Промышленная революция в России в XIX в - Соловьева А.М.

Автор: Соловьева А.М.

Теги: россия в конце xvii в – 1917 г промышленность экономика история история россии промышленная революция

ISBN: 5-02-009435-8

Год: 1990

Похожие

Коллекционеры и меценаты в России

Балканы и проливы во внешней политике России в конце XIX века 1978-1898

Боевой почин российского пролетариата

Слухи в России XIX - XX веков

Текст

Ответственный редактор
доктор исторических наук
В. И. БОВЫКИН
Москва «Наука» 1990
ББК 63.3(2)51
С90
Рецензенты:
доктор исторических наук А. П. КОРЕЛИН,
кандидат исторических наук Т. Д. КРУПИНА
Соловьева А. М.
С90 Промышленная революция в России в XIX в. — М.:
Наука, 1990. - 272 с.
ISBN 5-02-009435-8
Когда Россия начала индустриализацию? Этот дискуссионный в литера-
туре вопрос связан с необходимостью определить рубежи промышленной
революции в России. Именно этой сложной проблеме посвящена монография.
Основное внимание в ней уделяется изучению предпосылок, этапов и
масштабов технической и социально-экономической перестройки на базе
машинной индустрии. Монография снимает вопрос о чрезмерной отсталости
России и вносит ясность в освещение этой проблемы.
Для историков, преподавателей, всех интересующихся историей нашей
Родины.
Научное издание
Соловьева Аида Михайловна
ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ В XIX в.
Утверждено к печати Институтом истории СССР АН СССР
Редактор издательства Абрамова Л. В. Художник Н. Н. Симагин
Художественный редактор М. Л. Храмцов
Технические редакторы М. В. Абаджян, Т. А. Калинина
Корректоры Т. П. Вдов, Н. А. Несмеева
И В № 39041
Сдано в набор 19.10.89. Подписано к печати 31.01.90. А-05826. Формат 60Х90*/1б-
Бумага офсетная № 1. Гарнитура обыкновенная новая. Печать офсетная. Фотонабор.
Усл. печ. л. 17. Усл. кр. отт. 17.38. Уч.-изд. л. 20.9. Тираж 2050 экз. Тип. зак. 2055.
Цена 4 руб.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва В-485 Профсоюзная ул., 90
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая типография издательства «Наука»
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12
„ 0503020300-104
Ъ 042(02)-90 90
ББК 63.3(2)51
ISBN 5-02-009435-8
© А. М. Соловьева, 1990
ВВЕДЕНИЕ
В утверждении капитализма в России важнейшее значение
имела промышленная революция, которая вызвала коренной пере-
ворот производительных сил. Этот исторический процесс утвердил
фабрично-машинную систему капиталистического производства
с гигантским обобществлением труда рабочего класса, который
стал в ходе классовой борьбы ведущей социальной силой и главным
фактором революционно-освободительного движения в стране.
Научно-теоретические проблемы промышленной революции
были впервые поставлены и разработаны в трудах К. Маркса,
Ф. Энгельса и В. И. Ленина. При исследовании этой важнейшей
научной проблемы ими был рассмотрен вопрос о диалектической
взаимозависимости всех ее главных сторон — технической, эконо-
мической и социальной. Марксистское учение подчеркивает, что
революционный переход к крупной машинной индустрии, разру-
шая феодальные и низшие формы капиталистического производ-
ства, основанные на ручном труде, сопровождался широкой экс-
проприацией мелких производителей, массовой пролетаризацией
трудящихся наряду с гигантским накоплением капитала и кон-
центрацией промышленного производства в крупных индустриаль-
ных центрах. Этот радикальный переворот в развитии производи-
тельных сил начался с внедрением рабочих машин и паровой энер-
гетики сначала в отраслях легкой промышленности, захватив затем
все основные сферы материального производства — тяжелую про-
мышленность, транспорт и в последнюю очередь сельское хозяй-
ство. Причем машинизация проходила в различных формах: как
путем замещения традиционных ремесленных или мануфактурных
производств, так и в ходе создания принципиально новых отраслей
капиталистической индустрии. Заключительная фаза промышлен-
ной революции — начало регулярного производства «машин маши-
нами», обусловив доминирующий рост производства средств про-
изводства, завершала перевод капиталистической экономики на
индустриальную основу. В результате промышленной революции
была создана адекватная капиталистическому строю материально-
техническая база \
Обеспечив господство капитализма на современной индустри-
альной основе, промышленная революция сопровождалась ради-
кальными переменами в производственных отношениях, вызвав
коренные изменения в социальной жизни капиталистического
общества. Становление фабрично-машинной индустрии вело к
массовой пролетаризации трудящихся, лишенных всех средств
производства, увековечивало существование пролетариата, «увели-
3
чило его численно и сделало его особым классом» в капиталисти-
ческом обществе. Ф. Энгельс подчеркивал, что «современный рабо-
чий, пролетарий, — продукт великой промышленной революции,
которая именно за последние сто лет во всех цивилизованных
странах совершила полный переворот во всем способе производ-
ства, сначала в промышленности, а затем и в земледелии» 2.
Центральное место в марксистском учении занимает вопрос
о прогрессивной результативности и исторической перспектив-
ности промышленной революции, обусловленной формированием
индустриального пролетариата как ядра рабочего класса, непосред-
ственно связанного с передовыми и постоянно развивающимися
средствами производства, представляющего собой величайшую
производительную силу общества.
По мере развития машинно-фабричного производства прогрес-
сировала жесточайшая эксплуатация женского и детского труда,
массовая хроническая безработица, абсолютное и относительное
обнищание пролетариата. Указывая на глубоко антагонистический
характер технического прогресса при капитализме, Ф. Энгельс
писал, что «всякий шаг вперед в производстве означает одновре-
менно шаг назад в положении угнетенного класса, то есть огром-
ного большинства» 3.
Важнейшим фактором в противоборстве с варварской капитали-
стической эксплуатацией является классовая борьба пролетариата,
ставшая объективным непреложным условием функционирования
капиталистической общественно-экономической системы, основан-
ной на классовом антагонизме. Объективно давление борьбы рабо-
чего класса, его мощь и боевой потенциал вынуждали капитал идти
на определенные уступки и уделять больше внимания технической
модернизации и вопросам технико-экономической организации
производства. Борьба наемных рабочих против гнета капитала спо-
собствовала росту их организованности и сплоченности, повыше-
нию самосознания как класса, призванного сыграть руководящую
роль в революционно-освободительном движении угнетенных на-
родных масс для свержения господства капитализма. Принци-
пиальное значение для понимания сущности промышленной рево-
люции имеет кардинальный вывод марксизма, сформулированный
Ф. Энгельсом в работе «Принципы коммунизма»: «Пролетариат
возник в результате промышленной революции, которая произошла
в Англии во второй половине прошлого века и после этого повтори-
лась во всех цивилизованных странах мира. . .» Вследствие возра-
стающих бедствий пролетариата, роста его недовольства и возму-
щения своим невыносимым положением, в результате возрастания
мощи и организованности рабочих «промышленная революция
подготовляет социальную революцию, которую произведет про-
летариат» 4.
Классики марксизма придавали большое значение промышлен-
ной революции в России.
К. Маркс рассматривал первые два десятилетия после падения
крепостничества в России как переломную эпоху, когда в стране
4
все более полно и необратимо проявилась тенденция «стать капита-
листической нацией по образцу наций Западной Европы» 5. Широ-
кий комплекс материалов, используемый Марксом, позволил ему
сделать вывод, что Россия, используя опыт капиталистического
Запада, сократила «долгий инкубационный период развития ма-
шинного производства», способствуя введению машин, пароходов,
железных дорог, и «весь механизм обмена (банки, акционерные
общества и пр.), выработка которого потребовала на Западе целых
веков» 6. Быстрое преодоление барьера восприятия современного
фабрично-машинного производства экономикой пореформенной
России Маркс связывал также и с активной ролью государства,
которое «оказало свое содействие ускоренному развитию техни-
ческих и экономических средств, наиболее способных облегчить
и ускорить эксплуатацию земледельца, т. е. наиболее мощной про-
изводительной силы России, и обогатить „новые столпы обще-
ства“» 7.
Особенно важным фактором, формирующим развитие промыш-
ленной революции в России, Маркс считал крупномасштабное
железнодорожное строительство. В письме к Н. Ф. Даниельсону
от 10 апреля 1879 г. он сформулировал ряд важнейших теоретиче-
ских положений о значении железнодорожного транспорта в разви-
тии капитализма, подчеркнув, что в экономически отставших госу-
дарствах, имея в виду Россию, создание железных дорог явилось
мощным толчком к разрушению докапиталистических форм произ-
водства, форсировало рост крупной капиталистической промыш-
ленности и «ускорило социальное и политическое размежевание» 8.
Пристальное внимание Маркс уделял вопросам ломки общест-
венных отношений в связи с бурным развитием крупной капита-
листической промышленности. В работе «Заметки о реформе
1861 г. и пореформенном развитии России» он показал картину
невиданного разорения российского крестьянства, поставленного
царской реформой 1861 г. в тяжелейшие условия существования.
Развивавшийся промышленный капитализм в России вел повсе-
местно к «экспроприации крестьян, т. е. широких народных
масс» 9. Во втором томе «Капитала» Маркс остановился на русском
варианте экспроприации мелких производителей, отмечал факты
постепенного уничтожения самостоятельности домашней кресть-
янской промышленности под губительным влиянием конкуренции
фабричной индустрии и превращения ее в придаток к фабрике 10.
Новые материалы о развитии промышленной революции в Рос-
сии, полученные Ф. Энгельсом уже после смерти К. Маркса в
1883 г., позволили ему значительно расширить характеристику
этого исторического процесса, уточнить хронологические рамки
и его особенности. Наибольший интерес представляют его много-
численные суждения и замечания в работах, относящихся к началу
90-х годов. Внимательно следя за социально-экономическим разви-
тием пореформенной России, Ф. Энгельс констатирует магистраль-
ную тенденцию капитализма, связанную с утверждением в стране
«огромных производительных сил современной промышленности».
5
В ответном письме к Даниельсону от 22 сентября 1892 г. Энгельс
обстоятельно объясняет, что представляет собой современная капи-
талистическая индустрия, победно прокладывающая себе дорогу
в России. Он указывает, что «промышленное производство в наше
время означает крупную промышленность, пар, электричество,
сельфакторы, механические ткацкие станки и, наконец, машины
для производства машинного оборудования. С того дня, когда Рос-
сия ввела у себя железные дороги, введение этих современных
средств производства было предрешено. . . С того момента как
военное дело стало одной из отраслей крупной промышленности
(броненосные суда, нарезная артиллерия, скорострельные орудия,
магазинные винтовки, пули со стальной оболочкой, бездымный
порох и т. д.), крупная промышленность, без которой все это не
может быть изготовлено, стала политической необходимостью. Все
это нельзя производить без высокоразвитой металлообрабатываю-
щей промышленности, а эта промышленность не может существо-
вать без соответствующего развития всех других отраслей промыш-
ленности, особенно текстильной» и.
В то же время Энгельс настоятельно подчеркивает, что промыш-
ленная революция наряду с коренными технико-экономическими
преобразованиями ввергла страну в глубочайший социальный
переворот. В статье «Внешняя политика русского царизма», напи-
санной в 1890 г., он дает емкую характеристику этого историчес-
кого процесса в России. «Социальная революция, — указывает
он, — сделала гигантские успехи; Россия с каждым днем становит-
ся все более и более западноевропейской страной; развитие круп-
ной промышленности, железных дорог, превращение всех нату-
ральных повинностей в денежные платежи и разложение вследст-
вие этого старых устоев общества — все это происходит в России
с возрастающей быстротой. Но в той же мере все больше обнару-
живается и несовместимость царского абсолютизма с новым об-
ществом, находящимся в стадии становления» 12.
Энгельс отмечал, что промышленная революция в России,
являясь составной частью всемирно-исторического процесса, по
своим объективным результатам ничем не отличалась от промыш-
ленных революций в странах Западной Европы и США. Он со всей
решительностью подчеркивал в письме к Даниельсону в 1892 г.,
что «я не вижу, чтобы результаты промышленной революции, со-
вершающейся на наших глазах в России, отличались чем-нибудь
от того, что происходит или происходило в Англии, Германии,
Америке» 13. Вместе с тем Ф. Энгельс, указывая на свойственный
России «тепличный процесс поощрения промышленной революции
путем покровительственных и запретительных пошлин», отмечал,
что эта «тепличная атмосфера в области промышленности» «втис-
кивает в какие-нибудь двадцать лет процесс, который при других
условиях занял бы шестьдесят лет или более» 14.
Вслед за Марксом Энгельс отмечал противоречивость перехода
в пореформенной России от первобытной земельной общины
к капиталистическому индустриализму 15. В письме к В. И. Засу-
6
лич в 1885 г. он указывал, что Россия та страна, «где представлены
все ступени социального развития, начиная от первобытной об-
щины и кончая современной крупной промышленностью и финан-
совой верхушкой, и где все эти противоречия насильственно сдер-
живаются деспотизмом, не имеющим себе равного. . .» 16.
Синтезом основных положений Ф. Энгельса о характере разви-
тия промышленного капитализма в пореформенной России, предо-
пределившего неизбежность социально-политической революции,
явилось написанное в 1894 г. «Послесловие к работе ,,Об общест-
венных отношениях в России44». Энгельс раскрывает здесь сущ-
ность промышленной революции в России, которая протекала во
всевозрастающих масштабах на протяжении всей пореформенной
эпохи. Он указывал, что благодаря внедрению фабрично-машин-
ного производства и железных дорог «идет во все более ускоряю-
щемся темпе превращение России в капиталистически-промыш-
ленную страну, пролетаризация значительной части крестьян и
разрушение старой коммунистической общины» 17.
В последние годы своей жизни Ф. Энгельс крайне напряженно
работал над завершением и изданием последних томов «Капитала»
Маркса, поэтому он отклонял многочисленные и настойчивые
просьбы своих русских корреспондентов выступить с работой
о «судьбах капитализма» в России. В ответ он призывал своих
«русских друзей» из «Группы „Освобождение труда44» создать
марксистский труд по этой важнейшей проблеме. Этот завет Ф. Эн-
гельса был выполнен вождем российского пролетариата В. И. Лени-
ным, который в новых исторических условиях обогатил теорию
научного коммунизма, в том числе и по вопросу развития промыш-
ленной революции в России.
В. И. Ленин глубоко обосновал закономерности промышленной
революции, подчеркивая ее главный социальный результат —
окончательное становление промышленного пролетариата как
самостоятельного класса, лишенного всех средств производства
и призванного стать могильщиком капитализма. Всесторонний ана-
лиз диалектики общественного развития в эпоху промышленной
революции России был дан В. И. Лениным в его труде «Что такое
„друзья народа44 и как они воюют против социал-демократов?
(Ответ на статьи „Русского богатства44 против марксистов)». Раз-
вивая положение марксизма, В. И. Ленин подчеркивает здесь прин-
ципиальное различие по отношению к капиталу мануфактурных
рабочих и промышленного пролетариата, выступающего в эпоху
промышленной революции как социально стабильная, концентри-
рованная общественная группа в системе крупнокапиталистиче-
ского промышленного производства. «Маркс установил тот за-
кон, — указывал В. И. Ленин, — что только крупная машинная
индустрия окончательно экспроприирует рабочего» 18. В резуль-
тате «капитализм создает новую общественную силу, ничем не
связанную с старым режимом эксплуатации и поставленную в воз-
можность борьбы против него» I9. С победой крупной машинной ин-
дустрии завершается окончательное становление капиталистиче-
7
ского способа производства, усиливается действие его основных
закономерностей — извлечение прибавочной стоимости, рост при-
былей и капитала. В этих условиях, указывает В. И. Ленин, «экс-
плуатация фабрично-заводского пролетариата крупна, обобществ-
лена и концентрирована. . . Это положение фабрично-заводского
рабочего в общей системе капиталистических отношений делает его
единственным борцом за освобождение рабочего класса, потому
что только высшая стадия развития капитализма, крупная машин-
ная индустрия, создает материальные условия и социальные силы,
необходимые для этой борьбы» 20.
Принципиальное значение имел вывод В. И. Ленина, что, по-
скольку борьба промышленного пролетариата направлена против
«того самого класса, который не на одних фабриках и заводах,
а везде и повсюду гнетет и давит трудящегося», «фабрично-завод-
ской рабочий является не более как передовым представителем
всего эксплуатируемого населения» 21.
Наиболее полная и всеобъемлющая характеристика промыш-
ленной революции в пореформенной России была дана Лениным
в его фундаментальном труде «Развитие капитализма в России».
«Теория же Маркса, — писал он, — называет крупной машинной
(фабричной) индустрией лишь определенную, именно высшую,
ступень капитализма в промышленности. Основной и наиболее
существенный признак этой стадии состоит в употреблении для
производства системы машин. Переход от мануфактуры к фабрике
знаменует полный технический переворот, ниспровергающий ве-
ками нажитое ручное искусство мастера, а за этим техническим
переворотом неизбежно идет самая крутая ломка общественных
отношений производства, окончательный раскол между различ-
ными группами участвующих в производстве лиц, полный разрыв
с традицией, обострение и расширение всех мрачных сторон капи-
тализма, а вместе с тем и массовое обобществление труда капита-
лизмом» 22.
В работах В. И. Ленина подчеркивалось важное значение в ут-
верждении капитализма в России создания комплекса отечествен-
ных отраслей тяжелой индустрии. Стимулирующим фактором
в прогрессе машинного производства являлось крупномасштабное
железнодорожное строительство, которое обеспечило объективные
потребности российского капитализма в массовом и непрерывном
производстве, создавая широкие основы для развития тяжелой про-
мышленности в стране. Особенно важную роль играла гигантская
техническая революция в тяжелой промышленности в период
90-х годов XIX в., которая ускорила процесс концентрации произ-
водства, вызвав скачкообразный подъем производительных сил
капиталистической промышленности страны. На примере бурного
роста Южного горнопромышленного района в конце XIX в.
В. И. Ленин указывал, «какая техническая революция происходит
в настоящее время в России и какой громадной способностью раз-
вития производительных сил обладает крупная капиталистическая
индустрия» 23.
8
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что именно победа ма-
шинной индустрии в России ознаменовала собой качественный
скачок в процессе становления пролетариата в класс, ставшего
главной социальной силой общества. Широко развернувшееся в
середине 90-х годов рабочее движение, слившись с революционной
социал-демократией, приняло организованный и общероссийский
характер.
Основные результаты изучения проблемы промышленного
переворота советскими учеными были подведены в опубликован-
ных в журнале «Новая и новейшая истории» в 1984 г. материалах
дискуссии, в которой приняли участие многие историки и эконо-
мисты 24. Интерес к этой проблеме проявился давно. Ей посвящены
работы С. Г. Струмилина, Н. М. Дружинина, М. Ф. Злотникова,
К. А. Пажитнова, В. К. Яцунского, П. И. Лященко, П. А. Хромова,
А. С. Нифонтова, П. Г. Рындзюнского, Б. Л. Цыпина 25.
В 50 —60-е годы обстоятельно изучались проявления промыш-
ленного переворота в дореформенную эпоху и в первые порефор-
менные десятилетия, особенно на примерах хлопчатобумажной,
сахарной промышленности, военного производства, машинострое-
ния и транспорта 26.
В 60 — 70-х годах проведена плодотворная работа по изучению
промышленного переворота на Урале и в Сибири историками этих
регионов страны, где в ходе научных дискуссий выявились пози-
тивные тенденции в решении этой сложной проблемы 27.
Существенный вклад в советскую историографию промышлен-
ного переворота в России внесен историками национальных рес-
публик страны, особенно Украины, Белоруссии, Латвии, Литвы,
Казахстана, Молдавии, Азербайджана и Грузии, для многих иссле-
дований которых характерен комплексный подход к решению проб-
лемы, органическое изучение истории капиталистической промыш-
ленности и рабочего класса 28.
Несмотря на значительную литературу, объектом оживленных
научных дискуссий продолжает оставаться вопрос о хронологиче-
ских рамках промышленного переворота в России. В историографии
20-х годов существовало мнение о раннем начале промышленного
переворота в России. Так, Н. А. Рожков в своем труде «Русская
история в сравнительно-историческом освещении» датировал «про-
мышленный переворот в России» началом XIX в.29 М. Н. Покров-
ский считал, что его исходный момент относится к 30-м годам
XIX в.30 Но эти утверждения базировались, как правило, на отвле-
ченных соображениях, а не на анализе конкретного материала.
Более детально занимался проблемой промышленной революции
ученик М. Н. Покровского В. Г. Зельцер, опубликовавший статьи
по этой тематике31. Этот автор хотя и принял датировку начала
промышленного переворота с 30-х годов, но тем не менее подчер-
кивал принципиальную разницу в развитии фабричной индустрии
в пореформенную эпоху по сравнению с дореформенным периодом,
когда господствовала мануфактура. В книге С. Г. Струмилина
«Промышленный переворот в России», изданной в 1944 г., доказы-
9
валась мысль о развитии и завершении в основном промышленного
переворота в дореформенный период. Он полагал, что «исходным
моментом промышленной революции было изобретение и внедре-
ние в производство хлопчатобумажной пряжи целой серии рабочих
машин, что завершение ее стало возможным лишь с применением
в процессе использования этих машин парового двигателя» 32.
Именно такое узкое понимание сущности промышленного пере-
ворота и привело к утверждению, что промышленная революция
в Англии завершилась в конце XVIII в., а в России к кануну 1861 г.
Но это мнение не было принято научной общественностью.
В 50-е годы значительное внимание изучению начального этапа
промышленного переворота в России уделял известный историк
В. К. Яцунский, который поддержал старый тезис об истоках этого
исторического процесса в 30-х годах 33. В середине 60-х годов тезис
о начале промышленного переворота в России в 30-х годах был
оспорен рядом историков в ходе всесоюзной дискуссии о переходе
России от феодализма к капитализму. Авторы коллективного до-
клада по этой проблеме справедливо отмечали, что «имеющее место
в нашей литературе обособленное рассмотрение технико-экономи-
ческого развития без достаточного внимания к общественным изме-
нениям в какой-то мере несет в себе черты методологии экономичес-
кого материализма» .
В 60—70-е годы вышли труды П. Г. Рындзюнского, считающего
возможным приурочить начало промышленного переворота в Рос-
сии лишь к середине 50-х годов XIX в.35 В отношении Украины
тезис о более позднем начале промышленного переворота нашел
свое подкрепление в фундаментальном исследовании Л. Г. Мель-
ника 36.
В литературе не решен вопрос и о времени завершения промыш-
ленной революции в пореформенной России. Здесь противопостав-
ляются обычно две даты — рубеж 70—80-х годов и середина 90-х
годов XIX в. Основным аргументом сторонников ускоренного за-
вершения промышленного переворота является определение удель-
ного веса фабричного производства продукции шести ведущих от-
раслей обрабатывающей промышленности (преимущественно лег-
кой и пищевой), где главным критерием служит превышение
свыше 50 % общего ее объема. Основным источником этих подсче-
тов является статистика «Указателя фабрик и заводов Европейской
России», составленного П. А. Орловым, за 1879 г.
Одним из первых в историографии поставил вопрос о заверше-
нии промышленного переворота в 90-х годах XIX в. уральский ис-
следователь Б. Л. Цыпин, который указал на необходимость учета
«наиболее существенного и важного момента в социальной стороне
промышленного переворота, чем является процесс окончательного
складывания пролетариата как самостоятельного класса буржуаз-
ного общества. Завершение этого процесса и нужно рассматривать
как окончательную победу промышленной революции» 3 . 90-е
годы XIX в. как время завершения промышленного переворота
в России принято в капитальном многотомном исследовании «Тех-
10
ника в ее историческом развитии» 38, а также в коллективном труде
«Рабочий класс России от зарождения до начала XX в.»39
В середине 70-х годов в научной печати прошла интересная
и плодотворная дискуссия между акад. Н. М. Дружининым и
П. Г. Рындзюнским, где среди прочих обсуждаемых проблем были
затронуты и вопросы промышленного переворота в России, его на-
чальные хронологические границы, сущность, особенность. Общая
направленность дальнейшего изучения этой проблемы в истории
России XIX в. была определена Н. М. Дружининым, указавшим,
что «очередная задача состоит в том, чтобы не только расширить
фактический материал по этой теме, но и постараться точнее и
глубже произвести его обработку. В частности, необходимо смелее
применять сравнительно-исторический метод и всесторонний ана-
лиз накопленных статистических данных. С этой точки зрения
приобретают большое значение обобщающие статьи, подводящие
итог монографическим исследованиям» 40.
В последние десятилетия особенно усилился интерес к раз-
работке научной проблематики промышленной революции конца
XVIII — XIX в. в мировой историко-экономической науке в связи
с теоретическими и практическими требованиями современной
научно-технической революции. Методологические и конкретно-
исторические исследования по различным аспектам промышленной
революции в отдельных странах стали объектом возросших дискус-
сий на международных научных встречах. Важным итогом этого
является повсеместное принятие в международной научной литера-
туре термина «промышленная революция». Крупным достижением
зарубежной маркисистской литературы по этой проблеме является
фундаментальный труд чехословацкого ученого Я. И. Пурша «Про-
мышленная революция. Развитие понятия и концепции» 4l. В этой
работе впервые с помощью математических методов исследования
раскрываются историческая асинхронность и особенности развития
промышленной революции в XIX в. в мировом масштабе как
в технико-экономическом, так и социальном аспекте; убедительно
показана взаимосвязь развития отдельных этапов промышленной
революции с процессом формирования промышленного пролета-
риата в рабочий класс и рабочим движением. В развитии Марк-
систско-ленинской концепции убедительно звучит аргументиро-
ванный вывод Я. И. Пурша, что «с 90-ми годами XIX в., характери-
зующими завершение промышленной революции в России, связано
начало социал-демократического движения в главных русских
промышленных центрах и политическое выступление русского
пролетариата и рабочего класса других народов России в бур-
жуазно-демократической революции 1905 — 1907 гг.» 42.
Настоящая монография носит обобщающий проблемно-исследо-
вательский характер. Установление хронологических границ про-
мышленной революции в России является одной из ее основных
задач, так же как и анализ содержания этого явления, послужив-
шего стартовым моментом индустриализации нашей страны. При
этом проблема рассматривается как в технико-экономическом, так
11
и в социальном плане. Анализ этих двух сторон промышленной
революции в России сфокусирован на процессах становления ма-
шинного производства в двух главных для народного хозяйства
страны отраслях промышленности, в первую очередь текстильной
и металлической (включая металлургию, машиностроение и метал-
лообработку) , Причем особое внимание было уделено выявлению
закономерностей роста паровой энерговооруженности и производи-
тельности труда, а также проявлениям главного социального ре-
зультата промышленной революции — формирования рабочего
класса.
Настоящая монография основана на изучении широкого круга
исторической литературы, относящейся к проблематике развития
капитализма в России и международным аспектам промышленной
революции. Работа базируется также на использовании статисти-
ческих материалов, опубликованных и архивных источников.
Понимая широту и многогранность избранной темы, охваты-
вающей длительный исторический период и обширный круг вопро-
сов, автор полагает, что в одной монографии нельзя с исчерпываю-
щей полнотой осветить все ее аспекты. История промышленной ре-
волюции в России как одна из важнейших и актуальных тем исто-
рической науки должна стать предметом дальнейших и более де-
тальных исследований широкого круга ученых.
Назначение данной монографии автор видит в том, чтобы, обоб-
щив результаты осуществлявшейся ранее разработки истории про-
мышленной революции в России, попытаться решить на основе соб-
ственных исследований спорные и слабоизученные ее проблемы.
Автор выражает благодарность коллегам за ценные советы и по-
желания в ходе подготовки этой монографии.
1 См.: изд. 392, 2 Там Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е Т. 4. С. 326-329; Т. 23. С. 386- 498-512; Т. 47. С. 364-375. 12 Там же. Т. 22. С. 47. 13 Там же. Т. 38. С. 399. 14 Там же. С. 398.
же. Т. 16. С. 67; Т. 21. С. 349. 15 См.: Там же. Т. 39. С. 129.
3 Там же. Т. 21. С. 177. 16 Там же. Т. 36. С. 263.
4 Там же. Т. 4. С. 322, 328. 17 Там же. Т. 22. С. 452.
5 Там же. Т. 19. С. 120. 18 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1.
6 Там 7 Там же. же. С. С. 405. 409. 19 С. 214. Там же. С. 252.
8 Там же. Т. 34. С. 290-291. 20 Там же. С. 310—311.
9 Там же. Т. 19. С. 411, 430. 21 Там же.
10 См.: Там же. Т. 24. С. 272. 22 Там же. Т. 3. С. 455.
11 Там же. Т. 38. С. 398. 23 Там же. С. 489.
24 См.: Промышленный переворот и его социально-экономические последствия:
«Круглый стол» //Новая и новейшая история. 1984. № 2. С. 70.
25 См.: Струмилин С. Г. Промышленный переворот в России. М., 1944; Он же. Очер-
ки экономической истории России. М., 1960; Дружинин Н. М. О периодизации
истории капиталистических отношений в России //Вопр. истории. 1949. № 11.
С. 90—106; 1951. № 1. С. 56—85; Он же. Конфликт между производительными си-
лами и феодальными отношениями накануне реформы 1861 г. //Там же. 1954.
№ 7. С. 56 — 76; Злотников М. Ф. От мануфактуры к фабрике//Там же. 1946.
№ 11/12. С. 31—48; Пажитнов К. А. К вопросу о промышленном перевороте в
России // Там же. 1952. № 5. С. 68—76; Он же. Очерки истории текстильной про-
12
мышленности дореволюционной России: Шерстяная промышленность. М., 1955;
Он же. Очерки истории текстильной промышленности дореволюционной России:
хлопчатобумажная, льно-пеньковая и шелковая промышленность. М., 1958;
Яцунский В. К. Промышленный переворот в России: (К проблеме взаимодейст-
вия производительных сил и производственных отношений) // Вопр. истории.
1952. № 12. С. 48—70; Он же. К вопросу о проблематике и методике изучения
истории промышленного переворота в странах Восточной Европы // Крат,
сообщ. Ин-та славяноведения АН СССР. 1958. № 23. С. 3 — 19; Лященко П. И.
История народного хозяйства СССР. М., 1956. Т. 1—2; Хромов П. А. Экономи-
ческое развитие России. М., 1967; Нифонтов А. С. Задачи изучения «промыш-
ленного переворота» в России//Из истории экономической и общественной
жизни России. М., 1976. С. 140 — 152; Рындзюнский П. Г. Вопросы истории рус-
ской промышленности в XIX в. // История СССР. 1972. № 5. С. 40—58; Он же.
Утверждение капитализма в России. М., 1978; Цыпин Б. Л. Некоторые особен-
ности промышленного переворота в России. Свердловск, 1968.
См.: Филимонова Л. В. К истории промышленного переворота в России: (Форми-
рование кадров рабочих на хлопчатобумажных фабриках села Иванова в 30—50-х
годах XIX в.) // История СССР. 1957. № 5. С. 86 —111; Она же (Кошман Л. В.).
Из истории промышленного переворота в России: На материалах ткацкого и сит-
ценабивного производства Московской и Владимирской губерний // Вести. МГУ.
Сер. 8, История. 1969. № 2. С. 78—90; Она же. Из истории промышленного пере-
ворота в России: Применение паровых двигателей в хлопчатобумажной промыш-
ленности Московской и Владимирской губерний и зарождение отечественного
машиностроения // Там же. № 5. С. 35—44; Тихонов Б. В. Развитие свеклосахар-
ной промышленности второй половины 40-х и 50-х годов XIX в.: К истории на-
чала промышленного переворота //Ист. зап. 1959. Т. 62. С. 126 — 169; Арсень-
ева Е. В. К вопросу о завершении перехода мануфактуры в фабрику в хлопчато-
бумажной промышленности Московской губ. (1860—1870 гг.) // Науч. докл.
высш. шк. Ист. науки. 1961. № 1; Исаев Г. С. Роль текстильной промышленности
в генезисе и развитии капитализма в России. Л., 1970; Ашурков В. Н. К истории
промышленного переворота в России: (Реконструкция гос. оружейных заводов
во второй половине XIX в.) //Учен. зап. Тул. пед. ин-та. Ист. науки. 1967;
Он же. Русские оружейные заводы в 40—50-х годах XIX в. // Вопросы военной
истории России XVIII —первой половины XIX в. М., 1969; Сутырин Б. А. Роль
машиностроительных заводов Среднего Урала в создании отечественного речного
транспорта, 1861 — 1880 // Вопросы истории Урала. Свердловск, 1965. Вып. 6.
См.: Кривоногое В. Я. Некоторые вопросы историографии промышленного пере-
ворота в горнозаводской промышленности Урала (40—80-е годы XIX в.) // Исто-
рическая наука на Урале за 50 лет. Свердловск, 1967; Он же. Внедрение фабрич-
ной техники в горнозаводской промышленности Урала в XIX в. // Вопросы на-
родного хозяйства СССР. М., 1962; Цыпин Б. Л. Из истории промышленного пере-
ворота на Урале // Вопросы экономической истории и экономической географии.
Свердловск, 1964; Черныш М. И. Развитие капитализма на Урале и Пермское
земство. Пермь, 1959; Козлов А. Г. К вопросу о предпосылках технического пере-
ворота в горнозаводской промышленности на Урале // Вопросы истории Урала.
Свердловск, 1970. Вып. 10; Промышленный переворот в горнозаводской промыш-
ленности Урала XIX в.; Трефилова Л. А. Технический прогресс на посессионных
заводах Урала в период промышленного переворота, 30 —90-е годы XIX в. // Ис-
следования по истории Урала. Пермь, 1976. Вып. 4; Горовой Ф. С. Развитие не-
горнозаводской промышленности, городов и торгово-экономических связей
в предреформенной Пермской губ. // Учен. зап. Перм. ун-та. 1964. № 108; Му-
хин В. В. Внедрение фабричной техники на металлургических предприятиях
вотчины Всеволожских в дореформенный период: К истории начального периода
технического переворота в черной металлургии Урала // Там же. 1966. № 158;
Злобин Ю. П. Частная горнозаводская промышленность Южного Урала в 40—
90-х годах XIX в.: К вопросу о промышленном перевороте. Пермь, 1977; Кар-
пенко 3. Г. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири,
1700—1860 гг. Новосибирск, 1963; БочановссГ. А. Обрабатывающая промышлен-
ность Западной Сибири: Конец XIX—начало XX в. Новосибирск, 1978; Комогор-
цев И. И. Очерки истории черной металлургии Восточной Сибири. Новосибирск,
1965; Хроленок С. Ф. К вопросу о промышленном перевороте в золотодобываю-
13
щей промышленности Восточной Сибири (1860 — 1900) // Сибирь периода капи-
тализма. Новосибирск, 1965. Вып. 2; Зиновьев В. II. Горная промышленность
Сибири и формирование горнорабочих, 1895 — 1917 // Промышленность и рабо-
чие Сибири в период капитализма. Новосибирск, 1980.
28 См.: Лось Ф. Е. Формирование рабочего класса на Украине и его революционная
борьба. Киев, 1955; Парасунько О. А. Положение и борьба рабочего класса Укра-
ины (60—90-е годы XIX в.). Киев, 1963; Мельник Л. Г. Технический переворот
на Украине в XIX в. Киев, 1972; Он же. К вопросу о начале промышленного пере-
ворота в России: На материалах Украины // Проблемы генезиса капитализма.
М., 1979; Гуржий И. О. Развитие товарного производства и торговли на Украине.
Киев, 1962; Нестеренко О. О. Развитие промышленности на Украине. Киев, 1959;
Деревянкин Т. И. Промышленный переворот на Украине. Киев, 1975; Абез-
гауз 3. Е. Развитие промышленности и формирование пролетариата Белоруссии
во второй половине XIX в. Минск, 1971; Болбас М. Ф. Развитие промышлен-
ности в Белоруссии (1795—1861). Минск, 1966; Он же. Промышленность Бело-
руссии, 1860 — 1900. Минск, 1975; Гросул Я. С., Будак И. Г. Очерки истории на-
родного хозяйства Бессарабии, 1861—1905 гг. Кишинев, 1972; Жуков В. И.
Города Бессарабии, 1861—1900. Кишинев, 1975; Очерки экономической истории
Латвии, 1860 — 1900. Рига, 1972; Нетесин Ю. Н. Промышленный капитал Латвии,
1860—1917. Рига, 1980; Меркис В. Ю. Развитие промышленности и формирова-
ние пролетариата Литвы в XIX в. Вильнюс, 1969; Лооне Л. А. Из истории про-
мышленного переворота в Эстонии // Вопр. истории. 1952. № 5. С. 77—96; Анте-
лава И. Г., Орджоникидзе Г. А., Хоштариа Э. В. К вопросу о генезисе и развитии
капитализма в сельском хозяйстве и промышленности Грузии. Тбилиси, 1967;
Хоштариа Э. В. Очерки социально-экономической истории Грузии: Промышлен-
ность, города, рабочий класс, XIX — начало XX в. Тбилиси, 1974; Сумбат-
Заде А. С. Промышленность Азербайджана в XIX в. Баку, 1964; Бекмухаме-
тов Е. Б. Цветная металлургия и горное дело дореволюционного Казахстана.
Алма-Ата, 1964.
29 Рожков Н. А. Русская история в сравнительно-историческом освещении. М.,
1920. Т. 2. С. 22.
30 Покровский М. Н. Русская история в самом сжатом очерке. М.; Пг., 1923. С. 174.
31 Зельцер В. Г. Ленин и проблема промышленной революции в России // История
пролетариата СССР. 1933. Т. 4 (16); Он же. Промышленная революция в Рос-
сии //Борьба классов. 1934. № 9. С. 80—88.
32 Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. С. 392.
33 Яцунский В. К. Социально-экономическая история России XVIII —XIX вв.
М., 1973. С. 130.
34 Переход от феодализма к капитализму в России: Материалы Всесоюз. дискус.
М., 1969. С. 76-77.
35 Рындзюнский П. Г. Утверждение капитализма в России. С. 24—27.
36 Мельник Л. Г. Технический переворот на Украине. С. 10—27.
37 Цыпин Б. Л. Указ. соч. С. 49—50.
38 Техника в ее историческом развитии. М., 1979. Т. 1. С. 161.
39 Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 169 — 170, 431.
40 Дружинин Н. М. К вопросу о генезисе капитализма в России // Изв. Сев.-Кавк.
науч, центра высш. шк. Обществ, науки. 1974. № 1. С. 3.
41 Purs J. Prtimyslova revoluce: Vyvoj pojmu a koncepce. Praha, 1973.
42 Там же. С. 693.
Глава первая
ПРЕДЫСТОРИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В ДОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ
Промышленная революция началась в буржуазной Англии в по-
следней трети XVIII в. и приняла в первой половине XIX в. все-
объемлющий характер, захватив повсеместно капиталистические
страны Европы и Америки. Стремительный рост производительных
сил на базе крупной машинной индустрии всемерно способствовал
утверждению капитализма как господствующей мировой системы
хозяйства.
В этот исторический период в недрах феодально-крепостниче-
ской России усиливается вызревание новых, капиталистических
отношений, под давлением которых рушились старые, отживающие
формы хозяйства. Этот прогрессирующий процесс имел глубокие
причины: рост общественного разделения труда и внутреннего
рынка, широкое распространение крестьянских неземледельческих
промыслов, усилившееся первоначальное накопление капитала,
развитие капиталистической мануфактуры, рост торгово-промыш-
ленных городов и селений, укрепление международных торговых
отношений.
В первой половине XIX в. процесс разложения феодализма и
развития капиталистического уклада в России носил крайне ост-
рый и противоречивый характер, что было обусловлено многообра-
зием социально-экономических условий огромной по территориаль-
ным масштабам страны и тормозящим влиянием господствующего
класса помещиков-крепостников во главе с царским самодержа-
вием. Прогресс капитализма наиболее ярко проявлялся в области
промышленности, где капиталистическая мануфактура станови-
лась главной формой производства. В передовых отраслях промыш-
ленности созревали объективные условия для появления первых
капиталистических фабрик, эксплуатирующих наемный труд.
Вторая четверть XIX в. вошла в историю России как период под-
готовки к внедрению машинного производства в ведущих отраслях
промышленности и транспорта, завершающий этап складывания
предпосылок промышленной революции.
Складывание предпосылок машинного производства
В первой половине XIX в. в экономике феодально-крепостни-
ческой России происходили глубокие сдвиги, связанные с разви-
тием нового, капиталистического уклада, разлагающие крепостни-
ческую систему хозяйства. Бурный процесс разложения фео-
дально-крепостнической системы хозяйства, особенно усиливший-
15
ся во второй четверти XIX в., проявлялся в разрушении замкну-
тости помещичьего хозяйства и вовлечении его в рыночный товаро-
оборот, принудительном обезземеливании крестьянства, крити-
чески низкой производительности крепостного труда, в кризисе
и деградации старой крепостнической мануфактуры (вотчинной
и посессионной), в росте промышленного вольнонаемного труда,
а следовательно, в расширении сферы капиталистических отноше-
ний. Исторический процесс разложения отживающего феодального
способа производства и становления прогрессирующего капитали-
стического уклада в экономике способствовал широкому развитию
российского внутреннего рынка, связывающего в единый народно-
хозяйственный организм все регионы страны. «Степень развития
внутреннего рынка, — указывал В. И. Ленин, — есть степень раз-
вития капитализма в стране» ’.
Исследования советских ученых подтверждают историческую
закономерность генезиса капитализма в России, характеризую-
щегося диалектикой двуединого противоречивого процесса разло-
жения старого, феодально-крепостнического строя при прогрес-
сирующем становлении нового капиталистического уклада 2. «Эко-
номическая структура капиталистического общества, — указывал
К. Маркс в „Капитале44, — выросла из экономической структуры
феодального общества. Разложение последнего освободило эле-
менты первого» 3.
Важнейшим фактором расширения и развития внутреннего
рынка в дореформенной России стало прогрессирующее обществен-
ное разделение труда, которое выражалось во все большем отделе-
нии промышленности от земледелия, в четком размежевании про-
мышленных и земледельческих районов, в широкой порайонной
производственной специализации, росте промышленных городов,
в усиливающейся диверсификации промышленного производства,
возрастающей мобильности населения.
Развитие общественного разделения труда ярко выражалось
в росте территориального разделения труда, в углублении меж-
районной специализации в сферах промышленности и сельского
хозяйства, что имело следствием повышение производительности
труда, а в конечном счете увеличение товарности всех ведущих отг
раслей народного хозяйства России, и как результат этого про-
цесса — рост товарной массы, увеличение объема внутреннего все-
российского рынка. В свою очередь, складывание единого внут-
реннего рынка способствовало успешной мобилизации материаль-
ных и природных ресурсов страны для повышения ее экономичес-
кого потенциала, усиливало углубление общественного разделения
труда, стимулировало развитие капиталистических отношений.
Исследования свидетельствуют, что еще во второй половине
XVIII в. наблюдается важный сдвиг в территориальном разделении
труда в России, которое с этого времени стало определяться чет-
кими экономическими факторами 4. Глубинные исторические про-
цессы способствовали отчетливо определившейся экономической
специализации следующих регионов и районов России: Цент-
рально-Нечерноземного — как ведущего промышленного; Северо-
Западного — промышленного и торгово-промыслового; Север-
ного — промыслового и скотоводческого; Центрально-Чернозем-
ного и Юго-Западного — земледельческих; Средне-Волжского —
земледельческого и торгово-промыслового; Приуральского — про-
мышленного и скотоводческо-земледельческого; Юго-Восточного,
Новороссийского, Западного, Сибири и Предкавказья — скотовод-
ческо-земледельческих; Прибалтики — земледельческо-скотовод-
ческого и промышленного 5. Экономические регионы и районы в це-
лом образовывали единую народнохозяйственную систему, функ-
ционирующую при наличии достаточно развитого внутреннего
рынка. Они связывались довольно разветвленной воднотранспорт-
ной системой и гужевыми дорогами. Исследование Э. Г. Истоминой
показывает, что на протяжении второй половины XVIII —первой
половины XIX в. развитие капиталистического уклада в России
вело к интенсивному возрастанию удельного веса водного тран-
спорта как одной из важных отраслей общественного производства
в экономике страны. В этот период воднотранспортная сеть не-
уклонно расширялась за счет новых речных путей, межбассейных
соединений. Для регулярного судоходства в Европейской России
использовались свыше 25 тыс. речных путей и сотни небольших
мелководных рек в период весеннего многоводья, служивших
сплавными путями. Воднотранспортная система, вместе с гуже-
выми дорогами, являлась важным связующим звеном множества
региональных, районных и местных рынков, способствуя склады-
ванию всеройссийского внутреннего рынка 6.
Прогрессирующий процесс отделения промышленности от зем-
леделия отчетливо проявлялся и в самой дореформенной деревне.
Мелкие крестьянские промыслы, выраставшие из ремесла, дости-
гали значительного распространения. В ходе генезиса капитализма
на рост крестьянских неземледельческих промыслов особенно боль-
шое воздействие оказала денежная оброчная система в конце
XVIII в. в крепостной и казенной деревне, ставшая мощным факто-
ром их дальнейшего развития. По данным В. И. Семевского, оброч-
ная система с 80-х годов XVIII в. стала преобладающей в нечерно-
земных губерниях России. Так, оброчные крестьяне составляли
во Владимирской губ. 50 %, Калужской — 58, Ярославской — 78,
Костромской — 85 % всех крепостных В целом по России в этот
период денежную ренту выполняли 65,7 % крепостного мужского
населения 8. Преобладание денежной оброчной системы носило
необратимый характер. Она всемерно способствовала развитию;
крестьянских неземледельческих промыслов. В оброчном хозяй-\
стве гораздо рациональнее использовалась рабочая сила, давая
более высокую производительность труда. С распространением
оброчной системы развивающаяся капиталистическая промышлен-
ность стала получать главное условие производства — рабочую
силу в лице оброчных крестьян-отходников. Особенно был заметен
этот процесс в Центрально-Нечерноземном районе страны, где еще
во второй половине XVIII в., по словам историка М. М. Щербатова,
2. Заказ 2055
17
«великое число крестьян, убавляя земледелие, ударилось в другие
промыслы» 9. Об усиливающемся процессе разложения натураль-
ного хозяйства и растущем отделении промышленности от земледе-
лия свидетельствуют исследования ученых И. Д. Ковальченко,
Л. В. Милова, П. Г. Рындзюнского, раскрывающие характер изме-
нения соотношения промысловых и земледельческих доходов кре-
постного крестьянства Центра России за период с конца XVIII в.
по 50-е годы XIX в. Эти материалы убедительно показывают значи-
тельные успехи хозяйственной инициативы оброчных крестьян
в промысловой сфере, более свободной от крепостного режима.
Если доходность от крестьянского земледелия за полвека возросла
в мизерных масштабах в среднем на 16—45 % (по губерниям), то
промысловые доходы увеличились на 172,5 — 253,6 % 1 .
Рост общественного разделения труда в первой половине XIX в.
вызвал интенсивный рост значительного числа промышленных се-
лений в Центрально-Нечерноземном районе, особенно в губерниях
Московской, Владимирской, Костромской, Калужской, Нижегород-
ской, Тульской и Ярославской. По архивным данным Центрального
статистического комитета, в 1846 г. только в Нижегородской губ.
в промышленных селениях насчитывалось до 2,5 тыс. предприятий,
производительность которых составляла 73 % общегубернской
суммы промышленного производства 11. Наиболее развитыми в про-
мышленном отношении были Московская и Владимирская губер-
нии, представлявшие собой ядро Промышленного Центра России.
При этом ведущую роль играла Московская губ,, в которой в 1846 г.
насчитывалось 1249 промышленных цензовых предприятий со
114,5 тыс. рабочих, где доминирующие позиции в производстве
промышленной продукции принадлежали мануфактурам и фабри-
кам Москвы, которые производили более 56 % общегубернской
промышленной продукции 12. Согласно промышленному обзору
Министерства финансов, «Московская губерния по развитию в ней
промышленности занимает первое место. Первые фабрики, служив-
шие основанием русской промышленности, учреждены были в
Москве. Особенно быстро развивается царская промышленность
(суконная и полотняная. — А. С.), чему способствовала деятель-
ность Петра Великого. Все подмосковные деревни занимаются тка-
чеством исключительно какой-нибудь материи (кисея, миткаль,
нанка); стоимость производства некоторых московских фабрик
превышает сумму производства всех фабрик многих губерний» 13.
Промышленный облик Московской губ. определяла текстиль-
ная промышленность. Поэтому ткацкие промыслы были преобла-
дающими в промысловой деятельности оброчного крестьянства.
К середине XIX в. капиталистическая организация этих промыс-
лов, тесно связанная с крупной промышленностью, достигла осо-
бенно высокого развития. Ткацкие промыслы были широко распро-
странены по всей губернии, где десятки тысяч ткачей-надомников,
размотчиц хлопчатобумажной пряжи и шелка, тесно связанные
с капиталистической мануфактурой, были рассеяны по деревням
и селам. Особенно бумаго- и шелкоткачество были распространены
18
в Богородском уезде, где в середине 40-х годов XIX в. насчитыва-
лось до 1л4 тыс. крестьянских промышленных предприятий с
11,6 тыс. ткацкими станами и 23,9 тыс. рабочих 14. Современники
свидетельствовали, что в Богородском уезде «в каждой деревне
почти в каждом доме есть ткацкие станы. Керстьяне оставляют
эти занятия лишь на короткое время, по незначительности хлебо-
пашества; зимою же весь уезд превращается в одну огромную фаб-
рику» 15. Ткацкие промыслы крестьян служили базой для возник-
новения крупной капиталистической промышленности, превратив-
шись впоследствии в ее составную часть. Они же поставляли кадры
наемных рабочих для текстильных фабрик Москвы и Подмосковья.
Текстильная промышленность значительное развитие получила не
только в Московской, но и во Владимирской, Костромской и Яро-
славской губерниях. На современников развитие ткацкого произ-
водства в этих губерниях в 30-х годах XIX в. производило сильное
впечатление.. «Начиная с подмосковного села Черкизова, ткацкая
промышленность разливается как море, по всем деревням и селам
к Александрову, Юрьев-Польскому, Ростову, Ярославлю, до Ки-
нешмы, Шуи и Вязников» 16.
В мануфактурной России большое место в промышленном про-
изводстве занимала промысловая деревня. Поэтому отраслевая
специализация находила свое выражение в разделении труда не
только между отдельными районами и городами, но и между про-
мышленными селениями. Экономист М. Киттарры отмечал, что
в Центральной России, «по обыкновению, известное ремесло харак-
теризует и известную местность: в одном селе ткачи, в другом —
колесники, в третьем — шубники и т. д. Иногда местность ремесла
бывает шире, характеризуя волость и даже уезд». При этом проис-
ходила специализация даже по отдельным частям продукции. Так,
в колесном производстве «ободья гнет одна деревня или село,
втулки точет другая, колеса собирает третья, а оковывает их четвер-
тая». В кожевенном производстве «в одном месте заготовляют
корье, в другом дубят кожу, в третьем шьют обувь» 17. Эти факты,
характеризующие углубление процесса разделения труда, свиде-
тельствуют о прогрессирующем процессе отделения ремесла от
земледелия, когда «по мере упадка натурального хозяйства, один
за другим вид обработки сырья превращался в особые отрасли про-
мышленности» .
По мере расширения и углубления общественного разделения
труда домашнее производство все более превращалось в товарное,
попадая под власть крупного капитала. Примером быстрого роста
капитализма в промышленных селениях центральной России слу-
жит частновладельческое село Иваново Владимирской губ., принад-
лежавшее графам Шереметевым. В начале XIX в. здесь в развитом
набоечном промысле доминировало мелкое товарное производство,
которое со второй половины 20-х годов стало быстро вытесняться
крупными капиталистическими мануфактурами. Управляющий
статистическим отделением Министерства внутренних дел акад.
К. И. Арсеньев в своем обзоре за 1845 г. указывал, что «село Ива-
2*
19
ново, отстоящее от Шуи на 30 верст, со слободами, примыкающими
к нему, представляет вид большого мануфактурного города. . .
Ныне в с. Иванове находится фабрик ситцевых больше 20, сред-
них — 40 и меньших до 70, всего до 130. На них вырабатывается
в год ситца и платков до миллиона штук. В общем числе хлопчато-
бумажных фабрик 63 принадлежат крестьянам; лучшие же фаб-
рики составляют собственность купцов, прежде бывших крестьян
графа Шереметева. . . Не без основания ивановцы величают свое
село русским Манчестером. Здесь приготовляется ежегодно изде-
лий фабричных, по скромному признанию самих фабрикантов, на
сумму до 8 миллионов рублей серебром» 19. Кроме с. Иванова,
среди торгово-промышленных селений Владимирской губернии
выделяются в эти годы свыше 15 крупных сел, таких, как Васильев-
ское, Дежнево, Дунилово, Кохма, Тейково, Метера, Палех и другие,
которые превосходили по численности населения и по уровню эко-
номического развития многие уездные города, став подлинными
центрами местных промышленных округов. Так, сталеслесарные
промыслы были сконцентрированы в Муромском уезде с центром
в промышленном селении Ваче, которое быстро развивалось. Если
в 1841 г. в районе этого села изготовлением замков и столовой по-
суды занималось свыше 1 тыс. крестьян-кустарей, то через 6 лет
в 1847 г. их численность возросла до 7 тыс., при этом большинство
из них работало по найму на крупных предпринимателей с. Пав-
лова соседней Нижегородской губ. 20
В Нижегородской губернии наибольшее развитие получили
многочисленные металлические промыслы: сталеслесарный, гвоз-
дарный, кузнечный и прочие, которые были в основном сосредото-
чены в Павловском промысловом районе, в Горбатовском уезде,
с центрами в селах Павлове и Ворсме. В первой половине XIX в.
наблюдается значительный рост павловских слесарных промыслов,
которые становятся определяющими в районе. В 1806 г. в селах
Павлове и Ворсме насчитывалось 270 сталеслесарных мастер-
ских, изготовляющих продукцию на 127,5 тыс. руб. В 1835 г. коли-
чество мастерских здесь увеличилось до 468 с 1,8 тыс. работников,
годовая стоимость продукции составляла 270 тыс. руб. Накануне
реформы 1861 г. Павловский промысловый район включал до 120
промышленных селений, где сталеслесарными промыслами было
занято до 7,6 тыс. человек 21. Павловские ремесленники выпускали
до 500 различных видов сталеслесарных изделий, имевших широ-
кий сбыт по всей России и экспортируемых в страны Востока. Со-
временники называли Павлово «русским Шеффилдом», подчерки-
вая его значительную роль в промышленном развитии страны.
В. И. Ленин в труде «Развитие капитализма в России» отмечал, что
накануне падения крепостного права павловские промыслы «пред-
ставляли уже из себя широко раскинувшуюся сеть вполне сложив-
шихся капиталистических отношений. . .», где «во главе „куста-
рей44 стоят типичнейшие капиталистические мануфактуры» 22.
Со второй трети XIX в. в социально-экономической жизни Рос-
сии стала резко возрастать значимость промышленных городов.
20
По данным акад. К. И. Арсеньева, в российских городах было со-
средоточено в 1846 г. до 36 % всех промышленных цензовых пред-
приятий, вырабатывающих свыше 60 % всей промышленной про-
дукции 23. Численность городского населения Европейской России
быстро возрастала, за 45 лет (с 1811 по 1856 г.) она увеличилась
с 2,8 млн до 5,7 млн человек, или более чем вдвое 24. Наивысшие
темпы роста городского населения были в столичных городах. Так,
в Москве в 1826 г. насчитывалось около 200 тыс. жителей,
а в 1840 г. — 350 тыс. В Петербурге за указанный период городское
население возросло с 330 тыс. до 470 тыс. человек 2 . Рост городов
шел в основном за счет пришлого трудового населения, которое
концентрировалось как в столичных центрах, так и в крупных тор-
гово-промышленных городах-портах Причерноморья, Поволжья
и Прибалтики — Риге, Одессе, Ростове-на-Дону, Нижнем Новго-
роде, Астрахани. Официальная статистика городского населения
далеко не всегда учитывала временных, сезонных обитателей горо-
дов, прибывавших сюда со всей страны в поисках заработка. Осо-
бенно много скапливалось сезонных рабочих в речных портовых
городах на Волге и ее притоках во время открытия навигации.
В крупных промышленных городах в 30—40-х годах в связи с воз-
растающим спросом на рабочие руки стали открываться биржи
наемного труда, где постоянно толпились рабочие артели из
крестьян-отходников.
Прогрессирующее общественное разделение труда, рост обще-
российского рынка разлагающе действовали на феодально-крепост-
ническое хозяйство, разрушая постепенно его территориальную
обособленность и связывая его узами товарно-денежных отноше-
ний. С ростом городов и промышленных селений увеличивался
спрос городского и промышленного населения на продукцию сельс-
кого хозяйства.
Развитие товарного производства все более втягивало дорефор-
менную Россию в систему мирового капиталистического рынка.
Внешняя торговля стала приобретать новое содержание и значение
для экономики страны. Помещичий хлеб стал составлять основную
статью российского экспорта. К середине XIX в. Россия становится
одцим из главных поставщиков хлеба на европейском рынке. Осо-
бенно быстро стал расти хлебный экспорт из России после отмены
в 1846 г. хлебных законов в Англии, ограничивающих ввоз хлеба
на английский рынок. Рост товарности сельского хозяйства подры-
вал основы крепостнической экономики. «Производство хлеба по-
мещиками на продажу, — указывал В. И. Ленин, — особенно раз-
вившееся в последнее время существования крепостного права,
было уже предвестником распадения старого режима» 26.
Повышение спроса на хлеб со стороны внутреннего и внешнего
рынков остро ставили вопрос о повышении товарности сельско-
хозяйственной продукции. Но при сохранении феодально-крепост-
нических отношений необходимость повышения товарности хозяй-
ства неизбежно наталкивалась на отсталую, рутинную технику
и низкую производительность принудительного труда. По данным
21
Вольного экономического общества, в 1814 г. производительность
крепостных крестьян в сельском хозяйстве России была в 5 —6 раз
ниже таковой в Англии и Германии 27.
Главным источником повышения доходности помещичьего хо-
зяйства было все более безграничное увеличение феодальной экс-
плуатации крестьянства. Помещики черноземных губерний стали
усиленно расширять барщину при увеличении барской и сокраще-
нии крестьянской запашки. По свидетельству экономиста А. П. За-
блоцкого-Десятовского, в 1840 г. барская запашка в ряде губерний
Черноземного центра в 2 раза превышала крестьянский надел 28.
Усиление феодальной эксплуатации шло за счет максимального
увеличения числа барщинных дней. В мелкопоместных имениях
широкую практику получила так называемая месячина как одно
из средств интенсификации барщины путем полной экспроприации
крепостного крестьянства, лишенного земли и орудий произ-
водства.
В нечерноземных губерниях в предреформенную эпоху резко
возрастает степень эксплуатации оброчного крестьянства. По дан-
ным И. Д. Ковальченко, с конца XVIII в. по 1858 г. в отдельных уез-
дах центрально-промышленных губерний номинальные размеры
оброка возросли в 3—5 раз: в Дмитровском и Клинском Московской
губ. на 436—490 % 29. С 20-х годов XIX в. стала быстро возрастать
оброчная недоимочность крестьян как важный показатель нара-
стающего кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства.
Недоимочность свидетельствовала о непосильной тяжести для кре-
стьян денежных оброков, нередко приводившей к разорению
крестьянского хозяйства. Тяжелым бременем для крестьян являлся
и натуральный оброк, который повсеместно взимался помещиками
как дополнение к денежному оброку и барщине. Натуральные по-
боры с крестьянского двора нередко достигали до 30 % основного
денежного оброка. Крестьянство являлось основным объектом экс-
плуатации феодально-крепостнического государства. На крестьян
была возложена подушная, рекрутская, дорожная, мостовая, под-
водная, постойная, караульная и прочие виды натуральных и де-
нежных повинностей.
Многочисленные формы усиления феодально-крепостнической
эксплуатации, идущей параллельно с сокращением земельных на-
делов крестьян вплоть до принудительного обезземеливания, вели
к массовому разорению крестьянства. Повышение товарности по-
мещичьих хозяйств шло не за счет прогрессивного развития про-
изводительных сил, не за счет улучшения техники и производи-
тельности труда, а путем подрыва основы феодальной экономики —
мелкого крестьянского хозяйства. Повышая феодальную эксплуа-
тацию и урезая земельные наделы до минимума, помещик способст-
вовал отрыву мелких производителей от средств производства, пре-
вращая их фактически в экспроприированное крестьянство. В этом
смысле процесс массового разорения крестьянского хозяйства по-
мещиками в предреформенный период носил явные черты перво-
начального накопления капитала, где «экспроприация земли у
22
сельскохозяйственного производителя, крестьянина, составляет ос-
нову всего процесса» 30. Бесспорно, что процесс первоначального
накопления в дореформенной России носил далеко не классиче-
скую форму, как в Англии, где имело место полное обезземеливание
крестьянства. Но в данном случае это был начальный этап процесса
первоначального накопления, характерный для ряда стран Запад-
ной Европы. «Чтобы экспроприировать земледельцев, — писал
К. Маркс В. Засулич, — нет необходимости изгнать их с их земель,
как это было в Англии и в других странах. . . Попробуйте сверх
определенной меры отбирать у крестьян продукт их сельскохозяй-
ственного труда — и, несмотря на вашу жандармерию и вашу
армию, вам не удастся приковать их к их полям!» 3 .
Массовое разорение охватило не только помещичьих крестьян,
но и значительную часть государственных, которые составляли
в середине XIX в. до 45 % крестьянского населения Европейской
России. Акад. Н. М. Дружинин на основе анализа обширного
комплекса источников, раскрывающих положение государствен-
ных крестьян в Центрально-Нечерноземном районе, констатиро-
вал, что «подавляющее большинство работоспособного населения
государственной деревни не могло прокормиться собственным
хозяйством и искало сторонних заработков, преимущественно
в области промышленности. . . Значительная часть крестьян посвя-
щала промыслам круглый год, т. е. целиком отрывалась от собст-
венного хозяйства; другие занимались промыслами по нескольку
месяцев, уделяя остальное время земледелию» 32. В Московской,
Владимирской, Костромской, Тверской и Ярославской губерниях
численность государственных крестьян-отходников достигала
73—92 % ко всему составу населения деревни.
Развитие капитализма в предреформенной России, разру-
шая патриархально-натуральный уклад крепостнической деревни,
предъявляло большой спрос на рабочие руки. В этих условиях
частичное лишение крестьянства средств производства, малоземелье
и рост относительной перенаселенности деревни вызывали интен-
сивный рост промыслового отхода, получивший наибольшее разви-
тие в центрально-промышленных губерниях России. По обобща-
ющим подсчетам В. А. Федорова, в конце 50-х годов XIX в. только
из семи губерний промышленного Центра на заработки уходило
887 тыс. человек, что составляло 26,5 % мужского населения
деревень, при этом наивысший процент отходников был в Москов-
ской и Тверской губерниях — до 43 % работников-мужчин, во
Владимирской, Костромской и Ярославской — 30—36 %. Из Выш-
неволоцкого и Кашинского уездов Тверской губернии, а также из
Рыбинского у. Ярославской губ. на заработки уходило почти все
взрослое мужское население 33.
По продолжительности сроков отхода впереди шла Ярославская
губ., где до 42 % отходников брали паспорта на срок свыше года.
Процент отходников среди помещичьих крестьян был значительно
ниже, чем у других категорий населения, что свидетельствовало
о тормозящем влиянии крепостного права на развитие неземле-
23
дельческого отхода. В Московской губ. главным занятием отход-
ников была работа на заводских и мануфактурных предприятиях
Москвы и промышленных селений Подмосковья. Меньше всего
крестьян уходило в отход из промысловых деревень и сел Богород-
ского уезда, где широко развитая текстильная промышленность
позволяла находить им работу на месте 34.
Во Владимирской губ. на заработки уходили преимуществен-
но крестьяне из деревень Шуйского, Александровского, Юрьев-
Польского и Переяславского уездов. Отсюда свыше 85 % отходни-
ков направлялись на текстильные предприятия Москвы, Иванова,
Александровска, Шуи. В Калужской губ. промысловый отход был
наиболее развит в северо-восточных уездах, примыкавших
к Московской губ. Основную массу составляли ткачи, уходившие
на московские фабрики и мануфактуры на годичный срок. Они
фактически теряли хозяйственную связь с землей. Ревизор Мини-
стерства государственных имуществ А. И. Ламанский в этой
связи отмечал, что в Калужской губ. «фабричные совершенно
отвыкают от крестьянской жизни и составляют в крестьянстве
совершенно отдельный класс» 35.
Основная масса крестьян-отходников из центрально-промыш-
ленных губерний направлялась в Москву и Петербург, играя
важную роль в развитии этих ведущих промышленных центров
страны. В 1841 г. пришлые крестьяне-отходники составляли 46 %
жителей Петербурга 36.
Промысловый отход играл важную роль в процессе отрыва
крестьянина от земледелия и пополнении армии наемного труда.
Отходничество усиливало процесс социального расслоения кресть-
янства. Из массы отходников постепенно выделялась небольшая
прослойка зажиточных «хозяев» в лице скупщиков, подрядчиков,
светелочников и торговцев, применявших наемный труд и скапли-
вающих нередко значительный капитал.
Имущественное неравенство перерастало в прямое разложение
крепостного крестьянства как класса феодального общества.
Интенсивные формы этот процесс принял в нечерноземных про-
мышленных губерниях, особенно близ столиц, на больших речных
магистралях, в портовых городах, связанных с капиталистическим
рынком. В результате отходничество создавало рынок рабочей силы
и являлось базой для формирующейся буржуазии. Известный
экономист Л. Тенгоборский в конце 40-х годов XIX в. отмечал
наличие необыкновенной подвижности рабочего населения в связи
с отходничеством в торгово-промышленные города на Волге, ука-
зывая, в частности, что «в Рыбинске население, едва доходящее
зимой до 7 или 8 тыс. жителей, во время навигации увеличивается
более чем в 10 раз наплывом населения, привлекаемого торговой
37
деятельностью этого города» .
В первой половине XIX в. быстро растущая крестьянская
промышленность России характеризуется тенденцией «к все боль-
шему употреблению наемного труда, к образованию капиталисти-
ческих мастерских» 38, несмотря на крепостнические преграды.
24
Примером разложения мелкотоварного производства и перераста-
ния его в капиталистическую мануфактуру служит история много-
численных промышленных селений Центрально-Промышленного
района России. Так, в вотчинном с. Иванове Владимирской губер-
нии уже в конце 80-х годов XVIII в. действовали 226 набоечных
«изб» с 633 работниками, где производилась набойка красками по
холсту и миткалю. Из них только в 73 «избах» набойка производи-
лась силами своей семьи, что характерно для домашнего мелкото-
варного производства. В остальных набоечных мастерских приме-
нялась наемная рабочая сила, при этом большинство нанимало 1—2
работников. Но уже в этот период действовали 7 заведений, где
работало до 25 наемных рабочих, что превращало их в капиталисти-
ческую мастерскую. Наличие значительной части рабочих позво-
ляло ввести здесь рациональное разделение труда, повышающее
производительность труда и прибыль предпринимателя. В резуль-
тате через несколько лет они выросли уже в крупные капиталисти-
ческие мануфактуры, которые возглавляли «крестьяне-фабри-
канты» Гарелин, Грачев, Ямановский и др. Через 20 лет в 1808 г.
в Иванове насчитывалось всего 81 заведение с 3 тыс. работников,
из них на 13 крупных мануфактурах было занято свыше 2,7 тыс.
человек, или более 90 % всех наемных рабочих 39.
Капиталистическая эксплуатация в этих ранних крестьянских
мануфактурах нередко сочеталась с крепостническими формами
закабаления наемных рабочих. Ивановские «крестьяне-фабри-
канты» уплачивали помещику оброк за «маломочного» крестья-
нина, который трудился на их предприятии, получая тем самым
право неограниченной эксплуатации последнего. Аналогичная кар-
тина была и в Гребиевской вотчине князей Голицыных в Москов-
ской губ., где оброк за крестьян, работавших по найму на шелко-
ткацких заведениях этой вотчины, платили сами «крестьяне-фаб-
риканты». Разложение крестьян-товаропроизводителей особенно
наблюдалось в промышленных селениях Нижегородской губернии
(Павлово, Ворсма), где уже в конце XVIII в. все крестьяне дели-
лись на «капиталистых», державших в своих руках все метал-
лическое промысловое производство, и на крестьян «последней
статьи», работавших на зажиточных в качестве наемных рабочих 40.
В развитии капиталистических отношений в крепостной
деревне важную роль играл торговый капитал. Трудность реали-
зации своих изделий на рынках неизбежно вызывала власть скуп-
щика товаров. Дореволюционный автор капитального труда об осо-
бенностях строя русского деревенского товарного производства
А. К. Корсак отмечал, что продукция мелкой текстильной промыш-
ленности в России «в чрезвычайно редких случаях» продается са-
мими товаропроизводителями, даже самым самостоятельным из
них «часто недостает важного условия — прямой связи произво-
дителей с рынком; отсюда вторгаются монополисты-перекупщики,
которые уничтожают выгоды этой формы промышленности и для
производителей и для потребителей» 41.
Следующей ступенью в подчинении крестьян-кустарей торго-
25
вому капиталу являлась раздача сырья скупщиком в кредит за
повышенную плату. По данным А. К. Корсака, в середине XIX в.
«вообще в редких случаях, как за границей, так и у нас, крестьяне
вполне независимо занимаются своим ремеслом; приобретение
материала всегда сопряжено с некоторыми трудностями, всегда они
зависят в этом отношении от капиталистов крупных и малых.
Кредит у нас обращается в эксплуатацию, влечет за собой неиз-
бежную кабалу и содействует только переходу большей части за-
работка в карман какого-нибудь прасола, кулака и т. п.» 42.
Задавленные нуждой мелкие производители не в силах были про-
тивостоять капиталистам, покупая у них сырье «с надбавкой
высоких процентов». В результате кустарь постепенно становился
наемным рабочим, работающим у себя на дому на капиталиста,
а торговый капитал скупщика перерастал здесь в промышленный
капитал 43.
Обстоятельный труд И. В. Мешалина убедительно показал, как
в промышленном Центре России в конце XVIII—начале XIX в.
шел глубинный процесс превращения деревенского скупщика
в промышленного капиталиста, а мелкотоварного производства
в капиталистическую мануфактуру. На основе анализа более раз-
витой текстильной промышленности Московской губернии автор
приходит к выводу, что «в начале XIX в. наблюдается процесс
разложения мелкого товарного производства крестьян, выделение
из него более значительных владельцев крупных ткацких
мастерских и, наоборот, переход мелких самостоятельных произво-
дителей в разряд подчиненных купцу рабочих. Крестьянская
текстильная промышленность становилась местом подготовки ква-
лифицированных кадров ткачей для капиталистической ману-
фактуры, а позднее и для капиталистической фабрики» 44.
Одновременно с формированием рынка наемной рабочей силы
в первой половине XIX в. в России развивался и другой процесс,
составляющий вторую сторону первоначального накопления, —
сосредоточение денежных богатств в руках немногих предприни-
мателей и прочих лиц для последующего вложения их в крупные
капиталистические предприятия.
Основным источником накопления в России являлась внутрен-
няя торговля. По подсчетам П. Г. Рындзюнского, размер внутрен-
него товарооборота за 1818—1856 гг. вырос на 419 %, достигнув
почти 1 млрд руб.45 Среди купцов в 40-х годах встречались круп-
ные торговцы из бывших крепостных, обладавшие капиталом до
4—5 млн. руб., которые являлись своего рода монополистами по
торговле хлебом, мануфактурой, кожей в отдельных районах Рос-
сии. Например, один из крупных московских хлебных торговцев —
М. Губин в 1805 г. владел двумя ткацкими мануфактурами,
несколькими чугунолитейными и железоделательными заводами на
Урале и пороховым заводом. Его кредит в России и за рубежом
достигал для того времени огромной суммы — 4 млн руб.46 Нередко
представители торгового купечества вкладывали свои капиталы
в первые фабричные предприятия, приносящие им огромные при-
26
были. Так, первая частная бумагопрядильня в Москве была осно-
вана купцами Пантелеевым, Александровым и Герасимовым, а сит-
ценабивные машины впервые были внедрены на фабрике москов-
ского купца М. Вебера в 1817 г. Первый в стране паровой свекло-
сахарный завод по выделке рафинада был выстроен в начале 40-х
годов близ г. Черкассы на Правобережной Украине купцом
К. М. Яхненко, нажившим многотысячные капиталы на хлебной
торговле на Юге России 47.
Основной причиной, заставлявшей купцов вкладывать капи-
талы в промышленное предпринимательство, являлась перспектива
получения огромных прибылей. История текстильной промышлен-
ности России дает множество примеров перерастания скупщика
в капиталистического предпринимателя. При этом большинство
крупных фабрикантов были выходцами из крепостных крестьян.
Так, основатель одной из мощных в России хлопчатобумажных
фабрик в Орехове-Зуеве С. В. Морозов был сначала владельцем
небольшой шелкоткацкой мастерской, затем разносчиком и постав-
щиком шелкового товара для крупных московских торговцев.
Выкупившись на волю, он становится купцом-мануфактуристом и
скупщиком готовых изделий у местных кустарей, что позволило
ему нажить значительный капитал, который был им вложен
в фабричное производство. Аналогичной была судьба многих других
московских текстильных фабрикантов — Коноваловых, Крестов-
никовых, Рябушинских и др.
Кроме внутренней торговли, крупными источниками первона-
чального накопления в России являлись откуп и разного рода моно-
полии на продажу, получившие широкое распространение еще
в XVIII в. Откупами были охвачены многие отрасли хозяйства:
производство соли, соды, поташа, дегтя, продажа табака. Однако
самым значительным из источников накопления были винные
откупа, которые были введены еще во времена Петра I и просу-
ществовали вплоть до 1863 г. Доход казны от винных откупов
достигал значительной суммы: в 1859—1863 гг. — 128 млн руб.,
или 40 % всех государственных доходов. Прибыли откупщиков
были громадны: одни только легальные доходы в середине XIX в.
ежегодно составляли 600—780 млн руб.48 Они положили начало
громадным капиталам таких крупных предпринимателей, как
Яковлевы, Сапожниковы, Кокоревы, Бенардаки и др.
Большую роль в накоплении крупных денежных состояний
в дореформенную эпоху играла система государственного долга,
которую Маркс считал одним из самых сильных рычагов первона-
чального накопления. За период с 1843 по 1861 г. государственный
долг России вырос более чем в 2,7 раза, достигнув 1264 млн руб. 49
Государственный долг в основном возрастал за счет непроизводи-
тельных военных расходов, но в форме внутренних займов оседал
в стране, способствуя концентрации капиталов. Банковские опера-
ции с государственными займами приносили большие доходы гор-
стке банкиров, основателей крупных промышленно-финансовых
фирм, таких, как Штиглицьц Лазаревы и др.
27
В первоначальном накоплении и росте денежных богатств
в России сыграла роль и система протекционизма, которую Маркс
называл «искусственным средством фабриковать фабрикантов,
экспроприировать независимых работников, капитализировать
национальные средства производства и жизненные средства,
насильственно ускорять переход от старого способа производства
к современному» 5 . Начиная со строго покровительственного
тарифа 1822 г., в дореформенной России до середины XIX в.
действовала, по существу, запретительная система на товары,
производимые в стране. Ввоз сукна и ситца был фактически
запрещен. Пошлина на чугун составляла 600 %, а на железо 250 %
их стоимости. В последующие годы проводилось неоднократное
повышение пошлин на хлопчатобумажную пряжу, шелковые
ткани, бумагу, сахар и табак. Одновременно был разрешен беспош-
линный ввоз машин и установлены низкие пошлины на хлопок-
сырец. Российские предприниматели получали огромные доходы не
только благодаря государственной таможенной защите от иност-
ранной конкуренции, но и за счет премий с пошлин, взимаемых
с ввоза иностранных товаров. Так, владельцы хлопчатобумажных
предприятий по указам 1803 и 1822 гг. получали премий в размере
до 50 % со всей суммы пошлин, взимаемых с ввозимых иностран-
ных ситцев и миткалей51.
Источником огромных обогащений являлась грабительская
политика царизма в так называемых внутренних колониях на
окраинах России, таких, как Башкирия, Туркестан, Сибирь и т. д.
Действия здесь монопольных предприятий типа Русско-Американ-
ской торговой компании на Дальнем Востоке приносили их вла-
дельцам миллионные барыши.
К источникам первоначального накопления в России следует
отнести значительные обогащения на военных казенных поставках,
особенно во время войны. Громадные состояния крупнейших воен-
ных поставщиков Яковлевых, Шемякиных, Шепелевых, Мальцевых
и других имели своим важным источником военные поставки и
хищения. Энгельс отмечал, что русская буржуазия образовыва-
лась из откупщиков водочных заводов, военных подрядчиков и
казнокрадов 52.
Источниками массового накопления денежных богатств в
дореформенной России являлись и широко распространенное
ростовщичество и спекуляция валютой. В условиях крайне слабой
и шаткой финансовой системы в годы николаевского режима
ростовщический кредит принял поистине чудовищные размеры.
В начале 50-х годов предприниматели, пользующиеся ростовщи-
ческим кредитом, вынуждены были платить до 72 % в год53.
Нередко огромные состояния, нажитые на ростовщических спеку-
ляциях, впоследствии вкладывались в промышленную сферу.
В первой половине XIX в. в ходе разложения и кризиса фео-
дально-крепостнической системы происходили определенные изме-
нения в промышленной политике царского правительства, которая
стала приобретать особую значимость, хотя и отличалась проти-
28
воречивостыо и непоследовательностью. Правительство видело
в промышленном развитии страны одно из важнейших средств
выхода государственного и помещичьего хозяйства из кризисного
состояния для сохранения и укрепления военной мощи государ-
ства. В то же время царское правительство под давлением капита-
листического развития вынуждено было в своей политике отражать
интересы развивающейся буржуазии. Еще в первой четверти
XIX в. был издан ряд законодательств, направленных на расшире-
ние прав российского капитала. Так, в 1807 г. купечеству было
предоставлено право образовывать промышленные товарищества.
В 1818 г. «торгующим» крестьянам было разрешено заводить пред-
приятия 54. Для «поощрения русских подданных, заводящих вновь
фабрики» была предоставлена 10-летняя льгота в оплате гильдей-
ских платежей. В указе 1824 г. был значительно облегчен переход
государственных крестьян, занимающихся торговлей и промы-
слами, в городские сословия.
Определенные сдвиги наметились в развитии кредитных учреж-
дений для купечества. В 1818 г. в Петербурге был открыт первый
Коммерческий банк с отделениями в Москве, Одессе, Нижнем
Новгороде, Риге, Архангельске и Астрахани, которые принимали
вклады и выдавали ссуды «под товары российского произведения».
Однако Коммерческий банк испытывал сильное давление крепо-
стнических тенденций: ассигнования получали преимущественно
горнопромышленники, владельцы вотчинных и посессионных
предприятий, а также купцы первой гильдии 55. В 30—40-х годах
расширилась сеть городских купеческих банков, общая числен-
ность которых к 1857 г. достигла 150. Последние открывались
не только в промышленном Центре, но и на окраинах страны,
в частности в Сибири, что свидетельствовало о вовлечении их
в общекапиталистический процесс, хотя по указу царского прави-
тельства деятельность этих банков носила крайне ограниченный
характер 56. Проблема развития коммерческого кредитования для
развивающейся капиталистической промышленности и торговли
оставалась одной из самых острых в предреформенную эпоху.
К мерам, стимулирующим развитие промышленности, относи-
лось учреждение Мануфактурного и Коммерческого советов —
совещательных буржуазных организаций при Министерстве
финансов. Эти органы принимали активное участие в подготовке
правительственных законопроектов в области промышленности и
торговли, таможенной политики, экономическом освоении окраин,
в получении привилегий на изобретения, популяризации новейших
технических открытий, в рабочем вопросе и пр. Помимо централь-
ных учреждений в Петербурге и Москве, эти советы имели еще
мануфактурные комитеты в девяти промышленных губерниях
и корреспондентов в 26 крупных уездных городах, а также агентов
за границей. Так, в 1838 г. по рекомендации крупного банкира
и промышленника Л. Штиглица был назначен мануфактур-
советником в Гамбурге глава торгово-промышленной фирмы
«Глейхман и Буссе» Ф. Буссе, занимавшийся экспортом англий-
29
ских машин в Россию 57. Последний систематически информировал
министра финансов о состоянии бумагопрядильного дела в странах
Запада. В ведении Мануфактурного совета был печатный орган
«Журнал мануфактур и торговли», который особое внимание уде-
лял вопросам технического прогресса, информировал фабрикантов
о новых технических открытиях, рекомендовал к внедрению новые
машины и мастеров к ним.
Мануфактурный совет отвечал и за промышленные выставки,
которые с 1829 г. стали регулярно проводиться в России. Выставки
свидетельствовали об известных успехах мануфактурного разви-
тия и возросшем влиянии российской торгово-промышленной бур-
жуазии. Всероссийские выставки в Петербурге и Москве содейство-
вали установлению тесных контактов между отечественными
фабрикантами, их связи с иностранным капиталом, способствовали
расширению внутреннего и внешнего рынков, техническому прог-
рессу. Министерство финансов в эти годы содействовало выписке
из-за границы машинного оборудования для крупных предприни-
мателей, а также новых образцов машин для ознакомления с ними
русских фабрикантов 58.
Подъем промышленного производства во второй четверти
XIX в. вызвал расширение технического и коммерческого образо-
вания. В 30-е годьГбыли открыты новые технические учебные заве-
дения — Технологический институт в Петербурге, Московское тех-
ническое училище, коммерческие и мореходные учебные заведения,
горные и рисовальные школы, расширена деятельность Института
корпуса путей сообщения и Горного института. В университетах
стали читаться бесплатные публичные лекции по техническим
наукам (технологии, физике, химии, механике) для знакомства
фабрикантов с достижениями отечественной и западной техни-
ческой мысли. Широкой популярностью в 30—40-е годы XIX в.
пользовались лекции по химии профессора Московского универси-
тета А. Геймана и др.59 Все это свидетельствовало о возросшем
интересе развивающегося буржуазного общества к распростране-
нию технических знаний, являясь одним из показателей усиливаю-
щихся тенденций промышленного переворота. Объективно прави-
тельственные мероприятия в области образования содействовали
подготовке отечественной технической интеллигенции. Но резуль-
тативность этой политики была крайне незначительна. Для боль-
шинства населения двери в учебные заведения были закрыты.
Народ оставался неграмотным.
В-ажнейшим показателем вызревания объективных условий для
развития машинного -производства являлся значительный рост
капиталистической мануфактуры. В. И. Ленин отмечал, что,
«будучи промежуточным звеном между ремеслом и мелким товар-
ным производством с примитивными формами капитала и между
крупной машинной индустрией (фабрикой)» 60, капиталистиче-
ская мануфактура имеет важное значение в подготовке материаль-
но-технических предпосылок для перехода к фабричному производ-
ству. Среди последних основное значение имеет, во-первых, высо-
30
кая степень общественного разделения труда в мануфактуре, кото-
рая упрощала многие трудовые операции, делая возможным замену
рук работника машиной. Во-вторых, развитие мануфактуры приво-
дило к усовершенствованной специализации орудий труда и подго-
товляло переход от ручных орудий к машинам. Маркс подчеркивал,
что мануфактура, упрощая, улучшая и умножая рабочие инстру-
менты «путем приспособления их к исключительным особым
функциям частичных рабочих», тем самым «создает одну из
материальных предпосылок машины, которая представляет собой
комбинацию многих простых инструментов» 61. В-третьих, ману-
фактура подготовила кадры искусных, квалифицированных рабо-
чих для крупной машинной индустрии благодаря их длительной
специализации.
Возникновение мануфактуры в промышленном производстве
России, так же как и на Западе, относится к феодальному периоду.
Мануфактура являлась вершиной производительных сил в эпоху
феодализма, наиболее прогрессивным элементом, несущим в себе
залог будущей перегруппировки общественных сил. К. Маркс
указывал, что мануфактура «вначале представляет собой стихийно
выросшее образование. Но как только она приобретает известную
устойчивость и достаточную широту распространения, она стано-
вится сознательной, планомерной и систематической формой капи-
талистического способа производства» 62.
Особенностью России по сравнению с развитыми капиталисти-
ческими странами Запада являлось то, что не только возникнове-
ние, но и мануфактурный период капитализма в деформированном
виде протекал в исторических условиях господства феодально-кре-
постнической системы хозяйства. Это положение не только задер-
живало развитие, но и придавало своеобразие и сложность
социально-экономической природе российской мануфактуры
в дореформенный период. Эта сложность"заЮ1ючалась прежде всего
в сосуществовании мануфактурьГ~различных типов: казенной,
посессионной, вотчинной *и частнокапиталистической, которые
резко отличались между собой по характеру производственных
отношений. Если в первых трех господствовали феодально-кре-
постнические производственные отношения, основанные на
собственности как на средства производства, так и на рабочего,
то последний тип преднрия гий, бьтит ро развивающийся в дорефор-
менный период, представлял собой капиталистическую ману-
фактуру, эксплуатирующую вольнонаемный труд. По мере усиле-
ния концентрации и специализации мануфактурного производства
производительные силы все более принимали общественный харак-
тер, сопровождаясь ростом производительности труда. Но в усло-
виях технического прогресса перспективы дальнейшего развития
для капиталистической мануфактуры и мануфактур с принуди-
тельным трудом были принципиально различны. Условия работы
крепостных рабочих в вотчинных, казенных и посессионных ману-
фактурах были поистине ужасающими. Физические истязания,
а подчас и пытки были обычными методами принуждения к непо-
31
мерно тяжелому, каторжному труду. Под влиянием капиталисти-
ческого развития методы эксплуатации постепенно подвергались
модификации, включая поденную и сдельную оплату труда рабо-
чих, но это не меняло природы мануфактур с принудительным
трудом. Не случайно поэтому наиболее быстрыми темпами развива-
лись именно те отрасли производства, на капиталистических ману-
фактурах которых доминировал вольнонаемный труд. Новые формы
мануфактурного производства давали простор развитию произво-
дительных сил, находились на подъеме, несли в себе залог будущей
технической революции, становясь основой крупной капиталисти-
ческой фабрики. Вотчинные и посессионные мануфактуры в новых
условиях общественных отношений неизбежно шли к своему
упадку, введение же машинного производства знаменовало начало
их окончательной гибели. Таким образом, капиталистические
мануфактуры становились базой внедрения машинного произ-
водства.
Уже к концу первой четверти XIX в. в развитой текстильной
промышленности России капиталистические предприятия с воль-
нонаемным трудом значительно развились. Особенно быстро этот
процесс рос в передовом хлопкобумажном производстве, возник-
шем значительно позже других отраслей текстильной промышлен-
ности. В 1825 г. удельный вес вольнонаемного труда здесь достигал
94 %, в шелковом — 83 %, в полотняном — около 70 %. Даже
в старой суконной промышленности, которая в основном была
представлена вотчинно-крепостническими предприятиями, наме-
тился явный сдвиг в сторону применения вольнонаемного труда:
удельный вес его с 9,7 % в 1807 г. повысился до 18,4 % в 1825 г.63
Однако крепостнические начала до конца 40-х годов имели еще
глубокое вторжение в «вольный наем», тормозя этот прогрес-
сирующий процесс. Исследование И. Д. Ковальченко на широком
материале раскрывает сложный и противоречивый процесс форми-
рования в крепостной России рынка наемной рабочей силы, где
господство крепостничества деформировало капиталистические
формы найма, придавало черты кабальных и полукабальных
отношений 64. Известно, что первоначально на подневольном труде
закабаленных рабочих, взятых в аренду у помещиков, в 30—40-х
годах действовали многие крупные бумагопрядильные и ткацкие
фабрики в Московском районе типа Вознесенской мануфактуры
Лепешкина, Егорьевской мануфактуры Хлудовых и др. Внеэконо-
мические методы эксплуатации вызывали массовые волнения рабо-
чих, заставляя капиталистов внедрять новые, прогрессивные
формы труда.
Прогрессирующая роль капиталистических отношений в ману-
фактурах проявлялась в значительном повышении производитель-
ности вольнонаемного труда по сравнению с трудом подневольных
рабочих. По подсчетам П. А. Хромова, в первых десятилетиях
XIX в. в текстильной промышленности России производительность
наемного труда в 2—3 и более раза превышала производительность
принудительного труда 65. О значительных преимуществах воль-
32
нонаемного труда по сравнению с принудительным писал в одной
из своих статей помещик-предприниматель и славянофил А. И. Ко-
шелев, отмечая, что в крепостных мануфактурах «работа произво-
дится дурно и нерасчетливо; что же касается до сработанного
количества, то верно оно едва в половину вольного работника.
Какая разница войти в мануфактуру, истинно на коммерческой
ноге устроенную! Как там один перед другим боится переработать,
так здесь они друг друга воодушевляют и подстрекают. Вычет
заставляет каждого, строже всякого надсмотрщика, наблюдать
за чистотою работы» 66.
С возрастанием числа капиталистических мануфактур происхо-
дило увеличение их размеров и повышение производительности
труда, которое шло как за счет повышения квалификации ману-
фактурного рабочего, так и за счет совершенствования орудий
труда (табл. 1).
Таблица 1
Рост производительности труда
на хлопчатобумажных мануфактурах России
в 1804-1852 гг.*
Год Число предприятий Численность рабочих, тыс. Общегодовая вы- работка ткани, млн аршин Общегодовая вы- работка на рабо- чего, аршин
1804 199 8,2 6,1 743,9
1814 424 39,2 26,0 663,7
1820 440 36,1 35,0 969,5
1830 538 76,2 84,0 1102,4
1852 756 138,3 257,1 1859,0
Источники см.: Семенов А. Изучение исторических сведений о российской внешней
торговле и промышленности с половины XVII в. до 1858 г. СПб., 1859. Ч. 3. С. 478;
Хромов П. А. Экономическое развитие России в XIX —XX вв. М., 1950. С. 47; Исаев Г. С.
Роль текстильной промышленности в генезисе и развитии капитализма в России,
1760 — 1860. Л., 1970. С. 156; Мешалин И. В: Текстильная промышленность крестьян
Московской губернии в XVIII—первой половине XIX в. М.; Л., 1950. С. 97.
Наиболее интенсивно развивалась хлопчатобумажная ману-
фактура, как в централизованной, так и в рассеянной форме.
О высоких темпах роста производительности свидетельствуют
итоговые данные в табл. 1. За двадцатипятилетие, с 1804 по 1830 г.,
число хлопчатобумажных предприятий возросло в 2,7 раза, числен-
ность рабочих на них — более чем в 9 раз, а выпуск готовой продукции
в натуральном выражении — почти в 14 раз. В результате быстрого
развития хлопчатобумажная промышленность страны к 1830 г.
стала занимать первое место среди отраслей текстильной промыш-
ленности по темпам и объему промышленного производства и по
росту производительности труда.
В отличие от стран Запада российская капиталистическая
мануфактура имела своей основой не цеховое городское ремесло,
не получившее в стране широкого распространения, а мелкую
крестьянскую промышленность. В. И. Ленин, исследуя вопрос
3. Заказ 2055 33
о корнях развития капитализма в России, отмечал, что именно
русское общинное крестьянство является самой глубокой и проч-
ной основой капитализма, несмотря на все учреждения, стесняю-
щие его развитие67. Собственность крестьянина на некоторые
орудия и средства производства, включая рабочий скот, сельско-
хозяйственный инвентарь, ручные прялки и ткацкие станы,
в период разложения феодализма стала основой возникновения
и развития капиталистических отношений. Разложение
крестьянства способствовало перерастанию мелкотоварного прои-
зводства в капиталистическую мануфактуру, техническим базисом
которой оставалось ремесло, ручной труд. Скачок в развитии
производительных сил, создаваемых мануфактурой, заключался
в новой организации рабочей силы, в широком и систематическом
разделении труда. По данным исследователей, ла российских капи-
талистических мануфактурах практиковалось не только детальное,
но и потоварное разделение труда, что способствовало дифферен-
циации орудий труда. Так, в ситценабивных мануфактурах Ива-
нова набойка ткани производилась на различных рабочих столах:
ситцевых, полуситцевых, платочных, выбойчатых 68.
Существенной особенностью российской капиталистической
мануфактуры в дореформенный период являлось то, что основной
