Возникновение зависимого крестьянства в западной Европе 6-8 веков. - Неусыхин А.И.

Автор: Неусыхин А.И.

Теги: история средних веков крестьянство

Год: 1956

Похожие

Судьбы свободного крестьянства в Германии в 8-12 вв.

История средних веков (класс 6)

История средних веков. Учебник для 6 класса

Текст

А.И. НЕУСЫХИН
ВОЗНИКНОВЕНИЕ
ЗАВИСИМОГО
КРЕСТЬЯНСТВА
В ЗАПАДНОЙ
ЕВРОПЕ
Wil!
ьлхов
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
А.И.НЕУСЫХИН
ВОЗНИКНОВЕНИЕ
ЗАВИСИМОГО
КРЕСТЬЯНСТВА
КАК КЛАССА
РАННЕФЕОДАЛЬНОГО
ОБЩЕСТВА
В ЗАПАДНОЙ
ЕВРОПЕ
VIVIII
вв.
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
Москва 1 €) 5 6
Ответственный редактор
член-корреспондент АН СССР
С. Д. С К А 3 К И Н
ПРЕДИСЛОВИЕ
Автор предлагаемой работы поставил себе целью изучить разложение
общины и первый, самый ранний этап формирования зависимого кре-
стьянства у племен и народов Западной Европы VI—VIII вв. в процессе
их перехода от первобытно-общинного строя к феодальному. Процесс
этого перехода и составляет основной объект исследования в данной мо-
нографии, конечно, постольку, поскольку он связан с возникновением зави-
симого крестьянства. Однако выполнение этой задачи требует целого
ряда специальных исследований, тесно связанных с основной темой
работы.
Чтобы понять процесс разложения общины, необходимо, по возмож-
ности, точно разграничить различные стадии ее развития и системати-
чески проследить превращение одних, более ранних форм общины в дру-
гие, более поздние ее формы, а для этого, в свою очередь, требуется
предварительное выяснение различных форм общинной и возникающей
семейно-индивидуальной собственности на орудия и средства производ-
ства, на недвижимое и движимое имущество. Изучение всех этих явлений
приводит к постановке весьма существенной». общей проблемы возникно-
вения неравенства внутри общины и разного его характера на более
ранних и более поздних стадиях ее развития, а тем самым — к исследова-
нию не только структуры самой общины и разных ее форм, но и процесса
выделения различных социальных групп внутри общины до превращения
большинства ее членов в феодально-зависимых крестьян. Другими сло-
вами первая задача нашей работы сводится к исследованию самого
зарождения социального неравенства внутри общины и параллельно
с этим — к изучению разных форм собственности и реального содержа-
ния свободы общинников, отражающего их экономическое положение
как обладателей общинных наделов и свободных членов общины.
Второй задачей нашей работы является изучение самого процесса
превращения свободных общинников в феодально-зависимых крестьян
(на первом этапе этого процесса) Ч При этом наше внимание устремлено
главным образом на исследование той стороны этого процесса, которая
входит составной частью в более общий процесс перехода именно от
первобытно-общинного строя к феодальному, но мы не ставим себе целью
(и не можем в данной работе ее ставить) исследовать первый этап воз-
никновения феодально-зависимого крестьянства также и с той его сто-
роны, с какой он входит в состав еще более широкого процесса перехода
от рабовладельческого строя к феодальному (хотя мы и касаемся про-
1 Подробное развитие этого хода мыслей см. в главе I настоящей работы,
3
блемы синтеза пережитков рабовладельческих и первобытно-общинных
отношений в главах I и VI нашей работы).
Этими задачами нашего исследования и определяется структура
настоящей монографии.
Мы стремимся изучить интересующие нас процессы в том конкретном
историческом их развитии, в котором они протекали у различных народов
Западной Европы перед установлением феодального способа производ-
ства и в период его возникновения; при этом мы придаем очень большое
значение выяснению всех исторических особенностей места и времени,
налагавших особый отпечаток на ход аналогичных процессов у различ-
ных народов и приводивших к относительно своеобразному их течению
у каждого из них. Поэтому мы посвящаем изучению указанных процес-
сов у каждого отдельного племени и народа особую главу. Но так как
эти процессы у каждого народа не только имели свои специфические
особенности, но и протекали неравномерно, то разные племена и народы
проходили различные стадии этих процессов в разное время: у одних
народов развитие и разложение общины, а следовательно, и формирова-
ние зависимого крестьянства происходило быстрее, у других — мед-
леннее.
Тем самым принятый нами метод изучения и изложения хода наме-
ченных процессов у каждого народа отдельно позволяет не только про-
следить указанные особенности их развития, но и установить — на
конкретном примере эволюции различных племен и народов — разные
стадии общего процесса перехода от первобытно-общинного строя к фео-
дальному. Отсюда следует необходимость не только отдельного изучения
особенностей возникновения зависимого крестьянства у каждого народа,
но и сравнения результатов этого исследования с целью выяснения кон-
кретных различий между разными стадиями развития. В соответствии
с этим в каждой главе в ходе конкретного анализа исторических явле-
ний даются сопоставления с аналогичными или отличающимися явлени-
ями из истории других племен и народов, которым посвящены другие
главы монографии. Таким образом, автор стремится к сочетанию изоли-
рованного изучения указанных процессов на материале истории отдель-
ных народов с параллельным сравнительно-историческим их изучением.
При этом автор исходит из того, что сравнение плодотворно лишь при
соблюдении следующих условий:
1) сравниваемые объекты должны быть соизмеримы по своим ка-
чественным особенностям, т. е. должны быть доступны сравнению;
2) они должны быть одинаково хорошо изучены — каждый в его
конкретных особенностях;
3) сравнение должно выяснить не только черты сходства, но и черты
различия сравниваемых объектов,— с тем, чтобы потом свести результаты
такого сравнения воедино в опыте обобщающего построения.
Руководствуясь изложенными выше соображениями, мы посвятили
каждую главу систематическому изучению процесса развития общины
и первого этапа возникновения зависимого крестьянства у того или иного
конкретного древнегерманского народа Западной Европы VI —VIII вв.
на основании детального исследования памятников обычного права дан-
ного народа (с привлечением других источников) Ч Мы считаем необхо-
димым средством для достижения этой цели параллельное изучение раз-
данных варварских правд. Поэтому мы избрали объектом нашего
рассмотрения общественный строй тех племен и народов, которые наибо-
лее значительн® отличаются по ходу своего развития друг от друга
См. об этом в главе II настоящей работы.
4
и социально-экономическая эволюция которых представляет различные
стадии процесса возникновения зависимого крестьянства. По той же при-
чине мы оставили в данной работе в стороне материалы из истории обще-
ственного строя тех народов Западной Европы указанного периода, раз-
витие которых обнаруживает столь значительное сходство с развитием
того или иного народа, общественный строй которого нами изучен, что
их отдельное исследование привело бы к повторениям. Во избежание
таких повторений мы ограничились лишь сопоставлением подобных сход-
ных явлений из истории других народов в соответствующих главах.
Основные главы нашей работы посвящены эволюции общины и воз-
никновению зависимого крестьянства у следующих племен и народов
Западной Европы VI — VIII вв.: у салических франков (глава III),
у саксов (глава IV), у лангобардов (глава V), у бургундов (глава VI),
у баваров (глава VII).
Исследование тех же процессов у фризов дано лишь в виде параллели
к эволюции общественного строя саксов (в главе IV, посвященной
саксам) ввиду очень большого сходства исторического развития саксов
и фризов. По той же причине в работе нет особой главы, посвященной
алеманнам: существенные черты развития характерного для них обще-
ственного строя хорощо прослеживаются на конкретном материале бавар-
ских памятников (глава VII), которые отличаются при этом еще большей
полнотой, чем алеманнские (параллели из алеманнских памятников даны
в главе, посвященной баварам).
Мы не включили в нашу монографию особую главу о вестготах, так
как быстрое разложение остатков общинного строя у тех племен, у ко-
торых, ввиду их интенсивного соприкосновения с галло-римлянами, очень
рано начался синтез их общественного строя с разлагающимся рабовла-
дельческим строем, лучше всего можно проследить на материале бур-
гундских памятников (глава VI); однако мы приводим в главе VI
параллели из вестготских памятников.
Мы вовлекли в круг нашего рассмотрения ход указанных выше про-
цессов лишь у континентальных германских народов Западной Европы
и сознательно исключили из него исследование этих процессов у англо-
саксов, так как это — особая проблема, требующая отдельной моногра-
фии. Однако в главе, посвященной саксам, мы провели ряд параллелей
между общественным строем континентальных саксов и англо-саксонских
племен Британии VI—VIII вв.
В общем и целом перечисленные нами пять глав нашей монографии
намечают ход развития общины и процесс возникновения зависимого
крестьянства, начиная с ранних форм общины, с первых зачатков социаль-
ного неравенства (у салических франков) и кончая самой поздней формой
свободной общины — соседской общиной-маркой — и первым этапом за-
крепощения свободных общинников (у баваров).
В заключительной (VIII) главе монографии мы проделали опыт
обобщения достигнутых результатов, но не посредством простого сумми-
рования выводов и подведения итогов, а путем рассмотрения тех пере-
группировок в составе складывающегося класса феодально-зависимого
крестьянства VIII — IX вв. (по различным источникам, в том числе и по
дарственным грамотам), которые приводят ко второму этапу возникно-
вения зависимого крестьянства, как класса раннефеодального общества,
и в целом выходят за рамки настоящей монографии.
Автор рассматривает эту работу как первую часть более широко
задуманного труда, следующую часть которого должно составить иссле-
дование более позднего, второго этапа возникновения зависимого кресть-
янства в Западной Европе.
5
В заключение автор считает своим приятным долгом выразить бла-
годарность лицам, оказавшим ему помощь в оформлении этой книги:
кандидату исторических наук М. Л. Абрамсон за исключительно внима-
тельное отношение к обязанностям издательского редактора, а также
угладшему научному сотруднику Института истории АН СССР кандидату
исторических наук Л. Т. Мильской и младшему научному сотруднику
Библиотеки ООН АН СССР М. И. Левиной за тщательную сверку
рукописей.
Глава I
К ВОПРОСУ О ПЕРВОМ ЭТАПЕ
ПРОЦЕССА ВОЗНИКНОВЕНИЯ ФЕОДАЛЬНО-ЗАВИСИМОГО
КРЕСТЬЯНСТВА КАК КЛАССА
(теоретическая постановка вопроса)
1
Настоящая монография посвящена разложению общины и возникно-
вению зависимого крестьянства как класса в раннефеодальных государ-
ствах Западной Европы VI—VIII вв. Объект исследования не случайно от-
граничен определенными как хронологическими, так и тематическими рам-
ками. Это отграничение указывает на то,'что предметом изучения в данной
работе является лишь одна из стадий указанного процесса. Возникновение
зависимого крестьянства входит составной частью в общий и весьма
сложный процесс феодализации, который проходил различные стадии и
имел разные стороны. Мы считаем настоятельно необходимым исследо-
вание наиболее ранней стадии этого процесса, во-первых, потому, что
последующие его стадии значительно лучше изучены в нашей научной ;
литературе, нежели первая, которая до сих пор остается почти не осве-
щенной, а во-вторых, потому, что без ее понимания невозможно понять v
более поздние его стадии. На этой первой стадии еще нет в сложившемся
виде класса непосредственных производителей феодального общества
(ибо нет и сложившегося феодализма), но уже налицо предшественники
этого класса — свободные общинники.
Конечно, в тех раннефеодальных государствах, которые образовались
путем завоевания римских провинций так называемыми варварами, пред-
шественниками средневековых крепостных были не только свободные об-
щинники, составлявшие основную массу соплеменников у варварских пле-
мен, поселившихся на римской территории, но и римские колоны, а также
и посаженные на землю рабы (последние — в меньшей мере). Процесс
возникновения феодализма в Западной Европе, взятый в целом, имеет две
неразрывно связанные и одинаково существенные стороны^ разложение
рабовладельческого способа производства и зарождение предпосылок
феодализма в разлагающемся первобытно-общинном строе. Мы избрали
своей задачей изучение второй стороны этого процесса,— разумеется, при-
нимая при этом во внимание и ее связь с первой его стороной.
Феодальные производственные отношения складываются не сразу. Их
возникновение представляет собою весьма длительный процесс, который
у целого ряда народов Западной Европы непосредственно вытекал из раз-
7
ложения первобытно-общинного строя. В ходе его разложения самый строй
общины видоизменяется: в нем постепенно изживается основной при-
знак первобытно-общинного строя,— коллективное ведение хозяйства и
коллективное распределение его продуктов,-— но в нем не сложи-
лись еще характерные для феодализма основные антагонистические
классы — зависимых крестьян и вотчинников-феодалов, хотя уже возни-
кают элементы неравенства и имеются даже прямые предпосылки классо-
образования (начало имущественного расслоения среди свободных, нали-
чие рабов, литов, вольноотпущенников и пр.). Таковым был строй общины
в самом начале процесса феодализации, и этот строй являлся необходи-
мой предпосылкой указанного процесса,—• независимо от того, происхо-
дила ли феодализация путем синтеза элементов разлагающейся рабовла-
дельческой формации с разлагающимся первобытно-общинным строем
(как в Галлии и Италии, т. е. там, где синтез играл значительную роль),—
или она вырастала непосредственно из самого первобытно-общинного
строя на последнем этапе его разложения (как во многих областях Герма-
нии, в англ о-саксонских государствах, в Скандинавии и пр.); ибо и в тех
странах, где указанный синтез играл значительную роль, можно ясно про-
следить по источникам наличие такого строя общины, который является
необходимой предпосылкой феодализации, и именно он вступает в синтез
с разлагающейся рабовладельческой формацией. Синтез является здесь,
таким образом, своеобразным ускорителем процесса феодализации (как
показывает история стран, не переживших синтеза и тем не менее подверг-
шихся феодализации, но с значительным запозданием, с частичной неза-
вершенностью этого процесса) Г
Этот -строй общины в стадии его разложения, в свою очередь, может
(проходить разные этапы в своем развитии: на первом этапе в нем идет
I лишь внутреннее расслоение, на втором —• из него уже выделяется и над
। ним надстраивается государственная власть, являющаяся выразителем
интересов нового нарождающегося класса крупных землевладельцев./За-
рождение этого класса — в ходе оседания на землю дружинников и рюста
церковного и королевского землевладения 1 2 —• оказывает мощное воздей-
ствие на процессы, происходящие в самой общине; но оно далеко не сразу
приводит к полному уничтожению всего строя такой общины. Изучение
производственной структуры общины со .всеми свойственными ей особен-
ностями на первом этапе ее развития необходимо потому, что она яв-
ляется предпосылкой второго этапа развития.
Господствующей формой производственных отношений на обоих ука- •
/занных этапах продолжала оставаться земельная община, а непосредст-
/венными производителями материальных благ — свободные общинники,
/ которых ZvIapKC называет «трудящимися субъектами». Из их среды и
/ выделилась в ходе феодализации основная масса будущих зависимых
крестьян феодального общества 3. Поэтому, исследуя первый этап про-
цесса возникновения феодально-зависимого крестьянства у различных
народов, основавших в V — VI вв. на территории Западной Европы так
называемые варварские государства, мы должны прежде всего изучить
структуру общины у каждого из этих народов, а затем и ход ее разло-
1 Проблемы синтеза мы коснемся подробнее ниже, как в настоящем введении, так и
в особой главе монографии (см. главу VI).
2 Его рост шел быстрее всего, конечно, в бывших римских владениях, завоеванных
варварами, т. е. у тех племен, у которых процесс феодализации развивался путем ука-
занного выше синтеза (см. ниже).
3 Рабы, посаженные на землю, составляли, как известно, меньшинство зависимого
крестьянства, за исключением некоторых областей Галлии и Италии; впрочем, даже w
там не они были типичными представителями крепостного крестьянства.
8
жения. Из тех трех, сменявших друг друга типов общины, которые раз-
личали в Западной Европе Маркс и Энгельс, (кровно-родственная
община, земледельческая община, марка) \ нам предстоит иметь дело
исключительно с двумя последними ее формами 1 2, хотя мы будем отме-
чать и пережитки кровно-.родственных отношений. Маркс подчеркнул
некоторые особенности структуры общины у варварских народов Запад-
ной Европы, свойственные ей, невидимому, уже на ранних ступенях ее
развития, и это как раз те особенности, которые создали впоследствии
возможность имущественного расслоения и возникновения неравенства
внутри общины. «Индивидуальная земельная собственность не высту-
пает... как форма, противоположная земельной собственности общины,
ни как ею опосредствованная, а, наоборот: община существует только
во взаимных отношениях этих индивидуальных земельных собственников
как таковых. Общинная собственность как таковая выступает только, как
общая принадлежность индивидуальных поселений соплеменников и
индивидуальных земельных заимок» 3.
Из этой особенности возникает на стадии земледельческой общины
отмеченный Марксом дуализм между коллективной собственностью на
землю и парцеллярным, хозяйством отдельных семей, как источни-^
ком частного присвоения. Этот дуализм, выражаясь словами Маркса,?
«...дает почву для сосредоточения движимого имущества, напри-
мер скота, денег, а иногда даже рабов или крепостных» 4. Однако и на
стадии земледельческой общины, несмотря на этот дуализм, превращаю-
щийся со временем в зерно ее разложения, свободные общинники все
еще не составляют тот класс крестьянства, который станет основным
эксплуатируемым классом непосредственных производителей феодального
общества. Ибо, с одной стороны, развивающееся в самой общине нера-
венство еще не привело к разорению одних и обогащению других, а с дру-
гой стороны, члены этой общины в целом не стали еще объектом экс-
плуатации.
Поэтому нам представляется совершенно правильным следующее
замечание Б. Д. Грекова: «Историю сельского населения любой земле-
дельческой страны следует начинать, конечно, с самого момента его
появления, когда земледельческий труд в родовых общинах носил еще!
коллективный характер. Но историю крестьян как класса можно изучать/
только тогда, когда общество стало классовым, когда выделились из
общины экономически и политически сильные люди, сумевшие стать над
общиной, овладевшие землей и теми, кто ее обрабатывал...» 5 6. Следова-
тельно, для того чтобы понять возникновение крестьянства как класса,
надо проследить, как выделялись из общины эти «экономически и полш
тически сильные люди», или, другими словами,—изучить производствен-
ные отношения переходного периода, непосредственно предшествовавшего
феодализму. К производственным отношениям, как мы знаем, относятся:
1 Мы имеем в виду (и здесь, и в дальнейшем изложении) марку в тесном смысле
этого слова, т. е. соседскую общину; в таком смысле этот термин употребляет Энгельс
в своей работе «Марка» (См. в кн.: Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии.
Госполитиздат, 1953, приложения, стр. 113—129).
2 О смене этих трех форм общины см. нашу статью «Структура общины в Южной
и Юго-Западной Германии в VIII—X вв.» — Сб. «Средние века», вып. IV, 1953, стр. 31—36.
3 К- Маркс Формы, предшествующие капиталистическому производству. Полит-
издат, 1940, стр. 15—16.
4 К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 695. Под словом «крепостные»
(Untersassen) М'аркс имеет здесь в виду, конечно, не крепостных феодального общества,
а полузависимые — полусвободные слои населения, образующиеся в ходе внутреннего
расслоения в самой земледельческой общине.
6 Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века, кн. 1,
изд 2-е, М., 1952, стр. 22.
9
а) формы собственности на средства производства; б) вытекающее из
этого положение различных социальных групп в производстве и их
взаимоотношение; в), всецело зависимые от них формы распределения
продуктов. При изучении такого общественного строя, в котором еще
отсутствуют сложившиеся классы, анализ производственных отношений
будет естественно заключаться в исследовании самого процесса возникно-
вения аллодиальной собственности на землю и частной собственности на
орудия и средства производства, а также выделения различных, соци-
альных групп. Тем самым этот анализ сводится к исследованию структу-
ры общины и процесса выделения различных социальных групп внутри
общины до начала превращения ее членов в феодально-зависимых кресть-
ян. Однако эта первая часть нашей задачи тесно связана со второй —
с изучением самого процесса превращения свободных общинников в за-
висимых крестьян.
В земледельческой общине 1 структура производственных отношений
/ представляется в следующем виде: общине принадлежит верховная соб-
ственность на всю ее территорию, включая и пахотную землю; однако
после прекращения периодических уравнительных переделов пахотных
полей между отдельными семьями1 2 община перестает вмешиваться в
распределение между отдельными общинниками реального права пользо-
вания основным условием производства — землею, и ее использование
всецело переходит в руки отдельных домохозяйств. Самый процесс про-
изводства и при наличии периодических переделов уже не был коллектив-
ным для всей общины, а сосредоточивался в отдельных домохозяйствах,
силами которых и производилась обработка земли, но практика переде-
лов мешала установлению постоянного права пользования определенными
земельными участками за каждым домохозяйством, а после прекращения
уравнительных переделов это право прочно закрепилось за ними. Тем са-
мым парцеллярное хозяйство осложнилось правом каждой семьи, состав-
лявшей то или иное домохозяйство, на семейно-индивидуальное исполь-
зование пахотных участков общинной земли; иными словами: за общиной
сохраняется собственность на пахотную землю, но не пользование ею,
которое переходит к отдельным домохозяйствам общинников. Однако
земледельческая община и после прекращения переделов удерживает за
собой общинное пользование неподеленными угодьями,— лесами, пусто-
шами, пастбищами, водами (текучими и стоячими), а отчасти и лугами,—
между тем как отдельные домохозяйства отнюдь не получают права пол-
ного распоряжения отведенными им участками пахотной земли.
Строй земледельческой общины соответствует тому уровню развития
производительных сил, при котором переложная (или залежная) система
сельского хозяйства уже сменилась двухпольем; вначале оно сводится
обычно к чередованию посевной площади (яровой или озимой) с пло-
щадью, занятой под пар, но впоследствии усложняется тем, что вместо
простого чередования озими и пара (или яри и пара) одно из двух полей
начинают засевать попеременно то озимыми, то яровыми посевами,
оставляя другое под паром. При таком усложненном двухполье, состав-
ляющем в сущности переход к трехполью, окончательно вырабатывается
система общинной чересполосицы, которая возникает уже при переходе
от переложной системы к двухполью. Она заключается в следующем:
вся территория пахотной земли общины делится на ряд четырехуголь-
ников •— конов, и каждое домохозяйство имеет по одной полосе в каждом
коне, причем определенное количество этих конов каждый год отводится
1 Мы придерживаемся здесь терминологии Маркса. См. К. М а р к с и Ф. Энгельс.
Соч., т. XXVII, стр. 677—697, черновые наброски письма к В. И. Засулич.
2 Никаких следов этих переделов нет уже в Салической Правде.
10
либо под посевы (озимые или яровые), либо под пар. Такая чересполоси-
ца, совершенно немыслимая при переложной системе сельского хозяй-
ства, вполне отвечает производственным потребностям двухполья и трех-
полья; в период своего возникновения — т. е. в земледельческой общине
при господстве двухполья •— она создавала возможность периодических
переделов пахотной земли между отдельными семьями путем наделения
разных домохозяйств новыми полосами в различных конах с целью до-
стижения нарушавшегося время от времени равенства (путем предостав-
ления пострадавшим от этого нарушения полос с лучшим качеством поч-
вы, большего количества полос, чем они имели раньше, и пр.).
Каждое домохозяйство, входившее в состав общины, представляло
собой не малую индивидуальную семью из мужа, жены и их детей, а так
называемую большую семью, которая, как это явствует из древнейших
текстов целого ряда варварских правд — состояла у германских пле-
мен Западной Европы в первые века нашей эры из трех поколений:
супругов, их женатых сыновей и детей этих последних * 2. Члены каждой
большой семьи, составлявшей отдельное домохозяйство внутри населен-
ного пункта, после прекращения переделов вынуждены были считаться с
принятым в общине порядком чередования посевов и использования
общинных угодий (в частности, выпаса скота на общинном пастбище, а
также и на землях, находившихся под паром, а иногда и на посевной
площади после уборки урожая) 3. Этот порядок принимал для них харак-
тер принудительного севооборота.
Таким образом, в земледельческой общине право использования каж-
дым отдельным домохозяйством предоставленного ему надела пахотной
земли — даже после прекращения переделов — все еще очень сильно огра-
ничено коллективной собственностью всей общины на землю. Однако пре-
кращение уравнительных переделов 4, которое само явилось следствием
увеличения неравенства наделов, вызывавшего постоянно возрастающий
недостаток свободных земель, в свою очередь, усилило это неравенство и
в .обстановке отмеченного выше парцеллярного хозяйства содействовало
росту имущественного расслоения внутри земледельческой общины. Но
до тех пор, пока надел общинника не сделался его собственностью, это
расслоение могло итти лишь в двух следующих направлениях: с одной
стороны, оно способствовало накоплению движимости в руках отдельных
домохозяйств, а с другой,— закрепляло за некоторыми из них полученные
ими ранее преимущества в смысле права пользования наделами больших
размеров и лучшего качества, чем наделы других общинников. Но при
всем том эти преимущества исчерпываются правом пользования. В такой
обстановке, где земледельческая община сохраняет в качестве производ-
ственной организации свою собственность на пахотную землю и полное
верховенство над нею и где неравенство наделов отдельных общинников
.-выражается лишь в форме закрепленного за ними пользования при пол-
ном отсутствии права распоряжения этими наделами со стороны отдель-
ных домохозяев, — переход к семейно-индивидуальной собственности на
надел весьма затруднен и может совершиться лишь через ряд промежу-
точных звеньев. А так как субъектом пользования являлась большая
* Данные об этом см. в Салической Правде (гл. XLIV и LVIII), в Алеманнской
Правде (гл. LV и LXXXI), в Лангобардской Правде (эдикт короля Ротари, § 167), в
Бургундской Правде (гл. LI, § 1; гл. LIII; гл. LXXVIII), в вестготских законах (X, I,
§ 2; IV, 5, § 5; VI, 1, § 7).
2 Ср. А. Д. Удальцов. Родовой строй у древних германцев. Сб. «Из истории
западноевропейского феодализма». МОГАИМК, М., 1935.
3 Ср. данные о пастьбе скота по пожне и пару в эдикте Ротари (§ 358).
4 См. об этом нашу статью «Структура общины в Южной и Юго-Западной Герма-
нии в VIII—X вв.».— Сб. «Средние века», вып. IV, 1953, стр. 33—35.
11
семья, то этот переход естественно начался с возникновения права насле-
дования надела,— причем это право вначале было весьма ограниченным.
Сущность этого, весьма важного явления сводится к следующему.
До возникновения наследования пахотного надела, потомство членов
большой семьи продолжало и после смерти своих ближайших предков
совместно обрабатывать надел, которым сообща пользовалась вся боль-
шая семья,— точно так же, как это происходило и при жизни этих пред-
ков; после возникновения хотя бы ограниченного порядка наследования
право пользования наделом и его обработки закрепляется за определен-
ными представителями большой семьи. Это были, конечно, те самые ее
члены, которые реально совместно обрабатывали землю и до этого, т. е.
прямые мужские потомки умершего главы семьи; но весьма существенно,
что теперь они рассматриваются уже ме просто как члены коллектива,
составляющего отдельное домохозяйство, а именно как потомки скончав-
шегося главы большой семьи, как сыновья умершего отца, как братья
между собою. Именно в качестве таковых и фигурируют они в последнем
параграфе известной главы LIX «Об аллодах» («De alodis») Салической
Правды.
Как явствует из содержания этой главы, аллодом называется здесь
право наследования, причем в первых четырех параграфах главы подроб-
но фиксируется порядок наследования движимого имущества, а в послед-
нем (§ 5) — порядок наследования недвижимости. В то время как дви-
жимость может наследоваться как по мужской, так и по женской, как
по восходящей, так и по нисходящей линии !, земля — в отличие от это-
го — может наследоваться только по мужской нисходящей линии. Жен-
щины исключены из права наследования земли,— повидимому, из опасе-
ния перехода части земельного участка в обладание другого домохозяй-
ства после выхода женщины замуж. Наряду с этим порядком перехода
земли только к мужским наследникам, причина которого совершенно
ясна, следует подчеркнуть другой факт — неупоминание иных возмож-
ных наследников земли в случае отсутствия сыновей у умершего,— факт,
причина которого /не столь ясна. Это неупоминание можно объяснить
лишь тем, что в случае отсутствия сыновей надел после смерти главы
большой семьи попрежнему продолжал оставаться в пользовании всей
домовой общины большой семьи. А это указывает на то, что перед нами
лишь самое начало выделения пахотного надела в качестве аллода и что
каждое отдельное домохозяйство в общине нередко все еще представляет
собою большую семью. С другой стороны, запрет наследования земли
женщинами указывает на борьбу с начинающимся распадом больших
семей на малые индивидуальные семьи, который засвидетельствован и
другими данными той же Салической Правды. Однако этот распад еще
не привел к торжеству малой семьи над большой, а в соответствии с
этим и земельный аллод не перешел еще не только в собственность, но
даже и в пользование малой семьи. С этим вполне согласуется и отсут-
ствие каких бы то ни было форм отчуждения земельного надела (его за-
вещания, продажи, обмена, дарения), в то время как уже началось
отчуждение движимости (скота и рабов) в форме завещания и продажи.
Из изложенного ясно, что Салическая Правда отражает самое возникно-
вение земельного аллода —• пока в форме ограниченного права наследо-
вания пахотного надела в пределах большой семьи.
Однако развитие аллода не остановилось на этой первой, самой ран-
ней его стадии: с течением времени он стал превращаться из ограничен-
* Хотя на первом месте в качестве наследников движимости названы сыновья
умершего.
12
ного права наследования пахотного надела, находящегося в пользовании
большой семьи, в свободно отчуждаемую собственность малой индиви-
дуальной семьи. Само собою разумеется, что это превращение произошло
в результате дальнейших изменений в структуре самой общины и роста
ее внутреннего расслоения, а также и развития процессов, разлагавших
общину извне Ч Прогресс в развитии производительных сил, выразив-
шийся прежде всего в окончательном торжестве трехполья, привел к уси-
лению роли отдельных домохозяйств в пределах общины и ко все боль-
шему росту неравенства в размерах и качестве используемых наделов, а
также в обладании движимым имуществом. Параллельно с этим шел
процесс распада больших семей путем выделения из них вступавших в
брак взрослых мужчин, основывавших новые домохозяйства в пределах
той же деревни, а иногда и за ее пределами. Все это, вместе взятое,
приводило прежде всего к распространению прав наследования земель-
ного надела на лиц женского'’ пола в пределах малой семьи (главным
образом на дочерей умершего главы семьи), а также и на ближайших
мужских родственников по боковой линии (братьев умершего) и к пре-
кращению всяких притязаний членов распавшейся большой семьи на
пользование их бывшим общим наделом и, в частности, — на обладание
выморочным участком 1 2.
Но эволюция аллода не ограничилась изменением порядка наследо-
вания, как бы радикально ни было это изменение. Вслед за тем,— а зача-
стую и параллельно с этим,— аллод развивался и по другой линии: пере-
ход аллода из предмета пользования большой семьи в объект передавае-
мой по наследству собственности малой семьи сопровождался его превра-
щением в отчуждаемую собственность. Да это и понятно: по существу на-
следование земли по женской линии членами малой семьи и есть уже не
что иное как начальная форма отчуждения, ибо при вступлении дочери
умершего в брак унаследованная ею земля переходит механически в
собственность другой малой семьи (семьи ее мужа), т. е. отчуждается.
Отсюда один только шаг до передачи земли по завещанию (отдаленным
родственникам умершего или чужим). И, действительно, как это с оче-
видностью следует из наших источников (главным образом из варварских
правд, а также из формул 3 и некоторых грамот), завещание земельного
аллода возникает тотчас же после изменения порядка наследования, а
затем он становится предметом купли-продажи. Этот процесс особенно
быстро шел у тех народов, которые основали свои государства на терри-
тории римских провинций с развитой частной собственностью на землю.
«... На завоеванной германцами римской территории мы находим...
отдельные наделы пахоты и луга уже в качестве аллода, — говорит Эн-
гельс,— в качестве свободной собственности владельцев, обязанных лишь
обычными для марки повинностями. ...Аллодом создана была не только
возможность, но и необходимость превращения первоначального равен-
ства земельных владений в его противоположность. С момента установ-
ления аллода германцев на бывшей римской территории он стал тем, чем
уже давно была лежавшая рядом с ним римская земельная собствен-
1 Ср. высказывание Маркса: «Не говоря уже о всяких разрушительных влияниях,
привходящих извне, община носит в своих собственных недрах подтачивающие ее эле-
менты» (К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 695).
2 К этому, в сущности, и сводится содержание третьей главы эдикта короля Хильпе-
рика, отменившего притязания «соседей» (vicini) на выморочный участок и разрешив-
шего в случае отсутствия сыновей у умершего наследовать землю его дочерям и братьям.
См. об этом подробнее главу III пашей работы.
3 Monumenta Germaniae Historica (MGH), Legum Sectio V, Formulae ?4erovingici
et Karolini aevi, ed. K. Zeumer, Hannoverae, 1886, Form. Marculfi, liber II, № 17; Form.
Turonenses, № 21—25.
13
кость,— товаром» ’. Но тот же процесс более медленным темпом разви-
вался и у других германских племен, которые не пережили глубокого
синтеза их общественного строя со строем разлагавшейся рабовладель-
ческой формации (у алеманнов, баваров, саксов, фризов, англо-саксов).
Даже у тех племен, у которых этот синтез вовсе не имел места (напри-
мер, у саксов и у скандинавов), аллод с течением времени все же стал
товаром. Это было неизбежным результатом отмеченных выше измене-
ний в характере производительных сил и в структуре производственных
отношений внутри общины; эти изменения и породили отмеченную выше
эволюцию аллода.
В то время как в земледельческой общине происходил распад
больших семей, сама община развивалась в сторону ее превращения в
марку, т. е. в такую общину, где пахотный надел уже становился сво-
бодно отчуждаемым аллодом малой семьи. Но само это превращение
было довольно длительным процессом. В период перехода от земледель-
ческой общины к марке деревня представляла собою совокупность домо-
хозяйств, весьма различных по своему составу и размерам: одни домо-
хозяйства находились в обладании больших семей, в других — обитали
выделившиеся из больших семей малые1 индивидуальные семьи. Вначале-
домохозяйства первого типа преобладали,— и количественно, и по их
хозяйственной роли в общине,— над домохозяйствами второго типа; когда
возникла марка, вторые стали преобладать над первыми; но и в земле-
дельческой общине, и в марке налицо общинное верховенство над всей
территорией села и регулирующая роль общины в процессе производства
(чересполосица и система открытых полей, принудительный севооборот).
Что же дает нам эволюция разных форм общины и аллода для
понимания раннего этапа возникновения крестьянства как класса? Для
того, чтобы попытаться дать посильный ответ на этот вопрос, мы должны
по возможности ясно представить себе конкретные хозяйственные вза-
имоотношения как между членами земледельческой общины, так и между
членами марки, а также и те социальные последствия, к которым эти
взаимоотношения приводили. Хозяйственное положение членов земле-
дельческой общины (после прекращения уравнительных переделов) резко
отличается от того положения, в котором находятся даже лично свобод-
ные крестьяне феодального общества, не говоря уже о крепостных.
Каждое домохозяйство, входящее в состав земледельческой общины, не
только имеет в своем пользовании усадьбу с домом и двором и надел
пахотной земли, но и обладает в достаточном для ведения хозяйства
количестве средствами и орудиями производства, в том числе скотом,
как мелким, так и крупным, тяглая сила которого применяется в сель-
скохозяйственных работах. Такое домохозяйство имеет в своем распо-
ряжении достаточную рабочую силу в лице членов большой семьи,
которые собственным трудом обрабатывают землю, частично используя
при этом подсобную силу рабов (здесь сохранилось так называемое
патриархальное рабство, изображенное Тацитом в его «Германии»1 2).
Кроме того, реальная возможность успешного ведения хозяйства была
гарантирована самим общинным строем, который в то же время ограни-
чивал право каждого домохозяйства свободно распоряжаться своим
наделом, но таким образом, что само это ограничение способствовало
реальности упомянутой гарантии. Земледельческая община, говоря сло-
вами Маркса, «...получает прочную основу в общей собственности на
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 391—392. Из изложенного
ясно, что Энгельс имеет здесь в виду не раннюю, а более позднюю форму аллода.
2 Tacitus Germania, XX.
14
землю и в общественных отношениях, из нее вытекающих, и в то же
время дом и двор, являющиеся исключительным владением индивиду-
альной семьи, парцеллярное хозяйство и частное присвоение его плодов
способствуют развитию личности, несовместимому с организмом более
древних общин» Наделы пахотной земли, находившиеся в пользовании
отдельных домохозяйств, были, повидимому, совершенно достаточны для
прокормления членов каждой большой семьи и для продолжения произ-
водства на достигнутом уровне. Это явствует из данных более поздних
источников, отражающих уже структуру общины-марки и даже процесс
ее разложения и тем не менее позволяющих путем ретроспективного
умозаключения представить себе реальную хозяйственную мощность
домохозяйства большой семьи в земледельческой общине. Так, напри-
мер, Баварская Правда, рисующая резкое расслоение членов общины-
марки на зажиточных и разоряющихся общинников, содержит тем не
менее довольно ясные указания на достаточную обеспеченность основ-
ного — среднего •— слоя общинников средствами и орудиями производ-
ства для ведения самостоятельного хозяйства. Изображение различных
видов поземельных тяжб между членами баварской марки из-за притя-
заний на аллод* 2, а также описание состава усадьбы среднего баварского
общинника и размеров его стад 3 дают возможность установить прибли-
зительную степень этой обеспеченности и заставляют предполагать, что
она во всяком случае не была ниже во времена земледельческой общи-
ны, в которой социальное расслоение было гораздо•менее значительно.
О том же свидетельствуют данные картуляриев о размерах и составе
гуфы — пахотного надела члена марки — в том виде, в каком он высту-
пает в дарственных грамотах (вместе с усадьбой, садом, виноградником и
долей в пользовании неподеленными общинными угодьями) 4. Если при-
нять во внимание, что дополнением к пользованию таким наделом
являлось право каждого члена земледельческой общины (а также и
марки) производить заимки на территории общинных лесов и пустошей,
то степень обеспеченности среднего общинника, члена земледельческой
общины, основным условием производства — пахотной землей •— ока-
жется еще более высокой.
Из числа архаических памятников именно Салическая Правда, ри-
сующая, повидимому, общину на переходном этапе ее развития от
земледельческой общины к марке в тесном смысле слова, т. е. к сосед-
ской общине, содержит любопытное указание на характерную черту в
хозяйстве члена такой общины, позволяющую косвенно судить о сте-
пени его обеспеченности одним весьма существенным средством произ-
водства— рабочим скотом. Фиксируя штрафы за кражу того или иного
количества голов скота, Салическая Правда исходит при этом из пред-
ставления о стаде, как о некоем единстве, и карает более высокими
штрафами похищение целого стада (иногда даже независимо от коли-
чества голов скота, составляющего это стадо), значительно понижая
штрафы в том случае, если после покражи целого стада еще останется
хоть несколько неукраденных животных. Создается такое впечатление,
что наряду с количеством украденных животных и с вопросом о ценности
стада, как целого, для составителей Салической Правды при установле-
нии штрафа весьма существенным было соображение о возможности
* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 694.
2 См. Lex Baiuvariorum, XII, § 8; XVI, § 17; XVII, § 2.
3 См. Lex Baiuv., IV, § 23, 25; X, § 1, 2, 4, 5—15, XIII, § 8; XII, § 9, 10 и др.
4 Мы имеем в виду данные Сен-Галленского, Вейссенбургского, Лоршского, Фульд-
ского и других картуляриев о размере гуфы (25—30 юрналов и выше), а также и о со-
ставе усадьбы, о наличии у многих общинников лугов, виноградников и пр.
15
дальнейшего разведения данного рода скота, а потому штраф и пони-
жался при наличии неукраденных животных даже после похищения
целого стада. Этот принцип применяется в равной мере к стадам коров,
свиней и к конским табунам. Салическая Правда указывает следующие
размеры этих стад: стада коров — от 12 до 25 голов, свиней — от 25 до
50, лошадей — от 7 до 12; при этом в случае покражи каждого стада
отмечается возможность наличия нескольких неукраденных животных
сверх указанного каждый раз максимального размера стада (т. е. сверх
7 или 12 лошадей, свыше 12 или 25 коров и свыше 25 или 50 свиней) 5
Кому принадлежали эти стада? Н. П. Грацианский справедливо указал
на то, что стада такого размера «не могли принадлежать очень крупным
поселениям»1 2, так как для них 'они слишком малы; но, прибавим от
себя, они не могли принадлежать и отдельным домохозяйствам, ибо для
них они слишком велики. Можно было бы предположить, что стада ука-
занных размеров принадлежали малым деревням. Однако хотя в Сали-
ческой Правде и содержатся данные о наличии небольших поселений и
даже хуторов3, тем не менее совершенно несомненно, что основным
типом поселений у франков была деревня довольно значительных раз-
меров, как это явствует из процедуры изгнания переселенца 4, а также
из разбора дела об убийстве, совершенном между двумя виллами5.
Такое явное преобладание больших деревень над малыми даже согласно
самому древнему тексту Салической Правды, а также содержащиеся
в ней и в других варварских правдах данные об основном направлении
эволюции родовой и земледельческой общины говорят в пользу возмож-
ности того предположения, что первоначальной формой поселения фран-
ков была большая деревня. Из этой деревни потом могли выделяться
малые поселения (в виде небольших деревень, выселков, хуторов и пр.),
ибо весьма возможно, что франки первоначально селились не отдель-
ными большими семьями, а более обширными родовыми союзами6,
составлявшими целые деревни, в то время как большие семьи состав-
ляли отдельные домохозяйства в пределах таких деревень.
Как бы то ни было, во всяком случае Салическая Правда, отражаю-
щая период явного преобладания большой деревни, как типа поселения,
над малой деревней, должна была бы при установлении штрафов за
охрану скота исходить из потребностей наиболее распространенного
типа поселений. Между тем, если предположить, что указанные в Сали-
ческой Правде стада скота принадлежали лишь мелким поселениям,
то окажется, что Правда уделяет много внимания второстепенным
явлениям, совершенно обходя молчанием наиболее существенное в этом
отношении: ведь о размерах стад больших деревень мы не узнаем ни-
чего. Это противоречит казуистическому характеру варварских правд,
которые обычно возводят в тип чаще всего встречавшиеся в жизненной
практике казусы7, да и вообще представляется весьма странным: ибо
если уж устанавливать штраф за кражу того или иного количества жи-
вотных из стада целой деревни, то почему из стада именно малой дерев-
1 См. Lex Salica, tit. II, § 7, 14, 15, 16; III, § 6, additio 5, § 7; XXXVIII, § 3, 4.
2 H. П. Грацианский. К толкованию термина villa в Салической Правде. Сб.
«Средние века», вып. II, 1946, стр. 74.
8 Lex Sal, XIV, § 6, ad. 1, ср. XLII, § 5.
4 Lex Sal, XLV, § 1—2.
5 Lex Sal, Capitularae 1, § 9.
6 Cp. Caesar. Commentarii de bello Gallico, VI; 22: magistratus ac principes gen-
tibus cognationibusque hominum qui turn una coierunt quantum et quo loco visum est
agri attribuunt.
7 Ср. H. П. Грацианский. К толкованию термина villa в Салической Правде.
Сб. «Средние века», вып. II, 1946, стр. 74.
16
ни, а не большой? Эта странность может иметь только одно объяснение:
в Салической Правде большей частью речь идет вовсе не о стадах целых
деревень (больших или малых) а о стадах, принадлежавших входив
шим в состав этих деревень более мелким хозяйственным и кровно-род-
ственным объединениям. Но так как эти стада, как было показано выше,
по своим размерам слишком велики для отдельных домохозяйств, то
естественно предположить, что они могли принадлежать нескольким
домохозяйствам, имевшим совместные стада в пределах деревни. Такое
предположение вполне реально, так как в земледельской общине, в пе-
риод начавшегося разложения больших семей, члены одной распадаю-
щейся большой семьи могли занимать несколько соседних дворов1 2,
сохранив некоторую общность хозяйства. Они-то и могли быть совмест-
ными обладателями стад в 12—25 коров и в 7—12 лошадей. Это не
исключает того, что другие домохозяйства, выделившиеся из большой
семьи и оставшиеся в пределах той же деревни, уже утратили хозяйст-
венную общность с членами этой семьи и что, с другой стороны, и не-
которые большие семьи занимали каждая лишь по одному домохозяй-
ству. Домохозяйства, не объединенные с другими соседними дворами
в какие бы то ни было производственные или экономические группы,
имеют, конечно, меньшее количество голов скота и, вероятно, именно
им принадлежат маленькие стада из трех или более свиней, трех или
более баранов3; но и у них, судя по главе III Салической Правды, могло
быть несколько коров (во всяком случае, более одной) 4. В Баварской
Правде, рисующей общину на стадии марки, встречается упоминание об
общиннике, имеющем стадо свиней размером свыше 70 голов 5, конечно,
это зажиточный член марки. Однако Правда ничем не выделяет его по
социальному статусу из общей массы свободных баваров и тем самым
позволяет предполагать, что и у рядовых баварских общинников могли
быть собственные стада свиней, хотя и меньших размеров (в то время
как низшие слои членов марки уже подвергались разорению и закрепо-
щению) . Но если даже оставить в стороне это указание Баварской Прав-
ды, рисующей уже далеко зашедшее расслоение в пределах марки, и
придерживаться только данных Салической Правды, то все же проде-
ланный нами анализ характера поселений у франков и состава отдель-
ных домохозяйств в земледельческой общине (в связи с вопросом о
принадлежности стад) позволяет утверждать наличие достаточной сте-
пени обеспеченности семьи среднего рядового общинника в пределах
земледельческой общины рабочим скотом. В соединении с приведенными
выше данными о составе и размерах надела пахотной земли, т. е. о ре-
альном содержании раннего аллода, это обстоятельство приводит нас
к выводу, что в лице членов земледельческой общины мы имеем перед
собою «трудящихся» или «производящих субъектов» (по терминологии
1 Иногда, впрочем, упоминания стад коров могут относиться либо к малым дерев-
ням, либо к выселкам, как, например, в Lex Sal., Ill, § 5 (бык, обслуживающий коров
трех вилл), но без указания численности стад. См. главу III нашей работы.
2 Отсюда и притязание соседей (vicini) на выморочный участок, отменяемое эдик-
том Хильперика, ибо иначе не понятно, почему здесь явные родственники, претенду-
ющие именно в силу своего родства на земельное наследство, названы соседями.
3 См. Lex Sal., II, § 7; IV, § 3.
4 См. Lex Sal., Ill, § 3, ad. 2: vacca domita, т. e. корова, осиленная быком, которая
упоминается наряду с коровой без теленка (vacca sine vitulo, III, § 3, ad. 1). Скот
еще во времена Тацита перешел в частное владение отдельных домохозяйств: ср.
Tacitus. Germania, V: numero gaudent eaequae solae et gratissimae opes sunt. Тацит
подчеркивает и большие размеры стад скота. В Салической Правде скот является пред-
метом купли-продажи (см. Lex Sal., XLII; ср. также постоянные упоминания Саличе-
ской Правды о чужом скоте — Lex Sal., IX, § 1—2; XXIII; XXVII, § 1 и др.).
•5 Lex Baiuv., XXIII, § 1.
2 А. И. Неусыхин 17
Маркса), которым строй этой общины обеспечивает возможность само-
стоятельного ведения их трудового хозяйства и которые еще не превра-
тились в непосредственных производителей классового общества; они —
еще не крестьяне в феодальном смысле этого слова Ч
Какие изменения претерпело реальное хозяйственное положение чле-
нов земледельческой общины после того, как они превратились в членов
марки? Источники дают нам представление, с одной стороны, о свобод-
ной общине-марке, еще не закрепощенной феодальными собственниками
(данные о ней содержат некоторые варварские правды, особенно — Ба-
варская и Алеманнская Правды), а, с другой стороны,— о марке, закре-
пощаемой крупными землевладельцами (этот процесс отражен в неко-
торых правдах, в собраниях формул и особенно в сборниках дарственных
грамот — картуляриях). Присмотримся прежде всего к структуре сво-
бодной общины-марки. Окончательный переход от двухполья к трех-
полью привел к еще большей регламентации принудительного сево-
оборота и порядка пользования неподеленными угодьями и, в част-
ности, порядка выпаса скота на полях, лежащих под паром, и на посев.-
ной площади после уборки урожая (об этом свидетельствуют многочис-
ленные предписания всех варварских правд о потраве, о нарушении
границ засеянного поля и жатвы, об изгородях, об установке погранич-
ных межевых знаков и пр.). Но параллельно с этим большая семья все
более уступала место малой, и аллод все более превращался в товар.
Это привело к изменению всей хозяйственной структуры общины.
Отдельные домохозяйства в свободной марке (в отличие от земле-
дельческой общины) большей частью состоят из малых семей, и каждая
такая малая семья свободно распоряжается своим аллодом, который
становится объектом отчуждения. Самая возможность превращения ал-
лода в товар создана была ростом имущественного расслоения в среде
свободных общинников. Истоки этого расслоения восходят еще к земле-
дельческой общине, но там оно было ограничено отмеченными выше
условиями — преобладанием общинной собственности всей деревни над
правом пользования отдельных домохозяйств, которые к тому же состо-
яли из больших семей, члены коих совместно обрабатывали свои наделы.
Правда, уже при переходе от. родовой общины к земледельческой
возникло неравенство между отдельными родами; весьма возможно, что-
из членов захудалых родов или больших семей и образовался промежу-
точный слой полусвободных литов, фигурирующий в целом ряде вар-
варских правд1 2; на это указывают данные некоторых варварских правд
о наличии сородичей у литов 3. Однако после распада кровно-родствен-
ной общины и ее окончательного превращения в земледельческую общи-
ну это подчинение экономически более слабых родов более сильным
перестало играть значительную роль: земледельческие общины состави-
лись из членов экономически более мощных родов или из хозяйственно
более сильных больших семей, а обедневшие сородичи опустились до
положения литов. Этим дело и ограничилось, так как земледельческая
1 Недаром Маркс в своих работах, содержащих анализ земледельческой общины—
в статье «Формы, предшествующие капиталистическому производству» (стр. 9, 29 и др.)-
и в черновых набросках письма к Засулич,—избегает называть ее членов непосредствен-
ными производителями материальных благ, а обозначает их термином «трудящиеся
субъекты»».
2 В Салической, Рипуарской, Саксонской, Фризской, Тюрингской Правдах, а также
в лангобардских законах (в последних — под названием альдиев).
3 См. Lex Saxonum, XVIII, согласно которой лит, убивший нобиля, передается род-
ственникам убитого вместе с семью своими сородичами; ср. также Lex Frisionum, I, § 4^
7, согласно которой четвертая часть вергельда убитого лита идет в. пользу его соро-
дичей.
18
община построена не. на кровно-родственной, а.да,'Территориальной ос-
нове, и состоит .она , це из родового союза,, а из целого ряда, больших
семей (не связанных между собою родственными узами), .из которых
начинают уже выделяться малые семьи. Имущественное неравенство
среди свободных членов земледельческой общины (если оставить в сто-
роне литов) не приводило еще к полному разорению, одних семей .и к та-
кому обогащению других, при котором первые могли бы стать объектом
эксплуатации вторых (эксплуатировались лишь литы и рабы, — при этом
всеми членами земледельческой общины в более или менее равной сте-
пени). Это объясняется тем, что имущественное неравенство исчерпы-
валось здесь некоторой неравномерностью в распределении земельных
наделов (при отсутствии отчуждения надела) и накоплением движимости
в одних руках.
С превращением аллода в товар в пределах марки картина резко£
меняется; имущественное расслоение в среде свободных общинников,*
превращается в социальное неравенство; среди них появляются не толь-,/
ко более зажиточные и менее зажиточные, но обогащающиеся и разо-
ряющиеся общинники, причем вторые начинают впадать в зависимость
от первых. Обычное право фиксирует эти различия и делит общую массу
членов марки на различные социальные группы, защищаемые разной
вирой !. Разоряющиеся свободные часто насильственно лишаются своей
свободы и своего аллода или просто продаются в рабство. Столь резкое
социальное расслоение внутри всей массы общинников-аллодистов, чле-
нов марки, протекает в обстановке роста крупного, церковного и свет-
ского, феодального землевладения, которое ведет наступление на марку
извне; поэтому общинники начинают терять свои аллоды (полностью или
частично) не только путем вступления в зависимость от разбогатевших
членов марки, но и посредством передачи этих аллодов (или их состав-
ных частей) в собственность крупных феодалов (церковных и светских)
в силу вынужденного дарения, обмена, продажи и пр.; многочисленные
прекарные сделки приводят к превращению аллодов в зависимые держа-
ния. Однако этот процесс растянулся на целые столетия, хотя его
конечный этап — превращение свободных членов марки в зависи-
мых крестьян -— и был предопределен возникновением свободного отчу-
ждаемого аллода.
Говоря словами Энгельса, «... с того момента, как возник аллод,
свободно отчуждаемая земельная собственность, земельная собственность
как товар, возникновение крупного землевладения стало лишь вопросом
времени» 1 2. Это как раз тот период времени, в течение которого свобод-
ная община-марка стала подвергаться закрепощению, причем оно весьма
часто протекало в форме втягивания в зависимость отдельных ее членов.
До тех пор, пока община-марка продолжала оставаться целиком
свободной, т. е. пока она даже частично, в лице отдельных ее чле-
нов, не вступала в зависимость от крупных феодальных собственни-
1 Так, например, в алеманнских законах свободные алеманны делятся на «первых»
(primi), «средних» или «простых» алеманнов (mediani) и «низших» (minofledi) с соот-
ветственными вергельдами в 240, 200 и 160 солидов (Pactus Alamannorum, II, § 36—38;
39—40; III, § 21; Leges Alamannorum, XLV, LX); закон лангобардского короля Лиут-
пранда от 724 г. различает в среде свободных лангобардов «первых лиц» (prima per-
sona) и лиц «низшего состояния» (minima persona) с соответственными вергельдами
в 300 и 150 солидов. В более раннем эдикте Ротари, но, с другой стороны, и в Бавар-
ской Правде, рисующей уже марку на начальном этапе ее закрепощения, отмечены раз-
личия между отдельными семьями внутри слоя свободных членов общины, и размер
виры зависит от родовитости или знатности убитого (См. Edictus Rothari, § И, 14, 4'8„
.74, 75, 141, 378. Lex Baiuv., I, § 6, 8; II, § 4; VIII, § 14).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 392.
2*
19
ков, превращение аллода в товар ускоряло лишь внутреннее имуще-
ственное и социальное расслоение в ее пределах, непосредственно под-
готовляя, тем самым, возникновение феодальной собственности, на
землю.
Как же мы должны решить вопрос об обеспеченности члена свобод-
ной общины-марки (до начала ее закрепощения) средствами и орудиями
производства, необходимыми для ведения его самостоятельного трудо-
вого хозяйства, т. е. тот самый вопрос, на который мы дали положитель-
ный ответ по отношению к членам земледельческой общины?
Ответ на этот вопрос может быть дан лишь путем тщательного раз-
граничения различных слоев общинников по их имущественному положе-
нию. Хотя это разграничение и затрудняется текучестью переходов
между разными слоями, тем не менее в марке можно довольно отчетливо
выделить три слоя общинников: средний слой владельцев одноготгадела
(одной гуфы), обрабатывающих свою пахотную землю исключительно
собственным трудом (иногда при использовании подсобной рабочей силы
дворовых рабов) и достаточно обеспеченных скотом и средствами произ-
водства; низший слой общинников, представители которого не в доста-
точной мере~“обеспечены либо средствами производства, либо землею
в результате утраты ими тех или иных составных частей их земельного
надела; и, наконец, высший слой зажиточных или разбогатевших членов
марки, которые сверх основного надела сосредоточивают в своих руках
дополнительные участки пахотной земли, а иногда и целых два надела
(или более).
Члены низшего слоя свободной общины-марки находятся на пути
к разорению и иногда вступают в долговую кабалу, сначала от предста-
вителей государственной власти J, а потом — от крупных землевладель-
цев, а также и от зажиточных членов той же марки1 2; но они не
обязательно разоряются сразу, а обычно очень долгое время остаются
в состоянии мало обеспеченных общинников, которые, однако продол-
жают вести свое хозяйство и сохранять свою личную свободу, вступая
при этом нередко в разного рода имущественные сделки с другими
общинниками (закладывание скота, сельскохозяйственного инвентаря
и пр.) 3.
О полном разорении обедневших общинников можно говорить лишь
тогда, когда они вступают в личную или' поземельную зависимость от
разбогатевших членов марки и теряют свой аллод и свою свободу 4; но
это — конечный этап происходящего в среде свободной общины-марки
расслоения, когда имеет место закрепощение таких общинников не толь-
ко представителями высшего слоя внутри марки, но и крупными и мел-
кими вотчинниками.
1 См. Lex Sal., LVI, § J; ср. LV, § 2; ср. Lex Sal., Cap. I, 5, § 1—2; Cap. II, 8, § 1.
В главе LVI идет речь о том, что виновный в неуплате долга становится вместе со своим
имуществом собственностью королевского фиска, а не истца. Это явствует из сопостав-
ления данной главы с капитулярием II, § 8, где объявление виновника вне королевского
покровительства влечет за собою ту же кару, выраженную тождественной по форму-
лировке и неясной по конструкции фразой: tunc ipse culpabilis et omnes res suas erunt,
между тем как в капитулярии I, 5, § 1 ясно сказано: omnes res suas fiscus adquirat.
Подробнее об этом см. главу III данной работы.
2 Lex Baiuv., IV, § 25; XIII, § 3.
3 Ср., например, Lex Sal., L, LII, LVI; ср. Lex Baiuv., XIII, § 3, 5, где у залогода-
теля ничего уже не осталось, кроме овец, в качестве возможного объекта залога.
4 Ср. Lex Baiuv., VII, § 4; II, § 1; где категорически запрещено отнимать у сво-
бодного бавара (даже бедняка) его аллод и его свободу; наряду с этим происходит
продажа свободных в рабство, и притом членами той же марки, хотя эта продажа
тоже решительно запрещается. См. Lex Baiuv., IX, § 4; XVI, § 5; ср. Lex Ripuaria,
XVI; Lex Thuringorum, XL, XLI. При этом дарения в пользу церкви поощряются.
Ср. Lex Baiuv., I, § 1; VII, § 4.
20
Представители высшего слоя свободных общинников в марке, прио-
бретая разными путями дополнительные участки, кроме своего основ-
ного надела, могут испомещать на эти участки дворовых рабов (servi,
mancipia), продолжая при этом обрабатывать свой основной надел
главным образом своим личным трудом, а частично эксплуатируя рабо-
чую силу посаженных на землю несвободных. В тех случаях, когда они
приобретают два или несколько наделов и начинают эксплуатировать
рабочую силу не только рабов, но и вступивших от них в зависимость
разоренных свободных общинников, они переступают грань, отделяющую
их от основной массы «трудящихся субъектов»; таких разбогатевших об-
щинников можно условно считать «мелкими вотчинниками» (по признаку
структуры их владения, т. е. наличия в его составе нескольких наделов, и
по признаку эксплуатации чужой рабочей силы разоренных свободных).
Но при этом следует помнить, что такие «мелкие вотчинники» вышли из
высшего слоя общинников и что их возникновение представляет собою
такой же конечный этап в эволюции этого слоя, как потеря аллода и
свободы для низшего, разоряющегося слоя общинников. Однако необ-
ходимо подчеркнуть, что даже на этом, конечном этапе разбогатевшие
общинники еще могут частично прилагать и свой собственный труд к об-
работке некоторых участков пахотной земли или других угодий (помимо
эксплуатации чужой рабочей силы), и что поэтому грань между высшим
и средним слоем членов марки все же продолжает оставаться до извест-
ной степени не достаточно определенной. К тому же отдельные общин-
ники в ходе этого процесса все время переходят из среднего слоя в выс?
ший и наоборот.
До тех пор пока община-марка в целом сохраняет свою свободу, т. е.
пока основная масса свободных общинников еще не подверглась закре-
пощению со стороны членов складывающегося господствующего класса
(феодальных собственников крупно- или мелкопоместного типа), до тех
пор ее основным ядром все еще продолжает оставаться средний слой
общинников, представители которого попрежнему обеспечены средства-
ми и орудиями производства, необходимыми для ведения мелкого тру-
дового хозяйства в пределах марки. Конечно, многие члены среднего слоя
беднеют или даже разоряются, но в целом он все же представляет собою
довольно широкую массу свободных трудящихся субъектов. Само собою
разумеется, что закрепощение отдельных членов марки крупными или
более мелкими собственниками феодального типа происходит зачастую
параллельно и одновременно с расслоением внутри марки и с вступле-
нием одних ее членов в зависимость от других. Однако о закрепощении
марки можно говорить лишь тогда, когда в зависимость от феодальных
собственников (или от королевской власти) втягивается значительная
часть ее членов !. К тому времени, когда начинается этот процесс, основ-
ную массу общинников-членов марки составляют представители среднего
ее слоя, которые по указанному выше признаку — ведения мелкого хо-
зяйства собственным трудом при средней достаточной обеспеченности
средствами и орудиями производства — все еще являются скорее «тру-
дящимися субъектами», нежели непосредственными производителями
феодального общества (т. е. нежели крестьянами в феодальном смысле
этого слова). А так как переходы между средним и высшим слоем об-
1 К аналогичному выводу приходит Б. Д. Греков: «Сельская община испытывает
на себе не только влияние внутриобщинных процессов (подчеркнуто мною. — А. И.),
но и воздействие государства: приспособляясь к его требованиям, она изменяется
сама» (Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, кн. 1, стр. 64). Ср. К. Маркс и Ф. Эн-
гельс. Соч., т. XXVII, стр. 694—695, где Маркс отмечает как процессы, протекающие
внутри общины, так и воздействие на общину исторической среды.
21
щинников все еще текучи, то и представители высшего слоя не являются
еще подлинными «мелкими вотчинниками», характерными для сложив-
шегося феодального строя, ибо они еще не члены господствующего клас-
са. Вот почему в период раннего феодализма, когда начинается массовое
втягивание различных слоев общинников в зависимость от крупных
феодальных собственников, в частности — от церковных феодалов, путем
дарственных и прекарных сделок, так трудно решить, какие именно
дарители принадлежат к числу крестьян, а какие именно — к числу «мел-
ких вотчинников». Ибо по существу различные категории дарителей вышли
из разных слоев общинников *, а эти разные слои весьма трудно отнести
к категории крестьян и мелких вотчинников,— в том виде, в каком они
фигурируют при сложившемся феодальном строе 1 2.
В то время, когда начинается процесс феодализации и значительная
масса членод_марки втягивается в зависимость от феодальных собствен-
ников, имущественное и социальное расслоение общинников настолько
усиливается, что процесс классообразования проходит через самую мар-
ку. Расслоение внутри свободной общины-марки, до тех пор лишь созда-
вавшее предпосылки феодализации, соединяется теперь с разлагаю-
щим марку воздействием складывающейся феодальной собственности и
политического органа господствующего класса — государства — в еди-
ный процесс. Он приводит к резкому изменению форм собственности
внутри марки и к нарушению былого равноправия ее членов при сохране1-
пии марки, как производственной организации со свойственными ей
хозяйственными распорядками (система открытых полей, принудитель-
ный севооборот и т. д.) 3. Представители разных слоев внутри марки раз-
ными путями утрачивают свои аллоды. Члены низшего ее слоя часто
вовсе теряют свои общинные наделы (полностью или частично) и ста-
новятся держателями чужой земли, иногда — земельных владений чле-
нов высшего слоя общинников. Нередко полная утрата обедневшими
общинниками их наделов происходит в следующей форме: они соверша-
ют так называемые безусловные дарения, т. е. без получения передан-
ного участка в прекарное пользование. Средним рядовым общинникам
приходится итти на превращение своих наделов в держания путем фор-
мально-добровольного, но фактически вынужденного или даже насиль-
ственного акта дарения в пользу крупных (большей частью церковных)
собственников, в результате которого они продолжают вести свое хозяй-
ство на своих прежних наделах в качестве прекаристов. Дольше всего
удерживают свои аллоды в качестве полной земельной собственности
(т. е. не превращая их в прекарные держания) члены высшего слоя
общинников в марке 4. Вот почему в тех варварских правдах, которые
рисуют рост крупной феодальной собственности, упоминаются дарения
1 Мы оставляем здесь в стороне дарителей из числа членов складывающегося
господствующего класса, которых грамоты без труда позволяют отличить от дари-
телей, происшедших из общины (независимо от принадлежности последних к разным
слоям внутри этой общины).
2 См. об этом главу VIII данной работы, а также нашу статью: «Структура об-
щины в Южной и Юго-Западной Германии в VIII—X вв.». Сб. «Средние века»,
вып. IV, 1953, стр. 31—33.
3 Подробное и конкретное изображение этого процесса классообразования, про-
ходящего через марку, см. в главе VII настоящей монографии, а также в цитирован-
ной выше нашей статье (сб. «Средние века», вып. IV, 1953).
4 В результате дарений членов этого высшего слоя (совершаемых на самых раз-
нообразных условиях) некоторые из них могли опускаться до положения зависимых
прекаристов, а потомки других могли через несколько поколений превращаться из
прекаристов в бенефициариев крупного монастырского вотчинника и тем самым всту-
пать в ряды господствующего класса. Подробнее об этом см. главу VIII настоящей
монографии.
22
либо бедняков, либо средних общинников. Между тем в сборниках дар-
ственных грамот (картуляриях), отражающих более поздний этап фео-
дализации, преобладают дарения представителей высшего слоя общин-
ников-членов марки.
Наряду с изменением прав собственности общинников-аллодистов
меняется и их социальное положение: нарушается их былая свобода, и
многие из них вступают в различные отношения частичной или полной
личной зависимости, превращаются в полусвободных
Этот процесс внутреннего социального расслоения марки и классо-
образования происходит в раннефеодальный период. С тех пор как начиИ
нает складываться класс крупных землевладельцев феодального типа/
и возникает феодальная собственность и государство, а превращение'
аллода в товар приобретает массовый характер, можно с полным правом
говорить о формирующемся феодальном строе.
Но предшествующий период, в течение которого совершается пе-
реход от земледельческой общины к марке, а аллод возникает лишь в
виде права наследования земельного надела, не может быть назван ран-
нефеодальным (несмотря даже на наличие только еще возникающей ко-
ролевской власти) 1 2. В целях большего удобства изложения мы будем
обозначать этот период условным термином «дофеодальный», отчетливо
сознавая относительное значение этого термина и отнюдь не стремясь
истолковать определяемый период как особую общественную формацию.
HanjpoTHB, мы разумеем под ним лишь переходный период развития,
основным признаком которого является то весьма важное обстоятель-
ство, что крестьяне еще не закрепощены. Этот переходный период исто-
рически стоит либо между рабовладельческим и феодальным, либо между
первобытно-общинным и феодальным типом производственных отно-
шений.
В целях лучшего уразумения его исторического места мы должны по-
ставить общий вопрос о смене рабовладельческой формации феодальной
и о роли этого процесса в генезисе зависимого крестьянства раннефео-
дального периода, между тем как до сих пор мы занимались анализом
тех предпосылок возникновения этого крестьянства, которые заложены
в эволюции самого первобытно-общинного строя на последнем его этапе.
2
Переход от рабовладельческой формации к феодальной представлял
собою смену прежних, рабовладельческих производственных отношений
новыми, феодальными. Однако смена одного типа производственных от-
ношений другим всегда вызывается изменением в характере производи-
тельных сил, так как производственные отношения преобразуются при-
менительно к характеру производительных сил.
В разбираемом нами конкретном случае перехода от рабовладельче-
ской формации к феодальной это преобразование происходило как раз в
тот период, когда в результате варварских завоеваний, поддержанных
революционными движениями рабов и колонов, на территории Западной
Римской империи были основаны новые государства, в которых начался
процесс феодализации. Наряду с этими 'государствами, основанными на
римской почве (вестготским, бургундским, франкским, остготским, ланго-
1 Этот процесс изложен па конкретном материале источников в целом ряде глав
настоящей монографии.
2 Этот предшествующий период охарактеризован нами выше, в начале настоя-
щей главы.
23
бардским), как уже было отмечено выше, существовали и другие госу-
дарства (например, англо-саксонские, скандинавские), а также племен-
ные союзы (саксов, фризов, тюрингов), которые образовались и обосно-
вались либо не на римской территории, либо на тех землях, где римский
рабовладельческий строй господствовал ^сравнительно недолго или имел
недостаточно глубокое влияние (как, например, в Британии). Однако здесь
нас интересует развитие производительных сил и произодственных отно-
шений в их тесной взаимной связи в тех государствах, которые возникли
на территории бывшей Западной Римской империи.
Для того чтобы проследить, как в этих государствах производствен-
ные отношения через некоторое время преобразовались применительно к
новому характеру производительных сил, надо прежде всего отчетливо
представить себе сущность общественного производства в целом, а затем
выяснить,— хотя бы в самых общих чертах,— как происходило это пре-
образование в данном конкретном случае. Процесс общественного произ-
водства, взятый в целом, имеет две стороны, которые неразрывно связа-
ны друг с другом. Однако, несмотря, на эту тесную связь между ними,
они представляют собою два ряда различных отношений: один из них —
это отношения людей к природе, (т. е. производительные силы), другой, —
отношения, в которые люди вступают между собою в процессе производ-
ства материальных благ (т. е. производственные отношения). При
этом производительные силы общества следует понимать как отноше-
ния общества к природным силам, в борьбе с которыми оно добывает
необходимые материальные блага. Следовательно, к производитель-
ным силам относятся отнюдь не только орудия труда, но и самый труд
как процесс воздействия общественного человека на природу
Как же изменился этот процесс труда после образования новых госу-
дарств на территории Западной Римской империи? Привнесенный варва-
рами общинный строй нельзя рассматривать только как новый тип про-
изводственных отношений: в нем таились и новые возможности развития
производительных сил. Огромное значение имело прежде всего само мел-
кое производство 1 2 свободных общинников, которые вели на своих наде-
лах самостоятельное трудовое хозяйство, в то время как возможности
использования неподеленных угодий облегчались фактом коллективного
владения ими; да и самая обработка пахотной земли ставилась в опре-
деленные условия (система открытых полей, принудительный севооборот,
связанный с трехпольем), которые были благоприятны для ведения та-
кого трудового хозяйства. Это мелкое производство объединенных в об-
1 Приводим в этой связи ход мыслей Маркса: «Труд есть прежде всего
процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором
человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует
обмен веществ между собой и природой. Веществу природы он сам противостоит как
сила природы. Для того чтобы присвоить вещество природы в известной форме, при-
годной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу
естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы. Воздействуя посредством этого
движения на внешнюю природу и изменяя ее, он в то же время изменяет свою соб-
ственную природу. Он развивает дремлющие в последней способности и подчиняет
игру этих сил своей собственной власти» (К. Маркс. Капитал, т. I, Госполитиздат.
1953, стр. 184—185). «Вообще, когда процесс труда достиг хотя бы некоторого раз-
вития, он нуждается уже в подвергшихся обработке средствах труда» (там же,
стр. 186). «Кроме тех вещей, посредством которых труд воздействует на предмет
труда и которые поэтому так или иначе служат проводниками его деятельности, в.
более широком смысле к средствам процесса труда относятся все материальные усло-
вия, необходимые для того чтобы процесс мог вообще совершаться» (там же, стр. 187).
2 О роли мелкого производства на, разных стадиях феодализма см. М. Н. М е ft-
ман и С. Д. С к а з к и и. Об основном экономическом- законе феодальной формации.
«Вопросы истории», 1954, № 2, стр. 71—91.
24
щину свободных «трудящихся субъектов» составляло резкую противо-
положность не только основанному на чисто рабском труде римскому
плантационному хозяйству, но и римскому хлебопашеству в латифундиях
и сальтусах, которые обрабатывались трудом колонов (сначала лично
свободных, а потом прикрепленных к земле и обремененных многочислен-
ными тяжелыми повинностями в пользу государства и крупных землевла-
дельцев), а также и трудом посаженных на землю рабов.
Конечно, и в римской Галлии и в Италии сохранились остатки мелкой
земельной собственности, о чем свидетельствует хотя бы характер земель-
ных разделов между варварами и местным населением в V в.: каждый
бургундский и вестготский поселенец в Галлии (и Испании), остгот-
ский •— в Италии занимал известную долю (одну треть, две трети или
половину) земельного владения каждого отдельного владельца (хотя и
не все земли были сразу поделены); самое количество таких поделенных
владений, так же как и число поселившихся на римских территориях
варваров, указывают на то, что далеко не все земельные владения, под-
вергшиеся разделам, были латифундиями. Против этого последнего допу-
щения говорит также, и факт возникновения смешанных поселений, со-
стоявших из бургундов или вестготов и галло-римлян !. (Этот факт ука-
зывает, кроме того, на частые разделы земель между варварами и мест-
ным населением 1 2).
Имеются и другие данные (у античных писателей, юристов и земле-
меров) о живучести мелкой крестьянской собственности в Италии в пред-
шествующие варварским завоеваниям века 3. К тому же в римской Гал-
лии отчасти сохранялись, а отчасти вновь возникали различные формы
мелких земельных держаний (кроме колоната — римский прекарий, али-
ментарные участки, держания по праву veciigal; а также близкого к
эмфитевзису jus perpetuarium и мн. др.) 4. Весьма возможно, что наличие
этих оброчных держаний, наряду с сохранностью остатков мелкой сво-
бодной крестьянской собственности, облегчило процесс расселения вар-
варских племен в Галлии и Италии,— процесс, который отнюдь не сво-
дился к одному только разделу латифундий и пустующих земель. Эти же
обстоятельства до известной степени способствовали, может быть, и тор-
жеству характерного для варварских племен мелкого сельскохозяйствен-
ного производства. Однако главной причиной этого торжества была побе-
да привнесенного варварами общинного строя над зашедшим в тупик
рабовладельческим способом производства. Поэтому нас здесь интере-
суют лишь основные черты в характере производительных сил этого
последнего.
Обращаясь к ним, необходимо прежде всего отметить следующее: ис-
ключительное развитие рабовладельческой плантации привело к тому,
что римское хлебопашество надолго остановилось на том уровне, которого'
оно достигло во времена Катона (во II в. до н. э.). Этот уровень был, ко-
нечно, высоким, так как господствовала трехпольная система хозяйства с
интенсивным удобрением, посевом кормовых трав, стойловым содержа-
нием скота и значительным развитием животноводства. Однако римская
система пахоты была такова, что требовала большой затраты труда. Так,
1 Ср. Lex Burgundionum, XXXVIII, § 5.
2 См. Н. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб.
«Средние века», вып. I, 1942, стр. 10—13.
3 См. A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliar-
eigenthums, Innsbruck, 1894, S. 138—143. См. также статью А. П. Каждана «О неко-
торых спорных вопросах истории становления феодальных отношений в Римской импе-
рии» («Вестник древней истории», 1953, № 3, стр. 89).
4 См. A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliar-
eigenthums, S. 148—184.
25
в Италии практиковалось многократное вспахивание одного и того же
участка (до 3—4 раз, а в некоторых местах, например, в Этрурии,—• даже
до 8—9 раз) в перпендикулярном, а затем и в продольном направлениях;
насколько распространена была такая практика, видно из того, что суще-
ствовали даже особые термины для обозначения каждой вспашки:
1) proscindere — пахать первый раз, поднимать землю, собственно «бо-
роздить»; 2) iter аге — «двоить» или перепахивать; 3) tertiare — пахать в
третий раз; 4) lirare — пахать в четвертый раз с тем, чтобы можно было
произвести посев семян на уже трижды пропаханном участке.
Первая вспашка 1 (proscissio) предпринималась с целью уничтожения
травянистого покрова, которым зарастала нива, и разрыхления земли.
Для достижения этой цели поле вспахивалось сначала плугом, поставлен-
ным наискось, а затем — прямо, но так, что вторично пахарь проходил по
уже проведенной им борозде в обратном направлении 2. В результате та-
кой вспашки перевернутый плугом дерн высыхал, а почва разрыхлялась
на известную глубину, но не на слишком большую: ибо италийские зем-
левладельцы опасались, что при очень глубокой вспашке могут быть из-
влечены наверх нижние, бесплодные слои почвы, а это может понизить
урожайность нивы 3. Вторая вспашка — iteratio — и третья — tertiatio —
разбивали глыбы уже поднятой почвы и превращали их в порошок,
так что при посеве уже не нужно было боронить или требовалась
лишь незначительная бороньба; при этом во время второй вспашки па-
харь вел плуг, пересекая ниву наискось и держа его в вертикальном на-
правлении. Колумелла следующим образом резюмирует смысл и цель
первых трех вспашек: «пахать надо, проводя борозды столь густо и
часто, чтобы с трудом можно было разобрать, в какую сторону шел
плуг...; после нескольких перепашек земля на пару превращается в поро-
шок, так что после посева приходится разбивать очень мало глыб, а то
и вовсе не приходится. Римляне в старину говорили, что плохо вспахано
поле, на котором, посеяв семена, надо еще разбивать глыбы» 4.
Посев семян производился только во время четвертой вспашки
(liratio), при которой пахарь проводил плуг еще раз по уже вспаханной
ниве; четвертая вспашка «забирала землю вместе с семенами в высокие
и узкие гребни (lirae), между которыми оставались довольно широкие бо-
розды» 5; по этим бороздам стекала дождевая вода, что было очень суще-
ственно, так как при большой влажности почвы в Северной и Средней
Италии в античные времена это предохраняло посевы от гниения, хотя,
с другой стороны, при такой системе значительная часть пахотного поля
оставалась неиспользованной. Описанная система пахоты требовала со-
ответствующих орудий производства. В античной Италии распростра-
нены были различные виды плуга. Для пахоты, изображенной у Колу-
1 Излагаем по статье М. Е. Сергеенко. Пахота в древней Италии. «Совет-
ская археология», 1941, VII, стр. 220—229. Данные о римской системе вспашки и о
римской сельскохозяйственной технике см. также в книге: М. Weber. Die romische
Agrargeschichte in ihrer Bedeutung fiir das Staats- und Privatrecht, Stuttgart, 1891,
S. 220—250.
2 См. M. E. Сергеенко. Пахота в древней Италии, стр. 226.
3 Ср. Columella. Res rustica, II, 4, 7 (перевод взят из цитированной статьи
М. Е. Сергеенко): «У всякой, самой плодородной, почвы нижняя часть бесплодная,
а ее извлекают наверх вывороченные из земли большие глыбы, в результате чего
бесплодное вещество, смешавшись с жирным, делает ниву менее урожайной».
4 Перевод данного текста Колумеллы (Columella. Res rustica, II, 4, 1—2)
взят нами из издания: Марк Порций Катон. Земледелие (De agriculture). Пе-
ревод и комментарии М. Е. Сергеенко, М.—Л., 1950, «Комментарий», стр. 181—182,
ср. также у Плиния (G a i u s Plinius Secundus. Historia Naturalis, XVIII, 179).
«Только то поле хорошо возделано, где не поймешь, в какую сторону шел плуг»
(перевод М. Е. Сергеенко. Пахота в древней Италии, стр. 225).
5 См. М. Е. Сергеенко. Пахота в древней Италии, стр. 227.
26
меллы, необходим был плуг с острым и широким лезвием металлического
.лемеха и с настолько высокой подошвой, чтобы она могла служить отва-
лом (в крестьянских хозяйствах древней Италии в более ранние времена
был распространен плуг без отвала). Этот плуг с железным лемехом и
описывает Плиний: «лемехи четвертого рода шире и острее (чем у более
примитивного плуга с лемехом в форме «кола».— А. //.); к концу они
суживаются, как меч, и этот меч разрезает почву, а острыми краями
подрезает корни трав» !. Однако, несмотря на наличие такого лемеха,
подобный плуг не так глубоко взрезывал землю, как тяжелый плуг на
колесах, который стал применяться в некоторых римских провинциях
уже в I в. н. э. и который описан тем же Плинием: «недавно в провинции
Рэции изобретен такой плуг, к которому стали присоединять два колеса,
и этот плуг называют plaumorati» 1 2. Тем не менее тяжелый колесный плуг
не стал господствующим орудием пахоты даже во II в. н. э., когда про-
изошло усиление роли хлебопашества сравнительно с плантационным
хозяйством, ибо он не соответствовал римской системе вспашки, которая
в свою очередь была тесно связана с производственными отношениями
рабовладельческого общества. Как ясно из изложенного, римская систе-
ма пахоты требовала значительной затраты труда: она приводила к тому,
что для вспахивания одного югера, по подсчетам того же Колумеллы,
требовалось четыре рабочих дня. Крупные рабовладельческие хозяйства,
построенные на хищническом использовании даровой рабочей силы ра-
бов, могли осуществлять такую затрату труда. Она была возможна и при
переходе к колонату, так как и при нем, на первой стадии развития
колоната, сохранялось еще крупное производство в сальтусах и латифун-
диях. Но римская система вспашки стала совершенно невозможной при
новом типе производственных отношений общины-марки, построенной на
мелком самостоятельном производстве и трудовом хозяйстве ее членов/—
тем более, что она не соответствовала особенностям почвы во многих
частях бывших римских провинций, а также изменившемуся за несколько
столетий характеру почвы в самой Италии. В частности, система откры-
тых полей и общинная чересполосица делают немыслимой четвертую
римскую вспашку (liratio) с посевом семян в гребни, ибо не допускают,
чтобы значительная часть пахотного поля пропадала зря; к тому же она
становится совершенно ненужной при иных свойствах почвы и при новом
плуге, так как посев семян производится теперь не в гребни, а непосред-
ственно в борозды.
Тяжелый плуг, наряду с более легким, в VI в. был уже широко рас-
пространен у варварских народов Западной Европы, как это видно и
из сельскохозяйственных трактатов (например, из «Этимологий» Исидо-
ра Севильского), и из варварских правд. В тяжелый плуг впрягали две
(а иногда три — четыре) пары волов; пользование им делало излишним
многократное перепахивание одного и того же участка в разных направ-
лениях. Однако самое главное заключалось не в этом, а в том, что плуг
с железным лемехом, применявшийся еще в римские времена, мог быть
с большим успехом, чем раньше, использован в новой системе общинных
производственных отношений. Этот плуг сделался основным орудием
хлебопашества на вновь расчищаемых землях, обработка которых произ-
водилась силами больших семей (иногда с привлечением дальних род-
1 Gaius Pl ini us Secundus. Historia Naturalis, XVIII, 172; latior haec
[cuspis] quarto generi [vomerum] et acutior in mucronem fastigata, eodemque gladio
scindens solum et acie laterum radices herbarum secans (перевод см. в цитированной
статье М. Е. Сергеенко, стр. 225).
2 Gaius Plinius Secundus. Historia Naturalis, XVIII, 172: non pridem
inventum in Raetia Galliae duas addere tali rotulas, quod genus vocant plaumorati.'
27
ственников и соседей) !. Но он применялся и для распашки уже ранее
культивированных участков; им обрабатывались наделы общинников
в марке 1 2.
При господстве характерной для марки чересполосицы и системы
открытых полей с ее принудительным севооборотом, не только каждый
отдельный общинник, но и вся община-марка в целом были в равной
мере заинтересованы в надлежащей распашке всех пахотных полос, раз-
мещенных в разных полях марки (в так называемых конах). Эта заин-
тересованность сказывается хотя бы в том, что уже согласно Салической
Правде (которая отражает лишь переход от земледельческой общины
к марке) человек, мешающий проезду пахаря с его плугом па принад-
лежащую этому пахарю полосу3 и изгоняющий пахаря в том случае,
если он задевает полосу этого общинника, карается штрафом в 15 соли-
дов. Характерно, что в марке самая величина пахотных полос измеряется
в зависимости от необходимой для ее обработки затраты труда (отсюда
такие земельные меры, как, например, иох или юрнал, — количество зем-
ли, которую можно вспахать при помощи пары волов в течение одного
дня). Самая форма этих полос определялась формой конов, представляв-
ших .собою неправильные четырехугольники (типа параллелограмма или
трапеции), вытянутые в длину так, что для установления размеров полос
требовалось каждый раз знать их ширину и длину; это свидетельствует
о том, что полосы нарезывали в зависимости от качества почвы и от
особенностей каждого поля (кона). Такие полосы, сменившие римские
квадраты 4, характерны именно для системы открытых полей. Хозяйст-
венная роль этой системы и заинтересованность всех членов марки в об-
работке каждой полосы пахотной земли проявляются и в запрете проезда
с бороной или с телегой по уже начавшей выколашиваться ниве 5, — хотя
1 Об этом содержатся косвенные и прямые данные в картуляриях; хотя эти
источники относятся к более позднему времени, но их данные о распашке новины
можно использовать ретроспективно и для представления о более раннем периоде,
так как они хорошо согласуются с косвенными указаниями некоторых варварских
правд (Салической, Алеманнской, Баварской). В одной из Верденских грамот идет
речь о совместной распашке нови группой родственников при дополнительной помощи
со стороны хозяйственно связанных с ними лиц: comprehensionem illam, quam ipse...
in communione proximorum suorum proprio labore et adiutorio amicorum suorum legibus
comprehendit et stirpavit (Niederrheinisches Urkundenbuch, hrsg. von Lacomblet, I, №21 —
цит. по статье H. W о p f n e r. Beitrage zur Geschichte der alteren Markgenossenschaft.
«Mitteilungen des Instituts fur osterreichische Geschichtsforschung», Bd. XXXIV, 1913, Heft
1, S. 1—2). t) корчевках и распашках немало данных содержат и сборники формул.
2 Как видно из изложенного в тексте, мы отнюдь не пытаемся объяснить воз-
никновение новых производственных отношений исключительно изменением системы
вспашки или конструкции плуга, а лишь указываем на связь новой системы вспашки с
общинными отношениями.
8 Так мы толкуем следующий текст Салической Правды: Si quis aratro de campo
alieno ante ostaverit aut iactaverit aut testaverit... solidos XV culpabilis iudicetur (Lex
Sal., XXVII, ad. 9). Этот текст можно толковать и иначе: Д. Н. Егоров считает его
дополнением к § 24 той же главы и объясняет его так: «Захватчик чужого поля
препятствует запашке законного владельца» (см. Lex Salica, изд. Д. Н. Егорова,
«Сборник законодательных памятников древнего западноевропейского права» под
ред. П. Г. Виноградова и М. Ф. Владимирского-Буданова, вып. I, Киев, 1906, стр. 177,
прим. № 288). Однако такое дополнение представляется здесь излишним, так как в
§ 24 и 25 главы XXVII уже установлены штрафы за разные стадии освоения чужой
полосы (за ее распашку и засев), и остается непонятным, почему же штрафуется не
захватчик, а законный владелец. Между тем, как мы знаем из Баварской Правды,
неясность границ между отдельными полосами, отсутствие отчетливой межи и тро-
пинок приводили к нечаянным вторжениям пахаря с плугом на чужую полосу и к
спорам о границах. (См. Lex Baiuv., XII, § 1, 4, 8).
4 О различиях между римской и древнегерманской системами полей см. Н. П. Г р а-
цианский. Система полей у римлян по трактатам землемеров. «Вестник древ-
ней истории», 1940, № 1.
5 Lex. Sal, XXXIV, § 2, 3.
28
такой проезд мог иногда происходить по необходимости и мог быть вы-
зван отсутствием тропинок, подводивших к отдельным полосам, и неясно-
стью межи или границы.
Из изложенного ясно, что производственные отношения общины-5"
марки соответствуют характеру ее производительных сил: сочетание
аллодиального владения наделом и мелкого трудового хозяйства с об-
щинным верховенством над пахотной землей поддерживает такой тип
экономических связей между отдельными домохозяйствами, который как
раз соответствует системе открытых полей, чересполосице и принуди-
тельному севообороту, ибо они обеспечивают возможность мелкого про-
изводства отдельных семей, объединенных в общину. Этим объясняется
и прочность марки как производственной организации и ее живучесть
даже при развитом феодализме. Как раз эти ее свойства составляют
контраст не только с рабовладельческим хозяйством, но и с колонатом
Поздней Римской империи. Однако они отнюдь не удержались полностью
при феодализме: сохранилась лишь та сторона производственной орга-
низации марки, которая непосредственно связана с характером ее произ-
водительных сил (мелкое производство, общее пользование неподелен-
ными угодьями, чересполосица и пр.); но отдельные трудовые хозяйства
после окончательного торжества феодализма превратились из самостоя-
тельных и свободных в зависимые и эксплуатируемые крупными феодаль-
ными землевладельцами.
Свободная марка превращается в крепостную. Но до этого оконча-
тельного торжества феодализма, в раннефеодальный период идет про-
цесс постепенного внедрения крупных и мелких вотчинников 1 в общину-
марку и частичного подчинения отдельных составляющих ее свободных
трудовых хозяйств тому или иному из этих вотчинников; прежде чем
свободная община-марка превращается окончательно в крепостную, она
переживает длительный период полусвободного, полузависимого состоя-
ния. В этот период деревня, представляющая собой марку, по социаль-
ному составу своего населения носит смешанный характер: наряду со
свободными общинниками в ней живут и общинники, находящиеся в раз-
ной степени зависимости от различных вотчинников. В этот период ран-
него феодализма, когда складывается феодально-зависимое крестьянство,
как класс непосредственных производителей, эксплуатируемых феодаль-
ными собственниками, но когда наряду с этим некоторое время еще со-
храняются и свободные общинники, эти последние, конечно, уже являются
свободными крестьянами (в отличие от остальных, зависимых или кре-
постных крестьян). «Между римским колоном и новым крепостным стоял
свободный франкский крестьянин», — говорит Энгельс 1 2, и эта известная
формула Энгельса относится, конечно (как это явствует и из всего кон-
текста), к раннефеодальному периоду, а не к дофеодальным отношениям
внутри такой общины-марки, которая еще не подверглась закрепоще-
нию. В ходе этого закрепощения складывается единый класс феодально-
зависимого крестьянства, но часть крестьян еще некоторое время продол-
жает сохранять свою свободу. Возникновение феодально-зависимого кре-
стьянства, постепенное закрепощение различных членов марки, с одной
стороны, и возникновение феодальной собственности, с другой — пред-
1 Мы имеем здесь в виду главным образом тех мелких вотчинников, которые
уже были членами господствующего класса, хотя некоторые свободные члены марки
и в раннефеодальный период и до него могут вступать в разные виды зависимости и от
разбогатевших общинников, которых в известном смысле тоже можно считать «мел-
кими вотчинниками».
2 См. Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государ-
ства. Госполитиздат, 1953, стр. 161.
29
ставляют собою две неразрывно связанные составные части единого про-
цесса; этот процесс шел быстрее там, где привнесенная варварами об-
щина подвергалась перерождению (на территориях с 'разлагающимся
рабовладельческим строем),-и медленнее там, где этого синтеза не было
(т. е. в Областях к востоку от Рейна, а также в Британии, Скандинавии
и ftp.); принимая разные формы и развиваясь разными темпами, он рано
или поздно приводил к феодализации общества во всех странах Западной
Европы
Ход этого процесса с самого начала отнюдь не был встречен крестьян-
ством равнодушно и пассивно. Оно активно боролось против самого
установления феодального способа производства: ведь крестьяне ранне-
феодального периода состояли отчасти из свободных, а отчасти из только
еще подвергавшихся закрепощению общинников: «...эти несвободные
частью сами раньше еще были свободными, частью были детьми свобод-
ных» 1 2, — говорит Энгельс. «С такими людьми, которые к тому же начи-
нали составлять главную массу населения, не так легко было иметь дело,
как с полученными по наследству или с иноземными крепостными» 3.
В разных областях обширного Франкского государства в VIII—IX вв.
вспыхивают многочисленные крестьянские восстания. В западной части
Каролингского государства, где феодализация зашла гораздо дальше,
чем в восточной его части, эти восстания поднимали преимущественно
закрепощенные крестьяне, и государственная власть предписывала своим’
должностным лицам жестоко подавлять сопротивление крестьян (как
это ясно видно из капитуляриев Карла Великого). В восточных областях
они носили несколько иной характер и были восстаниями свободного'
крестьянства «против попытки навязать ему феодализм» 4. Самое круп-
ное из них,— так называемое восстание Стеллинга в Саксонии (841 —
843 гг.),-— особенно показательно в этом отношении, так как в нем прини-
мала участие основная масса свободных саксонских общинников (фри-
лингов), которые хотели вернуть старые дофеодальные порядки (жить
«по старому закону», т. е. согласно обычному праву, действовавшему при
общинном строе); к ним присоединились полусвободные — литы 5. Но'
как в западных, так и в восточных областях восстания были направлены
в одинаковой мере против господства складывавшегося феодального’
строя; их прогрессивное значение заключалось в том, что они объективно,
содействовали фиксации феодальных повинностей 6.
1 Известную роль в этом процессе сыграли элементы рабовладения, в особен-
ности у тех племен, которые, поселившись на территории Западной Римской империи,
получили в свое распоряжение довольно значительное количество римских рабов, не
говоря уже о наличии патриархального рабства у самих варваров (особенно развито
было рабовладение у вестготов и бургундов). Рабы, посаженные на землю, соста-
вляли основное ядро низшего слоя зависимого крестьянства — сервов (они представ-
ляли значительный элемент непосредственных производителей и во Франкском, и в.
Лангобардском королевствах). Однако основная масса феодально-зависимого кресть-
янства сложилась не из них, а из свободных общинников. Обладание рабами важно-
было главным образом тем, что углубляло социальное неравенство между различными
слоями внутри племени.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 411.
3 Там же, стр. 411.
4 Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. Госполитиздат, 1953, стр. 54.
& См. об этом подробнее в главе IV этой работы.
6 Ср. высказывание Энгельса: «То обстоятельство, что с конца VIII и начала
IX века повинности несвободных, и в том числе даже поселенцев-рабов, все больше
устанавливаются в определенных, не подлежащих повышению размерах и что Карл
Великий предписывает это в своих капитуляриях, было, очевидно, результатом угро-
жающего поведения этих несвободных масс» (К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч.,
т. XVI, ч. 1, стр. 412).
30
. Основой этого складывавшегося феодального строя была феодальная'
собственность на землю. Оборотной стороной возникновения феодальной
собственности является процесс превращения аллода в зависимое дер-
жание и свободных общинников в зависимых крестьян-держателей тяг-
лых наделов во владениях феодальных собственников. Поэтому при изу-
чении начального этапа этого процесса мы должны подвергнуть в нашей
монографии тщательному анализу различные формы общинной и
семейно-индивидуальной собственности, предшествовавшие возникнове-
нию аллода как товара и его превращению в зависимое держание. Наря-
ду с этим, исследуя истоки имущественного и социального расслоения
внутри общины (земледельческой общины и марки), мы ставим своей
целью выяснить сущность былого равноправия общинников (или иными
словами — реального содержания их свободы), а также причины круше-
ния этого равноправия и роста неравенства в общине. Выяснение этого
идет рука об руку с анализом разных этапов в развитии аллода, который
вначале был базисом социального равноправия общинников, а впослед-
ствии перестал быть таковым. Этим ранним этапам в развитии собствен-
ности внутри общинного строя соответствует ряд изменений в положении
членов общины по отношению друг к другу и ко всему коллективу в це-
лом. «Внутри родового строя не существует еще никакого различия
между правами и обязанностями», — говорит Энгельс Ч С течением вре-
мени, при переходе от кровно-родственной общины к земледельческой это
различие возникает, но не приводит еще к тому, что у одного социаль-
ного слоя имеются лишь «права», а у другого лишь «обязанности»1 2;
даже кровная месть или ее выкуп являются одновременно и «правом»
и «обязанностью»3; «права» и «обязанности» еще неразрывно связаны
друг с другом; эта связь разрывается тогда, когда начинают возникать,
классы.
* * *
Как ясно из намеченного хода мыслей, для выполнения нашей основ-
ной задачи необходимо внимательное изучение не только структуры са-
мой общины в ее развитии, но и возникающих в ней форм собственности,,
а также и социальных взаимоотношений различных слоев общинников в
процессе производства. Иными словами —• нам предстоит исследовать
также и социальный строй, характерный для того переходного периода
в развитии производственных отношений, который предшествовал возник-
новению феодального способа производства. Социальный строй каждого
племени в течение этого периода отличается целым рядом весьма спе-
цифических особенностей, которые, в свою очередь, требуют отдельного,
исследования.
Структура всякого классового общества определяется специфической
формой отношения класса непосредственных производителей к средствам
и орудиям производства, а следовательно, и взаимоотношениями этих
непосредственных производителей с господствующим классом, выступаю-
щим всегда в той или иной форме в качестве обладателя или верховного,
собственника средств и орудий производства. Рабовладение, феодальная
1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства,
стр. 163—164.
2 Говоря о пережитках родовой эпохи в Ирландии конца XIX в., Энгельс отме-
чает: «...собственность, у которой одни только права и никаких обязанностей, про-
сто не умещается в голове ирландца» (там же, стр. 138, прим. 1).
3 Ср. ход мыслей Энгельса: «для индейца не существует вопроса, является ли
участие в общественных делах, кровная месть или ее выкуп правом или обязан-
ностью» (там же, стр. 164).
31
зависимость держателей, эксплуатация свободного и наемного труда —
вот основные конкретные формы этих взаимоотношений на различных
стадиях классового общества; им соответствует рабовладельческая, фео-
дальная, буржуазная собственность.
Сказанное относится к сложившемуся классовому обществу лю-
бо/й -общественной формации. Но там, где идет процесс его сложения,
где происходит переход от бесклассового общества к классовому, там
-самый институт собственности на средства и орудия производства отли-
чается такой же неопределенностью и многозначностью (по сравнению с
относительной его определенностью в любом классовом обществе), как
и социальная физиономия широкого слоя «трудящихся субъектов». По-
этому социально-экономические отношения таких переходных периодов,
в течение которых только еще складывается классовое общество, не подда-
ются определению и истолкованию при помощи категорий этого послед-
него. Отсюда возникает настоятельная необходимость попытаться понять
специфичность этих отношений без перенесения на них категорий феодаль-
ного или буржуазного общества и тем самым установить направление их
движения в сторону того, а не иного типа классового общества.
Мы'сделаем попытку применить эти общие положения к анализу неко-
торых сторон общественного строя варварских древнегерманских племен
в эпоху их поселения на территории Западной Римской империи в той
мере, в какой этот строй отражен прежде всего, в так называемых варвар-
ских правдах.
В варварских правдах роль непосредственных производителей играет
основная масса членов племени, обозначаемых при помощи понятия
«свободный». Над ними, правда, возвышается родо-племенная или дру-
жинная знать, а ниже их стоят полусвободные (литы, альдии, вольно-
отпущенники) и рабы. Социальная дифференциация, таким образом, уже
налицо. Однако она не зашла еще так далеко, чтобы в целом знать
превратилась в особый класс, эксплуатирующий труд свободных; да и
свободные отнюдь не живут только за счет эксплуатации труда рабов,
литов и вольноотпущенников. Наоборот: именно они, свободные, зани-
маются обработкой земли собственным трудом, т. е., как уже было ука-
зано, их положение, как «трудящихся субъектов», соответствует положе-
нию непосредственных производителей в классовом обществе. Рабский и
вообще зависимый труд играет лишь весьма ограниченную и подсобную
роль в их хозяйстве (значительно большую роль он играет в хозяйстве
представителей знати). Малочисленность рабов и их второстепенная роль
в хозяйстве свидетельствуют о том, что самая свобода в варварских прав-
дах носит не только негативный характер и не исчерпывается антитезой
к несвободе раба, а имеет и позитивное содержание. Хозяйственное по-
ложение свободных,— «трудящихся субъектов», занимающих место непо-
средственных производителей,— указывает и на основной признак сво-
боды: наличие у свободного прав владения по отношению к обрабатывае-
мому им земельному участку и вытекающего отсюда права распоряжения
имуществом (правда, в ограниченных пределах). И если права отдель-
ного свободного члена племени на его земельные владения огра-
ничены правами большой семьи, общины или племени, то соответствую-
щие объединения свободных обладают неограниченным правом верховной
собственности на занимаемые ими территории. Таким образом, собствен-
ность и свобода в варварских правдах неразрывно связаны друг с другом.
Однако этой связью еще не исчерпываются позитивные признаки сво-
боды: к ним относится также и право участия в сотенных и окружных
собраниях и сельских сходах, право ношения оружия, право выступления
на суде в качестве соприсяжников, свидетелей и судебных заседателей.
32
Все эти права свободных являются в то же время и их обязанностями,
ибо свободные выступают в варварских правдах не как независимые
друг от друга индивидуумы, а как члены общины и племени. Совокуп-
ность этих прав-обязанностей, характеризующих их свободу, можно по-
этому обозначить как полноправие. Как видим, «свобода» в феодальном
обществе и в дофеодальный период носит весьма различный характер:
если во втором она имеет конкретное позитивное содержание полнопра-
вия, то в первом — она обозначает отсутствие известных форм личной и
материальной зависимости того или иного лица от собственника-земле-
владельца и становится чисто негативной («свободный» — не крепост-
ной) . Поэтому источники феодальной эпохи классифицируют разные
категории крестьянства главным образом по признаку «свободы» и «не-
свободы», выделяя из общей массы зависимых один его слой в качестве
«свободных держателей»1. Между тем варварские правды—при всех
кардинальных различиях одних правд от других — неизменно проводят
основное разграничение всего общества по признаку «свободы», «полу-
свободы» и «несвободы», причем «знатность» в наиболее архаических
текстах рассматривается как «родовитость», т. е. как известная надстрой-
ка над «свободой». Как могло возникнуть деление общества на разные
социальные группы именно по этим признакам?
Очевидно; в эпоху господства родового быта свобода большинства
членов племени была чем-то само собою разумеющимся; она не нужда-
лась в особых определениях и была тесно связана с представлением о
равенстве всех полноправных свободных соплеменников друг с другом.
Их свобода противополагалась лишь несвободе рабов, число которых,
впрочем, было невелико. Вероятно, было такое время, когда подчерки-
вать свободу каждого отдельного соплеменника представлялось даже
излишним: на это указывает часто встречающееся в правдах выражение:
si quis без определения социального статуса этого quis, но с подразуме-
вающимся под ним liber. Но на социальные отношения этой отдаленной
эпохи варварские правды дают лишь отдельные и притом разрозненные
намеки. В целом они отражают как раз процесс перехода от родоплемен-
ного общества к складывающемуся феодальному. Поэтому в них «свобо-
да» уже не только особо подчеркивается, но и противополагается, наряду
с «несвободой», также и «полусвободе» (литов, вольноотпущенников
и пр.); под влиянием роста социального неравенства понятие «свободы»
приобретает негативный оттенок, свойственный будущему феодальному
пониманию свободы,— по признаку независимости от патрона.
Собственность интересует нас как «...отношение трудящегося (произ-
водящего) субъекта... к условиям его производства..., как к своим» 1 2 3, а
различные ее формы выражают различные стадии этого отношения и тем
самым — разные ступени развития производительных сил. Но так как
формы собственности лежат в то же время в сфере производственных
отношений (как отношения имущественные), то их эволюция позволяет
заглянуть и в самую лабораторию воздействия роста производительных
1 Мы оставляем здесь в стороне те случаи, когда члены феодального класса
обозначаются в памятниках феодальной эпохи, как liberi, ибо и тогда источники про-
тивополагают понятия свободы и зависимости; и при этом первое носит опять-таки
негативный характер в том смысле, что понятие свободы отнюдь не исчерпывает всю
совокупность прав представителя феодального класса, обозначенного термином liber,
а лишь подчеркивает противопоставление данного лица членам эксплуатируемого класса,
состоящим в той или иной степени личной или поземельной зависимости от их патро-
нов-феодалов. Как бы то ни было, но классы, сословия илй социальные слои феодаль-
ного общества никоим образом не отграничиваются друг от друга только по признаку
несвободы и свободы в позитивном ее понимании.
2 К. М а р к с. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 29.
3 А.И. Неусыхин 33
сил — через посредство производственных .отношении — на социальный
строй общества, на взаимоотношение общины и индивида.
Однако со стороны их социального положения эти объединенные в
общину индивиды выступают первоначально как свободные, причем их
свобода, как указано было выше, носит позитивный характер совокупно-
сти прав-обязанностей. Эволюция форм собственности, появление раз-
личных прав владения отдельных домохозяйств (составляющих сначала
домовую общину большой семьи, а затем и малую семью) на разные
земельные угодья идет в варварском обществе рука об руку с дифферен-
циацией той совокупности прав-обязанностей, которая обозначается как
«свобода», с зарождением сперва многозначности свободы, а затем и раз-
ных слоев и статусов в среде свободных.
Обычное право фиксирует именно эту пестроту форм собственности и
свободы, текучесть и многообразие их переходов, но это отнюдь не слу-
чайность, объясняющаяся будто бы лишь беспомощностью правового
мышления варваров. Наоборот: сама эта беспомощность в свою очередь
нуждается в объяснении; в том общественном строе, где еще только со-
вершается переход от бесклассового общества к классовому, и где поэто-
му общественное сознание связано с общественным бытием более
непосредственными узами, чем в развитом классовом обществе,— повсе-
дневная бытовая практика социальных взаимоотношений до известной
степени и составляет сама правовую надстройку, в очень еще малой мере
опосредствованную и выделенную из хода реальных отношений трудя-
щихся субъектов к земле, друг к другу, к общине и к племени в целом.
Таким образом, специфический характер отражения процесса развития
производительных сил и производственных отношений варварского обще-
ства в памятниках обычного права объясняется специфичностью самого
этого процесса на данной его стадии, что обязывает нас при изучении
именно этой стадии относиться с сугубым вниманием к тому, как пред-
ставляли себе свои собственные общественные отношения люди этой
переходной эпохи. А они мыслили их себе в категориях собственности и
свободы, д притом во всей их конкретной пестроте, многозначности и про-
тиворечивости. Это должно служить исследователю предостережением
против механического перенесения в варварские правды представлений
о собственности, заимствованных из рабовладельческого, феодального
или буржуазного права. Мало того: это ставит перед ним сложную зада-
чу выработки новых представлений о переходных формах собственности
и свободы, адекватных представлениям самих составителей варварских
правд (хотя и нетождественных с ними) и улавливающих такие формы
этих социальных явлений, которые возникают при переходе от бесклас-
сового общества к классовому.
Полноправие свободных в варварских правдах коренится именно в
отмеченной выше связи собственности и свободы. В наших памятниках
эта связь выступает недостаточно отчетливо: в то время как понятие
свободы (при различии его оттенков) фигурирует во всех без исключения
варварских правдах,— ибо все они обозначают основную массу членов
племени, как «свободных»,— о собственности индивидуальной и особенно
коллективной правды говорят лишь косвенно и описательно. В них отсут-
ствует единый термин, который обозначал бы собственность, наподобие
того как libertas обозначает свободу, a liber или ingenuus — свободного.
Однако недостаточная отчетливость связи собственности и свободы в
варварских правдах проистекает не только из этого терминологического,
несоответствия, но и из многозначности каждого из обоих понятий.
Вскрывая многозначность и специфичность собственности и свободы в.
различных варварских правдах, мы будем, конечно, мысленно опериро-
34
вать понятиями, заимствованными из классовых общественных формаций,
например, понятием феодальной зависимости и независимости (как анти-
тезой старинной племенной свободы, к тому же непосредственно из нее
вырастающей) или понятием феодальной и буржуазной собственности.
Это неизбежно как раз для уяснения специфичности свободы и собствен-
ности в обществе с переходным типом производственных отношений.
Однако эти феодальные и буржуазные понятия будут служить нам лишь
масштабом и критерием определения многообразных оттенков тех поня-
тий, которые обозначают соответствующие институты разлагающегося
родо-племенного строя, без всякого их перенесения на эти последние.
Нам важно установить, что представляли собой конкретно собственность
и свобода именно тогда, когда еще отсутствовали феодальная собствен-
ность и феодальная зависимость. Для этой цели нам предстоит уловить
многообразие форм возникающей собственности и многоразличие оттен-
ков свободы. А это легче всего сделать, если отдать себе отчет в том, что
разумели конкретно в повседневном быту под собственностью и свободой
сами их носители. Варварские правды, фиксирующие именно обычное
право, дают для этого наиболее подходящий материал. Анализируя этот,
материал сквозь призму более определенных, более развитых и отстояв-
шихся правовых представлений феодальной или буржуазной эпохи, сле-
дует все время иметь в виду, что это лишь угол зрения, долженствующий
облегчить понимание дофеодальных институтов, а не заслонить их от
нашего умственного взора.
3
Между тем в специальной иностранной литературе собственность и
свобода указанного переходного периода •— так же как и другие, явления,
отраженные в раннем обычном праве,— трактуются именно в духе катего-
рий феодального или буржуазного общества (исключение составляют
лишь некоторые исследования, как, например, работы К- Маурера и Галь-
бан-Блюменштока). При этом весьма часто происходит механическое пе-
ренесение этих категорий на социальный строй варварских племен изучае-
мого периода. Это объясняется тем, что буржуазной историографии —
при всем многообразии ее школ и направлений — совершенно чуждо пред-
ставление о сменяющих друг друга общественных формациях и типах про-, -
изводственных отношений; поэтому ее представители не производят доста-
точно отчетливое разграничение специфических закономерностей того пе-
реходного периода в развитии производственных отношений, который
исторически составляет как бы промежуточное звено между первобытно-
общинным и феодальным строем, являясь в то же время завершающим
этапом разложения первого из них. Между тем, по нашему глубокому убе-
ждению, лишь исследование своеобразия развития в течение этого' пе-
риода в целом может проложить путь к пониманию начального этапа про-
цесса возникновения зависимого крестьянства.
Несмотря на обилие работ зарубежных историков (как историков-эко-
номистов, так и юристов), посвященных всестороннему исследованию дан-
ных варварских правд, относящихся к интересующему нас периоду, бур-
жуазная историография ограничивается изучением отдельных, сторон
общественного строя варварских племен этого периода, не выясняя его
специфической структуры и процесса его развития в целом. Конечно, при
этом в течение XIX—XX вв. многими из этих историков был поставлен
целый ряд весьма существенных вопросов и была проделана большая
исследовательская работа, которая дала во многих отношениях научно-
плодотворную разработку некоторых из поставленных проблем. Учитывая
3* - 35.
результаты этих исследований, мы в то же время считаем необходимым от-
метить те методологические особенности нашей концепции первого этапа
процесса возникновения зависимого крестьянства, которые вскрываются и
подробно аргументируются в самом ходе нашего исследования.
Не имея возможности входить здесь в подробное критическое рассмо-
трение различных школ и направлений буржуазной историографии ран-
него средневековья, мы наметим лишь те основные линии, по которым
проходит самый важный водораздел между марксистским и немаркси-
стским исследованием изучаемых нами процессов.
1. Поскольку мы изучаем возникновение крестьянства как класса
при переходе от первобытно-общинного строя к феодальному, мы
стремимся в нашей работе как можно более ясно разграничить различные
стадии развития общины, обрисовать каждую из них как можно более
конкретно и показать процесс перехода от предыдущих стадий к после-
дующим, т. е. изобразить общину в ее развитии и изменении. Подобный
диалектический подход совершенно чужд буржуазным историкам. По-
этому даже сторонники общинной теории в зарубежной историографии
обычно не делают такого разграничения, что приводит их к статическому
пониманию общины и к смешению общины времен Цезаря и Тацита с
более поздними ее формами. Яркий пример того и другого дают работы
известного основателя общинной теории в Германии Г. Л. Маурера1: он
считает возможным сопоставлять общинные распорядки разных времен
и народов и неправильно применяет при этом сравнительно-исторический
метод, который может быть очень полезен при наличии ясного представ-
ления о соизмеримости сравниваемых объектов, при одинаковой степени
изученности каждого из них в отдельности и при установлении между
ними не только сходства, но и различия. Так как Маурер не соблюдает
ни одного из этих условий, то, несмотря на ценность его отдельных иссле-
дований, он способен дать только статическое рассмотрение общины и
констатировать лишь самый факт ее наличия у разных народов, чем и
ограничивается его основная заслуга в историографии. Эти основные
недостатки метода Маурера в большей или меньшей мере свойственны и
другим сторонникам общинной теории середины и второй половины XIX в.
(Ландау1 2, Тудихуму3, Гирке4, Гансену5 и др.). Даже такой осторожный
исследователь конца XIX в., как Гальбан-Блюменшток 6, более правильно
Применявший сравнительно-исторический метод и подвергший в своей ра-
боте тщательному монографическому обследованию Салическую и Ри-
иуарскую Правды, отметил лишь, что община раньше (т. е. по Салической
Правде) была развита недостаточно, а потом (при первых Меровингах)
1 G. L. von Maurer. Einleitung zur Geschichte der Mark-, Hof-, Dorf- und Stadtver-
fassung und der offentlichen Gewalt, Munchen, 1854 (Г. Л. M а у p e p. Введение в историю
подворного, общинного, сельского и городского устройства и общественной власти, М.,
1880, перевод В. Корша); G. L. von Maurer. Geschichte der Markenverfassung in
Deutschland, Erlangen, 1856, G. L. Maurer. Geschichte der Fronhofe, der Bauernhofe
und der Hofverfassung in Deutschland, Bd. I—IV, Erlangen, 1862—1863; G. L. von
Maurer. Geschichte der Dorfverfassung in Deutschland, Bd. I—II. Erlangen, 1865—1866;
G. L. von' Maurer. Geschichte der Stadteverfassung in Deutschland, Bd. IV^ 1887.
2 G. Landau. Die Territorien in Bezug auf ihre Bildung und ihre Entwicklung,
Gotha, 1854.
3 F. Thudichum. Die Gau- und Markverfassung in Deutschland, Giessen, 1860.
4 O. Gierke. Das deutsche Genossenschaftsrecht, Bd. I, Berlin, 1868. Статичность
в понимании общины особенно резко сказалась у Гирке, который смешивает свобод-
ную общину с зависимой и находит остатки влияния свободных общинных союзов
даже в средневековых гильдиях, сословиях и пр.
6 G. Н a n s s е n. Agrarhistorische Abhandlungen, Bd. I, Leipzig, 1880.
6 A. H a 1 b a n-B lumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliarei-
genthums, Bd. I, Innsbruck, 1894.
36
развилась полнее (с чем мы не можем согласиться) \ но не проследил до-
статочно отчетливо смену разных стадий ее развития. Статическое пред-
ставление об общине удержалось в работах сторонников общинной теории
вплоть до XX в. й встречается даже у тех авторов, которые, как, например,
Глассон 1 2 в конце XIX в. и Вопфнер 3 в начале XX в., выступали с крити-
кой работ противников этой теории (Фюстель де Куланжа и Допша).
Отмеченная нами черта сказывается и в построениях тех сторонников
.вотчинной теории аграрного строя раннего средневековья, которые, как,
например, Инама-Штернегг и Лампрехт4, склонны были признавать
факт наличия общины до торжества крупного вотчинного землевладения.
Все развитие общины у них,— в частности особенно ясно у Инамьь
Штернегга,— сводилось к ее поглощению крупной вотчиной, которая, по
мнению этого автора, сумела лучше и в более широком масштабе орга-
низовать производство, чем община-марка. Совершенно очевидно, что
Инама-Штернегг идеализирует при этом организаторскую роль вотчины,
недооценивает роль общины и не замечает, что при складывающемся
феодальном строе основой производства стал труд тех самых мелких не-
посредственных производителей, которые произошли из свободных общин-
ников, и что поэтому «организаторская роль вотчины» сводилась лишь к
эксплуатации этих общинников, превращенных в зависимых крестьян.
Другие сторонники вотчинной теории, как, например, Сибом5 в
Англии, Фюстель де Куланж 6 7 во Франции, вовсе отрицали существова-
ние общины у древнегерманских племен Западной Европы, называли ее
«фантазией немецких историков», «романом, введенным в науку» (Фю-
стель де Куланж) 1, рассматривали все развитие феодализма как
«движение от несвободы к свободе» (Сибом) 8, постулируя наличие ча-
стной собственности на землю как начальный исходный пункт этого раз-
вития.
Родоначальник особого ответвления вотчинной теории в буржуазной
историографии — В. Виттих9 рассматривал даже поселения древних
1 Гальбан-Блюменшток путем толкования ряда текстов Салической Правды показал,
как различны права общинной собственности и семейно-индивидуального владения на
разные земельные угодья по этому памятнику. Наши возражения Гальбан-Блюменштоку
по отдельным частным вопросам см. в главе III данной монографии.
2 Е. G 1 a s s о п. Histoire du droit et des institutions de la France, t. II, Paris, 1888;
E. Glasson. Les communaux et le domaine rural a 1’epoque franque, Paris, 1890.
3 H. W о p f n e r. Beitrage zur Geschichte der. alteren Markgenossenschaft. «Mittei-
lungefi des Institute fur osterreichische Geschichtsforschung», Bd. XXXIII, Heft. 4, 1912,
Bd. XXXIV, Heft. 1. 1913.
4 К. T. I n a m a-S t e r n e g g. Die Ausbildung der grossen Grundherrschaften in
Deutschland wahrend der Karolingerzeit, Leipzig, 1878; К. T. I n a m a-S t e r n e g g.
Deutsche Wirtschaftsgeschichte bis zum Schluss der Karolingerperiode, Bd. I, Leipzig,
1879; K. Lamprecht. Deutsches Wirtschaftsleben im Mittelalter. Bd. I—II, Leipzig,
1885—1886.
5 F. Seebhom. The English village community, London, 1883.
6N. D. Fustel de Coulanges. L’alleu et le domaine rural pendant 1’epoque
Merovingienne, Paris, 1890 («Histoire des institutions politiques de I’ancienne France»,
vol. IV) (русск. пер. см. ниже); N. D. Fustel de Coulanges. Recherches sur quelques
problemes d’histoire, Paris, 1885; N. D. Fustel de Coulanges. Nouvelles recherches sur
quelques problemes d’histoire; Paris, 1891; N. D. Fustel de Coulanges. Questions
historiques, Paris, 1893.
7 Ср. H. Д. Фюстель де Куланж. Аллод и сельское поместье в эпоху Ме-
ровингов. Перевод под ред. И. М. Гревса, СПб., стр. 240. «Фантазией» считал общину
и Гильдебранд. (R. Hildebrand. Recht und Sitte auf den primitiveren wirtschaftlichen
Kulturstufen, II Aufl., Jena, 1907).
8 Сибом утверждал, что «английская история начинается не со свободных общин,
а с крепостничества» (F. Seebhom. The English village community, p. 439).
9 W. Wittich. Die Grundherrschaft in Nordwestdeutschland, Leipzig, 1896;
W. Wittich. Die Frage der Freibauern, Weimar, 1901 (Sonder-Abdruck aus «Zeitschrift
der Savigny-Stiftung fur Rechstgeschichte», Germ. Abt., Bd. XXII). Ср. также Den-
man W. Ro 8, The early history of the landholding among the Germans. London, 1883.
37
германцев времен Тацита как своеобразную совокупность мелких вотчин-
ников и таким образом вовсе отрицал наличие общины свободных равно-
правных соплеменников у древнегерманских племен.
Но и критика вотчинной теории, начавшаяся в немецкой историогра-
фии в самом конце XIX и в начале XX в., отнюдь не привела к уяснению
структуры и эволюции древнегерманской общины, ибо многие критики
Вотчинной теории столь же решительно отрицали существование об-
щины, лишь подкрепляя свои положения новыми аргументами. Одни из
них (например, Каро 9 доказывали исконность и живучесть мелкой
крестьянской свободной собственности в Германии со времен древних
германцев вплоть до Каролингского периода, но рассматривали этих
крестьян как изолированных мелких собственников, не объединенных в
общину, и совершенно не интересовались изменениями, происходившими
в характере самой этой собственности на протяжении столетий (в со-
ответствии с этим Каро считал каролингскую гуфу не общинным наде-
лом, а единицей несвободного держания). Другие (Зелигер) 1 2 считали
возможным констатировать сохранность крестьянской свободы даже под
сенью каролингской вотчины. И, наконец, самый резкий противник вот-
чинной теории — Допш, использовавший конкретные исследования Каро,
оказался столь же непримиримым противником общинной теории. Если в
первой своей большой работе 3 Допш еще признавал наличие общинного
использования угодий, рассматривая, однако, вслед за Каро каролинг-
ских крестьян, как мелких независимых свободных собственников, то в
позднейших своих построениях он уже настаивал на вотчинном про-
исхождении даже этого общего совладения альмендой, возводя его про-
исхождение, с одной стороны, к древнегерманской общине как совокуп-
ности мелких вотчинников времен Тацита, а с другой — к позднеримским
аграрным распорядкам 4. Тем самым Допш фактически вернулся на по-
зиции критикуемой им вотчинной теории, попытавшись произвести меха-
ническое сочетание построений Виттиха с концепциями Сибома и Фюстель
де Куланжа, которого он недаром столь сочувственно цитирует. Эти ко-
лебания и противоречия Допша все время служат одной и той же цели —
отрицанию важной роли общинного строя в истории западноевропейских
народов.
2. Исследование структуры и развития общины, а также и процесса
выделения различных социальных групп внутри общины тесно связано
в нашей монографии с изучением самого процесса превращения свобод-
ных общинников в феодально-зависимых крестьян. Отсюда вытекает
наше стремление проследить связь общинной собственности, а также и
возникающей индивидуально-семейной собственности (на ранних ступе-
нях развития этой последней) с позитивным содержанием свободы как
полноправия, т. е. вывести это полноправие общинников из самой струк-
1 G. Caro. Beitrage zur alteren deutschen Wirtschafts- und Verfassungsgeschichte,
Leipzig, 1905; G. Caro. Studien zu den alteren St.-Galler Urkunden. «Jahrbuch fur
Schweizerische Geschichte», Bd. XXVI, 1901, Bd. XXVII, 1902; G. Caro. Die Hufe.
«Deutsche Geschichtsblatter», Bd. IV, Heft 10, 1903.
2 G. S e e 1 i g e r. Die soziale und politische Bedeutung der Grundherrschaft im
friiheren Mittelaiter, Leipzig, 1903.
3 A. D о p s c h. Wirtschaftsentwicklung der Karolingerzeit vornehmlich in
Deutschland, Bd. I—II, Weimar, 1912—1913, II Aufl., 1921—1922.
4 A. Dopsch. Wirtschaftliche und soziale Grundlagen der europaischen Kultur-
entwicklung, Bd. I—II, 2 Aufl., Wien, 1923—1924 (Bd. I, II Abschnitt); A. Dopsch. Die
Markgenossenschaft der Karolingerzeit. «Verfassungs- und Wirtschaftsgeschichte des Mit-
telalters» (Gesammelte Aufsatze von A. Dopsch, Wien, 1928). Концепцию общины, вы-
двинутую Допшем, воспринял современный немецкий историк Лютге, который пы-
тался обосновать ее на локальном материале Тюрингии (F. L u t g е. Die Agrarver-
fassung des friihen Mittelalters im mitteldeutschen Raum, Jena, 1937).
38
туры производственных отношений в общине. А это, в свою очередь, при-
водит нас к исследованию процесса дальнейшего расхождения соб-
ственности и свободы в результате изменения самой формы общины,
а затем и последующего ее разложения. Мы приходим к тому выводу,
что после установления феодализма (даже на ранней его ступени)
общинная собственность и свобода сохраняются лишь в качестве Остатков
предшествующего общественного строя, а основной тенденцией развития
становится превращение свободных общинников-аллодистов в „зависимых
крестьян. Между тем излюбленным тезисом критиков вотчинной теории
является утверждение, что зависимость существовала всегда наряду со
свободой и что в этом отношении на протяжении всего раннего средне-
вековья не произошло никаких качественных изменений. Самой яркой
иллюстрацией этого тезиса могут служить рассуждения Допша о том, что
«депрессия свободных» (т. е. их закрепощение) уравновешивалась в ка-
ролингскую эпоху освобождением рабов 1 и что свободное крестьянство
преуспевало под сеныо церковной вотчины при помощи благодетельной
для него системы прекарных держаний * 2. Допш не видит, что противо-
положность между «депрессией свободных» и массовыми отпусками ра-
бов на волю — мнимая, так как оба эти явления представляют собою две
стороны единого процесса закрепощения свободного крестьянства, и что
столь же мнимое преуспевание прекаристов в действительности приводило'
к утере ими аллодов и, в конечном итоге, к их закрепощению 3.
Подобные построения Допша теоретически возможны лишь путем
смешения характерных черт дофеодального строя с общественным строем
времен ранн.его феодализма (вытекающего из отрицания им качествен-
ного различия между социально-экономическими формациями) и путем
неправомерного привнесения этих особенностей в истолкование феодаль-
ного общества (несмотря на всю остроту антиобщинной направленности
Допша). Тем самым Допш дает неправильное объяснение сосущество-
вания зависимости и свободы в раннефеодальном обществе. Нечего и го-
ворить, что Допшу совершенно чуждо понимание разницы между позитив-
ной свободой, как полноправием свободных общинников дофеодального
строя, и негативной свободой, как личной независимостью от вотчинника
части этих общинников, сохранившихся в эпоху раннего феодализма.
Так же чуждо ему и понимание глубокого различия между разными фор-
мами общинного аллода (раннего и позднего). Более того, у него заметна
тенденция к смешению аллода с прекарным держанием; все это, вместе
взятое, окончательно закрывает ему путь к пониманию как самой связи
собственности и свободы при родо-племенном строе, даже на последнем
этапе его развития, так и процесса разрушения этой связи в раннефеодаль-
ном обществе.
3. Отсутствие понимания этой связи в значительной мере объясняется
также и юридическим мышлением буржуазных историков. Их юридизм
заключается, конечно, не в том, что они внимательно изучают историю
права, которую столь же тщательно должны изучать и историки-маркси-
сты, а в том, что они считают право демиургом истории, основным двига-
телем исторического процесса. Даже те историки права, которые признают
’A. Dopsch. Wirtschaftsentwicklung der Karolingerzeit vornehmlich in
Deutschland, Bd. II, II Aufl., Weimar, 1922, § 8.
2 Ibid., Bd. II, § 8; Bd. I, Weimar, 1921, § 2, 4.
3 Критику роли прекариев в понимании Допша см. в статье Н. П. Грацианского:
«Traditiones Каролингской эпохи в освещении Допша». «Труды Института истории
РАНИОН», вып. 1 (памяти А. Н. Савина), М., 1926, стр. 219—234. Конкретный ма-
териал по этому вопросу см. в нашей статье: «Структура общины в Южной и Юго-
З.ападной Германии в VIII—X вв.». Сб. «Средние века», вып. IV, 1953; вып. V, 1954.
39
связь права с другими сторонами общественной жизни, рассматривают,
однако, эволюцию права, как имманентный процесс, развивающийся не-
зависимо от экономических и социальных процессов. Поэтому история
права изображается ими изолированно, и одни правовые институты вы-
текают в их изложении непосредственно из других, предшествующих им
институтов. Эта черта юридического мышления особенно резко сказы-
вается в работах историков-юристов, но она свойственна в той или иной
мере большинству буржуазных историков (в том числе и историкам-
экономистам). Отсюда вытекает, что даже те буржуазные историки-юри-
сты, которые делают попытку выяснить особенности свободы равноправ-
ных соплеменников при первобытно-общинном строе и стремятся
определить положение разных слоев населения по варварским правдам,
ограничиваются установлением юридического статуса этих слоев и ока-
зываются неспособными объяснить причину их возникновения. Так, на-
пример, Ф. Гекк введя в научный оборот понятия «полной» и «непол-
ной» свободы (Vollfreiheit, Minderfreiheit) у саксов и фризов, истолковал
эти понятия как чисто юридические категории, не вскрыл их реальное
содержание и изобразил те слои саксонского и фризского племени, кото-
рым свойственна была полная и неполная свобода, как застывшие, не-
подвижные сословия, не поставив вопроса, каковы причины существова-
ния сословий в обществе, где еще не сложились (или во всяком случае
недостаточно отчетливо оформились) классы. Так как Гекку осталось
чуждым понимание подлинных корней многозначности свободы у саксов
и фризов, то он не сумел связать реальное содержание этой свободы и
разных ее оттенков с характером собственности по Саксонской и Фриз-
ской Правде. Эта же причина помешала ему правильно истолковать со-
циальный строй саксов и фризов по их правдам, ибо он предложил считать
представителей саксонско-фризской родовой знати (нобилей-эделингов)
полноправными свободными членами племени, а свободных (liberi —
фрилингов) — вольноотпущенниками и зависимыми людьми, т. е. лица-
ми, обладающими лишь неполной свободой. Эти юридические построения
Гекка дали повод историку социально-экономических отношений Саксо-
нии В. Виттиху отождествить саксонских нобилей VIII в. в качестве пол-
ноправных свободных с «древнегерманскими мелкими вотчинниками», в
то время как Гекк склонен был приписывать нобилям крестьянский образ
жизни. Но и Гекк и Виттих — так же как и их критики (Бруннер, Шре-
дер и др.) — не вышли за пределы толкования социального строя саксов
и фризов в духе сословной гипотезы 1 2.
Несмотря на все усилия Гальбан-Блюменштока выяснить различие
прав общинной и семейно-индивидуальной собственности на разные
угодья по Салической Правде, немецкие историки-юристы продолжали
необоснованно переносить правовые представления буржуазного (а иног-
да и феодального) общества о собственности и свободе на социальный
строй, отраженный в варварских правдах.
Из числа русских дореволюционных историков большое внимание
вопросам структуры и эволюции общины уделяли М. М. Ковалевский
(1851—1916) и П. Г. Виноградов (1854—1925). Работы М. М. Ковалев-
ского — известного историка, юриста, этнографа и социолога,— охватыва-
ют очень широкий круг вопросов; нас интересуют здесь только те его
1 Ph. Heck. Die altfriesische Gerichtsverfassung, Weimar, 1894; Ph. Heck. Beitrage
zur Geschichte der Stande im Mittelalter (I. Die Gemeinfreien der Karolingischen Volks-
rechte, Halle an der Saale, 1900; II. Der Sachsenspiegel und die Stande der Freien, 1905);
Ph. Heck. Die Standesgliederung des Sachsen im friihen Mittelalter, Tubingen, 1927.
2 Подробный разбор сословной гипотезы Гекка и возникшей вокруг нее полемики
см. в главе IV нашей монографии (там же даны и ссылки на литературу).
40
труды, которые посвящены родовому строю и общине, и притом — общи-
не у народов Западной Европы!. Заслугой Ковалевского в изучении
общины является стремление выяснить различные ее формы и тем са-
мым несколько отойти от господствовавшего в западноевропейской
историографии статического понимания общины. М. М. Ковалевский раз-
граничил две формы общины — домовую общину большой семьи и сель-
скую общину. Это разграничение ставит ему в заслугу Энгельс 1 2, который
в четвертом издании «Происхождения семьи, частной собственности и
государства» отметил существенное значение наблюдения Ковалевского
над патриархальной большой семьей, как промежуточной ступенью между
коммунистической семьей, основанной на материнском праве, и современ-
ной изолированной семьей. Однако большая семья из нескольких поколе-
ний в том виде, как ее изображает М. М. Ковалевский, существовала у за-
падноевропейских древнегерманских племен в эпоху, повидимому, гораздо
более раннюю, чем та, которая отражена в варварских правдах, где встре-
чается лишь более узкая по составу большая семья — всего из трех, поко-
лений (т. е. домовая община, состоящая из нескольких неразделившихся
братьев с их семьями). Поэтому Энгельс, подчеркивая научную плодо-
творность гипотезы М. М. Ковалевского, в то же время не считает, что
она дает окончательное решение вопроса 3.
О домовых общинах, состоящих из трех поколений, М. М. Ковалев-
ский не говорит ничего 4, между тем как именно такие группы мы и встре-
чаем по варварским правдам почти у всех германских народов Западной
Европы в эпоху раннего средневековья; при этом ввиду расселения таких
родственных групп по разным деревням подобные большие семьи (из
трех поколений), происходящие из одного рода, могут принадлежать
к различным соседским общинам, а эти последние в свою очередь могут
состоять из больших семей, принадлежащих к различным родам (а так-
же частично и из малых семей) 5. Таким образом, если, с одной стороны,
большая семья в понимании Ковалевского отсутствует в варварских
1 М. М. Ковалевский много писал об общине и родовом строе у различных на-
родов (в том числе и кавказских) и дал ряд обобщающих трудов по этому вопросу.
Вот главные из них: 1) «Общинное землевладение, причины, ход и последствия его
разложения», ч. I, М., 1879; 2) «Первобытное право», вып. 1: Род, вып. II: Семья, М.,
1886; 3) «Закон и обычай на Кавказе», т. I—II, М, 1890; 4) «Родовой быт в настоящем,
недавнем и отдаленном прошлом», СПб., 1905.
К теме нашей монографии имеет отношение лишь курс его лекций, читанных
в 1890 г. на французском языке в Стокгольме: «Tableau des origines et de revolution
de la famille et de la propriete» («Очерк происхождения и развития семьи и собствен-
ности», русск. пер., 1895, 1896 и новый перевод С. П. Моравского под ред. М. О. Кос-
вена, М., 1939), а также две его статьи: «Древнегерманская марка». Ответ Фюстель
де Куланжу («Юридический вестник», 1886, № 5) и «Происхождение частного
землевладения у алеманнов» («Юридический вестник», 1887, № 1-—2).
2 См. Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства,
стр. 58, 145.
3 Ф. Энгельс говорит по этому поводу следующее: «С другой стороны, это объ-
яснение [т. е. объяснение Ковалевского. — А. Н.], в свою очередь, создает новые труд-
ности и вызывает новые вопросы, которые еще требуют своего разрешения.
Здесь могут привести к окончательному решению только новые исследования [курсив
наш. — А. Н.]-, я, однако, не могу отрицать, что домашняя община, как про-
межуточная ступень, весьма вероятна также для Германии, Скандинавии и Англии»
(Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства,
стр. 146—147).
4 М. М. Ковалевский постулирует «большую семью», состоящую из многих поко-
лений, опираясь на этнографический материал и, в частности, на данные о южно-
славянской задруге, которые вряд ли можно переносить на другие племена без соот-
ветствующих оговорок.
5 См. примечание М. О. Косвена к лекции XIII курса М. М. Ковалевского
«Очерк происхождения и развития семьи и собственности», перевод С. П. Моравского,
М„ 1939, стр. 157—158.
41
правдах, то, с другой стороны, и самую смену различных форм общины
мы представляем себе несколько более сложно, чем Ковалевский
Для разработки, проблем нашей монографии из всего богатого науч-
ного наследия М. М. Ковалевского наиболее ценной является самая идея
эволюции общины, а также и критика построений Фюстель де Куланжа
с позиций общинной теории 1 2.
Следует, однако, отметить, что это значение работ М. М. Ковалев-
ского для проблематики данного исследования несколько ослабляется
тем обстоятельством, что он слишком широко пользуется сравнительно-
историческим методом и даже в такой работе, как «Очерк происхождения
и развития семьи и собственности», приводит примеры из истории самых
различных стран и народов. В то время как Энгельс в своем труде «Про-
исхождение семьи, частной собственности и государства» изображает
смену различных стадий развития и на материале общественного строя
того или иного племени и народа (ирокезов, древних греков, римлян,
кельтов и германцев) дает характеристику вполне определенной стадии
родового строя, общины, частной собственности и возникающего госу-
дарства и тем самым производит сравнение между ними строго систе-
матически 3,-— М. М. Ковалевский чередует в одной и той же работе (и
даже в одной и той же главе) данные об общине, почерпнутые из иссле-
дования аграрного строя Германии, Франции и Англии XII — XIII вв.,
с материалами из истории России от XVI до XIX в., не придерживаясь
при этом сколько-нибудь определенной системы.
В этом последнем отношении полную противоположность ему пред-
ставляет другой сторонник общинной теории — один из крупнейших спе-
циалистов по истории средневековой Англии •— П. Г. Виноградов, кото-
рый дает подробное описание различных конкретных сторон англо-
саксонской общины, но при этом отличается отсутствием склонности
к теоретическим построениям, что приводит к недостаточной отчетливо-
сти его представлений о различных стадиях развития общины. Выступив
против теории Сибома, П. Г. Виноградов противопоставил его утвержде-
нию, что «английская история начинается не со свободных общин, а
с крепостничества», противоположный тезис: «...история аграрных отно-
шений не может быть объяснена из первоначального рабства и поме-
щичьей власти. На ней ясно отразилось постепенное вырождение
свободы»4. Доказательство этого тезиса он дает в своих трудах по
истории Англии5. Между тем в первой своей работе «Происхождение
1 См. изложенный выше переход от кровнородственной к земледельческой и от
этой последней — к соседской общине или марке в тесном смысле этого слова. См.
также нашу статью «Структура общины в Южной и Юго-Западной Германии в
VIII—X вв.». Сб. «Средние века», вып. IV, 1953, стр. 33—36.
2 М. М. Ковалевский очень мало пользуется в своих работах материалом вар-
варских правд, которые являются основным типом источника для нашего исследова-
ния. Даже в «Очерке происхождения и развития семьи и собственности» М. М. Ко-
.валевский черпает материал либо из Цезаря и Тацита, либо из более поздних, чем
правды, источников, — картуляриев, изображая следы туфового строя по дарственным
трамотам XII—XIII вв. и лишь изредка упоминая данные некоторых варварских
правд. Исключение составляет лишь его статья «О частном землевладении у алеман-
нов», в которой, однако, главное внимание обращено именно на происхождение частного
землевладения, а не на общину.
8 Этому методу мы стремились по мере сил следовать в нашей работе, хотя и на
другом материале.
4 П. Г. Виноградов. Исследования по социальной истории Анг з средние
века, СПб., 1887, стр. 259.
5 См. И. Г. Виноградов. Исследования по социальной истории Ан-дни в сред-
ние-века, СПб., 1887 (главным образом две последние главы); «Villainage in England»,
Oxford, 1892; «Средневековое поместье в Англии», СПб., 1911 (русское издание ра-
боты: «The Growth of the Manor», London, 1905); «The English Socie у 'e Eleventh
Century», Oxford, 1908.
42
феодальных отношений в лангобардской Италии» \ имеющей более не-
посредственное отношение к теме нашей монографии, П. Г. Виноградов,
несмотря на ряд существенных наблюдений над генезисом феодализма
в Италии, почти совсем не дает картины лангобардской общины, считая,
что источники не содержат по этому вопросу достаточных данных. Тем
самым он отводит больше всего места изображению самого процесса
развития феодальных институтов в лангобардской Италии VII—XI вв.,
между тем как наше внимание (в V главе нашей монографии) устрем-
лено главным образом на характеристику социально-экономического
положения свободных общинников и расслоения в их среде. П. Г. Ви-
ноградов в указанной работе в сущности не подвергает подробному ана-
лизу тот переходный период от первобытно-общинного строя к феодаль-
ному, который представляет главный предмет нашего исследования, и
касается его лишь частично. В одном аспекте затрагивает он этот период
в статье, посвященной общественному строю саксов и некоторых других
германских племен по варварским правдам; мы имеем в виду его статью
о соотношении вергельдов и социального статуса разных слоев различ-
ных варварских племен 1 2. В этой работе П. Г. Виноградов подвергает ги-
потезу Гекка более убедительной критике, чем Бруннер и Шредер, и даже
выводит определение высоты вергельда разных социальных групп у не-
которых племен (например, у алеманнов) из принадлежности их к раз-
личным родовым объединениям, обладавшим большей или меньшей сте-
пенью влиятельности. Однако при всем том П. Г. Виноградов не выходит
здесь за пределы так называемой сословной теории 3 и во всяком случае
не рассматривает изучаемый им общественный строй во всей его пол-
ноте, сосредоточивая все свое внимание на соотношении юридического
статуса разных социальных групп и величины вергельдов. Известное зна-
чение для нашей монографии имела критическая статья П. Г. Виногра-
дова, направленная против отрицания общины в работах Фюстель де
Куланжа 4 (так же, как и статья М. М. Ковалевского по тому же вопро-
су) , а также и его рецензия на работу Допша «Wirtschaftsentwickelung
der Karolingerzeit» 5.
Третий сторонник общинной теории в русской дореволюционной исто-
риографии И. В. Лучицкий (1845—1918), один из крупнейших специа-
листов по аграрной и политической истории Франции в XVI—XVIII вв.,
написал две ценные статьи по истории испанской общины 6, основанные
в значительной мере на архивных материалах.
Однако эти работы, с одной стороны, устанавливающие пережитки
старинного общинного строя в Испании в средние века и даже в новое
время, а с другой стороны, характеризующие структуру общины вольных
поселенцев в Испании времен реконкисты, к сожалению, совершенно вы-
падают из круга проблем-нашей монографии, так как мы не занимаемся
не только средневековой Испанией эпохи реконкисты, но даже и более
ранним вестготским королевством; к тому же И. В. Лучицкий не поль-
зуется в этих статьях материалами варварских правд, в том числе и Вест-
1 П. Г. Виноградов. Происхождение феодальных отношений в лангобардской
Италии, СПб., 1880.
2 Р. Vinogradoff. Wergeld und Stand. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fiir
Rechtsgeschichte». Germ. Abt., Bd. XXIII, 1902/'
3 Подробную критику сословной теории см. в главе IV настоящей работы, где
использована и указанная статья П. Г. Виноградова; работа П. Г. Виноградова о лан-
гобардской Италии использована в V главе нашей монографии.
4 П. Г. Виноградов. Фюстель де Куланж-—итоги и приемы его научной ра-
боты. «Русская мысль», 1890.
5 Р. Vinogradoff. English Historical Review, 1914.
6 И. В. Лучицкий. Поземельная община в Пиренеях. «Отечественные записки»,
1883, № 9—10, 12; его же. Бегетрии. «Киевские университетские известия», 1882, № 10.
43
готской Правдой. Его статьи представляют для нас интерес лишь в том
отношении, что их автор на основании тщательного исследования показы-
вает живучесть остатков древней общины и в Испании и тем самым ретро-
спективно подтверждает ее наличие в этой стране до торжества в ней фео-
дального строя.
Крупнейший русский медиевист из числа тех историков, научная дея-
тельность которых протекала как в дореволюционное время, так и в совет-
ский период, академик Д. М. Петрушевский (1863—1942) в своих изве-
стных работах по истории Англии («Восстание Уота Тайлера», «Очерки из
истории английского государства и общества в средние века» и др.) высту-
пил как сторонник общинной теории. Генезису феодализма в Западной
Европе посвящена его известная работа «Очерки из истории средневеко-
вого общества и государства». Однако в этой последней работе, которая
построена шире, чем наше более специальное исследование, и посвящена
процессу синтеза римского и варварского общественного строя, Д. М.. Пет-
рушевский делает ударение на изображении генезиса феодализма в
целом.
В связи с этим общим устремлением работы Д. М. Петрушевский про-
слеживает процесс феодализации в остготском, англо-саксонском и франк-
ском государствах, но не дает в своей книге характеристики общественного
строя целого ряда варварских племен по их правдам (салических франков
по Салической Правде, саксов, лангобардов, баваров) \ т. е. именно в тот
период, когда у этих племен еще господствовал общинный строй, хотя и
происходила смена одних форм общины другими и шел процесс имуще-
ственного и социального расслоения, который привел в конце концов
к разложению самой общины. Между тем к характеристике общественного
строя перечисленных племен в указанный период и сводится все конкрет-
ное содержание настоящего исследования.
Много ценного дал в своих работах крупнейший специалист -по исто-
рии русского крестьянства академик Б. Д. Греков (1882—1953). Он
впервые отчетливо заявил о необходимости разграничивать историю
сельского населения любой земледельческой страны, которая начинается,
конечно, с самого момента появления этого населения, от истории кре-
стьянства, как класса 1 2. Тем самым он поставил вопрос о происхождении
крестьянства, как класса, и о предшествующих его возникновению про-
цессах, протекающих в сельской общине3. Б. Д. Греков показал ход
и результаты этих процессов на углубленном анализе данных Русской
Правды, распространив потом свои ценные наблюдения и на более широ-
кий круг славянских правд 4.
Наша постановка вопроса примыкает к той, которую дал Б. Д. Греков
(конечно, с той разницей, что мы чаще всего имеем дело с более ранними
стадиями развития общины и генезиса зависимого крестьянства, чем те,
которые отражены в Русской Правде). Однако круг памятников, отно-
сящихся к древнерусской истории и истории других славянских народов,
1 Такая характеристика дана им в главе об англо-саксонском обществе в книге
«Очерки из истории английского государства и общества в средние века»; эта глава
представляет собою обобщающий очерк процесса феодализации у англо-саксов, постро-
енный на тщательном анализе англо-саксонских правд. Однако и здесь (так же как
и в главе «Англо-саксонское развитие» в «Очерках из истории средневекового общества
и государства») Д. М. Петрушевский сосредоточивает основное внимание не столько
на структуре свободной общины (наличие которой он признает), сколько именно на
процессе феодализации.
2 Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в., кн. II,
изд. 2-е, М., 1952, стр. 22, 63—64.
3 Б. Д. Греков. Киевская Русь, М., 1949.
4 Б. Д. Греков. Полица, М., 1951.
44
выходит за пределы темы нашей монографии, которая посвящена исто-
рии развития разных форм общины и возникновению зависимого крестьян-
ства у народов Западной Европы.
В своих дальнейших построениях мы опираемся как на наши собствен-
ные самостоятельные исследования, так и на работы советских медиеви-
стов — главным образом на труды Н. П. Грацианского, А. Д. Удальцова
и Е. А. Косминского. Значительная часть этих работ посвящена аграр-
ному строю и положению крестьянства при уже сложившемся фео-
дальном строе, т. е. в период, несколько более поздний, чем тот, который
составляет основной предмет настоящего исследования. Поэтому мы ис-
пользовали эти работы названных ученых главным образом при решении
вопросов о методике обработки картулярного материала и о социальном
составе дарителей и прекаристов VIII—IX вв. 1 (во II и VIII главах нашей
монографии). Более непосредственное отношение к нашей теме имеют
статьи А. Д. Удальцова и Н. П. Грацианского, посвященные варварским
правдам и вопросу о древнегерманской общине. Так, в основу нашего
теоретического понимания большой семьи по варварским правдам мы
положили характеристику, данную А. Д. Удальцовым древнегерманской
домовой общине или большой семье из трех поколений 1 2, связав ее с хо-
дом мыслей Маркса и Энгельса о трех стадиях в развитии сельской об-
щины у народов Западной Европы в эпоху раннего средневековья. Нами
использованы также статьи Н. П. Грацианского, посвященные анализу
Салической, Бургундской и Вестготской Правд3.
За последние годы советская историография обогатилась целым рядом
исследований, посвященных положению зависимого крестьянства в разных
странах Западной Европы в период раннего средневековья. Хотя боль-
шинство этих работ имеет предметом своего исследования главным об-
разом либо более поздний этап возникновения зависимого крестьянства,
т. е. самый процесс закрепощения свободных общинников, либо систему
эксплуатации зависимого крестьянства, тем не менее они в известной
мере также примыкают к кругу вопросов, затронутых в нашей работе 4.
1 А. Д. Удальцов. Свободная деревня в Западной Нейстрии в эпоху Меровин-
гов и Каролингов, СПб., 1912; его же. Из аграрной истории Каролингской Фландрии.
М.—Л., 1935; И. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—XII столетиях, М.—Л.,
1935; его же. Traditiones Каролингской эпохи в освещении Допша. «Труды Института
истории РАНИОН», вып. 1, 1926; Е. А. Косминский. Исследования по аграрной
истории Англии XIII века, М.—Л., 1947-
2 А. Д. Удальцов. Родовой строй у древних германцев. Сб. «Из истории за-
падноевропейского феодализма», М.—Л., 1935.
3 Разногласия по частным вопросам отмечены в ходе изложения в соответ-
ствующих главах нашей работы.
4 Мы имеем в виду неопубликованные кандидатские диссертации Л. Т. Мильской,
В. В. Дорошенко, Я. Д. Серовайского, М. Н. Соколовой, Л. А. Котельниковой,
А. Я. Гуревича (см. ссылки на них в библиографии), хранящиеся в Государственной
публичной библиотеке имени В. И. Ленина.
Глава II
ОБЗОР источников
Для изучения всех намеченных выше процессов, обусловивших воз-
никновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального об-
щества, в нашем распоряжении имеется целый ряд источников. Важ-
нейшими из них для нашей темы являются так называемые варварские
правды.
1. ВАРВАРСКИЕ ПРАВДЫ
Несмотря на недостатки этого типа источников (скудость данных
по некоторым вопросам, вызванная юридическим характером памятников,
лапидарность формулировок и пр.), его огромная ценность заключается
в том, что у нас нет других исторических свидетельств об общественном
строе варварских племен, свидетельств, которые, подобно варварским
правдам, созданы были бы самими этими племенами и фиксировали бы
реально существовавшие у этих племен обычаи.
Варварские правды отражают старинное обычное право. В самом этом
термине заключается некоторое противоречие: право предполагает нали-
чие политической надстройки, обычай господствует там, где нет права; но
это — противоречие самой жизни.
На ранних ступенях развития общины (при родовом строе) могло-
существовать совершенно не осознанное совпадение того, что впоследст-
вии обозначалось как «права» и «обязанности» (это и отмечает Энгельс).
Но и при осознании различий между ними, «права» и «обязанности» могли
устанавливать общинный коллектив или «органы развивающейся из
родового строя военной демократии» 1 еще до возникновения государст-
ва. И в том, и в другом случае еще господствует обычай, а не право, как
политическая надстройка, создаваемая государством; этот обычай на-
столько близок к породившему его базису, что при родовом строе почти
сливается с ним 1 2, а на стадии военной демократии только лишь начинает
от него отделяться.
Но варварские правды созданы были тогда, когда уже появилось го-
сударство, как «...сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над
ним, все более и более отчуждающая себя от него» 3. Запись всех вар-
1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства,
стр. 169.
2 Ср. высказывание Энгельса: «У него [у родового строя,-—А. Н.] не было ника-
ких других способов принуждения, кроме общественного мнения» (Ф. Энгельс.
Происхождение семьи, частной собственности и государства, стр. 175).
3 Там же, стр. 176.
46
варских правд произведена по распоряжению королевской или герцогской
власти. Здесь обычай фиксируется и узаконяется органами возникающей
государственной власти ’; эта власть, с одной стороны, видоизменяет
обычай и вносит ряд новых установлений, отражающих интересы скла-
дывающегося господствующего класса, но, с другой стороны, она не
в силах этот обычай сразу уничтожить, так как он все еще продолжает
отвечать интересам широкого слоя свободных соплеменников-общин-
ников. Получается известный компромисс, порожденный тем, что госу-
дарственная власть вынуждена на первых порах частично признавать
старый обычай; такой обычай, узаконенный в виде правовой нормы, и при-
нято называть «обычным правом». Как ясно из изложенного, это раннее
«обычное право» в силу самого его характера и происхождения все еще
очень близко к породившему его базису, а потому дает материал для су-
ждения об этом последнем.
Однако варварские правды содержат не одни только нормы «обыч-
ного права»: во многих из них отражен и процесс классообразования, а
также и рост государственной власти. Поэтому каждая варварская прав-
да рисует эволюцию общественного строя данного племени от бесклас-
сового общества к классовому; этим и объясняется противоречивость
многих постановлений, содержащихся в одной и той же правде. Каждая
из них отражает как бы две основные стадии развития — доклассовую
и классовую; а так как ее правовые нормы отмечают и вехи того пути,
который проделало данное племя на промежуточных этапах его разви-
тия, то каждая варварская правда позволяет вскрыть динамику этого-
развития.
К тому же — и это тесно связано с предыдущим — варварские прав-
ды в их наиболее архаических постановлениях отражают общественный
строй соответствующих племен не в период составления этих правд,
а в гораздо более раннюю эпоху. Так, например, наиболее архаические
по содержанию главы Салической Правды изображают явления, харак-
терные для времен Тацита (пережитки родового строя, некоторые ста-
ринные черты в структуре общины и пр.), в то время как другие ее
тексты дают представление о возникновении землевладения дружинни-
ков и о росте королевской власти; целый ряд глав Алеманнской и Бавар-
ской Правд рисует яркую картину строя свободной общины-марки-
(при наличии некоторых пережитков родового быта), между тем как
другие тексты тех же правд отчетливо характеризуют начало закрепо-
щения свободных общинников, рост крупного церковного землевладения
и герцогской власти. Как раз это «отставание» архаических норм вар-
варских правд от той стадии развития, которая была достигнута данным
племенем к моменту их записи, и составляет весьма ценную их особен-
ность для изучения предшествующих стадий. Ибо эта особенность позво-
ляет исследователю-историку, применяя методы археолога, вскрывать
различные пласты и напластования,— более ранние и более поздние.
Конечно, при этом требуется большая осторожность и тщательность в
работе. В частности, для успешного пользования этим ретроспективным
методом необходимо соблюдать два основных условия: 1) отчетливо раз-
личать разные этапы развития общества 1 2 и 2) подвергать каждую вар-
варскую правду изолированному обследованию, сравнивая их друг
с другом лишь после изучения каждой в отдельности и отмечая при
1 Даже вызов в народный областной суд (mallus), происходящий фактически
по старинным народным обычаям, обозначается в Салической Правде, как вызов по.'
«королевским законам» (см. Lex Sal., I, § 1. «Si quis ad mallum legibus dominicis man-
nitus fuerit»).
2 См. об этом в главе I настоящей работы.
47
сравнении не только сходство отраженных в них;явлений, но и различия
между ними. : .
Варварские правды отражают реальные отношения общественной
жизни; в качестве юридических памятников они неизбежно переводят их
на язык права, выражая эти отношения в форме правовых норм. Право
есть вид надстройки; но по этой надстройке можно и должно судить
о породившем ее базисе, тем более, что известный этап в развитии самой
этой надстройки (обычное право), как отмечено выше, весьма близок
к этому базису; к тому же варварские правды позволяют проследить
как происхождение самой этой надстройки, так и ее активное отношение
к базису (старому, коренящемуся в общинном строе, и новому — ран-
нефеодальному). Варварские правды заполняют пробел в источниках
нашего познания хода общественного развития древнегерманских племен
Западной Европы от времен Тацита до образования варварских госу-
дарств, т. е. как раз за тот период, который лишь слабо освещен скудными
и не всегда достоверными свидетельствами римских и греческих писа-
телей III—V вв. Перед’этими свидетельствами варварские правды
имеют то огромное преимущество, что, как уже говорилось, они созданы
самими этими племенами, и что поэтому их данные не являются продук-
том впечатлений посторонних наблюдателей. Лучшего источника для
изучения общественного строя этих племен в период, предшествовавший
раннефеодальному, в нашем распоряжении нет..
Варварские правды можно классифицировать различным образом.
Они могут быть разбиты на разные группы по хронологическому приз-
наку (так называемые меровингские и каролингские правды), по тер-
риториальному их происхождению и по этническому их приурочению
(например, южно-германские, северно-германские правды; правды
франкские — Салическая, Рипуарская, Правда франков-хамавов; вест-
готские, бургундские, лангобардские, англо-саксонские законы). Однако
хотя все эти признаки и следует принимать во внимание при классифи-
кации и изучении варварских правд, тем не менее нельзя исходить толь-
ко из них. Хронологический признак недостаточен потому, что многие
правды, запись которых была сделана позднее, чем запись других, во
многих своих частях отражают более ранние этапы общественного разви-
тия соответствующих племен: так, например, все четыре каролингские
правды, зафиксированные в самом начале IX в. (Саксонская, Фризская,
Тюрингская и Правда франков-хамавов), — содержат гораздо больше
архаических пережитков, чем возникшая раньше их Рипуарская Правда,
относящаяся по времени ее составления к меровингским правдам. С дру-
гой стороны, Алеманнская и Баварская Правды, составленные в начале
VIII в.1, дают такую яркую картину роста крупного церковного и свет-
ского землевладения (наряду с сохранностью общины-марки), которая
отсутствует в более поздних каролингских правдах. Самая ранняя по
времени ее записи из всех западноевропейских варварских правд—
кодекс вестготского короля Эвриха (годы правления 466—485) — отра-
жает уже начало процесса феодализации и отчасти романизации и,
следовательно, содержит гораздо меньше архаических черт обществен-
ного строя, чем Салическая Правда, записанная на несколько десятиле-
тий позднее,— хотя некоторые нормы раннего обычного права вестготов,
нашедшие свое отражение в кодексе Эвриха, послужили даже основой
для соответствующих формулировок Салической Правды. К тому же
в каждой из упомянутых правд старое и новое причудливо переплета-
1 Некоторые составные части Алеманнской Правды — Pactus Alamannorum и
третий раздел Lex Alamannorum — восходят, может быть, к началу VII в.
48
ются друг с другом, а потому архаические стороны общественного строя
данного племени не находятся в равномерном или количественно одина-
ковом сочетании с новыми явлениями и процессами, разрушающими
прежние общественные отношения.
Столь же мало может служить единственным и исчерпывающим кри-
терием характеристики той или иной правды, как исторического источ-
ника, территориальный признак, хотя он, конечно, имеет большое значе-
ние. Несомненно, что обилие архаических черт в Саксонской и Фризской
Правдах объясняется замедленностью общественного развития саксов и
фризов сравнительно с ходом развития таких племен, как франки, лан-
гобарды, вестготы и бургунды. Однако Салическая Правда, возникшая
на территории римской Галлии после основания франкского государства
и зафиксированная по распоряжению Хлодвига (481—511), еще более
архаична и не содержит никаких данных об уже начавшемся в то время
процессе синтеза галло-романского рабовладельческого строя с общин-
ным строем франков Г Точно так же лангобардский эдикт Ротари 643 г.,
представляющий собою первую фиксацию обычного права лангобардов,
содержит меньше данных о росте крупного землевладения, чем Бавар-
ская и Алеманнская Правды, несмотря на то, что эдикт Ротари возник
на территории Италии почти через столетие после начала лангобард-
ского завоевания. Если мы обратимся к англо-саксонским правдам, то
увидим, что в правдах конца Vlr в. — в кентском законе Уитреда
695—696 гг., так же как и в уэссекском законе Инэ 688—695 гг.,— наряду
с прежним делением племени на родовую знать и простых свободных
общинников (эрлов и кэрлов), возникают и новые деления, связанные
с ростом служилой знати — дружинников (гезитов); но в то же время
в Правде Инэ отражены характерные черты общинного строя. Несмотря
на это последнее обстоятельство, по закону Инэ уже можно судить об
имущественном расслоении в среде свободных кэрлов и о начальном
этапе зарождения зависимого крестьянства, хотя ранние англо-саксон-
ские правды создавались в обстановке почти полного отсутствия синтеза
с римским рабовладельческим строем, между тем как в Салической
Правде, возникшей на территории бывшей римской провинции Галлии,
этот процесс почти не отражен.
Из приведенных примеров видно, что локализация и датировка от-
дельных правд сами по себе еще не дают ключа к пониманию особенно-
стей каждой из них, как исторического источника. Этот ключ мы должны
искать в самом составе и содержании каждой варварской правды, отра-
жающей те или иные этапы общественного развития соответствующего
племени, исходя при этом из общей совокупности данных о его истории.
Однако варварская правда как памятник — не только источник для
изучения общественного строя того или иного племени на данном этапе
его развития, но и источник нашего познания тех разных этапов развития
(от первобытно-общинного строя и его разложения до возникновения
феодальных отношений), которые проходили различные варварские пле-
мена, проделавшие сходный исторический путь. Поэтому необходимо
сопоставление и сравнение данных разных варварских правд, но не по-
средством извлечения из контекста отдельных мест той или иной правды,
а лишь в результате целостного изучения каждой из них.
Как уже было указано выше, каждая из правд отражает различные
этапы общинного строя, и при этом одни этапы — ярче, другие — блед-
1 Расстояние в три столетия между Салической Правдой и Саксонской полностью
не объясняет большую архаичность первой, так как Саксония развивалась вне син-
теза, и конец VIII — начало IX в. для саксов — примерно та же стадия развития, что
конец V — начало VI в. для салических франков.
4 А. И. Неусыхин ^д
нее; но к некоторым правдам имеются такие дополнительные источники
сходного типа, которые позволяют проследить более длительный путь
развития, выводящий уже за пределы общинного строя. В связи с этим
имеет немаловажное значение вопрос о том, составлена ли данная прав-
да сразу в виде единовременной записи или она составлялась путем ряда
последовательных наслоений и прибавления новых текстов. В виде едино-
временной записи были составлены следующие правды: Салическая
Правда (древнейший ее текст, не дошедший до нас, — кроме списков
I семьи) \ Баварская Правда, Саксонская Правда, Правда тюрингов,
франков-хамавов, эдикт Ротари.
Рипуарская, Фризская, Алеманнская Правды обнаруживают боль-
шую сложность состава, свидетельствующую о разновременности проис-
хождения разных частей этих правд. Так, в Рипуарской Правде можно
выделить ряд глав, представляющих собою переработку Салической
Правды и возникших, вероятно, во второй половине VI в. (гл. XXXII—
LXIV), в то время как последние ее главы составлены, может быть, в пер-
вой половине VII в. при' меровингском короле Дагоберте I, а дошедший
до нас текст Рипуарской Правды в целом сводит воедино ее разнородные
части и относится, вероятно, к концу VII — началу VIII в. То, что обозна-
чается обычно как Алеманнская Правда, состоит в сущности из двух
различных памятников: первый из них—Pactus Alamannorum—относится
к концу VI — началу VII в., а второй — Lex Alamannorum — к началу
VIII в. (может быть, кроме третьего раздела). К основному тексту Фриз-
ской Правды (повидимому, VIII в.), состоящему из 22 глав, присоеди-
нено значительное дополнение (так называемое Additio Sapientum), но
вся правда в целом фиксирована на Аахенском съезде 802 г. как и осталь-
ные каролингские правды. Однако, несмотря на некоторую разнород-
ность состава Рипуарской, Фризской и Алеманнской Правд, разные их
составные части вошли при окончательной их фиксации в структуру це-
лого, так как они по характеру содержащихся в них постановлений орга-
нически связаны с этим целым.
Многие варварские правды,— и притом даже те, которые составлены
в виде единовременной записи,— дошли до нас в сопровождении ряда
дополнительных памятников, уже не являющихся по своему характеру
источниками типа варварских правд. Так, к Салической Правде добав-
лены целых семь Капитуляриев франкских королей VI—IX вв. (от Хлод-
вига до Людовика Благочестивого), видоизменяющих нормы Салической
Правды и представляющих собою законодательные постановления франк-
ской королевской власти времен Меровингов и Каролингов (они отно-
сятся к особой группе франкских капитуляриев, известных в источникове-
дении под названием Capitularia legibus addenda). Имеются такие же
капитулярии к Рипуарской • Правде (капитулярий Карла Великого
803 г. — Capitulare legi Ribuariae additum) и капитулярии к Баварской
Правде 810 и 801 —813 гг. (Capitulare Baiuvaricum, Capitula ad legem
Baiuvariorum addita); проявлением законодательной деятельности коро-
левской власти были два саксонских капитулярия Карла Великого (Capi-
tula de partibus Saxoniae и Capitulare Saxonicum), изданные в конце
VIII в. в разгар борьбы Карла Великого с саксами, ранее записи самой
1 Все рукописи пяти семей L. S. содержат ряд редакционных изменений древ-
нейшего текста. См. об этом «Введение» Н. П. Грацианского к изданию «Салическая
Правда». Русский перевод Н. П. Грацианского и А. Н. Муравьева (Казань, 1913,
стр. XXXVI—XXXVII), а также Д. Н. Егоров. Предисловие к изданию «Lex Salica»;
«Салическая Правда», перевод Н. П. Грацианского под ред. В. Ф. Семенова, М., 1950.
См. кроме того Lex Salica, ed. by J. H. Hessels, London, 1880, Introduction,, p. XIII—
XXII; Lex Salica, hrsg. von J. F. Behrend, Weimar, II AufL, 1897, Vorwort, S. V—VIII,,
«Lex Salica, 100 — Titel Text», hrsg. von R. A. Eckhardt. Weimar. 1953. S. 318.
50
Саксонской Правды. Дополнительными памятниками к Баварской Правде
являются, кроме того, постановления соборов и баварских герцогов
(в частности, так называемые декреты баварского герцога Тассилона III,
т. е. решения, принятые на синодах в Дингольфинге и Нейхинге
в 770—772 гг.) L
Особое место по своему составу в ряду памятников варварского права
занимают следующие три группы законов: вестготские, бургундские и
лангобардские. В основе каждой из этих групп лежит одна, самая ранняя
запись обычного права соответствующего племени (типа варварской
правды), а за нею следуют законодательные постановления королей более
позднего периода, в которые, однако, включены в измененном виде и мно-
гие нормы обычного права. Так, собственно «варварской правдой» вест-
готов является уже упомянутый выше кодекс короля Эвриха (второй по-
ловины V в.); в законах короля второй половины VI в. Леовигильда (из-
даны между 572 и 586 гг.) содержатся нормы обычного права вестготов,
причем некоторые из них подверглись видоизменениям и дополнениям;
законы королей конца VI в., а также и VII в. — Рекарреда (586—601),
Хиндасвинта (642—653) и Реккесвинда (649—672) — представляют со-
бою уже результат законодательной инициативы вестготской королевской
власти и в значительной их части не соответствуют не только обычному
праву вестготов, но и новому праву, фактически действовавшему в вест-
готском королевстве в VII в. Это новое право отражало начальный этап
процесса феодализации, между тем как королевские законы, отменяющие
старое, обычное право, отразили романизацию варварского обычного
права в более сильной степени, чем она имела место в действительности:
в них чувствуются явные заимствования из кодекса Феодосия II и Юсти-
ниана; отсюда же идет и деление вестготских законов, изданных при
Реккесвинде в 654 г. в качестве единого цельного свода, распадающегося
на двенадцать книг, каждая из которых разбита на титулы и параграфы. То
обстоятельство, что все главы этого кодекса, отражающие нормы вестгот-
ского обычного права, хотя и с элементами романизации (вплоть до зако-
нов короля Леовигильда), снабжены особым заголовком Antiqua, а осталь-
ные главы фигурируют под именем тех королей, которые внесли их в об-
щий кодекс,— позволяет разграничить вестготское обычное право и позд-
нейшие королевские постановления. Эту задачу облегчает и наличие до-
шедших до нас фрагментов первоначальной редакции кодекса Эвриха,
которая частично совпадает с текстом Leges Visigothorum, обозначенным
как Antiqua 1 2.
Бургундские законы тоже состоят из первоначального основного
ядра — закона короля Гундобада (около 474—516), в котором содер-
жатся нормы обычного правд бургундов, и из ряда вставок и новелл (но-
вых законов) двух его преемников — королей Сигизмунда (517—524) и
Годомара (524—534), видоизменяющих и дополняющих эти нормы.
В отличие от вестготских законов, это основное ядро Бургундской правды
дошло до нас не в виде отдельного первоначального, хотя бы и фрагмен-
тарного, текста (наподобие кодекса Эвриха), а в виде последующего сво-
да, в который уже включены и все новеллы. Поэтому лишь из этого
кодекса и можно делать умозаключения о характере обычного права
1 См. MGH. Leges, t. Ill, in f°, ed. J. Merkel, Leges Baiuvariorum, Additamenta,
p. 460—468.
2 В начале VI в. (в 506 г.) король Аларих II издал сборник законов, предназначен-
ный для урегулирования взаимоотношений местного римского и варварского населе-
ния вестготского королевства, а также и отношений в среде самих римлян, — это так
называемый Бревиарий Алариха (иначе — Lex Romana Visigothorum), отражающий
начало варваризации римского права.
4* 51
бургундов не только времен Гундобада, но и его предшественников —
Гундиоха и Хильперика. Другое отличие состава бургундских законов от
вестготских заключается в том, что новеллы бургундских королей отно-
сятся к первым двум десятилетиям VI в., между тем как постановления
вестготских королей, видоизменяющие обычное право, издавались в те-
чение столетия с лишним, вследствие чего разница между содержанием
новелл и обычного права у бургундов гораздо менее значительна, чем
у вестготов Ч
Лангобардские законы VII—VIII вв. состоят из двух групп памятни-
ков, весьма различных по составу и содержанию: первая из них представ-
лена эдиктом короля Ротари (643 г.), который является древнейшей
записью обычного права лангобардов; вторая группа состоит из законода-
тельных постановлений лангобардских королей второй половины VII и
первой половины VIII в. (вплоть до 755 г.). Эти постановления напоми-
нают отчасти франкские капитуляции, отчасти вестготские законы второй
половины VI—VII вв. Подобно франкским капитуляриям, они издава-
лись на собраниях знати каждым королем в течение нескольких лет под-
ряд, причем в постановления одного и того же года включались нормы,
касающиеся весьма различных сторон общественной жизни. Таковы за-
коны короля Лиутпранда, изданные в 713 — 735 гг., законы Айстульфа,
изданные в 750—755 гг.; в течение одного года был издан эдикт Гримо-
альда (668 г.) и эдикт Ратхиса (746 г.). Наиболее обширными, система-
тически разработанными и значительными по содержанию из всех пере-
численных памятников лангобардского законодательства конца VII и
первой половины VIII в. являются законы Лиутпранда. Собственно Лан-
гобардской Правдой следует считать лишь эдикт Ротари, нормы кото-
рого подверглись в более поздних лангобардских законах видоизмене-
ниям, позволяющим проследить некоторые стороны процесса феодализа-
ции лангобардского королевства.
Из сделанного нами обзора различных групп варварских правд
(а также и дополнительных к ним памятников) под углом зрения их да-
тировки, локализации и состава следует, что для решения интересующих
нас проблем важнее всего исходить из особенностей самого содержания
каждой варварской правды или сходных между собою групп таковых.
При этом следует отдавать себе ясный отчет в том, на какие вопросы та
или иная группа варварских правд может и на какие она не может дать
ответ. С этой точки зрения можно отметить и выделить особенности тех
или иных варварских правд, как источников по изучению различных сто-
рон общественного строя варварских племен и различных этапов его раз-
вития.
Самый ранний этап отражает Салическая Правда. Она дает материал
для исследования общины на сравнительно ранней ее стадии — на пере-
ходном этапе ее развития от земледельческой общины к марке; согласно
данным Салической Правды, аллод в этот период лишь зарождается в ви-
де ограниченного права наследования недвижимости прямыми мужскими
потомками умершего; отчуждение земельных наделов общинников еще
не возникло, хотя внутри общины появляется имущественная дифферен-
циация. Характер социального расслоения племени салических франков
указывает на то, что основную его массу еще составляют свободные рав-
1 И в бургундском королевстве был издан особый закон, оформлявший правовые
отношения в среде местного римского населения, а равным образом и его взаимоотно-
шения с бургундами, — Lex Romana Burgundionum (вероятное время издания между
502 и 517 г.). Источниками Lex Romana —наряду с самими бургундскими законами,—
послужили: кодекс Феодосия II и дополнительные новеллы к нему, Институции Гайя и
Другие памятники римского права.
52
ноправные общинники, которые частично используют подсобную рабочую
силу литов и рабов. Над свободными стоят королевские дружинники, по-
видимому, частично уже вторгающиеся в общину, но данные о них в Са-
лической Правде весьма скудны. В основном Салическая Правда —
источник по изучению последней стадии разложения родо-племенного
строя, на которой еще сильны пережитки кровно-родственных отношений
(в форме большой семьи). Поэтому она дает наиболее значительный
материал по вопросу о структуре деревни этого периода и ранней общи-
ны, о порядке наследования, о начале отчуждения движимости, о харак-
тере большой семьи и возникающей путем ее распада малой семьи, о фор-
мах семьи и брака, о правах и обязанностях свободных общинников,
о положении литов и рабов и о процедуре сотенного народного суда.
Зато она не содержит никаких данных о родовой знати салических фран-
ков и очень мало данных о галло-римском населении франкского коро-
левства. Процесс оседания дружины на землю и роста королевской власти
отражен недостаточно отчетливо и, повидимому, в более слабой степени,
чем он имел место в действительности ко времени записи Салической
Правды (т. е. к началу VI в.). Салическая Правда содержит меньше дан-
ных о социальном расслоении и о разных социальных статусах, чем дру-
гие правды, и совсем не фиксируёт социальные различия внутри широ-
кой массы свободных общинников, хотя и дает указания на имуществен-
ную дифференциацию в их среде. Словом, из тех двух сторон обществен-
ного строя варварских племен, которые в той или иной мере отражены
в любой варварской правде — общинного уклада с остатками родо-
племенного строя и зарождающихся общественных отношений будущего
раннефеодального строя — Салическая Правда отражает преимуще-
ственно первую.
В отличие от Салической Правды северогерманская группа варвар-
ских правд, тоже отражающих архаическую структуру общества (по
крайней мере во многих существенных отношениях), дает как раз весьма
обильный материал по социальному строю и зато более скудный мате-
риал по структуре общины. Эти правды (Саксонская, Фризская, Тюринг-
ская и Правда франков-хамавов), с одной стороны, отражают весьма
архаическое социальное членение племени на родовую знать (нобилей),
равноправных свободных (liberi), литов и рабов (особенно ярко — в Сак-
сонской Правде), а с другой стороны, фиксируют уже и некоторые ре-
зультаты резкого имущественного расслоения в . каждом из этих слоев
(кроме рабов), которое приводит к перемещениям и сдвигам различных
архаических социальных статусов, — например, к возникновению зависи-
мости не только части свободных от нобилей (как в Саксонской Правде,
гл. LXIV), но и некоторых отдельных свободных и даже нобилей от дру-
гих свободных, а иногда — и некоторых свободных даже от литов (наи-
более отчетливо это отражено во Фризской Правде). Вместе с тем в этой
группе правд имеются данные о наличии более развитых форм аллода
(отчуждение земельных наделов путем продажи и дарения). Однако не-
смотря на это, Саксонская и Фризская Правды должны быть использованы
прежде всего как источник по социальному строю саксов и фризов, а не
как памятник, характеризующий поземельные отношения у этих племен.
То же самое относится и к ранним англо-саксонским правдам. Хотя
Уэссекская Правда Инэ 688—695 гг. и законы короля Альфреда (конца
IX в.) и содержат данные о структуре общины (например, важное указа-
ние на сооружение временных изгородей возле пахотных полей) тем не
1 Законы Инэ (Ine, 42). F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I.
Halle, 1903.
53
Менее и в них полнее всего изображен как раз социальный строй
Уэссекса VII—IX вв., причем, наряду с данными о старинных социальных
подразделениях общества на эрлов, кэрлов, литов и рабов, в них отра-
жен начальный этап процесса классообразования, закладывающего
основы классовой структуры раннефеодального общества. Правды Инэ и
Альфредй й Некоторые другие памятники рисуют рост имущественного
расслоения внутри широкого слоя кэрлов, возникновение глафордата,
оседание дружинников на землю и усиление служилой знати — гезитов
и тэнов. Многие статьи этих двух правд дают представление о земельном
наделе кэрла — гайде, а также подчеркивают связь размеров земельного
владения с социальным положением того или иного лица и величиною
его вергельда (деление всего общества на три разряда по размеру вер-
гельда: владельцев одной гайды с вергельдом в 200 шиллингов, владель-
цев 5 гайд с вергельдом в 1200 шиллингов и на группу, промежуточную
между теми и другими, с вергельдом в 600 шиллингов).
В англо-саксонских правдах содержится также значительный мате-
риал об административном и политическом строе Кента и Уэссекса, о су-
дебной процедуре и о росте королевской власти. То обстоятельство, что
англо-саксонские правды — в отличие от континентальных — составлены
и записаны на старинных диалектах Кента и Уэссекса, а не на вульгар-
ной латыни, представляет их значительное преимущество (ибо латинские
термины часто не в состоянии точно выразить несоответствующие им
реальные общественные отношения варварских племен) и, кроме того,
позволяет провести ряд терминологических параллелей с правдами тех пле-
мен континента Западной Европы, которые обнаруживают черты сход-
ства их общественного строя с социальным строем англо-саксов. Эти
параллели возможны лишь в тех случаях, когда в соответствующих конти-
нентальных правдах или в смежных с ними источниках одни и те же явле-
ния обозначены одновременно латинскими и германскими терминами,
между тем как в англо-саксонских правдах они даны только в герман-
ской терминологии. Таковы терминологические параллели между Саксон-
ской Правдой и саксонскими хрониками, с одной стороны, и англо-сак-
сонскими правдами — с другой (например, саксонский liber-friling и ан-
гло-саксонский frigman, frigne man и др.), между лангобардским законом
Ротари и Кентской Правдой Уитреда 695—696 гг. (сближение ланго-
бардского термина fulcfree с англо-саксонским folcfry) Ц Подобные
терминологические сближения зачастую служат немаловажным дополни-
тельным источником для познания существа тех явлений, которые обо-
значаются сходными терминами.
Лангобардский эдикт Ротари отражает процесс превращения общины
из земледельческой в марку и содержит описание структуры большой
семьи, отличающейся большей конкретностью, чем соответствующие
данные Салической Правды. Вместе с тем этот эдикт отражает и процесс
распадения большой семьи и разложения общинного строя, а также
начальный этап процесса классообразования и усиление имущественного
неравенства в среде свободных (оседание дружинников на землю, рост
королевской власти и служилой знати, возникновение либеллярной
зависимости части свободных общинников) и дает подробное описание
различных видов земельных дарений. Наличие всех этих данных в эдикте
Ротари позволяет проследить связь собственности общинников на их на-
делы с их свободой и показать, как эта связь постепенно порывалась и
1 Лангобардское обычное право обнаруживает черты сходства с саксонским и ан-
гло-саксонским, так как лангобарды были до их переселения соседями саксов на
Эльбе.
54
частично заменялась зависимостью некоторых общинников от их патро-
нов. Вместе с тем эдикт Ротари содержит данные о вольноотпущенниках
и об отпуске рабов на волю (а также и о промежуточном слое полусво-
бодных альдиев). В целом эдикт Ротари рисует не только старинный
общинный строй, но и начало его разложения, а также и зарождение
предпосылок раннефеодальных общественных отношений, т. е. стадию,
непосредственно следующую за той, которая отражена в Салической
Правде, и таким образом составляет ценное дополнение к этой последней.
Несмотря на то, что этот памятник составлен в Италии около середины
VII в., он представляет собою запись именно лангобардского обычного
права, весьма слабо затронутого романизацией; он мало отражает про-
цесс синтеза разлагающихся рабовладельческих отношений с варвар-
ским общинным строем; результаты этого процесса сказались в более
позднем законодательстве Лиутпранда и Айстульфа \
Зато бургундские и вестготские законы дают, возможность конкретно
проследить ход и характер поселения бургундов и вестготов на терри-
тории римских провинций, установить последствия земельных разделов
варваров с галло-римлянами 1 2 и их влияние на дальнейшее разложение
общинного строя этих двух варварских племен. Эти источники свидетель-
ствуют о возникновении смешанных галло-бургундских поселений3, об
отмирании прежних кровно-родственных связей и о распаде большой
семьи (например, объединений faramanni у бургундов), о превращении
земельных наделов (sortes) вестготов и бургундов, поселившихся на тер-
ритории галло-римских земельных владений, в свободно-отчуждаемую
собственность, т. е. в развитый, вполне сложившийся аллод. Бургундская
и Вестготская Правды 4 показывают и мощное ускоряющее воздействие
уже начавшегося синтеза галло-романского и варварского обществен-
ного строя на ход этого процесса, а также и на тесно связанный с ним
рост социального расслоения у вестготов и бургундов, который выра-
жался как в углублении социальных различий между знатными и про-
стыми свободными на почве неравенства в сфере землевладения и
эксплуатации рабов, так и в имущественной дифференциации внутри
широкого слоя свободных и в оседании дружины на землю.
Однако наиболее архаические тексты тех же* законов позволяют
реконструировать также и структуру бургундской и вестготской позе-
мельной общины в том ее виде, в каком она сложилась до поселения
этих племен на территории римских провинций и независимо от него.
Вместе с тем другие тексты тех же законов показывают, как община
именно в ходе этого расселения быстро утрачивает последние признаки
земледельческой общины и приобретает все характерные черты общины-
марки и как в силу того же исторического процесса бывший надел боль-
шой семьи общинника-бургунда или вестгота сменяется наделом посе-
ленца (sors), и как этот последний становится аллодом, оставаясь на пер-
вых порах аллодом члена общины. Вестготские и бургундские законы
отражают также и процесс возникновения предпосылок классообразова-
ния, закладывающего основы будущих классов и слоев раннефеодального
общества: это сказывается как в формировании элементов зависимого кре-
1 См. П. Г. Виноградов. Происхождение феодальных отношений в лангобард-
ской Италии, СПб., 1880, гл. III—IV, стр. 155—157, 166—188; А. Н а 1 b а и - В 1 uшеп-
stock. Das romische Recht in den germanischen Volksstaaten, II Theil, Breslau, 1905,
S. 106—203. (Gierkes Untersuchungen zur deutschen Staats- und Rechtsgeschichte, Bd. LVI).
2 См. статью H. П. Грацианского «О разделах земель у бургундов и вестготов»
(«Средние века», вып. 1, 1942, стр. 7—18).
3 Leges Burgundionum. MGH, Legum Sectio I, t. II, p. 1, ed. L. R. De Salis, 1892;
Lex Gundobada, XXXVIII.
4 Мы имеем в виду вестготскую Antiqua, т. е. законы от Эвриха до Леовигильда.
55
стьянства, так и в зарождении некоторых слоев господствующего класса,
характерных для начального этапа феодализации (чрезвычайно раннее
появление земельных пожалований бенефициального типа оседающим
на землю дружинникам). Таким образом, Вестготская и Бургундская
Правды дают представление о самой ранней стадии синтеза галло-роман-
ского и варварского общественного строя, т. е. о той его стадии, на ко-
торой еще весьма живучи многие основные черты общинного строя
варваров. Для нашего исследования особенно существенна именно эта
ранняя стадия указанного синтеза. Изучение именно ранней стадии син-
теза дает возможность показать его влияние на ход, темп и характер
начального этапа процесса превращения свободных общинников в зави-
симых крестьян.
Это тем более любопытно и показательно, что в нашем распоряжении
имеется другая группа варварских правд, отражающая тот же процесс
превращения общинников-аллодистов в зависимых крестьян, но без воз-
действия синтеза, это — Алеманнская и Баварская Правды. В этих двух
памятниках особенно ярко сказалась характерная черта, свойственная
в той или иной степени всем варварским правдам (при всем различии
между ними), а именно то обстоятельство, что все они (в разной мере)
отражают две отличных друг от друга стороны общественной структуры
варварских племен: пережитки старого родо-племенного строя и возникно-
вение нового раннефеодального строя. По Алеманнской и Баварской
Правдам община находится на стадии общины-марки, члены которой уже
частично впадают в личную и поземельную зависимость от крупного (цер-
ковного и светского) землевладения, а также и друг от друга (обеднев-
шие общинники — от более зажиточных), а новые общественные отноше-
ния, в соответствии с этим, уже приобретают черты, характерные для
сложившегося раннефеодального строя.
Весьма важной особенностью этих двух правд, как исторического-
источника, является то, что отмеченная выше характерная черта всякой
варварской правды, как таковой, сказалась в самом расположении мате-
риала, в самом строении двух разбираемых нами памятников. Так, если
оставить в стороне более ранний Pactus Alamannorum, то собственно
Алеманнская Правда (Lex Alamannorum) предстанет перед нами, как
весьма разнообразный по содержанию памятник, состоящий из трех ча-
стей, каждая из которых снабжена особым подзаголовком. Первая часть
(главы I—XXII), трактующая «дела церкви» (causae ecclesiae), рисует
крупное церковное землевладение, положение разных слоев зависимого
крестьянства (сервов, вольноотпущенников и колонов), а также и самый
процесс превращения части свободных алеманнов в церковных коло-
нов кроме того, она содержит данные об имущественных правах церкви
и о ее судебных привилегиях.
Вторая часть (главы XXIII—XLIII) — «О делах, относящихся к гер-
цогу» (De causis, qui ad duce pertinent), посвящен^ характеру и поло-
жению государственной власти и трактует политические, судебные и
имущественные права алеманнского герцога, а также и организацию
графского суда.
Наконец, третья часть, самая обширная (главы XLIV—XCI) —
«О делах, которые часто случаются в народе» (De causis, qui sepe solent
contingere in populo), представляет собою запись норм обычного права
алеманнов и содержит данные о большой семье (genealogia, гл. LXXXI),.
о формах семьи и брака, о порядке наследования, о вирах за убийство
лиц разного социального и имущественного положения (а также о пенях
1 Lex Alamannorum, VIII, XXII (liber ecclesiae, quern colonus vocant).
56
за увечья), о неравных браках и социальном расслоении в среде свобод-
ных и т. д. Прибавления к этой последней части Lex Alamannorum
(Additamenta), содержащиеся в большинстве списков Алеманнской
Правды в виде продолжения Lex, по своему характеру и содержанию-
напоминают Pactus Alamannorum. Впрочем и вся третья часть Lex пред-
ставляет собою развитие, дополнение и некоторую систематизацию тех
норм обычного права, которые отрывочно и лапидарно изложены в четы-
рех фрагментах Pactus’a.
Баварская Правда также состоит из трех аналогичных частей, хотя
их соотношение, да и самое расположение материала, несколько иное.
Первая и вторая части Баварской Правды, соответствующие по
содержанию первым двум частям Lex Alamannorum, не состоят — в от-
личие от них —• из целого ряда глав, а составляют каждая одну главу
(I и II главу Баварской Правды), разбитые на параграфы, между тем
как третья часть охватывает все остальные главы Баварской Правды
(каждая из них — от IV до XXIII — имеет особый заголовок и в свою
очередь разбита на параграфы).
Первый титул Баварской Правды — «Постановления, относящиеся к
духовенству, а также к правам церкви» (Capitula, quae ad clerum perti-
nent seu ad ecclesiastica iura) — содержит еще более подробные данные
о церкви и о церковном землевладении, чем первая часть Алеманнской
Правды. Он начинается прямо с разрешения и поощрения дарений в
пользу церкви и с указаний на возможность обратного пожалования их
в прекарий, ограждает далее имущественные права церкви, устанавли-
вает виры ее служителей и заканчивается описанием характера повин-
ностей (барщин й оброков) церковных колонов и сервов ’, а также до-
полняющим его изображением хода закрепощения свободного и его
превращения в серва 1 2.
Второй титул Баварской Правды, составляющий по своему содержа-
нию вторую ее часть, называется «О герцоге и о делах, к нему относя-
щихся (De duce et eius causis, qui ad eum pertinent); он содержит дан-
ные не только о политической, военной и судебной власти герцога и об-
организации судебной власти на местах, но и о восстаниях против гер-
цога, а также и о росте светского землевладения герцогских вассалов.
Третья, самая большая, часть 3 Баварской Правды, не имеющая осо-
бого заголовка, представляет собою запись обычного права баваров,
произведенную, однако .под сильным влиянием баварского духовенства 4
(не говоря уже о герцогской власти) и, в соответствии с этим, менее
архаичную, чем третья часть Алеманнской Правды.
Ни в одной варварской правде нет такого подробного изображения
внутренней структуры общины на стадии марки, как в третьей части Ба-
варской Правды. Здесь имеются данные о расположении полей, о погра-
ничных знаках, о регулирующей роли общины в процессе сельскохозяй-
ственного производства, о связи собственности и свободы равноправных
баварских общинников, об их поземельных тяжбах друг с другом по
старинной процедуре. Этот памятник рисует живучесть общинных рас-
порядков (особенно порядка пользования неподеленными угодьями) и
1 Lex Baiuv., I, § 13, имеющий особый подзаголовок: «De colonis vel servis eccle-
siae, qualiter serviant, vel quale tributa reddant».
2 Lex Baiuv., I, § 14.
3 Между второй и третьей частями Баварской Правды вставлена особая глава (III),.
устанавливающая размер виры пяти самых влиятельных родов Баварии, а также и.
герцогского рода.
4 Ср. Lex Baiuvariorum, hrsg. von К- Beyerle, Munchen, 1926, Einfiihrung, S..
LII—LIV, LXVI (К- Бейерле датирует Баварскую Правду 741—743 гг.).
5,7
даже некоторые, лишь постепенно отмирающие пережитки кровно-род-
ственных связей. Однако вместе с тем эта часть Баварской Правды со-
держит обильные свидетельства о замене старого принципа приложения
личного труда к земле и передачи ее по наследству такими новыми явле-
ниями, как купля-продажа земельного аллода, его захваты и дарения,
насильственное лишение свободных общинников их собственности и сво-
боды. Она изображает значительную мобилизацию земельной собствен-
ности, такое обилие залоговых и меновых сделок, а также столь далеко
зашедшее расслоение в среде свободных общинников, приводящее не
только к имущественной, но и к личной зависимости одних общинников
ют других, что позволяет говорить о процессе классообразования, прохо-
дящем через самую общину-марку. Из вышеизложенного ясно, что и
в последней части Алеманнской и Баварской Правд, представляющих
запись обычного права, имеются данные не только о чертах прежнего,
общинного строя, но и о его разложении и о возникновении новых отно-
шений раннефеодального типа (это особенно относится к .третьей части
Баварской Правды). С другой стороны, и в первых двух частях этих
Правд нередко фиксируются некоторые архаические пережитки.
Однако описанное расположение материала в Алеманнской и Бавар-
ской Правдах все же облегчает исследователю выделение старых и но-
вых явлений и дает возможность проследить различные этапы эволюции
'Общественного строя баваров и алеманнов от распадения кровно-род-
ственных связей и большой семьи до разложения самой общины-марки и
до начала того процесса классообразования, в ходе которого возникает
.зависимое крестьянство. В этом —- особая ценность этой группы правд.
Ее сопоставление с бургундско-вестготской группой показывает, что про-
цесс классообразования, закладывающий основы раннефеодального об-
щественного строя, может протекать, — правда, со значительным запо-
зданием, — и при отсутствии синтеза разлагающегося рабовладельче-
ского строя с общинным строем варваров.
* * *
Самый процесс феодализации отражен в весьма разнообразных и
многочисленных источниках: его начало, как мы видели, рисуют некото-
рые варварские правды (например, вестготские и бургундские законы,
Рипуарская, Баварская и Алеманнская Правды), а его ход в период ран-
него феодализма позволяют проследить формулы, дипломы, капитулярии,
лолиптики и особенно картулярии (сборники дарственных грамот, а также
грамот, фиксирующих другого рода имущественные, главным образом по-
земельные, сделки). Эти источники, в отличие от варварских правд, отра-
жают современные им отношения: грамоты оформляют те имущественные
и поземельные сделки, которые заключены в год составления этих грамот 1
(значительная часть грамот датирована их составителями).
Формулы — образцы составления грамот, исходящие нередко из тек-
стов конкретных грамот, но таких, которые являются типичными для
данной местности; обобщая содержание этих грамот, формулы дают
типические случаи различных сделок, распространенных в тех или иных
районах в тот период, когда создавались сборники формул.
1 Сборники дарственных и других грамот отдельных монастырей (картулярии)
создавались, правда, значительно позднее времени составления самих грамот,— иногда
через несколько столетий после начала оформляемых ими сделок (в частности — зе-
мельных дарений и прекариев, обменов и купли-продажи недвижимости). Но при этом
картулярии составлялись на основе хранившихся в монастырских архивах подлинных
грамот (или их копий), и их тексты включались в картулярии (целиком или с некото-
рыми сокращениями).
.58
2. ФОРМУЛЫ И КАПИТУЛЯРИИ
Формулы дошли до нас в виде целого ряда сборников этих докумен-
тов, составленных в эпоху Меровингов и Каролингов. Каждый сборник
относится к определенному району и периоду.
Формулы содержат образцы для составления грамот по весьма раз-
нообразным сделкам; в них описываются случаи передачи имущества
(движимого и недвижимого) по наследству или в силу завещания; мено-
вые и залоговые сделки; купля-продажа земли и движимости; сделки с
аллодиальной и благоприобретенной собственностью; акты передачи при-
даного (выделение dos женихом невесте при вступлении в брак); акты
земельных дарений, частных и королевских пожалований; изложение позе-
мельных тяжб и судебных решений, а также и соглашений о разделе
имущества.
Формулы дают представление о церковном вотчинном землевладении,
о крупном и мелкопоместном светском землевладении, о структуре де-
ревпи, ©..дальнейшем ходе закрепощения крестьянства, а также о разви-
тии таких феодальных институтов, как коммендация и патронат, прека-
рий, бенефиций и иммунитет. Тем самым они являются одним из источ-
ников по изучению процесса классообразования в период раннего фео-
дализма.
Для нашей работы, посвященной начальному этапу этого процесса,
важны главным образом те сборники формуй'(а также те отдельные
формулы в разных сборниках) 1 2, которые позволяют проследить измене-
ния в структуре общины-марки и ранние формы земельных дарений.
При использовании формул с этими целями особенно важно иметь
в виду различие между сборниками формул, исходящими из западно-
франкского и восточнофранкского государств. Однако для того, чтобы
оно выступило более рельефно, необходимо предварительно охарактери-
зовать (хотя бы в самых общих чертах) различные отдельные сборники
формул, ибо каждый из них, в свою очередь, отражает специфические
особенности хода указанного процесса в том или ином районе.
Сборники формул можно весьма условно подразделить на следующие
три основные группы, в которые, однако, не входит целый ряд сборников,
1 О формулах, как историческом источнике, см. А. Д. Удальцов. Свободная
деревня в Западной Нейстрии в эпоху Меровингов и Каролингов, СПб., 1912, стр.
24—30,61—70; G. Caro. Die Landgiifer in den frankischen Formelsammlungen.— «Histo-
rische Vierteljahrschrift». Bd. VI, 1903, S. 309—338. Формулы изданы в «Monumenta
Germaniae Historica» (Legum Sectio V) под названием: «Formulae Merovingici et Ka-
rolini aevi, ed. K. Zeumer, Hannoverae, 1886.
2 Каждая формула, трактующая тот или иной тип сделки, обобщает в алгебраиче-
ской форме (т. е. в форме изложения самой сущности сделки, но без обозначения имен
ее участников и названия населенных пунктов) целый ряд конкретных случаев анало-
гичных актов. Поэтому наличие хотя бы одной формулы той или иной сделки уже
указывает на то, что подобные акты были в той или иной мере распространены в дей-
ствительности. Однако, с другой стороны, ни в коем случае не следует преувеличивать
степень этой распространенности на основании самого факта наличия одной формулы
данной сделки. Так, например, из того только факта, что в Вестготском сборнике
формул встречается одна такая прекарная формула, которая свидетельствует о праве
верховного земельного собственника согнать прекариста (получившего praecaria data
и уже до этого разорившегося) с его держания за невыполнение повинностей, не сле-
дует, что такое право вообще является характерным признаком прекария в вестгот-
<ской Испании, где был составлен этот сборник формул (см. Formulae Visigothicae,
36. MGH, Legum Sectio V. Formulae, ed. K. Zeumer, p. 591). Такому выводу проти-
воречит как наличие в том же вестготском сборнике другой прекарной формулы
без упоминания об этом праве (Formulae Visigothicae, № 37), так и отсутствие подоб-
ного права в большинстве формул различных сборников. Можно было бы привести и
другие примеры мало типичных явлений, отраженных в некоторых единичных фор-
мулах.
59
остающихся вне этой классификации: на галло-романскую, салическую и
алеманнско-баварскую группы к
В галло-романскую группу входят следующие четыре сборника: 1) Ан-
жерские (или Анжуйские) формулы (Formulae Andecavenses), состав-
ленные в Анжере — частично в конце VI, а частично (повидимому, боль-
шинство включенных в этот сборник формул) — в первой половине VII в.;
2) Формулы Маркульфа (Marculfi Formulae) 1 2, составленные в монастыре
Ресбах (в епископстве Мо) около 700 г. и послужившие образцом для
составления некоторых других сборников (например, турских формул и
салических формул Меркеля); 3) Турские формулы (Formulae Turonen-
ses), составленные в г. Туре в VIII в.; 4) Сансские формулы (Formulae
Senonenses, Cartae Senonicae), составленные в Сансе в начале правления
Карла Великого.
Салическая группа содержит три сборника, названные по имени их
составителей: 1) Салические формулы Биньона (Formulae Salicae Bigno-
nianae); 2) Салические формулы Маркеля (Formulae Salicae Merkelia-
nae) и 3) Салические формулы Линденброга (Formulae Salicae Linden-
brogianae). Все формулы этой группы возникли в Северной Франции, на
тех римских территориях, которые были заняты салическими франками
еще до Хлодвига. Первые два сборника относятся к концу VIII в., а по-
следний (Formulae Salicae Lindenbrogianae) — к концу IX в. (составлен
в Турнэ).
К алеманнско-баварской группе относятся три сборника алеманнских
формул и один баварский сборник.
Алеманнские формулы состоят из следующих сборников:
1) Formulae Augienses, составленные в VIII в. в Рейхенау и в свою
очередь подразделяющиеся на Collectio А, В и С; 2) различные Сен-Гал-
ленские формулы (Formulae Sangallenses Miscellaneae) и 3) собрание
Сен-Галленских формул, относящихся ко времени аббата Соломона III
। (Collectio Formularum Sangallensis Salomonis III tempore conscripta).
i Оба сборника .Сен-Галленских формул, относящихся к концу IX в.3
(к 70—80-м его годам), особенно ценны тем, что исходят из того самого
монастыря, от которого до нас дошел картулярий, состоящий из под-
линных текстов грамот, а потому отличающийся наибольшей полнотой
в передаче их содержания по сравнению со всеми остальными каролинг-
скими картуляриями. Многие Сен-Галленские формулы составлялись
прямо на основе грамот, вошедших в Сен-Галленский картулярий.
Баварский сборник формул состоит из Зальцбургских формул (Formu-
lae Salzburgenses) IX в.
Вышеизложенная классификация, как уже было указано, не исчер-
пывает всего многообразия дошедших до нас сборников формул. Она
не охватывает следующие сборники: 1) Вестготские формулы (Formulae
Visigothicae), одна часть которых возникла в Кордове между 615 и 620 г.,
1 Эту классификацию предложил Каро (в цитированном сочинении) и ее принял—
с известными оговорками — А. Д. Удальфов («Свободная деревня в Западной Ней-
стрии в эпоху Меровингов и Каролингов», стр. 24—27, 61—62, 70). Салическая и але-
маннско-баварская группы выделяются уже по самим названиям соответствующих сбор-
ников, но спорным остается критерий выделения четырех сборников в особую галло-
романскую группу, ибо, во-первых, в одном из сборников салической группы развитие
вотчинного землевладения зашло дальше, чем в сборниках галло-романской группы,
а, во-вторых, различия между аграрным строем западных и восточных областей
франкского государства по формулам нельзя представлять себе исключительно в духе
противоположности между романскими и германскими распорядками. Ср. соображе-
ния А. Д. Удальцова по этому вопросу (указ, соч., стр. 26—27, 78).
2 Названы по имени составителя и распаляются на две книги: первая содержит
формулы королевских грамот, а вторая — формулы частных актов.
3 Некоторые формулы этих сборников датированы их составителями.
60
а другая — во второй половине VII в.; 2) Эльзасские формулы (Formulae
Alsaticae), возникшие в Страсбурге и в монастыре Мурбах в VIII и в
первой половине IX вв.; 3) Буржские формулы (Formulae Bituricenses),
часть которых составлена в начале VIII в., а часть — позднее, уже во вре-
мена Карла Великого (обе части — в Бурже); 4) Падуанские формулы
(Collectio Pataviensis), составленные в первой половине IX в. при дворе
епископа Падуанского и содержащие некоторые данные и по Баварии,
так как она частично входила в то время в Падуанский диоцез; 5) Им-
ператорские формулы (Formulae Imperiales), составленные в первой по-
ловине IX в. в канцелярии Людовика Благочестивого. Последние, в отличие
от всех других сборников этих документов, не являются локальным сборни-
ком формул и носят особый характер, так как в значительной мере отра-
жают политику королевской власти; они представляют собой формулы
королевских дипломов, судебных решений и 'пожалований, а не част-
ных актов, и в этом смысле напоминают первую книгу формул Мар-
кульфа (при всем различии между ними по существу). В Императорских
формулах сравнительно много данных об иммунитете и патронате; встре-
чаются и свидетельства о незаконном закрепощении свободных и других
явлениях социально-экономического характера.
Переходя к характеристике тех общественных отношений, которые ри-
суют важнейшие сборники формул, следует прежде всего отметить любо-
пытные явления, отраженные в самом раннем из них — в Анжерских
формулах. Несмотря на то, что они возникли на галло-романской терри-
тории, они изображают, наряду с ростом крупного вотчинного землевла-
дения и структурой поместья (locellus), также и структуру смешанной
деревни (villa, locus, fundus), состоящей не из тяглых мансов сервов и
колонов, а из наделов зажиточных и обедневших свободных крестьян,
наделов, расположенных вперемежку с владениями внедряющихся в та-
кую деревню светских и церковных вотчинников. Сильное социальное
расслоение в среде крестьянства приводит к тому, что бедняки иногда от-
дают себя в рабство (вместе со всем своим имуществом). Наряду с этим
в Анжерских формулах отчетливо выступает мелкая наследственная «арен-
да» (в сущности — держание) небольших объектов, — «полей», т. е. зе-
мельных участков, полос, виноградников (campus, campellus, viniola),— на
территории церковной и светской вотчины. Эта «аренда», которая, может
быть, является пережитком римских и галло-римских арендных отношений
(conductio perpetua), распространенных на муниципальных и церковных
землях конца IV и V вв. допускает возможность имущественных сделок
«арендаторов» (держателей) друг с другом, но при обязательном соблю-
дении прав того или иного верховного собственника арендуемой земли,
обозначаемой как terra conducta, т. е. монастыря или светского вотчин-
ника (salvo iure sancti illius, cuius terra esse videtur или salvo iure... vir
inluster illo); эти «права» заключались очевидно в уплате чинша, и поло-
жение такого рода держателей («арендаторов») было близко к положе-
нию колонов 1 2.
