/
Автор: Баганова М.
Теги: всеобщая история всемирная история история факты воспитание историография
ISBN: 978-5-17-073508-2
Год: 2011
Текст
МАРИЯ БАГАНОВА
ВСЕМИРНАЯ HI
В СПЛЕТ
ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ
В СПЛЕТНЯХ
Чем кормили священных крокодилов
в Древнем Египте?
Почему Цезаря дразнили «царицей»?
За что кастрировали философа
Абеляра?
К кому французский король ревновал
Ричарда Львиное Сердце?
Почему «король-солнце» превратился в уродца?
Как Георг IV стал наркоманом?
ВЫМАРЫВАЛОСЬ В ОФИЦИАЛЬНЫХ
} ЛЕТОПИСЯХ, УЧЕБНИКАХ И ЭНЦИКЛОПЕДИЯХ!
Мария Баганова
Всемирная
история
в сплетнях
Мария Баганова
Всемирная
история
в сплетнях
ACT
Астрель
Москва
УДК 94(100)
ББК 63.3(0)
Б12
Баганова М.
Б12 Всемирная история в сплетнях/Мария Баганова. -
М.: ACT: Астрель, 2011. - 384 с.
ISBN 978-5-17-073508-2 (ООО «Издательство ACT»)
ISBN 978-5-271-34734-4 (ООО «Издательство Астрель»)
Скандалы. Интриги. Расследования. Эту формулу придумали от¬
нюдь не ушлые журналисты 21 века. С тех пор как существует человек,
существуют и сплетни. И только с их помощью мы можем по-настоя-
шему узнать Историю. Об этом не пишут в учебниках и не рассказы-
л вают документальные фильмы! Официальные версии лживы и скуч¬
ны. Другое дело сплетни и слухи! У вас есть шанс выяснить, что про¬
исходило на самом деле, потому что все самое интересное о наиболее
ярких событиях и знаменитых персонажах собрано в новой книге Ма¬
рии Багановой.
УДК 94(100)
ББК 63.3(0)
ISBN 978-5-17-073508-2 (ООО «Издательство ACT»)
ISBN 978-5-271-34734-4 (ООО «Издательство Астрель»)
© Баганова М., 2011
© ООО «Издательство Астрель», 2011
Оглавление
Вступление 7
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация 9
Древняя Месопотамия. — Как опасно было быть царем
в Древнем мире. — Подробнее о великом герое Гильга¬
меше. — Маленькое отступление о Всемирном пото¬
пе. — Кто ты — царица Пуаби? Раскопки Ура. — Шумер¬
ские пословицы и поговорки. — Как месопотамские де¬
вушки выходили замуж. — Первая в мире поэтесса. —
Падение Шумера. Плач о разрушении шумерских горо¬
дов. — О чем писали библейские пророки? Наследники
шумеров: развратный Вавилон и страшная Ниневия. —
Легенда о царице Семирамиде
Глава 2. Та-Кемет или Египет 50
Боги Египта. — Имхотеп — первый ученый. — Три великие
пирамиды: Хеопс, Хефрен и Микерин. — Древнеегипет¬
ская Золушка, или Легенда о гетере Родопис. — Загадочная
гробница. — Среднее царство. Город крокодилов. — Сказ¬
ки, гимны и песни. — Театр! — Гиксосы — завоеватели и
фараоны. — Египет Нового царства — империя. — Хат-
шепсут. — Верховный бог, фараон Эхнатон и его две цари¬
цы. Конец династии. — Упадок империи. Панеб, коррум¬
пированный чиновник. — Гаремный заговор при фараоне
Рамзесе III
Глава 3. Рим 115
Город на семи холмах. — Ночь Рима. Закат республи¬
ки. — Цезарь и Никомед. — Цезарь и пираты. — Скандал
с Помпеей. — Дальнейшая карьера Цезаря. — Заговор
Катилины. — Консульство Бибула. — Галльская война. —
Гражданская война. — Единоличная власть. — Женщины
Цезаря. — Гибель. — Наследник Октавиан Август. —
Марк Антоний. — Клеопатра. — Арминий
Всемирная история в сплетнях
Глава 4. Меровинги 183
Нравы V века н.э. Грустная судьба дочери Хлодвига. —
Печальная повесть о гибели детей Хлодомера. — Исто¬
рия королевы Радегунды. — Бунт в монастыре
Пгава 5. Королева трубадуров 201
От франков к Франции. Как появились замки. — Акви¬
тания — сердце куртуазности. — Гильом Аквитан¬
ский. — Алиер, герцогиня Аквитанская — королева
Франции. — Бернар Клервосский (1090—1153). — Не¬
много о Сен-Дени и аббате Сугерии. — «Пьер Абеляр из
Сен-Дени, познавший горечь оскопленья». — Второй
крестовый поход. — Джауфре де Рюдель. — Сказочный
Константинополь. — Раймонд Пуатевинский. — «Ямо¬
лода, а жизнь моя уныла...» — Генрих II. — Королева Ан¬
глии. — Бернарт де Вентадорн. — Прекрасная Розамун¬
да. — Жизнь в Пуату. — Сюжет о съеденном сердце. —
Гражданская война. — Томас Беккет. — Бертран де
Борн — певец войны. — Смерть молодого короля. —
Вторая война, 1189 год. — Падение Иерусалима и Про¬
каженный король. — Третий крестовый поход. — Плен,
освобождение и смерть
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце» 277
Версаль: изнанка дворцовой жизни. — А не лгут ли порт¬
реты? — Должность: официальная фаворитка. — История
о ядах. — Нинон де Ланкло. — Принцесса-мавританка
Глава 7. Европа и наркотики 333
Жертвы опиума. — Клуб гашишистов
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды» 354
Красавица и Чудовище. — Ландрю. — Мистангетг. —
Прекрасная Колетт и ее женщины
Список использованной литературы 380
Сетевые источники 383
Вступление у
Что самое интересное в истории? Планы генеральных
сражений или фортификационных сооружений? Эконо-
мическая политика римских императоров? Да, наверное, р
кому-то это по сердцу. Но все же куда занимательнее не г
статистические выкладки и завоевания, а живые люди — U
наши далекие предки, которые жили своей обыденной,
повседневной жизнью, любили, страдали, завидовали
друг другу, ссорились, мирились. Правда, тысячелетия на- Л
зад эта обыденность была совсем иной, современному |
человеку она бы показалась пугающей или даже непристой- J
ной: это и ритуальные убийства царей, и храмовая про- и
ституция в Месопотамии, и узаконенный инцест в Древ- g
нем Египте. I
В менее отдаленные от нас времена, рассказывая о вели¬
ких императорах и героях, их биографы интересовались не
только подвигами — они старательно собирали и всевоз¬
можные анекдоты и слухи, стараясь описать живого челове¬
ка, а не памятник ему.
Впоследствии эта традиция была утрачена и на смену ос¬
троумным и забавным «Пестрым рассказам», «Заниматель¬
ным историям» пришли напыщенные и фальшивые «Дея¬
ния великих мужей». Ходульные пафосные образы заслони¬
ли своих реальных прототипов.
Гай Юлий Цезарь... Не правда ли, это некто мраморный
с лавровым венком на голове? А ведь настоящий Гай из ро¬
да Юлиев был страшно небрежен в одежде — он до конца
жизни так и не научился элегантно драпировать тогу. «Пло¬
хо подпоясанным юнцом» дразнил его диктатор Корнелий
Сулла, тоже мало напоминавший статую: он страдал неиз¬
лечимой кожной болезнью, и все его лицо покрывали пры¬
щи. Непохожи на свои парадные портреты были многие мо¬
нархи средневековой Европы и деятели Нового времени.
7
о
Всемирная история в сплетнях
Дошедшие до нас письма, записки, мемуары позволяют
восстановить их живой облик.
Вы хотели бы узнать, откуда Гай Юлий Цезарь брал сред¬
ства на политическую борьбу и что за срамные песенки рас¬
певали о нем в Риме? Сколько на самом деле было лет «пре¬
красным дамам», воспетым трубадурами, и почему король
Генрих Второй приказал выслать из Англии одного из этих
куртуазных поэтов? Почему одна французская герцогиня
носила под платьем медвежью шкуру и зачем английская
мать XVIII столетия покупала в аптеке опийную настойку?
В учебниках нет ответов на эти вопросы — зато они есть в
этой книге!
[лава 1
Самая-самая-самая
древняя цивилизация
Эпоха, о которой пойдет речь, отстоит от нас на многие
и многие тысячелетия. Сведения о том времени дошли до
нас благодаря каторжной подчас работе археологов, раско¬
павших древние города, и труду дешифровщиков, сумев¬
ших прочесть клинописные надписи, сделанные на давно
забытом языке. Порой им удавалось установить такие вещи,
которые считались бы сенсацией, окажись они на страни¬
цах сегодняшних газет.
Еще одним источником стали рассказы более поздних
греческих авторов, с удовольствием смаковавших страшные
истории о жестокостях полубезумных восточных царей и об
изысканных развлечениях их цариц. «Кто бы из поздних по¬
колений знал о распутной жизни Семирамиды или о безумии
Сарданапала... если бы память об этом не оставили сочините¬
ли тех времен?» — воскликнул византийский историк Про¬
копий Кесарийский. Появись эти сочинения в наши дни,
их неминуемо отнесли бы к разряду «газетных уток».
Вот и мы с вами в погоне за «жареными фактами» пере¬
несемся в далекую-далекую древность.
И
Древняя Месопотамия
Очень-очень-очень давно, шесть тысяч лет назад, в до¬
лину между реками Тигр и Евфрат пришли люди. Сами они
называли себя «черноголовыми», а свою землю — Шумер,
поэтому современные ученые стали и народ называть шу¬
мерами. Откуда они пришли — никто не знает, но именно
эти люди создали первую известную современной науке ци¬
вилизацию, выстроили первые, известные ученым города.
9
О
Всемирная история в сплетнях
Урук, Ур, Уруа — их названия имеют общий корень: «Уру»
по-шумерски — город. Они не были первыми поселенцами
на земле Двуречья, до шумеров там жил народ, не знавший
письменности, но оставивший шумерам в наследство своих
богов — Нанну, Инанну, Абабу, Анунна, Игиги и других, чьи
имена различают по забавно звучащим повторяющимся
слогам. Тот народ канул в небытие, а шумеры создали рели¬
гию и культурные традиции, которые на несколько тысяче¬
летий пережили своих создателей. Образ жизни шумеров
сегодня кажется нам странным, даже зловещим, но в то же
время не лишенным красоты и мудрости.
Сейчас Месопотамия представляет собой пустыню, но в
те далекие времена все было иначе: это была плодородная
равнина, дававшая возможность собирать высокие урожаи
и пасти обильные стада. Одно плохо: реки Тигр и Евфрат
часто разливались и затапливали целые деревни. Поэтому у
местного населения было два выхода: либо уйти, либо на¬
учиться бороться со стихией.
Шумеры выбрали второй путь: центром любого их горо¬
да стало высокое ступенчатое строение, не имевшее внут¬
ренних помещений. Называлось оно зиккурат, это название
можно перевести как «вершина». Именно на таких искусст¬
венных «вершинах» жители и спасались от наводнений. По¬
степенно насыпи становились все выше и выше, их стены
оформлялись в виде ступеней, числом от трех до семи. На
вершине зиккурата помещались небольшой храм — святи¬
лище местного бога и площадка, с которой жрецы наблюда¬
ли за звездами. Иногда ступени зиккурата окрашивались в
разные цвета и посвящались планетам (которых шумеры
знали целых пять). В его стенах делались ниши — жилища
жрецов и служителей, хранилища глиняных клинописных
табличек с архивами, имущества храма и состоятельных го¬
рожан. Можно считать эти клети прообразом современных
банковских сейфов. Считается, что даже знаменитая биб¬
ю
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
I
лейская «Вавилонская башня» была именно таким зиккура¬
том. Именно по описаниям «наследника» Шумера — Вави¬
лона, существовавшего двумя тысячелетиеми позже, — мы
сейчас можем восстановить многие шумерские обычаи.
Пересказал Геродот:
«В середине каждой части города воздвигнуто здание. В
одной части — царский дворец, окруженный огромной и
крепкой стеной; в другой - святилище Зевса Бела с
медными вратами, сохранившимися еще до наших дней.
Храмовый священный участок - четырехугольный, каж¬
дая сторона его длиной в 2 стадии. В середине этого храмового священ¬
ного участка воздвигнута громадная башня, ддиной и шириной в 1 стадию.
На этой башне стоит вторая, а на ней - еще башня, в общем восемь ба¬
шен — одна на другой. Наружная лестница ведет наверх вокруг всех этих
башен. На середине лестницы находятся скамьи, должно быть, для отды¬
ха. На последней башне воздвигнут большой храм. В этом храме стоит
большое, роскошно убранное ложе и рядом с ним золотой стол. Никако¬
го изображения божества там, однако, нет. Да и ни один человек не про¬
водит здесь ночь, за исключением одной женщины, которую, по словам
халдеев, жрецов этого бога, бог выбирает себе из всех местных женщин.
Зти жрецы утверждают (я, впрочем, этому не верю), что сам бог иногда
посещает храм и проводит ночь на этом ложе».
Супруга бога и его жрица пользовалась особым почетом
и не вступала в сношения с земными мужчинами.
Вокруг зиккурата располагались дома, сложенные из
обожженных кирпичей и камня, — это храмы многочислен¬
ных богов, жилища царя и знати. В отдалении стоят дома
попроще — из кирпичей, высушенных на солнце. Все они
без окон, с одной дверью, через которую можно попасть во
внутренний дворик, куда выходят двери жилых комнат для
членов семьи. Покойные могли быть зарыты тут же — в
Всемирная история в сплетнях
центральном дворике (впрочем, иногда их относили и на
городское кладбище). На крышу такого дома можно было
подняться, там находилось нечто вроде балкона или хозяй¬
ственного двора. Там шумеры занимались своими повсед¬
невными делами — а дел этих было очень много: они моло¬
тили ячмень и полбу, растирали зерно в муку, валяли
шерсть, выделывали шкуры, замешивали и лепили глину...
Именно глина была основным материалом, из нее делали
все — даже ножи и серпы.
Одевались шумеры в шерстяные туники (иногда длин¬
ные, до самой земли), плащи и валяные или кожаные сапо¬
ги. На голову повязывали тюрбаны. Ткацкого станка шуме¬
ры не знали, и одежды их были не ткаными, а валяными,
сделанными из тонкого войлока. Войлок иногда окрашива¬
ли в темно-фиолетовый и ярко-красный цвета. Это было
очень дорого! Лишь самые знатные люди могли позволить
себе подобную роскошь.
Женщины вдобавок украшали свои платья бахромой,
сделанной из длинных узких полосок овечьей шкуры.
Еще шумеры любили драгоценности, их носили и муж¬
чины, и женщины: многочисленные бусы, браслеты, круп¬
ные серьги, расшитые бусинами накидки, обручи и ленты
на голову, вернее — на пышный парик.
Особой принадлежностью богатого человека была его
личная печать — тяжелый каменный цилиндр с особым
знаком. Их всегда носили с собой: оттиск печати заменял
подпись. Позднее такие знаки стали вырезать на ручках по¬
сохов и на перстнях.
Шумерские корабли, связанные из длинных тростнико¬
вых стволов, промазанные для водонепроницаемости при¬
родным асфальтом, плавали аж до самой Индии, где тоже
существовала одна из древнейших цивилизаций на Земле!
Они везли в далекий порт на реке Инд овечью шерсть и уже
свалянный из нее войлок, асфальт, нефть, битум, а возвра-
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
шались с грузом тканей, золота и драгоценных камней.
Шумерские мудрецы производили сложнейшие вычис¬
ления и наблюдали движение планет, строители возводили
огромные ступенчатые зиккураты, врачи знали целебные
свойства трав, поэты слагали гимны богам, а жрецы прово¬
дили кровавые жертвоприношения. Причем жрецами, по¬
этами и строителями были одни и те же люди.
Они много знали, много понимали, умели тонко чувст¬
вовать, понимать красоту, слагать звучные стихи, переда¬
вать музыкальную гармонию, создавать изящнейшие укра¬
шения... Их мир был богат и красочен, однако лишен одно¬
го ставшего привычным современному человеку понятия —
представления о добре и зле.
Если вообразить, что некий современный моралист пе¬
ренесся бы на тысячелетия назад и принялся бы убеждать
древнего шумера в том, что убивать или грабить нехорошо,
тот, скорее всего, его бы не понял.
— Почему нехорошо? Разве я оскорблю этим какого-то
бога? — вероятно, спросил бы он.
Боги были для них не отвлеченными образами, а вполне
реальными, конкретными существами, наделенными инди¬
видуальностью. Они могли наградить смертного, но могли
и жестоко отомстить. Власть богов не была абсолютной: хи¬
трый и сильный смертный герой мог стравить их между со¬
бой, сразиться с некоторыми из них или с их посланника¬
ми. А мог и заслужить от конкретного божества особые ми¬
лости.
Люди знали богов, которые либо определяли правильный
мировой порядок, либо противодействовали ему. Именно эти
понятия составляли основу их морали. Сила означала право,
человеческая жизнь не стоила почти ничего.
По представлениям шумеров, в давние времена, когда
еще не было людей, богам приходилось трудиться на себя
самим. Они изнемогали от усталости и выбивались из сил.
Всемирная история в сплетнях
Наскучив ежедневным трудом, боги решили себе слепить из
глины покорных рабов. Поначалу статуэтки выходили кри¬
выми и некрасивыми, потом у богов стало получаться все
лучше и лучше. Они вдохнули в эту фигурки жизнь — и мир
населился первыми людьми, смысл существования которых
был в труде на благо божества.
Не знали шумеры и понятия о каком-то загробном возда¬
янии за земные поступки. На какое воздаяние может рассчи¬
тывать вышедший из строя инструмент? Разве вы благодари¬
те за долгую службу сломанный стул? А именно так, по мне¬
нию шумеров, боги относились к людям. Мертвец становит¬
ся бесполезен и, значит, не нужен богам. Они отправляли
мертвых на свалку — в некий скудный, темный, лишенный
растительности мир, расположенный за подземной рекой и
отделенный от мира живых семью вратами. Там не было ни
света, ни зелени... ничего, лишь глина для еды и мутная вода
для питья. Властвовала там злая и жестокая богиня Эрешки-
галь. Лишь жертвы, принесенные при погребении, могли
обеспечить мертвецу более или менее сносную жизнь за гро¬
бом. Если покойник имел детей, он мог рассчитывать на по¬
стоянные жертвы. Если же он был бездетен или забыт свои¬
ми потомками, ему грозила совсем плохая участь: не дождав¬
шись от родных внимания, он выходил из-под земли и бро¬
дил по миру в образе голодного духа. Этот дух приносил вред
всем встреченным им людям, и прогнать его можно было
•только чтением сложных заговоров и выполнением магичес¬
ких процедур. Находил ли бедняга пищу или возвращался в
свою вечную обитель голодным — никого не заботило. Ины¬
ми словами, шумеры старались преумножить земное богат¬
ство и по возможности унести его с собой в могилу.
В каждом городе был свой особо почитаемый бог: в Уру-
ке почитали любвеобильную Инанну, в Ниппуре — «влады¬
ку ветра» Энлиля, в Эриду — благосклонного к людям пья¬
ницу Энки, в городе Уре, расположенном в устье Евфра¬
14
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
та, — сына Энлиля, лунного бога Нанну. Его изображали в
виде быка с бородой из ценного камня — лазурита. Антаго¬
нисткой злобной Эрешкигаль была ее сестра Инанна — бо¬
гиня плодородия, кокетливая и нарядная красавица, носив¬
шая довольно странное на современный взгляд прозвище —
«небесная блудница»:
«На ее голове — венец Эдена, Шугур.
На ее челе — налобная лента “Прелесть чела”.
В ее руках — знаки владычества и суда.
Ожерелье лазурное обнимает шею.
Двойная подвеска украшает груди.
Золотые запястья обвивают руки.
Прикрыты груди сеткой “Ко мне, мужчина, ко мне”.
Прикрыты бедра повязкой, одеяньем владычиц.
Притираньем “Приди, приди” подведены глаза».
Изображали ее крылатой, со стрелами за спиной и с рыка¬
ющим львом у ног. Эта любвеобильная, своенравная и весь¬
ма воинственная дама приходилась дочерью то ли верховно¬
му богу Ану, то ли лунному богу Нанне. По современным
меркам она вовсе не была добродетельна: хитра, непостоян¬
на, неверна в любви, мстительна и жестока. Эрешкигаль сес¬
тру ненавидела: однажды, с помощью какой-то хитрости за¬
манив Инанну в подземный мир, она велела привратнику у
каждых из семи ворот требовать с той один из охранительных
амулетов. В итоге бедная Инанна предстала перед сестрой
совершенно беззащитной. Воспользовавшись этим, Эреш¬
кигаль убила ее и повесила труп на столбе.
Спас Инанну ее брат — Энки, бог мудрости и воды. Ведь
он знал, какими бедами угрожает земле исчезновение боги¬
ни плодородия! Энки вылепил из глины двух загадочных
существ — Кургарру и Калатурру. Они не были ни мужчина¬
ми, ни женщинами, ни людьми, ни животными — и поэто-
15
Всемирная история в сплетнях
му могли без особого риска войти в мир мертвых и вернуть¬
ся обратно. Получив от Энки «траву жизни», «воду жизни»
и соответствующие наставления, эти существа отправились
в нижний мир.
Пробравшись по тропам подземного царства, слуги бога
мудрости достигли дворца Эрешкигаль. Та насмешливо за¬
явила им, что они могут забирать труп прекрасной богини.
Сняв тело Инанны с крюка, посланцы Энки побрызгали его
«водой жизни», посыпали «травой жизни» и воскресили боги¬
ню. Но раздосадованная Эрешкигаль послала вслед воскрес¬
шей Инанне целую толпу демонов, сославшись на главное
правило мира мертвых: никто не может вернуться назад, не
предоставив себе замену. Эти демоны должны были или ута¬
щить богиню назад, или забрать того, на кого она укажет.
Инанна обошла всех своих друзей, братьев, сестер и да¬
же любовников — все молили ее о пощаде, никто не желал
отправляться вместо нее в подземелье Эрешкигаль... И кого
же она выбрала, в конце концов, в качестве жертвы? Собст¬
венного мужа — правителя города Урука по имени Думузи.
Бедный Думузи (его имя присутствует в древних списках
царей, и он, по всей видимости, реально существовал) был
не единственным супругом богини. Правивший в Уре Мес-
Анни-Пади тоже именовал себя мужем «небесной блудни¬
цы» Инанны. А вот другой легендарный царь шумеров —
Гильгамеш — отверг ее божественную любовь: он вспомнил
о тех, кого Инанна любила до него; судьба их чаще всего
оказывалась печальна.
Разгневанная холодностью Гильгамеша, богиня в отме¬
стку наслала на его город Урук небесного быка — чудовище,
созданное по ее просьбе богом Ану, отцом Инанны-Иштар.
Гильгамеш одолел его и то ли убил, то ли кастрировал. Уни¬
женная богиня плодородия, созвав «жриц-блудниц и де¬
вок», долго оплакивала гибель быка, а точнее, отрезанный
Гильгамешем его «корень».
16
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
Как опасно было быть царем в Древнем мире
Пересказал Д.Д. Фрэзер:
«В Вавилоне ежегодно справлялся праздник Ванеев.
...На это время господа и слуги менялись местами: слуги
отдавали приказания, а господа их исполняли. Осужден-
ного на смерть преступника обряжали в царские одеж¬
ды и сажали на трон: ему позволяли отдавать любые рас¬
поряжения, есть и пить за царским столом и сожительствовать с налож¬
ницами царя. По истечении пяти дней с него срывали пышные одещды,
наказывали плетьми и вешали или сажали на кол. ...Этот обычай можно
истолковать просто как мрачную шутку, которую сыграли с несчастным
преступником участники веселого народного гулянья. Однако такую ин¬
терпретацию опровергает одно решающее обстоятельство. Мы имеем в
виду предоставляемое псевдоцарю право сожительствовать с наложни¬
цами настоящего царя. Достаточно вспомнить, как ревниво оберегает
восточный деспот свой гарем, чтобы не осталось никаких сомнений в
том, что вавилонский царь никогда и никому, тем более осужденному на
смерть преступнику, не дал бы подобного разрешения без очень веских
к тому оснований. Основание же могло быть только одно - осужденного
предавали казни вместо царя. А для того чтобы замена была полноцен¬
ной, необходимо было дать преступнику в короткий период правления
насладиться всеми благами царского сана».
Подобные обычаи были широко распространены в
Древнем мире, корнями они уходят в незапамятные време¬
на. Слова историка XX века Фрэзера подтверждает древний
автор Диодор Сицилийский:
«Из всех обычаев наиболее необычны те, что касаются
смерти царя, В Мероэ жрецы, отправляющие культ богов,
пользуются неограниченной властью, ибо они могут, если им
придет такая мысль в голову, отправить к царю посланца и
приказать ему умереть. Они объявляют, что такова воля бо¬
Всемирная история в сплетнях
гов и что слабые сыны человеческие не должны презирать по¬
веление бессмертных. Они приводили и другие причины, вос¬
принимаемые всегда с доверием простым умом, воспитанным
в древних традициях, от которых он не может освободиться,
и не способным даже найти возражения против столь произ¬
вольных распоряжений. Таким образом, в предшествовавшие
века цари были подчинены жрецам не силою оружия, но под
влиянием суеверного страха. Однако во время правления Пто¬
лемея II царь Эфиопии Эргамен, взращенный в греческой шко¬
ле и получивший философское образование, первый осмелился
не убояться этих предрассудков. Приняв решение, достойное
царя, он вместе со своими солдатами проник в золотое святи¬
лище эфиопов и перебил всех жрецов. Упразднив этот обычай,
он управлял делами по своему желанию».
Древние верили, что царь является существом божест¬
венным и от его здоровья и силы зависит благосостояние
всей страны. Он считался супругом великой Инанны — а
этой темпераментной даме старик был не нужен. Если поз¬
волить царю одряхлеть, то и страна придет в упадок: пере¬
станет плодиться скот, поля не дадут урожай, в реках изве¬
дется рыба. Поэтому при первых признаках любого недомо¬
гания царя предавали смерти. Подобные обычаи описаны
многими историками и этнографами: в странах Африки и
Индии они сохранились вплоть до начала XX века. Хорошо
еще, если обычай предписывал всего лишь отравить или за¬
душить бедного владыку, но часто их умерщвляли зверски¬
ми способами: замуровывали в тесной хижине вдвоем с ни
в чем не повинной юной девушкой, становящейся его по¬
следней женой; закапывали или сжигали заживо... Еще в
начале XX века в одном из штатов Индии путешественники
наблюдали подобный обряд: несчастный царек был вынуж¬
ден кромсать собственное лицо, отрезая нос, уши... пока не
потерял сознание от боли и кровопотери.
18
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
Рассказал Д. Фрэзер:
Во внутренней част Анголы верховного вождя называли
Матамво. «Один из местных царьков по имени Чаяла
7 сообщил участникам португальской экспедиции, каким
образом умирает Матиамво. "Наши Матиамво, — сказал
Чаяла, — обычно либо погибали на воине, либо умирали
насильственной смертью. Нынешнему /Йатиамво предстоит умереть от
руки палача, ибо он уже выпросил себе достаточно долгую жизнь. После
вынесения Матиамво смертного приговора мы обычно приглашаем его
принять участие в войне с врагами и по такому случаю сопровождаем
вместе с семьей на войну. Если он остается цел и невредим, мы вновь
вступаем в войну и сражаемся три или четыре дня подряд После этого мы
неожиданно оставляем Матиамво с семьей на произвол судьбы. Покину¬
тый владыка приказывает воздвигнуть для себя трон и, сев на него, со¬
бирает вокруг себя членов своей семьи. Он отдает матери приказ при¬
близиться, и она становится перед ним на колени. Он отрубает голову
сначала ей, потом по очереди сыновьям, женам и родственникам, а в за¬
ключение своей любимой жене по имени Анакулло. По окончании казни
Матиамво в пышном одеянии ожидает собственной смерти, которая не¬
замедлительно следует от руки должностного лица, посланного соседя¬
ми, могущественными вождями Каниквинга и Каника. Этот человек сна¬
чала перерубает ноги и руки /йатиамво во всех суставах, а потом отруба¬
ет ему голову. По совершении казни обезглавливают самого палача. Все
вощди удаляются из лагеря, чтобы не присутствовать при казни Матиам-
во. В мои обязанности входит присутствовать при казни и заметить мес¬
то, в котором два великих вождя спрячут останки /йатиамво. Эти вожди
входят во владение всей собственностью казненного монарха и его се¬
мьи и забирают ее с собой. Тогда я приступаю к погребению изуродован¬
ных останков Матиамво и возвращаюсь в столицу для того, чтобы провоз¬
гласить начало нового правления. После этого я возвращаюсь на место
захоронения останков монарха, за сорок рабов выкупаю их вместе со
всей собственностью покойного и передаю все это вновь провозглашен¬
ному Матиамво. Такой смертью уже умерли многие Матиамво, не избегнет
ее и нынешний"».
Всемирная история в сплетнях
Подробнее о великом герое Гильгамеше
Гильгамеш, не пожелавший стать «супругом Инанны»,
дабы уберечься от столь жуткой участи, заслуживает более
подробного рассказа. Он был могучим воином и царем го¬
рода Урука примерно в XXVHI веке до н.э. Эпос о нем —
древнейший на Земле! Сила Гильгамеша была столь велика,
что никто не мог с ним справиться — а нравом этот герой
отличался весьма буйным. Чтобы найти на него управу, бо¬
ги создали получеловека-полузверя Энкиду.
Герои схватываются в битве, но силы их оказываются
равными и бой заканчивается братанием. С этого момента
Гильгамеш и Энкиду — лучшие друзья и вместе совершают
подвиги.
Но спустя некоторое время Энкиду заболевает и умира¬
ет. С этого момента Гильгамеш начинает думать о смерти и
бояться ее. Он отправляется в путешествие в надежде оты¬
скать секрет бессмертия. Долог этот путь, и желаемого ре¬
цепта Гильгамеш так и не находит, зато встречает того, ко¬
му повезло обрести вечную жизнь. Зовут этого человека
Утнапиштим. Это имя переводится как «Нашедший дол¬
гую жизнь»; в более древнем варианте спасшийся носит
имя Зиусудра, что означает «Превосходящий мудростью».
Этот герой носил еще одно имя: в Библии его звали Ной,
и он был единственным, кто пережил Всемирный потоп.
Маленькое отступление о Всемирном потопе
Рассказ о потопе, включенный в эпос о Гильгамеше, уда¬
лось найти при раскопках библиотеки в Ниневии. Собрать
воедино, прочитать и перевести найденные таблички сумел
англичанин Джордж Смит. Этот человек отдал всю свою
жизнь восстановлению древней поэмы и умер от холеры в
36 лет во время очередной экспедиции.
20
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
Начинается повесть с того, что боги решают уничтожить
человечество. Однако один из них — Энки — хочет спасти
своего любимого жреца, властителя города Шуруппака Ут-
напиштима, и сообщает ему во сне, что тот должен постро¬
ить корабль и готовиться к собственному спасению, никому
ни о чем не говоря. Утнапиштим, не объясняя причин, при¬
казывает горожанам строить корабль — квадратное в плане
сооружение с плоским днищем площадью в три десятины,
шестью палубами, высокими (сто двадцать локтей) бортами
и кровлей. На готовый корабль он грузит свое имущество,
семью и родичей:
«Нагрузил его всем, что имел я,
Нагрузил его всем, что имел серебра я,
Нагрузил его всем, что имел я злата,
Нагрузил его всем, что имел живой я твари,
Поднял на корабль всю семью и род мой.
Скот степи, зверей степи, всех мастеров я поднял».
И вот налетел ураган и полил дождь, явились бог бури, бог
смерти и иные грозные божества, неся смерть и разрушение.
Потоп был столь страшен, что сами боги пришли в ужас:
«Иштар кричит, как в муках родов,
Госпожа богов, чей прекрасен голос:
“Прежние дни обратились в глину,
Ибо в совете богов я решила злое,
Зачем в совете богов решила я злое,
На гибель людей моих я войну решила ?
Для того ли рожаю я человеков,
Чтобы, как рыбий народ, наполняли море!”
Ходит ветер шесть дней и ночей,
Потоп и буря покрывают Землю.
При наступлении дня седьмого
Всемирная история в сплетнях
Буря и потоп войну прекратили,
Те, что сражались подобно войску.
Утих ураган, успокоилось море — потоп прекратился.
Я взглянул на море — тишь настала,
И все человечество стало глиной!»
Корабль Утнапиштима пристал к маленькому остров¬
ку — вершине горы Ницир. Через несколько дней Утнапи¬
штим выпустил голубя, и тот вернулся. Затем выпустил лас¬
точку, но и она прилетела назад. И только ворон нашел по¬
казавшуюся из воды сушу и остался на ней.
Тогда Утнапиштим покинул корабль и принес богам жерт¬
вы. «Божества слетелись как мухи на запах принесенных
жертв». Верховный бог Энлиль гневался, что люди спаслись,
остальные убеждали его в его неправоте. Сдавшись на угово¬
ры, Энлиль благословил Утнапиштима и его жену и, подарив
бессмертие, поселил вдали от людей в недоступном месте.
В 1922—1929 годах археологи проводили раскопки на се¬
веро-западе Ирака. Это была значительная экспедиция, ру¬
ководил которой ученый Леонард Вулли. Помимо него в
раскопках участвовали жена Вулли — Екатерина, его моло¬
дой ассистент Макс Маллоуэн, который именно на раскоп¬
ках Ура познакомился со своей будущей женой — Агатой
Кристи, и знаменитый разведчик и писатель Т.Э. Лоуренс.
Кстати, роман Агаты Кристи «Убийство в Месопотамии»
описывает именно раскопки города Ура, за исключением
самого преступления, конечно. Но история преподнесла
ученым загадки намного более интересные, чем банальный
вопрос «кто убийца?».
Однажды Вулли велел рабочим прорыть колодец на мак¬
симальную глубину, чтобы определить, сколько культурных
слоев придется обработать.
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
1
Рассказал Леонард Вулли:
«Мы углубились в нижний слои, состоявший из обычной,
столь характерной ддя населенных пунктов смеси мусо-
(gT А ра, распавшихся необожженных кирпичей, золы, череп-
ков. Примерно в таком же мусоре располагались и гроб¬
ницы. На глубине около метра внезапно все исчезло: не
было больше ни черепков, ни золы, а одни только речные отложения.
Араб-землекоп со дна шахты сказал мне, что он добрался до чистого слоя
почвы, где уже ничего не найдено. Я спустился вниз, осмотрел дно шахты
и убедился в его правоте, но затем сделал замеры и обнаружил, что «чи¬
стая почва» находится совсем не на той глубине, где ей полагается быть.
Поэтому я приказал землекопу опуститься вниз и продолжить работу.
Араб неохотно начал углублять шахту, выбрасывая на поверхность чис¬
тую землю, в которой не было никаких следов человеческой деятельно¬
сти. Так он прошел еще два с половиной метра, и вдруг появились крем¬
ниевые осколки и черепки расписной посуды...»
Это поставило Вулли в тупик. Почему под таким мощ¬
ным «стерильным» слоем снова пошли находки? Никто из
коллег Вулли тоже не мог ничего сказать.
«Подошла моя жена, и я обратился к ней с тем же вопро¬
сом. “Ну конечно же здесь был потоп!” — ответила она, не
задумываясь. И это был правильный ответ!»
Вулли вырыл еще несколько шахт в разных местах и в
других селениях — и всюду находил следы сильнейшего на¬
воднения.
«Мы убедились, что потоп действительно был, и нет нуж¬
ды доказывать, что именно об этом потопе идет речь в списке
царей, в шумерийской легенде, а следовательно, в Ветхом Заве-
аге... В Библии говорится, что вода поднялась на 8м. По-види¬
мому, так оно и было. Шумерийская легенда рассказывает,
чаю люди до потопа жили в тростниковых хижинах. Мы на¬
шли эти хижины в Уре и Эль-Убейде. Ной построил свой ковчег
из легкого дерева, а затем просмолил его битумом. Как раз в
Всемирная история в сплетнях
самом верхнем слое наносов мы нашли большой ком битума со
следами корзины, в которой он хранился. Я сам видел, как при¬
родный битум из месторождений Хит в среднем течении Ев¬
фрата грузят в такие корзины и отправляют вниз по реке...
Большая часть обитателей долины, вероятно, погибла, и
лишь немногие пораженные ужасом жители городов дожили
до того дня, когда бушующие воды начали наконец отступать
от городских стен. Поэтому нет ничего удивительного в том,
что они увидели в этом бедствии Божью кару... И если при
этом какому-то семейству удалось на лодке спастись от на¬
воднившего низменность потопа, его главу, естественно, ста¬
ли воспевать как легендарного героя».
Известный французский востоковед Дорм писал: «Теперь
совершенно очевидно, что катаклизм, как и предполагает
Лэнгдон, произошел в 3300 году до Рождества Христова, о
чем свидетельствуют следы, обнаруженные в Уре и Кише».
Современные востоковеды не столь категоричны в отноше¬
нии дат. По одним сведениям, потоп произошел в 3183 году
до н.э., по другим — в 2370 г. до н.э., но в том, что он был —
не сомневается никто.
Кто ты — царица Пуаби? Раскопки Ура
А теперь представьте себе — XXVII век до н.э. Из глино¬
битного Ура выходит торжественная процессия. Впереди
гордо выступают наголо обритые жрецы в торжественных
одеяниях — длинных «юбках» из овечьих шкур. Их сопро¬
вождают играющие на арфах музыканты. Арф четыре; одна,
медная, издает басовые звуки, две другие, серебряные, —
звуки повыше, а третья, деревянная, — самые высокие. За
музыкантами рабы несут носилки, возницы правят повоз¬
ками, запряженными волами, идет охрана. Оружие и уп¬
ряжь богато орнаментированы перламутром, синими и
красно-коричневыми камнями.
24
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
1
В процессии участвуют знатнейшие люди Ура, нарядные
дамы в ярко-красных платьях, соперничающие друг с дру¬
гой пышностью уборов. На каждой — огромный парик с ги¬
гантскими, на ширину плеч, «буклями» по бокам. Эти пари¬
ки украшены золотыми лентами, цепочками с подвесками,
изображающими древесные листочки или цветы. Шеи, пле¬
чи и руки сплошь покрыты бусами из лазурита и сердолика.
Золото и сердоликовые бусы очень дороги, ведь они приве¬
зены с полуострова Индостан, а лазурит — из копей Бадах¬
шана в Северном Афганистане.
Во втором ряду — царские служанки в вышитых бисером
платьях. Они тоже очень нарядны, но их украшения — из
серебра. Ах, как они сияют на солнце! В руке у каждой из
женщин — пустой кубок.
Что же это за праздник?
Оказывается, это вовсе не праздник: это похороны! Ца¬
рица Пуаби' отправляется в мир мертвых. Двадцать пять че¬
ловек сопровождают ее, чтобы служить Пуаби в загробном
мире, среди них придворные дамы, певцы, арфисты и вои¬
ны. Покойница лежит на носилках, ей около сорока лет. На
ней такой же пышный, как и у прочих женщин, парик со
множеством золотых украшений. Платье расшито зелено¬
ватым амазонитом, темно-синим лазуритом и красноватым
сердоликом, плечи и грудь закрывает накидка, свитая из ла¬
зуритовых бус. В руках покойная тоже держит кубок. Он
снабжен тонкой золотой соломинкой.
Музыканты, прекрасные нарядные дамы, воины один
за другим спускаются в подземелье, черпают из стоящего
посреди зала чана отравленное питье и усаживаются вдоль
стен. Яд действует быстро: один за другим дамы, воины и
музыканты погружаются в смертельный сон. Жрецы зака-
1 Первоначально Леонард Вулли прочел ее имя как Шуб-ат
или Шубад. Ныне этот вариант считается неправильным.
Всемирная история в сплетнях
лывают волов, поднимают с пола выпавшие из костенею¬
щих рук кубки и музыкальные инструменты, аккуратно
укладывают их на тела. Затем покидают подземелье, запе¬
чатывают двери и совершают первое жертвоприноше¬
ние — это ритуальная пища. Приготовленную трапезу на¬
крывают перевернутым блюдом и закапывают. Жрецы да¬
ют приказ рабам забросать погребение щебнем и черепка¬
ми, затем — землей. И снова жертвы: умерщвленных рабов
укладывают поверх могилы царицы и снова забрасывают
землей.
Жрецы совершают последние возлияния (пиво и масла
льют в специальные вкопанные в землю глиняные трубки,
чтобы они проникли как можно глубже, туда, где находится
Подземный Мир), читают молитвы...
Ритуал окончен.
Экспедиция Вулли нашла несколько похожих захороне¬
ний. В каждом из них лежало от 25 до 70 человек. Ни на од¬
ной из жертв не было найдено следов насилия, лежали они
в спокойных позах. Вероятно, все они были отравлены или
одурманены сильным наркотиком. Вполне возможно, что
они подчинились своей судьбе добровольно, чтобы продол¬
жать в ином мире привычную службу своей госпоже. Во
всяком случае, невероятно, чтобы воины охраны Пуаби и ее
придворные женщины в их дорогом убранстве были про¬
стыми рабами.
Имя «Пуаби» прочли на массивной каменной печати,
найденной в ее гробнице. Такие печати были обязательной
принадлежностью каждого знатного человека, как уже упо¬
миналось ранее. Ученые до сих пор спорят, кем была эта жен¬
щина, похороненная с необычайной пышностью, — супру¬
гой царя или жрицей «эн», делившей ложе с богом. В пользу
первой версии говорит то, что под ее могилой была обнару¬
жена еще одна — царя Абарги и шестидесяти четырех его
приближенных. В пользу второй — то, что покойница лежа-
26
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
ла как бы на брачном ложе, и тот факт, что на ее золотых ар¬
фах были изображены бык и корова, символы бога Нанны и
его жены Нингаль.
Есть еще и третья версия: Пуаби была не настоящей ца¬
рицей, а временной, заместительницей знатной особы, и
она сама, подобно прислужницам, сошла в могилу еще жи¬
вой. Об этом обычае стоит рассказать подробнее.
Вспомните, почему Гильгамеш отверг любовь Инанны?
Он не позавидовал судьбе ее любовников. Действительно,
она была печальна: супругами богини считались красивые
молодые люди, которых ежегодно приносили ей в жертву на
празднике плодородия. Они считались богами и некоторое
время могли пользоваться большой властью и почетом. Их
окружали многочисленные слуги, не только выполнявшие
все приказы юных красавцев, но и зорко следившие за тем,
чтобы такой «временный царь» не сбежал. По окончании
празднеств этих полубогов, «супругов Инанны», торжест¬
венно умерщвляли и хоронили в богатых могилах.
Боги мужского пола — Нанна, Энлиль, Энки — тоже не
довольствовались теми жрицами, что ждали их в храмах на
вершинах зиккуратов. Они требовали себе ежегодных жерт¬
воприношений в виде молодых красивых девушек.
Некоторые ученые предположили, что Пуаби и была од¬
ной из таких жертв. Что, как и ее прислужницы, эта «цари¬
ца» спустилась в подземелье живой и послушно выпила яд.
В пользу этой версии свидетельствует то, что имена Пуа¬
би и ее мужа Абарги не упоминаются ни в одном царском
списке. Противоречит ей то, что, судя по костям, Пуаби бы¬
ла довольно зрелой женщиной, а не молоденькой девуш¬
кой, которая, по идее, должна была полагаться разборчиво¬
му божеству.
Экспедиция Вулли совершила еще массу находок, де¬
тально изучив Ур. Археологи столкнулись с огромными
27
Всемирная история в сплетнях
трудностями: кладбищу, которое раскопал Леонард Вулли,
было почти пять тысяч лет! За минувшие века обратились в
прах дерево, кожи и ткани, разрушились кости погребен¬
ных, даже бронза и серебро превратились в пыль — зелено¬
ватую и красноватую. Лишь золото по-прежнему сияло яр¬
ко. «Золотой сосуд может быть сплющен или помят, но все
равно он сохраняет свой цвет и фактуру; все детали его ук¬
рашений и особенности обработки так же свежи, как если
бы он был только что изготовлен», — вспоминал Вулли. По¬
жалуй, стоит привести целиком довольно длинное описа¬
ние того, какого труда стоило реставраторам извлечь про¬
шлое из забвения.
Рассказал Леонард Вулли:
«В виде примера приведу одну из двух статуи "козлов-
вожаков" из большой ямы с принесенными в жертву
@на быпа изготовлена следующим образом.
Гэлова и ноги вырезаны из дерева, лазуритовые рога и
вставные глаза прикреплены медными заклепками,
пропущенными сквозь голову, а деревянная основа окована тонким,
как лист, золотом, положенным на слой битума. Голова и ноги приде¬
ланы к грубо обтесанному деревянному чурбану, которому затем при¬
дали округленную форму с помощью гипса и толстого слоя битума. Жи¬
вот козла прикрывает тонкий лист серебра, а спину и бока — отдель¬
ные пряди шерсти, вырезанные по одной из белых раковин и воткну¬
тые в битум. На плечах укреплены такие же пряди из лазурита. Дерев¬
цо перед козлом - тоже деревянное, с тонкой золотой обшивкой. По¬
сле того как ствол и ветки были закончены, на них укрепили цветы и
листья из двойного золота.
Мы нашли обе статуи в самом плачевном состоянии. Дерево обрати¬
лось в ничто, битум - в сухой порошок, гипс раскрошился неправильны¬
ми кусками. Одна из фигур упала на бок и была совершенно расплюще¬
на, так что раковины противоположных боков соприкасались между со-
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
бои. Под тяжестью земли скульптура превратилась почти в силуэт Вторая
фигура, стоявшая прямо, сохранила некоторую обьемносгь, но была при¬
плюснута, ноги ее отвалились от тела и тоже были смяты и скручены. Де¬
тали из раковин и лазурита держались на месте только благодаря окру¬
жающей земле. Если бы мы ее сдвинули, мы потеряли бы возможность ре¬
ставрировать фитуру. Поэтому мы укрепили ее большим количеством
растопленного воска, наложили на выступающие части горячие прово¬
щенные полосы муслина и, только как следует запеленав козла, словно
мумию, извлекли его на поверхность.
Теперь можно было приступить к реставрации. Для этого мы снача¬
ла слегка нагрели восковые пелены на боках, развели бока в стороны
и вычистили изнутри всю грязь. Затем залили и залепили фигуру изнут¬
ри воском с тряпками, а потом сняли внешние пелены. Осторожно по¬
догревая фигуру, мы придали ей первоначальную форму, не сдвинув с
места ни одной инкрустированной пряди козлиной шерсти, которая те¬
перь плотно держалась на внутреннем слое воска. Нам очень помогло
то, что серебряная обшивка на животе козла рассыпалась в прах, от¬
крыв сравнительно большое отверстие, обеспечившее свободный до¬
ступ внутрь тела.
Мы выпрямили ноги и постарались тонкими инструментами по воз¬
можности выправить изнутри все вмятины. Потом в золотые трубки ног
вставили медную проволоку и для прочности залили полости кипящей
смесью битума с воском.
Больше всего пришлось повозиться с головой. Тонкий золотой лист
оказался разорванным на восемнадцать совершенно смятых и согнутых
маленьких кусочков. Каждый из них нужно было расправить, вернуть ему
первоначальный изгиб, укрепить изнутри, а затем найти соседние фраг¬
менты и соединить разрозненные обрывки вместе, руководствуясь их ре¬
льефом. Зто была настоящая головоломка в трех измерениях, но посте¬
пенно голова козла приобрела свойственную ей форму и характер.
Внутрь тела мы вставили мягкое дерево, прикрепив к нему проволокой
ноги, закрасили живот козла серебряной краской, которая заменила рас¬
павшийся металл, и статуя была восстановлена».
Всемирная история в сплетнях
Шумерские пословицы и поговорки
«Не отрубай голову того, у кого она уже отрублена».
«Не переспав, не забеременеешь, не поев, не разжиреешь!»
«У того, у кого нет ни жены, ни ребенка, нет и кольца в
носу!»
«Лисица помочилась в море и сказала: “Все море сделала я”».
«В Забаламе потонул паром, а в Ларсе подбирают бревна!»
«Мой бык тебе молоко принесет!»
«Как слон в осевшей лодке!»
«Взглянешь мимоходом — он муж, рукою коснешься — сы¬
рая глина».
«Воин без командира — поле без пахаря!»
«Год за годом жую чеснок — ежегодно дерет он мне горло!»
Как месопотамские девушки
выходили замуж
Рассказал Страбон:
«...Согласно некоему изречению оракула, у всея вави-
лонянок вошло в обычаи вступать в половое общение
с чужеземцами, придя в какой-нибудь ярам Афродиты
в сопровождении множества слуг и толпы народа.
Каждая женщина обвивает себе голову повязкой из
веревочного жгута. Подяодящий к женщине мужчина отводит ее дале¬
ко от священного участка и кладет ей на колени столько денег, сколь¬
ко считает справедливым дать. Деньги эти считаются посвящением
Афродите».
Греческий автор описал обычай храмовой проституции,
согласно которому ни одна женщина не имела права всту¬
пить в брак без совершения положенного ритуала, то есть
не отдавшись первому встречному в храме богини любви —
«небесной блудницы».
30
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
Рассказал Геродот:
«Самый те позорный обычай у вавилонян вот какой.
Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться
А в святилище Афродиты и отдаваться чужестранцу. Мно-
гие женщины, гордясь своим богатством, считают недо¬
стойным смешиваться с толпой остальных женщин. Они
приезжают в закрытых повозках в сопровождении множества слуг и ос¬
танавливаются около святилища. Большинство же женщин поступает вот
как: в священном участке Афродиты сидит множество женщин с повязка¬
ми из веревочных жгутов на голове. Одни из них приходят, другие уходят.
Прямые проходы разделяют по всем направлениям толпу ожидающих
женщин. По этим-то проходам ходят чужеземцы и выбирают себе жен¬
щин. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-
нибудь чужестранец не бросит ей в подол деньги и не соединится с ней
за пределами священного участка. Бросив женщине деньги, он должен
только сказать: "Призываю тебя на служение богине Милитте!" Милитгой
же ассирийцы называют Афродиту1. Плата может быть сколь угодно ма¬
лой. Отказываться брать деньги женщине не дозволено, так как деньги
эти священные. Девушка должна идти без отказа за первым человеком,
кто бросил ей деньги. После соития, исполнив священный долг богине,
она уходит домой, и затем уже ни за какие деньги не овладеешь ею вто¬
рично. Красавицы и статные девушки скоро уходят домой, а безобразным
приходится долго ждать, пока они смогут выполнить обычай. И действи¬
тельно, иные должны оставаться в святилище даже по три-четыре года».
Но и после этого «послушания» девицу ждало еще одно
испытание — аукцион. Да, именно так: девушек в Древней
Месопотамии продавали с публичных торгов, причем за
красивых брали с женихов деньги, а за некрасивых — при¬
плачивали.
1 Геродот и Страбон приводят греческий аналог месопотам¬
ской богини. Милитта — одно из воплощений Инанны или, как
се называли позднее, в вавилонский период, Иштар.
Всемирная история в сплетнях
«Самый благоразумный обычай, который, как я знаю, бы¬
тует также и у иллирийских энетов, по моему мнению, у них
вот какой. Раз в году в каждом селении обычно делали так: со¬
зывали всех девушек, достигших брачного возраста, и собира¬
ли в одном месте. Их обступали толпы юношей, а глашатай
заставлял каждую девушку поодиночке вставать, и начина¬
лась продажа невест. Сначала выставляли на продажу самую
красивую девушку из всех. Затем, когда ее продавали за боль¬
шие деньги, глашатай вызывал другую, следующую после нее по
красоте (девушки же продавались в замужество). Очень бога¬
тые вавилонские женихи наперебой старались набавлять цену
и покупали наиболее красивых девушек. Женихи же из просто¬
народья, которые вовсе не ценили красоту, брали и некрасивых
девиц и в придачу деньги. После распродажи самых красивых
девушек глашатай велел встать самой безобразной девушке
или калеке и предлагал взять ее в жены за наименьшую сумму
денег, пока ее кто-нибудь не брал с наименьшим приданым.
Деньги же выручались от продажи красивых девушек, и та¬
ким образом красавицы выдавали замуж дурнушек и калек.
Выдать же замуж свою дочь за кого хочешь не позволялось, а
также нельзя было купленную девушку уводить домой без по¬
ручителя. И только, если поручитель установит, что купив¬
ший девушку действительно желает жить с нею, ее можно
было уводить домой. Если же кто не сходился со своей девуш¬
кой, то по закону требовалось возвращать деньги. Впрочем,
женихам можно было являться и из других селений и покупать
себе девушек. Этот прекраснейший обычай теперь у них уже
не существует».
Первая в мире поэтесса
Шумеры оставили миру многочисленные литературные
памятники: это гимны богам, восхваления царей, сказания,
плачи... Увы, их авторы нам неизвестны. Не можем мы и
S)
32
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
точно сказать, кем была Пуаби, удостоившаяся столь пыш¬
ных похорон.
Зато многое мы можем рассказать о женщине, жившей
спустя четыреста лет после Пуаби, уже после того как Шу¬
мер был завоеван соседями-аккадцами. Звали ее Энхедуан-
на. Вернее, ее так называли при уважительном обращении.
Энхедуанна — не личное имя, это титул верховной жрицы
бога Луны, той самой, что ожидала своего возлюбленного в
храме на вершине зиккурата. Перевести его можно как
«Жрица украшения небес», т.е. Луны.
Еще нам известно, как она выглядела: сэр Леонард Вул¬
ли в 1926 году раскопал полупрозрачный алебастровый диск
с изображением на нем жрицы, совершающей обряд риту¬
ального возлияния. На обратной стороне диска сохрани¬
лась клинописная надпись: «...супруга Нанны дочь Сарго¬
на». За четыреста лет мода изменилась, и теперь жители
Шумера и Аккада одевались уже не так пышно. В отличие
от модницы Пуаби Энхедуанна ограничивалась небольшой
овальной подвеской на лбу и серьгами в виде полумесяцев.
Она подбирала волосы над ушами, переплетя их золотой
ленточкой, и закалывала надо лбом плоскими локонами.
А вот платье осталось такое же — длинное и украшенное ба¬
хромой из овечьей шерсти. Могилы самой Энхедуанны
Вулли не нашел, зато раскопал захоронения ее писца, па¬
рикмахера и управляющего.
Но не происхождение, не высокая должность делают эту
женщину уникальной. Энхедуанна — первая известная нам
поэтесса на Земле. Гимны богам слагали и до нее — но их
авторы нам неизвестны. Стихи Энхедуанны — первые под¬
писанные, не анонимные поэтические произведения в ис¬
тории человечества, и написаны они были в двадцать треть¬
ем, возможно даже в XXIV веке до н.э.!
Некоторые исследователи, восхищенные талантом и
личностью Энхедуанны, пытаются приписать ей создание и
2-1381
Всемирная история в сплетнях
знаменитых «Илиады» и «Одиссеи». Они основываются на
крайне подробных описаниях домашнего быта в «Одиссее»,
в тексте приведены многие детали, которые могла знать
только женщина. Однако большинство ученых относят
творчество Гомера к VIII веку до н.э. Греческий поэт жил на
полтора тысячелетия позже Энхедуанны. Существует леген¬
да, что источником вдохновения для Гомера явились поэмы
некой Фантасии — египтянки из города Мемфиса. О ней
упоминали некоторые древние и средневековые авторы;
епископ Евстафий Солунский утверждал, что Фантасия бы¬
ла дочерью Никарха из Мемфиса, женой Разума и прислуж¬
ницей Мудрости. Она отличалась поэтическим дарованием
и написала поэмы о Троянской войне и путешествии Одис¬
сея, вложив книги в храм Гефеста в Мемфисе. Затем Гомер
навестил святилище, убедил жрецов сделать для него спи¬
сок рукописей, которые он использовал в своей работе над
«Илиадой» и «Одиссеей».
Сторонники этой мифической поэтессы считают, что
она могла быть жрицей Исиды, а ее имя происходит от сло¬
ва «Phant», что значит «жрец». Делались попытки сопоста¬
вить Фантасию с Энхедуанной: ведь египетская Исида —
прямая наследница Инанны-Иштар, а Египет не так уж да¬
леко от Месопотамии; но не совпадает хронология. Мифи¬
ческая Фантасия жила в XII—XIII веках до н.э., то есть на
тысячу лет позже Энхедуанны.
Месопотамская поэтесса была дочерью Саргона Древне¬
го, или Саргона Аккадского — значит, семиткой, а не шу¬
меркой по происхождению (древних аккадцев относят к се¬
митским племенам). Ее отец писал о себе «мать моя была
жрицей, отца я не знал». По всей видимости, он был сыном
одной из девушек, пришедших служить у храма — Инанны-
Иштар-Мил итты. Она не происходила из знатной или бога¬
той семьи и не имела средств сама воспитать сына, а пото¬
му точно так же, как героиня намного более поздней леген-
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
I
ды о рождении Моисея, положила младенца в корзину, на¬
крыла листьями и пустила по воде. Мальчика нашел водо¬
нос и вырастил, как своего.
Согласно «Царскому списку» Саргон в юности служил
садовником в храме Инанны, а потом — чашеносцем у царя
города Киша. Этот царь воевал с правителем города Уммы и
проиграл в битве, возможно, даже погиб в бою. Освободив¬
шийся престол захватил Саргон — «по особой милости
Инанны». Как это произошло, мы точно не знаем; вероят¬
но, Саргон успешно действовал на поле брани, и царем его
провозгласило войско. Он действительно был прекрасным
полководцем и одерживал победу за победой. Вскоре он
подчинил себе все Северное Междуречье. Город Аккад он
сделал столицей нового царства, которое по названию сто¬
лицы стало называться Аккадом.
В течение нескольких следующих лет он покорил юг
страны и стал называться «царем Шумера и Аккада». Со¬
гласно легенде Саргон был долгожителем — он прожил бо¬
лее ста лет.
Энхедуанна унаследовала многие таланты своего отца:
сильный властный характер, умение красиво говорить, под¬
чинять себе людей. Она получила хорошее образование и
оказалась талантливой поэтессой, причем писала не на род¬
ном — аккадском, считавшемся простонародным, — а на
изысканном шумерском, языке ученых и жрецов.
Перу Энхедуанны принадлежат 42 гимна, воспевающих
всех божеств Шумера и Аккада. Они написаны в самые пер¬
вые годы ее пребывания в должности жрицы. Гимны выст¬
роены строго по иерархии: сначала прославляются верхов¬
ные боги, затем — боги и богини второго ранга, потом — бо¬
жества мелких городов.
Инанна, впоследствии считавшаяся покровительницей
Саргона и его детей и ставшая любимой богиней Энхедуан¬
ны, в этом цикле еще оказалась в числе богов второстепен-
9
Всемирная история в сплетнях
ных. Именно поэтому ученые и относят этот цикл к ранне¬
му творчеству поэтессы. Напиши она этот цикл двадцатью
годами позже — Инанна, без сомнения, стояла бы на пер¬
вом месте, ведь именно ей посвящена самая знаменитая по¬
эма Энхедуанны — «Нин-ме-шарра»1 — «Чествование
Инанны». С ее созданием связана весьма драматическая ис¬
тория.
Энхедуанна прожила долгую жизнь и оставалась на
своем посту даже в правление своего племянника Нарам-
Суэна, который был третьим царем после Саргона. Пре¬
дыстория его восшествия на престол достаточно интерес¬
на. После смерти Саргона власть перешла к его старшему
сыну. Он правил почти десять лет, но в итоге был убит за¬
говорщиками. К царю запрещалось входить с оружием, но
изменники забили правителя насмерть тяжелыми камен¬
ными печатями, подобными той, что нашли в захороне¬
нии Пуаби. После его гибели трон достался младшему сы¬
ну Саргона, но и он тоже был убит! Престол унаследовал
его сын Нарам-Суэн. Но сесть на трон — это одно, а удер¬
жать его — совсем другое. Тем более новый царь был
очень молод. В стране вновь началась смута: правитель
Ура провозгласил свой город отделившимся от Аккада и
объявил себя царем. Свои действия этот самозваный царь
мотивировал «личным решением бога Нанны», якобы
своей властью поставившего его во главе города. Высту¬
пая от имени Нанны, бунтовщик ополчился на богов—по¬
кровителей династии Аккада — Инанну и ее отца Ана. Эн¬
хедуанна, имевшая священное заступничество обоих бо¬
жеств, не признала власть самозванца, оказала сопротив¬
ление и была изгнана из храма восставшими. В отчаянии
1 Нин — по-аккадски означает «госпожа», современные Нины
и Наины могут гордиться: их имя — одно из самых древних на
Земле.
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
жрица и дочь Саргона воззвала к своей госпоже Инанне с
мольбой о помощи:
«Госпожа сильная, краше ясного дня,
Жена праведная, одетая в сияние
И дивно украшенная,
Небом и Землей возлюбленная,
Облеченная истинной властью,
Знакомая с таинствами,
Семь стрел в руке держащая!..
Подобно дракону, смерть на чужую землю ты насылаешь!
Коли вскрикнешь ты — хлеба увядают,
Гнев твой подобен потопу,
Инанна, ты — первая в Небе и на Земле!..
Выше самых высоких скал ты взлетаешь, от демона бури
крыло получившая,
Любимица Энлиля, воспаряешь ты над Страной!
О моя госпожа! Перед тобой и горы склоняются».
Далее следовало описание, как жрица, взяв корзину для
жертвоприношений, отправилась поклониться своей гос¬
поже, но была жестоко обижена самозванцем: ее голову и
плечи опалило жестокое солнце, рот наполнился песком, а
дары, предназначавшиеся богине, были вышвырнуты на¬
земь. О заступничестве просила свою госпожу Энхедуанна
и о справедливости.
Молитва возымела действие: по преданию, Инанна по¬
слала Нарам-Суэну девять побед и сама незримо присутст¬
вовала в рядах аккадцев. Молодой царь смог вновь объеди¬
нить страну, Энхедуанна была восстановлена в своей долж¬
ности, а Инанна с тех пор считалась покровительницей
правящей династии.
Всемирная история в сплетнях
Падение Шумера. Плач о разрушении
шумерских городов
Шумер и Аккад процветали долгие века, но потом вне¬
запно эта культура погибла и была почти полностью забыта.
Нам известно, когда это произошло — примерно в конце
XXI века до н.э., но что именно случилось, остается загад¬
кой. Расшифрованные учеными «Плачи» о гибели городов
описывают чудовищную картину:
«Страшный вихрь обрушился с неба,..
Ураган, уничтожающий землю...
Злой ветер, подобный бушующему потоку...
Всесокрушающий ураган, вместе с испепеляющим жаром...
Днем земля была лишена яркого солнца, вечером на небе не
сияли звезды...
Устрашенные люди еле могли дышать;
Злой ветер зажимал их в тиски, не давал им дожить до
следующего дня...
Губы окрашивались кровью, головы тонули в крови...
Лица становились бледными от злого ветра.
От этого города обезлюдели, дома опустели;
в стойле не стало животных, овчарни опустели...
В реках Шумера потекла горькая вода,
поля поросли сорняками, на пастбищах увядала трава.
...все боги покинули Урук;
они держались вдали от него;
они укрывались в горах,
они бежали в отдаленные равнины».
Традиционно принято считать, что описываемая карти¬
на — результат завоевания Шумера и Аккада войсками со¬
седнего Элама, но есть и иное мнение: некоторые исследо-
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
ватели видят здесь описание страшного природного ката¬
клизма, а иные даже утверждают, что четыре тысячи лет на¬
зад в Месопотамии прогремели ядерные взрывы! В под¬
тверждение своих слов они указывают, что беда пришла в
Шумер с запада, а как раз на западе находится Синайское
нагорье, где стояли уничтоженные неведомой силой города
Содом и Гоморра. Путешественники действительно находят
черные, словно опаленные страшнейшим жаром, камни в
долине Синая, напоминающие те, что лежат в долине Нева¬
ды. Ученые не могут объяснить уникально высокое содер¬
жание соли в водах Мертвого моря. И почему его дно слов¬
но покрыто спекшейся коркой? Все это сторонники «ядер-
ной» гипотезы считают доказательствами своей версии.
Кстати, подобные же предположения можно встретить и
в исследованиях причин гибели древнеиндийского Мохен-
джо-Даро, города, с которым активно торговали шумеры. Это
богатое и развитое поселение тоже внезапно 3500—4000 лет
назад погибло от огромной силы взрыва, причем его эпи¬
центр находился в самой середине этого города — в башне,
от которой остался только фундамент.
О чем писали библейские пророки?
Наследники шумеров: развратный Вавилон
и страшная Ниневия
На опустошенные земли пришел другой народ — асси¬
рийцы. Они основали новые города — Ашшур, Арбелу и са¬
мые известные — Ниневию и Вавилон. По легенде, первым
ниневийским царем был Нимрод — правнук Ноя и внук Ха¬
ма, прекрасный охотник и жестокий тиран, преследовав¬
ший пророка Авраама.
Верховным богом теперь стал Мардук — сын отошедше¬
го на покой древнего Энлиля. Есть сведения, что ему при¬
носили в жертву младенцев — первенцев знатных родов.
Всемирная история в сплетнях
Главной богиней оставалась Иштар, так теперь именовали
древнюю Инанну. Помните, некогда герой Гильгамеш от¬
верг ее божественную любовь? Теперь богиня стала еще бо¬
лее жестокой, она принимала любовь земных мужчин в двух
вариантах: ее возлюбленных либо убивали, омывая их кро¬
вью ее алтарь, либо — кастрировали, принося в жертву бо¬
гине их детородные органы. Ведь прежде чем передать все¬
му миру жизненную энергию, богини сами нуждались в оп¬
лодотворении. Евнухами были и жрецы великой Иштар, и
ее наследниц — сирийской Астарты из города Иераполиса,
Артемиды Эфесской, индийской богини Кали... До нас до¬
шли описания праздников, проводившихся в святилищах
этих богинь, и надо добавить, что подобные обряды все еще
сохранились в некоторых отдаленных штатах Индии.
Пересказал Д. Фрэзер:
«Величайший праздник года приходился на начало вес¬
ны, когда к святилищу из окрестных районов стягивались
огромные толпы людей. Под звуки флейт, барабанный
бой и крики евнухов-жрецов, наносивших себе раны
ножами, религиозный экстаз, как океанский вал, пере-
кидывался на толпу зрителей, и многие из них совершали такие поступ¬
ки, каких и не предполагали, когда отправлялись на праздник. Один за
другим они сбрасывали с себя одежды и с сердцем, бешено бьющимся от
музыки, с блуждающим от зрелища льющейся крови взором выпрыгивали
из толпы, хватали приготовленные специально для этой цели мечи и при
всех оскопляли себя. Новопосвященный пробегал через весь город, дер¬
жа в руке окровавленный кусок мяса, а потом запускал им в один из до¬
мов. Жители дома, удостоившегося такой чести, должны были дать евну¬
ху женское платье и украшения, которые тот носил до конца жизни. По¬
сле того как религиозный экстаз спадал и человек приходил в себя, он,
должно быть, всю жизнь глубоко раскаивался в своем поступке и горько
оплакивал невозвратимую утрату».
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
I
Рассказал Лукиан из Самосаты:
«Нашелся человек, который первый принял подобного
себе за женщину и путем ли насилия или хитрости вос-
пользовался им для удовлетворения своей низменной
страсти. И два индивидуума одного и того же пола
вступили в половое общение, и не стыдились того, что
они делали и что позволили над собой делать. Они сеют, так сказать, на
бесплодном камне и в награду за каплю удовольствия пожинают целое
море стыда и несчастий. Некоторые из них доходят до крайней степе¬
ни озверения, посредством огня удаляют те части, которые делают их
мужчинами, и видят в этом высшее торжество сладострастия. Но эти
несчастные, желая как можно дольше оставаться мальчиками, недолго
останутся мужчинами; двуполость скоро лишает их основных черт их
природы; они, наконец, сами не знают, к какому полу они принадлежат.
Сила молодости истощалась у них очень быстро, и когда другие счита¬
ли их еще юношами, они были уже стариками; среднего возраста они
вовсе не знали. Сладострастие в одном удовольствии искало другого;
толкая людей на все самое позорное и извращенное, оно приводило их
к неслыханным порокам и ни один род разврата не оставался им неиз¬
вестным».
Культовая проституция, ранее ограниченная, теперь по¬
лучила огромное распространение. Греческие путешест¬
венники, оказывавшиеся в Вавилонии, говорили, что под
видом жертвоприношений в месопотамских городах тво¬
рился самый настоящий разврат: храмы сделались публич¬
ными домами, в которых жрицы Милитты или Астарты иг¬
рали роль проституток, а жрецы — роль сутенеров. Храм
Милитты в Вавилоне расширился чрезвычайно. Вблизи не¬
го была большая площадь с бассейнами, рощами и садами,
считавшаяся священным местом. Именно там и ждали сво¬
их случайных любовников женщины, решившие почтить
богиню. Ни Геродот, ни Страбон ничего не говорят о том,
Всемирная история в сплетнях
какую часть платы, получаемой этими благочестивыми по¬
клонницами Милитты, забирали себе жрецы, но пророк
Барух описывал их как людей, которые «ни от чего не отка¬
зываются».
Рассказал римский историк Квинт Турции:
«Нельзя себе представить ничего более распутного, чем
этот народ; не может быть большей утонченности в ис-
кусстве утех и сладострастия. Отцы и матери мирились с
тем, что их дочери за деньги продавали гостям свои лас¬
ки, мужья спокойно относились к проституированию
своих жен. Вавилоняне были погружены в пьянство и во все бесчинства,
связанные с этим. Женщины на пирах снимали свои верхние одежды, по¬
том остальное платье, одно за другим, мало-помалу обнажали свое тело
и наконец оставались совершенно нагими. И так распущенно вели себя
не публичные женщины, а самые знатные дамы и их дочери».
Правили этим страшным миром жестокие и безжалост¬
ные цари. Своей жестокостью они гордились, считая ее
главной царской добродетелью: «...со всех главарей, которые
восстали, я содрал кожу. Их кожей я покрыл столбы; одних
пригвоздил я к стене, других посадил на кол...»; «я вырвал язы¬
ки тех воинов, нахальные уста которых говорили дерзости
против Ашшура, моего бога, и которые против меня задумали
злое... Остальных людей живьем принес я в жертву...»; «точ¬
но лев я разъярился, облекся в панцирь и возложил на свою го¬
лову боевой шлем... Вражеских воинов я пронзил дротиками и
стрелами... Я перерезал им горло, как ягнятам... Их жизнь я
оборвал, точно нить...»
Ниневия и Вавилон все время воевали друг с другом. По¬
бедила в этой борьбе Ниневия. Ее солдаты уничтожили не
только армию вавилонян, не только царя и знать, они пере-
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
—=1^
били всех жителей города. Улицы были буквально завалены
трупами, дома разрушены, храмы и башни обрушены в ка¬
нал, соединявший Евфрат с Тигром. Чтобы уж точно никто
не выжил, они запрудили Евфрат, и воды этой реки затопи¬
ли улицы разрушенного города. Но всего этого ниневийцам
показалось мало: они собрали вавилонскую землю, вывезли
ее подальше и развеяли по ветру.
Ниневию современники ненавидели и восхищались ею,
они величали этот город «блудницей прекрасной наружно¬
сти». Ниневийские дворцы, отражавшиеся в Тигре, были
видны издалека. Столицу окружала большая стена шири¬
ной десять метров, а высотой двадцать четыре метра, с об¬
лицовкой из светлого известняка, про которую говорили,
что она одним своим «ужасным сиянием отбрасывает вра¬
гов». В ней было проделано пятнадцать ворот. Вокруг стены
был ров шириной сорок два метра; около Садовых ворот че¬
рез него был перекинут каменный мост — настоящее чудо
архитектуры того времени.
Правили Ниневией цари — жестокие и коварные. Мало
кто из них умирал естественной смертью, гораздо чаще — от
руки своих же сыновей.
Древние авторы плохо различали сложные восточные
имена и смешали ассирийских тиранов воедино, объединив
под именем никогда не существовавшего Сарданапала. По
легенде, этот злодей, совершив ряд кровавых походов про¬
тив соседних стран и своих же собственных непокорных
провинций, в конце жизни сошел с ума и стал рядиться в
женское платье. Он заперся во дворце и проводил время в
удовольствиях, полагаясь на телохранителей и крепость
стен. В стране вспыхнуло восстание. Столица выдерживала
осаду целых два года, но, в конце концов, город пал, а Сар-
данапал сжег себя во дворце вместе с женами, фаворитами
и несметными сокровищами.
43
Всемирная история в сплетнях
Рассказан Геродот:
«Много и других царей правило в Вавилоне, о которых я
расскажу в моей истории Ассирии. Они еще более укре¬
пили стены города и украсили святилища. Среди этих-то
царей были и две женщины. Старшая по имени Семира¬
мида, которая царствовала за пять поколений до млад-
I шей, велела построить в долине достопримечательную плотину. Прежде
ведь река обычно при разливах затопляла всю долину».
к
Легенда о царице Семирамиде
Древние авторы — Юстин, Ктесий, Диодор Сицилий¬
ский — нисколько не сомневались, что это необыкновен¬
ная женщина существовала на самом деле и жила примерно
в IX веке до н.э. Современные же ученые настроены более
скептично и полагают Семирамиду вымышленным персо¬
нажем — слишком уж странные вещи рассказывают о ее
рождении, жизни и смерти.
Легенда гласит, что некогда рядом с городом Ашкелон
было озеро, полное рыбы. Озеро это было посвящено боги¬
не Деркет. Вид эта богиня имела весьма странный — чело¬
веческую голову и туловище рыбы. Однажды Деркет поссо¬
рилась из-за чего-то с Иштар, и та, чтобы отомстить, насла¬
ла на Деркет любовь к простому смертному. Чувство было
так сильно, что, забыв обо всем, Деркет превратилась в
женщину и отдалась своему возлюбленному. У нее родилась
дочь. И тут Деркет почувствовала сильнейший стыд: она —
богиня, а полюбила простого рыбака. Да еще и дитя от него
родила! Какой позор! Чтобы скрыть свое падение, Деркет
заманила рыбака на озеро и утопила его, а новорожденную
девочку бросила на скале в пустыне.
Но младенец не погиб! На той скале гнездилась стая го¬
лубей, и они приняли дитя к себе. Голуби по очереди прино¬
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
сили в клювах молоко и поили им девочку. Так продолжа¬
лось целый год. Понимая, что им становится все труднее
прокормить растущую малышку, голуби подманили к скале
царского пастуха по имени Сим и показали ему прелестное
дитя. Умилившись, тот забрал девочку себе и вырастил как
родную дочь, назвав ее Семирамис, что по-сирийски значит
«голубка». Иногда это имя транскрибируют как Шамурамат
или Шамирам.
Семирамида выросла и стала необычайно прекрасной
девушкой; женской прелестью она превосходила всех своих
сверстниц. Ее увидел царский военачальник Оннис и стра¬
стно влюбился. Он взял безродную Семирамис в жены, и
она родила ему двоих сыновей, Гиапата и Гидаспа. Но Семи¬
рамида была не только красива, она была еще и очень умна,
и интересы у нее были совсем не женские: больше всего ее
увлекало военное дело. Она всюду ездила со своим мужем и
изучала военную стратегию.
Однажды царь Нин отправился на войну с Бактрией «с
1 700 000 пешими, 210 000 всадниками и 10 600 боевыми ко¬
лесницами». Оннис сопровождал его, Семирамида, как
обычно, последовала за мужем. Чтобы уберечься от непри¬
ятностей, она одевалась в длинное платье, скрывавшее ее
фигуру. На голову она накинула покрывало, чтобы спрятать
нежную кожу от яркого солнца и от нескромных взглядов.
По покрою это платье не было ни мужским, ни женским: в
нем стройную и сильную Семирамиду легко можно было
принять за юношу.
Ниневийцы осадили Бактру, но никак не могли взять го¬
род. Осажденные отбивали все атаки. В отчаянии Оннис
спросил совета жены. И Семирамида высказала дельную
мысль: до сих пор ниневийцы старались отыскать наиболее
слабые места в городских укреплениях. Бактрианцы имен¬
но там собрали всех защитников города и ожидали натиска.
Жена Онниса предложила начать атаку как обычно в при-
Всемирная история в сплетнях
вычном месте — чтобы отвлечь бактрианцев. Но бросить ту-
лишь часть сил. А остальное войско направить на самую
высокую часть городских стен, так как именно это место
почти не охраняется.
Оннис пришел в восторг от плана супруги, он применил
его на практике и добился успеха. Бактра пала.
Царь Нин был очень доволен. А Оннис, не в силах
скрыть своего восхищения супругой, взял да и похвалился
умом и талантами своей жены. Нин захотел увидеть Семи¬
рамиду. а увидев — потребовал, чтобы Оннис отдал ее ему.
Оннис не согласился, и Нин страшно разозлился. Теперь
уже не милости, а страшную казнь пообещал он своему вое¬
начальнику. Напрасно тот просил о пощаде, предлагая
вместо жены в жены Нину свою дочь — тот был неумолим.
В отчаянии Оннис покончил с собой. Так Семирамида ста¬
ла царицей.
Нин безумно любил свою жену и во всем ей потакал.
Когда Семирамида родила ему сына Ниния, эта страсть еще
более усилилась. А вот сама царица испытывала совсем
иные чувства...
Однажды ослепленный любовью Нин спросил, какой бы
подарок она желала. Семирамида попросила уступить ей на
день царскую власть. Нин согласился. Он передал жене
мантию и другие атрибуты владыки, и Семирамида села на
трон. Первые ее приказы были невинны и безобидны. Ког¬
да же она почувствовала, что слуги безропотно ее слушают¬
ся, то отдала повеление, ради которого и затевалась вся эта
авантюра: она распорядилась убить Нина. И приказ этот
был выполнен. Так Семирамида захватила власть. Она при¬
казала с почестями похоронить незадачливого Нина, воз¬
двигнув над его усыпальницей огромный холм.
Правила она долго и успешно, вела многочисленные
войны, возводила храмы. Считается, что именно Семира¬
мида основала города Вавилон и Экбатану, что она осушила
46
&
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
Fi
вокруг города болота, а в самом городе построила величест¬
венный храм богу Бэлу с башней, «которая была необычай¬
но высокой, и халдеи там наблюдали восход и закат звезд,
ибо для этого подобное сооружение было самым подходя¬
щим». Самым знаменитым ее сооружением являлись «вися¬
чие сады» — то есть сады, разбитые на ступенях огромного
зиккурата. Вода к ним подавалась с помощью специальных
труб и насосов, приводимых в действие рабами. Экспеди¬
ция Вулли действительно нашла остатки этих труб и чудом
сохранившиеся отпечатки древесных листьей и веток, сви¬
детельствующие о том, что «висячие сады» — не выдумка.
Древние авторы упоминают о многочисленных статуях
Семирамиды и о том, что на фресках ее часто изображали
верхом на лошади. Она сама возглавляла свои войска, ведя
завоевательные походы в Мидии, Ливии, Персии, Египте и
даже в Индии. Увы, там ее ждала неудача: войско стала ко¬
сить лихорадка и царица была вынуждена отступить.
Некоторые авторы, описывая эту царицу, упоминают не
только ее ум и храбрость, они подчеркивают и то, что пока
Семирамида была молода, она не отказывала себе и в плот¬
ских удовольствиях, устраивая настоящие оргии.
Но молодость и красота уходят, страсти остывают, и вот
однажды Семирамида ощутила, что очень устала и хочет
вернуться домой. Увы, ее ждало большое разочарование: ее
сын Ниний, пользуясь долгим отсутствием матери, объявил
себя царем. Он не желал делиться властью и подослал к Се¬
мирамиде убийц. По легенде, ей удалось избегнуть смерти.
Осознав, что ее земные дела закончены, Семирамида пере¬
дала власть сыну, а сама, обратившись в голубку, вылетела в
окно и исчезла.
Порой можно прочесть, что Семирамида изменила тече¬
ние Евфрата, чтобы увеличить площадь орошаемых земель.
Однако это не так! Эти мелиорационные меры осуществила
47
Всемирная история в сплетнях
другая вавилонская царица — Нитокрис, египтянка по про¬
исхождению: «...она изменила течение реки Евфрат, кото¬
рый протекал раньше прямо через середину города. Для
этого Нитокрис велела прокопать канал выше города, и та¬
ким образом река стала настолько извилистой, что, напри¬
мер, мимо одного селения в Ассирии она протекала триж¬
ды...»
Согласно легенде Нитокрис была женой знаменитого
безумного царя Навуходоносора и матерью не менее знаме¬
нитого Валтасара. Жила она в VI веке до н.э., то есть на
пятьсот лет позже Семирамиды.
Геродот рассказывает о Нитокрис:
«Эта те царица обманула потомство вот какой хитрос-
тъю. Она повелела воздвигнуть себе гробницу над воро-
тами 8 самом оживленном месте города (гробница нахо-
дилась непосредственно над самими воротами) и выре¬
зать на ней надпись, гласящую вот что: "Если кто-нибудь
из вавилонских царей после меня будет иметь нужду в деньгах, то пусть
откроет эту гробницу и возьмет сколько пожелает денег. Однако без
нужды пусть напрасно не открывает ее. Но лучше бы вовсе не открывать
гробницы". Так эта гробница оставалась нетронутой, пока вавилонское
царство не перешло к Дарию. Дарию казалось даже странным, почему он
не воспользовался этой гробницей над воротами, хотя там лежат сокро¬
вища, которые к тому же как бы сами приглашают завладеть ими. Царь,
однако, не захотел пройти через эти ворота, потому что над головой у не¬
го оказался бы мертвец. Открыв же гробницу, он не нашел там никаких
сокровищ, а только покойника и вот такую надпись: "Если бы ты не был
столь жадным, то не разорял бы гробниц покойников". Вот что рассказы¬
вают об этой царице».
Библейские пророки называли Ниневию «блудницей
приятной наружности», «кровавым городом». Пророки
48
Глава 1. Самая-самая-самая древняя цивилизация
1
Исайя и Иеремия рассказывали о своих видениях — пугаю¬
щих картинах грядущего разрушения «красы царств», «гор¬
дости халдеев»: это царство «будет ниспровержено Богом,
как Содом и Гоморра» так, что «шакалы будут выть в черто¬
гах и гиены в увеселительных домах». Так оно и случилось.
Пророк Наум:
«Горе городу кровей! весь он полон обмана и убийства;
не прекращается в нем грабительство. Слышны хлопа-
А нье бича и стук крутящихся колес, ржание коня и грохот
скачущей колесницы. Несется конница, сверкает меч и
** блестят копья; убитых множество и груды трупов: нет
конца трупам, спотыкаются о трупы их. Это - за многие блудодеяния раз¬
вратницы приятной наружности, искусной в чародеянии, которая блудо-
деяниями своими продает народы и чарованиями своими — племена».
Пророк Софония:
«И прострет он руку свою на Север, и уничтожит Ассур,
и обратит Ниневию в развалины, в место сухое, как пус-
А тыня. И покоиться будут среди нее стада и всякого рода
животные; пеликан и еж будут ночевать в резных укра¬
шениях ее; голос их будет раздаваться в окнах, разруше¬
ние обнаружится надверных столбах, ибо не станет на них кедровой об¬
шивки. Вот чем будет город торжествующий, живущий беспечно, говоря¬
щий в сердце своем: «Я - и нет иного, кроме меня». Как он стал развали¬
ной, логовищем для зверей! Всякий, проходя мимо него, посвищет и мах¬
нет рукою».
(лава 2
Та-Кемет или Египет
Вспомните древние вавилонские надписи, восхваляю¬
щие царей: «Точно лев я разъярился... Я перерезал им горло,
как ягнятам...», «Их кожей я покрыл столбы; одних при¬
гвоздил я к стене, других посадил на кол...»
А теперь сравните: «Я творил истину ради ее владыки, я
удовлетворял его тем, что он желает; я говорил истину, я по¬
ступал правильно, я говорил хорошее и повторял хорошее...
Я рассуждал двух братьев так, чтобы удовлетворить их. Я спа¬
сал несчастного от более сильного, чем он... Я давал хлеб го¬
лодному, одеяние нагому. Я перевозил на своей лодке не имею¬
щего ее. Я хоронил не имеющего сына своего. Я делал лодку не
имеющему своей лодки. Я почитал отца моего, был нежен к
матери моей. Я воспитал детей их».
«...любим я отцом моим, хвалим матерью моей, постоянно
любим всеми братьями моими. Я давал хлеб голодному и одея¬
ние нагому... Я говорил хорошее и повторял желаемое. Никог¬
да я не разбирал дела двух братьев... так, чтобы лишить сына
собственности отца его».
В знаменитом «Поучении Птахотепа», составленном
еще в эпоху Древнего царства, говорится: «Если ты началь¬
ник, отдающий распоряжение многим людям, стремись ко
всякому добру, чтобы в распоряжениях твоих не было зла. Ве¬
лика справедливость, устойчиво все отличное».
Разница огромна! А между тем это слова современников
древних аккадцев, живших совсем недалеко от них — на бе¬
регах Нила. Одна эпоха, страны-соседи, а насколько разное
мировоззрение! В чем же дело?
Правитель Верхнего Египта Хархуф, из XXIII в. до н.э.
объяснил это потомкам: «...я хотел, чтобы было хорошо мне у
бога великого».
Глава 2. Та-Кемет или Египет
Египтянин, живший в III тысячелетии до н.э., не ожидал
от своего посмертия серой уравниловки с мутной водой для
питья и глиной для еды, не полагался целиком лишь на пра¬
вильность сотворенных над его могилой обрядов. Этот че¬
ловек верил, что благополучие его загробной жизни зависит
от тех добрых и злых дел, что он совершил при жизни. Это
изменение верований стало настоящим прорывом в созна¬
нии, кардинально изменившим отношения между людьми
на много веков вперед. Человек в своих поступках стал учи¬
тывать не только личную выгоду, но и то, что мы теперь на¬
зываем моральной стороной.
О нет! Не следует делать вывод, что Древний Египет
был царством добра и справедливости. Это была жестокая
восточная деспотия, воинственная и суровая, беспрестан¬
но воевавшая со своими соседями — нубийцами и эфио¬
пами, жителями стран Куш и Мероэ. Фараоны с гордос¬
тью писали о своих военных победах, однако сравните ак¬
центы:
«Вернулось войско благополучно,
разорив страну жителей песков.
Вернулось войско благополучно,
растоптав страну жителей песков.
Вернулось войско благополучно,
разрушив укрепления ее.
Вернулось войско благополучно,
срубив смоковницы ее и виноградные лозы.
Вернулось войско благополучно,
предав огню все дворцы правителей ее.
Вернулось войско благополучно,
истребив воинство ее — многие десятки тысяч мужей.
Вернулось войско благополучно,
захватив множество пленников».
Я Всемирная история в сплетнях
JS=—gw» вВА
Египет представлял собой лишь узкую полоску плодо¬
родной земли вдоль великой реки. Древние так и называли
свой край — Та-Кемет, «черная земля» в противополож¬
ность «красной земле», Та-Дешрет, необозримой пустыне,
раскинувшейся справа и слева от реки Хепи, которую мы
сейчас именуем Нилом. Истоки его теряются в горах, где в
древности обитали дикие, воинственные и очень жестокие
племена эфиопов, нисколько не ценившие человеческую
жизнь и практиковавшие массовые кровавые жертвоприно¬
шения.