состав наемной рабочей силы вербовался из оброчного крестьянства,
прикрепленного к земле, что в огромной степени тормозило отход
работников на крупные централизованные мануфактуры в города.
Поэтому для дореформенной России было характерным широкое
распространение рассеянной мануфактуры, где отдельные частич-
ные операции по производству товара распределялись между
различными категориями рабочих на дому. В централизованных
мануфактурах в основном осуществлялись подготовительные и
отделочные операции, суровье производилось домашними рабо-
чими. Так, в г. Шуе в 30-х годах на 11 миткалевых мануфактурах
в самих заведениях работало 1,7 тыс. человек, а на дому —
14,5 тыс., или в 8,5 раза больше 69. В эти годы для многих москов-
ских капиталистических текстильных предприятий раздача работы
на дом являлась основой всего производства, ибо крестьянская
выработка миткаля обходилась значительно дешевле. Так, на
Прохоровской мануфактуре в московском заведении действовало
370 ткацких ручных станов, а по деревням их работало до 700 70.
На крупной мануфактуре Солодовниковых на московском пред-
приятии работало 1,2 тыс. рабочих, а по деревням — 4,4 тыс.
домашних ткачей.
Огромная армия домашних рабочих состояла из квалифициро-
ванных работников, изучавших производство в течение нескольких
поколений, составляя мощную базу для будущей капиталисти-
ческой фабрики. Часто хлопчатобумажные фабрики устраивались
именно в тех сельских местностях, где домашне-капиталистическая
работа создала значительный резерв опытных работников. Так,
в 50-е годы на Никольской хлопчатобумажной мануфактуре
С. Морозова в Орехово-Зуеве насчитывалось 3,5 тыс. фабричных
34
и до 30 тыс. домашних ткачей, рассеянных по деревням Гуслицкого
промыслового района, охватывающего Московскую, Владимир-
скую, Рязанскую губернии. По данным А. К. Корсака, в конце
крепостной эпохи в капиталистической работе на дому было
занято в 4 раза больше рабочих, чем во всей централизованной
мануфактуре, составляя около 2 млн человек71. Таким образом,
российская капиталистическая мануфактура имела решающее
значение в подготовке квалифицированных кадров для крупной
машинной индустрии. В то же время мануфактура сыграла боль-
шую роль в накоплении значительных денежных средств в руках
мануфактуристов. Жесточайше эксплуатируя наемных рабочих
и используя тепличные условия действия запретительной тариф-
ной системы, хлопчатобумажные фабриканты извлекали колос-
сальные прибыли, которые в 30—40-х годах нередко достигали
500 % на основной капитал 72.
Капиталистическая мануфактура в значительной степени
способствовала расширению внутреннего рынка. Главным орудием
для завоевания спроса на мануфактурную продукцию являлось
удешевление товаров. Последнее осуществлялось путем совер-
шенствования производства за счет систематического разделения
труда, внедрения новых инструментов и орудий, повышения квали-
фикации части рабочих и грубой эксплуатации рабочей силы.
Однако сохранение ручного труда как базиса мануфактуры при
возрастающих требованиях рынка на определенном этапе развития
капитализма становилось тормозом для действия основных эконо-
мических законов капиталистического воспроизводства — полу-
чения прибавочной стоимости и накопления капитала. Сфера
применения техники в условиях мануфактурного капитализма
была довольно узка. Неизбежно наступал поворотный момент,
когда введение машины и новых организационных форм станови-
лось объективной необходимостью для капиталистического произ-
водства. Благодаря машине создавалась безграничная возможность
увеличения производства прибавочной стоимости. Вводя впервые
машину и тем самым увеличивая производительность труда,
капиталист значительно понижал индивидуальную себестоимость
товара, получая избыточную прибавочную стоимость, что являлось
главным стимулом внедрения машин. Маркс указывал, что
«в течение того переходного периода, когда машинное производ-
ство остается своего рода монополией, барыши достигают чрезвы-
чайных размеров, и капиталист стремится как можно основатель-
нее использовать ,,первой страсти миг златой14 посредством
возможно большего удлинения рабочего дня. Большой барыш
обостряет неутолимую жажду еще большего барыша» 73.
Цель капиталистического производства, состоящая в получении
наибольшей прибавочной стоимости и накоплении капитала,
наиболее полно достигалась системой капиталистической эксплуа-
тации, основанной на базе машинной техники. Поэтому введение
машин в производство являлось объективной необходимостью,
обусловленной действием основного экономического закона капи-
3*
35
тализма, хотя сфера действия его в предреформенной России
была сильно ограничена.
Развитие капиталистического уклада объективно вызывало тех-
нический прогресс, но господство феодально-крепостнической
системы длительное время обрекало его на неудачу. С конца
XVIII —начала XIX в., когда становление мануфактуры как основ-
ной и главной формы производства стало необратимым процессом,
созревали необходимые условия для технического прогресса.
Немалую роль сыграло то, что в России стало развиваться техни-
ческое образование, наличие высококвалифицированных техников
и инженеров, способных не только осваивать новую технику,
созданную в передовых странах, но и выдвигать новые техни-
ческие идеи и их осуществлять. Известно, что уральские горно-
заводские школы, созданные во второй четверти XVIII в., в разное
время закончили выдающиеся русские изобретатели И. И. Ползу-
нов, К. Д. Фролов, Черепановы и др.
Еще на заре мировой промышленной революции русские изо-
бретатели стали пионерами технического прогресса в области
механизации прядильного дела, железнодорожного производства,
создании универсального парового двигателя и т. д. Исторически
развивающаяся новая техника имела интернациональный хара-
ктер, в которую российские ученые и изобретатели внесли суще-
ственный вклад. Еще в 1760 г. известный изобретатель Р. Глинков
построил механическую прядильную машину, приводившуюся
в движение силой водяного колеса, которая заменяла собой трид-
цать ручных прядильщиков. Им было открыто и первое прядильное
предприятие, оборудованное несколькими рабочими прядильными
машинами. Изобретение Глинкова появилось на 10 лет раньше,
чем такое же в Англии, но его машина не получила в условиях
крепостничества сколько-нибудь практического применения74.
К области железопрокатного производства относится замечатель-
ное изобретение «катальной» машины в 1774 — 1781 гг. на Нижне-
тагильском заводе Демидовых крепостным слесарем Егором
Жепинским, которая представляла собой первый в мире непре-
рывный прокатный стан для изготовления машинным способом
четырехгранных полос сортового железа 75. (В Англии подобного
рода ютан был внедрен спустя 90 лет.) Механический поворотный
суппорт в токарном стане был изобретен известным русским
механиком А. Нартовым в первой четверти XVIII в., в то время
как знаменитое изобретение суппорта Г. Моудсли в Англии
датируется 1797 г. Известно, что первая в мире универсаль-
ная паровая машина двойного действия, «огнедействующая
машина», была создана в 1763 г. на Алтае на Барнаульском казен-
ном заводе выдающимся русским механиком И. И. Ползуновым,
почти на 20 лет раньше знаменитой машины Дж. Уатта, ставшей
важнейшим фактором промышленной революции 76.
Но в условиях феодально-крепостнической системы хозяйства
России гениальные изобретения русской инженерно-технической
мысли не получали практического применения и были забыты.
36
Дешевый крепостной труд был выгоднее постройки сравнительно
дорогих паросиловых установок и рабочих машин.
Только во второй четверти XIX в. в ходе интенсивного раз-
ложения феодально-крепостнической системы хозяйства в стране
создаются определенные предпосылки для перерастания мануфак-
туры в фабрику в передовых отраслях, что обусловило возможность
широкого развития технического прогресса и начало системати-
ческого внедрения машин в производство.
Немаловажным фактором, усиливающим начальный процесс
внедрения машин в промышленное производство, являлось сосу-
ществование России на мировом рынке с развитыми капиталисти-
ческими странами Запада, где бурно развивалась промышленная
революция. Индустриальная экономика западных государств уси-
ливала свой спрос на техническое сырье, зерно, экспортируемые
из России. Первое место во внешней торговле России занимала
капиталистическая Англия. По европейской границе доля Англии
составляла около трети ввоза и до половины вывоза 77. В экспорте
России в Англию доминировало промышленное сырье (до 75 %
в 40-х годах XIX в.) — лен, лес, щетина, сало, шерсть и пр. В то же
время Россия в середине XIX в. являлась наряду с США одним
из главных поставщиков зерна в Англию, В свою очередь, развитие
российской крупной промышленности настоятельно требовало воз-
растающего ввоза иностранного хлопка-сырца, бумажной пряжи,
химикатов, машин и прочих промышленных товаров из-за рубежа.
Только за 1802—1841 гг. ежегодный ввоз иностранных товаров по
западной границе России возрос на 127 % 78. В этот период импорт
товаров в России, как и экспорт, находился в руках английского
капитала, регулируемый тарифной системой и растущим спросом
внутреннего рынка. Основными статьями вывоза из Англии
(до 65 %) являлись средства производства: хлопок, красители,
хлопчатобумажная и шерстяная пряжа, химические товары,
металл, уголь, машины и инструменты. Вторая половина 40-х
годов XIX в. стала переломной в изменении структуры общего
импорта России, когда обозначился значительный сдвиг в росте
ввоза машин и хлопка, угля и шерсти наряду с резким сокраще-
нием импорта текстильных изделий и пряжи непосредственно из
Англии 79.
Международный фактор в развитии машинного производства
предреформенной России играл противоречивую, двойственную
роль: с одной стороны, он неизбежно затормаживал развитие рос-
сийской промышленности, особенно капиталистических отраслей
тяжелой промышленности, но с другой — в значительной степени
стимулировал ее развитие, усиливал социально-экономическую
трансформацию и техническую модернизацию промышленности,
прогрессирующую только в капиталистической форме.
Таким образом, созревание и наличие комплекса объективных
факторов создавало определенные предпосылки для возникнове-
ния «порога восприимчивости» предреформенной экономики
к внедрению машинного производства в передовых отраслях про-
37
мышленности. В условиях кризиса феодально-крепостнической
системы это внедрение усиливало глубокие внутренние противоре-
чия, обусловливало обострение социальной напряженности.
Появление первых хлопчатобумажных фабрик
Главным моментом в техническом перевороте являлась замена
ручного труда машиной, что знаменовало собой переход от ману-
фактуры к фабрике. Но в ранний период развития машинной
индустрии не только в России, но и в странах капиталистического
Запада первоначально встречались предприятия, оснащенные рабо-
чими машинами, приводимыми в действие водяными двигателями,
конным приводом и даже человеческой силой. Подобного рода
предприятия переходного типа были широко распространены в до-
реформенной России.
Первой отраслью промышленности, захваченной техническим
переворотом, стало хлопчатобумажное производство. Капиталисти-
ческая организация хлопчатобумажной промышленности стимули-
ровала и обусловливала необходимость совершенствования произ-
водства, широкий внутренний рынок и быстрый оборот капитала,
высокопроизводительный труд вольнонаемных рабочих обеспечи-
вали быстрый прогресс этой отрасли. Решающую роль в этом
прогрессирующем развитии играл фактор отрыва значительной
части беднейшего крестьянства от натурального хозяйства, зависи-
мость его от товарного производства и рынка. Современники отме-
чали, что именно широкие слои «народных низов» стали по-
треблять хлопчатобумажные ткани и этим способствовали увели-
чению этого производства 80. Маркс, вскрывая основную причину
широкого распространения дешевых и некачественных хлопча-
тобумажных товаров на последнем этапе феодализма и при капита-
лизме, указывал, что «в обществе, основанном на нищете. самые
нищенские продукты имеют роковое преимущество служить для
потребления самых широких масс» 81.
Хлопчатобумажное производство включает три основные от-
расли: бумагопрядение, ткачество, набивку и окраску тканей.
В России хлопчатобумажная промышленность стала развиваться
первоначально с набойки ткани. В последние десятилетия XVIII в.
ситценабивное производство получило распространение под Петер-
бургом, где имелась значительная по размерам Шлиссельбургская
мануфактура, а также в промышленном с. Иванове Владимир-
ской губ., где еще с 1776 г. стала действовать первая крупная ситце-
набивная мануфактура М. И. Гарелина. В первой половине XIX в.
ситценабивное производство и ткачество бумажных изделий полу-
чили широкое распространение в Московском промышленном
районе, вызвав широкий спрос на бумажную пряжу.
Машинное производство в хлопчатобумажном деле впервые
было внедрено в бумагопрядении на импортном хлопке в Петер-
бургском районе. Первой хлопчатобумажной фабрикой в России
стала Александровская казенная мануфактура близ Петербурга
38
на Шлиссельбургском тракте. Основанная в 1798 г. предпринима-
телем Осовским. она на следующий год после его смерти была
передана в казенное ведомство и финансировалась «сохранной
казной». В Указе об учреждении этого предприятия отмечалась
задача ее промышленного производства: «Императорская ману-
фактура для чесания и прядения на машинах хлопчатой бумаги
и тканья из оной разных материй и для делания и составления
чесальных и прядильных машин» 82. Правительство учреждало это
предприятие с целью стимулировать развитие в России механи-
ческого бумагопрядения, ткачества и льнопрядения. Предприятие
было оснащено современными английскими текстильными маши-
нами. В 1805 г. здесь была установлена первая паровая машина
в хлопчатобумажном производстве России. В 1808 г. на предприя-
тии появился первый ткацкий механический станок, а также
машины для аппретуры (отделки) тканей. Кроме бумагопрядения,
на мануфактуре имелись ткацкое, чулочное, белильное, красильное
отделения; действовала механическая мастерская по производству
и ремонту текстильных машин. В 1810 г. на Александровской
мануфактуре насчитывалось 18 552 веретена, изготовивших до
4,7 тыс. пуд. бумажной пряжи (по 10 фунт, пряжи на веретено) 83.
В 1821 г. на мануфактуре впервые развернулось машинное
льнопрядение. К концу 20-х годов Александровская мануфактура
представляла собой крупную механизированную фабрику с нес-
колькими корпусами. Здесь действовала система машин, оснащен-
ная тремя паровыми двигателями общей мощностью в 89 л. с.
Несколько сот прядильных машин имели до 35,5 тыс. веретен, на
которых в 1828 г. было произведено 20,7 тыс. пуд пряжи, что
составляло в среднем 23,3 фунта пряжи на веретено. Это свидетель-
ствует, что за 1810—1828 гг. производительность прядильного прои-
зводства на этой фабрике в ходе технического прогресса возросла
в 2,3 раза. Александровская мануфактура в эти годы производила
свыше 55 % всей отечественной пряжи . Ее продукция продава-
лась через комиссионеров ткацким предпринимателям Централь-
ного промышленного района. В 20-е годы значительно расширилась
деятельность механической мастерской при Александровской
мануфактуре, сыгравшей значительную роль в оснащении первых
частных бумагопрядилен машинным оборудованием и техни-
ческими кадрами.
Интерес представляет социальная сторона деятельности этой
первой государственной фабрики в России. Исследование Ч. Г. Во-
лодарской показывает, что вначале это казенное предприятие было
основано на эксплуатации принудительного труда приписных
государственных крестьян деревень и слобод Петербургского уезда,
а также малолетних рабочих из числа воспитанников император-
ского воспитательного дома. Но по мере механизации производства
администрация вынуждена была все больше прибегать к примене-
нию вольнонаемного труда. Приписные крестьяне добивались
освобождения от ненавистного им фабричного труда упорной и
настойчивой борьбой. Они отказывались выходить на работы,
39
не выполняли заданий по «щипанию» хлопчатой бумаги, произво-
дили «нерадиво» накалывание кард для машин. Как указывала
администрация мануфактуры, приписные крестьяне «даже кожи
портят и зубья ломают. . . так что по сию пору ни одной карды
в работу не сделано, что ставит под угрозу производство кардма-
шин». Уже в 1801 г. мануфактура была вынуждена отказаться от
использования подневольного труда приписных крестьян, отмечая
«упорство и непривычку, и неохотливость к работам крестьян
этих слобод, и дабы избежать скучных частых приносимых от
них неосновательных жалоб»85. Приписные крестьяне были заме-
нены в основном несовершеннолетними рабочими из воспитатель-
ных домов Петербурга и Москвы, что обеспечивало предприятие
более послушной и дешевой рабочей силой. Подавляющее боль-
шинство воспитанников, достигнув совершеннолетия, хотя и счи-
тались свободными, но, лишенные средств существования, продол-
жали трудиться на мануфактуре по контрактам, получая сдельную
плату. В 1805 г. несовершеннолетние рабочие составляли 837 чело-
век, или до 59 % всей рабочей силы предприятия. К числу осталь-
ных рабочих относились казенные мастеровые, переведенные
с Сестрорецкого и Тульского заводов, Екатеринославской и Ново-
российской суконных мануфактур, а также группа нестроевых
инвалидов Военного ведомства. Вольнонаемные вместе с вольными
рабочими из числа воспитанников составляли всего 24 человека,
или 1,5 % всего состава. Начиная с середины 20-х годов, когда
Александровская мануфактура становится крупнейшей механизи-
рованной фабрикой России, численность вольнонаемных рабочих
стала возрастать, составляя в среднем около четверти всего рабо-
чего состава. В 1834—1835 гг. эта фабрика достигла своего рас-
цвета, численность рабочей силы — 3 тыс., большинство имело
многолетний стаж. Удельный вес вольнонаемных (вместе с «воль-
ными воспитанниками») составлял более половины всего состава
рабочих — 53,7 %. Через 10 лет, в 1843—1844 г. численность воль-
нонаемных рабочих достигла 2/з всех занятых на фабрике86.
Таким образом, по мере роста механизации Александровской
мануфактуры и становления ее в крупное фабричное предприятие
систематически возрастал удельный вес вольнонаемного труда,
который преобладал на основных производственных участках, что
свидетельствовало о проникновении капиталистических производ-
ственных отношений.
В центре текстильной промышленности — Москве первая меха-
ническая частная бумагопрядильня была основана в 1808 г. в годы
континентальной блокады, когда сократился ввоз английской
пряжи в страну. Это предприятие было основано купцом Ф. Панте-
леевым в компании с фабрикантом А. Александровым и москов-
ским купцом М. Герасимовым. К 1810 г. на этой бумагопрядильне
имелось 100 прядильных машин, заказанных в мастерской Алек-
сандровской мануфактуры, приводившихся в движение конным
приводом 87. На предприятии имелось 12960 веретен, на которых
производилось ежегодно до 2 тыс. пуд. пряжи (по 6,3 фунта на
40
веретено); действовали кардные, ленточные, чесальные и прочие
машины для предварительной обработки хлопка. Все «подготови-
тельные» машины были изготовлены рабочими своего предприятия
(«у себя выстроены»), кроме образцовых, полученных с Алексан-
дровской мануфактуры. В механической мастерской было занято
45 рабочих. Всего на бумагопрядильне Пантелеева и К0 работало
658 человек из числа вольнонаемных работников, куда входили
в основном подмосковные оброчные крестьяне и частично малолет-
ние рабочие из Московского воспитательного дома 88.
В начале 1812 г. в Москве насчитывалось уже 11 механических
бумагопрядилен с 780 прядильными машинами. Возрастающий
спрос внутреннего рынка на хлопчатобумажную пряжу и последст-
вия континентальной блокады способствовали появлению новой
отрасли текстильной промышленности, быстро растущей на основе
новой машинной техники. В отзыве сенатора И. Я. Аршеневского
о деятельности московских бумагопрядилен в 1811 г. отмечалось,
что «на некоторых здешних фабриках устроены по примеру Але-
ксандровской мануфактуры чесальные и прядильные машины для
хлопчатой бумаги, действующие силой лошадей. Воспитанник сей
мануфактуры Егор Иванов делает здесь таковые машины желаю-
щим и обучает управлять оными. По недавнему введению их
на наши фабрики они уже довольно распространились, хотя выс-
шие номера пряжи, какие на Александровской мануфактуре де-
лаются, на здешних еще не производятся. Однако же, для миткалей
и среднего сорта ситцев пряжа их довольно изрядна и употребля-
ется с немалой выгодою». Сообщая мнение фабрикантов о пер-
спективе этой отрасли промышленности, сенатор указывал, что
в будущем прядильные заведения «умножатся», ибо «мануфакту-
ристы видят теперь несомненную от того пользу и важнейший
успех в обороте фабричном» 89.
Все московские бумагопрядильни этого периода учреждались
купеческим капиталом, являлись капиталистическими предприя-
тиями, применявшими вольнонаемный труд. Исключением явля-
лась крупная полотняная посессионная мануфактура А. Д. Гра-
чева, основное предприятие которой находилось в подмосковном
селе Михалкове. Здесь в 1810 г. было открыто бумагопрядильное
отделение с 22 ватер-машинами (по 108 веретен каждая) и 15
мюль-машинами (по 180 веретен каждая), всего свыше 4,1 тыс.
веретен с суточным производством в 363,5 пуда пряжи. С введе-
нием механического бумагопрядения было открыто ткацкое и
набивное отделение, где использовался ручной труд. Рабочая сила
этой мануфактуры составляла 1451 человек, из них 621 приписных
подневольных рабочих и 830 вольнонаемных, или 57 % всего
состава. В механической мастерской мануфактуры работало 65
вольнонаемных рабочих под руководством механика Гладкого,
бывшего мастера Александровской мануфактуры 90.
Во время Отечественной войны 1812 г. были уничтожены
эти первые ростки бумагопрядильного машинного производства
в Москве, которое постепенно возродилось только в середине 20-х
41
годов. Известно, что покровительственный таможенный тариф
1822 г. оказал стимулирующее влияние на развитие хлопчато-
бумажной промышленности. До 1822 г. ежегодный привоз хлопка-
сырца составлял около 50 тыс. пуд. в год, а английской бумажной
пряжи 250 тыс. пуд., или в 5 раз больше 91. Первоначально возрож-
дение частного бумагопрядения в России было связано с поме-
щичьим предпринимательством, щедро финансируемым царским
правительством. Еще в 1823 г. помещиком-предпринимателем
Рахмановым в Курской губ. была открыта механическая бума-
гопрядильня с 8 тыс. веретен. На следующий год были основаны
две небольшие дворянские бумагопрядильни — коллежского
советника И. Ф. Похвистнева в Москве на 4 тыс. веретен и
помещика А. М. Пушкина в с. Можайском Московской губ. на
4,7 тыс. веретен. В 1827 г. в Центральном районе России насчиты-
валось уже 9 частных бумагопрядилен с 28 тыс. веретен, вырабаты-
вавших в общей сложности 16,5 тыс. пуд. пряжи . Почти все эти
предприятия были вотчинными, с применением крепостного труда.
Из них самой крупной была бумагопрядильня помещика-
предпринимателя Н. А. Волкова в с. Горенки Московского уезда,
открытая в 1828 г., с 12 тыс. веретен. Среди хлопчатобумажных
предприятий, открывшихся в эти годы, только на фабрике
купца Титова был налажен весь производственный процесс от
механического бумагопрядения до машинного ситцепечатания, но
ткачество оставалось ручным, с применением домашнекапита-
листической работы.
В 1824г. была основана частная механическая бумагопрядильня
предпринимателя П. Ренненкампфа близ Петербурга на Шлис-
сельбургском тракте. Фабриканту была предоставлена значитель-
ная денежная субсидия из казны. В 1828 г. здесь была поставлена
паровая машина в 24 л. с., построенная на казенном Александров-
ском механическом и чугунолитейном заводе. Из докладной за-
писки Ренненкампфа в Министерство финансов видно, что на этой
фабрике в 1829 г. имелось 42 прядильных машины с 6,5 тыс.
веретен, вырабатывавших в общей сложности 1,3 тыс. пуд. пряжи
в год. Фабрика была оснащена системой подготовительных машин.
Здесь было занято более 260 вольнонаемных рабочих обоего пола.
Фабрика была рентабельным предприятием, вырабатывала про-
дукцию на 300 тыс. руб. в год. Пряжа продавалась по 70 руб.
за пуд главным образом в Шуйском районе. Но в 1832 г. фабрика
Ренненкампфа сгорела и больше не возобновилась 93.
Петербургская промышленная выставка 1829 г. продемонстри-
ровала первые успехи развития механического бумагопрядения
в России. Обозреватель отмечал, что «с помощью прядильных
и подготовительных машин нового устройства один работник
прядет в триста раз больше, нежели прежде ручной работой,
и притом пряжа выходит несравненно тоньше и лучше» .
В 1834 г., по данным Департамента мануфактур и внутренней
торговли, в России насчитывалось 16 частных бумагопрядилен
с 3,4 тыс. рабочих, которые вырабатывали продукцию в 40,3
42
тыс. пуд. пряжи на 2,8 млн руб. 95 Вместе с казенной Алексан-
дровской мануфактурой, производившей 24,8 тыс. пуд., отечествен-
ное производство бумажной пряжи составляло примерно 65
тыс. руб. В то время как импорт в это время достигал 543,6
тыс. пуд.96 В результате удельный вес российского бумагопрядиль-
ного производства составлял всего 12 % внутреннего потребления.
С середины 30-х годов в связи с внедрением автоматических
сельфакторов на английских фабриках, резко повысивших их
производительность, сильно упали цены на импортируемую пряжу,
следствием чего явилась ликвидация в годы кризиса 1837 г. 18
бумагопрядильных заведений, преимущественно вотчинных,
в губерниях Центра страны 97.
Вторая половина 30-х и начало 40-х годов XIX в. были важным
периодом в истории российского бумагопрядения, связанным
с началом притока в это дело крупных капиталов. Необходимо
учитывать, что доминирующее положение Англии как «про-
мышленной мастерской мира» оказывало постоянное воздействие
на необходимость расширения размеров первых бумагопрядильных
предприятий, что обусловливалось как импортом английского
оборудования, так и конкуренцией английских товаров. Новая
техника была рентабельна только на крупных капиталистических
предприятиях с массовым производством. Значительную роль
в относительно слабых темпах внедрения машинного производства
играла и дешевизна рабочей силы. В этом отношении характерно
замечание гамбургского мануфактур-корреспондента Ф. Буссе
в письме министру финансов в 1838 г. по поводу внедрения новей-
ших машин в российское бумагопрядильное производство, который
риторически пишет: «. . .везде ли в России годны сельфакторы,
если принять в соображение, что заработная плата в России вообще
очень умеренна, а разность в цене сельфактора перед обыкно-
98
венными мюль-дженни очень значительна» .
В 1833 / 34 г. была учреждена первая крупная Невская бумаго-
прядильная фабрика в Петербурге, основанная придворным банки-
ром Л. Штиглицем в компании с капиталистами А. Марком,
Я. Фан дер Флитом, Р. Крегом и директором Александровской
мануфактуры А. Вильсоном. В прошении учредителя указывалось,
что бумагопрядильня устраивалась в 5-этажном каменном корпусе
на набережной Б. Невы в Рождественской части столицы,
оснащалась английским импортным оборудованием — 30 тыс. ве-
ретен с годовой производительностью в 20 тыс. пуд. пряжи, или по-
ловины всей продукции, которую в тот период производили все
частные бумагопрядильни России. Система машин этой фабрики
должна была приводиться в действие паровым двигателем в 80 л. с.
Освещение на фабрике было газовое, что позволяло организовать
круглосуточную, сменную работу предприятия. Особенное внима-
ние уделялось рабочей силе — «люди для работы будут упо-
требляться вольнонаемные в соразмерном надобности числе»99.
Фабрика вступила в строй в 1836 г.
В середине 1835 г. было учреждено первое в России акцио-
43
нерное общество механического бумагопрядения — Российская
бумагопрядильная мануфактура с акционерным капиталом
в 3,5 млн руб. Учредителями были петербургские капиталисты
К. Мейснер и К. Клейн, английские финансисты В. Лодер и
В. Буск, а также директор Александровской мануфактуры А. Виль-
сон. Среди акционеров были крупная петербургская буржуазия,
сановная знать и правящая бюрократия. Российская мануфактура,
расположенная на Обводном канале в Петербурге, длительное
время занимала первое место среди русских бумагопрядилен как по
производительности, так и по качеству продукции. Ее действие
стало развертываться с 1838 г. Оснащенная первоначально 24 тыс.
веретен, она в последующие годы непрерывно расширяла свой
производственный аппарат и в 1847 г. стала самой мощной
из российских бумагопрядилен, численность веретен достигала
60 тыс.
В 1838 г. была открыта третья крупная бумагопрядильня
в Петербурге, получившая название Самсониевской мануфактуры,
основателями которой были помещики-предприниматели Маль-
цевы и С. А. Соболевский, которая впоследствии перешла в купе-
ческие руки. В 1839 г. в Петербурге была основана Спасская бума-
гопрядильня английского предпринимателя Ф. Райта. Все петер-
бургские бумагопрядильные фабрики, оснащенные паровыми
машинами, работали с применением вольнонаемных рабочих.
В 1839 г. в России насчитывалось 16 бумагопрядильных фабрик,
оснащенных 200 тыс. веретен, изготовлявших до 200 тыс. пуд.
пряжи, из них более половины производилось на пяти петербург-
ских бумагопрядильнях 10°. Эти капиталистические предприятия
утвердили роль Петербурга как центра российского бумагопряде-
ния. Основная продукция сбывалась ткацким предприятиям
Центрально-Промышленного района.
В Московском районе в 30-е год рост бумагопрядильной
промышленности был незначителен. Из четырех новых бумагопря-
дилен самой крупной была Вознесенская фабрика купца С. А. Ле-
пешкина, основанная в 1835 г. в с. Муромцове Дмитровского уезда
Московской губ. Ее оборудование было выполнено по заказам на
Александровской казенной мануфактуре и машиностроительной
фирме Кокериля в Бельгии. Производственная мощность
этого предприятия, оснащенного 15 тыс. веретен, была вдвое
меньше крупных петербургских бумагопрядилен. Численность
рабочих достигала 2 тыс. человек из числа закабаленных поме-
щичьих крестьян, отданных фабриканту в аренду на 8 лет.
За пятилетие 1834 — 1839 гг. внутреннее производство хлопча-
тобумажной пряжи возросло втрое, с 65 тыс. до 200 тыс. пудов.
Удельный вес отечественного прядильного производства удов-
летворял 26,5 % внутреннего потребления. Это был значитель-
ный сдвиг в становлении российского бумагопрядения. Решающая
победа в становлении этой отрасли промышленности наступила
лишь в конце 40-х годов.
44
В 1841 г. под давлением требований текстильной буржуазии
была на 30 % повышена пошлина на ввозимую пряжу. «Столь
высокая пошлина, — указывал экономист Шерер, — возвысившая
ценность товарам на 50 %, не могла не привлечь к этой промышлен-
ности еще новые капиталы и дала новый толчок бумагопрядению
в России» 101. С этого времени капитал, привлекаемый повышенной
прибылью, все в большем размере устремился в бумагопрядение.
«Значительные барыши, — писал крупный экономист того времени
Л. Тенгоборский, — получаемые с хорошо устроенных бумагопря-
дилен, соблазнили заняться этой промышленностью многих охот-
ников» 102. Важным стимулом к основанию новых механических
бумагопрядилен стала отмена в 1842 г. запрещения на вывоз машин
из Англии. Беспошлинный ввоз прядильного английского оборудо-
вания для российских фабрик с этого времени стал интенсивно
возрастать.
Начиная с 1843 г. в России ежегодно возникает по нескольку
бумагопрядильных фабрик. В конце 1843 г. в стране их насчиты-
валось 59, они были оснащены 324 тыс. веретен с общей выработкой
325 тыс. пуд. пряжи. Из них на Московскую губ. приходилось 22
предприятия со 138 тыс. веретен и производством до 132 тыс.
пуд. пряжи. Через четыре года, в 1847 г., в России насчитывалось
64 бумагопрядильни, оснащенных 765,3 тыс. веретен, из коих пол-
ностью действовали 650 тыс. Из них на долю восьми бумагопряди-
лен Петербурга приходилось 279 тыс. веретен, или 43 % от числа
всех действующих в России 103. В результате частные бумагопря-
дильные фабрики завоевали прочные позиции в хлопчатобумажной
промышленности, оставив далеко позади производство казенной
Александровской мануфактуры, удельный вес которой в отече-
ственном производстве в эти годы снизился до 3 % пряжи.
В Центральном районе насчитывалось 55 бумагопрядилен, из них
35 купеческих и 20 вотчинных. Из капиталистических предприятий
выделялось восемь наиболее крупных, оснащенных 20—30 тыс.
веретен, в их число входили бумагопрядильни 3. С. Морозова
(Богородско-Глуховская мануфактура, основанная в 1842 г.)
купцов Лепешкина, Мазурина, Малютина, Симонова, Хлудова,
Коншина. Среди вотчинных бумагопрядилен доминировали мелкие
предприятия, оснащенные 2—3 тыс. веретен.
В результате значительного прилива капитала в бумагопряде-
ние усилилась конкуренция между фабрикантами, вызывая значи-
тельное снижение цен со стороны наиболее мощных фирм и ликви-
дацию маломощных предприятий.
Важными показателями утверждения фабричного бумагопряде-
ния в России является динамика ввоза хлопка-сырца и бумажной
пряжи из-за границы.
Данные табл. 2 свидетельствуют, что примерно с 1845 г.
произошел перелом в развитии российского бумагопрядения, когда
ввоз хлопка-сырца для хлопчатобумажных фабрик стал преобла-
дать над импортом пряжи. Быстро развивающееся отечественное
бумагопрядение стало полностью удовлетворять внутренний спрос
45
Таблица 2
Среднегодовой ввоз хлопка-сырца и бумажной пряжи
в Россию за 1824—1851 гг.* (тыс. пуд.)
Годы Импорт
хлопка-сырца бумажной пряжи
1824-1833 100 400
1834-1843 330 570
1844 590 600
1845-1847 780 500
1848-1850 1330 380
1851 1460 120
Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности в России. СПб., 1863.
Т. 2. С. 450.
на бумажную пряжу. (Незначительный импорт пряжи из Англии
в эти годы шел в основном за счет высших номеров пряжи, еще не
вырабатываемых на русских бумагопрядильнях «из-за невы-
годности производства».)
Необходимо отметить, что на начальном этапе промышленной
революции в странах «второго фронта», какой являлась Россия,
в условиях низкой эффективности национальной промышлен-
ности «импортозамещение» являлось объективной неизбеж-
ностью 104. Этот процесс обеспечивал отечественной буржуазии
твердые позиции на внутреннем рынке, регулировал платеже-
способный спрос, стимулировал при определенных условиях
подъем экономики. В то же время в условиях отсталых социально-
экономических структур ставка на импортозамещение с помощью
высокого уровня промышленного протекционизма нарушала
пропорции распределения капитала между отдельными
отраслями народного хозяйства.
Другой прибыльной отраслью хлопчатобумажной промышлен-
ности, где относительно рано стали внедряться машины, было
ситценабивное дело. Известно, что распространение ситцевых
мануфактур началось в России в конце XVIII в., работавших перво-
начально на ввозимом иностранном миткале. Набивка рисунка
на ткани производилась здесь набойщиком вручную, орудием
труда являлся так называемый манер, деревянная доска с выграви-
рованным на нем рисунком, на который наносилась краска, вби-
ваемая затем в ткань.
Впервые применение ситцепечатных машин началось на
петербургских предприятиях капиталистов Вебера, Битепажа и
Теша в 1815—1816 гг. Правительство гарантировало этим
предприятиям с 1817 г. 10-летнюю привилегию на монопольное
производство ситца в стране. Эти монопольные привилегии
в промышленном производстве широко практиковались в феодально-
крепостнической России и являлись сильным тормозом на пути
технического прогресса.
46
Петербургская ситценабивная фабрика Битепажа в 1821 г.
была оснащена паровой машиной в 20 л. с., а к 1828 г. здесь действо-
вало уже два паровых двигателя, которые приводили в действие
несколько ситценабивных машин, имевших 80 медных валов.
В. Пельчинский считал фабрику Битепажа «лучшей в России», ни
в чем не уступающей «лучшим английским хлопчатобумажным
предприятиям» 105.
Ситцепечатная фабрика Вебера, расположенная в Шлиссель-
бурге, в начале 20-х годов была оснащена паровой машиной,
цилиндропечатной машиной, пресс-машинами, 2 каландрами для
отделки товара, 12 красильными чанами и пр. На производстве
было занято свыше 300 вольнонаемных рабочих. Министр внутрен-
них дел О. П. Козодавлев, посетивший в 1818 г. фабрику Вебера,
с удовлетворением отмечал, что «виданное мною там превзошло все
то, что я о сих машинах слышал и мог себе представить. . . шесть
человек могут сделать посредством машины гораздо лучше и чище
то, на что нужны по крайней мере 500 человек, действующие
обыкновенным образом» 106.
Монопольные привилегии на машины приносили первым ситце-
вым фабрикантам баснословные прибыли. В 20-х годах они значи-
тельно расширяют свое производство. Фабрикантом М. Вебером
было открыто ситценабивное предприятие в с. Цареве Дмитров-
ского у. Московской губ., а Ф. Битепаж основал вторую ситцевую
фабрику в Нарвской части Петербурга 107. Эти фабриканты пользо-
вались беспошлинным ввозом импортного миткаля, что наносило
урон внутреннему бумаготкацкому производству. В 1827 г., когда
истекал срок привилегии, Вебер и Битепаж обратились в прави-
тельство с новыми прошениями о продлении на 10-летний срок их
монопольных льгот. Против них с решительным протестом высту-
пила влиятельная группа московских мануфактуристов, многие из
которых еще до окончания срока привилегии уже развернули
строительство ситценабивных машинных предприятий. Продле-
ние срока привилегии угрожало бы гибелью вложенных капи-
талов.
Под этим напором правительство вынуждено было отменить
привилегии на ситцепечатные машины, вызвав быстрый рост меха-
низации ситценабивной промышленности. Обозреватель промыш-
ленного отдела «Московских ведомостей» указывал, что «ци-
линдрическая набивка ситцев после прекращения привилегии
Вебера распространилась в Московской и Владимирской губерниях
до неимоверности. Это доказывается огромным производством так
называемых рубашечных одноколерных ситцев, которое принад-
лежит исключительно набивке цилиндрами» 108. В 1827 г. сразу же
после отмены привилегий ситцепечатные машины стали действо-
вать на 20 фабриках Москвы и Московской губ., приводимые в дей-
ствие в основном конными приводами, но применение паровых
двигателей было крайне редким явлением. Первым из московских
фабрикантов ситцепечатную машину поставил коммерции-
советник М. Титов на своей ткацкой и набивной мануфактуре
47
в Серпуховской части Москвы. В ведомости о состоянии ситцевой
фабрики М. Титова за 1829 г. отмечалась среди производственного
оборудования «одна набивная машина, приводимая в действие
паровой машиной в 6 сил» 109. Машинные ситцы с фабрики Титова
в конце 20-х годов пользовались успехом на Лейпцигской ярмарке;
на первой промышленной выставке 1829 г. в Петербурге фабри-
кант М. Титов был награжден большой золотой медалью за
дешевые и яркие образцы машинных ситцев, которые набивались
на отечественных миткалях 110.
В конце 20-х годов в Москве цилиндропечатные машины
действовали в основном на капиталистических «вольных» пред-
приятиях купцов Александрова, Чорокова, Гребенщикова, Витта
и других, исключением была посессионная мануфактура А. Гра-
чева в Хамовниках.
В 1828 г. появляется первое механическое ситцепечатное
производство во Владимирской губ., близ с. Иванова, на ткацко-
набивной мануфактуре купца Спиридонова в дер. Воробьеве.
На следующий год цилиндропечатные машины были заведены еще
на нескольких ткацко-набивных мануфактурах г. Шуи и с. Иванова
(у предпринимателей бр. Гарел иных, Бабурина, А. Посылина,
Ямановского). В 1830 г. в России уже насчитывалось 27 ситце-
набивных предприятий с цилиндрическими машинами, которые
приводились в действие «частью паром, частью лошадьми» 1И.
В 30—40-х годах на многих ситценабивных предприятиях
Московской и Владимирской губерний в отличие от Петербурга
существовало одновременно машинное и ручное производство
ситцев, последнее использовалось фабрикантами для многокра-
сочной расцветки ткани, особенно платков. Внедрение ситцепечат-
ных машин на фабриках сопровождалось разорением ремеслен-
ников.
Набойщику-кустарю было невозможно конкурировать с маши-
ной, которая в 100 раз повышала производительность труда
рабочего-печатника. Цилиндропечатная машина одноколерных
ситцев вырабатывала за сутки до 300 кусков (кусок — 35,5 м),
набойщик же в течение рабочего дня набивал максимум 3 ку-
ска, в 100 раз меньше машинного печатника. Владимирский
губернский механик И. Е. Несытов писал, что когда в 30-х годах
в с. Иванове на фабриках Гарелиных и Бабурина появились
первые ситцепечатные машины, «они как громом поразили набой-
щиков и дали им сильно почувствовать, что необходимость в их
искусстве и самоволие их, с каким нередко набойщики поступали
с фабрикантами. . . должны быть ограничены этими бичами ручной
набойки» 112. В этом откровенном заявлении верного слуги россий-
ских фабрикантов об обуздании «самоволия» рабочих машиной
слышатся рассуждения апологета английских капиталистов эконо-
миста Э. Юра, которого разоблачал на страницах «Капитала»
Маркс 113.
В 20-х годах только в с. Иванове насчитывалось до 7 тыс.
ручных набойщиков, через тридцать лет после внедрения цилин-
48
дропечатных машин и многоцветной «перротины» во всей Влади-
мирской губ. осталось их не более 2 тыс. и оплата труда упала
более чем в 10 раз. Несытов отмечал, что при введении в середине
40-х годов на ситцепечатных фабриках машин-перротин «набой-
щики совершенно утратили прежнее свое значение и свои знаме-
нательные заработки. . . большая часть их поступила в резчики,
мытилыцики, заварщики и пр., так что в настоящее время в селе
Иванове как центре ситцевой фабрикации весьма немного осталось
коренных набойщиков».
Крупнейшим ситценабивным предприятием Московской губ.
в 30—40-е годы была Царевская фабрика М. Вебера и К °. По дан-
ным ведомости за 1830 г., представленной в Мануфактурный совет
фабричной администрацией, в состав производственного оборудова-
ния входили две набивные машины со 142 гравировальными
цилиндрами, действующие при помощи водяного двигателя.
Машины-коландры для отделки товара приводились в движение
конным приводом. Одновременно на фабрике оставалось до 50
набивных столов с 1250 ручными формами-манерами. Ситцев
машинной набивки было произведено 2212,7 тыс. аршин на сумму
802,9 тыс. руб. Ткани ручной набивки (в основном кисея) было
выделано 139,2 тыс. аршин на 111,4 тыс. руб., что составляло почти
14 % от суммы производства. В состав рабочей силы входили
377 вольнонаемных рабочих, из них 171 человек мастеровые и
206 — чернорабочие, больше половины которых составляли
женщины. Инженерно-технический персонал состоял из 14
иностранных специалистов114.
В 1836 г. это предприятие было преобразовано в акционерное
общество Царевской мануфактуры, которое было первым акци-
онерным предприятием в ситценабивном производстве. Выделка
ситцев машинами приносила огромные прибыли, что позволяло
непрерывно расширять производство. В 30-е годы на этой фабрике
было увеличено число рабочих машин, установлен паровой двига-
тель в 24 л. с., введена в действие паровая сушильня, выстроены
новые красильни. В 1837 г. из 64 тыс. кусков 46,5 тыс. кусков ситца
(72 %) было выработано на машинах, остальное — ручной рабо-
той 115. В первой половине 40-х годов Царевская фабрика значи-
тельно расширилась. По данным Л. Самойлова, в состав производ-
ственного оборудования входили 42 машины, из них 3 цилиндро-
печатные, 2 паровых двигателя мощностью в 54 л. с., 45 котлов для
крашения тканей, действующих паром. Численность рабочей
силы возросла до 800 человек, четвертую часть которых составляли
ручные набойщики, или 200 человек, что свидетельствовало о сох-
ранении здесь ручного набойного производства ряда товаров, поль-
зующихся спросом на внутреннем рынке 116.
В. К. Яцунский справедливо отмечал, что в 30-х годах машин-
ное ситцепечатание в России распространялось относительно
медленно в связи с дешевым ручным трудом 117. Предприниматель
Штейнбах, один из основателей московской ситценабивной фаб-
рики фирмы Циндель, в 1840 г. в одном из французских промыш-
4. Заказ 2055
49
ленных бюллетеней отмечал крайне слабое распространение
набивных машин в ситцевом производстве в России, одновременно
отмечал большое совершенство в работе мастеров по набивке и
гравировке ручных инструментов 1 .
В отличие от процветавших капиталистических предприятий,
где впервые стало внедряться машинное производство, на посес-
сионных мануфактурах с подневольным трудом в эти годы усили-
лись упадок и разложение. В этом отношении характерна история
гибели крупной посессионной ткацкой ситценабивной ману-
фактуры А. Д. Грачева. Это предприятие, основанное в 1796 г.
бывшим крепостным крестьянином из с. Иванова, затем купцом I
гильдии Д. Е. Грачевым, вначале было небольшим, с 25 рабочими,
занимающимися выделкой и набойкой полотна. В 1801 г. это пред-
приятие резко расширяется в результате покупки на аукционе
крепостных ткачей бывшего шелкового фабриканта Тамеса,
а также помещичьих крестьян Московской и Владимирской
губерний. Этот фабрикант из крестьян становится одновременно и
помещиком. Его приписные крестьяне из дер. Иконниковой, рядом
с с. Ивановом, в большинстве своем работали на ситценабивных
мануфактурах, выплачивая Грачеву денежный оброк. В первые
десятилетия XIX в. это предприятие процветало. Известно, что
в 1813—1814 гг. здесь было занято 318 приписных подневольных
и 648 вольнонаемных рабочих 119. Пытаясь захватить господ-
ствующие позиции в прибыльном ситценабивном производстве,
А. Грачев в 1816 г. решил механизировать свою мануфактуру,
заказав на Александровской мануфактуре ситцепечатную машину,
а на заводе Берда в Петербурге паровой двигатель. В 1817 г.
цилиндропечатная машина на паровом приводе была установлена
на мануфактуре Грачева, который начал усиленные хлопоты
в правительственных кругах о выдаче ему привилегии. Однако ему
было отказано из-за успешной конкуренции петербургских
фабрикантов Битепажа и Вебера. Только в конце 20-х годов
после отмены монопольной привилегии последних на мануфактуре
Грачева срочно вводится машинное печатание ситцев «посред-
ством паров». В ведомости за 1830 г. отмечается, что машинная
набивка миткаля с помощью одной ситцепечатной машины давала
16 486 кусков на сумму 131,9 тыс. руб., а ручная набивка на
30 станках — всего 4525 кусков на 36,2 тыс. руб., или почти
21 % от всего производства. Рабочая сила состояла из 231
человека (в состав которой входили 189 крепостных, из них
30 набойщиков, 11 резчиков, 15 штрифовалыциков, 15 кра-
сильщиков, 112 чернорабочих и 2 машинных мастера). Воль-
нонаемных было 42 человека, в состав которых входил мастер
по красильному делу, остальные рабочие-мытелыцики 12 .
С введением машин производство на этом предприятии с каж-
дым годом ухудшалось. В 1833 г. Грачев подает на имя мини-
стра финансов прошение, где отмечает, что с введением машин
«прежняя необходимость иметь при означенной ситцевой фабрике
крепостных людей не только миновалась, но ныне обращается уже
50
в действительное мое отягощение, и самую фабрику может при-
вести к упадку». Он просит разрешить ему «числящихся при фаб-
рике фабричных людей, купленных после приобретения покупкою,
продать отдельно от фабричного заведения, а живущих в деревнях
с землями, с коими они куплены, продать каждую деревню особо»
либо «взять всех без исключения находящихся у меня покупных
людей и с землями в казенное ведомство». Только на этих
условиях, считал фабрикант, его предприятие «предохранится от
упадка и продолжит свое существование с лучшей удобностью
и в равной степени с теми фабриками, кои, не имея при себе при-
писных людей, довольствуются ныне вполне вольнонаемными
мастерами и рабочими и находятся в положении процветающем и
выгоднейшем». Сначала Грачеву было категорически отказано в его
«домогательствах» и предложено в соответствии с действующим
законодательством о посессионных фабриках «продать оное без
всякого раздробления другому фабриканту». Но покупателей не
находилось. Грачев в своих повторных прошениях писал, что
невозможно «фабрику мою продать вместе с приписными к ней
людьми при настоящем избытке вольнонаемных мастеров, никто из
известных мне содержателей ситцевых фабрик купить оной на
таком положении не пожелает» 121. Дело это тянулось до начала
40-х годов, когда на основе вновь утвержденных «особых» времен-
ных правил от 18 июня 1840 г. «об увольнении посессионных фаб-
ричных в свободное состояние» рабочие с Грачевской мануфактуры
были частично переведены в категорию московских мещан (неболь-
шая квалифицированная часть мастеровых), большая же их
часть насильственно переселена на пустующие земли государствен-
ных деревень Саратовской губ. К этому времени фабрика была
окончательно ликвидирована, а все приписные работники, по
замечанию чиновника Министерства государственных имуществ,
оказались «нищими, не имеющими дневного пропитания . . . без
домашнего обзаведения и без умения и навыка к хлебопа-
шеству» 122.
В 30—40-е годы идет становление капиталистического ситце-
набивного производства в Ивановском промышленном районе.
Обширный рынок дешевых домашних рабочих, рассеянных по
близлежащим деревням и селам, первоначально сильно тормозил
механизацию ситцевого производства. По данным ведомостей,
в 1836 г. продукция пяти предприятий, имеющих ситцепечатные
машины, составила 36 % всего производства ситца в Иванове.
Но даже на этих крупных полумеханизированных предприятиях
продолжала преобладать ручная набивка ситцев. На них было
сосредоточено 25 % всех набивных столов Иванова. В этот период
большинство владельцев крупных набивных мануфактур выкупи-
лись из крепостного состояния и записались в купечество. К ним
относилась ведущая буржуазия этого района — Гарелины, Бабу-
рины, Барановы, Гандурины, Зубковы, Полушины и др. В 1836 г.
удельный вес купеческих предприятий в общей сумме продукции
ивановской ситцевой промышленности составил 69 %.
4*
51
В первой половине 30-х годов, когда в с. Иванове ситцепе-
чатных машин было еще сравнительно мало, ивановские ремеслен-
ники и рабочие пытались бороться с их распространением. В этом
отношении характерен мирской приговор от 16 мая 1833 г., где ука-
зывалось, что «проживающему в селе Иванове прежде бывшему
крестьянину, а ныне купцу Никандру Иванову Постникову
воспретить заводимую им вновь набоечную машину, так как он
начал оную заводить, не спросясь ни вотчинного правления, ни
мирского общества, ибо мы и без того терпим крайнее стеснение от
имеющихся в селе в большом числе машин. . .» 123. Однако в усло-
виях объективного процесса механизации предприятий подобными
мирскими приговорами в первую очередь воспользовались крупные
ивановские фабриканты Гарелины, Зубковы, Бабурины и другие,
убиравшие конкурентов.
Особенно бурно развивается в 30—40-е годы капиталисти-
ческая фирма братьев П. и М. Гарелиных. В 1832 г. на гарелин-
ской ситценабивной фабрике была поставлена первая в Иванове
паровая машина мощностью в 12 л. с. Пар употреблялся не только
как двигательная сила, но и для технологических целей. В 1833 г.
на этой фабрике работало 667 рабочих, изготовивших 75 тыс.
кусков ситца на 525 тыс. руб. серебром. В 1836 г. выработка гаре-
линской фабрики достигала 20 % производства всей ситцевой про-
мышленности Иванова. В 1842 г. на расширившемся предприятии
Гарелиных было занято 1080 рабочих, изготовивших 89 тыс. кусков
ситца стоимостью на 800 тыс. руб. Одновременно на Гарелиных
работало 4,6 тыс. деревенских ткачей, выработавших 90 тыс. кусков
миткаля стоимостью в 324 тыс. руб. В 1843—1844 гг. произошел
раздел этой фирмы и были созданы два крупных предприятия
Н. М. Гарелина и Я. П. Гарелина. По данным ведомости, составлен-
ной чиновником особых поручений Министерства финансов
Шерером в 1849 г., на ситцепечатной фабрике Н. М. Гарелина,
оборудованной тремя печатными машинами (включая перротину),
приводимыми в движение 20-сильным паровым двигателем, было
занято 760 рабочих, выработавших 69,7 тыс. кусков ситца
стоимостью в 614,7 тыс. руб. Здесь еще велика была доля ручного
труда. Рабочих столов было 200, на которых было выработано
29,8 тыс. кусков ручных ситцев стоимостью в 253,3 тыс. руб., или
41 % от всего производства. Более мощное производственное
оборудование было на фабрике Я. П. Гарелина, где имелось четыре
ситцепечатных машины, приводимые в действие паровым двига-
телем в 40 л. с., с тремя паровыми котлами в 75 л. с. На этой
фабрике было занято 818 рабочих, вырабатывавших 73 тыс. кусков
ситца стоимостью в 615 тыс. руб.124 На каждую из гарелинских
фирм работало до 3 тыс. домашних рабочих-ткачей. Доля пред-
приятий Гарелиных в 1849 г. в общей продукции с. Иванова
составляла по ситцу 28 %, по ткачеству миткаля 70 %.
В 1849 г. в ивановской промышленности ситцепечатных машин
насчитывалось 35, которые применялись на 22 предприятиях, из
них на 5 фабриках имелись паровые двигатели (Н. М. Гарелина,
52
Я. П. Гарелина, И. А. Бабурина, П. А. Зубкова, К. М. Удина),
на остальных 17 — конные приводы.
В. К. Яцунским дается примерный расчет динамики доли
продукции на машинных, смешанных и ручных ситценабивных
предприятиях с. Иванова 30—40-х годов, который свидетельствует
о начальном этапе вытеснения ручного труда машиной
(см. табл. 3). * В
Таблица 3
Удельный вес механизированных и ручных предприятий
ситценабивной промышленности с. Иванова
в производстве продукции в 30—40-х годах XIX в., %*
Год Ручные заведения Переходные предприятия с конным двигателем Паровые фабрики
1836 83 И 6
1849 61 20 19
* Яцунский В. К. Формирование крупной промышленности в Иванове в первой половине
XIX в. // Генезис капитализма в промышленности и сельском хозяйстве. M., 1965. С. 317.
В 30—40-е годы стала доминировать тенденция поступатель-
ного роста механизированных фабрик промышленного села
Иванова, хотя доля ручных заведений в производстве ситца еще
играла преобладающую роль.
В середине XIX в. стал усиливаться процесс концентрации
в ситценабивной промышленности. В 1849 г. из 156 действующих
предприятий отрасли на 58 крупных заведений (от 100 и более
рабочих), составлявших 37 % от общего числа, приходилось 85,4 %
всех рабочих и 80 % всей суммы производства 1 5. На долю ситце-
вой промышленности с. Иванова—39,2 % общероссийской
производительности, что составляло второе место после Москвы.
В хлопчатобумажном ткацком производстве в первой половине
XIX в. безраздельно господствовал ручной ткацкий стан. Основной
формой бумаготкацких предприятий была капиталистическая
централизованная и рассеянная мануфактура с широкой системой
домашнего труда. Известную роль играло мелкотоварное производ-
ство. Крестьянское ткачество по домам и светелкам в деревнях
и селах Московской, Владимирской и Тверской губерний специа-
лизировалось на выработке наиболее простых бумажных тканей:
миткалей, нанки и бумажных платков, идущих преимущественно
в набивку. В 1830 г. насчитывалось 538 цензовых бумаготкацких
мануфактур с 72,2 тыс. рабочих, к 1836 г. их численность возросла
до 95,8 тыс. человек, или более чем на 30 %, затем число их стало
падать при одновременном расширении контингента домашних
ткачей, подчиненных системе домашнекапиталистической работы
крупных мануфактурных предприятий.
Переворот в бумаготкацкой промышленности Англии в начале
XIX в. нашел отражение в дореформенной России с большим
опозданием в связи с крайней дешевизной крепостного труда.
Правда, в виде опыта первый ткацкий станок появился на Алексан-
53
дровской казенной мануфактуре в 1808 г., но он не привлек внима-
ние предпринимателей.
В 1829 г. по поручению правительства механические ткацкие
станки были закуплены в Англии в качестве образцов для петер-
бургской промышленной выставки. Орган Министерства финансов,
рекламируя эту машину, отмечал, что один малолетний рабочий
«может выткать на одном таком станке около 25 аршин в день,
а на двух — более 40 аршин, между тем как ни один ткач на
простом станке не в состоянии выткать более 12 аршин. Механи-
ческие ткацкие станки имеют еще то преимущество перед обыкно-
венными, что ткань выходит ровнее и единообразнее» 126.
В 1839 г; на вотчинной хлопчатобумажной фабрике Н. А. Вол-
кова в с. Горенки Московской губ. были поставлены первые 45
механических ткацких станков, действующих с помощью конного
привода. Однако, как отмечал обозреватель московской промыш-
ленной выставки 1843 г., первые опыты их применения оказались
совершенно неудовлетворительными 127. Указывая основную при-
чину неудачи внедрения механического ткачества, Л. Самойлов
отмечал, что «при невероятной дешевизне ныне в России задельной
платы всякое устройство механического ткачества (особенно для
миткалей) оказалось бы убыточным» 128.
Крупным тормозом для внедрения механического ткачества
являлось то, что основной формой организации хлопчатобумажного
ткачества в дореформенной России была рассеянная мануфактура,
представлявшая в большинстве случаев раздаточную контору,
раздающая пряжу рабочим на дому. Плата домашним ткачам была
намного ниже, чем ручным в централизованных мануфактурах.
Кроме того, мануфактуристам — раздаточнику и скупщику — не
приходилось расходовать средства на постройку и содержание
помещения мануфактуры, что также снижало капиталистические
издержки производства. По подсчетам Шерера, в 1843 г. издержки
на производство аршина миткаля при раздаче на дом в сельских
местностях составляли приблизительно 4 коп., а в Москве на
централизованных мануфактурах достигали 6—8 коп. за аршин,
или в 1,5—2 раза больше 129.
Для самих домашних ткачей заработок в условиях капита-
листической раздаточной системы был настолько нищенским и
даже убыточным для хозяйства, что, как только появлялась рядом
с деревней фабрика, предпочитали работать на ней; чем на дому.
Например, в 1849 г. крестьяне с. Иванова и близлежащих деревень
работали в основном на предприятиях ивановских капиталистов,
получая «вознаграждение задельной платой». Тканье же миткалей
на дому сосредоточивалось в более отдаленных от Иванова селениях
Владимирской и Костромской губерний. В. И. Ленин, говоря
о влиянии капиталистической работы на дому на низкий жизнен-
ный уровень работника, отмечал, что «предприниматель получает
возможность выбирать себе рабочих в таких захолустьях, где жиз-
ненный уровень населения стоит особенно низко и где связь
с землей позволяет работать за бесценок» 13°.
В предреформенную эпоху развитие машинного бумагопря-
дения и распространение прядильных фабрик явились мощным
рычагом расширения сферы ручного домашнекапиталистического
ткачества, вызвав значительный рост «резервной армии» ручных
ткачей. «Развитие бумагопрядения, — писал Е. Н. Андреев, —
отразилось явственным образом и в дальнейшей обработке
домашней пряжи. Ткачам уже в сороковых годах предстояла
втрое большая работа, чем в 30-х годах» 13А. Корсак отмечал,
что в ряде мест Московской и Владимирской губерний ручное
ткачество в 40—50-х годах становилось «главным и даже един-
ственным занятием крестьянина» 132.
К 40-м годам в промышленных селениях и деревнях Централь-
ного промышленного района образовался значительный скрытый
резерв квалифицированной рабочей силы, которую капитал исполь-
зовал во всевозрастающем массовом масштабе и на выгодных для
себя условиях, приспосабливаясь к крепостническому режиму.
Огромное увеличение армии ручных домашних ткачей повлекло за
собой быстрое 5-кратное снижение заработной платы. Обозреватель
журнала Министерства внутренних дел в 1840 г. писал о ткацких
промыслах Владимирской губ., что «крестьянин или крестьянка
все еще приготовляет миткаль или другие простые материи из
пряжи, данной фабричным хозяином, на тех же станках, как и
прежде, а между тем получает ныне только от 1 до 1 !/2 руб.
ассигнациями за 50-аршинный кусок или от 2 1/2 до 3 коп. за
аршин, тогда как прежде платили от 6 до 8 руб. за кусок или от 12
до 16 коп. за аршин» 133.
Владимирские фабриканты в 40-х годах раздавали не только
пряжу, но и снабжали работника орудиями производства — ткац-
кими станами, инструментами, что понижало заработную плату
домашних ткачей.. Давая описание своей ткацкой «фабрики»,
Я. Гарелин в ведомости Департамента мануфактур и торговли в
1849 г. писал, что «при миткалевой фабрике машин не имеется,
кроме 16 сновален. Ткацких станов, занятых работою миткалей,
в деревнях 3000, которые снабжаются владельцем фабрики раз-
ными принадлежностями, как-то: ремизами, бердами и пр.» 134
Только с конца 40-х годов XIX в. наметился незначительный
сдвиг в механизации ткачества. Во Владимирской губ. первая
ткацкая машинная фабрика была основана в 1846 г. в г. Шуе
фабрикантом Поповым как отделение на его действующей бумаго-
прядильне, где первоначально были поставлены 108 станков. Рост
прибыльности позволил предпринимателю через 5 лет увеличить
число ткацких станков до 150 *35. В 1848 г. начинается постройка
механической ткацкой фабрики на Никольской мануфактуре
Саввы Морозова в пос. Никольском в Орехово-Зуеве. Однако
механическое ткачество в этот Период имело ничтожную величину.
Начальный этап машинизации хлопчатобумажной промышлен-
ности стимулировал и обусловливал рост первых капиталисти-
ческих фабрик. Прогрессирующий процесс развития хлопчатобу-
мажной промышленности был общеевропейским явлением.
55
Начальные шаги машиностроения
Начало технического перевооружения текстильной промыш-
ленности вызывало настоятельную потребность в машинном произ-
водстве. Но в условиях отсталой феодально-крепостнической
системы хозяйства создание отечественного машиностроения
наталкивалось на объективные, сложно преодолеваемые трудности,
связанные с требованием высоких капиталовложений в новую
организацию производства, наличием инженерно-технических
кадров и квалифицированной рабочей силы. Поэтому новая отрасль
промышленности — машиностроение до середины XIX в. находи-
лась в зачаточном состоянии. Изготовление машин и усовершен-
ствованных орудий в этот период производилось на трех типах
предприятий: на казенных заводах и мануфактурах, в механи-
ческих мастерских при крупных частных мануфактурах и фабри-
ках и специализированных механических заводах. Но на всех этих
типах предприятий новые машины изготовлялись ремесленно-
мануфактурными методами, что являлось общемировым явлением.
«Машинное производство, — указывал К. Маркс, — первона-
чально возникло на не соответствующей ему материальной
основе» 136.
Основным центром зарождающейся машиностроительной
промышленности издавна был Петербург. Здесь в пригородном
районе были расположены Ижорские Адмиралтейские заводы,
оснащенные усовершенствованным оборудованием и квалифици-
рованным контингентом рабочих. На этих заводах строились
первые металлообрабатывающие станки, канатные машины и
паровые двигатели. Здесь была изготовлена первая в стране
самоходная паровая землечерпалка 137.
В первые десятилетия XIX в. паровые машины строились на
казенном Петербургском литейном и механическом заводе
(в будущем Путиловском). Этот завод был создан в 1801 г. на базе
демонтированного оборудования старого Кронштадтского литейного
завода в стратегических целях. После оборудования здесь спе-
циализированных «машинных» токарной и слесарной мастерских
и установки парового двигателя в 50 л. с. в самом конце 10-х годов
началось изготовление паровых машин и машинного оборудования
для суконных и бумажных предприятий и пр. Здесь же в 1825—
1827 гг. была изготовлена значительная часть рабочего оборудова-
ния и паровые двигатели для вновь выстроенного в Петербурге
казенного Александровского литейно-механического завода.
По тому времени этот завод был оборудован самой совершен-
ной техникой. В 1828 г. в состав его оборудования входило 3 паро-
вых машины общей мощностью в 86 л. с., паровая лесопилка и
более 50 различных станков и машин. Завод непрерывно расши-
рялся. К 1842 г. здесь уже имелось 6 паровых машин общей
мощностью в 126 л. с., 4 лесопильные паровые рамы и 117 различ-
ных станков и машин, большинство из них действовало на механи-
ческой тяге. Некоторые виды технического оборудования имели
56
специальное назначение для изготовления частей и деталей
паровых машин. При судостроительном доке имелся «паровой
снаряд» для распорки корпусов. Необходимо отметить чрезвычайно
низкий удельный вес импортного оборудования, на долю которого
приходилось всего 9 станков и паровая машина. На заводе имелась
внутризаводская конно-чугунная дорога для перевозки тяжелых
форм к сушильным печам 138. Вместе со старым Петербургским
литейным заводом новый Александровский завод был передан
в распоряжение Горного департамента для «выполнения особых
заказов с мест и частных лиц на коммерческих началах,» т. е. для
обслуживания запросов развивающейся капиталистической про-
мышленности. При этом технические возможности этих заводов
сравнительно с другими механическими предприятиями Петер-
бурга и Москвы были несомненно большими. «Многие выполнен-
ные заводом заказы, — отмечалось в отчете администрации
завода, — не могли быть исполнены частными предпринимателями
до постройки Александровского завода, т. к. были огромны по
размерам» 139. В 30-е годы основной продукцией Александровского
завода были паровые машины для вновь развивающегося паро-
ходства на Балтийском, Черном и Каспийском морях. Только за
1827 — 1837 гг. на заводе было изготовлено 45 паровых двигателей
общей мощностью в 1,6 тыс. л. с. для частных пароходов и само-
ходных землечерпальных машин 14°.
Как отмечалось выше, важную роль в техническом перево-
оружении российской текстильной промышленности в эти годы
сыграла механическая мастерская при казенной Александровской
мануфактуре в Петербурге. К концу 20-х годов здесь было занято
200 рабочих и действовал паровой двигатель. В мастерской изго-
товлялись почти все основные виды текстильных машин, которыми
были оснащены крупные бумагопрядильные фабрики Петербурга,
создаваемые во второй половине 30-х годов 141. Механическое
производство этого государственного предприятия имело особое
значение в период запрета вывоза машин из Англии. После отмены
запрещения в 1842 г. заказы на Александровской мануфактуре
резко сократились из-за губительной конкуренции дешевых
английских машин.
С 1804 г. началась постройка паровых двигателей на первом
частном машиностроительном предприятии заводчика Ф. Берда
в Петербурге. К 1820 г. это предприятие имело 3 паровых двига-
теля общей мощностью в 42 л. с. и 70 металлообрабатывающих
станков. Завод выпускал ежегодно до 10 паровых машин преиму-
щественно для пароходов 142,
Промышленная революция в Англии сопровождалась экспор-
том английских механиков и инженеров, которые открывали
в России первые механические мастерские и заводы. Так, в начале
20-х годов в Петербурге был открыт литейно-механический завод
английских предпринимателей Броуна и Ильса, а в начале
30-х годов — небольшие заводы Ишервуда и Грейссона, оснащен-
ные паровыми машинами. В конце 30-х годов начал действовать
57
механический завод Ф. Торогута в Петергофе, его предприниматель
ранее 15 лет работал главным механиком на императорской
Петергофской писчебумажной фабрике. Имя Торогута фигуриро-
вало на дебатах в английском парламенте в 1825 г., когда один
из его членов — Галловейт назвал его «искуснейшим меха-
ником» в Комитете по рассмотрению вопроса о запрещении вывоза
машин из Англии 143. Машинами с завода Торогута была оснащена
писчебумажная Ярославская фабрика кн. Гагарина. Несмотря
на высокое качество машинной продукции завода Торогута,
предприятие оказалось малорентабельным и было ликвидировано.
А предприниматель вынужден был перейти на службу на Луганский
механический и литейный завод. Этот казенный завод в Екатерино-
славской губ., основанный еще в конце XVIII в., длительное
время являлся убыточным предприятием из-за отсталой социаль-
ной структуры, базируемой на подневольном труде. Обстоятельное
исследование Е. И. Дружининой свидетельствует, что в 30-е годы
на Луганском заводе был проведен ряд мероприятий по его техни-
ческому и социальному подъему. Был упразднен архаический
институт непременных работников. Заводские мастеровые были
объединены в артельную организацию труда на сдельной оплате,
что вызвало известную заинтересованность в работе, более береж-
ном отношении к инструментам. В результате заводская продукция
стала выпускаться более высокого качества при более низкой ее
себестоимости 144. С 1841 г. на Луганском заводе стали изготов-
ляться паровые машины «от 2 до 100 и более сил» по новейшим
образцам по цене в 1 тыс. руб. 1 л. с. вместе с паровым котлом
в 25 л. с. Завод принимал заказы на разного рода машины: гидра-
влические прессы, токарные, винторезные станки, оборудова-
ние для бумажных фабрик и пр.145 Однако принудительный труд
казенных мастеровых даже в условиях усовершенствованной
техники давал низкую производительность. По свидетельству
одного зарубежного ученого-металлурга, «в Луганском заводе
употребляют шесть рабочих на то, что в Силезии делает один»
и рабочие «тогда только занимаются делом, когда видят над собой
глаз начальства» 146. Это положение было характерным для всех
казенных заводов, которые, несмотря на новейшую технику и
паровую энергетику, терпели убыток из-за нерентабельности и
низкой производительности принудительного труда.
В техническом оснащении текстильных предприятий Москов-
ского района, особенно паровыми машинами, большое место при-
надлежало Сноведскому литейному и механическому заводу,
входившему в группу приокских Выксунских железоделательных
заводов ген. Шепелева. В 20-х годах этот завод был реконструиро-
ван, оснащен паровым двигателем, изготовленным крепостными
заводскими механиками Лукиным и Ястребовым, которые готовили
и первые кадры механиков-паровщиков. За 1820—1850-е годы на
Выксунских заводах было изготовлено 84 паровых двигателя общей
мощностью в 3,2 тыс. л. с., из них 19 паровых машин (434 л. с*)
было внедрено в заводские работы. По заказам текстильных фабри-
58
кантов Центра произведено 25 паровых машин в 800 л. с., для
частного пароходства — 31 паровая машина в 1,7 тыс. л. с.,
остальные — по заказам казны. В частности, паровыми двигате-
лями и водонапорным оборудованием выксунского производства
были оснащены Московский (Мытищинский) и Нижегородский
1 47
водопроводы .
Первоначально паровое оборудование Сноведского механи-
ческого завода было незначительным, к началу 50-х годов
здесь имелось 3 маломощных паровых двигателя в 30 л. с.
Постройка паровых машин осуществлялась здесь преимуще-
ственно мануфактурными формами труда.
В конце 30-х годов XIX в. значительное количество выксунских
паровых машин было доставлено в Москву и размещено на
текстильных предприятиях города. Так, в 1838 г. паровые машины
в 17 л. с. и 24 л. с. были установлены на Трехгорной ситцевой
мануфактуре Т. В. Прохорова на Пресне и на соседней с ней ситце-
вой фабрике бр. Прохоровых148. Паровые машины совместно
с паровыми котлами выксунских заводов были установлены на
многих суконных предприятиях Москвы. Это были машины
низкого давления с незначительной мощностью от 16 до 20 л. с. со
слабой гарантией техники безопасности, что приводило нередко
к взрывам котлов. Одним из условий покупки выксунских паровых
машин и котлов было обеспечение их механиками из числа кре-
постных мастеровых с заводов Шепелевых. Так, в архиве сохра-
нился «Список рабочим людям, находящимся при паровых маши-
нах и котлах на фабриках, заводах и красильнях» г. Москвы за
1847 г., где большинство указанных механиков-паровщиков были
из числа шепелевских крепостных крестьян-мастеровых. Напри-
мер, на ситцевой фабрике бр. Прохоровых механиком при паровой
машине состоял Никифор Гурьев, который «исправно знает свое
дело, учился у Шепелевых» 149.
Однако рабочие машины для текстильных фабрик Центра
Сноведский механический завод Шепелевых почти не производил,
о чем свидетельствует «Журнал мануфактур и торговли», где
сообщалось, что, изготовляя значительное число паровых машин,
этот завод произвел «весьма малое число прядильных станков
и других сложных машин» 15°.
В 1833 г. в Москве был основан механический завод Е. Д. Мак-
гиля. Последний являлся английским механиком, который с 1821
по 1832 г. работал мастером на казенной Александровской ману-
фактуре. Затем он переехал в Москву и организовал сначала
ремонтную, а затем и механическую мастерскую по постройке тех-
нического оборудования и запасных частей к машинам на текстиль-
ных фабриках Московского района. Это предприятие было распо-
ложено на Пресне, в начале 40-х годов было оснащено двумя
небольшими паровыми машинами собственного производства.
Здесь было занято 80 рабочих, которые большинство машин
строили вручную. Из сохранившейся в архиве «Выписки о сделан-
ных машинах разным господам фабрикантам начиная с 1833 г.
59
по декабрь 1842 г. механиком Макгилем» видно, что за этот период
было изготовлено около 1 тыс. различных машин для хлопчатобу-
мажных, льняных, суконных предприятий. В числе заказчиков
числятся крупные фабрики капиталистов Гучковых, Прохоровых,
Лепешкина, Алексеевых, Бабурина, Носовых, Щапова и др. Этот
завод оснащал техническим оборудованием и вотчинные тек-
стильные мануфактуры, такие, как кн. Голицына в с. Раменском,
Римских-Корсаковых в Калужском у., бар. О. И. Миллера в Звени-
городском у., Шепелевых для Выксунских заводов (прядильные
машины) и др. Завод имел казенные заказы для оборудования
водопроводной системы Кремлевского дворца, Медико-хирурги-
ческой академии, Университета, Военного госпиталя, Кадетского
корпуса и пр. Всего за указанный период было изготовлено машин
на 1223,3 тыс. руб. Ассортимент рабочих машин был разнообразный
начиная от прядильных мюль- и ватер-машин и кончая самоткац-
кими станками. Например, по заказу от купца Бабурина из
с. Иванова завод изготовил 90 различных подготовительных (тре-
пальных, чесальных, ленточных и пр. машин), прядильных и
ткацких станков на сумму в 104750 руб.151
Начало массового импорта английских машин с середины
40-х годов в российскую хлопчатобумажную промышленность
вызвало губительную конкуренцию для российских механи-
ческих предприятий. Предприятие Е. Макгиля захирело и в начале
50-х годов было ликвидировано, а капитал предприниматель пере-
лил в высокоприбыльное бумагопрядильное дело, основав хлопча-
тобумажную фабрику в Москве.
В 1847 г. по ходатайству Московского отделения Мануфактур-
ного совета в Москве был открыт машиностроительный завод пред-
принимателей Риглея и Гоппера. В отчете Департамента мануфак-
тур и внутренней торговли за 1847 г. отмечалось, что это новое
механическое заведение «будет приготовлять большую часть
машин, выписываемых доселе из чужих краев, и вместе с тем
починять уже находящиеся на фабриках английские и другие
иностранные машины» ,52. Это предприятие, получившее денежное
пособие от казны, возглавил английский инженер-механик Л. Риг-
лей, который получил привилегию от правительства на беспошлин-
ный ввоз в Россию машинного оборудования из-за границы. Перво-
начально на заводе было занято 115 рабочих и здесь же «безвоз-
мездно» практиковались воспитанники Технологического инсти-
тута. Однако это предприятие оказалось малорентабельным. После
4-летнего действия завода его предприниматели в 1852 г. подали
прошение в Департамент мануфактур и торговли о ликвидации
его «по невыгодности и даже убытку» 153. Среди главных трудно-
стей в организации отечественного машиностроения было сохране-
ние в стране крепостного права. Господство принудительных форм
труда в горнодобывающей и металлургической промышленности
в сильнейшей степени тормозило внедрение машинного произ-
водства и развитие машиностроения. За 1830—1850 гг. число маши-
ностроительных предприятий в России возросло с 7 до 25 заводов.
60
Но в целом это были небольшие предприятия с общим числом
рабочих в 1475 человек с производительностью в 423,4 тыс. руб.
Несмотря на известный рост отечественного производства, в осна-
щении развивающейся капиталистической промышленности глав-
ное место принадлежало импорту машинного оборудования,
который к 1850 г. почти в 2,5 раза превосходил отечественное
производство.
Таким образом, в 30—40-е годы XIX в. общий рост продукции
машиностроительных заводов по сравнению с бурным развитием
хлопчатобумажного производства, особенно бумагопрядения,
следует признать ничтожным, особенно учитывая возросший спрос
на машиностроительную продукцию этой отрасли.
Подготовительный период промышленного переворота протекал
в условиях разложения и кризиса феодально-крепостнической
системы, что налагало свой отпечаток на этот исторический
процесс.
1 Ленин В. И. Поля. собр. соч. Т. 3. С. 60.
2 См.: Дружинин Н. М. Генезис капитализма в России. М., 1955; Яцунский В. К.
Социально-экономическая история России XVIII—XIX вв. М., 1973; Рындзюн-
ский П. Г. Утверждение капитализма в России, 1850 —1880. М., 1978; Коваль-
ченко И. Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М., 1967.
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 727.
4 См.: Рубинштейн Н. Л. Территориальное разделение труда и развитие всерос-
сийского рынка //Из истории рабочего класса и революционного движения. М.,
1958. С. 88 — 100; Миронов Б. Н. Внутренний рынок России во второй половине
XVIII — первой половине XIX в. Л., 1981. С. 72—100.
5 Миронов Б. Н. Указ. соч. С. 95.
ь Истомина Э. Г. Водные пути России во второй половине XVIII — начале
XIX в. М., 1982. С. 260 - 261.
7 Семевский В. И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. СПб.,
1896. Т. 1. С. 584-585.
8 Дружинин Н. М. Государственные крестьяне и реформа П. Д. Киселева. М.,
1958. Т.2. С. 151-153.
9 Щербатов М. М. Статистика в рассуждении России. СПб., 1896. Т. 1. С. 480.
10 Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Об интенсивности оброчной эксплуатации
крестьян Центральной России в конце XVIII — первой половине XIX в. // Исто-
рия СССР. 1966. № 4. С. 65—67; Рындзюнский П. Г. Указ. соч. С. 57.
11 ЦГИА СССР. Ф. 1290 (Центральный статистический комитет). Оп. 5. Д. 14. Л. 15.
12 Там же.
13 Сборник сведений и материалов по ведомству Министерства финансов. СПб.,
1865. Т. 2. С. 79.
14 Мешал ин И. В. Текстильная промышленность крестьян Московской губернии
в XVIII и первой половине XIX в. М.; Л., 1950. С. 190.
15 Федоров В. А. Помещичьи крестьяне Центрально-Промышленного района России
конца XVIII — первой половины XIX в. М., 1974. С. 86.
16 Шелехов Д. Путешествие по русским проселочным дорогам // Б-ка чтения.
1839. Т. 32, отд. 4. С. 8.
17 Китарры М. Я. Очерк современного положения и нужд русской мануфактуры.
СПб., 1857. С. 12-13.
18 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 341.
19 ЦГИА СССР. Ф. 1290. On. 1. Д. 143. Л. 2-4.
20 Федоров В. А. Указ. соч. С. 111.
21 Там же. С. 135.
22 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 415.
61
23 ЦГИА СССР. Ф. 1290. Оп. 5. Д. 14. Л. 15 - 16.
24 Ратин А. Г. Население России за 100 лет; 1811 — 1913: Стат, очерки. М., 1956.
С. 86.
25 Статистические таблицы о состоянии Городов Российской империи, составлен-
ные Статистическим отделением Совета министров внутренних дел. СПб.,
1840. С. 16-21.
26 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 184.
27 Тр. Вольного экон. о-ва. 1814. Т. 16. С. 47—48.
28 Заблоцкий-Десятовский А. П. Граф П. Д. Киселев и его время. СПб., 1882.
Т. 4. С. 276.
29 Ковальченко И. Д. Указ. соч. С. 290.
30 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 728.
31 Там же. Т. 19. С. 408.
32 Дружинин Н. М. Государственные крестьяне ... Т. 2. С. 320—321.
33 Федоров В. А. Указ. соч. С. 206—207.
34 Там же. С. 209, 215.
36 Ламанский А. Опыт описания крестьянской промышленности Калужской
губернии //Журн. М-ва гос. имуществ. 1860. Т. 73, отд. 4. С. 3.
36 Копанев А. И. Население Петербурга в первой половине XIX в. М.; Л., 1957.
С. 17-22.
37 Тенгоборский Л. В. О производительных силах России. СПб., 1858. Ч. 1. С. 128.
38 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 346.
39 Яцунский В. К. Формирование крупной промышленности в Иванове в первой
половине XIX в. // Генезис капитализма в промышленности и сельском хозяй-
стве. М., 1965. С. 291 —306; Разгон А. М. Крестьяне Ивановской вотчины Шереме-
тевых во II половине XVIII в. М., 1951. С. 31, 47.
40 Федоров В. А. Указ. соч. С. 133—139.
41 Корсак А. К. О формах промышленности вообще и о значении домашнего произ-
водства (кустарной и домашней промышленности) в Западной Европе и России.
СПб., 1861. С. 263, 268.
42 Там же. С. 250.
43 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 367—368.
44 Мешалин И. В. Указ. соч. С. 161.
45 Рындзюнский П. Г. Указ. соч. С. 10.
46 Сторожев В. Н. История московского купеческого общества. М., 1911. Т. 2. С. 98.
47 Клебановский П. Воспоминания о фирме братьев Яхненко и Симиренко // Киев,
старина. 1896. № 2. С. 254.
48 Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. С., 1952. Т. 2. С. 16-17.
49 Блиох И. С. Финансы России в XIX в. СПб., 1882. Т. 1. С. 151.
50 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 767.
51 I Полное собрание законов Российской империи. Т. 38. №68964. (Далее: ПСЗ-1).
52 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 38. С. 136.
53 Друян А. Д. Очерки по истории денежного обращения России в XIX в. М., 1941.
54 Семенов А. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле
и промышленности с половины XVII до. 1858 г. СПб., 1859. Т. 2. С. 121.
55 Боровой С. Я. Кредит и банки России, середина XVII — 1861. М., 1958. С. 223.
56 Погребинский А. П. Очерки истории финансов дореволюционной России. М.,
1954. С. 40.
57 ЦГИА СССР. Ф. 18. (Департамент мануфактур и внутренней торговли). Оп. 2.
Д. 958. Л. 3-17.
58 Киняпина Н. С. Политика русского самодержавия в области промышленности,
20-50-е годы XIX в. М., 1968. С. 432-440.
59 ЦГИА СССР. Ф. 560 (Общая канцелярия министра финансов). Оп. 38. Д. 560.
Л. 9.
60 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 385.
61 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 353—354.
62 Там же. С. 376.
63 Рашин А. Г. Формирование промышленного пролетариата в России. М., 1940.
С. 83
64 Ковальченко И. Д. Об особенностях работы по найму помещичьих крестьян
России в первой половине XIX в. // Генезис капитализма. . . С. 378—407.
62
65 Хромов П. А. Экономическое развитие России в XIX—XX вв. М., 1950. С. 34.
65 Кошелев А. И. Записки. Берлин, 1884 г. Приложения: Добрая воля, спорее
неволи //Земледел. газ. 1847. № 99. С. 790—791.
67 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 383.
68 Мешалин И. В. Указ. соч. С. 105.
69 Туган-Барановский М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М.,
1938. С. 79.
70 Материалы к истории Прохоровской Трехгорной мануфактуры, 1799—1915. М.,
1915. С. 58.
71 Корсак А. К. Указ. соч. С. 206.
72 Журнал мануфактур и торговли. 1854. Ч. 1, С. 203. (Далее: ЖМиТ).
73 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 417.
74 Техника в ее историческом развитии: От появления ручных орудий труда до
становления техники машинно-фабричного производства. М., 1979. С. 216.
75 Цыпин Б. Л. Некоторые особенности промышленного переворота в России.
Свердловск. 1968. С. 70—71.
76 Виргинский В. С. Творцы новой техники в крепостной России: Очерки жизни и
деятельности выдающихся русских изобретателей .XVIII —первой половины
XIX в. М., 1962.
77 Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960. С. 469.
78 Гулишамбаров С. С. Всемирная торговля в XIX в. СПб., 1898. С. 27—29.
79 Семенов Л. С. Россия и Англия: Экон, отношения в середине XIX в. Л., 1975.
С. 69-71.
80 Моск, ведомости. 1843. № 121. С. 719.
81 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 97.
82 ПСЗ-1. Т. 27. № 19613.
83 Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958. С. 184—185.
84 ЖМиТ. 1828. № 6. С. 41— 42; Очерки экономической истории России первой
половины XIX в. М., 1959. С. 129.
85 Володарская Ч. Г. Переход к вольнонаемному труду на первой русской бумаго-
прядильне//Вопр. истории. 1955. № И. С. 77.
86 Там же. С. 81.
87 Пажитнов К. А. Очерки истории текстильной промышленности дореволюционной
России: Хлопчатобумажная, льно-пеньковая и шелковая промышленность. М.,
1958. С. 14.
88 Сборник сведений и материалов по ведомству Министерства финансов. СПб.,
1895. Ч. 3. С. 166.
89 ЦГИА СССР. Ф. 18. Он. 2. Д. 30. Л. 78-79.
90 Лурье А. Е. Роль Александровской мануфактуры в развитии текстильного произ-
водства и машиностроения в России первой половины XIX в.//Тр. Ин-та
естествознания и техники. 1956. Т. 13. С. 79 — 102.
91 Киняпина Н. С. Указ. соч. С. 44.
92 Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России. СПб.,
1863. Т. 2, ч. 1. С. 447-448; ЖМиТ. 1831. Ч. 1, № 2. С. 59-65.
'93 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 5. Л. 17.
94 ЖМиТ. 1829. № 5. С. 84.
95 ЦГИА СССР. Ф. 560. Оп. 38. Д. 362. Л. 143-144.
96 Небольсин Г. Статистические записки о внешней торговле России. СПб., 1835.
97 Пажитнов К. А. Указ. соч. С.' 16.
98 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 958. Л. 17.
99 Там же. Д. 795. Л. 1-2.
100 Пономарев Н. О бумагопрядильных фабриках в России. М., 1839. С. 67—71.
101 Обзор различных отраслей. . . Т. 2, ч. 1. С. 449.
102 Тенгоборский Л. В. Указ. соч. Ч. 2. С. 349—350.
103 Отдел рукописи Государственной библиотеки им. В. И. Ленина (ОР ГБЛ).
Ф. 332 (Чижова). Д. 77. Карт. 16. Л. 5—6.
104 Широков Г. К. Промышленная революция в странах Востока. М., 1981. С. 121.
105 ЖМиТ. 1828. Ч. 2, № 5. С. 41-42.
106 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 508. Л. 23-24.
107 ЖМиТ. 1825. №6. С. 152-161.
108 Моск, ведомости. 1841. № 23. С. 185.
63
109
110
1 1 1
112
113
114
115
I 16
117
118
1 19
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
ЦГИА г. Москвы. Ф. 199. On. 1 Д. 2. Л. 22.
ЖМиТ. 1829. № 6. С. 123.
Пажитнов К. А. Указ. соч. С. 51.
Несытое И. Е. Колеристы и набойщики Владимирской губ.//Владимирский
историко-статистический сборник. Владимир. 1869. С. 54.
См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 446—447.
ЦГИА г. Москвы. Ф. 2354. Он. 1. Д. 5. Л. 18—19
Там же. Ф. 199. Он. 1. Д. 9. Л. 56.
Самойлов Л. Атлас промышленности Московской губернии. М., 1845. С. 21.
Яцунский В. К. Социально-экономическая история. . . С. 129.
Там же. С. 130.
Ведомость о мануфактурах в России за 1813 и 1814 гг. СПб., 1816. С. 226.
ЦГИА г. Москва. Ф. 2354. On. 1. Д. 6. Л. 3.
ЦГИА СССР. Ф. 18. Он. 2. Д. 823. Л. 1-3.
Там же. Л. 183; Степанов А. А. Крестьяне фабриканта Грачева//Записки
историко-бытового отдела Гос. Русского музея. Л., 1928. Ч. 1. С. 232.
ЦГАДА. Ф. 1287. On. 1. Д. 30. Л. 49; Яцунский В. К. Формирование крупной
промышленности. . . С. 309 —310.
ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1368. Л. 5.
Там же. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1368. Л. 5-27.
ЖМиТ. 1829. № 5. С. 119.
Там же. 1844. Ч. 1, № 1. С. 94-95.
Самойлов Л. Указ. соч. С. IV.
Обозрение главных отраслей мануфактурной промышленности в России. СПб.,
1845. С. 21.
Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 443.
Обзор различных отраслей. . . Т. 2, ч. 1. С. 450.
Корсак А. К. Указ. соч. С. 168.
Журн. М-ва внутр, дел. 1840. № 5. С. 297.
ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1351. Л. 118.
ЖМиТ. 1847. № 4. С, 38; 1850. № 5. С. 34.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 393.
Виргинский В. С., Захаров В. В. Цодготовка перехода к машинному производ-
ству в дореформенной России// История СССР. 1973. № 2. С. 86.
ЦГИА СССР. Ф. 37. Он. 67. Д. 187. Л. 35-36.
Там же. Оп. 13. Д. 254. Л. 45.
Моренец Н. И. Петербургские казенные металлообрабатывающие заводы
Горного департамента в первой половине XIX в. Л., 1955. С. 74. Рукопись.
Яцунский В. К. Формирование крупной промышленности. . . С. 199—208.
Карелин В. С. О русских паровых машинах. СПб., 1853. С. 52.
ЖМиТ. 1838. Ч. 1. № 3. С. 498-499.
Дружинина Е. И. Южная Украина в период кризиса феодализма, 1825 — 1860 гг.
М., 1981. С. 128-130.
ЖМиТ. 1841. Ч. 1. № 2. С. 145-146.
Дружинина Е. И. Указ. соч. С. 131.
ЦГИА г. Москвы. Ф. 2199. On. 1. Д. 579. Л. 227, 274; Вести, пром-сти. 1860.
Т. 9. С. 65.
ЦГИА г. Москвы. Ф. 199. On. 1. Д. 9. Л. 7—8.
Там же. Ф. 16. Оп. 15. Д. 25. Л. 25.
ЖМиТ. 1837. № 10. С. 16.
ЦГИА г. Москвы. Ф. 2354. On. 1. Д. 8. Л. 7-14.
ЦГИА СССР. Ф. 560. Оп. 38. Д. 545. Л. 22.
Там же. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1310. Л. 26.
Глава вторая
НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В РОССИИ 50-х ГОДОВ XIX в.
50-е годы XIX в. занимают особое место в мировой истории
и в истории России. Именно в эти годы окончательно созревают
внутренние и внешние факторы, ускорившие падение крепостниче-
ства.
Глубокий международный кризис 1847 г., европейские рево-
люции 1848—1849 гг. вызвали острое потрясение в капиталистиче-
ском мире. Мировая буржуазия, возглавляемая «демиургом капи-
талистического космоса» — Англией, расчищала путь к еще более
мощному расширению производства и извлечению крупных прибы-
лей за счет новых рынков сырья и сбыта путем значительного сни-
жения цен, дальнейшей механизации и концентрации производ-
ства и централизации капитала, эксплуатации пролетариата и тру-
дящихся масс. В эти годы промышленный переворот в капитали-
стических странах Европы и США ускоряет свои темпы. Начало
крупномасштабного железнодорожного строительства и парового
судостроения в этих странах усиливает производство продукции
тяжелой индустрии и общий промышленный потенциал. За десяти-
летие 1850 — 1860 гг. удельный вес Франции, Германии и США
в мировом промышленном производстве составил 45 %, Англии —
36, остального мира — 19 %*.
В ходе завершающей стадии промышленной революции в капи-
талистических странах Западной Европы и Америке идет становле-
ние капитализма в господствующую мировую систему хозяйства.
Эти факторы оказывали сильное воздействие на феодально-
крепостническую Россию, экономический строй которой переживал
тяжелый кризис. Последствия были тем глубже, чем больше в
стране зрели внутренние капиталистические противоречия. В 50-е
годы в экономической структуре России, глубоко втянутой в миро-
вой капиталистический рынок, окончательно укрепляется бур-
жуазный уклад в ведущих сферах хозяйства, что вело к отмира-
нию отживших форм феодальной эксплуатации. В эти годы возрас-
тают позиции крупной промышленной буржуазии, в первую оче-
редь столичной, связанной с иностранным капиталом, которая
переходит на фабрично-машинное производство, приносящее наи-
высшие прибыли.
Резкое обострение международных противоречий привело к
крымской войне 1853—1856 гг., окончившейся поражением ца-
ризма и продемонстрировавшей «гнилость и бессилие крепостной
России» 2. Острая экономическая и политическая необходимость
5. Заказ 2055 65
введения новых капиталистических форм хозяйства, нарастающая
непримиримая антифеодальная борьба народных масс в годы рево-
люционной ситуации заставили царское правительство пойти на от-
мену крепостного права.
Нарастающая промышленная революция в стране повлекла за
собой не только изменения в технике и организации промышлен-
ного производства, но и вызвала глубокие общественные пере-
мены.
Переход к массовой машинизации
текстильного производства
Общемировой процесс промышленной революции в середине
XIX в. глубоко захватил развитые отрасли промышленной эконо-
мики предреформенной России. Массовое внедрение машинной
техники началось с ведущих отраслей текстильной промышлен-
ности, где наблюдалось наибольшее применение форм наемного
труда с его высокой производительностью в отличие от крепост-
нических мануфактур. Предыдущее исследование свидетельствует
о том, что до середины 40-х годов XIX в. процесс машинизации
промышленного производства России в целом носил преимущест-
венно опытный, спорадический и неустойчивый характер. Только
с конца 40-х и особенно в 50-х годах XIX в. в ведущих отраслях
обрабатывающей промышленности отчетливо наметился коренной
сдвиг в сторону систематического и непрерывного перехода от
мануфактуры к машинному производству.
Как и в других странах Запада, главной сферой распростра-
нения фабрики стала молодая хлопчатобумажная промышлен-
ность, которая по темпам роста шла впереди всех других отраслей.
На хлопчатобумажных предприятиях почти не применялся крепо-
стной труд, что было одним из важнейших факторов высоких тем-
пов развития; при этом большинство рабочих было занято на круп-
ных предприятиях. Благодаря внедрению машинной техники, кон-
центрации производства и применению вольнонаемного труда
хлопчатобумажная промышленность стала обладать важными пре-
имуществами над другими отраслями, сдавленными оковами фео-
дально-крепостной монополии. Эта передовая отрасль быстро пере-
росла рамки крепостного хозяйства и создала в его недрах формы
крупной капиталистической фабрики. В. И. Ленин указывал, что
«капиталистическая организация хлопчатобумажной промышлен-
ности сложилась до освобождения крестьян» 3. Быстро растущая
буржуазия России активно использовала протекционистский тамо-
женный заслон, установленный правительством законами 1822
и 1842 гг., что защищало ее от иностранной конкуренции на внут-
реннем рынке. Для быстрой механизации хлопчатобумажных
предприятий большое значение имело использование российскими
предпринимателями передового технического прогресса машин-
ной индустрии Англии, где с 1842 г. был снят запрет на вывоз
машин за границу.
66
Наивысший прогресс в становлении крупного фабричного про-
изводства был достигнут в наиболее прибыльной отрасли хлопча-
тобумажной промышленности — в хлопкопрядении. В 50-е годы
XIX в. общее число бумагопрядилен России продолжало расти при
одновременном расширении и реконструкции старых фабрик.
Распространение отечественного бумагопрядильного производства
не приостановилось и после 1850 г., когда в фискальных интере-
сах царское правительство снизило пошлину на импортируемую
бумажную пряжу. Ф. Энгельс, уделявший большое внимание раз-
витию российской промышленности, отмечал в 1851 г. в письме
к К. Марксу: «Несмотря на понижение пошлины на пряжу с 7 до
5 пенсов за фунт, ежедневно все еще возникают новые прядиль-
ни» 4.
За 50-е годы механизация бумагопрядильного производства
России приняла особо бурные формы. За 1849 — 1860 гг. число
механических веретен возросло более чем в 2,5 раза, достигнув
1,6 млн веретен, в то время как количество новых предприятий
возросло незначительно — всего лишь с 45 до 57, примерно на
21 %. Становление крупных капиталистических фабрик с новым
машинным способом производства создало предпосылки для скач-
кообразного расширения производительности труда. За 1849—
1860 гг. число бумагопрядильных фабрик в России увеличилось
на 21 %, численность рабочих на 85 %, а стоимость выпущенной
продукции — на 150 %, несмотря на значительное снижение цен
на ПРЯЖУ- Таблица 4
Развитие бумагопрядильных фабрик в России в 40—50-х годах XIX в.*
Год Число фабрик Рабочих, тыс. Механи- ческих веретен, тыс. шт. Произ- водство пряжи, тыс. пуд. Выработ- ка пряжи на рабо- чего, пуд Стои- мость продук- ции, млн руб. Стоимость продукции в расчете на рабочего, руб.