Формулы Маркульфа свидетельствуют о гораздо большем преобла-
даниш.вотчины над . деревней. Villa выступает здесь главным образом как
зависимая деревня; объектами сделок являются иногда целые виллы,
иногда несколько вилл, а иногда и части одной виллы. Последнее обстоя-
1 Ср. А. Д. Удальцов. Свободная деревня в Западной Нейстрии в эпоху Меро-
вингов и Каролингов, стр. 43—44, 47.
2 Любопытной особенностью Анжерских формул является также наличие низшей
юрисдикции аббата, которую он осуществляет явочным порядком (т. е. без иммуни-
тетного пожалования) над светскими людьми по нецерковным делам. Но это не имеет
.непосредственного отношения к теме нашей работы.
61
тельство вполне согласуется с тем, что наряду с личнозависимыми и
несвободными держателями тяглых мансов (accolae, servi),B деревне ча-
стично еще сохранились мелкие свободные собственники — владельцы не-
больших наделов (area, campus). Но они терпят насилия от крупных вот-
чинников, которые нередко захватывают их владения. Это свидетельст-
вует о том, что деревня в бассейне Сены и Марны (т. е. в Парижской
области) закрепощалась иногда не целиком, а по частям; еще уцелевшие
остатки свободного крестьянства разорялись, и крестьяне вели повседнев-
ную борьбу с захватчиками их владений (ср. жалобы и просьбы о за-
щите в формулах). Но наряду с этим в Парижской области в конце VII —
начале VIII в. были, невидимому, и какие-то зажиточные собственники
(мелкопоместного или крупнокрестьянского типа), на что указывает оби-
лие обращений частных лиц (и притом — не крупных вотчинников) к ко-
ролю с судебными исками.
^Турские формулы рисуют примерно те же общественные отношения,
что и формулы Маркульфа, т. е. сочетание крупной вотчины (locellus)
с зависимой деревней (villa, locus), причем иногда земельные владения
вотчины разбросаны по нескольким деревням. В составе зависимых дер-
жателей встречаются, кроме accolae и mancipia,— также и вольноотпу-
щенники (liberti).
В отличие от формул Маркульфа и от Турских формул, Сансские
формулы дают картину преобладания мелкопоместных (или мелковотчин-
ных) владений с входящими в их состав зависимыми мансами. Целая
вилла (деревня) никогда не составляет в этих формулах объект сделки '.
В формулах Салической группы единицей земельного владения являет-
ся тяглый мане (или гуфа). Если сборник Биньона еще знает и отдельных
свободных владельцев одного манса, то в сборнике Линденброга уже сов-
сем нет свободных собственников крестьянского типа; он рисует типичную
вотчину раннего средневековья с характерной для нее системой тяглых
мансов. Вотчинник и землевладелец—здесь синонимы. Линденброг (еще
в большей мере, чем Маркульф) составлял свой сборник формул в расче-
те на потребности вотчинников 1 2. Такое торжество вотчины «в областях
с коренным салическим населением»3, на наш взгляд, следует в значи-
тельной мере объяснять тем, что здесь перед нами — более поздняя ста-
дия развития феодализма, чем та, которую отражают галло-романские
формулы. Но, кроме того, тут играли роль местные особенности социально-
экономического развития данного района, которые успели к концу IX в.
стереть архаические черты общественного строя «коренного салического
населения».
Эти характерные черты еще и потому окончательно исчезли именно
в данном районе, что салические франки поселились здесь очень давно
и гораздо дольше подвергались воздействию римских аграрных отноше-
ний, чем в тех областях, которые были завоеваны франками лишь при
Хлодвиге, несмотря на то, что в этих областях коренное население было
галло-романское, а не салическое.
Алеманнские формулы отличаются и от галло-романских, и от саличе-
ских многими, весьма существенными особенностями. Прежде всего в них
1 Обобщая наблюдения над всеми четырьмя сборниками формул галло-романской
группы, А. Д. Удальцов формулирует их следующим образом: «Можно как будто пред-
полагать преобладание крупного землевладения в Парижской и Турской областях,
более мелкого (конечно, мелкопоместного.—А. Н.) — в Анжуйской и Сансской» («Сво-
бодная деревня в Западной Нейстрии в эпоху Меровингов. и Каролингов», стр. 71).
2 Салический сборник Меркеля не самостоятелен, так так построен на заимство-
ваниях из Маркульфа.
3 А. Д. Удальцов. Свободная деревня в Западной Нейстрии в эпоху Меро-
вингов и Каролингов, стр. 26.
62
отражен строй общины-марки и процесс частичного захвата общинных
угодий (лесов и пастбищ) королевским и частным вотчинным землевла-
дением, проявляющийся в форме разделов альменды между королев-
ским фиском и жителями округа или между монастырем и крестьянами
Наряду с этим алеманнские формулы свидетельствуют о заимках и рас-
чистках. Кроме того, они рисуют иную структуру поземельной собствен-
ности: вместо зависимой деревни с остатками свободных крестьян (как,,
например, в формулах Маркульфа) в алеманнских формулах в качестве
единицы собственности выступает двор,—либо крестьянский, либо вот-
чинный, но и в том и в другом случае расположенный в пределах деревни,
в которой могут быть и другие дворы свободных крестьян или мелких
вотчинников1 2. Следовательно, здесь сохранилось еще значительное ко-
личество свободных крестьян. Владения отличаются разбросанностью, и
даже тяглые мансы крупных вотчин часто расположены в различных де-
ревнях. .Картина структуры земельной собственности в Сен-Галленских
формулах проливает некоторый свет на вопрос о социальном составе
дарителей Сен-Галленского картулярия3.
В настоящей работе мы не подвергаем все сборники формул массо-
вому систематическому обследованию, ибо это не входит в нашу задачу
и непосредственно не связано с нашей темой. Но мы используем данные
некоторых формул (в особенности алеманнских, а отчасти и ранних ан-
жерских) о свободной крестьянской собственности и об общине-марке.
Кроме того, мы привлекаем некоторые формулы для решения вопроса об
эволюции земельных дарений с VI по VIII в. и об их различии в запад-
ных и восточных областях франкского государства.
* * * '
Капитулярии представляют собой иной тип юридических источников
западноевропейского раннего средневековья, нежели формулы, хотя обе
эти группы памятников резко отличаются от варварских правд тем, что
отражают не обычное право, а .феодальное право (несмотря на наличие
в этих источниках не только отдельных ссылок на варварские правды, но
и дополнений к ним). Общей чертой формул и капитуляриев является то
обстоятельство, что, несмотря на юридический характер обеих групп па-
мятников, они содержат ценный материал по истории вполне реальных
процессов социально-экономического развития периода раннего феода-
лизма в Западной Европе.
Капитулярии, как законодательные постановления франкских коро-
лей (меровингских и каролингских), принято делить по формальным
признакам на три группы: 1) Capitularia legibus addenda — капитулярии,
предназначенные служить дополнением к «законам», т. е. к варварским
правдам 4; 2) Capitularia missorum — капитулярии, адресованные госу-
даревым посланцам и представляющие собою либо отдельные инструк-
ции им, либо своеобразные опросные листы для производства поручен-
ных им расследований, либо, наконец, ответы государевых посланцев на
1 Formulae Sangallenses miscellaneae, № 9 (Formulae, ed. К. Zeumer, p. 383—384).
Collectio Formularum Sangallensis, № 10 (Formulae, ed. K. Zeumer, p. 403).
2 Cm. G. Caro. Die Landguter in den frankischen Formelsammlungen. «Historische
Vierteljahrschrift», Bd. VI, S. 335—336.
3 Опыт частичного сопоставления данных этих обоих памятников по некоторым
вопросам (в частности, по вопросу о марке) проделан нами в статье: «Структура об-
щины в Южной'и Юго-Западной Германии в VIII—X вв.» (окончание). — Сб. «Сред-
ние века», вып. V, 1954, стр. 15—31.
4 Об этой группе капитуляриев уже шла речь выше, в разделе, посвященном
варварским правдам.
63
поставленные им вопросы (к этой группе относятся капитулярии IX в.,
т. е' изданные после учреждения Карлом Великим должности missi
dominici); 3) Capitula per se scribenda, — т. e. капитулярии, посвящен-
ные тем или иным конкретным вопросам государственного управления,
политической жизни или социально-экономических отношений b
Франкские капитулярии — законодательные постановления королей
раннефеодального периода, когда частная власть вотчинников над их
зависимыми крестьянами фактически превращалась на местах в полити-
ческое господство над ними, а центральная государственная власть в
значительной мере еще носила вотчинный характер.
Политическая власть вотчинников на территории их владений отли-
чалась в то время от королевской власти главным образом тем, что
последняя стремилась (на данной стадии лишь с временным и весьма
ограниченным успехом) осуществить политическое господство всего скла-
дывающегося феодального класса над закрепощаемым крестьянством в
пределах всей страны, между тем как первые стремились закрепить свою
политическую власть над их крестьянами.
Природа той и другой власти была одна и та же, и в равной мере
коренилась в своеобразном характере самой феодальной собственности.
Поэтому капитулярии франкских королей, несмотря на их формально-
законодательный характер, трактуют и целый ряд вопросов, связанных
с частными взаимоотношениями вотчинников друг с другом и с королем,
а также крестьян с вотчинниками. В них идет речь и о состоянии коро-
левских бенефициев, и о хозяйственном положении монастырей, и о
службе вассалов, и о разорении крестьянства, и о поддержке вдов и си-
рот, и о крестьянских заговорах и восстаниях, и о земельных дарениях,
и о многих других явлениях жизни франкского общества. В них отрази-
лась, конечно, и политика королевской власти в области суда, админи-
страции, военного дела, торговли и просвещения. Компетенция графов и
государевых посланцев, военные и судебные реформы Каролингов (от
Карла Мартелла до Карла Великого), рост иммунитета и размежевание
власти между иммунитетными вотчинами и графскими округами, — все
это зафиксировано в капитуляриях.
Мы будем привлекать данные капитуляриев, касающиеся разорения
крестьянства, вынужденных земельных дарений бедняков и повседнев-
ной классовой борьбы крестьянства против его закрепощения (так назы-
ваемые coniurationes, adunationes и пр.).
3. КАРТУЛЯРИИ
Основные сборники дарственных и других грамот раннефеодального
периода (картулярии) относятся главным образом к восточной части
франкского государства и содержат грамоты VIII—IX вв. (в некоторых
картуляриях, — в частности в Вейссенбургском, имеются и грамоты кон-
ца VII в.)1 2.
Картулярии можно в свою очередь подразделить на различные груп-
пы; каждая из них отражает локальные особенности развития и в то же
время дает представление о различных этапах процесса феодализации
в разных районах. Так, алеманнские сборники дарственных грамот (к ко-
торым относятся Сен-Галленский и отчасти Вейсоенбургский картулярии)
1 Эта классификация, предложенная издателем I тома капитуляриев Борециусом,
не охватывает целый ряд капитуляриев, изданных по весьма специальным случаям.
Издание капитуляриев см. MGH, Legum Sectio II. Capitularia regum francorum, t. I, ed.
A. Boretius; t. II, ed. Krause, Hannoverae, 1883.
2 Грамоты X—XI вв. уже выходят за пределы того периода, с которым связан рост
интересующих нас в данной работе явлений.
<64
позволяют наиболее отчетливо установить сохранность общины-марки
в период раннего феодализма в качестве производственной организации и
в то же время проследить процесс поглощения свободного крестьянства.
Обильный материал о ходе этого процесса содержат также баварские кар-
тулярии (Фрейзингенский, Пассауский и Зальцбургский), которые наряду
с этим показывают рост крупного и мелкого светского землевладения.
О росте мелкой вотчины особенно много данных в дарственных грамотах
из Тюрингии, Франконии и Прирейнской области (т. е. в Фульдском и
Лоршском картуляриях).
.Отдельные картулярии отличаются друг от друга весьма важными
формальными особенностями, которых мы кратко коснемся.
' ^Лоршский картулярий, содержащий наибольшее число грамот из
всех каролингских картуляриев (свыше трех тысяч дарственных, прекар-
ных и меновых грамот VIII—IX вв.), не дает, к сожалению, их подлин-
ного текста, который заменен лишь выдержками из него (эксцерптами),
причем опущены в значительной своей части условия дарений, а также
многие- прекарные грамоты, как об этом заявляет в предисловии к кар-
тулярию один из переписчиков \ составивших Лоршский кодекс в конце
XII в. (в 1183 1195 гг.).
Неполнотой и неточностью в передаче содержания грамот отличается
и Фульдский картулярий 1 2, который содержит около 640 грамот за инте-
ресующий нас период (VIII—IX вв.); кроме того, в нем встречаются
ошибки в смысле отождествления дарений разных лиц и разных перио-
дов. Все это объясняется тем, что и Фульдский кодекс, так же как и
Лоршский, составлен в основной своей части в XII в. (в 1155—1162 гг.),
т. е. через несколько столетий после того, как были зафиксированы в гра-
мотах первые земельные сделки данного монастыря. Указанные дефекты
составления этих картуляриев (прежде всего пропуск условий даре-
ния и самих прекарных грамот)-очень затрудняют исследование, в осо-
бенности же установление социального состава дарителей. Зато досто-
инством Фульдского картулярия, как источника, является указание
границ передаваемых земельных участков.
Значительно полнее тексты грамот Вейссенбургского картулярия3
(279 грамот от конца VII в. до конца IX в.); время составления этого сбор-
ника гораздо ближе к времени заключения самих актов (он составлен
в конце IX в.).
Фрейзингенский картулярий, содержащий в первом томе свыше тысячи
грамот (с 40-х годов VIII в. до начала X в., расположенных по годам
правления Фрейзингенских епископов), отличается значительной полно-
той в изложении их содержания, хотя и тут дело не обошлось без сокра-
щений 4 (гораздо более скупы Пассауские 5 грамоты).
Наиболее полными (по указанной выше причине) являются грамоты
Сен-Галленского картулярий 6 (778 грамот за время с 700 по 920 г.); в нем
перечислены как объекты, так и условия дарений, но и здесь имеются
пробелы.
1 Ср. Codex Laureshamensis, hrsg. von К. Glockner, Darmstadt, Bd. I, 1929,
K. 17, S. 294.
2 Codex diplomaticus Fuldensis. hrsg. von G. Fr. J. Dronke, Cassel, 1850. См. такясе
E. E. Stengel. Urkundenbuch des Klosters Fulda, Bd. I, I. Halfte, Marburg, 1913.
Фульдские поземельные описи и перечни дарений см. Traditiones et Antiquitates Fuldenses,
hrsg. von E. Fr. J. Dronke, Fulda, 1844.
3 Traditiones possessiones que Wizzenburgenses, hrsg. von K. Zeuss, Spirae; 1840.
4 Die Traditionen des Hochstifts Freising, hrsg. von T. Bitterauf, Bd. I, Munchen,
1905. . .. .
6 Die Traditionen des Hochstifts Passau, hrsg. von M. Heuwieser, Munchen, 1930.
6 Urkundenbuch der Abtpi St. Gallen, hrsg. von H. Wartmann. Bd. I—II, 1863—1866.
5 А. И. Неусыхин 65
Особняком стоит Корвейский картулярий, отражающий своеобразные
отношения в Саксонии в IX—X вв. 1 (вплоть до начала XI в.). Это соб-
ственно — не картулярий, т. е. не сборник дарственных грамот (хотя бы.
в сокращенном виде), а скупой перечень дарений Корвейскому-мона-
стырю, зачастую даже без точного указания объектов дарений и почти
всегда без указаний их условий.
Описи (перечни дарений) этого памятника состоят из трех групп; одна
из них относится к 821—836 гг., другая — ко второй половине IX в. (вплоть,
до 891 г.), третья-—к 950—1037 гг. 1 2.
Все картулярии являются памятниками феодального периода, как по
времени их составления, так и по характеру отраженного в них общест-
венного строя.
* * *
Уже варварские правды показывают, что часть свободных аллоди-
стов еще в эпоху Меровипгов начала превращаться в зависимое кре-
стьянство. Формулы и грамоты (картулярии) подтверждают эти наблю-
дения (правда, главным образом косвенным путем), но в то же время
ставят перед нами новую проблему — проблему исторических судеб
верхнего слоя -мелких свободных аллодистов (и при том не только во
времена,Меровингов, но и в эпоху Каролингов). Разные слои свободных
аллодистов имеют общее происхождение и лишь впоследствии все более
и более отделяются друг от друга в ходе их исторического развития.
Разоряющиеся свободные аллодисты крестьянского типа в раннефео-
дальный период впадают в зависимость не только от крупных вотчинни-
ков, но и от свободных аллодистов мелкопоместного типа, а эти послед-
ние в свою очередь вступают в очень сложные взаимоотношения с круп-
ными вотчинниками. Поэтому для понимания процесса возникновения
феодально-зависимого крестьянства требуется не только изучение раз-
личных групп аллодистов крестьянского типа, но и рассмотрение земле-
владения мелкопоместных аллодистов.
Но прежде чем перейти к намеченной проблеме, мы должны точно
определить, что мы условимся разуметь под аллодистами мелкопомест-
ного и крестьянского типа, т. е. какую структуру хозяйства и землевла-
дения следует считать типичной для свободного крестьянина и мелкопо-
местного алло диета изучаемой эпохи (ив особенности для каролингского
периода).
сборниках дарственных грамот VIII — IX вв., которые важны для
нас тем, что они оформляют акты дарений и прекарных пожалований,
а. также меновые сделки эпохи переворота в аграрных отношениях 3, вы-
ступают многочисленные дарители различного социально-экономического
положения. Каких дарителей мы будем считать крестьянами и каких —
мелкопоместными собственниками (или мелкими вотчинниками) 4?
А. Д. Удальцов отвечает на этот вопрос следующим образом: «Рядом
с мелким крестьянином, обрабатывающим землю лишь силами своей
семьи, можно поставить более крупного (крестьянина.— А. Н.), который,
сам обрабатывая свою землю, пользуется в то же время помощью не-
многих дворовых рабов (mancipia non casata) или рабов, посаженных
1 Traditiones Corbeienses, hrsg. von К. Wigand, Leipzig, 1843.
2 См. O. Teute. Das alte Ostfalenland, Leipzig, 1910, S. 121.
3 Ср. Ф. Энгельс. Франкский период. [I]. Переворот в аграрных отношениях
при меровингах и Каролингах. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. I,
стр. 390—401.
4 Проблема соотношения владений дарителя и его дарения (как и вся совокуп-
ность связанных с этим вопросов) будет рассмотрена ниже.
66
на землю (servi casati); хозяйство такого крупного крестьянина уже
близко стоит к хозяйству мелкого помещика, живущего исключительно
на счет оброка и барщины своих немногочисленных крепостных...».
«Мелкий крестьянин и крупный помещик — лишь два полюс,а непрерыв-
ной цепи различных хозяйственных типов» Г Итак, разграничительная
линия между крупным крестьянином и мелким помещиком проходит,
согласно А. Д. Удальцову, в двух, близко соприкасающихся друг с дру-
гом сферах, как бы пересекая две параллельные близлежащие плоскости:
в сфере структуры хозяйства данного мелкого свободного собственника
и в сфере приложения им собственного труда к обработке его владения
(с чем в свою очередь связано наличие или отсутствие у него эксплуа-
тируемой им рабочей силы). Такой мелкий собственник, хозяйство кото-
рого состоит, очевидно, из нескольких (хотя и немногочисленных) тяглых
земельных наделов (мансов или гуф), на коих сидят рабы, своим бар-
щинным трудом обрабатывающие господский мане, является мелким
помещиком. Сочетание нескольких тяглых мансов с господским мансом,
характерное для структуры, хозяйства такого мелкого помещика, тесно
связано с тем, что он не прилагает свою рабочую силу к обработке своих
владений. В отличие от него крупный крестьянин сам обрабатывает свои
владения, хотя нередко с помощью дворовых (и лишь частично посажен-
ных на землю) рабов 1 2; его хозяйство не состоит из целого комплекса
тяглых зависимых мансов, тянущих к господскому мансу; в этом его
сходство с мелким крестьянином, от которого он, однако, отличается тем,
что последний обрабатывает свою землю лишь силами своей семьи (т. е.
без помощи рабов, даже и дворовых).
Аналогичное понимание грани между мелким помещиком и крупным
крестьянином каролингской эпохи мы находим и у швейцарского иссле-
дователя Сен-Галленского и Вейссенбургскогб картуляриев Георга Каро,
который, впрочем, разграничивает просто «помещика» и «крестьянина»,
а не «мелкого помещика» и «крупного крестьянина», что подает повод
к недоразумениям. Важно, однако, подчеркнуть, что и он кладет в ос-
нову деления аналогичные признаки: и для него помещик •— тот свобод-
ный собственник, который владеет тяглыми туфами с сидящими на них
рабами, а свободный собственник, сам обрабатывающий свою землю или
имеющий лишь дворовых рабов, — крестьянин 3.
Но весьма существенная разница во взглядах Каро и А. Д. Удальцова
на критерии определения крупнокрестьянского и мелкопоместного хозяй-
ства заключается в том, что А. Д. Удальцов вводит промежуточный слой
стоящих между этими двумя типами свободных собственников, которые
пользуются рабочей силой не только дворовых, но и рабов, посаженных
на землю; представителя этого слоя собственников он склонен считать
крупным крестьянином, хозяйство которого уже близко стоит к хозяйству
мелкого помещика.
Постулирование А. Д. Удальцовым этого переходного типа собствен-
ников привело Н. П. Грацианского к следующему ходу мыслей:
«...В конкретной обстановке повседневной действительности эти проме-
жуточные типы способны совершенно стереть фактическое различие
между крестьянином и помещиком. Каро считает типичным для свобод-
1 А. Д. Удальцов. Свободная деревня в Западной Нейстрии в эпоху Меровин-
гов и Каролингов, стр. 24.
2 См. об этом ниже.
3 G. Caro. Studien zu den alteren St. Galler Urkunden. — «Jahrbuch fur schweize-
rische Geschichte», Bd. 26, Zurich, 1901, S. 266—267: «Als Grundherr ist derjenige Freie
zu bezeichnen, in dessen Eigentum servi casati mit Hufen standen; wer nur servi do-
mestic! besass, oder wer gar mit eigener Hand seinen Acker bestelite, liesse- sich als
freier Bauer ansehen».
5*
67
ных швейцарских крестьян каролингской эпохи наличие у них добавоч-
ной рабочей силы в виде несвободных рабов, дворовых mancipia. Типич-
ным для помещичьего хозяйства считается наличие в нем тех же
mancipia, посаженных на тяглые наделы (гуфы). Следовательно, доста-
точно самостоятельному крестьянину, имеющему несколько дворовых
mancipia, посадить одного из них на малый тяглый надел (положим, на
какой-нибудь отдаленный виноградник), и этот крестьянин незаметно
переступит грань, отделяющую его от помещика. С другой стороны, поме-
щик, даже из рыцарского звания, мог не чуждаться личного участия
в сельском хозяйстве... фактически, следовательно, мелкий помещик мог
мало чем отличаться от зажиточного крестьянина по степени личного
участия в обслуживании нужд своего хозяйства. Да и по размерам поме-
щичье хозяйство не непременно должно было всегда и неизменно быть
больше крестьянского хозяйства» Г
Признавая текучесть грани (во многих отдельных конкретных слу-
чаях) между крупным (состоятельным) крестьянином и мелким поме-
щиком, мы полагаем, что выход из затруднений, отмеченных Н. П. Гра-
цианским, возможен в следующем направлении: необходимо выделить не
две, а три категории мелких свободных собственников-аллодистов и (на
основании комбинации обоих вышеуказанных признаков) считать:
а) мелкими крестьянами тех, кто обрабатывает все свое владение либо
сам, либо с помощью только дворовых рабов (не посаженных на участки);
б) зажиточными крестьянами (отнюдь не помещиками) тех, кто, про-
должая обрабатывать личным трудом часть своих владений, испомещает
на один-два участка («положим, на какой-нибудь отдаленный виноград-
ник» 1 2 или даже на два таких виноградника) своих дворовых mincipia, и в)
мелкими помещиками (или мелкими вотчинниками) тех, кто, имея в за-
висимости от своего господского маиса несколько (пусть немного) тяглых
наделов с посаженными на них разорившимися и впавшими в зависимость
свободными, а также mancipia, сам не участвует в сельскохозяйственном
труде или участвует в незначительной степени, ибо его господский мане
обрабатывается главным образом при помощи барщины этих зависимых
или несвободных держателей.
Однако тотчас же возникает новое затруднение: по каким признакам
•будем мы разыскивать представителей намеченных трех типов аллоди-
альных собственников среди традентов в самих дарственных грамотах?
Каро предложил ставить при изучении грамот три вопроса:
1) составляет ли объект дарения все владение традента или лишь
часть его?
2) расположены ли дарения (и владения) традента в одном населен-
ном пункте или в разных местах?
3) имеются ли в составе подаренного владения несвободные (man-
cipia) или нет?
Крестьянином Каро считал такого традента, который дарит все свое
владение в одном месте без несвободных3. Но многие картулярии (и во
всяком случае многие грамоты) не дают ответа на первые два вопроса,
ибо соотношение объекта дарения и всего владения дарителя большей
частью остается неизвестным. Это дало повод Н. П. Грацианскому свести
три признака Каро к одному — отсутствию или наличию в составе даре-
ния посаженных на гуфы mancipia. Но и по поводу третьего признака
1 Н. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—XII столетиях, М.—Л., 1935,
стр. 47.
2 Ср. там же, стр. 47.
3 G...- Caro. Beitrage zur alteren deutschen Wirtschafts-und Verfassungsgeschichte
1905.
68
Н. П. Грацианский справедливо замечает, что «неупоминание ими (гра-
мотами.— А. Н.) mancipia сплошь и рядом отнюдь еще не доказывает
отсутствия этих mancipia в действительности и, следовательно, никак не
может служить верным признаком крестьянского хозяйства» Г
.Надлежащее использование материала картуляриев невозможно без
ясного осознания, вотчинного характера этих источников. Хотя вотчинное
происхождение картуляриев и общеизвестно, хотя в советской историо-
графии ясно и определенно было оГмечено (Н. П. Грацианским) 1 2 влия-
ние этого происхождения на характер самих дарственных грамот, тем
не менее последствия этого влияния далеко еще не прослежены полно-
стью. Они сказываются в отмеченной выше неполноте текстов грамот,
которая объясняется тем, что составители и переписчики картуляриев,
руководствовались исключительно интересами монастыря, как крупного
вотчинника, которому важно былб подтвердить грамотами свое право
собственности на те или иные земли. Поэтому даже и в тех картуляриях,
в которых,—-как, например, в Сен-Галленском и Вейссенбургском,— при-
водятся целиком подлинные тексты грамот, тоже дает себя знать доми-
нирующий интерес вотчинника; только он проявляется здесь не в подборе
грамот или сокращении их текстов поздним составителем сборника,
а в формулировке содержания самих грамот, восходящей к моменту
заключения отраженных в них сделок.
Прежде всего самый объект дарения далеко не всегда описан ясно и
полно: наряду с указанием числа передаваемых земельных участков в ман-
сах, гуфах, area и пр. или выражением объекта дарения в единицах площа-
ди — юрналах, югерах и т. д., а также в количестве собираемого урожая
(луг на столько-то возов сена или виноградник на столько-то модиев
вина) часто встречается неопределенная формула dono quicquid ibidem
habere visus sum. Если уже первый способ описания объекта дарения
(при всем различии его вариантов) не позволяет нам судить ни о соста-
ве, ни о структуре всего владения традента в целом,— особенно, когда
передается один виноградник или один луг, или несколько mancipia без
земли,— то последняя формула вообще не дает никаких твердых опорных
пунктов для хотя бы предположительного суждения о том, какую часть
своего владения даритель передал в данном случае монастырю. А по-
следующие дарения этого же лица в том же населенном пункте соседнему
вотчиннику иногда подтверждают наше подозрение, что выражение
dono quicquid habere visus sum — в прямом противоречии с буквой этой
формулы — еще отнюдь не значит: «дарю все, что имею в данной мест-
ности» 3.
К отмеченным выше дефектам в описании объектов дарения в карту-
ляриях надо присоединить следующие. 1. Перечень mancipia,— часто
неполный, иногда не поставленный в прямую связь с передаваемыми
земельными участками, а в других случаях просто приводимый без них,—
далеко не всегда позволяет судить о том, в какой мере традируемые
участки обеспечены рабочей силой несвободных, и являются ли они
составными частями трудового надела крестьянина или осколками тяг-
лых наделов, зависящих от мелкого вотчинника. 2. Формула, описываю-
щая те угодья, которые примыкают к передаваемому объекту (так назы-
ваемая формула принадлежности или Pertinenzformel), в одних случаях
содержит перечень реальных участков или прав пользования ими, а
1 Н. П. Грацианский. Бургундская деревня в X—ХГ1 столетиях, стр. 42.
2 Н. П. Грацианский. «Traditiones» Каролингской эпохи в освещении Допша.
«Труды Института истории РАНИОН», вып. 1, 1927, стр. 219—234.
3 Ср. перекрещивающиеся дарения из одних и тех же населенных пунктов в райо-
не действия Лоршского, Фульдского и отчасти Вейссенбургского монастырей.
69
в других случаях носит характер штампованного формуляра, не отра-
жающего реальную действительность. Но и в первом случае Pertinenzfor-
mel содержит нередко те самые угодья или дворы и постройки, которые
были упомянуты в самом объекте дарения, и этим крайне затрудняет его
анализ. Само собою разумеется, что все отмеченные нами неясности
в определении объекта дарения проистекают из интересов аббатства,
а не дарителя, ибо они облегчали аббатству возможность дальнейшего
расширения вотчины за счет владений дарителя. Именно вотчиннику
выгодно было при составлении грамоты не доводить до полной ясности
точное соотношение дарения и всего владения дарителя; неопределенная
формула quicquid тоже была в его интересах, ибо в тех случаях, когда
она не соответствовала реальному содержанию передаваемого объекта,
она была для вотчинника удобным способом включения в его состав и
тех владений традента, которые он не намерен был передавать. А кроме
того, тот формуляр, в который выливалось содержание грамоты, зависел
от реального соотношения сил между вотчинником и дарителем.
Из сказанного ясно, что по одному только объекту дарения нельзя
судить о крестьянском или мелковотчинном облике дарителя и что для
установления его крестьянского облика критерий Каро,-— дарение всего
владения в одном месте без mancipia, — явно не пригоден, ибо картуля-
рий не дает возможности установить на основании анализа одних только
объектов дарений наличия в них всех признаков.
Следовательно, нам предстоит обратиться к условиям дарения.
* * *
При этом следует твердо помнить, что .формулировка этих условий
тоже не является результатом двустороннего договора равноправных
контрагентов (так дело обстоит лишь с юридической стороны), а боль-
шей частью продиктована интересами сильнейшего из них, т. е. аббат-
ства. Действительно равноправными даритель и монастырь являются
лишь в случаях, когда даритель •— столь же крупный вотчинник,
как и само аббатство; тогда перед нами — договор между двумя вотчин-
никами — светским и церковным. Но эти случаи легко выделяются из
общей массы дарственных актов, во-первых, потому, что социальный ста-
тус дарителя-вотчинника часто прямо обозначен в грамоте (напр., comes),
и, во-вторых, потому, что объект дарения крупного вотчинника весьма
отчетливо выступает как совокупность значительных владений, разбро-
санных по многим населенным пунктам, с большим числом несвободных.
К тому же дарения крупных вотчинников количественно составляют
наименьшую часть дарственных актов в картуляриях. Гораздо важнее
для исследователя та основная их масса, где статус дарителей не указан,
а объект дарения сам по себе не дает возможности судить об их принад-
лежности к тому или иному типу собственников. Для этой основной
массы дарений формулированные в грамотах условия всегда являются
выражением реального соотношения сил между дарителями и крупным
церковным вотчинником — аббатством.
Однако конкретный характер этого соотношения сил можно устано-
вить лишь путем тщательного анализа условий дарения, характерных
для различных типов дарственных сделок. Общепринято деление послед-
них на «безусловные» и «условные» дарения; однако также общеизвест-
но, что первые (дарения a die presente) нередко являются лишь замас-
кированной формой вторых (дарений post obitum, т. е. на случай смерти
дарителя с сохранением за последним пожизненного пользования пере-
данным объектом); это объясняется отчасти уже упомянутым выше
70
пропуском многих прекарных и престарных грамот в картуляриях, а
отчасти неточностью формулировок той или иной отдельной конкретной
дарственной грамоты, в силу чего вслед за стереотипным dono a die
prfesente иногда следует перечень тех условий, на которых даритель полу-
чает переданный им объект обратно в пожизненное пользование (даже без
упоминания о прекарии).
При изучении условий дарений существенно прежде всего выяснить
следующее:
1. Характер повинностей дарителя — прекариста (чинши, натураль-
ные и денежные; их фиксированный характер; возможность их повыше-
ния; наличие элементов отработочной ренты в повинностях прекаристов;
возможность конфискации прекарного держания за неисправную уплату
чинша).
2. Длительность срока прекарного держания — до момента его пре-
вращения в полную и безраздельную собственность монастыря — при
прекращении прав владения или пользования подаренным объектом
прекаристом или его потомками (пожизненный, наследственный прека-
рий — на одно, два, три поколения).
3. Возможность выкупа прекарного держания дарителем и высота
выкупа в соотношении с высотою чинша (реальность и нереальность
выкупа в разных случаях).
4. Повышение чинша и суммы выкупа при переходе прекарного дер-
жания к следующему поколению.
5. Дарения pro anima, указывающие на связь дарителя с другими
лицами (иногда родственниками, а иногда и чужими) до совершения
дарения.
6. Реальный смысл содержащейся в некоторых грамотах весьма лю-
бопытной оговорки о возвращении подаренного объекта наследникам
дарителя в случае передачи его монастырем в бенефиций другим лицам.
При этом необходимо комбинированное исследование объектов и
условий дарения.
Картулярии изображают уже весьма далеко зашедший процесс за-
крепощения свободных общинников. Поэтому в нашей монографии
использованы те их данные, которые могли пролить свет на положение
остатков свободного крестьянства раннефеодального периода до их за-
крепощения. Другие данные картуляриев важны как материал, позво-
ляющий противопоставить отраженную в них более позднюю стадию
закрепощения крестьянства более ранней стадии этого процесса, о кото-
рой можно судить по некоторым варварским правдам
По указанной причине полиптики (описи земельных владений цер-
ковных вотчин с перечнем крестьянских держаний-мансов и повинностей
держателей) не являются специальным объектом нашего исследования,
и их данные привлекаются лишь в виде параллели к данным других
источников.
1 См. главу VIII настоящей работы.
Глава III
ОБЩИНА И ВОЗНИКНОВЕНИЕ АЛЛОДА
У САЛИЧЕСКИХ ФРАНКОВ
ВВЕДЕНИЕ. ХАРАКТЕР РАССЕЛЕНИЯ ФРАНКОВ В ГАЛЛИИ
Древнейший памятник обычного права франков — Салическая Прав-
да — отражает эволюцию общественного строя от времен первых посе-
лений салиев 1 в нынешнем Брабанте в III в. н. э. до основания франк-
ского государства в Галлии в конце V — начале VI в. Поэтому в Сали-
ческой Правде сохранились следы различных этапов развития, пройден-
ных салическими франками на протяжении целого ряда столетий; не
исключена возможность, что некоторые зафиксированные ею отношения
восходят даже к тем временам, когда предки салических франков — ба-
тавы — обитали на Батавском острове, т. е. в дельте Рейна (между
рекой Ваал, морским берегом и правым рукавом Рейна).
Как бы то ни было, но весь путь развития, пройденный ими за эти
несколько столетий, представляет собой один переходный период от ро-
дового строя к раннефеодальным отношениям. Поэтому запись обычного
права салических франков, произведенная тогда, когда уже складывалось
франкское государство, но далеко еще не оформился феодализм, рисует
в основном дофеодальное (или «варварское») общество с остатками ро-
дового строя.
Племя салических франков предстает перед нами в этом памятнике,
как совокупность общинных поселений, объединенных в сотни и округа,
с уже выделяющейся из общества и надстраивающейся над ним коро-
левской властью.
Прежде чем приступить к выяснению характера этих поселений П0‘
данным самой Салической Правды, нужно попытаться представить себе-
хотя бы в общих чертах ход расселения салических франков по террито-
рии Галлии, ибо одно тесно связано с другим. Но так как данные о рас-
селении салических франков скудны и к тому же зачастую противоречи-
вы, то мы постараемся выделить лишь то немногое, что представляется
нам наиболее достоверным и имеет непосредственное отношение к инте-
ресующему нас'вопросу о характере франкских поселений по Салической
Правде.
Прежде всего необходимо подчеркнуть, что сама Салическая Правда
не содержит никаких — ни прямых, ни косвенных — указаний на разделы
1 «Салии» — приморские жители (от кельтского sal — море); салические франки
произошли от смешения целого ряда племен. Основное ядро этого племенного союза;
составляли батавы и хавки.
72
земель между франками и местным галло-римским населением. Между
тем салические франки поселились на территории римской провинции
Галлии, а Салическая Правда возникла тогда, когда ими уже была за-
воевана Аквитания,— как это явствует между прочим и из титула
XLVII «De filtortis» («О розыске»), в котором идет речь о франках, жи-
вущих по сю и по ту сторону реки Ligeris (повидимому, Луары) 1 и
Угольного леса. Другие германские племена, селившиеся на римской
территории и, в частности, в той же Галлии, либо совершали разделы с
местным населением, либо получали с него треть доходов в качестве по-
стояльцев— hospites: о разделах земель у бургундов и вестготов мы
узнаем из подробных указаний на этот счет соответствующих варварских
правд, о разделах в остготской Италии нам сообщают византийские и
готские писатели (Прокопий Кесарийский и Кассиодор) 1 2; а о взимании
лангобардами третьей части урожая с покоренного населения Италии
рассказывает лангобардский историк VIII в. Павел Диакон 3.
Между тем ни в Салической Правде, ни во франкских хрониках VI в.,
нет никаких данных не только о разделах, но и о взимании третьей части
урожая. Молчание источников по этому вопросу позволяет сделать один
из двух возможных выводов: либо франки вовсе не делились землями
с галло-римлянами и не располагались в их владениях постоем, либо и
то, и другое имело место давно, задолго до составления Салической.
Правды, т. е. в те отдаленные времена, когда салические франки не-
дошли еще не только до Луары, но даже и до Угольного леса. Саличе-
ские франки осваивали территорию Галлии медленно и не сразу; их про-
движение на юг и юго-запад шло несколькими последовательными вол-
нами. При этом франки никогда не теряли связи со своей исконной
родиной, и их поселения на вновь приобретенных землях находились в.
тесном контакте с прежними древними поселениями на Нижнем Рейне.
В источниках франки впервые упоминаются в первой половине III в.,
когда они, повидимому, представляли собою недавно сложившийся союз
племен, в который вошли древнегерманские племена хавков, ампсива-
риев, хамавов, батавов, а также бруктеров и хаттов 4.
Салических франков впервые упоминает Аммиан Марцеллин под
358 г.; он же дает косвенные указания на исконную родину салических
франков: «Юлиан прежде всего двинулся против тех франков, которых
обычно называли салическими и которые уже давно осмелились захва-
тить себе оружием места для поселения на римской земле у самых гра-
ниц Токсандрии» 5. Тот же автор рассказывает, что, покорив салических
франков, Юлиан предоставил им Токсандрию с обязательством постав-
лять вспомогательные отряды римскому командованию, — однако с со-
блюдением того условия, на котором несли службу союзнические когор-
ты предшественников салических франков — батавов, а именно, чтобы
ими командовали не римские военачальники, а собственные варварские
1 См. об этом «Введение» Н. П. Грацианского, в кн.: Салическая Правда, русский
перевод Н. П. Грацианского и А. Г. Муравьева, стр. XX—XXIII; Ср. также «Lex Sa-
lica» в изд. Д. Н. Егорова, Киев, 1906, стр. 210—211, прим. 497.
2 Procopius. De bello gothico, I, 1; C a s s i о d о r u s. Variae, II, 16.
3 Paulus Diaconus. Historia Langobardorum, II, 32; cp. Ill, 16.
4 Сведения об этом см. в Пейтингеровой карте, составленной по одним данным
в начале III в., а по другим — в 365—366 гг. н. э. (Tabula Itineraria Peutingeriana,
Lipsiae, 1824), а также у Григория Турского (Gregorius Thuronensis. Historia
Ecclesiastica Francorum, IV, 9). О датировке Пейтингеровой карты, см. Н. Пигулев-
ская. Византия на путях в Индию, М.—Л., 1951, стр. 100—102.
5Ammianus Marcellinus. Rerum Gestarum libri XXXI; см. XVII, 8: petit
(lulianus) primes omnium Francos, eos videlicet, quos consuetude Salios appelavit
ausos olim in Romano solo apud Toxandrium locum habitacula sibi fingere praelicenter.
73
вожди. В Токсандрии салические франки расселялись, невидимому,
.кровнородственными объединениями, из совокупности которых склады-
вались декании и сотни; их поселения располагались сплошными замкну-
тыми комплексами либо на пустующих землях, либо рядом с земельными
владениями остававшихся на своих прежних местах римских possesso-
res. Но даже и в этом последнем случае салические франки селились,
повидимому, на оставленных галло-римлянами участках и не лишали
местных провинциальных землевладельцев их прежних владений: неда-
ром эти possessores фигурируют и в Салической Правде в качестве опре-
деленного социального слоя галло-римского населения b хотя, как уже
было сказано выше, в ней совершенно отсутствуют указания на разделы
между франками и галло-римлянами. Происходили ли эти разделы во
время дальнейшего продвижения салических франков из Токсандрии
вплоть до реки Соммы, которое имело место при короле Хлойо 1 2 в 30-х
годах V в.? На этот вопрос трудно дать точный и определенный ответ.
Некоторые авторы 3 склонны усматривать следы этих давних разделов в
том, что в более поздних памятниках франкского обычного права (в Ри-
пуарской Правде, составленной не без влияния Салической) содержатся
упоминания о sortes 4, между тем как в вестготских и бургундских зако-
нах этот термин обозначает жеребьевые наделы, выделявшиеся варварам
во время их разделов с галло-римскими землевладельцами. Однако эти
аргументы совершенно не убедительны: термин sors может обозначать,
наряду с таким жеребьевым наделом, также и надел большой семьи, т. е.
исконный надел общинника, а не надел, возникший в результате раздела
с галло-римлянами; в вестготских и бургундских законах он встречается
и в том, и в другом значении 5, а в Рипуарской Правде он явно означает
общинный надел, т. е. аллод б; к тому же Рипуарская Правда, как и Са-
лическая, не дает никаких указаний на разделы между франками и гал-
.ло-римлянами. Скорее наоборот: в Салической Правде галло-римское
население трактуется отдельно, и разные его разряды (королевские
сотрапезники — convivae regis, землевладельцы или поссессоры —• pos-
sessores, колоны или трибутарии — tributarii) защищены особыми ви-
рами 7; галло-римляне рассматриваются как покоренные и, повидимому,
лишены права ношения оружия 8, но именно поэтому нигде нет и речи о
смешанных франко-романских поселениях, которые .упоминаются в Бур-
гундской Правде9. Следовательно, если разделы франков с галло-рим-
лянами и имели место, то разве лишь в такое отдаленное время, что мы
1 Lex Sal., XLI, § 6.
2 Об этом см. Gregorius Thuronensis. Historia Ecclesiastica Francorum, II, 9.
3 Например, E. Th. G a u p p. Die germanischen Ansiedelungen und Landteilun-
gen in den Provinzen des Westromischen Reiches, Breslau, 1844, S. 426.
4 Lex Rip., LX, § 2, 5.
5 Leges Visigothorum, ed. Zeumer. Fontes Juris Germanici Antiqui. Hannoverae
•et Lipsiae, 1894, cp. Codex Euricianus, CCLXXVII; Leges Visigothorum, X, 2, § 1 и др.,
где sors — явно поделенный с галло-римлянами участок (sortes Goticae et tertiae Ro-
manorum) и, с другой стороны, Leg. Visig. VIII, 5, § 5 и мн. др., где sors — общинный
надел семьи.
6 Lex Rip., LX, § 5: Quod si extra marcha in sortem alterius fuerit ingressus, indi-
cium compraehensum conpellatur adimplere (в одной из рукописей кодекса «А» —
в рукописи 4 — имеется разночтение: вместо sortem — forestem); ср. LX, § 2: Si quis
consortem suum quantulumcumque superpriserit, cum 15 solidis restituat.
7 Lex Sal, XLI, § 5, 6, 7; XLII, § 4.
8 Lex Sal, XIV, § 2, 3; XVI, ad. 3; XXXII, ad. 1, 2; XXXIX, § 3.
9 Cp. Leges Burgundionum, ed. L. R. De Salis. MGH, Legum Sectio I, t. II, p. I, Han-
noverae, 1892, tit. XXXVIII, § 7: Si in causa privata iter agens ad Burgundionis do-
mum venerit et hospitium petierit, et ille domum Romani ostenderit, et hoc potuerit adpro-
bari, inferat illi, cuius domum ostenderit, solidos III, multae nomine solidos HI; ср. там же,
§ 5, 11.
74
не имеем о них никаких достоверных свидетельств; во Псяком случае
можно с уверенностью утверждать, что если они когда-либо и происхо-
дили, то не наложили решающего отпечатка на общественный строй
салических франков: лучшее тому доказательство — вся Салическая
Правда в целом. Наоборот: предположение об отсутствии разделов, —
вполне допустимое при состоянии наших сведений по этому вопросу, —
лучше объясняет ход расселения салических франков по Галлии и ха-
рактер их поселений.
Из вышеизложенного можно сделать следующие, выводы Г 1) сали-
ческие франки селились в IV—V вв. какими-то кровнородственными объ-
единениями; 2) поселение происходило в основном на пустующих землях
и нередко требовало поднятия нови и расчистки пустошей; 3) смешение
салических франков с галло-римлянами шло в новой обстановке, пови-
димому, очень медленно, а поэтому Салическая Правда и не содержит
данных о синтезе галло-римского общественного строя с франкским.
Этот синтез начался лишь после того, как Хлодвиг со своими дружин-
никами захватил область между Сеной и Луарой, а'затем завоевал Ак-
витанию; продвигавшееся народное ополчение франков, поддерживаемое
революционными движениями рабов и колонов (багаудов), оседало на
завоеванных землях, основывая франкские поселения в Южной Галлии,
между тем как королевские антрустионы вначале селились главным
образом на землях императорского фиска, поступавших в распоряжение
франкского короля. Как известно, до основания .франкского государства
при Хлодвиге салические франки состояли из ряда мелких племен со
своими отдельными вождями или королями. Каждое из этих племен
выступало нередко обособленно,-и селились они не одновременно.
Постараемся дать посильный ответ на вопрос: каковы же были те
кровнородственные объединения, которыми селились салические фран-
ки в течение длительного периода своего продвижения по римской Гал-
лии — со второй половины IV в. до конца V в.? Являлись ли эти объеди-
нения целыми родовыми союзами или большими семьями?
При уже отмеченной скудости данных по истории салических фран-
ков в IV—V вв.-естественно искать ответа на этот вопрос в текстах древ-
нейшего памятника их обычного права, т. е. в Салической Правде.
§ 1. Структура большой семьи и общины
Весьма возможно, что в те отдаленные времена, когда салические
франки находились на своей исконной родине, они и селились целыми
родами, и что тогда каждый род занимал одну деревню или несколько
населенных пунктов; иными словами — община была в то время
родовой. Но в Салической Правде род, как целое, уже не является реаль-
ным коллективом лиц, совместно обрабатывающих землю, и не высту-
пает как субъект собственности, а о былом расселении родами свидетель-
ствует лишь прочность пережитков родового строя, которая выражается
1 По вопросу о ходе расселения салических франков см.: 1) Н. П. Грациан-
ский. К толкованию термина villa в Салической Правде. Сб. «Средние века», вып. II,
стр. 73—75; 2) Е. Th. G a u р р. Die Germanischen Ansiedelungen und Landteilun-
gen in den Provinzen des Westromischen Reiches, Breslau; 1844; 3) F. Dahn. Die
Konige der Germanen, Bd. Ill, Leipzig, 1866; 4) K. Rubel. Die Franken, ihr Eroberungs-
und Siedelungssystem im deutschen Volkslande, Bielefeld, 1904; 5) A. Dopsch.
Wirtschaftliche und soziale Grudlagen der europaischen Kulturentwicklund, Bd. I; II
Aufl., Wien, 1923, S. 224—232. Ср. также A. Halban-Blumenstock. Das
romische Recht in den germanischen Volksstaaten; F. Petri. Zum Stand der Diskussion
fiber die frankische Landnahme und die Entstehung der germanisch-romanischen
iSprachgrenze. «Rheinische Vierteljahrsblafter», 1950/51, Jahrg. 15/16, S. 39—86.
75
между прочим и в том факте, что свободные франки постоянно обознача-
ются как сородичи. Однако единственной реальной совокупностью родст-
венников является по Салической Правде большая семья, т. е. гораздо-
более узкое кровнородственное объединение, чем прежний род. Но- эта
большая семья обладает целым рядом особенностей; для их понимания не-
обходимо предварительно уяснить счет родства по Салической Правде.
Родственные связи каждого свободного франка исчисляются в этом
памятнике как по отцовской, так и по материнской линии; поэтому ука-
зание главы «De reipus» 1 на наличие счета родства до шестого поколе-
ния (usque ad sextum genuculum) не следует понимать буквально: если
вести счет, исходя только от одного мужского предка того или иного
отдельного лица, то шестое поколение Салической Правды сведется
фактически к третьему поколению 1 2. И, действительно, мы нигде не на-
ходим в этом памятнике никаких конкретных указаний на более отда-
ленных родственников, чем троюродные братья. Для того чтобы убе-
диться в этом, достаточно сопоставить едет родства по трем — основным
для решения этого вопроса — главам Салической Правды, а именно
по главам «О reipus’e» («De reipus» — XLIV), «Об аллодах» («De alo-
dis» — LIX), «О горсти земли» («De chrenecruda» — LVIII).
В главе «О reipus’e», посвященной процедуре уплаты женихом вдовы
известного взноса (reipus’a) родичам, — очевидно, родственникам" ее
умершего мужа — при выходе вдовы вторично замуж, указан следующий
счет родства возможных претендентов на reipus: 1) племянник, старший
сын сестры (§ 4), 2) старший сын племянницы (§ 5), 3) сын двоюрод-
ной сестры, происходящей из материнского рода (§ 6: ex materno
genere), 4) дядя, брат матери (avunculus) (§ 7), 5) брат умершего мужа
(§ 8), 6) прочие ближайшие родные умершего мужа до шестого поколе-
ния (т. е. до шестой степени родства) (§ 9) 3.
Как видно из этого перечня, самыми дальними родственниками в
числе возможных получателей reipus’a являются троюродные братья и
внучатные племянники, ибо названные в § 9 этой главы «более близкие род-
ственники до шестого поколения» упомянуты после брата умершего мужа,
о котором сказано, что он является ближайшим родственником помимо по-
именованных выше. Следовательно, и здесь мы вправе подразумевать под.
ними лиц тех же степеней родства, что и в § 4—6, но только связанных
друг с другом родством не по женской, а по мужской линии (т. е. племян-
ников, сыновей брата, двоюродных братьев из мужского рода и т. д.).
Глава об аллодах устанавливает в первых четырех параграфах по-
рядок наследования движимости и называет при этом следующих род-
ственников, получающих наследство в порядке очередности: 1) сыновья
умершего, 2) мать умершего, 3) брат или сестра его, 4) сестра матери
или сестра отца, 5) кто-нибудь «более близкий из этих поколений» (de
illis generationibus), — каких именно, не указано4. И здесь бросается
в глаза упоминание родственников как по женской, так и по мужской
(по материнской и по отцовской) линии, но опять-таки родственные
1 Lex Sal., XLIV, § 9.
2 Эта разница в числе поколений происходит от того, что для салических фран-
ков каждый человек является не просто сыном своих родителей, но и потомком всей
отцовской и всей материнской родни, как совокупности сородичей, а потому братья на-
ходятся друг с другом не в первой, а во второй степени родства. Ср. по этому поводу
К. von A m i г a. Erbenfolge mid Verwandschaftsgliederung nach den altniederdeutschen
Rechten, Munchen, 1874.
3 Lex SaL, XLIV, § 4, 5, 6, 7, 8, 9. — Последовательность перечисления разных
родственников в этой главе, а также и обилие упоминаний родственников по женской
линии объясняется особым порядком выдачи вдовы замуж, о чем см. подробнее ниже,
4 Lex Sal., LIX, § 1—4.
76
'связи не очень широки; из перечисленных в этой главе родственников са-
мыми отдаленными оказываются тетки по матери или по отцу, а ана-
логия с главой «О reipus’e» позволяет нам предполагать, что упомянутые
в § 4 главы об аллодах «более близкие из этих поколений» являются
родственниками до шестой степени родства, т. е., как мы выше показали,
до третьей степени по современному счету родства.
Глава «О горсти земли» («De chrenecruda»), подробно изображаю-
щая процедуру совместной уплаты вергельда родственниками убийцы,
называет, в числе ближайших трех родственников по матери и по отцу \
сестру матери или сестру отца и их сыновей, т. е. двоюродных братьев с
материнской и с отцовской стороны 1 2.
Таким образом, в Салической Правде фигурирует сравнительно узкий
круг родственников — не более, чем из трех поколений. Этот вывод ста-
вит перед нами целый ряд новых вопросов. Включала ли большая семья
в свой состав всех родственников до третьего колена, или, может быть
большая семья состояла из еще более узкого круга родственников? Ка-
кова была хозяйственная связь между членами этой большой семьи?
Обитали ли они в одном общем доме или занимали несколько соседних
домохозяйств? В каком взаимоотношении находились они с другими
большими семьями?
На некоторые из этих вопросов (в особенности на первые из них)
дает ответ та же глава «О горсти земли»; ответа на другие вопросы надо
искать во всей совокупности данных Салической Правды.
Глава «О горсти земли» излагает порядок уплаты виры убийцей.
В этой главе предусматривается такой случай, когда убийца не в состоя-
нии уплатить всю сумму виры (200 солидов за убийство свободного
франка) 3, даже отдав целиком свое движимое имущество (то, что он
имеет «на земле и под землею», по выражению памятника, т. е., пови-
димому, как имущество, находящееся в доме, так и хранящееся в ка-
ких-либо подземных хранилищах) 4. Поклявшись вместе с двенадцатью
соприсяжниками в том, что у него более ничего не осталось, он проде-
лывает следующую символическую процедуру: войдя в свой дом, он
собирает в горсть землю из четырех углов (пол в доме, очевидно, зем-
ляной), затем становится на пороге, обратившись лицом внутрь дома,
и бросает левой рукой эту землю через свои плечи на того, кого он счи-
тает своим ближайшим родственником. Этот акт бросания горсти земли
означает, что родственники должны оказать помощь убийце в уплате
недостающей доли виры. Однако изложение дальнейшего порядка упла-
ты виры не сразу переходит к перечню этих родственников; перед этим
текст упоминает отца и братьев убийцы: «если отец и братья уже пла-
тили, тогда он должен той же землей бросать на своих, т. е. на троих
ближайших родственников по матери и по отцу». Это упоминание отца
1 Lex Sal., LVIII, § 1: tres de generatione matris et... tres de generatione patris, qui
proximiores sunt...
2 В трех рукописях первой семьи и в тексте второй, третьей и четвертой семьи
списков Салической Правды сказано: super sororem matris et suos filios и тут же
упомянуты ближайшие родственники со стороны отца.
3 Это вполне понятно, так как 200 солидов — громадная сумма, что явствует хо-
тя бы из цен составных частей вергельда, приводимых Рипуарской Правдой
(гл. XXXVI): бык стоил 2 солида, корова —• 3 солида, конь — 12 солидов, меч — 7 со-
лидов и т. д.; отсюда ясно, что всего имущества свободного франка могло не хва-
тить для уплаты виры.
4 Подобные помещения, отделенные от жилого дома в качестве мест хранения
запасов, представляли собою полуподвальные горницы, в которых женщины иногда
занимались ткачеством. См. screona в Lex Sal., XIII, 5; XXVII, 21—22; Lex Sax.,
XXXIII; Leg. Burgund., XXIX, 3. Первые упоминания о таких подземных помещениях
встречаются у Плиния (Historia Naturalis, XIX, 9) и у Тацита (Germania, XVI).
77
и братьев в данной связи весьма существенно. Из него следует, что запи-
санный здесь обычай предполагал дв^ возможности: либо отец и братья
платили до начала процедуры бросания убийцей горстью земли в его
родственников, либо и они приступали к уплате их доли виры лишь
после того, как убийца бросил в них эту горсть. В том случае, когда на-
лицо была первая • возможность, отец и братья, очевидно, проживали
совместно в одном доме; если осуществлялась вторая возможность, то
это означало, что отец и братья убийцы не жили с ним в одном доме,,
ибо убийца ведь бросает горсть земли в родственников, стоящих вне до-
ма, а при указанной второй возможности в число этих находящихся вне
дома родственников входят также отец и братья; они в этом случае, оче-
видно, являются первыми родственниками, с которых начинается про-
цедура бросания горсти земли. Следовательно, глава «О горсти земли»
дает нам указание как на наличие большой семьи, состоящей из отца и не-
скольких взрослых сыновей (братьев между собою, к числу которых при-
надлежит, очевидно, и сам убийца), так и на возможность ее распадения
на отдельные семьи, каждая из которых живет в отдельном доме и со-
ставляет отдельное домохозяйство J.
В пользу наличия большой семьи (состоящей в первую очередь из.
взрослых братьев, проживающих в одном доме с отцом) говорит и порядок
выдачи вдовы замуж. Чтобы разобраться в нем и извлечь из его разбора
данные о составе большой семьи, вернемся в главе «О reipus’e» (после
нескольких предварительных замечаний о франкском браке).
Замужество вдовы, очевидно, было новшеством (по Тациту, у многих
германских племен женщина имела право выйти замуж только один раз) 1 2.
Брак у франков заключался путем договора между женихом и родствен-
никами невесты 3, причем жених должен был принести приданое невесте
стоимостью от 25 до 63 солидов; это приданое считалось общим имущест-
вом супругов и служило своего рода материальным фондом для воспита-
ния детей4. Такова была господствующая форма брака (так называемый
покупной брак) у салических франков, хотя наряду с нею сохранилось
в виде пережитка так называемое умыкание или насильственное похище-
ние невесты 5. Женщина у франков всегда находилась под опекой (под
мундиумом) кого-либо из ближайших родственников мужского пола: до
замужества — под мундиумом отца или старших братьев, после замуже-
ства — под опекой .мужа или его ближайших мужских родственников
(прежде всего братьев). Выходя замуж, невеста приносила с собою не-
которые предметы домашнего обихода, взятые из отцовского дома6.
1 Любопытно, что, как указывает дальнейший ход процедуры, в одном доме —
даже в случае первой возможности — обитали лишь отец и взрослые братья убийцы,
составлявшие большую семью более узкого состава, чем совокупность родственников'
вплоть до двоюродных братьев. Это явствует из того, что трое родственников убийцы
по матери и трое по отцу приступают к уплате недостающей доли виры лишь после
того, как убийца, уже проделав акт бросания в них горсти земли, совершает новый
символический акт, — а именно, прыгает почти без одежды с колом в руке через пле-
тень. Этот последний акт знаменует, очевидно, отказ убийцы от всяких прав на участие
в общем с братьями хозяйстве; однако он покидает дом до того, как начинают платить
трое родственников по отцу и трое по матери; значит, они не жили с ним в одном до-
ме, хотя между ними и сохранились какие-то хозяйственные связи, которые обязыва-
ют их участвовать в уплате виры.
2 Tacitus. Germania, XVIII—XIX.
3 Так обстояло дело и у германцев времен Тацита.
4 Тацит указывает имущество, входящее в состав приданого: это — «упряжка волов,
взнузданный конь, оружие»; денежная стоимость приданого приводится в капитулярии-I
к Салической Правде (Lex Sal., Cap. I, tit. 7).
5 Lex Sal, XIII,,§ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 10; ad. 3, 4.
6 Cm. Lex Sal, Cap. I, tit. 7.
78
Вступая после замужества в семью своего мужа, женщина и после его
смерти, повидимому, продолжала оставаться в семье умершего мужа и
состояла под опекой его ближайших мужских родственников. Это под-
тверждается порядком уплаты reipus’a 1 при выходе вдовы замуж.
Данная процедура происходит в экстраординарном сотенном собрании
свободных франков (mallus indictus), созываемом тунгином специально-
для этой цели, что указывает на необычность выхода вдовы замуж и на не-
обходимость особого оформления этого акта. Очевидно, и к вдове приме-
нялся тот же порядок покупного брака, как и к невесте-девушке, впервые-
выходящей замуж. Однако reipus — не приданое (что ясно из его разме-
ра — всего 3 солида и 1 денарий), а взнос, уплачиваемый женихом род-
ственникам, —повидимому, родным первого мужа вдовы 1 2.
Трудность истолкования текста главы «О reipus’e»,.заключается в том,
что при перечислении родственников, имеющих право на его получение
в порядке очередности, в начале главы не указано, о чьих именно род-
ственниках идет речь (§ 4—7), — о родственниках самой вдовы, или ее
умершего мужа,—и лишь в § 8 и 9 прямо названы родственники умершего
мужа. При этом весьма существенно следующее: в числе возможных по-
лучателей reipus’a в начале главы (§ 4, 5, 6, 7) перечислены родствен-
ники — мужчины, связанные друг с другом родством через женщин (пле-
мянники, двоюродные и троюродные братья по женской линии, дядя, брат
матери), но не указано, чьи это родственники — вдовы или умершего
мужа; во второй части главы' подчеркнуто, что перечисленные там полу-
чатели reipus’a — родственники именно умершего мужа вдовы (его брат
и ближайшие его родичи до шестого колена), и эти родственники — муж-
чины, не связанные родством через женщин. К тому же относительно этих
последних сделана очень важная оговорка: они могут получить reipus лишь,
в том случае, если не вступят во владение наследством умершего мужа. Эта
оговорка дает ключ для разгадки смысла всей главы. Совершенно оче-
видно, что вдову выдают замуж старшие родственники мужского пола,
и что если это — те самые родственники, которые могут претендовать на
получение наследства, то таковыми могут быть лишь родственники ее
умершего мужа, ибо его смерть и является причиной получения наслед-
ства его родными и создает возможность выхода вдовы замуж; следо-
вательно, при таком положении получателями наследства и reipus’a могли
бы стать одни и те же лица, тем более, что reipus представляет ценность,
1 Происхождение слова reipus спорно; ясно лишь, что его корень — германский;-
возможно, что оно означает веревку, обруч или кольцо, — словом какой-то знак, свя-'
занный с замужеством. Ср. Lex Salica zum akademischen Gebrauche, hrsg. von H. Geff-
cken, Leipzig, 1898, S. 167; Lex Salica. The ten texts with the glosses and the lex Emen-
data, sinoptically edited by J. H. Hessels with notes by H. Kern. London, 1880, p. 530.
2 To, что reipus есть взнос, уплачиваемый именно при обручении вдовы, под-
тверждается данными салических сборников формул, которые называют сумму платы
при обручении девицы — в 1 солид и 1 денарий (очевидно, эта плата приблизительно,
утраивается в случае выхода замуж вдовы) и при этом ссылаются на Салический
закон, т. е. на обычай салических франков. — См., например, Formulae Salicae Bigno-
nianae, № 6: Dum ego tibi per solido et dinario secundum legem Salicam visus sui spon-
savi (вслед за тем идет перечень приданого, ничего общего не имеющего с этим взно-
сом). Ср., также Formulae Salicae Merkelianae, № 15, Formulae Salicae Lindenbrogianae.
№ 7 (MGH, Legum Sectio V. Formulae Merovingici et Karolini aevi, ed. K- Zeumer,
Hannoverae, 1886, p. 230, 247, 271).
О том же обычае сообщает и хроника VII в., так называемая Хроника Фредегара,
рассказывающая, что послы Хлодвига внесли по франкскому обычаю при обручении-
его невесты Хротехильды 1 солид и 1 денарий (Historia Francorum Epitomata, cap. 18:
Legati [Chlodovechi] offerentes solidum et denarium ’u t mos erat Fran-
co r u-m earn [Chrotechildam] partibus Chlodovechi sponsant. MGH. Scriptores Rerum.
Merovingicarum, t. II, p. 100; Fredegar. Chronica, III, 18).
79.
не сам по себе, а лишь как знак того, что жених, сватающийся к вдове,
испросил у родственников ее мужа согласие на брак с нею и получил его.
Сопоставление с порядком наследования по главе «Об аллодах» подтверж-
дает правильность изложенного хода мыслей: если отбросить упомянутых
в этой главе родственников женского пола, а также и сыновей (так как
выдавать женщину замуж могли только старшие мужчины), то в каче-
стве возможных получателей наследства, имеющих право выдавать
вдову замуж, останутся: брат умершего и затем «кто-нибудь бо-
лее близкий из этих поколений» А это как раз те самые родственники,
которые фигурируют в § 8—9 глары «О reipus’e»: «...reipus дол-
жен получить брат того, кто раньше имел ее (вдову) женою, впрочем
при том условии, если ему не придется владеть наследством»; «если не
будет даже брата, ..reipus должен получить тот, кто окажется более близ-
ким... вплоть до шестого поколения, впрочем при том условии, если он
не получит наследства умершего мужа названной женщины» 1 2. Остаются
пока необъясненными два обстоятельства: во-первых, почему глава «О rei-
pus’e» запрещает одним и тем же. лицам получать наследство' и reipus
(хотя согласно смыслу этой главы и главы об аллодах именно они имеют
право на получение в отдельности того и другого), и, во-вторых, почему в
числе первых получателей reipus’a названы не эти ближайшие мужские
родственники, а более отдаленные, к тому же связанные родством через
женщин 3. Оба обстоятельства объясняются одной и той же причиной: род-
ственники умершего мужа, повидимому, очень часто вовсе не хотели вы-
давать вдову замуж, не желая терять ее .рабочую силу, применявшуюся
в общем хозяйстве, а также и часть ее имущества. Это нежелание могло
-быть особенно сильным в том случае, когда вдову выдавали замуж те
мужские родственники ее первого мужа, которые реально получили в по-
рядке очередности наследство покойного, ибо это были как раз те его
родственники, которые находились в самой тесной хозяйственной связи
с ним (прежде всего— его братья), т. е. были членами той же большой
семьи, что и он. В состав этой большой семьи входила, очевидно, и вдова,
как бывшая жена одного из братьев. Брат, получивший наследство умер-
шего, именно в силу этого совсем не заинтересован в выдаче замуж его
вдовы, а, наоборот, всячески стремится сохранить в составе большой
семьи не только вдову, но и ее имущество вместе с полученным им по
наследству имуществом ее умершего мужа (своего брата).
Поэтому глава «О reipus’e» и предоставляет право выдачи вдовы за-
муж (а, следовательно, и получения reipus’a) именно тем братьям или
прочим мужским родственникам ее умершего мужа, которые в данном
случае почему-либо не вступили в обладание наследством. Но так как
и они нередко могли быть заинтересованы в том, чтобы не выдавать вдо-
ву замуж (желая сохранить в составе своего домохозяйства ее рабочую
силу, хотя бы и без имущества ее покойного мужа), то Салическая
Правда предоставляет это право — в обход их интересов — в первую
очередь более отдаленным мужским родственникам умершего мужа вдо-
1 Lex Sal., LIX, § 1—4.
2 Салическая Правда, перевод Н. П. Грацианского подред. В. Ф. Семенова, М., 1950.
3 Последнее обстоятельство дало повод некоторым западноевропейским историкам
права считать, что в § 4—7 главы о reipus’e имеются в виду родственники самой вдовы, и
на этом основании утверждать, что у салических франков сохранились пережитки мат-
риархата (Ср. L. Dargun. Mutterrecht und Raubehe und ihre Reste im germanischen
Recht und Leben, Breslau, 1883).
Между тем это утверждение резко противоречит совокупности данных Салической
Правды о патриархальном строе франкской семьи, в которой сохранился лишь счет
родства по материнской линии, что не следует отождествлять с матриархатом.
.80
вы, связанным друг с другом родством по женской линии эти более
дальние родственники уже никоим образом не могли получить наследство
умершего и, следовательно, не находились в тесной хозяйственной связи
с ним и его женой (вдовой), а потому никак не могли быть заинтересованы
в том, чтобы не выдавать ее замуж после его смерти.
Тем самым Салическая Правда в главе «О reipus’e» реально гаран-
тирует вдове осуществление ее права на замужество.
Такое толкование этой главы подтверждают и данные I капитулярия
к Салической Правде. Хотя этот памятник частично несколько более позд-
него происхождения, чем сама Правда, и хотя содержащаяся в нем глава'
о замужестве вдовы (гл. 7) относится как раз к более поздней его
части 1 2, тем не менее изображенный в ней договорный или покупной брак
с получением невестой приданого от жениха несомненно вполне соответ-
ствует формам брака, принятым и у древних германцев времен Тацита,
и у салических франков. Поэтому мы вправе рассматривать и все прочие
данные главы о выходе вдовы замуж I капитулярия лишь как более про-
странное, чем в Салической Правде, изложение старинного порядка
вступления вдовы в брак, отдельные стороны которого опущены в главе
самой Салической Правды «О reipus’e», занятой преимущественно точ-
ным установлением того, кому причитается reipus. Архаичность этого
порядка, отнюдь не являющегося видоизменением процедуры, изложен-
ной в Салической Правде, явствует уже из того, что глава I капитулярия
«О вдове, если она захочет вторично выйти замуж», начинается с под-
тверждения обязанности жениха уплатить «следуемый по закону reipus» 3
и что взнос самой вдовы в пользу родственников ее умершего мужа обо-
значен термином achasius, происходящим от древнегерманского (а не
латинского) корня.
Разбираемая глава содержит ряд ценных подробностей.
После уплаты женихом вдовы reipus'a, она сама должна, в том слу-
чае, если у нее есть сыновья от первого мужа, уплатить его ближайшим
родным особый взнос — achasius; эта ее обязанность обосновывается тем,
что она «должна удовлетворить родственников детей своих» 4 (т. е. род-
ственников мужа), а в их числе названы — в случае отсутствия родите-
лей 5 — брат умершего и племянник, сын старшего брата 6; т. е. опять-
таки представители того круга родственников, который фигурирует в
1 Убедительные аргументы в пользу того, что в § 4—7 гл. XLIV фигурируют
родственники умершего мужа вдовы, привел Бруннер. См. Н. Brunner. Zu Lex Salica
tit 44: «De reipus» («Sitzungsberichte der Berliner Akademie der Wissenschaften». 1894,
S. 1289—1297); перепечатано в издании: «Abhandlungen zur Rechtsgeschichte»: Gesam-
melte Aufsatze von H. Brunner, hrsg. von. K. Rauch, Bd. II, Weimar, 1931, S. 67—68.
2 Бруннер различает в составе I капитулярия две части: первую, более раннюю,
относящуюся, может быть, к временам Салической Правды (Cap. I, 1—4), ибо в ней
встречается малбергская глосса (т. е. примечания на франкском диалекте, имею-
щиеся в рукописях I, II и некоторых рукописях III семьи Салической Правды и обо-
значающие правовые термины, данные тут же в латинском тексте), а штрафы исчис-
ляются в солидах и денариях, и вторую, более позднюю (Cap. I, 5—12). См. Н. Brun-
ner. Mithio und Sperantes.— (Festgabe ftir Beseler, Berlin, 1885, S. 22, 1), перепеча-
тано в «Abhandlungen zur Rechtsgeschichte» von H. Brunner, Bd. I, 1931, S. 231, 3.
3 Lex Sal., Cap. I, tit. 7: reipus secundum legem donet.
4 Lex Sal., Cap. I, tit. 7: mulier... parentes infantum suorum debet conciliare.
5 Упоминание не только отца, но и матери умершего мужа в качестве возмож-
ных получателей «ахазия» объясняется, повидимому, тем, что уплата «ахазия» (в от-
личие от уплаты reipus’a) не связана с разрешением на замужество вдовы, которое
могут дать только мужские родственники ее бывшего мужа, под покровительством
(мундиумом) коих она состоит. Роль «ахазия», как мы увидим, иная — служить
реальной компенсацией в пользу родственников мужа за утерю права совместного
пользования приданым.
6 В случае отсутствия и этих родных «ахазий» поступает в распоряжение фиска.
6 А. И. Неусыхин 81
последней части главы «О reipus’e» (Lex Sal., XLIV, § 8—9). Тем не менее*
«ахазий» играет при выходе вдовы замуж совсем не ту роль, что reipus..
Reipus — это взнос, знаменующий разрешение на замужество вдовы,
предоставленное ей мужскими родственниками ее умершего мужа; тот
факт, что они приняли у жениха reipus, означает, что они согласились на
ее замужество и скрепили это согласие известной сделкой, после совер-
шения которой они не имеют никаких претензий к жениху; но самый
reipus не может служить материальной компенсацией в пользу родствен-
ников умершего мужа за уход вдовы из их дома ввиду его сравнитель-
но небольших размеров: ведь, само собою разумеется, что 3 солида и 1 де-
нарий не могут возместить этим родственникам утрату рабочей силы
вдовы, да еще части ее личного или совместного с мужем имущества.
«Ахазий» должен служить компенсацией со стороны самой вдовы, но
лишь за то, что ее замужество лишает родных ее первого мужа права,
пользования приданым; это явствует из соотношения «ахазия» с при-
даным: «ахазий» должен составлять примерно одну десятую часть того
приданого (dos), которое вдова получила в свое время от ее бывшего
мужа в качестве невесты (если приданое стоило 25 солидов, то она должна
уплатить «ахазий» в размере 3 солидов, если же оно составляло 63 солида,
то «ахазий» должен равняться 6 солидам). Приданое не является полной
собственностью жены, а входит (при жизни мужа) в состав общего
имущества обоих супругов и их сыновей; овдовевшая мать этих сыно-
вей не имеет права ничего дарить или продавать из приданого, а после
ее смерти оно всецело поступает в распоряжение ее сыновей от первого
брака. Однако именно поэтому после смерти первого мужа его боковые
родственники (братья и пр.) не могут продолжать пользоваться приданым
вдовы совместно с ее сыновьями в случае ее вторичного замужества: ибо
выход вдовы замуж порывает связь между этими родственниками и ее
сыновьями, и приданое вдовы от первого мужа будет отныне итти только
на воспитание ее сыновей от первого брака.
По той же причине сделка между выходящей замуж вдовой и род-
ными ее первого мужа формулирована как «удовлетворение родственни-
ков ее детей».
В том случае, если у вдовы нет сыновей от первого мужа, она имеет
право при вторичном замужестве, заплатив «ахазий», взять с собою в дом
ее второго мужа две трети своего прежнего приданого (она должна лишь
оставить родственникам умершего мужа предметы домашнего обихода,
полученные ею в свое время от него при первом замужестве).
«Ахазий» отличается от reipus’a еще и тем, что он представляет со-
бою сделку между самой вдовой и родственниками ее первого мужа, а не
между ними и ее новым женихом. Но как раз это обстоятельство и под-
черкивает очень резко тот факт, что, несмотря на все отличия reipus’a
от «ахазия», уплата того и другого входит составной частью в один и тот же
общий акт размежевания интересов' жениха, вдовы и родственников ее
первого мужа. Процедура уплаты «ахазия» показывает, какой тесной была
хозяйственная связь между вдовой и ближайшими мужскими родствен-
никами ее первого мужа; то же самое обнаруживает и разбор порядка
уплаты reipus’a (ибо отдаленным родственникам умершего мужа пре-
доставлено право на получение reipus’a, как уже было указано выше, лишь
с целью гарантировать вдове ее право на замужество в случае неже-
лания ближайших родных ее первого мужа вторично выдать ее замуж).
Таким образом, подробный анализ порядка вторичного выхода вдовы
замуж по Салической Правде и по I капитулярию к ней приводит нас
к следующим выводам по интересующему нас вопросу о возможном со-
ставе большой семьи у салических франков. У франков можно наблюдать
82
наличие разных кругов родственников, связанных друг с другом хозяй-
ственными узами: 1) к ближайшему кругу принадлежат братья — сы-
новья одного отца, продолжавшие, повидимому, совместное ведение хо-
зяйства в отцовском доме (они заинтересованы в том, чтобы помешать
вдове одного из братьев выйти замуж, и они же получают «ахазий» от
вдовы); 2) второй круг составляют ближайшие мужские родственники
этих братьев до третьего поколения (они имеют право в порядке очеред-
ности на получение «ахазия» и reipus’a); 3) наконец, к третьему кругу от-
носятся более отдаленные родственники по женской линии, т. е. мужчи-
ны, связанные родством через женщин (эти родственники тоже имеют
право на reipus, но не получают «ахазия»; их родство друг с другом не
идет дальше внучатных племянников и троюродных братьев).
Тот факт, что представители первого, ближайшего круга родственни-
ков, т. е. женатые взрослые сыновья одного и того же отца, могут про-
живать в одном доме и вести совместное хозяйство, подтверждает, как
мы видели, и глава «О горсти земли»; об этом свидетельствует и то об-
стоятельство, что право наследования недвижимости предоставлено в
главе «Об аллодах» лишь совокупности братьев — сыновей одного и того
же отца !. Более отдаленные родственники, принадлежащие к третьему
кругу, повидимому, не ведут общего хозяйства и во всяком случае не
проживают в общем доме или в группе примыкающих друг к другу домо-
хозяйств; по крайней мере в Салической Правде на это нет не только
никаких определенных указаний, но даже и намеков. Однако какие-то
хозяйственные связи между ними все же сохраняются; в чем они заклю-
чаются (кроме права получения reipus’a), остается неясным. Ближайшие
мужские родственники, принадлежащие ко второму кругу родства, мо-
гут, повидимому, иногда сохранять общность хозяйства (вместе с их же-
нами и детьми) в некоторых отношениях (например, в смысле облада-
ния общими стадами) 1 2, и в таком случае совокупность этих родствен-
ников может занимать несколько расположенных по соседству домо-
хозяйств.
Отсюда следует, что мы можем наметить у салических франков боль- .
шую семью, состоящую из неразделившихся взрослых сыновей одного s
отца (с их семьями), а кроме того группу сородичей, состоящую из бли-
жайших мужских родственников главы семьи до' третьего поколения по
современному счету родства (вместе с их женами и детьми). Обладание
земельным- наделом всегда находится в руках мужских родственников, но •
движимость может принадлежать и женщинам, — частично совместно с
мужчинами, а иногда и в качестве полной собственности женщин.
Однако, наряду с наличием большой семьи, у салических франков мож-
но наблюдать и процесс ее распада и дробления.
Этот процесс получил даже и свое оформление в обычном праве. Оно
выражается в том, что всякий свободный франк может, проделав в су- ।
дебном собрании перед лицом тунгина известную символическую проце-
дуру, отказаться от всяких материальных связей или счетов со своими
родственниками 3. В качестве конкретных примеров этих «счетов» глава
«О желающем отказаться от родства» приводит следующие: участие дан-
ного лица в уплате виры (а следовательно, и в получении определенной
доли виры), получение наследства, соприсяжничество (т. е. право от-
1 Не случайно сыновья названы здесь братьями (очевидно, это — братья между
собою, а не братья умершего; см. Lex Sal., Cap. LIX, § 5). Подробное толкование § 5
главы «Об аллодах» см. ниже, во втором разделе этой главы.
2 См. об Этом подробнее в главе I настоящей монографии.
3 Lex Sal., tit. LX. Этот акт Салическая Правда называет «отказом родства»
(de parentilia).
6* “83
казывающегося от родства требовать от своих родственников участия
в произнесении очистительной клятвы в качестве соприсяжников в случае
его обвинения в соответствующем проступке и его обязанность самому
выступать соприсяжником у своих родственников). От всех этих прав и
обязанностей данный свободный франк отказывается. Достаточно вспом-
нить главу «О горсти земли», чтобы убедиться в том, насколько обреме-
нительны были некоторые из этих обязанностей (например, участие в
уплате виры, разорявшее целые группы родственников) Ч Вполне естест-
венно, что многим свободным франкам — особенно, зажиточным, — пред-
ставлялось выгодным сбросить с себя бремя этих обязанностей даже'
ценою утраты соответствовавших им прав. Но от какого круга родства
отказывался при этом свободный франк? Очевидно, что не только от
третьего, но и от второго и первого, ибо в уплате и получении виры участ-
вуют как раз представители двух первых кругов (братья, ближайшие род-
ственники со стороны отца и со стороны матери) 1 2, в наследовании дви-
жимого имущества — представители трех кругов 3, а в наследовании
земельного надела — только члены первого, самого узкого круга родствен-
ников — сыновья умершего отца (братья между собою) 4. Самые отда-
ленные родственники из числа представителей третьего круга, а именно
те, которые названы в качестве первых получателей reipus’a5, может быть,
и вовсе не имеются в виду в главе об отказе от родства, ибо reipus там
не упомянут (хотя упомянута вира и наследство). Впрочем, они могли
оказаться в числе соприсяжников, а, ведь, отказывающийся от родства
свободный франк отказывается и от соприсяжничества. От одного только
он, конечно, никак не мог отказаться, — от хозяйственной связи с чле-
нами своей собственной малой индивидуальной семьи, т. е. со своей женой
и своими собственными детьми, ибо это поставило бы его вне освящен-
ного обычаем «общего мира» и лишило бы его всякой возможности про-
должать общение с людьми б. Следовательно, отказ от родства есть не
что иное, как выделение одного из взрослых братьев, успевшего обза-
вестись собственной семьей, из общего с остальными братьями домохо-
зяйства или иными словами — основание им малой индивидуальной семьи
/путем разрыва связей с той большой семьей, к которой он до этого при-
надлежал. Ибо какие бы хозяйственные, социальные или правовые узы
(например, права и обязанности) ни связывали свободного франка, от-
казывающегося от родства, с более отдаленными его родственниками
(т. е. членами третьего круга), реально отказ от родства означает прежде
всего разрыв с теми родственниками, с которыми он до этого совместно
1 Ср. отмену процедуры бросания горсти земли в III семье рукописей Салической
Правды с мотивировкрй «ибо из-за этого погибло могущество многих» (quia per ipsam
cecidit multorum potestas).
2 Lex Sal., LVIII; cp. Lex Sal., LXII, § 1, — согласно которому половину виры
получают члены семьи (например, сыновья, в том случае, если убит отец), т. е. предста-
вители первого круга родственников, а другую половину делят между собою ближайшие
родственники со стороны отца и матери, т. е. представители второго круга.
3 Lex Sal, LIX, § 1—4.
4 Lex Sal, LIX, § 5.
5 Lex Sal, XLIV, § 4—6.
6 В таком положении — по старому обычаю — мог оказаться лишь преступник,
вырывший и ограбивший погребенное тело; он изгоняется из людского общежития
(становится «wargus») до тех пор, пока родственники умершего, получив удовлетво-
рение от виновника проступка, сами не попросят, чтобы ему опять «разрешено было»
жить между людьми (Lex Sal, LV, § 2: et ipsi pro eum rogare debent ut ille inter homi-
nes liceat accedere). До этого даже его жена не имеет права дать ему приют. Отказав-
шийся от хозяйственной связи с членами своей индивидуальной семьи мог бы очу-
титься именно в таком положении, а в него добровольно ни один франк не хотел бы по-
пасть.
.84
жил и вместе владел земельным наделом т. е. в первую очередь —
с другими взрослыми братьями — членами одной и той же большой семьи.
Из сказанного ясно, что у салических франков были не только боль-
шие семьи, но и малые индивидуальные семьи, которые отпочковыва-
лись от больших семей. А так как каждая семья составляла домохо-
зяйство, а в некоторых случаях (как, например, более обширная боль-
шая семья) и целую группу домохозяйств в несколько дворов, то
населенный пункт, в состав которого они входили, представлял со-
бою сложную и пеструю по характеру родственных связей совокуп-
ность домохозяйств. Но в таком населенном пункте, т. е. во франкской
деревне (обозначаемой термином villa), могли обитать и такие семьи,
которые не находились в родстве друг с другом: если недавно выделив-
шиеся малые индивидуальные семьи еще состояли в родстве (но зачастую
уже не в хозяйственной связи!), с теми большими семьями, от которых
они произошли, то другие — в результате новых браков —• утрачивали
последние остатки родственных связей с ними, а среди больших семей
могли быть семьи и не родственные друг другу. Отказ от родства отнюдь
не означал обязательный уход из деревни и переселение в другую дерев-
ню 1 2. К тому же такие отказы отнюдь не были единственной причиной
выделения малых индивидуальных семей из больших семей: оно могло
происходить и путем естественного дробления этих последних без его
оформления в виде процедуры «отказа от родства». Кроме того, в дерев-
ню могли вселяться и переселенцы из других деревень, переселение ко-
торых могло вызываться чисто хозяйственными причинами.
О таком переселенце мы узнаем из известной главы XLV Салической
Правды («De migrantibus»), которая в то же время дает представление
о франкской деревне3.
1 Как показано выше, об этом свидетельствует глава «О горсти земли». Конкрет-
ной иллюстрацией к ней может служить § 1-67 лангобардского эдикта Ротари (643 г.)
«О братьях, продолжающих жить в доме отца после его смерти». В § 167 этого эдикта
регулируются имущественные взаимоотношения братьев, живущих в общем доме
(in case commune), и сказано, что женитьба второго брата может привести к разделу
между ними (подробнее об этом см. гл. V настоящей монографии).
2 Возможное недоброжелательство родственников, с которыми порвал отказав-
шийся от родства, могло бы быть мотивом его ухода из деревни в том случае, если бы
вся деревня состояла из родственников и притом враждебных ему, т. е. если бы все
население деревни составляло один род. Однако, как увидим ниже, дело обстояло
инаде: не говоря уже о только что изображенном процессе распада больших семей,
в деревню могли вселяться и чужаки (см. гл. XLV). К тому же, как показывают неко-
торые тексты Салической Правды, у франков сохранились еще остатки кровной мести,
и различные группы родственников могли находиться в открытой вражде (faida) друг
с другом, что не мешало им проживать по соседству. Так, например, человек может
быть брошен врагами (inimici) на перекрестке дорог без рук и без- ног; «враг» (ini-
micus) может посадить на кол голову своего противника; в обоих случаях никто не
смеет вмешиваться в эту распрю (см. Lex Sal., XLI, § 8 и ad. 2). Все это-—явные
акты кровной мести.
3 Эта глава Салической Правды вызывала в течение всего XIX и XX вв. ожесто-
ченные споры в иностранной историографии и подала повод к многочисленным проти-
воречащим друг другу толкованиям ее трудных текстов в специальной литературе во-
проса. Ввиду обилия этих толкований назовем лишь некоторые важнейшие работы,
принадлежащие представителям разных точек зрения: 1) G. W a i t z. Das alte Recht
der salischen Franken, Kiel, 1846; 2) G. L. Maurer. Einleitung zur Geschichte der
Mark-, Hof-, Dorf- und Stadtverfassung und der offentlichen Gewalf, (русский nep.:
Г. Л. Маурер. Введение в историю общинного, подворного, сельского и городского-
устройства и общественной власти; 3) G. W a i t z. Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd.
I, II, 3. Aufl., Berlin, 1880—1882; 4) К- T. von Inama - S ternegg. Deutsche Wirtschafts-
geschichte bis zum Schluss der Karolingerperiode, Bd. I, 2. Aufl., Leipzig, 1906;
5) A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliareigen-
thums», Innsbruck, 1894; 6) H. Wopfner. Beitrage zur Geschichte des alteren Markge-
nossenschaft (Mitteilungen des Instituts fur osterreichische Geschichtsforschung»,.
Bd. XXXIII, 1912; XXXIV, Heft 1, 1913). Все названные авторы (и многие другие) счи-
85>
Согласно порядку, изложенному в этой главе, человек, желающий
переселиться в [другую]1 виллу, имеет на это право, если никто из
обитателей виллы не возразит против его переселения. При этом указано,
что он переселяется в виллу «к другому» (super alterum) * 1 2,— но с ведома
ли этого «другого», (т. е. одного из жителей виллы) или с его молчали-
вого согласия или же по прямому его приглашению,— об этом в § 1 гла-
вы «De migrantibus» ничего не сказано3. Зато в самом начале этого па-
раграфа отмечено, что переселенца могут согласиться принять «один или
несколько человек из лиц, живущих в этой вилле» 4, а в конце того же
параграфа подчеркнуто, что, несмотря на их согласие, возражение хотя
бы одного лица достаточно для запрета переселения 5; в следующем, вто-
ром, параграфе речь идет уже о возможном несогласии одного или двух
обитателей (виллы) 6.
Из этого мы можем пока сделать тот вывод, что вселению переселен-
ца в виллу сопротивляется не вся совокупность ее обитателей. Этому пре-
пятствуют отдельные ее жители, почему-то заинтересованные в недопу-
щении переселенца (так же, как и согласие на его вселение тоже дают
отдельные живущие в вилле лица). Этот вывод подтверждается описа-
нием порядка изгнания из виллы переселенца, осмелившегося обосно-
ваться там, несмотря на несогласие одного или двух обитателей виллы7:
все дело его выселения ведет один человек, т. е. один из тех жителей
виллы, которые не согласились пустить его туда. Сначала применяется
вне-судебная процедура testatio; она заключается в том, что лицо, несо-
гласное на вселение migrans’a, заявляет ему лично устный протест при
свидетелях (testes, откуда и testatio) и дает ему определенный срок для
выезда (10 суток); в том случае, если переселенец не уходит из виллы в
установленный срок, выселяющее его лицо повторяет процедуру testatio
до трех раз, т. е. пока не пройдут 30 суток. По прошествии 30 суток и
после трехкратной testatio все тот же заинтересованный в выселении
migrans’a житель данной виллы вызывает переселенца в сотенное судеб-
ное собрание (в mallus), куда должны явиться и свидетели, которые при-
сутствовали при каждой testatio. Тем самым изгнание переселенца из
виллы превращалось в судебный иск. Салическая Правда не изображает,
тали виллу в главе XLV Салической Правды деревней и признавали наличие общины
(расходясь в понимании ее структуры). И то и другое решительно отрицал Фюстель
де Куланж, считавший виллу в главе XLV двором или поместьем. См. 1) Н. Д. Ф де-
тель де Куланж. История общественного строя древней Франции, т. IV, а также
N. D. Fustel de Coulanges. Nouvelles recherches sur quelques problemes d’his-
toire, Paris, 2-eme edition, 1923 (статья: «Sur quelques points des lois barbares»); против
толкования Фюстеля выступил Глассон — см. Е. G 1 a s s о n. Les communeaux et le
domaine rural a 1’epoque franque, Paris, 1890.
1 В одной из рукописей I семьи (Paris, № 9653, в издании Hessels’a — cod. 4), а так-
же в рукописях III семьи (по Hessels’y — cod. 7, 8, 9) к словам in villam прибав-
лено alienam; во всех остальных рукописях (в том числе в древнейших рукописях
I семьи) — просто villa.
2 Эти слова следует понимать именно так, а не как «против воли другого» (no-
lente alio по толкованию Пардессю, Зома и др.), поскольку и в других главах Сали-
ческой Правды выражение super alterum встречается именно в этом смысле (напри-
мер, Lex Sal., XLVII: Si quis... qualibet rem super alterum agnoverit). Cp.
толкование Беренда (J. F. В e h r e n d. Lex Salica, 2. Aufl., Weimar, 1897, S. 91).
3 Разбор этих возможностей дан ниже, при анализе «прибавления» (additio)
к гл. XLV.
4 Lex Sal., XLV, § 1: ...si unus vel aliqui de ipsis, qui in villa consistunt, eum susci-
pere voluerit...
5 Lex Sal., XLV, § 2: ...si vel unus exteterit qui contradicat, migranti ibidem lieen-
tiam non habebit.
6 Lex Sal., XLV, § 2: ...si vero contra interdicto unius vel duorum in villa ipsa adse-
dere praesumpserit...
7 Lex Sal., XLV, § 2.
86
как именно протекал этот иск в mallus’e, но зато она сообщает о возмож-
ности невыполнения переселенцем решений суда . (всегда ли он является
в суд, или иногда приговор произносится в его отсутствие,— остается не-
ясным). В случае нежелания переселенца уйти из виллы, несмотря на
судебный приговор и на отсутствие каких-либо задерживающих его
законных препятствий (sunnis) истец приглашает графа, который изго-
няет переселенца. Последний теряет при этом «результаты своего труда»
и, кроме того, уплачивает за ослушание 1 2 вынесенного mallus’oM решения
штраф в 30 солидов.
Очевидно, вилла, изображенная в главе «О переселенцах»,— деревня
и притом немалых размеров. И то, и другое явствует хотя бы из возмож-
ного количества обитателей виллы: согласие на вселение migrans’a изъ-
являют несколько человек «из числа тех, которые живут в этой вилле» 3,
а, следовательно, число жителей виллы превышает «несколько человек»
(и притом, повидимому, значительно превышает, ибо, как показано выше,
согласие или несогласие выражают лишь заинтересованные лица); воз-
ражающий против вселения приглашает свидетелей,— конечно, из оби-
тателей той же виллы; к этому следует прибавить, что в случае отсут-
ствия протеста в течение года переселенец имеет право остаться в вилле
и проживать там, как и прочие соседи (vicini) 4. К тому же упомянутые
в разбираемой главе обитатели виллы, так же, как и свидетели,— конеч-
но, взрослые мужчины, самостоятельные обладатели отдельных домохо-
зяйств: иначе они не могли бы соглашаться на въезд переселенца или
возражать против него и не могли бы выступать свидетелями в деле, ка-
сающемся права пользования земельными участками 5. Именно таких
домохозяев имеет в виду заключительный, третий, параграф главы XLV,
называя обитателей виллы «соседями».
Весь ход вселения migrans’a и его изгнания тоже подтверждает тот
-факт, что вилла в главе «De migrantibus» •— деревня. В самом деле, пе-
реселенец вселяется «к другому», т. е. к одному из домохозяев — оби-
тателей виллы, но, повидимому, тотчас же после переселения начинает
обрабатывать землю, так как он уже через месяц после этого — к момен-
ту его изгнания графом — «теряет результаты своего труда»; при этом
граф является не к дому того «другого», т. е. обитателя виллы, к кото-
рому вселился migrans, а «на место» (ad locum),— очевидно туда, где
переселенец производил какие-то сельскохозяйственные работы, где он
«прилагал свой труд», результаты которого он теряет 6. Ясно, что пере-
селенец пока еще не имел собственного дома в вилле (иначе истец при-
гласил бы графа именно туда для изгнания переселенца); но столь
же ясно, что переселенец,— в случае отсутствия протеста против его все-
ления,— со временем обзаводился собственным домохозяйством, ибо не
1 Таким законным препятствием (sunnis) могла служить по Салической Правде бо-
лезнь ответчика (infirmitas), его пребывание в военном ополчении (ambascia dominica)
или смерть кого-либо из близких (Lex SaL, XV.I, ad. 1).
2 Малбергская глосса обозначает этот проступок древне-франкским словом
widrisittolo, которое переводится на немецкий язык как Widersetzlichkeit. См. Die Ge-
setze des Merowingerreiches 481—714, hrsg. von K. A. Eckhardt, Weimar, 1935, S. 195.
3 Lex Sal., XLV, § 1: aliqui de ipsis qui in villa consistunt.
4 Lex Sal., XLV, § 3: si vero quis migraverit et infra XII menses nullus testatus
fuerit, securus sicut et alii vicini maneat.
5 Согласно Баварской Правде в случае тяжбы из-за обработки чужого участка
свидетель со стороны ответчика должен иметь собственный земельный участок, равно-
ценный спорному (Lex Baiuv., XVII, 2).
6 Трудовой принцип вообще очень подчеркнут в Салической Правде: так в главе
IX («О потраве») нива, луг, виноградник и любая другая обработанная земельная пло-
щадь определяется как место приложения труда (qualibet labor) (Lex Sal., IX, ad. 2).
*Cp. также Lex Sal., XXVII, §10 (См. об этом § 2 этой главы монографии).
87
мог же.он постоянно жить со своей семьей у того, к кому он первоначаль-
но (и, повидимому, временно) вселился. Длительное пребывание пересе-
ленца у этого «другого» было бы возможным лишь в том случае, если бы
переселенец навсегда остался на наделе того жителя виллы, к которому
он вселился, и тем самым превратился бы в члена его домохозяйства. Но
это мало вероятно по следующим соображениям: 1) переселенец в этом
случае не мог бы через год быть назван полноправным соседом наряду с
другими соседями, т. е. стать самостоятельным домохозяином в вилле;
2) его вселение было бы в таком случае частным делом того жителя вил-
лы, к которому он вселился: этот последний приобрел бы дополнительную
рабочую силу на своем прежнем наделе без всякого расширения площа-
ди пахотной земли в вилле и без нарушения принятой системы располо-
жения полей и земельных участков, а, следовательно, вселение нового
лица не могло бы затронуть интересы ни одного из прежних исконных
обитателей виллы *; 3) наконец, нам совершенно не известно, на каких
основаниях мог бы переселенец остаться на- наделе и в домохозяйстве
того лица, к которому он вселился, ибо Салическая Правда не содержит
никаких данных о поземельной или личной зависимости одних жителей
виллы от других1 2 или чужаков-переселенцев от исконных обитателей
виллы 3. Между тем эти последние, как мы видели, заинтересованы в раз-
решении или запрете вселения migrans’a в виллу, а переселенец — пре-
жде, чем он построил дом, т. е. сразу же после вселения — приступает к
земледельческому труду.,
Сопоставление этих наблюдений позволяет сделать предположение,
что переселенец тотчас же после своего вселения принимается не за
обработку надела того, к кому он вселился, и не за сбор урожая, а за
распашку новины. Это предположение делает понятным и отсутствие у
переселенца на первых порах собственного дома, и ссылку на утерю им
результатов его труда, и заинтересованность некоторых жителей виллы
в его вселении или изгнании. Мало того: оно объясняет характер этой
заинтересованности, т. е. тот, уже отмеченный выше факт, что заинте-
ресованы в этом отдельные жители виллы, а не вся их совокупность, и
что дело о выселении ведет один из них. Ибо это может иметь место лишь
в том случае, если заимка, производимая переселенцем, затрагивает
интересы некоторых домохозяев в вилле («одного или двух», как сказано
в Салической Правде), не задевая интересы остальных.
Конкретно это можно себе представить следующим образом: пересе-
ленец мог сделать заимку на территории, входившей в состав неподелен-
ных угодий 4; но при разбросанности построек в кучевой деревне, при
чересполосице и отсутствии разработанной системы дорог и тропинок 5,
а также при расположении разных угодий (лесов, пастбищ, лугов и пр.)
на различном расстоянии от всей деревни и от ее составных частей,
отдельные домохозяйства могли пользоваться теми или иными из непо-
деленных угодий в очень различной мере. Так, например, если переселе-
нец начал корчевать опушку того леса, где один из домохозяев данной
1 И это тем более, что они и после вселения migrans’a продолжали бы иметь де-
ло —• во всех вопросах, связанных с наделом, на который он вселился—только с прежним
хозяином этого надела.
2 Конец § 1 главы LVI (tunc ipse culpabilis et omnes res suas erunt) надо понимать
иначе (см. об этом § 3 данной главы).
3 Lex Sal., XLV, ad. 1 (О приглашении переселенца одним из жителей виллы)
следует толковать иначе (см. ниже).
4 Это подтверждает и более поздний текст из Extravagantia (В. XI), считающий
условием переселения разрешение соседей на пользование «травой, водой и дорогой».
Разбор этого текста см. в § 2 данной главы монографии.
5 См. об этом ниже.
88
виллы рубил дрова или пас своих свиней (последнее могло иметь место”
в дубовом лесу) или если он совершал заимку на таком лугу (или на той
части пастбища), где хотя бы один домохозяин 1 имел обыкновение пасти
свой скот, то это затрагивало интересы данного домохозяина, но могло
совершенно не затрагивать интересы других обитателей той же виллы,
живших на противоположном ее конце и пользовавшихся в данное время
другими лесами 1 2, пастбищами и лугами. Поэтому одни жители виллы
могли ничего не иметь против вселения переселенца, а другие — реши-
тельно возражать против него.
Высказанные нами . соображения показывают, что деревня, изобра-
женная в XLV главе Салической Правды, представляла собою общину и
притом земледельческую общину, на той стадии ее развития, когда урав-
нительные переделы пахоты и лугов уже прекратились (на них в Правде
нет ни одного намека), и когда установилось такое наследственное вла-
дение этими -наделами, при котором отдельные домохозяйства могли на
практике в разной степени и весьма различным способом осуществлять
общее им всем право пользования неподеленными общинными угодьями.
При господстве родовой собственности на землю, т. е. в кровно-род-
ственной общине, вся территория деревни (как пахотная земля, так и
остальные угодья — луга, пастбища, леса и пр.) составляют в равной
мере предмет общей собственности и общего пользования коллектива, и
в этом смысле в такой общине нет принципиальной разницы между па-
хотной землей и другими угодьями (тем более, что переложная система
сельского хозяйства попеременно приводила к превращению пахотной
земли в запущенные площади, зараставшие травой и кустарником, и на-
оборот, к временному превращению некоторых угодий — пастбищ или
лугов в распаханные территории, а это стирало резкую грань между
пашней и угодьями). На первом этапе развития земледельческой общины
эта разница стала ощущаться, но порядок использования неподеленных
угодий отдельными домохозяйствами был все еще очень связан не только
общинной собственностью на эти угодья, но и общинным владением ими,
хотя уже здесь «общинная собственность как таковая выступает только,
как общая принадлежность индивидуальных поселений соплеменников и
индивидуальных земельных заимок» 3.
На втором этапе развития земледельческой общины, который, по на-
шему мнению, отражен в Салической Правде, общинное владение угодья-
ми выражается именно в индивидуальном и разнообразном использова-
нии различных неподеленных угодий отдельными домохозяйствами при
сохранении общинной собственности на всю территорию деревни. На этом
этапе общинная связанность в самом процессе использования неподелеп-
ных угодий различными домохозяйствами уже отпала, а общинная регу-
лировка порядка их индивидуального использования еще не сложилась
в разработанную систему и не превратилась в функцию всего общинного
коллектива (такой промежуточный этап и отражен в XLV главе Саличе-
ской Правды). Такая регулировка, возникающая постепенно, превра-
щается в орудие коллективного контроля тогда, когда наряду с инди-
видуальным использованием общинных угодий появляется полная инди-
видуально-семейная собственность на наделы пахотной земли, т. е. не
только право наследования наделов,- но и право их отчуждения,,
иными словами — когда эти наделы превращаются в полные алло-
ды. Это происходит на стадии общины-марки. В такой общине имен-
но наличие аллодиальной собственности общинников на их наде-
1 Бывали, конечно, случаи, когда это касалось нескольких домохозяйств.
2 О порядке пользования лесом см. § 2 данной главы.
3 К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. Ш.
89-
.лы требует точной регламентации порядка индивидуального исполь-
зования неподеленных угодий со стороны всего коллектива общи-
ны, как верховного собственника всей общинной территории. Ибо
у коллектива и остается в марке главным образом эта верховная собст-
венность. Со временем «...леса, пастбища, пустоши и пр., ... будучи
однажды превращены в общинные придатки частной собственности, по-
степенно достанутся последней» Ч Против угрозы их превращения в част-
ную собственность и направлена регламентация всей общиной поряд-
ка их использования отдельными домохозяйствами, превращающаяся
в систематический контроль и надзор всего общинного коллектива, как
совокупности соседей, над общинниками-аллодистами * 2, как членами этой
совокупности. Результатом и проявлением такого контроля и является то
обстоятельство, что в более позднем памятнике, связанном с Салической
Правдой (в частной компиляции норм салического права, составленной
в IX в.), разрешение на пользование неподеленными угодьями дает пере-
селенцу «вся совокупность соседей» (convicinia) 3. Переход к такому кол-
лективному контролю общины отразился и в прибавлении к главе XLV,—
гораздо более раннем, чем цитированный выше памятник (т. е. Extrava-
gantia),— но несколько более позднем, чем древнейший текст рукописей
I семьи 4. По прямому смыслу этого прибавления вселение migrans’a в
виллу должно происходить лишь после того, как будет получено пред-
варительное согласие (conventum) всех ее обитателей5. Однако это
прибавление представляет интерес еще и с другой стороны. В нем трак-
туется особый случай, отличный от того, который предусматривает § 1
главы XLV, а именно — согласно разбираемому «прибавлению» один из
жителей виллы приглашает переселенца вселиться в виллу6. В отличие
от этого прямого указания «прибавления», § 1 ничего не говорит ни об
этом ближайшем поводе к вселению migrans’a именно в данную виллу,
пи вообще о каких бы то ни было поводах или причинах переселения.
Это ставит перед нами вопрос о возможных причинах переселения в том
случае, когда оно происходит не по приглашению одного из обитателей
виллы. При попытке дать посильный ответ на этот трудный вопрос сле-
дует различать, во-первых, мотивы переселения самого migrans’a и, во-
вторых, те мотивы, по которым его (пусть временно!) принимает к себе
один из обитателей виллы, т. е. тот «другой», к которому он вселяется
(согласно тексту § 1 главы XLV).
Выше уже было отмечено, что «отказ от родства» вовсе не обяза-
тельно должен был вызвать переселение в другую деревню и что это
переселение могло происходить в силу чисто хозяйственных причин. В по-
исках этих причин вовсе не нужно прежде всего иметь в виду разорение
переселенца (хотя имущественная дифференциация среди свободных
франкских общинников уже началась) 7, ибо разоренный переселенец не
смог бы основать новое домохозяйство в той вилле, куда он вселился, и
вынужден был бы жить на наделе того из ее обитателей, к которому он
{ к. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 695.
2 Данные о таком контроле всего общинного коллектива соседей имеются в Ба-
варской Правде (см. главу VII нашей работы).
3 Extravagant!а, В. XI: Non potest homo migrate nisi convicinia et herba et aquam
et via...
4 Это прибавление содержится в качестве самостоятельного параграфа в рукопи-
сях II, III, IV и V семьи (см. об этом ниже, в § 2 данной главы).
5 Lex Sal., XLV, ad. 1: Si veto alium in villa aliena migrate rogaverit anteqtiam
conventum fuerit Malb. andutheoco... solidos XLV culpabilis iudicetur.
6 Разбор прибавления 1 к главе XLV с этой стороны (а также со стороны роли
соседства) см. § 2 данной главы монографии.
7 См. об этом § 3 данной главы.
'90
первоначально переселился, или впасть в зависимость от него. Между
тем это, как было показано выше, весьма мало вероятно. Скорее всего
переселенец покидал свою родную деревню потому, что он не находил
там дальнейших перспектив продолжения своего хозяйства (например,
наталкивался на невозможность совершить необходимую ему заимку на
территории общинных угодий) и стремился переселиться в ту деревню,
где он рассчитывал найти эти перспективы. Может быть, он делал это
с ведома того обитателя деревни, к которому он временно приселялся,
но, во всяком случае, не по его прямому приглашению (подобное при-
глашение, повидимому, стало практиковаться позднее). Весьма возможно,
что данному обитателю виллы приносило какие-то хозяйственные выго-
ды превращение переселенцем какого-либо участка общинной пустоши
в культивированную пахотную землю, в новый надел (точно так же, как
юно причиняло ущерб кому-либо из его соседей при безразличном отно-
шении к этому остальных жителей деревни); поэтому он и разрешал пере-
селенцу временно приселиться к нему, в его домохозяйство — в расчете
на то, что переселенец, после того, как им будет произведена заимка,
уйдет от него и создаст собственное домохозяйство. В чем заключалась
эта хозяйственная выгода в том случае, когда переселенец вселялся
«к другому» лишь с его ведома, но не по его прямому приглашению, из
текста первых двух параграфов главы XLV установить трудно, но ясно
лишь одно: обитатель виллы, пустивший к себе временно переселенца,
был, повидимому, заинтересован в том, чтобы приобрести себе в будущем
именно в его лице нового соседа. Зато эта хозяйственная выгода конкре-
тизируется при рассмотрении второго случая: приглашение переселенца
одним из жителей виллы, очевидно, преследовало цель совместной с ним
распашки новины и таким образом приводило к расширению хозяйствен-
ных возможностей не только переселенца, который обретал их в новой
для него вилле и тем самым становился членом другой общины, но и
пригласившего его лица, исконного жителя этой виллы. Заимка была
в то время довольно трудным делом, и в ней нередко принимало участие
несколько домохозяйств Как бы то ни было, но подробный анализ
главы «De migrantibus» убеждает нас не только в наличии у салических
франков более или менее значительных деревень, жители которых состав-
ляли земледельческие общины, но и в возникающей текучести состава
членов этих общин 1 2.
Такую же деревню (может быть, еще более значительных размеров)
рисует нам памятник, являющийся дополнением к Салической Правде,-—
1 Вспомним Верденскую грамоту, цитированную в главе I нашей работы.
2 Фюстель де Куланж, доказывающий, что вилла главы XLV — не деревня, а
двор, строит свою аргументацию в значительной мере на параллельном использовании
текста этой главы в I семье рукописей и в Эмендате (т. е. в V семье); он мотивирует это
тем, что в Эмендате изменено лишь заглавие, а весь текст главы остался тот же, что и в
рукописях I семьи. Однако это аргумент не за, а против его метода, ибо заглавие гла-
вы XLV в Эмендате находится в резком противоречии с ее содержанием; оно гласит:
«О том, кто займет чужую виллу и будет удерживать ее долее 12 месяцев» («De ео
qui villam alterius occupaverit vel si duodecim mensibus earn tenuerit»). По заглавию
и смыслу с этим в точности совпадает 9 глава капитулярия VII к Салической Правде,
который был издан при Людовике Благочестивом. Глава 9 капитулярия VII содержит
•постановление, разъясняющее главу XLV Салической Правды в духе феодальных пред-
ставлений о земельной собственности; она имеет тот же заголовок, что и глава XLV в
Эмендате, но вместо передачи текста этой главы, развивает мысль этого заглавия в
виде запрещения кому бы то ни было «годами пользоваться чужой виллой по причи-
не переселения» (ut nullus villam... alterius migrandi gratia per annos tenere vel possi-
dere possit). Это постановление IX в. обнаруживает полное непонимание его автора-
ми, жившими в эпоху торжества феодальной собственности на землю, характера того
переселения, которое изображено в древнейшем тексте главы «De migrantibus». По-
этому они' и виллу трактуют как чужую собственность, а переселение •— как ее захват.
91
хотя и несколько более поздний, но все же близко к ней стоящий по
своему содержанию Мы имеем в виду главу 9 капитулярия I, где идет
речь об убийстве, происшедшем между двумя виллами, или возле одной ио
них, причем так, что убийца скрылся и не обнаружен. Эти виллы обо-
значены, как «соседние и расположенные близко друг к другу» * 1 2; в том
случае, если убитый найден возле одной из вилл3, к ответственности
привлекаются ее жители, «в поле (campus), или на границе (exitus)
которых найдено тело» 4; если же оно обнаружено между двумя вил-
лами, то ответственность несут жители обеих вилл; и в том, и в другом
случае эти жители названы соседями (vicini). Привлеченные к ответст-
венности лица очищаются от подозрения в причастности к убийству клят-
вой с известным числом соприсяжников, причем жители каждой виллы'
(или обеих вилл) подразделяются на «лучших» (meliores) и «худших»:
(minofledi) 5; первые представляют 65 соприсяжников, вторые—15,
следовательно, в общей сложности — 80 соприсяжников. Если принять
во внимание, что все соприсяжники, вероятно, должны были происходить,
из обитателей этих двух вилл 6 и что, с другой стороны, клятву прино-
сили, повидимому, не все жители этих вилл, а только те из соседей,
домохозяйства которых были ближе всего расположены к месту нахожде-
ния трупа убитого 7, то станет очевидным, что каждая из вилл, упомяну-
тых в главе 9 капитулярия I, была большой деревней 8.
Неясным остается, принадлежало ли дважды упоминаемое в главе 9
капитулярия I общинное поле (campus, ager), под которым следует ра-
зуметь любую территорию, пригодную под пашню, одной вилле или
обеим виллам совместно 9. Мы склоняемся к мысли, что оно принадле-
жало скорее в большей своей части одной из вилл, но что при наличии
чересполосицы обе виллы могли иметь владения в данном поле (т. е.
практически — полосы пахотной земли или пригодные для распашки
Параллельное привлечение всех этих текстов для истолкования главы XLV Саличе-
ской Правды приводит к совершенно недопустимому смешению разных стадий разви-
тия (феодальной и дофеодальной) и к тому перенесению явлений более поздней ста-
дии на более раннюю, которое производит Фюстель де Куланж (см. N. D. Fust el
de Coulange. Nouvelles recherches sur quelques problemes d’histoire, p. 340, sq.).
1 В этом мы уже имели случай убедиться выше при разборе главы 7 капитуля-
рия I.
2 Lex Sal., Cap. I, tit. 9: inter duas villas proximas sibi vicinas.
3 Ibidem: iuxta villa; в кодексе 2 рукописей этого капитулярия (в издании Hes-
sels’a — tit. LXXIV Legis Salicae, cod. 2) имеется разночтение: «iuxta strada», указываю-
щее на то, что убийство могло произойти и па дороге или возле нее.
' Ibidem: Vicini illi in quorum campo vel exitum corpus inventum est; ср. ниже
с текстом: homo iste in vestro agro vel in vestibulum est occisus.
5 О значении этих терминов, а также о соотношении числа соприсяжников у.
meliores и minofledi в данном случае см. § 3 этой главы монографии.
6 Первоначально соприсяжники принадлежали к числу родственников лица, при-
носящего клятву (ср. Extravagantia, В. XI: ex materna progenie... et ex paterna), но>
впоследствии ими могли быть и соседи.
7 Ср. Lex Sal., Cap. I, tit. 9: tunc vicini illi in quorum campo ...; убитый был най-
ден, очевидно, в поле, принадлежавшем данной вилле, но в той его части, в которой
были расположены полосы определенных ее обитателей (т. е. соседей-общинников),
которые именно поэтому и привлекались к ответственности.
8 Не надо забывать, что соседи, приносившие очистительную клятву, были, оче-
видно, самостоятельными домохозяевами, а клявшиеся совместно с ними соприсяжни-
ки — во всяком случае взрослыми свободными мужчинами (а, может быть, и домо-
хозяевами), так что население обеих вилл должно было быть весьма значительным.
9 Шредер (К. Schroder. Die Franken und ihr Recht.— «Zeitschrift der Savigny-
Stiftung fur Rechtsgeschichte», Germ. Abt., Bd. II, Weimar, 1881, S. 58) высказал пред-
положение, что упоминание «поля» (campus) относится только к тому случаю, когда
убитый найден возле одной из вилл, а в другом случае, т. е. когда убитый найден меж-
ду двумя виллами, речь идет только об отделяющей их границе (exitus). —- Но в гла-
ве 9 капитулярия I слова campus vel exitus поставлены рядом, так же как ager и.
vestibulum.
92
участки), которые частично соприкасались друг с другом. Недаром
.эти виллы обозначены, как «соседние близлежащие» (villas proximas
sibi vicinas).
В отличие от виллы-деревни, изображенной в главе XLV Салической
Правды (и в главе 9 капитулярия I) ’, в том же памятнике встречаются
и указания на какие-то населенные пункты меньших размеров, обозна-
чаемые тем же термином villa. Таковы три виллы, которые имеют об-
щего быка, обслуживающего их коров. За кражу такого быка взимается
утроенный штраф,— втрое больший, чем за кражу быка, «ведущего стадо
(повидимому, одно.— А. Н.) и никогда не бывшего под ярмом»1 2; оче-
видно, что ни тот, ни другой бык не применялся в качестве тягловой
силы в процессе сельскохозяйственного производства (при пахоте, пере-
возках и пр.), а служил исключительно в качестве производителя. По-
этому утроение штрафа (трижды 45 солидов) можно объяснить только
тем, что речь идет во втором случае (III, § 5) о вожаке стада трех вилл,
в то время как в первом случае (III, § 4) имеется в виду бык, ведущий
-обыкновенное стадо. Однако в обоих случаях размер стада не указан,
а во втором — в отличие от первого — в тексте даже нет слова «стадо»
(grex), а вместо этого употреблен описательный оборот: «коровы трех
вилл, имеющие общего быка» 3. В этой связи интересно отметить, что
рукописи III семьи соединяют текст § 4 и 5 в один параграф, устанавли-
вающий тройной штраф за покражу быка, ведущего стадо коров трех
вилл, причем этот бык опять-таки обозначен термином trespellius4.
1 Гальбан-Блюменшток полагает, что при толковании слов vicini illi, in quorum
campo vel exitum corpus inventum est следует соблюдать большую осторожность, ибо
наличие прав соседей на это поле ясно, но не ясна природа этих прав (A. Halban-
Blumenstock. Die Enstehung des deutschen Immobiliareigenthums», S. 260). Это
мнение связано с необоснованной гипотезой данного автора о более позднем возник-
новении общины как «корпорации» (А. Н а 1 b a n-B lumenstock. Op. cit., S. 258—
260), в то время как на самом деле происходила смена различных стадий развития об-
щины (или «общинной корпорации» по терминологии Гальбан-Блюменштока) (см. об
этом выше, а также в § 2 данной главы). В главе 9 капитулярия I есть и явления, но-
вые сравнительно с Салической Правдой, — как, например, председательствование
графа на mallus’e.
2 Ср. Lex Sal., Ill, § 4. Si quis taurum furaverit, ilium qui gregem regit et num-
iquam iunctus fuisset, Malb. charochitum hoc est... sol. XLV culpabilis iudicetur; III, § 5;
Si vero taurus ipse de tres villas communis vaccas tenuerit hoc est trespillius, qui
eum furaverit Malb. chammitum hoc est, in triplum XLV solidos culpabilis iudi-
cetur.
3 Этот бык обозначен словом trespillius (В cod. 2 I семьи рукописей по Гессель-
су trespellius, в Герольдине — по Гессельсу cod. 10 — tres bellio). Этот термин не-
однократно подвергался разным толкованиям. Из двух толкований, предложенных
Керном (в его примечаниях к изданию Салической Правды Гессельса), нам представ-
ляется наиболее вероятным второе, согласно которому trespellius — латинизированное
германское слово от корня spel, spil, встречающегося во фризских диалектах, в древнем
и новом верхненемецком и в наречиях Дренты (в Нидерландах); этот корень везде
обозначает «округ», «подразделение», т. е. какую-то территорию. Отсюда Керн выводит
значение этого термина, тождественное со смыслом латинского текста § 5 главы III,
т. е. «бык трех вилл» (Lex Salica, ed. by J. H. Hessels, p. 453, § 40). Малбергскую
тлоссу § 4 главы III charochitum (chariocitum в кодексе 2) он переводит, как «вожак»
<(стада или отряда), ссылаясь для разъяснения возможности этого последнего значе-
ния на имя вождя батавов в 16 г. н. э. Хариовальды (Tacitus. Annales, II, 11:
Chariovalda). Смысл Малбергской глоссы в § 5 главы III chammitum (в кодексе 2 cham-
machitum) Керн объясняет, как «вожак стада на пастбище» (Lex Salica, ed. by
.J. H. Hessels, cod. 2, § 38—39, p. 451—452). Отметим еще толкование trespgllius’a
в глоссе у Дюканжа id est qui bene trepat (Ch. Du Cange, Glossarium, t. VI, p. 654,
'Cod. Estensis apud Muratori «Antiquitates Italiae medii aevi», col. 287; германское treppe
^равнозначно латинскому salta, montata). Пардессю считает (на наш взгляд, неправиль-
но), что это — вожак общего стада нескольких мелких собственников (Loi Salique, par
.J. M. Pardessus, Paris, 1843, p. 365, notes, № 65).
4 Lex Salica, ed. by J. H. Hessels, cod. 7, 8, 9; Lex Sal., Ill, § 4: Si quis taurum
gregem regentem furaverit, hoc est trespellium, qui de tres villas communis vaccas tenuerit
93
Очевидно, перейисчики рукописей III семьи стремились этим объедине-
нием обоих параграфов устранить некоторую неясность в тексте § 5 и
подчеркнуть, что и там тоже имеется в виду стадо. Но скорее всего это —
три стада трех соседних вилл, а не одно общее им всем стадо. Ибо объ-
единение обоих параграфов, устраняя указанную неясность, имело, по-
видимому, целью подчеркнуть, что в § 4 речь идет об одном стаде одной
виллы, а в § 5 — о трех стадах трех вилл, чем и объясняется утроение
штрафа за кражу быка, общего для коров трех вилл. Хотя количество
поголовья скота в этих стадах здесь не указано, но в свете приведенных
выше данных о размерах стад у салических франков и высказанных по
этому поводу соображений (см. I главу настоящей монографии)
ясно, что один бык вряд ли мог обслуживать стада коров трех больших
деревень (т. е. вилл такого типа, как те, которые рисует гл. XLV Сали-
ческой Правды и глава 9 капитулярия I). Ибо и внутри таких больших
деревень стада указанных в Салической Правде размеров (от 12 до
25 коров) 1 принадлежали, повидимому, группам нескольких соседних
домохозяйств, а обитатели каждой такой группы состояли из членов
бывшей большой семьи, распавшейся на разные малые семьи, которые
поселились в отдельных, но соседних домах * 1 2. Так как в пределах каж-
дой большой деревни могло быть несколько таких больших семей и
несколько подобных групп соседних домохозяйств, связанных хозяйствен-
ными, а отчасти и кровно-родственными узами и имевших свои отдель-
ные стада, то поголовье крупного рогатого скота всей большой деревни
должно было по своей численности по крайней мере в несколько раз пре-
восходить указанные в Салической Правде размеры стад коров. Совер-
шенно очевидно, что один бык не мог обслуживать коров не только трех
таких больших деревень, но даже и одной из них. И это тем более, что
другие варварские правды дают нам точные,— и притом совпадающие
друг с другом —• указания на число коров, обслуживаемых одним быком:
так, Рипуарская Правда говорит о краже 12 коров с быком3, Алеманн-
ская Правда устанавливает «законный» (т. е. обычный, чаще всего
встречающийся) размер коровьего стада в 12 или более голов и притом
с одним быком 4. В этих пределах мы и должны искать возможные раз-
меры стад каждой из трех вилл, упомянутых в § 5 главы III Салической
Правды (т. е. в количестве 12 коров или более, иногда,, может быть,
вплоть до 25 коров). Повидимому, обычно одно стадо коров каждой из
таких небольших вилл имело отдельного быка (за покражу которого и
взимался штраф в 45 солидов), но в исключительных случаях стада
трех подобных вилл могли объединяться и иметь одного общего быка
(за кражу которого взимался утроенный штраф).
Из намеченного хода мыслей следует, - что каждая из трех вилл,
имевших общего быка, представляла собою группу домохозяйств, ана-
логичную тем группам дворов, члены которых поддерживали хозяйствен-
ную связь друг с другом и имели общее стадо в пределах большой дерев-
ни. Но в разбираемом случае эта группа домохозяйств составляла
отдельное поселение в несколько дворов, иными словами — «villa» в § 5
главы III Салической Правды обозначает маленькую деревню, возник-
et numquam iunctus fuisset, malb. chegmeneteo..., sol. XLV culpabilis iudicetur excepto
capita’le et dilatura. Малбергскую глоссу chegmeneteo Керн толкует так же, как cham-
machitum или chammitum § 5, т. е. как «вожак стада на пастбище» (Lex Salica, ed.
by J. H. Hessels, notes, p. 451—452).
1 Lex Sal., Ill, § 6, ad. 5, § 7.
2 См. главу I нашей работы. *
3 Lex Rip., XVIII, § 1: 12 vaccas cum tauro.
4 Leges Alam., LXVIII, § 1: Si quis in vaccaritia legitima, ubi sunt 12 vaccas vel!
amplius taurum ex ea involaverit... etc.
94
шую, быть может, из выселков, хуторов и проч., отделившихся от одной:
из больших деревень в результате расчисток или заимок
Значительно более трудно определить, какого типа поселение обо-
значается термином villa в том случае, когда похищенный и увезенный,
за море раб после своего возвращения указывает в mallus’e при свиде-
телях трех своих похитителей и при этом «должен назвать имена людей
и вилл» 1 2. Тут ясно только одно: вилла и в этом тексте — населенный
пункт, но имеется ли здесь в виду большая или малая деревня — сказать
трудно за отсутствием данных, ибо похитители рабов могли происходить
из любых населенных пунктов; более того: не исключена возможность,,
что villa в данном контексте может обозначать и хутор, ибо, как мы зна-
ем из более поздних источников, а именно, картуляриев тех областей'
с германским населением, где дольше всего сохранялась община (правг
да, в форме марки),— и хутора (и даже отдельные гуфы) нередко имели
особые названия 3. Зато в тех главах Салической Правды, в которых идет-
речь о нападении на виллу, она несомненно является однодворным посе-
лением (либо двором в деревне4, либо хутором). Двором в деревне-
может быть та «вилла», на которую совершено нападение скопом с по-
хищением находящегося в ней имущества 5, тем более-, что за это пре-
ступление взимается такой же штраф (63 солида), как и за поджог чу-
жого дома 6. Однако труднее истолковать в этом духе такое нападение
на виллу, при котором нападающие выломали двери, перебили собак и
изранили людей, да еще вывезли оттуда какое-либо имущество на повоз-
ке7. (В этом случае штраф для зачинщика возрастает до 200 солидов.
Ср. также Lex Sal. XIV, ad. 2). Само собою разумеется, что все это на-
падающие могли осуществить, не встретив сопротивления соседей, ско-
рее всего по отношению к хутору, расположенному вдалеке от деревни
или разве лишь по отношению к какому-нибудь одиноко стоящему двору
1 Переселенец (migrans главы XLV) не обязательно должен был вселяться в дру-
гую деревню: он мог производить заимку на какой-либо отдельной пустоши. Данные о
таких заимках, приводивших к основанию хуторов, а иногда и новых деревень, содержат
некоторые картулярии, — памятники, правда, более поздние, но относящиеся к тем райо-
нам, где были еще очень живучи общинные распорядки (мы имеем в виду исконные
области расселения алеманнов). —Так, в Сен-Галленском картулярии встречаются ука-
зания на деревни, вырастающие из хуторов и починков — vilare (Ср. Urkundenbuch von
St. Gallen,' hrsg. von H. Wartmann, Teil I-II, Zurich, 1863—1866, № 394; ср. также № 438,
479, 486 и др.).
2 Lex Sal., XXXIX, ad. 3: ut nomina hominum et villarum semper debeat nominare
(ad. 3 имеется во всех рукописях Салической Правды, кроме первой рукописи I семьи,
т. е. Парижской № 4404).
3 Так, например, в Сен-Галленской грамоте № 79 от 775 г. фигурирует гуфа Adalol-
teshoba, в № 304 от 827 г.— ilia hoba quae Richinishoba nominatur, в № 310 от 827 г.
Richarteshoba, в № 273 от 822 г. упоминается деревня, повидимому, происшедшая от
такой гуфы с двором (villa Wirinchova,- Urkundenbuch von St. Gallen, hrsg. von H. Wart-
mann, Teil I-Il).
4 На это обратил внимание уже Пардессю, который отметил и двойственнность зна-
чения-термина villa в Салической Правде (Loi Salique, par J. M. Pardessus, p. 372, notes,.
№ 199; p. 389, notes, № 527).
5 Lex Sal., XIV, § 6: Si quis villa aliena adsalieril, quanti in eo contubernio probantur...
sol. LXIII culp. iudicetur; cp. XLII, § 5: Si quis villam alienam expugnaverit et res ibi
invaserit... sol. LXIII...
6 Lex Sal., XVI § I: За поджог casa co спящими людьми—-63 солида. Согласно
additio 1 к той же главе (имеется только в Герольдине, т. е. в IV семье рукописей) этот
штраф возрастает до размеров виры (т. е. до 200 солидов) с угрозой казни в том слу-
чае, если потерпевшему некуда девать спасенные от огня вещи, а виновник не явился
в mallus без законных препятствий (XVI, ad. 1: ...ut quicunque domum alienum ar-
serit...).
7 Lex Sal., XIV, ad. 1 (встречается в 'рукописях I семьи): Si quis villam alienam
adsalierit et ibidem ostia fregerit canes occiderit vel homines plagaverit aut in carra
aliquid exindq duxerit, Malb. thurpefaldeo..., sol. CC culp. iud.
95-
на самом краю разбросанной кучевой деревни,— а это в сущности озна-
чает, что такой двор по характеру своего расположения напоминает
хутор. И при том, и при другом предположении villa в прибавлении 1
к главе XIV может быть истолкована лишь как однодворное поселение
Итак, термин villa может обозначать в Салической Правде и деревню
(большую и малую), и хутор, и даже двор, расположенный в пределах
деревни (или на ее территории). Однако по вышеприведенным сообра-
жениям 1 2 мы считаем наиболее распространенной формой поселения
салических франков именно деревню,— и притом довольно значительных
размеров. В пользу этого вывода говорит уже один тот факт, что в ре-
шающем случае villa выступает как большая деревня, а именно, когда
речь идет о правах общинников в связи с вопросом о вселений чужака-
переселенца, а в качестве малой деревни или хутора она фигурирует
в исключительных случаях и по специфическим поводам (особый бык,
общий для трех «вилл»; нападение на дом, двор или хутор). Справедли-
вость этого вывода подтверждается также всем ходом процесса распа-
дения больших семей и образования целых групп домохозяйств, еще
сохраняющих экономические связи друг с другом и даже обладающих
общим движимым имуществом (например, общими стадами) в пределах
одной виллы. Выше было показано, что такая вилла-деревня представ-
ляла собою общину, и притом земледельческую общину на поздней ста-
дии ее развития (без переделов и с зарождением раннего аллода в виде
наследования земельного надела по прямой мужской линии) 3.
Как же протекал процесс сельскохозяйственного производства в такой
общине?
Основным занятием салических франков (еще задолго до основания
франкского государства) было земледелие, с которым было тесно свя-
зано весьма развитое скотоводство. Салическая Правда упоминает стада
крупного рогатого скота, лошадей, овец, коз, свиней и, наряду с этим —
различные породы домашней птицы4. Скот иногда мог пастись и без
пастуха (этим объясняются штрафы за покражу колокольчика с вожака
чужого свиного стада или стада мелкого скота, а также — за кражу
бубенчика и пут с’ коня) 5, но весьма часто при стадах имелись пастухи.
Это явствует как из упоминания пастушеской собаки 6 и свинопаса7, так
и из следующего указания главы о потраве: «если кто, заставши на своей
ниве чужой скот без пастуха, загонит его и совсем никому не заявит об
этом» 8. Из этого текста следует, что стадо обычно паслось под над-
зором пастуха, но что иногда от него могли отбиться отдельные живот-
ные, которые, разбредаясь в разные стороны, могли попасть и на чью-
1 Расшифровка значения Малбергской глоссы thurpefaldeo не приводит к опреде-
. ленным результатам, так как корень thurp в одних германских диалектах (в саксон-
ском, англо-саксонских, в древнефризском) означает поселение, а в других (на-
пример, в готском) — двор. Последнему соответствуют также сходные с thurpefal-
,deo (или — farthio) обороты вроде husfaru в древнефризском языке, означающие «на-
падение на дом» (Lex Salica, ed. by J. H. Hessels, § 89, p. 473).
2 Ср. главу I нашей работы, а также анализ данных о большой семье и деревне
в главе III.
3 См. об этом также § 2 данной главы настоящей работы.
4 См. Lex Sal., Ill, XXXVIII, IV, V, II, VII (упомянуты куры, гуси, лебеди, жу-
•равли, голуби, мелкая птица и, кроме того, ястреба, используемые для охоты).
6 Lex Sal., XXVII, § 1, 2, ad. 1; § 3—4.
8 Lex Sal., VI, § 2: Si quis canem pastoricalem furaverit... 3 sol...
. 7 Lex Sal., XXXV, § 6: porcarius; впрочем, это упоминание не столь показательно,
ибо porcarius входит в состав челяди (vassus ad ministerium) землевладельца; тем бо-
. лее важно упоминание пастуха в главе IX.
8 Lex Sal., IX, § 2: Si quis in messe sua pecora aliena invenerit qui pastorem suum
non habent, et eas inclauserit et nulli paenitus innotescerit...
:96
либо ниву. Существенно, что—согласно всему смыслу главы о потраве—
речь идет здесь не о пастухе при стаде такого лица, которое имеет в своем
распоряжении челядь (подобно владельцу свинопаса в качестве vassus
ad ministerium в § 6 главы XXXV), а о пастухе, услугами которого поль-
зуется любая группа рядовых общинников, имеющих стадо. Скот по
Салической Правда — важная составная часть движимого имущества
общинника; поэтому он не только частый объект кражи !, но и предмет
купли-продажи 1 2.
Наряду со скотоводством франки занимались охотой3, рыболов-
ством 4, пчеловодством 5.
Из отраслей земледелия важнейшую роль у них играло, конечно, хле-
бопашество, хотя наряду с ним, повидимому, издавна было развито и
огородничество (по крайней мере — разведение некоторых из овощей,
перечисленных в Салической Правде6). Виноделие и садоводство появи-
лись у салических франков лишь после их расселения на территории
римской Галлии7. Однако важнейшим толчком к прогрессу производи-
тельных сил послужило в этот период не ознакомление салических фран-
ков с римской техникой виноделия или садоводства, а переход к новой
системе сельского хозяйства и к новым орудиям сельскохозяйственного
производства/Ибо франки были племенем свободных общинников, сто-
явших на такой стадии экономического развития, при которой виноделие
не только не могло стать важнейшей отраслью производства, но даже не
могло оказать существенного воздействия на хлебопашество (например,
путем превращения некоторых участков земельной площади в виноград-
ники 8) до тех пор, пока к этому не привел дальнейший прогресс произ-
водительных сил, имевший место уже в период феодализации.
Франкское хлебопашество было типичным плужным земледелием
с применением упряжки волов или быков, а также и плуга с железным
лемехом, глубоко взрезывавшим землю 9. Наличие плуга, бороны и дру-
гих сельскохозяйственных орудий частично прямо засвидетельствовано
Салической Правдой, а частично вытекает из всей системы сельского
хозяйства салических франков 10 11.
Пахота производилась при помощи упряжки быков, что явствует из
весьма отчетливого различения быка-производителя и быка, которого
запрягали и который уже был под ярмом и.
Участки пахотной земли, входившие в состав надела каждого свобод-
ного общинника, были расположены чересполосно. Этот характер их раз-
мещения довольно ясно проступает в попутно изображенных Салической
1 Lex Sal., XXXVII; XLVII: Si quis... caballum vel bovem... super alterum agno-
vcrit.
2 Lex Sal., XXXVII, XLVII.
3 См. данные об охотничьих собаках (VI, § 1, ad. 1), о ястребах (VII, § 1, 2, 3,
ad. 1), о домашних оленях, прирученных для охоты, и о краже дичи (XXXIII).
4 Lex Sal, XXVII, § 20, 21; XXL
5 Lex Sal, VIII (у одного домохозяина могло быть до семи и более ульев).
6 В главе XXVII, § 7 перечислены репа, бобы, горох и чечевица.
7 О виноделии и садоводстве см. Lex Sal, IX, ad. 2 и XXVII, § 6, ad. 3—6; § 13—14.
8 Салические франки на первых порах, повидимому, лишь использовали те вино-
градники, какие уже ранее имелись в римской Галлии.
9 О происхождении этого плуга см. главу I настоящей монографии и приводи-
мый там текст Плиния (Gaius Plinius Secundus. Historia Naturalis, XVIII, 172).
10 Ср. aratrum (плуг) в Lex Sal, XXVII, ad. 9 (с разночтениями arator и arans,
г. e. «пахарь» —в III семье и в Эмендате); о запашке и засеве поля см. XXVII, 24—25
(arare, seminare), о ниве и жатве (messis) см. IX, § 1—4, ad. 2; XXVII, § 5, ad. 2; §. 15;
XXXIV, § 2—3; о сборе урожая см. XXVII, ad. 2; о косьбе луга XXVII, § 10, о бороне
см. XXXIV, § 2 (егрех).
11 См. Lex Sal, III, § 4: taurus... qui gregem regit et nunquam iunctus luisset...»
(Cp. Tacitus. Germania, XVIII; boves iuncti).
7 И. А. Пеусыхин 97
Правдой случаях непредумышленного нарушения владельческих прав
того или иного домохозяйства на его участок пахотной земли.
За умышленную запашку чужого участка без разрешения владельца
устанавливается штраф в 15 солидов, а за такой же его засев — в 45 со-
лидов 5 Между тем в том случае, если кто-либо решится помешать про-
езду пахаря с его плугом в чужое по/& (очевидно, на чужой участок)
или выгонит пахаря оттуда, штраф за это в 15 солидов будет взыскан не
с пахаря, а с того, кто чинил ему препятствия 1 2. Это дает основание пред-
полагать, что прибавление 9, содержащее это постановление и встречаю-
щееся в рукописях II —V семей, не составляет — вопреки мнению
Д. Н. Егорова 3 — дополнения к § 24—25 XXVII главы. Ибо в этих пара-
графах штраф взимается с лица, которое намерено захватить чужой уча-
сток (campus) и уже частично осуществило это намерение путем его
запашки или засева, между тем как в прибавлении 9 речь идет явно
о чем-то другом: ведь, если пахарь здесь — тоже захватчик чужого уча-
стка, как и в § 24—25, то остается совершенно непонятным, почему он
не платит за это штраф; если же он — законный владелец, который едет
распахивать свой участок, но при этом наталкивается н'а сопротивление
захватчика 4, то помещение этого дополнения в виде самостоятельного
параграфа, наряду с сохранением текста § 24—25 (во всех семьях руко-
писей, кроме первой), становится совершенно излишним.
Как видим, правильное толкование смысла разбираемого прибавле-
ния в значительной мере зависит от того, как понимать указание на
«чужое поле» (de campo alieno), т. е. от ответа на вопросы: для кого оно
«чужое» — для пахаря или для того, кто чинит ему препятствия, и в ка-
ком смысле тут можно говорить о каком-либо захвате «чужого поля»,
т. е. чужого участка? Мы полагаем, что то поле (или тот участок) 5, из
которого изгоняло пахаря лицо, чинившее ему препятствия, было чужим
для пахаря, но не потому, что он •— его захватчик, а потому, что при
проезде на свой участок (или на свою полосу) он иногда невольно заде-
вал соседнюю полосу. Основанием для такого предположения служит
нам (помимо вышеприведенных соображений) прежде всего следующее
постановление Салической Правды, во многом аналогичное приведен-
ному выше: тот, кто проедет по чужой, уже начавшей выколашиваться,
ниве не по дороге и не по тропинке, карается штрафом в 15 солидов6,
а тот, кто проведет борону по чужой ниве, уже начавшей давать всходы,
или проедет по ней телегой не по дороге, должен уплатить штраф в 3 со-
лида 7. Двукратное подчеркивание факта проезда не по дороге и не по
1 Lex Sal., XXVII, § 24: ...Si quis campo alieno araverit extra consilium domini sui
sol. XV culpabilis iudicetur. XXVII, § 25: Si quis veto eum seminaverit... XLV solidos...
2 Lex Sal., XXVII, ad. 9 (в рукописях II семьи, т. е. в cod. 6—5 по Гессельсу, оно
является § 18 главы XXVII; в рукописях III семьи, т. е. в cod. 7, 8, 9 по Гессельсу
это — § 3 главы XLV; в Герольдине, т. е. в cod. 10 по Гессельсу—§ 20 главы XXVII и,
наконец, в Эмендате — § 19 главы XXIX). Текст везде (кроме Эмендаты) формулиро-
ван чрезвычайно неясно; Si quis aratro (cum aratore в рукописях III семьи) de campo-
alieno ante ostaverit aut iactaverit aut testaverit... sol. XV culp. iud. Эмендата исправляет
его следующим образом; Si quis aratrum in campum alienum intrare prohibuerit vel
arantem foras iactaverit.
3 Cm. Lex Salica в изд. Д. H. Егорова, стр. 177, прим. № 288.
4 Именно это и предполагает Д. Н. Егоров, который толкует этот текст так: «за-
хватчик чужого поля препятствует запашке законного владельца».
5 Само собою разумеется, что campus не может здесь означать целое общинное поле,
а разве лишь участок или полосу в поле,— иначе не могло бы быть и речи о владельце
такого поля (§ 24: dominus).
6 Lex Sal., XXXIV, § 3; Si quis per messem alienam iam palmitantem sine viam aut
si semitam transversaverit... sol. XV culp. iud.
7 Lex Sal., XXXIV, § 2: Si quis per aliena messe postquam levaverit erpicem traxerit
aut per earn cum carro sine via transversaverit... sol. Ill culp. iud. Ср. также Lex
98
тропинке явным образом указывает на то, что виновному в этом проступ-
ке нередко трудно было попасть на свою полосу, не задев чужой, так
как, повидимому, не всюду легко было добраться по дороге или по тропе.
Так понимает это в данном случае и Д. Н. Егоров, который толкует при-
веденный текст следующим образом: «Нарушитель едет с бороной через
чужое поле, чтобы попасть на свое поле» Но это толкование можно
с полным правом применить и к случаю изгнания пахаря, который про-
езжает через чужое поле. Хотя такие проезды запрещены, но, повиди-
мому, они зачастую неизбежны. Разница между обоими случаями лишь
в том, что проезд с бороной или телегой по дающей всходы или уже вы-
колосившейся ниве может испортить урожай (отсюда — штраф и притом
разный, в зависимости от степени созревания нивы, — 3 солида и 15 со-
лидов) , между тем как проезд пахаря с плугом на свой собственный уча-
сток по чужой полосе в период запашки (следовательно, еще до того,
как закончен засев) не может причинить соседней полосе такого вреда
(если только пахарь не преследует цели запашки чужого участка, что
в данном случае мало вероятно). К тому же в том тексте, который трак-
тует проезд пахаря по чужой полосе на свою полосу (т. е. в прибавле-
нии 9 к главе XXVII), главное внимание обращено* на запрет чинить
препятствия такому пахарю, и штраф взыскивается именно с того, кто
осмелится это сделать* 1 2. Это дает нам ценное указание на то, что дейст-
вовавшие у салических франков обычаи вынуждены были допустить по-
добный проезд, запретив лишь явную порчу урожая.
Необходимость довольно часто проезжать через чужие полосы или
по крайней мере задевать их при проезде на свой собственный участок
может объясняться лишь чересполосицей 3 и связанными с нею явлени-
ями,— отсутствием хорошо разработанной системы дорог и тропинок,
подводящих к полям и отдельным участкам, наряду с неясностью границ
и межей между ними. Все эти явления должны были играть особенно,
значительную роль в земледельческой общине, где организация общин-
ной регулировки интересов отдельных домохозяйств еще не так разрабо-
тана, как в общине-марке. Ыо они продолжают сохраняться и в марке,
как об этом свидетельствуют памятники, изображающие строй этой по-
следней.
Так, например, по данным Баварской Правды в свободной общине-
марке межи весьма часто были недостаточно отчетливы,— настолько,
что их можно было легко выровнять, причем иногда это происходило
даже без всякого злого умысла (так же, как и устранение пограничных
знаков при обработке общинником своей полосы) 4. Возникали даже
целые тяжбы из-за неясности границ и из-за вытекающего отсюда факти-
ческого присвоения спорного земельного участка5. Наряду с этим в
баварской общине-марке происходили, конечно, и умышленные захваты
соседних земельных участков,— между прочим, и путем устранения no-
Rip., XLIV: Si quis per messem alienam cum carro vel carruca transiret, 15 solidos.
multetur.
1 Cm. Lex Salica в изд. Д. H. Егорова, прим. № 340; это,— на наш взгляд, пра-
вильное, — толкование Д. Н. Егоровым § 2 главы XXXIV противоречит его же толкова-
нию прим. 9 к главе XXVII.
2 Геффкен, по нашему мнению, правильно толкует это прибавление, утверждая, что
оно запрещает общиннику мешать переходу кем-либо границы чужого участка, так как
при чересполосице это вызывается необходимостью (Lex Salica zum akademischen Geb-
rauche, hrsg. von H. Geffcken, Leipzig, 1898, S. 141).
3 Данные о наличии отдельных полос в разных полях общины в зависимой марке
см. в Сен-Галленских грамотах VIII—IX вв. (Urkundenbuch von St. Gallen, Bd. I—II;.
cp. aratura, sicio, celga в № 80, 91, 95, 96, 128, 130, 368, 29; 93, 113, 120; 398.
4 Lex Baiuv., XII («De terminis ruptis»), § 1, 3, 4; ср. XVI, § 17.
5 Lex Baiuv., XII, § 8; XVII, § 2.
7*
99
граничных знаков Но эти границы были у баваров VIII в. значительно
более совершенны, чем у салических франков IV—V вв.: в качестве та-
ковых баварам служили не только межи, но и деревья с зарубками и
особые межевые камни с пограничными знаками. За их сохранностью
следили особые надзиратели (inspectores) 1 2. И тем не менее возникали
постоянные тяжбы из-за неясности границ3. Насколько же острее она
давала себя чувствовать в земледельческой общине салических франков
IV—V вв.!4.
В Салической Правде мы находим единственный намек на погранич-
ный знак, который мог служить целям определения границы чужого поля:
речь идет о дереве, посаженном кем-либо «в поле». Так как размер штра-
фа за порубку этого дерева вдвое превышает (30 солидов вместо 15)
штраф за вырывание яблони или груши, растущей в саду (т. е. в огоро-
женном месте), и так как никаких других данных об этом дереве, объ-
ясняющих такое удвоение штрафа, не имеется, то остается лишь принять
сделанное выше предположение 5.
Как бы то ни было, границы и межи между отдельными участками
все-таки оставались, повидимому, весьма часто неясными. Вместе с тем
отсутствие тропинок, подводящих к отдельным полосам, усугубляло свя-
занную с принудительным севооборотом необходимость одновременной
обработки полос всеми общинниками 6, а следовательно, и одновремен-
ной уборки урожая.
Это подводит нас к вопросу о наличии у салических франков системы
открытых полей.
При отсутствии в Салической Правде прямых указаний на те или иные
правила пользования пастбищами 7 нам предстоит попытаться ответить
на этот вопрос посредством разбора данных нашего памятника об изго-
родях — в тесной связи с собранным выше материалом о чересполосице.
Оставляя пока в стороне все упоминания Салической Правды об изго-
родях, плетнях или заборах, окружающих дворы или дома 8, обратимся
к тем случаям, когда речь идет об изгородях вокруг обработанных участ-
ков и прежде всего — вокруг пахотных полей.
Характерно, что глава IX о потраве носит во всех рукописях (всех
пяти семей по общепринятой классификации) один и тот же заголовок:
«De damno in messe vel qualibet clausura inlatum» (О вреде [или ущербе],
причиненном ниве или какому-либо огороженному месту). Тем самым
1 Lex Baiuv., XII, § 1.
2 Lex Baiuv., XII, § 4, 5.
3 В Салической Правде нет данных о поземельных тяжбах, так как у салических
франков V в.—в отличие от баваров VIII в. —земельный аллод еще не достиг своего
полного развития (см. § 2 данной главы).
4 Впрочем, с другой стороны, эта острота ослаблялась именно отсутствием развитого
аллода у салических франков.
5 Lex Sal., XXVII, ad. 7: Si quis in agrum alienum arborem insertum excidefit, solidos
30 culpabilis iudicetur. — Следует отметить, что текст этого прибавления отсутствует
в рукописях I семьи и имеется лишь в рукописях II семьи (в кодексе 5—6, а также
в Герольдине и Эмендате); это может служить указанием на то, что пограничные знаки
появились у франков после записи древнейшего текста Салической Правды.
6 Это усиливало необходимость борьбы с проездом по ниве, уже начавшей давать
.'ВСХОДЫ.
7 Отсутствие таких указаний очень характерно для отмеченной выше относительной
неразработанности общинной регулировки пользования неподеленными угодьями. В этом
.смысле Салическая Правда сильно отличается не только от вестготских и бургундских
законов, но и от Баварской и Алеманнской Правды.
8 Lex Sal., XVI, § 5: Si quis sepem aut concidem alienum incenderit..., XXXIV, ad. 1
(почти тот же текст); XXVII, ad. 8: Si quis ...clausuram alienam deruperit... malb.—orbis
via lacina (т. e. поломка заграждающего проход сооружения); LVIII: sepe saltire debei
(забор или плетень вокруг дома); XXXIV, § 1 (вытаскивание прутьев или вырывание
колов из изгороди); VII, ad. 7 (§ 2—8 главы VIII в Эмендате): clausura.
100
нива как бы сразу же и безоговорочно включается в состав таких огоро-
женных мест. Это впечатление подтверждает текст прибавления 2 к той
же главе о потраве, содержащийся во всех рукописях нашего памятника
(кроме одной лишь первой рукописи I семьи) Г Это прибавление запре-
щает умышленно открывать чужую загородку (sepem alienam) с целью
потравы и нарочно впускать скот на ниву (in messe), на луг (in prato),
на виноградник (in vinia) или на какое-либо место, к которому приложен
труд (in qualibet laborem) 1 2. Таким образом, в качестве огороженного
пространства здесь фигурирует не только виноградник (что вполне есте-
ственно) , но и нива, луг и любое обработанное место. Однако само собою
разумеется, что 1) изгороди вокруг пахотных полей не могли быть по-
стоянными, и что 2) они могли окружать именно целые засеянные и воз-
деланные поля или по крайней мере коны (Gewanne), а не отдельные по-
лосы в пределах этих конов. Ибо при несоблюдении этих двух условий, в
особенности второго, невозможны были бы упомянутые в Салической
Правде случаи проезда одного из общинников с бороной или телегой по
уже дающему всходы «полю» (campus) или колосящейся ниве 3. Выше
было показано, что под «полем» разумеется здесь отдельный участок или
полоса в пределах поля или кона. Из сопоставления этого вывода с дан-
ными об огороженных пространствах (т. е. пашнях и лугах) следует спра-
ведливость той, высказанной выше, мысли, что изгороди ставились исклю-
чительно вокруг целых полей или конов 4, но отнюдь не отдельных по-
лос 5. Обозначение загородки целого поля или кона, как «чужой» (sepis
aliena) не нужно, конечно, понимать буквально, т. е. в том смысле, что
такая общая изгородь представляет собственность отдельного домохо-
зяйства.
В действительности здесь (в прибавлении 2 к главе IX), очевидно,
имеется в виду такое умышленное открытие одного участка изгороди,
окружающей целое пахотное поле или кон, разбитый на ряд полос, кото-
рое может привести к потраве именно одной полосы, принадлежащей (в
пределах поля или кона) тому или иному домохозяину. Поэтому общая
загородка всего поля названа «чужой» 6, ибо речь идет о той ее части,
которая обводит извне определенную полосу, в то время как внутренними
своими сторонами разные полосы соприкасаются друг с другом в преде-
лах одного поля, не будучи отгорожены изгородями (таким образом, здесь
произошло перенесение определения aliena с части на целое) 7; к тому же
1 Текст прибавления 2 к главе IX имеется во всех рукописях кодекса 1 по Гессельсу
(кроме Парижской рукописи № 4404) в качестве § 7 или § 8.
2 Lex Sal., IX, ad. 2: Si vero per inimiciciam aut per superbia sepem alienam ape-
ruerit et in messe, in prato, in vinia vel qualibet laborem pecora miserit, cuius labor est,
si convinctus eum fuerit ad testibus, stematum damnum reddat... et insuper sol. XXX culp.
iudicetur.
3 Lex Sal., XXXIV, § 2—3; так же невозможен был бы и случай изгнания пахаря,
который едет с плугом на свою полосу и по дороге попадает на чужую (ср. XXVII,
ad. 9).
4 Ср. также Lex Baiuv., XII, 4 (fines fundorum), XVI, 17 (campus); XVII, 2 (terra,
ager).
5 Между тем запрет проезда по «чужому полю» относится именно к полосам.
6 Ср. применение эпитета alienus в Салической Правде к таким объектам чужого
пользования (а не собственности), как, например, лес (см. § 2 данной главы монографии).
7 Согласно Уэссекской Правде короля Инэ (688—695 гг.) на различных совладельцев
общинного пахотного поля или луга возлагалась ответственность за ущерб, причиненный
скотом, именно из-за того, что некоторые соседи не соорудили свою часть общей изго-
роди, т. е. не огородили извне свою полосу: I п е, 42: gif ceorlas goerstun hoebben ge-
moenne ode о per gedalland to tynanne, and hoebben sume getyned_ hiora doel, sume
noebben and pten hiora gemoenan oeceras odde goers, gan eta ponne pe poet^geat agan
and gebete tarn odrum, pe hiora doel getyndne hoebben pone oewerdlan pe poer gedon
sie (F. Liebermann. Die Gcsetze der Angelsachsen, Bd. I, 1903). Gedalland обозна-
101
применение эпитета aliena к изгороди в прибавлении 2 к главе IX мо-
жет объясняться еще и тем, что данный текст обобщает случай потравы
любого обработанного места,•— в том числе и виноградника, находивше-
гося, конечно, в частном владении каждого отдельного домохозяйства и
при этом не входившего в систему общинной чересполосицы.
Любопытно, что запрет проезда по дающей всходы или уже колося-
щейся ниве включен как раз в ту самую главу, которая начинается с ус-
тановления штрафов за порчу изгороди и даже носит общий заголовок
«De sepibus furatis» («О краже изгородей») b
Геффкен в своем издании Салической Правды делает, — на наш
взгляд, вполне правдоподобное,— предположение, что это включение
указывает на наличие изгородей вокруг пахотных полей * 1 2. Но эти изго-
роди, сооружавшиеся (как видно хотя бы из главы о потраве) главным
образом в целях защиты обработанных территорий от скота 3, могли быть
только временными и, повидимому, снимались после уборки урожая. Ибо
наличие постоянных изгородей при системе чересполосного размещения
участков в разных полях было бы невозможно. Такие постоянные изго-
роди могли существовать лишь в том случае, если бы возникла потреб-
ность обносить ими не целые поля (к тому же разделенные на полосы
или участки), а компактно расположенные владения отдельных домохо-
зяйств. Но такая потребность в свою очередь могла бы появиться лишь
там, где участки, занятые под разные культуры (пашня, виноградник,
луг), перемежаются друг с другом и где каждый из домохозяев заинте-
ресован в охране своего обработанного участка 4. Однако такое размеще-
ние полей, связанное с торжеством частной собственности и с тенденцией
каждого отдельного домохозяйства к сосредоточению принадлежащих
ему земельных участков разных культур по возможности в одном месте,
прямо противоположно общинной чересполосице салических франков.
Намеченный ход мыслей дает основания определить размещение
участков, принятое у франков, как систему открытых полей 5. Этому у
чает здесь именно целый кон (или «поле»), в состав которого входили отдельные
полосы.
В шведских сборниках обычного права имеются многочисленные указания на
обязанность каждого общинника сооружать часть- общей изгороди "(garper) вокруг
пахотного поля и на наличие целых «сообществ» по постройке таких совместных изго-
родей (эти «сообщества» называются voernalagh). См. Westgotalag (из Южной Шве-
ции— середина XIII в.), разд. XIII; 5; ^Uplandslag (памятник обычного права Се-
верной Швеции конца XIII — начала XIV в.), раздел VII («О деревне» — wiperbo-
balker), гл. 6, 10, 17; см. Schwedische Rechte, ubersetzt von Cl. von Schweftin, Munchen,
1935, S. 59, 197, 203, 214.
1 Lex Sal., XXXIV, § 1 и ad. 1; § 2—3.
2 Геффкен (H. Geffcken. Lex Salica zum akademischen Gebrauche, S. 149)
делает оговорку: «если только не объяснять это (включение.— А. Н.) небрежностью
редакторов текста».
3 Весьма возможно, что изгороди ставились не только с этой целью, но и для
предотвращения каких-либо враждебных действий со стороны кого-либо из общин-
ников. Так или иначе, но их общий смысл в том, чтобы гарантировать каждому члену
общины возможность уборки урожая.
4 У салических франков, наоборот, в охране полей были заинтересованы все об-
щинники в равной мере. То же самое наблюдается и у других племен на той стадии их
развития, когда у них господствовала общинная чересполосица (ср. Ine, 42; Westgotalag,
разд. XIII, гл. 5; Uplandslag, разд. VII, гл. 6, где упоминаются соучастники в соору-
жении общей изгороди).
5 При этой системе изгороди после уборки урожая снимались, и вся площадь
пахотной земли превращалась в общее пастбище.
Салическая Правда прямо ничего не говорит о такой общей пастьбе по пожне,
но она,— как видно из всего хода нашего изложения,— вполне гармонирует с систе-
мой полей, принятой во франкской общине.
Приведем несколько параллельных текстов из других правд. В § 358 эдикта Ро-
тари читаем: «Никто не должен отказывать путнику в пользовании травой за исклю-
чением того луга, на котором еще не скошено сено или не убран урожай... Если же
102
салических франков соответствовала, повидимому, двухпольная система
сельского хозяйства. Этот вывод вытекает из той общей картины хода
всего производственного процесса в целом и размещения полей в част-
ности, которую мы стремились представить себе по древнейшему памят-
нику обычного права салических франков. Хотя Салическая Правда не
содержит прямых указаний на двухполье и даже ни разу не упоминает
ни о земле, находящейся под паром, ни о чередовании яровых или ози-
мых посевов, тем не менее, очевидно, что переложная или залежная си-
стема сельского хозяйства совершенно несовместима с тем строем земле-
дельческой общины (особенно на поздней стадии ее развития), который
рисуется на основании всей совокупности данных этого памятника. С пе-
реложной системой сельского хозяйства 1 несовместимы не только такие
явления, как чересполосица, принудительный севооборот, наличие си-
стемы открытых полей, но и регулярное луговодство и развитое огород-
ничество * 1 2 (не говоря уже о садоводстве и виноделии). Несовместимо с
нею и наследование земельного надела семьи (большой или малой) по
мужской линии, т. е. возникновение ранней формы аллода. С другой сто-
роны, полное отсутстйие упоминаний о правильном чередовании пара,
озими и яри в Салической Правде заставляет нас отнестись осторожно к
возможности наличия трехполья у салических франков 3 и принять гипо-
тезу господства у них двухполья, тем более, что оно было распространено
в эту эпоху как раз в бассейне Мозеля и Рейна, т. е. там, где частично
могли быть расположены и франкские поселения. Эта двухпольная си-
стема вначале заключалась, повидимому, в том, что посевная площадь
(яровая или озимая) чередовалась в пределах общинной территории с
площадью, занятой под пар; но впоследствии могли развиться различ-
ные, более усложненные, варианты этой системы: так, один из клиньев
пахотной земли могли засевать то озимыми культурами (пшеницей или
кто-нибудь прогонит коней с пожни или с пастбища, на котором пасутся другие жи-
вотные, то он должен возместить ущерб в восьмикратном размере за то, что выгнал
коней с пашни или поля, превращенных в общее пастбище» (fornaccar). Ro. § 358:
Nulli sit licentia iteranlibus erba negare... Nam si cavallos iter facientibus de stupla
aut de lipsa pascua ubi alia peculia pascent, movere presumpserit, in octo-
gild ipsos cavallos conponat pro eo, quod ipsos de arvo campo (quod est fornaccar)
movere presumpsit... (stupla-stabula, stupula в средневековой латыни — пожня
— Ch. Du Cange. Glossarium mediae et infimae latinitatis, t. VII, p. 618; 621; fornaccar,
fonsaccri, fosangar etc.—-бывшая пашня. — См. F, В eyerie. Die Gesetze der Lan-
gobarden, 1947, Glossar). Любопытно сравнить с этим лангобардским обычаем следую-
щее постановление Westgotalag, разд. XIII (fornae missakir), гл. 5, § 1: «Кто сни-
мет свою загородку с пашни прежде, чем будет убран урожай, пусть возместит всем
тот ущерб, который может возникнуть от этого, и кроме того пусть заплатит трижды
16 эртугов (Ortug— 724 часть марки) тому, кому этим уже причинен явный
ущерб».— Приведенный текст свидетельствует об одновременной уборке урожая и о
снятии всеми изгородей после ее окончания (Schwedische Rechte, iibersetzt von
C. von Schwerin, S. 59).
1 Весьма возможно, что Тацит, говоря о ежегодной смене пашен (arva) у древ-
них германцев, имеет в виду именно переложную систему: Т а с i t u s. Germania, XXVI:
Arva per annos mutant et superest ager. Ср. толкование этого текста у Ф. Энгельса
во вставке, сделанной в IV издании «Происхождения семьи, частной собственности и
государства» (К- Маркс и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 1'18).
2 Недаром Тацит подчеркивает отсутствие у древних германцев регулярного
луговодства и интенсивного огородничества (Tacitus. Germania, XXVI: Nec enim cum
ubertate et amplitudine soli labore contendunt, ut pomaria conserant et prata separeni
et hortos rigent).
3 Когда более поздние памятники имеют в виду трехполье, то они дают отчет-
ливые указания на этот счет. Так, например, чередование пара, озими и яри ясно
выступает в следующем описании барщинных повинностей одного прекариста Сен-
Галленского монастыря: In primum vir arata iurnalem unum, et in mense junio
brachare alterum et in autumno ipsum arare et seminare (Urkundenbuch von St. Gallen,
I Th., № 39, a. 763. Cp. Graff. Althochdeutscher Sprachschatz, T. Ill, 1834—1842,
S. 268, anno 765: in mense iunio brachare iterum).
103
рожью), то яровыми (например овсом или ячменем), оставляя другой
клин под паром.
Система открытых полей, чересполосица и принудительный севообо-
рот при господстве двухполья (впоследствии переходящего в трехполье)
тесно связаны с определенным способом расположения жилищ в деревне.
Уже Тацит отмечал, что деревни древних германцев — в отличие от рим-
ских — не состоят из примыкающих друг к другу строений, а, наоборот,
каждый дом окружен значительным, незастроенным пространством1.
Конечно, у салических франков IV—V вв. дома были окружены уже
не только пустым пространством, но и приусадебными участками, заня-
тыми под сады, а, может быть, и огороды. Но беспорядочное расположе-
ние домов в деревне и их значительная удаленность друг от друга сохра-
нилась. В- такой «кучевой» деревне дороги и тропинки, соединяющие
друг с другом отдельные дома с их многочисленными пристройками (ри-
гами, амбарами, хлевами) 1 2, шли в самых различных направлениях и
представляли в целом весьма запутанную сеть кривых и изогнутых про-
ходов или своеобразных «уличек». Кроме того, существовала и большая
проезжая дорога, которая огибала деревню 3 и подводила к расположен-
ным в некотором отдалении от нее пахотным полям (т. е. к клиньям и
конам). О такой дороге мы узнаем между прочим, что она подводит
также и к мельнице 4. Но отсутствие тропинок, которые вели бы к от-
дельным полосам в пределах конов, порождало описанные выше затруд-
нения при проезде пахарей на эти полосы.
До сих пор мы стремились представить себе, как протекал процесс
сельскохозяйственного производства в деревне салических франков, рас-
сматривая одну его сторону: взаимоотношение отдельных общинников,
в качестве мелких непосредственных производителей (трудящихся субъ-
ектов), с земледельческой общиной в самом ходе этого процесса. Тем
самым мы попутно выяснили и характер общинной собственности на
землю у салических франков. Теперь нам предстоит предпринять попытку
выяснения того, как внутри земледельческой общины возникали различ-
ные фор.мы собственности и права владения, принадлежавшие отдельным
домохозяйствам.
§ 2. Характер собственности, различные ее формы
и их эволюция
В Салической Правде нет однозначного термина для обозначения-
института собственности. Памятник пестрит такими выражениями, как
suus и alienus, но их ни в коем случае нельзя переводить как «свой» и
«чужой» в смысле безраздельной индивидуальной собственности, ибо
иначе нам пришлось бы признать наличие такой собственности даже на
лес, обозначаемый как silva aliena и silva alterius 5, что явно противоре-
1 Tacitus. Germania, XVI: Vicos locant non in nostrum morem connexis et
cohaerentibus edificiis: suam quisque domum spatio circumdat.
2 Cm. Lex Sal., II, ad. 1 (in tertia chranne, т. e. в третьем, внутреннем хлеву,
где мог находиться поросенок); ad. 2 (de sute — из запертого хлева); VII, ad. 7 (de
intus curte aut latus curte); XVI, § 2 (casa cletem salina — дом с пристройками);
§ 3 (spicharium— амбар; machalum cum annona — рига с хлебом); § 4 (sutem cum
porcis-—хлев co свиньями; scuria cum animalibus—стойла с животными).
3 Вспомним упоминание о такой дороге в одном из разночтений к tit. 9 Сар. 1
(Strada в кодексе 2 по Гессельсу).
4 Lex Sal., XXXI, ad. 2: Si via quod ad farinario vadit cluserit Malb. urbis via
lacina... XV sol. culp. iud. (Вся глава носит название «De via lacina»— «О прегражде
нии пути». См. этот термин в главе XIV, 4 в кодексе 7, 8, 9 по Гессельсу). О мель-
ницах см. главу XXII.
5 Lex Sal., XXVII, § 18; VII, ad. 11.
104
чит данным самой Правды о праве каждого пользоваться отдельными,,
помеченными им деревьями в лесу в течение одного года Ч Салическая
Правда обозначает имущество того или иного лица выражениями res
suae, facultas, fortuna, в которые вкладывается весьма широкое и различ-
ное конкретное содержание: в одних случаях они имеют более узкое зна-
чение — движимости (со включением в ее состав рабов, рогатого скота
п лошадей) 1 2, а в других под ними следует разуметь всю совокупность
имущества данного лица: последнее имеет место, например, тогда, когда
кредитор или житель виллы, протестующий против допуска переселенца',
ручается за правомерность своих претензий всем своим имуществом (а
иногда и своей личностью) 3, или когда убийца, отдав в уплату виры «все
свое имущество», клянется в том, что у него нет более ничего ни на
земле, ни под землею 4, или, наконец, тогда, когда человек, повинный в
неявке на королевский суд, объявляется вне закона «со всем своим иму-
ществом» 5. Впрочем, иногда соответствующие выражения имеют совер-
шенно неопределенное значение6. Любопытно, что не только в этом
последнем случае, но и там, где указанные термины означают совокуп-
ность имущества в целом, нет никаких прямых указаний на то, входит
ли в его состав недвижимость, и об этом каждый раз приходится лишь
догадываться на основании косвенных данных.
Таким образом, если понятие движимости поддается выделению из
общего представления свободного франка о его имуществе, то понятие
недвижимости выделяется из него с трудом. Этому вполне соответствует
то обстоятельство, что движимость — гораздо более определенный объект
индивидуально-семейного владения, чем недвижимость: покража различ-
ных составных частей движимого имущества карается штрафами, воз-
вращением похищенного и возмещением убытка; при похищении некото-
рых движимых объектов (скота и рабов) применяется процедура розыска
и преследования по следам7, движимое имущество' отдается ’ в' залог 8
и передается по наследству — сообразно степеням родства до пя-
того или шестого поколения, в порядке очередности,— сначала членам
сем-ьи умершего, а затем его родственникам со стороны матери и отца 9'.
Хотя сородичи и имеют право на движимое имущество их умершего род-
ственника, однако это имущество не наследуется совокупностью сороди-
чей, не распределяется между ними, а каждый раз целиком передается
одному из них — именно тому, кто является ближайшим из оставшихся,
в живых родственников умершего согласно принятой в Lex Salica системе
родства. Это еще раз подчеркивает индивидуально-семейный характер
владения движимостью у салических франков.
Гораздо большей сложностью отличается структура недвижимой я
поземельной собственности у этого племени. Строго говоря, Сали-
ческая Правда фиксирует и отражает лишь процесс зарождения индиви-
дуально-семейной собственности на землю. Если мы будем исходить из
анализа конкретного экономического положения, занимаемого отдель-
1 Lex Sal., XXVII, § 19.
2 Lex Sal., XXXVII («De vestigio minando»), res suas; XLVII («De filtortis»): res.
О движимости см. также Lex Sal., XVI, ad. 1; X, § 2; LII, LI, 1 (res alienas tollendas).
3 Lex Sal., L, § 3: ego super me ei furtuna mea pono; XLV, § 2: tunc ipse qui testavit
super furtuna sua ponat.
4 Lex Sal., LVIII («De chrenecruda»): totam facultatem data... quod nec super terram.
nec subtus terram plus facultatem non habeat, quam iam donavit.
5 Lex Sal., LVI, § 1: Tunc ipse culpabilis et omnes res suas erunt.
13 Cm. Lex Sal., XLVI («De acfatmire»), LVIII, ad. 1.
7 Lex Sal., XXXVII; XLVII.
8 Lex Sal., LII («De rem pristita»).
9 Cp. Lex Sal., § 1—4; XLIV, § 9; cp. Lex Rip., LVI, § 3.
10Д
ними дворами или домохозяйствами в составе населенного пункта —
виллы, то убедимся в том, что в Салической Правде речь идет не об одно-
значной собственности каждого свободного домохозяина на землю, а о
принадлежащих ему различных правах владения на разные угодья в
пределах ограничивающего эти права коллективного верховенства об-
щины по отношению к земельной территории села. Однако, наряду с
этим, начинается выделение индивидуально-семейной собственности на
землю, идущее параллельно распадению кровно-родственных связей и
изменению форм общинной собственности.
Необходимо предварительно разобраться в различных правах инди-
видуального владения для того, чтобы расчистить путь к пониманию про-
цесса выделения аллода в виде семейно-индивидуальной собственности,
иными словами — процесса превращения владения в собственность, и
/тем самым составить себе конкретное представление о противоречивом и
переходном характере не только индивидуального владения, но и огра-
ничивающей его общей собственности.
Начнем наш анализ с разбора прав домохозяина на огороженное про-
странство и жилище.
Известно, что Салическая Правда особо охраняет то и другое; в этом
отношении она не расходится с другими варварскими правдами. Поджог
и разрушение изгороди карается штрафом в 15 солидов а тот, кто от-
кроет чужую загородку с намерением произвести потраву какого-либо
обработанного места, повинен уплатить 30 солидов1 2. Изгородью обно-
сится прежде всего дом с хозяйственными пристройками 3, но иногда, как
указывалось выше, и любое обработанное место — виноградник, и даже
луг и нива 4. Жилище франка, — обозначаемое в Салической Правде как
domus, casa, а иногда villa,— является центральным пунктом целого до-
мохозяйства и местом совершения разного рода актов и сделок: при вы-
зове на суд истец отправляется со свидетелями к дому ответчика 5; за-
кладчик направляется к дому того, кому он дал вещи в залог 6, креди-
тор, а затем граф с рахинбургами -— к дому должника 7 8; в доме происхо-
дит один из промежуточных актов сложной и длительной процедуры
передачи имущества, известной под именем аффатомии ь. В то же время
дом — и хозяйственный центр, окруженный амбарами, хлевами и при-
стройками 9; именно к дому свозит лен, сено и вино похититель чужого
добра 10 11; в доме же находится и собственное движимое имущество франк-
ского общинника, в пределах окружающего дом двора содержится в хле-
вах и стойлах его скот, а в амбарах — его зерновой хлеб11. Не удиви-
тельно, что все правонарушения и проступки, совершаемые в пределах
дома или двора, караются повышенным штрафом. Строго различается
кража вне дома, в доме и в пределах огороженного места: кража на
одну и ту же сумму (в 2 денария) вне дома карается штрафом в 15 со-
лидов, а кража в пределах огороженного пространства (т. е. кража со
1 Lex Sal., XVI, § 5; XXVII, ad. 8; XXXIV, § 1, ad. 1.
2 Lex Sal., IX, ad. 2.
3 Это явствует, между прочим, из процедуры уплаты виры, во время которой непла-
тежеспособный убийца, передавая временно свое право на дом и участок своим родным
(повидимому, на тот срок, пока не будет полностью выплачен вергельд), прыгает через
забор (sepe salire debet) (Ср. гл. LVIII — «О горсти земли»),
4 Ср. Lex Sal., IX, ad. 2; XIV, ad. 1; XLII, 5.
5 Lex Sal., I, § 3.
6 Lex Sal., LII (ad domum).
7 Lex Sal., L, § 2, 3 (ad domum).
8 Lex Sal., XLVI (casa).
9 Cp. Lex Sal., XVL § 1 (casa), ad. 1 (domus); § 2, 3, 4.
10 Lex Sal., XXVII, § 8, 11, 14 (domus).
11 Lex Sal, XVI, § 2, 3, 4.
306
взломом— effractura) —штрафом в 30 солидов1; кража в пределах чу-
жого двора или дома штрафуется в размере от 45 до 63 солидов 1 2, при-
чем штраф в 45 солидов иногда налагается за самый факт проникновения
в чужой двор после захода солнца с воровскими намерениями, даже в
том случае, если вор не успел ничего похитить 3; за вход в чужую неза-
пертую горницу-— в 15 солидов, а в запертую — 45 солидов4, ибо это
последнее действие приравнивается к краже со взломом. Нападение на
чужой дом с повреждением построек, нанесением ран его обитателям,
истреблением сторожевых собак и увозом на телеге значительной части
домового имущества карается очень высоким штрафом — в 200 солидов,
равным вергельду полноправного свободного франка 5, а такое же напа-
дение, но с менее значительной покражей и без соответствующих разру-
шительных действий штрафуется 63 солидами 6. Такой же штраф налага-
ется за поджог чужого дома, амбара или хлева 7. Вергельд за убийство
свободного франка утраивается в том случае, если оно было совер-
шено скопищем в его собственном доме 8; но за убийство скопищем вне
дома (foris casa) уплачивается обычный вергельд свободного9. Самое
важное во всем этом то, что эти штрафы защищают самую неприкосно-
венность огороженного места и жилища и означают запрещение всту-
пать на соответствующую территорию. Ибо^ это значит, что все, находя-
щееся в черте дома, двора или изгороди, рассматривалось салическими
франками как тесная и неотъемлемая принадлежность данного домохо-
зяйства и его обитателей и, следовательно, как объект их наиболее пол-
ного и безраздельного владения,— независимо от того, составляли ли
эти обитатели домовую общину, т. е. большую семью или обычную малую
-семью, состоящую из супружеской пары с детьми.
Если мы подойдем именно с этой точки зрения к разбору различных
прав владения на разные земельные угодья и спросим себя, какие из них
находились в наиболее тесной связи с отдельными домохозяйствами и
имели, по признаку неотъемлемой принадлежности к этим последним и
безраздельности владения данными угодьями, наибольшее сходство с жи-
лищем или огороженным пространством, то мы должны будем поста-
вить на первое место пахотное поле (в частности жатву), сад и вино-
градник. За проникновение в чужой сад, виноградник или на чужую ниву
с целью воровства взимается одинаковый штраф в 15 солидов 10 11; но, в то
время как покража плодовых деревьев или черенков в саду карается тем
же штрафом в 15 солидов, а их похищение вне сада — штрафом в 3 со-
лида п, воровство в пределах виноградника или нивы каралось более вы-
соким штрафом — от 15 до 45 солидов (последнее имеет место в том
1 Lex Sal., XI, § 1, 3.
2 Lex Sal., XI, § 5 (in domo); XXXIV, § 4 (In curte alterius aut in casa).
3 Lex Sal., XXXIV, ad. 2 (in curte alterius). Ср. XI, § 1 (foris casa), XI, § 3
-(effractura).
4 Lex Sal., XXVII, § 22, 23; ср. похищение девушки из запертой горницы (XIII, §5).
5 Lex Sal., XIV, ad. 1 (villa aliena).
° Lex Sal., XLII, § 5 (villa aliena).
7 Lex Sal., XVI, § 1, 2, 3, 4 (cat>a; casa cletem salina; spicario aut maclialum cum
annona; sutem cum porcis aut scuria cum animalibus). Любопытно, что прибавление к
главе XVI трактует особый случай, когда сгорел весь дом, так что хозяину некуда девать
спасенное им имущество; виновник такого поджога в случае его неявки в mallus без
уважительных причин должен уплатить 200 солидов, а если он этого не сделает, то под-
лежит смертной казни.
8 Lex Sal., XLII, § 1, 2 (in domo).
9 Lex Sal., XLIII, § 3 (foris casa).
10 Lex Sal., XXVII, § 6, 13 и 15; за воровство в огороде налагается небольшой
штраф — в 3 солида (XXVII, § 7).
11 Lex Sal., XXVII, ad. 3, 4, 5, 6.
107
случае, если похититель увезет к своему дому на телеге украденное
добро) ’.
Уже из этих сопоставлений высоты штрафов явствует, что Саличе-
ская Правда лучше всего ограждает права каждого домохозяйства на
его пахотное поле. Это вполне естественно, ибо оно представляет наиболь-
шую ценность для членов земледельческого племени. Однако ограждение
прав на пахотное поле объясняется, повидимому, не только его большей
хозяйственной ценностью, но и большей определенностью ..владения им-.
Недаром Салическая Правда карает самый факт нарушения границы па-
\ хотного поля без разрешения его хозяина и налагает различные штра-
' фы за разные стадии его освоения захватчиком: за запашку чужого поля
без разрешения его владельца — 15 солидов, а за посев на чужом поле —
45 солидов С другой стороны, общинник, изгоняющий пахаря за то, что
тот нечаянно задел полосу этого общинника при проезде со своим плу-
гом па принадлежащую пахарю полосу, карается штрафом в 15 солидов3.
За нарушение границы уже начавшей выколашиваться нивы, а именно —
за проезд по такому полю без дороги и не по меже взимается штраф в
15 солидов 4, в то время как проезд с бороною или на телеге по распахан-
ному полю, которое только что начало давать всходы, карается штрафом в
3 солида 5. За потраву чужой нивы налагается штраф в 15 солидов 6, а при
отягчающих вину обстоятельствах (наличие злого умысла)—в 30 солидов С
Тесная связь пахотного поля с соответствующим домохозяйством вла-
дельца этого поля выступает особенно ясно при сравнении системы нака-
заний за нарушение границы поля и луга 8. Вступление на территорию
«чужого луга» само по себе, повидимому, не рассматривается как нару-
шение чьих бы то ни было нрав; поэтому тот, кто выкосит чужой луг,
должен поплатиться не штрафом, а утерей полученного таким образом
сена; если же он возьмет его с собою в таком количестве, которое смо-
жет унести на спине, то повинен уплатить 3 солида, а если он увезет к
своему дому целый воз сена, то штраф возрастает до 45 солидов (здесь
почти полный параллелизм с покражей на винограднике, ниве и на поле,
засеянном льном) 9. Итак, косьба чужого луга —еще не кража; но увоз,
скошенного сена уже рассматривается как кража и соответственно штра-
фуется, в то время как самое нарушение границы пахотного поля карается
штрафом, не говоря уже о таком акте его освоения, как распашка или за-
сев, соответствующий по отношению к лугу акту сенокошения. Это можно-
объяснить лишь тем, что луга, хотя и выделены в пользование отдельных -
домохозяев (отсюда и выражение: pratum alienum), но не находятся в та-
ком тесном их обладании, как пахотные поля. Салическая Правда фор-
мулирует это следующим образом: si quis prato alieno secaverit, opera sua
perdat 10. Основным актом для составителей памятника является здесь
1 Lex Sal., XXVII, § 13, 14, 15. Любопытно, что за такой же увоз к дому на телеге
льна, похищенного на чужом поле (de campo alieno), взимается гораздо менее высокий
штраф — в 15 солидов, а за похищение такого количества льна, которое можно унести
на спине — штраф в 3 солида (XXVII, § 8—9).
2 Lex Sal., XXVII, § 24: si quis campo alieno araverit extra consilium domini sui sol.
XV...; § 25: si quis vero eum seminaverit...sol. XLV... Хотя здесь и фигурирует dominus
campi, но его, конечно, следует представлять себе не как собственника в духе римского
dominium’a или феодальной собственности, а как одного из обитателей деревни-виллы,
как главу одного из входящих в ее состав хозяйств (см. об этом ниже).
3 Lex Sal., XXVII, ad. 9: si quis aratro de campo alieno ante ostaverit... XV sol....
4 Lex Sal., XXXIV, § 3.
5 Lex Sal., XXXIV, § 2: si quis per aliena messe postquam levaverit erpicem traxerit...
6 Lex Sal., IX, § 4.
7 Lex Sal., IX, ad. 2.
8 Cp. Lex Sal., XXVII, § 24, 25 (штрафы за запашку чужого поля- и посев на нем).
9 Lex Sal., XXVII, § 10, 11, 12; ср. § 13, 14/15 и § 8, 9.
19 Lex Sal., XXVII, § 10.
108
не нарушение границы луга, а приложение рабочей силы к чужому лугу; |
оно тщетно, ибо приложившее ее лицо не имеет права воспользоваться
результатом своих трудов; отсутствием такого права и исчерпывается
все его наказание, если только тот, кто выкосит луг, не попытается неза-
конно присвоить себе это право: тогда, но только тогда, т. е. именно с того
момента, как он попробует унести или увезти скошенное сено, —• он пре-
вратится из человека, бесполезно затратившего свой труд, в вора. Иными
словами: косить чужой луг запрещено, но не потому, что это — акт его
освоения, а потому, что это может повлечь за собою покражу сена; но
если этого не случится, тогда сено достанется «владельцу» луга, и вопрос
о том, кто именно его скосил, вряд ли будет иметь большое значение.
Как мы видим, при косьбе чужого луга «чужим» оказывается скорее ско-
шенное сено, чем луг.
Если бы подобные правовые нормы применялись в Салической Правде
к пахотному полю, то следовало бы ожидать, что его распашка или засев
посторонним лицом повлекли бы за собою лишь утерю им результатов
-его труда, с предоставлением законному владельцу поля возможности
воспользоваться урожаем с поля, обработанного чужими руками, — ру-
ками правонарушителя. То же самое, еще в большей мере, можно было бы
отнести к сбору урожая с чужого поля, ибо здесь был бы полный парал-
лелизм с косьбой луга: чужая жатва, собранная посторонним лицом,
могла бы достаться законному владельцу поля, а это лицо поплатилось
бы бесплодностью своих трудов, если бы оно ограничилось лишь убор-
кой урожая, и соответствующим штрафом при попытке его присвоения.
Но в Салической Правде нет ничего подобного Наоборот: сбор урожая
с чужого поля прямо называется кражей и штрафуется 15 солидами; про-
никновение на чужое поле рассматривается как нарушение прав вла-
дения им, а его распашка и засев — как разные стадии его присвоения
захватчиком; каждый из этих актов карается соответствующим штрафом.
Из этого сопоставления следует, что Салическая Правда применяет
весьма различные правовые нормы по отношению к лугу и к пахотному
полю, и что права владения тем и другим, принадлежащие отдельным
домохозяйствам, весьма различны: владение лугом ближе к пользованию,
чем владение пахотным полем.'
В отличие от этого право владения лесом у отдельных домохозяйств
•сводится лишь к пользованию им: каждый может пометить дерево в ле- t
су и тем самым заявить свои притязания на пользование им, но срок
этого пользования ограничен одним ‘годом 1 2. Из таких «помеченных» де-
ревьев каждый обитатель виллы в праве до истечения указанного срока 4
приготовить себе строительный материал или дрова; нарушение его прав
-на то и другое карается штрафом (от 3 до 15 солидов) 3. Из сказанного
ясно, что лес находится в общем „пользовании всех свободных обитате-^
лей виллы, несмотря на наличие в нашем памятнике таких выражений,
как silva aliena и silva alterius 4. Эти свободные ее обитатели являются
в то же время представителями того слоя, который в родоплеменном об-
1 Обязанность переселенца оставить то, что он обработал (laboraverit), не может
быть истолкована таким образом, ибо речь здесь идет не о приложении труда к пахот-
ному полю, принадлежащему отдельному домохозяину, а о внедрении переселенца в
виллу против воли какого-либо из ее обитателей (или о приглашении такового одним
из них без предварительного согласия остальных). К тому же выселяемый migrans
платит штраф в 30 солидов (XLV, § 2).
2 Lex Sal., XXVII, § 19. Ср. по этому вопросу соображения А. Гальбан-Блюменштока
(A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliareigenthums,
S. 241—245, также S. 231—241).
3 Lex Sal., XXVII, § 16, 17, 18.
4 Lex Sal,, XXVII, § 18 (silva aliena); VII, ad. 11 (silva alterius).
109
ществе занимает место непосредственных производителей. Это явствует
из того большого значения, которое Салическая Правда придает прин-
ципу- трудовой затраты. Труд, приложенный к чужому лугу, бесплоден
(и то для приложившего его лица, но не для владельца луга). Однако-
ценность земельного участка (нивы, виноградника и луга) иногда опре-
деляется тем, что к нему приложен труд, а его владелец обозначается,
как лицо, приложившее этот труд ’. Участок, занятый переселенцем в вил-
ле, обозначается как «то, что он обработал» * 2.
Эти свободные, играющие роль непосредственных производителей,
имеют градуированные права владения на разные виды недвижимости:
наибольшие — на дом (с пристройками, садом и виноградником) и па-
хотное поле, наименьшие —• на леса и луга. Но и владение пахотным по-
лем, как право, присущее отдельному домохозяйству, только еще вы-
деляется из какого-то более общего, широкого и объемлющего его права
па всю территорию виллы. Об этом свидетельствует прежде всего поря-
док наследования недвижимости, в силу которого передача земли по на-
следству ограничена кругом прямых мужских потомков умершего 3.
Что под этими мужскими потомками надо разуметь сыновей, а не
братьев умершего (вопреки буквальному смыслу слова fratres в рукопи-
сях I и II семьи), ясно уже из сопоставления § 5 главы «Об аллодах» с
§ 3 эдикта Хильперика, который прямо ссылается на соответствующий
текст Салической Правды и при этом толкует установленный Правдой
порядок наследования недвижимости именно как исключительное право
на нее сыновей умершего 4 5.
В свете этого недвусмысленного указания эдикта Хильперика воз-
растает и значение дополнительных аргументов в пользу изложенной ин-
терпретации fratres в заключительном параграфе главы «Об аллодах».
К числу этих аргументов относится: а) особое место сыновей во всякого
рода имущественных взаимоотношениях по Салической Правде и б) раз-
ночтение § 5 главы LIX в IV семье рукописей (так называемой Герольди-
не), упоминающее сыновей и внуков умершего.
Начнем с первого аргумента. Вира за убийство делится на две рав-
ные половины, причем одна из них идет родственникам убитого с отцов-
ской и материнской стороны, а другая поступает в распоряжение сыновей т.
При уплате виры постулируется тот казус, когда убийца имеет отца и
братьев, т. е. когда сам он выступает в качестве сына одного из домохозяев
в вилле, и это — несмотря на то, что он вполне самостоятелен и сам несет
ответственность за совершенное им убийство 6. Наконец, и в § 1 главы «Об
аллодах» при установлении порядка наследования движимости, на
первом месте в числе возможных наследников названы filii 7, под которыми
можно разуметь либо детей (обоего пола), либо сыновей, но ни в коем
’ Lex Sal., IX, ad. 2: in messe, in prato, in vinia vel qualibet laborem pecora miserit,
cuius labor est... etc. Приравнение жатвы и виноградника к лугу в данном контексте
объясняется: во-первых, характером самого проступка (злонамеренная потрава огоро-
женного места), а во-вторых, именно тем, что все эти угодья упомянуты лишь в качестве
различных видов обработанной земли, к которой приложен труд. Поэтому из такого их
приравнения еще не следует равенство владельческих прав на них.
2 Lex Sal., XLV, § 2: quod ibi laboravit dimittat.
3 Lex Sal., LIX, § 5: De terra vero nulla in muliere hereditas non pertinebit, sed ad
virilem sexum qui fratres fuerint, tota terra perteneat.
4 Lex Sal., Cap. V, § 3; ut quicumque... filios aut filias post obitum suum superstitutus
fuerit, quamdiu filii advixerint, terra habeant, sicut et Lex Salica habet.
5 Lex Sal., LXII («De conpositione homicidii»), § 1: Si cuiuscumque pater occisus
fuerit, medietate conpositionis filii collegant et alia medietate parentes qui proxiniiores
sunt tarn de patre quam de matre inter se dividant.
6 Lex Sal., LVIII («De chrenecruda»):... Quod si jam pater et fratres solserunt...
7 Lex Sal., LIX, § 1: Si quis mortuus fuerit et filios non demiserit...
110
случае не братьев умершего. В этой связи приобретает значение то обстоя-
тельство, что упоминание fratres в § 5 главы LIX исчезает уже в III семье-
рукописей; нет его и в Эмендате, т. е. в V семье, а в IV семье (в Герольдине)
вместо fratres поставлены filii Это разночтение в данном случае не мо-
жет быть объяснено эволюцией самого порядка наследования земли на
протяжении столетий по той простой причине, что этот порядок был резко.'
изменен уже в VI в. (между 561—584 гг.) эдиктом Хильперика, в силу
которого право на наследование земли (в случае отсутствия сыновей)
получили не только дочери умершего, но и его братья и сестры 1 2. Между
тем Герольдина возникла не раньше конца VI — начала VII в., III семья
рукописей — при Пипине Коротком, а Эмендата •— при Карле Великом 3.
Следовательно, порядок наследования земли, зафиксированный в том
тексте § 5 главы «Об аллодах», который дают III и IV семья, отражает,—
несмотря на позднее происхождение этих рукописей, — сравнительно ран-
ние отношения, — во всяком случае предшествующие эдикту Хильперика..
Поэтому попытки некоторых исследователей отвести свидетельства III
и IV семьи, как недостоверные, представляются малоубедительными4.
Filii вместо fratres в Герольдине — скорее исправление и уточнение неясно
формулированного текста в первых двух семьях рукописей, чем результат
ошибки компилятора, как неправильно думает Геффкен, ибо древнейший
текст '§ 5 главы «Об аллодах» в самом деле нуждается в таком уточне-
нии, — конечно, не потому, что он испорчен или дает ошибочное изобра-
жение порядка наследования земли, а потому, что формулирует этот по-
рядок в таких выражениях, которые свойственны правовому мышлению
варварских правд, но могут подать повод к недоразумениям, а именно: он
имеет в виду сыновей умершего, но называет их братьями, желая этим
сказать, что они — братья между собою 5, как сыновья одного отца, землю*
которого они и наследуют. В пользу такого понимания fratres в главе LIX
Салической Правды ’говорит, —• помимо принятого в правдах словоупот-
ребления (братья вместо сыновей),—• еще и то обстоятельство, что слова,
qui fratres fuerint явным образом представляют собою спецификацию бо-
лее общей нормы: ad virilem sexum... tota terra perteneat6. Иными слова-
ми: земля не должна доставаться женщине, а лишь наследникам мужско-
го пола, — и именно тем из них, которые ближе всего к умершему и
1 Lex Salica, ed by J. H. Hessels, cod. 7, 8, 9. (Ill семья.— A. H.), LIX, 5: sed ad
virilis sexus tota terra proprietatis suae possedeant: ibid., cod. 10 (Heroldina — A. H.):
sed hoc virilis sexus acquirit, hoc est filii in ipsa hereditate succedunt (p. 385).
2 Lex Sal., Cap. V, § 3 (по Гессельсу, — Lex Sal., LXXVIII, 3, p. 409).
3 Ср. H. Brunner. Deutsche Rechtsgeschichte, Bd. I, II Aufl., Lpz., 1906, S. 427—442.
4 Ср. H. Geffcken. Lex Salica zum akademischen Gebrauche, S. 227. Геффкен
толкует fratres в Lex Salica, LIX, 5, как братьев умершего, и утверждает, что и эдикт
Хильперика не противоречит такому толкованию (р. 227). Однако в своем комментарии
к этому последнему (ibid., р. 269—271) Геффкен ничем не подкрепляет это утверждение
и вообще ничего не говорит о filii в эдикте Хильперика и о содержащейся в нем ссылке
на главу LIX Салической Правды, сосредоточивая свое внимание па других сторонах
этого эдикта. А его попытку отвергнуть возможность толкования fratres § 5 главы LIX,
как сыновей, на том основании, что § 1 главы LIX предполагает отсутствие сыновей у
умершего, следует признать неудавшейся, ибо § 1 главы LIX именно исходит из того,
что сыновья (или дети — filii) являются первыми претендентами на наследство, но лишь
формулирует это положение негативно. К тому же негативная формулировка § 1 главы
LIX не может служить здесь аргументом: скорее наоборот — она указывает на filii, как
на первых наследников.
Ср. такую же трактовку сыновей умершего, как братьев, в эдикте Ротари
(§ 167), где даже неподелившиеся сыновья, оставшиеся в доме отца после его смерти
и продолжающие вести там общее хозяйство, т. е. явным образом унаследовавшие
его владение именно по праву сыновей на наследование (ср. Ro., § 153), все-таки обо-
значаются как братья (Ro., § 167: De fratres, qui post mortem patris in casa commune
remanserinb.
Lex Salica, ed. by J. Н,-Hessels, cod. 1, p. 379.
111.
являются братьями между собою. Наибольшая близость к умершему, как
видно из произведенного выше сопоставления эдикта Хильперика и соот-
ветствующих глав Салической Правды, присуща была именно сыновьям;
но эти последние рассматриваются в главе «Об аллодах», как предста-
вители мужского пола, наделенные правами наследования земли, а так
как речь идет о том, что их отец уже умер, то они и названы братьями
(между собою), а не сыновьями (умершего). Герольдина устраняет эту
неясность формулировки § 5 главы LIX, которая нам представляется не-
точностью, а во времена фиксации этой главы, вероятно, не возбуждала
недоумений, ибо тогда всем было ясно, почему сыновья, наследующие
землю умершего отца,, названы братьями. Весьма возможно, что само
уточнение, введенное Герольдиной (filii вместо прежнего fratres), объяс-
няется как раз тем, что ко времени составления этой последней архаиче-
ская формулировка порядка наследования земли в главе об аллодах уже
стала порождать недоразумения и неправильные толкования ввиду непо-
нимания ее истинного смысла (который, однако, был еще совершенно
ясен автору эдикта Хильперика, что, впрочем, не исключало необходи-
мости уточнения текста в рукописи самой Салической Правды). Но со-
ставители Герольдины не ограничились устранением поводов к подоб-
ным недоразумениям, а сделали к § 5 главы LIX следующее добавление:
«Но если по истечении долгого времени между внуками или правнуками
возникнет спор о земельном аллоде, то пусть разделят [землю] между
'Собою не по родственным группам, а по головам» (Sed ubi inter nepotes
aut pronepotes post longum tempus de alode terrae contentio suscitatur, non
pes stirpes sed per capita dividantur) b
Несмотря на более позднее происхождение этого прибавления, оно"
ясно свидетельствует о, развитии раннего аллода в сторону предпочтитель-
ного наследования земли по нисходящей линии прямых мужских потом-
ков 1 2. А это для нас в данной связи самое важйое 3. •
Справедливость этого весьма существенного для нас вывода под-
тверждает и появление в тексте § 5, начиная с рукописей II семьи, выра-
жения terra salica в начале этого параграфа,— наряду с сохранением в
рукописях II, III и IV семьи (по изданию Hessels’a) прежнего tota terra
в конце параграфа 4. Ибо terra salica, приравниваемая всеми исследова-
телями к hereditas aviatica («дедовская земля») в соответствующей главе
«О наследовании» Рипуарской Правды 5, как раз и обозначает, повидимо-
му, землю, передаваемую по нисходящей линии прямых мужских потомков.
Первоначально, т. е. в эпоху возникновения самого права на передачу
земли по наследству, такой порядок распространялся, повидимому, на
всякое земельное владение, а впоследствии его действие, может быть,
было ограничено только той категорией земель, которая принадлежала
домохозяевам, входившим в число обитателей деревни (виллы), т. е.
лишь родовыми наделами отдельных семей свободных трудящихся субъ-
ектов. Сохранение в более поздних редакциях § 5 главы LIX как будто
противоречащих друг другу выражений: terra salica и tota terra Гальбан-
1 Ср. Lex Salica, ed. by J. H. Hessels, cod. 10 (Комментарий Керна, стр. 385).
2 Ср. Н. G е f f с k е n. Lex Salica..., р. 227—228.
3 А. Гальбан-Блюменшток (A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des
deutschen Immobiliareigenthums, S. 267—268) тоже считает возможным привлекать
текст § 5 главы LIX в Герольдине в качестве аргумента в пользу толкования fratres
в первых двух семьях (cod. 1—6 по Гессельсу) в качестве filii.
4 При этом текст приобретает такой вид: De terra vero salica in muliere nulla
pertinet porcio, sed qui fratres fuerint et ad virile sexu tota terra perteneat (Lex
Salica, ed. by J. H. Hessels, cod. 5—6).
5 Lex Rip., tit. LVI, § 4.
,112
Блюменшток 1 объясняет тем, что компилятор, писавший после эдикта
Хильперика, положил в основу старый текст, согласно которому «вся
земля» (tota terra) переходила по наследству к представителям мужского
пола, но, зная изменения, внесенные этим эдиктом, вставил в начале
фразы (De terra vero nulla in muliere hereditas) эпитет salica, желая этим
выделить какую-то особую категорию земель, применительно к которой
продолжал еще действовать прежний порядок наследования (с исключе-
нием женщин из числа наследников).
Вполне соглашаясь с Гальбан-Блюменштоком в том, что такое выде-
ление terra salica в более поздних редакциях и ее противопоставление
другому разряду земельных владений действительно могло иметь место,
мы полагаем, что оно объясняется не сохранением старого порядка на-
следования для terra salica, а желанием подчеркнуть, что до издания
эдикта Хильперика этот порядок распространялся на всякое земель-
ное владение, и что землю, переходившую ранее по линии прямых муж-
ских потомков, правильнее обозначать, как terra salica 2. Если бы старый
порядок наследования сохранился ко времени издания эдикта именно
для terra salica, то следовало бы ожидать, что эдикт Хильперика, отме-
няющий его, употребил бы в какой бы то ни было связи этот термин. Од-
нако он в этом эдикте отсутствует. И вопрос о том, какой категории зе-
мельных владений противополагается в рукописях II—IV семьи terra
salica, остается неясным. Гальбан-Блюменшток3, Геффкен4 и другие
исследователи принимают конъектуру Керна, который читает испорчен-
ный текст последней фразы § 3 эдикта Хильперика следующим образом:
De tilli verb (вместо det illi) sic convenit singulariter terras istas., qui si
adveniunt, ut leodis qui patri nostro fuerunt, consuetudinem quam habue-
runt de hoc re intra se debeant conservare и толкует de tilli как de acqui-
sitione 5. Исходя из этого толкования Керна, Гальбан-Блюменшток пола-
гает, что в данной фразе идет речь о дружинниках (leodes) отца Хильпе-
рика (Хлотаря I) и о занятых ими вновь распаханных землях, которые
противополагаются Хильпериком в качестве приобретенных владений
прежним родовым владениям (аллодам), причем к первым — до изда-
ния эдикта — применялся какой-то неизвестный нам порядок наследова-
ния, может быть с более широким кругом претендентов, чем ко вторым.
Он подчеркивает при этом, что эти заимки дружинников могли быть
иногда расположены поблизости от наделов обитателей той или иной
франкской виллы и что это требовало сугубо точного разграничения прав
наследования обеих категорий земель б. Он указывает и на то, что § 3
эдикта Хильперика не исчерпывает все многообразие возможных случаев
и что не исключено.наличие и еще какой-нибудь категории земельных
владений (кроме распашек дружинников Хлотаря I), на которые и до
издания эдикта не распространялся порядок наследования, принятый в
главе LIX Салической Правды. К ним могли, например, принадлежать
частные земельные владения отдельных франков, разбросанные посреди
галло-римских или королевских территорий, но у Хильперика не было
1 A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliareigen-
thums, S. 306—307.
2 Может быть, мы имеем здесь перед собою такое же уточнение терминологии, пред-
принятое в целях более адекватного отражения сложных отношений, как разночтение
filii вместо fratres в Герольдине.
3 A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliareigen-
thums, S. 303—305.
4 H. Geffcken. Lex Salica..., S. 270.
5 Lex Salica, ed. by J. H. Hessels, LXXVIII, 3 (Комментарий Керна, стр. 409).
6 A. Halban-Blumenstock. Op. cit., S. 305.
8 А. И. Неусыхин 113
повода упоминать о них в эдикте Ч Как бы ни относиться к конъектуре
Керна (а она — при всем ее остроумии — конечно, не является абсолютно
достоверной), остается несомненным, что terra salica в рукописях II—IV
семьи обозначает то же самое, что tota terra в I семье, а именно — here-
ditas aviatica Рипуарской Правды или аллод в том его понимании, которое
отражает; глава LIX Салической Правды, т. е. земельное владение, пере-
ходившее первоначально лишь по прямой мужской линии 1 2.