Ниже Нил образовывал широкую равнину, которую еже¬
годно подтапливал во время весенних разливов. Здесь были
самые плодородные земли. Но египтяне умели доставлять
воду и в более высокие и засушливые места: ее поднимали
наверх с помощью шадуфов — приспособлений, напомина¬
ющих русский «журавль».
Впадая в Средиземное море, Нил разветвляется на тыся¬
чи узких протоков, называемых дельтой. После постройки
Асуанской плотины, полностью нарушившей экологию
края, эти протоки загнили, но в древности они были полны
жизни: в воде обитали бегемоты, крокодилы и целые стаи
рыб, а в прибрежном тростнике гнездились всевозможные
птицы. Естественно, что такой благодатный край стал од¬
ним из первых очагов цивилизации на Земле.
Среди историков уже давно ведутся споры о том, какая
цивилизация древнее — египетская или шумерская? Каж¬
дая из сторон приводит свои веские доказательства древно¬
сти той или иной культуры. На самом же деле эти цивили¬
зации примерно одинаковы по древности: легендарные ца¬
ри Урука, Киша и Ура были современниками первых фара¬
онов Египта.
Около ЗОО-го года до н.э. жрец Манефон написал исто¬
рию своей страны, разбив ее на периоды — «царства»: Ран¬
нее, Древнее, Среднее и Новое. Он перечислил всех прави-
52
эч- Глава 2. Та-Кемет или Египет %
—
телей, фараонов Египта, реальных и вымышленных, объе¬
динив их в династии. На введенную им хронологию ученые
опираются до сих пор.
Согласно списку Манефона основателем и объедините¬
лем Египта считается фараон Мин (Менее) — основопо¬
ложник Первой Династии, упоминаемый и многими грече¬
скими авторами. Однако сейчас гипотеза о его первенстве
оспаривается, и объединение Египта приписывают фараону
Нармеру, правившему перед Мином, или еще более древне¬
му «царю Скорпиону», о котором неизвестно практически
ничего. Мина же часто называют сыном Нармера и его су¬
пруги царицы Нейтхотеп, живших в XXXII веке до н.э.
Нейтхотеп — первая известная ученым женщина в миро¬
вой истории! Следом за ней идет ее то ли дочь, то ли внуч¬
ка, возможно, племянница — царица Мернейт, бывшая ре¬
гентшей при своем малолетнем сыне Дене, поэтому она
считается первой правившей царицей в истории. Сохрани¬
лись ее погребальные комплексы в Абидосе и Саккаре, где
помимо царицы было захоронено еще около 20 человек.
Гробницу предполагаемого мужа Мернейт, царя Джера1, то¬
же окружают могилы — трехсот тридцати восьми слуг и на¬
ложниц. Это дает некоторым ученым основание утверж¬
дать, что египтяне, как и шумеры, приносили своим почив¬
шим правителям человеческие жертвы. Впрочем, вряд ли
это так, скорее всего, все те люди умерли своей смертью и
были похоронены в почетном месте — рядом со своими
правителями.
Дворцы фараонов и дома богатых людей строились из
недолговечного материала — высушенного на солнце кир¬
пича, крыши и внутренние перегородки часто были трост¬
никовыми. От них остались лишь груды мусора, но археоло-
1 Это древнейшее захоронение спустя тысячелетия считалось у
египтян гробницей бога Осириса.
9
Всемирная история в сплетнях
гам удалось восстановить многие детали. Эти жилища были
просторны и удобны. Решетчатые окна занавешивались яр¬
кими шторами для защиты от песчаных бурь. Вокруг дома
обязательно устраивали небольшой сад, где росли виноград,
фиговые деревья, пальмы и сикоморы. Благодаря сухому
климату до нас дошла мебель египтян, живших несколько
тысячелетий назад: сундуки, кровати, кресла, тонкой рабо¬
ты с инкрустированными сиденьями и резными ножками.
В музеях хранятся сосуды из глины, алебастра, порфира,
меди или даже золота.
Пища была изобильна и разнообразна, в богатых домах
подавали по 10 сортов мяса, 5 сортов домашней птицы,
16 сортов хлеба, 6 сортов вина, 4 сорта пива и 11 сортов
фруктов. В те времена в Египте не было ни лошадей, ни вер¬
блюдов, но люди уже приручили быков и овец, пахали и мо¬
тыжили поля.
Жители Та-Кемет путешествовали по Нилу на довольно
больших судах, изготавливали из меди орудия труда и отли¬
вали медные статуи, в изобилии использовали золото и ред¬
ко — серебро, которое считалось у них более ценным. Они
умели получать стекло, которое использовалось как драго¬
ценный камень. В III тысячелетии до н.э. египтяне уже ос¬
воили геометрию и алгебру, умели пользоваться дробями,
но при этом они еще не знали колеса и циркуль еще не был
изобретен. В качестве материала для письма использовали
папирус — разрезанные на полоски и склеенные стебли вы¬
сокой речной травы вроде осоки.
Египтяне ходили в основном босиком, хотя уже умели
выделывать кожу. Они ткали льняные ткани, настолько
тонкие, что их можно было принять за шелковые. Этот са¬
мый дорогой сорт льна назывался «царским». Увы, секрет
столь искусного ткачества утерян.
Женщины носили элегантные платья «каласирисы», на¬
поминавшие современные сарафаны и красиво облегавшие
Глава 2. Та-Кемет или Египет
1
фигуру. В ходу была и другая одежда с длинными втачными
рукавами. Дамы обильно пользовались косметикой: подводи¬
ли черным брови, наносили на веки зеленые тени из растер¬
того малахита, подкрашивали губы. А вот пудры египтяне не
знали, да она бы и помешала в столь знойном климате. Муж¬
чины одевались проще: в набедренные повязки и широкие
воротники, предохранявшие плечи от солнечных ожогов.
Боги Египта
Египтяне считали, что верховный бог Атум, родившийся
из мирового хаоса, породил небо и землю, создал воздух.
Бог земли Геб и богиня неба Нут породили остальных бо¬
жеств — Осириса, Исиду, Сета и Нефтиду. Еще в утробе ма¬
тери Осирис и Исида полюбили друг друга, а родившись,
стали мужем и женой — жениться на собственных сестрах
было для египтян обычным делом.
Когда Осирис подрос, то он стал справедливо править
миром, мудрая колдунья Исида помогала ему. Сет завидовал
брату и однажды из зависти убил его. С этого момента начи¬
нается все самое интересное, а (по современным меркам)
порой и непристойное.
Исида разыскала тело мужа и (этот момент в учебниках
обычно опускают), с помощью колдовства вызвав у мертве¬
ца эрекцию, совокупилась с ним и зачала бога Гора. Имен¬
но так — от уже мертвого супруга! Это вовсе не было с ее
стороны жестом отчаяния: сын должен был послужить
средством воскрешения убитого мужа.
Сет, догадавшись о замыслах Исиды, снова выкрал труп
Осириса, разрубил его на куски и разбросал по всему Египту.
Приняв облик простой нищенки, беременная Исида отпра¬
вилась в странствие, чтобы собрать эти куски воедино и схо¬
рониться самой от злобного Сета. Среди людей, тайно, она
родила и вырастила Гора. Все это время миром правил Сет.
9
Всемирная история в сплетнях
Подросший Гор предъявил свои права как наследника
Осириса. Но Сет не желал уступать ему правление. Каж¬
дый день они ссорились и спорили, а другие боги никак не
могли разрешить их спор. Исида пускалась на различные
хитрости, чтобы помочь сыну, но и Сет не сдавался. Одна
из частей этого спора и способ, каким Исида добилась
своего, настолько шокируют современных людей, что
большинство изданий обычно старается обходить сей ще¬
котливый момент молчанием. Вот что говорит древний па¬
пирус:
«И тогда Сет сказал Гору: «Приходи, проведем прекрасный
день в моем доме».
И тогда Гор сказал ему: «Согласен я, согласен». И после то¬
го, как пришла пора вечерняя, постлали для них, и легли они
оба. И вот ночью Сет укрепил свой член и направил его между
ляжек Гора. И Гор всунул обе свои руки между своих ляжек и
принял семя Сета».
Гомосексуальность в Древнем Египте не относилась к
тяжким грехам. Однако в Книге Мертвых «Исповеди отри¬
цания грехов» есть упоминание об этом: «Привет, Харфаха-
эф, выступающий вперед из своей пещеры (из Тапхит-дат),
я не совершал действий половой нечистоты, я не мужелож-
ствовал». Но все же эта цитата во второй части Исповеди,
значит грех значительно меньше, чем убийство, грабеж, на¬
силие и прочее.
Подобная связь однако сразу определяла статус партне¬
ров. Отдаться, не уронив своего достоинства, можно было
лишь тому, кто стоит намного выше по социальной лестни¬
це. Именно эту цель — унизить Гора — и преследовал Сет.
Однако он не вполне достиг ее: семя попало Гору лишь на
ладонь. Тот немедленно отправился к матери, а та, не меш¬
кая, отсекла ему испачканную руку в целях очищения и тут
же вырастила новую (египетские боги обладали невероят¬
ными способностями к регенерации). Но, кроме этого,
56
Глава 2. Та-Кемет или Египет
Исида приняла меры, чтобы в качестве возмездия тайно оп¬
лодотворить Сета семенем Гора.
«И тогда Исида пошла с семенем Гора утром в сад Сета и
сказала садовнику Сета: «Какую траву ест у тебя здесь Сет ?»
И сказал ей садовник: «Не ест Сет никакой травы здесь у
меня, кроме латука».
И Исида положила семя Гора на него.
И Сет пришел по своему ежедневному обычаю и поел он ла¬
тука, который он ел постоянно. И он встал беременным от
семени Гора».
Ни о чем не подозревая, Сет объявил остальным богам,
что совершил над Гором «дело победы», а значит, как более
сильный, имеет право на власть над миром.
«И тогда Гор рассмеялся над ними.
И тогда Гор поклялся пред богом, говоря: «Ложь — все, что
сказал Сет! Пусть позовут семя Сета и посмотрим, откуда
оно ответит, и пусть позовут мое собственное, и посмотрим,
откуда оно ответит».
И тогда Тот'...положил свою руку на руку Гора и сказал:
«Выйди вперед, семя Сета!» И оно ответило ему из воды вну¬
три болота.
И тогда Тот положил свою руку на руку Сета и сказал:
«Выйди вперед, семя Гора!»
И тогда оно сказало ему: «Откуда мне выйти?»
И тогда Тот сказал ему: «Выйди из его уха!»
И оно сказало ему: «Неужели я выйду из уха его, я — боже¬
ственное истечение?»
И тогда Тот сказал ему: «Выйди через лоб его!»
И оно вышло в виде золотого солнца на голове Сета.
И тогда Сет весьма разгневался, и он протянул свою руку,
чтоб схватить золотое солнце. И тогда Тот отнял его от не¬
го, поставив как украшение на свою голову».
1 Бог мудрости.
Всемирная история в сплетнях
И суд богов решил: «Прав Гор и неправ Сет!» И Сет весь¬
ма разгневался, и испустил он великий крик, когда сказали
они: «Прав Гор и неправ Сет!».
Так Гор получил власть над миром, а Сет стал отвержен¬
ным богом пустыни. Исида воскресила своего мужа: она со¬
брала все куски его тела воедино, затем вырвала глаз у Гора
(конечно же на месте потерянного глаза у Гора тотчас вырос
новый) и вложила его в рот покойнику. Осирис ожил, но бо¬
лее не мог оставаться в мире живых и стал с тех пор править
в царстве мертвых.
А Сет с тех пор стал для египтян аналогом дьявола. Мес¬
том его обитания считалась пустыня, а цветом Сета — ры¬
жий, цвет песка в пустыне. Из всех египетских фараонов
трое пытались сменить культ и поклонялись не Гору, но Се¬
ту: Сет Перибсен, Хасехемуи, и первые вожди племени гик-
сосов, положившего конец Среднему царству. Эти рыжево¬
лосые люди пришли из пустыни и избрали своим повелите¬
лем отверженного египетского бога.
Имхотеп — первый ученый
«Все на свете боится времени, а время боится пира¬
мид», — говорит восточная пословица. Эти величественные
строения поражали воображение древних, они восхищают и
наших современников. Нам известно имя человека, кото¬
рый возвел самое раннее из этих удивительных сооружений.
Зодчий Имхотеп — вот первый ученый, чье имя сохранила
история.
Архитектор, врач и государственный чиновник, верхов¬
ный жрец бога Ра в Гелиополе, он заслужил у современни¬
ков и потомков столь великое уважение, что сам был объяв¬
лен богом. Его называли сыном Птаха (покровителя ремес¬
ленников), в его честь строились храмы в Карнаке, Саккаре
и Мемфисе. Считалось, что именно Имхотеп уточнил про-
Глава 2. Та-Кемет или Египет
должительность календарного года — 365 дней вместо при¬
нятых ранее 360.
Греки продолжили культ Имхотепа как бога врачевания,
переименовав в Асклепия, затем его подхватили римляне,
заменившие его имя на «Эскулап». Легенды приписывают
Асклепию, то есть Имхотепу, изобретение медицинского
зонда, способов очищения желудка и удаления зубов, а так¬
же говорят о том, что именно он первым начал бинтовать
раны. В копии — «папирусе Эдвина Смита» — до нас дошел
фундаментальный медицинский труд, где впервые были оп¬
ределены реальные причины многих болезней.
Настольной книгой оккультистов всех времен стал древ¬
неегипетский трактат «Гермес Трисмегист», посвященный
физике, астрономии, а также божественному устройству
мира. Он выстроен в форме диалога Гермеса и Асклепия, то
есть бога Тота и Имхотепа.
Даже современная эмблема медицины — змея, обвив¬
шаяся вокруг посоха или вокруг чаши, — связана с име¬
нем Имхотепа-Асклепия. По легенде, однажды он шел,
опираясь на посох, и вдруг посох обвила змея. Испугав¬
шись, Асклепий убил змею. Но следом появилась вторая
змея, которая несла во рту какую-то траву. Эта трава вос¬
кресила убитую. Асклепий запомнил эту траву и с ее по¬
мощью стал воскрешать мертвых.
По греческой легенде, его врачебное искусство возросло
до такой степени, что он смог воскрешать мертвых, и это
нарушило земное равновесие. Тогда боги поразили его мол¬
нией, отняв земную жизнь, но дали в награду бессмертие
как божеству.
Долго время ученые даже не верили в реальность Имхоте¬
па, считая его личностью легендарной: уж слишком много
заслуг ему приписывалось. Но археологические находки рас¬
ставили все по своим местам. В 1928 году в Саккаре было
найдено подножие статуи Джосера, на котором было написа-
Всемирная история в сплетнях
но: «Имхотеп — хранитель сокровищницы царя Нижнего
Египта, первый после царя в Верхнем Египте, распорядитель
великого дворца, наследник Бога, главный жрец Гелиополя,
строитель, архитектор, ваятель каменных ваз». За ней после¬
довали и другие находки — не легенды, не статуэтки божест¬
ва, а прижизненные упоминания о реальном и необыкновен¬
но талантливом человеке, жившем за две с половиной тыся¬
чи лет до побед Гая Юлия Цезаря, за две тысячи лет до Сокра¬
та и более чем за тысячу лет до Троянской войны.
Родился он в середине XVII века до н.э. в царствование
фараона Санахта в семье чиновника Канефера. Назвали
мальчика Имхотеп, то есть «пришедший в мире». Возмож¬
но, ему дали это имя, потому что совсем недавно наконец
закончились междоусобные войны, сотрясавшие страну
при Хасехемуи — отце Санахта. Тот стремился объединить
не только Верхний и Нижний Египет, но и царствовать сра¬
зу от имени двух богов, непримиримых врагов — Сета и Го¬
ра. Его сын не последовал примеру отца и благоразумно вы¬
черкнул имя Сета из своих титулов.
Имя отца Имхотепа нам известно из довольно стран¬
ного и необычного источника. По берегам Вади-Хамма-
мата, правого притока Нила, в древности существовали
каменоломни. На окрестных скалах архитекторы и
скульпторы, посещавшие это место, часто оставляли свои
надписи. В одной из них, датируемой началом V века до
н.э., перечислены известные мастера по камню времен
Древнего царства. Первым назван некий Канефер, вто¬
рым — его сын Имхотеп. Вот и получается, что величай¬
ший ученый древности был незнатного происхождения, а
искусство обработки камня изучил еще в детстве. Судя по
тому, что впоследствии Имхотепа называли сыном Пта,
можно предположить, что его мать занимала должность
при храме этого бога, пела или танцевала во время рели¬
гиозных церемоний.
О
Глава 2. Та-Кемет или Египет
— (Й35-=к
Ремесло скульптора считалось очень почетным и прино¬
сило хороший заработок. Каменные вазы, которые изготав¬
ливались в мастерской Канефера, потом отправлялись в до¬
ма знатных вельмож и даже во дворец фараона. Высекались
они из белого алебастра и очень прочного темного диорита.
Хороший мастер мог делать их настолько тонкими, что
стенки вазы просвечивали насквозь.
Когда Имхотеп подрос, его отдали в школу. Образование
в основном заключалось в обучении письму — сложному
иероглифическому, использовавшемуся на обелисках и сте¬
нах храмов, и более простому, применявшемуся в деловых
бумагах, — иератическому. Детей учили связно и доходчиво
излагать свои мысли, строить цепь доказательств, привива¬
ли им хорошие манеры и моральные правила, многие из ко¬
торых и по сей день не потеряли актуальность. «Будь умель¬
цем в речи, дабы ты был силен... сильнее речь, чем любое
оружие», — говорили египтяне.
Письменность была важной составной частью повсед¬
невной жизни: велись хозяйственные книги, заключались
сделки, составлялись отчеты. Не умея писать, нельзя было
рассчитывать на успешную карьеру. Педагогические методы
в те времена были просты и безыскусны: «Уши мальчика —
на его спине, — говорили учителя. — И он слушает, когда
его бьют». Мальчики подолгу сидели на полу, согнувшись, и
выводили на папирусах иероглифы. Много труда и терпе¬
ния нужно было приложить, чтобы выучить их все — ведь
иероглифов было около семисот!
Для большинства египтян образование имело практиче¬
ский смысл. Выучить иероглифы, стать писцом, продол¬
жить дело отца, заниматься изготовлением каменных ваз и
статуй — этого было вполне достаточно, чтобы прожить всю
жизнь в достатке и почете. Чего еще мог желать человек?
Чистая наука или поиск абстрактной истины относились к
области магии и были прерогативой жречества, а пробиться
о
Всемирная история в сплетнях
в эту касту было очень нелегко, почти невозможно. Недо¬
ступность науки для простого смертного, закрытость обра¬
зования превращали жрецов в неких сверхлюдей, возвыша¬
ли их над остальными. Благодаря знаниям египетские жре¬
цы подчиняли себе не только невежественных крестьян, но
и знатных вельмож, и даже самих фараонов. Вот почему они
ревностно оберегали свою науку, не желая делиться ею с
первым встречным.
Имхотепу пришлось проявить недюжинное упорство,
чтобы все-таки добиться своей цели и отправиться в «науч¬
ный центр» Древнего царства — город Иуну, который позже
греки переименовали в Гелиополь, «город Солнца», выстро¬
енный на холме, откуда, по верованиям египтян, впервые
поднялось в небо только что родившееся Солнце — бог Ра.
Но поклонялись здесь не только Солнцу! Здесь процве¬
тал культ девяти богов — покровителей разных областей че¬
ловеческих знаний. Приехав в город Солнца в качестве уче¬
ника, Имхотеп со временем достиг успехов в науках и занял
пост Верховного Жреца Ра — «Великого Ясновидца».
Он был еще совсем молод, когда к власти пришел фараон
Нечери-хет, брат Санахта. В отличие от своего предшествен¬
ника, это был активный, удачливый и справедливый прави¬
тель: он навел в стране порядок и расширил территорию
Египта, завоевав Северную Нубию и Синайский полуостров.
Потомки даже присвоили ему имя Джосер — «Великолеп¬
ный» или «Святой». Под этим именем он и вошел в историю.
Столицей Египта окончательно стал Мемфис (это назва¬
ние переводится как «Белые стены»). В переездах между
Мемфисом и Гелиополем и прошла большая часть жизни
Имхотепа.
Молодой, образованный, проницательный и целеуст¬
ремленный жрец и такой же молодой, умный и энергичный
царь стали соратниками и, возможно, даже близкими друзь¬
ями. Годы правления Джосера были самыми счастливыми и
Глава 2. Та-Кемет или Египет
насыщенными в жизни великого ученого. Именно при
Джосере Имхотеп занял пост главного визиря и наместника
на вновь завоеванных территориях. В этой должности он
снискал любовь и уважение многих, сумев справиться с тя¬
желой засухой, вызванной недостаточными разливами Ни¬
ла в течение нескольких лет. Эта история запечатлена на
знаменитой «стеле голода», найденной на острове Сехель.
Запасы пищи тогда истощились, и люди болели и уми¬
рали от недоедания. Фараон Джосер обратился к своему
визирю Имхотепу, повелев ему объяснить причины этого
бедствия. Изучив древние тексты, мудрец обнаружил, что в
храмах недостаточно ревностно исполнялись священные
ритуалы бога Хнума — хранителя Нила, поэтому повели¬
тель вод разгневался: он встал обеими ногами в русло реки,
преградив поток. Чтобы успокоить гнев Хнума, было со¬
вершено большое жертвоприношение, и разливы Нила об¬
рели былую мощь. Конечно, эта история условна, и приня¬
тые властями меры включали не только жертвоприноше¬
ния. Учитывая, что речь идет о недостатке воды, а сам Им¬
хотеп был гениальным архитектором и инженером, можно
с уверенностью предположить, что им была спроектирова¬
на сеть ирригационных каналов, позволившая справиться
с бедствием.
Ученый считается автором первых египетских «поуче¬
ний» — древнейшего литературного жанра. «Слыхал я сло¬
ва Имхотепа... Которые у всех на устах...» — пелось в песне,
сложенной спустя тысячу лет после смерти мудреца.
Текст этих «Поучений» не сохранился, лишь одна цитата
долетела до нас довольна странным образом: в «Сказке о
красноречивом поселянине» времен Среднего царства один
из персонажей ссылается на общеизвестное «слово бога».
Учитывая, что Имхотеп был обожествлен, а его изречения
были «у всех на устах», весьма вероятно, что эта цитата при¬
надлежит именно ему:
Всемирная история в сплетнях
«Хорошо, если ты благодетелен. Поистине хорошо, если ты
благодетелен. Ведь правда пребывает до века, она нисходит
вместе с тем, кто поступает в соответствии с ней, в преис¬
поднюю, когда совершается его погребение. И когда он предан
земле, его имя не изглаживается на земле: его вспоминают за
добрые дела».
В начале статьи уже упоминалось, что Египет был пер¬
вой страной, где зародилось понятие нравственности.
Именно религия Египта впервые связала посмертное суще¬
ствование человека с его земными делами, а не с общест¬
венным положением и не с выполненными над телом обря¬
дами. И безусловно, одни из самых древних формулировок
этих моральных правил были сделаны Имхотепом.
Кроме того, сохранились сочинения его последователей:
визира Хуни, Птахотепа, которые, безусловно, подражали ему.
Цитаты из «Поучений Птахотепа».
№
«Ученостью зря не кичись!
Не считан, что один ты всеведущ!
Не только у мудрых —
У неискушенных совета ищи.
Искусство не знает предела.
Разве мотет художник достигнуть вершин мастерства?
Как изумруд, скрыто под спудом разумное слово,
Находишь его между тем у рабыни, что мелет зерно».
«Если ты начальник, отдающий распоряжение многим людям, стремись ко
всякому добру, чтобы в распоряжениях твоих не было зла. Велика спра¬
ведливость, устойчиво все отличное».
Кроме того, Имхотепа египтяне чтили как изобретателя
искусства строительства из тесаного камня. Ранее в основ¬
ном применялся сырцовый кирпич, изготавливаемый из
Глава 2. Та-Кемет или Египет
1
глины с добавлением соломы, камень шел лишь на отдель¬
ные стелы и обелиски, а единственной каменной построй¬
кой была погребальная камера Хасехемуи. Имхотеп же воз¬
вел архитектуру на совершенно новую ступень, намного
опередив свое время. Две тысячи лет спустя зодчие эпохи
Птолемеев, возводя храм Гора в Эдфу, утверждали, что ори¬
ентируются на сохранившийся план Имхотепа. А по безу¬
пречной форме ступеней выстроенной им пирамиды можно
с уверенностью судить о том, что Имхотепу уже было изве¬
стно доказательство теоремы, названном именем математи¬
ка, жившего намного позже, но учившегося в Египте, ■—
Пифагора.
До Джосера царей Египта хоронили почти так же, как и
всех аристократов, в небольших мастабах — одноэтажных
четырехугольных склепах, внутри которых делалось нечто
вроде многокомнатной квартиры для главы семьи, для его
супруги, для тех из их детей, что не дожили до зрелого воз¬
раста. Но зодчий Имхотеп создал для своего правителя не¬
что совершенно новое, возведя дотоле невиданное соору¬
жение — пирамиду.
Археологи и архитекторы уже много раз подетально ра¬
зобрали план пирамиды Джосера, выявив несколько этапов
строительства. Возведена она на идеально выровненном
скальном основании площадью более полутора гектаров и
сориентирована по сторонам света — пригодилось отлич¬
ное знание астрономии. Недостатка в рабочей силе не бы¬
ло, и умение разрушать твердый камень с помощью огня,
воды и диоритовых молотов было уже накоплено. Но как
была достигнута идеальная горизонтальная поверхность,
ученые спорят до сих пор, ведь считается, что египтяне не
знали такого довольно простого и привычного нынче инст¬
румента, как уровень. Возможно, они использовали воду: ее
поверхность строго горизонтальная. Однако против этого
говорит то, что в Саккаре воды нет. Возможно, нивелирова-
V
Всемирная история в сплетнях
ние было произведено с помощью треугольника и простого
устройства, состоявшего из треноги и грузика, свисающего
с ее вершины.
Первоначально гробница фараона была такой же, как у
его предшественников, разница заключалась лишь в том,
что строилась она не из кирпича, а из камня. На каменном
основании была возведена обычная мастаба высотой 9 мет¬
ров со сторонами по 63 метра, под ней вырублена шахта глу¬
биной 28 метров, на дне которой была устроена погребаль¬
ная камера. В этом колодце ученые обнаружили множество
сосудов из алебастра и обломки фаянсовой плитки, изобра¬
жавшей звездное небо, некогда она украшала потолок скле¬
па. Аналогичные орнаменты есть и в более поздних пира¬
мидах, но здесь они встречаются впервые. В саркофагах со¬
хранились мумии ближайших родственников Джосера, а от
него самого — лишь статуя и кусочек ноги.
На втором этапе строительства гробницу увеличили со
всех четырех сторон на 4 метра, так что ее размеры превы¬
сили размеры мастаб прежних фараонов. Потом ее удлини¬
ли на 10 метров в восточном направлении, и она приобрела
форму прямоугольника. Возможно, планировалось, что
пристройка будет служить молельней. Гробница стала уже
огромной по меркам того времени, но все равно фараон не
чувствовал себя удовлетворенным.
И вот тогда Имхотеп сумел предложить нечто, непохо¬
жее на все существовавшие до него постройки. Фактически
он изобрел новую архитектурную форму, которую затем на
протяжении тысячелетий использовали архитекторы: на
крыше получившейся мастабы он возвел еще три — но
меньшего размера общей высотой 40 метров, получив про¬
образ будущей пирамиды из четырех ступеней.
Получившееся сооружение уже было невиданным не
только в Египте, но и во всем Древнем мире, однако Имхо¬
теп на этом не остановился: он приказал эту пирамиду зано-
'/ЛЛ Глава 2. Та-Кемет или Египет
’«-eafe
во расширить, на этот раз с западной и северной сторон, и,
кроме того, добавил еще две ступени наверху. Окончатель¬
ные размеры основания достигли 125x115 метров, а высо¬
та — 61 метр. Всего на строительство ушло примерно
850 000 тонн камня.
Подобного в те времена не строил никто. Пирамиду
Джосера называли каменной лестницей, по которой фараон
ушел к своему небесному отцу — богу солнца Ра.
Величественное сооружение с четырех сторон окружал
храм, состоящий из небольших помещений по числу про¬
винций Египта. В каждом из помещений располагался ал¬
тарь бога — покровителя провинции. Когда-то здесь сидели
писцы и принимали прошения и жалобы от многочислен¬
ных посетителей. Эта система позволила значительно усо¬
вершенствовать делопроизводство.
«Твори справедливое, пока тъ/ на земле пребываешь.
Успокаивай плачущего, не мучай вдову, не отнимай
У человека имущество его отца и не препятствуй
Судьям на ик должности».
Колонны, вкопанные в столбы главного коридора, своей
формой повторяли пучки тростника, которыми египтяне
украшали входы в дома. Полуколонны, украшающие стены,
были увенчаны капителями в виде раскрытых цветков лото¬
са. Исследователи полагают, что именно в этом храме про¬
водился знаменитый ритуал Сед.
Как и многие древние народы, египтяне верили, что фа¬
раон может достойно управлять страной, лишь пока он сам
достаточно здоров физически. Чтобы определить, силен ли
еще правитель, спустя тридцать лет после того, как он надел
корону, проводился особый ритуал — «Праздненство Хеб-
Сед». «Сед» по-египетски означает «хвост»: на этот празд¬
ник царь надевал особый костюм, украшенный львиным
Всемирная история в сплетнях
хвостом. Фараон должен был доказывать свою мощь, обе¬
жав двор храма с царскими регалиями в одной руке и с ме¬
чом в другой. Его преследовали претенденты на престол,
также вооруженные мечами. Догнав фараона, они имели
право напасть на него и убить, царь же мог обороняться. Ес¬
ли фараон погибал, то его преемником по закону становил¬
ся тот, кому достались знаки царской власти. Изображение
такого ритуального бега есть и на стенах храмов Джосера.
Как врач Имхотеп должен был поддерживать здоровье и си¬
лы монарха на должном уровне. Жизнь фараона фактичес¬
ки находилась в руках Имхотепа.
Сегодня поражает то, как прекрасно сохранилась пира¬
мида, в то время как другие пирамиды в Саккаре фараонов
Джедефра и Усеркафа, хоть и были построены позже, пре¬
вратились в груды камней: кладка не выстояла. Качество
строительства уже было не то!
Конечно, фараон Джосер не мог не ценить столь значи¬
мого человека. Вероятно, что он даже породнился с Имхо¬
тепом, выдав за него одну из своих дочерей. Об этом гово¬
рит титул «наследник Бога», упомянутый на подножии ста¬
туи. Так было принято называть родственников фараона.
Поучительные истории о том, как благодаря своим та¬
лантам и усердию скромный чиновник возвысился на¬
столько, что за него была выдана замуж одна из дочерей или
племянниц фараона, — были не так уж редки. Они отобра¬
жены в надписях и барельефах на стенах гробниц. Египет¬
ские жрецы не давали обетов безбрачия, поэтому логично
предположить, что и Джосер породнился с талантливым и
умным придворным.
После смерти Джосера в 2611 году до н.э. его преемни¬
ком стал его сын Сехемхет («Могучий телом»). Имхотеп со¬
здал проект пирамиды и для него и даже начал строительст¬
во. Было возведено основание — первая ступень, более
мощная, чем у пирамиды Джосера. Замысел был грандиоз¬
Глава 2. Та-Кемет или Египет
1
ным... но работы внезапно оборвались. Процарствовав не¬
полных семь лет, Сехемхет погиб, вероятнее всего, был убит
на празднике Хеб-Сед, так как заупокойные статуи изобра¬
жают его именно в этих одеждах — с львиным хвостом1. Не¬
достроенная пирамида была полностью занесена песком. За
ней так и закрепилось название «Погребенная пирамида».
Мумии Сехемхета не нашли.
Точная дата и обстоятельства смерти Имхотепа неизвестны.
Как бы то ни было, память о себе Имхотеп оставил са¬
мую добрую: в каждом доме на алтаре обязательно распола¬
галась фигурка бога Имхотепа-Асклепия. Изображали его
всегда одинаково, в виде сидящего моложавого стройного
человека с гармоничным лицом и большими выразитель¬
ными глазами, держащего на коленях развернутый свиток.
Писцы Среднего и Нового царств считали его своим по¬
кровителем и каждый раз перед началом работы совершали
ему возлияние из сосуда с водой. Имхотеп был постоянным
персонажем древнеегипетских театральных представлений
о богах — мистерий. Его называли сыном Пта и богини Со-
хмет, иногда отождествляя с богом Тотом — покровителем
науки и знаний.
На протяжении веков в его храмы стекались толпы боль¬
ных, и многие действительно получали исцеления. Но жре¬
цы Имхотепа не требовали ценных подношений, достаточ¬
но было принести тушку ибиса, священной птицы бога То¬
та, или петуха. Если не хватало денег на живого — сходил
вылепленный из глины. Впрочем. Имхотеп лечил и бес¬
платно: достаточно было просто заночевать в его храме близ
Мемфиса.
1 Выше сказано, что Хеб-Сед проводился через тридцать лет
после коронации, но многие царские дети короновались еще при
жизни отцов как соправители, и именно с этой даты и отмерялся
тридцатилетний срок.
69
0
Всемирная история в сплетнях
Мечтой многих археологов было отыскать гробницу это¬
го великого человека. По всем расчетам и правилам он дол¬
жен был быть похоронен недалеко от пирамиды Джосера.
И вот однажды показалось, что удача близка: ученые об¬
наружили целый лабиринт подземных туннелей, заполнен¬
ных мумифицированными тушками ибисов. Здесь все было
точно так, как в описанной греками усыпальнице Имхоте¬
па! Надписи и мелкие монеты, найденные в лабиринте, по¬
казывали, что люди прибывали сюда с целью быть излечен¬
ными, обнаружена даже надпись некого безымянного о
том, что он прибыл сюда поклониться богу Имхотепу после
того, как он был вылечен через сон. В 1928 году было обна¬
ружено, что эти галереи соединены с помещением и погре¬
бальной камерой, содержащей невскрытый саркофаг. Но
каково же было изумление ученых, когда оказалось, что,
несмотря на непотревоженные печати, саркофаг пуст. Тела
мудреца в нем не оказалось. Теперь этот гроб хранится в му¬
зее Имхотепа, выстроенном тут же, в Саккаре. Там же можно
увидеть и подножие статуи с титулами жреца.
Три великие пирамиды: Хеопс, Хефрен и Микерин
Спустя сто лет после пирамиды Джосера была возведе¬
на самая известная и гигантская из египетских пирамид —
пирамида Хеопса, или Хуфу. Ее архитектором считается
Хемиун, визирь и родственник Хеопса. Первоначально ее
высота составляла 146,6 метра (примерно пятидесятиэтаж¬
ный небоскреб), однако из-за утраты в результате земле¬
трясения венчающего гранитного блока ее высота к насто¬
ящему времени уменьшилась на 9,4 метра и составляет
сейчас 137,2 метра. Длина стороны пирамиды — 230 мет¬
ров. По преданию, внутрь проведен канал из Нила, и вода
внутри пирамиды образует остров, на котором и погребен
Хеопс.
70
Глава 2. Та-Кемет или Египет
к
Строительство этой пирамиды сильно подорвало эконо¬
мику Египта, и египтяне всячески стремились унизить Ху¬
фу. Они говорили, что он повелел закрыть все храмы и не
разрешал жителям приносить жертвы богам, повелевая все
обращать на строительство пирамиды.
Рассказал Геродот:
«/^ Хеопс, в конце концов, дошел до какого нечестия, по
рассказам жрецов, что, нуждаясь в деньгах, отправил
собственную дочь в публичный дом и приказал ей добыть
некоторое количество денег — сколько именно, жрецы,
впрочем, не говорили. Дочь же выполнила отцовское по¬
веление, но задумала и себе самой оставить памятник: у каждого своего
посетителя она просила подарить ей, по крайней мере, один камень для
сооружения гробницы. Из этих-то камней, по словам жрецов, и построена
средняя из трех пирамид, что стоит перед великой пирамидой...»
Так же нечестиво, как и Хеопс, вел себя Хефрен, чья пи¬
рамида чуть пониже. А вот наследовавший ему Микерин
пожелал умилостивить богов и снова открыл храмы, но не
получил от богов благодарности, напротив, оказалось, что
он не выполнил предначертанное: Египет должен был стра¬
дать 150 лет, а прошло только 106. За это боги сократили
жизнь Микерина, и царствовал он недолго.
Рассказал Геродот:
«Ведь он не совершил того, что должен был совершить:
Египту суждено было претерпевать бедствия 150 лет. Два
царя, его предшественники, поняли это, а он - нет Услы¬
шав такой ответ, Микерин понял, что рок неотвратим, и
приказал изготовить множество светильников. По ночам
царь велел зажигать их, стал пить вино и непрестанно ве¬
Всемирная история в сплетнях
селиться днем и ночью. Он блуждал по лугам и рощам и всюду, где только на-
кодил подходящие места для удовольствия. Так поступал он, превращая но¬
чи в дни, чтобы уличить оракул во лжи и сделать из шести лет двенадцать».
Выстроенная им пирамида — меньше, чем у его предше¬
ственников. В древние времена ее вообще приписывали не
фараону а... гетере!
Древнеегипетская Золушка, или
Легенда о гетере Родопис
Звали ту легендарную гетеру Родопис. По рассказу Геро¬
дота, она была рабыней какого-то человека с острова Са¬
мос. Хозяин привез ее в Египет для занятий ее «ремеслом»,
то есть проституцией. Один из клиентов — брат знаменитой
поэтессы Сапфо — выкупил красавицу. Она не оставила
своего занятия и смогла разбогатеть. Геродот сильно сомне¬
вался в том, что ее денег хватило бы на постройку пирами¬
ды, но Страбон объясняет это следующим образом: «...рас¬
сказывают мифическую историю о том, что во время купания
орел похитил одну из сандалий Родопис у служанки и принес в
Мемфис; в то время когда царь производил там суд на откры¬
том воздухе, орел, паря над его головой, бросил сандалию ему
на колени. Царь же, изумленный как прекрасной формой сан¬
далии, так и странным происшествием, послал людей во все
стороны на поиски женщины, которая носила эту сандалию.
Когда ее нашли в городе Навкратисе и привезли в Мемфис, она
стала женой царя; после кончины царица была удостоена по¬
гребения в вышеупомянутой гробнице».
Загадочная гробница
Фараоны строили себе пирамиды, возносящиеся до са¬
мых небес, а их вельможи ограничивались более просты-
Глава 2. Та-Кемет или Египет %
~ д&& — cab =К
ми гробницами, называемыми мастаба. Они представляли
собой небольшие четырехугольные строения с подземель¬
ями из нескольких комнат — по числу погребенных. Вну¬
треннее убранство — стенные росписи, погребальная ут¬
варь, количество помещений — зависело от достатка вла¬
дельца.
В 1964 году египетский археолог Ахмед Мусса обнаружил
в древнем некрополе Саккара высеченную в скальной поро¬
де гробницу двух знатных вельмож. Внутри самой гробницы
обнаружились отлично сохранившиеся раскрашенные ба-
рельфы, изображавшие двух мужчин, сомкнувших объятия
и касающихся друг друга носами. А надо заметить, что при¬
косновение носами заменяло в Древнем Египте поцелуй.
Кроме этого, мужчины касаются друг друга узлами своих на¬
бедренных повязок. Имена погребенных — Нианххнум и
Хнумхотеп — могут быть расшифрованы как «Единые в
жизни и в смерти». Вокруг таинственной пары на барелье¬
фах изображены и другие люди: маленькие фигурки, похо¬
жие на детские, и какая-то женщина, которую иногда счита¬
ют женой одного из изображенных.
Самих мумий не сохранилось, но из настенных надписей
следовало, что погребенные вдвоем исполняли обязанности
«начальника маникюрщиков и парикмахеров царского
дворца», то есть ухаживали за внешностью царя, а надо
уточнить, что внешности в Древнем Египте придавалось
большое значение.
Изображения поставили археологов в тупик: кем же при¬
ходились друг другу эти два человека, изображенные в столь
тесной телесной близости? На данный момент существует
три гипотезы:
1. Они были братьями.
2. Они были гомосексуальными любовниками и, любя
друг друга, надеялись на продолжение своей связи в загроб¬
ном мире.
73
9
Всемирная история в сплетнях
3. Они были сиамскими близнецами, поэтому и занима¬
ли вдвоем одну должность. Не зная, как изобразить срос¬
шиеся тела, или не желая показывать уродство, художник
символически отобразил это в виде тесных объятий.
Загадок и тайн в древних египетских гробницах немало!
Чего только стоит изображение царицы Хетепхерес II, жив¬
шей в середине III тысячелетия до н.э. Она была дочерью
знаменитого Хуфу и женой двух его сыновей: сначала Кава-
ба, а после его смерти — его брата и убийцы Джедефра. Эта
женщина, прожившая долгую и бурную жизнь, была...
блондинкой. Да, светлокожей, слегка рыжеватой блондин¬
кой, что по современным представлениям совершенно не¬
типично для египтянок.
Блондинкой описывают и последнюю царицу Древнего
царства, Нитокрис, жившую в XXII веке до н.э. Она была
сестрой или женой (а возможно, и то и другое) фараона Ме-
ренра Второго, правившего всего один год. По преданию,
он пал жертвой заговора, и Нитокрис, занявшая трон, ре¬
шила отомстить. История о ней весьма напоминает рассказ
о славянской княгине Ольге.
Пересказал Геродот:
«По рассказам жрецов, она мстила за своего брата, кото-
рый был до нее царем Египта, убитого египтянами. После
убиения брата египтяне передали царскую власть ей, а
она в отмщение за брата коварно погубила много егип¬
тян вот каким образом. Царица велела построить обшир¬
ный подземный покой. Затем под предлогом его торжественного откры¬
тия, а на самом деле с совершенно другой целью, она пригласила на тор¬
жество главных виновников (кого она знала) убиения брата. Пока гости
пировали, царица велела выпустить в покой воды реки через большой
потайной канал. Вот все, что рассказывали жрецы об этой царице. Впро-
74
Глава 2. Та-Кемет или Египет
чем, как говорят еще, она сама после такого деяния, чтобы избежать воз¬
мездия, бросилась в какой-то покой, полный пепла».
После ее смерти, так как вся египетская знать оказалась
истреблена, настали смутные времена.
Среднее царство, (ород крокодилов
Следующий период расцвета и стабильности в Египте
принято называть Средним царством. Оно оставило нам не
так уж много величественных памятников. Фараоны этого
времени тоже строили себе пирамиды, но небольшие и не
каменные, а кирпичные. Центр культурной и политической
жизни переместился из Мемфиса в Фаюмский оазис, окру¬
жавший огромное Меридово озеро. Это озеро, окружность
которого достигала 630 километров (!), было искусствен¬
ным. В его центре высились насыпные острова с пирамида¬
ми, а на берегу стоял величественный храм-лабиринт, по¬
священный богу Собеку, защитнику Египта, с головой са¬
мого опасного животного — крокодила. Он считался сыном
матери всего сущего — богини Нейт, ее часто изображали
кормящей крокодилов грудью. Ну а если «защитник Егип¬
та» получал в бою жестокие раны, мать снова ему помогала:
она пожирала своего сына и рожала его вновь.
Не дошедший до нас храм-лабиринт был в глазах древ¬
них колоссальнейшим сооружением. Если собрать все сте¬
ны и великие сооружения, воздвигнутые эллинами, то ока¬
залось бы, что на них затрачено меньше труда и денежных
средств, чем на один этот лабиринт, утверждал Геродот, ви¬
девший лишь надземный этаж огромного здания: «О под¬
земных же покоях знаю лишь по рассказам: смотрители-
египтяне ни за что не желали показать их, говоря, что там
находятся гробницы царей, воздвигших этот лабиринт, а
также гробницы священных крокодилов».
75
Всемирная история в сплетнях
Таких священных крокодилов содержали во дворах хра¬
ма-лабиринта. Современные защитники животных были
бы не на шутку возмущены тем, как египтяне обращались с
«богами».
Рассказал Страбон:
«...есть одно... священное животное, содержимое от-
дельно в озере и прирученное жрецами. ...Кормят живот-
ное хлебом, мясом и вином; эту пищу всегда приносят с
собой чужеземцы, которые приходят созерцать священ¬
ное животное. Наш хозяин, один из должностных лиц,
который посвящал нас там в мистерии, пришел вместе с нами к озеру, за¬
хватив от обеда какую-то лепешку, жареного мяса и кувшин с вином,
смешанным с медом. Мы застали крокодила лежащим на берегу озера.
Когда жрецы подошли к животному, то один из них открыл его пасть, а
другой всунул туда лепешку, затем мясо, а потом влил медовую смесь. Тог¬
да животное прыгнуло в озеро и переплыло на другой берег. Но когда по¬
дошел другой чужеземец, тоже неся с собой приношение из начатков
плодов, то жрецы взяли от него дары; затем они направились бегом во¬
круг озера и, найдя крокодила, подобным же образом отдали животному
принесенную пищу».
Сказки, гимны и песни
Среднее царство оставило нам нечто более ценное, чем
мертвые камни.
Люди того времени создали замечательные стихи и сказ¬
ки. Эти произведения до сих пор не потеряли своего очаро¬
вания и читаются с большим интересом: «Фараон Хуфу и
чародеи», «Сказка о потерпевшем кораблекрушение»,
«Сказка о Правде и Кривде», «Сказка о двух братьях» и др.
Древние авторы заставляли своих героев переживать неве¬
роятные приключения, отправляться в далекие путешест-
Глава 2. Та-Кемет или Египет
вия, встречаться с фантастическими существами, решать
сложные загадки.
К этому времени относится и первый реалистический
авантюрный роман — «История вельможи Синухи», вынуж¬
денного бежать из страны, случайно впутавшись с заговор
против фараона, и лишь на старости лет вернувшегося в
Египет. «Скорчился я в кустах, опасаясь, что увидят меня со
стены воины... — описывал Синуха свое бегство. — Задыхал¬
ся я, горло мое пылало, и я подумал: „Это — вкус смерти“».
Именно тогда были созданы два величайших произведе¬
ния, переживших века. Это «Песнь арфиста» и «Беседа ра¬
зочарованного со своей душой».
«Тела исчезают, другие пребывают, так со времен предков!
Цари, которые были до нас, покоятся в их пирамидах. Те же, ко¬
торые строили гробницы, их мест погребения нет. Что сделалось
с ними ?Я слышал речи Имхотепа и Хардедефа, чьими словами го¬
ворят все. А что их места погребения? Их стены разрушены, их
мест нет, как не бывало. Никто не приходит оттуда, чтобы
рассказать, что с ними, чтобы рассказать об их пребывании,
чтобы успокоить наше сердце до того, как вы пойдете туда, ку¬
да ушли они. Будь радостен, чтобы заставить забыть свое серд¬
це, что тебя похоронят. Следуй своему сердцу, пока ты живешь!
Возлагай мирру на голову свою, одевайся в тонкие полотна, ума¬
щайся чудесными, истинными мазями царей! Умножай удоволь¬
ствия, которые ты имеешь, и не давай поникнуть своему сердцу.
Следуй желанию его и благу своему! Совершай дела твои на земле
по велению своего сердца и не печалься до того, как придет к те¬
бе день оплакивания. Не слышит воплей тот, чье сердце успокои¬
лось, оплакивания никого не спасают из подземного мира. Прово¬
ди день радостно, не унывай из-за этого. Ведь никто не уносит
своего добра с собой. Ведь никто не вернулся, кто ушел».
Эту песнь египтяне любили исполнять на пирах, если
гости вдруг начинали скучать. Чтобы усугубить впечатле¬
ние, по залу проносили небольшой «игрушечный» гроб. Це-
Всемирная история в сплетнях
лью этого представления было напомнить присутствую¬
щим, что радоваться надо здесь и сейчас, не надеясь на зав¬
тра, ведь завтра может прийти смерть.
Но радоваться получалось не у всех! Герой «Беседы разо¬
чарованного» жалуется, что его никто не любит, прибегая к
весьма выразительным образам:
«Смотри! Отвратительно имя мое более чем запах помета
птичьего в летний день под небом горячим.
Смотри! Отвратительно имя мое более чем запах
улова рыбы в день ловли под небом горячим....
С кем говорить мне сегодня ? Братья плохи.
Мы, сегодняшние друзья, не любим друг друга.
С кем говорить мне сегодня ?
Развратились сердца. Всяк человек обирает ближнего своего».
И только лишь смерть принесет герою избавление от
страданий:
«Смерть для меня сегодня подобна выздоровлению больного,
подобна выходу после заключения на волю.
Смерть для меня сегодня подобна запаху мирры,
подобна сидению под навесом в ветреный день».
Наверное, и в наши дни к его плачу многие могли бы
присоединиться!
Театр!
Распространенное мнение, что театр придумали греки,
является, увы, ошибочным: театр придумали египтяне!
Еще в период Среднего царства в храмах любили давать
представления из жизни богов. Жрецы превращали в пье¬
сы-мистерии популярные мифы и сами играли в них роли.
78
Глава 2. Та-Кемет или Египет
I
Началось все с гимнов. Гимн богу надо было пропеть.
Сделать это следовало не только благозвучно, но и в торже¬
ственной обстановке, аккомпанируя себе на каком-нибудь
музыкальном инструменте: арфе или хотя бы погремушке-
систре. Порой гимны писали сразу на два голоса. Именно
таким был «Плач Исиды и Нефтиды» о гибели Осириса, на¬
чинавшийся словами:
«О прекрасный юноша, приди в свой дом!
Давно уже, давно мы не видим тебя!
О прекрасный сотрясатель систра, приди в свой дом!
Прекрасный юноша, ушедший безвременно,
Цветущим не во время свое!»
Этот куплет запевали дуэтом обе богини, но затем Неф-
тида умолкала, и пение продолжала лишь одна Исида: «О
брат мой владыка, отошедший в край безмолвия! Вернись
же к нам в прежнем образе твоем!»
Следом в диалог вступал еще и мужчина-жрец: «Боги
ищут тебя, о юный, о владыка!»
Таким образом, песня превращалась в некое подобие
пьесы. Сохранились даже комментарии, которые мог чи¬
тать кто-то из младших жрецов, чтобы публике было понят¬
нее. Вот они:
«Приближается Исида,
Приближается Нефтида,
Одна — справа,
Другая — слева,
Одна в образе птицы Хат,
Другая в образе соколицы.
Нашли они Осириса,
Когда убил его брат Сет в земле Недит».
79
Всемирная история в сплетнях
Так и видишь эту постановку: посредине сцены лежит
мертвое тело, на сцену с разных сторон выходят две актри¬
сы, изображающие богинь. Обе они в птичьих масках.
Предполагают, что подобное действо могло происходить на
похоронах фараона и, следовательно, мертвого Осириса
изображала мумия.
Сохранилась и другая пьеса, где Осирис выступает уже в
качестве царя загробного мира. Он восседает на троне, а во¬
круг него разворачивается действие, причем все участники
обращаются к Осирису как к верховному судье. А сам судья
не произносит в ответ ни слова! Он, являясь центральным
действующим лицом, молчит! Объяснение может быть
только одно: главную роль в этой древнеегипетской пьесе
тоже играла мумия усопшего фараона.
Другими актерами могли быть жрецы или члены цар¬
ской семьи, прошедшие особую подготовку: «Да будет очи¬
щен весь храм, и да будут введены две женщины, чистые те¬
лом, девственницы, и да удалены волосы с их тела и надеты
парики на их головы... бубны в руках их, и да будут написаны
имена их на плечах их, чтобы изображать Исиду и Нефтиду,
и да поют они из песен этого свитка пред этим богом».
Наверное, бритье головы сильно бы огорчило современ¬
ную женщину, но для египтянки это было не столь неприят¬
но: они часто коротко стригли или обривали свои локоны в
гигиенических целях. К тому же нечто подобное следовало
совершить и в знак траура по фараону.
Особенно был знаменит своими мистериями храм Гора в
Эдфу. Там ставились уже не отдельные сценки, а длинные
полноценные пьесы со множеством действующих лиц. Од¬
на из таких мистерий называлась «Сказание о Горе Бехдет-
ском», в числе ее персонажей были бог Тот, бог Гор, Исида,
духи оружия, фараон, жрец Имхотеп, а злого Сета изобра¬
жали жертвенные животные, которых убивали прямо во
время представления. На стенах храма сохранились барель¬
80
Глава 2. Та-Кемет или Египет
ефы со сценами из этих мистерий. К сожалению, во время
переворота Эхнатона они были сильно попорчены, лица
богов сбиты, но, несмотря на это, рельефы дают хорошее
представление о декорациях и костюмах актеров. Изобра¬
жая борьбу Гора с Сетом в образе бегемота, происходившую
на Ниле, на сцену на канатах вытягивали даже декоратив¬
ную ладью. Актеры, исполнявшие роли богов, надевали ма¬
ски: сокола — для Гора, шакала — для Анубиса и др.
Мистерии не удержали в стенах храмов и вскоре выплес¬
нулись... нет, не на площади: на воды Нила. Известно, что
по большим праздникам по Нилу плыли барки с актерами,
каждая группа ставила одну сцену из длинной пьесы и, под¬
плывая к очередной деревне, проигрывала ее для скопив¬
шихся на берегу жителей. Затем барка уплывала к другой
деревне, а к этой подплывала следующая, и находящиеся на
ней актеры исполняли следующую сцену. Такое торжество
могло длиться весь день, начинаясь рано утром и заканчи¬
ваясь уже на закате.
[иксосы — завоеватели и фараоны
Как древняя Нитокрис правила Египтом накануне паде¬
ния Древнего царства, так и закат Среднего тоже лег на
женские плечи. В XIX веке до н.э. на египетский престол
взошла дочь Аменемхета III. Звали ее Нефрусобек — что в
переводе означает «Прекрасная для Собека». Она жила в го¬
роде Крокодилополе и правила Египтом на протяжении 3 лет,
10 месяцев и 24 дней. Затем вышла замуж и спустя еще не¬
сколько лет погибла при «невыясненных обстоятельствах»:
она упала с колесницы во время охоты. Вскоре после ее
смерти страна была завоевана дикими племенами, пришед¬
шими из пустыни.
«Воистину: азиаты все стали подобны египтянам, а егип¬
тяне — подобны чужеземцам, выкинутым на дорогу. ...Ма¬
81
9
Всемирная история в сплетнях
ленькие дети говорят: “О если бы отец не дал бы мне жизнь!”
Воистину: дети знатных разбиваются об стены. Дети люби¬
мые кинуты... Хнум скорбит из-за бессилия своего....
...Те, которые были одеты в тонкое полотно, они избивают¬
ся палками. ...Зерно гибнет на всех путях. Люди лишены пла¬
тья, мази и масла. Все говорят: “Нет ничего. Закром разрушен.
Страж его повержен на землю. Это несчастие для сердца мое¬
го. Я подавлен совершенно. ...Дети вельмож выгнаны на улицу”».
Так плакал старый жрец Ипувер, сетуя о страданиях род¬
ной страны. Причиной этих бедствий стали явившиеся из
пустыни завоеватели — цари-пастухи, или гиксосы. Эти
сильные, дикие и грозные люди пришли из пустыни —
Красной земли, принадлежащей отверженному богу Сету.
Они скакали верхом на дотоле невиданных египтянами жи¬
вотных — гривастых, издающих ржанье, бьющих копытами.
Волосы этих дикарей были ярко-рыжего цвета — цвета Се¬
та. Карой небесной казались они египтянам.
Быстро, почти не встретив сопротивления, овладели они
Египтом: централизованная власть в стране к тому времени
сильно ослабела, а разрозненные княжества-номы не могли
противостоять врагу. Многие местные царьки были сверг¬
нуты, а те, что сохранили власть, вынуждены были платить
«пастухам» дань.
«Смотрите: приступили люди к мятежу против царского
у рея... Столица, она разрушена в один час. ...Все стремятся
разжечь гражданскую войну. Нет возможности сопротив¬
ляться. Страна связана шайками грабителей.
Смотрите: благородные женщины находятся на шеду-бар-
жах (в публичных домах. — М.Б.) ...тот, который спал без
жены из-за бедности, он находит теперь благородных жен¬
щин», — продолжает свой плач Ипувер, описывая жалкую
судьбу Египта.
Даже Фивы — один из крупнейших городов Египта — бы¬
ли поделены пополам на Южный и Северный город. В Юж-
э^. Глава 2. Та-Кемет или Египет %
g» яйУ==1
ном городе сохранялась власть египетского фараона Секене-
нра, север принадлежал захватчику Апопи. Он избрал своим
богом Сета и старался всячески унизить коренное населе¬
ние; «вся земля платила ему дань своими продуктами в пол¬
ном объеме, так же как и всеми прекрасными вещами».
«Желанием царя Апопи было нанести обиду царю Секе-
ненра — правителю южного города». Поводом послужили
громкие звуки, издаваемые бегемотами, живущими в фи¬
ванском пруду. «Существует пруд гиппопотамов в южном
городе: и эти гиппопотамы не дают сну прийти к нам ни
днем, ни ночью», — заявил Апопи и потребовал убрать бе¬
гемотов.
Сказка обрывается на полуслове. Продолжение нам из¬
вестно из археологии: между гиксосами и египтянами нача¬
лась война. Секененра погиб в бою. Ныне его мумия со сле¬
дами страшных ударов меча находится в Каирском музее.
Сохранилась она плохо: по всему видно, что прошло много
времени, прежде чем мертвый фараон попал в руки бальза¬
мировщиков.
«...огонь поднялся высоко; пламя его исходит от врагов
страны. Смотрите: свершились дела, которые никогда, каза¬
лось, не могли бы свершиться. Царь захвачен бедными людь¬
ми.... погребенный соколом', он лежит на простых носил¬
ках...», — говорит о его смерти Ипувер.
Сын Секенера Камос продолжил борьбу. Но через три
года погиб и он: небогатый саркофаг с его телом был найден
в середине XIX века. Мумия его сохранилась так плохо, что
лица, нашедшие ее, даже не потрудились сберечь останки,
что, конечно, было с их стороны совсем некрасиво по отно¬
шению к доблестному защитнику страны.
Дальнейшую борьбу повел брат Камоса — Яхмос. Он дей¬
ствовал намного успешнее: жрецы даже провозгласили его
1 Сокол — символ царской власти.
83
9
Всемирная история в сплетнях
богом, и египтяне до последних времен своей истории со¬
хранили культ этого царя-освободителя. Таким было начало
Нового царства — периода небывалого расцвета Египта.
Гиксосы, как это ни парадоксально, вдохнули новые си¬
лы в ослабевшую страну. Они познакомили Египет с коле¬
сом и лошадьми — до этого жители Та-Кемет не знали ни
того ни другого. До их завоевания египтяне жили узкими
общинами и заключали браки внутри этих общим. Кроме
того, не существовал запрет на сожительство со своими же
даже очень близкими родственниками: братья часто жени¬
лись на сестрах. Все это приводило к ослаблению нации и к
вырождению. Гиксосы же, беря в жены египтянок, принес¬
ли новые здоровые гены. Эти же гены изменили внешность
египтян: у фараонов Восемнадцатой-Двадцатой династий
часто встречаются рыжие волосы, светлые глаза и носы с
горбинкой.
Воинственный и жестокий красавец Сети I, мудрый и
энергичный Рамзес II, удивительная Хатшепсут и ее пасы¬
нок Тутмос III — все они почитались как великие фараоны,
сделавшие Египет империей, мировой державой.
Египет Нового царства - империя
«Около древних стовратых Фив берега Нила раздаются
вширь. Горные цепи, как бы сопровождающие справа и слева
воды этой могучей реки, приобретают здесь более резкие очер¬
тания; одинокие, почти остроконечные вершины, четко рису¬
ясь на голубом фоне неба, высоко вздымаются над пологими
склонами многоцветных известковых гор, где нет ни пальм, ни
хотя бы невзрачной растительности. Каменистые расселины
и ущелья врезаются в глубь этих гор, а за ними лежат безжиз¬
ненные песчаные просторы, грозящие гибелью всему живому,
усеянные камнями, где порой попадаются лишь утесы да голые
бесплодные холмы.
Глава 2. Та-Кемет или Египет
К востоку по ту сторону гор эта пустыня тянется вплоть
до Красного моря, а на западе она беспредельна, как вечность.
Здесь, по верованиям египтян, начиналось царство смерти.
Между этими двумя горными кряжами, которые, словно
крепостные стены, отражают яростный натиск песчаных
бурь, стремительно налетающих из пустыни, величаво течет
полноводный Нил, несущий прохладу и плодородие, породивший
многие миллионы живых существ ив то же время служивший
им колыбелью. По обоим его берегам широко раскинулись поля,
чернеющие плодородной землей, а в водах его снуют всевозмож¬
ные твари, одетые чешуей или панцирем. На зеркальной глади
его плавают цветы лотоса, а в прибрежных зарослях папиру¬
сов гнездится бесчисленное множество водяной дичи. Между
прозрачными водами Нила и мрачными горами лежат поля,
отливающие изумрудной зеленью молодых посевов и сверкаю¬
щие, как чистое золото, когда приближается пора жатвы.
Вокруг колодцев и водяных колес высятся раскидистые сикомо¬
ры, отбрасывающие широкую и густую тень, а рядом с ними —
заботливо взращенные финиковые пальмы, образуя приветли¬
вые, тенистые рощи... В XIVвеке до нашей эры ...человеческие
руки соорудили в Фивах высокие каменные дамбы и плотины —
непреодолимые преграды для выходящей из берегов реки, чтобы
защитить улицы и площади, храмы и дворцы города от навод¬
нений. Широкие, плотно запираемые каналы пролегли от дамб
в глубь города, а более мелкие, разветвляясь, несли воду в сады
Фив», — так замечательно, словно видел все собственными
глазами, описал столицу Египта Нового царства Георг
Эбере — прекрасный ученый и талантливый романист.
Хатшепсут
Мернейт, Нитокрис и Нефрусебек приходили к власти в
трудные для Египта времена. Трон доставался им почти
принудительно, так как не было наследника мужского пола
Всемирная история в сплетнях
или этот наследник был слишком мал. Однако в XIV веке до
н.э. Египтом правила женщина, которая подобно ассирий¬
ской Семирамиде намеренно захватила власть, свергнув с
престола своего мужа. Именно при ней страна достигла на¬
ивысшего расцвета. Звали ту царицу Хатшепсут, что значит
«Находящаяся впереди благородных дам».
Она была дочерью третьего фараона XVIII династии Тут-
моса I и царицы Яхмес. Еще юной девушкой Хатшепсут
стала «Супругой Бога» — верховной жрицей бога Амона, а
потом ее выдали замуж — по обычаю египтян — за ее свод¬
ного брата, Тутмоса И, сына Тутмоса от наложницы. Тут на¬
до сразу отметить, что имя «Тутмос» было обычным для фа¬
раонов Восемнадцатой династии: отца, мужа и пасынка
Хатшепсут звали одинаково, и это даже породило путаницу
в датировке.
Мужа молодая царица не любила и не уважала. Она бы¬
ла намного умнее и сильнее характером, нежели он и, по
мнению многих ученых, фактически правила за него. Ее су¬
пруг не отличался ни особым умом, ни крепким здоровьем
и умер после неполных четырех лет царствования, оставив
Хатшепсут дочь по имени Нефрура. Как прежде ее мать, де¬
вочка носила титул «Супруги Бога». Кроме нее у Тутмоса от
наложниц были сын, тоже Тутмос, и дочь Меритра. Этого
Тутмоса и объявили фараоном после смерти отца, а Хат¬
шепсут считалась при нем всего лишь регентшей. Но она
недолго мирилась с таким положением дел!
Во время церемонии в храме верховного фиванского бо¬
га Амона жрецы, несшие тяжелую барку со статуей бога,
внезапно устали и, чтобы передохнуть, опустились на коле¬
ни прямо возле царицы. Случайно это произошло или было
подстроено, мы не можем сказать, но честолюбивая царица
тут же во всеуслышанье объявила этот эпизод знамением:
сам Амон преклонил перед ней колени, избрав ее божест¬
венным правителем Египта.
86
dM-J Глава 2. Та-Кемет или Египет
— eJ^ =1,
Маленький Тутмос III был отправлен на воспитание в
храм, а Хатшепсут объявлена фараоном под «хоровым», то
есть царским именем именем Мааткара Хенеметамон.
Чтобы обосновать захват престола, Хатшепсут придума¬
ла целый миф о своем рождении, назвав себя дочерью Амо-
на-Ра, который якобы вошел в спальню ее матери в образе
ее мужа-фараона. Эта история была запечатлена в виде ба¬
рельефов и текстов на стенах храма в Дейр-эль-Бахри, пост¬
роенном визирем Сенмутом — фаворитом царицы.
На первом рельефе бог Амон произносит речь перед со¬
бранием остальных богов, рассказывая о том, что он полю¬
бил царицу Египта, которая должна родить нового царя —
девочку Хатшепсут. Далее рассказывается о том, какой за¬
мечательной правительницей должна стать Хатшепсут: «Бу¬
ду я защитой плоти ее... Будет сооружать она храмы ваши,
освятит она дома ваши... сделает постоянными она прино¬
шения ваши, сделает процветающими она алтари ваши. Тот,
кто будет чтить ее, истинно, будет он жить... Тот, кто скажет
худое в отношении имени величества ее, сделаю я, что ум¬
рет он тотчас».
Боги, само собой, обрадовались, услышав это, и пообе¬
щали любить и охранять Хатшепсут. Бог Хнум вылепил ее
тело, прекраснейшее на Земле, его жена Хекет наделила
младенца жизненной силой, бог Тот наделил мудростью,
богиня Хатор — женским очарованием... Знакомый сюжет,
не правда ли?
Один из рельефов изображает царицу на последнем ме¬
сяце беременности, в то время как бог Хнум и богиня Хекет
готовятся принимать у нее роды. На следующем богиня Ха¬
тор протягивает младенца счастливому отцу — Амону:
«Явился бог этот великолепный, чтобы увидеть дочь его,
любимую им, царя Верхнего и Нижнего Египта Мааткара,
да живет она. После того как родилась она, была истинно,
сладостность сердца его велика весьма...»
о
Всемирная история в сплетнях
Вне всякого сомнения, что такая девочка должна была
быть необыкновенным ребенком:
«Образ ее божествен, характер ее божествен, делает она
вещь всякую, как Бог, просветленность ее, как у Бога».
И конечно же в надписях утверждалось, что ее земной
отец — старый фараон Тутмос I именно ее считал своим на¬
следником и именно ей передал власть над Египтом.
Но существовала одна трудность: фараон считался во¬
площением Гора на Земле. А Гор — бог мужского пола. Как
женщина Хатшепсут могла воплощать мужское божество,
самые ученые жрецы так и не смогли до конца обосновать.
Да и сама Хатшепсут не желала полностью отказываться от
женской роли. Она называла себя прекраснейшей из жен¬
щин и отказалась от одного из царских титулов — «Могучий
бык».
Поэтому ее изображали то одетой по-мужски, с наклад¬
ной бородкой, которую носили фараоны, в короне Нижнего
и Верхнего Египта со священным уреем; то в виде стройной
красавицы в обтягивающем платье, что было уже неприкры¬
той лестью: под конец жизни царица сильно располнела и
страдала от артрита.
Ее дочь Нефруру так же часто изображали с накладной
бородкой и локоном юности, как принца. Видимо, в ее ли¬
це Хатшепсут готовила себе наследницу; отношения с па¬
сынком Тутмосом складывались не лучшим образом.
Желая достичь компромисса, Хатшепсут поженила Тут¬
моса и Нефруру, но судьба готовила ей удар: Нефрура умер¬
ла совсем молодой, не успев родить наследника. Женой Тут¬
моса стала вторая принцесса — Меритра.
Воспитателем Нефруры был Сенмут, фаворит Хатшеп¬
сут. Человек он был умный, талантливый, образованный,
но незнатный и к тому же — провинциал. Многие готовы
считать Сенмута ее любовником. Однако доказательств это¬
му не так много, самым веским является изображение Сен-
Глава 2. Та-Кемет или Египет
I
мута, обращающегося с молитвой к своей госпоже в образе
богини любви Хатор. В ее храмах и даже в ее гробнице со¬
хранились и более интимные портреты визиря, например
очень реалистичный рисунок углем, на котором Сенмут
изобразил себя вразрез с каноном, не скрыв ни полных
щек, ни двойного подбородка.
Правление Хатшепсут было весьма полезным для Егип¬
та: она вела немного войн, зато много строила и приводила
в порядок хозяйство страны, еще не полностью оправивше¬
еся от последствий набегов царей-пастухов.
Царица не только восстановила разрушенные завоевате-
лями-гиксосами храмы, но и создала много новых. «Я вос¬
становила то, что лежало в развалинах. Я воздвигла то, что
оставалось неоконченным, с тех пор как азиаты были в Ава¬
ре, в Северной Стране, и среди них варвары, низвергая то,
что было сделано, когда они правили в неведении Ра», —
писала Хатшепсут о своих деяниях.
Самыми красивыми считаются святилище Амона в Кар¬
наке, прозванное Красным (оно знаменито гигантскими
обелисками) и уже упоминавшийся храм в Дейр-эль-Бахри к
западу от Фив, носивший название Джесер Джесеру — «Свя¬
щеннейший из священных». Архитектор Сенмут строил его
целых девять лет! Здесь были алтари Амона и других богов, а
также самой Хатшепсут и ее обожествленного отца. Храм со¬
стоял из трех террас, украшенных колоннами из белого изве¬
стняка. К первой из террас вела длинная широкая аллея, по
обеим сторонам которой стояли сфинксы с лицом Хатшеп¬
сут. Перед самим храмом был разбит сад с прудами, окружен¬
ными миртовыми и другими экзотическими деревьями.
На стенах храма сохранилось много рельефов, среди ко¬
торых — рассказ об удивительной экспедиции в далекую
страну Пунт, снаряженной Хатшепсут на девятом году
правления.
Всемирная история в сплетнях
Д=—g>R
Надо заметить, что согласно принятой идеологии, Еги¬
пет считался царем над соседними странами. Власть над
ними была вручена Египту богами, и любое сопротивление
его воле расценивалось как святотатство. Фараоны вели
войны с соседями, стремясь упрочить верховенство. Но
экспедиция Хатшепсут была не военным походом! Ее уни¬
кальность состояла в том, что отправляя в дальнюю даль ко¬
рабли, царица преследовала исследовательские и торговые
цели.
Где именно находилась таинственная страна Пунт, «ро¬
дина благовоний», многократно упоминаемая древними ав¬
торами, современные ученые могут лишь предполагать.
Скорее всего, это побережье Восточной Африки в районе
Африканского Рога — полуострова Сомали. Эту местность
называли также Та-Нечер — «Земля Бога».
Пунт являлся основным экспортером миррового дерева,
благовоний и различных косметических средств, что было
весьма важно для привыкших к роскоши египтян. Однако
контакты с Пунтом были прерваны из-за завоевания гиксо-
сов, и с тех пор египтянки вынуждены были довольство¬
ваться лишь местными, далеко не столь изысканными аро¬
матами. Вне всякого сомнения, красивая женщина, став¬
шая царем Египта, не могла мириться с таким безобразием
и отправила в Пунт пять кораблей с более чем двумястами
матросов. Командовал экспедицией вельможа Нехси.
Он справился с задачей! Почти без потерь корабли до¬
стигли берегов Пунта и вернулись назад. Примечательно,
что местные жители уже успели забыть о существовании
Египта и долго не могли понять, откуда и зачем к ним яви¬
лись эти светлокожие люди. Но затем египтянам все же уда¬
лось достигнуть взаимопонимания, среди жрецов Пунта
отыскались те, кто слышал о прошлых выгодных торговых
связях, испуг и недоверие были преодолены и началась тор¬
говля. Египтяне закупили в Пунте древесину черного дере-
90
Глава 2. Та-Кемет или Египет
1
ва, мирровое дерево (не только древесину, но и саженцы в
горшках), разнообразные благовония, в том числе ладан,
черную краску для глаз, слоновую кость, ручных обезьян,
золото, рабов и шкуры неведомых египтянам животных. Ре¬
льефы храма в Дейр эль-Бахри представляют все подробно¬
сти этой кампании. Художники детально изобразили флот
Хатшепсут, особенности ландшафта Пунта с лесами благо¬
вонных деревьев, экзотическими животными и домами на
сваях. Также на стенах храма есть сцена признания правите¬
лями Пунта формальной власти Хатшепсут. Эта сцена полу¬
чила большую популярность у иллюстраторов в первую оче¬
редь из-за непомерной, чудовищной по сегодняшним мер¬
кам полноты африканской царицы.
Хатшепсут умерла около 1468 г. до н.э, процарствовав
22 года или чуть меньше — 21 год и 9 месяцев. Поскольку
она еще далеко не достигла преклонного возраста, выдвига¬
лись версии как естественной кончины, так и насильствен¬
ной смерти царицы. Ее любимец Сенмут то ли умер, то ли
попал в опалу примерно за год или за два до кончины своей
госпожи. Весьма вероятно, что он вынужден был покинуть
Фивы: обе его гробницы оказались пустыми и не похоже,
чтобы там вообще когда-нибудь кого-то хоронили. Его ме¬
сто занял кто-то другой — молодой человек, даже имени ко¬
торого не сохранилось: он сумел вызвать к себе столь жгу¬
чую ненависть, что все иероглифы с его именем были стара¬
тельно соскоблены.
С памятью самой Хатшепсут тоже обошлись без уваже¬
ния: взошедший на престол Тутмос III приказал обложить
кирпичом и скрыть от людских глаз возведенные ею обели¬
ски, со стен храмов сбивались ее изображения, сфинксы
были убраны с аллеи перед храмом и закопаны поблизости,
даже само имя Хатшепсут было исключено из официальных
храмовых списков фараонов Египта. Гробница великой ца-
Всемирная история в сплетнях
рицы была найдена опустошенной, и долго время счита¬
лось, что ее мумия была уничтожена.
Однако это оказалось не так! Друзья Хатшепсут сумели
спасти от осквернения ее тело и скрыли его в небольшой
гробнице, выстроенной для кормилицы великой царицы.
Там ее нашли в 1906 году и привезли в Каир. Более ста лет те¬
ло великой царицы хранилось в Египетском музее неопо¬
знанным под номером KV60, правильная идентификация
состоялась лишь в 2007 году благодаря генетической экспер¬
тизе. Выводы анализа ДНК подтвердило рентгеновское ска¬
нирование, показавшее, что у мумии недостает одного зуба.
Но именно этот зуб хранился в том же музее в маленькой де¬
ревянной шкатулке с изображением картуша Хатшепсут!
Это же сканирование показало, что на момент смерти
царице было приблизительно 50 лет, и скончалась она от тя¬
желой болезни: у нее были диабет и рак.
Верховный бог, фараон Эхнатон и его две царицы.
Конец династии
Тысячелетия стоял Египет, и правили им боги — мудрые,
коварные, всесильные... Возносились к небу обелиски, по¬
ражали пышностью и богатством убранства храмы, жрецы
воскуривали богам благовония и восхваляли их в гимнах.
Могущество жреческого сословия было сравнимо с властью
самого фараона — живого бога. При принятии решений по¬
велитель Египта должен был обязательно прислушиваться к
оракулу и советоваться с «Великим Ясновидцем» — верхов¬
ным жрецом.
Все это казалось незыблемым и неизменным. Но однаж¬
ды произошло невероятное: в храмы пришли люди с молот¬
ками и зубилами и принялись уродовать древние изображе¬
ния, скалывать со стен имена богов. Не гиксосы-завоевате-
ли, нет — это были посланцы самого царя!
92
Глава 2. Та-Кемет или Египет
Звали этого вероотступника Эхнатон.
Фараон-еретик, фараон-реформатор, фараон-мессия...
Как его только ни называли! Эхнатона сравнивали с Буддой
и с Гитлером, обвиняли в тирании и слабоумии, объявляли
мудрецом и гением. Пожалуй, нет другой столь неоднознач¬
ной и непонятной фигуры в Древнем мире. Фараоны-ере¬
тики жили и до него: мы знаем о тех, кто пытался отринуть
культ Гора, заменив его культом Сета. Но Эхнатон пошел
намного дальше, осуществив своего рода «культурную рево¬
люцию»: он «умертвил» обоих верховных богов, а вместе с
ними — весь огромный пантеон многочисленных божеств,
владевших Египтом уже несколько тысяч лет. Их всех этот
реформатор объявил несуществующими, заменив единым
солнечным богом — Атоном. Невиданный масштаб!
Так каким же был этот неординарный человек, живший
три с половиной тысячи лет назад?
При рождении ему дали имя Аменхотеп — в честь отца,
деда и еще многих фараонов Восемнадцатой династии. Бу¬
дущий реформатор был сыном Аменхотепа III и его замеча¬
тельной супруги по имени Тийя. Эта женщина — незнатно¬
го происхождения — отличалась необыкновенным умом и
деятельным характером. Тийя стала советчицей и соправи¬
телем своего мужа, с ее мнением считались цари сопредель¬
ных с Египтом стран, и даже после смерти Аменхотепа она
еще долгое время принимала участие в государственных де¬
лах.
У царя и царицы было два сына: Тутмос — здоровый и
крепкий и Аменхотеп-Эхнатон — слабый настолько, что
родители даже и не надеялись, что он выживет, делая став¬
ку на Тутмоса.
Но судьба распорядилась иначе: здоровый Тутмос нео¬
жиданно заболел и умер (чума была частым гостем в Егип¬
те), а хилый Аменхотеп, хоть и выглядел нескладным, до¬
жил до совершеннолетия и вступил на отцовский престол.
93
9
Всемирная история в сплетнях
Судя по изображениям, он был сутулым и некрасивым, с
узкими плечами и по-женски широкими бедрами, перехо¬
дившими в тонкие слабые ноги. Однако лицо его светилось
умом, он легко схватывал знания и любил шутку. По мне¬
нию современных исследователей, Эхнатон (он же — Амен¬
хотеп IV) страдал целым рядом наследственных заболева¬
ний, симптомами которых явились характерные изменения
во внешности (странная вытянутая форма черепа и женопо¬
добное сложение), а также, весьма вероятно, что и отклоне¬
ния в психике. Нет, великий реформатор древности ни в ко¬
ем случае не был умственно отсталым, а вот шизофренией и
эпилепсией он страдать мог!
Дело в том, что фараоны в Египте, сохраняя чистоту кро¬
ви, предпочитали близкородственные браки, которые ныне
были бы определены как инцест: Хатшепсут была замужем за
своим сводным братом. Ее пасынок Тутмос женился на сво¬
их сестрах. Аменхотеп III был женат на двух своих дочерях.
Восемнадцатая династия, к которой принадлежал Эхнатон,
правила уже давно, и таких родственных браков насчитывал¬
ся не один десяток. В результате наступило вырождение.
Впрочем, порой можно встретить и обратное утвержде¬
ние, что никаких болезней на самом деле не было, и фара¬
он-реформатор был совершенно здоров. Мол, все дело в
особенностях религии египтян: по их верованиям, фараон
был отцом и матерью всего живого, вот его и изображали
обоеполым: с редуцированными половыми органами и вы¬
дающейся по-женски грудью. Подтверждает эту точку зре¬
ния то, что люди с описанными недугами обычно бесплод¬
ны, а у Эхнатона было, по меньшей мере, шесть дочерей от
Нефертити и, судя по всему, дети обоего пола от других жен.
Но, как уже говорилось, какими бы болезнями ни стра¬
дал Аменхотеп IV, умственной отсталости среди них не бы¬
ло, и образование он получил по тем временам прекрасное.
Глава 2. Та-Кемет или Египет
Его учителем стал жрец, которого по странной случайности
звали так же, как царя, — Аменхотеп (обычно к его имени
добавляют «сын Хапу»). Он был, пожалуй, самой значи¬
тельной личностью того времени: архитектором, филосо¬
фом, управленцем, врачом... Именно он считается автором
знаменитых «колоссов Мемнона» — огромной величины
статуй при заупокойном храме Аменхотепа III. Как и древ¬
нейший Имхотеп, этот жрец был обожествлен, и в его честь
возводились заупокойные храмы, куда стекались люди в на¬
дежде исцелиться от болезней. Безусловно, такой учитель
мог достойно воспитать подрастающего принца. Он привил
ему любовь к истории страны и заинтересовал философией.
Идеалом для учителя и ученика стало Древнее царство, от¬
стоящее от них на полторы тысячи лет. Жрец считал, что
именно в руинах пирамид скрыт секрет истиной мудрости.
Мечтая построить идеальное общество, два Аменхотепа
бродили по развалинам старых некрополей, изучая тексты
пирамид и храмовые надписи. Именно там наследник пре¬
стола и почерпнул понятие о боге Атоне, сущность которо¬
го была наиболее близка к современному понятию единого
бога. Изображался он в виде солнечного диска.
Старый жрец умер еще до воцарения своего ученика, но
юный Аменхотеп не забыл его наставничество. Почти шесть
лет после коронации он обдумывал свои нововведения,
прежде чем приступить к их осуществлению. И руководило
им не безумное желание, не поиск «вечной истины» — нет,
основной удар был направлен против не в меру возомнив¬
шего о себе жречества. Излишнее почитание Амона-Ра,
Осириса, Гора и других богов снижало значимость фигуры
фараона. А ведь фараон считался живым богом и ему, так же,
как и богам небесным, воздвигались храмы и адресовались
молитвы. Но, в отличие от Исиды, Хатор и Нефтиды, реаль¬
ные фараоны были далеко не безгрешны: они возводили се¬
бе дворцы и пирамиды, в то время как народ голодал и бед-
Всемирная история в сплетнях
ствовал. Их надсмотрщики хлестали бичами крестьян, со¬
гнанных на царские работы, сборщики податей отбирали у
тех же крестьян последнее зерно... Словом, поводов для не¬
довольства было предостаточно. Поэтому все чаще молитвы
обращались к Амону-Ра, а не к Аменхотепу. Божествен¬
ность фараона ставилась под сомнение, а значит, подрыва¬
лись идеологические основы царской власти. Поэтому фа¬
раон и ударил по своему главному врагу — богу Амону, от¬
вергнув само его существование. Теперь богом считался
Атон, единый и непостижимый, а его сыном, земным во¬
площением и посредником между Атоном и людьми — фа¬
раон Эхнатон. Именно ему и следовало возносить молитвы.
Только ему — и более никому. Именно тогда царь переме¬
нил имя (прежнее, переводившееся как «Амон доволен», не
годилось). Вот он и назвал себя Эхнатоном, то есть «Угод¬
ным Атону».
Реформу сопровождал чудовищный вандализм: за годы
царствования Эхнатона были уничтожены сотни и тысячи
древних изображений, и даже при письме было запрещено
использовать иероглифы, обозначающие традиционных
богов. Спустя три с половиной тысячи лет трудно опреде¬
лить, каким был масштаб репрессий среди жречества и той
части населения, что не желала отрекаться от привычного
культа, но сколотые изображения на барельефах, разбитые
статуи, намеренно испорченные тексты, приведенные в не¬
годность храмы говорят о многом.
Сохранилась гробница одного из верных поклонников
Амона, в самом дальнем углу которой был высечен на стене
текст молитвы репрессированному богу.
«Мое сердце тоскует по возможности видеть тебя, о вла¬
дыка персиковых деревьев, когда шею твою украшают венка¬
ми из цветов! Ты даруешь насыщение без вкушения пищи, опь¬
янение без пития. Мое сердце стремится увидеть тебя, о ра-
0
96
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
дость моего сердца, Амон, защитник сирот! Ты — отец того,
кто лишился матери, супруг вдовы».
«О, сколь сладостно произносить твое имя: оно — как вкус
жизни, как одежда для нагого, как аромат цветущей ветви во
время летней жары (...), как глоток воздуха для того, кто по¬
бывал в темнице. Обратись к нам вновь, о владыка полноты
времени! Ты был здесь, когда еще ничего не возникло, и ты бу¬
дешь здесь, когда «им» придет конец...»
Это «им» египтологи склонны расшифровывать как ука¬
зание на врагов Амона — солнцепоклонников.
Противодействие населения, особенно знати и жрецов,
было огромным. В какой-то момент, не в силах справиться
с ним, Эхнатон решил покинуть Фивы и выстроить новую
столицу, которую назвал Ахетатон — «Горизонт Атона».
Фараон отчетливо понимал, что хоть подданные и покло¬
няются ему, словно богу, как оно издавна полагалось, но ни
любви, ни понимания от своего народа он так и не добил¬
ся. «Каждое око глядит на Тебя, горний Атон! Но постиг и
познал Тебя в целом свете один Эхнатон», — печально за¬
мечает он в сочиненном им самим гимне Атону. Но тут ве¬
ликий фараон лукавил: была рядом с ним женщина, пони¬
мавшая и поддерживавшая все его начинания. Наверное,
если бы не она, то ненависть подданных к нему самому бы¬
ла бы еще сильнее. Словно само Солнце послало ему ее —
прекрасную, нежную, обаятельную, добрую — царицу Не¬
фертити.
К сожалению, нам доподлинно неизвестно, каким было
ее происхождение. В имени, переводящемся как «Прекрас¬
ная пришла», многие ученые видят намек на то, что царица
была иностранкой, возможно, одной из тех принцесс, кото¬
рых цари сопредельных, подчиненных Египту стран присы¬
лали в гарем фараона. Часто ее идентифицируют с мита-
нийкой Тадухеппой, выданной еще за отца Эхнатона, пре¬
старелого Аменхотепа III. Историки склонны усматривать
4- 1381
97
9
Всемирная история в сплетнях
романтическую любовную историю: юный принц влюбился
в наложницу отца, она ответила на его чувство, и старый
фараон милостиво поженил молодых людей.
Вторая версия связана с вельможей по имени Эйя. Он
был премного любим фараоном и его женой, а одна из его
дочерей порой именуется «сестрой царицы». Противоречит
этой версии то, что жену Эйи, Тэйю, именуют не матерью, а
кормилицей Нефертити. Возможно, настоящая мать Пре¬
красной умерла при родах, а вторая супруга отца выкорми¬
ла младенца, но может быть, что Тэйя действительно явля¬
лась всего лишь кормилицей, и, следовательно, ее родная
дочь считалась молочной сестрой царицы.
В течение долгих лет придворные художники и скульп¬
торы изображали счастье царственной четы: вот они вместе
совершают возлияние Солнцу, вот они вдвоем на колесни¬
це, вот у себя дома, окруженные дочерьми... Фараону, со¬
гласно его же собственному приказу, не льстили, изобража¬
ли все как есть: коротковатые полные ноги, низкий толстый
зад, выступающий живот. Не льстили и царице — но той
лесть была и не нужна: напротив, не каждый из художников
был способен передать всю ее живую прелесть. Длинноно¬
гая, очень стройная с тонким, правильным, одухотворен¬
ным лицом, Нефертити была подобна небожительнице.
Она не обладала острым умом и деловой хваткой матери Эх¬
натона Тийи, мало участвовала в делах, плохо разбиралась в
политике. Ее сила заключалась в ином: мягким словом и ла¬
сковым прикосновением она умела успокоить царя, обуз¬
дать его смятенные чувства, внести ясность в мысли, по¬
мочь принять решение. Одно плохо: шесть дочерей родила
Нефертити Эхнатону — но ни одного сына.
Были у фараона и другие жены — не коронованные. По
обычаю в гарем фараона присылали своих дочерей цари со¬
предельных государств, вельможи старались пристроить туда
самых красивых дочек... Одну из таких красавиц звали Кийя.