1843 39 10,2 350 325 31,9 5,2 509,8
1849 45 22,3 650 720 32,3 11,5 515,7
1853 50 28,4 1000 1200 42,3 17,3 609,1
1860 57 41,3 1600 2240 54,2 28,7 694,9
* См.: Тенгоборский Л. О. О производительных силах России. СПб., 1858. Ч. 2. Отд. 2.
С. 320—321; Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России.
СПб., 1863. Т. 2. С. 459—469; Пажитнов К. А. Очерки истории текстильной промыш-
ленности дореформенной России: хлопчатобумажная, льнопеньковая и шелковая про-
мышленность. M., 1958. С. 16 — 19.
Данные табл. 4 свидетельствуют, что именно в 50-е годы XIX в.
произошел качественный скачок в росте производительности труда
на бумагопрядильных фабриках России. Если за 40-е годы наблю-
далось фактическое отсутствие роста производительности и в нату-
ральном и ценностном отношении, то в 50-е годы натуральная
выработка пряжи на рабочего поднялась в среднем на 69 %, а
в стоимостном отношении на 35 %.
В середине XIX в. наиболее отчетливо проявилась важнейшая
5*
67
особенность российского фабричного бумагопрядения — высокая
концентрация производства при дальнейшей усиленной машини-
зации последнего. Обозреватель Петербургской промышленной
выставки 1861 г. Шерер отмечал по этому поводу: «Два обстоя-
тельства довольно резко обозначают настоящее направление рус-
ского бумагопрядильного производства: учреждение новых заве-
дений в больших размерах и увеличение производительных средств
на многих прежних заведениях. Соединение больших капиталов
компаниями и товариществами особенно содействует к такому ра-
циональному преобразованию нашего бумагопрядильного дела» 5.
К 1860 г. резко усилилась концентрация йроизводственного
оборудования и паровой энергетики на крупнейших бумагопря-
дильных фабриках России (с числом рабочих свыше 1 тыс. чело-
век) .
Таблица 5
Концентрация производства
на бумагопрядильных фабриках России в 1860 г.*
Группа фаб- рик с числом механиче- ских веретен, тыс. Число фабрик Механических веретен В сред- нем на фабрику веретен, тыс. Мощность паровых машин В среднем на фабри- ку, л. с.
тыс. % к итогу л. с. % к итогу
Свыше 40 14 917 60 65,5 3245 58,4 231,8
От 20 до 40 14 376 24 26,8 1360 24,4 97,1
До 20 26 242 16 9,3 955 17,2 36,7
Всего 54 1535 100 28,4 5560 100,0 103,0
* Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России. СПб., 1863. Т. 2.
С. 460-468.
Данные табл. 5 свидетельствуют о том, что на 14 крупнейших
бумагопрядильнях России в 1860 г. было сконцентрировано 60 %
всех механических веретен и до 58 % мощности паровых двигате-
лей этой отрасли. По свидетельству исследователей, российские
бумагопрядильные фабрики в конце 50-х годов XIX в. по техниче-
ской оснащенности механическими веретенами и по количеству
потребленного хлопка-сырца были мощнее американских и герман-
ских в 4—5 раз, французских — в 7—8 раз и даже крупнее англий-
ских — в 1,5 раза 6, хотя на российских бумагопрядильнях выраба-
тывались более грубые сорта пряжи и потреблялось на каждое вере-
тено значительно больше хлопка.
Данные табл. 6 свидетельствуют о наивысшем уровне концент-
рации бумагопрядильных фабрик в середине XIX в., хотя по абсо-
лютным показателям Россия чрезвычайно отставала от капитали-
стических стран.
Главной причиной усиленной концентрации бумагопрядиль-
ного производства в России в этот период являлась всевозрастаю-
щая капиталистическая конкуренция, которая, по словам Маркса,
«свирепствует здесь прямо пропорционально числу и обратно про-
порционально величине соперничающих капиталов. . . Поэтому
68
Таблица 6
Сравнительная концентрация
технического производства бумагопрядильных фабрик
Запада, США и России в конце 50-х годов XIX в.*
Страна Число фабрик Механиче- ских веретен, млн Потребление хлопка, тыс. т В среднем на фабрику
механиче- ских веретен, тыс. шт. потребление хлопка, т
Англия 1646 28,0 404 17,0 245
Франция 1521 5,0 84 3,3 55
Германия 310 2,25 74 7,2 239
США 1091 5,2 188 4,8 172
Россия 57 1,6 48 28,0 842
* Мендельсон Л. . С. 521. А. Теория и история экономических кризисов и циклов. М., 1959. Т. 1.
меньшие капиталы побиваются большими. . . С развитием капита-
листического способа производства возрастает минимальный раз-
мер индивидуального капитала, который требуется для ведения
дела при нормальных условиях» 7.
В сфере господства мирового капиталистического рынка все
усиливающуюся конкуренцию в бумагопрядении выдерживали
только крупные рентабельные конкурентоспособные предприятия
с более совершенной машинной техникой, которые в годы эконо-
мических кризисов обновляли свой производственный аппарат.
Обозреватель Петербургской промышленной выставки 1861 г. отме-
чал, что «бумагопрядение в России до того изменилось, концент-
рация до такой степени развилась, что основание в наше время
новой прядильни лишь тогда считается выгодным предприятием,
когда имеются на первый раз не менее 25 тыс. веретен».8 Боль-
шинство мелких бумагопрядильных предприятий в начале 60-х го-
дов оказались не конкурентоспособными и вынуждены были пре-
кратить свое существование.
Значительная часть ведущих петербургских бумагопрядильных
фабрик в 50-е годы становятся крупными акционерными компа-
ниями. Так, в 1851 г. были акционированы старые частновладель-
ческие хлопчатобумажные предприятия в Петербурге и на их осно-
ве возникли акционерные общества Компания Невской бумагопря-
дильной мануфактуры (основной капитал 1 млн руб. серебром)
и Компания Самсониевской мануфактуры (основной капитал
750 тыс. руб. серебром). В 1852 г. крупный английский предпри-
ниматель Губбард основал на паях с Эгертоном акционерную ком-
панию Петровской бумагопрядильни (основной капитал 1,2 млн
руб.), затем к ним перешла и компания Спасской бумагопрядиль-
ной фабрики, бывшей Райта. Английский капитал доминировал
в акционерных предприятиях Товарищества Новой бумагопря-
дильни, Товарищества Охтенской бумагопрядильни и др.
69
В это же время вновь возникающие бумагопрядильные фабрики
России и реконструируемые старые предприятия оборудуются но-
вейшими машинами того времени. Например, мюль-сельфактор-
автомат, который был изобретен и внедрен в производство в Англии
еще в середине 30-х годов, длительное время не находил приме-
нения в российской хлопчатобумажной промышленности из-за низ-
кой заработной платы прядильщиков, что делало невыгодным капи-
талистам вводить новые дорогостоящие машины. Только с 50-х го-
дов мюль-сельфактор прочно внедряется в производство на круп-
ных российских бумагопрядильнях. «Введение его (сельфактора)
становится необходимым, — писал экономист Е. Н. Андреев, —
для выгодной конкуренции с теми заведениями, которые уже снаб-
жены этими прекрасными прядильными устройствами» 9.
Наиболее интенсивно развивалась хлопчатобумажная промыш-
ленность Петербурга, большинство фабрик которой были акциони-
рованы и давали огромные прибыли. По числу механических вере-
тен на рабочего петербургские фабрики более чем в 2,6 раза пре-
восходили предприятия Московской губ., а по паровой энерговоору-
женности — в 9 раз общероссийский средний показатель. Все
петербургские бумагопрядильные фабрики были оснащены паро-
выми машинами, в то время как на московских и владимирских
еще большое значение в энергетике имели водяные двигатели,
характерные для мануфактурных предприятий.
Высокий уровень паровой энерговооруженности и машиниза-
ции петербургской хлопчатобумажной промышленности был в из-
вестной степени связан с недостаточной обеспеченностью промыш-
ленности Петербурга рабочей силой, отсюда более высокая зара-
ботная плата по сравнению с центральными районами страны. Кре-
постное право, препятствуя свободному передвижению крестьян-
отходников в эти годы, особенно тормозило необходимый быстрый
приток рабочего населения.
Высокая механизация производства на петербургских бумаго-
прядильнях способствовала высокой норме производительности
труда, которая была в 2 — 2,5 раза больше, чем в других промыш-
ленных центрах страны. Например, по данным табл. 7, средняя
выработка петербургского рабочего-бумагопрядилыцика состав-
ляла около 1150 руб., что более чем в 2,6 раза превышало средне-
годовую выработку московского прядильщика. При этом наиболь-
шая производительность труда была на крупнейших бумагопря-
дильнях столицы. Так, на Невской бумагопрядильной мануфак-
туре, где было занято около 2 тыс. рабочих, было изготовлено
хлопчатобумажной продукции более чем на 3,6 тыс. руб. В резуль-
тате производительность каждого «невского» прядильщика в цен-
ностном исчислении составляла до 1820 руб. в год, что втрое пре-
восходило средний общероссийский показатель 10.
В ходе концентрации хлопчатобумажного производства в
50-х годах стал развертываться прогрессирующий процесс комби-
нирования, связанный с устройством на крупных бумагопрядиль-
ных фабриках механического ткачества и ситцепечатания. В 1859 г.
70
на 21 комбинированной пря-
дильно-ткацкой фабрике Рос-
сии насчитывалось 7,4 тыс.
механических ткацких стан-
ков, а на специализирован-
ных ткацких предприятиях —
около 3 тыс. шт., или в 2,5 ра-
за меньше. Комбинирован-
ные фабрики отличались вы-
сокой рентабельностью в тем-
пах накопления капитала и
роста производительности
труда, а также большими воз-
можностями в конкурентной
борьбе. В этом отношении
характерен быстрый темп
производства на Петровской
прядильно-ткацкой фабрике
в Петербурге. Если в 1855 г.
общая сумма выработки на
рабочего здесь составила
554 руб. в год, то через че-
тыре года, к 1860 г., эта вели-
чина возросла почти на 20 %,
составив 655 руб. в год. Зна-
чительное увеличение произ-
водительности труда в пер-
вую очередь было связано
с усилением механизации
ткацкого производства путем
ввода в строй новых 314 стан-
ков, новой паровой машины
в 60 л. с. и упразднением руч-
ных орудий труда. Кроме то-
го, эта фабрика за этот пе-
риод пополнилась значитель-
ным контингентом опытных
ткачей с бывшей казенной
Александровской мануфак-
туры и. Таким образом, мас-
совое внедрение машин и
комбинирование машинного
производства обеспечили
скачок в производительности
труда.
Особенно усилилось ме-
ханическое ткацкое произ-
водство на петербургских
прядильных фабриках на ру-
71
беже 50—60-х годов XIX в., когда начался хлопковый мировой
кризис, что взвинтило цены на пряжу-полуфабрикат и хлопчато-
бумажные ткани. В этих условиях крупным бумагопрядильным
фирмам Петербурга стало выгодно массовое введение механиче-
ского ткачества. Так, по данным Л. Тенгоборского, в начале 50-х го-
дов в России насчитывалось всего 2 тыс. механических ткацких
станков, из них до 1 тыс., или половина, приходилось на петер-
бургские фабрики 12.
В 1858 г. на хлопчатобумажных фабриках России насчитыва-
лось 7,4 тыс. механических ткацких станков, из них на долю пе-
тербургских фабрик приходилось около 1,8 тыс. Таким образом,
темпы прироста механических станков в этот период времени
в Петербурге были незначительные. Однако в последующие три
года, в 1859—1862 гг., наблюдается мощный скачок. По подсчетам
экономиста И. В. Вернадского, в 1862 г. на петербургских хлоп-
чатобумажных фабриках насчитывалось 3846 механических ткац-
ких станков 13. В результате их число возросло здесь за четыре года
более чем вдвое. В основном новое механизированное ткацкое обо-
рудование было сконцентрировано на нескольких крупных фаб-
риках. Показателем быстрого развития механического ткачества
в эти годы является тот факт, что в конце 50-х годов несколько
английских заводов производили ткацкие станки исключительно по
русским заказам.
В конце 1857 г. было учреждено Товарищество Кренгольмской
бумагопрядильной и ткацкой мануфактуры, главным учредителем
и акционером которой стал обрусевший немецкий предпринима-
тель Л. Г. Кноп, фирма которого с 40-х годов держала монополию
на поставку английского машинного оборудования для текстиль-
ных фабрик России. Это крупнейшее в тот период хлопчатобумаж-
ное предприятие не только в России, но и в Европе было выстроено
в конце 1859 г. близ г. Нарвы на водопаде р. Нарвы, где была соору-
жена вначале система 3 мощных водяных колес в 1,5 тыс. л. с.
Использование в качестве производственной энергетики силы водо-
пада обеспечивало низкую стоимость производства. На этой комби-
нированной фабрике действовали два отделения: бумагопрядиль-
ное и бумаготкацкое. Первое было оснащено 61,8 тыс. механиче-
ских веретен. Здесь было занято почти 1 тыс. прядильщиков, еже-
годно выделывавших до 62 тыс. пуд. пряжи. Норма общегодовой
выработки кренгольмского прядильщика достигла 930 руб., или на
44 % превышала общероссийскую. Второе, бумаготкацкое отделе-
ние было оснащено 800 механическими станками, где было занято
до 700 рабочих, вырабатывавших приблизительно 130 тыс. кусков
миткаля, общегодовая норма выработки которых на 20 % превы-
шала норму выработки на фабриках Московского района. В после-
дующие годы это предприятие непрерывно расширяется, широко
используя льготы, предоставлявшиеся учредителям царским пра-
вительством, в том числе 10-летнее освобождение от оплаты гиль-
дейских платежей, беспошлинный ввоз оборудования, сырья и пр.14
В 50-е годы значительный сдвиг произошел в становлении
72
фабричного бумагопрядения на хлопчатобумажных предприятиях
Московского промышленного района, где происходила реконструк-
ция предприятий на базе современной механизации и усиление
паровой энергетики фабрик. Процесс усовершенствования машин-
ного оборудования фабричного производства в отечественном бума-
гопрядении обращается благодаря конкуренции в закон для каж-
дого фабриканта 15. Например, на Реутовской бумагопрядильне
фабриканта М. С. Мазурина в 1856 г. все ручное оборудование было
заменено машинным. Чиновник Министерства внутренних дел
А. К. Чугунов, участвуя в правительственных обследованиях хлоп-
чатобумажных предприятий в России в 1858 г., отмечал значитель-
ную перестройку московских хлопчатобумажных мануфактур,
подчеркивая, что новые машины намного продуктивнее старых,
вместо пяти рабочих для каждой теперь требуется только трое,
но они выпрядают на 1 /з пряжи более старых 16. Исследования
Е. В. Арсеньевой и Л. В. Кошман свидетельствуют, что в 50-е годы
произошли важные изменения в московской бумагопрядильной
промышленности (табл. 8). За 1850—1860 гг. число бумагопряди-
лен сократилось с 26 до 18, или на 30 %. При этом сумма производ-
ства возросла на 30 %. Выработка на рабочего увеличилась с 380 до
714 руб. в год, или на 87 %. Последний показатель наглядно сви-
детельствует о больших успехах в механизации московских бума-
гопрядильных фабрик, оснащенных машинами более совершен-
ной конструкции. В 1860 г. в бумагопрядильном производстве Мос-
ковской губ. было занято до 37 % рабочих всей хлопчатобумаж-
ной промышленности, которые вырабатывали до 24 % всей стои-
мости годовой продукции российского бумагопрядения, в то время
как петербургские прядильщики, составлявшие 22 % всех занятых
рабочих этой отрасли, давали 39 % всей стоимости годовой про-
дукции в связи с большей технической оснащенностью и паровой
энерговооруженностью предприятий.
На наиболее крупных московских бумагопрядильнях в 50-х го-
дах развернулось комбинирование производства. В 1860 г. 6 из
Таблица 8
Рост технической оснащенности и производительности труда
на бумагопрядильных фабриках Московской губ.
в 1850—1860 гг.*
Год Предприятие Рабочие Мощность паро- вых двигателей, л. с. Сумма производства, тыс. руб. Сумма выра- ботки на рабо- чего, руб.
1850 1860 * Арсеньев бумажно шк. Ист. ворота в ности Мс ния) // I 26 18 ш Е. В. К вопр й промышленн науки. М., 1 России (при! •сковской и Вл Зестн. Моск, у 14 689 13 937 »осу о заве{ [ости Моск» 961. С. 66 иенение па адимирско] н-та. Исто 1146 1400 нпении перехода к овской губ. (1860- ; Кошман Л. В. яровых двигателей и губерний и зарои рия. М., 1969. № i 6 591,3 10 099,2 1ануфактуры в фа< -1870-е годы) // 1 Из истории пром в хлопчатобумая едение отечествен! 5. С. 35. 380 714 брику в хлопчато- Науч. докл. высш, [ышленного пере- кной промышлен- юго машинострое-
73
18 бумагопрядильных фабрик Московской губ. имели ткацкие отде-
ления, оборудованные 2230 механическими станками, что состав-
ляло до 30 % станков всех российских хлопчатобумажных пред-
приятий. В их число входили акционерная компания Богородско-
Глуховской мануфактуры 3. Морозова (380 механических стан-
ков, 42,2 тыс. веретен), Вознесенская мануфактура С. Лепешкина
и сыновей (472 механических станка, 41,7 тыс. веретен), Товари-
щество Андреевской мануфактуры (600 механических станков
и 12 тыс. веретен), Товарищество Нарских мануфактур (120 меха-
нических станков и 29 тыс. веретен), Горенская фабрика Н. А. Вол-
кова и наследников (215 механических станков, 16,5 тыс. вере-
тен) 17.
Всего в хлопчатобумажной промышленности России в 1861 г.
имелось приблизительно до 10 тыс. механических станков. Таким
образом, на долю московской промышленности приходилось около
22 %, а Петербургской — до 39 %. Начало систематического вве-
дения механического ткачества не означало еще конца домашней
системы ткацкого производства. Капиталистическая эксплуата-
ция домашних рабочих-ткачей возрастает в этот период в больших
размерах. Слабый удельный вес машинного труда по сравнению
с ручным позволял мануфактурным капиталистам успешно конку-
рировать с фабрикой, продавая подчас на рынках товары по ценам
более низким, чем фабричные, и в то же время получая высокие
барыши. В результате развитая домашнекапиталистическая си-
стема в ткацком производстве длительное время служила мощным
тормозом введения машинного ткачества. Развернувшаяся конку-
ренция со стороны машинного производства вынуждала ману-
фактуристов все больше снижать издержки производства за счет
увеличения эксплуатации труда ручных ткачей. Выгодную домаш-
некапиталистическую систему продолжали эксплуатировать и
крупнейшие московские фабриканты, имеющие у себя на фабри-
ках механическое ткачество. Например, на крупнейшей в Мос-
ковской губ. Богородско-Глуховской мануфактуре на самой ткац-
кой фабрике имелось 380 механических и 110 ручных станков.
Кроме того, по деревням последних было до 5 тыс. Общая числен-
ность фабричных рабочих в начале 60-х годов достигала 1,8 тыс. че-
ловек, а количество домашних рабочих — 5 тыс., хотя общая сумма
выработки на рабочего в год на этом предприятии была наивысшей
среди хлопчатобумажных предприятий Московской губ., втрое пре-
<_» 18
восходя среднюю норму по району .
В 1860 г. в Московской губ. насчитывалось 522 ткацких пред-
приятия с 33 305 рабочими, вырабатывающих продукцию в
7,7 млн руб. Техническое оборудование бумаготкацких предприя-
тий состояло из 34 877 ручных станов (без учета домашних и све-
телочных) и 2275 механических станков. Производительность руч-
ного стана в 1860 г. определяется примерно в 250 руб., а механи-
ческого — в 1602, или более чем в 6 раз по сравнению с ручным. По-
этому стоимость продукции, выработанной на ручных станках,
составляла 8,7 млн руб., а на механических — 3,6 млн руб., или
в 2,4 раза меньше 19.
74
Дешевый ручной труд широко использовался и на многочислен-
ных ткацких мануфактурах и крупных фабриках Владимирской
губ. К числу крупнейших здесь относилась Никольская мануфак-
тура Саввы Морозова. Только за 1857 — 1861 гг. число механиче-
ских веретен здесь возросло более чем в 2,5 раза, с 35 тыс. до
84 тыс. шт. На 64 % выросло количество механических станков,
достигнув 460 шт. Численность постоянных фабричных рабочих
достигала 2,4 тыс., сезонных — 1,2 тыс., а домашних ткачей —
12 тыс., или более 77 % всего состава наемной рабочей силы. По
масштабам производства Никольская мануфактура в эти годы
выходит на первое место в стране, вырабатывая до 130 тыс. пуд.
бумажной пряжи и до 10 млн м. различных бумажных тканей на
общую сумму в 3,5 млн руб. серебром 20.
В 50-е годы внедрение машинного производства проходило
еще «среди пестрого хаоса переходных форм», как указывал
К. Маркс 21, к числу которых относилась и домашнекапиталисти-
ческая работа для механизированных фабрик. В эти годы во Влади-
мирской и Костромской губерниях ткачеством миткаля в дере-
венских избах и светелках занималось не менее 150 тыс. человек,
которые вырабатывали до 3 млн кусков ткани (кусок — 35,5 м),
в то время как машинное ткачество здесь составляло всего 150 тыс.
кусков, или около 5 % от ручной выработки 22. Ручной миткаль в
эти годы обходился на 85 % дешевле фабричного производства.
Поэтому фабрикантам в этих губерниях было невыгодно перехо-
дить на машинное ткачество. «Понижение заработной платы ниже
стоимости рабочей силы, — писал К. Маркс, — препятствует при-
менению машин и делает его излишним, часто прямо невозмож-
ным с точки зрения капитала, прибыль которого ведь происходит
не из сокращения применяемого труда вообще, а из сокращения
оплачиваемого труда» 23.
Таким образом, в предреформенной России издержки по введе-
нию механического ткацкого станка для большинства фабрикантов
Центрального промышленного района оказывались подчас значи-
тельно выше заработной платы 5—6 ткачей, которых он заменял, и,
следовательно, невыгодными с точки зрения капитала в отличие
от прядильных машин с их 200-кратной экономией на рабочем
труде.
В результате если механическое бумагопрядение при самом
своем появлении сразу заняло господствующее положение в произ-
водстве, то механическое ткачество длительное время далеко усту-
пало ручному. По вычислениям экономиста А. Шерера, в начале
60-х годов XIX в. из общего числа 2,3 млн пуд. хлопчатобумажных
материй на долю механического ткачества приходилось всего лишь
до 400 тыс. пуд., или около 20 %24. Следовательно, более 80 % хлоп-
чатобумажной продукции производилось ручным способом, что
свидетельствует о господстве мануфактурных методов производ-
ства в этот период в этой отрасли промышленности. Только в годы
сырьевого мирового кризиса 60-х годов крупным капиталистам
становится выгоднее производить хлопчатобумажные ткани на
75
фабриках и они начинают в массе отказываться от ручного ткаче-
ства, разоряя тысячи мелких производителей.
Начало массовой механизации бумагопрядения в 50-е годы
обусловило неизбежность технического переворота в отраслях
хлопчатобумажного производства. «Машинное прядение выдви-
нуло необходимость машинного ткачества, — указывал Маркс, —
а оба вместе сделали необходимой механико-химическую револю-
цию в белильном, ситцепечатном и красильном производствах» 25.
В российской хлопчатобумажной промышленности механиза-
ция бумагопрядения в первую очередь способствовала введению
машинного производства в ситценабивном деле. «Водворение пря-
дильного дела в России, — писал экономист Е. Н. Андреев, —
дало совершенно новый вид белильному, красильному и набив-
ному производству из домашних и ремесленных заведений, по этим
частям скоро образовались настоящие фабрики, развитие которых
шло так успешно, что в короткое время они уже не уступали бума-
гопрядильным заведениям» 26.
Особенностью ситцепечатного производства в отличие от ткац-
кого являлась наибольшая сложность технологического процесса,
тесная зависимость одной операции от другой, что требовало со-
средоточения всего производственного процесса в одном месте.
Поэтому здесь по технологическим причинам отсутствовала воз-
можность использования такой формы эксплуатации, как капита-
листическая работа на дому.
В 50-е годы распространение ситцепечатных рабочих машин
шло бурными темпами. Главной причиной, обусловившей относи-
тельно быстрое распространение цилиндропечатных машин в сит-
цепечатном производстве, явилось, так же как и в бумагопряде-
нии, огромное повышение производительности труда. По словам
Маркса, одна печатная машина «при содействии одного взрослого
рабочего или подростка печатает в 1 час столько же четырехцвет-
ного ситца, сколько раньше набивали 200 взрослых рабочих» 27.
Такое огромное повышение производительности труда ставило
капиталиста, применявшего ситцепечатную машину, в чрезвы-
чайно выгодные условия по сравнению с конкурентами, тем более
что труд ручных набойщиков, требовавший большего мастерства,
оплачивался в несколько раз дороже, чем, например, труд ручного
ткача. Кроме того, при применении ситцепечатных машин значи-
тельно уменьшались расходы на дорогостоящую краску в те годы.
Все это заставляло владельцев ситцепечатных мануфактур вводить
машины сначала в целях получения избыточной прибавочной стои-
мости, а затем, когда цены на ситец стали определяться машинным
производством, в силу действия принудительного закона конку-
ренции. Об этом свидетельствует заявление обозревателя «Жур-
нала мануфактур и торговли», отметившего, что «по мере умно-
жения в Москве цилиндров для набивки ситцев набивные заведе-
ния Владимирской губ., сохраняющие еще прежнюю методу руч-
ной набивки, невзирая на дешевизну тамошней задельной платы,
придут постепенно в упадок, если не заведут наравне с московской
машинную набивку» 28.
76
Центрами ситценабивного и красильного производства России
являлись Московская и Владимирская губернии. В конце 50-х го-
дов здесь было сосредоточено около 54 % всех российских пред-
приятий этой отрасли с 87 % всех рабочих, производящих 91 %
всей продукции .
На многих предприятиях в этот период существовало одновре-
менно и машинное и ручное производство ситца, последнее
в основном специализировалось на производстве платков, принося-
щих значительную прибыль.
В 1860 г. в Москве насчитывалось 32 ситценабивных предприя-
тия, из них на 11 действовали цилиндропечатные машины.
К числу крупнейших относилась ситцепечатная фабрика Э. Цин-
деля с числом рабочих 682 человека. Здесь действовали семь печат-
ных машин и 100 набивных столов (табл. 9).
Таблица 9
Ситцевая промышленность Москвы в 1860 г.*
Предприятие Число предприятий Печатные машины Набивные столы (ручные) Рабочие Стоимость годового производства, тыс. руб.
абс. | % абс. J % абс. 1 %
Машинное И 30 762 35 3106 58 2032,2 74,9
Мануфак- 21 — 1443 65 2285 42 684,5 25,1
турное
Всего 32 30 2205 100 5391 100 2716,7 100
* ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 15. Д. 945. Л. 58 -59.
На Трехгорной мануфактуре Прохоровых было занято 900 рабо-
чих, где имелись печатная машина и 200 набивных столов. На фаб-
рике А. Гюбнера в Хамовниках с 535 рабочими имелось шесть
печатных машин и 20 набивных столов. На машинных ситцевых
фабриках Москвы было занято до 58 % всех рабочих-ситцепечат-
ников. В 50-х годах внедрение рабочих машин в ситценабивное
производство происходило значительно быстрее, чем оснащение его
паровыми двигателями. Так, в 1856 г. из 37 ситценабивных пред-
приятий Москвы и Московской туб. паровые двигатели имелись
только на шести промышленных предприятиях (около 1 /6 заведе-
ний), на остальных машинных предприятиях в качестве двигателя
использовался конный привод 30.
К числу крупнейших ситценабивных фабрик России в эти годы
относилась Ростокинская мануфактура Е. В. Молчанова, располо-
женная в Московском уезде. Здесь действовала система машин,
приводимая в движение тремя паровыми двигателями мощностью
67 л. с. В состав рабочих машин входили три цилиндропечатные,
две перротины (многоцветные), 13 граверных, механизмы для ап-
претуры тканей и др. Но, кроме того, по данным ведомости 1860 г.,
здесь еще действовали 158 набивных столов. Численность рабочих
достигала 1100 человек, которые производили продукцию на
1 165 257 руб., что составляло свыше половины стоимости произ-
водства всех 11 механических фабрик г. Москвы. Эта фабрика выде-
лялась наивысшей производительностью труда, где среднегодовая
норма выработки рабочего составляла около 1060 руб., что на
50 % превосходило норму выработки рабочего на ситцевой фаб-
рике Цинделя в Москве31.
К числу высокодоходных ситценабивных предприятий относи-
лась серпуховская фабрика московского торгового дома «Третья-
кова У. А. с сыновьями». Здесь имелось пять цилиндропечатных
машин, приводимых в движение паровой машиной в 20 л. с. Набив-
ных столов было 40. Общая численность рабочих 1285 человек,
производивших продукцию на 993,8 тыс. руб. Среднегодовая норма
выработки на рабочего составляла 773 руб.
На старой Царевской ситценабивной фабрике в Дмитровском у.
Московской губ. в 1860 г. в техническое оборудование входило
семь печатных машин, приводимых в действие паровыми двига-
телями в 70 л. с. Но здесь продолжало сохраняться ручное произ-
водство на 170 набивных столах. Из общего числа царевских рабо-
чих в 716 человек ручные набойщики составляли около 23 %.
Сумма годового производства этой фабрики была 551,7 тыс. руб.
Среднегодовая норма выработки рабочего 770 руб.
Особенно значительный прогресс в механизации ситцепечат-
ного производства был достигнут в ситцевой промышленности
Вознесенского посада с. Иванова Владимирской губ. (табл. 10).
Таблица 10
Рост машинизации на ситцевых предприятиях
с. Иванова и Вознесенского посада Шуйского у. Владимирской губ.*
Год Рабочие машины Паровые двигатели
цилиндропечатные| перротины число | мощность в л. с.

1848 34 4 8 160
1852 42 3 10 170
1860 62 34 16 493
* Кошман Л. В. Из истории промышленного переворота в России. На материалах ткац-
кого и ситценабивного производства Московской и Владимирской губерний. // Вести.
Моск, ун-та. История. 1969. № 2. С. 86—87.
Особенно возросло число многоцветных пирротинов. Но перво-
начально они приводились в движение преимущественно конным
двигателем. Общая численность набивных столов сократилась
на 30 %. Огромный сдвиг наблюдался в росте паровой энерго-
вооруженности крупных предприятий. В результате паровая
машина становится основным двигателем на ивановских ситцевых
фабриках.
В конце 40-х годов паровые двигатели имелись только на пяти
иваново-вознесенских фабриках из 22 предприятий, оснащенных
ситцепечатными машинами, где доминировал конный привод.
В 1860 г. паровые двигатели были уже внедрены на 12 ситцевых
78
фабриках из 32 предприятий, имевших цилиндропечатные ма-
шины.
Расчеты В. К. Яцунского убедительно свидетельствуют о про-
грессирующем росте машинного производства в ситценабивной
промышленности с. Иванова в 50-х годах (табл. 11).
Таблица 11
Соотношение производительности
ситцевых предприятий с. Иванова, в %*
Год Ручные заведения Переходные предприятия с конным двигателем Паровые фабрики
1849 61 20 19
1860 34 18 48
* Яцунский В. К. Формирование крупной промышленности в Иванове в первой половине
XIX в. // Генезис капитализма в промышленности и сельском хозяйстве. М., 1965. С. 317.
На многих ситцевых предприятиях Иванова в качестве двига-
тельной силы употреблялся конный привод. Подобного типа полу-
фабричные заведения являлись переходными от мануфактуры
к фабрике. Они уже не были мануфактурами, базисом которых был
ручной труд, ибо нередко применяли систему рабочих машин в
основном производственном процессе, но в то же время здесь
отсутствовал основной признак фабрики — паровой двигатель. На
них еще широко сочеталась машинная и ручная работа. Однако
удельный вес переходных предприятий в общем производстве сит-
цевой продукции ивановской промышленности был незначителен
(1 /5) и имел четкую тенденцию к снижению. Усиливающаяся кон-
куренция, кризисы перепроизводства, требующие модернизации
производства, заставляли предпринимателей все более широко при-
менять усовершенствованное оборудование, и в первую очередь
паровые двигатели. Обозреватель «Вестника промышленности»
отмечал в 1859 г., что «с улучшением ситцевого производства пре-
имущественно в 40—50-х годах применение пара на здешних фаб-
риках увеличилось. Начали выписываться паровые машины из
Бельгии и из Англии, и на всех самых значительных фабриках
были введены паровые двигатели» 32. Применение паровых двига-
телей способствовало значительному повышению производитель-
ности труда и значительно снижало издержки производства. Так,
на Тейковской мануфактуре Каретникова во Владимирской губ.
паровая машина была установлена в 1851 г., заменив конные при-
воды. В результате, как сообщал «Журнал мануфактур и тор-
говли», «фабрика его совершенно преобразилась». Введение паро-
вого двигателя позволило фабриканту: 1) соединить все операции
в одном месте; 2) уменьшить число рабочих и смотрителей;
3) облегчить и ускорить надзор за рабочими; 4) сберечь наполо-
вину дровяного топлива; 5) основное улучшение — значительно
повысить производительность труда, увеличив суточную выработку
ситцев, которые «начали выходить лучше, чище и единообраз-
79
нее» 33. Все это, несомненно, ставило ситцевых фабрикантов в выиг-
рышные условия с точки зрения конкуренции по сравнению
с предпринимателями, применявшими конный привод.
В 50-е годы усиливается процесс концентрации ситцевой про-
мышленности России. В эти годы к числу крупнейших фирм
с. Иванова относились предприятия капиталистов Гарелиных, где
в 1836 г. впервые в районе была внедрена паровая машина. Объем
производства продукции составил 20 % ситцевой и 53 % ткацкой
ромышленности Иванова. В 1860 г. действовали уже три фабрики
Гарелиных, вырабатывавшие 29 % ситцевой продукции и 72 %
производства ткацкой промышленности с. Иванова 34. На этих фаб-
риках было сконцентрировано до 20 % паровой энергетики этого
района и трудилось 29 % фабричных рабочих ситценабивной про-
мышленности Иванова. Выработкой миткаля для фабрик капита-
листов Гарелиных было занято 8740 домашних рабочих, которые
ткали в «гарелинских» светелках, разбросанных по деревням
и селениям Владимирской губ. Численность рабочих домашне-
капиталистической системы Гарелиных достигала 78 % всего со-
става рабочих ткацкой промышленности с. Иванова.
Как и на московских ситцевых фабриках, ручной труд набой-
щиков на ивановских ситцепечатных предприятиях в начале
60-х годов еще сохранился, хотя за 1849 — 1860 гг. сократился
в численном отношении на 30 %. Всего в ивановской промышлен-
ности в 1860 г. ручные набойщики на фабриках и мануфактурах
составляли до 25 % всего состава рабочей силы. Как правило, их
использовали в производствах, требующих особенного художест-
венного мастерства, например при набойке головных платков,
имеющих спрос на рынке. На старой фабрике Н. М. Гарелина
ручные набойщики составляли даже 40 % всего состава фабрич-
ных 35.
К 1860 г. удельный вес мелкого ручного мануфактурного
производства в ситцевой промышленности Московской и Влади-
мирской губерний составлял около 24 %.
Приведенные в табл. 12 расчеты свидетельствуют, что меха-
Таблица 12
Соотношение механического и ручного производства
в ситцевой промышленности
в Московской и Владимирской губерниях в 1858 г.*
Формы предприятий Число предприятий Рабочие Выработано ситца, тыс. кусков Выработка на рабочего в кусках ситца
абс. | %
Механические (паровые и переходные) 53 5140 1574 76 306
Ручные Всего 68 118 И 075 16 215 505 2079 24 100 45
* ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1518 — 1523 (подсчеты наши. — А. С.).
80
низированная набивка тканей на предприятиях Центрального
района давала огромный прогресс производительности труда,
составляя в среднем на рабочего 306 кусков в год, что в 6,8 раза
больше, чем на ручных мануфактурах.
Наивысшая рентабельность и прибыльность была на петербург-
ских ситцевых фабриках. Так, в начале 60-х годов на ситцепечат-
ной фабрике Лютша, оснащенной паровым двигателем в 50 л. с.,
было занято 185 рабочих, производивших в год 80 тыс. кусков ситца
на 720 тыс. руб. Среднегодовая выработка на рабочего здесь состав-
ляла 433 куска, что на 41,5 % превосходило среднюю производи-
тельность ситцепечатников-рабочих Центра. При этом на фабрике
Лютша в Петербурге изготовлялись высшие сорта ситца, поэтому
в ценностном исчислении выработка рабочего здесь составляла
до 4 тыс. руб. в год, что в 4 раза превышало производительность
Ростокинской фабрики Молчанова в Подмосковье, являвшейся
передовой в этом районе 36. Крупные капиталистические ситцепе-
чатные фабрики России в конце 50-х годов XIX в. не уступали ни по
размерам, ни по оборудованию лучшим английским предприятиям.
Широко развернувшаяся в 50-х годах механизация ситцена-
бивного производства в России играла решающую роль в формиро-
вании крупной промышленности и вытеснении ею мелкого произ-
водства. Механизация сопровождалась резким падением стоимости
выделки машинных ситцев. В начале 30-х годов, когда машинное
ситцевое производство являлось лишь монополией 2 — 3 крупных
фирм, плата за машинную набивку куска миткаля достигала
7 руб., в 1837 — 1840 гг. она же снижается в 3,5 раза, составив
2 руб. с куска. В 1860 г. подобная операция оплачивалась менее
80 коп. с куска. В результате за 30-летие (1830 — 1860) оплата труда
машинных рабочих-ситцепечатников на фабриках упала почти в
9 раз 37. Одновременно в 3—4 раза снизилась заработная плата руч-
ных набойщиков. Необходимо отметить, что в дореформенное время
ручная набойка не была еще окончательно вытеснена, продолжая
существовать не только на мануфактурных предприятиях, но и
на крупных ситцевых фабриках Центра.
Начало технической революции в хлопчатобумажном произ-
водстве не могло не оказать революционизирующего влияния и
на другие отрасли текстильной промышленности. Внедрение
машин в бумагопрядение в ситцепечатное дело, вызванное здесь
повышением производительности труда, а следовательно, и резкое
снижение цен на бумажные товары, способствовали прочному
завоеванию хлопчатобумажной продукцией внутреннего рынка
и значительному вытеснению всех других текстильных товаров.
Все это стимулировало другие отрасли, в первую очередь шерстя-
ную, усилить перестройку на основе механизации производства.
В истории шерстяной промышленности 50-е годы XIX в. харак-
теризуются крупными сдвигами как количественного, так и каче-
ственного характера, которые происходили на капиталистических
предприятиях. На многочисленных крепостных вотчинных и посес-
сионных суконных мануфактурах наблюдался упадок и кризис
6. Заказ 2055
81
производства, несмотря на щедрую финансовую поддержку цар-
ского правительства.
Во второй трети XIX в. произошли важные принципиальные
изменения в структуре рабочей силы, занятой на предприятиях
шерстяной промышленности России, что выражалось в резком
падении принудительного труда и повышении удельного веса
вольнонаемных рабочих.
Таблица 13
Соотношение различных групп рабочей силы
в шерстяной промышленности России
в 1825 и 1860 гг.*
Группа рабочих 1825 г. 1860 г.
Число рабочих % Число рабочих | %
Вольнонаемные И 700 18,4 69 729 58
Вотчинные 38 588 60,6 41 030 34
Посессионные 13 315 20,9 9266 8
Всего 63 603 100,0 120 025 100,0
* Яцунский В. К. Крупная промышленность ческой истории России первой половины А. С.). России в 1790—1860 гг. // Очерки XIX в. М., 1959. С. 185 (подсчеты экономи- наши. —
Данные табл. 13 свидетельствуют, что почти весь прирост чис-
ленности рабочих в рассматриваемый период шел за счет вольно-
наемных рабочих на капиталистических шерстяных предприя-
тиях, где резко возрастает объем производства. Например, в сукон-
ной промышленности Украины на протяжении 20—40-х годов
господствующую роль играли помещичьи предприятия, а с конца
40-х и главным образом в 50-х годах количество последних резко
уменьшается и падает объем их производства, но возрастает объем
продукции капиталистических предприятий. В 1860 г. на долю 22
купеческих мануфактур приходилось до 53 % общего объема
производства суконной промышленности Украины 38.
В 40-е годы в связи с усилением механизации хлопкопрядения
значительно ускоряется процесс внедрения машин в прядение
шерсти в суконной промышленности. Материалы правительствен-
ного обследования суконных фабрик России в 1845 г. свидетель-
ствуют о наличии системы машин в прядильном производстве
шерсти, которые приводились в движение преимущественно кон-
ным приводом либо водяными колесами. Паровая машина в эти
годы еще крайне редка. По этим данным, на 548 суконных ману-
фактурах (88,6 % от всего числа предприятий) прядение шерсти
осуществлялось на 8344 аппаратах и машинах, оснащенных
402,9 тыс. веретен.
Из них на долю более передовых предприятий Московской
губ. приходилось 122,3 тыс. (30,4 %) веретен, где перерабаты-
валось в пряжу 26,5 % шерсти, потребляемой в суконной про-
мышленности России 39.
82
В отличие от бумагопрядильного производства с его наивыс-
шим прогрессом механизации шерстопрядение в предреформенную
эпоху было механизировано частично и еще не выделилось в само-
стоятельную отрасль. Но значительный рост производительности
(14-кратная экономия рабочей силы на каждом веретене) стиму-
лировало внедрение шерстопрядильных машин. По приблизитель-
ным расчетам Г. С. Исаева, в 1859 г. в российской суконной про-
мышленности насчитывалось до 800 тыс. веретен, т. е. за 14 лет их
число возросло вдвое, что свидетельствует об относительно высо-
ких темпах механизации этого производства 40.
Во главе технического прогресса в шерстяной промышлен-
ности стояли суконные и камвольные фабрики Москвы и Москов-
ской губ. «В последние пятнадцать лет, — писал статистик С. Та-
расов в 1856 г., — большая часть суконных, шерстобумажных и
других московских фабрикантов усвоили на собственных заве-
дениях все сделанные за границей усовершенствования, состоя-
щие в водворении производства гребенной пряжи, введении но-
вейших щипальных, чесальных, стригальных и набивных ма-
шин, приборов, называемых континю, мюльжени в 300 и более
веретен, механических станов и лучших аппретурных снаря-
дов» 41.
Механическое ткачество в шерстяной промышленности России
как и во многих странах Запада, стало развиваться позже, чем
в хлопчатобумажном деле. Только с 50-х годов XIX в. началось
систематическое внедрение механических ткацких станков на
капиталистических предприятиях шерстяной промышленности.
«Вот уже два года, — писал Л. Тенгоборский в 1851 г., — как боль-
шая часть наших фабрикантов употребляют ткацкие станки Гарт-
мана из Хемница, и в недавнем времени их начали делать в Москве
на механическом заводе Риглея и Гоппера» 42. По данным
С. Тарасова, в 1853 г. в шерстяной промышленности Москов-
ской губ. было 150 механических ткацких и 1457 жаккардовых
станков 43. В 1859 г. на московских шерстяных фабриках уже на-
считывался 261 механический ткацкий станок. Кроме того, на мос-
ковских предприятиях еще было 1393 жаккардовых станка и
11 281 ручной станок. Всего в 1859 г. в российской шерстяной про-
мышленности насчитывалось 30 580 простых станов, 1448 жак-
кардовых (4,4 %) и 710 механических ткацких станков (2,2 %) 44.
Вначале низкая эффективность производительности механического
станка по сравнению с ручным слабо стимулировала капиталистов
к машинизации шерстяного производства. Только внедрение паро-
вых двигателей резко усилило эффективность рабочих машин,
в том числе и механических ткацких станков.
В 1848—1850 гг. были установлены первые паровые машины
на крупных суконных московских фабриках С. А. Алексеева,
Е. Алексеевой, братьев Ганешиных и др. По данным С. Тарасова,
в 1853 г. из 190 предприятий шерстяной промышленности Москвы
и Московской губ. паровыми двигателями были оснащены 29 круп-
6*
83
Таблица 14
Силовая оснащенность
шерстяной промышленности Московской губ. в 1853 г.*
Разряд предприятия Число предприятий Рабочие Мощность двигате лей, л. с.
Фабрики с паровым дви- гателем 29 15 635 513
Мануфактуры с конным приводом 26 2054 234
Мануфактуры с водяным двигателем 15 3124 342
Ручные заведения без дви- 120 12 168 —
гателей
* Составлено по данным: Тарасов С. Статистическое обозрение промышленности Москов-
ской губернии. М., 1856. С. 11 — 15.
ных фабрик, где было занято 47 % всех рабочих (табл. 14). Только
со второй половины 50-х годов стало усиливаться внедрение паро-
вых двигателей на предприятиях шерстяной промышленности.
Так, в 1855 — 1857 гг. были установлены паровые машины «новей-
шей конструкции» на московских суконных фабриках Л. Рабенека,
Четвериковой, Соколовых и др. Многие из паровых машин были
построены русскими механиками П. Ветчинкиным, А. Варфоло-
меевым и др.45 Обозреватель «Журнала мануфактур и торговли»
отмечал в 1859 г., что «движение в шерстяной промышленности
в прошлом году выразилось преимущественно в замене ручной
работы машинною и введении паровых двигателей. Это особенно
заметно в Москве и ее окрестностях» 46.
Статистические сведения о фабриках и заводах, участвующих
в промышленной выставке 1861 г. в Петербурге, показывают, что
на шерстяных предприятиях Москвы и Московской губ. уже насчи-
тывалось 1037 механических ткацких станков, т. е. за 2—3 года
их численность возросла на 300 %. К числу наиболее передовых
предприятий относилась механическо-ткацкая фабрика шерстяных
и смешанных материй Е. И. Арманда, расположенная в с. Пушкине
под Москвой. Это предприятие, основанное в 1844 г., в 1854 г. пере-
шло во владение к Арманду и технически было значительно уси-
лено. К 1861 г. здесь действовали две паровые машины высокого
давления общей мощностью в 41 л. с., которые приводили в дейст-
вие 320 механических ткацких станков, 44 машины для размотки,
промывания пряжи, сушки и аппретуры тканей. Здесь впервые
в 1860 г. были введены в действие механически-жаккардовые
станки для ткачества узорчатых тканей, получивших награду на
промышленной выставке 1861 г. За 1854—1860 гг. производитель-
ность фабрики Арманда возросла с 70 тыс. до 130 тыс. кусков
ткани.
Общая сумма продукции составляла 1,8 млн руб. в год. На
фабрике насчитывалось 610 постоянных фабричных и 60 домаш-
них рабочих. К 1860 г. норма выработки достигла до 2,5 тыс. руб.
84
в год, что в несколько раз превосходило общероссийскую средне-
годовую норму выработки на рабочего 47.
К числу крупных московских предприятий относились сукон-
ные и камвольные фабрики фирмы «Алексеев С. А. с братьями»,
основанные в 1826 г. Здесь имелось четыре паровых машины общей
мощностью до 45 л. с., 85 механических ткацких станков, 360 меха-
нических прядильных веретен. Общее число занятых рабочих дос-
тигало 1,5 тыс. человек, вырабатывающих продукцию на 1 млн руб.
(норма выработки на рабочего до 667 руб. в год) 48.
На крупной московской шерстопрядильной и суконной фабрике
торгового дома «Братья В. и Н. В. Ганешины», основанной в
1831 г., в 1861 г. было введено в действие отделение по камвольному
прядению шерсти, оснащенное новейшими станками «на манер
английских», приводимых в действие паровой машиной в 60 л. с.
В ткацком отделении действовала 32-сильная паровая машина,
которая приводила в движение 80 подготовительных прядильных
машин, аппаратов и 30 механических паровых станков. Кроме того,
на фабрике был 321 ручной ткацкий стан, свидетельствующий
о значительном преобладании ручного труда. Всего было занято
1165 рабочих, из них 385 — женщины и дети. В сфере домашне-
капиталистической системы, подчиненной фабрике, было занято
размоткой шерсти до 100 работниц в Москве, прядением шерсти
и ткачеством сукон — до 120 домашних рабочих в деревнях Мало-
ярославского у. Калужской губ. Общая производительность состав-
ляла 775 тыс. руб.49
Необходимо отметить, что администрация промышленной
выставки 1861 г. в Петербурге поощряла предприятия, широко
использующие труд домашних рабочих. Поэтому капиталисты
впервые широко давали сведения о применении домашнекапита-
листической системы труда, подчиненной фабрике. Так, на старой
шерстяной мануфактуре фирмы «Ефима Гучкова сыновья» (осно-
вана в 1798 г.) в начале 60-х годов ткачество производилось на
800 простых и жаккардовых станах, последние приводились в дей-
ствие паровой машиной и гидравлическим колесом. В здании ману-
фактуры было занято 1200 рабочих. Кроме того, в деревнях Мос-
ковского у. было занято до 1 тыс. домашних рабочих. Общая произ-
водительность предприятия достигала 850 тыс. руб. На новой
фабрике шерстяных изделий И. Ф. Гучкова в состав оборудова-
ния входило 120 механических, 50 жаккардовых станков и 400 про-
стых ткацких станов, приводимых в действие паровой машиной
в 30 л. с. Фабричных рабочих было 800 человек, домашних же
в деревнях Московского у. — 400, которые ткали простое сукно на
250 станах, принадлежащих фабрике. Общая производительность
предприятия — 950 тыс. руб.
На московской мануфактуре смешанных шерстяных ткацких
изделий Г. С. Васильева, основанной в 1844 г., было занято 620 ра-
бочих, а в домашнекапиталистической системе — 2250. Общая про-
изводительность предприятия — 630 тыс. руб.51 Широко распрост-
раненная система дешевого домашнего труда преимущественно
85
закабаленных рабочих являлась громадным тормозом механиза-
ции шерстяного ткачества на московских капиталистических
предприятиях.
К числу крупных суконных предприятий Лифляндской губ.
относилась Цинтенгофская мануфактура фирмы «Верман и сын»,
основанная в 1833 г. В начале 60-х годов она была оснащена
146 механическими ткацкими станками и 172 ручными станами,
приводимыми в действие паровой машиной в 100 л. с. и 2 водяными
колесами в 150 л. с. Судя по техническому оснащению, это пред-
приятие было переходного типа от крупной мануфактуры к фаб-
рике, где трудилось до 2 тыс. рабочих, изготовлявших 332 тыс.
аршин сукон на 1 млн руб. В Петербургской губ. действовала круп-
ная Нарвская суконная мануфактура Л. Штиглица, где было за-
нято 550 рабочих, вырабатывающих на механических ткацких
станках продукцию до 0,5 млн руб. Это предприятие считалось
одним из самых доходных в России, где среднегодовая выработка
на работающего достигала 909 руб.
На Украине значительным центром капиталистической сукон-
ной промышленности являлся посад Клинцы Черниговской губ.
К 1860 г. здесь действовало 13 предприятий, оснащенных паро-
выми двигателями, и несколько десятков мелких ручных заведе-
ний. Большинство из них возникло в начале 30-х годов. К числу
крупных относилась суконная фабрика А. В. Степунина, действую-
щая двумя паровыми машинами в 45 л. с., частью водяными коле-
сами. Паровые двигатели приводили в действие систему подгото-
вительных и прядильных машин общим числом 40. Ткачество
сукон велось вручную на 150 станах. На этом предприятии было
765 рабочих, которые производили продукцию в 145 тыс. аршин на
307,8 тыс. руб. Вторым по величине среди Клинцовских суконных
мануфактур было предприятие М. Б. Кубарева, где действовали
две паровые машины общей мощностью в 30 л. с. В прядильном
отделении имелись как механические, так и ручные прядильные
аппараты, в ткацком отделении — 125 ручных станов и 6 механи-
ческих, рабочих — 542 человека, изготовлявших продукцию на
250 тыс. руб. Всего на 13 суконных предприятиях в Клинцах име-
лось 15 паровых машин мощностью в 213 л. с. Рабочих было до
3 тыс., вырабатывающих товаров на 1336,6 тыс. руб.52 В той же
Черниговской губ. в Сурожском у. в посаде Новые Мизиричи дей-
ствовала крупная суконная фабрика (переходного типа) фирмы
«Петр Исаев с сыновьями», существовавшая с 1834 г. В силовое
оборудование предприятия входили паровая машина в 26 л. с. и
три водяных колеса в 80 л. с., которые обслуживали прядильное
отделение, оснащенное 1830 механическими и 240 ручными верете-
нами. В ткацком отделении имелось 110 ручных станов. На фабрике
было занято 600 рабочих, изготовлявших продукцию на 250 тыс.
руб.53
Расчеты, приведенные в табл. 15, несмотря на их сугубо ориен-
тировочный характер, указывают на тесную связь между техниче-
ским уровнем и социальной организацией производства в шерстя-
86
Таблица 15
Производительность суконной промышленности
в различных губерниях Европейской России
в 1860 г.*
Губернии с суконной промышленностью Число предприятий Сумма производства Рабочие Среднегодо- вая выработ- ка на рабо- чего, руб.
всех предприятий на одно пред- приятие, тыс. руб.
Петербургская 1 500 000 500,0 550 909,1
Московская 59 9 483 540 160,7 15 996 592,9
Лифляндская 3 1 312 290 437,3 2247 584,0
Черниговская 14 1 336 900 102,8 2490 534,8
Владимирская 2 307 210 153,6 650 472,6
Подольская 56 296 156 52,9 696 425,5
Киевская 7 579 480 82,8 1423 407,2
Симбирская 32 2 833 394 88,5 И 899 238,1
Рязанская 8 224 660 28,1 1852 121,3
Полтавская 12 150 605 12,5 1833 82,2
Воронежская 5 204 530 40,9 2966 68,9
Тамбовская 16 528 877 33,1 7837 67,5
Курская 6 287 951 48,0 4500 64,0
* ЦГИА СССР. Ф. 18. On. 1. Д. 1770. Л. 110-125.
ной промышленности, что отражалось в резком колебании произ-
водительности труда. Если на капиталистических предприятиях
с вольнонаемным трудом прогресс механизации способствовал
скачкообразному росту производительности, то на вотчинно-поме-
щичьих сукновальнях, базирующихся на подневольном труде,
наблюдался повсеместно упадок. Преобладая по числу предприя-
тий над купеческими, они далеко отставали от них по сумме произ-
водства и показывали низшую производительность труда в этой
отрасли промышленности 54.
Прогресс механизации хлопчатобумажной и шерстяной про-
мышленности в 50-х годах XIX в. не мог не отразиться на полот-
няной промышленности, переживавшей длительный кризис. В эти
годы положение меняется в связи с началом механизации этой
отрасли промышленности. Этому способствовали значительное
таможенное облегчение возможности импорта льнопрядильных
машин из-за границы при их большом удешевлении в этот период,
а также ряд новых финансовых льгот правительства предпринима-
телям механических льнопрядилен. Кроме того, усиливающаяся
конкуренция среди бумагопрядильных фабрикантов и снижение
нормы прибыли в этой отрасли промышленности создавали в целом
возможность выгодного помещения капиталов в льнопрядение.
В 1850 г. была основана крупная льнопрядильная фабрика в
г. Егорьевске Рязанской губ. капиталистами Хлудовыми, дейст-
вующими под фирмой «А., Г. и Д. Ивана Хлудова сыновья». Она
была оснащена крупной паровой машиной в 80 л. с., приводящей
87
в движение систему подготовительных и прядильных машин.
Здесь было занято свыше 820 рабочих. В 1851 г. в Москве была
открыта льнопрядильня предпринимателя Н. Д. Мертваго, осна-
щенная паровым двигателем в 24 л. с. Здесь было занято 314 кре-
постных и 121 наемный рабочий. В Петербургской губ. действо-
вала Нарвская льнопрядильня Л. Штиглица, где машины приводи-
лись в действие усовершенствованными водяными двигателями.
Водяная энергетика применялась и на механической льнопря-
дильне купцов Люрса и Рейта на р. Лухте Вологодской губ. (д. Кра-
савино Вологодской губ.) и помещика Яновского в Режецком
у. Витебской губ. с численностью рабочей силы по 150 человек.
В 1854 г. была основана крупная льнопрядильная фабрика капи-
талистов А. В. Брюханова и А. А. Зотова в Костроме с 700 рабо-
чими. В 1857 г. была выстроена льнопрядильня на полотняной
мануфактуре А. Ф. Сыромятникова и Б. И. Дьяконова в г. Нерехте
Костромской губ. с 750 рабочими. Это предприятие вначале было
основано в 1848 г. как ткацкая льнопеньковая мануфактура.
Пряжа выписывалась из Англии, отчасти использовалась ручная
отечественная местных кустарей. Объясняя причины открытия
механической льнопрядильни, предприниматели указывали на
необходимость ликвидировать дорогостоящую зависимость от ино-
странных поставщиков пряжи 55. Эта льнопрядильная фабрика для
того периода представляла законченное капиталистическое пред-
приятие с современным машинным оборудованием. Здесь имелась
система подготовительных машин (чесальных, ленточных, банк-
брошей и пр.), в прядильном отделении действовали 37 машин-
ватеров с 5420 веретенами, приводимых в действие двумя паровыми
машинами в 60 л. с. На полотняноткацкой фабрике имелось
четыре отделения: ткацкое, белильно-красильное, набивное и
аппретурное. В белильно-красильном действовал паровой котел;
паровая обработка ускоряла процесс производства. В набивном
цилиндропечатная машина работала с помощью конного привода.
В аппретурном действовала 8-сильная паровая машина высокого
давления. В основном производственном процессе — ткачестве
господствовал ручной труд. В ткацком отделении было 150 ручных
и 90 жаккардовых ткацких станов. Кроме того, на этой фабрике
находилось значительное количество домашних рабочих: размот-
кой пряжи занималось «до 120 семейств из беднейших жителей
г. Нерехты, а в Нерехтском и Костромском уездах ткали на 900 ста-
нах» 56.
В начале 50-х годов наряду с механизацией льнопрядения
впервые в России возникают фабрики с машинным ткачеством
льна. Их владельцами были предприниматель Н. Д. Мертваго,
у которого имелась механическая льнопрядильня в Москве, и ку-
пец Спиридонов, владевший льнопрядильной мануфактурой в
с. Леонове близ Москвы. По словам С. Тарасова, появление этих
фабрик составило «историческое событие в отечественной льно-
промышленности» 57. В 1854 г. из 66 полотняных предприятий
(имевших более 16 рабочих) на 10 уже имелись механические
88
ткацкие станки, однако и здесь продолжало действовать ручное
ткачество. Только на пяти крупных фабриках льноткачество было
механизировано полностью. К ним относились Ярославская
мануфактура С. С. Яковлева, Нарвская льноткацко-прядильная
фабрика Л. Штиглица и др.
Начало технического переворота в полотняной промышлен-
ности усилило концентрацию производства. Так, в 1854 г. на девяти
полотняных предприятиях, оснащенных паровыми и водяными
двигателями, из 66 крупных фабрик этой отрасли концентриро-
валось свыше 29 % всех рабочих и вырабатывалось более 41 % про-
дукции.
Таблица 16
Производительность полотняных предприятий России
в 1854 г.*
Разряд предприятий Предприятия Сумма производства Рабочие Среднегодовая выработка
число % тыс. руб. % к итогу всего % к итогу на 1 пред- приятие, тыс. руб. на 1 рабочего, руб.
Фабрики с паро- выми и водя- ными двигате- лями 9 13,6 1108 41,4 3341 29,1 123,1 331,6
Остальные ма- нуфактуры 57 86,4 1571 58,6 8125 70,9 27,6 193,3
Итого: 66 100,0 2679 100,0 11466 100,0 в среднем
40,6 233,6
* Нифонтов А. С. Полотняные мануфактуры России в 1854 г. // Ист. зап. М., 1953.
№ 43. С. 235 (подсчеты производительности наши. — А. С.}.
Данные табл. 16 свидетельствуют о том, что полотняные фаб-
рики России почти в 4,5 раза превышали по производительности
мануфактурные предприятия и на 71,5 % здесь была выше произ-
водительность труда рабочих. Это свидетельствует, что техниче-
ский прогресс в полотняной промышленности к середине 50-х го-
дов сделал значительный шаг вперед. Однако не следует преуве-
личивать сдвиги в механизации льняной промышленности пред-
реформенной России, ибо развитая в этой отрасли домашнекапита-
листическая работа с ее нищенской оплатой являлась тормозом для
широкой механизации льноткачества. Поэтому последнее и в после-
реформенный период еще длительное время продолжало оставаться
по преимуществу ручным, являясь подчиненным, внешним отде-
лением льнопрядильных фабрик.
Гораздо в меньшей степени в 50-е годы затронула механизация
предприятия шелковой промышленности России. В 1858 г. в Моск-
ве впервые в России было введено машинное шелкопрядение.
На ряде предприятий водворяются паровые двигатели. По данным
С. Тарасова, в 1853 г. в шелковой промышленности Московской губ.
насчитывалось четыре паровых машины и пять конных приводов 58.
89
В эти годы начинается систематическая механизация крутильно-
тростильного и мотального шелкового производства. По неполным
данным, к 1861 г. в шелковой промышленности насчитывалось
примерно 65 тростильно-крутильных машин с 25 веретенами и
125 машин для размотки шелка с 7000 веретен. Наиболее техни-
чески оснащенными были предприятия петербургских фабрикан-
тов шелка А. Ниссена, Брискера, Рилля и московских фабри-
кантов Кондрашева, Крюкова, Фомичевых 59. Но к началу 60-х го-
дов фабричных предприятий в шелковой промышленности Рос-
сии насчитывалось еще единицы, она оставалась по преимуществу
на стадии мануфактурного производства с ручным базисом. Незна-
чительный спрос на шелковые товары в силу низкой покупатель-
ной способности основной массы населения не стимулировал при-
ток значительных капиталов в эту отрасль, необходимых для тех-
нического прогресса.
Таким образом, в середине XIX в. в текстильной промышлен-
ности России технический переворот протекал в различных отрас-
лях и видах производства с разной интенсивностью, захватив рань-
ше всего хлопчатобумажную, шерстяную и позднее — полотняную
и частично шелковую промышленность. Механизация начиналась
с подсобных видов производства: прядильного, набивного, размо-
точного, тростильно-крутильного и пр. Основное и заключительное
звено производственного процесса — ткачество длительное время
оставалось в сфере ручного производства.
Усиление технической перестройки
тяжелой промышленности
Первые проявления технического переворота в российской
промышленности вызвали объективную необходимость в органи-
зации массового машинного производства. Как отмечалось выше,
длительное время российское машиностроение существовало как
вспомогательное производство на предприятиях легкой промыш-
ленности и металлургических заводах. Но в 50-х годах с началом
железнодорожного строительства и развитием пароходства и под
влиянием возрастающих требований развивающейся текстильной
промышленности постепенно стали возникать самостоятельные
машиностроительные предприятия. Наибольшее историческое
значение имели заводы, возникшие в эти годы в Петербурге и
Поволжье. К ним в первую очередь относится механический завод
Огарева, открытый в 1849 г. на месте бывшего казенного Петер-
бургского литейного завода после его коренной реконструкции.
Он был оснащен шестью паровыми машинами мощностью в 148 л. с.
Численность рабочих достигала 1,8 тыс. человек. Завод выполнял
в основном железнодорожные и военные заказы. Заводская спе-
циализация для того времени была широкой, начиная от паровых
машин, котлов, молотов, локомотивов и кончая сложным оборудо-
ванием и конструкциями железнодорожных мостов. К началу
60-х годов этот завод считался одним из самых мощных по произ-
90
водительности среди петербургских машиностроительных пред-
приятий 60.
В 1849 г. в Поволжье был основан Сормовский механический
завод близ Нижнего Новгорода, специализирующийся на постройке
первых речных пароходов. Вначале он существовал в виде неболь-
ших мастерских Товарищества Нижегородской машинной фабрики
и Волжского буксирного и завозного пароходства, учредителем
и главным акционером которого являлся крупный капиталист
Д. Е. Бенардаки. Первыми пароходами, выпущенными с заводской
верфи, были буксиры «Заря» и «Стрела» по 60 л. с., полученные
в разобранном виде с заводов Бельгии. В первое десятилетие своей
деятельности (до 1861 г.) Сормовским заводом было выпущено
60 паровых судов общей мощностью до 32 тыс. инд. сил. В эти годы
на заводе стали складываться первые инженерно-технические
кадры судостроителей, в подготовке которых большое значение
принадлежит главному инженеру М. М. Окуневу61. Впоследствии
Сормовский завод стал крупнейшим центром судостроения Волж-
ского бассейна.
Но масштабы отечественного машиностроения в промышлен-
ном производстве дореформенной России были еще крайне незна-
чительны. В 1850 г. в стране насчитывалось до 10 тыс. промыш-
ленных цензовых предприятий с 518 тыс. рабочих и стоимостью
производства до 167 млн руб., в то время как механических заводов
было всего 25 с 1,5 тыс. рабочих и с суммой производства в 423 тыс.
руб.62 Автор раздела по истории машиностроения «Историко-ста-
тистического обзора промышленности России» (1882 г.) инженер-
технолог Н. Ф. Лабзин справедливо указывал, что «Крымская
война (1853—1856 гг.), заставшая Россию почти без машино-
строительных заводов, заставила ее испытать всю тяжесть подоб-
ного положения. Английский флот находился уже в Финском за-
ливе, а вход в Петербург защищался только фортами, не имевшими
при себе подвижной вспомогательной силы в виде кононерских
лодок, которыми был достаточно богат противник России. Пра-
вительству пришлось употребить неимоверные усилия, не жалея
затрат, чтобы только в возможно короткий промежуток времени
пополнить кононерскими лодками флот, состоящий по преимуще-
ству из парусных судов. Перед наступлением Крымской войны
военный флот наш по всем портам состоял из 446 военных судов
различного наименования, в числе которых находилось только
65 паровых судов, две трети из них были куплены или заказаны
в Англии. За отсутствием машиностроительных заводов пришлось
раздать работы не только по всем имевшимся тогда как частным,
так и казенным механическим заводам, но и привлечь к делу мно-
гие мелкие мастерские. В результате на петербургских заводах
и мастерских в течение 14 месяцев было построено для флота
103 паровые машины, сложностью в 15 тыс. сил» 63.
В 1854 г. в России насчитывалось 29 механических заводов
с 3,8 тыс. рабочих при сумме производства 2 млн руб. А через
2 года, в 1856 г., только в Петербурге и его пригородах насчи-
91
тывалось 10 заводов с 4 тыс. рабочих и производительностью
в 2,9 тыс. руб. В последующее время под влиянием Крымской
войны, развития военного флота и начала железнодорожного
строительства в Петербурге был построен ряд крупных машино-
строительных заводов — Невский (Семянникова и Полетики),
Балтийский (Карра и Макферсона), Металлический, Сан-Гали,
Леснера и др. Наибольшие темпы роста в отечественном
машиностроении падают на последние предреформенные годы.
Только с 1858 по 1860 г. включительно число механических за-
водов возросло более чем в два раза, а именно с 47 до 99 пред-
приятий, численность рабочих — более чем на 50 %, сумма произ-
водства — на 98 %.
Таблица 17
Развитие машиностроения в России
в 50-е годы XIX в.*
Год Число предприятий Сумма производства Количество рабочих Среднегодовая выработка на рабочего, руб.
всего, тыс. руб. на предприя- тие, тыс. руб.
1850 25 423,4 16,9 1475 287,0
1854 29 2005 69,1 3813 525,8
1858 47 4015 85,4 7032 571,0
1860 99 7954 80,3 11600 685,7
* ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1770. Л. 105 (подсчеты наши.- А. С.}.
Данные табл. 17 показывают, что за 10-летие (1850—
1860 гг.) число механических заводов в России возросло почти
в 4 раза, численность рабочих — в 7,9 раза, а сумма производ-
ства — в 18,8 раза. Одновременно с ростом механических пред-
приятий происходило значительное увеличение их размеров и по-
вышалась производительность труда, которая за данный период
в среднем по стране возросла в 2,4 раза.
Ведущая группа машиностроительных заводов России была
сконцентрирована в Петербурге. Они были созданы при помощи
правительственных субсидий и льгот, выполняя нередко выгодные
казенные заказы. С их возникновением город становится крупным
центром российского машиностроения. В 1860 г. здесь насчитыва-
лось 16 предприятий с 6695 рабочими, составлявших 56 % от всех
рабочих этой отрасли, вырабатывающих продукцию на 7261 тыс.
руб., или более 91 % от всей суммы производства российских
механических заводов (табл. 18).
В 1860 г. наиболее производительным из петербургских
механических предприятий был старый Александровский завод,
находящийся в аренде у компании иностранных капиталистов,
который специализировался на постройке подвижного состава для
железных дорог. В состав производственного оборудования
входили 4 вагранки, 11 медноплавильных печей, 27 подъемных
кранов, 3 паровых молота, до 300 различных металлообрабаты-
92
Таблица 18
Производительность механических заводов Петербурга
в 1860 г.*
Наименование завода Стоимость производства, тыс. руб. Количество рабочих Среднегодо- вая выработ- ка на рабо- чего, руб. Мощность паровых машин, л. с. Энерговоору- женность на рабочего, л. с.
Александров- ский 2500 635 3937 115 0,18
Берда Ф. 1500 1200 1250 181 0,15
Огарева 812 1800 451 148 0,08
Балтийский 400 700 571 30 0,04
Невский 500 500 1000 38 0,08
Металлический 320 375 853 130 0,35
Ишервуда (Но- беля) 85 100 850 20 0,20
Илиса и Бутца 176 150 1167 28 0,19
Сан-Гали 250 280 893 12 0,04
Гвоздильный 75 45 1666 50 1,11
Шопена 155 200 775 15 0,07
Вилькинса 80 70 1143 5 0,07
Вяткина 350 500 700 34 0,07
Братьев Сереб- ряниновых 30 40 750 5 0,12
Вильсона 29 35 829 15 0,43
Всего 7261 6695 1085 826 0,12
* ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1719. Л. 135 — 140; Статистические сведения о фабриках
и заводах, экспонентах, получивших награды на мануфактурной выставке 1861 г. СПб.,
1862. С. 61—62; Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России.
СПб., 1863. Т. 2. С. 34-35.
вающих станков, приводимых в действие 5 паровыми машинами
мощностью в 115 л. с. Здесь сложился костяк постоянных
высококвалифицированных рабочих численностью 635 человек
(в их состав входили: слесари, токаря и машинисты — 229,
литейщики — 45, котельщики — 20, столяры-модельщики — 38,
жестянщики — 21, кузнецы-молотобойцы — 88, маляры — 14,
чернорабочие — 180) 64. Здесь была наивысшая производитель-
ность труда, достигавшая почти 4 тыс. руб. в год на каждого
рабочего.
К числу крупнейших механических заводов России относился
старейший завод Франца Берда, где строились пароходы,
железнодорожное оборудование, паровые машины для фабрично-
заводской промышленности. В конце 50-х годов на нем были
изготовлены три крупные машины по 800 л. с., каждая для
оснащения военных судов по заказам Морского ведомства.
Численность рабочих была 1,2 —1,5 тыс. человек. Завод был
оснащен восемью паровыми двигателями мощностью 181 л. с.
В 1858 г. был основан Петербургский металлический завод,
93
принадлежащий акционерной компании, с широкой специализа-
цией производства. В состав производственного оборудования
входили два паровых молота и семь паровых машин мощностью
в 130 л. с. По энерговооруженности рабочих механических
заводов это предприятие было в числе ведущих. Однако вла-
дельцы этого завода в погоне за прибылью широко использовали
женский труд 65.
Петербургские механические заводы в этот период выделялись
высокой энерговооруженностью и производительностью труда,
которая более чем на 58 % превосходила среднегодовую выра-
ботку рабочих на российских предприятиях этой отрасли про-
мышленности.
Уже в начале своего зарождения и становления российское
машиностроение выделялось высокой степенью концентрации про-
изводства. По подсчетам С. Г. Струмилина, в 1860 г. из 99 меха-
нических предприятий насчитывалось 27 крупных заводов, где
было сосредоточено 8849 рабочих, или 76,3 % всех занятых в
этой отрасли, которые производили продукцию на 6580 тыс. руб.,
что составляло 83 % всей продукции машиностроения страны 66.
В Москве в 1860 г. насчитывалось восемь механических заво-
дов с общим числом рабочих 1 тыс. человек, со стоимостью
производства примерно 785 тыс. руб., что почти в 9,3 раза
было ниже средней производительности группы петербургских
механических заводов. Среди московских механических заводов
в этот период выделялся завод Бухтеева и Вильямса, специа-
лизирующийся в области вагоностроения. Здесь было занято
400 рабочих, вырабатывающих продукцию на 150 тыс. руб.
В 1859 г. возник машиностроительный завод Бромлея, зани-
мающийся постройкой паровых машин для фабрично-заводской
промышленности. На нем было занято до 300 рабочих, изго-
товляющих продукцию на 100 тыс. руб.67
В 1852 г. в Костроме начал действовать крупный механи-
ческий завод фирмы «Братья Н. и Д. П. Шиповы». Он специали-
зировался на постройке паровых двигателей для пароходов,
паровых стационарных машин, котлов для фабрик и заводов,
гидравлических прессов, сверлильных, ткацких и прядильных
станков и пр. Это предприятие было построено по плану крупного
инженера Вазинского (бывшего воспитанника Петербургского
технологического института). В 1860 г. в состав заводского
оборудования входили 2 вагранки, столько же сварочных печей,
34 горна, 16 подъемных кранов, около 80 различных станков
и машин, 2 паровых молота, один из них в 120 л. с. Завод был
оснащен 3 паровыми машинами и локомобилем общей мощ-
ностью в 40 л. с. Численность заводских рабочих составляла
722 человека, вырабатывающих продукцию на 570 тыс. руб.
Среднегодовая выработка рабочего составляла 789,5 руб., что
на 15 % превышало общероссийскую 68.
К концу 50-х годов усиливается машиностроительное
производство на трех литейных заводах Риги — Вермана (ос-
94
нован в 1832 г.), Клагмейера (основан в 1840 г.) и Розенкранца
(основан в 1852 г.). Наиболее крупным из них был завод Вер-
мана, оснащенный паровыми двигателями, который изготовлял
паровые котлы и машины, пароходы и землечерпалки, разное
заводское оборудование. В 1860 г. на этом заводе было занято
220 рабочих, которые вырабатывали продукцию на 80 тыс.
руб.69 Производительность труда здесь была довольно низкая,
на 47 % меньше общероссийской нормы выработки. На заводе
Розенкранца, где изготовлялось машинное оборудование для
местных предприятий, в 1860 г. работало 70 человек, сумма
производства равнялась 43 тыс. руб., тем не менее производи-
тельность труда здесь была значительно выше, чем на заводе
Вермана, достигая 614 тыс. руб. на рабочего в год. Всего в при-
балтийских губерниях в 1860 г. насчитывалось девять механиче-
ских мануфактур с числом рабочих 700 человек70. В судо-
строении преобладали мелкие предприятия с низким техни-
ческим уровнем.
На Сормовском механическом заводе к 1858 г. изготовляли
уже не только пароходы, но и паровые машины, станки для
фабрично-заводской промышленности. Завод был оснащен двумя
паровыми двигателями в 37 л. с. На предприятии было занято
628 рабочих из числа вольнонаемных, которые изготовляли
продукцию на 300 тыс. руб. На заводе была слабая энерговоору-
женность, доминировал ручной труд и относительно низкая
производительность труда71.
В зарождающемся отечественном машиностроении преобла-
дали мелкие предприятия, значительная часть которых произ-
водила сельскохозяйственные машины, машинное оборудование
для бурно развивающегося в эти годы свеклосахарного про-
изводства, винокуренной промышленности. К 1861 г. насчитыва-
лось 53 предприятия по изготовлению сельскохозяйственных
машин и орудий 72 . Как отмечалось выше, значительная часть
механических предприятий России стала возникать в конце
50-х годов. «К характерным явлениям 1857 г., — отмечал обозре-
ватель ,,Журнала мануфактур и торговли44, — относится откры-
тие большого числа заводов для приготовления машин. . .
Еще недавно по всей России было два или три заведения для
приготовления машин, да и те не страдали от большого коли-
чества заказов, а теперь почти каждый месяц открываются
новые заводы этого рода» 73. В официальном отчете Департа-
мента мануфактур и торговли за 1858 г. отмечалось, что «с ум-
ножением числа фабрик и заводов начали распространяться
у нас и механические заведения для постройки машин и разных
орудий: таких заведений учреждено вновь десять» 74. Такой
быстрый скачок в развитии отечественного машиностроения
объясняется действием закона прибавочной стоимости, зримо
выступающим в форме прибыли в капиталистическом произ-
водстве. До 50-х годов условий для получения высокой прибыли
для успешного действия механических предприятий было мало
95
в стране. Слишком дорогое сырье (металл, топливо), трудности
создания достаточно квалифицированного контингента рабочих-
машиностроителей, угнетающая конкуренция импортируемых
английских, бельгийских и прочих зарубежных машин и, главное,
незначительный спрос на внутреннем рынке — все это создавало
невыгодную конъюнктуру для развития механических заводов с
точки зрения капитала. Так, например, основатели крупного
механического завода в Москве Риглей и Гоппер после четы-
рехлетнего действия предприятия в 1852 г. подали в Департамент
мануфактур и торговли прошение о ликвидации их завода
«по невыгодности и даже убытку» 75. Только с середины 50-х
годов спрос на машины в связи с возрастающими темпами
механизации основных отраслей промышленности настолько
увеличился, что организация механических заводов становится
довольно прибыльным делом для капиталистов. Немаловажную
роль в этом отношении играло и экономическое стимулирование
промышленной политики правительства в этот период в форме
предоставления разного рода льгот и субсидий машинострои-
тельным заведениям. Все эти факторы создавали благоприятную
конъюнктуру для развития отечественного машиностроения. Так,
московский механический завод С. А. Алексеева, который
в 1853 г. сменил бывших владельцев Риглея и Гоппера, в
последующие годы «продолжал свои действия весьма успешно,
причем количество поступающих на оные заказов превышало
выработку предшествующих лет» 76.
Обозреватель «Журнала мануфактур и торговли» Татаринов
в своей статье указывал на взаимосвязь между значитель-
ным ростом машиностроительных заводов в конце 50-х годов
и возросшим спросом на машины на внутреннем рынке,
подчеркивая, что это прежде всего зависит «от увеличивше-
гося употребления машин на наших фабриках. Прежде требо-
вание было таково, что не поддержать или доставить постоян-
ное занятие фабрикам, и поэтому не стоило затрачивать капи-
тал в этом производстве. Всякий, кто нуждался в машинах,
заказывал их за границей. . . Все это в прошлом, теперь
каждый может получить машину в России» 77.
Усилившийся спрос на машины отечественного производства
способствовал значительному снижению цен на них, что явля-
лось в то же время результатом технического усовершенство-
вания самих механических заводов и усилившейся капита-
листической конкуренции. Известно, что резкое падение цен
является одним из важных показателей успеха механизации
производства в период промышленной революции. По данным
табл. 19, цены на паровые машины за 1830—1860 гг. снизились
в 5 раз, при этом наибольшее падение цен наблюдалось в
последнее предреформенное десятилетие, когда произошел быст-
рый скачок в развитии отечественного машиностроения.
Возрастающий спрос на машинную продукцию способство-
вал созданию выгодной конъюнктуры для притока капиталов
96
Таблица 19
Средние цены паровых машин в России
в 1830-1860 гг.*
Год
Цена 1 л. с. машины, руб. серебром
Темны снижения цен
1830 520 -
1850 300 В 1,7 раза за 20 лет
1860 100 В 3 раза за 10 лет
* ЖМиТ. 1834. Кн. 3. С. 9; Вести, пром-сти. 1861. Т. 8, № 4. С. 25.
в отечественное машиностроение и одновременно его развитию
и непрерывному усовершенствованию под давлением капи-
талистической конкуренции.
Но несмотря на относительно быстрое по сравнению с пре-
дыдущими периодами развитие отечественного машинострое-
ния, оно еще не в состоянии было удовлетворять всевозрастаю-
щий спрос со стороны ведущих отраслей промышленности
и транспорта, ставших на путь механизации производства.
Поэтому наряду с ростом продукции отечественных механи-
ческих заводов непрерывно возрастал и импорт иностранных
машин. «Запрос в России на иностранные произведения, пре-
имущественно машины и различного рода механические орудия,
увеличивается, — сообщал в 1858 г. ,,Вестник промышленно-
сти“. — Никогда Англия не получала таких больших заказов из
России. Механические заводы Манчестера, Нью-Кастла почти
исключительно заняты исполнением заказов для русского пра-
вительства и частных компаний, которые плодятся у нас. . .
в поразительном количестве» 78.
Под подсчетам В. К. Яцунского, соотношение между вну-
тренним производством и импортом машин в 50-х годах XIX в.
свидетельствовало о значительном превосходстве последнего,
который в абсолютных цифрах резко возрастал79 (табл. 20).
Таблица 20
В среднем в год Внутреннее производство машин Импорт машин Превышение импорта над внутренним
тыс. руб. производством, %
1850-1853 гг. 1387 3042 На 119,3
1856-1860 гг. 5054 7243 На 43,3
В то же время внутреннее производство машин за 1850—
1860 гг. прогрессировало, увеличившись в 3,3 раза, а ввоз
иностранных машин — в 2,4 раза, т. е. темпы роста продукции
отечественного машиностроения превышали импорт, что явля-
ется убедительным показателем начальных сдвигов в перестройке
русской промышленности. Но рост импорта машин свидетель-
ствовал о значительном отставании отечественного машино-
7. Заказ № 2055
97
строения. «В сравнении с усиливающимся у нас требованием
на машины — что доказывается увеличением привоза из-за гра-
ницы— успехи наши в механическом деле весьма слабы»,—
заключал обозреватель «Журнала мануфактур и торговли»
в 1859 г.80
В начальном периоде российского машиностроения четко
наметилась специализация его отраслевой структуры: значи-
тельное развитие производства паровых двигателей, особенно
котлостроения, и тяжелого транспортного машиностроения и
крайняя слабость производства фабрично-заводских рабочих
станков и машин и сельскохозяйственного машиностроения.
Начало промышленного переворота, становление первых
передовых отраслей крупной машинной индустрии в 50-х годах
было связано с действием промышленного капитализма, зако-
номерностей, выдвигающих объективные требования примата
роста производства средств производства. «Замена ручного
труда машинным, — указывал В. И. Ленин, — вообще прогресс
техники при машинной индустрии, — требует усиленного разви-
тия производств по добыче угля и железа, этих настоящих
,,средств производства для средств производства44» 81. Однако
главная, базисная отрасль тяжелой промышленности — горно-
заводское производство в предреформенную эпоху продолжало
пребывать в кризисном состоянии в связи с господством
здесь отсталых феодально-крепостнических отношений.
Как отмечалось выше, ввоз иностранного металла в течение
всей первой половины XIX в. был фактически запрещен в Рос-
сии, обеспечив полное господство железозаводчиков на внутрен-
нем рынке. Между тем острый спрос на металлы, предъявляемый
со стороны развивающейся отечественной промышленности,
транспорта и военного производства к середине XIX в. стал
настолько велик, что царское правительство вынуждено было
сначала в 1850 г., а затем в 1857 и 1859 гг. сделать
существенные шаги в сторону более умеренного протекцио-
низма по отношению импорта продукции черной металлургии.
Весьма показательно, что при издании закона о новых тари-
фах в 1857 г. указывалось, что Россия по потреблению железа
(6 фунтов чугуна на жителя страны) занимает последнее
место между европейскими странами, тогда как «обилие железа
сделалось необходимым условием развития производительности
всякой как земледельческой, так и мануфактурной страны» 82.
В результате количество импортируемого металла стало резко
возрастать. Так, привоз только чугуна за 1852 — 1857 гг. увели-
чился с 375 пуд. до 48 тыс. пуд., а к 1860 г. достиг 547,4 тыс.
пуд. Только за три года, 1857—1860 гг., импорт чугуна возрос
в 11,4 раза. Такое колоссальное увеличение ввоза черного
металла (более чем 1,5 тыс. раз за восемь лет), с одной
стороны, являлось результатом огромного спроса со стороны
развивающейся отечественной промышленности и транспорта,
а с другой — свидетельствовало об отсталости металлургиче-
ской базы страны.
98
Массовый ввоз иностранного металла усилил конкуренцию
на внутреннем рынке, лишив горнозаводчиков прежней монопо-
лии. Этот фактор в значительной степени заставил их проявить
большую заинтересованность в технической модернизации пред-
приятий. Прогресс техники в металлургическом производстве
в 50-х годах выразился главным образом в широком развитии
пудлингования, что обеспечивало более массовый выпуск же-
леза. По данным инженера В. Латынина, до 1840 г. пудлинго-
вание применялось только на двух уральских заводах, в 1850 г.
пудлинговые печи имели уже 13, а в 1860 г. 35 горнозаводских
предприятий Урала 83. По обобщающим данным В. Я. Кривоно-
гова, к 1861 г. пудлинговое железо в общей продукции свароч-
ного железа в горнозаводской промышленности Урала составило
на казенных заводах 43,5 %, на всех частных заводах — 51,0 % 84.
О начале технической перестройки черной металлургии Урала
в 50-х годах констатирует динамика действовавшего оборудо-
вания и производимой продукции на горнозаводских пред-
приятиях (сост. академиком С. К. Струмилиным, табл. 21).
Таблица 21
Рост технического оборудования и продукции
на горнозаводских предприятиях Урала
в 1851 — 1860 гг.*
Оборудование 1851 г. 1860 г. Прирост ( + ) Падение ( —) (%)
Доменные печи 94 100 +6,4
Вагранки 55 65 + 18,2
Пудлинговые и сварочные печи 92 337 + 266,3
Горны кричные 1891 1064 -43,7
Молоты кричные Продукция 1026 596 —41,9
Чугуна, тыс. пуд. 10 874 . 14 512 +33,4
Железа, тыс. пуд. 7 828 10 224 +30,6
* Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР. Т. 1. С. 425 (подсчеты % наши. — Л. С.).
За 50-е годы число доменных печей возросло всего на 6,4 %,
а выплавка чугуна — на 33,4 %, что объясняется увеличением
емкости вновь введенных домен и усилением старых путем
введения технологии «горячего дутья» на основе действия
паровых машин. В железоделательном производстве наметился
упадок архаических кричных горнов и молотов в среднем до
43 % при расширении производства железа на 30,6 %. Здесь
решающая роль принадлежала широкому внедрению пудлинго-
вых и сварочных печей, где каждая последняя замещала собой
до трех-четырех кричных горнов по производительности. Вне-
дрение новой техники в железоделательное производство Урала
7*
в эти годы достигало значительных масштабов, что свидетель-
ствовало о важном скачке в технической модернизации ураль-
ской металлургии.
Но внедрение новой техники было крайне неравномерным.
Из 128 действующих уральских заводов пудлингование было
внедрено на 35 предприятиях. Среди 24 казенных предприя-
тий передовым был Камско-Воткинский завод, где до 90 % же-
леза вырабатывалось пудлинговым способом, в то время как
на многих казенных заводах Гороблагодатского округа доля
пудлингового железа достигала всего 11 %, здесь доминировало
отсталое производство кричного железа. Из числа посессионных
округов первое место по техническому перевооружению чер-
ной металлургии принадлежало группе Нижнетагильских заво-
дов Демидова. На центральном Нижнетагильском заводе в 50-х
годах была построена «сталетопительная печь замечательной
конструкции», «газовая отражательная печь с высочайшею же-
лезною трубой» и другие усовершенствованные сооружения85.
Среди заводов нижнетагильской группы в этот период выделя-
ется технически оснащенный Нижнесалдинский завод, где
с 1848 г. было введено пудлингование в железном производстве.
В середине 50-х годов в этом районе впервые среди уральских
заводов введена массовая прокатка железнодорожных рельсов,
отличающихся высоким качеством, что явилось крупным собы-
тием в заводской технике России того времени. Внедрение
новой техники в железнодорожное производство на Нижнета-
гильских заводах вызвало значительный прирост продукции, на
194,7 % (против среднего общеуральского прироста производ-
ства железа на 30,6 %). К 1861 г. Нижнетагильские заводы
производили железа на 97,6 % пудлинговым способом. По дан-
ным В. Я. Кривоногова, в 1860 г. на уральских Кагинских,
Ревдинских, Алапаевских и Сысертских посессионных заводах
на 85 — 90 % железо вырабатывалось в пудлинговых печах86.
В 50-х годах крупные технические усовершенствования в
производстве металла были внедрены на Холуницких заводах
Вятской губ., где с 1855 г. сначала механиком, а потом управ-
ляющим работал видный русский изобретатель-металлург
В. С. Пятов. По свидетельству документов, под его руковод-
ством на Холуницких заводах был совершен в эти годы под-
линный технический переворот. В производстве чугуна увеличена
суточная чугуноплавка доменных печей на сотни пудов при
одновременном улучшении качества металла. В железном про-
изводстве изобретена и внедрена газосварочная печь для вы-
делки кубового и корабельного железа, две новейшие печи
для литья стали «лучшего качества»; создана новая прокатная
машина, которая стала в практике, по оценке специалистов,
первым в мировой технике прокатным станом для прокатки
корабельной брони 87.
Но в то же время технический прогресс на уральских заво-
дах имел ограниченный характер. Наиболее отсталым было
100
состояние доменной техники, требующей крупных капитало-
вложений для своей коренной реконструкции. Опытное приме-
нение технологии «горячего дутья» и использование доменных
газов, сокращающих расход дорогого древесного угля на одну
треть, так и не получили широкого применения на уральских
заводах. Здесь доминировали старинные низкие и тонкостенные
доменные печи с холодным дутьем, работавшие на нерентабель-
ном древесном топливе. Истощение лесов и все большее удале-
ние мест заготовки угля от заводов создавали кризисную
ситуацию в топливоснабжении, резко увеличивали себестоимость
металла, препятствовали массовому производству продукции.
Особенно отсталой продолжала оставаться энергетическая
система черной металлургии. Паровые двигатели занимали в
энергетике горнозаводских предприятий ничтожное место.
Здесь продолжала действовать архаическая система деревянных
наливных колес — двигателей мануфактурного производства.
На заводах Урала в 1861 г. из общей силовой мощности
заводских двигателей в 37 тыс. л. с. на долю паровых машин
приходилось только 2,6 тыс. л. с., или примерно 7 % всей мощ-
ности 88. По подсчетам академика С. Г. Струмилина, в число
наиболее крупных по общей энергетической вооруженности заво-
дов черной металлургии входили три крупнейших предприятия
Урала: Лысьвенский — 1810 л» с., Ново-Алапаевский — 1395 и
Нижне-Тагильский — 1170 л. с. Но даже в этой ведущей группе
на паровые двигатели приходилось всего 370 л. с., или 8,3 %
общей силовой мощности 89. Главноуправляющий Нижнетагиль-
ским округом В. К. Рашет указывал, что 13 горнозаводских
предприятий округа, производящих «^7 часть металла всех
уральских заводов» и считавшихся сравнительно передовыми
в техническом отношении на Урале, действовали «почти исклю-
чительно водяной силой» 90.
С. Г. Струмилиным составлена таблица расчетов, позволяю-
щая наглядно судить о темпах технического прогресса ураль-
ской металлургии за 1800 — 1860 гг. в сопоставлении со всей
черной дореформенной металлургией России и капиталистической
Англии (табл. 22).
Таблица 22
Развитие черной металлургии России и Англии в 1800—1860 гг.*
Год Урал Вся Россия Англия
число домен выплавка чугуна, тыс. пуд. число домен выплавка чугуна, тыс. пуд. число домен выплавка чугуна, тыс. пуд.
всего на домну всего на домну всего на домну