Какими бы особенностями родового строя франков ни объяснялось
исключение женщины из числа возможных претендентов на земельное
наследство, в интересующей нас связи важно прежде всего то, что в
знаменитой главе «Об аллодах», устанавливающей этот порядок, даже
не поставлен вопрос о том, кому же доставалась земля в случае отсут-
ствия, сыновей у умершего домохозяина3. Очевидно, что до фиксации
прав сыновей на 'наследование земли подобные вопросы вовсе не воз-
никали по отношению к недвижимости, а после предоставления им этого
права эти вопросы, не возникали по отношению к выморочным земель-
ным участкам. До этого вообще не было представления о наследовании
земли, а когда оно появилось, то старая традиция продолжала сохра-
нять .свою силу применительно к выморочным участкам. Самый институт
передачи недвижимости по наследству (в отличие от гораздо более
древнего института — наследования движимого имущества) только еще
зарождается; поэтому его действие и ограничено кругом прямых муж-
ских потомков. Таким образом, возникновение аллода в форме наследо-
вания недвижимости сыновьями представляет собой первый крупный
шаг в сторону выделения собственности отдельных домохозяйств на зем-
лю из общей собственности виллы.
Реальным субъектом этой общей собственности является в Саличе-
ской Правде вилла, как населенный пункт. Как бы ни рисовать себе эту
собственность виллы на территорию села (в форме ли полного верховен-
ства или в виде совладения с правами пользования неподеленными
угодьями), во всяком случае конкретным ее выражением является пра-
во' каждого жителя деревни участвовать в разрешении или запрещении
доступа в виллу нового' поселенца 4. Однако уже тот факт, что- Сали-
ческая Правда в известной главе «De migrantibus» подробно изображает
процедуру выселения чужака по протесту одного из обитателей виллы,
указывает на распространенность перемещений отдельных лиц из одной
виллы в другую. Эти перемещения должны были с течением времени
приводить к тому, что в составе обитателей виллы наряду с родственни-
ками появлялись и не состоявшие в родстве друг с другом лица. Этому
1 A. Halban-Blumenstock, op. cit, S. 305.
2 Противопоставление двух разрядов земель, постулируемое вышеназванными уче-
ными, и применение к одному из них термина terra salica — повидимому, более позднее
явление.
3 Правда, эдикт Хильперика свидетельствует о притязаниях соседей (vicini) на
выморочный земельный участок (ср. Lex Salica, Cap. V, 3): Simili modo placuit atque
convenit ut quicumque vicinos habens et filios et filias post obitum suum superstitutus
fuerit, quamdiu filii advixerint, terra habeant sicut et Lex Salica habet. Et si subito filii
defuncti. fuerint, filia simili modo accipiat terras ipsas sicut et filii, si vivi fuissent aut
habuissent. Et si moritur frater, alter superstitutus fuerit, frater terras accipiat non
vicini. Et subito frater moriens fratrem non derelinquerit superstitem, tunc soror ad
terra ipsa accedat possidenda. Однако он не указывает, в' какой форме эти притязания
осуществлялись (имели ли право на данный участок лишь ближайшие соседи умершего
или все обитатели виллы, как некая совокупность). К тому же ко времени издания эдик-
та и состав этих «соседей», и характер их взаимоотношений друг с другом успели, по-
видимому, переродиться (см. об этом ниже). Поэтому по эдикту можно судить о правах
«соседей» накануне их отмены, т. е. в момент издания эдикта, но не в ту отдаленную
эпоху, когда только еще возникало наследование недвижимости.
4 Lex SaL, XLV («De migrantibus»).
114
содействовал также и шедший изнутри процесс распадения родственный
связей b В главе «De migrantibus» жители виллы обозначены как vicini^,
но этот термин употреблен .здесь в том месте, где идет речь о взаимоот-
ношениях между прежними обитателями, виллы и. переселенцем-чужаком
в случае его прочного внедрения в виллу при отсутствии протеста
в течение года. Очевидно, что в указанном' контексте составитель мог
рассматривать обитателей виллы и переселенца лишь как соседей1 2 3.
Однако тем больше внимания заслуживает тот факт, что слово vicini
встречается в Салической Правде всего только один раз, и притом, имен-
но в той главе, где его употребление является неизбежным в силу самого
характера изображаемой ею процедуры, в то время как Правда пестрит
упоминаниями о сородичах: parentes proximi; parentes qui proximiores
sunt; parentilla и пр. Повидимому, до начала процесса распадения род*
ственных связей и внедрения чужаков-переселенцев в виллу отношения
родства заслоняли в глазах современников отношения соседства. Но
развитие указанных процессов должно было уже к моменту записи Са-
лической Правды внести существенные изменения в это преобладание
родства над соседством. Несомненно, что притязания соседей (vicini) на
выморочные участки, упоминаемые и отменяемые эдиктом Хильперика,
восходят к тем временам, когда эти «соседи» были сородичами X: Ибо
только этим можно объяснить подчеркнутое выше отсутствие в глйве «Об
аллодах» каких бы то ни было упоминаний о судьбе выморочного
участка: само> собою разумелось, что он переходил к сородичам. Однако,
эти сородичи могли быть лишь членами большой семьи или домовой об-
щины, включающей в свой состав родственников до третьего поколения,
ибо такая большая семья (а не род) и была во времена Салической
Правды — наряду с малой семьей — реальным хозяйственным коллекти-
вом, составлявшим совокупность родственников, совместно владевших
определенным земельным наделом. К тому же эти родственники должны
были принадлежать к мужскому полу, так как женщины в то время (на
стадии оседлого плужного земледелия) уже не занимались обработкой
земли. Очевидно, выморочный участок и поступал в распоряжение таких
мужских потомков умершего, входивших в состав большой семьи 4.
Гальбан-Блюменшток полагает, что прежнее право соседей на насле-
дование выморочного участка коренилось в роли общины, как .субъ-
екта совместного использования непод елейных, угодий, । цбо для
реального осуществления этого использования совокупность обитателей
виллы нуждалась в наличии дополнительных участков, составлявших
нечто вроде запасного земельного фонда. Выморочные земли и состав-
ляли этот фонд5. Однако против этого предположения говорит со.обра-
1 Lex Sal., LX. - . • . . .
2 Lex Sal., XLV, § 3: Si vero quis migraverit et infra XII menses nullus.testatus ;fuerit
securus sicut et alii vicini maneat. Любопытно, что слова: sicut et alii vicini .содержатся
во всех без исключения списках Салической Правды, включая и Эмендату, (ср. Lex
Salica, ed. by J. H. Hessels, p. 289—296).
3 Хильперик естественным образом рассматривает их как соседей, независимо от
того, входили ли в момент издания эдикта в их состав и сородичи, и в какой именно про-
порции, тем более, что к этому времени соседство уже стало преобладать над родством.
4 Как они конкретно организовали и осуществляли его использование, в точности
установить невозможно. ...
5 A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliarejgen-
thums, S. 301—302; для доказательства этой мысли он привлекает и текст Extravagant!а,
В. XI (non potest homo migrare nisi convicinia et herbam et aquam et via...),.толкуя.его
не только как свидетельство о наличии у совокупности соседей прав на допущение или
недопущение переселенца к заимке в пределах территории альменды, но и как аргумент
в пользу приравнения выморочных участков к совместно используемым неподеленным
угодьям; однако этот текст может служить материалом для обоснования только перрого
из этих двух утверждений. Близко к точке зрения Гадьбан-Блюменштока стоит: толко-
8*
жение Вайца относительно несовместимости такого порядка с понятием
передаваемого по наследству владения (Erbeigenthum) b Наличие тако-
го понятия, точнее, — тот факт, что самое понятие аллода возникает
именно в форме установления порядка передачи земли по наследству
сыновьям и что дальнейшее расширение круга наследников (согласно
эдикту Хильперика) идет по линии родственных связей в пределах малой
семьи, — говорит в пользу справедливости мнения Вайца и против пред-
положения Гальбан-Блюменштока; этот факт заставляет нас и в «сосе-
дях» (vicini), претензии которых отменил- эдикт Хильперика, усматри-
вать родственников умершего * 1 2. Однако это противоречит прямому смыслу
§ 5 главы «Об аллодах», согласно которому землю наследовали лишь
сыновья. Как примирить это противоречие? При молчании Салической
Правды остается лишь строить предположения и догадки 3. Но если тол-
ковать это молчание в намеченном выше направлении, — т. е. так, что
судьба выморочного участка представлялась сама собою разумеющейся
при многообразии возможных форм его конкретного использования, то,
может быть, не покажется невероятным следующий ход мыслей.
До фиксации прав наследования земли сыновьями (согласно § 5 гл.
LIX) на земельный надел могли предъявлять претензии: 1) те же мужские
родственники, что и <по эдикту Хильперика, т. е. сыновья и братья умерше-
го, и 2) более отдаленные родственники, в эдикте не упоминаемые. Но они
предъявляли свои претензии в те далекие времена не как индивидуальные
владельцы; а это значит, что в то время еще не было представления о на-
следовании земли. В качестве индивидуальных владельцев с правами на-
следования земельного участка выступают впервые именно сыновья (гл.
LIX, § 5); затем Хильперик предоставляет эти права (в порядке очередно-
сти) дочерям, братьям и сестрам умершего; это означает, что их начинают
рассматривать, как индивидуальных владельцев, которые к тому же пре-
вращаются в собственников; но при этом Хильперик не признает таких
прав индивидуальной собственности на выморочный надел за более от-
даленным кругом родственников, которых он именует (по изложенным
ванне Гирке, считающего, что vicini были прежде всего членами соседской общины
.(О. Gierke. Erbrecht und Vicinenrecht im Edikt Chilperichs. «Zeitschrift fur
Rechtsgeschichte», hrsg. von Rudorff, Bruns u. a., Germ. Abt., Bd. XII, 1891).
1 G. W a i t z. Das alte Recht der salischen Franken, S. 132; Deutsche Verfassungs-
geschichte, Bd. I, II Aufl., S. 135.
По мнению Гальбан-Блюменштока, слова quicumque vicinos habens в эдикте Хиль-
перика имеют в виду соседей в правовом смысле, а не просто соседящих друг с
другом обитателей села, а такие соседи были не у всех: их могло не быть у лиц, владе-
ния которых были разбросаны посреди владений фиска или галло-римских собственни-
ков (A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutchen Immobiliareigenthums,
S. 299—302). Однако те лица, которых Гальбан-Блюменшток называет соседями в пра-
вовом смысле, на наш взгляд были на самом деле соседями — родственниками, а так
Как не у всякого общинника имелись по соседству домохозяйства, в которых обитали
именно его родственники, то эдикт Хильперика и различает человека, имеющего и не
имеющего соседей, т. е. таких соседей, которые являются родственниками; отсюда
оговорка quicumque vicinos habens в начале § 3 этого эдикта.
3 Гальбан-Блюменшток (Op. cit, S. 299, 303) в поисках причин (странного умолча-
ния Салической Правды о судьбе выморочного участка склонен выдвигать в качестве
одного из возможных объяснений этого явления сравнительную редкость таких случаев,
когда у умершего не оказывалось сыновей. Однако такое объяснение явно неубеди-
тельно: ведь нормы Правды суть возведенные в тип казусы, и поэтому существенно
не то,- часто или редко имел место данный казус (особенно в столь важном деле,
как установление порядка наследования недвижимости), а какое значение придавали
ему составители Салической Правды. Если они приписывали ему серьезное значение
(а иначе это быть не могло), то они должны были бы как-то формулировать относя-
щиеся к нему нормы,' если бы этому не препятствовали те мотивы, которые мы анали-
зировали в тексте. К тому же самая исключительность подобных случаев весьма сомни-
тельна: вряд ли они были более редки, чем, например, вторичное замужество вдовы!
А между тем .ему посвящена целая глава «De reipus».
116
выше причинам) соседями1. Таким образом, эволюция порядка наследо-
вания недвижимости у салических франков вплоть до эдикта Хильперика
есть в то же время и эволюция форм самой индивидуальной собствен-
ности на землю, а кроме того — особенно до ее зарождения — и способов
конкретного использования земельных участков сородичами. На первом
этапе этой эволюции (до фиксации главы об аллодах) сородичи разных
степеней родства лишь использовали эти участки сообща, относясь к ним
просто, как к «своим», а не в качестве индивидуальных собственников; на
втором этапе — землю стали наследовать, и при том только сыновья, а в
случае их отсутствия выморочный участок поступал в общее владение
мужских родственников умершего — членов той же большой семьи, к ко-
торой принадлежал и он сам; на третьем этапе — круг наследников рас-
ширился до женских потомков и боковых родственников умершего в
пределах малой семьи, но притязания остальных сородичей были отмене-
ны, ибо они теперь начинают выступать уже как индивидуальные соб-
ственники, а сама собственность все более и более концентрируется в
пределах малой индивидуальной семьи.
Однако в результате отмеченных выше процессов состав населения
виллы резко изменился. Ко времени записи Саличёской Правды вилла,
повидимому, состояла из совокупности домохозяйств, каждое из которых
могло представлять собой либо домовую общину большой семьи (иногда
распадавшейся и на несколько соседних домохозяйств), либо владение
малой семьи 1 2 3, но которые уже не обязательно были соединены друг с дру-
1 Ср. Lex Sal., Cap. V, § 3: non vicini. Геффкен (H. G e f f c k e n. Lex Salica..., S. 270—
2'71; 227) старается всячески ослабить значение этого отрицания и .выдвигает следующие
два положения: 1) в главе об аллодах наследниками земельного участка являлись (в по-
рядке очередности) сыновья, отец, братья умершего, и только в случае их отсутствия
вступало в силу право общины на выморочный участок (Heimfallsrecht) (Op. cit., S. 227);
2) согласно эдикту Хильперика в права наследования недвижимости вводятся и жен-
щины; это—единственное новшество, внесенное эдиктом, который не устранил полностью
Heimfallsrecht соседей, ибо оно и после издания этого эдикта вступает в силу в случае
отсутствия сестер умершего. Оба положения Геффкена представляются нам (в силу со-
ображений, высказанных нами в тексте) совершенно не доказуемыми. Первое из них
производит такое впечатление, что Геффкен толкует указание на «братьев» (fratres) в
качестве наследников земли в § 5 главы LIX в очень широком смысле, понимая под ними
и братьев между собою — сыновей умершего, и братьев самого умершего. Однако текст
дает для такого широкого толкования слова fratres столь же мало оснований, как
и для узкого его толкования в качестве братьев умершего.
2 Глава LVIII Салической Правды («De chrenecruda») даег основания и для того,
и для другого толкования (так же как и некоторые другие намеки, рассеянные в разных
главах этого памятника). Ср. начало текста § 1 главы LVIII («De chrenecruda): Si
quis hominem occiderit et totam facultatem data non habuerit unde tota lege conpleat, XII
juratores donare debet quod nec super terram nec subtus terram plus facultatem non
habeat quam jam donavit. Et postea debet in casa sua introire et de quattuor angulos
terrae in pugno collegere et sic postea in duropullo, hoc est in limitare stare debet intus in
casa respiciens et sic de sinistra manum de ilia terra trans scapulas suas iactare super ilium,
quem proximiorem parentem habet. Quod si iam pater et fratres solserunt [начиная c cod.
3 mater et frater, в Герольдине и Эмендате pater aut mater seu frater, Hessels, p. 372—
377. — A. H.], tunc super suos debet ilia terra iactare, id est super tres de generatione
matris et super tres de generatione patris, qui proximiores sunt (в разных кодексах раз-
ночтения, но везде сохраняется обязанность трех ближайших родственников как со сто-
роны матери, так и со стороны отца участвовать в уплате виры). Если рассматривать
упоминание о том, что отец и братья убийцы могли внести свою долю виры еще до
начала участия в ее уплате остальных родственников, как указание на совместное ве-
дение хозяйства отцом и его сыновьями (братьями между собою) и на их проживание
в одном доме, то перед нами — небольшая домовая община (см. об этом выше,
§ 1 данной главы). В пользу этой гипотезы говорит отсутствие сыновей убийцы в числе
плательщиков виры, которое можно объяснить тем, что главою домохозяйства был отец
убийцы, а сам он не вел самостоятельного хозяйства (однако последнему предположе-
нию противоречит акт присяги убийцы в начале процедуры в- том, что он уже отдал
в счет уплаты виры все свое имущество, какое имел на земле и под землею). Если
предположить, что отец и братья убийцы не составляли вместе с ним единого домохозяй-
ства, то отсутствие упоминания сыновей в качестве плательщиков виры у выделившегося
117
'гом родственными связями: члены некоторых домохозяйств, входивших в
такую виллу; могли находиться в более или менее близком родстве с оби-
тателями соседних домохозяйству жители других домохозяйств могли не
состоять ни в каких родственных отношениях со своими соседями. Иными
'Словами, община времен Салической Правды находится в состоянии пере-
хода от земледельческой общины с остатками родственных связей к сосед-
ской общине-марке.
На дальнейшее усиление роли соседства указывает появление в более
поздних списках Салической Правды (и в связанных с нею позднейших
памятниках) расширительного толкования права вмешательства обита-
телей виллы в решение вопроса о доступе переселенца. В рукописях
I семьи (cod. 1—4) речь шла о праве каждого жителя виллы заявить
протест против вселения чужака при согласии одного или нескольких ее
обитателей на это вселениетакая формулировка указанного права
подчеркивает разную степень заинтересованности различных обитателей
виллы в допущении или недопущении migrans’a, причем особое ударение
делается именно на возможности его недопущения в силу протеста хотя
бы одного лица. Между тем в рукописях II, III, IV и V семьи (т. е. в cod.
5—6; cod 7—9; в cod. 10 и в Эмендате по Гессельсу) имеется отсутству-
ющий в рукописях первой семьи параграф2, устанавливающий воз-
можность приглашения переселенца кем-либо из обитателей виллы с
Предварительного согласия всех остальных в качестве непременного
условия законности такого приглашения, причем нарушение этого усло-
вия влечет за собою штраф в 45 солидов 3.
Здесь вступают в силу два новых момента: а) ударение сделано на
позитивном характере права решения жителями виллы вопроса о вселе-
нии migrans’a, ибо речь идет о его допущении (и даже приглашении),
а не о протесте, Ь) требуется согласие всех обитателей деревни (conven-
tum), а не одного или нескольких. В тесной связи с этим параграфом
стоит, повидимому, й приведенный выше текст Extravagantia (ср. стр. 90
в отдельное домохозяйство убийцы придется объяснять лишь реальным отсутствием
у него взрослых сыновей. Какое бы толкование мы ни приняли, подробности процедуры
(бросанье горсти земли на родных, стоящих перед домом, после того как отец и братья
уже платили; прыганье убийцы через забор после этого акта) указывают на очень тес-
ную хозяйственную связь убийцы с отцом и братьями и на менее тесную, но все же
существующую связь между ним и тремя его сородичами со стороны отца и матери.
Большие споры вызвал вопрос о том, входил ли в состав имущества, которое шло
в уплату виры, земельный участок, ибо он тесно связан с- предыдущим вопросом —
обладал ли ' убийца самостоятельным домохозяйством или нет (ср., например,
A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliareigenthums,
S. 279;: H. Geffckem Lex Salica..., S. 219—220). Подробный разбор процедуры
«chrenecruda» см. G о 1 d m a n n «Chrenecruda-Studien» in «Deutschrechtliche Beitrage»,
hrsg. von K. Beyerle, Bd.'XIII, Heft. I, Heidelberg, 1931.
’"Имеем в виду знаменитый § 1 главы XLV («De migrantibus»): Si quis super
alterum in villa migrare voluerit, si unus vel aliqui de ipsis, qui in villa consistunt, eum
suscipere voluerit, si vel unus exteterit qui contradicat, migranti ibidem licentiam non
habebit (cp. Lex Salica, ed. by J. H. Hessels, cod. 1—4, p. 280—283). Разночтению in
alienam villam в cod. 4 (по Гессельсу) вряд ли следует придавать решающее значение,—
так же как и наличию того же эпитета alienus в ad. 1 к tit. XLV, ибо этот эпитет, как
было показано выше, нельзя толковать в смысле безраздельной индивидуальной собст-
венности. Гальбан-Блюменшток полагает, что он обозначает в данном контексте деревню,
чужую для переселенца (A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen
Immobiliareigenthums, S. 221).
2 Этот параграф в рукописях II—V семьи является третьим по счету, вследствие
чего в них § 3 рукописей I семьи передвигается на четвертое место (ср. J. Н. Hessels);
в изданиях J. F. Behrend’a и Н. Geffcken’a он приводится в качестве additio 1 и поме-
щается между § 2 и § 3 древнейшего текста.
3 Lex Sal., XLV, ad. 1 (no Hessels’y § 3, cod. 5—6; 7—9; 10; Emendata): Si quis vero
alium in villa aliena migrare rogaverit antequam conventum fuerit (Malb. andutheoco)..-
sol. XLV culpabilis iudicetur. ...
118
нашей работы). И здесь, как в ad. 1 к главе XLV, выступает совокупность
соседей (соседство, как таковое), и речь идет об условиях, на которых эта
совокупность разрешает migratio в виллу, а не о протесте одного из ее жи-
телей.
Усиление роли соседства сказывается и в I капитулярии к Салической
Правде, который возлагает на соседей ответственность за убийство, совер-
шенное кем-либо на территории, расположенной возле виллы или между
двумя соседними близлежащими виллами \ причем эта территория обо-
значена как «поле, принадлежащее соседям». Гальбан-Блюменшток, совер-
шенно справедливо рассматривая все эти тексты в тесной связи друг с
другом, делает из их анализа тот вывод-, что за время, протекшее от древ-
нейшей редакции Салической Правды до ее более поздних вариантов, про-
изошло усиление общинных прав обитателей виллы. По его мнению, в древ-
нейшем тексте главы «De migrantibus» зафиксированы индивидуальные
права протеста отдельных жителей села, и хотя они и составляют кор-
порацию, но не она является носителем и субъектом этих прав 1 2, между
тем как в разобранных текстах она уже фигурирует как таковая 3. Этот
вывод Гальбан-Блюменштока создает такое впечатление, будто община,
как совокупность, возникает уже после записи первоначального текста
Салической Правды, в то время как на самом деле происходит не воз-
никновение общины, как совокупности, а изменение форм этой послед-
ней, знаменующее тенденцию к преобладанию соседства над родством,
торжество которой отражает эдикт Хильперика. До тех пор, пока она
остается только тенденцией (а именно так обстоит дело во времена со-
ставления первой редакции главы «De migrantibus»), можно говорить
лишь о переходе от земледельческой общины с остатками родовых свя-
зей к соседской общине-марке. На этой переходной стадии, повидимому, ч
и возникло то ограниченное право наследования недвижимости, которое
мы обозначили, как первый крупный шаг в сторону выделения прав от-
дельных домохозяйств на поземельную собственность.
Другим, столь же крупным шагом, — на первых порах в сторону более
свободного распоряжения отдельными домохозяйствами их движи-
мостью,— следует считать возникновение передачи имущества одним
лицом другому при помощи «аффатомии». Передача происходит через по-
средника, который становится временным распорядителем передаваемо-
го имущества до смерти его владельца, и не позднее, чем через год после
его смерти обязан предоставить его тому, кому оно предназначено его
бывшим владельцем4. Этот акт, представляющий собой нечто среднее
между устным завещанием и зачаточной формой дарения, вступающего
1 Lex Sal., Cap. I, tit. 9: De hominem inter duas villas occisum. Sicut adsalet
homo iuxta villa aut inter duas villas proximas sibi vicinas fuerit interfectus, et
homicida ilia non appareat, sic debet judex, hoc est comes aut grafio, ad locum ac^
cedere et ibi cornu sonare debet. Et si non venerit, qui corpus cognosc t, tunc vicini
illi, in quorum campo vel exitum corpus inv.entum est, debent facere bargo V pedes
in altum et praesentia iudicis levare corpus. Et debet judex nuntiare et dicere: homo
iste in vestro agro vel in vestibulum est occisus (толкование выражений: vicini illi,
in quorum campo и in vestro agro см. A. Halban-Blumenstock. Die Entste-
hung des deutschen Immobiliareigenthums, S. 260).
2 A. Halban-Blumenstock. Die Entstehung des deutschen Immobiliareigen-
thurns, S. 258—259.
3 Ibid., S. 255 (cp. S. 301—302).
4 Lex Sal., XLVI («De acfatmire»). Геффкен (Lex Salica..., S. 227) считает, что
наследодатель мог прибегнуть к аффатомии лишь в случае отсутствия у него пря-
мых наследников и притом с целью предотвратить неизбежный в этом случае пере-
ход выморочного участка в распоряжение общины. Однако в тексте главы XLVI нет
никаких опорных пунктов для такого толкования права аффатомии, что и позволяет
нам придерживаться изложенного в тексте понимания этого права. — Гораздо суще-
ственнее замечание Гальбан-Блюменштока (Die Entstehung des deutschen Immobiliarei-
119
в силу лишь после смерти дарителя, по существу нарушает порядок на-
следования имущества родственниками. Слишком неопределенный смысл
выражений facultas и fortnna, обозначающих объект передачи в главе «Об
аффатомии», не позволяет утверждать, что в него входит и недвижимость.
Характерно, что Салическая Правда не пытается согласовать право на по-
лучение наследства с правом передачи имущества постороннему лицу, не
родственнику, в обход шкалы наследования, несмотря на их явное проти-
воречие друг другу. Тем более ясно, что аффатомия — новый шаг в сторо-
ну выделения индивидуально-семейной собственности, ибо она расширяет
право каждого отдельного домохозяина распоряжаться своим имуще-
ством и идет в этом направлении дальше, чем предоставление прав на-
следования, так как эти права все еще связаны пережитками кровно-
родственных отношений. Однако несмотря на возникновение аффатомии, в
Салической Правде отсутствуют какие бы то ни было упоминания о купле-
продаже недвижимости, что еще лишний раз подчеркивает общинную свя-
занность владения землею у салических франков.
Эдикт Хильперика делает важный шаг в сторону устранения этой
связанности; распространяя права наследования земли на дочерей
братьев и сестер умершего и вместе с тем отменяя притязания соседей на
выморочные участки, он тем самым юридически оформляет тот процесс
выделения индивидуально-семейной собственности, который начался еще
задолго до того и отражен уже в Салической Правде. Отмена притязаний
соседей вполне естественна: они могли считаться обоснованными лишь
до тех пор, пока эти соседи были сородичами, ибо их право на вымороч-
ный участок коренилось в том, что ко времени фиксации главы «Об алло-
дах» право наследования земли предоставлялось только сыновьям; в
случае их отсутствия выморочный земельный участок вовсе не становил-
ся объектом индивидуального наследования в пределах малой семьи и
оставался во владении большой семьи.
В составе населенного пункта — виллы все более и более обособля-
ются отдельные домохозяйства; родственные связи между ними ослаб-
ляются; их права на различные земельные угодья дифференцируются;
появляется право наследования недвижимости и передачи имущества
лицам, стоящим вне круга родственников; в виллу вселяются чужаки.
genthums, S. 285—286), отвергающего возможность передачи недвижимости в силу акта
аффатомии. По мнению Гальбан-Блюменштока, аффатомия имеет в виду лишь передачу
того имущества, которым можно — в случае отсутствия родственников — распоряжаться
совершенно свободно, между тем как распоряжение недвижимостью отнюдь не является
свободным даже в случае отсутствия родственников, ибо Салической Правде неизвестна
отчуждение земельных участков в форме продажи. Данные о превращении аффатомии
в адоптацию (усыновление) с правом наследования усыновленным ли .ом имущества
того, кто совершил эту сделку, см. Formulae Marculfi, I. II, № 13 (Formulae, p. 83),
Formulae Turonensis, № 23 (Formulae, p. 147), Form. Salicae Merkelianae, № 24 —
Affatimum (Formulae, p. 250). В этих формулах раннефеодальною периода древне-
франкская аффатомия приобретает иной характер и становится формой завещания
и дарения недвижимой собственности. См. также следующую глоссу из Glossarium
Pithoeus: adfathrnire: de donationibus quae fiunt festuca in sinum ei cui donabatur
proiecta (Lex Salica, hrsg. von I. Merkel, Berlin, 1850, S. 102).
1 В различных сборниках формул встречаются образцы грамот о передаче недви-
жимости по наследству, в которых отец специально оговаривает право его дочери (или
дочерей) на долю в земельном наследстве наравне с сыновьями и при этом прямо
ссылается на необходимость отмены устарелого и несправедливого порядка наследова-
ния земли по главе «Об аллодах» в Салической Правде. См. MGH, Legum Sectio V,
Formulae Merovingici et Karolini aevi, ed. K. Zeumer, Hannoverae, 1886, p. 83: Marculfi
Form., 1. II, № 12: Diuturna, sed impia inter nos consuetudo tenetur, ut de terra paterna
sorores cum fratribus porcionem non habeant; sed ego... Ср. там же, p. 250, Formulae
Salicae Merkelianae № 23 (Epistola per quem soror succedat in portionem cum fratribus).
Приведенные тексты дают еще одно подтверждение того, что в Lex Sal., LIX, § 5
под братьями (fratres) следует разуметь сыновей умершего.
120
Все это приводит к росту самостоятельности отдельных домохозяйств и
вместе с тем к усилению имущественного неравенства между ними. Од-
нако эта имущественная дифференциация не приводит к неполноправию
части свободных до тех пор, пока само обособление отдельных домохо-
зяйств еще не зашло так далеко, чтобы на место прежних градуирован-
ных форм владения земельными угодьями в пределах общей собствен-
ности виллы стал новый вид собственности — полный аллод, являющий?
ся предвестником зарождения феодальных отношений.
В Салической Правде отражены симптомы процесса возникновения
аллода. Но, во-первых, он не возникает из одних только внутренних за-
кономерностей развития самой виллы, как поселения свободных равно-
правных непосредственных производителей, а в значительной мере втор-
гается в нее извне, встречаясь и впоследствии сливаясь с идущими в ее-
собственных недрах процессами дифференциации, а во-вторых, он не-
успел еще ко времени составления Салической Правды оказать доста-
точно сильное воздействие на внутреннюю структуру франкской дерев-
ни — виллы.
Однако этот процесс уже идет. Его показателем является прежде
всего оседание дружинников на землю, отразившееся в чрезвычайно
любопытном запрещении жителям виллы заявлять протест на окружном
судебном собрании — mallus’e против вселения в пределы округа чело-
века, имеющего грамоту от короля; этот запрет, — да еще под страхом
колоссального штрафа в 200 солидов, равного вергельду свободного
франка, — представляет собою, конечно, прямое нарушение со стороны
королевской власти права каждого жителя виллы протестовать против
допуска переселенца 0 Ибо совершенно очевидно следующее: 1) обла-
датель королевской грамоты имеет намерение вселиться на территорию
одной из вилл, входящих в данный округ или сотню (если бы он хотел
поселиться на пустующей или королевской земле, то его предваритель-
ное появление в mallus’e было бы излишним, так как mallus — орган
самоуправления жителей округа или сотни, обитающих в виллах, и ни-
какого отношения к королевским землям не имеет); 2) право каждого
жителя виллы на протест против вселения migrans’a должно было бы
остаться действительным и в том случае, когда подобный вопрос обсуж-
дается в mallus’e, ибо членом этого последнего может быть любой сво-
бодный обитатель любой виллы; 3) в момент конкретного вселения об-
ладателя королевской грамоты в одну из вилл ее жители, повидимому,
уже не смогут использовать и применить к нему свое исконное право
протеста.' Следовательно, они лишаются его в пользу человека, получив-
шего особое пожалование от короля в силу грамоты; этот человек — при-
ближенное к королю лицо, скорее всего — его антрустион. Поселение
таких лиц в пределах округа, сотни или виллы приводит к возникнове-
нию крупного землевладения; указание на его наличие уже в эпоху Са-
лической Правды можно почерпнуть хотя бы из перечня обученных ре-
месленников (рабов и министериалов) весьма разнообразных специаль-
ностей (в том числе даже золотых дел мастеров), которых мог иметь в
своем распоряжении лишь землевладелец1 2.
1 Lex Sal., XIV, § 4: Si quis hominem, qui migrare voluerit et de rege habuerit
praeceptum et abbundivit in malum publico et aliquis contra ordinationem regis
testare praesumpserit... solidos CC culpabilis iudicetur.
Любопытно, что здесь карается тот самый акт testatio (на этот раз, правда, в самом
mallus’e), который вменяется в обязанность в качестве законной формы протеста всякому,,
не желающему допускать переселенца в виллу (ср. XLV, § 2). Мотив запрета testatio
в главе XIV ясен: этот акт в данном случае нарушает королевское распоряжение и
является тем самым ослушанием королевской воли.
2 Lex Sal, XXXV, § 6; X, ad. 4.
121
Возникновение этой новой формы собственности — аллода землевла-
дельцев — является элементом того общего процесса, другую сторону
которого составляет усиление дружинной и должностной знати и коро-
левской власти с ее агентами. Однако в эпоху Салической Правды этот
процесс не только еще не привел к перерождению всего общественного
строя салических франков, но и не разрушил архаическую структуру
виллы. Он как бы врезался острым углом в прежний общественный
строй франков, но еще не уничтожил его. Поэтому Салическая Правда и
отражает как бы два ряда противоречащих друг другу и борющихся меж-
ду собою явлений.
§ 3. Социальный строй франков
по салической правде
Для общественного строя салических франков, — как его рисует Са-
лическая Правда, — характерно отсутствие эксплуатации одного класса
другим; новые производственные отношения господства и подчинения еще
не сложились: возникают лишь предпосылки этих отношений.
Основную массу племени составляют свободные общинники, которые
не подвергаются эксплуатации со стороны какого бы то ни было господ-
ствующего класса (хотя отдельные общинники и могут вступать в долго-
вую зависимость, главным образом от агентов королевской власти). Эти
члены общины, в свою очередь, не живут за счет труда эксплуатируемого
ими класса, так как сами являются трудящимися субъектами, хотя и поль-
зуются частично подсобной силой рабов. Этих последних можно было бы
считать эксплуатируемым классом, если бы их труд играл основную роль
в процессе производства. Но так как место непосредственных производи-
телей занимают свободные общинники, которые сами своим трудом обра-
батывают свои земельные участки, то наличие слоя рабов свидетельству-
ет только о самом начальном этапе классообразования,— и то постольку,
поскольку рабы частично вошли в состав будущего класса зависимого
крестьянства и поскольку самая эксплуатация рабов (а, может быть, и ли-
тов) послужила зародышем будущей феодальной эксплуатации и способ-
ствовала углублению неравенства в среде самих общинников. Поэтому, ес-
ли отвлечься от этих элементов рабовладения, не составляющих основную
характерную особенность общественного строя салических франков, то
можно с полным правом утверждать, что у них еще не возникли классы, а
имеются лишь социальные слои. Салическая Правда определяет положе-
ние членов каждого из этих слоев размерами виры за убийство: 200 соли-
дов за убийство свободного франка, 100 солидов за лита, 600 солидов —
за королевского дружинника. За убийство раба вира не уплачивается, так
как он лишен прав личности и к тому же не является членом родственно-
го коллектива; за его убийство взыскивается лишь штраф, и то сравни-
тельно невысокий (36 солидов). Родовая знать в Салической Правде во-
все не упоминается Ч Ее место занимают дружинники и должностные ли-
ца короля, которые, однако, еще не являются господствующим классом,
так как не эксплуатируют труд свободных общинников. Следовательно,
изучение общественного строя салических франков надо начинать с ис-
следования социального положения свободных и реального содержания
их свободы.
В древнем тексте Салической Правды — в отличие от всех прочих
правд — внутри широкой массы свободных франков, защищенных еди-
1 О причинах этого явления см. подробнее ниже.
122
ным вергельдом в 200 солидов, нельзя уловить Никаких Градаций свободы.
Главный субъект действующего обычного права, носитель правовых норм,
обозначается как quis или quis ingenuus. Само собой разумеющимся со-
стоянием такого quis является «свобода», без различения ее оттенков и
«без разграничения «полной» и «неполной», «большей» И «меньшей» сво-
боды. Все свободные франки свободны в одинаковой мере, т. е. все они
в равной степени полноправны: среди них нет более и менее полноправ-
ных свободных.
Однако имущественная дифференциация в среде свободных уже на-
лицо. Памятник дает на это и прямые, и косвенные указания. Так, изо-
бражая процедуру уплаты виры родичами убийцы, Салическая Правда
прямо указывает на наличие в их среде бедных и зажиточных, более и
менее зажиточных людей \ Об этом расслоении свидетельствует глава
«О желающем..,отказаться от родства»: последствия отказа от родства
выражаются в утере лицом, порывающим родственные связи, права на
получение им его доли наследства и вергельда и на родовую защиту
при уплате им вергельда 1 2; такой сородич, очевидно, принадлежал к чис-
лу более зажиточных свободных. Факт имущественной дифференциации
в среде свободных франков подтверждается и косвенными данньгми о
сделках свободных с рабами3,— о кражах, совершаемых свободными
совместно с их собственными И чужими рабами 4, и, в частности, об ограб-
лении одного свободного франка другим при содействии раба, принадле-
жащего первому из них 5. О том же свидетельствуют и случаи ограбле-
ния рабов (и даже их трупов) свободными, — и притом на небольшую
сумму6. Совершенно очевидно, что свободный, подстрекающий чужого
раба на кражу у его господина или совершающий кражи с помощью соб-
ственного раба, вряд ли принадлежит к числу зажиточных людей: ведь
уже одно то, что свободный решается на такую преступную сделку с ра-
бом, указывает на необеспеченное материальное положение, вынуждаю-
щее его к этому. Ибо подобные поступки по понятиям родо-племенного
общества позорили свободного, как это и сформулировано в эдикте Рота-
ри, где высокий штраф за использование свободным собственного раба
в качестве орудия совершения кражи мотивируется следующей сентен-
цией: «позорно и ни с чем не сообразно, чтобы свободный человек вме-
шивался в чью-либо кражу или давал на нее свое согласие» 7'. Столь же не-
сомненно, что перспектива ограбления раба или его трупа на сумму в
40 денариев могла соблазнить далеко не всякого свободного, а разве
лишь такого, который принадлежал к числу pauperiores или minofledi8.
Именно на этих обедневших свободных особенно тяжелым бременем
ложились высокие виры и штрафы.
Относительно виры свободного франка Салическая Правда дает пря-
1 Lex Sal., LVIII: quicumque de illis, qui plus habet... ille qui pauperior est; cp.
также meliores, minoflidi в приписываемом Хлодвигу капитулярии — Lex Sal., Cap. I,
tit, 9.
2 Lex Sal., LX.
3 Lex Sal., XXVII, § 26: si quis cum servo alieno aliquid negotiaverit hoc est
nesciente domino...; XL, ad. 2.
4 Lex Sal., X, ad. 3: si homo ingenuus servum alienum in texaca secum ducat aut
.aliquid cum ipso negotiat; XL, ad. I: si servus cum ingenuo furtum fecerit...
5 Lex Sal., X, § 2: si servus aut ancilla cum ipso de rebus domini sui aliquid
portaverit.
6 Lex Sal., XXXV, § 2: si quis ingenuus servum alienum expoliaverit; cp. § 4, ad. 2:
-si quis servum alienum mortuum in furtum expoliaverit... cp. ad. 3. В обоих случаях
речь идет о краже на сумму около 40 денариев (=1 солиду), в то время как самый
жизкий штраф в Салической Правде составляет 3 солида.
7 Ro., § 259.
8 Lex Sal., XXXV, § 3; ad. 3.
123
мые указания о разорительности многих судебных штрафов свидетель-
ствуют уже их значительные размеры, часто совершенно не соответствую-
щие тяжести проступка и во много раз превышающие нанесенный ущерб 1 2.
Самое обилие краж тоже указывает на то, что в среде свободных об-
щинников происходит имущественная дифференциация, которая внача-
ле находит свое выражение главным образом в обладании движимостью
различного размера. Перепродажа краденых животных, а также и ра-
бов свидетельствует об оживленном процессе перемещения движимости
из рук в руки 3.
Наличие имущественного расслоения в среде свободных общинников
подтверждается и фактом распространения займов и долговых обяза-
тельств. Один свободный может взять у другого свободного взаймы что-
либо из состава движимого имущества этого последнего («из его вещей»,
de rebus suis) 4; в случае нежелания вернуть взятое собственник этого
имущества является со свидетелями к дому ответчика (должника) и тре-
бует у него возвращения переданного ему имущества в назначенный срок.
При -этом истец может трижды предоставлять ответчику отсрочку, но с
тем условием, что за каждую новую отсрочку к стоимости той вещи, ко-
торую он обязан вернуть, прибавляется по 3 солида, а всего — 9 солидов;
в том случае, если должник не возвратит переданную ему в свое время
вещь даже по истечении всех трех сроков, он должен уплатить (сверх
долга и упомянутых 9 солидов) штраф в 15 солидов5.
Изложенное постановление Салической Правды создает такое впечат-
ление, что речь идет о предоставлении одним свободным другому во
временное пользование (как бы «на прокат») какого-либо предмета до-
машнего обихода, животного или орудия производства, недостававшего в
хозяйстве односельчанина 6.
1 Вспомним процедуру уплаты виры, согласно которой более бедные родствен-^
ники убийцы перелагают уплату падающей на них доли виры на более зажиточных
(LVIII: quicumque de illis, qui plus habet iterum super ilium chrenecruda ille, qui
pauperior est, iactet, ut ille tota lege solvat), а также мотивировку запрета этой про-
цедуры в рукописях III семьи тем, что она приводила к хозяйственной несостоятель-
ности целых родов (quia per ipsam cecidit multorum potestas).
2 Так, например, за увоз на телеге сена, скошенного на чужом лугу, взимается
штраф в 45 солидов, не считая стоимости похищенного и возмещения убытка (Lex
Sal., XXXVII, § 11), между тем как согласно Рипуарской Правде (Lex Rip., XXVI)
бык стоил 2 солида, а корова — 3 солида. Следовательно, вор уплачивает штраф,
равный стоимости 15 коров или 22 быков за похищение воза сена, которым можно
было прокормить одну корову или одного быка в течение не слишком про-
должительного срока. Подобное несоответствие величины штрафа и реальной стои-
мости похищенного (которая при этом тоже возмещается) характерно для всей
системы штрафов Салической и многих других варварских правд. Попытку объ-
яснения причин этого несколько странного явления см. в статье Н. П. Граци-
анского «Материальные взыскания по варварским правдам» («Историк-марксист»,
1940, № 7). Нас интересуют в данной связи не эти причины, а установление самого
факта исключительной высоты штрафов и его возможных последствий.
3 См. Lex Sal., XXXVII («De vestigio minando») и XLVII («De filtortis»), посвя-
щенные розыску краденых рабов, быков, коней и прочих животных, а также и «любых
вещей» (Lex Sal., XLVII: Si quis servum aut caballuin vel bovem aut qualibet rem
super alterum agnoverit...).
4 Lex Sal., LII («De rem pristita»): Si aliquis alteri aliquid prestiterit de rebus suis
et ei nolueril reddere, sic eum debet admail re...
5 Lex Sal., LIL... Super illos novem solidos qui per tres admonitiones adcreverunt,
DC dinarios qui faciunt solidos XV culpabilis iudicetur adhuc amplius super debitum.
6 Этой и только этой своей стороной заем, описанный в Салической Правде, со-
прикасается с дарением при условии получения launegild у лангобардов; и там, и
здесь какое-то имущество предоставляется во временное пользование, но этим сход-
ство и ограничивается, так как в Салической Правде отсутствует как самый акт даре-
ния, так и уплата launegild’a; к тому же объектом дарения с получением launegild по
лангобардским эдиктам может быть не только движимость (ср. Ro., § 175, 184, Liu.,
§ 43, 73). См. главу V настоящей работы.
124
Это — самая примитивная форма займа, заключающаяся в предостав-
лении требуемого предмета в натуре \ вместо денежной ссуды; хотя пени
за просрочку и выражены в денежной форме, но «уплата» долга своди-
лась, повидимому, к возвращению предоставленного во временное поль-
зование предмета его постоянному обладателю 1 2.
Однако, вместе с тем, очевидно, что пользователь (должник) не всег-
да в состоянии вернуть предоставленную ему вещь и за это вынужден
платить пени, а по истечении всех сроков — штраф.
Любопытно, что в разбираемой главе описана в сущности внесудеб-
ная процедура тестации (предупреждения со свидетелями), — аналогич-
ная той, которая применяется вначале и по отношению к переселенцу (со-
гласно главе XLV). И лишь в конце LII главы указано, что если должник
после троекратной тестации не вернет взятую им вещь и не даст обяза-
тельства возвратить ее 3, то он присуждается к уплате штрафа,—очевидно,
уже по суду.
Это указывает на то, что наличие обязательства уже несколько отли-
чает заключенную сделку от простого предоставления какого-либо иму-
щества в пользование.
В свете этих соображений следует толковать главу L Салической
Правды, в которой изображена процедура взыскания долга в том случае,
когда был заключен заем по заранее данному обязательству уплатить
долг, в определенный срок. И в этом случае должник часто оказывался
не в состоянии вернуть долг. Тогда кредитор сначала должен был отпра-
виться к дому должника со свидетелями и с оценщиками имущества; в
случае отказа должника уплатить по обязательству кредитор мог обра-
титься к председателю сотенного судебного собрания (mallus’a) — тун-
гину с просьбой о применении последним «скорейшего принуждения».
После этого должнику опять-таки предоставлялась трехкратная отсроч-
ка (с нарастанием пени до 9 солидов), и он вызывался на mallus 4. Од-
нако если должник не погашал долг и после судебного приговора, то кре-
дитор мог непосредственно обратиться к агенту королевской власти — гра-
фу, который вместе с семью судебными заседателями — рахинбургами
направлялся к дому должника и предлагал ему сначала по доброй воле
разрешить двум рахинбургам из семи, (по выбору самого должника) про-
извести оценку его имущества. В случае отказа должника рахинбурги
должны были сами взять из состава имущества должника столько, сколь-
ко соответствовало стоимости долга 5 (при этом две трети шли истцу, а
одна треть графу в качестве fritus’a — части судебного штрафа, взимае-
мой в пользу короля).
1 В других правдах встречаем прямые указания на то, что объектами такой
«ссуды» в натуре могли служить домашние животные (лошади, вьючный скот
и др.). Ср. Lex Fris., Ad. sap., X, 1; Leges Wisig., V; 5 § 2. Указание вестготских зако-
нов на этот счет особенно существенно, так как они знают в то же время и более
развитые формы ссуды. Это относится и к Баварской Правде, в которой, наряду с
передачей должником залога кредитору в счет уплаты долга (ср. Lex Baiuv., XVII, 3)
и с очень развитыми формами ссуды и залоговых сделок (Lex Baiuv., XIII, 3), встре-
чаются и случаи простого предоставления того или иного предмета в пользование
(ср. Lex Baiuv., XV, § 1).
2 Это предположение подтверждают такие обороты речи в тексте главы LII Са-
лической Правды, как res meas noluisti reddere, quam (quas) tibi prestiteram («ты
не пожелал вернуть мне вещи, которые я тебе предоставил»), пес tunc voluerit reddere
и пр.
3 Lex Sal., LIL Et si nec tunc voluerit nec reddere nec (idem facere reddendi super
debitum ei tjui prestiterit... Ср. название главы L: «De fides factas».
4 Lex Sal., L («De fides factas»), § 1, 2.
5 Lex Sal., L, § 3: Quod si audire noluerit, praesens aut absens, tunc rachineburgii
jpraecium quantum valuerit debitus, quod debet, hoc de furtuna sua illi tolant...
125
Факт оценки имущества должника, а также взыскание с него той до-
ли его имущества, которая могла быть приравнена к величине долга, ука-
зывает на то, что при заключении займа по обязательству уплата долга—'
в отличие от разобранного выше случая — могла заключаться не толь-’
ко в простом возвращении переданной взаймы вещи, но и в замене ее:
другой, равноценной.
Однако оценка имущества должника, приводившая к конфискаций
части этого имущества, конечно, была для него разорительна: ведь ощ
повидимому, потому так упорно и не платил по обязательству, что полу-
ченное им взаймы имущество либо было ему крайне необходимо, либо
уже не находилось в его распоряжении а возмещать его из состава сво-
его собственного имущества было для него обременительно. К тому же
он мог задолжать не одному, а нескольким лицам одновременно; о такой
возможности красноречиво свидетельствует требование кредитора (после
объявления тунгином «скорейшего принуждения»), чтобы его-должник -—
до уплаты ему по обязательству — ничего не платил никому другому'
(очевидно, какому-либо другому кредитору) и не давал никому ничего ы
залог в качестве ручательства в уплате долга 1 2.
Следовательно, должник мог быть опутан Целой сетью различных дол-
говых обязательств, а это делало для него еще более чувствительной
конфискацию хотя бы части его имущества в счет уплаты долга по од-
ному из них.
С другой стороны, факт обращения кредитора к графу, который по его
просьбе приглашает рахинбургов для оценки имущества должника, а так-
же и вся предшествующая этому приглашению графа внесудебная и су-
дебная процедура взыскания долга указывают на то, что такое взыскание
не так легко было произвести, так как оно было сопряжено с целым рядом
ограничений и отсрочек3.
В исключительных случаях — а именно в качестве кары за особенно
тяжелое преступление или за неявку в королевский суд — свободный
франкский общинник мог лишиться (большей частью временно, реже —
навсегда) всего своего имущества в силу акта объявления его «вне зако-
на» или «вне королевского покровительства» (в последнем случае он мог
лишиться и своей личной свободы).
Однако для точного выяснения реальных последствий этого, часто
временного, лишения собственности (а иногда и свободы) и характера
вытекающей из него зависимости нужно прежде всего разобраться в его
различных причинах и в различном социальном смысле самого акта, в-
силу которого то или иное лицо ставится «вне закона» 4.
1 Если он взял взаймы какое-либо домашнее животное, то оно могло пасть; ору-
дие производства могло испортиться и т. д. Наконец, он мог оказаться вынужденным
отдать предмет, полученный им взаймы у одного лица, другому лицу в счет уплаты
долга (см. об этом ниже). •
2 Lex Sal., L, § 2: Tunc ipse cui fides facta est testara debet, ut nulli alteri nec-
solvat nec pignus donet solutionis, nisi ante ille impleat quod ei fidem fecerat...
3 Весьма существенно, что граф обязан исполнить просьбу кредитора и за,
отказ сделать это (без уважительных причин) карается смертью или уплатой суммы
его вергельда (Lex Sal., L, § 4). С другой стороны, графа постигает та же кара за
конфискацию имущества должника в размере, превышающем величину долга
(LI, § 2), а кредитор платит за это, а также и за незаконное приглашение графа
(т. е. при отсутствии обязательства или без вызова должника в суд) огромный
штраф в 200 солидов (LI, § 1, ad. 1). Все это указывает на большое значение проце-
дуры взыскания долга для материальных интересов обеих сторон.
4 Конечно, под «законом» следует здесь разуметь либо обычай, либо обычное
право, фиксированное, а иногда и видоизмененное королевской властью; в этом
смысле и сама Салическая Правда, как и прочие варварские правды, — называется
«Салическим законом» (Lex Salica, так же, как Lex Saxonum и другие Leges-
barbarorum).
126
Салическая Правда знает два вида акта объявления «вне закона»:
одна его форма применяется сородичами, другая — королевской властью.
Происхождение этого акта несомненно коренится в старых, уже отжи-
вающих обычаях родового строя салических франков. Это ясно из того,
что составители Салической Правды, — там, где они описывают пер- г-
вый его- вид, — понимают его не только как изгнание того лица, к кото-
рому применен этот акт, из человеческого общества, но и — прежде все-
го — как разрыв всех его кровно-родственных связей, в том числе даже
с членами его малой семьи, с которыми, конечно, не порывает тот, кто
добровольно отказывается от родства Так человек, вырывший и огра-
бивший труп, объявляется вне закона, лишается «общего мира», стано-
вится wargus’oM 1 2, т. е. общим врагом, который не имеет права жить среди
людей и которого'всякий может безнаказанно убить3. Тем самым он ли-
шается и имущества, так как никто из его родных и даже его собствен-
ная жена не имеет права приютить его или дать ему хлеба (под угрозой
штрафа в 15 солидов) 4 до тех пор, пока он не вступит в соглашение с
родственниками покойного 5 (это соглашение, повидимому, сводится к уп-
лате преступником компенсации в 200 солидов 6 7, равной вире свободно^
го). Такая тяжкая кара постигает в данном случае преступника не про-,
сто за ограбление, а за осквернение погребенного тела, что рассматрщ
вается как оскорбление всех сородичей покойного; поэтому именно они
после получения компенсации сами должны просить о том, чтобы их обид-
чику разрешено было жить среди людей, т. е. чтобы с него было снято,
«лишение мира» и чтобы его перестали считать wargus’oM 1.
Отсюда следует, что пребывание в состоянии wargus’a рассматривалось,
как временное и что «лишение мира» считалось во всяком случае обра-
тимым процессом. Разумеется, условие возвращения wargus’a в его преж-
нее обычное состояние —• уплата 200 солидов родичам покойного — было,
трудно выполнимым (мы уже знаем, как трудно было собрать эту сум-.
1 Lex Sal., LX (см. об этом выше).
2 Lex Sal., LV, § 2: Si' (quis) corpus iam sepultum effuderit et expoliaverit et ei
fuerit adprobatum, wargus sit; рукопись «D» из III семьи по классификации Эккарта
поясняет слово wargus латинскими словами: id est expellis set (sit), т. e. «лишенный
мира», «изгнанный из людского общежития» (см. Lex Salica, 100 Titel — Text,
hrsg. von K. A. Eckhardt, Weimar, 1953, S. 134, tit. XVIII рукописи «D» III
семьи; ср. Lex Salica в изд. Д. H. Егорова, tit. XIV, ad. 5, разночтение «р»,
стр. 23). Слово wargus буквально переводится на современный немецкий язык,
как Wiirger (J. Grimm. Deutsche Rechtsalterthiimer, II Aufl., Gottingen, 1854, S. 733;
ср. K. A. Eckhardt. Lex Salica, S. 135), что значит «пожиратель» (ср. изд.
Д. Н. Егорова, прим. № 581), «душитель» — очевидно, в смысле существа, враждеб-
ного людям, превратившегося из человека в «зверя», «волка». Связь этого значения с
«лишением мира» сквозит в применении глагола wargare (образованного от корня
warg) к похищению раба за море, т. е. к лишению его родины, в рукописи «D»
III семьи, дающей следующее разночтение текста главы XXXIX, ad. 2 (из I семьи):
et sic postea, qui eum plagiaverit, hoc est wargaverit... Впрочем, Эккарт, вслед за.
Ф. Бейерле, и здесь переводит wargare немецким wiirgt без указания на эту связь
(см. К- A. Eckhardt. Op. cit., S. 180—181; F. В e у e r 1 e. Deutschrechtliche-
Beitrage, Bd. X, Heidelberg, 1915, S. 233, Anm. 62).
3 Cp. Lex. Sal., Gap. V, tit. 9, где о malus homo, qui... per silvas vadit сказано: qui-
cumque eum invenerit quomodo sic ante pavido interfitiat.
4 Lex Sal., LV, § 2: Et qui ei antequam parentibus conponat aut panem dederit,
aut hospitalitatem dederit, seu parentes, seu uxor proxima... sol. XV culpabilis iudi-
cetur.
5 Lex Sal., LV, § 2: ... wargus sit usque in die ilia, quam ille cum parentibus ipsius
defuncti conveniat...
6 Lex Sal., LV, § 3; XIV, ad. 5: Si quis hominem exfuderit et expoliaverit... sol. CG, cui
fuerit adprobatum culpabilis iudicetur. Рукопись «D» III семьи соединяет тексты LV,
2 и XIV, ad. 5 (§10). (Ср. К. A. Eckhardt. Lex Salica, S. 134).
7 Lex Sal., LV, § 2:... et ipsi pro eum rogare debent ut ille inter homines liceat
accedere.
127;
му при уплате вергельда): однако это не значит, что оно реально никог-
да не выполнялось; ведь и вергельд все же уплачивался, хотя с трудом и
не всегда. В обоих случаях эта сумма (пусть ценою разорения части род-
ственников преступника) все-таки реально могла быть внесена.
Титул Салической Правды, посвященный wargus’y, прямо ничего не
говорит о дальнейшей его судьбе в случае невзноса компенсации, но этот
пробел в тексте легко восполняется как данными главы LVIII «О горсти
земли», согласно которой убийца — в случае невзноса вергельда пол-
ностью,-— лишается жизни \ так и всем смыслом главы LV в целом; для
wargus’a предусматриваются лишь две возможности: либо уплата ком-
пенсации, либо смерть от руки сородичей оскверненного им покойника
(вспомним, что wargus’a всякий может убить безнаказанно). Тем самым
исключается как длительное лишение преступника кем-либо из заинте-
ресованных лиц его личной свободы, так и его вступление в зависимость
от кого-либо из оскорбленных им сородичей покойного. Поэтому глава
LV (в § 2) совершенно естественно и не говорит ничего ни о том, ни о
другом; она говорит лишь о разрыве всех материальных связей wargus’a
с его родными и семьей, которая подрывает самый базис его существо-
вания, как члена общины и любой кровно-родственной группы (рода,
большой или малой семьи) и делает продолжение этого существования
просто напросто невозможным. Никакое вступление в зависимость от по-
терпевших родственников покойника не в силах ничего изменить в суро-
вой дилемме: либо смерть, либо примирение с этими родственниками
путем уплаты компенсации. Карающей инстанцией является в разбирае-
мом случае совокупность сородичей покойника, и она карает преступни-
ка его исключением из совокупности его собственных родственников, т. е.
именно привычными для нее и доступными ей средствами. В постановле-
нии о wargus’e Салическая Правда фиксирует старый родовой обычай,—
быть может, являющийся отголоском родовой мести или борьбы разных
кровно-родственных объединений друг с другом. Последствия объявле-
ния преступника вне закона в данном случае (т. е. его превращения в
wargus’a) своим полным отрицанием всех реальных возможностей и усло-
вий его существования как раз и вскрывают с предельной ясностью тот
факт, что до этого акта позитивное содержание его свободы коренилось
в том, что он был членом общины, рода или большой семьи; да и самая
его свобода еще не сводилась просто к его личной или материальной не-
зависимости от другого лица, а представляла собою совокупность прав-
обязанностей, причем права еще не достаточно ясно отличались от обя-
занностей.
Рост имущественного расслоения в среде свободных, возникновение
королевской власти и франкского государства начали подрывать устои
этой архаической связанности. Королевская власть использовала старый
обычай в своих интересах и присоединила к прежнему исключению пре-
ступника из состава кровно-родственных или общинных объединений ли-
шение его «королевского мира» или «покровительства» 1 2. Эта кара стала
применяться не к нарушителям родовых обычаев, а к ослушникам коро-
левской воли. В соответствии с этим изменились и ее реальные послед-
ствия для преступника: ему не только запрещалось на определенный срок
общение с людьми (в том числе и с ближайшими родственниками), но и
1 Lex Sal., LVIII: Et si eum in conpositione nullus ad fidem tullerunt hoc est ut redi-
mant de quo non persolvit, tunc de sua vita conponat.
2 «Общий королевский мир» стал заменять прежнюю власть кровно-родственных и
общинных союзов, и право «лишения мира» начало переходить от них к королю. Кроме
того, возникло особое «королевское покровительство» для приближенных короля.
J28
грозило действительное лишение свободы с вступлением в материальную
и личную зависимость.
Однако весьма существенно, что он вступал в зависимость не от дру-
гого свободного общинника, а от королевской власти. Чтобы убедиться
в этом, необходимо внимательно вникнуть в содержание соответствующих
текстов Салической Правды и некоторых капитуляриев к ней.
Глава LVI («О неявке на суд» — «De eum, qui ad mallum venire con-
temnit») карает лишением королевского мира ослушника, не явившегося
в королевский суд (mallus ante regem, ad regis praesentia mannitus).
Из подробного описания процедуры вызова явствует, что ответчик
предварительно уже вызывался в сотенный суд, но либо не пожелал ту-
да явиться, либо не выполнил решение суда и не вошел с истцом ни в ка-
кую законную сделку Г Из самого текста главы LVI в древнейшей руко-
писи I семьи (т. е. Парижской рукописи № 4404) не ясно, в чем обвинялся
ответчик, уклонившийся от явки в суд и от исполнения судебного при-
говора, так как вся глава заполнена описанием процедуры и, повидимо-
му, преследует цель установить наказание за неявку в суд в общей форме
независимо от характера проступка ответчика (главное его преступ-
ление заключается именно в неявке на королевский суд, которая рассмат-
ривается, как неповиновение королевской власти). Но в другой (Воль-
фенбюттельской) рукописи той же I семьи разбираемая LVI глава имеет
дополнительный параграф, в котором идет речь о должнике 1 2 и кратко
повторено содержание главы L («De tides factas»—«Об обязательстве»).
Это дает повод предполагать, что в основном тексте главы LVI под
ответчиком тоже может подразумеваться должник,— хотя и не обяза-
тельно.
Так или иначе, но на суд короля ответчика вызывает истец, т. е. то са-
мое заинтересованное лицо, которое вызывало его раньше на сотенный
mallus; при этом истец должен действовать со свидетелями, давать ответ-
чику полагающиеся по закону отсрочки и т. д. Однако если до сих пор
речь шла об интересах истца, то с того момента, как истец проделал всю
установленную законом процедуру, а ответчик все же не явился в коро-
левский суд, на первый план выступают интересы самой королевской
власти. Король применяет к ответчику уже известный нам запрет полу-
чать материальную помощь и приют от кого бы то ни было, в том числе
и от собственной жены 3 — до тех пор, пока он не уплатит все, что с него
требуется 4. До этого он остается вне королевского мира 5 * * * 9 и становится
вместе со всем своим имуществом чьей-то собственностью —• чьей именно,
1 Lex Sal., LVI, § 1: Si quis ad mallum venire contempserit, aut quod ei a rachine-
burgiis fuerit iudicatum, adimplere distulerit, si nec de compositione nec hineo nec de
ulla legem fidem facere voluerit, tunc ad regis praesentia ipso mannire debet.
2 Lex Sal., LVI, ad. 1: Si quis ad mallum alterum per lege coniunxerit ad fidem
facire dispexerit aut precium solvere, tunc racineburgiis de eum ante audire secundum
legem, qualis causa est, et illi qui eum mallavit ad casa sua ei nunciare debit precium
antedictum, et tunc ei solvere noluerit, tunc per legem debit attendere, et postia grafionem
ad casa sua invitare, aut quod lex est de ipsa causa de res suas secundum legem debiat
revestire.
3 Здесь буквально повторяется старинная формула, применяемая в § 2 главы LV
к осквернителю погребенного тела.
4 Lex Sal., LVI, § 1: Et quicumque eum aut paverit hospitalem dederit, etiam si
uxor sua proxima... sol. XV culpabilis indicetur donee omnia que inpotatur conponat.
5 Слова: extra sermonem suum ponat eum [rex] (LVI, § 1) могут быть истолкованы
различно: одни видят в них указание на «общий мир», т. е. на авторитет государствен-
ной власти короля (ср. Lex Salica в изд. Д. Н. Егорова, прим. № 138), другие — на
частное покровительство короля. Эккарт (Lex Salica, S. 234) переводит: Gemein-
schaft. H. П. Грацианский — «покровительство» (см. Салическая Правда, перевод
II. П. Грацианского под ред. В. Ф. Семенова, М., 1950).
9 А. И. Неусыхин 129
на первый взгляд не совсем ясно, так как в этом месте решающая фраза
формулирована очень неточно и даже синтаксически построена неправиль-
но: tunc ipse culpabilis et omnes res suas erunt, что буквально значит сле-
дующее: «тогда сам виновник (осужденный) и все его имущество стано-
вится собственностью...» Но кого же?
Ответ на этот вопрос, как нам представляется, дает и содержание
LVI главы в-целом, и тот контекст, в который включена только что приве-
денная фраза. Этот контекст гласит: «тогда король, к которому он (ответ-
чик) был вызван, поставит его вне своего покровительства (вне королев-
ского мира), и после этого и он сам (т. е. виновник), и все его имущество*
будет принадлежать ему 1 (станет собственностью его)».
Если объединить обе эти фразы в качестве двух частей одного сочи-
ненного предложения (а такое их объединение не только допускается, но-
и требуется отрывочностью второй из них), то их общим подлежащим бу-
дет слово «король» — гех. Король ставит вне своего покровительства ви-
новного в неявке на королевский суд, и он же конфискует все его имуще-
ство: и преступник, и его собственность должны принадлежать тому, кто
наложил на него тягчайшую кару — объявил его «вне закона», т. е. ко-
ролю.
О том же свидетельствует и весь ход мыслей в главе LVI: неяв-
ка на королевский суд, как уже было указано, затрагивает прежде все-
го интересы самого короля; поэтому именно король и получает в виде
компенсации в полное свое распоряжение виновника со всем его иму-
ществом.
Подтверждения предложенного толкования имеются как в разночте-
ниях других рукописей самой Салической Правды, так и в текстах допол-
нительных капитуляриев к ней.
Рукописи II семьи, Герольдины и Эмендаты поясняют смысл незакон-
ченной фразы главы LVI: «тогда и он сам, и все его имущество будут
принадлежать ему», заканчивая ее следующим образом: «т. е. королев-
скому фиску или тому, кому фиск захочет все это пожаловать» 1 2.
Глава VIII капитулярия II, посвященная процедуре вызова в суд.
одним антрустионом другого по любому делу (как по мелким, так и по
более крупным проступкам вплоть до таких, за которые полагается уплата
вергельда) 3, заканчивается точно так же, как и глава LVI Салической
Правды. В случае систематического уклонения ответчика от судебного
разбирательства, иска об уплате виры (т. е. по обвинению в убийстве),
или от ордалии (испытания котелком с кипящей водой) тяжба двух
антрустионов переносится в королевский суд; если вызванный туда не
явится в определенный срок, а истец выполнит все установленные фор-
мальности, «тогда король, к которому он был вызван, поставит его вне
своего покровительства; после этого и сам ответчик, который будет осу-
жден, и все его имущество станет собственностью его» 4 и при этом никто,
в том числе даже собственная жена ответчика —- под угрозой штрафа
1 Lex Sal., LVI, § 1 : tunc [rex], ad que mannitus est, extra sermonem suum ponat
eum, tunc ipse culpabilis et omnes res suas erunt.
2 Tunc ipse culpabilis et omnes res suas erunt, is fisco aut cui fiscus dare voluerit.
3 Lex Sal., Cap. II, tit. VIII: si causa minor fuerit..i si vero maior fuerit causa... st
vero leudem eum rogatum habet.
4 Lex Sal., Cap. II, tit. VIII:... tunc [rex] ad quem mannitus est, extra sermonem suum
pqnat; tunc ipse culpabilis iudicetur et omnes res erunt suas. И здесь фигурирует та же
неясная по структуре фраза, что и в главе LVI Салической Правды, т. е. omnes res
erunt suas; разница — сравнительно с главой LVI — лишь в прибавленном слове
iudicetur, которое вносит уточняющий оттенок («ответчик осужден»), но не меняет
смысла всей фразы в целом. Объявление ответчика «вне закона» королем и здесь вы-
ражено формулой: extra sermonem suum ponere.
130
в 15 солидов — не будет иметь права приютить его до тех прр,. прка он
не выполнит все требуемое по закону Ч
Вряд ли один антрустион (ответчик) со всем его имуществом становитг-
ся собственностью другого антрустиона (истца), т. е. впадает в материаль-
ную и личную зависимость от него; такое расслоение в среде антрустцо'ноц
мало вероятно, между тем как перевод провинившегося перед короле^
антрустиона из состояния привилегированного дружинника в разряд зави-
симых от королевского фиска людей столь же — если не более! — правдо-
подобен, как и вступление свободного франкского общинника — ослуш-
ника королевской воли—в материальную и личную зависимость от короля.
Согласно капитулярию I (глава V, § 1), брак свободной женщины с ее
собственным рабом карается объявлением ее «вне закона», «лишением
мира» и конфискацией ее имущества в пользу королевского фиска 1 2, чтр
и указано прямо в тексте. (
Любопытно, что — в отличие от главы LVI Салической Правды и от
титула VIII капитулярия II — «лишение мира» выражено здесь не форму-
лой rex earn extra sermonem suum ponat, а словами: ilia aspellis facial
(fiat), напоминающими цитированное выше разночтение § 2 главы LV
Салической Правды в одной из рукописей III семьи, где слово wargus по-
яснено, как id est expellus sit 3. В § 2 титула V того же I капитулярия
встречаем уже знакомую нам формулу запрета давать приют и оказыватр
материальную помощь лицу, лишенному мира (в данном случае — жеш
щине, соединившейся браком с рабом), причем этот запрет относится р
к родственникам провинившейся 4.
Эти две особенности разбираемого текста — обозначение преступницы
термином aspellis, близким к expellus, а следовательно, и к wargus 5, и
распространение упомянутой формулы запрета на ее родственников —
сближают это постановление I капитулярия скорее с § 2 главы LV Сали-
ческой Правды, нежели с LVI ее главой (или с VIII титулом II капитуля-
рия). С этой главой (LV, § 2) сближает данный текст I капитулярия и су-
щество изложенного в нем постановления: речь идет здесь не б неявке
ответчика в королевский суд, т. е. не об отказе подчиниться королевской
1 Lex Sal., Cap. II, tit. VIII:... et qui eum paverit et hospitalem collegat, etiam uxor
sua propria solidos XV culpabilis iudicetur, donee omnia, quae ei legibus impotatur, conpo-
nat. И здесь применена та же формула запрета оказывать материальную помощь постав-
ленному «вне закона», что в главе LVI Салической Правды; так же, как и там,
она использована королевской властью, но несомненно восходит к старому родовому
обычаю, зафиксированному в § 2 главы LV. Королевская власть внесла в эту формулу
лишь одно изменение: она опустила упоминание о родственниках виновника (ср. seu
parentes, seu uxor proxima в § 2 главы LV), которым запрещается оказывать ему по-
мощь, подчеркнув тем самым, что применение этого запрета стало последствием лише-
ния преступника «королевского мира», а не его исключения из состава кровно-родствен-
ных объединений (родственники не упоминаются ни в главе LVI Салической Правды, ни
в главе VIII капитулярия II).
2 Lex Sal., Cap. I, tit. V («De muliere, qui se cum servo copulet»), § 1: Si quis mulier
qui cum servo suo in coniugio copulaverit, omnes res suas fiscus adquirat et .ilia aspellis
faciat.
3 Правда, некоторые комментаторы склонны производить слово aspellis в Qap. I
(tit. V, § 1) от корня spel—«говорить» и считают, что aspellis заменяет здесь выражение
extra sermonem (ср. Н. Brunner, Deutsche Rechtsgeschichte, Bd. I,. 1887, S. 172).
Однако естественнее сближение aspellus c expulsus,— тем более, что упомянутая руко-
пись III семьи поясняет wargus в §2 главы LV как expellus, а Эмендата— как expulsus
de eodem pago.
4 Lex Sal., Cap. I, tit. V, § 2: Et si vero muliere ipsius de parentibus aut quelibct pa-
nem aut hospitalem dederit, solidos XV culpabilis iudicetur.
5 Cm. Lex. Sal., Cap. 1, tit. V, § 2, в начале которого содержится разрешение род»,
ственникам этой женщины безнаказанно убить ее: Si quis de parentibus earn Occident,
nullus mortem illius, nec parentes, nec fiscus nullatenus requiratur. Это опять-таки сбли-
жает ее положение с положением wargus (или того malus homo, qui per silvas. vadit—
Cap. V, tit. 9).
9* ’ 131 ~
власти, а о нарушении старых родовых обычаев, согласно которым брак
свободной женщины с ее собственным рабом рассматривался, повиди-
мому, как ущерб, нанесенный не только ее личной свободе, но и свободе
ее родственников !. Поэтому они прежде всего и заинтересованы в лише-
нии ее мира, хотя оно и санкционируется королевским капитулярием; ко-
ролевская власть и здесь стремится использовать старый обычай в своих
интересах, копфискуя^шущество нарушившей этот обычай свободной
женщины в пользу фиска 1 2,— вместо того, чтобы оставить имущество в
собственность ее родителям или ближайшим родственникам,, имевшим над
ней мундиум до ее вступления в брак (например, ее старшим братьям или
дядьям). Сама преступница в данном случае не становится собствен-
ностью фиска потому, что лишается мира не временно, а навсегда 3. В са-
мом деле: в тексте разбираемой нами главы I капитулярия по вполне по-
нятным причинам нет и речи о возможности примирения ее с родственни-
ками, которая допускается при объявлении человека wargus’oM 4; такое
примирение в данном случае немыслимо, так как преступница должна
была бы для этого войти в соглашение не с членами оскорбленного ею
чужого кровно-родственного союза (которые сами просят, чтобы war-
gus’y разрешено было жить среди людей,— после того, как он заключил
С ними соглашение), а со своими собственными родственниками, кото-
рые — по изложенным выше соображениям — ни за что не вступили бы
с нею ни в какую сделку5. Поэтому из двух решений дилеммы, перед
которой обычай ставил wargus’a — либо смерть, либо примирение с род-
ственниками,— он оставлял свободной девушке, вышедшей замуж за
собственного раба, только одно — смерть от руки кого-либо из ее родных,
которым разрешалось безнаказанно ее убить. В сущности это разрешение
практически равносильно постановлению о смертной казни для такой де-
вушки, лишь с тою особенностью, что выполнение казни возлагалось на
ее родных, которые и сами были в этом заинтересованы. Следовательно,
конфискуя в свою пользу ее имущество, королевский фиск извлекал из
данного казуса максимум возможной выгоды для себя, так как он не
мог же сделать своей собственностью лицо, фактически осужденное на
казнь6.
1 Неравный брак свободной девушки с чужим рабом карался только лишением
ее свободы (ср. Lex. Sal., XIII, § 8; XXV, § 6), но не расторжением брака и — тем бо-
лее — не казнью раба, между тем как за брак с собственным рабом девушка объявля-
лась «вне закона», а раб подвергался колесованию (Cap. I, tit. V, § 2). Причина такой
разницы наказания в том и другом случае ясна: свободная, вышедшая замуж за соб-
ственного раба, т. е. за раба ее родителей, становясь под его мундиум, тем самым как
бы вовлекает их и всех прочих членов ее семьи в родственные отношения с ее мужем —
их собственным рабом, что совершенно немыслимо и невозможно по обычаям саличе-
ских франков.
2 Вместо неясной фразы omnes res suas erunt, затрудняющей понимание заключи-
тельной части главы LVI Салической Правды и титула VIII капитулярия II, в I капи-
тулярии (tit. V, § 1) ясно сказано: omnes res suas fiscus adquirat.
3 Cp. Lex Sal., Cap. I, tit. V, § 1—2.
4 Cp. Lex. Sal., LV, § 2.
s Нечего и говорить, что у нее не хватило бы средств для уплаты композиции (к то-
му же она не уплачивается собственным родственникам, да и проступок не такой, за
который она взыскивается). Выход свободной девушки замуж за раба (собственного!),
может быть, и свидетельствует о реальном понижении ее социального статуса, но про1
тест ее родственников и характер кары говорят о том, что такой брак считался не-
действительным.
6 В конце титула V капитулярия I (§2), где приводится обычная формула запрета
оказывать помощь «лишенному мира», нет привычной оговорки: «до тех пор, пока он
[она] не выполнит (или не уплатит) все требуемое по закону». Ее отсутствие вполне по-
нятно, так как осужденной девушке нечего «выполнять» и не за что платить: она нико-
му не задолжала, не повинна ни в неявке на mallus, ни в нарушении королевской воли
путем неявки в королевский суд; поэтому у нее нет никаких возможностей выпол-
нением каких-либо законных требований (явкой в суд, уплатой долга и пр.) избавить-
132
Сопоставление собранных нами выше данных разных рукописей
Салической Правды и капитуляриев к ней о «лишении мира» или
«объявлении вне закона» приводит нас к тому выводу, что этот акт во всех
тех случаях, когда он осуществлялся или санкционировался королевской
властью, имел своим последствием зависимость осужденного виновника
от королевского фиска, а не от истца, и конфискацию имущества лица,
поставленного вне закона, опять-таки в пользу фиска, а не истца1
(иногда он влек за собою только конфискацию имущества осужден-
ного фиском* 1 2, без личной зависимости провинившегося от этого по-
следнего) 3.
Возвращаясь к содержанию главы LVI Салической Правды («О неяв-
ке на суд»), — которая послужила исходным пунктом нашего анализа
вопроса о вступлении лица, объявленного «вне закона», в материальную
или личную зависимость от кого бы то ни было, -— мы имеем теперь
вполне достаточные основания дополнить наш общий вывод следующим,
более специальным заключением. Поскольку в главе. LVI ответчиком
мог быть и должник, сказанное относится и к нему, а следовательно,
задолженность могла приводить у салических франков к зависимости
некоторых свободных общинников от королевской власти 4, но не друг от
друга. А это значит, что имущественное расслоение в их среде ко време-
ни фиксации Салической Правды еще не привело к массовому приниже-
нию социального статуса обедневших или менее состоятельных свобод-
ных путем их вступления в зависимость от более зажиточных и к выте-
кающему отсюда полному или хотя бы частичному их лишению той
совокупности прав-обязанностей, которая составляла реальное позитивное
содержание их свободы. Но королевская власть, которая не была в со-
стоянии уничтожить свободу франкских общинников в целом, старалась
согласно Салической Правде использовать те случаи исков и тяжб меж-
ду свободными (по поводу задолженности или по другим вопросам),
которые приводили к вызову ответчика в королевский суд, с целью пре-
вращения провинившегося в человека, зависимого от фиска. Любопытно
указание некоторых рукописей Салической Правды5 на возможность
пожалования королем такого зависимого человека вместе с его имуще-
ством какому-либо постороннему лицу; оно свидетельствует о том, что
королевские дружинники, поселяясь в округе по грамоте короля 6, мог-
ся от «лишения мира», практически осуждающего ее на казнь (невозможность сдел-
ки с собственными родственниками показана нами в тексте).
1 Н. П. Грацианский переводит неясное выражение tunc ipse culpabilis et omnes
res suas erunt в главе LVI следующим образом: «тогда и сам виновный, и все’ его
имущество делаются собственностью истца» (аналогично передает он и сходную
фразу в конце главы VIII капитулярия II). В силу приведенных выше соображений
мы не можем согласиться с этим толкованием нашего крупнейшего знатока варвар-
ских правд.
2 Этот случай изложен в I капитулярии (гл. V, § 1, 2).
3 Отмеченные нами последствия наступают независимо от конкретных особенно-
стей проступка; но они налицо каждый раз, когда в них заинтересована королевская
власть; поэтому о них нет речи в главе LV (§ 2) Салической Правды, где дело ре-
шается соглашением между сородичами без участия короля.
Любопытные параллели дает Баварская Правда, которая карает конфискацией
имущества в пользу фиска не только покушение на герцога (Lex Baiuv., II, § 1), но
и вступление в запрещенный кровосмесительный брак (Lex Baiuv., VII, 2); за это
последнее преступление minores personae превращаются в сервов фиска (VII, 3),
а за некоторыё другие проступки герцог может передать их в servitium кому угодно
по своему усмотрению (VIII, 18).
4 Это имело место в случае ее вмешательства в суд над должником.
5 Ср. приведенное выше дополнение к тексту главы LVI в рукописях II семьи,
в Герольдине и в Эмендате: cui fiscus dare voluerit.
6 Lex Sal., XIV, § 4.
133
Ли иногда получить в свое распоряжение рабочую силу тех свободных
общинников, которые впали в зависимость от королевского фиска.
Но Салическая Правда не содержит материала о процессе закре-
пощения одних свободных общинников другими (в" какой бы то
ни было форме). Этому выводу на первый взгляд как будто противо-
речат данные Салической Правды об актах прямого насилия одних
свободных над другими. В ряду этих данных на первое место следует по-
ставить указание на возможность похищения одним свободным друго-
го свободного (с целью продажи его в рабство); такое похищение при-
равнивается к убийству и карается уплатой суммы вергельда свободного
в 200 'солидов; в случае отсутствия улик против похитителя он дол-
жен представить такое же количество соприсяжников, как при убийстве ’.
Второе проявление прямого насилия свободных друг над другом
представляет собою случай, когда один свободный связывает без ви-
ны другого1 2, а иногда и уводит связанного куда-то «в иное место» — не
в суд3.
Весьма характерно, что Салическая Правда, карая этот акт насилия
штрафами в 30 солидов (в первом случае) и в 45 солидов (во втором
f случае), 'нигде не указывает точно, какую цель преследует при этом тот,
кто его осуществляет4, и не ставит его в прямую связь с продажей сво-
бодного в рабство, о которой некоторые другие варварские правды
(Рипуарская, Правда Тюрингов, Алеманнская, Баварская) 5 содержат
больше данных, чем Салическая. Это отличие подтверждает впечатление,
Складывающееся при внимательном чтении главы «О связывании сво-
бодных» (XXXII) в Салической Правде (и дополняющих ее мест в ка-
питуляриях) 6, а именно, что у салических франков этот акт насилия
был либо проявлением самосуда 7, либо покушением на свободу сопле-
менника без заранее обдуманного вполне определенного намерения.
1 Lex Sal., XXXIX, § 2: Si quis hominem ingenuo plagiaverit et probatio certa non
luit sicut pro occiso iuratore donet; si iuratores non potuerit invenire..., sol. CC cul-
pabilis iudicetur. В одной из рукописей I семьи (в Парижской рукописи № 9653)
К' слову plagiaverit прибавлено aut vendiderit (в Вольфенбюттельской и Мюнхенской
рукописи: et vendiderit), а рукописи II семьи, Герольдина и Эмендата указывают на
две возможности: в случае возвращения проданного в рабство с похитителя взы-
скивается 100 солидов, в случае его невозвращения—-200 солидов. Впрочем, некото-
рые комментаторы считают всю главу «О похитителях рабов» («De plagiatoribus»,
XXXIX), куда включен § 2 — о свободных — вставкой, сделанной под влиянием рим-
ского права: ср. Lex Salica, hrsg. vOn J. F. Behrend, S. 71.
2 Lex Sal., XXXII. § 1: Si quis hominem ingenuum sine causa ligaverit... sol. XXX
culpabilis iudicetur.
8 Lex Sal., XXXII, §2: Si quis vero ipsum ligatum in aliqua parte duxerit..., sol. XLV
culpabilis iudicetur. Связывание изобличенного преступника на месте преступле-
ния с целью его предоставления в распоряжение тунгина, а впоследствии графа,
вполне допускалось (позднее же, напротив, запрещалось отнимать у графа связанного
им человека, ср. XXXII, ad. 3 — из II семьи рукописей, Герольдины и Эмендаты).
4 В § 2 первой части IV капитулярия, представляющей собою декрет франкского
короля первой половины VI в. Хильдеберта, имеется разночтение, которое указывает
на любопытный случай, когда один свободный связан другим за воровство, а свя-
занный отрицает свою вину. Cap. IV. § 2: Si quis ingenuam personam per furtum
ligaverit et negator exstit... (это разночтение содержится в Мюнхенской рукописи
I семьи, а также во II семье рукописей и в Эмендате). Он мог бы отрицать вину и в
том случае, если бы истец, вместо того чтобы связать его, вызвал бы его в суд по
обвинению в воровстве, как о том и гласит основной текст § 2 капитулярия IV: Si
quis ingenuus de furtum apellatus et negaverit... Но в суде обвинитель для до: <тель-
етва своей правоты должен был бы представить избранных обеими стор' опри-
сяжников, а при связывании дело могло бы свестись к самосуду.
5 Lex Rip., XVI; Lex Thur, XL, XLI, 2; Lex Alam, XLV; Lex Baiuv, IX, 4; XVI, 5.
6 Lex Sal, Cap. IV, tit. 2. В Cap. VI, tit. 9 идет речь о связывании серва без вины
(этот капитулярий по времени его составления близок к Салической Правде).
7 Указание на самосуд содержится в приведенном разночтении ,§ 2 капитулярия IV.
134
Это тем более вероятно, что те главы Салической Правды и других
варварских правд, которые карают продажу одного свободного другим в
рабство, ничего не говорят о связывании проданного в рабство свободно-
го в качестве средства для осуществления этой продажи, между тем как
другие главы тех же (и некоторых других) варварских правд, посвя-
щенные связыванию свободных, молчат об их продаже в рабство
Более того: некоторые из них прямо указывают на то, что «связывание»
могло быть проявлением самосуда, и карают не только самый этот акт,
:но и нанесение побоев пойманному свободному, повидимому, заподозрен-
ному в воровстве или другом проступке1 2. Характерно, что эти тексты
настойчиво сопоставляют «связывание» именно с поимкой вора 3.
Отсюда следует, что «связывание» свободными друг друга «без вины»
и продажа одним свободным другого в рабство — явления разного по-
рядка.
К тому же отдельные факты похищения свободных с целью их прода-
жи в рабство носили во времена Салической Правды скорее характер
единичных случаев, чем широко распространенного массового явления.
Поэтому их наличие не колеблет правильность нашего основного вывода
•относительно отсутствия в этот период закрепощения одних свободных
франкских общинников другими, но лишь указывает возможное направ-
ление развития. Это тем более справедливо, что одни только акты неор-
ганизованного насилия одних свободных над другими (к тому же не
только не поддерживаемые королевской властью, но и сурово-караемые
законом) не могли привести к превращению имущественного расслоения
,в социальное неравенство внутри широкой массы свободных.
Однако, если мы выйдем за пределы этой широкой массы свободных
франков, то мы будем вправе считать показателем относительной много-
значности понятия свободы в Салической Правде наличие слоя полу-
свободных литов.
Полусвобода франкского лита, — в том ее виде, в каком она вы-
ступает в Салической Правде, — с трудом поддается конкретному опре-
делению. Единственным способом приближения к таковому является по
возможности точное разграничение признаков несвободы и свободы в
социальном статусе лита. Опыт такого разграничения сразу же обнару-
живает противоречивость и двойственность положения лита и вызывает
у исследователя потребность в установлении того исходного пункта, в
котором эта двойственность коренится, или — иными словами — порож-
дает стремление отыскать объемлющее эту противоречивость единство.
В самом деле: перед нами два ряда свидетельств нашего памятни-
ка. С одной стороны, Салическая Правда прямо приравнивает лита к ’
рабу, устанавливая за убийство свободного человека, совершенное чу-
жим рабом или литом, одинаковую кару: передачу убийцы родственни-
кам убитого вместо половины виры и уплату его господином другой по-
ловины виры 4. Это приравнение тем более красноречиво, что в случае
убийства свободного человека четвероногим животным его хозяин дол-
1 Ср. Lex Rip., XLI, § 1, 2, 3; LXXIII, § 1, 2, 3, 4; Lex Thur., XLII; Lex Fris.,
XXII, 82; Lex Burg., XXXII, 1; Lex Baiuv., IV, 7.
2 Lex Baiuv., IV, 8: Si eum [liberum] per vim inplexaverit et non ligaverit...
•cum 6 sol. conponat.
3 Ср., например, Lex Rip., XLI, § 2; LXXIII, 1; Lex Francorum Chamavorum, XXX,
XXXI.
4 Lex Sal., XXXV, § 5: Si servus alienus aut laetus hominem ingenuum occiderit
ipse homicida pro medietate conpositionis iilius hominis occisi parentibus tradatur et
•dominus servi aliam medietatem compositionis se noverit solviturum. Правда, aut lae-
tus поставлено лишь в начале фразы, а в конце ее — только servus, но все предписание
в целом имеет в виду убийцу (homicida) и той и другой категории, не разграничивая
135
жен поступить с ним точно так же, т. е. отдать его в распоряжение род-
ственников убитого в качестве половины виры, уплатив другую ее поло-
вину иными ценностями Ч
Лит может быть отпущен на волю, что указывает на его несвободу,—
тем более, что при этом упоминается господин лита. Правда, в случае
незаконного освобождения чужого лита через денарий перед лицом ко-
роля без согласия господина * 1 2, этот последний получает 100 солидов, в
то время, как в случае аналогичного отпуска на волю чужого раба винов-
ник уплачивает его господину лишь 35 солидов 3 (и кроме того, возме-
щает стоимость раба). Но это объясняется разницей вергельда лита
(равного 100 солидам) и штрафа за убийство раба (составляющего 36
солидов); ибо возмещение убытка, причиненного господину лита или
раба тем, что он теряет рабочую силу того или другого в результате их
освобождения через денарий посторонним лицом, естественно должно
равняться вергельду лита и пене за убийство раба, т. е. стоимости жизни
или личности каждого из них 4.
Для установления характера несвободы лита до его отпуска на волю
весьма существенно то обстоятельство, что имущество лита, освобож-
денного через денарий посторонним лицом, поступает господину быв-
шего лита,, хотя этот последний, по мнению исследователей, и остается
совершенно свободным, так как данная процедура отпуска на волю
(перед лицом короля) необратима 5. Ибо это обстоятельство указывает
на материальную зависимость лита от его господина.
Самый факт несвободного, зависимого положения лита подчеркивает
и прилагаемый к нему эпитет alienus в том случае, когда речь идет о ли-
те другого господина 6. Несвобода лита явствует и из тех текстов, где он
приравнивается к puer regis7. Однако размер вергельда лита (100 соли-
дов), да и самый факт наличия такового (так же как приравнение лита
и к puer regis, и к romanus одновременно 8),— все это свидетельствует о
лита и раба; принять слово laetus за позднейшую вставку мешает то обстоятельство,
что оно встречается как раз в трех ранних кодексах I семьи. (См. Lex Salica, ed. by
J. H. Hessels, p. 208—211), а в следующих семьях отсутствует (в cod. 4 этого текста
вовсе нет, зато в cod. 2 laetus стоит перед сервом, на первом месте).
1 Lex Sal., XXXVI.
2 Lex Sal., XXVI, § 1; cp. Septem causas, V, § 4. (Lex Salica, hrsg. von J. F. Beh-
rend, Weimar, 2 Aufl., 1897, p. 176).
3 Lex Sal., XXVI, § 2.
4 Ср. аналогичную норму в Cap. IV, § 7—8 (нумерацию капитуляриев к Lex Sal.
даем по изданию Behrend’a), где лит выкупает себя от смертной казни за похищение
чужой рабыни уплатой суммы своего вергельда, который вдвое ниже вергельда сво-
бодного. См. Комментарий Геффкена (Lex Salica, hrsg. von H. Geffcken, p. 262).—
Штрафы и пени, уплачиваемые литами согласно капитуляриям, вдвое меньше штра-
фов, налагаемых за те же проступки на свободных. Ср. Cap. I, § 9; Cap. III, § 2 (по
Behrendy).
5 Н. Geffcken. Lex Salica, S. 137. На распространенность практики освобождения
через денарий в присутствии короля во времена Меровингов и Каролингов указывают
упоминания этой процедуры в формулах. Ср. MGH, Formulae, ed. К- Zeumer, 1886;
Marculfi Formulae,.!. I, №22 (p.57); Form. Marculfjnae aevi Karolini, № 27 (p. 124);
Cartae Senonicae, № 12 (p. 190); Form. Salicae Bignonianae, № 1 (p. 228); Form.
Salicae Merkelianae, № 40 (p. 256); Form. Imperiales, № 1 (p. 288).
Любопытно, что в последних трех из перечисленных выше формул дана прямая
ссылка на Салическую Правду (secundum Legem Salicam).
6 Lex Sal., XIII, ad. 1: si quis litam alienam ad conjugium sociaverit; XXXV, § 4:
si quis homo ingenuus letum alienum expoliaeverit; ср. XXVI, § 1.
7 Lex Sal., XIII, § 7: si vero puer regi vel litus ingenuam feminam traxerit de vita
culpabilis esse debet.
8 Lex Sal., XLII, § 4: De romanis vero vel letis et pueris haec lex superius conprae-
hensa ex medietate solvatur. (Cp. XLI, § 1, 6, где вергельд свободного франка уста-
навливается в размере 200 солидов, а вергельд romanus possessor — в размере
100 солидов; ср. также приравнение вергельда romanus и лита в Recapitulatio Legis
Salicae, В. § 36).
136
том, что несвобода лита отнюдь не тождественна с несвободой раба, не-
смотря на отождествление той и другой в главе XXXV и XXVI. Ибо и риег
regis стоит значительно выше обыкновенного серва. Оставляя пока в
стороне этот специфический характер несвободы лита, обратимся к при-
знакам его свободы.
В более поздних списках той самой главы XXVI, где трактуется от-
пуск на волю чужого лита и подчеркивается его материальная зависи-
мость от господина, встречаются разночтения, указывающие на участие
лита в походе вместе с его господином. Так Cod. 6—5 по Hessels’y
(-II семья) и Cod. 7—8—9 по Hessels’y (-III семья) гласят: si quis liturn
alienum qui apud dominum in hoste fuerit..., а Эмендата повторяет эту
формулировку Ч Может быть, перед нами — эволюция положения лита,,
которое изменилось настолько, что господин начал его использовать в-
качестве оруженосца в походе; справедливость такого предположения
как будто подтверждает и относящаяся к каролингской эпохе Recapitu-
latio Legis Salicae, которая тоже упоминает участие лита в походе
(не подчеркивая при этом — в отличие указанных разночтений главы XXVI
Салической Правды, — что он выступает под начальством своего госпо-
дина, хотя к литу и здесь прилагается обычный эпитет alienus) 1 2. В таком
случае ущерб, который терпит господин от освобождения своего лита
через денарий посторонним лицом, согласно приведенным выше более
поздним кодексам Салической Правды, уже не исчерпывается утерей им
рабочей силы лита, а включает в себя также и утрату некоей воинской
единицы, боевого помощника.
В свете этих соображений становится более понятным и приравнение
лита во всех кодексах Салической Правды к puer regis, ибо этот послед-
ний представлял собою, очевидно, королевского слугу, предшественника
будущего министериала, а таковым весьма часто поручалось и выполне-
ние разного вида военных повинностей. При таком толковании данных
об участии лита в походе, оно представится нам скорее в качестве одного
из элементов его зависимого положения, нежели в виде признака его
свободы.
Не надо, однако, забывать, что приводящая к такому толкованию'
аналогия лита с puer regis не может быть полной: речь идет в цитирован-
ных поздних списках главы XXVI (как и в Recapitulatio) не о тех зависи-
мых людях, которые возвышаются на службе королю, а об обыкновен-
ных 'литах, повидимому, издавна составлявших особый промежуточный
слой франкского племени. Допущение членов этого слоя к участию в
походе (в какой бы то ни было форме) знаменует их приобщение к од-
ному из важнейших прав, составляющих содержание старинной родо-
племенной свободы — к праву ношения оружия.
Но если участие лита в походе еще поддается двоякому толкованию'
(в духе свободы и зависимости), то право лита выступать в суде и да-
вать обязательство может быть понято только как проявление его сво-
боды.
Si quis ingenuus aut letus alteri fidem fecerit — такими словами начи-
нает L глава Lex Salica («De fides facias») описание процедуры взыска-
ния долга с человека, не уплатившего по обязательству. Если считать,
что вся эта процедура во всех ее стадиях — предупреждение (testatio)
1 J. Н. Hessels. Lex Salica, р. 140—141; 143.
2 Recapitulatio Legis Salicae, A. § 27, 28 (J. H. Hessels, p.425; H. Geffcken, p. 103;
J. F. Behrend, p. 180): A. § 27: inde ad solidos CCC, ut si quis litum alienum in oste
occiserit...; § 28: Inde ad solidos DC, ut si quis hominem ingenuum in oste occiserit.
И здесь вергельд лита вдвое меньше вергельда свободного, но и тот и другой утроен
сравнительно с обычным ввиду того, что он взимается за убийство в походе.
137
должника кредитором, вызов в суд (mannitio ad mallum), проявление
исполнительной власти тунгина в виде «скорейшего принуждения»
(nexthe canthichio) и, наконец, вмешательство графа в случае отказа
должника выполнить требование тунгина или его неявки в судебное
собрание — в равной мере относится к свободному и литу \ то из раз-
бираемой главы следует, что лит не только может заключать имуще-
ственные сделки, но и возбуждать по ним иски, выступая в mallus’e.
А это указывает на известную материальную правоспособность и само-
стоятельность лита, на его право распоряжения своим имуществом (ко-
торое как будто стоит в резком противоречии с материальной зависи-
мостью лита от господина, вытекающей из главы XXVI),— тем более, что
.нигде не оговаривается необходимость разрешения со стороны госпо-
дина в качестве предварительного условия выдачи литом обязательства
об уплате долга.
Весьма возможно, что в одних случаях (т. е. по некоторым имуще-
ственным сделкам) лит должен был испрашивать у господина подобное
разрешение, а в других — нет, т. е. что он обладал частичным правом
самостоятельного распоряжения своим имуществом. Однако Салическая
Правда не содержит никаких конкретных указаний на характер и преде-
лы этой частичной имущественной правоспособности франкского лита.
Резюмируя заключающиеся в ней данные о социальном статусе лита,
мы можем наметить следующие признаки его несвободы и свободы.
А. Признаки несвободы: 1. Лит находится в личной и (частично) в
материальной зависимости от свободного, который обозначается как его
господин (dominus), причем к литу прилагается эпитет «чужой».
2. Лит может быть отпущен на волю.
3. В некоторых случаях (в случае убийства литом свободного) лит
подвергается той же каре, что и раб, и при этом характер этой кары —
.передача преступного лица в распоряжение родственников убитого —
подчеркивает материальную и личную зависимость лита.
4. Браки между свободными и литками караются штрафом в
'30 солидов, а похищение литом свободной женщины карается смертной
казнью 1 2.
Б. Признаки свободы: 1. Наличие у лита известной правоспособности,
в силу которой он выступает в качестве юридического лица и которая
выражается в наличии у него вергельда и в присущем ему праве высту-
пать в mallus’e, давать обязательства и предъявлять иски.
2. Участие лита в походе, которое, впрочем, может быть истолковано
двояко.
Однако перечисление и сопоставление этих признаков, служащее
.главным образом целям достижения большей наглядности, само по себе
не дает целостной характеристики положения лита во франкском^ обще-
стве эпохи Салической Правды и только еще рельефнее обнаруживает его
двойственность и противоречивость. Разгадку этой двойственности сле-
дует, повидимому, искать в особом характере материальной зависимости
.лита от господина, наличие которой дает нам право рассматривать лита
1 У нас нет никаких оснований считать случайным приравнение лита к свобод-
ному в вопросе об обязательстве в начале § 1 главы L или принимать здесь слово
letus за вставку. Та возможность, что § 3 главы L — о вмешательстве графа — трак-
тует особый случай, — неисполнение обещания, данного кем-либо в судебном собра-
нии, — не меняет дела, так как нигде нет оговорки, что § 3 не относится к литу, а мы
вправе ожидать наличие таковой ввиду определенного включения лита в текст § i.
Во всяком случае § 1 и 2 в достаточной мере свидетельствуют о праве лита высту-
пать в mallus’e с исками.
2 Lex Sal., XIII, § 7; ad. 1; любопытно, что браки между свободными и рабами
приводят к утере свободы (XIII, § 8, 9).
138
этой эпохи как лицо, сидящее на чужом участке, но не на положении
зависимого держателя феодальной эпохи, а скорее на положении того
Тацитовского серва, который платил натуральные взносы и вел собствен-
ное хозяйство Такое толкование социально-экономического статуса лита
подтверждают и более поздние глоссы к Салической Правде: letus id
est pertinens; fiscalinus vel sanctuarius (т. e. человек, зависимый от фиска
или церкви) 1 2.
От держателя феодальной эпохи лита резко отличают те присущие
ему элементы общеплеменной свободы, которые были отмечены выше, а
главное, совершенно иной характер самой зависимости и связанных с нею
повинностей лита, которые вряд ли могли заключаться в чем-либо,
кроме натуральных взносов (вспомним позднейший lidimonium — нату-
ральный взнос литов,, согласно полиптикам IX в.). Ибо франкские литы
времен Салической Правды жили в обществе, большинство членов кото-
рого состояло из «трудящихся субъектов», обрабатывавших свои участки
в основном собственным трудом, лишь при очень небольшом участии под-
собной рабочей силы рабов. Но эти «трудящиеся субъекты» и составляли
основную массу свободных членов племени (liberi), самостоятельных
домохозяев в вилле. Литы не играли значительной роли в процессе про-
изводства; они не входили в состав этих домохозяйств и не были полно-
правными обитателями виллы, ибо сидели на участках последних. Это
и нашло свое выражение в их полусвободе, которая лишь подчеркивает
равноправие свободных.
Положение рабов по Салической Правде тоже отличается некоторой
двойственностью, но, конечно, характер этой двойственности совершен-
но иной, чем у литов. Рабы во всех случаях трактуются, как лично
несвободные люди, которые резкой гранью отделены от свободных и
противопоставлены им. Это наиболее ярко проявляется в том, что рабы
подвергаются телесным наказаниям, пытке и физическому изуродова-
нию 3, т. е. таким карам, которые, согласно Салической Правде, совер-
шенно не применяются к свободным. Однако в пределах этой несвобо-
ды раба наблюдается некоторая противоречивость, указывающая на то,
что положение раба начинает меняться. Так, с одной стороны, раб
рассматривается, как вещь, прямо приравнивается к животному 4 и яв-
ляется объектом кражи”й торговли5, но, с другой стороны, в случае
продажи раба за море он имеет право назвать в mallus’e своих похи-
тителей (правда, при условии подтверждения справедливости его слов
клятвой свободных свидетелей) 6. Самый акт выступления раба в
mallus’e, хотя бы только по такому делу, в котором он сам является лишь
объектом, все же весьма примечателен.
1 Tacitus. Germania, XXV: ceteris servis non in nostrem morem... utuntur, suam
quisque sedem, suos penates regit. Frumenti modum dominus aut pecoris aut vestis ut
colono iniungit et servus hactenus paret. Очевидно, эти Тацитовские рабы происходили
из захудавших родов свободных. Уже Пардессю сближал литов с Тацитовскими Сер-
вами, посаженными на участки, продолжая, однако, придерживаться гипотезы про-
исхождения литов из завоеванных племен (Loi Salique, par J. M. Pardessus, p. 471).
2 ГТерв: я глосса — из Glossiarium Pithoeus (включена в него из Codex Esten-
sis), вторая — из Glossiarium De Thou. Обе приведены у Меркеля (Lex Salica,
S. 101) и у Геффкена (Lex Salica, S. 121).
3 Lex Sri., XII, § 1—2; XXV, § 7—8; XL, § 1; 3—5; 11.
4 Lex Sal., X, § 1: $i quis servo aut caballo vel iumentum furaverit...; XLVII: Si
quis servum auT cfbalTum vel bovem aut qualibet rem super alterum agnoverit...;
XXXV, § 5 (сопоставление этой главы с главой XXXVI см. выше, при разборе поло-
жения лита).
5 Lex Sal., X, § 1; ad. 1; ad. 2; XXXIX, § 1; ad. 1—3, XLVII.
6 Lex Sal., XXXIX, ad. 1—3; указанные параграфы содержатся во всех рукопи-
сях I семьи, кроме Парижской № 4404.
130
Необходимость свидетельских показаний свободных, подтверждаю-
щих оговор раба, указывает, конечно, на юридическую неправомочность
раба J; однако то обстоятельство, что похищенный раб сам собирает
этих свидетелей (и притом до трех раз), между тем как его бывший
господин, который сыскал его за пределами страны, не принимает в
этом никакого участия1 2, свидетельствует о возможной фактической
близости реальных интересов некоторых свободных и рабов, несмотря
на всю глубину различия в их юридическом статусе 3.
Такая же противоречивость наблюдается и в вопросе о юридиче-
ской ответственности господина за проступки раба. Основным принци-
пом является как будто ответственность господина, — особенно в тех
случаях, когда требуется уплата штрафа или возмещение более или ме-
нее значительных убытков и стоимости украденного 4; истец обращается
по поводу проступка раба к господину этого последнего5; господин уп-
лачивает половину виры родственникам человека, которого убил его
раб 6.
Однако, наряду с этим, ответственность за проступки возлагается и
на самого раба. При изучении этого явления следует строго различать,,
с одной стороны, карательную систему, согласно которой раб расплачи-
вается за проступки своим телом и которая является выражением его
приниженного положения, приравнения его к животному 7, а, с другой —
признаки возникающей юридической ответственности раба, как физи-
ческого лица, которая проявляется в факте уплаты им самим в некото-
рых случаях судебных штрафов и возмещения убытков или стоимости
похищенного.
Система телесных наказаний рабов по Салической Правде не толь-
ко отличается большой жестокостью (пытка, кастрация, удары плетью
в размере от 120 до 144 раз8), но и прямо противопоставляется системе
штрафов, установленной для свободных. Так, за проступок, который
влечет для свободного уплату штрафа в размере от 15 до 35 солидов,,
раб получает 120 ударов плетью9, а такое преступление раба, за кото-
рое со свободного взыскивается штраф в 45 солидов, карается казнью
раба 10.
1 Таково мнение Д. Н. Егорова (ср. Lex Salica в его издании, прим. № 389).
2 Lex Sal., XXXIX, ad. 1: Si servus alienus fuerit plagiatus et ipse trans mare
ductus fuerit et ibidem a domino suo inventus fuerit et ad quo ipse in patria plagiatus
est in mallo publici nominaverit et ibidem testes debet colligere.
8 Ср. высказанные выше соображения по поводу сделок свободных с рабами.
4 Господин возмещает убытки и стоимость украденного, если раб совершил
кражу на 40 денариев (XII, § 2); если же на 2 денария, то раб возмещает все это
сам (XII, §1), но телесное наказание в обоих случаях несет раб. Ср. XL, § 11: госпо-
дин уплачивает 6 солидов за рабыню, совершившую такое преступление, за которое
раб должен быть кастрирован; однако согласно данному постановлению, уплата
штрафа зависит от воли господина, и в случае его отказа рабыня подвергается те-
лесному наказанию.
5 Lex Sal., XL, § 6 — истец увещевает господина раба, чтобы тот выдал его для
пытки.
6 Lex Sal., XXXV, § 5.
7 Недаром за убийство, совершенное рабом, сам раб отдается в распоряжение
родственников убитого в качестве половины виры, точно так же, как и животное
(Lex Sal., XXXV, § 5; XXXVI).
8 Цифра «300» (300 ударов плетью) за насилие, совершенное рабом над рабы-
ней, которая осталась после этого жива (XXV, § 8), представляет собою явную
описку,— повидимому, вместо 120. Ибо: 1) в целом ряде рукописей (в том числе и
Парижской рукописи I семьи за № 9653) указана цифра «120»; и 2) за более тяж-
кий проступок — насилие над рабыней, повлекшее за собой ее смерть, — раб либо упла-
чивает господину рабыни 6 солидов, либо кастрируется. К тому же 300 ударов плетью
более ни разу не встречается в Салической Правде.
9 Lex Sal., XL, § 1, 3.
10 Lex Sal., XL, § 5.
140
Пытка провинившегося раба, которая заключается в нанесении ему
известного числа ударов плетью \ производится по соглашению между
господином раба и истцом 1 2.
Однако, наряду с этим, раб может откупиться от кастрации уплатой
штрафа в 6 солидов (убытки и стоимость украденного возмещает rod
подин) 3, а в некоторых главах Салической Правды на первом месте
фигурирует штраф, уплачиваемый рабом, и лишь в случае неспособно-
сти раба выплатить его, он подвергается телесному наказанию или
изуродованию.
Так, в уже упомянутом выше случае изнасилования рабом рабыни
со смертельным для нее исходом рабу прежде всего предоставляется
возможность уплатить штраф в 6 солидов в пользу господина умершей
рабыни, и лишь при невыплате штрафа он карается кастрацией (стои-
мость рабыни возмещает господин раба) 4.
Данный случай производит такое впечатление, что штраф в 6 соли-
дов — не просто выкуп от кастрации, а средство материального взыска-
ния, налагаемого на виновного раба, который уже сам отвечает за
свои проступки (сравнительно небольшая высота штрафа за столь
тяжкое преступление объясняется невысокой стоимостью жизни рабы-
ни — 30—35 солидов 5 — и слабыми материальными возможностями
раба) 6 7.
В связи с вопросом о возникновении юридической ответственно-
сти раба, приобретает особый интерес один параграф главы XL Сали-
ческой Правды, который имеется лишь во второй Вольфенбюттельской
рукописи I семьи (т. е., кодексе II по изданию Гессельса). Согласно этому
параграфу, за совместную кражу, совершенную свободным и рабом, оба
участника преступления уплачивают штраф (сверх возмещения украден-
ного), и при этом размер штрафа раба вдвое больше стоимости похи-
щенного, а сумма штрафа свободного вчетверо больше ее1. Таким
образом, этот текст можно было бы считать прямым доказательством
возникновения личной ответственности раба за кражу, если бы не сом-
нение целого ряда комментаторов Салической Правды в том, что он
фиксирует именно франкский обычай, а не римскую правовую норму,
карающую кражу, произведенную свободным человеком, штрафом,
равным четверной стоимости похищенного 8. Однако показательно, что
1 Пыткой считается телесное наказание (до 120 ударов плетью, а иногда и боль-
ше) (ср. XL, § 4); оно, повидимому, применяется одновременно и в качестве кары
за проступок раба, и в качестве пытки, как средства вынудить сознание у раба (это
ясно из сопоставления § 1 и § 2 главы XL).
2 Lex Sal., XL, § 4, 6—9.
3 Lex Sal., XII, § 2: Si vero quod valit 40 dinarios furaverit [servus] aut castretur
aut sex solidos reddat. Dominus vero servi, qui furtum fecit, capitale et dilaturam
requirenti restituat.
a Lex Sal., XXV, § 7: Si servus cum ancilla aliena mechatus fuerit et ex ipso
crimine ancilla mortua fuerit, servus ipse aut CCXL dinarios qui faciunt solidos VI
domino ancillae reddat aut castretur. Dominus vero servi capitale ancillae in lo-
cum restituat. — Насильственная кастрация свободного приравнивалась к убийству,
и за нее взимался штраф в размере виры свободного,— 200 солидов (XXIX, § 9),
т. е. она была строго запрещена; между тем к рабам она применялась в качестве
наказания.
5 Ср. Lex Sal., X, ad. 2, 4.
6 В случае кражи у раба или ограбления трупа раба предполагается возмож-
ность похищения у него имущества на сумму менее или более одного солида (Lex
Sal., XXXV, § 2—3; ad. 2—3).
7 Lex Sal., XL, ad. 1 (во II кодексе по Гессельсу — XXIX, 10): Si servus cum
ingenuum furtum fecerit, servus in duplum, si quod consorciavit, reddat excepto capitale
et dilatura: ingenuus vero quadruplum excipiat damnum.
8 Зом (R. S о h m. Die frankische Reichs- und Gerichtsverfassung. — Die altdeutsche
Reichs- und Gerichtsverfassung, Weimar, 1871) указал на римский характер этой нор-
141
эта норма, главный смысл которой заключается именно в четверном
возмещении стоимости украденного, включена в сравнительно раннюю
из основных рукописей Салической Правды и применена к казусу кра-
жи, совершенной рабом в сообщничестве со свободным.
Такое ее применение (как и самый факт ее включения в один из
ранних текстов Салической Правды) все-таки указывает на тенденцию
развития в сторону появления юридической ответственности раба.
Параллельно с усилением этой тенденции начинает ослабляться и
исключительная ответственность господина за проступки его раба.
Если раньше господин в случае убийства его рабом свободного пла-
тил половину виры за убитого то впоследствии господин раба полу-
чает право отказаться от этого платежа путем клятвенного доказатель-
ства своей непричастности к убийству* 1 2. Однако наряду с этим сохра-
няется обязанность господина брать на себя возмещение убытков за
провинившегося раба 3.
В ранних меровингских капитуляриях к Салической Правде ярко вы-
ступают элементы судебной власти господина над его рабом, которые
выражаются главным образом в том, что господин обязан предавать
раба суду и представлять его для испытания жребием 4.
Следовательно, основное направление в изменении характера ответ-
ственности господина за раба заключается в следующем: господин из
лица, как бы разделяющего вину своего раба (а потому платящего
штраф или возмещение убытков за раба), все более и более превра-
щается в человека, передающего раба в распоряжение судебных ин-
станций 5.
Тем самым раб из бесправного человека, приравниваемого к скоту6)
постепенно превращается в физическое лицо, отвечающее за свои про-
мы, (actio vi bonorum raptorum in quadruplum), а также на то обстоятельство, что она’
противоречит другим текстам Салической Правды, которые за тот же проступок
карают только свободного и притом штрафом в 15 солидов (ср. Lex Sal., X, ad. 3 —
из рукописей II и III семьи, т. е. из кодексов 5—6 и 7—9 по Гессепьсу; ср. также Lex
Sal., XXVII, § 26). Это указание Зома (R. Sohm. Op. cit., S. 226) приняли Беренд,
Геффкен и Д. Н. Егоров. Ср. 1) Lex Salica, hrsg. von. J. E. Behrend, 2 Aufl., Weimar,
1897, S. 78; 2) Lex Salica zum akademischen Gebrauche, hrsg. von. H. Geffcken,
Leipzig, 1898, S. 160; 3) Салическая Правда, изд. Д. Н. Егорова, Киев, 1906,,
стр. 195, прим. № 409.
1 Lex Sal., XXXV, § 5.
2 Ср. различные редакции и разночтения § 5 главы XXXV в разных рукописях
Салической Правды. Так, например, во II семье рукописей сказано: et si intellexerit
de lege potest se obmallare ut hoc non solvat. (Сопоставление разночтений этого пара-
графа см. Lex Salica, hrsg. von J. F. Behrend, 2 Aufl., 1897, S. 64); ср. также Lex Sal.,.
Cap. V, § 5.
3 Cp. Lex Sal., XII, § 2; XXV, § 7: господин раба уплачивает либо capitale (воз-
мещение стоимости) и dilatura (убытки), либо только capitale. Ср. также Lex Sal.,
Cap. IV, tit. 12 (господин платит штраф за проступок раба в случае непредставления
его в суд и возмещает стоимость в случае отсутствия раба).
4 Согласно декрету сына Хлодвига, короля Хлотаря I (511—561), истец обра-
щается при свидетелях к господину раба, совершившего преступление', с предложе-
нием представить его в определенный срок в графский суд (ante iudicem); господин
отвечает за непредставление раба в суд в установленный срок. (Ср. Lex Sal., Cap..
IV: Pactus pro tenore pacis domnorum Childeberti et Chlotarii regis. Decretio Chlotarii
regis, § 12).
5 По эдикту Хильперика (561-—584), господин обязан представить раба, обвинен-
ного в воровстве, для испытания жребием в течение определенного срока, а если он
этого не сделает, то либо раб будет выдан обвинителю, либо господин должен будет
уплатить штраф в 12 солидов, а также возместить убытки и стоимость похищенного,
(Cap. V, § 7).
6 По Салической Правде, раб, который убил раба другого господина, становится
(вместе с имуществом) собственностью обоих хозяев (т. е. хозяина убитого и своего-
прежнего господина), которые эксплуатируют его совместно. Lex Sal., XXXV, 1: Si
quis servus servum Occident, homicida ilium domini inter se dividant.. Очевидно,, что в,
142
ступки; однако вместе с тем делается важный шаг в сторону возникно-
вения подсудности раба господину. Это явствует из того, что провинив-
шийся раб, который согласно декрету Хлотаря I должен быть представ-
лен господином в графский суд, принадлежит одному из крупных зем-
левладельцев, обладающих земельными владениями в разных местах *;
собственник такого типа сможет легко перейти от представления раба в
суд к собственному суду над рабом* 1 2. Однако, это — дело будущего. Са-
лическая Правда еще не знает подобных отношений, и примеры, взятые
из меровингских капитуляриев к ней, приведены лишь для того, чтобы
иллюстрировать дальнейшие этапы того процесса—возникновения лич-
ной ответственности раба за свои проступки, начало которого отрази-
лось уже в самой Правде.
По нормам старого обычного права салических франков, зафикси-
рованным в их Правде, между рабами и свободными была непроходимая
грань 3. Причина этого явления коренится в том, что раб не включался
в понятие франкской свободы (в выясненном выше позитивном смысле),
которая в целом оставалась недоступной рабам 4, ибо они не были чле-
основе этого постановления лежит обязанность хозяина убийцы уплатить господину
убитого раба половину стоимости этого последнего (подобно тому, как хозяин раба или
животного, убившего свободного человека, обязан уплатить половину его виры род-
ственникам убитого, ср. Lex Sal., XXXV, § 5; XXXVI). В случае убийства одним рабом
другого раба, убийца (т. е. раб, совершивший убийство) заменяет, повидимому, собой
и своим имуществом половину стоимости убитого раба, так как он не становится пол-
ной собственностью господина убитого раба, а служит обоим господам одновременно.
Отсюда и формулировка этого постановления: «господа пусть разделят между собою
убийцу». Ср. по этому поводу аналогичное толкование Геффкена (Н. Geffcken. Lex
Salica..., S. 150).
1 Lex Sal., Cap. IV, 12: ...cujuslibet de potentibus... qui per diversa possedent. В этой
связи заслуживает внимания то обстоятельство, что по эдикту Хильперика после исте-
чения определенного срока дело раба, обвиненного в воровстве, не восходит больше
к господину (Cap. V, § 7: et causa super domino magis non ascendat); следовательно,
до этого момента господин раба рассматривался как лицо, имеющее какие-то элементы
судебной власти над своим рабом; таким лицом, конечно, вряд ли мог быть рядовой
общинник. Любопытно, что, с другой стороны, согласно той же 7 главе эдикта Хильпе-
рика, в случе отсутствия уважительной причины неявки по прошествии указанного ра-
нее срока (42 суток), господину раба, обвиненного в воровстве, даются новые отсрочки,
господин вновь платит штраф за неявку и, наконец, дело доходит до конфискаций
части имущества господина графом и рахинбургами по требованию истца (подобно
тому, как это происходит в силу тяжбы между двумя свободными по вопросу об,
обязательстве согласно § 3 главы L Салической Правды). Отсюда следует, что эдикт
Хильперика разграничивает две стороны дела: ответственность самого раба за пре-
ступление (кражу) и материальную ответственность господина перед истцом за поне-
сенный им ущерб.
2 Как мы знаем, это приведет впоследствии к юрисдикции вотчинника над его не-
свободными держателями,- Капитулярии к Салической Правде, как памятники раннефео-
дального периода (в отличие от самой Салической Правды), уже отражают начало пе-
рехода к вотчинному суду.
3 Наличие этой грани, несомненно, восходит к старинным обычаям салических фран-
ков и других древнегерманских племен. Этому не противоречит и известное свидетель-
ство Тацита о совместном воспитании детей раба и господина (Tacitus. Germania,
XX), так как Тацит тут же указывает, что взрослые рабы резко отличаются от свобод-
ных. К тому же Тацит стремился подчеркнуть различие в положении римских и герман-
ских рабов. Мы различаем две категории Тацитовских рабов: домашних рабов, упомяну-
тых Тацитом в гл. XX «Германии», и рабов, посаженных на участки, положение которых
изображено, как указывалось выше, в главе XXV «Германии», и которых Тацит сравни-
вает с римскими колонами I века н. э.
4 Наличие некоторых, отмеченный выше, элементов возникающей правоспособности
раба, как физического лица, не колеблет справедливость этого утверждения, ибо реаль-
ное социальное положение раба радикально не менялось до тех пор, пока раб не пре-
вратился в зависимого крестьянина. Но тогда он стал в качестве такового объектом
эксплуатации со стороны землевладельца (крупного или мелкого вотчинника). До тор-
жества феодального способа производства рабы противостояли не феодалам, а широкой
массе свободных соплеменников-общинников; они были не зависимыми крестьянами,
143
нами кровно-родственных и общинных объединений, не заседали в
mallus’e, не имели права ношения оружия и т. д., т. е. не пользовались
ни одним из тех прав и не выполняли ни одной из тех обязанностей сво-
бодного общинника, совокупность которых и составляла реальное со-
держание его свободы. Они как бы не считались членами племени.
А это выключение рабов из состава основной массы соплеменников, к ко-
торому собственно и сводится их бесправие, в свою очередь объясняет-
ся тем, что рабы не были обладателями земельных наделов L
Наличие столь резкой грани между рабами и свободными сказывается
не только1 в применении телесных наказаний к рабам, но и в за-
прещении смешанных браков. Брак свободного человека с чужой
рабыней, а также брак свободной девушки с чужим рабом карается
лишением свободы и обращением в рабство свободного жениха рабыни
(или свободной невесты раба) * 1 2. Хотя брак в обоих случаях не растор-
гается, а следовательно, может привести к длительному пребыванию в
рабстве бывшего свободного (или свободной), а может быть, и к обра-
щению в рабство всего потомства супругов, вступивших в неравный
брак3, тем не менее нам представляется, что первоначальная цель за-
прета состояла не в этом, а в стремлении действительно помешать за-
ключению смешанных браков. Такое предположение вытекает не только
из вышеприведенных общих соображений о том, что в Салической
Правде рабство и свобода противопоставляются друг другу. Мы допуска-
ем также возможность, что лишение свободы заменяет в данном случае
прежнее более суровое наказание — смертную казнь.
Эту возможность подтверждают некоторые другие варварские прав-
ды — в частности, Рипуарская и Бургундская.
По Бургундской Правде добровольная связь свободной девушки с ра-
бом каралась смертной казнью обоих 4, причем выполнение этой кары
возлагалось на родителей девушки, которые и обязаны были, и имели
а подсобной рабочей силой в хозяйстве этих свободных общинников. Именно поэтому
в обществе, где основная масса населения состояла из свободных, они и были столь
резко отделены от них по признаку личной несвободы.
1 См. об этом ниже.
2 Lex Sal., XIII, § 8: Si vero ingenuam puellam de illis suam voluntatem servum
secuta fuerit, ingenuitatem suam perdat; XIII, 9: Ingenuus si ancilla aliena prisserit
similiter paciatur; XXV, 5: Si vero ingenuus ancilla aliena publice se iunxerit, ipse cum
ea in servitute permaneat; XXV, 6: Similiter et ingenua, si servo alieno in coniugio ac-
ceperit, in servitio permaneat. — За внебрачные сношения свободного с чужой рабыней
взимался лишь штраф — в 15 солидов (XXV, 3), а с королевской рабыней — в 30 соли-
дов (XXV, 4).
3 На такую возможность указывает Рипуарская Правда. Хотя она в целом,и отра-
жает значительно более поздние отношения, тем не менее и в ней содержится запрет
неравных браков и притом с той же карой — обращением в рабство свободного, всту-
пающего в такой брак (ср. Lex Rip., LVIII, § 15—16). Однако тут же указано, что
женитьба на королевской рабыне или рабыне табулярия (церковного вольноотпущен-
ника) карается обращением в рабство не самого свободного, но потомства от этого
брака (ср. Lex Rip., LVIII, § 14: ...non ipse sed procreatio eius serviat). Отсюда можно
заключить, что женитьба свободного рипуара на обыкновенной рабыне (т. е. на рабыне
другого свободного) влекла за собою обращение в рабство и самого свободного, и его
потомства,— тем более, что это прямо предписано в случае выхода замуж свободной
рипуарки за чужого раба, принадлежащего другому рипуару (Lex Rip., LVIII. § 16:
Similiter et si Ribuaria hoc fecerit, ipsa et generatio eius in servitio perseverent). Следует,
однако, иметь в виду, что в Рипуарской Правде servitium уже носит характер крестьян-
ской зависимости раннефеодального периода (особенно это относится к церковным и ко-
ролевским рабам), и слово serviat означает: «несет повинности»; поэтому данные Ри-
пуарской Правды об обращении в рабство детей от смешанных браков указывают лишь
на дальнейшую тенденцию развития и не могут быть механически перенесены на Сали-
ческую Правду. О Рипуарской Правде как источнике см. R. Buchner Textkritische
Untersuchungen zur Lex Rebuaria, Leipzig. 1940.
f) 4 Lex Burg., XXXV, § 2 (текст см. в гл. VI этой работы).
144
право сами убить ее в случае их отказа сделать это, девушка лиша-
лась свободы и вступала в число королевских рабынь1 2, а раб, повиди-
мому, все же подвергался казни.
Здесь лишение свободы явным образом заменяет смертную казнь.
Рипуарская Правда не идет в этом отношении так далеко, но предвидит
возможность либо убийства раба, а следовательно, и расторжения бра-
ка, либо обращения его свободной невесты в рабство.
Об этом свидетельствует один любопытный текст Рипуарской Прав-
ды, следующий непосредственно за угрозой лишения свободы по отно-
шению к лицам, заключающим неравные браки.
По прямому смыслу этого текста, свободной рипуарке, которая со-
гласна выйти замуж за раба, но родители которой протестуют против
этого, предоставляется выбор от имени короля или графа — либо убить
раба, либо остаться вместе с ним в рабстве. В первом случае свободная
рипуарка должна принять меч (повидимому, символ свободы ее отца
и будущего мужа), во втором — веретено3 (знак зависимости и выполне-
ния ткацкой работы,—может быть, в пользу господина).
Несмотря на упоминание особой роли короля и графа, как носите-
лей государственной власти, предоставляющих свободной рипуарке этот
выбор (упоминание, отражающее время фиксации соответствующих
глав Рипуарской Правды, т. е., повидимому, начало1 VII в.) 4, самая воз-
можность выбора и некоторые подробности процедуры (меч, как сим-
вол свободы вооруженного члена рипуарского племени) указывают на
то, что разбираемый текст излагает старинный обычай, во всяком слу-
чае более древний, чем другие постановления той же главы Рипуарской
Правды о лишении свободы в качестве наказания за неравный брак
между рабами и свободными.
Из вышеизложенного следует, что древнейшей формой кары за та-
кой брак была казнь обоих вступающих в брак (это отражено в Бур-
гундской Правде) 5, затем она была заменена сначала казнью лишь од-
ного из вступающих в брак лиц, а именно раба, при обращении в раб-
ство другого лица, т. е. свободной девушки (по Бургундской Правде 6), а
впоследствии—выбором между убийством раба и лишением девушки
свободы (по тем текстам Рипуарской Правды7, которые, повидимому,
фиксируют ранние обычаи рипуаров). Наконец, последним этапом в
эволюции форм наказания за смешанные браки свободных и рабов по
варварским правдам является обращение в рабство свободного лица
без расторжения брака и без казни раба 8 * 10. Он отражен в тех текстах
1 Lex Burg., XXXV, § 3. Этот обычай представляет собою частичную параллель к на-
казанию женщины, соединившейся браком со своим собственным рабом, согласно капи-
тулярию I (гл. 5) к Салической Правде.
2 Lex Burg., XXXV, § 3 (текст см. гл. VI).
3 Lex Rip., LVIII, § 18: Quod si ingenua Ribuaria servum Ribuarium secuta fuerit,
et parentes eius hoc refragare voluerint, offeratur ei a rege seu a comites spata et conucla.
Quod si spatam acceperit, servum interficiat. Si autem conucla, in servicio perseverit.
4 Ср. H. Brunner. Deutsche Rechtsgeschichte, Bd. I, II Aufl., Leipzig, 1906, S. 442.
5 Смертная казнь вступающих в такой брак существовала, повидимому, и у рипуар-
ских и у салических франков. Может быть, это как-нибудь связано с изгнанием из
кровно-родственного союза свободной девушки, вышедшей замуж за собственного
раба, которую ее родственники имели право убить (согласно Cap. I, tit. 5, § 1—2, отра-
жающему, как установлено выше, старинный обычай).
6 Lex Burg., XXXV, § 3.
7 Lex Rip., LVIII, § 18.
8 Гейслер, — на наш взгляд правильно,— считает лишение свободы согласно Сали-
ческой Правде в данном случае (Lex Sal., XIII, 8) заменой смертной казни
(A. Heusler. Institutionen des deutschen Privatrechts, Bd. I, Leipzig, 1885, S. 187).
Беренд в своем издании Салической Правды оспаривает эту точку зрения и высказы-
вает предположение, что свободная, выходящая замуж за раба, уже до этого утра-
10 А. И. Неусыхин 145
Рипуарской Правды, которые указывают на возможность лишения сво-
боды также и потомства от смешанных браков \ о чем Салическая
Правда прямо не говорит * 1 2.
Имущественное положение рабов по Салической Правде тоже сви-
детельствует о наличии резкой грани между статусом свободного и ра-
ба. Хотя у раба и имеется некоторое, — впрочем, весьма незначитель-
ное,— движимое имущество, тем не менее оно, как и сам раб, находится
в полном распоряжении господина3. Отпуск чужого раба на волю,—
даже согласно процедуре, дающей полную свободу, т. е. через денарий
перед лицом короля,—карается штрафом в 35 солидов и уплатой гос-
подину стоимости раба 4.
За лишение раба трудоспособности (хотя бы временное) в результа-
те побоев виновный тоже уплачивает штраф (правда, небольшой) 5.
Господин может не пожелать выдать раба на пытку6, вероятно, из опа-
сения утраты рабом трудоспособности. Рабов не только продают, поку-
пают, незаконно похищают и столь же незаконно отпускают на волю, но
и сманивают друг у друга 7, причем в похищении раба и увозе его за
пределы страны («за море»,— trans mare) может участвовать несколь-
ко человек 8, — прямое указание на работорговлю. Однако вся обстанов-
ка этого похищения раба и его возвращения, —сыск раба господином, но
выступление в mallus’e самого похищенного раба, называющего в при-
сутствии собранных им самим свободных свидетелей своего похитителя
или похитителей, а также и указывающего названия вилл, в которых
они живут, — свидетельствует о том, что раб мог быть похищен у лю-
бого свободного общинника9. Показательно в этом отношении то, что'
Салическая Правда не выделяет при помощи каких-либо особых при-
знаков социальный статус ни господина раба, ни его похитителей, а обо-
значает и того и другого обобщающим местоимением quis, прилагае-
мым ко всем свободным 10 11. Не выделяет она социальный статус господина
и в тех случаях, когда раб-убийца обслуживает обоих господ (если он
убил чужого раба) 11 или выдается родственникам убитого в качестве
половины виры (если он убил свободного) 12. Все это свидетельствует о
том, что рабов могли сманивать друг у друга свободные общинники и
что совместно эксплуатировать рабочую силу одного и того же раба
могли два свободных общинника. Наличие рабов у свободных франк-
ских общинников засвидетельствовано и отмеченным выше фактом рас-
тила свою свободу (Lex Salica, hrsg. von J. F. Behrend, 2 Aufl., 1897, S. 25, Anm. zu
tit. XIII, 8). Однако в самой Салической Правде нет никаких данных в пользу такого
предположения.
1 См. Lex Rip., LVIII (§ 15—16 в сопоставлении с § 14).
2 Она свидетельствует лишь о лишении свободы самих вступающих в неравные
браки (Lex Sal., XIII, 8, 9).
<%О наличии у раба имущества и о его размерах см. Lex Sal., XXXV, § 2—3; ad. 2—3;
XII, 1—2; XXV, 7; XL.; ad. 1.
4 Lex Sal., XXVI, § 2.
s Lex Sal., XXXV, ad. 1.
6 Cp. Lex Sal., XL, § 4 (отказ господина разрешить истцу продолжать пытку
принадлежащего этому господину раба и взнос истцом залога за раба, подвергну-
того дальнейшей пытке против воли господина); XL, § 6—10 (просьба истца, чтобы
господин выдал уже уличенного раба для пытки, и многочисленные отсрочки, пре-
доставляемые господину).
7 Lex Sal., XXXIX, § 1.
8 Lex Sal., XXXIX, ad. 3 (оговор раба допускается лишь по отношению к трем
похитителям).
9 Lex Sal., XXXIX, § 1; ad. 1—3.
10 Lex Sal, XXXIX, § 1; ad. 1.
11 Lex Sal, XXXV, § 1.
12 Lex. Sal, XXXV, § 5.
146
пространенности совместных сделок рабов со свободными. Случаи сов--
местных краж, совершаемых свободными в сообщничестве с их соб-
ственными или чужими рабами \ а также подстрекательство свободным
чужого раба в краже у его господина 1 2 производят такое впечатление, что
господа этих рабов — свободные общинники, живущие в одной и той же
вилле по соседству друг с другом.
Несвобода франкского раба коренилась, так же. как и свобода об-
щинника, в экономическом положении того и другого, т. е. в их отноше-
нии к земле. Само собою разумеется, что раб франкского общинника
не имел в своем обладании или пользовании самостоятельного земель-
ного надела даже в качестве держания. Свободный франкский об-
щинник ограничивался использованием раба в своем домохозяйстве
лишь в качестве подсобной рабочей силы,—повидимому, в том духе, как
это изображено' у Тацита в XX главе его «Германии»3. Реальное эконо-
мическое положение раба мало менялось и в тех случаях, когда он по-
лучал от своего господина — свободного общинника — для обработки
какой-нибудь небольшой участок, потому что он продолжал при этом ос-
таваться в пределах домохозяйства своего господина и не превращался
в обладателя надела и особого домохозяйства, хотя бы и зависимого от
господина. Из тех двух категорий древнегерманских рабов, которые
изображены Тацитом в его «Германии», — домашних рабов и рабов, по-
саженных на участки, платящих господину оброк хлебом, скотом и тка-
нями, но не несущих никакой барщины 4,— рабы свободных франкских
общинников согласно Салической Правде по их экономическому положе-
нию приближались к первой. Другими словами — рабы салических фран-
ков еще далеки от их превращения в зависимых держателей.
Это подтверждается также и тем, что древнейший текст Салической
Правды знает лишь один вид отпуска раба на волю, и притом как раз
тот, который дает полную свободу (т. е. освобождение через денарий
перед лицом короля) 5: в результате такого способа освобождения раб
порывает всякую связь со своим господином и не становится его полу-
свободным или зависимым держателем. К тому же отпуск на волю
чужого раба в присутствии короля через денарий — необратимый про-
цесс: господин такого раба получает лишь возмещение в размере стои-
мости раба, виновный платит штраф в размере 35 солидов, но освобо-
жденный раб остается свободным 6 и не возвращается в распоряжение
господина 7. Между тем в более позднем памятнике — в записи обычного
права рипуаров, Рипуарской Правде — перечислено четыре способа от-
пуска рабов на волю 8, и все они, кроме освобождения через денарий;
фактически приводят к превращению бывшего раба в зависимого дер-
жателя на положении полусвободного вольноотпущенника. Полное
умолчание Салической Правды обо всех этих видах освобождения
1 Lex Sal., XL, ad. 1; X, ad. 3.
2 Lex Sal., XXVII, § 26 (...cum servo alieno... nesciente domino); cp. XL, ad. 2; X,
§ 2 (здесь вор, обкрадывающий господина чужого раба вместе с этим последним,
прямо назван ingenuus, но и он в свою очередь мог иметь собственного раба).
3 Tacitus, Germania, XX.
4 Т а с i t u s, Germania, XXV (ср. XX).
5 Lex Sal., XXVI, § 2.
6 О том, что освобождение через денарий дает полную свободу, см. Lex Rip.,
LVIII, § 1, 2—4; LXII, § 2.
7 В Салической Правде есть еще один параграф, посвященный освобождению
рабов, но в нем идет речь лишь о штрафе за отпуск чужого раба; этот акт прирав-
нивается к продаже или убийству раба, однако при этом не указан способ его освобож-
дения. К тому же этот параграф не содержится в I семье рукописей; он имеется во
II семье, в Герольдине и Эмендате. См. Lex Sal., X, ad. I.
8 См. Lex Rip., LXII, § 1; LVIII, § 1; LXI, § 1, 2, 3.
10*
147
рабов, кроме одного, указывает на то, что у салических франков еще не
сложился слой вольноотпущенников. Это —существенный аргумент в
пользу предположения, что рабы франкских общинников еще не прев-
ращались в зависимых держателей даже путем предоставления им ча-
стичной свободы в результате отпусков на волю.
Намеченный ход мыслей еще раз подтверждает высказанное выше
предположение, что использование рабочей силы рабов не играло боль-
шой роли в хозяйстве свободных франкских общинников на той стадии
развития общины, которая отражена в Салической Правде. Наличие
домашних рабов у свободных салических франков сыграло историческую
роль, главным образом, как один из ускорителей возникновения имущест-
венного неравенства в результате накопления большого количества дви-
жимого имущества в руках одних общинников в отличие от других
(в виде скота, рабов и пр.); отсюда и сманивание рабов одними свобод-
ными франками у других
Однако рабы имелись не только у общинников: Салическая Правда
указывает еще два разряда рабов. Рабы, обозначаемые как pueri de
ministerio, vassi ad ministerium1 2, могли принадлежать только крупным
землевладельцам (может быть, тем королевским дружинникам, которые
поселялись в пределах округа или сотни по грамоте короля) 3, так как в
состав этой категории рабов входят обученные ремесленники (кузнецы,
плотники, золотых дел мастера), а также лица, обслуживающие отдель-
ные отрасли хозяйства (виноградари, конюхи, свинопасы)4.
Кроме того, в особую категорию выделены в Салической Правде ко-
ролевские рабы, которые приравниваются к литамs, защищены вирой
в 100 солидов 6 и могут занимать должности на королевской службе7.
Весьма возможно, что состав рабов короля и дружинников мог попол-
няться не только за счет франкских, но и из числа галло-римских рабов,
захваченных королем и его дружинниками в ходе завоевания бывших зе-
мель императорского фиска или запустевших участков латифундий;
на это указывает обилие в их составе обученных ремесленников и спе-
циалистов.
Однако рабы франкских общинников скорее всего произошли из
прежних франкских рабов, так как Салическая Правда (да и все ос-
тальные источники) ничего не говорят о захвате рядовыми свободными
франками галло-римских рабов, а разделы земель франков с галло-
римлянами, повидимому, вовсе не имели места. Это не исключает воз-
можности некоторого воздействия правового положения галло-римских
рабов в направлении ухудшения юридического положения франкских
рабов сравнительно с патриархальным рабством времен Тацита.
Салическая Правда нигде не содержит ни одного прямого указа-
ния на галло-римское происхождение франкских рабов. Она вообще
уделяет очень мало места галло-римскому населению. Оно предстает
перед нами в виде трех слоев (сотрапезники короля, поссессоры и три-
бутарии) с вирами, в два раза сниженными сравнительно с вирами пред-
ставителей соответствующих слоев франкского общества — антрустио-
1 Известное значение в последующем ходе процесса возникновения зависимого
крестьянства мог иметь самый факт эксплуатации рабочей силы рабов.
2 Lex Sal., XXXV, § 6; X, ad. 5 (ср. ad. 4).
3Lex Sal., XIV, § 4.
4 Lex Sal, XXXV, § 6; X, ad. 4—5.
5 Lex Sal, XIII, § 7.
6 Lex Sal, XLII, § 4.
7 Даже сацебарон (агент короля, помощник графа) может происходить из числа
королевских рабов, причем его жизнь, несмотря на его рабское происхождение, защи-
щена вирой в 300 солидов (см. Lex Sal, LIV, § 2).
148
нов, свободных франков и литов1. Показательно, что «римляне», пови-
димому, не могли состоять в королевской дружине (место антрустиона
у галло-римлян занимает королевский сотрапезник — conviva regis) и
на первых порах после завоевания Галлии не имели права ношения ору-
жия. Они вообще находились первое время на положении покоренных:
за одни и те же проступки (ограбление, связывание без вины) с галло-
римлянина, совершившего их по отношению к франку, взыскивается
вдвое больший штраф, чем с франка, совершившего их по отношению к
галло-римлянину 1 2.
Это подчиненное положение галло-римлян по Салической Правде
(так же, как сравнительно незначительное внимание, уделенное им в
этом памятнике3) указывает на то, что в момент записи Салической
Правды синтез между разлагающимся рабовладельческим строем рим-
ской Галлии и общественным строем салических франков еще не успел
оказать на этот последний значительного влияния. Это сказывается, ме-
жду прочим, и в полном отсутствии упоминаний церковного землевла-
дения в древнейшем тексте Салической Правды.
* * *
Равноправие всех свободных франков, т. е. однородность и одно-
значность их свободы, подчеркивает также и любопытный факт, давно
отмеченный всеми исследователями, но не нашедший себе удовлетвори-
тельного объяснения — отсутствие упоминания о родо-племенной знати
в Салической Правде. Гипотеза истребления знатных родов во время
войн и усобиц явно несостоятельна 4. Гораздо естественнее предполо-
жить, что тот нобилитет, который играл такую роль в жизни древне-
германских племен, согласно свидетельствам античных авторов от
Тацита до Аммиана Марцеллина, и который приобрел особое положение
как раз у народов, не испытавших воздействия римского рабовладельче-
ского строя и потому продолжавших Тацитовскую линию развития,—
например, у саксов 5,— у салических франков частично слился с ка-
кими-то новыми высшими слоями общества, выделившимися в резуль-
тате последующего развития в новых условиях. Отсутствие упомина-
ния о нем в нашем памятнике может объясняться как этим частичным
слиянием, так и следующим, весьма существенным, обстоятельством.
Салическая Правда отражает совмещение и взаимодействие в пре-
делах одного общества старого обычного права, коренящегося в остат-
ках первобытно-общинного строя, и зачатков государства в лице
королевской власти и ее окружения; поэтому все то, что входит в сферу
особого, специфического интереса этой последней, как бы изымается,
(полностью или частично) из сферы действия старого обычного права
и вовлекается в сферу воздействия королевской власти. Из этого мо-
жет проистекать и изменение в Салической Правде классификации тех
или иных явлений и институтов с соответствующим изменением самой
терминологии источника, приводящим к тому, что некоторые социаль-
ные группы могут фигурировать под необычными для них (с точки зре-
ния старых социальных отношений) терминами, могут быть отнесены к
не совсем подходящей для них рубрике.
1 Lex Sal., XLI, § 5—7; XLII, § 4.
2 Lex Sal., XIV, § 2—3; XXXII, ad. 1, 2.
3 Ср. также Lex Sal., XXXIX, § 3; XVI, ad. 2.
4 Ее несостоятельность признал в своем издании Салической Правды уже Вайц,
который раньше сам был сторонником этой гипотезы (см. G. Waltz. Das alte Recht
der Salischen Franken, S. 103—104).
5 См. об этом главу IV данной работы.
149
С точки зрения королевской власти знатным был тот, кто был тес-
ными узами связан с ее возвышением и с обусловившей это возвыше-
ние военной экспансией, приведшей к созданию франкского государства
Хлодвига, по инициативе которого и произведена была запись Салической
Правды. Эта запись сохранила в неприкосновенности весьма архаиче-
ские черты обычного права, отражающие пережитки первобытно-общин-
ного строя, но в тех вопросах, которые входили в сферу королевской
власти, она внесла в него немало' нового. Не покушаясь на освящен-
ное обычаем представление о свободном соплеменнике, редакция Сали-
ческой Правды заменила прежнее понятие знатности, как родови-
тости, новой ее концепцией, исходящей из принадлежности к королев-
скому окружению, к королевским людям, в частности — к королевским
дружинникам. Такая замена оказалась тем более естественной, что в
древнегерманском обществе уже издавна, со времен Тацита, начался
процесс частичного слияния старой родовой знати с новой — дружи-
ной1. Этот процесс, протекавший очень медленно до образования вар-
варских государств на территории Западной Римской империи, уско-
рился после их возникновения. Его ускорением, а также и отмеченной
выше заинтересованностью сильной королевской власти времен Хлодвига
в том, чтобы правовые нормы знати фиксировались именно в качестве
правовых норм королевских людей, и объясняется отсутствие в Lex Salica
термина, обозначающего родо-племенную знать (nobiles)1 2. Вместо
него в Салической Правде и в позднейших дополнениях к ней
фигурирует homo in truste dominica, antrustio, т. e. королевский дру-
жинник с утроенным вергельдом в 600 солидов 3. При увеличении вер-
гельда как свободного, так и антрустиона, в случае тайного убийства,
убийства скопищем и притом в доме и т. п., вергельд антрустиона и в
Салической Правде, и в капитуляриях большей частью продолжает
оставаться в три раза более высоким, чем вергельд свободного (хотя
абсолютные цифры вергельдов варьируют и растут) 4. Капитулярии к Са-
лической Правде, а также относящийся к ней памятник меровингской
эпохи, известный под именем Septem causas, отражают процесс превра-
щения антрустионов в новую служилую знать 5. Этот процесс идет па-
1 Вайц склонен отрицать это слияние, но признает факт смены родовой знати
новой, служилой (G. W a i t z. Das alte Recht der Salischen Franken, S. 105).
2 В некоторых других варварских правдах, также фиксированных по инициативе
королевской власти в эпоху создания варварских государств, старое понятие знат-
ности (в духе родо-племенного строя) еще частично включается в понятие свободы.
Так обстоит дело в эдикте Ротари и в ранних англо-саксонских законах, причем в
первом из названных памятников есть понятие nobilitas, но нет особого слоя nobiles
(см. главу V нашей работы). Но даже и в тех правдах, которые отражают обществен-
ный строй племен без единоличной королевской власти и с резко выраженным нобили-
тетом (как, например, Lex Saxonum, Lex Frisionum), можно усмотреть тенденцию к рас-
ширительной трактовке свободы, объемлющей и знатность. В противоположность этому
в Салической Правде знатность отделилась от свободы и вошла в состав понятий и
представлений, связанных со сферой королевской власти.
3 Lex Sal, XLI, § 3.
4 Lex Sal, XLII, § 1; Cap. II, 5; 6, § 2 (de antrustione si antrustionem castraverit);
Recrpitulatio, A, § 31; B, 33—34; 36. В Recapitulate, B, § 33 антрустион сопоставляет-
ся c puer regis, причем положение этого последнего настолько изменилось по сравне-
нию с его положением в Салической Правде, что он может вступать и в число антру-
стионов (правда, с пониженной вирой).
5 Так, в Cap. II, § 8 устанавливается особый порядок тяжбы между антрустио-
нами — rogatio вместо mannitio, — отделяющий их в правовом отношении от прочих
свободных; в эдикте Хильперика (Cap. V, § 3) постулируется особый порядок насле-
дования недвижимости для королевских leodes (подробнее см. об этом § 2 данной
главы); начало этого эдикта явно выделяет антрустионов в качестве приближенных
короля, отграничивая их от народа (Cap. V, § 1): pertractantes in dei nomine cum
viris magnificentissimis, obtimatibus vel anirustionibus et ommi populo nostro
150
раллельно с оседанием дружинников на землю, и начало этого послед-
него явления восходит еще ко временам записи древнейшего текста Сали-
ческой Правды, ибо зафиксировано в XIV ее главе Ч
Таким образом, знать у салических франков отделяется от широкой
массы свободных уже в эпоху редактирования самого древнего текста
Салической Правды, и при этом она частично сливается со слоем коро-
левских дружинников. А так как литы не играют значительной роли в
процессе производства и не входят в состав слоя свободных «трудя-
щихся субъектов», то масса рядовых франкских общинников и сверху и
снизу отграничена от посторонних им элементов, что еще более уси-
ливает однородность и однозначность ее свободы, отмеченное выше
отсутствие оттенков в пределах самого понятия.
Однако, если все свободные франки свободны в одинаковой мере, то
они не в одинаковой мере зажиточны; сели среди них нет более или менее
полноправных, то есть более или менее имущие. Но, повидимому, эта иму-
щественная дифференциация в среде свободных франков не зашла еще
так далеко, чтобы вызвать к жизни неполноправность части свободных.
convenit etc. В Septem causas (VIII, § 7) фигурирует antrustio qui inter duos regis
pagaverit, т. e. антрустшун, выполняющий какие-то поручения административного
порядка на королевской службе; наконец, текст § 1 главы VI того же памятника
содержит краткое резюме § 4 главы XIV Салической Правды (о лицах, противящихся
переселению человека., получившего грамоту от короля) и тоже явным образом отно-
сится к королевскому дружиннику, хотя здесь и не упомянут антрустион (Si quis
hominem, qui mig>are disponit et de regi habuerit praeceptum et aliquis contra
ordinationem regis stare presumat, solidos CC.).
1 См. об этом § 2 данной главы.
151
Глава IV
ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ САКСОВ В VII—VIII вв.
1. ПЕРЕЖИТКИ РОДОВОГО СТРОЯ
И ХАРАКТЕР ПОЗЕМЕЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ У САКСОВ
Саксония была той областью, в которой развитие производственных
отношений, характерных для первобытно-общинного строя, шло без
всякого синтеза с разлагающейся рабовладельческой формацией. После
походов римских полководцев конца I в. до н. э.—начала I в. н. э.1 на
берега Везера и Эльбы, римляне, как известно, отказались от завоева-
ния этой территории, и населявшие ее племена развивались без сколько-
нибудь заметного римского влияния1 2.
Первым указанием на предков саксов считается обычно упоминание
у Тацита племени ревдигнов3, обитавшего в позднейшей Нордальбингии.
Племя саксов складывается в течение III—IV вв. н. э. из целого ря-
да более мелких германских племен — херусков (впоследствии — остфа-
лы и вестфалы), ангривариев (которые потом стали называться анга-
риями), ревдигнов (позднейших нордальбингов).
Все эти племена совершали набеги на берега Галлии; с середины III в.
саксы (вместе с фризами, ютами и англами) начали производить на-
беги и на Британию, куда в середине V в. выселилась значительная их
часть. Большая часть саксов все же осталась на континенте; расширяя
свои владения на запад, на восток и на юг, континентальные саксы,
выступив в союзе с франками против тюрингов, захватили в 531 г. север-
ную часть Тюрингии 4 (до течения р. Унструт).
Уже в VI в. саксы представляли собою большое племя, занимавшее
°5ширную те^рйТУ^и °'т Рек Липпы и Рура (правые притоки Рейна)
до Эльбы; они распадались ГЗ четыре основных^ племенных подразделе-
ния: вестфалов (между Липпой й Руром, с одной стороны, и Везером,—
с другой), остфалов (между Везером и Эльбой), ангариев (по средне-
му течению Везера) и нордальбингов (К северу от нижнего течения
Эльбы) 5. Политический строй саксов мождо определить как раннюю
1 Мы имеем в виду походы Друза Старшего, Люция Домиция Агенобарба,
Тиберия и Германика.
2 Можно отметить лишь торговые сношения этих племен с приреинскими римски-
ми провинциями и поселения саксов по северным берегам Гэллии в результате их
набегов в IV — V вв.
г Tacitus, Germania, XL.
4 Widukind. Res gestae Saxonicae, I, 14 (MGH, Scriptores, t. Ill, p. 424—425).
5 Annales Regni Francorum, а также Qui dicuntur Annales Laufissenses Maiores et
Einhardi, recognovit F. Kurze, Hannoverae, 1895 (an. 775—784).
152
стадию военной демократии: у них не было не только единоличной ко-
ролевской власти, но даже власти «королей» отдельных племен. Во
главе каждого из этих племен стояли герцоги, но наши сведения о них
(за исключением данных об известном герцоге вестфалов Видукинде)
весьма скудны, и объем их власти неясен
Не ясна и степень общеполитического единства племени саксов: хро-
нист X в. Гукбальд рассказывает о народном собрании саксов, куда
направлялись представители от разных округов 1 2, но остается невыяс-
ненным, было ли это собрание общим политическим органом всех сак-
сов или каждого из входивших в их состав племен; к тому же рассказ
Гукбальда содержит ряд явно недостоверных данных3. Однако самый
факт наличия народного собрания, повидимому, отмечен им верно, ибо
первый саксонский капитулярий Карла Великого отменяет какие-то
«общие публичные собрания всех саксов» 4.
Почти ничего не узнаем мы и о роли дружины у саксов (если не счи-
тать смутных намеков некоторых хроник) 5. Во всяком случае ни памят-
ник обычного права—Саксонская Правда, ни оба саксонских капитуля-
рия Карла Великого не содержат никаких указаний на саксонских
дружинников. Особенно примечательно в этом смысле полное молчание
Саксонской Правды, которая отображает социальный строй саксов и уста-
навливает вергельды представителей разных социальных слоев (нобилей,
liberi и литов), но ничего не говорит о дружиннике и его вергельде,— в то
время как другие варварские правды (например, салическая, вестготская,
лангобардская, англо-саксонские законы и др.) подробно регламентируют
социальное положение дружинников. Это не значит, конечно, что у саксов
вовсе не было дружины (вспомним указания хроник), но это свидетель-
1 О герцоге остфалов Гесси (Hessi) сообщают «Анналы, приписываемые Эйнгар-
ду», где он назван «unus ex primoribus Saxonum» (Annales qui dicuntur Einhardi»,
Scriptores Return Germanicarum in usum Scholarum, ed F. Kurze, Hannoverae, 1895,
anno 775, p. 41). О нем же см. в житии IX в.: Ex vitae S. Liutbergae (MGH, Scriptores,
ed. G. H. Pertz, t. IV, in f°, Hannoverae, 1841, p. 158), где он назван в числе primores et
nobilissimos gentis «illius» (p. 158). «Анналы Королевства Франков» упоминают гер-
цога ангариев Бруно, а также и Аббио (Abbio), выступающего совместно с Видукиндом
(Annales Regni Francorum, ed. F. Kurze, 1895, p. 42, 70). Видукинд, его борьба с
франками и последующая сдача Карлу Великому изображаются в этих и других хро-
никах неоднократно (ср., напр., Annales Regni Francorum ed., F. Kurze, 1895, an. 777—
785, p. 48, 70, а также Annales Fuldenses, Scriptores Rerum Germanicarum, ed. F. Kurze,
Hannoverae, 1891, p. 10—11 и др.).
2 Hucbald. Vita Lebuini, MGH, Scriptores, t. II, p. 361.
3 Об этом см. подробнее в § 1 раздела II этой главы.
4 Capitula de partibus Saxoniae, XXXIV: Interdicimus ut omnes Saxones genera-
liter conventus... faciant.
5 Некоторые хроники и жития при упоминании саксонских герцогов подчеркивают,
что они выступают в окружении и сопровождении каких-то связанных с ними влия-
тельных людей. Так, напр., в цитированном выше житии св. Льютберги герцог Гесси
(Hessi) фигурирует вместе со многими другими влиятельными саксами, которым Карл
Великий впоследствии раздавал графские должности (см. MGH, Scriptores, t. IV, р. 158:
«Hessi cumaliis quam plurimis quibus [Carolus Magnus] comitatum dederat»). «Annales
Regni Francorum» под 775 годом отмечают: venerunt Angarii... una cum Brunone et
reliquis obtimatibus eorum (см. изд. F. Kurze, p. 42), а под 785 годом сообщают о кре-
щении герцогов Видукинда и Аббио «una cum sociis eorum» (ibidem, р. 70). Но состояло
ли это окружение герцогов из представителей родовой знати саксов или из дружинни-
ков, или, наконец, из тех и из других,— установить трудно (во многих случаях «socii»
обозначают в наших хрониках просто военных союзников; см., напр., F. Kurze, р. 48,
52). «Анналы Королевства Франков» сообщают о наличии в древней Саксонии много-
численных укреплений — бургов (см. «Annales Regni Francorum», ed. F. Kurze, под
775, 776, 784 гг., p. 40, 44), эти данные подтверждаются и археологическими раскоп-
ками (ср. Reallexikon der Germanischen Altertumskunde, hrsg. von Hoops, В. IV, Strap-
burg, 1918—1919, cm. Volksburgen, S. 437—439). Однако остается неясным, стояли ли в
этих бургах, служивших обычно различным военным целям, также и какие-либо отряды
саксонских дружинников.
153
ствует о том, что она не играла решающей роли в жизни саксонских пле-
мен, еще сохранивших, повидимому, многие черты родо-племенного строя.
В своей работе «Франкский период» Энгельс развивает следующий
ход мыслей по вопросу о племенных и областных союзах, основанных
на кровном родстве: «С ростом численности народа и дальнейшим его
развитием все больше и больше забывали о союзе, основанном на
кровном родстве... Это прежде всего сказалось на народе в целом...
Наоборот, у жителей области сознание кровного родства естественно
сохранялось дольше. Таким образом, народ превратился в более или
менее прочную конфедерацию областей. В таком состоянии, повидимо-
му, находились германцы в эпоху переселения народов...; в «народных
правдах» 1 это еще проглядывает повсюду; саксы находились на этой
ступени развития еще во времена Карла Великого...»1 2. Энгельс тут же
косвенно указывает и причину такой живучести областных союзов, ос-
нованных на кровном родстве у саксов, подчеркивая, что «...переселение
на римскую территорию разрывало областной союз...» 3. Саксы не пере-
селились на римскую территорию, а жили на своей исконной родине;
поэтому у них такие союзы и сохранились еще во времена Карла Вели-
кого; тем более сильны должны были быть у них пережитки родо-пле-
менного строя до франкского завоевания.
Постараемся представить себе на основании саксонских источников ха-
рактер этих пережитков в их связи со всем общественным строем саксов.
Саксонская Правда содержит данные двоякого рода: одни отража-
ют черты прежнего, дофеодального строя (в разъясненном выше
смысле) 4, т. е. ту структуру древнесаксонского общества, которая пред-
шествовала франкскому завоеванию и имела исходным пунктом своего
развития родо-племенной строй саксов; другие данные рисуют такие яв-
ления, которые возникли после франкского завоевания и под непосред-
ственным его воздействием. К этим последним без всяких сомнений мож-
но отнести все то, что Саксонская Правда сообщает о христианской
церкви и королевской власти.
Однако значительно труднее установить степень возможного воз-
действия франкских феодальных отношений конца VIII — начала IX в.
на другие, архаические стороны общественного строя саксов, иными
словами—выделить следы этого воздействия из тех данных Саксонской
Правды, которые отражают старинное обычное право саксов. Самая
• возможность такого воздействия дана тем, что Саксонская Правда (ка-
ким бы годом ее ни датировать) записана во всяком случае в послед-
ний период саксонских войн Карла Великого, а так как они были
очень длительны, то самая фиксация обычного права саксов по распо-
ряжению завоевателя Саксонии могла привнести нечтое новое и в те
сферы жизни 'саксонских племен, которые непосредственно не были свя-
заны с новым политическим строем и христианизацией, насильственно
насаждавшимися в Саксонии франкской государственной властью. Так,
например, очень может быть, что смертная казнь за кражи движимого
имущества стоимостью более 3 солидов (скота, ульев, предметов до-
машнего обихода, содержавшихся в хранилищах и домах), а также
за поджог дома объясняется именно этим 5, так как Салическая Правда
1 «Народные правды»— Volksrechte, т. е. варварские правды.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 390—391.
3 Там же, стр. 391.
4 См. главу I настоящей -работы.
5 Lex Sax., XXIX; XXX; XXXII; XXXIII; XXXIV; XXXV; XXXVIII (штраф,—да
и то огромный — в девятикратном размере,— взимается лишь в случае кражи иму-
щества стоимостью менее 3 солидов).
154
налагает за подобные преступления лишь штрафы разной величины ’,
Фризская Правда разрешает выкуп жизни преступника за определен-
ную цену 1 2, т. е. за сумму вергельда, а Бургундская Правда, проникну-
тая римским влиянием 3, карает кражи смертной казнью.
Весьма вероятно и другое предположение, а именно — что рост
земельных дарений 4 связан с появлением дарений в пользу церкви, т. е.
опять-таки с франкским завоеванием и его последствиями. Однако,
допуская эти возможности, мы тем не менее имеем все основания счи-
тать, что франкское завоевание не могло еще успеть оказать решающее
-воздействие на весь общественный строй саксов к моменту записи Сак-
сонской Правды5, тем более, что общественный строй Саксонии и в
дальнейшем своем развитии определялся, конечно, отнюдь не только
последствиями этого завоевания. Поэтому мы можем с вполне доста-
точным основанием предпринять попытку реконструкции старинного об-
щественного строя саксов по зафиксированным Саксонской Правдой
нормам обычного права.
Оставляя пока в стороне проблему социального строя саксов в тес-
ном смысле этого слова (т. е. вопрос о саксонских фрилингах и эделин-
гах) 6, обратимся прежде всего к данным о кровно-родственных связях и
поземельных отношениях саксов. Ввиду общеизвестной краткости поста-
новлений Саксонской Правды эти данные не позволяют нам представить
себе структуру саксонской общины и большой семьи, а также и харак-
тер процесса сельскохозяйственного производства в саксонской дерев-
не, хотя бы с той степенью отчетливости, как это можно сделать по от-
ношению к салическим франкам на основании материалов Салической
Правды. По Саксонской Правде легче установить наличие кровно-род-
ственных связей и общины, чем точно определить их характер. Наличие
у саксов более широкого круга родственников, чем те, которые состав-
ляют малую индивидуальную семью, явствует из порядка уплаты виры,
из формы брака и семейных отношений, из характера покровительства
(tutela) мужчин над женщинами, из права родственников на предпоч-
тительную покупку и т. д.
Третья часть виры за убийство уплачивается родственниками убий-
цы, а две трети — им самим 7 (повидимому, совместно с его сыновьями,
о чем свидетельствует указание, что последствия файды — кровной ме-
сти — несут на себе только сам убийца и его сыновья 8). Как видим, глав-
ная ответственность возлагается Саксонской Правдой на самого убий-
цу и членов его семьи 9, в то время как по Салической Правде члены
1 Lex Sal., XXVII; 21—22; II; III; IV; VIII; XXXVIII; даже за нападение на
виллу (XIV, 6, ad. 1; XLII, 5) и за поджог дома (XVI, 1, ad. 1) взимается штраф,
который при поджоге дома возрастает до 200 солидов (взамен казни) в случае неявки
преступника в суд.
2 Lex Fris., Ad. Sap., I, 3: Si quis caballum furaverit aut bovem aut screonarn
effregerit, capitali sententia puniatur vel vitam suo pretio redimat.
3 Leges Burgundionum, e d. L. R. de S a 1 i s. ATGH, Legum Sectio I, t. II,
p. 1; Lex Gundobada, IV, 1 (к знь за кр жу скота); XXIX, 3: effractores omnes qui
.aut domos aut scrinia expoliant iubemus occidi.
4 Lex Sax., LXII.
5 Как показывает ход восстания Стеллинга (841—843 гг.), такое решающее воздей-
ствие еще в середине IX в. не сказалось в виде полного торжества феодализма в Сак-
сонии (см. об этом ниже).
6 Этой проблеме посвящен раздел 2 настоящей главы.
7 Lex Sax., XIX: cuius multae parstertia a proximis eius qui facinus perpetravit conpo-
nenda est, duae vero partes ab illo (речь идет о тайном убийстве — mordtotum, но то же
правило соблюдалось, повидимому, при всяком убийстве).
8 Lex Sax., XIX: et ille ас filii eius soli sint faidosi.
9 Тот же порядок, очевидно, соблюдался и при получении виры. Ср. Lex. Fris., I, 1:
duae partes ad heredem occisi, tertia ad propinquos eius proximos perteneat.
155
семьи уплачивают лишь половину виры, а другую половину вносят три
родственника по отцу и три по матери Вместе с тем и у саксов
сохранились остатки кровной мести; это ярко проявляется в том, что
еще бывают случаи убийства человека в его собственном доме «вслед-
ствие файды», т. е. при осуществлении кровной мести, и что такое убий-
ство карается смертной казнью 1 2. Родственникам принадлежит покрови-
тельство или мундиум (tutela) над женщинами. Так, мундиум над
дочерьми умершего сакса, не оставившего сыновей, передается его бра-
ту или его родичам с отцовской стороны 3. Если вдова, имеющая сына
от первого брака, выйдет замуж, то мундиум над ее дочерью от второ-
го брака принадлежит брату ее первого мужа или его ближайшему
родственнику 4.
Брак у саксов, как и у франков, был сделкой жениха с родственниками
невесты, которые получали от него имущество стоимостью в 300 соли-
дов 5; его размер удваивался в том случае, если жених намеревался
вступить в брак с невестой лишь с ее согласия, но без разрешения ее
родственников6. Особо рассматриваются случаи насильственного похи-
щения невесты (умыкания): если оно произошло до того, как она была
помолвлена с другим, то похититель невесты обязан уплатить 300 соли-
дов ее родным, 240 солидов ей самой и возвратить похищенную
девушку ее родственникам7; если же кто-либо похитит женщину, уже
помолвленную с другим, то> похититель должен уплатить 300 солидов
ее отцу (patri), 300 солидов ее законному жениху (sponso) и еще за 300
солидов выкупить ее самое 8.
Борьба с умыканием указывает на живучесть этого старинного
обычая; однако вместе с тем совершенно очевидно торжество покупного
(или так называемого договорного) брака. В этом смысле формы бра-
ка у саксов и салических франков мало отличаются друг от друга.
Но в Саксонской Правде остается неясным соотношение покупной
цены жены — 300 солидов — с приданым (dos), получаемым ею от же-
ниха, в то время как по Салической Правде то и другое совпадает. Эта не-
ясность проистекает из того, что глава XL говорит лишь об уплате по-
купной цены родственникам невесты и не содержит никаких данных,
1 Lex Sal., LVIII; ср. такое же распределение частей виры и при ее получении.
(Lex Sal., LXII). Саксонская Правда не упоминает о процедуре, подобной бросанию
горсти земли (chrenecruda).
2 Lex Sax., XXVII: Qui hominem propter faidam in propria domo occiderit, capite
puniatur.
3 Lex Sax., XLIV: Qui defunctus non filios, sed filias reliquerit... tutela... earum...
fratri vel prozimo paterni generis deputetur. В Саксонской Правде нет таких подроб-
ных данных о счете родства, как в Салической Правде.
4 Lex Sax., XLV: Si [vidua]... filium habens nupserit, filiamque genuerit, tutela
filiae... ad fratrem patris vel ad proximum eius pertineat.
5 Lex Sax., XL: Uxorem ducturus 300 solidos det parentibus eius.
6 Lex Sax., XL: Si autem sine voluntate parentum puellatamen consentiente, ducta
fuerit, bis 300 solidos parentibus eius conponat. Удвоение объясняется, может быть,
тем, что вторые 300 солидов взыскиваются с жениха за нарушение им воли родствен-
ников невесты. «Покупная цена» невесты (precium emptionus, Lex Sax., XLIII) очень
высока и даже превышает вергельд свободной женщины’ (240 солидов по главам
XIV — XV Lex Sax.). В Саксонской Правде нет главы, подобной главе «De reipus»
в Lex Sal.; поэтому в точности нельзя установить, какие именно родные выдавали
невесту з°муж.
7 Lex Sax., XL (si vi rapta est...).
8 Lex Sax., XLIX: Si feminam ab alio desponsatam rapuerit... Любопытно дополне-
ние к этой гл'ве, согласно которому похититель платит и матери девушки, помол-
вленной с другим, 300 солйдов, в том случае, если он похитил эту девушку в то
время, когда она шла по дороге с матерью.— Глава XLIX вообще указывает на роди-
телей, как на лиц, распоряжающихся судьбой невесты, в то время как под parentes гла-
вы XL можно разуметь и родственников в более широком смысле слова.
156
позволяющих судить о том, в какой мере и сама невеста после ее выхо-
да замуж пользовалась имуществом, входившим в состав этой покуп-
ной цены в 300 солидов; между тем глава XLVII говорит о полученном
невестою приданом (dos) и содержит правила пользования приданым
ею и ее детьми после ее замужества.
Постараемся разобраться в них независимо от решения вопроса о
тождестве или различии приданого и покупной цены L
Правила пользования приданым по Саксонской Правде различны
у разных саксонских племен. У остфалов и ангариев принят следую-
щий порядок: в случае наличия сыновей женщина имеет право владеть
своим приданым, а после своей смерти оставляет его сыновьям; если
умрут сначала ее сыновья, а потом и она сама умрет, то приданое
получают в наследство ее ближайшие родственники 1 2; если же у нее не
было сыновей, то приданое после ее смерти возвращается к тому, кто
его в свое время дал, т. е., очевидно, к мужу, а в случае его смерти — к
его ближайшим наследникам3. У вестфалов принят несколько иной
порядок: в случае наличия у женщины сыновей она после их рождения
теряет право на приданое (dos) 4; в случае же отсутствия сыновей она
может владеть им до самой своей смерти, а после ее смерти приданое
возвращается тому, кто его дал, или его ближайшим наследникам 5.
Из этих постановлений Саксонской Правды ясно, что у более отста-
лых восточно-саксонских племен женщина имела больше прав на при-
даное, чем у западных саксов, стоявших, повидимому, на более высокой
ступени развития; но и у тех и у других приданое шло главным образом
на воспитание детей, и в случае их отсутствия женщина (и у вестфалов,
и у остфалов) имела право владеть им пожизненно, после же ее
смерти оно переходило к мужу или его родным. Приданое в этом слу-
чае возвращалось в ту семью, откуда было в свое время получено. Од-
нако весьма существенна оговорка, относящаяся к порядку, принятому
на этот счет у остфалов: в случае смерти сыновей жены ее приданое
должно перейти после ее смерти не к родственникам мужа, а к ее соб-
ственным ближайшим родственникам. Очевидно, у остфалов имущест-
венная связь жены с родичами мужа в смысле обладания приданым
поддерживалась главным образом через сыновей (или детей), смерть
которых порывала эту связь; после их смерти и смерти жены вступали
в свои права ее родственники 6.
В соответствии с различием в правах женщины на приданое после
ее замужества у вестфалов и у остфалов, у них по разному регулирует-
1 Этот вопрос решался в специальной'литературе весьма различно: одни выска-
зывались за тождество приданого (dos) с покупной ценой невесты — ее pretium
emptionis (J. Grimm. Deutsche Rechtsalterthumer, Bd. I, IV Aufl., 1899, S. 423), дру-
гие (E. Th. G a u p p. Recht und Verfassung der alien Sachsen, 1837, S. 170—190) —
против него. Гаупп полагает, что dos — не покупная цена, а так называемый утрен-
ний дар, вроде лангобардского Morgincap (ср. Ro., § 182, 199, 200, 216). См. также
К. Richthofen. Zur Lex Saxonum, 1868; A. Heusler. Institutionen des deutschen
Privatrechts 1885—1886, Bd. II, S. 345—364.
2 Lex Sax., XLVII: ...dotem proximi [feminae] in hereditatem accipiant.
3 Lex Sax., XLVII: ...dos ad dantem si vivit revertatur, si defunctus est, ad pro-
ximos heredes eius.
4 Lex Sax., XLVII: ...postquam mulier filios genuerit dotem amittat.
5 Ibidem: ...si autem non genuerit, ad dies suos dotem possideat, post decessum eius
dos ad dantem vel si deest, ad proximos heredes eius revertatur.
6 Lex Sax., XLVII; но непременным условием этого был факт рождения сыно-
вей (или детей) и их последующей смерти, ибо при их отсутствии приданое (dos)
после смерти жены возвращалось мужу и его родне. Ср. обычай алеманнов, у кото-
рых, напротив, рождение сына, прожившего хотя бы один час и как бы принявшего
наследство умершей от родов матери, приводило к тому, что имущество матери по-
лучал ее муж, т. е. отец ребенка (а не родственники жены). См. Leges Alam., LXXXIX.
157
ся и владение совместным имуществом супругов: у вестфалов жена
получает половину приобретенного мужем и женою вместе, а у остфа-
лов и ангариев, у которых женщина имеет больше права на приданое,,
она должна довольствоваться только им
Порядок распоряжения приданым у остфалов и ангариев —• один из
немногих случаев упоминания родственников с женской стороны у сак-
сов. Большей частью в Саксонской Правде имеются в виду родичи с
мужской стороны; само собою разумеется, что им принадлежит и мун-
диум (tutela) над вдовой, причем их первенство доходит здесь до того,
что мундиум над вдовою предоставляется прежде всего сыну ее покойно-
го мужа от другого брака и лишь в случае отсутствия такового—-брагу
умершего мужа или ближайшим его сородичам, опять-таки с отцовской
стороны 1 2.
В случае вторичного замужества вдовы ее жених должен предло-
жить за нее «покупную цену» (pretium emptionis eius) прежде всего ее
покровителю — tutori (т. е. либо сыну ее умершего мужа от первого бра-
ка, либо брату ее первого мужа, либо кому-нибудь из его родственников
с отцовской стороны); однако эта сделка должна быть скреплена согла-
сием других родственников первого мужа вдовы 3. В случае отказа «туто-
ра» принять у жениха предложенную им «покупную цену» вдовы (что
на практике было* равносильно отказу «тутора» выдать ее замуж) же-
них должен обратиться к ближайшим родственникам «тутора», т. е. к
другим родственникам ее первого мужа (кроме того родича, который
стал ее «тутором»), и с их согласия вступить в брак с вдовой 4. При этом
жених должен иметь наготове «покупную цену» вдовы в 300 солидов,
которую он обязан внести либо ближайшим родственникам первого
мужа вдовы, либо тому из них, кто был ее «тутором», если он вновь
выразит желание принять у жениха эту покупную сумму, т. е. другими
словами,—если он возьмет свой отказ обратно и согласится выдать вдо-
ву замуж 5.
Итак, у саксов вдову выдавали замуж ближайшие родственники ее
первого мужа с отцовской стороны (proximi paterni generis eius) 6, но они
пользовались этим правом в порядке очередности, причем первое место
в этой сделке принадлежало тому из них, кто был «тутором» вдовы. Как
видим, он иногда отказывался передать вдову в распоряжение другой
семьи, и тогда в дело вмешивались другие ближайшие родственники
умершего мужа вдовы — прежде всего его брат (если только он не был
«тутором»), а затем и остальные, степень родства которых с бывшим му-
1 Lex Sax., XLVIII: ...apud Ostfalos et Angarios nihil accipiat sed contenta sit
dote sua.
2 Lex Sax., XLII: Qui mortuus viduam reliquerit, tutelam eius filius, quern ex alia
uxore habuit, accipiat; si is forte defuerit, frater idem defuncti; si frater non fuerit,
proximus paterni generis eius consanguineus. Следует отметить, что этот порядок
частично распространяется и на сына самой вдовы от второго ее брака: именно ему
принадлежит мундиум над дочерью той же вдовы (т. е. его матери) от первого ее
брака. Ср. Lex Sax., XLV: Si vidua filiam habens pupserit filiumque genuerit, tutela
filiae ad filium, quem tunc genuerat, pertineat.
3 Lex Sax., XLIII: Qui viduam ducere velit offerat tutori precium emptionis eius,.
consentientibus ad hoc propinquis eius.
4 Lex Sax., XLIII: Si tutor abnuerit, convertat se ad proximos eius et earum con-
sensu accipiat illam...
5 Так мы толкуем конец главы XLIII Саксонской Правды: ...paratam habens
pecuniam, ut tutori eius, si forte aliquid dicere velit dare possit, hoc est solidos 300.
Весьма возможно, что готовность ближайших родственников умершего мужа вдовы
обойтись в этой сделке без «тутора» приводила к тому, что «тутор» брал обратно
свой отказ, ибо в случае его упорства, он потерял бы «покупную цену» вдовы, а ее
все равно выдали бы замуж, эти родственники.
6 Lex Sax., XLIII.
158
жем вдовы в Саксонской Правде — в отличие от Салической — не ука-
зана Однако факт заинтересованности в выдаче вдовы замуж целой
группы ближайших родственников ее первого мужа, а не только ее «ту-
тора» (может быть и всех взрослых братьев мужа, а не одного лишь
брата, который стал «тутором») содержит некоторое указание на возмож-
ность наличия у саксов большой семьи из трех поколений, наподобие
той, которую можно проследить по Салической Правде, — хотя никаких
прямых данных на этот счет в Саксонской Правде нет 1 2.
Факт участия ближайших родственников первого мужа вдовы в выдаче
ее замуж проливает свет и па состав parentes, дающих согласие на всту-
пление в брак девушки, и показывает, что и ее выдают замуж какие-то
родственники ее отца, а не только родители невесты 3. То обстоятельство,
что ближайшие родственники сакса поддерживали и хозяйственную связь
с ним, явствует из их права на предпочтительную покупку продавае-
мого земельного наследства 4.
В Саксонской Правде чаще всего фигурируют родственники с отцов-
ской стороны; это в значительной мере объясняется тем, что данный па-
мятник подчеркивает упоминание именно отцовской родни в тех случаях,
когда это вызывается самим характером соответствующих сделок или от-
ношений (мундиум над вдовой, выход замуж вдовы, обручение девушки
и т. д.). Конечно, у саксов господствовала патриархальная семья. Но на
факт сохранности некоторых хозяйственных связей сакса также и с его
родственниками с материнской стороны указывает хотя бы то обстоя-
тельство, что у остфалов и ангариев приданое жены (dos) в случае
смерти ее сыновей наследует сначала она сама, а после ее смерти ее
ближайшие родные5, а не родные ее мужа. Весьма возможно, что под
родственниками, уплачивающими треть виры за убийство (mordtotum),
следует разуметь и родственников с материнской стороны 6.
Порядок наследования и характер сделок с недвижимостью по Саксон-
ской Правде позволяет, несмотря на крайнюю лапидарность формули-
ровок памятника, установить основные этапы эволюции аллода у саксов
от самого его зарождения (в виде перехода недвижимости по наследству
сыновьям умершего) до его превращения в свободно отчуждаемую зе-
мельную собственность.
Вначале был принят порядок наследования, несколько напоминаю-
щий тот, который отражен в главе об аллодах Салической Правды: дви-
1 Несмотря на отсутствие таких указаний, порядок выхода вдовы замуж, при-
нятый у саксов, косвенно подтверждает правильность предложенного нами в III гла-
ве толкования титула Салической Правды «De reipus», — толкования, исходящего из
предположения о возможном отказе ближайших родных умершего мужа выдать
вдову замуж.
2 Нек01’орые косвенные указания на это можно усматривать в наличии таких
пережитков кровно-родственных отношений, как остатки кровной мести, умыкание
невест, соприсяжничество и пр. Любопытно, что сородичи имеются даже у полусво-
бодного лита (Lex Sax., XVIII: consanguine!), не говоря уже об упоминаниях рго-
pinqui у прочих саксов (в частности — у нобилей,—-ср. главу XVIII). Однако состав
большой семьи у саксов и характер хозяйственных связей между ее членами остается
неясным.
3 Ср. Lex Sax., XL: parentes; XLIX: pater puellae.
4 Lex Sax., LXIV: ...Si hereditatem suam... vendere voluerit, offerat earn primo pro-
ximo suo... Как явствует из главы XLIII Саксонской Г1равды, и «тутор» вдовы имел,
повидимому, право распоряжаться ее имуществом (конечно, движимым).
5 Lex Sax., XLVII: proximi eius [matris. — A. //.].
6 Такого мнения держится Бруннер, сопоставляющий главу XIX Саксонской
Правды с другими аналогичными памятниками. Н. Brunner. Sippe tind Wergeld
nach niederdeutschen Rechten. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur Rechtsgeschichte»,
Germ. Abt., Bd. Ill, 1882, S. 11—13 (-Abhandlungen zur Rechtsgeschichte von H. Brun-
ner, hrsg. von K. Rauch, Bd. I, 1931, S. 114—117).
159
жимость и недвижимость (hereditas)1 переходили по наследству сыновьям,
но не дочерям умершего; затем это правило было распространено на вну-
ков от сына (в случае смерти последнего) при исключении из прав на-
следования дочери умершего, т. е. сестры этого сына 1 2; наконец, и доче-
ри получили право наследования всего отцовского имущества, — в том
числе и недвижимости — правда, лишь в случае отсутствия сыновей у
их умершего отца и притом с оговоркой о сохранении мундиума над ними
(а значит, и частичного распоряжения унаследованным ими имуществом)
за братом умершего отца или за ближайшими родственниками последнего
с отцовской стороны 3. Столь различные постановления относительно по-
рядка наследования в одном и том же памятнике отражают разные ста-
дии эволюции самого этого порядка возникновения аллода и его даль-
нейшего развития.
Последняя из этих стадий — предоставление недвижимости доче-
рям — соответствует возникновению права отчуждения земельной соб-
ственности.
Право отчуждения земли тоже проделало эволюцию. Составители
Саксонской Правды, записавшие старинные обычаи, еще помнят то вре-
мя, когда дарение земли считалось незаконным, ибо могло лишить на-
следника его наследства; поэтому они даже запрещают его4. Однако
у некоторых саксов стала появляться крайняя необходимость, вызванная
нуждой и голодом, совершать дарения в пользу тех лиц, на поддержку
которых они могли рассчитывать5. Получатели таких дарений — не
представители государственной власти или церковные должностные ли-
ца, ибо производить дарения королю и церкви Саксонская Правда раз-
решает без всяких ограничений, между тем как дарить землю в пользу
других разрешено только в случае крайней нужды у дарителя6. Эти
получатели, на поддержку которых рассчитывают дарители, —- повиди-
мому, либо рядовые члены племени саксов, либо представители родо-пле-
менной знати саксов (нобили) 7. Возникновение таких форм дарения
1 Lex Sax., XLI: Pater aut mater defuncti filio, non filiae hereditatem reliquent.
Под hereditas надо, повидимому, понимать всю совокупность передаваемого по на-
следству имущества, т. е. и движимость и недвижимость, ибо: 1) иначе непонятно,
почему идет речь об имуществе не только отца, но и матери, которая вряд ли могла
владеть землей, но владела движимым имуществом, полученным ею в качестве при-
даного (dos — t. XL, XLVII) или приобретенным совместно с мужем (XLVII) и
2) в главе XLIV подчеркнуто: omnis hereditas.
2 Lex Sax., XLVI: . Qui filiam ac filium habuerit et filius uxore ducta et filium
genuerit et mortuus fuerit, hereditas patris ad filium filii, id est nepotem non ad fi-
liam pertineat.
3 Lex Sax., XLIV: Qui defunctus non filios sed filias reliquerit, ad eas omnis here-
ditas pertineat: tutela vero earum fratri vel proximo paterni generis deputetur.— Отмечен-
ная в тексте оговорка дает косвенное указание на то, что между отцом этих сыновей
и дочерей и его ближайшими родственниками с отцовской стороны существовала тес-
ная хозяйственная связь (что свидетельствует о возможности наличия большой семьи
у саксов). Наследование недвижимости дочерьми можно рассматривать как проявле-
ние известной очередности (в первую очередь наследуют сыновья, во вторую — до-
чери); но и в таком случае это — показатель эволюции аллода. Ср. Ro., § 154—160.
4 Lex Sax., LXII: Nulli liceat traditionem hereditatis suae facere ... ut heredem
suum exheredem facial...
5 Lex Sax., LXIL... nisi forte famis necessitate coactus, ut ab illo, qui hoc acceperit,
sustentetur... Такие дарения, повидимому, совершались на случай смерти дарителя,
который не отказывался при жизни от собственности на подаренный им земельный
участок; дарение реально вступало в силу лишь после смерти дарителя, и лишь тогда
предмет дарения становился собственностью получателя. Поэтому только наследник
дарителя лишался таким путем своего владения; сам же даритель продолжал не
только пользоваться подаренным участком, но и сохранял часть прав собственности на
него (См. об этом подробнее в эдикте Ротари, § 173).
6 Lex Sax., LXII: Nulli liceat traditionem hereditatis suae facere praeter ad eccle-
siam vel regi...
7 О них см. ниже, раздел II данной главы.
160
указывает на рост имущественного расслоения среди рядовых саксов.
Это расслоение усиливается в ходе завоевания Саксонии франками вме-
сте с установлением королевской власти и проникновением христианской
церкви; вероятно, под влиянием дарений церкви и королю, узаконенных
Саксонской Правдой учащаются и случаи дарения соплеменников друг
другу. Наряду с этим возникает и продажа как движимости,, так и недви-
жимости (объект продажи и дарения обозначен либо как наследственное
имущество — hereditas, либо как совокупность «несвободных» — manci-
pia 1 2). Начинаются тяжбы из-за захвата чужой земли, которые решаются
либо путем свидетельских показаний, либо поединком,— причем захватчик
обязан вернуть истцу присвоенный им земельный участок, но не более 3.
Аллод превращается в отчуждаемую собственность. Однако это превра-
щение только еще начинается, о чем свидетельствует как наличие описан-
ных выше зачаточных форм дарения земли рядовыми соплеменниками
друг другу, так и борьба Саксонской Правды даже с этими формами 4.
Саксонская Правда содержит мало данных о саксонской общине.
Однако из некоторых глав Capitulare Saxonicum (797 г.) и Capitula de
partibus Saxoniae5 в сопоставлении с Саксонской Правдой можно по-
черпнуть материал о ее наличии.
В Capitula de partibus Saxoniae,-— среди многочисленных постановле-
ний Карла Великого, карающих смертной казнью всякие проступки про-
тив церкви и королевской власти, а также нарушение христианского
культа и попытки возрождения язычества, — встречается указание на
старинную организацию саксонского племени по сотням и округам (pagi)
и обозначение обитателей этих округов как pagenses 6.
1 Lex Sax., LXI: Traditiones et venditiones omnes legitimae stabiles permaneant.
К каким именно отношениям зависимости приводили эти д г рения в пользу церкви и
короля, Саксонская Правда не сообщает. Некоторые (тоже весьма недостаточные)
сведения об этом содержатся лишь в памятниках, отражающих значительно более
позднюю стадию развития (в Корвейском и Верденском картуляриях).
2 Lex Sax., LXII, LXIV.
3 Lex Sax., LXIII: Qui terram suam occupatam ab altero dicerit adbibiiis ido^eis
testibus probet earn suam fuisse; si occupator contradixerit, campo diiudicetur, si occu-
pator sibi concrediderit, reddat hoc quod occupavit, non amplius. О подобных тяжбах
см Lex Baiuv., XVI, 17 и XVII, 2.
4 Lex Sax., LXII.
6 Датировка первого саксонского капитулярия Crpitula de p'rtibus Saxoni e (или
Capitulatio de partibus Saxoniae), как и Саксонской Правды, спорна. Меркель считал,
что Правда составлена в несколько приемов между 785 и 802 гг., потому различные
ее части были сведены в одно целое на Аахенском съезде 802 г. Рихтгос) ен полагал,
что Саксонская Правда издана до Capitulare Saxonicum 797 г., но после С pitula de
partibus Saxoniae, который он датирует 777 г., Саксонская Правда, по его мнению,
была составлена на Падерборнском съезде в 785 г. (К-von Richthofen. Zur Lex Sa-
xonum, 1868; MGH, Leges, in f°, т. V, p. 1 sq.). По Вайцу, Capitula de parti» us Saxoniae
изданы около 782 г., а Саксонская Правда—после Capitulare Saxonicum 797 г., скорее
всего — в 802 г. (G. W a i t z. Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd. Ill, II Aufl., BrL,
1883, S. 207—216). Бруннер настаивает на единстве Саксонской Правды и тоже дати-
рует ее 802 г. (Н. Brunner. Deutsche Rechtsgeschichte, Bd. I, 2 Aufl., S. 464 L, Leipzig,
1906). Борециус отказывается от точной датировки Capitula de partibus Saxoniae, и
дает приблизительную дату от 775 до 790 г. (Capitularia regum francorum, t. I, ed. A. Bo-
retius. MGH, Legum Sectio II, Hannoverae, 1883, № 26, p. 68). Большинство исследова-
телей текстов Саксонской Правды склоняется к тому, что она окончательно зафиксиро-
вана в 802 г., т. е. после обоих саксонских капитуляриев. Однако, независимо от реше-
ния вопроса о датировке Правды и первого саксонского капитулярия, несомненно, что
оба памятника изданы во время войны франков с саксами, но разница между ними в
том, что Правда отражает в основном старинные обычаи саксов, а первый капитулярий
(как и второй) стремится насадить в Саксонии франкскую административно-политиче-
скую систему и христианскую церковь (и то и другое служит орудием феодализации
Саксонии).
6 Ср. по этому поводу мысль Энгельса о превращении некоторых германских темен
в «...более или менее прочную конфедерацию областей...» и о том, что «...саксы находи-
лись на этой ступени развития еще во времена Карла Великого, а фризы — до потери
фризской свободы» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 391).
И А. И. Неусыхин 161
Глава XV этого капитулярия предписывает всем жителям каждого
округа (pagenses) предоставлять в пользу каждой церкви в пределах
округа один двор (curtem) и два манса земельной площади (duos man-
sos terrae), а всем жителям каждой сотни — по одной семье серва; это
предписание должны выполнять все обитатели округов и сотен, незави-
симо от их социального статуса Эти обитатели сотенных областей, вы-
ступающие здесь в качестве земледельцев, платящих, кроме того, деся-
тину церкви из своего имущества и из плодов трудов своих * 2, названы в
Capitulare Saxonicum 797 г. «соседями» 3; тяжбы между ними разбира-
ются по обычаю в судебном собрании округа при участии прочих
pagenses 4.
В Саксонской Правде эти соседи выступают перед нами еще конкрет-
нее в качестве домохозяев, имеющих дома с помещениями для хранения
запасов5, усадьбы, окруженные изгородями6, растущие в пределах
усадьбы деревья7, а также и обработанные земельные участки8; эти
домохозяева владеют скотом9, ульями10 * и, кроме того, занимаются
охотой и.
Выше уже шла речь о смертной казни за кражи в пределах дома или
усадьбы. За кражу вне огороженного пространства казнь заменяется
штрафом в девятикратном размере 12, что указывает на особую защиту
всякого имущества, находящегося в усадьбе.
Глава о потраве предполагает наличие обработанных участков; за
потраву несет ответственность владелец скота, но из-за этого не должна
возникать файда 13. Точно так же человек, устроивший западни и рвы для
ловли дичи, отвечает за причиненный ими вред уплатой штрафа 14, а если
срезанное кем-либо дерево придавит другого, то срубивший его должен
заплатить полную сумму вергельда погибшего 15.
1 Cap. de part. Sax., XV: ...ad unamquamque ecclesiam curtem et dues mansos terrae
pagenses ad ecclesiam recurrentes condonant, et inter centum viginti homines, nobiles et
ingenuos similiter et litos, servum et ancillam eidem ecclesiae tribuant. О лицах разных
социальных статусов, входивших в состав так называемой большой саксонской сотни,
см. раздел II настоящей главы.
2 Cap. de part. Sax., XVII: ...ut omnes decimam partem substantiae... et laboris suae
ecclesiis et sacerdotibus donent...
3 Таково наиболее правдоподобное на наш взгляд толкование vicinantes в главе IV
Cap. Sax., предложенное Вайцем (G. W a i t z. Deutsche Verfassungsgeschichte, Bd. IV,
S. 405).
4 Cap. Sax., IV: ...ut qualiscunque causa infra patria cum propriis vicinantibus paci-
ficata fuerit, ibi solito more’ipsi pagenses solidos XII pro districtione recipiant... Осталь-
ная часть главы посвящена судебным заседаниям в присутствии королевских missi.
5 Lex Sax., XXXII — за кражу в доме вор не только карается казнью, но даже его
убийство на месте остается безнаказанным (правда, здесь имеется в виду ночное напа-
дение на дом с целью воровства); XXXVIII — поджог чужого дома (domus alterius);
XXXIII — воровство в помещении для хранения запасов (screona).
6 Lex Sax., XXXI.
7 О деревьях см. Lex. Sax., LIV; LV.
8 См. Lex Sax., LVII (потрава).
s Lex Sax., XXIX, XXXIV.
Lex Sax., XXX.
11 Lex Sax., LVI, LVIII (о рвах и западнях для охоты).
12 Lex Sax., XXX: qui alvearium apum infra septa alterius furaverit, capite puniatur;
XXXI: extra septa furatum novies conponendum. Сопоставление обеих глав показывает,
что в обоих случаях предмет кражи один и тот же — улей,— а разница наказания за-
висит исключительно от того, находился ли он в черте изгороди или вне ее (в издании
Тилье главы XXX и XXXI соединены в одну).
13 Lex Sax., LVII: Si animal quodlibet damnum cuilibet intulerit, ab eo cuius esse
constiterit, componatur excepta faida.
14 Lex Sax., LVI: Qui laqueum, fossamve ad feras capiendas fecerit, et haec damnum
cuilibet fecerint... multam solvat (см. также главу LVIII).
15 Lex Sax., LIV: Si arbor ab alio praecisa casu quemlibet oppresserit, conponatur
multa pleno weregildo a quo arbor praecisa est.
162
Намек на то, что домохозяйства саксов расположены были по сосед-
ству друг с другом, т. е. в пределах одного и того же населенного пункта
(деревни), содержит постановление об ущербе, причиненном горящим
деревом: штраф за то, что такое дерево, падая, может придавить чело-
века (а также и за то, что оно распространяет огонь), взимается лишь в
том случае, если это произошло в течение ближайших суток, прошедших
с того времени, когда загорелось дерево Ч Сквозящее в этом постановле-
нии опасение возможного пожара (ex quo ignis occensus est), а также и
страх перед возможной гибелью человека, проходящего мимо такого го-
рящего дерева, указывает на то, что речь идет здесь не о дереве в лесу
(слова «лес» — silva — нет ни в этой главе, ни в предыдущей, LIV), а ско-
рее о дереве, растущем на приусадебной земле 1 2.
Из числа видов скота, которые были распространены у саксов, Саксон-
ская Правда называет лошадей, овец и быков 3, причем стоимость быка
определяется в зависимости от его возраста 4.
Имущество сакса в целом обозначается как res propriae. Весьма воз-
можно, что в состав этих res входила и недвижимость, так как они упо-
мянуты в связи с тяжбой, которая ведется из-за их захвата путем ложной
клятвы, и ход этой тяжбы отчасти-напоминает процедуру тяжбы из-за
присвоения земли (terra) согласно главе LXIII Саксонской Правды: в
обоих случаях требуется показание «подходящих», т. е. заслуживающих
доверия, свидетелей (testes idonei); число их не определено точно, но в
главе XXXIX Саксонской Правды указано, что они должны происходить
из того же округа и что их должно быть не менее двух-трех, «а если боль-
ше, то еще лучше 5. Разница между обеими разбираемыми главами до-
стоит главным образом в том, что в главе LXIII, где прямо названа зем-
ля, как предмет спора, исход тяжбы может быть решен поединком, а в
главе XXXIX, где идет речь о захвате «res propriae», упоминание о поедин-
ке отсутствует. Но термином res многие памятники раннего средневе-
ковья (в том числе варварские правды и картулярии) нередко обознача-
ют и недвижимость 6.
Из дополнений к последней (LXVI) главе Саксонской Правды в изда-
нии Тилье и в Корвейской рукописи X в., а также из главы XI второго
саксонского капитулярия мы узнаем, что пахота производилась у саксов
1 Lex Sax., LV: Si arbor accensa ceciderit hominemque oppresserit, a mane usque
ad mane vel a vespera usque ad vesperam, ex quo ignis occensus est; si infra hoc tern-
pus cadens hominem oppresserit, ab eo qui incendit arborem componatur; si post, nihil
solvat.
2 Вряд ли это дерево было фруктовым, ибо глава LV не содержит на это никаких
указаний.
3 Lex Sax., XXIX (caballus); LXVI (ovis cum agno, bos anniculus, bos 16 mensium);
XXXIV (bos quadrimus).
4 Четырехлетний бык стоит 2 солида (t. XXXIV), годовалый бык имеет стоимость
малого солида в две тремиссы, а бык 16-ти месяцев — стоимость большого солида в
три тремиссы (Lex Sax., LXVI). (Ср. Cap. Sax., XI). Этому противоречит стоимость
быка по Cap. de part. Sax., — в 10 солидов (t. XXVII). Но здесь, повидимому, допуще-
на какая-то ошибка переписчиком.
5 Lex Sax., XXXIX: Qui alteri dolose per sacramentum res proprias tollere vult
duobus aut tribus idoneis testibus de eadem provincia vincatur, et si plures fuerint, melius
est. Гаупп склоняется к тому мнению, что res proprias — главным образом земельный
участок (Е. Th. G a u р р. Recht und Verfassung der alten Sachsen, S. 136).
6 Ср., например, Ro.. § 173 (дарение res suae, под которым в той же главе подра-
зумевается terra cum mancipia aut sine mancipia); Lex Baiuv. XVI, 17, где продажа ал-
лода и res сопоставлена, а далее тут же идет речь о земле (terra); ср. также res suae,
екак объект дарения в Корвейском картулярии (Codex traditionum Corbeiensium, ed.
J. F. Falke, Lipsiae, 1752, №86; «Traditiones Corbeienses», hrsg. von K. Wigand, Leipzig,
1843, № 311 и др.), в Сен-Галленском картулярии (Urkundenbuch von St. Gallen, hrsg.
von H. Wartmann, t. I, Zurich, 1863, № 52 — trado omnes res meas, № 47 — aliquid de
rebus meis и др.) и в других картуляриях.
П* 163
при помощи пары быков1 и. что они сеяли рожь (sigale, secale), овес
(avena) и ячмень (hordeum). Тут же приведена расценка различных
хлебных злаков в зерне и разных пород скота, а кроме того, указана стои-
мость меда 1 2. Но никаких сведений о характере размещения угодий и о
системе сельского хозяйства Саксонская Правда не содержит. Внутрен-
няя структура общины почти не освещена в этом памятнике, главное вни-
мание которого, как увидим ниже, устремлено на социальный строй сак-
сов в тесном смысле этого слова, т. е. на права и обязанности представите-
лей различных социальных слоев саксонского племени.
Из разобранных данных Саксонской Правды и обоих саксонских капи-
туляриев о поземельных отношениях саксов можно сделать тот вывод,
что община находилась у них на стадии превращения в марку.
Назвать ее общиной-маркой в развитом и вполне сложившемся виде
мешает,— несмотря на начинающийся процесс отчуждения аллода,— то
обстоятельство, что в ней еще сильны черты, характерные для земледель-
ческой общины, а именно: живучесть кровно-родственных связей3, и пред-
почтительное право наследования земли сыновьями (при возникновении
наследования недвижимости дочерьми, но лишь во вторую очередь).
К тому же, отмеченная выше противоречивость в самом порядке наследо-
вания и в отношении Саксонской Правды к дарениям и продаже недвижи-
мости объясняется, повидимому, в значительной мере тем, что различные
этапы развития аллода сосуществовали в Саксонии VIII в. одновременно:
Под воздействием вторжения крупного церковного землевладения и франк-
ского государственного аппарата часть общинных наделов превращалась
в отчуждаемую земельную собственность — тем более, что начало этого
превращения уже было подготовлено еще в дофеодальный период всем хо-
дом внутреннего имущественного и социального расслоения саксонских
общинников; но значительная (и, как показывает дальнейшая история
Саксонии— большая) часть этих наделов все еще продолжала оставаться
на стадии раннего аллода или на каком-либо промежуточном этапе разви-
тия, сохраняя свой прежний характер наследственного свободного общин-
ного надела.
Дело осложняется тем, что социальное расслоение еще до франкского
завоевания достигло у саксов значительной глубины и уже оформилось
в виде наличия разных социальных статусов. До сих пор мы рассма-
тривали кровно-родственные и поземельные отношения саксов независимо
от возможного решения того вопроса, представители какого именно со-
циального статуса составляли основную массу саксонского племени и ка-
ково было их взаимоотношение с лицами других социальных статусов.
Теперь нам предстоит предпринять попытку дать посильный ответ на этот
трудный вопрос.
1 Lex Sax., LXVI (в изд. Тилье): duo boves quibus arari potest.
2 Lex Sax., LXVI (в изд. Тилье): 30 scapillos (т. e. 15 модиев) ржи стоили 1 солид;
по Cap. Sax., XI—20 scapillos ржи стоили 1 солид у южных вестфалов, а у северных
(т. е. у нордальбингов) за солид давали всего 15 scapillos ржи. К стоимости одного
солида приравнивались (по главе LXVI Lex Saxonum в изд. Тилье) 30 scapillos ячме-
ня, 60 scapillos овса и два сикла меда. Глава XI Capitulare Saxonicum дает и здесь не-
сколько иные цифры: у южных вестфалов один солид стоил и 40 scapillos овса и 20—
ржи; у северных — 30 scapillos овса и 15 ржд.
Пара быков, пригодных для пахоты, стоила 5 солидов, взрослый сильный бык
(bos bonus) —3 солида; корова с теленком — 2*/2 солида, годовалый теленок— 1 солид,
-овца с ягненком — 1 солид (цифры приведены по LXVI главе Lex Saxonum в изд.«
Тилье).
3 Она сказывается и в имущественных отношениях: вспомним постановления о
замужестве вдовы и о приданом (Lex Sax., XLIII, XLV, XLVII), а также о праве род-
ственников на предпочтительную покупку земли (Lex Sax., LXIV)
164
2. СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ САКСОВ
§ 1. Постановка вопроса
Изучение социального строя саксов требует несколько своеобразного
подхода, необходимость которого вызывается особенностями самих источ-
ников.
В Саксонской Правде (так же, как во Фризской и Тюрингской),—
в отличие не только от эдикта Ротари, но и от Салической и Рипуарской
Правды — наряду с liberi фигурируют и играют огромную роль и нобили.
Многие зарубежные исследователи — и прежде всего Гекк1,— усмат-
ривают отличительную черту социального строя и соответствующей ему
терминологии четырех так называемых каролингских правд (в противопо-
ложность меровингским правдам франкских племен) именно в наличии и
значительной роли нобилитета (в Lex Saxonum и Lex Frisionum — nobiles,
в Lex Thuringorum — adalingi, в Ewa Francorum Chamavorum — franci ho-.,
mines).
Особенно резко очерчен нобилитет в саксонских источниках. Однако
единодушие представителей иностранной историографии ограничивается
констатированием этого факта: даже в вопросе о толковании терминов
nobilis и liber в указанных Правдах (не говоря уже о том или ином пони-
мании социальной сущности саксонского нобилитета) нет двух историков,
которые придерживались бы одного и того же взгляда. Следовательно,
всякий опыт исследования социального строя саксов по саксонским источ-
никам IX в. должен начаться с истолкования того факта, почему в них
выступают и liberi, и nobiles, и что следует разуметь под теми и другими.