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
Дальнейшие изыскания историков весьма напоминают
споры деревенских кумушек о личной жизни соседей, так
как личная жизнь у Эхнатона была весьма бурной и запу¬
танной. Его брак с Нефертити омрачили несчастья: одна за
другой скончались от болезней две их дочери. До нас дошли
барельефы, изображающие горе царской семьи: склоненно¬
го в печали Эхнатона и заломившую в рыдании руки Не¬
фертити. К этому времени она постарела, похудела, стала
немного сутулиться, хотя по-прежнему оставалась очень
красивой женщиной. Фараон тоже был в годах, и, как мно¬
гих стареющих мужчин, его привлекала молодость. Может
быть, поэтому юная страстная Кийя заняла место царицы.
Внешне она являлась полной противоположностью Не¬
фертити: широкоскулая с темными раскосыми глазами и до¬
вольно крупным, чуть широковатым носом. В ней не было ни
особой красоты, ни утонченности, зато в ее очах горел огонь,
а грудь была высока и упруга. Возможно, это и стало причи¬
ной того, что по окончании строительства Ахетатона Эхнатон
переехал туда вместе с Кийей, а Нефертити осталась в Фивах.
Известно, что некоторое время новая жена пользовалась не¬
бывалым влиянием. Историк Перепелкин даже считал, что
Эхнатон даровал ей титул «второго фараона». Действительно,
существует ряд таинственных изображений во дворцах, хра¬
мах и обелисках Ахетатона, на которых рядом с Эхнатоном
восседает то ли женщина в синей царской короне, то ли же¬
ноподобный юноша, к тому же одетый по-женски.
Позы моделей полны интимности: вот младший фараон
обнимает старшего за плечи, вот наливает ему вина, обма¬
хивает его веером... Странно представить, что так изобража¬
ли двух мужчин, находящихся в официальных деловых от¬
ношениях соправителей. Скорее их можно было принять за
любовников!
Подписаны эти странные изображения именем фараона
Семенхкары, но надписи вполне могли быть исправлены с
99
Всемирная история в сплетнях
целью стереть другое, нежелательное имя. Перепелкин
предполагал, что этим именем было Кийя.
Изображений ее сохранилось крайне мало: примерно за
год до смерти самого Эхнатона Кийя впала в немилость, и с
тех пор ее имя намеренно соскабливалось со статуй и обе¬
лисков. Не лучшим было и отношение к зарвавшейся фаво¬
ритке Меритатон — дочери Эхнатона и Нефертити, правив¬
шей позднее. Считается, что Кийя родила Эхнатону дочь,
скорее всего, умершую еще в детстве: бедная младенческая
могилка была обнаружена на задворках усадьбы Кийи. По¬
рой ее сыном называют Тутанхамона, иногда — фараона Се-
менхкару, правившего всего год. Примечательно, что мумия
матери Тутанхамона, опознанная генетиками, известна уче¬
ным и хранится она в Каирском музее. Согласно ДНК-тес¬
ту эта женщина приходилась Эхнатону сестрой, а умерла
она от страшного удара в лицо, оставившего глубокую ра¬
ну, — но вот имя ее с точностью определить так и не уда¬
лось. Если это Кийя, то получается, что супруга царя погиб¬
ла насильственной смертью. Возможно, ее убил сам Эхна¬
тон, причем впоследствии, судя по соскобленным надпи¬
сям, не пожалел об этом.
Но вернемся к таинственным изображениям «младшего
фараона». Гипотеза Перепелкина считается неподтверж¬
денной, а, согласно общепринятой версии, второй фара¬
он — все же юный Семенхкара, бывший в последние годы
правления Эхнатона его соправителем. Женственная
внешность изображенного объясняется очень легко: Се¬
менхкара действительно так выглядел. Его мумия была
найдена. Сохранилась она крайне плохо, фактически один
скелет, и опознан он был далеко не сразу: ширина таза,
форма грудной клетки — все говорило о женском поле по¬
койного. И лишь строение черепа и некоторые другие осо¬
бенности скелета убедили ученых, что перед ними все же
мужские останки.
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
Что же касается трогательных интимных жестов и поз,
запечатленных на барельефах Ахетатона, то часть исследо¬
вателей склонна считать Семенхкару и Эхнатона гомосек¬
суальной парой. Или даже Семенхкару и Кийю — одним
лицом. Подтверждений этому нет. Всего лишь гипотеза или,
если хотите, — сплетня.
Но на этом пересуды о личной жизни царя-реформатора
не заканчиваются. Как уже говорилось, у египтян не счита¬
лось зазорным жениться на собственных дочерях. Вот и Эх-
натону приписывают брак с его старшей дочерью Мерита-
тон, а затем, возможно, еще и с одной из младших дочерей.
Изображения, подписанные их именами, тоже довольно ча¬
сты в Ахетатоне. Молодые женщины сидят рядом с Эхнато-
ном в столь же интимной обстановке, как прежде Неферти¬
ти или Кийя-Семенхкара. Где к тому времени находилась
Нефертити — неизвестно. Ни ее гробница, ни мумия так и
не были найдены.
Неизвестно и то, какой была кончина Эхнатона; вполне
вероятно, что его отравили или убили каким-то иным спо¬
собом. Где он погребен, тоже никто не знает. Вполне веро¬
ятно, что археологи никогда не найдут его мумифицирован¬
ного тела, ведь самой страшной казнью в Египте считалось
оставить человека без бальзамирования или — еще хуже —
выбросить его тело в Нил. Таким образом, по мнению егип¬
тян, можно было уничтожить саму душу покойного. И это
намного страшнее, чем сбить с обелисков имя! Фараона-ре-
форматора могла постигнуть такая незавидная участь, ведь
цари следующих династий испытывали к нему лишь нена¬
висть. «Падаль из Ахетатона», «издохший вероотступ¬
ник» — вот как они его именовали.
Что же, надо признать, что причины для ненависти бы¬
ли. После кончины Эхнатона Египет погрузился в хаос
гражданской войны. Семенхкара, после смерти Эхнатона
женившийся на Меритатон, пережил своего старшего со¬
ки
Всемирная история в сплетнях
правителя всего на год. Он умер, не достигнув и 23 лет. Его
могила была обнаружена в 1907 году, там находились пред¬
меты, изготовленные для разных людей: надгробная сень с
именем царицы Тийи, канопы1 с лицом Кийи, амулеты с
именем Эхнатона... Усопшего фараона снаряжали на тот
свет, собирая с миру по нитке. Все это ясно свидетельство¬
вало о неразберихе, что творилась в Египте после кончины
царя-реформатора
Затем Египтом правила таинственная женщина со слож¬
ным именем Анхеперура Нефернефератон. То ли это была
сама Меритатон, то ли одна из младших дочерей Эхнатона
и Нефертити — ученые спорят до сих пор.
В конце концов, на престол вступил десятилетний
мальчик Тутанхатон. Вырождение Восемнадцатой динас¬
тии сказалось и на нем: юный царь страдал косолапостью,
некрозом костей и волчьей пастью. Он отрекся от солнце¬
поклонничества, вернул веру предков и переменил имя,
сделавшись Тутанхамоном. Его супруга — дочь Эхнатона и
Нефертити Анхесепаатон — стала именоваться Анхесена-
мон.
В пещерном храме Эс-Саламуни сохранилась надпись,
сделанная от лица фараона: «Я удалил зло. Каждый теперь
может молиться своему богу!» Дошел до нас и радостный
гимн, созданный поклонниками старого бога:
«...Солнце того, кто не ведает тебя, зашло, о Амон.
Знающий тебя говорит:
Солнце Амона взошло на переднем дворе храма!
Тот, кто нападает на тебя, пребывает во тьме,
даже если вся земля лежит в лучах солнца.
Тот же, кто поместил тебя в свое сердце, — смотри, его
солнце взошло!»
1 Сосуды для извлеченных из мумифицированного тела внут¬
ренностей.
о
102
Глава 2. Та-Кемет или Египет
Регентом при юном фараоне стал уже упоминавшийся
вельможа по имени Эйя, муж кормилицы Нефертити. Он
же и захватил власть после безвременной смерти от маля¬
рии мальчика-царя. Гробница Тутанхамона — единственная
неразграбленная могила в Долине Царей — была обнаруже¬
на в 1922 году Говардом Картером.
До нас дошли яркие свидетельства агонии умирающей
Восемнадцатой династии. Анхесенамон, пытаясь удержать
за собой трон, стремилась найти себе нового мужа и слала
умоляющие письма царю хеттов:
«Мой супруг умер, а сына у меня нет, но о тебе говорят,
что у тебя много сыновей. Если бы ты прислал ко мне одного
из своих сыновей, он стал бы моим мужем. Я ни за что не возь¬
му в мужья никого из своих подданных. Я очень боюсь».
Письмо было столь искренним и недипломатичным, что
хеттский царь не сразу поверил словам египтянки. Он даже
отправил своего посланника к египетскому двору — удосто¬
вериться, что его не обманывают. Посол возвратился со вто¬
рым письмом от царицы:
«Почему ты говоришь: «Они меня обманывают» ? Если бы у
меня был сын, разве стала бы я писать чужеземцу, объявляя во
всеуслышание о своей беде и о несчастье моей страны ? Говоря
так, ты меня оскорбляешь. Тот, кто был моим мужем, ныне
мертв, а сына у меня нет. За своего подданного я не выйду за¬
муж ни за что. Я не писала никому, кроме тебя. Все говорят,
что у тебя много сыновей; дай же мне одного из них, чтобы он
стал моим мужем».
Правитель хеттов согласился и отправил в Фивы своего
сына. Но промедление оказалось роковым: на бедного
принца по дороге напал еще один претендент на престол,
полководец Хоремхеб, и жених был убит. Ансеханамон по¬
пыталась спасти положение, выйдя замуж за престарелого
Эйю (который вполне мог приходиться ей родным дедом!).
В реальности этого брака сомневаться не приходится: со-
Всемирная история в сплетнях
хранилось кольцо, на котором имена уже фараона Эйи и ца¬
рицы Анхесенамон стоят рядом. Однако было уже поздно:
Хоремхеб расправился с обоими. Ученые нашли пустую и
разрушенную гробницу Эйи; кончина юной царицы покры¬
та мраком. Занявший трон Хоремхеб приказал разрушить
Ахетатон, к тому времени уже и так полностью покинутый
жителями. Руины постепенно занесло песком, и лишь в
конце XIX века их обнаружил англичанин Флиндерс Питри.
Упадок империи. Панеб —
коррумпированный чиновник
Фараоны начинали строить себе гробницы, лишь только
занимали престол, стремясь превзойти роскошью и изяще¬
ством отделки своих предшественников. Теперь это были не
пирамиды, а длинные шахты со множеством залов, уходя¬
щие глубоко вниз в скальную породу. Долина Царей — так
называлось место на западном берегу Нила, напротив Фив,
где нашли себе последний приют многие правители Египта
и их царственные супруги.
Жены не отставали от мужей в обустройстве своего по-
смертия. Они хвастались друг перед другом роскошными
саркофагами, почти как современные модницы — элегант¬
ными туалетами. И вне всякого сомнения, каждая из усоп¬
ших желала, чтобы все ее многочисленные драгоценности
были захоронены вместе с ней. Ведь на том свете, в стране
Дуат, она собиралась продолжить ту же жизнь, что и в мире
живых.
Те, кто строил эти гробницы, влачили поистине нищен¬
ское существование. Платили им провизией — ячменем,
вяленой рыбой и пивом. Это были основные продукты пи¬
тания египтян. Но и такая плата выдавалась скудно и нере¬
гулярно, рабочие часто голодали, по нескольку дней не по¬
лучая пропитания. Из-за этого порой вспыхивали бунты и
104
1
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
забастовки. О да, забастовка, стачка, отказ от работы из-за
невыплаты зарплаты — явление отнюдь не новое!
Надо ли говорить, что эти гробницы, битком набитые
золотом, представляли громадный соблазн для тех, кто не
только не носил дорогих украшений, но и ел-то не каждый
день! До нас дошло много папирусов, речь в которых идет о
следствии и процессах по делу грабителей могил.
Обычно грабили могилы те же самые люди, что их обуст¬
раивали, — каменщики, бальзамировщики... В случае поим¬
ки их ждало суровое наказание; самое меньшее — им отреза¬
ли нос и уши. Но на деле ворам часто предоставлялась воз¬
можность откупиться: чиновники охотно брали взятки на¬
грабленным из могил золотом и отпускали воров. А охранни¬
ки, призванные защищать некрополь от непрошеных гостей,
и храмовые писцы часто сами служили наводчиками и пока¬
зывали грабителям замаскированные входы в гробницы.
Тут надо заметить, что в Египте существовал обычай, со¬
гласно которому сильно нуждавшийся человек имел право
вынести из храма какое-то украшение, чтобы поправить
свои дела. Не то чтобы это было совсем легально, но жрецы
смотрели на такие вещи сквозь пальцы и не препятствовали
бедным воришкам. Они даже специально обвешивали сте¬
ны храмов маленькими дешевыми украшениями — листи¬
ками, кольцами, браслетами, — предназначенными для ни¬
щих. Ну, а в чем разница для невежественного ума между
тем, чтобы сорвать медный браслетик со стены храма, и
тем, чтобы снять такой же браслет с иссохшей руки мертво¬
го царя? Порой грабители даже не считали себя виновны¬
ми, полагая, что имеют право на «долю» в сокровищах сво¬
их усопших правителей. В одном из папирусов зафиксиро¬
ваны слова попавшихся с поличным воров: «Это был наш
фараон, наш бог, значит, мы имеем право на его богатства!»
Сохранились материалы, как бы мы сейчас сказали, «уго¬
ловного дела» о разграблении гробниц в Фиванском некропо-
105
Всемирная история в сплетнях
ле. Визирь с восточного берега отправил фараону письмо с до¬
носом на своего коллегу с западного берега. В письме говори¬
лось, что визирь Пасер не смотрит должным образом за гроб¬
ницами, и многие из них ограблены. Была назначена комис¬
сия, которая осмотрела десять гробниц и не нашла никаких
существенных нарушений. Казалось бы, все отлично: гробни¬
цы в порядке, визирь честно выполняет свои обязанности. Но
уже через год была назначена еще одна комиссия, которая об¬
наружила совсем иную картину: почти все захоронения в цар¬
ском некрополе оказались ограбленными, причем в некото¬
рых из них были повреждены статуи и настенные росписи.
Возможно ли, что подобные разрушения были причине¬
ны некрополю всего лишь за год?
Конечно, это маловероятно. Скорее всего, визирь Пасер
просто откупился от первой проверки, заплатив им тем са¬
мым золотом, что было вынесено из гробниц и перепало ему
в качестве взяток. Во второй раз то ли ему не хватило денег,
то ли чиновники оказались честнее, но святотатец попался.
Сохранилось еще несколько папирусов, подписанных его
именем, в которых он доказывал свою честность и лояль¬
ность. Однако выкрутиться ему не удалось: была арестована
шайка грабителей, члены которой под угрозой пыток под¬
твердили, что обворовывали гробницы и давали взятки ви¬
зирю западного берега. Вина его была доказана, Пасер был
схвачен, лишен должности и отправлен в тюрьму. Наказание
ему должен был определить сам фараон, это могли быть ли¬
бо смертная казнь, либо отрезание носа и ушей.
Сохранились папирусы о процессе над другим чиновни¬
ком — смотрителем гробниц по имени Панеб, жившим не¬
сколько позже, при фараоне Двадцатой династии Рамзесе III.
О, по сравнению с этим пройдохой бедняга Пасер выглядит
просто невинным младенцем! История Панеба начинается
с того, что он получает должность смотрителя гробниц по¬
сле таинственной смерти от руки убийцы своего приемного
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
отца. Дело осталось нераскрыто, но есть основания предпо¬
лагать, что Панеб сам мог иметь непосредственное отноше¬
ние к этому преступлению.
По египетским обычаям ближайшими кандидатами на
освободившуюся должность считались сыновья или братья
покойного. В данном случае погибший чиновник родных
детей не имел, зато у него оставался младший брат. Визирь
Западного берега мог действовать по своему усмотрению,
назначив на вакантное место либо брата покойного, либо
его приемного сына. В папирусе сказано, что Панеб из
унаследованного им имущества дал визирю взятку — пять
рабов и еще какие-то подарки (в документе не уточняется,
что именно). Визирь остался доволен подношениями и ре¬
шил дело в пользу Панеба.
В обязанности смотрителя входило строительство гроб¬
ницы царствующего фараона. Ловкий и совершенно бес¬
принципный чиновник нашел, чем тут поживиться! Он вы¬
строил сразу две гробницы, одну фараону, другую — себе. Те
же самые мастера, что украшали и отделывали место по¬
следнего упокоения для владыки Египта, трудились над ко¬
лоннами, настенными росписями и саркофагом для Пане¬
ба. Для того чтобы отделать свою мастабу как можно лучше,
он не стеснялся добывать камень в старых захоронениях
фараонов прежних династий. В принципе такое допуска¬
лось: чтобы самим обустроиться поудобнее, фараоны часто
разоряли могилы предшественников, но тут вандализм со¬
вершался не ради царя, а ради скромного чиновника.
Из папируса:
«1-й год, 3-й месяц зимы, 28-й день: Ппуи, Кес и Хомс су-
шили дерево для Панеба;
4-й месяц зимы, день 5-й Ппуи, Кес и Хомс снова сушили
|f дерево для Панеба»
107
Всемирная история в сплетнях
Всего записей про дерево около десяти, Ипуи и Хоне ра¬
ботали на начальника очень часто. Некий мастер Рамери
оставил работу над царской мебелью и изготавливал ему ло¬
же, а искусный Неферхотеп целый месяц трудился над изу¬
крашенным саркофагом для Панеба.
Ориентируясь на записи в папирусе, современные ученые
нашли эту гробницу. По планировке она не отличается от
множества других мастаб людей среднего класса, а вот ее от¬
делка производит странное впечатление: мощные колонны
явно украдены из более древнего и богатого захоронения,
стены украшены искусной резьбой по камню, но большая
часть росписей убога, очевидно, они сделаны уже в то время,
когда Панеб лишился всех своих должностей и привилегий.
Но пока время его падения было еще далеко, Панеб во¬
всю пользовался своим положением и вкушал радости жиз¬
ни. В материалах суда над ним есть записи о соблазнении им
большого числа замужних женщин — горожанок из прилич¬
ных семей. В протоколе значатся имена некой Туи, жены
Кенны, Хел, жены Пендуа, а также ее дочери Убекет. С этой
Убекет также состоял в связи сын Панеба — Аапети.
Совершенно ясно, что столь беспринципный и в то же
время энергичный человек не мог устоять перед соблазном
заглянуть и в другие могилы Долины Царей. Ведь всего
один шаг отделяет почти легальное выламывание каменных
колонн и фризов с фасадов заброшенных гробниц от того,
чтобы проникнуть в них поглубже и поживиться более ос¬
новательно, прихватив золото, серебро и медь титулован¬
ных мертвецов. Панебу это было сделать особенно легко: он
всегда мог обосновать разрушения необходимостью расши¬
рить гробницу царствующего фараона. Да и средства для
гробокопательства у него были: большое количество камен¬
щиков и могильщиков, привыкших долбить горную породу,
все нужные инструменты и примерное знакомство с плана¬
ми захоронений и с тем, где находятся замаскированные
108
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
входы в них. Доносов он вряд ли мог опасаться: бесправные
рабочие покорно исполняли его приказы и рады были полу¬
чить лишнюю ячменную лепешку или кувшин пива. По су¬
ти амбиции смотрителя гробниц сдерживала только данная
им при вступлении в должность клятва: «не тронуть лишне¬
го камня в святом месте упокоения фараонов».
Но, видимо, именно эта клятва послужила причиной то¬
го, что Панеб начал пробовать свои силы не в царском не¬
крополе, а в той части Западного берега, где располагались
могилы людей его класса. В ограблении могил ему помогал
его сын, уже упоминавшийся Аапети.
Согласно материалам дела они проникли в могилу некое¬
го чиновника в северном конце Долины, разрушили мо¬
гильную стелу и выкрали из погребальной камеры дорогое
ложе, скинув с него саркофаг с мумией, а также вынесли
большое число ценных предметов обихода, принадлежав¬
ших умершему. Поразительно, но эта обобранная гробница
сохранилась, и археологи даже смогли идентифицировать
расколотую грабителями стелу. Вот так и обнаруживаются
улики — спустя тысячелетия!
Известно, что аппетит приходит во время еды. Устав раз¬
мениваться на относительно небогатые могилы представи¬
телей среднего класса, Панеб решил замахнуться на гроб¬
ницу фараона Сети И. Впоследствии подельники в деталях
описали его наглое поведение; этот человек определенно не
верил ни в какие «проклятия фараонов».
Набив сумки золотом, грабители не остановились на до¬
стигнутом. Они прихватили также несколько кувшинов
оливкового масла; привлекли их внимание и кувшины с ви¬
ном, но выносить их преступники поленились, устроив
пьянку тут же, на месте. Впоследствии подельники описы¬
вали, как Панеб пил из откупоренного жертвенного кувши¬
на и закусывал жертвенным вяленым мясом, усевшись на
саркофаг фараона.
109
7
Всемирная история в сплетнях
Археологи нашли и эту могилу, и обломки крышки, не¬
когда соприкасавшейся с седалищем вора. Увы, банда Па¬
неба оказалась не единственной, нарушившей покой фара¬
она Сети II. Следующая шайка грабителей разбила крышку
гроба и обворовала саму мумию. Оставив обломки крышки
на месте, жрецы перенесли нижнюю часть саркофага вмес¬
те с мумией в другую гробницу, куда они стаскивали многие
царственные останки в надежде уберечь их от дальнейшего
поругания.
Но вернемся к Панебу.
Довольно долго его бурная деятельность оставалась без¬
наказанной. Если он переставал доверять кому-то из своих
сообщников и опасался доноса, то тут же убивал беднягу.
Но в конце концов на него донес тот, кому он доверял боль¬
ше всего, — его собственный сын, старавшийся выгородить
себя. Благодаря доносу Аапети избег сурового наказания и
уже спустя пять лет занимал неплохую должность. Его сло¬
ва подтвердил чиновник Аанахт, ставший преемником Па¬
неба в должности.
Наказание Панеба было суровым: его жестоко избили
палками, отрезали ему нос и уши, но не казнили! Известно,
что он даже занимал впоследствии какую-то мелкую долж¬
ность и был похоронен в той самой гробнице, которую
строили для него царские мастера. Хоть он и не смог обес¬
печить себе богатую погребальную утварь, его погребение
тоже было обворовано: вор не избег визитов своих же кол¬
лег по ремеслу.
[аремный заговор при фараоне Рамзесе III
В 1886 году в царском некрополе была обнаружена му¬
мия, напугавшая даже видавших виды исследователей. Тело
молодого человека со связанными руками и ногами было
завернуто в шкуру овцы и покоилось в простом неукрашен-
110
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
ном и безымянном саркофаге. Лицо его было страшно ис¬
кажено, а все мышцы словно сведены судорогой. Отсутст¬
вие имени на гробе, по древнеегипетским верованиям, об¬
рекало покойника на вечное проклятие: безымянная душа
никогда не нашла бы путь в Дуат, страну мертвых. К тому же
овец и коз в Египте считали нечистыми животными и изде¬
лия из их шкур никогда не клали в гробы.
Весь облик погребенного (особенно раскрытый в страш¬
ном и последнем вопле рот) заставлял египтологов заду¬
маться над тем, кем же мог быть этот захороненный среди
царственных останков человек? Что за преступление он со¬
вершил? Какой была его смерть, столь ужасная, что отпеча¬
тавшийся на его челе ужас не смогли стереть минувшие ты¬
сячелетия? Некоторое время даже считали, что это тело не
было мумифицировано, и несчастного положили в гроб жи¬
вым. Эта страшная и романтическая версия держалась
очень долго, несмотря на то, что еще 120 лет назад врач-па¬
тологоанатом установил, что причиной смерти явился яд,
вызвавший сильнейшие судороги: веревки, которыми были
связаны его руки и ноги, настолько сдавили плоть в момент
чудовищно мучительной смерти, что следы от них остались
даже на костях. Дальнейшие исследования подтвердили:
труп мумифицирован в соответствии с правилами, его вну¬
тренности удалены, а ткани должным образом провялены.
Загадочную мумию прозвали «кричащей» и записали в раз¬
ряд тех тайн, которые почти наверняка никогда не удастся
раскрыть.
Но далеко не все ученые с этим смирились! Реконструк¬
ция черепа показала, что у человека было довольно привле¬
кательное лицо с крупным носом — типичная внешность
египтянина Нового царства1. Современные методы дати-
1 Именно Нового царства — характерная горбинка на носу по¬
явилась у египтян в результате примеси крови гиксосов — семитов.
ш
Всемирная история в сплетнях
ровки показали, что жил он во времена Двадцатой динас¬
тии, по состоянию суставов и зубов было установлено, что
погребенный старше, чем считалось ранее: на момент смер¬
ти ему было около сорока лет.
Последним значительным фараоном Двадцатой динас¬
тии считается Рамзес III. Правил он в XIX веке до н.э. и за
свои деяния получил уважительное прозвище Рамзес-па-
нутер, то есть Рамзес-бог. В греческом прочтении это имя
превратилось в Рампсинит, именно под ним этот фараон
фигурирует в сказках, которые изображают его сильным,
грозным и мудрым правителем, что вполне соответствовало
действительности. За тридцать лет правления Рамзес сделал
все, чтобы поддержать слабеющие силы Египта. Он одер¬
жал несколько значительных побед на море и на суше, фи¬
нансировал экспедицию в Пунт, строил храмы, налаживал
торговые связи...
Несмотря на то что годы его правления считаются по¬
следним подъемом египетской государственности, царство¬
вание Рамзеса не было спокойным. Его сопровождали мно¬
гочисленные внутренние проблемы, взяточничество и не¬
добросовестность чиновников и даже забастовки рабочих.
Большие дары и привилегии храмам, которые все больше и
больше стали противопоставлять себя центральной власти,
содержание войска, изнурительные войны, самоуправство
местной администрации — все это привело к резкому ухуд¬
шению внутреннего положения страны, к оскудению госу¬
дарственной казны. Порой даже не было возможности в
срок выдать довольствие ремесленникам и служащим цар¬
ского некрополя. Доведенные голодом до отчаяния, люди
открыто выступали против верховной власти. В конце прав¬
ления Рамзес был уже не в состоянии защитить от разбой¬
ничьих нападений ливийцев даже среднюю часть страны и
потому обносил храмы пограничных городов крепостными
стенами.
112
Глава 2. Ta-Кемет или Египет
Сведения о семье Рамзеса III крайне скудны: он не ут¬
руждал себя упоминанием имен своих многочисленных
жен, хотя стремясь во всем повторять Рамзеса Великого,
имел большое потомство: все его преемники от Рамзеса IV
до Рамзеса IX были его сыновьями и внуками. Амбициозные
претензии взрослых сыновей стали причиной знаменитого
заговора против фараона, в результате которого Рамзес III
был убит 14-го числа третьего месяца сезона шему на 32-м
году правления. Организатором заговора стала царская же¬
на Тэйе, желавшая возвести на престол своего сына Пента¬
ура в обход законного наследника.
Обо всем этом известно из так называемого Туринского
судебного папируса. Его текст начинается с того, что сам
Рамзес III обвиняет покушавшихся на его жизнь и передает
их суду. Перечисляются имена и должности судей, и им да¬
ются примечательные инструкции: «Я не знаю, что скажут
эти люди (подсудимые. — М.Б.). Выслушайте их. Накажите
смертью тех, кто смерти заслуживает, не советуясь со мной.
Определите наказание для прочих, не советуясь со мной».
Таким образом, Рамзес сразу дистанцирует себя от по¬
следующего пролития крови, подчеркивая, что тут имеет
место не его личная месть, а справедливый суд. Судя по
списку обвиняемых, к заговору были причастны весьма
влиятельные лица: царица Тэйе и некоторые другие царские
жены, служанки и служители гарема, писцы, жрецы, маги
(!) и даже царский казначей. Список придворных-изменни¬
ков состоял из 29 человек.
В ходе процесса обвиняемых допросили и признали ви¬
новными. Выяснилось, что они распространяли подметные
письма, призывающие к восстанию против Рамзеса. Маг
Прекаменеф наводил на фараона порчу. Когда это не по¬
действовало, повелителю Египта стали давать яд, сначала
небольшими порциями, затем — побольше: в заговоре со¬
стояло несколько царских виночерпиев. Но, по всей види¬
Всемирная история в сплетнях
мости, организм фараона, несмотря на преклонный воз¬
раст, был сильным, и яд действовал не так быстро, как хоте¬
лось заговорщикам. Тогда они попытались утопить барку,
на которой царь путешествовал по Нилу, инсценировав не¬
счастный случай, — но фараон снова спасся. Исчерпав все
средства, заговорщики предприняли открытое нападение
на фараона и были схвачены личной царской стражей. Так
мятежники предстали перед судом. Следствие велось очень
тщательно, и некоторые судьи, занимавшиеся этим делом,
вскоре сами оказались на скамье подсудимых.
Мумия Рамзеса III была найдена археологами и изучена,
но на его теле не обнаружили никаких ран. Судя по тексту
папируса, на момент суда фараон еще был жив, хотя и силь¬
но болен.
Царица Тэйе и ее сын Пентаур были приговорены к
смерти, им разрешили покончить с собой. Их участь разде¬
лили еще десять участников заговора; некоторым сохрани¬
ли жизнь, но отрезали носы; остальные подверглись порке.
Вскоре умер и сам фараон: сказалось действие яда, кото¬
рый ему давали в течение долгого времени. На трон взошел
его сын — Рамзес IV.
Ну как тут было не вспомнить о загадочной мумии!
Слишком многие детали совпадали, и в первую очередь
время и место действия. Погребенный в овечьей шкуре был
явно царского рода. Очевидно, что он совершил тяжкое
преступление, но несмотря на это его тело мумифицирова¬
ли самым дорогим способом. А почетного погребения ли¬
шили, засунув мумию в безымянный гроб. Царевичу Пента¬
уру, пытавшемуся занять трон Рамзеса, на момент смерти
должно было быть около сорока лет, то есть именно столь¬
ко, сколько и «кричащему трупу». Согласно тексту папиру¬
са Пентаур покончил с собой. Каким именно образом, ни¬
где не сообщается, но версия, что ему дали яд, вполне до¬
стоверна.
[лава 3
РИМ
Город на семи холмах
По сравнению с другими упоминавшимися в этой книге
городами Вечный город Рим не такой уж древний: он стал
городом лишь в VI веке до н.э. Именно к этому времени се¬
ления на семи холмах — Палатин, Капитолий и Квиринал,
Целий, Авентин, Эсквилин и Виминал — расширились на¬
столько, что слились вместе, образовав Рим, по выражению
философа Боэция, «самый беспорядочный город в мире».
Улицы его были кривы и узки, на холмах располагались
роскошные вилы, окруженные парками, а ниже и ниже —
все более бедные кварталы. В самом низу между холмами
текли речушки, образовывавшие комариные болотца, из-за
которых в городе не утихала малярия.
Эти речушки впадали в полноводный и широкий Тибр.
Но римляне были далеки от любования его красотой, про¬
сторные набережные для прогулок были не в их вкусе, для
жителей Рима Тибр в первую очередь означал торговлю: по
реке в изобилии плавали барки, привозившие в город раз¬
нообразные товары. Вдоль берега тянулись ряды строе¬
ний, преимущественно складов, с площадками для вы¬
грузки судов. От этих площадок к причалам спускались
крутые лестницы. За складами начинались улицы, одни —
параллельно Тибру, другие — перпендикулярно к нему.
На этих улицах шла бойкая торговля и всегда, во всякое
время суток царили толкучка и толчея. Груженые телеги, во¬
оруженные всадники, паланкины богатых людей, торгов¬
цы-лотошники и простые пешеходы образовывали чудо¬
вищно шумную толпу. Тротуаров не было, не было и правил
дорожного движения, и это делало улицы Рима чрезвычай¬
но опасными.
115
Всемирная история в сплетнях
Ювенал:
«Я тороплюсь, но мне преграждает дорогу толпа впере-
ди; идущие сзади целым отрядом напирают мне на спи-
ну. Один ударяет меня локтем, другой ударяет крепким
шестом, кто-то стукает по голове бревном, кто-то метре-
том. Ноги у меня в грязи по колено; куда ни повернись,
тебе на ногу наступает здоровенная ступня, гвоздь солдатского сапога
вонзается в палец... разорвали только что починенную тунику; подъезжа¬
ют дроги, на которых вихляются еловые бревна; на других повозках везут
кучу сосновых балок, они угрожающе покачиваются. А если надломится
ось в телеге с лигурийским мрамором и вся эта гора опрокинется на лю¬
дей? Что останется от их тел?»
Человеку, который плохо знал Рим, приходилось трудно,
если он вынужден был один, без провожатого, разыскивать
нужную ему улицу и нужный дом: на улицах не было табличек
с их названиями, а на домах не было номеров. К этому надо
прибавить, что если главная улица квартала всегда имела на¬
звание, то маленькие улочки, тупики и переулки обычно ос¬
тавались безымянными. Там стояли дома бедноты — много¬
этажные и многоквартирные. Поэт Марциал описывает, что,
возвращаясь домой, был вынужден преодолевать целых двес¬
ти ступеней! Они кишели вшами и другими насекомыми-па¬
разитами: «вшивая болезнь» была очень распространена в Ри¬
ме. Качество строительства было отвратительным, стены,
изобилующие трещинами, держались на подпорках и нередко
рушились, погребая под собой жильцов. Зелени в Риме было
очень мало. Вместо парков в Риме сохранялись рощи, однако
к концу республики от них остались лишь жалкие группки де¬
ревьев. Тоскуя по зелени, городская беднота разводила цветы
и всякие травы у себя на окошках.
Римские аристократы, предпочитавшие селится на хол¬
мах, а не в низинах, владели парками, которые они порой,
I
Глава 3. Рим
чтобы заручится поддержкой толпы на выборах, открывали
для посетителей. Такими были сады Юлия Цезаря, покро¬
вителя художников Мецената и знаменитого своими пир¬
шествами полководца Лукулла Понтийского. Примечатель¬
но, что именно Лукулл первым привез в Италию черешню и
высадил это дерево в своем парке. Его парк был столь чудес¬
ным, что вызвал зависть развратной императрицы Месса¬
лины: желая завладеть садами, она добилась того, что Лу¬
кулл покончил с собой. Уже вскрыв себе вены, он приказал
разложить погребальный костер в таком месте, где огонь не
повредил бы деревьям. Позднее именно в этом парке была
убита и сама Мессалина.
Разновидностью парков были так называемые порти¬
ки — прямоугольные колоннады, обрамляющие сад с фон¬
танами. Здесь можно было прогуливаться и отдыхать в лю¬
бую погоду — крытые колоннады защищали от дождя и от
солнца; в аллеях было хорошо в ранние утренние и предза¬
катные часы.
Центром государственной и общественной жизни Древ¬
него Рима была одна из низин — Форум, окаймленный тор¬
говыми рядами. Он был местом встречи и деловых людей, и
бездельников. Здесь собирались политиканы, обсуждавшие
вопросы войны и мира: лучше, чем полководец, ушедший в
поход, знали они, как провести войско, где разбить лагерь,
когда начать военные действия и когда лучше посидеть
смирно. Здесь рождались всевозможные слухи, у которых,
по выражению Тита Ливия, «никогда не оказывалось отца».
Другим местом прогулок была Священная дорога, где
располагалось множество ювелирных лавок. К северу-вос¬
току от Форума шел Аргилет, занятый книжными лавками,
он вливался в Субуру — улицу, которую Ювенал называл
«кипящей», а Марциал — «крикливой». Здесь торговали
всем, что требуется в повседневном быту, и недорогой сне¬
дью: капустой, маслинами, козлятиной, яйцами, курами...
117
Всемирная история в сплетнях
Тут продавались всякие притирания и разные принадлеж¬
ности туалета: Марциал, издеваясь над одной престарелой
модницей, говорил, что ее волосы, зубы и брови приобрете¬
ны «в середине Субуры». И здесь же, наконец, обитали «де¬
вушки не очень доброй славы».
Более дорогие товары и предметы роскоши — шелка и
пурпур — продавались на Этрусской улице к юго-западу от
Форума. Она пересекала рынок Велабр, ложбину между се¬
веро-западным склоном Палатина и Капитолием, где мож¬
но было приобрести изысканные яства и вино.
Почти весь Капитолий занимала площадь с храмом
Юпитера посередине. Площадь была обведена стеной и на
ночь запиралась, оставаясь под охраной привратника и со¬
бак. Здесь же содержались и священные гуси. В северной ча¬
сти Капитолия и Форума находилась Мамертинская тюрь¬
ма — древнейшее строение города. Она предназначалась для
государственных преступников и тех пленников, которых
победители планировали провести по улицам города во вре¬
мя триумфа. После триумфа их умерщвляли удавкой или го¬
лодом. В этой тюрьме сидели нубийский царь Югурта, апо¬
столы Петр и Павел, временщик Сеян, вождь одного из
галльских племен Верцингеториг — один из самых стойких
противников Цезаря в галльской войне. Он был предводите¬
лем авернов, но сумел сплотить вокруг себя и другие племе¬
на и поднять их на сопротивление римлянам. Не единожды
он одерживал победы, и лишь после долгой борьбы Цезарю
удалось запереть авернов в крепости Алезия.
Плутарх:
«Наконец сдались и защитники Алезии - после того, как
причинили немало хлопот и Цезарю, и самим себе. Вер¬
цингеториг, руководитель всей войны, надев самое кра¬
сивое вооружение и богато украсив коня, выехал из во-
118
Глава 3. Рим
рот. Объехав вокруг возвышения, на котором сидел Цезарь, он соскочил
с коня, сорвал с себя все доспехи и, сев у ног Цезаря, оставался там, по¬
ка его не заключили под стражу, чтобы сохранить для триумфа».
Триумфа пришлось ждать шесть лет, все это время Вер-
цингеториг содержался в тюрьме, а сразу же после шествия
был убит. Победитель пережил его всего лишь на два года...
Ночь Рима. Закат республики
«Я поздно встал — и на дороге застигнут ночью Рима
был» — эти слова вложил в уста римского оратора Цицеро¬
на великий русский поэт Федор Тютчев. «Ночью» им был
назван конец римской демократии, закат республики. Но
именно в это бурное и весьма непростое время жили яркие
харизматичные личности: Марк Тулий Цицерон, Гней Пом¬
пей, Марк Красс и конечно же Гай Юлий Цезарь.
Он родился в 100 году до н.э. в двенадцатый день месяца
квинтилия, который впоследствии в его честь был переиме¬
нован в июль. Он происходил из патрицианского рода
Юлиев, хотя и обедневшего, но очень древнего: Юлии воз¬
водили свой род к самой богине Венере.
Юлий Цезарь получил прекрасное образование: он знал
греческий, историю, философию, литературу, владел оратор¬
ским искусством. Древние авторы описывали способности
Цезаря, как необыкновенные: он мог, записывая один текст,
давать распоряжения относительно другого дела, а совершая
конный переход, диктовать секретарю важные письма.
Самостоятельным ему пришлось стать довольно рано,
так как на шестнадцатом году он потерял отца. В семнад¬
цать лет он уже добился жреческой должности в храме
Юпитера и вскоре женился. Избранницей его стала преле¬
стная Корнелия, дочь консула Цинны. Цезарь очень любил
ее и ради этого брака даже расторг помолвку с некой Коссу-
119
9
Всемирная история в сплетнях
цией, девушкой из очень богатого семейства, с которой его
обручили еще подростком.
С Корнелией Гай Юлий был счастлив, но, к сожалению,
они недолго прожили вместе: этот брак вызвал недовольст¬
во диктатора Суллы.
Луций Корнелий Сулла по прозвищу Счастливый просла¬
вился благодаря войне с Нумидией — государством в Се¬
верной Африке. Благодаря хитрости и подкупу ему удалось
пленить Югурту — нумидийского царя, ставшего узником
Мамертинской тюрьмы.
Продолжив карьеру полководца, Сулла добился боль¬
ших успехов. В это время в Риме разразилась гражданская
война: на роль римского диктатора претендовал Гай Марий,
который действовал крайне жестоким образом, развязав в
Вечном городе террор. Война с ним, а после его смерти с его
союзниками, в числе которых был Цинна, длилась более
двух лет, древние авторы пишут о десятках тысяч погибших.
«Война уничтожила все. Зачастую в одной битве гибло
10 000-20 000 человек, а в окрестностях Рима с обеих сто¬
рон погибло 50 000», — сетовал Аппиан.
Одержав победу, Сулла показал себя не менее жестоким,
чем Марий. Он безжалостно истреблял всех своих против¬
ников, без всякого суда казнил сдававшихся в плен солдат.
«...Сулла занялся убийствами, кровавым делам в городе не
было ни числа, ни предела». Кроме того, историки склонны
изображать Суллу распутником, предпочитавшим общество
актрис, актеров и кифаристок. С самого утра он пьянствовал
с ними, валяясь на ложах. Но больше всего власти над ним
имели комический актер Росций, первый мим Сорик и изо¬
бражавший на сцене женщин Метробий, которого Сулла, не
скрываясь, любил до конца своих дней, хотя тот и постарел.
Цезарь приходился близким родственником Марию, а
Корнелия была дочерью Цинны. Союз потомков двух своих
смертельных врагов не мог понравиться диктатору.
120
Глава 3. Рим
1
Плутарх:
«Когда Судна захватил власть, он не смог ни угрозами, ни
обещаниями побудить Цезаря к разводу с Корнелией, доче-
А рью Цинны, бывшего одно время единоличным властителем
Рима; поэтому Сулла конфисковал приданое Корнелии. За¬
нятый вначале многочисленными убийствами и неотложны¬
ми делами, Судна не обращал на Цезаря внимания, но тот, не довольствуясь
этим, выступил публично, добиваясь жреческой должности, хотя сам едра до¬
стиг юношеского возраста. Судна воспротивился этому и сделал так, что Це¬
зарь потерпел неудачу. Он намеревался даже уничтожить Цезаря и, когда ему
говорили, что бессмысленно убивать такого мальчишку, ответил: "Вы ничего
не понимаете, если не видите, что в этом мальчишке - много Мариев"».
Лишенный и жреческого сана, и жениного приданого, и
родового наследства, Цезарь был причислен к противникам
диктатора и даже вынужден скрываться, оставив беремен¬
ную жену. Он очень беспокоился за ее здоровье и хотел не¬
пременно узнать, как пройдут роды, потому не уезжал дале¬
ко от Рима. В этом время сам Цезарь тяжело болел «переме¬
жающейся лихорадкой» — так тогда называли малярию.
Чтобы не попасть в руки людей Суллы, он вынужден был
почти каждую ночь менять убежище. Один раз его все-таки
схватили, но взятка в два таланта обеспечила ему свободу.
Родив дочь Юлию, Корнелия умерла. Получив это извес¬
тие, Цезарь отбыл в Азию. Ему удалось получить формальное
помилование от Суллы, и он поступил на военную службу.
Светоний о Цезаре:
«...он был высокого роста, светлокожий, хорошо сложен,
лицо чуть полное, глаза черные и живые. Здоровьем он
отличался превосходным: лишь под конец жизни на него
стали нападать внезапные обмороки и ночные страхи,
да два раза во время занятий у него были приступы па-
Всемирная история в сплетнях
Д -^Я - —
дучей. За своим телом он ухаживал слишком даже тщательно, и не толь¬
ко стриг и брил, но и выщипывал волосы, и этим его многие попрекали.
Безобразившая его лысина была ему несносна, так как часто навлекала
насмешки недоброжелателей. Поэтому он обычно зачесывал поредев¬
шие волосы с темени на лоб; поэтому же он с наибольшим удовольстви¬
ем принял и воспользовался правом постоянно носить лавровый венок».
Цезарь и Микомед
По делам службы он отправился в Вифинию ко двору
царя Никомеда, где задержался очень надолго. Тогда и по¬
шел слух, что царь, по выражению биографа Светония,
«растлил его чистоту». Цицерон пересказывал ходившие по
Риму сплетни о том, как царские служители отвели Цезаря
в опочивальню, как он в пурпурном одеянии возлег на зо¬
лотом ложе и как растлен был в Вифинии цвет юности это¬
го потомка Венеры (ведь Юлии возводили к этой богине
свой род).
Гай Юлий сам усугубил этот слух тем, что позже еще не¬
сколько раз бывал в Вифинии, явно пользуясь всяким пред¬
логом, чтобы повидать Никомеда.
Враги Цезаря упражнялись в остроумии, пытаясь очер¬
нить его: Лициний Кальва называл Никомеда «Цезаревым
задним дружком», Корнелий Долабелла звал его «царевой
подстилкой» и «царицыным разлучником», а Курион —
«злачным местом Никомеда» и «вифинским блудилищем».
Консул Бибул обзывал Гая Юлия вифинской царицей и за¬
являл, что раньше он хотел царя, а теперь царства, город¬
ской дурачок Октавий при всем народе именовал Помпея
царем, а Цезаря величал царицей. Гай Меммий попрекал его
тем, что он стоял при Никомеде виночерпием среди других
любимчиков на многолюдном пиршестве, где присутствова¬
ли и некоторые римские торговые гости, которых он назы¬
вает по именам. Наконец, во время галльского триумфа его
122
Глава 3. Рим
воины, шагая за колесницей, среди других насмешливых пе¬
сен распевали и такую, получившую широкую известность:
«Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:
Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, —
Никомед не торжествует, покоривший Цезаря».
Тут надо пояснить, что песни-насмешки были приняты
во время триумфа. Они исполнялись специально, чтобы
триумфатор не слишком возгордился.
Светоний:
«...когда однажды Цезарь говорил перед сенатом в защи¬
ту Писы, дочери Никомеда, и перечислял все услуги, ока¬
занные ему царем, Цицерон его перебил: «Оставим зто,
прошу тебя: всем отлично известно, что дал тебе он и что
дал ему ты!»»
Впрочем, что бы ни держало Цезаря в Вифинии, когда
пришла весть о кончине Суллы, он поспешно вернулся в Рим.
Умер Сулла от «вшивой болезни». Плутарх пишет, что
вся его плоть сгнила, превратившись во вшей, и хотя их
обирали день и ночь (чем были заняты многие прислужни¬
ки), все-таки удалить удавалось лишь ничтожную часть
вновь появлявшихся.
Плутарх:
«Вся одежда Суллы, ванна, в которой он купался, вода,
которой он умывал руки, вся его еда оказывались запа¬
кощены этой пагубой, этим неиссякаемым потоком —
вот до чего дошло. По многу раз на дню погружался он в
воду, обмывая и очищая свое тело. Но ничто не помога¬
123
Всемирная история в сплетнях
ло. Справиться с перерождением из-за быстроты его было невозможно, и
тьма насекомых делала тщетными все средства и старания».
Цезарь и пираты
Путешествуя морем, он попался в руки пиратам и, к ве¬
ликому своему негодованию, оставался у них в плену около
сорока дней. Пираты потребовали выкуп в двадцать талан¬
тов. Цезарь возмутился: дешево же вы меня цените! И сам
предложил им выкуп в пятьдесят талантов. Оставив при се¬
бе врача и двух слуг, он разослал остальных спутников в раз¬
ные города для сбора денег. Вел он себя совершенно бесст¬
рашно и даже высокомерно. Так, каждый раз, отправляясь
спать, он посылал приказать пиратам, чтобы те не шумели.
Плутарх:
«Тридцать восемь дней пробыл он у пиратов, ведя себя
так, как если бы они были его телохранителями, а не он
их пленником, и без малейшего страха забавлялся и шу¬
тил с ними. Он писал позмы и речи, декламировал их пи¬
ратам и тех, кто не выражал своего восхищения, называл
в лицо неучами и варварами, часто со смехом угрожая повесить их Те же
охотно выслушивали эти вольные речи, видя в них проявление благодушия
и шутливости».
Все мигом переменилось, как только Цезарь получил
свободу. Сойдя на берег в Милете, он тотчас снарядил ко¬
рабли и вышел против своих недавних тюремщиков. Он за¬
стал их еще стоящими на якоре у острова и захватил в плен
большую часть из них. Захваченные богатства он взял себе в
качестве добычи, а пиратов приказал всех до единого рас¬
пять, как он часто предсказывал им на острове, когда они
считали его слова шуткой.
Глава 3. Рим
Светоний:
«Даже во мщении обнаруживал он свою природную мяг¬
кость. Пиратам, у которых он был в плену, он поклялся,
что они у него умрут на кресте, но когда он их захватил,
то приказал сперва их заколоть и лишь потом распять».
Скандал с Помпеей
Первой его должностью по возвращении в Рим была
должность войскового трибуна, присужденная ему народ¬
ным голосованием. Цезарь вновь женился, взяв в жены
Помпею, дочь Квинта Помпея и внучку Луция Суллы.
Впоследствии эта дама дала веский повод для сплетен.
Плутарх:
«Был некий человек из числа старинной знати, извест¬
ный своим богатством и красноречием, но в бесчинстве
и дерзости не уступавший никому из прославленных
распутников. Он был влюблен в Помпею, жену Цезаря, и
пользовался взаимностью».
Звали этого человека Клодий. Женские комнаты строго
охранялись, а мать Цезаря Аврелия, почтенная женщина,
своим постоянным наблюдением за невесткой делала сви¬
дания влюбленных трудными и опасными. Поэтому Кло¬
дий пошел на хитрость.
Римляне почитали богиню, которую они называли Доб¬
рой или Женской, так как поклонялись ей исключительно
женщины. Ни одному мужчине нельзя было присутствовать
на празднестве и даже находиться в доме, где справлялось
торжество.
Даже сам хозяин дома — будь он консул или претор —
должен был покинуть свой дом, когда наступал праздник.
125
О
Всемирная история в сплетнях
Все священнодействия проводила его жена, главная их часть
происходила ночью, сопровождаясь пением и музыкой.
Плутарх:
“В том году праздник справляла Помпея, и Клодии, не
имевший еще бороды и поэтому рассчитывавший остать-
07 незамеченным, явился туда, переодевшись в наряд ар-
фистки и неотличимый от молодой женшдны. Он нашел
двери отпертыми и был благополучно проведен в дом од¬
ною из служанок, посвященной в тайну, которая и отправилась вперед,
чтобы известить Помпею. Так как она долго не возвращалась, Клодий не
вытерпел ожидания на одном месте, где он был оставлен, и стал проби¬
раться вперед по большому дому, избегая ярко освещенных мест. Но с ним
столкнулась служанка Аврелии и, полагая, что перед ней женщина, стала
приглашать его принять участие в играх и, несмотря на его сопротивление,
повлекла его к остальным, спрашивая, кто он и откуда. Когда Клодий отве¬
тил, что он ожидает Абру (так звали ту служанку Помпеи), голос выдал его,
и служанка Аврелии бросилась на свет, к толпе, и стала кричать, что она
обнаружила мужчину. Все женщины были перепуганы этим, Аврелия же,
прекратив совершение таинств и прикрыв святыни, приказала запереть
двери и начала обходить со светильниками весь дом в поисках Клодия.
Наконец его нашли укрывшимся в комнате служанки, которая помогла ему
войти в дом, и женщины, обнаружившие его, выгнали его вон».
На следующий день по всему Риму распространился
слух, что Клодий совершил кощунство и повинен не только
в прелюбодеянии, но и в оскорблении святынь. Его много¬
численные враги вспомнили все свои обиды и даже припи¬
сали ему наряду с прочими гнусными беспутствами связь с
его собственной сестрой, женой Лукулла.
Но симпатяга Клодий был популярен у черни, и та взяла
его под защиту. Идти против плебса ради справедливости не
захотел никто из судей.
126
Глава 3. Рим
Цезарь тотчас же развелся с Помпеей. Однако, будучи
призван на суд в качестве свидетеля, он заявил, что ему ни¬
чего не известно относительно того, в чем обвиняют Кло¬
дия. Это заявление показалось очень странным, и обвини¬
тель спросил его: «Но почему же тогда ты развелся со своей
женой?» «Потому, — ответил Цезарь, — что на мою жену не
должна падать даже тень подозрения».
Благодаря этому остроумному ответу скандал раздуть не
удалось. Клодий был оправдан. Он был весьма благодарен
Цезарю и с тех пор стал его союзником вплоть до своей на¬
сильственной смерти в 52 году до н.э.
Сенека:
«Некоторые думают, будто деньги были заплачены в том су¬
де, где Клодий обвинялся в тайном блуде с женою Цезаря
и в осквернении таинств жертвоприношения. Верно, судьи
получили и деньги, но вдобавок (и это куда позорнее де¬
нежной сделки!) возможность поблудить на закуску с за¬
мужними женщинами и подростками из знатных семей».
Дальнейшая карьера Цезаря
В должности квестора он получил назначение в дальнюю
Испанию. Там он по какому-то поручению однажды при¬
был в Гадес и увидел в храме Геркулеса статую Великого
Александра. Цезарь вздохнул, словно почувствовав отвра¬
щение к своей бездеятельности, — ведь он не совершил еще
ничего достопамятного, тогда как Александр в этом возрас¬
те уже покорил мир, — и тотчас стал добиваться увольне¬
ния, чтобы затем в столице воспользоваться первым же слу¬
чаем для более великих дел. На следующую ночь его смутил
сон — ему привиделось, будто он насилует собственную
мать; но толкователи еще больше возбудили его надежды,
127
9
Всемирная история в сплетнях
заявив, что сон предвещает ему власть над всем миром, так
как мать, которую он видел под собой, есть не что иное, как
земля, почитаемая родительницей всего живого.
С этого момента Цезарь начинает упрямо пробиваться к
власти, не останавливаясь ни перед чем. Он даже впутывал¬
ся в заговоры с целью захвата власти, но все они оказались
неудачными.
Стараясь завоевать популярность. Цезарь всячески укра¬
шал Рим, строя новые портики, облагораживая улицы. Он
устраивал разные представления для развлечения народа.
Своих денег не хватало, и часто Цезарь привлекал кого-то
для совместного устройства, но всегда старался представить
дело так, что все заслуги приписывали ему одному.
Снискав расположение народа, он попытался через три¬
бунов добиться какой-нибудь значимой должности. После
нескольких неудач он стал домогаться сана верховного жре¬
ца — понтифика, осыпая храмы пожертвованиями и разда¬
вая всем взятки. При этом он вошел в такие долги, что при
мысли о них он, говорят, сказал матери, целуя ее утром пе¬
ред тем, как отправиться на выборы: «Или я вернусь понти¬
фиком, или совсем не вернусь». Но ему повезло: он на¬
столько пересилил обоих своих опаснейших соперников,
намного превосходивших его и возрастом, и положением,
что даже в их собственных трибах он собрал больше голо¬
сов, чем оба они во всех вместе взятых.
Заговор Катилины
Как раз во время избрания Цезаря претором, то есть ис¬
полнителем судопроизводства, был раскрыт заговор патри¬
ция Катилины, пытавшегося захватить власть.
Цицерон, Марк Катон и другие современники представ¬
ляли Каталину исчадием ада, стремившимся ниспроверг¬
нуть сами устои государства и уничтожить всякую власть.
128
Глава 3. Рим
I
Ему приписывали разнообразные прегрешения вплоть до
сожительства с собственной дочерью и убийства своего бра¬
та. Однако, внимательно изучив материалы дела, современ¬
ные ученые усомнились, так ли он был страшен.
Все это случилось в 63 году до н.э. Цицерон и Каталина
соперничали из-за должности консула. Римлян смутило,
что Катилина открыто говорил о своей готовности к рево¬
люционным преобразованиям, и предпочтение было в ито¬
ге отдано Цицерону.
После поражения на выборах Катилина сумел привлечь
на свою сторону значительную часть городской молодежи
тем, что оплачивал им попойки и шлюх. Самые развращен¬
ные из этих молодых людей признали его своим главой и
обещали способствовать захвату Катилиной власти. По Ри¬
му ходили сплетни, что, давая друг другу клятву верности,
они заклали на жертвеннике человека и вкусили его мяса.
Конспирацией заговорщики явно пренебрегали, считая,
что узнав об их замысле, многие сенаторы могут перейти на
их сторону. Таковых действительно нашлось немало: Цице¬
рон, опасаясь за свою жизнь, даже носил под тогой защит¬
ный панцирь и не выходил из дома без охраны. Когда у не¬
го появились первые улики, он вызвал Каталину в сенат и
допросил его.
— Что же такого ужасного делаю я, — ответил тот, — ес¬
ли, имея перед собой два тела, одно истощенное и гибну¬
щее, но с головой, другое без головы, но сильное и большое,
я сам приставляю к последнему голову?
— Раз я действую словом, а ты — оружием, между нами
должна быть стена, — ответил Цицерон и принялся доби¬
ваться изгнания Каталины.
Катилина же собрал своих людей вокруг Рима, намерева¬
ясь взять город приступом, как некогда сделал Марий. В Ри¬
ме орудовал его сообщник — Корнелий Лентул. Он верил в
старинное прорицание, будто бы вычитанное им в Сивилли-
Всемирная история в сплетнях
ной книге. Там якобы говорилось, что трем Корнелиям над¬
лежит единолично править в Риме. Первым он считал Цин-
ну, вторым Суллу, а себя — третьим. Ему приписывали звер¬
ские замыслы: согласно ходившим в Риме слухам, он соби¬
рался истребить всех сенаторов, затем большинство граждан
и поджечь город. В живых он собирался оставить лишь детей
Помпея, которых планировал взять в заложники.
Но ничего из этого ему не удалось: Лентул был арестован
и казнен. Приговор надлежало вынести Цицерону, и он ко¬
лебался. Решила его сомнения супруга Теренция, сообщив¬
шая о знамении, имевшем место на празднике Доброй Бо¬
гини: из потухшей золы вновь вырвалось яркое пламя. Так
будет и с заговорщиками, утверждала она: если Цицерон не
истребит их немедля, то пламя заговора вновь разгорится.
Сенат почти единогласно осудил заговорщиков на смерт¬
ную казнь: Цезарь единственный предложил разослать их
под стражей по муниципиям, конфисковав имущество.
Светоний:
«При этом, живописуя народную ненависть, которую на¬
веки навлекут сторонники более крутых мер, он нагнал
на них такого страху, что Децим Силан, назначенный кон¬
сул, решился даже смягчить свое первоначальное мне¬
ние — переменить его открыто было бы позором — и за¬
явил, будто оно было истолковано суровее, чем он имел в виду. Цезарь
привлек на свою сторону многих, в том числе брата консула Цицерона, и
добился бы победы, если бы колеблющемуся сенату не придала стойкос¬
ти речь Марка Катона. Но и тогда он не переставал сопротивляться, пока
римские всадники, вооруженной толпой окружавшие сенат под предло¬
гом охраны, не стали угрожать ему смертью за его непомерное упорство».
В тот день он действительно рисковал жизнью. Ему угро¬
жали оружием, его обвинили в принадлежности к заговору,
130
Глава 3. Рим
сидевшие рядом сенаторы покинули его, и лишь немногие
приняли его под защиту, заключив в объятия и прикрыв то¬
гами. Лишь тогда в явном страхе он отступил и потом до
конца года не показывался в сенате. Угрозы хоть и не на
шутку напугали Цезаря, однако не заставили его сдаться или
отступить от своей цели. Он продолжал показывать характер
и всегда отстаивал свою точку зрения, даже если она была
непопулярна. Еще не раз ему угрожали оружием прямо в се¬
нате, и лишь под сильным нажимом он мог отступить.
Плутарх:
«...когда Цезарь выходил из здания сената, то на него на¬
бросилось с обнаженными мечами много сбежавшихся
юношей из числа охранявших тогда Цицерона. Но, как
сообщают, Курион, прикрыв Цезаря своей тогой, благо¬
получно вывел его, да и сам Цицерон, когда юноши огля¬
нулись, знаком удержал их, либо испугавшись народа, либо вообще счи¬
тая такое убийство несправедливым и противозаконным».
Марк 1Уллий Цицерон не был родовит. Плутарх пишет,
что его мать была знатного происхождения, об отце же не
может сказать ничего. Чтобы восполнить недостаток сведе¬
ний, историк добавляет, что слово «цицеро» означает горо¬
шину, и отца великого оратора прозвали так, потому что у
него на носу была небольшая вмятинка, похожая на горо¬
шину. Прозвище казалось многим смешным, и Марку Тул¬
лию советовали его сменить, но тот заявил, что прославит
это имя так, что оно станет рядом с самыми прекрасными
именами древности.
Когда будущему оратору исполнилось 15 лет, его семья
переехала в Рим из небольшого городка Арпина. Таких пе¬
реселенцев римляне называли «новыми» людьми; сделать
карьеру им было, несомненно, труднее, чем отпрыскам
Всемирная история в сплетнях
древних римских родов. Часто, чтобы добиться известнос¬
ти, Цицерону приходилось идти на нешуточный риск. Так,
одна из его первых судебных речей была направлена против
любимого вольноотпущенника диктатора Суллы.
В Риме существовал страшный обычай: неугодные дик¬
татору лица заносились в так называемые проскрипцион¬
ные списки — тем самым они объявлялись вне закона, и
любой имел право их убить. Имущество убитых распродава¬
лось с публичных торгов за гроши. Надо ли говорить, что
часто люди подвергались репрессиям не за реальные пре¬
ступления, а именно потому, что кто-то хотел заполучить их
деньги. Бывали даже случаи, когда человека сначала убива¬
ли, а потом задним числом за взятку заносили в проскрип¬
ционный список.
Попал в эти списки и был убит некий Росций. Его иму¬
щество приобрел вольноотпущенник Суллы Хрисогон, за¬
платив две тысячи драхм. Сын убитого возмутился, так как
реальная стоимость имущества была в сотню раз выше. В от¬
вет Сулла возбудил против молодого Росция уголовное дело,
обвинив того в отцеубийстве. Молодой человек оказался в
изоляции, так как все боялись не только помочь ему, но да¬
же принять его в своем доме. Защищать Росция взялся
юный Цицерон — и выиграл дело, вызвав всеобщее восхи¬
щение. Боясь гнева Суллы, он вынужден был уехать из Рима
в Афины, где продолжил совершенствоваться в ораторском
искусстве и вернулся в Рим лишь после смерти диктатора.
По возвращении Цицерон женился на невесте с богатым
приданым. Супругу его звали Теренцией, и была она дамой
далеко не робкой и не кроткой. По признанию самого Мар¬
ка Туллия, она гораздо охотнее вникала в его государствен¬
ные дела, чем делилась с ним своими домашними. Ее реши¬
тельность и сильный характер восполняли соответствующие
недостатки самого Цицерона, и часто именно Теренция по¬
могала мужу принять и осуществить верное решение.
132
Глава 3. Рим
Цицерон мечтал о славе, он добивался ее долго и упорно,
но она пришла к нему сама после раскрытия заговора Ката¬
лины, Катон даже назвал его «отцом отечества».
Именно в это время берет начало конфликт Цицерона и
Цезаря, который долго не мог простить оратору обвинений
и угроз. Неприязнь эта усилилась и после того, как Цице¬
рон отклонил предложение стать союзником Цезаря в борь¬
бе за власть, предпочтя остаться сторонником умиравшей
республики.
Чтобы разделаться с Цицероном, Цезарь использовал
Клодия: после истории с Помпеей этот человек превратил¬
ся в его послушную марионетку. К тому же Клодий имел и
личный зуб на Цицерона: во время суда тот свидетельство¬
вал против него.
Вокруг Клодия собралась настоящая банда подонков, уг¬
рожавших Цицерону физической расправой. Опасаясь за
свою жизнь, тот предпочел тайно покинуть Рим. И пра¬
вильно сделал: разозленный Клодий поджег дом Марка
Туллия, а также задним числом провел в сенате постановле¬
ние об его изгнании. Предлогом стало решение Цицерона о
казни участников заговора против Каталины, вынесенное с
нарушением формальностей.
Прошло шестнадцать месяцев, и эдикт был отменен, а
самого Клодия зарезал некий Милон, которого Цицерон
безуспешно защищал в суде. Речь его была не слишком хо¬
роша, очевидцы сообщают, что великий оратор заикался и
дрожал всем телом. И немудрено: ведь Помпей собрал на
окрестных холмах вооруженные отряды. Их доспехи свер¬
кали на солнце, и вдобавок воины нарочно бряцали оружи¬
ем. Конечно, это подействовало: Цицерон не был ни сме¬
лым, ни воинственным человеком. Он всегда и во всем
предпочитал мирные методы.
Даже в Киликии, куда он был назначен наместником после
гибели Красса, он правил, не прибегая к оружию. И — о чу-
133
О
Всемирная история в сплетнях
до! — сумел усмирить воинственные племена, заслужив их
уважение своей кротостью, справедливостью и неподкуп¬
ностью. А ведь только что эти же самые племена разбили
отряды воинственного Красса, а его самого казнили жут¬
ким способом: влив ему в горло расплавленное золото.
Консульство Бибула
Консулов в Риме одновременно было двое, это должно
было гарантировать большую объективность их решений.
Цезарь стал консулом вместе с Бибулом. Чтобы добиться
этой должности, ему пришлось отказаться от триумфа, на
который он мог рассчитывать, так как командовал войска¬
ми в Испании. По обычаю триумфатор должен был остано¬
виться за городом и ждать, когда торжественный въезд —
триумф — будет подготовлен. Но срок выборов был уже на¬
значен, и время подачи заявок подходило к концу. Если бы
Цезарь так поступил, он бы лишился возможности стать
консулом. Поэтому от триумфа он отказался.
Его коллега занимал должность чисто формально, буду¬
чи не в силах противостоять напористому Цезарю. Некото¬
рые остроумцы, подписываясь свидетелями на бумагах, да¬
же помечали их в шутку не консульством Цезаря и Бибула,
а консульством Юлия и Цезаря, обозначая, таким образом,
одного человека двумя именами; а вскоре в народе стал хо¬
дить и такой стишок:
«В консульство Цезаря то, а не в консульство Бибула было:
В консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего».
Будучи консулом, Цезарь показал себя щедрым по отно¬
шению к сторонникам и совершенно беспринципным по
отношению к своим противникам. Марка Катона, высту¬
пившего в сенате с запросом, он приказал ликтору выта-
134
1
Глава 3. Рим
щить из курии и отвести в тюрьму. Луция Лукулла, который
слишком резко ему возражал, он так запугал ложными об¬
винениями, что тот сам бросился к его ногам. Наконец, он
нанял доносчика против всей враждебной партии в целом:
тот должен был объявить, что его подговаривали на убийст¬
во Помпея, и назвать условленные имена подстрекателей.
Но так как одно или два из этих имен были названы напрас¬
но и только возбудили подозрение в обмане, Гай Юлий ра¬
зочаровался в успехе столь опрометчивого замысла и устра¬
нил доносчика ядом.
Галльская война
Около того же времени Цезарь женился на Кальпурнии,
дочери Луция Пизона, своего преемника по консульству, а
свою дочь Юлию выдал за Гнея Помпея, отказав ее первому
жениху Сервилию Цепиону. При поддержке зятя и тестя Це¬
зарь получил в управление провинцию Галлию, которая сво¬
ими богатыми возможностями и благоприятной обстанов¬
кой сулила ему триумфы. Окрыленный радостью, он похва¬
лился перед сенатом тем, что теперь наконец достиг цели
своих желаний, несмотря на недовольство и жалобы против¬
ников, и что теперь-то он их всех оседлает. Кто-то оскорби¬
тельно заметил, что для женщины это нелегко; он ответил,
как бы шутя, что и в Сирии царствовала Семирамида и не¬
малой частью Азии владели некогда амазонки.
Светонии:
«С этих пор он не упускал ни одного случая для воины,
дате для несправедливой или опасной, и первым напа¬
дал как на союзные племена, так и на враждебные и ди¬
кие, так что сенат однажды дате постановил направить
комиссию для расследования положения в Галлии, а не-
Всемирная история в сплетнях
которые прямо предлагали выдать его неприятелю. Но когда его дела по¬
шли успешно, в его честь назначались благодарственные молебствия ча¬
ще и дольше, чем для кого-либо ранее».
Дела в провинции Цезарь повел вполне по-мужски, со¬
брав и обучив сильную армию. Именно там им были напи¬
саны знаменитые «Записки о галльской войне».
Светоний:
«Оружием и конем он владел замечательно, выносли¬
вость его превосходила всякое вероятие. В походе он
шел впереди войска, обычно пеший, иногда на коне, с
непокрытой головой, несмотря ни на зной, ни на дождь.
Самые длинные переходы он совершал с невероятной
быстротой, налегке, в наемной повозке, делая по сотне миль в день, ре¬
ки преодолевая вплавь или с помощью надутых мехов, так что часто опе¬
режал даже вестников о себе».
Древние биографы уделяли много внимания военной
тактике Цезаря, отмечая, что она сочетала осторожность и
смелость. Он никогда не вел войска по дорогам, удобным
для засады, не разведав предварительно местности; в Бри¬
танию он переправился не раньше, чем обследовал при¬
стани, морские пути и подступы к острову. И он же, узнав
об осаде римских лагерей в Германии, сквозь неприятель¬
ские посты, переодетый в галльское платье, проскользнул
к своим.
Никогда никакие суеверия не вынуждали его оставить
или отложить предприятие. Даже когда он оступился, сходя
с корабля, то обратил это в хорошее предзнаменование,
воскликнув: «Ты в моих руках, Африка!»
Глава 3. Рим
1
Светоний:
«Л лошадь у него была замечательная, с ногами, как у че¬
ловека, и с копытами, расчлененными, как пальцы: когда
она родилась, гадатели предсказали ее хозяину власть
над всем миром, и тогда Цезарь ее бережно выходил и
первый объездил -других седоков она к себе не подпу¬
скала, — а впоследствии даже поставил ей статую перед храмом Венеры-
Прародительницы».
Когда распространялись устрашающие слухи о непри¬
ятеле, он для ободрения солдат не отрицал и не преумень¬
шал вражеских сил, а напротив, преувеличивал их собст¬
венными выдумками. Так, когда все были в страхе перед
приближением Юбы, он созвал солдат на сходку и сказал:
«Знайте: через несколько дней царь будет здесь, а с ним десять
легионов, да всадников тридцать тысяч, да легковооруженных
сто тысяч, да слонов три сотни. Я это знаю доподлинно, так
что кое-кому здесь лучше об этом не гадать и не ломать голо¬
ву, а прямо поверить моим словам; а не то я таких посажу на
дырявый корабль и пущу по ветру на все четыре стороны».
Если же его войско начинало отступать, он часто один вос¬
станавливал порядок: бросаясь навстречу бегущим, он удер¬
живал воинов поодиночке и, схватив их за горло, поворачи¬
вал лицом к неприятелю. А паника бывала такова, что однаж¬
ды схваченный им знаменосец замахнулся на него острием
значка, а другой знаменосец оставил древко у него в руке.
Гранщанская война
В Риме он продолжал в той или иной форме подкупать на¬
селение, чтобы заручиться его поддержкой. В эти годы он по¬
терял сначала мать, потом дочь и вскоре затем внука, но да¬
же эти несчастья он сумел обернуть для своей выгоды, устро¬
ив для народа в память усопших гладиаторские игры и пир.
Всемирная история в сплетнях
Он заручился поддержкой гладиаторов, велев отбивать
силой и сохранять для себя тех, кто бился мужественно, но
по какой-то причине навлек на себе немилость зрителей:
рука с опущенным вниз большим пальцем означала повеле¬
ние добить проигравшего. Легионерам он удвоил жалованье
на вечные времена, отпускал им хлеб без меры и счета, ког¬
да его бывало вдоволь, а иногда дарил каждому по рабу из
числа пленников.
Большую часть сенаторов он привязал к себе, ссужая им
деньги без процентов или под ничтожный процент. Граждан
из других сословий, которые приходили к нему сами или по
приглашению, он осыпал щедрыми подарками.
Светоний:
«...он был единственной и надежнейшей опорой для
подсудимых, для задолжавших, для промотавшихся юн¬
цов, хроме лишь тех, кто настолько погряз в преступле¬
ниях, нищете или распутстве, что даже он не мог им по¬
мочь; таким он прямо и открыто говорил, что спасти их
может только гражданская война».
Почуяв опасность, враги Цезаря потребовали его смеще¬
ния под тем предлогом, что война закончена, мир установ¬
лен и победителю пора распустить войско. Они хотели про¬
вести выборы досрочно, чтобы Цезарь не успел приехать из
провинции и выставить свою кандидатуру — заочно этого
было сделать нельзя.
Цезарь считал, что столкнуть человека с первого места в
государстве на второе — довольно затруднительно, зато по¬
том со второго на последнее — легче легкого. А еще он
очень любил цитировать строки Еврипида: «Коль престу¬
пить закон — то ради царства; /Ав остальном его ты дол¬
жен чтить».
Глава 3. Рим
Из врагов Цезаря к этому времени в живых оставались
Марк Катон, Цицерон и бывший друг и зять Гней Помпей.
Увидев, что против него действуют все настойчивее, он ре¬
шился на серьезные меры: перешел в Ближнюю Галлию и,
покончив с судебными собраниями, остановился в Равен¬
не, угрожая Риму гражданской войной.
По легенде, он помедлил у небольшой речушки Руби¬
кон: здесь кончались границы его провинции. Раздумы¬
вая, он сказал, обратившись к спутникам: «Еще не поздно
вернуться; но стоит перейти этот мостик, и все будет ре¬
шать оружие». Затем он будто бы произнес слова, ставшие
крылатыми: «Жребий брошен» — и перешел Рубикон. Хо¬
дили следующие сплетни: чтобы воодушевить воинов и
склонить их на междоусобицу, он пообещал каждому
всадническое состояние. Не стеснялся он и прямо поку¬
пать чернь. Впрочем, в то время так поступали многие:
лица, домогающиеся должностей, располагались на улице
за столиками и открыто платили потенциальным избира¬
телям.
Светоний:
«В Галлии он опустошал капища и храмы богов, полные
приношении, и разорял города чаще ради добычи, чем в
наказание. Оттого у него и оказалось столько золота, что
он распродавал его по Италии и провинциям на вес, по
три тысячи сестерциев за фунт. В первое свое консуль¬
ство он похитил из капитолийского храма три тысячи фунтов золота, по¬
ложив вместо него столько же позолоченной меди».
Цезарь, осмелев, начал вызывать Помпея на сражение,
хотя тот превосходил его по численности войск. Кроме то¬
го, Помпей разбил лагерь в удобном месте, имея возмож¬
ность снабжать в изобилии свои войска с моря и с суши,
139
9
Всемирная история в сплетнях
тогда как солдаты Цезаря уже с самого начала испытывали
недостаток в продовольствии, а потом из-за отсутствия са¬
мого необходимого стали есть какие-то коренья, кроша их
на мелкие части и смешивая с молоком. Иногда они лепили
из этой смеси хлебцы и, нападая на передовые караулы про¬
тивника, бросали эти хлебцы, крича, что не прекратят оса¬
ды Помпея до тех пор, пока земля будет рождать такие ко¬
ренья. Помпей старался скрыть и эти хлебцы, и эти речи от
своих солдат, ибо те начали падать духом, страшась бесчув¬
ственности врагов и считая их какими-то дикими зверями.
Между армиями постоянно происходили отдельные стыч¬
ки. Однажды Помпей нанес Цезарю крупное поражение, за¬
хватив 32 знамени и обратив его солдат в паническое бегство.
Сам Цезарь едва не погиб, пытаясь остановить бегущих.
Однако Помпей — то ли по какой-то нерешительности,
то ли случайно — не воспользовался своим успехом, но от¬
ступил, загнав беглецов в их лагерь. Цезарь, который уже
потерял было всякую надежду, сказал после этого своим
друзьям: «Сегодня победа осталась бы за противниками, ес¬
ли бы у них было кому победить».
Катон при виде павших в бою неприятелей (их было
около тысячи) ушел, закрыв лицо в знак печали, и заплакал.
Он хвалил Помпея за то, что тот уклоняется от сражения и
щадит сограждан. Помпей был слишком осторожен, чтобы
отважиться на решающее сражение. Многие обвиняли его в
трусости. Обеспеченный всем необходимым на долгий
срок, он предпочитал ждать, пока противник истощит свои
силы: у Цезаря не было ни денег, ни запасов продовольст¬
вия, и казалось, что в течение короткого времени его армия
сама собой распадется. К тому же плохое питание вызвало в
его войске эпидемию.
Цезарь проделал большую часть пути в очень тяжелых
условиях, ниоткуда не получая продовольствия, но повсюду
видя лишь пренебрежение из-за своей недавней неудачи.
О
140
Глава 3. Рим
Однако после захвата фессалийского города Гомфы ему не
только удалось накормить армию, но и неожиданно найти
для солдат избавление от болезни. В городе оказалось мно¬
го вина, и солдаты вдоволь пили в пути, предаваясь безу¬
держному разгулу. Хмель гнал недуг прочь, вновь возвращая
заболевшим здоровье.
Гйей Помпей Великий в юности был сторонником Суллы и
его доверенным лицом. Молодой полководец весьма помог
будущему диктатору и одержал множество побед в граждан¬
ской войне и в провинциях. За это он получил прозвище «Ве¬
ликий» и вплоть до смерти Суллы был его доверенным лицом.
Он не сошел с политической арены и после смерти дикта¬
тора: участвовал в войне в Испании, был избран консулом,
затем получил должность главнокомандующего. В 61 году до
н.э. состоялся триумфальный въезд Помпея в столицу, во
время которого за его колесницей шли дети царей парфян¬
ского, арменийского и понтийского. Ему было пожаловано
право носить лавровый венок и триумфальную одежду. В его
руках сосредоточилась огромная сила, он был на шаг от того,
чтобы стать диктатором! Римляне понимали это и боялись.
И тут Помпей совершил ошибку: он распустил легионы,
не попытавшись захватить власть. Римляне облегченно пе¬
ревели дух, оказали Помпею несметные почести, но в долж¬
ности консула отказали и не исполнили обещания дать на¬
делы его ветеранам.
На помощь ему явился Гай Юлий Цезарь. При поддерж¬
ке Помпея он был вновь назначен консулом, раздал наделы
ветеранам и отдал свою единственную дочь за Помпея за¬
муж. Тогда их отношения казались более чем дружескими.
Но уже через год сторонник Цезаря Клодий стал позво¬
лять себе нападки на стареющего Помпея. А когда на ули¬
цах Рима начались беспорядки, Клодий позволил себе даже
взять в осаду дом Помпея. О его былых подвигах стали за-
141
Всемирная история в сплетнях
бывать, героем дня теперь считался Цезарь, успешно вое¬
вавший в Галлии. Помпей завидовал его успехам, предвидя
в нем опасного соперника. Когда же умерла Юлия, дочь Це¬
заря и жена Помпея, прервалась последняя связывавшая их
нить. С тех пор их отношения все более ухудшались, дойдя
в конце концов до неприкрытой вражды, вылившейся в
гражданскую войну.
В августе 48 году до н.э. в битве при Фарсале Цезарь
одержал окончательную победу.
Плутарх:
«...конница Помпея с левого фланга горделиво тронулась в
наступление, рассыпаясь и растягиваясь, чтобы охватить
п^>авое противника. Однако прежде чем она успе-
ла атаковать, вперед выбежали когорты Цезаря, которые
против обыкновения не метали копий и не поражали не¬
приятеля в ноги, а, по приказу Цезаря, целили врагам в глаза и наносили ра¬
ны в лицо. Цезарь рассчитывал, что молодые солдаты Помпея, кичившиеся
своей красотой и юностью, не привыкшие к войнам и ранам, более всего
будут опасаться таких ударов и не устоят, устрашенные как самою опасно¬
стью, так и угрозою оказаться обезображенными. Так оно и случилось».
Когда Помпей с противоположного фланга увидел, что
его конница рассеяна и бежит, он совсем пал духом, «пере¬
стал быть самим собою, забыл, что он Помпей Великий».
Некогда славный полководец теперь походил на человека,
лишившегося разума. Не сказав ни слова, он удалился в па¬
латку и там напряженно ожидал, что произойдет дальше,
не двигаясь с места до тех пор, пока не началось всеобщее
бегство и враги, ворвавшись в лагерь, не вступили в бой с
караульными. Тогда лишь он как бы опомнился и сказал,
как передают, только одну фразу: «Неужели уже дошло до
лагеря?»
Глава 3. Рим
Бросив остатки своего войска, Помпей бежал на Восток,
добравшись до Египта. Там его убили: правители Египта на¬
деялись этим заслужить благосклонность Цезаря. Они от¬
правили ему голову и перстень врага.
Дион Кассий:
«Цезарь, увидев гопов/ Помпея, принялся оплакивать его,
выражая сожаление о случившемся, называя его согражда¬
нином и зятем и перечисляя все уснут, какие они оказали
друг другу Он заявил, что не только ничем не обязан убий¬
цам, но даже стал порицать их и приказал украсить голову
Помпея, возложить ее на костер и предать погребению».
Не все верили в искренность его скорби, нашлись и те,
кто считал эти слезы лицемерными, напоминая, что если
бы Цезарь встретился лицом к лицу с живым Помпеем, ему
все равно пришлось бы убить его, чтобы получить власть.
Но как бы то ни было, Цезарь никогда не допускал неуваже¬
ния к памяти Помпея, он даже приказал поднять и поста¬
вить его статуи, сброшенные с пьедесталов.
Марк Порций Катон «Утический». Честный до максима¬
лизма, он оставался сторонником республики, даже когда
дело это было очевидно проиграно.
Когда началась гражданская война, Катон вместе с Пом¬
пеем бежал из Рима, надев с этого дня «траур по погибели
отечества». Однако затем они с Помпеем расстались, не су¬
мев выработать общей стратегии, и Катон не участвовал в
битве при Фарсале. Он отправился на Родос, заявив, что по¬
беда любой партии одинаково огорчила бы его.
Узнав о смерти Помпея в Египте, Катон переправился в
Африку, где остановился в Утике, чтобы защищать ее от
врагов, внутренних и внешних. После окончательной побе-
143
О
Всемирная история в сплетнях
ды Цезаря в городе заговорили о выдаче ему сенаторов. За
Катона хотели просить милости у Цезаря, но он это откло¬
нил, говоря, что он не побежден и не преступник. Он помог
всем желавшим спастись бегством, провел вечер за чтением
платоновского диалога, посвященного смерти Сократа, а
затем уже ночью пронзил себя мечом. Ему пытались оказать
помощь, но он сорвал повязки и истек кровью. Узнав о са¬
моубийстве Катона, Цезарь огорчился, сказав: «Ненавистна
мне твоя смерть, Катон, потому что тебе ненавистно было
принять от меня спасение».
У Катона было двое детей: знаменитая Порция, супруга
Марка Юния Брута, убившая себя после смерти мужа, и сын,
Марк Порций, помилованный Цезарем, но затем примкнув¬
ший к заговорщикам. Он погиб в битве при Филиппах.
Плутарх:
«Цезарь был велик своими благодеяниями и щедростью,
Катон - безупречностью жизни. Первый сделался зна-
менитым благодаря мягкости и состраданию, второй
пользовался уважением из-за своей строгости. Цезарь
снискал себе славу тем, что давал, помогал, прощал, Ка¬
тон - тем, что ничего не дарил. В одном несчастные видели себе прибе¬
жище, в другом злодеи — свою гибель. Цезаря хвалили за обходитель¬
ность, Катона - за твердость».
Цицерона, принявшего сторону Помпея, Цезарь про¬
стил. После поражения при Фарсале Цицерон встретился с
Цезарем. Марк Туллий очень боялся этого свидания, но Це¬
зарь сам вышел ему навстречу, и они долго говорили, гуляя
по берегу. Цицерон получил разрешение вернуться в Рим.
Они с Цезарем так и остались идейными противниками, но
с тех пор все их разногласия решались в суде или в дискус¬
сиях. Цицерон до самой смерти Цезаря более не участвовал
144
Глава 3. Рим
в политической борьбе, проводя время за сочинением и пе¬
реводом философских трактатов, иногда выступая в суде.
Он развелся с Теренцией, обвинив супругу в том, что она
плохая хозяйка, — этот повод показался всем смехотвор¬
ным, — и тут же снова женился на молоденькой девушке с
богатым приданым. Вскоре от родов умерла его дочь, и он
тут же развелся с молодой женой, на сей раз представив в
виде причины для развода то, что его супруга недостаточно
скорбела о смерти падчерицы.
Единоличная власть
По окончании войны Цезарь отпраздновал сразу пять
триумфов: галльский, александрийский, понтийский, аф¬
риканский и, наконец, испанский.
На Капитолий он вступил при огнях, сорок слонов с фа¬
келами шли справа и слева. В понтийском триумфе среди
прочих предметов в процессии несли надпись из трех слов
«Пришел, увидел, победил» — этим он отмечал не события
войны, как обычно, а быстроту ее завершения.
Своим старым легионерам он выдал очень крупную денеж¬
ную премию и выделил им землю. Народу он раздал по десять
мер зерна и по столько же фунтов масла и еще раздал деньги,
но меньше, нежели легионерам. Вдобавок он устроил пир и
раздачу мяса, а после испанского триумфа — еще два обеда:
первый показался ему скудным и недостойным его щедрости,
поэтому через четыре дня он дал второй, неслыханно богатый.
Светоний:
«Зрелища он устраивал самые разнообразные: и битву гла¬
диаторов, и театральные представления по всем кварталам
города и на всея языках, и скачки в ц ирке, и состязания ат¬
летов, и морской бои... Звериные травли продолжались пять
Всемирная история в сплетнях
дней: в заключение была показана битва друх полков по пятисот пехотинцев,
дгумцитъ слонов и триста всдлриков с каждой стороны... Для морского боя
было выкопано озеро на малом Кодетском поле, в бою участвовали биремы,
триремы и квадриремы тирийского и египетского образца со множеством
бойцов. На все эти зрелища отовсюду стеклось столько народу, что много
приезжих ночевало в палатках по улицам и переулкам; а давка была такая, что
многие были заявлены до смерти, в том числедва сенатора».
По окончании празднеств Цезарь приступил к государ¬
ственным делам.
Он исправил календарь: из-за нерадивости жрецов, про¬
извольно вставлявших месяцы и дни, календарь был в та¬
ком беспорядке, что уже праздник жатвы приходился не на
лето, а праздник сбора винограда — не на осень.
Он пополнил сенат, к старым патрициям прибавил но¬
вых, увеличил число должностей. Тех, кто был лишен зва¬
ния цензорами или по суду, он восстановил в правах. Он до¬
пустил к должностям и сыновей тех, кто был казнен во вре¬
мя проскрипций. Цезарь изменил правила, и теперь лишь
половина сенаторов избиралась народов, половина же —
назначалась им самим.
Светоний:
«Назначал он их в коротких записках, рассылаемых по
трибам: "Диктатор Цезарь - такой-то трибе. Предлагаю
вашему вниманию такого-то, дабы он по вашему выбору
получил искомое им звание"».
Он произвел перепись населения и сократил число без¬
дельников, задаром получавших хлеб из казны, оставив там
только тех, кто действительно не мог работать.
Желая пополнить поредевшее население города, он из¬
дал закон, чтобы никакой гражданин старше двадцати и мо-
Глава 3. Рим W
= ZT && — ЯВЬ =К
ложе сорока лет, не находящийся на военной службе, не по¬
кидал бы Италию дольше, чем на три года. Всем, кто в Ри¬
ме занимался медициной, и всем преподавателям благород¬
ных искусств он даровал римское гражданство, чтобы они и
сами охотнее селились в городе, и привлекали других.
Многие рассчитывали, что Цезарь отменит долговые
обязательства, но этого не было сделано. Желая пополнить
казну, он отменил старое правило, по которому состоятель¬
ные граждане, изобличенные в убийстве другого римского
гражданина, наказывались лишь изгнанием. Ранее все их
состояние оставалось при них, теперь же Цезарь ввел кон¬
фискацию имущества.
Цезарь очень любил всевозможные красивые вещи.