1800 87 7974 91,6 142 9971 60,2 150 9836 65,5
1860 106 14 500 137,0 145 18 198 125,0 565 241 900 426,0
Прирост, % 21,8 81,8 49,6 2,1 82,5 107,6 276,7 2359,3 550,4
* Струмилин С. Г. Горнозаводской Урал петровской эпохи. M., 1945. С. 16 (подсчеты %
наши. — Л. С.).
101
Данные табл. 22 убедительно показывают крайне занижен-
ные темпы развития горнозаводских мануфактур как Урала, так
и России в целом за 1800—1860 гг. по сравнению с революцион-
ными темпами роста крупной машинной индустрии в английской
черной металлургии, которая в 35,5 раза превосходила по тем-
пам прироста выплавки чугуна уральские заводы и примерно
в 30 раз — Россию.
Основной причиной технической отсталости горнозаводского
Урала, а также дореформенной России было господство кре-
постного права. Наличие прикрепленного к заводам огромного
контингента дешевой подневольной рабочей силы длительное
время позволяло магнатам-горнозаводчикам извлекать огромные
барыши без каких-либо больших затрат на технические усо-
вершенствования. Несмотря на частичную механизацию про-
изводства крепостных горнозаводских мануфактур Урала, здесь
в широких масштабах эксплуатировался ручной труд закрепо-
щенных рабочих. Хорошо знавший уральскую горнозаводскую
промышленность горный инженер Антипов указывал, что на же-
лезоделательных заводах Урала накануне реформы 1861 г.
технические изобретения почти не применялись потому, что «ра-
бочие руки составляли такой дешевый материал, выгоднее
которого для заводского дела трудно изобресть какое-либо
механическое устройство». К примеру, он указывал, что механи-
ческое раздробление руд валками обходилось в несколько раз
дороже, чем та же работа, произведенная вручную несовер-
шеннолетними рабочими 12—18 лет. По его подсчетам, ручной
труд крепостных рабочих на этой операции был дешевле даже
«одной только смазки шеек валков» 91.
О вопиющей технической отсталости ряда горнозаводских
округов Урала в конце 50-х годов писал горный инженер
И. Ф. Зорков, занимавшийся их обследованием, который отме-
чал, что благодаря обилию крепостных рабочих рук «все
производства в Невьянском округе ведутся старинным способом,
нет нововведений и усовершенствований ни в постройках,
ни в производствах в техническом отношении»: на 10 Верхисет-
ских заводах Яковлевых «выделка железа производилась древ-
ним кричным способом» и «никаких усовершенствований и но-
вовведений не допускалось» 92. О технической отсталости горно-
заводских мануфактур Вятской губ. в начале 60-х годов отме-
чал один из знающих состояние горного дела губернских чинов-
ников, указывая, что на горных заводах «способ обработки
металла старый, неусовершенствованный, основанный на воде
и лесе, чуждый новых открытий, а вводящаяся система пудлинго-
вания и контуазского способа по невежеству управляющих
далека от совершенства» 93.
Исследования С. И. Сметанина убедительно свидетельствуют,
что начавшаяся частичная техническая реконструкция горно-
заводских предприятий Урала (переход к пудлингованию) оказа-
лась экономически несовместимой с крепостническими тради-
102
циями и, несмотря на некоторую модификацию в методах
эксплуатации труда, все равно не могла обеспечить роста
эффективности производства — повышения производительности
труда, резкого снижения стоимости и цены продукции 94.
Таким образом, при сохранении крепостного строя все по
пытки модернизации техники производства в базисной отрасли
промышленности не могли принести существенных результатов.
Основная металлургическая база России — горнозаводский
Урал продолжал пребывать в кризисном состоянии. «Главной
причиной застоя Урала было крепостное право, — подчерки-
вал В. И. Ленин,-- горнопромышленники были и помещиками
и заводчиками, основывали свое господство не на капитале
и конкуренции, а на монополии и на своем владельческом
праве» 95.
Обострение ломки
социально-экономической структуры
Начало массового внедрения машинного производства в пе-
редовых отраслях промышленности явилось качественно новым
этапом в развитии производительных сил, резко увеличивших
масштабы общественного производства, подчиненного действию
основных экономических законов капитализма.
Начало наступательного развития крупной машинной инду-
стрии было связано, как и во всем капиталистическом мире,
с ростом хлопчатобумажной промышленности, которая явилась
своеобразным «рычагом, перевернувшим промышленность Рос-
сии с мертвой точки на путь более быстрого развития и техни-
ческого прогресса» 96. При этом наиболее передовой отраслью
хлопчатобумажной промышленности в ходе развертывания про-
мышленного переворота стало бумагопрядение, которое к началу
60-х годов было представлено наиболее крупным капиталисти-
ческим механизированным производством, полностью обеспечи-
вающим внутренний рынок отечественной пряжей. Здесь господ-
ствовала крупная капиталистическая фабрика с высокой кон-
центрацией основного капитала и рабочих. Среднее число рабо-
чих на бумагопрядильню почти в 6 раз превосходило усред-
ненный уровень рабочей силы на текстильных предприятиях
и в 20 раз на предприятиях обрабатывающей промышлен-
ности страны.
Среди предприятий текстильной промышленности на грани
перехода в фабрику находились ситценабивные заведения, на
большинстве которых господствующее место заняли рабочие
печатные машины, хотя паровые двигатели еще не получили
широкого внедрения. Здесь наблюдалась высокая норма произ-
водительности труда рабочих-печатников.
В 50-е годы наметился крупный сдвиг в развитии отече-
ственного машиностроения, связанного с механизацией произ-
водства, где доминирующую роль стали играть крупные петер-
бургские заводы. К числу крупных капиталистических механи-
103
зированных предприятий относились стеариновые заводы Петер-
бурга, Москвы, Казани и другие, где наблюдалась наивысшая
производительность труда рабочих, превосходившая общероссий-
скую норму в 6,3 раза.
Накануне 1861 г. почти все отрасли обрабатывающей про-
мышленности, где имелось крупное капиталистическое произ-
водство, были захвачены технической перестройкой. «В настоя-
щее время, — отмечал ,,Журнал мануфактур и торговли'1 в
1858 г., — едва ли возможно сколько-нибудь обширное промыш-
ленное заведение, которое обходилось бы ручной работой или,
пожалуй, конным приводом. Везде нужен более могущественный
и более постоянный двигатель, и если нет дарового природ-
ного — воды, нужно употребить пар, а часто даже и при воде,
в пособие для непрерывности работ необходима паровая ма-
шина» 97.
Особенно интенсивно внедряется паровая энергетика в ве-
дущих промышленных центрах России — Петербурге и Москве
с пригородами. По неполным данным, в 1853 г. на московских
промышленных предприятиях насчитывалось 34 паровые машины
мощностью до 700 л. с., а через пять лет, в 1858 г., их число
удвоилось, достигнув 70 при мощности в 1113 л. с. (с учетом
предприятий Московской губ. мощность паровой энергетики на
предприятиях обрабатывающей промышленности составляла
3115 л. с.) 98. О стремительных темпах внедрения паровой
энергетики на предприятиях Московской губ. свидетельствует
установка в 1859 г. 31 паровой машины и 67 паровых котлов ".
Первоначально паровая энергетика интенсивно внедрялась
преимущественно на предприятиях хлопчатобумажной промыш-
ленности. По подсчетам Б. Н. Васильева, в 1853 г. на долю
текстильных, главным образом хлопчатобумажных, предприятий
Центрального промышленного района (преимущественно Мос-
ковской и Владимирской губерний) приходилось до 91 % мощ-
ности паровых двигателей всех отраслей промышленности этого
района 10 . Наиболее быстро паровые двигатели внедрялись в
бумагопрядильное дело, способствуя высокой концентрации
фабричного производства этой отрасли. Так, в 1860 г. на 54 круп-
ных хлопкопрядильных фабриках России действовали паровые
машины общей мощностью в 5560 л. с.101 Всего на предприятия
текстильной промышленности России в 1860 г. приходилось
57 % мощности всех паровых двигателей обрабатывающей
промышленности, из них на долю хлопчатобумажного произ-
водства — примерно 52 % всей мощности 102. Высокая энерго-
вооруженность российского хлопкопрядильного производства
способствовала быстрому росту производительности труда и на-
коплению крупного капитала в этой передовой отрасли про-
мышленности.
Но на предприятиях тяжелой промышленности паровая
энергетика внедрялась очень слабо. В рассматриваемый период
наиболее отсталой продолжала оставаться энергетическая си-
104
стема черной металлургии России, основанная на действии
системы деревянных наливных колес, характерной для феодаль
ной эпохи. По подсчетам академика С. Г. Струмилина, в 1860 г.
в доменном производстве России на долю паровых машин при-
ходилось всего 8,8 % мощности всех энергетических устано-
вок 103.
Крепостная мануфактура, царившая в горнозаводской про-
мышленности, тормозила развитие техники, мешала росту про-
изводительности труда и обусловливала низкие темпы произ-
водства в этой важнейшей отрасли хозяйства страны.
Данные табл. 23 показывают, что накануне отмены крепост-
ного права на тяжелую промышленность приходилась примерно
1 /в часть мощности паровой энергетики страны. Отрасли лег-
кой и пищевой индустрии по паровой энерговооруженности бо-
лее чем в 7 раз превосходили отрасли тяжелой промышлен-
ности.
Таблица 23
Распределение паровой энергетики в промышленном производстве России в 1860 г.*
Отрасль Число предприятий Мощность паровых машин, тыс. л. с. На предприятие, л. с.
Группа «А» Тяжелая промышленность (про- 137 3,1 24
изводство средств производ- ства) Группа «Б» Легкая и пищевая промышлен- 502 21,6 43
ность (производство средств потребления) Всего 639 24,7 38
* Струмилин. С. Г. История черной металлургии в СССР. М., 1954. Т. 1. С. 413.
Развитие промышленного капитализма сопровождалось ро-
стом производительности труда. Но в условиях феодально-
крепостнической России возможности повышения производи-
тельности труда длительное время были крайне ограничены
как самой организацией общественного труда, так и низким
состоянием техники производства. Российская промышленность
до середины XIX в. развивалась главным образом экстенсивно,
рост техники и производительности труда, за исключением
отдельных передовых отраслей, был незначительным. Как отме-
чалось выше, только отрасли, основывавшиеся на вольнонаемном
труде, и в первую очередь хлопчатобумажное производство,
дали значительное увеличение производительности за первую
половину XIX в.
Таблица 24
Рост производительности в обрабатывающей промышленности России
за 1845—1863 гг*
Год Число рабочих, тыс. Продукция Прирост на рабочего, %
всего, млн руб. на рабочего, руб. серебром
1845 483,0 139,1 287
1850 472,7 161,0 341 18,8
1855 459,9 165,5 360 5,6
1857 511,1 203,3 397 10,3
1859 582,0 252,7 434 9,3
1860 537,2 268,8 500 15,2
1861 519,9 284,6 547 9,4
1862 482,4 272,1 565 3,3
1863 422,9 281,1 663 17,3
* Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960. С . 426 (в подсчеты
включены сравниваемые отрасли, подсчеты % наши. — А. С.).
Сводные подсчеты С. Г. Струмилина, данные в табл. 24,
роста производительности труда и обрабатывающей промышлен-
ности России показывают, что только в 50-х годах XIX в. произо-
шел огромный скачок в темпах роста выработки.
Если за 1825—1845 гг. выработка продукции на рабочего
в обрабатывающей промышленности увеличилась на 28,7 %
(с 223 до 287 руб.), то за 1845—1863 гг. — на 131 %, а с учетом
падения цен (по индексу оптовых цен для всей промышленности)
производительность труда возросла на 328 % 104. С. F. Струмилин
справедливо указывал, что «фабрика праздновала в эти годы
свои первые решительные победы» 105.
Наибольший прирост производительности падает на вторую
половину 50-х и начало 60-х годов, когда усилилась механизация
промышленных предприятий, подстегиваемая реформой по отмене
крепостного права. Если за 1850—1855 гг. общая производи-
тельность труда возросла на 5,6 %, то за 1856—1860 гг. —
на 28,5 % (без учета снижения цен).
В отчете Департамента мануфактур и внутренней торговли
за 1859 г. указывалось, что по сравнению с 1858 г. численность
рабочих на промышленных предприятиях России уменьшилась
на 18 449 человек, или на 3,1 %, в то время выработано продукции
на 20 729 863 руб. (прирост на 9,4 %), причина которого,
«как полагать должно, от распространившегося употребления
паровых машин и замены ручной работы машинною» 10 .
Рост производительности труда по отдельным отраслям
промышленности был крайне неравномерным. Во второй трети
XIX в. самые быстрые темпы роста производительности труда
наблюдались в хлопчатобумажной промышленности, в которой
капиталистическая организация складывалась наиболее интен-
сивно и влияла на рост производительности по всей россий-
106
ской промышленности. Во второй половине 50-х годов наивысшие
темпы роста наблюдались в лесообрабатывающей, писчебумаж-
ной промышленности, на предприятиях которой стали широко
внедряться паровые машины. Даже выборочный анализ дина-
мики производительности труда в сравниваемых отраслях обра-
батывающей промышленности дает возможность проследить ве-
дущую тенденцию возрастающего развития капиталистической
индустрии страны.
Таблица 25
Рост производительности
в ведущих отраслях обрабатывающей промышленности России
в 1854—1860 гг*
Отрасль 1854 г. 1860 г. Прирост выработки на рабочего за 1854— 1860 гг., %
Рабо- чих, тыс. Продукции Рабо- чих, тыс. Продукции
всего, тыс. руб. на рабо- чего, руб. всего, тыс. руб. на рабо- чего, руб.
Текстильная В том числе 262,0 76 907,0 293 278,8 105 566,5 379 29
хлопчатобу- мажная 126,5 41-620 329 151,0 715681,1 474 44
шерстяная 99,9 24 530 245 120,0 38 426,4 320 30
льнопенько- вая 21,3 5560 261 22,7 9621,1 424 62
шелковая 14,3 5197 363 14,3 7066,1 495 36
Металлическая В том числе 68,7 14 485 211 63,3 23 347,0 369 75
механиче- ская 4,0 2005 501 11,6 7953,8 686 37
химическая 13,0 6840 526 10,6 6994,1 660 25
силикатная 24,7 4965 201 27,4 8772,6 320 59
лесообраба- тывающая 1,5 372 248 3,8 2937,2 764 208
писчебу- мажная 15,2 3730 245 12,8 6441,9 503 105
мыло-жиро- вая-стеари- новая 8,8 10 926 1242 14,5 27 064,0 1868 50
сахарная 50,2 17 877 356 64,9 29 984,1 462 30
* ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1770. Л. 107—109; Министерство финансов. Итоги торговли
и промышленности России в 1825—1855 гг. СПб., 1896. С. 47—50.
Согласно данным табл. 25, динамика производительности
труда в отдельных отраслях обрабатывающей промышленности
была неодинаковой. На кривую производительности в промыш-
ленности в первую очередь влияли степень внедрения машин
и роль вольнонаемного труда. К числу отраслей с низкой
производительностью относились шерстяная и сахарная, хотя
механизация имела здесь значительное место. Но доминировал
принудительный труд, препятствующий поступательному росту
107
производительности. Так, в сахарной промышленности за рас-
сматриваемый период значительно повысилась доля помещичьих
заводов, основанных на крепостном труде и характеризовав-
шихся более низкой производительностью труда по сравнению
с купеческими.
Организация «феодально-капиталистического хозяйства» 107
путем внедрения разного рода машин, паровиков и прочих ме-
ханизмов в целом не изменяла социальной структуры этих
вотчинных предприятий, хотя и заставляла помещика-предпри-
нимателя наряду с использованием крепостного труда прибегать
к найму вольнонаемной рабочей силы, входить в капиталисти-
ческие связи с рынком сырья и сбыта и т. д. В то же время
в условиях действия законов промышленного капитализма кре-
постнические формы хозяйства на основе машинного производ-
ства оказывались все более несовместимыми в связи с крайне
низкими показателями производительности труда подневольных
рабочих. «Барщинная работа в свеклосахарном производстве, —
отмечалось в ,,Журнале мануфактур и торговли41 в 50-х годах, —
если она не основана на взаимном соглашении заводчика с
крестьянами. . . невыгодна потому, что работник. . . не быв ни-
сколько заинтересован в успешном ходе промышленности и,
напротив, находя прямую выгоду в том, чтобы ее совсем не было,
они исполняют работы как-нибудь. От этого в заводе, основан-
ном на барщинной работе, требуется больше работников и вре-
мени. . . С тех пор как существует у нас свеклосахарная
промышленность, еще ни один завод, действовавший на коммер-
ческом основании, не закрыл своего производства, между тем
как другие, работавшие барщиною, закрылись» 108.
Крайне низкой производительность труда была на много-
численных чугунолитейных и железоделательных заводах, подав-
ляющее большинство которых действовало на принудительном
1руде крепостных рабочих. Еще в 1841 г. А. П. Заблоцкий-
Десятовский в записке «О крепостном состоянии в России»,
отмечая «дурное качество нашего крепостного труда», сравнивал,
что на вотчинных чугунолитейных заводах Оренбургской губ.
на одного работника приходилось 144 пуда чугуна в год, и на
металлургических предприятиях некоторых графств Англии —
312,5 пуда чугуна 109.
Накануне падения крепостного права самая низкая производи-
тельность труда наблюдалась в отраслях, где действовало мас-
совое помещичье предпринимательство, например в селитренно-
поташном, дегтярно-скипидарном производствах в западных
губерниях, большинство которых было обречено на уничто-
жение.
Начало технического переворота в промышленности и транс-
порте вызвало значительную по тому времени концентрацию
и централизацию капиталов, что выразилось в создании акционер-
ных обществ. Особенно интенсивно процесс акционирования про-
текал в последние предреформенные годы. Если за 25 лет с 1831
108
по 1855 г. было учреждено 74 акционерных компании с капиталом
66,7 млн руб., то за 4 года (1856—1860) — 108 с капиталом
317 млн руб., или в 5,6 раза больше. Основная масса акционерных
капиталов всех российских компаний, возникших в конце 50-х
годов, была направлена в сферу производственной инфраструк-
туры — в железнодорожный транспорт и пароходство (восемь
железнодорожных (177,8 млн руб.) и пять пароходных (30,9 млн
руб.) акционерных компаний), которые поглотили до 65 % всего
акционерного капитала. В промышленности возникло 52 новых
компании с суммарным капиталом 39,3 млн руб., что составило
примерно 12,4 % всего акционерного капитала 11°. Промышлен-
ные компании чаще всего были связаны не с созданием новых
предприятий, а с финансовой и технической реорганизацией
старых заведений. Только в 1859 г. возникло 17 акционерных
обществ, из них 15 были связаны с расширением действовавших
фабрик, в основном текстильных 1И.
Акционерный подъем в конце 50-х годов впервые в России
принял характер грюндерского и биржевого ажиотажа. Один из
финансовых деятелей того времени — Л. Розенталь отмечал, что
«акционерные общества составляют в настоящее время один из
самых живых интересов русской, по крайней мере столичной,
жизни. Люди всех званий и состояний бросились толпами
в акционерную предприимчивость» 112. Впоследствии в одном из
документов Комитета министров отмечалось, что «пятидесятые
годы ознаменовались пробуждением у нас частной предприим-
чивости в промышленном деле. . . С тех пор стали возникать
многочисленные промышленные общества, и притом в наиболее
удобной, безличной форме акционерных компаний» из.
Несмотря на численный рост таких компаний в последние
предреформенные годы, Россия резко отставала в акционерном
предпринимательстве от капиталистических стран Запада. Так,
в 1859 г. суммарный капитал российских акционерных обществ
был втрое меньше, чем в Германии. При этом в наиболее важной,
банковской сфере в дореформенной России фактически не было
создано ни одной акционерной компании, в то время как в Герма-
нии в этот период насчитывалось 55 коммерческих банков, а во
Франции 12 114.
Акционерному учредительству — важнейшему рычагу центра-
лизации капитала — продолжала препятствовать архаическая фи-
нансово-кредитная система феодально-крепостнической России.
В финансовом ведомстве длительное время господствовало на-
правление, считающее, что частные коммерческие банки «не
должны быть допускаемы и только те терпимы, кои состоят в
ближайшей связи с правительством и под точным контролем
оного» 115. Господствующая система казенных кредитных учреж-
дений дореформенной России носила крепостнический характер,
препятствуя поступательному развитию капиталистического об-
ращения в стране. Сосредоточенные здесь огромные денежные
накопления примерно в 1 млрд руб. были почти целиком оторваны
109
от торгово-промышленного оборота, обслуживая нужды господ-
ствующего класса помещиков и крепостническое самодержавие.
Огромной степени достиг ростовщический капитал, к услугам
которого вынуждены были обращаться купцы и промышленники,
платя непомерно высокие проценты за денежные ссуды. Отсут-
ствие системы коммерческого кредита наносило колоссальный
урон развивающейся торгово-промышленной жизни страны.
Массовое акционерное учредительство в предреформенной
России в конце 50-х годов, особенно в железнодорожном деле,
связанном с международным банковским капиталом, вызвало
подлинный развал финансовой системы крепостнического госу-
дарства. Под давлением жестких требований капиталистического
денежного рынка правящая бюрократия царизма тщетно пыта-
лась найти выход из надвигающейся финансовой катастрофы.
Последним шагом, разрушившим фундамент крепостнической кре-
дитной системы, явилась пресловутая операция «по изгнанию»
праздно лежащих капиталов из казенных банков путем резкого
снижения процента по вкладам, осуществляемая в 1857—1859 гг.
Этот порочный акт вызвал катастрофический отлив денежных
вкладов, одновременно возросли платежи по внешним займам,
что еще более усугубило финансово-экономический кризис
страны. В этот период резко ухудшился платежный баланс, почти
вдвое возрос государственный долг. Бюджетный дефицит за
короткий срок приобрел гигантский размер (в 5,5 раза за 7 лет),
который царское правительство пыталось преодолеть резким
увеличением налогового обложения народных масс, в первую оче-
*-> м 116
редь подушной подати и питейного налога
В общественных кругах развернулась острая полемика вокруг
финансово-кредитной политики царского правительства. Великий
революционер-демократ Н. Г. Чернышевский в статье «Банков-
ские преобразования» подверг сокрушительной критике крепост-
нический характер финансово-кредитной системы самодержавия,
указывая, что только полное уничтожение крепостного строя на
основе революционного переустройства общественных отношений
создаст необходимые условия для организации новой,,рациональ-
ной системы кредита и оздоровит финансовое положение
страны 117.
В условиях глубочайшего кризиса крепостнического хозяй-
ства, в тисках «страшных финансовых затруднений» царское
правительство вынуждено было приступить к ликвидации всей
системы дореформенных феодальных банков и организовать в
1860 г. Государственный банк — первый в России банк капитали-
стического кредита.
В это же время в финансовом ведомстве была впервые
разработана экономическая программа, направленная на развитие
капитализма в стране. К числу главных способов улучшения
финансово-экономического положения страны предусматривалось
в первую очередь «широкое железнодорожное строительство»,
всемерное содействие «распространению таких продуктов, которые 110
110
могут у нас родиться» (хлопок, шелк, марена и прочее), «поощ-
рять разработку железных руд на каменном угле и развитие
нашего машиностроительного дела и рельсового производства
всеми зависящими от правительства способами», для увеличения
добычи золота в качестве главного способа предлагалось расши-
рить права частных лиц на разведку недр Урала и Сибири И8.
Но задачи капиталистического развития на основе машинной
индустрии со всей остротой ставили неизбежный вопрос о неза-
медлительной ликвидации крепостного права в России. «Опыт
доказал, — писал впоследствии министр финансов М. X. Рей-
терн, — что при крепостном состоянии рассчитывать на улучше-
ние финансов было невозможно, потому что улучшение это должно
быть последствием экономического развития, а сие последнее не
совместно с крепостным положением народа» И9.
Начало промышленного переворота, связанное с коренным
преобразованием производительных сил, неизбежно влекло за
собой радикальное изменение в системе общественных отноше-
ний. «Переход от мануфактуры к фабрике, — указывал В. И. Ле-
нин, — знаменует полный технический переворот, ниспровергаю-
щий веками нажитое ручное искусство мастера, а за этим техни-
ческим переворотом неизбежно идет самая крутая ломка обще-
ственных отношений производства» 12°.
Эта крупная социальная ломка общественных отношений в
условиях предреформенной России должна была заключать в
себе, прежде всего, замену отживших феодально-крепостниче-
ских производственных отношений капиталистическими, превра-
щение их в господствующую систему, начало превращения
капиталистического уклада хозяйства в ведущую капиталисти-
ческую формацию, создание новой классовой структуры, «окон-
чательный раскол между различными группами участвующих
в производстве лиц, полный разрыв с традицией, обострение
и расширение всех мрачных сторон капитализма, а вместе с тем
и массовое обобществление труда капитализмом» 121.
Технический переворот в важнейших сферах экономики —
промышленности и транспорте России, разрушая устои феодаль-
но-крепостнической системы, оказал огромное влияние на изме-
нение всей структуры производственных отношений. Этот
всеобъемлющий процесс выразился в подавляющем росте чис-
ленности вольнонаемных рабочих, в вытеснении в промышлен-
ном производстве принудительных форм труда капиталисти-
ческими, постепенном отрыве наемных рабочих от земледелия,
создании первых кадров постоянных промышленных рабочих,
в разорении непосредственных мелких производителей, кустарей
и ремесленников, в обострении противоречий между трудом и ка-
питалом.
«В вопросе о развитии капитализма, — указывал В. И. Ле-
нин, — едва ли не наибольшее значение имеет степень распростра-
нения наемного труда» 122. Следовательно, чтобы проследить
развитие капиталистических отношений в ходе технического
111
переворота в российской промышленности, необходимо рассмот-
реть истоки процесса формирования рабочего класса в дорефор-
менную эпоху, которые проявились прежде всего в численном
росте наемных рабочих и в нарастающем вытеснении принуди-
тельных форм труда во всех отраслях промышленности.
Уже в 1825 г., по официальным данным, в обрабатывающей
промышленности было занято 114,5 тыс. вольнонаемных рабочих
при общей численности российских пролетариев в 210,6 тыс.
человек, что составило 54,4 % всего состава рабочих этой сферы
производства, в последующие годы этот процент вольнонаемного
труда неуклонно увеличивается. В 1837 г. один из современных
экономистов, рассматривая основные категории рабочих в россий-
ской промышленности (крепостных, посессионных и вольнонаем-
ных), «находящихся на больших мануфактурах и фабриках»,
подчеркивал, что «рабочие вольнонаемные составляют самый
многочисленный из трех классов» 123. На большое распростра-
нение вольнонаемного труда в конце 40-х годов указывал извест-
ный немецкий экономист А. Гакстгаузен, изучавший экономику
предреформенной России. «В настоящее время, — писал он в
1852 г., — на большинстве фабрик употребляются не собственные
крепостные, но рабочие, добровольно нанимающиеся за опреде-
ленную плату» .
Отсутствие в ведомстве Департамента мануфактур и торговли
сведений о численности различных категорий рабочих с 1830
по 1860 г. позволило советским исследователям провести прибли-
зительные подсчеты.
Таблица 26
Численность различных категорий рабочих
в обрабатывающей промышленности России
за 1825—1860 гг.*
Год Наемные рабочие Крепостные и рабочие посессионные Всего рабочих, тыс.
тыс. °/ /0 тыс. | %
1825 Г ' 1 114,5 54,4 96,1 45,6 210,6
1860 456,0 80,0 114,0 20,0 570,0
* Рашин А. Г. Формирование промышленного пролетариата в России. М., 1940. С. 23,
46—47; Очерки экономической истории России первой половины XIX в. М., 1953.
С. 213—215; Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 108.
Данные, приведенные в табл. 26, свидетельствуют об абсо-
лютном росте вольнонаемного труда, который за 1825 —1860 гг.
вырос в 4 раза, в то время как подневольный — на 15 %. Удельный
вес наемных рабочих в общей массе рабочих к 1860 г. достиг
80 % всего состава. Как было показано выше, наиболее интен-
сивное возрастание наемного труда падает на последнее пред-
реформенное десятилетие, связанное с внедрением машинного
производства в промышленность, где одновременно усилился про-
цесс вытеснения принудительных форм труда. За вторую треть
112
XIX в. удельный вес последнего резко сократился, хотя еще
продолжал играть значительную роль в производстве горнозавод-
ских вотчин Урала, в Приокском крае и на Брянщине, а также
в свеклосахарной промышленности Украины.
Главной причиной интенсивного вытеснения крепостнических
отношений в промышленности являлось введение машинного
производства. При господстве ручного труда крепостнические
вотчинные и посессионные предприятия еще могли конкурировать
с капиталистической мануфактурой. Более низкая производитель-
ность труда в них компенсировалась очень дешевой, а иногда
и даровой рабочей силой. С введением машин положение стало
коренным образом меняться, ибо машинное производство оказа-
лось несовместимым со старыми феодально-крепостническими про-
изводственными отношениями. Крепостные рабочие не были заин-
тересованы в освоении новой машинной техники и повышении
производительности труда. Поэтому как крепостники-предприни-
матели не стремились подчинить подневольного рабочего машине,
они должны были столкнуться с неразрешимыми противоречиями,
связанными с введением фабричной техники и крепостнической
организацией труда. Низкая производительность порождала за-
стой в производстве и технике, вела к упадку вотчинных предприя-
тий. «Опыты, сделанные некоторыми помещиками, заменить бар-
щину фабричным и заводским трудом, — писал экономист Бутов-
ский в 1847 г., — почти везде мало удались. Содержание, выдавае-
мое помещиком-фабрикантом барщинному крестьянину взамен
свободных дней, у него отнимаемых, обходится очень дорого. Но
всего более подобные предприятия терпят ущерба от труда вялого
и неудовлетворительного» . Наибольшая часть вольнонаемных
рабочих была сосредоточена на капиталистических предприятиях
хлопчатобумажной промышленности, где к 1860 г. было занято
161,3 тыс. рабочих, из них 97 % были вольнонаемными 126.
В действительности в этой передовой отрасли промышленности
было в численном отношении значительно большее число вольно-
наемных рабочих, так как официальная статистика не учитывала
мелкие предприятия (до 16 рабочих), широко применявшие
в этот период наемный труд. По подсчетам современников,
только в одном промышленном селе Иванове в середине XIX в.
было занято в хлопчатобумажном производстве не менее 103 тыс.
вольнонаемных рабочих, включая и рабочих на дому.
В суконной промышленности, где применение принудительного
труда было особенно распространено, за 1825 — 1860 гг. рост
численности рабочих (с 63,6 тыс. до 123,4 тыс.) произошел
в основном за счет создания и расширения купеческих пред-
приятий, вводивших машинное производство на основе вольно-
наемного труда. За указанный период удельный вес наемных
рабочих в суконной промышленности вырос с 18,4 до 50,6 % 127.
В последние предреформенные десятилетия вольнонаемный
труд начинает внедряться и в горнозаводской промышленности,
длительное время базировавшейся на принудительном труде.
8. Заказ № 2055
113
По подсчетам советских исследователей, накануне падения кре-
постного права в этой отрасли насчитывалось примерно 47 тыс.
рабочих, что составляло 19 % от всего количества горнозавод-
ского пролетариата 128. При этом большая часть из них была
занята на частных золотых приисках, в соляной промышленности,
а также на вспомогательных сезонных работах. В последнее
десятилетие перед реформой 1861 г. в связи с введением усовер-
шенствованных технических методов производства вольнонаемный
труд начинает проникать и в цитадель крепостничества — в горно-
заводскую промышленность Урала, что было одним из симптомов
кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства. Широко
использовался вольнонаемный труд на Нижнетагильских заводах
Демидовых, на которых, по подсчетам историка Ф. С. Горового,
было занято в 1854 г. не менее 2,5 тыс. наемных рабочих, что
составляло более 20 % всего состава рабочей силы. Подавляющая
масса вольнонаемных была занята в производстве древесного
угля (до 1750 рабочих), а также на золотых и платиновых рудни-
ках Нижнетагильского посессионного округа. Накануне реформы
вольнонаемный труд стал применяться и в основных заводских
работах, в частности в пудлинговом производстве. На вотчинных
Билимбаевских заводах Строгановой в конце 50-х годов заводская
администрация нанимала до 500 рабочих «к исправлению зна-
чительного количества заводских работ по договорам за вольные
платы», которые составляли почти 1 /з часть всей рабочей силы 129.
По обобщающим данным, к моменту падения крепостничества
вольнонаемная рабочая сила на горных заводах и золотых про-
мыслах Урала составила около 40 %, в том числе на основных
заводских работах — до 20—25 % и на вспомогательных — до
80—90 % общего числа рабочих 13°.
По свидетельству историка С. И. Сметанина, «несовместимость
технической реконструкции с крепостническими традициями за-
ставляла изменять метод эксплуатации труда, приближая их по
возможности к капиталистическим, особенно на наиболее трудо-
емких вспомогательных работах по заготовке топлива и сырья.
Но в условиях, когда трудовые резервы почти исчерпывались
прежним контингентом крепостного населения, в качестве наем-
ных рабочих обычно выступали те же крепостные» 13 *. В целях
повышения производительности труда горнозаводская админи-
страция передовых предприятий в этот период начинает внедрять
капиталистические формы эксплуатации труда, применяя экономи-
ческие стимуляторы в виде задельной оплаты и вольного найма.
Так, введение прогрессивных форм оплаты в металлургических
цехах на Сергинских заводах, по сведениям управляющего
И. Котляревского, способствовало увеличению «почти вдвое
производительности», а главное, «приохотили к труду людей,
что весьма важно для общей пользы». Энергично ратуя за
изменение методов эксплуатации труда, Котляревский писал,
что «всякий, прослуживший в заводах хотя короткое время, согла-
сится со мной в том, что все работы заводские, за исключением
114
задельных (например, кричных, пудлинговых, сварочных и неко-
торых других), всегда обходились дорого, убыточно и редко про-
изводились прочно. Причина этому одна: свойство крепостного
труда» 132.
Буржуазные формы эксплуатации труда широко внедрялись
на технически передовом Камско-Воткинском заводе, впервые
внедрившем пудлингово-сварочное производство в уральской ме-
таллургии. В 50-е годы здесь утвердилась трехсменная работа
при 8-часовом рабочем дне, вызвав значительный рост производи-
тельности труда, что позволило осуществлять дальнейший техни-
ческий прогресс в металлургическом производстве 133.
Однако при сохранении основ феодально-крепостнической
организации в горнозаводском хозяйстве Урала внедрение новой
техники и буржуазных методов эксплуатации на большинстве
предприятий не давало необходимого экономического эффекта, где
продолжал усиливаться кризис хозяйства.
Особенно острой оказалась несовместимость феодально-кре-
постнических отношений с ростом производительных сил в кри-
зисе посессионной мануфактуры. Основанная еще во времена
Петра I, эта форма купеческой мануфактуры в эпоху расцвета
феодализма в России в XVIII в. сыграла значительную роль
в развитии промышленности. Но в первой половине XIX в., по
мере развития капитализма в стране, расширения внутреннего
рынка, значительного распространения капиталистических форм
вольнонаемного труда, посессионное дело, построенное на фео-
дально-крепостнической основе зависимости принудительного
труда, превратилось в тормоз развития производительных сил.
Бюрократическая регламентация производства на посессион-
ных мануфактурах стала непреодолимым препятствием для раз-
вития этой привилегированной крепостнически-купеческой про-
мышленности в условиях развития капиталистической промыш-
ленности, постоянно изменяющей и совершенствующей способы
производства и имеющей возможность изменять характер и раз-
меры производства в зависимости от конъюнктуры рынка.
Но главным препятствием являлся непроизводительный труд
посессионных рабочих. Академик А. М. Панкратова отмечала,
что «сложная по составу категория посессионных рабочих, обра-
зовавшаяся из приписных, вечноотданных и покупных ,,на фабри-
кантском праве14, являлась одной из самых своеобразных групп
в составе формировавшегося рабочего класса в России, каких
не было ни в одной стране. Посессионные рабочие участвовали
в производстве на „праве фабрикантском44, не превращавшем
даже купленных фабрикантом рабочих в его личных крепост-
ных» 134. В то же время по личному императорскому указу круп-
нейшие горнозаводские посессионные мануфактуры И. Мальцева
на Брянщине и Шепелева в Приокском крае были переведены
в разряд вотчинных в 50-х годах XIX в.
Внедрение машинного производства, в первую очередь в тек-
стильную промышленность, делало посессионные мануфактуры
8*
115
совершенно не конкурентоспособными по сравнению с первыми
капиталистическими фабриками, что способствовало окончатель-
ному упадку этой отжившей формы промышленности.
Ярким показателем несостоятельности посессионной мануфак-
туры являлось то, что большинство из них резко сокращали
производство либо полностью бездействовали. Так, по подсчетам
Ч. Г. Володарской, к 40-м годам более !/з посессионных пред-
приятий (51 из 150 мануфактур) находились в бездействии,
приходили в упадок 135. В основном к ним относились полотня-
ные и писчебумажные мануфактуры в Костромской и Ярославской
губерниях (Яковлевых, Зиминых, Кекиных, Грибановых, Грязно-
вых, Кожевниковых, Углечаниновых и др.).
В условиях обострившегося кризиса феодально-крепостниче-
ских отношений владельцы посессионных предприятий стали все
шире привлекать наемных рабочих и одновременно пытались эко-
номически стимулировать посессионных рабочих, вводя одинако-
вые нормы заработной платы, что, однако, не имело успеха.
Труд подневольных рабочих продолжал оставаться непроизводи-
тельным. «Многие из владельцев привилегированных фабрик
(т. е. посессионных), — отмечалось в «Журнале мануфактур
и торговли» за 1837 г., — начали давать постоянную плату рабо-
чим; многие платят им даже наравне с рабочими наемными,
но и в этом случае они нередко с большой неохотой принимаются
за способ производства, более или менее улучшенный, и всегда
наемные рабочие лучше» 136.
В результате посессионное право, являвшееся в XVIII в.
выгодной привилегией, которой настойчиво добивалось российское
купечество, превратилось с началом внедрения машинного произ-
водства в тяжелейшую обузу для них. Поэтому отдельные просьбы
посессионных фабрикантов в 20-х годах XIX в. об изменении
характера производства к 40-м годам сменились потоком жалоб
в правительство на разорение от сохранения архаического посес-
сионного права, настойчивых прошений об освобождении от по-
сессионных рабочих даже ценой временных денежных потерь.
Главной причиной несостоятельности этого права фабриканты вы-
двигали внедрение новой машинной техники, которая была не-
совместима с подневольным трудом рабочих. В этом смысле
характерно прошение в 1844 г. купцов Хлебниковых, владельцев
парусно-полотняной посессионной мануфактуры в Калужской губ.,
которые указывали, что «как духом времени изменилось фабричное
производство, введен на оные механизм, заменяющий ручные
работы, то и производство на фабриках работ посессионными
людьми не только неудобно, но и наносит постоянные убытки» 137.
В обобщающей записке члена Московского губернского правления
Васильчикова «Об учреждении и порядке управления посессион-
ными фабриками и приписанными к ним крестьянами» от 2 сен-
тября 1836 г., направленной в правительство в дополнение
к известной записке московского генерал-губернатора Д. Голицына
«О затруднениях в положении посессионных фабрик» (1835 г.),
116
подчеркивалось, что для посессионных фабрик «наступил оконча-
тельный период, ибо если сравнить число вольных фабричных
заведений, возникших у нас в последнее столетие и доведенных
ныне до высокой степени совершенства, с числом посессионных
фабрик, учрежденных в течение 80 лет, протекших со времени
Петра Великого, то удостоверимся, какой быстрый успех имела
вольная промышленность и, напротив, сколько не заботилось пра-
вительство о поддержании посессионных фабрик, но владельцы
оных в настоящее время несли значительные убытки в торговле,
или заведения их пришли вовсе в упадок, как, например, фабрики
гг. Беренса, Тернберга, Яковлевых, Осокиных, Г. Леман, купцов:
Веревкина, Колосовых, Грачева, Борисова, Ямщикова, Колоколь-
никова, Углечанинова, Кожевникова и Носова. Между тем вольные
фабрики, распространяясь и умножаясь беспрерывно, пользуются
в законодательном отношении всевозможными для владельцев
облегчительными со стороны правительства постановлениями» 138.
Поставленное перед фактом широкого стремления владельцев
мануфактур к освобождению от посессионных рабочих, волнения
которых все усиливались, царское правительство было вынуждено
пойти навстречу требованиям развивавшейся российской буржуа-
зии. Но в то же время оно не могло решиться на полную отмену
посессионного права, так как проблема последнего являлась
частью крестьянской проблемы в целом. Окончательная ликвида-
ция посессионного права и превращение многотысячной массы
посессионных рабочих и их семей в свободных мещан или госу-
дарственных крестьян могли оказать опасное влияние как «дур-
ной пример» на помещичьих крепостных крестьян и вотчинных
рабочих. Отсюда медлительность и нерешительность правитель-
ственных мер в отношении ликвидации отжившего посессион-
ного права.
В 1835 г. был издан указ, по которому фабриканты
получили право отпускать посессионных рабочих по паспортам,
не сокращая производства 139. Однако проведение в жизнь этого
указа было связано с длительной бюрократической волокитой и,
главное, сохраняло в неприкосновенности крепостнические отно-
шения на действовавших мануфактурах.
Между тем усиливающиеся волнения рабочих за свое освобож-
дение и непрекращающиеся ходатайства владельцев посессионных
предприятий заставили правительство принять более радикаль-
ные меры, к числу которых относится постановление «О началах,
на которых должен быть основан закон о постепенной ликвида-
ции посессионных мануфактур», принятое Государственным сове-
том 18 июня 1840 г. В нем отмечалось, что «ныне, когда
в простом народе более распространился дух фабричной промыш-
ленности и число вольнонаемных рабочих и мастеровых людей
быстро увеличивается, едва ли не удобнее и даже не выгоднее
для фабрикантов иметь сих людей по найму, нежели содержать
собственных и приписных на стеснительных условиях посессион-
ного права» ,4°.
117
Но николаевское самодержавие не решилось на немедлен-
ную ликвидацию отжившего посессионного права. Согласно Вре-
менным правилам, принятым в 1840 г., владельцы действующих
посессионных предприятий имели право с разрешения Государ-
ственного совета частично или полностью освободиться от посес-
сионных рабочих при соблюдении определенных условий. Не-
смотря на половинчатость и нерешительность принятого бюрокра-
тического «временного» постановления, последнее сыграло значи-
тельную роль в постепенной ликвидации отживших промышлен-
ных посессий. Было упразднено 42 мануфактуры, на которых
получили освобождение 15 тыс. рабочих 14 . К кануну падения
крепостного права продолжало действовать 43 посессионных
мануфактуры в обрабатывающей промышленности страны
с 26,5 тыс. душ рабочих мужского пола 142. За 1833 — 1861 гг.
число посессионных мануфактур сократилось со 132 до 43 пред-
приятий, или на 67,4 %, а количество рабочих уменьшилось
с 46 тыс. до 26,5 тыс. человек, или на 42,4 %. За 60 дореформенных
лет удельный вес посессионных рабочих по отношению ко всем
рабочим крупной обрабатывающей промышленности резко сокра-
тился с 41,1 % до 4,7 %.
Накануне падения крепостного права примерно 70 % остав-
шихся посессионных рабочих принадлежало 17 крупнейшим су-
конным мануфактурам с численностью рабочей силы свыше 1 тыс.
человек.
Характерно, что большая часть уничтоженных посессионных
мануфактур относилась к отраслям, затронутым механизацией
производства и высоким процентом наемной рабочей силы. Так,
полностью были ликвидированы посессионные предприятия в
ситценабивной и шелковой промышленности, до 65 % заведе-
ний — в полотняной, до 55 % — в писчебумажном производстве.
В подавляющем большинстве освобожденное посессионное
население оказалось полностью экспроприированным, лишенным
земли и всех средств производства. К началу 50-х годов из
15,5 тыс. муж. душ посессионных рабочих, освобожденных по
указу 1840 г., более 2/з посессионных с семьями вынуждены были
поступить в городские сословия, что свидетельствует об отрыве
потомственной категории рабочего населения от земледеления и не
имевших других источников существования, кроме работы в
промышленности.
В середине XIX в. начало промышленной революции неми-
нуемо вело к формированию в недрах феодально-крепостниче-
ской России новых ведущих социальных классов в общественном
производстве — буржуазии, с одной стороны, и пролетариата -
с другой.
В этот период явственно выявилась ломка городской буржуа-
зии, где наряду с упадком старого торгового купечества появи-
лись предприниматели нового типа — промышленные капита-
листы, выраставшие в основном из среды мелких непосредствен-
ных производителей.
118
Появление в дореформенной России «капиталистых» кре-
стьян — прасолов, скупщиков, ходебщиков, светелочников, «фаб-
рикантов» — свидетельствовало о росте нового и влиятельного эле-
мента формирующегося буржуазного класса, который зарождался
в ходе самого капиталистического промышленного производства.
Новая промышленная буржуазия особенно быстро росла в сфе-
ре крестьянской мануфактуры, характерной особенностью ко-
торой являлась «самая тесная и неразрывная связь между торговым
и промышленным капиталом» нз. «,,Скупщик“ почти всегда пере-
плетается здесь с мануфактуристом» — указывал В. И. Ленин 144.
Именно в этой сфере производства в дореформенной России
стали накапливаться многомиллионные капиталы и усиливалось
непосредственное подчинение непосредственных производителей,
обеспечивающих гигантский рост прибавочной стоимости и на-
копление капитала, новой промышленной буржуазии. Но становле-
ние новых кадров промышленной буржуазии в крепостную
эпоху носило длительный и сложный характер. 20—30-е годы
XIX в. были периодом массового выкупа из крепостнического
состояния российских крестьян-капиталистов, которые обычно
записывались в купеческое сословие. Типичным примером яв-
ляется становление крупнейшей торгово-промышленной фамилии
Морозовых, родоначальник которой в 1820 г. получил свободу
у помещика Рюмина за огромную сумму. К середине XIX в.
уже насчитывается четыре ветви фабрикантов Морозовых, владе-
ющих ведущими капиталистическими фирмами в текстильной
промышленности России. Глава этой династии Савва Морозов,
уроженец помещичьей дер. Зуевой, получил звание почетного
гражданина Москвы.
К середине XIX в. новый социальный слой промышленной
буржуазии России выделялся значительной устойчивостью. Ко
времени освобождения крестьян, указывал В. И. Ленин, раскол
между представителями труда и капитала был уже закреплен
преемственностью нескольких поколений 145. Новая промыш-
ленная буржуазия, вышедшая из крестьянской и мещанской
среды, орудуя огромными капиталами, постепенно вытесняла
с командных высот в промышленном производстве представителей
старого купечества.
В первой половине XIX в. за счет новых социальных слоев
буржуазии происходил неуклонный рост российского купеческого
сословия. Только за 1830—1858 гг. их численность выросла на
133 %. Экономист Л. В. Тенгоборский определял общую сумму
капиталов гильдейского купечества России в 1853 г. примерно в
0,5 млрд руб. 146.
Всероссийским центром торгово-промышленной буржуазии
была Москва. Здесь в дореформенную эпоху сложилась мощная
группа московской буржуазии, которая и во второй половине
XIX в. занимала руководящее положение в торгово-промышленной
жизни страны. Из 63 крупных фамилий московской буржуазии
33 % принадлежало выходцам из крестьянства 147. При этом
119
промышленное производство становится главным фактором в
деятельности крупной московской буржуазии. В 1850 г. 90 %
московских купцов I гильдии и почти 60 % купцов II гильдии
владели промышленными предприятиями 148. Именно в последние
преДреформенные десятилетия широко развернулась промышлен-
ная деятельность крупнейших представителей московской буржуа-
зии: Морозовых, Рябушинских, Гучковых, Прохоровых, Хлудовых,
Найденовых, Алексеевых, Мамонтовых, Мазуриных, Коншиных,
Бахрушиных, Солдатёнковых и др. Из среды фабрикантов и
заводчиков выдвигались представители российской буржуазии
для защиты ее классовых интересов.
Исторической особенностью формирования и развития россий-
ской буржузии было то, что она длительное время не могла
149
сложиться в «единую и сознательную политическую силу» .
Царизм ограждал ее от иностранной конкуренции стеной высоких
запретительных пошлин и обеспечивал выгодными казенными за-
казами, а главное, охранял фабрикантов от натиска рабочего
движения. При этом российская буржуазия в немалой степени
присваивала прибыли на основе старого способа производства,
в силу чего была заинтересована в консервации старых произ-
водственных отношений.
Однако по мере развития производительных сил, внедрения
машинного производства старые, консервативные условия жизни
предреформенной России стали резко тормозить деятельность про-
мышленной буржуазии. Для наступательного развития промышлен-
ности многие насущные вопросы оставались неразрешимыми.
В рамках феодального строя оказались исчерпанными прежние
возможности накопления капитала. В этой связи из рядов
российской торгово-промышленной буржуазии, несмотря на ее
консерватизм и косность, выдвигаются активные деятели в защите
ее классовых интересов. В этом отношении характерным
является выступление крупнейшего промышленника В. А. Коко-
рева в 1859 г. в статье «Миллиард в тумане», опубликованной
в газете «Санкт-Петербургские ведомости». С позиций крупной
российской буржуазии он выступил с требованием отмены
дворянской монополии на землю в связи с экономической
необходимостью «нового направления» промышленного развития
страны. «Наша промышленность расширяется, — указывал В. Ко-
корев, — и ей становится уже тесно при нынешнем ограниченном
праве землеприобретения. Промышленность непременно требует
свободной покупки земли, ей нужны торфяные болота, каменолом-
ни, леса, пастбища, реки с берегами для плотин, пристани
на судоходных реках и т. д. ...» В условиях жизни нынешней
России «промышленность в оковах, в крепостной зависимости
своего рода» 150.
К числу наиболее острых для российской промышленной
буржуазии вопросов, неразрешимых в условиях феодально-
крепостнического строя, относилась проблема рабочей силы. Вне-
дрение фабричного производства требовало новой организации
120
капиталистической эксплуатации труда, круглогодичной занятости
постоянных кадров рабочих, наличия резервной армии труда,
из которой можно было бы черпать необходимую рабочую силу
в условиях меняющейся рыночной конъюнктуры. Острая нехватка
свободной рабочей силы являлась тормозом для поступательного
развития российской промышленности. «Настоящее положение ра-
бочего класса в Москве, — заключал обозреватель промышлен-
ной выставки 1846 г., — замедляет успехи промышленности» 151.
В предреформенные годы на завершающей стадии развития
мануфактурной промышленности усиливается сложный процесс
формирования первых кадров промышленного пролетариата.
В 50-е годы его темпы возрастают под воздействием начавшегося
перерастания капиталистической мануфактуры в фабрику. Глав-
ным источником формирования рабочих кадров мануфактурной и
фабрично-заводской промышленности и складывания рынка наем-
ной рабочей силы был неземледельческий отход крестьянского на-
селения. В своем труде «Развитие капитализма в России» В. И. Ле-
нин убедительно показал, что рост промыслового отхода, особенно
в промышленные города, являлся составной частью капиталисти-
ческого развития России и имел глубоко прогрессивное зна-
чение по отношению к старым формам жизни 152. Эта ленинская
оценка неземледельческого отхода крестьянства целиком приме-
нима к предреформенному периоду. Исследования советских
ученых доказывают, что промысловое отходничество крестьян
получило в первой половине XIX в. массовое распространение
во всем Центральном промышленном районе. С 1826 по 1853 г.
число выданных в отход паспортов (на срок от полугода до трех
лет) возросло с 756 тыс. до 1270 тыс., т. е. почти в 1,7 раза 153.
Еще большее число людей уходили на заработки по краткосрочным
билетам, которые стоили значительно дешевле, что имело немало-
важное значение для беднейших слоев крестьянства. С учетом
этой формы отпускных билетов общее число отходников Москов-
ской губ. в 1857 г. составляло более 204 тыс. человек, или 35 % ее
154
мужского населения .
Накануне падения крепостного права в стране насчитывалось
до 3 млн человек, уходящих на заработки. Из них более 9/ю со-
ставляли крестьяне-отходники 156. Нарастающий промысловый от-
ход являлся важным фактором складывания рынка рабочей силы,
разложения основ крепостнического хозяйства деревни в пред-
реформенной России.
Наибольшее число работников для частновладельческих про-
мышленных предприятий ведущих промышленных центров страны
Петербурга и Москвы составляли государственные крестьяне-
отходники, большинство которых брали паспорта на длительный
срок, от года до трех лет. Большинство из них занимались
фабричными, ремесленными, строительными, торговыми и извоз-
ными работами. В Московской губ. среди неземледельческих
занятий крестьян фабричный труд занимал превалирующее
положение и в нем было занято до 37 % всех крестьян этой
121
категории 156. Документы свидетельствуют, что только в Звениго-
родском у. в 1854 г. «весьма большая часть крестьян занимается
фабричным мастерством» и живет на фабриках и заводах
Москвы 157.
По данным исследователя Б. Н. Казанцева, в середине XIX в.
абсолютное большинство промышленных рабочих Москвы
(до 90 %) были уроженцами Московской губ. 158 Кроме того,
на многих московских суконных и бумаготкацких фабриках
трудились рабочие-ткачи, уроженцы Боровского у. Калужской,
Владимирской и Тульской губ.
На фабриках Петербурга в 50-е годы работали уроженцы
различных губерний России. Так, на крупной Невской бумаго-
прядильной мануфактуре, согласно ведомости о несчастных слу-
чаях за 1854—1859 гг., большинство указанных в ней рабочих
являлись уроженцами Смоленской (Сычевского и Гжатского уез-
дов), Витебской, Тульской, Ярославской, Калужской, Новгород-
ской, Петербургской, Эстляндской и Архангельской губерний 159.
Внедрение машинного производства оказывало большое влия-
ние на изменение социального состава промышленных рабочих.
Например, в 50-х годах почти полностью исчезает принуди-
тельный труд на промышленных предприятиях Москвы, хотя в
целом по Московской губ. он занимал до 15 % всех рабочих 16°.
Применение вольнонаемного труда наблюдалось на частных
промышленных предприятиях Петербурга, где комплектовалась
рабочая сила из числа оброчных помещичьих и государственных
крестьян. В начале 60-х годов в текстильной промышленности
столицы насчитывалось до 7 тыс. вольнонаемных рабочих 161.
Администрация Невской бумагопрядильни в 1859 г. в своих
ответах на вопросы правительственной Комиссии для осмотра
фабрик указывала, что «крепостные люди от помещиков по
контрактам не принимаются и все рабочие на фабрику посту-
пают не иначе, как по собственной их воле» 162.
С началом широкого внедрения машинного производства в
промышленность предреформенной России двойная система
эксплуатации труда путем переплетения феодальных и капи-
талистических форм становилась тормозом в накоплении капитала,
значительно сокращая прибыли капиталиста. Резкое падение
производительности труда, массовые протесты рабочих в конце
концов заставляли фабрикантов отказываться от невыгодного
принудительного труда. Сенатор К. X. Капгер, ревизовавший
Владимирскую губ. в конце 50-х годов, отмечал, то владимир-
ские фабриканты «предпочитают нанимать работников по свобод-
ному договору и отказываться от приема на работу неисправных
плательщиков по известной невыгоде принудительного или
обязательного труда» 163.
Даже в свеклосахарной промышленности Украины, где доми-
нировало помещичье предпринимательство, в 50-х годах крайне
острой стала проблема убыточности барщинного труда в завод-
ском производстве. «Доказано до очевидности, — указывал извест-
122
ный экономист Д. П. Журавский, — что барщиною теряется
безвозвратно и не в пользу никому огромное количество труда,
остающегося непроизводительным» 164. С развитием крупных
«коммерческих» сахарных заводов, оснащенных современным
машинным оборудованием и требующих в условиях рынка
капиталистической рационализации производства, неизбежно
встал вопрос о необходимости введения наемного труда. По
данным исследования К. Г. Воблого, в середине 50-х годов
в свеклосахарной промышленности Украины насчитывалось до
50 % наемных рабочих, при этом на крупнейших «коммерческих»
заводах все заводские работы выполнялись наемным трудом 165.
В 1853 г. на Киевскую и Подольскую губернии, где было
сосредоточено большинство свеклосахарных заводов России, были
распространены законодательные правила о регулировании от-
ношений между хозяевами фабричных заведений и их рабочими,
«поступающими на оные по найму» 166.
В конце 50-х годов в правительственных кругах предреформен-
ной России становится господствующим мнение об экономической
несовместимости непроизводительного крепостного труда рабочих
с капиталистически развивающейся промышленностью. В период
подготовки отмены крепостного права среди влиятельной группы
помещиков-крепостников был поднят вопрос об обязательном
6—10-летнем сроке отработки заводской барщины для «обучен-
ных» обязательных рабочих на винокуренных, пивоваренных,
селитренных, дегтярных, свеклосахарных, кирпичных и прочих
помещичьих заводах. Это требование помещиков-предпринимате-
лей было отклонено Главным комитетом по крестьянскому делу,
в журналах которого четко указывалось, что «при значительной
уже развившейся мануфактурной деятельности, основанной на
экономических началах свободного труда, всякое производство,
связанное с обязательными работами, не выдержит соперничества
с вольным трудом. Одно только полное право распоряжаться
крепостным трудом могло установлять такие уроки и женскую
сдельную плату, которые даже при меньшей производительности
принудительного труда выдерживали до некоторой степени сов-
местничества с фабриками свободными. По сему всякой фабрич-
ной деятельности по самому существу своему должен пред-
стоять непременный переход на вольный труд, как единственное
экономическое обоснование для производительности такого
рода» 167.
Таким образом, в середине XIX в. с внедрением машинного
производства становится непреодолимым рост капиталистических
отношений, неуклонно завоевывающих одну отрасль промышлен-
ности за другой, повсеместно суживая и вытесняя отжившие
феодально-крепостнические отношения. Главную роль в этом
прогрессирующем процессе играло всевозрастающее рабочее
движение, принимающее массовый характер.
Именно с началом промышленной революции в 50-х годах
XIX в. связан значительный подъем рабочего движения в пред-
123
реформенной России. Согласно новейшим данным, за 1850 — 1860 гг.
произошло 309 рабочих выступлений, из них 130 волнений,
3 стачки, 26 массовых побегов, 150 коллективных жалоб и проше-
ний. При этом на 1856—1860 гг. приходится 210 рабочих выступ-
лений. Если в 1850 — 1855 гг. ежегодно в среднем происходило
до 20 рабочих выступлений, то во второй половине 50-х годов —
более 42, или в 2 раза больше. До 80 % всех рабочих выступлений
приходится на Московский промышленный район и Урал.
В рабочем движении преобладала борьба крепостных рабочих
против различных форм феодальной зависимости. Так, из 309
рабочих выступлений в 50-е годы до 227, или 74 %, падало
на долю подневольных рабочих вотчинных и посессионных
предприятий 168. Особенно бурными и продолжительными были
волнения посессионных рабочих, которые составляли около 46 %
выступлений всех рабочих страны 162. Такой высокий накал
классовой борьбы на посессионных предприятиях объясняется
резким ухудшением в этот период положения приписанных к
частным предприятиям рабочих, наступившим в ходе кризиса
этой формы крепостной промышленности. Исключительную нас-
тойчивость в борьбе за освобождение от крепостнических пут
проявляли рабочие посессионных предприятий, расположенных в
Московской губ. По подсчетам Б. Н. Казанцева, в 50-х годах
здесь произошло 24 рабочих выступления 170. Упорную борьбу
с владельцами вели рабочие Фряновской шелковой мануфактуры.
Их постоянные волнения, несомненно, ускорили перестройку этой
посессионной мануфактуры в капиталистическую фабрику. Из-
вестно, что владельцы Фряновской мануфактуры одними из первых
ввели технически усовершенствованные жаккардовые станки и
являлись инициаторами механизации шелкового производства.
Как отмечала академик А. М. Панкратова, на Фряновской
мануфактуре «невыгодность посессионного труда и постоянные
волнения рабочих заставляли предпринимателей ходатайствовать
о ликвидации посессии, мотивируя тем, что это „будет содей-
ствовать и фабрике и самим фабричным людям44» 171. Только
за 1850—1856 гг. произошло семь крупных волнений на Фряновс-
кой мануфактуре, что вынудило правительство принять энергич-
ные меры по освобождению фряновских фабричных от крепостной
зависимости, переведя большинство из них в городские сословия 172.
По числу рабочих выступлений промышленно развитая Москов-
ская губ. занимала одно из первых мест в стране. По неполным
данным, в 50-е годы XIX в. на ее долю приходилось до 17 % всех
выступлений рабочих России 173. В середине XIX в. усилилось
массовое движение горнозаводского населения Урала, главной
целью которого была открытая борьба против крепостного права.
По обобщающим данным советских исследователей, за 1851 —
1860 гг. имело место 110 рабочих выступлений, из них 38 волнений.
Это была самая мощная волна рабочего движения горнозаводского
пролетариата за 60 предреформенных лет. При этом более 42 %
волнений приходится на последние предреформенные годы. Мас-
124
совый характер приняли волнения подзаводских крестьян в
1859 — 1860 гг. в горнозаводских вотчинах Бутеро-Родали и Голи-
цына. В эти годы первое вотчинное правление, учитывая
крайнюю убыточность для предприятия крепостного труда рабо-
чих, решило заменить барщинную заводскую повинность денежным
оброком для производства работ вольным наймом. Но когда дело
дошло до практики найма, то вотчинная администрация объявила
крайне ничтожную плату, по которой они отказались работать.
Тогда вотчинное управление объявило уже уволенным на оброк
подзаводским рабочим, что «они оставлены на прежнем положе-
нии» и должны снова отбывать обязательные барщинные работы
на заводах. Это вызвало возмущение среди крепостных рабочих
горнозаводской вотчины Бутеро-Родали, «угрожающее общим
восстанием». Массовые волнения перекинулись в соседнюю горно-
заводскую вотчину князя Голицына, где крепостные рабочие
«буйством домогались перевода на оброк». Рабочие волнения были
подавлены с помощью воинской силы при личном участии
пермского генерал-губернатора. Вотчинные правления этих заводов
вынуждены были сделать ряд уступок рабочим 174. В целом мас-
совые движения крепостных рабочих Урала накануне падения
крепостного права носили явно выраженный антикрепостничес-
кий, антифеодальный характер.
С развитием машинно-фабричного производства стала расти
классовая борьба промышленных рабочих Петербурга против
капиталистической эксплуатации. В январе 1850 г. вспыхнула одна
из первых в России рабочих стачек на Невской бумагопрядильне
Штиглица, носившей наступательный характер. В связи с отказом
заводской администрации удовлетворить требования рабочих о по-
вышении заработной платы и отмене незаконных штрафов
забастовщики полностью остановили фабрику, не выйдя на работу.
По мнению полицейских властей, в этой стачке невских текстиль-
щиков проявилась «обдуманность их замысла». Несмотря на суро-
вые репрессии, все 700 бастующих рабочих в течение нескольких
дней отказывались выходить на работу, проявив при этом пролетар-
скую стойкость и солидарность 175. В 1858—1859 гг. произошли
массовые стачки текстильщиков на бумагопрядильных и ткацких
фабриках Рейта, Максвела, Голенищевых с требованиями повысить
заработную плату и отказом работать в праздничные дни. При этом
упорная стачка 800 ткачей бумаготкацкой фабрики Голенищевых
продолжалась три дня и кончилась победой рабочих 176.
На рубеже 50—60-х годов частым явлением становится
стачечная борьба текстильщиков на ситцепечатных фабриках
промышленного села Иванова Владимирской губ. По свидетельству
экономиста В. Безобразова, посетившего этот район в 1861 г.,
только в период его пребывания там «несколько раз доходило. . .
до настоящих английских и французских стачек рабочих
(greves d’ouvriers, strikes) — работники массами покидали фаб-
рики и составляли между собой складчины деньгами, а за неиме-
нием денег — армяками и шапками» 177.
125
Таким образом, в предреформенный период с началом развития
фабричного производства в промышленности России зародилась
рабочая стачка как чисто пролетарская форма борьбы труда против
капитала. Но в эти годы волна рабочих выступлений против
предпринимателей — буржуазии и помещиков—вливалась в обще-
народную борьбу против крепостного права. По свидетельству
академика А. М. Панкратовой, «волнения рабочих и крестьян
крепостной России приобретали значение громадного обществен-
ного фактора, подрывая основы феодально-крепостнических отно-
шений и одновременно создавая условия для более сознательной
классовой борьбы промышленного пролетариата против капита-
листов, развернувшейся после отмены крепостного права» 178.
Аграрно-крестьянская реформа 1861 г. об отмене крепостного
права юридически оформила неуклонно нарастающий процесс
развития капиталистических производственных отношений. Эта
буржуазная реформа явилась решающим моментом ломки
общественных отношений в производстве, обусловив превра-
щение их в господствующие. «В России в 1861 г. тоже произошел
переворот, — указывал В. И. Ленин, — последствием которого
была смена одной формы общества другой — замена крепост-
179
ничества капитализмом» .
1 Кучинский Ю. История положения рабочего класса при капитализме: Мировой
обзор. М., 1970. С. 17.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 20. С. 173.
3 Там же. Т. 1. С. 520.
4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 27. С. 308—309.
5 Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России. СПб 1863
Т. 2. С. 462.
6 Мендельсон А. А. Теория и история экономических кризисов и циклов. М.,
1959. Т. 1. С. 522.
7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 640.
8 Обзор различных отраслей. . . Т. 2. С. 494.
9 Там же. С. 499.
10 Исаев Г. С. Роль текстильной промышленности в генезисе и развитии капи-
тализма в России, 1760—1860. Л., 1979. С. 191.
11 Там же. С. 191-192.
12 Тенгоборский Л. В. О производительных силах России, СПб., 1858. Ч. 2. С. 364.
13 Вернадский И. В. К положению хлопкового дела в России // Сев. пчела.
1862. № 166. С. 718.
14 ЦГИА СССР. Ф. 560. Оп. 4. Д. 1557. Л. 2—3; Статистические сведения
о фабриках и заводах экспонентов, получивших награды на мануфактурной
выставке 1861 г. СПб., 1862. С. 5.
15 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 640.
16 Чугунов А. К. Отчет по образованию фабрик и заводов Самарской,
Московской и Петербургской губ., произведенный в летние месяцы 1858 г.//
Учен. зап. Казан, ун-та. 1859. Кн. 4. С. 195—196.
17 ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 15. Д. 945. Л. 52-59.
18 Там же. Л. 48.
19 Арсеньева Е. В. К вопросу о завершении перехода мануфактуры в фабрику
хлопчатобумажной промышленности Московской губ. (1860—1870 гг.) //
Науч. докл. высш. шк. Ист. науки. 1961. № 1. С. 63.
20 Китарры М. Я. Обозрение Санкт-Петербургской выставки мануфактурной
126
промышленности 1861 г. СПб., 1861. С. 133; Мануфактура и фабрики
торгового дома под фирмой «Савва Морозов с сыновьями». М., 1870. С. 9—10.
21 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 484.
22 Вести, пром-сти. 1859. Т. 4. № 10.
23 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 405.
24 Обзор различных отраслей. . . Т. 2. С. 481.
25 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 395.
26 Обзор различных отраслей. . . Т. 2. С. 451.
27 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 403.
28 Журнал мануфактур и торговли, 1828. № 6. С. 47. (Далее: ЖМиТ).
29 Кошман Л. В. Из истории промышленного переворота в России: На материа-
лах ткацкого и ситценабивного производства Московской и Владимирской
губернии//Вести. МГУ. Сер. 8, История. 1969. № 2. С. 83.
30 Там же. С. 86-87.
31 ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 15. Д. 945. Л. 59.
32 Вести, пром-сти. 1859. Т. 2. С. 158-159.
33 ЖМиТ. 1856. Ч. 3. С. 169.
34 Яцунский В. К. Формирование крупной промышленности в Иванове в первой
половине XIX в.//Генезис капитализма в промышленности и сельском хо-
зяйстве. М., 1965. С. 322—323.
35 Там же. Прил. VI. (Подсчеты наши. — А. С.).
36 Статистические сведения о фабриках и заводах в Санкт-Петербурге за 1862 г.
СПб., 1863. С. 64-65.
37 Вести, пром-сти. 1860. Т. 8. С. 248.
38 Мельник Л. Г. К вопросу о начале промышленного переворота в России
(на материалах Украины) // Проблемы генезиса капитализма. М., 1979. С. 109.
39 Яцунский В. К. Материалы о состоянии суконной промышленности России
в 1845 г. // Ист. арх. 1956. № 4. С. 124-126.
40 Исаев Г. С. Указ. соч. С. 211.
41 Тарасов С. Статистическое обозрение промышленности Московской губер-
нии. М., 1856. С. 12.
42 Тенгоборский Л. В. Указ. соч. Ч. 2. С. 222.
43 Тарасов С. О шерстяной, шерстобумажной и шелковой промышленности
Московской губ. в 1853 г. М., 1855. С. 13.
44 Обзор различных отраслей. . . Т. 1. С. 169.
45 Из истории фабрик и заводов Москвы и Московской губернии (конец
XVIII — начало XX в.): Обзор документов. М., 1968. С. 50.
46 ЖМиТ. 1859. Ч. 5. С. 55.
47 Статистические сведения о фабриках и заводах, экспонентов, получивших
награды на мануфактурной выставке 1861 г. СПб., 1862. С. 10.
48 Там же. С. 5.
49 Там же. С. 1.
50 Там же. С. 10, 34.
51 Там же. С. 35.
52 Памятная книга Черниговской губернии на 1862 г. Чернигов, 1862. С. 169, прил.
53 Статистические сведения. . . С. 37.
54 Хромов П. А. Экономическое развитие России в XIX—XX вв., 1800—
1917. М., 1950. С. 34.
°5 Статистические сведения. . . С. 6 — 7; Цейтлин Е. А. Технический переворот
в льнопрядении и начало машинного производства льняной пряжи в России //
Тр. Ин-та истории науки и техники. Сер. 2. 1936. Вып. 9. С. 198—208.
56 Статистические сведения. . . С. 7.
57 Тарасов С. Статистическое обозрение. . . С. 22.
58 Там же. С. 19-24.
59 Исаев Г. С. Указ. соч. С. 228—231.
60 Обзор различных отраслей.. . Т. 2. С. 35.
61 Шубин И. А. Волга и волжское судоходство. М., 1927. С. 808—809.
62 Семенов А. Изучение исторических сведений о российской внешней тор-
говле и промышленности. СПб., 1859. Т. 3. С. 490—491.
63 Историко-статистический обзор промышленности России. СПб., 1882. Группа IX.
С. 21.
127
64 Обзор различных отраслей. . . Т. 2. С. 35.
65 Статистические сведения. . . С. 61.
66 Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР. М., 1954. Т. 1:
Феодальный период, 1500—1866. С. 417.
67 Обзор различных отраслей. . . Т. 2. С. 34; Лившиц Р. С. Размещение промыш-
ленности дореволюционной России. М., 1955. С. 107.
68 Статистические сведения. . . С. 79.
69 Материалы для географии и статистики России. Лифляндская губ. СПб.,
1864. С. 438—439л
70 Лившиц Р. С. Указ. соч. С. 10.
71 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1569. Л. 1-2.
72 Измайловская Е. И. Русское сельскохозяйственное машиностроение. М., 1920.
С. 4.
73 ЖМиТ. 1958. Ч. 1. С. 15.
74 ЦГИА СССР. Ф. 18. Он. 1. Д. 1. Л. 9.
75 Там же. Оп. 2. Д. 1310. Л. 26.
76 Там же. С. 227.
77 ЖМиТ. 1858. Ч. 1. С. 15.
78 Вести, пром-сти. 1858. Т. 1. С. 62.
79 Яцунский В. К. Формирование крупной промышленности. . . С. 211.
80 ЖМиТ. 1858. Ч. 1. С. 57.
81 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 100.
82 Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России /
Под ред. В. Покровского. СПб., 1902. С. 230.
83 Латынин В. К истории введения контуазского и пудлингования на уральских
заводах // Горн. журн. 1889. Т. 4. С. 11 — 12.
84 Кривоногое В. Я. Становление фабричных методов в металлургии Урала
в дореформенное время // Вопросы истории Урала. Свердловск, 1970. Вып. 10.
С. 17.
85 Горовой Ф. С. Падение крепостного права на горных заводах Урала. Пермь,
1961. С. 36-37.
86 Кривоногое В. Я. Указ. соч. С. 21.
87 Техника в ее историческом развитии. М., 1982. С. 124.
88 Сигов С. П. Очерки по истории горнозаводской промышленности Урала.
Свердловск, 1936. С. 87.
89 Струмилин С. Г. Черная металлургия в России и в СССР: Техн, прогресс
за 300 лет. М.; Л., 1935. С. 222.
90 Цитируется по кн.: Горовой Ф. С. Указ. соч. С. 29, 34.
91 Горн. журн. 1860. Т. 1. С. 43.
92 Горовой Ф. С. Указ. соч. С. 36.
93 Там же. С. 34.
94 Сметанин С. И. Начало промышленного переворота на Урале // Вопр. истории.
1977. № 3. С. 25.
95 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 485—486.
96 Мешалин И. В. Текстильная промышленность крестьян Московской губернии
в XVIII и первой половине XIX в. М.; Л., 1950. С. 209.
97 ЖМиТ. 1858. Ч. 1. С. И.
98 Тарасов С. С. 10—18; Злотников М. Ф. От мануфактуры к фабрике //
Вопр. истории. 1946. № 11/12. С. 47.
99 Казанцев Б. Н. Рабочие Москвы и Московской губернии в середине XIX в.
М., 1976. С. 27.
100 Васильев Б. Н. Формирование фабрично-заводского пролетариата Централь-
ного промышленного района России, 1820 — 1890: Автореф. дис. . . . д-ра ист.
наук. М., 1972. С. 22.
101 Шерер А. Хлопчатобумажная промышленность // Обзор различных отрас-
лей. . . Т. 2. С7 462-463.
102 Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР. Т. 1. С. 413.
103 Струмилин С. Г. Черная металлургия. . . С. 213.
104 Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960. С. 426.
105 Там же. С. 427.
106 ЦГИА СССР. Ф. 18. On. 1. Д. 26. Л. 10.
128
107 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 104.
108 ЖМиТ, 1853. Ч. 1. С. 154-155.
109 Заблоцкий-Десятовский А. П. Граф П. Д. Кисилев и его время. СПб., 1882. Т. 4.
С 295
110 Хромов П. А. Указ. соч. С. 465.
111 Киняпина Н. С. Политика русского самодержавия в области промышленности,
20-50-е годы XIX в. М., 1968. С. 83.
112 Розенталь Л. Очерк деятельности русских акционерных обществ. СПб., 1865.
С. 10.
113 Цитируется по: Шепелев Л. Е. Акционерные компании в России. Л., 1973.
С. 78.
114 Киняпина И. С. Указ. соч. С. 82.
1 ,0 Погребинский А. П. Очерки истории финансов дореволюционной России.
М., 1954. С. 41.
116 Гиндин И. Ф. Государственный банк и экономическая политика царского
правительства. М., 1960. С. 28.
117 Чернышевский Н. Г. Поли. собр. соч.: В 16 т. М., 1950. Т. 7. С. 552.
118 Гиндин И. Ф. Указ. соч. С. 28—29.
119 Куломзин А. Н. М. X. Рейтерн: Биогр. очерк. СПб., 1910. С. 162.
120 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 455.
121 Там же.
122 Там же. С. 581.
123 ЖМиТ. 1837. Ч. 1, № 12. С. 15-16.
124 Туган-Барановский М. И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М.,
1938. Т. 1. С. 74.
125 Бутовский А. И. Опыт о народном богатстве или о началах политической
экономии. СПб., 1847. Т. 2. С. 481.
126 Исаев Г. С. Указ. соч. С. 156.
127 Там же. С. 135.
128 Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 109.
129 Горовой Ф. С. Указ. соч. С. 55—56.
130 Там же. С. 67.
131 Сметанин С. И. Указ. соч. С. 25.
132 Котляревский И. По поводу введения вольного труда на заводах и некоторых
предстоящих перемен // Горн. журн. 1863. Т. 3. С. 529—531.
133 Кривоногое В. Я. Указ. соч. С. 40.
134 Панкратова А. М. Рабочий класс России // Избр. тр. М., 1983. С. 371—372.
135 Володарская Ч. Г. Ликвидация посессионной мануфактуры в России//
Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. 1947. Т. 61. С. 74.
136 ЖМиТ. 1837. Ч. И. С. 17.
137 Лебедев Н. И. Русский текстильщик в рабочем движении. М., 1924. С. 67.
138 ЦГИА СССР. Ф. 1290. Оп. 5. Д. И. Л. 16.
139 I Полное собрание законов Российской империи. Т. 39, № 30161; II Полное
собрание законов Российской империи. Т. 10, № 7816.
140 Ист. арх. 1936. № 1. С. 265.
141 Панкратова А. М. Указ. соч. С. 420.
142 Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. С. 124.
143 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 439.
144 Там же.
145 См.: Там же. С. 435.
146 Тенгоборский Л. В. Указ. соч. С. 67.
147 История Московского купеческого общества. М., 1916. Т. 2, вып. 1. С. 51.
148 Куйбышева К. С. Крупная московская буржуазия в период революционной
ситуации в 1859 — 1861 гг. // Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг.
М., 1965. С. 317.
149 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 16. С. 125.
150 Санкт-Петербург, ведомости. 1859. № 5. С. 19.
151 Обозрение главнейших отраслей мануфактурной промышленности в России.
СПб., 1845. С. 134.
152 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 581.
153 Труды Комиссии, учрежденной для пересмотра устава о паспортах. СПб.,
1861. Ч. 1. С. 141.
9. Заказ № 2055
129
154 Федоров В. А. Помещичьи крестьяне Центрально-Промышленного района
России конца XVIII — первой половины XIX в. М., 1974. С. 199.
155 Революционная ситуация в России в середине XIX в. М., 1978. С. 22.
156 Иванов Л. М. Государственные крестьяне Московской губ. и реформа
Кисилева // Ист. зап. 1945. Т. 17. С. 107.
154 Васильев Б. Н. Формирование фабрично-заводского пролетариата Централь-
ного промышленного района России, 1820—1890 гг.: Дис. . . . д-ра ист. наук.
Новочеркасск, 1972. Т. 1. С. 299—300. Рукопись.
158 Казанцев Б. Н. Указ. соч. С. 67.
159 ЛГИА. Ф. 1435 (Компании Невской бумагопрядильной мануфактуры). Оп. 3.
Д. 6. Л. 3-13.
160 Казанцев Б. Н. Указ. соч. С. 76.
161 История рабочих Ленинграда. Л., 1972. Т. 1: 1703 — февраль 1917. С. 91.
162 ЛГИА. Ф. 1435. Оп. 3. Д. 6. Л. 35.
163 Революционная ситуация в России в середине XIX в. С. 27.
164 Воблый К. Г. Опыт истории свеклосахарной промышленности СССР. М.,
1928. С. 235.
165 Там же. С. 235-236.
166 II Полное собрание законов Российской империи. Т. 28. отд. 1, № 27020, 27793.
167 Журн. Секрет, и Гл. ком. по крестьян, делу. 1915. Т. 2. С. 369.
168 Революционная ситуация в России в середине XIX в. С. 144.
169 Рутман Р. Е. Рабочее движение перед отменой крепостного права //
Революционная ситуация в России в 1859 — 1861 гг. С. 196.
170 Казанцев Б. Н. Указ. соч. С. 172.
171 Панкратова А. М. Указ. соч. С. 416.
172 Рутман Р. Е. Указ. соч. С. 201.
173 Там же. С. 221; Казанцев Б. Н. Указ. соч. С. 177.
174 Крестьянское движение 1827 — 1869 гг. М., 1931. Вып. 1. С. 130; Горовой Ф. С.
Указ. соч. С. 123—124.
175 История рабочих Ленинграда. Т. 1. С. 122; Копанев А. И. Население
Петербурга в первой половине XIX в. М.; Л., 1957. С. 133—134.
176 Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. С. 149.
177 Безобразов В. П. Село Иваново: Обществ.-физиол. очерки // Отеч. зап. 1864.
№ 1. С. 285.
178 Панкратова А. М. Указ. соч. С. 373.
179 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 39. С. 71.
Глава третья
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ
РЕВОЛЮЦИИ
В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД
(60—70-е годы XIX в.)
Падение крепостничества было важнейшим рубежом в истории
России, положив начало утверждению нового, капиталистического
строя. Система наемного труда стала отныне основой развития
народного хозяйства страны, обусловив действие объективных
законов капиталистического производства — получение прибавоч-
ной стоимости и накопление капитала. Этот главный фактор
способствовал ускорению промышленной революции, в ходе кото-
рой в ведущих отраслях экономики стало утверждаться крупное
^капиталистическое промышленное производство.
Однако этот исторический процесс в первые два-три десятиле-
тия после реформы был осложнен новыми противоречиями в связи
с сохранением глубоких феодально-крепостнических пережитков,
тормозивших развитие производительных сил в стране. Именно
этим фактором объясняется затянувшаяся ломка старых хозяйст-
венных отношений и относительная длительность переходного
периода перестройки мануфактурного производства в фабрику.
Промышленная революция в России в первые десятилетия
после реформы развивалась крайне неравномерно как по отраслям
народи ого хозяйства, так и_ по районам. Наивысшие темпы ста-
новления крупной машинной индустрии наблюдались в ведущих
промышленных городских центрах, в то время как в обширной
сельской периферии страны развитие промышленного производст-
ва проходило в условиях, длительного сохранения сильнейших
пережитков крепостничества «с большой постепенностью, среди
массы переплетающихся, переходных форм» Г Здесь широкое
распространение получила домашнекапиталистическая система
как «придаток» фабрики, что было связано с баснословной
дешевизной труда закабаленных сельских рабочих, тормозившей
технический прогресс.
На характер и темпы развития промышленной революции
в России огромное ВЛИяние-оказывала господствующая мировая
систем капитализма. Поэтому перестройка индустриально-
траПоГщгг но й структуры в эпоху промышленной революции за-
висела от степени международной специализации. При 5том
производственная инфраструктура — железнодорожный транс-
порту" пароходство, паровая энергетика и прочее — становились
главными "рычагами в становлении внутреннего капиталистичес-
которьтнка, обусловив глубокие сдвиги в размещении и развитии
производительных сил страны. Введение железных дорог в по-
9*
131
реформенной России явилось мощным толчком к разрушению
докапиталистических форм производства, развитию промышлен-
ного капитализма. Паровой транспорт форсировал рост крупной
машинной индустрии и ускорил социальное и политическое
размежевание в стране.
Проблемы транспортной революции
Третья четверть XIX в. являлась кульминационным периодом
в истории мирового домонополистического капитализма. В эти
годы произошли крупнейшие сдвиги в развитии производитель-
ных сил, вызвав глубокие преобразования в производственно-
экономической структуре ведущих капиталистических стран. По-
беда промышленной революции в Англии стимулировала ее
бурный завершающий этап в основных капиталистических госу-
дарствах Европы и США. Прогрессирующее развитие машинной
техники и рост производительности труда вызвали глубокие преоб-
разования в отраслевом и территориальном размещении произ-
водительных сил. Центральное место в этом генеральном процессе
принадлежало железнодорожному транспорту. Став общим усло-
вием производственного процесса в капиталистическом хозяйстве,
железные дороги стали играть относительно самостоятельную роль
мощного фактора, стимулирующего быстрый рост основных
отраслей тяжелой промышленности в странах капитализма.
Революция транспорта, вызвав гигантское распространение
железных дорог и парового флота, явилась важнейшей основой
циклических подъемов производства мирового капитализма. Же-
лезнодорожное строительство в этот период было главной сферой
массового расширения основного капитала капиталистического
производства в международном масштабе.
За двадцатилетие, с 1860 по 1880 г., мировая железнодорожная
сеть выросла в огромных масштабах, со 108 тыс. до 373 тыс.
км, или в 3,5 раза. Во всех странах Запада железные дороги
являлись крупнейшей сферой вложения больших капиталов и
гигантского потребления продукции тяжелой промышленности.
(Известно, что в этот период строительство километра железных
дорог требовало в среднем до 80—100 тыс. руб. золотом и 100 тонн
металла.) Поэтому гигантский подъем железнодорожного строи-
тельства в странах капитализма неизбежно требовал расширения
производства базовых отраслей тяжелой промышленности,
централизации и концентрации капитала.
Ведущее место в мировом железнодорожном строительстве
в этот период занимал английский капитал, который поставлял
рельсы, паровозы и капиталы для железнодорожных инвестиций.
В итоге тяжелая индустрия Англии, резко увеличив промышлен-
ную продукцию, создавала новые производственные мощности,
значительно превосходившие все мощности стран мира. В 60-х
годах XIX в. Англия приступила к железнодорожной экспансии
в своих колониях, построив до 5 тыс. км железных дорог в Индии
132
и 1 тыс. км в Австралии, что стало мощным средством усиления
колониальной эксплуатации этих стран английским капитализмом.
Наиболее мощные темпы железнодорожного строительства
в этот период были в США. За 1860—1880 гг. американская
железнодорожная сеть выросла в 3 раза — с 49 тыс. до 150 тыс.
км. Известно, что первоначально американские железные дороги
строились в основном на английские деньги, которые поступали
в обмен на продукцию тяжелой индустрии Англии — рельсы,
паровозы, станки и пр. Перелом наступил в начале 70-х годов,
когда гигантский железнодорожный бум в США стал источником
роста американской металлургии. К этому периоду железные
дороги, опоясав густой сетью страну, вовлекли в орбиту
международного товарооборота внутренние районы, стимулируя
рост американского капитализма. В мировом производстве США
в 70-е годы заняли первое место как по темпам, так и по
аболютным размерам увеличения мощности двигателей. В резуль-
тате к концу этого периода они вплотную приблизились к
Англии по абсолютным размерам прироста продукции тяжелой
индустрии и превзошли ее по масштабам роста производствен-
ного аппарата. Этот прогрессирующий процесс свидетельствовал
о действии объективного закона неравномерного развития капи-
тализма.
В основных капиталистических странах континентальной Ев-
ропы — Франции и Германии в 60—70-х годах XIX в. завершался
интенсивный этап промышленной революции. Внедрение машин-
ной техники в производство, происходившее до сих пор в легкой
промышленности, стало интенсивно охватывать базовые, решаю-
щие отрасли тяжелой индустрии.
Становление железнодорожного транспорта в основных капита-
листических странах Запада и США являлось важнейшим рычагом
утверждения капитализма, завершающим фактором промышлен-
ной революции, сопровождаясь глубокими социально-экономичес-
кими переменами и крутым переломом в развитии капиталисти-
ческого общества.
В отстающих, аграрных странах, к числу которых принадле-
жала пореформенная Россия, введение железнодорожной системы
транспорта явилось поистине предвестником современной ин-
дустрии 2, могущественнейшим фактором промышленной револю-
ции как в смысле ускорителя разрушения докапиталистических
форм производства, так и в смысле стимулятора создания
современной передовой машинной индустрии. К. Маркс особо
подчеркивал роль железнодорожного строительства в развитии
капиталистического накопления и сосредоточении огромных бо-
гатств в руках горстки железнодорожно-финансовых воротил.
После падения крепостного права перестройка экономики
России в новых, капиталистических условиях хозяйства в первое
пореформенное десятилетие носила сложный и затяжной характер.
Падение производства в начале 60-х годов распространилось
почти на все ведущие отрасли тяжелой и легкой промышленности.
133
Снизилось производство продукции металлообрабатывающих и
текстильных предприятий. Особенно на низком уровне находи-
лись горно-металлургическая и топливная промышленность —
важные показатели общего состояния развития капиталистической
экономики страны. Выплавка чугуна достигла критического
минимума — в среднем 18 млн пуд., составляя всего 4 % мировой
выплавки, добыча каменного угля находилась фактически еще в
зародышевом состоянии, давая в среднем до 20 млн пуд. в год,
или менее 1 % от общемировой добычи угля. В этот период
издержки по перевозке были настолько велики, что исключалась
возможность транспортировки основных массовых товаров на даль-
ние расстояния. Известно, что затраты на перевозку водным
путем уральского железа в Москву и Петербург составляли
в начале XIX в. до 70 % себестоимости на месте его производства.
В действительности же цена уральского железа в столичных
центрах примерно втрое превышала заводскую, так как выключала
дополнительную торговую прибыль и прочие наценки 3. Но осо-
бенно были велики издержки по перевозке на гужевом транспорте.
Так, стоимость гужевой перевозки зерна на 200—400 км равнялась
его цене на месте производства. Перевозка пуда донецкого угля
(антрацита) в середине 50-х годов на расстояние 600—800 верст
в 8—10 раз превышала цену угля на месте его добычи4.
Во второй половине 60-х годов плата за перевозку донецкого
угля гужом на расстояние до 350 км в 5 раз превышала
цену угля на месте его добычи 5. Поэтому вопрос об удешевлении
перевозок путем внедрения парового транспорта стоял чрезвычайно
остро для развивающегося капиталистического хозяйства России.
Под влиянием мирового капиталистического рынка экономика
пореформенной России все сильнее втягивалась в международное
капиталистическое хозяйство. Во второй половине 60-х годов
циклический подъем облегчил России размещение на внешних
рынках быстро возрастающей продукции ее сельского хозяйства.
Только за десятилетие 1860—1870 гг. экспорт России увели-
чился в 2 раза — со 181 млн до 360 млн руб.6 Рост внешней
торговли стал важнейшим фактором капиталистического разви-
тия страны.
В начале 60-х годов XIX в. в широких общественных кругах,
в среде экспортеров-помещиков, торгово-промышленной буржуа-
зии и буржуазной печати усиливаются требования к правящим
кругам о незамедлительном строительстве широкой сети железных
дорог 7.
Малорезультативное казенное железнодорожное строительство
и его замедленные темпы не могли разрешить неотложную
задачу той эпохи — форсированного развития железнодорожной
сети в короткий срок. Железнодорожный вопрос стал для
пореформенной России одним из самых злободневных 8. В 1865 г.
в царской России было 3,5 тыс. верст железных дорог, в
то время как в Англии — 22 тыс. км, во Франции и Герма-
нии — по 14 тыс. км, в США — 56 тыс. км железных дорог9.
134
В этот период в правительственных кругдх была разработана
программа стимулирования притока иностранного капитала в част-
ное железнодорожное строительство на основе учета мирового
опыта, которая была четко сформулирована управляющим Госу-
дарственным банком Е. И. Ламанским, тесно связанным с капи-
талистическими кругами России. Он подчеркивал, что только
«частная деятельность, привлечение иностранных капиталов и
пособие от правительства — единственно возможное решение за-
дачи устройства у нас железных дорог» 10. Для обсуждения
железнодорожного вопроса была создана Особая комиссия по
выработке плана и принципов железнодорожной политики во главе
с председателем Департамента государственной экономии Государ-
ственного совета К. В. Чевкиным. В своей работе комиссия
исходила из руководящего принципа, что замедление железно-
дорожного строительства чревато политической опасностью для
страны. «Постройка железных дорог составляет насущную пот-
ребность России, — подчеркивалось в ее решении. — Удовлетворе-
ние этой потребности не терпит никаких отлагательств. Чем более
мы будем медлить в этом деле, тем более мы будем отставать от
Западной Европы, где рельсовые пути получили и продолжают
получать обширное развитие, и тем не менее мы можем
надеяться не только развить, но даже удержать от упадка
наше земледелие и торговлю. Отсутствие или даже недостаточное
распространение железных дорог представляет и политическую
важную опасность, ослабляя твердость единства и целости
государства». Считая, что главным преимуществом частной сис-
темы в железнодорожном деле является быстрота сооружения
железных дорог, комиссия решила, что «правительство не должно
останавливаться даже перед значительными пожертвованиями для
ускорения постройки тех железных дорог, которые составляют
жизненную государственную потребность». Поэтому для поощрения
частного капитала в железнодорожном деле «необходимо обратить
исключительно имеющиеся в распоряжении правительства денеж-
ные средства и кредит» 11
С целью создать постоянный источник финансирования част-
ного железнодорожного строительства царское правительство в
1867 г. создало специальный кредитный «железнодорожный фонд»,
формально обособленный от государственного бюджета. Главным
источником его пополнения являлись облигационные железно-
дорожные займы с правительственной гарантией дохода на общую
сумму в 600 млн руб., выпускаемые на лондонском и парижском
денежных рынках по ростовщически низким курсам. Из средств
этого фонда царская казна покупала акции частных железных
дорог, выдавала всевозможные ссуды, субсидии и «вспомощество-
вания» учредителям и правлениям железнодорожных обществ,
оплачивала казенные заказы, выдавала премии за выделку рельсов
и подвижной состав заводам.
К. Маркс в работе «Заметки о реформе 1861 г. и пореформен-
ном развитии России» вскрыл сущность этой финансовой
135
«помощи» царизма железнодорожным предпринимателям, ука-
зав, что железнодорожный фонд фактически являлся частью
государственного бюджета и поэтому «государственные железные
дороги превратились в собственность частных обществ», став
«новым источником невыносимой государственной задолженности
и ограбления народных масс» 12.
Массовому привлечению иностранного ссудного капитала в же-
лезнодорожное дело России способствовала благоприятная конъ-
юнктура заграничного денежного рынка в период промышлен-
ного подъема 1868 — 1872 гг. с его повсеместным акционерным
учредительством, кредитной экспансией, грюндерством и биржевой
спекуляцией. Этот период вошел в историю российского капита-
лизма под названием концессионной горячки. Железнодорожное
строительство приобрело характер спекулятивного грюндерства
на основе массового расхищения государственных средств. Желез-
нодорожная горячка вызвала появление целой когорты крупней-
ших капиталистических воротил — железнодорожных «королей»,
тесно связанных с банками, иностранным капиталом, правитель-
ственной бюрократией и придворными кругами. В их среде были
выходцы их кругов дворян-предпринимателей — П. Г. фон Дервиз,
К. Ф. фон Мекк, С. Д. Башмаков, а также и из числа откупщиков
и купечества — П. И. Губонин, С. И. Мамонтов, И. С. Блиох,
С. С. Поляков и др. Так, С. С. Поляков начинал свою
капиталистическую карьеру сначала с мелкого винного откупщика,
затем управляющего винным заводом в имении министра почт
и телеграфа гр. И. М. Толстого, при содействии которого
получил выгодное место оптового подрядчика на строительстве
Козлово-Воронежской железной дороги. В последующие годы
С. С. Поляков выступил в роли главного концессионера и прямого
владельца девяти железнодорожных магистралей, протяженностью
в 4 тыс. верст, составлявших до 20 % железнодорожной сети
страны 13.
Из числа крупных железнодорожных деятелей пополнялась
впоследствии ведущая правительственная бюрократия, включая
министров финансов 80—90-х годов А. А. Абазу, И. А. Вышне-
градского, С. Ю. Витте. Государственный аппарат самодержавной
России в этот период все сильнее был захвачен атмосферой
разложения и коррупции. А. И. Дельвиг писал, что тайные
и явные титулованные ходатаи при императорском дворе вплоть
до его министра гр. А. В. Адлерберга и председателя Комитета
министров кн. П. П. Гагарина получали от железнодорожных
концессионеров взятки «за содействие» по таксе 4 тыс. руб. с
версты, составляя миллионные состояния 14. В. И. Ленин,
отмечая начало перерождения государственной надстройки в поре-
форменной России, писал, что «при Александре II русский царизм
начинал превращаться в „плутократическую44 монархию, начинал
выражать классовые интересы буржазии» 15.
Концессионный период железнодорожного строительства в Рос-
сии длился 15 лет, с 1866 по 1880 г. За этот период было
136
выдано 53 концессии на постройку частных железных дорог
длиной в 15 тыс. верст. Было образовано 59 акционерных
железнодорожных компаний с основным капиталом в 717 млн руб.
Одним из наиболее тяжелых последствий «концессионной сис-
темы» явилась полная финансовая несостоятельность железно-
дорожных обществ. К. Маркс указывал, что, несмотря на непре-
рывный рост валового дохода на русских железных дорогах,
долги их казне угрожающе возрастали, достигнув в начале 1878 г.
67 % всех долгов казначейства и поглощая 57 % всех государствен-
ных доходов. При этом он подчеркивал, что задолженность
русского крестьянства казначейству была в 9,5 раза меньше,
составляя всего 6,9 % всех долгов 16. В 1880 г. при общей стоимости
железных дорог в 1,8 млрд руб. непосредственное участие казны
в строительных капиталах частных железных дорог составило 80 %.
Совокупность долгов железнодорожных обществ казне достигала
1,1 млрд, руб., или более 60 % общей стоимости их сооружения.
Подчеркивая международный характер подобного явления, Маркс
указывал, что железные дороги при капитализме «ускорили и в
громадной степени расширили космополитическую деятельность
ссудного капитала, благодаря чему весь мир оказался опутанным
сетью финансового мошенничества и взаимной задолженности —
этой капиталистической формой „международного44 братства» 17.
Бурное железнодорожное строительство в первые пореформен-
ные десятилетия имело революционизирующее значение для
развивающейся капиталистической экономики России. За 1861 —
1880 гг. протяженность железных дорог выросла в 14 раз,
достигнув 21 тыс. верст. В результате была создана первая раз-
ветвленная железнодорожная сеть Европейской России с центром
в Москве, которая делилась на четыре основных, взаимосвязанных
между собой узла железных дорог: Московский, Прибалтийский,
Азово-Черноморский и Западный.
Московский железнодорожный узел стал главным центром сети
российских железных дорог, в него входило 18 линий длиной
в 8 тыс. км, в том числе крупные магистрали Московско-
Брестская, Московско-Курская, Курско-Киевская, Московско-
Нижегородская, Николаевская, Московско-Рязанская, Московско-
Ярославско-Вологодская и др. Московский железнодорожный узел
делился на шесть головных участков основных радиусов следую-
щих направлений: северо-запад (Москва—Петербург), Север (Мо-
сква—Вологда), восток (Москва—Нижний Новгород—Сызрань—
Самара), юго-восток (Москва—Рязань—Козлов—Саратов—Цари-
цын) , юг (Москва—Курск—Харьков—Ростов-на-Дону), запад
(Москва—Смоленск—Минск).
Азово-Черноморский железнодорожный узел составлял пять
основных линий, ведущих к морским портам на Черном и Азовском
морях: Одессе, Севастополю, Феодосии, Таганрогу. В их число
входили такие магистрали, как Курско-Харьковско-Азовская,
Лозово-Севастопольская, Одесская, Ростово-Владикавказская,
Харьково-Николаевская, общей длиной до 3,5 тыс. км.
137
Прибалтийский железнодорожный узел охватывал восемь
железнодорожных линий общей протяженностью 3 тыс. км. В их
число входили Балтийская, Динабурго-Витебская, Ландварово-
Роменская, Либавская, Митавская, Риго-Динабургская, Риго-
Больдерааская и Орловско-Витебская. В этом узле наиболее
актуальное значение имела линия Либава—Ромны, связывающая
Балтийское море с Левобережной Украиной. Магистраль Рига—
Царицын соединяла с Балтийским морем Нижнее Поволжье
и Черноземный центр.
Западный железнодорожный узел охватывал восемь железных
дорог длиной в 3,5 тыс. км Белоруссии, Западной Украины
и Польши. В их числе Варшавско-Венская, Варшавско-
Бромбергская, Варшавско-Тереспольская, Лодзинская фабричная,
Киево-Брестская, Бресто-Граевская, Привислинская и Петербур-
го-Варшавская. Линии Западного железнодорожного узла соеди-
нялись с сетью прибалтийских, центральных и южных линий
железных дорог.
Чрезвычайно важное значение для развивающейся капиталис-
тической экономики России имело создание железнодорожной
сети в Южном горнопромышленном районе России. Первой
железнодорожной линией здесь стала Грушевско-Аксайская
железная дорога протяжением в 71 км, выстроенная в 1863 г.
Эта линия специально предназначалась для вывоза антрацита
с Грушевских копей, от станции Шахтная до пристани Аксай
на реке Дон, откуда топливные грузы водным путем доставлялись
на рынки южных промышленных городов и портов. Строительство
этой дороги проводило Управление Войска Донского, по земле
которого проходила эта линия. Постройка была проведена под-
рядчиком С. С. Поляковым. В период строительства Грушевско-
Аксайской железной дороги была открыта в 1862 г. первая
в Южном горнопромышленном районе акционерная кампания по
добыче минерального топлива — Русское общество пароходства
и торговли, которое арендовало крупный рудник в Грушевских
антрацитовых копях 18. После ввода в эксплуатацию Грушевско-
Аксайской горнозаводской железной дороги по ней стали пере-
возиться крупные партии топливных грузов, поток которых
непрерывно возрастал. Только за первое пятилетие с 1863 по
1868 г. количество перевезенного антрацита возросло в 3,5 раза,
с 1,7 млн до 6 млн пуд. в год 19. В конце 1866 г. в связи
с решением правительства о выдаче концессии на строительство
Воронежско-Грушевской железной дороги концессионеру С. С. По-
лякову была продана за 3 млн руб. Грушевско-Аксайская ли-
ния. В начале 1868 г. здесь была выстроена небольшая 13-
километровая ветвь, связавшая пристань Аксай с промышленным
центром этого края— Ростовом-на-Дону. Достроенная Грушевско-
Ростовская линия сразу же расширила сбыт антрацита на южные
рынки, тем самым вызвав прирост его добычи на Грушевских
копях. В 1870 г. здесь добывалось 11,5 млн пуд. антрацита,
что составляло примерно 74 % угледобычи Донецкого бассейна 20.
138
Но будущее каменноугольной промышленности России было
связано не с Грушевским антрацитовым районом, являвшимся
всего лишь крайней восточной частью Донецкого бассейна. Геологи-
ческие исследования каменноугольных богатств бассейна, прове-
денные в' 1863—1870*^ ггТ,показали колоссальные размеры
этого богатейшего горного района Южной России. ГГо площади
залегания они были определены в 25 — 40 тыс. кв. км, что в 1,5
раза превышало площадь залежей каменнпгтг угля в Англии
и Ирландии и в 8 раз во Франции^. Но для промышленного
освоения обширной территории Донецкого бассейна настоятельно
требовалось строительство железных дорог.
Железнодорожная сет!Г1ГЮжн6м~горнопромышленном районе
создавалась несколькими этапами. Первый из них приходится на
конец 60-х и 70-е годы XIX в., когда была завершена постройка
первых южных железнодорожных магистралей, связавших
Донецкий бассейн с промышленным Центром и вывозными
портами на Черном и Азовском морях.
Первой железнодорожной линией, связавшей Донецкий
басаетгп—с—пром ы шл ен нпм центром страны, стала Курско-
Харьково-Азовская железная дорога, строившаяся концессионером
С. С. Пол яков ымГЭта магистраль вошла в историю железнодорож-
ного строительства России как самая скоростная по рекордным
темпам ее постройки. Начатая в августе 1868 г., эта линия
протяженностью в 816 км в конце 1869 г. была открыта для
эксплуатации, т. е. была выстроена в течение полутора лет.
Ее крупный участок по линии Славянск- Константиновка—Таган-
рог—Ростов-на-Дону длиной в 319 км пересек западную часть
Донецкого бассейна. С постройкой этой магистрали связано здесь
строительство крупных каменноугольных копей, к числу которых
относились Рубежанский, Краснопольский рудники с годовой
добычей до 1 млн пудов угля 22.
В восточной части Донецкого бассейна мощный толчок
дальнейшему развитию антрацитовой промышленности дало
строительство Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороги,
которая была введена в эксплуатацию в конце 1871 г. В результате
старый Грушевский горнопромышленный район впервые был сое-
динен с Центром и антрацит получил выход к обширным
рынкам страны. Этот важный транспортный фактор способ-
ствовал быстрому росту добычи угля, которая за пятилетие
1872 - 1876 гг. выросла вдвое, достигнув 28 млн пуд 23.
В 1873 г. в Донецком бассейне был выстроен участок Лозово-
Севастопольской магистрали (Синельниково - Нижнеднепровск),
открыв выход минеральному топливу на Черное море. В 1876 г.
была открыта Фастовская железная дорога в Киевской губ.
(Фастов—Черкассы) длиной в 334 версты, способствовавшая
усиленным перевозкам донецкого угля на свеклосахарные заводы
Правобережной Украины. В 1878 г. было завершено строительство
Харьково-Николаевской магистрали, связывавшей промышленные
центры Нижнего Приднепровья с общей железнодорожной сетью
страны.
139
Мощным ускорителем развития центральной части каменно-
угольного бассейна стала радиальная Донецкая каменноугольная
железная дорога, выстроенная в 1878—1879 гг. Согласно много-
численным требованиям южных горнопромышленников, Донецкая
линия проектировалась и сооружалась как разветвленная сеть
линий и ветвей, прорезавших в разных направлениях внутрен-
нюю центральную часть Донецкого бассейна. Она состояла из двух
главных магистральных линий, расположенных перпендикулярно
друг другу: Краматорская—Дебальцево—Зверево и Ясиноватая—
Дебальцево—Луганск и трех дополнительных ветвей: Ясинова-
тая—Константиновка, Попасная—Лисичанск, Дебальцево—Ники-
товка. Общая протяженность Донецкой железной дороги составля-
ла 514 км 24. Эта важная каменноугольная транспортная артерия
стала связующим звеном между западной (Курско-Харьково-Азов-
ской) и восточной (Козлово-Воронежско-Ростовской) меридиан-
ными магистралями Юга России. Строительство Донецкой камен-
ноугольной железной дороги осуществляло акционерное общество,
возглавляемое группой московских капиталистов во главе
с И. Ф. Мамонтовым.
В 70-х годах железные дороги в Южной России становятся
мощным средством в стимулировании ускоренного развития
каменноугольной промышленности Донбасса. По замечанию
П. И. Фомина, железнодорожное строительство в Южном
горнопромышленном районе в эти годы носило специфический,
«каменноугольный» характер 25.
Железнодорожное строительство вызвало вспышку грюндер-
ской «горячки» в угольной промышленности Донбасса. В 70-е годы
закладываются сотни новых шахт и штолен, основываются
многочисленные горнопромышленные предприятия и компании.
К 1880 г. в Южном горнопромышленном районе насчитывалось
338 шахт, которые ежегодно давали до 86 млн пуд. угля.
По сравнению с 1870 г. добыча каменного угля и антрацита
за десятилетие возросла в 5,5 раза, достигнув 42,5 % общерос-
сийской угледобычи 26. С ростом капиталистической конкуренции
усиливается концентрация угольного производства, расширяется
действие крупных каменноугольных копей, таких, как Корсунская
близ станции Горловка с годовой производительностью до 6 млн
пуд. Самым мощным в тот период было Южнорусское общество
каменноугольной промышленности, возглавляемое железнодорож-
ным «королем» С. С. Поляковым. В 1878 г. на долю нескольких
крупнейших угольных фирм с добычей свыше 1 млн пуд. в год
приходилось до 59 % всей угледобычи бассейна. Главными
потребителями донецкого угля стали железные дороги, на
долю которых в 1880 г. приходилось 60 % общего вывоза
каменного угля.
Важную роль в экономическом развитии Уральского региона
сыграла Уральская горнозаводская железная дорога, открывшая
движение в октябре 1878 г. на участке Пермь—Чусовая—Нижний
Тагил—Екатеринбург, протяженностью в 729 верст. До этого
140
времени единственным средством перевозок являлся средневе-
ковый речной сплав, резко препятствующий промышленному
прогрессу этого края. После открытия Уральской железной
дороги уже в первые годы ее деятельности сюда стала стягиваться
основная масса уральских грузов. По подсчетам Б. А. Сутырина,
только за первые два года работы дороги (1879—1880) грузо-
оборот на ней возрос в 2 раза, с 5,7 млн до 11,4 млн пуд., из них
удельный вес металлических грузов увеличился почти в 3 раза —
с 2 млн до 6 млн пуд27. В последующие годы грузооборот
Уральской дороги прогрессирующе нарастал, достигнув к 1888 г.
42,8 млн пуд., из них горнозаводские грузы занимали 44 % 28.
Уральская магистраль связала горнозаводские округа Среднего
и Западного Урала, оказав огромное влияние на развитие
промышленности, сельского хозяйства и торговли, на рост
городов и промышленных селений.
С постройкой дороги значительно усиливается роль Екатерин-
бурга и Перми как важнейших транспортных центров Западного
и Среднего Урала и важных пунктов сибирского транзита. Так,
по образному выражению современников, Пермь стала «большими
и широкими воротами в Сибирь» 29. Усиление транспортного
значения Перми стало фактором быстрого капиталистического
развития города. Здесь стали строиться в основном предприятия
транспортного машиностроения, среди которых выделялись
судостроительные заводы Любимова, братьев Каменских, где было
занято от 500 до 800 рабочих. Здесь строились не только речные
буксирные и пассажирские пароходы, но и паровые машины,
котлы для горных заводов и паровых мельниц, паровые молоты,
прокатные станы и пр. В этот же период стали действовать
главные железнодорожные мастерские Уральской железной доро-
ги с 600 рабочими. Особенно большое значение приобретает
казенный Мотовилихинский пушечный завод, который становится
затем одним из крупнейших машиностроительных предприятий
Урала.
С постройкой Уральской горнозаводской дороги связано
развитие каменноугольной промышленности Западного Урала.
Производительность копей за шестилетие после открытия желез-
ной дороги увеличилась по сравнению с предыдушим периодом
в 8 раз и продолжала расти. Основными потребителями каменного
угля стали железные дороги: Уральская, Оренбургская, Самаро-
Златоустовская. Уральская железная дорога в конце 80-х годов
потребляла свыше 5 млн пуд. каменного угля в год, т. е. примерно
1 /з добываемого угля в бассейне. Кизеловский уголь заменил
древесное топливо на Усольских и Дедюхинских соляных промыс-
лах. На минеральном топливе работал Березняковский содовый
завод. Крупным потребителем угля стало Камское речное паро-
ходство. В то же время уральская горнозаводская промышлен-
ность оставалась древесноугольной, что тормозило технический
прогресс в металлургическом производстве.
Постройка Уральской железной дороги резко повлияла на
141
развитие гужевого транспорта, значительно сократив его. Серьез-
ные изменения произошли в первую очередь на вековом Сибирском
тракте. Только зимой он продолжал конкурировать с железной
дорогой и перевозке «громоздких и несрочных грузов», в остальное
время года подавляющая часть транзитных грузов отправлялась
по железной дороге. По сообщению буржуазной печати, провозная
плата на железнодорожном транспорте была «значительно менее
гужевой платы по тракту, не принимая и в расчет всех
других удобств скорой и безопасной доставки» 30. В то же время
с ростом грузооборота в Камском бассейне гужевой транспорт
расширился в других местах, где еще не были проложены
железные дороги. Но в целом в Пермской губ. в связи с развитием
железнодорожных перевозок извозный промысел был серьезно
подорван. По сообщению пермского губернатора, с постройкой
железной дороги в прилегающих к ней уездах «извоз начал
постепенно сокращаться», «им занимается сравнительно незначи-
тельное число людей, а во многих волостях он совершенно
прекратился». За семь лет эксплуатации Уральской железной
дороги (1880—1886 гг.) численность населения, занимавшегося
извозом на магистральных трактах в масштабах Пермской губ.,
уменьшилась на 36 % 31. Значительное снижение перевозок сроч-
ных грузов произошло также и в водном транспорте Урала.
Во «всеподданнейшем» докладе пермского губернатора за 1880 г.
отмечалось, что по реке Чусовой отправка купеческих товаров
«почти совсем прекратилась», а заводы, расположенные даже
вблизи этой реки «предпочитают отправлять грузы по железной
дороге, как более выгодным путем». В первые 5—6 лет эксплуата-
ции дороги общий грузооборот на р. Чусовой сократился почти
в 2 раза. Если до постройки железной дороги к пристаням
Чусовой ежегодно «стекалось множество народа», занимавшегося
погрузкой металла, спуском судов на воду и сплавом, то за первые
шесть лет эксплуатации дороги число людей, занятых сплавным
промыслом, стало меньше более чем на 40 % 32.
Введение в строй Уральской железной дороги способствовало
бурному притоку грузов в Камский бассейн, удельный вес которых
только за 1878—1880 гг. возрос на 80 % 33. Таким образом, построй-
ка Уральской железной дороги оказала огромное воздействие
на перестройку транспортировки грузов, стимулируя капиталис-
тическое развитие этого региона. В то же время отсутствие прямой
железнодорожной связи с промышленным Центром европейской
части страны, оторванность от общей сети российских железных
дорог, существовавшая до 1896 г., значительно тормозили развитие
производительных сил Урала.
К началу 80-х годов XIX в. железнодорожная система
обращения охватила территорию 59 губерний и областей Европей-
ской России, Южного Урала, обширные районы русской части
Польши, Финляндии, Северного Кавказа и Закавказья. В сферу
действия железных дорог вошло более 45 % территории Европей-
ской России 34.
142
Быстрый рост железнодорожной сети оказал революционизи-
рующее влияние на развивающуюся капиталистическую эконо-
мику России, на складывание всероссийского рынка; развернулась
радикальная перемена в территориальном разделении труда и ко-
ренная ломка докапиталистических способов производства.
Железнодорожный транспорт вызвал резкую перемену в промыш-
ленной географии страны. Происходило расширение одних эконо-
мических районов за счет других, оставшихся в стороне от
железных дорог, создавались новые направления торговых путей.
Экономист В. И. Чаславский на основе материалов экспедиции
Русского географического общества для исследования хлебного
производства и торговли в Центрально-Черноземном районе отме-
чал коренную ломку традиционных торговых путей после
постройки Орловско-Витебской железной дороги. «Торговля в крае
вдруг оживилась, и отовсюду потянулись обозы с хлебом и сырьем,
но не по обычным зимним торговым трактам, а прямо уже к
станциям железных дорог, начиная от Курска до Орла и даже
до Мценска и от Орла до Брянска. Цены на хлеб и на все
сырые произведения стали быстро расти, так что в несколько
недель сравнялись с существующими в Москве. Требование со сто-
роны Москвы приостановилось, и все потянулось к Западу» 35.
В 70-е годы особенно интенсивно стали развиваться новые
торгово-промышленные центры, фабричные селения близ желез-
нодорожных станций. Проведенное в конце 70-х годов обследование
железных дорог Комиссией для исследования железнодорожного
дела в России под председательством гр. Э. Т. Баранова
показало, что наибольший охват железными дорогами промыш-
ленных центров был в Петербургском районе. (Последний занимал
территорию от Петербурга до Варшавы и Ревеля и до Москвы
и Нижнего Новгорода.) Здесь 1 /5 часть всех селений (городских
и сельских) находилась на линии железных дорог, причем в основ-
ном это были наиболее крупные промышленные центры с произ-
водством более 1 млн руб. 36.
В районах, где пролегали железные дороги, развернулась
интенсивная капиталистическая перестройка хозяйств. Необхо-
димым условием экономической жизни становилась «подвиж-
ность» трудящегося населения. Железные дороги резко облегчили
массовое передвижение рабочих в новые развивающиеся районы
страны.
Внедрение парового транспорта явилось мощным фактором
интенсивного развития территориального межрайонного разделе-
ния труда, чему способствовало ускорение и удешевление перево-
зок. Маркс указывал, что экономический эффект от введения же-
лезных дорог был связан в первую очередь с ускорением перевозок.
Сокращение «периода странствования товаров» позволяло высво-
бодить значительную часть капитала в его товарной форме,
занятого в процессе обращения, и тем самым ускорить оборот
капитала 37. Еще первые железные дороги западноевропейских
стран ускорили сухопутную перевозку товаров в 5 раз, удеше-
143
вили ее в 4 — 7 раз по сравнению с гужевым транспортом
и увеличили безопасность передвижения в 8—10 раз .
Первые железные дороги пореформенной России способство-
вали ускорению и удешевлению перевозок, что обеспечивало рост
производительности общественного труда. Так, в результате внед-
рения железнодорожного транспорта взамен гужевого в 70-х годах
XIX в. себестоимость перевозок каменного угля снизилась по
сравнению со стоимостью его добычи почти в 4 раза, а к 1893 г. —
примерно в 6 — 7 раз 39.
Железнодорожный транспорт пореформенной России объединял
и концентрировал производительные силы, рассеянные на
обширной территории страны, став могущественным фактором
в процессе развития внутреннего капиталистического рынка.
Важнейшим показателем прогрессирующего влияния парового
транспорта является рост железнодорожных грузовых перево-
зок.
При этом для первых пореформенных десятилетий выявилась
характерная тенденция: количество товарного движения росло
быстрее, чем прирост железных дорог, но еще быстрее возрастала
дальность пробега грузов как наглядный показатель охвата
железнодорожными перевозками наиболее отдаленных районов
страны (табл. 27).
Таблица 27
Развитие железнодорожного товарного движения
в 1865—1884 гг*
Годы Длина сети, версты Количество гру- зов, млн пуд. Пробег грузов, млрд пудо-верст Грузов на версту, тыс. пудов
1865—1869 4682 377 72,9 81
1870—1874 12 441 978 203,7 78
1875—1879 18513 1698 383,4 93
1880—1884 21 611 2707 649,6 125
Прирост в % за 1865—1884 461,6 718,0 891,1 154
* Лященко П. И. История народного хозяйства России. М., 1952. Т. 2. С. 134.
Структура грузовых перевозок на железных дорогах во
второй половине 70-х годов XIX в. наглядно свидетельствовала
о незначительном развитии промышленного капитализма в разви-
вающейся стране. Среднегодовые данные грузовых перевозок
показывают резкое преобладание сельскохозяйственных грузов,
(табл. 28).
Продукция тяжелой промышленности (металл и минеральное
топливо) в конце 70-х годов в общих грузовых железнодорожных
перевозках составляла немногим более 12 % в общем потоке
грузов малой скорости. В то время как перевозка только зерновых
хлебов достигала до 32 % всех железнодорожных грузов, а на
отдельных железных дорогах, например, Тамбово-Козловской
144
Таблица 28
Грузовые перевозки малой скорости
на железных дорогах России в 1876—1878 гг.*
Наименование основных грузов Среднегодовой грузооборот, млн пуд. Наименование основных грузов Среднегодовой грузооборот, млн пуд.
всего | % всего | %