Более того: Гекк настаивает на том, что подлинным субъектом права и
носителем юридических норм (Normtrager) у саксов является именно
nobilis, которого, по его мнению, и следует считать полноправным свобод-
ным, свободнорожденным (vollfrei, gutgeboren), а отнюдь не liber — чело-
век с неполной свободой, не происходящий из старинного свободного ро-
да, «худородный» (Minderfreie, а может быть, и вольноотпущенник). По-
этому нам предстоит прежде всего формулировать те встречающиеся
в саксонских источниках противоречия, которые в силу огромной труд-
ности их разрешения подали повод к парадоксальной концепции Гекка1 2 3
и к разгоревшемуся вокруг нее ожесточенному спору по вопросу о так на-
зываемой сословной проблеме (в применении главным образом к саксам
и фризам,— хотя сам Гекк пытался впоследствии обобщить свои выводы
и распространить их и на другие варварские правды). При этом мы ста-
вим своей целью наметить те исходные пункты, с которых эта проблема
начинается, а затем, идя своим путем в выяснении социального строя
саксов, попытаться найти — в отличие от буржуазных историков-юри-
стов — не застывшие сословно-юридические категории, а исторически
развивающиеся социальные слои. Основные противоречия в картине со-
циального строя, по данным саксонских памятников, сводятся к следую-
щему.
1. В качестве носителей правовых норм (т. е. прав и обязанностей)
и субъектов права в Саксонской Правде (во всяком случае в первой ее
1 Ph. Heck. Die Gemeinfreien der Karolingischen Volksrechte, Halle a. d. S., 1900.
Критику Гекка см. P. Vinogradoff. Wergeld und Stand, «Zeitschrift der Savigny-
Stiftung fur Rechtsgeschichte», Germ. Abt., Bd. XXIII, 1902.
3 Мы по всему ходу нашей работы не ставим себе целью ни ее систематическое из-
ложение, ни ее исчерпывающую критику, но будем попутно приводить отдельные по-
ложения Гекка.
165
Части) 1 в самом деле выступают нобили, т. е. знатные (если придержи-
ваться обычного и общепринятого толкования термина nobilis, не разде-
ляемого Гекком). Независимо от того, будем ли мы считать, что первые
двадцать глав этой,Правды целиком относятся к знатным и формулируют
только их, правовые нормы (как это думал уже Меркель, назвавший эту
часть Саксонской Правды статутом саксонской знати — Adelsstatut,
а также Бруннер и др.), или примем какую-нибудь другую точку зрения
(например, допустим чисто гипотетически справедливость теории Гекка
и признаем, что саксонские нобили — вовсе не знатные, а полноправные
свободные, и Правда, естественно1, формулирует свои нормы применитель-
но к ним),— при всех возможных предположениях нам бросится в глаза
одно очень важное обстоятельство: вергельды и штрафы определяются
й Саксонской Правде применительно к нобилям 1 2, вергельд свободного' (li-
ber) странным образом даже вовсе не указан, и его приходится устанавли-
вать косвенным путем на основании сопоставления данных двух-трех глав
Саксонской Правды и одной главы Рипуарской Правды3.
Пеня за ранение лита устанавливается применительно к штрафу за ра-
нение нобиля (соотношение 1 : 12, тождественное с соотношением вер-
гельдов лита и нобиля 4 5). Когда идет речь об убийстве серва кем-либо, то
в качестве возможного убийцы на первом месте назван nobilis и лишь пос-
ле него—• liber и лит3, и наоборот, при установлении штрафа за убийство
литом какого-либо человека по приказанию господина лита, социальный
статус этого человека определен примерно прежде всего как статус но-
биля 6. При установлении наказания за продажу человека в рабство за
пределы страны идет речь лишь о том случае, когда нобиль продает но-
биля 7, в то время как в других правдах в аналогичном случае фигури-
руют liberi, ingenui8. Таким образом, в целом ряде очень важных казусов
1 Шредер делит в этом отношении Lex Saxonum на три части: а) главы I—XX, где
преобладают правовые нормы нобилей; б) главы XXI—XXXVIII, относящиеся ко всем
«сословиям», в) главы XXXIX—LXVI (R. S с h г о d е г. Lehrbuch der deutschen Rechtsge-
schichte, V Aufl., Lpz., 1907, S. 260—261). Кроме того, он различает главы Lex Saxo-
num, содержащие постановления уголовного и частного права, относящиеся ко всем
«сословиям» саксов без их особого разграничения (главы XIX, XXII—XXIV, XXVII—
XXIX, XLI, XLII, XLIV—XLVIII, L, LXIII, LXVI)— причем в двух из них это разгра-
ничение, правда, имеет место (главы XIX, XXXVI), но без преобладания одного из этих
«сословий»,— и остальные главы, относящиеся прямо к нобилитету. При этом он под-
черкивает, что независимо от этой классификации Саксонская Правда обычно указы-
вает на правовые нормы нобилей, как на своего рода масштаб. R. Schroder. Der
altsachsische Volksadel und die grundherrliche Theorie. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur
Rechtsgeschichte», Germ. Abt., Bd. XXXVII, 1903, S. 358—359.
2 Cp. Lex Sax., I («De ictu nobilis»). (Lex Saxonum цитируется по изданию
К. von Richthofen’a в MGH, Leges, t. V, ed. Pertz, in f°, p. 47 сл.). Правда прямо начи-
нается с штрафов за ранения и увечья нобилей и продолжает их перечень (в главах
I—XIII); о вергельде нобиля см. главу XIV.
8 Из главы XIV Саксонской Правды, где указан вергельд нобиля, главы XVI, где
указан вергельд лита, главы LXVI, где подчеркнуто, что вергельд у саксов уплачивает-
ся малыми солидами в 2 тремиссы, и § 4 главы XXXVI Рипуарской Правды, где при-
водится сумма вергельда сакса в больших солидах (по 3 тремиссы).
4 Lex Sax., XVI.
5 Lex Sax., XVII: servus a nobilis occisus.
6 Lex Sax., XVIII: Litus si... hominem occiderit, ut puta nobilem.
7 Lex Sax., XX: si nobilis nobilem extra solum vendiderit.
8 Cp. Lex. Rip., XVI: Si quis ingenus ingenuum Ribuarium extra solum vendiderit; Lex
Baiuv., IX, 4: si quis liber liberum hominem furaverit et vendiderit; Leges Alam., XLV: si quis
liber liberum extra terminos vendiderit... Cp. Lex Thur XL, XLI. Подчеркивая роль но-
биля, как носителя норм в главах об убийстве нобиля и о продаже человека (нобиля)
в рабство, Гекк делает отсюда неправомерный вывод о тождественности понятия nobi-
lis и «полноправный свободный» в Саксонской Правде, подкрепляемый необоснован-
ным толкованием сопоставлений этих данных с приведенным выше текстом из гла-
вы XVI Рипуарской Правды (Ph. Heck. Die Standesgliederung der Sachsen im friihen
Mittelalter, Tubingen, 1927, S. 61).
166
в качестве носителей правовых норм (т. е. совокупности прав и обязанно-
стей) в Саксонской Правде выступают nobiles, а не liberi, как в большин-
стве других правд.
2. Если мы обратимся к саксонским liberi, то увидим, что они упоми-
наются в Саксонской Правде чрезвычайно редко, а там, где упоминаются,
либо фигурируют- на втором месте после нобилей ’, либо выступают как
лица, находящиеся под патронатом нобилей 1 2. Кроме того, и Lex Saxonum,
и Capitula de partibus Saxoniae знают отношение dominium’a, которое
в некоторых главах тождественно с властью господина над рабом и ли-
том 3, но в других — не приурочено к господству над теми или иными
определенными социально-юридическими группами древне-саксонского об-
щества 4 и потому допускает разные толкования, в том числе и в смысле
патроната нобилей над свободными. А такое толкование позволяет сопо-
ставить dominium с tutela главы LXIV Саксонской Правды (что, между
прочим, и делает Гекк). Вергельд саксонского liber в шесть раз меньше
вергельда нобиля 5, в то время как вергельд свободного салического фран-
ка лишь в три раза меньше вергельда королевского дружинника — антру-
стиона, что создает такое впечатление, будто расстояние между саксон-
ским liber и nobilis значительно больше, чем между свободным франком
и антрустионом. Более того: и в самой Саксонской Правде, и в саксонских
капитуляриях ответственность за целый ряд проступков (кражу, вступле-
ние в незаконный брак, неявку в суд, отказ от крещения детей, служение
языческим богам) выражается в штрафах, размеры которых- различаются
в зависимости от социального статуса виновного в данном проступке
лица — нобиля, liber (ingenuus) или лита 6, причем соотношение суммы
штрафа, уплачиваемой нобилем и liber, обычно равно 2:1 (12 и 6, 4 и 2,
120 и 60, 60 и 30 солидов). Таким образом, оно в три раза меньше, чем
соотношение вергельда нобиля и liber; однако, самый принцип уста-
новления штрафов не только в зависимости от социального статуса потер-
певшего и характера проступка, но и в соответствии с социальным стату-
сом виновника (принцип, который Гекк называет активной градацией—
Aktivstufung) и его применение к нобилям и liber еще сильнее подчерки-
вают значительную разницу в их социальном положении.
3. Данные Саксонской Правды и связанных с нею капитуляриев,
с нарочитой краткостью резюмированные нами, невольно ставят исследо-
вателя перед противоречиями, которые на первый взгляд представляются
неразрешимыми и безысходными. В самом деле: nobiles занимают в этих
источниках такое положение, какое,— судя по другим варварским прав-
дам,— должны бы занимать liberi, а эти последние, с одной стороны, за-
нимают свойственное им и в других правдах положение (между ноби-
1 Lex Sax., XVII: Servus a nobili occisus 36 solidis conponatur... a libero (в изд.
Тилье, впрочем, liberto) vel lito pleno sacramento negetur; в tit. XXXVI . fredus при уп-
лате штрафа за кражу определенного размера градуируется по социальному статусу
совершившего ее лица: si nobilis fuerit solidos 12, si liber 6, si litus 4.
2 Lex Sax., LXIV: Liber homo qui sub tutela nobilis cuiuslibet erat...
3 Lex Sax, XVIII; L; LII; LIII.
4 Lex Sax, XXV; Qui dominum suum occiderit, capite puniatur; XXVI: Qui filium
«domini sui occiderit vel filiam aut uxorem aut matrem sturpaverit, iuxta voluntatem do-
mini occidatur. Cap. de part. Saxoniae, XII: Si quis filiam domini sui rapuerit morte
moriatur; XIII: Si quis dominum suum vel dominam suam inferfecerit simili modo punie-
tur. О dominium’e и о domini см. также N i t h a r d. Historiarum libri quattuor, IV, 2, 5;
Annales Fuldenses под 842 г. Разбор этих данных см. ниже.
5 Lex Sax., XIV, LXVI; Lex Rip, XXXVI.
6 Lex Sax, XXXVI; Cap. de part. Sax, XIX—XXI; Cap. Sax, V; в общей форме Cap.
Sax, tit. Ill: Item placuit omnibus Saxonibus, ut ubicumque Franci secundum legem
solidos 15., ibi nobiliores Saxones solidos 12, ingenui 5[6?], liti 4 .conponant (Capitularia
s-egum francorum, t. I, ed. Boretius, 1883, p. 69—71).
167
лями и полусвободными литами), а с другой стороны, состоят под патро-
натом нобилей и, следовательно, выступают как будто не в качестве
основного свободного слоя племени саксов, а в качестве подзащитных
«мундлингов» нобилей. Если считать саксонский нобилитет родовой
знатью, то непонятно, почему этот слой, столь резко выделяющийся из
основной массы племени и возвышающийся над нею, обладает некото-
рыми чертами, сближающими его с liberi других правд — ив частности,
почему именно его представители выступают в качестве носителей право-
вых норм. Если же принять саксонских нобилей за полноправных свобод-
ных (liberi других правд), как это и делает Гекк, то становится непонят-
ным, почему они столь сильно возвышаются над всей массой саксонского
племени, не говоря уже о том, что при таком допущении вся социальная
структура древних саксов как бы сдвигается книзу. Если трактовать весь
слой саксонских liberi в целом как полноправных свободных (Vollfreie,
по терминологии Гекка, Виттиха и Гутмана), то трудно понять, каким об-
разом этот основной слой племени стоит настолько ниже нобилитета, что
его представители имеют в шесть раз меньший вергельд, чем нобили, на-
ходятся в личной зависимости от этих последних, да и вообще не зани-
мают подобающего им по другим правдам положения, что выражается,
в частности, в отсутствии у них одного из основных признаков полноправ-
ного свободного — его роли, как носителя правовых норм. Но если рас-
сматривать опять-таки весь слой liberi, как «худородных» людей, зависи-
мых от нобилей, как лиц с ущербной, неполноценной свободой (Minderfreie,
по терминологии тех же историков), приближающей их к положению
вольноотпущенников, и даже включать последних в состав этого слоя
(как это делает Гекк), то остается непонятным и их резкое отграничение
от литов 1 и отсутствие упоминаний о хотя бы частичном тождестве сак-
сонских liberi с вольноотпущенниками 1 2.
Данные хроник, на первый взгляд лишь усиливают безвыходность на-
меченных противоречий и во всяком случае не облегчают их решение, не-
смотря на даваемый ими перевод латинских терминов и их сопоставле-
ние с древнегерманскими. Обратимся к этим данным.
4. Хронисты IX—X вв., рисующие социальный строй саксов, в общем
сходятся друг с другом в его изображении. Основным источником следует
считать «Historiarum libri quattuor» Нитарда; дополнения, которые вносят
в нарисованную им картину Видукинд3 и Гукбальд (хронисты X в.) и
Рудольф Фульдский (хронист IX в.), не меняют существа дела и не имеют
решающего значения, разве лишь за исключением данных Рудольфа
Фульдского о запрете браков между представителями разных саксонских
«сословий». Примем поэтому за исходный пункт рассказ Нитарда о вос-
стании Стеллинга 841—843 гг. Как известно, Нитард указывает на трех-
членное деление племени саксов (на tripartitio) и находит у них три со-
циальные группы (за исключением рабов); он обозначает их и латин-
скими, и древнегерманскими терминами: это—1) эделинги — nobiles,
2) фрилинги—ingenuiles, 3) lazzi—serviles 4. Рудольф Фульдский, правда,
1 Lex Sax., XVI; Lex Rip., XXXVI. В приведенных выше главах саксонских капиту-
ляриев соотношение штрафов, уплачиваемых liberi и литами, равно 2: 1.
2 Мы не говорим уже о тех огромных затруднениях в истолковании семантики
терминов nobilis, liber, ingenuus, которые встречает на своем пути гипотеза Гекка.
О них будет речь ниже.
3 W i d u k i n d. Res gestae Saxonicae, MGH, Scriptores, t. Ill, ed. G. H. Pertz,
p. 424—425. Ср. также MGH, Scriptores Rerum Germanicarum, t. IV; о Видукинде, как
хронисте см. Н. В е u m a n n. Widukind von Korvei, Weimar, 1950.
4 N i t h a r d. Historiarum libri quattuor, IV, c. 2. MGH, Scriptores, t. II, ed. G. H.
Pertz, 1829, p. 668—669; Quae gens omnis in tribus ordinibus divisa consistit... См. также
MGH, Scriptores Rerum Germanicarum, HI, 1907.
168
говорит О' четырех группах — nobiles, liberi, liberti и servi но так как
у него liberti занимают явным образом то же место, что lazzi у Нитарда,
который под serviles разумел, конечно, не рабов, а зависимых, полусво-
бодных людей (т. е. вольноотпущенников и литов), то его четырехчленное
деление в сущности не противоречит трехчленному делению Нитарда * 2.
Рассказывая о восстании Стеллинга, Нитард сообщает, что «фрилин-
ги» и lazzi, «коих было бесконечное множество», прогнали из страны своих
господ и стали жить согласно старым обычаям 3. Слова «бесконечное мно-
жество» отнюдь не могут относиться только к lazzi, ибо этот промежуточ-
ный слой литов вряд ли составлял в IX в. большинство населения Саксо-
нии. Скорее наоборот: их следует относить в большей мере к фрилин-
гам — liberi, чем к lazzi, тем более, что Нитард недаром поставил здесь
фрилингов на первое место. Но если так, т. е. если именно фрилинги со-
ставляли основную массу племени саксов по Нитарду, то кто же были
те «господа» (domini), которых они общими силами совместно с литами
изгнали из страны? По трехчленному делению самого Нитарда, таковыми
могли быть только нобили-эделинги. Но как объяснить в таком случае
странное явление поголовной зависимости всех фрилингов-liberi от эде-
лингов-нобилей? Когда такая зависимость возникла? Ведь Саксонская
Правда, вопреки Гекку, не дает никаких оснований утверждать, что все
liberi обязательно должны были находиться под патронатом нобилей
(этот патронат обозначается в Саксонской Правде термином «tutela») 4.
Гипотеза решающего воздействия франкского завоевания Саксонии
на общественный строй саксов недостаточна для выяснения интересую-
щего нас вопроса. Ибо за тот сравнительно краткий срок, который отде-
ляет Саксонскую Правду от хроники Нитарда, завоевание не могло при-
вести к такому радикальному изменению этого строя, как превращение
всех liberi в зависимых, тем более, что и Саксонская Правда — как бы
ни датировать ее (концом VIII или началом IX в.) — издана уже в самый
разгар франкского завоевания (вероятнее всего — к концу его) и, следо-
вательно, должна была бы отразить происшедшие • изменения. Наконец,
Capitulare Saxonicum, изданный в 797 г., ничего не знает о всеобщем
патронате нобилей над liberi и, в отличие от предыдущего капитулярия,
даже вовсе не касается отношений dominium’a. Но если они были и очень
широко1 распространены, то, во-впервых, они не могли еще в это время
привести к полной зависимости всех liberi от нобилей и, во-вторых, они,
конечно, не сложились в VIII—IX вв., а имеют, повидимому, очень давнее
происхождение (как это явствует и из других варварских правд и из
грамот, формул и капитуляриев). Франкское завоевание могло лишь уси-
лить этот процесс вступления liberi-фрилингов в зависимость от нобилей-
эделингов, но не до таких пределов 5.
xRudolfus Fuldensis. Translatio S. Alexandri. MGH, Scriptores, t. IT, p. 675:
Quattuor igitur differentiis gens ilia consistit, nobilium scilicet et liberorum, libertorurn
atque servorum.
2 Весьма существенно, однако, что Рудольф вдвигает между liberi и servi еще
одну промежуточную группу — liberti. Это настолько противоречит гекковскому толко-
ванию liberi, как вольноотпущенников, что Гекк готов считать всех liberti Рудотьфа
литами, вопреки прямому смыслу слова libertus (Р. Heck. Gemeinfreien, S. 324—325).
3 N i t h а г d. Historiarum libri quattuor, IV, c. 2: Frilingis lazzibusque quorum infi-
nita multitude est... dominis e regno репе pulsis, more antique qua quisque volebat lege
vivebat.
4 Это отметил уже Бруннер в своей первой полемической статье против Гекка
(Н. Brunner. Nobiles und Gemeinfreie der karolingischen Volksrechte. «Zeitschrift der
Savigny-Stiftung fur Rechtsgeschichte», Germ. Abt., Bd. XIX, 1898, S. 102, перепечатано
в «Abhandlungen zur Rechtsgeschichte» — «Gesammelte Aufsatze von H. Brunner, hrsg.
von K. Rauch, Weimar, 1931, Bd. I, S. 288).
5 Само собою разумеется, что мы (как уже отмечено выше) признаем огромную
роль франкского завоевания в истории Саксонии: эта роль общеизвестна. Мы хотим
169
Итак, если мы примем то сделанное нами выше допущение, что упо-
минаемые Нитардом фрилинги не составляли слой сплошь зависимых
ют эделингов людей, а были полноправными свободными, то это поме-
шает нам понять dominium нобилей над ними и социальный смысл вос-
стания Стеллинга. Но если мы вслед за Гекком признаем, что фрилинги
издавна были Minderfreie и что их зависимость от полноправных сво-
бодных—эделингов давно распространялась на весь социальный слой
фрилингов, то это не поможет нам лучше понять ни dominium по Нитар-
ду, ни социальное содержание восстания Стеллинга. Ибо тотчас же пе-
ред нами возникнет новое затруднение; как объяснить малочисленность
эделингов (если принять их 'за свободных) сравнительно с фрилинга-
ми? Не могли же в самом деле полноправные свободные, составляю-
щие обычно основную массу племени или во всяком случае важнейший
его социальный слой, оказаться в меньшинстве и быть изгнанными из
страны в результате восстания вольноотпущенников и литов!? Гекк
пытается выйти из затруднения ссылкой на рассказ Гукбальда о пле-
менных собраниях саксов в Маркло, куда из каждого округа (ех
singulis pagis) направлялись представители от всех трех социальных
групп и притом по 12 человек от каждой, подчеркивая, что такое коли-
чество представителей от нобилей указывает на их многочисленность1,
вполне совместимую с его толкованием нобилей, как полноправных
свободных. Гекк забывает при этом, что, согласно Гукбальду, и две дру-
гие группы—liberi (фрилинги) и lazzi—посылали такое же количество
представителей на эти собрания, и, следовательно, если исходить из
этого, то пришлось бы сделать заключение об одинаковой численности
всех трех групп в каждом pagus’e, а это совершенно невероятно, да и
представительство литов в народном собрании всего племени мало
правдоподобно, вследствие чего достоверность рассказа Гукбальда и
подвергалась сомнению Вайцом и Рихтгофеном. Все это настолько
ослабляет силу данного аргумента Гекка, что мы вправе с еще большей
настойчивостью, чем раньше, повторить наш вопрос: если эделинги —
полноправные свободные, то как возможно было хотя бы временное их
изгнание из страны в результате восстания против них? Если же пол-
ноправные свободные —• не эделинги, а фрилинги, то почему они объе-
динились с литами против нобилей—эделингов? Когда эти последние
успели стать их господами и когда все фрилинги поголовно успели
лишь выдвинуть следующие два положения: а) франкское завоевание не привело — да
и не могло привести — в 40-х годах IX в.— к полному торжеству феодальных отноше-
ний в Саксонии, а между тем превращение всех фрилингов в зависимых от нобилей
держателей означало бы именно такое торжество феодализма; б) самая возможность
восстания Стеллинга и его характер (союз фрилингов с lazzi, временное изгнание господ
и возвращение к старым, т. е. «варварским», обычаям) указывает на то, что процесс
феодализации Саксонии в середине IX в. только еще начинался. Из этих двух положений
следует: а) что отношения патроната части эделингов над фрилингами были явлением
дофеодального периода истории Саксонии и возникли в ходе внутреннего разложения
родо-племенного строя и б) что этот патронат отнюдь не был всеобщим. В Саксонии
середины IX в. складывающийся феодальный строй, все более и более утверждавшийся
,в крупных церковных (и отчасти светских) вотчинах, как бы уживался со старым
дофеодальным, «варварским», отраженным в наиболее архаических нормах Саксонской
Правды. Но и внутри этого варварского строя шла своя эволюция, выражавшаяся в
создании предпосылок феодальных отношений. Однако к началу IX в. она еще сделала
не столь значительные успехи. Против представления о всеобщей распространенности
патроната вне пределов крупного церковного землевладения ясно говорят и жалованные
грамоты,— в частности, данные Корвейского картулярия, если только не толковать их
шристрастно в духе теории Виттиха (ср. W. Wittich. Die Frage der Freibauern, Wei-
mar, 1901, S. 51—64),— хотя этот памятник и отражает процесс феодального закрепо-
гщения свободных саксов крупным церковным собственником. См. об этом также ниже.
1 Н и с b а 1 d. Vita Lebuini. MGH, Scriptores, t. II, p. 362; P. Heck. Gemeinfreie,
S. 313—314; P. Heck. Standesgliederung, S. 13, 56—57, 59.
170
впасть в зависимость от них? Рассказ Рудольфа Фульдского о запре-
те браков между представителями разных социальных групп саксов
лишь усиливает наши недоумения b Ибо Рудольф говорит о запрете бра-
ков (и притом под страхом смертной казни) не только между liberi и
liberti, или liberi и servi, что было бы понятно, но и между nobiles и
liberi, что представляет собой совершенно неслыханное для варвар-
ских правд явление, если под nobiles разуметь знатных, а под liberi —
свободных. Сам Гекк* 2 справедливо указывает на то, что ни в одной
правде нет ограничений (а тем более столь суровых запретов) браков
между . знатными и свободными. Но он делает отсюда опять-таки тот
вывод, что nobiles — не знатные, a Vollfreie, и что именно поэтому и за-
прещены были браки между ними и фрилингами — вольноотпущенника-
ми. Между тем мы уже видели, к каким непреодолимым трудностям
приводит этот вывод в истолковании статуса и нобилей, и liberi. Одна-
ко и отвергнув его, мы как будто не приходим пока к более удовлетво-
рительным результатам. В частности, запрет браков между знатными
и свободными в самом деле представляется (по крайней мере, на пер-
вый взгляд) совершенно необъяснимым.
5. Таким образом, привлечение материала хроник не ослабляет ост-
роту намеченных выше противоречий в попытках истолкования соци-
ального строя саксов VIII—IX вв. и лишь вынуждает нас повторить
наши прежние недоуменные вопросы. Но это — противоречия исследо-
вательской мысли, и их кажущаяся неразрешимость является лишь
субъективным показателем тех объективных трудностей, которые встре-
чает на своем пути истолкование реальных противоречий социального
строя саксов. К этим трудностям присоединяется еще и формально-
юридическое мышление буржуазных историков права; в самом деле:
разные буржуазные исследователи пытались выйти из этих затруднений
разными путями, но все они стремились дать такое решение задачи, ко-
торое устраняло бы противоречивость самого объекта исследования,
а это неизбежно приводило их—в том или ином пункте—к противоре-
чию с объективными данными и создавало искусственные противоре-
чия в ходе их рассуждений и в самих построениях. Одни 3 во что бы то
ни стало стремились доказать, что все фрилинги — liberi являются
полноправными свободными, а все нобили—знатными, т. е. что у сак-
сов были «сословия» знатных эделингов — нобилей и свободных фри-
лингов — liberi; другие, в частности и в особенности Гекк, но также —
правда, с меньшей заостренностью — и Виттих, и Гутман4 старались
доказать противоположный тезис, — что «сословие» полноправных сво-*
бодных составляли именно нобили—эделинги, a liberi—фрилинги были
«сословием» неполноправных свободных (Minderfreie), юридический
статус которых тождествен со статусом вольноотпущенников. Обе точки
зрения имеют (несмотря на их противоположность) одну общую черту,
а именно стремление приурочить истолкование социально-юридической
терминологии памятников к определенным сословным категориям, и
притом в одностороннем освещении: либо нобили — сословие знатных,
’Rudolfus Fuldensis. Translation S. Alexandri. MGH, Scriptores, t. II,
p. 675: ...sed nobilis nobilem ducat uxorem et liber liberam, libertus conjugatur libertae,
et servus ancillae. Si vero quispiam sibi non congruentem et genere prestantiorem duxerit
uxorem cum vitae suae componat.
2 P. Heck. Gemeinfreien, S. 331—335; P. Heck. Standesgliederung, S. 41.
3 Вся старая школа исследователей от Меркеля, Рихтгофена и Вайца до Бруннера
и Шредера.
4 W. Wittich. Die Grundherrschaft in Nordwestdeutschland, Leipzig, 1896, An-
lage VI; F. Gutmann. Die soziale Gliederung der Bayern zur Zeit des Volksrechtes.
Strassburg, 1906.
171
a liberi — сословие свободных, либо наоборот, нобили — сословие сво-
бодных, и тогда liberi — сословие неполноценных свободных (Minder-
freie) и вольноотпущенников. Tertium non datur b
Формулируя намеченные выше противоречия, мы в сущности попе-
ременно становились то на точку зрения старой школы, то на точку
зрения Гекка. В дальнейшем изложении должна быть на конкретном
материале вскрыта мнимость этих противоречий и показана реальность
противоречий объективной действительности.
Однако в построениях Гекка, кроме уже отмеченной нами односто-
ронности, есть одна черта, заслуживающая внимания: это его стремле-
ние установить какие-то градации внутри широкого слоя свободных
саксов, различить среди них полноправных и неполноправных свобод-
ных (Vollfreie и Minderfreie), найти разные степени свободы. Если бы
Гекк последовательно пошел по этому пути, то он мог бы вырваться
из заколдованного круга односторонних интерпретаций. Но Гекк тотчас
стал мыслить себе эти градации в духе юридически резко оформленных
категорий, настолько определенных, что им обязательно должен соот-
ветствовать характерный для каждой группы вергельд; иными словами,,
он превратил их в сословия, и притом в сословия застывшие и непо-
движные, состав которых может, правда, меняться под давлением со-
циально-экономического развития, но юридические признаки которых
остаются неизменными, «несмотря на перекрещивающееся с сословны-
ми различиями воздействие социально-экономических процессов» 1 2. Более
того, эти сословия состоят, по его мнению, из лиц, объединенных общ-
ностью происхождения от членов именно данного сословия, т. е. это не
просто Stande, a Geburtsstande. Такая концепция еще усиливает пред-
ставление об их неподвижности и приводит Гекка к почти полному от-
рицанию возможности развития самих сословий, как юридически
оформленных групп. Не внесло изменений в эту тенденцию Гекка и то —
само по себе очень важное — обстоятельство, что он обратил особен-
но пристальное внимание на древнегерманские термины — «эделинг» и
«фрилинг», ибо он и их истолковал в духе своей сословной теории 3.
Таким образом, Гекк, поставив вопрос о градациях внутри свобод-
ных саксов, сделал это с целью установить в среде этого широкого слоя
не оттенки, не группы, а целые сословия, и притом в смысле Geburts-
stande. Поэтому у него двойственность свободы сводится к наличию
двух сословий свободных — эделингов-нобилей и фрилингов-liberi. Это —
не две социально-экономические группы внутри слоя свободных
саксов, а два разделенных непроходимой пропастью сословия свобод-
ных — полноправных свободнорожденных, происходящих из хорошего
рода людей (Vollfreie, они же wohlgeborene Leute) и неполноправных,
«худородных» свободных (Minderfreie плюс Freigelassene und ihre
Nachkommen; Fremde ets.). При этом Гекк совершенно' игнорирует даже
эволюцию правовых признаков в сторону развития от архаических «со-
1 Правда, и Бруннер и Шредер,— и особенно П. Г. Виноградов,— в своих статьях,
направленных против Гекка (в «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur Rechtsgeschichte»,
Germ. Abt., Bd. XIX, S. 76—106; Bd. XXIII, S. 123—192 u. S. 193—263; Bd. XXXVII,
S. 347) внесли ряд поправок и оговорок в трактовку так называемой сословной про-
блемы, осложняющих отмеченную односторонность ее решения, и указали на возмож-
ность различий в конкретном содержании понятий nobilis и liber. Однако они не отка-
зались от понимания саксонских liberi, как сословия свободных (характерны самые за-
главия их статей: «Standerechtliche Probleme» Бруннера, «Wergeld und Stand» Вино-
градова), и тем самым не устранили указанную односторонность.
2 Р. Heck. Standesgliederung, S. 92—93, 122—126.
3 Р. Heck. Standesgliederung, S. 92: Edeling und Friling sind Rechtsworte. Si&
bedeuten juristische Tatbestande.
172
словйй в силу происхождения» (Geburtsstande) по направлению . к но-
вым сословиям средневекового феодального общества — «сословиям
по занимаемому положению» (Dienststande, по терминологии юридиче-
ской школы) \ не говоря уже об отсутствии у него всякого понимания
тесной и неразрывной связи правовой и социально-экономической эво-
люции 1 2. Поэтому его не интересуют и оттенки в положении свободных,
являющиеся симптомами перехода от одного этапа этой эволюции к
другому. Так вместо проблемы классообразования возникла так назы-
ваемая «сословная проблема», долго стоявшая в центре внимания тех
исследователей социального строя раннего средневековья, которые были
-склонны к формально-юридическому мышлению. Противники Гекка в
сущности так же мало вышли -за ее пределы, как и он сам. Примером
тому могут служить высказывания наиболее осторожного из них — П. Г.
Виноградова, к тому же больше других склонного к социально-экономи-
ческому истолкованию правовых категорий. Несмотря на эту склонность,
и П. Г. Виноградов отмечает резкое разграничение «сословий по рожде-
нию» у саксов и фризов 3, подчеркивая, правда, что у франков отсутствуют
столь резкие границы между этими сословиями 4 и что в общем они везде
и всюду подвержены процессу преобразования5. Но, несмотря на эту,
очень важную, оговорку, П. Г. Виноградов все-таки всецело стоит на
почве «сословной проблемы» и поэтому недостаточно органически свя-
зывает эволюцию «сословий» с определяющим ее социально-экономи-
ческим развитием. А при истолковании социального строя саксов
П. Г. Виноградов, отвергая концепцию Гекка, в то же время признает,
что речь идет не об оттенках внутри сословия свободных и не о разли-
чиях в силу богатства и влияния, а о сословиях (подчеркнуто нами. —
А. Н.) 6. Тем самым П. Г. Виноградов отказывается от гекковского ре-
шения «сословной проблемы», но признает законность той ее постанов-
ки, которую мы охарактеризовали выше. Между тем «сословная проб-
лема», в силу наличия многочисленных дефектов в самой ее постановке,
заслоняет от взора исследователя целый ряд других важных проблем,
в частности проблему различных степеней свободы7, и тем самым ме-
шает пониманию социального строя саксов во всей его текучести и про-
тиворечивости. Эти дефекты сводятся к следующему: а) не выяснено,
приложимо ли понятие «сословия» к социальным группировкам саксов,
а между тем его приложимость считается само собой разумеющейся;
б) поэтому соответствие вергельда социальному статусу, само по себе
важное как признак социального расслоения и как весьма существен-
ное право членов данного социального слоя, превращается из такого
признака и показателя этого процесса в конститутивный момент, опре-
деляющий самое содержание понятия «эделинг» и «фрилинг», так что
уплату и получение вергельда начинают рассматривать не как одно из
прав — обязанностей сородичей эделинга и фрилинга, а как их важней-
шее право, право par excellence, не вытекающее из их социального по-
1 Ср. его резюме анализа Саксонского Зерцала: «Der Stand der Frilinge ist nicht
verschwunden [в XIII в.— A. //.] Nach Wergeld, Busse, Ebenburt und Gerichtsgemein-
schaft haben die Pfleghaften, die Landsassen (und die Dienstleute) die alte Rechtsstel-
lung der Frilinge». (P. Heck. Standesgliederung, S. 146).
2 Ibidem, S. 92.
3P. Vinogradoff. Wergeld und Stand. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur
Rechtsgeschichte», Germ. Abt., Bd. XXIII, S. 187.
4 Ibidem, S. 163—168, 169—173.
6 Ibidem, S. 190.
6 Ibidem, S. 186—187.
7 Как мы видели, Гекк поставил ее, но тотчас же свел эти степени к «сословиям»
я тем самым, на наш взгляд, исказил постановку вопроса.
173
ложения, а конституирующее самый статус соответствующих слоев;
в) при определении содержания понятия «фрилинг» и «эделинг» при
помощи вергельда ударение делается не на реальном социальном поло-
жении защищенной данным вергельдом группы лиц, а на правовой фик-
сации этого положения; а так как в эту фиксацию входит и высота вер-
гельда, то у некоторых исследователей возникает своебразная фетиши-
зация роли этого последнего в установлении принадлежности к тому или
иному «сословию» откуда и проистекают все сложные манипуляции
Гекка с исчислением вергельда по разным правдам, под результаты
которого' он потом стремится искусственно подогнать все прочие данные
о социальном строе саксов1 2; г) указанными причинами в значительной
мере объясняется и недостаточное внимание целого ряда зарубежных
историков-юристов к оттенкам свободы, и рассуждения Гекка о невоз-
можности определения и взимания пеней- в древнегерманском процессу-
альном праве по слишком текучему признаку социального положения дан-
ного лица и о якобы неизбежно вытекающей отсюда застылости право-
вых сословных категорий 3.
Эта коренная ошибочность самой постановки сословной проблемы —•
и в частности ее трактовки у Гекка—вынуждает нас повернуть острие
его аргументации в другую сторону и спросить себя: а не сместил ли
Гекк весь социальный строй саксов? И не произошло ли это смещение
от того, что в Саксонской Правде (и в саксонских капитуляриях, а так-
же в хрониках IX—X вв.) различия в социальном статусе разных
групп внутри свободных как бы затемнены передвижкой или смеще-
нием обычных для многих других правд взаимоотношений' между основ-
ными социальными слоями («сословиями», по Гекку) — свободными и
знатными (фрилингами и эделингами), или, точнее, эти различия внутри
широкой массы свободных выражаются в таком смещении взаимоотно-
шений между свободными и знатными? Не последовал ли Гекк слиш-
ком покорно за этими смещениями и, проглядев их подлинную социаль-
ную сущность, не поддался ли он соблазну буквального толкования
юридических категорий памятников? Не принял ли он градации внутри
свободных за те правовые группы «свободных» и «знатных» (или в его’
понимании «неполноправных» и «полноправных свободных»), которые
фигурируют в наших саксонских памятниках под именем liberi-фри-
лингов и нобилей-эделингов, предварительно истолковав их как окаме-
нелые Geburtsstande? А если так, то не означает ли отказ от такого тол-
кования этого смещения вместе с тем и выход из заколдованного круга
«сословной проблемы»? И не лежит ли путь к ее преодолению через
анализ многозначности понятий liber и nobilis?
Посильную попытку ответить на эти вопросы составит нижеследую-
щий разбор соответствующих текстов под углом зрения этой многознач-
ности.
§ 2. Liberi и nobiles в их взаимоотношении
В пользу такой постановки вопроса говорит уже тот факт, что анализ
социального положения саксонских liberi почти невозможен вне связи с
1 Р. Heck. Standesgliederung, S. 92; ср. также Р. Heck. Gemeinfreien, S.
176—182.
2 Из сказанного, конечно, отнюдь не следует, что мы склонны в какой бы то ни
было мере умалять огромное материальное и социальное значение вергельда. См. кри-
тику методики исчисления вергельда у Гекка в статье В. Протопопова «К Саксонской
Правде (неудачная разгадка статьи XIV)», (Сборник в честь В. О. Ключевского, М.„
1909).
3 Р. Heck. Standesgliederung, S. 92—93.
174
разбором статуса литов и нобилей. В самом деле: данные о самих НЬегГ
настолько немногочисленны, что к сделанному выше их обзору 1 можно-
прибавить разве лишь разночтение главы XVII Lex Saxonum, в тексте
которой вместо «а libero» стоит в издании Тилье: «а liberto» 1 2. Гекк рас-
сматривает это разночтение как перевод древнегерманского термина фри-
линг (friling) через латинское слово libertus и считает его наличие в-,
данном контексте доказательством своей гипотезы о тождественности сак-
сонских liberi-frilingi с. неполноправными свободными (Minderfreie) и ли-
бертинами (вольноотпущенниками) 3. Однако вариант libertus вместо liber
(а в большинстве рукописей наоборот: . liber вместо libertus) может
означать вовсе не перевод, а исправление, и в таком случае он свидетель-
ствует против (хотя бы частичного) отождествления саксонских liberi с ли-
бертинами.
Но как бы ни толковать этот спорный текст, представление о дей-
ствительном положении liberi, о занимаемом ими месте в ряду других
социальных групп мы сможем составить себе лишь косвенным путем,
а именно — через посредство анализа взаимоотношений их статуса со-
статусом литов и нобилей и привлечения параллельного материала из.
других правд.
Глава L Саксонской Правды устанавливает ответственность госпо-
дина за проступок, совершенный по его приказанию рабом или литом 4.
В тексте этой главы нет никаких указаний на социальный статус гос-
подина, и мы можем с одинаковым основанием подразумевать под
dominus’oM и liber, и нобиля — тем более, что и по классификации Шре-
дера глава L принадлежит к числу тех глав Саксонской Правды, которые
относятся не только к нобилям, но и ко всем социальным слоям племени
саксов. А под этим углом зрения не лишено интереса то обстоятельство,,
что Фризская Правда при изложении подобного случая, т. е. проступка
раба (и, в частности, убийства), совершенного им по подстрекательству
господина, предусматривает различные варианты в отношении социаль-
ного статуса убитого и убийцы: вначале (I, § 16—18) на первом плане-
статус убитого, который может быть нобилем, liber или литом, а на втором
плане — статус господина того раба, который совершил убийство, и при
этом господин может быть nobilis, liber или litus5 (в зависимости от
этого меняется характер присяги, число и социальное положение сопри-
1 См. выше, § 1 раздела II этой главы.
2 Lex Sax., XVII: Servus a nobile occisus 36 solidos conponatur, a libero (у Тилье-
liberto) vel lito pleno Sacramento negetur.
3 P. Heck. Der Sachsenspiegel und die Stande der Freien, 1905, S. 684; P. Heck.
Standesgliederung, S. 32.
4 Lex Sax., L: Quicquid servus aut litus iubente domino perpetraverit, dominus.
emen det.
5 Lex Frisionum (цитируется по изданию К. von Richthofen’a в MGH, Leges t. Ill,
in f° ed. Pertz, p. 656 сл.: I, 16: Si nobilis erat, qui occisus est, et nobilis ille, cujus servus
est, cum tribus sacramentalibus iuret; § 17. Si liber erat qui occisus est, duas partes prae-
dicti sacramenti cum duobus, nobili et uno libero iuret; § 18. Si litus erat [interfectus.—
A. H.] ipse [dominus servi.— A. H.] medietatem sacramenti sum uno lito iuret; § 19. Si
dominus servi liber est, et nobilis qui occisus est, sua sexta manu pro servo sacramentum
perficiat; § 20. Si suae conditionis, id est liber erat [interfectus.— A. H.], cum tribus aeque
liberis iuret; § 21. Si litus erat (очевидно, dominus, как это явствует и из всей шкалы
§ 19—20, и из того факта, что лит уже фигурировал в качестве убитого в § 18), cum
uno liberi sacramentali iuret..— Из приведенных текстов ясно, что в § 16 и убитый, и
господин раба.— nobilis, в § 17 — убитый liber, а господин раба nobilis; в § 19 — наобо-
рот: убитый — nobilis, а господин раба — liber; в § 20 и тот и другой liberi, в § 18 —
господин раба — nobilis, а убитый — лит. и наконец, в § 21—господин раба — лит.
а убитый — liber. Таким образом, Фризская Правда разбирает чуть ли не все возмож-
ные комбинации представителей разных социальных слоев — nobiles, liberi, liti — в роли
господина совершившего убийство раба, и в положении убитого, меняя местами соци-
альный статус потерпевшего и виновника (каковым является господин раба).
175
•сяжников); затем — в § 19—21 — на первом плане социальный статус гос-
подина того раба, который совершил убийство, а статус убитого — уже
на втором плане. Из этого явствует следующее: 1) во Фризской Правде
liberi (и даже литы!) выступают в качестве носителей правовых норм на-
равне с nobiles или во всяком случае наряду с ними; 2) фризские литы
могли иметь рабов (так же, как и лангобардские альдии) 3) фризские
domini могли быть и нобилями, и liberi, и даже литами. Пока остановим
наше внимание на этом последнем выводе. При общепризнанной близости
Фризской Правды к Саксонской мы имеем право приложить его к гла-
ве L Саксонской правды. Тогда мы придем к заключению, что и саксонские
domini не обязательно были нобилями и что во всяком случае dominus
интересующей нас главы мог быть и liber 1 2. Отмеченная выше одинако-
вость оснований в пользу толкования саксонского dominus’a в качестве
нобиля и liber получает подкрепление на материале Фризской Правды.
А это очень важно для общего понимания dominium’a у саксов, который,
повидимому, отнюдь не исчерпывался патронатом нобилей над liberi.
Почему не предположить возможность dominiuiria одних liberi над дру-
гими? К разысканию материала для ответа на этот вопрос мы еще вер-
немся. А пока произведем еще одно сопоставление данных Саксонской и
Фризской Правд по вопросу о нобилях как носителях правовых норм.
Выше было отмечено, что глава XX Саксонской Правды, наказывая
продажу в рабство (подобно убийству) уплатой вергельда, имеет в виду
лишь продажу нобиля нобилем 3, в то время как Рипуарская, Баварская,
Алеманнская и Тюрингская Правды говорят в аналогичном случае о
продаже одного liber или ingenuus’a другим 4 и что Гекк из сопоставле-
ния этих данных сделал вывод о тождественности понятия nobilis и «пол-
ноправный свободный» в Саксонской Правде. Между тем Фризская
Правда и в этом случае, как и в деле расследования убийства, совершен-
ного рабом по подстрекательству его господина, предусматривает возмож-
ность принадлежности как виновника, так и потерпевшего, и к числу но-
билей, и к числу liberi5.
Такая возможность рассеивает впечатление хотя бы некоторого прав-
доподобия указанного вывода Гекка из сопоставления данных Саксон-
ской Правды с материалами Рипуарской и Баварской Правд, а кроме
того, лишний раз подтверждает, что у фризов, близких по своему обще-
ственному строю к саксам, носителями норм были в равной мере и nobi-
les и liberi. Тем самым сопоставление данных всех цитированных выше
Правд по вопросу о продаже в рабство указывает на роль nobiles как
основных носителей прав и обязанностей, и на их исключительное поло-
жение лишь в первых 20 главах Lex Saxonum, но отнюдь не во всей
Саксонской Правде.
Теперь мы можем вернуться к проблеме саксонского патроната и
dominium’a. Глава XVIII Саксонской Правды трактует dominium госпо-
дина над литом, глава LXIV—патронат нобиля над liber homo. В целях
наиболее объективного выяснения интересующего нас вопроса о возмож-
1 Об альдиях см. гл. V.
2 Литом он быть не мог, ибо здесь идет речь о господине раба или лита (впро-
чем, в Lex Fris. встречается и лит, состоящий в зависимости от лита).
3 Lex Sax., XX: Si nobilis nobilem extra solum vendiderit et reducere non potuerit
conponat eum ac si occidisset; si vero reduxerit eum, emendet ei iuxta quod placitare
potuerit; si autem ille sua sponte reversus fuerit, medietatem werigildi ejus conponat.
4 Lex Rip., XVI: Si quis ingenuus ingenuum Ribuarium... vendiderit; Lex Baiuv., IX,
4; Lex Alam., XLV; Lex Thur., XL; XLI.
5 Lex Fris., XXI («De plagio»): Si quis hominem vel nobilis nobilem aut liberum,
vel liber liberum vel liber nobilem extra patriam vendiderit, conponat eum ac si ab ipso
fuisset interfectus.
176
ности dominium’a одних саксонских liberi над другими разберем сначала
каждую главу отдельно (с привлечением параллельных данных из дру-
гих источников), а затем попытаемся связать результаты их анализа.
Глава XVIII гласит: «Если лит по приказанию .или подстрекательству
своего господина убьет какого-либо человека,— положим, нобиля, — то
господин лита должен заплатить композицию или нести последствия
файды. Если же лит сделал это без ведома господина, то он изымается
из-под власти господина и отдается вместе с семью своими сородичами
в распоряжение родственников убитого, а господин лита должен принести
очистительную клятву с одиннадцатью соприсяжниками в том, что он не
замешан в убийстве и не знал о нем» Г Любопытно сравнить этот текст
с главой XI Фризской Правды: «Если какой-либо свободный человек
(liber homo), добровольно или понуждаемый к тому крайней необходи-
мостью, отдаст себя в зависимость (in servitium) на [несвободном] поло-
жении лита и в качестве такового нобилю, свободному (liber) или даже
литу, а потом захочет это отрицать, то пусть тот, кто приобретет его в ка-
честве лита, скажет ему: «Либо я клятвой при помощи шести, семи, де-
сяти, двенадцати или даже двадцати соприсяжников сделаю тебя моим
литом, либо ты должен освободиться из-под моей власти при помощи
клятвы с твоими соприсяжниками» 1 2.
Оставляя пока в стороне рассеянные в главе XVIII Саксонской Прав-
ды любопытные намеки на характер саксонского литства (наличие у
лита сородичей и пр.), к которым мы еще вернемся, — отметим прежде
всего следующее обстоятельство. Глава XVIII Саксонской Правды гово-
рит о зависимости лита от господина (dominus), не определяя точнее
социальный статус последнего; из анализа главы L того же памятника и из
ее сопоставления с главой I Фризской Правды мы уже знаем, что таким
господином лита у саксов мог быть и nobilis, и liber. Но глава XI Фриз-
ской Правды говорит о возможности превращения в лита, и liber homo,
который может стать литом нобиля, liber’a и даже лита; таким образом,
она свидетельствует о наличии у фризов dominium’a одних liberi над дру-
гими, но в форме довольно тяжелой зависимости,—литства, определя-
емого, как servitium; она указывает и причину возникновения такой
зависимости — «крайнюю необходимость», под которой конкретно мож-
но разуметь либо недостаток средств к существованию, либо социальную
приниженность, неспособность защитить себя от притязаний и притесне-
ний сильных людей (и то и другое является показателем роста социаль-
ной и имущественной дифференциации). Однако, во-первых, в разбирае-
мой главе Фризской Правды идет речь о таком dominium’e одних liberi
над другими, который приводит к превращению подзащитных в литов,
а не о том патронате, при котором эти подзащитные продолжают чис-
литься свободными людьми — liberi homines; во-вторых, данные Фриз-
ской Правды нельзя механически переносить на материал Саксонской
Правды. Поэтому обратимся к свидетельствам этой -последней о патро-
нате. Глава LXIV Lex Saxonum гласит следующее: «Свободный человек
1 Lex Sax., XVIII: Litus si per iussum vel consilium domini sui hominem Occide-
nt ut puta nobilem dominus conpositionem persolvat vel faidam portet. Si autem absque
conscientia domini hoc fecerit, dimittatur a domino et vindicetur in file et aliis septem
consanguineis eius a propinquis occisi, et dominus liti se in hoc conscium non esse
cum undecim juret.
2 Lex Fris., XI, § 1 («De lito»): Si liber homo spontanea voluntate vel forte neces-
sitate coactus nobili, libero, seu etiam lito in personam et in servitium liti se subdide-
rit et postea se hoc fecisse negare voluerit, dicat ille qui eum pro lito habere visus est:
«Aut ego te cum conjuratoribus meis sex vel septem vel decern vel duodecim, vel etiam
viginti sacramento meo litum faciam vel tu cum tuis conjuratoribus de mea potestate te
debes excusare».
12 А. И. Неусыхин 177
(liber homo), состоявший под покровительством какого-либо нобили
(sub tutela nobilis cuiuslibet)если тот [либо nobilis, либо liber — смысл
неясен. —А. Н.] уже отправлен в изгнание, в том случае, ежели он [т. е.
liber homo. — А. Н.] захочет в силу необходимости продать принадлежа-
щее ему наследственное имущество (hereditatem suam), должен прежде
всего предложить его своему ближайшему родственнику, а если этот
последний откажется его приобрести, то пусть предложит его своему
патрону (tutori suo), либо тому, кто назначен королем в качестве опекуна
этого имущества; если же и он откажется купить его, то пусть продаст,
кому пожелает» L
Эту главу несомненно следует рассматривать в тесной связи с гла-
вой LXII Lex Saxonum: «Никто не имеет права передавать свое наслед-
ственное владение (hereditas) в качестве дарения кому бы то ни было,
кроме церкви и короля, для того чтобы тем самым не лишить своего на-
следника его [законного] наследства, за исключением того случая, когда
его [дарителя] побудит к этому крайняя нужда и голод и он сделает это
с целью получить материальную помощь от лица, принявшего дарение;
а рабов можно и дарить, и продавать» 1 2.
Независимо от того, кто подвергается изгнанию, согласно главе
LXIV Саксонской Правды — nobilis или liber homo, — ясно, что текст
этой главы имеет в виду случай личной и материальной зависимости
саксонского liber от нобиля, который, очевидно, является патроном
этого liber homo с правом предпочтительной покупки его владения,—
правда, лишь во вторую очередь, т. е. после того, как это право будет
предоставлено родственникам подзащитного. Однако наиболее суще-
ственным для выяснения интересующей нас проблемы является то об-
стоятельство, что самый вопрос о частичных правах патрона на распо-
ряжение имуществом подзащитного liber homo возникает по вполне
конкретному поводу, а именно: вынужденной продажи им своего наслед-
ственного владения. Глава LXIV Саксонской Правды говорит при этом о
некоей «необходимости», сущность которой не определена точно и кото-
рую поэтому сторонники того толкования, что изгоняется именно liber
homo, и усматривали в самом факте его изгнания; однако в главе LXII то-
го же памятника эта «необходимость» конкретизируется как «крайняя
нужда, вызванная голодом» (forte famis necessitate coactus), и подчер-
кивается, что она может послужить причиной дарения. Следователь-
но, она же могла явиться и причиной вступления того или иного liber
1 Lex Sax., LXIV: Liber homo qui sub tutela nobilis cuiuslibet erat, qui iam in
exilium missus est, si hereditatem suam necessitate coactus vendere voluerit, offerat earn
primo proximo suo; si ille earn emere noluerit, offerat tutori suo, vel ei qui tunc a rege su-
per ipsas res constitutus est; si nec ille voluerit, vendat earn cuicumque libuerit. Текст
предписания формулирован столь неясно, что подал повод к спорам о том, кто имен-
но отправлен в изгнание — liber homo или nobilis. Одни исследователи — Гаупп
(Е. Т. Gaupp. Recht und Verfassung der alten Sachsen, S. 105, 114), Меркель (Mer-
kel. Lex Saxonum. 1853, Vorrede), Вайц (G. W a i t z. Deutsche Verfassungsgeschichte.
Bd. Ill, S. 152, Anm. 2), Узингер (Usinger. Forschungen zur Lex Saxonum, 1867, S.
14), Борециус (A. Boretius, Zur Lex Saxonum. «Historische Zeitschrift», Bd. XXII.
1869, S. 148—165) — полагали, что речь идет об изгнании патрона, т. е. нобиля, дру-
гие-Рихтгофен (К. Richthofen. Zur Lex Saxonum, S. 106 f.), Виноградов (P. Vi-
nogradoff. Wergeld und Stand. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur Rechtsge-
schichte». Germ. Abt., Bd. XXIII, 1902, S. 185—189)—считали, что имеется в виду
изгнание liber homo. Гекк (Р. Heck Gemeinfreien, S. 336—337) присоединился к перво-
му мнению.
2 Lex Sax., LXII: Nulli liceat traditionem hereditatis suae facere praeter ad
ecclesiam vel regi, ut heredem suum exheredem faciat, nisi forte famis necessitate-
coactus, ut ab illo qui hoc acceperit sustentetur; mancipia liceat illi dare ac vendere.
Разрешение продавать и дарить рабов без всяких ограничений указывает на то, что
в состав понятия hereditas в широком смысле входит и недвижимость.
178
homo под патронат нобиля, — тем более, что такое вступление всегда'
связано в той или иной мере с материальной зависимостью, на наличие
которой, — правда, в разной форме,—указывают и LXII и LXIV главы
Саксонской Правды. Дарение могло быть и причиной вступления в
зависимость типа патроната, а глава LXII указывает на то, что дарения
были вообще распространены у саксов и могли иметь место не только
в случаях крайней необходимости и полного разорения дарителя; но
обычное право, стоявшее на старых архаических позициях, боролось с
ними, так как они нередко приводили к разорению если не самого дари-
теля, то его наследника, а потому оно запрещало их, ограничивая их
применение исключительными случаями h Из сказанного следует, что
главы LXII и LXIV Саксонской Правды в равной мере трактуют кон-
кретные казусы, и что поэтому их данные не следует слишком об-
общать, перенося их и на другие случаи. А именно: из главы LXII ясно,
что дарения были распространены у саксов, но степень их распростра-
нения установить на основании ее данных нельзя. Точно так же из гла-
вы LXIV явствует, что некоторые liberi homines находились у саксов sub
tutela nobilium и что они попадали в это положение под давле-
нием необходимости; но так как речь идет здесь о конкретном казусе,
возникающем в результате изгнания из страны одного из контрагентов
(нобиля или liber — безразлично), то нельзя делать из этой главы
вывод, что все саксонские liberi находились под патронатом нобилей.
Любопытно, что глава LXII не определяет социальный статус ни дари-
теля, ни получателя, так что мы имеем одинаковые основания как принять
первого за liber homo, а второго за нобиля, так и трактовать обоих в
качестве liberi.
Итак, из сопоставления данных Саксонской и Фризской Правд мы
узнаем: а) что у саксов было распространено dominium и нобилей, и
liberi над литами, б) что часть саксонских liberi вступала под патронат
нобилей, а некоторые из них передавали свое наследственное достоя-
ние лицам разного социального положения (может быть, нобилям,
а, может быть, и liberi) и в) что у фризов свободные люди (liberi) по-
падали в литскую зависимость и от нобилей, и от liberi (и даже от литов!).
При этом и продажа некоторыми саксонскими liberi, вступившими
под патронат нобилей, своего имущества, и передача саксами дарений
другим лицам (нобилям или liberi), и переход части фризских liberi на
положение литов мотивируется одной и той же причиной — «крайней не-
обходимостью» (forte necessitate coactus).
Перед нами — несомненные признаки процесса социальной дифферен-
циации внутри основной массы членов саксонского и фризского племени.
Произведенные сопоставления усиливают вероятие высказанного выше
предположения о возможности патроната или dominium’a одних liberi
над другими. Основная масса племени, конечно, могла состоять только из
равноправных свободных, а никоим образом не из возвышающегося над
ними (по рождению или по социальному удельному весу — все равно)
1 Аналогичную тенденцию обычного права мы наблюдаем и в лангобардском
эдикте Ротари (см. V главу настоящей работы). Там тоже имел место запрет лишать
наследника законного наследства в результате дарственных актов, (Ro., § 168, 170,
171). Сходство между характером дарений у саксов и лангобардов идет еще дальше:
и в эдикте Ротари упоминается материальная помощь дарителю со стороны получа-
теля (правда, в иной форме), и там фигурирует та же «необходимость» (necessitas),—
только не в качестве причины дарения, а в качестве причины продажи уже
подаренного ранее владения (Ro., § 173, см. главу V настоящей работы). В составе
объектов продажи и дарения в этом эдикте прямо названа земля (§ 173), которая,
повидимому, включалась в hereditas (ср. § 168, 170—171, 173). Но практика дарений
в эдикте Ротари гораздо более разработана, чем в Lex Saxonum.
12* 179
слоя нобилей. Но превратил ли указанный процесс всю эту массу в зави-
симых от нобилей людей, в неполноправных свободных, в Minderfreie в
смысле Гекка? Гекк настаивает на том, что особенность юридического
казуса, зафиксированного в главе LXIV Lex Saxonum, заключается не в
наличии самого патроната нобиля над liber homo, а в возможности изгна-
ния патрона. Тот факт, что ударение в главе LXIV сделано именно на
этом заставляет нас, по его мнению, во всяком случае отказаться от
мысли о необычности и исключительности патроната нобилей над liberi,
а данные о восстании Стеллинга и о наказаниях за проступки по отноше-
нию к domini приводят его к тому выводу, что зависимость фрилингов от
их «господ» была именно такою, как изображенная в главе LXIV Г
Следовательно, фрилинги — liberi — это неполноправные свободные
(Minderfreie), состоящие под патронатом нобилей. Эту цепь умозаключе-
ний Гекк выдвигает против утверждения Бруннера, что не все liberi обяза-
тельно должны были находиться под патронатом нобилей и что это во
всяком случае не следует из главы LXIV Lex Saxonum.
Однако вопрос о том, кто именно осуждается на изгнание согласно
главе LXIV — патрон или подзащитный, т. е. nobilis или liber homo,—-
как мы видели выше, с трудом поддается удовлетворительному разреше-
нию, так что ставить тезис об изгнании патрона во главу угла аргумен-
тации, значит весьма ослабить ее убедительность. К тому же данные о
восстании Стеллинга, как мы еще постараемся показать, могут быть ис-
толкованы и иначе. В согласии с Бруннером Гекк справедливо подчерки-
вает, что право преимущественной покупки, частично предоставленное
патрону при наличии острой нужды у подзащитного, позволяет умоза-
ключить о праве вмешательства со стороны патрона в распоряжение
имуществом мундлинга и в обыкновенных случаях1 2. Но сопоставляя
гл. LXIV Lex Saxonum с данными о преступлениях против domini в главах
XXV и XXVI Lex Saxonum и в главах XII—XIII Capitula de part. Sax.,
Гекк слишком поспешно обобщает свидетельства о смертной казни за
эти преступления и недоказанную еще им распространенность патроната
всех нобилей над всеми liberi и рисует уже целую картину чрезвычайно
строгой зависимости неполноправных от полноправных свободных (Min-
derfreie от Vollfreie), — зависимости, которую он решается даже обозна-
чить при помощи термина Horigkeit 3. При этом Гекк опирается на то об-
стоятельство, что в главах XXV и XXVI Lex Saxonum и XII—XIII Capitu-
latio не обозначен статус преступника, а это позволяет, по его мнению,
предполагать, что соответствующее наказание (смертная казнь) мог по-
нести и зависимый фрилинг, провинившийся по отношению к своему
патрону 4.
Однако, несмотря на всю неопределенность формулировки этих глав
в Lex Saxonum и Capitula de part. Sax., в Саксонской Правде ясно разли-
чимы dominium над литами и сервами (главы XVIII, L, LII) и tutela над
liberi (глава LXIV). Правда, грань между dominium’oM и tutela может
иногда и стираться, и тогда патронат может, фигурировать в качестве
частного (но все-таки весьма специфического) случая dominium’a, при-
меры чему мы видим во Фризской Правде и в эдикте Ротари 5. Но отсюда
1 Р. Heck. Gemeinfreien, S. 337.
2 Ibidem, S. 336.
3 Ibidem, S. 336—337. Этим термином принято обозначать личную зависимость
крестьян при сложившемся феодальном строе.
4 Ibidem, S. 357.
5 Ср. Lex Fris. XI, где liber отдается на положении лита под власть другого
liber, нобиля или даже лита, причем его зависимость обозначена как servitium. Ср.
также Ro., § 224—226, где термины dominus и patronus иногда употребляются в оди-
180
ни в коем случае не следует, что все, относящееся к dominium’y вообще
(и, в частности, к dominium’y над литами и сервами), можно прилагать
к патронату нобиля над liber homo (или тем более одного liber над други-
ми!), Dominium саксонских нобилей и liberi над литами и сервами в неко-
торых отношениях действительно напоминает господство над личностью
последних (хотя статус лита й свою очередь-двойствен) !, но патронат но-
биля над liber homo еще далек от него, хотя и тут возможны различные
виды и оттенки зависимости (вспомним сопоставление глав LXII и LXIV
Lex Saxonum). Однако самое их многообразие указывает на то, что отно-
шения, отраженные в этих главах Саксонской Правды, представляют собой
некий переходный этап от древнегерманского mundium’a родо-племенной
эпохи к новым, более тяжелым формам зависимости. Во всяком случае
данные о смертной казни за преступления против domini нельзя механиче-
ски переносить на истолкование главы LXIV. И это тем более, что со-
циальный статус domini нигде не обозначен — не только в тех главах
(Lex Sax., XXV—XXVI; Capitula de part. Sax., XII—XIII), в которых не
назван и статус зависимых от них лиц (на чем делает ударение Гекк),
но и в тех, где этот последний совершенно ясно указан (например,
в Lex Sax., XVIII, L). Любопытно, что и Нитард, рисующий трехчлен-
ное деление племени (tripartitio), в рассказе о восстании Стеллинга
не называет господ фрилингов и lazzi нобилями, а ограничивается их
обозначением как domini. Это не значит, конечно, что в данном
случае перед нами — не нобили; это значит другое: наши источ-
ники упорно (и вопреки Гекку) не хотят отождествлять понятия domini
и nobiles. Очевидно, это явление можно объяснить лишь тем, что первое бы-
ло шире второго. Особенно показательно такое нежелание у Нитарда, ибо
в его рассказе эти понятия несомненно частично совпадают. Но, повиди-
мому, при выборе терминологии Нитард имел в виду возможность (пусть
более редкую, но все же имевшую место) и их частичного несовпадения,
да к тому же nobilis и dominus, повидимому, были в его представлении ка-
тегориями разного порядка. Nobilis—категория социального деления всего
саксонского племени, dominus — категория частного господства одного
лица над другим. Nobilis — во всяком случае не просто liber (как бы ни
понимать социальное содержание того и другого термина у Нитарда),
dominus’oM может быть и nobilis и liber. Гекк совершенно отвергает эту
последнюю возможность и считает, что она исключена для всех тех, кто
отождествляет понятие liber и полноправный свободный (Vollfreie), ибо
он не допускает и мысли не только о dominium’e, но даже о патронате
одного полноправного свободного над другим; следовательно, с точки
зрения его концепции невозможен патронат одного нобиля над дру-
гим, так как для него полноправные свободные (Vollfreie) — не liberi,
a nobiles. При этом он прилагает этот свой тезис не только к Саксонской
Правде, но и к другим варварским правдам, да и вообще ко всем основ-
ным источникам по социальному строю раннего средневековья * 1 2. Однако
эти памятники не подтверждают его тезис. Так, по эдикту Ротари суще-
ствует полная свобода двоякого происхождения: а) приобретенная путем
отпуска на волю (и притом, вопреки Гекку, — не обязательно перед лицом
короля, а также и через посредство акта, произведенного частным лицом)
наковом смысле: Item qui fulcfree fecerit... et haamund a se id est extraneum non
fecerit, talem legem patronus cum ipso vivat etc. (§ 224); omnes liberi qui a. dominis
suis langobardis libertatem meruerint legibus dominorum et benefactoribus suis vivere
debeant (§ 226); в § 2*25 лицо, сохраняющее власть над вольноотпущенником, обо-
значено как benelactor и patronus.
1 О двойственности положения лита см. ниже.
2 Р. Heck. Standesgliederung, S. 42.
181
и б) унаследованная по рождению. Эта последняя обозначается в эдикте
древнегерманским термином fulcfree. Но с одной стороны, мы встречаем
uxor libera, id est fulcfrea (Ro., § 216), а с другой стороны, fulcfree может
означать и неполную свободу (Minderfreiheit, по терминологии Гекка).
Такая неполная свобода свойственна вольноотпущенникам частных лиц,
не освобожденным этими последними из-под их патроната. В случае со-
вершения особого (устного) акта отказа от патроната (путем процедуры
освобождения на перекрестке четырех дорог — in quadrubium — и после-
дующего объявления отпускаемого на волю haamund a se, id est extra-
heum) fulcfree приобретал полную свободу — certa libertas (Ro., § 222).
Итак, статус fulcfree в сочетании c haamund приравнивался к полной сво-
боде; и в то же время статус fulcfree — тоже Vollfreiheit; в первом случае
полная свобода — результат полного освобождения раба, а во втором слу-
чае — это свобода по рождению. Отсюда следует прежде всего, что полная
свобода (Vollfreiheit) не обязательно коренится в происхождении и что
не все полноправные свободные (Vollfreie) — вопреки мнению Гекка —
свободные по рождению, «старосвободные», «свободнорожденные». Но
из применения в том же самом памятнике одного и того же древнегер-
манского (не латинского) термина — fulcfree (кстати сказать, и фонети-
чески и семантически очень близкого к термину friling) и к вольноотпу-
щеннику с неполной свободой, и к полноправному свободнорожденному
явствует многозначность этого термина, неустойчивость его содержания,
наличие колебаний в его употреблении Г Эти колебания в словоупотребле-
нии термина fulcfree становятся понятными, так как и свободный по рожде-
нию лангобард легко мог впасть в положение чьего-либо подзащитного,
мундлинга в результате акта дарения (ср. Ro., § 167, 177). Лангобард-
ский liber, он же и fulcfree (в смысле полной свободы), мог находиться
под патронатом другого такого же liber 1 2.
Двоякое значение fulcfree не должно нас удивлять еще и потому,
Что в англо-саксонских и в скандинавских памятниках мы также встре-
чаем германские термины, объемлющие и полноправных свободных,
и вольноотпущенников, причем некоторые из этих терминов обозначают
наряду со свободными лишь вольноотпущенников высшего разряда.
Таков, например, термин folcfry (кстати сказать, фонетически тож-
дественный с лангобардским fulcfree) в законе кентского короля Уитрэ-
да 695—696 гг.3. Любопытна в этом отношении терминология сканди-
навских (норвежских) памятников, которые строго различают вольно-
отпущенников (либертинов) низшего и высшего разряда (frjalsgjafi и
leysingi), а самое освобождение разбивают на два раздельных акта:
предоставление свободы (gefa frelsi) и символическую процедуру уго-
щения либертином его патрона пивом с уплатой патрону соответствую-
щей выкупной суммы. Эта последняя процедура дает формальное пра-
во на переход из низшей в высшую категорию либертинов; либертины
низшего разряда—frjalsgjafi—отличаются от лейзингов (leysingi) тем,
что в течение четырех поколений сохраняют зависимость от патрона,
выражающуюся в несении либертином и его потомками определенных
повинностей и в правах патрона наследовать при известных условиях
их имущество, а также защищены менее высокими пенями и пр. В том
случае, если frjalsgjafi или кто-либо из его потомков проделает проце-
дуру угощения патрона пивом (т. е. выкупа своего зависимого положе-
ния), он тотчас же в силу этого переходит в разряд лейзингов, причем
1 Подробнее об этом см. V главу настоящей работы.
2 Обоснование этого тезиса дано в V главе нашей работы.
3 Wihtred. 8 (подробнее см. ниже).
182
некоторые западно-норвежские законы предписывают совершение этого
акта всякому либертину, желающему стать самостоятельным сельским
хозяином (Frostathingslog, IV, § 55); в противном случае этот переход
совершается механически в пятом поколении. Лейзинги, в свою очередь,
сохраняют в течение четырех поколений некоторую связь с патроном,
до она гораздо слабее и выражается только в том, что патрону принадле-
жит право наследования имущества либертина и его потомков до пято-
го поколения, лишь в случае отсутствия у него прямых законных на-
следников. В соответствии с этой большей независимостью лейзинга
от его бывшего господина уже сын лейзинга защищен более высокими
пенями, чем сам лейзинг, и социальное положение сына лейзинга
(leysingasonr) распространяется и на его внуков и правнуков.
Таким образом, потомки frjalsgjafi лишь в девятом поколении при-
обретают полную свободу (если только до этого не произойдет второй
акт освобождения—процедура угощения патрона пивом), а потомки
лейзингов лишь в пятом поколении достигают полной независимости от
патрона Ч Поэтому полноправным свободным считается в древненор-
:вежском праве лишь тот, кто имеет по крайней мере четырех свободно-
рожденных предков по прямой восходящей линии, т. е. принадлежит к
роду свободнорожденных людей в полном смысле этого слова. Ибо ведь
и сын frjalsgjafi и лейзинг (если он произошел в соответствующем по-
колении от frjalsgjafi), а в особенности сын лейзинга, мог именоваться
свободнорожденным1 2; однако в данном случае его «свободнорожден-
ность» еще не тождественна с полноправием; лишь по прошествии уста-
.новленного числа поколений потомство frjalsgjafi причисляется к роду
(aett) лейзинга, и потомство этого последнего (leysings aett) превра-
щается в родовой союз полноправных свободных 3.
Для обозначения полноправного свободного норвежские законы
употребляют различные термины: aett borin, т. е. рожденный в составе
родового союза (aett) полноправных свободных, и arborinn men; этот
последний термин Конрад Маурер переводит как «рожденный в начале
времен» (от корня аг — «давнишний», «исконный»), что значит: «человек,
давно (в целом ряде поколений) принадлежащий к полноправным лю-
дям» 4. Однако термин arborinn men употребляется в норвежских зако-
нах в двояком смысле—для обозначения полноправных свободных,
никогда не имевших в своей родне вольноотпущенников (хотя бы и
высшего разряда), и для обозначения таких полноправных свободных,
которые могли принадлежать к числу представителей пятого поколения
потомков лейзинга. Это двойное значение данного термина явствует
уже из юридической процедуры доказательства свободы, описанной в
одном из западно-норвежских сборников обычного права (Frosta-
thingslog, IX, § 10): в том случае, если истец заявляет себя патроном
ответчика и требует с него, как с frjalsgjafi, соответствующих повинно-
стей, то истец обязан доказать, что ответчик — его вольноотпущенник,
а последний должен доказать, что он уже совершил освободительный
.акт угощения пивом или заключил с патроном заменяющий этот акт
договор, прекращающий отношения патроната (иными словами — он дол-
1 Ср. К- Maurer. Vorlesungen uber altnordische Rechtsgeschichte, Bd. I.
Altnorwegisches Staatsrecht, Leipzig, 1907, § 7, S. 103—121; K. Maurer. Die Frei-
gelassenen nach altnorwegischem Rechte. «Sitzungsberichte der philosophisch-philologi-
schen und historischen Klasse der bayerischen Akademie der Wissenschaften zu Miinchen»,
.Jahrgang 1878, Bd. I, S. 54 f.
2 K. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 122—123.
3 K- Maurer. Die Freigelassenen nach altnorwegischem Rechte, S. 64—65.
4 K. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 123.
183
жен доказать, что он—уже лейзинг, а не frjalsgjafi.—А. Н.), после чего
он освобождается от несения соответствующих повинностей. Если же
ответчик утверждает, что он — arborinn men, то он должен доказать при
помощи свидетельских показаний двух других arborinn свою принад-
лежность уже к пятому поколению потомков arborinn men (т. е. дока-
зать, что его предок в пятом поколении уже был arborinn men). Если
он не сможет доказать это указанным способом, то он имеет право
прибегнуть к божьему суду с целью доказательства своей принадлеж-
ности к arborinn aett b
Гекк считает лейзингов не освобожденными в силу акта угощения
пивом, а лишь имеющими право на такое освобождение; поэтому он
полагает, что лишь в более поздних законах (к которым относится
Frostathingslog) это право, раньше принадлежавшее исключительно
вольноотпущенникам высшей категории, получили и вольноотпущенни-
ки низшего разряда, т. е. первые четыре поколения потомков вольноот-
пущенника (которых он называет Neulibertinen), между тем как следу-
ющие поколения вплоть до девятого (которых он называет Altlibertinen)
стали освобождаться и без помощи осуществления этого права; до это-
го указанная форма освобождения через процедуру угощения патрона
пивом была, по Гекку, привилегией представителей последующих поко-
лений вольноотпущенников (от пятого до девятого) и являлась лишь
формальным завершением процесса освобождения в результате смены
соответствующего числа поколений 1 2. В этом духе он толкует и вышеиз-
ложенный текст, опираясь, кроме того, и на его заглавие («о тяжбе
между лейзингом и его патроном»): по его мнению, в первой его части
идет речь об 'освобождении через процедуру угощения пивом, т. е. посред-
ством выкупа, а во второй — в силу смены соответствующего числа поко-
лений; иными словами: в первой части устанавливается тот факт, что от-
ветчик принадлежит к первым четырем поколениям вольноотпущенников, •
но уже проделал указанную процедуру, а потому свободен от повинно-
стей по отношению к патрону; во второй части доказывается, что он сво-
боден от них в силу его принадлежности к девятому поколению незави-
симо от этой процедуры, а это можно доказать лишь ссылкой на то, что
ответчик •—• представитель пятого поколения вольноотпущенников выс-
шей категории или «давнишних либертинов» (Altlibertinen) по термино-
логии Гекка. Во второй части разбираемого текста ответчик доказы-
вает, по мнению Гекка, свою принадлежность не к полноправным свобод-
ным, а именно к этой высшей категории либертинов. Следовательно,
arborinn men — вольноотпущенник высшего разряда, а не полноправный
свободный по рождению3; это — обозначение поздних потомков либер-
тина 4.
Однако приведенное толкование страдает крайней искусственностью.
Предположение Гекка, что лейзинг не человек, освобожденный в силу
.упомянутой процедуры, а лишь имеющий право на такую форму
освобождения, остается недоказанной и трудно доказуемой гипотезой,
а эволюция положения обеих групп вольноотпущенников, нарисованная
Гекком, не обосновывается им никак и ничем, кроме чисто формального
сопоставления вергельдор и пеней. Поэтому гораздо более естествен-
1 Перевод текста, изложенного нами выше, см. у Гекка (Р. Heck. Gemeinfreie,.
Anhang IV, Holdar und Ethelinge, S. 423), а также Das Rechtsbuch des Frostatings..
Ubersetzt von R. Meifiner, Germanenrechte, Bd. IV.
2 P. Heck. Gemeinfreien, S. 425, 428—429.
з Ibid. S. 424.
4 Ibid. S. 422.
184
ным представляется нам толкование Конрада Маурера. По его мнению,
в первой части текста ответчик доказывает, что он — лейзинг, а не
frjalsgjafi, а во второй—что он полноправный свободный, а не лейзинг1.
В этом втором случае дело сводится к доказательству принадлежности
ответчика к свободному роду (arborinn aett). Но свободный род мог про-
изойти двояким путем: либо от свободных полноправных предков, либо в
результате превращения Leysings aett в arborinns aett—через пять по-
колений после совершения процедуры угощения патрона пивом или
заключения заменяющего ее договора. Следовательно, ответчику пред-
стояло доказать, что не только он сам, но и его предки вплоть до пятого
поколения по восходящей линии уже не принадлежали к leysings aett:
иначе могло бы оказаться, что ответчик—свободный по рождению, - но
так как эту свободу приобрел лишь его отец или дед—лейзинг, то и он
принадлежит еще к leysings aett, а не к arborinns aett, т. е. вступило бы
в силу делаемое Гекком возражение1 2. Отсюда ясно, что термин arborinn
men употребляется в разбираемом тексте оба раза в различном значе-
нии: по отношению к ответчику он употреблен в том смысле, что этот
последний не принадлежит к leysings aett, а по отношению к его предку в
пятом поколении по восходящей линии — в том смысле, что этот
предок мог быть последним представителем leysings aett, потомство
коего уже превращалось в aettborin. Ибо ответчику важно было дока-
зать, что в его роду не было предков—лейзингов ближе пятого поколе-
ния. К. Маурер справедливо обращает внимание на то, что доказатель-
ство ответчиком этого факта исключает возможность предварительного
доказательства истцом того факта, что ответчик принадлежал к либер-
тинам 3. Следовательно, данный текст трактует два разных казуса, и
ответчик—вопреки Гекку, вольноотпущенник (либертин) вовсе не в обоих
случаях, а лишь в первом. Более того: первый и второй казус, очевидно,
предполагают выступление в роли ответчика двух разных лиц.
Как бы то ни было, но из изложенного ясно, что термин arborinn
men отнюдь не обозначает просто напросто вольноотпущенника (хотя бы
и высшей категории), а объемлет и этого последнего, и полноправного
свободного. Как показывает семантика слова, это—человек, предки
коего давно свободны, каким путем—безразлично. Нередко он, однако,
обозначает даже не «давно свободного», а просто полноправного свобод-
ного (как и aettborin) и притом — в противопоставлении вольноотпу-
щеннику 4. Это подтверждается также и тем, что arborinn madr или
arborinn men всегда защищен более высокими пенями, чем даже потом-
ки лейзинга 5.
Другой термин, обозначающий и полноправных свободных, и вольно-
отпущенников'/ встречается в норвежских повествовательных источни-
ках и в исландских юридических памятниках; это — frelsing. Семанти-
ка этого слова буквально совпадает с семантикой слова «фрилинг» (ес-
1 Гекк (Gemeinfreien, S. 424) категорически отрицает возможность оспаривания
принадлежности ответчика к либертинам во второй части разбираемого текста, моти-
вируя свое отрицание следующими соображениями: «В правовом памятнике, устанав-
ливающем продолжительность пребывания в состоянии либертина более чем на пять
поколений (по крайней мере в отношении прав патрона на наследование имущества
либертина), отрицание принадлежности к либертинам не может быть доказано ссыл-
кой на наличие четырех свободных предков».
2 См. предыдущее примечание. Возражение Гекка и тут нельзя принять целиком,
ибо он слишком сближает оба разряда либертинов, а потому говорит о продолжитель-
ности либертингжа более чем на пять поколений.
3 К. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 117, 122—123.
4 К. Maurer. Vorlesungen. Bd. I, S. 116—117 (Cm. Frostathing, IV, 49; X, 35).
5 K. Maurer, op. cit., S. 124.
185
ли только не придерживаться филологических толкований Гекка1):
frels — свободный (как и fri).
К. Маурер проводит параллель между терминами фрельзинг (frel-
sing) и rekstegn; последний встречается, между прочим, и в Frosta-
thingslog (см. IV, 49; X, 35, 41) и означает свободного человека, не имею-
щего собственного хозяйства и поэтому вынужденного вступать в зависи-
мость от другого свободного; rekstegn занимает промежуточное положе-
ние между arborinn men и потомками лейзинга (leysingjysonr). Термин
«фрельзинг» употребляется, по мнению К- Маурера, приблизительно в
том же смысле, что и rekstegn, (т. е. для обозначения полноправного сво-
бодного, впадающего в материальную зависимость.—А. Н.),— с тою
лишь разницей, что первый из этих терминов охватывает наряду со сво-
боднорожденными также и отпущенных на волю домашних слуг, а потому
большей частью применяется для обозначения вольноотпущенников.
«Но именно поэтому,—прибавляет К. Маурер,—этот термин и нельзя
рассматривать как обозначение сословной категории в строго-юри-
дическом смысле»1 2. Следовательно, термин «фрельзинг» охватывает и
вольноотпущенников, и те слои полноправных свободных, «свободноро-
жденных», которые принуждены были в результате процесса имуще-
ственной дифференциации вступить в материальную зависимость от
других полноправных свободных, и в этом смысле он не совпадает по
своему реальному социально-экономическому содержанию ни с терми-
ном «фрилинг» (несмотря на семантическое их сходство), ни с термином
arborinn men, arborinn madr, который часто равнозначен с «бонди» (Ьоп-
di). Бонди были представителями основной массы полноправных свобод-
ных, которые вели самостоятельное трудовое хозяйство и, может быть,
выступали в роли хозяев материально зависимых слуг — «фрельзингов».
Однако семантическая близость терминов «фрельзинг» и «фрилинг»
не случайна: если принять предложенное К. Маурером толкование пер-
вого из них, то она указывает на то, что исконным значением обоих
было: «свободнорожденный», «полноправный свободный». Но сканди-
навский термин проделал более далеко зашедшую эволюцию, чем его
саксонско-фризский собрат: с ростом социально-экономического рас-
слоения внутри полноправных свободных обитателей древней Норвегии
из их среды выделился некий — повидимому, количественно мало значи-
тельный,—слой лиц, которые, оставаясь свободнорожденными, но уте-
ряв хозяйственную самостоятельность, стали вступать в экономическую
зависимость от своих же свободных соплеменников; эта материальная
зависимость, на первых порах, повидимому, не лишавшая их былого
юридического и политического полноправия, т. е. права участия в по-
литической жизни, племени, впоследствии стала приводить к его суже-
нию, все более и более усиливая их подчиненное положение в качестве
чьих-то — пусть лично свободных — слуг; а это привело со временем к их
1 Впрочем, близость обоих терминов признает и Гекк, хотя он и придерживается
иного толкования корня fri (Р. Heck. Die friesischen Standesverhaltnisse in nach-
frankischer Zeit, Tubingen, 1907, S. 197).
2 K. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, 124—125. Гекк (P. Heck. Die friesischen
Standesverhaltnisse in nachfrankischer Zeit, S. 196—197) странным образом делает из
вышеприведенного рассуждения К- Маурера тот вывод, что именно по мнению этого
последнего термин «фрельзинг» означает не «свободного человека или происшедшего
от свободных людей», а «зависимого свободного, прежде всего вольноотпущенника»
и считает его аргументом в пользу своего толкования саксонско-фризских фрилингов.
Между тем К. Маурер настойчиво подчеркивает, что термин «фрельзинги» охваты-
вает «наряду со свободнорожденными также и отпущенных на волю домашних слуг»,
и из всего хода его мыслей, так же как и из параллели с rekstegn, ясно, что, по его
мнению, исконное, первоначальное значение термина «фрельзинг» — «свободнорожден-
ный», лишь впоследствии впавший в зависимость, а вовсе не либертин.
186
смешению с теми домашними слугами, которые не были свободны по
рождению, а приобрели свободу в силу отпуска на волю, что и вырази-
лось в двойственном значении самого термина «фрельзинги», в его ча-
стичном перенесении на вольноотпущенников. Намеченная эволюция
норвежских фрельзингов лишний раз подтверждает и многообразие гра-
даций внутри свободы в дофеодальном («варварском») обществе, и воз-
можность зависимости одних свободных (в смысле «полноправных сво-
боднорожденных») от других, — причем в процессе усиления этой зави-
симости первые начинали частично утрачивать ряд признаков своей свобо-
ды и своего полноправия.
Итак, различные памятники обычного права в Западной Европе со-
держат целый ряд древнегерманских терминов, охватывающих полно-
правных свободных и вольноотпущенников, но с тем различием между
ними, что одни из этих терминов обозначали наряду со свободными
лишь вольноотпущенников высшего разряда, как норвежский arborinn
men, англо-саксонский folcfry и отчасти лангобардский fulcfree, в то
время как другие не дают возможности судить о том, каких именно
вольноотпущенников они включают в одно понятие наряду со свободными
по рождению (так, может быть, обстоит дело с саксонскими фрилингами),
а третьи объединяют в одну группу низший в социально-экономическом
отношении слой свободнорожденных с высшими либертинами (как нор-
вежский и исландский термин «фрельзинг»).
Но из наличия таких древнегерманских терминов с двойственным
словоупотреблением отнюдь не следует тождество liberi с либертинами
у тех племен, юридические памятники коих редактированы на латин-
ском языке. Из этого факта можно сделать другой вывод — о социаль-
ном расслоении внутри liberi, приводящем к двойственной терминоло-
гии и к смешению друг с другом тех, прежде однозначных, понятий, ко-
торые раньще резко различались между собой. Аргументом в пользу
этого положения является преобладание в памятниках, редактирован-
ных на древнегерманских диалектах, терминов, объединяющих свобод-
ных по рождению именно с вольноотпущенниками высшего разряда.
Ибо это значит, что данные термины претерпели частичное перенесение
со свободнорожденных (часть которых могла впасть в зависимость от
других свободных) на либертинов, а не наоборот; такой ход их эволю-
ции подтверждает обычно и их семантика.
Если мы после этого отступления вернемся к параллели между сак-
сонскими фрилингами и лангобардскими fulcfree и к вопросу о воз-
можности патроната одних саксонских liberi над другими, то увидим, что
привлеченный нами из специальной литературы дополнительный мате-
риал в высокой степени подкрепляет правомерность утвердительного
ответа на этот вопрос.
Частичное отождествление терминов fulcfree и liber в эдикте Ротари
тоже подтверждает справедливость нашего предположения, ибо ланго-
бардских liberi даже и Гекк1 не решится принять сплошь за неполно-
правных свободных (Minderfreie), мундлингов и вольноотпущенников.
Но тут мы подходим к одному из решающих пунктов концепции
Гекка и всего спора вокруг «сословной проблемы», а именно — к вопро-
су о методике истолкования древнегерманских терминов и их сопостав-
ления с латинскими терминами варварских правд. Гекк построил сле-
дующую гипотезу: ранние памятники обычного права (например, Саличе-
ская и Рипуарская Правды) были формулированы на древнегерманских
1 Виттих, правда, сделал и такое допущение, но ничем не обосновал его, кроме
механического перенесения точки зрения Гекка на эдикт Ротари (W. Wittich.
Die Frage der Freibauern, S. 32—34).
187
диалектах, а затем переведены на латинский язык. Но перевод происходил
в самой грубой форме: слог за слогом, ’буква за буквой. Поэтому и мы
должны по тому же методу совершать обратный перевод с латинского
языка на древнегерманские диалекты, если хотим составить себе точное
представление о первоначальном тексте. Для этого надо прежде всего
держаться смысла отдельных слов, даже по возможности корней этих,
словк Кроме того, надо отличать обычное («узуальное») словоупот-
ребление от «окказионального» применения того или иного латинского*
термина, т. е. от его употребления по какому-нибудь конкретному по-
воду1 2. Так, например, слово ingenuus надо производить от корня genus
и сопоставлять с происхождением слова adaling (эделинг) от корня
adal — род; тогда станет ясным совпадение терминов ingenuus и ada-
ling. Оба они значат по Гекку одно и то же: Geschlechtling, Mann von
Abkunft, т. e. родовитый человек, свободнорожденный3. Изменения в
технике перевода и в значении самих латинских терминов, происшед-
шие в каролингскую эпоху, привели к тому, что adaling стал перево-
диться не через ingenuus, а через nobilis4. В свете этих соображений
Гекк и дает толкование семантики терминов «фрилинг», «эделинг», а
также их латинских эквивалентов. Слово friling образовано при помо-
щи суффикса linga от fri, frei, а не от глагола fria — освобождать.
Суффикс linga имеет главным образом уменьшительное значение; по-
этому friling может обозначать der Kleinfreie. Но это уменьшительное
значение не обязательно присуще слову «фрилинг». Все дело, по мнению
Гекка, в конкретном смысле определенных текстов наших памятников,
т. е. в том контексте, в котором встречается слово «фрилинг». А их тол-
кование зависит, во-первых, от нашего понимания соответствующих ла-
тинских терминов, а, во-вторых, от того места, которое мы отводим
фрилингам в древнесаксонском трехчленном делении племени, в част-
ности, по отношению к эделингам5. Liber, по мнению Гекка, соответ-
ствует германскому frei—«свободный в широком смысле слова»—и обычно
противополагается серву, но иногда может приобретать и значение не-
полноправного свободного (Minderfrei), как в Алеманнской и Бавар-
ской Правдах6. Термин ingenuus проделал такую эволюцию, что можно
1 Р. Heck. Gemeinfreien, S. 109.
2 Р. Heck. Standesgliederung, S. 35.
3 P. Heck. Gemeinfreien, S. 109. В специальной литературе эти филологические
конструкции Гекка не встретили сочувствия, что не мешает Гекку в его позднейшей,
обобщающей работе («Standesgliederung») презрительно упрекать всех своих против-
ников в «латинизме». В частности по поводу приравнивания genus и adal Бруннер
рёшительно возражает против предложенного Гекком толкования § 5 главы LXVII
Lex Ripuaria (si quis pro hereditatem vel pro genuitatem certare coeperit), где Гекк
интерпретирует genuitas как перевод adaldom (Heck. Gemeinfreien, S. 112). Брун-
нер справедливо замечает по этому поводу, что genuitas,— просто напросто испор-
ченное ingenuitas, как это явствует уже из одного сопоставления рукописей Рипуар-
ской Правды группы «А» и группы «В», тем более, что при пропуске сокращенного
обозначения предлога «in» в рукописи легко могла возникнуть такая замена; при этом
Бруннер указывает на genio вместо ingenio у Лиутпранда (§ 30). В Салической
Правде ingenuus и по мнению Бруннера обозначает полноправного свободного (den
gemeinfreien Franken), но, в1 противоположность Гекку, он полагает, что редакторы
текста Lex Salica и не думали о смысле корня ingenuus и о классическом его слово-
употреблении (Н. Brunner. Standerechtliche Probleme, «Zeitschrift der Savigny-
Stiftung fur Rechtsgeschichte», Bd. XXIII, S. 238, 3; 239, 2).
4 P. Heck. Gemeinfreien, S. 113, S. 63 ff.
5 Раньше Гекк полагал, что суффикс linga может обозначать и происхождение
от кого-либо, и особое свойство какого-нибудь лица (таково, собственно, было мнение
филолога Т. Зибса, автора соответствующих глав в первой большой работе Гекка
«Die Altfriesische Gerichtsverfassung», 1894, S. 228—229). Но потом Гекк начал на-
стаивать на уменьшительном значении этого суффикса (см. «Gemeinfreien», S. 46;
«Standesgliederung», S. 30).
6 Р. Heck. Gemeinfreien, S. 62—63.
188
говорить о старом меровингском и о новом каролингском ingenuus. Ста-
рое значение этого слова, отраженное в меровингских правдах (в Lex Sa-
lica и в древнейших главах Lex Ripuaria) — полноправный свободный
(der gemeinfreie Germane); новое его значение, все более и более вы-
ступающее в каролингских памятниках, тождественно с liber и должно
•быть понимаемо как frei— «свободный в широком смысле этого слова»,
в том числе и в смысле неполной свободы (Minderfreiheit). Ingenuus в
этом последнем смысле соответствует древнегерманскому «фрилинг» b
Когда это новое значение термина ingenuus стало преобладающим, тог-
да слово «эделинг» стали переводить через nobilis.
Для подкрепления этого филологического доказательства своей
излюбленной мысли о тождественности полноправных свободных эде-
лингов с нобилями, а неполноправных фрилингов с ingenui Гекк приво-
дит текст одного фризского памятника, содержание которого имеет
ближайшее отношение к интересующему нас вопросу о природе полной
и неполной свободы у саксов. Этот памятник—комментарий Рюстринг-
ской судебной книги («Riistringer Rechtshandschrift») к записи судеб-
ных обычаев Kure № 8—особенно интересен тем, что редактирован на
древнефризском диалекте и дает пояснение смысла слов: «эделинг» и
«фрилинг». Однако правильное его понимание вряд ли может быть
достигнуто путем привнесения в его истолкование предвзятого взгляда
на смысл и происхождение самих этих терминов, как это делает Гекк.
Скорее этого можно добиться путем попытки проникновения в его со-
держание с привлечением параллельных латинских текстов из других
источников, с тою целью, чтобы из анализа самого содержания фриз-
ского памятника уяснить смысл слов «эделинг» и «фрилинг» — тем
более, что данный памятник представляет собой фризский коммента-
рий к латинскому тексту, тут же переведенному на фризский диалект1 2.
Рюстрингский комментарий дает следующие поясняющие определения
эделинга и фрилинга: «Вот кто такие эделинги: это—все свободные
(fria) фризы, которым король Карл, папа Лев и епископ Лиудгар пере-
дали собственность и свободу (etheldom and fria halsar ovir lendon) в
той мере, в какой они являются свободными и законнорожденными (в тек-
сте: fri and fulberen, Гекк переводит эти слова, как frei und vollgeboren), и
в их роде, среди их предков не было никаких незаконнорожденных лиц.
Вот кто такие фрилинги. Если случится, что свободная женщина (fri wif)
выйдет замуж за несвободного мужчину (enne eynnene man) и родит от
него четырех сыновей, а после смерти мужа откажется от его имущества
(владения) и, стоя в дверях, спустит с плеч накидку, то она тем самым
сделает свободными (fri) своих сыновей и себя» 3. (Опускаем пока опре-
деление лита.) Гекк настаивает на том, что приведенный текст дока-
зывает неполную свободу фризских фрилингов и полную свободу эде-
лингов; фрилинги здесь неполноправные свободные (Minderfreie),
а эделинги — полноправные свободные (Vollfreie). Он соглашается со
1 Р. Heck. Gemeinfreien, S. 63 ff.
2 Kiire № 8, лат. текст: Vel est Landraph tunc jurabunt IV nobiles et IV liberi et
IV minus nobiles. Во фризском тексте nobiles переданы как ethelingon; liberi —
frilingon; minus nobiles — letslachton (литы). Цитировано по кн.: Р. Heck. Ge-
meinfreien, S. 48; Ср. P. Heck. Standesgliederung, S. 28—29.
3 Thet’sehd ethelinga: alle fria Frisa ther thi kining Kerl and thi pagus Leo and
' thi biskop Liudgere etheldom and fria halsar ovir lendon, alsa fir sare fri and fulberen
were and fon alderon to jungeron nena horonga nere. Thet send frilinga: hwersa en
fri wif nimth enne eynene mon and ther bi fiuwer knapa tiucht and thenne efter thes
eyna monnes dathe sin god up jeft antha lotha twisk tha durun of there axla falla let
and tha knapa and hia selvon fri makath. (K. Richthofen. Friesische Rechtsquel-
len, Berlin, 1840, S. 539; ср. P. Heck. Gemeinfreien, S. 48; Standesgliederung,
:S. 28—29; Altfriesische Gerichtsverfassung, S. 243, 247).
189
своими противниками (в частности с Эрнстом Мейером) в том, что
Рюстрингский комментарий дает в сущности не общее юридическое опре-
деление фризских сословий и, в частности, не определение положения,
фрилинга, а лишь пример, поясняющий его статус. Однако, по мнению
Гекка, самый выбор примера является решающим. Он не хочет согла-
ситься с Эрнстом Мейером в том, что этот выбор определяется также и
стремлением установить и формулировать грань между свободой и не-
свободой, По Гекку, этот пример мог быть избран автором комментария
лишь в том случае, если он связал со словом фрилинг представление-
о неполноправном свободном (minderfrei) Г Очевидно, Гекк толкует
Рюстрингский комментарий в том смысле, что фрилингами следует
считать сыновей свободной женщины и несвободного мужчины, т. е.
лиц, происшедших от неравных браков. Однако ударение в приве-
денном тексте сделано вовсе не на том, что эти сыновья произош-
ли от несвободного отца, а на том, что они — после совершения их мате-
рью известного символического обряда, означающего отказ матери и
сыновей от притязаний на имущество ее мужа и их отца — все-таки со-
храняют свою старую свободу. Отказ от имущества несвободного отца
рассматривался, очевидно, как разрыв всяких связей с ним и его ста-
тусом, следовательно, и как устранение последствий происхождения от
такого несвободного.
Для всякого, кто не ослеплен предлагаемой Гекком филологической,
интерпретацией термина «фрилинг» и всей его предвзятой концепцией,,
ясно, что Рюстрингский комментарий следует понимать так: «фрилин-
ги» — это свободные, имеющие настолько полную и прочную, так ска-
зать, «надежную» свободу (такой смысл имеет выражение certa libertas
в § 224 эдикта Ротари), что они могут — при соблюдении известных ус-
ловий (отказ от родства с несвободным отцом) — сохранить ее даже в-
случае происхождения от неравного брака. Данный пример мог быть
выбран (вопреки толкованию Гекка) именно для того, чтобы подчерк-
нуть эту возможность и тем самым—полноправность фрилингов. Это.
тем более правдоподобно, что и другим памятникам — и, в частности,
лангобардскому эдикту Ротари—присуща аналогичная трактовка пол-
ноправных свободных и притом связанная с изображением сходного
казуса—неравного брака. Правда, в этом эдикте описание данного ка-
зуса не приурочено к выяснению значения того или иного древнегер-
манского термина, но подобный термин, очень близкий к саксонско-
фризскому friling, а именно — fulcfree, фигурирует в тексте самого
описания. Эта близость содержания и терминологии (несмотря на расхож-
дение в деталях) позволяет нам сопоставить Рюстрингский коммента-
рий и § 216 эдикта Ротари. В этом параграфе сказано, что свободная,
вышедшая замуж за альдия (т. е. полусвободного), может после смерти
мужа вернуться к своим родным при соблюдении двух условий — уплаты
ими мундиума хозяину умершего альдия и ее отказа от имущества покой-
ного мужа (это последнее условие является в Рюстрингском коммента-
рии единственным), и что сыновья ее при соблюдении тех же условий мо-
гут покинуть отцовский дом и итти куда им угодно в качестве свободных
(liberi) 1 2.
Хотя в данном случае муж свободной женщины—альдий, а не' не-
свободный, но это не имеет решающего значения для проводимой нами
параллели. Важно, что в обоих случаях сыновья приобретают—путем
разрыва связей с домом несвободного или полусвободного отца — пол-
1 Р. Heck. Gemeinfreien, S. 51—54.
2 Ro., § 216. Ср. V главу настоящей работы, где дан подробный разбор этого»
параграфа.
190
ную свободу, точнее, вновь обретают ее, возвращают себе свободу, уна-
следованную от их свободной матери. Однако лангобардские liberi —
fulcfree 1 отнюдь не происходят только от таких неравных браков, ибо:
1) жена альдия в § 216 эдикта Ротари сама обозначена, как uxor libera
id est' fulcfrea, хотя нигде нет даже намека на ее происхождение от не-
равного брака, и 2) в том случае, если бы она осталась после смерти ее
мужа альдия в его доме, ее дочь сделалась бы альдионкой, а не свобод-
ной 1 2, не libera.
Лангобардские fulcfree (за исключением тех случаев, когда этот
термин под влиянием социальной дифференциации в среде свободных
прямо прилагается к вольноотпущенникам, как в § 224—225 эдикта
Ротари) — первоначально такие же полноправные свободные, как и
фризские фрилинги. А это проливает свет и на саксонских фрилингов.
И термин liber в эдикте Ротари тоже первоначально' прилагается к полно-
правным свободным 3; во всяком случае в этом памятнике нет и следа
того обозначения вольноотпущенника термином liber или ingenuus,
возможность которого Гекк предполагает у фризов и саксов. Но так как
внутри этих liberi—fulcfree шел процесс социальной дифференциации,
то не все они сохраняли свою прежнюю полную свободу; это приводило
и к градациям в понятии свободы, и к многозначности терминов. Пока-
зателем именно этого процесса и некоторых его успехов и является не-
обходимость регламентации статуса сыновей свободной женщины
(libera id est fulcfrea), вышедшей замуж за альдия. Ростом этого про-
цесса объясняется и выбор примера в Рюстрингском комментарии,
а вовсе не тем, что у фризов (как и у саксов) фрилинги будто бы были
обязательно и всегда неполноправными свободными, происходившими
от неравных браков 4.
1 Полная свобода и ее характер у лангобардов подробно трактуются нами в
V главе нашей работы; там же приводится и ряд соображений относительно двой-
ственности термина fulcfree и его частичной тождественности с liber.
2 Это явствует из сопоставления § 216 эдикта Ротари с § 205, 217, 221 (см. V гла-
ву нашей работы).
3 Уже Бруннер мимоходом отметил, что употребление термина liber в смысле
«свободный» устанавливается уже из применения термина fulcfree в эдикте Ротари
(§ 216 и 224) и слова frea в эдикте Лиутпранда (§ 94, 120), где идет речь о дур-
ном обращении со свободной женщиной (в частности, вдовой,— ср. Ro., § 182), на-
ходящейся под чьим-либо мундиумом (Н. Brunner. Standerechtliche Probleme,
S. 236).
4 Некоторую аналогию к Рюстрингскому комментарию и к § 216 эдикта Ротари
дает один из сборников западно-норвежского права (Gulathingslog, § 63), казуисти-
чески регулирующий браки между либертинами разных категорий, а также между ли-
бертинами и свободными. Согласно этому закону брак либертина низшего разряда
(еще не совершившего процедуру угощения патрона пивом) с полноправной сво-
бодной женщиной считается недействительным, а дети от "’такого брака воспиты-
ваются за счет их свободной матери и ее родни и, следовательно, остаются незави-
симыми от патрона их отца (ср. К. Maurer. Die Freigelassenen nach altnorwegischem
Rechte, S. 70—71). Существенные отличия этого постановления от разобранных в тек-
сте казусов заключаются в том, что брак расторгается и что муж свободной жен-
щины — не альдий и не несвободный, а либертин низшего разряда. Однако эти разли-
чия опять-таки не имеют решающего значения для хода нашего доказательства, —
ибо норвежский либертин низшей категории — полусвободный человек, находящийся
в тесной зависимости от патрона и обязанный даже несением ему известных повин-
ностей; следовательно, его положение очень близко к альдионату и отчасти даже к
несвободе; что же касается до .расторжения подобного брака, признаваемого неза-
конным, то оно, повидимому, происходило не сразу и не всегда, на что указывает
уже самый факт регулировки положения детей.
Самое важное для правомерности проводимой аналогии то, что прекращение
такого неравного брачного сожительства неполноправного мужчины с полноправной
свободной женщиной влечет за собою (путем разрыва связей с домом мужа) воз-
вращение их детям полной свободы, унаследованной ими от матери, — независимо
от того, происходит ли это прекращение вследствие смерти мужа или в результате
191
В связи с изложенным уместно коснуться и гекковского толкования
семантики слова fulberen в Рюстрингском комментарии. По его мнению,
оно, как правило, обозначает «человека, рожденного сообразно предъ-
являемым требованиям» (den Anforderungen entsprechend geboren), a
ethel означает человека, происшедшего от «хороших предков» (normal,
gut geboren), что в общем одно и то же. Но в Рюстрингском коммента-
рии слово fulberen имеет более узкое значение—происхождение от
законного брака, ибо здесь подчеркивается, что речь идет о свободно-
рожденном, среди предков которого не было незаконнорожденных лиц1.
Этому толкованию Гекк придает большое значение при определении
статуса эделинга, ибо для него эделинг — это прежде всего человек
«хорошего происхождения»,—gut geboren, wohl geboren (cp. fulberen);
при этом Гекк склонен нарочито смешивать два возможных значения
«хорошего происхождения»: одно социальное, в смысле знатности
(так как для него знатность прежде всего—родовитость, а не вес, влия-
тельность, власть, богатство и пр.) и другое, относящееся к сфере се-
мейных отношений и имеющее смысл: рожденный в законном браке.
Это смешение проистекает у него из стремления показать, что неполно-
правные свободные, т. е. фрилинги—«худородные» люди, к тому же с
большой примесью незаконнорожденных, происшедших от неравных
•браков, а полноправные свободные, т. е. эделинги — «родовитые люди»
и притом законнорожденные и происшедшие от браков старосвободных
между собою.
Однако памятники не проводят такого смешения, а наоборот, раз-
граничивают социальное и семейно-правовое значение происхождения
человека, различают пониженный социальный статус и незаконнорож-
денность. Уже Бруннер отметил, что хотя лангобардские глоссы и пояс-
няют слово «threus», что значит — внук от незаконного сына (Ro., 157),—
при помощи ignobiliter natus, non nobilis, тем не менее это не позволяет
нам делать какие бы то ни было умозаключения относительно социаль-
ного положения такого незаконнорожденного, ибо незаконные сыновья
по эдикту Ротари могут происходить от свободной женщины, участвуют
в наследовании и во всяком случае сами являются свободными людьми
и даже причисляются к роду отца (Ro., § 154—156) * 1 2. Таким образом, факт
их незаконного рождения не влияет на их социальный статус 3. К этим
•расторжения брака. В том случае если бы прекращение такого брачного сожитель-
ства не имело места, дети от подобного неравного брака вовсе не были бы неполно-
правными свободными (Minderfreie по Гекку), а стали бы по норвежскому праву
либертинами низшего разряда (точно так же, как они сделались бы по эдикту Ротари
альдиями). Это явствует из того, что в случае женитьбы даже либертина высшего
разряда на полноправной свободной их дети, согласно Gulathingslog, сохраняют
зависимость от патрона (чёрез посредство их отца), а согласно Frostathingslog (IX,
§ 11), в вопросах наследования и опеки на две трети остаются в материальной зави-
симости от их отца и его патрона (ср. К- Maurer. Freigelassene, S. 71—72; 79).
Следовательно, и в норвежском праве дети от неравных браков полусвободного муж-
чины со свободной женщиной вовсе не входили в состав особого сословия неполно-
правных свободных, а наследовали либо статус их полусвободного отца (который
превращался через ряд поколений в полную свободу), либо статус их свободной ма-
тери. А это является немаловажным дополнительным аргументом против гекковского
толкования фрилинга в Рюстрингском комментарии к Кйге № 8.
1 Р. Heck. Gemeinfreien, S. 52.
2Н. Brunner. Standerechtliche Probleme, S. 206—207.
3 В случае происхождения незаконных сыновей от сожительства отца с чужой
рабыней, они могут стать свободными в результате освобождения отцом их матери
(Ro., § 156). Если же они родились от сожительства их отца с его собственной рабы-
ней, то он может, сделав ее своей законной женой, превратить и их в законных сы-
новей (Ro., § 222). Но незаконные сыновья могли происходить и от внебрачного сожи-
тельства их отца со свободной женщиной. Аналогичные постановления знает и
192
наблюдениям Бруннера следует еще прибавить, что при помощи тер-
мина fulborn в эдикте Ротари обозначен законный сын,—и притом как
раз в параграфе, трактующем различия наследственных прав законных
и незаконных сыновей Ч Следовательно, эдикт столь же мало придает
термину fulborn значение повышенного социального статуса, как
термину filius naturalis — смысл пониженного статуса. А это обстоятель-
ство в значительной мере ослабляет убедительность гекковского толко-
вания fulberen в Рюстрингском комментарии. Между тем Гекк и в своей
более поздней работе, специально посвященной социальному строю
фризов в послекаролингскую эпоху, продолжает настаивать на своем
Толковании fulberen в Рюстрингском комментарии в духе смешения
двух различных признаков—социального и семейно-правового,—и под-
черкивает, что nobilitas et libertas в латинском тексте Кйге № 7 соот-
ветствует фризскому etheldom and fria halsar в комментарии к Кйге
№ 8, т. е. как раз в том тексте, где дано определение фризского эделин-
га и где в этой связи встречается спорный термин fulberen * 1 2. Из этого
сопоставления и из приравнения оборота nobilitas et libertas к немецко-
му adelfrei Гекк делает тот вывод, что в Рюстрингском комментарии
эделинги—свободно- и законнорожденные фризы («безупречно-рожден-
ные»), фрилинги—несвободно-рожденные люди, достигшие впослед-
ствии свободы, a fulberen—человек, рожденный в таком браке, который
по народным обычаям имеет «законную силу» «полноправного брака»
между равными по положению свободными людьми, т. е. брака, дающе-
го потомкам полноправие3. Таким образом, и здесь Гекк опять-таки
нарочито смешивает два понятия, подставляя под обычное понимание
«законного брака» представление о браке между людьми с одинако-
вым социальным статусом. В результате такой подстановки понятия не-
законного и неравного брака сливаются, «незаконнорожденность» сбли-
жается с происхождением от неравного брака, а «законное рождение» —
с происхождением «от брака между полноправными свободными»; в
соответствии с этим и fulberen истолковывается как «законнорожден-
ный» в двояком смысле, — т. е. как законный сын полноправных родите-
лей, каждый из коих обладает одинаковой свободой. Это дает Гекку воз-
можность отождествить фризского fulberen с эделингом, т. е. — в его по-
нимании — с полноправным свободным 4.
норвежское право. Так, сыновья от брака свободного мужчины с несвободной жен-
щиной считаются полноправными свободными в том случае, если их мать была
отпущена на волю до их рождения или если они были отпущены на волю либо их
свободным отцом, либо родичами последнего, до достижения ими трехлетнего воз-
раста. В первом случае сын от такого брака обозначается как fellr frjals a jord, во
втором как tyborinn sonr . (Gulathingslog, § 61, 57; 104), причем tyborinn sonr мог
вести свое происхождение от представителя любого слоя полноправных свободных:
его отцом мог быть и свободный крестьянин —• bondi, и привилегированный свобод-
ный— holdar, и землевладелец — lendirmen (К. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 104.
Ill, 128, 350; Freigelassene, S. 47, 50). Важно, что и fellr frjals a jord, и tyborinn sonr
становятся не либертинами (хотя бы высшего разряда), а свободными, несмотря на
происхождение первого от матери-либертинки, а второго — от несвободной матери.
Их свобода явствует из того обстоятельства, что ни тот, ни другой не должен по
достижении совершеннолетия выполнять процедуру угощения пивом патрона и не
обязан нести ему какие бы то ни было повинности, и что оба воспитываются в роде
их отца, как люди, равноправные его свободным родственникам (К. Maurer. Frei-
gelassene, S. 47, 50).
1 Ro., § 154: filius legitimus, quod est fulborn.
2 P. Heck. Die friesischen Standesverhaltnisse in nachfrankischer Zeit. Mit
sprachwissenschaftlichen Beitragen von T. Siebs, Tubingen, Laupp., 1907, S. 178—180.
(Aus der Festgabe der Tiibinger Juristenfakultat fur F. Thudichum, S. 51—230).
3 Ibidem, S. 191—193.
4 P. Heck. Die friesischen Standesverhaltnisse in nachfrankischer Zeit, S. 192.
13 А. И. Неусыхин 193
Однако Гекк совершенно игнорирует при этом то обстоятельство, что
такое понимание fulberen противоречит его смыслу не только в эдикте
Ротари,—-где он прямо переводится, как «законнорожденный», т. е..
законный сын (filius legitimus), — но и в англо-саксонских источниках^
близких к саксонско-фризскому кругу памятников. В англо-саксонских
законах значение корня Ьогеп меняется в зависимости от префиксов и
от сочетаний с другими словами: adalboren значит «знатный по рожде-
нию» (вопреки гекковскому толкованию корня adal), fulboren — «закон-
норожденный» в обычном смысле, самый же корень Ьогеп обозначает
лишь «происхождение, как таковое»—независимо от социального или
семейно-правового его смысла — и переводится латинским natus Отсюда
ясно, что и во фризских, и в англо-саксонских памятниках fulboren —
вовсе не обязательно синоним edel или adal в смысле vollgeboren , frei
geboren, altfrei и пр. Гекковское толкование этого термина, основанное
на сознательном смешении двух возможных значений слова «законно-
рожденный», не подтверждается словоупотреблением источников и по-
этому его следует отвергнуть, как недостаточно обоснованное.
Таким образом, падает и последнее препятствие к предложенному
нами выше пониманию Рюстрингского комментария. В самом деле, если
в тексте этого комментария, дающем определение эделинга, переводить
слова fri and fulberen как «свободный и законнорожденный» (с чем
вполне согласуется заключительная фраза этого текста: «среди их
предков не было никаких незаконнорожденных лиц»), если отказаться
от смешения разных значений этого последнего слова и трактовать
fulboren в смысле «законный сын», «законный наследник», filius legiti-
mus,—то станет еще более очевидным, что Рюстрингский комментарий
не только хочет установить грань между свободой и несвободой, но и
показывает многозначность самой свободы. Ибо согласно определению
статуса эделингов и фрилингов в этом памятнике и те, и другие облада-
ют полной свободой,—за исключением тех случаев, когда фрилинги те-
ряют ее в результате неравных браков. Мыслимы, конечно, и другие
формы утраты ими свободы, но важно, что в данном случае они и их
потомки могут ее сохранить при соблюдении известных условий и что
Рюстрингский комментарий разграничивает эделингов и фрилингов
вовсе не по признаку социальной «безупречности» происхождения первых
от полноправных свободных и незаконности рождения вторых — от нерав-
ных браков между свободными и несвободными, — а по линии градаций
1 Ср. выражение sy swa boren swa ha sy во II законе короля Эдмунда
(943—946 гг.), § 1 и параллельный латинский текст 1114 г.: sit natus sicut sit (F. Lie-
,b e r m a n n. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I, 1902, S. 186—187; см. словосочета-
ния с тем же корнем boren и в более поздних источниках — Bd. I, S. 393, 587, 593).
Ср. также borenran в законах Альфреда (871—901 гг.), гл. 11, § 5 и комментарий
Liebermann’a к этим терминам (Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. Ill, S. 34, 127).
Указанное в тексте значение имеет корень borin и в норвежских юридических
памятниках, где его смысл тоже меняется в зависимости * от сочетания с другими
словами: так, aett-borin значит «рожденный в роде» (т. е. принадлежащий к сво-
бодному роду»), ar-borin значит «рожденный в начале времен» (т. е. «давно принадле-
жащий к свободному полноправному роду»), frels-borin (или frjals-borin)—«сво-
боднорожденный», odal-borin — «родовитый по происхождению», lend-borin — «принад-
лежащей по рождению к lendirmen» (т. е. к землевладельцам), tigin-borin — «че-
ловек герцогского происхождения», hers-bornir men — «человек, принадлежащий по
рождению к слою служилых людей» (hersir), jarl-bornir men — «человек из рода
ярлов», Konung-bornir men — «лицо королевского рода» и т. д. (К. Maurer. Vorle-
sungen, Bd. I, S. 122—123, 139, 141—142). Характерно самое обилие подобных сло-
вообразований, указывающее на стремление к максимальной точности в определе-
нии происхождения и в разграничении разных его категорий и тем самым не оставля-
ющее места для того смешения двоякого значения слова fulberen, которое производит
Гекк.
194
в пределах широкого понятия свободы, объемлющей и фрилингов и эде-
лингов. Всякий фрилинг — в той же мере fulberen, как и эделинг, если
только он «законнорожденный» в смысле filius legitimus, и всякий фри-
линг — полноправный свободный в широком смысле слова, если только
он не утратил свою исконную свободу.
С этим широким общим понятием свободы встречаемся мы и в анг-
ло-саксонских законах, где наряду с терминами, обозначающими про-
стых свободных и знатных (кэрл и эрл), фигурируют и термины, служа-
щие для обозначения «свободы вообще» с частичным включением в это
понятие и представлений о привилегированности1. Любопытно, что все
термины, обозначающие свободу в этом смысле, образованы в англо-
саксонских правдах от того самого древнегерманского корня fri, кото-
рый Гекк толкует, как «свободный» в широком смысле со включением
неполной свободы, т. е. Minderfreiheit. Вопреки Гекку, термины с кор-
нем fri (freoman, frigman, frigneman, folcfry, freo) в англо-саксонских
законах не имеют оттенка неполной свободы, так же как и их латинский
эквивалент liber; то же относится и к понятию freotes, «свобода», пере-
водимому в латинском тексте законов Ательстана (925—935 гг.) словом
libertas1 2. Скорее наоборот: freo и frigman — понятие, объемлющее и
эрлов и кэрлов, как два различных социальных статуса внутри свобод-
ных, причем эрлы выделяются в качестве родовой знати; это явствует
из того, что, начиная с законов Альфреда, термин «эрл» обозначает
знатного лишь при противоположении кэрлу, и вне этого контекста со
времен Альфреда он вообще не встречается; другими словами—эрлы и
кэрлы исчерпывают весь состав свободных англо-саксов3, и совокуп-
ность тех и других обозначается термином freo, который только один
раз — в ранних законах кентских королей Глотаря и Эдрика (685—
686 гг.) —употребляется в качестве антитезы к эрлу 4, да и то, конечно,
в смысле «рядовой свободный, но не знатный», а не в смысле «непол-
ноправный», как этого хотел бы Гекк. Таким образом, и здесь мы на-
блюдаем то же частичное включение понятия знатности в понятие сво-
боды, которое имеет место при установлении вергельдов лангобардско-
го liber в соответствии с его «знатностью или родовитостью» (secundum
nobilitatem vel generositatem) в эдикте Ротари 5. Что же касается терми-
на folcfry — буквально, даже фонетически, совпадающего с лангобард-
ским fulcfree,—то он встречается в англо-саксонских правдах всего
2 раза, притом первый раз в раннем законе Уитреда 695—696 гг., а вто-
рой раз в гораздо более поздних законах Кнута (первая половина XI в.),
где латинский эквивалент к folcfry — publice liber 6. Этот термин прила-
гается к лицу, получившему полное освобождение,—у Уитреда путем
отпуска на волю в церкви (который давал у кентцев такую же полную
свободу как у салических франков—освобождение через денарий перед
лицом короля- или у лангобардов thingatio с объявлением освобождав-
1 Ср. F. Liebermann. Die Cesetze der Angelsachsen (Bd. II, 2 Halfte, Rechts-
und Sachglossar, комментарий под словом Freilassung, S. 407).
2 Cp. Ine, t. 74 (frigne man); II Cnut, t. 47 (freo); Ine. t. 3, § 2 и II Aethelstan, 6
(freotes, freot — libertas) (F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I).
3 Ср., например, Alfred, 4, 2; III Aethelstan, Prol. 6, IV, 3; Prol. к закону Кнута
1027 г. и др. (см. F. Liebermann. Gesetze der Angelsachsen, Bd. II, 2 Halfte,
Rechts- und Sachsglossar, комментарий под словом Adel, lb, Iz, S. 268).
4 Hlothhere and Eadric, 3; freo, с вергельдом в 100 шиллингов. Ср. комментарии
Liebermann’a (Op. cit., Bd. II, S. 407) под словом Frei, 2.
5 Ro., § 11, 14 и др. (см. ниже, главу V этой работы). Ср. также Lex Baiuv.,
VIII, 14 (secundum genealogiam suam) и X, 1 (secundum qualitatem personae).
6 Wihtred, 8 (F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I, S. 13)
и II Cnut, 45, 3 (Ibidem, I, S. 344—345).
13* 195
мого на положении fulcfree et haamund) ’, у Кнута же — в результате
принуждения раба господином работать в праздники. Из этого, одна-
ко, отнюдь не следует, что термин folcfry обозначал у англо-саксов
только вольноотпущенника. Исходя из семантики самого слова, изда-
тель и комментатор англо-саксонских законов Либерман предлагает
следующие возможные толкования его реального значения, его социаль-
ного смысла: 1) может быть, термин folcfry (как и fulcfree в § 224 эдик-
та Ротари) содержит воспоминание о процедуре освобождения в на-
родном собрании, которая тем временем уже заменилась другими ак-
тами; 2) возможно, что folcfry—лишь торжественный синоним frei в
смысле «полноправный член общества (staatsbiirgerlich); 3) первый член
этого двусложного слова folc может иметь просто значение «публично-
правовой» — offentlich, и при этом даже не оказывать влияния
на смысл второго члена: frei (наподобие folc-riht, folc-gemot и пр.) 1 2.
Какое бы из предложенных Либерманом толкований мы. ни приняли,
во всяком случае ясно, что термин folcfry означает: «свободный
по народному праву», «свободный сообразно законам или обычаям
данной страны»; иными словами — этот термин указывает на искон-
ное полноправие по народному публичному праву. Его перенесение на
статус лица, получающего полное освобождение, легко объясняется не-
обходимостью подчеркнуть именно полноту этого последнего (в отличие
от других видов освобождения), а его отсутствие в тех текстах англо-
саксонских законов, в которых идет речь о «свободных в широком
смысле слова», может быть объяснено наличием в этих законах других
терминов — frigman, freo, обозначающих, как мы видели, свободу в
очень широком смысле, гораздо более широком (даже со включением
эрлов и кэрлов в одно понятие), нежели полноправие folcfry3. Тем са-
мым мы имеем в англо-саксонском термине folcfry такое же обозначение
исконной народной свободы времен господства родо-племенного строя,
как и в лангобардском термине fulcfree. Оба они — наследие той отда-
ленной эпохи, когда подавляющее большинство членов племени были
полноправными свободными, когда «член племени» и «свободный» были
синонимами так же, как понятия: «свобода», «полноправие» и «народ-
ная свобода», т. е. «свобода по народным обычаям», по «народному
праву».
Саксонские и фризские «фрилинги» были первоначально такими же
полноправными свободными по народному праву, как англо-саксонские
folcfry и как лангобардские fulcfree в § 216 и 217 эдикта Ротари4; и они
проделали такую же эволюцию, как эти последние: часть из них сохра-
нила свое полноправие, но с отграничением в качестве рядовых свобод-
ных от эделингов (ср. Рюстрингский комментарий), а часть преврати-
1 Ср. комментарий Liebermann’a под словом Freilassung (F.- L i е b е г m а п п.
Op. cit., Bd. II, 2, р. 408); ср. § 3 главы V данной работы.
2 F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. II, 2, комментарии под
словами: Freilassung, S. 408; Feiertage, S. 399.
3 В эдикте Ротари такое широкое понятие свободы обозначается латинскими
терминами liber и ingenuus, а единственным древнегерманским термином (в отличие
от англо-саксонских правд) является там fulcfree (см. § 3 главы V нашей работы).
4 Законность сближения лангобардских и саксонских памятников признают как
лингвисты (ср. W. Bruckner. Die Sprache der Langobarden. «Quellen und Forschun-
gen zur Sprach- und Kulturgeschichte der germanirchen Volker», ed. Brandl, Martin etc.,
№ 25, Strafiburg, 1895, S. 24—32), так и историки, и притом столь различные, как
Бруннер (Н. Brunner. Standerechtliche Probleme. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung
fur Rechtsgeschichte», Germ. Abt, Bd. XXIII, S. 200—201, 206—207) и Виттих (W. Wit-
tich. Die Frage der Freibauern, S. 32—34). Допустимость сопоставления фризских
памятников с саксонскими и Саксонской Правды с англо-саксонскими законами,— в осо-
бенности ранними,— не нуждается в особом обосновании.
196
лась в подзащитных «мундлингов», находящихся под патронатом как
эделингов, так и некоторых представителей того же слоя фрилингов.
Различие между знатными и простыми свободными у саксов проявля-
лось гораздо резче, чем у лангобардов или у кентцев VII в., но эволю-
ция статуса полноправных свободных у всех трех племен протекала,
повидимому, в общем сходно, несмотря на обилие вариантов и индиви-
дуальных особенностей. Во всяком случае возможность мундиума од-
них саксонских liberi (фрилингов) над другими вытекает как из приве-
денного выше сопоставления соответствующих глав Саксонской Прав-
ды (главы XVIII, L, LXII, LXIV) с I и XI главами Фризской Правды и с
Рюстрингским комментарием, так и из параллельных явлений у других
варварских народов, например, из патроната одних лангобардских И-
beri над другими
Конечно, в результате вступления под чей-либо мундиум те фри-
линги, которые 'Становились мундлингами других лиц, теряли часть ре-
альных прав, связанных в их былым полноправием, —• в частности, пра-
во полного распоряжения имуществом, — как это явствует из главы
LXIV Lex Saxonum, да и самое возникновение мундиума одних фрилин-
гов над другими было следствием процесса имущественной и 'Социальной
дифференциации в их среде. Однако, несмотря на это, даже мундлинги
из числа фрилингов еще долгое время, вопреки Гекку1 2 (см. выше), про-
должали оставаться свободными по своему социальному статусу: ча-
стичная утрата ими некоторых признаков старой свободы еще не означа-
ет, что они попадали в одинаковое положение с вольноотпущенниками.;
к тому же процесс превращения в мундлингов коснулся лишь части фри-
лингов, а не всего этого слоя в целом. Затронутая им часть фрилингов
превратилась действительно в неполноправных свободных, в Minderfreie,
но не в том значении, которое придает этому термину Гекк,.— не в
смысле сословия людей с пониженным социальным статусом, — а в
смысле пестрой по своему социальному составу группы лиц внутри ши-
рокого слоя свободных3. Ибо процесс расслоения в среде саксонских
старосвободных, или фрилингов, создает на первых порах не сословные
различия, а градации и оттенки внутри слоя свободных, которые соот-
ветствуют возникающей и растущей имущественной дифференциации.
Гекк решительно отвергает возможность подобного толкования положе-
ния саксонских фрилингов; попытки его противников вскрыть пестроту
социального состава этого слоя он презрительно окрестил «теорией сме-
шения» (Mischtheorie). По его мнению, она (так же, как и Notablentheo-
rie, т. е. теория привилегированности эделингов) терпит крушение уже
в силу ее процессуальной невозможности 4, ибо она противоречит застой-’
ности и неподвижности сословно-юридических категорий.
Однако известно, что в некоторых варварских правдах градации
внутри свободных засвидетельствованы не только наличием особой тер-
минологии, но и фиксацией вергельдов для каждой группы (или по
крайней мере указанием на разницу вергельдов в зависимости от того
или иного оттенка в социальном статусе свободного), и тем не менее
они остаются всего на всего градациями внутри широкого слоя свобод-
ных, не превращаясь в сословия и отнюдь не достигая правовой засты-
1 См. главу V нашей работы.
2 Р. Heck. Standesgliederung, S. 42.
3 В законах англо-саксонских королей Инэ и Альфреда фигурирует глафордат
не только над кэрлами, но и над эрлами,. а с другой стороны, и кэрл может высту-
пить в роли глафорда по отношению к другому кэрлу — прямая параллель к domi-
nium’y одних саксонских liberi над другими (Ine, 3, § 2; Alfred, 4, § 2).
4 Р. Heck. Standesgliederung, S. 92—93.
197
Лости. В Lex Alamannorum и в Pactus Alamannorum свободные делятся
на primi, median! и minofledi с различными вергельдами в 240, 200 и 160
солидов тем не менее все они продолжают считаться членами широко-
го слоя свободных, ибо, по справедливому замечанию П. Г. Виноградо-
ва, даже свободный член племени низшего ранга—baro de minofledis
имел нормальный вергельд свободного, обозначаемого термином liber1 2.
П. Г. Виноградов ставит по этому поводу гекковский вопрос: по каким
же признакам относили тех или иных лиц при определении пеней за
проступки к одной из этих трех групп? Но в отличие от Гекка, он не
считает его решение на практике в каждом отдельном судебном казусе
безнадежным и находит выход из искусственно построенного Гекком
затруднения. В самом деле: пусть родным убитого важно отнести его
к высшему разряду внутри свободных, а родным убийцы—к низшему,
но образование агнатических родов у алеманнов и баваров давало, по
мнению П. Г. Виноградова, возможность таксировать вергельд за
убийство по признаку принадлежности виновника к кровно-родственным
группам разной степени социальной значимости. «Так вопрос об опреде-
лении статуса индивидуума превращается в легче поддающийся реше-
нию вопрос об установлении влиятельности данного рода», — пишет
П. Г. Виноградов. «Легче было таксировать роды по их относительному
социальному весу в обществе, нежели каждый раз вновь подымать этот
Вопрос по отношению к отдельному индивидууму. На основе закрепле-
ния такого обычая в виде традиции могла образоваться некая иерархия
между родами» 3.
Такое же определение социальной значимости отдельных свободных
по их принадлежности к той или иной кровно-родственной группе встре-
чается и у лангобардов. В эдикте Ротари вергельд свободного опреде-
ляется каждый раз сообразно его «качеству», «родовитости» или «знат-
ности»— secundum qualitatem, generositatem, nobilitatem — id est in
angargatthungi4. Брукнер, а вслед за ним Виттих и Гартманн толкуют
этот древнегерманский термин как обозначение величины земельного
надела, П. Г. Виноградов — как обозначение родовитости 5. Но как бы
ни толковать его, ясно, что он имеет в виду какие-то разряды внутри
свободных, которые не отлились еще в застылые сословно-юридические
категории и тем не менее — вопреки Бекку — служат критерием опреде-
ления вергельда принадлежащих к ним лиц. Следовательно, юридиче-
ская оформленность сословий не является необходимым условием су-
ществования социальных различий, и притом учитываемых не только в
социально-экономической жизни, но и в судебной практике, так что мы
можем присоединиться к следующей общей формуле П. Г. Виноградова,
выработанной им на алеманнском материале: «Это разграничение на
подразделения вторичного порядка должно было иметь своим основани-
ем фактические различия в степени социальной мощи и влиятельности,
которые, однако, выразились и проявились не в форме далеко отстоя-
щих друг от друга классов или сословий, а в виде вариаций внутри того
же самого основного класса» 6 (вернее — социального слоя.—А. Н.).
1 Pactus Alamannorum, II, 36—38; Lex Alam., XLV, LX.
3 P. Vinogradoff. Wergeld und Stand. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur
Rechtsgeschichte», Germ. Abt., Bd. XXIII, 1902, S. 177—178; S. 175, Anm. 3.
3P. Vinogradoff. Wergeld und Stand, S. 178.
4 Ro., § 11, 14; 48, 74, 75, 141, 378.
5 W. Bruckner. Die Sprache des Langobarden, S. 27; W. Wittich. Die Frage
der Freibauern, S. 33; L. M. Hartmann. Geschichte Italiens im Mittelalter, Bd. II,
II Halfte, S. 1—51; П. Г. Виноградов. Происхождение феодальных отношений в
лангобардской Италии, стр. 158.
6 Р. Vinogradoff. Wergeld und Stand, S. 178.
193
Тем самым рушится основное возражение Гекка против признания пест-
роты социального состава саксонских фрилингов.
Но остается еще одна трудно разрешимая проблема, а именно во-
прос о причинах наличия глубокой пропасти между нобилями и liberi
(эделингами и фрилингами) у саксов. Это явление, представляющее осо-
бенность социального строя саксов, и заставило того же П. Г. Виноградо-
ва, который истолковывал алеманнских primi, mediani и minofledi как ва-
риации внутри свободных, утверждать, что в саксонских источниках —
и в частности у Рудольфа Фульдского—речь идет «не об оттенках внутри
сословия свободных», а о сословиях. Выше было указано, что «сослов-
ная теория» не дает удовлетворительного объяснения социального строя
саксов. Однако самая глубина различий между эделингами и фрилинга-
ми является неоспоримым фактом, который не может быть объяснен
одним только обилием оттенков внутри слоя фрилингов и одной только
многозначностью понятия свободы. Эделинги и фрилинги—не сословия
в гекковском смысле,, и Виноградов напрасно умозаключил от наличия
резкой грани между ними к сословному характеру этих категорий и от-
верг возможность оттенков внутри каждой из них. Но эделинги и фри-
линги (в отличие от алеманнских mediani и minofledi) и в самом деле —
не оттенки внутри слоя свободных, а самостоятельные социальные слои.
Как же объяснить факт столь резкого противопоставления их друг дру-
гу в саксонских памятниках?
Нам представляется, что объяснение этого факта следует искать в
указанном выше направлении. А именно: если мы не хотим притти к то-
му неприемлемому выводу, что у саксов резко-отграниченные друг от
друга сословия сложились раньше, чем оформились соответствующие
им классы, то остается лишь одна возможность: признать, что эделин-
ги и фрилинги-—не только самостоятельные социальные слои, но в то
же время и градации внутри всей массы свободных саксов, и что разли-
чия внутри этой широкой массы выражаются в смещении обычных для
других правд взаимоотношений между свободными и знатными. Но почему
эти градации заострились и углубились до пределов такого смещения? По-
чему их углубление зашло так далеко, что привело к образованию
•столь резко очерченных самостоятельных слоев еще задолго до возник-
новения основных классов феодального общества? При попытке дать
посильный ответ на эти вопросы надо иметь в виду следующее.
Процесс разложения родо-племенного строя протекает одновре-
менно в двух формах: путем возникновения неравенства между чле-
нами разных кровно-родственных групп и между разными общинни-
ками и путем внешних воздействий, усиливающих это расслоение в среде
свободных общинников У целого ряда племен, — например у франков
или лангобардов,— уже на довольно раннем этапе развития внутреннее
расслоение общины и воздействия на нее, идущие извне, сливаются в один
общий процесс перерождения всего их общественного строя. Это объяс-
няется у франков и лангобардов в значительной мере фактом их расселе-
ния в римской Галлии и Италии. Отсутствие воздействия римской разла-
гающейся рабовладельческой формации, — а позднее, до конца VIII в., и
франкских формирующихся феодальных отношений, — на общественный
строй саксов привело к тому, что его эволюция — до момента фиксации
Саксонской Правды — шла главным образом путем внутреннего расслое-
ния в среде свободных общинников (да и после франкского завоевания
Саксония являет нам пример страны с весьма замедленным темпом
1 Ср. высказывание К- Маркса: «Не говоря уже о всяких разрушительных влия-
ниях, привходящих извне, община носит в своих собственных недрах подтачивающие
ее элементы» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 695).
199
феодализации). Однако и оно вызывало все большее и большее углубление
социальных различий, продолжая и заостряя прежнюю социальную
дифференциацию. Но это развитие шло у саксов гораздо медленнее, чем
у салических франков или лангобардов. Так возник своеобразный строй
саксов с его кажущейся застылостью резко-отграниченных друг от друга
слоев нобилей и liberi, ошибочно принимаемых за сословия.
Своеобразие этого строя 1 — именно в сочетании архаизма с наличием
резкого социального расслоения и в том, что столь далеко отстоящие со-
циальные слои, как эделинги и фрилинги, все же в каком-то смысле еще
включаются в состав широкой массы свободных членов саксонского
племени.
Отмеченное выше своеобразие социального строя саксов является, ко-
нечно, не абсолютным, а лишь относительным. Любопытный пример ука-
занного сочетания архаизма с наличием резкого социального расслоения
представляет эволюция общественного строя Норвегии X—XIII вв. Осо-
бенно поучительную параллель к взаимоотношениям саксонских эделин-
гов и фрилингов дает ход развития высшего -слоя полноправных сво-
бодных норвежцев — holdar в их взаимоотношении со всей остальной
массой этих свободных — bond {(или arborinn men).
Восточно-норвежские сборники права (Borgathinslog и Eidsifathings-
16g), рисующие, повидимому, более раннюю стадию эволюции holdar,
отождествляют их с bondi и поэтому отводят им промежуточное место
между крупными землевладельцами (lendr-madr, lendirmenn) и либерти-
ками высшего разряда (лейзингами). Западно-норвежские сборники
(главным образом Gulathingslog, но также и Frostathingslog), отража-
ющие, вероятно, более позднюю стадию этой эволюции, ставят holdar в
привилегированное положение сравнительно с bondi.
Эти привилегии выражаются не только в повышенном вергельде и
более высоких пенях, но и в праве на особое место погребения на цер-
ковном кладбище и в целом ряде владельческих прав. Ибо особое по-
ложение holdar в западно-норвежских законах явным образом покоится
на том, что они становятся преимущественными обладателями родовых
земельных владений odal •— или, по крайней мере, имеют право претен-
довать на обладание таковыми. Odal — такое родовое владение, которое
издавна переходило по наследству в пределах одной кровно-родственной
группы или большой семьи только по прямой нисходящей линии и ко-
торое должно и в будущем наследоваться согласно тому же порядку,,
оставаясь все время в обладании прямых мужских потомков из того же
рода 1 2, причем вначале одалем могли, очевидно, обладать как бонди, так
и holdar. Но впоследствии более поздние из числа самих западно-нор-
вежских законов допускают уже лишь holdar в качестве свидетелей по су-
дебным процессам, касающимся тяжб по поводу odal или связанных с .его
обладанием прав пользования альмендой; отсюда и обозначение holdar
в Gulathingslog (§ 266), как odalsborin или odalsbornir, т. е. как чле-
нов большой семьи, имеющей права на обладание odal; отсюда же и по-
являющееся позднее требование, чтобы каждый holdar мог доказать пра-
ва обоих его родителей на обладание odal (если не факт реального вла-
дения таковым), т. е. доказать, что он — odalsborin по обеим линиям.
1 Мы отнюдь не отрицаем, а, наоборот, подчеркиваем это своеобразие. Парал-
лельные тексты из других правд приводились нами лишь в целях иллюстрации тех или
иных сторон общественного строя саксов (там, где эти иллюстрации допустимы), а
отнюдь не в целях простого перенесения свидетельств этих правд на Lex Saxonum,
которое могло бы стереть это своеобразие.
2 Ср. порядок наследования недвижимости у салических франков согласно главе
«De alodis» (Lex Sal., LIX, § 5).
200
к. Маурер полагает, что odal издавна существовал и в западной, и в во-
сточной части Норвегии, но что в последней позднее, чем в первой, на-
чался процесс превращения обладателей таких родовых владений в осо-
бый социальный слой b а .потому там не успели оформиться привилегии
это-го -слоя в судебном процессе, в пенях и вирах, и соответственно самое
наименование holdar еще не превратилось в обозначение членов только
этого привилегированного слоя. В западной же половине Норвегии вы-
деление этого слоя со всеми его привилегиями из общей массы . полно-
правных свободных было, по мнению К. Маурера, совершившимся фак-
том уже в начале X в.' Термин holdar, обозначавший первоначально про-
сто «человека», а затем — «равноправного -свободного», как это имело
место в восточно-норвежских законах, стал впоследствии обозначать
привилегированного человека внутри широкого слоя полноправных сво-
бодных, и тогда он стал отождествляться с odalsborin men (эту стадию
развития отражают западно-норвежские законы). И в конце концов этот
термин стал прилагаться лишь к тому, кто был odalsborin по обеим
линиям 1 2.
Так из широкой массы полноправных свободных, которые вели пер-
воначально крестьянский образ жизни, т. е. были «трудящимися -субъек-
тами», выделились два слоя: один из них—bondi,—продолжал некото-
рое время оставаться в прежнем своем положении, а другой —• holdar —
претерпевал все большее и большее перерождение в сторону сужения
его состава; заключительный этап его эволюции, выразившийся в тре-
бовании двухстороннего происхождения от odalsborin в качестве права
на принадлежность к holdar, представлял собою, по мнению Конрада
Маурера, явление окончательного окостенения этого слоя, за которым
скоро последовала его гибель3 под напором крупных землевладельцев
(lendirmenn), связанных с королевской властью, и особенно— новой
служилой знати. И хотя эта знать никогда не достигла в Норвегии такого
могущества, как на континенте 4, тем не менее и здесь мы можем наблю-
дать процесс вытеснения прежнего слоя родовитых людей (holdar-
odalsborin), выделившегося из широкой массы равноправных свобод-
ных, новой служилой знатью. И вот как раз в пору наибольшего суже-
ния состава старой родо-племенной знати (т. е. этого слоя родовитых
людей) в Западной Норвегии наблюдается чрезвычайно любопытное
явление. Уже после того, как holdar резко отграничились от остальных
полноправных свободных (bondi) вполне определенными вергельдами и
пенями, в XIII в. в законах короля Магнуса Лагабётир устанавливает-
ся новый порядок, согласно которому вергельды и пени тех или иных
holdar должны были определяться каждый раз особыми оценщиками5,
и при этом высота вергельда и пени-зависела в каждом отдельном слу-
чае не от положения данного лица, а от того, к какому роду или к какой
большой семье из числа привилегированных родов (holdsaett) оно при-
надлежало и каковы были в данном случае размеры его родовых земель-
ных владений (т. е. одаля) 6. Этот порядок очень напоминает определе-
1 Тот факт, что вначале одаль был аллодиальным земельным владением не только-
holdar, но и bondi, подтверждают законы Фростатинга, которые обозначают облада-
телей одаля как odalsbondi, odalsmadr (Frostathing, XII, 4; XIII, 25).
2 Ср. К. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 125—154.
3 Ibid., S. 133; K. Maurer. Die norwegischen holdar. «Silzungsberichte der philo-
sophisch-philologischen und historischen Klasse der bayerischen Academie der Wissen-
schaften zu Munchen», Jahrgang 1889, Bd. II, Halfte II, S. 204.
4 K. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 210—213.
5 K. Maurer. Die norwegischen holdar. S. 201—202. Ср. K. Maurer. Vorlesun-
gen, Bd. I, S. 131—132.
6 K. Maurer. Uber die norwegischen holdar, S. 201—202, 204.
201
ние вергельдов secundum generositatem personae, id est in angargatthungi
у лангобардов и в зависимости от влиятельности данной кровно-родст-
венной группы у алеманнов. Но огромное значение данных скандинав-
ского права в том, что они дают нам недвусмысленное указание на
возможность позднего происхождения этого порядка: ведь он уста-
новился уже после того, как разграничение вергельдов и пеней holdar
и bondi достигло крайнего предела. Правда, разница в вергельдах между
ними никогда не была столь велика, как между саксонскими эделингами
и фрилингами (она выражалась в сравнительно скромном соотношении
3:2), но самое важное не в этом, а в том, что отграниченность одного
слоя от другого и даже застывание привилегий первого из них несомнен-
но явились результатом углубления архаических социальных различий
в недрах разлагающегося родо-племенного строя Позднее, с возникнове-
нием процесса классообразования началось перерождение этой отграни-
ченности старого типа, и выразилось оно прежде всего, в дифференциации
вергельдов и пеней в среде самих holdar. Хотя и в дальнейшем, несмотря
на начало указанной дифференциации, у holdar в целом, как у определен-
ного слоя, все же сохранялись вергельды и пени, более высокие, чем у
bondi, но решающее значение имеют для нас два факта: 1) holdar выдели-
лись из массы bondi в качестве слоя лиц особого (родовитого) происхо-
ждения и особого имущественного положения, причем дальнейший про-
цесс такого выделения стал возможен потому, что в его начале слой
holdar не замкнулся в круг узкого числа родов, вследствие чего проис-
ходило непрестанное пополнение holdar из рядов bondi; 2) наметившаяся
вслед за тем тенденция к замыканию holdar создала было такие отгра-
ниченные друг от друга слои, которые напоминают саксонских эделин-
гов и фрилингов и которые можно принять за «сословия», но затем была
вынуждена уступать место новым социальным процессам.
Этот ход эволюции holdar проливает свет на взаимоотношение эде-
лингов и фрилингов. Пусть пропасть между ними глубже, чем между
holdar и bondi, но пример этих последних показывает, что — какова бы
ни была степень отграничения — самое наличие резкой разграниченности
двух слоев полноправных свободных (с тенденцией к превращению од-
ного из них в родо-племенную знать) еще не позволяет трактовать их в
качестве сложившихся сословий классового общества, ибо такая разгра-
ниченность может представлять собою результат заострения и, так ска-
зать, «повторного воспроизведения» весьма архаических отношений (1в
условиях крайне замедленного социально-экономического развития), яв-
ляясь тем самым своеобразным социальным анахронизмом, который, од-
нако, не столь исключителен и необычен, как это может показаться на
первый взгляд.
К тому же и высокая степень отграниченности фрилингов от эде-
лингов в саксонских памятниках отнюдь не представляет собою совер-
шенно изолированное явление. Первый и самый важный ее признак —
шестикратный вергельд саксонского эделинга по сравнению с вергель-
дом фрилинга — находит себе параллель в англо-саксонских законах,
которые делят всю массу свободных по вергельду на три разряда — лиц
с вергельдом в 200 шиллингов (twyhyndumman), в 600 шиллингов (six-
hyndumman) и в 1200 шиллингов (twelfhyndumman) — и связывают
эту классификацию с различным земельным цензом и социальным ста-
1 О кровно-родственных отношениях у норвежцев раннего средневековья см. Р. V i-
nogradoff. Geschlecht und Verwandschaft im altnorwegischen Rechle. «Zeitschrift fiir
Sozial- und Wirtschaftsgeschichte», Bd. VII, 1900. K. Maurer. Vorlesungen, Bd. Ill,
Lpz., 1908.
202
тусом каждой категории. Twyhynde — это обычно кэрл, что сравнитель-
но легко поддается установлению из сопоставления twelfhynde, sixhynde
и кэрла, которое нередко встречается в англо-саксонских памятниках и
из которого следует, что кэрлы приравниваются к twyhynde, т. е. имеют
вергельд в 200 шиллингов, за исключением Кента h Однако по отноше-
нию к twelfhynde и sixhynde памятники не всегда позволяют с достаточ-
ной ясностью установить связь социального статуса и вергельда с зе-
мельным цензом, и это вызвало многочисленные споры 1 2; но они дают
достаточно твердые опорные пункты для освещения интересующего нас
вопроса о шестикратном вергельде. В законах уэссекского короля Инэ
(VII в.) житель Уэльса, имеющий 5 гайд земли, обозначен как syxhynd 3,
в законе Альфреда фигурируют syxhyndeman и twelfhyndeman 4, а пе-
речень вергельдов, исходящий из Нортумбрии, дает классификацию
двух разрядов (высшего и низшего) с их приурочением к поземельному
цензу и социальному статусу. Данный текст дошел до нас в двух ва-
риантах: первый озаглавлен «Nordleoda laga» 5, второй — «Be werum»
1 Ср. Alfred, 10; 18, § 1—3; 29—31; 39, § 1—2; 40; ср. лат. текст Instituta Cnuti,
III, 5—8. Интересно сопоставить эти данные с 1пе, 23, § 3; 24, § 2; 32; 40—42, 70 и
с более поздними памятниками: Be werum ок. 944—1065 г. и Heinrici I Leges, 69, 2;
70, 1; 76, 3; 82, 9; 87, 4. Ср. комментарий Либермана к Alfr. 29-—31 и Cnut, III, 5—8
(F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. Ill, S. 56).
2 Ср., например, К. Maurer. Uber angelsachsische Rechtsverhaltnifie, «Kritische
Uberschau der deutschen Gesetzglebung und Rechtswissenschaft», hrsg. von L. Arndts,
,J. L. Bluntschli u. a., Bd. II, Munchen, 1855; H. M. Chadwick. Studies on Anglo-Saxon
Institutions, Cambridge, 1904; K. Rhamm. Die Grosshufen der Nordgermanen, Braun-
schweig, 1905; F. Seebohm, Tribal Custom in Anglosaxon Law, 1902. На рус. яз. см.
П. Г. Виноградов. Исследования по социальной истории Англии в средние века.
СПб., 1887; И. Г. Виноградов. Средневековое поместье в Англии. СПб., 1911
(гл. IV); Д. М. Петрушевский. Очерки из истории английского государства и
общества в средние века, изд. IV, М., 1937 (гл. I).
3 Ine, t. 24, § 2 (F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I, S. 100):
«Wealh gif he hatfad V hide bid syxhynde». F. Liebermann (Op. cit., Bd. II, S. 419)
делает отсюда вывод, что земельный ценз англо-саксонского twelfhynde равен 5 гай-
дам, ибо вергельд англо-сакса, по его мнению, вдвое выше виры уэльсца. К- Рамм
(К. Rhamm. Die Grosshufen der Nordgermanen, S. 760) пытается на этом основании
установить земельный ценз англо-саксонского sixhynde и делает это следующим обра-
зом: пропорция вергельдов уэльсца и англо-саксонского кэрла равна 3 : 5, ибо — как
видно из того же закона Ine (t. 23, § 3 и t. 32) — уэльсец, обладающий одной гайдой,
имеет вергельд в 120 шиллингов, а кэрл — в 200 шиллингов; отсюда следует возмож-
ность земельного ценза в 3 гайды для англо-саксонского syxhynde — тем более, что в
другом месте закона Ine (t. 64—66) именно 3 гайды выступают в качестве минималь-
ного владения мелкопоместного типа (ср. также К. Rhamm. Op. cit., S. 737, 757).
Верна или неверна догадка Рамма, во всяком случае более поздние тексты устанав-
ливают аналогичные градации среди апгло-саксов.
4 Alfred, 40 (разные штрафы за нарушение мира в бурге) (F. Liebermann.
Op. cit., Bd. I, S. 72).
5 Этот памятник входит в состав пяти аналогичных юридических компиляций,
трактующих правовое положение свободных и знатных. Все пять памятников (Getyn-
cto, Nordleod laga, Mircne laga, Ad u Had) собраны и сведены воедино, по мнению
Либермана, между 1030 и 1060 гг. Интересующая нас Nordleoda laga распадается на
две части (А § 1—6 и В § 7—12), из коих первая, фиксирующая кратко вергельды всех
свободных в Нортумбрии, составлена, вероятно, между 920—954 гг., а вторая — после
1030 г., так как она направлена против постановления Кнута, разрешающего рыцарю
тэнство без земли и требующего обладания рыцарским вооружением для вступления
в личную королевскую охрану (F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd.
Ill, S. 259—261). В противоположность этому составитель II части Nordleod , исполь-
зующий законы Инэ, а также Getyncto и первую часть Nordleod, делает ударение как
раз на поземельном цензе. Из приведенных нами соображений Либермана относи-
тельно характера и происхождения разбираемого памятника мы вправе сделать тот
вывод, что, несмотря на сравнительно позднюю дату его составления, он отражает те
архаические порядки, при которых гезиткэндмены еще не превратились в замкнутый
•социальный слой служилой знати, в чисто-служилое «сословие». А это позволяет нам
использовать для наших целей работу нортумбрийского компилятора, сохранившего в
XI в. данные, свидетельствующие о более старинных отношениях.
203
(по тексту Lambard’a). Первый, самый важный для нас вариант
гласит:
«§ 9. Если кэрл приобретет 5 гайд, с которых он обязан нести госу-
дарственную службу вне своих собственных земельных владений (to
cynges utwar) J, то его вергельд — 2000 thrymsa [1200 шиллингов].
§ 10. А если у него есть шлем, броня, меч с золотой насечкой, но
нет земли в 5 гайд, то он все же остается кэрлом.
§11. Если его сын и внук [т. е. сын и внук кэрла, имеющего рыцар-
ское вооружение, но не имеющего 5 гайд.—А. Н.] приобретут такое
земельное владение [т. е. 5 гайд. — А. Н.], то они будут принадлежать
к роду gesidcundman’oB.
§ 12. А если у него нет 5 гайд, то его следует считать кэрлом с вер-
гельдом в 266 thrymsa [200 шиллингов]» 1 2. Второй вариант дает следую-
щие разночтения: а) в § 11 вместо gesidcundes cynnes сказано thaes
sidcundann cynnes, и при этом указан вергельд такого лица в 2000 thrym-
sa (в 1200 шиллингов); в) к § 10 прибавлено: тогда он — sidcund;
с) § 12 во втором варианте вовсе отсутствует3. Из этих разночтений
решающее значение имеет лишь наличие § 12 в первом варианте, ибо
он — в сочетании с § 10 — определяет поземельный ценз, социальный
статус и вергельд кэрла.
Из приведенных текстов следует, что кэрл, имеющий рыцарское во-
оружение, но не имеющий земельного ценза в 5 гайд, — не гезиткэнд-
мен, и его вергельд остается прежним, т. е. равняется 200 шиллингам;
но сын и внук кэрла, уже обладавшего рыцарским вооружением, ста-
новится гезиткэндменом с вергельдом в 1200 шиллингов в том случае,
если он приобретет (путем пожалования или иным способом, это без-
различно) 5 гайд, с которых будет нести конную государственную служ-
бу. Очевидно, § 9 и 10 трактуют не наследуемый социальный статус и
устанавливают, что кэрл — обладатель 5 гайд на условиях несения го-
сударственной службы — становится пожизненным twelfhyndumman;
§ 11 —12 трактуют переходящий по наследству социальный статус и
устанавливают положение, в силу коего потомки кэр'ла, имевшего ры-
царское вооружение и 5 гайд, становятся гезиткэндменами в третьем по-
колении с вергельдом в 1200 шиллингов, в том случае, если и они, в свою
очередь, будут обладать пятью гайдами (§ 11), но остаются кэрлами
при отсутствии у них этого земельного ценза (§ 12). Иными словами:
земельный ценз в 5 гайд, связанный с несением государственной воен-
1 Таково толкование выражения to cynges utware, предложенное Либерманом
(Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. Ill, S. 258).
2 § 9: And gif coerilsce man getheo, thaet he haebbe 5 hida landes to cynges utware,,
and hine man ofslea, forgilde man hine mid twam thusend thrimsa. § 10: And theah he
getheo thaet he haebbe helm, and byrnan, and golde saeted sweord gif he thaet land nafadh,
he bidh ceorl swa theah. § 11: And gif his sunu and his sunu-sunu thaet getheoth, thaet he
swa micel landes habban, siththan bidh se ofsprinc gesidcundes cynnes, be twam thusen-
dem. § 12: And gif he thaet nabbadh, ne to them getheon ne magan, gilde man cirlisce.
(F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I, S. 460—461).
3 Толкуя разночтение Sidcund в § 10 Nordledda, Рамм выдвигает гипотезу о гезитех
как предварительной ступени образования слоя гезиткэндменов; по Рамму простой ге-
зит мог быть syxhyndumman и довольствоваться тремя гайдами для несения в надле-
жащем вооружении конной службы. С этой точки зрения термин sidcund знаменует как
бы застывание положения гезита на промежуточном этапе при его превращении в
gesithcundman’a, ибо социальное положение гезита уже успело достигнуть к тому вре-
мени — путем перехода его по наследству — известной устойчивости и приобрело ха-
рактер определенного социального статуса, откуда и особый термин sidcund
(К. Rhamm. Die Grosshufen der Nordgermanen, S. 759; 760—765). Либерман (Op. cit.,
Bd. Ill, S. 261) подрывает эту гипотезу указанием на то, что sidcund в § 10 Nordleod—
лишь ошибочная глосса к термину эрл (oerl). Ср. Н. М. Chadwick. Studies on
Anglo-Saxon Institutions, Cambridge, 1904, p. 96—99, 378—383.
204
ной службы, повышает вергельд данного лица в 6 раз, превращая кэрла
из twyhyndumman в twelfhyndumman, но еще не делает его гезиткэндме-
ном. Чтобы стать таковым, необходимо, чтобы представители трех поко-
лений потомков данного кэрла подряд обладали земельными владения-
ми в 5 гайд, после чего статус гезиткэндмена начинает переходить меха-
нически по наследству. Либерман формулирует это кратко следующим
образом: наследственность сословного статуса гезиткэндмена покоится
на обладании земельными владениями определенных размеров с опреде-
ленными государственными повинностями в течение трех поколений h
Независимо от того, какой бы теории происхождения гезиткэндме-
нов мы ни стали придерживаться, — примем ли мы вместе с Мэтлэндом 1 2
и Бруннером мауреровскую гипотезу их происхождения из королевских
служилых людей или будем вместе с Раммом считать их потомками
некоего слоя привилегированных свободных (наподобие норвежских hol-
dar), занимавшего некогда промежуточное положение между эрлами
и кэрлами и лишь впоследствии вступившего в ряды служилых людей,—
в обоих случаях остается несомненным одно: разбираемые тексты знают
высший слой свободных людей, обладающих пятью гайдами и защищен-
ных вергельдом в 1200 шиллингов, и низший слой рядовых свободных—
кэрлов, не имеющих соответствующего земельного ценза и защищенных
вергельдом в 200 шиллингов. Так как в данном тексте идет речь о ге-
зиткэндмене и о конститутивных признаках его статуса, то привносится
еще третий признак — обладание рыцарским вооружением и несение им
государственной службы вне своих владений; однако наличие рыцарско-
го вооружения, — как это подчеркнуто в §10,—-само по себе не по-
вышает вергельда данного лица и не выводит его из состава кэрлов,
а несение государственной конной службы невозможно без соответ-
ствующего земельного фонда в 5 гайд, каким бы путем он ни был приоб-
ретен. Значит конститутивным моментом разграничения twelfhynde и
twyhynde является земельный ценз, и если мы отвлечемся от особого
положения гезиткэндменов, то получим прямое указание на наличие
у англо-саксов шестикратного вергельда свободных землевладельцев,
имеющих 5 гайд, сравнительно с вергельдом рядовых, но полноправных
свободных кэрлов, имеющих лишь нормальный надел свободного члена
племени — одну гайду, и ведущих крестьянский образ жизни. Правда,
остается неясным, можно ли выводить происхождение этого высшего слоя
из родо-племенной знати, ибо в качестве такого слоя в нашем памятнике
выступают именно гезиткэндмены, сложившиеся уже в особую группу
служилых людей, что позволяет рассматривать их шестикратный вер-
гельд, как более позднее явление, аналогичное шестикратному вергельду
тэнов. Однако, с одной стороны, термин «гезиткэндмен» фигурирует как
раз в сравнительно ранних англо-саксонских законах конца VII в.3 и ис-
чезает уже ко времени короля Альфреда (в его законах этот термин от-
сутствует); а с другой стороны, в законах кентских королей Глотаря и
Эдрика 680 г. 4 вергельд представителя исконной родо-племенной знати—
эрла уже в три (а не в два) раза выше вергельда кэрла,— точно так же,
как вергельд adaling’a в Lex Angliorum et Werinorum и homo francus в
1 F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. Ill, S. 258, № 9.
2 F. W. Maitland. The Constitutional History of England, Cambridge, 1911;
F. Pollock and F. W. Maitland. The History of English Law, vol. I, 2 ed., Cam-
bridge, 1898.
3 Cp. Ine, § 50, 51, 63, 68: Ine. § 45: gesidcundman landhaebbende (F. Lieber-
mann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I, S. 108); Wihtred, § 5 (F. Liebermann.
Op. cit.,Bd. I, S. 12).
4 Hlothhere and Eeadric, § 1—3 (300 и 100 шиллингов) (F. Liebermann.
Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I, S. 9).
205
Lex Francorum Chamavorum (если только не придерживаться гекковско-
го толкования терминов adalingus и homo francus) h
Гекк вовсе отрицает наличие шестикратного вергельда у саксонского
и фризского эд ел инга и приходит к тому выводу, что исконный его вер-
гельд был лишь в два раза выше вергельда фрилинга. Но производи-
мые им вычисления настолько спорны, что мы не можем ими опериро-
вать в качестве строго проверенного доказательства (см. об этом ниже)..
Возвращаясь к англо-саксонским вергельдам, следует отметить, что они
показывают, как наличие трехкратного и даже шестикратного вергельда.
членов привилегированного слоя (эрлов и гезиткэндменов) может совме-
щаться с включением этого слоя (коренящегося еще в исконных отно-
шениях отдаленной родо-племенной эпохи) в состав широкой массы сво-
бодных соплеменников, объемлющей как эрлов, так и кэрлов, и обозна-
чаемой общими терминами fri, frigne man, folcfry.
И второй симптом резкой грани между саксонскими эделингами и фри-
лингами — запрещение браков между ними — тоже находит себе исто-
рическую параллель, а именно в норвежских памятниках, где даже-
браки между представителями разных слоев знати рассматривались как
нечто неподобающее 1 2. Любопытно, что высший слой этой знати, состоя-
щий из герцогских родов, имеет тройное обозначение знатности — через
родовитость (odalborin), обладание крупными земельными владениями
(lendborin) и принадлежность к герцогскому роду (tiginborin) 3.
После всего сказанного нам остается лишь свести воедино наши
наблюдения над социальным статусом саксонских, а также и фризских
нобилей — эделингов независимо от их взаимоотношения с фрилингами
и тем самым резюмировать наш взгляд на их особое положение внутри
племени.
Исходным пунктом послужит нам вопрос о том, какими признаками
обладали нобили сверх той совокупности прав — обязанностей, которая
характерна для полноправия простых свободных. Ибо само собою разу-
меется, что эделинги обладали всеми этими правами; но если их специ-
фическое положение сводится — вопреки Гекку — не к статусу членов
особого сословия в силу рождения (Geburtsstand) (как было показано
выше), а к привилегированности, то последняя, казалось бы, должна
выражаться прежде всего в наличии у них особых прав, кроме тех, кото-
рые присущи рядовым свободным. Однако при ближайшем рассмотре-
1 Интересный аргумент против его толкования первого из этих терминов дает
уже цитированный нами памятник (т. е. Nordleod' laga), исходящий из Нортумбрии и
содержащий фиксацию вергельдов. Определяя вергельд короля в 30 тысяч thrymsa,.
он делит его на две половины, из коих одна в качестве виры в тесном смысле слова
(wer) поступает родственникам короля, а другая — в виде компенсации за его убий-
ство (cynegild) — народу. Но вслед за тем первая половина этой суммы приравни-
вается к вергельду любого эделинга, а в одной из рукописей вместо термина «эделинг»-
стоит термин «эрл». F. Liebermann. Die Gesetze der Angelsachsen, Bd. I, S. 458—-
460. «Nordleod laga, § 1—2: Nordleod a cynges geld is 30 thusend thrymsa; fiftene
thusend thrymsa bidh thaes wergildes 15 thusend thaes cynedomes. Se wer gebiradh
magum, and seo cynebot tham leodum, Arcebiscopes and aedeling (в одной из рукопи-
сей Be werum разночтение — eorles) wergild is 15 thusend thrymsa.
Такое приравнение обоих терминов указывает на то, что в данном случае под
эделингами разумеются не только члены королевского рода (как в других англо-
саксонских памятниках), а представители знатнейших родов в королевстве, из сре-
ды которых выдвинулся и королевский род. Ибо именно такое значение термина
«эрл» не подлежит никакому сомнению. — Гекк толкует англо-саксонского эделинга
исключительно, как члена королевского рода, но ссылается при этом только на зако-
ны Эдуарда Исповедника (35, § 1), совершенно игнорируя иное словоупотребление
этого термина и его приравнение к эрлу в цитированном памятнике (Р. Heck. Ge-
meinfreie, S. 40, Anm. 1).
2 К. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 142—146.
3 Ibid., S. 142—143.
206
нии тотчас же обнаруживается, что привилегированность саксонских но-
билей заключается не в наличии у них особых прав, а в большей интен-
сивности использования ими все тех же, характерных для всякой родо-
племенной свободы, прав. В самом деле, саксонский нобиль защищен не
только повышенным вергельдом, но и более высокими штрафами и пеня-
ми за ранения и увечья, чем liber он должен приносить очистительную
присягу по обвинению в убийстве с меньшим числом соприсяжников, чем
этот последний 1 2, — иными словами, его клятва равносильна по своей зна-
чимости клятве нескольких фрилингов; в соответствии с этим и его су-
дебная ответственность выражается в уплате им более высоких штрафов
за правонарушения, будь то fritus, взимаемый при взносе пени за кра-
жу 3, или штрафы в пользу государства 4, или, наконец, взыскания, на-
лагаемые за неявку в судебное собрание5, за вступление в недозволенный
брак и за несоблюдение предписаний христианской церкви6 (во всех
этих случаях саксонский nobilis платил сумму вдвое большую, чем liber).
В первых двадцати главах Саксонской Правды nobiles выступают в
качестве исключительных и единственных носителей правовых норм 7, в
то время как во второй части Саксонской Правды наряду с ними фигу-
рируют в этой роли и liberi, а иногда даже и литы 8. Еще резче сказывает-
ся это последнее явление во Фризской Правде, где liberi постоянно (а
в некоторых случаях и литы) выступают как носители правовых норм
наряду с нобилями 9. Все это можно обозначить как повышенную пра-
воспособность саксонского нобиля.
У варварских племен в дофеодальный период их истории свобода
может быть градуирована не только в том смысле, что различные со-
циальные слои обладают различными правами из той совокупности
прав — обязанностей, которая и составляет реальное содержание этой
свободы, но еще и в том смысле, что различные слои могут обладать
одними и теми же правами в разной мере или степени. Этот последний
тип градуированности свободы и имеет место в отношении саксонских
нобилей, и он выражается между прочим в подмеченном Гекком прин-
ципе активной градации — «Aktivstufung» (т. е. в разной ответствен-
ности нобилей и liberi за одни и те же проступки), которому сам Гекк
дал, на наш взгляд, неправильное истолкование в духе своей сословной
концепции. Разница в самой степени обладания саксонскими нобилями
теми же правами, которые присущи были и простым свободным — liberi,
объясняется индивидуальными особенностями исторического развития
саксов (об этом см. выше).
Но как ни велика была эта разница, самый факт градуированности
в обладании одними и теми же правами остается несомненным. А это
ведь и значит, что nobilitas все еще продолжает включаться в состав li-
1 Lex Sax., I; XIV; XVI.
2 Lex Sax., XVII: servus a nobili occisus 36 solidis conponatur, vel fribus iuran-
tibus negetur; cp. Lex Sax., I: de ictu hobilis • 30 solidos, vel si negat tertia manu
iuret; ср. так же Lex Fris.., I, 11, где nobilis в аналогичном случае выступает не в
столь исключительном положении, как в Саксонской Правде: Si quis homo sive nobi-
lis sive liber, sive litus, sive etiam servus alterius servum occiderit, conponat cum
iuxta, quod fuerit adpretiatus, et dominus eius ipsius pretii eum fuisse sacramento suo
iuraverit.
3 Lex Sax., XXXVI.
4 Cap. Sax., Ill (Capitularia regum francorum, т. I, ed. Boretius, Hannoverae, 1883.
P- 71).
5 Cap. Sax., V.
6 Cap. de part. Sax., XIX—XXL
7 Lex Sax., I—XX, в особенности же I, XIV, XV—XX.
8 Lex Sax, XXXVI.
9 Lex Fris, I, § 11; 16—21; XI, § 1—2.
207
bertas, что первая все еще объемлется второй, несмотря на пропасть ше-
стикратного вергельда и запрета браков между нобилями и liberi.
Мы очень мало узнаём из Саксонской Правды и смежных с нею
источников о хозяйственном положении нобиля — эделинга, о том, в ка-
кой мере он надстраивается над трудящимися субъектами — свободными
соплеменниками-общинниками в самом процессе производства, в какой
степени он использует результаты чужого труда: данные о патронате
саксонских нобилей над некоторыми фрилингами — liberi, как показано
было выше, никоим образом нельзя обобщать в представление об обяза-
тельном патронате нобилей над всеми liberi; dominium над литами могли
иметь у саксов и нобили, и liberi, а у фризов —даже и литы; к тому же
возможен и dominium одних liberi над другими b Мы имеем, правда, ука-
зания на земельные дарения, но соответствующая глава Саксонской
,Правды не определяет социальный статус дарителя и получателя1 2.
Таким образом, мы можем лишь гипотетически утверждать (на осно-
вании некоторых намеков в Саксонской и Фризской Правдах и в капи-
туляриях 3, а также аналогий с норвежскими holdar и англо-саксонскими
twelfhynde и sixhynde), что у эделингов могло быть больше литов и ра-
бов, чем у фрилингов, что они обладали земельными владениями боль-
ших размеров, чем эти последние, и что они — чаще чем liberi — могли
становиться патронами других liberi.
Здесь нам до некоторой степени приходит на помощь определение
эделингов в Рюстрингском комментарии, как лиц, обладающих соб-
ственностью и свободой (etheldom and fria halsar) «в той мере, в какой
они являются свободными и законнорожденными (fri and fulberen)»4.
Ибо это определение — в сопоставлении с определением статуса фри-
лингов — означает, что и те, и другие обладают полной свободой (если
только фрилинги не утрачивают ее в результате неравных браков) 5,
я этот факт выражает собою частичное включение nobilitas в libertas.
И фрилинги, и эделинги, очевидно, имели собственность и свободу, но
собственность эделингов отличалась какими-то специфическими особен-
ностями; намек на это содержит самый термин etheldom, который неко-
торые исследователи на достаточном основании (вопреки Гекку) сбли-
жают с норвежским odal, имевшим тенденцию к превращению в родовое
наследственное владение привилегированных holdar6. Aethel фризских
эделингов — привилегированная собственность, переходящая из рода в
род в пределах одного и того же привилегированного слоя фризского
племени. Тем самым в лице Рюстрингского комментария сами памятники
свидетельствуют о наличии неразрывной связи собственности и свободы
у варварских племен до установления феодализма и как бы подчерки-
вают, что повышенной свободе эделинга соответствовала его привилеги-
рованная собственность. И то, и другое выделяло его из общей массы
полноправных свободных, как обладателя характерных и для них прав,
но в более интенсивном их выражении, и как собственника таких земель-
ных владений, которые отличались от владений фрилингов (liberi), мо-
жет быть, не только и не столько их большими размерами и большим
числом зависимых от эделинга литов или рабов, сколько большей сте-
пенью независимости, от общинных коллективов и племенных объедине-
1 См. выше.
2 Ср. Lex Sax., LXII; ее сопоставление с главой LXIV см. выше.
3 Ср. Lex Sax., LXII, LXIV (дарения) и LXIII (поземельные тяжбы); Cap. de part.
Sax.. XV.
4 Ср. выше.
5 Ср. выше.
6 Ср. К. Maurer. Vorlesungen, Bd. I, S. 127—132; Uber die norwegischen hol-
dar, S. 201—204.
:208
ний, в состав которых ethel эделингов входил лишь на положении особой
родовой, наследственной собственности привилегированных родов или
больших семей. Не в этом ли заключается и самая природа родо-племен-
ной знати? Ведь и понятие «знатности» у варварских племен дофеодаль-
ного периода столь же резко отличается от «знатности» в феодальном
обществе, как понятие родо-племенной и варварской свободы от свобо-
ды в феодальном смысле. И разграничительная линия между этими по-
нятиями проходит в обоих случаях по одной и той же плоскости. Этим
объясняются и нередкие случаи словоупотребления nobilis pro ingenuo
и nobilitas pro ingenuitate, отмеченные еще Бруннером b
Гекк тщательно собирает различные случаи сопоставления ingenui-
tas и nobilitas, но допускает при этом две ошибки. Во-первых, он черпает
материал из разнородных источников (из каролингских капитуляриев,
картуляриев, полиптиков, формул и пр.), которые по самому своему ха-
рактеру так резко отличаются от варварских правд, что их терминоло-
гия не может совпадать с терминологией этих последних; при этом он
как будто забывает, что словоупотребление любого из интересующих его
терминов (liber, ingenuus) не только в памятниках какой-либо одной из
этих групп, но и в каждом отдельном источнике, входящем в ту или иную
группу, требует каждый раз самого тщательного анализа в данном кон-
тексте (ибо даже в различных картуляриях одной и той же эпохи те же
самые термины — особенно применяемые при определении социального
статуса — могут иметь разное значение, не говоря уже о недопустимости
общего их сопоставления с терминологией правд).
Во-вторых, он толкует все случаи сопоставления ingenui и nobiles
в упомянутых каролингских памятниках в том смысле, что именно nobi-
les— полноправные свободные (Gemeinfreie), как члены особого сосло-
вия по рождению (Geburtsstand), a liberi — неполноправные, «худород-
ные» люди (Minderfreie). Основанием для такого одностороннего толко-
вания сдужат ему две, одинаково недоказуемые или, во всяком случае,
нуждающиеся в предварительном доказательстве, посылки: а) что liberi
и nobiles — обязательно сословия по рождению (Geburtsstande) и
б) что в данных источниках сопоставление тех и других означает проти-
вопоставление друг другу двух таких сословий по рождению (Geburts-
stande) . Отсюда следует, что при отсутствии у франков такого Geburts-
stand’a, который возвышался бы над полноправными свободными, под
nobiles и надлежит разуметь именно этих последних.
Так истолковывает Гекк прежде всего постановления Трибурского
собора 895 г. (с. 38): ut quisquis liber libertam legitime in matrimonium
duxerit, ulterius habere debebit tamquam unam ex nobili genere progeni-
tam»1 2. Между тем, как справедливо указали Виноградов и Бруннер,
.. здесь перед нами — типичный случай употребления термина nobilis для
обозначения влиятельного свободного 3.
1 Так, Бруннер указал на то, что в Саксонском Зерцале рожденный в равном
браке свободный обозначен как adel kint и что в лангобардских глоссах внебрачный
сын назван ignobiliter natus. Н. Brunner. Nobiles und Gemeinfreie in den karolin-
gischen Volksrechten. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung ftir Rechtsgeschichte», Germ.
Abt., Bd. XIX, 1898, S. 103. Перепечатано в «Abhandlungen zur Rechtsgeschichte». Gesam-
melte Aufsatze von H. Brunner, hrsg. von K- Rauch, Weimar, 1931, Bd. I, S. 261—293
(cp. S. 289—290).
2 P. Heck. Gemeinfreie, S. J 07.
3 П. Г. Виноградов (P. Vinogradoff. Wergeld und Stand, S. 167 и 168)
подчеркивает, что в этих постановлениях nobilis выступает как -libertate notabilis и что
этот термин чередуется там с ingenuus. Ср. также Н. Brunner, Standerechtliche
Probleme, S. 241. Anm. 6; ср. H. Brunner. Abbandlungen, Bd. 1, S. 343 (Anm. 6),
344. —
14 А. И. Неусыхин
209
Еще более странное впечатление производит попытка аналогичного»
истолкования грамоты Карла Лысого от 844 г., ограждающей права сво-
бодных держателей монастыря, о которых сказано, что они должны ока-
зывать монастырю повиновение в той мере, в какой это подобает свобод-
ным людям (homines liberi... sicut homines ingenui), и притом так, чтобы
их «свобода» или «благородство» («знатность»), ingenuitas, vel nobili-
tas «никоим образом не пострадали от этого» h Совершенно очевидно, что
nobilitas здесь просто архаическое обозначение той же ingenuitas, а во-
все не особый Geburtsstand, тем более, что liberi, о которых в этой
грамоте идет речь, уже успели превратиться в держателей монастыря.
То же относится и к приводимым Гекком цитатам из Лоршского и
Фульдского картуляриев и из Сен-Жерменского полиптика, в которых
термин nobilis явным образом фигурирует pro ingenuo1 2. Особенно по-
казательно в этом смысле одно позднее прибавление к Сен-Жерменскому
полиптику, где эпически повествуется о том, как аббат Вальдон около
900 г. приобрел в собственность двух братьев, которые похвалялись, что
они nobiles, в то время как аббат утверждал, что они — сервы св. Гер-
мана 3. Ясно, что nobiles здесь — бывшие liberi, ставшие зависимыми
держателями и закрепощенные монастырем. Само собою разумеется,
что именно liberi имеет в виду грамота Людовика Немецкого Лоршскому
монастырю (от 848 г.), разрешающая ему обмениваться рабами и прочим
имуществом с nobiles homines 4, и что в том же смысле употреблен тер-
мин nobiliores в Фульдской грамоте 777 г.5. Гекк, правда, признает, что
в некоторых формулах nobilis стоит вместо ingenuus как выражение са-
мой полной свободы (der vollsten Freiheit) 6, но тотчас же вслед за тем
берет обратно это признание, объявляя nobiles каролингских памятни-
ков членами особого Geburtsstand полноправных свободных. Число
примеров неправильной интерпретации этих памятников Гекком можно»
было бы умножить 7, но это излишне. Всякому, кто занимался монографи-
ческим обследованием картуляриев каролингской эпохи, хорошо изве-
стно, что основная масса дарителей выступает в них вовсе без обозначе-
ния социального статуса (хотя в нее могли входить и вотчинники
и крестьяне)8, что термин nobilis вообще встречается далеко не во всех
1 Р. Heck. Gemeinfreien, S. 105; Bouquet, VIII, p. 465; homines liberi comma-
nentes infra terminos ejusdem monasterii... congruum obsequium sicut homines inge-
nui eodem monasterii exhibeant ne eorum ingenuitas vel nobilitas vilescat.
2 P. Heck. Gemeinfreien, S. 103.
3PoIyptique de ГА b b a у e de St. Germain des Pres, par Longnon;
t. II, 1886, IV, 36 (ср. P. Heck. Gemeinfreie, S. 103): Tempore domini Waldonis
abbatis fuerant duo fratres... qui gloriabantur se esse nobiles-, quos adquisivit domi-
nus W. abbas dicens eos esse servos St. Germani.
4 Codex Laureshamensis, ed. Glockner, Bd. I, Darmstadt, 1929, p. 312. (Ср. P. Heck.
Gemeinfreie, S. 103): «...ut ubicumque invenire posset, aliquas res et mancipia, quae
a nobilibus hominibus aptius et congruentius praefatae ecclesiae suae commutare va-
leret»...
5 Codex diplomaticus Fuldensis, ed. E. F. J. Dronke, Cassel, 1850, № 60
...postquam juraverunt nobiliores terrae illius (характерно самое выражение — nobiliores,
а не nobiles). Cp. Urkundenbuch des Klosters Fulda, hrsg. von Edm. E. Stengel, Marburg,
1913, № 83.
6 P. Heck. Gemeinfreie, S. 102—103.
7 Явные ошибки Гекка в толковании терминов nobilis и adascalcus в баварских
источниках и, в частности, в Decreta Dingolvinga. (Ср. Р. Heck. Gemeinfreien, S. 92—93,
97—99), уже исправлены Бруннером (Н. Brunner. Standerechtliche Probleme, S. 237,
Anm. 1; Abhandlungen, Bd. I, S. 338, 339) и Виноградовым (P. Vinogradoff. Wer-
geld und Stand, S. 176, 179—180).
8 Cp. G. Caro. Beitrage zur alteren deutschen Wirtschafts- und Verfassungsge-
schichte, Zurich, 1911; Studien zu den alteren St.-Galler Urkunden («Jahrbuch fiir schwei-
zerische Geschichte», Bd. XXVI, 1901, S. 205—294; Bd. XXVII, 1902, S. 185—270). Zwei
Elsasser Dorfer zur Zeit Karls des Grossen («Zeitschrift fiir die Geschichte des Oberrheins»,
210
памятниках этого рода 1 и употребляется в ряде случаев для обозначе-
ния лиц разных социальных категорий, и в том числе — именно рядо-
вого дарителя или контрагента какой-либо сделки, т. е. liber, а когда
нужно подчеркнуть знатность того или иного лица, то пускаются в ход
большей частью должностные обозначения (граф, фогт); лишь иногда
в картуляриях идет речь о vir nobilis. Некоторые полиптики точно
обозначают социальный статус трех категорий зависимых держате-
лей (coloni, liti, servi), но зато не входящих в их число лиц описывают
неопределенно, как liberi. Скупость картуляриев в обозначении социаль-
ного статуса дарителей, а с другой стороны — сбивчивость их терминоло-
гии объясняются не только их специфичностью, как исторического источ-
ника, но и тем, что после установления феодализма в ряде стран Запад-
ной Европы первенствующее значение вместо устарелых социальных ка-
тегорий приобрели во времена Каролингов новые социальные деления
феодального общества. Поэтому методологически совершенно недопу-
стимо сопоставлять как нечто однородное терминологию каролингских
хозяйственных и законодательных памятников с терминологией так на-
зываемых каролингских варварских правд* 1 2 (что делает Гекк) на том
лишь основании, что запись этих правд произведена была при Каро-
лингах. Этот чисто формальный момент нисколько не мешает тому, что
они отображают целый ряд крайне архаических отношений, ничего общего
не имеющих с феодальным строем каролингской эпохи.
Правда, в некоторых областях обширной Каролингской империи
черты старого и нового еще долгое время уживались друг с другом,
и это в особенно сильной степени относится как раз к отсталой Саксо-
нии. Но там феодальные отношения стали раньше всего складываться
на церковных землях, и они-то отражены в картуляриях, в то время как
вне церковного (и вообще крупного вотчинного) землевладения еще
очень долго (вплоть до полного торжества феодализма в Саксонии) со-
хранялись многие специфические особенности варварских, архаических
общественных отношений, отраженные в Саксонской (и Фризской)
Правде 3, в саксонских капитуляриях и хрониках. Поэтому-то и нельзя
сопоставлять эти саксонские памятники с картуляриями, рассматривая
их терминологию как однородную 4.
Neue Folge, Bd. XVII, 1902, Heft 3, S. 450—479, 563—587); A. Deleage. La vie rurale
en Bourgogne jusqu’au debut du XI s., Texte, Macon, 1941; А. Д. Удальцов. Из
аграрной истории Каролингской Фландрии, М., 1935; Н. П. Грацианский. Бур-
гундская деревня в XI—XII столетиях, М., 1935; ср. также наши статьи: «Структура
хозяйства дарителей Лоршскому аббатству в Вормском округе» («Ученые записки Ист-
фака МГУ», № 114, 1947, стр. 42—58) и «Структура общины Южной и Юго-Западной
Германии в VIII—X вв.» (Сб. «Средние века», вып. IV, 1953, стр. 31—48; вып. V, 1954,
стр. 15—31). Анализ терминологии формул см. у Каро (G. Caro. Die Landgiiter in
den frankischen Formelsammlungen. «Historische Vierteljahrschrift». 1903, Bd. VI, S. 309—
338) и у А. Д. Удальцова («Свободная деревня в Западной Нестрии в эпоху Меро-
вингов и Каролингов», СПб., 1912).
1 Он чаще всего применяется для обозначения социального статуса дарителей в
баварских картуляриях — Фрейзингенском, Пассауском и Зальцбургском (см.:
1) «Traditionen des Hochstifts Freising», hrsg. von T. Bitter auf,
Munchen, 1905, Bd. I, № 547, 626, 628, 637, 640, 655, 662, 671, 701, 703, 805, 918,
933, 951, 1033 и мн. др., 2) Die Traditionen des Hochstifts Passau»,
hrsg. von M. Heuwieser, Munchen, 1930, № 13, 60, 68, 76, 91, 94, 97, 713;
3) Salzburger Urkundenbuch, Bd. I, bearb. von W. Hauthaler, Salzburg, 1898).
2 «Каролингскими» они, в отличие от дарственных грамот, формул и картуля-
риев, являются лишь по времени их записи (см. главу II нашей .работы).
3 О воздействии каролингского завоевания на общественный строй Саксония
см. выше.
4 Между ними существует такое же соотношение, как, например, между Pactus
Alamannorum и архаическими главами Lex Alamannorum, с одной стороны, и той ее
14* 21I
По той же причине из этого сопоставления невозможно извлечь аргу-
менты ни в пользу виттиховской концепции вотчинного образа жизни
саксонских эделингов b ни в пользу гекковской теории * 1 2 их крестьян-
ского образа жизни. Ибо Корвейский картулярий и Верденский ре-
гистр, которыми они оба оперируют, содержат данные о структуре цер-
ковного землевладения в Саксонии IX—XI вв. и о процессе поглощения
им крестьянской и мелкопоместной собственности, но их терминология
сама по себе дает мало опорных пунктов для суждения о том, к каким
именно слоям уходящего в прошлое общественного строя принадлежали
поглощаемые этим процессом носители такой собственности: термины
nobilis и liber применительно к дарителям и держателям либо вовсе от-
сутствуют в этих памятниках, либо, как было показано выше, фигури-
руют в совершенно иных значениях. Соотношение между старыми и но-
выми слоями саксонского общества можно пытаться установить не путем
простого сличения и отождествления одних и тех же терминов в источни-
ках разных периодов, а посредством изучения всей совокупности саксон-
ских источников IX—XIII вв. (см. об этом ниже, § 4 раздела II этой
главы).
Поэтому при характеристике хозяйственного облика саксонского
(и фризского) эделинга VII—VIII вв. нам предстоит ограничиться наме-
ченными выше соображениями, как бы скудны они ни были. Ибо всякие
попытки во что бы то ни стало представить себе хозяйственный облик
этих эделингов более конкретно, хотя бы при помощи использования
принципиально отличных, разнородных и притом более поздних источни-
ков, могут быть сделаны лишь путем — сознательной или бессознатель-
ной — подстановки феодальных отношений на место своеобразных
социальных отношений варварских племен до установления у них феода-
лизма. Само собою разумеется, что такой подстановки следует всячески
избегать, ибо нашей целью является как раз уяснение своеобразных ар-
хаических отношений, отраженных в Саксонской и Фризской Правдах3.
Чтобы еще более рельефно оттенить это своеобразие, обратимся к поло-
жению саксонских и фризских литов.
частью, где нормируются отношения на церковных землях, — с другой. Но различие
между Саксонской Правдой и саксонскими картуляриями гораздо глубже, чем между
разными частями Алеманнской Правды.
1 Ср. W. Wittich. Die Frage der Freibauern.
2 P. Heck. Die Gemeinfreien, S. 10—22, 300—303.
3 Мы сознательно оставляем в стороне рассмотрение той составной части сослов-
ной теории Гекка, которая заключается в предложенной им оригинальной трактовке
величины и монетного содержания вергельдов в «каролингских» правдах. Мы делаем
это из следующих соображений: Гекк пытается доказать (путем допущения возмож-
ности последующего утроения вергельда саксов и фризов в силу особого мира —Son-
derfrieden, установленного после каролингского завоевания, и при помощи сложных
вычислений монетного содержания больших и малых солидов у франков, англо-вар-
нов, саксов и фризов), что вергельд саксонского эделинга может быть сопоставлен с
вергельдом франкского liber в соотношении 15 : 12, которое устанавливает и Cap. Sa-
xonicum, tit. Ill для системы штрафов, взимаемых с франков и саксов (ср. Р. Heck.
Gemeinfreien, S. 124—137, 258—259, 272—273), и что вергельд эделинга будто бы не в
6, а в 2 раза превышал вергельд фрилинга (как и вергельд франкского свободного
вдвое превышал виру лита), откуда следует якобы с железной необходимостью тож-
дество саксонско-фризского эделинга с франкским liber Салической и Рипуарской
Правды. Но вся эта цепь умозаключений представляется крайне искусственной, натя-
нутой и спорной, а потому она и вызвала массу возражений в специальной литера-
туре— как исторической, так и нумизматической (к уже цитированным статьям Брун-
нера, Шредера и Виноградова следует прибавить еще работы Э. Мейера и Некеля).
[См. также статью В. Протопопова «К Саксонской Правде (неудачная раз-
гадка статьи XIV)». Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому, М., 1909,
стр. 487—491]. В частности, нумизматическая сторона гекковской гипотезы вергель-
дов вряд ли сможет быть когда-либо дотсазана. Между тем его вычисления и мани-
пуляции с вергельдами создают впечатление мнимой точности, которая опаснее явной
212
§ 3. Литы
Вопрос о реальном положении саксонских и фризских литов тоже
следует решать в свете проблемы многозначности свободы и представ-
ления о позитивном содержании самой свободы. В самом деле: если
литы — полусвободные (а таковыми они в большей или меньшей мере
являются во всех варварских правдах), то следует прежде всего опреде-
лить и разграничить с возможной степенью отчетливости элементы не-
свободы и свободы в статусе литов и установить, в каком отношении
литы свободны и в каком — несвободны, а затем, синтезируя результаты
этого анализа, попытаться выяснить реальное содержание промежуточ-
ного положения литов между свободными и рабами, т. е. реальное
содержание их полусвободы. Выяснение сущности промежуточного ста-
туса литов в свою очередь проливает свет на характер свободы в родо-
племенном строе на разных стадиях его развития. Но так как эта сво-
бода представляет собою полноправие, выражавшееся в совокупности
прав-обязанностей \ то намеченная выше задача сводится к установле-
нию того, какие именно права-обязанности присущи литу наравне со
свободным и каких признаков полноправия ему недостает сравнительно
с этим последним.
Отсутствие ясности в постановке вопроса о природе литства приво-
дит обычно либо к смешению этой своеобразной и широко распростра-
ненной промежуточной категории с другими архаическими социальными
группами «варварского» общества, либо к колебаниям и противоречиям
в определении статуса литов. Гекк являет нам пример того и другого.
Стремясь во что бы то ни стало отвести литам сословно-однозначное и
строго-фиксированное место в саксонско-фризской tripartite и трактуя
и их, — наподобие эделингов и фрилингов, — как окаменелое сословие,
Гекк в разных своих работах по-разному определяет статус членов этого
сословия. В первой из них он склонен был отождествлять его с servi-
tium’oM * 1 2, что не помешало ему, однако, во второй работе, анализируя
известие Гукбальда о собраниях представителей трех «сословий» саксов
в Маркло, трактовать саксонских литов «как составную часть пле-
мени, обязанную несением воинской службы и посещением судебных
собраний» 3, т. е. приписывать им важнейшие права-обязанности свобод-
ного сакса. В позднейшей, обобщающей своей работе он принужден был
признать наличие градаций в среде литов4, но не сделал из этого пра-
вильного наблюдения надлежащих выводов, продолжая оставаться на
почве своей сословной теории и рассматривая подмеченные им же самим
градации только как результат перекрещивающегося взаимодействия
процессов социально-экономического и правового развития, что, однако,
по его мнению, не в состоянии изменить характер неподвижных Geburts-
ошибки, ибо придает ей видимость истины. Но независимо от того, верна или неверна
концепция вергельдов, предложенная Гекком, та или иная ее оценка не в состоянии
существенно повлиять на развиваемый нами ход мыслей. Ибо, как мы пытались по-
казать выше, и шестикратный вергельд эделинга может быть объяснен в полном
соответствии с нашим пониманием социального строя саксов и фризов. К тому же —
и это для нас самое важное — гекковские сопоставления вергельдов служат для него
одним из главных аргументов в пользу его сословной концепции, в то время как
паша задача заключается как раз в независимом от этой концепции анализе обще-
ственного строя саксов.
1 См. главу I данной работы.
2 Р. Н е с k. Die altfriesische Gerichtsverfassung, S. 230.
3 P. Heck. Die Gemeinfreien, S. 314; противоречивость обоих утверждений Гекка
не может быть объяснена разницей в понимании им литства у саксов и фризов, ибо он
сам постоянно сближает саксонских и фризских литов.
4 Р. Heck. Standesgliederung, S. 91.
213
stande. Литов он склонен здесь считать,— согласно своей ранней кон-
цепции,— слоем зависимых людей.
Отмеченная нами трактовка литов в разных работах Гекка заслужи-
вает отрицательной оценки не столько в силу самого факта противоречи-
вости этой трактовки, сколько в силу того, что она не адэквлтна реаль-
ной противоречивости социального статуса литов, т. е. содержания их
йолусвободы. Ибо противоречия Гекка проистекают именно из его стрем-
ления к однозначному (хотя в разных работах различному) истолкова-
нию статуса литов в духе «сословной теории», которое каждый раз фа-
тально не удается ввиду двойственности их реального положения.
Для выяснения этого последнего рассмотрим сначала отдельно при-
знаки несвободы и свободы саксонско-фризских литов.
Лит неоднократно выступает в Саксонской Правде как лицо, зависимое
от господина, причем один раз он прямо сопоставляется с сервом. Так, гла-
йа L гласит: «если серв или лит совершит какой-либо проступок по прика-
занию господина, этот последний несет за него ответственность» Г
Глава XVIII конкретизирует это общее положение об ответствен-
ности господина за проступки его лита (опуская при этом сопоставле-
ние лита с рабом) и устанавливает таковую за убийство любого лица
(в том числе и прежде всего нобиля), совершенное литом по подстре-
кательству господина. Однако за убийство, совершенное литом без ве-
дома господина, ответственность возлагается на самого лита; но формы
ее таковы, что они свидетельствуют о зависимом положении лита,
а именно: лит изымается из-под власти господина и передается вместе
с семью своими сородичами в распоряжение родственников убитого1 2.
Для того чтобы очиститься от обвинения в покушении на убийство, сак-
сонский нобиль должен принести клятву на оружии или при помощи
своего лита, которого он должен был держать за руку при произнесении
клятвы 3. Это указывает опять-таки на личную зависимость лита от его
господина. О том же свидетельствует и ограничение свободы вступления
в брак, о наличии которого можно косвенно умозаключить из предо-
ставления такой свободы королевскому литу, находящемуся, конечно, на
особом положении 4.
Фризская Правда прямо определяет сущность зависимости лита как
servilitim 5 и говорит о возможности выкупа себя литом из этого несво-
бодного' состояния б. По Гекку этот текст Фризской Правды, рассматри-
вающий положение лита как servitium и говорящий об освобождении
лита путем выкупа или отпуска на волю, доказывает, что liberti не могли
целиком подразумеваться под литами, ибо большая часть литов не была
отпущена на волю; между тем наличие либертинов у фризов вряд ли
подлежит сомнению, так как Фризская Правда постоянно упоминает
рабов и несвободных, хотя термины, обозначающие либертинов, стран-
ным образом отсутствуют в этой правде. Все это для Гекка — лишний
аргумент в пользу того, что либертинами являются именно фрилинги.
Однако уже из приведенных текстов — и, в частности, из разбираемого
места Фризской Правды — совершенно очевидно, что Гекк проглядел
двойственность положения саксонско-фризского лита. Для большей на-
1 Lex Sax., L: Quicquid servus aut litus iubente domino perpetraverit, dominus
emendet.
2 Текст главы XVIII Саксонской Правды см. выше, раздел II, § 2 настоящей главы.
3 Lex Sax., VIII: Quicunque gladio strict о super ait erum cucurrit et retentus ab alio
fuerit, 12 solidos conponat vel in manu liti sui vel sua arma iuret.
4 Lex Sax., LXV: Lito regis liceat uxorem emere ubicunque voluerit sed non liceat
ullam feminam vendere.
5 Lex Fris., XI, § 1.
6 Lex Fris., XI, § 2: Si litus semetipsum propria pecunia a domino suo redemerit...
214
глядности сформулируем и перечислим признаки несвободы лита; они
заключаются: а) в зависимости лита от господина (в частности — в огра-
ничении свободы вступления лита в брак) и в ответственности послед-
него за проступки лита, совершенные по его приказанию; б) в сближе-
нии лита с сервом и литства с servitium’oM; в) в необходимости выкупа
для приобретения литом свободы; г) в передаче лита, повинного в совер-
шении убийства без ведома господина, в распоряжение родственников
убитого (вместе с семью сородичами лита),—-повидимому, на положе-
нии зависимого лица.
Уже самый перечень признаков несвободы саксонско-фризского лита
указывает на неполноту его зависимости и тем самым выводит нас за
пределы несвободы. Так, саксонский лит отвечает за проступки, совер-
шенные им по собственной воле (т. е. без приказания или без ведома
господина), и каковы бы ни были формы этой ответственности, важен
самый факт ее наличия. У саксонского лита имеются сородичи; следо-
вательно, лит включен в систему родовых связей, что является как раз
одним из основных признаков положения свободного соплеменника в ро-
до-племенном обществе. То же относится и к фризскому литу, за убий-
ство которого уплачивается вира, причем три четверти ее (27 солидов
без одного денария) идут, правда, в пользу его господина, но четверть
(9 солидов без одного денария) все же поступает родственникам уби-
того лита Фризский лит может приобрести полную свободу путем вы-
купа своего несвободного состояния, обозначаемого Фризской Правдой
как servitium. Не говоря уже о том, что возможность такого выкупа на
собственные средства (propria pecunia) свидетельствует об имуществен-
ной дифференциации в среде литов и о наличии у некоторых из них зна-
чительного и достаточно ценного имущества, чрезвычайно важно, что
инициатива освобождения могла исходить от самого лита, и поэтому
приобретение литом полной свободы не обязательно облекалось в форму
особого акта отпуска его на волю господином1 2, а могло быть сведено
к чисто-материальной сделке между литом и его господином, что указы-
вает на большую самостоятельность «зажиточного» лита. Выкупившийся
лит пребывает в состоянии полной свободы; но если по прошествии не-
скольких лет его бывший господин вздумает отрицать факт выкупа лита
или его отпуска на волю и скажет ему: «ты у меня не выкупился, и я не
давал тебе свободу», то он должен доказать свою правоту путем судеб-
ного процесса с соприсяжниками; в случае выигрыша процесса господин
вновь обретает утраченного лита, положение которого опять-таки обо-
значается как servitium; в противном случае лит сохраняет свою свободу
(in libertate permaneat)3.
Изложенное нами установление § 2 главы XI Фризской Правды пред-
полагает две возможности: а) необоснованные претензии бывшего госпо-
дина на servitium выкупившегося или освобожденного им лита и б) при-
тязания лита на свободу, несмотря на отсутствие акта выкупа или осво-
бождения. На реальность второй возможности дает указание § 1 той же
XI главы Фризской Правды, рассматривающий случай отказа свободного
1 Lex Fris., I, § 4, 7 (вира свободного у фризов 54 солида и 1 денарий, вира но-
биля — 80 солидов).
2 Хотя и такие акты отпуска на волю тоже имели место у фризов: Lex Fris., XI,
§ 1: ego te libertatae donavi.
3 Lex Fris., XI («De lito»), § 2: Si litus semetipsum propria pecunia a domino suo
redemerit et unum vel duos, vel tres vel quotlibet annos in libertate vixerit, et iterum a
domino de capitis sui conditione fuerit calumniatus, dicente ip si domino «non te rede-
misti, nec ego te libertatae donavi», qui dominus eius fuerat, cum totidem hominibus
quot ei propositi sunt, iurare velit, conquirat eum sibi ad servitutem; sin autem, iuret
alter, et in libertate permaneat.
215
«человека, вступившего под давлением крайней необходимости в servitium
на положение лита», от этого нового своего статуса L По аналогии можно
умозаключить, что нередки были и случаи отказа исконных литов от
своего старого статуса. Обе намеченные возможности, к которым присо-
единяется еще и третья, зафиксированная в § I главы XI Lex Frisionum,
указывают на текучесть состава фризских литов, которая выражается:
а) в стремлении литов не только к выкупу и отпуску на волю, но и к
освобождению явочным порядком, без совершения этих процедур; б) в
случаях вступления свободных в литскую зависимость, иногда с последую-
щим отказом от нее; в) в стремлении фризских нобилей и свободных
приобрести рабочую силу литов. Все это — симптомы процесса имуще-
ственной и социальной дифференциации в среде не только фризских ли-
тов, но и свободных (иногда опускающихся до статуса лита): «зажиточ-
ный» лит мог выкупиться или обрести полную свободу явочным поряд-
ком; менее обеспеченный и не имеющий социального веса лит принужден
был дожидаться акта отпуска на волю со стороны господина и иногда не
в силах был воспрепятствовать притязаниям этого последнего на его воз-
вращение в состояние servitium’a уже после его освобождения. Были
у фризов и такие литы, от которых находились в литской зависимости
бывшие свободные, вступившие в servitium под давлением нужды 1 2.
Правда, литство каждый раз тщательно отграничивается от свободы
(libertas) именно как servitium. Саксонская и Фризская Правды не дают
представления о реальном содержании этого servitium’a. Но тем не менее
совершенно ясно, что оно противополагается полной свободе, включаю-
щей в себя полноправие и совершенную независимость от патрона (по
типу лангобардской fulcfree et haamund). Это явствует как из того, что
свободные фризы вступали в литскую зависимость (servitium) не только
от нобилей и других свободных, но и от литов, так и из того факта, что
лит выступает в Фризской Правде в качестве одного из носителей право-
вых норм 3, а это является уже прямым признаком свободы.
О том же свидетельствует и наличие рабов у некоторых фризских ли-
тов 4; рабами могли владеть и саксонские литы, как явствует из главы
XV Capitula de partibus Saxoniae, предписывающей каждой сотне выде-
лять в пользу церкви один двор (curtis) и два манса, а жителям этой
сотни — нобилям, свободным и литам — предоставлять в пользу церкви
раба и рабыню 5.
Таким образом, разбор тех глав Саксонской и Фризской Правд, кото-
рые содержат указание на несвободу лита, не только выводит нас за пре-
делы этой несвободы, но и непосредственно приводит к анализу глав, со-
держащих данные о свободе литов. Такой ход исследования вытекает из
особенностей самого материала наших памятников, которые в свою оче-
редь лишь отражают промежуточное положение литов между несвободой
и свободой. К собранным уже выше данным об этом промежуточном их
1 Lex Fris., XI («De lito»), § 1, текст см. ниже.
2 Lex Fris., XI, § 1: Si liber homo spontanea voluntate vel forte necessitate coactus
nobili sen libero, sen etiam lito in personam et in servitium liti se subdiderit et postea
se hoc fecisse negare voluerit...
3 При установлении кары за убийство, совершенное рабом по подстрекательству
господина, Фризская Правда перебирает различные возможные социальные статусы
убитого и господина раба, совершившего убийство, причем оказывается, что лит
может фигурировать и в той и в другой роли. Lex Fris., 1, § 16—21 (тексты см. выше,
в § 2 раздела II этой главы).