Шутили, что он вторгся в Британию в надежде найти там
жемчуг. Резные камни, чеканные сосуды, статуи, картины
древней работы он всегда собирал с увлечением. Красивых
и ученых рабов он покупал по таким неслыханным ценам,
что сам чувствовал неловкость и запрещал записывать их в
книги. В походах он возил с собою штучные и мозаичные
полы.
Но, несмотря на это, Цезарь ввел ряд запретов на рос¬
кошь. На иноземные товары он наложил пошлину. Носил¬
ки, а также пурпурные платья й жемчужные украшения он
оставил в употреблении только для определенных лиц, оп¬
ределенных возрастов и в определенные дни. Вокруг рынка
он расставил сторожей, чтобы они отбирали и приносили к
нему запрещенные яства, а если что ускользало от сторо¬
жей, он иногда посылал ликторов с солдатами, чтобы заби¬
рать уже поданные блюда прямо со столов.
Женщины Цезаря
Пил он мало, был умерен в еде, зато на любовные утехи,
по общему мнению, был падок и расточителен. Курион
Всемирная история в сплетнях
Старший, понося Цезаря, в какой-то речи называл его му¬
жем всех жен и женою всех мужей.
В числе его любовниц называли очень многих знатных
римлянок, в том числе жену Марка Красса и жену Гнея Пом¬
пея. Но больше всех остальных любил он мать Брута, Серви-
лию: еще в свое первое консульство он купил для нее жемчу¬
жину, стоившую шесть миллионов, а в гражданскую войну, не
считая других подарков, он продал ей с аукциона богатейшие
поместья за бесценок. Когда многие дивились этой дешевиз¬
не, Цицерон остроумно заметил: «Чем плоха сделка, коли тре¬
тья часть остается за продавцом?» Дело в том, что Сервилия,
как подозревали, свела с Цезарем и свою дочь Юнию Третью.
И в провинциях он не отставал от чужих жен: это видно
хотя бы из двустишья, которое также распевали воины в
галльском триумфе:
«Прячьте жен: ведем мы в город лысого развратника.
Деньги, занятые в Риме, проблудил ты в Галлии».
Среди его любовниц были и царицы — мавританка Эв-
ноя, жена царя Богуда, и конечно же знаменитая Клеопат¬
ра. С нею он и пировал не раз до рассвета, на ее корабле с
богатыми покоями он готов был проплыть через весь Еги¬
пет до самой Эфиопии, он пригласил ее в Рим и отпустил с
великими почестями и богатыми дарами, позволив ей даже
назвать новорожденного сына его именем. Некоторые гре¬
ческие писатели сообщают, что этот сын был похож на Це¬
заря и лицом, и осанкой.
Гибель
Он принимал почести сверх всякой меры, обеспечив се¬
бе бессменное консульство, пожизненную диктатуру и про¬
звание отца отечества. Статуя Цезаря стояла среди статуй
О
148
1
Глава 3. Рим
древних царей Рима. Также его изваяния находились рядом
со статуями богов, и для него было отведено место за столом
с угощением для богов. В сенате и суде для него поставили
золотые кресла, он использовал для себя священную колес¬
ницу и носилки при цирковых процессиях. Месяц июль
был назван по его имени. Он мечтал воздвигнуть храм Мар¬
са, какого никогда не бывало, засыпав для него и сравняв с
землею то озеро, где устраивал он морской бой, а на склоне
Тарпейской скалы устроить величайший театр.
Надменны были и его высказывания: «Республика — ни¬
что, пустое имя без тела и облика»; «Сулла не знал и азов,
если отказался от диктаторской власти»; «С ним, Цезарем,
люди должны разговаривать осторожнее и слова его считать
законом». Когда гадатель однажды возвестил о несчастном
будущем — зарезанное животное оказалось без сердца, — то
он заявил: «Все будет хорошо, коли я того пожелаю; а в том,
что у скотины нету сердца, ничего удивительного нет».
Недовольных его властью было много. Особенно римлян
возмущало то, что среди сенаторов появились выходцы из
Галлии. В народе распевали так:
«Галлов Цезарь вел в триумфе, галлов Цезарь ввел в сенат.
Сняв штаны, они надели тогу с пурпурной каймой».
Штаны считались варварской одеждой, а тога с пурпур¬
ной каймой являлась отличительным знаком сенаторского
сословия.
Смертельную ненависть сенаторов Цезарь навлек на се¬
бя еще и тем, что однажды поленился встать перед ними,
когда те явились в полном составе, чтобы поднести ему по¬
четные постановления. Их он принял перед храмом Вене¬
ры-Прародительницы сидя. Это показалось особенно воз¬
мутительным оттого, что сам он, проезжая в триумфе мимо
трибунских мест и увидев, что перед ним не встал один из
149’
Всемирная история в сплетнях
трибунов по имени Понтий Аквила, пришел тогда в такое
негодование, что воскликнул: «Не вернуть ли тебе и респуб¬
лику, Аквила, народный трибун?» И еще много дней, давая
кому-нибудь какое-нибудь обещание, он непременно ого¬
варивал: «Если Понтию Аквиле это будет благоугодно».
С тех пор его постоянно подозревали в том, что он стре¬
мится к царской короне.
— «Я Цезарь, а не царь!» — возражал он, но ему не верили.
По Риму ходили упорные слухи, будто Цезарь намерен
переселиться в Александрию и перевести туда столицу, что¬
бы быть поближе к своей любовнице Клеопатре. Когда ста¬
ло известно, что она едет с визитом в Рим и везет с собой
сына Цезариона, чернь укрепилась в этом мнении.
В заговоре против Цезаря участвовало более шестидеся¬
ти человек; во главе его стояли Гай Кассий, Марк Брут и Де¬
цим Брут. Сперва они колебались, убить ли его на Марсо¬
вом поле, или же напасть на него на Священной дороге, или
при входе в театр. Но когда было объявлено, что в иды мар¬
та сенат соберется на заседание в курию Помпея, то все
охотно предпочли именно это время и место. Тело убитого
заговорщики собирались бросить в Тибр, имущество кон¬
фисковать, а его законы — отменить.
Считается, что в короткое время перед смертью Цезарь
получил несколько очень плохих знамений, но по своему
обыкновению не придал им значения. Гадатель советовал
ему остерегаться опасности, которая ждет его не позднее
чем в иды марта. Накануне этого дня в курию Помпея вле¬
тела птичка королек с лавровой веточкой в клюве, пресле¬
дуемая стаей разных птиц из ближней рощицы, и они ее
растерзали. А в последнюю ночь перед убийством ему при¬
виделось во сне, как он летает под облаками и потом как
Юпитер пожимает ему десницу; жене его Кальпурнии сни¬
лось, что в доме их рушится крыша и что мужа закалывают
у нее в объятиях.
150
Глава 3. Рим
= gtjs^ —«вЕи—=К
Светонии:
«Из-за всего этого, а также из-за нездоровья он даже ко-
лебался, не остаться ли ему дома, отложив свои дела в
сенате. Наконец, Децим Брут уговорил его не лишать
своего присутствия многолюдное и давно ожидающее
его собрание, и он вышел из дому уже в пятом часу дня.
Кто-то из встречных подал ему записку с сообщением о за¬
говоре: он присоединил ее к другим запискам, которые держал
в левой руке, собираясь прочесть. Потом он принес в жертву
нескольких животных подряд, но благоприятных знамений не
добился; тогда он вошел в курию, не обращая внимания на дур¬
ной знак и посмеиваясь над Спуринной за то, что вопреки его
предсказанию, иды марта наступили и не принесли никакой
беды. “Да, пришли, но не прошли ”, — ответил тот.
Он сел, и заговорщики окружили его, словно для приветст¬
вия. Тотчас Тиллий Цимбр, взявший на себя первую роль, подо¬
шел к нему ближе, как будто с просьбой, и когда тот, отка¬
зываясь, сделал ему знак подождать, схватил его за тогу вы¬
ше локтей. Цезарь кричит: “Это уже насилие!” — и тут один
Каска, размахнувшись сзади, наносит ему рану пониже горла.
Цезарь хватает Каску за руку, прокалывает ее грифелем, пы¬
тается вскочить, но второй удар его останавливает. Когда
же он увидел, что со всех сторон на него направлены обнажен¬
ные кинжалы, он накинул на голову тогу и левой рукой распус¬
тил ее складки ниже колен, чтобы пристойнее упасть укры¬
тым до пят; и так он был поражен двадцатью тремя удара¬
ми, только при первом испустив не крик даже, а стон, — хо¬
тя некоторые и передают, что бросившемуся на него Марку
Бруту он сказал: “И ты, дитя мое!”»
Тело Цезаря лежало довольно долгое время, сбросить его
в Тибр заговорщики не решились. Они были несколько
151
О
Всемирная история в сплетнях
обескуражены тем, что все сенаторы разбежались в испуге,
вместо того, чтобы поддержать их. Затем по чьему-то при¬
казу — скорее всего, Марка Антония — трое рабов, взвалив
тело на носилки, отнесли его домой. По мнению врача, из
всех ран смертельной оказалась только одна — вторая, на¬
несенная в грудь.
Было вскрыто и прочитано завещание. Бездетный Цезарь
назначил наследниками трех внуков своих сестер, он усы¬
новлял Гая Октавия, оставлял ему три четверти имущества и
свое имя. Многие убийцы были им названы в числе опеку¬
нов своего сына, если вдруг Кальпурния окажется беремен¬
ной, а Децим Брут — даже среди наследников во второй сте¬
пени. Народу он завещал сады над Тибром в общественное
пользование и по триста сестерциев каждому гражданину.
Светоний:
«День похорон был объявлен, на Марсовом поле близ
гробницы Юлии сооружен погребальный костер, а перед
ростральной трибуной — вызолоченная постройка напо¬
добие храма Венеры-Прародительницы; внутри стояло
ложе слоновой кости, устланное пурпуром и золотом, в
изголовье — столб с одещдой, в которой Цезарь был убит. Было ясно, что
всем, кто шел с приношениями, не хватило бы дня для процессии: тогда им
велели сходиться на Марсово поле без порядка, любыми путями».
На погребальных играх, возбуждая негодование и скорбь
о его смерти, пели куплеты из популярной драмы: «Не я ль
моим убийцам был спасителем?» Консул Антоний объявил
через глашатая постановление сената, в котором Цезарю
воздавались все человеческие и божеские почести. Погре¬
бальное ложе принесли на форум должностные лица этого
года и прошлых лет. Забыв все обиды и припомнив все хо¬
рошее, что сделал Цезарь для Рима, горожане воздали ему
почести.
152
I
Глава 3. Рим
Светоний:
«...толпа принялась тащить в огонь сухой хворост, ска-
мейки, судейские кресла и все, что было принесенного
А в АаР- Затем флейтисты и актеры стали срывать с себя
гуЛ* триумфальные одежды, надетые для такого дня, и, раз¬
дирая, швыряли их в пламя; старые легионеры жгли ору¬
жие, которым они украсились для похорон, а многие женщины - свои
уборы, что были на них, буллы и платья детей. Среди этой безмерной все¬
общей скорби множество иноземцев то тут, то там оплакивали убитого
каждый на свой лад, особенно иудеи, которые и потом еще много ночей
собирались на пепелище».
Еще не успело потухнуть пламя погребального костра,
как в городе начался бунт. Толпа стремилась расправиться с
заговорщиками, и они вынуждены были бежать из города.
Из его убийц почти никто не прожил после этого больше
трех лет и никто не умер своей смертью. Все они были осуж¬
дены и все погибли по-разному: кто в кораблекрушении,
кто в битве. А некоторые поразили сами себя тем же кинжа¬
лом, которым они убили Цезаря.
Светонии:
«У некоторых друзей осталось подозрение, что Цезарь
сам не хотел дольше жить, а оттого и не заботился о сла-
беющем здоровье и пренебрегал предостережениями
A&j знамений и советами друзей.... Другие... полагают, что он
предпочитал один раз встретиться с грозящим отовсюду
коварством, чем в вечной тревоге его избегать...
Как бы то ни было, в одном согласны почти все: именно такого рода
смерть была ему почти желанна. Так, когда он читал у Ксенофонта, как
Кир в предсмертном недуге делал распоряжения о своем погребенье, он
с отвращением отозвался о столь медленной кончине и пожелал себе
смерти внезапной и быстрой. А накануне гибели, за обедом у Марка Ае-
153
Всемирная история в сплетнях
пида в разговоре о том, какой род смерти самый лучший, он предпочел
конец неожиданный и внезапный».
Цезарь погиб на пятьдесят шестом году жизни. Мнением
народа и указами сената он был причислен к богам. Мар¬
товские иды стали почитаться днем траура, и в этот день ни¬
когда не созывали сенат.
Светоний.
«...когда во время игр, которые впервые в честь его обо¬
жествления давал его наследник Август, хвостатая звез¬
да сияла в небе семь ночей подряд, появляясь около
одиннадцатого часа, то все поверили, что это душа Це¬
заря, вознесенного на небо».
Наследник — Октавиан Август
Гай Октавий приходился Цезарю внучатым племянни¬
ком. Воспитанием мальчика занималась его мать — любя¬
щая, но крайне властная.
Историк Николай Дамасский:
«Хотя по закону он был уже причислен к взрослым муж¬
чинам, мать его все так же не позволяла ему выходить из
дома куда-либо, кроме тех мест, куда он ходил раньше,
когда был ребенком. Она принуждала его вести преж¬
ний образ жизни и ночевать в прежнем своем помеще-
нии. Только по закону он был мужчиной, а во всем остальном оставался
на положении ребенка».
Лишь Цезарь имел достаточно авторитета, чтобы вызво¬
лить молодого человека из-под женской опеки: отправляясь
154
Глава 3. Рим
на войну с сыновьями Помпея, Цезарь взял его с собой в
Испанию, а потом послал на Адриатическое море для под¬
готовки похода против даков и парфян. Там молодой Окта¬
вий получил от своей матери известие об убийстве Юлия
Цезаря. Из этого же письма он узнал, что Цезарь усыновил
его и оставил ему три четверти своего имущества.
Октавий немедленно вернулся в Италию, но сразу в
Рим не поехал. Даже в девятнадцать лет этот молодой че¬
ловек отличался крайне рассудительностью, и его люби¬
мой поговоркой была «Торопись медленно». Он понимал,
что получить причитающееся ему наследство будет очень
нелегко.
Все деньги Цезаря после его убийства были перенесены
по желанию его вдовы Кальпурнии в дом Марка Антония,
консула и ближайшего соратника Цезаря. Этот силач и кра¬
савец, не слишком умный, необразованный и простоватый,
но зато любимый толпой, стал теперь почти хозяином Рима.
Марк Антоний
Плутарх:
«Он обладал красивой и представительной внешностью.
Отличной формы борода, широкий лоб, нос с горбинкой
сообщали Антонию мужественный вид и некоторое
сходство с Гераклом, каким его изображают художники
и ваятели. Существовало даже древнее предание, буд то
Антонии ведут свой род от сына Геракла - Антона. Это предание, кото¬
рому, как уже сказано, придавало убедительность обличие Антония, он
старался подкрепить и своею одещдой: всякий раз, как ему предстояло
появиться перед большим скоплением народа, он опоясывал тунику у са¬
мых бедер, к поясу пристегивал длинный меч и закутывался в тяжелый
военный плащ. Даже то, что остальным казалось пошлым и несносным, —
хвастовство, бесконечные шутки, неприкрытая страсть к попойкам, при¬
155
9
Всемирная история в сплетнях
вычка подсесть к обедающему или жадно проглотить кусок с солдатско¬
го стола, стоя, - все это солдатам внушало прямо-таки удивительную лю¬
бовь и привязанность к Антонию».
Увы, с красивой внешностью и мужеством сочетались
такие качества, как легкомыслие, неудержимое мотовст¬
во, распутство и неразборчивость в знакомствах. В юнос¬
ти его закадычным приятелем был некий Курион, «чья
дружба оказалась для молодого человека настоящею яз¬
вой, чумой». Затем Антоний оказался в числе единомыш¬
ленников Клодия, «самого наглого и гнусного из тогдаш¬
них вожаков народа» — того, что преследовал Помпея и
Цицерона.
Плутарх:
«Он приказал выдать кому-то из друзей двести пятьдесят
тысяч денариев - эту сумму римляне обозначают словом
"декиес". Управляющий был изумлен и, чтобы показать
хозяину, как это много, положил деньги на видном мес¬
те. Проходя мимо, Антоний заметил их и осведомился,
что это такое, управляющий отвечал, что это сумма, которую он распоря¬
дился выдать, и тогда Антоний, разгадав его неприглядную хитрость, вос¬
кликнул: "Вот уж не думал, что декиес - такая малость! Прибавь еще
столько же!"»
Когда римское государство разделилось на два враждеб¬
ных стана и сторонники аристократии поддерживали Пом¬
пея, а приверженцы демократии — Цезаря, Антоний при¬
нял сторону Цезаря, будучи увлечен своим старым прияте¬
лем Курионом.
Во время гражданской войны Антоний показал себя сме¬
лым воином и хорошим полководцем. Он оказал друзьям
Цезаря немало важных услуг.
Глава 3. Рим
1
Плутарх:
«Сражения следовали одно за другим, и в кандом Антоний
сумел отличиться; дважды останавливал он бегущих без ог-
лтдки воинов Цезаря и, заставляя их повернуть и снова
сойтись с неприятелем, гнавшимся за ними по пятам, выиг¬
рывал бой. Поэтому после Цезаря наибольшим весом и
уважением в лагере пользовался Антоний, да и сам Цезарь показал, как вы¬
соко его ценит. Перед битвою при Фарсале, которая была последнею и ре¬
шающей, он встал во главе правого крыла, а начальство над левым поручил
Антонию как самому опытному воину среди своих подчиненных».
После победы Цезарь был провозглашен диктатором, а
Антония назначил начальником конницы, то есть вторым
лицом в государстве.
Власть, избыток денег, мирная жизнь были Антонию
противопоказаны, так как все его самые отвратительные ка¬
чества тут же вылезали наружу. Римлянам скоро опротивели
его безобразное пьянство, и возмутительное расточительст¬
во, и нескончаемые забавы с продажными бабенками, и то,
что днем он спал или бродил сам не свой с похмелья, а ноча¬
ми слонялся с буйными гуляками, устраивал театральные
представления и веселился на свадьбах шутов и мимов.
Сплетни:
«Рассказывают, что однажды он пировал на свадьбе у
мима Гиппия и пил всю ночь напролет, а рано поутру на¬
род позвал его на форум, и он, явившись с переполнен¬
ным желудком, вдруг стал блевать, и кто-то из друзей
подставил ему свой плащ».
«Среди самых влиятельных его приближенных были мим Сергий и ба¬
бенка из той же труппы по имени Киферида; объезжая города, Антоний
возил ее за собою в носилках, которые сопровождала свита, не меньшая,
чем при носилках его матери».
Всемирная история в сплетнях
«Антоний купил дом Помпея, который продавался с торгов, но был
возмущен, когда у него потребовали назначенную цену».
Цезарь не остался равнодушен к безобразиям Антония и
потребовал от него остепениться. Антоний согласился и...
женился. Он взял за себя Фульвию — вдову смутьяна Кло¬
дия, «женщину, на уме у которой была не пряжа и не забота
о доме — ей мало было держать в подчинении скромного и
невидного супруга, но хотелось властвовать над властите¬
лем и начальствовать над начальником. Фульвия замеча¬
тельно выучила Антония повиноваться женской воле и бы¬
ла бы вправе потребовать плату за эти уроки с Клеопатры,
которая получила из ее рук Антония уже совсем смирным и
привыкшим слушаться женщин».
Пытаясь вернуть расположение Цезаря, Антоний, как не
слишком умный человек, допускал откровенную лесть, не
понимая, что компрометирует Цезаря. Так, его выходка на
празднике Луперкалий обидела многих, вызвала гнев Цеза¬
ря и стала на руку его врагам.
Плутарх:
«Цезарь в пышном наряде триумфатора сидел на фору-
ме, на ораторском возвышении, и смотрел на бегунов. В
7 ЗТ0Г ^еНЬ мноте мопо^ые люди знатных домов и да-
же иные из высших должностных лиц бегают, натершись
маслом, по городу и в шутку хлещут встречных бичами из
косматой, невыделанной шкуры. И вот Антоний, который тоже был среди
бегунов, нарушает древний обычай, приближается с увитою лавром диа¬
демою к возвышению, те, кто бежит с ним вместе, поднимают его высо¬
ко над землей, и Антоний протягивает руку с диадемою к голове Цеза¬
ря — в знак того, что ему подобает царская власть. Цезарь, однако, при¬
нял строгий вид и откинулся назад, и граждане ответили на это радостны¬
ми рукоплесканиями. Антоний снова поднес ему диадему, Цезарь снова
Глава 3. Рим
ее отверг, и борьба между ними тянулась долгое время, причем Антонию,
который настаивал на своем, рукоплескали всякий раз немногочислен¬
ные друзья, а Цезарю, отклонявшему венец, - весь народ Удивительное
дело! Те, что по сути вещей уте находились под царскою властью, стра¬
шились царского титула, точно в нем одном была потеря свободы!»
После убийства Цезаря Антоний произнес несколько
похвальных речей, чем вызвал столь сильную ярость толпы,
что убийцы вынуждены были бежать из города, а вдова уби¬
того, Кальпурния, прониклась к нему таким доверием, что
перевезла в его дом все оставшиеся после смерти супруга
деньги — в целом около четырех тысяч талантов. В руках
Антония оказались и все записи Цезаря, среди которых бы¬
ли намеченные им замыслы и решения.
Плутарх:
«Дополняя эти записи любыми именами по собственному
усмотрению, Антоний многих назначил на высшие должно-
А стл, многих включил в сенаторское сословие, а иных даже
вернул из ссылки и выпустил на свободу из заключения, не¬
изменно утверждая, будто такова воля Цезаря. Всем этим
людям римляне дали насмешливое прозвище друзей барона, потому что, ког¬
да их привлекали к ответу, они искали спасения в заметках умершего».
Антоний держал себя как самовластный правитель Рима
и вовсе не желал делиться властью с прибывшим в столицу
Октавием.
Приехав в Рим, Октавий официально принял усыновле¬
ние и, согласно римским обычаям, должен был отныне име¬
новаться Гай Юлий Цезарь Октавиан (суффикс «ан» указы¬
вал, что он перешел из одного рода в другой). Четвертую часть
своего имущества Цезарь завещал римскому народу, так что
Октавий должен был каждому гражданину выплатить по 75
159
Всемирная история в сплетнях
драхм. Октавиан обратился к Антонию с просьбой вернуть
деньги Юлия Цезаря, причем он просил даже не все, а только
ту часть, которая была завещана римским гражданам. Однако
Антоний денег не отдал, заявйв, что финансовые дела покой¬
ного Цезаря были весьма запутаны, что тот завладел государ¬
ственной казной и оставил ее пустой. Тогда Октавиан продал
имевшуюся у него часть наследства Цезаря, а также свое иму¬
щество, и раздал деньги народу, чем сразу расположил его к
себе, вызывая одновременно сочувствие и восхищение.
Плутарх:
«...слава Юлия Цезаря - даже мертвого! - поддержива¬
ла его друзей, а тот, кто унаследовал его имя, мгновенно
сделался из беспомощного мальчишки первым среди
римлян, словно надев на шею талисман, защищавший
его от могущества и вражды Антония».
Он сблизился с Цицероном и предложил ему совместно
добиваться консульства. Октавиан заверял его, что Цице¬
рон будет править один, а он — молодой и неопытный —
станет прислушиваться ко всем его советам.
Плутарх:
«Этм посулы соблазнили и разожгли Цицерона, и он, ста¬
рик, дал провести себя мальчишке - просил за него на¬
род, расположил в его пользу сенаторов. Друзья ругали
и осуждали Цицерона еще тогда же, а вскоре он и сам
почувствовал, что погубил себя и предал свободу рим¬
лян, ибо стоило юноше получить должность и возвыситься, как он и слы¬
шать дольше не котел о Цицероне, вступил в дружбу с Марком Антонием
и Марком Эмилием Аепидом, и зти трое, слив свои силы воедино, поде¬
лили верховную власть, словно какое-нибудь поле или имение».
160
Глава 3. Рим
Власть, поделенная на троих, получила название триум¬
вирата. Был составлен проскрипционный список, включав¬
ший более двухсот человек. Самый ожесточенный спор вы¬
звало имя Цицерона: Антоний непреклонно требовал его
убийства, отвергая в противном случае какие бы то ни было
переговоры. Лепил поддерживал Антония, а Октавиан спо¬
рил с обоими. Рассказывают, что первые два дня Октавиан
отстаивал Цицерона, а на третий — сдался и отдал его вра¬
гам. Взаимные уступки были таковы: Октавиан жертвовал
Цицероном, Лепид — своим братом Павлом, Антоний —
Луцием Цезарем, своим дядей со стороны матери.
Плутарх:
«...обуянные гневом и лютой злобой, они забыли обо
всем человеческом пли, говоря вернее, доказали, что
нет зверя, свирепее человека, если к страстям его при¬
соединяется власть».
Историк Аппиан:
«Триумвиры наедине составляли списки имен лиц, пред-
назначавшихся к смерти, подозревая при этом всех вли-
ягельных людей и занося в список своих личных врагов.
Как тогда, так и позднее они жертвовали друг другу сво¬
их родственников и друзей. Одни за другими включались
в список кто по вражде, кто из-за простой обиды, кто-то из-за дружбы с
врагами или вражды к друзьям, а кто по причине своего выдающегося бо¬
гатства. Дело в том, что триумвиры нуждались в значительных денежных
средствах для ведения предстоящей войны против убийц Цезаря... Вот
почему они облагали тягчайшими поборами простой народ и даже жен¬
щин и изобрели пошлины на куплю-продажу и на договоры по найму. Не¬
которые угодили в проскрипционные списки из-за своих красивых заго¬
родных домов и вилл. И было всех приговоренных к смерти и конфиска¬
6- 1381
161
9
Всемирная история в сплетнях
ции имущества из сенаторов около 500 человек, а из так называемых
всадников 2 тысячи...»
Наиболее влиятельных «врагов народа», в том числе и
Цицерона, решено было устранить немедленно. Головы уби¬
тых должны были доставляться триумвирам за награду, кото¬
рая для свободнорожденного заключалась в деньгах, а для
раба — в деньгах и свободе. Всякий, принявший к себе в дом
или скрывший осужденного или не разрешивший обыскать
свой дом, подлежал смерти. Каждый желающий мог сделать
донос на любого и получить за это вознаграждение.
Старый, больной и совершенно павший духом Цицерон
ждал убийц на своей вилле у моря. Его слуги и рабы, любив¬
шие хозяина, пытались заставить его бежать и, чуть ли не си¬
лой погрузив его на носилки, понесли к месту стоянки кораб¬
лей. В этот момент нагрянули убийцы во главе с центурионом
Гереннием и трибуном Попилием. Оставшиеся в доме рабы
отказывались выдавать Цицерона, отвечая, что понятия не
имеют, где их хозяин. Лишь один из них, молодой вольноотпу¬
щенник по имени Филолог, воспитанием и образованием ко¬
торого занимался сам же Цицерон, указал убийцам на группу
людей, уносящих носилки прочь от виллы. Теренний нагнал
беглецов и убил Цицерона. Рассказывают, что старик приказал
всем отойти подальше, а сам, отодвинув полог, спокойно ждал
убийцу и даже оттянул рукой ворот туники, приказав ему:
— Руби, коли тебя только этому и научили!
Расправившись с оратором, Геренний отрубил ему голову и
руки, которыми он написал «Филиппики». Получив эти «да¬
ры», Антоний был так рад, что приказал выставить их публич¬
но на ораторской трибуне Форума, устроив, по выражению
Плутарха, «зрелище, от которого римляне содрогнулись, думая
про себя, что видят не лицо Цицерона, а образ души Антония».
Расплатиться за столь жестокую кончину Цицерона при¬
шлось тому вольноотпущеннику, что выдал его. Племянни¬
Глава 3. Рим
ца Марка Туллия лично замучила несчастного, заставив его
«помимо других примененных ею страшных мучений, вы¬
резывать по кускам собственное мясо, жарить и есть».
Рим охватили страшное смятение и паника. Убийцы обша¬
ривали дома в Риме, обыскивали храмы, и всю ночь были кри¬
ки, беготня и рыдания. Началась жестокая охота за людьми.
Аппиан:
«Одни залезали в колодцы, другие - в клоаки для стока
нечистот, третьи - в закопченные дымовые трубы под
самую крышу; некоторые сидели в глубочайшем молча¬
нии под сваленными в кучу черепицами крыши. Боялись
не меньше, чем убийц, одни - своих жен и детей, враж¬
дебно к ним настроенных, другие - своих вольноотпущенников и рабов,
третьи - своих должников или соседей, жаждущих завладеть их помес¬
тьями. Прорвалось наружу вдруг все то, что до тех пор таилось внутри;
произошла противоестественная перемена с сенаторами и другими
людьми: теперь они бросались к ногам своих рабов с рыданиями, называ¬
ли слугу спасителем и господином. Печальнее всего было, когда и такие
унижения не вызывали сострадания. Происходили всевозможные злоде¬
яния, больше, чем это бывает при восстании или взятии города врагом.
Толпа грабила дома убитых, причем жажда наживы отвлекала ее созна¬
ние от бедствий переживаемого времени. Более благоразумные и уме¬
ренные люди онемели от ужаса».
В полной мере оправдались пророческие слова Юлия
Цезаря о том, что если он будет убит, то государство вверг¬
нется в ужасы гражданской войны. Многие бежали в войска
Брута и Кассия. При Филиппах произошло два сражения, в
результате которых Кассий был убит, а Брут покончил с со¬
бой. Лепид отошел от дел, Октавиан и Антоний стали хозя¬
евами Римской империи.
Всемирная история в сплетнях
Клеопатра
Антоний прославился не благодаря своим политическим
талантам, а скорее напротив, вследствие своих недостатков
в качестве политика. «Простак и тяжелодум» — так называ¬
ет его Плутарх. Гедонизм Антония, любовь к роскоши, не¬
дальновидность вкупе с безудержной смелостью заставили
его звезду вспыхнуть ярко и так же быстро закатиться. При
разделе империи ему достались страны Азии и Африки,
нравы жителей которых вполне отвечали его потребностям.
Плутарх:
«Когда... Антонин переправился в Азию и впервые ощу-
тип вкус тамошних богатств, когда двери его стали осаж-
дать цари, а царицы наперебой старались снискать его
благосклонность богатыми дарами и собственной кра-
сотою, он отдался во власть прежних страстей... наслаж¬
даясь миром и безмятежным покоем, меж тем как Цезарь1 в Риме выби¬
вался из сил, измученный гражданскими смутами и войной. Всякие там
кифареды Анаксеноры, флейтисты Ксуфы, плясуны Метродоры и целая
свора разных азиатских музыкантов, наглостью и гнусным шутовством да¬
леко превосходивших чумной сброд, привезенный из Италии, наводнили
и заполонили двор Антония и все настроили на свой лад всех увлекли за
собою - это было совершенно непереносимо! Вся Азия, точно город в
знаменитых стихах Софокла, была полна курений сладких, песнопений,
стонов, слез. Когда Антоний въезжал в Эфес, впереди выступали женщи¬
ны, одетые вакханками, мужчины и мальчики в обличии панов и сатиров,
весь город был в плюще, в тирсах, повсюду звучали псалтерии, свирели,
флейты, и граждане величали Антония Дионисом - Подателем радостей,
Источником милосердия».
1 Цезарь Октавиан.
Глава 3. Рим
Погибелью для него, «последней напастью» стала страсть
к царице Клеопатре, которая, по мнению древних истори¬
ков, привела в неистовое волнение многие страсти, до той
поры скрытые и недвижимые, и уничтожила все здравые и
добрые начала, которые пытались ей противостоять.
Антоний отправил к Клеопатре гонца с приказом
явиться к нему и дать ответ на обвинения, которые против
нее возводились: говорили, что во время войны царица
много помогла убийцам Цезаря и деньгами, и иными сред¬
ствами. Увидев Клеопатру и познакомившись с ней побли¬
же, гонец сообразил, что такой женщине Антоний ничего
дурного не сделает, и принялся убеждать египтянку спо¬
койно ехать к Антонию, «убранством себя изукрасив», и
ничего не бояться.
Клеопатра последовала его совету, рассчитывая, что раз
даже молодой и неопытной она сумела обольстить Цезаря,
то теперь-то, когда ее красота и ум в полном расцвете, она
легко сумеет справиться с Антонием. Приготовив щедрые
дары, взяв много денег, роскошные наряды и украшения
(но главные надежды возлагая на свою прелесть и женские
чары), она пустилась в путь.
Плутарх:
«Клеопатра... поплыла... на ладье с вызолоченной кор-
мою, пурпурными парусами и посеребренными веслами,
(ЙТА которые двигались под напев флейты, стройно сочетав-
шийся со свистом свирелей и бряцанием кифар. Царица
** покоилась под расшитою золотом сенью в уборе Афро¬
диты, какою изображают ее живописцы, а по обе стороны ложа стояли
мальчики с опахалами — будто эроты на картинах. Подобным же образом
и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и сто¬
яли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили
из бесчисленных курильниц и растекались по берегам».
165
Всемирная история в сплетнях
Повсюду разнеслась молва, что сама Афродита шествует
навстречу Дионису. Антоний послал Клеопатре приглаше¬
ние к обеду. Царица просила его прийти лучше к ней. Желая
сразу же показать ей свою обходительность и доброжела¬
тельность, Антоний исполнил ее волю. «Пышность убран¬
ства, которую он увидел, не поддается описанию, но всего бо¬
лее его поразило обилие огней. Они сверкали и лили свой блеск
отовсюду и так затейливо соединялись и сплетались в прямо¬
угольники и круги, что трудно было оторвать взгляд или пред¬
ставить себе зрелище прекраснее».
На другой день Антоний принимал египтянку и прило¬
жил все усилия к тому, чтобы превзойти ее роскошью и изы¬
сканностью, но быстро признал себя побежденным и в том
и в другом, первый принялся насмехаться над убожеством и
отсутствием вкуса, царившими в его пиршественной зале.
Угадавши в Антонии по его шуткам грубого и пошлого сол¬
дафона, Клеопатра и сама заговорила в подобном же тоне —
смело и без всяких стеснений.
О Клеопатре.
«...красота этой женщины была не тою, что зовется не¬
сравненною и поражает с первого взгляда, зато обра¬
щение ее отличалось неотразимою прелестью, и пото¬
му ее облик, сочетавшийся с редкою убедительнос¬
тью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каж¬
дом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые зву¬
ки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострун¬
ный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, - на любое
наречие, так что лишь с очень немногими варварами она говорила че¬
рез переводчика, а чаще всего сама беседовала с чужеземцами -
эфиопами, троглодитами, евреями, арабами, сирийцами, мидийцами,
парфянами... Говорят, что она изучила и многие языки, тогда как цари,
Глава 3. Рим
1
правившие до нее, не знали дате египетского, а некоторые забыли и
македонский1».
Антоний был увлечен до такой степени, что позволил Кле¬
опатре увезти себя в Александрию и повел там жизнь маль¬
чишки-бездельника. Составился своего рода союз, который
они звали «Союзом неподражаемых», и, что ни день, они зада¬
вали друг другу пиры, проматывая совершенно баснословные
деньги. В Риме осталась законная супруга Антония — Фуль-
вия — дама воинственная, умная и знатная. Понимая, что уп¬
рочив собственную власть, Октавиан не позволит Антонию
дожить свой век в благоденствии, она повела с ним войну.
Рассказал Плутарх:
«Врач Филот, родом из Амфиссы, рассказывал моему де-
ду Аамприю, что как раз в ту пору он изучал медицину в
Александрии и познакомился с одним из поваров цари-
сгЯ* цы, который уговорил его поглядеть, с какою роскошью
готовится у ник обед. Его привели на кухню, и среди про¬
чего изобилия он увидел восемь кабанов, которых затарили разом, и уди¬
вился многолюдности предстоящего пира. Его знакомец засмеялся и отве¬
тил: «Гостей будет немного, человек двенадцать, но каждое блюдо надо
подавать в тот миг, когда оно вкуснее всего, а пропустить этот миг проще
простого. Ведь Антоний мотет потребовать обед и сразу, а случается, и
отложит ненадолго - прикажет принести сперва кубок или увлечется раз¬
говором и не захочет его прервать. Выходит, — закончил повар, - готовит¬
ся не один, а много обедов, потому что время никак не угадаешь».
Этот те Филот как-то раз, обедая со старшим сыном Антония, сумел
остроумно пошутить. В качестве награды за шутку мальчик подарил ему
все убранство стола — а там были кубки и приборы из чистого серебра.
1 Македонский язык был распространен в Египте после завое¬
ваний Александра Великого.
Всемирная история в сплетнях
Филот горячо благодарил, но был далей от мысли, что такому юному
мальчику дано право делать столь дорогие подарки. Однако на следую¬
щий день раб принес ему корзину с этими кубками. Филот стал было от¬
казываться и боялся оставить кубки у себя, но раб ему сказал: "Чего ты
трусишь, дурак? Не знаешь разве, кто тебе это посылает? Сын Антония,
а он может подарить и золотых кубков столько же! Но лучше послушай¬
ся меня и отдай нам все это обратно, а взамен возьми деньги, а то как бы
отец не хватился какой-нибудь из вещей - ведь среди них есть старин¬
ные и тонкой работы". Эту историю, говорил мне мой дед, Филот любил
повторять при всяком удобном случае».
Клеопатра все крепче приковывала к себе римлянина.
Вместе с ним она играла в кости, вместе пила, вместе охоти¬
лась, бывала в числе зрителей, когда он упражнялся с оружи¬
ем, а по ночам, когда, в платье раба, он бродил и слонялся по
городу, останавливаясь у дверей и окон домов и осыпая обыч¬
ными своими шутками хозяев, людей простого звания, Клео¬
патра и тут была рядом с Антонием, одетая ему под стать. Не¬
редко он и сам слышал в ответ злые насмешки и даже возвра¬
щался домой помятый кулаками александрийцев, хотя боль¬
шинство и догадывалось, с кем имеет дело. Тем не менее шу¬
товство Антония было по душе горожанам, они с охотою и со
вкусом участвовали в этой игре и говорили, что для римлян он
надевает трагическую маску, для них же — комическую.
Анекдот
«Как-то раз он удил рыбу, клев был плохой, и Антоний
огорчался, оттого что Клеопатра сидела рядом и была
свидетельницей его неудачи. Тогда он велел рыбакам
незаметно подплывать под водою и насаживать добычу
ему на крючок и так вытащил две или три рыбы.
Египтянка разгддала его хитрость, но прикинулась изумленной, расска¬
зывала об этом замечательном лове друзьям и приглашала их поглядеть, что
168'
Глава 3. Рим
будет на другой день. Назавтра лодки были полны народу, Антоний закинул
лесу, и туг Клеопатра велела одному из своих людей нырнуть и, упредивши
рыбаков Антония, потихоньку насадить на крючок понтийскую вяленую ры¬
бу. В уверенности, что снасть не пуста, Антоний вытянул лесу и под общий
хохот, которым, как и следовало отдать, встретили "добычу" все присутст¬
вующие, Клеопатра промолвила: "Удочки, император, оставь нам, государям
фаросским и канопским. Твои улов - города, цари и материки"».
Но эти слова египетской царицы были всего лишь лес¬
тью. Марк Антоний думал только об удовольствиях, в то
время как гражданскую войну с Октавианом вели жена Ан¬
тония Фульвия и его брат Луций. С ними в союзе состоял
Секст Помпей — сын Гнея Помпея.
Войну эту они проиграли. Луций Антоний сдался на ми¬
лость победителя, Фульвия сумела бежать и хотела приехать
к мужу, но по дороге заболела и умерла. В 35 г. до н.э. погиб
и Секст Помпей.
По отношению к побежденным Октавиан повел себя
очень жестоко. Пытавшихся молить о пощаде или оправды¬
ваться он обрывал тремя словами: «Ты должен умереть!» Он
отобрал из сдавшихся 300 человек всех сословий и в иды
марта у алтаря божественного Юлия Цезаря приказал пере¬
бить их, как жертвенный скот.
Не имея достаточно сил, чтобы бороться еще и с Марком
Антонием, Октавиан предпочел с ним договориться, сделав
вид, что его самого ни в чем не винит, и свалить все на по¬
койную Фульвию. Чтобы упрочить союз, Октавиан даже
женил Антония на своей сестре Октавии. Это была в выс¬
шей степени достойная женщина: красивая, умная и доб¬
рая, уважаемая всеми. Однако Антоний прожил с ней не¬
долго: она успела родить ему дочь и вторично забеременеть,
когда он, оставив Рим, уехал обратно в Египет, к Клеопатре.
Антоний был словно околдован египтянкой. Он забыл о
делах, забыл о своих обязанностях, о грядущей войне с Пар-
169
Всемирная история в сплетнях
фией — он думал только о ней и делал ей неслыханные по¬
дарки, отдавая целые области. Рассказывали, что он пода¬
рил ей пергамские книгохранилища с двумястами тысячами
свитков; исполняя условия какого-то проигранного им спо¬
ра, он на пиру, на глазах у многих гостей, поднялся с места
и растирал ей ноги; он ни словом не возразил, когда его
подданные эфесцы в его присутствии величали ее госпо¬
жою и владычицей. Неоднократно, разбирая дела тетрархов
и царей, он принимал ониксовые и хрустальные таблички с
ее любовными посланиями и тут же, на судейском возвы¬
шении, их прочитывал. Завидев носилки Клеопатры, он
мог, не дослушав оратора, вскочить с места и отправиться
провожать царицу.
Клеопатра родила от него близнецов: мальчика он на¬
звал Александром, девочку Клеопатрой и сыну дал прозви¬
ще Гелиос — «Солнце», а дочери — Селена, «Луна».
Октавия делала попытки наладить отношения с мужем,
писала ему и даже поехала к нему в Египет, везя с собой одеж¬
ду для солдат, много вьючного скота, деньги, подарки для пол¬
ководцев и друзей Антония; кроме того, с нею вместе прибы¬
ли две тысячи отборных воинов в великолепном вооружении,
уже разбитые на преторские когорты. Но до Александрии она
не доехала: Антоний, по наущению ревнивой Клеопатры, от¬
правил ей письмо с распоряжением ждать его в Афинах.
Плутарх:
«Чувствуя, что Октавия вступает с нею в борьбу, Клеопа¬
тра испугалась, как бы эта женщина, с достойною
скромностью собственного нрава и могуществом Цезаря
соединившая теперь твердое намерение во всем угож¬
дать мужу, не сделалась совершенно неодолимою и
окончательно не подчинила Антония своей воле. Поэтому она прикиды¬
вается без памяти в него влюбленной и, чтобы истощить себя, почти ни-
О
170
Глава 3. Рим
к
чего не ест. Когда Антонин входит, глаза ее загораются, он выходит — и
взор царицы темнеет, затуманивается. Она прилагает все усилия к тому,
чтобы он почаще видел ее плачущей, но тут те утирает, прячет свои сле¬
зы, словно бы желая скрыть их от Антония».
Придворные льстецы горячо сочувствовали египтянке и
бранили Антония, твердя ему, что он жестокий и бесчувст¬
венный, что он губит женщину, которая лишь им одним и
живет, предпочитая ей Октавию, которая сочеталась с ним
браком только лишь по политическим соображениям. Ан¬
тоний, слушая все это, позволил себя одурачить и даже не
встретился с Октавией, ожидавшей его в Афинах. Благород¬
ная женщина снесла обиду безропотно и в ответном письме
лишь спросила, куда ей следует отправить войска и подар¬
ки. Рассказывали, что ей очень хотелось увидеть египет¬
скую царицу, чтобы понять, чем она приворожила ее мужа.
Ведь все, кто видел обеих женщин, утверждали, что Клеопа¬
тра нисколько не красивее и не моложе Октавии.
Когда Октавия вернулась из Афин, ее брат Октавиан,
считая, что ей нанесено тяжкое оскорбление, предложил се¬
стре поселиться отдельно, в собственном доме. Но Октавия
отказалась покинуть дом мужа и просила брата, если только
он не решил начать войну с Антонием из-за чего-либо ино¬
го, не принимать в рассуждение причиненную ей обиду. Она
не желала, чтобы пошли слухи, что два императора ввергают
римлян в бедствия междоусобной войны: один — из любви к
женщине, другой — из оскорбленного самолюбия.
И лишь когда по наущению Клеопатры Антоний сам
приказал Октавии покинуть его дом, она ушла, «ведя за со¬
бою всех детей Антония... плача и кляня судьбу за то, что и ее
будут числить среди виновников грядущей войны».
С этого момента обе стороны принялись готовиться к
войне. Цезарь Октавиан был вынужден существенно повы¬
сить налоги, чем многие были недовольны. Но и у Антония
Всемирная история в сплетнях
были проблемы: он него к Цезарю бежали многие прежние
сторонники, оскорбленные Клеопатрой.
Плутарх:
«Друзья отправили к Антонию некоего Геминия, прося,
jyy чтобы он не дал противникам беспрепятственно отре-
шить его от власти и объявить врагом отечества. При-
ехав в Грецию, Геминий сразу те попал в немилость к
Клеопатре, подозревавшей в нем приверженца Окта¬
вии, а потому его постоянно высмеивали за обедом и отводили оскорби¬
тельно низкие места в пиршественной зале. Геминий все сносил, терпе¬
ливо ожидая приема у Антония, но, в конце концов, ему было предложе¬
но высказаться, не выходя из-за стола, и тут посланец объявил, что обо
всем остальном следует говорить на трезвую голову, но одно он знает на¬
верное, пьяный не хуже, чем трезвый: все пойдет на лад, если Клеопатра
вернется в Египет. Антоний был в ярости, а Клеопатра промолвила:
"Умница, Геминий, что сказал правду без пытки". Спустя несколько дней
Геминий бежал и благополучно отплыл в Рим».
Война началась. Нельзя сказать, что перевес был на сто¬
роне Цезаря. У Антония было сто тысяч пехоты и двенад¬
цать тысяч конницы — а это немало! Но он обязательно хо¬
тел решить войну в морском сражении, и это несмотря на
то, что на его судах не хватало людей. Но даже несмотря на
это, он имел все шансы выиграть сражение. Однако сам Ок¬
тавиан к тому времени открыто заявлял, что Антоний не в
своем уме. Он-де отравлен ядовитыми зельями и уже не
владеет ни чувствами, ни рассудком, и что войну поведут
евнух Мардион да рабыни Клеопатры Ирада и Хармиона —
вот кто вершит важнейшими делами правления. Дальней¬
шие события показали, что вполне возможно, Октавиан
был прав: в разгар битвы корабли Клеопатры внезапно об¬
ратились в бегство.
Глава 3. Рим
Плутарх:
«Битва сделалась всеобщей, однако исход ее еще далеко
не определился, как вдруг, у всех на виду, шестьдесят ко¬
раблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обрати¬
лись в бегство, прокладывая себе путь сквозь гущу сража¬
ющихся, а так как они были размещены позади больших
судов, то теперь, прорываясь через их строй, сеяли смятение. Л враги толь¬
ко дивились, видд, как они, с попутным ветром, уходят к Пелопоннесу».
Причины этого внезапного отступления до сих пор не объ¬
яснены. Предполагают даже, что за спиной Антония египтян¬
ка вела переговоры с Октавианом и намерено погубила своего
любовника: без ее поддержки шансов у него почти не было.
Антоний, не сводивший глаз со своей любовницы в мир¬
ное время, продолжил вести себя так же и во время войны:
он развернул свой флагман и ринулся вслед за египетской
царицей. Брошенный на произвол судьбы флот еще долго
сопротивлялся, несмотря на сильные волны. По подсчетам
Октавиана, убитых насчитали не более пяти тысяч, зато в
плен взято было триста судов.
Бросив свой флот, Антоний сел на носу и молчал, охва¬
тив голову руками. Почти не двигаясь, он провел на носу
три дня один, без еды и питья, больше всего напоминая су¬
масшедшего. У него было еще достаточно сухопутных
войск, но он даже не воспользовался своими легионами.
Плутарх:
«Немногие видели бегство Литония собственными глаза¬
ми, а те, кто об этом узнавал, сперва не желали верить -
им представлялось невероятным, чтобы он мог бросить
девятнадцать нетронутых легионов и двенадцать тысяч
конницы, он, столько раз испытавший на себе и милость,
Всемирная история в сплетнях
и немилость судьбы и в бесчисленных битвах и походах узнавший кап¬
ризную переменчивость военного счастья. Воины тосковали по Литонию
и все надеялись, что он внезапно появится, и выказали при этом столько
верности и мужества, что даже после того, как бегство их полководца не
вызывало уже ни малейших сомнений, целых семь дней не покидали сво¬
его лагеря, отвергая все предложения, какие ни делал им Цезарь».
Лишь через неделю войско, наконец, признало свое по¬
ражение и сдалось на милость Октавиана.
Антоний же вернулся в Александрию и вместо «Союза не¬
подражаемых» учредил новый Союз — «смертников». В него
записывались друзья Антония и Клеопатры, решившиеся
умереть вместе с ними, а пока жизнь их обернулась чередою
радостных празднеств, которые они задавали по очереди.
Готовясь к смерти, Клеопатра приказала перенести все
наиболее ценное из царской сокровищницы — золото, се¬
ребро, драгоценные камни, жемчуг, черное дерево, слоно¬
вую кость, корицу и другие благовония — к себе в усыпаль¬
ницу, выстроенную близ храма Исиды. Там же навалили
груду пакли и смолистой лучины. Стоило лишь поднести
огонь — и вся эта груда вспыхнула бы в одно мгновение. Це¬
зарь, не желая, чтобы безумная женщина уничтожила такое
громадное богатство, все время, пока подвигался с войском
к Александрии, посылал ей гонцов с дружелюбными и об¬
надеживающими письмами.
Когда Октавиан осадил Александрию, Антоний попытал¬
ся дать ему отпор, но на этот раз сам был предан остатками
своего войска. У него был верный раб по имени Эрот, которо¬
го Антоний уже давно уговорил убить его, если придет нужда.
Теперь он потребовал, чтобы Эрот исполнил свое слово. Раб
взмахнул мечом, словно готовясь поразить хозяина, но, когда
тот отвернул лицо, нанес смертельный удар себе и упал к но¬
гам Антония. «Спасибо, Эрот, — промолвил Антоний, — за
то, что учишь меня, как быть, раз уже сам не можешь испол-
174
Глава 3. Рим
нить, что требуется». С этими словами он вонзил меч себе в
живот и опустился на кровать. Но рана оказалась недостаточ¬
но глубока, и потому, когда он лег, кровь остановилась.
Умирающего Антония доставили к Клеопатре. Царица, по¬
явившись в окне, спустила на землю веревки, которыми обмо¬
тали раненого, и собственными руками втянула его наверх.
Плутарх:
«Залитого кровью, упорно борющегося со смертью,
поднимали его на веревках, а он простирал руки к ца-
рице, беспомощно вися в воздухе, ибо нелегкое то бы-
ло дело для женщин, и Клеопатра, с исказившимся от
напряжения лицом, едва перехватывала снасть, вцеп¬
ляясь в нее что было сил, под ободряющие крики тех, кто стоял внизу и
разделял с нею ее мучительную тревогу Наконец Антонии очутился на¬
верху, и, уложив его на постель и склонившись над ним, Клеопатра рас¬
терзала на себе одежду, била себя в грудь и раздирала ее ногтями, ли¬
цом отирала кровь с его раны и звала его своим господином, супругом и
императором».
Там он и умер, под душераздирающие крики своей лю¬
бовницы. С помощью хитрости Октавиану удалось захва¬
тить Клеопатру живой. Он считал, что, проведя Клеопатру в
триумфальном шествии, намного увеличит свои блеск и
славу. Тело Антония Октавиан оставил Клеопатре, которая
погребла его собственными руками, с царским великолепи¬
ем, получив для этого все, что только ни пожелала.
Клеопатра встретилась с Октавианом; она много плака¬
ла в его присутствии и выглядела совсем больной и несча¬
стной. Римлянин поверил, что царица перепугана на¬
смерть и молит лишь о том, чтобы ей сохранили жизнь. Но
Клеопатра не собиралась жить, она хотела лишь умереть
достойно.
175
9
Всемирная история в сплетнях
Плутарх:
«Тем временем Клеопатра собирала всевозможные
смертоносные зелья и, желая узнать, насколько безбо¬
лезненно каждое из них, испытывала на преступниках,
содержавшихся под стражею в ожидании казни. Убе¬
дившись, что сильные яды приносят смерть в муках, а
более слабые не обладают желательною быстротою действия, она при¬
нялась за опыты над животными, которых стравливали или же напускали
одно на другое в ее присутствии. Этим она тоже занимались изо дня в
день и, наконец, пришла к выводу, что, пожалуй, лишь укус аспида вызы¬
вает схожее с дремотою забытье и оцепенение, без стонов и судорог, на
лице выступает легкий пот, чувства притупляются, и человек мало-пома¬
лу слабеет, с недовольством отклоняя всякую попытку расшевелить его и
поднять, словно бы спящий глубоким сном».
Совершив положенные возлияния над могилой Анто¬
ния, она вернулась во дворец, велела приготовить себе ку¬
пание, искупалась, легла к столу. Подали богатый, обиль¬
ный завтрак. В это время к дверям явился какой-то кресть¬
янин с корзиною. Караульные спросили, что он несет. От¬
крыв корзину и раздвинув листья, он показал горшок, пол¬
ный спелых смокв. Он вел себя очень дружелюбно и даже
угостил солдат смоквами, они пропустили его, откинув вся¬
кие подозрения. После завтрака, достав табличку с заранее
написанным и запечатанным письмом, Клеопатра отправи¬
ла ее Октавиану, выслала из комнаты всех, кроме самых до¬
веренных служанок, и заперла дверь.
Римлянин, распечатав письмо, тут же понял, что произо¬
шло. Когда посланные им люди взломали двери, Клеопатра
в царском уборе лежала на золотом ложе мертвой. Одна из
двух женщин, Ирада, умирала у ее ног, другая, Хармиона,
уже шатаясь и уронив голову на грудь, поправляла диадему в
волосах своей госпожи. Кто-то в ярости воскликнул: «Пре-
176
Глава 3. Рим
красно, Хармиона!» — «Да, поистине прекрасно и достойно
преемницы стольких царей», — вымолвила служанка и упа¬
ла рядом с ложем.
Скорее всего, аспида принесли вместе со смоквами,
спрятанным под ягодами и листьями. Но возможно, что
змею держали в закрытом сосуде для воды, и Клеопатра
долго выманивала и дразнила ее золотым веретеном, поку¬
да она не выползла и не впилась ей в руку повыше локтя.
Есть версия, что никакой змеи не была, а царица прятала яд
в полой шпильке, которая постоянно была у нее в волосах.
Однако ж ни единого пятна на теле не выступило, и вообще
никаких признаков отравления не обнаружили. Впрочем, и
змеи в комнате не нашли, но некоторые утверждали, будто
видели змеиный след на морском берегу, куда выходили ок¬
на, а на руке Клеопатры виднелись два легких, чуть замет¬
ных укола. Это, вероятно, убедило и Октавиана, потому что
в триумфальном шествии несли изображение Клеопатры с
прильнувшим к ее руке аспидом.
Октавиан, хотя и был раздосадован смертью Клеопатры,
велел с надлежащей пышностью похоронить царицу рядом
с Антонием. Почетного погребения были удостоены, по его
приказу, и обе доверенные служанки.
Клеопатра умерла тридцати девяти лет; двадцать два года
она занимала царский престол и более четырнадцати прави¬
ла совместно с Антонием. Антоний прожил, по одним сведе¬
ниям, пятьдесят шесть, по другим — пятьдесят три года.
Он оставил семерых детей от трех жен, и лишь самый
старший из них, Антулл, был казнен Цезарем, всех прочих
приняла к себе Октавия и вырастила наравне с собственны¬
ми детьми. Цезарион — старший сын Клеопатры, был убит
по приказу Октавиана. Дочь Клеопатры Клеопатра Селена
впоследствии вышла замуж за царевича Ююбу — такого же
римского пленника, как и она сама. Ее внучкой была про¬
славленная царица Зенобия, также боровшаяся против Ри-
177
Всемирная история в сплетнях
ма. Судьба мальчиков неизвестна, скорее всего, они рано
умерли, но потомок Антония в пятом колене все же правил
Римом, это был император Нерон.
Октавиану сенат присвоил почетное звание Август, то есть
«возвеличенный богами» или «податель благ: тот, кто возве¬
личил свое государство». С этого времени повелитель римлян
стал именоваться Император Цезарь Август. Но в то время
этот титул еще не имел своего современного значения, а был
лишь почетным военным званием. Императорами в свое вре¬
мя звались и Гней Помпей, и Антоний, и Гай Юлий Цезарь.
Октавиан заложил основы государства, которое факти¬
чески было монархией, но имело республиканскую внеш¬
ность. Все республиканские учреждения и государственные
должности были сохранены. Октавиан официально отка¬
зался от того, чтобы пожизненно быть диктатором и консу¬
лом, удовольствовавшись почетным наименованием прин-
цепса сената, это можно перевести как «первый из сенато¬
ров», он обладал драгоценным правом первым высказывать
свое мнение в сенате. Обладая фактически монархической
властью, Август всю жизнь старался ее завуалировать, его
изощренный ум сумел обуздать его тщеславие, и он никог¬
да не позволял себе роскоши упиваться внешними знаками
величия, хотя весь римский мир раболепствовал перед ним.
Светоний:
«Храмов в свою честь он не дозволял возводить в про¬
винциях кроме как с двойным посвящением - ему и бо¬
гине Роме (богине города Рима). А в самом Риме он от
этой почести отказался наотрез. Дате серебряные ста¬
туи, которые были отлиты в его честь, он все перелил на
монеты и на эти средства посвятил два золотых треножника Аполлону
Палатинскому.
178
Глава 3. Рим
Диктаторскую власть народ предлагал ему неотступно, но он на ко¬
ленях, спустив с плеч тогу и обнажив грудь, умолял его от этого избавить».
«Он никогда не начинал сражение или войну, если не был уверен, что
при победе выиграет больше, чем потеряет при поражении. Тех, кто до¬
могается малых выгод ценою больших опасностей, он сравнивал с рыбо¬
ловом, который удит рыбу на золотой крючок: оторвись крючок - и ника¬
кой улов не возместит потери».
В автобиографии Август написал:
«Храм Януса Квирина, относительно которого у наших
предков было в обычае, чтобы он бывал заперт только
тогда, когда во всех владениях римского народа на суше
и на море господствует мир, добытый победами, - в то
время как от самого основания Рима (с 755 года до н.э.)
и до моего появления на свет, как гласит предание, храм этот был заперт
только два раза, за то время, что я был принцепсом, храм этот был заперт
три раза по постановлению сената».
В Риме Август учредил особый культ божества мирного
времени, которое стало называться Pax Augusta — Августов
Мир, и повелел построить на Марсовом поле роскошный бе¬
ломраморный Алтарь Мира, украшенный изящными скульп¬
турными рельефами.
Республиканский Рим обладал скромной внешностью;
Август начал превращать его в блистательный город и счи¬
тал своей заслугой, что «получил Рим кирпичным, а оставил
его мраморным».
Август высоко ценил поэта Вергилия и был очень дово¬
лен тем, что Вергилий в своей фундаментальной поэме
«Энеида» фактически обожествил его. Вергилий умер, не
закончив «Энеиду», и завещал ее уничтожить; очевидно, он
был недоволен своим главным произведением. Но Август
не выполнил его последнюю волю, напротив, он приказал
Всемирная история в сплетнях
друзьям поэта доработать «Энеиду» и опубликовать ее как
можно быстрее.
Август дважды женился из политических соображений, а
третью свою жену Ливию попросту отобрал у ее мужа, хотя
она имела сына и ждала второго ребенка. Август имел мно¬
го любовниц, и даже его друзья не отрицали того, что он со¬
блазнял чужих жен; они оправдывали его тем, что делал он
это якобы не по склонности к сладострастию, а из желания
через женщин узнать мысли их мужей, любовников, родных
и знакомых.
Правда, Август относился спокойно к тому, кто отзывал¬
ся о нем нелестно. Однажды он так ответил своему прием¬
ному сыну Тиберию: «Не поддавайся порывам юности, ми¬
лый Тиберий, и не слишком возмущайся, если кто-либо обо
мне говорит плохо: достаточно и того, что никто не может
мне сделать ничего плохого».
Он дожил почти до 76 лет и скончался 19 августа 14 года.
Смерть его была легкая и быстрая.
Светоний:
«В простоте его обстановки и утвари можно убедиться и
теперь по сохранившимся столам и ложам, которые вряд
пп У^овпетвоРплп бы и простого обывателя. Даже спал
он, говорят, на постели низкой и жесткой. Одежду носил
только домашнего изготовления, сотканную сестрой,
женой, дочерью или внучками; тогу носил ни узкую, ни пышную с каймой
ни широкой, ни узкой, а обувь подбивал толстыми подошвами, чтобы ка¬
заться выше. Что касается пищи, то ел он очень мало и неприхотливо. Ви¬
на по натуре своей он пил очень мало».
«Перед смертью он спросил окружавших его друзей, хорошо ли он
сыграл комедию жизни. И произнес заключительные строки:
Коль хорошо сыграли мы, похлопайте
И проводите добрым нас напутствием».
'Ш-J Глава 3. Рим % '"'tT'"
guRB ’ " няПЬ ■ X
Арминий
Именно в правление Августа римляне потерпели сокру¬
шительное поражение от германцев, возглавляемых вождем
Арминием.
Арминий, родившийся между 18 и 16 годами до н.э., был
сыном Сигимера, вождя племени херусков. Вот как харак¬
теризует Арминия лично знавший его современник: «...юно¬
ша знатный, в бою отважный, с живым умом, с неварварски¬
ми способностями, с лицом и глазами, отражающими отблеск
его души».
Имя Арминий, скорее всего, является латинизирован¬
ной формой популярного имени Герман. Еще ребенком он
был увезен в Вечный город в качестве заложника и там по¬
лучил римское воспитание и образование. В римском вой¬
ске он командовал отрядом и имел все возможности изу¬
чить военное искусство. Но родину свою он не забыл и в
примерно в 7 году н.э., после смерти отца, Арминий вернул¬
ся домой и стал вождем.
В это время римским наместником в Германии стал Пуб¬
лий Квинтилий Вар, человек жестокий, самонадеянный и
полагавший, что он «в состоянии укротить дикость варва¬
ров прутьями ликторов и голосом глашатая».
На службе Рима состояли многие родственники Арми¬
ния — его брат, племянник, тесть — все они считались впол¬
не благонадежными и продолжали служить Риму и после
восстания Арминия.
Вар полностью доверял Арминию, молодой вождь казал¬
ся полностью довольным своим положением, а его народ
проявлял полную покорность Риму. Даже получив донос о
готовящемся заговоре, Вар не проявил беспокойства.
Он поверил его предупреждению о вспыхнувшем в глу¬
бине провинции восстании и отправился туда с войском для
его подавления.
181
о
Всемирная история в сплетнях
Несколько легионов попались в ловушку в Тевтобург-
ской долине. Им пришлось пробираться через лес, и поэто¬
му боевой строй был нарушен. Проход между горами был
достаточно узким, поэтому войско вытянулось на несколь¬
ко километров.
Пошел проливной дождь, дорогу развезло, лошади вязли в
топкой почве, и войско стало совсем беспомощным. В этот-
то момент люди Арминия и обрушились на легионеров. Гер¬
манцы прекрасно ориентировались в лесу и, оставаясь не¬
видимыми, забрасывали противника копьями.
Четыре дня римляне оборонялись, пытаясь выбраться из
леса, ставшего для них западней! Но в конце дороги их жда¬
ла непреодолимая преграда: воздвигнутые Арминием мощ¬
ные насыпные валы. Взять их приступом не удалось, пав¬
шие духом легионеры были безжалостно перебиты герман¬
цами. Вар покончил с собой.
Историки полагают, что в этом сражении погибли от 18
до 27 тысяч римлян. Точная дата этой битвы неизвестна, а
настоящее поле боя — в окрестностях города Брамше — бы¬
ло разведано археологами лишь совсем недавно.
Услышав об этом страшном поражении, Август разодрал
на себе тогу и стал биться головой о притолоку двери, вос¬
клицая: «Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!» До кон¬
ца дней своих он облачался в траур в годовщину поражения.
Сам же Арминий после своего триумфа провел еще 10 лет
во внутригерманских усобицах и погиб в 19 году н.э., не ос¬
тавив наследника: его беременная жена была захвачена рим¬
лянами, и рожденный в плену сын погиб еще подростком.
Возможно, что Арминий был убит своим же тестем, не же¬
лавшим признавать его единоличную власть. Не дожив и до
сорока лет, он, однако, стал легендой для своего народа, пес¬
ни о нем слагали и много веков спустя после его кончины.
[лава 4
Меровинги
После описанных событий Римская империя просуще¬
ствовала еще пять веков, постепенно слабея. Сменяли друг
друга императоры — порой мудрые, как Марк Аврелий, но
чаще безумные, как Калигула, Нерон и Гелиогабал; сверже¬
ние последнего из них — Ромула-Августула германским
вождем Одоакром 4 сентября 476 года считается традицион¬
ной датой падения Западной Римской империи. Ромул убит
не был, германцы отправили его под домашний арест в од¬
но из его поместий и даже выплачивали ему содержание.
Через несколько лет сам Одоакр был убит на пиру королем
остготов Теодорихом, Европа оказалась поделена между
различными варварскими племенами и стала совершенно
децентрализованной. Не было даже единой религии: часть
племен поклонялась древним языческим божествам, часть
приняла христианство, но даже христиане делились на ари-
ан и католиков, ненавидевших друг друга.
Хлодвигу — вождю франков удалось создать мощное ко¬
ролевство. Он стал фактическим основателем первой дина¬
стии французских королей — Меровингов, получившей
свое название по имени легендарного дедушки Хлодвига —
Меровея, рожденного, согласно древней легенде, женой
вождя франков от морского чудовища.
Признаком принадлежности к королевскому дому у Ме¬
ровингов считались длинные волосы. Чтобы лишить коро¬
ля или принца прав на престол, его достаточно было ост¬
ричь. Впрочем, когда остриженные волосы вновь отраста¬
ли, ситуация могла измениться.
О рождении самого Хлодвига историк Григорий Турский
рассказывает довольно занимательную историю: его отец —
король Хильдерик, отличался неуемным темпераментом и
183
о
Всемирная история в сплетнях
не давал проходу ни одной мало-мальски привлекательной
девице или замужней женщине из своего племени. Это вы¬
звало вполне оправданное возмущение их отцов и мужей, и
Хильдерик был изгнан. Он нашел приют в Тюрингии у ко¬
роля Бизина и его жены Базины, «оставив на родине верно¬
го ему человека, который сумел бы смиренными речами
смягчить сердца разгневанных франков и подать сигнал,
когда ему можно вернуться на родину». Условным знаком
был золотой слиток, разрубленный пополам. Одну полови¬
ну увез с собой Хильдерик, другую — оставил у себя его
«верный человек». Он должен был прислать Хильдерику
свою часть как знак того, что франки согласились принять
изгнанного короля обратно.
Прошло восемь лет, прежде чем Хильдерик получил знак,
что ему можно возвращаться. Однако приютившему его коро¬
лю он отплатил черной неблагодарностью, соблазнив его же¬
ну. После отъезда Хильдерика Базина не захотела оставаться с
первым мужем и уехала из Тюрингии к своему франку.
Григорий Турский:
«...базина... оставив мужа, пришла к Хильдерику. Когда
Хильдерик, озабоченный этим, спросил о причине ее
прихода из такой далекой страны, говорят, она ответила:
"Я знаю твои доблести, знаю, что ты очень храбр, поэто¬
му я и пришла к тебе, чтобы остаться с тобой. Если бы я
узнала, что есть в заморских краях человек, достойнее тебя, я сделала бы
все, чтобы с ним соединить свою жизнь". Хильдерик с радостью женился
на ней. От этого брака у нее родился сын, которого Базина назвала Хло-
двигом. Хлодвиг был великим и могучим воином».
Григорий, епископ ТУра, живший в VI веке н.э., был рим¬
лянином по происхождению и принадлежал к очень знат¬
ному роду. Многие его родственники были высшими цер-
184
Глава 4. Меровинги
ковными иерархами. Прекрасно образованный, набож¬
ный и миролюбивый, Григорий был уважаем всеми и поль¬
зовался большим почетом у франкских королей. Написан¬
ная им «История франков» содержит массу интересней¬
ших фактов. Знаменитая легенда о Суассонской чаше,
приводимая даже в школьных учебниках, взята именно из
его книги.
Легенда о Суассонской чаше:
«...войско Хлодвига разграбило много церквей, так как
Хлодвиг был еще в плену языческих суеверий. Однаж-
ды франки унесли из какой-то церкви вместе с други-
сйн ми драгоценными вещами, необходимыми для церков¬
ной службы, большую чашу удивительной красоты. Но
епископ той церкви направил послов к королю с просьбой, если уж
церковь не заслуживает возвращения чего-либо другого из ее священ¬
ной утвари, то по крайней мере пусть возвратят ей хотя бы эту чашу.
Король, выслушав послов, сказал им: "Следуйте за нами в Суассон, ведь
там должны делить всю военную добычу. И если этот сосуд, который
просит епископ, по жребию достанется мне, я выполню его просьбу".
По прибытии в Суассон, когда сложили всю груду добычи посредине,
король сказал: "Храбрейшие воины, я прошу вас отдать мне, кроме мо¬
ей доли, еще и этот сосуд". Разумеется, он говорил об упомянутой ча¬
ше. В ответ на эти слова короля те, кто был поразумнее, сказали: "Слав¬
ный король! Все, что мы здесь видим, - твое, и сами мы в твоей власти.
Делай теперь все, что тебе угодно. Ведь никто не смеет противиться
тебе!" Как только они произнесли эти слова, один вспыльчивый воин,
завистливый и неумный, поднял секиру и с громким возгласом: "Ты по¬
лучишь отсюда только то, что тебе полагается по жребию", — опустил
ее на чашу Все были поражены этим поступком, но король перенес это
оскорбление с терпением и кротостью. Он взял чашу и передал ее епи¬
скопскому послу, затаив "в душе глубокую обиду". А спустя год Хлодвиг
приказал всем воинам явиться со всем военным снаряжением, чтобы
185
9
Всемирная история в сплетнях
показать на Мартовском поле, насколько исправно содержат они свое
оружие. И когда он обходил ряды воинов, он подошел к тому, кто уда¬
рил секирой по чаше и сказал:
"Никто не содержит оружие в таком плохом состоянии, как ты. Ведь
ни копье твое, ни меч, ни секира никуда не годятся". И, вырвав у него се¬
киру, он бросил ее на землю. Когда тот чуть-чуть нагнулся за секирой,
Хлодвиг поднял свою секиру и разрубил ему голову, говоря: "Вот так и ты
поступил с той чашей в Суассоне". Когда тот умер, он приказал остальным
разойтись, наведя на них своим поступком большой страх. Хлодвиг про¬
вел много сражений и одержал много побед».
История женитьбы Хлодвига довольно романтична.
Вождь соседнего племени — жестокий король бургундов
Гундобад — убил мечом своего брата Хильперика, а его
жену утопил в реке, привязав к шее камень. Подобные
разборки между ближайшими родственниками были не
редкостью в те времена. У погибшей королевской четы
осталось две дочери — Хрона и Клотильда (в более арха¬
ичном прочтении — Хродегильда). Старшая стала мона¬
хиней, а младшую, красавицу Клотильду, заприметили
послы Хлодвига и, «найдя ее красивой и умной и узнав,
что она королевского рода», сообщили об этом королю
Хлодвигу. Тот немедленно направил послов к Гундобаду с
просьбой отдать ее ему в жены. Так как Гундобад побоял¬
ся отказать Хлодвигу, он передал племянницу послам. Те
приняли ее и быстро доставили королю. «Увидев ее, ко¬
роль очень обрадовался и женился на ней», — сообщает
Григорий Турский. Красавица и умница Клотильда оказа¬
лась христианкой и спустя несколько лет уговорила мужа
тоже принять крещение. До этого франки были язычни¬
ками.
Хлодвиг оставил четырех сыновей: Теодориха, Хлотаря,
Хлодомера и Хильдеберта и дочь Хлотхильду — ее выдали
замуж за вестготского короля Амалариха в Испанию.
186
Глава 4. Меровинги
1
Нравы V века нэ. Грустная судьба
дочери Хлодвига
Муж Хлотхильды Амаларих хоть и принял христианство,
но не был католиком: он был арианином, то есть с точки
зрения франков — еретиком, почти язычником. Супруга от¬
казалась перейти в его веру, и он очень злился по этому по¬
воду.
«...Хилъдеберт... покинув Клермон, направился в Испанию
ради сестры Хлотхильды, которая, исповедуя католическую
веру, терпела от Амалариха, своего мужа, многочисленные
оскорбления. И впрямь часто, когда она шла в святую цер¬
ковь, он приказывал бросать в нее навоз и различные нечисто¬
ты и наконец, говорят, он так ее жестоко избил, что она пе¬
реслала брату платок, пропитанный ее кровью. Вот почему
Хильдеберт, весьма обеспокоенный этим, и устремился в Ис¬
панию. Узнав об этом, Амаларих приготовил корабли для бег¬
ства. Когда Хилъдеберт был уже недалеко, а Амаларих дол¬
жен был подняться на корабль, он вспомнил, что оставил
много драгоценных камней в своей кладовой. И когда он воз¬
вращался в город, чтобы взять их, войско Хилъдеберта отре¬
зало ему путь в порт. И, видя, что ему не удастся бежать, он
в поисках убежища устремился к христианской церкви. Но
прежде чем он достиг священного порога, один из преследова¬
телей метнул в него копье и смертельно ранил его, и там он
упал и испустил дух».
К сожалению, бедная Хлотхильда от жестокого обраще¬
ния супруга потеряла здоровье и вскоре умерла.
Печальная повесть о гибели детей Хлодомера
Сыновья Хлодвига поделили между собой королевство
и тут же принялись воевать. Хлодомер вскоре погиб в од¬
ной из стычек с врагами. Хлотарь немедленно женился на
Всемирная история в сплетнях
Я его супруге Гунтевке и стал претендовать на его земли. Од¬
нако у Хлодомера трое сыновей, их опекала бабушка —
Клотильда.
| Вдовствующая королева очень любила своих внуков-си¬
рот. Формально они считались наследниками своего отца,
но их дядья совсем не хотели отдавать племянникам земли.
«Наша мать держит у себя сыновей нашего брата и хочет
| наделить их королевством. Быстрее приезжай в Париж, что-
R бы, посоветовавшись, решить, что с ними делать, обрезать
I ли им волосы, чтобы они казались обычными людьми, или
лучше убить их и поделить поровну между собой королевст¬
во нашего брата», — такое письмо отправил Хильдеберт
брату Хлотарю. Тот, не мешкая, приехал в Париж.
«Между тем Хильдеберт распространил в народе слух, что
якобы он и его брат — короли — сошлись вместе для того,
чтобы возвести на трон этих детей». Об этом же коварные
короли сообщили и старой Клотильде и попросили ее при¬
слать к ним их маленьких племянников. Та очень обрадова¬
лась и, ни о чем не подозревая, напоила и накормила детей,
нарядила их в дорогу, говоря: «Буду считать, что я не потеря¬
ла сына, если я увижу вас королями в его королевстве».
Но как только дети покинули ее покои, злодеи схватили
несчастных, отделив их от слуг и воспитателей. Затем они
отправили к старой королеве посланника, в одной руке он
держал ножницы, в другой — обнаженный меч. Он показал
ей и то и другое и сказал: «О славнейшая королева, твои сы¬
новья, а наши господа-повелители ожидают твоего реше¬
ния по поводу участи детей. Прикажешь ли ты обрезать им
волосы и оставить их в живых или же обоих убить?» А коро¬
лева, испуганная известием и полная горестного отчаяния,
особенно при виде обнаженного меча и ножниц, преодоле¬
вая скорбь и не сознавая от горя, что она говорит, ответила:
«Если они не будут коронованы, то для меня лучше видеть
их мертвыми, чем остриженными». Жестокосердный по¬
188
Глава 4. Меровинги
I
сланник, ничуть не думая о ее горе и о том, что позже она
все это осознает, быстро возвратился с известием и сказал:
«С согласия королевы выполняйте задуманное, ведь она са¬
ма желает, чтобы вы осуществили ваше решение».
«Схватив старшего мальчика за руку, Хлотаръ немедля
бросил его на землю и, вонзив меч ему в плечо, жестоко его
убил. Когда тот кричал, его брат бросился к ногам Хилъдебер-
та и, обняв его колени, сказал со слезами: “О мой милый дядя,
не дай мне погибнуть так, как погиб мой брат ". Тогда Хильде-
берт со слезами на глазах молвил: “Прошу тебя, любезнейший
брат, будь милосерден и подари мне жизнь этого мальчика. За
его жизнь я тебя вознагражу всем, чего ты ни пожелаешь,
только не убивай его". Но тот набросился на него с бранью, го¬
воря: “Или ты оттолкнешь его от себя, или сам вместо него
умрешь. Ведь ты зачинщик этого дела, а теперь ты так бы¬
стро отступаешься от данного слова". При этих словах
Хилъдеберт оттолкнул от себя мальчика и бросил его брату.
А тот, принимая его, вонзил ему в бок меч и убил его так же,
как старшего брата».
Слуги и воспитатели, пытавшие защитить своих подо¬
печных, также были заколоты. Лишь один из сыновей Хло-
домера сумел избежать смерти: он сам схватил ножницы и
обрезал себе волосы, тем самым отказываясь быть наслед¬
ником своего отца. Дядья пощадили его.
«Пренебрегая земным царством, он посвятил себя служе¬
нию господу и... сделался клириком. Усердно совершая добрые
дела, он покинул этот мир пресвитером».
Старая королева положила тела детей на погребальные
носилки и с душераздирающим стенанием следовала за ни¬
ми в сопровождении певчих до базилики Святого Петра, где
и похоронила обоих. «Из них одному было десять лет, дру¬
гому семь».
А Хлотарь и Хильдеберт поделили поровну королевство
Хлодомера.
189
о
Всемирная история в сплетнях
«Что же до королевы Клотильды, то она вела такую
жизнь, что снискала у всех почет и уважение. Она постоянно
раздавала милостыню, ночи проводила в молитвах, поведение
ее всегда было безупречным и во всем благопристойным», — за¬
канчивает свой рассказ Григорий Турский.
Смерть этих детей не была чем-то из ряда вон выходя¬
щим, подобное случалось часто. Кровавые междоусобицы
продолжались в течение нескольких сотен лет после смерти
Хлодвига. Но даже в столь страшном мире сумели уцелеть
такие понятия, как добро, красота, любовь и человеческое
достоинство.
История королевы Радегунды
У соседнего с франками племени тюрингов правили три
брата, и как оно часто бывало, один из братьев убил друго¬
го, захватив его королевство. У погибшего короля Бертаха-
ра осталась дочь Радегунда и, кроме того, сын. Вскоре на
тюрингов напали франки, и юная Радегунда стала пленни¬
цей короля Хлотаря — того самого Хлотаря, о котором шла
речь выше, убийцы своих малолетних племянников. В ту
пору ей было около тринадцати лет.
Радегунда была очень красива и приглянулась королю.
Вскоре она стала его женой.
В отличие от Хлотаря, Радегунда получила блестящее по
тем временам образование: она была хорошо знакома с
римской культурой и с трудами христианских философов.
Биограф Радегунды — Венанций Фортунат говорит, что ее
«обучали не только тому, что надлежало знать женщине, но
и словесности».
Грубый, невежественный и жестокий Хлотарь не сумел
добиться ни любви, ни уважения своей юной, но стропти¬
вой супруги. Заставить жену подчиняться королю помогало
то, что он держал в заложниках ее младшего брата. Соглас-
Глава 4. Меровинги
но жизнеописанию Радегунды такая жизнь продолжалась
около десяти лет, а потом Хлотарь совершил непоправимую
ошибку: он приказал зарезать брата Радегунды. Принц тю-
рингов, как и его сестра, отличался непокорным характе¬
ром, по некоторым сведениям, даже участвовал в заговоре
против Хлотаря. Когда весть о смерти юноши дошла до Ра¬
дегунды, молодая женщина тут же бежала от супруга под
тем предлогом, что желала совершить паломничество, что¬
бы помолиться за погибшего брата и отмолить грех его
убийцы.
Радегунда прекрасно понимала, что спастись от супруга-
короля ей будет достаточно трудно. Однако в ее руках был
неплохой козырь — разногласия Хлотаря с католической
церковью и наследство ее отца. Радегунда попросила убе¬
жища у епископа Медара и попросила постричь ее в мона¬
хини с тем, что свое приданое она передаст священному
престолу или потратит на новое аббатство.
Епископ долго не решался выполнить ее просьбу, боясь
гнева Хлотаря. Да и франкские воины протестовали: эта
женщина принадлежала королю!
— Кого ты боишься больше, человека или Бога? — спро¬
сила в ответ Радегунда.
И тогда пристыженный Медар согласился расторгнуть
их брак и рукоположил Радегунду в диакониссы.
Но Хлотарь не сдался так просто: еще долго король
франков пытался вернуть жену! Он выслеживал ее, писал ей
письма. Радегунда пряталась и тоже писала ему, убеждая
бывшего супруга оставить ее в покое. Предметом спора слу¬
жили также и земли, которыми королева имела право рас¬
поряжаться самостоятельно. Лишь через два года Радегунда
получила право основать в Пуатье женский монастырь, и
именно на это ушло приданое, которое ей удалось отстоять
в спорах с мужем. А надо признать, что Радегунда была
весьма речиста и умела настоять на своем.
191
Всемирная история в сплетнях
Из письма, отправленного Радегунде епископами
при основании обители:
«б блеске лучей Его \нения ты так наполняешь души слуша¬
ющих тебя небесным огнем, что повсюду девы, очарован¬
ные тобой, загоревшись от искры Божьего огня и перепол¬
ненные любовью ко Христу, спешат жддно напиться из ис¬
точника твоей длин и, оставив род ителей, идут к тебе, став¬
шей им матерью не по рождению, а милостью Божией».
Там она и прожила еще более тридцати лет. И прожила
неплохо. Она была независима, она реализовалась как лич¬
ность, проявив свои организаторские способности. Ее путь
вовсе не был усыпан розами, но она общалась с умными,
интересными людьми: поэтом Венанцием Фортунатом,
епископом Тура Григорием.
Венанций Клементий Фортунат (ок. 540 — ок. 590). Родил¬
ся он в Италии, в городе Тревизо, учился в Равенне. Потом
заболел и почти перестал видеть, но был исцелен, как он ве¬
рил, молитвами св. Мартина Турского. Ощутив себя здоро¬
вым, Фортунат отправился в путешествие или паломничест¬
во, побывав во многих немецких и галльских городах.
В дороге Венанций зарабатывал тем, что писал стихи «на
случай»: оду епископу, оду королю, оду в честь сооружения
церкви или замка... Странствия его окончились в Пуатье,
он не захотел покидать это чудесное место, а королева и аб¬
батиса Радегунда избрала его своим духовником. В конце
жизни Фортунат стал епископом Пуатье. Фортунат оставил
потомкам шесть поэм, одиннадцать сборников стихотворе¬
ний и несколько житий святых, в том числе и св. Радегунды.
Их отношения стали прообразом позднейшего рыцар¬
ского поклонения «Прекрасной Даме». Фортунат, который
был на двадцать лет моложе Радегунды, восхищался ее
192
Глава 4. Меровинги
умом, душевной красотой и благочестием и посвятил абба¬
тисе множество стихов. Она в свою очередь отвечала ему
тем же, но из стихотворений Радегунды сохранилось только
два. Вот одно из них, в котором она обращается к своей се¬
стре, чудом избежавшей смерти в Тюрингии:
«Если бы не удерживали меня святые стены монастыря,
Я бы пришла к тебе, незваная и без свиты,
Села бы в корабль, уходящий в бурное море,
И он бы понес меня по ледяным волнам.
Из любви к тебе разорвала бы я самые крепкие путы,
Не вогнали бы меня в дрожь страшные рассказы моряков,
И даже если бы корабль мой сел на мель,
Я бы продолжила плыть к тебе на обломке его мачты.
Ну а если бы к несчастью дерево отказалось меня держать,
Я бы все равно доплыла до твоего берега, даже изнемогая
от усталости,
Но при взгляде на тебя забыла бы все превратности моего
пути,
И горечь разлуки сменилась бы сладостью встречи».
В аббатство Пуатье уходили девицы весьма знатные,
большая часть монахинь была королевской крови. Радегунда
проявила себя сильной и порой даже жестокой аббатисой.
Так, она отказалась отпустить из монастыря дочь короля
Хильперика Базину, со словами: «Не подобает девушке, по¬
священной Христу, вновь возвращаться к земным радостям».
Впрочем, это полностью согласовалось с монастырским ус¬
тавом: «...если... какая-либо девица... заслужит того, чтобы
вступить... в ваш монастырь в городе Пуатье, то ей не будет
позволено уйти оттуда, поскольку она, как гласит устав, всту¬
пила в монастырь по своему собственному желанию» и «...ес¬
7- 138
193
Всемирная история в сплетнях
ли беглянка, полоненная диаволом, оставит Христа и, быть
может, захочет выйти замуж, то она так же, как и тот, кто со¬
четался с ней браком, будет считаться нечестивицей, а он к
тому же — мерзким соблазнителем, но не мужем».
Эту Базину, отличавшуюся весьма строптивым нравом,
Радегунда склонила к затворничеству. Несмотря на умили¬
тельный рассказ об этом Григория Турского, дальнейшие
события показывают, что затворничество Базины не было
полностью добровольным: она дважды сбегала из кельи и
даже уходила из монастыря, перелезая через стену.
Григории Турский:
«И другая девушка этого монастыря имена видение, кото-
рое рассказала сестрам. Мнилось ей, говорила она, что со-
А вершает некий путь. KI был у нее обет дойти до живого ис-
точника. И так как она не знала дороги, то на пути ей явил¬
ся некий муж и сказал: "бели хочешь дойти до живого ис¬
точника, я пойду впереди тебя". И она, поблагодарив его, пошла вслед за
ним. Так, совершая путь, они дошли до большого источника, вода которого
блистала словно золото и травы в весеннем свете сверкали наподобие
драгоценных камней... И когда она с жадностью пила из него воду, вдруг с
другой стороны подошла аббатиса и, сняв с девушки одежду, одела на нее
царское платье, которое сверкало таким блеском, золотом и драгоценнос¬
тями, что с трудом можно было выдержать это... Спустя несколько дней по¬
сле сего видения она умилилась сердцем и попросила аббатису пригото¬
вить ей келью, в которой она жила бы затворницей. Т1 та быстро приготовив
ее, сказала: "Вот тебе келья. Что теперь тебе нужно?" Но девушка попро¬
сила разрешения запереть ее там. Когда ей это разрешили, собрались сес¬
тры и с громким пением псалмов и с зажженными лампадами привели ее к
тому месту, причем блаженная Радегунда держала ее за руку. И после того
как она простилась со всеми и поцеловала каждую в отдельности, ее за¬
перли и вход через который она вошла, замуровали. В этой келье теперь
она предается молитвам и чтению Священного писания».
Глава 4. Me ров инги
Сильный характер Радегунды порой создавал ей пробле¬
мы, даже когда она уже была аббатисой. Так, епископ Ме-
ровей, ревнуя к ее славе, отказал монастырю в опеке и под¬
держке и даже не захотел участвовать в торжественной це¬
ремонии помещения в алтарь святых мощей и части Креста
Господня: «...блаженная Радегунда... отправила, ради веры и
в силу обета, клириков в восточные страны за частью древа
Креста Господня и за мощами святых апостолов и прочих
мучеников. Они уехали и привезли эти залоги веры. И ког¬
да они были привезены, королева попросила епископа, что¬
бы их поместили в монастыре с должными почестями и под
громкое пение псалмов. Но он пренебрег ее просьбой, сел
на коня и уехал в виллу».