Зерновые товары 311,9 31,9 Сахарные товары 21,6 2,2
Каменный уголь 90,3 9,2 Хлопок 7,2 0,7
Чугун, железо, 23,8 2,4 Шерсть 4,2 0,4
сталь, рельсы Нефтяные продукты 6,4 0,65
Лесные строитель- 67,8 6,9 Всего 978,0 100
ные материалы
* Лященко П. И. История народного хозяйства России. Т. 2. С. 135.
линии хлебные грузы достигали 73 %, на Ряжско-Моршанской —
89 % всей массы товарных перевозок 40.
Создание железнодорожного транспорта стимулировало капи-
талистическую перестройку сельского хозяйства, оказав влияние
на рост товарности земледелия, увеличение сельскохозяйствен-
ного производства. Сеть западных и южных линий (Риго-Цари-
цынская, Либаво-Роменская, Лозово-Севастопольская, Юго-Запад-
ные, Козлово-Воронежско-Ростовская и др.) была сооружена
с учетом нужд «земледельческого капитализма», связав централь-
ночерноземные хлебородные губернии страны с внутренним
рынком и с вывозными портами на Балтийском и Черном морях,
став подлиным руслом для экспорта зерна за границу. К середине
70-х годов хлеб стал одним из основных товарных грузов в желез-
нодорожных перевозках.
Сельское хозяйство пореформенной России было тесно связано
с требованиями внешнего рынка. За 1862 — 1879 гг. экспорт рус-
ского зерна (пшеницы, ржи, овса и ячменя) возрос с 62 млн до
306 млн руб., или в 5 раз. При этом хлебный вывоз к 1879 г. достиг
56,2 % всей суммы экспорта России 41. Хлебный вывоз играл боль-
шую роль в поддержании активного торгового баланса России на
международном рынке. Экспорт зерна форсировался налогами и вы-
купными платежами, выжимаемыми царизмом из разоренного
крестьянского хозяйства страны. Серый крестьянский хлеб (рожь
и овес) являлся доминирующим товаром сельскохозяйственного
сбыта и экспорта. Из черноземных губерний Центра России «му-
жицкий» хлеб направлялся по железным дорогам новым кратчай-
шим путем к балтийским портам, роль которых в экспортной
торговле в этот период возросла вдвое. Крестьянское хозяйство,
обремененное высокими выкупными платежами и налогами,
податями, вынуждено было сбывать за бесценок на рынок свою
продукцию, резко сокращая собственное потребление. По офици-
альным подсчетам, «усиленный отпуск хлебов в 70-х годах понизил
10. Заказ № 2055
145
средний остаток хлебов на душу во вторую половину их сравни-
тельно с первой на 16 %» 42. «Голодный» экспорт, сопровождаясь
экономическим разорением пореформенной деревни, усилил мас-
совую экспроприацию мелкого производителя.
К концу 60-х годов XIX в. железнодорожный транспорт стал
занимать решающее место в грузообороте России. Из года в год
железнодорожные перевозки наращивали свои темпы и объем,
вытесняя речной транспорт на второстепенные позиции (табл. 29)
Таблица 29
Грузооборот железных дорог и речного транспорта России
в 60—70-х годах XIX в.*
Год Перевезено грузов, млн пуд. Доля железнодорожных перевозок в общем грузообороте, %
водным путем железными дорогами
1861 269 1 70 15,2
1868 353 450 56,0
1877 420 1739 80,5
* Рыбаков Д., Белов В. Наши пути сообщения. СПб., 1882. С. 70.
В 1861 — 1877 гг. грузооборот на железных дорогах возрос
в 25 раз, а на речном транспорте всего лишь на 59 %. Эти показа-
тели свидетельствуют об относительной слабости развития речного
пароходства в этот период.
В 1861 г. речной флот России насчитывал 405 пароходов разного
типа общей мощностью в 27,6 тыс. номинальных сил. В 1869 г.
численность речных пароходов возросла до 623 паровых судов
мощностью в 45,1 тыс. номинальных сил 43. Подавляющее число
пароходов было сосредоточено на главной водной артерии страны —
Волге и Волжском бассейне. В начале 70-х годов волжский флот
включал 423 парохода общей мощностью в 33,7 тыс. номинальных
сил. Из них большинство было буксирными, численность кото-
рых составляла 289 судов мощностью 25,6 тыс. номинальных сил 44.
Буксирным паровым флотом можно было перевезти против течения
до 25 млн пуд. груза со скоростью 70 верст в сутки.
В 70-е годы усиливается роль крупного капитала в волжском
пароходстве. Свыше 30 % наиболее мощных пароходов принад-
лежали восьми акционерным обществам и товариществам на паях.
Первое место по числу парового флота принадлежало обществу
«Самолет», владевшему 38 пароходами мощностью в 2,8 тыс.
номинальных сил; за ним шло общество «Кавказ и Меркурий»
с 22 пароходами мощностью в 2,7 тыс номинальных сил, «Камско-
Волжское пароходное общество» с 16 пароходами в 1,5 тыс.
номинальных сил и другие.
250 волжских пароходов, или 55 % всего состава, принадле-
жали единолично купцам-судовладельцам, в большинстве выход-
цам из крестьян-«судовщиков». Наиболее зажиточные из них
владели 5 — 7 паровыми судами, к их числу относились крупные
146
пароходчики И. С. Колчин, братья Каменские, Дегтяревы, Милю-
тины и др.45
В 70-е годы в волжском судоходстве разразился кризис, вы-
разившийся в резком уменьшении грузооборота, критическом
падении фрахтов на перевозку грузов, значительную роль в
котором сыграла конкуренция железных дорог, проложенных
в район Волги и значительно понизивших тарифы на перевозку
массовых грузов. Если в 1858—1869 гг. ежегодный грузооборот
держался на уровне 176 млн пуд., то в 1870 г. он снизился и соста-
вил 166 млн пуд. В последующие годы его развитие несколько
замедлилось. Строительство новых пароходов значительно сокра-
тилось. К примеру, если за десятилетие 1857 — 1867 гг. было вве-
дено 227 пароходов, то за 1867 — 1877 г. в Волжском бассейне
появилось всего 166 судов, или почти на 28 % меньше. Кризис
волжского судоходства сопровождался разорением отдельных
судовладельцев и даже крупных акционерных обществ. Первым
было ликвидировано в 1872 г. общество «Вулкан», за ним после-
довали «Нептун» и Камско-Волжское пароходное общество.
Даже наиболее мощные волжские пароходства, такие, как «Об-
щество по Волге» и «Самолет», испытывали в первой половине
70-х годов застой в делах, отразившийся на их финансовом
положении. Выход из кризиса был связан с обновлением капитала,
концентрацией производства и внедрением принципиально новой
техники так называемых американских пароходов, вытеснивших
колесные суда. Новые железные пароходы, инициатором введения
которых был известный в те годы инженер А. А. Зевеке, были
построены на Сормовском судостроительном заводе и снабжены
двумя мощными машинами системы Компаунд в 250 паровых
сил (с петербургского машиностроительного завода Берда), отли-
чались высокой грузоподъемностью и скоростью движения. Наи-
большее количество «американских» пароходов ввело в строй
общество «Кавказ и Меркурий». Используя связи сиятельных
акционеров, правление этого общества в 1868 г. добилось закреп-
ления за собой бывшего астраханского военного порта с заводским
эллингом для ремонта и постройки судов (Спасский затон).
Пользуясь привилегированным положением, оно получило право
на все казенные речные перевозки, срочные пароходные сообщения
по Каспийскому морю с ежегодными 300 тыс. субсидиями из казны.
В 1876 г. общество владело 19 железными пароходами общей
мощностью 2,3 тыс. л. с. и 44 баржами с общей стоимостью всех
судов в 1434 тыс. руб.46 Значительно расширило свой флот
новыми судами общество «Самолет», имевшее 38 пароходов общей
мощностью в 2,8 тыс. л. с. Внедрение усовершенствованной тех-
ники в пароходное дело на Волге позволило крупным акционерным
компаниям захватить важные позиции в развитии срочного товаро-
пассажирского пароходства. Однако до середины 80-х годов
технический прогресс водного транспорта России тормозился из-за
малорентабельного древесного топлива, используемого повсеместно
речными пароходами.
10*
147
Создание первой сети железных дорог в пореформенной России
превратило железнодорожный транспорт в важнейшую отрасль
общественного производства, от уровня развития его организации,
техники и экономики стала зависеть торгово-промышленная жизнь
капиталистически развивающейся страны. Однако в середине
70-х годов выявился развал железнодорожного хозяйства, являв-
шийся логическим следствием хищнического и анархического
хозяйничанья железнодорожных концессионеров. Расчлененная
между 52 акционерными компаниями железнодорожная сеть Рос-
сии не представляла собой единого целого ни в экономическом,
ни в техническом, ни в эксплуатационном отношении. Произве-
денные правительственные обследования показали, что российские
железные дороги имели различные технические условия пост-
ройки, профили и типы железнодорожного полотна, станций,
сигнализации станционных путей и пр. Важнейшие транзитные
направления состояли из участков железных дорог разной техни-
ческой вооруженности, нарушая элементарные нормы эксплуа-
тации. Полный произвол царил в области системы железнодорож-
ных тарифов, что приводило к острым противоречиям не только
с торгово-промышленной буржуазией и помещиками, но и с госу-
дарственной внешнеторговой, таможенной и денежно-валютной
политикой. Особенно тяжелые последствия имели «тарифные
войны» на частных железных дорогах, развернувшиеся в конце
70-х — начале 80-х годов, систематически нарушая «правильный
ход торговли и промышленной жизни многих местностей государ-
ства» . При этом частное железнодорожное строительство резко
сократилось, что имело неблагоприятные последствия для раз-
вивающейся капиталистической экономики страны. С конца
70-х годов остро встал вопрос о коренной реорганизации железно-
дорожного хозяйства в плане его централизации и огосударствле-
ния 48.
Утверждение текстильной фабрики
В начале пореформенной эпохи российская текстильная про-
мышленность в целом находилась на мануфактурной стадии разви-
тия. Здесь были накоплены значительные капиталы и сложились
первые кадры квалифицированной рабочей силы, имелся широкий
рынок сбыта, надежно защищенный охранительными таможен-
ными пошлинами. Капитал, вложенный в текстильное производ-
ство, оборачивался быстрее и давал более эффективный результат,
чем на фондоемких предприятиях тяжелой промышленности. Эти
важные факторы обеспечивали большие и надежные прибыли,
привлекали в эту ведущую отрасль экономики значительные внут-
ренние и иностранные капиталы, способствуя быстрому развитию
текстильной промышленности в пореформенную эпоху. В начале
1861 г. удельный вес всех отраслей текстильного производства
в обрабатывающей промышленности России составлял по ценности
выработанной продукции 36 %, а по численности занятых рабочих
148
49,3 %. В 1879 г. на долю текстильной промышленности при-
ходилось свыше 31 % общей ценности производства российской
обрабатывающей промышленности и примерно 43 % рабочих
этой отрасли хозяйства страны 49.
В первые два десятилетия после падения крепостного права
ведущим процессом в промышленности являлась повсеместная
смена феодальных форм производства капиталистическими, разру-
шение старых хозяйственных отношений и становление новой тех-
нико-экономической структуры промышленного производства. К
началу 70-х годов XIX в. развитие крупных капиталистических
форм промышленности прежде всего проявилось в победе «купе-
ческой» фабрики над отсталой, вотчинно-помещичьей мануфакту-
рой. Одновременно значительное распространение получили
мелкотоварные крестьянские промыслы и капиталистическая
мануфактура с подчиненной капиталу системой домашней работы,
где доминировал ручной и баснословно дешевый труд. В этот пери-
од развертывается решительная борьба механизированной фаб-
рики с низшими формами мануфактурного производства.
Диалектика перехода от мануфактуры к фабрике в первый
пореформенный период характеризовалась сложным, полным
противоречий процессом с сохранением и модификацией ряда
переходных, промежуточных форм, базирующихся на широком
использовании выгодной для капитала системы домашнекапита-
листического труда. Крупный фабричный капитал на первых
ступенях своего развития широко использовал как мелкотоварные
промыслы, так и мануфактуру для подчинения их себе сначала
в области сбыта, а затем и производства. «Развитие форм промыш-
ленности, как и всяких вообще общественных отношений, —
подчеркивал В. И. Ленин, — не может происходить иначе, как
с большой постепенностью, среди массы переплетающихся, пере-
ходных форм и кажущихся возвращений к прошлому» 50.
В первые пореформенные десятилетия фабрично-заводская
промышленность российского капитализма развивалась скачко-
образно через периодически повторяющиеся кризисы перепро-
изводства, в ходе которых шло повсеместное разорение мелких
производителей и ручной мануфактуры и усиливалась концент-
рация крупного фабричного производства.
Среди отраслей текстильной промышленности пореформенной
России ведущим продолжало оставаться передовое хлопчато-
бумажное производство. Накануне реформы 1861 г. на предприя-
тиях хлопчатобумажной отрасли было сконцентрировано свыше
54 % всех рабочих-текстильщиков, производивших до 68 % всей
ценности производства текстильной промышленности России.
В 1879 г. хлопчатобумажное производство продолжало сохранять
ведущие позиции: здесь был сосредоточен 51 % всех рабочих
текстильщиков, производивших 55,4 % ценности текстильного
производства. Начало нового периода, однако, совпало для хлоп-
чатобумажной промышленности с острым сырьевым кризисом
1861 —1864 гг., вызванным резким сокращением поставок амери-
149
канского хлопка, на котором преимущественно работали рос-
сийские бумагопрядильни. В середине XIX в. в южных штатах
США производилось до 80 % мировой продукции хлопка-сырца
путем чудовищной эксплуатации рабского труда негров-неволь-
ников. Гражданская война в Америке в 1861 — 1865 гг. сократила
доступ хлопка в Европу. Английская буржуазия, контролирующая
хлопкоэкспорт, организовала бешеную спекуляцию. За 1861 —
1864 гг. цены на хлопок-сырец на Ливерпульской хлопковой
бирже возросли в 4 раза, вызвав соответствующее вздорожание
и в России. Так, в Москве средняя цена на бумажную пряжу
в этот период выросла втрое.
Кризис сырья сопровождался массовой ликвидацией мелких
и средних неконкурентоспособных предприятий наряду с ростом
и расширением крупных хлопчатобумажных фабрик. Только за
1860—1863 гг. было закрыто до 40 % прядильных и ткацких
предприятий. Наибольшее падение производства наблюдалось
в бумаготкачестве. Из 659 цензовых ткацких предприятий к 1863 г.
продолжали работать только 388 заведений. Выпуск продукции
по бумагопрядению сократился примерно на 10 %, а по бумаго-
ткачеству более чем на 15 %, при этом цены на пряжу и ткани
возросли от 75 до 100 % и выше. Крупные механизированные
бумагопрядильни Петербургского и Московского промышленных
районов в эти годы стали внедрять на своих фабриках машинное
ткачество, которое в условиях ограниченного производства пряжи
стало чрезвычайно прибыльным.
В середине 60-х годов с окончанием Гражданской войны в США
вывоз хлопка-сырца из страны стал возрастать. Положение рос-
сийской хлопчатобумажной промышленности стабилизировалось,
хотя цены на бумажную пряжу крупнейшие бумагопрядильные
фирмы во главе с торговым домом «Кноп и К °» по-прежнему
держали на высоком уровне.
В первое двадцатилетие пореформенной эпохи рост хлопчато-
бумажного производства шел крайне неравномерно.
Подсчеты известного экономиста Д. А. Тимирязева (табл. 30)
доказывают, что наименьший прирост хлопчатобумажного произ-
водства наблюдался во второй половине 60-х — первой половине
70-х годов XIX в., что особенно проявилось в бумаготкачестве,
Таблица 30
Среднегодовой прирост хлопчатобумажного производства России
за 1863—1879 гг., в %*
Отрасль Годы
1863—1867 | 1869—1875 | 1876—1879
Бумагопрядение 16,5 5,7 4 " 13,2
Бумаготкачество 24,3 2,1 14,9
Набивка, крашение 10,7 5,7 17,3
* Тимирязев Д. А. Историко-статистический обзор Т. 1. С. 169. промышленности России. СПб., 1883.
150
снизившись до минимума (до 2,1 %). Именно в этот период
наблюдается максимальное расширение сферы домашнекапита-
листической системы труда, существующей как «придаток»
и к мануфактуре и к фабрике. Ручное тканье хлопчатобумажных
тканей, производимое на примитивных станах в деревенских «све-
телках» и крестьянских избах, наибольшее распространение полу-
чило в Московской, Владимирской и Костромской губерниях.
В 1866 г. выработка ручных бумажных тканей «на стороне» в сфере
подчиненной фабрике домашнекапиталистической системы во Вла-
димирской губ. составляла не менее 30 % общегубернского
ткацкого производства, а в Костромской губ. достигала 71 %.
Система домашнекапиталистического труда в 60—70-е годы
в огромных размерах применяется на крупнейших фабричных
фирмах. Так, на Никольской мануфактуре торгового дома «Савва
Морозов с сыновьями» в 1861 г. численность домашних рабочих
почти в 4 раза превосходила количество фабричных. По сведениям
Петербургской промышленной выставки 1861 г., на Никольской
фабрике числилось фабричных (постоянных) рабочих 3,5 тыс.
и на Рогожской ткацкой фабрике в Москве — 350. Кроме того,
«тканье для фабрики производится через посредство комиссио-
неров, или так наз. мастерков, в губерниях: Владимирской,
Московской, Рязанской, Тульской, Смоленской, Калужской —
всего на 18 007 станках» 51.
В 1868 г., по данным «Статистического временника», только
на Рогожской ткацкой мануфактуре торгового дома «Савва Моро-
зов с сыновьями» насчитывалось 250 рабочих и на «стороне»
работало 5 тыс. домашних ткачей. В 1869 г. на Никольской
мануфактуре работало почти 36 тыс. рабочих, из них постоянные
фабричные составляли 6,5 тыс. (18,2 %), а домашние — 25,7 тыс.
человек (до 72 % всего состава наемной рабочей силы) 52. Для
широкого привлечения чрезвычайно выгодной для фабрикантов
системы домашнекапиталистического труда в этот период москов-
ские капиталисты в своих корыстных целях используют старо-
обрядческую религиозную догматику. Так, большинство морозов-
ских домашних рабочих принадлежало к старообрядческим общи-
нам, в которые они вступали в эти годы целыми селениями. Только
на этих условиях фабриканты Морозовы предоставляли крестьянам-
кустарям сырье через своих агентов-мастерков и денежные авансы,
необходимые для уплаты выкупных платежей, податей и разных
налогов 53.
В конце 60-х годов раздаточная (рассеянная) мануфактура
в хлопчатобумажной промышленности Центра принимает широкие
размеры. Капиталистическим ткацким промыслом были охвачены
не только отдельные селения, но целые волости и даже уезды.
В первую очередь к ним относился Шуйский у. Владимирской
губ., который еще до реформы славился как «уезд ткачей».
В 1866 г. здесь действововали более 20 бумаготкацких мануфак-
тур, применяющих как централизованную, так и домашнекапита-
листическую систему труда. К ним относятся три крупные
151
фирмы ивановских капиталистов Гарелиных, на которых работало
свыше 6 тыс. рабочих. На трех мануфактурах шуйских капита-
листов Калужских насчитывалось в эти годы до 600 фабричных
и свыше 5 тыс. домашних ткачей. Эти предприятия находились
в зависимости от Никольской мануфактуры Морозовых, получая
от нее бумажную пряжу и заказы на производство миткаля
и бязи, сбывая ей всю выработанную продукцию 54.
В эти годы принимают особо широкие и разнообразные формы
капиталистическая зависимость по типу фабрикант — мануфак-
турист — скупщик — светел очник — домашний рабочий. .Эта рас-
пространенная система, характерная для периода первоначаль-
ного накопления, способствовала огромному обогащению и накоп-
лению капитала. Она в значительной мере обусловливалась такими
крепостническими пережитками, как сословная замкнутость
общины, прикрепление крестьянина к наделу в фискальных инте-
ресах царизма. Домашний труд на фабриканта был связан, по
словам В. И. Ленина, «с наибольшим развитием кабалы и личной
зависимости, с наиболее тяжелым и наиболее беспомощным поло-
жением трудящихся» 55.
Широкое применение системы домашнекапиталистического
труда в Центральном промышленном районе тормозило техни-
ческий прогресс хлопчатобумажного производства. «В общем
выводе тканье наших бумажных материй, — отмечалось в офици-
альном обзоре 1871 г., — как в отношении устройства ткацких
станков, так и в отношении скорости работы находится еще
далеко не на той степени совершенства, как за границею. . .
Машинное же тканье и поныне распространялось в России еще
мало» 56.
Низкий уровень техники поддерживался стабильно высокими
ценами на хлопчатобумажные изделия на внутреннем рынке, на
котором господствующие позиции принадлежали крупному капи-
талу, диктующему цены. По данным К. А. Пажитнова, известное
увеличение суммы производства на хлопчатобумажных предпри-
ятиях России во второй половине 60-х годов в основном явилось
результатом повышения цен, а не производительности труда
в связи со слабым прогрессом техники .
Думается, следует критически отнестись к распространен-
ному в литературе утверждению о завершенности промышленного
переворота в хлопчатобумажной промышленности в целом в Мос-
ковской губ. в начале 70-х годов XIX в., которое базируется на
статистических данных «Атласа мануфактурной промышленности
Московской губернии» Н. Матисена. Но здесь за цифровыми дан-
ными выработки продукции на разного типа промышленных пред-
приятиях скрытой остается сложная механика капиталистической
эксплуатации отсталых мануфактурных форм в виде домашней
системы труда фабриками, на которой авторы не фиксируют
внимание .
В период экономического кризиса в середине 70-х годов XIX в.
усиливается массовое разорение мелких производителей и ману-
152
фактурных предприятий. Заработная плата домашних рабочих
в Центральном промышленном районе местами снизилась до такого
уровня, что сделало ручной труд ткачей для фабрикантов выгод-
нее машинного. «Никакая машина не сравнится в дешевизне с руч-
ными ткачами при настоящей низкой заработной плате», — писал
обозреватель газеты «Биржа» в 1874 г5.9 Конкуренция с машиной
здесь оплачивалась изнурительно длинным рабочим днем, хрони-
ческим недоеданием и поистине каторжным трудом всех членов
семьи домашнего рабочего. В. И. Ленин отмечал: «Известно, что
в каждом капиталистическом обществе употреблению машин
мешает часто непомерно низкая заработная плата (=низкий уро-
вень потребления народных масс). Мало того: бывает даже так,
что приобретенные предпринимателями машины бездействуют,
ибо цены на рабочие руки падают до того, что хозяину выгоднее
становится ручная работа!» 60.
В конце 70-х годов в ходе возросшей капиталистической
конкуренции на внутреннем рынке повысился спрос на дешевые
товары машинной выработки. В этих условиях крупная буржуазия
Московского промышленного района значительно расширила фаб-
ричное ткацкое производство и сократила использование труда до-
машних рабочих. Так, на Никольской мануфактуре «Савва Морозов
сын и К %, принявшей с 1873 г. капиталистическую форму товари-
щества на паях, была значительно сокращена домашнекапита-
листическая система труда. В 1879 г. численность домашних ра-
бочих сократилась до 7,6 тыс., что составляло немногим более
34 % в общем составе наемной рабочей силы Никольской ману-
фактуры, которая вырабатывала до 26 % всей ткацкой продукции
фабрики 6l.
В годы кризиса и промышленного застоя 80-х годов резко
усилился процесс разорения крестьян-кустарей и сокращение
численности домашних ткачей одновременно с возрастанием ре-
зервной армии труда. За 1879 — 1884 гг. на Никольской мануфак-
туре численность домашних рабочих снизилась на 35 %, составив
около 5 тыс. человек, и продолжая в последующие годы непре-
рывно сокращаться.
Но даже в тяжелых кризисных условиях система эксплуатации
домашних рабочих как «придатка» фабрики была очень живучей.
Необходимо указать, что официальная статистика давала неполные
сведения о численности этой категории рабочих. В современной
литературе нередко продолжают использовать заниженные под-
счеты Туган-Барановского о соотношении рабочих на фабрике
и «на дому» в хопчатобумажной промышленности (табл. 31.).
Исследование М. К. Рожковой показало, что в 1880 г. только
в Московской губ. в бумажных ткацких промыслах насчитывалось
до 45,6 тыс. станов. В частности, в официальной статистике
совершенно отсутствуют сведения о мануфактурных предприятиях
Елинского у., в то время как здесь, по самым заниженным данным,
их числилось не менее 2 тыс.
Внимательный подсчет данных указателя промышленных пред-
153
Таблица 31
Соотношение фабричных и домашних рабочих
в хлопчатобумажной промышленности
в 50 губерниях Европейской России в 1866—1895 гг.*
Год Фабричные рабочие Домашние рабочие
всего | % всего %
1866 94 566 59 66 178 41
1879 162 691 77 50 152 23
1894/95 242 051 91,5 20 475 8,5
* Туган-Барановский М. П. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М., 1938. С. 346.
Таблица 32
Соотношение механического и ручного производства
в бумаготкацкой промышленности Москвы
в 1879 г.*
Число предприятий Количество станков Ценность производства
механических | ручных руб. 1
2 1064 — 1 582 500 38,9
29 — 2758 2 482 350 61,1
* Рожкова М. К. Формирование кадров промышленных рабочих в 60-х — начале 80-х годов
XIX в.: По материалам Московской губернии. М., 1974. С. 170.
приятии П. А. Орлова, проведенный М. К. Рожковой, свидетель-
ствует о значительном преобладании ручных станов в бумаготкац-
кой промышленности Москвы (табл. 32).
Централизованные мануфактуры Москвы широко использовали
домашний труд, особенно размотчиц пряжи. Типичным примером
служит старая ткацкая мануфактура торгового дома «В. Солодов-
ников и К0», где на ручных станках трудилось свыше 300 рабочих,
живущих там постоянно. Одновременно по заказам этой мануфак-
туры работало «на дому» за нищенскую плату более 800 подмосков-
ных работниц 62.
В значительных масштабах ручной труд использовался на
бумаготкацкой фабрике Викулы Е. Морозова в Орехово-
Зуеве. В 1878 г. постоянных фабричных рабочих здесь насчиты-
валось 2 тыс., а в сфере домашнекапиталистического труда было
занято до 5 тыс. домашних рабочих-ткачей. Продукция последних
оценивалась администрацией на 30 % дешевле фабричных из-
делий, что давало значительную выгоду капиталистам 63.
Обстоятельное исследование состояния ткацких промыслов
во Владимирской губ. в начале 80-х годов, проведенное эконо-
мистом В. С. Пругавиным, показывает, что наибольшее распрост-
ранение кустарного бумаготкачества наблюдалось в Покровском у.,
где насчитывался 7221 ручной стан, размещенный в 150 селениях.
Из них 2318 станов были в «светелках» мастерков, а 4903 — в кре-
154
стьянских избах. Ежегодно здесь вырабатывалось 270 110 кусков
(по 60 — 65 аршин в куске) на сумму 2431 тыс. руб.64 Основной
продукцией были суровые темные ткани (так называемая чер-
нота — карусет, твин, камплот и пр.) Они в те годы имели широкое
распространение среди крестьянского населения, из них шили
поддевки, штаны, ими крыли верх шубы. «На каждом крестья-
нине есть карусет», — указывал В. С. Пругавин. За работу до-
машнему ткачу платили от 80 коп. до 1 руб. за кусок карусета, в то
время как продажная цена на рынке в эти годы считалась до 13 руб.
за кусок. Таким образом, ручной труд домашних рабочих в эти
годы приносил значительные выгоды фабрикантам, которые в по-
гоне за барышами усиливали еще систему штрафов. «Средним чис-
лом штрафы поглощают у ткача, — писал Пругавин, — обыкно-
венно 6—8 % его заработка, у ткачей же, работающих на «Мороза»,
эта убыль равна 10—12 %». . . «Штрафуют без всякого контроля,
часто за хорошую, добросовестным образом сработанную материю.
Бесконтрольное взимание штрафов служит источником вопиющих
злоупотреблений. В критические для промышленности годы, каков
нынешний (1881 г.), фабрикант постоянно штрафует ткачей, как
бы хорошо ни был сработан товар» 65.
По данным Пругавина, в начале 80-х годов в Покровском у.,
Владимирской губ. в бумаготкацкой промышленности было харак-
терным наличие всех стадий и переходных форм капиталисти-
ческого производства. Преобладали же крупные мануфактуры —
«светелки». «В крупных ручных светелках, — отмечал Пруга-
вин, — зависимость ткача от фабриканта выражается резче, чистый
заработок кустаря меньше, условия работы менее благоприятны,
чем в мелких промышленных единицах. Еще шаг, и мы — в области
самоткацкого производства, где кустарь-ткач уже окончательно
превратился в ,,детального рабочего44 (по Марксу) и где капитал
уже совсем беспрепятственно кует свои адские цепи» 66.
Большинство владельцев ручных мануфактурных предприятий
были тесно связаны в торгово-производственной сфере с такими
фабрикантами, как Морозовы, которые ссужали их полуфабри-
катами (пряжей) и скупали готовую продукцию. К ним отно-
силась мануфактура П. Д. Кузнецова, отец которого еще в 1825 г.
завел бумаготкацкий промысел по выделке «твина», работая по
заказам фабрикантов Кононова и Морозова. В 1879 г. здесь
числилось постоянных рабочих 46 человек, а «на дому» работало
1100, или в 24 раза больше. Еще крупней была мануфактура
А. В. Смирнова в с. Ликине близ Орехова-Зуева, где на предприя-
тии работало 94 постоянных фабричных, а «на дому» числилось
до 17 0 0 67.
В начале 80-х годов резко усилился процесс разорения са-
мостоятельных крестьян-промышленников. В. С. Пругавин от-
мечал, что «настоящий период состояния бумаготкацкого произ-
водства в Покровском уезде есть период обострившейся борьбы
между машинным и ручным производством. Но нельзя определить,
как долго будет длиться этот процесс перехода ручного ткачества
155
в самоткацкое. Хотя в последнее время технические затруднения
в самоткацком производстве бумажных материй в значительной
степени устранены, тем не менее и до сих пор фабриканты пред-
почитают работать сарпиночные и т. п. материи на ручных станках,
а не на самоткацких. Одной из главных причин этого факта
служит крайне низкая цена на труд, которой довольствуется
кустарь-ткач. Нередко даже ручные станы работают материи,
легко производимые на самоткацких станах. Это бывает, когда
спрос на такого рода материи бывает очень велик и самоткацкая
фабрика не в состоянии удовлетворить этому спросу. Так, при
первоначальном производстве самоткацким образом кретона срезка
его, заключающая в себе 60 аршин, обходилась фабриканту
в 65 коп., между тем как мастеркам-посредникам платили
23 1/4 коп. с аршина, т. е. почти в 3 раза дороже. И все-таки
тогда находили выгодным работать кретон и ручным способом.
Отсюда мы видим, что не одни технические причины поддержи-
вают ручное ткачество. Вообще крайне ничтожная заработная
плата, которой довольствуются ткачи, работающие бумажные
материи в своих селениях на ручных станах, служит одним
из крупных препятствий для развития самоткацкого фабричного
производства» 68.
На искусном и крайне дешевом труде домашних рабочих-
ремесленников крупным фабрикантам нередко удавалось за-
рабатывать огромные прибыли. Так, в 1875 ., учитывая конъюнк-
туру рынка, требующую новый фасонный товар, фабрикант
Т. С. Морозов отдал распоряжение главной конторе «корд фасон-
ный, новый товар, и жеспе по сарже черный, коричневый и с муш-
кой назначить последние работать вдвое. . . на ручных станках,
чтобы на самоткачах не работать: невыгодно, выгоднее суровые
товары. Я полагаю, лучше прибавить по 1/4 коп. за ручную работу,
но непременно назначить работать вдвое. Все товары ручной ра-
боты и самоткацкие надо принимать строго» 69.
Высокая норма эксплуатации ручного труда на морозовских
фабриках в первые пореформенные десятилетия резко тормозила
технический прогресс. Являясь вторым по величине основного
капитала предприятием обрабатывающей промышленности, Ни-
кольская мануфактура в то же время по сравнению с более тех-
нически передовыми хлопчатобумажными фабриками Петербурга
имела крайне низкий уровень энерговооруженности производства
и труда. В конце 70-х годов на одного петербургского рабочего-
текстильщика приходилось 0,27 л. с. мощности паровых двига-
телей, а на рабочих морозовских фабрик — менее 0,1 л. с., или
в 2,7 раза меньше. За 30 лет (с 1853 по 1884 г.), несмотря на
9-кратное увеличение численности паровых машин на фабриках
Никольской мануфактуры, средняя их мощность в расчете на
паровой двигатель упала более чем в 1,5 раза, с 35 до 22,5 л. с.
Академик А. М. Панкратова справедливо указывала, что фабри-
канты Морозовы стремились за счет «низкооплачиваемого, безро-
потно эксплуатируемого „рабочего населения44 своих фабрик
156
Таблица 33
Соотношение машинного и ручного производства хлопчатобумажных тканей в России
в 60—70-х годах XIX в.*
Фабрики, мануфактуры 1866 г. 1879 г.
Пред- прия- тия Станки Рабо- чие, тыс. Ткани Пред- прия- тия Станки Рабо- чие, тыс. Ткани
тыс. кусков % к об- щему производ- ству на ста- нок на рабо- чего тыс. кусков % к об- щему производ- ству на ста- нок на рабо- чего
в ку сках в ку сках
Крупные прядиль- но-ткацкие фаб- рики 18 10 070 13,1 2413,4 26,8 240 185 31 26 214 34,7 7558,2 30,8 290 218
Средние механизи- рованные ткац- кие фабрики 22 4645 7,7 916,5 10,2 197 119 59 24 278 38,4 6765,7 27,6 280 176
Централизованные мануфактуры (ручные станки) 289 11 200 20,3 641,8 7,5 57 31,6 397 8,966 14,6 440,5 1,8 49 30,1
Раздаточные конто- ры и светелки, подчиненные фабрике 143 64 848 66,2 1399,3 15,5 22 21,1 185 49 352 41,4 1034,7 4,2 29 25
Мелкотоварное кус- тарно-ремеслен- ное производство Всего 165 000 5371 9000 40,0 100,0 22 — — 300 000 — 8700,9 24 500 35,6 100,0 29
* Составлено по данным: Маслеников Н. Я. К вопросу о развитии фабричной промышленности в России // Записки Русского географического
общества. СПб., 1889. Т. 4. Приложение.
выжимать огромные прибыли, не прибегая к техническому пере-
оборудованию предприятий по возможности в течение длительного
времени» 70.
Высокая норма эксплуатации труда рабочих всех категорий
на Никольской мануфактуре позволяла владельцам извлекать
огромные прибыли при низком строении основного капитала.
Например, за 1874 —1884 гг. стоимость фабричного имущества
с машинами возросло с 1,8 млн до 2,7 млн руб., т. е. на 0,9 млн,
или на 50 %, а прибыль за этот период составила 9,1 млн руб.,
или в 10 раз больше фондовложений 71.
Несмотря на широкое использование крепостнических пере-
житков крупным капиталом, в ходе капиталистической конку-
ренции и развивавшегося рабочего движения усиливались объек-
тивные процессы, обусловливающие внедрение системы машин
и механизации труда на хлопчатобумажных фабриках. За 14 лет,
с 1866 по 1879 г., коренной поворот в становлении фабрично-
машинного производства в хлопчатобумажной промышленности
вызвал падение удельного веса ручных станков в производстве
«фабричных» тканей более чем в 3 раза, численность ручных
ткачей на централизованных мануфактурах сократилась на 53 %.
Об этих крутых переменах свидетельствует обстоятельное ста-
тистико-экономическое исследование Н. Я. Масленикова «К воп-
росу о развитии фабричной промышленности в России», опублико-
ванное в 1889 г. в «Записках Русского географического общества»,
в основу которого положены ведомости фабрикантов, присылаемые
в Департамент мануфактур и торговли. Автор в своих выводах
давал усредненные итоговые данные развития производительности
во всех звеньях хлопчатобумажного производства, что не дает еще
общей картины победы машинного труда над ручным. Наибольший
интерес для исследователя в этой работе представляют 14 сводных
статистических таблиц, раскрывающих рост хлопчатобумажного
производства в Европейской России за 1866 — 1879 гг., а также
относительно полные списки бумагопрядильных, бумаготкацких
и ситцепечатных фабрик с указанием их производительности,
численности рабочей силы и количества машин (прядильных
веретен и механических ткацких станков). На основе критической
обработки и дополнений этих статистических материалов в настоя-
щей работе составлена таблица о соотношении машинного и руч-
ного производства хлопчатобумажных тканей в России в 60 —70-х
годах XIX в. (табл. 33). Эти расчеты дают возможность преследить
с одной стороны динамику прогресса крупного комбинированного
прядильно-ткацкого производства и средней машинно-ткацкой фаб-
рики; с другой стороны, в таблице нашел отражение нарастающий
упадок производства на централизованных и рассеянных ткацких
мануфактурах, базирующихся на ручном труде. Кустарно-ремес-
ленное производство тканей, потерявшее в этот период свою само-
стоятельность, являясь «придатком» капиталистических предприя-
тий, хотя и возрастало в абсолютных цифрах, но относительно
сокращалось по отношению к общему ткацкому производству.
158
В основу подсчетов соотношения машинного и ручного про-
изводства хлопчатобумажных тканей положены итоговые цифры
общероссийского производства тканей. По официальным данным,
в среднем из пуда пряжи изготовлялось 5 кусков ткани (кусок —
50—60 аршин). В результате в 1866 г. общероссийское производство
бумажных тканей составляло примерно 9 млн кусков. Произво-
дительность машинного станка в 3 раза превосходила ручную,
составляя в натуральном отношении 3,3 млн кусков различной
ткани в год, или 37 % общей выработки. К 1879 г. количество
механических ткацких станков возросло почти в 3,5 раза и соот-
ветственно доля машинного ткачества повысилась до 58,4 % общей
выработки. Это убедительно свидетельствует, что в конце второго
пореформенного десятилетия происходили глубокие качественные
изменения в машинном перевооружении хлопчатобумажной
промышленности России.
Важное значение при исследовании вопроса о становлении
фабричного производства имеет учет численности производствен-
ного аппарата. «Для суждения о развитии крупной машинной
индустрии в данной отрасли, — отмечал В. И. Ленин, — всего
удобнее взять данные о числе механических ткацких станков» 72.
На комбинированных прядильно-ткацких фабриках за 1866—
1879 гг. число механических ткацких станков возросло на 160,3 %,
на средних механизированных ткацких фабриках число механи-
ческих ткацких станков возросло за указанный период на 422,7 %,
что свидетельствует о крупных процессах перестройки этой от-
расли. В среднем на специализированную ткацкую фабрику
приходилось 411,5 механического станка, что более чем в 2 раза
было меньше, чем на крупных комбинированных фабриках, где
приходилось в среднем на предприятие 845,6 ткацкого станка.
Однако по показателям производства ткани на станок характерны
почти идентичные результаты для обоих типов фабрик, что говорит
об однотипности технического оборудования. Всего в 1879 г.
на хлопчатобумажных фабриках Европейской России (без
Польши) было 50,5 тыс. ткацких механических станков, на кото-
рых изготовлялось 14 323,9 тыс. кусков ткани, или 58,4 % всей
товарной продукции. На мануфактурах (централизованных и
рассеянных), на предприятиях «придаточного» типа и в кустарно-
ремесленном производстве насчитывалось примерно 358,4 тыс.
ручных ткацких станов, на которых вырабатывалось 10 176,1 тыс.
кусков ткани, или приблизительно 41,6 % всей продукции.
По данным «Историко-статистического обзора промышлен-
ности России», подготовленного Комиссией по устройству Всерос-
сийской промышленно-художественной выставки в Москве 1882 г.,
в пределах всей цензовой хлопчатобумажной промышленности
России в 1879 г. было 76,2 тыс. станков, из них механических
было 58,1 тыс. и ручных — 18,1 тыс. С 1859 по 1879 г., число
механических ткацких станков на цензовых предприятиях
увеличилось в 5,6 раза, а число ручных сократилось в 4,2 раза.
В результате в конце рассматриваемого периода соотношение
159
между этими видами производственного оборудования стало
выражаться в следующей пропорции: 3,2:1. Таким образом, в цен-
зовой промышленности продукция ручного ткачества резко сок-
ратилась. Но за ее пределами продолжало развиваться мелко-
товарное ткачество, особенно в глубинных местностях Центра
и Поволжья, где еще имелось значительное число ручных ткацких
станов. Однако большинство мелкотоварных производителей уже
потеряли самостоятельность, являясь, по существу, «придатком»
мануфактуры и фабрики. В «Историко-статистическом обзоре»
отмечалось, что «в большей части Владимирской губ., а также
Костромской и Саратовской господствует или кустарная промыш-
ленность, или конторы с «мастерками». . . За немногими единич-
ными исключениями ткацкое производство в этих губерниях
преимущественно производится на ручных станках по деревням,
на фабриках же или, точнее, конторах сосредоточены или предва-
рительные работы по приготовлению пряжи или тканья, как-то:
размотка-снованье или отделка и отчасти окраска и набивка
тканей» 73.
70-е годы особенно характерны экстенсивным развитием
промышленной революции, когда все больше и больше промыш-
ленных селений втягиваются в сложноподчиненную систему
зависимости от крупного капиталистического производства. Нап-
ример, к концу 70-х годов, по данным Н. Я. Масленикова,
в непромышленных Верейском и Волоколамском уездах Москов-
ской губ. впервые появилась разветвленная система домашнека-
питалистической работы по бумаготкачеству. В книге М. К. Рож-
ковой обстоятельно показано, как в с. Самород Симбуховской
волости Верейского у. расширяется четырехстепенная сложная
система капиталистической эксплуатации населения: «мастерки,
раздавая полуфабрикат, готовый продукт отвозили одному купцу,
хлопчатую бумагу получали от другого, пряжа моталась от-
дельно» 74. Широкий размах домашнее ткачество миткаля приняло
в конце 70-х годов в промысловых селениях Волоколамского у.
Если в 1866 г. здесь насчитывалось 41 бумаготкацкое заведение
с 728 рабочими, то в 1879 г. их было 56, где числилось фабричных
1024 человека, а домашних 3639 . Из них к числу крупных относи-
лось бумаготкацкое предприятие Е. И. Власова, возникшее
в 1876 г., с числом работающих 60 «фабричных» ткачей, произво-
дящих 1,2 тыс. кусков в год, и 280 домашних, выделывающих
5,6 тыс. кусков в год 75.
В конце 70-х годов впервые появляется домашнее бумаготка-
чество в Камышинском у. Саратовской губ. По данным Маслени-
кова, здесь действовали 23 раздаточные конторы, в подчинении
у которых было свыше 1 тыс. домашних ткачей, изготовлявших
до 12 тыс. кусков ткани в год 76.
Обозреватель Московской художественно-промышленной
выставки 1882 г., подчеркивая подчиненный характер бумаго-
ткацких промыслов крупному капиталу, указывал, что «в совре-
менном состоянии кустарного ткачества наблюдается прежде всего
160
то явление, что самая организация промысла изменилась вместо
самостоятельных кустарных производителей крестьяне все более
и более становятся лишь исполнителями некоторых операций
крупного фабричного производства, вместо предприниматель-
ской выгоды они ограничиваются лишь получением задельной
платы» 77.
Экстенсивный характер промышленной революции на первых
стадиях ее развития был закономерным явлением этого мирового
исторического процесса. Особенно"широкий размах это явление
принимало в странах с «запаздывающей» промышленной револю-
цией и относительно слабьШПнакбплением, огромной резервной
армией малоквалифицированной рабочей силы и низкой стои-
мостью труда. Классики мКркси"Зма~~в этой связи на примере
Германии отмечали, что «с распространением домашней промыш-
ленности крестьянство одной местности за другой втягивается
в промышленное развитие современной эпохи. Это революцио-
низирование земледельческих местностей при посредстве домаш-
ней промышленности распространяет промышленную револю-
цию в Германии на гораздо большее пространство, чем это было
в Англии и во Франции: сравнительно низкий уровень нашей
промышленности делает тем более необходимым распространение
ее вширь» 78.
Таким образом, становление крупного фабричного производства
в развитой хлопчатобумажной промышленности в первые по-
реформенные десятилетия сопровождалось двумя противоречи-
выми процессами: с одной стороны, в ходе обострившейся кон-
курентной борьбы усилилагБ^массовая ликвидация самостоятель-
ных мануфактурных предприятий,^ с другой" крупный фабрич-
ный капитал широко использовал выгодную ему систему ручного
труда домашних "закабаленных рабочих. Так, в Бронницком у
Московской губ. в'ТВ()6 г. насчитывалось до 6,5 тыс. домашних
ткачей, изготовлявших ручные ткани для 49 мануфактурных
заведений.
Через 14 лет, в 1879 г., более 56 °о домашних рабочих этого
уезда уже трудились только на одну крупнейшую Раменскую пря-
дильно-ткацкую фабрику Товарищества «П. Малютина сы-
новей», где количество фабричных рабочих было в 8 раз меньше,
чем домашних. Численность окрестных мануфактурных заведений
сократилась вдвое, а количество ручных ткацких станов возросло
на 20 %.
Указывая на особенности развития хлопчатобумажного произ-
водства в России на рубеже 1870-1880-х годов, осведомленный
автор «Историко-статистического обзора» отмечал, что «сосредо-
точение всех операций по выделке ткани на более крупных
фабриках — таково явление, замечаемое ныне в нашей хлопчато-
бумажной промышленности, и если это сосредоточение не идет
быстро, то только потому, что его останавливает относительная
дешевизна ручного труда, в котором начинают принимать заметное
участие женщины и малолетние. Применение технических усо-
11. Заказ № 2055
161
вершенствований распространяется слабо; в фабрикантах не
замечается стремление удешевить свое производство, приспо-
собляться к вкусам потребителя и искать новых рынков для
сбыта» 79.
В годы промышленного кризиса начала 80-х годов усиливается
падение заработков домашних рабочих-ткачей, резко ухудшившее
их положение (см. табл. 34). Обозреватель Московской всерос-
сийской художественно-промышленной выставки 1882 г. Голубев
писал, что «частое колебание фабричной промышленности и застой
в делах вынуждают фабрикантов сокращать свое производство,
вместе с тем постепенно понижается заработная плата, упав-
шая ныне на 40—50 процентов сравнительно с прежними го-
дами».
Таблица 34
Падение заработной платы домашних ткачей
в 1878-1882 гг.*
Годы Максимальная норма заработка рабочего за выработку
куска тика, руб. коп. куска карусета, руб. кон. аршина сарпинки, коп.
1878-1879 3,40 2,20 (кусок=55 арш) 2,5
1881-1882 1,60 1,70 (кусок=70 арш) 1,5
% снижения 41,2 22,7 40,3
* Историко-статистический обзор промышленности в России. СПб., 1883. Т. 2, ч. 2. С. 120.
В годы кризиса усилилось губительное действие конкурент-
ной борьбы мощных фабрик, уничтожавших самостоятельное
значение мелкотоварного кустарного производства, повсеместно
превращавшегося в домашнюю форму капиталистической промыш-
ленности. Отмечая тяжелое положение мелкого бумаготкацкого
производства, обозреватель Всероссийской художественно-про-
мышленной выставки в Москве в 1882 г. писал, что «нет сомнения,
что все эти ручные станки обречены гибели в ближайшем будущем,
но они так упорно держатся даже в самой Москве, посреди
громадных механических фабрик, что их вымирание все-таки
будет постепенное» 80. О массовой ликвидации кустарных бумагот-
кацких промыслов писал во «всеподданнейшем» докладе влади-
мирский губернатор И. М. Судиенко в 1880 г.: «Ткацкие светелки
кустарей не выдержали соперничества многоэтажных фабрик
капиталистов-предпринимателей, а они сами или поступили
в массу фабричных рабочих, или обратились к другим промыс-
лам» 81
К концу 70-х годов особенно отчетливо выявилась важнейшая
особенность развития российской хлопчатобумажной промышлен-
ности — высокая концентрация производства (см. табл. 35).
162
Таблица 35
Концентрация производственного аппарата
на бумагопрядильных фабриках России
в 1860-1879 гг.*
Группа фабрик с механическими веретенами 1860 г. 1879 г.
Число фабрик Механические ве ретена В сред- нем на фабри- ку, тыс. Ч исло фабрик Механические веретена В сред- нем на фабри- ку, тыс.
тыс. % тыс. %
Свыше 100 тыс. — 4 660,4 26 165,1
От 40 тыс. до 14 917 60 65,5 19 1198,4 47 63,0
100 тыс.
До 40 тыс. 40 618 40 15,4 32 679,4 27 21,2
Всего 54 1535 100 28,4 55 2538,5 100 46,1
* Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности России. СПб., 1863. Т. 2.
С. 462 — 463; Историко-статистический обзор промышленности России. СПб., 1883. Т. 2, ч. 1.
С. 107- 108.
В 1879 г. производственный аппарат четырех фабрик-гиган-
тов в 3,6 раза превосходил средний фабричный уровень. В их
состав входили: Товарищество Кренгольмской мануфактуры
(290,7 тыс. веретен), Компания Невской бумагопрядильной ма-
нуфактуры (165,5 тыс. веретен), товарищество Никольской ману-
фактуры «Савва Морозов сын и К0» (104 тыс. веретен) и Това-
рищество Ярославской бумагопрядильной и ткацкой фабрики
(100 тыс. веретен).
Прогресс концентрации сопровождался комбинированием ос-
новных звеньев текстильного производства (прядение, ткачество,
набивка, крашение и отделка), что стало ведущим процессом
на крупнейших фабриках Петербурга, Прибалтики и Центра.
Если в 1866 г. насчитывалось 18 комбинированных прядильно-
ткацких фабрик в Европейской России (без Польши), то к 1879 г.
их стало 32. В 1866 г. на комбинированных хлопчатобумажных
фабриках было изготовлено 1106,3 тыс. пуд. пряжи, или 58,4 %
всего фабричного производства, в 1879 г. — 2752,8 тыс. пуд.
пряжи, или 64,2 %. Являясь объективной тенденцией машинного
производства, комбинирование способствовало концентрации усло-
вий непрерывного труда, росту производительности и увеличе-
нию прибавочной стоимости при эксплуатации кооперированных
рабочих. К. Маркс указывал, что «только благодаря этому они
могут использоваться так, что их более высокая эффективность
в процессе труда сопровождается меньшими издержками на
них. . .» 82.
Самым мощным хлопчатобумажным комбинатом России была
Кренгольмская мануфактура, открытая в октябре 1858 г., но стро-
ительство фабрик было завершено в 1862 г. Это было крупное
комбинированное предприятие с основными звеньями производ-
11* 163
ственного цикла — прядением и ткачеством (без набивки и от-
делки). Она поставляла свою продукцию (суровую пряжу и мит-
каль) бумаготкацким и ситценабивным фабрикам Центрального
промышленного района. В состав правления Товарищества Крен-
гольмской мануфактуры, возглавляемой Л. Г. Кнопом, входили
крупные московские текстильные капиталисты К. Т. Солдатёнков,
А. И. Хлудов. Управляющим мануфактурой длительное время
был Э. Кольбе. Техническое оснащение Кренгольмской ману-
фактуры было в руках английских капиталистов, интересы ко-
торых в правлении представлял Р. Барлоу. Этот высокоприбыль-
ный текстильный комбинат непрерывно расширялся. В 1870 г.
была открыта 2-я прядильная фабрика, в 1876 г. введен в сторой
новый многоэтажный корпус ткацкого отделения. В 1884 г. вы-
строена Иоальская ткацкая фабрика. Энергетической базой Крен-
гольмской мануфактуры были гидросилы Нарвского водопада.
Первоначально здесь были установлены четыре вододействующих
центробойных колеса общей мощностью в 980 л. с., которые
в 70 —80-е годы были заменены девятью мощными гидротурби-
нами системы Жонваль общей мощностью в 7,2 тыс. л. с. При
этом на два прядильных корпуса приходилось пять гидротурбин
мощностью свыше 4 тыс. л. с.83 Эта система энергетики обеспе-
чивала низкие издержки производства.
Это крупнейшее хлопчатобумажное предприятие отличалось
наивысшим ростом производительности труда среди прядильщиков
России. Так, с 1866 по 1879 г. численность рабочих прядиль-
ного отделения фабрики возросла на 58 %, а выработка пряжи
на 219,5 %. В среднем на одного рабочего годовой прирост про-
дукции достигал максимальной цифры — 104,4 %, что более чем
вдвое превышало среднероссийский уровень выработки пряжи
на одного рабочего (см. табл. 36). Но особенно высокий рост
производительности был в стоимостном выражении, увеличившись
за 1866 —1879 гг. на 235 %, что обусловливало высокую рента-
бельность и огромную прибыльнось предприятия. За первые 15 лет
существования Кренгольмской мануфактуры ее основной капитал
вырос в 3 раза, достигнув 15 млн руб., дивиденды ее в среднем
составляли 33 % на пай, что значительно превосходило сред-
ний уровень доходности российских текстильных фирм в тот
период.
В начале 80-х годов XIX в. ведущее хлопчатобумажное произ-
водство в России, по меткому замечанию П. Г. Рындзюнского,
«показывало картину крайней контрастности» 84. Среди моря
мелких и мельчайших мелкотоварных и мануфактурных заведе-
ний действовала небольшая горстка фабрик-гигантов, стягиваю-
щих подавляющую часть рабочих.
Общие условия развития российского капитализма, отягощен-
ного пережитками крепостничества, давили даже на такую пере-
довую отрасль промышленности, как хлопчатобумажное произ-
водство, в значительной степени обусловливая живучесть отста-
лых форм и застойность капиталистической организации произ-
164
Таблица 36
Динамика производительности на Кренгольмской мануфактуре
в 1866—1879 г.*
водства. Это явление нашло свое
отражение в низкой энерговоору-
женности труда, слабых темпах
модернизации технического обору-
дования и застойности производи-
тельности в общероссийских масш-
табах.
Защищенные стеной покрови-
тельственных таможенных тари-
фов от иностранной конкуренции,
российские капиталисты в усло-
виях слабости рабочего движения
и крайней дешевизны рабочей
силы предпочитали экстенсивные
формы развития предприятий, свя-
занные с максимальной эксплуата-
цией живого труда и длительным
использованием промышленного
оборудования. Это являлось глав-
ной причиной длительной задер-
жки внедрения прядильных сель-
факторов-автоматов в российское
бумагопрядение. Об этом говори-
лось в докладе экономиста А. Н. Дер-
жавина Обществу для содействия
улучшению и развитию мануфак-
турной промышленности, где отме-
чалось, что «до конца 70-х годов
тонкая пряжа работалась исклю-
чительно на ручных мюль-маши-
нах» на бумагопрядильных фабри-
ках 85.
В результате в первый поре-
форменный период развития рос-
сийского капитализма главной
тенденцией роста промышленного
производства являлся непрерыв-
ный рост абсолютного числа рабо-
чих в текстильной промышлен-
ности при низких темпах машино-,
фондо- и энерговооруженности
труда.
Регресс российской бумагопря-
дильной промышленности осо-
бенно резко выявился в период
кризиса 1873—1877 гг. Выход из
кризиса проходил при минималь-
ном обновлении основного капи-
тала, в основном за счет экстенсив-
165
ных форм капиталистической организации производства, главное,
за счет максимальной эксплуатации живого труда. Если в 60-е годы
выход из кризиса крупный капитал нашел на путях значительного
обновления основного капитала, модернизации технического обору-
дования, широкого внедрения машин, то это отразилось на следую-
щих показателях: общая ценность производства за 1860—1869 гг.
возросла почти на 35 %, количество фабричных рабочих — на
25 %, выработка хлопка на рабочего — почти на 30 %, средняя
ценность производства в расчете на рабочего — на 9,4 %. В 1874—
1879 гг. российское бумагопрядение характеризует слабый рост
органического строения капитала, застойность производственного
оборудования и максимальный приток живого труда, что отра-
зилось в следующих показателях: общая ценность производства
увеличилась на 8,5 %, количество рабочей силы — на 75,5 %,
или в 3 раза больше, чем за предыдущее десятилетие. В это же
время выработка хлопка на рабочего упала более чем на 23 %,
а средняя ценность производства в общероссийском масштабе
сократилась почти на 38 %.
Отсталые формы капиталистической организации доминиро-
вали в главном российском текстильном центре — Центральном
промышленном районе во главе с Москвой, на который при-
ходилось 2/3 хлопчатобумажного производства страны. Осталь-
ные — Польский, Петербургский и Прибалтийский, количественно
уступая Московскому, превосходили его своей техникой и орга-
низацией (см. табл. 37). Петербургские фабриканты в отличие от
Таблица 37
Погубернское соотношение машиновооруженности
и производительности труда
на хлопчатобумажных предприятиях России в 1879 г.*
Губерния Число механических веретен на прядильщика Механических ткацких станков на ткача Годовая выработка на ткацкий станок, в кусках Годовая выработка ткани на рабочего, в кусках
Петербургская 106 1,3 260 3372*
Московская 30 0,78 157 122
Владимирская 21 0,87 190 166
Тверская 34 1,65 28 47
Калужская — 0,84 36 39
Костромская — 1,04 188 195
Рязанская 41,5 0,86 71 61
Ярославская 33,8 — — —
Эстляндская 115 1,3 316 419
Саратовская — . — 11 И
* Радциг А. А. Хлопчатобумажная промышленность России. СПб., 1891. С. 43. 46; по Эст-
ляндской губ. данные: Кренгольмская мануфактура. Историческое описание. СПб.,
1907. С. 51 — 53.
2* Данные занижены, так как в подсчетах учтены все категории рабочих.
166
московских и владимирских капиталистов не имели под рукой
рынка дешевой рабочей силы, в которой они остро нуждались.
Под давлением усиливающейся стачечной борьбы петербургского
пролетариата и в жестких условиях узкого рынка труда столичная
буржуазия вынуждена была переходить к интенсивной эксплуата-
ции труда, усиливать механизацию и энерговооруженность про-
изводства.
Погубернский анализ свидетельствует о значительном раз-
рыве в механизации прядильного производства на хлопчатобумаж-
ных фабриках Петербургского и Московского промышленных
районов, достигавшем на предприятиях Владимирской губ. мак-
симальных размеров — 1:5,5. Однако в фабричном ткацком произ-
водстве разница в механизации была незначительной, а в Тверской
губ. даже превосходящей уровень передового Петербургского
района, но показатели производительности раскрывают глубокое
различие в формах капиталистической организации производства.
Производительность труда рабочих в среднем на петербургских
фабриках была в 2 раза больше, чем на владимирских, и 2,8 раза
больше чем на московских ткацких предприятиях. В то же время
производительность ручного труда ткачей в Саратовской губ.
более чем в 400 раз была меньше, чем на Кренгольмской ма-
нуфактуре в Эстляндской губ.
Отсталые формы организации капиталистического производ-
ства особенно резко выявлялись при сравнении с производитель-
ностью на английских хлопчатобумажных фабриках, где в 1878 г.
в расчете на механический ткацкий станок приходилось 300 ку-
сков ткани, а годовая выработка на рабочего достигала 875
кусков 86. Эти расчеты показывают, что хотя на передовых пред-
приятиях Петербургского района ткацкие станки соответствовали
английскому уровню, но тем не менее производительность труда
была в несколько раз ниже.
В начале 90-х годов в Обществе для содействия улучше-
нию и развитию мануфактурной промышленности в России был
заслушан доклад представителя товарищества Никольской ману-
фактуры «Саввы Морозова сын и К0» Т. Д. Анофриева с об-
стоятельным разбором причины огромной разницы себестоимости
бумагопрядильного производства и производительности труда
в английской и российской хлопчатобумажной промышленности.
Сравнивая данные официальных отчетов манчестерских бумаго-
прядилен и крупных фабрик Московской, Владимирской и Твер-
ской губерний, автор пытался показать преимущество интенсив-
ных форм эксплуатации труда. Так, на английских фабриках
рабочий год состоял из 50 недель по 56 рабочих часов, или
2800 час. в год. На российских фабриках царила 24-часовая
ежедневная сменная работа, достигая в год до 6078 час., или
более чем в 2 раза. При этом на одного английского рабочего
приходилось 328 механических веретен и заработок при 10-ча-
совой денной работе составлял 329 руб. 34 коп. в год. На российских
же бумагопрядильнях число веретен на смену рабочих состав-
167
ляло до 80 шт., а заработок при 12-часовом рабочем дне —
136 руб. в год. Вывод свидетельствовал, что в России оплата
труда рабочих в 3,4 раза меньше, а численность рабочих больше
в 4,1 раза87.
Российская текстильная буржуазия, защищенная от иност-
ранной конкуренции стеной высоких покровительственных тамо-
женных пошлин, извлекала огромные прибыли при низком орга-
ническом строении капитала, широко используя полукрепостни-
ческие приемы эксплуатации труда. Так, на Никольской ману-
фактуре товарищества «Саввы Морозова сын и К0» в 1879 г. «чи-
стая» прибыль на основной капитал достигала 35,5 %, что в не-
сколько раз превышало среднюю норму прибыли передовых
английских фабрик» 88. Как отмечалось выше, в 1879 г. на Николь-
ской мануфактуре более 26 % ценностей производства состав-
ляла продукция, извлекаемая с помощью хищнической системы
домашнекапиталистического труда.
Внедрение машинного производства в хлопчатобумажной про-
мышленности России значительно удешевило себестоимость про-
дукции, однако цены на внутреннем рынке держались на от-
носительно высоком уровне. Только в годы экономического кри-
зиса 1873—1877 гг. произошло резкое падение цен на миткаль —
до 43,4 % и на бумажную пряжу — на 41 %. В последующие годы
цены на хлопчатобумажную продукцию стали вновь возрастать.
Особенно стабильно высокой была цена за пряжу-уток. В 1881 г.
в Москве цена за пуд бумажной пряжи № 20 в среднем была
11 руб. 17 коп., что соответствовало уровню средних цен на
пряжу в 1873 г.89 В отличие от западноевропейских стран, где
внедрение машинного производства сопровождалось резким па-
дением цен на фабричную продукцию, в России крупный капитал
широко использовал выгоды охранительного таможенного про-
текционизма и господствовал на внутреннем рынке.
На прядильном рынке господствующие позиции принадлежали
торговому дому «Кноп и К°», владевшему мощной Кренгольмской
мануфактурой и входившему в состав правлений ряда крупных
московских хлопчатобумажных компаний. Хорошо осведомленный
немецкий экономист Г. Шульце-Геверниц указывал, что в 60—80-е
годы «фирма Кноп могла устанавливать цены на пряжу для
всей России. Возможные конкуренты не были в состоянии сбить
эти цены, так как всем им производство обходилось гораздо до-
роже, чем на Кренгольмской мануфактуре. Три раза в год
ездил старый Кноп в Москву, чтобы установить цену на пряжу.
Никто не продавал, прежде чем Кноп не назначал цену. Ткачи
просто «подписывались» 90. Сохранение в пореформенной России
полукрепостнических пережитков определяло и специфические,
отсталые формы внутренней торговли, появлением ранних моно-
полий низшего типа. Рассматривая различие между английской
и российской хлопчатобумажной торговлей, Шульце-Геверниц
писал, что «в Англии готовая пряжа продается за наличные,
по колеблющемуся ежедневно курсу на Манчестерской бирже;
168
в Москве прядильные фабриканты запродают свой будущий товар
в кредит, часто на целые месяцы вперед при установленных
ценах. Кноп постоянно держал русских фабрикантов пряжи под
некоторым давлением со стороны фабрикантов-ткачей» 91. Эти
отсталые формы торговли были характерны для периода перво-
начального накопления и начальной эпохи промышленной ре-
волюции, когда господствовал неэквивалентный обмен. Эти формы
торговли доминировали в первые пореформенные десятилетия.
К. Маркс в этой связи указывал в «Капитале», что «в противо-
положность английской, русская торговля, напротив, оставляет
QO
незатронутой экономическую основу азиатского производства» .
Торговые спекуляции являлись важнейшим фактором в ме-
ханизме извлечения прибыли российского капитала, чему спо-
собствовала хроническая инфляция в финансовой системе цар-
ской России в 60—80-х годах XIX в. Так, циклический подъем
конца 70-х годов в известной степени был связан с инфляцион-
ным «бумом», вызванным резким падением курса бумажного,
кредитного рубля, что затруднило импорт продукции капиталисти-
ческих стран с золотой валютой, на которую перешли в этот
период западноевропейские страйы. Инфляция даже стала сти-
мулировать российский товарный экспорт, где преобладали спе-
кулятивные цели в связи с огромной выручкой валютной пре-
мии. Только за 1875—1879 гг. средний курс кредитного рубля
на золото упал на 26,3 %, вызвав резкое повышение товарных
цен на внутреннем рынке. Инфляционный рост цен был тя-
желым ударом для трудящегося населения страны. В 1878 г.
цена на ситец — объект массового крестьянского спроса — возросла
на 47 % по сравнению с предыдущим годом 93. Цена на бумаж-
ную пряжу в мае 1879 г. в Москве подскочила до 21 руб.
за пуд, или на 80 % за год94. Повышение цен целиком шло
в пользу торгово-промышленной буржуазии. Газеты наперебой
сообщали, что «в торговле хлопчатобумажными и шерстяными
изделиями господствует замечательное оживление, особенно хо-
рошо торгуют крупные торговые фирмы, несмотря на значи-
тельную надбавку цен» 95. Цены на хлопчатобумажные ткани
в России были в 3—4 раза выше, чем в западноевропейских
странах, разоряя беднейшее население 96.
Промышленно-инфляционный «бум» достиг своего апогея
в 1879 г., способствуя непомерно высокому росту прибылей круп-
ного российского капитала. По свидетельству экономиста В. П. Бе-
зобразова, промышленные прибыли «достигали неслыханных,
колоссальных размеров», доходя «до40 %, 50 % и даже до 70 % на
складочный капитал» 97. В эти годы чрезвычайно возросли прибыли
у крупных хлопчатобумажных фирм России. Так, Невская бу-
магопрядильная мануфактура в 1879 г. выдала 55 % дивиденда
на акцию, а «чистая» прибыль общества Самсониевской пря-
дильно-ткацкой фабрики в Петербурге достигала 57 % на основной
капитал 98.
Но почва промышленного подъема конца 70-х годов в Рос-
169
сии была крайне шаткая. Он происходил в условиях прогресси-
рующего разорения крестьянства, ничтожной покупательной спо-
собности рабочего населения, обилия глубоких пережитков кре-
постничества, тормозивших развитие народного хозяйства страны.
Развязку очередного, еще более глубокого экономического кри-
зиса ускорил катастрофический неурожай в 1880 г. и связанный
с ним голод и массовая нищета, еще больше подорвавшие по-
купательную способноость трудящихся масс России.
Зимой 1880/81 г. сокращение хлопчатобумажного производ-
ства и увольнение рабочих с фабрик Московской и Владимир-
ской губерний приняли массовый характер. В газетах запестрели
сообщения о том, что «многие мануфактурные фабрики в Москве
сокращают выработку своих произведений наполовину». В про-
мышленных селениях Богородского у. Московской губ. «застой
небывалый»; «фабриканты один за другим сокращают произ-
водство. . . Заработная плата понижена многими фабрикантами
почти на 40 %». Резко сократили производство фабриканты Мо-
розовы на своих хлопчатобумажных фабриках в Орехове-Зуеве
Владимирской губ., на Богородско-Глуховской мануфактуре, близ
г. Богородска (ныне г. Ногинск) и Тверской мануфактуре, вы-
кинув на улицу тысячи рабочих-текстильщиков. Газеты сообщали,
что зимой 1880 г. с морозовских фабрик «толпы рабочих из
дальних губерний без копейки денег направляются на родину» ".
Экономический кризис начала 80-х годов глубоко захватил
шерстяную промышленность, ткацкие предприятия которой ис-
пользовали экстенсивные формы развития, дешевый ручной
труд ткачей. По подсчетам К. А. Пажитнова, в 1879 г. в су-
конной промышленности России имелось 2840 механических и
15 750 ручных станков. Механический станок в этот период
был в 3 раза производительнее ручного. В результате механи-
ческое ткачество давало до 35 % всей продукции . Обозреватель
Московской художественно-промышленной выставки 1882 г. от-
мечал, что «ткачество на суконных фабриках пользуется предпоч-
тительно ручным трудом» 101. В то же время кустарное произ-
водство сукон все более и более вытеснялось крупным фабричным
и мануфактурным. «Это объясняется большей требовательностью
даже со стороны незажиточного потребителя, который вместо
прежних грубых сукон домашней выделки покупает более тонкое,
фабричное сукно; технические же условия производства таковых
сукон требуют дорогих и сложных машин, недоступных для
кустаря». Этим же объясняется и минимальное число работаю-
щих на дому. В 1879 г. из 48,1 тыс. рабочих в суконной промыш-
ленности на долю домашних ткачей приходилось всего 1 тыс.
человек, или около 2 % всего состава. Таким образом, старая
суконная промышленность, связанная с казенными заказами Воен-
ного ведомства, продолжала находиться в стадии полумехани-
зированной централизованной мануфактуры.
Экстенсивные формы развития были характерны и для москов-
ских шерстоткацких, камвольных предприятий, но в меньшей
170
степени, чем на суконных. В 1879 г. здесь имелось 7 тыс.
механических и примерно 6 тыс. ручных станков. Кроме того,
здесь получила развитие система домашнекапиталистического
труда, занимая свыше 19 % всей рабочей силы, или свыше 5 тыс.
рабочих. В Московской и Владимирской губерниях числилось до
12 тыс. кустарных ткацких станков с выработкой шерстяных
и полушерстяных тканей на сумму 4,9 тыс. руб., что состав-
ляло 22,4 % от фабричной суммы производства. К. А. Пажит-
нов считал, что удельный вес механического ткачества в кам-
вольной промышленности равнялся приблизительно 60 %. Он
справедливо считал, что в целом шерстяная промышленность
в 1879 г. находилась лишь на пороге завершения промышленного
переворота 102.
Экспертиза Всеросийской художественно-промышленной вы-
ставки 1882 г. в Москве указывала на слабый рост шерстяной
промышленности по сравнению с хлопчатобумажной, отмечая,
что за последние 25 лет цены на некоторые изделия шерстя-
ной промышленности снизились всего на 25 — 30 %. Особенно
отставала шерстяная промышленность в оснащении паровой энер-
гетикой. В 1878 г. на 1144 учтенных цензовых предприятиях
шерстяной промышленности приходилось всего 250 паровых
машин мощностью в 5,6 тыс. л. с., что примерно в 6 раз было
меньше паровой энерговооруженности хлопчатобумажной про-
мышленности с учетом на предприятие. При этом на 463 су-
конных фабриках насчитывалось 190 паровых машин мощностью
в 3,8 тыс. л. с., а также 101 водяное колесо в 2,5 тыс. л. с.,
13 водяных турбин мощностью в 800 л. с. и 20 конных приводов.
На 137 камвольных предприятиях имелось 48 паровых машин
в 639 л. с. и 8 водяных двигателей в 117 л. с.103 Таким образом,
только 1 /з шерстоткацких предприятий были оснащены паро-
выми двигателями, что резко тормозило их производительность.
Таблица 38
Паровая энерговооруженность текстильной промышленности России
в 1875-1878 гг.*
Отрасль производства Пред- приятия (цензо- вые) Рабочие, тыс. Паровые машины Паровая энерговооруженность
число мощность пред- приятия, л. с. рабочего, л. с.
Хлопчатобумажная 805 165,0 775 22 271 27,6 0,13
Шерстяная 1144 112,9 250 5606 4,9 0,05
Льняная 67 41,5 55 2856 42,6 0,07
Шелковая 118 15,2 22 209 1,8 0,013
Всего 2134 334,6 1102 30 942 14,5 0,09
С учетом всех текс- тильных производств Всего 2307 364,6 1151 34 664 15,0 0,10
* Материалы для статистики паровых двигателей в Российской империи. СПб., 1882. С. 8—10.
171
Из табл. 38 видно, что во второй половине 70-х годов более
64 % мощности паровых двигателей в текстильной промышлен-
ности России приходилось на более развитое хлопчатобумажное
производство, где наибольшей была и энерговооруженность ра-
бочих.
В пореформенный период крайне затянулась техническая пе-
рестройка льняной промышленности. Если в льнопрядении наб-
людались значительные сдвиги в механизации производства, где
число механических веретен за 1866—1879 гг. возросло на 77 %,
то в основном производственном процессе — льноткачестве про-
должал преобладать ручной труд. В 1879 г. в полотняных пред-
приятиях мануфактурно-фабричного типа в состав производствен-
ного оборудования входило 2151 механических и более 7,5 тыс.
ручных станков. Таким образом, удельный вес механических
станков составлял всего 22 % общего числа станков и по произво-
дительности они всего лишь на 50 % превосходили ручной станок.
Следует согласиться с выводом обстоятельного исследования
К. А. Пажитнова, что в льноткацком производстве «даже на пред-
приятиях крупнокапиталистического типа к началу 80-х годов
промышленный переворот еще далеко не завершился, поскольку
преобладающая часть товарной продукции продолжала сходить
104
с ручных станков» .
В первые пореформенные десятилетия незначителен был тех-
нический прогресс в шелковом производстве, центрами которого
были Московская, Владимирская и Петербургская губернии.
Передовое место в техническом оборудовании занимали московские
шелковые предприятия, где насчитывалось 434 механических
ткацких станка, 21 паровая машина мощностью в 179 л. с.
(против 6 паровых машин мощностью в 41 л. с. в 1866 г.).
В целом техника шелкового производства в основном про-
должала сохранять ручной характер, механические станки со-
ставляли лишь 7,6 % их общего числа; из 6 тыс. ручных станков
около 30 % составляли жаккардовые (ножные) станки. Паровые
двигатели имелись на */$ шелкоткацких предприятий. Среди
132 цензовых предприятий преобладали мануфактурные заведе-
ния, хотя в Петербурге и Москве было несколько небольших
фабрик. За 1866—1879 гг. производительность труда в шелко-
ткацком производстве повысилась всего на 27 %, с 707 руб.
на одного рабочего до 900 руб.105.
Несмотря на успехи крупнокапиталистического производства,
значительную роль продолжали играть мелкотоварные, кустар-
ные заведения. По данным обследования 1870 г., в Московской
и Владимирской губерниях находилось в действии 12 тыс. шелко-
ткацких станков с выработкой на сумму 9,5 млн руб.106 Распрост-
ранение шелкоткацкого промысла шло одновременно с ликвида-
цией в промышленных селениях бумажного ткачества под давле-
нием фабричного производства. Кризис начала 1880-х годов осо-
бенно поразил мелкое кустарное шелкоткацкое производство,
вызвав массовую ликвидацию этих промыслов.
172
Таким образом, текстильная промышленность России в 60—
70-х годах XIX в. переживала сложный переходный период
от мануфактуры к фабрике.
Трудности перестройки тяжелой промышленности
В первые пореформенные десятилетия наиболее сложно и
противоречиво шла технико-экономическая перестройка предприя-
тий тяжелой индустрии, являвшихся основой военно-промыш-
ленного потенциала страны. Длительный застой и отсталость произ-
водства были характерны для базисной отрасли — черной метал-
лургии России. В этом отношении характерно, что за годы про-
мышленного подъема (1866—1873) в тяжелую промышленность
было направлено всего 2 % акционерного капитала, что, бес-
спорно, свидетельствовало о чрезвычайной слабости капитали-
стической перестройки этой ключевой отрасли хозяйства
страны 107.
Главной металлургической базой России до 90-х годов был
горнозаводский Урал, который производил до 2/з всего металла
страны. «В исходный период пореформенного развития России, —
указывал В. И. Ленин, — главным центром горной промышлен-
ности был Урал» 108. После падения крепостного права ураль-
ское горнозаводское хозяйство оказалось в хроническом кри-
зисе, медленно и мучительно перестраиваясь на капиталистические
основы производства. В руках уральских магнатов-горнозавод-
чиков после реформы сохранились в бесконтрольном владении
огромнейшие земельные латифундии и промышленные предприя-
тия. Их горно-металлургические заводы были в законодатель-
ном порядке обеспечены дешевой рабочей силой путем наде-
ления горнозаводского населения небольшими клочками усадеб-
ной земли, что позволяло здесь максимально долго сохранять
старые порядки. «Пореформенные земельные отношения на част-
ных заводах, — писал Ф. С. Горовой, — служили средством
прикрепления квалифицированных рабочих к предприятиям с по-
мощью карликовых земельных наделов» 109.
Капиталистическая перестройка уральских заводов была свя-
зана в первую очередь с массовым увольнением горнозаводских
рабочих и созданием огромной резервной армии труда, сущест-
венно влиявшей на снижение заработной платы. Даже официаль-
ные власти вынуждены были признать, что «сколько вследствие
сущности вольного труда, столько же и вследствие личных видов
владельцев число рабочих рук, употребляемых для заводского
действия, сократилось в большой степени, нежели можно было
ожидать». К середине 60-х годов в целом по Уралу «число
людей, которые остаются без занятий и способов прокормления
себя, весьма значительно, в некоторых местностях оно состав-
ляет 1/з, 1 /2 и более всего числа заводского населения» но. Горно-
заводская администрация предлагала рабочим работать на под-
линно грабительских условиях найма, в случае несогласия созна-
173
тельно сокращала производство или даже закрывала временно
заводы. По этой причине были остановлены чугуноделательные
заводы Кнауфского округа, принадлежащие гр. Строганову. Летом
1862 г. заводовладелец дал указание своим управляющим «при
неуступчивости мастеровых уменьшать заводское действие и даже
вовсе прекращать оное» 11 \ По этой причине в течение семи
месяцев 1862 г. бездействовали Алапаевские заводы наследника
С. С. Яковлева и др. Об этом откровенно писал оренбургский
горнозаводчик А. Д. Дашков: «Заводы сознательно сокращали
работы, чтобы вынудить внутренней конкуренцией освобожденные
категории рабочих к уменьшению своих требований» 112. Именно
эти произвольные действия горнозаводчиков явились главной при-
чиной упадка производства на горных заводах Урала, вызвав
сокращение выплавки чугуна на частных предприятиях в 1862 г.
на 27 % по сравнению с 1860 г. Массовые рабочие волнения
заставили горнозаводчиков пойти на незначительные уступки,
одновременно они добились от правительства больших финан-
совых льгот. Только в 1863 г. из казны было выдано денежных
пособий уральским горнозаводчикам на сумму в 1,2 млн руб.
К концу 60-х годов за уральскими заводами числилось до 12,4 млн
руб. неоплаченных казенных долгов из. Политика покровительст-
венной поддержки горнозаводчиков не стимулировала прогрессив-
ное развитие горно-металлургического производства, наоборот,
способствовала дальнейшему разорению многих заводов, обрекала
в целом уральскую промышленность на застой, так как «несостоя-
тельность» сделалась даже самым выгодным делом. Академик
В. П. Безобразов, обстоятельно обследовав в 1867 г. по заданию
правительства состояние уральских горных заводов, правильно
отмечал, что кризис уральской горнозаводской промышленности
«есть последствие и разрешение недугов прежнего, ненормаль-
ного развития этой промышленности на основах крепостного
права и под казенною опекою». Указывая на расстройство хо-
зяйственной деятельности многих частных заводов, он считал,
что система казенных субсидий и льгот в пользу несостоятельных
уральских заводчиков «только затянула и осложнила недуг» 114.
Большинство уральских заводовладельцев хищнически хозяй-
ничали на предприятиях, не принимали никаких решительных
мер для улучшения дела и только требовали со своих управляю-
щих, доверенных и поверенных «во-первых, дивидендов, во-вто-
рых — дивидендов, в-третьих — дивидендов» 115. В начале 60-х
годов в полном упадке находились заводы Никитинского горно-
заводского округа наследников Н. В. Всеволожского, некогда
процветавшие и внедрявшие передовую технику. В 1864 г. Ми-
нистерство финансов из-за огромных долгов владельцев передало
горнозаводское имение Всеволожских в аренду Бельгийской
акционерной компании, на которую возлагались большие надежды
по внедрению новой техники и улучшению хозяйственной дея-
тельности заводов. Но надежды не оправдались, напротив, имение
за два года было доведено до полного развала. По свидетельству
174
Е. Богдановича, который в 1866 г. вместе с герцогом Н. Лейхтенберг-
ским обследовал положение уральской горнозаводской промышлен-
ности, «полуразрушенные фабрики, полуразломанные машины,
пустые заводские площади Александровского завода были па-
мятниками арендного содержания заводов в течение 2 лет бель-
гийскими предпринимателями Луэстом и К0» И6. Иностранные
арендаторы продали все запасы сырья, систематически не платили
рабочим заработную плату, полностью лишили заводы оборотного
капитала, доведя их до полной разрухи. В. И. Немирович-Дан-
ченко, отмечая деятельность этой компании, образно писал, что
она «ураганом ворвалась в заводы, которые в это время были
похожи на средневековые города, отданные на грабеж остер-
венелым солдатам» 117. В результате разоренные заводы Всево-
ложских были вновь отданы в казенную опеку, а в 1873 г.
переданы в аренду Уральскому горнозаводскому товариществу
во главе с П. П. Демидовым и К0, к которому перешли богатые
Луньевские каменноугольные копи, Александровский и Никитин-
ский заводы. Правительство предоставило большие финансовые
льготы и премии за выплавленный чугун арендаторам. В 1880 г.
все акции товарищества были скуплены П. П. Демидовым и
Никитинский округ перешел в его собственность и был при-
соединен к Нижнетагильскому округу 118.
По данным В. П. Безобразова, к концу 60-х годов восемь
обширных горнозаводских округов Урала оказались полностью
несостоятельными и были переданы в казенное управление либо
в казенную опеку 119.
Другая группа заводов-фаворитов, к которым относились
Нижне-Тагильские Демидова, Невьянские — Яковлева, Верхисет-
ские — Стенбок-Фермор, Чермозские — Лазарева и заводы Стро-
гановых с помощью огромных казенных воспомоществований
и заказов оказались более приспособленными для перехода к ка-
питалистическим производственным отношениям. Со второй по-
ловины 60-х годов на них стала постепенно возрастать произ-
водительность в основном за счет интенсификации труда наемных
рабочих. Один из современников отмечал, что «горнозаводчики,
не уменьшив выделки металлов (не уменьшив заводского дей-
ствия), могут теперь иметь у себя в работах только половину
людей, прежде у них работавших» 12°.
Только к 1870 г. уральские частные заводы достигли уровня
1860 г. по выпуску чугуна, а железа лишь к 1872 г.
Резкий подъем горнозаводской промышленности возможно
было осуществить только на основе современной технической
реорганизации производства. Но уральские заводовладельцы,
основывая «свое господство не на капитале и конкуренции, а на
монополии и на своем владельческом праве» 121, в первые поре-
форменные десятилетия почти ничего не сделали в деле техни-
ческой реконструкции заводов.
Еще в более упадническом состоянии находились уральские
казенные горные заводы, которые даже наполовину не исполь-
175
зовали своей мощности. «Как ни расстроено событиями послед-
него времени уральское горное хозяйство, — указывал В. П. Безоб-
разов, — казенные заводы могут быть названы в общей своей
совокупности самыми расстроенными» 122. Особенно деградиро-
вали заводы обширного Гороблагодатского округа, техническое
оборудование которых представляло «крайнюю бедность и уста-
релость механизмов» 123.
До конца 80-х годов XIX в. механизация производственного
процесса на уральских заводах носила крайне замедленный ха-
рактер. Появление отдельных механизмов и паровых двигате-
лей не меняло по существу природы этих отсталых, полукрепо-
стнических, хотя и «частично механизированных» мануфактур.
В заводском топливном балансе доминировало древесноугольное
топливо, применение которого не соответствовало техническому
прогрессу металлургии. Особенно отсталым оставалось доменное
производство, где длительное время слабо внедрялось в техноло-
гию выделки металла горячее дутье, которое экономило до 45 %
угля. Известный английский ученый Г. Ф. Туннер, посетив по
заданию правительства в 1870 г. уральские заводы, писал в своем
отчете: «Урал в настоящее время, быть может, единственная
обширная железнозаводская страна, где при доменных печах
горячее дутье не только еще не вошло в общее употребление,
но даже положительно нигде не встречается. Только на двух
казенных заводах, в Верхней Туре и в Кутве, приступлено к уста-
новке приборов для нагревания воздуха. В Нижнем Тагиле я встре-
тил у одной печи два подобных прибора без действия. Это странное
для меня явление объяснили тем, что горячее дутье будто бы
вредно влияет на доброкачественность чугуна» 124.
Технической отсталости уральской металлургии соответство-
вала архаическая энергетическая база, основанная на средневеко-
вой системе водяных колес. За 1860-1879 гг. мощность паровых
двигателей на горно-металлургических заводах Урала выросла
с 2,5 тыс. до 8,6 тыс. л. с., или с 7 до 23 % всей мощности сило-
вых установок в 37 тыс. л. с. 125
В 70-х годах не наблюдалось резкого поворота в сторону
технического усовершенствования уральской горнозаводской про-
мышленности, хотя наблюдались незначительные сдвиги в раз-
витии ведущих частных заводов. Так, в Нижнетагильском округе
Демидовых в связи с большими казенными заказами вводится
в конце 70-х годов выделка стальных рельсов по способу Бес-
семера, производятся опыты по использованию коксующего
луньевского угля в производственных процессах. В железодела-
тельном производстве усилился процесс внедрения пудлингования,
который в 3,5 раза превосходил по производительности архаич-
ный кричный процесс. По данным А. Кеппена, за 1859 — 1879 гг.
количество пудлинговых печей на уральских заводах увеличилось
со 188 до 242, или на 35 %, а число кричных горнов сократилось
с 1051 до 541, или на 50 %. В то же время замедленные темпы
этой перестройки выражались в том, что на долю уральских за-
176
водов приходилось до 80 % всех кричных горнов, имеющихся
на железоделательных заводах России, пудлинговых печей —
менее 50 % 126.
Следует отметить, что пудлингование в железоделательном
производстве России стало широко распространяться с большим
опозданием, в то время как мировой металлургии в широких
масштабах развернулась техническая революция на основе внед-
рения мартеновского и бессемеровского производства литого ме-
талла. Внедрение новейшей техники в металлургическое произ-
водство встречало ожесточенное сопротивление со стороны реак-
ционных чиновников. Так, в 1870 г. было категорически отверг-
нуто Горным комитетом предложение группы передовых инже-
неров о массовом производстве мартеновского металла в России
по причине, что «от водворения этого производства на ураль-
ских казенных заводах в валовом виде едва ли возможно ожи-
дать какой-либо выгоды» 127.
Перестройка уральских горнозаводских предприятий мануфак-
турного типа в предприятия крупной машинной индустрии была
невозможной при господствующем на Урале отсталом укладе
хозяйства, где, как отмечал В. И. Ленин, сохранялись «самые
непосредственные остатки дореформенных порядков, сильное раз-
витие отработков, прикрепление рабочих, низкая производитель-
ность труда, отсталость техники, низкая заработная плата, преоб-
ладание ручного производства, примитивная и хищнически-
первобытная эксплуатация природных богатств края, монополии,
стеснение конкуренции, замкнутость и оторванность от общего
торгово-промышленного движения времени — такова общая кар-
тина Урала» 128.
За 1860—1877 гг. выплавка чугуна на уральских заводах
возросла всего лишь на 10,6 %. Но особенно в плачевном поло-
жении находились казенные чугунолитейные и железоделатель-
ные заводы на остальной территории России. Почти на 30 %
сократилась выплавка чугуна на казенных предприятиях Оло-
нецкого горного округа, на 68 % — в Алтайском горном округе,
совершенно прекратилось действие Петровского и Лисичанского
заводов Луганского горного округа. Частные заводы Приокского
металлургического района и Мальцовского горного округа на Брян-
щине в целом сократили выплавку чугуна на 10,5 %. Наиболь-
ший прогресс выработки чугуна наблюдался в этот период на
частных заводах Польского района, Финляндии и Южного района,
где впервые стабильно заработали домны на минеральном топливе
(коксующемся угле).
Техническому прогрессу в российской металлургии резко пре-
пятствовали феодально-крепостнические пережитки, особенно
живучие в горнозаводской промышленности в первые порефор-
менные десятилетия. В. И. Ленин, указывая на тесную взаимо-
связь этих процессов, писал, что «в естественной и неразрывной
связи с низкой заработной платой и с кабальным положением
уральского рабочего стоит техническая отсталость Урала» 129.
12. Заказ № 2055
177
В 60—70-е годы темпы развития российской металлургии
были чрезвычайно низкими. В то время как в передовых капи-
талистических странах транспортная революция сопровождалась
резким увеличением производства металла до 250—300 %, в отста-
лой России выплавка чугуна в период железнодорожной «горячки»
(1870—1875 гг.) увеличилась всего на 24 % (табл. 39). В 1870 г.
российская металлургия дала 21,9 млн пуд. черного металла,
в то время как потребность в нем в этом году исчислялась в 62,5 млн
пуд., или почти в 3 раза больше. Резко возросшие потребности
страны в металле заставили царское правительство ввести в дей-
ствие новый льготный тариф в 1868 г., широко открыв внутрен-
ний рынок для иностранного металла.
Слабое развитие отечественной металлургической базы в Рос-
сии привело к тому, что первая российская железнодорожная
сеть фактически была создана за счет широкого импорта заг-
граничного металла и машин, ввозимых почти беспошлинно из
капиталистических стран Запада. Общая доля продукции россий-
ской металлургии в оборудовании железными рельсами желез-
ных дорог России составляла к 1875 г. около 9 %130. Даже в центре
главной российской горно-металлургической базы — на Урале
строительство горнозаводской линии в 1875—1878 гг. осуществ-
лялось за счет импортируемого из-за границы железнодорожного
оборудования, которое обходилось на 25—40 % дешевле, чем
продукция уральских заводов. На этой дороге было уложено
в полотно более 70 % импортных железных рельсов, поставлено
54 % английских товарных паровозов, 50 % бельгийских пас-
сажирских вагонов. Даже подавляющая часть железнодорожных
скреплений, болтов, винтов и костылей поставлялась с англий-
ских заводов. Передовая общественность с горечью отмечала
плачевные результаты технической отсталости полукрепост-
нического горнозаводского Урала: «Гору Благодатскую — пер-
вый в мире железный рудник — теперь кругом обкладывают
английскими рельсами» 13 .
Таблица 39
Динамика развития железных дорог,
внутреннего производства и импорта черного металла
в Россию за 1860—1875 гг.*
Год Количество железных дорог, верст Выплавка чугуна, тыс. пуд. Импорт металлов, тыс. пуд. % импорта металла к внутреннему производству