4 Lex Fris., I, § 21 (см. выше).
5 Cap. de part. Sax., XV: De minoribus capitulis consenserunt omnes, ad unamquam-
que ecclesiam curtem et duos mansos terrae, pagenses ad ecclesiam reccurrentes condo-
nant, et inter centum viginti homines, nobiles et ingenuos similiter et litos servum et
ancillam eidem ecclesiae tribuant.
216
положении можно прибавить еще многочисленные прямые свидетельства
Саксонской Правды, а также и саксонских капитуляриев Карла Великого
об ответственности литов за свои поступки. Сам по себе факт этой ответ-
ственности, как уже было указано, является свидетельством в пользу сво-
боды лита, но характер ответственности недвусмысленно- указывает на
то, что литы стоят ниже фрилингов (liberi, ingenui). Так, с одной стороны,
саксонский лит приносит очистительную присягу по обвинению в убийстве
раба \ уплачивает fritus в случае кражи 1 2, платит штрафы за отказ от кре-
щения детей 3, за служение языческим богам 4, за вступление в недозво-
ленное брачное сожительство 5, за неявку в судебное собрание б. Однако, с
другой стороны, штрафы, уплачиваемые литом, обычно в два раза меньше
штрафов, взаимаемых за те же проступки со свободного (liber, ingenuus)
и в четыре (а иногда в три раза) ниже суммы соответствующего штрафа
нобиля; это соотношение суммы штрафов нобилей, ingenui и литов резю-
мировано в общей форме в знаменитой III главе Capitulare Saxonicum,
которая устанавливает его в виде 12 : 6 : 4 7. Пеня за ранение лита даже
в 12 раз меньше, чем штраф за увечье, нанесенное нобилю; в соответствии
с этим и вергельд лита (120 малых солидов) в двенадцать раз меньше
вергельда нобиля и в два раза меньше вергельда фрилинга (liber) 8. Очи-
стительную клятву по обвинению в убийстве серва лит приносит с двена-
дцатью соприсяжниками, в то время как нобиль ограничивается в этом
случае тремя соприсяжниками 9.
Факт уплаты литом пеней и штрафов и принесения им присяги наряду
с нобилями и liberi несомненно является одним из признаков свободы
лита, ибо свидетельствует о его судебной правоспособности: показательно,
что Саксонская Правда и связанные с нею капитулярии во всех приведен-
ных текстах начинают перечень плательщиков пеней с нобилей и кончают
его литами, сопоставляя их по признаку ответственности,—-хотя и нерав-
номерной 10 11,— но совершенно устраняют из этого перечня рабов, подчерки-
вая этим самым грань, отделяющую их от литов. Особенно любопытно в
данной связи указание на обязанность лита являться в судебное собрание11,
прямо подчеркивающее его правоспособность как юридического лица.
Наконец, если принять чтение a libero (а не a liberto) в главе XVII
Саксонской Правды 12, то мы получим прямое сопоставление лита со сво-
1 Lex Sax., XVII.
2 Lex Sax., XXXVI.
3 Cap. de part. Sax., XIX.
4 Cap. de part. Sax., XXL
5 Cap. de part. Sax., XX.
6 Cap. Sax., V: Si quis de nobilioribus ad placitum mannitus venire contempserit,
solidos quattuor conponat, ingenui duos, liti unum.
7 Cap. Sax., c. Ill: Item placuit omnibus Saxonibus ut ubicumque Franci secundum
legem solidos 15 solvere debent, ibi nobiliores Saxones solidos 12, ingenui 5 [6], liti 4
conponant.
8 Lex Sax., XIV, XVI. Для установления вергельда саксонского liber ср. эти главы
с главой LXVI Саксонской Правды (о реальном содержании большого и малого со-
лида) и с § 4 главы XXXVI Рипуарской Правды. На основании этого сравнения мож-
но утверждать, что вергельд саксонского liber по Рипуарской Правде в 160 больших
солидов по 12 денариев или 3 тремиссы равен 240 малым солидам (в 2 тремиссы), а
так как вергельд по Саксонской Правде уплачивался малыми солидами, то отсюда
следует, что вергельд саксонского лита вдвое меньше вергельда фрилинга.
9 Lex Sax., XVII.
10 Эту неравномерность штрафов, уплачиваемых за одинаковые проступки лица-
ми разных социальных статусов, Гекк толкует как особый саксонский принцип актив-
ной градации.
11 Cap. Sax., V.
12 Lex Sax., XVII: Servus a nobili occisus 36 solidis conponatur vel tribus iurantibus
negetur; a libero vel lito pleno sacramento negetur (о разночтении a liberto у Тилье и о
полемике по этому вопросу см. выше, § 2 раздела II этой главы).
217
бодными b Однако отмеченная выше неравномерность ответственности
нобилей, liberi и литов за одни и те же проступки 1 2 указывает на то, что
дифференцированность саксонской и фризской свободы (т. е. обладание
совокупностью прав-обязанностей разными ее носителями в разной сте-
пени) не только выражалась в выделении нобилетета, как особого слоя,
и в наличии градаций внутри саксонско-фризских liberi, но распространя-
лась и на самую полусвободу литов: ибо эта неравномерность позволяет
в известном смысле рассматривать и самое литство, как градацию (пусть
низшую!) саксонско-фризской свободы. С этой точки зрения можно утвер-
ждать, что градуированность прав-обязанностей, составляющих реальное
позитивное содержание этой свободы, проходит через весь общественный
строй саксов и объемлет не только нобилей и liberi, но и литов (не говоря
уже о градациях внутри литства, о которых будет речь ниже).
Если мы попытаемся теперь сформулировать основные черты или эле-
менты свободы саксонско-фризских литов, то можно свести их к следую-
щему перечню характерных для всякой родо-племенной свободы прав-
обязанностей: 1) пребывание в роде или в какой-либо кровно-родствен-
ной группе; 2) частичная юридическая правоспособность, которая выра-
жается: а) в ответственности лита за проступки, совершенные не по воле
господина, б) в вытекающем отсюда праве участия в судебном собрании,
являющемся в то же время и обязанностью лита; 3) наличие известных
имущественных прав. Эти признаки свободы — пусть ущербной и частич-
ной — свойственны, повидимому, всем литам, .ибо Саксонская и Фризская
Правды говорят о них в общей форме, как о явлениях, присущих самому
институту литства. Но в наших памятниках мы находим и такие эле-
менты свободы, которые свойственны лишь определенным категориям ли-
тов, и они лежат главным образом в сфере имущественных прав: так,
одни литы могли иметь рабов (как и лангобардские альдии) 3 и дости-
гали такой зажиточности, что в состоянии были выкупиться на волю,
пробрести полную свободу с совершенной независимостью от господина,
другие продолжали нести servitium в пользу этого последнего и могли
стать независимыми от него лишь в силу предпринятой им по его ини-
циативе процедуры освобождения; с другой стороны, ряды литов пополня-
лись у фризов разоряющимися свободными, вступавшими в литскую за-
висимость, и при этом предусматривается случай, когда один из таких
свободных фризов становился литом другого лита. Не с этим ли послед-
ним фактом стоит в связи то обстоятельство, что во Фризской Правде, —
а может быть, и во второй части Саксонской Правды,— литы частично
фигурируют даже как носители прав и обязанностей?
Как бы то ни было, но дифференциация имущественных прав литов, в
основе которой лежит, конечно, общий процесс имущественного и социаль-
ного расслоения, шедший в саксонском и фризском обществе изучаемого
периода, позволяет нам гипотетически наметить три категории саксонско-
фризских литов с различными имущественными правами: 1) литов, не
имеющих рабов, 2) литов, владеющих рабами, и 3) литов, в литскую за-
висимость от которых могут вступать свободные,— иными словами, таких,
литов, которые в свою очередь -имеют зависимых от них литов, причем эти
последние, повидимому, принадлежат к первой из намеченных нами кате-
горий 4. Вероятно, лишь литы третьей,—повидимому, самой малочислен-
1 Литы в Салической Правде и альдии в эдикте Ротари тоже сопоставляются
то с сервами, то со свободными (ср. Lex SaL, XIII, 7, ad. 1; XXVI, 1; XXXV, 5; XLII, 4;
L, 1; Ro., §§ 76—102; 205—206; 216—217).
2 Мы имеем здесь в виду, конечно, те проступки литов, за которые они несут лич-
ную ответственность.
3 Ro., § 235.
4 Любопытно, что кентские лэты подразделялись на три категории с различными
218
ной,— категории могли выступать у фризов в качестве носителей право-
вых норм наряду с нобилями и liberi. Для литов первых двух категорий,
т. е., вероятно, для большинства литов, несение servitium’a являлось опре-
деляющим моментом их социального статуса; а в основе этого servitium’a
лежала, повидимому, поземельная зависимость лита от господина, что
можно усмотреть как из мотивировки вступления фризского liber в лит-
ский servitium разорением этого свободного так и из аналогий с поло-
жением кентских лэтов и лангобардских альдиев * 1 2 3 Саксонский и фриз-
ский лит в основном — зависимый земельный держатель; но он еще не
держатель феодального типа, ибо от этого последнего его отличает преж-
де всего иная система эксплуатации (вряд ли servitium тогдашнего лита
был тождествен с барщиной и другими повинностями феодального держа-
теля: скорее его следует сравнивать со скромными оброками посаженного
на землю тацитовского серва), а затем тот факт, что он живет в такой об-
щественной среде, где «трудящимися производящими субъектами» (по тер-
минологии Маркса) являются все свободные и где поэтому труд зависимо-
го держателя и не может играть такой роли, как в феодальном обществе2'.
Но поскольку в саксонском и фризском обществе шли такие процессы
социально-экономического развития, которые в конце концов (много вре-
мени спустя после фиксации соответствующих правд) привели к торже-
ству феодальных отношений, постольку можно говорить о тенденциях
.развития в данном направлении. В этом смысле зависимые держания
саксонско-фризских литов как бы предвосхищают тот новый тип общест-
венной структуры, когда все .общество разделится на зависимых держа-
телей и их господ — землевладельцев; они являются как бы очень ран-
ними предвестниками феодального зависимого держания,—не по характе-
ру эксплуатации или зависимости литов, а в силу самого факта наличия
того и другого. Поэтому цитированный выше Рюстрингский комментарий
и определяет литов как сыновей зависимых людей, ушедших от родителей
и переселившихся на собственное держание (or ayn god •— Eigengut) 4, а
все саксонские хроники IX—X вв. (за исключением Рудольфа Фульдского)
включают литов в состав саксонского племени на третьем месте после эде-
лингов и фрилингов, в то же время резко отграничивая их от рабов 5, при-
чем Нитрад 6 подчеркивает их участие в восстании Стеллинга против гос-
под наряду с фрилингами.
Положение лита как зависимого земельного держателя дофеодально-
го типа объясняет и двойственность его социального статуса, которая от-
вергельдами в 40, 60 и 80 шиллингов (Aethelbert, 26, ср. F. Liebermann. Die Gese-
tze der Angelsachsen, Bd. Ill, T. II, S. 4); эта параллель тем более показательна, что
некоторые исследователи выводят завоевателей Кента из Фрисландии (ср. К- Rh a mm.
Die Grosshufen der Nordgermanen). Впрочем, весьма возможно, что это разные социаль-
ные слои покоренного кельтского населения, чем и объясняется как наличие трех кате-
горий лэтов, так и тот факт, что вергельд высшего разряда кентских лэтов все-таки
ниже, чем вира рядовых свободных кентцев (кэрлов), т. е. 80 шиллингов вместо ста.
1 Вспомним Lex Fris., XI, § 1; liber homo... forte necessitate coactus...
2 Так, кентские лэты — зависимые люди, сидящие на чужой земле. То же отно-
сится и к лангобардским альдиям (см. Ro., § 235 и глоссу XI в. к § 23 эдикта Лиут-
.пранда). См. главу V настоящей работы.
3 Карл Великий возложил и на литов уплату десятины в пользу церкви и постав-
ку рабочей силы рабов в ее распоряжение (Cap. de part. Sax., XVI, XV).
4 Рюстрингский комментарий к Кйге, № 8 (См. К. von Richthofen. Friesische
Rechtsquellen, S. 5»39; ср. также К- von Richthofen. Untersuchungen zur friesischen
Rechtsgeschichte, Bd. II, Berlin, 1880, S. 1045).
5 W i d и k i n d. Res gestae Saxonicae. MGH, Scriptores, t. Ill, p. 424—425: ...triformi
genere... praeter conditionem servilem dividitur; Hucbald. Vita Lebuini (ibid., t. II,
p. 361). Лишь Рудольф Фульдский не упоминает на этом обычном месте литов, вдви-
гая между сервами и liberi группу liberti (Rudolfus Fuldensis. Translatio
S. Alexandri. MGH, Scriptores, t. II, p. 675). Толкование этого текста см. выше).
6 Nithard. Historiarum 1'ibri quattuor, IV, 2—6 (ibid., t. II, p. 668—671).
219
ражается в своеобразном характере его полусвободы. Ибо неполноте не-
свободы лита соответствует неполнота его свободы. Подобно тому, как
черты его несвободы содержат отмеченные выше элементы свободы, так и
черты его свободы содержат элементы несвободы.
Те права, которыми обладает лит и которые характерны для родо-пле-
менной свободы (юридическая правоспособность, наличие известных иму-
щественных прав), принадлежат ему не в полной мере, а лишь частично:
поэтому обладание ими лишь отчасти включает его в состав саксонско-
фризского общества, состоящего из совокупности полноправных носите-
лей этих прав-обязанностей; иными словами, обладание данными пра-
вами включает его в состав этого общества на положении неполноправ-
ного его члена. В этом смысле литство — институт неполной зависимости
и неполноправной свободы, характерный именно для дофеодального,
родо-племенного строя (на разных этапах его развития и разложе-
ния), где его наличие лишь рельефнее оттеняет полноправие большинства
членов племени, ибо оно является производным от этого последнего. Пе-
рефразируя Тацита \ можно сказать, что у саксов и фризов impares liti
libertatis argumentum sunt.
* :j: *
В иностранной специальной литературе весьма распространена гипо-
теза происхождения саксонских литов из завоеванных саксами тюрингов.
Эта гипотеза строится главным образом на двух свидетельствах: на од-
ной главе Саксонского Зерцала и на сообщении Корвейского хрониста
X в. Видукинда. Саксонское Зерцало в главе, посвященной расселению
саксов, происхождению литов и dagewerchten (Tagewerken) 1 2, сообщает
по интересующему нас вопросу следующее: «саксонские завоеватели
[т. е. те саксы, которые завоевали Северную Тюрингию. — А. Н.] были
малочисленны, а потому не могли собственными силами обрабатывать
поля; по этой причине они, прогнав и победив тюрингских господ, остави-
ли местных крестьян (bure) в неприкосновенности на их наделах и при-
нудили их обрабатывать землю в качестве латов; отсюда и произошли
латы» 3. Как видно из приведенного текста, автор Саксонского Зерцала не
утверждает, что все саксонские литы произошли из покоренных свободных
тюрингов, а лишь указывает на то, что тюрингские земледельцы превра-
щены были саксами в литов. Видукинд рассказывает, что саксы при за-
воевании Тюрингии франками в 531 г. захватили северную ее часть и по-
делили землю со своими «помощниками» и вольноотпущенниками, а на
тюрингов наложили дань; таким образом и произошло, по Видукинду,
1 Tacitus. Germania, 25: impares libertini...
2 Dagewerchte— лично несвободные, обязанные нести нефиксированные поден-
ные повинности. По свидетельству Саксонского Зерцала, в Тюрингии и Саксонии они
произошли от литов. См. Sachsenspiegel, hrsg. von Homeyer, 3 Aufl., BrL, 1861, Land-
recht, III Buch, Artikel 44, § 3: Von den laten die sik verwarchten an irme rechte sint
komen dagewerchten.
3 Ibidem. Do* irer so vele nicht newas, dat sie den acker buwen mochten, do sie die
dorinschen herren slugen unde verdreven, do lieten sie die bure sitten ungeslagen, unde
bestadeden in den acker to alsogedaneme rechte, als in noch die late hebbet; dar of qua-
men die late. Весьма возможно, что это сообщение восходит к Рудольфу Фульдскому,
который, впрочем, называет покоренных тюрингов не литами, а колонами (MGH,
Scriptores, t. II, р. 675). Ср. F. Liitge. Die Agrarverfassung des friihen Mittelalters im
mitteldeutschen Raurr. vornehmlich in der Karolingerzeit, Jena, 1937, S. 25, 84. Лютге
совершенно неправомерно рассматривает превращение части тюрингов в литов как
первое проявление массовой вотчинной зависимости покоренных на германской почве
Более правильное толкование этого факта дает Тойте, который говорит о превращении
свободных тюрингских крестьян в оброчников. (О. Т е u t е. Das alte Ostfalenland. Eine-
Agrarhistorisch-Statistische Studie, Leipzig, 1910, S. 28, 91).
220
трехчленное деление всего саксонского племени (за исключением рабов)1.
Согласно этому свидетельству Видукинда, литы произошли из тех тюрин-
гов, которых саксы обложили данью. Однако слова Видукинда (как и
Рудольфа Фульдского 1 2) нельзя воспринимать некритически. Вполне до-
пуская, что часть тюрингов после покорения их саксами попала в поло-
жение зависимых литов, мы не считаем возможным объяснять одним фак-
том завоевания возникновение целого социального слоя 3, тем более
такого, который встречается у большинства германских племен на извест-
ной стадии их развития (включая и самих тюрингов), в том числе у
племен, относительно которых нет никаких указаний на происхожде-
ние слоя литов из членов какого-либо покоренного племени (например, у
салических франков).
При решении вопроса о возможности происхождения хотя бы части
литов из покоренных племен следует повернуть его острие в обратную сто-
рону и поставить его следующим образом: почему завоеватели обратили
покоренных именно в литов, а не в рабов? Ответ на этот вопрос может
быть только один: потому, что у самих завоевателей уже ранее сущест-
вовал слой литов, возникший в результате имущественного расслоения в
среде свободных членов их племени, и они естественным образом присо-
единили к нему покоренных (а рабовладение не играло у них большой
роли). Другими словами: не слой литов, как таковой, произошел из чле-
нов покоренного племени, а, наоборот, часть этих последних влилась в
состав ранее существовавшего слоя литов. При этом не следует представ-
лять себе дело так, что превращение покоренных в литов обязательно вы-
зывалось расширившейся потребностью саксонских нобилей в эксплуата-
ции зависимого населения 4.
Как выше было показано, зависимость литов — еще не феодальная
зависимость, так как их держания обложены лишь оброком (недаром
Видукинд упоминает только tributum), и не на эксплуатации их труда
строится все хозяйство племени, а на личном труде основной массы его
членов — свободных саксонских общинников (liberi).
Обилие упоминаний литов или латов в составе передаваемых мона-
стырям зависимых держателей земельных участков в саксонских сборни-
ках дарственных грамот IX—XI вв. не только не опровергает, но прямо
подтверждает справедливость этой мысли5. Ибо оно свидетельствует о
том, что в ходе процесса феодализации значительная часть свободных
саксов стала попадать в положение литов и что прежняя зависимость
этих последних стала превращаться в феодальную зависимость.
1 Widukind. Res gestae Saxonicae I, 14: Saxones parte agrorum cum amicis
auxiliariis vel manumissis distributa reliquos pulsae gentis [Thuringorum] tributo con-
demnaverunt, unde usque hodie gens Saxonum triform! genere et lege praeter conditio-
nem servilem dividitur (MGH, Scriptores, t. Ill, p. 424—425).
2 Рудольф Фульдский говорит об этом событии менее ясно, отождествляя литов с
колонами (Rudolfus Fuldensis. Translatio S. Alexandri, MGH, Scriptores, t. II,
p. 675).
3 В. Виттих готов идти в этом направлении так далеко, что склонен объяснять и
происхождение саксонских liberi из числа упомянутых Видукиндом «помощников и
вольноотпущенников», т. е. из низшего слоя завоевателей, члены которого, получив
земельные участки, надолго остались под мундиумом отпустивших их на волю нобилей
(высшего и основного слоя завоевателей—саксов). По Виттиху, земельная собственность
саксонских нобилей и liberi в равной мере произошла из завоевания (W. Wittich.
Die Grundherrschaft in Nordwestdeutschland, Anl. VI, S. 118).
4 В таком свете положение рисуется лишь с точки зрения гекковского понимания
нобилей, как большинства саксонского племени, в соединении с гипотезой Виттиха об их
вотчинном образе жизни (ср. W. Wittich. Die Grundherrschaft in Nordwestdeutsch-
land, Anl. VI, S. 119—121).
5 Traditiones Corbeienses, hrsg. von K. Wigand; Osnabriickisches Urkundenbuch, hrsg.
von Philippi, 1896, Bd. I; Urkundenbuch der Stadt Goslar, Halle, 1893.
221
§ 4. Восстание Стеллинга и его характер
В ходе франкского завоевания, многие саксы, как выражаются хрони-
ки, «потеряли свою собственность и свободу» \ Как известно, Карл Вели-
кий брал в качестве заложников не только саксонских нобилей, но и liberi,
и литов 1 2. Однако, как уже было отмечено выше, из этого не следует, что
все саксы сразу потеряли свои аллоды и свою свободу.
Полное отсутствие в Саксонии синтеза античного рабовладельческого
и разлагающегося родо-племенного строя, живучесть пережитков родо-
вого быта и значительная сила старой родовой знати при относи-
тельной слабости военно-служилой знати, что связано с крайне замедлен-
ным темпом социального развития Саксонии до франкского завоевания,
выразившимся, между прочим, и в отсутствии королевской (или хотя бы
общеплеменной герцогской) власти, — все эти особенности общественного
строя Саксонии надолго сделали ее весьма своеобразной территорией в
пределах Германии.
В IX в. саксонское крестьянство, —• несмотря на рост крупного, глав-
ным образом церковного, но также и королевского и светского, зем-
левладения после франкского завоевания Саксонии, —• все еще состояло
в значительной мере из -бывших равноправных членов племени и общин,
входивших в конфедерацию областей 3, составлявшую до завоевания весь
народ саксов в целом. Это те фрилинги, о которых говорят хронисты IX—
X вв. (они же «свободные», liberi Саксонской Правды) и которые уже
до франкских походов в Саксонию частично впали в зависимость от пред-
ставителей старой родо-племенной саксонской знати (нобилей или эделин-
гов), но еще не успели превратиться в феодально-зависимых земельных
держателей.
Количественно менее значительную, но все же существенную состав-
ную часть складывавшегося класса саксонского крестьянства IX в. пред-
ставляли собою литы, давнишние полусвободные члены племени, ведущие
свое происхождение еще из родо-племенного строя и являющиеся, может
быть, неполноправными членами общины с меньшими земельными наде-
лами, чем свободные. Литы издавна находились в экономической и лич-
ной зависимости как от свободных фрилингов, так и от представителей
родовой знати — эделингов. Естественно, что литы стали первоначаль-
ным объектом феодальной эксплуатации новых крупных землевладель-
цев — церковных и светских.
Однако основное ядро участников крестьянского восстания 841 —
843 гг. в Саксонии составляли не литы, а именно фрилинги, т. е. свобод-
ные, частично впадающие в зависимость. .Это видно из самого хода вос-
стания Стеллинга, как оно изображено наиболее достоверным из хро-
нистов — Нитардом. Нитард рассказывает об этом восстании в связи с из-
ложением борьбы между внуками Карла Великого — Лотарем и Лю-
довиком.
Сообщая о делении всего саксонского племени на три слоя — эделин-
гов или нобилей (знатных), фрилингов или liberi (свободных) и литов.
1 Annales Fuldenses, recognovit F. Kurze, 1891, p. 9 (anno 777): Saxones baptizati
ingenuitatem et omnem proprietatem suam secundum morem gentis abdicantes regi tradi-
derunt; Annales Regni Francorum et qui dicuntur Einhardi, recognovit F. Kurze, 1895
(anno 777): secundum morem illorum omnem ingenuitatem, et alodem manibus dulgtum
fecerunt (p. 48).
2 Annales Laureshamenses (anno 780): Saxones omnes tradiderunt se regi et omnium,
recepit obsides quam ingenuos. tarn lidos (MGH, Scriptores, t. I, p. 31).
3 Ср. ход мыслей Энгельса (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т. XVI, ч. 1„
стр. 391).
222
или lazzi (которых он неправильно считает просто несвободными),
Нитард переходит к повествованию о том, как Лотарь, после победы над
ним братьев, начал искать помощи’и «нарядил посольство в Саксонию
с обещанием дать фрилингам и лаццам, коих было бесконечное множест-
во (frilingis lazzibusque quorum infinita multitude erat), в случае если
они будут на его стороне, законы (leges) их предков времени язычества
и потом [действительно] эти законы им пожаловал. Они же в ревностном
стремлении [получить эти законы] присвоили себе новое имя Стеллинга
(Stellinga) 1 и, собравшись воедино, изгнали из страны почти всех своих
господ и стали жить по старине, каждый по своему закону» 1 2. Слова
Нитарда о «бесконечном множестве» не могут, конечно, относиться
к литам, ибо они не составляли основную массу населения Саксонии
VIII—IX вв3; следовательно, они относятся к свободным — фрилин-
гам, т. е. к той основной части свободного саксонского крестьянства, ко-
торую начали втягивать в феодальную зависимость монастыри, еписко-
пы и светские феодалы. Восстание было направлено именно против этой
попытки, что явствует и из его основного лозунга — возвращение к ста-
рым законам, зафиксированным в так называемом обычном праве
(lex, «закон»); указание Нитарда на то, что «каждый стал жить по
старине, по своему закону», следует понимать как временное восстанов-
ление архаического строя племени вместо новых, только еще складывав-
шихся феодальных отношений. Поэтому восставшие изгнали не только,
нобилей, этих представителей старой родоплеменной знати, а вообще
«господ», ибо в состав этих последних входили отчасти и прежние ноби-
ли, и новые франкские феодалы; шло, повидимому, частичное слияние
некоторых слоев первых со вторыми в единый класс феодалов 4. Однако
характерно также совместное участие в восстании Стеллинга фрилингов
и литов, ибо оно указывает на начавшийся процесс слияния свободных
саксов с полусвободными и возникновения класса феодально-зависимых
крестьян; но этот процесс в Саксонии IX в. только еще начинался.
Как бы то ни было, но попытка саксонских крестьян восстановить
«старые порядки» не удалась: как повествует тот же Нитард, «Людовик
мятежников в Саксонии, которые... наименовали себя «Стеллинга», доб-
лестно, кровавым, но законным путем усмирил» 5. Из изложенного ясно,
что восстание 841 •—• 843 гг. в Саксонии относится к числу тех крестьян-
ских восстаний, которые направлены против самого установления фео-
дального строя.
Ход восстания Стеллинга и его характер- позволяют заглянуть во
внутренний строй Саксонии и проливают свет на дальнейшую историю
саксонского феодализма.
После подавления восстания в Саксонии, вместо реставрации «ста-
рых порядков» продолжался процесс феодализации. Он совершенно от-
четливо выступает из кратких записей дарственных актов Корвейского
1 Stel — древний, ling — сын, потомок; Stellinga — дети древнего закона. См. Du
Cange. Glossarium mediae et intimae latinitatis.
2 Nithard. Historiarum libri quattuor, IV, 2 (MGH, Scriptores, t. II, p. 668—669):
in unum conglobati dominis e regno репе pulsis more antiquo qua quisque volebat lege
vivebat.
3 Об этом свидетельствует их промежуточное положение по Саксонской Правде
между свободными и сервами.
4 Во всяком случае, высший слой старой родовой знати (саксонского нобилитета)
вошел в состав класса феодалов (см. об этом ниже).
5 Nithard. Historiarum libri quattuor,. IV, 4. О восстании Стеллинга см. также
Annales Xantenses ad an. 841, 842 (MGH, Scriptores, t. II, p. 227) и Annales
Fuldenses ad an. 842 (ed. Kurze, Hannoverae, 1891, p. 33).
223
картулярия 1 от IX до начала XI в. и скупых данных Верденского реги-
стра 1 2 того времени; его ретроспективно можно установить по более по-
здним поместным описям саксонских церковных вотчин XII—XIII вв. 3.
В сочетании с повествовательными и иными памятниками и Саксон-
ским Зерцалом (записью феодального обычного права начала XIII в.) 4,
совокупность этих источников позволяет набросать следующую картину
феодализации Саксонии в IX—XI вв.5. Рост крупного—церковного и свет-
ского — землевладения привел к резкой перегруппировке прежних слоев
саксонского общества дофеодального периода. Представители старой родо-
вой знати — эделинги лишь частично — в лице главным образом бывших
герцогских родов Вестфалии, Остфалии,| Ангарии и Нордальбингии и их
окружения — превратились в крупных феодалов; основное ядро этого ста-
ринного слоя раскололось на две части: одна переродилась в мелкопомест-
ных аллодистов — так называемых мелких вотчинников (т. е. в обладате-
лей нескольких, гуф с сидящими на них зависимыми держателями), а дру-
гая опустилась до положения свободного крестьянства.
Шедший параллельно с этим процесс расслоения внутри свободных об-
щин привел к тому, что одна часть общинников превратилась в зависимых
держателей крупных и отчасти мелких вотчинников, другая — сохранила
свое прежнее положение, а третья, состоявшая из наиболее зажиточных
членов общины, поднялась до мелких вотчинников и влилась в их состав.
Таким образом, зависимое саксонское крестьянство составилось из
части закрепощенных свободных общинников и из бывших литов и сер-
вов; свободное крестьянство Саксонии X — XI вв.— из сохранившей свое
прежнее положение части свободных общинников и из опустившейся
части эделингов, а слой аллодистов мелковотчинного типа (представляв-
ший собой низшую прослойку господствующего класса) — из другой
части тех же эделингов. Рост крупного феодального землевладения
в Саксонии IX — XI вв. означал поглощение им все новых и новых слоев
сохранившегося свободного крестьянства и усиление феодальной экс-
плуатации уже ранее закрепощенных его слоев. Однако живучесть
остатков свободного крестьянства в Саксонии вплоть до конца XI в.
(а частично —• и долее) указывает не только на незавершенность процес-
са феодализации Саксонии, но и на то, что он все время продолжался
и углублялся, и притом не просто в сторону усиления эксплуатации уже
закрепощенного крестьянства, но также и в направлении втягивания
в феодальную зависимость все новых и новых его групп. Наличие слоя
мелких аллодиальных вотчинников, не включивших свои аллоды в бене-
фициальную или ленную систему, — тоже один из показателей незавер-
шенности саксонского феодализма, так как это явление свидетельствует
о недостаточной консолидации господствующего класса.
1 См. Traditiones Corbeienses, hrsg. von К. Wigand. Корвейскип картулярий—наряду
с Верденским регистром — один из немногих памятников раннего проникновения крупно-
го церковного землевладения в Саксонию. Как видно из Monumenta Corbeiensia (Biblio-
theca rerum germanicarum, ed. Jaffe), оно играло роль орудия христианизации Саксонии.
То же само явствует и из капитуляриев Карла Великого (см. главу VIII этой работы).
2 Traditiones Werdinenses, ed. W. Crecelius. «Zeitschrift des Bergischen Geschichtsver-
eins», Bd. VI, VII.
3 Ср. 1) Osnabriickisches Urkundenbuch, 1896; 2) Urkundenbuch der Stadt Goslar,
1893; 3) Urkundenbuch des Hochstiftes Halberstadt, hrsg. von Schmidt, Bd. I, Leipzig,
1883.
4 См. 1) Sachsenspiegel, hrsg. von Homeyer; 2) Die Dresdener Bilderhandschrift des
Sachsenspiegels, hrsg. von K- Amira, Bd. I, Leipzig, 1901 —1902; Bd. II, T. I, II (Erlaute-
rungen) Leipzig, 1924—1926.
5 Опыт систематического изучения совокупности памятников X—XIII вв. по исто-
рии саксонского крестьянства проделан в кандидатской диссертации В. В. Дорошенко
«Упадок свободного крестьянства в феодальной Саксонии в X—XIII вв.». М., МГУ,
1949.
224
Глава V
ФОРМИРОВАНИЕ ЭЛЕМЕНТОВ ЗАВИСИМОГО КРЕСТЬЯНСТВА
В ЛАНГОБАРДСКОМ ОБЩЕСТВЕ VI—VIII вв.
Введение. Характер лангобардского завоевания
Для того чтобы представить себе, как складывался общественный
строй лангобардов в VI—VIII вв., необходимо предварительно выяснить
особенности лангобардского завоевания и характер расселения ланго-
бардов в занятой ими части Италии.
Лангобарды вступили в 568 г. в пределы Италии как важнейшая со-
ставная часть союза целого ряда германских и негерманских племен
(лангобардов, саксов, гепидов, свевов, болгар, сарматов, обитателей Но-
рика и Паннонии, может быть, некоторых славянских племен) 1 во главе
с несколькими герцогами (duces), т. е. военными вождями, объединен-
ными общей властью короля (сначала Альбоина, а потом Клефа). Ядро
этого союза составляли лангобарды, к которым присоединялись лишь
части этих многообразных племенных образований. Лангобардский пле-
менной союз в значительной мере состоял ещё из родовых групп, но внут-
ри него уже шла социальная дифференциация, приводившая к образова-
нию слоя полусвободных зависимых альдиев, с одной стороны, и коро-
левских дружинников — с другой.
Источники единодушно рисуют первые этапы лангобардского втор-
жения в Италию как насильственное завоевание с захватом земель, из-
гнанием и убийством местных землевладельцев, а не как раздел между
победителями и побежденными и не как поселение федератов на терри-
тории империи. Так, Павел Диакон рассказывает, что преемник Альбои-
на Клеф умертвил и изгнал из Италии много влиятельных римлян 1 2 и что
после его смерти (т. е. во времена господства герцогов при отсутствии
единой королевской власти в 574 — 584 гг.) было вновь перебито значи-
тельное число знатных римлян, а остальных лангобардские поселенцы
(hospites) поделили между собою с тем, чтобы они вносили в их пользу
(очевидно, в пользу каждой семейной или родовой группы) третью часть
своих доходов3. Павел Диакон приводит и мотивы этой суровой рас-
1 Paul. Diac. Historia Langobardorum, ed. L. Bethman und G. Waitz, II, 6, 8, 26
(MGH, in 4°, Scriptores rerum Laugobardicarum et Halicarum, saec. VII—IX, ed. Holder-
Egger, Hannoverae, 1878).
2 Paul. Diac. Historia Langobardorum, II, 31: Hie multos Romanorum viros
potentes alios gladlis extinxit, alios ab Italia exturbavit.
3 Paul. Diac. Historia Langobardorum, II, 32: His diebus multi nobilium Romano-
rum ob cupiditatem interfecti sunt. Reliqui vero per hospites divisi, ut tertiam partem
suarum frugum Langobardis persolverent, tributarii efficiuntur.
15 a. И. Неусыхин 225
правы: он усматривает ее причины в «жадности» лангобардов (оЬ
cupiditatem), давая этим понять, что завоеватели стремились прежде
всего обеспечить себе правильное поступление регулярных доходов с по-
коренных и гарантировать обладание захваченными землями. Столь же
убедительно звучит свидетельство Мария из Авентика, тем более что он
был современником описываемых событий и жил в то время сравнитель-
но недалеко от Северной Италии — в Бургундии. Так же как и Павел
Диакон, он говорит о массовых убийствах, учиненных лангобардами сре-
ди местного римского населения, и при этом подчеркивает, что во време-
на Клефа перебито было значительное количество не только знатных
римлян (seniores), т. е. крупных землевладельцев, но и людей среднего
состояния (mediocres), т. е., повидимому, проссессоров из числа городских
землевладельческих фамилий Ч Впрочем, на это последнее обстоятельст-
во (только для несколько более позднего периода завоевания) указывает
и Павел Диакон, который подчеркивает, что во время господства герцо-
гов после смерти Клефа (574 г.) лангобардские завоеватели «истребляли
и мирных жителей, занятых работой на своих полях» 1 2. Тем самым он
идет в этом направлении даже дальше Мария из Авентика и дает нам
представление о том, что само завоевание нанесло тяжелый удар не толь-
ко «знатным» и «средним» людям, но также и местным непосредствен-
ным производителям (римским колонам и рабам, посаженным на землю,
а кроме того — сохранившимся свободным крестьянам, свободным и по-
лусвободным держателям крестьянского типа): ибо ведь именно они
и только они могли ожидать сбора урожая и выращивать хлебные злаки
на своих участках, т. е. своим трудом обрабатывать землю. Этот насиль-
ственный характер завоевания Северной Италии, сопровождавшегося за-
хватом земельных владений и взиманием оброка с оставшихся на преж-
них участках представителей разных слоев покоренного населения, —
завоевания, произведенного не кучкой вооруженных воинов, а целым
племенным союзом, составные части которого реально заселяли оккупи-
рованные территории, — резко отличает процесс образования Лангобард-
ского государства от хода возникновения целого ряда других варварских
государств на территории Западной Римской империи (например, вест-
готского, бургундского, франкского, — несмотря на все своеобразие про-
цесса образования каждого из них). Однако достаточно отчетливое пред-
ставление об исторических последствиях лангобардского завоевания мо-
жет дать лишь анализ способов и методов расселения лангобардов
по завоеванной части Италии. В этом анализе нужно различать социаль-
ную и политическую структуру лангобардских поселений, с одной сто-
роны, и установившиеся формы их взаимоотношений с римлянами —
с другой.
Прежде всего бросается в глаза, что лангобарды селились какими-то
кровно-родственными объединениями или группами и что в то же время
в самом ходе их расселения по Северной Италии огромную роль играли
военные вожди отдельных подразделений различных племен, превратив-
шиеся в герцогов.
Чтобы проследить исторические корни этого процесса, обратимся
к данным о власти военных вождей у древних германцев. Известно, что
в одном и том же древнегерманском племени могло быть одновременно
несколько военных вождей (duces); иногда они обозначаются терми-
1 Marius Aventicensis (под 569 г.): Hoc anno dux Langobardorum nomine
Cleb, genti ipsius rex, ordinatus est; et plures seniores et mediocres ab ipso interfecti sunt.
(MGH, Auctores antiquissimi, t. XI, ed. Th. Mommsen, Brl., 1894).
2 Paul. Diac.. Historia Langobardorum, II, 32: Populisque, quimore segetum excre-
,verant, extinctis...
226
ном principes, причем часто в обоих случаях речь идет о предводителях
дружин. Наряду с этим principes могли стоять и во главе отдельных окру-
гов (pagi) Ч Так, у племени херусков в начале н. э. начальниками и во-
енными вождями таких округов были Зигимер, его сын Арминий, дядя
Арминия Ингвиомер и тесть Арминия Сегест1 2. Одно из таких «первых
лиц в племени» (principes) могло стать во время военной опасности,
главным вождем всего племени; именно так и случилось с Арминием, ко-
торый сделался общим вождем этого племени во время борьбы с римля-
нами и с маркоманско-свевским союзом Маробода 3. Однако даже и та-
кой общеплеменной военный вождь далеко не всегда превращался
в «короля»: так, попытки Арминия захватить единоличную королевскую
власть привели к его гибели от руки его знатных родных 4, в то время как
Марободу и вождю батавского союза Цивилису удалось — хотя бы вре-
менно — добиться королевской власти 5. Хотя в период так называемой
военной демократии королевская власть несомненно зарождалась и раз-
вивалась из власти военного вождя 6, тем не менее они еще отличались
друг от друга, а нередко и конкурировали друг с другом: так, например,
Тацит подчеркивает различие между вождем (dux) и «королем) (тех) 7;
он же сообщает, что вожди (principes) собирают вокруг себя большие
дружины, которые они содержат за счет грабежа и войны 8, а также за
счет подарков от своего племени и от соседних племен (скотом, зерном,
оружием и пр.,-—см. Tacitus. Germania, XV). Весьма возможно, что
эти же самые principes (а может быть, и родовые старейшины, из числа
которых, впрочем, вполне могли происходить и некоторые военные вож-
ди) творили суд по округам и деревням 9.
В более поздний период, непосредственно предшествовавший так на-
зываемому переселению народов (так же, как и во время самого этого
переселения и последовавших за ним варварских завоеваний), мы нахо-
дим у германских племен IV — V вв. — у алеманнов, бургундов, готов,
франков — «многовластие» различных военных вождей и даже «коро-
лей» в пределах одного и того же племени. Это многовластие даже
усилилось, но вместе с тем возросла реальная власть отдельных военных
вождей внутри племен, что вполне естественно, так как за прошедшие
3 — 4 столетия увеличилась степень консолидации германских племен
и возникли новые племенные союзы. Но до тех пор, пока варварские пле-
мена не основали более или менее прочные государства на территории
бывшей Римской империи, военные вожди и «короли» одного и того же
племени или одного племенного союза продолжали соперничать Друг
с другом. Так, у алеманнов в середине IV в. было значительное число-
«королей» (reges), королевских сыновей (regales) и «людей королев-
ского рода» (reguli): историк IV в. Аммиан Марцеллин — личный участ-
ник войн Юлиана Отступника с алеманнами — упоминает около десяти
имен алеманнских королей и сообщает, что во время сражений с римля--
1 Об округах и сотнях, как военно-административных подразделениях племени, см.
Caesar. Commentarii de bello Gallico, VI, 23; Tacitus. Germania, VI, XII.
2 Velleius Paterculus. Historia Romana, II, 118; Tacitus. Annales I, 55;
II, 45.
3 Tacitus. Annales, I. 55—60, 68; II, 45.
4 Tacitus. Annales, II, 88 (regnum affectans dolo propinquorum cecidit).
5 Veil, Pater c. Historia Romana, II, 108; Tacitus. Annales, II, 44; T a c i t u s.
Historiae, IV, 17; 18—70; V, 1—25.
15 См. по этому поводу Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 138—139.
7 См. Tacitus. Germania, VII: Reges ex nobilitate, duces ex virtute sumunt.
8 Tacitus. Germania, XIV: magnumque comitatum non nisi vi belloque tueare.
9 Tacitus. Germania, XII• iura per pagos vicosque reddunt; ср. C aesar. De belkr
Gallico, VI, 23: principes regionum atque pagorum.
15* 227'
чами за двумя из них следовало пять «королей», ближе всего стоявший
к ним по своему могуществу он же отмечает и наличие вождей отдель-
ных округов 1 2.
У салических франков в конце V в., по словам Григория Турского,
было тоже около десяти королей, кроме Хлодвига, который перебил всех
своих соперников 3. Правда, все эти короли происходили из одного рода
Меровингов; однако это не оказало решающего влияния на тот факт, что
установление единоличной королевской власти произошло у салических
франков путем преодоления отмеченного многовластия. У лангобардов
предпосылки сосуществования центральной общеплеменной королевской
власти и власти отдельных военных вождей, превратившихся после за-
воевания лангобардами Италии в местных герцогов, были те же самые,
что и у алеманнов и салических франков, но его преодоление было не-
полным. То обстоятельство, что двоевластие герцогов и короля в ланго-
бардской Италии удержалось, объясняется пестротой состава их военно-
го союза, характером завоевания и расселения, а затем — особенностями
процесса феодализации.
Уже цитированный нами рассказ Мария из Авентика свидетельствует
о том, что Альбоин всем войском и всем народом (в число которого хро-
нист включает и женщин) занял Италию in fara 4. Этот термин, повиди-
мому, обозначает какие-то группы родственников, что явствует из оби-
лия названий целого ряда пунктов на fara в разных частях Италии
(в Ломбардии, Пьемонте и Сполето) и из сопоставления этих данных
с одним параграфом эдикта Ротари, разрешающим с согласия короля
лангобарду (повидимому, дружиннику) 5 переселение в пределах коро-
левства вместе со своею fara 6, а также и с рассказом Павла Диакона о
поселении лангобардов и пришедших с ними в Италию племен целыми
селами по принципу родо-племенных связей, откуда и произошли пле-
менные названия этих населенных пунктов (гепидские, болгарские и др.) 7’.
В рассказе Павла Диакона подчеркнута пестрота этнического состава
лангобардского племенного союза, но в то же время засвидетельствован
и факт расселения целыми группами (селами, а не разрозненно); такими
группами были, повидимому, кровно-родственные союзы. Известно, что
древнегерманские военные отряды выстраивались в бою группами род-
ственников 8 и что округа и сотни, в состав которых входили эти группы,
были также и военными подразделениями племени 9. Такие же подразде-
ления сохранились до переселения народов 10. Поэтому естественно, что
поселение воинов с их семьями и родичами в завоеванных областях Ита-
лии до известной степени совпадало с подчинением совокупности несколь-
1 Potestate proximi reges.— Am mi anus Marcellinus. Res gestae, XVI, 12,
§ 26.
2 Ammianus Marcellinus. Res gestae, XVIII, 2, § 13.
3 Gregorius Thuronensis. Historia Francorum, II, 40—42.
4Mar. Avent. (под 568 г.): Alboinus, rex Langobardorum, cum omni exercitu
relinquens atque incendens Pannoniam, .suam patriam, cum mulieribus vel omni populo
suo in fara Italiam occupavit.
* Доказательство того, что это — дружинник, см. § 3 этой главы.
6 Ro., § 177: Si quis liber homo potestatem habeat intra dominium regni nostri
cum fara sua migrare ubi voluerit...
z Paul. Diac. Historia Langobardorum, II, 26: Certum est autem tunc Alboin
multos secum ex diversis quas vel alii reges vel ipsi ceperat, gentibus ad Italiam addu-
xisse. Unde usque hodie eorum in quibus "habitant vicos Gepidos, Vulgares, Sarmates,
Pannonios, Suevos, Noricos sive aliis hujuscemodi nominibus appellamus.
8 Tacitus. Germania, VII.
9 Caesar. Commentarii de bello Gallico, IV, 1.
10 См. данные писателя IV в. Аммиана Марцеллина, упоминающего особых regu-
los, под которыми, повидимому, следует разуметь лиц, стоявших во главе отдельных
округов — A m m. Marc. Res gestae, XVIII, 2, § 13. .
.228
ких кровно-родственных групп в военном и политическом отношении
одному герцогу. Кровно-родственный принцип был, очевидно, принят во*
внимание при расквартировке лангобардов в захваченных ими вла-
дениях; но руководителями самого военного захвата были в отдель-
ных областях, повидимому, именно герцоги, которые и наделяли земля-
ми группы родственников и в то же время присваивали львиную долю
себе \
Во времена лангобардского завоевания власть герцогов фактически
играла огромную роль наравне с королевской властью. Поселение кровно-
родственных групп под властью герцогов 1 2 сопровождалось, как ясно из
сказанного выше, ростом земельного и имущественного неравенства
в пользу герцогов и тем Самым должно было содействовать разложению
родовых связей.
Как же, однако, сложились взаимоотношения расселявшихся указан-
ным способом лангобардов с оставшейся в Италии частью местного насе-
ления? При попытке решения этого вопроса не следует придавать слиш-
ком большое значение смутным и скудным данным источников о пра-
вильных систематических разделах между лангобардами и местным
населением. Существует два прямых свидетельства на этот счет; оба они
принадлежат Павлу Диакону, но относятся к разным этапам лангобард-
ского расселения по Италии: первое приурочено к году смерти Клефа.
(574 г.) и содержит уже известный нам рассказ о превращении остав-
шихся в Италии римлян в «трибутариев», обязанных вносить поселен-
цам — лангобардам одну треть своего урожая (tertiam partem suarum
frugum) 3. Второе характеризует отношения, сложившиеся между коро-
левской властью и герцогами в момент ликвидации полного господства
герцогов и избрания короля Аутари (584 г.), с правления которого начи-
нается новое усиление королевской власти. Таким образом, второе сви-
детельство Павла Диакона трактует как будгго совсем другой вопрос, и
только в конце разбираемого текста прибавлена одна короткая фраза
о каком-то разделе, еще более лапидарная и темная по смыслу, чем соот-
ветствующее место в первом отрывке из Павла Диакона 4.
Однако, за десятилетие с 574 по 584 г. в захваченной лангобардами
части Италии успели произойти весьма значительные изменения, не по-
зволяющие рассматривать оба свидетельства Павла Диакона как единое
целое. За это время происходит некоторое расщепление лангобардских
сил: отдельные отряды лангобардов продвигаются на юг, занимают То-
скану, Валерию, основывают герцогства Сполето и Беневент. Тот же
Павел Диакон яркими красками рисует безраздельное хозяйничанье гер-
цогов (называемая им цифра — 35 герцогств — конечно, преувеличена):
по его словам «они убивали священников, грабили церкви, разрушали
города, истребляли мирных жителей, занятых работой на своих полях» 5.
И хотя деятельность герцогов привела к завоеванию лангобардами зна-
1 Ср. Paul. Diac. Historia Langobardorum. II, 32: ...Langobardorum duces <sep-
timo anno ab adventu Alboini et totius gentis spoliatis ecclesiis, sacerdotibus interfec-
tis, civitatibus subrutis populisque, qui more segetum excreverant, extinctis, exceptis his
regionibus, quas Alboin ceperat, Italia ex maxima parte capta et a Langobardis subiu-
gata est.
2 Cp. Caesar. Commentarii de bello Gallico, VI, 22: Sed magistratus ac principes in
annos singulos gentibus cognationibusque hominum, qui turn una coierunt, quantum et quo
loco visum est agri attribuunt.
3 P a u 1. Diac. Historia Langobardorum, II, 32.
4 P a u 1. Diac. Historia Langobardorum, III, 16 (тексты см. ниже).
5 P a u 1. Diac. Historia Langobardorum, II, 32. ...Langobardorum duces... spo-
liatis ecclesiis, sacerdotibus interfectis, civitatibus subrutis, populisque qui more segetum
excreverant, extinctis...
22ft
•читальной части Северной и Средней Италии и даже к попыткам осады
Рима (580 г.) и Неаполя (581 г.),— окончившимся, правда, неудачно,—
но разрозненность их сил и противоречивость интересов не позволили им
справиться с внешними врагами в лице восточных (австразийских) фран-
ков, которые в ответ на набеги лангобардов и саксов в Южную Галлию
и Бургундию предприняли в начале 80-х годов при Хильдеберте II не-
сколько походов (582 и 584 гг.) в Северную Италию и вступили в союз
с Византией. Способность сопротивления лангобардов франкам была
в данный момент ослаблена еще и тем, что — наряду с продолжением
лангобардских завоеваний в Сполето и Беневенте — целый ряд герцогов
Северной Италии перешел на службу к империи в качестве федератов.
.Лангобарды принуждены были в 584 г. подчиниться франкам и вступить
в зависимость от них.
Перед лицом угрозы со стороны франков и Византии герцоги решили
.для организации отпора восстановить объединяющий военно-политиче-
ский центр в лице королевской власти и избрали королем сына Клефа —
Аутари (в его избрании участвовали главным образом герцоги и их дру-
жинники) Г Но так как к этому времени сами герцоги со своими дружин-
никами уже успели захватить лучшие земли, то установление королев-
ской власти было бы реально невозможным без создания ее материаль-
ной базы в виде фонда королевских земельных владений, из которого ко-
роль мог бы черпать ресурсы для вознаграждения своих слуг и дружин-
ников и который служил бы экономической опорой его власти. Поэтому
герцоги и решили уступить новому королю половину своих земельных
владений и притом так, чтобы король получил в пределах каждого гер-
цогства значительные земельные комплексы. Об этом вынужденном ком-
промиссе герцогской и королевской власти, собственно, и говорит Павел
Диакон во втором из разбираемых нами текстов. Он гласит следующее:
«В это время все тогдашние герцоги в целях восстановления королевской
власти уступили в пользу короля половину всех своих владений, с тем
чтобы [доходами] с них мог жить сам король, и чтобы за их счет могли
прокормиться его дружинники и должностные лица. А зависимое поко-
ренное население было распределено между лангобардскими поселенца-
ми» 1 2. Последняя фраза приведенного текста, как бы напоминающая рас-
сказ Павла Диакона о превращении части римлян в «трибутариев» 3, од-
нако, весьма сильно отличается от него полным отсутствием упоминания
•о взимании каких бы то ни было «третей», в виде ли дани, оброка, или
(тем более) в форме уступки лангобардам «трети» земельных владений.
Да и самое указание на пользование лангобардами «третью» доходов
римлян в первом тексте Павла Диакона вызывает большие сомнения. Так
1 Может быть, прав П. Г. Виноградов, вспоминающий в связи с анализом этих
событий известный текст Цезаря (Commentarii de bello Gallico, VI, 23): «в мирное
время у них нет общего правительства, но старейшины отдельных областей и окру-
гов творят суд и улаживают споры» (in расе apud eos nihil est communis magistratus,
sed principes regionum atque pagorum inter suos ius dicunt controversiasque minuunt).
(Ср. П. Виноградов. Происхождение феодальных отношений в лангобардской
Италии, стр. 141). Продолжая его мысль, можно было бы еще раз напомнить данные
Тацита о превращении власти военного вождя в королевскую власть и о военных
союзах Маробода и Цивилиса (см. «Анналы» и «Истории» Тацита).
2 Р а и 1. Diac. Historia Langobrdorum, III, 16: Ob restaurationem regni duces
qui tunc erant omnem substantiarum .suarum medietatem regalibus usibus tribuunt, ut esse
possit, unde rex ipse sive qui ei adhaererent eiusque obsequiis per diversa officia de-
diti alerentur. Populi tamen adgravati per Langobardos hospites partiuntur.
3 Для сопоставления с цитированным выше отрывком приводим еще раз латин-
ский текст: Paul. Diac. Historia Langobardorum, II. 32: Reliqui vero per hospites
divisi, ut tertiam partem suarum frugum Langobardis persolverent, tributarii effi-
ciuntur.
.230
как оно стоит совершенно изолированно и так как Павел Диакон черпал
данные о событиях VI в. из вторых и третьих рук,, то весьма возможно,
что он привлек для объяснения какого-нибудь темного места одного из
своих скудных источников термин tertia, навеянный хорошо известными
ему отношениями в Либурии (области между герцогствами Беневентом и
Неаполем), где действительно существовал во времена Павла Диакона
•слой зависимых держателей — «терциаторов» Ч
Однако такое перенесение термина,— если оно только имело место,—
является совершенно неправомерным, так как происхождение слоя тер-
циаторов в Либурии объясняется, вероятно, местными особенностями. Во
всяком случае, молчание всех остальных лангобардских источников (кро-
ме либурийских) о каких бы то ни было «третях» само по себе весьма при-
мечательно. Повидимому, между лангобардами и римлянами вовсе не
было урегулированного, систематического раздела земель, а дело ограни-
чилось земельными захватами, в результате которых родовые группиров-
ки лангобардов подверглись дроблению и распались на более мелкие хо-
зяйственные единицы, и свободные лангобарды превратились в земель-
ных собственников. Разумеется, эти собственники весьма резко (и чем
дальше, тем все резче) отличались друг от друга по своему социально-
экономическому положению и по размерам своих владений, но, несмотря
на эти отличия, они в той или иной мере эксплуатировали труд зависимо-
го римского населения, т. е. главным образом колонов. Может быть, и
отдельные мелкие свободные римские собственники попали в полную по-
земельную и личную зависимость от лангобардов, но вряд ли это можно
утверждать относительно основной массы римских землевладельцев. Та-
кому утверждению противоречит целый ряд данных: прямые свидетель-
ства Мария из Авентика и Павла Диакона об изгнании и казнях римских
землевладельцев (знатных и среднего достатка); противопоставление в
первом из разобранных текстов Павла Диакона знатных римлян, пере-
витых и изгнанных лангобардами, остальным, превращенным в трибута-
риев (multi nobilium Romanorum interfecti sunt, ... Reliqui vero...
tributarii efficiuntur, II, 32). С другой стороны, значительная часть остав-
шихся римских землевладельцев не сохранила полную свободу; на это
указывает отсутствие упоминания свободных римлян в первом сборнике
• обычного права лангобардов — в эдикте Ротари (643 г.) — наряду с под-
черкнутым в нем господством лангобардского права, которое было обя-
зательно даже для иммигрантов, поселявшихся в пределах Лангобардско-
го королевства 1 2. Это последнее явление можно объяснить только тем, что
•большая часть римского населения, как не обладавшая полной свободой,
не включена в тот раздел обитателей Италии, на который распространя-
лись нормы римского права. Если бы в лангобардской Италии конца VI—
начала VII в. сохранилось значительное число совершенно свободных
римлян, лишь политически подчинившихся завоевателям, то они обяза-
тельно должны были бы жить по римскому праву,— если только не пред-
положить полное превращение в рабство всего римского населения, что,
однако, не согласуется с данными источников.
Итак, лангобардское завоевание с его захватами, казнями и конфис-
кациями привело к вытеснению крупных и части средних римских земле-
владельцев из занятых лангобардами областей Италии (главным образом
из Ломбардии и Тосканы); но оно же содействовало сохранению (по
крайней мере, на первых лорах) старой вотчинной структуры римского
1 Такого мнения придерживается, например, Гартманн. (L. М. Hartmann,
iGeschichte Italiens im MitteMttsr, Bd. II, T. I, S. 52).
2 Cp. Ro., § 367.
231
землевладения и прежних разрядов зависимого населения, а также слия-
нию римских колонов- с лангобардскими альдиями и римских рабов с
лангобардскими рабами ’.
Другим результатом первого периода лангобардского завоевания бы-
ло установление своеобразного двоевластия короля и герцогов, которое
окончательно не было изжито до самых последних лет существования
лангобардского королевства, но которое особенно резко сказывалось в
конце VI — начале VII в., когда равновесие этих двух сил, с трудом до-
стигнутое к моменту избрания Аутари, постоянно нарушалось то в одну,
то в другую сторону. Борьба королей с герцогами и поиски разных форм
компромисса с нщми красной нитью проходят через всю историю ланго-
бардского королевства.
Уступка герцогами половины их земельных владений королю привела
к тому, что в пределах каждого герцогства появились, кроме посредствен-
ных держателей короля, находившихся под прямой властью герцогов, и
его непосредственные подданные, а наряду с герцогскими землями — ко-
ролевские имения с их собственным административным аппаратом. Од-
нако’ это обстоятельство не могло свести на нет результаты десятилетне-
го хозяйничанья герцогов, превратившихся в сильных локальных власти-
телей, которые обладали пожизненной, а в некоторых герцогствах (Бе-
невенте, Сполето, Фриуле) и наследственной военно-политической и судеб-
ной властью.
1 Мы придерживаемся данной в тексте концепции вопреки мнению П. Г. Вино-
градова /Происхождение феодальных отношений в лангобардской Италии, стр. 106—
107), который считает, что в лангобардском королевстве сохранились значительные-
массы бывшего свободного римского населения, и насчитывает целых два раздела
земель между лангобардами и римлянами, так как аргументация Виноградова не во
всех отношениях представляется достаточно убедительной. Она построена в основном
на двух тезисах: 1) на толковании последней фразы из второго текста Павла Диако-
на, как сокращенного повторения содержания первого текста (о третях), и на утвер-
ждении, что в первом тексте, говоря о разделах, Павел Диакон имел в виду «высший
класс» (несмотря на противопоставление: reliqui vero), и 2) на сближении либурий-
ских терциаторов с упоминаемыми в лангобардских законах homines pertinentes (за-
висимыми людьми), которые, по мнению Виноградова, являлись лично свободными^
но поземельно зависимыми держателями; основанием к их сближению является отли-
чие положения терциаторов и homines pertinentes, лично не прикрепленных к своим
участкам, от положения альдиев и рабов; по Виноградову, слой терциаторов образо-
вался в результате подчинения римского населения лангобардам (стр. 112). Неубеди-
тельность первого аргумента Виноградова мы пытались показать в тексте; к выска-
занным там же сомнениям в возможности установления реальной связи между
либурийскими терциаторами и третями Павла Диакона следует прибавить, что из
текстов лангобардских законов никак нельзя сделать вывода о близости «терциато-
ров» к homines pertinentes (зависимым людям) по признаку их общего отличия от
альдиев и рабов. Наоборот: homines pertinentes либо упоминаются наравне с аль дня-
ми и сервами (Notitia de actoribus regis от 733 г., изд., может быть, Луитпрандом,
§ 5, где идет речь о зависимых людях короля), либо противопоставляются свободным
(ср. Aistulfi leges, от 755 г., § 22: liberi pertinentes), либо прямо приравниваются к ра-
бам (Aistulfi leges, § 15: nam si pertinentes homines hoc fecerint... servi ipsi tradantur
In manus mundoald ejus...), либо, наконец, упоминаются в виде широкого слоя несво-
бодных людей, правила освобождения которых тут же регулируются законом.
(Aistulfi leges, § 11—12). Они совершенно не похожи по своему социальному поло-
жению не только на либурийских терциаторов, фигурирующих в цитируемых Вино-
градовым договорах Аригиза и Сикарда с неаполитанцами (Arechis, 780 г., § 11:,
Sicardus, 836 г., § 4, 14), но и на тех оброчников, чиншевиков, которые в законах
Лиутпранда прямо названы «свободными людьми» (Liutprandi leges от 733 г., § 133)"
и которые упоминаются также в договоре Аригиза (§ 10, 12). Общий вывод Виногра-
дова правилен в той его части, где он утверждает, что «римские рабы примкнули к.
лангобардским и римские колоны присоединились к альдиям», но он недостаточно-
обоснован во второй его половине, гласящей, что «свободные люди остались свобод-
ными», хотя и были подчинены лангобардам «в имущественном отношении» (П. В и-
ноградов. Происхождение феодальных отношений в лангобардской Италии.,
стр. 116).
232
1. ИМУЩЕСТВЕННАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ В ЛАНГОБАРДСКОЙ ОБЩИНЕ
И ВОЗНИКНОВЕНИЕ РАЗНЫХ ФОРМ ЗАВИСИМОСТИ ПО ЭДИКТУ РОТАРИ
§ 1. Рост земельных дарений и имущественное расслоение
среди свободных лангобардов
Выше было указано', что лангобарды селились кровно-родственными
объединениями. Необходимо выяснить, какова была их структура и какие
изменения она претерпела в ходе дальнейшего развития.
В эдикте Ротари родственные связи (в смысле прав наследования)
исчисляются до седьмой степени родства (или до седьмого колена)
в состав «родни» в широком смысле («parentilla») входят таким образом
сородичи вплоть до семиюродных родственников по лангобардскому сче-
ту степеней родства, что на практике сводится к родству до третьего-
четвертого поколения (ввиду принятого у германских племен порядка
установления степени родственных связей каждого лица с учетом его ма-
теринской и отцовской родни одновременно) 1 2. Однако наряду с этим
существует и более узкое понятие «родни», включающей в первую оче-
редь братьев и дядей по отцу3. Соотношение этих двух понятий уясняет
принятый в эдикте Ротари порядок наследования имущества, согласно-
которому различаются: а) законные мужские наследники; б) дочери и
сестры умершего; в) незаконные сыновья и г) ближайшие родные (pa-
rentes proximi); при этом «ближайшие родные» (или сородичи) в смысле
прав на наследство' либо приравниваются к «незаконным сыновьям»
(§ 158), либо даже ставятся на следующее за ними место (§ 160). Дру-
гими словами: порядок наследования согласно эдикту Ротари оказывает
явное предпочтение членам малой (и отчасти большой) семьи перед всеми
остальными родственниками и тем самым содействует превращению
аллода в собственность малой семьи 4. Но наряду с этим тот же памятник
свидетельствует и о наличии у лангобардов «большой семьи», которая,
впрючем, может и распадаться.
Данные о домовой общине большой семьи содержит распоряжение
о братьях, продолжавших вести совместное хозяйство в доме отца после
его смерти и делящих между собою поровну имущество отца и матери 5
в случае выделения одного из братьев. Эдикт регулирует их имуществен-
ные отношения и в других направлениях, и эта регламентация ясно ука-
зывает те явления, которые разлагающим образом действовали на общин-
ное хозяйство: один из братьев мог приобрести что-либо на войне или на
службе у короля или какого-либо королевского должностного лица, мог
получить от кого-либо какое-нибудь дарение, наконец, мог уплатить мету
(приданое) в случае женитьбы. Однако каждая из этих возможностей
далеко не в одинаковой мере разлагала общность хозяйства: приобретен-
ное на королевской службе считалось личной собственностью данного
члена домовой общины, так же, как и полученное им в качестве дарения;
добытое одним из ее членов на войне становилось, напротив, общей соб-
ственностью; уплату меты производили все братья сообща 6. Следов а-
1 Ro., § 153. De gradibus congnationum. Omnis parentilla usque ad septimum genicu-
lum nomeretur ut parentis parenti per gradum et parentillam heres succedat. Cp. § 154.,
2 См. гл. Ill этой работы.
3 См. Ro.. § 163.
4 Подробнее о порядке наследования по эдикту Ротари (в сопоставлении с поряд-
ком наследования по эдикту Лиутпранда) см. раздел II, § 1 данной главы.
5 Ro., § 167.
6 Ro., § 167: De fratres qui in casam communem remanserint. Si fratres post mortem-
patris in casa commune remanserint et unus ex ipsis in obsequium regis aut iudicis
aliquas res adquesiverit, habeat sibi inantea absique portionem fratrum; et qui foras in
exercitum quidquid adquisiverit, commune sit fratribus quod in casa commune dimiserit.
гельно-, в пределах такой большой семьи наряду с общим имуществом
у каждого взрослого мужчины имелась и своя индивидуальная собствен-
ность. Если один из братьев после своей женитьбы захочет выйти из
домовой общины, то другие выделяют ему долю из общего имущества
в размере стоимости уплаченной за невесту меты, а остальное отцовское
и материнское наследство оставшиеся братья делят между собой поров-
ну \ Таким образом, выделение одного из братьев могло привести (хотя,
вероятно, и не всегда приводило) к разделу между остальными и к пол-
ному распадению большой семьи. Хотя родственные связи все еще очень
живучи * 1 2, тем не менее ясно намечается тенденция к их постепенному
превращению в соседские; на это указывают весьма частые случаи сопо-
ставления родственников и соседей в эдикте Ротари: так, например, и те
и другие присутствуют при процедуре судебного' поединка 3, а в качестве
соприсяжников выступают ближайшие родственники, потомки или соседи
ответчика 4. Данные о формах семьи и брака указывают на прочность
патриархальной семьи: власть мужа и отца над женщиной очень сильна.
Браки заключаются путем договора между женихом, с одной стороны, и
отцом или родными невесты—с другой, причем главную роль в этой сделке
играет отец невесты 5. Будущий муж уплачивает за невесту ее покупную
цену — «мету» и приносит ей так называемый утренний дар (morgincap);
кроме того, она получает из отцовского дома некоторую часть движимого
имущества (faderfyo) 6. Женщины всегда находятся под мундиумом муж-
чины — в первую очередь отца, брата или мужа и лишь во вторую оче-
редь —-ближайших родных7. Вдова имеет право' на вторичное замуже-
ство и в случае противодействия этому родных ее первого мужа, ее
второй жених может уплатить цену ее мундиума родным самой вдовы 8.
Все это указывает на тенденцию к преобладанию более узкого- круга
родства.
Из вышеизложенного явствует, что в лангобардском обществе
VI—-VII вв. идет процесс превращения земледельческой общины в сосед-
скую общину — марку с возникновением характерной для нее регулиров-
ки хозяйственных взаимоотношений между соседями. Деревня выступает
в эдикте Ротари как населенный пункт, жители которого (соседи) раз-
бирают на собраниях перед церковью 9 вопросы о потраве или ущербе,
нанесеном кому-либо чужим скотом; соседи же выступают в качестве
оценщиков стоимости сгоревшего от поджога дома 10 11. Проступки нередко
определяются, как совершенные виновником в «пределах соседства»
(infra vicinia), т. е., — как разъясняет эдикт,—«недалеко от своего
села» п; отсюда следует, что земельные территории, расположенные возле
села, представлялись в виде совокупности владений соседей, к которой и
Et si quis in suprascriptis fratribus gairethinx fecerit, habeant inantea cui factum fuerit.
Et qui ex ipsis uxorem duxerit et de rebus communis meia data fuerit.
1 Ro., § 167: ...quando alteri idem uxorem tollere contegerit aut quando ad divisionem
faciendam venerit, simili modo de communes rebus ei refundatur aliut tantum quantum
frater in meta dedit. De paterna autem vel materna substantia quod relicum fuerit, inter
se saequaliter dividant.
2 Ср. данные о файде Ro., § 75, 138, 143, 326, 387.
3 Ro., § 368 (parentes aut conliberti).
4 Ro., § 362: de proximos legitimos sunt aut de natos aut de gamahalos id est
confabulates.
5 Ro., § 182.
6 Ro., § 182.
7 Ro,, § 182: ср. также § 178, 188, 215 и особенно §§ 195, 196.
8 Ro,, § 182 (этот порядок сильно отличается от принятого у салических франков
'согласно t. XLIV—L. S.).
9 Ro., § 343 (cp. § 344, 346); в § 343 сказано- «a te cc e a in converto»
10 Ro., § D6: оценщики обозначены как «vicini boni fidei homines».
11 Rp., § 340: «infra vicinia, id est propre ipsum vicum».
234
прилагалось обозначение «infra vicinia». Наряду с охраной семейно-
индивидуальных прав владения различными земельными угодьями1
в эдикте Ротари имеются и распоряжения, свидетельствующие об общин-
ном пользовании лесами и о пастьбе скота по пожне и пару 1 2.
Большую роль в дальнейшей эволюции лангобардской общины сыгра-
ли дарения (особенно земельные). Анализ различных видов дарений
вскрывает самую важную сторону процесса имущественной дифферен-
циации — мобилизацию земельной собственности и позволяет наметить
эволюцию самого института дарений от архаической процедуры передачи
имущества (в духе аффатомии Салической Правды) до прекария и сроч-
ного бенефиция.
Дарения в эдикте Ротари весьма часто обозначаются — наряду с
латинским словом donatio (§ 177, 225) — также и германским термином
thinx или gairethinx, фигурирующим и в описании процедуры отпуска ра-
бов на волю, а иногда — при помощи латинского и германского терминов
одновременно (ср. § 172: De thinx quod est donatio).
Во время Ротари термйн thinx уже утратил свое первоначальное зна-
чение — названия народного собрания — и употреблялся лишь в перенос-
ном смысле, для обозначения актов освобождения рабов и дарственных
актов. При описании тех и других в эдикте Ротари нет никаких указаний
на сотенное или окружное собрание, подобное франкскому mallus’y (если
не считать самого термина thinx, соответствующее значение которого в
•текстах нашего памятника еще требуется предварительно доказать): наобо-
рот, все эти акты происходят лишь в присутствии свидетелей и понятых.
Да и на всем протяжении эдикта нет ни одного упоминания каких бы
то ни было народных собраний — ни общеплеменных, ни сотенных и
^окружных3. Следовательно, дарения, обозначаемые в эдикте термином
thinx, не следует отличать от других дарений именно по этому признаку,
т. е. по признаку совершения соответствующего акта в народном собра-
нии 4; грань между разными видами дарений проходит, как увидим, со-
всем по другой линии.
1 Ср., напр., запрет распашки и засева чужого поля, сбора чужого урожая и т. д.
в §§ 354—358; см. кроме того §§ 29, 149, 151, 240, 241, 281—306, 319—321, 344.
2 Ro., § 319, в котором права «dominus silvae» противопоставлены «естественному
праву» (ius naturale) каждого на непомеченные деревья в лесу; о пастьбе по пару
и пожне см. Ro., § 358 (fornaccar). О наличии общих пастбищ свидетельствуют даже
более поздние лангобардские грамоты VIII в.: см. С. Т г о у a Codice Diplomatico Longo-
bardo, t. Ill, Napoli, 1853, № 481 (anno 730), p. 533, где упоминается совместное владе-
ние несколькими colliberti общей неподеленной территорией, обозначенной как fiuvadia
(Storia d’Italia del medio evo, di С. T г о у a, vol. IV, parte III, Napoli, 1853).
Единственный случай упоминания термина gairethinx в таком контексте, кото-
рый дает право связывать смысл этого термина с обозначением народного собрания
племени (Ro., § 386), все же может быть более естественно истолкован без помощи
этой гипотезы: речь идет о подтверждении per gairethinx содержания самого эдикта
после его обсуждения на собрании знати, в чем можно с полным правом усматривать
просто-напросто утверждение эдикта королем, придание ему силы закона при по-
мощи особой процедуры (гdentes, quin etiam et per gairethinx secundum ritus gentis
nostrae confirmantes ut sit h ec lex firma et stabilis, § 386). Во всяком случае, этот
gairethinx по характеру своему ничего общего не имеет с теми актами, о которых
идет речь в других главах эдикта. Изложенного взгляда на отношение термина thinx
к народному собранию придерживается П. Г. Виноградов (Происхождение феодаль-
ных отношений в лангобардской Италии, стр. 132). Противоположное мнение выска-
зал М. Pappenheim (Launegild und gairethinx, Breslau, 1882), а также E. Beyerle
(Die Gesetze der Langobarden, Weimar, 1947 и др.; S. 469, 506); наши соображения
против точки зрения Паппенгейма изложены в статье «Общественный строй ланго-
бардов в VI—VII веках». Сб. «Средние века», вып. 1, 1942, стр. 35—36, 39. По
вопросу о thinx см. также A. Schultze. Die langobardische Treuhand und ihre Umbil-
dung zur Testamentvollstreckung, Breslau, 1895.
4 Нед.ром в сводке лангобардских законов, сост?вленной между 817 и 840 гг. и
озаглавленной «Liber legis regum Langobardorum Concordia dictus», в титуле XX объ-
235
Первоначальный смысл акта дарения сводился, повидимому, к праву7
дарителя распорядиться своим имуществом, независимо от установленного
обычаем и зафиксированного в том же эдикте порядка перехода имуще-
ства по наследству h Другими словами, акт дарения — в его первоначаль-
ном виде — представлял собою не что иное, как раннюю и еще недораз-
витую форму завещания, подобно аффатомии в Салической Правде * 1 2г
вместо письменного завещания в обоих памятниках устанавливается про-
цедура передачи имущества через посредника при свидетелях, с тою
лишь разницей, что в Салической Правде большую роль при этом иг-
рает отсутствующее в эдикте Ротари собрание — mallus. Но так как пра-
во дарения (в только что разъясненном его понимании) вступает в кон-
фликте правом наследования, то оно обставлено целым рядом ограничений.
Самая процедура дарения •—• thinx •—• изложена в эдикте Ротари сле-
дующим образом: «Если кто-либо захочет передать свое имущество дру^
гому лицу, то должен сделать это не тайно-, а в присутствии свободных
людей посредством gairethinx так, чтобы и тот, кто будет совершать акт
передачи (quis thingat) [посредник.— А. Н.], и тот, кто' выступает в каче-
стве понятого (gisil), были свободными людьми, дабы потом не могло- воз-
никнуть никаких претензий» 3. Дополнением к этому общему определе-
нию thinx’a как donatio служит указание на то, что человек, отпущенный
на волю и ставший fulcfree, может при своей жизни передать кому-либо
свое имущество- при помощи обряда ande-gauvere et ari-gauvere согласно-
лангобардскому праву 4. Ссылка на это последнее говорит о сравнитель-
ной древности указанной здесь процедуры, а сама она истолковывается
исследователями, как передача чего-либо из рук в руки с подтверждени-
ем совершенного акта свидетелями 5, т. е. сводится, очевидно, к тому же
самому gairethinx, замененному здесь другим германским термином (мо-
жет быть, в силу каких-нибудь чисто формальных и вряд ли очень сущест-
венных различий в ходе процедуры, вызванных тем, что в данном случае
даритель — не полноправный свободнорожденный, а вольноотпущен-
ник — fulcfree).
Как видим, дарение в его первоначальной форме совершалось при
помощи посредников, понятых и свидетелей, но без всякого участия ка-
кого-либо сотенного или окружного народного собрания; оно представля-
ло собою сделку между свободными (liberi); однако его могли совершать
и fulcfree и притом такие fulcfree, которые получили свою свободу в ре-
зультате их отпуска на волю. Вряд' ли это различие в социальном поло-
жении liber и fulcfree является единственной причиной того, что в описа-
единены под общим заголовком «Capitula Ro-thari et Liutprandi de thinx quod est
donatio» как те параграфы эдикта Ротари, где дарение обозначено термином thinx,
так и те, где оно названо просто donatio (§ 177). (Ср. MGH, Leges, in f°., t. IV, 1868,.
p. 253). Да и сам эдикт ставит знак равенства между thinx и donatio (Ro., § 172).
1 Ср. Ro., § 153—163.
2 Ср. Lex Sal., XLVI.
3 Ro., § 172: De thinx quod est donatio. Si quis res suas alii thingare voluerit, non
absconse, sed ante liberos homines ipsum gairethinx faciat, quatinus qui thingat et qui
gisel fuerit, liberi sunt, ut nulla in posterum oriatur intentio.
4 Ro., § 225. В случае смерти такого дарителя без наследников подаренное им
имущество получает полностью тот, кому оно предназначено в силу акта дарения.
Et si casu faciente sine heredes mortuus fuerit, et antea iuducaverit se vivo res suas.
proprias, id est ande-gauvere et ari-gauvere secundum legem langobardorum, habeat
cui donaverit.
5 Cp. F. В 1 u h m e. Edictus ceteraeque Langobardorum leges, Hannoverae, 1869, p. 203:
ande-gauvere-manufirmatio, Handfeste; ari-gauvere-adfirmatio testimonii. Этому толко-
ванию в сущности не противоречит и глосса XI в., подчеркивающая лишь, что подоб-
ное дарение могло быть произведено и в здоровом и в болезненном состоянии (in
infirmitate et sanitate. MGH, Leges, inf°., t. IV, p. 353). Cp. Aistulfi leges, § 3: Si quis in:
sanitatem aut egritudinem res suas ordinaverit.
236.
иии процедуры дарения, производимого этим последним, отсутствует тер-
мин thinx: несмотря на отождествление thinx и donatio в § 172 и на его
определение как сделки между свободными людьми, мы имеем в § 177
указание на дарение со стороны свободного человека (liber homo), не
обозначенное, как thinx.
Как бы то ни было, но эдикт Ротари стремится всячески пресечь воз-
можные нарушения интересов наследников в результате акта дарения.
Не говоря уже о прямом запрещении лишать сыновей (без особой их ви-
ны) наследства и передавать путем дарения другим лицам то, что по зако-
ну следует сыновьям — рождение у дарителя сыновей, дочерей или неза-
конных сыновей после совершения дарения приводит, согласно эдикту, к
полной или частичной его недействительности 1 2 (причем лицо, которому
передано было что-либо в силу дарения, может в лучшем для него случае
получить лишь ту часть, которая соответствует доле сородичей или бли-
жайших родных в наследстве). Если же у дарителя родятся лишь закон-
ные дочери (но не сыновья) и незаконные сыновья, то они получают свою
долю в наследстве так, как если бы никакого дарения не было. Но вви-
ду того, что эта доля меньше доли законных сыновей, получатель даре-
ния тоже имеет право в этом случае на известную часть имущества умер-
шего, но не в объеме подаренного ему, а лишь в размере причитающегося
ближайшим родным согласно порядку наследования.
Таким образом, эдикт стремится приспособить институт дарения, воз-
никший, повидимому, несколько позднее, к более архаическому и давно
сложившемуся порядку наследования. Этот порядок в свое время пробил
первую брешь в безраздельном господстве родовой собственности (в ча-
стности, на землю), выделив из нее сначала собственность большой
семьи, а затем и индивидуально-семейную собственность. В какой мере
институт дарения представляет собою следующий шаг в том же направ-
лении, видно из того, что он содействовал разложению самой домовой об-
щины (большой семьи) путем возникновения неравенства между ее чле-
нами изнутри: так, если один из братьев, оставшихся совместно жить в
общем доме после смерти отца, получал что-либо в силу акта дарения, то
приобретенное им имущество поступало в его личную собственность3.
Стремление эдикта оградить законные права наследников вполне гармо-
нирует с охраной им интересов получателя дарения, который поставлен .
здесь в некотором смысле — по отношению к дарителю — в такое же по-
ложение, как сын-наследник по отношению к отцу. Так, эдикт запрещает
дарителю совершать передачу кому-либо того имущества, которое уже
было ранее подарено им другому лицу, если только это последнее не по-
винно в таком преступном деянии против дарителя, за которое отец имеет
право лишить своего сына наследства (согласно цитированным выше
§ 168—169) 4. Это сближение — хотя бы в одном пункте—взаимоотно-
шения получателя и дарителя, С одной стороны, сына и отца — с другой,
дает намек на то, что лангобардское дарение — может быть, подобно
франкской аффатомии, — содержало и элемент адоптации, т. е. усынов-
1 Ro., § 168: Nulli liceat sine certas culpas filium suum exhereditare nec quod ei
per legem debetur, alii thingare. Cp. § 169—170.
2 Ro., § 171: Si quis... res suas alii thingaverit, posteaque eum contegerit filios
legitimos procreare, omne thinx quod est donatio, quod prius fecerat, rumpatur, et filii
legitimi unus aut plures, qui postea nati fuerunt, heredes in omnibus patri succedant.
3 Ro., § 167: De fratres, qui in casam communem remanserent (post mortem patris)...
Et si quis in supra-scriptis fratribus gairethinx fecerit, habeat in antea cui factum fuerit.
4 Ro., § 174: De thinx primus factum. Non liceat donatori ipsum thinx, quod antea
fecit, iterum in alium hominem transmigrare: tantum est, ut ille, qui gairethinx susceperit,
tales culpas non faciat donatori suo, quales solent ingrati filii parentibus suis facere,
per quas exhereditantur. quae in hoc edictum [§ 169] scriptae sunt.
237
ления ’. Но в то же время отмеченное сближение указывает на нечто- вро-
де патроната получателя по отношению к дарителю и тем самым приво-
дит нас к постановке вопроса о социальной природе дарений и об эконо-
мическом положении дарителей. Именно здесь и проходит грань между
разными видами дарений.
В одних случаях даритель выступает в качестве малоимущего, в дру-
гих — в качестве состоятельного или привилегированного лица. Обратим-
ся сначала к дарениям первой категории.
В их ряду имеет весьма существенное значение особая форма дарения
с оговоркой о сохранении за дарителем до его смерти права пользования
подаренным имуществом. Эта форма дарения обозначается в эдикте при
помощи двух равнозначных терминов: германского — lidinlaib (letztle-
bend) и латинского — in die obitus sui и представляет собою иногда до-
вольно сложную сделку с недвижимостью. Наш памятник изображает ее-
следующим образом: «Если кто-нибудь передает другому свое имущество
в силу акта дарения (thingaverit) и при совершении этого акта (in ipso
thinx) заявит, что он оставляет подаренное за собою, в своем пожизненном
пользовании, то пусть он потом не расточает злоумышленно подаренное
имущество, а старается целесообразно его использовать. Если же у него
возникнет необходимость продать или заложить землю с рабами или без
них, то пусть он прежде, чем сделать это, обратится к тому, кому он пе-
редал все это в силу акта дарения (qui thingavit), и скажет ему: „вот, ви-
дишь, какая необходимость вынуждает меня уступить это [подаренное
тебе.—А. И.] имущество [другому лицу. — А. И.]; если хочешь, помоги
мне, и я сохраню его в качестве твоей собственности". И если тот не за-
хочет ему помочь, то все то, что даритель передаст [из состава уже пода-
ренного имущества. — А. Н.] другому лицу, останется за этим последним
в качестве его прочного и признанного владения» 1 2. Как видим, здесь сде-
лано исключение из общего правила, запрещающего отчуждать дважды
разным лицам одно и то- же имущество 3, и поводом к этому исключению
является не проступок получателя по отношению к дарителю, а хозяйст-
венная необеспеченность самого дарителя: она была и причиной совер-
шенного им дарения (ибо он нуждался в посторонней помощи для про-
должения своего хозяйства), она же вызвала и описанные в эдикте по-
следствия. Ибо получатель дарения, повидимому, не всегда и не обяза-
тельно отказывал дарителю в его просьбе; он мог и удовлетворить ее, и
тогда цель дарителя была бы полностью достигнута, и он мог бы улуч-
шить свое материальное положение; в противном случае происходит, как
видим, довольно быстрое дробление его хозяйства по частям еще при его
жизни. Форма дарения с сохранением пожизненного пользования (даре-
ние lidinlaib, id est in die obitus sui) является таким образом ярким пока-
зателем процесса разорения и обезземеления некоторой части свободных
лангобардов. Продолжая сохранять по формальным признакам частичное
сходство с франкской аффатомией, она далеко выходит за ее пределы,.
1 Элемент адоптации содержит, по мнению некоторых исследователей, и про-
цедура передачи имущества, описанная в главе XLVI «De acfatmire» Салической
Правды. Впрочем, другие склонны’ толковать ее как чисто имущественную сделку.
2 Ro., § 173: Si quis res suas alii thingaverit, et dixerit in ipso thinx lidinlaib, id
est, quod in die obitus suis reliquerit: non dispergat res suas postea doloso animo, nisi
fruatur eas cum ratione. Et si talis ei evenerit necessitas, ut terra cum mancipia aut
sine mancipia vindere aut locum pigneris ponere debeat, dicat prius illi, cui thingavit:
«Ecce vedis, quia necessitate conpulsus res istas vado dare; si tibi vedetur, subveni mihi
et res istas conserve in tuam proprietatem». Tunc si noluerit subvenire, quod alii dederit,
sit illi stabilem et firmum, qui acceperit.
3 Правда, в § 173 речь идет не о вторичном дарении, а о продаже и залоге ранее
подаренного, но все же и в этом можно усматривать' некоторое нарушение общего,
правила.
238
тем более, что описание процедуры аффатомии в XLVI титуле Салической
Правды не содержит никаких данных ни о социально-экономическом по-
ло'жении дарителя, ни о характере передаваемого им имущества
Любопытно, что даритель пока еще сохраняет пожизненное право ча-
стичного распоряжения уступленной им в силу акта дарения недвижимой
собственностью (право ее продажи и закладывания), и это — наряду с от-
сутствием указаний на уплату чинша — отличает последствия дарения
in die obitus от прекария (несмотря на несомненные черты формально-
юридического сходства и на общность терминологии). Тем не менее
будущее этой формы дарения ясно: ее развитие пойдет именно в направ-
лении превращения в прекарий, и мы имеем даже возможность просле-
дить ход этого развития и фиксировать его конечный этап. Прежде всего
традент, совершающий дарение, лишается не только права на повторные
дарения из состава подаренного имущества, но и права его продажи
и отдачи в залог, т. е. всяких прав распоряжения им; а затем ему пре-
доставляется возможность сделаться прекаристом, т. е. сохранить за со-
бою пользование земельным участком цецою отказа от собственности на
него. Это произошло при Карле Великом. Комментарий XI в. к § 173 эдик-
та Ротари поясняет, что разрешение на продажу и залог недвижимости,
которое дает дарителю заключительная фраза этого параграфа, уже от-
менено капитулярием Карла Великого 1 2. Этот капитулярий гласит сле-
дующее: [Даритель—лангобард] «сохраняет за собою права продавать
и отчуждать подаренное им имущество, как это принято было раньше»,
но «после того как он однажды подарил кому-нибудь что-либо из своего
имущества, он не имеет права совершать новое дарение из состава того,
что входило в первое»; «но если он захочет приобрести право пользования
им (usumfructum), то- он может владеть переданной им собственностью
в течение установленного срока на основе прекария» 3. Здесь ясно виден
переход от дарения lidinlaib (in die obitus sui) через ряд промежуточных
ступеней к precaria oblata.
К числу малоимущих дарителей мог, вероятно, принадлежать и тот
либертин — fulcfree, который передавал свое имущество при помощи про-
цедуры ande-gauvere или ari-gauvere, ибо он сохранял еще свою зависи-
мость от патрона, что явствует из права этого последнего на часть вымо-
рочного имущества либертина4. Однако, как увидим ниже, у такого
fulcfree были и иные возможности улучшить свое благосостояние —
1 Весь титул «De acfatmire» Салической Правды заполнен изображением самой
процедуры, в то время как в эдикте Ротари гораздо яснее выступает ее социально-
экономическое содержание.
2 Liber legis Langobardorum Papiensis; Ro., § 173, expositio: In hoc, quod dicit: «si
noluerit ei subvenire, quod alii dederit, sit illi stabile et formum qui accepit», rupta est
a capitulo Caroli, quod est: «Si quis langobardus statum humane fragilitatis precogitans»...
(MGH, Leges, in f°, IV, ed. A. Boretius, p. 529). Этот комментарий составлен в XI в. и
дает полный текст лангобардских законов без изменений, но с глоссами и толкованиями
юристов XI в. Ср. также Capitularia Regum Francorum, t. I, ed. Boretius, Cap. № 98
(an. 801), § 1, p. 205.
Capitulare anno undecimo regnante domno nostro Carolo gloriosissimo rege,
cap. 78: ...non reservet sibi potestatem eandem rem vendendi aut alienandi sicut antea
fieri solebat, sed postquam de rebus suis unam traditionem fecerit, aliam de ipsis rebus
faciendi nullam potestatem habeat, — ita tamen, ut usumfructum si voluerit habere, per
precariam res traditas in tempus diffinitum possidendi sit concessa facultas (MGH, Leges,
t. IV, in f°., p. 502). Смешение запрета продавать подаренное с запрещением вновь
дарить его другому лицу, которое имеет место в цитированном нами тексте капитуля-
рия, подтверждает высказанную нами выше мысль, что разрешение продавать пода-
ренное имущество, предоставленное дарителю параграфом 173 эдикта Ротари, проти-
воречит запрету повторного дарения, установленному в силу § 174.
4, Ro., § 225: Alias vero res, si ut dictum est, heredes [liberlus, qui fulcfree factus
est. — A. H.] non derelinquerit, aut se vivo non iudicaverit, patronus succedat, sicut pa-
rent! suo.
239'
‘более действительные, чем совершение (в сущности, весьма невыгодных)
дарственных актов. Некоторые из таких fulcfree, приобретавших неполную
свободу путем их отпуска на волю, могли впоследствии становиться людь-
ми более состоятельными, чем многие полноправные свободные, подвер-
гавшиеся разорению.
Среди свободных лангобардов, обозначаемых термином liberi homines,
.встречаются также дарители совсем иного типа, чем те, которые фигури-
руют в дарениях с сохранением пожизненного пользования или с получе-
нием launegild’a (небольшого вознаграждения, гарантирующего действи-
тельность дарения).
Так, патрон выступает в качестве дарителя в пользу своего вольноот-
пущенника — fulcfree, причем в случае бездетности последнего все пода-
ренное ему возвращается патрону, если только патрон не предоставил
.либертину право свободного распоряжения объектами дарения ’. Мало то-
го: дарителями в пользу вольноотпущенников — fulcfree и в пользу сво-
боднорожденных лангобардов (liberi homines) могут быть и привилегиро-
ванные люди — герцоги (duces), агенты королевской власти (indices) и,
наконец, частные лица, под властью которых состоят зависимые люди,
-оказывающие им «послушание» (obsequium). К числу таких людей,
находящихся под чьей-либо частной властью, могли принадлежать не
только вольноотпущенники, но и свободные по рождению. Это свидетель-
ствует о развитии патроната и коммендации в лангобардском обществе вре-
мен Ротари. А так как одновременно с этим идет рост дружинных отноше-
ний и их превращение в бенефициальные, то термины obsequium и gasin-
dium сопоставляются друг с другом, а иногда употребляются один вместо
другого; в эдикте встречаются такие обороты речи, как gasindium ducis
aut privatorum hominum obsequium 1 2 и в то же время obsequium regis aut
iudicis 3. На службе у короля и его агентов, у герцога и частных лиц как
вольноотпущенник, так и свободный (liber) могли приобрести некое иму-
щество в виде предоставленного им в дар владения; фактически оно, мо-
жет быть, представляло собою лишь их долю в том, что присваивалось
ими совместно с их патронами; но выделение этой доли в индивидуальное
владение такого коммендировавшегося человека облекалось в форму да-
рения (donum) и знаменовало переход от общности имущества дружинни-
ков и патрона к пожалованию его составных частей в индивидуальное
пользование. Если вольноотпущенник, ставший fulcfree, но не haamund,
т. е. не получивший полную свободу 4, приобретал что-либо в качестве
дарения в дружине герцога или на службе у частных лиц, то после его
смерти приобретенное им — в случае отсутствия прямых наследников —
возвращалось дарителю 5.
Это правило, повидимому, не распространялось на свободных. По
крайней мере, в соответствующем тексте эдикта нет никаких прямых ука-
заний на этот счет 6 * 8. Зато эдикт подчеркивает, что имущество, приобретен-
ное на королевской службе (или на службе у должностных лиц короля)
одним из братьев, оставшихся в общем доме после смерти их отца, стано-
1 Ro., §225: Nam quantum de res benefactor! suo per donum habuit, si eas nonoblega-
verit in libertatem, ad ipsum patronum aut ad heredes eius revertantur. Ср. глоссу XI в.:
oblegavit in libertate, scilicet dominus, id est colligavit infra libertatem (MGH, Leges,
t. IV, in f°., p. 353).
2 Ro., § 225.
3 Ro., § 167.
4 См. об этом § 3 раздела I этой главы.
5 Ro., § 225: Et si aliquid in gasindio ducis aut privatorum hominum obsequium
donum munus conquisit, res ad donatorem reverantur. (Ср. начало параграфа: Si liber-
tus, qui fulcfree factus est, filios derelinquerit legitimos, sunt illi heredes... Et si casu
faciente sine heredes mortuus fuerit...).
8 Cp., Ro., § 167.
240
вится его индивидуальным владением, без всяких прав на него со стороны
других братьев h Отсутствие оговорки о судьбе приобретенного таким об-
разом владения после смерти получившего его лица и о возвращении этого
имущества дарителю — королю или его агенту — указывает на то, что
эдикт имеет здесь в виду так называемое безусловное пожалование сво-
бодному человеку (братья, о которых здесь идет речь—• конечно, свобод-
ные), причем это пожалование формально является вознаграждением за
уже совершенную им службу 1 2. Пожалование производит король или его
должностное лицо.
Иной характер носит срочное условное пожалование свободному лан-
гобарду со стороны герцога или частного лица — тоже свободного чело-
века, — пожалование, которое становится недействительным в случае пе-
ремены получателем места жительства и связанного с этим прекращения
службы. Текст, упоминающий этот вид пожалования, гласит следующее:
«Пусть каждый свободный человек имеет право переселяться (migrare)
со своими чадами и домочадцами (cum fara sua) в пределах нашего коро-
левства куда ему угодно, но с разрешения короля; если же ему предоста-
вил что-либо в качестве дарения герцог или какой-либо свободный чело-
век (quicumque liber homo), и он не захотел оставаться ни с ним, ни с его
наследниками, то подаренное возвращается дарителю или его наследни-
кам» 3. Предложенный нами перевод представляет собою определенное
толкование этого довольно сложного по содержанию и не совсем' ясного
по формулировке текста. Толкование это сводится к следующим основным
положениям: 1) последняя фраза цитированного текста (et si ei aliquas
res dux...) не является придаточным предложением к первой, а представ-
ляет собою самостоятельное предложение; 2) поэтому выраженное в нем
требование возврата подаренного владения дарителю в случае пересе-
ления получателя является лишь возможным, но не обязательным по-
следствием переселения: ведь migrans мог и не получить перед переселе-
нием никаких пожалований; 3) во всяком случае, это требование не
представляет собою обязательного условия переселения, которое следо-
вало бы в этом смысле сопоставлять с королевским разрешением: эдикт
не устанавливает два условия, при соблюдении которых якобы только и
возможно переселение свободного человека: а) королевское разрешение
и б) возврат пожалованного дарителю; 4) в последней фразе речь идет не
об испомещении герцогом переселенца на новое место жительства, а о
пожалованиях, которые он получил до переселения, и притом там, где он
жил раньше.
Наше толкование опирается на текстологические аргументы и на ряд
соображений по существу.
В разбираемом тексте три раза фигурирует уступительный союз si; его
расстановка вызывает недоумение и затемняет смысл всего текста; в од-
ном из трех случаев (а именно в первом) это si явным образом неуместно,
и мы могли бы с полным правом ожидать, что на его месте будет постав-
лено ut.
С тем же основанием ut могло бы быть поставлено вместо si и во
втором случае. Делая эти предположения, мы не позволяем себе никаких
1 Ro., § 167: Si fratres post mortem patris in casa commune remanserint, et unus
ex ipsis in obsequium regis aut iudicis aliquas res adquesiverit, habeat sibi in antea
absque portionem fratrum.
2 О безусловных пожалованиях см. также Li., § 78.
3 Ro., § 177: De homine libero ut liceat eum migrare. Si quis liber homo potestatem
habeat intra dominium regni nostri cum fara sua migrare ubi voluerit — sic tamen si
ei a rege data fuerit licentia, — et si ei aliquas res dux aut quicumque liber homo
donavit, et cum eo noluerit permanere, vel cum heredes ipsius: res ad donatorem vel
heredes eius revertantur.
16 А. И. Неусыхин 241
конъектур, а лишь следуем разночтениям в разных списках нашего па-
мятника. В самом деле: в двух списках Ротари si quis в первом случае-
опущено (cod. би 11), а еще в одном списке во втором случае (в прида-
точном предложении: sic tamen si ei a rege data fuerit licentia) вместо si
стоит ut (cod. 12) h В неаполитанской рукописи Павийской книги (Liber
legis Langobardorum Papiensis), снабженной комментариями XI в. и точно-
передающей тексты лангобардских законов, встречаем следующее разно-
чтение § 177: в одном из списков этой рукописи (cod. 2) si quis в первом-
случае опущено, перед словами sic tamen si ei a rege поставлена запятая,
а перед фразой Et si ei aliquas res dux etc. — точка, выделяющая ее в каче-
стве самостоятельного- предложения 1 2. Как видим, средневековые перепис-
чики и редакторы текста § 177 сами колебались в понимании его синтак-
сической структуры, и их колебания шли в том же направлении, что и
наши предположения.
Глоссы XI в. толкуют возврат подаренного дарителю в § 177 (res ad
donatorem... revertantur) следующим образом: «дарение становится не-
действительным, если его условия не выполняются» 3. Вряд ли под невы-
полнением этих условий глоссатор мог разуметь отказ переселяющегося
свободного человека оставаться далее с дарителем (cum ео noluerit рег-
manere) на новом месте, куда этот человек только что прибыл,—тем более
что в этом последнем случае нельзя было бы даже и говорить об услови-
ях дарения, так как мы имели бы здесь не дарственный акт, а испомеще-
ние переселенца герцогом, как должностным лицом (главою округа), с
наделением этого переселенца земельными владениями, необходимыми
ему для ведения хозяйства и поддержания существования той fara (т. е..
семьи или совокупности родственников), с которой он переселялся4.
Поэтому естественнее предположить, что в последней фразе § 177'
речь идет о пожалованиях, полученных переселенцем на прежнем место-
жительства 5.
Характер этого пожалования станет нам еще яснее, если мы обратим1
более пристальное внимание на то, кто- выступает здесь в качестве жало-
вателя или дарителя. Разбираемый параграф сопоставляет в роли воз-
1 MGH, Leges, t. IV, in f°, p. 41 (Leges Langobardorum, ed. F. Bluhme).
2 MGH, Leges, t. IV, p. 330 (Liber legis Langobardorum Papiensis, ed. A. Boretius).
3 Conditionaliier donatio irrita fieri, si tenor non adimpletur (MGH, Leges, t. IVy
in f°., p. 330).
4 Ср. глоссу XI в.: cum fara id est re vel familiam; fara id est generatio (ibidem,
p. 330).
5 Это предположение подтверждается и глоссой к § 175 эдикта Ротари, прямо-
сопоставляющей разбираемый § 177 со взысканием launegild’a. Между тем launegild
представляет собой не что иное, как фиктивное возмещение со стороны получателя,
дарителю в ответ на акт дарения; это возмещение состоит обычно из предмета,
незначительной ценности и играет роль акта, гарантирующего права получателя на
обладание пожалованным ему объектом дарения. Даритель может и вовсе не полу-
чить launegild в момент дарения. Но в таком случае он имеет право потребовать от
получателя стоимость подаренного или даже самый объект дарения, т. е. сделать
дарение недействительным. (Ср. § 175 и глоссу к нему—MGH, Leges, t. IV, in f°., p. 330).
Это требование обозначается в § 175 эдикта Ротари словами launegild requirere, а в
глоссе к нему, как actio launechild. (Ср. М. Pappenheim. Launegild und Gairethinx,
S. 6—11 и 24—27; о launegild см. также F. В е у е г 1 е. Die Gesetze der Langobarden,
S. 490—494). Эта глосса указывает на то, что и в § 177 обязанность возвращать в
таких случаях подаренное дарителю распространяется также и на наследников; тем:
еймым она подчеркивает, что в § 177 речь идет о дарении, а не об испомещении гер-
цогом migrans’a на новом месте жительства (см. текст глоссы к § 175: Hie videtur
et in lege: «Si quis liber homo migrare voluerit», quod actio launechild conpetit heredibus
et transit ad heredes — MGH, Leges, t. IV, p. 330). Данные о дарениях c launegild
содержатся также в эдикте Ротари (§ 184) и в эдикте Лиутпранда (§ 43, 54, 65, 73),
а кроме того—-в жалованных грамотах вплоть до конца XI в. См. J. Ficker. For-
schungen zur Reichs- und Rechtsgeschichte Italiens, Bd. IV, Innsbruck, 1873, № 21, 35,.
242
можных дарителей герцога и свободного человека (dux aut quicumque
liber homo). Как могло бы иметь место такое сопоставление, если бы
речь шла об испомещении переселенца на новом месте герцогом, как
должностным лицом? Ведь «свободный человек» не имел ни права, ни
возможности производить такое испомещеиие, а разуметь под этим «сво-
бодным человеком» в данном контексте в свою очередь какое-нибудь долж-
ностное лицо нет никаких оснований. С другой стороны, и герцог в § 177
вряд ли выступает с функциями должностного лица: в тех параграфах
эдикта Ротари, где он фигурирует в качестве такового, устанавливается
его военная и судебная власть и регулируются возникающие на этой
почве взаимоотношения герцога с судебно-политическими агентами коро-
ля — гастальдами и со свободными воинами — exercitales h В § 177 нет ни
малейшего намека на это: здесь герцог рассматривается под углом' зре-
ния его частных интересов; он — наравне со «свободным человеком» ---
как частное лицо, может делать частные пожалования другим «свобод-
ным людям». Дарителей § 177 следует сопоставлять с теми лицами, кото-
рые делают пожалования своим дружинникам или подзащитным: вспо-
мним, что в § 225 упоминается gasindium ducis aut privatorum hominum
obsequium, и тогда нам станет совершенно ясно, что «свободный человек»
(liber homo), совершающий дарение в § 177, и есть одно из тех «частных
лиц» (privati homines), которых имеет в виду § 225, а герцог и в том и в
другом случае выступает как частный даритель, а не как лицо, наделен-
ное государственной властью. Следовательно, переселенец, фигурирующий
в § 177 и тоже названный liber homo, — человек, коммендировавшийся
частному лицу или герцогу, а может быть, и состоящий в чьей-либо дру-
жине * 1 2. Сопоставление с § 167, где фигурирует свободный человек in
obsequium regis vel judicis позволяет предполагать, что § 177 мог иметь
в виду и переселенца — королевского дружинника. Но если даже отбро-
сить это предположение, переселенец § 177 все же выступит перед нами,
как одно из тех лиц, которые выделялись из общей массы рядовых сво.-
бодных в процессе службы герцогу или привилегированным частным лю-
дям, собиравшим вокруг себя целые дружины. Этим — и только этим —
и объясняется тот факт, что такому переселенцу дается особое королев-
ское разрешение на переселение. Оно предоставляется не всякому сво-
бодному лангобарду, а лишь такому свободному, который стал чьим-либо
газиндом (частного лица, герцога, а быть может—и самого короля)3.
Итак, наше толкование § 177 приводит нас к следующим выводам.
1. Данный текст не имеет в виду установление общего порядка «пере-
селения» (migratio), а лишь регулирует специфический частный его слу-
74, 77; см. также Libro Croce (Regesta chartarum Italiae). A cura di Quinto Santoli,
Roma, 1939, №27, 95 (1072 r.), 168 (1020 r.) (p. 183, 306, 371).
1 Cp. Ro., § 6, 20, 22, 23, 25.
2П. Г. Виноградов (Происхождение феодальных отношений в лангобард-
ской Италии, стр. 149—150) справедливо указывает на то, что в жалованных гра-
мотах VIII в. в числе свидетелей упоминаются газинды, но при этом остается не ясным,
чьи они дружинники — герцогские или королевские. Отсюда он делает вывод, что это —
дружинники частных лиц. На наличие газиндов у частных лиц обратил внимание еще
Тройа в примечании к тексту одной из изданных им грамот (748 г.). Эта грамота,
в которой идет речь о продаже двух третей владений некоего Сильвернанды неаполи-
танскому субдиакону Петру, подписана в качестве свидетелей между прочим и четырь-
мя газиндами и одним ариманном. Один из этих газиндов, Троальд, обозначен как
газинд частного лица (Troaldus, gasindus domni Argus) (ср. С. Т г о у a. Storia d’Italia
del medio aevo, t. IV. Codice diplomatico longobardo, parte V, p. 765, № DCXVI).
3 Того же мнения придерживается и Ф. Бейерле в своем новом издании ланго-
бардских законов (F. В eyerie. Gesetze der Langobarden, 1947, S. 491). Мы предло.-
жили наше толкование в статье: «Понятие свободы в Эдикте Ротари», «Средние века»,
вып. II, 1946 г. ’ '
16*
243
чай — переселение газинда Ч В этом смысле оно может быть сопоставле-
! но с переселением салического франка, имеющего королевскую грамоту 1 2,
но не с вселением во франкскую виллу рядового свободного, соверша-
ющимся по- нормам старинного обычного права 3.
2. Пожалование органически не связано с переселением: с последним
связано лишь вытекающее из него требование возврата пожалованного
владения дарителю.
3. Один и тот же термин — liber homo (свободный человек) — обо-
значает здесь людей с весьма различным социальным статусом и эконо-
мическим положением: патрона (дарителя) и его подзащитного (пересе-
ленца), человека состоятельного или привилегированного и лицо, зави-
симое от него.
4. Если дарения по нормам народного права (thinx с lidinlaib; даре-
ние с launegild) обнаруживают тенденцию развития в сторону возникно-
вения прекария и отражают процесс разложения общины на почве
имущественного расслоения в ее среде, содействуя образованию слоя ма-
лоимущих зависимых людей среди свободных общинников,—то пожалова-
ния, совершаемые королем, герцогами и патронами (частными лицами) в
пользу их дружинников и подзащитных, т. е. дарения, связанные с ростом
королевской власти и частной власти влиятельных лиц, эволюционируют
от безусловного^ пожалования к срочному бенефицию 4 и отражают про-
цесс разложения общины под напором складывающегося господствую-
щего класса раннефеодального общества. Конкретным примером такого
разложения может служить выделение приобретенного на службе у ко-
роля или королевского агента имущества в индивидуальную собствен-
ность одного из братьев, ведущих совместное хозяйство.
Анализ разных видов дарений — и особенно той их категории, кото-
рая изображена в § 177, — показывает нам, как тесно связано наличие
разных разрядов в среде рядовых свободных (liberi) с образованием раз-
личных социально-экономических групп «равноправных» свободных лан-
гобардов: на одном полюсе этого социального слоя — малоимущие люди,
коммендирующиеся патронам или превращающиеся впоследствии в пре-
каристов, на другом — дружинники, представители только еще возникаю-
щей военно-должностной знати. Этому соответствует и неравенство на
почве обладания движимостью.
Эдикт Ротари пестрит указаниями на довольно далеко зашедшую
имущественную дифференциацию внутри широкого слоя свободных лан-
гобардов.
Так, несостоятельный должник, не имеющий ничего, кроме домашних
лошадей, волов и коров, обязан предоставить их агенту королевской вла-
сти — скульдахию для передачи кредитору в залог уплаты долга, хотя
утеря столь необходимых ему сельскохозяйственных животных должна
1 В этом отношении характерны разночтения в заголовке § 177: обобщающее
заглавие: «De homine libero ut liceat eum migrare» дает лишь один список (cod. 3).
Остальные списки заменяют его более неопределенными редакциями, в которых от-
сутствует указание на то, что речь идет о свободном человеке вообще: так, в cod. 11:
«De migratione»; cod. 12: «De eo quod cum fara migrare permissum» (Leges Langobar-
dorum, ed. F. Bluhme, MGH, Leges, in f°., t. IV, 1868, p. 41). Впрочем неточность заго-
ловков в варварских правдах и частое их несоответствие содержанию глав общеизвестны.
2 Ср. Lex Sal., XIV, § 4: Si quis hominem qui migrare voluerit et de rege habuerit
preceptum et abbundivit in malum publico et aliquis contra ordinationem regis testare
presumpserit... solidos CC culpabilis iudicetur.
3 Cp. Lex Sal., XLV («De migrantibus»).
4 Ср. мнение П. Г. Виноградова по этому поводу: «Право благодетеля отобрать
пожалование указывает на своего рода бенефиций, обязывающий службой и отни-
мающийся вместе с ее прекращением» (Происхождение феодальных отношений в лан-
гобардской Италии, стр. .149,).
244
была подорвать самые основы его и без того потрясенного хозяйства и
довести его до разорения h Встречаются и такие свободные, которые ста-
новятся во главе целой толпы рабов, предпринимающих вооруженные
нападения на обитателей лангобардских сел 1 2; да и сами эти обитатели-
устраивают даже «заговоры» и восстания 3, причем и те и другие свобод-
ные обозначены при помощи любопытного термина: homines rusticanii
(«деревенские жители»), определяющего не правовое, а хозяйственное
их положение, которое сближает этих разоряющихся бедняков из
среды свободных с рабами. На такое сближение обоих социальных слоев
по их экономическому положению указывают и упоминания о проступ-
ках, совершаемых рабами совместно со свободными или даже по прямо-
му приказанию этих последних (тдк, например, о кражах, совершаемых
рабами по приказанию их господ) 4.
§ 2. Разные категории свободных, вольноотпущенников
и альдиев по эдикту Ротари
Основная масса членов лангобардского племени все еще предстает
перед нами в эдикте Ротари как широкий слой равноправных свободных
соплеменников, резко противопоставляемых рабам и отграниченных
весьма определенной чертой от полусвободных альдиев и вольноотпущен-
ников. Над свободными возвышаются газинды—дружинники (герцога
или частных лиц) 5. Встречаются намеки и на наличие старой родовой
знати (ср. колебание вергельда свободных в зависимости от их знатности
и родовитости) 6, хотя в эдикте отсутствует особый термин для обозначе-
ния слоя знатных, — nobiles, а имеется лишь понятие nobilitas. Уже дав-
но было отмечено, что термины «свободный» и «независимый» человек в
эдикте Ротари не покрывают друг друга и что «выделяется разряд людей,
подчиненных известному патронату», и разряд «совершенно независимых
людей» 7. Носителями юридических норм лангобардского права на всем
протяжении эдикта остаются именно «свободные», обозначаемые чаще
всего термином liberi8, а иногда терминами exercitales 9, ingenui10 11 и Ьаго-
nes liberi n.
Значение этих терминов тождественно12: при их помощи эдикт
обозначает свободных лангобардов; но даже там, где отсутствует какое
бы то ни было определение социального положения действующего субъ-
1 Ro., § 251: Si homo liber qui debitor est, alias res non habuerit nisi caballos
domitos aut boves iunctorios, seu vaccas...
2 Ro., § 279 («De concilio rusticanorum»): Si servi, id est concilius, manu armata
in vice intraverint ad malum faciendum, et quicumque liber homo sub regi nostri dicione
positus cum illis in capite fuerit...; ср. также § 19.
3 Ro., § 280 («De rusticanorum seditione»): Si per quacumque causa homines rus-
ticani se collegerint...
4 Ro., § 259: Si liber homo puerum aut servum suum furtum facere iusserit...; Ro.,
§ 263: Si plures homines furtum in unum fecerint, tarn liberi, quam servi...
® Ro., § 225.
e Ro., § 75, 378: некоторые из этих намеков могут быть, впрочем, истолкованы
и иначе.
7 Ср. П. Г. Виноградов. Происхождение феодальных отношений в ланго-
бардской Италии, стр. 160.
8 См. Ro., § 10—12, 27, 30—32, 37, 39, 41—43, 74—75, 139, 140, 143, 177, 183, 187, 188,
193, 201, 204, 205, 211, 214, 216, 221, 222, 251, 253, 259, 263, 264, 268, 279, 371, 377,
378, 382, 383—385, 387.
9 Ro., § 20, 23, 24, 373.
10 Ro., § 14.
11 Ro., § 14, 17.
12 Тождественность exercitales и liberi устанавливается из сопоставления § 373 Ro.
с § 27 и 30.
245
екта права и фигурирует безличный quis, эдикт, конечно, имеет в виду то-
го же полноправного свободного. Тем более заслуживает внимания тот
факт, что на этом общем фоне выделяется некая особая подгруппа или
категория «свободных», наличие которой указывает на многозначность
самого понятия свободы' в эдикте Ротари. Столь же существенно и то,
что для обозначения этой категории свободных и присущего ей содержа-
ния понятия свободы (или соответствующего ей оттенка этого понятия)
эдикт пользуется особым — и притом не латинским, а германским — тер-
тином fulcfree 1 и, кроме того, сам указывает на взаимоотношение этого
термина с латинским liber.
Разберем отдельно все случаи упоминания fulcfree в эдикте Ротари.
Этот анализ покажет нам, что и понятие fulcfree в свою очередь не одно-
значно, и тем самым поможет нам точнее установить конкретный характер
свободы лангобардских liberi и наметить градации внутри этих последних.
1) В § 224 («De manumissionibus») изображены четыре способа осво-
бождения рабов: а) отпуск на волю в результате процедуры передачи от-
пускаемого в силу акта gairethinx последовательно из рук в руки четырь-
мя свободными людьми, причем последний из них ведет освобождаемого
на перекресток четырех дорог (in quadrubium) и говорит ему. «Можешь
итти на все четыре стороны», совершая в присутствии понятых (gisil et
gaida) особый акт thingatio (et thingit in gaida et gisil) 1 2; б) однако, как
видно из дальнейшего содержания этого параграфа, описанная процеду-
ра может иметь своим последствием полную или частичную свободу: если
господин раба ограничится тем, что превратит своего раба указанным
выше способом в fulcfree, то отпущенный на волю продолжает оставаться
под властью своего патрона, и этот последний является наследником его
выморочного имущества; для того чтобы освобождаемый приобрел пол-
ную свободу и независимость, господин раба должен указать, что он хо-
чет сделать раба не просто fulcfree, но и независимым от себя (haamund
a se, id est extraneum) 3; в) освобождение раба по распоряжению короля
(через денарий) давало столь же полную свободу и независимость, как
и акт thingatio in quadrubium при условии объявления раба haamund 4;
1 Издатель лангобардских законов Ф. Блюме сопоставляет это слово с англо-сак-
сонским folcfry и толкует его как volkfrei, gemeinfrei, т. е. «свободный по народному
праву»; любопытно в этой связи проводимое им сравнение понятия fulcfree с англо-
саксонским folcland и folcriht (F. В 1 u h m е. Edictus ceteraeque Langobardorum leges,
p. 210). Подробнее см. об этом гл. IV нашей монографии.
Ср. также термин frea в § 94 и 120 законов Лиутпранда, который, как это явствует
из сопоставления этих параграфов с § 182 эдикта Ротари, обозначает свободную жен-
щину, находящуюся под мундиумом ее мужской родни (в данном случае — вдову под
мундиумом родственников ее покойного мужа). См. замечания Бруннера по этому
поводу (Н. Brunner. Standerechtliche Probleme. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung
fiir Rechtsgeschichte», Germ. Abt. Bd. XXIII, S. 236).
8 Ro., § 224, I: Nam qui fulcfree et a se extraneum, id est haamund, facere voluerit,
sic debet facere. Tradat eum prius in manu alteri hominis liberi et per gairethinx ipsum
confirmit; et ille secundus tradat in tertium in eodem modo, et tertius tradat in quartum.
Et ipse quartus ducat in quadrubium et thingit in gaida et gisil et sic dicai: de quattuor
vias ubi volueris ambulare liberam habeas poteslatem... Глоссатор XI в. толкует слово
gisil, как свидетель (gisil est testis). Cp. Liber legis Langobardorum Papiensis. MGH,
Leges, t. IV, 1868, p. 352.
3 Item qui fulcfree fecerit et quattuor vias ei dederit, et haamund a se, id est extra-
neum, non fecerit, talem legem patronus cum ipso vivat, tamquam si cum fratrem aut cum
alio parentes suo libero langobardo: id est si filios aut filias legitimas, qui fulcfree factus
est non dimiserit, patronus succidat... (Ro., § 224, III).
4 Similiter et qui iu pans, id est votum regis dimittitur, ipsa lege vivat sicut et qui
haamund factus est (Ro., § 224, II). Некоторые списки Liber legis Langobardorum
Papiensis прибавляют после слов haamund factus est следующее: postea mundius eorum
nec a ipsis nec a filiis eius nullatenus requiratur, et si filia eius aut ipsa quae fulcfreal
facta est, ad maritum ambulare contigerit, detur pro ea mundius, sicut pro libera (cod. 1,
246
т) превращение раба в альдия не должно производиться при помощи про-
цедуры, в силу которой отпускаемый раб получает право итти на все че-
тыре стороны. Эдикт прямо говорит: «если кто хочет сделать раба альди-
ем [а не «свободным» в любом из вышеуказанных смыслов этого слова.—
А. Н.], пусть не ведет его на перекресток четырех дорог и не дает ему пра-
ва итти куда угодно» h
Как видим, термин fulcfree в § 224 — в странном противоречии с се-
мантикой этого слова — обозначает вольноотпущенника, человека, обла-
дающего' неполной, частичной свободой. Неполнота его свободы сводится
к сохранению зависимости раба, превратившегося в fulcfree, от его преж-
него господина, который становится отныне — в силу совершенного им
акта освобождения раба — его патроном. Этот патронат, обозначаемый
при помощи древнегерманского термина mundium (откуда и haamund),
носит не только личный, но и материальный характер: патрон имеет право
на наследование выморочного' имущества вольноотпущенника fulcfree, а
судя по закону Лиутпранда 719 г. — и на взимание особого взноса за
покровительство * 1 2. § 225 эдикта Ротари 3 прямо отождествляет fulcfree с
вольноотпущенником. Однако fulcfree поставлен в § 224 выше альдия,
ибо, согласно этому параграфу, тот, кто хочет сделать раба альдием, не
должен применять процедуру отпуска раба на все четыре стороны, в си-
лу которой раб становится fulcfree (в том смысле, который придает этому
термину § 224). Таким образом, fulcfree — свободный низшей категории,
зависимый от патрона, но все же не альдий, не «полусвободный».
iFulcfree свободен, но он не обладает независимостью. Разграничение про-
исходит в § 224 именно по этому признаку: свобода с сохранением, зави-
симости составляет главное отличие статуса fulcfree от положения того,
кто трактуется, как fulcfree et haamund id est extraneus, т. e. как человек,
^обладающий и личной свободой, и полной независимостью от кого бы то
.ни было, не состоящий ни под чьим патронатом или мундиумом.
§ 224 подчеркивает, что над человеком, ставшим fulcfree et haamund,
матрон не имеет более никакой власти, а выморочное имущество такого
человека наследует не патрон, а королевский фиск 4. § 235 указывает на
то, что альдий, не ставший haamund от патрона, не имеет права без
разрешения этого последнего продавать свою землю и рабов и отпускать
кого бы то ни было на волю 5, а глоссатор XI в. поясняет мысль состави-
теля эдикта следующим образом: «Из этого закона очевидно, что amund—
свободный (ingenuus) и может продавать свое имущество, совершать да-
рения и отпускать рабов на волю, согласно своему желанию» 6, '
’2, 3) (MGH, Leges, t. IV, р. 352). Из этого прибавления совершенно ясна тождё-
ственность освобождения по распоряжению короля с приобретением полной свободы
и независимости от патрона; характерно приравнение человека, ставшего не только
fulcfree, но и haamund, к liber.
1 Item qui haldium facere voluerit, non illi dit quattuor vias (Ro., § 224, IV).
2 В глоссах XI в. к § 9 и 23 закона Лиутпранда выражение absque mundio коммен-
тируется так: nullam aldiaritiam de possessionibus suis dent, а термин «альдий» пояс-
няется следующим образом: Id est, qui censum capitis dat (Liber Legis Langobardorum
Papiensis. MGH, Leges, t. IV, p. 405).
3 Ro., § 225 («De filios libertis»): Si libertus, qui fulcfree factus est, filios dereli-
xjuerit legitimos, sint illi heredes...
4 Ro., § 224, I:... Si sic factum fuerit, tunc erit haamund, et ei manit certa libertas:
postea nullam repetitionem patronus adversus ipsum aut filios eius habeat potestatem
requirendi. Et si sine heredes legiiimos ipse qui. haamund factus est, mortuus fuerit,
•curtis regia illi succidat, nam non patronus aut heredes patroni.
5 Ro., § 235 («De haldios»): Non liceat haldius cuiuscunque qui haamund factus
non est, sine voluntate patroni sui terra, aut mancipia vindere, sed neque liberum
dimittere.
6 Per hanc legem videtur quod amund est ut ingenuus et potest vendere, donare’et
libertare secundum voluntatem (MGH, Leges, t, IV, p. 359),
247
Следовательно, разграничение fulcfree и haamund в § 224, 225 и 235
отражает наличие не только разных категорий свободных у лангобардов,
времен Ротари, но и разных степеней и градаций самого понятия сво-
боды: человеку, обозначаемому термином haamund, присуща — согласно
§ 225 — полная свобода (certa libertas), по сравнению с которой свобода
человека, называемого fulcfree, представляется неполной, ущербной сво-
бодой. Но это все-таки свобода, а не полусвобода, не альдионат.
Итак, от рабского состояния к полной свободе ведут три ступени:
раб может стать: а) альдием, б) fulcfree, в) haamund. В процессе осво-
бождения рабов в шкале тех социальных статусов, которые возникают в
результате разных способов их отпуска на волю, статус fulcfree занимает
как бы промежуточное положение между альдионатом и haamund. Выше
уже было отмечено, что такое значение термина fulcfree противоречит се-
мантике этого слова. Уже одно это противоречие наводит на мысль о том,
что трактовка fulcfree как вольноотпущенника вряд ли является у лан-
гобардов исконной. Но в эдикте Ротари встречаются и прямые указания
на такое значение термина fulcfree, которое не имеет ничего общего с
процессом освобождения рабов и разными процедурами их отпуска
на волю.
2) В § 216 эдикта Ротари фигурирует libera uxor id est fulcfrea; мы
имеем здесь, таким образом, сопоставление латинского и германского тер-
минов, обозначающих свободу, причем fulcfree приравнено к liber, т. е.
германский термин приравнен к латинскому, служащему на всем протя-
жении эдикта для обозначения полной свободы.
Разбираемый параграф гласит следующее: «О том, если альдий же-
нится на свободной (libera). Если чей-нибудь альдий женится на свобод-
ной женщине (libera uxor, id est fulcfrea) и приобретет над нею mundium,
и затем, после того, как у них родятся сыновья, муж умрет, то родные этой
женщины, в случае ее нежелания оставаться в доме ее мужа и в случае
наличия у них намерения вернуть ее к себе, должны возместить стоимость,
mundium’a, уплаченного [в свое время] за эту женщину [ее мужем] тем,
кому принадлежал альдий. Тогда она может вернуться к своим родным,
но без Morgincap [утренний дар, приносимый женихом невесте после пер-
вой брачной ночи. — А. Н.] и без какого бы то ни было имущества ее
мужа, лишь с тем, что она [в свое время] принесла [в его дом] от своих
родных. И если сыновья этой женщины не захотят оставаться в отцовском
доме, то пусть оставят там отцовское имущество и внесут за себя стои-
мость мундиума в размере уплаченного за их мать; тогда они смогут итти
куда захотят в качестве свободных (liberi)»1.
Совершенно очевидно, что в данном случае при помощи термина
fulcfrea обозначена женщина, обладающая полной свободой. Указанные в
приведенном тексте условия ее возврата к родным и перенесения ее сво-
бодного состояния на ее сыновей — результат полусвободы ее мужа и от-
ца ее детей (альдия); но тот факт, что дети альдия и женщины-fulcfrea,
при соблюдении определенных условий, порывающих узы их происхожде-
ния от отца-альдия, приобретают полную свободу, указывает на наличие
полной свободы и у их матери. Анонимный юрист XI’ в., комментатор
лангобардских законов, в своем толковании разбираемого текста совер-
1 Ro., § 216: Si haldius uxorem libera tulerit. Si haldius cuiuscumque libera uxorem
tulerit, id est fulcfrea, et mundium de ea fecerit, posteaque filios habens maritus mortuus
fuerit; si mulier in ipsa casa noluerit permanere, et parentes earn ad se recollegere vo-
luerint, reddant pretium, quod pro mundium ipsius mulieris datum est illis, cuius hal-
dius fuit. Tunc ilia absque morgingab aut aliquid de rebus mariti revertatur sibi ad
parentes suos cum rebus, si aliquas de parentes adduxit. Et si filii de ipsa muliere fuerinl,
et holuerint in case patris sedere, res paternas demittant et mundium pro se reddant
quantum pro matre eorum datum est, et vadant sibi ubi voluerint liberi..
248
шенно справедливо отвергает возможность отождествления fulcfrea с
вольноотпущенницей (liberta) и подкрепляет свои соображения ссылкой
на § 218 согласно которому дети альдия и вольноотпущенницы насле-
дуют статус отца и становятся альдиями. Он же обращает внимание и на
то обстоятельство, что если бы женщина fulcfrea в § 216 была вольноот
пущенницей, то она не могла бы возвратиться в среду своих сородичей зц
отсутствием таковых у вольноотпущенницы 1 2. Это приводит его к тому
единственно правильному выводу, что fulcfrea в § 216 эдикта Ротари —
«свободная по рождению», «свободнорожденная» (libera nascendo), т. е.
полноправная свободная.
Однако она обозначена наряду с термином libera также и термином
fulcfrea. После всего сказанного совершенно очевидно, что социальный
статус fulcfree противопоставлен здесь не haamund (как в § 224), а альдио-
нату, и притом не как следующая за ним ступень свободы, а как полная
свобода homo liber в противоположность полусвободе. В § 224 полная сво-
бода определяется как сочетание частичной свободы с независимостью от
патрона и определяется термином fulcfree et haamund: в § 216 haamund
не упоминается вовсе, a fulcfree означает полную свободу. Это термино-
логическое различие отчасти объясняется тем, что в § 224 идет речь о тех
видах и степенях свободы, которые становятся присущими тому или ино-
му лицу в процессе его освобождения от несвободного состояния: поэто-
му в § 216 термин haamund отсутствует; однако иное содержание поня-
тия fulcfree в том же параграфе (сравнительно с § 224) не может быть,
объяснено только тем, что § 216 не занимается вопросом об освобождении
рабов. Ибо если бы содержание понятия fulcfree всегда сводилось к не-
полной, ущербной свободе, то ничто не помешало бы составителям эдикта
применять этот термин в соответствующем значении на всем протяжении,
нашего памятника. Следовательно, наличие хотя бы одного случая упо-
минания fulcfree в эдикте в смысле полной свободы говорит в пользу того
предположения, что именно таково и было исконное, первоначальное зна-
чение этого термина. В справедливости этого предположения убеждает
нас и другой случай применения эдиктом термина fulcfree безотносительно
к процедурам освобождения рабов, — хотя этот случай сложнее преды-
дущего, ибо данный текст допускает два толкования понятия fulcfree.
3) И здесь (в § 257) также идет речь о женщине, социальное положение
которой обозначено одновременно латинским и германским терминами:
libera и fulcfrea. Только сочетание этих терминов иное, чем в предыдущем
случае: не libera id est fulcfrea (как в § 216), a mulier libera fulcfrea. Это
словосочетание дает повод предполагать, что термином fulcfrea обозначе-
на здесь известная градация свободы; ибо выражение mulier libera
fulcfrea можно истолковать следующим образом: «такая свободная жен-
1 Ro., § 218: Si haldius haldiam uxorem tulerit. Si haldius cuiuscumque haldia aut
liberta uxorem tulerit, si filios ex ipso coito habuerit, patri sequantur: sint haldii quales
et pater.
2 Liber legis Langobardorum Papiensis. MGH, Leges, t. IV, p. 349; Ro., § 216,
Expositio: In hac lege «fulcfrea» pro libera nascendo ponitur et non liberta, sicut a
multis iudicibus dicitur, quia si in hac lege «fulcfreal» positum esset pro liberta, cito
in parte rupta esset haec lex a lege istius hie prope posita que est: «Si aldius cuiuscumque
aldiam et libertam», qua in lege legitur «sint filii aldiones sicut et pater» (§ 218). Et
alia ratione, videri potest, quod «fulcfreal» positum est pro libera nascendo, quia si pro
liberta poneretur, non diceret haec lex: «et parentes eius ad se recolligere neglexerint»,
cum liberta parentes non dicitur habere. Правда, и рабыня могла приобрести полную,
свободу (с обозначением ее как libera) в результате брака с ее свободным господи-
ном; но в таком случае, он должен был отпустить ее на волю, и все-таки ее про-
исхождение, как вольноотпущенницы, особо подчеркивается. Ro., § 222:... tamen debeat
earn libera thingare, sic libera, quod est vurdibora et legitimam facere per gairethinx.
Тогда и их дети станут законными наследниками.
249
щина, которая является fulcfrea», принимая libera за обычное обозначение
полной свободы, а добавление fulcfrea — за частное дополнительное
определение характера этой свободы, — быть может, с ограничительным
оттенком. Однако содержание § 257 делает возможным истолкование
этих терминов и в качестве синонимов (как и в § 216). В самом деле:
свободная женщина-fulcfrea, застигнутая на месте преступления во
время воровства, должна возместить стоимость похищенного в девяти-
кратном размере1, точно так же, как и свободный человек (liber homo),
согласно § 253 эдикта Ротари 1 2. Если оставить в стороне отмеченные в
примечании различия, влияющие на решение интересующего нас во-
проса, то бросается в глаза не только сходство кары в обоих случаях, но
и тот факт, что и liber homo и mulier libera fulcfrea в равной мере сами
несут ответственность за совершенный ими проступок, в то время как за'
повинную в том же проступке альдионку отвечает ее господин 3.
Следовательно, женщина fulcfrea выступает — наравне со свободным
мужчиной — как самостоятельный субъект права, как юридически полно-
правное лицо.
Таким образом, возможны два толкования понятия fulcfrea в § 257
эдикта Ротари: либо это — некая градация свободы (ниже полной
libertas, но выше альдионата), либо это — полная свобода. Между этими
двумя возможностями колеблются и комментаторы XI в., склонные даже
рассматривать первую из них, как указание на то, что под fulcfrea § 257
может скрываться (наряду с полноправной свободной) и вольноотпущен-
ница. Так, глосса к § 257 говорит прямо: «Слово «fulcfrea» употреблено
здесь вместо слова «свободная» или «вольноотпущенница высшего разря-
да» 4. Впрочем, комментарий к разбираемому параграфу не подкрепляет
это последнее предположение ничем, кроме ссылки на применение терми-
на fulcfree для обозначения вольноотпущенника в уже известном нам
224 5.
Какое бы из двух возможных толкований понятия fulcfrea в § 257 мы
ми приняли, мы во всяком случае найдем в нем еще одно подтвержде-
ние двойственности этого понятия. А так как в разбираемом параграфе
нет и намека на акты освобождения рабов, то он — в сопоставлении с
§ 216 — свидетельствует об исконности самого понятия fulcfree, особенно
если принять во внимание приведенные выше аргументы в пользу его
1 Ro., § 257: Si mulier libera fulcfrea super furtum conprehensa fuerit, furtum quod
fecerit, sibi nonum conponat...
2 Ro., § 253 («De furtis»): Si quis liber homo furtum fecerit et in ipsum furtum
temptus fuerit, id est fegangit, usque ad decern silequas, furtum ipsum sibi nonum
reddatur et conponat pro tali culpa sol. octoginta, aut animae suae incurrat periculum.
Разница в наказании в том и другом случае сводится лишь к тому, что задержанный
в качестве вора свободный мужчина попадает (в силу особого акта figang) в полное
распоряжение задержавшего его собственника похищенного имущества, из-под власти
которого вор должен выкупиться и, кроме того, уплатить 80 солидов (под угрозой казни).
Женщины изъяты из действия акта figang (ср. конец § 257: nam alia culpam non
requiratur, pro eo quod iniuria passa est). Ср. комментарий F. Bluhme под словом
fegangi (Edictus, p.' 208 — 209), а также толкование J. Schrobler’a (в издании
,F. В e у e r 1 e. Die Gesetze der Langobarden, S. 501).
3 Ro., § 258: Si haldia aut ancilla super furtum tempta fuerit, conponat dominus
>earum furtum ipsum sibi nonum, excepto pro culpa solidos quadraginta.
4,Glossa: fulcfrea pro ingenua et maiore liberta ponitur hie (MGH, Leges, t. IV,
p. 366).
5 Expositio: Nbtandum est, quod in hac lege (т. e. в § 257 Ro.— A. H.) fulfreal pro
libera nascente et pro liberta posita est; quia si pro altera tantum poneretur, non
haberemus legem, qua altera supra furtum comprehensa iudicaretur. Et querenti ubi
fulfreal pro libera nascente reperiatur, lex retro posita [§ 216.— A. H.]... ei dicatur, vel
ubi fulfreal reperiatur pro liberta, vel alia lex retro posita [Ro., § 223.— A. H.]... et cetera
ei ostendatur, quia cum dixerit: «item qui fulcfreal fecerit» (§ 224) posuit fulfreal pro
liberta» (Liber legis Langobardorum Papiensis, MGH, Leges, t. IV, p. 366).
250
трактовки в смысле полной свободы (в § 257). Во всяком случае в одном
месте эдикта Ротари — в § 216 — мы имеем прямое и недвусмысленное
свидетельство справедливости именно такой трактовки этого понятия.
Резюмируя изложенное, мы можем с полным правом утверждать сле-
дующее: понятие fulcfree, очевидно, проделало известную эволюцию; но
она заключалась не в перенесении этого термина с вольноотпущенников
на свободных по рождению, а, наоборот, в его перенесении со свободно-
рожденных на вольноотпущенных и в связанном с этим частичном измене-
нии самого содержания понятия fulcfree. Вначале оно, повидимому, обо-
значало полную свободу без всякой зависимости от кого бы то ни было
*(что и соответствует первоначальному смыслу слова fulcfree) и имело
только одно это1 значение 5
Потом оно приобрело два значения, ибо термином fulcfree стали обо-
значать иногда также и неполную свободу, одним из признаков которой
:яиляется зависимость от патрона. Наличие этого признака указывает на
то, что появление второго значения fulcfree связано с притоком в состав
низшего слоя свободных лангобардов отпускаемых на волю альдиев и ра-
бов. Но это отнюдь не значит, что все fulcfree с неполной свободой —
liberti. Ибо, во-первых, в эдикте Ротари встречаются liberti, наделенные
иолной свободой, и они названы fulcfree et haamund/ и, во-вторых, раз-
личение двух категорий свободы впоследствии было, повидимому, пере-
несено и на понятие «свободы вообще», независимо от происхождения
свободы того или иного лица. Раньше не только всякий свободный был
fulcfree, но и всякий fulcfree был свободен (без каких бы то ни было огра-
ничений) 1 2. Потом положение изменилось: не всякий fulcfree стал считать-
ся свободным, но термином fulcfree иногда продолжали попрежнему
обозначать свободнорожденных, полноправных свободных. Так разрешает-
ся, между прочим, и противоречие между семантикой термина fulcfree и
его словоупотреблением в § 224 эдикта Ротари.
В пользу того предположения, что этот термин продолжал сохранять
свое старое значение (наряду с новым) и трактовался в некоторых слу-
чаях в смысле полной свободы даже и тогда, когда его стали применять
для обозначения зависимых от патрона вольноотпущенников, свидетель-
ствуют и законы Лиутпранда.
Правда, в этих законах термин fulcfree прилагается исключительно к
вольноотпущенникам 3. Но весьма существенно то, что § 9 законов Лиут-
пранда от 717 г. (в отличие от § 224 эдикта Ротари) обозначает этим тер-
мином человека, приобретающего путем освобождения его в церкви через
посредство короля полную свободу и независимость от патрона, да еще
приравнивает его к тем лицам, которые стали fulcfree в результате проце-
дуры thingatio, в то время как § 224 эдикта Ротари подчеркивает, что
эта процедура дает лишь неполную свободу с сохранением зависимости
от патрона, если только этот последний не объявил отпускаемого на волю
haamund a se. Между тем в § 9 законов Лиутпранда отсутствует какое бы
то ни было упоминание о haamund и тем самым термин fulcfree заменяет
здесь сочетание fulcfree et haamund в § 224 эдикта Ротари.
В самом деле. Текст § 9 законов Лиутпранда гласит следующее: «О
вольноотпущенниках. Если кто-нибудь передает своего раба или рабыню
в руки короля, и этот последний отпустит их на волю через посредство
священника путем [процедуры] шествия вокруг святого алтаря, то пусть
1 Англо-саксонский термин «folcfry», «folcfrig», повидимому, проделал такую же
эволюцию, как и лангобардский fulcfree (см. об этом главу IV данной работы).
2 Ср. нашу статью: Общественный строй лангобардов в VI—VII вв. Сб. «Средние
щека», вып. I, 1942, стр. 33.
3 Li., § 9, 23, 55; ср. thingati в § 77 и amund в § 98.
251
они пребудут свободными, подобно тем, которые стали fulcfreal через’
thingatio (sic permaneant liberi, sicut illi qui fulcfreal thingati sunt). И если-
кто-нибудь испросит у короля мундиум над такой свободной женщиной
(de ipsa libera), то пусть обладает им по отношению к ней, как к жен-
щине-fulcfreal (sicut de fulcfreal muliere); более она не связана с ним
никакими условиями,-— ни она сама, ни ее дочь. И мы постановляем,
чтобы мужские потомки, которые родятся у этой свободной женщины, не
находились ни под чьим мундиумом; дочери же пусть состоят под мун-
диумом, так же как и их мать, и пусть он не превышает три солида» h
Мундиум, о котором здесь идет речь, это —• обычный у лангобардов мун-
диум над всякой женщиной (в том числе и свободнорожденной); поэтому
и подчеркнуто, что он не распространяется на ее мужское потомство; и
тем не менее освобожденная на таких условиях женщина приравнена
к fulcfreal mulier (в смысле полной свободы) без прибавления обычного
в таких случаях et haamund, и освобожденный в церкви по распоряжению
короля раб назван fulcfree без указанного прибавления.
Из изложенного ясно, что если, с одной стороны, в § 9 законов Лиут-
пранда термином fulcfree обозначаются не свободнорожденные, а вольно-
отпущенники, то, с другой стороны, здесь имеются в виду такие вольноот-
пущенники, которые обладают полной свободой и независимостью от кого
бы то ни было и в этом смысле приравниваются к свободным по рожде-
нию. Другими словами: термин fulcfree не обозначает здесь слой тех пол-
ноправных свободных лангобардов, которые унаследовали эту полную
свободу от отцов и дедов (т. е: свободнорожденных), и имеет в виду толь-
ко тех, кто приобрел такую свободу путем акта отпуска на волю на усло-
виях полного освобождения; однако, — независимо от происхождения,
этой свободы, —• содержание понятия fulcfree сводится здесь к полной
свободе без всяких ограничений (как в § 216 эдикта Ротари).
В других текстах законов Лиутпранда полная свобода определяется
через посредство fulcfreal et haamund (как в § 224 эдикта Ротари), и тер-
мин fulcfreal не фигурирует изолированно1 2, т. е., очевидно, обозначает
неполную свободу с сохранением зависимости от патрона. Как видно, и в.
законах Лиутпранда налицо два значения этого термина.
То обстоятельство, что и полная и неполная свобода — в тех случаях,,
когда она обозначается в законах Лиутпранда именно этим термином, —
проистекает из актов отпуска на волю, еще ничего не говорит против со-
хранения двойственности самого понятия fulcfree и во времена Лиутпран-
да (независимо от происхождения и характера свободы того или иного-
конкретного fulcfree): иногда оно выражает собою неполную свободу, и;
1 Li., § 9 («De libertis»): Si quis servum suum aut ancillam in manum regis dederib
et ipse princeps eas per manos sacerdotis circa sacrum altarem liberos dimiserit, sic
permaneant liberi, sicut illi qui fulcfreal thingati sunt. Et qui mundium de ipsa libera
a principe expetierit, sic eum habeat, sicut de fulcfreal muliere: nam amplius ei nulla
conditione debeat, neque ipsa neque filia eius. Et hoc statuimus, ut masculi qui de ipsa
libera nati fuerent, absque mundium sint, feminae autem habeant mundium, sicut et
mater earum, et ipse mundius non sit amplius- quam solidos tres. Освобождение раба-
в церкви приравнивается в законах Лиутпранда к процедуре per gairthinx и к отпуску
на волю через посредство короля. Первое вытекает из сопоставления § 23 Li. с § 224'
Ro. Nam qui haldionem facere voluerit, non eum ducat in ecclesia (Li., § 23); item qui
haldiam facere voluerit non illi dit quattuor vias (Ro., § 224, IV). Второе явствует из
§ 55 Li.: Si quis servum suum fulcfreal thingaverit et haamund a se fecerit, vel quocumque-
modo eum a se absolverit, in manu regis dandum aut in ecclesia circa altare ducendum.
Оба способа дают полную свободу.
2 Ср. Li., § 23: Si quis servum aut ancillam suam in ecclesia circa altare amodo-
liberum vel liberam dimiserit, sic ei maneat libertas, sicut illi qui fulcfreal in quarta manus
traditus et haamund factus est. Уже цитированный выше § 55 Li. подчеркивает еще раз
полную независимость от патрона того лица, которое в силу акта освобождения стало*,
fulcfreal et haamund.
252
тогда полная свобода определяется (как и в § 224 эдикта Ротари) при
помощи сочетания терминов fulcfree et haamund (см. Li., § 23, 55),
а иногда означает и полную свободу (Li., § 9). А это в данной связи самое
важное.
Для того чтобы по возможности наиболее выпукло и рельефно пред-
ставить своеобразие понятия fulcfree в лангобардских законах, целесооб-
разно сопоставить различные формы освобождения рабов у лангобардов
со строго разграниченными способами отпуска на волю у рипуарских
франков. Рипуарская Правда знает четыре таких способа.
1. Превращение серва его господином в трибутария или лита (с пра-
вом дальнейшего его освобождения через денарий) этому способу соот-
ветствует превращение раба в альдия по эдикту Ротари (Ro., § 224) и по
законам Лиутпранда (Li., § 23) с дальнейшей возможностью его освобож-
дения до положения haamund (Ro., § 235).
2. Отпуск раба (его господином) на положение табулярия по римско-
му праву (secundum legem Romanam) через посредство особой процеду-
ры в церкви с последующим изготовлением освободительной грамоты, в
силу которой табулярий и его потомки становятся свободными (liberi),
но остаются в зависимости от церкви и несут в ее пользу servitium; их
выморочное имущество наследует церковь; их освобождение через дена-
рий запрещено 1 2. Этому способу, являющемуся в сущности формой переда-
чи господином его раба в собственность церкви на положение зависимого
человека, в лангобардских законах аналогии нет; в законах Лиутпранда
(§ 9, 23, 55) и даже Айстульфа (Aist., § 11, от 755 г.) освобождение в
церкви, наоборот, является наиболее полным и приравнивается к проце-
дуре thingatio in quadrubium, которая превращает освобождаемого
в haamund, а также к освобождению через денарий в присутствии короля
(ср. Ro., § 224, 2; Li., § 9, 55). Лишь в позднейшем законе Айстульфа от
755 г. (Aist., §11) человек, освобожденный на перекрестке четырех дорог
и ставший haamund, должен продолжать нести службу своему бывшему
господину (benefactor) до смерти этого последнего, если в соответствую-
щую грамоту включена оговорка об этом; но и здесь отпущенный на волю
'через посредство священника, совершившего процедуру шествия вокруг
алтаря, получает полную свободу, как и fulcfree в § 9 эдикта Лиутпранда
(или как fulcfree et haamund в § 23 того же эдикта), а иное понимание
haamund в законах Айстульфа — результат и показатель успехов процесса
социальной дифференциации и феодализации лангобардского общества
к середине VIII в.3
3. Превращение раба его господином рипуарием в вольноотпущенника,
обозначенного в Рипуарской Правде как civis Romanus. Ему предостав-
ляется право перехода 4, и его выморочное имущество поступает в фиск;
тем не менее он сохраняет зависимость от освободившего его лица, как
явствует из того, что его господин может вновь отпустить его на волю че-
рез денарий в присутствии короля 5. Этому способу лишь отчасти соответ-
ствует thingatio с переходом освобождаемого на положение fulcfree в
§ 224 эдикта Ротари: сходство — в сохранении зависимости от патрона и
civis Romanus и fulcfree § 224, несмотря на предоставление и тому и дру-
гому права перехода (quattuor vias ei dederit по эдикту Ротари, portas
1 Lex Rip., LVIII, §§ 1—2; (MGH, Leges, t. V, in f°, ed. R. Sohm).
2 Lex Rip., LVIII, § 1.
3 См. об этом ниже, раздел II этой главы.
4 Lex Rip., LXI, § 1: si quis servum suum libertum fecerit et civem Romanum
portasque apertas conscripserit.
5 Lex Rip., LXI, § 3. Quod ei .dominus eius eum ante rege dinariari voluerit, licentiam
diabeat.
253
apertas conscripserit по Рипуарской Правде); но fulcfree § 224 эдикта Ро-
тари — в отличие от civis Romanns — для приобретения полной свободы,
не нуждается в дальнейшем освобождении через денарий перед лицом
короля: для этого требуется лишь, чтобы его господин при процедуре
thingatio объявил его haamund a se (однако выморочное имущество!
fulcfree, не объявленного haamund, наследует его патрон).
4. Отпуск на волю вольноотпущенника через денарий в присутствии
короля с изготовлением особой грамоты делает либертина свободным 1 на.
положении homo dinariatus (с вергельдом в 200 солидов), выморочное
имущество которого наследует фиск1 2. Этому способу в лангобардских,
законах отчасти соответствует освобождение с превращением освобож-
даемого в haamund (причем таковым может стать любой раб в отличие от
рипуарских норм), —• производимое либо тем же путем, что и у рипуа-
риев — через денарий, либо путем thingatio, либо в церкви.
Проделанное сопоставление вскрывает коренное различие в положении-
рипуарских и лангобардских вольноотпущенников: первые подразделяют-
ся на довольно резко очерченные категории (tributarius, tabularius, civis
Romanus, homo dinariatus) с различными правами, обязанностями и по-
винностями и с разными вергельдами; вторые отличаются друг от друга
лишь степенью приобретенной ими свободы, главным конкретным призна-
ком которой является зависимость или независимость от патрона; отпуск
на волю в эдикте Ротари не создает определенных социально-юридических,
категорий внутри слоя вольноотпущенников, как это имеет место в Ри-
пуарской Правде. Это объясняется тем, что последняя рисует нам гораздо
более далеко зашедший процесс социального расслоения всего общества^,
нежели эдикт Ротари: достаточно указать хотя бы на свойственное Рипуар-
ской Правде деление общества не только по признаку свободы — полу-
свободы—-несвободы (свободные, литы и либертины, рабы), но и по-
признаку зависимости от короля или церкви 3, в то время как в эдикте
Ротари подобное деление отсутствует. Поэтому civis Romanus Рипуарской
Правды имеет мало общего даже с тем fulcfree, который фигурирует
в § 224 эдикта Ротари в качестве вольноотпущенника, не ставшего-
haamund: между ними — лишь внешнее, мнимое сходство. Ибо fulcfree,
не ставший haamund и получивший свободу путем отпуска на волю,
может быть и полноправным свободным (ср. Li., § 9, см. выше), a civis;
Romanus —• либертин с ограниченной свободой, зависимый от своего го-
сподина. Наконец, термин fulcfree может обозначать и свободнорожден-
ного, что никак не приложимо к civis Romanus (не говоря уже об отсутст-
вии параллельного германского термина в Рипуарской Правде).
Некоторую параллель к fulcfree § 224 эдикта Ротари представляет тот
вольноотпущенник в Lex Francorum Chamavorum, qui per hantradam
ingenuus est 4 (да и самая процедура manumissio per hantradam отчасти
напоминает manumissio in quadrubium в § 224 эдикта Ротари) 5. Отпуск,
на волю per hantradam дает полную свободу в том случае, если господин
ставит освобождаемого вне своего мундиума — si ille foris de eo
miserit (cp. a se extraneum id est haamund facere в § 224 Ro.), и неполную,,
если господин сохраняет mundeburgio над вольноотпущенником 6. В пер-
1 L. Rip., LVII, § 1: Sicut reliqui Ripuarii liber permaneat.
2 Lex Rip., LVII; cp. LXII, § 2.
3 Ср. обороты вроде: si ingenuus aut regius vel ecclesiasticus homo (Lex Rip., XI,
XXI; ср. X, XIV, XVIII, XIX).
4 Lex Francorum Chamavorum, XII (MGH, Leges, t. V, in f°, ed. R. Sohm, p. 272).
5 Ibid., XI: qui per hantradam hominem ingenuum dimittere voluerit, sua mantr
duodecima ipsum ingenuum dimittere facial.
6 Ibid., XII, XIV. Ср. толкование этих текстов Правды франков-хамавов у Зома.
(MGH, Leges, t. V, р. 272).
254
вом случае всякая материальная и личная связь вольноотпущенника с его»
бывшим господином порывается, и выморочное имущество такого либер-
тина наследует фиск; во втором случае эта связь сохраняется, и вымороч-
ное имущество освобожденного per hantradam наследует господин. Одна-
ко полной параллели к понятию fulcfree в смысле «свободнорожденный»,
«полноправный свободный» (т. е. в том значении, которое имеет эт^т тер-
мин в § 216 и 257 эдикта Ротари) не дает и освобожденный per hantradam-
в Правде франков-хамавов.
* * *
Термин fulcfree фигурирует в эдикте Ротари в качестве особого спосо-
ба обозначения свободы вообще (и свободного состояния тех или иных
лиц) как бы в дополнение и разъяснение латинского термина liberi. После
того как анализ показал двойственность понятия fulcfree, уместно поста-
вить вопрос о градациях внутри понятия liberi.
Они выражаются прежде всего в отсутствии единого вергельда свобод-
ного лангобарда и в его колебаниях в зависимости от «знатности», «родо-
витости» или «достоинства» («качества») того или иного конкретного ли-
ца, обозначаемого термином liber. При этом весьма существенно то, что
сумма вергельда свободного вообще нигде не названа на всем протяже-
нии эдикта Ротари. Самый характер этих колебаний вергельда и то со-
четание латинских и германских терминов, при помощи которых они обо-
значаются, дает основание предполагать, что указанные явления отражали
возникновение неравенства между членами разных кровно-родствен-
ных групп и внутри этих последних, и представляют собою первый при-
знак этого процесса. В самом деле: когда идет речь о том, что за убийст-
во ребенка во чреве матери (совершенное против ее воли) убийца должен
внести половину стоимости матери, «оцениваемой в качестве свободной
женщины сообразно ее знатности», а в случае смерти также и самой
матери — сверх того и полную ее стоимость «сообразно ее родовитости»1,
то создается такое впечатление, что принадлежность к знатному роду,
«родовитость», еще включается здесь в самое понятие свободы как выс-
шая его ступень и что в состав широкого социального слоя свободных
эдикт включает и представителей родовой знати или, точнее, — членов,
знатных родов (или каких-либо привилегированных кровно-родственных
групп)1 2.
Это впечатление подтверждает другой казус, приводимый эдиктом Ро-
тари: жизнь и здоровье свободной женщины, убитой или изувеченной ВО'
время ее участия в столкновении между мужчинами, «оценивается в со-
ответствии с ее знатностью» 3.
Но другие указания на колебания вергельда свободных лангобардов в
эдикте Ротари не содержат прямых данных о различии между знатными
и незнатными родами и свидетельствуют скорее в пользу неравенства в
1 Ro., §75: Si infans in utero matris suae nolendo occisus fuerit ab aliquem: si ipsa
mulier libera est et evaserit, adpretietur ut libera secundum nobilitatem suam, et medieta-
tem quod ipsa valuerit, infans ipsa conponatur. Nam si mortua fuerit, conponat earn
secundum generositatem suam...
2 Вспомним, что в англо-саксонских законах и знатность в смысле родовитости и
свобода рядового члена племени все еще включаются в широкое общее понятие свобо-
ды (которое наряду с этим может приобретать и более специальное значение, как,
например, при противопоставлении frigneman эрлу и приравнении freo к folcfry). И это
несмотря на то, что — в отличие от эдикта Ротари — здесь фигурирует родовая знать
в лице эрлов и что вергельды эрлов и кэрлов точно определены и строго разграничены
(см. об этом подробнее гл. IV нашей работы).
3 Ro., § 378: Si mulier libera in scandalum occurrerit, ubi viri litigant, si plagam
aut feritam factam habuerit, aut forsitan inpincta fuerit aut occisa, adpretietur secundum
nobilitatem suam...
255
среде рядовых свободных. Так, за лишение свободного человека глаза и
за нанесение ему смертельных ран виновный уплачивает известную сумму
(в эдикте не указанную и, вероятно, каждый раз исчисляемую особо) «в
соответствии с качеством потерпевшего», qualiter in angar-gathungi, id est
secundum qualitatem personae l. Как бы ни толковать германский термин
in angar-gathungi 1 2, во всяком случае несомненно, что он в сопоставле-
нии с латинским qualitas обозначает какие-то разряды внутри свободных;
весьма возможно, что он указывает на различия между разными кровно-
родственными группами, но, может быть, и на разницу в социальном
удельном весе отдельных лиц.
Эти «разряды» еще не сложились в оформленные социально-юридиче-
ские категории и представляют собою скорее «оттенки», «градации» свобо-
ды внутри слоя рядовых, полноправных лангобардов. Эти «оттенки» столь
еще многообразны и неустойчивы, что требуют индивидуальной оценки
вергельда свободного лангобарда в каждом отдельном случае. И тем не
менее они — показатель роста социального неравенства. Следовательно,
двойственность понятия fulcfree в эдикте Ротари — не случайное явление:
ей соответствует многозначность термина liberi. Не для того ли и прибе-
гает иногда эдикт к германскому термину, чтобы внести ясность в много-
значность латинского и точнее определить его возможные оттенки? Не
этим ли объясняется наличие в нашем памятнике таких оборотов речи,
как mulier libera fulcfrea? (ср. Ro., § 257).
Как бы то ни было, но отмеченные градации в понятии liber — наряду
с включением в него понятия nobilitas без выделения особой социальной
категории в лице знатных, nobiles •— вполне гармонируют с картиной об-
щества, в котором уже идет процесс 3 возникновения неравенства в среде
родственников на почве перемещений внутри кровно-родственных групп
и появления различий между этими группами. В ходе этого процесса
меняется представление о знатности и родовитости, а понятие свободы —•
до того времени само собою разумеющееся и однородное — становится
многозначным и проблематичным, требует пояснений и определений раз-
ных его видов в их конкретных особенностях.
1 Ro., § 48, 74; ср. secundum qualitatem personae без термина in angar-gathungi
в § 141 Ro.; ср. выражение sicut adpretiatus fuerit (Ro., § 11, 14).
2 П. Г. Виноградов производит этот термин от Gattung и толкует его, как обозна-
чение родовитости, т. е. приравнивает его к латинскому выражению: secundum genero-
sitatem suam. (П. Виноградов. Происхождение феодальных отношений в ланго-
бардской Италии, стр. 158). Брукнер, а вслед за ним Виттих и Гартман склонны тол-
ковать его как обозначение неравенства во владении землей и производить самое слово
in angar-gathungi от Anger (земельный участок). W. Bruckner. Die Sprache der
Langobarden. «Quellen und Forschungen zur Sprach- und Kulturgeschichte der germa-
nischen Volker», ed. Brandl, Martin u. a., № 25, S. 202: getinge-Wachslum, Zunahme,
Ehre; Anger-Grosse; W. Wittich. Die Frage der Freibauern, S. 33; L. M. H a r t m a n n.
Geschichte Italiens im Mittelalter, Bd. II, II Halfte, S. 1—51.
3 К чему приводит этот процесс, когда он заходит достаточно далеко, — об этом
свидетельствует то определение понятия secundum qualitatem personae, которое дает
Лиутпранд в законе 727 г. (т. е. 80 лет спустя после издания эдикта Ротари):
«Мы решили установить, что следует понимать под качеством лица. Ибо принято,
чтобы за убийство [при самозащите.— А. Н.] меньшего человека из числа свободных
(exercitalis) уплачивалось 150 солидов, а за того, кто принадлежит к числу первейших
exercitales, — 300 солидов». (Тут же устанавливаются и вергельды соответствующих
разрядов королевских дружинников — газиндов). Ср. Li., § 62: Nunc autem statuere
previdemus, quomodo sit ipsa qualitas consideranda. Consuetudo enim est, ut minima
persona, qui exercitalis homo esse invenitur, 150 solidos conponatur, et qui primus est,
trecentos solidos. Здесь «оттенки» свободы, «разряды» в среде свободных уже выдели-
лись в определенные юридически оформленные социальные категории с фиксирован-
ными вергельдами для представителей каждого из них, и с ними сопоставлены соот-
ветствующие социальные группы внутри все усиливающегося слоя королевских
газиндов, созданного процессом феодализации. Тут указан конечный этап того пути,
начало которого знаменует многозначность понятия свободы в эдикте Ротари.
1256
Однако процесс образования разных социально-экономических групп
внутри слоя свободных еще очень далек не только от своего завершения,
но и от достаточно отчетливого оформления его признаков и последствий.
Самый ход этого процесса, с одной стороны, и его неоформленность —
с другой, отразились также на положении того промежуточного социаль-
ного слоя, который занимает особое место между рабами и свободными:
мы имеем в виду альдиев.
Их «полусвобода» — понятие почти столь же неустойчивое и много-
значное, как и «свобода» лангобардских liberi и fulcfree.
С одной стороны, альдию присущ ряд признаков явной «несвободы».
Не говоря уже о том, что альдии неоднократно сопоставляются с рабами
(с сервами — министериалами и servi rusticani) ’, — за проступки альдиев
отвечает их господин 2, и он же получает штраф за проступки третьих лиц
по отношению к его альдию 3; альдий сидит на земельном наделе, прода-
жа которого без разрешения патрона ему категорически запрещена 4.
Правда, эдикт иногда сопоставляет альдиев также и с вольноотпущенни-
ками 5, и некоторые отпускаемые на волю рабы переходили в результате
освобождения на положение альдиев6: однако отсюда не следует, что
альдии отождествляются с вольноотпущенниками; таким образом, это ча-
стичное их сближение друг с другом еще не аннулирует значение при-
знаков «несвободы» альдия. Однако, наряду с ними, альдию свойственны
и известные элементы личной свободы. Так, альдионка определяется в
эдикте, как женщина, рожденная свободной матерью7; альдионка, вы-
шедшая замуж за раба, теряет свою свободу8, повидимому, в какой-то
мере и в каком-то смысле принадлежавшую ей до ее замужества. С другой
стороны, брак свободной женщины с альдием может — при соблюдении
известных условий — и не привести к утере ею свободы 9, ’в то время как
женитьба раба на свободной либо грозит ей смертью от руки ее родных,
либо карается ее превращением в королевскую рабыню 10; альдий имеет
в своем пользовании не только земельный надел, но и рабов п; стоимость
личности альдия выше стоимости раба 12, а штрафы за увечья, причинен-
ные альдию, подвержены индивидуальным колебаниям 13, напоминающим
колебания вергельда свободных лангобардов.
Тем не менее эти признаки «свободы», свойственные альдию, все же
не ставят его на одну ступень даже с тем fulcfree, который приобрел не-
полную свободу путем отпуска на волю и сохранил зависимость от пат-
рона, т. е. не стал haamund. Это явствует не только из того, что эдикт
различает освобождение раба с превращением его в fulcfree, но не haa-
mund, от отпуска раба на положение альдия 14, но также и из значительно
больших прав такого fulcfree сравнительно с альдием в смысле распо-
1 Ср. Ro., § 76—102; 126.
2 Ro., § 258.
3 Ro., § 28, 127: dominus accipiat.
4 Ro., § 235.
5 Ro., § 28, 217.
6 Ro., 224 (IV).
7 Ro., § 205: Si quis haldiam alienam, id est qui iam de matre libera nata est, violen-
tiam fecerit, conponat solidos quadraginta.
8 Ro., § 217: Si haldia aal liberta in casa aliena intraverit et servant tulerit, liber-
tatem suam amittat.
9 Ro., § 216 (libera... id est fulcfrea; подробный разбор этого параграфа см. выше).
i° Ro, § 221.
11 Отпускать этих рабов на волю альдию без разрешения патрона было запрещено
(Ro, § 235). О наличии рабов у альдия см. также § 219.
12 Ro, § 129—136.
13 Ro, § 81: medietatem pretii ipsius quod adpretiatus fuerit.
14 Ro, § 224, IV: Item qui haldium facere voluerit, non illi dit quattuor vias.
17 А. И. Неусыхин 257
ряжения своим имуществом и владением. Альдий в сущности лишен
всякого права распоряжения таковым без разрешения патрона, в то время
как либертин — fulcfree имеет право делать дарения b Это разграничение-
альдия и низшей категории fulcfree указывает на то, что в тех случаях,
когда речь идет о «свободе» альдия, имеется в виду противопоставление
каких-то особенностей его статуса полной «несвободе» раба, т. е. подразу-
мевается в сущности не свобода, а полусвобода.
Однако такая трактовка «свободы» альдия (как антитезы к несвободе
раба) объясняет лишь указание эдикта на утерю альдионкой «свободы» в.
результате ее брака с рабом 1 2, но не дает исчерпывающего объяснения
общего определения альдионки, как женщины, рожденной свободной ма-
терью, тем более что в том контексте, >в котором находится это определе-
ние, нет речи о рабах. Даже более того: в параграфе, непосредственно сле-
дующем за тем, который содержит указанное определение, с альдионкой
сопоставляется не рабыня, а вольноотпущенница, причем один и тот же-
проступок по отношению к обеим карается во втором случае вдвое мень-
шим штрафом. Самая формулировка постановлений обоих параграфов
обнаруживает явный параллелизм: «Если кто изнасилует чужую альдион-
ку, т. е. женщину, рожденную свободной матерью, должен уплатить сорок
солидов» 3. «Если кто изнасилует чужую вольноотпущенницу, т. е. лицо,
отпущенное на свободу, должен уплатить 20 солидов» 4. Пояснение терми-
нов «альдионка» и liberta каждый раз особым придаточным предложе-
нием, начинающймся с id est («То' есть»), на первый взгляд как будто
исключает возможность того предположения, что под альдионкой, рожден-
ной свободной матерью, подразумевается лишь представительница какой-
то категории внутри слоя альдиев, и говорит в пользу того, что перед на-
ми действительно общее определение. Ибо социальный статус альдион-
ки и вольноотпущенницы в этих текстах равным образом определяется их
происхождением, и при этом для альдионки ее рождение от свободной ма-
тери является таким же конститутивным признаком, как для вольноот-
пущенницы — акт освобождения. И однако, несмотря на эти формальные
соображения текстологического свойства, разбираемое определение аль-
дионки все же может быть понято лишь как указание на наличие
внутри прослойки альдиев каких-то оттенков и градаций, если не юри-
дически оформленных категорий и групп. Ведь, по существу, альдионка,
«рожденная свободной матерью», могла произойти лишь от брака альдия
со свободной, так как браки рабов со свободными женщинами были за-
прещены 5 6, а дочь от брака альдия с альдионкой не могла бы быть обо-
значена, как рожденная свободной матерью (если только эдикт не отож-
дествил в данном случае ее мать — альдионку со свободной, что совер-
шенно невероятно ввиду определенности правового положения альдиев,
как промежуточного социального слоя между рабами и свободными, не-
редко сопоставляемого с теми и другими, но никогда с ними не смешивае-
мого). И действительно, эдикт (в уже разобранном выше § 216) отдельно
трактует последствия брака альдия со свободной женщиной, причем из
установления тех условий, на которых такая, женщина и ее дети могут
1 Ro., § 235: Non liceat haldius cuiuscumque, qui haamund factus non est, sine volun-
tate patroni sui terram aut mancipia vindere, sed neque liberum dimittere. Cp. § 225, со-
гласно которому libertus, qui fulcfree factus est, имеет право делать дарения ande-gau-
vere et ari-gauvere secundum legem langobardorum.
2 Ro., § 217.
3 Ro., § 205: ...haldiam alienam, id est, qui iam de matre libera nata est...
4 Ro., § 206 («De liberta violentiata»): Si quis libertam alienam, id est ipsa persona,
qui libera dimissa est, violentiam fecerit, coupon at solidos viginti.
6 Ro., § 221.
258
сохранить свободу, явствует, что при их несоблюдении ее потомки стано-
вятся альдиями. Весьма возможно, что § 205 и имеет в виду дочь подоб-
ной свободной женщины, вышедшей замуж за альдия и не порвавшей
после смерти' мужа связи с его домом и хозяйством, а потому продолжав-;
шей оставаться под мундиумом патрона ее мужа, в силу чего ее дети ста-
новились альдиями. А определение статуса альдионки в общей форме
(в § 205) может быть отнесено за счет весьма частой неточности эдикта
в обобщающихся социальных характеристиках— тем более что в § 216
свободные (liberi) резко отграничены от альдиев. Любопытно, что в обоих
случаях, где понятие свободы прямо прилагается к альдиям, имеются
в виду именно женщины, а так как в одном из них (в § 217) идет речь
о неравных браках (о женитьбе раба на альдионке), то, может быть, и
в другом (в § 205) подразумеваются последствия неравных браков (т. е.
женитьбы альдия на свободной, превращающей — при известных услови-
ях — дочь от такого брака в альдионку) ’.
Если принять это толкование, то разница штрафов за изнасилование
такой альдионки и изнасилование вольноотпущенницы указывает на
то, что альдионка, рожденная от брака альдия со свободной, выше
вольноотпущенницы, — хотя в общей форме эдикт определяет альдиев,
как стоящих ниже либертинов — fulcfree (см. § 224), а в некоторых
текстах прямо приравнивает альдиев к вольноотпущенникам: в частно-
сти как раз там, где и идет речь о «потере свободы» альдионкой, выхо-
дящей замуж за раба, — она поставлена рядом с вольноотпущенницей 1 2,
которая тоже имеет некую «свободу» и может ее потерять.
Все это рисует нам пестроту «полусвободы» альдия и лишний раз
подтверждает нашу мысль о многозначности понятия свободы. О том
же свидетельствует и возможность превращения альдия в haamund3
путем его отпуска на волю или — если угодно — перевода его в выс-
шее состояние свободы. Интересно, что патрон альдия (patronus) упо-
минается только в том тексте, который запрещает альдию, пока он нё
стал haamund, продавать землю с сидящими на ней рабами без разре-
шения этого патрона 4; во всех остальных случаях речь идет о господи-
не альдия (dominus), и альдий рассматривается, как принадлежащий
ему человек (ср. такие часто встречающиеся обороты речи, как «чу-
жой альдий» — наравне с «чужим рабом», — «чей-либо альдий»; «тот,
кому принадлежит альдий») 5, между тем как господин вольноотпу-
1 Заслуживает быть отмеченным то обстоятельство, что термин fulcfree в сочетании
с liber тоже прилагается в эдикте лишь к женщинам (§ 216, 257). Это объясняется, по-
видимому, стремлением эдикта подчеркнуть исконность свободы обозначаемых этими
терминами женщин, их положение, как свободнорожденных, полноправных свободных.
Такое стремление вполне понятно в эпоху бурно идущего процесса слияния различных
промежуточных социальных групп с некоторыми слоями свободных, —- процесса, выра-
жавшегося, между прочим, и в распространенности смешанных браков. Подобные браки
заключались не только между альдиями и свободными; нередки и случаи женитьбы сво-
бодных мужчин на рабынях с правом последующего освобождения этих рабынь, что да-
вало свободу и их потомству, которое при отсутствии акта освобождения их матери на-
следовало ее рабское состояние (§ 156, 222), — если только отец не отпускал на волю
своих детей от рабыни (§ 156). В такой социальной обстановке очень важно было
строго различать женщину, свободную по рождению (т. е. происходящую от свободно-
го отца и свободной матери), и женщину, рожденную свободной матерью, но полусво-
бодным отцом —- альдием, или получившую свободу путем ее отпуска на волю ее сво-
бодным мужем, и, наконец, дочь такой либертинки от ее брака со свободным.
2 Ср. Ro., § 217: Si haldia aut liberta... servum tulerit...
3 Ro., § 235.
4 Там же.
5 Ro., § 28, 127, 217, 258 (dominus альдия); § 77'—102 (haldius alienus—-нарав-
не c servus ministerialis); § 216 и 235 (haldius cuiuscumque); § 216 (ille cuius haldius
fuit). -
17* 259
щенника назван его «патроном» и «благодетелем» в двух случаях из
четырех где он вообще упомянут. Это указывает на более тесную
связь альдия со своим господином; да это и понятно: ведь libertus —
раб, превращенный актом отпуска на волю в fulcfree, т. е. человек, ко-
торый приобрел некую свободу у своего господина, изменил свое пра-
вовое положение, а у альдия оно, остается неизменным. После того
как бывший раб становится вольноотпущенником, его господин стано-
вится его патроном; альдий же был и остался «полусвободным» по
рождению, зависимым человеком. Это — зависимый держатель (неда-
ром именно' таковым рисует его и § 235 эдикта Ротари, и глосса XI в.1 2);
поземельная его зависимость уже давно перешагнула за ту черту, по
направлению к которой начинает эволюционировать поземельная зави-
симость разоряющегося свободного (liber) — будущего прекариста.
Этому соответствует и личный социально-правовой статус альдия.
Альдионат, как и литство,— исконный социальный институт, который
был распространен у многих древнегерманских племен с самого начала
разложения родового строя. Поэтому «полусвобода» альдия, как состоя-
ние, промежуточное между рабством и свободой, первоначально, пови-
димому, характеризовала личное правовое положение членов данного
социального слоя и в этом смысле отличалась известной определенностью.
В родо-племенном обществе (даже в период начинавшегося его разложе-
ния) такие понятия, как «свобода», «полусвобода» и рабство, все еще
были ясны всем и каждому; свобода считалась нормой, полусвобода и
рабство рассматривались, как уклонение от нее; это было естественно
в эпоху господства такого строя, при котором подавляющее большинство
членов племени состояло из полноправных, свободных по рождению, лю-
дей. Такой же естественной чертой данного строя была и большая или
меньшая определенность в понимании этих уклонений. Процесс социаль-
ного расслоения начал усложнять эти отношения, отчасти передвигая и
стирая грани между разными социальными слоями, а отчасти дифферен-
цируя их состав и внося градации в реальное содержание как свободы,
так и полусвободы. Однако этот процесс во времена эдикта Ротари далеко
еще не закончился; отсюда пестрота оттенков в каждом из соответствую-
щих понятий.
И все же эти понятия изменялись медленнее, чем скрывавшиеся под
'ними реальные отношения; поэтому и самые их оттенки, хоть и создан-
ные ходом этих изменений, не достаточно отчетливо отражают резуль-
таты этих последних. Они лишь указывают направление развития, но
не всегда фиксируют его последствия-, в некотором смысле от них веет
Стариной. Так, при всей многозначности понятия liber в эдикте отсутст-
вуют особые термины для обозначения столь различных социальных
категорий, как рядовые свободные и знать (родовая и служилая) 3: по-
нятие знатности входит в понятие свободы; поэтому в эдикте и нет тер-
мина nobiles. Но, с другой стороны, и разоряющиеся свободные, все бо-
лее приближающиеся по своему фактическому положению к альдиям и
1 Ср. dominus в § 28, 217; patronus и benefactor в § 225; dominus et benefactor в
§ 226, где устанавливается общее правило относительно зависимости вольноотпущенни-
ков от их патронов: Omnes liberti qui a dominis suis langobardis libertatem meruerint,
legibus dominorum et benefactoribus suis vivere debeant, secundum qualiter a dominis
suis propriis eis concessum fuerit. О либертинах см. также Ro., § 206, 218.
2 Ср. глоссу к § 23 эдикта Лиутпранда; aldionem id est qui censum capitis dat
(Liber legis Langobardorum Papiensis, MGH, Leges, t. IV, p. 418).
3 Термин «газинд» далеко не покрывает собою всей пестроты различных групп
.складывающейся военно-служилой знати (дружинников короля, герцога и частных
лиц и разного рода подзащитных, коммендировавшихся этим последним).
(260
рабам, терминологически не выделены в эдикте из общей массы сво-
бодных. «Свобода» каждой из этих групп, весьма -различная на деле,
объединяется и покрывается общим понятием «свободы» (libertas). Са-
мое многообразие оттенков этого понятия отличается неопределенностью
не только в силу неоформленности действительных социальных разли-
чий, но и в силу некоторого отставания изменения понятий от хода раз-
вития социальных отношений.
- Градации и оттенки в понятии libertas далеко не столь конкретны,
как реальные различия между разными социальными группами внутри
общей массы liberi и между отдельными свободными. Но даже наличие
двух терминов для обозначения «свободы» — fulcfree и liber — и двой-
ственность первого из них все еще не исчерпывают реальной сложности
и пестроты социального строя лангобардского общества вре'мен Рота-
ри, хотя дает чрезвычайно важное указание на основное направление
его развития. *
* * *
Резюмируя все вышеизложенное, мы можем наметить три важней-
ших этапа эволюции социального строя лангобардского общества до сере-
дины VII в. и соответствовавших ей в известной мере,— хотя и отставав-
ших от нее,— изменений понятия свободы. В эпоху господства родового
строя (на более ранней ступени его развития) «свобода» была естествен-
ным состоянием большинства членов племени и противополагалась лишь
«несвободе» рабов; отсюда — однородность понятия свободы. «Свободный'
человек» и «лангобард» были синонимами. Промежуточные слои —'
вольноотпущенники и альдии — не играли большой роли в социальной
структуре общества. Знатные выделялись из среды свободных лишь как?
родовитые люди. На втором этапе начинается разложение родового строя
изнутри, и дальнейший ход этого процесса приводит к возникновению не-
равенства в среде свободных \ к увеличению числа вольноотпущенников
и альдиев. Однако это неравенство еще не раскалывает общую массу
свободных на столь резко очерченные социальные группы, которые можно
было бы назвать различными классами, выделившимися из этой массы,
хотя оно и создает предпосылки классообразования. В соответствии с этим
нет еще и оформленных групп с различным правовым статусом внутри
свободных.
Но уже начальная стадия расслоения в их среде создает различные
оттенки в понимании «свободы». Это понятие усложняется и диффе-
ренцируется, тем более что оно начинает противополагаться не только
«несвободе» рабов, но и «полусвободе» альдиев и вольноотпущенников,
а иногда и сопоставляться с этой последней. Возникает потребность в
различении разных степеней свободы; отсюда разграничение положения
свободных сообразно их знатности, родовитости, достоинству (in angar-
gattungi, id est secundum nobilitatem, generositatem, qualitatem perso-
nae), а вместе с тем и применение исконного древнегерманского терми-
на для обозначения «свободы» — fulcfree, наряду с латинским, а также
и двойственность самого этого термина. И тем не менее «знатность» не
выделяется особо, а включается в понятие «свободы». Это объясняется,
повидимому, тем, что старая родовая знать уже теряет свой былой вес,
а новая еще не успела сложиться.
1 Переход к этому этапу отражен в той картине древнегерманского общества, ко-
торую рисует Тацит.
261
Но бурный процесс разложения родо-племенных отношений,
ускоренный и в значительной мере вызванный поселением лангобар-
дов в Италии и связанным с этим ростом рабовладения, с одной сто-
роны, дружинного строя, герцогской и королевской власти — с другой,
ломает прежние социальные рамки и приводит к третьей стадии на-
меченной эволюции.
Она характеризуется усилением имущественного неравенства, осо-
бенно в сфере землевладения, мобилизацией земельной собственности
(вспомним разные виды земельных дарений и пожалований) и возникно-
вением процесса классообразования.
Идет быстрое размывание некогда столь широкого слоя полноправ-
ных свободных: низшие его группы все теснее сближаются по своему
социально-экономическому положению с альдиями, вольноотпущенни-
ками и рабами, высшие превращаются в газиндов короля, герцогов и
частных лиц.
Растут и широко распространяются патронат и коммендация, со-
здаются предпосылки прекария и бенефиция.
Намечается двухсторонний процесс слияния промежуточных слоев
(альдиев, либелляриев, вольноотпущенников) с разоряющимися свобод-
ными в один класс будущих зависимых держателей и формирования
новой военно-служилой знати. Однако этот процесс скорее наметился,
чем оформился.
В лангобардском обществе эпохи Ротари тенденция в сторону разви-
тия феодализма еще не разрушила окончательно прежние родо-племенные
отношения, но внесла крайнюю пестроту в социальный строй лангобард-
ского королевства.
Поэтому понятие «свободы» на этом третьем этапе становится все
более многозначным и широким, включая в себя и прежнюю «знат-
ность» «родовитого» лангобарда, и новую «привилегированность» коро-
левского слуги или герцогского газинда, и фактическое неполноправие
малоимущего свободного.
То понятие свободы, которое было свойственно родо-племенному
обществу, в этой обстановке теряет не только свой прежний смысл, но
и свой raison d’etre, меняет свое конкретное содержание. И все-таки оно
еще сохраняется; только на его место все более и более подставляется
новая концепция этого понятия, характерная для складывающихся
феодальных отношений: свобода все более отождествляется с независи-
мостью от патрона-землевладельца. Эволюция термина fulcfree и его
перенесение на вольноотпущенников иллюстрируют переход к этому
новому пониманию свободы1. Но его торжество лишь подготовляется.
2. ПРОЦЕСС КЛАССООБРАЗОВАНИЯ
В ЛАНГОБАРДСКОМ ОБЩЕСТВЕ VIII в.
§ 1. Рост имущественной дифференциации
По признаку сочетания пережитков старины с некоторыми, уже до-
вольно далеко зашедшими, чертами феодального строя эдикты ланго-
бардских королей VIII в. представляют частичную аналогию с англо-
1 Недаром глосса XI в. к § 224 эдикта Ротари поясняет текст: item qui fulcfree
fecerit et quattuor vias ei dederit, et haamund a se, id est extraneum, non fecerit сле-
дующим образом: Нас sola libertate id est fulcfreal [очевидно, без haamund. — A. H.]
utimur modo in present! tempore (Liber legis Langobardorum Papiensis, M.GH, Leges,
t. IV, p. 352).
262
саксонскими законами. Эта аналогия простирается и на самый харак-
тер обеих групп памятников: и те и другие облекают фиксацию вар-
варского обычного права в форму королевских распоряжений, причем
дело не ограничивается ни там, ни здесь одной только формой, ибо от-
меченная особенность этой фиксации накладывает печать на самое
обычное право, знаменуя все усиливающееся вмешательство королев-
ской власти в процесс его перерождения. Поздние эдикты лангобард-
ских королей конца VII—VIII вв.— Гримоальда, Лиутпранда, Ратхиса
и Айстульфа—-резко отличаются , от эдикта Ротари по степени этого
вмешательства; в то время как эдикт Ротари все-таки — типичная вар-
варская правда, лишь облеченная в форму королевского законодательно-
го акта, более поздние эдикты напоминают отчасти те франкские капиту-
лярии, которые являются дополнениями к варварским правдам, — в
частности к Салической и Рипуарской, т. е. Capitularia legibus addenda,
но отличаются от них значительно большей систематичностью. Таким
образом, упомянутые эдикты, — неизменно исходящие из обычного
права лангобардов, постоянно ссылающиеся на эдикт Ротари и внося-
щие в него в то же время целый ряд весьма радикальных изменений, —
не только по своему содержанию, но и по чисто формальным особен-
ностям как нельзя более пригодны служить материалом и объектом
для анализа начального этапа феодализации варварского общества.
Тем самым эдикты VIII в. (и, в частности, законы Лиутпранда) дают
нам яркое представление как об изменениях в структуре собственно-
сти, так и о процессе классобразования.
В VIII в. у лангобардов большая семья уступает место малой. Это
сказалось в первую очередь в возникновении нового порядка наследо-
вания. Согласно эдикту Лиутпранда от 717 г. 1 дочери (в случае отсут-
ствия законных сыновей) наследуют целиком имущество отца и мате-
ри, «как если бы они были законными мужскими наследниками» (это
относится в одинаковой мере к замужним и незамужним дочерям); в
случае отсутствия дочерей в права наследования вступают сестры умер-
шего (как незамужние, так и замужние), которые и наследуют цели-
ком все имущество бездетного брата, а в случае наличия у него детей
замужние сестры наследуют ту часть, которую они успели получить
ранее к моменту своего выхода замуж. При отсутствии у умершего сы-
новей, но при наличии у него незамужних дочерей и сестер, его сестры
наследуют все его имущество в равных долях наравне с его дочерьми,
как если бы и те и другие были его законными сыновьями (filii legiti-
mi). Они могут быть лишены наследства только за неповиновение воле
отца или брата 1 2. Достаточно сравнить порядок наследования в эдикте
Лиутпранда и в эдикте Ротари, чтобы усмотреть всю глубину различия
между ними. Согласно эдикту Ротари, наибольшими правами в смысле
наследования имущества тоже пользуются законные сыновья (это ос-
новной пункт сходства в порядке наследования по обоим эдиктам);
вслед за ними идут законные дочери и сестры, и на последнем месте
1 Тексты лангобардских законов цитируются по изданию F. Bluhme. Edictus cete-
raeque Langobardorum Leges. Hannoverae, 1869. Кроме того, использованы: соответст-
вующий том Monumenta Germanie Historica (Leges, Sectio I, t. IV), а также новое
издание этих законов, вышедшее в 1947 г. под ред. Ф. Бейерле: Die Gesetze der Lango-
barden iibertragen und bearbeitet von Franz Beyerle, Weimar, 1947, 508 S.
2 Li., § 1—5. Исключение составляет лишь наследование вергельда в том случае,
если отец был убит: ввиду того что женщины не имеют права принимать на
себя файду, вергельд наследуют при отсутствии сыновей ближайшие родственники
убитого (propinqui parentes); но при отсутствии этих последних половину вергельда
получают все-таки дочери, а другую половину — королевский фиск (curtis regia) (ср.
Li., § 13).
263
стоят незаконные сыновья и ближайшие родные (parentes proximi) L
Но если у умершего остается одна законная дочь, один или несколько’
незаконных сыновей и несколько ближайших родственников, то каж-
дая из этих категорий наследников получает одинаковую часть наслед-
ства 1 2; в случае же наличия (при прочих равных условиях) нескольких
законных дочерей и сестер они получают половину наследства, незакон-
ные сыновья — треть, а законные сородичи (parentes legitimi) — шестую'
часть 3.
Иными словами, бесспорными и первыми наследниками являют-
ся, по эдикту Ротари, сыновья, в случае их отсутствия вступают в
свои права дочери и сестры, а притязания ближайших сородичей имеют
силу только при отсутствии прямых потомков мужского или женского-
пола 4.
При сравнении порядка наследования в обоих эдиктах прежде
всего бросается в глаза отсутствие упоминания незаконных сыновей и
ближайших сородичей у Лиутпранда. С этим тесно связано и другое
кардинальное различие, а именно то, что, согласно эдикту Лиутпран-
да, в случае отсутствия законных сыновей у умершего его имущество
делят поровну его дочери, а если их нет — его сестры; при наличии у
умершего и дочерей и сестер и те и другие получают все его имущество
целиком, распределяя его между собой поровну, в то время как по эдик-
ту Ротари дочери и сестры не оставившего сыновей лангобарда полу-
чают лишь половину наследства, а другая достается незаконным сыно-
вьям и родственникам.
Таким образом, мы имеем в фиксированном Лиутпрандом порядке
наследования как бы радикализацию принципов эдикта Хильперика5,
т. е. отмены притязаний сородичей на выморочное владение в пользу
дочерей и сестер, с одним только немаловажным отличием — отсутст-
вием братьев умершего в постулируемой Лиутпрандом шкале наследо-
вания6. Это отличие не случайно: оно знаменует разложение большой
семьи, и с этим вполне гармонируют и другие черты порядка наследо-
вания по эдикту Лиутпранда. В самом деле: в случае отсутствия сыно-
вей дочери наследуют целиком имущество обоих родителей, т. е. не
только отца, но и матери; замужние дочери и сестры наследуют наравне
с незамужними и притом не сообща, а поровну. Все это свидетельствует
о том, что женщина получает право иметь собственное имущество, не-
зависимое от воли ее мужа и не поглощаемое имущественными правами
этого последнего, ибо она сохраняет свою долю в наследстве даже и
в случае выхода замуж, а после ее смерти дети •— сыновья и дочери —
наследуют имущество умершей, так же как имущество ее мужа. Более
того, несмотря на юридическую неправоспособность женщин в делах,
связанных с файдой, дочери убитого в случае отсутствия сыновей и
ближайших родственников все же получают половину вергельда (Li.,
§ 13), а фиск — вторую половину. Всеми указанными правами насле-
дования пользуются дочери и в случае сохранения ими нераздельного
совладения имуществом отца или „матери после смерти обоих родите-
1 Ro., § 153—154.
2 Ro., § 158.
3 Ro., § 159—160.
4 Ср. нашу статью «Общественный строй лангобардов в VI — VII веках». Сб.
«Средние века», вып. I, 1942, стр. 27.
5 См. разбор этого эдикта в главе III данной работы.
6 Братья в эдикте Лиутпранда фигурируют иногда даже в составе ближайших
сородичей (proximi parentes), а иногда стоят впереди их, но выключаются из состава
семьи (ср. Li., § 17: Nos proximos fratris appelamus; см. также Li., § 105).
264
лей, а после смерти одной из сестер их опекун (Mundwalt) и родичи
(parentes autem propinqui) получают лишь мундиум, но не приобретают
никаких прав на совладение или наследование \
Самое регулирование имущественных прав сестер, оставшихся в до-
ме отца, представляет любопытную параллель к аналогичному регу-
лированию прав не разделившихся братьев в эдикте Ротари 1 2.
Однако во времена Лиутпранда происходит не только уравнение
женщин с мужчинами в правах наследования 3, но и отмирание отме-
ченных сторон совладения: так, совместное' владение землей братьями
(аналогичное изображенному в § 167 эдикта Ротари) признается не-
прикосновенным лишь на срок 40-летней давности. По истечении этого
срока каждый из совладельцев имел право заявить претензию на обла-
дание (сверх своей доли) тем имуществом, которое он приобрел лично
для себя путем обмена, покупки или получения им пожалования; осталь-
ное должно (эыло быть поделено поровну между братьями — сыновь-
ями умершего — или его внуками 4. Требование соблюдения равенства
долей при разделе и указание на возможность непосредственного со-
владения имуществом братьями и родичами 5 свидетельствует, правда, о
том, что большая семья не сразу отошла в область преданий. Но, с
другой стороны, самая скрупулезность в разработке предписаний о раз-
делах и, в частности, возможность раздела и до истечения срока 40-лет-
ней давности6 говорит о том, что они стали очень частым явлением.
Наряду с этим узаконяется неравное наследование в пределах малой
семьи по воле ее главы— отца, .который получает право завещать то-
му или иному сыну, как бы в виде особой награды за его послушание
и услуги, сверх его законной доли некоторую прибавку в известной
пропорции, чем, конечно, нарушается отмеченный выше принцип равенства
1 Li., § 14 De sororibus, qualiter una alteri succedere debeant. Si sorores in casa
patris remanserint... Здесь же еще раз подчеркивается (со ссылкой на § 1 Li.), что
выход одной из сестер замуж не лишает ее прав наследования ни имущества роди-
телей, ни имущества одной из умерших сестер.
2 Ro., § 167.
3 Женщина имеет право даже продавать свое имущество (правда, с согласия
мужа, но в присутствии ее ближайших родных, а не родных мужа), и акт продажи
остается в силе даже в случае вторичного замужества этой женщины после смерти ее
первого мужа (ср. Li., § 22).
4 Li., § 70: Si inter fratres per quadraginta annos possesio fuerit de rebus, seu de
casis vel de terris quae indivisa sunt, vel per parentes, qui per quadraginta annos
possedit, qualiter presumit dicere..., quod de habeo aut de fratre, aut qualis parens fuerit,
quod ipsas res suas factas habuit, aut per donatione aut commutatione aut conparatione
aut de extimatione, aut quomodo praesumpserit dicere aut firmare: liceat eum postea
ipsas res habere et possedere. Alia vero res, quae divisae fuerunt inter fratres aut
nepotes..., sortes stantes adaequentur.
6 Li., § 74:... cum fratribus aut cum parentibus suis...; sic tamen ut omni tempore
sortis stare debeant, et adaequatio percurrat; cp. Li., § 70: excepto si communiter aliquid
possedent. В грамотах VIII в. встречаются указания на живучесть фактического совла-
дения частями неподеленных угодий (повидимому, альменды), которые принадлежат
совместно двум или нескольким лицам. Так, согласно грамоте 730 г. некие Pincullus и
Macciulus продают свою долю владения на территории альменды (sorte de terra nostra...
defiuvadia), которою они обладают (может быть, с согласия других coliverti; в грамоте
указано на возможность последующего раздела этой общей доли (см. Т. Troy a. Sto-
ria d’Italia del medio evo, vol. IV, parte III, № CCCCLXXXI, an. 730, p. 533—-535).
Возражения А. Допша против общинного происхождения этого порядка не колеб-
лют достоверность самого факта совладения и возможного раздела. См. A. D о р s с h.
«Die Wirtschaftsentwicklung der Karolingerzeit», I Teil, II Aufl., Weimar, 1921,
S. 371—373.
6 Li., § 74: Si infans dum intra aetate est, res suas cum fratribus aut cum
parentibus suis dividere voluerit aut si ipsi cum ipso infante dividere voluerint, faciat
iudici notitiam. Любопытно, что раздел разрешается здесь также несовершеннолетнему
(через посредство королевского должностного лица — judex’a).
265
наследуемых долей владения ’. Закон Айстульфа от 755 г. распростра-
няет это право отца также и на дочерей с прямой ссылкой на § 113 эдикта
Лиутпранда 1 2.
При столь далеко зашедшем процессе распада большой семьи 3 и вы-
деления индивидуальной собственности не только в ее пределах, но
даже и внутри малой семьи — в виде частного владения отдельных ее
членов —• дарения уже не стоят в таком резком противоречии к порядку
наследования, как в эдикте Ротари. В сущности, право отца на пред-
почтительное завещание добавочной доли наследства в пользу наибо-
лее угодных ему сыновей или дочерей и есть не что иное, как замаски-
рованная форма проникновения дарений в недра малой семьи. Правда,
эта форма выступает здесь не как thingatio, а как завещание; однако
мы знаем, что на первом этапе возникновения прав передачи имущест-
ва в нарушение установленной шкалы наследования устное завещание
и зачаточный вид дарения еще слиты воедино в нераздельном акте аф-
фатомии4. Пусть эта последняя постулирует передачу имущества чу-
жому, но в период распадения родственных связей вполне естественно
сближение и частичное слияние дополнительного завещания в пользу
отдельных, «избранных» членов семьи с своеобразной формой дарения.
Как бы продолжая и поддерживая эту тенденцию, эдикт Лиутпранда
разрешает отцу, имеющему одного законного сына и одну или несколь-
ко законных дочерей, завещать перед своей смертью одной из них на
случай выхода замуж четвертую часть своего имущества 5.
Но и форменные дарения в пользу посторонних лиц через процедуру
thingatio обставлены в поздних лангобардских законах гораздо мень-
шим числом ограничений, чем в эдикте Ротари. Правда, Лиутпранд рас-
пространяет некоторые из этих ограничений, установленных Ротари в
защиту наследственных прав сыновей 6 дарителя, и на дочерей этого
последнего, что вполне гармонирует с уже отмеченной выше общей
тенденцией его законодательства в сторону расширения наследствен-
ных и иных прав женщин. В соответствии с этим Лиутпранд предписы-
вает, чтобы отец, не имеющий сыновей, считался с наследственными
правами и имущественными интересами своих дочерей. Согласно этому
предписанию, отец не имеет права дарить более двух третей своего
владения и обязан оставить одну треть дочери; если у него родится дочь
после совершения им акта дарения (thinx), то из подаренного изымается
в ее пользу одна треть; если же после этого родятся две дочери, то в
их пользу изымается половина подаренного. Мотивировка — та же, что и
в эдикте Ротари (с прямой ссылкой на § 171 этого эдикта) при защите
наследственных прав сыновей от ущерба, который может быть причи-
нен им дарением: «ибо никто не имеет права через посредство дарения
и уплаты launegild лишать свою дочь причитающейся ей доли наслед-
1 Li., § 113: Si quis langobardus voluerit in filios suos sibi bene servientibus aliquid
largiri, habeat licentiam in hoc modo, ut si fuerent duo filii, tertiam partem substantiae
suae possit meliorare eum, qui ei bene et secundum deo obediens fuerit et servierit. Et si
tres fuerent, habeat licentiam quartam partem meliorare quern voluerit...
2 Aist., § 13.
3 Важным признаком разложения родовых связей является и борьба, которую
ведет королевская власть с кровной местью; так, Лиутпранд предписывает уплату
традиционного вергельда лишь за убийство при самозащите, карая убийство при
нападении конфискацией имущества убийцы в пользу родных убитого ('LL, § 20;
ср. § 135: melius est, ut se vivo conponat virigild suum, quam de mortuo crescat faida
inter parentis...). Ср. по вопросу о конфискации имущества убийцы стр. 271.
4 Lex Sal., XLVI.
5 Li., § 102.
3 Ro., § 158—159, 171.
266
ства в виде третьей части имущества отца или половины его, если нали-
цо две дочери h
Однако, с другой стороны, дарения стали столь распространенным
бытовым явлением, они настолько вошли в плоть и кровь лангобард-
ского общества VIII в., что Лиутпранд объявляет их необратимыми1 2
(если только они произведены по законной форме — per gairethinx
aut per susceptum launegild) и приравнивает право владения объекта-
ми таких дарений — по истечении'срока 30-летней давности обладания
ими —• к полной собственности с запретом предъявления владельцу
каких-либо претензий, связанных с актом дарения3. Тем самым он лишь
применил к дарениям порядок, установленный еще Гримоальдом, кото-
рый приравнял к собственности 30-летнее владение домом, рабами и
землею (Grim., § 4). В соответствии с этим Лиутпранд систематизи-
рует и упорядочивает правовую форму дарения (конечно, посторонним
лицам, а не родственникам), объявляя недействительными все дарения
без уплаты launegild и процедуры gairethinx за исключением дарений в
пользу церкви4. Вместе с тем он запрещает производить дарения и за-
ключать прочие имущественные сделки несовершеннолетним, т. е. лицам,
не достигшим 18-летнего возраста; он мотивирует это запрещение тем,
что такие дарители после достижения ими совершеннолетия нередко
аннулируют свои собственные дарственные и иные акты5 6. Такая мотиви-
ровка указывает на то, какие злоупотребления порождало широкое рас-
пространение практики дарений и с какими глубокими сдвигами соци-
ально-экономического порядка оно было связано (в том числе и с перехо-
дом поземельной собственности из рук в руки).
1 Li., § 65:... quod per nullam donationem пес per launegild possit filiam suam de
ipsam tertiam portionem substantiae suae exherede facere et si duas et amplius fuerent,
de medietatem (cp. Ro., § 171).
2 Li., § 43.
3 Li., § 54 («De possessionem»): Si quis cartolam donationis per gairethinx facta
aut per susceptum launigild... ostenderit..., si per triginta annos et super possessio ipsa
fuerit, non habeat adversus eum, qui possedit, facundia loquendi cum monimen ipsum,
quod ostendere videtur...
4 Li., § 73: De donatione quae sine launegild aut sine thingatione facta est, menime
stare deveat... Quia in loca sanctorum aut in exeneodochio nec thinx, nec launegild
impedire devit, eo quod pro anima factum est. Дарения в пользу церкви вообще вся-
чески поощрялись Лиутпрандом; это было одним из приемов политики королевской
власти в обстановке роста крупного церковного землевладения (ср. Li., § 6, 19, 73,
143; ср. Aist., § 12, 16). Дарения в пользу церкви во спасение души разрешались даже
малолетним (Li., § 19),' и церковь рассматривалась как законное место убежища для
беглых сервов и альдиев, причем их владельцам и патронам был запрещен их розыск
в пределах церковных учреждений и насильственный их увод оттуда (Li., § 143).
>0 королевских пожалованиях см. ниже (Li., § 58, 79). О дарениях с уплатой
launegild и о дарениях pro anima см. следующие специальные исследования:
Vai de Lievre. Launegild und Wadia, Innsbruck, 1887; Vai de Lievre. Zur
Revision der Launegildstheorie («Zeitschrift der Savigny-Stiftung fiir Rechtsgeschichte»,
Germanistische Abteilung, Bd. IV, Hft. 3, 1883, S. 15—54); M. Pappenheim. Uber
die Rechtsnatur der altgermanischen Schenkung (ibid., Bd. LIII, 1933, S. 33—88);
M. Pappenheim. Launegild und Gairethinx, Breslau, 1882. Эти исследования обна-
руживают чрезвычайную сложность и многообразие института launegild; каждый из
назв'анных авторов предлагает две разные концепции этого института, и к тому же
оба они полемизируют друг с другом; но и тот и другой все время подходят к этому
вопросу исключительно с юридической стороны и не обращают внимания на роль
разных видов земельных дарений в процессе классообразования. Нас интересует
в данной связи именно эта сущность лангобардских земельных дарений и их эволю-
ция во времена Лиутпранда и Айстульфа; поэтому мы оставляем здесь в стороне
разбор указанной полемики, носящей формалистический характер и посвященной
чисто юридическим вопросам.
6 Li., § 58: Si infans, dum intra etate est, res suas cuicumque dederit aut
infiduciaverit, postea, cum in legitima etate venerit, secundum legem cartolam ipsam
anrumpere voluerit, et in rebus ipsis introire...
267
Об успехах этого процесса свидетельствует обилие постановлений
Лиутпранда, регулирующих всякого рода имущественные сделки с дви-
жимостью и недвижимостью: залоги и ссуды, долговые обязательства,
обмен и продажу R Сыновья несут ответственность за долги отца, —
правда, не имуществом, приобретенным ими их собственным трудом, по-
купкой или путем заключения выгодного брака 2, а тем, что они получили
от отца и матери по наследству. От этой ответственности не избавлены
даже и малолетние3, которым Лиутпранд строго-настрого запрещает со-
вершать дарения, но которым он вынужден разрешить продажу части
их земельных владений и движимого имущества, если это вызывается
необходимостью поддержания их существования в случае угрозы уме-
реть от голода 4. Должнику приходится иногда продавать свое имущест-
во в счет уплаты долга, и бывают случаи, когда полная ликвидация иму-
щества не в состоянии покрыть сумму долга 5. В состав залога могут
входить рабы, скот, деньги, утварь, ремесленные изделия, одежда 6. Об-
мен земельными владениями (пахотным полем, лугом или лесом), не
оформленный через посредство соответствующей грамоты, может быть
оспорен третьими лицами; в этом случае тот, кто получил данное владе-
ние в силу обмена и уже начал его обрабатывать, разводить на его тер-
ритории виноградник, строить дом и сооружать изгородь, имеет право
требовать не только возмещения убытков со стороны того, кто передал
ему в обмен данное владение и не смог защитить его от посторонних
притязаний, но и возврата ему его прежнего вымененного владения (то
же относится и к продаже) 7; во избежание подобных недоразумений
Лиутпранд советует оформлять обмен при помощи грамоты и преследует
изготовление подложных грамот 8.
В полном соответствии с только что изображенным процессом моби-
лизации земельной собственности и роста разного рода имущественных
сделок стоит и энергичная защита прав индивидуального владения каж-
дого домохозяина в эдикте Лиутпранда. На чужой земле запрещается
рыть рвы и сооружать изгороди9; человек, нашедший в своем лесу
(in silva sua) чужой воз дров, запряженный волами, имеет право при-
своить все это себе 10, за проход свободной девушки или женщины по чу-
4 Li., § 15—16, 19, 57—58,' 67, 108—110, 115—116, 149; Aist., § 14.
2 Li., § 57: ...et filius eius per uxorem suam aliquid conquisierit, vel postea sibi per
quocumque genio laboraverit...
3 Li., § 19.
4 Li„ § 149.
5 Li., § 57: Si quis debitum fecerit, et res suas vendiderit, et talis fuerit ipse
debitus, quod sanare non possit...
6 Li., § 109: ...sicut superius de servo aut ancillam statuimus, ita et de cavallos vel
boves, aurum vel argentum, vestimenta, aeramenta, ferramenta aut animalia minuta vel
quolibet pignus fuerit...