Без епископа церемонию проводить было нельзя, и Ра-
дегунду выручил Евфроний — предшественник Григория на
посту епископа Тура: «Прибыв со своими клириками в Пу¬
атье, он в отсутствие местного епископа перенес святыни в
монастырь с громким пением псалмов, с зажженными све¬
чами и при воскурении ладана».
Также аббатство взял под свою опеку король Сигиберт.
Радегунда прожила долгую и насыщенную событиями
жизнь. Когда она умерла, и Григорий Турский, и Венанций
Фортунат горько оплакивали ее смерть. Впоследствии все
трое были объявлены католической церковью святыми.
Григорий Турский:
«5 этом году покинула этот мир блаженнейшая Радегунда.
И в основанном ею монастыре стояло великое по ней ры¬
дание. Присутствовал и я на ее погребении. Преставилась
же она 13 августа и была погребена три дня спустя. А какие
там произошли чудеса в этот день и каково было погребе¬
ние, я постарался подробно описать в книге о Чудесах».
195
Всемирная история в сплетнях
Бунт в монастыре
После кончины Радегунды в Пуатевинском монастыре
многое изменилось. Новая аббатиса по имени Левбовера не
обладала ни ее умом, ни характером, ну а к тому же была не
очень знатна, и ей было трудно держать в подчинении мо¬
нахинь королевской крови, ведь те, несмотря на постриг, не
забывали о своем происхождении. Примечательно, что у
некоторых из них даже имелись слуги!
Одна из таких монахинь-принцесс подняла бунт.
«Душой Хродехильды, возгордившейся оттого, что она
дочь покойного короля Хариберта, овладел Диавол, — пе¬
чально сообщает Григорий Турский. — Кичась своим ко¬
ролевским происхождением, она заставила монахинь по¬
клясться в том, что они, очернив аббатису Левбоверу и
выгнав ее из монастыря, поставят ее самое во главе мона¬
стыря».
Покинувшая свою келью Базина поддержала ее, и всего
на сторону принцесс перешло еще около сорока монахинь.
Они ушли из монастыря и направились в Тур к своим «род¬
ственникам-королям», чтобы рассказать о своем положе¬
нии, которое принцессы считали унизительным; по их мне¬
нию, с ними обращались так, словно они не дочери коро¬
лей, а рожденные от ничтожных служанок.
Они шли пешком до самого города, хотя стояла ранняя
весна, дороги были труднопроходимы и часто шли дожди.
Монахини очень устали и были голодны, но не отступили
от цели. Они горели желанием немедленно добиться спра¬
ведливости.
Епископ Тура Григорий согласился принять разгневан¬
ных женщин, и они долго и наперебой говорили: «...они при¬
знались, что уже не могли более переносить лишения в пище и
одежде и, сверх того, жестокое обращение. Кроме того, они
добавили, что в их бане мылись посторонние люди, чему быть
196
Глава 4. Меровинги
не подобает, что сама аббатиса играла в кости и миряне про¬
водили с ней досуг, что, помимо того, в монастыре соверша¬
лись даже помолвки. К тому же аббатиса безрассудно сшила
для своей племянницы платье из шелкового алтарного покрова,
а золотые листочки, кои были по краю покрова, она необду¬
манно отпорола и бесстыдно повесила на шею племянницы».
Хродехильда с Базиной вознамерились тут же отпра¬
виться к королю, но добрый Григорий, беспокоясь за их
жизнь и здоровье, сумел уговорить изголодавшихся и за¬
мерзших беглых монахинь остаться у него до лета, пока ми¬
нуют холода. «Этот угодный им план был принят», — сооб¬
щает он. Лишь с наступлением лета Хродехильда, оставив
некоторых монахинь в Туре, отбыла к королю Гунтрамну.
Он принял ее очень любезно и даже вручил ей какие-то по¬
дарки.
Но когда бунтарка вернулась в Тур, то обнаружила, что
многие увлеченные ею монахини, забыв про свои обеты,
вышли замуж. Оказывается, они считали, что, покинув сте¬
ны монастыря, вольны вести себя как пожелают.
Другие посчитали, что жизнь в Туре ничем не лучше той,
что была у них в Пуатье, и вернулись в монастырь. Но по¬
мириться с Левбоверой пожелали не все! Часть монахинь
укрылась в базилике Святого Илария; «к ним присоедини¬
лись воры, убийцы, прелюбодеи и виновные в различных
преступлениях». Монахини стали готовиться к сопротивле¬
нию, говоря: «Мы — дочери королей, и мы возвратимся в
монастырь не раньше, чем оттуда будет изгнана аббатиса».
Вернувшаяся Хродегильда возглавила эту банду.
«Хродехильда, собравшая около себя, как мы упоминали
выше, убийц, злодеев, прелюбодеев, беглых и всякого рода пре¬
ступников, пребывала в готовности к мятежу, она приказа¬
ла этим людям ворваться ночью в монастырь и вытащить
197
Всемирная история в сплетнях
оттуда аббатису. Услышав, что мятежники подходят, аб¬
батиса, страдавшая подагрой, попросила отнести себя к лар¬
цу со святым крестом, дабы защитить себя им. И когда эти
люди ворвались в монастырь, они зажгли свечу и рыскали там
с оружием, заглядывая повсюду в поисках аббатисы. Войдя в
часовню, они нашли ее лежащей на земле перед ларцом со свя¬
тым крестом. Тогда один из них, более жестокий, чем ос¬
тальные, который уже ринулся совершить злодеяние и рас¬
сечь аббатису мечом, был поражен ножом другого, как я ду¬
маю, силою божественного провидения. И поскольку он лежал
на земле, истекая кровью, он не смог осуществить своего низ¬
кого замысла».
Верная аббатисе монахиня загасила свечи, чтобы затруд¬
нить действия разбойников. Тогда те принялись без разбору
хватать сестер, рвать на них одежду, выворачивать им руки и
грубо выволакивать из церкви, пока не добрались до несча¬
стной Левбоверы. Ее заперли в какой-то кладовке при
церкви (впоследствии она оттуда сбежала) и принялись гра¬
бить монастырь. Чтобы грабить было удобнее, бандиты раз¬
били на щепы старую просмоленную бочку, и ее обломки
служили им факелами. «...При ярком свете этого огня раз¬
грабили все монастырское имущество, оставив лишь то, че¬
го они не могли унести... И кто сможет когда-либо описать
все эти беды, все это кровопролитие и все это зло, когда
почти не проходило дня без убийства, часа без ссоры, мину¬
ты без слез?» — описывает их злодеяния Григорий Турский.
Он и другие епископы потребовали от короля подавить
мятеж силой, что и было сделано, причем с присущей тому
веку жестокостью: «...воины графа... ринулись... на тех, кто
сопротивлялся. Связав, они вытащили их из монастыря, при¬
вязали к столбам и подвергли жесточайшему бичеванию; при
этом одним они обрезали волосы, другим отрубили руки, а не¬
которым отрезали уши и носы. После того как мятеж был по¬
давлен, воцарилось спокойствие».
198
Глава 4. Меровинги
После состоялся суд. Базина, рассорившись с Хроде-
хильдой, то каялась в грехах, то ругала аббатису. А Хроде¬
хильда и не думала отступать. Она сообщила епископам
прелюбопытнейшие вещи: в монастыре у аббатисы жил
мужчина, переодетый в женское платье; в монастырскую
баню допускались посторонние, и некоторые монахини
оказались беременными.
Григорий Турский:
«Она возвела на аббатису напраслину, злобно обвиняя
ее в том, что будто у нее в монастыре находится мужчи¬
на, который носит женское платье и считается женщи¬
ной, хотя совершенно ясно, что он мужчина, и будто он
сам постоянно прислуживает аббатисе; и она указала на
него пальцем, говоря: "Вот он". Когда он предстал перед всеми, как мы
сказали, в женской одежде, он сообщил, что лишен мужской силы и по¬
тому-то и оделся в это платье».
«Разве есть святость у этой аббатисы, если она делает из
мужчин евнухов и приказывает им по обычаю императоров
находиться при ней?» — не унималась обвинительница.
Тогда в суд был вызван врач, который некогда оскопил
мальчика. Выяснилось, что и его действия были лишены
криминала: у ребенка было столь сильное воспаление мо¬
шонки, что другого пути спасти ему жизнь он не видел.
Аббатиса принялась оправдываться. По ее словам, она
пустила посторонних в новую баню, чтобы поскорее улету¬
чился сильный запах извести, стоявший там. Платье для
племянницы она сшила не из алтарного покрова, а из ша¬
ли — подарка богатой прихожанки, разрезав ее пополам.
Из этой же шали был сшит и покров. Монашки, по ее сло¬
вам, забеременели, когда сломались и долго стояли без по¬
чинки монастырские ворота, и «несчастным женщинам,
199
9
Всемирная история в сплетнях
находившимся столько месяцев без присмотра со стороны
своей аббатисы, было позволено совершать все, что они ни
пожелают».
В своих оправданиях Левбовера выглядела глуповатой и
безвольной, но никакой вины за ней не нашли. Поэтому
«...не найдя вины для отстранения аббатисы, мы, сделав ей
отеческое внушение по поводу весьма неразумных поступ¬
ков, попросили ее, чтобы она впредь вела себя безупречно».
Смущенные жестокостью, проявленной солдатами ко¬
роля при подавлении монашеского бунта, епископы были
готовы простить и зачинщиц, но не тут-то было! «...Мы ска¬
зали им, чтобы они за свою вину попросили у аббатисы
прощения и возвратили то, что ими было незаконно при¬
своено. Но они не захотели этого сделать, а все больше ста¬
ли помышлять о том, как бы ее убить, о чем они открыто
объявляли. После того как мы извлекли и перечитали цер¬
ковные установления, мы сочли, что будет наиболее спра¬
ведливым, если, прежде чем они понесут надлежащее пока¬
яние, они будут отлучены от церкви, аббатиса же будет воз¬
вращена на прежнее место».
Базина подчинилась решению суда и принесла покая¬
ние. До конца жизни эта женщина продолжала ссориться с
Левбоверой, но бунтов более не устраивала. А Хродехильда
так ни в чем и не раскаялась, но и наказана не была: проще¬
ние ей выпросил ее брат — король. Она покинула монас¬
тырь, переселившись на подаренную ей королем виллу, где
и прожила остаток жизни.
Глава 5
Королева трубадуров
От франков к Франции.
Как появились замки
«...созвав франков, Теодорих обратился к ним с такими сло¬
вами: “...Вспомните, как тюринги некогда вероломно напали
на наших отцов и причинили им много зла. Дав заложников, на¬
ши отцы хотели заключить с ними мир. Но те умертвили раз¬
личными способами самих заложников и, напав на наших от¬
цов, отняли у них все имущество, повесили мальчиков на дере¬
вьях за срамные уды и погубили более двухсот девушек ужасной
смертью: они привязали их за руки к шеям лошадей, которые
под ударами палок с острым наконечником помчались в разные
стороны и разорвали девиц на части; других же положили
между колеями дорог, прибили их кольями к земле, прокатили
по ним груженые телеги и, переломав им кости, выбросили их
на съедение собакам и птицам. ...Пойдем же с божией помо¬
щью на них!”
После этих слов франки, придя в ярость от такого злодея¬
ния, единодушно устремились в Тюрингию... И там произошло
такое избиение тюрингов, что русло реки запрудила гора из
трупов, и франки по ним перебрались, как по мосту, на другой
берег. Итак, одержав победу, франки завладели этой страной
и подчинили ее своей власти».
По этой небольшой цитате можно легко представить,
сколь страшными и жестокими были войны раннего Сред¬
невековья. Поэтому люди, не желая, чтобы их повесили,
распяли или содрали с них живых кожу, в первую очередь
думали о безопасности и старались укрепить свои жилища.
Так возникли замки, ставшие символом романтического и
прекрасного Средневековья.
Всемирная история в сплетнях
Поначалу они были деревянными, позже их стали возво¬
дить на каменном фундаменте, затем каменным стал дон¬
жон — центральная часть замка, потом и внешние стены.
Крепостную стену замка защищали разные оборонитель¬
ные сооружения, призванные затруднить наступление врага
и дать время защитникам наладить оборону Это были всяче¬
ские рогатки, земляные насыпи, живые изгороди из колюче¬
го кустарника. Затем шел ров, часто заполненный водой. За
рвом насыпь, а за ней — крепостная стена, опоясанная тро¬
пинкой, по которой в мирное время всегда прохаживались
стражники. Такие же стражники дежурили и на верху стены,
высота которой могла достигать 10 метров, а ширина колеба¬
лась от 1,5 до 4,5 метра. Фундамент башни старались макси¬
мально углубить в землю и сделать по возможности пологим,
чтобы затруднить рытье подкопов и применение таранов.
Крепостных стен могло быть несколько, одна внутри
другой. Чем более разделено было внутреннее пространство
замка, тем больше создавалось линий обороны, тем слож¬
нее было его захватить.
Центром каждого замка был донжон — отдельно стоя¬
щая укрепленная башня, в которую вела одна-единствен-
ная небольшая дверь, расположенная примерно на высоте
5 метров от земли. К ней вела шаткая деревянная лесенка.
Если внешние стены и дворы замка оказывались захвачен¬
ными, защитники могли укрыться в донжоне, обрушить ле¬
сенку и продержаться еще довольно долгое время.
В подземелье донжона устраивались кладовые с запаса¬
ми провизии и воды. Особенно ценились замки, внутри ко¬
торых был вырыт колодец. Это значило, что защитники не
останутся без воды даже в случае самой длительной осады.
Такие замки считались неприступными.
На втором этаже замка устраивался огромный зал — пло¬
щадью до 150 кв. метров. Толстые стены с узкими трапецие¬
видными окнами позволяли устраивать глубокие оконные
Глава 5. Королева трубадуров
проемы с низкими подоконниками, похожими на скамьи.
Такие проемы служили своего рода маленькими гостины¬
ми, тут можно было уединиться и поговорить по душам.
В центре зала стоял стол — простые доски, положенные на
козлы. Во главе стола кресло хозяина замка, иногда рядом —
кресла для его супруги и наиболее знатных гостей. Остальные
сидели на длинных скамьях или просто на подстеленных по¬
крывалах или пучках соломы. Стульев не было, а столы были
ниже, чем современные. Скатерти использовались редко, и
были они размером с салфетку. Большая скатерть на весь стол
стоила бы безумно дорого, да тогдашний ткацкий станок не
позволил бы выткать столь широкое полотно.
Пол зала зимой и весной был устлан соломой, а летом и
осенью — свежесрезанной травой и цветами. По углам рас¬
кладывались пучки пахучих трав: розмарина, тимьяна, шал¬
фея. Иногда стены украшали гобелены или пестрые шер¬
стяные занавеси — это считалось роскошью. Мебели было
немного — лишь еще ряд сундуков вдоль стен, где храни¬
лась скудная посуда, одежда и домашняя утварь. Иногда
вместо сундуков в стенах устраивались глухие ниши с пол¬
ками — прообраз современных шкафов. Их закрывали
плотные пологи.
Верхние этажи были разделены на множество комнат:
спален для господ и слуг. В комнатах стояли широкие кро¬
вати: простые деревянные настилы на ножках, покрытые
толстым слоем размятой соломы. Поверх соломы такое ло¬
же застилали льняной или шелковой простыней, которую
не заправляли, и укрывали стеганым одеялом — пуховым
или шерстным. Иногда зимой использовали еще и меховые
покрывала.
Кровати эти были очень широки — в те времена люди
никогда не спали поодиночке, а всегда по двое или по
трое, — но не слишком длинны: во время сна не было при¬
нято вытягивать ноги.
Всемирная история в сплетнях
Над кроватью делался балдахин: потолки замка часто
протекали. Со всех четырех сторон имелись занавеси, поз¬
волявшие полностью укрыть ложе. Так как в спальне знат¬
ного сеньора кроме него из соображений безопасности
обычно ночевали еще и самые преданные его вассалы, та¬
кие пологи были необходимы из соображений приличия.
На задней стене донжона устраивался туалет — неболь¬
шая выступающая из стены кабинка с круглым отверстием в
полу. Экскременты падали вниз, образовывая на заднем дво¬
ре замка зловонную кучу, которую периодически вывозили
золотари. Иногда таких кабинок было несколько — одна над
другой. В этом случае во время дефекации следовало громко
кричать, чтобы не попасть в неприятную ситуацию самому и
не испачкать тех, что мог присесть снизу по той же надобно¬
сти. На эту сторону, по причине дурного запаха, старались не
выводить окон и открытых галерей, но это не всегда было
возможно по причине ограниченности места.
Но не вонь была главным бичом рыцарского замка, а сы¬
рость и сквозняки. Стекла еще не изобрели, и в холодное
время года окна прикрывали лишь плотными шторами или
ставнями, защищавшими от ветра, но не пропускавшими
свет. Чтобы как-то решить проблему, порой в ставенках де¬
лались отверстия, затянутые бычьим пузырем.
Отапливался замок с помощью огромных каминов, ни¬
как не украшенных, и большого числа переносных жаровен.
Из-за этих неудобств хозяева замка в мирное время предпо¬
читали жить не в донжоне, а в небольших пристройках.
Во дворе замка располагались многочисленные деревян¬
ные постройки — хозяйственные службы и жилища много¬
численной дворни. Часто в замке был и свой садик.
Замковые сады заслуживают отдельного описания. Воз¬
никли они по чисто бытовой надобности — иметь к столу
свежие фрукты, овощи, зелень. Однако мало-помалу хозяй¬
ки замков пришли к мысли, что такие сады — отличное ме-
204’
Глава 5. Королева трубадуров
сто для прогулок, и принялись наводить там красоту. Дере¬
вья высаживались по определенному плану, грядкам с ово¬
щами придавались фигурные формы, а кое-где даже росли
цветочки — лилии, маки, душистый горошек, отнимая у
грядок драгоценную плодородную почву. Вьющиеся расте¬
ния на опорах создавали плотные изгороди, позволявшие
укрыться от солнца и нескромных взглядов.
Кретьен де Труа. Отрывок из романа «Ланселот»:
«Выехав из леса, они заметили дом какого-то рыцаря.
Его жена сидела у входа и казалась весьма приветливой.
Едва завидев их, она поднялась, пошла им навстречу и
радостно приветствовала, говоря: "Будьте желанными
гостями. Я рада принять вас в своем доме. Сойдите с ло¬
шадей, вы найдете здесь гостеприимный приют". — "Мадам, мы благодар¬
ны вам. Раз вы нас просите, мы сойдем с лошадей и переночуем у вас".
Они спешились. Имея много прислуги, дама тотчас велела позаботиться о
лошадях Она созвала сыновей и дочерей, все незамедлительно сбежа¬
лись: рыцари, любезные и обходительные юноши, прекрасные девушки.
Своим сыновьям она повелела снять седла с лошадей и привести их в по¬
рядок, на что те охотно согласились. Дочерей она просила помочь гостям
снять их оружие. Те поспешно выполнили просьбу, после чего каждому из
гостей они накинули на плечи короткий плащ. Затем их повели внутрь до¬
ма, облик которого показался им красивым. Хозяина еще не было: он охо¬
тился в лесу вместе с двумя сыновьями. Остальные дети вышли ему навст¬
речу, они взяли у него крупную дичь и сказали: "Сир, знайте, что у нас в
гостях два рыцаря". - "Да будет славен Господь за это", — ответил он. По¬
ка отец и сыновья радостно приветствовали рыцарей, остальные домо¬
чадцы хлопотали по хозяйству. Каждый спешил выполнить свою часть ра¬
боты: одни помогали в приготовлении пищи, другие в это время зажигали
свечи. Третьи принесли полотенце, таз и воду для мытья рук и наливали
ее, не жалея. Вымыв руки, каждый шел на свое место за столом. И все бы¬
ло приятным в этом доме, и ни в чем не было недостатка».
Всемирная история в сплетнях
Подобные описания встречаются во многих рыцарских
романах и нет оснований им не верить. В те времена не бы¬
ло газет или радио, а потому все новости передавались толь¬
ко из уст в уста. Посещение замка странствующим или воз¬
вращающимся из похода рыцарем давало возможность хо¬
зяевам узнать, что происходит в мире и, возможно, завязать
полезные знакомства.
Хлебосольство считалось одной из главных добродете¬
лей феодала, ее несоблюдение влекло за собой позор. «А у
баронов при дворах/Я бы от голода зачах:/Хоть богатеет фе¬
одал,/ Пустеет пиршественный зал», — высмеивал скупер¬
дяев знаменитый трубадур Бертран де Борн.
Мытье рук перед тем, как сесть за стол, и после еды тоже
не выдумка писателя: в те времена это было просто необхо¬
димо, так как не было ни вилок, ни ложек, а нож подавался
один на двоих. Ели руками. Жидкие и полужидкие кушанья
слуги наливали в блюда с ушками, также обычно рассчитан¬
ные на двоих, и соседи по столу отхлебывали по очереди.
Рыбу, мясо и твердую пищу подавали на блюдах, а индиви¬
дуальных тарелок не было: каждый гость клал свой кусок на
плоскую лепешку. Эти лепешки не съедали; по окончании
обеда их, пропитавшихся соками разных блюд, выбрасыва¬
ли или отдавали черни. Пожалуй, именно так и родилась
столь популярная ныне пицца.
Золотая и серебряная посуда, часто упоминающаяся в
романах, — безусловно, преувеличение: даже при королев¬
ском дворе она была максимум позолоченной. Известно,
что английская королева Алиенор специально выписывала
в Лондон золото, чтобы вызолотить свою посуду, и, собирая
приданое для своей дочери Марии Шампанской, позаботи¬
лась о том же.
Вино пили из чаши, она наливалась перед едой из расчета
на несколько соседей, или из индивидуальных кубков, по
первому требованию наполняемых виночерпием. Блюда с
206
Глава 5. Королева трубадуров
кухни приносили накрытыми полотенцем, а снимали его
только в момент подачи. Это позволяло сохранить пищу го¬
рячей, а также помогало предотвратить попытку отравления.
Порядка подачи блюд не существовало. Обед мог начи¬
наться с супа, пирогов, сыра или даже фруктов. Современ¬
ные представления о том, что фрукты, сладости и конфеты
должны завершать трапезу, не соответствуют тогдашним
обычаям: часто на миниатюрах изображены столы, на кото¬
рых супы, жаркое и десерты стоят вперемешку.
Аквитания — сердце куртуазности
Обеспечив свою безопасность, обитатели замков воз¬
жаждали красоты, и это желание привело к рождению кур¬
туазного мира, полуреального, полувымышленного, воспе¬
того поэтами — труверами и трубадурами. Страной поэтов
по праву можно считать область на юго-западе Франции,
состоявшую из нескольких графств и герцогств, которые
обычно объединяют под названием Аквитания. В разные
века она считалась то королевством, то герцогством; то об¬
ретала самостоятельность, то теряла ее.
Во второй половине IX века герцоги Аквитании стали вас¬
салами короля Франции, однако их мощь не уступала власти
их сюзеренов, а земельные владения превышали домен коро¬
ля Франции. Центром Аквитании стал город Пуатье, столица
графства Пуату. Покровительницей этого города считалась
уже знакомая нам святая Радегунда. Спустя шестьсот лет по¬
сле нее в Пуатье родилась девочка, которой суждено было
стать одной из самых знаменитых королев в мире. Она была
сильной, она была красавицей, как и ее святая предшествен¬
ница, но на благонравие не претендовала. Она была прекрас¬
но образованна и умна и тоже ушла от нелюбимого мужа — но
не в монастырь, а к другому мужчине. Ей посвящали стихи
трубадуры — но славили они ее красоту, а не благочестие.
Всемирная история в сплетнях
Эту женщину звали Алиенор, и была она герцогиней Ак¬
витании. Рассказ о ней, наверное, лучше всего начать с ее
деда — отважного рыцаря и первого из трубадуров.
Гильом Аквитанский
«Граф Пуатье был одним из самых куртуазных людей на
свете и одним из самых великих обманщиков дам, и был он до¬
брым рыцарем, галантным и щедрым; и хорошо сочинял и
пел...»
«Своей воинской доблестью в делах мира сего он превзо¬
шел всех прочих светских властителей...» — признавали
средневековые хроникеры, но, однако, называли аквитан¬
ского герцога «врагом всяческого целомудрия и святости»,
считая, что он «погряз в трясине пороков, как если бы по¬
лагал, что все вершится случайностями, а не управляется
Провидением».
Гильом после смерти отца унаследовал герцогство в воз¬
расте пятнадцати лет. В шестнадцать он женился на красави¬
це Ирменгарде Анжуйской. Однако скоро выяснилось, что
его молодая супруга бесплодна и до крайности невротична,
поэтому брак был расторгнут спустя всего три года. Гильом
второй раз женился на Филиппе, дочери графа Тулузского,
которая родила ему двух сыновей — Гильома и Раймунда.
В тридцатилетием возрасте герцог отправился в Первый
крестовый поход, принесший больше бедствий, чем славы.
Автор французской хроники Гальфред Вожений:
«...Герцог Аквитанский Гильем переправился со многими
своими в Иерусалим, но нисколько не возвеличил имя
христианское: он был чрезмерно охоч до женского пола
и поэтому отличался непостоянством во всем. Войско
его было истреблено сарацинами...»
208'
Глава 5. Королева трубадуров
Английский хронист Ордерик Витание:
«Итак, в год/1101 от Рождества Господа нашего, Гильен,
герцог Пуатевинский, собрал огромное войско из Акви¬
тании и Гаскони и, полный воодушевления... двинулся в
священный поход Он был храбр и доблестен и чрезвы¬
чайно веселого нрава, превосходя даже самых находчи¬
вых лицедеев бесчисленными своими шутками...
Герц ог Пуатевинский в сопровождении трехсот тысяч вооруженных воите¬
лей выступил из лимузинских границ и, чрезвычайно отважно обложив оецдою
Константинополь, устрашил императора, но затем, нишдй и обездоленный,
едва добравшись до Антиохии, вошел в нее всего с шестью спутниками...»
Столь прискорбная перемена произошла после того, как
христианское войско попало в засаду магометан при Герак-
лее в сентябре 1101 года. Печальной героиней этого боя ста¬
ла маркграфиня Ида Австрийская — красавица и мать семе¬
рых детей. Эта женщина, обладавшая прекрасным здоровь¬
ем и физической подготовкой, отправилась в Крестовый
поход и билась с врагами наравне с мужчинами. Она тоже
участвовала в бою при Гераклее, когда христиане были ок¬
ружены и разбиты. Только Гильом Аквитанский, Вельф Ба¬
варский и шесть человек свиты, израненные, изможден¬
ные, в лохмотьях достигли Антиохии. Архиепископ Тимо
был убит, прекрасная Ида пропала без вести. По всей види¬
мости, она тоже погибла, но позднее возникла легенда, что
красавицу взяли в плен и отправили в Хорасан, там она по¬
пала в гарем эмира и родила героя Имадеддина Ценки,
впоследствии опаснейшего врага христиан.
Эта битва стала не последним испытанием, выпавшим на
долю крестоносцев. Дошли до нас слова безымянного пили¬
грима, описывающие страшный голод, терзавший христи¬
анское войско, осажденное в Антиохии, когда воины-па¬
ломники вынуждены были пожирать тела мертвых турок:
209
9
Всемирная история в сплетнях
«Они сдирают кожу с турок и хорошо их потрошат, варят
и жарят мясо к пиру. Им это порядком нравится: они едят его
не соленым и с хлебом. Иной, прищелкивая, говорит соседу:
“Пост прошел, всю свою жизнь я не буду желать лучшего ку¬
шанья и предпочитаю его свинине и жирной ветчине; дайте
нам им полакомиться, пока мы не свалимся”».
Крестоносцы все же дошли до Иерусалима, взяли город
штурмом и потопили его в крови неверных. Историк XII ве¬
ка Гийом Тирский писал, что «невозможно было смотреть
без ужаса, как валялись всюду тела убитых и разбросанные
части тела и как вся земля была залита кровью. И не только
обезображенные трупы и отрубленные головы представляли
страшное зрелище, но еще более приводило в содрогание то,
что сами победители с головы до пят были в крови и наводили
ужас на всякого встречного».
В результате Первого крестового похода на Востоке бы¬
ло основано несколько христианских государств: Иеруса¬
лимское королевство, герцогство Антиохия, графство Три¬
поли, графство Эдесса. О них еще пойдет речь.
Английский хронист Ордерик Виталис:
«Герцог Пуатевинский, совершив в Иерусалиме молебст-
вия, с несколькими сотоварищами своими возвратился
на родину, и властителям и знатным, а также сгекавшим-
ся послушать его христианам многократно рассказывал
о бедствиях своего плена, и так как он был веселого
нрава и остроумцем и к тому же оправился и окреп, живя в полном бла¬
гополучии, он повествовал обо всем этом ритмическими стихами, усна¬
щенными шутками».
Аквитанский герцог был явно не создан для мирной жиз¬
ни: он дважды отлучался от церкви и оба раза возвращался в
210
Глава 5. Королева трубадуров
ее лоно. Первый раз он был отлучен в 1114 году из-за неу¬
платы причитающихся Риму налогов. Папа Урбан II, пыта¬
ясь образумить Гильома, слал ему письма: «...Дивимся мы на
тебя, который, отличаясь благостным рвением во всем, что
требуется для воина, отходишь от благочестия отца твоего,
ибо нарушаешь права церквей, разоряя те, каковые он осно¬
вал...»
Гильом выплатил долги, но пустился в еще более тяжкие
грехи. Историк XII века Вильям Малмсберийский с негодо¬
ванием писал: «Прикрывая свои дурачества некоей обманчи¬
вой личиной благопристойности, он сводил все к остроумным
шуткам и заставлял рты своих слушателей растягиваться
от хохота... воздвигнув возле некоего замка Ивор (Ниорт)
здание наподобие небольшого монастыря, он задумал в безум¬
стве своем разместить там аббатство блудниц; называя по¬
именно ту или иную, отмеченную молвой за свое непотребст¬
во, он напевал, что поставит ее аббатисой или игуменьей, а
все остальные будут простыми монахинями».
«Прогнав законную супругу, он похитил жену некоего викон¬
та из замка Геральда по имени Мальбергиона, к которой до то¬
го пылал страстью, что нанес на свой щит изображение этой
бабенки, утверждая, что хочет иметь ее с собой в битвах, по¬
добно как она имела его при себе за пиршественным столом».
Гильом-герцог забрал красотку прямо из замка ее мужа,
чему тот даже не попытался воспротивиться. Зато герцоги¬
ня Филиппа вовсе не желала мириться с изменой супруга:
она была страшно разозлена и даже нажаловалась папе рим¬
скому. Тот вторично отлучил Гильома от церкви. Когда епи¬
скоп Пуатье Пьер зачитывал герцогу текст анафемы, тот
вынул меч и с руганью пообещал убить его, если тот про¬
должит. Епископ, склонил голову, но завершил чтение. По
свидетельству современников, Гильом почти готов был на¬
нести удар, но передумал, сказав: «Я ненавижу вас настоль¬
ко, что не хочу отправлять в рай».
211
Всемирная история в сплетнях
Не слишком огорчившись, Гильом сочинил, по его собст¬
венному выражению, «малопристойный стих» о двух лошадях:
«Есть у меня две скаковые лошади, породистые и красивые;
Превосходны они, сильны и норовисты,
но я не могу держать их в одной конюшне, потому что они
не терпят друг друга.
Если бы я мог объездить их по моему вкусу,
я бы не вылезал из седла
и был бы самым завидным наездником».
Увы, «лошадям» договориться не удалось. Оскорбленная
Филиппа удалилась в монастырь и принялась настраивать
своего сына против отца.
Историк конца ХП века Рауль де Дисет:
«...Гильем, граф Пуатевинский, привел в свой дом при
живой жене любовницу по имени Амальберга. Гильем, перво¬
родный сын графа, вознамерившись отмстить за оскорбле¬
ние матери, восстал на отца. Раздор между ними затянул¬
ся надолго, и в течение семилетия Аквитания была ввергну¬
та в бедствия. Наконец, захваченный в битве сын примирил¬
ся с отцом...»
Захватив сына в плен, Гильом придумал ему своеобраз¬
ное «наказание»: женил на юной виконтессе Аэнор де Ша-
тельро — дочери прекрасной Амальберги.
Всего до нас дошло одиннадцать его стихотворений:
шесть весьма фривольных кансон, некоторые даже не ре¬
шаются переводить из-за их крайне неприличного содержа¬
ния, четыре куртуазные кансоны и сложенная уже на смерт¬
ном одре «покаянная песнь».
Судя по этим последним стихам Гильома, к концу жизни
он полностью примирился с сыном и очень беспокоился за
его дальнейшую судьбу:
Глава 5. Королева трубадуров
«Желаньем петь я вдохновен
О том, как горем я согбен:
Не к милым дойнам в Лимузен —
В изгнанье мне пора уйти!
Уйду, а сыну суждена —
Как знать! — с соседями война.
Рука уже занесена,
Неотвратимая почти...
Феод свой вновь не обрету,
Но родичем тебя я чту,
Фолькон Аижерский, — Пуату,
А с ним и сына защити!
Коли Фолькон не защитит
Или король не охранит, —
Анжу с Гасконью налетит,
У этих верность не в чести!
Тогда от сына самого —
Ума и доблести его —
Зависеть будет, кто — кого!
Мужай, дитя мое, расти!
А я в содеянных грехах
Пред всеми каюсь.
Жалкий прах,
В молитвах и в простых словах
Взываю ко Христу: прости!
Я ради наслаждений жил,
Но бог предел мне положил,
А груз грехов, что я свершил,
Мне тяжек стал к концу пути.
Забыв и рыцарство, и власть —
Все, что вкушал я прежде всласть, —
Готов к стопам творца припасть:
Лица, господь, не отврати!
Прошу я каждого из тех,
213
Всемирная история в сплетнях
Кто помнит мой веселый смех,
Роскошества моих утех:
Когда умру, мой прах почти!
Отныне мне не даст утех
Ни беличий, ни куний мех.
Мой графский горностай, прости!»
Алиенор, герцогиня Аквитанская -
королева Франции
Гильом X сумел защитить свой феод. В отличие от отца,
он отличался строгим нравом и благочестием. К сожале¬
нию, брак его длился недолго: Аэнор умерла молодой от ка¬
кой-то болезни. От этой же хвори скончался и их единст¬
венный сын. А две дочери — Алиенор и Петронилла выжи¬
ли. Вторично жениться Гильом не успел: он умер от случай¬
ного отравления, совершая паломничество в испанский го¬
род Сантьяго де Кампостелла, назначив опекуном своих
юных дочерей французского короля Людовика Толстого.
Старый король, не мудрствуя лукаво, быстро нашел моло¬
дой красивой богатой наследнице мужа — своего сына.
Аббат Сугерий:
«..прибыли посланцы от Вильгельма, герцога Аквитан-
скоро, сообщившие, что этот герцог, к святому Иакову в
паломничество отправившийся, в пути скончался, но что
цЯ* прежде чем путь начать и также в пути уже умирающий,
он дочь свою благородную девицу Алиенор, королю
торжественно обещанную, и землю свою, ему же под охрану отданную, и
задумал, и оставил... Аюдовик... с обычным для себя великодушием и бла¬
годарностью предложенное приняв, любимейшего сына своего Людови¬
ка ей в супруги пообещал, а также и потом благородное сопровождение
214
Глава 5. Королева трубадуров
ху?я путешествия туда приготовил; благороднейшее войско мутей -
пятьсот и более рыцарей из лучших в королевстве собрал...
Войско это он «богатствами и изобилием сокровищ снабдил, чтобы
ничего во всем герцогстве Аквитанском они не грабили, чтобы ни землю,
ни бедных этой земли не портили, чтобы друзей в недругов не превра¬
щали...»
Наследник престола «в день Господень, собрав Гаскони,
Сентонжа и Пуату высших баронов, названную девицу,
вместе с собой диадемой королевства коронованную, себе в
супруги взял».
25 июля 1137 года в Бордо состоялась их свадьба, пре¬
рванная печальным известием о смерти старого короля. Ле¬
то в тот год было очень жарким, продукты быстро портились
и люди часто страдали желудочными недомоганиями, гро¬
зившими серьезной бедой: дизентерия была очень распрост¬
ранена в Средние века. «...Невыносимой слабостью госпо¬
дин Людовик совсем изнемог, когда в Париже повторной
дизентерии поносом тяжко мучился, — горестно сообщает
Сугерий, — ...после тридцати лет правления, в возрасте...
шестидесяти лет, в августовские календы, он испустил дух».
Молодожены немедленно отправились в Париж, чтобы
успеть на похороны старого короля. Так Алиенор стала ко¬
ролевой Франции.
Трудно представить двух более непохожих людей, чем
Алиенор и Людовик VII. Он — замкнутый хмурый юноша,
хорошо образованный и неглупый, но слишком застенчи¬
вый, неуверенный и непривычный к публичным выступле¬
ниям. Она — яркая красавица с роскошными рыжими воло¬
сами, из-за которых трубадуры прозвали ее aigle en ог — «зо¬
лотой орлицей». В ту пору Алиенор было всего 15 лет. По
описаниям современников и имеющимся изображениям,
она была невысокой, стройной, с удлиненным лицом и
большими темными глазами.
Всемирная история в сплетнях
Людовик оказался на французском престоле силой слу¬
чая, он ведь был вторым сыном, престол должен был занять
его старший брат Филипп. Страшное несчастье изменило
все: Филипп верхом переправлялся через один из рукавов
Сены. Только он выбрался на берег, как под ноги коню вне¬
запно метнулась невесть откуда взявшаяся свинья. Испу¬
ганная лошадь взвилась на дыбы и сбросила всадника. Удар
о землю оказался для седока смертельным. Его младший
брат Людовик готовил себя к духовной карьере, не к царст¬
вованию, он не был честолюбив, и внезапно свалившаяся
на его плечи власть стала для него тяжким бременем.
Алиенор же воспитывалась совсем иначе.
«Все цветет! Вокруг весна! —
Эйя!
Королева влюблена!
Эйя!
И, лишив ревнивца сна, —
Эйя!
К нам пришла сюда она,
Как сам апрель, сияя.
А ревнивцам даем мы приказ:
Прочь от нас, прочь от нас!
Мы резвый затеяли пляс».
Вот такие песни распевала юная Алиенор с подругами,
танцуя вокруг обвешанного разноцветными ленточками
майского дерева. «Ревнивцами» провансальские лирики
именовали нелюбимых и скучных мужей, мешавших краса¬
вицам-женам развлекаться с молодыми людьми. Теперь
роль такого «ревнивца» выпала французскому королю, ис¬
кренне полюбившему свою красавицу-жену
Увы, его чувство не стало взаимным, брак их не клеился,
к тому же целых семь лет королева оставалась бесплодной.
Глава 5. Королева трубадуров
Это тревожило и ее саму. Молясь о ниспослании наследни¬
ка, Алиенор обратилась к Бернару Клервосскому — челове¬
ку, еще при жизни почитавшемуся святым.
Молитвы помогли: в 1145 году Алиенора родила королю
дочь Марию. С той поры святой Бернар сделал ее кумиром.
Поэтому молодая королева ни минуты не сомневалась, ус¬
лышав его проповеди о новом Крестовом походе: она вмес¬
те с мужем приняла крест.
Поводом для похода послужили падение христианского
города Эдессы в 1144 году и страшная резня, устроенная там
мусульманами под предводительством Имадеддина Ценки,
считавшегося сыном пропавшей без вести Иды Австрийской.
Обет «взять крест» король и королева принесли в знаме¬
нитом аббатстве Сен-Дени, где хранилась орифламма —
стяг французских королей. Туда набилось столько народу,
что Людовик с супругой из-за страшной давки даже не су¬
мели выйти из церкви через главный вход, их пришлось
провести через кельи монахов.
Людовик, следуя обычаю, отныне установившемуся у
французских королей, поклонился мощам святого Диони¬
сия, затем взял с алтаря прославленную красно-золотую
орифламму, и сам папа Евгений III, прибывший специаль¬
но ради этого случая, вручил ему суму и посох паломника.
Ведь Крестовый поход, который сегодня представляется
нам военной экспедицией, прежде всего, был паломниче¬
ством.
Бернар Клервосский (1090-1153)
Этот аристократ из Бургундии ушел в монастырь цисте -
рианцев в возрасте двадцати двух лет. Вместе с ним монаше¬
ство приняли четыре его брата и двадцать семь друзей.
Всего через три года он основал монастырь в Клерво на
землях своего дяди в Шампани. Монастырь этот быстро
217
Всемирная история в сплетнях
рос, и со временем у него появилось шестьдесят шесть «до¬
черних» обителей.
Бернар изводил себя постами и бдениями, много путе¬
шествовал, хотя не отличался крепким здоровьем, был сто¬
ронником аскезы и крайней строгости богослужений. «Что
делать золоту в святая святых?» — восклицал он, сравнивая
аббатство Сен-Дени, заботливо украшенное настоятелем
Сугерием, с «кузницей Вулкана», убежденный, что там по¬
клоняются не Богу, а золоту. Надо признать, что часто Бер¬
нар переходил границы здравого смысла: так, обличая раз¬
врат духовенства, он считал излишеством даже хорошее
полноценное питание, принятое в Сен-Дени.
Так же нетерпим он был и к любому инакомыслию в тол¬
ковании Священного Писания. По его настоянию Пьер
Абеляр был объявлен еретиком и брошен в тюрьму.
Крестовые походы Бернар идеализировал, подчеркивая,
что крестоносцы поднимают меч не ради грабежа и нажи¬
вы, а лишь во Славу Господню.
Немного о Сен-Дени и аббате Сугерии
По преданию, Дионисий проповедовал христианство в
Риме, в германских землях и в Испании, затем он перешел в
Галлию и стал первым епископом Лютеции, то есть Парижа.
Во время преследования христиан языческими властями Ди¬
онисий и еще два проповедника были схвачены и обезглавле¬
ны на вершине горы Монмартр. Именно в связи с их казнью
эта гора и получила свое современное имя: по-французски
Montmartre — гора мучеников. Затем якобы святой Дионисий
взял свою главу, прошествовал с ней до храма и только там пал
мертвый. Благочестивая женщина Катулла погребла его ос¬
танки. Позднее на этом месте выросло аббатство Сен-Дени.
Наибольшего расцвета оно достигло в XII веке при уп¬
равлении аббата Сугерия — так принято по-латински
Глава 5. Королева трубадуров
транскрибировать его имя, хотя во французском варианте
имя произносилось как Сюжер.
Хороший политик и хороший человек — может ли такое
быть? Сюжер или Сугерий — один из редчайших примеров,
когда эти два качества совмещались.
Начать надо с того, что этот знаменитый аббат был не¬
знатного происхождения. К тому же его родители были во¬
все не богаты. Но мальчик с детства отличался столь хоро¬
шими способностями, что его приняли в знаменитую школу
при Сен-Дени, где в это же время получал образование буду¬
щий Людовик ле Гро — Людовик Толстый, король Франции.
Помимо хороших способностей и отличной памяти, мо¬
лодой Сугерий обладал редким даром общения. Окружен¬
ный отпрысками знатнейших родов, он умудрился не стать
парией, не замкнуться в себе. Напротив, он сумел подру¬
житься с самим наследником престола! И судя по тому, что
их дружба продлилась вплоть до самой смерти Людовика,
это чувство не было ни лестью, ни низкопоклонством. Ма¬
ло того, Сугерий сумел стать другом и наставником его сы¬
ну — Людовику Молодому. Именно Сугерий был назначен
регентом Франции на время отъезда Людовика в Крестовый
поход. И именно этот аббат долгие годы мирил Людовика и
Алиенору, не допуская их развода.
Сугерий был великолепным хозяйственником и умел
любить: он любил деньги, очень любил свою страну, обожал
своего короля и был страстно привязан к аббатству Сен-Де¬
ни. И вся его жизнь была посвящена благоустройству того,
что он любил. При нем Сен-Дени стало богатейшим и кра¬
сивейшим святилищем Франции.
Внутренность церкви святого Дионисия, тоже полно¬
стью перестроенной при Сугерии в новом для того времени
модном готическом стиле, напоминала драгоценную шка¬
тулку. Стены покрывали росписи и мозаики. Алтарь был
весь изукрашен золотом и самоцветами. Большой крест,
219
9
Всемирная история в сплетнях
сделанный из чистого золота, — сплошь выложен жемчугом
и драгоценными камнями. В отличие от многих настояте¬
лей, желавших закрывать церкви своих аббатств от публи¬
ки, Сугерий, напротив, заботился о том, чтобы храм мог
вместить всех желающих и все могли полюбоваться его кра¬
сотой. «Сияет благородный храм, пронизанный светом», —
восхищался аббат своим детищем.
Сугерий заботился не только о внешней красоте, но и об
удобстве: по его распоряжению старые холодные мрамор¬
ные скамьи были заменены на деревянные. Он гордился
тем, как хорошо питаются его монахи и какой обильный
стол накрывают для нищих, даже порой навлекая на себя
обвинения в стяжательстве и чревоугодии со стороны фана¬
тичного Бернара Клервосского. Надо заметить, что собст¬
венная келья Сугерия была чуть ли не самым скромным по¬
мещением в аббатстве, единственное, что ее украшало, —
так это цветное покрывало на кровати.
«Пьер Абеляр из Сен-Дени, познавший
горечь оскопленья»1
С Сен-Дени связана жизнь одного из самых ярких мыс¬
лителей Средневековья. Жизнь этого гениального богосло¬
ва и философа была полна несчастий и, надо признать, что
в большей их части он был виноват сам. Умение идти про¬
тив течения — качество хорошее, но и тут надо знать меру.
Абеляр же шел против течения всегда.
Родился он в окрестностях Нанта в благородной семье.
Избрав карьеру ученого, он отказался от права первородст¬
ва в пользу младшего брата. Став учеником католического
богослова и философа Гильома из Шампо, Абеляр через не¬
сколько лет начал открыто и смело выступать против фило-
1 Строка из стихотворения Франсуа Вийона.
Глава 5. Королева трубадуров
софской концепции своего учителя и вызвал этим большое
недовольство с его стороны.
В 1113 году Абеляр принял управление училищем при
церкви Богоматери и в это время достиг апогея своей славы.
Он был учителем многих знаменитых впоследствии людей,
из которых наиболее известны папа Целестин II и Петр
Ломбардский. Хорошая, достойная жизнь продолжалась
ровно пять лет, ну а потом... Потом произошли события,
полностью сокрушившие карьеру философа. Абеляра при¬
нято выставлять безвинной жертвой жестоких и бессердеч¬
ных людей, но... Судите сами!
В 1118 году Абеляр был приглашен учителем в дом кано¬
ника Фульбера. Его ученицей стала племянница каноника
Элоиза — девушка красивая, умная и образованная. Кано¬
ник очень ее любил и старался дать девице все самое луч¬
шее. Хорошее воспитание в сочетании с глубокими позна¬
ниями сделали девушку известной во всем королевстве.
«Она была не хуже других и лицом, но обширностью своих
научных познаний превосходила всех» — так описывает ее
сам Абеляр, страстно полюбивший Элоизу.
Из «Истории моих бедствий»
«...воспламененный любовью к этой девушке, я стал ис-
кать случая сблизиться с ней... С этой целью я начал пере-
говоры сдддей девушки... не согласится ли он принять ме-
ня за какую угодно плату нахлебником в свои дом, нахо-
дившийся очень близко от моей школы. При зтом я, конеч¬
но, утверждал, будто заботы о домашнем хозяйстве в сильной степени ме¬
шают моим научным занятиям и особенно тяжело для меня бремя хозяйст¬
венных расходов. А Фульбер был очень скуп и сильно стремился доставить
своей племяннице возможность дальнейшего усовершенствования в на¬
уках ...При наличии этих двух обстоятельств я легко получил его согласие...
он портил племянницу всецело моему руководству, дабы я всякий раз, ког-
221
Всемирная история в сплетнях
да у меня после возвращения из школы будет время, — безразлично, днем
или ночью - занимался ее обучением и, если бы я нашел, что она прене¬
брегает уроками, строго ее наказывал. Я сильно удивлялся его наивности в
этом деле и не менее про себя поражался тому, что он как бы отдал неж¬
ную овечку голодному волку. Ведь поручив мне девушку с просьбой не
только учить, но даже строго наказывать ее, он предоставлял мне удобный
случай для исполнения моих желаний и давал... возможность склонить к
любви Элоизу ласками или же принудить ее к любви угрозами и побоями».
Далее следует еще более откровенное признание: «„.под
предлогом учения мы всецело предавались любви, и усердие в за¬
нятиях доставляло нам тайное уединение. И над раскрытыми
книгами больше звучали слова о любви, чем об учении; больше
было поцелуев, чем мудрых изречений; руки чаще тянулись к гру¬
ди, чем к книгам, а глаза чаще отражали любовь, чем следили за
написанным. Чтобы возбуждать меньше подозрений, я наносил
Элоизе удары, но не в гневе, а с любовью, не в раздражении, а с
нежностью, и эти удары были приятнее любого бальзама. Что
дальше? Охваченные страстью, мы не упустили ни одной из лю¬
бовных ласк с добавлением и всего того необычного, что могла
придумать любовь. И чем меньше этих наслаждений мы испы¬
тали в прошлом, тем пламеннее предавались им и тем менее
пресыщения они у нас вызывали. Но чем больше овладевало мною
это сладострастие, тем меньше я был в состоянии заниматься
философией и уделять внимание школе».
Вскоре Элоиза поняла, что ждет ребенка. Она «с великой
радостью» написала об этом Абеляру, спрашивая, что ей даль¬
ше делать. Абеляр похитил девицу из дома Фульбера и перевез
к себе на родину, где она проживала у его сестры « до тех пор,
пока не родила сына, которого она назвала Астролябием».
Горе и отчаяние каноника невозможно описать. Он чуть
не сошел с ума после бегства племянницы, «...никто, кроме
испытавших то же горе, не мог бы понять силу его отчаяния
и стыда».
222
Глава 5. Королева трубадуров
Беспокоясь за свою судьбу, Абеляр дать понять Фульбе-
ру, что Элоиза находится на положении заложницы, и если
Фульбер наймет людей, чтобы убить или как-то изувечить
богослова, то его племянница, которую Фульбер продолжал
горячо любить, поплатится за это.
Далее Абеляр уверяет, что он сам пришел к Фульберу с
повинной, прося прощение и обвиняя себя самого в ковар¬
стве, он обещал дать канонику какое угодно удовлетворение:
«Я убеждал его, что мое поведение не покажется удиви¬
тельным никому, кто хоть когда-нибудь испытал власть люб¬
ви и помнит, какие глубокие падения претерпевали из-за жен¬
щин даже величайшие люди с самого начала существования че¬
ловеческого рода. А чтобы еще больше его успокоить, я сам
предложил ему удовлетворение сверх всяких его ожиданий: а
именно сказал, что я готов жениться на соблазненной, лишь бы
это совершилось втайне и я не потерпел бы ущерба от молвы».
Совершить брак в тайне Абеляр стремился потому, что
хоть и не давал обета безбрачия, был все же связан обычая¬
ми и традициями, не позволявшими лицу, занимающемуся
богословием, жить плотской жизнью.
Фульбер согласился на это условие, и Элоиза вернулась
в Париж, оставив сына у сестры Абеляра. Но выйти замуж
она вовсе не торопилась, не желая портить карьеру своего
возлюбленного: «она спрашивала: как сможет она гордиться
этим браком, который обесславит меня и равно унизит меня и
ее; сколь большого наказания потребует для нее весь мир, если
она отнимет у него такое великое светило; сколь много вызо¬
вет этот брак проклятий со стороны церкви, какой принесет
ей ущерб... как непристойно и прискорбно было бы, если бы я —
человек, созданный природой для блага всех людей, — посвятил
себя только одной женщине и подвергся такому позору!»
В подтверждение своей точки зрения Элоиза ссылалась
на труды богословов и приводила изречения апостола Пет¬
ра. Трудно сказать, принадлежали ли эти мысли самой уче-
223
Всемирная история в сплетнях
ной девице или были внушены ей Абеляром, не слишком
хотевшим жениться по этим же причинам. Однако каноник
стоял на своем: грех должен быть заглажен. И через не¬
сколько дней, «проведя ночь в молитвах в одной из церк¬
вей», молодые рано поутру получили там же брачное благо¬
словение в присутствии дяди Элоизы и нескольких верных
друзей. Ни радости, ни праздника не было: сразу после вен¬
чания Абеляр и Элоиза тайком отправились каждый в свой
дом и после этого виделись редко и втайне, стараясь всяче¬
ски скрыть свой брачный союз.
Однако у каноника были иные планы! Его не слишком
беспокоила карьера Абеляра, больше заботился он о люд¬
ской молве, не пощадившей ни его племянницу, ни его дом.
Фульбер стал посмешищем в глазах соседей и теперь всяче¬
ски пытался восстановить свою честь, всюду рассказывая,
что вынудил негодяя-совратителя обвенчаться с Элоизой.
Сама Элоиза, заботясь о карьере своего возлюбленного,
стала клясться и божиться, что все слухи о ее замужестве —
ложь. Поэтому дядя, сильно раздраженный этим, часто и с
бранью нападал на нее.
Абеляр сильно забеспокоился: ведь он мог лишиться ме¬
ста. Поэтому он вторично выкрал Элоизу и перевез ее в
женский монастырь Аржантейль, недалеко от Парижа, где
она в детстве воспитывалась и обучалась.
«Я велел приготовить для нее подобающие монахиням мо¬
нашеские одежды (кроме покрывала) и сам облек ее в них.
Услышав об этом, ее дядя, родные и близкие еще более воору¬
жились против меня, думая, что я грубо обманул их и посвя¬
тил ее в монахини, желая совершенно от нее отделаться.
Придя в сильное негодование, они составили против меня за¬
говор и однажды ночью, когда я спокойно спал в отдаленном
покое моего жилища, они с помощью моего слуги, подкуплен¬
ного ими, отомстили мне самым жестоким и позорным спо¬
собом, вызвавшим всеобщее изумление: они изуродовали те
ф-JL Глава 5. Королева трубадуров %
; — —— евЬ =К
части моего тела, которыми я свершил то, на что они жа¬
ловались».
На крики Абеляра, на шум сбежалось много народа. Хотя
«палачи» тут же обратились в бегство, двоих из них поймали
и устроили над ними самосуд, оскопив их и ослепив. Одним
из них оказался слуга Абеляра, подкупленный Фульбером.
Многочисленные ученики Абеляра и его коллеги жалели
несчастного богослова, все громко восклицали и даже пла¬
кали. Это еще больше удручало беднягу: «Особенно терзали
меня своими жалобами и рыданиями клирики и прежде всего
мои ученики, так что я более страдал от их сострадания, чем
от своей раны, сильнее чувствовал стыд, чем нанесенные уда¬
ры, и мучился больше от срама, чем от физической боли. Я все
думал о том, какой громкой славой я пользовался и как легко
слепой случай унизил ее и даже совсем уничтожил; как спра¬
ведливо покарал меня суд божий в той части моего тела, коей
я согрешил; сколь справедливым предательством отплатил
мне тот человек, которого раньше я сам предал; как превозне¬
сут это явно справедливое возмездие мои противники, какие
волнения неутешной горести причинит эта рана моим родным
и друзьям; как по всему свету распространится весть о моем
величайшем позоре. Куда же мне деться ? С каким лицом я по¬
кажусь публично ? Ведь все будут указывать на меня пальцами
и всячески злословить обо мне, для всех я буду чудовищным зре¬
лищем».
Абеляр считал, что духовная карьера его закончена, даже
если молва уляжется, то, согласно суровой букве закона,
«людям, оскопленным полностью или частично, воспреща¬
ется входить во храм, как зловонным и нечистым». «Да не
войдет в божий храм евнух», — говорится во Второзаконии.
Единственный путь оставался ему: доживать свои дни
смиренным монахом, не рассчитывая более на высокие
должности: «...решил постричься в монахи не ради благочес¬
тия, а из-за смятения и стыда».
8- 1381
225
О
Всемирная история в сплетнях
По настоянию мужа и Элоиза надела на себя монашес¬
кое покрывало. «Многие жалели ее и пугали невыносимым для
ее молодости бременем монастырских правил; но все уговоры
были напрасны».
Философ с загубленной репутацией удалился простым
монахом в Сен-Дени и спустя некоторое время возобновил
преподавательскую деятельность. Но его жизнь в аббатстве
не сложилось, так как Абеляр стал позволять себе разного
рода критические замечания:
«Поскольку я часто и резко обличал их невыносимые гнусно¬
сти как с глазу на глаз, так и всенародно, то я сделался в кон¬
це концов обузой и предметом ненависти для всех них».
Окончательно отношения испортились после того, как
Абеляр «в шутливом тоне» рассказал, что наткнулся у Беды
Достопочтенного на один пассаж, из которого следовало, что
святой покровитель Сен-Дени был не знаменитым Диониси¬
ем Ареопагитом, первым епископом Афин, а мелким и мало¬
известным святым Дионисием Коринфским. Это было ни
больше ни меньше как прямое оскорбление достоинства аб¬
батства. Взбешенные монахи назвали Абеляра еретиком, ему
припомнили и некоторые суждения из его книг, расходящие¬
ся с официальной доктриной, и подвергли суду. Бернар Клер-
восский произнес страстную речь, и по решению церковного
собора престарелый философ был брошен в тюрьму. Впро¬
чем, жалели его многие, понимая, что никакой реальной уг¬
розы он не представляет, и вскоре Абеляру представилась воз¬
можность бежать. Он нашел прибежище в графстве Блуа.
Когда настоятелем Сен-Дени стал отличавшийся добро¬
той Сугерий, он не стал преследовать старого Абеляра и со¬
гласился забыть обо всем при единственном условии: Абеляр
останется жить за пределами домена французских королей.
И хотя это условие не было выполнено (Абеляр еще не раз
возвращался во Францию, становился аббатом, ссорился со
своими монахами, вновь изгонялся), Сугерий никогда не
Глава 5. Королева трубадуров
вмешивался в его жизнь, в отличие от святого Бернара. По¬
следний не мог смириться с тем, что Абеляр продолжал писать
философские труды, где утверждал, что каждая религия содер¬
жит в себе зерно истины, поэтому христианство не может счи¬
тать, что оно — единственно истинная религия. Это утвержде¬
ние сделало его в глазах церкви наихудшим из еретиков.
Санский церковный собор 1140 года, где присутствовали
Бернар Клервосский и сам король Франции Людовик VII,
осудил сочинения Абеляра, обрек его книги на сожжение,
запретив ему впредь писать. Больной и надломленный, фи¬
лософ удалился в монастырь Клюни. Там он и умер в 1142
году. Элоиза перевезла прах Абеляра в Параклет и там пре¬
дала его земле.
Второй крестовый поход
«Горе королю Людовику, из-за которого мое сердце оде¬
лось в траур», — говорил трубадур Маркабрю устами юной
девы, оплакивающей расставание с уходящим в Крестовый
поход возлюбленным. Ему вторит и святой Бернар, с гордо¬
стью написавший папе Евгению: «Я повиновался вашему
повелению, и высокое достоинство повелевающего способ¬
ствовало послушанию. Когда я проповедовал и говорил,
число их умножалось. Замки и города стоят пустыми, семь
женщин едва могут найти одного мужчину: так везде оста¬
ются вдовы при живых мужьях».
Но далеко не все дамы пожелали оставаться дома, те, ко¬
му позволяли средства, социальное положение и здоровье,
отправились в этот поход вслед за своими мужьями. Среди
них были графиня де Блуа, Сивилла Анжуйская, графиня
Фламандская, Федида Тулузская, Флорина Бургундская и
конечно же, сама королева Франции.
Двадцатипятилетняя красавица Алиенор везла с собой
множество ковров, чтобы расстилать их во время привалов,
Всемирная история в сплетнях
несколько палаток, массу платьев, словно собиралась не на
войну, а на бал, ворох шуб на случай холодов, целую кипу
вуалей, чтобы уберечь свою кожу от загара, сундуки с драго¬
ценностями, помадами и всевозможными косметическими
средствами. Ее сопровождало множество служанок и своя
кухня. Она мечтала освободить «Гроб Господень», но ради
этого не собиралась отказываться ни от услуг своих камери¬
сток, ни от хотя бы относительного комфорта. Примеру ко¬
ролевы последовали и другие дамы, следствием чего стал
огромный обоз, потянувшийся вслед за войском. Это не
нравилось ни военачальникам, ни церковникам. Одни
вполне обоснованно полагали, что столь большое количест¬
во невоенных людей снизит боеспособность крестоносцев,
а другие бичевали распутство, которое неминуемо должно
было стать следствием обилия в войске женщин.
Джауфре де Рюдель
С этим походом связана одна из самых романтических
легенд Средневековья — о Далекой Даме и влюбленном в
нее трубадуре.
«Джауфре Рюдель, сеньор Блайи, был муж весьма знатный.
Заочно полюбил графиню Тршюлитанскую, по одним лишь доб¬
рым слухам о ее красоте и куртуазности, шедшим от пилигри¬
мов, возвращавшихся домой из Антиохии. И сложил он о ней мно¬
жество песен, и напевы их были очень хорошие, но слова простые.
Итак хотел он узреть ее, что отправился в Крестовый поход и
пустился плыть по морю. На корабле одолела его тяжкая бо¬
лезнь, так что бывшие с ним считали его уже умершим и, доста¬
вивши в Триполи, как мертвого, положили в странноприимном
доме. Графине же дали знать об этом, и она подошла к нему, к са¬
мому его ложу, и заключила в свои объятия. Сразу узнал он, что
то сама графиня, и вернулись к нему слух и чувства. И воздал он
славу Господу за то, что сохранилась ему жизнь, пока он ее не уз-
Глава 5. Королева трубадуров
рел. И так он и умер у нее на руках. И повелела она похоронить
его с великими почестями при храме тамплиеров, сама же по ве¬
ликой горести о нем в тот же день постриглась в монахини».
На Ближнем Востоке в XII веке существовало несколько
христианских государств: Иерусалимское королевство, гер¬
цогство Антиохия, графство Триполи. Им правил Раймунд II,
чьей женой была Годиэрна де Ретель. Эта дама действитель¬
но славилась своей красотой, умом, образованностью и си¬
лой характера. Притчей во языцех стали и ее любовные по¬
хождения. Считается, что именно она могла быть «Далекой
любовью» поэта и именно к ней обращены строки:
«Я верой в Господа согрет —
И встречусь я с любовью дальней.
Но после блага жду я бед,
Ведь благо — это призрак дальний.
Стать пилигримом буду рад,
Чтоб на меня был брошен взгляд,
Прекраснейший в земной юдоли».
Однако Годиэрна никогда не уходила в монастырь, и к
тому же в одной из версий легенды названо совсем иное
имя — Мелисанда. Так звали дочь прекрасной графини, чья
судьба тоже достойна упоминания.
К девушке посватался овдовевший византийский импе¬
ратор Мануил, но их брак не состоялся, хотя все было сго¬
ворено и даже приданое погрузили на корабль. Дело в том,
что стоило Мелисанде подняться на борт, как ею немедлен¬
но овладевала жестокая хворь: «Посему откладывая со дня на
день отплытие, они напрасно теряли время, ибо только лишь
немного облегчались ее страдания и она казалась благонадеж¬
ной для отплытия, страшная болезнь вдруг будто нарочно воз¬
вращалась к ней, и тогда, уложенная в постель, она тряслась
всем телом и подвергалась жестоким судорогам, а затем еле-
Всемирная история в сплетнях
довали жар, синева под глазами и изнеможение. Цвет глаз,
прежде сиявший какой-то прелестью, быстро изменялся и
становился мрачным. Всякий, видя, как вянет преждевремен¬
но этот цветок, проливал слезы».
Этот недуг привел к тому, что о девушке поползли разно¬
образные сплетни: что она скрывает тайную беременность,
что она вовсе не дочь Раймунда, а прижита Годиэрной от
любовника... Эти слухи лишили Мелисанду возможности
стать византийской императрицей. Отказ Мануила от обе¬
щаний настолько возмутил Раймунда III, что на собранные
для приданого деньги он нанял целый флот пиратов, прика¬
зав им разорить побережье византийского Кипра. Ну, а хво¬
рая Мелисанда ушла в монастырь, как и героиня легенды.
Там она и умерла, не дожив до зрелых лет.
Сказочный Константинополь
Причины неудачи Второго крестового похода многократ¬
но проанализированы и разобраны по косточкам в специаль¬
ных исследованиях. Кто-то напоминает о многочисленных
ошибках самих крестоносцев; кто-то винит во всем визан¬
тийского императора-интригана. Мы не претендуем на пол¬
ноту освещения всех фактов, мы рассмотрим только то, что
имеет непосредственное отношение к судьбе Алиенор.
Армия крестоносцев была огромна, кроме Людовика в
походе участвовал еще и германский император Конрад.
Как ни парадоксально, но именно слишком большая чис¬
ленность войск, вкупе с крайне плохой организацией и по¬
служила главной причиной их поражения. Неприятности
начались уже в Восточной Европе: многомиллионная ар¬
мия опустошала городские рынки и запасы крестьян. Про¬
довольствие все больше дорожало.
Людовик VII строго запретил грабежи, и денег катастро¬
фически не хватало. С каждой стоянки он был вынужден
230’
Глава 5. Королева трубадуров
посылать к Сугерию, назначенному регентом Франции,
гонцов с просьбой прислать еще денег.
Крестоносцам потребовалось почти пять месяцев на то,
чтобы к октябрю 1147 года добраться до Константинополя —
города сказочных богатств. Говорили, что за его стенами на¬
ходится большая часть сокровищ мира, именно там Алиенор
узнала, что такое «восточная роскошь», и полюбила ее.
Византийский император Мануил Комнин встретил «ла¬
тинян» с почестями. Надо указать, что в Константинополе —
наследнике Римской империи — живы еще были традиции
обожествления императоров, что в корне отличалось от при¬
нятого на Западе убеждения, что король — «первый среди
равных». Не только византийские сановники, но и послы
должны были падать ниц перед басилевсом, восседавшем на
золотом троне, изукрашенном драгоценными камнями. Дво¬
рец с его огромным вымощенным мрамором двором, моза¬
ичными полами, покрытыми фресками стенами и вызоло¬
ченными колоннами превосходил все, что до сих пор могли
видеть Людовик и Алиенор, и даже богатейшее Сен-Дени.
Короля и королеву поселили в загородной резиденции
императоров в Филопатии. Этот обширный дворец был
окружен прекрасными парками, где водилась разнооб¬
разная дичь. Все его многочисленные залы были устланы
тонкой работы коврами. В комнатах стояли серебряные
курильницы с благовониями, а вышколенные слуги тут
же бросались исполнять любую прихоть Алиенор. Тут ей
и пригодились все ее многочисленные наряды и уборы:
ведь каждый день прием следовал за приемом, роскош¬
ный пир за торжественным молебном. Именно в Кон¬
стантинополе французская королева впервые воспользо¬
валась вилкой, впервые вдохнула аромат диковинных
пряностей и узнала вкус греческих вин и изысканных
яств: артишоков, жареных лягушек, сваренного в козьем
же молоке козленка...
231
Всемирная история в сплетнях
Королевская чета пробыла в византийской столице три
недели. Они не знали, что в это время в битве при Каппадо¬
кии было наголову разбито войско германского императора
Конрада. Большая часть его погибла или была взята в плен.
Император Мануил, желая избавиться от непрошеных
гостей, не спешил сообщать им неприятную правду. Наобо¬
рот, он пустил слух, что действия Конрада вполне успешны
и что если Людовик не поторопится, то все лавры достанут¬
ся немцам. Только переправившись через Босфор, францу¬
зы узнали о несчастной участи своих союзников.
Им и самим приходилось несладко: турки то тут, то там на¬
падали на армию крестоносцев, держа их в постоянном на¬
пряжении. Несколько раз подвергалась опасности и жизнь
самого короля. Недостаток съестных припасов и фуража за¬
ставил Людовика бросить массу вьючных животных и багажа.
Утративший энтузиазм Конрад дошел до Эфеса и предпо¬
чел вернуться морем в Константинополь, а Людовик отплыл
в Антиохию, одно из «государств крестоносцев». Его князем
был родной дядя Алиеноры — Раймонд Пуатевинский.
Раймонд Пуатевинский
Этот доблестный рыцарь отличался красотой, недюжин¬
ной силой и ловкостью, а также мастерством наездника:
Раймонд шутя гнул толстые железные прутья; мог, въехав на
могучем жеребце под арку, схватиться за кольцо в кладке и
с помощью лишь одних ног, сжав бока животного шенкеля¬
ми, заставить его остановиться.
Князем Антиохии Раймонд стал благодаря удаче, когда
король Иерусалима Фульк I Анжуйский после смерти свое¬
го вассала Боэмунда II подыскивал для Антиохии правите¬
ля, и его выбор пал на Раймонда. Тот сразу же согласился:
ведь ему, как младшему сыну, на родине ничего не светило.
Чтобы стать антиохийским князем, ему нужно было же-
Глава 5. Королева трубадуров
ниться на Констанс — юной наследнице. Одно смущало:
милой Констанс в ту пору исполнилось всего девять лет. У нее
была мать — молодая и привлекательная Алис, вдова князя
Боэмунда II. Когда Раймонд прибыл в Антиохию, эта дама
наивно предположила, что целью его матримониальных
планов является она сама. Ее не стали разубеждать.
Однако Раймонд понимал, что в случае брака с Кон¬
станс он становился полноправным государем, а если бы
он женился на Алис, права его могли быть спорными. Даже
его собственный сын от Алис имел бы больше прав на пре¬
стол, чем он сам, не говоря уже о гипотетическом суженом
Констанс.
Сторону Раймонда взял патриарх Радульф — человек
весьма хитрый и обходительный. Он согласился помочь при
условии, что князь будет в дальнейшем во всем слушаться
своего духовного сюзерена. Раймунд согласился. Радульф об¬
вел вокруг пальца бедную Алис, и пока доверчивая женщина
готовилась к собственной свадьбе, фактически похитил у нее
дочь и организовал венчание, поставив мать перед фактом.
Впоследствии Радульф стал злейшим врагом Раймонда,
и тот одолел его лишь к 1139 году.
Княжение оказалось хлопотным: Раймонду приходилось
вести войны и с мусульманами, и с христианскими соседя¬
ми. Особенную опасность представлял византийский импе¬
ратор, который предъявил на Антиохию претензии, кото¬
рые вполне мог подкрепить не только документами, но и
силой. Раймонду пришлось принести ему вассальную при¬
сягу и даже участвовать в его походе против мусульман, не
прилагая, впрочем, особых усилий для достижения успеха.
Недостаточное рвение новоиспеченного вассала породило
новый конфликт, и отношения с Константинополем стали
очень натянутыми.
Прибытие французских крестоносцев Раймонд расце¬
нил как шанс свести счеты с врагами. Он тепло принял ко-
233
9
Всемирная история в сплетнях
ролевскую чету, хоть и не с такой пышностью, как в Кон¬
стантинополе, — но зато искренне. К тому же он был
очень рад видеть свою повзрослевшую и похорошевшую
племянницу, которую помнил еще маленькой девочкой.
Раймонду было уже за сорок, Алиенор — исполнилось
двадцать пять. И он, и она слыли признанными красавца¬
ми, на их фоне король Людовик явно проигрывал. Злые
языки тут же зашептали о порочной связи между дядей и
племянницей. Основной распространительницей этих
слухов была иерусалимская королева Мелисанда, вдова
короля Фулька. Эта дама ненавидела Раймонда: ведь она
была родной сестрой обманутой им Алис. Трудно сказать,
сколько правды содержалось в ее обвинениях, но до сих
пор многие историки говорят о связи Алиенор и Раймунда
как о бесспорном факте. Однако слишком уж близким бы¬
ло их родство, и такой роман попахивал бы кровосмеси¬
тельством, а известно, что сама Алиенор осуждала подоб¬
ные вещи. Много лет спустя на «Суде любви» она открыто
выскажется о кровосмешении.
Андре Капеллан:
(<^от е£^е на*0?1 любовный случаи был представлен на-
званной королеве на рассмотрение. Некто по неведе-
нию соединился любовью с родственницей, а узнав о та-
ком греке, стал искать уйти от нее. Дама же, связанная
узой истинной любви, устремлялась удержать его в лю¬
бовном повиновении, утверждая, что грек им не вменяется, ибо присту¬
пили они к любви, не зная вины.
По такому делу решение королевы было следующим: "Женщина, под
любым покровом заблуждения ищущая скрыть кровосмесительность
любви, явственно поступает против права и пристойности. Ибо мы всегда
должны противиться предосудительности кровосмешения, зная, что да¬
же людские усга наказуют сие тягчайшими казнями"».
234
Глава 5. Королева трубадуров
Как бы то ни было, обвинения дошли до ушей Людови¬
ка. И король заревновал. Он категорически отказался пре¬
доставить Раймонду военную помощь в его борьбе с сараци¬
нами и настоял на том, чтобы двигаться дальше — к Иеру¬
салиму. Алиенора, понимая, что Антиохии грозит нешуточ¬
ная опасность, уговаривала мужа изменить решение.
Под давлением своей воинственной супруги Людовик
предпринял несколько выступлений. Сплетники-хронисты
даже утверждают, что Алиенор, чтобы вдохновить войска,
объезжала их ряды, обнажив грудь. Бесспорно, грудь краса¬
вицы-королевы могла вдохновить кого угодно, крестонос¬
цы смело шли в бой, но раз за разом терпели поражение.
Между тем Конрад рассорился с Мануилом Комнином и,
уйдя из Константинополя, направился в Иерусалим, где пред¬
принял крайне неудачную войну против Дамаска. Результатом
этой бездарной кампании стало поражение крестоносцев и
потеря ранее христианской Эдессы. Энергия и рыцарский эн¬
тузиазм Конрада ослабли, и он решил в начале 1149 года воз¬
вратиться в Германию, не сделав, в сущности, ничего.
Людовик колебался. Он не хотел бесславно уезжать, по¬
добно Конраду, но в то же время он не мог не прислушивать¬
ся к грязным намекам на отношения его жены с Раймондом.
Деньги снова закончились, военных успехов он не достиг,
дипломатических — тоже... В конце концов, Людовик VII
решил возвратиться, бросив остатки своего войска на произ¬
вол судьбы. В начале 1149 года он на норманнских кораблях
переправился сначала в Южную Италию, а осенью 1149 года
прибыл во Францию,
Раймонд остался один, а когда поход окончательно про¬
валился и к началу лета 1149 года крестоносцы разъехались,
князь пал в битве при Инабе. Сарацины отрубили уже мерт¬
вому Раймонду голову и, оправив череп в серебро, отправи¬
ли в дар халифу Багдада.
235
Всемирная история в сплетнях
Констанс осталась вдовой с четырьмя детьми, но Анти¬
охия устояла — на выручку пришел с юга молодой король
Иерусалима Бодуэн III, а затем молодая вдова вторично вы¬
шла замуж.
«Я молода, а жизнь моя уныла...»
Мне муж не мил, любовь его постыла» (из старинной акви¬
танской песни)
Отношения Людовика с женой были безнадежно испор¬
чены, Алиенор, презирая мужа, даже потребовала развода.
Но в тот раз Сугерий, проявив чудеса дипломатии, сумел по¬
мирить супругов, Он привлек к этому даже самого папу рим¬
ского. Понтифик лично отвел королевскую чету в спальню,
украшенную алой парчой, и благословил их. В 1151 году
Алиенор родила вторую дочь.
В январе этого года Сугерий умер, а весной следующего
1152 года Алиенор все же развелась с мужем. Формальной
причиной развода было объявлено то, что они находились в
дальнем родстве. Дочери остались с королем и были при¬
знаны папой законнорожденными, а за Алиенор были со¬
хранены все ее земли в Аквитании.
Уже в мае, то есть спустя всего два месяца после развода,
Алиенор вышла замуж за графа Генриха Анжуйского и Нор¬
мандского, который был ее моложе лет на десять. Молодые
уже встречались несколько лет назад, во время дипломати¬
ческого визита графа Анжу в Париж. Сплетничали, что уже
тогда юный наследник Анжуйского графства познакомился
с королевой Франции ближе, чем дозволяли приличия. В
результате их брака под властью Плантагенета оказалась
практически вся Западная Франция — территория, по пло¬
щади и населению раза в четыре превышающая владения
французского короля. Эти земли историки часто называют
«Анжуйской империей» .
О
Глава 5. Королева трубадуров
Людовик возмутился: формально и Алиенор, герцогиня
Аквитанская, и Генрих, граф Анжуйский, считались его вас¬
салами и должны были испросить у него разрешения на
свадьбу, но этого сделано не было.
Генрих II
Этот человек всю свою жизнь провел в междоусобных
войнах. Первая началась, когда ему исполнилось всего
лишь два года. Генрих II, родившийся в 1133 году, был стар¬
шим сыном Жоффруа V Плантагенета, графа Анжу и Мэна,
и императрицы Матильды, дочери английского короля Ген¬
риха I. Сыновей Генрих I не оставил, и английский престол
должен был отойти Матильде, а через нее — ее сыну Генри¬
ху. Однако трон Матильде не достался, его захватил племян¬
ник умершего короля Стефан Блуаский. Матильда отсту¬
пать не пожелала, и это положило начало гражданской вой¬
не, длившейся почти двадцать лет.
Брак с Алиенор Аквитанской был крайне выгоден для Ге¬
нриха: благодаря ее богатству он смог, наконец, закончить
войну за английскую корону. В 1153 году Генрих высадился в
Британии и стал быстро продвигаться вглубь страны. Судьба
ему благоприятствовала: погиб старший сын и наследник ко¬
роля Стефана, а младший его сын был слишком мал. Стефан
был вынужден признать Генриха своим наследником на анг¬
лийском престоле, а тот в свою очередь принес присягу верно¬
сти королю и гарантировал неприкосновенность земельных
владений его сына Вильгельма. Спустя год Стефан скончался.
На английский престол вступил Генрих II Плантагенет.
Королева Англии
Следующие несколько лет жизни Алиенор можно на¬
звать очень счастливыми, одного за другим она родила Ген-
Всемирная история в сплетнях
риху восьмерых детей: пятерых сыновей и трех дочерей. Их
первенец — Гильом — умер в возрасте четырех лет, зато ос¬
тальные выжили и могли похвалиться хорошим здоровьем.
По документам можно проследить, как Алиенор обуст¬
раивалась в Лондоне: она выписывала дорогие ткани и го¬
белены для обивки стен и мебели, благоуханные масла для
светильников, золото, чтобы позолотить столовые прибо¬
ры, дорогие вина, музыкальные инструменты и... трубаду¬
ров. Вместе с Алиенор в Англию прибыли ее любимые му¬
зыканты и поэты из Аквитании.
Своей страстью к истории, к поэзии, ко всему куртуаз¬
ному Алиенор заразила и мужа: Генрих распорядился про¬
вести раскопки в Гластонберри — месте, которое народные
легенды прочно связывали с Авалоном. Им действительно
были найдены какие-то старинные предметы и меч, кото¬
рый король поспешил объявить Экскалибуром — легендар¬
ным мечом короля Артура.
Без сомнения, в ту пору Генрих был влюблен в свою же¬
ну и отчаянно ревновал ее. Ну, а учитывая, что куртуазная
поэзия исполнена открытой чувственности и трубадуры по¬
рой позволяли себе весьма вольные поэтические обороты,
поводов для ревности у него было предостаточно; так, он
даже выслал из Англии величайшего лирика Аквитании
Бернарта де Вентадорна, заподозрив его в связи с Алиенор.
Бернарт де Вентадорн
Из старинного жизнеописания поэта:
«Бернарт Вентадорнский родом был из Лимузина, из
замка Вентадорн. Роду он был простого, происходя от
служилого человека и булочницы, как говорит о нем
Пейре Овернский в песне, где он поносит всех трубаду¬
ров:
238
Глава 5. Королева трубадуров
1
«Третий we - де Вентадорн, старый шут;
Втрое тоньше он, чем Гираут,
И отец его вооружен
Саблей тонной, как ивовый прут,
Мать же чистит овечий закут
И за хворостом ходит на склон».
Впрочем, чьим бы он ни был сыном, Бог ему дал наружность красивую
и приятную, а сердце благородное, от какого всякое благородство и про¬
исходит, и даровал ему ум, разум, вежество и сладкоречие, и еще владел
он утонченным трубадурским художеством складывать прекрасные сло¬
ва на веселый напев».
Далее биограф рассказывать, что Вентадорн долгое вре¬
мя жил при дворе герцогини Нормандской — то есть Алие¬
нор (так ее называли по мужу, до того, как Генрих стал коро¬
лем) — дамы «юной и благородной и умевшей ценить ве-
жесть, честь и изящество обращенных к ней восхвалений.
Кансоны и песни Бернарта очень нравились ей, и она
встретила и приняла его весьма сердечно». «И долгое время
имел он от нее великую радость и счастье».
Далее рассказывается, что король Генрих увез Алиенор в
Англию и запретил влюбленному трубадуру видеться с ней.
«Бернарт больше никогда ее не видел, ни весточки от нее не
получил, потому от горя и тоски о ней постригся он в мона¬
хи в Далонском аббатстве и оставался до конца своих дней».
Ревновал Генрих не напрасно, хоть и не к тому человеку:
средневековые сплетники донесли, что Алиенор не всегда
была верна мужу. Был некий рыцарь, которого она одарива¬
ла своей любовью. Имя его неизвестно, де Вентадорн упо¬
минал его под прозвищем-сеньялем «Луч», самой же Алие¬
нор он дал сеньяль «Жаворонок». Такие поэтические псев¬
донимы придумывались специально, чтобы влюбленный
мог воспевать свою даму, а те, кто не должен был быть в кур¬
се их отношений, не понимали бы, о ком идет речь.
239’
V
Всемирная история в сплетнях
«И вот однажды рыцарь этот явился к герцогине и прямо
прошел в ее покои. Дама же, завидя его, подняла подол своего
платья, обернула им его шею и повалилась на постель. Бер¬
нарт все это увидел, ибо служанка дамы тайком дала ему
подсмотреть; и по этому случаю сложил он такую кансону:
«Люблю на жаворонка взлет
В лучах полуденных глядеть:
Все ввысь и ввысь — и вдруг падет,
Не в силах свой восторг стерпеть.
Ах, как завидую ему,
Когда гляжу под облака!
Как тесно сердцу моему,
Как эта грудь ему узка!
Любовь меня к себе зовет,
Но за мечтами не поспеть.
Я не познал любви щедрот,
Познать и не придется впредь.
У Донны навсегда в дому
Весь мир, все думы чудака, —
Ему ж остались самому
Лишь боль желаний да тоска».
Прекрасная Розамунда
Генрих и Алиенора строили себе роскошные дворцы, об¬
ставляли их со всей возможной роскошью, окружали эти
дворцы парками. Они были или казались счастливыми, не¬
смотря на все свои действительные или мнимые романы на
стороне. Король и королева были всеми любимы, удачливы в
политических начинаниях, у них один за другим рождались
дети... и тут появилась она, разлучница — Розамунда Клиф¬
форд. Имя этой женщины было многократно повторено в ле¬
гендах, она считалась музой романтиков и прерафаэлитов.
Легенда, сложенная в середине XIV века, повествует, что
Глава 5. Королева трубадуров
король Генрих полюбил прекрасную девушку по имени Ро¬
замунда, происходившую из простой бедной семьи. Не бы¬
ло в Англии женщины красивее, и Генрих любил ее страст¬
но! Он опасался козней своей коварной, жестокой и ревни¬
вой жены королевы Алиенор и приказал построить для Ро¬
замунды тайное убежище в Вудстоке, окружив его садом в
виде непроходимого лабиринта, путь по которому знали
только самые доверенные и преданные люди.
Однако Алиенор узнала о тайной связи своего супруга и
потратила немало сил, чтобы выведать путь к центру лабирин¬
та. Она нашла Розамунду и предложила возлюбленной короля
выбор — смерть от кинжала или яда. Розамунда предпочла яд.
Прекрасную Розамунду похоронили в Годстоу, на не¬
большом островке между двумя рукавами Исиса, в церков¬
ном приходе Вулверкот, близ Оксфорда. На ее надгробии
выбили двусмысленную эпитафию по-латыни, которую
нельзя перевести на русский, не нарушив игру слов:
Hie jacet in tumba Rosa Mundi, non Rosamunda,
Non redolet, sed olet, redolere solet.
«Здесь покоится не Роза Целомудрия, а Роза Красоты,
Но аромат ее испарился и сменился смрадом тления».
Правды в этой легенде довольно мало. Красавица Роза¬
мунда Клиффорд (до 1150 — ок. 1176) вовсе не была бедной
простой девушкой: родителями ее были лорд Уолтер де
Клиффорд и его жена Маргарет Исабель де Тосни. У ее се¬
мьи были влиятельное имя и богатые владения.
Связь Розамунды с королем началась в 1166 году, когда
Алиенор была беременна своим последним ребенком, буду¬
щим королем Иоанном Безземельным. Измена жестоко ос¬
корбила королеву, и она покинула Англию, поселившись на
своей родине — в Аквитании.
Она не собиралась скрывать обиды и постаралась наст¬
роить против отца старших сыновей. Те подняли восстание,
241
Всемирная история в сплетнях
закончившееся победой Генриха. С 1174 года Генрих, отпра¬
вив некогда любимую жену в тюрьму, где она провела дол¬
гих 16 лет, стал открыто демонстрировать свои отношения с
Розамундой Клиффорд.
Потом Розамунда заболела и удалилась в монастырь Год-
стоу, где вскоре умерла в возрасте двадцати шести лет. Мо¬
гила ее была уничтожена в годы правления Генриха VIII.
История о лабиринте в Вудстоке, прозванным «Будуа¬
ром Розамунды», стала популярна в эпоху царствования
Елизаветы I. В XVII веке во время гражданской войны за¬
мок был разрушен, и от его парка ничего не осталось, по¬
этому трудно сказать, существовал ли лабиринт на самом
деле. Скорее всего — да, существовал: в XII веке такие архи¬
тектурные изыски были в большой моде.
На месте Вудстока ныне стоит другой дворец — Бленхейм.
Ходят слухи, что в его залах и башнях все еще бродит неуспо-
коившаяся душа Розамунды: ее призрак переворачивает сту¬
лья, срывает занавеси, мешая гостям отдыхать. Видимо, при
жизни эта дама обладала не самым легким характером.
Надо признать, что среди современников она была весьма
непопулярна. Романтический флер окутал ее имя лет надвес¬
ти позже, а для англичан XII века Розамунда Клиффорд была
выскочкой, разлучницей, поссорившей короля с его краси¬
вой, веселой, энергичной и плодовитой супругой. Всеобщие
симпатии были на стороне королевы. О Розамунде отзыва¬
лись без всякой симпатии и с презрением. Писатель, богослов
и историк Гирольд де Барри, современник Генриха и Алиенор,
даже позволил себе язвительные опыты над ее именем, пре¬
вратив Rosamunda в Rose Immonde — поганую розу.
Современные историки любят напоминать, что Алиенор
была лет на десять старше супруга и родила к тому времени
в общей сложности десять детей. Да, это немало. Но надо
принимать во внимание, что здоровье и жизненная сила у
людей XII века были несравнимы с нынешними. Дамы того
Глава 5. Королева трубадуров
времени и в сорок—пятьдесят лет, после многочисленных
родов умудрялись сохранять здоровье и привлекательность.