1860 926 18 187,8 850,4 4,5
1870 6985 19 503,4 4419,7 22,6
1875 16 177 22 915,1 18 806,2 82
* Труды высочайше учрежденной Комиссии по исследованию железнодорожного дела
в России. СПб., 1879. Т. 1. Ч. 1. С. 234.
178
Отсталости российской металлургии соответствовала ничтож-
ность минерализации топливного баланса в металлургическом
производстве, что тормозило технический прогресс в этой важ-
нейшей базисной отрасли промышленности. В 1875 г. в России
действовали всего лишь две домны на минеральном топливе,
на долю которых приходилось всего 2,4 % общероссийской про-
дукции черной металлургии 132. Вплоть до конца 70-х годов дре-
весное топливо достигало почти 100 % топливного баланса ураль-
ской, приокской и сибирской металлургии. Производство кокса
находилось в зачаточном состоянии. В этот период лесопромыш-
ленность доминировала над каменноугольным производством
в деле доставки топлива, что соответствовало, по замечанию
В. И. Ленина, «малоразвитому состоянию капитализма. . . Лесо-
промышленность относится к каменноугольной промышленности
приблизительно так же, — указывал он, — как капиталистическая
мануфактура относится к крупной машинной индустрии. Лесо-
промышленность означает самое примитивное состояние техники,
эксплуатирующей первобытными способами природные богатства;
каменноугольная промышленность ведет к полному перевороту
в технике и к широкому употреблению машин» 133.
В период железнодорожного строительства было окончательно
выяснено, что древесноугольный чугун с горнозаводских пред-
приятий России не соответствовал развитию массового рельсо-
прокатного дела. Железные рельсы, выделываемые из древесно-
угольного чугуна, были непрочными, ломкими и быстро изна-
шивались. Профессор Петербургского горного института
И. А. Тиме, докладывая о причинах невозможности широкой
организации рельсового производства на уральских заводах, писал,
что «рельсы, от которых требуется исключительная прочность
в холодном состоянии, могут быть выделываемы весьма успешно
только на минеральном топливе» 134.
Создание топливно-металлургической и машиностроительной
базы на современном техническом уровне все острее выдвигалось
как неотложная задача экономического развития пореформенной
страны. Ф. Энгельс указывал в этой связи, что «невозможно
построить и эксплуатировать широкую сеть железных дорог,
не имея отечественной промышленности, поставляющей рельсы,
локомотивы, вагоны и т. д. Но нельзя создать одну отрасль
крупной промышленности, не вводя вместе с ней всю систему» 135.
Начиная со второй половины 70-х годов царское правительство
прилагало большие усилия, чтобы наладить внутреннее производ-
ство продукции тяжелой промышленности для нужд железнодо-
рожного транспорта и военного ведомства. Золотой «дождь» в виде
разного рода премий и субсидий из государственной казны спо-
собствовал организации в начале 70-х годов 8 передельных рельсо-
прокатных, 5 паровозостроительных и 12 вагоностроительных
заводов. Однако в условиях технической отсталости России при
фактическом отсутствии капиталистически организованной метал-
лургической базы и огромном спросе на железнодорожное обору-
12*
179
дование в период строительной «горячки» эта покровительственная
система оказалась на деле паллиативной, вызвав уродливые формы
развития передельно-сборочной промышленности, целиком зави-
сящей от импорта иностранного металла и машин. Центральное
место в рельсопрокатном передельном производстве занял пе-
тербургский Путиловский завод, которому систематически выда-
вались долгосрочные многомиллионные казенные заказы сначала
на железные, а затем на стальные рельсы. По официальным
данным, общая производительность Путиловского завода за 1857 —
1875 гг. составила около 23,5 млн' пуд. рельсов, или свыше
50 % внутреннего рельсового производства, из которых 85 % были
изготовлены из импортного металла, преимущественно англий-
ского, и 15 % из русских материалов в виде старого рельсо-
вого лома 136. Российская передельная металлургия ежегодно вы-
рабатывала в 70-х годах до 2 млн пуд. рельсов, что составляло
всего 12 % годовой потребности железнодорожной сети. При
этом стоимость передельных рельсов вдвое превосходила цену
импортных.
Во второй половине 60-х годов с развитием железнодорожного
строительства на Юге России была предпринята попытка орга-
низовать комбинированные топливно-металлургические и желез-
нодорожные предприятия в районе Донецкого бассейна. Царское
правительство в эти годы выдало ряд концессий на организацию
этих предприятий сиятельным ходатаям и железнодорожным
дельцам, в том числе князю С. В. Кочубею, С. С. Полякову,
П. И. Губонину и др. Но возник всего лишь один Новороссийский
завод, организатором которого стал английский капиталист Джон
Юз, которому придворный вельможа кн. Кочубей в ноябре 1868 г.
продал свои права на концессию за 24 тыс. ф. ст. Д. Юз стал
главой учрежденного в 1869 г. в Англии «Новороссийского об-
щества каменноугольного железного и рельсового производства»
с капиталом в 300 тыс. ф. ст. Одним из директоров правления
был назначен генерал императорской свиты О. Б. Герн. Благодаря
прямой поддержке председателя Государственного совета вел.
кн. Константина Николаевича Новороссийское общество было
включено в «систему» покровительственных предприятий и
щедро финансировалось государственной казной. По условиям
договора в комплекс предприятий Новороссийского общества
вошли металлургический завод с полным производственным цик-
лом в Юзовке, три каменноугольные копи, железные рудники,
а также концессия на постройку и эксплуатацию Константинов-
ской железной дороги, связавшей Юзовку с Курско-Харьково-
Азовской магистралью. (В 1880 г., после того как была выстроена
Донецкая каменноугольная железная дорога, Константиновская
линия была слита с нею в единое общество и продолжена до
порта Мариуполя на Азовском море).
Царское правительство, заключая льготный договор с Ново-
российским обществом, преследовало цель превратить Юзовский
металлургический завод в один из главных поставщиков рель-
180
сов для российских железных дорог. В целях поощрения обществу
гарантировалась выплата из казны льготной премии в течение
10 лет в сумме 50 коп. за каждый пуд рельсов при годовом
максимуме производства в 300 тыс. пуд 1 7 В 1874 г. Д. Юз
купил у железнодорожного короля С. С. Полякова его права
на концессию по учредительству Азовского металлургического
завода, где предусматривалась аналогичная выдача льготной
премии из казны при ежегодной производительности в 500 тыс.
пуд. В результате этой сделки капиталист Юз имел возможность
получать ежегодно из казны денежных премий за производство
железнодорожных рельсов до 400 тыс. руб. Горнопромышленники
Юга России впоследствии писали, что при основании Новорос-
сийского общества «со стороны правительства ему были даро-
ваны такие льготы и пособия, которые потом не давали уже
более никому и которые, придав заводу монопольный характер,
надолго устранили от него всякую конкуренцию и всякую посто-
роннюю попытку приступить к выплавке чугуна или выделке
железа и стали на Юге России» 138.
Благодаря щедрому финансовому покровительству царского
правительства Юзовский завод к осени 1873 г. был окончательно
построен и стал работать по законченному металлургическому
циклу — выплавка чугуна, производство железа и прокат желез-
ных рельсов. Однако в 70-х годах производительность Юзовского
завода была незначительной в связи с устаревшим техническим
оборудованием. Особенно отсталой была доменная техника, скопи-
рованная с английских образцов начала XIX в. Здесь огромную
роль играл ручной труд рабочих. Так, шихта к бадьям транспор-
тировалась вручную грузчиками-чугунщиками. Длительное время
доменные печи работали с низкой производительностью, не пре-
вышавшей 540 т чугуна в год, что объяснялось как слабостью
воздуходувных машин, так и плохим составом кокса, низким ка-
чеством местной железной руды, на которой вначале базировалась
выплавка чугуна 139. В железодеятельном производстве доми-
нировали устаревшие пудлинговые печи. Известный металлург
М. А. Павлов, вспоминая о своем посещении Юзовского завода
в 1884 г., писал: «Я в первый раз посетил Юзовку для изучения
металлургии на практике. Но учиться было не у кого, да и нечему.
Две маленькие доменные печи давали по 30 тонн чугуна в сутки,
выпуская колосниковые газы на воздух. Передел был пудлин-
говый, какой можно было видеть и на Урале» 14°.
Почти одновременно с Юзовским заводом русским предприни-
мателем Д. А. Пастуховым при правительственной поддержке был
построен на территории Области Войска Донского у станции
Сулин Козлово-Воронежско-Ростовской железной дороги Сулин-
ский металлургический завод, включающий в свое предприятие
железные рудники небольшой производительности, антрацитовые
шахты и доменный цех для плавки чугуна на антраците. Все
оборудование для этого завода было выписано из Англии. Завод
был открыт в 1872 г., но опытные плавки дали отрицательный
181
результат. До 90-х годов этот завод работал с большими пере-
боями, выплавляя антрацитовый чугун невысокого качества141.
В середине 70-х годов черная металлургия России была в со-
стоянии производить ежегодно до 3 млн пуд. рельсов, что со-
ставляло всего 20 % внутреннего потребления. Импорт же их
составлял в среднем до 10 млн пуд. ежегодно 142. В этот период
особенно острым стал вопрос об организации российского сталели-
тейного производства в связи с перестройкой железнодорожного
полотна на стальное. В решении Комитета министров от 13 августа
1876 г. подчеркивалось, что «водворение сталерельсового произ-
водства в России настолько важно для всей экономической бу-
дущности страны и представляет столько практических затруд-
нений, что для достижения желаемых успехов не следует оста-
навливаться перед пожертвованиями в сем деле» 143.
В правительственных инстанциях была разработана новая
система стимулирования роста внутреннего сталелитейного произ-
водства, основанная на долгосрочных казенных заказах по по-
вышенным ценам и денежных премиях. Львиная доля заказов —
на 10 млн пуд. стальных рельсов (50 % всех заказов) — досталась
Путиловскому передельно-металлургическому заводу. Большое
количество заказов было передано трем крупным передельным
заводам — Петербургскому Александровскому Главного общества
российских железных дорог, заводам Брянскому и Варшавскому
общества «Лильпоп, Рау и Левенштейн», работавшим на импорт-
ном металле. До 25 % казенных заказов досталось трем само-
стоятельным предприятиям, работавшим на собственной метал-
лургической основе (с металлом отечественного производства),
к которым относились два уральских — Нижне-Салдинский завод
Нижне-Тагильского округа Демидова и Катав-Ивановский завод
кн. Белосельского-Белозерского в Уфимской губ., а также Но-
вороссийский завод в Юзовке (Донбасс).
Передельные заводы добились от правительства разрешения
на беспошлинный ввоз импортного стального лома, стоимость
которого была втрое дешевле с доставкой, чем на внутреннем
рынке (этим правом они пользовались до 1881 г.). Несмотря
на всемерное вспомоществование, российские сталерельсовые
заводы не смогли в срок выполнить заказ, и как результат —
почти все стальные рельсы на российской железнодорожной сети
на начало 1879 г. оказались с иностранных заводов, в основном
с четырех английских предприятий следующих фирм: Брауна,
«Бейлей и Диксон», Каммеля и «Барро и Гест» 144.
Слабость отечественной металлургии вызывала тревогу в среде
передовой буржуазной общественности и правительственных кру-
гах. В 1878 г. была учреждена Особая комиссия для изучения
причин, задерживающих развитие горного и механического дела
в России, под председательством Ю. А. Гагемейстера. В ходе
острой борьбы было выработано ходатайство от имени Общества
для содействия русской промышленности и торговле о финансо-
вой поддержке исключительно самостоятельных заводов, изготов-
182
ляющих стальные рельсы из металлов отечественного производ-
ства. Правительство, переживая тяжелый финансовый кризис,
поддержало это решение, что явилось основой для постепен-
ного сокращения и ликвидации передельного литейного производ-
ства на указанных выше заводах.
В первые пореформенные десятилетия в противоречивой форме
шло развитие российского машиностроения. Перестройка промыш-
ленности на рельсы фабрично-машинного производства, железно-
дорожное строительство в этот период требовали огромного ко-
личества машинного оборудования. Под давлением фабрикантов
царское правительство разрешило беспошлинный ввоз паровых,
текстильных и прочих машин. В то же время в целях стимулиро-
вания развития отечественного машиностроения в 1861 г. были
утверждены «Правила для поощрения машиностроительного дела
в России», в которых указывалось, что «владельцы машиностро-
ительных заведений, действующих паровыми и гидравлическими
двигателями, могут получать дозволение на беспошлинный про-
пуск им из-за границы чугуна и железа в количестве необходи-
мом для выделывания на их заведениях машин и фабричных
принадлежностей» ,45.
К категории машиностроительных предприятий относились
заводы, имеющие широкую специализацию производства, начи-
ная от изготовления паровых машин, котлов, станков, сельско-
хозяйственных орудий, рельсов, паровозов, вагонов, морских и
речных судов, землечерпалок, мостов и кончая предметами воору-
жения. С 1861 по 1875 г. разрешение на беспошлинный ввоз
металла получил 141 машиностроительный завод, в том числе
37 в Петербурге и 22 в Москве.
За 1860—1879 г. наблюдался усиленный рост машинострои-
тельных и механических заводов в России.
По данным табл. 40, за первое пореформенное двадцатиле-
тие число машиностроительных заводов возросло почти в 2, а сум-
марная ценность производства в 6,5 раза. Средняя ценность
производства на предприятие — в 8 раз. Обшая численность ра-
бочих возросла в 3,7, а выработка на рабочего примерно в 1,8 раза.
Таблица 40
Развитие машиностроительных предприятий в России
за 1860-1879 гг.*
Год Число предприятий Ценность производства, тыс. руб. Количество рабочих Средне- годовая выработка на рабочего, руб.
всего на предприятие

1860 1879 99 7953,8 34,9 11 600 686 187 51 937,0 277,7 42 660 1217,5
* ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1770. Л. 107—109; Орлов П. А. Указатель фабрик и заводов
Европейской России с Царством Польским и Великим княжеством Финляндским: Мате-
риалы для фабрично-заводской статистики. СПб., 1881. С. 357.
183
В размещении машиностроительной промышленности в этот пе-
риод выявилась отчетливая тенденция концентрации производства
в Петербурге и Центральном промышленном районе (табл. 41):
Таблица 41
Машиностроение в России в 1879 г.*
Губерния Число заводов Ценность производства, тыс. руб. Рабочие Средне- годовая выработка на рабочего, руб.
всего на завод
Петербургская 32 23 558 736,2 15 600 1510
Московская 28 8395 299,8 5784 1451
Нижегородская 4 3235 808,7 2392 1352
Владимирская 3 1334 444,7 1238 1077
Костромская 1 700 700,0 932 751
Екатеринослав- 10 724 72,4 645 1122
ская
Харьковская 7 437 62,4 574 761
Одесса 8 1841 240,1 1253 1469
Киевская 13 418 32,1 768 544
Орловская 8 1952 369,0 2309 1278
Вятская 2 390 195,0 1741 224
Лифляндская 9 1834 203,8 1507 1217
Варшавская 22 5486 249,4 3863 1420
Прочие 40 623 15,8 4054 156
Всего 187 51 937 277,7 42 660 1217
* Орлов П. А. Указатель фабрик и заводов Европейской России с Царством Польским и
Великим княжеством Финляндским. СПб., 1881. С. 357.
К числу наиболее мощных машиностроительных предприятий
относились петербургские заводы, как казенные, так и частные.
В 70-е годы произошла коренная техническая реконструкция
Адмиралтейских Ижорских заводов, принадлежащих Военно-мор-
скому ведомству, расположенных в посадке Колпино близ Петер-
бурга.
Здесь была перестроена энергетическая система двигателей,
мощность паровых котлов достигала почти 2 тыс. л. с., а мощность
вододействующих колес сократилась до 495 л. с. Кроме того,
имелось 7 локомобилей в 150 л. с. В железноделательном цеху
действовали 9 паровых молотов.
Численность рабочих в начале 1879 г. составляла 2237 чело-
век. Суммарная ценность производства достигала 4 млн руб.
Выработка на рабочего была примерно 1765 руб. в год, что зна-
чительно превышало среднегодовую норму выработки петербург-
ского рабочего-машиностроителя .
Значительно слабее была энерговооруженность на машин-
ном, литейном и оружейном заводе Л. Э. Нобеля в Петербурге,
184
расположенном на Выборгской стороне на набережной реки
Б. Невки. В 1879 г. здесь имелось четыре паровых машины об-
щей мощностью в 80 л. с. На заводе было занято 920 рабочих.
Паровая энерговооруженность — 0,09 л. с. на рабочего, что более
чем в 2 раза меньше общероссийской паровой энерговооружен-
ности рабочих-машиностроителей. В техническое оборудование
входило еще много ручных механизмов. Завод был обеспечен
выгодными военными заказами. В 1879 г. ценность производ-
ства достигала 2,2 млн руб. Выработка на рабочего была порядка
2,4 тыс. руб., что в 1,6 раза превосходило норму петербургского
рабочего-машиностроителя 147.
В Московской губ. был расположен крупнейший Коломен-
ский завод транспортного машиностроения, основанный в 1864 г.
предпринимателями А. Е. и Г. Е. Струве, который в 1872 г.
перешел в ведение акционерного общества. Здесь впервые было
организовано строительство мостов для железнодорожного транс-
порта, в больших масштабах налажено производство товарных
вагонов и платформ, а с 1869 г. началась массовая постройка
паровозов. С этой целью был заключен договор с крупной фран-
цузской машиностроительной фирмой «Кайль», поставляющей
готовые цилиндры, дышла, оси с колесами и другие детали,
а также чертежи товарных и пассажирских паровозов. На долж-
ность технического директора завода был приглашен крупный
немецкий инженер К. Ф. Бой (1868—1885), который возглавил
формирование паровозного отдела 148. Быстрому развитию Коло-
менского завода немало способствовало наличие в округе дешевой
и квалифицированной рабочей силы, издавно занимающейся про-
мышленным трудом.
В 1879 г. в состав производственного оборудования входили
две сварочные печи системы Сименса, отапливаемые газом, восемь
паровых молотов, пять паровых ножниц, 120 разных станков
и пр. Энергетика предприятия обслуживалась 10 паровыми ма-
шинами общей мощностью в 300 л. с. Численность рабочих
составляла 2790 человек. Паровая энерговооруженность равня-
лась примерно 0,1 л. с. на рабочего, что соответствовало мини-
мальной норме. Ценность производства предприятия составляла
5976 тыс. руб. Среднегодовая сумма выработки на рабочего дости-
гала 2140 руб., что на 60 % превосходило общероссийскую норму,
являясь свидетельством высокой рентабельности предприятия 149.
В 1881 г. Коломенский завод выпустил свой шестисотый
паровоз, став основным паровозостроительным предприятием
страны.
В 1879 г. производительность Коломенского завода почти
в 2,5 раза превышала стоимость производства 27 машинострои-
тельных предприятий Московской губ.
В. И. Ленин в своем труде «Развитие капитализма в России»
причислял Коломенский завод к числу тех крупнейших пред-
приятий машинной индустрии, которые составляли важнейшие
центры фабрично-заводской промышленности Европейской Рос-
185
Среди машиностроительных предприятий встречались крупные
мануфактуры, к числу которых относились Ижевские заводы,
расположенные в Сарапульском у. Вятской губ., принадлежащие
Военному ведомству. Заводские мастеровые были освобождены от
крепостных отношений в 1867 г., но, наделенные усадебными
участками, они оставались в прямой зависимости от администра-
ции, обязанными оплачивать своим трудом подати, выкупные
платежи и налоги.
К моменту обследования Ижевских заводов Русским техни-
ческим обществом в 1875 г. производственное оборудование их
было крайне отсталым. Энергетика основывалась на действии
37 вододействующих колес местного устройства в 1,1 тыс. л. с.
Кроме того, имелся паровой котел мощностью в 5 л. с. Вместо
паровых молотов имелись 4 механических и 13 хвостовых, крич-
ных, что свидетельствовало об отсталой технике мануфактурного
производства. На заводах было занято 3489 рабочих из местного
населения. Администрация сообщала, что «деятельность заводов
в летнее время значительно уменьшается, так как большинство
рабочих уходит для занятий своими полевыми работами. Зимой
не хватает воды, приходится останавливать заводские работы» 151.
Переходного типа заводские предприятия были в 70-х годах
в обширном Брянском промышленном районе, в который входил
Мальцевский горнозаводский округ, где действовало свыше 120
различных предприятий с 50 тыс. рабочих. Здесь имелось восемь
машиностроительных и механических заводов, среди которых
были предприятия, хорошо технически оснащенные. К их числу
относился Брянский арсенал, с 1865 г. снабженный паровыми
двигателями, паровыми молотами с английских заводов. В то
же время здесь значительную долю занимал ручной труд. Чис-
ленность рабочих достигала 560 человек, из них 82 % были
уроженцы Орловской губ. (С 1871 г. обязательный труд был за-
менен вольнонаемным.) В своей сводке в Русское техническое
общество администрация Брянского арсенала сообщала в 1875 г.
о трудностях в организации круглогодичной работы в связи
с тем, что «в горячую рабочую пору, в сенокос, большая часть
фабричного населения оставляет заводы и обращается к сель-
ским работам. Это обстоятельство влияет неблагоприятно на ход
фабричных работ, нарушая равномерность производства, и отзы-
вается и на арсенальских работах. С другой же стороны, завод-
ская деятельность (Брянского) уезда весьма полезна для Арсенала,
давая возможность всегда иметь нужное число достаточно под-
готовленных мастеровых» 152.
Слабость капиталистически организованной топливно-метал-
лургической и машиностроительной базы России в 70-х годах
привела к тому, что большинство военных, механических и спе-
циализированных железнодорожных мастерских оборудовались
и снабжались сырьем и материалами за счет всевозрастающего
импорта. Создавшееся положение в российской машиностроитель-
ной промышленности вызывало тревогу прогрессивной обществен-
186
ности, и в середине 70-х годов Русское техническое общество
организовало Комиссию для исследования положения в России
машиностроения и отраслей промышленности, имеющих к нему
непосредственное отношение. Комиссия обследовала 285 механи-
ческих и чугунолитейных заводов и железнодорожных мастер-
ских и констатировала, что большинство машиностроительных
предприятий, о которых имеются сведения в Министерстве фи-
нансов, за малым исключением «суть только починочные мастер-
ские. Часть этих так наз. заводов есть нечто иное, как простые
кузницы для выделывания из иностранных материалов самых
простых предметов, как то рельсовые скрепления и пр. В сумме
производительности, ими показываемой, самую большую роль
играет не ценность их произведений, а цена купленных ими за
границей материалов, часть которых вдобавок вовсе не подвер-
галась обработке и только прошла на их имя через таможню
для незаконной продажи на рынке. Те немногие заводы, которые
действительно производят что либо новое, возникли вследствие
предоставления им казенных заказов железнодорожных предметов,
как-то: вагонов, локомотивов, мостов и пр. В ценности произво-
дительности этих последних заводов главную роль играют опять
металлы и части машин, купленные за границей. Так, например,
в оборот ремонтных мастерских железных дорог входит вся цен-
ность приобретенных из-за границы материалов, бандажей и пр.
На самом же деле русские произведения представляют весьма
ничтожную часть. Да и тщетно было бы искать на русском рынке
машин русского изготовления. Только тогда, когда они появятся,
можно будет сказать, что существуют русские машиностроитель-
ные заведения» 153.
Покровительственная система финансового стимулирования,
казенных заказов и таможенных льгот для «насаждения» оте-
чественного машиностроения в результате оказалась малорезуль-
тативной и неперспективной для промышленного прогресса
страны. По официальным данным, к концу 70-х годов на россий-
ских машиностроительных заводах было построено всего 20,5 %
всех действующих паровозов на железных дорогах России 154.
Компетентные специалисты транспортного ведомства вынуждены
были констатировать, что действующая покровительственная си-
стема «насаждения» заводов транспортного оборудования «послу-
жила не столько для развития производительных сил России,
сколько для поощрения промышленности иностранных госу-
дарств» 155.
К концу 70-х годов низкая техническая оснащенность машино-
строительной промышленности России выражалась в слабой
паровой энергетике, на долю которой приходилось около 7 % об-
щей мощности паровых двигателей фабрично-заводского производ-
ства страны. Отсталость ее базы отражалась на низком обес-
печении промышленности паровыми двигателями отечественного
производства. Их доля составляла к 1878 г. всего 25 % общей
производственной мощности. Малый коэффициент полезного дей-
187
ствия большинства паровых машин вообще был связан с тем,
что на рентабельном минеральном топливе в этот период работало
всего 21 % всех паровых двигателей, подавляющее же большинство
использовало в качестве топлива дрова, кору и солому 156.
Суммарная мощность паровых двигателей тяжелой промыш-
ленности России в середине 70-х годов составляла 60,4 тыс. л. с.,
или 42,8 % общей мощности паровой энергетики промышленного
производства страны, что почти в 9 раз было меньше мощности
силового аппарата тяжелой индустрии Германии. При этом энерго-
вооруженность рабочей силы на российских горно-металлургиче-
ских предприятиях была втрое меньше, чем на германских за-
водах .
Важным показателем фабрично-машинной перестройки рос-
сийской промышленности является удельный вес охвата паро-
вой энергетикой различных экономических районов страны. Дан-
ные табл. 42 показывают, что в конце 70-х годов XIX в. по
уровню мощности паровой энергетики первое место занимал Цент-
ральный промышленный район, где доминировала текстильная
промышленность — 21,7 % общероссийской мощности паровых
двигателей (без Финляндии). На втором шел Юго-западный район
с пищевой промышленностью — 17,5 %; на третьем — Петербург-
ский район с развитым машиностроением и текстильным произ-
водством — 14,4 %; на четвертом — Привислинский район с тек-
стильной и горно-металлургической промышленностью — 11,9 %;
на пятом — Южный горнопромышленный район (с Донбассом) —
10,8 %; на шестом — горнозаводский Урал — 7,4 %, на седьмом
месте был Прибалтийский район — 4,1 %.
Таблица 42 Неравномерность территориального распространения паровых двигателей в России в конце 70-х годов XIX в.
Район, губерния Число паровых пред- приятий Постоянных паровых машин Локомобилей Итого
число л. с. число л. с. число л. с.
Петербургский
Петербургская губ. 312 569 18 127 35 287 604 18 414
Новгородская » 43 36 459 3 17 39 476
Псковская » 46 12 94 1 3 13 97
Всего 401 617 18 680 39 307 656 18 987
Московский
Московская губ. 376 658 13 518 55 455 713 13 973
Владимирская » 78 214 5 543 16 157 230 5 700
Калужская » 83 66 1 620 27 183 93 1 803
Костромская » 42 51 1601 — — 41 1 601
Рязанская » 43 46 889 15 139 61 1 028
188
Таблица 42 (продолжение)
Район,губерния Число паровых пред- приятий Постоянных паровых машин Локомобилей Итого
число л. с. число л. с. число л. с.
Смоленская » 17 10 120 8 75 18 195
Тверская » 65 96 1 709 11 85 107 1 794
Тульская » 80 54 574 12 91 66 665
Ярославская » 73 60 1 244 14 114 74 1 358
Всего 857 1245 26 818 158 1 299 1403 28 117
Прибалтийский
Лифляндская губ. 202 147 2 653 80 642 227 3 295
Курляндская » 94 19 234 78 612 97 846
Ковенская » 18 И 239 10 76 21 315
Эстляндская » 141 93 803 37 227 130 1030
Всего 455 270 3 929 205 1 557 475 5 486
Южно-Российский
Харьковская губ. 210 238 2 669 77 740 315 3 409
Екатеринославская » 168 82 1753 151 1 337 233 3 090
Херсонская » 272 132 3122 157 1 425 289 4 547
Таврическая » 38 18 290 31 281 49 571
Донская обл. 137 28 870 149 1 334 177 2 204
Кубанская обл. 10 5 68 3 28 8 96
Ставропольская губ. 46 10 158 — — 10 158
Всего 881 513 8 930 568 5 145 1 081 14 075
Юго-Западный
Киевская губ. 301 706 8219 107 1 005 813 9 224
Бессарабская » 193 17 280 227 2240 244 2 520
Волынская » 17 106 1 066 — — 106 1 066
Подольская губ. 399 452 5 309 208 1900 660 7 209
Полтавская » 124 59 798 47 425 106 1 223
Черниговская » 55 142 1 435 4 39 146 1 474
Всего 1089 1482 17 107 593 5609 2075 22 716
Западный
(Белорусско-
Литовский)
Минская губ. 163 16 332 2 16 18 348
Витебская » 8 4 44 3 24 7 68
Виленская » 149 12 318 1 10 13 328
Гродненская » 147 20 243 30 334 50 577
Ковенская » 18 И 239 10 76 21 315
Могилевская 136 18 234 8 58 26 292
Всего 621 81 1 410 54 518 135 1 928
189
Таблица 42 (продолжение)
Район, губерния Число паровых пред- приятий Постоянных паровых машин Локомобилей Итого
число л. с. число л. с. число л. с.
Центрально- черноземный
Воронежская губ. 70 59 815 4 42 63 857
Курская » 61 133 1 679 25 213 158 1 892
Орловская » 82 75 1 208 23 208 98 1 416
Пензенская » 83 40 583 3 24 43 607
Тамбовская » 111 85 1 489 38 377 123 1 866
Всего Поволжский 407 392 5 774 93 1064 485 6 638
Нижегородская губ. 50 74 1 981 10 85 84 2 066
Казанская » 31 42 885 3 21 45 906
Самарская » 49 12 159 30 270 42 429
Саратовская » 31 25 358 5 47 30 405
Симбирская » 51 35 687 32 254 67 941
Астраханская » 10 12 353 1 8 13 361
Всего Уральский 222 200 4 423 81 685 281 5 108
Пермская губ. 127 211 6 740 58 620 269 7 360
Вятская » 48 34 731 1 10 35 741
Уфимская » 8 20 535 3 23 23 558
Оренбургская » 30 29 646 26 306 55 952
Всего Северный 213 294 8 652 88 959 382 9611
Вологодская губ. 16 9 181 — — 9 181
Архангельская » 10 12 353 1 8 13 361
Олонецкая » 10 15 239 2 8 17 247
Всего 36 36 773 3 16 39 789
Итого по Европей- ской России Кавказский 5182 5130 96 496 1882 17 159 7012 113 655
Бакинская губ. 14 20 190 15 120 35 310
Тифлисская » Терская обл. 3 16 3 Нет свед. 67 3 22 6 89
Всего Привислинский (Польский) 43 23 257 18 142 41 399
Варшавская губ. 156 300 4 744 46 348 346 5 092
190
Таблица 42 (окончание)
Район, губерния Число паровых пред- приятий Постоянных паровых машин Локомобилей Итого
число л. с. число л. с. число л. с.
Калишская » 156 86 1 504 20 191 278 1695
Келецкая » 35 38 1 099 13 111 51 1 120
Ломжинская » 46 И 139 5 38 16 177
Люблинская » 31 72 712 4 33 76 745
Петроковская » 136 167 5 032 6 60 173 5 092
Плоцкая » 49 6 87 18 144 24 231
Радомская » 25 38 469 7 62 45 531
Сувалкская » 74 И 164 6 53 17 217
Седлецкая » 31 41 434 8 92 49 526
Всего 739 771 14 294 133 1132 904 15 426
Сибирский
Амурская обл. 2 — — 7 88 7 88
Енисейская губ. 14 18 327 1 4 19 331
Забайкальская обл. 13 4 44 21 261 25 305
Иркутская губ. 8 2 48 1 8 3 56
Тобольская » 22 14 193 — — 14 193
Томская » 15 4 36 — — 4 36
Якутская » 1 — — 1 5 1 5
Всего 75 42 648 31 366 73 1 014
Средне-Азиатский (Туркестанский)
Акмолинская обл. 2 — — 7 88 7 88
Семипалатинская » 4 1 7 1 8 2 15
Семиреченская » 1 — — — — — —
Сыр-Дарьинская » 4 1 5 — — 1 5
Итого 11 2 12 8 96 10 108
Всего по России 6050 5968 111 707 2057 18 541 8006 130 602
Финляндия
Або-Бьернеборгская 60 993 10 80 70 1073
губ.
Вазаская губ. 13 360 3 50 16 410
Выборгская » 47 1032 4 40 51 1072
Куопиоская » 19 398 3 24 22 422
Нюландская » 57 901 15 73 72 974
Ст. Михельская» 13 373 2 30 15 403
Тавасгуская » 30 682 6 46 36 728
Улеаборгская » 12 320 2 20 14 340
Всего 251 5059 45 363 296 6422
* Материалы для статистики паровых двигателей в Российской империи. СПб., 1882.
С. 161-163.
191
В переходный период становления российского капитализма
еще не сложилась его материально-техническая база. В стране
не хватало фабрично-заводских предприятий тяжелой индустрии,
создающих средства производства для средств производства. В эти
годы внутреннее потребление машин, металла и каменного угля
в 2—3 раза превосходило производство в стране, покрываясь
всевозрастающей долей импортной продукции тяжелой промыш-
ленности стран Запада. В результате капиталистическая тяжелая
индустрия России играла крайне незначительную роль во внут-
реннем воспроизводстве основного промышленного капитала.
В этот переходный период в России еще не произошло станов-
ление внутреннего капиталистического рынка на средства произ-
водства. В то же время хозяйственная жизнь пореформенной
страны вес более неразрывно переплеталась с экономикой миро-
вого капитализма, который использовал отсталую Россию как кла-
пан в период экономических кризисов, сбывая продукцию по
завышенным ценам. В 70-х годах XIX в. общая стоимость импорти-
руемой в Россию продукции тяжелой индустрии капиталисти-
ческого Запада составила гигантскую для того времени сумму —
более 1 млрд руб. серебром. Импорт иностранного капитала,
оборудования, машин, металла и топлива в российскую эконо-
мику в 60—70-х годах имел двоякие последствия: с одной стороны,
он усилил железнодорожное строительство, ускоряя тем самым
развитие капитализма в слаборазвитой стране, с другой — укре-
пил позиции международного капитала на российском внутреннем
рынке в ущерб развитию тяжелой промышленности и резко
ухудшил состояние платежного баланса страны на мировом денеж-
ном рынке. Царская Россия крайне дорогой ценой расплачивалась
с международным капиталом за свою техническую отсталость
и крепостническую косность. Вся тяжесть ложилась на плечи
трудящегося населения пореформенной страны, которое было
задавлено двойным мучительным гнетом — капиталистической и
полукрепостнической эксплуатацией. Маркс указывал, что желез-
нодорожно-финансовая политика царского правительства явилась
«новым источником невыносимой государственной задолженности
и ограбления народных масс» 158.
В условиях бурного роста тяжелой индустрии мирового капи-
тализма, олицетворяющей мощь капиталистической экономики,
низкие темпы развития российской топливо-металлургической
и машиностроительной промышленности вели к обострению про-
тиворечий и создавали напряженность в экономическом развитии
страны.
Все острее выдвигалась задача создания отечественной ма-
териально-технической бызы российского капитализма.
Формирование фабрично-заводского пролетариата
Развитие крупной машинной индустрии в пореформенной
России вызвало формирование рабочего класса.
Классики марксизма указывали, что в эпоху промышленной
192
революции гигантское развитие капиталистического производства
увековечило существование пролетариата, «увеличило его чис-
ленно и сделало его особым классом» в капиталистическом обще-
стве 159. В России, как и в других капиталистических странах,
пролетариат как класс сложился в результате промышленной
революции. Но его становление было сложным процессом, раз-
вертывавшимся на протяжении длительного времени, когда фор-
мировалась структура, определялось положение и роль нового
класса в общественной жизни. Главным фактором являлось об-
разование фабрично-заводского пролетариата — ядра рабочего
класса, сконцентрированного на крупных предприятиях в веду-
щих промышленных центрах страны. Развитие и объединение
пролетариата в класс шло в непрерывной борьбе против капи-
тала. Именно этот кардинальный фактор способствовал органи-
зованности и сплоченности рабочего класса, повышению классо-
вого самосознания, росту социальной активности и изменению
общественного статуса, что проявилось в его ведущей роли в осво-
бодительном движении с конца XIX в.
На ранних стадиях промышленной революции характерной
чертой складывания нового общественного класса являлась не-
равномерность этого процесса, обусловленная неравномерностью
самого промышленного переворота как в отраслевом, так и тер-
риториальном отношении. Наряду с всеохватывающим ростом
механизации в ведущих отраслях городской промышленности
в других, подчас смежных с ними, длительное время сохраня-
лись еще низшие формы капиталистической организации произ-
водства — мануфактура, домашняя система работы, мелкое ре-
месло, для которых были характерны отсталые социальные типы
рабочих и большая распространенность «переходной» социальной
категории полурабочих-полукрестьян, еще не полностью порвав-
ших с землей.
В первые пореформенные десятилетия костяк квалифициро-
ванной рабочей силы на капиталистических фабриках составляли
кадры постоянных мануфактурных рабочих, занятых в промыш-
ленном производстве еще в феодально-крепостническую эпоху.
«Крупная машинная индустрия не могла бы так быстро раз-
виться в пореформенный период, — указывал В. И. Ленин, —
если бы позади нее не стояла продолжительная эпоха подготовки
рабочих мануфактурой» 16°. Реформа 1861 г., освободив от крепо-
стной зависимости значительные кадры мануфактурных рабочих,
принципиально изменила их социальное положение. Рабочие стали
лично свободными; получили возможность передвижения, право
продажи своих рабочих рук, но теперь они попали под власть
капитала, поддерживаемого военно-полицейским режимом цар-
ской России. По условиям грабительской реформы бывшие ма-
стеровые и рабочие либо совсем не получали земельных наделов,
либо получили их в таком размере, который не обеспечивал
прожиточного минимума. К этой категории работников относи-
лись бывшие крепостные рабочие вотчинных фабрик, посессион-
13. Заказ № 2055
193
них предприятий, мастеровые казенных горных заводов, общая
численность которых превышала 1 млн человек. Царская реформа
преследовала задачу закрепить рабочих за горнозаводскими пред-
приятиями. Согласно Положению от 8 марта 1861 г. о горно-
заводском населении казенных горных заводов, мастеровые
наделялись нищенскими клочками приусадебной и покосной земли
только на мужскую душу, члены рабочих семей были лишены
права на этот надел. Пахотных земель по условиям реформы
не полагалось. Начальник Луганского казенного завода откровенно
писал в докладной записке, что «цель правительства, опреде-
лившего дать им (казенным рабочим. — Авт,) по одной лишь
десятине на душу, заключалась в том, чтобы таковым ограничен-
ным наделом удержать их при том роде промышленности, каким
они занимались до сего времени, и не подать им повода к пере-
ходу в сельское сословие» 161. За усадебную «оседлость» масте-
ровые обязаны были платить непомерно высокие оброчные пла-
тежи либо отрабатывать «свою недоимку в заводских или руд-
ничных работах». Это положение стало юридической основой
для сохранения отработочной кабалы на горнозаводском Урале,
в Приокском горном округе, в Олонецком крае и прочих районах,
где рабочее население после реформы «увидело перед собой
только два выхода: или голодная смерть, или заводские ра-
боты» 162.
Потомственные мануфактурные рабочие, экспроприированные
в результате реформы, составляли квалифицированные рабочие
кадры в большинстве промышленных районов страны. На мно-
гочисленных текстильных фабриках Центрально-Промышленного
района около 50 % всех промышленных рабочих в первые по-
реформенные десятилетия принадлежали к местному пролета-
ризированному населению. Основная масса «пришлых» фабрич-
ных рабочих, как правило, комплектовалась из рабочего насе-
ления районов распространения мануфактурных предприятий.
Так, в 60-е годы Коломенский машиностроительный завод и Ков-
ровские железнодорожные мастерские пополняли квалифициро-
ванную рабочую силу мастеровыми вотчинных в прошлом желе-
зоделательных заводов Приокского горного района.
Основным источником формирующегося рабочего класса в пер-
вые пореформенные десятилетия стали многомиллионные массы
разоренного крестьянства. В результате реформы 1861 г. на
капиталистический рынок труда была брошена огромная масса
обезземеленной крестьянской бедноты, создавшей армию наемного
труда для помещичьих и кулацких хозяйств в земледелии, для
фабрично-заводской и горной промышленности, строительства,
транспорта и т. д. «Русский капитализм не мог бы никогда
развиться до современной высоты, не мог бы просуществовать
и года, — указывал В. И. Ленин, — если бы экспроприация мелких
производителей не создавала многомиллионной массы наемных
рабочих, готовых, по первому призыву, удовлетворить макси-
мальный спрос предпринимателей в земледелии, в лесном и
194
строительном деле, в торговле, в обрабатывающей, горной, транс-
портной промышленности и т. д.» 1 3.
В результате мучительного процесса «раскрестьянивания»
деревенской бедноты в пореформенную эпоху непрерывно созда-
валась та избыточная рабочая сила, из которой пополнялся и фор-
мировался пролетариат. В эти годы появляется массовая катего-
рия крестьян-отходников, сочетавших работу в промышленности
с личным хозяйством в деревне, или «класс наемных рабочих
с наделом» 164. О росте крестьянского отходничества свидетельст-
вовало ежегодно возраставшее число выданных в волостных прав-
лениях паспортов и краткосрочных отпускных билетов, которое
за 1861 —1880 гг. возросло в 4 раза, достигнув 5 млн 165.
Важным источником формирования и пополнения фабрично-
заводского пролетариата были разорившиеся ремесленники и
кустари, занятые в домашней промышленности. В. И. Ленин,
характеризуя домашних рабочих, писал, что они «составляют едва
ли не самую крупную часть нашей „резервной армии“ капи-
тализма» 166. В ходе тяжелых промышленных кризисов середины
70-х и начала 80-х годов мелкое кустарное производство, широко
распространенное в сельских местностях Центра, не выдерживая
конкуренции с фабрикой, приходило в упадок. Разорившиеся
ремесленники и кустари шли на предприятия. Особенно много
рабочих из бывших кустарей было на фабриках и заводах Мо-
сквы. Так, на металлическом заводе Гужона более половины
заводских рабочих состояло из разорившихся кустарей прово-
лочно-гвоздильных промыслов Нижегородской, Тульской, Рязан-
ской губерний Центральной России. Многие фабрики в эти годы
строились в сельских местностях с развитыми кустарными про-
мыслами. Примером может служить Ярцевская бумагопрядильная
фабрика, выстроенная в 1872 г. московским капиталистом Хлу-
довым в Духовщинском у. Смоленской губ., где местные разо-
ренные крестьяне-кустари составили более 75 % рабочей силы.
В пореформенную эпоху важным источником пополнения ря-
дов промышленного пролетариата стали семьи рабочих. Особенно
быстро увеличивалась доля потомственных рабочих на крупнейших
предприятиях столичных индустриальных центров. «Йри наших
петербургских фабриках, — сообщалось в докладе Русского тех-
нического общества в 1874 г., — выросло и пошло по дороге
отцов не одно поколение фабричных рабочих» 167. Так, боль-
шинство кадровых квалифицированных рабочих Путиловского
и Обуховского заводов являлись потомками мастеровых местных
и тульских казенных механических, оружейных и литейных за-
водов. В начале 80-х годов на ситценабивной фабрике «Эмиль
Циндель» в Москве потомственные рабочие составляли до 55 %,
а всего среди текстильщиков-мужчин на московских фабриках
таких пролетариев насчитывалось до 43 %168.
Развитие машинного производства вело к складыванию по-
стоянных рабочих кадров. На крупных фабриках рабочий год
удлинялся до максимума, требуя предельной занятости рабочих.
13*
195
В первый пореформенный период этот процесс особенно был
характерен для формирования петербургского пролетариата. Из-
вестно, что промышленность Петербурга не знала категории
рабочих на дому и светелочников, что было характерно для
Московской и Владимирской губерний. В то же время в составе пе-
тербургских рабочих «пришлые» составляли более 90 % от всего
числа, большинство их было максимально занято в фабрично-
заводском производстве. Земские статистики отмечали, что петер-
ские рабочие-металлисты родом из центральных губерний не
возвращались на родину нередко до пяти лет, с многими из них
в столице проживали и их семьи.
К середине 80-х годов подавляющая часть фабрично-завод-
ских рабочих Московской губ. также порвала свои хозяйственные
связи с землей. В. И. Ленин на основе материалов земской
статистики начала 80-х годов сделал важный вывод, что «именно
механическое производство отрывает рабочих от земли» 169. Он от-
мечал, что на ручных суконных предприятиях Московской губ.
уходило на полевые работы в деревню около 63 % ткачей, а на
предприятиях с механическим производством не более 3,3 %.
Чем больше развивалась крупная машинная индустрия, тем быст-
рее шел отрыв рабочего от земледелия, превращение в постоянно
связанного с промышленностью пролетария 17°.
Однако в ряде крупных отраслей промышленности в этот
период продолжал еще преобладать ручной и сезонный труд,
что наблюдалось особенно в пищевой, кожевенной, силикатной,
угольной и прочих производствах. Так, в угольной промышлен-
ности Донбасса создание постоянных кадров шахтеров происхо-
дило еще более замедленными темпами. Здесь сказывались тя-
желые условия труда, слабая механизация основных производ-
ственных процессов. Даже в середине 80-х годов на шахтах
западной части Донбасса удельный вес сезонных шахтеров дости-
гал 70 % всего состава, в летний период большинство копей
за неимением рабочей силы закрывались 17
Важнейшим фактором становления промышленного пролета-
риата России в передовой класс явилась высокая концентрация
особенно в ведущих отраслях производства. Уже в первые поре-
форменные десятилетия концентрация промышленного пролета-
риата непрерывно возрастала.
Подсчеты В. И. Ленина показывают огромную организующую
роль крупных фабрично-заводских предприятий в формировании
рабочего класса и в утверждении машинной индустрии страны
(табл. 43).
Данные табл. 43 показывают, что за 1866—1879 гг. число рабо-
чих на крупных предприятиях (по 71 производству) Европей-
ской России возросло на 68,5 %, а на крупнейших фабриках
(с численностью 1 тыс. и более рабочих) — почти на 150 %.
По подсчетам В. И. Ленина, в 1879 г. крупные фабрики
(100 рабочих) Европейской России составляли всего 4,4 %
всех промышленных предприятий, но они концентрировали до
196
Таблица 43
Концентрация фабрично-заводского пролетариата
в 1866-1879 гг.*
Группа фабрик по числу рабочих 1866 г. 1879 г.
Число фабрик Сумма и роиз- вод- ства (млн руб.) Рабочие Число фабрик Сумма произ- вод- ства (млн руб.) Рабочие
всего с па- ровым двига- телем тыс. чел. % всего с па- ровым двига- телем тыс. чел. %