7 Li., § 116: Si quis commutaverit terram, arvam, aut pratum vel silvam, et inibi
laboraverit et aedificium fecerit, aut clausura aut vinea posuerit, et postea surrexerit
tertius homo, qui ipsum locum suum faciat, et eum ille qui debit defendere non potuerit,
recipat res suas, quern dedit, et insuper ille qui dedit et menime potuerit defendere, ipsum
damnum ei restituat, quantum adpretiatus fuerit, quod ibidem postea laboravit vel
edificavit; sed et de conporationem statuimus, sicut et de commutatione.
8 Li., § 115—116. Любопытно уже самое внедрение письменного делопроизводства
в юридическую практику заключения подобных сделок. Показательно и проникновение
в эту сферу римских юридических понятий, выражающихся в том, что, согласно закону
Айстульфа, муж может завещать жене часть своего имущества в узуфрукт — правда,
в случае наличия у него детей, в ограниченном размере, а именно: не более половины
стоимости ее меты и Morgincap (Aist., § 14). Ср. также и предписание Лиутпранда
о составлении грамот по лангобардскому и римскому праву (Li., § 91). Об элементах
римского права в лангобардских эдиктах VIII в. см. A. Halban-Blumenstock.
Das romische Recht in den germanischen Volksst?aten. Teil II, S. 106—203.
9 Li., § 46—47 (terra alterius) (cp. § 148—-150).
10 Li., § 82: si quis carrum et boves in silva sua invenerit...
268
жому засеянному полю ее опекун уплачивает штраф в 6 солидов при
регулировке правил загона свиного стада в чужой лес охраняются инте-
ресы не только хозяина стада, но и владельца леса 1 2. Между жителями
села возникают раздоры и споры по поводу владения полем, виноградни-
ком, лугом и лесом, приводящие к вооруженным столкновениям и даже
убийствам, причем одна группа домохозяев требует изгнания из деревни
человека, по их мнению несправедливо присвоившего себе одно из этих
земельных угодий (а на самом деле, может быть, владевшего им по пра-
ву) , в то время как другая группа, повидимому, защищает его 3. Велико-
лепная иллюстрация к разложению того порядка вселения migrans’a
в деревню-виллу, который рисует Салическая Правда! Мы говорим
о разложении этого порядка, ибо, во-первых, здесь уже и лес становится
предметом индивидуального владения, а во-вторых (и это главное),
вместо conventual, троекратной testatio, вызова на mallus и пригла-
шения графа здесь имеет место самосуд соседей, да и сам изгоняемый
уже не «переселенец», а обитатель того же села, «захватчик» с точки
зрения противников и законный владелец — с точки зрения его сторон-
ников.
Естественно, что в такой обстановке роста индивидуально-семейного
владения и разложения родовых связей соседство начинает преобладать
над родством. Правда, родственники все еще принимают участие в со-
вершении целого ряда сделок—.в акте передачи Morgincap 4 жене, в ис-
ках и тяжбах малолетних, которые judex разбирает в присутствии paren-
tes и propinqui5, в даче свидетельских показаний по тяжбам между сосе-
дями и сородичами 6, — а в случае убийства при нападении имущество
убийцы конфискуется в пользу родных убитого 7. Но в этой социальной
функции сородичей бросаются в глаза две новые черты: во-первых, в их
среде все большую роль начинают играть отец и брат, а во-вторых, род-
ственники все реже и реже выступают без посредства и участия соседей.
Так, опекун (mundoald) девушки не имеет права давать согласие на ее
обручение или вступление в брак до достижения ею 12-летнего возраста,
но отцу и брату Лиутпранд разрешает совершать обручение его дочери
или сестры в любом возрасте с весьма характерной мотивировкой: «ибо
мы убеждены в том, что отец не станет выдавать свою дочь, а брат —
сестру по злому умыслу или неразумно за неподходящего человека» 8.
Этому' господствующему положению отца и брата в среде ближайших
родственников, являющемуся симптомом сужения родственных связей,
1 Li., § 146.
2 Li., § 151: si quis porcos in silvam alienam diffensam miserit... ille cuius sil-
va est...
3 Li., § 134: Si hominis in uno vico habitantis aliqua intentionis habuerit de campo
aut vinea, prado aut silva vel de alias res, et collexerent se una pars cum virtutem et
dixerent: «quia vuifamus et expellimus eum de ipsum locum per virtutem foras», et
ambolaverunt et scandalum ibi comissum fuerit et plagas aut feritas factas vel homo
occisus fuerit... В том случае, если изгоняемый владел спорным участком на законном
основании, нападающие должны уплатить штраф в 20 солидов за покушение на чужое
владение (ср. § 141). Ср. текст соответствующей формулы XI в., следующим образом
иллюстрирующей § 134 эдикта Лиутпранда: Petre, te appelat Martinus, quod ipse habi-
tabat tecum in uno vico et habebat intentionem tecum de uno prato, et adunasti te cum
virtute et expulsisti eum per virtutem foras de ipso prato. (Liber legis Langobardorum
Papiensis, Ed. Liutprandi, § 134; MGH, Leges, t. IV, p. 465).
4 Li., § 7.
5 Li., § 75.
6 Li., § 8.
7 Li., § 20.
8 Li., § 12: quoniam ista licentia ideo dedimus, eo quod credimus, quod pater filiam
aut frater sororem suam doloso animo aut contra ratione cuiquam homini dare non
debeant (cp. Li., § 119).
269
соответствует отмеченное выше усиление роли соседей в заключении
юридических актов и сделок: так, Morgincap передается в присутствии не
только ближайших родственников, но и «друзей» h Под этими последни-
ми надлежит разуметь более отдаленных родственников, которые рас-
сматриваются уже в качестве соседей; соседи и сородичи сопоставляют-
ся и там, где речь идет о тяжбах, могущих возникнуть среди жителей од-
ной и той же местности (повидимому, односельчан), причем разбор по-
добных дел происходит в присутствии трех-четырех свидетелей, пользу-
ющихся хорошей славой у местного населения 1 2. Более того, соседи при-
нимают участие в совершении целого ряда очень важных актов и сделок
не только совместно с родственниками, но и без их помощи. Так, либер-
тин, отпущенный на волю и получивший полную свободу (через посред-
ство процедуры thingatio с объявлением его fulcfree et haamund или пу-
тем освобождения перед лицом короля, или, наконец, в церкви), должен
удостоверить эту свою свободу в присутствии judex’a и своих соседей 3;
Соседи играют роль поручителей при совершении залоговых сделок 4; они
передают в пользование друг другу те или иные составные части своего
имущества 5 и участвуют в разборе столкновений между односельчанами6 7.
. Основной ячейкой той части лангобардского общества, которая со-
стоит из рядовых свободных, все более и более становится деревня, насе-
ленная соседями. В деревне, как мы видели, разыгрываются бурные кон-
фликты из-за земельной собственности; иногда в них принимает уча-
стие не только мужское, но и женское население деревни: так, люди,,
стремящиеся захватить чужой дом (casa) или ворваться силой в чужое
село, но боящиеся это сделать, подсылают женщин — как свободных,
так и рабынь, —за что эти женщины и должны нести суровое наказание
перед лицом «соседей, живущих в деревнях данной местности» 1. Даже
когда речь идет о несчастном случае, могущем произойти с ребенком по
вине неосторожного поведения владельца какого-либо животного, под-
черкивается, что это происходит in vico 8.
Торжество соседских связей над родовыми в пределах села, тесна
связанное с победой малой семьи над большой 9 и с преобладанием инди-
1 Li., § 7: ante parentes et amicos suos...
2 Li., § 8: Si qualiscumque causa inter conlibertos aut parentis convenerit...
3 Li., § 55: ...manifestare debeat libertus ipse libertatem suam sepius judici et ad
vicinos suos...
4 Li., § 38: ...fideiussorem hominem liberum..., quern conlibertus eius cognitum habet.:.
5 Li., § 131: Si quis commendaverit res suas in cuiuscumque casam de conlibertos.
suos libero hominem.
6 Li., § 8.
7 Li., § 141: Relatum est nobis, quod aliqui homines perfidi..., dum per se non
presumpsessent mano forti... intrare in vicum aut in casam alienam,... fecerunt collegere
mulieres suas, quascumque habuerunt, liberas et ancillas et miserunt eas super homines,
qui minore habebant virtute... Insuper et publicus... conprehendat ipsas mulieres et facial
eas decalvare et frustare per vicos vicinantes ipsius loci... (cp. § 134).
8 Li., § 137.
9 Любопытной параллелью к этой большой семье является «condoma» — домовая-
община из трех поколений, которая встречается в грамотах VII—X вв. (Ср. С. Т г о у а.
Cqdice diplomatico longobardo, parte IV, № DLIX, anno 743, p. 117; DLXVIII, an. 744,
p. 150 и др.). Однако она носит несколько иной характер, так как в нее могут входить
и несвободные люди, а иногда и вся зависимая «condoma» является объектом передачи
из рук в руки в качестве целого домохозяйства вместе с ее земельным наделом
(ср., напр., С. Т г о у a, op. cit., parte I, № CCXXXVIII, a. 600, p. 500). О кондоме VIII в.,
а также и о распаде прежней большой семьи см. П. Г. Виноградов, цит. соч.,
стр. 197—207; Л. А. Котельникова. Положение зависимого крестьянства в Сев.
и Средней Италии в VIII—XII вв., канд. дис., М.., 1952; М. Л. Абрамсон. Крестьян-
ство в византийских областях Южной Италии (IX—XI вв.), «Византийский Времен-
ник», т. VII, 1953, стр. 165—169.
270
видуальной собственности, идет рука об руку с процессом имуществен-
ного расслоения в среде свободных, которое приводит к возникновению
аллода и первых ранних форм феодального держания Рост этого нера-
венства сказывается, например, в самом порядке конфискации имущест-
ва совершившего нападение убийцы: дело ограничивается конфискацией
этого имущества лишь в том случае, если его стоимость превышает сум-
му установленного вергельда; если же она не достигает этой суммы, то
и сам убийца передается в руки родных убитого 1 2.
Нередки и другие случаи, когда свободные лангобарды, совершившие
какие-либо преступления (составление подложного завещания, прелюбо-
деяние и пр.), не в состоянии внести стоимость композиции3. Иногда не-
способность свободного человека уплатить сумму композиции за покражу,
прелюбодеяние или участие в драке приводит к полному или временному
закабалению такого несостоятельного свободного4; любопытно, что
штраф, который он-не смог уплатить, в одних случаях достигает величины
вергельда, а в других колеблется между 6 и 20 солидами: значит, бывали
во времена Лиутпранда такие свободные, которые не имели имущества
стоимостью в 6—20 солидов. Если штраф равнялся 20 солидам, то совер-
шивший проступок и не уплативший штрафа становился рабом потерпев-
шего на всю жизнь; если штраф был меньше этой суммы (от 6 до 12 соли-
дов) , то виновный в проступке должен был отработать потерпевшему
в течение нескольких лет невыплаченный им штраф в качестве раба 5.
Более того, есть такие свободные, дети которых буквально умирают с го-
лоду, так что Лиутпранд вынужден разрешить им (при участии judex’a)
продажу земли и движимости 6, несмотря на его собственный запрет вся-
ких имущественных сделок с несовершеннолетними 7Но и этого еще мало:
мы узнаем из законов Лиутпранда, что муж подговаривает свою жену
совершить прелюбодеяние в расчете на получение ее имущества после
казни жены за неверность (согласно эдикту Ротари) 8; законодатель же-
стоко карает жену, преступного мужа и его пособника — нарушителя
супружеской верности; последний отдается в руки родных преступной
женщины, которая подвергается смертной казни и имущество которой
наследуют ее сыновья или родные, а муж должен сверх того уплатить им
вергельд. Однако, несмотря на всю суровость наказания, Лиутпранд вы-
нужден сам назвать такого мужа «несчастным человеком, который пошел
на такое злое дело, чтобы приобрести имущество жены, хотя бы путем
потери ее самой» 9. А если так, то вряд ли он был в состоянии выплатить
вергельд, и его, вероятно, ждала обычная в таких случаях участь, т. е.
закабаление. После этого нас не должны удивлять известные нам уже и
из эдикта Ротари случаи сделок свободных с чужими рабами и альдиями
или иными зависимыми людьми для ограбления их господина или нане-
сения ему какого-либо материального ущерба 10.
1 «Аллодом создана была не только возможность, но и необходимость превращения
первоначального равенства земельных владений в его противоположность» (К. Маркс
и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 392).
2 Li., § 20.
3 Li., § 63, 121.
4 Li., § 152; ср. также § 63.
5 Li., § 152.
6 Li., § 149. Ср. прямое упоминание бедняков (pauperes) в прологе к законам
Лиутпранда от 727 г.
7 Li., § 19.
8 Li., § 130 (ср. Ro., § 212).
9 Li., § 130: ...quod talem malum ideo querat miser homo facere, ut ipsam mulierem
perdat et res eius habeat.
10 Li., § 87.
271
§ 2. Дальнейший ход процесса классообразования
Эта имущественная дифференциация в свою очередь является лишь
другой стороною того процесса размывания некогда столь широкого слоя
полноправных свободных, который составляет одно из главных проявле-
ний более общего процесса классообразования. Он сказался в изменении
самого понятия свободы и в фиксации нового социального статуса сво-
бодных, которая является результатом перерождения их полноправия,
превращения полноправных свободных в рядовых свободных. Происхо-
дит, таким образом, двойное сужение свободы — самого ее содержания
и социального состава свободных: конституируется новый слой — ариман-
нов, сложение которого тесно связано с ростом дружинной знати и обра-
зованием новых промежуточных слоев либелляриев и всякого рода оброч-
ных держателей, а также с изменениями внутри альдионата. Иными
словами, создаются предпосылки возникновения зависимого крестьян-
ства и класса феодалов.
Архаическое содержание понятия fulcfree отмирает уже ко временам
Лиутпранда. Правда, и в эдикте этого короля понятие fulcfree продолжает
оставаться двойственным: иногда оно выражает собою неполную свобо-
ду \ и тогда полная свобода определяется (как и в § 224 эдикта Ротари)
при помощи сочетания терминов fulcfree и haamund, а иногда означает и
полную 1 2 свободу. Однако, хотя понятие fulcfree и в эдикте Лиутпранда
сохраняет характерную для него двойственность, тем не менее оно прила-
гается в этом памятнике исключительно к вольноотпущенникам (пусть и
к таким, которые получили полную свободу); к тому же оно здесь чаще
совпадает с неполной свободой, чем с полной. А законы Айстульфа от
755 г. запрещают покидать своих патронов даже тем либертинам, кото-
рые стали haamund, если в освободительную грамоту включена соответ-
ствующая оговорка. Вот что гласит § 11 этих законов: «В предыдущем
эдикте имеется постановление (Ro., § 224; Li., § 23), согласно которому за-
висимый человек (pertinens), освобожденный кем-либо из лангобардов
путем процедуры четырехкратной передачи его из рук в руки и объявлен-
ный haamund или отпущенный на волю через посредство процедуры хож-
дения вокруг алтаря, становится свободным навсегда от всяких признаков
рабского состояния. Но так как злонамеренные люди, приобретая сво-
боду, покидают после этого своих благодетелей, и те не в силах их удер-
жать у себя, то многие, боясь, как бы их вольноотпущенники не покинули
их, не желают вовсе никого отпускать на волю. Поэтому предписываем:
если кто-либо из лангобардов захочет отпустить на волю зависимого от
него человека (pertinentem) путем акта thingatio и четырехкратной пере-
дачи из рук в руки и составит при этом грамоту о сохранении за собой
пожизненного servitium’a этого лица и о приобретении либертином свобо-
ды лишь после смерти [патрона], то пусть так и будет, как сказано в тек-
сте грамоты, ибо нам представляется справедливым, чтобы человек не
покидал своего благодетеля, пока тот жив. Но отпущенный на волю в
церкви через посредство священника приобретает такую свободу, о кото-
рой говорит предыдущий эдикт» [т. е. Li., § 9, где имеется в виду предостав-
ление полной свободы.— А. Я.]3. Из приведенного текста ясно, что во вре-
1 Li., § 23, 55; ср. Li., § 77: Si duo fratres, aut si pater et filius thingati fuerent, si
unus ex ipsis sine filiis filiabus mortuus fuerit, curtis regii ei succedat. Cm. Li., § 98,
где понятие haamund приравнено к полной свободе, ибо рабу запрещено жениться на
ancilla, превратившейся в результате отпуска на волю в haamund.
2 Li., § 9.
3 Aist, § 11: Anterioris edicti [Ro., § 224; Li., § 23] leguntur capitula, ut si quis lango-
bardus pertinentem suum in quarta manum tradiderit et ad se haamund fecerit, aut circa
altario deducendum sacerdoti tradiderit, soluti ab omnem conditionem servitutis permane-
772
мена Айстульфа haamund уже не приравнивается к полной свободе: мож-
но объявить человека haamund и все-таки включить в грамоту оговорку о
сохранении пожизненной зависимости от патрона, выражающейся в вы-
полнении повинностей в его пользу (servitium). Более того: подобные
случаи, повидимому, не только встречаются чаще, чем случаи прежнего
толкования haamund в смысле полной независимости от освободителя, но
и более желательны с точки зрения самого законодателя, который стре-
мится возвести их в общее правило и провозгласить принцип обязательной
службы либертина своему патрону до смерти этого последнего, незави-
симо от того, объявлен ли либертин haamund или нет. Дело решает теперь
уже не провозглашение этой устарелой терминологической квалификации
социального положения освобожденного, а составление письменндй гра-
моты. И хотя по прямому смыслу приведенного закона Айстульфа в тексте
этой грамоты может и отсутствовать оговорка о servitium’e, тем не менее
Айстульф считает нормальным сохранение зависимости либертина от
патрона. Причина такой позиции законодателя указана в самом эдикте:
«освободителям», повидимому, невыгодно отпускать своих рабов на волю
без сохранения servitium’a, ибо в этом случае либертины стремятся пор-
вать всякую связь с их бывшими господами. Отпуска на волю означают
в лангобардском королевстве VIII в. изживание рабства с тенденцией его
перерождения в зависимость. Любопытно, что и освобождаемый обозначен
(до отпуска на волю) как зависимый человек (pertinens), а не как серв:
значит, налицо —• разные стадии зависимости: одна — близкая к рабству
но уже трактуемая в духе феодальных представлений о зависимости дер-
жателя (т. е. как зависимость hominum pertinentium), и другая — всецело
тождественная с положением зависимого держателя (т. е. в данном слу-
чае либертина), причем эта вторая стадия может быть достигнута и путем
отпуска на волю. Этот последний теперь уже означает переход не от раб-
ского состояния к той или иной ступени свободы, а от одной стадии зави-
симости, а именно от зависимости hominis pertinentis, близкой к рабству,
к другой — более от него далекой, т. е. к зависимости либертина: исклю-
чение делается лишь для освобождаемых в церкви, которым даруется
полная свобода, что объясняется особой политикой королевской власти
по отношению к церковному землевладению в обстановке непрестанной
борьбы лангобардских королей VIII в. за объединение под их властью
всей Италии.
Таким образом, разобранный нами текст позволяет сделать два основ-
ных вывода: 1) практика отпусков на волю в лангобардском королевстве
середины VIII в., являвшаяся следствием происшедших социально-эконо-
мических сдвигов, стимулировала образование одного из тех промежуточ-
ных слоев зависимого населения, которые вливались в состав складываю-
щегося класса феодально-зависимого крестьянства; 2) прежнее содер-
жание понятия haamund к этому времени совершенно исчезло из жизни
лангобардского общества. Если мы сопоставим это последнее явление с
rint. Sed quoniam perversi homines benefactores suos accepts libertatem postponebant,
et ipsi eum postmodum retinere nequaquam valebant, multi hominis timentis ne sui
liberti eos postponerent, libertatem eis facere obmittebant. Propterea statuimus, ut si quis
langobardus pertinentem suum thingare voluerit in quarta manum et cartola illi fecerit,
et sibi reservaverit servitium ipsius dum advixerit, et decreverit, ut post obitum eius
liber sit: stabilem debeat permanere secundum textu cartulae quam ei fecerit, quia iustum
nobis apparuit, ut homo benefactorem suum, vivente eum, dimittere non debeat. Nam qui
in ecclesia liberum dimiserit per manus sacerdotis, sic maneat ei libertas, sicut anterior
edictus (Li., § 9) contenit.
1 Homines pertinentes в законах того же Айстульфа иногда прямо приравниваются
к рабам, а иногда противопоставляются свободным (ср. Aist, § 15: nam si pertinentes
homines hoc fecerint.., servi ipsi tradantur in manus mundoaldi eius; cp. § 22).
1-8 А. И. Неус.ыхин 273
изменением понятия fulcfree в эдикте Лиутпранда, то увидим, что
сочетание fulcfree и haamund во времена Айстульфа уже утратило
прежний смысл полной свободы. А это значит, что представление о реаль-
ном содержании свободы в лангобардской Италии VIII в. уже нельзя по-
черпнуть из анализа обветшавших остатков ее прежнего понимания, ко-
торое в свое время и вызвало к жизни уже омертвевшие теперь термины
и понятия.
Это изменение прежнего содержания понятия свободы отражает про-
цесс выделения из некогда очень широкого слоя полноправных свобод-
ных (с присущим его членам многообразием оттенков свободы) более уз-
кой социальной группы ариманнов — рядовых свободных, которые все
резче и определеннее отграничиваются от привилегированных свободных,
причем в составе этих последних все большую роль начинают играть ко-
ролевские дружинники — газинды.
Былое полноправие широкой массы свободных лангобардов, обнимав-
шее и включавшее в себя во времена Ротари разные оттенки свободы
(как совокупности прав-обязанностей) в пределах одного слоя свобод-
ных, теперь как бы распределяется в разной степени полноты между при-
вилегированными свободными и рядовыми свободными.
Эти последние, обозначаемые в эдиктах VIII в. весьма часто, как ари-
манны или exercitales \ выступают в законах Лиутпранда с определен-
ным вергельдом: в 150 солидов у «меньшого» ариманна и в 300 солидов у
ариманна из числа «первых людей» 1 2.
Это раздвоение вергельда ариманна указывает на то, что процесс рас-
слоения свободных, одним из проявлений которого было самое конституи-
рование юридического статуса ариманнов, как особого слоя, сразу же про-
никает и в недра этого последнего. Дифференциация в среде ариманнов
VIII в. прямо засвидетельствована целым рядом конкретных штрихов их
быта, фиксируемых эдиктами Лиутпранда, Ратхиса и Айстульфа. Так, за-
коны Ратхиса от 745—746 гг. делят ариманнов на богатых и средних 3 и
повествуют об устраиваемых ариманнами заговорах и восстаниях, направ-
ленных против королевских должностных лиц — judices, в расчете на чей-
то patrocinium, могущий служить опорой и защитой этим восставшим от
притеснений и злоупотреблений judex’a 4, а также и о конфликтах ариман-
нов с королевскими дружинниками — газиндами 5.
Из тех же законов Ратхиса мы узнаем, что основным конститутивным
признаком социально-юридического статуса ариманнов является их обя-
занность участвовать в военном ополчении и выступать в поход, постав-
ляя для этой цели на свой счет вооружение определенного типа, а имен-
но—щит и копье6. Но вместе с тем законы Лиутпранда и Айстульфа
красноречиво свидетельствуют о том, что для многих ариманнов выпол-
нение этой обязанности было уже очень трудным, а подчас и вовсе непо-
сильным делом и что оно все более и более становилось таковым.
1 Оба термина — и древнегерманский и латинский — указывают на то, что основ-
ным признаком этого слоя в VIII в. считалось право ношения оружия, в котором эле-
мент обязанности (в виде обязательного участия в народном ополчении) начинал все-
более и более перевешивать элемент права.
2 Li., § 62:... ut minima persona, qui exercitalis homo esse invenitur, 150 solidos
conponatur, et qui primus est, 300 sol.
3 Ratchis, § 1: arimanno suo diviti aut pauperi.
4 Ratchis, § 10: ...confidens in alicui.us patrocinio...; о восстании против герцога во
время похода см. Ro., § 6;
5 Ratchis, § 14: Et si aliquid contra lege faciunt [gasindi. — A. H.] ad arimanno
homine...
6 Ratchis, § 4: ...ut unusquisque arimannus, quando cum judicem suum caballica-
verit... per semetipsum debeat portare scutum et lanceam...
274
Когда королевские indices отправляются в поход, они, согласно пред-
писанию Лиутпранда, по-разному используют различные разряды сво-
бодных ариманнов и в военном и в хозяйственном отношении: из числа
владельцев одной лошади judex может оставить дома 6 человек, забрав
их лошадей под вьюки, а из числа бедняков, не имеющих ни земли ни до-
ма, он может определить 10 человек на барщинные работы (по 3 дня в
неделю), очевидно, для обеспечения своих имений на время своего отсут-
ствия рабочей силой (аналогичные распоряжения Лиутпранда относятся
и к скульдахию и к десятнику, с соответствующим понижением числа
оставляемых на барщине людей) Ч Как видно из дополнительного пред-
писания на этот счет короля Айстульфа (от 750 г.) 1 2, остальные имуще-
ственно несостоятельные ариманны (кроме указанных у Лиутпранда ше-
сти и десяти человек каждого judex’a) все же отправлялись в поход, но
весь слой ариманнов делился по характеру вооружения на разные разря-
ды воинов, соответственно их различному имущественному положению:
владельцев семи оброчных дворов (casae massariae), являвшихся на ко-
не и в панцыре и вообще в полном вооружении; владельцев сорока юге-
ров земли, обязанных являться в поход верхом, со щитом и копьем, и,
наконец, неимущих людей (minores homines), которые должны были
иметь при себе только щит, лук и стрелы 3.
Если мы сведем воедино эти разряды ариманнов, то получим три ос-
новные группы внутри этого слоя: 1) имущественно состоятельных ари-
маннов, владеющих землями или даже зависимыми оброчными дворами
и выступающих в поход в полном или частичном вооружении; 2) менее
состоятельных ариманнов —- владельцев одной лошади, которые могут
иметь щит и копье, но часть которых уже не участвует в военном ополче-
нии, и, наконец, 3) вовсе неимущих безземельных ариманнов, одна часть
которых (и притом более значительная, чем в составе второй группы) не
только не выступает в поход, но даже используется в военное время для
обеспечения имений judex’a барщинной рабочей силой, в то время как
другая часть участвует в военных действиях, вооруженная только щитом»
луком и стрелами.
Первая группа в свою очередь делится по своему земельному цензу
на два разряда: землевладельцев, обладающих тяглыми наделами, насе-
ленными, повидимому, зависимыми от них держателями, и владельцев
сорока югеров, вероятно, не имеющих зависимых держателей. Предста-
вители .первого разряда этого верхнего слоя ариманнов по своему иму-
щественному положению превращаются, повидимому, в мелкопоместных
собственников, представители второго его разряда — в достаточно обеспе-
ченных землей собственников крестьянского типа. Лишь к этим двум раз-
рядам первой группы ариманнов еще приложимо в какой-то мере преж-
нее понятие свободы, как полноправия; ко второй оно полностью
уже не приложимо, ибо члены этой группы лишь частично способны вы-
полнять одну из главных обязанностей ариманна и осуществлять одно из
1 Li., § 83: De omnibus judicibus, quando in exercito ambolare necessitas fuerit, non
dimittant alios homines, nisi tantummodo qui unum cavallo habent, hoc est homines,
sex, et tollant ad saumas suas ipsos caballos sex; et de minimis hominibus qui nec casa
nec terras suas habent, dimittant homines decern; et ipsi homines, ad ipsum judicem
faciant per ebdomada una operas tres, usque dum ipse judex de exercito revertitur.
2 Aist., § 2:... vel minores... homines... vel illi homines, qui non possunt habere nec
habent unde congregare, debeant habere scutum et coccura.
3 Aist., § 2: ...ut ille homo, qui habet septem casas massarias, habeat loricam suam
cum reliqua conciatura sua, debeat habere et caballos... ut illi homines, qui non habent
casas massarias et habent quadraginta jugis terrae, habeant' cavallum et scutum et
lanceam; item de minoribus hominibus principi placuit, ut si possunt habere scutum,
habeant coccora cum sagittas et arcum.
18* 275
основных его прав — участие в военном ополчении; еще в меньшей сте-
пени можно говорить о свободе в былом ее понимании применительно к
представителям третьей группы, ибо значительная их часть преврати-
.лась в лиц, временно используемых в качестве барщинников (и притом
на трехдневной барщине), а остальные способны поставить на свой счет
лишь самое примитивное по тогдашним понятиям вооружение1. Очевид-
но, двойственность вергельда ариманнов и объясняется именно этим:
весьма вероятно, что вергельдом в 300 солидов были защищены предста-
вители первого разряда верхнего слоя ариманнов (недаром они названы
в § 62 эдикта Лиутпранда primi), а может быть, и члены всего этого
верхнего слоя в целом (т. е. первой из намеченных нами выше трех групп),
иными словами — те ариманны, которых можно отнести либо к мелко-
поместным собственникам, либо к достаточно обеспеченным землей соб-
ственникам крестьянского типа; вергельдом в 150 солидов, повидимому,
защищены малоземельные ариманны, — те, которые и в эдикте Лиут-
пранда (§ 62) и в законах Айстульфа (§ 2—3) названы minimae personae
и minores homines. Колебания вергельда secundum qualitatem personae,
id est in angargathungi (т. e. по степени знатности или родовитости каж-
дого свободного) отошли в область преданий, и их место заняли фикси-
рованные вергельды для разных слоев внутри ариманнов, соответствую-
щие различиям в их поземельном и имущественном цензе, но не отража-
ющие достаточно точно и полно все многообразие этих различий. Однако,
несмотря на такое отставание высоты вергельдов разных групп ариман-
нов от хозяйственной дифференциации в их среде, мы можем — незави-
симо от этого признака — на основании прямых указаний наших памят-
ников судить о том, что расслоение внутри ариманнов в середине VIII в.
уже привело не только к расщеплению свободы, но и к превращению ча-
• сти свободных в мелкопоместных людей и зажиточных крестьян, а другой
их части — в зависимых держателей. Симптомом образования этого по-
..следнего слоя именно путем его выделения из среды ариманнов является
частичное сближение разоряющихся свободных с рабами.
Так, если согласно постановлению эдикта Ротари, подтвержденному
Лиутпрандом, браки рабов со свободными женщинами категорически
запрещались 1 2, то Ратхис, повторяя в 746 г. это предписание, вынужден,
однако, признать, что такие браки становятся все более частым явлением,
и даже допустить возможность сохранения свободы за вступившей в та-
кой брак женщиной и за ее потомками, если они продолжали оставать-
ся свободными в течение очень длительного (60-летнего) срока 3. Про-
должительность этого срока указывает на то, что Ратхис хотел создать
•новую преграду неравным бракам, помимо тех суровых кар, которые угро-
жали рабу и последовавшей за ним свободной женщине: очевидно, эти
кары — казнь раба, а иногда и свободной или превращение ее в королев-
скую рабыню — теперь уже не всегда применялись на практике, и нерав-
ные браки все более входили в обычай. Вместо предписанной законом
казни они имели своим последствием лишь полную или частичную утра-
ту свободы одной из сторон, сохранение которой навсегда разрешалось
1 Как явствует из текста § 2 законов Айстульфа, не все minores homines имели
щит.
2 go., § 221: Li., § 24. Согласно распоряжениям Ротари и Лиутпранда, раб,
женившийся на свободной, подвергался смертной казни, а его жена передавалась
в руки ее родичей, которые должны были умертвить ее, либо продать foras provinciam,
присвоив себе ее имущество; в том случае, если ее родственники отказывались это сде-
лать, она становилась королевской рабыней.
3 Ratchis, § 6: ...Si quae feminae admodiim inventae fuerint, quae sibi servi copulave-
runt et per sexaginta annos in libertatem permanserunt, ipsae aut filii vel filiae eorum...
nullus eos in servitio replicare praesumat...
276
лишь в случае пребывания в свободном состоянии женщины и ее детей в
течение указанного срока. Такие случаи означали не что иное, как факти-
ческое признание неравного брака без обращения свободной женщины в
рабство, и хотя они были, очевидно, более редки, чем обратные случаи —
признание такого брака на условиях утери женой раба ее былой свобо-
ды, •— тем не менее они все же могли иметь место, а следовательно, эти
случаи должны были приводить не только к сближению фактического по-
ложения разоряющихся свободных со статусом сервов, но и к созданию
• промежуточных групп с формально полной, а фактически неполной сво-
бодой в лице потомков, происшедших от подобных неравных браков. <
Любопытно, что установление 60-летней давности мотивируется в-
эдикте Ратхиса ссылкой на более раннее предписание Гримоальда
(668 г.), согласно которому обрести вечную свободу может лишь тот, кто.
в состоянии доказать ее 30-летнюю давность (Grim., § 2). Это поста-,
новление относится либо к либертинам, либо к тем свободным по рож-
дению лангобардам, свобода которых кем-то подвергалась сомнению и
могла даже быть оспорена путем поединка (per pugnam).
Такие случаи, когда заинтересованные лица склонны были требовать
от свободного, но малоимущего лангобарда доказательства его свободы,
становились, повидимому, все более частыми в лангобардском обществе
VIII в. по многим причинам; в их ряду следует особо отметить процесс за-
крепощения части разоряющихся свободных. Кроме данных, собранных
выше, большой интерес представляют прямые запреты наследственного-
закабаления свободных в законах Ратхиса1 (746 г.) и Айстульфа1 2
(755 г.), ибо они выражают бессильные попытки королевской власти
удержать от полного разорения слой ариманнов-ополченцев, часть кото-
рых все еще составляла значительную военную силу племени.
Эта тенденция ясна из того, что Айстульф предоставляет возможность.
свободному, вступившему в servitium по отношению к judex’y или другому
лицу, доказать свое право считаться свободным, несмотря на 30-летнюю
давность servitium’a, если только он сможет предъявить доказательства
того, что его родители и все его сородичи были свободными людьми. Ха- -,
рактерна мотивировка предоставляемого такому закрепощенному ланго-
барду права утвердить свою свободу: «ибо нетерпимо и противно воле
божьей, чтобы человек, у которого все родственники были свободными,
только в силу того, что он один добровольно вступил в servitium, удержи-.
вался насильно в этом состоянии за пользование [полученным им.—А. Н.].
земельным владением» 3. Из этой сентенции явствует, что личное закаба-,
ление было тесно связано с поземельной зависимостью и что оно сдела-
лось в VIII в. бытовым явлением.
Политика королевской власти по отношению к этому явлению не
могла быть последовательной, ибо сама королевская власть была ору- ’
днем господства складывающегося феодального класса: как мы увидим
ниже, короли в VIII в. своими многочисленными земельными пожалова-
ниями укрепляли именно те слои общества, которые и производили зака-
баление свободных. Но в данной связи для нас важно и другое: на место ’
прежней свободы, заключающейся в полноправии, незаметно прокралось
новое представление о свободе, как о независимости от патрона, пред-
ставление, свойственное эпохе возникновения феодальных отношений.v
В соответствии с этим место прежней несвободы занимает зависимость
1 Ratchis, § 7.
2 Aist., § 22.
3 Aist., § 22:... quia inpossibile est, et contra dei preceptum, dum omnes ejus:
parentes liberi essent, ut ipse solus, qui voluntariae deservivit, in servitio detenatur pr°
sola possessione.
277
в новых ее формах. Об этом красноречиво свидетельствует обилие про-
межуточных социальных групп в лангобардском обществе VIII в. и бурно
идущий процесс формирования новых и новых слоев зависимого населе-
ния. к числу таких новых слоев, создаваемых процессом феодализации,
Относятся прежде всего зависимые держатели — либеллярии.
Указание на возникновение этого социального слоя содержит уже
эдикт Ротари, разграничивающий продажу земельного участка с домом
и рабами (casa mancipiata) и предоставление его в пользование на осно-
вании письменного договора (libellus scriptus) в который включается и
самая просьба о предоставлении данного участка. В грамотах VIII—
XIII вв. либеллярные договоры фигурируют довольно часто 1 2, а предпи-
сание Лиутпранда от 727 г. регламентирует взаимоотношения либелля-
рия с собственником арендуемой им земли. Из этой регламентации ясно,
что либеллярий рассматривается как свободный человек и тем не менее
находится не только в поземельной, но и в судебной зависимости от зем-
левладельца. Эта зависимость зашла так далеко, что на землевладельца
возлагается частичная ответственность за совершенное либеллярием убий-
ство, которая выражается в том, что он обязан разыскать виновного
в этом преступлении либеллярия и передать его в распоряжение родных
убитого, а в случае безуспешности розыска или нежелания произвести
таковой — либо отдать им половину движимости бежавшего убийцы-
либеллярия, либо предоставить право пользования арендуемой либелля-
рием землей пострадавшим от убийства 3.
Ответственность землевладельца за уголовные преступления либелля-
риев ограничивается, таким образом, розыском беглого преступника и
передачей его в руки правосудия, а в случае невозможности или неже-
лания выполнить эту обязанность, его ответственность сводится к мате-
риальной компенсации в пользу родственников убитого. Очевидно, в слу-
чае поимки беглого убийцы-либеллярия владельцем арендуемой им земли
родичи убитого сами возбуждали против убийцы судебное преследова-
ние и требовали уплаты причитающегося им вергельда (иначе незачем
было бы передавать его в их распоряжение), т. е. либеллярий продолжает
нести ответственность за самый акт убийства по старым нормам варвар-
ского права, как всякий лично свободный человек.
Однако в возлагаемых на землевладельца обязанностях розыска
убийцы и материальной компенсации родичей убитого можно с полным
основанием усматривать наличие тех элементов политической власти зе-
мельного собственника над его держателем-либеллярием, которые войдут
1 Ro., § 227 («De emptionibus et venditionibus»): Si quis conparaverit terram, id
est solum ad aedificandum, aut casam mancipiatam, et 5 annos inter praesentes personas
possederit, posteaque ipse vinditor aut heredes eius pulsaverit, dicendn quod
praestetisset, nam non vindedisset: ostendat libellus scriptus ubi rogatus fuisset
praestandi.
2 О либелляриях и их чиншах в IX—XIII вв. см. П. Г. Виноградов, цит. соч.,
стр. 242—253; Л. А. Котельникова, цит. соч., гл. II—III; М. Л. Абрамсон,
цит. соч., «Византийский Временник», т. VII, 1953, стр. 174—182; М. Л. Абрамсон.
«Положение крестьянства и крестьянские движения в Ю. Италии в XII—XIII вв.»,
Сб. «Средние века», вып. III, 1951, стр. 60—63; М. Л. Абрамсон. «О некоторых осо-
бенностях развития феодальных отношений в Ю. Италии в XII—XIII вв.». Сб. «Сред-
ние века», вып. V, 1954, стр. 70—73; S. Р i v а п о. I contratti agrari in Italia nel alto
medio aevo, Torino, 1904.
3 Li., § 92: Si quis liber homo, in terra aliena resedens libellario nomine, humicidium
fecerit et fugam lapsus fuerit, tunc ille, in cuius terra ipse humicida habitavit, habeat
spatium in mense uno ipsum hominum perquirendum; et si eum invenerit, licentiam
habeat ipsum hominem, quamvis liber sit... tradendum in manus illius, cui humicidium
fecit. Et si hoc non fecerit, dare debeat medietatem de omnibus rebus mobilibus, excepto
tectoras, quas in ipsa casa ipse humicida habuit...
278
впоследствии в позитивное содержание иммунитета. Недаром согласно
итальянскому капитулярию Карла Великого начала IX в. либеллярии (по-
ставленные в перечне разрядов зависимого населения вслед за сервами и
альдиями) в вопросах низшей юрисдикции уже всецело подсудны своему
патрону, а в случае их обвинения в уголовных преступлениях подсудны
ему по крайней мере в первой инстанции h Этот капитулярий отражает
следующий этап развития политической власти землевладельца — ее
превращение в иммунитетную юрисдикцию; тем менее нас должно удив-
лять это, ибо уже Ратхис в 74Б г. (т. е. всего через 20 лет после разбирае-
мого предписания Лиутпранда) узаконяет право королевского дружинни-
ка-газинда осуществлять функции первой судебной инстанции в его кон-
фликтах с ариманнами 1 2. Иммунитетная юрисдикция над либелляриями в
цитированном итальянском капитулярии Карла Великого представляет со-
бой завершение эволюции частичной ответственности земельного собст-
венника за их уголовные преступления согласно эдикту Лиутпранда, по-
добно тому как постепенное превращение дарений в силу процедуры
thingatio в прекарий является завершением первого нарушения старых
представлений о собственности, выразившегося в возникновении «аффато-
мии» у салических франков. Путь от «аффатомии» через thingatio к пре-
карию и от ответственности землевладельца за розыск бежавшего убий-
цы-либеллярия к иммунитетной юрисдикции над ним — лишь два част-
ных проявления общего пути развития от разлагающегося родо-племенно-
го строя к феодальному. Устанавливаемая каролингскими капитуляриями
в общей форме обязанность выдачи иммунистом свободного по своему-
статусу убийцы, бежавшего на территорию иммунитетной вотчины, яв-
ляется тоже лишь видоизменением и завершением упомянутой ответ-
ственности земельного собственника за убийство', совершенное на его
территории его держателем3.
Так анализ положения либелляриев по эдикту Лиутпранда дает нам
указание на изменения собственности и свободы, происходившие в лан-
гобардском обществе VII—IX вв. в ходе его феодализации.
По своему экономическому положению к либелляриям времен Лиут-
пранда близки и чиншев'ики — оброчные держатели: это—свободные
люди, вступающие в состав чужого домохозяйства с правом обрабатывать
часть принадлежащего этому последнему земельного владения на усло-
вии уплаты чинша и ограничения свободы распоряжения имуществом
(переход к домохозяину всего, что приобретает оброчный держатель
собственным трудом после вступления в зависимость и запрет продажи
им привезенного с собой имущества) 4.
Ниже либелляриев и чиншевиков стояли, повидимому, homines
pertinentes, которые в законах Лиутпранда и в им же изданной Notitia de
1 Capitularia regum francorum, t. 1. ed. Boretius, p. 196, Cap. № 93 [(Capitulare
Mantuanum Secundum Generale (787?], § 5: Ut servi, aldiones, libellarii... non a comite...
conpellantur, sed quicquid ab eis iniuste agendum est a patrono vel domino suo ordinan-
dum est. Si vero de crimine aliquo accusantur, episcopus primo compellatur, et ipse per
advocatum suum secundum quod lex est juxta conditionem singularum personarum
tustitiam faciant; sin vero, sicut in capitulare nostro scriptum est, ita fiat (cp. Cap. № 93, § 1).
2 Ratchis, § 14.
- 3 Capitularia regum francorum, t. 1, Cap. «De latronibus» (804—813) № 82, § 5,
p. 181; ibid., Cap. № 39, § 2 (anno 803), p. 113.
4 Li., § 133: Si quis liber homo in casam alienam introierit ad resedendum, et ei
-censum reddendum, et postea aliquid emerit de illis rebus, quas secum adduxit, quando
in ipsam casam introibit... tunc ipsum negotium dimittat in ipsam casam et recipiat
pretium suum... Nam si de illo laborem conparaverit, quod postea laboravit, aut fecit,
posteas in ipsam casam ad censum reddendum introivit, in ipso cespite dimittat, ubi
laboravit...; cp. Arechis pactio de leburiis (an. 780); § 10: ... qui censum reddiderunt in
Capua..., sicut alios massarios de liburiis..., ibid., § 12: censilis homo de leburia.
279
actoribus regis (733 г.) упоминаются наравне с альдиями и рабами а в
законах Айстульфа либо противопоставляются свободным, либо прямо
приравниваются к рабам1 2. Это—во всяком случае лично несвободные
люди, ибо Айстульф регулирует правила их освобождения3.
Наряду с формированием новых слоев полусвободного населения из-
меняется и положение исконных носителей полусвободы в лангобардском
обществе •— альдиев, и притом в сторону принижения их социального ста-
туса. Уже Гримоальд предписывает, чтобы альдий, прослуживший 30 лет
одному и тому же лицу, навсегда оставался под его властью,— так же
как и раб,-— с той, однако, весьма существенной оговоркой, что его по-
винности (в отличие от повинностей раба) фиксируются на прежнем
уровне и что он сохраняет право владеть тем имуществом, которым он
обладал до истечения 30-летнего срока 4.
В законах Лиутпранда нет уже речи о возможности происхождения
альдионки от свободной матери, ибо браки альдиев со свободными жен-
щинами, которые разрешались еще во времена Ротари, теперь запреща-
ются, а сожительство свободных женщин с альдиями карается штрафом в
50 солидов 5. Альдия защищает на суде его патрон 6, и все чаще и чаще
альдий не только сопоставляется с рабом, но во многих отношениях и
приравнивается к рабу. Особенно характерно в этом смысле распоряже-
ние Лиутпранда о том, что женитьба свободного на альдионке (своей или
чужой) разрешается лишь в том случае, если он отпустит ее на волю,
сделав ее тем самым равноправной себе (vuiderbora) 7, ибо это распоряже-
ние представляет собой распространение на альдионок соответствующе-
го постановления Ротари относительно рабынь. Альдии во времена Лиут-
пранда, подобно рабам, вступают с посторонними свободными в сделки,
направленные против их господ8. Разница в правовом статусе раба и
альдия исчерпывается некоторыми элементами правоспособности послед-
него, как юридического лица, и наличием у альдия определенных имуще-
ственных прав (правда, все более и более ограничиваемых). И то и другое
сказывается в том, что альдий сам уплачивает штраф за свои про-
ступки (например, 50 солидов мундоальду свободной женщины, с кото-
рой он вступает в связь) 9, хотя вступление альдиев в брак зависело от
их господ 10 11. О том же свидетельствует и тот факт, что в случае убийства
королевского альдия половина композиции идет родственникам убитого
(отцу, матери, братьям, детям), а половина поступает в королевский
фиск, в то время как в случае убийства королевского раба его родствен-
ники получают лишь треть композиции, a curtis regia — две трети11.
Иногда альдий приравнивается в законах Лиутпранда к либертинам, и
притом к низшей их категории 12, но нигде нет и речи об элементах сво-
1 Not. de actor, regis, § 5: de servo aut de aldione vel a pertinente de curte
nostra aliquid emere... (речь идет о королевских альдиях и рабах, которые сопостав-
ляются с королевскими же homines pertinentes).
2 Aist., § 22; 15.
3 Aist, § 11 — 12.
4 Grimoald, § 1.
5 Cp. Li, § 60 c Ro, § 216.
6 Li, § 68; patronus eius eum defendat.
7 Li, § 106: Si quis aldionam alienam aut suam ad oxorem tollere voluerit faciat earn
vuiderbora, sicut edictus contenit [Ro, § 222] de ancillam. Другие случаи приравнения
альдиев к рабам см. Li, § 58, 66, 78, 97, 121, 124, 132, 142, 143; однако альдий все-таки
выше раба, как это явствует из Li, § 23: Nam qui haldionem facere voluerit, non eum
ducat in ecclesia.
8 Li, § 87.
9 Li, § 60.
10 Li, § 139.
11 Not. de actor, regis, § 3—4.
12 Li, § 23.
280
боды, которые еще были присущи альдиям во времена Ротари. А это зна-
чит, что альдионат развивается в VIII в. по направлению от полусвободы
к несвободе. Та тенденция к слиянию либертинов, альдиев и либелляриев
в один широкий слой зависимых держателей, которая наметилась еще в
середине VII в. (во времена Ротари), в VIII в. уже близка к своему осу-
ществлению, что не мешает, впрочем, сохранению большого многообра-
зия оттенков и значительной пестроты социального статуса разных групп
внутри этого слоя. Но это уже оттенки новой, раннефеодальной, зави-
симости, а не прежней полусвободы, представлявшей собой коррелят
исконной родо-племенной свободы в ее ущербном, неполном виде.
Так с разных сторон — и путем принижения статуса части свободных
и путем формирования промежуточных слоев — закладываются в ланго-
бардском обществе VIII в. основы возникновения класса зависимого кре-
стьянства. Одновременно с этим и на противоположном полюсе этого
общества происходят весьма существенные перегруппировки Старое
представление о знатности, частично еще включаемой в понятие свободы,
совершенно исчезает со страниц лангобардских эдиктов VIII в. Самый
термин nobilis встречается в них лишь в виде исключения b Колебания
вергельда каждого свободного в зависимости от его знатности или родо-
витости заменились фиксированными вергельдами, а разница вергельда
двух разрядов ариманнов в эдикте Лиутпранда объясняется, как было по-
казано выше, главным образом различием их имущественного поло-
жения 1 2.
Место старой родо-племенной знати все более и более занимает
военно-служилая, выделяющаяся из массы свободных лангобардов. На-
чало этого процесса восходит к очень отдаленным временам — к эпохе
расселения лангобардов в Италии и, может быть, даже — их пребывания
на Дунае, и он достаточно ярко отражен уже в эдикте Ротари. Но в
VIII в. он сделал огромные успехи и создал предпосылки консолидации
военно-служилой знати в правящий и господствующий класс лангобард-
ского общества3. Его составные элементы очень многообразны: в него
входят и газинды (не только короля и герцогов, но и частных лиц) и коро-
левские должностные лица, причем вторые все более и более отступают
на задний план сравнительно с первыми.
Эта военно-служилая знать, с одной стороны, тесно связана с коро-
левской властью, что явствует уже из применения к ней феодального
термина fideles 4, а с другой •— нередко настроена оппозиционно по от-
ношению к ней, особенно в лице отдельных представителей этой знати,
стремящихся к приобретению феодальных прав. Для варварского обще-
ства характерны две конкурирующие системы политической власти —
1 Li., § 89: nobilis homo; ср. пролог к законам 727 г.
2 Li., § 62.
3 Роль этого процесса в эволюции раннефеодального лангобардского государства
изображена в известном исследовании П. Г. Виноградова «Происхождение феодальных
отношений в Лангобардской Италии». Нас интересует в данной главе преимущественно
одна сторона этого процесса, намеченная нами в тексте, и мы пытаемся дать такую ее
трактовку, которая исходит из изменения в структуре собственности и из вырождения
былого равноправия свободных лангобардов и тем самым во многих пунктах отличает-
ся от концепции П. Г. Виноградова. Ход аналогичного процесса в Киевской Руси осо-
бенно подробно освещен в следующих трудах: А. Е. Пресняков. Княжое право в
древней Руси, СПб., 1909; А. Е. Пресняков. Лекции по русской истории, т. 1, М.,
1938, Б. Д. Греков. Киевская Русь, М., 1944.
4 Li., §96: fideles regis; ср. также пролог к законам 717 г.: ...Ego in dei nomine
Liutprand excellentissimus christianus langobardorum rex... uno cum omnis iudicibus tam
de Austriae et Neustriae partibus, necnon et de Tusciae finibus vel cum reliquis fidelibus meis
langobardis et cuncto populo adsistente ... Not, de actor, regis, § 5: eo quod nobis iuratum
habet, quod nobis fidelis sit...
281
старые «... органы развивающейся из родового строя военной демокра-
тии» 1 и королевская власть; из них у лангобардов уже в VII в. получила
преобладание вторая, что объясняется особенностями лангобардского
завоевания Италии. Но те же особенности создали, наряду с ранним от-
миранием народных собраний — общеплеменных и окружных — и значи-
тельным ростом авторитета королевской власти, также и пересечение ее
с властью герцогов, могущество которых тоже быстро возросло. Борьба
королевской и герцогской власти в обстановку роста церковного и свет-
ского землевладения (владений епископств, аббатств, герцогов, гасталь-
дов и газиндов) и возникновение коммендации и бенефиция вынуждают
королей VIII в. проводить двойственную и по существу противоречивую
политику. Она выражается, с одной стороны, в раздаче привилегий и зе-
мельных пожалований церковным учреждениям и частным лицам, а с
другой — в стремлении ограничить произвол светских землевладельцев
и королевских агентов, а также оградить королевское землевладение от
расхищения.
Завоевательная политика лангобардских королей VIII в. еще более
усилила и ускорила и без того происходивший процесс превращения ари-
маннов в зависимых крестьян, с одной стороны, и в газиндов •— с другой.
Лиутпранд, не желавший ссориться с католическим духовенством, ста-
рался всячески облегчить дарения в пользу церкви 1 2 и, кроме того, прак-
тиковал, повидимому, довольно широко и земельные пожалования в поль-
зу частных лиц, стремясь при этом обставить их такими условиями, кото-
рые должны были приблизить их к пожалованиям бенефициального ти-
па: так, собственность на пожалованную королевскую землю признава-
лась лишь по истечении срока 60-летней давности фактического владения
ею3. Это означало, что безусловные пожалования, сделанные королем
(может быть, даже без выдачи соответствующей грамоты4), в течение
60 лет должны были считаться условными, т. е. до истечения этого срока
король мог отобрать их, а по его истечении право владения либо под-
тверждалось королевской грамотой, либо оставалось в силе без подтвер-
ждения. Вместе с тем Лиутпранд всячески старается оградить королев-
ские владения от расточения и нецелесообразных раздач и с этой целью
запрещает гастальдам и прочим должностным лицам короля (под стра-
хом высокого штрафа) делать без разрешения короля какие бы то ни бы-
ло дарения (пахотных земель, леса, луга, оброчных или зависимых дер-
жаний) из состава вверенных их управлению королевских имений 5. Это
отнюдь не означало, конечно, полного запрещения земельных пожалова-
ний: наоборот, Лиутпранд хотел сохранить часть своего земельного фон-
да между прочим и для пожалований, но только тем лицам, в пользу
которых он найдет нужным их сделать для усиления позиций королевской
власти в тот или иной момент. Кто были эти лица, нетрудно догадаться:
из определения шкалы вергельда, взимаемого за убийство при самоза-
щите, мы узнаем, что тазинды, так же как простые свободные лангобар-
ды — ариманны, делились на меньших и «лучших», «первых», людей; но
в то время как вергельд «меньшего ариманна» равнялся 150, а ариманна
из числа «первых людей» — 300 солидам, вергельд «меньшого газинда
1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства,
стр. 169.
2 Li., § 19; 73.
3 Li., § 78.
4 В одном из дипломов 742 г. встречается указание на пожалование Лиутпрандом
половины усадьбы в Понциано без грамоты (С. Troy a. Storia d’Italia del medio evo,
t., IV. Codice diplomatico longobardo, parte IV, № 556, p. 112—113).
5 Li., § 59.
282
составлял 200, а влиятельного газинда — 300 солидов h Как мы видим,
верхний слой ариманнов приближался к верхнему слою газиндов, а низ-
ший слой ариманнов несколько отставал от низшего слоя газиндов, что
указывает на постепенное вхождение верхушки свободных ариманнов
в состав военно-служилой знати. Но и в ее рядах имеются известные
градации: при установлении максимальной меты за жену королевскому
агенту—judex’y разрешается уплата 400 солидов, «остальным знатным
людям» — 300 солидов, а прочим, «меньшим» людям предоставляется
вносить мету по их собственному усмотрению 1 2.
Богатые ариманны, наиболее влиятельные газинды, королевские дол-
жностные лица (judices) — вот те слои лангобардского общества, пред-
ставители которых чаяли получения дальнейших пожалований и извлече-
ния выгод из завоевательной политики Лиутпранда. А «меньшие» газин-
ды стремились, получив земельное пожалование от короля,' попасть в раз-
ряд «лучших». Как мы видели, должностные лица короля уже хозяйнича-
ли в своих имениях при помощи труда барщинных крестьян; они были
заинтересованы в расширении своих владений. На указанные слои и опи-
рался Лиутпранд — тем более что- интересы этих выходцев из разных со-
циальных групп, пробиравшихся в ряды знати, резко противоречили ин-
тересам герцогов — исконных врагов королевской власти. Непрестанный
приток в состав этих слоев новых социальных элементов, жаждавших ко-
ролевских пожалований землями и должностями, создавал социальные
предпосылки его завоевательной политики. Союз королевской власти с
новыми слоями нарождавшегося феодального класса обусловил наступа-
тельную политику Лиутпранда и его преемников; но сама социальная
природа этих слоев делала их крайне ненадежной опорой и в конце кон-
цов послужила внутренней причиной краха ими же подготовленной по-
литики.
Как показывают изданные Ратхисом (744—749 гг.) законы, его внут-
ренняя политика была направлена на борьбу с результатами господства
тех самых сил, на которые вынужден был опираться и Лиутпранд, и он
сам: за 30-летнее правление Лиутпранда эти силы настолько выросли и
укрепились (особенно в ходе завоеваний), что Ратхису оставалось делать
лишь робкие попытки ввести их в какое-то русло; так, запрещая частным
лицам самостоятельно судить кого бы то ни было 3, Ратхис вынужден был
в то же время признать право патрона из числа королевских вассалов
(fideles) вступаться-на суде за газинда в случае каких-либо притеснений
со стороны королевского должностного лица — judex’a 4, хотя коллектив-
ные выступления рядовых ариманнов против того же judex’a карались как
незаконные заговоры5. Более того: как уже было указано, Ратхис узако-
няет права королевского газинда в качестве первой судебной инстанции в
конфликтах с ариманном 6 7.
Очевидно, рост крупного землевладения, развитие патроната и ком-
мендации, возникновение личной и судебной зависимости слабых от
сильных зашли так далеко, что королю приходится ограждать газиндов
от произвола judex’a 1, а этого последнего — от враждебных выступлений
1 Li., § 62.
2 Li., § 89.
3 Ratchis, § 3.
4 Ratchis, § И.
5 Ratchis, § 10.
6 Ratchis, § 14:... judex... admoneat gasindio nostro, ut iudicet ipse..., однако с правом
ариманна апеллировать в суд judex’a во второй инстанции.
7 Ratchis, § 14: De gasindiis quidem nostri ita statuere, ut nullus judex eos opremere
debeat, quoniam nos debemus gasindios nostros defendere.
283
ариманнов; защищать ариманнов от произвольного подчинения их судеб-
ной власти частных магнатов и в то же время признавать патронат и ча-
стную судебную власть газинда, другими словами — отнимать одной ру-
кой то, что он вынужден давать другой. Это бессилие королевской власти
справиться с ростом феодальных сил сказалось и в обильной раздаче
Ратхисом королевских пожалований. И хотя избранный после его сверже-
ния (в 749 г.) Айстульф (749—756 гг.) отменил все эти пожалования, но
его политика не смогла остановить рост могущества крупного церковного
и светского землевладения.
Глава VL
ОСТАТКИ ОБЩИННОГО СТРОЯ У БУРГУНДОВ
И ЕГО РАЗЛОЖЕНИЕ
§ 1. Следы и пережитки общины у бургундов
Несмотря на то, что бургунды, поселившись на территории римских
провинций (сначала в Савойе, а потом — в Лионской провинции, т. е.
в целом — в бассейне Роны и Соны с их притоками), произвели разделы
земель с местным населением \ весьма ускорившие процесс синтеза раз-
лагающегося рабовладельческого строя с общинным строем варваров,
Бургундская Правда дает немало материала для суждения об этом по-
следнем. Она показывает, что многие его существенные стороны сохра-
нялись довольно долго даже у такого племени, у которого начало этого
синтеза падает уже на самое время его поселения в римской провинции.
Вместе с тем Бургундская Правда,отражает и процесс сравнительно бы-
строго разложения общинного строя бургундов, несомненно ускоренного
синтезом. Но, с другой стороны, в ней отразились и такие черты этого
строя, которые предшествовали поселению бургундов на римской терри-
тории.
Поэтому мы прежде всего подвергнем анализу именно эти черты, а за-
тем обратимся к тем изменениям, которые внесло в них поселение бургун-
дов в бассейне Соны и Роны, и, наконец, перейдем к разложению общин-
ного строя бургундов.
Другими словами, мы займемся прежде всего поисками сохранивших-
ся у бургундов следов большой семьи и соберем данные о земельном на-
деле такой семьи, как о раннем аллоде, о порядке его наследования, а
также о бургундской общине (в частности, о совместном использовании
общинных угодий) и будем сначала изучать все эти данные независимо от
вопроса о характере и влиянии разделов земель между бургундами и
галло-римлянами (поскольку это возможно).
Земельный надел бургунда — sors — выступает в Бургундской Прав-
де то как общинный аллод (и притом и на ранней, и на поздней стадии
его развития), то как участок, возникший в результате разделов бургун-
дов с галло-римлянами. Именно поэтому нужно прежде всего по возмож-
ности отчетливо отделить первое от второго, а для достижения этой цели
есть только один путь — попытаться проследить возникновение бургунд-
ского земельного надела из надела большой семьи и установить его ха-
1 О разделах см. ниже.
285
рактер в то время, когда бургунды еще не получали sortes на римской
территории в результате их разделов с местным населением Г
Важнейшее прямое указание на наличие кровно-родственных групп у
бургундов содержит та глава Бургундской Правды, которая трактует о
притязаниях faramanni1 2. Она интересна не только фактом упоминания о
faramanni, но и тем, что это упоминание относится к временам Гундобада
и тем самым показывает, как долго могла сохраняться большая семья у
племени, уже поселившегося на римской территории.
В этой главе Гундобад отменяет «новые и слишком далеко идущие при-
тязания faramanni на заимки и лесные расчистки, сделанные раньше или
в данное время, — притязания, которые отягощают и тревожат римских
поссессоров» 3, при этом он требует, чтобы бургундские faramanni удовлет-
ворялись тем, что уже давно было установлено, и в соответствии с этим,
поделили леса с римлянами поровну; к этому прибавлено, что постанов-
ление Гундобада относится также и к дворам (т. е. усадьбам) и садам,
которые тоже должны быть поделены поровну с тем, чтобы faramanni не-
смели требовать у римлян больше половины 4.
Как видим, faramanni упоминаются в Бургундской Правде в связи с
разделами земель между бургундами и галло-римлянами 5, но они предъ-
являют при этом особые требования и производят заимки и расчистки,,
т. е. осваивают необработанные земельные территории. На этом основании
Н. П. Грацианский в своей интересной и содержательной статье «О разде-
лах земель у бургундов и вестготов» 6 высказал предположение, что «фа-
раманны» селились отдельно от римлян и, может быть, основывали общие-
поселения на расчищенных землях 7. Но при таком толковании остается
без объяснения тот факт, что постановление о разделе дворов и садов по-
1 В ходе анализа нам неизбежно придется затрагивать и эти разделы, ибо в Бур-
гундской Правде данные о sors, как об общинном наделе и как о выделенном бур-
гунду галло-римском земельном участке, весьма часто неразрывно связаны друг с дру-
гом. Однако мы постараемся каждый раз отделять одно от другого. В этом нам окажет
некоторую помощь то обстоятельство, что земельный надел бургундского общинника
(надел большой или малой семьи) иногда обозначается и другими терминами, кроме-
sors (например, термином hereditas в главе XIV Lex Burg.).
2 Самый термин faramanni вызвал целый ряд толкований. Общепринятым считается
понимание fara, как кровно-родственной группы, и faramanni, как родственников или со-
родичей (ср. fara, как семью, в эдикте Ротари, § 177; ср. fara, как linea, generatio у Пав-
ла Диакона «Historia Langobardorum», II, 9). Гаупп (Е. Т. G a u р р. Die germanischen
Ansiedelungen, S. 338—339) полагал, что faramanni — родовые старейшины, стоявшие
во главе больших семей (Hausvater). R. Henning (Die germanische fara und die fara-
manni. «Zeitschrift fur deutsches Alterturh», 1892, S. 316) производит это слово от корня
faran, fahren и толкует faramanni как объединение переселяющихся бургундских воинов
со ссылкой на так называемую «Хронику Фредегара Схоластика», где встречается слово
Burgundefarones (VI, 41, 44, 55). Однако Ф. Бейерле, присоединяясь к этому филоло-
гическому толкованию Геннинга, считает все же, что эти объединения воинов-пересе-
ленцев были в то же время кровно-родственными группами или большими семьями
(Grossfamilien — oder Sippen, см. Gesetze der Burgunden, hrsg. von Fr. F. Beyerle S. 190;.
ср. также разночтение faram manus в MGH, Legum Sectio I, Leges Burgundionum, ed.
R. de Salis, Hannoverae, 1892, p. 89).
3 Lex Burg., LIV, § 2: De exartis quoque novam nunc et superfluam faramannorum
conpetitionem et calumniam possessorum gravamine et inquietudine hac lege praecipimus
submoveri: ut sicut de silvis, ita et de exartis, sive anteacto sive in praesenti tempore
factis, habeant cum Burgundionibus rationem...
4 L. Burg., LIV, § 2: ... quoniam, sicut iam dudum statutum est, medietatem silva-
rum ad Romanos generaliter praecipimus pertinere; simili de curte et pomariis circa fara-
mannos conditione servata, id est: ut de medietate Romani nihil estiment praesumendum.
5 Глава LIV Бургундской Правды, в которой упоминаются фараманны, вся посвя-
щена разделам и озаглавлена: De his, qui tertium mancipium et duas terrarum partes
contra interdictum publicum praesumpserint.
6 H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб. «Сред-
ние века», вып. 1, 1942, стр. 7—18.
7 Там же, стр. 13—14.
286
полам тоже относится к фараманнам. Между тем именно этот факт на-
водит на мысль, что бургунды селились большими семьями (из трех поко-
лений) не только в тех случаях, когда они производили расчистки и заим-
ки, но, может брть, и тогда, когда они занимали определенные участки
возделанной земли, производя земельные разделы с галло-римлянами.
В целях проверки правильности этой мысли следует заняться разыска-
нием данных для ответа на вопрос, имели ли бургундские большие семьи
собственные дворы и земельные наделы независимо’ от практики земель-
ных разделов с галло-римлянами, иначе говоря, — существовал ли у них до
этих разделов аллод в его ранней форме, т. е. как надел большой семьи Ч
Данные по этому вопросу содержат постановления Бургундской
Правды о дележе имущества (и, в частности, земельного) между отцом и
сыновьями, свидетельствующие о наличии общего имущества большой
семьи, а также о порядке наследования. Оба ряда постановлений тесно
связаны друг с другом, а потому подлежат разбору в их взаимной связи.
Титул LXXV Бургундской Правды прямо свидетельствует о том, что отец
и сын могли обладать неподеленным общим имуществом 1 2, а титул I, под-
тверждая это, подчеркивает, что отец еще до раздела с сыновьями мог
делать дарения из состава общего имущества (de communi facultate) и
того, что он приобрел своим собственным трудом (de labore suo), за ис-
ключением sors3, которая,— как видно из другой главы,— может от-
чуждаться лишь после раздела отца с сыновьями 4.
Подобные разделы имущества поровну между отцом и сыновьями
внутри большой семьи, повидимому, происходили у бургундов нередко.
Гундобад прямо заявляет, что они давно вошли у бургундов в обычай, и
что он, в свою очередь, особым постановлением уже узаконил этот обычай,
предоставив при этом отцу право распоряжаться своей долей после деле-
жа с сыновьями 5. Это постановление относится, как ясно уже из преды-
дущего, также и к sors6, которую отец не имел права отчуждать до раз-
дела с сыновьями 7.
Сыновья являются первыми наследниками всего имущества обоих
родителей8; при этом sors (в отличие от hereditas) передается только
1 Высказав приведенное выше предположение о характере поселений фараманнов,
Н. П. Грацианский продолжает: «Здесь мы, очевидно, видим у бургундов пережитки
старых родовых отношений, которые, однако, быстро исчезли в новых условиях жизни
на территории Галлии» (там же, стр. 13—14). Мы и попытаемся выяснить различные
стадии процесса разложения «пережитков старых родовых отношений», понимая их,
однако, не как родовую общину, а как большую семью.
2 Lex Burg., LXXV, § 2: Quod si filius, de cuius posteritate tractatur, omnia cum
patre indivisa possederit... Под omnia следует, повидимому, разуметь не только движи-
мость, но и недвижимость (только не sors).
3 Lex Burg., I, § 1: Ut patri etiam antequam dividat de communi facultate et de labore
suo cuilibet donare liceat, absque terra sortis titulo adquisita, de qua prioris legis ordo
servabitur. Cp. § 2 главы I: Aut si cum filiis diviserit et portionem suam tulerit... Де Ca-
лис в своем издании Бургундской Правды указывает, что это ordo prioris legis содер-
жится в §5 главы XXIV (MGH, Legum Sectio I, t. II, p. I, Lex Burgundionum, ed. R. de
Salis, p. 41, 3).
4 Lex Burg., XXIV, § 5: Si quis Burgundio filios habet, tradita filiis portione de eo,
quod sibi reservavit Лопате aut vendere cui voluerit habeat liberam potestatem.
5 Lex Burg., LI, 1: Quamlibet haec in populo nostro antiquitus fuerit conservata (раз-
ночтение: fuerit consuetudo conservata — кодекс В, 7, 8 по классификации Блюме), ut
pater cum filiis propriam substantiam aequo iure divideret, tamen emissa iam pridem
lege custodiri huiusmodi ordinem iussimus et patrum utilitatibus consulentes adiecifnus,
ut ex eo, quod in portione patris veniebat, faciendi quod voluisset haberet liberam potesta-
tem. Эту lex iam pridem emissa Де Салис видит в уже цитированном § 5 главы XXIV,
а также в § 1 главы LXXV (R. de Salis. Lex Burgundionum, p. 83, 1).
6 Lex Burg., LXXVIII, § 1: Si pater cum filiis sortem suam diviserit...
7 Cp. Lex Burg., I, § 1: absque terra sortis titulo adquisita; ср. XXIV, § 5.
Lex Burg., XIV, § 1: De successionibus inter Burgundiones id volumus custodiri: ut si
quis filium non reliquerit, in loco filii filia in patris matrisve hereditate succedat.
287
по мужской линии1. Разница объясняется тем, что под' sors разу-
меется надел, полученный бургундским поселенцем на земле галло-рим-
ского собственника; однако вначале, т. е. вскоре после поселения бургун-
дов в Савойе и после первого их раздела с галло-римлянами 1 2, при ко-
тором земли были, поводимому, поделены пополам3, еще сохранялся
некоторое время старый" порядок пользования земельным наделом, гос-
подствовавший у бургундов до этого, •— может быть, на их исконной
родине.
Такой порядок особенно строго соблюдался вначале именно по отно-
шению к sors 4, которая рассматривалась как надел большой семьи с ог-
раниченным правом передачи его по наследству — только прямым муж-
ским потомкам, т. е. представляла собою аллод на ранней стадии его раз-
вития.
Этот характер sors впоследствии претерпел серьезные изменения под
влиянием римской практики hospitalitas 5, новых земельных разделов и
начавшегося синтеза галло-романских и бургундских общественных отно-
шений. Однако нас интересуют пока данные о бургундском земельном на-
деле именно как об аллоде в его ранней форме.
Вернемся к их разбору и остановимся прежде всего на выделении сы-
новьям (или одному из них) составных частей надела, обозначаемого тер-
мином sors. Самый акт этого выделения превращает и отца, и каждого из
,его сыновей из совместных владельцев общего надела в индивидуальных
собственников или обладателей тех или иных его частей 6. В том случае,
если отец, разделившись с сыновьями и получив свою личную долю, всту-
пит во второй брак и у него родятся сыновья от этого брака, его личная
доля переходит по наследству к этим последним, а отделившиеся сыновья
,от первого брака не имеют права претендовать на наследование отцовской
доли и, повидимому, должны довольствоваться тем, что получили в свое
время при дележе sors с отцом 7.
Если отделившийся от отца сын умирает раньше отца без наследни-
ков 8, не оставив при этом ни завещания, ни дарственного акта в чью бы
то ни было пользу, то та доля, которая в свое время досталась этому сыну
в силу его дележа с отцом, вновь возвращается к отцу, но лишь во времен-
1 Lex Burg., XLVII, § 3: ...sortein parentum vel facultatem filii... vindicabunt. Cp. Lex
Burg., I, § 1, 2; LXXVIII, § 3.
2 О земельных разделах бургундов с галло-римлянами см. подробнее ниже.
3 См. Н. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов.
/Сб. «Средние века», вып. 1, 1942, стр. 8—9.
4 Гаупп (Е. Т. Gaupp. Di germanische Ansiedelungen, S. 358) подчеркивает
значение sors, как основы несения военной службы.
5 Ср. Lex Burg., LIV, § 1: ...ex eo loco in quo ei hospitalitas fuerit delegata...
Ср. H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб. «Сред-
ние века», вып. 1, 1942, стр. 7—8.
6 Ср. Lex Burg., LI, § 2.
1 Ср. Lex Burg., I, § 2 (§ 2 относится и к sors, ибо он является продолжением
§ 1, в конце которого сделана специальная оговорка о sors); Aut si cum filiis divise-
rit [pater.— A. H.] et portionem suam tulerit, et postea de alia uxore filios habuerit, aut
unum aut plures, illi filii de secunda uxore in ilia, quam pater accepit, portione succe-
dant; et illi, qui cum patre dividentes portiones suas fuerint consecuti, ab eis penitus nifil
requirant.
3 Это постановление титула LI (§ 2) несомненно относится к sors (несмотря на
отсутствие этого термина в тексте данной главы) по следующим соображениям: во-
первых, § 1 этой главы, естественным продолжением которого является § 2, повторяет
запрет отцу совершать сделки с общим имуществом до раздела с сыновьями, а этот
запрет, как ясно из § 1 главы I, имеет силу именно по отношению к sors; во-вторых,
постановление, содержащееся в § 2 главы LI, расширено и дополнено в новелле
I ундобада (Lex Burg., LXXVIII, 1—2), где прямо идет речь о sors (Ср. Leges Bur-
gundionum, ed. R. de Salis, p. 102, 2).
288
ное пользование без права отчуждения, а после смерти отца она переходит
по наследству к другим его сыновьям, т. е. к братьям умершего сына J. Бо-
лее поздняя новелла Гундобада в сущности повторяет это распоряжение,
прямо применяя его к sors, и дополняет его в том смысле, что отец без-
детного отделившегося сына, получив после смерти последнего его долю
обратно в пользование, должен передать ее перед своей смертью своим
сыновьям и внукам; при этом те внуки, отец которых к этому времени
уже умрет, имеют право требовать у своего деда и долю их умершего от-
ца, подобно тому, как он сам получил бы ее, если бы был жив 1 2. В отли-
чие от этого ту часть земельного надела (sors), которая осталась непо-
деленной между отцом и его сыновьями, получают в наследство только
эти последние, а внуки не имеют на нее никаких прав.
Этот закон распространяется только на мужских потомков 3.
В отличие от sors, остальное имущество, — в состав которого, кроме
движимости, могла, повидимому, входить и недвижимость, не получен-
ная в качестве sors, —• наследовалось в первую очередь лишь по муж-
ской линии, а (в случае отсутствия сыновей) могло переходить по нас-
ледству к дочерям и боковым родственникам умершего. Это изменение
порядка наследования как движимости, так и той части недвижимости,
которая не рассматривалась в качестве sors, в сторону возникновения
полного аллода, повидимому, предшествовало превращению sors в сво-
бодно отчуждаемую индивидуально-семейную собственность 4, хотя дан-
ные и о том и о другом явлении содержатся в законе Гундобада (а иног-
да даже в одних и тех же его главах) 5 и, следовательно, фиксированы
примерно в одно и то же время.
В случае отсутствия сыновей все имущество родителей (за исключе-
нием sors) наследовали, как уже было указано, дочери, а в случае их
отсутствия — сестры отца и его ближайшие родственники6, которые,
1 Lex Burg., LI, § 2: ... si sine sobole [filius. — A. H.] moriatur, et patrum eius
superesse fatorum decreta permiserint, et de rebus in suo dum viveret iure compositis
neque donationem fecerit neque condiderit testamentum, pater suus ita successionem, de
qua loquimur, suis partibus vindicabit, ut nihil exinde abalienandi habeat potestatem:
ipsoque in fata conlapso ad reliquos filios defuncti fratris substantia remeabit..
2 Lex Burg., LXXVIII, § 1.
3 Lex Burg., LXXVIII, § 1—3. «De hereditatum successione adtentius pertractantes
statuimus»: § 1: Ut si pater cum filiis sortem suam diviserit, et postea mori filium vivo
patre contigerit sine filiis, pater voluntate filii integram usufructuario iure vindicet portio-
nem, quam inter filios et nepotes ita moriens dimittat, ut quanti nepotes ex uno filio fue-
rint, qui patrem non habent, portionem patris sui vindicent, qualem pater eorum habiturus
erat. § 2: Illam vero partem, quam pater cum filiis dividendam habuisset, superstitibus
filiis derelinquat, et nepotes in earn partem non succedant. § 3: Praesens tamen lex ad
masculos tantummodo pertinebit. Дочери могут получить третью часть sors только
в том случае, если они станут монахинями, да и то при условии, что отец не выделил
им их девичью часть имущества (ср. tit. XIV, § 5, 7); к тому же они получают эту
треть не в собственность, а только в пожизненное пользование; поэтому они не имеют
права отчуждать эту долю sors, а после их смерти она возвращается к их ближайшим
родным (т. е. к братьям), как это явствует из § 5—6 главы XIV. Ср. Lex Burg.,
XIV, § 5: ... tertiam iubemus ut portionem de hereditate patris accipiant, hoc est de ea
tantum terra, quantum pater eorum sortis iure possidens mortis tempore derelinquit;
XIV, § 6: ... quidquid in usumfructum de paternis rebus percepit, ad proximiores paren-
tes perteneat...
4 Об этом см. ниже.
5 Ср., например, Lex Burg., XIV, § 1—2 и XIV, § 5; I, § 1—2 и др.
6 Lex Burg., XIV, § 1: Ut si quis fiilum non reliquerit, in loco filii filia in patris
matrisve hereditate succedat; § 2: Si forte nec filium nec filiam relinquerit, ad sorores
vel propinquos parentes hereditas redeat. В соответствии с этим в случае смерти неза-
мужней девушки ее имущество наследуют в первую очередь ее сестры, а во вторую —
ее братья (ср. LI, § 4—5).
19. А. И. Неусыхин 289
впрочем, делят полученное по наследству имущество с матерью умерше-
го отца, если она переживет своего сына Ч
В том случае, если отделившийся от отца сын умрет раньше отца,
имея в свою очередь собственного сына и, кроме того, сестру, а затем ум-
рет и его отец, и при этом отец при жизни не сделает никаких распоря-
жений относительно своей доли, то она делится на две половины: одна
достается целиком дочери умершего отца, т. е. сестре умершего сына, а
другая подлежит разделу между этой дочерью и внуком 1 2. Если же сын
не успел до своей смерти поделиться с отцом, а имел всю жизнь общее
с ним имущество, и затем отец тоже умер, то половина отцовского на-
следства целиком выделяется внуку от умершего ранее сына, а другая
половина подлежит разделу между внуком и дочерью умершего отца 3.
Это правило с некоторыми изменениями распространяется — при нали-
чии тех же условий, т. е. при отсутствии раздела имущества между от-
цом и сыном — и на остальных дочерей умершего отца; если у отца бы-
ло несколько дочерей, то половина отцовского имущества достается
дочерям, а половина внуку или внукам от ранее умершего сына 4.
Право наследования отцовского имущества (в том числе и недвижи-
мости, за исключением sors) по женской и по боковой линии было в свое
время, очевидно, первым шагом в сторону возникновения у бургундов
поздней формы аллода, разрушавшей прежнюю общность имущества
большой семьи (о том же свидетельствует, и сложная система разделов
имущества между разными ее членами — отцом, сыновьями, дочерьми,
внуками и боковыми родственниками). Однако когда Гундобад и Си-
гизмунд фиксировали в своих постановлениях результаты этого процесса,
он распространился уже и на sors, которая тоже стала подвергаться дроб-
лению между членами бывшей большой семьи. Вслед за тем sors сдела-
лась также и предметом отчуждения 5 (правда, с некоторыми ограничени-
ями, о которых речь будет ниже).
Однако, прежде чем перейти к процессу превращения sors в позднюю
1 Согласно закону Гундобада, мать умершего сына, отец коего умер раньше его,
имела право пожизненного пользования имуществом своего умершего сына, но после
ее смерти оно переходило по наследству к ближайшим родственникам этого сына
с отцовской стороны (при отсутствии каких-либо распоряжений его самого). Ср. Lex
Burg., XXIV, § 3 и ссылку на это постановление в новелле Сигизмунда 517 г.: Lex
Burg., LIII, § 1. Однако, согласно новелле 517 г., этот порядок был изменен в том
смысле, что наследство умершего сына, при отсутствии у него сестры, делится по-
полам между его матерью и его родственниками с отцовской стороны. Ср. Lex Burg.,
LIII, 2: ... continue inter matrem defuncti pueri, si tamen puella defuerit, et propinquos,
quorum supra fecimus mentionem [cp. LIII, 1, выше: ... propinqui eiusdem pueri ex
paterno genere venientes acciperent...], relictae facultatis divisio aequo iure et ordine
celebretur, ita ut unusquisque de medietate percepta faciendi quod voluerit ex lege habeat
potestatem.
2 Lex Burg., LXXV, § 1: Idcirco si filius, patre superstite, habens filium in fata
discesserit sororemque relinquerit, et pater, de quo loquimur, debitam filio facultatis suae
dederit portionem, et ex ea, quae ipsi competebat, substantiae quantitate de hac luce
discedens non aliquid Speciale decreverit inter filium filii et filiam: salva medietate quae
minoribus partibus ex paterna successione debetur, altera substantiae ipsius medietas
inter riepotem et filiam aequaliter dividatur. Cp. LI, § 1: ... quicumque patrum filiis conpe-
tentes substantiae non tradiderit portiones...
3 Lex Burg., LXXV, § 2: Quod si filius, de cuius posteritate tractatur, omnia cum
patre indivisa possederit, eodem mortuo medietas nepotis partibus sequestretur, altera
medietas cum filia et nepote aequo ordine dividatur.
4 Lex Burg., LXXV, § 3: ut medietas filiabus, medietas nepoti aut nepotibus ex filio
adquiratur. Если же у ранее умершего сына не было сыновей, а была лишь дочь, то
она получает половину его наследства, а другая половина достается (после смерти
отца этого сына) сестрам сына, т. е. теткам его дочери (ср. Lex Burg., LXXV, §4).
5 И то, и другое видно уже из тех глав Бургундской Правды, в которых запре-
щается отчуждение sors до раздела отца с сыновьями (Lex Burg., I, § 1; LI, § 1; ср.
LXXVIII, § 1—2).
290
форму аллода и к тесно связанному с ходом этого процесса значению
sors, как надела бургундских поселенцев на римской территории, необ-
ходимо собрать данные о бургундской сельской общине, наметить раз-
ные этапы ее эволюции и постараться представить себе, в какой мере
ранний ее этап соответствует наличию больших-семей в пределах такой
общины, а поздний этап —• распаду большой семьи. Вслед за тем можно
будет обратиться к ходу земельных разделов галло-римлян с бургундами.
Решение поставленных выше вопросов очень затруднено именно тем
обстоятельством, что все постановления Гундобада о поземельных рас-
порядках бургундов исходят из факта их разделов с местными жителя-
ми и поэтому иногда очень трудно точно установить, какие из этих по-
становлений относятся к исконным, общинным распорядкам бургундов,
принесенным ими с их родины, и какие вызваны взаимоотношениями
бургундских поселенцев с бывшими галло-римскими хозяевами их уча-
стков (sortes), т. е. обоих hospites (галло-римлянина и бургунда), кото-
рые стали после земельного раздела соседями. Трудность усугубляется
еще тем, что зачастую одни и те же постановления имеют в виду и то
и другое одновременно, причем указанная особенность распространяется
на столь важные данные бургундских законов, как распоряжения о со-
владении соседей, о порядке пользования неподеленными угодьями (ле-
сами, пастбищами) и пр.
Consortes выступают в бургундских законах как совладельцы, при-
чем в ряде случаев речь идет, повидимому, о совладении соседей-бургун-
дов, которое коренится, может быть, еще в структуре большой семьи
(consortes— не только совладельцы, но иногда и сонаследники) не-
смотря на то, что эта последняя уже распадается. Так в разделе о по-
траве Lex Gundobada имеет в виду тот случай, когда один сосед гонит по
направлению к своему дому причинивший потраву скот своего соседа
или совладельца1 2 (речь идет о лошадях, быках и прочих животных);
если сосед, загнавший скот, продержит его у себя сутки, не сообщив об
этом владельцу скота, и скот за это время погибнет, сосед должен воз-
местить убыток владельцу скота; но этот последний теряет право на воз-
мещение убытков со стороны задержавшего скот соседа, если он свое-
временно не сообщил ему размера убытка от потравы его участка и не
потребовал свой скот обратно. Изложенное постановление заканчивает-
ся указанием на то, что все это следует соблюдать только меоюду con-
sortes и vicini: quam quidem rem inter consortes et vicinos praecipimus
custodiri3. Это замечание подчеркивает наличие какой-то особой хозяйст-
венной близости consortes и vicini друг к другу. Lex Romana Burgun-
dionum (составленная, повидимому, при Гундобаде) дважды упоминает
о co-владении consortes, тут же подчеркивая и возможность раздела та-
кого общего владения двух или нескольких бургундов (т. е., повидимо-
му, соседних домохозяйств), причем и та и другая возможность, — и
сохранение совладения и раздел,— относится и к земельным участкам 4,
1 Ср. Lex Visig., X, t. I, § 6—9.
2 Lex Burg., XLIX, § 1: Si quis igitur caballos aut boves vel quaecumque animalia
vicini aut consortis sui damnum sibi facientia ad domum suum claudenda- perduxerit..,
Ср. также предписание об извещении соседей относительно расстановки западни для
ловли волков (Lex Burg., XLVI, § 1; 4 — vicini). Заслуживает внимания сопоставле-
ние терминов vicini и consortes в Lex Burg., XLlX, § 1, 2, 3.
3 Lex Burg., XLIX, § 2.
4 Lex Romana Burgundionum, XXX, § 2: ... de causis singulis, seu divisis, seu in
unum consortes, qui pulsati fuerint, teneantur...; § 4: Agrorum vero consortes, si divisos
in uno agro portiones habent, quod quicumque in agro ipso possidet... Cp. Lex Romana
Burg., t. XLVII, устанавливающий индивидуальную ответственность каждого из con-
sortes, которая является результатом непрестанно идущего процесса разложения по-
19* 291
Любопытное указание на то, что поделенные доли владения consor-
tes были расположены в одном и том же поле (in uno agro), находит
свое подтверждение и объяснение в другой главе той же Lex Romana
Burgundionum (в главе XVII), которая гласит следующее: «нельзя зап-
рещать consortes производить раздел их общего поля поровну, если оно
не имеет внутри себя определенных разграничений» (т. е. если оно не
было до сих пор поделено на отдельные владения со строго установлен-
ными границами)
Судя по этому постановлению, постоянно происходили подобные
разделы пахотных полей между несколькими совладельцами. Конечно,
отсюда отнюдь не следует делать тот вывод, что до такого раздела дан-
ное поле обрабатывалось его совладельцами сообща: наоборот, каж-
дый из них и до этого имел свою долю в общем поле, но у нее не было
точно установленных границ (ударение здесь, по нашему мнению, имен-
но на этом!), т. е. она не была полной собственностью того или иного
совладельца.
Разбираемая глава Lex Romana Burgundionum не содержит никаких
прямых указаний на то, что упомянутые в ней разделы происходили ме-
жду римлянами и бургундами. Имеется лишь косвенное свидетельство
в старых законах королей Гундиоха и Хильпериха (предшественников
Гундобада) о разделе лесов и заимок пополам между галло-римлянами
и теми бургундами, которые владеют полем или наделами колонов, при-
чем подчеркнуто, что лес делится между ними сообразно размерам и до-
лям их владений пахотными полями * 1 2.
Н. П. Грацианский видит в этой главе Бургундской Правды доказа-
тельство того, что первый раздел земель между бургундами и галло-рим-
лянами отдал в руки бургундов половину недвижимости местных земле-
владельцев 3. Это предположение весьма вероятно. Однако отсюда
не следует, что глава XVII Lex Romana Burgundionum тоже трактует
именно земельный раздел между бургундами и галло-римлянами. По-
этому, оставляя пока в стороне этот последний вопрос, вернемся к главе
XVII Lex Romana Burgundionum, которая содержит еще дополнитель-
ные и весьма любопытные сведения, касающиеся лесов и пастбищ. Ока-
зывается, леса, горные склоны и пастбища могли еще оставаться в общем
пользовании совладельцев (consortes), и притом это их общинное ис-
пользование должно было происходить в соответствии с долями прочих
владений consortes 4, т. е. —сообразно долям их пахотных земель.
Наряду с этими данными об остатках совладения consortes, а также-
об общих лесах и пастбищах у самих бургундов как раз Lex Gundobada
добного совладения. R. de Salis (Leges Burgundionum, p. 163, 2) указывает на сход-
ство титула 47 Lex Romana Burg, с кодексом Феодосия II, lib, II, tit. 5, § 1.
1 Lex Romana Burgundionum, XVII, § 4: Agri quoque communis nullis terminis
delimitate exaequationem inter consortes nullo tempore denegandam.
2 Lex Burg., LXVII: Qucumque agrum aut colonicas tenent: secundum terrarum
modum vel possessionis suae ratam sic silvam inter se noverint dividendam; Romano vero
de silvis medietate in exartis servata.
3 H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб. «Сред-
ние века», вып. 1, 1942, стр. 8—9 (автор сопоставляет главу LXVII Lex Burg, с главой
XIII и XXXI).
4 Lex Romana Burgundionum, XVII, § 5: Silvarum, montium et pascui ius, ut unicui-'
que pro rata possessionis subpetit esse commune. Упоминание о пользовании лесами и
пастбищами pro rata possessionis дает некоторое основание к сближению этого титула
Lex Romana Burgundionum с главой LXVII Lex Burgundionum. Вестготские законы
содержат параллельные данные о неподеленных лесах и об их разделах, но имеют
в виду и в том и в другом случае взаимоотношения вестготов с местным населением
(Lex Visig., X, tit. 1, § 8—9). Данные о consortes у вестготов вне связи с этими взаимо-
отношениями см. Lex Visig., X, tit., 1, § 6—7.
292
содержит два ранних постановления об освоении неподеленных угодий
под пашни и виноградники, причем эти постановления относятся к взаимо-
отношениям бургундских поселенцев — hospites —• е их хозяевами, т. е.
бургундов с галло-римлянами.
Первое из них относится к расчисткам и заимкам в общем лесу, вто-
рое — к насаждению виноградника в общем, неподеленном поле. «Если
кто-либо — римлянин или бургунд — произведет заимку в общем лесу,
он должен вознаградить своего госпита [т. е. бургундского поселенца или
галло-римского собственника.— А. Н.] участком леса, равным по пло-
щади распаханному; тогда этот последний выделяется из общего леса
и становится собственностью распахавшего его лица» ’. Это распоряже-
ние Гундиоха и Хильперика стоит, очевидно, в тесной связи с более позд-
ней новеллой Гундобада, отменяющей притязания фараманнов на лесные
расчистки и требующей равной доли владения лесом для бургундов и
римлян,— со ссылкой на давно установленный порядок1 2.
Весьма возможно, что и разбираемая нами XIII глава, поскольку она
имеет в виду бургундов, тоже относится к фараманнам, которые уже дав-
но начали захватывать путем заимок такие площади общего леса, размер
которых выходил за пределы столь же давно установленной, равной с
римлянами, доли; это тем более вероятно', что и в новелле Гундобада идет
речь о расчистках «прежних 3 и нынешних».
Однако всякая заимка, даже и не превышающая равной доли, затра-
гивала интересы соседа-госпита в том случае, если лес, в котором она
производилась, находился до этого в общем пользовании; поэтому разби-
раемая XIII глава Бургундской Правды свидетельствует как о наличии
такого общего пользования (и этим подтверждает данные главы XVII
Lex Romana Burgundionum), так и о переходе от него к семейно-инди-
видуальной собственности на лесные участки4. А поскольку XIII глава
Бургундской Правды имеет в виду и римлян, она показывает, что этот
переход ускорился под влиянием разделов галло-римлян с бургундами и
возникновения римско-бургундских смешанных поселений 5: ведь недаром
лес и делится (между бургундами и галло-римлянами) и подлежит ис-
пользованию (совладельцами-бургундами) сообразно долям пахотных
участков 6.
В главе XXXI об освоении неподеленных угодий под виноградники
рассматриваются отдельно два разных случая: насаждение виноградника
в общем поле (in communi campo) и в чужом поле (in campo alterius)
(при этом данная глава, как явствует из самого вступления к ней, имеет
в виду взаимоотношения галло-римлян и бургундов) 7. Разберем и мы
прежде всего каждое из этих постановлений отдельно.
1 Lex Burg., XIII: Si quis, tarn Burgundio quam Romanus, in silva communi exartum
fecerit, aliud tantum spatium de silva hospiti suo consignet et exartum, quern fecit,
remota hospitis sui communione possideat.
2 Lex Burg., LIV, § 2.
3 Lex Burg., LIV, § 2.
* Любопытные данные об этом переходе можно почерпнуть из описания порядка
пользования дровами в лесу: если бургунд или римлянин не имеет собственного лесно-
го участка (si quis Burgundio aut Romanus silvam non habet...) (Lex Burg., XXVIII, § 1),
то он может пользоваться дровами в любом лесу, и никакой владелец какого бы то
ни было лесного участка не смеет его изгонять оттуда или мешать ему (за это он
платит штраф в 6 солидов) (Lex Burg., XXVIII, § 3).
5 Ср. Lex Burg., XXXVIII.
6 Ср. Lex Burg., LXVII; Lex Romana Burgundionum, XVII, § 5.
7 Lex Burg., XXXI: De plantandis vineis inter Burgundiones et Romanos id censui-
mus observandum. Любопытно, что это указание содержится только во вводной части
главы, а в тексте отсутствует; это, впрочем, может проистекать из обычной для вар-
варских правд неточности формулировок.
293
«В этом случае, — гласит § 1 главы XXXI,—если кто-либо насадит
Виноградник в общем поле (in communi campo), не встретив при этом
никаких возражений с чьей бы то ни было стороны, он должен вернуть
равноценный [т. е. равный по площади] участок поля (similem campum)
тому, на чьей земле (in cuius campo) оказался этот виноградник»
Приведенный текст создает такое впечатление, что термином campus
обозначена здесь некультивированная земельная площадь 1 2 и что она на-
ходится в общем пользовании соседей. Однако это общее пользование
отличается некоторыми любопытными особенностями: с одной стороны,
оно на практике, повидимому, не достаточно регламентировано, — столь
недостаточно, что виноградник, насажденный кем-либо на территории,
находящейся в таком общем пользовании, неожиданно для насадившего
может оказаться на чужой земле (неожиданно, ибо никто не заявлял
протеста против насаждения); с другой стороны, попытка его регламен-
тирования сводится лишь к требованию компенсации пострадавшего пу-
тем передачи ему участка такой же величины, как занятый под вино-
градник, но без уплаты штрафа и при сохранении виноградника за наса-
дившим его лицом.
Возникает вопрос: каким образом могли иметь место такие случаи,
когда насажденный кем-либо виноградник, разведение которого не вы-
звало в свое время никакого протеста со стороны соседей 3, очутился на
чужом участке общей территории? 4
Ответ на этот вопрос дает, во-первых, разобранный выше § 4 гла-
вы XVII Lex Romana Burgundionum, указывающий на возможность от-
сутствия определенных границ даже между долями consortes в общем
пахотном поле (ager), а, во-вторых, трактующая аналогичный казус гла-
ва Вестготской Правды 5, восходящая к законам Леовигильда, но вновь
редактированная при Реккесвинде. Эта глава свидетельствует о том, что
насаждавшее виноградник лицо могло и не знать, чьей долей является
занятый им под виноградник участок; тем самым она вносит существен-
ное уточнение в скудный текст XXXI главы Бургундской Правды, в ос^
тальном почти полностью повторяя его (в более развернутой форме и с
некоторыми добавлениями) 6. Можно сделать еще один шаг дальше и
предположить, что не только человек, насаждавший виноградник, но и
тот его сосед, на участке которого он оказался, мог не знать заранее, при-
чинит ли насаждение виноградника в общем поле ущерб именно ему или
1 Lex Burg., XXXI, § 1: Quicumque in communi campo nullo contradicente vineam
fortasse plantaverit, similem campum illi restituat, in cuius campo vineam posuit.
2 Гаупп (E. T. G a u p p. Die germanischen Ansiedelungen, S. 328—329) обращает
внимание на то, что campus здесь — противоположность ager, как земли, взятой под
обработку, и что во всей Lex Gundobada не встречается упоминание об ager communis
(о нем идет речь лишь в Lex Romana Burgundionum, XVII, § 4).
3 Вспомним, что и по Салической Правде необходим был протест хотя бы одного
из жителей виллы для того, чтобы migrans вынужден был прекратить производимую
им заимку; разница, однако, в том, что бургундский заимщик — не migrans (ср. Lex
Sal., XLV).
4 Ср. Lex Burg. XXXI, § 1: «in communi campo,...» — «in cuius campo».
5 Leges Visig, X, t. I, § 6 (Antiqua emendata)... si ipse, qui vineam plantavit,...
ignoraverit quod portio sit consortis... aliut tantum terrae paris meriti domino illi, in
cuius terra vineam plantavit, restituat, et qui posuit vineam securus obtinest. Si vero
domino contradicente plantaverit, iuste perdat...
6 Мы считаем себя вправе сопоставлять разбираемую главу Бургундской Правды
с соответствующей главой вестготской Antiqua. Не говоря уже о сходстве содержания
этих глав, сравнение бургундского и вестготского аграрного строя V—VI вв. вполне
допустимо ввиду общности раннего этапа исторического пути развития обоих этих
народов, которые расселились в V в. на территории римских провинций и принесли с
собою пережитки общинного строя, быстро разлагавшегося в процессе земельных раз-
делов варваров с галло-римлянами.
294
кому-либо другому; а это в свою очередь могло произойти лишь в том
случае, если всем соседям в равной мере было предоставлено право
заимки на общей территории некультивированных земель, отдельные ча-
сти которых на практике лишь по мере надобности подвергались тем или
иным совладельцем освоению под пашни или под виноградники; ибо толь-
ко при таком положении тот или иной сосед мог и не заявлять протеста
против насаждения виноградника другим соседом в пределах этой общей
некультивированной территории, — до тех пор, пока он сам не имел осо-
бых притязаний на данный ее участок. Но после того, как подобные за-
имки разных частей необработанного «общего поля» стали распростра-
ненным явлением, они начали затрагивать интересы соседей не только
как претендентов на осуществление заимки, но и как лиц, которые поль-
зовались этим общим полем для пастьбы скота и других надобностей.
После того, как многие соседи стали разводить виноградники в общем по-
ле, любой сосед мог считать, что насаждение данного виноградника при-
чиняет ущерб именно ему. Это и вызвало к жизни разбираемое постанов-
ление, в котором недовольство одного из соседей формулировано так, как
если бы виноградник был насажден именно в «его поле», т. е. на его участ-
ке, в то время как в действительности речь идет о той части «общего поля»,
которой он лишь пользовался,— наряду с другими соседями, но, может
быть, в большей мере, чем другие. Освоение этого куска под виноградник
или под пашню превращало его из части неподеленного поля в индиви-
дуальное владение, а при многократном повторении подобных превраще-
ний грозило привести к захвату всего общего поля рядом частных вла-
дельцев и к его распаду на неравные аллодиальные участки пахотной
земли и виноградников. Отсюда и заключительная часть разбираемого
постановления — требование компенсации потерпевшего равноценным
участком.
То отмеченное выше обстоятельство, что потерпевший не идет дальше
этого и не требует ни уплаты штрафов, пй возвращения виноградника,
указывает на отсутствие каких-либо прав собственности соседей на от-
дельные части неподеленного поля до осуществления индивидуальной
заимки, т. е. до насаждения виноградника: последнее явно не рассматри-
вается как нарушение права собственности или владения; вопрос о та-
ком нарушении возникает лишь в другом случае, — именно, если вино-
градник насажден не в общем, а в «чужом поле» и, притом, несмотря на
протест его владельца.
Обратимся к этому второму случаю, рассматриваемому в § 2 гла-
вы XXXI: «Если кто-либо, несмотря на запрет, насадит виноградник в
чужом поле (im campo alterius), то он теряет свой труд и должен возвра-
тить виноградник владельцу этого поля» к Под «чужим полем» здесь, ко-
нечно, следует разуметь ту часть неподеленного общего поля, которая
была выделена в качестве частного владения одного из соседей уже до
того, как другой сосед стал насаждать там виноградник. Именно поэтому
владелец этого участка сразу заявляет протест против такого насажде-
ния, и по той же причине насадившее его лицо рассматривается как на-
рушитель этого запрета, а, следовательно, и владельческих прав соседа,
следствием чего и является передача виноградника в руки этого послед-
него. Это — главное отличие второго случая от первого, т. е. от насажде-
ния виноградника в той части общего поля, которая еще не стала до того
частным владением кого-либо из соседей. В то время как в первом слу-
чае виноградник остается за насадившим его лицом (при компенсации
1 Lex Burg., XXXI, § 2; Si vero post interdictum quicumque in campo alterius
vineam plantare praesumpserit, laborem suum perdat et vineam cuius est campus accipiat.
295
потерпевшего другим земельным участком), а, следовательно, осуще-
ствленная им заимка остается в силе, это лицо во втором случае теряет
свой виноградник, т. е. его заимка аннулируется; последнее и выражено
в форме указания на «потерю результатов труда» ’.
Хотя во втором случае человек, насадивший виноградник, и не обязан
компенсировать потерпевшего равным по размеру земельным участком,
тем не менее он теряет больше, чем в первом случае, так как передает в
руки пострадавшего не часть необработанного поля, а культивированный
им участок.
Но отсутствие штрафа в обоих случаях указывает на то, что процесс
превращения общей необработанной земли в частные аллодиальные вла-
дения во времена Гундиоха и Хильперика далеко еще не завершился.
Однако при Гундобаде этот процесс, повидимому, уже в полном раз-
гаре, что видно хотя бы из разбиравшегося выше разрешения того же
Гундобада всякому свободному бургунду еще до раздела с сыновьями
делать дарения из состава общего имущества семьи или из того, что он
приобрел собственным трудом 1 2.
В свете только что приведенных данных под этими «трудовыми приоб-
ретениями» следует разуметь, повидимому, и заимки на территории не-
поделенны.х угодий общего пользования 3.
§ 2. Возникновение полного аллода и рост социального расслоения
(в связи с земельными разделами между галло-римлянами
и бургундами)
В результате расселения бургундов по римской территории и их по-
вторных разделов с галло-римлянами процесс перехода от ранней к позд-
ней форме земельного аллода (т. е. процесс превращения земельного на-
дела большой семьи в полный аллод, как собственность малой семьи)
стал протекать ускоренным темпом; он шел во всяком случае гораздо бы-
стрее, чем у многих других варварских народов Западной Европы (ко-
нечно, за исключением вестготов, у которых он протекал столь же быстро
по тем же причинам). Поэтому в законах Гундобада, сохранивших, как
мы видели, и следы раннего аллрда, sors выступает в то же время как сво-
бодно отчуждаемая индивидуально-семейная собственность. Sors, как и
всякое земельное владение, не только передается по наследству, но и за-
вещается 4, дарится 5 и продается 6. При этом дарение сопоставляется то
1 Ср. Lex SaL, XVL, § 2, где производящий заимку migrans... quod ibi laboravit,
demittat... Ср. также Lex Sal., XXVII, § 10, согласно которому человек, выкосивший чу-
жой луг, opera sua perdat.
2 Ср. Lex Burg., tit. I, § 1: —de communi facultate et de labore suo.
3 Гаупп (E. T. Gaup p. Die germanischen Ansiedelungen, S. 329) толкует противо-
поставление campus communis и campus alterius в главе XXXI Бургундской Правды
следующим образом: несмотря на общность владения неподеленным полем, каждому
госпиту как бы отведена в пользование половина этого campus communis. Однако,
строго говоря, в главе XXXI нет речи о «половине поля», да и само это «поле» нахо-
дится, повидимому, в общем пользовании нескольких лиц, а не обязательно двух,
пользующихся им пополам. К тому же campus communis не обязательно противопостав-
ляется campus alterius, так как любая часть первого может быть превращена во вто-
рое. — Н. П. Грацианский (О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб. «Средние
века», вып. 1, 1942, стр. 10) объясняет наличие campus communis и silva communis
тем, что многие разделы между бургундами и галло-римлянами не всегда были реаль-
ными.
4 Lex Burg., LX, 2; XLIII, § 1, 4.
5 Lex Burg., XLIII, § 1; XXIV, § 5; LX, § 1, 2; I, § 1.
6 Lex Burg., XXIV, § 5; LXXXIV, § 1.
296
с завещанием, то с продажей а иногда все эти три акта отчуждения
обобщаются в виде единой формулы, устанавливающей полную свободу
распоряжения собственностью 1 2.
Дарение и завещание считаются действительными лишь в том случае,
если они произведены с соблюдением известных, установленных законом,
формальностей, а именно: они должны быть либо скреплены по римскому
праву письменной грамотой за подписями пяти или семи свидетелей, либо
подтверждены, по варварскому обычаю, устными показаниями такого же
количества лиц 3. Весьма существенно, что в этом втором случае дарение
вступает в силу немедленно, и получатель тотчас же становится полным
обладателем переданного ему объекта 4. Эта оговорка показывает, что
даже дарение по бургундским (а не римским) обычаям представляло со-
бою у бургундов времен Гундобада гораздо более развитый институт,
чем у лангобардов времен Ротари, где рядовые общинники совершали
лишь так называемые дарения на случай смерти, т. е. такие дарения, ко-
торые вступали в силу после смерти дарителя 5. Во все эти права алло-
диста свободно распоряжаться своей недвижимой собственностью — ив
том числе своей sors — вносятся лишь два ограничения: одно из них, уже
разобранное выше, сводится к оговорке о разрешении отчуждать sors
лишь после раздела отца с сыновьями 6, другое заключается в запрете про-
давать недвижимость (главным образом sors) в том случае, если у данного
аллодиста нет в другом месте ни sors, ни какого-либо иного земельного
владения7. Этот запрет, содержащийся в поздней новелле Гундобада, тут
же мотивируется тем, что «многие бургунды, — как в этом убедился ко-
роль, — с чрезмерной легкостью расточают свои sortes» 8. Эта мотиви-
ровка, как совершенно правильно отметил Н. П. Грацианский9, свиде-
тельствует о бурно идущем процессе мобилизации земельной собствен-
ности, объектом которой, несмотря на все запреты, становится и sors. Но
формулировка самого запрета указывает и на другое, весьма важное об-
стоятельство, а именно на наличие у некоторых бургундов либо двух на-
делов типа sortes, либо двух земельных владений, расположенных в раз-
ных местах. Последнее могло произойти в результате скупки земельных
участков зажиточными бургундами, первое могло быть следствием наделе-
ния представителей различных социальных слоев бургундов (и даже вы-
ходцев из разных кругов общинников) неодинаковым количеством sortes
в ходе самих разделов бургундов с галло-римлянами. И то и другое гово-
рит о росте социального расслоения в бургундском племени, а также об
усилении имущественного неравенства среди свободных общинников, тем
1 Ср. donationes et testamenta в § 1,2,4 главы XLIII; testari vel donare в § 2 главы
LX; donare aut vendere в § 5 главы XXIV (... de eo quod sibi reservavit, donare ac
vendere cui voluerit, habeat liberam potestatem).
2 Cp. Lex Burg., LI, § 1: faciendi, quod voluisset haberet liberam potestatem; правда,
эта обобщающая формула применена здесь к личной доле отца, уже поделившегося с
сыновьями (ex eo, quod in portione patris veniebat), — в чем можно усматривать уступ-
ку старым порядкам. Ср. XXIV, 5.
3 Lex Burg., LX, § 2: Ceterum si quis post haec barbarus vel testari voluerit vel
donare, aut Romanam consuetudinem aut barbaricam esse servandam... Cp. XLIII, § 1, 2.
4 Lex Burg., LX, § 2: ...et in eius, cui res deputata fuerit iura commigret.
5 Ro., § 173.
6 Lex Burg., XXIV, § 5; I, § 1; cp. LI, § 1.
7 Lex Burg., LXXXIV, 1: ut nulli vendere terram suam liceat nisi illi, qui alio loco
sortern aut possessionem habet.
8 Lex Burg., LXXXIV (...De venditione terrarum. Prologus...): Quia agnovimus,
Burgundiones sortes suas nimia facilitate distrahere, hoc presenti lege credidimus sta-
tuendum...
9 H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб. «Сред-
ние века», вып. 1, 1942, стр. И.
297
более, что, как видно из той же разбираемой нами новеллы Гундобада,
перемещение разных sortes из рук в руки после разделов еще усилилось.
Гундобад стремится приостановить этот процесс указанным выше огра-
ничением, к которому он прибавляет оговорку об исключительном праве
покупки продаваемой sors бургунда его римским хозяином — «госпитом»,
причем последний имеет право приобрести ее только лично у своего же
поселенца ’.
Очевидно, Гундобад хотел этим постановлением создать хотя бы неко-
торую гарантию относительной устойчивости sors, как надела бургунд-
ского поселенца, и закрепить за каждым поселенцем по крайней мере
одну sors, ибо наряду с обладателями двух sortes Имелись и такие бургун-
ды, которые готовы были продать единственную. Для того чтобы предот-
вратить полную гибель всей системы sortes, которые служили в то же
время и единицами несения военной службы в ополчении 1 2, Гундобад пы-
тался содействовать перемещению продаваемых sortes (если уж никак
нельзя было помешать их продаже) в руки римских «госпитов — хозяев»,
т. е. их возвращению тем галло-римским землевладельцам, из владений
которых они и были выделены (во время разделов) тем или иным бур-
гундским поселенцам. Если бы эта попытка Гундобада удалась, то про-
дажа sortes привела бы к частичному восстановлению единства земель-
ных владений, подвергшихся разделу между римлянами и бургундами, и
в то же время королевская власть была бы в состоянии контролировать
ход перемещения sortes из рук в руки и быть осведомленной о том, кому
реально принадлежат проданные sortes. Однако безуспешность этой по-
пытки ясна уже из факта массового перехода sortes (путем купли-прода-
жи и дарений) отнюдь не только в руки их бывших римских хозяев, но и
в руки зажиточных бургундов.
Эта бесплодная реставраторская попытка бургундской королевской
власти лишь ярко освещает успехи неудержимо идущего процесса пре-
вращения sors в полный аллод бургунда. Если рассматривать этот про-
цесс не со стороны римско-бургундских взаимоотношений или политики
Гундобада, а под углом зрения эволюции общинного строя самих бургун-
дов, то можно наметить ряд переходных ступеней или промежуточных
звеньев между ранним и поздним аллодом.
Наряду с возникновением наследования отцовского земельного владе-
ния (сначала за исключением sors, а потом и самой sors) по женской и
боковой линии, а также и с появлением права отчуждения sors после раз-
дела отца с сыновьями, — к числу более поздних промежуточных звень-
ев относится и любопытный обычай приглашения одним бургундом дру-
гого в качестве приселенца.
Этот последний приглашается на земельный участок бургунда-хозяи-
на в качестве фактического совладельца. Это явствует из того, что — по
прямому смыслу соответствующего текста Бургундской Правды — хо-
зяин участка, с одной стороны, добровольно предоставляет приселенцу
право пользования землею и постоянного местопребывания на своем на-
деле, но с другой стороны, не делит с ним землю в какой бы то ни было
пропорции и притом не получает с него никаких взносов или доходов 3.
1 Lex Burg., LXXXIV, § 2: ...nullus extraneus Romano hospiti praeponatur, nee
extraneo per quodlibet argumentum terram liceat comparare; § 3: Observandum tamen,
ut de illo ipso hospes suus comparet, quern alibi terras habere constiterit.
2 Вспомним замечание Гауппа на этот счет (Е. Т. G a u р р. Die germanischen
Ansiedelungen, S. 356).
3 Lex Burg., LXXIX, § 1: ...ut si quis in populo nostro barbarae nationis personam,
ut in re sua consisteret, invitasset, ac si ei terram ad habitandum voluntarius deputas-
set... neque exinde quidquam sibi ille qui dederat sciret esse redendum. H. П. Грациан-
ский переводит последнюю фразу приведенного текста следующим образом: «и пре-
298
Мотивы приглашения приселенца не указаны; они могли быть разного
свойства: весьма возможно, что некоторые бургундские общинники уже в
V в. (на своей исконной родине или вскоре после поселения бургундов в
Савойе) испытывали потребность в хозяйственной помощи со стороны, но
покамест не в форме эксплуатации зависимых держателей, а в виде со-
вместной обработки одного земельного надела силами двух семей, что
вполне вероятно как раз в период распада большой семьи и вытекающего
отсюда уменьшения числа рабочих рук, обрабатывающих один надел.
Как бы то ни было, но до тех пор, пока дело ограничивалось фактиче-
ским совладением, этот порядок приглашения приселенца у бургундов
отчасти был близок тому порядку приглашения migrans’a у салических
франков, который зафиксирован в прибавлении 1 к главе XLV Саличе-
ской Правды *. Но сходство лишь частичное, так как уже на этом этапе
обнаруживаются и значительные различия. Прежде всего франкский
общинник может пригласить приселенца лишь с согласия всех жителей
виллы (о чем в Бургундской Правде ничего не сказано); с другой стороны,
и это самое главное, Салическая Правда не указывает, куда именно все-
ляется приглашенный переселенец, а из всего содержания главы XLV и из
требования согласия обитателей виллы на его вселение следует, что он
скорее всего претендует на право заимки в пределах общинных угодий и
что приглашающий его общинник и имеет в виду именно это: во всяком
случае в главе XLV Салической Правды нет никаких указаний на предо-
ставление переселенцу фактического пользования земельным наделом
пригласившего его лица совместно с этим последним, т. е. нет как раз
того, что составляет самую суть порядка приглашения приселенца у
бургундов.
Однако дальнейшие последствия приглашения приселенца у бургун-
дов и салических франков обнаруживают не только частичное, но и полное
расхождение при совершенном отсутствии какого бы то ни было сходства.
В самом деле, в то время как по Салической Правде пребывание пересе-
ленца (приглашенного или прибывшего без приглашения) в данной вил-
ле в течение одного года без предъявления протеста делает его равно-
правным обитателем этой виллы наравне с другими соседями, т. е. членом
общины наравне с прочими ее членами, в разбираемом тексте Бургунд-
ской Правды нет и речи о членстве в общине. Зато бургундский при-
селенец получает прочное право пользования тем земельным участком,
на который он приглашен * 1 2, а в том случае, если он прожил на нем 15 лет
'без предъявления протеста с чьей бы то ни было стороны, он приобретает
на него potestas 3 (кто именно имеет право на такой протест,— сам при-
доставивший ее [землю. — А. Н.] не вправе требовать возвращения чего-либо обратно»
(см. Н. П. Грацианский. К толкованию термина villa в Салической Правде. Сб.
«Средние века», вып. II, 1946 г., стр. 77). Нам представляется, однако, что речь идет
здесь не о самом земельном участке, а о доходах с него. В пользу такого толкования
можно привести следующие соображения: 1) в § 1 главы LXXXIX сказано: neque.
exinde quidquam... esse reddendum, что может означать: «ничего не следует брать в виде
взноса отсюда»,— т. е. с участка, а между тем в § 2—3, где явно идет речь о возвра-
щении земли, употреблены другие выражения: requiri poterit, non. fuerit restituta, и
они согласованы со словами res и terra; 2) в § 1 (в отличие от § 2—3) не было смысла
говорить о возвращении земли, так как здесь имелся в виду не захват, а особый поря-
док совладения (ср. также F. В е у е г 1 е. Die Gesetze der Burgunden, S. 109, 183).
1 Ср. главу III настоящей работы.
2 Повидимому, здесь имеется в виду длительное совладение приселенца совместно
с пригласившим его лицом; таковым (т. е. совладением) оно во всяком случае яв-
ляется до истечения 15-летнего срока, но иногда, может быть, и после этого (см. воз-
можное толкование слова potestas в следующем нашем примечании).
3 Lex Burg., LXXIX, § 1: ...ас si... eaque [terram] per annos XV sine testiis habuisset,
in potestate ipsius permaneret. Здесь очень важно толкование слова potestas; если
299
гласивший приселенца или кто-либо из его соседей, об этом Бургундская
Правда умалчивает). Однако это длительное право пользования со време-
нем превращалось, повидимому, из совладения хозяина участка с присе-
ленцем в собственность этого последнего
Это следует уже из того факта, что разбираемый нами порядок прк-
селения у бургундов изложен в поздней новелле Гундобада (515 г.),,
которая начинается со ссылки на давно изданное им же постановление * 1 2;
это более раннее распоряжение узаконяло, повидимому, какой-то ста-
ринный обычай приселения на условиях фактического совладения с хо-
зяином участка. Весьма возможно, что уже установление 15-летнего’
срока давности, дающего приселенцу более прочные владельческие права,
является более поздним прибавлением того же Гундобада 3, так же как
и упоминание о том, что приселенец не платит хозяину участка никаких
взносов: ведь за время, протекшее между более ранним и более поздним
распоряжением Гундобада на этот счет, не только могло начаться
превращение владений зажиточного приселенца в его собственность, ио
и, наоборот, могли возникнуть отношения оброчной зависимости мало-
имущего приселенца от пригласившего его хозяина участка (эта зависи-
мость здесь запрещается, но судя по резкому социальному расслоению
бургундского общества в конце V — начале VI в., она могла иметь место).
Во всяком случае, из следующих параграфов той же (поздней) новел-
лы Гундобада ясно, что вместо приселения по приглашению на условии
совладения начинают происходить прямые насильственные захваты зе-
мельных участков; в этих параграфах предусматриваются два казуса:
если законный собственник участка докажет, — до истечения 30-летнего
срока давности, — факт насильственного захвата, то он имеет право по-
требовать участок обратно; в противном случае (т. е. при недоказанности
захвата, но в случае истечения 30-летней давности) участок остается в
обладании захватчика 4. Иск покоится именно на доказательстве факта
переводить его вместе с Ф. Бейерле средневековым германским юридическим терми-
ном Gewere, то его можно истолковать в смысле фактического владения (см. Die
Gesetze der Burgunden, hrsg. von Fr. Beyerle, S. 109).
1 Из вышеизложенного ясно, что Н. П. Грацианский в своей статье «К толкова-
нию термина villa в Салической Правде» (Сб. «Средние века», вып. И, 1946, стр. 77—79)
слишком сильно сближает бургундский порядок приселения с салическим обычаем
migratio, изображенным в главе XLV Салической Правды. С другой стороны, он отожде-
ствляет и то и другое с «переселением с разрешения короля», как оно зафиксировано
в главе XIV Салической Правды (§ 4) и в § 177 эдикта Ротари, и приходит к выводу,
что всякое «переселение» отдельных лиц происходило у варварских германских пле-
мен первых столетий нашей эры с королевского разрешения (при этом он ссылается
на тот факт, что в новелле Гундобада, т. е. в разбираемой LXXIX главе Бургундской
Правды, речь идет о королевском постановлении). О неприложимости этого вывода
к эдикту Ротари см. главу V настоящей работы.
2 Lex Burg., LXXIX, § 1: Licet iam pridem a nobis fuerat ordinatum... (далее идет
изложение порядка приселения); приводим, для большей наглядности, еще раз весь
основной текст § 1 главы LXXIX («De praescriptione temporum»), цитированной выше*
по частям: Licet iam pridem a nobis fuerat ordinatum, ut si quis in populo nostro bar-
•barae nationis personam, ut in re sua consisteret, invitasset, ac si ei terram ad habi-
tandum voluntarius deputasset, eaque per annos XV sine testiis habuisset, in potestate
ipsius permanent, neque exinde quidquam sibi ille qui dederat sciret esse reddendum
(опускаем конец, который лишь еще раз предписывает соблюдать изложенное поста-
новление, как получившее силу закона). Более раннее постановление Гундобада, на
которое он ссылается в § 1 главы LXXIX, в его первоначальной редакции до нас не
дошло (ср. Leges Burgundionum, ed. De Salis, p. 103, 2). Но в Lex Romana Bur-
gundionum, изданной, повидимому, после этого раннего постановления, есть глава,
устанавливающая 30-летний срок давности для имущественных сделок (гл. XXXI)
и также названная «De praescriptione temporum».
3 Годы правления Гундобада около 474—516.
4 Lex Burg., LXXIX, § 2, 3; приводим текст § 3: Ceterum si impletis XXX annis;
terra a quocumque, etiamsi pervasa fuisse dicatur, non fuerit restituta, nihil sibi redden-
dum esse cognoscat.
300
захвата, а не прав собственности истца, — что, конечно, выгодно захват-
чику.
Трудно установить в точности, в какой мере подобные захваты облег-
чались практикой приселения й как часто зажиточный приселенец мог
превращаться в захватчика земельного участка пригласившего его лица,
ибо это в каждом отдельном -случае зависело от социально-экономическо-
го положения хозяина и приселенца и от конкретных взаимоотношений
между ними; ясно лишь одно, а именно, что уже установление 15-летней
давности открывало путь к превращению владения некоторых приселен-
цев (по истечении указанного срока) в их собственность. А это и значит,
что изложенный порядок приселения иллюстрирует процесс перехода от
раннего аллода к позднему (в данном случае — от фактического совла-
дения к полной собственности).
С другой стороны, факт земельных захватов по истечении 30-летней
давности в Бургундии начала VI в. вполне гармонирует с тем ростом
семейно-индивидуальной собственности у бургундов этого времени, ко-
торый вырисовывается из более поздних составных частей Бургундской
Правды.
Не говоря уже о разобранном выше отчуждении недвижимости, уси-
ливается охрана собственности бургунда на дом огороженное про-
странство 2, сад 3, ниву 4, виноградник 5, луг 6, на рабов и скот 7, а также
всякую прочую движимость 8.
Если даже принять во внимание, что постановления подобного рода
характерны для всех варварских правд (в том числе и для тех, в которых
они явно служат целям защиты владения, а не собственности, — особен-
но по отношению к недвижимости), то все же сразу бросятся в глаза две
особенности Бургундской Правды в этом отношении: 1) гораздо большая
строгость наказаний за нарушение владельческих прав (уже сама по
себе приближающая владение к собственности) и 2) наличие таких но-
вых признаков владения, которые характерны скорее для собствен-
ности.
Так, за ограбление дома и подземного помещения (screunia), т. е. за
кражу со взломом, виновный подвергается смертной казни 9, так же как
и за покражу рабов, коней, кобыл, быков и коров 10; только за кражу
мелкого скота взимается штраф н. Если вор, застигнутый ночью в чужом
винограднике, будет убит сторожем, то ни родственники (parentes), ни
господин убитого (dominus occisi) не имеют права предъявлять претен-
зии к сторожу 12. За разрушение пограничных знаков виновный (свобод-
ный бургунд) карается отсечением руки 13. Интересно, что некоторые из
этих постановлений (в частности — о казни за кражу крупного рогатого
1 Lex Burg., XXIX, § 3.
2 Lex Burg, XXVII, § 1, 2, 4.
3 Lex Burg, XXV, § 1, 2.
4 Lex Burg, XXVII, § 4, 5, 6.
5 Lex Burg, XXVII, § 2, 7, 8; LXXXIX, № 1—3 (потрава виноградника).
6 Lex Burg, XXVII, § 2 (луг и виноградник); § 4 (луг и нива).
7 Lex Burg, LXX, § 3; LXXIII, § 1—3; XLIX, § 1—4 (потрава); XLVII, § 1; XVI,
§ 1—3; IV, § 1 (рабы и скот).
8 Lex Burg, XXVII, § 9 (покража сошника).
9 Lex Burg, XXIX, § 3: Effractores omnes, qui aut domos aut screunia expoliant,
iubemus occidi.
10 Lex Burg, IV, § 1 (смертная казнь за кражу рабов, лошадей и крупного рога-
того скота); XLVII, § 1 (смертная казнь за кражу коней и быков).
11 Lex Burg, IV, § 3; LXX, § 3; рабы подвергаются за мелкие кражи телесному на-
казанию (ср. LXX, § 1).
12 Lex Burg, XXVII, § 8.
13 Lex Burg, LV, § 5.
301
скота и лошадей) относятся как к римлянам, так и к бургундам может
быть, они введены под римским влиянием. Во всяком случае в большин-
стве варварских правд такие наказания встречаются редко, за исключе-
нием Саксонской Правды, где смертная казнь за некоторые кражи,,
может быть, объясняется политикой франкской государственной власти 1 2..
Кроме своеобразной системы жестоких наказаний за кражи, в Бур-
гундской Правде отражен и целый ряд других явлений, свидетельствую-
щих о росте индивидуально-семейной собственности у бургундов в кон-
це V — начале VI в. В этом смысле чрезвычайно показательно, что
в нескольких главах о потраве с исключительной подробностью- регламен-
тируются все взаимоотношения между владельцем данного земельного*
участка (нивы, пашни, луга или виноградника) и собственником скота 3.
Законом принимаются меры к сохранности загоняемых при потраве жи-
вотных 4; однако вместе с тем тщательно охраняются права лиц, потер-
певших ущерб от потравы; хозяин подвергшегося потраве участка вправе
прогнать оттуда скот, а после трехкратного предупреждения собственника
животных — даже убить и присвоить себе лучшую голову скота 5. Если,,
с одной стороны, в Бургундской Правде имеется постановление о денеж-
ном штрафе за открытие загородки и потраву нивы или луга 6, почти
буквально совпадающее с соответствующим текстом Салической Прав-
ды 7, то, с другой стороны, право присвоения хозяином земельного
участка совершившего' потраву животного составляет особенность бур-
1 Ср. Lex Burg., XLVII, § 1: Ut quicumque ingenuus, tam barbarus quam Romanus...
caballos aut boves furto abstulerit... Ср. IV, 1; любопытные параллели дает византий-
ский памятник VIII в. «Земледельческий закон», где за нарушение владельческих прав
налагаются такие наказания, как отсечение руки (в § 59 и § 80 — за порубку чужого'
дерева или виноградных лоз, в § 65 — за поджог сарая, в § 66 — за разрушение изго-
роди или чужого дома, в § 44 — за захват чужого быка и присвоение его туши), а также
смертная казнь через сожжение (за поджог гумна и стогов, § 44). (См. «Сборник до-
кументов по социально-экономической истории Византии», М., 1951, стр. 103—108).
Е. Э. Липшиц правильно указывает на то, что «система санкций Земледельческого за-
кона роднит его не с варварскими правдами, а с византийской Эклогой и предшествую-
щим римско-византийским законодательством» (Е. Э. Л и п ш и ц. Византийское кре-
стьянство и славянская колонизация.—«Византийский сборник», М.—Л., 1945, стр. 135).
Однако подобные наказания встречаются не в одном постановлении Бургундской
Правды, а в нескольких.
2 Ср. Lex Saxonum, XXIX, XXXIV, XXXIII, где установлена смертная казнь как
раз за те же проступки, что и по Бургундской Правде, т. е. за кражу коней и быков-и за
ограбление screona. Ср. также Lex Sax., XXX, XXXII, XXXV. Хотя в других правдах и
встречается иногда (и притом очень редко) смертная казнь или изувечение в качестве
наказания за кражу, но и то, и другое всегда заменяется полной или частичной упла-
той стоимости вергельда. Ср., например, Lex Fris., Additio sapientum, 1, 3: Si quis
caballum furaverit aut bovem aut screonam effregerit, capitali sententia puniatur vel
vitam suam pretio redimat. Ср. также Lex Francorum Chamavorum, XX. В противопо-
ложность этому в Бургундской Правде о такой замене в большинстве случаев нет и
речи, так же как и в Lex Romana Burgundionum (ср. IV, 4: Si quis caballum vel duos
boves vel duos equos furto ingenuus aut servus abstulerit, morte damnetur). Впрочем,
и в самой Бургундской Правде встречается иногда замена изувечения выплатой части
вергельда (ср. «выкуп от лишения руки» за разрушение пограничных знаков поло-
виной вергельда: Lex Burg., LV, § 6: Si vero debilitatem suam ingenuus redimere
voluerit, medietatem pretii solvat). Однако большей частью такая замена в этом па-
мятнике отсутствует.
3 Lex Burg., XXIII, XXVII, § 4—6, XLIX, LXIV, LXXXIX.
4 Охране земельных участков от потравы посвящены преимущественно главы
XXIII, XXVII, § 4—6 и LXXXIX, а охране скота — главы XLIX, LXIII и LXIV.
5 Lex Burg., XXIII, § 1; ср. § 4 (речь идет о свиньях, которые произвели потраву
in vineis, pratis ас messibus cultis et silvis glandiferis).
6 Lex Burg., XXVII, § 4: Si quis sepem alienam aperuerit et caballos suos aut ani-
malia in messem aut in pratum voluntarius miserit, si ingenuus est, per singula animalia
inferat pro messis vel prati damno domino solidos singulos.
7 Lex Sal., IX, ad. 2 (разница лишь в том, что здесь упомянут виноградник и при-
бавлено: de quamlibet labore).
302
гундских распорядков. К тому же самое право частичного присвоения
скота весьма специфицировано и применяется по-разному к разным по-
родам животных: так, в случае потравы виноградника мелким скотом
(козами, баранами или свиньями) одно из пойманных животных может
быть убито хозяином виноградника (даже без всякого предупреждения
владельца скота) но корову собственник виноградника может убить
лишь после трехкратного предупреждения 1 2, а быков, лошадей и ослов он
(или сторож — custos) имеет право лишь загнать, после чего их собст-
венник или пастух (dominus aut pastor) должен их «выкупить»,— конеч-
но, не за полную стоимость, а путем уплаты сравнительно небольшого
денежного взноса 3. Но если свободный бургунд, являющийся владельцем
скота, осмелится самовольно освободить скот из загона, то он должен
уплатить штраф в 6 солидов 4. Эта спецификация указывает на то, что
в бургундском королевстве хорошо различали ценность разных пород
скота и что выше всего ценились быки, лошади и ослы, затем — коровы,
и на последнем месте по своей ценности стоял мелкий скот (в том числе
и свиньи). Эта разная оценка различных пород скота объясняется тем,,
что лошади и ослы служили транспортными и вьючными животными,
кони нужны были для военных целей, а быки употреблялись в качестве
тягловой силы при пахоте. На последнее обстоятельство указывает любо-
пытное постановление о краже сошника: «если свободный человек укра-
дет сошник, то он должен отдать за это собственнику плуга двух быков
со всем их снаряжением» 5. Это постановление содержит еще одно, весьма
существенное указание: очевидно, все составные части той совокупности
орудий производства, при помощи которых можно было обработать
земельный надел (sors), составляли неразрывное единство, и похищение
одной из них могло быть лучше всего возмещено восстановлением этого
нарушенного кражей единства.
Подобно породам скота, в Бургундской Правде специфицированы и
различные земельные угодья. Характерно в этом смысле уже наличие-
особых глав о потраве виноградников. Одна из них снабжена длинным
предисловием короля Сигизмунда, сына Гундобада, о пользе земледелия,
в котором сделана ссылка на жалобы, поступающие к королю по поводу
потравы как его собственных виноградников, так и виноградников част-
ных землевладельцев 6. Это постановление, являющееся новеллой Сигиз-
мунда (517—524), свидетельствует о том, что виноделие в Савойе и
Лионской провинции не только не утратило своего значения после осно-
вания бургундского королевства, но продолжало, развиваться, охранять-
ся и поощряться,— хотя оно, как явствует из той же главы, и нуждалось,
в охране.
Несмотря на то, что в этой главе идет речь о виноделии на королевских
землях и землях частных собственников, оно несомненно было распростра-
нено и на наделах бургундских общинников, что видно из разобранной'
выше главы XXXI: «De vineis plantandis».
1 Lex Burg., LXXXIX, § 1.
2 Ibidem, § 2.
3 Ibidem, § 3.
4 Lex Burg, LXXXIX, § 4.
5 Lex Burg, XXVII, § 9: Si quis ingenuus vomerem furto absiulerit, duos boves cum
iunctura et apparatu aratri domino tradere conpellatur; si servus hoc fecerit, CL fustium
istus accipiat. Повидимому, раб не мог доставить быков; вместо этого он подвергался
телесному наказанию.
6 Lex Burg, LXXXIX («De animalibus in vineam ingressis. Prologus»): Cum de-
cultura studio et utilitate tractamus, generalis ad nos tarn de nostris, quam de possesso-
rum agris querella pervenit, diversis locis tali negligentia vineas custodiri, ut omni tem-
pore ab animalibus et pecoribus evertantur... См. также tit. CIII («De vineis») и Lex
Burg, Constitutiones Extravagantes, В. XVIII («De vineis hoc o.bservandum»).
зоа
Но и другие возделанные земельные участки, повидимому, весьма вы-
соко ценились в бургундском королевстве: Бургундская Правда подчер-
кивает разницу между полем вообще (campus) пашней, засеянной хлеб-
ными злаками (area annonaria), нивой (riiessis), виноградником и лугом 1 2,
употребляя такие выражения, как messibus cultis; объектом потравы могут
служить и дубовые леса, дающие жолуди (silvae glandiferae) 3; права
владельца на все эти земельные участки тщательно охраняются. Все это
свидетельствует не только об интенсификации хлебопашества и виноде-
лия, но и о развитом праве собственности.
Показательно в этом отношении также и наличие в Бургундской
Правде строгого запрета нарушения границ или уничтожения погранич-
ных знаков 4 (запрета, который имеется в вестготской Antiqua и в Бавар-
ской Правде) 5, при полном, отсутствии упоминания о возможности слу-
чайной запашки соседней полосы, играющей такую значительную роль в
Баварской Правде 6.
Еще более существенно, что наряду с запретом разрушения изгоро-
дей Бургундская Правда запрещает и их сооружение в ненадлежащем
месте, а именно на дороге или на боковой тропинке, подводящей к полям
или домам соседей (via publica aut vicinalis), причем из дальнейшего
хода изложения ясно, что соорудивший изгородь на дороге или тропе сде-
лал это с целью посева хлебных злаков: любой путник может безнака-
занно разрушить такую изгородь или по крайней мере ее часть, в зависи-
мости от потребности в необходимой для проезжей дороги ширине пути,
и при этом вытоптать зреющие посевы (messis), между тем как винов-
ный должен заплатить штраф в размере 12 солидов7. Эта изгородь—
нечто прямо противоположное тем общинным изгородям или загородкам
отдельных общинников, которые фигурируют во всех варварских прав-
дах (в том числе и в Бургундской и притом в той же главе) 8; ибо ее со-
оружение означает прямой захват части общинной земельной площади, и
это надо сопоставлять с данными новеллы Гундобада о насильственных
захватах 9. Каково социальное положение захватчика, сооружающего из-
городь, не указано, но им вполне мог быть и рядовой свободный бургунд
(на что указывает упоминание о посевах); может быть, это — один из тех
общинников, которые не смогли удовлетворить свои потребности в при-
1 Lex Burg., XXIII, § 3.
2 Ibidem, § 2: Si quodlibet animal, dum de messe, prato, vinea, aut area annonaria
expellitur, inpalaverit, nihil ,ab eo qui expulit requiratur.
3 Ibidem, § 4: Si cuiuscumque porci damnum faciunt in vineis, pratis ac messibus
cultis et silvis glandiferis...
4 Lex Burg., LV, 5: Terminum vero si ingenuus evellere aut confringere praesumpse-
rit, manus incisione damnetur. Si servus hoc fecerit, occidatur. По мнению Ф. Бейерле,
это — вставка старинного текста, как видно из сравнения с Lex Romana Burgundionum,
XXXIX (F. В e у e г 1 e. Die Gesetze der Burgunden, S. 89, 1). Тем более существенно
отсутствие в Бургундской Правде других старинных текстов на этот счет в духе Ба-
варской Правды.
5 Ср. Leges Visig., X, 3, § 1—3 (Antiqua); Lex Baiuv., XII, § 3—4, 8.
6 Lex Baiuv., XII, § 8.
7 Lex Burg., XXVII, § 3: Omnes sane volumus hoc evidenter agnoscere: quicumque
viam publicam aut vicinalem clauserit, XII solidos se multae nomine noverit inlaturum,
ita ut sepis ilia impune a transitoribus deponatur et messis, quandum viae spatium
continere putatur, conteratur. Cp. Lex Romana Burg., XVII, § 1: Viam publicam
vel inter agros communiter dimissam (divisam) nec possideri nec interlaudi nec
exarari posse... Делеаж полагает, что via publica была общей собственностью всей
деревни, a via vicinalis — общей собственностью отдельных групп домохозяйств.
A. D ё 1 ё a g е. La vie rurale en Bourgogne jusqu’au debut du XI siecle, Macon, 1941,
p. 131.
8 Lex Burg., XXVII, § 4.
9 Ср. выше разбор главы LXXIX, § 2—3.
.304
годной для обработки земельной площади ни посредством приселения !,
ни путем заимки.
Как нам уже известно, бургунды часто совершали заимки и расчистки.
Но в то время как по смыслу тех глав Бургундской Правды, которые от-
ражают более старинные отношения (хотя бы отношения, еще отчасти
сохранившиеся вскоре после расселения бургундов по Савойе), эти заимки
производились раньше в общих полях и общих лесах 1 2, согласно другим
текстам Бургундской Правды, отражающим, повидимому, более поздние
порядки, они могли носить и другой характер. Так, XLI глава этого памят-
ника предусматривает возможность такой расчистки или корчевки, при
которой разведенный заимщиком огонь, стелясь по земле без всякого по-
рыва ветра, может перекинуться на чужую изгородь или ниву; в таком
случае тот, кто произвел корчевку и развел на этом месте огонь, должен
полностью возместить владельцу нивы или изгороди стоимость сгоревше-
го имущества 3; но если пламя было перенесено на чужую изгородь или
ниву только силою ветра, то тот, кто развел огонь, не обязан никому воз-
мещать ущерб 4.
Изложенное постановление указывает на то, что земельная площадь,
на которой производилась корчевка или поднималась новь, могла быть
расположена рядом с пахотными участками соседей, а это было возможно
в том случае, если участки культивированной и не культивированной
площади лежали вперемежку друг с другом. Следовательно, заимка про-
изводилась в данном случае не в общем поле (in communi campo) 5, т. е.
не на общей территории невозделанных земель, расположенных в качест-
ве отдельного массива и лишь по мере надобности частично подвергав-
шихся культивированию тем или иным из соседей, в общем пользовании
которых она находилась 6. В отличие от порядка, предусмотренного гла-
вой XXXI «О насаждении виноградников» («De vineis plantandis»), в гла-
ве XLI речь идет не о расчистках разных частей необработанного «общего
поля» 7, а о поднятии нови на определенном, еще необработанном участке,
лежавшем между другими уже культивированными участками соседей.
А это предполагает иную систему полей и, в частности, — другое террито-
риальное размещение незанятых под обработку пустошей. Весьма воз-
можно, что к началу VI в. рост семейно-индивидуальной собственности
и резкого социального расслоения у бургундов уже привел к распаду быв-
шей земельной площади общей пустоши, расположенной некогда в виде
сплошной территории, на неравные аллодиальные участки обработанной
земли разных собственников8. В результате такого распадения могли
сохраниться лишь отдельные куски пустоши, которые, естественно, и ока-
зались между обработанными участками; на таком куске пустоши и про-
изводит расчистку заимщик, фигурирующий в главе XLI.
Намеченный путь развития мог иметь место по отношению к тем
пустошам (а также пастбищам и лугам), которые не сразу были поделены
между римлянами и бургундами и долгое время оставались общими даже
1 Ср. Lex Burg., LXXIX, § 1.
2 Ср. Lex Burg., XIII, XXXI, отчасти LIV, § 2.
3 Lex Burg., XLI, § 1: Si quis in exarto suo focum fecerit et focus nullo conpellente
vento, per terram currens ad sepem vel messem pervenerit alienam, quidquid concrema-
tum ex ea fuerit, ab eo, qui focum fecerit, reformetur.
4 Lex Burg., § 2: Si vero flammam ignis ad sepem vel messem alterius vis venti
transtulerit, damnum, quod inlatum est, ab eo, qui focum fecerit, non queratur.
5 Cp. Lex Burg., XXXI.
6 Ср. выше, § 1 настоящей главы.
7 Ср. § 1 данной главы нашей работы.
8 Это тем более вероятно, что подобная тенденция развития ясно чувствуется уже
в постановлениях главы XXXI (см. § 2). (См. § 1 данной главы нашей работы).
20 А. И. Неусыхин 305
после первого римско-бургундского раздела пахотных полей пополам,
происшедшего, вероятно, вскоре после поселения бургундов в Лионской
области, т. е. в конце 50-х годов V в.
Но после раздела и этих пустошей пополам между римлянами и бур-
гундами они еще долго оставались общими для самих бургундов. Нари-
сованный нами выше процесс развития нарушил эту общность, привне-
сенную в римскую провинцию общинными распорядками бургундов Та
система размещения полей, которая сложилась у бургундов в результате
разложения этих распорядков к началу VI в., соответствовала галло-
римской аграрной системе. Огромную роль в этом изменении прежней
бургундской системы полей 2 сыграли повторные разделы земель между
бургундами и галло-римлянами, так как при этих разделах на галло-
римской территории не могла удержаться бургундская общинная череспо-
лосица.
Однако, прежде чем обратиться к изучению роли разделов, необхо-
димо проследить, хотя бы в общих чертах, процесс социального расслое-
ния бургундского общества, а также и галло-римского населения Бургун-
дии, ибо только после этого мы сможем ориентироваться в том,
представители каких именно социальных слоев бургундов участвовали
в тех или иных разделах и притом — на каких условиях и с какими по-
следствиями.
Свободная часть бургундского племени делится на три слоя: 1) знат-
ных (obtimates nobiles) с вергельдом в 300 солидов3, 2) свободных
среднего социального положения (mediocres in populo 4, mediocres personae
ingenuae5) с вергельдом в 200 солидов 6 и 3) свободных низшего разряда
(minores personae 7, inferiores personae 8, иногда именуемых leudes 9)
с вергельдом в 150 солидов 10. Ниже их стоят вольноотпущенники и рабы.
Весьма существенно, что рядовые свободные бургунды разделены на два
разряда с различными вергельдами для представителей каждого из них,
причем вергельд низшего свободного на одну четверть меньше вергельда
среднего свободного и вдвое меньше вергельда знатного, но, с другой
стороны — вдвое больше стоимости жизни (вместе с штрафом за убий-
ство) квалифицированного раба, исполняющего обязанности челядина
или оруженосца и, и в то же время равен цене жизни раба — золотых дел
мастера 12.
Аналогичное деление свободных на разряды с различными вергельда-
ми встречается в Алеманнской Правде 13 и в лангобардских законах Лиут-
пранда и, оно обычно отражает далеко зашедший процесс имуществен-
ного расслоения, а иногда — и возникновения различных социальных
статусов в среде свободных.
1 Это привнесение подчеркивает Гаупп (Е. Т. G a u р р. Die germanischen Ansiede-
lungen, S. 327).
2 См. об этом Я. Д. Серовайский «Структура землевладения юго-восточных
районов Франции в IX—XII вв.», канд. дисс., М., 1950.
3 Lex Burg., II, § 2; ср. И, § 1, Cl, § 1.
4 Lex Burg., II, § 2.
5 Lex Burg., XXVI, § 2. .
6 Lex Burg., II, § 2.
7 Ibidem.
8 Lex Burg., XXVI, § 3.
9 Lex Burg., Cl, § 2 (leudis).
10 Lex Burg., II, § 2.
11 Lex Burg., X, § 1: servus natione barbarus lectus ministerialis sive expeditionalis.
12 Lex Burg., X, § 3.
13 Pactus Alamannorum, fragm. II, § 36—41; fragm. Ill, § 21; Lex Alam. LX, § 3;
XCVII, § 3.
14 Li., § 62.
306
Между свободными бургундами и рабами проходила издавна резкая
грань: связь свободной девушки с рабом карались казнью обоих', а в
случае отказа родственников девушки убить ее она лишалась свободы и
становилась королевской рабыней 1 2. Однако во времена Гундобада между
свободными и рабами возможны были такие взаимоотношения, которые
косвенно указывают на разорение части свободных (повидимому, низ-
шего их разряда): так, свободные нередко совершали кражи совместно
с чужими рабами,— причем объектом кражи мог служить мелкий скот
(бараны, козы, свиньи) или пчелиный улей, т. е. предметы не слишком
большой ценности; повинный в таком проступке свободный должен был
возместить стоимость украденного в тройном размере, а раб получал
300 палочных ударов (с его господина не взыскивалось ничего) 3. Более
того: свободных людей могли иногда продавать в рабство, и человек, вы-
купивший одного из таких проданных свободных по его собственной
просьбе, имел право получить внесенную им за это плату от того свобод-
ного, которого он выкупил 4.
Вольноотпущенники находятся в состоянии полусвободных; освобо-
дивший их господин не имеет права вновь обращать их в рабство, за
исключением тех случаев, когда они причиняют господину ущерб или
совершают по отношению к нему преступления 5; наследники господина
лишены этого права во всех случаях, без всяких исключений 6. Однако
вольноотпущенник сохраняет зависимость от своего бывшего господина 7
и приобретает право перехода лишь после уплаты ему 12 солидов 8, отку-
да явствует, что получить такое право мог лишь сравнительно зажиточный
вольноотпущенник. Недаром разные бургундские вольноотпущенники
различаются не только по способу их освобождения, но и по тесно свя-
занному с этим имущественному положению9. Поэтому Бургундская
Правда предписывает совершать отпуска на волю либо посредством
письменной грамоты, либо в присутствии определенного количества сво-
бодных свидетелей (от пяти до семи) 10 11.
В бургундском королевстве было довольно значительное число рабов
(servi, mancipia) как германских, так и галло-римских ". Так же как и
в лангобардской Италии, рабы в бургундском королевстве ценились в за-
висимости от их профессии (это относится отнюдь не только к римским,
но и к бургундским и вообще германским рабам): так, жизнь раба —
«министериала», пригодного для службы в составе дворовой челяди или
в войске, оценивалась в 60 солидов (плюс 12 солидов штрафа в пользу
1 Lex Burg., XXXV, § 2: Si vero ingenua puella voluntaria se servo coniunxerit,
utrumque iubemus occidi.
2 Lex Burg., XXXV, § 3: Quod si parentes puellae parentem suam punire fortasse
noluerint, puella libertate careat et in servitutem regiam redigatur.
3 Lex Burg., XCI («De ingenuis qui cum servo furtum fecerint»).
4 Lex Burg., LVI, § 2: Ceterum si ingenuus rogans redemptus fuerit, pretium suum
emptori reddat.
5 Lex Burg., XL, § 1.
6 Lex Burg., XL, § 2.
7 Ср. упоминание о patrocinium’e в Const. Extrav., D, tit. XXI, § 2.
8 Lex Burg., LVII: Burgundionis libertus, qui domino suo solidos XII non dederit,
ut habeat licentiam, sicut est consuetudinis, quo voluerit discedendi, ...necesse est ut in
domini familia censeatur.
9 Lex Burg., LXXXVIII («De libertatibus»): Libertatis vero causa, quantum possessio-
nis iure maior, tantum debet diligentius observari.
10 Lex Burg., LXXXVIII.— Const. Extrav., D, tit. XXI, § 2 свидетельствует о том, что
вольноотпущенником мог стать и раб, проданный за границу и добровольно вернув-
шийся на родину; при этом его патроном становился бывший его господин, который
в свое время продал его: ut non alterius patrocinium nisi domini illius, qui eum vendi-
derit, habiturum esse cognoscat. •
11 Lex Burg., X, § 2: ...servus, Romanus sive barbarus...
20* 307
фиска) ’, жизнь плотника — в 40 солидов 2, кузнеца — в 50 солидов 3, се-
ребряных и золотых дел мастера — в 100 и 150 солидов4, жизнь пахаря
или свинопаса — в 30 солидов 5. Приведенный перечень показывает, что
наряду с рабами-министериалами и высококвалифицированными ремес-
ленниками, которыми могли обладать лишь крупные землевладельцы
(бургундские и галло-римские), в Бургундии имелись и такие рабы, ко-
торые могли служить подсобной рабочей силой в хозяйстве не только
зажиточного, но и рядового свободного бургунда (при пахоте или при
пастьбе скота). На возможность наличия рабов у простых свободных
указывает случай перехода рабов попавшего в плен свободного бургунда
в пользование его родственников впредь до его возвращения из плена,
после чего он вновь получает своих рабов в полную собственность 6.
В Бургундской Правде имеются данные и о работорговле: рабов не
только продавали за границу (in sortem alienam) 7, но и покупали их там,
а иногда и выкупали проданных туда рабов: так, например, человек, ку-
пивший в Алеманнии чужого раба, имел право либо потребовать с его
бывшего господина покупную цену раба, либо удержать его за собой 8,
откуда явствует, что бургунды нередко продавали своих рабов в Алеман-
нию- и вместе с тем приобретали там рабов.
Положение обыкновенных рабов (за исключением обученных ремес-
ленников и министериалов) в Бургундии было, повидимому, довольно
тяжелым: это можно усмотреть из любой главы Бургундской Правды,
в которой сопоставляются наказания свободных и рабов за одни и те же
проступки: в тех случаях, когда свободный платит штраф, раб наказы-
вается палочными ударами 9 (число их колеблется от ста до трехсот).
Весьма возможно, что положение рабов у бургундов (как и у салических
франков) испытало на себе воздействие галло-римских распорядков.
Особое место занимали в бургундском государстве начала VI в. коро-
левские рабы: умышленное убийство королевского раба, так же как и
свободного бургунда, каралось казнью убийцы 10; в случае убийства в дра-
ке и при самозащите казнь заменялась уплатой половины вергельда11,
причем родственники убитого свободного имели право преследовать лишь
самого убийцу 12. Приравнение королевского раба к свободному бургунду
в вопросе о каре за убийство, конечно, особенно показательно для успе-
хов процесса социального возвышения королевских служилых людей,
каково бы ни было их происхождение. Если, с одной стороны, за преднаме-
ренное убийство, совершенное королевским рабом, налагались разные ка-
ры, — в зависимости «от качества [т. е. положения] убийцы» 13, то, с дру-
] Lex Burg., X, § 1 (servum natione barbarum).
2 Ibidem, § 6 (carpentarius).
3 Ibidem, § 5 (faber ferrarius).
4 Ibidem, § 4 (faber argentarius); X, § 3 (aurifex Lectus).
s Ibidem, § 2. Si alium servum, Romanum sive barbarum, aratorem aut porcarium
Occident, XXX sol. solvat.
6 Const. Extrav., D, tit. XXI, § 1: Si quis ingenuus in captivitatem ductus est, et
mancipia intra regione nostra reliquit, quicumque mancipium propinquitatis ad se revo-
cavit, aut praesumpsit aut forsitan per nostram praeceptionem petiit, si captivus ille ad
propria redierit, mancipia sua absque praeiudicio parta recipiat.
7 Const. Extrav., D, tit. XXI, § 2.
8 Lex Burg., LVI, § 1 («De servis in Alamannia comparatis»): Si quis servum alienum
in Alamannia redemerit, aut pretium dominus reddat, aut servum habeat, qui redemit.
9 Cm. Lex Burg., XXV, § 1—2; XCI и мн. др. За некоторые проступки раб подвер-
гался казни: LV, § 5 и др.
10 Lex Burg., II, § 1 (homo ingenuus... aut servus regis).
11 Ibidem, § 2.
12 Ibidem, § 7.
13 Ibidem, § 6: Simili de servis regiis secundum qualitatem personarum circa inter-
fectores conditione servata.
308
гой стороны, за умышленное убийство управляющего королевским име-
нием (actor possessionis nostrae) взималось 150 солидов т. е. плата,
равная вергельду свободного низшего разряда. Гундобад прямо деклари-
рует приравнение королевских рабов к свободным по поводу предостав-
ления им права выступать в качестве свидетелей при заключении имуще-
ственных сделок (дарений, завещания и пр.) 1 2 «наряду со свободными»,
«в числе свободных», между тем как вольноотпущенники могут свиде-
тельствовать подобные сделки лишь в случае отсутствия установленного
законом количества свободных 3.
Одновременно с возвышением королевских рабов и несвободных слуг
в бургундском королевстве происходит формирование служилой знати,
представители которой получают земельные пожалования из владений
королевского фиска 4. Становясь таким образом полными собственника-
ми земель с рабами 5, они превращаются в помещиков; начало этих по-
жалований восходит еще к временам Гундиоха и Хильперика 6, но при
Гундобаде устанавливается наследственное владение ими на условии не-
сения службы и сохранения верности королю7. Гаупп не без основания
считает указание Бургундской Правды на эти пожалования времен Гун-
добада самым ранним свидетельством возникновения бенефиция 8. Хотя
Бургундская Правда и не называет отдельно королевских дружинников
в качестве одной из социальных групп с особым вергельдом для ее пред-
ставителей, тем не менее изложенное дает основания предполагать, что
эти последние включены в состав бургундских «оптиматов» и «нобилей»,
и что эти термины служат у бургундов общим обозначением как для ро-
довой, так и для служилой знати.
Во всяком случае в бургундском королевстве конца V •— начала VI в.
наряду с крупным королевским землевладением существовало и частное
землевладение вотчинного типа, и притом не только у римлян, но и бур-
гундов. Об этом красноречиво говорят такие факты, как наличие — поми-
мо штата квалифицированных министериалов и ремесленников из ра-
бов — также и управляющих частновладельческими имениями 9, а кроме
1 Lex Burg., L, § 1; ср. actor patrimonii nostri, § 3.
2 Lex Burg., LX, § 3: Nam inter ingenuos etiem servorum nostrorum oportet admitti
modo computatio.
3 Ibidem: Libertos etiam, si competens ingenuorum numerus defuerat, patimur tes-
timonium perhibere.
4 По вопросу о пожалованиях и земельных раздачах из владений фиска ср. мне-
ние Гауппа (Е. Т. G a u р р. Die germanischen Ansiedelungen. S. 335) и H. П. Грациан-
ского (О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб. «Средние века», вып. 1, 1942,
стр. 9).
5 Ср. Lex Burg., LIV, § 1: ...agrum cum mancipiis... perceperat...
6 Cp. LIV, § 1: ...ut quicumque agrum cum mancipiis seu parentum nostrorum sive
nostra largitate perceperat...
7 Lex Burg., I, § 3: Illud etiam huic lege adiungi placuit, ut si quis de populo nostro
a parentibus nostris munificentiae causa aliquid percepisse dinoscitur, id quod ei conla-
tum est, etiam ex nostra largitate ut filiis suis relinquat, praesenti constitutione praesta-
mus. Предусматривая возможность дальнейших земельных пожалований, Гундобад
предписывает их получателям предъявлять в доказательство своих прав королевские
дарственные грамоты (ср. I, § 4: donationum nostrarum textus ostendant). Потомки
пожалованных землями лиц, владея полученными их предками пожалованиями при
условии верной службы королю, должны их умножать и содержать в хорошем со-
стоянии. Ср. I, § 5: Superest, ut posteritas eorum ea devotione et fide deserviat, ut
augere sibi et servare circa se parentum nostrorum munera recognoscat. Отсюда ясно,
что умножение пожалованных земельных владений происходит в самом процессе
несения королевской службы.
8 Е. Т. Gaupp. Die germanischen Ansiedelungen, S. 336.
9 За убийство такого управляющего взыскивается сумма в 100 солидов, и он со-
поставляется с управляющим королевским имением, в отличие от которого он назван
alterius actor (Lex Burg., L, § 2).
309
того, колонов1 и зависимых держателей особых участков, именуемых
colonica1 2 и противопоставляемых наделам свободных «аллодистов»
(ager) 3. О том же свидетельствует наличие целых вилл, переданных в
держание свободным съемщикам 4 (это — одно из проявлений начавше-
гося синтеза римского и бургундского аграрного строя).
Повидимому, социальное расслоение бургундского общества зашло
к началу V в. уже так далеко, что привело к процессу классообразования:
из слияния старой родо-племенной и новой служилой знати начал скла-
дываться будущий господствующий класс, а из разоряющихся свобод-
ных, вольноотпущенников, колонов и посаженных на землю рабов •—
класс зависимого крестьянства.
Галло-римляне тоже делились, согласно Бургундской Правде, на
знатных (nobiles) 5 и свободных 6 (ingenui), а эти последние на mediocres
и inferiores; и те, и другие, и третьи сопоставляются с соответствующими
социальными категориями бургундов 7. Кроме того, упоминаются convi-
vae regis 8, под которыми, повидимому, следует разуметь самых знатных
и богатых местных землевладельцев римских провинций. Те галло-рим-
ляне, которые поделились землями с бургундами, обозначаются обычно в
Бургундской Правде просто как Romani9, без более точного указания их
социального статуса.
* * *
Как же происходили эти разделы и какие взаимоотношения устанав-
ливались между различными классами галло-римского и разными слоями
бургундского общества в ходе поселения бургундов на римской терри-
тории? Кратко обрисованный нами процесс резкого социального расслое-
ния и классообразования у бургундов относится к концу V — началу
VI в., между тем как в первой половине V в. у них можно еще проследить
черты общинного строя, принесенного ими в Савойю с их исконной ро-
дины. Между этими двумя этапами их исторического развития как раз
и имело место расселение бургундов в Савойе и Лионской Галлии с со-
провождавшими его земельными разделами. Поэтому особенно важно
попытаться выяснить не только их ход, но и их социальный смысл и
основной результат.
По вопросу о самом ходе и характере разделов до сих пор нет обще-
принятого мнения. Ясны и всеми исследователями признаны только сле-
дующие положения: 1) земельным разделам бургундов с галло-римляна-
ми предшествовало, повидимому, их (вряд ли длительное) пребывание в
Савойе в качестве постояльцев, согласно порядку римской hospitalitas,
т. е. на основаниях, близких к военному постою состоявших на римской
службе варваров, имевших право на получение одной трети доходов с тех
земельных владений, на которых они поселялись; 2) после того как бур-
гунды заняли Лионскую Галлию, начался переход от постоя к земельным
разделам, но одновременно происходили и королевские пожалования, —
1 Lex Burg., XXXVIII, § 11; XVII, § 5; ср. XXXIX, § 3 (colonus); VII (de servis et
originariis).
2 Lex Burg, XXXVIII, § 8; LXVII.
3 Lex Burg, LXVII: Quicumque agrum aut colonicas tenent... Подобные участки—
colonica — были как на частновладельческих, так и на королевских землях: ср.
XXXVIII, 8: Si quis in agro regio vel colonica voluerit adplicare; cp. LIV, 1.
4 Lex Burg, XXXVIII, 10: Si in villa conductor ingenuus est...
5 Lex Burg, XXVI, § 1.
6 Ibidem, § 2.
7 Ibidem, § 2—3.
8 Lex Burg, XXXVIII, § 2.
9 Cm. Lex Burg., XIII, XXII, XXXI, XXXVIII, § 5, 7, 11.
310
главным образом из земель королевского фиска !, а отчасти и из состава
частновладельческих территорий 1 2.
Оставляя пока в стороне как пребывание бургундов в Савойе на
основаниях военного постоя, так и вопрос о том, из какого именно зе-
мельного фонда совершались королевские пожалования, обратимся не-
посредственно к ходу самих земельных разделов.
Автор единственной в советской историографии статьи по этому во-
просу, Н. П. Грацианский3, предложил следующую концепцию римско-
бургундских земельных разделов.
Он предполагает, что произошло два основных раздела4: первый
(в 456—457 гг.) состоял в том, что бургунды получили половину пахот-
ных полей, усадеб, садов, лесов и пастбищ галло-римских землевладель-
цев (причем леса и пастбища могли дольше оставаться неподеленными,
чем пахотные поля и усадьбы); второй раздел (в 80-х годах V в., при Гун-
добаде) передал в руки бургундских поселенцев две трети пахотных полей
(притом одну треть обработанных земель и одну — необработанных) и
треть галло-римских рабов; при этом усадьбы, сады и леса попрежнему
делились поровну5. Новое во втором разделе заключается лишь в пре-
доставлении бургундам двух третей пахотных полей (вместо половины
согласно первому разделу) и трети рабов.
В ходе обоих разделов, по мнению Н. П. Грацианского6, происходило
поселение бургундских крестьян на землях крупных провинциальных по-
мещиков (т. н. сенаторов7, декурионов), а не на землях мелких и
средних поссессоров, для которых это было бы непосильным бреме-
нем.
Проследим нить аргументации Н. П. Грацианского по текстам Бур-
гундской Правды и внесем некоторые дополнения в нескольких пунк-
тах.
Отправной точкой и исходным моментом для суждения об обоих раз-
делах может служить текст главы LIV Бургундской Правды, представ-
ляющий собою закон Гундобада 8
Из первого параграфа этой главы мы узнаем, что король Гундобад
издал не дошедшее до нас распоряжение, касавшееся королевских пожа-
лований 9 10; оно было издано им в то время, когда бургунды получили одну
треть рабов и две трети пахотных земель !0; сущность этого постанов-
ления заключалась в запрете тем бургундам, которые получили от Гундо-
1 Lex Burg., LIV, § 1; I, § 3.
2 Lex Burg., LIV, § 1.
3 H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов й вестготов. Сб. «Сред-
ние века», вып. 1, 1942, стр. 7—-14.
4 Это не исключает, конечно, возможности повторных единичных разделов между
отдельными галло-римскими землевладельцами и бургундскими поселенцами, кото-
рые и происходили в течение всей второй половины V в. В тексте идет речь лишь об
основных массовых разделах, происходивших при этом на разных основаниях; каж-
дый частный раздел производился по принципу одного из этих общих разделов, и все
еще оставались неподеленные земли (как это явствует из Lex Romana Burgundionum.
XVII, § 4—5).
5 Lex Burg., LIV, § 1.
6 H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб.
«Средние века», вып. 1, 1942, стр. 9—-10.
7Н. П. Грацианский (см. ук. соч., стр. 10) приводит в этой связи слова
Мария из Авентика: terrasque cum Gallis senatoribus diviserunt.
8 Де Салис (L. R de S a 1 i s. Leges Burgundionum, p. 88, № 1) считает эту главу
новеллой Гундобада. Н. П. Грацианский (ук. соч., стр. 7) называет упомянутое в ней
прежнее распоряжение «старым законом Гундобада».
9 Lex Burg., LIV, § 1: Licet eodem tempore,... eiusmodi a nobis fuerit emissa
praeceptio...
10 Lex Burg., LIV, § 1: Licet eodem tempore, quo populus noster mancipiorum ter-
.tiam et duos terrarum partes accepit...
311
бада или его предшественников пожалования земель с рабами (agrum
cum mancipiis), требовать треть рабов и две трети земель там, где им
была предоставлена hospitalitas Так как это постановление неодно-
кратно нарушалось, то Гундобад подтверждает его, требует обуздания
захватчиков и возвращения захваченных ими земель их владельцам, а
также берет под свою защиту пострадавших 1 2.
Таким образом уже текст § 1 титула LIV сразу дает указание на три
разных, хотя и связанных друг с другом, явления: 1) на происшедший
некогда земельный раздел между бургундами и галло-римлянами по
принципу предоставления бургундам трети рабов и двух третей земель
(как видно из § 2—-пахотных полей); 2) на королевские земельные по-
жалования в пользу какой-то части бургундского племени, имевшие
место как при Гундиохе и Хильперике, так и при Гундобаде (и притом
пожалования, которые частично производились, повидимому, из частно-
владельческих земель галло-римлян,— иначе непонятно упоминание в
этой связи о hospitalitas) 3; 3) на стремление получателей этих пожало-
ваний присвоить себе также и то, что полагалось всем остальным бургун-
дам, не получившим пожалований (т. е. трети рабов и двух третей пахот-
ных полей галло-римлян), на постоянно проистекавшие отсюда незакон-
ные захваты и на продолжительную систематическую борьбу с ними
королевской власти.
Остается пока невыясненным следующее: 1) конкретный характер
связи между этими явлениями; 2) социальный состав как галло-римлян,
так и бургундов, делившихся друг с другом, а также и бургундов, полу-
чавших королевские пожалования; 3) хронологическое приурочение
описанного здесь раздела.
На последний вопрос до некоторой степени проливает свет § 2 того же
LIV титула, в котором идет речь о притязаниях фараманнов и при этом
подчеркнуто, что уже давно был установлен порядок раздела лесов, уса-
деб и садов между римлянами и бургундами поровну4. Существенные
выводы можно сделать из сопоставления этого параграфа главы LIV с
главой LXVII, предписывающей, чтобы обладатели пахотных полей
(agrum) и зависимых держаний колонов (colonica) делили между собою
леса в соответствии с размером их пахотных полей, и прибавляющей при
1 Lex Burg., LIV, § 1: ... praeceptio, ut quicumque agrum cum mancipiis seu parentum
nostrorum sive nostra largitate perceperat nec mancipiorum tertiam nec duas terrarum
partes ex eo loco, in quo ei hospitalitas fuerat delegata, requireret...
Приводим еще раз в целях большей наглядности весь текст первой части разби-
раемого параграфа в той последовательности, в какой он дан в подлиннике: Lex
Burg., LIV, § 1: Licet eodem tempore, quo populus noster mancipiorum tertiam et duas
terrarum partes accepit eiusmodi a nobis fuerit emissa praeceptio, ut quicumque agrum
cum mancipiis seu parentum nostrorum sive nostra largitate perceperat, nec mancipiorum
tertiam nec duas terrarum partes ex eo loco, in quo ei hospitalitas fuerat delegata, requi-
reret... Текст второй части того же параграфа (§ 1 титула LIV) см. в следующем при-
мечании.
2 Lex Burg., LIV, § 1: ...tamen quia complures comperimus, in memores periculi
sui, ea que precepta fuerant excessisse, necesse est, ut praesens auctoritas, ad instar
rnansurae legis emissa et praesumptores coerceat et hucusque contemptis remedium
depraesumptores coerceat et hucusque contemptis remedium debitae securitatis adtribuat.
lubemus igitur: ut quidquid ad his, qui agris et mancipiis nostra munificentia potiuntur,
de hospitum suorum terris contra interdictum publicum praesumpsisse docentur, sine dila-
tione restituant.
3 Lex Burg., LIV, § 1: ex eo loco, in quo ei hospitalitas fuerat delegata... О королев-
ских пожалованиях см. также Lex Burg., I, § 3—4.
4 Lex Burg., LIV, § 2: ...sicut iam dudum statutum est, medietatem silvarum ad
Romanos generaliter praecipimus pertinere, simili de curte et pomariis circa faramannos
conditione servata, id est: ut de medietate Romani nihil estiment praesumendum. Cp.
в том же § 2, несколько выше: ut sicut de silvis, ita et de exartis sive anteacto sive
in praesenti tempore factis, habeant cum Burgundionibus rationem....
312
этом, что в лесных расчистках за римлянами всегда должна сохраняться
половина Г Отсюда следуют два вывода: 1) повидимому, когда-то имел
место другой массовый раздел земель между римлянами и бургундами,
не тот, который описан выше, т. е. не по принципу третей, а пополам, и
притом он коснулся не только лесов, но и усадеб, садов и пахотных по-
лей-, 2) этот раздел произошел «давно» с точки зрения той самой новел-
лы Гундобада, которая упоминает раздел пахотных полей и рабов на тре-
ти, т. е., вероятно, раньше только что упомянутого раздела и до того, как
Гундобад издал утраченное распоряжение о получателях королевских
пожалований. Поэтому Н. П. Грацианский и предполагает, что первый
раздел был произведен пополам, а второй — на трети. Это предположе-
ние он подкрепляет еще двумя аргументами: во-первых, указанием на то,
что все тексты Бургундской Правды (кроме главы LIV), в которых упо-
минаются разделы пополам или совладение равными долями двух гос-
питов (а именно главы LXVII, XIII и XXXI), принадлежат к числу самых
ранних составных частей этого памятника и относятся к временам Гунди-
оха и Хильперика; во-вторых, ссылкой на новеллу Сигизмунда, согласно
которой бургунды-приселенцы из областей, занятых остготами, имеют
право получить лишь половину земель с рабами, а другую половину со-
храняют за собою римляне 1 2. Первый аргумент представляется нам впол-
не убедительным, поскольку он основан на тексте главы LXVII, устанав-
ливающей соответствие долей леса и пахотных полей 3 при разделах (и
то, и другое должно делиться пополам), но не столь принудительным, по-
скольку он основан на толковании глав XIII и XXXI: ведь эти главы от-
ражают не только совладение двух тоспитов — римлянина и бургунда —
и раздел между ними, но и совладение consortes бургундов, коренящееся
в их общинном строе, и рисуют переход от общего пользования лесами
и полями к индивидуально-семейной собственности в результате заимок.
Поэтому они свидетельствуют не только о бургундско-римском разделе
лесов и полей пополам, но и о совладении consortes, и о разделах совла-
дельцами общих территорий на равных основаниях.
Следовательно, раннее происхождение этих глав может объясняться
и тем, что они фиксируют более старинные отношения у самих бургун-
дов, а не только тем, что раздел пополам был первым разделом между
римлянами и бургундами.
Второй аргумент вызывает некоторые сомнения: Н. П. Грацианский
полагает, что «переселенцы из утерянных бургундским королевством об-
ластей» должны обязательно наделяться землею «согласно практике ста-
рого (первичного), а не нового (вторичного) раздела» и получают лишь
«половину земель без рабов, как, очевидно, это было при первом разделе,
менее выгодном для бургундов» 4.
Однако если принять во внимание, что эти переселенцы пришли в
Бургундию уже после того, как основная масса земель была поделена, а
поэтому не могли рассчитывать на получение двух третей земельных владе-
ний галло-римлян, то постановление Сигизмунда легко объяснить именно
этим, а не тем, что Сигизмунд применил «практику старого разде-
ла»; тем самым разбираемый аргумент теряет силу. В самом деле: разве
1 Lex Burg., LXVII: secundum terrarum modum vel posesionis suae ratam, sic
silvam... noverint dividendam: Romano vero de silvis medietate in exartis servata.
2 Const. Extrav., D, tit. XXI, 12: De Romanis vero hoc ordinavimus, ut non amplius a
Burgundionibus, qui infra venerunt, requiratur quam ad praesens necessitas fuerit: me-
dietas terrae. Alia vero medietas cum integritate mancipiorum a Romanis teneatur, nec
exinde ullam violentiam patiantur.
3 Об этом соответствии см. также Lex Romana Burgundionum, XVII, § 5.
4 H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб. «Сред-
ние века», вып. 1, 1942, стр. 8.
313
Сигизмунд не мог установить новый порядок раздела и вынужден был
обязательно возвращаться к старому, который имел место еще до Гундо-
бада, а следовательно, примерно за 60—70 лет до правления Сигизмун-
да? 1 Ведь данное постановление содержится в новелле Сигизмунда, а не
в старинных текстах Гундиоха и Хильперика. К тому же в этой новелле
Сигизмунда подчеркнуто, что бургунды должны получить именно ту до-
лю земельных владений галло-римлян, которая необходима им в настоя-
щее время (quam ad praesens necessitas fuerit), а, следовательно, речь
идет именно о порядке, установленном Сигизмундом для новых бургунд-
ских пришельцев, — тем более что в его новелле нет никаких ссылок на
ранее изданные распоряжения о разделах или на давно принятый поря-
док (между тем как такие ссылки имеются в разобранной выше новелле
Гундобада) 1 2. Поэтому не следует привлекать новеллу Сигизмунда в ка-
честве доказательства того, что первый раздел был произведен поровну:
она свидетельствует не о первом и не о втором разделе, а о дополнитель-
ном наделении землею новых бургундских переселенцев.
Нам представляется, что наличие первого раздела земель пополам
вполне можно обосновать путем сопоставления данных § 2 главы LIV и
главы LXVII Бургундской Правды (без привлечения новеллы Сигизмун-
да и даже тех распоряжений Гундиоха и Хильперика, которые зафикси-
рованы в главе XIII и XXXI) 3.
Н. П. Грацианский предполагает, что в силу первого раздела бургун-
ды получили главным образом пустующие земли ( и во всяком случае зе-
мельные участки без рабов) в пределах владений крупных галло-римских
помещиков, что привело, по его мнению, к тому, что поселенные в Савойе
бургунды (за исключением оптиматов) осели там в качестве крестьян,
между тем как бургундским оптиматам была дана «земля (с колонами и
рабами) из императорского фиска, доставшаяся королевскому дому
бургундов» 4.
Факт поселения бургундских крестьян на пустующих землях крупных
помещиков Н. П. Грацианский доказывает ссылкой на стихотворное по-
слание Сидония Аполлинария 456—457 гг., в котором тот яркими краска-
ми рисует своих бургундских постояльцев именно как крестьян 5. Но ги-
1 Не следует упускать из виду, что бургундские короли все время вынуждены
были сдерживать незаконные притязания на галло-римские земельные владения как
бургундской знати, так и рядовых свободных бургундов (ср. LIV, 1, 2), и что новелла
Сигизмунда могла быть в значительной мере вызвана именно этим, о чем свидетель-
ствует ее заключительная фраза (...пес exinde ullam violentiam patiantur). Уже Галь-
бан-Блюменшток указал на то, что Гундобад вынужден был бороться с излиш-
ним обогащением бургундской знати за счет галло-римлян, как это явствует из послед-
ней фразы § 1 главы LIV (ср. A. Halban-Blumenstock. Das romische Recht
in den germanischen Volksstaaten, S. 254 ff.). Некоторые исследователи на этом осно-
вании готовы даже считать, что пахотные поля делились по первому разделу на трети
(причем две трети получали бургунды), а по второму-—пополам, между тем как леса
и пустоши всегда делились пополам. Такого взгляда держится, например, издатель
Бургундской Правды Ф. Бейерле, который тем самым предполагает, что последо-
вательность разделов была противоположна той, какую принимает Н. П. Грацианский
(F. В eyerie. Die Gesetze der Burgunden, S. 181). Мы не разделяем его гипотезу,
так как она тоже в значительной мере основана на новелле Сигизмунда (см. ниже,
в тексте).
2 Ср. Lex Burg., LIV, § 1—2.
3 По мнению Ф. Бейерле, который считает, что бургунды заняли первоначально
две трети пахотных земель и половину остальных земельных владений, получение
фараманнами половины усадеб и садов (согласно закону Гундобада, LIV, 2) объяс-
няется тем, что здесь имеются в виду сады и усадьбы, разведенные и основанные на
территории заимок, которая всегда делилась пополам (F. В е у е г 1 е. Die Gesetze
der Burgunden, S. 181).
4 H. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов. Сб.
«Средние века», вып. 1, 1942, стр. 9.
5Н. П. Грацианский. О разделах земель у бургундов и вестготов, стр. 11 —12.
314
потезу поселения бургундской знати главным образом на королевских
землях он подкрепляет лишь указанием на королевские пожалования
Однаио оба эти утверждения нуждаются в некоторых ограничениях.
Уже Гаупп указывал на то, что, с одной стороны, бургундские опти-
маты частично селились и на частновладельческих землях, а с другой
стороны, рядовые бургунды могли селиться и на землях средних и мел-
ких римских поссессоров1 2.
В пользу первой возможности говорит указание Гундобада на то, что
и получателям королевских пожалований предоставлялась иногда
hospitalitas 3, « пользу второй — наличие смешанных по этническому
составу населенных пунктов деревенского типа, в которых бургунды жи-
ли бок о бок с галло-римлянами 4.
Повидимому, шло поселение представителей разных социальных слоев
бургундов на земельные владения различных по социальному положению
галло-римских собственников.
Ссылка Н. П. Грацианского на бессмысленность разорять средних и
мелких поссессоров путем конфискации у них половины культивируемых
земель в пользу варваров, «в то время как масса земель (особенно внутри
крупных поместий) лежала впусте» 5, сама по себе весьма убедительна. Но
ее сила в качестве принудительного аргумента несколько ослабляется тем,
что бургунды не обязательно должны были руководствоваться только ин-
тересами римских поссессоров (хотя они, конечно, вынуждены были счи-
таться с ними). Как мы видели, бургундским королям приходилось как
раз ограждать римлян от земельных захватов со стороны бургундов, и
притом не только знатных, но и рядовых (вспомним фараманнов!). Во
время расселения бургундов по галло-римской территории между ними и
римлянами шла борьба, и она могла происходить не только между рядовы-
ми бургундскими общинниками и галло-римской знатью (или между бур-
гундской и местной знатью), но и между рядовыми свободными бургун-
дами и мелкими римскими поссессорами. На эту последнюю возможность
указывают не только притязания фараманнов, но и такие случаи, когда
бургунд, живущий в одной вилле с «римлянином» (повидимому, поссессо-
ром), отказывает путнику в гостеприимстве и отсылает его к дому «рим-
лянина» (за что карается штрафом и взносом в пользу «римлянина») 6.
Доказывая, что при втором разделе (на трети) рядовые бургунды, не
получавшие королевских пожалований, заняли только земли крупных по-
мещиков, Н. П. Грацианский прибегает к аналогичному аргументу, под-
черкивая, что галло-римские крестьяне не могли дать бургундам треть ра-
бов, «когда у них в большинстве случаев рабов совершенно не было»7.
1 Lex Burg., I, § 3; a parentibus nostris munificentiae causa... ex nostra lagitate;
LIV, 1: nostra largitate.
2 E. T. G a u p p. Die germanischen Ansiedelungen und Landteilungen, S. 333—337.
3 Lex Burg., LIV, § 1 (запрет требовать две трети пахотных полей и треть рабов
бургундам, получившим королевские пожалования и притом требовать в том месте,
где они уже воспользовались правом hospitalitas).
4 Lex Burg., XXXVIII, § 5; речь идет’о предоставлении жителями одной и той же
виллы «послам других народов» (см. заглавие данного титула) в зимнее время сена
и ячменя; среди обитателей виллы — римляне и бургунды, в том числе и maiores
personae; в § 7 той же главы названы просто Romani и Burgundiones, т. е. поссессоры
и рядовые бургунды.
5 Н. П. Грацианский. Разделы земель у бургундов и вестготов. Сб. «Средние
века», вып. 1, 1942, стр. 9.
6 Lex Burg., XXXVII, § 7: Si in causa privata iter agens ad Burgundionis domum
veneril, et hospitium petierit, et ille domum Romani ostenderit, et hoc potuerit adprobari,
inferat illi, cuius domum ostenderit, sol. Ill, multae nomine solidos III.
7H. П. Грацианский. Разделы земель у бургундов и вестготов. Сб. «Сред-
ние века», вып. 1, 1942, стр. 10.
315
Однако далеко не все галло-римские поссессоры вели крестьянский
образ жизни; среди них несомненно были и мелкопоместные собственники,
имевшие рабов. С другой стороны, потребность в рабах у рядовых бур-
гундов, получивших земельные участки по второму разделу (в 80-х годах
V в. при Гундобаде), была, может быть, не столь велика, потому что и у
простых свободных бургундов (как и у других свободных варваров) мог-
ли быть и свои рабы, используемые в качестве подсобной рабочей силы
(вопрос только в том, могли ли они привести их с собой с Рейна и в каком
количестве). Если же они до их поселения в Бургундии совершенно не
применяли в своем домашнем хозяйстве подсобную силу рабов, то не
совсем ясно, почему они ощущали такую острую потребность в получении
земельных участков с сидящими на них рабами.
Повидимому, и во втором разделе приняли участие не только предста-
вители среднего слоя рядовых общинников, но и члены высшего их слоя—
maiores personae (если оставить в стороне бургундских оптиматов). Это
тем более вероятно, что к 80-м годам V в. имущественное расслоение в
среде бургундских общинников сделало уже значительные успехи. Что же
касается бургундских оптиматов, то они, конечно, имели собственных ра-
бов, а в результате обоих разделов приобрели и зависимые держания с
сидящими на них колонами
* * *
Как видим, оба массовых основных раздела (не говоря уже о единич-
ных, повторных и дополнительных разделах) усиливали мобилизацию
земельной собственности 1 2 и углубляли социальное расслоение у бургун-
дов. Некоторые бургундские поселенцы получали земельные владения или
sortes в двух и более местах 3; с другой стороны, богатые общинники могли
селиться в одной деревне (вилле) с средними и низшими свободными
бургундами 4.
Возникновение смешанных римско-бургундских поселений 5, конечно,
очень способствовало росту аллодиальной собственности и усилению со-
циального и имущественного неравенства у бургундов. Весьма возможно,
что отдельные бургунды и галло-римляне, обитавшие в таких смешанных
деревнях, в свое время и были теми совладельцами — consortes, которые
делали заимки в общих полях и лесах (как это изображено в главах XIII
и XXXI Бургундской Правды, поскольку они рисуют именно взаимоот-
ношения галло-римлян и бургундов) 6. Однако ко времени составления
Lex Gundobada они уже, повидимому, разделились друг с другом,' так как
глава XXXVIII трактует галло-римлян и бургундов, живущих в одной и
той же вилле, как соседей, имеющих отдельные домохозяйства.
Резюмируя все вышесказанное об эволюции общественного строя бур-
гундов с начала V в. до начала VI в. (в связи с земельными разделами
между галло-римлянами и бургундами), мы приходим к следующим
основным выводам.
1 Lex Burg., VII, § 1: De servis et originariis, qui vocantur in crimine; cp. XXXVIIk
§ 8, LXVII (colonica). Интересно, что оптиматы ставятся наравне с римскими ноби-
лями (XXVI, § 1: obtimatus Burgundis vel Romanus nobilis).
2 На это указывал еще Биндинг (Binding. Das burgundisch-romanische Ko-
nigreich, Bd. I, 1868, S. 323).
3Cp. Lex Burg., LXXXIV, § 1.
4 Lex Burg., XXXVIII, § 5.
6 Lex Burg., XXXVIII, § 5: Hiemis autem tempore si quid legatus foeni aut ordei
praesumpserit, similiter a consistentibus intra terminum villae ipsius, tarn Burgundio-
nibus, quam Romanis, sine contradictione aliqua conferatur. Quod tamen a maioribus
personis praecipimus custodiri; ср. также XXXVIII, § 6, 7.
6 Мы стремились выше показать (см. § 1 данной главы), что отношения совладения
могли иметь место и между самими бургундами и что они-то именно и были исконными.
316
За указанный период развитие общественного строя бургундов про-
исходило в направлении от разлагающегося родо-племенного строя (пере-
житки большой семьи и следы общинной собственности) к расслоению
общины, торжеству аллодиальной собственности и такому углублению со-
циального неравенства, которое привело к началу процесса классообра-
зования (резкое расслоение в среде свободных бургундов, возникновение
служилой знати и ее слияние с родовой знатью, зарождение бенефици-
альных пожалований и крупного землевладения бургундских оптиматов с
зависимыми держаниями колонов).
Бургундский земельный надел — sors в его двойном качестве быв-
шего надела большой семьи и участка, предоставленного бургундскому
госпиту, — превращается из раннего аллода в поздний,
Оба земельных раздела (в особенности второй) вызвали размель-
чение латифундий и привели к массовой обработке запустевших участков,
что способствовало новому подъему производительных сил.
Поселение рядовых свободных бургундов рядом с галло-римскими
поссессорами (т. е. вначале на их земельных владениях), создавая сме-
шанные деревни, разлагало сохранившиеся к этому времени элементы
общинного строя бургундов и ускорило появление полного аллода (в том
числе и на sors); тем самым оно содействовало торжеству мелкой инди-
видуальной семейной собственности и мелкого производства.
Носители этой мелкой свободной собственности — свободные бур-
гундские крестьяне — аллодисты, складывающиеся как особый социаль-
ный слой, — начинают впадать в зависимость как от бургундских опти-
матов и новых бенефициариев, так и от старой галло-римской знати,
которая впоследствии сливается с бургундской (родовой и служилой)
знатью. Возникновение этой зависимости — одна из предпосылок форми-
рования зависимого крестьянства 1 на территории Бургундии.
Однако зависимое крестьянство формировалось в Бургундии не
только из разоряющихся свободных, но и из римских колонов (а отчасти
и из посаженных на землю рабов). Это — результат синтеза галло-роман-
ского рабовладельческого строя с варварским на стадии разложения пер-
вого.
Этот синтез, который удается проследить по самим бургундским за-
конам 1 2, чрезвычайно ускорил ход процесса классообразования, а тем са-
мым и создание необходимых предпосылок для возникновения зависимо-
го крестьянства. Можно сказать, что бургунды уже к 30-м годам VI в.
(ко времени включения бургундского королевства в состав франкского)
достигли в этом отношении такого уровня развития, какой мы наблю-
даем у баваров лишь в начале VIII в.
Однако по бургундским законам нельзя4 так точно проследить процесс
закрепощения свободных аллодистов, как по Баварской Правде, что
объясняется в значительной мере особенностями самих бургундских па-
мятников, уделяющих очень много места взаимоотношениям галло-римлян
и бургундов.
1 Указание на это содержат данные Бургундской Правды о разорении части сво-
бодных, о наличии низшего разряда свободных с пониженным вергельдом (leudes.
inferiores) и т. д.
2 По Lex Gundobada и по Lex Romana Burgundionum.
Глава VII
ПРЕВРАЩЕНИЕ СВОБОДНЫХ ОБЩИННИКОВ-АЛЛОДИСТОВ
В ЗАВИСИМЫХ КРЕСТЬЯН
В БАВАРИИ VII—VIII вв.
§ 1. Распадение большой семьи и возникновение полного аллода
Пережитки родового строя сказываются в Баварской Правде не столь
резко и определенно, как в Салической. Однако, несмотря на это, совер-
шенно очевидно происхождение баварской общины из родового строя, а
свободных баваров — этого основного слоя баварского племени — из ши-
рокой массы соплеменников, «трудящихся субъектов», которые были
объединены в родовые союзы. В самой Баварской Правде кровно-род-
ственные связи сказываются в упоминании родственников (parentes, рго-
pinqui) в наличии определенной системы счета родства и целого ряда
терминов для обозначения родовых групп (leuda, genealogia, genus) 1 2, в
порядке уплаты виры за убийство (при живучести остатков кровной ме-
сти) , в некоторых чертах семейных отношений. Однако именно формы
семьи и брака и в особенности порядок наследования указывают на да-
леко зашедшее разложение рода.
Понятие родни охватывает родственников до седьмой степени родства
(ad septimum gradum) 3, но при упоминаниях об этом тут же подчерки-
вается возможность отсутствия у лица, о котором идет речь, каких бы то
ни было сородичей этих степеней родства 4.
Вообще Баварская Правда всегда имеет в виду возможность отсут-
ствия у свободного бавара более или менее отдаленной родни (за преде-
лами его семьи); это видно из того, что в трактовке решающего в этом
отношении вопроса,— а именно при определении размера виры свобод-
ного, — указаны две возможности: наличие parentes, получающих виру,
и их отсутствие; в этом последнем случае виру получает герцог (dux)
или тот, кому убитый при жизни коммендировался 5. Как видим; место
1 Lex Baiuv., IV, 26, 28, 31; VIII, 14—15 (parentes); VIII, 20 (propinquitas); IX,
4 (parentes); XV, 10 (parentes, propinqui); XIX, 1, 7 (parentes).
2 Lex Baiuv., IX, 3 (leuda); I, 8; II, 4; III, 1; XV, 9 (genealogia); VIII, 15 (genus).
3 Lex Baiuv., XV, 10; VIII, 20: usque in septimam propinquitatem.
4 Lex Baiuv., XV, 10; Quodsi maritus et mulier sine herede mortui fuerint et nullus
usque ad septimum gradum de propinquis et quibuscunque parentibus invenitur.
5 Lex Baiuv., IV, 28: Si quis liberum. hominem occiderit, solvat parentibus suis, si
habet; si autem non habet, solvat duci vel cui commendatus fuit, bis 80 sol. hoc est 160 sol.
(Об уплате виры и штрафов родным — parentibus — см. также главу XIX, § 1, 2—6).
Права фиска распространяются и на наследство свободного бавара в том случае, если
у умершего не было никаких родственников, вплоть до седьмой степени родства: ср,
гл. XV, § 10: tunc illas res fiscus adquirat.
318
parentes занимает, с одной стороны, герцогская власть или фиск, а с дру-
гой — патрон: род уже не мог обеспечить своему сочлену достаточную
защиту, тем более, что он разлагался в силу имущественного неравенства
и расслоения в его среде (об этом см. ниже).
Поэтому баварский род и выступает не столько как хозяйственный
коллектив или как производственная организация (таковой была у бава-
ров, как увидим впоследствии, община-марка), сколько как совокупность
родственных связей. Баварская Правда употребляет термины genelogia
(или genealogia), leuda, genus либо для обозначения именно такой сово-
купности, либо для указания на происхождение данного лица из того или
иного рода (из той или иной большой семьи). При этом обнаруживаются
различия в социальном положении лиц, происходящих из разных «генеа-
логий», но сама «генеалогия» нигде не выступает как реальный коллек-
тив, состоящий из лиц, живущих и хозяйствующих совместно. Это стано-
вится особенно очевидным при сопоставлении баварской «генеалогии»
с алеманнской: по «Алеманнской Правде две «генеалогии» (скорее все-
го — две большие семьи) ведут опор друг с другом о границах своих вла-
дений, в то время как согласно Баварской Правде подобные споры и
прочие поземельные тяжбы (и притом из-за аллодов) происходят между
соседями — членами общины-марки (vicini, commarcani), а не между «ге-
неалогиями» 1. Это значит, что в качестве субъекта земельной собствен-
ности внутри общины (в пределах марки) у баваров фигурирует только
малая семья, в то время как у алеманнов — несмотря на бурно идущий
процесс распада большой семьи—эта последняя частично еще сохра-
няется как хозяйственный коллектив. Баварская Правда упоминает
о «генеалогии» не тогда, когда идет речь о собственности на землю, о по-
земельных тяжбах или о совместном хозяйствовании членов этой кров-
но-родственной группы, а в тех случаях, когда нужно подчеркнуть со-
циальные различия между лицами, происходящими из разных «генеа-
логий».
Правда, в нашем памятнике имеется одно исключение из такого пони-
мания «генеалогии». В главе «О генеалогиях и их вирах» выделены и
защищены особенно высокой вирой в 640 солидов пять поименованных
«генеалогий», которые занимают первое место в племени баваров после
герцогского рода Агилольфингов 1 2.
Здесь несомненно имеются в виду представители пяти родов, выделив-
шихся из общей массы свободных баваров своим богатством и социаль-
ным положением, повидимому, еще задолго до записи Баварской Правды.
Некоторые из них (например, Fagana и Huosi) встречаются и позднее,
а именно в баварских дарственных грамотах (в частности — в грамотах
Фрейзингенского монастыря) второй половины VIII в. При этом члены
этих родов выступают как собственники вотчинного типа и сохраняют
какие-то хозяйственные связи между собой. Так в тяжбе с остальными
commarcani3 из-за обладания церковью в селении Haushausen в 791 г.
три брата из рода Huosi советуются с прочими членами этого рода 4.
1 Lex Alamannorum, LXXXI: Si quis contentio orta fuerit inter duas genealogias
de termino terrae eorum...; Lex Baiuv., XII, § 8 («De terminis ruptis»); XVI, § 17; XVII,
§ 2 (разбор этих глав см. ниже).
2 Lex Baiuv., Ill, I (De genealogiis et eorum conpositione): De genealogia, qui vocan-
tur Huosi, Trozza, Fagana, Hahilliga, Anniona: isti sunt quasi prima post Agilolvingas qui
sunt de generi ducali.
3 О commarcani, как общинниках, см. ниже, § 2 и § 3 этой главы.
4 Die Traditionen des Hochstifts Freising, hrsg. von T. Bitterauf, Bd. I, Munchen,
1905 (Quellen und Erorterungen zur bayerischen und deutschen Geschichte, Neue Folge,
Bd. IV) (в дальнейшем цитируется как Freising, № 142, anno 791): Et tunc congregati
fuerunt Hosi et fecerunt concilium inter illos... Представители того же рода встречаются
319
В середине IX в. в дарственной грамоте Фрейзингенского монастыря от
849 г. опять упоминаются «многие члены рода Huosi» Г В грамоте то-
го же монастыря от 750 г. фигурируют представители рода Fagana, при-
чем указаны границы владений их «генеалогии» и другой «генеалогии», не
поименованной в III главе Баварской Правды * 1 2.
Однако даже эти, особо выделенные «генеалогии» не владеют земля-
ми сообща, ибо их члены совершают дарения принадлежащей им лично
земельной собственности; к тому же они входят в состав общины-марки
наряду с прочими commarcani3.
Баварская Правда не обозначает представителей этих пяти генеало-
гий термином nobilis; да и самый этот термин, как будет показано ниже,
в Баварской Правде (а тем более в картуляриях4) —не синоним «знат-
ного человека», члена родовой знати; он применяется иногда к наиболее
зажиточным и влиятельным свободным 5. Поэтому правильнее всего рас-
сматривать «генеалогии» III титула Баварской Правды, как остаток не-
многочисленной группы привилегированных семей свободных баваров,
выделившихся своим богатством и возвысившихся благодаря своим более
значительным земельным владениям. Но это — все же не родовая знать,
ибо она не могла состоять всего-навсего из пяти привилегированных
родов.
В остальных случаях значение «генеалогий» выступает достаточно
отчетливо именно- в разъясненном ранее смысле; таково оно- в главе, уста-
навливающей кары за подстрекательство к распрям в ополчении во время
похода (600 солидов в пользу фиска): за нанесенные при этом кому-либо
раны или увечья, а также за убийство виновный отвечает пеней или ви-
рой (в зависимости от характера преступления) в соответствии с «ге-
неалогией» потерпевшего 6. То же самое можно утверждать и относитель-
но установления пени или виры за ранение и убийство монахов (в соот-
ветствии с их генеалогией» 7), а также и об обязанности мужа, неспра-
ведливо изгнавшего невинную жену, возместить ей стоимость ее прида-
ного (dos) в зависимости от ее «генеалогии» 8.
Глава, трактующая порядок наследования, косвенно и попутно указы-
вает и причину этих различий между лицами, происходящими из разных
в Фрейзингенских грамотах № 23, 33, 148—149, 177, 186, 215, 277 и др. (от 756
до 849 г.).
1 Freising, № 703 (849 г.): ...ubi plurimi de Hosis vel alii quam plurimi viri nobi-
les insimul convenerunt...
Об изменившемся значении термина nobilis в баварских картуляриях см. ниже в
главе VIII (в некоторых грамотах nobiles обозначают просто общинников,—напри-
мер, Freising, № 626, 918, 1033, 830 и Др.).
2 F г е i s i n g, № 5 (a. 750). Alfrid с четырьмя братьями из рода Fagana делает да-
рение в пользу Фрейзингенского монастыря (одновременно с герцогом Тассилоном) и
при этом разграничивает владения двух «генеалогий»: Alfrid cum fratribus suis et
participibus eorum atque consortiis, reliquas autem partes, quicquid ad genelogiam quae
vocatur Fagana pertinebat, tradiderunt ipsi... et cuncti participes eorum donantes... sectin.-
dum ius Baiuvariorutn facientes, ut ipsa que huius loci, id est Erchiga fines utrorumque
genealogiarum... consistere in perpetuum firma permaneat... Однако в отличие от 81 титу-
ла Алеманнской Правды в качестве субъекта собственности на землю выступают здесь
не целые генеалогии, а отдельные их члены. О Fagana см. еще № 15, 17, 58.
3 Freising, № 142; 805; 933; 951.
4 Ср. ibidem, № 830 (а. 859—875), где даритель, названный в заголовке грамоты
nobilis, обозначен в тексте ее, как liber.
5 В Фрейзингенских грамотах термином nobiles обозначаются иногда как раз и обед-
невшие потомки некогда зажиточных семей (ср. Freising, № 626, а. 837—consuluit
paupertati eorum; речь идет о nobiles viri).
6 Lex Baiuv., II, 4: conponat sicut in lege habet, unicuique secundum genealogiam.
7 Lex Baiuv., I, 8: monachi autem conponuntur secundum genealogiam suam.
8 Lex Baiuv., VIII, 14: mulieri dotem suam solvat secundum genealogiam suam
legitime.
320
генеалогий: оказывается, что в случае повторных браков одного и того
же мужчины, женщины, вступавшие с ним в брак, могли происходить из
одинаково свободных «генеалогий», по отличаться друг от друга по
богатству Ч Иными словами: женщины одинаково свободного проис-
хождения могли отличаться друг от друга по своему материальному по-
ложению.
К происхождению из более или менее зажиточных «генеалогий», уже
давно утративших значение реальных хозяйственных коллективов, но
оставивших по себе память о большей или меньшей влиятельности вхо-
дивших в них некогда сочленов, может быть сведена и встречающаяся
иногда разная оценка потерпевших лиц, с вытекающей отсюда разницей в
уплате пени в зависимости от качества данного лица 1 2. Впрочем, она мог-
ла быть выражением различий и в их личном материальном положении,
не связанном с их происхождением. К этому последнему и сводится, как
ясно из изложенного, основной смысл термина «генеалогия» в Баварской
Правде.
. Баварская «генеалогия» не похожа ни на алеманнскую большую
семью, обозначенную тем же термином, ни на более обширный кровно-
родственный коллектив. Реальное значение кровно-родственных связей,
согласно Баварской Правде, заключается все-таки главным образом в
функциях взаимной защиты сородичей, хотя эти последние, как уже было
указано выше, и не могли обеспечить ее в достаточной мере. Наличие
этих функций сказывается в роли соприсяжников, в обязательной уплате
виры родственникам убитого и особенно — в живучести остатков’ того
весьма архаического явления родового быта, из которого родилась и са-
мая вира, а именно — кровной мести. При упоминании о клятве сопри-
сяжников Баварская Правда дважды подчеркивает, что они должны про-
исходить из рода (или семьи) ответчика, причем «род» обозначен один
раз. латинским термином genus, а другой раз словом leuda, заимствован-
ным из языка салических франков и означающим как семью, так и род.
В первом из упомянутых случаев соприсяжники должны быть поимено-
ваны; это объясняется тем, что- речь идет в данном случае об отказе же-
ниха вступить в брак со своей невестой после помолвки и о его женитьбе
на другой, а также и о том, что он должен доказать родным своей быв-
шей невесты (parentibus eius) отсутствие какой бы то ни было вражды к
ним и его невиновность в каких-либо проступках по отношению к ним 3.
Поэтому он и очищается от этих подозрений клятвой таких соприсяжни-
1 Lex Baiuv., XV, 9: quamvis multas mulieres, habuisset (pater) et totas liberas
fuissent de genealogia sua, aut quas non aequaliter divites.
2 Lex Baiuv., I, 6: ...sic secundum personam uniuscuiusque conponat; X, 1: inprimis
secundum qualitatem personae omnia aedificia conponat atque restituat (в обоих случаях
речь идет о лицах, пострадавших от поджога дома, причем во втором требуется вос-
становление сгоревших построек в зависимости от «качества» их владельца, —• важное
указание на тесную связь этого «качества» с материальным положением потерпевшего
и с той или иной степенью мощности его хозяйства). Ср. Ro., § 48: qualiter in angar —
gathungi, id est secundum qualitatem personae, а также Ro., § 75, 378. — Любопытно
замечание П. Г. Виноградова по этому вопросу, тем более, что оно относится к але-
маннам: .«Вопрос об определении статуса индивидуума превращается в легче подда-
ющийся решению вопрос об установлении влиятельности данного рода. Легче было так-
сировать роды по их относительному социальному весу в обществе, нежели каждый раз
вновь поднимать этот вопрос по отношению к отдельному индивидууму» (Р. Vinogra-
doff. Wergeld und Stand. «Zeiitschrift der Savigny-Stiftung fiir Rechtsgeschichte», Germ.
Abt., Bd. XXIII, 1902, S. 178). Но так как у баваров род и большая семья распа-
даются, то дело сводится к происхождению данного лица.
3 Lex Baiuv., VIII, 15: [жених] cum XXIV sol. conponat parentibus et cum XII sacra-
mentalis iuret de suo genere nominates ut non per invidiam parentorum eius, nec per
ullum crimen earn dimisisset, sed propter amorem alterius alteram duxerit...,
21 А. И. Неусыхин 321
ков (из числа его сородичей), имена которых должны быть известны обе-
им сторонам: это как бы примирение родственников жениха с родными
невесты
Второй случай относится к краже лошади, раба или любого предмета
движимого имущества стоимостью не менее 12 солидов; если обвиненный
в подобной краже захочет отрицать свою вину, то он должен поклясться
с 12-ю соприсяжниками de leuda sua 1 2 (или дело решается поединком).
В обоих случаях сородичи выступают не как члены хозяйственного кол-
лектива, а как лица, выполняющие в силу кровно-родственной солидар-
ности функции защиты.
Пережитки этой былой роли кровно-родственных групп, как органи-
заций защиты, дают себя знать в живучести кровной мести. Упоминания
о ней встречаются и в некоторых других варварских правдах (например,
в Салической, Саксонской, Фризской, и в эдикте Ротари3). Баварская
Правда дает подробное изображение вражды разных групп сородичей
друг с другом и в то же время указывает на возможность длительной ме-
сти (в течение жизни двух поколений). Она рисует картину, как бы вы-
хваченную непосредственно из самой жизни: «враги» (inimici) пресле-
дуют одного из свободных баваров, который стремится убежать «от лица
(или от взоров) врагов своих», а в это время другой бавар насильно за-
ставляет бегущего остановиться или даже прямо собирается напасть на
него с тем, чтобы «враги», преследующие бегущего, могли собраться вме-
сте и убить этого последнего. Если им это удается, то человек, виновный
в том, что помешал преследуемому убежать,—даже если он сам и не
притронулся к бежавшему,—платит родственникам убитого (т. е. того,
который пытался убежать от «врагов») 12 солидов пени за преступление,
носящее у баваров название «коварного и неожиданного заграждения
пути» — wancstodal» 4 (употребление этого баварского термина указы:
вает на архаичность обозначаемого им явления). Очевидно, что «враги»
(inimici) преследуют бегущего с целью совершения ими кровной мести, а
преграждающий ему путь — сторонник его мстителей. Повод возникнове-
ния вражды и мести здесь не указан. Но' в другом случае приведен один
из возможных поводов, а именно умерщвление человека по приказу коро-
ля или герцога, и этот повод показывает лишь, что основным из сохра-
нившихся у баваров мотивов кровной мести было убийство одного из со-
родичей, т. е. именно тот враждебный акт, к которму первоначально и
1 Самая возможность такого примирения родных отвергнутой невесты с женихом
и его родственниками, так же как и право отца невесты выдать ее замуж после-
этого за кого угодно (ср. VIII, 15 et postea filiam suam donet cui vult), свидетель-
ствуют о далеко зашедшем распаде родовых связей (не говоря уже о мотиве отказа
жениха от невесты — любовь к другой женщине — ио признании законности этого
мотива).