Одной из причин, почему дамы уже весьма элегантного
возраста могли выглядеть молодо и привлекательно, было
достаточно развитое искусство гримировки лица. Пришло
он с Востока. Одним из предметов роскоши, привозимых
крестоносцами из дальних земель, были белила, румяна и
краска для глаз. Один из трубадуров, монах из Монтаудона
даже острил по этому поводу:
«Я к Господу как-то попал.
Вижу — его обступили.
Статуи в гневе вопили,
Чтоб он наших донн обуздал:
На краски вскочила цена, —
Все больше идет их на донн,
А статуям храмов — урон,
Их лики — бледней полотна».
«Недолго цветет их весна, —
Ведь смертный стареть обречен, —
Но краской обман совершен:
Глядишь — а старуха юна!!»
Английская королева, сама побывавшая на Востоке, владе¬
ла искусством грима в совершенстве. Да, Алиенор уже испол¬
нилось сорок шесть. Но и позднее поэты по-прежнему имено¬
вали ее «дамой юной и благородной». «Была она веселой, ода¬
ренной доблестью, честью и могуществом, и умела ценить до¬
блестных и достойных», — восклицает биограф. Ему вторит
католический монах: «Жена несравненная!» Мало того: до нас
дошли даже неприличные, но весьма патриотичные и верно¬
подданнические частушки, в которых поэты из простонародья
выражали восхищение красотой своей королевы.
243
0
Всемирная история в сплетнях
Надо признать, что понятия о женской красоте в те вре¬
мена были иные, чем теперь. Не стройные отроковицы, а
зрелые уверенные в себе женщины, матери многих детей
пленяли воображение поэтов. Подруге Алиенор, не менее
прекрасной даме Ирменгарде Нарбонской, стукнуло сорок
пять. Джауффре Рюдель отправился в Крестовый поход,
чтобы хоть раз увидеть блистательную Годиэрну Триполи-
танскую, когда той уже исполнилось тридцать восемь лет.
Уже упоминавшейся красавице Иде Австрийской, пропав¬
шей без вести в Первом крестовом походе, исполнилось со¬
рок семь, и она была матерью семерых детей. Несмотря на
это, рассказывали, что она не погибла, а была похищена и
увезена в гарем эмира, где родила ему героя-сына. Ни ма¬
лейших сомнений в том, что эта дама способна влюбить в
себя восточного эмира, ни у кого не возникло.
Впрочем, порой трубадуру было опасно не славить кра¬
соту дамы. Так, когда один из них весьма неосторожно поз¬
волил себе высмеять уже семидесятилетнюю Алиенор и
обозвать ее старухой, та приказала зарезать беднягу.
Жизнь в Пуату
Годы, проведенные Алиенор в Пуату, стали квинтэссен¬
цией куртуазии. Королева старалась затмить Лондон блес¬
ком своего двора и возбудить ревность супруга. В ее замке
собирались самые прекрасные дамы, самые смелые рыцари
и талантливые поэты. Почти каждую неделю проводились
турниры и балы. Три старших принца, оставив Лондон, пе¬
реселились в Пуату. Здесь же часто гостила их сестра — Ма¬
рия Шампанская.
Изысканным дамским развлечением стали «суды люб¬
ви» — деликатный и тонкий разбор житейских ситуаций с
точки зрения куртуазности. Королева Алиенор, еще недавно
так любившая своего мужа, теперь утверждала, что «супруже¬
244
Глава 5. Королева трубадуров
ский долг и любовь — совсем разные чувства» и что «любовь
не имеет силы над мужем и женой». Ею и другими дамами
был составлен целый свод правил, которым должны были
подчиняться куртуазные любовники. Вот некоторые из них:
• Брак не является освобождением от любовных при¬
ключений.
• Нельзя одновременно любить двоих.
• Известно, что любовь всегда приходит и уходит.
• То, что любовник берет против воли своей любимой,
не дает наслаждения.
• Когда один влюбленный умирает, оставшийся в жи¬
вых должен носить траур в течение двух лет.
• Никто не должен быть лишен любви без самой веской
причины.
• Любовь — всегда чужая в скупом доме.
• Не подобает любить того, с кем вы стыдитесь всту¬
пить в брак.
• Истинный влюбленный не желает ничьих объятий,
кроме объятий солюбовницы или солюбовника.
• Любовь, получившая огласку, редко продолжается.
• Легкое достижение любви снижает ее ценность: труд¬
ности достижения делают ее драгоценной.
• Каждый влюбленный постоянно бледнеет в присут¬
ствии его любимой.
• Когда возлюбленный внезапно ловит взгляд его лю¬
бимой, его сердце трепещет.
• Если любовь ослабевает, она быстро остывает и редко
возрождается.
• Влюбленный человек всегда полон тревог.
• Истинная ревность всегда увеличивает чувство любви.
• Ревность увеличивается, когда один влюбленный по¬
дозревает другого.
• Тот, кого мучает мысль о любви, ест и спит очень не¬
много.
245’
Всемирная история в сплетнях
• Что бы ни делал влюбленный, он всегда думает о сво¬
ей любимой.
• Для истинного влюбленного хорошо только то, что
хорошо для его любимой.
• В любви все средства хороши.
• Влюбленные ненасытны друг другом.
• Человек, испытывающий слишком большую страсть,
как правило, не влюблен.
• Истинный влюбленный постоянно и без перерыва
думает о любимой.
• Ничто не запрещает одной женщине быть любимой
двумя мужчинами или одному мужчине — двумя жен¬
щинами.
Придворный писатель королевы Андре Капеллан создал
целый трактат «О любви», где привел многие решения та¬
ких куртуазных «судов»:
«Некто, наслаждавшийся в объятиях превосходнейшей
любви, испросил у своей любви дозволения обратиться к объя¬
тиям другой дамы. Возымев такое дозволение, он отлучился
от прежней своей госпожи и доле обычного небрег ее утехами.
По миновании же месяца воротился любовник к прежней гос¬
поже и молвил, что ни с какою другою дамою он утех не вку¬
шал и вкушать не намеревался, а единственно желал испы¬
тать постоянство своей солюбовницы. Госпожа однако же
отлучила его от любви своей, объявив, что для такого отлуче¬
ния довольно и того, что он просил и получил вышесказанное
увольнение.
Но королева Алиенора высказалась вопреки сужденью этой
дамы и на спрос об этом случае так ответила: “Ведомо, что
сие лежит в самой природе любви, что солюбовники зачастую
измышляют, будто ищут новых утех, но сами лишь хотят
вернее познать взаимность постоянства и верности. Посему
противно естеству любви за это замыкать объятья пред лю¬
Глава 5. Королева трубадуров
бовником или в любви ему отказывать, ежели нет достовер¬
ного свидетельства неверности любовника”.
Было еще и такое сомнение: некоторый юноша, никакими
достоинствами не отмеченный, и пожилой рыцарь, приятный
всеми качествами, искали любви одной и той же дамы. Юно¬
ша притязает на предпочтение потому-де, что причастив¬
шись взыскуемой любви, сможет он достичь и нравственного
достоинства; и когда взойдет к такому он достоинству, то
будет в том его даме немалая честь.
На сие королева Алиенора так ответствовала: “Пусть да¬
же и покажет юноша, что причастясъ любви, он впрямь взой¬
дет ко нравственному достоинству, то все равно неразумно
поступает женщина, в любви предпочитая недостойного тем
паче, когда ищет любви ее муж доблестный и душевным веже-
ством сияющий. Ибо ведь может быть и так, что по его недо¬
стойному нраву он, достигнувши желанного блага, все же в нем
не почерпнет себе средства к совершенствованию: не всегда
ведь и посеянные семена бывают урожайными”».
Сюжет о съеденном сердце
Сюжеты, на которые писали трубадуры, порой были
весьма оригинальны и могли бы шокировать современного
читателя. В более поздних пересказах до нас дошла повесть
«О съеденном сердце», первоначально сложившаяся как раз
при дворе Алиенор. Она рассказывает о трубадуре, влюб¬
ленном в прекрасную даму и слагавшем о ней кансоны. Од¬
на из этих кансон дошла до слуха ревнивого мужа прекрас¬
ной донны. «И когда эн Раймон де Кастель Руссильон услыхал
кансону, которую сложил Гилъем для жены его, он призвал Ги-
льема явиться к нему как бы для беседы довольно далеко от
замка, и отрубил ему голову, и положил ее в охотничью сумку,
а сердце вырезал из тела и положил вместе с головой. Вернув¬
шись же в замок, он приказал изжарить сердце и подать его на
247’
Всемирная история в сплетнях
стол жене, и заставил ее съесть его; а она не знала, что она
ест. Когда же кончила она есть, встал эн Раймон и сказал
жене, что съела она сердце эн Гилъема де Кабестаня, и пока¬
зал голову, и спросил ее, пришлось ли сердце Гилъема ей по вку¬
су. И она как услышала, что он ей сказал, и увидела голову эн
Гилъема, и узнала ее, то, отвечая ему, сказала, что сердце бы¬
ло такое хорошее и вкусное, что никогда никакая пища и ни¬
какое питье не заглушат у нее во рту вкуса, который остави¬
ло сердце сеньора Гилъема. И тогда кинулся на нее эн Раймон с
мечом, она же побежала от него, бросилась с балкона и разби¬
ла себе голову».
О, сей ужасный поступок не остался безнаказанным!
«Стало это известно по всей Каталонии и во всех землях ко¬
роля Арагонского, и король Альфонс и все сеньоры тех мест по¬
грузились в великую скорбь и великую печаль по поводу смерти
эн Гилъема и дамы его, которую эн Раймон столь гнусно
умертвил. И собрались сородичи Гилъема и дамы, и все курту¬
азные рыцари той округи, и все влюбленные, и объявили ему
войну не на жизнь, а на смерть».
Гражданская война
У Генриха и Алиенор было четыре выживших сына: Ген¬
рих, Ричард, Джеффри и Иоанн.
Младшего — Иоанна мать не очень любила, возможно,
потому, что как раз перед родами узнала об интрижке супру¬
га с Розамундой. Он не отличался ни умом, ни силой харак¬
тера, зато слыл любимцем отца и волею судеб именно его
потомки в дальнейшем правили Англией.
Третьим сыном Алиенор был Джеффри, рожденный в
1158 году, герцог Бретани и граф Ричмонд. Он погиб в воз¬
расте двадцати восьми лет на турнире, находясь в гостях у
короля Франции Филиппа, с которым был очень дружен.
248’
Глава 5. Королева трубадуров
Его единственного сына Артура Бретонского в шестнадцать
лет зарежет Иоанн Безземельный.
Второй по старшинству — Ричард родился в 1157 году в
Оксфорде, в замке Бьюмонт.
Он был хорошо образован, владел несколькими языка¬
ми и писал стихи. Он был силен, красив и очень высок рос¬
том. Бертран де Борн дал ему сеньяль «Да и нет»: этот лю¬
бимый герой Вальтера Скотта был не слишком решителен
и всегда долго колебался перед тем, как что-то предпри¬
нять. По словам одного арабского летописца, «английский
король так же часто заключал условия, как брал их обратно:
он постоянно менял уже принятые решения или предъяв¬
лял новые затруднения: только что он давал слово, как брал
его назад, и когда он требовал сохранения тайны, то сам ее
нарушал».
Больше всего он любил воевать — с детства он проявлял
недюжинные политические и военные способности, был
известен за храбрость и умел брать верх над аристократами
в своих землях. Так же, как и его братья, Ричард боготворил
свою мать и не ценил своего отца за пренебрежение ею. На¬
ходясь в плену, он писал кансоны, посвященные ей — его
матери, его единственной Прекрасной Даме. Наивные
средневековые биографы даже порой путали и принимали
Алиенор не за мать, а за невесту Ричарда.
Отношения с женщинами у Ричарда складывались плохо.
Его брак с Беренгарией остался бездетным: он почти не жил
с ней, предпочитая проводить время в военных походах.
В юности Ричард оставался в тени своего старшего бра¬
та — Генриха, коронованного в возрасте пятнадцати лет как
наследник престола еще при жизни отца и поэтому полу¬
чившего прозвание «молодой король» или «король-юно¬
ша». Существует легенда о том, что на банкете, посвящен¬
ном коронации Генриха, его отец прислуживал ему и заме¬
тил, что это редкая честь, когда тебе прислуживает сам ко-
Всемирная история в сплетнях
роль. На это младший Генрих крайне грубо ответил, что сы¬
ну графа пристало прислуживать сыну короля. Он был женат
на Маргарите Французской, дочери короля Людовика VII,
но их единственный сын умер в младенчестве.
Генрих был красив, силен и смел. Он был великолепен в
бою и на турнире, но, увы, неумен, недальновиден и слиш¬
ком поспешен в своих решениях. Эти качества в конечном
счете и привели его к гибели. Молодой король рассорился с
отцом и вместе с матерью и братьями пытался в затяжной
гражданской войне 1173—1174 годов отобрать королевскую
власть у Генриха-старшего.
Эту гражданскую войну не следует приписывать лишь
личной обиде и интригам Алиенор. Генрих совершил еще
одну непоправимую ошибку — он приказал убить архиепи¬
скопа Кентерберийского Томаса Беккета, бывшего воспи¬
тателем королевских детей.
Томас Беккет
Томас Беккет родился в семье зажиточного купца, сына
рыцаря Гилберта Беккета и его жены Матильды. Существу¬
ет предание, что мать Томаса была мусульманской принцес¬
сой, встретившейся с Гилбертом во время его паломничест¬
ва в Святую землю и обратившейся в христианство, но эта
красивая история не более чем вымысел.
Томас получил очень хорошее образование: он изучал
право в Парижском и Болонском университетах. По возвра¬
щении в Англию в 1142 году Беккет поступил на службу к
архиепископу Кентерберийскому и вскоре стал одним из
его деятельных помощников. В 1154 году Беккет стал архи¬
диаконом Кентербери, а затем по рекомендации епископа
король Генрих II назначил Беккета канцлером.
Эту должность он занимал целых семь лет, добившись
большого влияния и поддерживая с Генрихом дружеские от¬
250
Глава 5. Королева трубадуров
1
ношения, тот даже назначил его наставником своего стар¬
шего сына. Хронисты зафиксировали слова принца, что
канцлер выказывал ему больше отеческой любви за один
день, чем родной отец за всю жизнь.
Беккету приходилось вести переговоры, командовать во¬
енными операциями и выполнять массу важных поруче¬
ний. Во всех конфликтах он неизменно поддерживал свое¬
го короля, поэтому именно Генрих добился того, что после
смерти старого епископа капитул Кентербери избрал Тома¬
са Беккета на его место. К этому моменту Беккет не был ру¬
коположен даже в сан священника.
Генрих надеялся, что Беккет и дальше останется его че¬
ловеком и будет во всем ему подчиняться, однако этого не
случилось: сразу после рукоположения Томас Беккет отка¬
зался от поста канцлера и стал проводить политику, совер¬
шенно противоположную ожиданиям короля. Даже образ
жизни его изменился: оставив развлечения, после принятия
сана он стал предаваться аскетическим практикам, много
молиться, заниматься благотворительностью.
В начале 1164 года Генрих II предъявил священнослужи¬
телям для подписания так называемые Кларендонские кон¬
ституции — статьи, существенно ограничивавшие привиле¬
гии Церкви. Представители духовенства не решились воз¬
разить прямо, но Беккет отложил их подписание до одобре¬
ния папы римского. Ну а тот их не одобрил, так как консти¬
туции противоречили каноническому праву: в частности, за
одно и то же преступление клирики должны были быть су¬
димы дважды — светским и духовным судами. Взбешенный
Генрих 11 обвинил своего бывшего друга в растратах. Томас
Беккет объявил о своей неподсудности королевскому сове¬
ту и бежал во Францию.
Вопреки требованиям Генриха II французский король
Людовик VII с честью принял изгнанного архиепископа
Кентерберийского, и тот провел во Франции шесть лет.
Всемирная история в сплетнях
В июне 1170 года по указанию Генриха II его сын и на¬
следник Генрих Молодой был коронован в Йорке. Традици¬
онно церемонию коронации осуществлял архиепископ
Кентерберийский, однако на этот раз ее совершили архи¬
епископ Йоркский и епископы Лондона и Солсбери. Бек¬
кет немедленно заявил протест, обратившись к папе рим¬
скому. Тот поддержал его, пригрозив Генриху интердиктом,
т.е. запретом на совершение богослужений в его стране. Это
было крайне серьезное предупреждение. Генрих II был вы¬
нужден показательно примириться с Беккетом.
В декабре 1170 года Томас Беккет вернулся из изгнания с
триумфом: его и лодку, в которой он высадился на берег,
восторженные богомольцы несли на руках до самого Кен¬
тербери. Ободренный такой встречей, Томас Беккет немед¬
ленно отлучил от Церкви трех епископов, проведших вмес¬
то него коронацию молодого короля. Узнав об этом, нахо¬
дившийся в Нормандии Генрих II, согласно распространен¬
ной легенде, гневно воскликнул: «Неужели никто не изба¬
вит меня от этого мятежного попа?», добавив: «Каких же
ничтожных трусов и предателей я кормил и призрел в моем
доме, что они позволяют подлому попу оскорблять их гос¬
подина?» Четверо рыцарей — Реджинальд Фитц-Урс, Хьюг
де Моревиль, Уильям де Траси и Ричард ле Бретон — вос¬
приняли слова короля как прямое указание.
29 декабря 1170 года они ворвались в собор, где архиепи¬
скоп должен был возглавлять вечерню. Убийцы настигли
Беккета на ступенях, ведущих к алтарю, и нанесли ему че¬
тыре удара мечом по голове. На третьем ударе архиепископ
упал со словами: «Я принимаю смерть во имя Господа и от¬
даю свою душу на суд Божией Церкви». Четвертый удар ме¬
чом раздробил ему голову. После этого убийцы бежали из
собора.
Это трагическое происшествие не добавило Генриху ни
популярности, ни сыновней любви. Томас Беккет был объ-
252
Глава 5. Королева трубадуров
явлен святым мучеником спустя всего лишь три месяца по¬
сле смерти, а спустя два года Генриху пришлось каяться в
невольном грехе, распластавшись на ступенях Кентербе¬
рийского собора и подставив обнаженную спину монахам
для бичевания. Это публичное унижение короля послужи¬
ло последней каплей в его и без того плохих отношениях с
семьей.
Бертран де Борн — певец войны
После смерти Беккета большое влияние на молодого ко¬
роля приобрел рыцарь Бертран де Борн — воин и трубадур.
Он был не слишком знатен, не очень богат, зато отличался
большим умом и красноречием.
Из средневековой биографии поэта:
«Бертран де Борн был владетель замка в епископате Пе¬
ригорском - замка под названием Аутафорт. Беспрес¬
танно воевал он со своими соседями — графом Перигор¬
ским и виконтом Лиможским, с братом своим Константи¬
ном и с Ричардом, пока тот был графом Пуатье. Был он
доблестный рыцарь и храбрый воин, куртуазный поклонник дам и труба¬
дур отличный, сведущий в законах вежесгва и сладкоречивый, равно рас¬
суждать умевший о добре и худе.
Когда бы ни пожелал, всегда умел он заставить Генриха-короля и сы¬
новей его поступать по его указке, а желал он всегда одного: чтобы все
они - отец, сын и брат все время друг с другом воевали. Желал он также,
чтобы всегда воевали между собой король французский и король англий¬
ский. Когда же они мир заключали или перемирие, тотчас же старался он
сирвентами своими этот мир разрушить, внушая каждому, что тот себя
опозорил, заключив мир и пойдя на уступки. И от этого получал он вели¬
кие блага, но и бед претерпевал немало».
253
О
Всемирная история в сплетнях
О, стравливать королей и герцогов между собой Бертран
умел! Даже теперь его слова, лишенные музыки и переве¬
денные на другой язык, способны разбудить боевой дух:
«Я сирвентес сложить готов
Для тех, кто слушать бы желал.
Честь умерла. Ее врагов
Я бы нещадно истреблял,
В морях топил без дальних слов, —
Но выйдут те из берегов.
Огонь бы трупов не сожрал,
Уж разве б Страшный суд настал.
Я не ворчун и не злослов,
А наглецам бы не прощал.
Господь, помимо всех даров,
Рассудок человеку дал,
Чтоб скромным быть. Но не таков
Любой из золотых мешков:
Из грязи в графы прет нахал, —
Уже и замок отмахал!..»
Царственные особы уважения ему не внушали, коли они
не соответствовали его рыцарскому идеалу: «Короны есть,
но нет голов,/ Чтоб под короной ум блистал», — заявлял он.
Более всего из сыновей Алиеноры любил он Генриха —
молодого короля. Он дал ему сеньяль «Моряк». Брата же его
Ричарда прозвал «Да и нет» за то, что тот часто менял свои
решения.
«Был у него, однако, такой обычай, что постоянно подст¬
рекал он сеньоров к междоусобным браням, а короля-юношу,
сына короля Английского, до тех пор возбуждал к войне против
отца, пока тот не был убит стрелой в одном из Бертрановых
замков», — пишет средневековый биограф, делая лишь одну
Глава 5. Королева трубадуров
маленькую ошибку: Генрих не был убит стрелой, он умер от
дизентерии или какой-то другой болезни, действительно в
одном из замков де Борна. Бертран был в большом горе и
сложил на смерть юноши печальные стихи-плачи.
Всего до нас дошло 48 его стихотворений, в основном
сирвентесы, то есть песни, обращенные к знатным сеньо¬
рам, воинственные и воспевающие рыцарскую честь. Он
мог слагать и куртуазные кансоны, обращенные к прекрас¬
ным дамам, но порой переходил рамки приличия. Так, вос¬
певая донну Мазут де Монтаньяк, за которой ухаживали
многие, в том числе и принц Джеффри, де Борн воспел ее
таким образом, что выходило, будто он видел ее обнажен¬
ной и даже держал в объятьях. Уж очень хотелось ему похва¬
статься тем, что это прекрасная донна предпочла его — не
очень знатного и не очень богатого — принцам крови. Дама
страшно рассердилась. Чтобы загладить вину, Бертран со¬
чинил еще одну кансону — о Составной Донне:
«Донна! Право, без вины
Покарали вы меня,
Столь сурово отстраня, —
Где ж моя опора ?
Мне не знать
Счастья прежнего опять!
Сердце я лишь той отдам,
Что красой подобна вам.
Если ж не найду такую,
То совсем я затоскую.
Но красавиц, что равны
Были б вам, весь мир пленя
Блеском жизни и огня,
Нет как нет! Коль скоро
Вам под стать
Ни единой не сыскать,
255
I
Всемирная история в сплетнях
Я возьму и здесь и там
Все у каждой по частям,
И красавицу иную
Обрету я — составную».
Далее он перечислял прекрасных дам Пуату, делая каж¬
дой комплимент, собирая из их достоинств Идеальную
Донну, словно по частям, а в конце песни сокрушался, что
не может назвать своей эту вымышленную красавицу, и мо¬
лил ее живое подобие — свою донну о прощении.
Бертран де Борн был дважды женат. Первая супруга по
имени Раймонда принесла ему двух сыновей и дочь, вто¬
рая — Филиппа — еще двух сыновей. Один из них, тоже
Бертран, как и отец, стал трубадуром.
Смерть молодого короля
История началась в замке Шинон. Два короля Англии —
отец и сын — провели вместе несколько дней, развлекаясь
охотой и, как казалось окружающим, мирно беседуя. По¬
ужинав, они легли спать в одной комнате, а наутро старый
король обнаружил, что его сына рядом нет. Опущенный
мост свидетельствовал о том, что принц бежал.
Вскоре «король-юноша» обнаружился во Франции, где,
как выяснилось, он принес оммаж Людовику VII. Бывший
супруг Алиенор был тоже вовлечен в заговор против Генриха!
Старый Генрих написал во Францию, потребовав вер¬
нуть ему блудного сына. Получив письмо английского ко¬
роля, Людовик саркастически заметил, что король Англии
находится рядом с ним, а другого он не знает. Напомним:
молодой Генрих был коронован несколько лет назад как со¬
правитель отца.
Генрих II оказался в полной изоляции. Вслед за старшим
сыном его предали Ричард и Джеффри, тоже отправившись
Глава 5. Королева трубадуров
в Париж. Против него взбунтовалась вся Аквитания, ее гра¬
фы отказались признать королевскую власть. «Радуйся, о
Аквитания, ликуй, о Пуату, ибо скипетр короля Аквилона
от тебя удаляется...» — это слова летописца того времени,
Ричарда Пуатевинского.
Примеру Пуату последовали и другие графства, затем —
островные владения. В Париже мятежные вассалы присяг¬
нули на верность молодому королю, было провозглашено,
что «тот, кто раньше был королем Англии, отныне королем
не является». Молодой Генрих щедро раздаривал своим со¬
юзникам земли.
Воспользовавшись этим, английские бароны потребова¬
ли снижения налогов. В ближайшем окружении Генриха II
опасались за его жизнь. Сохранилось горькое письмо Ген¬
риха II к папе римскому, где он жалуется на «козни обоих
сыновей, которых дух неправедности вооружил против отца
до такой степени, что им стало представляться славным де¬
янием и торжеством преследовать его», — и прибавляет:
«Мои друзья от меня отдалились, мои близкие покушаются
на мою жизнь...»
Ротру де Барвих, архиепископ Руанский, один из немно¬
гих прелатов, оставшихся верными Генриху, отправил коро¬
леве суровое официальное послание: «Мы все в один голос и
горестно сожалеем о том, что ты, столь благоразумная жен¬
щина, рассталась со своим супругом... Отделившись от головы,
ни один из членов тела не может больше ей служить. Но еще
более чудовищно, что самый плод сеньора короля и твоего соб¬
ственного чрева ты заставила восстать против отца... Мы
знаем, что если только ты не вернешься к твоему супругу, то
станешь причиной общего разорения... Вернись же, о прослав¬
ленная королева, к своему супругу и нашему господину... Преж¬
де чем ход событий приведет нас к трагическому исходу, вер¬
нись вместе с твоими сыновьями к мужу, которому ты обяза¬
на повиноваться и рядом с которым должна жить... Или же
9- 1381
Всемирная история в сплетнях
ты вернешься к супругу, или же мы, воспользовавшись канони¬
ческим правом, будем обязаны и вынуждены отлучить тебя от
Церкви, о чем мы говорим с величайшим сожалением, и мы сде¬
лаем это, если ты не одумаешься, со слезами и скорбью.,.»
Военные действия завязались в Нормандии в июне 1173 го¬
да. Старый Генрих не собирался сдаваться. И уже осенью
ему улыбнулась удача: его люди взяли в плен горстку воору¬
женных пуатевинцев. Среди них, переодетая в мужской ко¬
стюм, обнаружилась королева Алиенор.
Так она стала пленницей, сначала в Шиноне, затем в Ан¬
глии — в Солсбери. Именно тогда, а не в момент ее замуже¬
ства, удалился в монастырь Бернарт де Вентадорн, который
был моложе своей госпожи на двадцать лет.
Но война продолжалась. Мятежные сыновья то мирились
с отцом, выпрашивая прощение и принося клятвы верности,
то снова поднимали бунт. Относительное затишье наступило
лишь в 1183 году, когда от дизентерии в одном из замков де
Борна умер двадцативосьмилетний молодой король.
Перед смертью он послал к отцу с просьбой в последний
раз даровать ему прощение. Генрих не сразу поверил, потом
достал из шкатулки дорогой сапфировый перстень и отдал его
посланцам, те поспешили назад, застав юношу уже в агонии.
Он еще успел поцеловать присланное отцом кольцо и
надеть его на палец. Он просил передать отцу его послед¬
нюю просьбу: выпустить из заключения его мать. Затем мо¬
лодой король исповедался и соборовался, а потом велел по¬
сыпать пол золой и попросил, чтобы его положили на эту
золу в простой рубашке, обвязав ему шею веревкой; он хо¬
тел умереть подобно раскаявшемуся разбойнику, во искуп¬
ление ошибок, совершенных им за всю его жизнь. И вот
так, лежа на посыпанном золой камне, он раздал все свои
богатства, все, чем владел в этом мире, вплоть до своих ко¬
ролевских одежд. Он уже дышал с большим трудом, когда
один из монахов тихонько заметил ему, что у него на пальце
258
Глава 5. Королева трубадуров
остался присланный отцом драгоценный камень. «Не хоти¬
те ли вы расстаться и с ним, чтобы прийти к полной нище¬
те?» «Это кольцо, — ответил принц, — я оставляю себе не из
желания обладать им, но для того, чтобы свидетельствовать
перед моим Судией о том, что отец вручил мне его в знак да¬
рованного мне прощения».
С ним его и похоронили: рука молодого короля отекла, и
перстень не сумели снять. Это было расценено как знак
свыше: отцовское прощение принято Небом.
Узнав о смерти сына, Генрих произнес: «Он дорого мне
обошелся, но хотел бы я, чтобы он обошелся мне еще доро¬
же, оставшись жить». Алиенор из заключения он не выпус¬
тил, но условия ее содержания были значительно смягчены:
ее выпускали из тюрьмы по церковным праздникам для со¬
вершения паломничеств к святыням. К ней были допущены
гости — ее дочь Матильда с мужем; спустя год она сама на¬
вестила Матильду, разрешившуюся от бремени в Винчесте¬
ре. Генрих стал делать ей подарки: алое платье, подбитое бе¬
личьим мехом, богато украшенное седло...
Накануне смерти молодого короля королева Алиенора
увидела вещий сон: ее сын лежал со сложенными руками,
как у надгробного изваяния; на пальце у него кольцо с дра¬
гоценным сапфиром; над его прекрасным, улыбающимся,
но очень бледным лицом сияли два венца: один золотой, а
другой — словно сделанный из «чистого света».
Когда через некоторое время к королеве прибыли послы,
она уже знала, что за горькую весть они ей сообщат. По опи¬
санию очевидца, Алиенора, благородная дама, «весьма рас¬
судительная женщина... выдержала со спокойствием и ду¬
шевной силой известие о смерти сына» и рассказала им про
свой сон: «Что, если не вечное блаженство, может подразу¬
меваться под короной, у которой нет ни начала, ни конца?
И что может означать этот свет, такой чистый, такой блис¬
тающий, если не сияние бессмертного, вечного счастья?
Всемирная история в сплетнях
Эта вторая корона была прекраснее всего, что здесь, на зем¬
ле, может быть доступно нашим чувствам; но разве не то,
что “глаз не видел, ухо не слышало, сердце человеческое не
чувствовало, Господь уготовил тем, кто Его любит?”»
Плач Бертрана де Борна на смерть короля-юноши.
«Наш век исполнен горя и тоски,
Не сосчитать утрат и грозных бед.
Но все они ничтожны и легки
Перед бедой, которой горше нет,
То гибель молодого короля.
Скорбит душа у всех, кто юн и смел,
И ясный день как будто потемнел,
И мрачен мир, исполненный печали.
Не одолеть бойцам своей тоски,
Грустит о нем задумчивый поэт,
Жонглер забыл веселые прыжки, —
Узнала смерть победу из побед,
Похитив молодого короля.
Как щедр он был! Как обласкать умел!
Нет, никогда столь тяжко не скорбел
Наш бедный век, исполненный печали.
Так радуйся, виновница тоски,
Ты смерть несытая! Еще не видел свет
Столь славной жертвы от твоей руки, —
Все доблести людские с юных лет
Венчали молодого короля.
И жил бы он, когда б Господь велел, —
Живут же те, кто жалок и несмел,
Кто предал храбрых гневу и печали.
Нам не избыть унынья и тоски,
Ушла любовь и радость ей вослед,
И люди стали лживы и мелки,
И каждый день наносит новый вред.
260’
Глава 5. Королева трубадуров
И нет уж молодого короля...
Неслыханной отвагой он горел,
Но нет его, — и мир осиротел,
Вместилище страданья и печали.
Кто ради нашей скорби и тоски
Сошел с небес и, благостью одет,
Сам смерть принял, чтоб смерти вопреки,
Нам в вечной жизни положить завет, —
Да снимет с молодого короля
Грехи и вольных, и невольных дел,
Чтоб он с друзьями там покой обрел,
Где нет ни воздыханья, ни печали.
Вторая война - 1189 год
По свидетельству современников, Алиенор, хоть и была
старше супруга лет на десять, выглядела значительно моло¬
же его. Она до старости осталась красавицей, постарев, но
не подурнев; «...прекрасная и целомудренная женщина, ве¬
личественная и скромная одновременно, смиренная и
красноречивая» — вот какое впечатление произвела она на
винчестерских монахов во время своего визита.
А вот Генрих выглядел очень плохо: он одряхлел и обрюзг,
подволакивал левую ногу и, по всей видимости, страдал бо¬
лезнью Паркинсона: его руки все время находились в движе¬
нии. К тому же одевался он крайне неряшливо и неопрятно.
Петр Блуаский:
«За стоном, в поездках, в обрядах нет ни порядка, ни
строя, ни меры. Духовные лица, придворные, рыцари
питаются плохо вымешенным, плохо взошедшим, плохо
выпеченным хлебом из ячменной муки, тяжелым, словно
свинец; пьют они испорченное, мутное, вязкое, кислое
Всемирная история в сплетнях
и невкусное вино. Я видел, как высоким особам подавали такое густое
и грубое вино, что они могли пить, лишь закрыв глаза и стиснув зубы,
словно процеживали его через сито, а не пили, не в силах скрыть отвра¬
щения. Пиво, которое там пьют, противное на вкус и мерзкое с виду...
Покупают без разбору больных и здоровых животных, рыбу, выловлен¬
ную четыре дня назад, которая не становится дешевле, оттого что про¬
тухла и провоняла».
С возрастом Генрих стал подозрителен и очень жесток.
Именно в его правление был принят закон, согласно кото¬
рому за убийство оленя полагалась смертная казнь: король
обожал охоту и не желал делиться ни с кем дичью.
Гирольд де Барри рассказывает, что в одной из комнат
Винчестера висела картина, на которой был изображен
орел, которого клевали орлята. Генрих подолгу смотрел на
нее, сравнивая эту аллегорию со своей судьбой.
— Эти орлята — четверо моих сыновей, — повторял
он. — И они до самой смерти не устанут меня преследовать.
Действительно: арест Алиенор не означал окончание
войны. Джеффри, а затем Ричард предпочитали проводить
время не в Лондоне, а при дворе Филиппа Французского.
Целых два года Джеффри был неразлучен с французским ко¬
ролем, они подолгу проводили вместе время, ездили на охо¬
ту, участвовали в турнирах. Один из таких турниров закон¬
чился трагически: Джеффри погиб. Филипп был в страшном
горе и проливал горькие слезы над его могилой. Окружаю¬
щим казалось, что он готов кинуться туда вслед за другом.
Место Джеффри вскоре занял Ричард. За столом король
Франции и английский принц ели из одного блюда, появ¬
лялись вместе на балах и, случалось, спали в одной постели.
Злые языки даже обвинили их в содомском грехе.
За Ричарда была сосватана сестра французского короля
Алиса, которая жила тогда в Англии. Разнесся слух, что
Генрих II вступил в связь с невестой своего сына; естествен¬
Глава 5. Королева трубадуров
но, тот был крайне недоволен и отказался жениться. Берт¬
ран де Борн стал теперь другом Ричарда, хотя прежде они
враждовали.
«В те времена, когда эн Ричард, прежде нежели стать ко¬
ролем, был еще графом Пуатье, Бертран де Борн был его вра¬
гом, ибо любил брата его, «короля-юношу», с ним воевавшего...
Бертран составил клятвенный союз против эн Ричарда, в ко¬
торый вошли многие знатные сеньоры. Однако затем все они
его покинули, и, переступив данную ему клятву, мир без него
заключили...
Тогда эн Ричард, зная, что Бертран всеми покинут, подо¬
шел к Аутафорту со своею ратью и поклялся, что не уйдет,
пока Бертран Аутафорта не сдаст и сам на его милость не
сдастся. И Бертран, как услышал про клятву эн Ричарда и
уразумел, что всеми... он покинут, замок сдал и сам сдался.
Граф же Ричард простил его, даровав ему поцелуй».
В союзе с Ричардом он продолжил свои войны и интри¬
ги и не унялся даже, попав в плен к Генриху II, который
имел все основания лишить его жизни:
«Бертран де Борн имел обыкновение похваляться, будто на¬
делен таким разумом, что никогда ему не приходится использо¬
вать его полностью. Но случилось однажды, что король взял его
в плен, а когда предстал он пред королем, тот сказал ему: «Бер¬
тран, теперь-то уж рассудок ваш полностью вам понадобит¬
ся». И ответил ему Бертран, что после смерти «короля-юно¬
ши» вовсе он лишился рассудка. Тогда король заплакал о сыне
своем и простил Бертрана и с почестями пожаловал ему платье
и земли во владение. Долго прожил он в мире сем, а затем под
конец дней своих поступил в цистерцианский монастырь».
Утомленный стычками с сыновьями, Генрих II умер в
1189 году. Узнав о его кончине, тюремщики немедленно ос¬
вободили шестидесятисемилетнюю Алиенор и даже орга¬
низовали ее переезд в Винчестер.
263’
о
Всемирная история в сплетнях
Коронация Ричарда состоялась в Винчестере 3 сентября
1189 года и ознаменовалась... еврейским погромом. Этому
королю предстояло править Англией и континентальными
областями 10 лет, но из них он провел в Англии только пол¬
года, предпочитая военные походы. Управление страной
свелось в основном к взиманию огромных налогов на фи¬
нансирование армии.
Падение Иерусалима и Прокаженный король
Закат королевства Иерусалим связан с трагической исто¬
рией короля Балдуина IV Прокаженного. Он был сыном ие¬
русалимского короля Амори и его первой супруги Агнесс де
Куртене из Эдессы.
Страшная болезнь проявилась, когда будущему королю
было лет десять. Гильом Тирский, воспитатель будущего ко¬
роля, описывая его детство, рассказал, как во время какой-
то игры мальчики в шутку щипали друг друга. Руки принца
были в синяках, но он не чувствовал боли — это был первый
симптом тяжелейшего заболевания.
Отец Балдуина умер, когда тому было 13 лет. В силу ма¬
лолетства короля Иерусалимом управляли регенты, посто¬
янно интриговавшие друг против друга. В центре этих ин¬
триг оказались две сестры Балдуина — Сибилла и Изабелла,
ведь так как Балдуин был неизлечимо болен, было понятно,
что он не оставит потомства, а правление его будет недол¬
гим. Будущее королевства зависело от того, каких мужей
выберут себе эти женщины, особенно старшая из них — Си¬
билла (Изабелла была еще совсем мала). Ее выдали замуж за
Гильома де Монферрата по прозвищу Длинный меч, и она
родила сына — будущего короля-ребенка Балдуина V, умер¬
шего в девять лет. Второй брак Сибиллы был совершен «по
любви» и оказался крайне неудачным. Избранником прин¬
цессы стал барон Ги де Лузиньян — человек богатый, силь¬
Глава 5. Королева трубадуров
ный, но, как выяснилось впоследствии, не обладавший ни
достаточной силой воли, ни умом.
Зато этих качеств в избытке хватало у самого Балдуина.
Превозмогая постоянно прогрессировавшую болезнь, он
вел очень активную жизнь: участвовал в сражениях, не
только руководя войсками, но и лично подвергая свою
жизнь опасностям. В 1179 года в Баниаском лесу на отряд
восемнадцатилетнего короля напал племянник Саладина.
Во время завязавшегося боя лошадь Балдуина убежала, но
короля спас от гибели коннетабль, сам получив при этом
смертельное ранение. Несколько месяцев спустя в другом
бою лошадь Балдуина была убита. Из-за болезни он сам уже
не мог ходить, но один из его воинов вынес своего короля
на спине.
В двадцать один год Балдуин ослеп и едва мог ходить.
А Саладин продолжал атаковать, стремясь воспользоваться
немощью короля. Так из-за его нападения были сорваны
свадебные торжества при бракосочетании одиннадцатилет¬
ней Изабеллы с Онфруа де Тороном — сыном коннетабля,
несколько лет назад спасшего жизнь королю, Саладин оса¬
дил крепость Керак, где и проходила свадьба.
Балдуин немедленно двинулся к Кераку. Сам командо¬
вать войсками он уже почти не мог: слепого и парализован¬
ного короля несли к полю битвы на носилках. А Ги де Лузи-
ньян не решился начать битву и позволил Саладину беспре¬
пятственно отступить. Это вызвало гнев Балдуина, он отст¬
ранил Ги от управления и короновал пятилетнего Балдуи¬
на V.
После этого он прожил еще полтора года, скончавшись в
марте 1185 года в возрасте двадцати четырех лет. Ему насле¬
довал Балдуин V при регенте Раймунде Триполитанском.
Этот ребенок процарствовал всего один год. После его
безвременной смерти престол перешел к Сибилле и ее супру¬
гу Ги де Лузиньяну, с которым она не пожелала развестись.
265’
9
Всемирная история в сплетнях
д=—gfei ди»
Третий крестовый поход
Саладин продолжал завоевывать государства крестонос¬
цев. Отнимая приморские города, он везде уничтожал хри¬
стианские гарнизоны и заменял их мусульманскими.
Страшным поражением христиан обернулась битва при Ти-
вериаде; король Иерусалимский и князь Антиохийский по¬
пали в плен. Большинство пленных было казнено, и лишь
королю Иерусалима, Ги де Лузиньяну, любящая супруга Си¬
билла выторговала жизнь в обмен на то, что уступила сара¬
цинам несколько крепостей.
В сентябре 1187 г. Саладин подступил к Иерусалиму и
осадил его. Горожане обратились к Саладину с предложе¬
нием о мирных переговорах. Саладин соглашался за выкуп
даровать им свободу и жизнь, причем мужчины платили по
10 золотых монет, женщины по 5, дети — по 2. Иерусалим
был взят Саладином 2 октября. В руках крестоносцев ос¬
тался лишь Тир, который защищал граф Конрад Монфер-
ратский.
На Третий крестовый поход Европу вдохновили два рим¬
ских папы — Григорий VIII и его преемник Климент III.
В походе приняли участие трое самых могущественных ев¬
ропейских монархов — германский император Фридрих I
Барбаросса, французский король Филипп II Август и анг¬
лийский король Ричард I Львиное Сердце.
Желая запастись значительными денежными средствами
для предстоящего похода, они ввели особый налог — «Сала-
динову десятину», который распространялся даже на цер¬
ковные владения.
Ричард окружил себя блестящей свитой и рыцарями, на
свое войско, по свидетельству современников, он тратил в
день столько, сколько другие короли — в месяц. Собираясь
в поход, он все переводил на деньги; свои владения он или
отдавал в аренду, или закладывал и продавал. Таким обра-
266
Глава 5. Королева трубадуров
I
зом, он действительно собрал громадные средства; его вой¬
ско отличалось хорошим вооружением.
К сожалению, Фридрих Барбаросса погиб раньше, чем
сумел принять активное участие в походе. Он тщательно
подготовился к войне, заключил договоры с императорами
тех стран, через земли которых предстояло переправляться,
организовал доставку съестных припасов... Но при пере¬
праве через Босфор в Киликии немецкое войско постигло
несчастье, погубившее все их предприятие: 9 июня при пе¬
реходе через горную реку Салеф Фридрих был увлечен по¬
током и вытащен из воды уже бездыханным.
После этого часть немецкого отряда отказалась от про¬
должения похода и возвратилась морским путем в Европу,
другая часть под предводительством сына Барбароссы гер¬
цога Фридриха Швабского дошла до города Акко, он же Ак¬
ра или Птолемаида. Войско поразила эпидемия малярии, от
которой умер и сам молодой Фридрих. На этом немецкую
военную кампанию можно было считать законченной.
Молодые государи Филипп и Ричард представляли пол¬
ную противоположность друг другу. Филипп, умный и даже
хитрый, никогда не терял из виду интересов своего государ¬
ства; Ричард, воспитанный при куртуазном пуатевинском
дворе, жаждал прежде всего чудесных подвигов и славы.
Ричарду и Филиппу противостоял Саладин, точнее Салах-
ад-Дин, «Защитник веры». Таково было его почетное прозви¬
ще, а настоящее имя — Юсуф ибн-Айюб. Этот полководец и
правитель был признан гением еще при жизни и пользовался
почетом и уважением даже среди христиан. О его храбрости,
великодушии, образованности ходили легенды.
«Саладин был отважен, щедр, обходителен; душа его была
благородна, так что всякий, кому довелось жить в его время
на свете, сказал бы, что он сама доброта без единого пятныш¬
ка и изъяна. Вот почему мессер Бертран де Борн, который был
наставником «короля-юноши», услышав от одного человека
267’
9
Всемирная история в сплетнях
подобный отзыв о Саладине, дабы узнать, таков ли он вправ¬
ду, отправился его повидать и убедился, что Саладин и вправ¬
ду такой, каким ему подобало быть. Находясь долгое время
при нем, он очень удивлялся и восхищался, так как не мог пред¬
ставить себе, чтобы существовал еще кто-нибудь, кто мог
бы говорить и совершать то, что говорил и совершал Сала¬
дин. И желая выяснить, как это могло быть достигнуто, он
узнал, что Саладин, дабы не впадать в ошибки и делать имен¬
но то, что надлежало, располагал тайным советом, состав¬
ленным из людей самых лучших и самых сведущих, каких толь¬
ко можно было где-либо сыскать, с которыми всякий день го¬
ворил и советовался о том, что следует сделать или сказать
в этот день и не было ли им сделано или сказано в предшест¬
вующий день что-либо неподобающее, а также о том, что
нужно предусмотреть на следующий день. И ему никогда не
случалось упустить что-либо важное из подлежащего испол¬
нению в тот или иной день».
Последний король Сицилии Вильгельм II, женатый на
сестре Ричарда Иоанне, умер в ноябре 1189 года. Его пле¬
мянник совершил государственный переворот, захватив
власть и отправив Иоанну в тюрьму. Прибывший на остров
Ричард потребовал освобождения Иоанны и достиг этого
очень скоро. Но военный штурм все же состоялся, так как
англичане обвинили сицилийских торговцев в том, что они
чрезмерно задирают цены на хлеб. Мелкие стычки перерос¬
ли в более крупные столкновения, ну а затем жители города
заперли ворота, не желая впускать крестоносцев. Разозлен¬
ный таким неуважением, Ричард повел свои войска на
штурм и спустя несколько часов взял город.
Войско Филиппа не принимало участия в штурме, но,
по предварительной договоренности, вся военная добыча
должна была делиться пополам, и на этом основании
француз потребовал свою долю. Требование показалось
Глава 5. Королева трубадуров
Ричарду несправедливым, и оно положило начало ссоре
двух государей.
Вскоре на Сицилию прибыла Алиенор в сопровождении
невесты Ричарда — Беренгарии Наваррской. Молодая да¬
ма, по выражению современников, была более мудра, чем
красива, но, по всей видимости, внешность невесты не
слишком волновала Ричарда. Обвенчаться сразу они не
смогли, так как начался Великий пост, и было решено, что
невеста последует за женихом в поход, а свадьба их состо¬
ится позже.
Французское и английское войска провели осень и зиму
в Сицилии до весны 1191 года. Затем Филипп погрузился на
корабли и переправился в Сирию. Крестоносцы планиро¬
вали соединить свои силы в Акко, но это не вполне удалось.
Ричард задержался из-за того, что корабль его невесты
был захвачен бурей и унесен к берегам Кипра, правитель
которого тут же назвал Беренгарию своей пленницей.
Ричард был вынужден объявить ему войну и завладел
Кипром. Немного позже туда прибыл Филипп Француз¬
ский и снова потребовал от Ричарда уступить ему половину
острова. Конечно, Ричард возмутился и подарил Кипр Ги де
Лузиньяну — формальному королю давно захваченного са¬
рацинами Иерусалима.
Тут же, на Кипре, состоялась свадьба Ричарда и Берен¬
гарии. Формально их брак длился восемь лет, супруги поч¬
ти не жили вместе, и Беренгария, хоть и считалась англий¬
ской королевой, никогда не ступала на английскую землю.
Детей у нее не было. Их бесплодное сожительство любят
приводить в качестве аргумента те, кто считает Ричарда го¬
мосексуалистом. Что же: король действительно дважды
приносил публичное покаяние, перечисляя среди своих
грехов и содомию. Впрочем, скорее всего, грех этот был
случаен, ведь крестоносцам приходилось сталкиваться на
Востоке с разнообразными искушениями, а в христиан¬
269'
Всемирная история в сплетнях
ском лагере строгий аскетизм перемешивался с любовью к
роскошной жизни и не было недостатка в «маркитантках»
обоего пола.
Побуждаемый Ги де Лузиньяном, Ричард оставил нако¬
нец Кипр и прибыл в Акко, где принял участие в осаде го¬
рода, тянувшейся целых два года! Многие историки счита¬
ют эту осаду непрактичной и бесполезной, называя ее ро¬
ковой ошибкой со стороны христиан, поддавшихся на уго¬
воры интригана Лузиньяна: они бились, тратили время и
силы из-за небольшого и никому не нужного клочка зем¬
ли, которым предполагали наградить безземельного «ко¬
роля Иерусалима», уже получившего Кипр.
Здесь еще более обострились и без того не слишком хо¬
рошие отношения Ричарда и Филиппа. Рыцарский харак¬
тер Ричарда вызвал к нему горячую симпатию мусульмани¬
на Саладина; государи начали обмениваться посольствами,
оказывать друг другу знаки внимания. Эти уважительные
отношения стали одним из наиболее известных средневе¬
ковых романтических сюжетов. Саладин посылал Ричарду
свежие фрукты и лед, а однажды, когда конь Ричарда был
убит, подарил тому двух жеребцов. Ричард также отвечал
подарками. Они даже поднимали вопрос о свадьбе между
сестрой Ричарда Иоанной и братом Саладина Аль-Адилем.
Филипп взревновал и заподозрил заговор против себя. По¬
ползли слухи, что Ричард готов изменить делу христиан и
даже посягнуть на жизнь Филиппа.
Слухи эти были не так уж безосновательны: противники
крестоносцев мусульмане отличались хитростью и ловкос¬
тью. Отважные бедуины подкрадывалась ночью к отдель¬
ным пилигримам с обнаженным кинжалом и принуждали
молча идти в плен или закалывали их при первом крике.
Война шла и на море. Некоторые мусульманские корабли
старались обмануть христиан тем, что водружали кресты и
брали на борт свиней, нечистых животных.
270’
Глава 5. Королева трубадуров
Но, несмотря на это, Саладин был недоволен боевым ду¬
хом своих воинов. Он горько жаловался на пренебрежение
общим делом, сравнивая апатию магометан с энтузиазмом
крестоносцев: «Есть ли хоть один мусульманин, — писал он ха¬
лифам, — который следует призыву, который приходит, когда
его зовут? Между тем взгляни на христиан, какими массами
они стекаются, как они спешат наперерыв, как они поддержи¬
вают друг друга, как они жертвуют своими богатствами, как
дружно они держатся вместе, как они переносят величайшие
лишения. У них нет короля, государя, острова или города, нет
человека, как бы незначителен он ни был, который бы не послал
на эту войну своих крестьян, своих подданных, который бы не
дал им явиться на поприще храбрости; у них нет сильного чело¬
века, который бы не принял участия в этом походе: все хотят
быть полезными нечестивой цели своего рвения... Напротив то¬
го, мусульмане вялы, лишены мужества, равнодушны, утомле¬
ны, бесчувственны, не ревностны к вере... Ты, который происхо¬
дишь от крови нашего пророка Магомета, ты обязан поэтому
стать на его место и сделать в это время то, что сделал бы он
сам, если бы был среди своего народа — сохранить в мире воспо¬
минание о нем и дать восторжествовать истине; потому что
он поручил нас и всех мусульман твоему покровительству!»
Безусловно, он сильно идеализировал крестоносцев. На
самом деле внутри христиан единства не было, участвую¬
щие в походе феодалы постоянно ссорились. Филипп вдруг
объявил, что хочет вернуться домой: он неоднократно тяже¬
ло болел и среди прочего подцепил какую-то лютую хворь,
от которой у больных выпадали волосы и ногти. Ногти за¬
тем отрастали, волосы — не всегда; Филипп на всю жизнь
остался лысым как коленка.
В июле Акко был доведен до истощения, и гарнизон на¬
чал договариваться о сдаче.
Со стороны христиан были предложены слишком суро¬
вые условия: они заявили, что мусульманский гарнизон го-
271
Всемирная история в сплетнях
рода получит свободу только тогда, когда христианам будут
возвращены Иерусалим и другие завоеванные Саладином
области; кроме того, Саладин должен был дать две тысячи
заложников из знатных мусульман. Саладин согласился, и
Акко был сдан христианам.
Однако обещанных денег Ричард не получил и никаких
выгод не достиг. При разделе добычи крестоносцы снова
поссорились. Затем Саладин отчего-то задержал выплаты, и
разозленный Ричард, забыв их прежние благородные отно¬
шения, велел заколоть перед воротами Акко две тысячи за¬
ложников. Конечно, после этого деньги вовсе не были уп¬
лачены, ни один пленный христианин не отпущен, а также
не был выдан и Святой Крест. Кроме того, в последующих
сражениях много раненых или пленных христиан пали
жертвами мщения противников.
Из Акко Ричард двинулся на Аскалон. Саладин решился
на экстренное средство: велел срыть крепкие стены Аскало-
на и превратить город в груду камней. При виде развалин
Ричард растерялся, сказалась та нехорошая черта его харак¬
тера, за которую де Борн прозвал его «Да-Нет»: он никак не
мог принять решение, идти ли ему на Иерусалим или вы¬
брать иное направление, потеряв в раздумьях целую зиму.
Три раза Ричард выступал в поход и три раза останавливал¬
ся или менял направление марша.
Ранней весной 1192 года он в последний раз двинулся к
Святому городу. Время года было выбрано для этого наи¬
худшее: почти непрерывно шли дожди, дороги развезло, ло¬
шади вязли, солдаты быстро теряли силы.
На середине пути Ричард был вынужден остановиться,
чтобы обсудить с советниками, насколько реальны его
планы. Нашлись знающие люди, указавшие на то, что
Святой город очень хорошо укреплен, прикрыт сильным
войском Саладина, и потому его едва ли можно взять. Ри¬
чард выслушал всех и... раздумал идти на Иерусалим. Вме¬
272
Глава 5. Королева трубадуров
сто этого он заключил в сентябре 1192 года с Саладином
крайне невыгодный мирный договор, оставлявший за хри¬
стианами лишь небольшую береговую полосу от Яффы до
Тира. Саладин даровал христианам мир на три года. В это
время они могли свободно приходить на поклонение свя¬
тым местам. Святой Крест не был возвращен, Иерусалим
оставался во власти мусульман. Королем Иерусалима Ри¬
чард признал ставленника Саладина — Конрада Монфер-
ратского, второго мужа младшей сестры Балдуина Прока¬
женного Изабеллы, перешедшего на сторону сарацин.
Этот Конрад вскоре погиб «при невыясненных обстоя¬
тельствах», подозревали, что убийц подослал сам Ричард
Львиное Сердце, тем более что освободившееся место ко¬
роля Иерусалима занял племянник Ричарда, Генрих II
Шампанский.
Вторая сестра несчастного Балдуина Сибилла умерла в
Акко от эпидемии, унесшей жизни и двух ее дочерей. Че¬
тырьмя годами позже скончался Ги де Лузиньян. Изабелла
еще дважды выходила замуж, и лишь ее четвертый муж
Амори II де Лузиньян стал королем Иерусалима. Сильно
ослабевшее королевство просуществовало еще сто лет, а за¬
тем было завоевано мамлюками.
В октябре 1192 г. Ричард оставил Сирию: вести, доходив¬
шие с родины, ясно говорили о том, что ему нужно срочно
возвращаться, так как против него активно интриговали и
Филипп, и родной брат Иоанн.
Ричард пробирался домой через Центральную Европу и
был схвачен в декабре 1192 года в окрестностях Вены Георгом
Роппельтом, рыцарем австрийского герцога Леопольда V,
с которым Ричард поссорился при взятии Акко. Теперь гер¬
цог обвинил Ричарда в смерти своего кузена Конрада Мо-
ферратского и передал его императору Священной Рим¬
ской империи Генриху VI, который заключил его в замке
Дюрнштайн.
273
9
Всемирная история в сплетнях
Плен, освобождение и смерть
В Реймской хронике XIII века сохранилась поэтичная
красивая легенда, рассказывающая о том, что местопребы¬
вание Ричарда долгое время оставалось неизвестным. Мес¬
то его заточения открыл трувер Блондель де Нель, запев под
окнами башни, где находился король, первый куплет пес¬
ни, сложенной когда-то в молодые годы вместе с Ричардом.
Допев куплет, Блондель услышал, как кто-то в башне про¬
должил песню вторым куплетом.
Сирвента, сложенная Ричардом
во время пребывания в плену:
«Поскольку речи пленного напор не свойствен,
как и речи тек, кто хвор,
пусть песнь утешно вступит в разговор.
Друзьям, не шлющим выкупа, позор!
Мне из-за тех, кто надары не скор,
быть две зимы в плену
Пусть знает каждый в Англии сеньор,
в Анжу, в Гаскони, словом, весь мой двор,
что я их безотказный кредитор,
что мной тюремный отперт бы запор
и нищим был, скажу им не в укор, -
а я еще в плену
У пленных и у мертвых, искони
известно, нет ни друга, ни родни.
Я брошен. Злата и сребра ни-ни,
все ждут. Но будут — даже извини
я их — обвинены они одни,
коль я умру в плену».
Глава 5. Королева трубадуров
Сеньор мой вверг страну в раздор, сродни
чему раздор в душе. Меж нас грызни
не должно быть, по слову клятв:
они обоими давались в оны дни.
Но вырвусь скоро я из западни,
не век мне быть в плену.
Сестра графиня! Бог, вам давший все
дары да будет милостив к красе,
у коей я в плену.
Император потребовал выкуп в 150 тысяч марок — двух¬
летний доход английской короны.
Иоанн и Филипп II предложили 80 тысяч марок за то,
чтобы Ричард оставался пленником, но их предложение
император отклонил. Алиенор Аквитанская собрала тре¬
буемую сумму путем взимания непомерных налогов, и в
феврале 1194 года Ричард был освобожден. Филипп II по¬
слал Иоанну письмо со словами «Будь осторожен. Дьявол
на свободе». По возвращении в Англию Ричард помирил¬
ся с Иоанном, назначил его наследником, несмотря на все
прошлые козни, и принялся укрощать распоясавшихся
вассалов.
«Когда отправился король Ричард за море, все сеньоры Ли¬
музенские и Перигорские, клятвенный заключив союз, собрали
превеликую рать и пошли к городам и замкам, которые отнял
у них эн Ричард, и так, сражаясь и в плен захватывая защит¬
ников их, многое отвоевали обратно. Когда же эн Ричард из-
за моря вернулся и из плена вышел, был он утратой городов и
замков тех весьма раздосадован и раздражен и стал угрожать
сеньорам, что все отберет обратно, а их самих уничтожит.
Но виконт Лиможский и граф Перигорский, ободренные под¬
держкой, какую король французский им оказывал и прежде, и
теперь, угрозы его ни во что не ставили и послали сказать ему,
275
9
Всемирная история в сплетнях
что вернулся-де он чересчур гордый и бравый, но что они про¬
учат его в бою и придется ему, хочет он этого или не хочет,
сделаться мягким, смирным и учтивым».
26 марта 1199 года при осаде замка Шалю-Шабродь в
Лимузене он был ранен в шею из арбалета французским ры¬
царем Пьером Базилем и 6 апреля скончался от заражения
крови на руках своей 77-летней матери и молодой жены. По
легенде, Ричард приказал не казнить Базиля, но Алиенор
распорядилась иначе: после взятия замка с Базиля содрали
заживо кожу, а затем его повесили.
Ричард был похоронен в аббатстве Фонтевро во Фран¬
ции рядом со своим отцом.
«Когда король Ричард умер, у него остался брат, прозван¬
ный Безземельным, ибо не было у него никакого своего удела. Он
стал английским королем, вместе с королевством унаследовав
также герцогство Аквтанию и графство Пуату».
Алиенор прожила еще шесть лет. Она съездила в Касти¬
лию и сосватала одну из своих внучек — Бланку — за коро¬
ля Франции. Бланка стала достойной королевой, матерью
прославленного Людовика Святого.
Умерла Алиенор в 1204 году, по легенде — от ярости, уз¬
нав о захвате врагами замка Шато-Гайяр, построенного ее
любимым Ричардом.
1лава б
Опасные фаворитки «короля-солнце»
«Знаете ли вы так же хорошо, как я, человека, с которым
мы оба имеем дело? Знаете ли вы его пристрастие к эффек¬
там, оплаченным любой ценой?» — писал о Людовике XIV
его верный министр Кольбер. Этот гениальный финансист,
оплачивавший все расходы своего короля, имел достаточно
оснований для скептицизма. Внешний блеск, слава — вот
что больше всего заботило короля, изрекшего: «Государст¬
во — это я».
Старший из двух сыновей Людовика XIII и Анны Авст¬
рийской, он родился лишь на 23 году их брака. Мальчику
не исполнилось и пяти лет, когда в 1643 умер король, его
отец. Государственную власть мать-регентша передала кар¬
диналу Мазарини. Людовик XIV всецело доверял итальян¬
цу, но после его смерти отказался брать себе другого перво¬
го министра.
Впрочем, и другая должность — суперинтенданта фи¬
нансов — давала своему обладателю не меньшие возможно¬
сти. Поначалу занимал ее Николя Фуке, сколотивший ог¬
ромное состояние и арестованный за казнокрадство после
роскошнейших празднеств, которые он дал в честь короля в
своем поместье в Во. Процесс над ним тянулся три года и
завершился тем, что несчастный Фуке был осужден на по¬
жизненное заключение.
Его преемник, Жан-Батист Кольбер, умер от расстрой¬
ства после того, как король грубо отчитал его за то, что он
не сумел изыскать денег на его очередную прихоть. Супер¬
интендант заслужил столь сильную народную ненависть,
что во время похорон полиции пришлось отбивать у толпы
его гроб: чернь была готова растерзать мертвое тело.
277
7
Всемирная история в сплетнях
В 1660 году Людовик вступил в брак с испанской инфан¬
той Марией-Терезой. Всегда относясь к супруге с уважени¬
ем, Людовик не испытывал к ней сильного сексуального
влечения, место в постели короля чаще занимали его фаво¬
ритки: Луиза де Лавальер, Атенаис де Монтеспан, Франсуа¬
за де Ментенон...
В честь этих фавориток устраивались роскошные празд-
ненства. Король сам участвовал в них, исполняя роли
Восходящего солнца или бога Аполлона, символом кото¬
рого также было Солнце. В знаменитых Каруселях — кон¬
ных балетах — король тоже чаще всего представал перед
народом, украшенный каким-нибудь солнечным симво¬
лом. В Карусели 1662 года, устроенной в честь Олимпии
Манчини, Людовик XIV исполнил роль римского импера¬
тора и нес огромный щит в форме солнца. Окружавшие
принцы изображали разные стихии, планеты и прочие
подвластные солнцу существа и явления. Именно тогда
впервые и был произнесен лестный эпитет — «король-
солнце».
Затрачивая массу средств на поддержание престижа сво¬
ей страны Людовик также вел постоянные войны, не при¬
несшие Франции ни славы, ни новых территорий: сначала с
Голландией, затем войну «Аугсбургской лиги», потом войну
за Испанское наследство...
Все это легло на страну воистину непереносимым бреме¬
нем. Погибла масса людей, очень много денег было выбро¬
шено на ветер. Казна почти постоянно была пуста.
Несмотря на это, царствование Людовика, правившего
более шестидесяти лет, считается временем расцвета Фран¬
ции и ее небывалого влияния в мире. Оно вошло в историю
как Великий Век. «Король-солнце» пережил своих детей,
внуков и после его кончины на престол взошел Людовик
XV — малолетний правнук короля.
278’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
Версаль: изнанка дворцовой жизни
В конце 40 — начале 50-х годов Фронда вынудила коро¬
левскую семью бежать из Парижа, познать лишения, скры¬
ваться. С тех пор Людовик XIV невзлюбил столицу. Навер¬
ное, поэтому он выстроил себе новую резиденцию — Вер¬
саль в восемнадцати километрах от Парижа, признанный
шедевром архитектуры. Дворец был сооружен за четыре го¬
да в первой половине 60-х годов, в дикой спешке. Из-за это¬
го роскошный дворец оказался страшно некомфортным из-
за сквозняков, протекающих потолков и плохой тяги в ка¬
минах. Исправить эти недостатки не было никакой возмож¬
ности: для этого понадобилось бы проломать стены, покры¬
тые искуснейшими росписями и лепниной. Поэтому в хо¬
лодную погоду коридоры Версаля были столь задымлены,
что придворные казались мутными силуэтами и узнавали
друг друга, только подойдя совсем близко. Несмотря на это,
во дворце было страшно холодно, чтобы не простудиться,
некоторые дамы носили под платьями нижнее белье из ме¬
ха. Те, кто был вынужден в силу своего положения жить в
Версале, ютились в крохотных комнатах на верхних этажах.
Там было еще неуютнее, чем внизу: дамы укрывали свои
кровати плотными пологами и обогревались с помощью
жаровен. Эти спальни, в том числе и королевская, кишели
клопами, вшами и другими насекомыми.
Еще одним недостатком королевской резиденции был
явный недостаток отхожих мест. Часто, выйдя из бальной
залы, кавалеры и дамы справляли малую нужду где-нибудь
под лестницей. Когда вонь становилась невыносимой, двор
переезжал в другую резиденцию, предоставляя слугам от¬
мывать загаженный дворец.
Зато сад Версаля был великолепен! Там росли многочис¬
ленные плодовые деревья, приносившие большой урожай,
в изобилии цвели цветы и били фонтаны. Ради экономии
Всемирная история в сплетнях
воды — очень дорогой в то время — их никогда не включа¬
ли все. Однако король не должен был об этом догадаться, и
в саду действовала особая система оповещения: мальчики-
курьеры отслеживали, куда направился король, и человек,
следивший за фонтанами, направлял поток воды именно в
те места, перекрывая остальные трубы. Если король нахо¬
дился во дворце, то действовали только те фонтаны, что бы¬
ли видны из окон.
А не лгут ли портреты?
«Короля-солнце», так пекшегося о блеске своего правле¬
ния, принято изображать красавцем. Не очень высокий, но
стройный и грациозный, темноволосый, с правильными
чертами удлиненного лица, король прекрасно танцевал и
был талантливым артистом.
Да, действительно, в ранней юности он выглядел имен¬
но так. Но затем начались изменения. Искусство стомато¬
лога в XVII веке сводилось лишь к удалению вконец испор¬
ченных зубов, и Людовик вскоре потерял их почти все. Не¬
которые зубы ему удалили столь неудачно, что в верхнем
небе образовались отверстия, и при жевании пиша попада¬
ла в носоглотку. Когда же король полоскал рот, вода фонта¬
ном выливалась у него из носа. Несмотря на это, Людовик
ел очень много. Его неумеренный аппетит поражал совре¬
менников и приводил в отчаяние врачей.
Принцесса ПФальцская:
«Я видела, как король ест, а это часто означало: четыре
полные тарелки разного супа, целый фазан, куропатка,
большая тарелка салата, два больших куска ветчины, ба¬
рашек с чесноком в собственном соку, тарелка печенья,
а потом еще фрукты и яйца вкрутую».
О
280
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце;
Людовика XIV будили каждое утро в половине восьмого.
Сначала его посещали первый лекарь и первый хирург, а по¬
том начиналась его публичная жизнь. В девять часов комна¬
та короля заполнялась придворными, и он садился за завт¬
рак, заметим, довольно скромный.
По-настоящему аппетит короля можно было оценить за
обедом. Обычная трапеза Людовика XIV состояла более чем
из тридцати различных блюд: король мог выбирать из двух
больших и четырех малых супов, двух средних и шести ма¬
лых антре, двух больших и двух малых блюд жаркого, двух
или четырех салатов, двух больших, двух средних и двух ма¬
лых антреме.
Стоит ли удивляться, что Людовик быстро располнел и
стал страдать несварением желудка? Его любимым лакомст¬
вом был зеленый горошек, приводивший к метеоризму
(впрочем, у этих недомоганий могла быть и иная причина,
о которой будет рассказано позже). Может быть, поэтому
Людовик имел привычку держать окна открытыми даже в
мороз, а г-жа де Монтеспан всегда сжимала в руке платочек,
пропитанный резкими духами. «Первые врачи», которые
часто менялись, изводили его клистирами, промываниями,
кровопусканиями, диетами, которые король соблюдать от¬
казывался.
Должность: официальная фаворитка
Княгиня Пфальцская, невестка короля, говорила, что
«Людовик XIV был галантен, однако зачастую галантность
его перерастала в сущее распутство. Он любил всех без разбо¬
ру: благородных дам, крестьянок, дочерей садовника, горнич¬
ных, — для женщины главное было прикинуться, будто она
влюблена в него».
Благодаря придворным сплетникам историкам стало из¬
вестно имя дамы, лишившей будущего короля невинности.
Всемирная история в сплетнях
Ею стала Катрин-Генриетта Белльер (1614—1689), баронесса
де Бовэ. Она была вовсе не знатна (ее супруг поставлял ко
двору ткани) и значилась камеристкой Анны Австрийской.
Красивой она тоже не была, и хотя портретов ее не сохрани¬
лось, из ее прозвища — Кривая Като — можно заключить,
что на глазу у нее было, по меньшей мере, бельмо. Несмот¬
ря на это, бойкая особа имела кучу любовников. Считается,
что сама королева отправила ее соблазнить принца, так как
опасалась, что дворцовые развратники приохотят его к со¬
домскому греху. Выполнив свою важную миссию, сорока¬
двухлетняя камеристка отошла в тень. По слухам, Анна от¬
благодарила ее за верную службу, подарив две тысячи лив¬
ров. Впрочем, это не спасло Като от долгов, и после смерти
супруга мадам Белльер вынуждена была оставить придвор¬
ную жизнь.
Вслед за ней в постели короля перебывали почти все
прислужницы Анны Австрийской. Стареющая королева
была вынуждена даже приказать запирать двери в их спаль¬
ню, беспокоясь за нравственность сына.
Пережив период юношеской гиперсексуальности, юный
Людовик остановил свое внимание на одной из «мазарине-
ток» — племянниц кардинала Мазарини. Его следующей
пассией стала Олимпия Манчини (1637—1708). В юности
Олимпия не считалась красавицей, на ее худом и бледном
лице жили лишь огромные темные глаза. Впоследствии, ро¬
див несколько детей, она пополнела и это пошло ей на
пользу: формы округлились, цвет лица стал лучше. Несмот¬
ря на молодость, девушка уже успела впутаться в заговор
Фронды и побывать в ссылке, которая, впрочем, оказалась
непродолжительной.
По возвращении молодой особы в Лувр Анна Австрий¬
ская сама приняла ее под свою защиту, а вскоре Людовик
принялся за ней ухаживать. Он дарил ей драгоценности бас¬
нословной стоимости, организовал в ее честь пышные пра-
282
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
здники, где даже сам выступал в балете. Олимпия строила
честолюбивые планы, явно рассчитывая стать королевой
Франции, что было сильно не по душе Анне Австрийской.
Их связь длилась три года, а затем девицу вдруг поспеш¬
но выдали замуж за Евгения-Мориса Савойского, графа
Суассона. Причины спешки стали ясны через полгода, ког¬
да у Олимпии родился сын Луи-Томас, внешне очень похо¬
жий на Людовика. Всего в этом браке родилось восемь де¬
тей.
Олимпия не считала замужество причиной для разрыва.
Она страшно ревновала Людовика к своей сестре Марии,
ставшей его следующей фавориткой, к кузине короля Ген¬
риэтте Английской, к Луизе де Лавальер... Предметом ее не¬
приязни стала даже супруга короля Мария-Тереза, которой
он в первый год брака был сильно увлечен.
В дальнейшем Олимпия показала себя заядлой интри¬
ганкой. Она то подсовывала королю любовниц, то наобо¬
рот, пыталась расстроить его романы в надежде вновь самой
оказаться в его постели. Однажды, когда ее планы в очеред¬
ной раз сорвались, с досады она открыла глаза Марии-Тере¬
зе на измену мужа, указав ей на Лавальер. Королева была
очень расстроена и, будучи не в силах изменить поведение
мужа, просто удалила от себя Олимпию. Об интриганке все
забыли вплоть до 1679 года, когда было раскрыто нашумев¬
шее «дело отравителей». Выяснилось, что Олимпия тоже
покупала яд, желая избавиться от Лавальер. Возможно, она
имела отношение к отравлению Генриэтты Английской,
умершей при невыясненных обстоятельствах. Кто-то слы¬
шал, что Олимпия даже грозила, что подсыплет яд в пищу
самому Людовику, если он к ней не вернется — но страстная
итальянка не исполнила свой план. Подозревали, что вмес¬
то этого она спровадила на тот свет своего супруга. Олим¬
пия отрицала все обвинения, но в январе 1680 года ей было
предложено покинуть не только Версаль, но и Францию.
283’
Всемирная история в сплетнях
С тех пор она путешествовала по Европе, переезжая из стра¬
ны в страну, гостила у своих многочисленных родственни¬
ков, нигде не задерживаясь надолго.
После расставания с Олимпией король отправился под
Дюнкерк к месту военных действий. Там молодой король
серьезно заболел, и врачи опасались за его жизнь. Кругом
все говорили о политике, о том, что будет с Францией, ес¬
ли, не дай бог, случится худшее... И лишь одна девушка пла¬
кала не о государе, а о человеке; это была Мария Манчини,
младшая сестра Олимпии. Слезы делали ее большие темные
глаза прекрасными. Надо признать, что глаза были единст¬
венной красивой чертой в лице Марии; девушка была худой
и бледной, совсем не во вкусе людей XVIII столетия.
Но слезы и искренняя привязанность сделали свое дело:
Людовик влюбился. Образованная и умная, Мария положи¬
тельно влияла на легкомысленного короля. Благодаря ей он
познакомился с философией, древнегреческой и римской
литературой.
Молодые люди были неразлучны, и в конце концов по¬
шли слухи, что Мария может стать королевой Франции.
Людовик действительно сделал ей предложение, известив
об этом кардинала Мазарини.
— Я не вижу лучшего способа отблагодарить Вас за служ¬
бу! — закончил он.
Увы, кардинал не посмел принять эту «благодарность»,
он немедленно поспешил к королеве и доложил ей о проис¬
ходящем.
Анна Австрийская не могла допустить подобного. Не¬
смотря на слезы и мольбы все еще влюбленного Людовика,
девушку выслали в Ла Рошель, а затем выдали замуж за кня¬
зя Лоренцо Колонна. После ее замужества выяснилось, что
роман Марии с королем был чисто платоническим: она ос¬
талась девственницей. Князь поначалу был этим сильно
удивлен, а затем принялся всюду этим хвастаться.
284’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце;
Мария переехала в Рим, но ее отношения с мужем не
сложились. Князь сильно пил, часто изменял жене и да¬
же порой бил ее. После рождения третьего ребенка Ма¬
рия покинула князя, опасаясь, что когда-нибудь он мо¬
жет ее убить. С тех пор она путешествовала по Европе в
сопровождении своей сестры Гортензии и больше никог¬
да с Людовиком не встречалась. Умерла Мария в Пизе в
1715 году.
После разрыва с Манчини в 1660 году Людовик женился.
Его супругу, испанскую принцессу Марию-Терезу, принято
выставлять скучной и малоинтересной особой. Здесь фран¬
цузские источники категорически не сходятся с испански¬
ми. На родине Мария-Тереза считалась умной, волевой,
красивой и даже несколько строптивой, ее живой нрав с
трудом вписывался в чопорность мадридского двора. Ее
многочисленные портреты кисти Диего Веласкеса под¬
тверждают, что двадцатидвухлетняя испанская инфанта бы¬
ла прехорошенькой.
Ну а десятилетием позже принцесса Пфальцская писала,
что королева была столь скудоумна, что верила всему, что ей
говорили, и хорошему, и плохому. Видимо, что хорошо для
строгой Испании, не всегда подходит для беззаботной
Франции.
Мария-Тереза и Людовик приходились друг другу кузе¬
нами, возможно, это близкое родство и стало причиной
того, что их дети рождались слабенькими, и лишь один из
них дожил до зрелого возраста. Хотя их брак был одним из
условий Пиренейского мира и средством закончить дли¬
тельную войну, инфанта искренне желала его, идеализи¬
руя Людовика и французский двор. Увы, ее счастье дли¬
лось всего лишь год, затем супруг принялся изменять ей,
вновь заведя фавориток. Однако, уважая свою супругу и
испытывая к ней теплые чувства, он долгое время стре¬
мился скрывать свои интрижки. Мария-Тереза любила
Всемирная история в сплетнях
его, и когда Олимпия Манчини нарочно, со зла рассказа¬
ла ей о Луизе де Лавальер, королева так расстроилась, что
даже слегла.
В следующем, 1661 году, сильно удивив двор, женился и
младший брат короля Филипп герцог Орлеанский. Удивле¬
ние было вызвано тем, что этот принц до сих пор вовсе не
интересовался женщинами и даже, как язвили придворные,
не видел ни одной из них обнаженной. Он предпочитал об¬
щество мужчин, сам любил переодеваться в платье и, по¬
добно Генриху III, носил длинные серьги. Герцог не делал
секрета из своих пристрастий, он был членом содомского
общества, и об устраиваемых им оргиях по Парижу ходили
самые непристойные слухи.
За него выдали шестнадцатилетнюю Генриэтту, дочь каз¬
ненного короля Англии Карла I. Эта девушка вовсе не была
невинной овечкой; несмотря на молодость, она уже многое
повидала. Генриэтта родилась, когда в Англии вовсю полы¬
хала гражданская война. Сразу после рождения дочери ее
мать-королева бежала во Францию вместе с любовником —
лордом Джермином, бросив новорожденную на попечение
няни, леди Докит, графини Мортон, которая фактически
спасла жизнь маленькой принцессы: она выбиралась из Ан¬
глии, переодевшись крестьянкой и выдавая малютку за сво¬
его ребенка. Благодарности от королевы эта героическая
женщина не получила, во Франции та приняла ее довольно
прохладно и скоро уволила.
Воспитывалась Генриэтта в католическом монастыре
Шайо. Те дни, что она проводила с матерью, были лишены
радости: изгнанная английская королева сильно нуждалась,
и девочка часто была вынуждена целыми днями оставаться
в постели, так как в ее комнатах царил жуткий холод и не
было дров, чтобы растопить камин. Любовник королевы
сэр Джермин начал пить и отличался страшной грубостью.
Однажды Генриэтта стала свидетелем того, как он дал по-
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
щечину ее матери, та в ответ двинула его ногой в пах и меж¬
ду ними завязалась драка.
Однако, несмотря на страшное детство, Генриэтта вырос¬
ла умной и образованной, хоть и некрасивой девушкой: в
ранней юности она была столь худа, что кузен Людовик драз¬
нил ее ожившим скелетом. Но вскоре после замужества про¬
изошло чудо: тощая девица расцвела, пополнела и стала пи¬
саной красавицей. Теперь король уже не мог презрительно
пройти мимо. Их связь никогда не выставлялась напоказ, но
все при дворе считали их любовниками. Чтобы успокоить
придворных сплетников, Людовик позволял себе интрижки
с другими женщинами: именно с этой целью Генриэтта по¬
знакомила короля со своей фрейлиной Лавальер, не ожидая,
что скромница и хромоножка надолго займет ее место. Впос¬
ледствии она не раз интриговала против своей ставленницы.
Считаясь супругой мсье Филиппа Орлеанского, Генри¬
этта родила четверых детей, из которых выжило трое. Кто
на самом деле был их отцом, сказать трудно.
В 1670 году она участвовала в переговорах с Англией и
способствовала подписанию важного для обеих стран Дувр¬
ского договора. Через две недели после своего триумфаль¬
ного возвращения из Лондона мадам почувствовала несиль¬
ные боли в боку. На них не обратили внимания: из-за тугих
корсетов подобные недомогания были часты. Но боли вне¬
запно резко усилились, после того как Генриэтта выпила
стакан настойки цикория; бедная женщина едва сдержива¬
ла крики, а врачи не знали, чем ей помочь. Агония длилась
несколько часов. Двадцатишестилетняя принцесса умерла
30 июня 1670 года. Многие полагали, что Генриетта была от¬
равлена одним из фаворитов своего мужа. Причины ее
смерти до сих пор точно не установлены.
Луиза Франсуаза де Ла Бом-Ле-Блан (1644—1710), герцо¬
гиня де Лавальер стала фрейлиной Генриэтты Английской в
287’
Всемирная история в сплетнях
семнадцать лет. Ее описывали как скромную и милую де¬
вушку с томными голубыми глазами. Она не была красави¬
цей и к тому же прихрамывала, но все считали ее очарова¬
тельной. Двадцатитрехлетний Людовик влюбился в моло¬
дую женщину не на шутку. Уступила она далеко не сразу: Лу¬
иза была очень набожна и боялась греха. Даже считаясь офи¬
циальной фавориткой, она частенько убегала от царствен¬
ного любовника в монастырь, чтобы предаться покаянию.
Луиза никогда не просила ничего у Людовика XIV, но от его
подарков не отказывалась. Она получала крупные суммы от
Кольбера и быстро тратила их на драгоценности.
Людовика она искренне любила, и Сен-Симон даже на¬
звал ее «святой», сказав: «Благословен был бы король, если
бы он имел только таких любовниц, как мадам де Лавальер».
Их связь длилась девять лет, Луиза родила королю четве¬
рых детей, из которых выжило двое. Этих маленьких бас¬
тардов каждый раз забирали у матери и передавали прием¬
ным родителям.
Ее слезливость и чрезмерная богобоязненность порой
надоедали Людовику, и, чтобы развеяться, он обращался
к другим женщинам. Одной из них была Гортензия Ман¬
чини — еще одна из «мазаринеток», другой — Катрин-
Шарлотта де Трамой, дочь герцога Антуана де Грамона,
маршала Франции. В 1660 году она вышла замуж за кня¬
зя Монако Людовика, герцога Валентино, и родила ему
троих детей.
Нравственность этой дамы была весьма сомнительной.
Красота де Грамон привлекала многих, мадам де Совинье
отмечала ее ненасытную жажду удовольствий. Ей приписы¬
вали любовную связь с собственным двоюродным братом,
герцогом Лозеном, и лесбийскую связь с Генриэттой Анг¬
лийской. Предполагали, что именно принцесса подложила
ее в постель своему кузену, надеясь отвлечь Людовика от
Луизы де Лавальер.
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
Позднее стараниями Монтеспан Катрин была выслана
из Франции и вернулась в Париж лишь под старость.
В 1670-м, после очередных родов, Луиза де Лавальер тя¬
жело заболела, и за это время внимание короля сумела при¬
влечь умная и хитрая красавица Атенаис де Монтеспан. Раз¬
рываясь между двумя женщинами, Людовик повел себя
крайне жестоко: он поселил Луизу и Атенаис в смежных
апартаментах с одной входной дверью и настаивал, чтобы
они поддерживали друг с другом хорошие отношения.
Простушке Луизе было трудно противостоять язве-Ате -
наис. Принцесса Пфальцская писала: «Мадам Монтеспан
издевалась над мадемуазель Лавальер, обращалась с ней плохо
и вынуждала короля поступать таким же образом. Он отно¬
сился к ней жестоко и насмешливо, доходил до оскорблений.
Когда король направлялся через комнату Лавальер к Монтес¬
пан, то, побуждаемый последней, оставлял свою маленькую
собачку — красивого спаниеля по имени Малис — герцогине со
словами: “Держите, мадам, вот ваша компания! Этого вам
достаточно ”».
Людовик заставил Луизу стать крестной матерью доче¬
ри Монтеспан. На следующий день после этого публично¬
го унижения Луиза отправилась в монастырь кармелиток и
на коленях умоляла настоятельницу принять ее. Конечно
же она получила отказ: в эту обитель принимали лишь де¬
виц. Но отставная фаворитка проявила настойчивость: не¬
сколько дней подряд она уговаривала аббатису, и та в кон¬
це концов согласилась принять к себе кающуюся грешни¬
цу. Узнав о решении своей любовницы, Людовик даже
прослезился, но удерживать ее не стал. Луиза, публично
принеся извинения Марии-Терезе (чем вызвала новый
скандал при дворе), ушла в монастырь. Там она провела 36
лет до самой смерти.
После расставания с Лавальер Людовик еще некоторое
время колебался, прежде чем признать Монтеспан своей
Всемирная история в сплетнях
официальной фавориткой: уж слишком откровенной хищ¬
ницей она была. В короткое время он имел несколько лю¬
бовниц, связь с которыми была совсем непродолжительной.
Среди них была Бонна дю Понс, маркиза де Хедикур
(1641—1709), впоследствии прозванная «Большой волчи¬
цей» из-за своего мужа — «Большого волка Франции». Ро¬
ман их расстроился из-за слишком откровенных писем
Бонны, попавших в чужие руки. Бонна получила отставку,
вынуждена была покинуть Версаль и, чтобы утешиться, вы¬
шла замуж за маркиза Хедикура.
Еще одной претенденткой на пост «официальной фаво¬
ритки» считали Анну де Роган-Шабо (1648—1709), имено¬
вавшуюся также Фронтене или госпожой Субиз — по ее на¬
следным владениям. Она была третьим из пяти детей ребен¬
ком Генри Шабо и Маргариты де Роган. В апреле 1663 года
пятнадцатилетнюю Анну выдали за родственника ее матери
Франсуа де Рогана, который был старше ее на восемнадцать
лет. Спустя два года молодую красавицу представили ко
двору, там она получила прозвище Бель Флорис. Рассказы¬
вают, что для поддержания красоты и стройности она при¬
держивалась специальной диеты, состоящей из салата, бе¬
лого куриного мяса, фруктов, молочных продуктов, воды и
вина.
Впервые Луи увлекся ею на короткое время в 1669 году,
примерно в это же время Анна родила своего второго ребен¬
ка — сына. Затем любовники расстались на несколько лет,
чтобы снова пережить второй краткий роман пять лет спус¬
тя, когда Лавальер уже удалилась в монастырь. В 1675 году
Анна родила еще одного сына, Арманда Гастона Максими¬
лиана. По общему мнению, он был рожден ею от короля и
очень на него похож. Супруг Анны получил от короля нема¬
лые денежные подарки, и дело обошлось без скандала. По
словам Сен-Симона, «г-н де Субиз не ревновал жену, считая,
что не ревновать ее будет куда полезнее».
290’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
Называют также Габриэль де Рошешуар де Мортемар —
старшую сестру Аненаис де Монтеспан, которая сумела
прельстить короля, но не удержала его.
Если Луизу де Лавальер считали ангелом во плоти, то
вторую знаменитую фаворитку «короля-солнце» — Атенаис
Франсуазу де Монтеспан — можно вполне посчитать демо¬
ном, принявшим человеческое обличье. Чтобы понять, на¬
сколько черна была душа этой женщины, нужно на время
оставить любовные дела «короля-солнце» и вернуться на
несколько веков назад.
История о ядах
Все пути ведут в Рим. Если говорить о ядах, то это более
чем верно: Калигула, Нерон, Агриппина, Клавдий, Брита-
ник — все они либо сами были отравителями, либо умерли
в результате отравления. Историк Тит Ливий упоминает о
ста патрицианках-отравительницах, схваченных по доносу
рабыни в 331 году до н.э.
Подложить своему противнику яд стало столь распро¬
страненным способом решения проблем, что богатые
римляне даже заводили специальных рабов-дегустаторов,
пробовавших пищу до того, как ее отведает хозяин дома.