100-499 512 204 99,8 109,0 47 641 354 201,6 141,7 36
500-999 90 68 48,3 59,9 26 130 119 117,8 91,9 24
1000 и более 42 35 52,9 62,8 27 81 76 170,5 156,8 40
Всего 644 307 201,0 231,7 100 852 549 489,9 390,4 100
* Таблица составлена автором по данным: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 510 (подсчеты
процентов автора. — А. С.)
67 % всех фабрично-заводских рабочих, вырабатывающих до 55 %
всей суммы производства. При этом на долю крупнейших фабрик
(свыше 1 тыс. рабочих) приходилось до 40 % фабрично-заводского
пролетариата обрабатывающей промышленности 172.
Высокая концентрация крупнопромышленного пролетариата
являлась важнейшей особенностью формирования российского
рабочего класса. По этому показателю Россия шла впереди ка-
питалистических стран Западной Европы.
Для 70-х годов XIX в. стали характерны стремительные темпы
формирования городского фабрично-заводского пролетариата —
ядра рабочего класса России. В 1879 г. в европейской части
страны насчитывалось до 40 крупных промышленных городов,
на фабрично-заводских предприятиях которых было занято свыше
35 % всех индустриальных рабочих страны. Но особенно большие
отряды российского крупнопромышленного пролетариата были
сконцентрированы в главных индустриальных центрах страны —
Петербурге и Москве, где трудилось более !/з всех фабрично-
заводских рабочих России.
Петербургу принадлежала роль лидера в становлении крупной
машинной индустрии страны. Только за 1867—1879 гг. числен-
ность фабрично-заводского пролетариата столицы возросла вдвое,
достигнув более 81 тыс. человек, что составляло до 12 % всего
числа промышленных рабочих России. В начале 80-х годов в про-
мышленном комплексе Петербурга на первое место вышли метал-
лообрабатывающие предприятия и заводы транспортного машино-
строения, на долю которых приходилось свыше 50 % общей
мощности паровой энергетики промышленности столицы и 35 %
фабрично-заводских рабочих 173. Но особенно выделялся Петербург
концентрацией крупнопромышленного пролетариата. В 1879 г.
на 19 крупнейших предприятиях, насчитывающих 1 тыс. и более
197
рабочих, было сосредоточено свыше 41 % всех фабрично-завод-
ских рабочих столицы 174.
Уже в первую пореформенную эпоху в капиталистическом
производстве стал интенсивно применяться дешевый труд жен-
щин, малолетних детей и подростков. В конце 70-х — начале 80-х
годов в промышленности Петербурга и Москвы женщины состав-
ляли 15—17 % всей рабочей силы. При этом наиболее широко
женщины были заняты на текстильных, резиновых, спичечных
и табачных фабриках. Только на крупнейшей Российско-аме-
риканской резиновой мануфактуре в Петербурге в 1881 г. работ-
ницы составили 45,5 % всех рабочих 175.
В крупном текстильном центре Подмосковья Орехове-Зуеве
применение женской рабочей силы на морозовских хлопчатобу-
мажных фабриках стало особенно возрастать с 70-х годов в связи
с широкой механизацией ткацкого производства. На фабриках
Никольской мануфактуры товарищества «Саввы Морозова сын
и К0» в 1878 г. было занято свыше 3 тыс. ткачих, составлявших
до 37 % рабочей силы предприятий. Здесь целый ряд профес-
сий становится сугубо женским, доминируя в крутильном, сно-
вальном, мотальном, ватерном цехах бумагопрядильни. В ткац-
ком производстве число ткачих в 2 раза превышало число рабочих-
мужчин, а на ручных станах — даже втрое. В кризисные годы
фабрикант увольнял в первую очередь рабочих-мужчин.
Широкое вовлечение в фабричное производство женщин-
пролетарок при капитализме имело большое прогрессивное значе-
ние. В. И. Ленин указывал, что «крупная машинная индуст-
рия толкает вперед их развитие, повышает их самостоятельность,
т. е. создает такие условия жизни, которые стоят несравненно
выше патриархальной неподвижности докапиталистических от-
ношений» 176.
В первые пореформенные десятилетия российские капиталисты
особенно беспощадно эксплуатировали труд несовершеннолетних,
малолетних детей и подростков. К. Маркс указывал в «Капи-
тале», что детский труд «был первым словом капиталистического
применения машин!» 177. В начале 70-х годов несовершеннолетние
составляли 15—20 % общего числа рабочих в типографиях, спи-
чечных и писчебумажных фабриках, винокуренных заводах; до
22—29 % — на хлопчатобумажных и льняных фабриках; до
40 % — в стеклянном производстве 178. В эти годы труд мало-
летних рабочих значительное распространение получил в круп-
ном фабричном производстве. Так, на Кренгольмской мануфак-
туре до 30 % рабочей силы составляли несовершеннолетние ра-
бочие, в основном из числа воспитанников Петербургского вос-
питательного дома, с которым фабриканты через правительствен-
ные инстанции заключили специальный контракт. На хлопчато-
бумажной фабрике Товарищества Тверской мануфактуры Моро-
зовых в 1878 г. из 4,6 тыс. рабочих несовершеннолетние (до 17 лет)
составляли 43 % состава рабочей силы Т79. Только в 1882 г. под
давлением рабочего движения царское правительство вынуждено
198
было издать закон, ограничивающий использование в фабрично-
заводском производстве малолетних детей до 12 лет, но тем не
менее фабрикантам удавалось его обходить.
Важным показателем формирования рабочего класса России
являлся значительный рост численности его основных отрядов,
где ведущее место принадлежало крупнопромышленному проле-
тариату. К нему В. И. Ленин относил рабочих фабрично-завод-
ской обрабатывающей, горной промышленности, парового тран-
спорта. За 1860—1880 гг. прирост крупнопромышленного пролета-
риата составил почти 74 %, достигнув 1,25 млн рабочих. Из этого
количества почти 58 % составляли фабрично-заводские — 720 тыс.
человек. Из них более половины были текстильщики — до 365 тыс.,
или более 1 /3 пролетариата крупной капиталистической промыш-
ленности России. Рост численности горных и горнозаводских
рабочих за 1860—1880 гг. был порядка 65 %. В 1880 г. их насчи-
тывалось приблизительно 283 тыс. человек, из них на Урале —
152 тыс. С развитием парового транспорта в этот период сло-
жился значительный отряд железнодорожных рабочих, числен-
ность которого достигала к 1880 г. 200 тыс. человек. Всего
крупнопромышленный пролетариат в 1880 г. составлял 17 % чис-
ленности рабочего класса России (табл. 44).
Эти данные свидетельствуют, что в первые пореформенные
десятилетия в промышленном производстве значительное место
принадлежало рабочим мелкой, кустарно-ремесленной и домашне-
капиталистической промышленности, численность которых за
1860—1880 гг. увеличилась с 800 тыс. до 1,5 млн человек, или
почти в 1,9 раза. Рост этой категории рабочих свидетельствовал
о незавершенности промышленной революции в стране. За рас-
сматриваемый период почти в 2 раза возросло число чернора-
бочих, поденщиков, большинство которых не имело постоянной
работы. В. И. Ленин к этой категории пролетариата причислял
рабочих, занятых в лесной промышленности, землекопов, груз-
чиков, возчиков и лиц наемного труда, выполнявших всякого
рода «черные» работы в индустриальных центрах 18°. Значитель-
ные массы чернорабочих и поденщиков были заняты в промыш-
ленном производстве и на транспорте. На крупных промышленных
предприятиях Центра эта категория составляла нередко до 25—
30 % состава рабочей силы. Например, на предприятиях товари-
щества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К0»
в 1881 г. этот контингент рабочих составлял почти 34 % наемной
рабочей силы, занимаясь лесозаготовками, торфоразработками,
земляными работами, ремонтно-строительными работами, произ-
водством кирпича, перевозкой и пр.181
В первые пореформенные десятилетия наибольший рост был
в среде сельскохозяйственного пролетариата, число которого воз-
росло с 700 тыс. до 2,7 млн человек, или почти в 3,8 раза,
в состав которого входила деревенская беднота «с наделом».
Многочисленная армия сельскохозяйственного пролетариата со-
ставляла почти 37 % общей численности рабочего класса России.
199
Таблица 44
Рост численности и структура рабочего класса России
за 1860—1880 гг., млн *
Категория пролетариата 1860 г. 1880 г. Прирост 1860 — 1880 гг. (%)
всего % к итогу всего % к итогу
Крупнопромыш- ленные рабочие В том числе: 0,72 22,5 1,25 17,0 73,6
фабрично-за- водские 0,49 15,3 0,72 9,8 46,9
горнозаводские и горные 0,17 5,3 0,28 3,8 64,7
транспортные (железнодо- рожники и судорабочие пароходств) 0,06 1,9 0,25 3,4 316,7
Сельскохозяйствен- ные 0,70 21,9 2,70 36,7 285,7
Строительные 0,35 10,9 0,70 9,6 50,0
Рабочие мелкой, кустарно-ремес- ленной промыш- ленности 0,80 25,0 1,50 20,4 87,5
Чернорабочие, по- денщики, лесные, грузчики, земле- копы, возчики и пр. 0,63 19,7 1,20 16,3 90,5
Всего 3,20 100,0 7,35 100,0 129,7
* Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 203.
В первый пореформенный период особенно выросла армия стро-
ительных рабочих. В годы железнодорожной строительной «го-
рячки» ряды строителей железных дорог достигали 1 млн чело-
век. Рабочее население отдельных районов России специализи-
ровалось на определенных видах железнодорожно-строительных
работ. Так, в губерниях Центрального промышленного и Северо-
Западного районов в годы железнодорожного подъема сложи-
лись постоянные кадры рабочих-строителей — каменотесов, ко-
тельщиков, клепальщиков, кузнецов, землекопов и пр. В. И. Ленин
указывал, что «строительные рабочие представляют из себя обра-
зующийся промышленный пролетариат» 182. Но главным фактором
в процессе становления рабочего класса России в первые поре-
форменные десятилетия явилось создание достаточно мощного
отряда индустриального пролетариата, ядра класса, его ведущей
силы, который становится в авангарде освободительной борьбы.
В. И. Ленин указывал, что «если эксплуататоры прежней эпохи —
200
помещики — грабили и теснили крепостных крестьян, раздроблен-
ных, распыленных, темных, — то эксплуататоры нового времени,
капиталисты, увидали перед собой, среди угнетенных масс, пере-
довой отряд этих масс, городских, фабрично-заводских, промыш-
ленных рабочих. Их объединила фабрика, их просветила город-
ская жизнь, их закалила общая стачечная борьба и революцион-
ные выступления» 183.
С развитием промышленной революции в России стачки ста-
новятся основной формой классовой борьбы промышленного про-
летариата, которая являлась необходимым и закономерным ус-
ловием развития капиталистического способа производства. Стачка
(забастовка) — это специфически пролетарское средство борьбы —
проявлялась в прекращении работы с целью заставить капита-
листов пойти на уступки, в то время как «волнения» означали
массовые протесты без оставления работы. Поэтому рабочая
стачка являлась наиболее острым и действенным оружием борьбы
пролетариата против буржуазии.
Но в первые десятилетия после реформы 1861 г. рабочее дви-
жение в России делало еще первые шаги. По темпам и формам
борьбы, содержанию и организации рабочее движение отличалось
переходным характером, какой был свойственен промышленному
пролетариату в процессе его становления. В 60-е годы рабочие
волнения значительно преобладали над стачками, но в 70-е стачек
стало в 2,7 раза больше, чем волнений, хотя количество участни-
ков в обеих формах рабочего движения было примерно одинаковым.
В последних исследованиях по истории рабочего класса России
учтено за 1870—1880 гг. 229 стачек с 96,9 тыс. стачечников и
85 волнений с 95,3 тыс. участников 184. Стачечная борьба неуклонно
возрастала. В 70-х годах главными центрами стачечного движения
становятся Петербург и Центральный промышленный район, где
произошло наибольшее число выступлений. Основную массу рабо-
чего движения составляли текстильщики передовой хлопчато-
бумажной промышленности.
Характеризуя рабочее движение первых пореформенных де-
сятилетий, В. И. Ленин писал, что «по мере того, как более и более
развивались крупные заводы и фабрики, особенно ткацкие. . .
возмущение рабочих против произвола и притеснений станови-
лось все сильнее» 185. На петербургских фабриках впервые зароди-
лись наступательные стачки. Как указывала академик А. М. Пан-
кратова, «первой стачкой», которой принято датировать начало
нового этапа в рабочем движении, была стачка на Невской бумаго-
прядильной фабрике в Петербурге в мае 1870 г.» 186 Невские пря-
дильщики потребовали от фабричной администрации увеличения
заработной платы, в ответ на отказ остановили производство,
заставив капиталистов пойти на уступки. Царские власти решили
проучить зачинщиков, отдав их под суд за «законом воспрещенную
стачку». Однако результат оказался иным. Достоянием гласности
стал дикий произвол на фабрике, и под влиянием общественного
201
мнения суд присяжных отказался вынести карающий приговор.
Буржуазная печать заговорила о появлении рабочего класса.
«Рабочие стачки — явление еще новое в России, — писала газета
«Русские ведомости», — ив таком размере, как стачка невских
рабочих, можно сказать, небывалое» 187. Царские репрессии не
остановили рабочее движение. Только в 1872 г. произошло в стране
19 выступлений, из них крупнейшей стала августовская стачка
текстильщиков на Кренгольмской мануфактуре, где приняли
участие более 6 тыс. рабочих. Против стачечников были брошены
царские войска, но текстильщики проявили высокую организо-
ванность и упорство в борьбе против угнетателей, превратив эту
стачку в выдающееся событие тогдашней российской действи-
тельности.
В ходе стачечной борьбы российского пролетариата выявилась
авангардная роль петербургских металлистов, которые выступали
чаще, проявляя стойкость и упорство в борьбе. Так, на Путилов-
ском заводе в 70-е годы забастовки и волнения произошли 11 раз,
на Невском механическом — 7 188. Всего за 1870—1879 гг. на долю
петербургских металлистов приходится половина всех выступле-
ний столичных рабочих. В конце 70-х годов в забастовочное дви-
жение вступили железнодорожники, где главную силу составляли
рабочие железнодорожных мастерских и депо. Наиболее крупные
стачки были в 1878 г. в мастерских Московско-Брестской железной
дороги в Москве, а также в одесских, киевских и воронежских
железнодорожных мастерских в 1879 г.
Однако по численности выступлений особенно в годы второй
революционной ситуации 1878—1882 гг. в количественном отноше-
нии преобладали стачки текстильщиков, ибо эта отрасль доминиро-
вала в фабрично-заводском производстве. По подсчетам В. С. Анто-
нова, за 1878 — 1882 гг. в текстильной промышленности произошло
53 стачки, в металлической — 17, в остальных — 30 189. Но в то же
время металлисты выступали застрельщиками рабочего движения
в стране, выдвигая из своей среды выдающихся деятелей, таких,
как слесарь В. П. Обнорский, токарь П. Н. Петерсон и др.
В авангарде стачечного движения шел городской, фабрично-
заводской пролетариат ведущих промышленных центров страны.
«Чем сильнее развиваются крупные фабрики и заводы, — под-
черкивал В. И. Ленин, — тем чаще, сильнее и упорнее стано-
вятся рабочие стачки» 19°. Именно на крупных предприятиях
фабричной индустрии Петербурга в этот период был наибольший
процент наступательных стачек, которые стали действенным сред-
ством воспитания широких пролетарских масс в духе классовой
солидарности.
Быстрый рост классового самосознания в ходе стачечной
борьбы в крупных промышленных центрах закономерно привел
к созданию первых самостоятельных пролетарских организаций,
таких, как «Южнороссийский союз рабочих» в 1875 г. в Одессе и
более представительный «Северный союз русских рабочих»
в 1878—1880 гг. в Петербурге. Преодолевая господствующее
202
в освободительном движении мелкобуржуазное народническое
учение, передовые рабочие впервые выдвинули требование поли-
тической борьбы с царизмом. «Северный союз русских рабочих»,
возглавляемый великими деятелями рабочей демократии 191
В. П. Обнорским и С. Н. Халтуриным, сыграл большую роль
в сплочении сил столичного пролетариата, активно руководил
стачечной борьбой на фабриках и заводах Петербурга. Он имел
важное значение в классовом воспитании пролетариата, в создании
первых кадров рабочих-революционеров и руководителей стачеч-
ной борьбы рабочего класса России.
Но рабочее движение 70-х годов еще не захватило широкие
рабочие массы, носило разрозненный, локальный и слабоорганизо-
ванный характер. Этому не мало способствовала известная со-
циально-экономическая незрелость капиталистической действи-
тельности, связанная с незавершенностью промышленной револю-
ции, относительной слабостью рабочего класса, преобладанием
мелких производителей, что усиливало господство утопических
взглядов мелкобуржуазного народничества. Подчеркивая законо-
мерность этого процесса, Ф. Энгельс писал Г. В. Плеханову:
«В такой стране, как ваша, где современная крупная промышлен-
ность привита к первобытной крестьянской общине и одновре-
менно представлены все промежуточные стадии цивилизации. . .
не приходится удивляться возникновению самых невероятных и
причудливых сочетаний идей» 192.
Наиболее живучие в первый пореформенный период пережитки
крепостничества усиливали кризисные явления и диспропорцию
в развитии народного хозяйства, замедляя и обостряя утверждение
крупной машинной индустрии. В этих условиях пролетарская
борьба приобрела особое значение в освободительном движении,
утвердившись как закономерная форма двигателя общественного
прогресса страны.
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 536.
2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 34. С. 290—291.
3 Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР. М., 1954. Т. 1: Феодаль-
ный период, 1500—1866 гг. С. 184—187.
4 Чупров А. И. Железнодорожное хозяйство. М., 1910. С. 16 — 17.
5 Фомин П. И. Горная и горнозаводская промышленность Юга России. Харьков,
1915. Т. 1. С. 104, 122.
6 ЦГИА СССР. Ф. 207 (Особенной канцелярии главноуправляющего путей сооб-
щения и публичных зданий). Оп. 3. Д. 162. Л. 17, 138.
7 ЦГИА СССР. Ф. 1272 (Комитета железных дорог). On. 1. Д. 19. Л. 3; ЦГИА
г. Москвы. Ф. 413. Оп. 4. Д. 32. Л. 42.
8 Дельвиг А. И. Полвека русской жизни: Воспоминания, 1820 — 1870. М.: Л., 1930.
Т. 2. С. 460-475.
9 Соловьева А. М. Железнодорожный транспорт России во второй половине XIX в.
М., 1975. С. 95.
10 Куломзин А. Н. М. X. Рейтерн: Биогр. очерк. СПб., 1910. С. 23.
11 Наша железнодорожная политика по документам архива Комитета министров.
СПб., 1902. Т. 1. С. 177.
12 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 437; Т. 34. С. 291.
203
13 Соловьева А. М. Указ. соч. С. 103—104.
14 Дельвиг А. И. Указ. соч. С. 339, 461.
15 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 17. С. 411.
16 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 437.
17 Там же. Т. 34. С. 291.
18 Грушевский антрацитовый рудник Русского общества пароходства и торговли,
1862—1912. Александровск-Грушевский, 1913. С. 3 — 5.
19 Толовачев А. А. История железнодорожного дела в России. СПб., 1881. С. 278.
20 Кеппен А. А. Историко-статистический обзор промышленности России. СПб.,
1882. С. XIII-XV.
21 Рындзюнский П. Г. Утверждение капитализма в России, 1850 — 1880. М., 1978.
С. 210.
22 Горн. журн. 1873. Т. 3. С. 345—347.
23 Кеппен А. А. Указ. соч. С. XIV.
24 Верховский В. И. Исторический очерк развития железных дорог России
по 1897 г. включительно. СПб., 1898. Вып. 1. С. 288.
25 Фомин П. И. Горная и горнозаводская промышленность Юга России. Харьков,
1924. Т. 2. С. 13.
26 Бакулев Г. Д. Развитие угольной промышленности Донецкого бассейна. М.,
1955. С. 657.
27 Сутырин Б. А. Транспорт Урала в период промышленного переворота, 1840—
1880 //Вопросы истории Урала. Свердловск, 1970. Вып. 10. С. 90.
28 Мильман Э. М. История первой железнодорожной магистрали Урала,
70—90-е годы XIX в. Пермь, 1975. С. 144.
29 Там же. С. 158.
30 Санкт-Петербург, ведомости. 1879. № 306.
31 Мильман Э. М. Указ. соч. С. 163 — 164.
32 Там же. С. 166.
33 Сутырин Б. А. Указ. соч. С. 92.
34 Соловьева А. М. Указ. соч. С. 120.
35 Чаславский В. И. Хлебная торговля в Центральном районе. СПб., 1876. С. 236.
36 Соловьева А. М. Указ. соч. С. 123.
37 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 24. С. 281.
38 Загорский К. Н. Экономика транспорта. М., 1923. С. 16.
39 Менделеев Д. И. Толковый тариф. СПб., 1892. С. 380, 394.
40 Чупров А. И. Указ. соч. Т. 2. С. 243.
41 Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России / Под ред.
В. И. Покровского. СПб., 1902. Т. 1. С. 105—117.
42 Там же. С. 7.
43 Статистический временник Российской империи. СПб., 1872. Ч. 2, вып. 2. С. 247.
44 Там же. С. 239.
45 Шубин И. А. Волга и волжское пароходство. М., 1927. С. 480—481.
46 Там же. С. 496-498.
47 Материалы по вопросу о железнодорожных тарифах. СПб., 1881. Ч. 1. С. 10.
48 Соловьева А. М. Указ. соч. С. 112 —118.
49 ЦГИА СССР. Ф. 18. Оп. 2. Д. 1770. Л. 105; Орлов П. А. Указатель фабрик и
заводов Европейской России. СПб., 1881. (Подсчеты процентов наши. — А. С.).
50 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 536.
51 Китарры М. Я. Обозрение Санкт-Петербургской выставки мануфактурной про-
мышленности 1861 г. СПб., 1861. С. 133—134.
52 Статистический временник Российской империи за 1868 г. СПб., 1872. Сер. 2,
вып. 6. С. 153; Мануфактура и фабрики торгового дома под фирмой «Савва
Морозов с сыновьями». М., 1870. С. 8 — 13.
53 Пругавин В. С. Промыслы Владимирской губернии. М., 1882. Вып. 4. С. 62—63.
54 ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 12. Д. 274. Л. 40.
55 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 445.
56 Военно-статистический сборник. СПб., 1871. Вып. 4. С. 381.
57 Пажитнов К. А. Очерки истории текстильной промышленности дореволю-
ционной России: Хлопчатобумажная, льно-пеньковая и шелковая промышлен-
ность. М„ 1958. С. 77.
58 Арсеньева Е. В. К вопросу о завершении перехода мануфактуры в фабрику
204
в хлопчатобумажной промышленности Московской губ. (1860—1870 гг.) //
Науч. докл. высш. шк. Ист. науки. 1961. № 1. С. 64; Пажитнов К. А. Указ. соч.
С. 82-83.
59 Биржа. 1874. 10 окт.
60 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 162.
61 ЦГИА г. Москвы. Ф. 342. Оп. 6. Д. 172. Л. 6—7; Лаверычев В. Я., Соловьева А. М.
Боевой почин российского пролетариата. М., 1985. С. 32—33.
62 ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 12. Д. 122. Л. 3.
63 Там же. Д. 280. Л. 566-567.
64 Пругавин В. С. Указ. соч. С. 11—13.
65 Там же. С. 21, 25.
66 Там же. С. 35.
67 Маслеников Н. Я. К вопросу о развитии фабричной промышленности в России //
Зап. Рус. геогр. о-ва. 1889. Т. 6, прил. С. 274.
68 Пругавин В, С. Указ. соч. С. 73.
69 ЦГИА г. Москвы. Ф. 357. On. 1. Д. 13. Л. 20.
70 Морозовская стачка, 1885 —1935: Сб. ст. и документов. М., 1935. С. 6.
71 Лаверычев В. Я., Соловьева А. М. Указ. соч. С. 26.
72 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 473.
73 Историко-статистический обзор промышленности в России. СПб., 1883. Т. 2,
ч. 2. С. 117.
74 Рожкова М. К. Формирование кадров промышленных рабочих в 60—начале
80-х годов XIX в.: По материалам Московской губернии. М., 1974. С. 156.
75 Маслеников Н. Я. Указ. соч. С. 285.
76 Там же. С. 289.
77 Историко-статистический обзор. . . Т. 2, ч. 2. С. 119.
78 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 342.
79 Историко-статистический обзор. . . Т. 2, ч. 2. С. 119.
80 Отчет о Всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 г.
в Москве / Под ред. В. П. Безобразова. СПб., 1883. Т. 6. С. 268.
81 ЦГИА СССР. Ф. 1284. Оп. 70. Д. 198. Л. 176.
82 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 47. С. 500.
83 Кренгольмская мануфактура: Ист. описание, 1857 — 1907. СПб., 1907. С. 43.
84 Рындзюнский П. Г. Указ. соч. С. 292.
85 Державин А. Н. Сельфактор для высоких номеров хлопчатобумажной пряжи.
СПб., 1894. С. 2.
86 Радциг А. А. Хлопчатобумажная промышленность России. СПб., 1891. С. 46.
87 Анофриев Т. Д. О стоимости бумагопрядильного производства на английских
фабриках // Изв. О-ва содействия улучшению и развитию мануфактур,
пром-сти. 1893. Т. 2. С. 4.
88 ЦГИА г. Москвы. Ф. 342. Оп. 5. Д. 27. Л. 12.
89 Соболев М. Н. Таможенная политика России во второй половине XIX в. Томск,
1911. Прил. С. 4-6.
90 Шулъце-Геверниц Г. Крупное производство в России: Московско-Владимирская
хлопчатобумажная промышленность. М., 1899. С. 41.
91 Там же. С. 43.
92 Маркс К. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. 1. С. 367.
93 Свечин И. В. Вексельный курс. СПб., 1879. С. 37.
94 ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 15. Д. 846. Л. 20.
95 Биржевые ведомости. 1878. 18 июня.
96 Радциг А. А. Указ. соч. С. 25.
97 Безобразов В. П. Народное хозяйство России. СПб., 1882. Ч. 1: Московская
(центральная) промышленная область. С. 276.
98 Россия в революционной ситуации на рубеже 1870—1880-х годов. М., 1983. С. 61.
99 Неделя. 1880. 26 окт., 23 нояб.
Пажитнов К. А. Очерки истории текстильной промышленности дореволю-
ционной промышленности России: Шерстяная промышленность. М., 1955.
С. 137.
101 Историко-статистический обзор. . . Т. 2, ч. 2. С. 169.
102 Пажитнов К. А. С. 139.
103 Историко-статистический обзор. . . Т. 2, ч. 1..С. 35.
205
104 Пажитнов К. А. С. 238.
105 Там же. С. 358.
106 Историко-статистический обзор. . . Т. 2, ч. 1. С. 207—212.
107 Мендельсон Л. А. Теория и история экономических кризисов и циклов. М.,
1959. Т. 2. С. 37
108 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 484.
109 Горовой Ф. С. Отмена крепостного права и рабочие волнения на Урале. Пермь,
1954. С. 40.
110 Кривощеков А. С. Законодательные материалы по вопросам, относящимся
к поземельному устройству горнозаводского населения. СПб., 1911. С. 167, 263.
111 Мильман Э. М. Из истории развития горнозаводской промышленности Урала,
60—70-е годы XIX в.//Учен. зап. Перм. ун-та. 1971. Т. 17, вып. 4. С. 92.
112 Рабочее движение в России в XIX в. М., 1952. Т. 2, ч. 1. С. 519.
113 Мильман Э. М. Из истории развития. . . С. 94.
114 Безобразов В. П. Уральское горное хозяйство и вопрос о продаже казенных
горных заводов. СПб., 1869. С. 342—343.
115 Мамин-Сибиряк Д. Н. Собр. соч. Свердловск, 1951. Т. 12. С. 234.
116 Богданович Е. В. Воспоминания о путешествии по Уралу великого князя
Н. М. Романовского, герцога Лейхтенбергского. СПб., 1890. С. 24.
117 Немирович-Данченко В. И. Кама и Урал: Очерки и впечатления. СПб., 1890.
С. 351.
118 Буранов Ю. А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала. М.,
1982. С. 66-70.
119 Безобразов В. П. Уральское горное хозяйство. . . С. 337.
120 Мильман Э. М. Из истории развития. . . С. 97.
121 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 485—486.
122 Безобразов В. П. Уральское горное хозяйство. . . С. 317.
123 ЦГИА СССР. Ф. 40. Оп. 2. Д. 62. Л. 140.
124 Горн. журн. 1871. Т. 1. С. 6—7.
125 Горнозаводская промышленность России в 1879 г. СПб., 1881. С. 123 — 124.
126 Историко-статистический обзор. . . Т. 1. С. 172.
127 ЦГИА СССР. Ф. 37. Оп. 2. Д. 893. Л. 139-141.
128 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 488.
129 Там же. С. 487.
130 Бушей А. А. Сборник сведений по вопросам о снабжении русских железных
дорог рельсами, подвижным составом и прочими принадлежностями. СПб.,
1876. Т. 1. С. И.
131 Биржевые ведомости. 1878. № 59.
132 О мерах к развитию в России рельсового производства. СПб., 1876. С. 30—32.
133 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 529.
134 О мерах к развитию в России. . . С. 91.
135 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 22. С. 450.
136 О мерах к развитию в России. . . С. 94.
137 ЦГИА СССР. Ф. 37. Оп. 67. Д. 213. Л. 1.
138 Южно-рус. горн, листок. 1883. № 77. С. 804—805.
139 Очерки истории техники в России: Горное дело, металлургия, энергетика,
1871-1917. М., 1973. С. 148-149.
140 Павлов М. А. Воспоминания металлурга. М., 1945. С. 54.
141 Очерки истории техники в России. С. 143.
142 Сборник сведений по истории. . . Т. 1. С. 237.
143 Кеппен А. А. Материалы для истории рельсового производства в России. СПб.,
1899. С. 81.
144 Соловьева А. М. Указ. соч. С. 137.
145 Труды высочайше учрежденного съезда главных по машиностроительной
промышленности деятелей. СПб., 1875. Вып. 1. С. 114.
146 ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 12. Д. 162. Л. 129-130.
147 Там же. Л. 260.
148 Ефремцев Г. П. История Коломенского завода, 1863 — 1983 гг. М., 1984. С. 16.
149 ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 12. Д. 122а. Л. 102-103.
150 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 605.
151 ЦГИА СССР. Ф. 90. On. 1. Д. 171. Л. 182.
206
152 Там же. Л. 227.
153 Там же. Л. И.
154 Труды высочайше учрежденной Комиссии для исследования железнодорожного
дела в России. СПб., 1879. Т. 3, ч. 1. С. 54.
155 Антипов А. А. Обзор правительственных мероприятий по развитию в России
металлургической промышленности. СПб., 1879. С. 65.
156 Материалы для статистики паровых двигателей в Российской империи. СПб.,
1882. С. 138.
157 Соловьева А. М. Развитие паровой энергетики в промышленном производстве
России в XIX в. // История СССР. 1978. № 2. С. 29.
158 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 34. С. 291.
159 Там же. Т. 21. С. 349.
160 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 429.
161 Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 184—185.
162 Искра. 1903. 1 авг. //Искра. Л., 1929. Вып. 7. С. 8.
163 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 584.
164 Там же. С. 170.
165 Рабочий класс России. . . С. 186.
166 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 446.
167 Труды Комиссии по техническому образованию при Русском техническом
обществе. СПб., 1874. Прил. С. 15.
168 История рабочего класса России, 1861 — 1900. М., 1972. С. 55—56.
169 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 538.
170 См.: Там же. С. 538—539.
171 Сборник статистических сведений по Екатеринославской губернии. Екатерино-
слав, 1886. Т. 2: Бахмутский уезд. С. 274; Т. 3: Славяносербский уезд. С. 391.
2 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 510—512.
173 Соловьева А. М. Этапы промышленной революции и формирование рабочего
класса в пореформенной России // Царизм и развитие капитализма в поре-
форменной России. М., 1984. С. 30—31.
174 Корольчук Э. А. Об особенностях эксплуатации и стачечной борьбы петербург-
ского пролетариата // Ист. зап. 1972. Т. 89. С. 138—140.
175 Рашин А. Г. Формирование рабочего класса России: Ист.-экон. очерки. М.,
1958. С. 221.
176 Ленин В. И,. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 548.
177 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 406.
178 Гессен Ю. И. Труд детей и подростков фабрично-заводской промышленности
России. М.; Л., 1927. Т. 1. С. 51.
179 Рашин А. Г. Формирование промышленного пролетариата в России. М., 1940.
С. 204.
180 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 582.
181 Лаверычев В. Я., Соловьева А. М. Указ. соч. С. 34.
182 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 533.
183 Там же. Т. 37. С. 169.
184 Рабочий класс России. . . С. 296.
185 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 22.
186 Рабочее движение в России в XIX в. М., 1950. Т. 2, ч. 1. С. 46.
187 Рус. ведомости. 1870. 31 мая.
188 Рабочий класс России. . . С. 261.
189 Россия в революционной ситуации. . . С. 200.
190 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 92.
191 См.: Там же. Т. 22. С. 72.
192 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 39. С. 344.
Глава четвертая
ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП
ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
(80—90-е годы XIX в.)
Со второй половины 80-х годов XIX в. промышленная револю-
ция в России вступила в завершающий, интенсивный этап, в ходе
которого окончательно победила крупная машинная индустрия,
обусловив коренной сдвиг в развитии производительных сил и
производственных отношений. Этот исторический период связан
с глубокими преобразованиями экономической структуры миро-
вого капиталистического хозяйства. Главенствующую роль в эко-
номике капитализма прочно завоевала тяжелая индустрия с прису-
щей ей гигантской концентрацией производства, сопровождаясь
усилением господства крупного капитала, ожесточенной конку-
рентной борьбой и ростом монополий в ведущих отраслях произ-
водства.
В эти переломные годы капиталистическая экономика России,
потрясенная мировым аграрным кризисом, промышленными
циклическими кризисами и под напором усиливающегося массо-
вого рабочего движения, форсировала процессы механизации и
интенсификации производства, используя достижения мирового
технического прогресса. Исключительное значение для утвержде-
ния крупной машинной индустрии имело становление новой
топливно-металлургической базы в Донецко-Криворожском районе
на Украине и нефтяной промышленности на Кавказе.
Этот исторический процесс получил свое всеобъемлющее разви-
тие в 90-е годы XIX в., когда развернулся бурный рост железно-
дорожного транспорта и фабричной индустрии особенно на
окраинах страны, свидетельствуя о всероссийском охвате про-
мышленной революцией, вызвав скачкообразный подъем произ-
водительных сил страны. В результате завершения промышленной
революции в России окончательно утвердилась система крупно-
капиталистического машинного производства и был достигнут
среднемировой уровень развития капитализма.
Важнейшим социальным результатом промышленной револю-
ции в России явилось крупномасштабное обобществление труда,
обусловив становление промышленного пролетариата в ведущий
класс общества, ставший во главе освободительного движения
в стране.
Технический переворот в тяжелой промышленности
Затяжной характер кризиса и депрессии 80-х годов XIX в.
обнажил острые противоречия в развитии промышленного капи-
тализма, осложненном крепостническими пережитками, недоста-
208
точностью внутреннего накопления капитала, прогрессирующей
узостью внутреннего рынка, жестким давлением иностранного
капитала. Недостаточность и отсталость российского капитализма
особенно резко сказывались на неравномерном развитии ведущих
отраслей тяжелой промышленности, связанных с материально-
техническим снабжением железных дорог. В эти годы особенно
остро стал ощущаться разрыв между ключевыми отраслями тяже-
лой промышленности и сырьевой металлургической базой. В стране
хронически не хватало чугуна, ибо уральский чугун на внутренний
рынок не поступал, а шел только на производство железа.
Как отмечалось выше, в связи с отсутствием в стране капита-
листически организованной железорудной базы царское прави-
тельство длительное время казенными заказами поддерживало
мощную группу передельных заводов Петербурга, Центра и
Польши, базирующих свое производство на импортном металле,
каменном угле и машинном оборудовании. Одновременно стимули-
ровалось развитие маломощной группы «самостоятельных» метал-
лургических заводов, производящих продукцию из отечественных
металлов. Резкое сокращение железнодорожного строительства
в начале 80-х годов вызвало ожесточенную конкурентную борьбу
за казенные заказы в среде российских железозаводчиков. Предста-
вители «самостоятельных» заводов выступили с резкой критикой
противоречивой позиции правительства, требуя таможенной за-
щиты для упрочения своего господства на внутреннем рынке,
которых поддержала и правящая бюрократия, опасавшаяся поли-
тических и финансовых осложнений на международной арене
в связи со слабостью промышленного потенциала России. Все это
заставило царское правительство созвать в марте 1880 г. при Ми-
нистерстве путей сообщения совещание представителей чугуна-
плавильных и сталерельсовых заводов,длп_выяпнения причин недо-
статка^отечественного ч\ г-. щГдля_ производства железнодорожных
рельсов и выработки мер к устранению_создавшегооп положения.
На съезде было выяснено, что в условиях слабости внутреннего
рынка на черный металл передельные заводы смогут получить
всего лишь 20 °о требуемого им чугуна в текущем году. Про-
мышленная буржуазия приняла единодушное решение о неза-
медлительном введении таможенной защиты отечественной метал-
лургической промышленности ^быстрейшей отмене беспошлин-
ного импорта иностранного металла. На съезде был поднят вопрос
оби£отмене покровительственной системы казенных заказов и
премий на железнодорожное оборудование, которая вела к созда
нию монопольных групп привилегированных заводов-фаворитов и
препятствовала широкому и свободному развитию отечественной
промышленности.
Для организации сырьевой мет^тлуугичеслиш-4азы съезд,вынес
решение о необходимости строительства сети горнозаводских
железных дорог в стране. В первую очередь речь шла о соединении
конечного пункта Уральскойгорнозаводской железной дороги -
Екатеринбурга~с~Нижним Новгородом и Уфой для ликвидации
14. Заказ № 2055
209
транспортной изоляции этого промышленного края; в Южной
России планировалась незамедлительная постройка Криворожской
и Мариупольской линий и сети подъездных узкоколейных дорог.
Для Центральной России рекомендовалось строительство 400-
верстной Лисичанской магистрали для перевозки донецкого
каменного угля в Центральный промышленный район. Польскими
железозаводчиками был поднят вопрос о скорейшем сооружении
Ивангородо-Домбровской железной дороги для соединения ка-
менноугольного бассейна с железорудными месторождениями.
Однако на практике решения съезда оказались безрезультатными.
В 1880—1882 гг. свыше 57 % потребляемого в России черного
металла продолжало импортироваться из-за границы, требуя еже-
годной утечки звонкой валюты до 70 млн руб. Мощная группа
передельных заводов заняла доминирующие позиции в производ-
стве стальных рельсов, объединившись в 1883 г. в монополистиче-
ское объединение «Союз рельсовых фабрикантов», который
действовал до начала 1887 г. Тогдашний министр финансов
Н. Г. Бунге объяснял такое ненормальное развитие передельных
заводов прежде всего технико-финансовыми обстоятельствами,
тем, что самое устройство передельных заводов требует меньше
затрат капитала на оборудование по сравнению с самостоятель-
ными заводами, которые должны устраивать собственные доменные
печи для выплавки чугуна. Но главную причину министр финан-
сов видел в поддержке передельной металлургии в России ино-
странным капиталом, от которого эти предприятия получали
иностранный чугун и уголь по льготным векселям, позволяя им
маневрировать крупным оборотным капиталом, чего были лишены
«самостоятельные» заводы, поставленные «в затруднение выделы-
вать рельсы в кредит» 1.
В период острого экономического кризиса начала 80-х годов
под давлением требований промышленной буржуазии царское
правительство вынуждено было принять действенные Амеры для
пересмотра таможенной политики в сторону усиления промышлен-
ного протекционизма. В 1883 г. на обсуждение Общества для со-
действия русской промышленности и торговле была направлена
записка Департамента торговли и мануфактур Министерства фи-
нансов по вопросу о выработке конкретных таможенных ставок
на чугун, железо и сталь. После длительных обсуждений
было принято решение о «незамедлительном повышении пошлин
на чугун до 15 коп. золотом за пуд» и их систематическом возра-
стании через каждое трехлетие на 5 коп. за пуд. По ходатайству
южных железозаводчиков марганцевый чугун, применяемый для
качественной стали, используемой в сталерельсовом производстве,
подлежал обложению особой пошлиной в 1 руб. с пуда металла 2.
Эти решения легли в основу представления министра финансов
Н. Ф. Бунге о введении системы повышенных таможенных пошлин
на иностранный металл, которое было утверждено Государствен-
ным советом в 1884 г. С этого же года было введено обложение
пошлиной иностранного каменного угля. В 1885 г. съезд железо-
210
заводчиков в Петербурге возбудил ходатайство о повышении
пошлин на машины и металлические изделия, поддержанное
в правительственных кругах. В дальнейшем были значительно
повышены цены на продукцию химической промышленности.
Свое завершение протекционистская политика нашла в утвержде7
нии охранительной тарифной системы 1891 г., которая закрепила
высокое таможенное обложение_для большинства ввозимых ино-
странных товаров, средний размер пошлин составил к стоимости
их до 33%, а на’ железнодорожное оборудование и подвижной
состав — до 100 % и более. Размер пошлин по этому тарифу
по сравнению с тарифом 1868 г. увеличился по чугуну в 10 раз,
на машины - в 8, по керосину - в 3, на рельсы - в 4,5, на паро-
возы - в 4 раза3. В этот период таможенное обложение в России
по основным промышленным товарам тяжелой промышленности
было выше, чем, например, в Германии, Франции и США. Ф. Эн-
гельс писал, что конкуренция Англии принудила к политике
ограждения покровительственными пошлинами почти все большие
страны4. В устовиях полукрепостнической России промышлен-
ный протекционизм носил реакционный характер, помогая отече-
ственной буржуазии получать огромные прибыли за счет безмер-
ного ограбления внутреннего потребителя. Высокая таможенная
стена способствовала приливу иностранного капитала в Россию.
В начале 1885 г в связи__с. общим, правительстве иным _курс ом
на введение таможенной. ^защиты. отечественной__металлургии
правительство прекрати л одальнейшую помощь перед ел ьнымзава
дам, в результате^крупнейшие из них — Путиловский, Александ-
ровский, Брянский, Варшавский (Прагский) - в 1886- -1888 гг.
резко сократили сталерельсовое производство и вынуждены были
коренным образом реорганизоватьдсвою деятельность.^
/Важнейшим фактором, стимулирующим развитие нового Юж-
ного горнопромышленного района, явилась постройка казенной
Криворожской (Екатерининской) железной дороги в 1§81
1884 гг. Первоначально она состояла из двух участков главного
пути: восточного от ст. Ясиноватая Донецкой железной дороги
до ст. Синельниково Лозово-Севастопольской железной дороги
(221 км) и западного — от ст. Нижнеднепровск Лозово-Севасто-
польской железной дороги до ст. Долинская Харьково-Николаев-
ской железной дороги (247 км). Дополнительно к главным линиям
были сооружены пять подъездных ветвей к рудникам, металлурги-
ческим и лесопильным заводам, в том числе Юзовская, Каменская,
Синельниковская и другие ветки, общей протяженностью в 39 км.
Общая строительная длина Криворожской (Екатерининской) же-
лезной дороги с заводскими и рудничными ветками составила
523 км. Эта магистраль была выстроена с учетом ее эксплуатации
горно-металлургической индустрией в будущем. Поэтому на линии
были уложены в полотно стальные, утяжеленные рельсы, по обе
стороны рельсового пути была расширена полоса отчуждения
земли с целью будущего расширения дороги. По проекту проф.
Н. А. Белелюбского на этой дороге были сооружены два крупных
14*
211
железнодорожных моста новейшей конструкции через Днепр и
Ингулец. Днепровский мост у Екатеринослава являлся в тот
период выдающимся инженерным сооружением, представляя со-
бой двухъярусный сквозной туннель, внутри которого проходили
железнодорожные поезда, а наверху безрельсовый транспорт.
Криворожская (Екатерининская) железная дорога в короткий
срок стала одной из важнейших промышленно-транспортных
артерий Юга страны. Соединив Криворожье с Донбассом, эта
магистраль создала особо благоприятные условия для стреми-
тельного развития тяжелой индустрии этого района. В первую
очередь стала усиленно развиваться промышленная разработка
богатейших месторождений криворожских железных рул, превра-
тив Крив бас с в основную железорудную базу страны. Так, до
открытия Екатерининской железной дороги (до 1884 г.) в Криво-
рожье действовал всего один Саксаганский рудник, где добывалось
до 1,5 млн пуд. железной руды в год. Через 15 лет, в 1900 г., в Крив-
бассе уже действовали 79 рудников с общей добычей в 182 млн пуд.,
что составляло 49,5 % общероссийской железорудодобычи 5.
В годы экономического подъема 90-х годов произошло мощное
расширение Екатерининской магистрали за счет технической ре-
конструкции присоединенных к ней участков выкупленных в казну
бывших частных линий: Никитовка Ростов-на-Дону Курско-
Харьково-Азовской железной дороги, Ясиноватая Мариуполь До-
нецкой каменноугольной железной дороги и Синельниково —
Нижнеднепровск Лозово-Севастопольской железной дороги. Кроме
того, в 90-е годы были выстроены новые подъездные ветки, среди
которых наиболее значительными были Бердянская и Мушкетов-
ская. За 1884—1900 гг. эксплуатационная длина Екатерининской
железной дороги возросла в 2,8 раза, достигнув 1,4 тыс. км. В целях
усиления провозной способности Екатерининской магистрали
в 90-х годах была проведена техническая реконструкция ряда
станций, обслуживающих металлургические заводы и угольно-
железорудные копи, увеличен и усилен подвижной состав, уло-
жены вторые пути на ее важнейших участках длиной в 640 км.
Создание железнодорожной сети в Южном горнопромышлен-
ном районе явилось важным фактором, стимулирующим рост
тяжелой индустрии этого края. Наиболее интенсивно в эти годы
развивалась^ металлургия. Одним из первых разворачивает свои
действия здесь Общество~Брянскогод)ельсопрокатного, железодела
тельного и механического завода. Учредителем этого общества
в 1873 г. был «железнодорожный король» П. И. Губонин. Начав
свою деятельность со сравнительно незначительного акционерного
капитала в 400 тыс. руб., это общество через 10 лет, к 1884 г., увели-
чило капитал почти в 10 раз, выплатив акционерам за этот период
до 2 млн руб. дивиденда. Акционерный капитал за 1873 1883 гг.
возрос в 4,5 раза, достигнув 1,8 млн руб. Численность рабочих
за этот период увеличилась с 600 до 4 тыс. человек. Средняя
норма эксплуатации за указанное десятилетие составляла 135 %,
достигнув в 1879 г. наивысшего уровня 262 % 6. Это высоко-
212
доходное общество владело передельным рельсопрокатным заводом
в Бежице на р. Десне близ Брянска, являвшимся крупнейшим
металлургическим предприятием страны, выплавлявшим до !/з
всей сталерельсовой продукции. Огромные капиталонакопления
позволили Брянскому обществу в 1885 г. приступить к сооруже-
нию крупного металлургического завода близ Екатеринослава
на правом берегу Днепра Все машинное и металлическое обору -
дование было изготовлено на Брянском заводе и переправлено
водным путем на место строительства. Вначале был выстроен
кирпичный завод для производства огнеупорных изделий, шедших
на кладку доменных печей. В 1887 1888 гг. построены две мощные
доменные печи, на каждой из которых установлены три воздухо-
дувные паровые машины системы Каупера Возведением доменных
печей руководил талантливый инженер-технолог А. М. Горяйнов,
на заводе начал свою трудовую деятельность выдающийся домен-
щик М. И. Курако. При техническом оснащении завода макси-
мально учитывались достижения мировой металлургии, широко
использовалась механизация производства. Так, подача шихты
(сырья) на колошник домны осуществлялась подъемником общей
грузоподъемностью в 2 тонны Посетивший в 1888 г. этот завод
известный профессор-металлург И. А. Тиме отметил, что применяв-
шийся при домнах способ загрузки шихты в воронку колошника
печи действует с помощью весьма совершенного гидравлического
механического устройства, что совершенно не требует использова-
ния ручного труда рабочих, как было принято повсеместно в до-
менном производстве России . Большой заслугой главного инже-
нера завода А. М. Горяйнова было введение в производство
миксера-коллектора для хранения^жидкого чугуна. По его проекту
построен в 1892 г. первый в России чугунный миксер, рассчи-
танный на 100 т чугуна. Чугун доставлялся к миксеру в ковше
заводским локомотивом. Это нововведение позволило всегда иметь
в избытке жидкий чугун, необходимый для мартеновского произ-
водства стали 8.
Среднесуточное производство одной домны Александровского
завода составляло около 3,5 тыс. что в 25 раз превышало
производительность древесноугольных домен Урала. В начале
90-х годов вступили в строй еще три доменные печи больших
размеров, чем две первые, что позволило довести годовую произво-
дительность до 11,5 млн пуд. чугуна. Одновременно были соор у
жены железоделательный цех с пудлинговым и прокатным отде-
лениями, где был установлен паровой молот в 1,5 тыс. т. (Впослед-
ствии выяснилось, что установка устаревших пудлинговых печей
явилась большой ошибкой строителей.) В крупных масштабах
на заводе было организовано сталелитейное производство, где
создано бессемеровское отделение с двумя конверторами с суточной
производительностью до 20 тыс. пуд. металла. В мартеновском
отделении установлены четыре мартеновские печи системы Си-
менс— Мартен, где в технологию производства стали был внедрен
«скрап-рудный процесс», изобретенный инженерами Ю, М. и
213
A. M. Горяйновыми, который способствовал значительному сни-
жению себестоимости стали и использовался впоследствии за ру-
бежом 9.
В 1890 — 1892 гг. на заводе была построена установка на 140 кок-
совых печей системы Коппе с использованием отходящих газов
в паровых котлах. Мощность 74 паровых машин достигала
13,5 тыс. л. с. В 90-х годах на заводе была выстроена центральная
электрическая станция с 10 динамо-машинами по 300 л. с. каж-
дая 10.
К середине 90-х годов Александровский завод окончательно
сложился как предприятие с полным металлургическим циклом
производства. Наибольшее значение в заводской продукции имело
рельсопрокатное производство. Чтобы обеспечить себя сырьем,
правление завода заарендовало несколько железорудных рудников
в Кривбассе, а в начале 90-х годов вошло в соглашение с двумя
крупными обществами — «Дубовой Балки» и Криворожским, об-
разовав монопольное общество «Триумвират БКД» по эксплуата-
ции трех крупнейших и богатейших железных рудников в Криво-
рожском районе. К 1900 г. Александровский завод имел в Крив-
бассе шесть железных рудников общей производительностью
в 12 млн пуд. железной руды.
Каменный уголь для коксования, получаемый из Донбасса,
подвергался обогащению на механизированной углемойке, впервые
установленной на металлургических заводах России. С 1893 г. за-
вод приобрел собственные каменноугольные копи. Впоследствии
было создано дочернее общество Брянских каменноугольных
копей и рудников с добычей свыше 16 млн пуд. угля. В 1895 г.
на Александровском заводе работало 5,7 тыс. рабочих. Тесная
связь этого завода с Бежицким отразилась на составе рабочих,
которые в основном были «пришлыми» из Орловской, Калужской,
Смоленской и Витебской губерний н. Для подготовки квалифици-
рованных рабочих кадров при заводе была создана техническая
школа на 600 человек.
Комбинирование производства, оснащенного передовой для
того времени техникой, крупные казенные заказы и жесточайшая
интенсификация труда обеспечивали этому предприятию ведущие
позиции в южной металлургии. С конца 80-х годов в Южный горно-
промышленный район усиливается приток иностранного капитала.
Первым и наиболее крупным его детищем было Южно-Русское
Днепровское металлургическое общество, учрежденное в 1887 г.
Главными его учредителями явились крупная бельгийская про-
мышленно-финансовая фирма «Кокериль» — один из основных
импортеров рельсов в Россию и общество Варшавского стале-
литейного завода, продавшее принадлежавший ему Прагский
завод, который был перенесен на Юг России со всем оборудованием,
рабочими кадрами и коренным образом реконструирован. На за-
воде были внедрены технические достижения и организационные
формы западноевропейской капиталистической металлургии. За-
вод был открыт в 1889 г. в с. Каменском в 30 верстах от Екатерино-
слава. На нем были объединены все основные процессы производ-
ства большой металлургии, действовало восемь отделений: чугуно-
литейное, бессемеровское, мартеновское, пудлинговое, сталепро-
катное, листопрокатное, железопрокатное и механическое. Завод
был оснащен четырьмя мощными домнами общей производитель-
ностью до 7,3 млн пуд. чугуна в год, а для производства железа
и стали — восемь мартенов, пять бессемеровских конверторов,
несколько прокатных станов и прочие сложные агрегаты. Завод-
ские энергетические установки состояли из 168 паровых машин
и турбин мощностью в 16 тыс. л. с., что давало в 1890 г. наивысшую
энерговооруженность труда в российской металлургии — до
3,5 л. с. на рабочего при среднем уровне в 0,23 л. с.12 В 1895 г.
на Днепровском заводе было занято около 5 тыс. рабочих, которые
произвели 17,5 млн пуд. чугуна, железа и стали в год, что более чем
в 8 раз превышало производительность самого крупного на Урале
Нижне-Тагильского завода Демидова.
Высокая энерговооруженность и техническая оснащенность
на Днепровском заводе способствовали интенсификации и росту
производительности труда каменских металлургов, приводя
к огромному росту прибыльности этого предприятия. По данным
табл. 45 видно, что за первые шесть лет деятельности Южно-
Днепровского завода среднегодовая производительность труда ра-
бочего, составлявшая в 1889/90 г. 1669 руб. в год, возросла
в 1894/95 г. до 2724 руб., или на 63,2 %. В натуральном выра-
жении производительность труда за 1889 — 1895 гг. увеличилась
на 47,6 %. За этот период стоимость рабочей платы на пуд произ-
водства сократилась на 27,2 %, а на 1 руб. производства — на
34,2 %, между тем как поденный средний заработок рабочего
остался без изменения, а сдельный повысился всего лишь на
4,5 % (с 1,77 до 1,85 коп.). В то же время процентная норма при-
были возросла с 6,4 до 45,2 %, что составляло прирост на 606,2 %.
За первые 7 лет деятельности общества Южно-Русского Дне-
провского металлургического завода (1889—1896) было выплачено
дивидендов на акции в размере до 127 % на капитал, окупив
в максимально короткий срок акционерный капитал. За этот не-
большой срок были созданы из прибылей резервные капиталы
на 6,5 млн руб. при 5-миллионном основном капитале. В конце
90-х годов 500-рублевые акции этого общества были «разводнены»
вдвое, став объектом бешеной спекуляции на денежных рынках.
Так, на варшавской бирже 250-рублевая акция этого общества
котировалась по цене 1,7 тыс. руб., что почти в 7 раз превосходило
ее номинальную стоимость. Осведомленный автор Матвеев писал,
что компания Южно-Русского Днепровского завода, получая ги-
гантские барыши, «как бы не знает куда девать прибыли — так их
много. Даже новые постройки, находящиеся в период сооружения,
уже погашаются в 20 %. Отчисляются суммы, превышающие
всякие нескромные желания в вознаграждение членов правления
и управляющего, составляя членам правления — 220 тыс. руб.,
управляющему — более 90 тыс. руб.» . Огромные прибыли юж-
215
Таблица 45
Рост производительности труда и прибылей
Общества Южно-Русского Днепровского металлургического завода за 1889—1895 гг.*
Годы Средняя производительность рабочего в год Средняя стоимость рабочей платы, коп. Средний заработок рабочего в день Норма прибыли к основному капиталу, % Дивиденд на основной капитал, %
пуд. руб. на пуд производи- тельности на руб. производи- тельности сдельный поденный
1889-1890 1062 1669 39,37 25,05 1,77 1,09 6,4 5
1890-1891 1279 2299 38,77 21,57 1,88 1,13 13,7 10
1891-1892 1196 2207 35,08 19,00 1,78 1, 12,6 10
1892-1893 1230 2336 36,42 19,18 1,83 1,05 16,4 12
1893-1894 1257 2412 33,73 17,58 1,94 1,08 41,7 20
1894-1895 1567 2724 28,67 16,49 1,85 1,09 45,2 30
Прирост в % за 1889— 1895 4-47,6 4-63,2 -27,2 -4,2 4-4,5 0 4-606,2 4-500
* Ежегодник Министерства финансов, 1898. СПб., 1899. Вып. 29. С. 748—749; Акционерное дело в России. СПб., 1898. Т. 2, вып. 1. С. 179; Статистика
акционерного дела в России. Харьков, 1900. Прил. III. Брандт Б. Ф. Иностранные капиталы: Их влияние на экономическое развитие страны.
СПб., 1889. Ч. 2. С. 99.
них горнопромышленников были связаны в первую очередь с высо-
кой нормой эксплуатации труда, царившей на металлургических
предприятиях Юга России. Только за 1897 — 1898 гг. на Южно-
Русском Днепровском заводе среднегодовая заработная плата
рабочих составляла 2250,2 тыс. руб. против прибыли в 3979,7 тыс.
руб., что давало норму прибавочной стоимости равную 177 % 14.
Р. Люксембург, анализируя сущность гигантских барышей
южных монополистов, выявила соотношение прибылей к зара-
ботной плате рабочих. Она указывала на «влияние монопольных
цен на высоту предпринимательской прибыли и в то же время
отношение последней к издержкам на рабочую силу». По ее под-
счетам, рыночная цена чугуна в 1897 г. держалась на уровне
85 коп. за пуд при заводской себестоимости производства пуда
чугуна 40 — 45 коп., уровень заработной платы — 4 коп. за пуд,
чистая прибыль — 40 коп. Таким образом, отношение прибыли
к заработной плате рабочих достигало максимальных размеров —
10 : 1 (!!) 15.
В 1891 г. было основано Донецкое общество железоделатель-
ного и сталелитейного производства, во главе которого стоял
французский капитал. Основной капитал первоначально составлял
1,5 млн руб., который к 1895 г. возрос вдвое. В 1894 г. этим об-
ществом был выстроен Дружковский металлургический завод
близ ст. Дружковка Курско-Харьково-Севастопольской железной
дороги, который имел две доменные печи, бессемеровское отде-
ление, рельсопрокатный цех и коксовальные печи. В 1897 г. произ-
водительность завода достигала 3,7 млн пуд. чугуна, 4,2 млн пуд.
рельсов 16.
К числу крупнейших металлургических предприятий Юга Рос-
сии, возникших во второй половине 90-х годов, относится Петров-
ский завод Русско-Бельгийского общества, выстроенный в 1897 г.
близ ст. Волынцево Екатерининской железной дороги на месте
бывшего казенного Петровского завода. Завод был заранее обеспе-
чен огромным казенным заказом на 12 млн пуд. рельсов в течение
шести лет. Этот важный фактор способствовал огромной спекуля-
ции акциями этого общества на денежных рынках, обеспечив его
заправилам многомиллионный учредительский барыш. Харак-
терно, что при учреждении Русско-Бельгийского металлургиче-
ского общества основной капитал составлял 8 млн руб., уже через
два года он был увеличен до 10 млн руб. Первоначально завод
был оснащен двумя мощными доменными печами с производ-
ством до 8 млн пуд. чугуна в год, 120 коксовальными батареями
и собственными угольными копями. В 1900 г. по общей производи-
тельности Петровский завод прочно занимал четвертое место среди
заводов южной металлургии.
Первое место по производительности принадлежало Ново-
российскому металлургическому заводу в с. Юзовка (ныне До-
нецк). Во второй половине 80-х—начале 90-х годов здесь была
проведена коренная реконструкция, превратившая это предпри-
ятие в крупнейший металлургический комбинат, где имелись
217
следующие взаимосвязанные производства: 1) доменное по литью
чугуна с 6 доменными печами при 10 воздуходувных машинах,
с годовой производительностью в 10,4 млн пуд. в 1895 г.; 2) марте-
новское по производству стали с 11 мартеновскими печами, при
каждой из которых имелось по 4 генератора, с общим годовым
производством стали в 5,4 млн пуд.; 3) железоделательное
с 20 пудлинговыми печами с общегодовым производством
в 760 тыс. пуд. железа; 4) рельсопрокатное с прокатным станом
в 1,4 тыс. л. с. с автоматической подачей рельсов из обжимочного
отделения; 5) прокатного для выделки сортового и листового
железа и стали; 6) коксовальное с 494 коксовальными батареями;
7) каменноугольное с 10 шахтами в Донбассе; 8) железорудное
с 14 рудниками в Кривбассе и близ завода; 9) кирпичное по вы-
делке огнеупорного и простого кирпича и известняка (флюса).
В 1895 г. паровая энергетика на металлургическом заводе
насчитывала 9,5 тыс. л. с. Численность заводских рабочих дости-
гала 5,7 тыс. человек. Паровая энерговооруженность на рабочего
составляла 1,66 л. с. Паровая энергетика каменноугольных шахт
Новороссийского общества обслуживала подъемные машины и
водоотлив, общая мощность двигателей здесь достигала
1,4 тыс. л. с. Численность шахтеров составляла 3,2 тыс., общая
численность заводских и горных рабочих на предприятиях Ново-
российского общества в 1895 г. — 9 тыс. человек . Среди завод-
ских рабочих Юзовского металлургического завода в этот период
времени стала нарастать доля вспомогательного состава, возросшая
за десятилетие с 18,3 до 47,8 %, Ручной труд широко применялся
на откатке вагонеток с рудой и шихтой колошнику для загрузки
домны, что было связано с опасностью для жизни рабочих18.
Внедрение паровой энергетики на основных производственных
процессах позволило усилить степень интенсификации труда
юзовских металлургов. Так, за 1890—1900 гг. численность завод-
ских рабочих Новороссийского завода возросла всего лишь на 13 %,
в то время как общий объем металлургической продукции увели-
чился почти на 149 % (см. табл. 46).
В 90-е годы на Новороссийском заводе был осуществлен круп-
ный сдвиг в энерговооруженности труда, что способствовало значи-
тельному приросту производительности, составлявшей за десятиле-
тие на рабочего примерно 119 %. В то же время на заводе широко
применялись экстенсивные формы ручного труда, что в сочетании
с интенсификацией приносило дополнительную прибавочную стои-
мость капиталистам.
В отличие от старых Новороссийского, Сулинского заводов,
имевших прочные каналы в поставке дешевой рабочей силы, вновь
возникшие металлургические заводы Юга России были вынуждены
в условиях капиталистической конкуренции сделать упор на уси-
ление энерговооруженности производства. Так, энерговооружен-
ность труда Петровского завода Русско-Бельгийского общества
превосходила Новороссийский завод в 3 раза, а Дружковского
завода — в 4,6 раза. Самая низкая паровая энерговооруженность
218
Таблица 46
Производительность и энерговооруженность труда
на Новороссийском заводе
за 1890-1900 гг.*
Год Рабочие Паровые двигатели Паровая энерго- воору- жен- ность на рабо- чего Обще- завод- ская продук- ция, тыс. пуд. Продук- ция на рабо- чего, пуд.
всего постоян- ных вре- мен- ных % вре- мен- ных число мощ- ность
1890 6326 5170 1156 18,3 45 5425 0,86 14 976,0 2367,4
1895 5188 3128 2060 39,7 92 9432 1,82 20 683,4 3986,8
1900 7147 3730 3417 47,8 178 20297 2,84 37 113,0 5192,8
Прирост за 1890— 1900 гг., в % 13,0 -27,9 195,6 295,5 274,1 230,2 147,8 119,3
* Сборники сведений о горнозаводской промышленности России за 1890, 1895, 1900 гг.
СПб., 1892, 1897, 1903.
труда была на Сулинском заводе Пастухова — 0,87 л. с. на рабо-
чего в 1900 г. (табл. 47).
К числу нововведений следует отметить внедрение электриче-
ских аппаратов. Так, на небольшом Гданцевском заводе были
установлены четыре батареи закрытых коксовых печей системы
Коппе по 20 печей в каждой, снабженных электрическим коксо-
выталкивателем. Эта коксовая установка резко повысила произво-
дительность и снизила себестоимость производства. На этом заводе
действовали небольшие по производительности доменные печи так
называемого коммерческого типа, позволяющие лучше приспо-
сабливаться к спросу на металл, поскольку остановка малой печи
при снижении потребности на металл на рынке была менее
убыточна для предприятия 19.
Для металлургических заводов Юга была характерной разно-
типность и диспропорция в техническом оборудовании. Наряду
с мощными доменными печами и совершенными коксовыми уста-
новками встречалось старое оборудование и доменные печи, рабо-
тавшие в аварийном состоянии. Например, на Таганрогском
металлургическом заводе французские капиталисты возвели уста-
ревшего типа доменные печи с открытым колошником. Акад.
М. А. Павлов об этом заводе писал в своих воспоминаниях,
что на нем было «столь нелепое и опасное устройство, которое
не встречал ни на одном из захолустных заводов Урала» 20. Выде-
ляющийся в атмосферу доменный газ постоянно горел, угрожая
взрывом, что впоследствии и произошло.
Внедряя передовую технику в черную металлургию Юга, рус-
ские и иностранные капиталисты стремились получить таким пу-
тем максимальные прибыли. Дальнейшее техническое усовершен-
219
Таблица 47
Производительность и энерговооруженность труда
на заводах черной металлургии Южной России
в 1900 г.*
Наименование завода Рабочие Мощность паровых двигателей, л. с. Энерговоору- женность рабочего, л. с. Общей п родукции, млн пуд. Продукции на рабочего, пуд.

Александров- 7 141 26 931 3,77 18,5 2590,7
ский
Днепровский 6 740 19 050 2,83 27,5 4080,1
Алмазный 760 1 900 2,50 0,9 1184,2
Донецко- 3 200 23 725 7,41 10,03 3218,7
Юрьевский
Дружковский 2 396 31 300 13,06 12,0 5008,3
Гданцевский 386 1 310 3,39 3,2 8290,1
Керченский 2 079 5 400 2,60 1,7 817,7
Макеевский 1 105 3 859 3,49 4,3 3891,4
Никополь-Ма- 1 956 7 022 3,59 7,0 3578,7
риупольский Краматорский 700 5 000 7,14 0,9 1285,7
Новороссий- 7 147 20 297 2,84 37,1 5192,8
ский
Ольховский 520 681 1,31 4,7 9038,5
Полтавский 234 475 2,03 0,3 1282,0
(Крюков- ский)
Петровский 2 495 21 400 8,58 17,5 7014,0
Русский Про- 1 850 12 350 6,67 9,2 4973,0
виданс
Сулинский 3 513 3 043 0,87 6,0 1707,9
Таганрогский 2 823 7 335 2,60 9,9 3506,9
Всего 44 945 191078 4,25 171,0 3804,6
* Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности России за 1900 г.
СПб., 1903. С. 222-265.
ствование производства, его модернизация и механизация при
тогдашней дешевизне рабочей силы ими тормозилась. В результате
на многих трудоемких процессах южных заводов преобладал
тяжелый физический труд. В доменном производстве на загрузке
печей и уборке продукции плавки главная роль отводилась ручным
«каталям» с тачкой, все формовочные и погрузочные работы
выполнялись вручную. Вплоть до революции на южных заводах
не было ни одной полностью механизированной доменной печи и
разливочной машины. Ценные предложения прогрессивных уче-
ных и инженеров, таких как М. А. Павлов, В. Е. Грум-Гржимайло,
М. К. Курако и другие, направленные на дальнейшую механиза-
цию и совершенствование металлургического производства, прак-
тически не реализовались. Акад. И. П. Бардин, характеризуя
отношение заводовладельцев к внедрению передовой техники,
220
отмечал, что «хозяева южных заводов — бельгийские, француз-
ские, немецкие капиталисты — не имели в этом необходимости.
К чему, в самом деле, нужна была им механизация, дорогие
машины, когда в России такие дешевые рабочие руки?»21
В металлургическом производстве в эпоху промышленной
революции ведущим фактором, обусловливающим коренной сдвиг
в производительности, являлось внедрение паровой энергетики
в технологический прогресс, что обеспечивало непрерывность и
прогрессирующий рост размеров производства, характерный для
предприятий крупной машинной индустрии.
В этом отношении южная черная металлургия коренным обра-
зом отличалась от горнозаводских предприятий Урала, где и
в .80—90-х годах в заводском силовом хозяйстве продолжала доми-
нировать водная энергия. Темпы внедрения паровой энергетики
на уральских доменных заводах были незначительны, составив
за десятилетие 1890—1900 гг. прирост порядка 105 %, в то
время как за этот период на южных заводах черной металлургии
мощность паровых двигателей возросла поистине в гигантских —
на 1275 %. В 1900 г. паровая энерговооруженность южного
металлурга была в 27 раз выше, чем уральского рабочего (табл. 48).
Из таблицы видно, что на уральских доменных заводах рост
продукции шел преимущественно за счет увеличения числен-
Таблица 48
Паровая энерговооруженность и производительность труда
на заводах черной металлургии Урала и Юга России
в 1890-1900 гг.*
Год Действую- щих доменных заводов Рабочие, тыс. Мощность паровых двигателей, тыс. л. с. Паровая энерго- вооружен- ность на рабочего, л. с. Выплавка чугуна, млн пуд. Производ- ство чугуна на рабочего, пуд.
1890 61 93,1 Урал 9,9 0,12 27,6 296,7
1895 66 105,2 13,4 0,13 33,1 314,6
1900 74 126,0 20,3 0,16 50,2 398,2
Прирост за 21,3 35,3 105,1 33,3 81,9 34,2
1890 — 1900 гг., % 1890 4 12,9 Юг 13,9 1,08 13,2 1.023,3
1895 7 15,5 32,0 2,06 15,4 993,5
1900 17 44,0 191,1 4,34 91,8 2.086,4
Прирост за 325,0 241,1 1274,8 301,8 1211,8 103,9
1890— 1900 гг., % * Сборники статистических сведений о горнозаводской промышленности Росс ии за 1890 —
1900 гг. СПб., 1892 г., 1897 г., 1903 г.
221
ности рабочей силы, т. е. за счет экстенсивных форм эксплуатации
труда. Этот фактор отражался на низких темпах прироста паровой
энерговооруженности и производительности труда. В результате
на 1900 г. норма производительности труда южного металлурга
была более чем в 5 раз выше уральского рабочего. При этом необ-
ходимо учитывать, что речь идет об усредненных расчетах произ-
водительности, позволяющих выделить ведущую тенденцию про-
цесса.
В то же время в 90-х годах на уральских горнозаводских
предприятиях отчетливо наметилась перестройка энергетического
хозяйства в сторону усиления паровой энергетики, что было свя-
зано с притоком крупного акционерного капитала в этот про-
мышленный край. Начиная со второй половины 80-х годов усили-
лась замена устаревших водяных колес более совершенными
гидротурбинами, мощность которых в 2,5 раза превышала прими-
тивные колеса. В 90-е годы более интенсивно возросла мощность
паровых двигателей, достигнув к 1900 г. почти половины мощ-
ности всех силовых установок горнозаводских предприятий Урала
(табл. 49):
Таблица 49
Состояние энергетического хозяйства
на горнозаводских предприятиях Урала
за 1885-1900 гг.*
Год Мощность водяных двигателей, л. с. Мощность паровых двигателей Итого мощность всех дви- гателей, л. с.
водные колеса турбины всего • % к итогу всего, л. с. % к итогу

1885 20 605 8 860 29 465 71,7 И 628 28,3 41 093
1890 15 373 16 105 31 478 66,9 15 598 33,1 47 076
1895 13 858 17 845 31 703 60,7 20 496 39,3 52 199
1900 9 078 21 367 30 445 50,3 30 060 49,7 60 505
Прирост-)- — 55,9 4-141,2 4-3,3 4-158,5 -4-47,2
убыль— за
1885 —
1900 гг., %
* Сборники статистических сведений о горнозаводской промышленности России за 1885 —
1900 гг.
В 90-х годах в энергетическом хозяйстве уральских заводов
появляются электродвигатели. Так, в 1890 г. на Пермском пушеч-
ном заводе в Мотовилихе была построена первая в России заводская
электростанция по инициативе выдающегося горного инженера,
ученого и управляющего заводом Н. Г. Славянова, изобретателя
электросварки металлов 22. Первоначальная мощность этой завод-
ской электростанции, выстроенной «без надлежайшего разреше-
ния», достигала 0,5 тыс. HP, в 1895 г. была окончена постройка
более мощной динамо-машины и внедрена электросварка металла
«при отливке орудийных болванок по способу Славянова» 23.
222
В это же время были выстроены маленькие электростанции
на Невьянском заводе — 0,15 тыс. HP, на Кизеловской — 0,05 тыс.
HP и др.
К 1905 г. на Урале действовало семь заводских электростанций
с мощностью в 3,9 тыс. HP. Однако это были низкие показатели.
Ибо в 1895 г. только на Путиловском заводе в Петербурге мощность
электродвигателей достигала 9,7 тыс. HP, на Коломенском машино-
строительном заводе — 0,55 тыс. HP, на Охтинском пороховом за-
воде в Петербурге — 2 тыс. HP 24.
Появление и развитие электроэнергетики имело важнейшее
значение для механизации промышленного производства в буду-
щем. Однако в дореволюционную эпоху электрификация еще не
имела решающих достижений. В конце XIX в. главным фактором
в промышленной энергетике являлись паровые двигатели.
В черной металлургии России в целом коренной сдвиг в паро-
вой энерговооруженности труда произошел во второй половине
90-х годов, когда рост мощности паровой энергетики в огромных
темпах превысил прирост живого труда (табл. 50).
Таблица 50
Развитие энергетики на заводах черной металлургии России
в 90-х годах XIX в.*
Год Заводы Рабочие, тыс. Мощность паровых двигателей Мощность водяных двигателей Итого мощ- ность всех двигате- лей, тыс. л. с. Паровая энерго- воору- жен- ность на рабоче- го, л. с.
тыс. л. с. % к итогу тыс. л. с. % к итогу
1890 262 200,9 58,8 60,1 39, 1 39,9 97,9 0,29
1895 263 234,0 101,6 71,6 40,3 28,4 141,9 0,61
1900 282 331,4 346,4 89,6 40,3 10,4 386,7 1,05
Прирост за 1890— 1900 гг., % 65,0 488,7 2,9 294,8 262,1
* Сборники статистических сведений по горнозаводской промышленности России за 1890 —
1900 гг. СПб., 1892 г., 1897 г., 1903 г.
За 90-е годы мощность паровых двигателей на заводах черной
металлургии России возросла примерно на 489 %, в то время как
численность рабочих всего на 65 %, выплавка чугуна — на
216,3 % за десятилетие (см. табл. 50). Эти показатели свиде-
тельствуют о подлинно революционных темпах и сдвигах в области
черной металлургии.
В области доменного производства главными техническими
достижениями эпохи промышленной революции кроме сдвигов
в энергетике являлось освоение технологии горячего дутья и
переход с древесного топлива на минеральное.
Массовый переход доменного производства на более рентабель-
ное горячее дутье, повышавшее в среднем производительность
223
домен до 25—30 %, проходил в 80-е годы. Наибольшее число
устаревших домен на холодном дутье насчитывалось в горнозавод-
ском Урале, где они составляли в 1882 г. до 63 %, а в 1877 г. —
свыше 77 % всех российских домен на холодном дутье (табл. 51).
Таблица 51
Порайонное соотношение доменного производства
на холодном и горячем дутье в России
в 1882 г.*
Район Число домен Домны на горячем дутье, % Выплавка чугуна, тыс. пуд. Чугун, выплав- ленный на горячем, дутье, %
на холодном дутье на горячем дутье на холодном дутье на горячем дутье
Уральский 69 34 33,0 И 729 6 671 36,3
Южный — 3 100,0 — 1 787 100,0
Центральный 5 28 84,8 343 2 979 89,7
Польский 16 15 48,4 586 2 032 77,6
Северный 4 — — 163 — —
Западный 6 — — 217 — —
Сибирский 6 — — 381 — —
Финляндский 3 И 78,6 192 1 034 84,3
Всего 109 91 45,5 13611 14 503 51,6
* Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности России за 1882 г.
СПб., 1884; Материалы для истории и статистики железной промышленности в России.
СПб., 1896. Т. 1. С. 14-15.
Перестройка доменного производства черной металлургии Рос-
сии на технологию горючего дутья была в основном завершена
к концу 80-х годов. В 1890 г. в стране насчитывалось 214 домен,
из них 145 (67,7 %) были на горячем дутье, в том числе на Урале
насчитывалось 62 домны. Устаревшие же доменные печи ежегодно
сокращались, хотя и продолжали действовать вплоть до XX в.
Переход доменного производства на использование минераль-
ного топлива носил замедленный характер, резкий скачок произо-
шел в начале 90-х годов в связи со становлением Южного горно-
металлургического района.
Приведенные цифровые показатели (табл. 52) констатируют
коренную разницу между древесноугольной и коксовой металлур-
гией. Рост доменного производства на древесноугольной топливной
основе характерен также и для мануфактурного, протекал экстен-
сивным путем.*За 1880—1900 гг. число древесноугольных домен-
ных печей выросло на 40, общая выплавка древесноугольного
чугуна возросла на 198 %, в то время как доменные печи, работаю-
щие на минеральном топливе, выросли до 48, а выплавка чугуна —
на 5923 %. Эти показатели дают понять о коренных сдвигах
в доменном производстве в конце 90-х годов XIX в.
Революционизирующим фактором в производстве передельного
металла в пореформенную эпоху явилось внедрение производства
224
Таблица 52
Перестройка доменного производства на минеральное топливо
за 1880—1900 гг.*
Год Число домен Выплавка чугуна, млн пуд. Доля выплавки чугуна на минеральном топливе ко всей выплавке, %
всего на минеральном топливе всего в домнах на минеральном топливе
1880 214 3 27,4 1,74 6,3
1885 195 3 32,2 3,00 9,3
1890 214 13 56,6 18,28 32,3
1895 242 25 88,7 42,40 48,0
1900 302 51 179,0 114,8 64,1
* Материалы для истории и статистики железной промышленности России. СПб., 1896.
Т. 1. С. 14—15; Сборники статистических сведений по горнозаводской промышленности
России за 1895 — 1900 гг.; Тихонов Б. В. Каменноугольная промышленность и черная
металлургия России во второй половине XIX в.: (Историко-географические очерки).
М., 1988. С. 51.
литой стали, обеспечив массовый и дешевый выпуск продукции.
Но решающий сдвиг произошел только в начале 90-х годов. До
этого периода в российской металлургии доминировало производ-
ство сварочного железа методом пудлингования, вытеснившее,
в свою очередь, архаичные кричные горны. Еще в 60-е годы техно-
логия пудлингования в мировой металлургии себя полностью ис-
черпала. Объяснялось это тем, что данный метод был основан на
использовании ручного труда металлургов, их определенного
производственного опыта, что ограничивало возможности перехода
к массовому, поточному методу производства металла. К. Маркс
в своих дополнениях к тексту 1-го тома французского издания
«Капитала», написанных в 1874 г., раскрывая вопрос о принципах
прогресса техники в черной металлургии, цитировал в этой связи
статью из журнала «Техника» — органа английских инженеров.
«Факт тот, что старый способ пудлингования не много лучше, чем
какой-нибудь осколок варварства. . . Стремление нашей про-
мышленности направлено к тому, чтобы на различных ступенях
фабрикации перерабатывать все большие массы материала. По-
этому мы видим, что в различных отраслях переработки металлов
с каждым годом вырастают все более гигантские доменные печи,
все более тяжелые паровые молоты, все более мощные прокатные
заводы, все более исполинские орудия. Среди этого всеобщего
роста, — роста средств производства по сравнению с применяемым
трудом, — метод пудлингования оставался почти неизменным, и
в настоящее время он ставит совершенно невыносимые помехи
движению промышленности. . . Поэтому задумывают во всех
крупных производствах заменить его печами с автоматическим
15. Заказ № 2055
225
перемешиванием, которое может справиться с колоссальной на-
грузкой печей, непосильной для какого бы то ни было ручного
труда» («The Engineering», от 13 июня 1874 г.). В связи с этой
проблемой Маркс заключает: «Итак, после того, как пудлингование
революционизировало железную промышленность и вызвало
огромное увеличение средств труда и массы сырого материала, пе-
рерабатываемого определенным количеством труда, оно в ходе
развития превратилось в экономический тормоз, и освободиться
от этого препятствия в настоящее время стараются новыми мето-
дами, которые должны привести к дальнейшему увеличению мате-
риальных средств производства по сравнению с применяемым
трудом» 25.
Решающий переворот в технике передела чугуна в сталь или
железо внесли изобретения Г. Бессемера и П. Мартена, внедрение
которых в производство обеспечило гигантский прогресс в черной
металлургии. При этом особое значение в массовом производстве
стали имел мартеновский способ, позволявший включать в передел
не только чугун (как в бессемеровании), но и большие запасы
старого железа (лом, рельсы, сортовое железо и пр.), что позволило
резко удешевить производство стали по сравнению с пудлинговым
железом. За 15 лет с 1885 по 1900 г. число мартеновских печей
на сталелитейных заводах России возросло с 70 до 215, или более
чем на 207 %, при этом выплавка стали увеличилась с 5 млн пуд.
до 93 млн пуд., или в 18,6 раза. Внедрение бессемеровских конвер-
торов шло менее интенсивно, чем мартенов. За 1885 —1900 гг. их
число возросло с 17 до 36, или на 112 %, выплавка бессемеровской
стали возросла с 6,3 млн до 41,2 млн пуд., или на 55,4 % 26. Как
правильно указывал акад. С. Г. Струмилин, «весь технический
прогресс за изучаемый период в области производства стали почти
целиком связан с усвоением и укрупнением мартеновского про-
цесса» 27. При освоении мартеновского производства в российской
черной металлургии было внедрено много усовершенствований,
в том числе и имеющих мировое значение. В частности, выдаю-
щимся и самостоятельным явлением в области российского марте-
новского дела явилось применение нефти в отоплении сталепла-
вильных печей, введенное сначала на Сормовском механическом
заводе и получившего широкое распространение в мировой прак-
тике.
Важнейшим открытием в сталелитейном производстве явилось
изобретение рудного метода прямого получения литого металла
инженера Ю. М. Горяйнова на Александровском заводе в Екате-
ринославе, которое оказало огромное влияние на прогресс стале-
литейного производства, особенно на Урале28.
В связи с технической революцией резко возросла в 90-х годах
мощность российской металлургии, достигнув наивысших темпов
развития в мировом масштабе. Выплавка чугуна за 1890—1900 гг.
выросла с 56 млн до 179 млн пуд., или в 3,4 раза; производство
стали — с 26 млн до 135 млн пуд., или более чем в 5 раз, при
226
утроенных общемировых темпах в этот период. При этом более
60 % прироста металлургической продукции приходилось на долю
нового, Южного горнопромышленного района, который в эти годы
становится ведущей и основной металлургической базой стра-
ны.
В 1900 г. в южной металлургии было занято всего 52,9 тыс.
рабочих, из них металлургов — 22,4 тыс., составлявших в целом
до 16 % общего состава российских рабочих этой отрасли промыш-
ленности (329,5 тыс.), которые производили свыше половины всего
черного металла страны. Рост промышленной продукции здесь
резко опережал прирост численности рабочей силы и достигался
главным образом за счет коренного преобразования механизации
производства, обеспечившего гигантскую интенсификацию труда.
Средняя мощность механических двигателей на южных метал-
лургических заводах была в 25 раз больше, чем на старых пред-
приятиях горнозаводского Урала, и в 27 раз превосходила энерго-
вооруженность труда уральских рабочих.
В. И. Ленин в своем труде «Развитие капитализма в России»
указывал, что в 90-х годах XIX в. в южной металлургии России
наблюдался не просто количественный рост производительных
сил, а произошла подлинная «техническая революция», обеспе-
чившая победу крупной капиталистической машинной инду-
стрии 29.
Важнейшим фактором, стимулирующим технический перево-
рот, явился мощный прилив капиталовложений в черную метал-
лургию России, начавшейся со второй половины 80-х годов и
особенно возросший в абсолютных показателях к концу 90-х
годов XIX в.
Таблица 53
Рост капиталовложений в черную металлургию России
за 1875-1900 гг.*
Годы Приток капиталов в среднем за год, млн руб. Всего капиталов к концу периода, млн руб. Прирост по пятилетиям, %
1875-1880 3,34 39,8
1880-1885 2,02 49,9 25,4
1885-1890 16,9 134,3 169,1
1890-1895 9,8 183,2 36,4
1895-1900 26,2 314,3 71,6
* Струмилин С. Г. Черная металлургия в России и в СССР. С. 233.
Данные о капиталовложениях, зафиксированные в табл. 53,
характеризуют то, что за 1875—1885 гг. общий их прирост составил
всего 25,4 %, в то время как за следующее десятилетие 1885—
1895 гг. — 267 %. Огромный приток капиталовложений в черную
металлургию был связан в первую очередь с развитием южной
15*
227
металлургической базы. Так, в 1900 г. на Юге России насчиты-
валось 21 акционерное общество в металлургии с основным капи-
талом в 133,3 млн руб., в то время как на Урале их было 10 с
основным капиталом в 56,3 млн руб. В результате уральский
акционерный капитал составлял всего 42 % от южного 30. Необхо-
димо отметить, что за 90-е годы в развитии акционерного процесса
уральская горнозаводская промышленность продвинулась резко
вперед по сравнению с прошлыми десятилетиями, увеличив
более чем в 4 раза акционерный капитал. По сводным данным
историка Л. Е. Шепелева, в 1885 г. в России насчитывалось
55 металлургических горнопромышленных и металлообрабатываю-
щих акционерных компаний с общей суммой основного капитала
в 96,5 млн руб. Через 15 лет, в 1900 г., насчитывалось 330 обществ
с суммарной суммой основного капитала в 806,4 млн руб., что
свидетельствовало о возрастании акционерного капитала в базис-
ной отрасли тяжелой индустрии на 744,4 %. При этом подавляю-
щая доля принадлежала металлургическим предприятиям (черной
и цветной) — 93 компании с основным капиталом в 345,7
млн руб 31.
В 90-е годы усиливается процесс концентрации производства
и рабочих на капиталистических мощных предприятиях черной
металлургии. Особенно резко концентрация протекала в Южном
горно-металлургическом районе. В 1900 г. здесь на долю двух
заводов-гигантов (Новороссийского и Днепровского) с общим
производством свыше 20 млн пуд приходилось около 31 % всех
рабочих южных металлургических заводов, производивших до
38 % всей продукции (табл. 54):
Таблица 54
Концентрация производства и рабочих
на металлургических заводах Южной России в 1900 г.*
Группа заводов по производству, млн пуд. Число заводов Рабочие Продукция
тыс. чел. % к итогу млн пуд. % к итогу

До 1 3 1,7 3,8 2,1 1,2
От 1 до 5 4 4,1 9,1 13,9 8,1
От 5 до 10 4 10,1 22,4 32,1 18,8
От 10 до 20 4 15,2 33,8 58,3 34,1
Свыше 20 3 13,9 30,9 64,6 37,8
Всего 17 45,0 100,0 171,0 100,0
* Сборник статистических данных сведений о горнозаводской промышленности России
за 1900 г. СПб., 1903. С. 222-263.
Развитие промышленной революции в 80-90-х годах XIX в.
было тесным образом связано со становлением новых отраслей
228
Таблица 55
Удельный вес Донецкого бассейна в добыче каменного угля в России
за 1880—1900 гг., млн пуд.*
Год Общероссийская добыча В том числе в Донбассе
всего % к общероссийской добыче
1880 200,8 86,3 43,0
1885 261,0 115,1 44,1
1890 367,2 183,2 49,9
1895 555,5 298,3 53,7
1900 986,3 671,7 68,1
Сборники статистических сведений о горнозаводской промышленности России за 1880 —
1900 гг.; Бакулев Г. Д. Развитие угольной промышленности Донецкого бассейна. С. 651.
Приложение 1.
тяжелой промышленности и ростом новых промышленных рай-
онов.
Нарастающее использование машин в промышленности и
транспорте стимулировало быстрое развитие каменноугольной
промышленности. Здесь крупнейшим и ведущим центром новой
каменноугольной индустрии стал Донецкий угольный бассейн,
где за 1880—1900 гг. уровень угледобычи увеличился на 678,3 %
(табл. 55).
В 90-е годы произошел резкий скачок в развитии каменно-
угольной промышленности Донбасса, который превратился в эти
годы в основную топливную базу страны.
Резкий рост добычи угля сопровождался усилением концентра-
ции производства в Донбассе. В этот период мелкие крестьянские
копи, несмотря на свою многочисленность, стали играть совер-
шенно ничтожную роль в общем производстве. Показывая процесс
концентрации в каменноугольной промышленности Донецкого
бассейна, В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма
в России» приводил следующие данные на 1890 г.: 104 мелких
копи (с числом рабочих до 25 человек) давали лишь 2 % всей
добычи угля, тогда как 37 крупных и крупнейших (от 100 рабочих
и более 1000 тыс. человек) давали свыше 70 % всей добычи и
использовали около 3/5 числа рабочих 32. В 1900 г. 31 крупнейшая
угольная фирма с производительностью свыше 5 млн пуд (из
общего числа 280 действовавших донецких фирм) давала около
78 % всей добычи угля, на их копях было занято до 67 %
всех шахтеров Донбасса. Из них насчитывалось 11 самых круп-
нейших с добычей свыше 20 млн пуд., которые дали в 1900 г. свыше
44 % всей добычи донецкого угля. При этом самая крупная добыча
падала на богатейшие Корсунские копи общества Южно-Русского
каменноугольного производства, расположенные близ ст. Горловка
и Никитовка, где было добыто свыше 57,2 млн пуд. угля.
229
Особенностью развития каменноугольной промышленности
России, как и во всех странах капитализма, являлась слабая
механизация основного производственного процесса. Паровые
двигатели на шахтах в основном обслуживали вентиляцию, водо-
отлив и подъем угля на поверхность. Наиболее тяжелые работы
по добыче угля в забоях производились вручную с помощью
допотопной кайлы, обушка и лома. Вследствие этого в каменно-
угольной промышленности в эпоху промышленного переворота
были характерны экстенсивные формы эксплуатации труда,
использование ручного труда большой армии горных рабочих.
Так, в Донбассе численность горнорабочих в каменноугольной
промышленности увеличилась за 1885 — 1900 гг. с 17,5 тыс. до
84,2 тыс. человек, или на 381 %. Паровая энерговооруженность
на рабочего за этот период возросла с 0,20 л. с. до 0,48 л. с.,
или на 140 %.
За этот период средняя норма производительности труда
шахтера выросла всего лишь на 21,2 % (табл. 56) :
Таблица 56 Производительность и паровая энерговооруженность труда в каменноугольной промышленности Донбасса в 1885—1900 гг.*
Год Рабочие, тыс. Паровые двигатели Мощность на рабочего, л. с. Добыто угля на рабочего, тыс. пуд.
число мощность, тыс. л. с.
1885 17,5 137 3,6 0,20 6,6
1890 25,2 228 5,9 0,23 6,7
1895 32,5 356 10,3 0,32 9,2
1900 84,2 1,205 40,0 0,48 8,0
Прирост за 1885-1900 гг (%) 381 779,6 1011,1 140 21,2
* Сборники статистических сведений по горнозаводской промышленности России за 1885—
1900 гг.
В последние десятилетия XIX в. бурный рост переживала
нефтяная промышленность России, явившаяся подлинным дети-
щем промышленной революции в стране. Нефтяная промышлен-
ность в пореформенной России была сконцентрирована в Бакин-
ском районе Азербайджана. Важнейшими факторами, положив-
шими начало капиталистическому освоению нефтяной промышлен-
ности, явилась отмена в 1864 г. принудительного труда приписных
крестьян и ликвидация в 1872 г. откупной системы, длитель-
ное время тормозившей развитие этой отрасли промышленности.
С этого времени усиливается приток капитала в эту отрасль, что,
естественно, дает мощный толчок развитию производительных сил.
В 1872 г. на бакинских нефтяных промыслах была заложена
230
первая мощная буровая скважина, которая стала давать до
700 тыс. пуд нефти в сутки. В 1879 г. здесь уже насчиты-
валось более 300 буровых вышек. Открытие новых месторождений
на Апшеронском полуострове, первые мощные нефтяные фонтаны,
отмена акциза с керосинового производства — все это открывало
перспективу огромных прибылей и стимулировало повышенный
интерес крупного капитала к нефтяному делу. С конца 70-х годов
возникают крупные нефтепромышленные фирмы Нобеля, Шиба-
ева, Каспийского товарищества и другие, предприятия которых
получили высокое техническое оснащение. На крупных бакинских
нефтепромыслах стали интенсивно внедряться паровые двигатели,
улучшив технику бурения, что вызвало резкий рост произво-
дительности труда, снижение себестоимости добываемой нефти
и расширение масштабов нефтепроизводства.
Среднегодовая добыча нефти за 1870 — 1879 гг. составляла
7,4 млн пуд., за 1880 — 1889 гг. она возросла до 102,7 млн пуд, или
в 14 раз, за 1890—1900 г. — до 360,7 млн пуд, или в 3,5 раза
(табл. 57).
Таблица 57
Добыча нефти в Бакинском нефтяном районе
за 1875-1900 гг.*
Год
Млн пудов
Год
Млн пудов
1875 5,1 1890 226
1880 21,5 1895 431
1885 115,3 1900 601
* Сборники статистических сведений о горнозаводской промышленности России за 1886 —
1900 гг. СПб., 1888; 1892; 1897; 1903.
Удельный вес России в мировой добыче нефти в 1890 г. состав-
лял 38 %, повысившись до 51 % в 1900 г., в то время как США за
эти годы снизили свой удельный вес нефти с 60 % до 43 %.
В 80-х и особенно в 90-х годах XIX в. произошло становле-
ние бакинской нефтяной промышленности как крупнейшей отра-
сли тяжелой индустрии России. Именно в эти годы произошли
коренные изменения в технике нефтяного производства, как в
добыче, так и переработке, достигнуты значительные успехи в
части увеличения мощности паровых котлов и насосов, усовер-
шенствованы способы транспортировки и хранения нефтяных
продуктов, проложены трубопроводы на промыслах и в завод-
ских районах, появились нефтеналивные суда, вагоны-цистерны
для перевозки нефти и нефтепродуктов.
231
Коренные преобразования в сфере транспортировки нефтяных
грузов в 80—90-х годах обеспечили прогресс нефтяной промыш-
ленности.
Важнейшим техническим достижением в нефтеперерабаты-
вающей промышленности России явилось внедрение в производ-
ство нефтеперегонного дела непрерывно действующих аппаратов-
кубов, характерных для машинного производства, вошедших в
практику с 1882 г. До этого времени все бакинские нефтеперегон-
ные заводы работали по принципу периодической перегонки нефти,
что значительно снижало их производительность, повышало себе-
стоимость продукции и не позволяло удешевлять выпускаемые
нефтепродукты. Непрерывная перегонка нефти происходила авто-
матически, позволяя тем самым резко сократить рабочую силу,
получать ценные и большие выходы дистиллатов. В 90-х годах
развернулся массовый переход к непрерывной перегонке нефти,
что потребовало коренной перестройки нефтеперерабатывающих
заводов, значительного усиления мощности паросилового хозяй-
ства, применения мощных насосов для перекачки нефтепродуктов.
Если в 1893 г. в бакинской нефтеперерабатывающей промышлен-
ности насчитывалось всего 180 непрерывно действующих кубов,
составлявших около 16 % общего числа перегонных аппаратов,
то в 1901 г. их число возросло до 791, составив свыше 79 % общего
числа.
Перевооружение техники бурения, добычи и обработки нефти
в 80 —90-х годах на бакинских нефтепромыслах и заводах сопро-
вождалось расширением масштабов применения паровых двига-
телей. За 1878 — 1900 гг. число паровых машин увеличилось
с 97 до 2637, или в 27 раз.
Энерговооруженность труда рабочего возросла в 10,5 раза
(табл. 58):
Таблица 58
Рост энерговооруженности производства и труда
бакинской нефтяной промышленности
за 1878-1900 гг.*
Год Рабочие, тыс. Паровые машины Энерговооружен- ность на рабочего, л. с.
число мощность, тыс. л. с.