2 Lex Baiuv., IX, 3: Et [si] negate voluerit cum XII sacramentalis iuret de leuda sua,
vel, duo campiones proinde pugnent.
3 Cp. Lex Sal., XLI, 8 (inimici); XLI, ad. 3 (inimicus); Lex Saxonum, XVIII; Lex
Frisionum, II, 2; 7 — Ro., § 143 (взыскание двойного вергельда за продолжение мести
после получения виры); § 74 (общий запрет продолжения вражды после получения
пени за раны и увечья: ut faida, quod est inimititia post accepta... conpositione postpona-
tur); упоминания о «файде» см. Ro., § 75, 138, 162, 188, 190, 387. Ср. также
Leges Visig., VI, 5, § 2 (si nulla hoccasio inimicitiae ante cum eo fuit). VI, 5, § 12
(propter inimicum... consilium); IX, 2, § 7. В эдикте Ротари большей частью речь
идет о замене файды пеней (cessante faida hoc est inimicitia). Cp. Ro., § 45, 190..
214, 326.
4 Lex Baiuv., IV, 26: Si quis liber a facie inimicorum suorum fugerit, et alius eum
per vim constare fecerit, aut se contra ilium paraverit, interdum inimici illius coniunxerunt
et interfecerint, et iste nihil amplius fecerit vel comiserit, nec ipse tetigerit, quod wancsto-
dal dicunt, cum XII sol, conponat parentibus suis. (Ср. нападения на свободного ба-
вара скопом. Lex Baiuv., IV, 23—24).
322
сводилась вражда между родами, защищавшими прежде всего жизнь
своих сочленов. Ибо хотя с усилением власти герцога или короля в ранне-
феодальном обществе лишение жизни по их приказу перестало рассма-
триваться как убийство (эту новую трактовку такого убийства и выдви-
гает Баварская Правда), тем не менее убийце, выполнившему приказ
властей, могла, очевидно, грозить кровная месть со стороны родных уби-
того, не желавших считаться с этим весьма обременительным новшеством,
введенным герцогской властью и лишавшим свободных баваров права за-
щищать жизнь своих сородичей. Поэтому они продолжали защищать ее,
пользуясь старыми обычаями и своими реальными возможностями, вопре-
ки новому праву. Но по той же причине Баварская Правда отменяет и
запрещает файду в случае убийства по приказу герцога или короля
хотя в случае преграждения пути бегущему не было и речи об отмене
файды (даже и самый термин в соответствующей главе отсутствует), а
закон лишь предоставлял бегущему возможность спастись от преследо-
ваний. Это сопоставление еще резче подчеркивает и без того очевидный
факт, — а именно-, что запрет файды по поводу убийства в силу приказа
герцога продиктован герцогской властью. Любопытно, однако, что кроме
этого исключительного случая, Баварская Правда не отменяет оконча-
тельно кровную месть, как средство родовой самозащиты, а лишь ставит
ее в известные рамки 2 или заменяет ее вирой. Но так как при убийстве
по приказу герцога предусматривается возможность возникновения фай-
ды, то убийцу и его сыновей берет под свою защиту герцог, заменяющий
в этом случае сородичей убийцы. Мало- того: если тот герцог, по- приказу
которого было совершено это убийство, умрет, то функции защиты убий-
цы переходят к его' преемнику, т. е. к следующему герцогу3. Эти поста-
новления (о сыновьях убийцы и о преемнике герцога) ясно показывают,
что- здесь имеется в виду возможность продолжения файды в течение
жизни двух поколений (т. е. сверстников убитого из числа его сородичей
и его сыновей) и правления двух герцогов.
Тот факт, что основным и единственным мотивом кровной мести и
файды у баваров является убийство, весьма показателен: из постановле-
ний других правд, отменяющих файду, мы узнаем, что она могла воз-
никнуть по- любому поводу, — в результате любой кражи или какого-
нибудь сравнительно мелкого нарушения интересов данного лица, или
даже просто вследствие личного оскорбления, нанесенного свободному
соплеменнику. Так, например, эдикты лангобардских королей от Ротари
до Лиутпранда на протяжении почти целого- столетия систематически бо-
рются с возникновением файды по таким сравнительно мелким поводам,
всюду заменяя ее штрафами 4. Между тем Баварская Правда вообще не
знает файды такого характера. Это вынуждает нас внести важное огра-
ничение в наше наблюдение относительно живучести кровной мести у
баваров: несмотря на возможную длительность файды, она всегда свя-
зана только с убийством, да и то заменяется вирой; эта вира идет в поль-
зу родственников убитого, но в случае их отсутствия достается герцогу или
1 Lex Baiuv., II, 8: Si quis hominem per iussionem regis vel duci suo... occiderit, non
requiratur ei nec faidosus sit, quia iussio de domino suo fuit et non potuit contradicerq
iussionem...
2 Ср. запрет вмешательства, приводящего к убийству преследуемого лица в IV.26.
3 Lex Baiuv., II, 8: ...sed dux defendat eum et filios eos pro eo. Et si dux ille mortuus
fuerit alius dux, qui in loco eius accidit, defendat eum.
4 В дополнение к приведенным выше ссылкам на эдикт Ротари ср. постановления
Лиутпранда: Li., § 119 (штраф за выдачу замуж обрученной невесты за другое лицо
вместо ее жениха: ut inimicitias cessent et faida non habeant); § 135 (штраф в размере
виры вместо файды за оскорбление женщины). Ср. Li., § 13, 127; Grimoald, § 8
(et faida non requiratur).
21* 323
Патрону убитого L Да и в баварской системе пеней и штрафов большую
роль — наряду с взносами в пользу родственников—играет fritus, не-
редко очень высокий 1 2 — в 40 золотых солидов (а иногда в 12 солидов) в
пользу фиска. За некоторые проступки Баварская Правда вовсе не взи-
мает штрафов в пользу родных потерпевшего, ограничиваясь лишь воз-
мещением убытка, но взыскивает fritus 3. Как видно из изложенного, даже
функции родовой защиты все более и более утрачиваются объединениями
родственников и удерживаются лишь в форме охраны жизни сородичей
(посредством файды или уплаты виры) и в форме клятвы соприсяж-
ников 4.
Формы семьи и брака и характерный порядок наследования- у
баваров еще резче подчеркивают разложение остатков родового
строя.
Брак у баваров моногамный и договорный, что явствует из многочис-
ленных упоминаний о помолвке и обручении жениха и невесты 5, а также
о приданом (dos) 6. Есть указания на случаи похищения чужой неве-
1 Согласно IV, 28.
2 За нарушение материальных интересов церкви и неповиновение государственной
власти — большой fritus в 40 солидов: I, 6, 9 (поджог церковных зданий и убийство
священника); II, 14 (неявка в графский суд, ср. XIII, 2, 3) (за покупку краденого —
Малый fritus в 12 солидов).
3 Например, при покупке краденого: IX, 15: tunc similem rem donet illi, cui pe-
cunia conparavit, et in fisco pro freto XII sol. sit culpabilis. Однако штрафы за увечья
и раны идут главным образом родным (см. tit. IV).
4 Заслуживает быть отмеченным следующее явление: глава IV Баварской Правды,
содержащая подробную таксацию пеней за членовредительство, увечья, а также и за
всякого рода насильственные действия одних свободных по отношению к другим, уста-
навливает удвоенную виру женщины, мотивируя это ее неспособностью защищаться
с оружием в руках; при этом делается следующая любопытная оговорка: «если же она
окажется столь мужественной, что захочет выступить на поединке как мужчина, то ее
вира не должна удваиваться» (IV, 29: dum femina, cum armo defendere nequiverit, dup-
licem conposiitionem accipiat. Si autem pugnare voluerit per audatiam cordis sui, sicut vir,
non erit duplex conpositio eius). Право женщины участвовать в судебном поединке от-
мечено и Алеманнской Правдой (Leges Alamannorum, LIV, 2). Поединок, как средство
решения споров, встречается часто в Баварской Правде, и притом в случае возникно-
вения поземельных и имущественных тяжб (Lex Baiuv., XII, 8; XVI, 17; XVII, 2; ср.
Leges Alam., LIV, 2; LXXXI — pugna duorum). У баваров поединки были столь распро-
страненным явлением, что в них участвовали даже наемные бойцы—campiones (Le^
Baiuv., II, 11; XVIII, 1—2). Однако первоначально поединок был, повидимому,
тесно связан с файдой и мог служить ее заменой наряду с вирой. Это видно уже из
сопоставления поединка с вирой в разбираемой главе Баварской Правды (ср. IV, 29
с IV, 28, где устанавливается вергельд свободного бавара). О связи этой виры с фай-
дой и об особом положении женщины в этом отношении узнаем из других памятников
типа варварских правд. Так, например, в законах лангобардского короля Лиутпранда
имеется следующее постановление: в случае убийства свободного лангобарда, не оста-
вившего мужского потомства, виру не получают его дочери (несмотря на признание за
ними права наследования), ибо они, в качестве лиц женского пола, не могут нести файду
(Li., 13: quia filiae eius, eo quod femineo sexu esse provantur, non possunt faidam
ipsam levare). Поэтому виру получают ближайшие родичи убитого (propinqui parentis),
и лишь в случае их отсутствия вира делится поровну между дочерьми убитого и фи-
ском (Li., 13). У Лиутпранда идет речь не о поединке, а о файде, и женщина признана
неспособной к ней, вследствие чего она лишается права на получение виры за уби-
того отца. В Баварской Правде рассматривается вопрос о способности или неспособ-
ности женщины выступать лично на поединке, но этот вопрос тесно связан с вопро-
сом о вире мужчины и женщины, а тем самым — косвенно — и с могущей возникнуть
на этой почве файдой. Поэтому сопоставление этих двух глав из законов Лиутпранда
и Баварской Правды дает нам основание говорить о взаимной связи поединка с вирой
и файдой. С этой точки зрения право баварской женщины на личное участие в по-
единке может считаться лишним аргументом в пользу живучести у баваров лишь той
кровной мести, которая возникает как непосредственное и прямое следствие именно
убийства (файда, умиротворяемая вирой, а не пеней).
5 Lex Baiuv., I, 11; VIII, 15, 16; VIII, 8.
6 Lex Baiuv., XV, 8; VIII, 14.
324
сты 1 или отказа жениха от невесты, с которой он уже обручен 1 2. Несмотря
на единичные упоминания о похищении девиц и даже вдов 3, совершенно
очевидно, что архаический способ женитьбы при помощи умыкания уже
сменился договорным браком. Имеются очень важные сведения о воз-
можности повторных браков мужчин 4, о вторичном замужестве вдов 5, и
не только о праве мужа отказаться от сожительства с провинившейся
перед ним женой, но и о злоупотреблениях этим правом, приводящих к
изгнанию невинной жены 6 (может быть,—-переход к разводу). Резче
всего сказывается изменение форм брака именно в возможности его рас-
торжения и в распространенности повторных браков. Вместо узаконен-
ного еще древнегерманским обычаем отказа мужа от неверной жены 7 мы
встречаем у баваров изгнание невинной жены, которое — несмотря на
его явную противозаконность—не влечет за собою принудительного вос-
становления несправедливо и односторонне расторгнутого мужем брака.
Наоборот: расторжение брака остается в силе даже в случае полной не-
виновности жены, а ответственность мужа, отказавшегося от сожительства
с нею исключительно «из чувства ненависти к ней» (per invidiam), огра-
ничивается уплатой родственникам жены возмещения в 48 солидов и вы-
дачей ей самой стоимости ее приданого (размеры которого определялись
ее происхождением), а также возвращением ’ей той части отцовского
имущества, которое она принесла с собою в дом мужа при вступлении в
брак8. Передача отвергнутой жене этого имущества вместе с приданым,
а также уплата возмещения в пользу ее родственников указывают на то,
что и она сама возвращается к этим последним. Дальнейшая ее судьба
нам неизвестна; однако на основании косвенных данных можно предпо-
лагать, что не исключена возможность ее вторичного замужества. К числу
этих данных относится прежде всего подробное описание — параллельно
только что разобранному — случая отказа жениха от обрученной с ним
невесты и его женитьбы на другой женщине. Несмотря на то, что Бавар-
ская Правда подчеркивает противозаконность такого поведения жениха
(...earn dimiserit et contra legem aliam duxerit), его брак с другой женщи-
ной все же не расторгается 9, и он не принуждается к женитьбе на неза-
конно отвергнутой им невесте (подобно тому как не восстанавливается
брак мужа с несправедливо отвергнутой им женой). Дело и здесь сводит-
ся к полюбовной сделке жениха с родственниками невесты: однако он не
только уплачивает им материальное возмещение в 24 солида (кстати
сказать, ровно в два раза меньше, чем при отказе мужа от жены), но и
приносит клятву с 12-ю соприсяжниками в том, что не питает вражды к
родственникам невесты, а ее самое считает ни в чем не повинной, и что он
отказался от нее не по этим двум причинам (вражда к родным невесты
1 Lex Baiuv., I, 11; VIII, 16.
2 Lex Baiuv., VIII, 15.
3 Lex Baiuv., VIII, 6, 7 (здесь идет речь об особом случае—-о похищении разорив-
шейся вдовы, которая вынуждена была покинуть свой дом).
4 Lex Baiuv., XV, 9.
5 Ср. Lex Baiuv., XV, 7, 8, 10.
6 Lex Baiuv., VIII, 14; ср. разобранный выше случай отказа жениха от невесты
(VIII, 15).
7 Ср. Tacitus. Germania, 19.
8 Lex Baiuv., VIII, 14: Si quis liber liberam uxorem sine aliquo vocio [vitio] per
invidiam dimiserit, cum XL et VIII sol. conponat parentibus; mulieri autem dotem suam
solvet secundum genealogiam suam legitime. Et quicquid ilia de rebus parentorum ibi
adduxit, omnia reddantur mulieri illi.
9 Между тем, брак с чужой невестой (путем ее похищения) расторгается: она
возвращается прежнему жениху, а похититель платит 80 солидов штрафа (VIII, 16:
Si quis sponsam alicuius rapuerat... ipsam reddat...). Cp. Lex Alam., LI (расторжение
брака с чужой невестой); Lex Alam., L (то же — с чужой женой).
3 25
Или ее собственная вина), а исключительно из любви к другой женщине.
Подобная клятва вполне удовлетворяет родственников невесты, и, после
того, как она произнесена, отец невесты имеет право выдать свою дочь
Замуж за кого ему угодно ’, несмотря на то, что она была отвергнута ее
женихом.
Очевидно, при наличии описанного казуса родным невесты важнее
всего было сохранить незапятнанной ее репутацию, ибо это позволяло- им
выдать ее замуж. На этом основании можно предполагать, что и при
отказе мужа от жены ее невиновность подчеркивается с той же целью
(при этом материальная ответственность мужа, разумеется, выше, чем
жениха) 1 2. Это предположение подтверждается весьма любопытным ука-
занием одной из глав Баварской Правды на наличие повторных браков
одного и того- же мужчины 3 (причем в этой же главе подробно регули-
руются имущественные отношения между братьями —• сыновьями от раз-
ных браков одного отца). При этом Правда ничего не говорит о том, что
отец упомянутых братьев, последовательно вступавший в брак с раз-
ными женщинами, делал это каждый раз обязательно только- после
смерти предшествующей жены (т. е. в качестве вдовца), а следова-
тельно, ничто- не мешает нам предположить, что по крайней мере иногда
его- вторичная женитьба могла явиться результатом его отказа от первой
Жены. С другой стороны, его- новая жена не обязательно должна была
быть девицей, впервые вступающей в брак; она могла быть и вдовой, как
это явствует из регламентации имущественных прав'выходящей замуж
вдовы 4. Однако то обстоятельство, что Баварская Правда настойчиво
подчеркивает возможность повторных браков одного и того же мужчины,
наводит на мысль, что вряд ли каждый раз имеется в виду либо новый
брак вдовца, либо женитьба на вдове и что не исключены и другие воз-
можности, в том числе—-женитьба на бывшей жене другого мужчины,
отвергнутой этим последним.
Как бы то ни было; но характерна уже самая возможность таких
повторных браков мужчин 5. Это явление несомненно стоит в тесной связи
1 Lex Baiuv., VIII, 15; Si quis liber, postquam sponsaverit alicuius filiam liberam
legitime, sicut lex est, et earn dimiserit et contra legem aliam duxerit, cum XXIV sol.
.conponat parentibus et cum XII sacramentalis iuret de suo genere nominatos, ut non per
invidiam parentorum eius, nec per ullum crimen earn dimisisset, sed propter amorem alte-
rius alteram duxerit; et sit finitum inter illos et postea filiam suam donet cui vult. Cp.
аналогичное постановление Lex Alamannorum, LII (за исключением последней оговор-
ки о выдаче замуж).
2 Это объясняется как самим фактом длительного брачного сожительства, так и
Необходимостью выдачи приданого и полученной в свое время невестой части отцов-
ского имущества в случае расторжения ее брака.
3 Lex Baiuv., XV, 9: ... quamvis [pater] multas mulieres habuisset et totas liberas
fuissent...
4 Разбираемый параграф, упоминающий повторные браки (XV, 9), вставлен в
раздел «О вдовах» («De viduis»). Однако в нем самом о вдовах нет речи.
5 Чтобы яснее представить себе всю необычность и новизну этого явления в об-
щественном строе германских племен, следует принять во внимание полное умолчание
о нем Салической и Алеманнской Правды. Обе Правды подробно разбирают случай
выхода вдовы замуж (Lex Sal., XLIV; Cap. 1, 7; Lex Alam., LIV, 1—3), а первый ка-
питулярий к Салической Правде трактует и вторичную женитьбу вдовца (Cap. I, 8,
§ 1—2), но речь идет при этом о единственном его браке после смерти первой жены.
О последовательных браках одного и того же мужчины нет никаких данных не толь-
ко в архаической Салической Правде, но и в близкой к Баварской — Алеманнской
Правде. Упоминания о повторных браках, — и притом не только мужчин, но и жен-
щин,— встречается в законах вестготского короля VII в. Хиндасвинта (641—652), но
они отражают довольно далеко зашедший процесс феодализации, не говоря уже о
сильном влиянии на них римского права. Ср. Leges Visig., IV, tit. 5, § 4. (Flavius
Chindasvindus rex): Si provenerit unum virum plures habere uxores... Si una muller de-
pluribus maritis filios habeat...
326
с распространенностью практики расторжения браков и отказа от же-
нитьбы на обрученной невесте, а также с тем, что Баварская Правда,
объявляющая эту практику незаконной, вынуждена фактически счи-
таться с ее распространенностью и даже указывать пути примирения
мужа или жениха с родными жены или невесты (путем материальной
компенсации в их пользу, но без штрафа в пользу фиска) — примире-
ния, которое, однако, не приводит к восстановлению расторгнутого брака
или нарушенного обручения. А эта последняя тенденция Баварской
Правды свидетельствует о возникновении практики развода.
Повторные браки одного и того же мужчины, а также случаи вторич-
ного замужества вдовы теснейшим образом связаны у баваров с поряд-
ком наследования. Основной принцип наследования у баваров заключает-
ся в переходе отцовского имущества к сыновьям и дочерям умершего
отца 1 2; при этом сыновьям оказывается некоторое предпочтение, — впро-
чем, точно не формулированное и выражающееся главным образом в том,-
что они называются в числе наследников на первом месте3. Наследование
идет по прямой нисходящей линии (мужской и женской), т. е. через сы-
новей и дочерей к внукам и правнукам 4, и лишь в случае полного отсут-
ствия прямых потомков к участию в нем привлекаются боковые родствен-
ники умершего вплоть до седьмой степени родства 5. Повидимому, этот
порядок наследования распространяется как на движимость, так и на не-
движимость 6. Наследники не владеют наследством сообща, а делят его
между собою поровну; правда, в качестве участников этого дележа на-
званы только братья 7, а не сестры, т. е. лишь сыновья, а не дочери умер-
шего; но из включения дочерей в общий порядок наследования, а также
по анлаогии с соответствующими постановлениями Алеманнской Правды8
можно с достаточным основанием сделать вывод, что подобный дележ мог
происходить и между сестрами, т. е. дочерьми умершего 9. Раздел имуще-
ства между прямыми наследниками (обоего пола)'— очень важное явле-
ние, указывающее на далеко зашедший процесс распада большой семьи
у баваров 10.
1 Между тем за похищение девушки или вдовы взимается штраф в пользу фиска
в размере 40 солидов (Lex Baiuv., VIII, 6—7), (ср..I, 11).
2 Lex Baiuv., II, 7: filii et filiae possideant hereditatem человека, умершего в походе
на службе у патрона (независимо от социального положения умершего). Lex Baiuv.,
XV, 8, 10: ...qui пес filios пес filias... habet...
3 Cp. Lex Baiuv., XV, 8, 9, 10; II, 7; cp. Lex Alam., LV.
4 Lex Baiuv., XV, 10: Si autem maritus, qui nec filios, nec filias, nec nepotes, nec
pronepotes, nec ullum de propinquis habet... Ср. добавление Герольдины к •§ 5 титула LIX
Салической Правды: Sed ubi inter nepotes aut pronepotes... de alode terrae contentio
suscitatur...
5 Lex Baiuv., XV, 10: Quodsi maritus et mulier sine herede mortui fuerint [пе-
ред этой фразой была речь о filii, filiae, nepotes. — А. Н.] et nullus usque ad sep-
timum gradum de propinquis et quibuscunque parentibus invenitur, tunc illas res fiscus
,adquirat.
6 Это явствует как из факта превращения баварского аллода в товар (ср. Lex
Baiuv., XVL 2, 15, 17 и мн. др.), — о чем подробнее будет сказано ниже, — так и из
полного отсутствия в Баварской Правде каких бы то ни было данных об ограничении
прав женщин на земельную собственность, которые напоминали бы § 5 главы «De alo-
dis» Салической Правды.
7 Lex Baiuv., XV, 9: Ut fratres hereditatem patris aequaliter dividant. Ср. аналогич-
ный порядок в Lex Alam., LXXXV.
8 Cp. Lex Alam., LV; LXXXV.
9 Алеманнская Правда допускает и дочерей умершего к наследованию отцовского
земельного владения, правда, лишь в случае отсутствия у них братьев, т. е. сыновей
•отца (Lex Alam., LV).
10 В Баварской Правде нет данных о возможности сохранения совместного непо-
деленного земельного владения братьев после смерти отца, т. е. того явления, остатки
которого можно наблюдать в эдикте Ротари (§ 167) и в Бургундской Правде (Lex
Burg, LI, 2; LXXVIII; LIII; 1, § 1).
327
О том же свидетельствуют и имущественные взаимоотношения супру-
гов по Баварской Правде. Эти взаимоотношения можно проследить по
постановлениям об имущественных правах вдов. Вдова, имеющая детей и
не вышедшая вторично замуж, сохраняет пожизненное право пользования
(usufructuario iure) частью бывшего общего имущества семьи; однако это
пользование определяется, как доля (poriio), причем устанавливается,
что доля вдовы должна равняться доле любого из ее сыновей ’. Как вид-
но из дальнейшего, а именно из судьбы этой доли в случае вторичного
замужества вдовы1 2, совместное пользование долями сыновей и жены,
имевшее место при жизни главы семьи, сохраняется после его смерти
лишь по отношению к тому имуществу, которое служит объектом непо-
средственного потребления всех членов семьи, в то время как основное
отцовское наследство сыновья делят между собою тотчас после смерти
отца 3. Ибо при вторичном замужестве вдовы ее сыновья от первого брака
могут сейчас же потребовать себе долю их матери из имущества ее мужа
(их отца), которою она имела право пользоваться в качестве пожизненного
содержания в случае ее невыхода замуж (usufructuariam portionem, quam
bonis mariti fuerit consecuta); сыновья получают эту долю вместе с про-
чим отцовским наследством 4. Следовательно, совместное владение супру-
гов и их детей продолжается лишь до смерти главы семьи, да и при его
жизни уже точно устанавливаются объем и пределы этого владения для
каждого члена семьи путем определения долей. А после его смерти насту-
пает раздел между сыновьями и происходит выделение доли вдовы. В слу-
чае выхода вдовы вторично замуж эта доля тоже возвращается к сы-
новьям (которые, повидимому, делят и ее между собою, так же как и
остальное отцовское наследство), а йх мать, т. е. вышедшая замуж вдова,
может взять с собою свое приданое (dos) и свое собственное имущество
(повидимому, принесенное ею в свое время из отцовского дома). Но в слу-
чае ее бездетности во втором браке и это последнее возвращается к ее
сыновьям от первого брака, причем,— и это весьма любопытно! — даже
приданое, полученное от первого мужа, и собственное (может быть, от-
цовское) имущество вышедшей замуж вдовы рассматривается как нечто
взятое ею у сыновей, а потому к ним и возвращающееся5. Это объяс-
няется тем, что dos входило в фонд, служивший для пропитания всех чле-
нов семьи, и в частности — для содержания детей 6.
Тем более существенно', что у баваров вдова, имеющая детей, полу-
чает право в случае вторичного замужества взять с собою цели-
ком dos и принесенное из отцовского дома имущество, в то вре-
мя как у салических франков и алеманнов это — при наличии детей —
категорически запрещено 7, а разрешается только при бездетности выхо-
1 Lex Baiuv., XV, 7 («De viduis»): Quae post mortem mariti sui in viduitate perma-
neat, aequalem inter filios suos, id est qualem unus ex filiis usufructuario habeat por-
tionem, usque ad tempus vitae suae usufructuario iure possideat.
2 Ibidem, XV, 8. В этом случае сыновья получают usufructuariam portionem, quam
bonis mariti fuerit consecuta [vidua-mater. — A. H.].
3 XV, 9: Ut fratres hereditatem patris aequaliter dividant.
4 XV, 8: Quodsi mater ad alias nuptias forte transierit, ea die usufructua-
riam portionem, quam bonis mariti fuerit consecuta, filii inter reliquas res paternas qui ex
eo nati sunt coniugio, vindicabunt.
5 XV, 8: Mater vero, si habet proprias res, et dote sua, quod per legem
habet, egrediat. Et si ibi nec filios nec filias gencravit, post mortem eius omnia, que de
filiis suis detulit, ad illos revertatur.
6 Это явствует из капитулярия I к Салической Правде, где и вдове и вдовцу
предписывается хранить dos как фонд для воспитания детей (Lex Sal., Cap. I, tit.
7, § 1; 8, § 1).
7 Особенно резко в Lex Sal., Cap. I, tit. 7, § 1: Sic tamen, ut dotem quem anterior
maritus dedit, filiis suis post obifum matris sine ullum consorcium sibi vindicent ac
328
дящей замуж вдовы (да и то у салических франков лишь частично, не
говоря уже об условии уплаты «ахазия» родным первого мужа ’). Отмечен-
ное различие в праве вдовы распоряжаться своим первым приданым у
баваров, с одной стороны, у салических франков и алеманнов — с дру-
гой, указывает на то, что у баваров раздельное владение супругов (да и
других членов семьи) своим имуществом развито значительно более, чем
у салиев и алеманнов, а это в свою очередь связано с выделением малой
индивидуальной семьи из прежней большой семьи.
Как далеко зашло у баваров развитие в этом направлении, видно из
того, что бездетная вдова в случае сохранения ею вдовства получает по-
ловину всего имущества мужа, точнее: всего совместного владения супру-
гов (другую половину получают родственники умершего мужа) * 1 2. Если
же такая бездетная вдова умрет, то- соответствующую часть получат ее
родственники.
В случае вторичного замужества бездетной вдовы она получает не
только свое первое приданое (dos) и имущество, принесенное ею из
отцовского дома, как у алеманнов3 (и тем более не две трети при-
даного, как у салических франков), а также и полагающуюся ей долю иму-
щества ее умершего мужа 4 (остальное получают его родственники). Бо-
лее того: бездетная вдова, не выходящая вторично замуж, имеет право
самостоятельно распоряжаться тем имуществом, которое ей передал ее
покойный муж в силу дарения или завещания и в свою очередь передавать
его, кому угодно. А ее муж, если он не имел ни прямых наследников обое-
го пола по нисходящей линии, ни прочих родственников (повидимому, до
седьмого колена), мог завещать или подарить ей не только часть своего
имущества, но и все свое владение целиком 5.
Наличие у баваров далеко зашедшего раздельного владения супругов
и вообще различных членов семьи сказывается и в том порядке наследо-
вания, который Баварская Правда устанавливает для потомков одного
и того же мужчины от разных его браков. Сыновья такого мужчины от
разных матерей делят отцовское наследство поровну, но при этом каждый
сын получает сверх того наследство своей матери 6. Сыновья от рабынь
не наследуют по закону наравне с остальными братьями соответствующие
доли отцовского имущества, но могут получить что-либо от своих брать-
ев из милости 7.
defendant. De qua dotem mater nec vendere nec donare praesumet. Запрет продажи и да-
рения dos распространяется и на вдовца с дополняющим указанием: adhuc filii parvoli
sunt usque ad perfectam aetatem (Cap. I, tit. 8, § 1).
1 Cp. Lex Alam., LIV: Si quis liber mortuus fuerit, reliquit uxorem sine filios aut
filias et de ilia hereditate exire voluerit nubere sibi alium, coaequalem sibi, sequat earn
dotis legitima...
2 Lex Baiuv., XV, 10: De eo, qui sine filios et filias mortuus est. (Существенно, что
здесь в качестве претендентов на отцовское имущество имеются в виду, — так же как
и в XV, 8,—дети обоего пола). Mulier accipiat portionem suam dum viduitatem cus-
todierit, ...id est medietatem pecunii, medietas autem propinqui mariti teneant (здесь раз-
мер доли вдовы вырос до половины).
3 Lex Alam., LIV.
4 Lex Baiuv., XV, 10: Si autem mulier mortua fuerit aut alium maritum tulit, tunc,
quod proprium habet et de mariti rebus, quod per legem ei debentur, accipiat; ceteras
res propinqui prioris mariti accipiant.
5 Lex Baiuv., XV, 10: ...Sed in uxorem aut donatione aut testamento sive partem sive
omnes contulerit facultates. Человек, имевший прямых наследников, получал право-
совершать дарения (даже в пользу церкви) лишь после раздела со своими сыновьями
(Lex Baiuv., I, 1).
6 Lex Baiuv., XV, 9: Unusquisque hereditatem matris suae possedeat, res autem
paterna aequaliter dividant.
7 Lex Baiuv., XV, 9: Si vero de ancillai habuerit filias, non accipiant portionem inter
fratres... Ср. положение незаконных сыновей у лангобардов и их право на получение
329
* * *
Проделанный нами анализ кровно-родственных отношений, — а также
форм семьи и брака в их связи с имущественными взаимоотношениями
членов семьи и порядком наследования, — приводит нас к тому выводу,
что, согласно Баварской Правде, большая семья, как хозяйственное един-
ство, уже уступает место малой индивидуальной семье (хотя остатки
большой семьи — и даже более широких кругов родства — все еще со-
храняются) .
Глава такой малой семьи выступает перед нами по- Баварской Правде,
как свободный общинник-аллодист, как домохозяин в пределах населен-
ного пункта, как член марки (commarcanus, calasneo) и сосед (vicinus)
среди других соседей.
Однако в его реальном социально-экономическом положении наблю-
дается резкая двойственность, обусловленная как ростом феодализации,
так и недостаточностью ее развития и связанной с этим живучестью преж-
них общинных (дофеодальных) производственных отношений. ,
В самом деле. С одной стороны, свободный баварский общинник-алло-
дист все еще выступает, как «трудящийся субъект», доказывающий свои
права на земельный участок фактом приложения труда \ его аллод (ко-
торый расшифровывается в одной из глав Баварской Правды, как двор,
земля с рабами или без них или какое-либо иное имущество * 1 2, сопостав-
ляется с его жизнью3 и свободой 4, и Баварская Правда категорически
запрещает отнимать у свободного бавара (даже обедневшего) его собст-
венность и свободу5, а также лишать его аллода и жизни, если только он
не повинен в тяжком уголовном преступлении 6. Аллод свободного бава-
ра все еще представляет собою его долю в общине-марке7.
Однако, с другой стороны, этот аллод превращается в товар 8, и стано-
вится объектом купли-продажи и дарения9, — полностью или по частям
(иногда этому подвергаются не только- пахотные участки, но и составные
элементы альменды). Дарения в пользу церкви прямо провозглашаются
и поощряются самой Баварской Правдой 10 11, и запрещается лишь насиль-
ственное принуждение к продаже или дарению и, которое, судя по- харак-
теру запрета (объявление сделки недействительной), было тоже весьма
по закону, в отличие от баваров, известной части отцовского имущества и притом
большей, чем боковые родственники (parentes proximi) (Ro., § 163—169).
1 Lex Baiuv., XVII, 2; ср. XVI, 4; XXII, 10.
2 Lex Baiuv., I, 1: villa, terra, mancipia vel aliqua pecunia (villa здесь скорее
«двор», чем целая деревня, ибо речь идет о любом свободном баваре, — вовсе не обя-
зательно только о вотчиннике). Ср. заголовок к I, 1: Ut si quis liber Baiuvarius vel quis-
cumque alodem suam ad ecclesiam vel quacumque rem donare voluerit.
3 Lex Baiuv., II, 1.
4 Lex Baiuv., VII, 4.
5 Lex Baiuv., VII, 4: Quamvis pauper sit tamen libertatem suam non perdat nec
herediia'em suam.
6 Lex Baiuv., II, 1: nullus liber Baiuvarius alodem aut vitam sine capitale crimine
perdat (о последнем см. также начало tit. VII, 4).
7 Ср. Lex Baiuv., XII, 4; XII, 8; XXII, 8—10, 11 и др.
8 См. об этом К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. т. XVI, ч. 1, стр. 391—392.
9 Lex Baiuv., XVI, 2 (продажа possessio — пашен, пустошей, лугов, лесов); то же
самое XVI, 12—15; ср. XVI, 17 (продажа и дарение пахотной земли и леса); I, 1, 2
(дарения) и др.
10 Lex Baiuv., I, 1: Nullus eum prohibeat non rex, non dux, nec ulla persona habeat
potestatem prohibendi ei [id est donatori. — A. H.].
11 Ср. XVI, 2: Venditio si fuerit violenter extorta, id est aut metu mortis, aut per
custodiam, nulla ratione firma est. Lex Baiuv., VII, 4: nisi ex spontanea voluntate alicui
tradere voluerit...
330
распространенным явлением. Идет интенсивный процесс мобилизации зе-
мельной собственности, и в ходе этого процесса аллоды дробятся, а их
владельцы разоряются!, многие свободные общинники-аллодисты впа-
дают в экономическую зависимость от крупных церковных и светских зем-
левладельцев, а иногда подвергаются прямому насильственному закрепо-
щению в форме продажи свободных людей в рабство, что, впрочем,
дважды категорически запрещается самой Баварской Правдой1 2. И все
же, несмотря на указанные процессы, баварская община еще достаточно
сильна, а аллод свободного общинника, баварского commarcanus’a, все
еще составляет основную клеточку организуемого общиной производст-
венного процесса, несмотря на происходящую в недрах самой общины
резкую имущественную дифференциацию. Производственные отношения
господства и подчинения в баварской деревне VII—VIII вв. еще не окон-
чательно восторжествовали над производственными отношениями, свойст-
венными общинному строю. Вот почему для понимания одних необходимо
предварительно* изучить другие, т. е. более ранние по времени и по ста-
дии развития формы производственных отношений, а также представить
себе, как одни возникли из других.
Это значит, что мы должны начать изучение социально-экономическо-
го строя баваров в VII—VIII вв. с исследования структуры сельской об-
щины-марки и идущего* в ней, но далекого* от завершения, процесса ее
разложения.
Как в структуру этой общ,ины, так и в ход указанного процесса лучше
всего может нас ввести разбор глав Баварской Правды, посвященных по-
земельным тяжбам между общинниками-аллодистами. Разбор этих глав
выявит и отмеченную выше двойственность в их реальном положении.
§ 2. Структура аллода и общины-марки
Баварская Правда знает три вида поземельных тяжб между общинни-
ками из-за притязаний на аллод: 1) спор о границах земельного владения
в случае неясности таковых или отсутствия пограничных знаков (XII, 8);
2) спор из-за фактического присвоения чужого участка другим общинни-
ком путем его обработки (XVII, 2); 3) тяжбу из-за продажи аллода од-
ним соседом-общинником другому (XVI, 17). Во всех трех случаях тяжу-
щиеся стороны ссылаются на право обладания своим аллодом (alodis) или
наследственным владением (possessio), а в одном из случаев — на труд,
-приложенный ими к обработке земельного участка, входящего в состав
этого аллодиального владения.
Прежде всего* необходимо разобраться в особенностях тяжбы из-за
границ спорного земельного участка. Но для этого нужно предварительно
представить себе характер этих границ и их роль в хозяйственной жизни
общины, т. е. понять систему расположения полей и угодий в баварской
деревне.
Очевидно, надел общинника, являвшийся его аллодом, состоял из от-
дельных полос,-—неравной ширины и притом скорее в форме неправиль-
ных четырехугольников, чем в форме квадратов, — разбросанных в разных
1 Lex Baiuv., VII, 4; 1, 1, 13—14; IV, 7 (связывание свободных); II, 1; II, 3 (minor
populus); IV, 25 (насильственное задержание личности свободного в качестве залога);
VIII, 18 (лишение женщины свободы); VIII, 20 (превращение уплаты пени в оброк);
VII, 3 (minores personae); IV, 31 (pauperes); VIII, 7 (penuria viduae); XIII, 5; XV,
-.9 и мн. др.
2 Lex Baiuv., IX, 4; XVI, 5.
331
полях общины. Это явствует из того, что Баварская Правда преду-
сматривает возможность нечаянного, не злостного уничтожения погранич-
ных знаков во время обработки общинником своего участка пахотного
поля, т. е. своей полосы \ а также и возможность длительного фактиче-
ского обладания частью чужой земли по незнанию, кто является ее истин-
ным хозяином (ввиду неясности границ) 1 2. К этим двум возможностям при-
соединяется не менее любопытная третья —• распашки чужой пашни или
даже чужого луга,— вероятно, тоже непреднамеренной, т. е. не обязатель-
но направленной к захвату чужого владения, ибо для этого последнего
случая установлена чрезвычайно сложная процедура тяжбы 3, между тем
как за такую распашку без захватнических целей взимается лишь неболь-
шой штраф в 3 солида 4, а в двух других предыдущих случаях (не злост-
ное уничтожение границ и фактическое обладание чужим участком по
неведению) дело ограничивается восстановлением пограничных знаков в.
присутствии соседей и возвращением участка его истинному хозяину без
уплаты какого бы то ни было штрафа 5.
При упоминании о возможности такой распашки чужой полосы или
чужого луга, которая не была преднамеренно направлена к захвату чу-
жих владений, указывается и на методы самой распашки. Обрабатывая
такую полосу, общинник мог провести либо три борозды в длину югера,
либо шесть борозд в ширину 6, и это уже считалось достаточным призна-
ком освоения и распашки данного югера. Следовательно, ширина полосы,
как и югера, значительно отличалась от ее длины, так что она представ-
ляла собою вытянутый в длину четырехугольник, — может быть и не-
правильной формы.
Что же представляли собою границы, о которых говорит Баварская
Правда? Это были либо межи, которые могли естественно образоваться
путем возделывания земли плугом и ее отбрасывания 7 при пахоте (неда-
ром их можно было вновь заровнять и тем самым уничтожить 8), либо ме-
жевые камни, издавна установленные и снабженные высеченными на них
пограничными знаками, либо, наконец, деревья с особыми засечками, или
зарубками, опять-таки сделанными уже давно 9. Эти пограничные знаки,
повидимому, устанавливались особыми должностными лицами общины
(inspectores) и ими же проверялись, приводились в порядок в случае пор-
1 Lex Baiuv., XII, 3 (casu, non voluntate).
2 Lex Baiuv., XII, 4 (per ignorantiam domini).
3 Lex Baiuv., XVII, 2.
4 Lex Baiuv., XIII, 6: Si quis messem vel pratum alterius araverit... cum 3 sol.
conponat.
5 Lex Baiuv., XII, 3: Si quis dum arat vel plantat vineam (об этом см. ниже)
terminum casu, non voluntate evellerit, vicinis presentibus restituat terminum et nuL
lam damnum patiatur; XII, 4: Quod si intra terminos alienos per absentiam aut per ig-
norantiam domini partem aliquam forti possederit, statim earn... amittat domino refor-
mandam.
6 Lex Baiuv., XIII, 6: Si quis messem vel pratum alterius araverit usque ad tres
in longo iugere (точнее: usque ad tres sulcos in longitudine iugeris) vel in transversa VI
sulcos cum 3 sol. conponat; et si negare voluerit, iuret cum I sacramentale (любопытно,
что достаточно одного соприсяжника).
7 Lex Baiuv., XII, 4: Quotienscumque de terminis fuerit orta contentio, signa, quae
antiquitus constituta sunt, opportet inquirere id est agere terre [от agger — насыпь.—
A. H.], quae propter fines fundorum antiquitus apparuerint fuisset ingestum...
8 Lex Baiuv., XII, 1: Si quis limites conplanaverit aut terminos fixos fuerit ausus
evellere...
9 Lex Baiuv., XII, 4: lapides etiam, quas propter indicium terminorum notis evidentibus
sculptis vel constituent esse defixos. Si haec signa defuerint, tunc in arboribus notas,
quas «decorvos» (decoreas) vocant, convenit observare, si illas, quae antiquitus probant
incisae. Ср. почти буквально совпадающий текст в Leges Visigothorum, X, 3, § 3:
(Antiqua).
332
•чи и восстанавливались в случае их полного разрушения \ Без участия
этих должностных лиц и без согласия соседей не разрешалось устанав-
ливать новые пограничные знаки 1 2. Однако они нередко приходили в вет-
хость, портились или разрушались, что явствует из частых упоминаний
Баварской Правды об отсутствии пограничных знаков или о неясности гра-
ниц. В тех случаях, когда границей служила межа, она легко стиралась
тем же путем, каким создавалась. Общеизвестно, что отбрасывание плу-
гом взрезанной земли в сторону — в процессе самой распашки череспо-
лосно расположенных земельных участков—часто приводило к закидыва-
нию межи кучами земли,в таком количестве, что приходилось производить
некоторое выравнивание. А оно могло и вовсе стереть межу (особен-
но при нескольких повторных распашках ограничиваемого ею участка и
при повторном выравнивании набросанной земли, — не говоря уже о тех
случаях, когда это делалось нарочно). Следовательно, перед нами — гра-
ницы двух родов: искусственные, т. е. созданные баварскими общинника-
ми в ходе самого процесса производства (межи, насечки на камнях и
деревьях), и естественные—в виде рек и холмов. Последние могли разгра-
ничивать целые общинные поля (типа конов или Gewanne), но первые
(fines fundorum) 3, очевидно, служили в качестве пограничных знаков меж-
ду отдельными полосами или участками 4 в пределах каждого из конов:
на это прямо указывает практикуемая при поземельных тяжбах процеду-
ра собирания земли «с четырех углов земельного участка (campi), т. е.
возле межевых знаков» 5, а также и возможность наличия у любого об-
щинника (commarcanus) по крайней мере двух таких участков, располо-
женных иногда и в некотором отдалении 6 друг от друга.
Тот титул Баварской Правды, который посвящен спору из-за неяс-
ности границ земельного владения (XII, 8), трактует вопрос в общей
форме: предметом спора может здесь быть как отдельный земельный уча-
сток, т. е. отдельная полоса, так и все аллодиальное земельное владение
данного общинника в целом, состоящее из совокупности этих полос 7; по-
этому речь идет в данной главе как о границах между участками или
полосами (в виде деревьев с насечками), так и о естественных границах
1 Lex Baiuv., XII, 4: ...cum antiqui et evidente inspectoribus finis agnoscuntur...
2 Lex Baiuv., XII, 5: Nemo novum terminum sine consensu partis alterius aut sine
inspectore restituat [constituat].
3 Lex Baiuv., XII, 4.
4 Fundus (XII, 4), campus (XVI, 17), ager или terra (XVII, 2); терминология в
этом пункте неустойчива, но из контекста ясно, что во всех трех случаях (вопреки
обычному значению термина campus) идет речь не о целых полях или конах, а имен-
но об отдельных полосах.
5 Lex Baiuv., XVI, 17: per IV angulos campi aut de signatis terminis... tollat de
ipsa terra.
6 Lex Baiuv., XVII, 2: ...aliam (terram) in proximo, quantum iactus est de securia
saiga valenti. Et si in proximo non habet... done! ubi habet... (XVII, 2). Ср. процедуру,
описанную в Lex Alam., tit. 81. —Параллельные данные об аналогичных процедурах
при установлении границ и при поземельных тяжбах (бросание топора, пропахива-
ние земли плугом, выкапывание дерна и т. п.), а также и о характере самих границ
между полосами и полями содержат другие варварские правды (в частности вестгот-
ские и лангобардские законы) и, кроме того, некоторые картулярии (например,
Traditiones Frisingenses). См. Leges Visig., X, 3, § 1—2 (ср. с Lex Baiuv., XII, I, 3);
Lex Visig., X, 3, § 3 (ср. c Lex Baiuv., XII, 4); Leges Visig., VIII, 6, § 1 (decurias).
Cm. Freising, № 548 (anno 827): ad veteranis petris... ad illo termino, quae marchit ad
Linza et in medietatem favas III virentes et illae signas [ilia signa] in eis habent
usque ad aliis terminis. Cm. J. Grimm. Deutsche Rechtsalterthumer, Bd. I, IV Aufl.,
Leipzig, 1899, S. 78—82; Bd. II, S. 70—77.
7 Мы имеем здесь в виду территорию пахотной земли; но спор может возник-
нуть и из-за любой территории (например, из-за территории усадьбы — ср. XII,
9—10).
333
(холмах и реках) между полями, в пределах которых чересполосно раз-
бросаны эти участки.
Тяжба между двумя commarcani из-за границ земельного владения
протекает следующим образом: в случае отсутствия ясных пограничных,
знаков (в виде деревьев с насечками), а также естественных границ,
(в виде рек и холмов) дело' сводится к тому, что каждая из споря-
щих сторон утверждает свое право обладания данным земельным участ-
ком или совокупностью полос в разных полях, ссылаясь на принадлеж-
ность спорного объекта предкам претендента, и на то, что- они передали,,
землю именно ему по- наследству в качестве аллода b При этом каж-
дый из тяжущихся указывает то место, где, по его мнению, должна прохо-
дить граница между спорными владениями; в том случае, если спорящие-
за отсутствием доказательств не могут прийти к соглашению, дело ре-
шается поединком.
Гораздо сложнее протекает тяжба в случае спора из-за фактического
присвоения чужого участка другим общинником путем обработки этого-
участка (XVII, 2). Незаконный захват чужой пашни (ager) или заимки
(exaratum), а также чужого луга, карается изгнанием захватчика из пре-
делов спорного- участка и штрафом в 6 солидов 1 2. Но бывают случаи, когда
незаконность этого деяния, да и самый факт захвата нуждаются в до-
казательстве, ибо налицо лишь притязания двух общинников на приложе-
ние труда к одному и тому же участку, причем они оспаривают друг у
друга приоритет его- обработки, да еще с дополнительной ссылкой на на-
следственное право владения им. В таком случае то лицо-, которое в дан-
ный момент фактически обрабатывает спорный участок (назовем его»
условно «ответчиком»), должно принести клятву с шестью соприсяжника-
ми в том, что оно невиновно в незаконном захвате3 пашни, луга или за-
имки, а потому не подлежит ни штрафу в 6 солидов, ни изгнанию из
спорного владения, и, кроме того, подтвердить эту свою клятву свиде-
тельскими показаниями. «У меня есть свидетели, — говорит этот обвиняе-
мый в захвате земельного участка общинник, — которые знают, что имен-
но я всегда нес труд по- обработке этого участка поля, — распахивал и
бороновал его, — и владел им без возражений с чьей бы то ни было сто-
роны; к тому же я получил его по наследству от моего отца» 4. Тот сви-
детель, который выступает с подобными показаниями в пользу этого об-
щинника, попавшего в положение ответчика, сам должен быть членом той
же общины, что ответчик (co-mmarcanus eius debet esse); кроме того-, он:
должен иметь при себе 6 солидов и быть владельцем равноценного зе-
мельного участка (ager). Этот свидетель должен в качестве очевидца под-
твердить клятвой приоритет ответчика в обработке спорного участка..
После этого истец (т. е. тот, кто считался до сих пор владельцем участка)
должен вернуть его ответчику (т. е. тому, кто, в данное время фактически
его обрабатывал). Этим заканчивается первая стадия тяжбы.
Однако- она может иметь продолжение и как бы перейти в следующую»
стадию. Это может произойти в том случае, когда истец (т. е. тот общин-
ник, который считался до сих пор владельцем спорного участка), уверен-
ный в своей правоте, все еще питает надежду на то, что- ему удастся за-
1 Lex Baiuv., XII, 8: hue usque antecessores mei tenuerunt et in alodem mihf
relinquerunt
2 Lex Baiuv., XVII, 1.
3 Lex Baiuv., XVII, 2: Ut ego in tua opere prior non invasi contra legem, nec cum
VI sol. conponere debeo nec exire...
4 Lex Baiuv., XVII, 2: Ego habeo testes, qui hoc sciunt, quod labores de isto agro
semper ego tuli nemini contradicente, exaravi mundavi, possessi usque hodie, et pater
meus reliquid mihi in possessione sua...
334
щритить свои права на обладание спорным участком несмотря на клятву
свидетеля со стороны противника и даже после того, как она состоялась.
В таком случае истец должен обвинить свидетеля противной стороны в
том, что он дал ложную клятву, и вызвать его на поединок1 2. Теперь «от-
ветчиком» становится тот, кто раньше (т. е. в первой стадии тяжбы) был
свидетелем со стороны «ответчика». Если поединок между'истцом и новым
ответчиком (т. е. бывшим свидетелем прежнего ответчика) кончится побе-
дой истца, то свидетель должен заплатить штраф в 12 солидов и вернуть
спорный участок истцу3. В случае невозможности вернуть этот самый
участок, свидетель должен возвратить другой, расположенный поблизос-
ти, т. е. на таком расстоянии, чтобы до его границ мог долететь брошен-
ный туда топор, стоящий одну сайгу4. «Если же у свидетеля нет побли-
зости земельного' участка и он не может таковой приобрести, то пусть,
поклянется в соответствии с ценою участка в том, что он не в состоянии
приобрести подобный [т. е. расположенный поблизости] участок ни за
обычную, ни за двойную или тройную его цену, и пусть отдаст [истцу]
участок там, где он у него имеется, и принесет при этом клятву в том, что
этот участок равноценен спорному» 5.
В только что описанной процедуре тяжбы обращает на себя особое
внимание роль свидетеля со стороны «ответчика». Он должен быть чле-
ном той же общины (commarcanus), что и ответчик, и иметь равноценный
спорному земельный участок (similem agrum). Это последнее условие,
обязательное для выступления его в качестве свидетеля, указывает на то,,
что обычай предусматривал с самого начала возможность перехода тяж-
бы во вторую стадию. Ибо очевидно, что иметь равноценный участок сви-
детель должен был на случай проигрыша дела «ответчиком» и невозмож-
ности возвращения фактически обрабатываемого' последним спорного
участка. Однако эта невозможность не только' не вытекает из самого про-
игрыша дела «ответчиком», но скорее, наоборот, противоречит ему. Поэто-
му ее можно объяснить только’ либо нежеланием ответчика отдать спор-
ный участок истцу (даже после доказанного поединком лжесвидетельства
сторонника ответчика), либо реальной трудностью возвращения пашни
или заимки, которая фактически обрабатывается в данный момент другим
лицом, т. е. ответчиком: ведь тяжба происходит именно из-за фактиче-
ского занятия спорного участка под обработку, а не из-за злостного,
умышленного’ захвата; а такое фактическое освоение могло произойти и
в результате недоразумения 6; в этом последнем случае особенно вероят-
но, что спор мог возникнуть в самый разгар полевых работ, незакончен-
ность которых затрудняла возврат участка. Как бы то ни было, но после
поединка обязанность вернуть спорный участок возлагается на свидетеля
ответчика. Здесь-то и начинается самое интересное: свидетель, который
1 Lex Baiuv., XVII, 2: Tunc ille defensor, si sperat, quod iusiitia de illo agro suO'
[fuisset]...
2 Характерно, что это обвинение в лжесвидетельстве должно • быть предъявлено,
публично, «в присутствии народа, чтобы никто не пал жертвой личной вражды»
(et hoc in presento populo fiat, ne per invidiam aliquis pereat). Возможно, что первая
стадия тяжбы протекала в самой деревне, перед лицом общинников — commarcani, а
не в судебном собрании.
3 Lex Baiuv., XVII, 2: Si vincerit ille qui querit, conponat cum XII sol. et illam
terram reddat (terra здесь синоним ager, т. e. спорного земельного участка).
4 Lex Baiuv., XVII, 2: et si illam terram non potuerit donare, aliam in proximo,
quantum iactus est de securia saiga valenti.
5 Lex Baiuv., XII, 2: et si in proximo non habet, nec conparare posset, iuret secundum
pretii agri, ut ipsum agrum con pretio valente nec duplum nec triplum conquerere non
potuit, et done! ubi habet, et ipsum agrum qui donet, iuret, quod iste talis sit, qualis suus.
fuerat.
6 Вспомним случаи непредумышленного освоения части чужого владения per igno-
rantiam domini (Lex Baiuv., XII, 4).
33S
(в силу указанных выше причин) не всегда был в состоянии вернуть ист-
цу спорный участок, изыскивает разные способы компенсации истца.
Прежде всего на него возлагается обязанность отдать в качестве такой
компенсации свой собственный участок, находящийся вблизи от спорного;
но в случае отсутствия у него такового, он должен купить какой-нибудь
близлежащий участок (хотя бы и втридорога!); и лишь подтвержденная
клятвой невозможность достать расположенный поблизости участок дает
свидетелю право вернуть истцу в виде возмещения другой, более отдален-
ный, но равноценный спорному участок.
Баварская Правда, конечно, не случайно придает такое большое зна-
чение степени удаленности участка, служащего компенсацией, от спорно-
го участка: очевидно, истец был заинтересован в получении участка,
расположенного возле утерянного им спорного владения, т. е., повидимо-
му, в том же поле (этим объясняется измерение расстояния при помощи
бросания топора),— иначе нарушилась бы система чересполосного.раз-
мещения пашен; только в крайнем случае готов он примириться с получени-
ем участка поодаль,— вероятно, в другом поле,—т. е. с таким положением,
в силу которого у него в одном поле будет недоставать одной полосы, а в
другом — будет одной полосою больше обычного. Столь же очевидно, что
свидетель может иметь несколько участков или полос, — как в одном и
том же поле, так и в разных полях, и что они размещены вперемежку с
полосами других общинников: ведь, вместо спорного участка он имеет
право вернуть истцу свой собственный участок, расположенный вблизи
спорного,—всего на расстоянии брошенного топора. Значит, полосы истца
и свидетеля (со стороны ответчика) могли быть расположены рядом, но
у свидетеля были и более отдаленные полосы. Тем самым вскрывается
наличие у баваров такой чересполосицы, которая дает основания предпо-
лагать возможность системы открытых полей. Свидетель — не просто
сосед ответчика или его сотоварищ по марке (commarcanus); он несом-
ненно связан с ним лично какими-то прочными нитями, но вряд ли это—
родственная связь, ибо ее варварские правды всегда подчеркивают, а
здесь свидетель обозначен лишь как commarcanus; скорее это какие-то
тесные хозяйственные связи. Характер этих связей на основании мате-
риала данной главы установить трудно, но их наличие с неопровержи-
мой убедительностью вытекает из того факта, что свидетель готов риско-
вать своей полосой пахотной земли во имя интересов ответчика. Что
касается истца, то его участок, повидимому, тоже лежал неподалеку от
владений ответчика, — иначе невозможно было бы неумышленное его
освоение этим последним, и не могла бы возникнуть самая тяжба. Перед
нами — общинники, вступающие в различные хозяйственные взаимоот-
ношения друг с другом; в ходе тяжбы они ссылаются на трудовой прин-
цип (приложение собственного труда при обработке земельного участка),
но вместе с тем и на право наследственного владения, на переход аллода
от отца к сыну. Следовательно, они — общинники-аллодисты, еще сохра-
нившие облик .«трудящихся субъектов». Однако земельные участки уже
можно приобретать за деньги (вспомним покупку участка свидетелем).
Это приводит нас к анализу третьего вида поземельной тяжбы по
Баварской Правде — тяжбы, связанной с отчуждением (продажей или
дарением) земельного участка.
Баварская Правда содержит обильный материал по вопросу о пре-
вращении аллода в тов-ар (данные об этом будут рассмотрены ниже) ’.
1 См. Lex Baiuv., XVI, 2, 14—15 (продажа пахотных участков, обработанной
и необработанной земли, лугов, лесов, построек и жилых домов с рабами). Ср. XV,
6; VII, 4; XVI, 13; I, 1—2; II, 1 и др. (дарения движимости и недвижимости в пользу
церкви и частных лиц).
336
Но тот вид поземельной тяжбы, к разбору которого мы сейчас обратимся,
представляет собою в сущности спор двух общинников из-за притязаний
на одну и ту же часть аллодиального владения, — спор, лишь осложнен-
ный фактом отчуждения — продажи или дарения — этой спорной части
аллода одним из тяжущихся общинников. Правда, этот акт отчуждения
играет здесь весьма существенную роль, да и самая тяжба не могла бы
возникнуть без его наличия. Однако ход ее не только вскрывает процесс
превращения общинного аллода в товар, но и проливает свет на харак-
тер этого аллода до начала указанного процесса, а также характеризует
хозяйственные взаимоотношения общинников друг с другом.
Сущность тяжбы заключается в том, что один общинник обвиняет
другого в незаконном присвоении части его аллодиального владения. Но
это присвоение произошло не в форме прямого захвата 1 и не в ходе фак-
тической обработки пашни или заимки (без заранее принятого намере-
ния занять чужой участок) 2; оно выразилось в том, что обвиняемый
(ответчик) продал или' передал кому-либо в качестве дарения пашню
или лес истца (terra или territorium, silva). Спор возникает именно после
отчуждения и по поводу него. Истец, — который может быть соседом по-
купателя, а может и не быть им 3, — возбуждает вопрос о незаконности
сделки и заявляет, что покупатель приобрел у продавца чужой (т. е.
принадлежащий ему, истцу) участок. Тогда покупатель в свою очередь
обращается к продавцу с заявлением такого порядка: «вот этот мой
сосед [т. е. истец.—• А. Н.],— или кто бы он ни был,— хочет у меня отнять
этот участок или какое-либо другое владение» 4. После этого продавец
должен дать обещание подтвердить законность сделки 5. По прошествии
недели после этого обещания сходятся представители обеих сторон, при-
чем в роли ответчика выступает продавец, а истец является третьим
лицом по отношению к продавцу и покупателю. Продавец и истец предъ-
являют друг другу взаимные обвинения в покушении на чужое вла-
дение, и оба ссылаются при этом на право наследственного облада-
ния им, как аллодом6. Особенно любопытна эта ссылка в устах
продавца, который обосновывает ею свое право на отчуждение участка;
такая аргументация продавца является прямым доказательством того,
что признаком аллода было не только право его передачи по наследству,
но и право отчуждения, т. е. что у баваров аллод уже находился на дру-
гой, более высокой стадии развития, чем у салических франков во
времена Салической Правды или даже эдикта Хильперика 7, иными сло-
вами,—• что аллод уже начал превращаться в товар в пределах самой
общины-марки. Это было следствием усиления того дуализма, который
был свойствен еще земледельческой общине, и дальнейшие результаты
которого так ярко охарактеризовал Маркс8. Всякий баварский общинник
1 Ср. Lex Baiuv., XVII, 1: Si quis homo pratum vel agrum vel exartum alterius
contra legem mala ordine invaserit et dicit suum esse, proptem presumptionem cum VI
sol. conponat et exeat.
2 Lex Baiuv, XVII, 2.
3 Lex Baiuv, XVI, 17: ...Vicinus meus aut quis fuerit...
4 Lex Baiuv, XVI, 17: Tunc dicat emptor ad venditorem: «terram — aut quascumque
fuerit res — abstrahere mihi vult vxinus meus, aut quis fuerit».
5 Законность или незаконность сделки имеется здесь в виду лишь в смысле воз-
можности продажи чужого участка, а не в смысле насильственного принуждения к
самой продаже, которое запрещает § 2 главы XVI.
6 Lex Baiuv, XVI. 17: Si dicit, cum utrique utrasque partes conveniunt: «Cur inva-
dere conaris territorium meum, quam ego iuste iure hereditatis donavi?». Et ille alius
econtra: «Cur meum donare debuisti, quia mei antecessores antea tenuerunt?». Iste vero
dicit: «Non ita, sed mei antecessores tenuerunt et mihi in alodem relinquerunt et vestita
est illius manus, cui tradidi, et firmare volo cum lege».
- 7 Cp. Lex Sal, LIX и Cap. V, 3.
8 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч, т. XXVII, стр. 681, 695.
22 А. И. Неусыхин 337
имел право отчуждать свой аллод (и право это, конечно, разлагало
общину) но не всякий был заинтересован в осуществлении этого права,
да и не всегда имел возможность такого осуществления. Поэтому очень
многие аллоды практически все еще продолжали переходить по наслед-
ству, не подвергаясь отчуждению, в то время как другие продавались,
дарились и дробились. Вернемся, однако, к прерванному изложению хода
самой тяжбы.
После разобранного нами выше словесного состязания истца с про-
давцом происходит (сразу или по прошествии установленного срока)
обещанное продавцом подтверждение (firmatio) его аллодиальных прав
на проданное им владение, а тем самым — и законности самой продажи.
Процедура этого подтверждения (или «скрепления», firmatio) такова:
продавец (он же и ответчик) должен собрать с четырех углов спорного
земельного участка, т. е. возле межевых знаков, землю или провести
плуг вокруг всего участка или, наконец, взять немного дерна или ветку,—
если речь идет о лесе,—• и обратиться при этом к покупателю со следую-
щими словами: «я тебе это передал и законным образом подтверждаю
акт передачи»1 2. Произнося эти слова трижды, он совершает правой ру-
кой акт передачи спорного участка покупателю, а в левой руке держит
предмет, который он предлагает истцу в качестве залога в том, что он
не его земельный участок продал покупателю. Тогда залог передается
поручителям или доверителям истца 3, и этим тяжба может закончиться,—
повидимому, в том случае, если всеми признано, что дело выиграл ответ-
чик (т. е. продавец).
Но так же, как и при споре из-за фактического освоения участка,
тяжба может продолжаться и после этого подтверждения (как там —
после клятвы свидетеля). Истец может объявить процедуру «подтвержде-
ния» (firmatio) недействительной, обвинить продавца в произнесении
ложной клятвы 4 и потребовать возврата проданного участка и уплаты
ответчиком штрафа в 12 солидов 5. В таком случае дело решается либо
поединком, либо новой клятвой продавца (ответчика) с двенадцатью
соприсяжниками, которая должна очистить его от обвинения в ложности
его предыдущей клятвы, произнесенной им при процедуре «подтвержде-
ния» (firmatio).
В изображении хода этой тяжбы Баварской Правдой обращает на
себя внимание одна весьма существенная особенность: речь идет не толь-
ко о продаже, но и о дарении аллода и притом не о дарении в пользу
церкви (таковые трактуются в нашем памятнике отдельно и обычно особо
оговариваются 6), а в пользу таких же свободных баварских аллодистов-
общинников, как и сам даритель. Ведь, если истец — даже не обязатель-
но сосед дарителя (или продавца), а лишь может быть, но может и не
быть таковым; если даритель и получатель дарения (или продавец и
покупатель) и подавно не обязательно близкие соседи,— то они во вся-
ком случае члены общины-марки, как это явствует из характера аргумен-
тации ответчика (продавца или дарителя) и истца перед предстоящей
1 См.' об этом ниже.
2 Lex Baiuv., XVI, 17: еа ratione firmet per IV angulos campi aut de signatis ter-
minis per haec verba tollat de ipsa terra vel aratrum circumducat, vel de herbis aut
ramis, silva si fuerit: «ego tibi tradidi et legitime firmabo».
3 Lex Baiuv., XVI, 17: Tunc ille alter suscipiat wadium, et donet illud vicessoribus
istius... О распространенности залоговых сделок у баваров и о стремлении Баварской
Правды ввести их в законное русло, см. Lex Baiuv., XIII, 1—5.
4 Lex Baiuv., XVI, 17: Iniuste territorium meum alteri firmasti id est «farsuirotos»...
(ложная клятва).
5 Штраф удваивается сравнительно со штрафом при простом захвате чужого
участка (6 солидов, см. Lex Baiuv., XVII, 1) ввиду осложняющего момента — продажи.
6 См. Lex Baiuv., I, 1; ср. II, 1; VII, 4.
338
процедурой firmatio (обоюдные ссылки на исконность аллодиального
владения). Отсутствие термина commarcanus в разбираемой главе и
фраза: «сосед или кто бы он ни был» указывают на то, что заинтересован-
ные в этой тяжбе лица могли и не быть односельчанами и членами одной
и той же общины (хотя термин vicious допускает и эту возможность и
даже ставит ее на первое место). Но если даже они жили и в разных
деревнях, то в соседних и скорее всего в близлежащих \ потому что ина-
че трудно представить себе покушение одного общинника на аллод дру-
гого: ибо принадлежность всех трех участников тяжбы к общинникам
(хотя бы и к членам разных общин) не подлежит сомнению.
В том случае, когда отчуждение принимает форму дарения, даритель
связан столь же тесными хозяйственными узами с получателем дарения,
как и свидетель в предыдущей тяжбе с ответчиком 1 2; этот свидетель,
рискующий своим земельным участком в интересах ответчика, может
стать со временем и дарителем в пользу последнего. Происходят дарения
частей пахотных общинных наделов и дйже частей альменды (silva)
одними общинниками в пользу других, что приводит к усилению эконо-
мического неравенства между ними3. Однако отцовский аллод все еще
передается по наследству братьям, т. е. сыновьям умершего, и делится
поровну между сыновьями общинника, и даже дарения в пользу церкви
разрешаются лишь после раздела дарителя со своими сыновьями4 (это
значит, что даритель имеет право подарить лишь свою долю аллода, и
что в результате дарения происходит дробление аллода, но не в пределах
одной и той же семьи, как при наследовании, а с частичным его перехо-
дом в чужие руки).
При сравнении всех трех видов поземельных тяжб по Баварской
Правде бросается в глаза еще одно различие: ссылка тяжущихся сторон
на приложение собственного труда при обработке аллодиального вла-
дения является одним из решающих аргументов лишь при тяжбе по
поводу фактического освоения спорного участка 5 (хотя и в этой тяжбе
стороны ссылаются также и на право наследственного владения); в спо-
ре о границах и в тяжбе, вызванной отчуждением спорного участка,
главным и единственным аргументом является ссылка на владение по
праву аллода. Но это различие объясняется разным характером самих
тяжб и поэтому не может поколебать тот вывод, что во всех трех случаях
владелец участка выступает как общинник, обрабатывающий землю сво-
им собственным трудом 6.
Однако положение этого общинника двойственно: с одной стороны,
он — свободный непосредственный производитель-аллодист, член общин-
ной производственной организации (со всеми вытекающими отсюда пос-
ледствиями); с другой стороны, он — член общины-лшр/ш, в недрах
которой идет резкий процесс социально-экономического расслоения, при-
водящий к мобилизации земельной собственности (дроблению и отчуж-
1 Ср. Lex Sal., Cap. I, tit. 9:... iuxta villa aut inter duas villas proximas sibi vicinas.
2 Мы имеем в виду тяжбу по поводу фактической обработки спорного участка (Lex
Baiuv., XVII, 2).
3 Недаром Баварская Правда пестрит данными об имущественном неравенстве
членов общины (I, 1; II, 1; VII, 4; VII, Зит. д.).
4 Lex Baiuv., I, 1: ...licentiam habeat de portione sua, postquam cum filiis suis
partivit...
5 Характерно в этой связи следующее обстоятельство: признаком собственности
владельца является не только приложение им личного труда к участку, но и пользо-
вание плодами этого труда: недаром свидетель ответчика удостоверяет: quod istius
hominis prior opera fuit in isto agro, quam tua, et labores fructuum ille tulit (Lex
Baiuv., XVII, 2).
6 О трудовом принципе (в применении к произведенным на участке улучшениям
и к альменде) см. также Lex Baiuv., XVI, 4; XXII, 10.
22* 339
дению аллодов), к обеднению (и даже разорению и закрепощению) одних
общинников и к превращению других в мелких вотчинников. Свободный
общинник Баварской Правды'— не просто аллодист; он аллодист той
эпохи, когда аллод стал превращаться в товар. Двойственность 1 его
реального положения, которая отчетливо иллюстрируется проделанным
нами анализом поземельных тяжб, объясняется тем, что процесс классо-
образования проходил через самую общину. Он раскалывал и разлагал
ее, как союз более или менее равноправных в социальном и экономиче-
ском (имущественном) отношении членов единого коллектива. Но он не
уничтожил ее как производственную организацию. Чтобы понять, как это
могло случиться, обратимся к изучению этой последней. Некоторые
существенные ее черты уже были нами подмечены выше в ходе анализа
поземельных тяжб: это — чересполосица и система открытых полей, нали-
чие которой поддается установлению с большой долей вероятия. Теперь
нам предстоит расширить наши наблюдения над производственной струк-
турой баварской общины.
«• * X-
Прежде всего необходимо выяснить в этой связи экономическую
структуру аллода, т. е. состав надела и взаимоотношение усадьбы, пахот-
ной земли и альменды.
При изучении этого вопроса мы сразу же попутно убедимся в зна-
чительном неравенстве самих наделов у баваров. Усадьба свободного ба-
варского общинника, обозначаемая в Баварской Правде терминами domus
(дом) 1 2 и curtis (двор) 3, описана в нашем памятнике весьма подробно.
Кроме жилого дома, на территории усадьбы находились запирающиеся
на засов или на замок амбары, а также и открытые зернохранилища 4
(без стен, но с крышей) и целый ряд других, более мелких строений (как,
например, баня, кухня и пр.) 5. Двор’ был обнесен изгородью. Наличие
изгороди как бы скрепляло право владения домом и защищало его в силу
особого домового мира 6.
Целость и неприкосновенность дома, двора и всех построек на терри-
тории усадьбы тщательно охранялись законом: Баварская Правда дает де-
тально разработанную систему штрафов, взимаемых не только за поджог
дома 7 или нападение на двор и его разрушение8, но и за иоломку изго-
роди и за повреждение составных частей любого здания, даже забора (за
вырывание столбов и балок, прутьев из плетня, за порчу крыши и т. п.) 9.
Обнесение дома, двора и прочих построек изгородью считается особен-
но важным доказательством прав владения огороженными зданиями.
Об этом свидетельствует ход любопытной тяжбы из-за возведения по-
строек на территории спорного аллодиального земельного владения
прежде, чем закончилась тяжба из-за неясности границ 10. В споре истец
ссылается на то, что это — его земля и что он заявил протест, как только
ответчик начал на ней строиться, между тем как последний уже поторо-
1 О ней см. выше, а также § 3 данной главы и сл.
2 Lex Baiuv., IV, 25; X, 1; X, 4.
3 Lex Baiuv., IV, 23; X, 15; XIII, 8.
4 Lex Baiuv., X, 2.
5 Глава X содержит особый раздел, озаглавленный «De minorum aedificiorum»
(см. Lex Baiuv., X, 3 и X, 6—17).
6 Lex Baiuv., XII, 9; suum perficerit domum et cetera aedificia sepis conclusione
firmaverit (ср. XII, 10). Cm. Lex Baiuv., XI, 1—3.
7 Lex Baiuv., X, I, 4—5.
8 Lex Baiuv., X, 15; IV, 23.
9 Lex Baiuv., X, 6—17; ср. XII, 9, 10.
10 Lex Baiuv., XII, 9—10.
340
пился окружить свои постройки забором. Если же он еще не успел огоро-
дить свой двор то впредь до решения спора о границах его земельного
владения ему разрешается обнести двор забором только на таком рас-
стоянии на восток, юг и запад, куда может долететь брошенный топор
(а на север — куда достигает тень). Это между прочим лишний раз под-
тверждает справедливость высказанного нами выше предположения, что
в тяжбе по поводу границ предметом спора может быть не только поло-
са пахотной земли.
В усадьбе свободного бавара могли жить и его рабы (домашние ра-
бы— слуги, челядь). Вероятно, их наличие считалось явлением типичным
для среднего баварского общинника, ибо Баварская Правда упоминает
их дважды в составе обитателей его двора, ничем не выделяя при этом
двор такого обладателя familia (да и его самого) из среды прочих об-
щинников: один раз речь идет о том, что слуги спасают горящий дом 1 2,
а в другом месте нашего источника человеку, нанесшему ущерб чужой
ниве, предписывается в течение года содержать на свой счет слуг потер-
певшего и его скот, а также вести за него все его хозяйство 3. Обилие
сервов у баварских общинников еще будет ниже предметом нашего осо-
бого внимания, но здесь нас интересует то обстоятельство, что каждый
свободный бавар мыслится, как обладатель домашней челяди — familia:
ибо варварские правды, исходя из конкретных казусов, устанавливают
общие нормы, а потому двукратное упоминание наличия familia у сво-
бодного бавара, да еще по таким существенным поводам, как поджог
дома и порча нивы, весьма характерно. Оно указывает на то, что обла-
дание несвободными входит в число признаков социально-экономического
положения баварского общинника. Это не значит, конечно, что любой
commarcanus обязательно имел таковых, но значит, что многие свобод-
ные общинники могли их иметь и действительно имели. Ибо неравен-
ство в имущественном положении баварских общинников распростра-
няется и на их усадьбы и дворы со всеми составными частями и
населением этих последних. Это явствует из того, что поджигатель дома
обязан возместить потерпевшему стоимость всех сгоревших зданий (и
восстановить их) «в соответствии с социальным положением потерпев-
шего» (secundum qualitatem personae) 4. Правда, как видно из даль-
нейшего, речь идет о доме свободного или серва (liberi vel servi domus) 5;
однако, характер употребления формулы secundum qualitatem personae
(cp. secundum genealogiam suam) в Баварской Правде (а также ана-
логичных формул в некоторых других варварских правдах6) показывает,
что и в разбираемом случае имеется в виду отнюдь не только разграни-
чение свободных и рабов, но- и определение различий в среде самих сво-
бодных. Повидимому, у разных свободных баварских общинников могли
быть усадьбы, дворы и дома различной ценности.
1 Lex Baiuv., XII, 10: si autem curte adhuc cincta non fuerit. Об изгородях см.
также XIV, 1, 3.
2 Lex Baiuv., X, 4: et a familiis liber-ata fuerit.
3 Lex Baiuv., XIII, 8: ...et familiam eius et omnem substantiam eius vel -pecora eius
habeat in cura usque ad annum.
4 Lex Baiuv., X, 1.
5 Cp. Lex Baiuv., X, 1.
6 Lex Baiuv., I, 6, 8; II, 4; VIII, 14, а также соответствующие тексты лангобард-
ского эдикта Ротари (см. выше); ср., кроме того, nobiles, liberi, mediocres в
Зальцбургских поземельных описях — источнике другого характера, чем Баварская
Правда, но близкого ей по району, по времени составления и по социальной термино,-
логии; и здесь и там такие термины, как, например, nobiles и mediocres или minores
personae (в отличие от liberi и servi), обозначают не юридически различные статусы, а
конкретное социально-экономическое положение разных групп внутри свободных (см.
Salzburger Urkundenbuch, Bd. I, I Heft, Breves Notitiae, 14, S. 36 f.)
341
Кроме того, Баварская Правда особо выделяет дворы людей «более
благородного происхождения» (icurtes nobilium) (у которых имеются
между прочим прирученные певчие птицы)
Как уже было указано, термин nobilis, встречающийся в Баварской
Правде всего два раза, не служит в этом памятнике средством обозначе-
ния юридически строго отграниченной категории; баварский nobilis —
это не представитель родовой знати наподобие саксонского или фризского
нобиля — эделинга (у баварского «нобиля» нет даже особой виры, да
и вообще он не выделяется как член обособленной социальной группы).
Этот термин обозначает в Баварской Правде вообще более зажиточных
или более влиятельных свободных баваров, социально-экономическое поло-
жение которых выше, чем у рядовых общинников; но термин nobilis мо-
жет прикрывать большие имущественные различия; так, одни «nobiles» на-
нимаются в качестве бойцов на судебном поединке 1 2, а другие обладают
особенно богато обставленными дворами. Сказанное дает основание ви-
деть в зажиточных nobiles разбогатевших общинников,— может быть, при-
ближающихся по своему хозяйственному положению к типу мелких вот-
чинников, но вышедших из недр самой общины. Последнее тем более ве-
роятно, что указание на певчих птиц в усадьбе нобиля помещено в конце
главы, трактующей о разных охотничьих птицах (соколах, ястребах
и т. п.), которые могли иметься во дворе любого рядового общинника3.
Любопытно также указание на то, что у свободного бавара могли быть
большие стада свиней (свыше 70 голов в таком частном стаде), — причем
памятник никак не выделяет владельца этого стада из общей массы сво-
бодных баваров по его социальному статусу (XXIII, I).
Таким образом, усадьбы свободных баваров довольно сильно отли-
чались друг от друга по степени материальной обеспеченности их об-
ладателей и по своему хозяйственному оборудованию4. Однако даже
усадьба среднего рядового общинника (до его разорения и закрепощения)
создает впечатление довольно значительной относительной «зажиточно-
сти» 5, — особенно по сравнению с усадьбой зависимого крестьянина
периода завершившегося феодализма (обилие хозяйственных пристроек
в усадьбе, наличие familia и пр.). К усадьбе примыкал сад и виноград-
ник6. Надел общинника в Баварии VII—VIII вв. состоял прежде всего
из совокупности полос пахотной земли 7, систему размещения которых
мы описали выше. В состав аллода, как индивидуально-семейного владе-
ния (possessio), уже начали входить заимки па территории пустоши, луга,
1 Lex Baiuv... XXI, 6.
2 Lex Baiuv., XVIII, I («De campionibus»): si unus ex his interfectus fuerit, quam-
vis nobilis sit persona...; ясно, что здесь nobilis близок к рядовому свободному, — осо-
бенно при сопоставлении с XVIII, 2, где идет речь о таких же наемных бойцах (сат-
piones) из числа рабов (si servus fuit per domini sui consensu).
3 Текст главы XXI, 6 указывает на птиц, но, повидимому, в этих дворах имелось
и какое-либо хозяйственное оборудование, отличавшее их от обычного среднего двора.
См. Lex Baiuv., XXI, 1—5 («De accipitribus»).
4 Были и такие домохозяева, которым нечего было заложить кроме овец (Lex
Baiuv., XIII, 5), между тем как средний рядовой общинник имел в своем распоря-
жении и рогатый скот, и лошадей (XIV, 2—7, 8—16), и свиней (XXIII); некоторых
свободных баваров Правда называет «бедняками» (pauperes VII, 4), но об этом см.
ниже. , —
5 Под нею мы разумеем достаточную обеспеченность средствами и орудиями про-
изводства для ведения самостоятельного хозяйства.
6 Ср. Lex Baiuv., XIV, 7; XII, 3: si quis dum arat vel plantat vineam; ср. XXII (de
pomeriis), откуда видно, что сады баварских общинников состояли из 12 и более фрук-
товых деревьев,— яблонь и груш (XXII, 1, 5).
7 Пахотные участки обозначаются как fundus, ager, terra, campus (Lex Baiuv.,
XII, 4; XVI, 17; XVII, 2), а их совокупность как terra culta или просто terra (Lex
Baiuv., XVI, 2; XVI, 15).
342
а иногда и леса Ч Баварская Правда карает штрафами всякие виды на-
рушения владельческих прав на составные части аллода: запашку чужого
пахотного поля, предназначенного под зерновую культуру, а также чу-
жого луга, покражу чужого зерна и порчу чужой нивы 1 2.
Карается и особый вид порчи культивированных земельных участ-
ков — потрава. Порядок возмещения убытков при потраве ярко характе-
ризует живучесть баварской общины как производственной организации.
Пострадавший от потравы доводит об этом до сведения хозяина скота,
причинившего ущерб, и указывает этому хозяину в присутствии кого-либо
из соседей потоптанное его скотом место, которое особо обозначается и
отмечается каким-то знаком до следующего урожая. Пцсле сбора этого
последнего владелец скота должен возместить владельцу нивы недостаю-
щую часть урожая с потоптанного скотом места (тот же порядок приме-
няется к винограднику и лугу) 3. Пострадавшему от потравы категори-
чески запрещается самовольно убивать причинившее ущерб животное.
Он должен запереть его и, известив о потраве хозяина, ждать его при-
хода 4.
Баварская Правда содержит разработанную таксацию штрафов за
повреждения, причиненные тому или иному домашнему животному 5. Вся
эта система штрафов, так же как и участие соседей в деле установления
убытков от потравы, свидетельствует о том, что баварские общинники
активно следят за тем, чтобы потребности хлебопашества, виноделия и
луговодства в пределах их общины не приходили в столкновение с инте-
ресами животноводства.
Обилие упоминаний о заимках и распашках 6 новины, а также сопо-
ставление обработки пахотного поля с насаждением виноградника 7 ука-
зывают на процесс интенсификации сельского хозяйства на наделах
баварских общинников (культивирование новых земель и насаждение
новых виноградников). О том же свидетельствует и тщательная регла-
ментация предписаний, относящихся к огородам и фруктовым садам,
проливающая свет и на взаимоотношения между общинниками. За порчу
чужого сада назначается большой штраф в 40 солидов —• 20 солидов
владельцу сада и 20 солидов in publicum 8; при этом на виновника порчи
возлагается сверх того характерное для общинного трудового принципа
обязательство — возместить пострадавшему причиненный ему ущерб
также и личным трудом: виновный в порубке или вырывании фруктовых
деревьев должен насадить в саду потерпевшего другие деревья, равно-
ценные прежним, и, кроме того, заплатить за каждое срубленное дерево
1 солид. Но и этим дело не ограничивается: виновное в порче чужого
сада лицо должно ежегодно уплачивать владельцу сада во время сбора
плодов по одному солиду,— до тех пор, пока не начнут приносить плоды
посаженные виновником порчи новые деревья9. В этом любопытном
порядке возмещения убытков владельцу сада как нельзя лучше отра-
1 Lex Baiuv., XVI, 2, 15; XVII, 1—2.
2 Lex Baiuv., XIII, 6—8: si quis messem vel pratum"alterius araverit... (XIII, 6); si
-quis messem maturam iam in agro furaverit... (XIII, 7); si quis messem alterius initia-
verit apud maleficias artes (XIII, 8).
3 Lex Baiuv., XIV, 17: ...ostendat damnum et aliquis de vicinis eorum videat hoc...
Ita et de vinea et de prata similiter facial...
4 Lex Baiuv., XIV, 17 (ср. XIV, 16).
5 Lex Baiuv., XIV, 1—16.
6 Lex Baiuv., XVI, 2; XVII, 2 и др.
7 Lex Baiuv., XII, 3: arat vel plantat vineam...
8 Lex Baiuv., XXII, 1.
9 Lex Baiuv., XXII, l:....et alios arbores similes ibi plantet, et unaquaque arbore cum I
sol. conponat, et omnis tempore pomorum solidum donet usque illi arbores fructum faciunt,
<quas ille plantavit.
343
жается и возросшая роль садоводства в сельском хозяйстве баваров, и
владёльческие права каждого общинника на его собственный сад \ и в
то же время живучесть прежних общинных производственных отношений:
они сказываются в том, что, помимо' уплаты штрафа за нарушение права
собственности, виновник своим трудом как бы помогает потерпевшему
восстановить его сад в прежнем виде; оба они все еще рассматриваются
(даже в этом случае) как соседи-общинники, участники единого произ-
водственного процесса.
. Живучесть этих прежних производственных отношений ярко сказы-
вается и в порядке пользования неподеленными общинными угодьями;
они рассматриваются как придаток надела пахотной земли, и с облада-
нием аллодом связано право пользования ими, принадлежащее каждому
аллодисту-общиннику. Баварская Правда упоминает в качестве таких
угодий леса, пастбища, воды, дороги.
Право пользования общинным лесом регламентируется в духе Сали-
ческой Правды: заготовка дров из чужих деревьев в общинном лесу или
порча чужого лесного материала карается штрафом и возмещением
убытка 1 2. При этом в данном контексте лес не называется чужим, а обоз-
начение «чужой» прилагается лишь к заготовленному лесному материалу.
Но в другой связи,— а именно в главе, устанавливающей порядок поль-
зования отдельными породами деревьев в лесу, в том числе дикорасту-
щими плодовыми деревьями,—• постоянно фигурируют термины, обозна-
чающие чужой лес (silva alterius, nemora aliena). Однако истинный
смысл применения этих терминов раскрывается описанием порядка поль-
зования птицами в таком «чужом лесу».
Оказывается, никто, т. е. ни один свободный бавар, не имеет права
присваивать себе птиц, найденных в лесу другого лица (de alterius
silva)—хотя бы они были им найдены раньше, чем этим лицом,— за
исключением commarcanus’a этого последнего 3. Это значит, что commar-
canus имел право брать себе птиц в таком «лесу другого лица» (silva
alterius) даже в том случае, если не он первый их там обнаружил. Сле-
довательно, термин silva alterius обозначает здесь не частновладельче-
ский лес, а участок леса, выделенный в пользование другому лицу, т. е.,
очевидно, либо члену той же общины-марки, либо члену другой марки.
Иначе непонятны особые права commarcani на этот «лес другого лица»-
и отсутствие таковых у прочих свободных, не являющихся членами той
же самой марки. А эти права в свою очередь указывают на то, что об-
щина имела верховную собственность на леса, ибо тем лицам, которые
не были commarcani или calasneo4 (оба термина означают члена марки),
не разрешалось брать птиц в так называемом чужом лесу. Нет сомнения
в том, что и запреты отдельным лицам пользоваться для их частных на-
добностей плодовыми деревьями, растениями, пчелами и пр. в «чужом
лесу» тоже относятся не к частновладельческим лесам, а именно к таким
лесным участкам, которые являются объектами частного пользования
(но не собственности!). Это явствует из предписаний Баварской Правды
1 Lex Baiuv., XXII, 1: ...XL sol. conponat, XX cui pomerium fuerit, et alios XX in
puplicum, quur contra legem fecit... (порча чужого сада — незаконное деяние). Про-
никновение в чужой сад или огород с целью воровства карается штрафом в 3 солида
и возмещением стоимости похищенного (IX, 13).
2 Lex Baiuv., XII, 11: Si aliquis alicuius materiam in silva aut propter inimititia.T
vel invidia truncaverit vel lederit, cum alia similia restituat et cum I sol. conponat; XII,
12: et si ea sibi in usum miserit, nisi per convenientiam non potest cum alio placare,
restituat et cum I sol. dum ipsam [materiam] habet, conponat.
3 Lex Baiuv., XXII, 11: ...ut nullus de alterius silva, quamvis prius inveniat, aves
tollere preasumat, nisi cuius commarcanus fuerit quern «calasneo» dicimus. Ср. пред-
писания эдикта Ротари на этот счет: Ro., § 320—321.
4 Ср. Lex Baiuvariorum, hrsg. von К. Beyerle, Munchen, 1926, Glossar, p. 212.
344
о порубке деревьев в «чужом лесу» ’. Сначала устанавливается штраф
в один солид за порубку дикорастущих плодовых деревьев и ягодных
кустов в «чужом лесу», а затем идет речь о повышении штрафа в том
случае, если будет срублено большее число деревьев, чем имелось в виду
ранее, а именно, если их количество дойдет до шести 1 2. Само собою ра-
зумеется, что такой низкий-максимум — даже для диких плодовых деревь-
ев или ягодных кустов — вряд ли возможен, если иметь в виду целый лес
(кому бы он ни принадлежал); очевидно, это — участок в лесу и притом
участок частного пользования в пределах общинного леса. Последнее
подтверждается предписаниями о буках, максимальное число которых,
в таком лесу всего, 18 3, а также и сочетанием штрафа с возвратом потер-
певшему такого же числа деревьев 4, т. е. с предоставлением в его поль-
зование равноценного лесного участка 5.
Наряду с такими участками в общинном лесу Баварская Правда упо-
минает и рощи, и молодую поросль (в тех местах, где произведена была
рубка леса). Заготовка дров в таких рощах и молодых лесах карается
штрафом 6. Повидимому, и они принадлежали общине.
На характер использования отдельными общинниками отведенных им
лесных участков проливают свет любопытные предписания Баварской
Правды относительно залетевших в чужой лес пчел. Если чей-либо
пчелиный рой отроился и сел на дерево в «лесу другого лица», и при этом
владелец пчел выследил их и установил, куда именно залетел его пчели-
ный рой, то он обязан показать его владельцу дерева (eum, cuius est
arbor), а затем может попытаться выгнать пчел оттуда (дымом или тремя
ударами по дереву оборотной стороной топора), но отнюдь не повреждая
при этом дерева. Оставшиеся пчелы будут принадлежать владельцу
дерева 7.
Такой же порядок соблюдается и в том случае, если пчелиный рой
залетит в кузов, приготовленный,— очевидно, владельцем лесного участ-
ка, — для поимки пчел. И в этом случае владелец пчел имеет право, вы-
гнать их оттуда, но не повреждая и не открывая кузова, владельцу кото-
рого будут принадлежать оставшиеся в нем пчелы 8.
Однако если владелец пчелиного роя выгонит его самовольно, не из-
вестив предварительно об этом владельца дерева, или кузова (dominum
arboris vel Vasculi), то последний может обвинить его в том, что он похи-
тил этот рой с его дерева или с места приложения его труда (ex suo ореге
vel arbore), и из-за этого может возникнуть целая тяжба 9. Хотя и в тексте
этих предписаний тоже встречается один раз термин «чужой лес» (точ-
нее—-«лес другого лица» — nemus alterius), тем не менее из всего их
содержания совершенно ясно, что здесь имеется в виду совокупность от-
дельных деревьев, которыми пользуется тот или иной общинник, т. е. от-
1 Ср. Lex Baiuv., XXII, 2—7, 8—11.
2 Lex Baiuv., XXII, 2: Si quis aliena nemora reciderit, si portat escam et rupus est,
cum I sol. conponat et simile conponat; XXII, 3: Et si amplius usque ad numerum sex...
3 Lex Baiuv., XXII, 4.
4 Но не с их насаждением заново, как это требовалось применительно к саду
(см. Lex Baiuv., XXII, 1).
5 Ср. Lex Baiuv., XXII, 4, 5, 6, 7.
6 Lex Baiuv., XXII, 6:... de minutis silvis, de luco vel kaheio...
7 Lex Baiuv., XXII, 8: Si apes id est examen alicuius ex apilae elapsus fuerit, et in
alterius nemoris arborem intraverit et ille consecutus fuerit, tunc interpellat eum, cuius,
est arbor... Et quos remanserint, huius sint, cuius est arbor.
8 Lex Baiuv., XXII, 9:... et quos eiecerit, suae erunt et quae remanserint, ipsius erunt...
9 Lex Baiuv., XXII, 10: Si autem dominum arboris vel vasculi, non interpellaverit
et sine illius conscientiam eiectum domi restituerit et ille, cuius vasculus fuerat, eum
conpellaverit, ut ex suo opere vel arbore retulisset et restituendi conpellaverit... Cp.
Ro, § 319.
345
веденный ему в пользование участок общинного леса (или даже ряд
используемых общинником деревьев в пределах такого лесного участка).
Недаром здесь противостоят друг другу не 'собственник леса и хозяин пче-
линого роя, а владелец последнего и владелец того дерева, на котором
рой осел; и при этом права обоих владельцев аналогичны: весьма воз-
можно, что их сходство объясняется общим их происхождением из одного
источника — из верховной Собственности марки на всю ^совокупность уча-
стков общинного леса. Ведь пчелиный рой мог 'быть и диким, лесным
роем, или по крайней мере разводимым в лесу: на это указывает право
владельца дерева утверждать, что данный рой принадлежит ему и похи-
щен у него с того места, где он прилагает свой труд (т. е. занимается
бортничеством). А это ставит владельца пчел и владельца дерева в оди-
наковое положение: они ведь могут даже поменяться местами, ибо и
владелец пчел тоже, вероятно, разводил их на одном из деревьев отве-
денного ему лесного участка. Характерно в этой связи, что владелец
пчел не только должен довести до сведения владельца дерева или кузова
о своем намерении выгнать оттуда пчел, но и заручиться его согласием
на это (conscientia).
Итак, в использовании общинных лесов у баваров господствовал тот
же порядок, что и у салических франков и у лангобардов а именно,—
выделение лесных участков в пользование отдельным общинникам 1 2, —
с тою лишь разницей, что у баваров он достигался иными средствами
(т. е. без выделения помеченных деревьев).
Не подлежит никакому сомнению наличие общинных пастбищ, кото-
рые Баварская Правда рассматривает в связи с общинными дорогами:
преграждение пути на такое пастбище карается штрафом в 6 солидов,
так же как и заграждение дороги, находящейся в совместном распоря-
жении соседей. При этом виновный обязан устранить преграды с заграж-
денного им пути 3. Наряду с этим разбираемый нами памятник содержит
любопытное предписание относительно особых пограничных знаков (в
виде связки или пучка соломы, так называемого Wiffe), которые согласно
старинному обычаю ставятся либо для того, чтобы указать на запрет
пользования той или иной дорогой, либо для защиты или расширения
выгона (за устранение такого знака взимается штраф в 1 солид) 4.
1 Ср. Lex Sal., XXVI, 19: Si quis arborem post annum quod fuit signatus prae-
sumpserit, nullam habeat culpam.
2 По эдикту Ротари соколы, пойманные кем-либо в чужом лесу, принадлежат тому,
кто их поймал; только в том случае, если как раз в это время придет «хозяин леса»
(dominus silvae), то он может отнять птиц (Ro., § 320). Но за присвоение соколиных
птенцов и их похищение из гнезда, находящегося на помеченном дереве в «чужом»
лесу, взимается штраф в 6 солидов (Ro., § 321: Si quis de arbore signato in silva
alterius acceptures de nido tulerit, conponat sol. sex). To же предпочтение владель-
ческих прав «хозяина леса» на помеченные деревья относится и к обладанию пчелами.
За присвоение пчел с помеченного дерева в чужом лесу полагается штраф в 10 соли-
дов, но с непомеченного дерева каждый может брать себе пчел хотя бы в «чужом»
лесу, а хозяин последнего может только потребовать мед (Ro., § 319: Si quis de arbore
signato in silva alterius apes tulerit, conponat sol. 6. Nam si signatum non fuerit, tunc
quicumque invenerit, iure naturale habeat sibi...; et si contegerit dominum, cuius silva
est, supervenerit, tollat mei... Cp. Lex Visig., VIII, 6, § 1). Из сказанного ясно, что и здесь
под «чужими» лесами следует разуметь отведенные в пользование лесные участки.
Разница лишь в том, что Баварская Правда не выделяет особо право на помеченные
деревья.
3 Lex Baiuv., X, 20: De via convitinale vel pastorale qui earn alicui clauserit, cum
6 col. conponat et aperiat, vel cum 6 sacramentales iuret.
4 Lex Baiuv., X, 18: Qui autem signum quam propter defensionem ponuntur aut iniuste
iter excludendi vel pascendi, campum defendi vel applicandi secundum morem anti-
quum, quem signum «wiffam» vocamus, abstulerit vel iniuste reciderit, cum I sol.
conponat. О термине wiffe см. J. Grimm. Deutsche Rechtsalterthumer, IV Auft., Bd., I,
S. 209—210.
346
Конечно, подобное обозначение границ могло иметь место по отноше-
нию к общинным выгонам и могло служить средством разграничения па-
стбищ двух разных деревень. Однако возможно наличие и частных выго-
нов. Они могли принадлежать прежде всего крупным землевладельцам
(церковным и светским). На эту возможность указывает, во-первых, упо-
минание в разбираемой главе о расширении выгонов, а, во-вторых, сопо-
ставление установки пограничного знака возле ограждаемого или расши-
ряемого выгона и дороги, пользование которой по каким-то причинам за-
прещено целому ряду лиц (круг этих лиц не ясен). Это сопоставление
приобретает особое значение в связи с тем, что в одном из следующих па-
раграфов той же главы идет речь о дороге, принадлежащей частному ли-
цу, причем она приравнена в смысле ее роли, как проезжей дороги, к
дорогам лишь государственного значения, по которым ездит король или
герцог (Via a.equale alicuius): штраф за преграждение пути изгородью в
обоих случаях одинаковый — 12 солидов Ч Очевидно1, такая дорога ча-
стного лица (via alicuius) могла принадлежать крупному землевладельцу.
Баварская Правда посвящает всю первую главу—и притом весьма об-
ширную — описанию церковного землевладения и неоднократно упоми-
нает о дружинниках и военных слугах короля, герцога и частных лиц, ко-
торые несомненно были крупными светскими землевладельцами 1 2. Хозяин
такой «частной дороги» мог поставить на ней заградительный знак 3, но
посторонние лица не имели права преграждать доступ к ней постройкой
изгороди 4. Точно так же и хозяин выгона мог поставить такой знак возле
своего пастбища. Однако если хозяином частной дороги мог быть только
крупный землевладелец, то в качестве обладателя небольшого частного
выгона вполне можно представить себе, на основании данных Баварской
Правды, и зажиточного общинника.
Свободный бавар, имевший стадо свиней численностью свыше 70 го-
лов, конечно, мог нуждаться в особом выгоне для него, хотя бы таковым
и служила дубовая роща или еще какая-либо поросль, пригодная для
прокорма свиней 5. Выше уже было указано, что владелец такого свиного
стада в нашем памятнике не выделен по социальному статусу никакими
признаками из общей массы свободных баваров. Наоборот: разбираемая
статья говорит о нем, как об одном из свободных баваров, что не дает
нам оснований считать его обязательно крупным землевладельцем. Меж-
ду тем его стадо имеет особого пастуха, снабженного пастушеским рогом.
Тот, кто попытается разогнать такое стадо (повидимому, с целью украсть
некоторое количество свиней), должен уплатить штраф в 12 солидов.
Мы не имеем достаточно данных, чтобы «с уверенностью утверждать,
что этот пастух принадлежал тому же разбогатевшему общиннику, кото-
рому принадлежало и свиное стадо. Однако эта возможность отнюдь не
исключена: таким пастухом мог быть любой серв владельца стада, ибо,
как мы видели выше, у баварских общинников были не только отдельные
сервы, но иногда — особенно у зажиточных членов общины — было и та-
кое количество несвободных (обозначаемых термином familia), из кото-
1 Lex Baiuv., X, 19: Si quis via puplica, ubi rex vel dux egreditur, vel via aequale
alicuius clauserit contra legem, cum XII sol. conponat et illam sepem tollat, et si ne-
gare voluerit, cum XII sacramentales iuret.
2 Lex Baiuv., I, 1—14 (церковное землевладение); II, 7 (homo in utilitate domini
sui); II, 8.
3 Lex Baiuv., X, 18.
4 Lex Baiuv., X, 19. Кроме уплаты штрафа, виновный обязан был снять изгородь.
5 Lex Baiuv., XXIII, 1: Si quis liberi porcos propter presumptione eiulati aut huius
modi sonu eiecerit vel disperserit, ibi LXXIII (LXXII) fuerint porci et ipse pastor
bucinam portaverit porcilem, cum XII solidos conponat. О свиньях см., кроме того,
главу XIII, 4, о пастухе — главу XX, 8.
347
рого вполне можно было выделить одного пастуха: во всяком случае, тот
общинник, который имел свиное стадо в 70 с лишним голов, мог найти
для него и собственного пастуха R
Впрочем, независимо от того, был ли этот пастух частным или общин-
ным, следящим вместе с тем и за частным стадом одного из общинников,
стадо в данном случае несомненно принадлежит отдельному общинни-
ку 1 2. Исключительными представляются лишь его размеры, но отнюдь не
его частная принадлежность, ибо скот у баваров, как и у прочих герман-
ских племен, давным давно стал частной собственностью. Как известно,
это не мешало тому, что скот всех жителей деревни пасся на общем дере-
венском пастбище. Но данное стадо, именно в виду его размеров, состав-
ляло особую единицу, а потому могло нуждаться в отдельном пастухе, в
особом выгоне.
Дороги не случайно упоминаются в Баварской Правде в сочетании с
пастбищами: многие из них (за исключением дорог общегосударственно-
го значения) представляли собою подходы к выгонам и пастбищам.
Недаром наш памятник сопоставляет проход на пастбище с общин-
ной дорогой (т. е. дорогой, которой пользуются соседи) 3, а кроме того,
устанавливает особый штраф за преграждение пешеходной тропинки4.
Такие тропинки, вероятно, служили подходом к чересполосно разбросан-
ным пахотным участкам. Подобно пастбищам, источники и колодцы
могли находиться как в общинной, так и в частной собственности; о ко-
лодцах Баварская Правда дает совершенно определенные сведения.
Тот, кто загрязнил частный колодец, должен вычистить его и внести
пеню в 6 солидов (очевидно, владельцу колодца) 5. Если же загрязнен-
ный колодец принадлежал нескольким соседям совместно, то они распре-
деляли-полученную пеню между собою и должны были привести колодец
в прежнее состояние 6. Последнее предписание, указывающее на актив-
ную роль соседей, не случайно включено в контекст Баварской Правды.
В баварской деревне VII—VIII вв. «пользование полем и лугом было под-
чинено контролю и регулированию со стороны общины...»7. Это выра-
жалось не только в господстве определенной системы сельского хозяй-
ства (трехполье и принудительный севооборот), но и в наличии извест-
ных элементов маркового самоуправления, тесно связанных с большой и
активной ролью соседства. Баварская община-марка располагала особы-
ми надзирателями (inspectores), которые осуществляли контроль над по-
граничными знаками 8. Штраф за незаконное устранение последних шел
1 Ср. данные о частных пастбищах и именно о свинопасах в эдикте Ротари (§ 135),
где эти последние имеют еще нескольких помощников (discipulos). Это обстоятельство,
так же как и обилие разных категорий рабов у лангобардов, объясняется, конечно,
тем, что в их распоряжение поступили римские рабы. Однако для нас в данной связи
самое важное то, что свободные лангобардские общинники использовали рабов и в ка-
честве пастухов (ср. Ro., § 132—137; 352).
2 О том, что у баваров развито было пастушеское скотоводство, свидетельствует
и упоминание пастушеской собаки (canis pastoralis, XX, 8) наряду с разными поро-
дами охотничьих собак (XX, 1—7) и сторожевыми собаками (XX, 9). О разных поро-
дах скота см. IX, 10—12 (лошади и быки); XIII, 4—5 (свиньи и овцы); XIV, 1—8
(animal вообще); XIV, 9—17; XV, 1 (лошади и быки); XVI, 1 (коровы).
3 Lex Baiuv., X, 20: De via convitinale vel pastorale...
4 Lex Baiuv., X, 21. De Semite convitinale quis clauserit, cum III sol. conponat...
5 Lex Baiuv., X, 22.
6 Lex Baiuv., X, 23: Si autem plurimorum in vicinia puteus fuerat, conpositionem inter
se multentur, illi vero in pristinum puteum restituatur gradum. Очевидно, в одной и той
же деревне было несколько колодцев: каждым пользовалась либо группа соседей, либо
один из них.
7 Ф. Энгельс. Марка. В книге: Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии,
1953, приложения, стр. 118.
8 Lex Baiuv., XII, 4, 5.
348
в пользу соседей восстановление границ, в случае неумышленного их
нарушения, происходило в присутствии соседей (vicinis presentibus) 1 2.
Установка новых пограничных знаков допускалась тоже лишь с согласия
соседей или тех же надзирателей3. Во всех видах поземельных тяжб
весьма значительную роль играют соседи, не говоря уже о том, что эти
тяжбы разыгрываются между ними 4. Так, соседи выступают в качестве
свидетелей в тяжбе из-за постройки зданий на участке, границы и при-
надлежность которого пока еще не установлены 5. В тяжбе из-за освоения
спорного земельного участка свидетель одной из спорящих сторон дол-
жен быть членом той же Марковой общины и владельцем равноценного
участка 6. В ходе тяжбы из-за продажи земельного участка один из сосе-
дей продавца оспаривает право последнего на проданный участок, а про-
цедура firmatio — «скрепления» —• прав покупателя со стороны продавца
(собирание земли с четырех концов поля, хождение с плугом и пр.) пред-
полагает присутствие соседей7. В споре из-за освоения участка тяжба
происходит сначала в пределах села и перед лицом соседей, а потом пе-
реносится на какое-то более широкое собрание (in presente populo) 8.
В случае потравы пострадавший указывает хозяину скота потоптан-
ное место в присутствии одного из соседей 9. Порядок пользования леса-
ми, описанный нами выше, также предполагает весьма развитые сосед-
ские отношения 10 11.
Как видим, соседи активно выступают во всех самых существенных
сферах хозяйственной жизни общины: в поземельных тяжбах, в контроле
над установлением и нарушением границ, в регулировке порядка пользо-
вания общинными угодьями (лесами, пастбищами, водными источника-
ми, дорогами и тропинками), в решении вопроса о возмещении убытков
при потраве. Между тем все эти сферы, тесно связанные между собой,
упираются в самый базис производственной структуры баварской общи-
ны-марки —• в чересполосицу, трехполье и принудительный севооборот. В
самом деле: именно этими основными чертами Марковой системы' сель-
ского хозяйства вызваны к жизни и необходимость строгого контроля
над границами полос и полей, и сложная процедура поземельных тяжб,
и характерный порядок возмещения убытков при потраве, и потребность
в регламентации пользования общинными угодьями (вспомним пастьбу
скота по пожне и пару п, возможность частичного использования лесов
для пастьбы скота, указание на расширение пастбищ 12 и т. п.). Теперь
нам ясен секрет живучести баварской марки, как производственной ор-
ганизации: он заключается именно в том, что уровень развития произво-
дительных сил, достигнутый объединенными в такую марку баварскими
общинниками VII—VIII вв., властно требовал сохранения как раз того
типа экономических связей между отдельными домохозяйствами, который
и выражался в сочетании {частной собственности на усадьбу и общинного
верховенства над пахотной землею, при наличии системы чересполосного
расположения участков и принудительного севооборота. Это сочетание
1 Lex Baiuv., XII, 1.
2 Lex Baiuv., XII, 3.
3 Lex Baiuv., XII, 5: Sine consensu inspectore partis alterius aut sine inspectore...
4 Lex Baiuv., XII, 8, 9; XVII, 2; XVI, 17.
5 Lex Baiuv., XII, 9.
6 Lex Baiuv., XVII, 2: commarcanis eius debet esse (ср. XII, 8: de commarcanis
contentio).
7 Lex Baiuv., XVI, 17.
8 Lex Baiuv., XVII, 2: hoc in presente populo fiat, ne per invidiam aliquis pereat.
9 Lex Baiuv., XIV, 17.
10 Lex Baiuv, XXII, 2—11 (§ 11: conmarcanus, quem calasneo dicimus).
11 Cp. Ro., § 358, 358a — de arvo campo, id est fornaccar.
12 Lex Baiuv., X, 18: pascendi campum applicandi.
34^
оказалось настолько прочным, что оно продолжало довольно долго со-
храняться даже после того, как аллоды отдельных общинников стали
превращаться в товар, а в марку начали внедряться крупные и мелкие
вотчинники. В ходе этого процесса общинное верховенство на пахотную
землю, конечно, радикально переродилось: оно потеряло свой прежний
характер верховной коллективной собственности; но оно сохранилось
в виде определенного порядка производственной эксплуатации не только'
альменды, но и пахотной земли. «Община-марка, отказавшись от права
периодического передела полей и лугов между отдельными своими чле-
нами [а это право вытекало из коллективной собственности на всю тер-
риторию общины. — А. Н.], из всех прочих своих прав на эти земли не
уступила ни одного» ’. Вот почему «... новые землевладельцы становились
членами марки и первоначально пользовались в пределах марки только
равными правами наряду с остальными свободными и зависимыми общин-
никами, даже если это были их собственные крепостные» 1 2. По той же
причине даже и после того, как «они приобрели во многих местах особые
привилегии в марке...», «...старая община-марка продолжала свое суще-
ствование, хотя и под господской опекой» 3.
Баварская Правда рисует нам марку не на той стадии ее развития,
когда она полностью подчинилась господской власти, а на предыдущем
этапе ее эволюции, когда в нее еще только начали проникать разлагаю-
щие ее тенденции, которые заключались как в росте неравенства в пре-
делах общины 4, так и в частичном подчинении отдельных общинников
крупному землевладению.
В ходе анализа производственной структуры баварской марки мы
неоднократно наталкивались попутно на. яркие признаки имущественной
дифференциации в среде общинников в виде неравенства самих наделов,
неравномерного распределения движимости, наличия различного количе-
ства несвободной рабочей силы у разных общинников, роста отчуждения
участков и пр. В тесной связи с этим стоит и отмеченное выше явление:
переход некоторых частей альменды (выгоны, дороги) в частное владе-
ние; «...леса, пастбища, пустоши и пр.,— говорит Маркс,— ...будучи од-
нажды превращены в общинные придатки частной собственности, посте-
пенно достанутся последней» 5.
Баварская Правда отражает лишь начальный этап этого процесса. Но
он тесно связан с другим, более общим процессом — с резким изменени-
ем социально-экономического положения членов марки при сравнитель-
ной устойчивости ее хозяйственных распорядков. К его описанию мы те-
перь и обратимся.
§ 3. Рост имущественного расслоения внутри марки и превращение
земельного аллода в свободно-отчуждаемую собственность
Рост имущественного расслоения сводится в сущности к процессу
классообразования, который проходит через самую общину и вызывает
отмеченную выше двойственность реального социально-экономического
положения общинника-аллодиста той эпохи, когда аллод превращается
в товар 6. В ходе этого процесса меняется характер собственности аллоди-
стов-общинников и рушится их былое социальное равноправие. До тех
1 Ф. Энгельс. Марка. -В книге: Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии,
1953, приложения, Стр. 118.
2 Там же, стр. 123.
3 Там же.
4 Маркс отмечает «врожденный дуализм» уже в земледельческой общине
(К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 695).
5 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч;, т. XXVII, стр. 695.
6 См. К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. I, стр. 392.
350
пор пока обладание наделом было связано с общей и неотчуждаемой
собственностью на пахотную землю т. е. до тех пор, пока общинное
верховенство над пахотной землею носило еще характер верховной кол-
лективной собственности, выделение аллода в качестве особого владения
отдельных домохозяйств в общине могло выражаться лишь в возникнове-
нии права наследования, т. е. перехода наделов пашни к прямым муж-
ским потомкам каждого домохозяина 1 2. Этот переход уже начал закреп-
лять сохранение каждого надела в руках одного и того же домохозяйства,
составлявшего, повидимому, первоначально большую семью. Но на этом
начальном этапе возникновения аллода он еще не мог стать предметом
отчуждения. В этот период обладание аллодом (т. е. усадьбой и наделом
пашни) еще было и оставалось экономическим базисом социального рав-
ноправия членов общины 3. Однако в процессе распада больших семей —
параллельно расширению круга индивидуальных наследников недвижи-
мости и перенесению права наследования с прямых мужских потомков
главы каждого домохозяйства на остальных членов малой семьи (а это
равносильно сужению коллектива родственников, совместно пользую-
щихся наделом, т. е. сужению прав членов большой семьи) — усили-
вается имущественное неравенство внутри общины. Маркс возводит его
истоки еще к стадии земледельческой общины, где дуализм между ча-
стной собственностью земледельца на двор и дом и коллективной соб-
ственностью общины на пахотную землю' при парцеллярном хозяйстве
«...дает почву для сосредоточения движимого имущества, например скота,
денег, а иногда даже рабов или крепостных» 4. Этот момент «...привносит
чужеродные элементы, вызывающие... столкновение интересов..., способные
подорвать общую собственность сйерва на пахотные земли, а затем и на
леса, пастбища, пустоши и проч.»5. «Земледельческая община, будучи
последней фазой первичной общественной формации, является в то же
время переходной фазой ко вторичной формации, т. ё. переходом от об-
щества, основанного на общей собственности, к обществу, основанному
на частной собственности» 6. Вместе с тем аллод вступает в новую фазу:
он становится собственностью малой семьи, а затем начинает подвер-
гаться дроблению' и отчуждению. «Аллодом создана была не только воз-
можность, но и необходимость превращения первоначального равенства
земельных владений в его противоположность» 7. Когда эта возможность
осуществилась и стала необходимостью, тогда начала рваться прежняя
крепкая связь между обладанием аллодом и положением равноправного
члена общины. Однако она порвалась не сразу; более того, уничтожение
этой связи растянулось на несколько столетий и шло крайне неравномер-
но. Это объясняется отмеченной выше устойчивостью общины, как произ-
водственной организации (даже и после превращения земледельческой
общины в марку), а эта устойчивость в свою очередь коренится в опреде-
ленном уровне развития производительных сил 8.
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 694.
2 Возникновение аллода как права наследования недвижимости зафиксировано в
Салической Правде с характерным ограничением круга индивидуальных наследников
(Lex Sal., LIX, 5; ср. Lex Sal., Cap. V, § 3, где эти ограничения сняты).
3 Характеризуя земледельческую общину, Маркс говорит, что «...она получает проч-
ную основу в общей собственности на землю..., и в то же время дом и двор, являю-
щиеся исключительным владением индивидуальной семьи, парцеллярное хозяйство и
частное присвоение его плодов способствуют развитию личности, несовместимому с орга-
низмом более древних общин». (К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. XXVII, стр. 694).
4 К- МарксиФ. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 695.
5 Там же.
6 Там же.
7 К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 392.
81 См. об этом выше, § 2 этой главы книги.
351
Баварская Правда с одинаковой отчетливостью подчеркивает как на-
личие связи между обладанием аллодом и равноправным положением
общинников в марке, так и далеко зашедшее разрушение этой связи.
«Ни один свободный бавар пусть не лишается своего аллода и своей
жизни, если только он не совершил -преступление, караемое смертью» \ —
гласит первый параграф второго титула Баварской Правды, посвя-
щенного герцогской власти. Но тотчас же вслед за тем идет речь о более
мелких проступках, за которые этот свободный бавар отвечает пеней в
соответствии с размерами своего имущества 1 2; если же он такового не
имеет, т. е. очевидно совершенно разорился, то он должен поступить в
servitium к тому лицу, которому причинил ущерб, до тех пор, пока не
выплатит потерпевшему всю пеню (хотя бы для этого потребовалось не-
сколько лет) 3.
И другой титул Баварской Правды не менее торжественно заявляет:
«Ни одного свободного — если только он не повинен в преступлении, ка-
раемом смертью,— нельзя лишать свободы [т. е. закрепощать] или сгонять
с его наследственного владения; наоборот, пусть все свободные, соб-
людающие законы, владеют своей наследственной собственностью (here-
ditas) без какого бы то ни было противодействия. Даже если он [т. е. сво-
бодный бавар. — А. Н.] — бедняк, то пусть он не теряет ни свободы, ни
своей наследственной собственности» 4. За нарушение этого предписания
закон грозит серьезными карами (штрафом в 40 солидов в пользу фиска
и в 40 солидов в пользу потерпевшего) не только частным лицам, но да-
же герцогу и судье5. И, однако, тут же сделана оговорка: «если только
он [т. е. «бедняк», обедневший свободный общинник-аллодист.— А. Н.]
добровольно не захочет передать кому-нибудь свою собственность»6; в
этом последнем случае утеря им аллода и его превращение в держание,
а также ожидающее этого бедняка в будущем лишение былой личной
свободы рассматривается составителями Баварской Правды как явление
вполне естественное и законное 7.
В разбираемой главе одинаково характерно как сопоставление собст-
венности и свободы баварских общинников, так и указание на возмож-
ность утраты некоторыми из них либо того, либо другого, а иногда и того
и другого вместе. Реальность этой возможности ясна уже из самих запрет
тов (если даже оставить в стороне только что приведенную оговорку). К
тому же при установлении наказаний за нарушение этого предписания
1 Lex Baiuv., II, 1: Ut nullus liber Baiuvarius alodem aut vitam sine capitale crimine
perdat (в данном случае имеется в виду покушение на герцога или государственная
измена).
2 Гекк в своих многочисленных работах («Die Gemeinfreien der karolingischen Volks-
rechte»; «Die Standesgliederung der Sachsen im friihen Mittelalter» и др.) настойчиво под-
черкивал наличие в некоторых варварских правдах (Саксонской, Фризской и др.) так
называемого принципа активной градации пеней и вир, т. е. зависимости размеров
штрафа от социального статуса виновника, а не только потерпевшего. Баварская Прав-
да показывает, что этот принцип коренится в имущественных различиях.
3 Lex Baiuv., II, 1: Ceteras vero, quascumque commiserit peccatas usque habet sub-
stantiam, conponat secundum legem. Si vero non habet, ipse se in servitio deprimat et per
singulos menses vel annos, quantum lucrare quiverit, persolvat cui deliquit, donee debi-
tum universum restituat.
4 Lex Baiuv., VII, 4: Ut nullum liberum sine mortali crimine liceat inservire nec de
hereditate sua expellere, sed liberi, qui iustis legibus deserviunt, sine impedimente heredi-
tatis suae possideant. Quamvis pauper sit, tamen libertatem suam non perdat nec heredi-
tatem suam...
5 Lex Baiuv., VII, 4: ...Sive dux, sive iudex, sive aliqua persona...
6 Lex Baiuv., VII, 4: nisi ex spontanea voluntate alicui tradere voluerit, hoc potesta-
tem habeat faciendi.
7 Весьма существенно, что здесь в качестве дарителя может выступить любой сво-
бодный (liber), в том числе и обедневший, но еще сохранивший — полностью или ча-
стично — свой аллод.
.352
Баварская Правда не ограничивается взысканием с виновника штрафа в
80 солидов, а требует возвращения закрепощенному его прежней личной
свободы (pristina libertas) и его наследственного' достояния (hereditas,
res eius), и, кроме того, еще столько имущества (вероятно, движимого),
сколько преступник у него несправедливо отнял h Этот характер наказа-
ния опять-таки не оставляет никаких сомнений в том, что упомянутые при
этом, случаи были уже частым явлением в жизни баварской деревни
VII — VIII вв. Правда, даже и сравнительно позднее варварское законода-
тельство, — поскольку оно еще отчасти коренится в старом обычном
праве и тем самым вынуждено частично считаться также и с интересами
общинников,— все еще борется с этим явлением. Но, запрещая закрепо-
щение свободных общинников в своих декларациях, составители Бавар-
ской Правды фактически нередко разрешают его. В этом смысле в выс-
шей степени характерно, что к разбираемому нами титулу (VII, 4) в боль-
шинстве рукописей присоединено предписание, касающееся работы в вос-
кресные дни и как нельзя более ярко отражающее все стадии закрепоще-
ния свободного бавара—причем это закрепощение узаконяется Бавар-
ской Правдой 1 2, которая явно стоит здесь на страже интересов крупного
церковного землевладения3. Но независимо от тенденции составителей
памятника4, указанное противоречие пронизывает его насквозь. Это —
противоречие самой жизни.
Процесс классообразования, проходивший через баварскую общину,
шел одновременно разными путями. С одной стороны, дуализм, свойст-
венный еще земледельческой общине, приводит к росту имущественного
неравенства общинников и к подрыву общей собственности на недвижи-
мость, а при переходе от земледельческой общины к марке — к росту
частной собственности 5. С другой стороны, громадную роль играют влия-
ния, привходящие извне 6 — разлагающее воздействие на баварскую об-
щину крупного церковного и светского землевладения.
Эти разные пути единого процесса сказываются на различных сторо-
нах экономического и социального положения общинников. Имуществен-
ное неравенство не ограничивается сферой движимости и приводит к нера-
венству земельных наделов, а также и к неравномерному распределению
подсобной рабочей силы между домохозяйствами отдельных общин-
ников. Это в свою очередь тесно связано с процессом превращения алло-
да в товар, путем купли-продажи земельной собственности, дарений зе-
мельных участков (в особенности в пользу церкви); впрочем, эти сделки
могут происходить и между общинниками, так же как и многочислен-
ные залоговые сделки, займы, передача движимости во временное поль-
зование («на прокат») и т. п. На этой почве возникает зависимость одних
общинников от других, а также частичное или полное закрепощение от-
1 Lex Baiuv., VII, 4: et liberum, quern servitio oppresserit vel hereditatem tulit, ad
pristinam libertatem restituat et res eius reddat et alia similia quod iniuste abstulit.
2 Lex Baiuv., VII, 4; в Ингольштадской рукописи, tit. I, § 14.
3 См. об этом Lex Baiuvariorum, hrsg. von K. Beyerle, Munchen, 1926, Einfiihrung,
S, 74—76.
4 Она заключается в том, что составители Баварской Правды, вышедшие, повиди-
мому, из церковных кругов, стремились приспособить старое обычное право к интересам
крупного церковного землевладения, по необходимости сохраняя старый обычай, но
подвергая его изменениям там, где он никак не мог быть согласован с интересами цер-
ковных вотчинников (материал в пользу этого вывода см. К. Beyerle).
6 Ср. высказывание К. Маркса: «Частная земельная собственность уже вторглась
в нее [в земледельческую общину.— А. Н.] в виде дома с его сельским двором, который
может превратиться в крепость, откуда подготовляется наступление на общую землю».
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, стр. 695.
6 «Не говоря уже о всяких разрушительных влияниях, привходящих извне, община
носит в своих собственных недрах подтачивающие ее элементы» (Там же).
23 А. И. Неусыхин 353
дельных членов марки крупной церковной (а отчасти и светской) вотчи-
ной. Оно в свою очередь может приводить либо к экономической, в част-
ности — поземельной, либо к личной зависимости, либо к обоим видам
зависимости одновременно.
Рост имущественного неравенства в самой общине и разлагающее
воздействие на нее крупного землевладения; превращение аллода в то-
вар и нарушение былого равноправия общинников; возникновение эконо-
мической и личной зависимости — все это тесно переплетено друг с дру-
гом в один сложный клубок. Но при попытке его распутать необходимо
разграничить отдельные стороны единого процесса с тем, чтобы потом
вновь связать их в обобщающем выводе.
Поэтому мы начнем наше изображение этого процесса с собирания
и изучения данных об имущественном неравенстве в общине.
а) Имущественное неравенство в общине. Баварская Правда содер-
жит ряд прямых указаний на обеднение и даже разорение одних общин-
ников и на сосредоточение довольно значительных богатств в руках дру-
гих. Уже из только что цитированных запретов закрепощения явствует,
что среди баварских общинников было немало бедняков (pauperes), из
коих одни еще сохраняли свои аллоды и движимое имущество !, а другие
впадали в такое состояние, что вынуждены были уплачивать пеню путем
вступления в servitium 1 2. Запрещая залоговые сделки без разрешения гер-
цога и перечисляя возможные объекты таких сделок, Баварская Правда
позволяет брать в качестве залога овец лишь в том случае, если у залого-
дателя нет ничего другого, что он мог бы дать истцу в залог3 (очевидно,
на то время, пока не будет разобран иск). Однако залоговые сделки были
очень распространены, и запрет отдавать скот в залог (в предыдущем па-
раграфе идет речь о свиньях) 4 вызван, повидимому, тем, что это часто
приводило к разорению целых семей, в результате чего у некоторых об-
щинников оставались из числа сколько-нибудь ценного движимого иму-
щества лишь овцы.
И тем не менее как раз у разоренного общинника столь строгая к за-
логовым сделкам Баварская Правда разрешает брать в залог последнее,
что у него еще оставалось из движимости. Очевидно, упомянутые запреты
призваны были охранять интересы зажиточных общинников.
Немалый урон достатку семьи наносила уплата высоких пеней, а так-
же и виры. Иногда обязательство выплаты пени ложилось поочередно на
всех прямых потомков виновного 5 до седьмого колена 6 и тем самым пе-
реходило по наследству, отягощая сыновей, внуков и правнуков совер-
шившего данный проступок лица. Так, человек, повинный в совершении
аборта, должен был лично заплатить пеню в 12 солидов, а затем он и его
прямые потомки до седьмого колена должны были выплачивать ежегод-
но по одному солиду; в случае неуплаты очередного взноса на непла-
1 Lex Baiuv., VII, 4.
2 Lex Baiuv., II, 1.
3 Lex Baiuv., XIII, 5: Nisi forte ille homo alias res non habet, per quas possit pignus
tollere, nisi ipsas oves nihil aliud habet, non erit culpabilis [взявший овец в залог, т. е.
истец.— А. Н.], quia necessitas hoc conpellit facere.
4 Lex Baiuv., XIII, 4. В залог могли отдаваться и рабы (ср. 1, 4).
s Lex Baiuv., VIII, 20.
6 Слова: «До седьмого колена» не надо понимать буквально: они отражают приня-
тый в варварских правдах счет родства (см. об этом главу III книги). В данном'слу-
чае, применительно к выплате пени, это — стереотипное выражение, встречающееся
в постановлениях церковных соборов и обозначающее все прямое потомство до третьей,
максимум — четвертой степеней родства (в разных памятниках вплоть до Саксонского
Зерцала); в данном тексте имеется в виду выплата пени вплоть до разорения всех
потомков. См. по этому поводу замечания К. Beyerle, Einfiihrung, S. 55.
354
телыцика вновь налагался штраф в 12 солидов, а выплата продолжалась
попрежнему Ч
На резкую имущественную дифференциацию в среде общинников ука-
зывают и весьма распространенные случаи тайного убийства свободных
и рабов (очевидно, с целью грабежа), а также ограбление трупов сво-
бодных баваров 1 2. Баварская Правда не скупится на кары за подобные
преступления: за ограбление трупа свободного бавара, вырытого из мо-
гилы, виновный должен уплатить штраф в 40 солидов его родственникам
и, кроме того, внести полагающуюся за воровство пеню 3; за тайное убий-
ство свободного, влекущее за собою невозможность принятого по обычаю
предания покойника земле, взыскивается 40 солидов (в обоих случаях —
за осквернение трупа), а затем уплачивается вира4; за тайное убийство
раба взимается штраф в девятикратном размере 5 (180 солидов), а за по-
хищение одежды убитого свободного или раба налагается двойной
штраф 6. Любопытно, что Баварская Правда предусматривает возмож-
ность участия в таком тайном убийстве нескольких лиц: иначе непонятна
делаемая ею оговорка, что в том случае, если одежду убитого украдет не
сам убийца, а кто-либо другой, то он должен платить штраф не в двой-
ном размере, а в обычном, как полагается за воровство 7.
Весьма возможно, что убийца был зачинщиком, и у него были свои
пособники. Во всяком случае ограбление трупов и в особенности трупов
рабов и похищение их одежды вряд ли могло прельстить зажиточного
общинника.
После всего изложенного нас не должно удивлять частое упоминание
бедняков в Баварской Правде: к уже приведенным данным прибавим^ука-
зание на бедственное положение некоторых вдов, вынужденных покидать
свой дом ввиду невозможности прокормить себя и сирот 8.
Наряду с этим Баварская Правда отмечает и наличие весьма зажиточ-
ных общинников: вспомним описание особенно богато оборудованной
усадьбы бавара, названного nobilis 9, а также и упоминание об облада-
теле большого свиного стада с особым пастухом10 11. У некоторых свободных
баваров имеется много рабов из числа военнопленных п. Такие бавары
приближаются по своему экономическому положению к мелким вотчин-
никам, но не исключена возможность, что они вышли из среды общинни-
ков, так как в правде нет данных об их происхождении из среды господ-
ствующего класса 12.
1 Lex Baiuv., VIII, 20: Si avorsum fecerit, inprimis cum XII sol. cogantur exsolvere;
deinde ipse et posteri sui per singulos annos, id est autumnus, singulum solidum sol-
vant usque in septimam propinquitatem de patre in filios. Et si neglectum unius anni
fecerint, tunc iterum XII sol. solvere cogantur et deinceps ordine prefato donet. К еще
более тяжелым последствиям — вплоть до разорения и закрепощения целых семей —
приводило взыскание колоссальной виры за убийство епископа (1, 10), но об этом речь
будет идти ниже, в связи с описанием процесса закрепощения свободных.
2 Lex Baiuv., XIX, 1—6.
3 Lex Baiuv., XIX, 1.
4 Lex Baiuv., XIX, 2.
5 Lex Baiuv., XIX, 3.
6 Lex Baiuv., XIX, 4.
7 Lex Baiuv., XIX, 4: Si alter et non ipse reus, omnia furtivo more conponat.
8 Lex Baiuv., VIII, 7: ...vidua... qui coacta ex tecto egreditur propter orfanorum et
propriae penuriae rebus.
9 Lex Baiuv., XXI, 6 (curtes nobilium).
10 Lex Baiuv., XXIII, 1.
11 Lex Baiuv., XVI, 9—11.
12 К нему могли принадлежать лишь обладатели обученных рабов-ремесленников
(fabri, XVI, 11), а также и рабов из бывших свободных, закабаленных герцогом за
какие-то проступки и потом переданных им в распоряжение одного из светских вотчин-
ников (XVI, 11).
23*
355
Зато есть прямое указание на различную степень зажиточности людей,
в равной мере свободных по своему происхождению, т. е., повидимому,
равноправных членов марки. Хотя оно относится к женщинам, но включе-
но в такой контекст, что свидетельствует об общем имущественном рас-
слоении среди всех общинников. Речь идет о том, что сыновья от одного
отца и от разных матерей должны делить поровну- наследство отца, но при
этом каждый из них должен отдельно наследовать имущество своей ма-
тери; это последнее предписание подкрепляется ссылкой на неодинаковую
зажиточность тех женщин, с которыми последовательно вступал в брак
отец этих наследников (хотя они все были одинаково свободны) h
На различия в социально-экономическом положении разных групп
свободных указывают и разобранные выше упоминания Баварской Прав-
ды об уплате штрафов «в соответствии с качеством потерпевшего» 1 2
лица — secundum qualitatem personae. Еще явственнее эти группы просту-
пают в тех главах нашего памятника, где из широкого слоя свободных как
бы выделяются некие «худшие» или «меньшие люди» (minor populus,
minores personae), которые в то же время рассматриваются как свобод-
ные. Так, за подстрекательство к восстанию против герцога зачинщик
платит штраф в 600 солидов, его сообщники каждый по 200 солидов, а из
«меньшего народа», последовавшего за ним и принадлежащего к числу
свободных людей, каждый платит по 40х солидов 3. Точно так же за ссору
или драку в военном ополчении виновный платит в фиск 600 солидов и,,
кроме того, должен внести пеню за ранение или виру за убийство в соот-
ветствии с положением потерпевшего (unicuique secundum genealogiam),
и пусть он будет благодарен королю или герцогу за то, что они даровали
ему жизнь, а «меньшие люди», повинные в подобном преступлении, будут
подвергнуты наказанию по усмотрению герцога 4.
Существенно, что в обоих случаях эти minores homines поставлены в
конце и выделены из общей массы свободных: один раз более низким
штрафом, а другой раз — особым видом наказания (каким — не сказано).
Не менее важно и другое: они участвуют в восстаниях против герцога
(правда, совместно с прочими свободными); иногда эти восстания могли
носить специфический характер, вызванный военной обстановкой: так,
сама Баварская Правда приводит поводы к вооруженным столкновениям
(дракам и ссорам) в ополчении, и такими поводами оказываются споры
из-за провианта, корма для лошадей (сена), дров и т. п.5
Как бы то ни было, но minores homines — это наименее обеспеченный
в имущественном отношении, беднейший слой баварских общинников
внутри широкой массы свободных. Некоторые из них могут в отдельных
случаях (в частности, при совершении особенно тяжких преступлений) пе-
реходить грань, отделяющую их от несвободных. Так, за вступление в
запрещенный законом кровосмесительный брак простые свободные кара-
ются конфискацией имущества в пользу фиска, а «меньшие люди»—утра-
той свободы и превращением в сервов фиска 6. При оценке этого постанов-
1 Lex Baiuv., XV, 9: Quamvis multas mulieres habuisset, et totas liberas fuissent de
.genealogia sua, aut quas non aequaliter divites (О «генеалогии» и о порядке наследо-
вания см. выше, § 1 этой главы книги).
2 Lex Baiuv., I, 6; X, 1 (secundum personam uniuscuiusque; secundum qualitatem
personae); I, 8; II, 4; VIII, 14 (secundum genealogiam).
3 Lex Baiuv., II, 4: Minor populus qui eum secuti sunt et liberi sunt cum XL sol.
conponat.
4 Lex Baiuv., II, 4: De minoribus autem hominibus, si in [h]oste scandalum commi-
serint, in ducis sit potestate, quale poenam sustineant.
5 Cp. Lex Baiuv., II, 4: ...propter pabula equorum, vel propter ligna.
6 Lex Baiuv., VII, 2: Si quis contra hoc fecerit, a loci iudicibus separentur, et omnes
lacultates amittant, quas fiscus adquirat; VII, 3: Si minores personae sunt, quae se
inlicita coniunctione polluerunt, careant libertatem servis fiscalibus adgregentur.
.356
ления Баварской Правды надо иметь в виду следующее: с одной стороны,
здесь перед нами прямое воздействие государственной власти, а с другой-—
и свободные общинники, не принадлежащие к числу «худших» и «мень-
ших» людей, тоже могут переступить грань, отделяющую их от несвобод-
ных и подвергнуться личному закрепощению,— как путем втягивания в
экономическую зависимость, так и путем захватов и прямого насилия. По-
этому из только что приведенного случая не следует делать тот вывод, что
баварские minores homines уже составляли слой внутри свободных, отли-
чавшийся каким-то особым социальным статусом. В отличие от алеманн-
ских minofledi они не имели особой (пониженной) виры, да и вооб-
ще баварские liberi не делятся на группы, подобные алеманнским
primi (meliores), mediani и minofledi, из коих каждая различалась своей
вирой h
Однако, независимо от решения этого вопроса, совершенно очевидно,
что выделение и обозначение в качестве minor populus особого слоя, отли-
чающегося от остальных свободных хотя бы только в имущественном от-
ношении, есть показатель довольно далеко зашедшей имущественной диф-
ференциации в среде свободных общинников. Она не ограничивается
только движимостью, а распространяется и на недвижимость и тесно свя-
зана с мобилизацией земельной собственности, с превращением аллода в
товар.
б) Превращение аллода в товар (т. е. в свободно-отчуждаемую соб-
ственность). 1. Куп ля-продаж а. Объектом продажи и дарения
становится не только движимость (скот и пр.) 1 2, но и пахотная земля,
как обработанная, так и необработанная — иногда, повидимому,
с сидящими на ней рабами 3, а также части альменды — пустоши, луга
и леса4. Всякая торговая сделка скреплялась грамотой или свиде-
тельскими показаниями и считалась нерушимой 5; продавец не имел права
оспаривать ее, ссылаясь на то, что он получил низкую цену 6 7; наоборот,
покупатель мог заявить претензию, если обнаружил какой-либо скрытый
продавцом дефект в проданной вещи (например, в животном или рабе) 1.
Повидимому, имели место частые случаи покупки за низкую цену, не соот-
ветствовавшую реальной ценности объекта купли-продажи; эти случаи
стоят, очевидно, в связи с возможностью насильственного принуждения
к продаже 8 (которое может распространяться и на земельные владения)
и составляют как бы переход к нему, впрочем, с тою разницей, что такую
вынужденную продажу Баварская Правда объявляет недействитель-
ной. Весьма распространены также и случаи продажи чужого
имущества; и Баварская Правда ведет борьбу с этим явлением:
продавший чужое имущество (раба, рабыню или что-либо еще) без
согласия господина, должен вернуть последнему проданное и, кроме
1 Pactus Alamannorum, Fr. II, § 36—41; fr. Ill, § 21; Leges Alam. XL, 1—3;
XCVII, 3.
2 Lex Baiuv., XVI, 9 (res, mancipium, animal); XVI, 1 (res); XV, 6 (res); XVI,
14 (iumenta).
3 Lex Baiuv., XVI, 15: de mancipiis, de terra.
4 Lex Baiuv., XVI, 2: Si quis vendiderit possessionem suam alicui, terram cultam
non cultam, prata vel silvas... XVI, 15: hoc est de mancipiis, de terra, casas vel siilis;
XVI, 12 (terra); I, 1: объекты дарения — villa, terra, mancipia; XVI, 17 (продажа
аллода).
5 Lex Baiuv., XVI, 2, 9, 15—16.
6 Lex Baiuv., XVI, 9.
7 Lex Baiuv., XVI, 9: in mancipia aut in cavallo, aut in qualecumque peculio...; ...in
animalibus...
8 Lex Baiuv., XVI, 2: Venditio si fuerit violenter extorta, id est aut metu mortis, aut
per custodiam, nulla rafione firma est.
357
того, компенсировать его еще одной вещью (или рабом), равноценной
проданному Ч
Однако чужое имущество может быть противозаконно куплено не
только у свободного, но и у чужого раба 1 2; если это было сделано без ве-
дома господина этого раба и если господин не пожелал потом утвердить
сделку, то она теряет силу, а продавец должен вернуть покупателю запла-
ченную им цену или компенсировать его какой-либо вещью, равноценной
проданной части имущества 3. Это предписание содержит важное указа-
ние на распространенность торговых сделок свободных с рабами и на за-
интересованность части свободных общинников в этих сделках. Причина
этой заинтересованности заключается в том, что некоторые сервы накап-
ливали, повидимому, имущество в размерах, превышавших обычный уро-
вень достатка серва, так что их господин мог сам не знать об этих при-
обретениях того или иного своего раба; иногда он узнавал об этом лишь
после того, как продавал этого раба, и в таком случае он имел право по-
требовать выдачи покупателем этого, неизвестного ему до тех пор, излиш-
ка имущества проданного им раба 4. Сами рабы могут происходить не
только из числа домашних рабов, передаваемых по наследству5, но и из
военнопленных, захваченных на войне любым свободным, а также из сво-
бодных людей, закабаленных герцогом за какие-либо проступки и пере-
данных в распоряжение других свободных 6, — наконец, из противозаконно
проданных в рабство свободных общинников 7 (о них подробнее ниже).
У некоторых баваров,— повидимому, не у общинников, а у мелких вот-
чинников,— имелись и обученные рабы-ремесленники (fabri), изготовляв-
шие утварь и различные украшения 8.
Изложенное иллюстрирует большую роль торговых сделок в углубле-
нии процесса имущественной дифференциации не только среди свободных
общинников, но и среди рабов.
В то время, как одни свободные вынуждены были продавать свое
имущество по низкой цене и даже под чьим-то прямым давлением, дру-
гие продавали чужое имущество и даже вынуждали первых к продаже
своего. Одни готовы были купить что-либо у раба тайком от его господи-
на; другие, наоборот, в состоянии были приобрести раба, обладавшего
имуществом в размерах значительно выше среднего (такие рабы, оче-
1 Lex Baiuv., XVI, I: Si quis vendiderit res alienas sine vofuntate domini sui, aut
servum aut ancillam, aut qualemcumque rem, ipsam per legem reddat et consimilem
aliam reddat... Точно так же запрещается и дарение чужого имущества; см. XVI, 13:
Simili modo qui propria donaverit cuiusdam iniustis machinamentis sibi sociare, quam
numquam tenuerat. XVI, 12: ...eo quod valde reprehensibilis est res attends dare, quia
aliquotiens exinde scandala nascantur.
2 Это имущество—-чужое, так как является собственностью господина раба, ко-
торый и должен разрешить ему его продажу (ср. XVI, 6, 7).
3 Lex Baiuv., XVI, 3: ...si quis a servo aliquid comparaverit nesciente domino sui, si
dominus firmam esse noluerit emptionem, reddatur pretium emptori, et emptio nihil
habeat firmitatis; si ipsud non habet: cum simile reddat.
4 Lex Baiuv., XVI, 6: Si quis servum suum vendiderit forsitan eius nesciens facultates
habeat, dominus eius potestatem habet, qui eum vendidit, requirendi res eius ubicumque
inveniri potuerit. Могло быть и иначе: кто-нибудь мог выкупить чужого серва, уплатив
его господину из неизвестного ранее последнему имущества серва; тогда серв должен
был остаться под властью прежнего господина, ибо господин получил не цену раба,
a res servi sui, о существовании которых он раньше не знал (XVI, 7).
5 Lex Baiuv., XVI, 14: Si mancipium fuerit et dicit: «Pater meus mihi reliquit in
heredidatem» aut: «Ego in propria domo enutrivi eum a proprio meo mancipio natum»
(речь идет о дарении раба) (ср. XVI, 13).
6 Lex Baiuv., XVI, 11: Mancipium [isitud] ego prehendi extra terminum, ubi dux exerci-
tum duxit... Dux ilium per debita et iusta- culpa tuliti et mihi licenter tradidit.
7 Cp. Lex Baiuv., XVI, 5; IX, 4.
8 Ldx Baiuv., XVI, 11: reliqua ornamenta: quod mei ex propria mea materia labora-
verunt et fecerunt aut fabri... propterea tradidi et firmabo.
358
видно, сидели на участках и получали возможность приобретения до-
полнительного имущества). Купивший чужое имущество мог произвести
какие-либо улучшения (это относится, повидимому, главным образом
к недвижимости); такие улучшения учитываются и оцениваются судья-
ми при возвращении купленного имущества прежнему владельцу и при
возврате покупателю покупной цены; так покупатель вознаграждается за
приложенный им труд .1. Имущество, из-за которого ведется тяжба, нельзя
ни продавать, ни дарить до тех пор, пока тяжба не окончена 1 2.
2. Залоги, займы, передача на хранение и пр. При
заключении торговых сделок большую роль играет задаток 3. Он фигури-
рует в качестве залога и при заключении займов 4, которые были, как уже
указывалось выше, весьма распространены в Баварии VIII в., так же как
и залоговые сделки. Эти последние тесно переплетаются с перепродажей
имущества через посредников, а также с передачей части движимости во
временное пользование или на хранение другим лицам. Так, на хранение
(а тем самым и во временное пользование, т. е. «на прокат») передаются
домашние животные (например, лошади), причем хранитель может полу-
чить известное вознаграждение за хранение, но может и не получить
его; однако в обоих случаях он несет ответственность за хранимое им иму-
щество и должен компенсировать владельца за погибшее животное равно-
ценной головой скота 5. Тот же порядок соблюдается и по отношению к
имуществу, взятому взаймы 6 7. В данном случае хранитель заинтересован
в пользовании животным во время хранения, а иногда и в получении не-
большой платы, хотя бы отчасти вознаграждающей его за связанную с
этим хранением ответственность. Иначе обстоит дело, когда на хранение
передаются такие объекты, как золото, серебро и украшения; в этом слу-
чае в качестве цели их отдачи на хранение прямо названа перепродажа 1.
Их владелец, очевидно, крупный собственник, член складывающегося гос-
подствующего класса, а, может быть, и просто торговец или ростовщик,
пользующийся услугами кого-либо из свободных. Баварская Правда
предусматривает возможность похищения таких переданных на хранение
ценностей. Тогда хранитель должен разыскать вора и отдать владельцу
его имущество, но зато он сам имеет право на получение пени за покра-
жу 8. Если он не сможет найти вора, то он обязан вернуть хозяину лишь
стоимость половины пропавшего имущества 9; наконец, если хранитель
утаит у себя порученное ему имущество, ссылаясь на его пропажу, а соб-
ственник обнаружит его у хранителя, то последний будет рассматриваться,
как вор: он должен вернуть имущество владельцу и заплатить пеню за
кражу 10.
1 Lex Baiuv., XVI, 4: Et quicquid ad conparata re profectum studio sui utilitatis
emptor aiecerit, a locorum iudicibus aestimetur et ei, qui laborasse cognoscitur, a vendi-
tore iuris alieni satisfactio iusta. Вспомним тяжбу из-за продажи аллода (XVI, 17),
описание которой завершает главу «De venditionibus».
2 Lex Baiuv., XV, 6: Rem in contentione positam non liceat donare nec vendere. Cp.
описание тяжб в главах XII, 8, 9; XVI, 17; XVII, 2.
3 Lex Baiuv., XVI, 10 (arras).
4 Lex Baiuv., XVII, 3.
5 Lex Baiuv., XV («De commendatis et commodatis»); XV, 1.
6 Lex Baiuv., XVI, 1: Eadem et de commodatis forma servetur.
7 Lex Baiuv., XV, 2: Si cui aurum vel argentum vel ornamenta, vel quaecumque
species fuerint commendates sive custodiende traditae sint sive vendente...
8 Lex Baiuv.. XV, 3—4.
9 Lex Baiuv., XV, 5.
10 Lex Baiuv., XV, 5: Особый характер имеют залоги, вносимые в качестве руча-
тельства в уплате fritus’a (ср. wadium в главе I, 6; II, 14) или в качестве средства
подтверждения законности продажи земельного участка (см. wadium в главе XVI, 17).
Ср. также wadium, предоставляемый хозяину дома в случае самовольного входа в него
постороннего лица (XI, 3).
359
От этих сделок (т. е. от передачи на хранение) следует отличать близко
к ним примыкающие долговые обязательства, тоже весьма распростра-
ненные в среде баварских общинников и также усиливавшие имуществен-
ную дифференциацию. Должник дает кредитору в качестве залога, гаран-
тирующего уплату долга, какое-либо движимое имущество, которое он
может получить обратно в том случае, если ему удастся погасить полно-
стью свою задолженность г.
Приведенные выше примеры свидетельствуют о процессе превращения
в товар той части аллода, которая состоит из движимого имущества. Од-
ним из самых существенных проявлений того же процесса в сфере позе-
мельных отношений следует считать рост земельных дарений.
3. Дарения. Дарения аллодиальных участков были широко рас-
пространены, и в качестве дарителей аллодов или их составных частей
нередко выступали средние рядовые баварские общинники. Это явствует
как из упоминания дарений наряду с продажей в описании типичной тяж-
бы из-за отчуждения земельного участка одного из общинников 1 2, так и из
общих деклараций Баварской Правды по этому вопросу. Так, в интересах
крупного церковного землевладения Правда провозглашает право любого
свободного бавара совершать дарения в пользу церкви (после раздела с
сыновьями) и запрещает кому бы то ни было (даже герцогу или королю)
чинить ему в этом деле какие-либо препятствия 3.
Это постановление дважды настойчиво повторяется в нашем памятни-
ке 4. Несомненно средний рядовой общинник имеется в виду и в том слу-
чае, когда бездетному мужу разрешается передать жене — путем дарения
или завещания (aut donatione aut testamento) —все его имущество или
часть такового,—с последующим признанием за его женою права переда-
чи этого имущества кому угодно после смерти мужа (при условии сохра-
нения ею вдовства) 5.
Однако, как мы видели, дарения в пользу церкви могли исходить и от
бедняков, которых вынуждало к этому разорение 6. С другой стороны, в
качестве дарителей выступали не только зажиточные общинники, объекта-
ми дарения которых были земли с рабами, но и светские вотчинники, пе-
редававшие церкви целые деревни, дворы или хутора (виллы) 7. Даре-
ние должно быть скреплено грамотой, и оно рассматривается как отказ
дарителя от собственности, от его аллода. Судя по формулировке этого
отказа, составители Баварской Правды имели в виду как безусловные,
так и условные земельные дарения — с обратным предоставлением по-
даренного объекта в прекарий дарителю 8. В последнем случае попытка
дарителя или его наследников вернуть подаренное владение себе в пол-
1 Lex Baiuv., XVII, 3: propter arras, qui donat quasi pro pignus qualecumque re
usque dum solvat debitum et pignus recipiat. Как увидим ниже, должник далеко не
всегда был в состоянии уплатить долг.
2 Ср. сопоставление vendere и donare, как двух форм отчуждения, в главе XVI, 17.
3 Lex Baiuv., I, 1: Ut si quis liber persona voluerit et dederit res suas ad ecclesiam
pro redemptione animae suae, licentiam habeat de portione sua postquam cum filiis suis
partivit. Nullus eum prohibeat, non rex, non dux, nec ulla persona...
4 Lex Baiuv., VII, 4.
5 Lex Baiuv., XV, 10: Si autem maritus, qui nec filios nec filias nec nepotes nec
pronepotes nec ullum de propinquis habet, sed in uxorem aut donatione aut testamento'
sive partem sive omnes contulerit facultates; et haec deinceps in viduitate persistit..:
omnia quae a marito ei sunt donata possideat et ea in quern voluerit pro suo iure
transfundat,
6 Lex Baiuv., VII, 4 (см. текст и его толкование выше, § 1 этой главы книги).
7 Lex Baiuv., I, 1: Et quicquid donaverit villa, terra, mancipia vel aliqua pecunia,
omnia... hoc per epistulam confirmat...
8 Lex Baiuv., I, 1: Et post haec nullam habeat potestatem nec ipse, nec posteri eius
[отказ от аллода и возможность безусловного дарения], nisi defensor ecclesiae ipsius.
beneficium praestare voluerit ei [условное дарение и praecaria oblata],
;360
ную собственность, т. е. превратить прекарное держание в аллод (ка-
ковым оно и было до дарения), рассматривалась Баварской Правдой
как незаконный захват церковного земельного владения и каралась не
только штрафом, но и предоставлением в распоряжение данного церков-
ного учреждения двойного количества земли (подаренного владения и
другого, равного ему по размерам)
Таким образом, дарения предполагают уже довольно далеко зашед-
ший процесс имущественного расслоения в среде свободных баварских
общинников; вместе с тем они сами являются мощным стимулом его
дальнейшего углубления (кроме земельных владений объектами дарения
могли быть рабы и вьючные животные, причем Баварская Правда пред-
усматривает возможность тяжбы из-за незаконного дарения чужих рабов
или чужого скота) 1 2.
Мало того, рост дарений тесно связан с процессом личного и экономи-
ческого закрепощения общинников. Несмотря на то, что оба эти вида за-
крепощения в свою очередь тесно переплетены друг с другом, личное
закрепощение по данным. Баварской Правды играет особенно значитель-
ную роль при подчинении одних общинников другим.
§ 4. Закрепощение свободных общинников
и процесс классообразования
Процесс личного закрепощения свободных аллодистов-общинников
мог протекать в разных формах, — от частичного или полного лишения
некоторых общинников свободы в результате их материальной необеспе-
ченности до актов прямого насилия над ними. И то, и другое могло при-
водить как к зависимости одних общинников от других, так и к превра-
щению некоторой их части в церковных колонов или зависимых людей
светских землевладельцев и герцогской власти.
Так, одни общинники могли впадать в зависимость от других на почве
задолженности, и в таких случаях дело доходило до насильственного за-
кладывания личности должника. Баварская Правда запрещает одному
свободному насильно удерживать у себя другого свободного в качестве
залога и налагает за это штраф в 40 солидов 3. Однако то обстоятельство,
что ударение сделано здесь главным образом на самом акте насилия и что
штраф взимается именно за насильственное лишение свободного должни-
ка возможности уйти из дома кредитора, который держит его у себя вза-
перти,— указывает на допустимость и распространенность закладниче-
ства в тех случаях, когда оно не сопровождается прямым насилием. Спра-
ведливость этого предположения подтверждают и строгие запреты Бавар-
ской Правды не только производить закладничество, но и совершать зало-
говые сделки без разрешения судьи (или герцога) 4. Повидимому,
запрещаемые явления были настолько распространены, что государствен-
ная власть в лице герцога и судей стремилась присвоить себе исключи-
тельное право распоряжаться залогами и закладничеством,— тем более,
что и то, и другое можно было использовать в качестве орудия закрепо-
щения свободных органами или агентами государства, а также и частны-
ми крупными землевладельцами.
1 Lex Baiuv., I, 2: Si quis aliqua persona... de rebus ecclesiae abstrahere voluerit
[iniuste] sive ille, qui dedit vel de heredis eius aut qua qualiscumque homo presumpserit...
iudici terreno persolvat auri uncias tres, et illas res ecclesiae reddat et alia similia addat...
2 Lex Baiuv., XVI, 14 (ср. XVI, 11 — 13; XVI, 15).
8 Lex Baiuv., IV, 25: St quis liberum contra legem per vim pro pignore tenuerit
aut domui recluderit aut huiusmodi, ut liberum non habeat egressum, cum XL sol conponat.
4 Lex Baiuv., XIII, 1: pignorare nemini liceat nisi per iussionem iudicis.
361
Нередко залоговые сделки предшествовали закладничеству и тесно
были связаны с ним. Должник мог дать кредитору какое-либо имущество
в залог уплаты долга и не выплатить долг в таких случаях кредитор,
повидимому, далеко не всегда удовлетворялся присвоением залога и по-
кушался на личность самого должника. Баварская Правда требует от
того, кто взял себе другого в закладничество без разрешения (или пря-
мого приказания) герцога, возвращения полученного им ранее в залог
имущества (с присоединением такого же, ему равноценного) и уплаты
штрафа в качестве fritus’a в пользу герцога в размере 40 солидов 1 2. Кроме
того, она возлагает на виновного ответственность за сохранность имуще-
ства, полученного им в качестве залога, и попутно еще раз запрещает
всякие «противозаконные» залоговые сделки 3.
В разбираемом постановлении — в отличие от предыдущего — нет речи
о насилии кредитора над должником, а между тем закладничество все-
таки налицо; очевидно, оно в быту нередко было механическим и неиз-
бежным следствием неспособности должника уплатить долг, так что
кредитору во многих случаях и не приходилось прибегать к прямому наси-
лию: экономическая необходимость толкала задолжавшего или иным пу-
тем разорившегося общинника на тяжелый путь закладничества, которое
могло привести к закабалению его свободной личности.
К тому же результату могли приводить и акты прямого насилия.
Об этом свидетельствует глава Баварской Правды, трактующая случай
«продажи свободного в рабство, в то время как он еще обладал свобо-
дой» 4: продавший свободного должен возвратить его обратно, вернуть ему
свободу, внести ему пеню в 40 солидов и возместить покупателю вдвойне
ту сумму, за которую он продал этого свободного; в случае невозможности
разыскать проданного человека, продавец обязан внести в пользу его
родственников сумму, равную вергельду свободного бавара (160 соли-
дов) 5. Любопытно, что в Баварской Правде имеется статья, встречаю-
щаяся и во многих других варварских правдах и устанавливающая кару
за похищение одного свободного бавара другим с целью продажи его в
рабство; кара эта почти тождественна с наказанием, налагаемым в опи-
санном нами выше случае; главное отличие состоит в том, что при неуп-
лате похитителем вергельда родственникам похищенного сам похититель
, теряет свою свободу, —за то, что он продал в рабство соплеменника, рав-
ного ему по социальному статусу 6.
Подчеркивание этого последнего обстоятельства, т. е. равенства соци-
ального статуса похищенного и похитителя в качестве conliberti, указы-
вает на то, что имеются в виду взаимоотношения между свободными об-
щинниками. Здесь возникает, однако, следующий вопрос: зачем понадо-
1 Lex Baiuv., XVII, 3: ... donat quasi pro pignus qualecumque re usque dum solvat
debitum...
2 Lex Baiuv., XIII, 3: Si quis aliquem contra legem pignoraverit sine iussione ducis,
pignus sine lesione reddat et alium similem addat, duci vero pro freto XL solidos.
3 Lex Baiuv., XIII, 3.
4 Lex Baiuv., XVI, 5: Si quis ingenuum vendiderit, cum ille suam haberet libertatem,
is quis eum vendiderit, reducat eum in loco suo et restituat ei libertatem, sicut prius
habuit...
5 Lex Baiuv., XVI, 5: tunc cum werageldo conponat, hoc est CLX sol. solvat parentibus.
Ср. также запрет связывания свободных: IV, 7: Si quis eum [liberum] funibus ligaverit
contra legem, cum XII sol. conponat.
• Lex Baiuv., IX, 4: tunc ipse fur perdat libertatem suam pro eo, quod conlibertum
servitio tradidit, si solvere non valet werageld. Глава начинается так же, как и соот-
ветствующие главы в других правдах: Si quis liber liberum hominem furaverit et ven-
diderit. Cp. Leges Alam., XLV: Si quis liber liberum extra terminos vendiderit...; Lex
Rip., XVI: Si quis ingenuus ingenuum Ripuarium extra solum vendiderit; Lex Thur.,' XL;
XLI, 2; Cp. Lex Sax. (XX), где место liber в данном казусе занимает nobilis: Si nobilis
nobilem extra solum vendiderit.
362
билось включать в состав Баварской Правды первую из разобранных на-
ми статей о продаже свободного (XVI, 5), когда имеется другая статья на
ту же тему, почти во всем с нею совпадающая и к тому же встречающаяся
в целом ряде правд? Очевидно, это было нужно для того, чтобы под-
черкнуть как можно более резко имеющуюся в первой статье оговорку: —
речь идет о продаже такого свободного, который до этого еще не успел по-
терять свою свободу Ч А это значит, что свободные бавары теряли ее не
только путем насильственного их похищения другими свободными с пря-
мой целью продажи в рабство 1 2, но и другими путями, приводившими
иногда к частичной утере ими их былой свободы. После того, что выше
было сказано о дарениях в пользу церкви и о продаже и дарении аллодов,
становится вполне понятным, что в Баварии многие свободные теряли
свою свободу в результате втягивания в зависимость от церкви, превра-
щаясь из свободных общинников не только в прекаристов, но и в зависи-
мых крестьян — колонов.
Свободные баварские общинники вступали в экономическую зависи-
мость и в случае невзноса виры или пени за те или иные проступки. Так,
за неспособность уплатить виру епископа его убийца вынужден передать
самого себя с женою и детьми в servitium церкви и продолжать нести его
до тех пор, пока он не выкупится 3. При этом сама вира епископа даже не
исчислена в монетных единицах, а ее размер определен таким образом,
что полная невозможность ее выплаты рядовым свободным общинником
становится сама собою разумеющейся 4. Между тем тут же названы лица,
способные уплатить даже столь чудовищную виру,— правда, ценою потери
части своих земельных владений и зависимых людей5. Это, очевидно, круп-
ные светские землевладельцы, вотчинники, которых Баварская Правда в
другой главе противопоставляет простым свободным в качестве potentes,
не желающих подчиняться даже принудительной судебной и администра-
тивной власти графа 6. Но и вира священника так велика (300 солидов, —
т. е. почти в два раза больше виры простого свободного), что она тоже
выплачивается земельными владениями и несвободными7, с тою лишь
разницей, что в состав этих владений не входят виллы; отсюда сам собою
напрашивается вывод, что уплатить подобную виру способны и более мел-
кие вотчинники. Однако для рядового свободного общинника она также
непосильна и разорительна, ибо в столкновениях с другими общинниками
1 Любопытно, что — в отличие от алеманнского liber ecclesiasticus — свободный ба-
вар сохраняет свой вергельд в 160 солидов лишь до тех пор, пока он обладает полной
свободой (ср. Lex Baiuv., XVI, 5 и IX, 4).
2 Баварская Правда запрещает также и нападение на путников с целью продажи
их в рабство (IV, 30); она приравнивает это преступление к ограблению, нанесению
ран и убийству и карает его штрафом в пользу фиска в размере вергельда свобод-
ного бавара (160 солидов) и двойной пеней в пользу потерпевшего (ср. IV, 30: Si
aliquis... peregrinum... ligaverit aut vendiderit aut occiderit...).
3 Lex Baiuv., I, 10: Et si non habet tantum pecuniam, se ipsum et uxorem er filias
tradat ad ecclesiam illam in servitio usque dum se redimere possit...
4 Вира епископа установлена в виде количества золота, равного по весу свин-
цовой одежде, нарочно изготовленной для этой цели в соответствии с ростом убитого
епископа. с
5 Lex Baiuv., I, 10: ... et si aurum non habet donet alia pecunia, mancipia, terra,
villas vel quicquid habet, usque dum impleat debitum. Хотя в данном контексте остается
неясным, следует ли разуметь под виллами целые деревни или отдельные дворы, все
же очевидно, что обладателями и тех и других могли быть только вотчинники, ибо речь
идет.о нескольких виллах с несвободными.
. Lex Baiuv., II, 5: ... homo potens ... quem ille comis distringere non potest...
: VLex Baiuv., I, 9: Si... occiderit presbyterum, solvat CCC sol. auro adpreciato; si
aurum non habet, donet alia pecunia, mancipia, terra vel quicquid habet, usque dum
impleat. Вира диакона—200 солидов; при убийстве священника и диакона взыскивается,
кроме того, 40 солидов в качестве fritus’a.
363
максимальным платежом для него была вира свободного бавара в 160
солидов.
Не всякий свободный общинник мог выплатить и эту виру; разоряю-
щиеся свободные не в состоянии были вносить даже обыкновенные пени
за мелкие проступки и вынуждены были нести повинности (servitium) в
пользу потерпевшего до тех пор, пока они не покроют всей суммы
штрафа 6 Servitium растягивался на целые годы, и это могло привести к
закрепощению виновника потерпевшим, под которым можно разуметь как
зажиточного общинника, так и мелкого вотчинника, вышедшего, быть мо-
жет, из самой общины (ибо речь здесь идет явно о небольших пенях за
мелкие проступки, которые резко противопоставлены крупным преступле-
ниям). Однако если эти мелкие счеты становятся орудием экономического
подчинения одних общинников другим, то в роли закрепостителей круп-
ного масштаба выступают церковь, светские вотчинники и герцогская
власть.
В первом титуле Баварской Правды, который целиком посвящен за-
щите прав церкви и церковного землевладения (Capitula, que ad clerum
pertinent seu ad ecclesiastica iura), имеется любопытное постановление,
детально регламентирующее весь ход закрепощения свободного человека
церковным учреждением, причем конечным этапом этого процесса являет-
ся превращение свободного даже не в колона, а в серва,— очень важное
указание на то, что не только колоны, но и сервы могли происходить из
числа закрепощенных свободных общинников, а вовсе не обязательно из
посаженных на землю рабов. Речь идет о работе свободного бавара на
барщине в воскресенье и о налагаемых за это карах; под видом наказания
за работу в праздник 1 2 Баварская Правда предписывает окончательное
(и личное, и экономическое) закрепощение тех свободных, которые фак-
тически уже до этого настолько втянулись в экономическую зависимость
от того или иного вотчинника, что принуждены были нести в его пользу
барщину в виде пахоты на барском домене или уборки урожая.
Если свободный выполняет в воскресенье повинности зависимого чело-
века, т. е. выезжает в поле с упряжкой быков или с телегой, то он должен
лишиться за это одного из своих быков («правого быка») 3; если же он
косит <?ено, жнет или убирает урожай в праздник, то ему приказывают
прекратить работу, а за ослушание вторичного приказания его наказыва-
ют 50 ударами плети по спине 4. При попытке и после этого продолжать
работу по воскресеньям он лишается трети своего имущества и, наконец',
теряет свою личную свободу (которая, впрочем, еще и до этого подверга-
лась столь тяжким испытаниям, как телесное наказание!) и превращается
в серва, «за то, что не хотел быть свободным в святой день» 5,—сентенци-
1 Lex Baiuv., II, 1: Ceteras vero, quascumque commiserit peccatas, usque habel
substantiam, conponat secundum legem. Si vero non habet ipse se in servitio deprimat,
et per singulas menses vel annos, quantum lucrare quiverit, persolvat cui deliquit, donee
debitum universum restituat. Servitium сводится здесь, повидимому, к уплате чинша.
2 Lex Baiuv., I, 14: nullum opus servile facias in die sancto... Аналогичные запреты
встречаются и в других варварских правдах.
3 Lex Baiuv., I, 14: Si quis die dominico operam servilem fecerit liber homo, si
bovem iunxerit et cum carro ambulaverit, dextrum bovem perdat.
4 Lex Baiuv., I, 14: Si autem secaverit foenum vel collegefit aut messem secaverit
aut collegerit vel aliquid opus servile fecerit die dominico, corripiatur semel vel bis.
Et si non emendaverit, rumpatur dorso eius L percussiones.
5 Lex Baiuv., I, 14: Et si iterum presumpsit operare die dominico, auferatur de rebus
eius tertiam partem. Et si non cessaverit, perdat libertatem suam et sit servus, qui noluit
in die sancto esse liber. Серва за подобный проступок (работа в воскресенье) ожидают
еще более тяжелые кары: наказание палочными ударами и отсечение правой руки
(I, 14: Si servus autem, pro tale crimine vapuletur. Et, si non emendaverit, manum
dexteram perdat).
364
озно прибавляют благочестивые церковные составители первого титула
Баварской Правды, впадающие при этом в своеобразную лицемерно-иро-.
ническую игру слов.
Само собою разумеется, что liber homo первой главы Баварской Прав-
ды — не типичный свободный общинник средней степени зажиточности, а
представитель группы pauperes, или minor populus; это — разоряющийся
общинник, разорение которого началось еще задолго до того, как он стал
«работать по воскресеньям», т. е. нести serviitium,— может быть, за не-
взнос пени или виры или в счет уплаты долга своему кредитору, а, может
быть, и в силу резкого падения экономической мощности его хозяйства.
Церковь вмешивается в этот процесс разорения части общинников и стре-
мится разными способами использовать его для окончательного их закре-
пощения. В данном случае роль довершающего удара играют не земель-
ные дарения и не насильственное принуждение к продаже земельного
участка (ср. XVI, 2), а использование, при помощи церковных правил и
канонов, самого факта вступления того или иного общинника в экономи-
ческую зависимость (хотя бы временную) от другого лица. Церковь вся-
чески стремится не выпускать из своих рук подобную жертву процесса
расслоения общинников, чередуя и комбинируя при этом методы экономи-
ческого и личного закрепощения: сначала — частичное лишение орудий
производства (утеря одного из быков), затем — прямое посягательство на
личную свободу (применение телесного наказания) потом такое же пря-
мое покушение на имущество (конфискация трети имущества свободного
бавара, «провинившегося» работой в воскресенье) и, наконец, превраще-
ние свободного в серва 1 2.
Первый титул Баварской Правды не только рисует процесс закрепо-
щения разорившегося общинника, но и содержит данные о крупной цер-
ковной вотчине и о системе эксплуатации различных разрядов зависимых
держателей; § 13 этого титула, озаглавленный «О церковных колонах и
сервах и об их повинностях» 3, дает перечень разных повинностей, напо-
минающий перечисление таковых в монастырских полиптиках.
Повинности колонов (coloni, acolae) состоят из барщины и оброков.
В состав барщины входит прежде всего обработка определенных участ-
ков барской земли — andecengae legitimae, — размер которых точно уста-
1 Насколько это было незаконно с точки зрения обычного права, видно из при-
веденных выше запретов лишать свободного бавара, хотя бы и обедневшего, его соб-
ственности и свободы sine mortali crimine (ср. VII, 4; II, 1). В титуле 1, § 14 под
mortale crimine совершенно неправомерно подводится работа в воскресенье, — со
ссылками на священное писание, которые подчеркивают инициативу церкви в состав-
лении этого титула.
2 Между сервами и свободными стоял промежуточный слой вольноотпущенников,
пени которых подробно перечислены в особом, V титуле Баварской Правды — De
liberis, qui per manum dimissi sunt liberi, quod frilaz vocant. Это указывает на то, что
одновременно с превращением некоторых свободных в сервов происходил и отпуск
сервов на волю. И то, и другое (так же как и частичное втягивание свободных в за-
висимость) приводило к одному и тому же результату — к формированию • класса
зависимого крестьянства. Степень и характер зависимости frilaz от его господина
в Баварской Правде точно не указаны; но самый факт ее наличия ясен хотя бы из
того, что штраф за убийство frilaz’a уплачивается его господину (domino suo, V, 9).
Размер этого штрафа — 40 солидов — в четыре раза меньше виры свободного (160 со-
лидов) и вдвое больше платы за убийство серва (20 солидов, см. VI, 12).
Любопытно, что в Баварской Правде отсутствует другой промежуточный слой —
литов, между тем как в Фрейзингенских грамотах VIII и IX вв. фигурируют — кроме
aldiones (Die Traditionen des Hochstifts Freising, hrsg. von Bitterauf, № 46a, 50, 58) —
liberi homines, qui dicuntur barscalci, т. e. свободные люди, впавшие в поземельную
зависимость и обязанные вносить натуральные оброки и исполнять небольшую бар-
щину (6 дней в год; см. № 523b; ср. также № 193а; 679; 855).
3 Lex Baiuv., I, 13: De colonis vel servis ecclesiae qualiter serviant vel quale tributa
reddant.
365
новлен (откуда и эпитет legitima). Каждая andecenga (или andecena)
должна иметь четыре пертики в ширину и 40 пертик в длину (считая в
каждой пертике по 10 шагов — pedes). Каждый церковный колон
должен силами своего хозяйства распахать подобный участок господской
земли, засеять его, произвести боронование, собрать с него урожай и
доставить зерно в господские амбары. Из ярового урожая каждый колон
должен оставить два модия зерна на посев (очевидно озимый), затем
произвести посев озими, в свое время собрать урожай от этого посева
и тоже свезти его в господский амбар. Кроме того, церковные колоны
несут барщину по> обработке господских виноградников (посадка, ока-
пывание, прививка, подстригание, сбор винограда) и по луговодству;
каждый колон должен своими силами произвести все необходимые
работы на одном арипенне барского' луга (огораживание, сеноко-
кошение, сбор сена и его доставка) Ч Транспортные повинности заключа-
ются прежде всего в поставке лошадей, которая иногда заменяется
посыльной службой 1 2. Барщина с упряжкой, обозначаемая характерным
для полиптиков термином angaria, пространственно ограничена расстояни-
ем не более 50 лейв3; это указывает на то, что господский домен церковной
вотчины не был сконцентрирован в одном месте, а разные его части были
расположены на территории различных населенных пунктов (иначе зави-
симым держателям, жившим в разных деревнях, пришлось бы выезжать
на слишком далекие расстояния4, что было бы для них непосильно). На
церковных колонов возлагается также и обязанность принимать участие в
постройке господских дворов, хлевов для скота, сеновалов и зернохрани-
лищ (амбаров), а также в сооружении изгородей 5, — правда, за извест-
ное, подобающее им вознаграждение; в случае необходимости они должны
целиком сооружать новые постройки6. Особую повинность составляла
кладка известковых печей; если такая печь должна была находиться
недалеко, то дрова и камни для нее обязаны были поставлять 50 человек,
если же далеко,— то сто человек, которые при этом вынуждены были
перевозить и самую известку в тот город, или в ту виллу (ad civitatem vel
ad villam), где сооружалась печь7.
Натуральные оброки с колонов взимаются зерновым хлебом, льном,
медом, курами и яйцами. С каждых 30 модиев урожая колон обязан вно-
сить церковному вотчиннику 3 модия зерна, т. е. десятую часть; точно так
же должен он вносить каждый десятый пучок льна и каждый десятый
сосуд меда8; кроме того, он поставляет ежегодно 4 кур и 15 яиц. Сверх
1 Lex Sal., I, 13: Andecengas legitimas... arare, seminare, claudere [cludere], colli-
gere, trahere et recondere. A tremisse unusquisque acola ad duo modia sationis excol-
legere et recondere debent et seminare, collegers et vineas plantare, fodere, propaginare,
precidere, vindemiare... prato arpento fenum cludere, secare, colligere et trahere...
2 Lex Baiuv., I, 13: Pareferetos donent aut ipsi vadunt, ibi esi iniunctum fuerit.
3 Lex Baiuv., I, 13: Angarias cum carra faciunt usque quinqueginta leivas, amplius
non minentur.
4 Хотя 50 лейв — расстояние довольно значительное, но важно то, что вотчинная
администрация вынуждена была ввести хотя бы такое пространственное ограничение.
О разбросанности разных частей домена в церковных вотчинах имеются свидетель-
ства в каролингских полиптиках, относящихся к западно-франкскому государству:
так, например, это явление прямо отмечено в breve III, § 1 Реймсского полиптика
(Polyptique de 1’abbaye de Saint-Remi, publie par B. Guerard. Paris, 1853). Впрочем,
angaria могла быть и транспортной повинностью, состоявшей лишь в перевозке раз-
личных продуктов хозяйства на барский двор без обработки части домена и без убор-
ки урожая.
6 Lex Baiuv., I, 13: Ad casas dominicas, stabilire, fenile, granica, tunino recuberanda
petituras rationabiles accipiant...
6 Lex Baiuv., I, 13: ...et quando necesse fuerit omnino conponat.
7 Lex Baiuv., I, 13.
8 Lex Baiuv., I, 13: De XXX modiis III modios donent... Reddant decimum fascem
de lino, de apibus decimum vas, pullos IV, ova XV reddant.
366
всего этого с колонов взимается особый чинш (может быть, денежный)
за право пользования вотчинными пастбищами Ч
Церковные сервы тоже несут повинности в 'Соответствии с размером
их владений, но характер их повинностей несколько иной, чем у колонов,
на что указывает и оборот: servi autem1 2. Три дня в неделю они должны
работать на барщине, и три дня — на себя, в своем хозяйстве. Иногда
вотчинник предоставляет серву для выполнения его повинностей собст-
венных быков или какие-либо орудия производства; в таком случае серв
должен нести servitium в меру своих хозяйственных возможностей 3.
Разбираемый нами § 13 первого титула Баварской Правды содержит
ряд ценных указаний на характер взаимоотношений вотчины и общины в
Баварии в начале VIII в., т. е. за столетие до составления «Образцов опи-
сей земель церковных и королевских» («Brevium Exempla») с их данными
о баварской церковной вотчине в Аугсбургском епископстве и за такой же
и даже еще больший срок до появления самих ранних каролингских по-
липтиков, относящихся к западнофранкскому государству (Сен-Жер-
менского и Реймсского).
Прежде всего содержание этого параграфа подтверждает факт вклю-
чения вотчинного домена в систему общинных сельскохозяйственных рас-
порядков. Это явствует уже из того, что домен состоит из участков, ши-
рина и длина которых измеряются при помощи линейной меры — пертики
и которые представляют собою вытянутые в длину четырехугольники.
Этим они напоминают полосы баварских общинников 4, с тем лишь отли-
чием, что разница между длиной и шириной здесь больше 5. Кроме того, и
на домене, очевидно, распространено' было трехполье, на что указывает не
только упоминание озими и яри, но и требование употреблять часть уро-
жая яровых на озимые посевы 6.
Огораживание лугов до сенокошения свидетельствует в пользу нали-
чия принудительного севооборота и, повидимому, пастьбы скота по пожне.
Однако наряду с этим наступление вотчины на общину зашло уже так
далеко, что вотчина захватила часть общинных пастбищ, за пользование
которыми она взимает с впавших в зависимость общинников особый чинш.
Система эксплуатации этой, закрепощенной, части общинников очень
напоминает ту, которая изображена в каролингских полиптиках и в «Об-
разцах описей земель церковных и королевских».
Хотя в § 13 первого титула Баварской Правды и нет прямых данных
о маисовой системе и о делении мансов на ингенуильные — «свобод-
ные» — и сервильные, тем не менее повинности колонов и сервов разгра-
ничены в нем столь же отчетливо и притом в том же самом направлении,
как и повинности ингенуильных и сервильных мансов в относящейся
к Баварии части «Brevium Exempla».
1 Lex Baiuv., I, 13: ...et pascuaria dissolvat secundum usum provintiae. Любопытно,
что высота оброка колонов, устанавливаемая iudex’oM, зависит от размеров их иму-
щества. Ср. Lex Baiuv., I, 13: provideat hoc iudex, secundum quod habet donet.
2 Lex Baiuv., I, 13: Servi autem ecclesiae secundum possessionem reddant tributa.
3 Lex Baiuv., I, 13: Opera vero III dies in ebdomada in dominico operent, III vero
sibi faciant. — Si vero dominus eius dederit eis boves et alias res, quod habet, tantum
serviant, quantum esi per possibilitatem impositum fuerint — намек на наличие нефик-
сированных повинностей сервов и на меньшую мощность их хозяйства.
4 Ср. Lex Baiuv., XIII, 6, а также XII, 1—4. См. § 2 данной главы нашей работы.
5 Размер andecenga достигает минимального размера Реймсской маппы (см
стр. 369).
6 Отсутствие упоминаний о паре еще не говорит против трехполья и в пользу
двухполья, во-первых, потому, что § 13 титула I Баварской Правды — все же не по-
липтик и его данные в этом пункте не являются исчерпывающими, а во-вторых, по-
тому, что для типичного двухполья характерно скорее чередование как раз озими и
пара (или яри и пара), нежели яри и озими.
367
В описании вотчинных владений церкви св. Михаила на острове Staf-
felsee (Staphinseie) в пределах Аугсбургского епископства в § 1—8
«Brevium Exempla» отработочные повинности сервильных мансов уста-
новлены в размере трех дней барщины в неделю \ между тем как барщи-
на ингенуильных мансов там же колеблется от двух до шести недель
в год1 2. Так как в § 13 первого титула Баварской Правды барщина сервов
тоже равняется трем дням в неделю, а барщина колонов не измеряется
количеством дней в неделю, а заключается в исполнении определенных,
фиксированных повинностей, то можно предположить, что и здесь отра-
боточная рента колонов ниже, чем сервов,— тем более, что в Алеман-
нской Правде мы находим аналогичное описание барщинных повинностей
сервов, напоминающее их изображение в Баварской Правде (размер
барщины сервов и в Алеманнии тоже исчисляется тремя днями в неде-
лю) , между тем как повинности колонов здесь даны в общем виде, даже
без перечня определенных работ3.
Меньший размер барщины колонов сравнительно с сервами — или
ингенуильных мансов сравнительно с сервильными — составляет важную
особенность Германии (или восточнофранкских областей VIII—IX вв.)
по сравнению с Францией (или западнофранкскими областями) того же
времени, где по данным полиптиков IX в. (в частности, Сен-Жерменско-
го) барщина ингенуильных мансов по количеству дней в неделю не отли-
чается от барщины сервильных мансов, несмотря на крупные различия
в содержании этой повинности 4. Эта особенность указывает на то, что
процесс втягивания в зависимость свободных общинников, из наделов
которых произошли ингенуильные мансы и которые большей частью (хо-
тя и не всегда) превращались именно в колонов, зашел в Баварии и Але-
маннии VIII—IX вв. не так далеко, как в западной части франкского го-
сударства 5.
1 Brevium Exempla ad describendas res ecclesiasticas et fiscales, § 8: Serviles vero
mansi vestiti XIX, ...operatur in ebdomada tres dies (MGH, Legum sectio II, Capitularia
regum francorum, t. 1, ed. A. Boretius, 1881, № 128, p. 252).
2 Ibidem, § 8: mansi ingenuiles vestiti [VI] ...operatur annis singulis ebdomadas V...,
ceterorum vero sunt VI... operatur ebdomodas II... Et sunt mansi IV... operatur in anno
ebdomadas VI.
3 В первом разделе Алеманнской Правды (Causae ecclesiae, tit. I—XXII) дано
перечисление повинностей сервов и колонов (tit. XXI—XXII). Сервы работают либо
исполу, либо 3 дня в неделю: Lex Alam., XXI: Servi dimidiam partem sibi et dimidiam
in dominicum arativum reddant. Et si super haec est, sicut servi ecclesiastici, ita faciant
tres dies sibi et tres in dominico. В этой же главе указаны и оброки сервов скотом,
зерновым хлебом, солодом (или пивом), курами и яйцами. О колонах сказано: De liberis
autem ecclesiasticis, quos colonos vocant, omnes sicut et coloni regis ita reddant ad
ecolesiam (Lex Alam., XXII). За невзнос оброка или невыполнение повинностей (пере-
чень которых отсутствует) алеманнский церковный колон уплачивает штраф в 6 соли-
дов. Это обстоятельство, а также обозначение колонов, как свободных людей, впавших
в зависимость от церкви, указывает на недавнее происхождение этих колонов из сво-
бодных общинников. О том, что процесс их превращения в колонов был еще в самом
разгаре и отнюдь не завершился ко времени составления Алеманнской Правды (окон-
чательное редактирование которой относится к правлению герцога Лантфрида I, т. е. к
717—719 гг.), свидетельствует сохранение за колоном вергельда свободного алеманна.
Lex Alam., VIII: Si quis autem liberum ecclesiae, quem colonus vocant, occisi fuerint,
sicut alii Alamanni ita conponant.
4 Барщина сервильных мансов равна трем дням в неделю и по Прюмскому по-
липтику 893 г., как это видно из комментария к нему аббата Цезария Гейстербах-
ского 1222 г.: mansi serviles sunt, qui continue tenentur nobis servire, id est omni hebdo-
mada per totum annum tribus diebus (Mittelrheinisches Urkundenbuch, Bd., I, S. 144, № 1).
5 Значение этой особенности (существенного различия в повинностях ингенуиль-
ных и сервильных мансов в Баварии), как показателя степени закрепощения извест-
ной части свободного крестьянства, еще усилится, если мы примем во внимание, что
число ингенуильных мансов обычно в несколько раз превосходит количество сервиль-
ных мансов: так, в Аугсбургском епископстве ингенуильных мансов (занятых и пу-
стующих вместе) было 1041, а сервильных (тоже занятых и пустующих вместе) —
368
Если в этом отношении § 13 титула первого Баварской Правды отра-
жает отмеченную особенность германских областей (замедленность про-
цесса феодализации) и напоминает именно' относящуюся к Баварии часть
Brevium Exempla, то в других отношениях он обнаруживает некоторые
черты сходства и с западнофранцузскими политиками каролингского
периода.
Прежде всего, и в Баварской Правде (I, § 13) дается перечень бар-
щинных повинностей (отработочная рента) и натуральных оброков (про-
дуктовая рента), очень напоминающий перечисление таковых в описа-
нии одного из первых по счету зависимых держаний (мансов) в любом
breve Сен-Жерменского или Реймсского политиков (т. е. типовом пара-
графе, где указаны повинности, которые, за некоторыми исключениями,
являются типичными для прочих мансов поместья, описанного в данном
breve) b Правда, этот перечень в Баварской Правде менее подробен, и
к тому же в нем почти полностью отсутствует денежная рента (если не
считать чинша за пользование господским пастбищем).
Внутренняя структура баварской церковной вотчины по разбираемому
титулу Баварской Правды также напоминает структуру церковной вот-
чины по каролингским политикам: согласно § 13 титула первого Бавар-
ской Правды вотчинные владения тоже состоят из ряда поместий (villa),
во главе которых стоят барские дворы (casae dominicae); в состав каж-
дого поместья входят зависимые наделы колонов (или acolae) и сервов.
Термины, обозначающие некоторые повинности (angaria, paraveredi),
земельные участки (andecenga) и даже господские дворы, сходны с тер-
минами, встречающимися в полиптиках (casa dominica вместо mansus
indominicatus в полиптиках или curtis indominicata в Brevium Exempla,
где, впрочем, встречается и термин casa indominicata)3. В Баварской
Правде указан и способ измерения земельных участков при помощи пер-
тики, — меры, фигурирующей в целом ряде глав Сен-Жерменского по-
липтика 3, а также в Прюмском политике конца IX в., относящемся к
Лотарингии 4.
В этой связи заслуживает быть отмеченным сходство баварской ande-
cenga с Реймсской маппой (тарра): во-первых, и та и другая измеряются
линейными пертиками в ширину и длину (с тою разницей, что размер
andecenga постоянен, между тем как величина площади маппы подвер-
жена колебаниям), а во-вторых, барщина зависимых держателей и там,
и здесь в значительной мере заключается в обработке участков домени-
альной земли, обозначаемых этими терминами 5.
466, т. е. в два с лишним раза меньше, чем ингенуильных (см. Capitularia regum fran-
corum, t. I, ed. A. Boretius, 1881, p. 252; Brevium Exempla, § 9); во всех поместьях
Реймсского аббатства вместе взятых, ингенуильных мансов было в 2’/г раза больше,
чем сервильных: первых — 430 и вторых— 176; во владениях Сен-Жерменского аббатства
ингенуильных мансов в 7 с лишним раз больше, чем сервильных (первых — 1430, а
вторых — 191). (См. Polyptique de I’abbaye de Saint-Remi, publie par B. Guerard, Paris,
1853; Polyptique de 1’abbaye de Saint-Germain des Pres, publie par’B. Guerard, Paris,
1843, vol. I. Prolegomena; см. также А. С. Нифонтов. Реймсский полиптик, как
источник по изучению поместного строя раннего средневековья. «Ученые записки
Института истории РАНИОН», т. VI, 1928, стр. 63). Крупная церковная вотчина
VIII—IX вв. строилась главным образом на труде держателей ингенуильных мансов.
1 Ср., например, § 9 в описании фиска Вилламильт — Breve de Villamilt (breve IX)
Сен-Жерменского полиптика (Polyptique de 1’abbaye de Saint-Germain des Pres, redige
au temps de I’abbe Irminon et publie par Auguste Longnon. Paris, vol. II, 1886).
2 Capitularia regum francorum, t. 1, p. 251; Brevium Exempla, § 7.
3 Ср., напр., Breve de centena Corbonensi Сен-Жерменского полиптика — breve XII.
§§ 42, 43, 45, 46, 47, а также I, 11, 16 и др., XIII, 76—77 и др.
4 Mittelrheinisches Urkundenbuch, hrsg. von. Beyer, Bd. I, S. 144ff.
5 Марра, как правило, больше по размерам, чем andecenga. См. Polyptique de
1’abbaye de Saint-Remi, publie par B. Guerard. Ср. А. С. Нифонтов. Реймсский по-
липтик... «Ученые записки Института истории РАНИОН», т. VI, стр. 68.
24 а. И. Неусыхин .>/'q
Таким образом, анализ § 13 первого титула Баварской Правды,—
в сопоставлении с другими памятниками церковного землевладения вре-
мен Каролингов,— дает возможность конкретно обосновать тот вывод,
что церковная вотчина в Баварии уже в начале VIII в. обладала почти
.всеми специфическими чертами, характерными для хозяйственной струк-
туры раннефеодальной вотчины и оказывала закрепощающее влияние
на свободных общинников, превращая их разными путями из самостоя-
тельных аллодистов в зависимых крестьян.
Однако в начале VIII в. она втягивала в зависимость лишь часть этих
общинников-аллодистов, лишь некоторые их слои, используя при этом
рост имущественного расслоения в самой общине; к тому же и закрепо-
щение впавших в зависимость общинников не всегда было полным. На-
ряду с общинниками, превращавшимися в зависимых крестьян и нахо-
дившимися в разной степени зависимости от крупной вотчины, продолжала
еще сохраняться значительная масса совершенно свободных общинников-
аллодистов; наряду с вотчиной продолжала существовать свободная
община-марка; наступление вотчины на общину в Баварии в начале
VIII в. было еще частичным, и оно не в состоянии было сломить общину
целиком. Но крупная церковная вотчина всячески стремится усилить это
наступление; характерным выражением этого стремления является борь-
ба за обладание возможно большим количеством зависимых крестьян
разных категорий.
Помимо приведенных выше постановлений Баварской Правды, прямо
поощряющих дарения в пользу церкви \ любопытно отметить в этой свя-
зи использование церковного права убежища в целях запрета кому бы
то ни было силою изгонять из церкви преследуемого им человека, скрыв-
шегося в пределы церковных зданий 1 2; этот человек может быть либо*
беглым сервом, либо лицом, зависимым от того, кто его преследует, т. е..
разыскивает3; весьма возможно, что в этом последнем случае имеется
в виду свободный,, впавший в зависимость от какого-либо зажиточного,
общинника или светского вотчинника в результате разорения 4. За на-
сильственное извлечение из церкви беглого серва или зависимого чело-
века на виновного по приказу судьи налагается штраф в пользу церкви
в размере 40 солидов, и, кроме того, с него взыскивается fritus в том же
размере5. Очевидно, церковь стремится — под предлогом права убежи-
ща 6 — присваивать чужих сервов и не принадлежащих ей зависимых
крестьян.
С другой стороны, церковь ведет упорную борьбу со сманиванием
церковных сервов, которые, как мы уже знаем, могли иногда происходить
и из закрепощенных свободных общинников 7. За это налагается штраф,
в 15 солидов, а похищенный серв должен быть возвращен; до его возвра-
щения виновный должен дать в залог другого серва, а в случае невоз-
можности сыскать похищенного — предоставить церкви другого, равно-
1 Lex Baiuv., I, 1; VII, 4.
2 Lex Baiuv., I, 7.
3 Lex Baiuv., I, 7: ...et fugientem servum suum vel quern persecutus fuerit de ecclesiae
per vim abstraxerit...
4 Вспомним разобранные выше случаи закабаления разоряющихся свободных.
Ср. Lex Baiuv., IV, 25; VIII, 20; XIII, 3; II, 1.
5 Lex Baiuv., I, 7.
6 Это право толкуется расширительно; оно применяется также и к укрывшемуся
в церкви преступнику, суд над которым должен производиться при участии священ-
ника, — в силу одного только факта обращения преступника к церкви в поисках убе-
жища (ср. Lex Baiuv., I, 7: Et si talis culpa est, ut dignus sit disciplina, cum concilio-
sacerdotis hoc faciat, quare ad ecclesiam confugium fecit). Это — несомненный признак
церковного иммунитета.
7 Lex Baiuv., I, 4.
370
ценного серва и опять-таки заплатить 15 солидов штрафа Ч Отсюда
явствует, что сманивающий сам имел собственных сервов и притом, по-
видимому, нескольких. Это подтверждает и тот факт, что человек, повин-
ный в убийстве церковного серва1 2, должен возместить ущерб двумя
равноценными серпами3. Повидимому, лица, сманивавшие церковных
сервов, а иногда совершавшие и убийство сервов, — так же как и те-
лица, которые разыскивали в церковных владениях укрывшихся там
сервов или зависимых крестьян,— далеко не всегда принадлежали к чис-
лу крупных светских вотчинников; многие из них могли происходить из
среды разбогатевших общинников, уже начавших эксплуатировать чу-
жую рабочую силу, — и при этом рабочую силу не только сервов (кото-
рые были и у рядовых общинников), но также и обедневших свободных
членов общины4.
На это указывает, кроме всего прочего-, и то обстоятельство, что данные
лица обозначаются местоимением quis, под которым Баварская Правда
разумеет любого свободного, и что как налагаемые на них кары, так и
методы оправдания (клятва с соприсяжниками) исходят из норм обыч-
ного права. В этом смысле эти кары аналогичны наказаниям за сожже-
ние или кражу церковного имущества, при установлении которых винов-
ный назван liber homo и в некоторых случаях отвечает сообразно со-
циальному положению потерпевших людей (secundum personam unius
cuiusque) 5.
Таким образом, борьба за обладание зависимыми людьми (как сер-
вами, так и закрепощаемыми свободными) шла не только между круп-
ными церковными и светскими вотчинниками, но и между церковным
землевладением, с одной стороны, и вышедшими из высшего слоя разбо-
гатевших общинников мелкими свободными землевладельцами —с дру-
гой стороны”'
Церковь, стремясь по возможности гарантировать безопасность сво-
его имущества, налагает суровые кары за его повреждение или хищение.
Так, за поджог принадлежащих церкви зданий виновный в этом свобод-
ный бавар должен не только заплатить 40 золотых солидов в качестве
штрафа за самый проступок, но и внести по 24 солида за крышу каждого
сгоревшего здания и возместить ущерб от потери погибшего при этом
имущества равноценными вещами. Каждому спасшемуся от пожара че-
ловеку,- находившемуся внутри сгоревшего дома, поджигатель должен
внести штраф, равный той пене, которую он сам получил бы в случае
нанесения ему самому ранения или увечья (revaVunti) 6. Если же кто-либо
из этих людей физически пострадает или погибнет от пожара, то виной-
ный в поджоге должен заплатить пеню — сообразно социальному поло-
жению каждого из них — так, как если бы он сам нанес потерпевшему
рану или собственноручно убил его7. Обвиненный в поджоге может
очиститься от обвинения клятвой с 24 соприсяжниками на евангелии, на
1 Lex Baiuv., I, 4.
2 Lex Baiuv., I, 5, Речь идет об убийстве серва, не совершившего такое уголовное
преступление, за которое он подлежит смертной казни (sine mortali culpa). Эта ого-
ворка проливает свет на социальное положение сервов, виновность которых в уголов-
ном преступлении, повидимому, могла служить оправданием в случае убийства серва
без суда.
3 Заподозренный в убийстве серва может очистить себя от обвинения клятвою
с 12 соприсяжниками на церковном алтаре. (Ср. Lex Baiuv., I, 5).
4 Мы имеем в виду собранные выше данные о подчинении одних общинников
другим.
5 Lex Baiuv., I, 6.
6 Lex Baiuv., I, 6 (таксацию этих пеней см. Lex Baiuv., IV). . -
7 Lex Baiuv., I, 6: Et si ibi aliquis lesus fuerit vel mortuus ac si ipse cum propri
manus fecerat, sic secundum personam uniuscuiusque conponat.
.24* 371
церковном алтаре в присутствии светского должностного лица церкви —
дефензора Ч
Виновный в ограблении церкви (т. е. самого храма) должен предста-
вить фиску поручителя в уплате fritus’a, дать залог (wadium) ценностью
в 40 солидов и заплатить такой штраф, к какому приговорит его судья;
завершающая сентенция: «и чем суровее кара, тем прочнее будет мир
церкви» не оставляет никаких сомнений в совпадении интересов назна-
ченного фиском судьи и церковного землевладения 1 2.
За хищение движимого церковного имущества (коня, быка, коровы или
какой-нибудь вещи) взимается возмещение стоимости в девятикратном
размере 3, а за кражу церковной утвари или предметов церковного культа
(чаши, одеяния и т. п.) — в трижды девятикратном размере 4. Очистить-
ся от обвинения в краже церковного имущества можно путем клятвы на
алтаре той самой церкви, которая ограблена 5; при этом число сопри-
сяжников устанавливается в зависимости от стоимости украденной
вещи 6.
Жизнь и безопасность служителей культа защищена столь же суро-
выми наказаниями лиц, виновных в покушении на них, как и церковное
имущество. Выше уже была подчеркнута исключительная величина виры
диакона, священника и епископа. К этому следует прибавить, что виры
и пени за убийство, оскорбление и ранения других служителей культа
(субдиакона, лектора и прочих совершающих службу у алтаря) тоже
весьма повышены: они в два раза превосходят обычные виры и пени 7
(то же относится и к монахам, живущим по уставу в монастыре 8), при
этом указано, что их виры и пени вдвое выше, чем те, которыми защищены
их родственники, и что они взимаются в соответствии с их происхожде-
нием, но в двойном размере9. Это указывает на то, что и те и другие
1 Lex Baiuv., I, 6: coram defensore ecclesiae; defensor — светский вотчинник, наде-
ленный судебно-административными функциями по отношению к населению церковных
владений, предшественник будущего фогта (advocatus). Серв подвергается за поджог
церковных зданий физическому изувечению — отсечению руки и ослеплению, — а воз-
мещение убытков берет на себя его господин (I, 6); это, — так же, как и возмож-
ность убийства без суда серва, совершившего уголовное преступление (I, 5),— указывает
на тяжелое личное положение церковных сервов в Баварии VIII в. вопреки благо-
честивой сентенции в конце § 13 титула I, помещенной вслед за указанием на вы-
полнение сервами нефиксированных повинностей в меру возможности: «ибо никого
не следует несправедливо угнетать» (I, 13: tamen iniuste nemine oppremas). Физи-
ческим изувечением (отсечением одной или обеих рук) серв карается и за драки, кражи
и прочие правонарушения в усадьбе герцога (in curte ducis), а также и за хищения
в походе (II, 6, 10, 11, 12). Лишь в некоторых случаях допускается право выкупа
серва от этого наказания; оно предоставляется либо самому серву, либо его господину;
так, за кражу в усадьбе герцога серв либо платит в девятикратном размере, либо
теряет руку (II, 12: niungeldo solvat aut manus perdat), а при других правонаруше-
ниях господин может избавить его от лишения правой руки выкупом в 40 солидов
(II, И)-
2 Lex Baiuv., I, 6: ...et quantum durius solverit, tantum firmior est pax ecclesiae.
3 Lex Baiuv., I, 3: Si quis res ecclesiae furaverit et exinde probatus fuerit, qualecumque
rem «niungeldo» solvat.
4 Lex Baiuv., I, 3: ...triuniungeldo solvat, hoc est ter nove restituat...
5 Lex Baiuv., I, 3; ... iuret in altare de qua ecclesia furaverit...; iuret ... in ipso
altare... Точно так же и тот, кто хочет очиститься от обвинения в убийстве церковного
серва, должен клясться на алтаре той самой церкви, которой принадлежал
серв (I, 5).
6 Lex Baiuv., I, 3.
7 Lex Baiuv., I, 8.
8 Lex Baiuv-., I, 8.
9 Lex Baiuv., I, 8: ... conponat hoc dupliciter, sicut solent conponere parentes eius ...
et illi [monachi] duplici conponuntur secundo genealogiam suam. Клирики, не несущие
службу при алтаре, защищены обычными вирами и пенями: Illi qui sunt ministri alta-
ris dei, duplicem conpositionem accipiant, alii autem clerici conponantur sicut parentes
eorum (I, 8)
3 72
могли происходить из разных социальных слоев, в том числе и из рядо-
вых свободных баваров.
Церковные учреждения начала VIII в. в Баварии имели свой вотчин-
ный суд. Об этом свидетельствует и наличие дефензора и участие свя-
щенника в суде над укрывшимся в церкви преступником, которого можно
извлечь оттуда лишь путем обращения к священнику или епископу 1 2, и
факт ответственности клириков за гражданские проступки перед канони-
ческим судом епископа 3. Хотя объем юрисдикции дефензора по Бавар-
ской Правде неясен, но она во всяком случае должна была оказывать за-
крепощающее воздействие на зависимое население церковных вотчин, тем
более, что церковь нередко прибегала и к помощи государственного суда 4.
Епископу принадлежало исключительное право судебной защиты
собственности на церковные земельные владения, попавшие в руки церк-
ви в результате дарений 5.
Наряду с церковным землевладением большую роль в закрепощении
свободных баварских общинников играла светская вотчина и герцогская
власть.
Нежелающие подчиняться графу крупные светские вотчинники —•
potentes, — которых может усмирить лишь герцог 6, — поднимают мятежи
и против него 7, стараясь при этом использовать в своих интересах недо-
вольство разоряющихся свободных общинников8; в разорении этих об-
щинников они сами принимают, повидимому, немалое участие: ибо имен-
но они легче всего могли совершать те акты прямого насилия над
свободными аллодистами, о которых шла речь выше, и они же могли
втягивать их и в экономическую зависимость посредством долговых пут
и другими способами. Те же potentes устраивают грабежи и усобицы
в походе9; тот, кто повинен в нанесении увечий и в убийстве в походе, не
только' уплачивает громадный штраф фиску в 600 солидов и, кроме того,
вносит полагающуюся пеню10 11, но и подвергается угрозе смертной казни,
ибо только король или герцог могут из милости даровать ему жизнь11,
а «меньшие люди» должны понести за это преступление наказание, кото-
рому их подвергнет'герцог 12.
1 Lex Baiuv., I, 6; дефензор принимал участие и в земельных сделках: через его
посредство происходила передача земельных дарений в прекарий дарителям (I, 1).
2 Lex Baiuv., I, 7.
3 Lex Baiuv., I, 12: De ceteris causis presbyteris, diaconis vel clericis ab episcopis
secundum illorum canones iudicentur.
4 Lex Baiuv., I, 6: ...et tantum solvet, quantum index iusserit (за кражу церковного
имущества); ср. I, 7: штраф в пользу церкви за насильственное извлечение беглого
серва или зависимого человека вносится iudice cogente.
5 Lex Baiuv., I, 1: ...sed apud episcopum defe.ndantur res ecclesiae, quiquid apud
Christianos ad ecclesiam dei datum fuerit.
6 Lex Baiuv., II, 5.
7 Lex Baiuv., II, 3: Si quis seditionem suscitaverit, contra ducem suam quod Paiuvarii
«carmulum» dicunt [вооруженное восстание.— A. //.], per quem inprimis fuerit levatum,
conponant duci DC solidos.
8 Люди одинакового социального положения с зачинщиками мятежа уплачивают
большой штраф в 200 солидов, а последовавшие за ними «меньшие люди» из числа
свободных — 40 солидов, — явное указание на социальное различие между теми и
другими: Alii homines, qui eum secutfe sunt illi similes et consilium cum ipso habuerint,
unusquisque cum CC sol. conponat. Minor populus, qui eum secuti sunt et liberi sunt
cum XL sol. conponant...