Считается, что именно в Риме зародился обычай чокать¬
ся, сталкивая бокалы так, чтобы вино переплескивалось
из одного в другой: предполагалось, что отравитель не
станет рисковать, чтобы не умереть от собственного ис¬
кусства.
Порой царственные убийцы сами готовили яды, но чаще
они обращались к профессионалам. Одну из таких профес¬
сиональных отравительниц, изготавливавших и продавав¬
ших яды, звали Локуста. Считается, что она использовала в
своих рецептах вытяжки и настои ядовитых растений —
аконита, цикуты, различных грибов; ей был известен оксид
291
9
Всемирная история в сплетнях
мышьяка — наиболее сильное из открытых тогда отравляю¬
щих веществ.
Именно с ее помощью были убиты император Клавдий и
его сын Британик. Обычно при посещении ее дома богаты¬
ми клиентами Локуста демонстрировала действие яда на
животных — на козле, на поросенке, а порой, для самых
важных покупателей, — и на рабах.
Вплоть до смерти Нерона Локуста пользовалась его по¬
кровительством, жила очень богато и даже имела учеников.
Все знали о ее занятии и ненавидели «старую ведьму», по¬
этому, придя к власти, новый император Гальба немедленно
казнил ее.
Он расправился с Локустой — но ее ученикам удалось
спастись, и создаваемые ими яды еще не раз меняли исто¬
рию Италии. Их использовали и последующие императоры,
а вслед за ними — и римские папы. Александр Борджиа,
живший в XV веке, предпочитал яд, называемый «кантарел-
ла»; его рецепт от получил от своей любовницы — Ваноццы
Катанея. Считается, что это зелье содержало мышьяк, соли
меди и фосфор. Папские алхимики экспериментировали и
с новыми неизвестными растениями, привозимыми из
Америки. По преданию, они получали яды столь сильные,
что всего лишь одна капля могла убить быка.
Яд не обязательно было подливать в пищу. Красавица
Лукреция, незаконнорожденная дочь папы Александра
Борджиа, могла назначить неугодному человеку свидание и
дать ему ключ, будто бы от своей спальни. Этот ключ был
плохо отполирован и имел небольшие заусенцы, травмиру¬
ющие кожу. Яд проникал в кровь через крошечные царапи¬
ны и губил неудачливого поклонника.
В XVI веке эпидемия отравлений перекочевала во Фран¬
цию. Король Генрих II женился на очаровательной итальян¬
ке Екатерине Медичи. Вместе с богатейшим приданым но¬
воиспеченная королева привезла с собой и сундучок с яда-
292’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
ми; кроме того, в ее свите состояли знатоки черной магии:
Тико Брае, Козимо Руджиери и флорентийцы Бианки и Ре¬
но. Последние умело изготавливали духи, различные кос¬
метические средства и милые дамские безделушки с прият¬
ным ароматом. Порой их употребление приводило к леталь¬
ному исходу. Считается, что именно с помощью душистых
перчаток была отравлена королева Наварры Жанна д’Аль-
бре, мать будущего короля Франции Генриха IV.
В следующем, XVII столетии самым популярным ядом
стала «аква тофана», названная так по имени своей созда¬
тельницы — Джулии Тофаны, потомственной отравитель¬
ницы. Ее считают дочерью Тофанио Д’Адамо, казненного в
1633 году в Палермо: его яды были несовершенны, и меди¬
ки сумели их обнаружить. После смерти отца юная Джулия
Тофана дни напролет просиживала в аптеке, сочетая раз¬
личные ядовитые компоненты, чтобы создать свое снадо¬
бье, которое невозможно будет определить. И это ей уда¬
лось! Это была бесцветная жидкость без вкуса и запаха, не
терявшая своих свойств ни в жаре, ни в холоде и неизменно
приводившая к смерти тех, кого ею напоили. По имени сво¬
ей создательницы жидкость получила название «аква тофа¬
на» — вода Тофаны.
Джулия принялась продавать «аква тофану» молодым
женщинам, которые желали избавиться от опостылевших
мужей. В свой прибыльный бизнес она вовлекла и дочь —
Джироламу Спера. Женщины действовали в Неаполе и в
Риме.
Ну, а неудачных браков в Неаполе и в Риме оказалось
слишком много, и Джулия стала весьма популярной среди
не слишком счастливых женщин: в те времена закон не за¬
щищал бедных итальянок от произвола мужей, и помочь им
могла лишь «аква тофана». Однако частые случаи внезап¬
ных необъяснимых смертей привлекли внимание властей, и
кто-то донес на Тофану папским легатам. Она пыталась
Всемирная история в сплетнях
найти убежище в церкви, но пошел слух, что злая ведьма от¬
равила даже воду в римском водопроводе. Это вызвало бунт,
разъяренная толпа окружила храм и вытащила оттуда отра¬
вительницу.
Под пытками она призналась в убийстве более чем шес¬
тисот человек. Джулию, ее дочь и еще трех их помощников
казнили на Кампо ди Фьори в Риме в июле 1659 года. Ее
мертвое тело было сброшено со стены той самой церкви,
где она искала убежища.
Хотя после ее смерти по Риму и Неаполю прокатилась
волна арестов, далеко не все из тех, кто использовал «аква
тофану» или знал ее рецепт, были казнены или отправлены
в тюрьму. Некоторым из этих горе-химиков удалось бежать,
и они скрывались в соседних странах, в частности во Фран¬
ции. Нашлись среди них и те, кто горел желанием поде¬
литься своим искусством с другими. Привело это к тому, что
в Париже разразился страшный скандал, известный как
«Дело о ядах», или «Процесс отравителей».
Началось все с того, что молодой дворянин Годен де
Сент-Круа по какому-то несерьезному обвинению угодил в
страшную тюрьму Бастилию. Пробыл он там недолго, но в
камере успел познакомиться с неким итальянцем, посвя¬
тившим его в аптечные тайны. Выйдя на свободу, Сент-
Круа был исполнен энтузиазма и мечтал проверить откро¬
вения таинственного итальянца на практике. Он снял не¬
большую квартирку в небогатом квартале столицы и устро¬
ил там алхимическую лабораторию. Первые опыты на жи¬
вотных оказались удачными: несколько несчастных кошек
скончались в мучениях. Но Сент-Круа этим не удовлетво¬
рился. Он посвятил в свою тайну любовницу — Мари-Мад¬
лен де Бренвильи.
У маркизы де Бренвильи была горничная — девица
Франсуаза Руссель. Однажды за завтраком госпожа угости¬
ла ее ветчиной и смородиновым вареньем. Ветчину девица
V
294
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
съела, а варенье лишь попробовала — на кончике ножа.
Вскоре после этого она испытала сильнейшую боль в живо¬
те. Бедняжке казалось, что все ее внутренности колют изну¬
три острыми иглами. Ее мутило, голова раскалывалась, и
были минуты, когда девушка думала, что расстанется с жиз¬
нью. Но то ли яда оказалось недостаточно, то ли Франсуаза
была очень сильной и здоровой — она выжила. Сент-Круа
сделал соответствующий вывод и приготовил более концен¬
трированный яд.
По обычаю многих знатных и богатых людей того време¬
ни де Бренвильи имела обыкновение навещать больницы
для бедных, принося пациентам разное угощение. После ее
очередного визита состояние многих больных резко ухуд¬
шилось и вскоре почти все они скончались.
Любовники были вполне удовлетворены результатами
своего второго опыта и теперь решили применить яд с поль¬
зой для себя. Мадам де Бренвильи в некотором роде повез¬
ло: ее муж был совершенно не ревнив. Она почти открыто
встречалась с Сент-Круа, показывалась с ним в обществе —
он не обращал на это внимания. А вот отец прекрасной мар¬
кизы был воспитан по-старинке и не мог мириться с выкру¬
тасами дочери, неоднократно делая ей замечания. Желая
избавиться от поучений, а заодно и получить наследство,
Мари-Мадлен решила попотчевать папашу ядом.
После пикника, на котором дочка угостила старика бу¬
льончиком, тот прожил еще несколько дней. Все это время
его мучили рвота, страшные боли в желудке и ощущение
жара, словно сжигавшего его изнутри. Заботливая дочь не
отходила от отца, ухаживая за ним, и горько рыдала на по¬
хоронах.
Увы, завещание обмануло ожидания прекрасной марки¬
зы: большая часть отцовского состояния отошла ее братьям.
А те имели наглость указать Мари-Мадлен на ее связь с
Сент-Круа и потребовать от сестры «вести себя прилично».
295’
Всемирная история в сплетнях
Надо ли говорить, что вскоре оба заболели той же «наслед¬
ственной хворью», что и их отец? На этот раз врачи, лечив¬
шие больных, призадумались, но симптомы были им совер¬
шенно незнакомы, и они не могли категорично утверждать,
что имеют дело с ядом.
Возможно, все сошло бы с рук очаровательной де Брен¬
вильи, но она была столь неосторожна, что записала исто¬
рию всех отравлений и, вложив листы в конверт, запечатала
его, озаглавив «Моя исповедь». Аналогичный документ со¬
ставил и ее любовник — Сент-Круа. Им же было написано
несколько писем к Мари-Мадлен и другим лицам, из кото¬
рых можно было заключить, что совершено преступление.
Он продолжал свои опыты с ядами, не обращая внима¬
ния на то, что его собственное самочувствие ухудшается.
Работая в своей лаборатории, он защищал лицо стеклянной
маской, чтобы не вдыхать ядовитые испарения, но часть из
них просачивалась под стекло и отравляла самого убийцу.
Однажды ему совсем не повезло: когда он склонился над
ретортой, маска слетела, и Сент-Круа, вдохнув отравлен¬
ный пар, тут же рухнул замертво. Квартирная хозяйка, об¬
наружив тело, решила не привлекать к себе внимания, по¬
этому она убрала осколки маски, выбросила реторту с ядом
и только после этого вызвала полицию.
Но, несмотря на уборку, в комнате осталось достаточно
улик, чтобы полицейские со временем заподозрили неладное.
К сожалению, они слишком поздно сообразили, с чем имеют
дело и из чувства стыдливости сожгли конверт с «Исповедью»
преступника, но даже из прочитанных писем и прочих бумаг
покойного выяснилось, что он изготавливал и продавал яды.
Среди прочих бумаг нашлась и долговая расписка де Бренви¬
льи: любовь любовью, но негодяй брал деньги даже со своей
подруги. Были найдены и запасы самих этих ядов.
Внимание полиции обратилось к Бренвильи, однако она
успела бежать из Парижа. А вот запечатанный ею конверт с
296
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
надписью «Моя исповедь» попал в руки полиции. На этот раз
стражи порядка не стали его сжигать, а прочли очень внима¬
тельно. Им открылись страшные вещи: кроме уже описан¬
ных злодеяний маркиза признавалась, что убила свою дочь,
ревнуя к красоте и молодости девушки-подростка.
Из писем мадам де Савиньи
«Г-жа де Бренвильи оповещает нас в своей исповеди,
что в семь лет она утратила невинность, что продолжала
в том же духе, что отравила своего отца, братьев и одно¬
го из своих детей, что сама травилась, чтобы испробо¬
вать противоядие; даже Медее далеко до нее».
Де Бренвильи скрылась в городе Льеж в монастыре, и в
силу несовершенства законодательства не было возможно¬
сти добиться ее выдачи. Тогда один из полицейских по фа¬
милии Дегре пошел на довольно сомнительный с точки зре¬
ния морали ход: он выдал себя за поклонника маркизы. Той
исполнилось уже сорок пять лет, но она все еще оставалась
привлекательной женщиной. Маркиза, соскучившаяся по
мужскому вниманию, поверила ему и согласилась на свида¬
ние. Увы, вместо любовных ласк ее ждал арест. Началось до¬
вольно длительное следствие, в ходе которого использова¬
лись и записи самой маркизы, и сохранившиеся бумаги де
Сент-Круа, и показания свидетелей. Несмотря на то что де
Бренвильи был предоставлен защитник, который действо¬
вал весьма умело, сомнений у судей не осталось: маркизу
признали виновной в восьми смертях и приговорили к
смертной казни и пытке водой. Судьи пытались дознаться,
не было ли у нее сообщников, и стремились выяснить со¬
став употреблявшихся ею ядов. В несчастную преступницу
влили пятнадцать литров воды, растянув ее на дыбе, но
признаний не получили. Ее обезглавили на Гревской пло¬
Всемирная история в сплетнях
щади в июле 1676 года. Мертвое тело предали огню, что да¬
ло повод знаменитой писательнице мадам де Савиньи по¬
шутить: «Дым развеялся над Парижем, мы все его вдохнули,
и как бы нам теперь не пришло желание кого-нибудь отра¬
вить». Ох, как она была права!
Дело де Бренвильи заинтересовало самого короля. Не¬
сколько лет назад он потерял горячо любимую кузину Ген¬
риэтту. Молодая женщина умерла при очень странных об¬
стоятельствах: она попросила пить, и, достав ее чашку из
шкафа, ей налили подслащенной воды с цикорием из обще¬
го графина. Сразу после этого Генриэтта почувствовала
страшные, нестерпимые боли в животе и спустя несколько
часов скончалась. Вскрытие, проведенное по приказу Лю¬
довика, не обнаружило ни признаков яда, ни следов болез¬
ни. Врачи не сумели сказать, почему она умерла, зато объ¬
яснение придумали придворные.
У мужа Генриэтты, Филиппа Орлеанского, был любов¬
ник — шевалье де Лоррен, по общему мнению, человек же¬
стокий и безнравственный. Генриэтта его терпеть не могла,
а он не выносил Генриэтту. Доконал мадам случай, когда ее
супруг Филипп появился на балу в женском платье, с жен¬
ской прической и украшениями, под руку с де Лорреном.
Весь вечер парочка была неразлучна, откровенно милуясь и
кокетничая.
Герцог Сен-Симон:
«Месье был маленького роста, пузат и, казалось, кодил
на кодуляк - такие высокие он носил каблуки; рядился
он, как женщина, - весь в кольцак, браслетак и драго-
ценнык камняк, щеголял в длинном черном напудренном
парике с коком и всюду, где мог, цеплял ленты, очень
сильно душился, но притом был воплощение чистоты. Поговаривали, что
он слегка румянится. V него был длинный нос, красивые глаза и рот, лицо
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
полное, но очень вытянутое. Глядя на Месье, мне было горько думать, что
он сын Людовика X///, поскольку он был схож с портретами этого велико¬
го государя, но ничем, кроме храбрости, решительно на него не походил».
Генриэтта устроила супругу скандал, потребовав не вы¬
ставлять ни себя, ни ее на посмешище, в ответ Филипп
имел дурость пригрозить ей разводом. Но развод члена ко¬
ролевской семьи не есть его частное дело. Ссора с Генриэт¬
той грозила ухудшением отношений с Англией, и Людовик
не мог не вмешаться; шевалье де Лоррен был немедленно
отправлен в ссылку.
Герцог Сен-Симон:
«Ее любовные связи возбуждали ревность Месье, его из-
вращенные склонности возмущали Мадам: его фавори-
А тъ/, которых она ненавидела, как могли, углубляли раздор
между супругами, чтобы полностью завладеть мужем.
Кавалер Лотарингский, родившийся в 1643 году и быв¬
ший в ту пору в расцвете юности и красоты, взял над Месье полную
власть и давал это почувствовать как Мадам, так и всему двору. У преле¬
стной Мадам, которая была на один год младше кавалера Лотарингского,
были все основания страдать из-за той власти, которую он забрал над
Месье; король был тогда исключительно благосклонен к ней, и она доби¬
лась, в конце концов, изгнания кавалера Лотарингского. При известии об
этом Месье упал без чувств, потом залился слезами и пал в ноги королю,
умоляя отменить указ, повергший его в беспредельное отчаяние. Не до¬
бившись этого, он впал в ярость и удалился в Виллер-Котре.
Пометав громы и молнии в короля и Мадам, которая всегда протесто¬
вала против того, что ее оттесняют, он не смог долго играть роль недо¬
вольного, тем паче в деле, постыдном в глазах общества. Король согла¬
сился ублаготворить его в другом: Месье получил деньги, заверения в
благосклонности и дружбе; он возвратился весьма расстроенный, но по¬
степенно налддил подобающие отношения с королем и Мадам».
299’
9
Всемирная история в сплетнях
Кавалер Лотарингский — шевалье де Лоррен — оказался
в Риме, где процветало древнее искусство составления ядов.
Их умели наносить на лезвия ножей, пропитывать ими тка¬
ни и бумагу. Он продолжал писать Филиппу, а тот отвечал
на письма, доставляли корреспонденцию их общие друзья.
Принцесса Пфальцская писала, что некая придворная дама
видела, как один из друзей де Лоррена, достав из шкафа
чашку Генриэтты, протер ее салфеткой. На ее удивленный
вопрос, зачем он трогает чужую чашку, тот ответил, что не
знал, кому она принадлежит, и просто хотел попить воды.
С этими словами он поставил чашку обратно. Когда спустя
некоторое время Генриэтта попросила пить, чашку, не опо¬
ласкивая, достали из шкафа и налили в нее безвредный на¬
питок, который пили и все прочие, находившиеся в комна¬
те, а отравленный фарфор сделал свое дело. Этим неназван¬
ным кавалером был маркиз д’Эффиа.
Тот же рассказ повторяет и известный мемуарист Сен-
Симон, нисколько не сомневавшийся в том, что принцесса,
отличавшаяся прекрасным здоровьем и любимая королем,
была отравлена:
«...кавалер Лотарингский прислал двум своим друзьям на¬
дежный и быстродействующий яд с нарочным, который, воз¬
можно, даже не знал, что он везет. Мадам была в Сен-Клу и
уже некоторое время выпивала в семь вечера, чтобы осве¬
житься, бокал цикориевой воды. Воду эту приготовлял особый
слуга; он держал ее вместе с бокалом и пр. в шкафу одной из
передних при покоях Мадам. Эта цикориевая вода наливалась
то ли в фаянсовый, то ли в фарфоровый кувшин, а рядом сто¬
яла простая вода для разбавления цикориевой, ежели она по¬
кажется Мадам слишком горькой. Через эту переднюю прохо¬
дили к Мадам все посетители, и там никогда никто не дежу¬
рил, потому что всегда было полно народу. 29 июня 1670 года,
следуя через эту переднюю, маркиз д’Эффиа улучил момент,
которого так долго ждал. В передней не было ни души, и он ви¬
зоо’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце;
дел, что позади тоже нет никого, кто направлялся бы к Ма¬
дам. Он свернул с дороги, подошел к шкафу, открыл, всыпал
принесенный с собой яд, но, услышав чьи-то шаги, схватил
кувшин с простой водой, а когда водворил его на место, слуга,
приставленный к цикориевой воде, вскрикнул, подбежал и гру¬
бо спросил, что он делает около шкафа. Д’Эффиа, нисколько
не смутясь, ответил, что просит прощения, но он умирал от
жажды, а поскольку знал, что в шкафу стоит вода — тут он
указал на кувшин с простой водой, — то не удержался и попил.
Слуга продолжал ворчать, но д’Эффиа, успокоив его и еще раз
извинившись, вошел к Мадам и, не выказывая ни малейшего
волнения, принял участие в беседе вместе с другими придвор¬
ными. О том, что последовало часом позже, я рассказывать не
буду: это и без того наделало много шума по всей Европе.
Мадам скончалась 30 июня в три часа ночи, и король испол¬
нился величайшей скорбью».
Людовик быстро заподозрил, что смерть его кузины не
была естественной. Было разбирательство, добрашивали
слуг, свидетелей и подозреваемых, кроме д’Эффиа подозре¬
ния пали на Пюрнона — дворецкого Генриэтты, а также на
Олимпию Манчини.
Пюрнона Людовик допросил лично.
Сен-Симон:
«... король... оглядел задержанного с головы до ног и,
приняв грозный вид, голосом, внушающим ужас, произ¬
нес "Друг мой, послушайте, что я вам скажу. Если вы во
всем признаетесь мне, скажете прадду относительно то¬
го, что я кочу знать, то, что бы вы ни сделали, я вас про¬
щу и никогда не вспомню о содеянном вами. Но если вы скроете от меня
коть самую малость, берегитесь - живым вы отсюда тогда не выйдете.
Мддам отравлена?" "Да, государь", - отвечал тот. "Кто это сделал и
Всемирная история в сплетнях
как?* — спросил король. Тот отвечал, что кавалер Лотарингский прислал...
д'Эффиа яд, и далее поведал то, что уже рассказано мною. Тогда король,
вновь повторив обещание простить и угрозу смерти, задал вопрос: "Л мой
брат знал об этом?" "Нет, государь. Никто из нас троих не был настолько
глуп, чтобы открыться ему. Он не способен хранить тайну, и мы пропали
бы". Услышав такой ответ, король облегченно вздохнул, словно человек,
у которого стеснило дыхание и он вдруг получил возможность отдышать¬
ся. "Это все, что я хотел узнать от вас, - промолвил он. - Но вы ничего от
меня не скрыли?" Он позвал Бриссака, велел увести этого человека и не¬
медля вернуть ему свободу. Этот самый человек много лет назад расска¬
зал эту историю г-ну Моли де Флери, генеральному прокурору парламен¬
та, от которого я и узнал ее».
Тремя годами позже — в 1673 — так же скоропостижно
скончался принц Евгений Морис Савойский, муж Олим¬
пии Манчини. В связи с его смертью тоже ходили слухи об
отравлении.
Эти смерти так напугали короля, что он, по обычаю древ¬
них римлян, даже завел специального слугу-дегустатора и
продолжил расследование, которое поручил Габриэлю Нико¬
ля де ла Рейне — умному, талантливому и весьма образован¬
ному человеку. Сын небогатых родителей, де ла Рейне выгод¬
но женился и сделал блестящую карьеру; он проявил себя
при разгроме Фронды, был представлен ко двору и вплоть до
1697 года возглавлял созданную Кольбером полицию Пари¬
жа. Он прожил жизнь долгую и достойную: ему удалось зна¬
чительно снизить преступность в Париже и расселить и рас¬
чистить «Двор чудес» — самый бедный, грязный и жуткий из
кварталов французской столицы, заселенный профессио¬
нальными нищими, проститутками, ворами, убийцами.
Умер де ла Рейне в 1709 году в Париже. Также он был извес¬
тен в обществе как библиофил и собиратель старинных руко¬
писей, которые сам реставрировал. «Дело о ядах» стало од¬
ним из самых громких и скандальных в его карьере.
302’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
Начал он с мелочей: арестовал некую Мадлен Гениво,
торговавшую ядами и снадобьями для абортов, вслед на
ней — еще несколько «ведьм». Потом раскрыл шайку алхи¬
миков, которые, отчаявшись получить золото, перешли на
более прозаические предметы — то есть яды. Де ла Рейне
вышел на них в 1677 году через некую Мари Бос, акушерку.
Главой их был Франсуа Гало де Шастейль, а его правой ру¬
кой — Луи де Банан. Биография этих людей достойна при¬
ключенческого романа: они участвовали в мятежах, побы¬
вали в плену у мавров, потом Шастейль постригся в монахи
и даже стал настоятелем монастыря. Но воздержание было
не для него: он завел себе любовницу, похитив девицу из
ближайшей деревни и заперев ее в своей келье. А когда та
забеременела, то, недолго думая, удушил бедняжку. Его
поймали, когда он пытался зарыть труп, и приговорили к
повешенью, но Банан, возглавлявший вооруженную шайку,
отбил его прямо на эшафоте. В благодарность де Шастейль
открыл ему тайну получения серебра из ртути, но уже через
несколько лет предпринял попытку отравить приятеля,
опасаясь, что тот может на него донести.
Их шайка была весьма разветвленной, она включала од¬
ного хирурга, одного адвоката, нескольких знахарок, гада¬
лок, акушерок и даже пару священников. Всего по делу про¬
ходило 400 человек, из которых было казнено более тридца¬
ти.
Среди акушерок, занимавшихся не только родами, но и
незаконными абортами, выделялась Катрин Дешейе Мон-
вуазен или Ла Вуазен. Если вы сразу представили старую
каргу, одетую в лохмотья, склонившуюся над убогим очагом
в жалкой лачуге, — вы ошиблись. Старухой «акушерка» не
была: на момент ареста ей исполнилось всего лишь 42 года.
Ремесло Катрин Монвуазен было весьма доходным, и она
жила на широкую ногу: владела домом с примыкавшим к
нему садом, роскошно одевалась. Сохранились ее счета от
зоз
Всемирная история в сплетнях
портного, из которых ясно, что мадам заказывала парчовые
платья с кружевами и ни в чем себе не отказывала.
В глубине ее сада стояла печь, в которой она сжигала
«отходы производства». Зловещая и трогательная деталь:
Монвуазен со своими подручными — Мари Босс и некой
Лепер — крестили недоношенных младенцев «малым кре¬
щением», прежде чем отправить их тела в огонь.
Человеческие эмбрионы в XVII столетии рассматрива¬
лись как один из важнейших ингредиентов, употребляемых
в черной магии. Конечно, Монвуазен не могла упустить та¬
кую возможность поживиться и продавала тела выкинутых
младенцев алхимикам — Банану и Шастейлю, которые из¬
готавливали всевозможные снадобья: приворотные средст¬
ва, омолаживающие средства, средства повысить потен¬
цию...
В шайке было и два священника — Франсуа Мариэтт и
Этьен Гибур, оба эти нечестивца оказались весьма искуше¬
ны в обрядах, которые в те столетия именовали «обедней
святого Секария», а теперь чаще называют «Черной мес¬
сой».
Дж.Дж. Фрэзер:
«Гасконские крестьяне также верят, что, ддя того чтобы
отомсплть своим врагам, злые люди иногда склоняют
священника отслужить обедню, называемую обедней
святого Секария. Знают эту обедню очень немногие, и
три четверти из ник ни за что на свете не согласились бы
ее отслужить. Только недобрый священник отважится исполнить этот от¬
вратительный обряд, и можете быть уверены, что на Страшном суде он
дорого за это заплатит. Викарий, епископ и даже архиепископ города
Оша не имеет права отпустить такой грек Одному лишь папе римскому
принадлежит это право. Служить обедню святого Секария можно только
в разрушенной и запущенной церкви, где ухают ко всему безучастные со-
304
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
вы, где в сумерках бесшумно летают летучие мыши, где по ночам останав¬
ливаются на ночлег цыгане и где под оскверненным алтарем притаились
жабы. Сюда-то и приходит ночью недобрый священник со своей возлюб¬
ленной. Ровно в одиннадцать часов он начинает задом наперед бормо¬
тать обедню и заканчивает ее, как только часы зловеще пробьют пол¬
ночь. Священнику помогает его возлюбленная. Гостия, которую он благо¬
словляет, черна и имеет форму треугольника. Вместо того чтобы причас¬
титься освященным вином, он пьет воду из колодца, в который было бро¬
шено тело некрещеного младенца. Внак креста он чертит на земле, и
притом левой ногой. Делает он также много других вещей, на которые ни
один добрый христианин не мог бы даже взглянуть без того, чтобы его до
конца жизни не поразили слепота, глухота и немота. А тот, по чьей душе
отслужили тайную обедню, мало-помалу усыхает. Никто не может ска¬
зать, что с ним. Врачи и те ничего не могут понять. Им и невдомек, что его
медленно губит обедня святого Секария».
Такую обедню можно отслужить не только на смерть, но
и на исполнение любого желания. Если какая-то женщина
желает приворожить мужчину, то она должна предоставить
свое тело в качестве алтаря для «Черной мессы». Над ее жи¬
вотом приносят жертву — невинного младенца и окропля¬
ют женщину его кровью. После этого она может произнес¬
ти свои желания, и Сатана их исполнит.
Вот такие штучки и проделывали преподобные Мари¬
этт и Гибур. Младенцев для жертвоприношений поставля¬
ла Монвуазен, а заказчицами порой были особы весьма
знатные.
Для беспристрастного ведения расследования был уч¬
режден особый трибунал «Огненная палата». Монвуазен
держалась крепко и не дала никаких показаний. По чьему-
то распоряжению пыткам ее подвергли чисто формально.
Суд обвинил ее в отравлениях, незаконных абортах,
убийствах младенцев и проведении черных месс, которые
творил ее соучастник, аббат Гибур. В феврале 1680 года
Всемирная история в сплетнях
Монвуазен была сожжена на костре на Гревской площади.
Она не выказала никакого раскаяния в своих преступлени¬
ях: накануне казни с аппетитом ужинала и выпивала с тю¬
ремщиками, причем напилась допьяна и стала распевать
непристойные песни. Когда пришедший священник посо¬
ветовал ей прочесть молитвы, она спела два гимна — пере¬
межая их бранью. Даже на костре она дралась с палачом, не
позволяя привязать себя к столбу, отбрасывала ногами го¬
рящие связки хвороста и громко ругалась, обвиняя всех в
распутстве. Но имен она не назвала.
«В Нотр-Дам она не хотела произнести публичное покая¬
ние, — писала мадам де Савинье. — На Гревской площади она
сопротивлялась изо всех сил, не желая сходить с телеги. Ее
стащили силой, закованную в цепи, подняли на костер, зава¬
лили соломой. Колдунья сыпала проклятьями, скидывала пуки
соломы пять или шесть раз. Но вот огонь поднялся к небу, и
она исчезла из виду. Такова была смерть мадам Лавуазен».
Ла Вуазен промолчала, но зато ее дочь — Мария-Мар¬
гарита — рассказала много интересного. Среди клиентов
своей матери она назвала великого драматурга Расина,
графиню Суассонскую (в девичестве Олимпию Манчини,
племянницу покойного Мазарини), ее сестру герцогиню
Бульонскую, мадам де Вивон (золовку мадам де Монтес¬
пан), и даже маршала Люксембургского. Но, кроме того,
Мария-Маргарита назвала еще одно имя — де Монтеспан.
Выяснилось, что камеристка королевской фаворитки по
имени Като действительно была протеже ведьмы Монвуа¬
зен. Она и осуществляла связь между своей госпожой и
колдуньей.
Еще одной фигуранткой этого дела была Клод де Вин по
прозвищу Гвоздика (1637—1687), приближенная Монтеспан.
Она не только помогала ей в черных делишках, но и порой
замещала свою госпожу в королевской постели, с ее разре¬
зов’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
шения, конечно. Ходили слухи, что году примерно в 1676
Клод родила Людовику дочь Луизу де Мэйзонбланш, кото¬
рую, впрочем, он так и не признал.
Против Расина серьезных улик не нашлось. В то время
престарелый классик французской литературы завел роман
с актрисой Дю Парк по прозвищу Маркиза, сплетничали,
что он даже тайно женился на ней. А потом вдруг двадца¬
тидвухлетняя женщина скоропостижно умерла. Расин был
очень опечален и ударился в религию. Поговаривали, что
он отравил ее из ревности, но вероятнее всего, что актриса
забеременела и умерла, приняв средство для выкидыша,
возможно, купленное у той же самой Монвуазен.
В нескольких случаях слова Марии-Маргариты подтвер¬
дились и другими свидетельствами. На их основании гра¬
финю де Суассон и ее сына выслали из Франции по подо¬
зрению в отравлении мужа и отца; маршала отправили под
арест. Но что было делать с официальной королевской фа¬
вориткой?
Франсуаза-Атенаис де Рошешуар де Мортемар, маркиза де
Монтеспан (1640—1707) — таково полное имя этой знаме¬
нитой женщины. Сама она предпочитала называть себя
Атенаис, что является французской транскрипцией имени
воинственной богини Афины, которое подходило ей как
нельзя лучше.
Она вышла замуж в феврале 1663 года за Генри Луиса
Парделена из Гондрен, маркиза де Монтеспан и попала в
свиту Генриэтты Английской. Она познакомилась с Людо¬
виком XIV в конце 1666 года. Поглощенный своей любовью
к Луизе де Лавальер, король не сразу заметил молодую кра¬
савицу, но потом он понял, что беседы с остроумной и язви¬
тельной Монтеспан развлекают его. Она специально вы¬
смеивала и передразнивала придворных, чтобы развеселить
короля.
307
Всемирная история в сплетнях
Сен-Симон:
«Придворные избегали проходить мимо ее окон, осо¬
бенно когда у нее бывал король; они говорили, что это
все равно, что пройти под обстрелом, и это выражение
стало при дворе поговоркой. Она и вправду никого не
щадила, часто с единственной целью развлечь короля,
а поскольку была бесконечно остроумна и умела тонко высмеивать, не
было ничего опасней ее насмешек, которыми она одаривала всех и
каждого».
Маркиза стала любовницей короля весной 1667 года. Уз¬
нав об этом, ее муж страшно разгневался. Скандал случил¬
ся на премьере пьесы Мольера «Амфитрион», когда маркиз
принялся громко комментировать реплику одного из пер¬
сонажей: «Дележ жены с Юпитером не есть потеря чести».
После спектакля его арестовали, а затем выслали на роди¬
ну — в Гасконь.
Но господин де Монтеспан не унялся: он устроил своей
неверной супруге... похороны, причем пригласил на них
всех друзей и родственников. Фамильная церковь была за¬
драпирована черным, и гроб с именем Атенаис торжествен¬
но опустили в склеп. Несмотря на плохую погоду, оскорб¬
ленный муж попросил открыть для себя центральные две¬
ри: «Мои рога столь высоки, что не пройти в низенькую бо¬
ковую дверь», — объяснил он. С тех пор он более не появ¬
лялся при дворе и до самой своей смерти в 1691 году прожил
в Гаскони.
Ну а тем временем между его супругой и королем завяза¬
лись самые тесные отношения.
В 1674 году г-жа де Лавальер покинула двор, а титул офи¬
циальной фаворитки перешел к мадам де Монтеспан. Она
затмила собой законную королеву и становилась царицей
многих придворных празднеств. Надменная маркиза люби-
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце:
ла роскошь и золото. Ее манеру одеваться современники ха¬
рактеризовали как «золотое золото на золотом»: брильянты
украшали ее волосы, шею и руки, а для платьев Атенаис
предпочитала расшитую золотом парчу. Как писала мадам
де Савиньи, «ее драгоценности были достойны ее красоты,
а ее живость — драгоценностей».
Атенаис была очень ревнива и зорко следила за своим
коронованным любовником. Замечая, что он обратил вни¬
мание на какую-нибудь красотку, Атенаис устраивала
скандал.
Одной из соперниц Монтеспан стала скромница Мари
Элизабет, маркиза де Людр.
Воспитывалась эта девушка в монастыре, и родители
помолвили ее со старым герцогом Карлом IV Лотаринг¬
ским. Но у того уже была любовница и оставлять ее он не
хотел, а потому предложил своей нареченной «менаж-а-
труа» — брак втроем. Мария-Элизабет воспротивилась это¬
му, как она считала, разврату, нажаловавшись своему ду¬
ховнику, который поддержал ее. Помолвка была расторгну¬
та, и девушка отправилась в Париж, чтобы быть представ¬
ленной при дворе. Мари-Элизабет была очень красива, и ее
родители уповали на то, что столь яркая внешность не ос¬
танется незамеченной в Версале. После ранней смерти гер¬
цогини Орлеанской де Людр вошла в придворный штат ко¬
ролевы Марии-Терезе. Своей красотой и необычным лота¬
рингским акцентом она притягивала многих царедворцев,
король тоже не остался равнодушным к «Прекрасной Иза¬
белле» или «прекрасной канониссе», как ее прозвали. По¬
говаривали даже, что Изабель была от него беременна, но
что стало с младенцем, неясно. Их связь заметила мадам де
Монтеспан и принялась интриговать против Мари-Элиза¬
бет. Воспитанная в монастыре, та из скромности носила не
столь глубокое декольте, как прочие дамы, и Атенаис не¬
медленно объяснила это тем, что «прекрасная Изабелла»
Всемирная история в сплетнях
больна проказой и прячет пораженные места под платьем.
Хотя все это была ложь, Мари-Элизабет впала в немилось
и, гордо отказавшись от предложенного ей пенсиона, про¬
вела остаток жизни в разных монастырях. Однако из-за
крайней бедности в старости она все же вынуждена была
обратиться к королю за пенсией, и пенсия была ей пожа¬
лована.
Добившись ссылки де Людр, Монтеспан принимала позд¬
равления придворных, лежа в постели «причесанная и рас¬
фуфыренная». «Какая гордыня! Какая вновь обретенная
власть! Я пробыла целый час в ее комнате. ...Как она пере¬
мывала косточки бедной де Людр!» — писала по этому слу¬
чаю мадам де Совинье.
Сен-Симон:
«...она была зла, капризна, часто впадала в дурное наст¬
роение и со всеми, не исключая короля, держала себя
непомерно надменно».
Больше всего Монтеспан боялась потерять свою власть,
но годы шли, и она старела. И если с помощью косметики и
всевозможных ухищрений ей удавалось сохранить види¬
мость былой красоты, то нагота ее была уже совсем непри¬
влекательна. Особенно у Атенаис отекали ноги: сохрани¬
лось письмо одного придворного, которому удалось под¬
глядеть за королевской фавориткой, выходящей из кареты.
Он заметил, что каждая ее нога в обхвате была толщиной с
его талию. «Правда, — тут же добавил он, — я сам в ту пору
был весьма строен». Ревнуя короля к другим женщинам,
Франсуаза была готова на все. «Эта шлюха меня убьет!» —
не раз повторяла о ней сама королева. Возможно, тут не бы¬
ло преувеличения.
зю
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
В 1678 году Людовик XIV безумно влюбился в необычай¬
но красивую и юную герцогиню Мари-Анжелику де Скорай
де Руссиль герцогиню Фонтанж, фрейлину принцессы Ба¬
варской. Их связь оставалась тайной до весны 1679 года,
когда она была объявлена официальной королевской фаво¬
риткой (и это при живой Монтеспан!), а в конце года роди¬
ла королю ребенка — мертвого. Вслед за дитем исчахла и
молодая мать, не достигнувшая и двадцати лет.
Эти таинственные происшествия вспомнили при разбо¬
ре «Дела отравителей». Мари-Маргарита и камеристка Като
показали, что Атенаис де Монтеспан отравила девушку,
прислав ей пропитанный ядом шелк и перчатки. Яд медлен¬
но проникал через кожу, девушка постепенно теряла здоро¬
вье, и ее смерть выглядела почти естественной.
Показания дочери колдуньи Ла Вуазен ужаснули следо¬
вателей: молодая женщина рассказывала не только про
аборты и убийства, она сообщила о самом настоящем дья¬
вол опоклонстве, что в те времена считалось намного более
тяжким преступлением.
Мари-Маргарита рассказала, что часто присутствовала
на черных мессах, проводимых в доме ее матери аббатом Ги-
буром. В качестве алтаря Гибур использовал тело обнажен¬
ной женщины, ложившейся на тюфяк. Ее живот окропляли
кровью невинного младенца — чаще недоношенного, но
порой и совершенно здорового — которому нечестивый аб¬
бат перерезал горло.
«Священник-расстрига купил младенца для этой мессы
всего лишь за экю, — записал де ла Рейне, — проткнув горло
младенца ножом, он налил кровь в чашу, после чего тельце
унесли». Он отметил в своем дневнике также и имя той, чье
тело служило алтарем для богохульного действа: этой жен¬
щиной была мадам де Монтеспан. Она начала пользоваться
услугами колдуньи еще в ту пору, когда была молода и свежа,
а любовницей Людовика считалась Луиза де Лавальер.
311
Всемирная история в сплетнях
Гибур зачем-то записал мольбы Атенаис, обращенные к
Сатане: «Я прошу дружбы короля и дофина, и чтобы она не
кончалась. Пусть королева будет бесплодна, пусть король по¬
кинет ее постель и стол для меня, пусть я получу от него все,
что попрошу для себя или для родственников, пусть мои дру¬
зья и слуги будут ему приятны; пусть я буду уважаема вельмо¬
жами; чтобы меня призывали на королевский совет, чтобы я
знала, что там происходит; пусть дружба и любовь короля ко
мне удвоится; пусть король покинет и даже не взглянет на Ла¬
вальер; пусть король разведется с женой, и я стану королевой».
С тех пор фаворитка короля стала постоянной клиенткой
Монвуазен. Она регулярно покупала у нее приворотные
средства, которыми пичкала короля, чтобы поддержать уга¬
сающую страсть. Нам примерно известен состав зелий, кото¬
рыми пользовались колдуньи XVII века: часто в них входили
человеческие эмбрионы, толченые насекомые и жабы, мен¬
струальная кровь, всевозможные травы, часто ядовитые, и
обязательно — шпанская мушка. Еще точно известно, что Ла
Вуазен использовала сушеные внутренности крота и летучих
мышей. Чем отвратительнее были компоненты, тем более
действенным считалось зелье, но один из его компонентов —
шпанскую мушку — следует рассмотреть подробнее.
Это небольшой жучок ярко-зеленого цвета, распростра¬
ненный по всей Европе и в странах Азии. Как многие насе¬
комые, он выработал защиту от птиц — выделяет едкое и да¬
же ядовитое вещество кантаридин. Кантаридин вызывает
очень сильное раздражение слизистых оболочек, поэтому
птицы и не склевывают этих жучков. В качестве афродизиа¬
ка толченые жуки употреблялись с древности, так как побоч¬
ным следствием раздражения тканей действительно является
сильное сексуальное возбуждение. Но прямым и более силь¬
ным следствием принятия шпанской мушки становится тя¬
желое поражение стенок желудка и кишечника, приводящее
к гастриту, язвенной болезни, некрозу тканей и смерти.
312
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
Бедный Людовик, в молодости отличавшийся отменным
здоровьем и любивший хорошо поесть, после нескольких
лет приема чудовищных снадобий обрюзг, растолстел и стал
часто болеть и страдать желудком. Врачи списывали все на
чревоугодие и рекомендовали королю диеты, не догадыва¬
ясь об истинной причине недомоганий.
Дочь Ла Вуазен и другие подследственные утверждали
также, что существовал план убийства короля: ему предпо¬
лагали передать прошение, пропитанное ядом. Оказывает¬
ся, Ла Вуазен могла готовить столь сильные снадобья, что
достаточно было простого прикосновения, чтобы умереть.
Показания Като и Мари-Маргариты подтвердили еще
двое: хирург Лессаж и аббат Мариэтт, арестованные по делу
банды алхимиков. Прелестная маркиза покупала приворот¬
ные зелья и у них.
Де ла Рейни был в растерянности: не могло быть и речи
о вызове маркизы Монтеспан в суд для дачи показаний. По
мнению искушенного в делах полицейского, «чрезмерность
совершенных преступлений гарантировала их от преследо¬
ваний».
Министр Кольбер, ознакомившись с результатами след¬
ствия, обвинил свидетелей в клевете и потребовал закрыть
дело. Окончательное решение принял сам Людовик XIV:
внимательно прочитав доклад де ла Рейни, он сжег бумаги в
камине и приказал закончить следствие, не допуская оглас¬
ки: мать его детей не могла быть объявлена ведьмой и без¬
божницей.
Последовало несколько казней, но все это были второ¬
степенные лица. Некоторые угодили в сумасшедшие дома.
Большая часть фигурантов дела была отправлена в разные
тюрьмы, где они должны были содержаться в строгой изо¬
ляции. Охранникам было строго-настрого приказано не
слушать произносимые ими глупости и строго наказывать
заключенных, если они станут много болтать. Клод ле Вин
313
Всемирная история в сплетнях
удалось отбиться от тюрьмы и плахи, но остаток жизни она
провела в своем особняке, опасаясь выходить на улицу.
Фактически дело было замято.
Ну а что же мадам Монтеспан?
С этой женщиной король не мог так просто порвать: ведь
она родила ему семерых детей. Но и оставаться с ней он то¬
же не мог, слишком многое стало между ними: Черные мес¬
сы, тысячи загубленных младенцев, его собственные дети,
не дожившие до зрелости, — вспомните, Монтеспан проси¬
ла Сатану сделать королеву бесплодной. Сколь ни легко-
мысленен и распутен был Людовик, но все это не могло ос¬
тавить его равнодушным. К тому же именно он был косвен¬
ной причиной этих бесчинств: это ради него Атенаис де
Монтеспан поклонялась дьяволу! Это его она годами пич¬
кала отвратительными приворотными снадобьями!
Поэтому и Людовик, и все придворные постарались, что¬
бы падение фаворитки прошло как можно более незаметно.
Монтеспан должна была покинуть свои роскошные апарта¬
менты и переселиться в скромные комнаты на другом этаже.
Король продолжал некоторое время наносить ей визиты, но
обязательно в присутствии придворных. И даже во время
этих кратких встреч он не мог скрыть своей глубокой непри¬
язни к бывшей любовнице, оказавшейся чудовищем.
В 1691 году бывшая фаворитка удалилась в общину Сен-
Жозеф, ко двору ей путь был заказан. Под старость «золотая
маркиза» пыталась замаливать грехи, раздавая свое состоя¬
ние бедным, соблюдая посты и нося власяницу. По всей ви¬
димости, ее мучила совесть: «она ложилась спать с незашто¬
ренными окнами, со множеством горящих свечей, — расска¬
зывал граф Сен-Симон, — вокруг нее должны были бодрство¬
вать служанки. Когда бы она ни проснулась, они должны были
разговаривать, есть, прихорашиваться, но только не спать».
Единственным ее другом в эти годы изгнания остался
Мсье — брат короля Филипп Орлеанский. Людовик же не
314
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
простил ее никогда и даже после ее смерти запретил детям
носить по ней траур.
Сам он тоже очень изменился после этой страшной ис¬
тории. Глубокое раскаяние охватило короля, он оставил
празднества и развлечения, прежде столь им любимые, и
двор погрузился в молитвы. Депрессия усугублялась абсти¬
нентным синдромом, то есть «ломкой»: ведь короля в тече¬
ние многих лет пичкали возбуждающими средствами, а те¬
перь прием их прекрастился.
Людовик вернулся к жене, Марии-Терезе, которая про¬
стила его. Но королева была уже тяжело больна и после
описанных событий прожила лишь год. Этот последний год
ее жизни супруг окружил ее нежностью и заботой. Во время
ее последней болезни он неотлучно находился у постели
Марии-Терезе. Но по этикету король Франции не должен
видеть смерть, потому Людовика попросили удалиться, ког¬
да у нее началась агония. Он вышел в соседнюю комнату и,
услышав о ее кончине, произнес:
— Первый раз она меня огорчила.
Второй женщиной, поддержавшей Людовика в эти годы,
стала няня его детей от Монтеспан — вдова поэта Скаррона
Франсуаза д’Обинье. Она приходилась внучкой гугеноту Аг¬
риппе д’Обинье — знаменитому поэту и бузотеру. Ее отец —
Констан д’Обинье — был вынужден бежать в Америку (или,
как тогда говорили, в Индию), после того, как совершил
преступление: он застал свою жену с любовником и убил ее.
В Америке д’Обинье-младший женился еще раз на девуш¬
ке-гугенотке, та родила ему дочь Франсуазу, но счастья он
не нашел и прожил недолго.
Его дочь осталась сиротой, бедной как церковная мышь.
В колониях было много протестантов, и девочка поначалу
воспитывалась в протестантской вере, но затем ее отправи¬
ли во Францию к родственникам-католикам. По пути во
315
Всемирная история в сплетнях
Францию, на корабле Франсуазе стало плохо, она потеряла
сознание, и окружающие сочли ее мертвой. Все уже готови¬
лись зашить ее тело в саван и бросить в море, когда кто-то
из моряков заметил, что «покойница» дышит.
Тетка Франсуазы, госпожа де Нейян, ставшая ее опекун¬
шей, сочла за лучшее отправить девочку в монастырь, и мо¬
нахини приложили все усилия, чтобы вернуть «заблудшую
овцу» в лоно католицизма. Под их влиянием девочка вырос¬
ла угрюмой, крайне благочестивой, даже фанатичной. Од¬
нако она была умна и хорошо образована.
За пребывание юной Франсуазы в монастыре надо было
платить, денег не хватало, и свою помощь семейству де
Нейян предложил сосед — поэт Скаррон.
Таллеман де Рео:
«Она жила до этого у г-жи де Нейян... которая котя и при-
ходилась ей родственницей, обирала ее до нитки. Ста-
руха эта была так скупа, что на всю комнату ставилась
одна жаровня: грелись, стоя вокруг нее. Скаррон, жив¬
ший в том же доме, предложил вносить ей какую-то сум¬
му, дабы маленькая д'Обиньи могла стать монахиней; в конце концов он
решил на ней жениться. И вот однажды он ей сказал: "Мадемуазель, я не
желаю больше давать деньги на то, чтобы упрятать вас в монастырь". Она
громко вскрикнула. "Да погодите же, я просто хочу на вас жениться: мои
слуги выводят меня из терпения!"».
Сен-Симон:
«...г-жа де Пейан в свое время оказала прием г-же де
Ментенон, когда та вернулась с островов Америки 113,
содержала ее, кормила и давала приют из милосер¬
дия, а затем, чтобы сбыть ее с рук, выдала замуж за
Скаррона».
316
1
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце:
Этот брак модно было бы считать очень удачным, если
бы не одно «но»: Скаррон был калекой. Франсуаза, только
что вышедшая из поры детства, должна была превратиться
в сиделку при нем.
Таллеман де Рео:
«Маленький Скаррон всегда питал склонность к поэзии,
танцевал в балетах и отличался прекраснейшим нравом
до той поры, пока некий шарлатан, взявшись излечить
его от какой-то детской болезни, не дал ему снадобья,
от которого у него отнялись все члены, кроме языка и
еще кое-чего, что вам, должно быть, понятно; по крайней мере, из даль¬
нейшего ясно, что этому вполне можно верить. С тех пор он сидит на сту¬
ле, укрытый сверху, и может двигать только пальцами, в которых держит
палочку, чтобы иметь возможность почесываться; видом своим он на во¬
локиту отнюдь не похож. Это не мешает ему то и дело отпускать шутки,
хотя боли почти никогда его не покидают; следует, пожалуй, считать чу¬
дом нашего века, чтобы человек в подобном состоянии, к тому же еще и
бедняк, мог так смеяться, как он».
Этот странный брак длился восемь лет. Другая на месте
невесты рыдала бы от горя, выходя замуж за дряхлого пара¬
лизованного старика, но Франсуаза вспоминала годы этого
брака как самые счастливые в своей жизни: юная беспри¬
данница сумела оценить остроумие и богатый внутренний
мир своего старика-супруга. «Г-жа Скаррон отвечала тем,
кто спрашивал у нее, почему она вышла замуж за этого че¬
ловека: “Я предпочла выйти за него, нежели уйти в монас¬
тырь”».
Скаррон сильно хворал, его донимали невыносимые бо¬
ли. Франсуаза скрашивала его жизнь. Некрасивая и нелов¬
кая в юности, с годами она расцвета и стала очень привле¬
кательной женщиной. «Скаррон говорил, что женился, дабы
317
Всемирная история в сплетнях
видеть людей, иначе, мол, никто бы его не навещал, — описы¬
вал Таллеман де Рео. — Жена его повсюду желанный гость; до
сих пор полагают, что Рубикона она не перешла».
У молодой женщины было много поклонников, особен¬
но усердствовал некий Вилларсо, но старый Скаррон лишь
потешался над теми, кто пытался заронить в нем сомнение на¬
счет верности его супруги. Старый поэт умер осенью 1660 года
и даже исповедовался перед смертью, хоть и был атеистом:
он сделал это, чтобы не огорчать любящую его Франсуазу
Она искренне горевала и вскоре после его смерти удалилась
в монастырь, хотя и не приняла постриг. Впрочем, друзей у
нее было много, и в монастырь зачастили посетители, вы¬
зывая недовольство монахинь.
Сен-Симон:
«Она поселилась в Доме призрения для женщин стара¬
нием вдовы маршала дОмона; у последней была там об¬
ставленная светелка, которую она ей и предоставила;
вначале эта дама посылала ей все, в чем та нуждалась,
даже одежду; но она разболтала об этом такому множе¬
ству людей, что, в конце концов, г-же Скаррон это надоело, и однажды
она отправила обратно тележку с дровами, которую та велела разгрузить
во дворе обители. Вскоре ей назначили пенсию, и она стала платить за
все услуги».
Одними из тех, кто навещал Франсуазу в трудные для
нее дни, были Луи де Морне, маркиз де Вилларсо, главный
псарь Людовика XIV и один из самых красивых мужчин
Франции, и дама, которую при крещении нарекли Анной,
но весь Париж знал под именем Нинон. Красавца Вилларсо
прочили Франсуазе в любовники, а Анна-Нинон считалась
ее лучшей подругой. Даже много лет спустя, когда Франсу¬
аза стала морганатической супругой короля Франции, эти
318
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
женщины тайком встречались. Почему же тайком? А пото¬
му, что репутация у Нинон была такой, что она никак не
могла быть принята во дворце. Ведь речь идет о Нинон де
Ланкло — знаменитой куртизанке.
Набожная, скромная, замкнутая, холодная, некокетли¬
вая, не очень красивая и не очень молодая женщина пока¬
залась Атенаис Монтеспан идеальной кандидатурой на роль
воспитательницы своих детей. Должность эта была не
слишком почетной: дети были хоть и королевскими, но ба¬
стардами, рожденными в порочной связи. Однако когда
кто-то заметил ей это, Франсуаза язвительно ответила:
— Должность няни этих детей, по-вашему, унизительна?
Что же вы тогда скажете об их матери?
Сказать дурное слово о всесильной Атенаис отважива¬
лись немногие.
Воспитанников своих Франсуаза очень любила, в отли¬
чие от их родной матери. Повзрослев, они вспоминали, что
маму свою почти и не видели, ее место в их жизни заняла
няня. С самой королевской фавориткой Франсуаза д’Оби-
нье поддерживала самые дружеские отношения, поначалу
почти искренние, впоследствии — лицемерные.
Сближение Франсуазы с королем произошло во время
расследования «Дела о ядах». Ревностная католичка Фран¬
суаза д’Обинье сумела дать королю утешение и найти вер¬
ные слова, чтобы успокоить его душу. Она стала его другом,
а после смерти королевы — его любовницей.
Существует рассказ, что на смертном одре Мария-Тереза
подозвала к себе Франсуазу и, сняв с руки кольцо, надела ей
на палец. После кончины королевы д’Обинье стала офици¬
альной фавориткой Людовика, а спустя несколько лет он
тайно женился на ней. Король подарил ей поместье Менте¬
нон, и с тех пор Франсуаза Д’Обинье стала называться ма¬
дам де Ментенон. Впрочем, за спиной завистники продол¬
жали дразнить ее «Скарроншей» — по первому мужу.
Всемирная история в сплетнях
При дворе скромная и нелюдимая Ментенон имела мно¬
го недоброжелателей и очень мало друзей, в отличие от
дней своей молодости, когда ее не покидали даже за стена¬
ми монастыря. Она была умна, но не любила лицемерить и
предпочитала одиночество фальшивой дружбе. По мнению
герцога Сен-Симона, Ментенон «взваливала на себя бремя
никчемных, призрачных, нелегких забот», вместо того, что¬
бы благодаря своему положению «наслаждаться свободой».
Ее прозвали «Черной королевой» — за нелюдимый нрав,
склонность к молитвам, нелюбовь к развлечениям и манеру
одеваться в строгие платья, темные, но не черные: Людовик
не любил этот цвет.
Ханжество действительно было ей присуще. Так, однаж¬
ды она совершила настоящий акт вандализма, приказав
уничтожить картину «Леда» кисти Леонардо да Винчи, по¬
скольку сочла ее непристойной. Сейчас подобный поступок
кажется кошмарным.
Однако маркиза вовсе не была мегерой! Она основала
школу Сен-Сир для дочерей бедных дворян и проявила не¬
дюжинные педагогические способности, составляя для нее
программу и методические пособия. Будучи сама весьма об¬
разованной особой, она считала не столь важным просто
накопление знаний в головах воспитанниц, но советовала
обращать внимание, прежде всего, на их воспитание и раз¬
витие ума в «живых беседах».
Позднее открылось еще несколько учебных заведений
по типу Сен-Сира.
В Версале произошли значительные изменения: забы¬
лись карусели и ассамблеи, ушли в прошлое роскошные ба¬
лы и праздники. Даже пуританин завыл бы здесь от тоски,
шутили придворные, вспоминая былые времена. Людовик
порой и не прочь был вернуться к прошлым забавам, но не
осмеливался перечить своей тайной супруге. Впрочем, хоть
порой король и жаловался своим духовникам на ее холод-
320’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
ность, он любил Франсуазу и, даже умирая, мечтал о встре¬
че с ней на небесах. «При предстоящей нашей разлуке меня
утешает мысль, что она не будет продолжительна и мы ско¬
ро свидимся», — произнес он на смертном одре, на что
Ментенон весьма цинично заметила: «Очень любезное уте¬
шение! Эгоистом жил, эгоистом и умирает».
Впрочем, Людовик оказался прав: Франсуаза пережила
его всего лишь на три года. После его смерти она удалилась
в Сен-Сир, но существует рассказ, что перед этим она наве¬
стила постаревшего Вилларсо и призналась, что любила его
намного сильнее, чем короля.
Нинон де Ланкло
Единственная близкая подруга Франсуазы де Ментенон
заслуживает отдельного рассказа. Ханжа и куртизанка, рев¬
ностная католичка и вольнодумка, «Черная королева» и да¬
ма, славящаяся на весь Париж своим кокетством. Что мог¬
ло связывать этих двух женщин?
А ведь Нинон де Ланкло была близкой подругой г-жи де
Ментенон все время, пока та жила в Париже. Позднее, став
супругой короля, г-жа де Ментенон не любила, когда ей на¬
поминали о Нинон, однако не смела сказать о ней худого сло¬
ва. Сен-Симон передает, что «с тех пор, как г-жа де Ментенон
возвысилась, подруги виделись всего дважды или трижды,
причем в глубокой тайне». Однако подруги продолжали пере¬
писываться, и если Нинон просила о какой-то услуге для сво¬
их друзей, то Ментенон всегда выполняла ее просьбы.
Нинон родилась в Париже 15 мая 1616 года, она была до¬
черью Генриха де Ланкло и его супруги, происходившей из
древней орлеанской фамилии. Отец Нинон был довольно
легкомысленным человеком, из-за нелепой дуэли он был
вынужден покинуть Францию, когда его дочь была еще сов¬
сем ребенком. Папа очень хорошо играл на лютне — вот и
II - 1381
321
9
Всемирная история в сплетнях
все, что Нинон помнила об отце. Этот инструмент пришел¬
ся по вкусу и ей самой. Милая, хоть и не красавица, она от¬
личалась живым умом, музицировала и превосходно танце¬
вала, особенно любила сарабанду, поэтому жившие по со¬
седству дамы часто приглашали ее к себе.
Ей было всего тринадцать лет, когда во время процессии
Страстей Господних, увидев, что все плачут, она спросила:
«Чего это они? Ведь все равно же Он воскреснет?» Ее мать,
услышав замечание дочери, возмутилась и попросила ду¬
ховника хорошенько намылить ей голову. Уже взрослая Ни¬
нон призналась друзьям, что именно тогда поняла, что вся¬
кая религия — не что иное, как лицемерие, и во всем этом
нет никакой правды.
Мужчины стали рано интересоваться хорошенькой Ни¬
нон. Она отвечала им взаимностью, за короткий срок сме¬
нив трех ухажеров, но ни один из них не сделал попытки
жениться на бесприданнице. Некий Кулон первым открыто
взял ее на содержание, и «...тогда все порядочные или так
называемые порядочные женщины отвернулись от Нинон и
перестали с ней встречаться», — рассказывал ее приятель
Таллеман де Рео.
Вслед за Кулоном появился еще один состоятельный по¬
клонник, потом еще один... Нинон была очень ветрена и ча¬
сто меняла мужчин. Сплетники делили ее любовников на три
разряда: тех, кто платил, к коим она была совершенно равно¬
душна, терпя их лишь до поры до времени, пока они были ей
нужны; тех, кого она мучила, и любимчиков. Впрочем даже и
за деньги Нинон отдавалась далеко не всем. Эта сильная и
смелая женщина твердо решила принадлежать лишь тем, что
ей приглянутся; она сама делала первый шаг, говорила или
же писала им о своей склонности; когда же мужчина ей на¬
скучивал, она тоже сама прямо говорила ему об этом. Обыч¬
но ее романы длились не дольше трех месяцев. «Три меся¬
ца — для меня это целая вечность», — смеялась Нинон.
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце:
1
Таллеман де Рео1
"Она говорит, будто нет ничего дурного в том, чем она
занимается, не скрывает, что ни во что не верит, хвалит-
ся тем, что стойко держалась во время болезни, когда
думали, что конец ее уже близок, и приобщалась святых
тайн лишь из приличия. ...Она переняла особую манеру
изъясняться и делать смелые умозаключения на манер философов; чита¬
ет она одного Монтеня и судит обо всем, как ей вздумается. В письмах ее
есть пылкость, но мысли излагаются беспорядочно. Она требует уваже¬
ния к себе от всех, кто ее посещает, и не потерпела бы, чтобы самый
знатный придворный посмеялся над кем-либо из ее гостей».
Слухи о вольнодумстве Нинон дошли до самой короле¬
вы-матери, Анна Австрийской, и та велела заточить курти¬
занку в монастырь. Распоряжение вызвало в Париже насто¬
ящий скандал!
Сен Симон:
«Она наделала такого шуму, более того, в расцвете сво-
блистательной молодости оказалась причиной таких
беспорядков, что королева-мать, с безграничной снис-
ходительносгью относившаяся к галантным и более чем
галантным особам, на что у нее были свои причины, все-
таки была вынуждена отдать ей приказ удалиться в монастырь. Один из
парижских полицейских чинов доставил ей королевский указ об изгна¬
нии; она прочла его и, заметив, что название монастыря там не обозначе¬
но, сказала без всякого смущения: "Сударь, королева была ко мне так до¬
бра, что оставила на мое усмотрение выбор монастыря, куда я должна
удалиться по ее приказу; посему прошу вас передать ей, что я выбираю
1 Таллеман де Рео (1619—1692) — французский писатель-ме¬
муарист, современник королей Людовика XIII и Людовика XIV.
Автор «Занимательных историй».
Всемирная история в сплетнях
монастырь ордена францисканцев в Париже", — и с изящным реверансом
вернула ему указ. Чин, изумленный таким беспримерным бесстыдством,
не нашел, что возразить...»
Монастырь ордена францисканцев был мужским монас¬
тырем. Узнав про ответ Нинон, разгневанная королева вы¬
брала для дерзкой место заключения сама.
Таллеман де Рео:
«...Королева-мать велела заточить Нинон в монастырь
/Чдддонетг... После зтого пошли разговоры, будто все
придворные волокиты собираются осадить монастырь
Маддонетт; нарядили стражу, которой приказано было
кодить дозором вокруг монастыря всю ночь. В другой раз
пошли слухи, будто какие-то блестящие кавалеры измеряли из соседне¬
го дома высоту стен монастыря, и т.д. Все зто наделало такого шума, что
Нинон пришлось оттуда взять, но с условием, что она проведет некото¬
рое время в монастыре в Ланьи. Ее навещало такое множество народу,
что хозяин харчевни "Королевский меч" нажил себе на зтом состояние».
Заточение, вызвавшее столь бурные страсти, длилось не¬
долго; вскоре Нинон вновь оказалась на свободе и в центре
всеобщего внимания.
Сен Симон:
«У Нинон было много друзей среди всевозможных зна¬
менитостей, и она была настолько умна, что всех их
сохранила, причем все они оставались дружны между
собой или, во всяком случае, обходились без стычек.
Дома у нее царили чинность и внешняя благопристой¬
ность, какую не всегда удается поддерживать и самым высокородным
принцессам, у которых тоже бывают свои слабости. Таким образом,
324
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце:
дружбу с ней водили самые искушенные и самые благовоспитанные
придворные; быть принятым у нее вошло в моду, многие стремились к
этому ради связей, которые можно было завести у нее в салоне. Ни¬
когда никакой игры, ни громкого смеха, ни ссор, ни пересудов о рели¬
гии или о правлении; бездна остроумия, притом блистательного; ново¬
сти, как старинные, так и недавние; события галантной жизни, но ни
тени злословия; когда посетителей перестали привлекать к ней в дом
ее чары, а соображения благопристойности и мода уже не позволяли
ей смешивать телесное с духовным, остались изящество, легкость, ме¬
ра, а отсюда и беседа, которую она умела поддержать, обнаруживая
остроумие и познания в событиях всех времен; и уважение, с кото¬
рым, как ни странно, относились к ней все - и многочисленные дру¬
зья, и знакомые самого высокого разбора. Она знала все интриги ми¬
нувшего и нынешнего царствования, как серьезные, так и легкомыс¬
ленные; речи ее были очаровательны, бескорыстны, правдивы, скром¬
ны, совершенно достоверны, и, можно сказать, за ничтожным исклю¬
чением, она была воплощением добродетели и подлинной порядочно¬
сти. Друзей она частенько выручала деньгами и кредитом, ради них
пускалась в нешуточные хлопоты, самым надежным образом сберега¬
ла деньги, отданные ей на хранение, и важные тайны, которые бывали
ей доверены. Все это принесло ей известность и совершенно необык¬
новенное уважение».
Она была героиней сплетен и анекдотов, ее афоризмы
передавали из уст в уста, и сам Людовик XIV, узнав о каком-
нибудь происшествии, спрашивал: «А что сказала об этом
Нинон?»
Несчастный Вилларсо, оставленный Франсуазой д’Оби¬
нье, нашел утешение у Нинон. От него у де Ланкло было
двое детей. Их связь длилась долго, и люди говорили: «Она
стареет, она становится постоянной», а ведь в ту пору Ни¬
нон было всего лишь тридцать лет! Вилларсо был очень рев¬
нив. О его нелепой ревности рассказывали забавные байки
вроде этой:
Всемирная история в сплетнях
Таллеман де Рео:
«Однажды, в самый разгар своей влюбленности Виллар-
со увидел в окно, - ибо он нарочно поселился в доме
насуиР0™8' - что У Нинон горит свеча; он послал спро-
ситъ, не пускают ли ей кровь. Она ответила, что нет; тог¬
да он решил, что она, стало быть, пишет письмо какому-
нибудь сопернику. Его охватывает ревность, он хочет бежать к ней; в
своем неистовстве вместо шляпы насаживает себе на голову серебря¬
ный кувшин, да с такой силою, что потом лишь с большим трудом этот со¬
суд удается с него содрать. Нинон не сумела рассеять его сомнения; он
опасно заболевает. Нинон так этим растрогана, что отрезает себе воло¬
сы-а они у нее великолепны - и посылает их Вилларсо, дабы он видел,
что она не желает ни выезжать, ни кого-либо принимать у себя. Такое са¬
мопожертвование благотворно сказывается на состоянии больного: ли¬
хорадка тотчас же проходит. Узнав об этом, она идет к нему, ложится в
его постель, и они не встают с нее целую неделю».
Последним любовником Нинон был аббат де Жедуаэн,
восьмидесяти лет, тем не менее весьма крепкий мужнина.
Куртизанка целый месяц томила возлюбленного и отдалась
ему в тот день, когда ей самой исполнилось восемьдесят.
Целый год длилась эта связь, но ревность аббата заставила
Нинон расстаться с ним.
Анекдоты о Нинон:
Лашастр перед отъездом утверждал, что будет одним из
этих избранных счастливцев. Очевидно, что Нинон не дава¬
ла ему на то твердого обещания; но у него хватило глупос¬
ти — он не блистал умом, — а соответственно, и самонаде¬
янности, попросить у нее в том расписку; она ему таковую
расписку выдала. Он увез ее с собой и часто ею похвалялся.
Обязательство свое она выполняла дурно и, нарушая его,
всякий раз восклицала: «Ох, как же быть с распиской, кото¬
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
рую я дала Лашастру!» Наконец счастливчик, который был
с ней в это время, спросил, что означают ее слова. Она объ¬
яснила; он пересказал эту историю и выставил Лашастра на
посмешище; слух о расписке докатился до армии, где нахо¬
дился в то время Лашастр.
Во время поста 1651 года придворные частенько лакоми¬
лись у нее скоромным; к несчастью, кто-то выкинул однаж¬
ды из окна кость на голову проходившего мимо священни¬
ка из церкви Сен-Сюльпис. Этот священник пошел к кюре,
поднял у него большой шум, и движимый усердием, доба¬
вил, словно речь шла о какой-то мелочи, что в этом доме
убили двух человек, не говоря уж о том, что там открыто
едят мясное. Кюре пожаловался на это окружному судье,
который был мошенником. Нинон, узнав об этом, послала
г-на де Кандаля и г-на де Мортемара к судье для перегово¬
ров, и тот учтиво принял их.
Однажды гости Нинон принялись обсуждать одного об¬
щего знакомого, которому нравились красивые мальчики.
«Право же, — сказал один из гостей, — об этом не стоит го¬
ворить в присутствии мадемуазель». — «Пренебрегите
этим, — сказала она, — уж не настолько я женщина, как вы
воображаете».
Однажды во время прогулки на Кур-ла-Рен она увидела,
как маршал де Граммон пригласил какого-то статного муж¬
чину, проезжавшего мимо верхом, пересесть к себе в карету.
Это был Навай, в ту пору еще не женатый; он ей понравил¬
ся. Она велит передать, что будет очень рада побеседовать с
ним после прогулки; короче говоря, она увозит его к себе.
Они ужинают; после ужина она отводит его в весьма опрят¬
ную спальню, предлагает ему лечь и ждать — к нему, мол,
скоро придет подружка. Он же, должно быть устав, засыпа¬
327
9
Всемирная история в сплетнях
ет. Увидев его спящим, Нинон отправляется спать в другую
комнату, унося с собой платье этого сони. Наутро, споза¬
ранку, она надевает это платье, нацепляет шпагу и входит в
спальню, отчаянно ругаясь. Навай просыпается и видит пе¬
ред собою человека, который готов все сокрушить. «О су¬
дарь, — говорит он, — я человек чести и готов дать вам удов¬
летворение; ради бога, поговорим начистоту!» Тут Нинон
расхохоталась. Но при всем том, говорят, он доставил ей
весьма умеренное удовольствие. Он сильно волосат; она
ему сказала: «Вы, должно быть, очень сильный, уж больно
вы воздержанны».
Афоризмы Нинон:
• Благоразумная женщина не избирает себе мужа без со¬
гласия своего рассудка, как любовника без согласия сво¬
его сердца.
• — Ваш ребенок не говорит ? Да вы просто счастливи¬
ца — он не будет пересказывать ваши слова!
• Боже, позволь мне стать добродетельным человеком —
но не добродетельной женщиной!
• Коварство не в неверности, а в лицемерных ласках не¬
верного. Неверность простить можно, коварство — ни¬
когда.
• Лучше быть обманутым, чем оскорблять друга своим
недоверием.
• Никогда мужчина не бывает так нежен, как после то¬
го, как его простили за минутную неверность.
• Опыт — врач, являющийся после болезни.
• Брак и любовь — это дым и пламя.
• Скромность везде и во всем. Без этого качества самая
красивая женщина возбудит к себе презрение со сторо¬
ны самого снисходительного мужчины.
• Чем меньше страсти выказываешь, тем большую
страсть возбуждаешь.
328’
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
• Привязанность начинается там, где кончается любовь;
неверность начинается там, где кончается привязан¬
ность.
• Если уж Богу было угодно дать женщине морщины, он
мог бы, по крайней мере, часть из них разместить на
подошвах ног.
• Желание нравиться рождается у женщин прежде же¬
лания любить.
• Труднее хорошо вести любовь, чем хорошо вести войну.
• Женщина не выносит ревнивца, которого не любит, но
сердится, если не ревнует тот, кого она любит.
• По просьбе Сент-Эвремона Нинон написала свою био¬
графию, умолчав, однако, о своих любовных историях.
Вот мой портрет, но только по пояс.
Принцесса-мавританка
Одна из самых таинственных легенд, связанных с дво¬
ром «короля-солнце», повествует о таинственной маври¬
танке — темнокожей девушке, ушедшей в монастырь в го¬
родке Морэ. Эта необычная монахиня до конца жизни
была убеждена в том, что она — принцесса королевской
крови. Однажды, услышав звук охотничьего рога — в лесу
неподалеку охотился обожавший это занятие дофин, —
она как бы между прочим обронила: «Это мой брат охо¬
тится». Понесла ли чернокожая монахиня наказание за
такую дерзость? Ни в коей мере! Напротив, всю ее жизнь
члены королевской семьи относились к ней с большим
вниманием.
Письмо с просьбой о ее принятии в монастырь в сентяб¬
ре 1695 года написала аббатисе лично госпожа де Менте¬
нон, в письме она упомянула, что «мавританка» выразила
желание, «чтобы на церемонии присутствовал весь Двор», и
к этой ее просьбе отнеслись со вниманием.
Всемирная история в сплетнях
О здоровье и поведении этой сестры была проявлена ве¬
личайшая забота, лично аббатиса следила за всем, что име¬
ло к ней отношение. Есть сведения, что с этой поры г-жа де
Ментенон довольно часто наведывалась в монастырь в Мо-
рэ, делая обители богатые подарки. Бывал там и дофин, и
другие принцы и принцессы. Сам король через доверенное
лицо каждый год делал в Морэ вклад на значительную
сумму в качестве пансиона за эту таинственную монахи¬
ню. В пансионной грамоте значилось ее имя, девушку зва¬
ли Людовика-Мария-Тереза!
Вольтер:
«Она была на редкость смуглая и к тому же походила на
него (короля). Когда король отправил ее в монастырь, он
сделал ей подарок, назначив содержание в двадцать ты-
jjSh сяч экю. Бытовало мнение, будто она его дочь, что вызы¬
вало у нее чувство гордости, однако настоятельницы вы¬
ражали по сему поводу явное недовольство. ...Г-жа де Ментенон посети¬
ла Морэйский монастырь, она призвала чернокожую монахиню к боль¬
шей сдержанности и сделала все, чтобы избавить девицу от мысли, те¬
шившей ее самолюбие.
- Сударыня, — ответила ей монахиня, — усердие, с каким такая знат¬
ная особа, как вы, пытается внушить мне, что я не дочь короля, убежда¬
ет меня как раз в обратном».
Возможно ли, что у Людовика XIV была темнокожая лю¬
бовница? Историки, пристально изучившие жизнь Версаля,
не обнаружили такой женщины. Зато они нашли мужчину!
И родилась сплетня.
Вольтер был первым, кто сотворил легенду о происхож¬
дении мавританки.
Вторым стал Жорж Тушар-Лафос, офицер армии Напо¬
леона и автор знаменитой «Хроники бычьего глаза» или
Глава 6. Опасные фаворитки «короля-солнце»
«Хроники круглого окна» — книги, смаковавшей скандаль¬
ные эпизоды из жизни Версаля. «Бычьим глазом» называ¬
лось небольшое круглое отверстие в стене, украшенное ви¬
тражом или забранное решеткой. Оно позволяло подгляды¬
вать, самому оставаясь незамеченным. Такая архитектурная
деталь имелась в прихожей Людовика XIV в Версале, за что
эту комнату прозвали «Салоном бычьего глаза».
Жорж Ленотр, историк начала XX века, повторил эту ле¬
генду, а вслед за ним — современный французский историк
Ален Деко. Их версия заключается в том, что мавританка дей¬
ствительно была дочерью Марии-Терезе — но не от короля.
В свите французской королевы состоял паж-африканец.
Королева была к нему очень привязана, пока он был ребен¬
ком: она учила его хорошим манерам, правильно говорить
по-французски. Мальчик вырос, повзрослел и... исчез.
Предполагают, что он внезапно от чего-то умер.
В то время королева была беременна, но на восьмом меся¬
це заболела и разрешилась раньше срока слабым младен¬
цем — девочкой, которая вскоре умерла. Это произошло в
ноябре 1664 года. По описанию свидетелей — а роды короле¬
вы всегда проходили в присутствии придворных дам — мла¬
денец был очень темнокож, весь черный, с головы до пят.
Восьмимесячные младенцы часто бывают очень смуглы,
чернота кожных покровов может развиться и от асфиксии
(недостатка кислорода) в результате трудных родов, поэто¬
му само по себе это наблюдение ни о чем не говорит. Но ма¬
демуазель де Монпансье, или Великая мадемуазель, двою¬
родная сестра короля, описавшая тяжелую болезнь короле¬
вы после родов, заметила, что «новорожденная как две кап¬
ли воды походила на очаровательного мавритенка, которо¬
го привез с собой г-н Бофор и с которым королева никогда
не расставалась; когда все смекнули, что новорожденная
могла быть похожа только на него, несчастного мавра убра¬
ли прочь».
331
9
Всемирная история в сплетнях
Младенец умер, прожив чуть больше месяца. Принцесса
Пфальцская написала, что хотя «все придворные видели,
как она умерла», народ в это не поверил «ибо все знали, что
она находится в монастыре в Морэ, близ Фонтенбло», — то
есть именно там, где позднее была пострижена таинствен¬
ная мавританка.
Почти сто лет спустя, в декабре 1756 года герцог де Лю-
ин изложил в своем дневнике беседу, которую он имел с ко¬
ролевой Марией Лещинской, супругой Людовика XV «Дол¬
гое время только и было разговоров, что о какой-то черно¬
кожей монахине из монастыря в Морэ, неподалеку от Фон¬
тенбло, которая называла себя дочерью французской коро¬
левы. Кто-то убедил ее, что она дочь королевы, однако из-
за необычного цвета кожи ее упрятали в монастырь. Коро¬
лева оказала мне честь и поведала, что у нее был разговор об
этом с принцессой Конти, узаконенной внебрачной доче¬
рью Людовика XIV, и принцесса Конти сказала ей, что ко¬
ролева Мария-Тереза действительно родила девочку, у кото¬
рой было фиолетовое, даже черное, лицо — очевидно, отто¬
го, что при появлении на свет она сильно мучилась, однако
ж немного спустя новорожденная умерла».
Происхождение темнокожей монахини Мария Лещин¬
ская объяснила так: «У некоего Лароша, привратника в
Зоологическом саду, в ту пору служили мавр и мавритан¬
ка. У мавританки родилась дочь, и отец с матерью, не буду¬
чи в состоянии воспитать ребенка, поделились своим горем
с г-жой де Ментенон, та сжалилась над ними и обещала по¬
заботиться об их дочери. Она снабдила ее весомыми реко¬
мендациями и препроводила в монастырь. Так появилась
легенда, которая на поверку оказалась выдумкой от начала
и до конца».
1лава 7
Европа и наркотики
Семья отправляется в путешествие. Семья большая:
муж, жена, несколько детей... Конечно, вещей масса: чемо¬
даны, кульки, картонки, корзинки с едой и обязательно ап¬
течка, а в аптечке — опийная настойка для младших сы¬
нишки и дочурки. Она совершенно необходима, чтобы ма¬
лыши лучше перенесли дорогу.
Нет, перед вами не преступники, не маньяки и не извра¬
щенцы! Это добропорядочное английское семейство XVIИ
века. Впрочем, подобную картину можно было наблюдать и
в веке XVII, и даже в XIX: между тем временем, когда в Ев¬
ропу стали привозить из стран Востока наркотики, и года¬
ми, когда, наконец, европейцы осознали их страшный
вред, — прошло около трех сотен лет.
Началось все в эпоху Великих географических открытий:
из Индии везли гашиш, из Турции — опий, из Америки — ко¬
ку. Необычное дурманящее действие этих снадобий привле¬
кало европейцев. Первыми их попробовали моряки: «Снадо¬
бье скоро возымело действие, и нам всем стало весело, кроме
двоих, которые, полагаю, не будучи привыкшими к этой смеси,
боялись, что она причинит им вред. Один уселся на пол и горько
проплакал весь день. Другой, охваченный ужасом, спрятал голо¬
ву в огромный кувшин и пробыл в этом положении часа четыре
или больше. Четверо или пятеро из нас лежали на расстеленных
в комнате коврах, восхваляя друг друга и представляя себя чуть
ли не императорами. Один в припадке вздорного настроения
дрался с деревянной колонной крыльца до тех пор, пока не содрал
кожу на костяшках пальцев. Сам я и еще один моряк сидели и
истекали потом по крайней мере на протяжении трех часов».
Сей документ, составленный в 1676 году, считается пер¬
вым свидетельством об употреблении наркотиков европей-
333
Всемирная история в сплетнях
цами. На чайных клиперах довольно скоро гашиш — сухие
листья конопли — попал в Европу. Эти листья толкли и за¬
варивали как чай, получая «бханг» — дурманящее зелье, по¬
сле пары часов приятного опьянения вызывающее страш¬
ную головную боль и общее недомогание. Путешественни¬
ки, побывавшие в далеких странах, предупреждали своих
соотечественников об опасности бездумного поглощения
экзотического напитка: «Со временем он приводит к смер¬
ти... особенно в холодном климате, где обманчивые свойства
напитка гораздо быстрее губят дух. Постоянное употребле¬
ние этого зелья меняет внешний вид людей и необъяснимым об¬
разом ослабляет тело и ум... Те, кто обрел зависимость от
этого снадобья, не могут без него жить и привыкают так,
что умирают от желания его отведать».
Однако от массового потребления гашиша европейцев
уберегли вовсе не эти предостережения: в Европе конопля
ассоциировалась, прежде всего, с пенькой. Из стеблей муж¬
ского растения изготавливали канаты и текстильное полот¬
но. Из них делали веревки, употреблявшиеся на виселицах.
Именно эта ассоциация — с казнью через повешенье — и
сделала гашиш непопулярным.
Вторым наркотиком, привезенным в Европу из Амери¬
ки, стали листья коки. Их одурманивающее действие не так
ярко выражено, и в первую очередь коку рассматривали как
тонизирующее средство. Миссионеры писали, что кока
служила для индейцев источником силы и храбрости:
горсть листьев позволяла прожить им несколько дней без
еды, сохраняя силы. Они имели возможность проверить
стимулятор и на себе: в 1781 году во время осады восстав¬
шими индейцами боливийского города Ла-Пас там кончи¬
лись запасы провианта, но гарнизон выжил и продолжил
обороняться благодаря коке. Врачи даже предлагали ис¬
пользовать листья коки, чтобы избавить европейских бед¬
няков от голода и жажды, некоторые видели в ней благую
334
Глава 7. Европа и наркотики
замену алкоголю. К счастью, все эти проекты не были во¬
площены.
Опасностей, связанных с наркотиками, медики не заме¬
чали еще очень долго. Именно врачи популяризировали и
пропагандировали коварного убийцу — опиум, получаемый
из некоторых сортов мака. Выделяющийся из надрезанных
недозрелых коробочек сок сначала похож на молоко, но за¬
тем темнеет, густеет и становится коричневым. Для очистки
от примесей опиум-сырец варят в кипящей воде и фильтру¬
ют, пока жидкость не становится прозрачной. Затем его вы¬
паривают на медленном огне и высушивают на солнце до
консистенции пластилина. Скатанные из него шарики упо¬
требляют для курения.
Ученые считают, что именно опиум был самым древним
опьяняющим напитком, открытым людьми еще до их зна¬
комства с алкоголем. У древних шумеров существовала иде¬
ограмма, обозначавшая опиумный мак как «растение радо¬
сти». В Египте его применяли в лечебных целях: в одном
фиванском папирусе перечислено около семисот рецептов
с добавлением опиума, в том числе седативных для беспо¬
койных детей. Опиум упоминается в «Одиссее» Гомера как
снадобье, от которого «проходят горе и гнев и приходит заб¬
вение бедствий». Плиний Старший писал, что римляне ис¬
пользовали опиум для лечения слоновой болезни, карбун¬
кулов, заболеваний печени и укусов скорпионов. В трудах
врача Галена описывается употребление опиума римским
императором Марком Аврелием, который, однако, жестко
контролировал дозу и мог, если нужно, ее уменьшить.
Арабские, греческие и римские врачи понимали, что су¬
ществовала опасность отравления. Один из них во II веке до
н.э. описывал бессознательное состояние людей, выпивших
слишком много опийной смеси: глаза у них закрыты, зрач¬
ки неподвижны, появляется обильное потоотделение, щеки
бледнеют, губы распухают. Мышцы лица расслаблены, ды-
335
Всемирная история в сплетнях
хание затрудненное, слабое и холодное. Побледневшие ног¬
ти и заострившийся нос нередко являются предвестниками
смерти. Врач рекомендовал принимать неотложные меры:
привести человека в сознание пощечинами, криками или
трясти его, пока он не придет в себя. Главное — чтобы он
очнулся от смертельного сна.
Страшный вред наркотика видели и те, кто подолгу бы¬
вал на Востоке. Путешественник XVII века Жан Шарден
так описывал сбор опиума в Персии: «... хотя в других стра¬
нах растет множество сортов мака, ни в одной другой мест¬
ности они не дают столько крепкого сока. Это растение вы¬
сотой чуть более метра с очень белыми лепестками, созрева¬
ющее в июне, когда из него, надрезая головку, собирают сок.
Персы из суеверия делают двенадцать надрезов в память о
двенадцати имамах — три насечки, одна за другой, маленьким
инструментом с зубьями, как у расчески. Из головки выделя¬
ется вязкий, густой сок, который собирают на рассвете, пе¬
ред восходом солнца. Этот сок обладает такой силой, что
люди, его собирающие, кажутся восставшими из могилы
мертвецами, они мертвенно-бледны, худы и трясутся, словно
их вот-вот разобьет паралич».
В Европу опиум попадал через испанских и португаль¬
ских купцов, а также через торговую компанию, носившую
названия «Левантийская»: Левантом называли страны Ма¬
лой Азии, Аравии и севера Африки. Сначала его употребля¬
ли в виде таблеток как снотворное, обезболивающее и успо¬
коительное средство, затем стали разводить в винном спир¬
те.
Популярный термин «лауданум» ввел в XV веке знамени¬
тый врач Теофраст фон Гогенгейм, более известный как Па¬
рацельс. Он приготовил настойку, состоявшую из одной
четвертой части опиума, смешанного с беленой, толченым
жемчугом, кораллами, янтарем, мускусом и другими экзо¬
тическими составляющими. В их число входила вытяжка из
336
Глава 7. Европа и наркотики
рога оленя, единорога и фитобезоар — круглые камешки,
образующиеся в пищеварительном тракте коров.
Спустя двести лет — в середине века семнадцатого — это
же название использовал талантливый английский врач То¬
мас Сайденхем. Лекарство Сайденхема содержало две ун¬
ции опия и одну унцию шафрана, растворенных в полулит¬
ре хереса и смешанных с драхмой (3,888 г) молотой корицы
и гвоздики. Перед употреблением настойку оставляли на
два-три дня в паровой ванне. К достоинствам своей настой¬
ки медик относил то, что она, в отличие от таблеток, не про¬
воцировала рвоту, и что ее можно было дать больному без
его ведома. Некоторым пациентам, отказывавшимся от
опиатов, врачи, высмеивавшие «недоверие к опиуму со сто¬
роны невежд», вводили их втайне. Такая практика была рас¬
пространена вплоть до середины XIX века.
Сайденхем был весьма прогрессивным врачом и хоро¬
шим специалистом, однако и он был в восторге от возмож¬
ностей опиума, считая его едва ли не панацеей от всех бо¬
лезней: «Не могу не остановиться, чтобы воздать хвалу Гос¬
поду нашему, подарившему миру все лучшее и даровавшему
человечеству опиум для утоления недугов. Нет лекарства
лучше опиума, как при врачевании некоторых болезней, так
и по эффективности излечения... Опиум является таким не¬
обходимым инструментом в руках искусного врача, что ле¬
карство без него будет неполным. Тот, кто хорошо понима¬
ет это средство, сделает с его помощью гораздо больше, чем
с любым другим».
Современник Сайденхема Томас Уиллис, прекрасный
врач, открывший и описавший сахарный диабет, также ис¬
пользовал настойку опиума для лечения самых разнообраз¬
ных болезней: от расстройств сознания до подагры и желу¬
дочных колик. Однако он был не столь идеалистичен: при¬
знавая многие достоинства нового лекарства, он замечал,
что ангельское лицо опиума необычайно соблазнительно,
337
Всемирная история в сплетнях
но если взглянуть на его обратную сторону, то можно уви¬
деть дьявола. «В этом всеисцеляющем лекарстве столько яда,
что при частом или постоянном его использовании ни в коем
случае нельзя чувствовать себя уверенно и безопасно».
Но и Сайденхем, и Уиллис были не просто врачами, а
учеными, способствовавшими становлению медицины как
науки. Любое лекарство они прописывали вдумчиво и про¬
токолировали последствия его применения. Всего этого
было нельзя сказать о многочисленных сельских лекарях и
знахарях, применявших опийную настойку по любому по¬
воду. Опиум прописывали женщинам для успокоения бо¬
лей во время месячных; беременным для снятия токсикоза
и кормящим женщинам для увеличения количества моло¬
ка. Опиум назначали грудным детям, если они плохо спа¬
ли, и более старшим — как средство, снимающее беспо¬
койство и улучшающее пищеварение.
Английская писательница XVII века Афра Бен в под¬
черкнуто аффектированных строках выразила чрезмерное
увлечение своего поколения опиумом: «Узри же этот ма¬
ленький флакон, на который не смогла бы собрать деньги вся
вселенная, будь он продан за свою истинную цену. Этот восхи¬
тительный, чудесный эликсир сделан из цветов мандрагоры,
печени птицы Феникс и языков русалок, его возгоняли в пере¬
крещивающихся солнечных лучах. Кроме способности излечи¬
вать все болезни тела и духа, этот эликсир обладает такой
силой одушевления, что каким бы апатичным, холодным и
трусливым ни было сердце человека, он становится энергич¬
ным и мужественным».
Считалось, что опий очищает разум, восстанавливает те¬
ло, давая организму полноценный отдых. Уставшие за день
врачи приходили домой и капали и себе целебной настой¬
ки, не замечая, что постепенно становились наркоманами.
Наркоманом был и известный врач, практиковавший в
XVIII веке, — Джордж Янг. Он регулярно принимал опиум,
338'
Глава 7. Европа и наркотики
чтобы избавиться от мучительного кашля, и был сторонни¬
ком этого лекарства, не обращая внимания на побочные
эффекты. В качестве положительного (!) примера использо¬
вания лауданума он приводил одну свою пациентку:
«...женщину, довольно слабую... с медленным, слабым пуль¬
сом, холодными конечностями и меланхолическим скла¬
дом ума». По его словам, она «получила от опия больше поль¬
зы, чем я мог представить: он не только прекращал ее месяч¬
ные, но и подавлял страхи и мрачные мысли. Друзья советова¬
ли этой женщине отказаться от наркотика, поскольку в
дальнейшем она якобы не сможет без него жить, но она при¬
зналась мне по секрету, что, скорее, откажется от друзей».
По рекомендации Янга, пациентка продолжала прини¬
мать наркотик даже во время беременности (для снятия
токсикоза) и постоянно носила его с собой на случай де¬
прессии. Также поступали и другие знатные и обеспечен¬
ные женщины. Они носили на спине опиумный пластырь,
снимавший боль, при малейшем волнении пили лауда-
нум — и рожали больных и слабых младенцев.
Вплоть до конца XIX века большинство родителей без
зазрения совести давали детям успокоительные средства —
«Сироп матушки Бейли», «Настойку миссис Уинслоу»,
«Эликсир Макманна», «Профилактическое средство Ат¬
кинсона для младенцев» и «Ветрогонное средство Дол¬
би», — содержавшие опиаты.
Сохранилась опись лекарств, которые уложил в аптечку
граф Бессборо, готовясь в 1793 году к путешествию в Не¬
аполь; среди них была и опийная настойка с пометкой «для
ребенка». Этому мальчику она не повредила: он вырос здо¬
ровым и умным и сделал прекрасную карьеру. А вот его
сверстница, наследница громадного состояния маркиза Бо¬
шам умерла от передозировки опиума в возрасте двадцати
двух лет. Знакомые находили, что последний год своей не¬
долгой жизни бедняжка уже не владела собой.
339
Всемирная история в сплетнях
Если такой была ситуация в высших классах, то что же
говорить о бедняках? Опиумными настойками охотно поль¬
зовались няньки, которым сдавали своих младенцев рабо¬
тающие женщины. На попечении этих нянек часто было по
нескольку детей, которых они пичкали подобными «стиму¬
ляторами» и «сиропами», не соблюдая дозировку, что часто
приводило к смерти несчастных младенцев. Жуткая статис¬
тика тех лет красноречива: по наблюдению похоронных
агентов, в промышленных городах до 64 процентов погре¬
баемых составляли дети, не достигшие и пяти лет. Безуслов¬
но, не все они умерли от опиатов, но и наркотик внес свою
страшную лепту.
Увлекались опиумом и взрослые, самостоятельные лю¬
ди, интеллектуальная элита общества: знаменитый литера¬
тор Сэмюэль Джонсон лечил им кашель.. Фридрих Второй
Прусский не расставался с опиумом, причем всегда носил с
собой смертельную дозу. Подобные медальоны в его время
были в большой моде. Политик Уильям Уилберфорс, всю
жизнь добивавшийся отмены рабства, умер всего лишь че¬
рез три дня после того, как этот закон был наконец принят.
И причиной его смерти стали наркотики: он принимал их в
течение сорока лет, после того, как «вылечил» с их помо¬
щью какое-то пустяковое желудочное недомогание.
Наркоманом был и писатель Эдвард Бульвер-Литгон,
автор увлекательных приключенческих романов; Льюис
Кэрролл создал знаменитую «Алису», находясь под дейст¬
вием морфина; для успокоения желудочных болей прини¬
мал наркотики Вальтер Скотт, ими не брезговали Флобер и
Дюма-отец... Известная писательница Жорж Санд описы¬
вала в 1873 году, как лечила в семье бронхит, давая родствен¬
никам небольшие дозы лауданума каждый вечер на протя¬
жении недели и более. «Как это легко и быстро! Улучшение
чувствуешь через два или три дня», — наивно восхищалась
она.
340'
Глава 7. Европа и наркотики
Композитор Гектор Берлиоз пил опийную настойку снача¬
ла из-за болей в желудке, потом для того, чтобы побороть бес¬
сонницу. Он называл наркотик «Богом забвения» и это же на¬
звание дал кульминационной части своей оперы «Троянцы».
Французский писатель и библиотекарь Шарль Нодье,
переживший в детстве ужасы французской революции, то¬
же принимал наркотики. Он считал себя недостаточно та¬
лантливым, сравнивая свои произведения с романами дру¬
гих мастеров, и принимал опиум в качестве творческого
подспорья. В его юности был период, когда близкие счита¬
ли его почти сумасшедшим от злоупотребления опиумом,
однако впоследствии Нодье сумел перебороть себя. Ему по¬
везло: он устроился работать в библиотеку Арсенала, полу¬
чив доступ к редким книгам, и нашел свое признание в биб¬
лиографии.
Отголоском прошлого губительного порока стало лишь
то, что до конца жизни он увлекался разнообразными меди¬
каментами, принимая и рекомендуя друзьям, то одно, то
другое «всеизлечивающее средство»
Проспер Мериме пристрастился к наркотикам во время
путешествий по Ближнему Востоку, там он начал курить га¬
шиш: «Я очень печалюсь, когда отправляюсь в путешествие, а
в этот раз — особенно. Погода стоит прекрасная, и я, чтоб
взбодриться, покурил гашиш, но напрасно. Мне обещали, что я
побываю в раю и увижу гурий и Старика с небес, однако ниче¬
го не почувствовал. Вы знаете, что гашиш — это экстракт
одурманивающей травы. На Востоке с его помощью люди не¬
сколько часов подряд превращаются в счастливейших существ
на свете. Но нам это средство не подходит».
«Подошла» Мериме опийная настойка — лауданум. Во
время службы при дворе Наполеона III и императрицы Ев¬
гении он привык прибегать к ней в случае неприятностей
или плохого настроения и сам признавался, что почти от¬
равлен опиатами.
341
9
Всемирная история в сплетнях
Жертвы опиума
Томас де Куинси (1785—1859) родился в Манчестере в се¬
мье состоятельного торговца. Однако отец его умер очень
рано, и забота о семье легла на плечи матери. Братья и сес¬
тры де Куинси не отличались хорошим здоровьем: им пере¬
дался сведший в могилу отца туберкулез. Все они умерли
один за другим, кроме Томаса. Несчастья озлобили его мать
и сделали бедную женщину чрезмерно жесткой и требова¬
тельной, развили в ней склонность к мелочной опеке. С од¬
ной стороны, она старалась сделать все для своего единст¬
венного уцелевшего сына, а с другой стороны, не давала ему
ни малейшей свободы. Томас получил хорошее образова¬
ние, он великолепно знал греческий и поступил в один из
колледжей Оксфорда. Интенсивные занятия и обычное для
студента нерегулярное питание привели к развитию гастри¬
та, который медики того времени лечили... опиумом. Начав
принимать наркотик в восемнадцать лет, к тридцати годам
де Куинси был уже законченным наркоманом, что в ту пору
было совсем не редкостью.
«...трое уважаемых лондонских аптекарей (торгующих в
весьма отдаленных друг от друга частях города), у которых
мне приходилось еще недавно приобретать малые порции опи¬
ума, уверяли, что число охотников до него было в то время не¬
померно велико и что невозможность порой отличить тех лю¬
дей, коим опиум был необходим в силу известной привычки, от
приобретающих его с целью самоубийства доставляла опио-
фагам ежедневные неприятности и вызывала ненужные спо¬
ры».
Умный, разносторонний, образованный, талантливый
человек, он не мог регулярно работать из-за отравления ор¬
ганизма опиумом: то и дело задумывал какие-то проекты и
бросал их не закончив. Душевные страдания, недовольство
342
Глава 7. Европа и наркотики
собой де Куинси глушил все новыми и новыми дозами опи¬
ума. Приняв наркотик, он не впадал в сон или оцепенения,
а отправлялся гулять по городу или шел слушать оперу. Му¬
зыка в сочетании с опиумным опьянением погружала его в
мир грез и фантазий: «На меня пристально смотрели, кричали,
ухмылялись, без устали стрекоча, мартышки и попугаи. Я вбе¬
гал в пагоды и был веками прикован к их верхушкам или то¬
мился в потайных комнатах. Я был идолом. Я был жрецом.
Мне поклонялись. Меня приносили в жертву. Я мчался от гне¬
ва Брахмы через все леса Азии. Вишну ненавидел меня, а Шива
подстерегал повсюду. Неожиданно я столкнулся с Изидой и
Озирисом. Они сказали, что я совершил ужасное деяние, перед
которым трепетали ибисы и крокодилы. Я жил тысячи лет, и
меня хоронили в каменных гробницах вместе с мумиями и
сфинксами, в узких подземельях, в сердце вечных пирамид. Ме¬
ня целовали прокаженные пасти крокодилов. Меня проклина¬
ли неописуемо чудовищными проклятиями, и я лежал в трост¬
никовых болотах и нильском иле».
В 1817 году де Куинси женился. За двадцать лет брака его
жена Маргарет родила ему восьмерых детей, из которых пя¬
теро умерли в младенчестве: из-за болезни отца они рожда¬
лись очень слабыми.
Постепенно Томас осознал пагубность своей привычки
и написал знаменитую «Исповедь англичанина, принимав¬
шего опиум», которая была опубликована в одном из самых
популярных лондонских журналов и имела огромный ус¬
пех. Весь следующий год он не писал ничего, поскольку
был занят более важным делом, пытаясь избавиться от
вредной привычки и все время сокращая дозу наркотика.
Это дало результат: в 1823 году ни один номер «Лондон Мэ-
гэзин» не выходил без его статьи или заметки, однако окон¬
чательно расплатиться с долгами ему позволило лишь на¬
следство, полученное после смерти его матери.
343
Всемирная история в сплетнях
Томас де Куинси дожил почти до семидесяти лет, до кон¬
ца жизни оставаясь наркоманом. На его поздних портретах
явственно видны страшные следы разрушения, причинен¬
ные наркотиком.
Сэмюэль Тейлор Кольридж (1772—1834). Жизнь этого
поэта из «Озерной школы» стала самой настоящей трагеди¬
ей из-за его пристрастия к опиуму. Сын пастора из Девон¬
шира, он разочаровался в своем классе, бросил Кембридж¬
ский университет, увлекся идеями Просвещения и принял¬
ся воспевать Французскую революцию. Но длилось это не¬
долго: наступивший во Франции террор ужаснул его, моло¬
дой Кольридж вернулся в университет, с головой погрузив¬
шись в историю, в романтику, в поэзию...
Сам Кольридж утверждал, что зависимость от опиума
выработалась у него в результате длительного лечения не¬
сварения желудка и опухоли колен, обвиняя во всем вра¬
чей-шарлатанов. Эту зависимость поэт считал худшим ви¬
дом рабства, расценивая наркоманию как своего рода ду¬
шевную болезнь. Он утверждал, что никогда не испытывал
наркотического кайфа и вообще никакого удовольствия
при приеме лауданума, но попытки отказаться от него при¬
водили к появлению сильных болей. Традиционная мораль,
привитая ему в детстве, заставляла Кольриджа терзаться
жестокими угрызениями совести, но его слабой воли не
хватало на то, чтобы отказаться от препарата.
Он женился, стал отцом — но продолжал полностью за¬
висеть от наркотика. Его дочь Сара, ставшая поэтессой, вы¬
росла здоровой, а сын Хартли унаследовал не только талант
отца, но и его психические отклонения.
В сорокалетием возрасте Кольридж чуть не умер от пе¬
редозировки, рассудок его мутился. Поэта поместили в
больницу в Бристоле, где держали под неусыпным надзо¬
ром, постепенно снижая ежедневную дозу опия. Кроме то¬
Глава 7. Европа и наркотики
го, бристольскими врачами был применен метод, лет на
двести опередивший их время: они убедили Кольриджа
написать и разослать нескольким своим близким друзьям
письма, в которых он сознался в своем пагубном пристра¬
стии. Эти письма сохранились, он писал, что был распят
на кресте, чувствовал себя мертвым и захороненным, спу¬
скался в ад, но теперь поднимается наверх, пусть даже
медленно и постепенно. Терапия дала свои плоды, насту¬
пило улучшение, но оставлять пациента без контроля бы¬
ло нельзя.
В 1816 году Кольридж переехал в Хайгейт, в дом врача,
который должен был контролировать прием поэтом опия.
Со своей задачей медик не справился: Кольридж принял¬
ся тайком покупать опиум у местного аптекаря. В ответ на
увещевания врача, на его просьбы не продавать его паци¬
енту опиум аптекарь признался, что является давним по¬
клонником поэта и жалеет его, так как убежден, что без
лауданума тот зачахнет и умрет. Спустя некоторое время
поэт снова опустился настолько, что местные жители счи¬
тали его слабоумным и дразнили простофилей и дурач¬
ком. Казалось, все кончено, но впереди поэта ждал новый
взлет: силы жить дальше поэту дала религия. Поэт, чья во¬
ля, чьи амбиции «венца творения» оказались бессильны
перед жалким флаконом с отравой, нашел спасение в хри¬
стианской философии. Он отказался от опеки, переселил¬
ся в Хайгейт, стал жить отдельно от семьи, понимая, что
своим пороком разрушает жизнь близким, и вновь вер¬
нулся к творчеству. Полностью отказаться от лауданума
он не сумел, но с этих пор старался жестко контролиро¬
вать его употребление. Кольридж прожил еще двадцать
лет; его дом стал местом, где собирались его друзья и по¬
клонники. Философские беседы Кольриджа были частич¬
но воспроизведены в книге «Table Talk», изданной его
родствен н и кам и.
345
Всемирная история в сплетнях
Георг IV (1762—1830) — король Англии, который был
«хуже, чем бесполезен» — именно такими словами «Таймс»
отозвалась на его кончину. Один из членов Королевского
совета записал в своем дневнике: «Монарх — избалованное,
эгоистичное, отвратительное животное, которое не делает
ничего, что ему не хочется... В этой стране было много коро¬
лей добрых и мудрых, но, наверно, нынешний среди них — наи¬
худший».
Наследник психически больного Георга III, он исполнял
обязанности регента в последние годы его формального
правления. Этот человек не создан был для власти, большие
нагрузки привели его к нервному расстройству. Принятие
важных решений было для него неимоверно трудным де¬
лом. Личный врач короля говорил о невыносимой боли и
страданиях души, которые приводили чуть ли не к расст¬
ройству сознания.
Досадное происшествие — принц вывихнул лодыжку
по время танца — заставило его долго лежать в постели.
Вынужденное безделье усугубило душевную нестабиль¬
ность и уже имеющуюся склонность к наркотику. Георг
постоянно лежал на животе, принимая по 100 капель
опийной настойки каждые три часа. Придворные вспоми¬
нали, что принц ничего не подписывал и ни с кем не раз¬
говаривал о делах. Никто из окружения будущего короля
не решился ему перечить или хотя бы попытаться ограни¬
чить его потребность в опиуме, и к 1820-му (году своей
коронации) Георг стал законченным наркоманом. Делами
заниматься он практически не мог. Каждый раз, готовясь
к беседе с каким-нибудь министром, он отмеривал себе
100 капель лауданума. Если предстояли переговоры с ино¬
странным послом, то доза была еще больше. Медицин¬
ские светила того времени боялись, что опийная настойка
сведет короля с ума. Кроме наркотиков, в жизни его инте¬
ресовали херес, еда и женщины.
346
Глава 7. Европа и наркотики
К 1827 году Георг IV почти ослеп: у него была катаракта
на обоих глазах, из-за подагры он едва мог держать перо.
Причиной этих болезней стало чревоугодие короля. «Как
вы находите вчерашний завтрак больного?» — осведом¬
лялся Веллингтон в апреле 1830 года. На том завтраке мо¬
нарх съел двух голубей и три бифштекса, выпил три чет¬
верти бутылки мозельского вина, фужер сухого шампан¬
ского, два фужера портвейна и фужер бренди. Несварение
желудка Георг предпочитал лечить все тем же лауданумом.
В тот день он принял его на ночь, перед завтраком, преды¬
дущим вечером и с утра. Спустя два месяца Георг IV скон¬
чался.
Из некролога в «Таймс»:
«Не рождался еще человек, о котором бы менее сожалели
его... чем этот ничтожный король. Всплакнет ли кто по не¬
му? Вздрогнет ли чье-то сердце или вырвется из чьей-то гру¬
ди судорожный вздох?.. Если у него и были друзья — преданные
друзья не важно какого происхождения — то мы никогда о них
не слышали».
Личный врач монарха сэр Генри Холфорд позже подпи¬
сал документ, направленный против торговли опиумом в
Китае. В меморандуме говорилось, что, каким бы полезным
ни был опий как медицинский препарат, постоянное его
употребление приводит к самым печальным последствиям,
разрушая организм, вызывая упадок умственных и физиче¬
ских сил. Сэр Генри Холфорд был первым, кто назвал нар¬
комана бесполезным, худшим членом общества.
Элизабет Баррет (1806—1861). Будущей поэтессе пропи¬
сали лауданум в пятнадцать лет по пустяковой причине: во
время прогулки она «потянула» спину. После этого она не
могла жить без наркотика, не могла заснуть без него: «Опи¬
ум, опиум — ночь за ночью, — а иногда не помогает даже
347
9
Всемирная история в сплетнях
он!» — жаловалась она, признавая, что сон приходит к ней
лишь под «красным покрывалом маков».
После смерти брата в 1840 году ее состояние, которое на¬
зывали «сомнительным и двусмысленным», еще более ухуд¬
шилось, и поэтесса перестала подниматься с постели. За
ней нежно и заботливо ухаживала семья, и лечил знамени¬
тый лондонский врач.
«Вам может показаться странным, что я, не испытывая
никакой боли, нуждаюсь в опиуме. Но без него я становлюсь
беспокойной почти до безумия. Непрекращающееся, ноющее
чувство слабости невыносимо... как если бы жизнь, вместо
того, чтобы приводить тело в движение, была заключена,
полная энергии, внутри его. Она бессильно бьется и трепе¬
щет, чтобы выбраться оттуда. Поэтому медики дали мне
опиум — его препарат, который называют морфином и эфи¬
ром. И с тех пор я называю его своим эликсиром, потому что
его успокаивающие свойства так чудесны».
В 1845 году молодой поэт Роберт Браунинг завязал с
Элизабет Баррет переписку, которая переросла в любовную
привязанность. Молодые люди поженились. Девушка была
честна перед любимым и не скрывала своей зависимости,
понимая ее опасность.
Лондонский врач, лечивший ее, предупредил, что если
она продолжит прием опиума во время беременности, ребе¬
нок родится слабым и больным. Когда поэтесса забереме¬
нела, ей удалось снизить дозировку наркотика, хотя полно¬
стью отказаться от него она не смогла. Ее стойкость дала
плоды: ребенок родился совершенно здоровым.
Уилки Коллинз (1824—1889). Жертвой опиума можно
считать и выдающегося английского писателя Уилки Кол¬
линза. Когда Коллинз заболел ревматизмом и подагрой,
он прибег к опийной настойке, хотя и знал об опасных по¬
следствиях. Опий быстро вызвал привыкание. Для лече-
348’
Глава 7. Европа и наркотики
1
ния этой зависимости медики избрали способ, совершен¬
но себя не оправдавший: они заменили пероральный при¬
ем на инъекции.
«Мой врач хочет, чтобы я отказался от своей привычки
пить опийную настойку. Каждый вечер в десять часов меня
колют острым шприцем для подкожных инъекций морфина, и
я хорошо сплю без страха пристраститься к опиуму навечно.
Мне сказали, что если я буду продолжать уколы, то смогу по¬
степенно уменьшать количество морфия и таким образом во¬
обще отказаться от опиата. Мне стыдно, что надоедаю те¬
бе такими пустяками».
Отказаться от опиатов Коллинз не смог, лечение не толь¬
ко не помогло, оно еще больше усугубило его пристрастие.
«Опий — божественный опий — был моим единственным
другом», — напишет он в 1885 году. Коллинз всегда носил с
собой небольшой серебряный флакон с настойкой опиума
и ежедневно перед сном принимал лауданум. Иногда он де¬
лал инъекции морфина.
Опиаты постоянно встречаются в его произведениях,
ведь автор знал их свойства и особенности не понаслыш¬
ке. Сюжет знаменитого «Лунного камня» основан на по¬
следствиях введения наркотика человеку, страдавшему
бессонницей, причем действие лекарства описано подроб¬
но и очень точно. Другой герой этого же романа, вынуж¬
денный принимать опиум для снятия болей при неизлечи¬
мой болезни, описывает свои кошмары, которые, без со¬
мнения, взяты из сновидений самого автора: «Ужасная
ночь. Месть вчерашнего опиума преследовала меня в кош¬
марных снах».
В романе «Незнакомка» Магдалена Ванстоун — девуш¬
ка, лишенная наследства, — сидит всю ночь у окна, держа
бутылку с опийной настойкой и думая о самоубийстве.
В «Армадейле» «роковая женщина» Лидия Гвилт, запу¬
тавшись в переживаниях, принимает опиум, чтобы уснуть и
349'
О
Всемирная история в сплетнях
отдохнуть. Препарат успокаивает «все ее жалкие страдания
духа и тела». На следующий день, придя в себя, она пишет в
своем дневнике, что провела «шесть восхитительных часов
забвения. Я проснулась свежая. Написала безупречное
письмо... С удовольствием выпила чашку превосходного
чая. Потратила много лишнего времени на свой утренний
туалет с острым чувством облегчения, и все это — благода¬
ря маленькой бутылочке с каплями, стоящей на каминной
полке у меня в спальне. Капельки, вы прекрасны! Я не люб¬
лю никого и ничего, но я люблю вас!»
Последние годы романы Коллинза намного слабее ран¬
них, во многом виной тому — опиум.
Клуб гашишистов
В 40-е годы XIX века в самом центре Парижа в отеле Ло-
зен на острове Сен-Луи даже существовал «Клуб гашишис¬
тов» (то есть любителей гашиша), считавшийся родом лите¬
ратурно-художественного салона. На самом деле члены
клуба служили «подопытными кроликами» известному
психиатру Ж.Ж. Моро де Туру, проводившему опыты по
воздействию гашиша на психику.
Члены клуба пили крепкий кофе и употребляли дава-
меск — наркотик, привозимый из Северной Африки. В его
состав входили корица, гвоздика, мускатный орех, фисташ¬
ки, сахар, апельсиновый сок, сливочное масло, экстракт
шпанской мушки и большое количество гашиша. Ритуалы
клуба подражали восточным обычаям, его председателем
был аристократ Вьё де ла Монтань, которого называли
«Принц ассасинов». Клуб просуществовал более пяти лет, и
его успели посетить многие знаменитости: писатель Тео¬
филь Готье, карикатурист Оноре Домье, художник Поль
Шенавар, скульптор Жан-Жак Прадье и его жена Луиза
Дарсе (прототип Эммы Бовари).
350
Глава 7. Европа и наркотики
Теофиль Готье
«Когда-то на Востоке существовала страшная разбойни-
чья секта. Во главе ее стоял шепя, которого звали Стари-
А К0Л1 Гэр, пли Князем Убипц. Разбойники беспрекословно
ы$йн повиновались своему главе и исполняли любые его при¬
казы без рассуждений. Никакая опасность не пугала их,
даже верная смерть. По одному знаку своего повелителя они бросались
вниз с высокой башни или шли убивать какого-нибудь царя прямо к нему
во дворец , несмотря на стражу.
Но каким образом мог добиться Старик Гор столь полного повиновения?
Он обладал рецептом одного чудесного снадобья, которое наделяет
человека ослепительными галлюцинациями.
Человек, отведавший его хоть раз, находил после своего пробужде¬
ния реальную жизнь до того бесцветной и унылой, что с радостью жерт¬
вовал ею, лишь бы снова попасть в мир своих грез. Шейх же говорил, что
каждый, кто погиб при исполнении его повелений, попадает в рай, а из¬
бегнувший гибели снова наслаждался таинственным снадобьем.
Зеленоватое тесто, которым оделял нас доктор, и было то самое зе¬
лье, которым Старик Гор незаметно одурманивал своих приверженцев,
заставляя их верить, что его могуществу подвластен даже Магометов рай
с его гуриями трех степеней, ^то был гашиш. Отсюда происходит слово
«гашишист», то есть употребляющий гашиш. Оно одного корня со словом
«убийца» - a55a55in. Кровожадные инстинкты подданных СтарикаГор оп¬
равдывают это дикое название».
Уже в июле 1843 года Готье опубликовал статью «Га¬
шиш», в которой вспоминал свой первый опыт приобще¬
ния к наркотику и описывал ощущения после приема дава-
меска, который, по его словам, «довольно близко напоми¬
нал абрикосовую пасту и был достаточно приятен на вкус».
«Клуб гашишистов» был в Париже не единственным за¬
ведением такого рода. Подобные вечера описывал Шарль
Бодлер, сумевший преодолеть себя, и писательница Габри¬
эль Колетт, не ставшая наркоманкой.
Всемирная история в сплетнях
Бодлер «Поэма гашиша»
«бот перед вами это вещество: комочек зеленой мас-
сы в ВК1Ае ваРенья' величиной с орех, со странным за-
паком, возбуждающим некоторое отвращение и даже
позыв к тошноте, что, впрочем, вызывает даже самый
тонкий запах, если довести до крайности его силу и,
так сказать, уплотнить его. Я позволю себе заметить мимоходом, что
это утверждение может быть превращено в обратное: самый против¬
ный, самый отталкивающий запах, быть может, способен стать даже
приятным, если довести до минимума его свойства и силу распростра¬
нения...
Итак, вот перед вами источник счастья! Оно умещается в чайной
ложке, это счастье, со всеми его восторгами, его безумием и ребяче¬
ством! Вы можете без страха проглотить его: от этого не умирают. Ва¬
ши физические органы нисколько от него не пострадают. Впоследст¬
вии слишком частое обращение к его чарам, быть может, ослабит си¬
лу вашей воли, быть может, принизит вашу личность; но кара еще так
далека, и предстоящее разрушение организма так трудно предсказать
с уверенностью! Чем же вы рискуете? Завтра вы будете чувствовать
только слабость, нервное утомление. Разве вы не подвергаетесь еже¬
дневно более тяжким терзаниям из-за менее заманчивой награды?
Итак, это решено: вы разводите вашу порцию масляного экстракта в
чашке кофе, чтобы придать ему больше силы и обеспечить более бы¬
строе всасывание; необходимо позаботиться о том, чтобы желудок
ваш был свободен, отложив ваш обед до девяти или до десяти часов
вечера: нужно предоставить яду полную свободу действия; в крайнем
случае, вы подкрепитесь через час после приема легким супом. Теперь
вы достаточно подготовлены для столь далекого и необычайного путе¬
шествия.
Свисток дан, паруса натянуты, и вы пользуетесь перед другими
путешественниками тем удивительным преимуществом, что сами не
знаете, куда едете. Ведь вы хотели этого: да здравствуют роковые
силы!»
9
352
Глава 7. Европа и наркотики
Колетт «Чистое и порочное»:
«Меня впустили в мастерскую, расположенную в верх-
ней части нового дома, огромную, словно крытый рынок,
с широкой галереей, опоясывавшей ее изнутри, оклеен-
гЫ* ную китайскими обоями, которые Китай производит для
Запада, с крупным, несколько аляповатым рисунком. Вся
обстановка состояла лишь из рояля, жестких и узких японских матрацев,
патефона и азалий в горшках. Не удивившись, я пожала протянутую руку
собрата-журналиста и романиста, а затем обменялась приветственными
кивками с хозяевами-иностранцами, которые, слава боту, показались мне
столь же мало расположенными к общению, как и я сама. Заведомо при¬
готовившись скучать, я уселась на свой узкий персональный матрац, со¬
жалея о том, что рассеянный дым опиума медленно поднимается к стек¬
лянной крыше. Он нехотя устремлялся ввысь, и его чад с аппетитным за¬
пахом свежих трюфелей и подгоревшего какао вселил в меня выдержку,
смутное чувство голода и оптимизм. Мне показались приятными приглу¬
шенный красный тон замаскированных светильников и белое миндале¬
видное пламя опиумных ламп, одна из которых стояла совсем рядом со
мной, а две других затерялись, как блуждающие огоньки, вдали, в свое¬
образной нише под галереей, ограниченной стойкой перил».
12- 1381
9
[лава 8
«Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
Последнее десятилетие XIX и начало XX веков принято
называть «прекрасной эпохой», представлять неким благо¬
стным золотым веком, когда мужчины были сплошь га¬
лантны, умны и мужественны, а женщины — прекрасны и
элегантны. Роскошные, чувственные и утонченные дамы
полусвета блистали в парижских салонах и разбивали серд¬
ца королей. Именно они, а не добродетельные матери се¬
мейств, стали символом той эпохи. Вошли в историю «Му¬
лен Руж», «Олимпия», «Амбассадор» — знаменитые мюзик-
холлы Парижа, где выступали звезды: Иветт Гильбер, Жан¬
на Авриль, Эжени Бюффо, Тереза...
Бледные, худые, даже костлявые, нервные, длинноногие
и с неправильными чертами, они становились моделями
Тулуз-Лотрека и Дега, создавая новый тип женской привле¬
кательности.
Но не только красотой была богата та эпоха: открытия,
которым было суждено изменить историю, сыпались как
из ведра. Эжен Дюбуа откопал на острове Ява остатки ске¬
лета предка человека — питекантропа, подтвердив теорию
Дарвина; Зигмунд Фрейд опубликовал работы, посвящен¬
ные психоанализу; Маркони запатентовал радио и нала¬
дил его промышленный пуск; Феликс Хофманн открыл
аспирин. Фредерик Кук покорил самую высокую вершину
Северной Америки Мак-Кинли; Руал Амундсен достиг
Южного полюса; отправившийся вслед за ним Роберт
Скотт не вернулся. Братья Райт совершили свой первый
пилотируемый полет, а несколько лет спустя француженка
Элиз-Раймонда де Ларош стала первой в истории женщи¬
ной-пилотом, обладающей лицензией на управление аэ¬
ропланом.
354’
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды» %
= z? — —hrm—=К
Событием мирового значения стала Всемирная выставка
в Париже, продолжавшаяся с весны по осень 1900 года. Ее
посетило свыше 50 миллионов человек — мировой рекорд
того времени! Частью выставки стали Вторые Олимпийские
игры — первые игры с участием женщин.
Только что изобретенный и сразу ставший популярным
синематограф забавлял зрителей историями про Фантома-
са, Зигомара, шпионку Протею, зловещую банду «Вампи¬
ров»... Сюжеты этих фильмов больше отвечали духу време¬
ни, нежели слезливые мелодрамы.
Криминальная хроника была не менее волнующей. Умы
занимало самоубийство кронпринца Австро-Венгрии Ру¬
дольфа: в начале 1889 года он застрелился сам и убил свою
тайную супругу Марию Вечеру. Незадолго до этого молодая
женщина разрешилась от бремени мертвым ребенком: и
она сама, и принц были морфинистами.
Спустя год газеты опубликовали страшный отчет о впер¬
вые совершившейся в США казни на электрическом стуле:
некий Уильям Кеммлер зарубил топором свою сожительни¬
цу. Отправление правосудия вылилось в «отвратительный
спектакль, гораздо страшнее повешения»: сначала дали не¬
достаточно сильный ток и не убили, а лишь сильно обожг¬
ли казнимого, он громко стонал, пока перезаряжали бата¬
реи. Напряжение повысили, снова врубили ток, и помеще¬
ние наполнилось дымом и запахом горящего мяса. Свидете¬
ли казни были в ужасе. «Лучше бы воспользовались топо¬
ром», — резюмировал один из них.
Не сходило с газетных полос дело офицера еврейского
происхождения Дрейфуса, обвиненного в шпионаже. Оно
тянулось целых двенадцать лет: с 1894 по 1906, и все обще¬
ство разделилось на тех, кто верил, и тех, кто не верил в его
невиновность.
Бичом Европы стали анархисты, практиковавшие метод
индивидуального террора: почти не проходило года, чтобы
Всемирная история в сплетнях
от их рук не пал кто-то из политических деятелей и не свер¬
шилось казни над его убийцей.
В июле 1892 года был казнен анархист и террорист Рава-
шоль, у многих вызвавший сочувствие. Этот человек, как и
многие дети его класса, начал работать в восемь лет и содер¬
жал всю семью: мать, сестру и брата. Видя вокруг одни стра¬
дания, он принялся мстить обществу, взрывая и грабя дома
богатых людей, а похищенные деньги передавал бедным се¬
мьям и детским приютам. По дороге на эшафот Равашоль
распевал: «Хочешь счастливым быть — вешай своих господ.
И попов кромсай на кусочки».
В следующем году анархист Огюст Вайан бросил бомбу
во французскую палату Представителей, чтобы отомстить
за Равашоля. Его тоже схватили и отправили на гильотину.
Летом 1894 года на выставке в Лионе анархист Казерио
смертельно ранил президента Франции. «Я слышал звуки
«Марсельезы», выкрики “Да здравствует Карно!”, я видел
приближающуюся кавалерию и понял, что должен готовить¬
ся. Когда кортеж Президента приблизился, я вытащил кин¬
жал, отшвырнув прочь ножны. Затем, когда экипаж порав¬
нялся со мной, я прыгнул на подножку, ухватившись левой
рукой, а правой глубоко вонзил кинжал в грудь Президенту», —
рассказал он на суде.
В 1895 году японскими агентами в Сеуле была убита ко¬
рейская королева Мин; в 1897-м от руки анархиста погиб
премьер-министр Испании; в 1900-м был ранен в голову
император Вильгельм II, спустя несколько месяцев был
убит король Италии Умберто I...
10 сентября 1898 года анархист Луиджи Луккени ударил
заточкой в сердце австрийскую императрицу Елизавету —
обожаемую народом Сисси. Она любила гулять по городу
без всякой охраны, в сопровождении лишь своих фрейлин.
Елизавета хоть и упала от сильного удара, боли не почувст¬
вовала, решив, что грабитель просто ударил ее кулаком в
356
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
грудь. Поднявшись, императрица прошла еще несколько
метров и лишь потом потеряла сознание.
Подвергавшиеся столь страшным опасностям монархи
находили утешение в объятиях прелестных куртизанок. Лю¬
бимой моделью художников и скульпторов была Клео де
Мерод — красавица балерина. Ах, какую скандальную вы¬
ходку она себе позволила: позировала обнаженной преста¬
релому скульптору Александру Фальгьеру, создавшему свой
последний шедевр — мраморную «Танцовщицу».
Славилась своей тонкой, затянутой в корсет талией Ка¬
ролина Отеро: она была любовницей многих европейских
королей, князей и промышленных магнатов, нажила ог¬
ромное состояние и все его проиграла в рулетку в Монте-
Карло. Снизойдя к ее бедственному положению, игорный
дом даже назначил пенсию увядающей красавице, на кото¬
рую она доживала свои дни в Ницце.
Разорилась, уйдя со сцены, и конкурентка Отеро красави¬
ца Эмильена д’Алансон — актриса и поэтесса: в 1931 году она
была вынуждена продать с молотка все свои драгоценности.
Соперничавшая с ними Лиана де Пужи вышла замуж за
румынского князя, но в конце жизни вступила послушни¬
цей в доминиканский орден и ухаживала за умственно от¬
сталыми детьми.
Первая мировая всколыхнула этот мир, но не разрушила
его. Казнь прекрасной экзотической танцовщицы Мата Ха¬
ри, обвиненной в шпионаже, выдернула лишь один цветок
из пышного букета знаменитых куртизанок.
Голландка Маргарет Зелле, вошедшая в историю под
именем Мата Хари, родилась в августе 1876 года в состоя¬
тельной семье. Но когда девочке было всего 13 лет, ее отец
обанкротился, и дальше ей пришлось самой пробивать себе
дорогу в жизни. Интересуясь Востоком, она вышла замуж
по брачному объявлению за офицера Рудольфа Мак-Леода,
который был ее на 20 лет старше, и уехала к нему в Индоне-
357
Всемирная история в сплетнях
зию. Брак этот не был счастливым: муж оказался жестоким
и ревнивым, притом, что сам постоянно изменял жене, ча¬
сто бил ее и вдобавок ко всему заразил супругу сифилисом.
Вероятно, именно от этой болезни умерли оба их ребенка.
В 1903 году Маргарет развелась с мужем и уехала в Па¬
риж искать счастья. Побывав проституткой, натурщицей,
циркачкой, она попробовала себя в качестве танцовщицы,
придумав себе новую биографию и новое имя: «Мата Ха¬
ри» — «Звезда Утра». Дебют состоялся в январе 1905 года на
одном из частных благотворительных вечеров. Мата Хари
предстала перед публикой в весьма откровенном костюме,
напоминавшем одеяние восточной баядеры, как его пред¬
ставляли себе европейцы: многочисленные ленты, шали,
покрывала, бусы, браслеты... По ходу танца Мата Хари ски¬
дывала эти украшения одно за другим, порой оставаясь к
концу представления почти полностью обнаженной — но
только почти: грудь прекрасной танцовщицы уродовали
страшные шрамы, оставленные ножом тирана-мужа, и
многочисленные ожерелья были призваны их скрывать.
Мата Хари рассказывала зрителям небылицы о своем
происхождении, выдавая себя за дочь индийской княжны и
одного из европейских монархов, воспитанную при храме
Шивы. Она утверждала, что ее танцы — это часть священ¬
ных обрядов, исполняемых в древних храмах... Публика
охотно верила всем этим фантазиям. До сих пор идут споры
о том, на самом ли деле Мата Хари танцевала хорошо или
же публику привлекало лишь ее обнаженное тело? О ней
восторженно писали газеты, ею восхищались Массне и
Пуччини, но вместе с тем находились критики, считавшие
ее неуклюжей и безвкусной.
Точно таким же спорным остается вопрос, а была ли Ма¬
та Хари на самом деле германской шпионкой или же обвине¬
ния были сфабрикованы? Суд над ней, длившийся всего
лишь два дня, проходил при закрытых дверях, и материалы
зм
w-J Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды» %
: Z? RRa—=К
его не разглашались. «Утренней Звезде» инкриминировалась
передача противнику сведений, приведших к гибели не¬
скольких дивизий. Ее признали виновной и приговорили к
смертной казни, прошение о помиловании было отклонено.
Мата Хари сумела умереть мужественно, вызвав восхи¬
щение даже у видавших виды военных. Она попросила не
завязывать ей глаза и спокойно стояла у расстрельного
столба. Улыбнувшись солдатам, она послала им воздушный
поцелуй, крикнув: «Я готова!» Грянул залп. Рассказывали, в
прекрасную «шпионку» попала лишь одна пуля — но зато
прямо в сердце. Впрочем, скорее всего, это выдумка.
Тело Мата Хари, невостребованное родственниками, от¬
правили в анатомический музей; там голову отделили от ту¬
ловища и поместили в формалин — спустя пятьдесят лет
этот жуткий экспонат был похищен.
Красавица и Чудовище
«Двести тысяч франков взлетело вечером четырнадцато¬
го июля с мостов Парижа пышными ракетами, огненными
дождями, павлиньими хвостами в черно-лиловое небо. Еже¬
дневно все восемьдесят столичных газет раскрывали таинст¬
венные преступления, жуткие убийства — трупы в багажных
корзинах, головы, выловленные в Сене. Удалось потрясти вооб¬
ражение сексуально-кровавым процессом Ландрю: этот вто¬
рой Рауль Синяя Борода заманил на свою дачу двенадцать
женщин, ограбил, задушил и сжег их в печи. Ландрю казнили в
Версале, куда устремились еще с вечера толпы шикарных па¬
рижан. Коротая теплую ночь на площади перед гильотиной,
они веселились как дети. Звезда эстрады, Мистангет, пляса¬
ла на верху лимузина. На рассвете палач, в черном сюртуке, в
цилиндре, появился рядом с двумя столбиками, где наверху по¬
блескивал треугольник ножа, — палач дал знак. Из тюрьмы
выволокли упирающегося лысого человека со всклокоченной
359
9
Всемирная история в сплетнях
черной бородой... Несколько секунд — и он привязан под но¬
жом, он вздрагивает икрами. Палач нажимает кнопку, глухой
стук ножа, голова Ландрю отскакивает в корзину. Туда же
палач, сняв осторожно, бросил белые перчатки. Приподнял
цилиндр. Рукоплескания...»
А.Н. Толстой. «Эмигранты»
Ландрю
О процессе над Андрэ Ландрю уже давно писали газеты:
не слишком удачливый торговец нашел для себя другое по¬
прище — давая в газету брачные объявления, он знакомил¬
ся с состоятельными вдовами и со страшной жестокостью
убивал несчастных, присваивая их деньги. А вдов из-за
только что минувшей войны во Франции было предоста¬
точно. Этим страшным бизнесом он занимался более пяти
лет, и на его счету было уже 11 жертв.
Злодей этот имел жену и четверых детей, происходил из
почтенного семейства, отучился в католической школе, по¬
лучил образование инженера, но по специальности рабо¬
тать не стал, занявшись торговлей подержанной мебелью.
Это дело позволяло ему сводить знакомство с пожилыми
одинокими дамами и втираться к ним в доверие. Неопыт¬
ные в делах пожилые женщины охотно принимали помощь
молодого и услужливого Ландрю, что позволяло ему подде¬
лывать чеки и доверенности, переводя деньги этих доверчи¬
вых особ на свой счет. Многие из них так и не понимали,
что их ограбили, но некоторые все же обращались в поли¬
цию, и тогда жизнь Ландрю омрачалась тюремными отсид¬
ками. Узнав о делах сына, мать Андре Ландрю умерла с го¬
ря, а вскоре покончил с собой и отец.
Ландрю сделал вывод: чтобы жертвы молчали, их не нуж¬
но оставлять в живых. Выйдя на свободу после очередного
тюремного срока, Ландрю начал карьеру брачного афериста.
360’
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
«Обеспеченный вдовец с двумя детьми желает познакомить¬
ся с порядочной женщиной для создания семьи. Доброта
сердца для него важнее, нежели красота лица», — обещал он
через газету будущей избраннице, подписываясь то Диардом,
то Дюпоном, то Фремье... Простодушные состоятельные да¬
мы клевали на эти объявления и после нескольких встреч с
галантным рыжебородым мужчиной бесследно исчезали.
Родственники спохватывались не сразу, так как Ландрю
обычно старался обставить все так, словно влюбленные от¬
правились в путешествие.
Лишь невероятная настойчивость сестры одной из про¬
павших, Бюиссон, позволила арестовать убийцу. Эта жен¬
щина проявила настоящий сыщицкий талант: она созвани¬
валась и списывалась со всеми, кто так или иначе мог ви¬
деть ее сестру накануне исчезновения. Многочисленные
нестыковки дали понять, что жених ее сестры был мошен¬
ником. Женщина заявила об этом в полицию и добилась то¬
го, что по факту исчезновения было заведено дело.
Прошло несколько месяцев, но никто так и не сумел
выяснить, ни как по-настоящему зовут проходимца, ни где
он живет. Помог случай: «сыщица» встретила «зятя» на
улице. Ничем себя не выдав, очень осторожно она приня¬
лась следить за обманщиком. На ее глазах он зашел в мага¬
зин, а затем направился в небогатый квартал и там затерял¬
ся в мешанине улиц. Не растерявшись, преследовательни¬
ца вернулась в магазин и выяснила, что продавец хорошо
знает этого человека, только фамилия его оказалась совсем
не той, что была названа семейству Бюиссон. Решительная
женщина тут же отправилась в полицию и рассказала обо
всем. В магазинчике устроили засаду, и преступник был
пойман.
Никаких улик против него не было, отвечать на вопросы
он отказался, но полиция довольно быстро установила его
настоящее имя: ведь Ландрю значился в их картотеке.
361
9
-■g Всемирная история в сплетнях
Криминальное прошлое подвело убийцу: изучив его био¬
графию, прокурор выдал ордер на арест, даже не имея улик.
Дальнейшее расследование заняло почти два года. Мелоч¬
но дотошный Ландрю имел привычку сохранять все счета,
письма и даже железнодорожные билеты. Кроме того, он вел
специальные книжки, где фиксировал все расходы. Эти за¬
писи и стали уликами против него. Таинственный список:
«Куче, Г. Куче, Брезиль, Крозатье, Гавр, Бюиссон, А. Кол-
ломб, Эндри Бабелай, Луи Жаумэ, А. Паскаль, М. Т. Мерка-
дье»; и короткие записи типа: «Два билета. Мне — туда и об¬
ратно. Анетте — туда», — привлекли внимание полицейских.
Ландрю облегчил им труд, скрупулезно собрав все кви¬
танции за брачные объявления, поданные им в газеты. Об¬
ратившись в редакции, полиция узнала фамилии женщин,
откликнувшихся на эти объявления. Оказалось, что многие
из них давно значатся пропавшими без вести и их фамилии
совпадают с указанными в блокноте подозреваемого.
Нашлось два договора о съеме домов в сельской местно¬
сти относительно недалеко от Парижа. Местные жители
опознали по фотографиям пропавших женщин: в разное
время они посещали виллы Ландрю. Полиция перекопала
там все клумбы, надеясь обнаружить захоронения пропав¬
ших женщин, но безрезультатно.
И все же — как Ландрю избавлялся от трупов? Он не за¬
рывал их в саду. Не растворял в кислоте: полиция прорабо¬
тала и эту версию, выяснив, что Ландрю никогда не закупал
химикаты. Благодаря помощи пограничной службы было
установлено, что ни один человек из списка Ландрю не по¬
кидал в указанный период территорию Франции. Одиннад¬
цать человек исчезли, испарились!
Ответ дали соседи: они вспомнили, что Ландрю часто
принимался топить печь в несуразное время: поздней вес¬
ной, летом... Дым, валивший из трубы, был масляно-чер¬
ным и имел специфический неприятный запах.
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
На зловещей вилле вновь появились полицейские с ло¬
патами, теперь их интересовали не газоны и клумбы, а яма
с золой на заднем дворе. Просеяв ее содержимое, они на¬
шли человеческие кости, больше сотни зубов, зубные ко¬
ронки, металлические и костяные пуговицы, детали жен¬
ских корсетов и обуви. Это открытие фактически ставило
точку в расследовании. Представ перед судом, Ландрю так и
не признал своей вины, но на основании представленных
улик был обвинен в 11 убийствах и приговорен к смертной
казни. Присяжные совещались не более двух часов.
Страшного убийцу обезглавили в Версале в феврале
1922 года. У эшафота он передал своему адвокату пакет — но
не с признанием: там оказались карандашные рисунки, в том
числе и с изображением печи, в которой он сжигал трупы.
Казнь Ландрю собрала невероятное число зрителей, в
числе которых были многие знаменитости. Но что же это за
экстравагантная дама, исполнившая танцевальный номер
на крыше лимузина?
Мисгангетт
Известный советский конферансье А.Г. Алексеев, вспо¬
миная 20-е годы, писал, что «певицы делились тогда у фран¬
цузов на три жанра: cantatrice — это певица как таковая,
diseuse a voix — не певица, а исполнительница, но с голосом, и
просто diseuse — это исполнительница, у которой голоса для
пения нет, но есть большая выразительность. Была еще раз¬
новидность — chanteuse — у этих не было ничего, кроме манер¬
ничанья, фривольности, пикантности, эротичности; этих у
нас в России называли просто шансонетками».
Трудно сказать, к какой категории относилась Мистан-
гетт — но была она настоящей звездой. При крещении ей
дали имя Жанна-Флорентина, по фамилии Буржуа, и роди-
363’
9
Всемирная история в сплетнях
лась она в 1875 году в семье разнорабочего и портнихи, жив¬
ших в небольшом городке под Парижем.
В десятилетнем возрасте Жанна-Флорентина впервые
выступила на сцене кафешантана. Так назывались рестораны
или кафе со сценой для выступлений. Обычно эти заведения
были самой низкой пробы, исполнялись там фривольные
(порой и просто вульгарные) песни, а певицы зачастую не
умели петь. Некоторые этому постепенно учились, а другие
предпочитали привлекать публику ужимками и кривлянием.
Тощая, немного нескладная, с выразительной дерганой
пластикой, которую иные критики называли «эпилептич¬
кой», Мистангетт была совершенно во вкусе времени. Она
являла редкостную выразительность в пантомиме, умела
смешить, и в начале 90-х к ней пришел настоящий успех.
Произошло это после выступление в театре «Трианон» и в
популярном кабаре «Эльдорадо». Следующей ступенью ста¬
ло «Казино де Пари», затем — знаменитые «Фоли-Бержер»
и «Мулен Руж».
Ее величали королевой мюзик-холла. Ноги Мистан¬
гетт считались самыми длинными и стройными в Париже.
В 1919 году она застраховала их на сумму в полмиллиона
франков, а спустя несколько лет повысила ее до трех мил¬
лионов. Банковский эксперт, в чьи обязанности входило
осмотреть «предмет страхования», на вопросы журналистов
ответил, что нашел ноги Мистангетт «в отличной сохранно¬
сти». А ведь ей уже было за пятьдесят!
Именно Мистангетт придумала «корону» из множества
страусиных перьев, ставшую теперь привычной для танцов¬
щиц варьете. Этот убор тоже был застрахован на крупную
сумму. Его привозили из банка, где он хранился в отдельной
ячейке и специальный человек следил, чтобы с ним чего-
нибудь не случилось.
Однажды репортер Таймс спросил актрису, в чем секрет
ее популярности. «Это магнетизм, — улыбаясь, ответила ак-
364
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
триса. — Я говорю публике: ближе, идите ближе... вот они и
тянутся ко мне».
Ее умение непринужденно общаться с публикой и ост¬
роумно шутить позволяло Мистангетт выступать не только
как певице, но и как конферансье. Ну и штучки она порой
выкидывала! Однажды устроила конкурс среди зрительниц
на самую элегантную шляпку и принялась обсуждать го¬
ловные уборы сидящих в зале дам. Одни чувствовали себя
польщенными, другие смущались, кто-то негодовал, зато
остальная публика покатывалась со смеху!
Мистангетт любила шокировать публику. Она ставила
номера с большим количеством девушек, исполняющих
канкан. «Прошли те времена, когда считалось непристой¬
ным показывать подвязки чулок», — пелось в одной из ее
песенок. «Бомбой» стал ее номер «Танец апаша», в кото¬
ром партнер, изображавший уличного хулигана, грубо
швырял партнершу и таскал ее по сцене, намекая на садо-
мазо.
Достигшей громкой славы Мистангетт одного театра по¬
казалось мало, и она попробовала свои силы в кино, сняв¬
шись в немом фильме «След, или Красная рука». Оказа¬
лось, что даже лишенная голоса любимая актриса нравится
публике. Она продолжила кинокарьеру и всего снялась бо¬
лее чем в 50 фильмах, в том числе в голливудской версии ро¬
мана Виктора Гюго «Отверженные» (1912).
Пожалуй, единственной ее неудачей было турне в США,
которое певица предприняла уже в возрасте 75 лет. Свидете¬
лем ее не слишком триумфального возвращения на родину
стал Александр Вертинский: «...сенсационным событием бы¬
ло возвращение знаменитой парижской «ведетты» Мистан¬
гетт, ездившей на гастроли в Америку. Уехав туда на три го¬
да, она вернулась через три месяца. По-видимому, ее там «не
поняли». Кстати, в это время ей шел 75-й год, что, впрочем,
не мешало ей блистать на сцене. В Париже женщина не име-
365’
Всемирная история в сплетнях
ет возраста и до сорока лет вообще считается «подростком».
Молодых женщин парижане не любят.
Парижане — прирожденные конферансье. Стоя на углу
бульвара Распай, я однажды слышал следующий разговор двух
уличных продавцов, из которых один продавал подтяжки, а
другой — пятновыводчик. Каждый из них расхваливал свой
товар, ловко пересыпая свою речь злободневными остротами
на политические и иные темы.
— Ты слышал, Жан, — кричал один из них другому, — аме¬
риканцы с нас требуют военные долги?А ? Что ты на это ска¬
жешь?
— Хороши союзнички! — не переставая освежать пятно-
выводчиком чью-то грязную фуражку, отвечал Жан. — Чего
они от нас хотят, в конце концов, эти янки ? Мы же им посла¬
ли Мистангетт! — возмущался он.
— Да, но ведь они ее нам вернули! — добросовестно пояснял
первый.
— Ну и что же из этого ? Мы ведь их об этом не просили, —
спокойно парировал Жан».
В 1951 году Мистангетт покинула сцену, написав три го¬
да спустя книгу мемуаров «Вся моя жизнь» («Toute ma vie»).
Мистангетт умерла 5 января 1956 года в возрасте 80 лет, но
до последнего дня сохраняла свою удивительную привлека¬
тельность и обаяние. «...Ее манера двигаться была верхом изя¬
щества. Но было в ней больше, чем просто очарование, — она бы¬
ла Парижем, символом и веселья, и хорошего настроения, и хра¬
брости, и сердца...», — сказал о Мистангетт Морис Шевалье.
Прекрасная Колетт и ее женщины
Со дня смерти Ландрю прошло семнадцать лет, и во Фран¬
ции состоялась последняя публичная казнь: на гильотину был
отправлен другой серийный убийца — Эжен Вейдманн. Про-
366’
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
изошло это 17 июня 1939 года на том же месте в Версале. И да¬
же защита преступника была поручена тому же самому адво¬
кату, что в свое время потерпел неудачу с Ландрю.
Биография Вейдманна — это типичая история подонка,
начавшего с мелкого воровства и закончившего самыми от¬
вратительными убийствами.
Его первая жертва — Жанна де Ковен в своем последнем
письме к друзьям в Америку сообщила: «Я познакомилась с
очаровательным и очень неглупым немцем, который назы¬
вает себя Зигфридом. Может быть, другая вагнеровская
партия подойдет мне — кто знает? Завтра я собираюсь посе¬
тить его виллу в чудесном местечке, недалеко от поместья,
где Наполеон признался в любви Жозефине». Романтичная
девушка не подозревала, что на следующий день галантный
«Зигфрид» задушит ее и зароет ее тело в саду. «Она была та¬
кой нежной и такой доверчивой... Я сдавил ей горло, и она
упала на пол, словно кукла», — признался он на допросе.
За юной балериной последовали таксист, гувернантка,
бывший сокамерник, агент по недвижимости — все они бы¬
ли погублены ради денег.
Безжалостный убийца перед казнью впал в мистический
экстаз и на эшафоте истово каялся в грехах и много молился,
его истерика передалась собравшейся толпе, что вызвало дав¬
ку и привело к публичному скандалу. Это послужило поводом
к запрету публичных казней во Франции. Среди зрителей
присутствовала знаменитая писательница Габриэль Колетт:
газета «Пари суар» заказала ей эссе о казни Вейдманна.
Габриэль Колетт — дочь офицера, героя итальянской
кампании, потерявшего в сражениях ногу, она родилась в
Бургундии в 1873 году. В двадцать лет вышла замуж за Анри
Готье-Вильяра, известного под псевдонимом Вилли — пи¬
сателя, журналиста, музыкального критика. Габриэль стра¬
стно желала этого брака, восхищаясь талантом своего из-
367
7
Всемирная история в сплетнях
бранника, который был старше ее на пятнадцать лет. Увы,
ее ждало жестокое разочарование: «писатель» и «критик»
оказался лишь ловким предпринимателем, нанимавшим
«литературных негров» для воплощения своих «проектов».
Он ни строчки не написал сам! Потрясение молодой супру¬
ги было столь велико, что она даже угодила в психиатриче¬
скую лечебницу, но с мужем не развелась, а, напротив, вый¬
дя из больницы, стала одним из его «литературных рабов».
Целых пять лет она почти не выходила из дома, создавая се¬
рию романов о девушке-подростке Клодине, прототипом
которой была она сама. По рассказам Колетт, муж попросту
запирал ее в комнате и не выпускал, пока она не напишет
требующееся количество страниц. Конечно же издавались
эти романы под псевдонимом «Вилли».
Романы стали весьма популярными, и Анри, решив по¬
лучить дополнительную прибыль, принялся выпускать
женские платья, «как у Клодины», косметику «под Клоди-
ну», даже открыл косметический салон, который, впрочем,
довольно быстро обанкротился.
Долгое время Колетт терпела супруга, которого ее позд¬
нейшие биографы характеризуют как «шарлатана и деге¬
нерата»; Готье-Вильяр не сумел оценить ни ум, ни талант
своей жены, зато некоторые стороны ее натуры его шоки¬
ровали: порой Колетт допускала увлечения на стороне, но
предметом ее вожделения становились не мужчины, а жен¬
щины. В 1904 году супруги, наконец, расстались. Колетт
ушла от мужа к писательнице Натали Барни, начала печа¬
таться под собственным именем, сотрудничала с газетами,
выступала как театральная актриса.
Американка Натали Барни родилась в очень богатой се¬
мье, ее отец был потомственным промышленным магна¬
том. Англичанка по происхождению, она предпочитала
родному французский язык. В 11 лет родители отдали ее в
школу-интернат во Франции, именно там девочка осозна¬
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
ла, что она лесбиянка. Не желая уродовать свою жизнь по¬
таканием общественным понятиям о том, что прилично, а
что нет, Натали решительно отказалась от замужества. Ее
юность прошла в Вашингтоне, а потом родители разрешили
ей переехать в горячо любимый ею Париж. Натали было
уже за тридцать, когда она купила дом на улице Жакоб и ор¬
ганизовала там свой блестящий литературный салон. Яркая
эффектная женщина, обожавшая легкие белые платья, она
привлекала массу поклонников-мужчин, но никогда не от¬
вечала на их чувства, зато не упускала случая соблазнить
женщину, если та ей нравилась.
Салон Барни посещали Оскар Уайльд, Луи Арагон, Анри
Барбюс, Джеймс Джойс, Айседора Дункан, Андре Жид,
Труман Капоте, Жан Кокто, Синклер Льюис, Сомерсет Мо¬
эм, Марсель Пруст, Райнер Мария Рильке, Франсуаза Са¬
ган, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Рабиндранат Тагор,
Торнтон Уайлдер, Анатоль Франс, Мата Хари...
В числе ее любовниц была знаменитая куртизанка Лиана
де Пужи и талантливейшая поэтесса Рене Вивьен, умершая
от алкоголизма и анорексии, не дожив и до 30 лет. Пылкий
темперамент заставлял Натали искать все новых и новых
любовных приключений. Биографы насчитали у нее более
сорока более или менее длительных любовных романов и
бессчетное количество мимолетных связей.
Барни была очень ветрена, большая часть ее увлечений
длилась недолго. Роман с Колетт тоже кончился быстро, но
они до конца жизни остались друзьями.
Порой в особняке красавицы-американки жили сразу
несколько ее любовниц. Это были писательница княгиня
Элизабет де Грамон, известная социалистка Долли Уайльд,
племянница Оскара Уайльда, и художница Ромена Брукс.
После самоубийства Долли в 1941 году (она была больна ра¬
ком и страдала от героиновой зависимости) Ромена и Ната¬
ли прожили вместе еще почти 50 лет.
369'
9
Всемирная история в сплетнях
Следующая пассия Колетт — Матильда де Мории, марки¬
за де Бельбёф (1862—1944), известная так же как Шевалье,
Мисси и Иссим, вызывала у современников весьма проти¬
воречивые чувства. Некоторые ею восхищались, но боль¬
шинство испытывало враждебность.
«Она была безупречно-бледной, подобно некоторым древне¬
римским мраморным статуям, пронизанным светом, говорила
приглушенным мягким голосом; держалась непринужденно,
как мужчина, и отличалась превосходными манерами, скупы¬
ми жестами и мужской горделивой осанкой. Ее фамилия по
мужу еще производила впечатление. Друзья, как и недруги хо¬
зяйки, величали ее лишь по титулу... и по имени; и то и другое
звучало прелестно и прекрасно сочеталось с ее широкоплечей
фигурой сильного, осторожного и довольно стеснительного
мужчины», — описывала Колетт свою любовницу много лет
спустя после их разрыва.
«В моем роду были бастарды от матери к сыну на протя¬
жении трех поколений», — шутил отец Матильды, герцог де
Морни. И действительно: он сам был внебрачным сыном
Гортензии, супруги Людовика Бонапарта от связи с генера¬
лом Шарлем Жозефом де Флао, считавшимся внебрачным
сыном Талейрана. Примечательно, что бабушка этого гене¬
рала по материнской линии была любовницей Людовика XV,
и его мать тоже считалась незаконнорожденной. Супругой
герцога стала Софья Трубецкая — внебрачная дочь Николая
I. Таким образом, Матильда могла считать своими родст¬
венниками двух императоров, короля Людовика XV, а также
великого министра и дипломата Талейрана.
Главным талантом ее отца было умение делать деньги. Он
участвовал в самых рискованных операциях и всегда выходил
из них победителем. Он умер спустя два года после рождения
Матильды, оставив ей большое наследство. На богатой на¬
следнице женился маркиз де Бельбёф, явно польстившийся
на наследство: в юности Матильду считали очень некрасивой.
370
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
Брак этот не стал счастливым, но не внешность молодой
супруги стала этому причиной. Напротив: Матильда рас¬
цвела и считалась в обществе привлекательной и пикантной
«амазонкой». Ее андрогинность и независимый вид отвеча¬
ли духу времени и привлекали мужчин, но Матильде нрави¬
лись не мужчины.
Некоторое время муж закрывал глаза на ее лесбийские
связи. Молодая маркиза крутила романы с женщинами из
самых разных слоев общества: от простой служанки до зна¬
менитой куртизанки Лианы де Пужи. Скандал разразился,
когда однажды в пароксизме страсти Матильда откусила
клитор юной садовнице. Замять дело стоило очень больших
денег. После этого по обоюдному согласию супруги расста¬
лись, хотя еще пятнадцать лет они не были официально раз¬
ведены.
Отцовское наследство позволяло Матильде не заботить¬
ся о хлебе насущном. Пробуя себя в разных областях искус¬
ства: рисовала, занималась скульптурой, писала и ставила
спектакли, она прославилась благодаря другому — Матиль¬
да не желала быть женщиной.
Еще десять лет она шла на компромисс, скрывая свою
истинную сущность. Лишь после смерти матери она откры¬
то бросила вызов обществу, сменив женские юбки на муж¬
ской костюм и приказав своим слугам именовать ее «госпо¬
дин маркиз». Она и выглядела совершенно как мужчина:
широкоплечий, солидный, слегка полноватый. Лишь
слишком маленькие кисти рук и ступни выдавали ее истин¬
ный пол. Чтобы увеличить размер ноги, Матильда даже на¬
девала по несколько носков.
Лишь однажды она решилась снова переодеться в жен¬
ское платье, собираясь присутствовать на похоронах брата.
Однако в юбках она выглядела ужасно, словно ряженый
мужчина, и родственники попросили ее не устраивать мас¬
карад и прийти в обычном для нее брючном костюме.
371
9
Всемирная история в сплетнях
В дальнейшем Мисси решилась на еще более смелый и
экстравагантный шаг: решив, что коли природа не создала
ее мужчиной, то перестать быть женщиной — в ее силах,
она легла на операцию, хирургическим путем удалив себе
грудь и матку.
Этот поступок вызвал у многих неприятие и даже отвра¬
щение. Матильда приобрела скандальную известность, о
ней ходили самые грязные сплетни. Известный журналист
Жан Лоррен — сам, между прочим, гомосексуалист, нарко¬
ман и сифилитик, — даже обвинял ее в некрофилии: якобы,
когда одна из ее любовниц внезапно скончалась. Матильда
ворвалась в комнату, где лежало тело с воплем: «Я хочу об¬
ладать ею в последний раз!» Опасаясь обвинений в клевете,
он использовал в своих пасквилях псевдоним де Морни,
слегка его исказив: вместо Мисси писал Мизи. Все понима¬
ли, о ком идет речь. Матильда долгое время терпела, но по¬
том все же подала в суд и выиграла процесс.
Но ее репутация была испорчена безнадежно. В прилич¬
ном обществе Матильда де Морни стала парией. Даже Ната¬
ли Барни — лесбиянка, не скрывавшая своей ориентации,
однако сохранявшая женственность и элегантность, — нена¬
видела Матильду и не желала ее видеть, хотя в салоне Барни
часто бывали многие их общие знакомые. В отместку Ма¬
тильда отбила у нее любовницу Колетт. Их роман носил яв¬
ный оттенок садо-мазо, так, де Морни даже надела на подру¬
гу собачий ошейник с надписью: «Я принадлежу Мисси».
Колетт о Мисси:
«Фотография... запечатлела ее в брючном костюме, при¬
лично одетой, но с признаками дурного, то бишь вен¬
ского, вкуса. Загнутый угол носового платка в нагрудном
кармане торчит на два пальца выше положенного. Края
и раструбы отворотов фрака небезупречны, как и бо¬
тинки. Чувствуется, что женская фантазия, скованная
372
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
I
под отрытым челом лжемужчины, сожалеет о том, что не может выплес¬
нуться в жабо, лентах и шелковистой ткани...»
Связь Колетт и Мисси продолжалась очень долго и приве¬
ла еще к одному скандалу: в 1907 году на сцене «Мулен Руж»
была поставлена пьеса «Египетский сон», где роли исполняли
обе женщины. Представление имело успех, и обрадованная
Мисси, одетая в мужской костюм, страстно поцеловала полу-
нагую Колетт, изображавшую египтянку. Как это часто быва¬
ло в ее жизни, она не рассчитала эффект: журналисты приня¬
лись на все лады обсуждать поцелуй этих двух дам.
Очень немногие поддержали в те дни Матильду. Среди
них был такой же отверженный, как и она сама, — Жак
д’Адельсвард-Ферзен, несколько лет назад арестованный за
богохульство и проведение черных месс, да к тому же обви¬
ненный в педофилии. Конечно, слова человека с такой ре¬
путацией только подлили масла в огонь.
Известный писатель Робер де Монтескью, считавший
себя потомком д’Артаньяна, пытался объяснить, что пове¬
дение маркизы было лишь невинной попыткой эпатажа, а
вовсе не доказательством ее крайней безнравственности.
Но де Монтескью и сам часто попадал на страницу сплетен,
хотя старался не афишировать свой гомосексуализм, а по¬
тому к его уговорам мало кто прислушивался.
Даже родственники Матильды отказались с ней общать¬
ся. Нервы у Колетт не выдержали, и она уговорила Мисси
для виду расстаться. Впоследствии они расстались по-на¬
стоящему: Колетт отбил у Мисси силач и бывший боксер
Олимп Эрио, ставший очень богатым, получив наследство
после смерти своего старшего брата-фабриканта.
Годы шли, и у Мисси оставалось все меньше друзей: от
воспаления легких умер Марсель Пруст, покончил с собой
Жак Ферзен, и даже ее старый и верный враг Жан Лоррен
давно отправился в мир иной. Одиночество все сильнее тя-
Всемирная история в сплетнях
готило маркизу, которая, по выражению Колетт, всю жизнь
отстаивала свое право, даже, вернее, свою обязанность не
быть счастливой. В 1942 году Матильда прочла автобиогра¬
фический роман своей подруги «Чистое и порочное» и после
этого полностью разорвала с ней отношения. Матильде де
Морни было не впервой узнавать себя на страницах книг:
разные авторы изображали ее в качестве то мужчины, то
женщины, превращая спокойную и даже немного стесни¬
тельную маркизу в роковую амазонку. Писательница Ра-
шильд (тоже лесбиянка) назвала ее «маркизой де Сад» — и
Матильда восприняла это как должное. Но текст Колетт, со¬
державший поистине убийственные наблюдения, жестоко
оскорбил ее. Чего только стоит сцена выяснения отношений
между двумя лесбиянками, явно списанная с натуры:
«Она выставила ночью за дверь, в сад, красивую блондинку
Лулу, с которой жила, чтобы та поняла, чего она хочет, то
есть сделала окончательный выбор между ею, Люсьеной, и
своим мужем.
Перед рассветом Люсьена свешивается над балконом.
— Ты решила? — спрашивает она.
— Да, — отвечает Лулу, шмыгая носом от холода.
— Ну и что же?
— Ну так вот, я возвращаюсь к Эктору. Я подумала, что
он может делать то, чего ты не в силах делать.
— О! Естественно! — восклицает Люсьена с мрачным видом.
— Нет, — говорит Лулу, — это не то, что ты думаешь.
Я не так уж дорожу тем, о чем ты думаешь. Сейчас я скажу
тебе. Когда мы с тобой бываем на людях, едем за город или си¬
дим в ресторане, когда мы путешествуем вместе, все прини¬
мают тебя за мужчину, это понятно. Но мне стыдно быть с
мужчиной, который не в состоянии помочиться на стену».
В мае 1944 года одинокая и опустошенная Мисси попы¬
талась покончить с собой по-мужски, сделав харакири.
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
Увы, попытка оказалась неудачной: врачи сумели спасти
жизнь, которая была ей совсем не нужна, и сразу же после
выхода из больницы скандально знаменитая маркиза все же
ушла из жизни более прозаическим способом, положив го¬
лову в газовую плиту.
Колетт пережила Матильду более чем на десять лет. В ее
жизни было еще много бурных романов и приключений.
Расставшись с боксером, она увлеклась актрисой и певицей
Эмили-Мари Бушо, выступавшей под псевдонимом Полер.
Эта актриса славилась на весь Париж своей изумительно
тонкой талией — не более 13 дюймов. Она часто рекламиро¬
вала корсеты, и эти фото, восхищавшие современников,
сейчас скорее пугают.
Полер родилась в Алжире, где отбывал ссылку ее дед.
С раннего детства она пела в алжирских кафе, а в 16 лет при¬
ехала в Париж, где стала выступать в мюзик-холлах. Тугие кор¬
сеты не повредили ее здоровью: Полер выступала как драмати¬
ческая и опереточная актриса, танцевала, пела, снималась в
кино, позировала Тулуз-Лотреку и Антонио де ла Гандара.
Умерла она в возрасте 65 лет. Незадолго до смерти в одном из
интервью Полер выразила сожаление, что, несмотря на обилие
ролей, ей так и не довелось сыграть роль «хорошей женщины».
Жан Лоррен написал о ней:
«Попер! Возбуждающая и возбужденная Попер! Не
обычная женщина, каких вы знаете много, а хрупкий
росток с талией, стянутой до невыносимой боли, кото¬
рую едва можно вытерпеть без стона, Кажется, что это
изумительно стройное тело, зажатое в тесный до судо¬
рог корсет, готово вот-вот переломиться...
Под ореолом замысловатой шляпки, украшенной султаном из разно¬
цветных листьев, — большой чувственный рот, огромные черные глаза,
обрамленные темными кругами, умеряющими накал ее зрачков. Этот зло-
375
Всемирная история в сплетнях
вещий лик Саломеи, заставляющий вспомнить о фосфоре, сере и крас¬
ном перце, обрамляют жесткие непокорные иссиня-черные волосы. Воз-
буждающая и возбужденная Полер!
Дьявольская мимика, быстрая речь и изумительный танец! Желтая
юбка высоко вздымается, обнажая ноги в слишком коротких чулках, По¬
лер подпрыгивает, вспархивает, извивается, выгибается дугой, а танце
участвуют ее бедра, спина, живот, все выпуклости ее тела. Гибкая слов¬
но ивовый прутик, она кружится, свивается в спираль, крутится как юла,
дрожит как осинка на ветру, полностью отдаваясь музыке и словам пес¬
ни! И лишь когда танцовщица замирает, публика, до того сидевшая в оце¬
пенении, взрывается аплодисментами».
Расставшись с Полер, Колетт пережила роман со знаме¬
нитым поэтом-декадентом Габриэлем д’Аннунцио, потом
вышла замуж за барона Анри де Жувенеля, которому она да¬
же родила дочь Колетту. Эта девушка потом вспоминала,
что ее детство не было счастливым: сама Габриэль Колетт
никогда не хотела иметь детей и стала плохой матерью. Су¬
пруги расстались после того, как поползли слухи, что у Ко¬
летт роман с семнадцатилетним сыном Анри — Бертраном.
Во время войны, работая в госпитале, писательница близ¬
ко познакомилась с Мюзидорой — актрисой кино. Роман
Колетт «Странница», в котором она вывела Мисси в качест¬
ве персонажа по имени Максим, очень понравился Мюзидо-
ре, и она даже экранизировала его, сыграв главную роль.
Мюзидора (1889— 1957). Выражение «женщина вамп» знают
все. А многие ли задумывались над его происхождением? По¬
чему вдруг роковую красотку стали сравнивать с вампиром?
Случилось это в 1915 году, когда на экраны вышел фильм-се¬
риал Луи Фейада, который так и назывался «Вампиры». Речь в
нем шла о банде воров и убийц, которые на самом деле кровь
не пили, а лишь использовали символику вампиризма. О том,
какие мрачные подвиги они совершали, можно понять из на¬
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
званий серий: «Красная криптограмма», «Призрак», «Исчез¬
новение мертвеца», «Сатана», «Составитель ядов», «Владыка
грома», «Прерванный праздник», «Кровавая свадьба» и т.д.
Главную злодейку—прекрасную, обольстительную, умную,
сильную и ловкую — звали Ирма Вел. Это была анаграмма сло¬
ва «вампир». Она выдавала себя то за светскую львицу, то за
певицу варьете, то за простую телефонистку или горничную.
Отправляясь «на дело», Ирма Веп любила надевать чер¬
ное обтягивающее чтрико.
Надо указать, что Мюзидора была не первой актрисой, об¬
лачившейся в столь откровенный наряд. До нее на француз¬
ских экранах блистала Жозетта Андрио (1886—1942). Эта дама
не была писаной красавицей и до киносъемок никогда не вы¬
ступала на сцене, зато она занималась верховой ездой, плава¬
нием, велосипедным спортом и акробатикой. Один из кино¬
режиссеров, специализировавшийся на криминальных боеви¬
ках, оценил ее спортивную подготовку и предложил сняться в
нескольких приключенческих фильмах. И завертелось! Герои¬
ня Андрио — шпионка-патриотка Протея выслеживала вра¬
жеских агентов, воровала секретные документы, спасалась от
погони, выделывала акробатические трюки, демонстрировала
приемы джиу-джитсу... Словом, была настоящей «роковой
женщиной» — героиней нового, XX века. Именно в фильмах о
Протее впервые появилось знаменитое эффектное черное
трико, впоследствии ставшее «униформой» многих киношных
злодеев и их антагонистов. Оно было сшито из плотной хлоп¬
чатобумажной материи и обрисовывало спортивную фигуру
Жозетты, целомудренно скрывая подробности.
В отличие от наряда Протеи, трико злодейки Ирмы Веп
было шелковым и очень тонким, хоть и непрозрачным. Оно
сидело на актрисе, словно вторая кожа. Да и внешне Мюзи¬
дора была совсем иной: бледная худенькая стройная брю¬
нетка с огромными черными глазами — она принадлежала к
самому модному в то время типу женщины.
377
9
Всемирная история в сплетнях
Настоящее имя роковой красавицы было Жанна Рок, а
псевдоним, в переводе с греческого означающий «Подарок
муз», она позаимствовала из одного старинного романса.
Как и многие актрисы того времени, Мюзидора сначала
получила известность на сцене, выступая в престижных те¬
атрах «Монпарнас» и «Фоли-Бержер». В кино она впервые
снялась совсем не в роли роковой аристократки: в ленте
«Тяжкий крест» она изображала молодую заводскую работ¬
ницу. Конечно, это была не совсем ее роль. Но «Тяжкий
крест» посмотрел знаменитый режиссер Луи Фейяд и не¬
медленно предложил актрисе сняться в его сериале «Вампи¬
ры» о зловещей банде убийц и воров.
Фильм произвел сенсацию, им восторгались Луи Арагон
и Андре Бретон, Мюзидора в одночасье стала звездой. Зри¬
тели восхищались не только ее красотой и актерской игрой,
но и тем, что она сама исполняла все многочисленные трю¬
ки в фильме. «Это была гениальная картина. Это почище
“Фантомаса ” было. И гораздо лучше сделано. Гораздо лучше по
всему: по построению, по игре актеров», — писал о фильме
молодой Леонид Трауберг.
Но — увы — Фейяд оказался жертвой собственного талан¬
та: зло в его фильме получилось слишком привлекательным —
во многом благодаря Мюзидоре. «Вампиров» обвинили в том,
что они увеличивают число реальных преступлений, и адми¬
нистрация банка-спонсора прекратила финансирование.
Недолго погоревав, Фейяд начал снимать новый серий¬
ный фильм «Жюдекс» — гимн благородным сыщикам, по¬
борникам правосудия. В нем тоже снималась Мюзидора.
Мужественное поведение Колетт во время войны, ее забо¬
та о раненых заставили общество забыть о ее скандальных по¬
хождениях, писательница даже была награждена орденом По¬
четного легиона. Она много издавалась, ее романы отлично
продавались, о ее творчестве с похвалой отзывался сам Жан
Кокто, она была знакома со многими интересными людьми...
378
Глава 8. «Прекрасная» эпоха и ее «звезды»
С годами Колетт остепенилась: в 1935 году она в третий
раз вышла замуж за Мориса Гудеке, еврея по национально¬
сти. Брак этот был очень счастливым и прочным, но после
оккупации Франции Гудеке был арестован и отправлен в
концлагерь. Колетт, забыв о своей прежней ветрености,
приложила нечеловеческие усилия, чтобы спасти ему
жизнь. Благодаря помощи своих друзей Коко Шанель и Са¬
ша Гитри ей удалось вытащить супруга из пересыльной
тюрьмы. Следующие несколько лет, вплоть до конца вой¬
ны, она прятала его в загородном имении.
Впоследствии, совершенно бездоказательно, и Шанель,
и Гитри были обвинены в коллаборационизме.
Колетт о Шанель:
«С ее упрямой энергией, умением дать отпор, манерой слу¬
шать и готовностью защищаться, которая иногда превра¬
щает ее лицо в глухую стену, - это маленький черный бык».
«Успех этой рассудительной покорительницу мира
моды - в ее исключительной работоспособности».
Вплоть до смерти Колетт интенсивно работала, несмот¬
ря на то, что страдала сильным артритом и не могла пере¬
двигаться самостоятельно. Она не только писала романы,
но и сотрудничала с газетами и журналами, порой создавая
статьи на совершенно «неженские» темы, так, ей принадле¬
жит эссе о казни серийного убийцы Вайдманна — послед¬
него публичного гильотинирования во Франции.
Когда Колетт умерла, католическая церковь отказалась
совершать погребальный обряд над умершей, поскольку та
была разведена, но Французская республика устроила Ко¬
летт пышные официальные похороны. Останки писатель¬
ницы покоятся на кладбище Пер-Лашез.
9
Список использованной литературы
Абеляр Петр. История моих бедствий. М., 1992.
Богословие в культуре Средневековья. Киев, 1992.
Боссан Филипп. Людовик XIV, король-артист. М., 2002.
Бретон Ги. Истории любви в истории Франции. М., 2008.
Бретон Ги. Версаль на двоих. М., 2009.
БрэстедД.Г. История Древнего Египта. М., 1915.
Barden Dennis. The Ladykiller: The Life of Landru, the
French Bluebear. London, 1972.
Pascal Vernus. Affairs and scandals in Ancient Egypt. Cornell
University Press, 2003.
Вулли Леонард. Ур халдеев. М., 1961.
Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей.
М., 1990.
Геродот. История. Л., 1972.
Готье Теофиль Клуб Гашишистов. М., 2010.
Femande Gontier et Claude Francis, Mathilde de Momy. La
scandaleuse marquise et son temps, Perrin, 2005.
Дейвенпорт-Хайнс Ричард. В поисках забвения. М.,
2004.
Де Куинси Томас. Исповедь англичаниа, употреблявше¬
го опиум. Азбука, 2005.
Древние цивилизации. М., 1989.
Дэко Ален. Мавританка из Морэ — дочь Людовика XIV?
Вокруг света. 1993. № 6.
Decaux Alain. C’dtait le XXe siecle: Tome 1 — De la Belle
Epoque aux Annees folles, Perrin, 1996.
Дюма А. Знаменитые преступления. СПб., 2010.
Егер О. Всемирная история. СПб., 1904.
Емельянов В.В. Древний Шумер, очерки культуры.
СПб., 2001.
Жак Кристиан. Нефертити и Эхнатон. М., 1996.
380’
Список использованной литературы
Иванов А. Арминий — освободитель Германии. История
Германии / 03.04.2009.
Иванов К.А. Многоликое Средневековье. М., 1996.
История всемирной литературы: в 8 т. М., 1983—1994.
Керам К. Боги, гробницы и ученые. М., 1963.
Колетт. Чистое и порочное. М., 1994.
Куглер Бернгард. История Крестовых походов. Ростов
н/Д, 1995.
Ленотр Жорж. Повседневная жизнь Версаля при коро¬
лях. М., 2003.
Литературная энциклопедия: в 12 т. (1929—1939) CD
Словарного издательства ЭТС.
Франсуа де Ларошфуко. Мемуары, максимы. Л., 1971.
Матье М.Э. Древнеегипетские мифы. М.-Л., 1956.
Мейлах М.Б. Жизнеописания трубадуров. М., 1993.
Мишель Доминик. Ватель и рождение гастрономии. М.,
2002.
Пастуро Мишель. Повседневная жизнь Англии и Фран¬
ции во времена рыцарей Круглого стола. М., 2001.
Перепелкин Ю.Я. История Древнего Египта. СПб., 2000.
Перепелкин Ю.Я. Тайна золотого гроба. М., 1969.
Перну Режин. Алиенор Аквитанская. СПб., 2001.
Перну Режин. Ричард Львиное Сердце. М., 2000.
Петифис Ж.-К. Дело о ядах: алхимики и колдуны времен
Людовика XIV. М., 2001.
Плутарх. Избранные жизнеописания. М., 1987.
Поньон Эдмон. Повседневная жизнь Европы в 1000-м
году. М., 1999.
Поэзия трубадуров, поэзия миннезингеров, поэзия ва-
гантов. М., 1974.
Robins Gay. Women in ancient Egypt. Cambridge 1993.
Сергеенко M. Жизнь Древнего Рима. СПб., 2000.
Сен-Симон. Полные и доподлинные воспоминания герцо¬
га де Сен-Симона о веке Людовика XIV и Регентстве. М., 1991.
381
Всемирная история в сплетнях
Сказки и повести Древнего Египта. СПб., 2004.
Словарь латинских крылатых слов. М., 1982.
Средневековый мир. Минск., 1999.
Сугерий, аббат Сен-Дени. Жизнь Людовика VI Толстого,
короля Франции. М., 2006.
Таллеман де Рео. Занимательные истории. Л., 1974.
Толстой А. Эмигранты. Авт. сб. М., 1982.
Турский Григорий. История франков. М., 1987.
Touchard-Lafosse G. Chroniques de l’Oeil-de-Boeuf, des
petits appartements de la cour et des salons de Paris sous Louis
XIV, la Regence, Louis XV, et Louis XVI, Paris, 1908.
Утченко С.Л. Юлий Цезарь. M., 1976.
Утченко С.Л. Цицерон и его время. М., 1975.
Файке Герхард. Большое ухо Парижа. История француз¬
ской полиции. М., 1981.
Федорова Е.В. Императорский Рим в лицах. М., 1979.
Фрэзер Джеймс Джордж. Золотая ветвь. М., 1980.
Хиршфельд Герхард. Мата Хари — величайшая шпионка
XX века? Киев, 2005.
Цезарь Г.Ю. Записки о галльской войне. М., 2001.
Эбере Георг. Уарда. СПб., 1993.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб.,
1907-1909.
Сетевые источники
Средневековые поэты
http://russianplanet.ru/filolog/trubadur/index.htm
Гимн Иштар. (Нин-ме-шара)
http://www.angelfire.com/mi/enheduanna/Ninmesara.html/
jdfaq/index.html
http://home.infionline.net/~ddisse/index.html
Эпос о Гильгамеше
http://lib.ru/POE Е AST/gilgamesh .txt
The tomb of Niankhknum and Knumkhotep
http://www.egyptology.com/niankhkhnum_khnumhotep/ind
ex.html
9
Научно-популярное издание
Баганова Мария
ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В СПЛЕТНЯХ
Ведущий редактор М. П. Николаева
Корректор И.Н. Мокина
Технический редактор Е.П. Кудиярова
Подписано в печать 16.03.11. Формат 84x108/32.
Усл. печ. л. 19,44. Тираж 3 000 экз. Заказ № 1381
Общероссийский классификатор продукции
ОК-005-93, том 2; 953000 - книги, брошюры
ООО «Издательство Астрель»
129085, г. Москва, проезд Ольминского, д. За
ООО «Издательство АСТ»
141100, Московская обл., г. Щелково, ул. Заречная, д. 96
Электронный адрес:
www.ast.ru
E-mail: astpub@aha.ru
Отпечатано в соответствии с качеством
предоставленных диапозитивов
в ОАО «Издательско-полиграфическое предприятие «Правда Севера».
163002, г. Архангельск, пр. Новгородский, 32.
Тел./факс (8182) 64-14-54, тел.: (8182) 65-37-65, 65-38-78, 29-20-81
www.ippps.ru, e-mail: zakaz@ippps.ru
Скандалы. Интриги. Расследования. Эту формулу
придумали отнюдь не ушлые журналисты XXI века.
С тех пор как существует человек, существуют и сплетни.
И только с их помощью мы можем по-настоящему узнать
историю. Об этом не пишут в учебниках и не рассказы¬
вают в документальных фильмах! Официальные версии
лживы и скучны. Другое дело—сплетни и слухи! У вас есть
шанс выяснить, что происходило на самом деле, потому
что все самое интересное о наиболее ярких событиях
и знаменитых персонажах собрано в новой книге Марии
Багановой.
ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В СПЛЕТНЯХ