9 Lex Baiuv., II, 4—5.
10 Lex Baiuv., II, 4. Пеня вносится в зависимости от социального положения потер-
певшего (unicuique secundum genealogiam).
11 Lex Baiuv., II, 4: Et ille homo, qui haec commiserit, benignum inputet regem vel
ducem suam si ei vitam concesserint. Указание на милость короля или герцога позво-
ляет предположить, что виновник принадлежал к числу непосредственно связанных
с ним лиц, — может быть, к числу vassi regis sive ducis (ср. II, 14).
12 Lex Baiuv., II, 4: De minoribus autem hominibus si in oste scandalum commiserint,
in ducis sit potestate quale poenam susteneant.
373
Из рядов potentes выходили и графы (comites), судебные полномочия
которых подробно изложены в Баварской Правде Ч Наряду с такими
potentes, которые могли нести вассальную службу баварскому герцогу
или франкскому королю, в Баварии начала VIII в. были налицо крупные
и даже мелкие светские землевладельцы, тоже входившие в состав фор-
мирующегося господствующего класса, которые несли военную службу
более крупным вотчинникам (может быть, тем же potentes) и находились
под их патронатом. Баварская Правда приводит и мотивы, побуждавшие
их нести военную службу частным лицам из числа могущественных лю-
дей. Это — стремление приобрести что-либо в награду от своего патрона
за участие в походе 1 2. В случае смерти такого служилого человека его
детям гарантируется неприкосновенность их наследства, а их патроном и
опекуном до достижения ими совершеннолетия становится герцог 3. По-
видимому, социальное происхождение этих служилых людей могло быть
различным 4, но их служба давала им возможность обогатиться и войти
в ряды господствующего класса 5.
Герцог является представителем государственной власти в Бава-
рии. Из особой главы Баварской Правды, посвященной герцогской
власти 6, явствует, что герцог подчиняется лишь франкскому королю и
что все должностные лица в Баварии назначаются .герцогом7. Герцог
командует военным ополчением и всеми вассалами 8; ему принадлежит
право распоряжаться жизнью и смертью его подданных 9, т. е. всех сво-
бодных баваров; ему же присвоена высшая принудительная власть10 11,
а также связанное с этим право издавать приказания, скрепленные
печатью и. Убийство герцога карается смертной казнью и конфискацией
всего имущества убийцы в пользу фиска 12.
1 Lex Baiuv., II, 14—18.
2 Lex Baiuv., II, 7: Tunc enim unusquisque non- tardat voluntatem domini sui
facer.e, quando sperat se munus accipere si inde vivus evaserit; отсюда ясно, что соста-
вители Баварской Правды считали эти отношения широко распространенными.
3 Lex Baiuv., II, 7: ...sed dux eos defendat, usque dum ipsi possiint.
4 Lex Baiuv., II, 7: ...si quis qualemcumque sint...
5 Ср. столь же пестрый социальный состав лангобардских служилых людей, со-
стоящих in gasindio ducis vel privatorum hominum obsequium (Ro., §225; 167, 177); cp.
положение вестготского букцеллярия (Codex Euricianus, CCCX; о патронате и об услов-
ных земельных пожалованиях патрона его служилому человеку см. Leges Visigothorum
V, tit. 3, § 1, 3—4).
6 Lex Baiuv., II — с особым заголовком: «De duce et eius causis, que ad eum perti-
nent...».
7 О подчинении герцога королю см.: Lex Baiuv., II, 1; II, 4 (exercitum quem
rex ordinavit vel dux de provintia ilia); II, 8 (per iussionem regis vel duci suo); II, 9,
III, 1; о назначаемых герцогом должностных лицах см. II, 5; 14—18.
8 Lex Baiuv., II, 4—-7; впрочем, и в этом отношении он подчинен верховному коман-
дованию франкского короля (II, 4).
9 Lex Baiuv., II, 8.
10 Lex Baiuv., II, 5: ... et dux ilium distringat secundum legem.
11 Lex Baiuv.,, II, 13: за ослушание налагается штраф в 15 солидов в пользу фиска:
...si quis iussionem ducis sue contempserit... XV sol. per neglecto donet in puplico et sic
impleat iussionem. .*
12 Lex Baiuv., II, 2: Si quis ducem suum occiderit, anima illius pro anima eius mortem
quam intulit, recipiat et res eius infiscentur in puplico in sempiternum. В случае доказан-
ного покушения на жизнь герцога жизнь виновного находится в распоряжении герцога,
а имущество преступник^ конфискуется фиском (II, 1). Наличие факта покушения
доказывается тремя свидетелями, а если их нет, то поединком перед лицом народа (in
presente populo). То обстоятельство, что именно к этому изображению поединка перед
лицом народа — по случаю обвинения в покушении на герцога — прибавлен запрет
лишать свободного бавара его аллода и жизни без тяжелого уголовного преступления,
показывает, что в состав конфискуемого фиском имущества виновника входили и его
земельные владения и что покушение мог произвести любой свободный бавар, причем
обвинение в покушении приводило к полному его разорению.
374
Власть герцога носит выборно-наследственный характер, но каждый
новый баварский герцог вновь утверждается франкским королем это
следует и из того, что сын герцога, поднявший мятеж против отца в то
время, когда последний еще сохранил способность управлять герцог-
ством, лишается всех своих наследственных прав * 1 2 (и на герцогство, и на
земельные владения); если же он переживет всех наследников своего
отца, только король может решить, передать ли управление герцогством
ему или кому-либо другому 3 (в этом случае, повидимому, по назначению
короля). Однако герцог всегда должен происходить из рода Агилоль-
фингов 4. Члены этого герцогского рода защищены особыми пенями, ко-
торые на треть выше пеней даже членов пяти самых влиятельных бавар-
ских «генеалогий». И вира герцога поэтому приблизительно на одну треть
выше виры членов этих родов (900 солидов вместо 640); она уплачивает-
ся родственникам герцога, а в случае их отсутствия — королю 5.
Двор и усадьба герцога защищены особым, повышенным штрафом:
так, за драку во дворе герцога или за незаконное вмешательство в про-
исходящий там же поединок на свободного бавара налагается штраф
в 40 солидов б, а за кражу в усадьбе или во дворе герцога взимается
-трижды девятикратная стоимость украденного7 (так же, как и за хи-
щение предметов церковного культа 8); при этом такой большой штраф
мотивируется тем, что дом герцога — не частное, а государственное
здание 9.
Герцогу подчинены графы, в ведении которых находятся графства;
в распоряжении графа состоят более мелкие должностные лица — центу-
рионы и деканы 10. Из описания полномочий графов (II, 5; II, 14—18)
ясно, что в Баварии начала VIII в. существовала франкская система
графств как судебно-административных округов.
Граф созывает регулярные судебные собрания графства, на которых
присутствуют все свободные (omnes liberi), причем никто не имеет права
Однако наряду со смертной казнью за убийство герцога в Баварской Правде ука-
зан и вергельд герцога — 900 солидов (III, 2). Это противоречие можно объяснить тем,
что вергельд герцога указан в главе о пяти первых по положению баварских генеало-
гиях и что здесь имеется в виду вергельд герцога, как члена рода Агилольфингов, а не
как должностного лица.
1 Lex Baiuv., II, 1: Si quis contra ducem suum, quem rex ordinavit in provintia ilia
aut populus sibi elegerit ducem, de morte eius consiliatus fuerit...
2 Lex Baiuv., II, 9: при этом отец может выслать его из герцогства, и его судьба
вообще всецело зависит от воли его отца: Et hoc in potestate patris sui erit ut exiliet eum
si vult. В Алеманнской Правде есть аналогичная глава (Leges Alam., XXXV).
3 Lex Baiuv., II, 9: Et si ille solus heredes eius supervixerit patrem suum, in regis
erit potestate; cui vult donet aut illi aut alteri.
4 Lex Baiuv., Ill, 1: Dux vero qui praeest in populo, ille semper de genere Agilolvin-
garum fuit et debet esse, quia sic reges antecessores nostri concesserunt eis, qui de genere
illorum fidelis regi erat et prudens, ipsum constituebant ducem ad regendum populum
ilium. — Из приведенного текста ясно, что Баварская Правда считалась изданной от
имени франкского короля (ср. также «Пролог»), хотя участие церковных кругов в ее
редактировании несомненно. Это дало повод одному из издателей Баварской Правды —
Конраду Бейерле рассматривать ее, как «инспирированный церковью правовой памят-
ник, облеченный в форму закона, изданного франкским королем для племени баваров»
(Lex Baiuvariorum, hrsg. ven К. Beyerle, Munchen, 1926, Einfuhrung, S. LXIV).
5 Lex Baiuv., Ill, 2: Ducem vero cum DCCCC sol. conponat parentibus aut regi, si
parentes non sunt; cp. Ill, 1.
6 Lex Baiuv., II, 10—11; характерна' одна и та же сентенция по поводу обоих
постановлений: Nullus umquam presumat in curte ducis scandalum committere (II, 10).
7 Lex Baiuv, II, 12: Triuniungeld conponat.
8 Cp. Lex Baiuv., I, 3.
9 Lex Baiuv., II, 12: Si quis in curte ducis aliquid involaverit, quia domus ducis
domus puplica est... ter nove conponat liber homo.
10 Lex Baiuv., II, 5: Et exinde habeat comes, curam in suo comitatu, ponat enim ordi-
nationem suam super centuriones et decanos...
375
уклоняться от явки на судебные собрания (placitum), в том числе коро-
левские и герцогские вассалы (sive regis vassus sive ducis); за неявку
взимается штраф в 15 солидов ’. Граф ведет судебное заседание при
участии судей (indices — должностные лица, напоминающие франкских
скабинов), назначаемых герцогом. Судьи должны произносить приговор
по нормам Баварской Правды 1 2; за несправедливый приговор, произнесен-
ный под влиянием подкупа, судья вносит возмещение потерпевшему в
двойном размере и, кроме того, уплачивает 40 солидов штрафа, а подку-
пившее судью лицо должно вернуть противной стороне то, что оно приоб-
рело в силу приговора 3. В отличие от этого неправильное решение, выне-
сенное судьей в результате добросовестного заблуждения, отменяется, но
судья не несет за него никакой ответственности 4. Судья получает в свою
пользу девятую часть всех судебных штрафов 5. Графу принадлежит, по-
видимому, как высшая юрисдикция, так и принудительная власть: это
явствует из того, что граф должен судить за мародерство при прохожде-
нии войска через его, графство и что он же принуждает к исполнению
судебных решений 6.
Выше было показано, что уже одни судебные штрафы,— виры и пе-
ни 7,— содействовали разорению свободных общинников. Большое значе-
ние имели в этом отношении штрафы в пользу фиска и высокие пени
за нарушение мира герцога8. Весьма существенную роль в том же на-
правлении сыграла принудительная власть герцога, графов и прочих су-
дебных должностных лиц — тем более, что она помогала осуществлять
вотчинную власть и обеспечивала взимание штрафов в пользу церкви 9.
Полная или частичная конфискация имущества не только за государ-
ственные преступления 10 11, но и за проступки другого характера, приводила
к тем же последствиям. Так, за нарушение запрета кровосмесительных
браков между близкими родственниками виновный теряет все сйое иму-
щество, которое поступает в распоряжение фиска и, а представитель низ-
шего слоя общинников (minor persona) за тот же проступок лишается
свободы и превращается в серва фиска,12, причем он присоединяется к чи-
слу других фискальных сервов. На частных землях герцога (patrimonium)
велось, повидимому, такое же домениальное хозяйство, как и на церков-
ных землях.
В некоторых других случаях лишения свободы за тот или иной про-
ступок виновный становится сервом не герцога, а того лица, которому
герцог прикажет отдать его в servitium, т. е., повидимому, кого-либо из
вассалов или приближенных герцога 13.
1 Lex Baiuv., II, 14.
2 Lex Baiuv., II, 14; 16 (подчеркнуто, что iudex должен назначаться из числа
людей, творящих справедливый суд).
3 Lex Baiuv., II, 17.
4 Lex Baiuv., II, 18.
5 Lex Baiuv., Il, 15.
e Lex Baiuv., II, 5.
7 Cp. Lex Baiuv., I, 9, 10; II, 1 и др.
8 Lex Baiuv., II, 3; II, 10—12.
9 Lex Baiuv., I, 7; ср. I, 6.
10 Cp. Lex Baiuv., II, 1, за покушение на герцога все имущество виновного поступает
в распоряжение герцога и включается в состав его частных владений (omnes res eius
in patrimonium).
11 Lex Baiuv., VII, 2: Si quis contra hoc fe'cerit, a loci iudicibus separentur, et omnis
facuHatis amittant, quas fiscus adquirat.
12 Lex Baiuv., VII, 3: Si minores personae sunt, quae de inlicita coniunctione pollue-
runt, careant libertatem, servis fiscalibus adgregentur.
13 Такая кара постигает, например, женщину, виновную в том, что она дала другой
женщине напиток, послуживший причиной аборта; Lex Baiuv., VIII, 18: ... et si ingenua,
careat libertatem, servitio deputanda cui dux iusserit. Рабыня (ancilla) наказывается за
это плетью, и получает 200 ударов (Ibidem).
376
Глава VIII
ПЕРСПЕКТИВЫ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ КРЕСТЬЯНСТВА
КАК КЛАССА В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ в IX—X вв.
(Вместо заключения)
В заключительной части нашей работы мы должны представить себе-
хотя бы в общих чертах, каковы дальнейшие последствия того социаль-
ного расслоения, которое происходит в общине на последней стадии ее
развития, т. е. в соседской общине или марке (в тесном смысле этого
слова).
Для этой цели необходимо наметить основные линии следующего'
этапа процесса возникновения класса зависимого крестьянства, т. е.
общий ход закрепощения свободного крестьянства при сложившемся
феодальном способе производства, но в раннефеодальный период его
развития. Мы будем при этом исходить из результатов нашего анализа
варварских правд, особенно таких, как Баварская, которая отражает уже
процесс классообразования, проходящий через общину-марку, но будем
также привлекать и источники иного порядка — капитулярии, формулы,,
картулярии.
В самом ходе выяснения указанной проблемы мы вместе с тем огля-
немся на пройденный нами путь и тем самым до некоторой степени по-
стараемся подвести итоги нашему исследованию.
§ 1. Перегруппировки в среде общинников
и разорение значительной их части в Каролингском
государстве IX в.
Утеря свободным общинником его аллода и превращение этого ал-
лода из собственности в держание (на любых условиях) и есть тот ре-
шающий шаг, который превращает свободного мелкого производи-
теля материальных благ,— собственника земли, как основного условия
производства, а также и плодов своего труда,— в зависимого мелкого-
производителя, лишенного собственности на свой земельный участок и
сохранившего лишь пользование им, а потому вынужденного отдавать
часть прибавочного труда или прибавочного продукта собственнику зем-
ли — вотчиннику ’.
1 Ср. следующее замечание Энгельса по этому поводу: «...прежде чем свободные
франки могли сделаться чьими-либо поселенцами, они должны были каким-нибудь об-
разом потерять аллод...» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 397).
377
Массовая утеря общинниками их аллодов и приводит к возникнове-
нию целой системы зависимых мелких крестьянских хозяйств, эксплуа-
тируемых крупными земельными собственниками, вместо прежней сово-
купности свободных мелких хозяйств, объединенных в независимые
общины типа «марки».
Формы и способы этой утраты свободными общинниками их аллодов
могут быть весьма различны; но среди многочисленных сделок, в которые
облекается этот акт (дарение, продажа, залог, обмен и др.), особенный
интерес исследователя естественно вызывают дарения земельных участ-
ков в пользу крупных,— большей частью церковных, но нередко и свет-
ских,— вотчинников. Они приковывают к себе внимание не только в силу
своего массового характера и обилия сборников дарственных грамот раз-
личных монастырей, но и потому, что знаменуют самый момент превра-
щения аллода в держание и тем самым позволяют, казалось бы, уловить
самую суть этого процесса — особенно в тех случаях, когда грамоты со-
держат данные об условиях превращения переданного в силу дарения
земельного участка в прекарное держание дарителя (бывшего алло-
диста).
Однако уяснение сущности' указанного процесса сильно затрудняется
тем, что данные’ наших источников о социальном составе основной массы
дарителей, весьма противоречивы и часто не достаточно ясны, несмотря
на обилие этих данных. Различные группы источников дают разное пред-
ставление о социальном составе дарителей, точное установление которо-
го чрезвычайно важно для решения вопроса, какие же слои аллодистов
превращаются в держателей крупных вотчинников. Особенно резкое
противоречие в этом отношении имеется между показаниями варварских
правд VI — начала IX в. и сборников дарственных грамот VIII—X вв.
(картуляриев). В целом ряде правд из разных областей тогдашней Запад-
ной Европы (в лангобардском эдикте Ротари 643 г., в Саксонской Правде
302 г., в Баварской Правде начала VIII в. и др.) в качестве дарителей
выступают, как мы видели, не только мелкие светские землевладельцы, и
зажиточные общинники, но и разоряющиеся общинники-бедняки (не го-
воря'уже о средних рядовых общинниках). Между тем в картуляриях
основная масса дарителей (если оставить в стороне легко поддающуюся
выделению группу светских вотчинников, вступающих при помощи
дарений в сделку с крупными церковными вотчинниками) состоит глав-
ным образом из зажиточных аллодистов, нередко эксплуатирующих
труд несвободных (хотя бы и в сравнительно небольшом размере).
При попытке объяснить это противоречие необходимо иметь в виду
также и особенности названных групп источников: варварские правды от-
ражают более раннюю стадию развития, чем картулярии (иногда — не-
зависимо от времени записи правд); к тому же они содержат скудные
упоминания о дарениях, формулированные в виде общих норм обычного
права, но редко описывают подробно сущность сделки 1 и никогда не дают
представления о конкретных дарителях; зато они указывают социальное
и имущественное положение дарителей в тех типических случаях дарст-
венных сделок, которые в них зафиксированы. Грамоты картуляриев из-
лагают содержание отдельных конкретных сделок и зачастую дают пред-
ставление и об их условиях, не говоря уже о том, что они всегда так или
иначе описывают объекты дарения; но они в большинстве случаев не
обозначают социальное положение дарителей (за исключением грамот
1 Одно из исключений составляет § 173 эдикта Ротари, раскрывающий сущность
дарений. См. главу V настоящей работы.
378
крупных светских вотчинников и титулованных особ) кроме того, их
данные об условиях и объектах дарения часто не полны, и эта неполно-
та,— в соединении с отсутствием указаний социального статуса дарите-
лей,— сплошь и рядом не позволяет точно решить вопрос, относится ли
тот или иной даритель к зажиточным или средним рядовым общинникам,
или же его следует считать собственником мелкопоместного типа 1 2. Та-
ким образом на главный вопрос,-— крестьяне или мелкие вотчинники
составляют основную массу дарителей,— многие картулярии не дают
точного ответа; между тем варварские правды отвечают на него указа-
нием на наличие и тех и других (в том числе и обедневших крестьян)
в, составе дарителей,— конечно, не давая возможности выяснить не
только количественное соотношение между ними, но даже и их срав-
нительный удельный вес. Следовательно, даже и при учете особенно-
стей обеих групп источников, между ними продолжает зиять некий
пробел.
Вряд ли его можно заполнить ссылкой на архаизирующую тенденцию
варварских правд: несмотря на эту тенденцию, именно некоторые вар-
варские правды свидетельствуют не только о разного типа крестьянских,
но и о мелковотчинных дарениях, между тем как данные картуляриев
о типично крестьянских дарениях всегда могут быть подвергнуты сомне-
нию ввиду отсутствия в грамотах точных критериев отнесения дарителей
к той или иной группе собственников (крестьян разной степени зажиточ-
ности или мелких вотчинников) 3.
Трудно объяснить наличие этого пробела также и предположением,
что мелкие и средние свободные крестьяне ко времени составления гра-
мот (VIII — IX вв.) уже почти поголовно впали в зависимость и иными
путями (помимо дарений, фиксированных в грамотах) утеряли свои
аллоды, а потому редко выступают в качестве дарителей. Этому допу-
щению противоречит тот факт, что свободные крестьяне-аллодисты (как
средние и зажиточные, так и разоряющиеся бедняки, еще не утратившие,
однако, полностью своих аллодов) встречаются в качестве дарителей не
только в варварских правдах, но и в различного рода законодательных,
юридических и церковных памятниках Каролингского периода, одновре-
менных дарственным грамотам (в капитуляриях франкских королей,
1 Социальное положение дарителей указывается в некоторых баварских картуля-
риях, но социальная терминология этих памятников, как увидим впоследствии, неустой-
чива.
2 См. об этом подробнее в главе II нашей работы.
3 Некоторые примеры различных категорий дарителей (главным образом по
Сен-Галленскому картулярию) приведены нами в указанной выше статье: «Структура
общины в Южной и Юго-Западной Германии в VIII—X веках». Сб. «Средние века»,
вып. IV и V, 1953—4954.— О критериях отнесения дарителей к разным группам и
о возникающих при этом трудностях интересные соображения содержатся в кандидат-
ской диссертации Л. Т. Мильской «Закрепощение крестьянства в южных и западных
районах Каролингской Германии (к вопросу о социальной структуре деревни)», где
подвергнуты массовой обработке данные нескольких картуляриев. В русской и совет-
ской историографии этого вопроса касались: А. Д. Удальцов. Свободная деревня
в Западной Нейстрии в эпоху Меровингов и Каро’лингов. СПб., 1912; А. Д. Удаль-
цов. Из аграрной истории Каролингской Фландрии. М., 1935; Н. П. Грацианский.
Бургундская деревня в X—XII столетиях. М., 1935; из работ иностранных ученых
по этому вопросу см.: G: Caro. Studien zu den alteren St. Galler Urkunden
«Jahrbuch fiir schweizerische Geschichte», Bd. XXVI, 1901; Bd. XXVII, 1902; G. Caro.
Zwei Elsasser Dorfer zur Zeit Karls des Grossen. «Zeitschrift fiir die Geschichte des
Oberrheins», 1902, «Neue Folge», Bd. XVII, Heft 3; G. Caro. Beitrage zur alteren deut-
schen Wirtschafts-und Verfassungsgeschichte, Leipzig, 1905; W. Wittich. Die Frage
der Freibauern. Weimar, 1901; F. Gutmann. Die soziale Gliederung der Bayern zur
Zeit des Volksrechtes, Strassburg, 1906; Ph. Dollinger. I?evolution des classes rurales
«en Baviere (X—XIII s.). Paris, 1952; A. Dele age. La vie rurale en Bourgogne,
jusqu’au debut du XI siecle, Macon, 1941.
379
в сборниках юридических формул, в постановлениях церковных соборов).
Весьма существенно, что это — те памятники, которые отражают именно
процесс разорения и закрепощения части свободного крестьянства в IX в.,
и тем не менее они прямо говорят о вынужденных дарениях бедняков
(которые, следовательно, имеют что дарить), называя при этом вещи
своими именами (т. е. обозначая бедняков, как «pauperes» и т. д.).
Отсюда следует, что противоречие между двумя основными группами
источников в вопросе о социальном составе дарителей (варварскими
правдами и перечисленными выше памятниками Каролингской эпохи)
отражает перегруппировки в составе самого крестьянства, т. е. основной
массы общинников-аллодистов.
Уже варварские правды отмечают наличие имущественного расслое-
ния внутри общины, причем расслоения двоякого рода. С одной стороны,
это — первичное неравенство, уходящее своими корнями в дофеодальное
прошлое, т. е. свойственное последней стадии первобытно-общинного
строя оно отражено в ранних и наиболее архаических варварских прав-
дах (напр., в Салической Правде) и само по себе еще не приводит к утере
общинниками их аллодов и свободы, хотя и может подготовить эту
утрату. С другой стороны, к нему присоединяется расслоение раннефео-
дального характера, приводящее к зависимости бедных общинников от
более зажиточных (частично' превращающихся в мелких вотчинников),
а также и от крупных вотчинников, зафиксированное в тех варварских
правдах, которые свидетельствуют о начавшемся процессе феодализации
(как, например, Алеманнская и Баварская Правды), но главным образом
в других памятниках раннефеодального периода (формулах, картуля-
риях ит. п.).
Для того чтобы понять, какие изменение вносит начинающийся про-
цесс феодализации в прежнее имущественное расслоение в среде свобод-
ных общинников, надо не только изучить структуру общины и ход этого
первичного (или, раннего) расслоения, но и попытаться как можно от-
четливее представить себе природу крестьянства раннефеодального
периода, как класса. В вопрос об особенностях раннефеодального кресть-
янства и упираются все кратко намеченные выше затруднения и проти-
воречия.
Совершенно очевидно, что до тех пор, пока процесс феодализации не
привел к втягиванию в зависимость от вотчинников некоторой, более или
менее значительной, части свободных общинников, эти последние еще не
составляют класс крестьянства, хотя и ведут крестьянский образ жизни.
Это — скорее «трудящиеся субъекты» по терминологии Маркса1 2, ибо
они в массе еще не подвергаются эксплуатации со стороны противостоя-
щего им класса крупных земельных собственников, который пока не
сложился.
Крестьянство, как класс феодального общества, начинает склады-
ваться именно в раннефеодальный период; однако в этот период оно
состоит не только из зависимых крестьян, но и из свободных общинников-
аллодистов, в свою очередь все более и более расслаивающихся на за-
житочных, средних рядовых и'разоряющихся общинников3. Представи-
1 Этот термин не совсем подходит сюда, так как здесь налицо общинный строй
уже на более поздней стадии его развития, но мы пользуемся им за неимением луч-
шего (см. об этом главу 1 настоящей монографии).
2 К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 9, 29.
3 Один из современных зарубежных историков в своей работе, посвященной специ-
альному исследованию аграрного строя Вормского округа (L. Knobloch «Agrar- und
Verfassungsgeschichte des Wormsgaues im Mittelalter», Worms, 1951), приходит на осно-
вании анализа Лоршских и Фульдских грамот к тому выводу, что во многих деревнях
этого округа в VIII в. и в первой половине IX в. можно обнаружить значительное
380
тели каждой из этих групп в разное время и с различными последствиями
совершают земельные дарения; но крестьянство в целом в течение ранне-
феодального периода еще долгое время (во Франции що IX в., а в неко-
торых областях Германии до X и даже до XI в.) продолжает состоять как
бы из двух различных элементов: одного — уходящего своими корнями в
прошлое, и другого, превращающегося в непосредственных производите-
лей формирующегося феодального общества. Конечно, число свободных
общинников непрерывно уменьшается, а количество зависимых крестьян
непрерывно растет; однако в каждый конкретный исторический момент
раннефеодального периода пережитки прошлого накладывают сильный
отпечаток на социальный строй всего общества, и в частности,— наличие
двух элементов в составе крестьянства придает своеобразные черты со-
циальному облику всего этого класса в целом.
Эта двойственность состава раннефеодального крестьянства как клас?
са, представляющая собою исходный пункт или начальный факт истори-
ческого развития, подготовившего торжество феодализма, является в то
же время и основной причиной относительно-своеобразного характера
раннефеодальных крестьянских движений ’, отличающего их от крестьян-
ских восстаний времен развитого феодализма (XIII — XIV вв.) или раз-
ложения феодального способа производства (крестьянские войны и
восстания XVI в.).
* * х-
Прежде чем перейти к выяснению этого своеобразия, необходимо кон-
кретизировать выдвинутые выше общие положения и иллюстрировать их
примерами.
Обратимся к особенностям земельных дарений по разным группам
источников.
Прежде всего очень важно установить наличие свободных общинников
крестьянского типа (как разоряющихся, так и средних рядовых) в числе
дарителей в VIII — IX вв., т. е. в то время, когда развитие феодализма
уже сделало значительные успехи.
Капитулярии Карла Великого запрещают вынужденные земельные
дарения бедных людей* 1 2, перечисляют разряды тех крупных землевла-
дельцев (епископов, аббатов, графов, фогтов и др.), которые принуждают
их к этому3, и указывают конкретно применяемые ими меры принужде-
ния: ложные судебные иски против бедняков, отказывающихся делать
дарения, насильственное принуждение идти в поход или иного рода вымо-
гательства 4.
количество полноправных свободных обитателей и что в VIII в. в эти деревни стали
внедряться вотчинники, которые основывали в них свои барские дворы (S. 8—18, 22—
23, 98 ff).
1 См статью Н. М. Ицкова «Крестьянская политика Каролингов» («Ученые записки
Дагестанского пединститута», 1940, вып. 1). '
2 Capitulare missorum in Teodonis villa datum secundum, anno 805, c. 16 (MGH.
Capitularia regum francorum, t. I, ed. A. Boretius, Hannoverae, 1881, № 44, p. 125):
De oppressibne pauperum liberorum hominum, ut non fiant a potentioribus per aliquod
malum ingenium contra iustitiam oppressi, ita ut coacti res eorum vendant aut tradant.
Русский перевод некоторых из этих капитуляриев, а также и других источников по за-
тронутым в данном разделе вопросам см. Н. П. Грацианский. Западная Европа
в средние века. Источники социально-экономической истории. М., 1925.
3 Capitula de rebus exercitalibus in placito tractandis, anno 811, c. 2 (Capitularia,
t. I, № 73, p. 165): Quod pauperes se reclamant expoliatcs esse de eorum proprietate; et
hoc aequaliter clamant super episcopos et eorum advocates et super comites et eorum
centenaries.
4 Capitula de rebus exercitalibus in placita tractandis, anno 811, c. 3 (Capitularia,
t. I, № 73, p. 165): Dicunt etiam, quod quicumque proprium suum episcopo, abbati vel
38.1
Однако те же капитулярии подчеркивают, что церковные вотчинники
старались подобными приемами склонить к земельным дарениям не только
бедняков, но и более зажиточных людей, лишая тем самым дарителей их
законного наследства b
' Наряду с людьми, которые хотя и становятся жертвами этих приемов^,
но поддаются им не сразу и совершают вынужденные дарения лишь после
разорения, упоминаются и такие, которые по первому требованию делают
дарения * 1 2 и тем самым избавляются от дальнейших вымогательств ценою
превратцения своего аллода в держание; но и у первых даже после разо-
, рения все же остается какая-то часть их бывшего надела, которую они в
^состоянии передать в качестве объекта дарения или продажи. Вместе-
jc тем кроме дарений, вынужденных прямыми или косвенными актами
[насилия, и в капитуляриях часто фигурируют дарения, вынужденные са-
\мим ходом экономического развития и облекающиеся в форму дву-
сторонней сделки дарителя с получателем (в картуляриях такие да-
рения составляют большинство) при предоставлении дарителю права
прекарного пользования подаренным участком. В капитуляриях встреча-
ются не только precariae oblatae свободных людей3,— повидимому, соб-
ственников крестьянского типа,— но и прямые указания на то, что дети и
родственники дарителей сопротивляются дарениям из опасения потерять,
наследство, причем под утерей наследства здесь можно разуметь утрату
собственности на землю в силу превращения подаренного алло-
диального участка в прекарное держание 4.
comiti aut iudici vel centenario dare noluerit, occasiones querunt super ilium раирегепц
quomodo eum condempnare possint et ilium semper in hostem faciant ire, usque dum,
pauper factus volens nolens suum proprium tradat aut vendat, alii vero qui traditum.
habent, absque ullius inquietudine domi resideant; c. 5: Dicunt etiam alii, quod illos
pauperiores constringant et in hostem ire faciant, et illos qui haberit quod dare possint, ad'
propria dimittunt. Отсюда, между прочим, явствует, что дарения совершались не только
в пользу церковных вотчинников, но и в пользу светских, хотя дошедшие до нас тексты
дарственных грамот, собранные в картуляриях, фиксируют сделки исключительно
с церковными землевладельцами.
1 Capitula de causis cum episcopis et abbatibus tractandis, anno 811, c. 5 (Capitularia,.
t. I, № 72, p. 163): ...et sub nomine dei aut cuiuslibet sancti tarn divitem quam pauperem...
sic rebus suis expoliant et legitimos heredes eorum exheredant...
2 Ср., например, Capitula de rebus exercitalibus, anno 811, c. 3,5 (Capitularia, t. I,.
№ 73, p. 165).
3 Capitulare Olonense Mundanum, anno 825, c. 2 (Capitularia, t. I, № 165, p. 330):
Placet nobis, ut liberi homines, qui non propter paupertatem sed ob vitandam reipublicae-
utilitatem fraudolenter ac ingeniose res suas ecclesiis delegant, easque denuo sub censu
utendas recipiunt, ut, quousque ipsas res possedent, hostem et reliquas publicas functiones-
faciant. Из этого постановления опять-таки явствует, что дарения совершали не только,
бедняки, но и свободные люди средней степени зажиточности, которые старались
избегнуть таким способом обременительной для них службы в военном ополчении.
Такими людьми могли быть только свободные аллодисты крестьянского типа. Правда,,
этот капитулярий относится к Италии, но факт земельных дарений крестьян средней
степени зажиточности подтверждается и данными других капитуляриев. Ср., например,,
приведенное выше постановление капитулярия Карла Великого от 811 г. (Capitularia,
t. I, № 72, р. 163, с. 5).
4 См., например, капитулярий Людовика Благочестивого от 818—819 гг., Capitulare-
ecclesiasticum, с. 7 (Capitularia, t. I, № 138, p. 277): Statutum est, ut nullus quilibet
ecclesiasticus ab his personis res deinceps accipere praesumat, quarum liberi ac propinqui
hac inconsulta oblatione possent rerum propriarum exhereditari. Quod si aliquis.
deinceps hoc facere temptaverit, ut et acceptor sinodali vel imperiali sententia districte
feriatur et res ad exheredatos redeant. Впрочем, под лишением наследства иногда
разумеется и полная утеря собственником аллода без его превращения в прекарное
держание, как это явствует из ссылок некоторых капитуляриев на то, что люди, остав-
шиеся без наследства, занимаются разбоем и воровством. Ср., например, Capitula de
causis cum episcopis et abbatibis tractandis, anno 811, c. 5 (Capitularia, t. I, № 72, p. 163):
... heredes eorum exheredant et per hoc plerosque ad flagitia et scelera propter inopiam...
perpetranda compellunt... Cp. Capitulare missorum in Theodonis villa datum secundum,,
anno 805, c. 16 (Capitularia, t. I, № 44, p. 125) (текст приведен ниже).
382
Вопросу о лишении сыновей или родственников, дарителей наследства,
уделяется особое внимание как в капитуляриях1, так и в постановлениях
церковных соборов.
Капитулярии прямо мотивируют запреты оставлять сыновей дарителей
и вообще свободных людей без наследства тем, что это лишает их воз-
можности нести военную службу в ополчении и увеличивает рост пре-
ступности 1 2.
Майнцский церковный собор 813 .г. признал несправедливыми и под-
лежащими исправлению случаи лишения наследства людей, родители
которых сделали дарения церкви; эти люди, названные бедняками, оста-
лись без. наследства именно в результате дарений, совершенных их роди-
телями 3.
В источниках, относящихся к западным областям франкского государ-
ства, — к территории бывшей Галлии, а также и северной Испании, — где
процесс феодализации начался раньше и шел быстрее, чем в восточных
его областях, встречаются указания на разорение свободных крестьян
уже в VII—VIII вв. Так в некоторых сборниках юридических формул —
в Вестготских формулах VII в., формулах., Маркульфа (составлены [
около 700 г.) и в Буржских формулах (начала VIII в.),— имеются данные /
©'разоряющихся свободных, получающих praecaria data, а иногда, может /
быть, и praecaria oblata, с обязательством нести повинности колонов, при- <
чем вотчинник сохранял за собою право лишить прекариста его держания :
в случае неисправного несения им повинностей4.
1 Capitulate missorum in Theodonis villa secundum, anno 805, c. 16 (Capitularia,
t. I, № 44, p. 125); Capitula de causis cum episcopis et abbatibus tractandis, anno 811,
c. 5 (ibid., № 72, p. 163): ...ut quasi necessarie furta et latrocinio exerceant, cui paternarum
hereditas, ne ad eum perveniret, ab alio praerepta est; cp. Capitulare ecclesiasticum, anno
818—819, c. 7. О росте власти вотчинников по капитуляриям см. В. В. Терешкович.
Рост частной власти по капитуляриям франкских королей. ЖМНП, март, 1912 г.
2 Ср. конец главы 16 капитулярия Карла Великого от 805 г. Capitulare missorum
in Theodonis villa datum secundum, anno 805 (ibid., № 44, p. 125): ...ideo haec et supra
(c. 15 того же капитулярия) et his de liberis hominibus diximus, ne forte parentes contra
iustitiam fiant exhereditati et regale obsequium minuatur et heredes propter indigentiam
mendici vel latrones seu malefactores efficiantur.
3 Concilium Moguntinense, anno 813, c. 6 (MGH, Legum sectio III, Concilia, t. II,
Concilia aevi Karolini, ed. Werminghof, t. II, pars I, p. 262): ...placuit nobis de orphanis
vel pauperibus, qui... dicuntur amisisse hereditatem paterni vel materni ..., si alicubi
inventi fuerint, quos patres vel matres propter traditiones illorum exheredes fecerunt,
aliorum scilicet suasionibus aut peticionibus vel aliquc ingenio, omnino volumus ... emen-
date. Шалонский собор 813 г. вынужден был совершенно запретить всякое принуждение
к дарениям в пользу церкви. См. Concilium Cabilonense, anno 813, с. 6 (MGH, Concilia,
t. II, Concilia aevi Karolini, t. II, pars I, p. 275). Между тем члены Турского собора
в том же году пытались вовсе отрицать факт лишения церковными вотчинниками нас-
ледства дарителей и их потомков, понимая под этим лишь полную и окончательную
утрату аллода в самый момент дарения, а не превращение его в держание, а потому
неправомерно приводя в качестве опровержения этого факта получение дарителями
praecaria remuneratoria и их возобновление наследниками дарителей. Ср. Cone. Turon,
anno 813, с. 51 (MGH, Concilia, t. II, Concilia aevi Karolini, t. II, pars I, p. 293). Запреты
лишать потомков наследства в результате дарений встречаются и в более ранних источ-
никах— в варварских правдах, но эти запреты никогда не мешали тому, что дарения
все же производились. См., например, Ro., § 168—171; Li., § 65; Lex Burg., XXIV, § 5;
I, 1; Leges Visig., IV, 5, 1; Lex Baiuv., I, 1; II, 1; VII, 4; Lex Sax., LXI, LXII (см. об
этом нашу статью «Понятие свободы в эдикте Ротари». Сб. «Средние века», вып. II, 1946).
4 MGH, Legum sectio V, Formulae Merovingici et Karolini aevi, ed. K- Zeumer,
Hannoverae, 1886, Formulae Wisigoticae, № 36, p. 591: Domino semper meo, ill. ill. Dum
de die in diem egestatem paterer et hue illuc percurrerem, ubi mihi pro compendio labora-
rem, et minime invenirem, tunc ad dominationis vestrae pietatem cucurri, sugerens, ut
mihi iure praecario in locum vestrum quod vocatur ille ad excolendum terras dare iuveres;
quod et vestra ... dominatio ... terras in prefatum locum ... iure praecario dare dignavit ...
Decimas vero praestatione vel exenia ut colonis est consuetudo, annua inlatione me pro-
mitto persolvere. Quod si ... quae supra promissi vel modicum nisus fuero infrangere ...,
liberam habeas potestatem de supra dictas terras foris expellere. Cp. Formulae Marculfi, liber
II, № 41 (Formulae, ed. K- Zeumer, p, 100). Эта формула имеет характерное название:
383
Попадаются не только, пожизненные, но даже наследственные ргае-
/cariae oblatae с правом сгона прекариста b Некоторые держатели ргаеса-
riae oblatae делают безуспешные попытки попрежнему рассматривать
свое держание, которое до акта дарения было их аллодом, как свою пол-
1 ную^собственность; за это они наказываются превращением их в коло-
нов — опять-таки с правом сгона с земли за неисполнение повинностей * 1 2.
И то, и другое свидетельствует о следующем: эти прекаристы (или их
родители) в то время, когда они совершали дарения, не принадлежали к
числу зажиточных аллодистов; другими словами — в VII—VIII вв. дари-
телями могли быть и малосостоятельные собственники несомненно кре-
стьянского типа, которые в результате дарения и его обратного получения
в прекарий теряли не только аллодиальную собственность, но и свою лич-
ную свободу (т. е. либо они сами, либо их дети становились колонами) 3.
Об'этом свидетельствуют и те источники, в которых на прекаристов воз-
лагается -барщина в сколько-нибудь значительных размерах (до двух-
трех недель в год — в отличие от держателей тяглых мансов, которые
несли барщину три дня в неделю).
Все отмеченные выше явления очень важны тем, что наглядно пока-
зывают наличие несомненных крестьян среди дарителей VII—IX вв. 4
Однако при оценке удельного веса этих явлений следует помнить, что
дарения бедняков, превращающихся в колонов на барщине с правом соб-
ственника согнать их с участка, встречаются в формулах редко. В боль-
шинстве формул прекаристы вместо повинностей колонов несут фиксиро-
\ ванные (иногда — небольшие) натуральные и денежные чинши, их бар-
i щина ограничивается (как и в дарственных грамотах) тремя днями в году,
а в случае невзноса чинша вотчинник либо повышает его, либо требует
' с прекариста выдачи обязательства в уплате, но не имеет права сгонять
прекариста с земли5. Подобные прекарные держания,получаемые дари-
Si aliquis rem alterius, quam excolit, ad proprietate sacire vult et non potest et postea
earn precaverit. Из текста формулы ясно, что прекарист — еще до заключения изло-
женной в ней сделки — был изгнан с земли, которую он обрабатывал и считал своей
собственностью, в то время как господин считал, что она принадлежит ему, и обвинял
прекариста в захвате владений господина; повидимому, эта земля была аллодом дари-
теля, превращенным в praecaria oblata. Получая ее согласно данной формуле вторично
в прекарий, прекарист дает следующее обязательство: Quicquid reliqui accolani vestri
faciunt nos reddere spondimus; quod si non feceremus ... de ipsa terra nos ponteficium
habeatis eiciendum.
1 Formulae Bituricenses, № 2 (Formulae, ed. K- Zeumer, p. 169); в формуле идет
речь о возобновлении прекарного держания отца прекариста, и при этом сказано:
... si in quibuslibet ambastiis ... non procuraverimus cum omni oboedientia adimplere, aut
hoc, quod possedemus non vestrum esse dixerimus (cp. Formulae Marculfi, 1. II, № 41)
tamquam praevasores inprobos iuxta legum severitate vestris partibus conponamus, et nos
ipsos exinde proieciendos ... integrum patiamini arbitrium.
2 Formulae Marculfi, 1. II, № 41 (Formulae, p. 100). Dum pro malorum hominum
consilium, quod non debueram, de terra vestra in loco noncupante illo, quern excolere
videor, revellare conavi et ipsa terra ad proprietate sacire volui et non potui ... et vos
nobis exinde eiecistis. Остальное содержание этой формулы см. выше.
3 Подобная утеря свободы (полная или частичная) потомками прекаристов зафик-
сирована и в полиптиках IX в. Ср. Polyptyque de 1’abbaye de Saint-Germain de Pres,
publie par A. Longnon, Paris, 1886, IX. Breve de Villamilt, § 268, согласно которому
часть детей и внуков некоего дарителя Мило уже стали людьми св. Германа, а другие
еще не сделались таковыми. Ср. также перемещение потомков дарителя Танкульфа на
земельный участок, подаренный аббатству другим лицом, в то время как на мане, по-
даренный самим Танкульфом, посажен монастырский лит (IX, § 265—266). Ср. главу
XII того Же полиптика.
4 Весьма существенно, что формулы ясно указывают на крестьянские дарения по
грамотам, а не на устные сделки, которые могли и не фиксироваться.
5 Additamentae codicibus Formularum Turonensium, № 3 (Formulae, p. 160): Unde
censisti te a nobis annis singulis ... argentum solidos tantos, et si de ipso censo
neglegens aparueris, fidem exinde facias et ipsas res perdere non debeas. Правда, у дан-
384
телями на сравнительно более легких условиях, чем разобранные выше,
и еще сильнее, чем они, отличающиеся от тяглых мансов, выступают и в
формулах, и в дарственных грамотах как типический вид прекария вооб-
ще. И там, и здесь прекарий, как результат дарения, т. е. praecaria oblata,
фигурирует в качестве юридической формы перехода (часто постепенного
и медленного) от аллодиальной собственности к тяглому держанию, а
прекарист — в качестве промежуточной , социальной категории, переход-
ной от свободного общинника-аллодиста к крепостному колону, сидящему
на тяглом мансе.
Однако сказанное относится лишь к крестьянским, прекариям. Между
тем и в формулах и в дарственных грамотах часто встречаются, кроме
крестьянских дарений, также и несомненные дарения и прекарии мелких
вотчинников, а сверх того сомнительные случаи, когда как объект даре-
ния, так и его условия не позволяют с уверенностью отнести дарителя ни
к. крестьянам, ни к мелким вотчинникам. При анализе таких дарений
(а они составляют добрую половину всех дарственных сделок) следует
иметь в виду, что наше, теоретически совершенно правильное, представ-
ление о среднем типичном крестьянине, как о мелком производителе, ве-
дущем трудовое хозяйство на своем наделе без всякой эксплуатации
чужой рабочей силы, не всегда полностью приложимо к свободным алло»
диетам VI—VIII вв.: судя по варварским правдам, средние рядовые сво-
бодные общинники (до их превращения в прекаристов) сами сплошь и
рядом пользовались подсобной силой несвободных (сервов, mancipia) а
в раннефеодальный период даже могли испомещать их в качестве держа-
телей на какие-либо участки, входившие в состав их единственного на-
дела, продолжая при этом, обрабатывать его главным образом (или в
очень значительной мере) своим собственным трудом и, следовательно,
не переставая от этого принадлежать к аллодистам крестьянского' типа.
С другой стороны, собственники мелко-вотчинного типа, к которым ,мы
обычно относим обладателей нескольких сравнительно небольших наде-
лов в разных деревнях и притом с сидящими на некоторых из них несво-
бодными держателями, в раннефеодальный период тоже отнюдь не обя-
зательно происходят из членов господствующего класса: многие из них,
повидимому, являются выходцами из рядов зажиточных и разбогатевших
общинников. Здесь-то и дает себя знать тот, отмеченный выше, факт, что
социальному расслоению раннефеодального периода предшествовало'
более старинное имущественное неравенство в недрах самой общины ’..
ного прекариста была и аллодиальная, и приобретенная собственность и притом с ра-
бами, так, что он был, повидимому, зажиточным человеком. Formulae Salicae
Bignonianae, № 22 (Formulae, p. 236): Et si negligens aut tardus ad eo placito
de ipso censo fueris, fidem exinde pro hoc nobis facias et ipsam rem, ad viven-
tum tuum per nostro beneficio teneas; формулы с выдачей обязательства см. также
Formulae Salicae Merkelianae, № 35, 36 (Formulae, p. 255). О случаях повышения чинша
см. Н. П. Грацианский. Traditiones Каролингской эпохи в освещении Допша,
«Труды Института истории РАНИОН», т. 1 (Сборник статей памяти А. Н. Савина),
1926, стр. 227—228. Надо, впрочем, иметь в виду, что повышение чинша в случае его
невзноса встречается чаще в грамотах, чем в формулах. Ср., например, Urkundenbuch
der Abtei St. Gallen, bearb. von H. Wartmann, Bd. I, Zurich, 1863, № 310.
1 А. Делеаж в своей работе об аграрном строе Бургундии де конца XI в. посвя-
щает отдельную главу методике изучения картулярного материала (ср. A. Deleage, op.
cit., р. 200—251). Давая в этой главе общий обзор не только французских источников,
но и всех германских картуляриев Каролингской эпохи, а также и соответствующей
специальной литературы (от Каро до Лютге), Делеаж подчеркивает трудность отне-
сения отдельных дарителей в каждом конкретном случае к собственникам мелкопомест-
ного или крестьянского типа и предостерегает от смешения личного и юридического
положения дарителей с их реальным экономическим положением (при этом он ссылает-
ся и на соображения, высказанные Н. П. Грацианским в его работе «Бургундская де-
ревня в X—XII вв.»). К сожалению Делеаж не указывает выхода из отмеченных им
затруднений (ср. Deleage, op. cit., р. 223—226).
25 И. А. Неусыхин 385
На ход этих обоих процессов могут пролить некоторый цвет варвар-
ские правды, так как они изображают, с одной стороны, зародышевые
формы дарения рядовых и разоряющихся общинников, еще недоразвив-
шиеся до стадии прекария, а с другой стороны, рисуют и более развитые
виды дарственных и прекарных сделок — в том числе и таких, которые
мы по формулам и грамотам относим к мелко-вотчинным дарениям. Да-
рения первого типа представляют собою дарственные сделки, вступающие
в силу лишь после смерти дарителя. Так, в лангобардском эдикте короля
Ротари (643 г.) изложен,— повидимому, весьма распространенный,—
случай земельного дарения, которое пожизненно остается не только в
пользовании, но частично и в собственности дарителя и не становится его
прекарным держанием; это явствует из того, что даритель не платит по-
лучателю никакого чинша и даже может сделать из состава переданного
им объекта новые отчуждения в пользу третьих лиц, если получатель
откажет ему в материальной помощи Расчет на подобную помощь, ко-
торая, очевидно, была необходима дарителю для продолжения его хозяй-
ства, и являлся основным стимулом такого рода дарения, как это видно
и из эдикта Ротари, и из Саксонской Правды, прямо заявляющей об этом 1 2.
Хотя лангобардский даритель, упомянутый в эдикте Ротари, отнюдь
не ,может считаться очень состоятельным человеком и скорее всего при-
надлежит к числу рядовых общинников (причем таких, которым уже угро-
жает перспектива разорения), тем не менее в числе объектов его дарения
названа земля с несвободными (mancipia) или без них3. Это является
существенным указанием на то, что у рядовых свободных аллодистов
также могли быть рабы и притом даже сидящие на земельных участках.
В отличие от этого в Саксонской Правде прямо имеется в виду бедняк,
которого нужда и голод заставляют совершить дарения, приводящие к
лишению его потомков наследства: ему разрешаются даже и дарения,
имеющие такие последствия, между тем как ВО' всех других случаях они
запрещаются,— за исключением дарений в пользу церкви и королевского
фиска 4. Последняя оговорка указывает на то, что дарственные сделки,
вызванные расчетом на материальную помощь со стороны получателя,
могли происходить и между двумя общинниками разной степени зажи-
точности или между общинником и мелким или крупным светским вот-
чинником 5. Да и вообще кроме дарений церкви и королю имели место и
другие дарственные акты, приводившие к лишению потомков наследства,
т. е., повидимому, дарения в пользу светских вотчинников. О дарениях
бедняков, а с другой стороны, и средних общинников, свидетельствует
также и Баварская Правда 6. В тех случаях, когда рядовые или разоряю-
щиеся общинники производят дарения в пользу церкви или короля, они
могут иногда стать церковными или королевскими колонами со свойствен-
1 Ro., § 173. Более подробный разбор дарений по лангобардскому обычному праву
см. главу V этой работы.
2 Lex Sax., LXII: ... ut ab illo qui hoc acceperit, sustentetur ...
3 Ro., § 173: terra cum mancipiis.
4 Lex Sax., LXII: Nulli liceat traditionem hereditatis suae facere praeter ad ecclesiam.
vel regi, ut heredem suum exheredem faciat, nisi forte famis necessitate coactus, ut ab illo
qui hoc acceperit, sustentetur. Этот запрет не распространяется на несвободных, как
объект дарения (mancipia liceat illi dare ас vendere) — новое указание на розможность
их наличия и у рядовых общинников.
5 Такое же впечатление производит и вся обстановка дарения, описанного в § 173
эдикта Ротари.
6 Lex Baiuv., VII, 4: ...quamvis pauper sit, tamen libertatem suam non perdat, nec
hereditatem suam, nisi ex spontanea voluntate alicui tradere voluerit... Ср. упоми-
нание дарения в Lex Baiuv., XVI, 17, где изображена тяжба между двумя общин-
никами средней степени зажиточности из-за проданного или подаренного земельного
участка.
386
ними им повинностями, — однако с сохранением за ними вергельда сво-
бодного человека. Это обстоятельство указывает на то, что, например,
«свободные алеманны», которых зовут колонами», а также «свободные
люди церкви» у алеманнов, несущие повинности колонов, произошли
именно таким путем, а не путем личного их закрепощения *.
Такого же происхождения, повидимому, и те «церковные и королев-
ские люди» (homines ecclesiastic! aut regii), которые очень часто встреча-
ются в Рипуарской Правде 1 2 и которых не следует смешивать с вольно-
отпущенниками, ибо они упоминаются всегда отдельно от них, между тем
как различные разряды вольноотпущенников в этом памятнике строго
разграничены 3, а «люди церковные и королевские» не включены ни в один
из них4. По всей вероятности, это те зависимые держатели тяглых земель-
ных наделов в церковных и королевских вотчинах, которые произошли из
свободных аллодистов, потерявших свои аллоды (скорее всего — путем
дарений) 5, а не из отпущенных на волю рабов, получивших в силу этого
акта частичную личную свободу.
Наряду с крестьянскими дарениями в варварских правдах, как уже
было указано, фигурируют и дарения земельных владений вотчинного и
в том числе мелко-вотчинного типа. Так, например, Баварская Правда, уси-
ленно поощряющая дарения в пользу церкви 6, называет в качестве воз-
можных объектов дарения не только земельные участки с несвободными,
но и целые виллы7; эти последние могли передаваться, конечно, лишь
крупными вотчинниками. Зато' к числу мелких вотчинников могли принад-
лежать многие из тех лиц, которые, согласно- Баварской Правде, вели
друг с другом борьбу из-за рабочей силы сервов или обедневших и впав-
ших в зависимость свободных 8, а также сманивали церковных сервов 9.
1 Ср. Lex Alam., XXII: De liberis autem ecclesiasticis, quos colonos vocant, omnes,
sicut et coloni regis, ita reddant ad ecclesiam; Lex Alam., VIII: Si quis autem liberum
ecclesiae, quern colonus vocant, occisi fuerint, sicut alii Alamanni ita conponant. Вспомним
данные формул о некоторых дарителях-прекаристах, которые несут повинности коло-
нов. Указания на возможность частичной утраты свободы наследниками прекаристов и
на их превращение в тяглых держателей содержат и некоторые дарственные грамоты
Сен-Галленского картулярия, исходящие как раз из района действия Алеманнской
Правды (Ср. Urkundenbuch der Abtei St. Gallen, hrsg. von H. Wartmann, Bd. I—II,
№№ 181, 203, 210, 281, 287, 331, 399; 410, 467, 481). С другой стороны, сочетание мето-
дов экономического и личного закрепощения могло приводить иногда к превращению
свободных общинников не в колонов, а в сервов, как об этом свидетельствует, напри-
мер, Баварская Правда (ср. Lex Baiuv., I, 14); это дает, между прочим, важное ука-
зание на то, что далеко не все средневековые сервы произошли из посаженных на
землю рабов.
2 См. Lex Rip., IX; X, § 1; XI, § 3; XIV, § 1; XVIII, § 3; XIX, § 2—3; XX, § 2;
XXI; XXXIV, § 2; LVIII, § 2; §§ 11—14.
3 Рипуарская Правда различает четыре разряда вольноотпущенников — трибута-
риев, табуляриев, так называемых римских граждан (cives Romani) и людей, отпу-
щенных на волю в присутствии короля через денарий (homines dinariati) (Ср. Lex
Rip., LVII, § 1, 4; LVIII, § 1, 2, 4, 5; LXI; LXII).
4 «Люди церковные и королевские» стоят по Рипуарской Правде ниже свободных
(их вергельд вдвое меньше вергельда свободного, см. Lex Rip., X), но иногда сопо-
ставляются то со свободными (Lex Rip., XX, § 2; XXI), то с табуляриями (LVIII, § 2,
8, 12); однако они не отождествляются с этими последними.
6 Это явствует из промежуточного положения «людей церковных и королевских»
по Рипуарской Правде между свободными и вольноотпущенниками средних категорий. .
6 Ср. Lex Baiuv., I, 1, где прямо запрещено мешать кому бы то ни было совершать
земельные дарения церкви; ср. VII, 4. Другие правды тоже поощряют дарения крупным
вотчинникам, и притом не только в пользу церкви, но и в пользу фиска: Ср. Lex
Sax., LXII: Null! liceat traditionem suae facere praeter ad ecclesiam vel regi...; cp. LXI:
Traditiones... omnes legitime stabiles permaneant. Cp. Li., § 6, 19, 73; Aistulf., § 12.
7 Lex Baiuv., I, 1: ...et quicquid donaverit villa, terra, mancipia vel aliqua pecunia...
8 Lex Baiuv., I, 7: et fugientem servum suum vel quem persecutus fuerit de ecclesiae
per vim abstraxerit...
9 Lex Baiuv., I, 4.
25*
387
Эту возможность подтверждают данные Баварской Правды о вступ-
лении одних общинников в зависимость от других
§ 2. Выделение мелких вотчинников из состава общины
и рост крупного землевладения
Если мы перейдем от варварских правд к картуляриям (и прежде
всего к картуляриям Баварии и Алеманнии), то мы встретим в грамотах
большое количество таких дарителей, которые обладают земельной соб-
ственностью в нескольких местах, и притом с несвободными, и по этим
признакам могут быть отнесены к числу мелких вотчинников, но которые,
повидимому, произошли из зажиточных общинников.
Приведем несколько примеров. В картулярии баварского Фрейзинген-
ского монастыря имеются две дарственные грамоты некоего Тениля
(Tenil), который в 821 и 823 гг. передает монастырю св. Марии свою соб-
ственную церковь, земельную территорию с двором и постройками и по-
ловину принадлежащих ему прав пользования неподеленными общинны-
ми угодьями в одном селении, а также половину своих владений в другом
селе, в том числе его собственный лес, луг и 5 поименованных несвобод-
ных (mancipia)1 2. Дарение совершено по совету ближайших родных и в
присутствии большого числа родственников дарителя 3 и передано ему в.
пожизненный и наследственный прекарий на одно поколение за чинш, ха-
рактер и размеры которого не указаны.
Состав владений, переданных Тенилем — церковь, частновладельче-
ский лес, несвободные,— а также их размещение в двух разных населен-
ных пунктах не позволяют отнести Тениля к числу собственников кресть-
янского типа и дают основания считать его мелким вотчинником.
Однако мотивы дарения Тениля заставляют усомниться в том, что
этот мелкий вотчинник произошел из среды господствующего класса и
указывают скорее на его происхождение из рядов аллодистов-общинни-
ков. Оказывается, он совершил свое дарение для того, чтобы узаконить
свое сожительство с некоей несвободной женщиной Мерипурк, входившей
в состав челяди монастыря св. Марии 4, а также чтобы выкупить ее у епи-
скопа Гиттона и добиться личной свободы для нее и своего сына от брака
с нею; отсюда — совещание с близкими родными, которые и посоветовали
Тенилю сделать описанное в наших грамотах дарение 5. Член господствую-
щего класса, даже будучи всего на всего мелкопоместным землевладель-
цем, вряд ли стал бы приобретать личную свободу для своей жены и
сына путем превращения доброй половины своих владений из аллода в
прекарное держание. Он сумел бы добиться этого иным способом, — на-
пример, хотя бы путем простого договора с епископом об отпуске Мери-
1 Lex Baiuv., II, 1; IV, 25; XIII, 3.
2 Freising, № 450 (anno 821) и 489 (anno 823). Ср. из грамоты № 450: ...tradidit
proprium territorium quod habuit in loco Petarach... locum ad curtem... adiunxit de ter-
ritorio medietatem... in silvis quam agris, pratis et campis, cultis et incultis; из грамоты
№ 489: ...tradam... silvam, quae in occidentem parte confinivit ad marcam S. Mariae vel
pratas, iacentes iuxta flumen Fiscaha valentes XXX carradas... Другой лес, граничащий
с монастырской маркой с восточной стороны, даритель оставляет за собой, из чего сле-
’ дует, что у него было два собственных леса.
3 Ср. Freising, № 450: ...coepit cum propriis propinquis suis consiliare...; ...Tenil
congregata turma parentorum...
4 Freising, № 450: ...femina S. Mariae famula Meripurc nomine...
5 Cm. Freising, № 450: Idcirco cepit... consiliare, qualiter iam dictam amicam suam
Meripurgam conquirere a domno Hittone episcopo simul cum filio potuisset... как видно
из текста грамоты, Тениль после смерти своей первой жены, (повидимому, свободной),
сошелся с Мерипурк, от которой у него родился сын; «из любви к ней» и к сыну он
захотел на ней жениться и сделать ее и сына лично свободными.
388
пурк на волю через посредство освободительной грамоты епископа,— тем
более, что такие грамоты выдавались нередко в тех случаях, когда это
было выгодно крупному землевладельцу. В данном случае этот последний
в лице епископа счел для себя более выгодным использовать затрудни-
тельное положение Тениля, опасавшегося, что его сын попадет в число
монастырских крепостных для того, чтобы получить от него земельное
дарение и превратить его в прекариста. А это значит, что епископ не счи-
тался с ним, как сколько-нибудь значительной социальной силой, а рас-
сматривал его как зажиточного общинника, который вынужден итти на
условия, предлагаемые ему епископом или монастырем.
Участие большого количества родственников Тениля в обсуждении и
совершении дарственной сделки тоже характерно именно для общинника,
так же как и разграничение ближайших и более отдаленных родных:
первые (в числе которых фигурирует один из братьев Тениля) \ веро-
ятно, были заинтересованы в условиях сделки в качестве совладельцев
дарителя, — может быть, членов его большой семьи (или домовой
общины).
Аналогичные случаи встречаются и в дарственных грамотах Сен-Гал-
ленского монастыря в Алеманнии. Так, в 1830 г. некий Гильтиберт (Hilti-
bert) дарит Сен-Галленскому аббатству 5 гуф вместе с зависимыми дер-
жателями этих гуф и, кроме того, еще 13 несвободных (mancipia); его вла-
дения, расположены в трех различных местах; он получает их обратно в
наследственный прекарий (вместе с двумя монастырскими гуфами) и упла-
чивает чинш, равный годовому доходу с одного серва 1 2. Но о его жене и
дочери сказано, что они смогут унаследовать этот прекарий лишь в том
случае, если «они приобретут свободу»3. Таким образом Гильтиберт, ко-
торый по объекту своего дарения —• несомненный мелкий вотчинник,
женат на несвободной, и его дочь может унаследовать несвободный ста-
тус матери, если не будет отпущена на волю. Для сопоставения
приведем пример крестьянского дарения из того- же Сен-Галленского
картулярия.
В 856 г. некий Гайхо (Haycho), женатый на Отпирге, женщине некогда
свободной, но впоследствии закрепощенной Сен-Галленским монастырем,
дарит этому последнему одну расчищенную им гуфу с получением ее в
наследственный прекарий за сравнительно невысокий чинш (1 солид в
год и 4 дня жатвы и сенокошения в году) 4; цель дарения Гайхо — изба-
вить от закрепощения двух его сыновей от брака с Отпиргой 5. Как можно
заключить из текста грамоты, у Гайхо были и другие владения в том же
месте, кроме переданной им монастырю расчищенной гуфы; но он во вся-
ком случае был рядовым общинником, а не мелким вотчинником. Между
тем характер его сделки с монастырем ничем не отличается от двух опи-
санных выше сделок мелких вотчинников, вышедших из среды зажиточных
общинников (различен лишь состав их владений); да и цель их та же —
гарантировать личную свободу членам семьи дарителя.
По некоторым грамотам Фрейзингенского картулярия можно просле-
дить историю целых семей тех дарителей, которые по объему дарения
являются мелкими вотчинниками, но несомненно происходят из зажиточ-
ных общинников; однако и эти зажиточные общинники, несмотря на ,мел-
1 Freising, № 450: Ipseque... Tenil... cum consilio Egolti fratris sui...
2 Urkundenbuch der Abtei St. Gallen, hrsg. von H. Wartmann. Zurich, Bd. I, 1863
(цитируется в дальнейшем, как St. Gallen), № 331.
3 St. Gallen, № 331: ...si libertatem accipiant. .
4 St. Gallen, Bd. II, № 447.
5 St. Gallen., Bd. II, № 447: ...ne in servilem conditionem cogerentur... Ср. также
№ 754. О дарении Гайхо см. подробнее нашу статью: «Структура общины в Южной
и Юго-Западной Германии в VIII—X вв.». Сб. «Средние века», вып. IV, 1953, стр. 44—4S.
389
ко-вотчинную структуру их владении, часто не могут удержаться на хозяй-
ственном уровне, достигнутом ими ранее (в процессе их выделения из
массы рядовых общинников): они постепенно, из поколения в поколение,
утрачивают разные составные части своих владений. Так, например, из
нескольких Фрейзингенских грамот вырисовывается история семьи
некоего Изангарта (Isanhart). Судя по его дарственной грамоте 776 г., он
имел владения в четырех населенных пунктах; в состав этих владений
входили: обработанные и необработанные земли с правом пользования
общинными угодьями; дворовые и сидящие на участках несвободные
'(mancipia), живущие в различных деревнях; держания зависимых кре-
стьян (т. е. colonica) с поименованными держателями В другой грамоте
того же 776 г., а затем в грамоте 805—809 гг. фигурируют ближайшие
родственники Изангарта,— его сын, брат и внуки 1 2. Но уже через тридцать
лет после этой, третьей грамоты (и примерно через 60 лет после дарения
Изангарта) два внука Изангарта,— один, носящий его имя, а другой —
Эллангарт (Ellanhart), вынуждены были признать (в результате разбора
их тяжбы с епископом Эрханбертом в суде государева посланца), что
епископ является собственником трех зависимых крестьянских держаний
(colonica), которые в свое время передал ему в качестве дарения их дед
Изангарт 3.
Все эти данные указывают на мелко-вотчинный характер владений
Изапгарта-деда и членов его семьи. Однако Изангарт-внук и его брат
Эллангарт, повидимому, уже успели растерять многое из своих наслед-
ственных владений, а, может быть, и все, кроме упомянутых трех зави-
севших от них держания (colonica, — собственно говоря, тяглый мане).
Поэтому епископ, несмотря на то, что они проиграли тяжбу в суде, счел
необходимым вернуть им в пользование эти три зависимых надела «во
внимание к их бедности» 4, как выражается грамота. Эта ссылка на «бед-
ность» звучит несколько неожиданно в применении к людям, эксплуати-
рующим чужой труд и имеющим хотя бы в пользовании три зависящих
от них земельных надела, тем более, что, как видно из приведенного в
грамоте перечня состава этих наделов, они были в достаточной мере снаб-
жены дворами, пахотными землями, а также правом пользования паст-
бищами, лесами и расчистками 5. Если судить только по этому перечню,
то и Изангарт-внук и его брат — тоже мелкие вотчинники; однако, они
растеряли свои аллодиальные владения (это и означает ссылка епископа
на их «бедность» и на его нежелание лишать их наследства) и преврати-
лись- в прекаристов, тем не менее продолжающих эксплуатировать труд
зависимых от них людей. Такое превращение могло скорее произойти с
выходцами из среды зажиточных общинников, владения которых имели
мелковотчинную структуру, чем с мелкими вотчинниками, являвшимися
членами господствующего класса.
В грамотах, рисующих историю семьи Изангарта-деда, есть еще
одна особенность, заслуживающая сугубого внимания: социальное поло-
жение его внуков обозначено при помощи термина nobiles, который в вар-
варских правдах применяется либо к представителям родовой знати, либо
1 Freising, № 75: terram cultam et incultam, pratis, campis, silvis, aquis aquarumque
decursibus, mancipia in domo tarn in villis manentibus... excepto ea colonica, quam habuit
Alfrid...
2 Freising, № 76: № 200.
3 Freising, .№ 626 от 837 г.: ...profitebantur se reddere domno episcopo... colonicas
jres... plenas ad Pachiltahofa.
4 Freising, № 626: ...episcopus noluit eos per omnia hereditate privare nec exheredes
facere, sed consuluit paupertati eorum...
5< Ibidem, ...ut ipsas tres colonicas plenas restituissent cum curtiferis et terris,
pratisque et pascuis et quicquid ad ipsas tres colonicas pertinere videbatur...
590
к наиболее влиятельным родам разбогатевших общинников г. Между тем
здесь им обозначены как раз обедневшие потомки зажиточного общинни-
ка, в то время как он сам не назван «нобилем» 1 2, несмотря на мелко-вот-
чинную структуру его владений. Следовательно, термин nobilis, очень
часТо встречающийся в баварских картуляриях 3, имеет здесь иное зна-
чение, чем в варварских правдах.
Анализ данных трех баварских картуляриев (Фрейзингенского, Насса-
уского и Зальцбургского) о дарителях, обозначенных термином nobilis,
приводит нас к тому выводу, что этот термин может иметь в грамотах
весьма различный смысл. Если оставить в стороне самое широкое его
значение, охватывающее как членов господствующего класса, так и всех
свободных жителей данного округа (pagenses) 4, то можно наметить сле-
дующие более узкие, но сильно отличающиеся друг от друга, значения
этого термина. Термин nobilis, употребляемый во Фрайзингенских и Нас-
сауских грамотах как в правовом, так и в социально-экономическом
смысле; может обозначать:
1) «старосвободных» в отличие от зависимых; 2) просто общинников
(в широком смысле слова); 3) зажиточных общинников или вышедших
из их среды собственников мелковотчинного типа; 4) разоряющихся сво-
бодных или, наоборот, людей, поднявшихся из несвободного состояния.
Под нобилями разумеют «старосвободных» в тех случаях, когда они
либо противопоставляются зависимым людям, либо прямо отождествля-
ются со свободными 5. Интересно, что в таком же значении нередко встре-
чается и термин homo6.
Термин nobilis несомненно обозначает просто общинников (в широком
смысле) в тех случаях, когда указывается совладение нескольких ноби-
1 Ср. Lex Baiuv., Ill, 1, где перечислены пять таких «генеалогий», из коих две—-
Huosi и Fagani — встречаются и в Фрейзингенских грамотах.
2 Freising, № 75.
3 Этим термином зачастую обозначаются в них не только дарители, но и лица,
присутствующие при сделках. Обилие обозначения социального статуса дарителей и
участвующих в сделках лиц составляет существенную особенность баварских картуля-
риев в отличие от алеманнских, франконских, среднерейнских и тюрингенских (т. е. от
Сен-Галленского. Вейссенбургского, Лоршского и Фульдского картуляриев).
4 Freising, № 738 от 855 г.: при сделке некоего нобиля присутствуют plurimi
istius provinciae nobiles viri tarn comites quam alii pagenses. Cp. Traditionen des
Hochstifts Pa'sau, hrsg. von M. Heuwieser (в дальнейшем цитируется, как Passau),
№ 91 (между 947 и 970 гг.), где нобиль, обмениваясь с епископом, дает ему владения
в двух местах и 18 mancipia, а получает от него владения в трех других местах, в том
числе два бенефиция, церковь и 56 mancipia. Здесь нобиль— явный вотчинник, и притом
крупный. Термином nobiles грамоты часто обозначают и несомненных феодалов,— на-
пример, графов (ср. Freising, № 789 от 857—864 гг., № 790 с той же датировкой и др.)
или других крупных вотчинников'. Так, по Фрейзингенской грамоте № 738 от 853 г.
некий нобиль Энгильперт получает от епископа в прекарий на два поколения за чинш
один тяглый надел (colonicam unam), повидимому, обеспеченный рабочей силой, и,
кроме того, один бенефиций, который раньше держал священник Адальхох; все это
епископ жалует ему в виде компенсации «за отравление дочери Энгильперта некоей
злокозненной служанкой из числа зависимых людей монастыря Св. Марии» (Engilpert
venerat denuntians suam filiam veneno percussam per molimina vel machinationes
malivolae ancillae de familia S. Mariae). Самый характер компенсации, так же как и
участие в этой сделке не только «нобилей» и pagenses, но и графов, указывает на то,
что Энгильперт — крупный вотчинник.
5 См. Passau, № 68 от 818 г.: дарственная сделка совершается coram illo [перед
лицом епископа] simul cum omni familia St. Stephani et cum aliis nobilibus laicis; тем
самым даритель, не обозначенный, как nobilis, молчаливо включен в число таковых
(ср. aliis!). Passau, № 76 от 821 г.: Notum sit omnibus, vobis his audientibus vel aspicienti-
bus, nobilibus vel ignobilibus... (Cp. Freising, № 409 от 819 г.). Cp. Freising, № 830
от 875 г., где даритель в заглавии грамоты назван nobilis, а в тексте дважды обозначен
как liber homo. Ср. № 886 от 860—875 гг., где nobilis приравнивается к homo.
6 Ср. Freising, № 450, где уже известный нам даритель Тениль назван homo и при
этом противопоставлен монастырской familia.
391
лей общинными угодьями или когда нобили прямо сопоставлены с' про-
чими commarcani, в число которых они входят й '
Однако обозначение тех или иных общинников при помощи термина
nobilis отнюдь не предрешает степени их зажиточности. Некоторые из них
могут передавать монастырю один надел 1 2 или владение в одном месте,
другие —• несколько наделов или владения в разных местах, но без несво-
бодных 3, третьи — с несвободными4. С другой стороны, дарители, не на-
званные nobiles, передают иногда владения с несвободными (правда, в
одном месте) и делают это в присутствии нобилей 5.
Однако, как и вообще при определении социального состава дарите-
лей, так и при анализе дарений тех баварских нобилей, которые произо-
шли из общинников, следует помнить, что их отнесение к собственникам
крестьянского или мелковотчинного типа (в виду обилия переходов между
ними) не может быть произведено с достаточной точностью лишь на осно-
вании того, сделано ли дарение в одном или нескольких местах, передан
один или несколько наделов, с несвободными или без них; для этого необ-
ходимо учитывать всю совокупность признаков — состав передаваемого
владения в сочетании с условиями прекарного держания, с данными о
происхождении дарителя и о социальном положении его родственников,
социальный статус свидетелей или участников сделки и т. д.
Иногда какая-нибудь особенность передаваемого объекта — например,
наличие в его составе церкви — сразу заставляет отвергнуть предположе-
ние о крестьянском характере собственности дарителя.
1 Ср. Freising; грамота № 918 от 875—876 гг. упоминает в составе дарения некоего
нобиля (nobilis) silVam communem cum ceteris viris nobiiibus; то же самое в Фрейзин-
генской грамоте № 1033 от 899 г. Иногда наоборот — даритель назван nobilis, а со-
владельцы общего с ним леса или других угодий не обозначены этим термином: см.
например, Freising, № 805 от 857—864 гг., № 951 от 876—883 гг., № 933 от 876—880 г.;
в последней грамоте подчеркнуто большое количество этих общинников — совладельцев
дарителя: excepto quod commune est cum aliis, quern numerum non possumus computare.
Все это лишний раз подтверждает, что, с одной стороны, лица, обозначаемые как nobiles
в более узком смысле, лишь входили в состав общинников, но, конечно, не исчерпывали
его, но что, с другой стороны, термин nobiles мог прилагаться и ко всей совокупности
общинников (вместо термина liberi). В одной грамоте общинники — commarcani высту-
пают в качестве совладельцев сельской церкви вместе с членами влиятельного рода
Huosi; ср. Freising, № 142 от 791 г.: et alii conmarcani. Члены этого рода, упомянутого
в Баварской Правде (III, 1), обозначены здесь как nobiles; в другой грамоте они
фигурируют в большом количестве, и при этом один из них несомненно является круп-
ным вотчинником: ср. Freising, № 703 от 849 г.: Plurimi de Hosis vel alii quam plurimi
viri nobiles.
2 Ср., например, Freising, № 706 от 849 г., № 716 от 849 г., № 713 от 849 г.,
№ 722 от 850—851 гг. и др.
3 Freising, № 918: Nobilis дает в обмен монастырю 3 гуфы без mancipia; во всех
пяти случах дарственных и меновых сделок нобилей — совладельцев общинных уго-
дий — с монастырем в составе передаваемых объектов нет mancipia (Freising, № 805,
918, 933, 951, 1033). Тем не менее один из них — Мегинхер в № 805 — несомненно
(мелкий?) вотчинник, так как получает от епископа право на десятину (decima de
eadem villa). Дарения и обмены владений нобилей в нескольких местах см. Freising,
№ 701 от 848 г., 720 г., от 850 г., № 764 от 856—859 гг. и мн. др.
4 Дарения и обмены земельных владений нобилей вместе с сидящими на них несво-
бодными (mancipia) см. Freising, № 626 от 837 г., № 724 от 851 г., № 664 от 844 г. и др.
От дарений нобилей-общинников (хотя бы и весьма зажиточных) с несвободными
следует отличать такие же дарения нобилей — явных вотчинников (например, Freising,
№ 634 от 839, № 638 от 841 г. и мн. др.). Зальцбургский картулярий тоже свидетель-
ствует о наличии среди дарителей, обозначаемых термином nobiles, как членов господ-
ствующего класса (графов, частных вотчинников), так и разных категорий общинников,
передающих владения в одном или нескольких местах, с несвободными или без них.
См. Salzburger Urkundenbuch,. Bd. I, hrsg. von P. W. Hauthaler. Salzburg, 1898,
S. 36—46 (дарения графов и крупных вотчинников наряду с дарениями прочих ноби-
лей); S. 33—46 (XII: ...tradiciones nobilium hominum — дарения нобилей с mancipia и
без них); S. 31—32 (XI: перечень и тех, и других дарений нобилей).
Например, Passau, № 60 от 804—806 гг.; № 68 от 818 г.
392
В некоторых случаях даже имя дарителя .может дать указание на его
•социальное происхождение, не соответствующее обозначению его соци-
ального статуса в тексте грамоты. Так, напр., в одной из Пассауских гра-
мот конца VIII в. фигурирует некий nobilis vir Tagadeo, человек зажиточ-
ный, который держит бенефиций от аббата и выигрывает тяжбу из-за
этого бенефиция. В списке свидетелей упомянуты должностные лица b
Все это как будто говорит в пользу отнесения Тагадео (Tagadeo) к
числу вотчинников. Между тем начало грамоты звучит не-
сколько необычно и наводит на размышления: Noticia quendam vir nomine
Tagadeo erat nobilis sicut in provintia solent fieri. Отсюда явствует, что
Tagadeo не родился нобилем, а стал таковым; повидимому, его начали на-
зывать нобилем после того, как он сделался зажиточным человеком и
бенефициарием епископа. Кем же он был до этого?
Его имя, представляющее собою переделку слова dagescalcus 1 2, ука-
зывает на то, что он поднялся из низов, и притом даже не из рядовых или
разоряющихся общинников,, а из несвободных. Слова: sicut in provintia
solent fieri свидетельствуют о том, что подобные случаи не были единич-
ными или исключительными, хотя и вряд ли очень распространенными.
С другой стороны, термином nobiles в баварских грамотах нередко
обозначаются и разоряющиеся общинники и зажиточные люди, которые
начинают терять части своих владений,— и чем дальше, тем чаще.
Так, например, некий нобиль Друдхарт (Drudhart) передает Фрейзин-
генскому монастырю принадлежащие ему луга в одном месте с целью
материального обеспечения своей жены, и она обязуется за это «нести мо-
настырю такие повинности, какие в состоянии будет выполнить» 3. Другой
даритель — нобиль Пильгрим передает Фрейзингенскому монастырю, по-
видимому, часть своих владений, т. е. те, которые он приобрел у других
нобилей4, а именно мельницу и три тяглых надела (III colonicas) с при-
надлежностями на том условии, чтобы его жена получила их в пожиз-
ненное держание и была этим обеспечена, независимо от того, выйдет ли
она вторично замуж после смерти дарителя или нет5. Состав передавае-
мых владений (мельница, colonica) характеризует Пильгрима, как мелко-
го вотчинника; тот факт, что он приобретал землю у таких же нобилей,
как и он сам, указывает на его принадлежность к зажиточным людям и на
тождественность нобилей в данном случае с таковыми; но стремление
Пильгрима материально обеспечить свою жену путем дарения важных
составных частей его владений — признак того, что он уже не может
1 Passau, № 13 от 785—797 гг. Свидетельскую клятву дает Into castaldius cum
sacramentalibus suis (3 имени) et cum ceteris.
2 См. H. Brunner. Abhandlungen zur Rechtsgeschichte, hrsg. von K. Rauch, Bd. I,
Weimar, 1931, S. 339 («Zeitschrift der Savigny-Stiftung fiir Rechtsgeschichte», Germ. Abt.,
Bd. XXIII, 1902, S. 237, статья «Standerechtliche Problcme»). Ср. термин dagewrechte,
обозначающий несвободного дворового слугу в Саксонском Зерцале (Sachsenspiegel,
I Teil, hrsg. von Homeyer, II Aufl., 1863, Landrecht, III Buch, 44, § 3; 45, § 8).
3 Freising, № 637 от 840 г.: pro tali servitio, quale sicut ilia tunc pro viribus suis
potuisset implere.
4 Freising, № 741 от 853 г.: ...quidam nobilis nomine Pilgrim... traditionem fecit, quod
a nobilibus viris conparavit... Параллель к этому см. St. Gallen, № 203 (от 809 г.): conqui-
sitionem meam, quam adquisitam habeo... a liberis hominibus; № 331 (от 830 г.): X jurna-
les, quas conparavit ad illos vicinos. В обоих случаях идет речь о земельных приобрете-
ниях одних общинников у других (vicini, commarcani, calasnei), с тою разницей, что
в первом случае они названы nobiles, а во втором — liberi. Точно так же дарения, кото-
рые делают «свободные бавары» (liberi Baiouvarii), согласно краткой описи дарений
Зальцбургской церкви (Indiculus Arnonis 790 г.), по своему составу иногда мало отли-
чаются от перечисленных там же и в Brevae Notitia (от того же года) дарений нобилей,
вышедших из общины. Ср. Salzburger Urkundenbuch, S. 8; 31—32.
5 Freising, № 741; ср. № 702 и 724.
393
продолжать свое прежнее хозяйство в качестве мелкого7 вотчинника и не
в состоянии удержать в своих руках все свои владения.
Вспомним постепенную утрату ряда владений Изангартом-дедом, вну-
ки которого, после того как они «обеднели» (по выражению грамоты),
т. е. утеряли часть дедовских владений, стали называться нобилями *. Это
не случайно: с течением времени (с IX в.) термин nobilis начинает пере-
осмысляться, и в X—XI вв. он обозначает уже широкую массу людей, не
впавших в зависимость, т. е. отождествляется с liber. Однако тенденция
именно к такому переосмыслению наметилась уже раньше,— несмотря на
все отмеченное выше разнообразие значений термина nobilis, сохранив-
шееся в течение всего IX и отчасти X вв. Она обнаруживается не только в
баварских грамотах, но и в памятнике конца VIII в. (772 г.), представляю-
щем собою как бы переход от Баварской Правды к картуляриям бавар-
ских монастырей,— именно в Дингольфингских декретах герцога Тасси-
лона III.
В этих декретах,— наряду с нобилями — вассалами и бенефициариями
герцога 1 2, — фигурируют и такие nobiles, которые по существу являются
просто свободными 3. Так, всякий, желающий внести какие-либо измене-
ния в дарение своего аллода (hereditas) в пользу церкви, должен либо
представить дарственную грамоту, либо удостоверить новую сделку пока-
заниями «трех заслуживающих доверия и благородных свидетелей» (nobi-
les) 4, Серв, который женился на женщине «благородного» происхождения
(nobilis), должен разойтись с нею; тогда она останется свободной (libera)
и никем не может быть закрепощена 5. Ясно, что в обоих случаях термин
nobilis означает свободного: в первом случае речь идет об обычных сви-
детелях дарственной сделки, а вовсе не о «знатных» 6 7, во втором случае—
о свободной женщине, вышедшей замуж за раба, так как действительно-
«знатной» не грозило бы закрепощение, да она и не вышла бы за серва.
В обоих приведенных случаях nobilis — антитеза к несвободному чело-
веку, наподобие встречающегося в грамотах выражения: nobiles vel
ignobiles7. Тенденция к изменению смысла термина nobilis в указан-
ном направлении, хотя она и не исчерпывает все многообразие его
возможных значений, все же весьма характерна: ибо она отражает, с од-
ной стороны, процесс постепенного ухудшения положения части зажиточ-
ных общинников, которые уже начали эксплуатировать чужой труд, и
структура владений которых уже приобрела мелко-вотчинный характер, а
с другой стороны — процесс столь же постепенного втягивания в зависи-
мость рядовых свободных общинников. Чем большее количество этих
последних в результате вступления в зависимость будет терять не только
свои аллоды, но и свою личную свободу, тем меньше конкретного пози-
тивного содержания будет сохраняться в термине liber, который идет из
времен господства общинного строя (т. е. из времен варварских правд);
он начнет бледнеть и стираться. Вместе с тем, чем большее количество
1 Freising, № 626 от 837 г.
2 Lex Baiuvariorum, additio V, Decreta Tassilonis ducis cum actis synodalibus in loco
qui dicitur Dingolvinga, § 6, 8. MGH, Leges, t. Ill, ed. Pertz. Hannoverae, 1863,
p. 459—460.
3 Ibidem, § 2, § 10. Наряду с этим в § 5 различаются nobiles, liberi и servi.
4 Decreta Dingolfi^ga, § 2: aut cum tribus testibus fidelibus et nobiiibus testificatur.
5 Decreta Dingolfinga, § 10: De eo quod si quis servus mulierem nobilem acceperit in
coniugium et non praescivit, ita constituit, ut iterum libera esset et demittat servum et
postea non redigatur in servitium, sed esset libera.
6 Обилие нобилей, в присутствии которых происходят дарственные и меновые сдел-
ки, а также тяжбы, земельные пожалования и т. д., следует тоже толковать в свете
этих данных.
7 Ср. Passau, № 76; ср. Freising: грамота № 409 от 819 г. обращается к cuncta
Baiovaria nobiiibus ас degeneris.
394
зажиточных общинников с мелко-вотчинным характером владений начнет
терять-свои земли, тем меньше смысла будет обозначать их термином,
nobilis в отличие от рядовых свободных общинников. Этот термин начнет
сперва означать и тех и других, а потом тех, кого раньше называли просто
liberi, т. е. он будет обозначать теперь всех, не утративших еще свою лич-
ную свободу и не превратившихся в зависимых крестьян.
С другой стороны, те зажиточные общинники, которые смогут сохра- ‘
нить за собою приобретенные ими владения мелко-вотчинного характера,
начнут постепенно вливаться в состав низшего слоя господствующего
класса, а те из них, которые окажутся не в состоянии удержаться на до-
стигнутом ими хозяйственном уровне, начнут все резче отделяться по
своему реальному экономическому положению от мелких и крупных вот-
чинников — членов господствующего класса.
По отношению к этим последним термин nobilis станет в свою очередь
слишком широким и расплывчатым, и их начнут обозначать по .их сослов-
ному или должностному положению в феодальном обществе. Это отнюдь
не исключает того, что, с другой стороны, некоторая часть мелких вот-
чинников, вышедших из среды зажиточных общинников, в свою очередь
начнет вливаться в состав господствующего класса.
Только в свете этих соображений становится понятным, почему в Фрей-
зингенских грамотах жители данного округа — pagenses, в присутствии
которых производятся дарственные и меновые сделки или разбираются
тяжбы, так часто обозначаются, как nobiles. Ибо совершенно невозможно
себе представить, чтобы все свободное население целого округа или даже
отдельных деревень состояло сплошь из «нобилей» в смысле «знатных»
т. е. из членов господствующего класса,— тем более, что во всех грамотах
подчеркивается многочисленность этих «нобилей». Между тем с 30-х годов-
IX в. вплоть до начала X в. и дарители Фрейзингенского картулярия
сплошь и рядом обозначаются как nobiles (в грамотах от № 626 до
№ 1046).
По данным алеманнских картуляриев (Сен-Галленского, Вейссенбург-
ского), разные группы свободных общинников-аллодистов различной сте-
пени зажиточности переживают те же перегруппировки, что и дарители
баварских картуляриев,— хотя отсутствие обозначения социального ста-
туса дарителей-общинников в алеманнских грамотах делает более затруд-
нительным отнесение этих дарителей к той или иной категории собствен-
ников.
Но если отвлечься от социальной терминологии баварских картуляриев
и от изменений в положении разных групп дарителей, обозначаемых тер-
мином nobiles, то и в Фрейзингенском, и в Сен-Галленском картулярии
можно обнаружить тот же слой средних рядовых общинников, постепенно
втягивающихся в зависимость и не названных в Фрейзингенском карту-
лярии нобилями.
Об этом свидетельствует, например, история дарения некоей Эрман-
свинд, изложенная в Фрейзингенской грамоте от 818 г. Эрмансвинд, на-
званная «свободной» (ingenua), вышла замуж за Вальдперта (Ualdperth),
который раньше тоже был свободным, но впоследствии был превращен в
монастырского серва, несмотря па его сопротивление закрепощению и на
отказ нести повинности 1 2. Видя это, Эрмансвинд заявила притязания на
1 Ср. по этому поводу Т. Bitterauf. Die Traditionen des Hochstifts Freising, Bd.
I, Einleitung; Wirtschaftsgeschichte, S. LXXIX.
2 Freising, № 402 от 818 г.: Notum est... qualiter vir venerabilis Hitto episcopus...
conquisivit servum St. Mariae Ualdperth nomine multis iam temporibus reluctantem et
contradicentem rectum ac debitum [I A. H.] servitium domni episcopali. Вспомним обра-
щение свободного в серва по Баварской Правде (Lex Baiuv., I, 14).
395-
отцовское наследство, которое она не хотела терять из-за того, что ее муж
закрепощен Ч Тогда епископ Хитто стал доказывать при помощи разы-
сканной им грамоты, что отец Эрмансвинд чЗикихер передал в наследство
дочери лишь половину своих владений, а другую половину еще при пре-
дыдущем епископе Аттоне (т. е. между 783 и 811 гг.) отдал в качестве да-
рения Фрейзингенскому монастырю. В результате Эрмансвинд оказалась
вынужденной подарить монастырю свою половину отцовских владений,
при условии получения в прекарий обеих частей этих владений с правом
их передачи сыновьям на условии несения servitium’a, характер которого
не указан 1 2.
Таким образом, дарение одной половины владения угрожает судьбе
другой, особенно при неравных браках потомков дарителя. Дарение Эр-
мансвинд сделано, конечно, в расчете на сохранение личной свободы и
права пользования отцовским наследством, хотя бы в виде прекария,
вместо вполне возможной совершенной его утраты.
Случаи дарения с целью освобождения членов семьи дарителя от
грозящего им или уже начавшегося закрепощения или от несения сервиль-
ных повинностей встречаются, как мы знаем, и в Сен-Галленском карту-
лярии. Приведем еще один, весьма характерный, пример.
Так, в 908 г. некий Бернольт совершает дарение Сен-Галленскому мо-
настырю — передает земельные владения, приобретенные им у своего
тестя, и получает их обратно в прекарий за небольшой натуральный чинш,
однако на том условии, что жена дарителя не будет принуждаться при его
жизни к несению сервильных повинностей (в противном случае дарение
вновь перейдет в собственность Бернольта), а после его смерти получит
те же владения в прекарий при некотором повышении натурального
чинша 3. Как видно из текста грамоты, жена Бернольта Энгильсинда на-
ходилась в зависимости от монастыря, но была дочерью свободного чело-
века; если даже ее мать и была несвободной, то ее муж и отец во всяком
случае принадлежали к числу рядовых общинников, члены семьи которых
втягивались в зависимость и которые поэтому вынуждены были делать
земельные дарения монастырю.
Нам представляется, что изложенные выше соображения относительно
перегруппировок земельных владений среди разных слоев общинников 4
заполняют пробел между данными варварских правд и картуляриев и
указывают основное направление процесса возникновения зависимого
крестьянства. Этот процесс тесно связан с расслоением общинников и раз-
ложением свободной общины.
В западной части франкского государства он был ускорен аграрным
переворотом VIII—IX вв., а в восточной его части не только дольше со-
хранялись остатки свободного крестьянства, но и часть зависимого кре-
стьянства еще долго носила следы своего общинного происхождения.
1 № 402: Dicebat enim, quod pro hoc propriam hereditatem perdere noluisse, quod
eius maritus in servitium conquisitus atque subiectus est.
2 Freising, 402: в грамоте сказано, что Эрмансвинд сделала свое дарение по со-
вету родных (consilio cum... proximis suis). И это обстоятельство, и вся совокупность
данных грамоты № 402 рисуют Эрмансвинд и ее отца Зикихера, как типичных рядовых
общинников, как аллодистов крестьянского типа.
3 St. Gallen, № 754. Вспомним дарение Гайхо в № 447. Подробнее см. нашу
статью: «Структура общины в Южной и Юго-Западной Германии в VIII—X вв.». Сб.
«Средние века», вып. IV, 1953, стр. 44—48.
4 На бурную мобилизацию земельной собственности указывают многочисленные
земельные тяжбы, особенно часто встречающиеся в Фрейзингенском картулярии. При
этом в некоторых грамотах прямо делается ссылка на процедуру тяжбы по Баварской
Правде (Freising, № 186) и на установление границ угодий согласно этой последней
(Freising, № 548).
396
§ 3. Первые проявления классовой борьбы крестьянства
Прослеженный нами ход самого процесса формирования зависимого
крестьянства как класса, а также особенности этого процесса в западных
и восточных областях франкского государства, предопределили как свое-
образный характер крестьянских движений VIII—IX вв. вообще, так и
существенные различия в характере крестьянского сопротивления в вос-
точной и западной частях Каролингской империи.
Они сильно отличаются от крестьянских восстаний XIV—XVI вв.
В этих последних разные слои крестьянства боролись против различных
способов феодальной эксплуатации,— как старых, выражавшихся глав-
ным образом в отработочной и продуктовой ренте, так и тех новых ее
методов (денежная рента, попытки усиления сеньериального нажима на
крестьянские держания), которые выросли в обстановке начинавшегося^/
разложения феодального способа производства. В общем и целом кре-
стьяне XIV—XV вв. страдали как от процесса товарно-денежного пере-
рождения феодального способа производства, так и от неполноты, нерав-
номерности и замедленности хода этого процесса в ряде стран, хотя
различные слои крестьян и имели при этом разные интересы. Однако
несмотря на эти отличия, крестьянство в целом боролось в эту эпоху за
превращение крестьянских держаний в индивидуальную трудовую соб-
ственность, а самих крестьян — в мелких разрозненных товаропроизво-
дителей Ч к тому же и самое расслоение крестьянства XIV—XV вв. на за-
житочных, средних и беднейших крестьян было вызвано процессом
частичной и неполной товаризации сельского хозяйства 1 2.
Словом, в поздних крестьянских восстаниях крестьяне выступали про-
тив той системы эксплуатации, которая была характерна для новой —
более поздней — стадии феодализма 3.
Между тем крестьянские движения VIII—IX вв. были направлены
’против самого установления феодального способа производства. К тому
же крестьяне этого периода, как свободные, так и зависимые, продолжали
оставаться членами общины-марки, которая, несмотря на рост имуще-
ственного неравенства в ее среде и на частичное ее закрепощение, все еще
сохранялась как производственная организация. Таким образом, участни-
ки крестьянских движений VIII—IX вв. не были совершенно разрознен-
1 В. И. Ленин указывает на то, что в «...чистом своем виде процесс развития ка-
питализма действительно начался (например, в Англии) с режима мелких, раздробленных
товаропроизводителей и их индивидуальной трудовой собственности» (В. И. Ленин.
Соч., т. 1, стр. 162, прим.). Конечно, крестьяне стали таковыми (даже в Англии)
лишь к середине XV — началу XVI в., но борьбу за это они начали значительно
раньше.
2 В некоторых странах (например, в Англии) она привела, как известно, к превра-
щению одной части крестьянства в малоземельных батраков — коттеров, а другой его
части — в многонадельных мелких зависимых землевладельцев, которые частично
эксплуатировали чужой труд и занимались арендой и перепродажей земельных участ-
ков; между ними находилась широкая масса средних вилланов, держателей одной
виргаты. Каждый из этих слоев выступил во время восстания Уота Тайлера с разными
требованиями. См. об этом Д. М. Петрушевский. Восстание Уота Тайлера, изд. IV.
М., 1937; Е. А. К о см и некий. Исследования по аграрной истории Англии XIII в.
М„ 1947.
3 В некоторых странах Западной Европы (например, во Франции) крестьяне вы-
ступали в XIV—XV вв. и против принудительного их освобождения, так как оно сво-
дилось к увеличению денежной ренты, — нередко при сохранении прежних повинностей,
что ложилось непосильным бременем на плечи среднего слоя крестьянства. В других
странах (например, в Англии), уже происходила частичная замена отработочной
ренты денежной, а поэтому коммутация (конечно, при определенной высоте денежной
ренты) была там, наоборот, одним из требований не только зажиточного, но и сред-
него крестьянства.
397
ними непосредственными производителями, хотя степень этой разрознен-
ности была значительнее в западной, чем в восточной части франкского
государства. Это объясняется тем, что в западных его областях большее
число общинников, чем на востоке, успело к этому времени превратиться
в зависимых крестьян, причем часто члены разных, даже соседних общин,
т. е. жители различных деревень, вступали в зависимость от разных вот-
чинников
В соответствии с этим и проявления крестьянского сопротивления в
западной и восточной половине франкского государства протекали в
VIII—IX вв. различно.
На Западе в это время развертывается борьба складывающегося
класса крестьянства (как свободных, так и зависимых его членов) против
бурно идущего процесса закрепощения.
Между тем на Востоке (и в частности, в Саксонии) как раз свободные
общинники, «трудящиеся субъекты» подняли восстание против самого
установления феодального строя ?.
Однако мы будем изучать и характер крестьянских движений на
Западе, исходя из тех же собранных выше данных о различных формах
утраты крестьянами их аллодов, ибо эта утрата была исходным пунктом
закрепощения и на Западе и на Востоке (несмотря на разницу в темпах
и стадиях этого процесса).
В капитуляриях Карла Великого и Людовика Благочестивого (с 70-х
годов VIII в. до середины IX в.), относящихся главным образом к терри-
тории будущей Франции и отчасти Италии, постоянно упоминаются «тай-
ные сообщества» и «заговоры, скрепляемые присягой» (gildones, coniura-
tiones, conspirationes, adunationes, obligationes) 3.
В некоторых из этих памятников содержатся более подробные сведе-
ния об участниках и характере этих организаций, а также и о наказаниях
за участие в них.
Так, в том самом капитулярии Карла Великого от 805—806 гг., в кото-
ром запрещаются насильственные дарения бедняков, содержится и запрет
coniurationes в общей форме и указывается, что в них участвовали как сво-
бодные люди (liberi), так и сервы. В том случае, когда имело место обыч-
ное сообщество без особой взаимной присяги его членов, его свободные
участники должны были очиститься клятвой с соприсяжниками от обви-
нения в том, что они вступили в подобное сообщество с дурным умыслом,
либо уплатить законный штраф, а сервы в случае их виновности подвер-
гались бичеванию 4.
Если же было заключено сообщество, скрепленное взаимной присягой,
и в результате его деятельности учинено какое-либо «зло», то зачинщики
подлежат смертной казни, а их помощники должны сами подвергнуть
друг друга различного рода телесным наказаниям и частичному изуродо-
ванию (бичеванию, вырыванию волос и ноздрей) 5.
1 Нередко имела место и зависимость жителей одной и той же деревни от разных
вотчинников.
2 См. об этом подробнее в § 4 главы IV нашей работы.
3 Capitularia regum francorum, t. I, № 20 (p. 51), anno 779, c. 16; № 23 (p. 64), anno
789, c. 25—26; № 28 (p. 77), a. 794, c. 31; № 44 (p. 124), anno 805—806, c. 10; № 148
(p. 301), anno 821, c. 7; № 158 (p. 318), anno 822—823, §4 и др.
4 Capitularia, t. I, № 44: Capitulare missorum m Theodonis villa datum secundum
generale, c. 10: Si vero per dextras aliqua conspiratio firmata fuerit, si liberi sunt, aut
iurent cum idoneis iuratoribus hoc pro malo non fecisse aut, si facere non potuerint, suam
legem conponant; si vero servi sunt, flagellentur.
5 Capitularia, t. I, № 44, c. 10: ...adiutores vero eorum singuli alter ab altefo flagel-
lentur et nares sibi inter se flagellentur et capillos sibi vicissim detundant... Содержание
c. 10 капитулярия 805—806 гг. в точности воспроизведено в собрании капитуляриев
Анзегиса (Ansegis Capitularia, liber III, с. 9, Capitularia, t. I, c. 426).
398
Любопытно, что те же самые жестокие кары налагаются на членов
сообщества, скрепленного присягой, даже и в тех случаях, когда они не
совершили никаких «злокозненных» поступков т. е. никаких действий,
направленных либо против государственной власти и ее агентов, либо
против отдельных феодалов 1 2. Это указывает на стремление королевской
власти совершенно искоренить всякого рода «сообщества» (в первую го-
лову скрепленные присягой, но также и все остальные) независимо от
реальных последствий их деятельности. Справедливость этого вывода под-
тверждают как распоряжения Карла Великого3, так и относящийся к
Италии капитулярий Людовика Благочестивого от 822—823 гг. Последний
категорически запрещает всякие «союзы» и «сотоварищества», основан-
ные на взаимном обязательстве их членов, независимо от того, скреплены
ли они присягой 4, и предписывает при этом высылать зачинщиков на
о. Корсику, а с остальных участников взыскивать королевский бани. Ха-
рактерно, что согласно этому капитулярию те лица, которые не в состоя-
нии уплатить сумму банна, подвергаются телесному наказанию и полу-
чают 60 ударов5. Это прямо' указывает на разорение части свободных и'
на понижение их социального статуса, верным признаком и проявлением
чего следует считать применение телесных наказаний к свободным лю-
дям. В других местностях западнофранкского государства участниками
«союзов», «сообществ» и «заговоров» были,— как раз наоборот,— не сво-
бодные, а сервы. Так, капитулярий Людовика Благочестивого от 821 г.
прямо запрещает именно «заговоры сервов» (coniurationes servorum),
происходившие во Фландрии и в других приморских местах, и возлага-
ет ответственность за них на господ этих сервов, т. е. на вотчинников;
эти последние обязаны усмирять сервов мерами принуждения, а в слу-
чае повторения coniuratio —• должны уплатить банн в размере 60 со-
лидов 6.
Указание на усмирение сервов и на возможность повторных coniurati-
ones создает такое впечатление, что в данном тексте речь идет не только
о «заговорах», но и о настоящих восстаниях сервов во Фландрии и прочих
1 Capitularia, t. I, № 44, с. 10: Ubi vero nihil mali perpetratum est, similiter quidem
et nares sibi invicem precidant et capillos sibi vicissim detundant. ...auctores facti
interficientur.
2 Ср. no этому вопросу распоряжение, включенное в собрание капитуляриев Анзе-
гиса и карающее телесным наказанием сервов, участников вооруженного нападения
на государева посланца (на первом месте в числе участников такого нападения фигу-
рируют, конечно, свободные вооруженные люди). Ср. Ansegis Capitularia, liber III, с. 64
(Capitularia, t. I, p. 431—432): Si quis super missum dominicum cum collecta et armis
venerit... de vita conponat... et pro eo quod cum collecta manu missum dominicum arma-
tus venit ad resistendum bannum dominicum conponat. Simili modo domnus imperator de
suis vassis iudicavit. Et si servus hoc fecerit, disciplina corporali subiaceat.
3 Capitularia, t. I, №44, p. 124, anno 805—806, c. 10: Et ut de caetero in regno nostro,
nulla huiusmodi conspiratio fuit, nec per sacramentum, nec sine sacramento.
4 Capitularia, t. I, № 158, p. 318, Memoria Olonnae comitibus data anno 822—823, c. 4:
Volumus de obligationibus, ut nullus homo per sacramentum nec per aliam obligationem
adunationes faciat.
5 Capitularia, t. I, p. 318, № 158, c. 4. Ср. данные одного капитулярия из собрания
Анзегиса о человеке, неспособном уплатить воинский банн (heribannus), а потому
передающем себя вместо залога и вступающем в зависимость (pro wadio in servitium).
См. Capitularia, t. I, Ansegis Capitularia, p. 432, liber III, c 67. Подобные данные встре-
чаются и в других капитуляриях.
6 Capitularia, t. I, № 148, р. 301. Capitula missorum, anno 821, c. 7: ...De
coniurationibus servorum, quae fiunt in Flandris et Menpisco et in ceteris maritimus locis,
volumus, ut per missos nostros indicetur dominis servorum illorum, ut constringat eos,
ne ultra tales coniurationes facere praesumant... Это предписание целиком вошло в со-
брание Анзегиса: Ansegis Capitularia, 1. IV, § 7 (Capitularia, t. I, p. 437). Имеются так-
же данные о 'Крестьянских восстаниях в Реймсском епископстве. Ср. Н i n с m а г i Vita
Remigii, ed. В. Krusch (Scriptores Rerum Merovingicarum, t. III).
399
приморских местностях. Повидимому, в тех капитуляриях, которые пре-
дусматривают возможное «зло», причиняемое участниками «сообществ»
и «союзов», под этим «злом» тоже конкретно подразумеваются реальные
антифеодальные выступления крестьян,— с тою лишь разницей, что их
участниками были не только сервы, ио и свободные. Эти последние игра-
ли, повидимому, весьма значительную, а, может быть, и решающую роль
в классовой борьбе западнофранкского крестьянства конца VIII — начала.
IX в., — тем более, что и многие сервы еще сравнительно недавно про-г
изошли из свободных
Если мы сопоставим данные капитуляриев о тех крестьянских загово-
рах и выступлениях, в которых принимали участие свободные крестьяне,,
с данными тех же памятников о разорении части свободных, то увидим,
что это разорение было общей причиной как насильственных земельных
дарений, так и восстаний 1 2. Если одни разорявшиеся свободные соверша-
ли вынужденные дарения, а других графы насильственно отправляли в.
поход, где их разорение довершалось, то находились и такие, которые
предпочитали активное сопротивление пассивному вступлению в экономи-
ческую или личную зависимость в той или иной ее форме. Недаром Карл
Великий проявляет в своих капитуляриях такую озабоченность ростом:
преступности, как последствием разорения значительной части свободного
крестьянства: весьма возможно, что под преступниками, учиняющими
«зло» (malefactores), он имел в виду не только разбойников (latrones), но
и «заговорщиков», бравших на себя взаимные обязательства. Таким обра-
зом, в то время как одни свободные крестьяне западнофранкских областей
превращались в держателей — прекаристов (зажиточные крестьяне — на
сравнительно льготных, разоряющиеся — на более тяжелых и невыгодных
условиях), а другие теряли свободу и становились сервами или колонами
(в обоих случаях — держателями тяглых мансов), часть разоряющихся
свободных, а также и закрепощенных крестьян пыталась избавиться от
феодальной эксплуатации путем активного сопротивления 3.
Как видим, оно сурово подавлялось,— как агентами государственной
власти, так и частными феодалами (domini servorum). Победоносным это
крестьянское движение быть не могло, во-первых, потому, что состояло из
отдельных разрозненных вспышек, а во-вторых — и главным образом —
потому, что оно само было проявлением таких форм классовой борьбы
разных слоев крестьянства (организация «заговоров» и «сообществ»), ко-
торые характерны для уже восторжествовавшего, но далеко еще не за-
вершившегося в своем развитии феодального строя.
Дальнейшая его эволюция привела к завершению феодального способа
производства и к закрепощению остатков свободного крестьянства.
1 На это указывает Ф. Энгельс в своей работе «Франкский период» (К. Маркс и
Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 411): «Но эти несвободные частью сами еще
раньше были свободными, частью были детьми свободных, в наследственном рабстве
на. протяжении трех или более поколений жило незначительное меньшинство»... «Раб-
ство [т. е. крепостная зависимость сервов,—Л. Н.] было им еще непривычно».
2 Интересно сопоставить с этой целью с. 10 уже рассмотренного выше капитулярия
Карла Великого от 805—806 гг., где запрещаются conspirationes, с с. 16 того же капиту-
лярия, запрещающим притеснять бедных свободных людей и лишать их наследства,
а также и с с. 15 того же памятника, где запрет свободным людям отдавать себя in
sevitium dei без королевского разрешения мотивируется тем ущербом, который это
наносит военной службе. (Ср. Capitularia, t. I, р. 124—125, № 44, с. 10, 15, 16).
3 Энгельс приводит еще один мотив крестьянских выступлений VIII—IX вв.—
недовольство оскорбительным пренебрежением правами свободного человека: «...телес-
ные наказания, которые получали даже колоны (капитулярии 853, 861 и 873 гг.) вос-
принимались еще как оскорбление, а не как нечто, само собою разумеющееся»
(К- Маркс и Ф. Энгельс, т. XVI, ч. 1, стр. 411).
400
Однако крестьянские восстания эпохи раннего феодализма в западно-
франкских областях (требования и лозунги которых нам неизвестны)
сыграли прогрессивную роль, как попытка крестьянского сопротивления
начавшейся и все усиливавшейся феодальной эксплуатации Ч
1 О восстании Стеллинга в Саксонии см. главу IV настоящей работы. Данные
о крестьянских выступлениях, происходивших в течение всего IX в., содержатся и во
многих других каролингских капитуляриях. См. Capitularia regum francorum, t. II, ed.
Krause, Hannoverae, 1890, № 192, p. 16, anno 829, c. 10; № 202, p. 65, anno 832, c. 12;
№ 242, I, p. 156; anno 860, c. 8; № 242, II, p. 158, anno 860, c. 7; № 260, p. 272, anno 853,
c. 3; №248, p. 177, anno 847, c. 5; №270, p. 299—301, anno 860, c. 6—7; №272, p. 309,
anno 862, c. 4; № 287, p. 375, anno 884, c. 14.
Во всех капитуляриях второй половины IX в. крестьянские выступления обозна-
чаются обычными терминами: conspirationes, coniurationes и пр., за исключением двух
(№ 260, с. 3 и № 272, с. 4), где речь идет о вооруженных выступлениях, называемых
германским словом herizup, и еще одного (№ 287, с. 14), где они обозначены герман-
ским же словом gelda. Ср. также сообщение фульдских анналов о восстании зависимых
людей (homines) Майнцского епископства в 848 и 866 гг. (Annales Fuldenses. MGH,
Scriptores, t. I, 365. 379).
26 А. И. Неусыхин ^01
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ
ОСНОВОПОЛОЖНИКИ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА
К. Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, 1953.
К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству. Политиздат,
1940.
К- Маркс. Черновые наброски письма Маркса — В. И. Засулич, в кн.: К- Маркс
и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVII, приложения.
Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. Госполит-
издат, 1953.
Ф. Энгельс. Франкский период, в кн.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. I.
Ф. Энгельс. Марка, в кн.: Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии (прило-
жения). Госполитиздат, 1952.
Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. Госполитиздат, 1952.
В. И. Лени н. Соч., т. 1.
источники
А. Варварские правды
(Leges barbarorum)
Общее издание варварских правд (за ис-
ключением Салической Правды) см.
Monumenta Germaniae Historica (MGH),
Legum Sectio I, in folio, t. I, II, III, IV,
V; in quarto, t. I, II, pars I—II; t. V.
Отдельные издания
(в хронологическом порядке)
I. Салическая Правда (Lex Salica)
J. М. Р а г d е s s u s. Loi Salique ou Re-
cueil contenant les anciennes .redactions
de cette loi et de texte connu sous le
nom de Lex Emendata avec des notes et
des dissertations. Paris, 1843.
G. W a i t z. Das alte Recht der Salischen
Franken. Eine Beilage zur deutschen
Verfassungeschichte, 1846.
Lex Salica, hrsg. von J. Merkel, mit Vor-
rede von J. Grimm, BrL, 1850.
Lex Salica, hrsg. von J. Fr. Behrend, nebst
den Capitularien zur Lex Salica, bearb.
von A. Boretius, 1874, 2 Aufl. Weimar,
1897.
Forschungen fiber das Recht der Salischen
Franken. Lex Salica und Mallbergische
Glossen, hrsg. von J. Clement, 1876, 2
Aufl. 1879.
Lex Salica: the ten texts with the glosses
and the Lex Emendata; synoptically ed.
by J. H. Hessels. With notes on the
Frankish words in the Lex Salica by
H. Kern. London, 1880.
Lex Salica zum akademischen Gebrauche,
hrsg. von H. Geffcken, Lpz., 1898.
Сборник законодательных памятников
древнего западно-европейского права
под ред. П. Г. Виноградова и В. Ф.
Владимирского-Буданова, вып. I. Lex
Salica. К печати приготовил и примеча-
ниями снабдил Д. Н. Егоров. Киев, 1906.
Lex Salica, 100 — Titel Text, hrsg. von
K. A. Eckhardt. Weimar, 1953.
Русские переводы Салической
Правды
Салическая Правда. Русский перевод Lex
Salica Н. П. Грацианского и А. Г. Му-
равьева с введением Н. П. Грациан-
ского. Казань, 1913.
Салическая Правда, перевод Н. П. Гра-
цианского под ред. В. Ф. Семенова,
Москва, 1950 (с публикацией латин-
ского текста Салической Правды и ка-
питуляриев к ней) L
1 В этом втором переводе Н. П. Грацианского переведены на русский язык также
и все капитулярии к Салической Правде (в отличие от казанского издания).
402
II. Саксонская Правда (Lex Saxonum)
MGH, Legum Sectio I, in folio, t. V, Lex
Saxonum, ed. K. von Richthofen. Hanno-
verae, 1875.
Сборник законодательных памятников
древнего' западноевропейского' права
под ред. П. Г. Виноградова и В. Ф. Вла-
димирского-Буданова, вып. 2. Lex Sa-
xonum. К печати приготовил В. Прото-
попов. Киев, 1907.
III. Фризская Правда (Lex Frisionum)
MGH, Legum Sectio I, in folio, t. Ill, Lex
Frisionum ed. K. von Richthofen. Hanno-
verae, 1875.
IV. Правда англо-варнов или тюрингов
MGH, Legum Sectio I, in folio, t. V, Leges
Angliorum et Werinorum h. e. Thuringo-
rum, ed. K. von Richthofen. Hannoverae,
1875.
. V. Лангобардские законы (Leges
Langobardorum)
MGH, Legum Sectio I, in folio, t. IV, Le-
ges Langobardorum, ed. F. Bluhme. Han-
noverae, 1868.
Edictus ceteraeque Langobardorum Leges,
ed. F. Bluhme. Hannoverae, 1869.
Die Gesetze der Langobarden, hrsg. von
F. Beyerle. Weimar, 1947.
VI. Бургундская Правда (Leges
Burgundionum)
MGH, Legum Sectio I, in quarto, t. II,
pars 1, Leges Burgundionum, ed. L. R.
De Salis. Hannoverae, 1892.
Die Gesetze der Burgunden, hrsg. von
F. Beyerle. Weimar, 1936.
VII. Вестготские законы (Leges
Visigothorum)
MGH, Legum Sectio I, in quarto, t. I, Leges
Visigothorum, ed. K. Zeumer. Hannove-
rae et Lipsiae, 1902.
VIII. Баварская Правда (Lex
Baiuvariorum)
MGH, Legum Sectio I, in folio1, t. Ill, Lex
Baiuvariorum, ed. J. Merkel. Hannove-
rae.
Lex Baiuvariorum, hrsg. von K. Beyerle.
Munchen, 1926.
IX. Алеманнская Правда (Leges
Alamannorum)
MGH, Legum Sectio I, in quarto t. V, pars 1,
Leges Alamannorum, ed. K. Lehmann.
Hannoverae, 1888.
Сборник законодательных памятников
древнего западно-европейского права
26-
под ред. П. Г. Виноградова и
В. Ф. Владимирского-Буданова, вып. 3,
Leges Alamannorum. К печати пригото-
вил В. Ф. Владимирский-Буданов. Киев,
1908.
X. Рипуарская Правда (Lex Ribuaria)
MGH, Legum Sectio I, in folio, t. V, Lex
Ribuaria, ed. R. Sohm. Hannoverae.
XL Правда Франков-Хамавов
(Lex Francorum-Chamavorum)
MGH, Legum Sectio I, in folio, t. V, Lex
Francorum-Chamavorum, ed. R. Sohm.
Hannoverae.
XII. Англо-саксонские законы
Die Gesetze der Angelsachsen, hrsg. von
F. Liebermann. Halle an der Saale, Bd. I,
1902; Bd. II. Halfte 1—2 (Rechts- und
Sachglossar), 1912; Bd. Ill (Kommen-
tar), 1916.
Б. Более поздние памятники
обычного права
I. Саксонское Зерцало
(Sachsenspieqel)
Sachsenspiegel, I: Landrecht, hrsg. von
C. G. Homeyer, 3. Aufl. Berlin, 1861.
Die Dresdener Bilderhandschrift des Sach-
senspiegels, hrsg. von K- von Amira,
Bd. I. Leipzig, 1902; Bd. II, Teil 1—2.
Leipzig, 1924.
II. Фризские источники XI—XIII вв.
(Рюстрингский комментарий и др.)
Friesische Rechtsquellen, hrsg. von К- von
Richthofen. Berlin, 1840.
Untersuchungen zur friesischen Rechts-
geschichte, hrsg. von Kvon Richthofen,
Bd. I—III. Berlin, 1880.
В. Сборники юридических формул
MGH, Legum Sectio1 V, Formulae Merovin-
gici et Karolini aevi, ed. K. Zeumer. Han-
noverae, 1886.
Г. Капитулярии франкских королей
MGH, Legum Sectio II, Capitularia regum
francorum, t. I, ed. A. Boretius. Hanno-
verae, 1881; t. II, ed. V. Krause. Hanno-
verae, 1890.
Д. Соборные акты
MGH, Legum Sectio III, Concilia, t. II, Con-
cilia aevi Karolini, ed. A. Werminghof,
t. I, pars I—II. Hannoverae, 1906—1908.
403
Е. Картулярии (сборники
дарственных, прекарных и
меновых грамот)
I. Фульдский картулярий и фульдские
поземельные описи
Codex Diplomaticus Fuldensis, hrsg. von
E. Fr. J. Dronke. Cassel, 1850.
Traditiones et antiquitates Fuldenses, ed.
E. Fr. J. Dronke. Fulda, 1844.
Urkundenbuch des Klosters Fulda, hrsg.
von E. E. Stengel, Bd. I, I Halfte. Mar-
burg, 1913.
II. Лоршский картулярий
Codex Laureshamensis, hrsg. von K. Glock-
ner, Bd. I—III. Darmstadt, 1929—1936
(Arbeiten der historischen Kommission
fur Hessen).
III. Вейссенбургский картулярий
Traditiones possessionesque Wizzenburgen-
ses, ed. K- Zeuss. Spirae, 1840.
IV. Сен-Галленский картулярий
Urkundenbuch der Abtei Sanct Gallen,
hrsg. von H. Wartmann. Zurich, Bd. I,
1863; Bd. II, 1886; Bd. Ill, St. Gallen,
1883.
V. Фрейзингенский картулярий
Historia Frisingensis, t. I—II, ed. C. Mei-
helbeck, 1724.
Die Traditionen des Hochstifts Freising,
Bd. I, hrsg. von Th. Bitterauf. Munchen,
1905 [Quellen und Erorterungen zur
bayerischen und deutschen Geschichte,
Neue Folge, Bd. IV].
VI. Пассауский картулярий
Die Traditionen des Hochstifts Passau,
hrsg. von M. Heuwieser. Munchen, 1930
[Quellen und Erorterungen zur bayeri-
schen Geschichte, Neue Folge, Bd. VI).
VII. Зальцбургский картулярий
Salzburger Urkundenbuch, Bd. I, Tradi-
tionscodices, bearb. von P. W. Hauthaler.
Salzburg. 1898.
VIII. Корвейский картулярий
Codex Traditionum Corbeiensium. Diploma-
rium Sarachonis Abbatis. Registrum, ed.
J. F. Falke. Lipsiae, 1752.
Traditiones Corbeienses, hrsg. von K. Wi-
gand. Leipzig, 1843.
IX. Итальянские грамоты VII—IX вв.
Codice diplomatico longobardo, t. I—IV,
ed. C. Troya (Storia d’Italia, t. V).
Napoli, 1852—1855.
Ж. Полиптики (описи земельных
владений церковных общин)
I. Сен-Жерменский полиптик
Polyptique de 1’abbaye de Saint-Germain
des Pres, publie par B. Guerard, t. I—II.
Paris, 1843 (vol. I. Prolegomenes; vol. IL
Texte).
Polyptique de 1’abbaye de Saint-Germain
des Pres, redige au temps de I’abbe Irmi-
non et publie par Auguste Longnon, vol.
I—II. Paris, 1885—1886.
II. Реймсский полиптик
Polyptique de 1’abbaye de Saint-Remi
de Reims, publie par B. Guerard. Paris,
1853.
III. Прюмский полиптик
Mittelrheinisches Urkundenbuch, hrsg. von
H. Beyer, Bd. I. Coblenz, 1860 [Urkunden-
buch zur Geschichte der jetzt die Preus-
sischen Regierungsbezirke Coblenz und
Trier bildenden mittelrheinischen Terri-
torien].
3. Нарративные источники
(хроники и жития)
Annales Regni Francorum et que dicuntur
Annales Laurissenses maiores et Einhar-
di, ed. F. Kurze (Scriptores Rerum Ger-
manicarum. Hannover, 1895).
Annales Laureshamenses, MGH, Scripto-
res, in folio, t. I, ed. Pertz., Hannoverae,
1826.
Annales Fuldenses, ed. F. Kurze. MGH,
Scriptores rerum Germanicarum in usum
scholarum. Hannoverae, 1891.
Annales Xantenses, ed. G. H. Pertz. MGH,
Scriptores, in folio, t. IL, Hannoverae,
1829.
N i t h a r d i Historiarum libri quattuor.
MGH, Scriptores, in folio, t. II.
W i d u k i n d. Res gestae Saxonicae. MGH,
Scriptores, in folio, t. III.
Rudolfus Fuldensis. Translatio
S. Alexandri. MGH, Scriptores, in folio,
t. II.
Hucbald. Vita Lebuini. MGH, Sriptores,
t. IL, 1829.
Ex vitae S. Liutberae, MGH, Scriptores, in
folio, ed. G.H. Pertz, t. IV, Hannoverae,
1841.
Gregorius Turonensis. Historia
Francorum, ed. B. Krush. MGH, Scripto-
res, in quarto, t. I.
Paulus Diaconus. Historia Lango-
bardorum, ed. L. Bethmann und G. Waitz
MGH, Scriptores rerum Langobardica-
rum et Italicarum saec. VI—IX, Hanno-
verae, 1878.
Marius Aventicensis. Chronicon,
ed. Th. Mommsen. MGH, Auctores anti-
quissimi, t. XL
Annales Prudentii Tracensis. MGH, Scrip-
tores, in folio, t. I.
404
ЛИТЕРАТУРА
А. Специальная литература
на русском языке
М. Л. Абрамсон. Положение крестьян-
ства и крестьянские движения в Юж-
ной Италии в XII—XIII вв. Сб. «Сред-
ние века», вып. Ill, М., 1951.
М. Л. Абрамсон. О некоторых особен-
ностях развития феодальных отношений
в Южной Италии в XII—XIII вв. Сб.
«Средние века», вып. V, М., 1954.
М. Л. Абрамсон. Крестьянство в ви-
зантийских областях Южной Италии
(IX—XI вв.), «Византийский Времен-
ник», т. VII, М., 1953.
Агрикультура в памятниках западного
средневековья под ред. О. В. Добиаш-
Рождественской, М.—Л., 1936.
И. Г. Виноградов. Происхождение
феодальных отношений в лангобардской
Италии. СПб., 1880.
П. Г. Виноградов. Исследования по
социальной истории Англии в средние
века. СПб., 1887.
П. Г. Виноградов. Фюстель де Ку-
ланж (итоги и приемы его научной ра-
боты). «Русская Мысль», 1890, кн. I.
П. Г. Виноградов. Средневековое
поместье в Англии. СПб., 1911.
Т. Н. Грановский. О родовом быте
у древних германцев, в кн.: Т. Н. Г р а-
новский. Соч., т. I, изд. 3. М., 1892.
И. П. Грацианский. Введение к
книге: Салическая Правда. Русский пе-
ревод Lex Salica Н. П. Грацианского и
А. Г. Муравьева. Казань, 1913.
И. П. Грацианский. К вопросу об
аграрных отношениях древних герман-
цев времени Цезаря. Сборник статей в
честь Дмитрия Александровича Корса-
кова. Казань, 1913.
Н. П. Грацианский. Крепостное
крестьянство на поместьях аббатства
св. Германа в начале IX ст. Сборник
статей в честь проф. В. П. Бузескула.
Харьков, 1914.
Н. П. Грацианский. Traditiones Ка-
ролингской эпохи в освещении Допша.
«Труды института Истории РАНИОН»,
вып. I. М., 1926.
Н. П. Грацианский. Из истории сель-
скохозяйственной техники во Франции
в феодальный период. В кн.: Грациан-
ский Н. П. и др. Из истории западно-
европейского феодализма. Известия
ГАИМК вып. 107, М,—Л., 1934.
И. П. Грацианский. Бургундская
деревня в X—XII столетиях. М.—Л.,
1935.
Н. П. Грацианский. О материаль-
ных взысканиях в Варварских правдах.
«Историк-Марксист», 1940, № 7.
Н. П. Грацианский. Система полей
у римлян по трактатам землемеров.
«Вестник древней истории», 1940, № 1.
Н. П. Грацианский. О разделах
земель у бургундов и у вестготов. Сб.
«Средние века», вып. I, 1942.
Н. П. Грацианский. К толкованию
термина villa в Салической Правде. Сб.
«Средние века», вып. II, 1946.
Б. Д. Греков. Полица. М., 1951.
Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси с
древнейших времен до XVII в., кн. I,
изд. 2. М., 1952.
Б. Д. Греков. Киевская Русь. М., 1953.
А. Я. Гуревич. Крестьянство Юго-
Западной Англии в донормандский пе-
риод. Кандидатская диссертация, ма-
шинопись, хранится в Государственной
публичной библиотеке им. В. И. Ленина.
М„ 1950.
А. Я. Гуревич. Роль королевских по-
жалований в процессе феодального под-
чинения английского крестьянства. Сб.
«Средние века», вып. IV, М., 1953.
А. И. Данилов. Капитулярий о по-
местьях Карла Великого и его интер-
претация в исторической литературе.
«Труды Томского Госуд. Университета
им. Куйбышева», т. 121, вып. II, 1952.
В. В. Дорошенко. Упадок свободно-
го крестьянства в феодальной Саксо-
нии (X—XIII вв.). Кандидатская дис-
сертация, машинопись, хранится в Госу-
дарственной публичной библиотеке им.
В. И. Ленина. М., 1949.
Н. Э. И ц к о в . Крестьянская политика
Каролингов. «Ученые записки Дагестан-
ского Пединститута», 1940, № 1.
А. П. К а ж д а н. О некоторых спорных
вопросах истории становления феодаль-
ных отношений в Римской империи.
«Вестник древней истории», 1953, № 3.
М. М. К о в а л е в с к и й. Общинное зем-
- левладение, причины, ход и последствия
его разложения, ч. 1. М., 1879.
М. М. Ковалевский. Первобытное
право, вып. I. Род; вып. II. Семья. М.,
1886.
М: М. Ковалевский. Закон и обы-
чай на Кавказе, т. I—II. М., 1890'.
М. М. Ковалевский. Экономический
рост Европы до возникновения капита-
листического хозяйства, т. I. М., 1898;
т. II. М„ 1900.
М. М. Ковалевский. Родовой быт
в настоящем, недавнем и отдаленном
прошлом. СПб., 1905.
М. М. Ковалевский. Очерк проис-
хождения и развития семьи и собствен-
ности, перев. с франц. С. П. Моравско-
го. М„ 1939.
А. Р. Корсунский. Рабы и вольноот-
пущенники в Вестготском государстве
VI—VII вв. Сб. «Средние века», вып.
IV, М., 1953.
Е. А. Косминский. Английская де-
ревня в XIII в., М.—Л., 1935.
Е. А. Косминский. Мелкая вотчина
в средневековой Англии. «Известия
405
Ак. наук СССР», серия исгории и фи-
лософии', 1944.
Е. А. Косм и иски й. Исследования по
аграрной истории Англии XIII в. М.,
1947.
Л. А. Котельникова. Положение
зависимого крестьянства в Северной и
Средней Италии в VIII—XII вв. Канди-
датская диссертация, машинопись, хра-
нится в Государственной публичной
библиотеке им. В. И. Ленина. М., 1951.
Л. А. Котельникова. Положение и
классовая борьба зависимого кресть-
янства в Северной и Средней Италии в
XI—XII вв. Сб. «Средние века», вып. VI,
М., 1955.
И. В. Л у ч и ц к и й. Бегетрии. «Киевские
Университетские Известия», 1882, № 10.
И. В. Лучицкий. Поземельная об-
щина в Пиренеях. «Отечественные за-
писки», 1883, № 10—12.
И. В. Лучицкий. Земледелие и зем-
ледельческие классы в современной
Италии. «Киевский сборник в помощь
пострадавшим от неурожая». Под ред.
И. В. Лучицкого. Киев, 1892.
М. Н. Мейман и С. Д. Сказки н.
Об основном экономическом законе
феодальной формации. «Вопросы исто-
рии», 1954, № 2.
Л. Т. Мильская. Светская вотчина
и ее роль в закрепощении крестьянства
(по материалам источников Южной и
Юго-Западной Германии VIII—IX вв.).
Монография, подготовленная к печати.
Ср. Л. Т. Мильская. Закрепощение
крестьянства в южных и западных рай-
онах Каролингской Германии в VIII—
IX вв. Кандидатская диссертация, ма-
шинопись, хранится в Государственной
публичной библиотеке им. В. И. Ленина,
М., 1952.
А. С. Нифонтов. Реймсский полиптнк
как источник по изучению поместного
строя раннего средневековья. «Ученые
записки института Истории РАНИОН»,
т. VI, 1928.
А. И. Н е у с ы х и н. Общественный строй
лангобардов в VI—VII вв. Сб. «Сред-
ние века», вып. I, 1942.
А. И. Н е у с ы х и н. Свобода и собствен-
ность в варварском обществе по «Сали-
ческой Правде». «Изв. АН СССР», от-
деление истории и философии, 1945,
№ 4.
А. И. Неусых ин. Эволюция собствен-
ности и свободы в родоплеменном и
варварском обществе. «Вопросы исто-
рии», 1946, № 4.
А. И. Неусыхин. Понятие свободы в
эдикте Ротари. Сб. «Средние века»,
вып. II, 1946.
А. И. Неусыхин. Собственность и
свобода в варварских правдах. Доктор-
ская диссертация, машинопись, хранит-
ся в Государственной публичной биб-
лиотеке им. В. И. Ленина. М., 1946.
А. И. Н е у с ы х и н. Структура хозяй-
ства дарителей Лоршскому монастырю
406
в Вормсском округе в VIII—IX вв.
«Ученые записки МГУ», отд. истории,
вып. 114, 1947.
А. И. Неусыхин. Структура общины
в Южной и Юго-Западной Германии в
VIII—X вв. Сб. «Средние века», вып.
IV, 1953; вып. V, 1954.
А. И. Неусыхин. К вопросу о первом
этапе процесса возникновения феодаль-
но-зависимого крестьянства как класса.
Сб. «Средние века», вып. VI, 1955.
А. И. Неусыхин. Крестьянство и
крестьянские движения в Западной Ев-
ропе раннефеодального периода (VI—
IX вв.). Сб. «Из истории социально-по-
литических идей. К семидесятипятиле-
тию академика В. П. Волгина». М.„
1955.
Д. М. Петрушевский. Очерки из.
истории средневекового общества и го-
сударства, изд. 1. «Научное слово», М.,
1907; изд. 5. Госиздат. М., 1922.
Д. М. Петрушевский. Восстание-
Уота Тайлера, изд. 4. М., 1937.
Д. М. Петрушевский. Очерки из.
истории английского государства и об-
щества в средние века, изд. 4. М., 1937.
В. Протопопов. К Саксонской Прав-
де. Сборник статей, посвященных
В. О. Ключевскому. М., 1909.
М. Е. Сергеенко. Пахота в древней
Италии. «Советская Археология», VII,
1941.
Я. Д. С ер свойский. Структура зем-
левладения юго-восточных районов в
IX—XIII вв. Кандидатская диссертация,
машинопись, хранится в Государст-
венной публичной библиотеке им.
В. И. Ленина. М., 1950.
С. Д. С к а з к и н. Классики марксизма-
ленинизма о феодальной собственности
и внеэкономическом принуждении. Сб.
«Средние века», вып. V, 1954.
М. Н. Соколова. Общественный
строй Кента и Уэссекса в VII—X вв.
Кандидатская диссертация, машинопись,
хранится в Государственной публичной
библиотеке им. В. И. Ленина. М., 1952.
М. Н. Соколова. Свободная община
и процесс закрепощения крестьян в
Кенте и Уэссексе в VII—X цеках. Сб.
«Средние века», вып. VI, 1955/
В. В. Терешкович. Рост частной
власти по капитуляриям франкских ко-
ролей. Журнал Министерства народного
просвещения. СПб., 1912.
А. Д. Удальцов. Свободная деревня
в Западной Нейстрии в эпоху Меровин--
гов и Каролингов. СПб., 1912.
А. Д. Удальцов. Родовой строй у
древних германцев. В кн.: Грациан-
ский Н. П. и др. Из истории за-
падноевропейского феодализма. Изв.
ГАИМК, вып. 107. М,—Л., 1934.
А. Д. Удальцов. Из аграрной исто-
рии Каролингской Фландрии. М.—Л.,
1935.
Б. Литература на иностранных
языках
I. Работы общего характера
а) Труды по истории
хозяйства
G, von Below. Probleme der Wirtschafts-
geschichte. 2 Aufl. Tubingen, 1926.
G. Caro. Beitrage zur alteren deutschen
Wirtschafts-und Verfassungsgeschichte.
Leipzig, 1905.
G. Caro. Neue Beitrage zur alteren deut-
schen Wirtschafts-und Verfassungsge-
schichte. Leipzig, 1911.
A. Dopsch. Die Wirtschaftsentwicklung
der Karolingerzeit vornehmlich in
Deutschland, Bd. I—II. Weimar, 2. Aufl.,
1921—1922.
A. Dopsch. Wirtschaftliche und soziale
Grundlagen der europaischet Kulturent-
wicklung aus der Zeit von Casar bis auf
Karl den Grossen, Bd. I-—II. Wien,
1918—1920, 2. Aufl., 1923—1924.
0. Gierke. Das deutsche Genossen-
schaftsrecht, Bd. I. Berlin, 1868.
G. Hanssen. Agrarhistorische Abhand-
lungen, Bd. I. Leipzig, 1880.
K- Th. Inama-Sternegg. Die Aus-
bildung der grossen Grundherrshaften in
Deutschland wahrend der Karolinger-
zeit. Leipzig, 1878 (Staats-und sozial-
wissenschaftliche Forschungen, hrsg. von
G. Schmoller, Bd. I, 1 Hft.).
K- Th. Inama-Sternegg. Deutsche
Wirtschaftsgeschichte bis zum Schluss
der Karolingerperiode, Bd. I. Leipzig,
1879.
K- Lamprecht. Deutsches Wirtschafts-
leben im Mittelalter (Untersuchungen
fiber die Entwicklung des platten Lan-
des auf Grund der Quellen zunachst des
Mosellandes), Bd. I, Tl. I—2. Leipzig,
1886.
G. Landau. Die Territorien in Bezug auf
ihre Bildung und ihre Entwicklung.
Gotha, 1854.
G. L. Maurer. Einleitung zur Geschichte
der Mark-, Hof-, Dorf-und Stadtverfas-
sung und der offentlichen Gewalt. Mun-
chen, 1854.
G. L. Maurer. Geschichte der Marken-
verfassung in Deutschland. Erlangen,
1856.
G. L. Maurer. Geschichte der Fronhofe,
der Bauerhofe und der Hofverfassung in
Deutschland, Bd. I—IV. Erlangen, 1862—
1863.
G. L. Maurer. Geschichte der Dorfver-
fassung in Deutschland, Bd. I—II.
Erlangen, 1865—1866.
F. S e e b о h m. The English village com-
munity. London, 1883.
G. S e e 1 i g e r. Die soziale und pohtische
Bedeutung der Grundherrschaft im frii-
heren Mittelalter. Leipzig, 1903. '
G. S e e 1 i g e r. Forschungen zur Geschich-
te der Grundherrschaft im friiheren
Mittelalter. «Historische Vierteljahr.-
schrift», Bd. Ill, 1905; Bd. X, 1907.
F. Thudichum. Die Gau-und Markver-
fassung in Deutschland. Giessen, 1860.
б) Работы no истории права
и учреждений
Н. Brunner. Forschungen zur Geschi-
chte des deutschen und franzosischen
Rechts. Stuttgart, 1894.
H. Brunner. Deutsche Rechtsgeschichte,
Bd. I—II. Leipzig, 1887; 2. Aufl., Bd. I,
1906.
H. Brunner. Abhandlungen zur Rechts-
geschichte. Gesammelte Aufsatze von
H. Brunner, hrsg. von K- Rauch, Bd.
I—II. Weimar, 1931.
I. Flach. Les origines de 1’ancienne
France. Vol. I, Paris, 1886.
N. D. Fustel de Coulanges, His-
toire des institutions politiques de
1’ancienne France, vol. I—VI; vol. IV;
L'alleu et le domaine rural pendant
1’epoque merovingienne. Paris, 1889;
vol. V: Les origines du systeme feodal.
Le benefice et le patronat pendant Гёро-
que merovingienne. Paris, 1890.
E. G 1 a s s о n. Histoire du droit et des
institutions de la France, t. II. Paris,
1888.
A. Heusler. Institutionen des deutschen
Privatrechts (Systematisches Handbuch
der deutschen Rechtswissenschaft, hrsg.
von K- Binding, II. 2), Bd. I—II. Leipzig,
1885—1886.
R. Schroder. Lehrbuch der deutschen
Rechtsgeschichte, 6. Aufl. Berlin — Leip-
zig, 1922; 7. Aufl., bearb. von E. Fr. von
Kunssberg. Berlin—Leipzig, 1932.
G. W a i t z. Deutsche Verfassungsgeschich-
te, Bd. I—VIII. Kiel —Berlin, 1844—
1878, Bd. I, 1844; Bd. II, 1847; 2. Aufl.
1896, bearb. von G. Seeliger.
в) Иностранные работы в русских
переводах
Дж. Л у ц а т т о. Экономическая история
Италии в средние века. М.—Л., 1954.
Г. Л. Маурер. Введение в историю
общинного подворного, сельского и го-
родского устройства и общественной
власти, пер. В. Корша. СПб., 1880.
Н. Д. Фюстельде Кулан ж. Исто-
рия общественного строя древней
Франции, т. I—VI, перев. с франц, под
ред. И. М. Гревса. СПб., 1901—1916.
II. Литература к отдельным главам
а) К главам I и II см. раздел „Работы
общего характера", кроме того, см.:
G. Caro. Die Landgiiter in den franki-
schen Formelsammlungen. «Historische
Vierteljahrschrift», 1903, Bd. VI.
A. Halban-Blumenstock. Die Ent-
stehung des deutschen Immobiliareigen-
thums. Innsbruck, 1894.
407
M. Weber. Die romische Agrargeschichte
in ihrer Bedeutung fur das Staats- und
Privatrecht. Stuttgart, 1891.
б) К главе III:
К. von А м i r a. Die Erbenfolge und Ver-
wandtschaftgliederung nach den nieder-
deutschen Volksrechten. Miinchen, 1874.
G. von Below. Die Geschichte der
gesellschaftlichen Schichtungen. Frank-
furt a. M., 1925.
G. von Below. Geschichte der deutschen
Landwirtschaft im Mittelalter in ihren
Grundziigen. Jena, 1937.
H. Brunner. Abhandlungen zur Rechts-
geschichte. Gesammelte Aufsatze von
H. Brunner, hrsg. von K. Rauch,
Bd. I—II, Weimar, 1931.
L. Dargun. Mutterrecht und Raubehe
und ihre Reste im germanischen Recht
und Leben. Breslau, 1883.
A. D о p s c h. Die Markgenossenschaft
der Karolingerzeit. «Verfassungs- und
Wirtschaftsgeschichte des Mittelalters».
Gesammelte Aufsatze von A. Dopsch.
Wien, 1928.
A. Dopsch. Die freien Marken in
Deutschland. Ein Beitrag zur Agrar- und
Sozialgeschichte des Mittelalters, 2. Aufl.
Baden, 1933.
V. Ernst. Die Entstehung des deutschen
Grundeigentums. Stuttgart, 1926.
N. D. Fustel de Coulanges. Nou-
velles recherches sur quelques problemes
d'histolre. Paris, 1891.
N. D. Fustel de Coulanges. Ques-
tions historiques. Paris, 1893.
N. D. Fustel de Coulanges. Recher-
ches sur quelques problemes d'histoire,
2-me ed. Paris, 1894.
O. Gierke. Erbrecht und Vicinenrecht im
Edikt Chilperichs, «Zeitschrift der Sa-
vigny—Stiftung fiir Rechtsgeschichte»,
Germ. Abt., B. 12, 1891.
E. G 1 a s s о n. Les communeaux et le do-
maine rural a 1’epoque franque. Paris,
1890.
N. Graciansky. Zur Auslegung des
Terminus «villa» in der Lex Salica.
«Zeitschrift der Savigny-Stiftung fiir
Rechtsgeschichte». Germ. Abt., Bd. LXVI,
1948. (Немецкий перевод статьи «К тол-
кованию термина villa в Салической
Правде». Сб. «Средние века», вып. II,
1946).
К- Н a f f. Zur Geschichte des germani-
schen Grundeigentums. «Zeitschrift der
Savigny-Stiftung fiir Rechtsgeschichte».
Germ. Abt., Bd. XLIX, 1929.
A. Halban-Blumenstock. Die Ent-
stehung des deutschen Immobiliareigen-
thums, Bd. L Innsbruck, 1894.
E. Mayer. Germanische Geschlechtsver-
bande und das Problem der Feldgemein-
• schaft. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung
• fiir Rechtsgeschichte». Germ. Abt.,
Bd. XLIV, 1924.
A. M e i t z e n. Siedelung und Agrarwesen
der Germanen, Kelten, Slaven, Finnen
u.s.w., Bd. I—III. Berlin, 1896.
F. Petri. Zum Stand der Diskussion fiber
die frankische Landnahme und die Ent-
stehung der germanisch-romanischen
Sprachgrenzen. «Rheinische Vierteljahrs-
blatter». Bonn, Jrg. 15/16, S. 39—86.
K. Rubel. Die Franken, ,ihr Eroberungs-
und Siedelungssystem im deutschen
. Volkslande. Bielefeld, 1904.
R. Schroder. Die Herkunft der Fran-
ken. «Historische Zeitschrift», Neue Fol-
ge, Bd. VII, 1880.
R. Schroder. Die Franken und ihr
Recht. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung
fiir Rechtsgeschichte». Germ. Abt., Bd. II.
Weimar, 1881.
R. S о h m. Die frankische Reichs- und
Gerichtsverfassung. Weimar, 1871 (Die
altdeutsche Reichs- und Gerichtsverfas-
sung Bd. I).
H. Stabler. Zum Streit um die altere
deutsche Markgenossenschaft. «Neues
Archiv der Gesellschaft fiir altere deut-
sche Geschichtskunde», Bd. 39, 1914.
F. Steinbach. Hundertschar Centena
und Zentgericht, «Rheinische Viertel-
jahrsblatter, Jrg. 15/16, 1950/51.
G. W a i t z. Das alte Recht der salischen
Franken. Kiel, 1846.
G. W a i t z. Ueber die altdeutsche Hufe.
Gottingen, 1854.
Wirtschaft und Kultur. Festschrift zum 70.
Geburtstage von A. Dopsch. Leipzig,
1938.
H. W о p f n e r. Beitrage zur Geschichte
der alteren Markgenossenschaft. «Mittei-
lungen des Instituts fiir osterreichische
Geschichtsforschung», Bd. XXXIII, 1912;
Bd. XXXIV, Hft. I, 1913.
в) К главе IV:
H. Brunner. Nobiles und Gemeinfreie
der Karolingischen Volksrechte. «Zeitsch-
rift der Savigny-Stiftung fiir Rechtsge-
schichte». Germ. Abt., Bd. XIX, 1898 [пе-
репечатано в кн., «Abhandlungen zur
Rechtsgeschichte». Gesammelte Aufsatze
von H. Brunner, hrsg. von K- Rauch
Bd. I. Weimar, 1931].
H. Brunner. Standerechtliche Probleme.
«Zeitschrift der Savigny-Stiftung fiir
Rechtsgeschichte», Bd. XXIII, 1902 [пере-
печатано в кн.: «Abhandlungen zur
Rechtsgeschichte». Gesammelte Aufsatze
von H. Brunner, hrsg. von K. Rauch,
Bd. I. Weimar, 1931].
H. Chadwick. Studies on Anglo-Saxon
institutions. Cambridge, 1905.
E. Th. Gaupp. Recht und Verfassung
der alten Sachsen. Breslau, 1837.
Ph. Heck. Die altfriesische Gerichtsver-
fassung. Weimar, 1894.
Ph. Heck. Beitrage zur Geschichte der
Stande im Mittelalter, Bd. I. Die Gemein-
freien der Karolingischen Volksrechte.
Halle an der Saale, 1900; Bd. II. Der
408
Sachsenspiegel und die Stande der Frei-
en. Halle, 1905.
Ph. Heck. Die friesischen Standesver-
haltnisse in nachfrankischer Zeit. Tubin-
gen, 1907.
Ph. Heck. Die Standesgliederung der
Sachsen im friihen Mittelalter. Tubingen,
1927.
Ph. Heck. Drei Studien zur Standege-
schichte (Hofleute, Hauptlinge, frankische
Gemeinfreiheit). Anwendungen der Uber-
setzungskritik. Stuttgart, 1939 [Arbeiten
zur deutschen Rechts-und Verfassungs-
geschichte, hrsg. . von Haller, Th. Heck
und A. B. Schmidt, Hft. 12].
H. Hoederat. Hufe, Manse und Mark
in den Quellen der Grossgrundherrschaft
Werden am Ausgang der Karolinger-
zeit. «Zeitschrift der Savigny-Stiftung
fiir Rechtsgeschichte». Germ. Abt., Bd.
LXVIII, 1951.
J. Kemble. The Saxons in England,
vol. I. London, 1849.
R. Kotzschke. Die Urbare der Abtei
Werden an der Ruhr. Leipzig, 1909.
R. Kotzschke. Salhof und Siedelhof
im alteren deutschen Agrarwesen [1937].
«Berichte fiber Verhandlungen der Sach-
sischen Akademie der Wissenschaft zu
Leipzig. Philologischhistorische Klasse»,
Bd. 100, Hft. 5. Berlin, 1953.
M. L i n t z e 1. Die Stande der deutschen
Volksrechte hauptsachlich der Lex Saxo-
num. Halle, 1933.
F. L ii t g e. Die Unfreiheit in der altesten
Agrarverfassung Thiiringens. «Conrads
Jahrbiicher fiir Nationalokonomie und
Statistik», Bd. 144, 1936.
F. L ii t g e. Die Agrarverfassung des
friihen Mittelalters im mitteldeutschen
Raum. Jena, 1937.
F. L ii t g e. Die Hufe in der thiiringisch-
hessischen Agrarverfassung der Karolin-
gerzeit. («Schmollers Jahrbuch fiir Ge-
setzgebung, Verwaltung und Volkswirt-
schaft im Deutschen Reiche», 1937, Jrg.
61, Hft. 1.
K. Maurer. Uber das Wesen des alte-
sten Adels der deutschen Stamme in
seinem Verhaltnis zur gemeinen Freiheit.
Miinchen, 1846.
K. Maurer. Uber angelsachsische Rechts-
verhaltnisse. «Kritische Uberschau».
Miinchen, 1853—1856.
K. Maurer. Die Freigelassenen nach
altnowegischem Rechte. «Sitzungsberichte
der philosophisch-philologischen und his-
torischen Klasse der Bayerischen Akade-
mie der Wissenschaft zu Miinchen», Jrg.
1878.
K. Maurer. Die norwegischen holdar.
«Sitzungsberichte der philosophisch-phi-
lologischen und historischen Klasse der
Bayerischen Akademie der Wissenschaf-
ten zu Miinchen», Bd. II, Hft. 2, Jrg.
1889.
K. Maurer. Vorlesungen fiber altnor-
dische Rechtsgeschichte, Bd. I: Altnor-
wegisches Staatsre ycht und Gerichtswe-
sen. Leipzig, 1907.
F. Pollock and F. W. Maitland.
History of English law. Cambridge. 1952.
K. von Richthofen. Zur Lex Saxonum.
Berlin, 1868.
K. R h a m m. Die Grosshufen der Nordger-
manen. Braunschweig, 1905.
H. S c h о 11 e. Studien zur Westfalischen
Mark und Markgenossenschaft. «Miin-
sterische Beitrage zur Geschichtsfor-
schung», Neue Folge, Hft. XVII. Miinster,
1908.
R. Schroder. Der altsachsische Volksa-
del und die grundherrliche Theorie. «Zeit-
schrift der Savigny-Stiftung fiir Rechts-
geschichte». Germ. Abt., Bd. XXXVII,
1903.
F. Seebohm. Tribal Custom in Anglo-
Saxon Law. London, 1911.
H. Steinbach. Das Standeproblem des
friihen Mittelalters. «Rheinishe Viertel-
jahrsblatter», Bd. VII, 1937.
O. Teute. Das alte Ostfalenland. Eine
agrarhistorisch-statistische Studie. Leip-
zig, 1910.
R. U sin ger. Forschungen zur Lex Sa-
xonum. Berlin, 1867.
F. Varentrapp. Zur Geschichte der
Markgenossenschaft vornehmlich nach
hessischen Quellen. Marburg, 1908.
F. Varrentrapp. Rechtsgeschichte und
Recht der gemeinen Marken in Hessen,
Bd. I: Die hessische Markgenossenschaft
des spateren Mittelalters. Marburg, 1909.
P. Vinogradoff. Geschlecht und Ver-
wandtschaft im altnorwegischen Recht.
«Zeitschrift fiir Sozial-und Wirtschafts-
geschichte», Bd. VII.
P. Vinogradoff. Wergeld und Stand.
«Zeitschrift der Savigny-Stiftung fiir
Rechtsgeschichte». Germ. Abt., Bd. XXIII,
1902.
W. Wittich. Die Grundherrschaft in
Nord-Westdeutschland. Leipzig, 1896
(Anlagen).
W. Wittich. Die wirtschaftliche Kultur
der Deutschen zur Zeit Casars. «Histori-
sche Zeitschrift», Bd. LXXIX, 1897.
W. Wittich. Die Frage der Freibauern
(Sonder-Abdruck aus «Zeitschrift der
Savigny-Stiftung fiir Rechtsgeschichte».
Germ. Abt., Bd. XXII. Weimar, 1901).
W. Wittich. Epochen der deutschen
Agrargeschichte. «Grundriss der Social-
Oekonomik». Tiibingen, 1914.
г) К главам V и VI:
W. Bruckner. Die Sprache der Lango-
barden, in: Quellen und Forschungen zur
Sprach-und Kulturgeschichte der ger-
manistischen Volker, hrsg. von A. Brandl,
E. Martin etc. № 25. Strassburg.
F. Dahn. Die Konige der Germanen,
Bd. I—TI. Munchen, 1861; Bd. Ill—VI.
Wiirzburg, 1866—1871.
A. Doren. Italienische Wirtschaftsge-
schichte, Bd. I. Jena, 1934.
409
J. Fick er. Forshungen zur Reicns— und
Rechtsgeschichte Italiens, Bd. I—IV
Innsbruck, 1873.
E. Th. G a u p p. Die germanischen Ansie-
delungen und Landteilungen in den Pro-
vinzen des romischen Westreiches.Bres-
lau, 1849.
A. Halban-Blumenstock. Das ro-
mische Recht in den germanischen
Volksstaaten, Bd. I—III. Breslau, 1899—
1907. [«Gierkes Untersuchungen zur deut-
schen Rechts-und Staatsgeschichte», Hft.
56, 64, 89].
L. M. Hartmann. Geschichte Italiens
im Mittelalter, Bd. I; Bd. II, I Halfte
Gotha, 1897—1903.
G. Luzzatto. Storia economica dTta-
lia, vol. I. Roma, 1949.
E. Mayer. Italienische Verfassungsgeschi-
chte von der Gothenzeit bis zur Zunftherr-
schaft, Bd. I. Leipzig, 1909.
A. N jeussy chin. Der Begriff der
• Freiheit im Edict des Rothari. «Zeitschrift
der Savigny-Stiftung ftir Rechtsgeschich-
te». Germ. Abt., Bd. LXVI, 1948. Немец-
кий перевод статьи «Понятие свободы
в эдикте Ротари». Сб. «Средние века»,
вып. II, 1946.
М. Pbppenheim. Launegild und gaire-
1 thinx. Breslau, 1882.
M. Pappenheim. Uber die Rechtsna-
tur der altgermanischen Schenkung.
«Zeitschrift der Savigny-Stiftung ftir
Rechtsgeschichte». Germ. Abt., Bd. LIII,
1933.
S. P i v a n о. I contratti agrari in Italia
nel alto medio evo. Torino, 1904.
A. Schultze. Die langobardische Treu-
hand und ihre Umbildung zur Testament-
vollstreckung. Breslau, 1895.
A. Vai de Lievre. Launegild und
wadia. Innsbruck, 1877.
A. Vai de Lievre. Zur Revision der
Launegildtheorie. «Zeitschrift der Sa-
vigny-Stiftung fur Rechtsgeschichte».
Germ. Abt., Bd. IV, 1883.
д) К главе VII и VIII.
К. В е у е г 1 е. Einfiihrund zu: Lex Ва-
iuvariorum, hrsg. von К- Beyerle. Mun-
chen, 1926.
Th. Bitter auf. Einleitung zu: Die Tra-
ditionen des Hofstifts Freising, Bd. I.
Munchen, 1905.
M. Bloch. Les caracteres originaux de
1’histoire rurale frangaise. Paris, 1952.
G. Car о-. Studien zu den alteren St.-
Galler Urkunden. «Jahrbuch ftir schwei-
zerische Geschichte», Bd. XXVI, 1901;
Bd. XXVII, 1902.
G. Car о,. Zwei Elsasser Dorfer zur Zeit
Karls des Grossen. «Zeitschrift ftir die
Geschichte des Oberrheins». Neue Folge,
Bd. XVII (1902), Hft. 3, S. 450—479,
563—587.
G. C a r o. Die Hufe. «Deutsche Geschichts-
blatter», Bd. IV, 1903.
A: D ё 1 e a g e. La vie economique et soci-
ale de la Bourgogne dans le haut moyen
age, vol. I. La vie rurale en Borgogne
jusqu’au debut du XI siecle. Texte, Ma-
con, 1941.
Ph. Dollinger. L’evolution des classes
rurales en Baviere (X—XIII s.). Paris,
1952.
J. Fick er. Untersuchungen zur Erben-
folge der ostgermanischen Rechte. Bd.
I—III, Innsbruck, 1891—1897.
J. G r i m jn. Deutsche Rechtsalterthumer,
4. Aufl., Bd. I—II. Leipzig, 1899.
F. Gutmann. Die soziale Gliederung
der Bayern zur Zeit des Volksrechtes.
Strassburg, 1906.
В. К r u s c h. Die Lex Baeuvariorum. Text-
geschichte, Handschriftenkritik und Ent-
stehung. Mit 2 Anhangen: Lex Alaman-
norum und Lex Ribuaria. Berlin, 1924.
M. Meyer. Zur altesten Geschichte Cor-
veys und Hoxters. Paderborn, 1893.
C. Perrin. Recherches sur la seigneurie
rurale en Lorraine. Paris, 1935.
I. Sturm. Der .Wald in der Freisinger
Traditionen. «Zeitschrift ftir bayerische
Landesgeschichte», Bd. X, 1937.
ПРЕДМЕТНО-ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ
УКАЗАТЕЛЬ
Агенты королевской власти (см. также
графы) 399, 400
— у лангобардов (см. также гастальды,
скульдахии) 240
— у салических франков (см. также са-
цебароны) 122
Адоптация у лангобардов 237
Аллод ранний 13, 17, 39; поздний (пол-
ный) 13, 14, 18—20, 23, 31, 39
— у баваров поздний (полный) 15, 58,
319, 327, 330—340, 342, 344, 350, 351,
357, 360, 361, 363
— у бургундов ранний 285, 287, 288, 296,
298, 299, 301, 317; поздний (полный)
55, 289, 290, 296, 298, 301, 317
-— у лангобардов поздний (полный) 268,
271
— у саксов 159, 160, 164
— у салических франков ранний 52, 77,
96, 100, 103, 106, 110—112, 117, 120;
поздний (полный) 89, 106, 121, 122
Альдии (полусвободные у лангобардов)
32, 55, 176, 190, 191/218, 225, 232,
245—251, 257—262, 271, 272, 279, 280
— королевские 280
Альменда см. общинные угодья
Антрустионы, см. дружинники у саличе-
ских франков
Ариманны (слой рядовых свободных у
лангобардов при Лиутпранде) 272,
274—276, 279, 282, 283
Аффатомия см. передача имущества у
салических франков
Ахазий (achasius-—у салических франков
взнос вдовы в пользу родственников
ее умершего мужа при вторичном
вступлении в брак) 81—83, 329
Барщина 382
— по Баварской Правде 364—369
— по лангобардским законам 275, 276,
283
Бенефиций 22, 59, 64, 71, 393, 394
— по Бургундской Правде 309, 317
— по лангобардским законам 244, 282
Браки (формы брака)—у алеманнов 32,
56, 57,
— у баваров 321, 322, 324—327, 330, 356,
376
— у бургундов 288
— у вестготов 327
—• у лангобардов 257—259, 269, 276, 280
— по норвежскому обычному праву 206
— у саксов 155—159, 167, 171, 190—194,
207, 208, 214, 217
— у салических франков — 13, 53, 78,
80—82, 85, 131, 132, 138, 144, 146, 156,
326
Wancstodal (заграждение на пути у ба-
варов) 322
Варгус (wargus — человек, объявленный
«вне закона» у салических франков)
127, 128, 131, 132
Вассалы герцогские и королевские 374,
376
Вергельд (вира) 43, 197
— у алеманнов свободных разных разря-
дов 19, 56, 198, 357
— у англо-саксов: свободных разных раз-
рядов (Wer) 54, 202—206; кэрла
203—205, 255; эрла 206, 255; гезиткенд-
мэна 204—'206
— у баваров: свободных разных разря-
дов 198, 318—324, 354, 355, 357, 362—
365, 375; в соответствии с генеалогией
потерпевшего 320; герцога 375; диа-
кона 363, 372; епископа 355, 363, 372;
монаха 372; священника 363, 372
— у бургундов: свободных разных раз-
рядов 302, 306; знатного 306; королев-
ского раба 308
— свободных у лангобардов 19, 245, 255—
257, 263, 264, 271, 278, 282
— secundum generositatem personae, id
est in angargathungi 198, 202, 256,
261, 276
— фиксированный при Лиутпранде: ари-
маннов разных разрядов 281; газиндов
разных разрядов 256, 283
— по норвежскому обычному праву
200—202
— у саксов и фризов: свободных (фри-
лингов) 153. 155, 156, 159, 166—168,
173, 174, 206, 217; нобиля-эделинга
153 167, 168, 206; лита 18, 153, 215,
217
— у салических франков: свободных 77,
78, 83, 84, 95, 105—107, НО, 117, 121—
124, 128, 130, 134, 136, 140, 142,
143, 146, 150, 156; королевского антру-
стиона 150; лита 135, 136, 138; коро-
левского раба 148; римлян разных раз-
рядов 136, 148
411 '
Вилла (villa) см. деревня, населенный
пункт, дома, и домохозяйства, хутор
Владение земельное (см. также аллод,
вотчина, гуфа), наделы земельные, уча-
стки земельные 21, 25, 63, 64 384,
388—390, 392—396.
— у англо-саксов см. гайда
— у баваров 320, 328, 352
— по Бургундской Правде (см. также
совладение) 55, 295, 310, 315; галло-
римлян 310, 311, 314, 315; наследствен-
ное на условии королевской службы
309; приселенцев 300, 301
— у лангобардов 241, 244, 267, 279;
альдия 257; герцога 230, 232, 240; ко-
роля 230, 232, 282
’ — по норвежскому обычному праву см.
одаль
— у салических франков 113, 114, 143
Владения право 32, 71
— у баваров 328, 329, 340, 343, 344
— у бургундов 295, 301
— у лангобардов 238—241, 267, 269
— у салических франков 101, 104, 106,
НО, 117, 119, 120.
Вожди военные у лангобардов (duces)
226—228
Вольноотпущенники разных разрядов 8,
32, 33, 62, 187
— у алеманнов 56
— у англо-саксов 196
— у баваров 365
— У бургундов 306, 307, 309
— у лангобардов (см. также fulcfree) 55,
245, 260, 261, 273, 277, 280, 281
— по норвежскому обычному праву см.
лейзинг, frjalsgjafi
— у саксов 40, 165, 168—171, 175, 182,
214, 221
— у рипуарских франков (см. также та-
буляций, трибутарий, civis Romanus)
147
Восстание Стеллинга у саксов 155, 168—•
170, 180, 181, 219, 222—224
Восстания крестьянские у лангобардов,
245, 274
— у франков (conjurationes) 64, 398—
400
— против герцога у баваров 57, 356, 375
Вотчина 67, 70; крупная 37, 62; мелкая
65; королевская 38, 387; светская 61;
церковная 39, 387
— у баваров 367; светская 354, 373; цер-
ковная 354, 365—370
— у саксов 170
Вотчинники 8, 29, 39, 67—70, 210, 377—
380, 382, 383; крупные 19—22, 29, 62,
66, 69, 70, 378—381; мелкие 20—22,
29, 38, 40, 62, 63, 68, 379, 380, 385,
388, 392; светские 378, 379, 382; цер-
ковные 22, 61, 70, 378, 382, 383
— у баваров 347; крупные 350, 359,
363; мелкие 342, 350, 355, 358, 363, 387;
светские 355, 360, 363, 364, 370, 371,
373, 374; церковные 366, 371
— по Бургундской Правде 303, 305, 311;
крупные 309, 314, 315; мелкие галло-
римские 316
— у лангобардов 231; мелкие 275, 276
— у саксов 170, 224
— у салических франков мелкие 62
Гайда (земельный надел у англо-саксов)
54, 203—205
Газинды см. дружинники у лангобардов
Гастальды (судебно-политические долж-
ностные лица короля у лангобардов)
243, 282
Гезиты (gesidcundmen) см. дружинники
у англо-саксов
Генеалогия у алеманнов 56, 319
— у баваров 319—321, 375
Герцогская власть у алеманнов 56
— у баваров 57, 318, 319, 323, 347, 352,
354, 356, 360—362, 364, 372—376
— у' лангобардов 225, 226, 228—230, 232,
240—245, 262, 281, 283
Глафорды 54, 197
Госпиты (hospites — бургунды и римляне
как совладельцы земельного надела у
бургундов) 288, 291—293, 296—298,
310—312, 314—316
Государевы посланцы (missi dominici)
при Карле Великом 63, 64
Государственная власть 8, 20, 30, 47
— у алеманнов 56
— у баваров 357, 361
— во франкском государстве 64
Государство 46
— у саксов 207
— у салических франков 49
Границы земельного участка у баваров
331—334, 339—341, 349
Графы 211, 381
— у баваров 363, 373—376
— у салических франков 64, 87, 93, 106,
125, 126, 134, 138
— у рипуарских франков 145
Гуфа (пахотный надел члена марки) 15,
20, 38, 62, 67—69, 95
— у саксов 224
Дарения аллодов 19, 20, 22, 53, 58, 59, 63
— по картуляриям 22, 45, 63, 65, 66,
68—71, 210—212, 378—396, 398, 400
— по Правдам:
— у баваров 57, 58, 320, 329—331, 336—
339, 353, 357, 360—361, 363, 373
— У бургундов 287, 288, 296—298
— у лангобардов (donatio, donum) 54,
233—236, 240—242, 244, 262, 297;
в пользу церкви 282; thinx, gairethinx
234, 236, 244; in die obitus sui (li-
dinlaib) 238, 239, 244; launegild 124,
240, 244; по Лиутпранду 266—268, 282
— у саксов 155, 160, 161, 178, 179, 182,
208, 211
— у салических франков 64, 120, 238
Движимость 3, 13, 19, 59
— у баваров 350, 353, 354, 356—262
— у бургундов 287, 289, 301
— у лангобардов 244, 271, 278
— у саксов 154, 160
— у салических франков 53, 76, 77, 84,
96 105—107, ПО, 114, 119, 124, 146,
148, 179
412
Двор (curtis) 14, 63, 70
— у баваров 340—342, 351, 363, 366, 369;
герцога 375
— У бургундов 286
—• у саксов 162, 216
— у салических франков 17, 85, 94—96,
100, 106, 107
Дворовые 67, 68
Двухполье 11, 18
— у салических франков 103, 104
Деревня 13, 14, 16, 29, 41, 59, 61—63, 95,
227
— у баваров 331, 335, 339, 347, 348, 353,
360, 363, 366
— у бургундов 310, 315, 316
—• у лангобардов 269, 270
— у саксов 155
— у салических франков 17, 53, 75, 85,
87—96, 104, 106, 108, 112, 114, 117,
119, 121, 269
Держание 19, 22, 31, 38, 39, 61, 62, 68, 71,
210, 211
— по картуляриям 377, 378, 382—385 •
— по Правдам: у баваров 352, 361,
368
— У бургундов 299, 310, 316, 317
— у лангобардов — 232, 260, 262, 271,
275—281, 386
— у саксов 219, 221, 222, 224
— у салических франков 139, 447
— у рипуарских франков 147, 387
Дефензор (светское должностное лицо
церкви у баваров) 372, 373
Дифференциация имущественная и соци-
альная (см. также разорение, расслое-
ние свободных, зажиточные .общинни-
ки, зависимые люди, неравенство) 32,
34
— у баваров 331, 357, 358
— у лангобардов 191, 225, 235, 253, 272,
276
— по норвежскому обычному праву 186
— у саксов и фризов 178, 179, 197, 215
— у салических франков 52, 53, 151
Долговые обязательства и задолженность
20
— у баваров 125, 360—362, 365, 373
— у лангобардов 244, 268
— у салических франков 20, 124, 126, 129,
133, 138
Должностные лица 30
— общинные (inspectors) у баваров
332, 333, 318, 349
— сотенного суда у салических франков
(см. рахинбурги, тунгин)
— короля и герцога у лангобардов (см.
агенты королевской власти) 230, 242,
281—283
Доли имущества у баваров (portio) 328,
339
— по Бургундской Правде бургундов и
римлян 292, 294; членов семьи 288—
290, 296
Дома и домохозяйства 10—18, 29, 34
— у баваров 340, 341, 351
— У бургундов 291, 316
— у саксов 162, 163
— у салических франков 77, 78, 80, 83,
85, 87—91, 94, 96—99, 101, 102, 104—
НО, 114, 116—118, 120, 12.1, 147
Домен по Баварской Правде 364 366—
369, 376
Dominium 167, 176, 177, 179—181
Дружина 227
— у лангобардов 243
Дружинники 8
— у англо-саксов 49, 54, 204—205
— у баваров 347
— у лангобардов 54, 228, 230, 238, 240,
243, 245, 256, 250, 262, 274, 279
— у салических франков 47, 53, 75, 113,
121, 122, 130, 131, 148—151, 167
Завещания 12, 13, 59
— у баваров 329, 360
— у бургундов 288, 296, 309
— у лангобардов 236, 265, 266
Зависимость личная и поземельная 19,
23, 33, 35, 39, 53, 66, 68, 380, 381
— у баваров 56, 58, 331, 354, 357, 361,
363—365, 368, 370
— У бургундов 300, 307
— у лангобардов 239, 247, 251, 253, 260,
273, 277, 278, 281, 283
— по норвежскому обычному праву 182,
183
— у саксов и фризов 168—171, 177, 180,
191, 214, 218, 219, 222, 223
— у салических франков 88, 91, 122,126—
128, 131, 133, 136—139, 144
Зависимые люди 378, 379
— у баваров 361, 363, 364, 370, 371, 373
— у лангобардов 232, 240, 244, 275
— у саксов 40, 208, 213, 218, 219,^221, 224
Зажиточные общинники 379, 380, 385, 386
— у баваров 354—356, 360, -365, 370
— у бургундов 297, 298, 300
— у салических франков 84, 123, 124, 133
Заимки 1.5, 63
— у Оаваров 334—337, 342, 343
— у бургундов 286, 292—296, 305, 313,
314, 317
— у салических франков 88, 89, 91, 95,
,113, 115
Займы у баваров 359
— у салических франков 124—126
Закрепощение, закабаление 5, 19 21, 29,
30, 39, 45, 59, 61, 62, 71, 377, 380, 386,
387
— у баваров 47, 57, 331, 340, 342, 352—
355, 361, 362, 364, 365, 367, 370
— У бургундов 317
— у лангобардов 277
— у саксов 224
— у салических франков 134, 135
Залоги, закладничество 20, 59, 367
— у баваров (wadium) 58, 338, 354, 359—
362, 370—372
— у лангобардов 268, 270
— у салических франков 105, 106, 125
Земельные участки 10 12, 32, 65, 69, 377,
378, 386
413
— у баваров 330, 331, 333—339, 343, 349,
353, 359, 360, 365, 366, 369
— У бургундов 291, 295, 297—300, 302,
303, 316
— у лангобардов 226, 239, 269, 278
— у саксов 161, 162, 221
— у салических франков 87, 88, 97, 98,
102, 106, НО, 114, 116, 117, 120, 122,
139, 147
Землевладельцы (см. также вотчинники):
18, 20, 23, 29, 33, 47, 62, 381, 389;
— у англо-саксов 205
— у баваров 331, 347, 353, 354, 361, 372,
373
по Бургундской Правде 308, 317; гал-
ло-римские 298, 310
— по лангобардским законам 278; рим-
ские 225, 226, 231
— по норвежскому обычному праву:
. крупные 200
— у салических франков 143, 148
— галло-римские 75
Землевладение: крупное 8, 37, 48, 59, 385;
мелкое 65, 66; королевское 8, 63;
светское 19, 48, 59, 61, 63, 65; церков-
ное 8, 19, 59
— у алеманнов и баваров 47, 48, 56, 350—
' 354, 360; светское 48, 56, 57, 353, 354;
церковное 48, 56, 57, 353, 354, 360, 361,
‘369, 372, 373
— у бургундов 309
— у лангобардов 49, 262, 283, 284; коро-
левское 282; св’етское 282, 284; церков-
ное 273, 282, 284
— у саксов 164, 222, 224; светское 222,
224; церковное 164, 170, 222—224
— во франкском государстве 121, 143,
церковное 149
Знать 32, 53
— у англо-саксов: должностная, служи-
лая 49, 54, 205; родо-племенная 49,
195, 205, 254
— по' Бургундской Правде 306, 315, 317;
галло-римская 315, 317; - родовая 309;
317; служилая 309, 317
— по норвежскому обычному праву 206;
родо-племенная (odalsborin) 193,200—
202, 205, 208; служилая 201
— у саксов 166, 171, 174, 195,. 197: воен-
но-служилая 222; родовая 40, 168,
195, 202, 222—224
— у салических франков 122: должност-
ная 122; родовая 53, 124, 149
Имения у бургундов 309
— у лангобардов 275, 282
Иммунитет 59, 61
— у лангобардов 278, 279
— во франкском государстве 64
Имущественные сделки 58, 59
— у бургундов 300, 309
— у лангобардов 267, 268, 271
— у салических франков 138
Имущество (см. также движимость, не-
движимость) 32
— у баваров 352, 365, 376; семьи 328—
330; женщины 325, 328, 329; серва 358,
359
— у лангобардов 262, 264, 265, 268, 270,
279, 281: приобретенное на службе у
короля 240, 244; альдиев 258, 280;
. fulcfree 258; разделы 265
— у саксов 156, 163, 178; супругов 157;
женщины 157; лита 215, 216, 218, 220
— у салических франков 95, 125—127,
129—133: антрустиона 131; лита 136,
138; раба 142, 146; супругов 78; жен-
щины 80, 82, 132
Колоны 61, 211, 383, 385, 387; римские 7
— у алеманнов и баваров — 56, 57, 363,
368, 369, 386; церковные 361—367
— по Бургундской Правде 310, 316, 317:
римские 317
— по лангобардским законам: римские
226, 231, 232
Коммендация 59
— у лангобардов 240, 282
Композиция у лангобардов 280
— у саксов 177
— у салических франков 132
Consortes (совладельцы по Бургундской
Правде) (см. также госпиты) 294
Коны (Gewanne) у баваров 333
—• у салических франков 101
Королевская власть у бургундов 298,
309—311, 312—315
— у лангобардов 225, 228—230, 232, 241,
244, 251, 262, 263, 273, 277, 281, 282, 283
— у салических франков 72, 121, 122,
126, 128—137, 148—151, 228
Крепостные 14, 30, 33
Крестьяне, крестьянство 9, 14, 18, 21—23,
29, 30, 33, 36, 38, 44, 45, 63, 68, 398
— зависимые 3—5, 7, 8, 10, 19, 29, 30,
36—39, 44—46, 55, 56, 66
— свободные 14, 29, 30, 39, 61, 62, 65—68
— по картуляриям 71, 210, 379, 384, 385,
398, 400
— зависимые 377, 381, 395, 398; свобод-
. ные 377, 379, 380, 383, 396, 397
— у англо-саксов 49
— у алеманнов и баваров: зависимые 56,
58, 318, 342, 365, 370; свободные 368
— по Бургундской Правде 311, 314; гал-
ло-римские 315; зависимые 310, 317
— у лангобардов 276; зависимые 272, 273,
281, 282; свободные 226
— у саксов 222, 223
—- у салических франков 122
Кровная месть 31
— у баваров 321—323
— у салических франков 85, 128
Кэрлы см. свободные у англо-саксов
Лаунегильд (вознаграждение, гаранти-
рующее действительность дарения у
лангобардов) см. дарения у лангобар-
дов
Лейзинг (leysing, высший разряд вольно-
отпущенников по норвежскому обыч-
ному праву) 182—186, 192, 193, 200
Либеллярии (земельные держатели по
письменному договору у лангобардов)
262, 272, 278—281
414
Лидймониум (повинность лита в форме
натурального взноса по ’ полиптикам
IX в.) 139
Литы (полусвободные) 8, 18, 19, 32, 33,
53, 211
— у англо-саксов (лэты) 54, 218
—• у саксов 30, 53, 153, 159, 166—170,
175—177, 179, 181, 207, 208, 212—224
— у салических франков 53, 122, 135—139,
148, 149, 151, 221
Mediani (социальная прослойка у алеман-
нов) 198, 357
Министериалы у бургундов 309
— у салических франков 121, 137
Minofledi (социальная прослойка у алеман-
нов) , 198, 357
Minor popullus, minores personae (социаль-
ная прослойка у баваров) 356, 357, 373
Morgincap (утренний дар, получаемый же-
ной у лангобардов) 157, 248, 268, 269
Мундиум (опека) у лангобардов: над воль-
ноотпущенником 247; над свободной
женщиной 190, 191, 246, 248, 252, 264
— у саксов: нобиля над свободным (tute-
la) 178, 180, 197; свободного над свобод-
ной женщиной 155, 158, 159
— у салических франков над женщиной
78, 79, 81, 132
— у франков хамавов 253
Наделы земельные 3, 11—15, 17, 19—22,29,
31, 38, 53, 61, 62, 67—69, 71, 382, 385, 387
— у баваров 332, 339, 343, 350, 353, 368,
369
— у бургундов (sors) 285, 287—292
— у лангобардов 257, 275
— у саксов 161, 164, 216, 220, 222
— у салических франков 74, 83, 85, 88—91, -
96, 103, 112, 115, 116, 144, 147, 296, 368,
369
Населенные пункты у баваров 366
— у салических франков 85, 93, 95, 120,
139, 146
Наследования порядок (см. также разделы
имущества) 12, 13, 23, 71, 382, 383
— у алеманнов и баваров 318, 321, 324,
328—330. 351. 356
— у бургундов 285, 287—289, 298
— у лангобардов 233, 234, 237, 240, 246,
247, 263, 264, 266, 267, 330
— по Лиутпранду 263—265
— у саксов 157, 159, 160, 164, 178, 179, 182,
183, 192. 193 '
— у салических франков 52, 53, 76, 79—81,
83, 84. 89, 96, 103, 105, 110—114, 116,
117, 119, 120, 123, 159
Недвижимость 3,59
—• у баваров 357, 359
— у бургундов 287, 289, 292, 297, 301
— у саксов 160, 161, 164, 165
— у салических франков 89, 96, 105, НО—
114, 116, 117, 119, 120
Неравенство (внутри общины) 3, 8, 9, 11,
18, 30, 31, 33
— у баваров 319, 339, .350, 351, 353, 354
—• у бургундов 55, 297, 316
— у лангобардов 54, 229, 255, 256, 261
у салических франков 5, 121, 122, 135,
148
Несвобода у лангобардов 257, 258, 261, 277,
281
— у саксов 213—216, 220
— у салических франков 135, 137—139,
143, 144. 147
Несвободные (см. также рабы) 21, 30, 68—
70. 378, 385, 390—393
— у лангобардов 232, 386
Нобили (nobiles) 209, 210
— по баварским картуляриям 390—395
— по Правдам: у баваров 320, 341, 342, 355;
— У бургундов 309
— у саксов и фризов 18, 40, 53, 153, 160,
165—172, 174—181, 188, 189, 199, 200,
206, 207, 210, 214, 216—218, 221—223
Носители правовых норм
— у саксов и фризов 165, 167, 176, 207,
216, 218
Оброк натуральный у баваров 366, 368
— у лангобардов 226, 230
Община земледельческая 3—5, 7—15,
18—23, 27—31, 33, 34, 36—39, 41—47,
52, 53. 59, 63, 199, 377, 378, 380, 385,
388, 393, 396, 397, 398
— кровно-родственная 9, 16, 18, 31, 42, 46,
89
— соседская (марка) у баваров 17, 48,
56—58, 318, 319, 330—332, 334, 337—340,
342—345, 348—354, 356, 364, 367, 370,
377, 378
— У бургундов земледельческая и сосед-
ская 55. 285, 299, 317
— у лангобардов земледельческая и со-
седская 54, 244
— у саксов земледельческая 155, 161, 164,
222, 224
— у салических франков земледельческая
53, 72, 75, 86, 89—91, 93, 95, 96, 99,
102—104, 106, 115, 116, 118, 119, 122, 128
— родовая 75
Общинники-аллодисты 7—И, 15, 19—23,
28—31, 37—39, 43, 45, 47, 56, 71, 377—
381, 385, 388—296, 398
— у баваров1 (commarcani, calasneo) 5, 17,
57, 58, 318, 320,330,331, 333—345, 347,
348, 350, 352—358, 360—365, 368, 370,
373. 376. 386
— у бургундов 297—299, 303, 304, 315, 316
— у лангобардов 54, 348, 386
— у саксов 30, 164, 199, 221, 224
— у салических франков 17, 52, 90, 96,
97, 100—102, 104, 108, 116, 122, 126, 129.
131, 133—135, 143, 144, 146, 147, 151
Общинные угодья 38, 63, 390—392
— у баваров 330, 339, 340, 350, 357
— у бургундов 285, 291, 296
— по норвежскому обычному праву 200
— у салических франков 88'—90, 100, 106,
107, 114, 115, 121
Одаль (odal —родовое земельное владе-
ние по норвежскому обычному праву)
200, 201, 208
Округ (pagus) у лангобардов 227, 242
— у саксов 170
415'
Оптиматы (знатные у бургундов) 314,
316, 317
Ордалии у салических франков 130
Отказ от родства у салических франков
83—85, 90, 123, 127
Открытых полей система 14, 22, 24, 27—
29
— у баваров 336, 340
— у салических франков 100, 102, 103
Отпуск на волю, освобождение рабов и
литов. Разные способы 39
— у англо-саксов 195, 196
— у бургундов 307
— у лангобардов 55, 240, 252, 273
— в церкви 251, 252, 254, 270
— in quadrubium 182, 246
— по распоряжению короля через дена-
рий 246, 253, 254, 270
— с превращением в альдия 247, 248, 257
— с превращением в fulcfree 246—248,
254, 257
— через thingatio (в силу акта gaire-
thinx) 195, 246, 251, 253, 254, 270
— haamund a se 181, 182, 253, 254
— альдия 259
— haamund a se при Айстульфе 272
— по норвежскому обычному праву (gefa
frelsi) 182
— за принуждение работать в праздни-
ки 196
Через процедуру выкупа части повинно-
стей (см. лейзинг) 183, 184, 191, 193
— у саксов и фризов 196, 214, 215
— у рипуарских франков 147, 253, 254:
с превращением в лита или трибута-
рия 253, 254; с превращением в табу-
ляция 253, 254; через денарий 253,
254
— у салических франков 146—148, через
денарий перед лицом короля 136, 146,
147; лита 136—138
— у франков-хамавов per hantradam 255
Отчуждение движимости и недвижимо-
сти (см. также дарения) 12, 13, 18, 52
— у баваров 349—351
— у бургундов 289, 290, 301
— у лангобардов 238, 239, 247
Оценка имущества должника у саличе-
ских франков 125, 126
Патроны 33
— у баваров 319, 324, 374
— у лангобардов 55, 239, 240, 244, 246,
247, 251, 252, 257, 277, 278, 283
— у альдиев 257—'260, 280; вольноотпу-
щенников 258, 272, 273
— по норвежскому обычному праву
183—185, 191
— у саксов 167, 169, 176—181, 187, 197,
208
Передача имущества у лангобардов по-
средством акта ande-gauvere или ari-
gauvere 236, 239
— у салических франков 106, 119, 235,
266, 279
Переложная система хозяйства 11, 89
Переселение с грамотой от короля у са-
лических франков 121, 133, 244
— со своей fara у лангобардов 228, 241—•
244
Переселенцы у лангобардов 241—244
— migrans у салических франков 85—91,
96, 105, НО, 114, 115, 118—120, 125,
244, 296
Пертика у баваров 366, 367, 369
Повинности зависимых людей (см. также
барщина, оброк натуральный, чинш)
30, 71, 394
— у алеманнов и баваров 57
— у англо-саксов 205
— у лангобардов 280
— по норвежскому обычному праву 183,
184, 193
— у франков 139, 392—394
Пограничные знаки у баваров 57, 332—
334, 346—349
Пожалования земельные 59, 61, 66
— у бургундов 56, 309—312, 315
— у лангобардов 240—244, 262, 265, 277,
282—284
— у салических франков 133
Полноправие 33, 34, 38, 39
Полусвобода 33
— у лангобардов 257—260, 280, 281
— у саксов 214, 218, 220
— у салических франков 135, 139
Полусвободные (см. также литы) 23, 213
— У бургундов 307
— у лангобардов см. альдии
— по норвежскому обычному праву 191
Получатели дарений у лангобардов 237,
238, 241
— у саксов 208
Пользование общинными угодьями у ба-
варов 344—346, 348, 349
—' У бургундов 293, 294, 305
— у салических франков 89, 109
Понятые у лангобардов 235, 236
Поручители у баваров 338
Поссесоры римские по по Бургундской
Правде 315, 316
— по лангобардским законам 226
— по Салической Правде 74, 148
Права-обязанности свободных 31—34, 46,
213
— у лангобардов 207, 274
— у саксов 167, 206, 213, 217, 218, 220
— у салических франков 53, 84, 128, 133,
144
Прекарии 19, 22, 39, 58, 59, 71, 382 —
385, 388, 389, 391, 392, 396
— у баваров 360, 361, 373
— у лангобардов 235, 239, 244, 279
Прекаристы 22, 39, 45, 71, 383—385, 390,
400
— у баваров 363
— у лангобардов 239, 260
Приданое (dos, meta) 59
— у алеманнов и баваров (dos) 321,
325. 328. 329
— у лангобардов (meta, см. также fa-
derfyo, morgincap) 283
— у саксов (dos) 156, 157, 159
— у салических франков (dos) 78, 81,
82. 328
416
Приселенцы у бургундов 298—301, 306,
311, 313, 314, 316
Продажа в рабство 19, 20, 134
—• у баваров 331, 358, 362, 363
— у бургундов 307
— у саксов 166, 176
— у салических франков 134, 135
Puer regis у салических франков 136,
137
Рабы 14, 19, 32, 33, 39, 53, 55, 387—389,
394, 396—398: дворовые 20. 67, 68;
посаженные на землю 7, 8, 21, 30,
61, 66, 67, 210, 211, 385
— у баваров 347, 355, 358, 361, 364, 365:
дворовые 341; посаженные на землю
56, 57, 330, 357, 360, 364, 367—372,
376, 387
— по Бургундской Правде 145, 301, 303,
306—308; галло-римские 311, 312, 315;
королевские 309; посаженные на зем-
лю 310, 312, 317
— по лангобардским законам 245, 246,
251, 252, 257—262, 267, 270, 271, 273,
276, 280, 348; королевские 257, 276,
280; посаженные на землю 226, 232;
римские 226, 232; альдия 257
— у саксов и фризов 161, 166, 168, 171,
175, 176, 180, 208, 217, 221, 223-
литов 216, 218
— у салических франков 53, 95, 122, 123,
131, 132, 134—148
Разделы земельные между варварами и
местным населением 25, 73
— по Бургундской Правде между бур-
гундами и галло-римлянами 55, 285—
288, 291—293, 298, 306, 310—316
• — между лангобардами и римлянами
229, 231, 232
Разделы имущества 359
— у баваров между членами семьи 327,
360
— у бургундов 290, 296, 297
Разорение свободных 9, 21
— по картуляриям 382, 383
— у баваров 17, 342, 354, 355, 360, 362,
364, 365, 370, 373, 374, 376
— у бургундов 307
— у лангобардов 238, 240, 245, 262, 277
— у саксов 219
— у салических франков 84, 90
Расселение лангобардов в Италии 226,
228, 229, 262, 281
— салических франков в Галлии 72, 74,
75
Расслоение среди свободных 8, 11, 13,
18, 19, 21—23, 31, 44, 53, 61, 375
— в раннефеодальный период 378, 383
— у бургундов 55, 297, 300, 305, 310, 311,
316, 317
— у лангобардов 43, 233, 244, 261, 271,
274
— по норвежскому обычному праву 200
— у саксов 161, 164, 173, 200, 218, 221,
224
Рахинбурги (судебные заседатели у са-
лических франков) 106, 125, 143
Реипус (reipus, взнос, уплачиваемый
вдовой родичам ее умершего мужа)
77—83
Римляне по Бургундской Правде 288,
291—293, 296—298, 310—316
— по лангобардским законам 225, 226,
— по Салической Правде 73—75
Родовая группа, сородичи
— у англо-саксов 206
— у баваров и алеманнов (leuda, gene-
alogia, genus) 202, 318—324, 354
— У бургундов (faramanni) 286, 287, 293,
312, 314, 315
— у лангобардов (fara) 225, 226, 228, 229,
231, 241, 255, 256, 269
— по норвежскому обычному праву 202
— у саксов и фризов 155, 157—159, 164,
198, 199, 222
— у салических франков 72, 75, 76, 105,
114, 115, 117, 120, 123, 127, 128, 131,
149
Сацебароны (должностные лица короля
у салических франков1) 148
Свидетели при оформлении юридических
актов по картуляриям 392—394
— у баваров на суде 334—336, 338, 339,
349. 374
— у бургундов при оформлении юри-
дических актов 297
— у лангобардов при оформлении юри-
дических актов 235, 236/270
— у саксов на суде 163
— у салических франков на суде 86, 87,
95, 106, 124, 125, 129, 139
Свобода по Правдам: 21, 29: позитивное
содержание 31—35, 38; многообра-
зие 35; по картуляриям 384, 387—
389. 394
— у англо-саксов 251, 255; многознач-
ность 195
—• у баваров 58, 330; потеря 352, 353,
361—364, 376
— у лангобардов 54, 255, 257—<261,
279—281; многозначность 246—250, 256,
259—262, 272—277, 279, 281
— у саксов и фризов 40, 197, 208, 216—
218, 222; многозначность 40, 182, 189—
191, 194, 195, 199, 213
— у салических франков 132, 138, 139,
144, 147, 150; позитивное значение
122, 128, 133,137; многозначность 135;
утрата 126, 129, 133
— у рипуарских франков: потеря 145
Свободные (liberi, ingenui) по картуля-
риям 68, 380, 382, 383, 385, 387—
389, 391, 394—396, 399, 400; по Прав-
дам 19, 21, 29, 30, 32—34, 37, 38, 53
— у англо-саксов разных разрядов (см.
также sixhyndumman, twelfhyndumman,
twyhyndumman; folcfry) 195, 196, 205,
251
— у алеманнов и баваров 17, 56—58,
318, 319, 323, 324, 330, 341, 342, 344,
347, 352—357, 359—363, 365, 374, 375;
разоряющиеся 362, 370, 373, 388
— у бургундов 296, 301, 304, 306—309,
315—317; разных разрядов 306
417
— у лангобардов (exercitales, barones li-
beri, см. также ариманны, fulcfree)
257, 270, 271; разных разрядов 123,
238, 241—245, 255, 261, 262, 271, 277,
278, 281
— по норвежскому обычному- праву раз-
ных разрядов (arborinmen, bondi, frel-
singi, см. также holdar) 183—186,
200—202
— у саксов и фризов (см. также нобили,
фрилинги) 195, 198, 219
— у салических франков 53, 76, 77, 83,
84, 97, 105, 107, 109, НО, 121, 122, 126,
131, 137—149; дифференциация 90, 92,
123, 124, 128, 133—135
Семья большая (домовая община) 11—15,
17—19, 32, 34, 41, 45
— у алеманнов и баваров 56, 58, 318, 319,
328_____330 351
— у бургундов 285—287, 290, 291, 296,
299, 317
— у лангобардов 54, 233, 234, 264, 265,
270
— у саксов 155, 159
— у салических франков1 16, 53, 75—78,
80, 83, 85, 94, 96, 103, 107, 115, 117,
120, 128
Семья малая (индивидуальная) 12—-14,
18, 19, 34, 41
—• у алеманнов и баваров 319, 329, 330,
351
— у бургундов 296
— у лангобардов 233, 263—265, 270
•— у саксов 155
— у салических франков 53, 84, 85, 94,
103, 107, 115—117, 120, 127, 128
Servitium у баваров 352, 354, 365, 376
— у лангобардов 273, 277
— у саксов 177, 214—216, 218, 219
Sixhyndumman (свободный, обладающий
вергельдом в 600 шиллингов у англо-
саксов) 202—204
Скабины во франкском государстве 376
Скульдахий (должностное лицо короля
— у лангобардов) 244, 275
Собрание народное: у лангобардов
(thinx) 235
— у саксов 153, 170
Собрание судебное у салических фран-
ков (mallus, см. также рахинбурги,
тунгин) 79, 86, 87, 95, 121, 129, 139,
144, 146
Собственность земельная — общинная 3,
9, 11, 29, 31, 32, 38—40; при пользо-
вании земельными наделами большой
семьей 11—13, 32, 34; семейно-инди-
видуальная 3, 9, 13, 18, 19, 31, 34, 38,
40; в раннефеодальный период 19, 22,
23, 29, 31, 32, 35, 37, 39, 63, 64, 325,
382-385, 387
— у баваров: общинная 58, 331, 339, 346,
349—-353, 357; семейно-индивидуаль-
ная 319, 327, 330, 331, 339, 349—353,
357, 360
— у бургундов: общинная 295, 296, 301,
317; семейно-индивидуальная 289, 296,
297, 301, 302, 305, 313, 316, 317
—• у лангобардов: общинная при поль-
зовании земельными наделами боль-
шой семьей 237; семейно-индивидуаль-
ная 237, 266, 267, 269, 270
— у саксов и фризов 208, 221; общинная
при пользовании земельными наде-
лами большой семьей 40, 160, 164;
семейно-индивидуальная 40, 159, 160.
164
— у салических франков: общинная при
пользовании земельными наделами
большой семьей 89, 106, 117, 120; се-
мейно-индивидуальная 89, 105, 108, 117,
119, 120
Совладение по картуляриям 389
— у бургундов (см. также госпитьц
consortes) 317
—• у лангобардов 265
— у салических франков 115
Соприсяжники
— у баваров 321, 322, 324, 326, 334, 338,
371, 372
— у саксов и фризов 159, 175—177, 207,
215, 217
— у салических франков 77, 83, 84, 92,
134
Соседи (vicini) у англо-саксов 101
— у баваров 319, 330—334, 343, 344, 346,
348, 349
— У бургундов 291, 294, 295, 304, 305,
316
— у саксов 162
— у салических франков 88, 90—93,
115—120
Табулярий (вольноотпущенник у рипуар-
ских франков) 253, 254, 387
Terra salica (земельное владение, пере-
ходящее по прямой мужской линии у
салических франков) 112—-114
Терциаторы у лангобардов 231
«Трети» (доходов, уступленных ланго-
бардам римлянами) 229—231
Трехполье 10, 11, 13
— у салических франков 103
Трибутарий (вольноотпущенник у ри-
пуарских франков) 253, 254, 387
Тунгин (председатель сотенного судеб-
ного собрания у салических франков)
83, 125, 126, 134, 138
Twelfhyndumman (высший разряд сво-
бодных с вергельдом в 1200 шиллин-
гов у англо-саксов) 202—205, 208
Twyhyndumman (свободный с вергель-
дом в 200 шиллингов у англо-саксов)
202—205
Тэны (см. дружинники у англо-саксов)
Тяжбы земельные у баваров 15, 57, 99,
100, 319, 331—341, 349, 360
— у саксов 163
Faderfyo (движимое имущество, получае-
мое женщиной от отца при вступле-
нии в брак у лангобардов) 234
Файда (вражда между родами) у бава-
ров 322—324
— у лангобардов 323
— у саксов 162
— у салических франков 85
418
ФараманЕы (faramanni) см. сородичи у
бургундов
Folcfry (социальная прослойка у англо-
саксов) 54, 182, 187, 195, 196, 206,
246, 251
Frigman (см. также свободные у англо-
саксов) 54, 206, 255
Frjalsgjafi (вольноотпущенник низшего
разряда) по норвежскому обычному
праву 182—184, 191, 192
Фрилинги (свободные у саксов и фризов)
30, 40, 54, 153, 168—174, 180—181,
186—194, 196, 197, 199, 200, 202, 206—
208, 212, 214, 217, 218, 221, 222, 223
Fulcfree (социальная прослойка у ланго-
бардов) 54, 180, 182, 187, 190, 191,
195 196, 236, 239, 240, 246, 256—259,
270, 272, 274
Holdar (привилегированный свободный
по норвежскому обычному праву)
193, 200—202, 205, 208
Chrenecruda (букв, «горсть земли» —
процедура уплаты вергельда род-
ственниками убийцы у салических
франков) 77, 84, 117, 118, 128
Хутор у баваров 360
— у салических франков 95, 96
Civis Romanus (вольноотпущенник у
рипуарских франков) 253, 254, 387
Чересполосица 10, 14, 27—29
— у баваров 333—334, 336, 340, 348, 349
— у салических франков 92, 97, 99, 100,
102, 103
Чинш 71
— по картуляриям 384, 385, 388, 391, 396
— у баваров 367, 369
Эделинги (знатные) у англо-саксов 206
— у саксов и фризов 40, 168—174, 188—
190, 192—195, 197, 199, 200, 202, 206—
208, 212, 213, 216, 219, 221, 222, 224,
342
Эрлы (earl — знатные у англо-саксов)
195—197, 205, 206, 255
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие. . .................................................... 3
Глава I. К вопросу о первом этапе процесса возникновения феодально-
‘ •-'“ШсЙого крестьянства как класса (теоретическая постановка вопроса) . 7
Г^ава II. Обзор источников.................................................46
1. Варварские правды •.................................................46
2. Формулы и капитурярии...............................................59
3. Картулярии..........................................................64
Г л а в а II I. Община и возникновение аллода у салических франков . ... . 72
Введение. Характер расселения франков в Галлии.........................72
§ /ЛзСтруктура большой семьи и общины.................................75
§ Ч. Характер собственности, различные ее формы и их эволюция . . • 104
§ 3. Социальный строй франков по Салической Правде...................122
Глава IV. Общественный строй саксов в VII—VIII вв....................... 152
1. Пережитки родового строя и характер поземельных отношений у саксов . 152
2. Социальный строй саксов ...........................................165
§ 1. Постановка вопроса ............................................165
§ 2. Liberi и nobiles в их взаимоотношении..........................174
§ 3. Литы...........................................................213
§ 4. Восстание Стеллинга и его характер.............................222
Глава V. Формирование элементов зависимого крестьянства в лангобардском
обществе VI—VIII вв...................................................225
Введение. Характер лангобардского завоевания ........................ 225
1. Имущественная дифференциация в лангобардской общине и возникно-
вение разных форм зависимости по эдикту Ротари......................233
. § 1. Рост земельных дарений и имущественное расслоение среди свобод-
ных лангобардов................................................. 233
§ 2. Разные категории свободных, вольноотпущенников и альдиев по эдик-
ту Ротари.......................................................245
2. Процесс классообразования в лангобардском обществе VIII в..........262
§ 1. Рост имущественной дифференциации . ......................262
§ 2. Дальнейший ход процесса классообразования......................272
Глава VI. Остатки общинного строя у бургундов и его разложение . . . 285
§ 1. Следы и пережитки общины у бургундов...........................285
§ 2. Возникновение полного аллода и рост социального расслоения (в связи
с земельными разделами между галло-римлянами и бургундами) . 296
Глава VII. Превращение свободных общинников-аллодистов в зависимых
крестьян в Баварии VII—VIII вв.......................................318
§ 1. Распадение большой семьи и возникновение полного аллода . . 318
§ 2. Структура аллода и общины-марки................................331
§ 3. Рост имущественного расслоения внутри марки и превращение земель-
ного аллода в свободно-отчуждаемую собственность....................350
§ 4. Закрепощение свободных общинников и процесс классообразования . 361
Глава VIII. Перспективы дальнейшего развития крестьянства как класса
в Западной Европе в IX—X вв. (Вместо заключения)......................377
§ 1. Перегруппировка в среде общинников и разорение значительной их
части в Каролингском государстве IX в...........................377
§ 2. Выделение мелких вотчинников из состава общины и рост крупного
землевладения ..................................................... 388
§ 3. Первые проявления классовой борьбы крестьянства................397
Литература и источники ...................................................402
Указатель.................................................................411
Утверждено к печати. Институтом истории Академии наук СССР
*
Редактор Издательства М. Л. Абрамсон
Технический редактор Е. Б. Поливанова
*
РИСО АН СССР № 52а 76В. Сдано в набор 5/IX 1955 г. Подп. в печать 28/11 1956 г. Формат бум. 70X108l/i,-,
Печ. л. 26,25. Т-01653. Уч.-изд. лист. 40,3. Тираж 3000. Изд. № 1116. Тип. зак. 3034
Цена 26 р. 20 к.
Издательство Академии наук СССР. Москва, Подсосенский пер., 21
2-я типография Издательства Академии наук СССР. Москва, Шубинский пер., 10.
ОПЕЧАТКИ И ИСПРАВЛЕНИЯ
Стр. Строка Напечатано Должно быть
32 1 св. и наемного наемного
37 23 св. общин ы свободной общины
44 20 св. характеристики подробной характеристики
74 24 сн. франко-романских германско-романских
82' 18 сн. него отца
96 13 сн. § 89 notes by Н. Kern, § 89.
97 2 сн. luisset fuisset.
Ш 1 ;сп. Lex 6 Lex
111 7 сн. Ср. 5 Ср.
116 24 сн. По мнению 2 По мнению
119 16 сн. cognosc cognoscat
138 12 сн. юридического физического"
166 28 сн. XXIX XXXIX
192 2 сн. Но (Но
192 1 сн. женщиной. женщиной).
203 25 ;св. 1904 1905
204 1 сн. 1904 1905
207 3 сн. XV—XX XVI—XX
219 26 сн. Нитрад Нитард
225 7 сн. et Halicarum et Italicarum
228 12 сн. § з § 1 раздела I
232 16 сн. liberi pertinentes liberi—pertinente s
233 2 сн. absique absque
234 13 сн. se saequaliter se aequaliter
235' 20 сн. Единственный 3 Единственный
279 2 св. начале IX в. конце VIII в.
280 12 сн. юридического физического
296 19 сн. sal., XVL, § 2 sal., XLV, § 2
305 7'сн. Burg. § 2 Burg. XLV, § 2
312 И сн. depraesumptores et praesumptores
349 11 сн. consensu inspectore partis consensu partis
357 9 сн. siilis silvis
383 16, 22, 28 сн. t. II t. I
404 2 сн. правый столбец t. V t. IV
404 3 сн. лев. столбец t. I—IV p. I—VI
404 16 сн. пра- вый столбец S. Liutberae S. Liutbergae
406 34 св. Серовойский Серовайский
406 35 св. прав, столбец районов районов Франции
409 10 сн. лев. столбец Jrg. 1878 Bd. I, Jrg. 1878.
409 1 св. прав, столбец Staatsre ycht Staatcrecht
А. И. Неусыхин