1878 2,8 97 0,5 0,18
1890 10,9 785 7,8 0,71
1900 33,4 2637 64,0 1,90
Во сколько раз 12 27 13 10,5
прирост
* Материалы для статистики паровых двигателей в Российской империи. СПб., 1882; Сбор-
ники статистических сведений о горнозаводской промышленности России за 1890 и
1900 гг.
Внедрение паровых двигателей в нефтяную промышленность
привело к бурному росту производительности труда и масштабов
232
производства. Коренная техническая перестройка, требующая
огромных капиталовложений, сопровождалась глубокими сдвигами
в структуре нефтяного производства, связанными с широким раз-
махом процесса концентрации и централизации производства и
капитала. Так, в 1890 г. в Бакинском районе из 70 нефтедобы-
вающих фирм было 8 компаний с добычей свыше 10 млн пуд,
составляя 63,5 % всей добычи. Через 10 лет, в 1900 г., из 152
нефтедобывающих фирм насчитывалось 13 компаний с добычей
свыше 10 млн пуд., концентрирующих 67 % всей добычи.
К числу крупнейших нефтепромышленных компаний с наи-
большей добычей нефти относилось Товарищество нефтяного
производства братьев Нобель, на долю которого в 1900 г. пришлось
86,4 млн пуд. нефти. Начав свою деятельность в конце 70-х годов,
эта нефтяная компания создавалась как нефтепромышленный
комплекс на крупнокапиталистической основе. В нем были скон-
центрированы все основные отрасли нефтяного производства —
нефтедобыча, нефтепереработка, керосиновое производство, транс-
портировка, сбыт. Создание мощной инфраструктуры в нефтяном
деле обеспечило этой компании исключительно быстрые темпы
роста производства и поражающую прибыльность. За 1879—
1883 гг. нефтедобыча товарищества «Бр. Нобель» возросла на
4820 %, ее удельный вес в общероссийской добыче к концу
этого периода достиг почти 26 %, а в общероссийском произ-
водстве керосина — 49 % 34. Акционерный капитал этой фирмы за
первое пятилетие ее деятельности вырос в 5 раз, в результате чего
он стал значительно превосходить основные капиталы многих
крупных бакинских нефтяных обществ. В конце 80-х годов нобе-
левская монополия прочно захватила ведущие позиции в бакин-
ской нефтяной промышленности, контролируя до трети всей
добычи нефти и производства керосина, развернув ожесточенную
борьбу за господство на внутреннем рынке России.
Важнейшим техническим изобретением, стимулирующим
быстрое развитие нефтяного дела, явилось создание и массовое
производство так называемых нобелевских форсунок, позволившие
широко использовать нефтяное топливо в промышленности и на
транспорте. До середины 80-х годов «остатки» нефтеперегонного
производства, получившие впоследствии наименование мазута,
достигали до 70 % перегонявшейся на керосин бакинской нефти.
В связи с отсутствием сбыта они сжигались либо сбрасывались
в море. Нобелевские форсунки позволили распылять мазут струей
пара в паровых котлах, получив широкое распространение в
фабрично-заводской промышленности, в пароходстве и на железно-
дорожном транспорте.
В первой половине 90-х годов началось массовое внедрение
нефтяных форсунок в паровые двигатели для промышленно-
транспортного производства. С этого периода мазут превращается
в важнейшее энергетическое топливо, вызвав бурный спрос и
огромный рост цен на него на внутреннем рынке. Этот решающий
233
Таблица 59
Соотношение производства мазута и керосина
бакинской нефтеперерабатывающей промышленности за 1894—1900 гг.’
Керосин % к итогу
всего, млн руб.
цена, пуд.
% к итогу
всего, млн пуд.
Мазут % к итогу
всего, млн руб.
цена, пуд.
% к итогу
всего, млн пуд.
Итого мазута и керосина млн руб.
млн пуд.
фактор в кратчайший срок
превратил выработку топ-
ливного мазута в основную
цель производства, преобра-
зовав бакинскую нефтяную
промышленность в базисную
отрасль тяжелой индустрии,
производящую топливо для
производственного потребле-
ния.
По данным статистики,
«мазутное» направление ста-
ло доминировать в бакин-
ской нефтеперерабатываю-
щей промышленности при-
мерно с 1893—1894 гг., до-
стигнув 59 % общего произ-
водства. К 1900 г. доля
мазута поднялась до 68 %.
В стоимостном выражении
ценность мазута за 1894—
1900 гг. поднялась на 448 %,
способствуя огромному обо-
гащению крупных нефтепро-
мышленников.
Приведенные в табл. 59
данные говорят о том, что за
шестилетие 1894 —1900 гг.
цена на мазут возросла на
300 %, керосина — на 283 %.
При этом выручка за мазут
в 1,5 раза была выше чем
за керосин, стимулируя неф-
тепромышленников к расши-
рению производства этого по-
истине «драгоценного», по
меткому замечанию
Д. И. Менделеева35, топли-
ва. Известно, что нефтяной
мазут содержал в себе мно-
го ценнейших видов смазоч-
ных масел и прочих легких
фракций, имеющих большое
народнохозяйственное зна-
чение, которые хищничес-
ки уничтожались капитали-
стами в погоне за прибы-
лями.
234
Таким образом, промышленная революция в противоречивой
форме утверждала становление базисных отраслей тяжелой инду-
стрии страны, что вело «к полному перевороту в технике и к
широкому употреблению машин» 36.
Качественные сдвиги
в структуре промышленного производства
Завершающий этап промышленной революции в России был
связан с становлением производственной инфраструктуры, основ-
ными компонентами которой были паровой транспорт и промы-
шленная энергетика.
С 90-ми годами связан наивысший пик железнодорожного
строительства, огромный размах которого определил в основном
и масштабы роста промышленного производства, в первую очередь
тяжелой индустрии. За 1893—1900 гг. в России было выстроено
более 150 новых железных дорог протяженностью в 22 тыс. верст,
что составило 40 % всей железнодорожной сети страны. В эти
годы было завершено создание общероссийской сети железных
дорог, ставшей важнейшим объединяющим фактором в процессе
складывания единой системы капиталистического хозяйства,
обеспечивающей связь и единство путей сообщения промышлен-
но развитой европейской части с окраинами страны. В Евро-
пейской России окончательно складываются восемь основных
железнодорожных узлов, охватывающие важнейшие экономи-
ческие районы. Ведущее место в российской железнодорожно-
транспортной системе принадлежало Московскому узлу, обслу-
живающему наиболее развитые губернии Центрального промы-
шленного района: Московскую, Владимирскую, Калужскую,
Костромскую, Тверскую, Тульскую, Рязанскую и др. В 1900 г.
здесь было сконцентрировано до 33 тыс. верст железных дорог,
или свыше 62 % российской железнодорожной сети,
более 33 % общей стоимости производства и 40,4 % всей числен-
ности рабочих обрабатывающей промышленности37. Здесь был
сосредоточен основной центр текстильной и металлообрабатываю-
щей промышленности страны. Москва являлась главным железно-
дорожным узлом и центром внутреннего капиталистического
рынка России. С Москвой были связаны 10 железнодорожных
линий: Москва—Петербург, Москва—Нижний Новгород, Москва—
Казань, Москва—Саратов—Астрахань, Москва—Курск, Москва—
Брянск—Киев, Москва—Смоленск—Брест, Москва—Виндава,
Москва—Ярославль—Архангельск, Москва—Савелово. В резуль-
тате разветвленная железнодорожная сеть связала Москву с основ-
ными промышленными районами страны и морскими портами на
Балтийском, Белам, Каспийском и Черном морях.
Другим крупнейшим железнодорожным узлом был Петербург,
являвшийся ведущим морским портом страны. Столица была
соединена семью основными железнодорожными линиями с Мос-
квой, Уралом, Приднепровьем, Прибалтикой, Привислинским
235
краем и Финляндией. Общая производительность Петербургского
промышленного района достигала 12,3 % общей стоимости обще-
российского производства. Здесь было сосредоточено 11,5 % от
общего состава рабочих обрабатывающей промышленности страны.
В 90-х годах Петербургский район окончательно утвердился как
главный центр машиностроения, на предприятиях которого в
1897 г. было выработано до 26 % всей общеимперской продукции.
Третьим важнейшим железнодорожным узлом страны стал
Харьков — центр Южного горнопромышленного района. Становле-
ние новой топливно-металлургической базы на Юге России вызвало
создание в этом районе разветвленной сети железных дорог протя-
женностью до 5 тыс. верст, сконцентрированных в Донбассе и
Кривбассе. Стоимость производства обрабатывающей промышлен-
ности Южного района в 1900 г. достигала 20,6 %. Общая числен-
ность промышленного пролетариата этого района достигала 335
тыс. человек, что составляло около 18 % общей армии промышлен-
ного пролетариата России 38.
Как уже отмечалось выше, определяющую роль в развитии
южной топливно-металлургической базы играла Екатерининская
железная дорога. Развитие последней шло параллельно с ростом
и усилением тяжелой индустрии Юга России. В то время как
Южный район превратился в главный центр горно-металлурги-
ческой промышленности России, так и Екатерининская железная
дорога заняла первое место среди всей российской железно-
дорожной сети по размерам грузовых товарных перевозок. К 1901 г.
эксплуатационная длина Екатерининской железной дороги состав-
ляла 2135 верст, из них с двойной колеей было 40 % всех путей.
К этой магистрали примыкали 102 частные подъездные ветки
длиной в 310 верст, ведущие к различным фабрично-заводским
предприятиям, каменноугольным и железорудным копям.
В районе Екатерининской железной дороги действовали более
770 промышленных предприятий, где доминирующее положение
занимали предприятия тяжелой индустрии.
Значительное развитие получила железнодорожная сеть в
обширном Юго-Западном районе страны, включающем Киевскую,
Полтавскую, Черниговскую, Подольскую, Волынскую и Бессараб-
скую губернии. Здесь доминировала пищевая промышленность,
особенно сахарное производство (до 60 % общероссийского произ-
водства сахара). Железнодорожная сеть в этом районе составляла
свыше 4,5 тыс. верст, где было занято свыше 15 тыс. железно-
дорожников.
Разветвленная сеть железных дорог охватывала Прибалтику
с центром в Риге. В данном районе было сосредоточено до 1,7 тыс.
верст железных дорог и более 10 % общей стоимости производ-
ства обрабатывающей промышленности России. Ведущее место
занимали заводы тяжелого машиностроения, которые произво-
дили до 17 % общероссийской продукции этой отрасли.
Для развития Уральского горно-металлургического района
важное значение имела постройка Самаро-Златоустовской желез-
236
ной дороги (1892 г.) и Уральской (Екатеринбург—Челябинск,
1896 г.), соединивших этот промышленный край с Европейской
Россией. В конце 90-х годов здесь насчитывалось 1,1 тыс. верст,
где было занято до 9,5 тыс. железнодорожных рабочих.
В конце XIX в. значительного развития достигло Закавказье
с ведущим Бакинским нефтепромышленным районом, где было
сконцентрировано до 78 % всей суммы промышленного производ-
ства и до 60 % фабрично-заводских рабочих этого региона. Основ-
ным железнодорожным узлом был Баку, от которого шли две
магистрали — Баку—Батум и Баку—Петровск протяженностью
около 1 тыс. верст.
Важное значение для экономического развития страны имело
государственное крупномасштабное железнодорожное строитель-
ство на окраинах страны. С 1891 г. развернулась постройка
крупнейшей Транссибирской магистрали длиной свыше 5 тыс.
верст, которая сооружалась чрезвычайно скоростными темпами,
не имевшими в мировой практике в тот период себе равных.
Эта магистраль, состоящая из 12 основных и вспомогательных
линий, к 1900 г. открыла прямое паровое сообщение между
Европейской Россией и Дальним Востоком. Для связи Сибир-
ской магистрали с вывозным портом на Севере — Архангельском
была выстроена в конце 90-х годов Пермь—Котласская железная
дорога длиной более 800 верст.
С 1880 по 1898 г. была выстроена крупнейшая Средне-азиатская
магистраль в 2,4 тыс. верст, связавшая в неразрывный узел хозяй-
ство Средней Азии с экономикой Европейской России; она непо-
средственно способствовала возникновению и развитию капита-
листических форм хозяйства в этом регионе.
К концу XIX в. железные дороги пролегли во всех губер-
ниях Европейской России и семи областях азиатской части страны.
Они соединили 44 % всех российских городов 39.
Индустриальный рост российской экономики в завершающий
период промышленной революции нашел яркое отражение в
железнодорожных перевозках. В общем объеме железнодорожного
товарного движения за 1893—1900 гг. 2/з занимали промышленные
грузы, а среди них более половины — топливно-металлургическая
продукция. Сельскохозяйственные грузы давали немногим более
1 /з всех перевозимых товаров.
Со второй половины 80-х годов грузооборот российских желез-
ных дорог во всевозрастающих масштабах стала заполнять
продукция добывающей капиталистической промышленности.
Особенно сильное увеличение в абсолютных цифрах дали топлив-
ные минеральные грузы — каменный уголь и нефть. Только за
пятилетие с 1893 по 1897 г. доля нефти и нефтегрузов ко всем
перевозкам топлива возросла в 2 раза — с 16,5 до 35,6 %. Одновре-
менно усилился процесс вытеснения древесного топлива и рост
потребления лесных строительных материалов.
В 80 —90-х годах российский железнодорожный транспорт стал
важнейшей отраслью капиталистического хозяйства. Характерной
237
тенденцией этого всеобъемлющего процесса был быстрый рост
грузооборота на железных дорогах и все больший территориальный
охват ими народного хозяйства страны. Это обстоятельство проя-
вилось в увеличении среднего пробега грузов как важном показа-
теле железнодорожных перевозок из наиболее отдаленных районов.
Если пробег грузов за 80-е годы возрос всего на 15 %, то в сле-
дующее десятилетие, за 1889—1898 гг., — на 101 %, или в 6,7 раза
больше. Общий грузооборот за 1880—1889 гг. увеличился на
34 %, а за 1889—1898 гг. — на 78 %, т. е. темпы грузооборота
возросли более чем вдвое (табл. 60). При этом темпы роста
товарного движения были значительно быстрее, чем количествен-
ный прирост железных дорог, что свидетельствовало о важных
качественных изменениях в системе эксплуатации железнодорож-
ного транспорта, глубоком охвате им сферы капиталистического
товарообращения.
Таблица 60
Рост грузооборота железных дорог России
за 1880-1898 гг.*
Год Длина, верст Грузооборот, млрд пуд. Пробег грузов, млрд пудо-верст 1 Г рузооборот | на версту, I тыс. пуд.
1880-1884 21 611 2707 649,6 125
1885-1889 24 882 3628 747,9 146
1890-1894 27 940 4648 989,2 166
1895-1898 34 161 6470 1504,5 189
Прирост за 1880- 58,1 139 131,6 51,2
1898 гг., %
♦ Статистические сборники Министерства путей сообщения за 1880—1898 гг.; Билимо-
вич А. Д. Товарное движение на русских железных дорогах. Киев, 1902. Приложение.
С. 2-3.
В 1900 г. в общем железнодорожном грузообороте страны
(по сумме отправленных и полученных грузов) наибольшую
величину составлял удельный вес горнопромышленного Юга Рос-
сии — 31,1 %, затем шли центральные районы страны (Москов-
ский промышленный и Центрально-Черноземный) — 17,7 %,
Запад и Северо-Запад — 12,2 %, Уральский горнопромышленный
район — 2 %, Сибирь и Дальний Восток—2,8 %, Казахстан и
Средняя Азия — 2 % 40.
В последнюю четверть XIX в. грузооборот на железнодорожном
транспорте рос быстрее, чем на водном. За 20 лет с 1876 по
1895 г. товарное движение всех грузов увеличилось на водном
транспорте на 44 %, на железных дорогах — на 115 %, т. е. более
чем в 2,5 раза41. По водным путям перевозились преимуще-
ственно массовые грузы малой скорости — лес, хлеб, нефть, соль.
К 90-м годам сложилась определенная устойчивость в распре-
делении грузооборота между железнодорожным и водным транс-
238
портом: около 65 % всех перевозок шло по железным дорогам
и около 35 % — по рекам и каналам. При этом половина всего
внутреннего водного грузооборота приходилась на главную водную
магистраль страны — Волгу с ее притоками, основные речные
порты которой были связаны с железными дорогами.
Крупномасштабное железнодорожное строительство сопровож-
далось коренными преобразованиями в организационной структуре
железнодорожного транспорта в плане его огосударствления и
укрупнения. В 1900 г, государству принадлежало 70 % железно-
дорожной сети страны, разделенной на 23 крупных железнодорож-
ных магистрали общим протяжением 34 тыс. верст, на которых
работало свыше 400 тыс. железнодорожных рабочих и служащих.
Частные железные дороги общей длиной в 16 тыс. верст находи-
лись в руках семи крупнейших монопольных обществ. Здесь
работало свыше 150 тыс. железнодорожников. Новая крупнокапи-
талистическая система хозяйства на железнодорожном транс-
порте России свидетельствовала об углублении процесса обобще-
ствления производства и труда, требующего централизованного
управления в этой передовой отрасли экономики страны.
В 80—90-х годах произошли важные сдвиги в развитии рос-
сийского речного и морского пароходства, связанные с корен-
ными техническими преобразованиями. В первую очередь это
было связано с внедрением нефтяного топлива, которое давало
не только 60 % экономии, но и открывало большую перспективу
в создании более экономичных и быстроходных судов. На волжском
флоте мазут впервые был применен как топливо в 1884 г. на
пароходах общества «Кавказ и Меркурий», а к началу 90-х годов
принял массовое распространение. В 1900 г. на мазуте работало
50 % речных пароходов, на каменном угле — 32 %, на дровяном
топливе — 18 % от всех судов.
Переворот в топливном балансе речного судоходства вызвал,
в свою очередь, массовое строительство новых железных и сталь-
ных пароходов взамен деревянных, а также нефтеналивных барж.
В 80-х годах темпы постройки новых пароходов по сравнению
с предшествующим десятилетием возросли в 4 раза, достигнув
93 судов в год, а в 90-е годы — до 147 пароходов в год. Всего
за 1881 — 1900 гг. общая численность речных пароходов выросла
на 240 %, а их мощность в 2,5 раза (табл. 61). При этом
в отличие от 60—70-х годов, когда подавляющая часть судов
строилась за границей, в 80—90-х годах стало преобладать оте-
чественное судостроение. К 1900 г. более 2/з речных пароходов
были построены в России. В речном флоте доминировали желез-
ные паровые суда, количество которых в 1900 г. достигло 2805,
или 85 % общего состава. Подъемная способность грузовых паро-
ходов равнялась 207,3 млн пуд. Общая строительная стоимость
речных пароходов — 133,2 млн руб. 42.
Непаровые суда продолжали играть еще большую роль в
перевозках массовых грузов, особенно зерна, соли, строитель-
ных материалов, леса, угля и пр. В 1900 г. в речном флоте
239
насчитывалось 22,9 тыс. непаровых деревянных судов с подъем-
ной вместимостью в 674,2 млн пуд, что в 3 раза превосходило
по объему грузовое пароходство. Их общая строительная стои-
мость — 60,6 млн руб. Из них 20 % служили только одну или
две навигации. Ежегодно строилось до 6 тыс. новых непаровых
судов на сумму свыше 8 млн руб.
Таблица 61
Рост речных пароходов в судоходстве Европейской России
в 1881 —1900 годах*
Число пароходов Мощность, тыс. номинальных сил
1881 968 66,7
1890 1824 103,2
1895 2539 129,8
1900 3295 165,0
* Статистический сборник Министерства путей сообщения. СПб., 1883. Вып. 8, ч. 2. С. 41;
Там же. Вып. 34. СПб., 1893. С. 20; Речной флот (паровой и непаровой) Европейской
России по переписи 1900 г. СПб., 1902. Вып. 3. С. 2.
В 90-х годах в бассейне Волги было сосредоточено 36 % всех
непаровых судов и до 55 % речных пароходов (1718 судов), поло-
вина из них приходилась на грузовые буксиры, которые перево-
зили в основном нефть 43.
В это же время произошел существенный сдвиг в развитии
морского парового флота. Если за 1873—1883 гг. численность
пароходов возросла всего на 62 единицы, или на 41 %, то за
1883—1893 гг. — на 114, а за 1893—1901 гг. — на 419. При этом
тоннаж морских судов в начале 900-х годов по сравнению с 1873 г.
увеличился на 355 %.
За 1873—1901 гг. общая численность паровых судов русского
морского торгового флота возросла со 150 до 745, или в 5 раз,
по тоннажу — с 57,2 тыс. т до 364,4 тыс. т, или
в 6,4 раза. Наиболее быстро развивался паровой флот на Каспий-
ском море, увеличившийся за указанный период по количеству
судов в 17 раз, а по вместимости в 30 раз 44. При этом решающий
сдвиг в развитии каспийского парового судоходства произошел
в 90-х годах. В этот период в общем грузообороте российского
коммерческого флота (в малом каботаже) удельный вес грузо-
перевозок на Каспийском море был выше, чем на всех других
морях России, вместе взятых. Хотя по тоннажу паровых судов
на каспийский торговый флот приходилось около 31 % общерос-
сийского тоннажа, но по интенсивности каботажных грузопере-
возок он шел впереди. В конце 90-х годов наливные нефтяные
грузы на Каспийском море достигали 81 % общего грузооборота.
Бурный рост нефтеперевозок на Каспии вызвал в этот период
огромное развитие торговых портов, особенно Баку и Астрахани.
В начале XX в. Бакинский порт по масштабам грузооборота на
240
40 % превысил Петербургский и на 63 % Одесский торговые
порты4 . Эти важные сдвиги в развитии внутреннего коммер-
ческого судоходства были непосредственно связаны с коренными
изменениями в топливном балансе в промышленности и на транс-
порте страны.
В 80-х годах общероссийский процесс перестройки топливно-
энергетической базы, связанный с интенсивным этапом развития
промышленной революции, особенно широко проявился на желе-
знодорожном транспорте. За 1881 — 1892 г. весь прирост потребляе-
мого топлива на железных дорогах, выросший на 50 %, был
исключительно за счет минерального топлива. В 1892 г. последнее
составляло почти 70 % всего топливного баланса железных дорог.
При этом донецкий каменный уголь играл основную роль в
топливном балансе железных дорог, которые с 80-х годов стали
основными его потребителями. В последующие годы использование
донецкого каменноугольного топлива железнодорожным транс-
портом, возрастая в абсолютных размерах, стало заметно сни-
жаться в относительных масштабах. Так, в 1890 г. железные
дороги, увеличив потребление донецкого угля вдвое, в то же
время сократили свою долю в общем объеме потребления каменно-
угольного топлива в народном хозяйстве до 31 % 46. При этом резко
возросла доля обрабатывающей промышленности в потреблении
донецкого каменного угля, в первую очередь на предприятиях
тяжелой индустрии.
По статистическим данным, удельный вес минерального
топлива в топливном балансе на предприятиях обрабатывающей
промышленности России в 1890 г. был следующим 47:
Производство % Производство %
Металлическое 84,4 Бумажное 29,3
Текстильное 47,8 Силикатное 25,2
Пищевкусовое 54,6 Деревообрабатывающее 6,5
Химическое 53,1
За период с 1881 по 1893 г. численность фабрично-заводских
предприятий, внедривших индустриальную энергетику, возросла
более чем в 3 раза 48, что являлось важным показателем пере-
стройки ведущих отраслей промышленности в сторону интенси-
фикации машинного производства.
Со второй половины 80-х годов усиливается внедрение нефтя-
ного топлива в машинное производство. Как отмечалось выше,
большая теплотворная способность, удобство потребления и деше-
визна мазута способствовали утверждению его в важнейший вид
топлива для паровых двигателей. В эти годы в ряды потреби-
телей нефтяного топлива перешли Каспийский морской и Волж-
ский речной флот, крупные железные дороги и фабрично-заводские
предприятия Центрального промышленного и Средне-Волжского
районов страны. В 1892 г. из общего количества 110 млн пуд нефтя-
ного топлива, израсходованного по стране, на долю морского и
речного судоходства пришлось 50 %, железных дорог — 22 %,
16. Заказ № 2055
241
фабрично-заводской промышленности — 28 % 49. На железно-
дорожном транспорте потребление нефтяного топлива за 1882 —
1892 гг. выросло почти в 15 раз - с 1,7 млн до 24 млн пуд, или
около 19 % всего топливного баланса железных дорог. К 1900 г.
потребление нефтяного топлива возросло до 108 млн пудов, достиг-
нув 34 % топливного баланса железных дорог. Нефть стала доми-
нирующим видом топлива на Закавказской, Владикавказской и
Средне-азиатской магистралях. В этот период минеральное топливо
составляло до 74 % топливного баланса железнодорожного транс-
порта 50.
Интенсивное развитие технической революции обусловило к
концу 80-х годов важные структурные изменения в российской
промышленности. Ведущие отрасли легкой индустрии — текстиль-
ная и пищевкусовая — стали развиваться более низкими темпами,
чем отрасли тяжелой промышленности. Особенно четко эта тенден-
ция стала прослеживаться в области темпов энерговооруженности
производства. За период 1878—1890 гг. мощность паровых дви-
гателей на предприятиях тяжелой промышленности (группа «А»)
выросла на 144 % (с 60,4 тыс. до 157,4 тыс. л. с.), а по отраслям
легкой и пищевкусовой промышленности (группа «Б») — на
112 % (с 78,3 тыс. до 167,7 тыс. л. с.) 51. В этот период темпы
прироста рабочей силы на предприятиях тяжелой промышленности
на 10 % превысили прирост рабочей силы в отраслях легкой
и пищевой индустрии.
В 1890 г. по абсолютным показателям паровая энергетика
преобладала в отраслях легкой и пищевой индустрии (на ее долю
приходилось 66 % всего количества паровых машин и 51,5 % энер-
гетической мощности паровых двигателей). Но уже наметилась
в области энерговооруженности труда тенденция усиления отрас-
лей тяжелой промышленности: здесь на одного рабочего прихо-
дилось 0,28 л. с. против 0,24 л. с. в легкой и пищевой.
Прогресс машинной индустрии в 80-е годы проявился в тер-
риториальном распространении паровой энергетики. За период
1878—1892 гг. мощность паровых двигателей в общероссийском
промышленном производстве возросла со 115 тыс. до 345,2 тыс.
л. с., или в 3 раза. При этом на пять ведущих промышленных
губерний Европейской России — Петербургскую, Московскую,
Владимирскую, Екатеринославскую и Киевскую приходилось
свыше трети всей мощности паровых двигателей промышленного
производства страны 52. В. И. Ленин, анализируя динамику разви-
тия паровой энергетики в России в территориальном масштабе,
отмечал, что эти процессы «наглядно показывают образование
двух новых индустриальных центров: в Польше и на Юге»,
где мощность паровых сил за 16 лет возросла в 10—12 раз. Он под-
черкивал, что «на этих данных обнаруживается особенно быстрый
рост промышленности, изготовляющей предметы производитель-
ного потребления, именно горной и металлургической промышлен-
ности», где возрастание количества паровых двигателей было
гораздо интенсивнее, чем возрастание всего числа паровых машин
242
во всей промышленности России. Подчеркивая эту важнейшую
особенность развития промышленного производства в этот период,
В. И. Ленин указал, что «промышленность, изготовляющая сред-
ства производства, занимает все большую и большую долю всей
промышленности» 53.
Несмотря на ускоренное наращивание производственных мощ-
ностей, паровая энергетика промышленного производства России
в начале 90-х годов продолжала еще резко отставать от ведущих
стран капитализма. Это объяснялось тем, что Россия отличалась
крайней неравномерностью распределения мощности паровой
энергетики между отдельными отраслями народного хозяйства
страны. В 1890 г. мощность паровой энерговооруженности промыш-
ленного производства России была более чем в 10 раз меньше
мощности индустриальной энергетики Англии и в 20 — меньше
энергетики США (табл. 62):
Таблица 62
Распределение мощности паровой энергетики в России
и ведущих странах капитализма
в начале 90-х годов XIX в., тыс. л. с.*
Страна Промышленность Железные дороги Пароходства — морское, речное Итого общая мощность
мощность % к итогу мощность % к итогу мощность % к итогу

Россия 325 10,6 2 000 64,8 760 24,6 3 085
Англия 3500 27,3 4 000 31,4 5278 41,3 12 778
Германия 1846 41,1 2 260 50,3 386 8,6 4 492
США 7100 28,6 16 300 65,8 1400 5,6 24 800
* Брандт А. А. Очерки истории паровой машины и применения паровых двигателей в Рос-
сии// Сборник Института инженеров путей сообщения. СПб., 1892. Вып. XXII; Соло-
вьева А. М. Развитие паровой энергетики в промышленном производстве России в XIX в. //
История СССР. 1978. № 2. С. 33.
Из табл. 62 видно, что в стране около 90 % всей мощности
было сконцентрировано в сфере парового транспорта (железных
дорог и пароходства). А ее доля в промышленности была незна-
чительна, составляя всего 10,6 %, в то время как в Германии —
41, Англии — 27,3, США — 28,6 %. Эти показатели лишний раз
подчеркивают о значительном отставании российской промышлен-
ности, техническая модернизация которой тормозилась общей
отсталостью капиталистической экономики страны, развиваю-
щейся под эгидой полукрепостнического режима самодержавия.
В период экономического подъема 90-х годов XIX в. произошел
гигантский скачок в развитии производительных сил российского
капитализма. Важнейшая особенность этого периода, к сожалению
недостаточно изученного в литературе, заключалась в оконча-
тельном складывании индустриально-технической базы, связанной
с созданием комплекса крупных предприятий тяжелой индустрии,
качественно изменившей экономическую структуру страны.
16*
243
В последнее десятилетие XIX в. развитие промышленного
производства России шло в 8 раз быстрее, чем отсталого сельского
хозяйства, обремененного крепостническими пережитками. По
приблизительным подсчетам, рост промышленного производства
в ценностном выражении в 90-х годах составил 130 %, а сельского
хозяйства — всего 17 % 54. В результате доминирующее ранее
по общей производительности сельское хозяйство России стало
уступать свое место интенсивно растущей индустрии.
В ходе экономического подъема 90-х годов в российской про-
мышленности завершился в основном технический переворот в
области энерговооруженности производства. Мощность паровых
двигателей фабрично-заводской промышленности России за 1890—
1900 г. выросла с 325,1 тыс. л. с. до 1294,5 тыс. л. с., или на 300 %.
При этом коренной сдвиг в энерговооруженности промышленности
произошел в основном за счет качественной перестройки энерге-
тической базы отраслей тяжелой индустрии. За десятилетие свод-
ная мощность паровой энергетики тяжелой индустрии (груп-
пы «А») увеличилась на 345 %, а отраслей легкой и пищевку-
совой промышленности (группа «Б») — на 190 %. В результате
в тяжелой промышленности резко возросла энерговооруженность
труда, достигнув 0,70 л. с. на одного рабочего, по сравнению
с 0,57 л. с. в легкой и пищевой промышленности (табл. 63).
С. Г. Струмилин, указывая на мировой рекордный уровень
роста паровой энерговооруженности труда в 90-х годах в России,
составивший за десятилетие 178 % (против 100 % в США в этот
период), писал о «сверхамериканских темпах» этого процесса
в российской экономике 55. Быстрые темпы внедрения паровой
энергетики в тяжелую индустрию вызвали принципиальные струк-
турные изменения в производственном процессе, обусловив более
быстрое возрастание мощности механических двигателей по срав-
нению с ростом численности рабочей силы, что означало непре-
рывное увеличение энерговооруженности, преобладание факторов
механизации над ручным трудом. Этот важнейший результат
вызвал коренные сдвиги в росте производительности труда, повы-
сив средние показатели выработки на рабочего в тяжелой индуст-
рии на 83 %, а в легкой и пищевкусовой — на 30 %, что, в свою
очередь, обусловило быстрое расширение промышленного произ-
водства страны.
Победа машинной индустрии в экономике капиталистической
России сопровождалась глубокими изменениями в отраслевой
структуре промышленного производства. Характерной чертой
экономического развития страны стал преимущественный рост
отраслей тяжелой индустрии, связанный с производством средств
производства, темпы прироста которых были в среднем за десяти-
летие вдвое выше, чем в легкой и пищевой промышленности.
За 1896 — 1900 гг. темпы роста стоимости продукции отраслей
группы «А» достигли наивысшего пика, увеличившись за пяти-
летие на 53 % против 14 % отраслей группы «Б», или в 3,8 раза
больше56. В целом за десятилетие продукция тяжелой промы-
244
Таблица 63
Динамика паровой энерговооруженности крупной промышленности России за 1878—1900 гг.*
Отрасль промышленности 1878 г. 1890 г. 1900 г.
Рабочие, тыс. Мощность паровых машин, тыс. л. с. Энерго- вооружен- ность рабочего Рабочие, тыс. Мощность паровых машин, тыс. л. с. Энерго- вооружен- ность рабочего Рабочие, тыс. Мощность паровых машин, тыс. л. с. Энерго- вооружен- ность рабочего
Группа «А» Топливная:
каменноугольная 22,6 2,4 0,10 40,6 17,2 0,42 109,2 63,5 0,59
нефтяная (добыча и 2,8 0,5 0,18 10,9 7,8 0,71 33,4 64,0 1,90
переработка)
Металлургия (черная и 179,3 27,9 0,15 246,0 58,2 0,23 345,2 319,0 0,90
цветная)
Металлообрабатывающая 54,2 10,4 0,19 68,5 34,5 0,50 88,2 112,1 1,27
Машиностроение 49,0 10,6 0,21 49,1 11,0 0,20 147,6 41,4 0,28
Химическая 10,4 1,5 0,14 32,5 7,8 0,24 80,4 23,0 0,28
Силикатная 21,8 1,1 0,05 72,4 4,9 0,06 128,0 35,6 0,28
Деревообрабатывающая 15,7 6,0 0,38 36,1 16,0 0,44 74,0 42,4 0,57
Итого 355,8 60,4 0,17 556,1 157,4 0,28 1006,0 701,0 0,70
Группа «Б»
Текстильная 364,6 34,7 0,10 431,9 89,4 0,27 621,5 374,7 0,60
Бумажно-полиграфическая 11,3 4,6 0,40 29,1 11,8 0,40 66,7 47,1 0,70
Кожевенная, обработка 27,6 0,6 0,02 39,7 2,8 0,07 46,6 7,8 0,16
животных продуктов
Пищевкусовая 126,2 38,4 0,30 203,0 63,7 0,30 294,4 164,3 0,52
Итого 529,7 78,3 0,16 703,6 167,7 0,24 1029,2 593,9 0,57
1900 г. Энерго- вооружен- ность рабочего
1 Мощность паровых машин, тыс. л. с.
Рабочие, тыс.
1890 г. Энерго- вооружен- ность рабочего
Мощность паровых машин, тыс. л. с.
1 Рабочие, тыс.
00 00 Энерго- вооружен- ность рабочего
Мощность паровых машин, тыс. л. с.
Рабочие, тыс.
Отрасль промышленности
тленности возросла в 2,8, а про-
дукция легкой и пищевкусовой —
в 1,6 раза. По подсчетам С. Г. Стру-
милина, в 1900 г. удельный вес
отраслей, производивших средства
производства, в общей сумме обще-
российской продукции достиг
46,5 % против 30 % в 1890 г.57 По
уточненным подсчетам В. И. Бовы-
кина, на 1900 г. удельный вес груп-
пы «А» в стоимости продукции
российской промышленности был
40 %, группы «Б» — 60 %. Доля
отраслей металлической промыш-
ленности составляла примерно
23 %, а текстильной промышлен-
ности — 26 %.58 Эти показатели
свидетельствуют о коренных сдви-
гах в структуре российского про-
мышленного производства, где
первостепенное значение имеет
развитие металлургии как фунда-
мента крупной машинной инду-
стрии в капиталистической эконо-
мике страны. Специалистами уста-
новлено, что продукция, вырабаты-
ваемая рабочим в металлургии,
создает возможность производи-
тельного труда для 8 и более чело-
век в других отраслях народного
° 59
хозяйства .
Интенсивные темпы развития
металлургии на завершающем эта-
пе промышленной революции со-
здали возможность обеспечить
внутреннее потребление продук-
ции тяжелой индустрии за счет
отечественного производства, доля
которого выросла в среднем за этот
период с 47 до 80 %60. В то же
время металлургия, обеспечивая
техническую возможность разви-
тия различных отраслей промыш-
ленности, в наибольшей степени
способствовала разширению масш-
табов производства в целом, а
также и его концентрации. В 90-е
годы общая численность промыш-
ленных предприятий сократилась
246
на 26,5 %, в то время как их ценность производства удвоилась,
а сумма производства на одно предприятие возросла более чем
в 2,5 раза (табл. 64).
Таблица 64
Расширение и концентрация промышленного производства
в России
в 1890-1900 гг.*
Отрасли промышлен- ности Число предприятий Сумма производства, млн руб. Прирост суммы производ- ст ва за 1890 — 1900 гг. на пред- приятие, %
1890 г. 1900 г. прирост-|- убыль—, % 1890 г. 1900 г. прирост, %
Угольная 336 399 + 18/7 23,3 84,8 264,0 206,6
Нефтяная 327 369 + 12,8 29,9 197,0 745,5 484,1
Металличе- ская 2 474 3 110 + 25,7 260,7 680,8 161,1 107,7
Добыча про- чих полез- ных иско- паемых 2 349 2 706 + 15,2 57,3 66,8 16,6 1,2
Силикатная 2 385 1 591 -33,3 32,6 80,7 147,5 270,1
Лесообра- ботка 1 268 1 881 +48,3 58,1 153,3 163,9 77,9
Химическая 1 821 653 -64,1 67,7 131,2 93,8 440,0
Обработка живот, продуктов 3 234 1 569 -51,5 60,8 118,8 95,4 302,7
Текстильная 2 616 2 192 — 16,2 497,4 805,2 61,9 93,2
Пищевкусо- вая 15 169 9 018 -40,5 494,7 767,4 55,1 161,0
Итого 31 979 23 488 —26,5 1582,5 3086,0 95,0 165,4
* Бовыкин В. И. Формирование финансового капитала в России. С. 72.
Данные табл. 64 характеризуют, что в 90-х годах наивысший
прирост производительности был в тяжелой промышленности,
особенно в отраслях, порожденных промышленной революцией.
Так, в нефтяной промышленности при минимальном росте
числа новых предприятий порядка 13 % в этот период произошел
гигантский скачок производительности до 745,5 %, что нашло
прямое отражение в резкой концентрации и централизации
капиталов и производства. Эти коренные сдвиги в производи-
тельности были непосредственно связаны с техническими перево-
оружением российской нефтеперерабатывающей помышленности
в этот период.
Ведущую роль в промышленном производстве России стала
играть металлическая промышленность, в которой особенно выде-
247
лилась по производительности черная металлургия. Здесь за 1890—
1900 гг. число предприятий увеличилось всего на 2,7 %, а сумма
производства возросла почти втрое, достигнув рекордного
уровня — 1,1 млн руб. на предприятие61. Аналогичный процесс,
хотя в меньших масштабах, наблюдался почти во всех отраслях,
особенно выделяясь в химической и резиновой промышленности.
Таким образом, гигантский рост производительности в промыш-
ленности России в 90-х годах был обусловлен качественными
изменениями в производственном процессе, что вызвало переворот
в структуре промышленного производства и повсеместный
переход к господству крупной машинной индустрии.
Консолидация рабочего класса
В завершающий период промышленной революции в России
произошли серьезные крупномасштабные изменения в среде ра-
бочего класса как в количественном, так и качественном
отношении, превратив его в важнейшую общественно-политичес-
кую силу страны. За двадцатилетие 1880—1900 гг. численность
российского пролетариата в целом возросла почти вдвое, с 7,35
млн до 14 млн человек. Быстрый численный рост рабочего
класса являлся исключительно важным показателем крупных
социально-экономических изменений, которые происходили в ре-
зультате промышленной революции. В. И. Ленин указывал, что
вместе с техническим переворотом «неизбежно идет самая крутая
ломка общественных отношений производства, окончательный
раскол между различными группами участвующих в производ-
стве лиц, полный разрыв с традицией, обострение и расши-
рение всех мрачных сторон капитализма, а вместе с тем и массовое
обобществление труда капитализмом» 62.
Процесс коренной ломки общественных отношений производ-
ства достиг в России наивысшего развития в этот исторический
период. Численность рабочего класса во всех сферах народного
хозяйства к концу XIX в. полностью подтверждает огромный
размах этого социально-экономического процесса. В пореформен-
ную эпоху за 1860 —1900 гг. российский рабочий класс вырос
с 3,2 млн до 14,0 млн, или в 4,4 раза. В то время как население
страны за этот период увеличилось с 70 млн до 132,9 млн, или
примерно на 90 % 63. Чрезвычайно быстрые темпы абсолютного
роста рабочего класса во всех отраслях народного хозяйства
по сравнению с другими группами населения страны свидетель-
ствовали о коренных сдвигах в общественных отношениях произ-
водства. Но особенно важным показателем социальной результа-
тивности промышленной революции явилось повышение доли
рабочего класса в самодеятельном населении страны, составившем
в 1900 г. 32 %. По этому показателю Россия почти догнала
Францию, Австро-Венгрию и Италию, где доля пролетариата
в составе самодеятельного населения равнялась 1/3, но отставала
от Германии и Бельгии, где эта доля составляла более половины
248
населения64. Возросший удельный вес рабочего класса в само-
деятельном населении России отражал коренные изменения, про-
исшедшие в классовой структуре, и выражал по своей сущности
процесс «обобществления труда капитализмом» на стадии крупной
машинной индустрии, что являлось одним из факторов завершения
процесса промышленной революции.
Чрезвычайно важное значение имели качественные сдвиги в
структуре рабочего класса, в составе которого значительно
повысился удельный вес крупнопромышленного пролетариата,
занятого на предприятиях крупной машинной индустрии. За 1880—
1900 гг. численность индустриального пролетариата возросла с
1,25 млн до 2,81 млн человек, или примерно на 125 %. В его составе
самым значительным отрядом были фабрично-заводские рабочие,
численность которых росла наиболее интенсивно среди всех групп
пролетариата. За последние десятилетия XIX в. число фабрично-
заводских рабочих увеличилось с 720 тыс. до 1,70 млн человек,
или более чем на 136 %. Причем наивысшие темпы роста числен-
ности фабрично-заводского пролетариата наблюдались в годы
экономического подъема. Только за пятилетие с 1893 по 1897 г.
общая численность этого отряда рабочих выросла более чем на
515 тыс. За эти годы общий прирост по всем отраслям
обрабатывающей промышленности достиг почти 33 %. Но особенно
бурным было увеличение числа рабочих, занятых в производстве
средств производства. За указанное пятилетие численность рабочих
в машиностроении и металлообработке выросла на 63 %, в сили-
катном производстве — на 90 %, химическом — на 43 %, в то вре-
мя как в текстильной промышленности прирост составил 29 %,
в пищевой 18% 65. Всего за десятилетие 90-х годов численность
фабрично-заводских рабочих возросла более чем на 102 % (табл.
65). В горной промышленности наивысшие темпы роста были
в отраслях, связанных с добычей минерального топлива. Так,
в каменноугольной промышленности за 1890—1900 гг. численность
рабочих возросла на 169 %, а в нефтедобывающей — на 393 %.
В конце 1900 г. общая численность индустриального пролета-
риата России составляла 2,8 млн человек, из них 1,7 млн было
занято в фабрично-заводской, а 0,51 млн — в горнозаводской
(металлургической) и горной промышленности. В тяжелой индуст-
рии (группа «А») было занято 46,6 %, а в легкой и пищевой
(группа «Б») — 53,4 % рабочих 66.
В 1900 г. около половины всех учтенных индустриальных
рабочих были заняты в двух ведущих отраслях промышленности:
текстильной — 30,7 % и металлической — 17,1 % (включая метал-
лургические, металлообрабатывающие и машиностроительные за-
воды). Третье место по численности занимали горняки — 16,6 %.
Среди них наиболее крупным отрядом были шахтеры камен-
ноугольной промышленности, которых насчитывалось 109,2 тыс.
Подавляющая и£ часть (до 80 %) была сосредоточена на
крупных шахтах и копях Донбасса.
К рабочим крупных капиталистических предприятий относи-
249
250
Таблица 65
Рост численности и изменение состава рабочего класса России за 1880—1900 гг.*
Категория пролетариата 1880 г. 1890 г. Прирост за 1880— 1890 гг., % 1900 г. Прирост за 1890- 1900 гг., %
млн человек % нитогу млн человек % к итогу млн человек % к итогу
Крупнопромышленные 1,25 17,0 1,50 15,0 20,0 2,81 20,1 87,3
рабочие в том числе фабрично-завод- 0,72 9,8 0,84 8,4 16,7 1,70 12,1 102,4
ские горнозаводские и 0,28 '3,8 0,34 3,4 21,4 0,51 3,6 50,0
горные транспортные (же- 0,25 3,4 0,32 3,2 28,0 0,60 4,3 87,5
лезнодорожники и судорабочие пароходств) Сельскохозяйственные 2,70 36,7 3,50 35,0 29,6 4,54 32,4 29,7
Строительные 0,70 9,6 1,00 10,0 42,9 1,40 10,0 40,0
Рабочие мелкой, кустарно- 1,50 20,4 2,00 20,0 33,3 2,75 19,6 37,5
ремесленной промыш- ленности Чернорабочие, поденщики, 1,20 16,3 2,00 20,0 66,7 2,50 17,9 25,0
грузчики, лесные, зем- лекопы, возчики и пр. Итого 7,35 100,0 10,00 100,0 36,0 14,00 100,0 40,0
Составлено по данным: Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 203.
лись железнодорожные рабочие — один из значительных и мобиль-
ных отрядов российского рабочего класса. За 1878—1900 гг.
численность железнодорожников возросла со 184,5 тыс. до 554,4
тыс. человек, или на 200,5 %. Особенно бурный рост железно-
дорожников наблюдался в последнее пятилетие 90-х годов, когда
их армия увеличилась на 210 тыс., или на 61 %. В 1900 г.
в общем составе железнодорожников насчитывалось 443,4 тыс.
рабочих, численность которых прогрессирующе росла. В этот
период на железных дорогах действовала разветвленная сеть
ремонтных предприятий фабрично-заводского типа, состоявшая из
70 главных мастерских и 445 паровозных депо, расположенных
на более чем 500 крупных станциях почти всех железных дорог
страны. Здесь было занято свыше 160 тыс. рабочих, или более
трети. К транспортным индустриальным рабочим относились судо-
рабочие речного и морского пароходства России, в числе которых
в начале XX в. насчитывалось до 157 тыс. человек постоянного
состава судовых команд. Более половины их было сосредоточено
в Поволжье и на Каспии.
Индустриальный пролетариат России в пореформенное 40-ле-
тие (1860—1900) вырос с 720 тыс. до 2,8 млн человек, или почти
в 4 раза. Это было ведущее и мощное ядро рабочего класса,
сложившееся в ходе промышленной революции в России. В 1900 г.
удельный вес индустриального пролетариата в общей численности
российского рабочего класса составлял примерно 20 %. Но его
влияние на всю многомиллионную армию наемных рабочих было
несравненно больше, чем его доля в общей их численности.
Он объединял и сплачивал все остальные пролетарские слои
в единый класс, призванный под руководством революционной
социал-демократии решить исторические задачи освобождения
трудящихся от всех форм эксплуатации и гнета.
В то же время неравномерность развития промышленного
капитализма вызывала параллельное существование наряду с
передовой фабрично-заводской промышленностью отсталых форм
мануфактурного и мелкого ремесленно-кустарного производства,
которые в условиях России вызывали сравнительную устойчивость
тех отрядов пролетариата, которые были связаны с этой отживаю-
щей формой хозяйства. В последние два десятилетия XIX в.
наступательный ход промышленной революции повсеместно разру-
шал и ликвидировал мелкие кустарно-ремесленные мастерские
и мануфактуры. Так, к 1890 г. упадок мелкой крестьянской
промышленности был налицо в подавляющем большинстве
старых центров ткацкого промысла во Владимирской, Ярославской
и Костромской губерниях Центрального промышленного района
страны. Только в бумаготкацком, ситценабивном и красильно-
отделочном производствах было ликвидировано свыше 700 мелких
и средних мануфактурных и кустарных предприятий. Одновремен-
но неравномерность развития капитализма вызвала рост мелкой
промышленности в глубинных и отсталых районах страны.
В 80 —90-х годах мелкое кустарно-ремесленное производство
251
в Европейской России еще имело широкое распространение
в Белоруссии, Литве, Заволжье, на Севере страны. Так, например,
в Литве центром мелкой промышленности была Вильна, где
сосредоточивалось до 51 % всех работников кустарно-ремесленного
67
производства этого района .
В конце XIX в. темпы роста этой категории пролетариата
значительно снизились. Если за 1860 — 1880 гг. численность
рабочих мелкой промышленности увеличилась с 0,8 млн до 1,5 млн,
или почти в 1,9 раза, то в 1890 г. их насчитывалось почти 2 млн,
прирост за десятилетие составил 25 %. Более интенсивно возросла
численность этих рабочих в период экономического подъема 90-х
годов, составив за десятилетие примерно 37 %. Наибольшее
количество рабочих мелкого производства, особенно в городах,
относилось к работникам швейной промышленности, занятым в
мастерских по изготовлению одежды. По переписи 1897 г., их
насчитывалось свыше 326 тыс., или около 12 % всего учтенного
пролетариата мелкой промышленности страны 68.
В 80-х годах особенно возросла численность чернорабочих,
в состав которых входили поденщики, грузчики, землекопы,
возчики, лесные рабочие, а также лица, выполнявшие «черные»
работы в промышленных центрах. За десятилетие эта категория
неквалифицированных и наиболее низкооплачиваемых рабочих
дала наивысший прирост рабочей силы — примерно 67 %. В эти
годы в крупных городах на промышленных предприятиях они
составляли до 25 % всей рабочей силы. В 90-х годах в связи
с техническим переворотом в отраслях тяжелой промышленности
резко повысилась потребность в квалифицированном труде,
создаваемом уже самой фабричной промышленностью. Этот
объективный процесс резко понизил прирост чернорабочего про-
летариата, который составил за десятилетие всего 25 %, в то время
как прирост фабрично-заводских рабочих составил более чем
102 %.
В последние десятилетия XIX в. продолжала расти много-
численная группа строительных рабочих, представляющих из
себя «образующийся промышленный пролетариат» 69. К концу
90-х годов их численность составляла примерно 1,4 млн человек,
за десятилетие — 40 %. Среди учтенных переписью 1897 г. строи-
телей в городах преобладали специалисты-ремесленники — ма-
ляры, печники, кровельщики, столяры и прочие (до 60 %).
Значительная их часть была сосредоточена в Петербургском и Мос-
ковском промышленном районах. Около 1 млн рабочих-строителей
в 90-х годах принимали участие в постройке железных дорог.
Строительные рабочие в конце XIX в. составляли почти 10 % рабо-
чего класса России. Это был один из крупных резервов пополне-
ния рядов индустриального пролетариата. «Развивающаяся строи-
тельная промышленность, — указывал В. И. Ленин, — характери-
зует высшую стадию капитализма, ведет к образованию нового
класса промышленных рабочих» 70.
Гигантское обобществление труда, являясь важнейшим со-
252
циальным результатом проимышленной революции в России,
особенно проявлялось в своеобразии высокой концентрации рабо-
чего класса страны. Ядром его являлся индустриальный проле-
тариат, в подавляющем своем большинстве концентрирующийся
на самых крупных фабрично-заводских и транспортных пред-
приятиях, дававших основную часть промышленной продукции,
что в огромной мере усиливало роль этого отряда рабочих
в экономической жизни страны. По подсчетам В. И. Ленина,
в 1890 г. крупные фабрики (100 и более рабочих) составляли
всего 6,7 % всех предприятий, но сосредоточивали свыше 71 %
всех фабрично-заводских рабочих и более 57 % всей промышлен-
ной продукции71. В период промышленного подъема 90-х годов
концентрация фабрично-заводского пролетариата особенно возрос-
ла. За 1894 — 1902 гг. на фабриках и заводах число рабочих
увеличилось на 72 %, а на крупнейших (1000 и более рабочих) —
на 141 %. В начале XX в. на 458 крупнейших предприятиях
было сосредоточено свыше 1155 тыс. пролетариев, что составляло
более половины (52%) индустриального ядра рабочего класса72.
Особенно высокой концентрацией рабочих отличались текс-
тильное и металлическое производства. В начале 900-х годов
здесь на крупных и крупнейших предприятиях было занято 77,3 %
текстильщиков и 70,5 % металлистов . При этом на текстильных
фабриках с численностью свыше 1 тыс. человек, составлявших
около 6 % от всего числа предприятий этой отрасли, было
занято почти 57 % рабочих. Самым мощным по числу рабочих было
Товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын
и К0», где в 1890 г. было занято 17,8 тыс. рабочих. На соседней
с ним фабрике Товарищества «Викулы Морозова с сыновьями»
насчитывалось 9,5 тыс. рабочих 74.
К металлистам, занятым на крупных предприятиях с высокой
концентрацией рабочей силы, относились рабочие железнодорож-
ных мастерских и депо. В начале 900-х годов в стране
насчитывалось около 100 железнодорожных мастерских и депо
с числом рабочих свыше 500 человек. Особенно велика была кон-
центрация железнодорожного пролетариата на Московском желез-
нодорожном узле, объединявшем десять крупных магистралей,
где действовало четыре Главных железнодорожных мастерских
и восемь паровозных депо, в которых было занято более 8,5 тыс.
рабочих. На периферии насчитывалось 25 крупнейших железно-
дорожных мастерских. К числу наиболее мощных (до 2,5 тыс.
рабочих) относились Екатеринославские, Нижнеднепровские,
Харьковские, Ростовские, Одесские, Тифлисские, Владикавказс-
кие, Уфимские, Самарские, Воронежские, Киевские, Тульские,
Козловские, Омские, Красноярские мастерские. Этот отряд
железнодорожного пролетариата отличался сплоченностью, высо-
кой классовой сознательностью, являясь застрельщиком многих
крупных выступлений.
Резко возросшая концентрация индустриального ядра рабочего
класса свидетельствовала о глубоких качественных изменениях
253
его состава в завершающий период промышленной революции
в России. В начале 900-х годов на крупнейших промышленно-
транспортных предприятиях страны, составлявших всего 18 %
всех промышленных заведений, было сконцентрировано более 4/5
общего состава индустриального пролетариата. В этом кардиналь-
ном результате заключалась огромная социальная значимость
крупнейших предприятий машинной индустрии России, относи-
тельный вес которых в экономике был в 3 раза выше, чем в Герма-
нии и США в этот период 75.
Особо важная результативность промышленной революции в
России заключалась в складывании и концентрации городского
индустриального пролетариата — авангарда рабочего класса, ко-
торый идейно и политически доминировал в общепролетарской
среде. Чрезвычайно важное значение имело скопление фабрично-
заводского пролетариата в ведущих индустриальных городских
центрах России, к которым относились наиболее крупные города
с населением свыше 100 тыс. человек и развитым комплексом
предприятий крупной машинной индустрии с общей числен-
ностью рабочих более 10 тыс. На основе этого критерия из
имеющихся в конце XIX в. 932 городов России (без Польши
и Финляндии) выделялись 11 ведущих городских индустриальных
центров, в число которых входили Петербург, Москва, Рига,
Одесса, Киев, Харьков, Екатеринослав, Баку, Ростов-на-Дону,
Тула и Нижний Новгород, где с учетом фабрично-заводских
пригородов концентрировалось до 40 % всего индустриального
пролетариата России. К ним тесно примыкал молодой город
Иваново-Вознесенск, образовавшийся на промышленной основе
в 1863 г., который по темпам роста численности и концентрации
фабричного пролетариата в пореформенную эпоху шел в первой
десятке россйских промышленных центров.
Ключевая роль в концентрации городского индустриального
пролетариата принадлежала главным городам-столицам страны —
Петербургу и Москве, где к концу 90-х годов на предприятиях
крупной машинной индустрии (с учетом пригородов) было
занято свыше 300 тыс. рабочих, составлявших примерно 18 %
фабрично-заводских рабочих страны 76. По подсчетам П. Г. Рын-
дзюнского, из более 600 городов Европейской России в Петер-
бурге и Москве было сконцентрировано почти 1 /3 всего городского
индустриального пролетариата 7 .
Лидирующая роль главного индустриального центра страны
принадлежала Петербургу, который в 1890 г. стал первым в России
городом-миллионером по численности населения, вошедшим в де-
сятку самых крупнейших городов капиталистического мира.
Но главная его значимость заключалась в том, что петербургская
машинная индустрия породила мощный отряд столичного
пролетариата, численность которого в последнее десятилетие
особенно стремительно росла. За 1890—1900 гг. общее число
жителей столицы возросло на 30,7 %, а численность рабочих на
60,2 %, или почти в 2 раза больше. В конце 1900 г. общая чис-
254
ленность петербургского пролетариата вместе с членами семей
составляла до 30 % населения. Петербург стал главным центром
авангарда рабочего класса России. Характерной чертой состава
петербургского индустриального пролетариата являлся высокий
удельный вес его передового отряда — металлистов. В начале
XX в. на заводах тяжелой индустрии столицы и ее пригородов
трудилось до 80 тыс. рабочих-металлистов, составлявших более
40 % всего состава петербургского фабрично-заводского пролета-
риата. Доля металлистов в столице была почти в 2,5 раза
больше, чем их удельный вес в общем составе рабочих Европейской
России 78. К концу XIX в. на крупных и крупнейших предприя-
тиях Петербурга было сконцентрировано до 4/5 текстильщиков
и 3/4 металлистов, которые были зачинателями и ведущей силой
рабочего движения России. В этом кардинальном результате
заключалась огромная социально-политическая значимость обоб-
ществления труда на предприятиях крупной машинной индустрии
Петербурга. Здесь особенно выпукло проявилось качественное
изменение производственной и социальной роли индустриального
пролетариата — глубинного фактора промышленности революции,
ставящего рабочий класс в центр общественной жизни страны.
Столичный пролетариат в этот период становится ударной силой
рабочего класса. «Нигде в России не скучено в одном месте
столько фабрично-заводских рабочих, — писала газ. «Искра» в
начале 900-х годов, — как в Петербурге, нигде не проявляются
характерные черты пролетарской среды (чувство солидарности,
чувство собственного достоинства, стремление к знанию и к
свободе) так ярко, как среди массы петербургских рабочих» 79.
В конце XIX в. важные структурные сдвиги произошли и во вто-
ром по значимости ведущем индустриальном центре России —
Москве. На фабрично-заводских предприятиях города и его про-
мышленных пригородах в начале 900-х годов было занято почти
121 тыс. рабочих, составлявшая ко всему московскому пролета-
риату 32,4 %80. Для Москвы был характерен высокий удельный вес
городского пролетариата в общем населении города, достигавшем
почти 39 %81. В завершающий период промышленной революции
развернулась интенсивная концентрация московских фабрично-
заводских предприятий, которая происходила исключительно
путем укрупнения старых заведений. В 1900 г. в текстильной
промышленности Москвы насчитывалось восемь крупнейших фаб-
рик (1000 и более рабочих), где было занято более 40 % всех
московских текстильщиков. Среди них наиболее крупной была
Трехгорная мануфактура (Прохорове кая) с числом рабочих
5,3 тыс. Второе место по численности и концентрации рабочих
занимали предприятия металлической промышленности, но значи-
тельно уступавшие петербургским. Наиболее крупными предприя-
тиями тяжелой индустрии Москвы был металлический завод
фирмы «Гужон и К°» (2,2 тыс. рабочих), машиностроительные
заводы фирмы «Бр. Бромлей» и общества «Густав Лист» с числен-
ностью рабочих свыше 1 тыс. человек каждый. Всего на пред-
255
приятиях металлопромышленности Москвы в конце 90-х годов
насчитывалось более 35 тыс. рабочих, что было вдвое меньше, чем
численность петербургских металлистов.
К числу ведущих индустриальных городских центров Прибал-
тики была Рига с ее фабричными пригородами, на предприятиях
которой было занято до 95 % рабочих крупных фабрик и заводов
Лифляндии. Самую значительную часть рижского индустриаль-
ного пролетариата составляли металлисты, удельный вес которых
достигал 36 %. На двух крупнейших заводах Риги — Русско-
Балтийском вагонном и механическом заводе фирмы «Фенникс»
было сконцентрировано до половины всех металлистов. По под-
счетам Б. Я. Вилкс, в 1896—1897 г. в Риге насчитывалось 38,4 тыс.
индустриальных рабочих, из них на долю металлистов приходи-
лось 13,8 тыс.82 Рижские металлисты являлись ведущим отрядом
латвийского промышленного пролетариата. В 90-х годах усилилась
концентрация рабочих, занятых в развивающемся химическом
производстве. Наиболее значимым был завод «Проводник» Товари-
щества русско-французских заводов резинового, гуттаперчевого и
телеграфного производства, где численность рабочих за 1890—
1899 гг. возросла с 650 до 2,8 тыс., или более чем в 4 раза. Очень
быстрыми темпами шла концентрация рижского пролетариата
на крупных предприятиях силикатно-цементной промышленности.
По данным А. В. Погожева, в начале 900 г. Рига по концентрации
рабочих на крупнейших предприятиях — на двух заводах до
3,7 тыс. человек, была первой среди других центров этой отрасли
производства в России 83.
Для всех ведущих индустриальных городов России было харак-
терным наличие мощной индустриальной пригородной зоны, где
концентрировалась значительная часть фабрично-заводских рабо-
чих. Так, Нижний Новгород в эпоху промышленной революции
превратился в крупнейший центр машиностроительной промыш-
ленности, предприятия которой были сосредоточены в близлежа-
щих фабричных пригородах, которые фактически составляли
экономически важную, составную часть города. При этом числен-
ность индустриального пролетариата пригородной фабричной зоны
в 5,5 раз превосходила число городских рабочих. Так, согласно
официальной статистики в конце 90-х годов в Нижнем Новгороде
насчитывалось 78 фабрично-заводских предприятий с 3,6 тыс ра-
бочих, в промышленном пригороде — до 20 тыс. Здесь были распо-
ложены крупнейшие в стране Сормовские механические, чугуно-
литейные, судостроительные, паровозостроительные и сталели-
тейные заводы с 10 тыс. рабочих; промышленное селение Моли-
товка на р. Оке с несколькими крупными судоремонтными и судо-
строительными заводами, где было занято до 2 тыс. рабочих. Рядом
была открыта крупная льнопрядильная и ткацкая фабрика
с 3,5 тыс. рабочих84. Несколько механических заводов было
в пригородных промышленных селениях Бор, Гордеевке, Борзовке
и др. Социально-экономическое развитие этого мощного проле-
тарского райана было неразрывно связано с экономикой и общест-
256
венным развитием города, превратив его в неотъемлемую часть
Нижнего Новгорода, ставшего ведущим индустриальным центром
Поволжья.
Следует отметить, что дореволюционная статистика не вклю-
чала рабочих пригородных промышленных предприятий в число
городского пролетариата, учитывая их раздельно 85. В то время как
В. И. Ленин подчеркивал, что к городским рабочим необходимо
относить и пролетариат пригородных фабрично-заводских пред-
° 86
приятии .
Историком Б. Н. Васильевым был проведен фронтальный под-
счет общей численности городского индустриального пролетариата
России на 1900 г., который показал, что в промышленных городах
вместе с фабричными пригородами работало 827,5 тыс. человек,
или 51 % всех учтенных фабрично-заводских рабочих страны.
Закономерностью развития промышленного пролетариата
в эпоху утверждения машинно-фабричного производства стал вы-
сокий удельный вес постоянных рабочих кадров, важнейшими
показателями которого был разрыв производственной связи с зем-
лей, преемственность труда, продолжительность трудового стажа,
уровень профессиональной квалификации и пр.
В начале 90-х годов более всего постоянных рабочих, порвав-
ших с земледелием, было в шести фабричных округах Европейской
России, особенно в Петербургском, Московском и Польском райо-
нах, где господствовала крупная машинная индустрия, требую-
щая занятости рабочих в течение всего производственного года
(см. табл. 66).
В новом, Южном горнопромышленном райане складывание по-
стоянных кадров рабочих интенсивно протекало на металлурги-
Таблица 66
Численность постоянных рабочих
обрабатывающей промышленности России
в 1893 г.*
Фабричный округ Предприятия Рабочие, тыс. Число постоянно работающих круглый год
тыс. человек %
Петербургский 288 81,6 72,8 89,2
Московский 1 225 213,1 171,5 80,5
Владимирский 296 132,8 106,5 80,2
Виленский 3 000 34,0 29,8 87,6
Харьковский 249 29,5 14,4 48,8
Киевский 4 417 92,0 39,1 42,5
Воронежский 2 288 63,8 15,1 23,7
Варшавский 222 39,5 32,7 82,9
Петроковский 678 76,8 65,5 85,3
Всего 12 663 763,1 547,4 71,75
* Погожев А. В. Учет численности и состава рабочих в России. С. 101.
17. Заказ № 2055
257
ческих и машиностроительных заводах, оснащенных передовой
машинной техникой, с непрерывным круглогодичным производ-
ством. Екатеринославский губернатор в докладной записке в на-
чале 900-х годов отмечал, что «заводско-фабричные рабочие как
в горных, так и в машиностроительных заводах отличаются от
горнорабочих тем, что они в большинстве окончательно порвали
с земледелием. Специализировавшись на своем деле, приобретя
известные привычки и некоторые потребности, которым условия
земледельца удовлетворить не могут, они, даже в случае прекраще-
ния работ, не возвращаются в деревню, а остаются на местах
в ожидании возобновления таковых» 87. В 90-х годах в связи с рас-
ширением сферы крупного, относительно механизированного про-
изводства в угольной промышленности усилилось образование
постоянного состава донецких шахтеров. На съезде горнопромыш-
ленников Юга в 1893 г. отмечалось, что «по мере того, как каменно-
угольные рудники принимают тип предприятий крупных, по-
стоянно около них зарождаются поселения рабочих, из коих при
всяких условиях известный процент рабочих не уходит и остается
всегда, или же в течение более или менее долгого срока, на
месте» 88. К 1900 г. доля постоянных шахтеров в Донбассе достигла
примерно половины их общего числа.
В период утверждения машинного производства стала законо-
мерностью преемственность фабрично-заводского труда. «Теперь
тот, кто родился рабочим, не имеет иных перспектив, как остаться
им навсегда» 89. Наибольшая преемственность труда наблюдалась
среди фабричных рабочих Петербургского и Московского про-
мышленных районов. Произведенное в первой половине 80-х годов
санитарное обследование показало, что около 43 % всех текстиль-
щиков Московской губ. происходило «от фабричных отцов», при-
чем наибольший удельный вес потомственных пролетариев был
среди рабочих высшей квалификации — прядильщиков, ткачей,
достигая 68—82 % всех учтенных рабочих. На основании широких
материалов этого обследования прогрессивный деятель Е. М. Де-
ментьев констатировал: «Перед нами. . . уже сформировавшийся
класс рабочих, не имеющих своего крова, не имеющих фактически
никакой собственности, — класс, ничем не связанный и живущий
изо дня в день своим трудом. И он образовался не со вчерашнего
дня. Он уже имеет свою фабричную генеалогию и для немалой
своей части насчитывает уже третье поколение» 90. В 80—90-х го-
дах потомственные пролетарии составляли уже около 2Д всего
российского индустриального пролетариата, причем доля их в ве-
дущих отраслях промышленности особенно в Петербургском,
Московском и Уральском районах была значительно больше91.
Российский рабочий класс формировался как многонациональ-
ный пролетариат, отражавший интересы всех угнетенных нацио-
нальностей и народов царской России, являвшейся «тюрьмой
народов». При этом русские пролетарии, составляя свыше 60 %
всех рабочих, играли ведущую роль в классоорганизующем про-
цессе. Русские рабочие доминировали среди квалифицированных
258
кадров фабрично-заводских предприятий почти во всех националь-
ных районах страны (кроме Польши и Финляндии). Они несли
с собой не только профессиональные знания, элементы передовой
культуры, но и опыт классовой организации, стачечной, револю-
ционной борьбы. Русским рабочим на национальных окраинах при-
надлежала ведущая роль в классовых боях, они сплачивали рабо-
чих всех народов в единую боевую армию российского пролета-
риата.
Российский многонациональный рабочий класс сформиро-
вался, жил и работал в жесточайших условиях капиталистического,
самодержавно-полицейского и национального гнета, царившего
в царской России. По мере развития промышленной революции,
утверждения господства крупного капитала в гигантских масшта-
бах росли прибыли российской буржуазии, на другом полюсе —
в среде эксплуатируемого пролетариата возрастала масса «нищеты,
угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации. . .». По мере
утверждения машинного производства положение различных со-
циальных и национальных групп рабочих уравнивалось, повсе-
местно усиливалось систематическое снижение заработной платы
большинства рабочих до одинакового нищенского уровня. Жизнен-
ный уровень основной массы российского пролетариата все время
находился ниже границы физического минимума. В годы частых
экономических кризисов и депрессий тяжелое материальное поло-
жение рабочих еще более ухудшалось в связи с хроническими
неурожаями и ростом безработицы. Переход к машинной системе
производства повлек за собой прежде всего максимальное увели-
чение рабочего дня на капиталистических фабриках, который до
середины 90-х годов в царской России не ограничивался никакими
законами. К. Маркс в «Капитале» подчеркивал, что «капитали-
стическое применение машин создает. . . новые могущественные
мотивы к безмерному удлинению рабочего дня. . . опрокидывает
все моральные и естественные пределы рабочего дня» . Поэтому
ограничение рабочего дня являлось «предварительным условием,
без которого все дальнейшие попытки улучшения положения
рабочих и их освобождения обречены на неудачу» 93. Только в ходе
мощного стачечного движения пролетариат в середине 90-х годов
вырвал у царского правительства законодательную «нормировку»
рабочего времени на фабриках продолжительностью в 11,5 часа.
Но с этого времени на предприятиях с регламентированным
рабочим днем стала усиленно распространяться система обяза-
тельных сверхурочных работ, став подлинным бедствием для
фабрично-заводских рабочих. Создавая иллюзию дополнительного
приработка, эта изнурительная система вела к гибельным для
здоровья рабочих последствиям, увеличивая массовый производ-
ственный травматизм, инвалидность, а также безработицу. Маркс
указывал, что капитал, хищнически эксплуатируя труд рабочего
при длительном физическом перенапряжении, вел к «преждевре-
менному истощению и уничтожению самой рабочей силы» 94.
С развитием промышленного капитализма усиливалось в огром-
17* 259
ных масштабах накопление национального богатства, которое шло
в пользу господствующих классов, в этих условиях особенно остро
ощущалась социальная нищета, проявляющаяся в росте необеспе-
ченности существования рабочих, в резком падении доли рабочего
класса в национальном доходе страны. В условиях царской России
чудовищные размеры приняло хищническое ограничение рос-
сийскими капиталистами совокупной массы жизненных средств
индустриального пролетариата. По данным исследователя
Ю. Н. Нетесина, «главный показатель экономического положения
российских фабрично-заводских рабочих — реальная заработная
плата — не только в пять раз уступал среднему потребительскому
доходу массовых слоев буржуазии, но ее средний уровень нахо-
дился раза в полтора-два ниже прожиточного минимума и в два-
три раза ниже российско-капиталистического „нормального44
уровня пролетарского существования в условиях крупного фабрич-
ного города» 95.
Жесточайшая капиталистическая эксплуатация российского
рабочего класса особенно усиливалась в связи с его политическим
бесправием, полной беззащитностью в условиях самодержавно-
полицейского режима. Буржуазия России в условиях господства
царизма широко пользовалась выгодами полукрепостнических
приемов эксплуатации, открыто проявлявшихся в кабальных фор-
мах найма рабочих, полицейско-деспотическом режиме на пред-
приятиях, варварских способах эксплуатации труда. Любое
выступление рабочих против гнета капиталистов рассматривалось
царскими властями как уголовное преступление. Рабочие не
имели права создавать свои профессиональные объединения, куль-
турные и политические организации, иметь свою рабочую печать
и открыто обсуждать свои нужды. Рабочий класс России был по-
ставлен вне закона военно-полицейской и бюрократической силой
царизма. Царское самодержавие, как указывал В. И. Ленин,
являлось могущественнейшим и гнуснейшим остатком крепостни-
чества 96. Самодержавие не только узаконивало хищнические,
грубые формы эксплуатации рабочих, но и само грабило народные
массы, создавало для рабочего класса и трудящихся масс «страш-
ные трудности борьбы за освобождение» . Жесточайшие условия
жизни и труда побуждали российский пролетариат к борьбе за
социальное и политическое освобождение, толкали его на револю-
ционный протест против существующего капиталистического
строя. В этой борьбе пролетариат выражал интересы многомил-
лионных угнетенных масс трудящихся России.
По своему положению российский рабочий класс был тесно
связан с огромной массой полупролетариев страны. Это позволяло
ему полнее выражать и представлять коренные интересы подав-
ляющего большинства трудящихся. По подсчетам В. И. Ленина,
в конце XIX в. пролетарии и полупролетарии с семьями состав-
ляли более половины населения России, а с учетом беднейших
мелких хозяев число трудящихся, эксплуатируемых крупным
капиталом и помещиками, возрастало до 100 млн человек, состав-
260
ляя почти 80 % населения страны 98. В. И. Ленин подчеркивал,
что сила рабочего класса в любой капиталистической стране
несравненно больше, чем его доля в общей массе населения.
«Это — потому, — указывал он, — что пролетариат экономиче-
ски господствует над центром и нервом всей хозяйственной си-
стемы капитализма, а также потому, что пролетариат, экономиче-
ски и политически, выражает действительные интересы громад-
ного большинства трудящихся при капитализме» ".
Российский индустриальный пролетариат складывался в ходе
промышленной революции как важнейшая социальная и револю-
ционная сила страны. Становление рабочего класса шло в непре-
рывной борьбе против капитала, в ходе которой в нем происходили
важнейшие качественные изменения, что находило свое выраже-
ние в быстром росте его классового самосознания, идейном спло-
чении, пролетарской солидарности.
Зачинателем массового забастовочного движения являлся
фабрично-заводской пролетариат, в среде которого значительно
возрос слой передовых рабочих, которым были присущи высокие
социальные и духовные интересы, широкий кругозор, политиче-
ские и нравственные идеалы. В. И. Ленин указывал, что «крупное
машинное производство будит рабочих, просвещает и сплачивает
их, создает объективные условия для массового движения» 100
Становление индустриального пролетариата как ядра рабочего
класса, сконцентрированного в жизненно важных промышленных
центрах страны, создало объективную основу для возникновения и
развития широкого и самостоятельного рабочего движения.
Именно в этот период массовое стачечное движение индустриаль-
ного пролетариата окончательно оформляется в главный фактор
исторического прогресса страны. Этот коренной поворот произо-
шел в середине 80-х годов, когда в рабочем классе возникли и
усилились качественно новые моменты, имеющие принципиально
важное значение для становления его в ведущую производитель-
ную и революционную силу страны. В этот период на смену сти-
хийным рабочим выступлениям приходит массовая организованная
стачка как важнейшее пролетарское средство классовой борьбы.
Боевым почином российского пролетариата стала знаменитая
всеобщая Морозовская стачка 1885 г., в которой принял участие
весь многотысячный коллектив текстильщиков Никольской ману-
фактуры в Орехове-Зуеве Владимирской губ. Эту мощную стачку
подготовили и ею руководили передовые рабочие-революционеры,
в прошлом активные деятели «Северного союза русских рабочих»
в Петербурге во главе с П. А. Моисеенко. Морозовская стачка
явилась историческим событием в жизни российского пролета-
риата, которая открыла, как указывал В. И. Ленин, «новейшую
историю нашего рабочего движения», знаменовала начало массо-
вой освободительной борьбы рабочего класса на пути к рево-
люции 101.
Во второй половине 80-х годов в социальную наступательную
войну с капиталом активно вступили различные отряды промыш-
261
ленного пролетариата: металлисты Петербурга, текстильщики
Центра, шахтеры Донбасса, горняки Криворожья, нефтяники
Баку и рабочие железнодорожных мастерских. Стачечная напря-
женная борьба являлась важнейшим социальным механизмом
становления российского пролетариата в ведущий класс страны.
Она сплачивала рабочих в мощный борющийся коллектив с особой
дисциплиной, взаимовыручкой и стойкостью, учила солидарности,
настойчивости, умению через все преграды и трудности добиваться
победы к достижению своих исторических целей. Стачечная
борьба была ярким доказательством, что решающим фактором
в процессе капиталистического производства являлся «человече-
ский фактор», рабочий класс как главная производительная сила,
а не средства производства, принадлежащие капиталисту.
Мощный размах стачечной борьбы заставил царское правитель-
ство с середины 80-х годов XIX в. ввести первое фабричное законо-
дательство. Последнее явилось, по словам Маркса, первым созна-
тельным и планомерным воздействием общества на стихийно
сложившийся строй его процесса производства и важнейшим фак-
тором, искусственно ускоряющим промышленную революцию.
Мануфактурные предприятия, у которых единственным базисом
их способности к конкуренции являлась «безграничная эксплуата-
ция дешевой рабочей силы», с законодательным ограничением
рабочего дня и детского труда вынуждены были перестраивать
свое производство на основе машинной техники 102. В этих усло-
виях ускорялась гибель мелких капиталистических предприятий,
основанных на эксплуатации ручного труда, и усиливалась кон-
центрация капитала.
В завершающий период промышленной революции в России,
когда утверждалось господство крупной машинной индустрии,
прогрессирующе возрастало массовое стачечное движение как
закономерный процесс. Если за 1880—1884 гг. общее число стачек
индустриального пролетариата в России составило примерно
95 с 34,4 тыс. участников, то в следующее пятилетие число стачек
возросло до 177 с 88,5 тыс. рабочих, или число стачек возросло
на 86,3 %, а численность участников — на 157,3 %. Но особенно
мощный подъем наблюдался в 90-е годы, особенно во второй поло-
вине, когда развернулась непрерывная стачечная наступательная
война против капитала. Если в 1890—1894 гг. насчитывалось
195 стачек со 120,5 тыс. стачечников, то в 1895 — 1900 гг. число
выступлений возросло с 1395 до 395, 4 тыс. участников, т. е. число
стачек выросло на 615, 4 %, а стачечников — на 228 %103.
Рост стачечного движения как главного метода сопротивления
капиталу в период промышленной революции находился в извест-
ной закономерной зависимости от хода утверждения крупной
машинной индустрии. Известный чехословацкий ученый-марксист
акад. Я. И. Пурш, на примере Германии и Чехословакии сопостав-
ляя данные об увеличении мощности паровых двигателей и росте
числа стачечников или забастовок за несколько десятилетий про-
мышленной революции, определил, что «коэффициент корреля-
262
ции», выражающий степень зависимости размаха стачечного
движения от масштаба внедрения машинного производства в про-
мышленность, весьма высок, что свидетельствовало о глубинной
функциональной связи между этими процессами 104.
На примере России, используя данные за последние три десяти-
летия XIX в., можно установить прямую пропорциональную зави-
симость между приростом паровой энергетики в промышленном
производстве и ростом числа забастовок и численности стачечников
особенно на завершающем этапе промышленной революции.
Таблица 67
Соотношение между ростом мощности паровой энергетики
крупной машинной индустрии
и ростом стачечного движения в России
за 1870—1900 гг.*
Годы Число стачек Прирост стачек, % Числен- ность стачечни- ков, тыс. Прирост, % Общая мощность паровой энергетики, тыс. л. с. Прирост мощности, %

1870-1879 208 - 81,6 - 138,7 -
1880-1889 272 30,8 122,9 50,6 325,1 134,4
1890-1900 1590 484,6 515,9 319,8 1294,9 298,3
* Составлено по данным: Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. С. 296, 344;
Соловьева А. М. Развитие паровой энергетики в промышленном производстве в XIX в. //
История СССР. 1978. № 2. С. 36.
Данные табл. 67 свидетельствуют, что по сравнению с 70-ми го-
дами в последнем десятилетии XIX в. мощность паровой энерге-
тики возросла в 9,3, а число стачек — в 7,6, численность стачечни-
ков — в 6,3 раза. При этом наблюдалась определенная синхрон-
ность в темпах прироста этих важных показателей. В то же время
в 90-х годах наблюдается гигантский взлет социальной активности
индустриального пролетариата, утвердившегося в ходе промыш-
ленной революции в главную производительную и революционную
силу страны.
В ходе массовой стачечной борьбы индустриальный проле-
тариат России проявил стремление к социализму, несмотря на те
препятствия, которые ставили реакционные утопические теории
мелкобуржуазного народничества. Важнейшим фактором на пути
слияния революционного марксизма с массовым рабочим движе-
нием явилась деятельность первой марксистской группы «Осво-
бождение труда», основанной в 1883 г. выдающимся пропаганди-
стом марксизма в России Г. В. Плехановым. Группа «Освобожде-
ние труда» положила начало широким интернациональным связям
русских марксистов с европейским социал-демократическим дви-
жением, благодаря чему освободительная борьба пролетариата
России становится органической частью международного рабочего
социалистического движения. В 1889 г. на международном кон-
грессе II Интернационала впервые прозвучала вдохновенная речь
263
представителя русских социал-демократов Г. В. Плеханова, кото-
рый подчеркнул, что «революционное движение в России востор-
жествует только как рабочее движение» 105.
К середине 90-х годов в России сложились объективные усло-
вия для массового внедрения в рабочее движение социал-демокра-
тического сознания, идей революционного марксизма. Первым
крупнейшим шагом в этом плане стал основанный в 1895 г.
В. И. Лениным в Петербурге «Союз борьбы за освобождение
рабочего класса», с деятельностью которого началась новая эра
в жизни рабочего класса России. Благодаря руководству револю-
ционной социал-демократии, возглавляемой ленинцами, в этот
период произошел коренной перелом в развитии массового рабо-
чего движения, которое стало приобретать характер политической
борьбы в общероссийском масштабе. Именно с середины 90-х годов
наступил новый пролетарский этап революционно-освободитель-
ного движения в России, положивший начало «полосы подготовки
народной революции» 106. В эти годы сформировавшийся рос-
сийский рабочий класс выступает как политически созревший
класс с развитым классовым самосознанием, способный вести
наступательную революционную борьбу с буржуазией с позиций
своих классовых интересов, которая была неотделима от борьбы
с царским самодержавием — политической диктатурой господ-
ствующих классов России. Переход российского пролетариата
к массовой политической борьбе, свидетельствуя о зрелости
рабочего класса, с настоятельной необходимостью выдвинул за-
дачу создания его боевого авангарда — революционной марксист-
ской партии. Марксистская коммунистическая партия, созданная
самими российскими рабочими во главе с ее вождем В. И. Лениным
на II съезде РСДРП, явилась основой основ консолидации россий-
ского пролетариата как ведущего класса и осуществления им
своей исторической роли гегемона революционно-освободитель-
ного движения в России.
1 Наша железнодорожная политика по документам Комитета министров. СПб.,
1902. Т. 4. С. 277.
2 Труды Общества для содействия русской промышленности и торговле. СПб.,
1884. Т. 7. С. 24-27; ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 5. Д. 574. Л. 14-18.
3 Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России. СПб.,
1902. Т. 1. С. ХХХШ.
4 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 38. С. 264.
5 Сборник статистических сведений о горнозаводской промышленности в России.
СПб., 1903. С. 282.
6 Обзор 10-летней деятельности общества Брянского рельсопрокатного, железо-
делательного и механического завода, 1873—1883. СПб., 1885. С. 5, 25.
7 Тиме И. А. Очерки современного состояния горнозаводского дела в Донецком
бассейне // Горн. журн. 1889. Т. 1. С. 32.
8 Очерки истории техники в России: Горное дело, металлургия, энергетика,
1871-1917. М., 1973. С. 150.
9 Карнаухов М. М. Русский мартеновский процесс братьев Горяйновых // Изв.
АН СССР. 1952. № 10. С. 44-57.
10 По Екатерининской железной дороге. Екатеринослав, 1903. С. 141; Металлурги-
ческие заводы на территории СССР. М.; Л., 1937. С. 44—46.
11 Рагозин Е. И. Железо и уголь на Юге России. СПб., 1895. С. 46.
12 Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. М., 1983. С. 164.
264
13 Вести, финансов, пром-сти и торговли. 1897. № 17. С. 263.
14 Соловьева А. М. Прибыли крупной промышленной буржуазии в акционерных
обществах России в конце XIX—начале XX в. // История СССР. 1984. № 3. С. 48.
15 Люксембург Р. Промышленное развитие Польши. СПб., 1899. С. 19.
16 Брандт Б. Ф. Иностранные капиталы: Их влияние на экон, развитие страны.
СПб., 1899. Ч. 2. С. 56.
17 Новороссийское общество каменноугольного, железного и рельсового произ-
водства // Альбом участников Всероссийской промышленной и художественной
выставки в Нижнем Новгороде. СПб., 1896. Ч. 2. С. 2.
18 Очерки истории техники в России. С. 152.
19 Там же. С. 153.
20 Павлов М. А. Воспоминания металлурга. М., 1945. С. 233.
21 Бардин И. П. Жизнь инженера. М., 1938. С. 43.
22 Техника в ее историческом развитии, 70-е годы XIX —начало XX в. М., 1982.
23 Козлов А. Г. Творцы науки и техники на Урале, XVII —начало XX в. Свердловск,
1981. С. 129-130.
24 Струмилин С. Г. Черная металлургия в России и в СССР: Техн, прогресс за
300 лет. М.; Л., 1935. С. 241; Очерки истории техники в России. С. 269.
25 Маркс К. Капитал. М., 1935. Т. 1. С. 615.
26 Сборник статистических сведений по горнозаводской промышленности России
за 1886 г. СПб., 1888; Сборник статистических сведений по горнозаводской
промышленности России за 1900 г. СПб., 1903.
27 Струмилин С. Г. Черная металлургия. . . С. 278.
28 25-летие введения мартеновского производства в России, 1870—1895: Сб. ст. по
мартенов, делу. СПб., 1898. С. 11 — 12.
29 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 489—491.
30 Буранов Ю. А. Акционирование горнозаводской промышленности Урала. М.,
182. С. 110.
31 Шепелев Л. Е. Акционерные компании в России. Л., 1975. С. 143, 97.
32 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 492.
33 Бовыкин В. И. Формирование финансового капитала в России. М., 1984. С. 82.
34 Дьяконова И. А. Нобелевская корпорация в России. М., 1980. С. 62—64.
3^ Менделеев Д. И. Проблемы экономического развития России. М., 1960. С. 451.
d0 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 529.
37 Лившиц Р. С. Размещение промышленности в дореволюционной России. М.,
1955. С. 150. 38 Рабочий класс России. . . С. 173.
39 Города России в 1904 г. СПб., 1906. С. 4; Соловьева А. М., Железнодорожный
транспорт России во второй половине XIX в. М., 1975. С. 274—275.
40 Бернштейн-Коган С. В. Сдвиги в географии железнодорожного и водного
транспорта СССР за 30 лет // Вопр. географии. 1947. № 6. С. 80.
41 Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. С., 1952. Т. 2. С. 136.
42 Речной флот (паровой и непаровой) Европейской России по переписи 1900 г.
СПб., 1903. Вып. 3. С. 2, 99.
43 Шубин И. А. Волга и волжское судоходство. М., 1927. С. 586.
44 Морев Д. Д. Очерк коммерческой географии и хозяйственной статистики Рос-
сии. СПб., 1902. С. 86-87.
45 Русский торговый флот за 1900 г. СПб., 1902. С. 4—5; Эфенди-Заде М. Д. Форми-
рование монополистического капитала в торговом судоходстве на Каспийском
море //Материалы по истории России периода капитализма. М., 1976. С. 172.
4Ь Горнозаводская промышленность в России. СПб., 1893. С. 84.
47 Орлов П. А., Будагов С. Г. Указатель фабрик и заводов Европейской России.
СПб., 1894. С. XV.
48 Кеппен А. П. О потреблении минерального топлива в России. СПб., 1884. С. 3.
49 Там же. С. 11.
50 Фролов В. И. Транспорт в нефтяной промышленности. СПб., 1913. С. 16.
51 Соловьева А. М. Развитие паровой энергетики в промышленном производстве
России в XIX в. // История СССР. 1978. № 2. С. 31.
52 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 507 — 508; ЦГИА СССР. Ф. 20. Оп. 2.
Д. 1858. Л. 60—61. 53 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 508.
54 Статистические таблицы фабрично-заводской промышленности России с 1892
по 1900 г. СПб., 1902; Соловьева А. М. Проблемы становления крупной машинной
265
индустрии в России во второй половине XIX в. // Россия и Финляндия: Тор-
говля, промыслы, крупная промышленность. Л., 1981. С. 93.
55 Струмилин С. Г. Избр. произведения. М., 1964. Т. 3: Проблемы экономики
труда. М., 1964. С. 39. 56 Бовыкин В. И. Указ. соч. С. 31.
57 Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960. С. 504.
58 Бовыкин В. И. Указ. соч. С. 22, 24, 31.
59 Браун Г. А. Железорудная база черной металлургии СССР. М., 1970. С. 14.
60 Материалы для истории и статистики железной промышленности России.
СПб., 1896. С. 126-128. 61 Бовыкин В. И. Указ. соч. С. 74-75.
62 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 455.
63 Рашин А. Г. Население России за 100 лет, 1811 — 1913: Стат, очерки. М., 1956.
64 Международное рабочее движение: Вопр. истории и теории. М., 1978. Т. 3:
Начало революционных битв XX в. С. 11; Рабочий класс России. . . С. 200.
65 Рашин А. Г. Формирование рабочего класса России. С. 25.
66 Рабочий класс России. . . С. 192.
67 Меркис В. Развитие промышленности и формирование пролетариата Литвы
в XIX в. Вильнюс, 1969. С. 258—263.
68 Численность и состав рабочих России на основании данных первой всеобщей
переписи населения Российской империи 1897 г. СПб., 1906. Т. 1. С. IX.
69 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Г. 3. С. 533.
70 Там же. С. 534. 71 См.: Там же. С. 515.
72 Рабочий класс России. . . С. 215. 73 Там же.
74 Орлов П. А., Будагов С. Г. Указ. соч. С. XI.
75 Сидоров А. Л. Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалисти-
ческой революции. М., 1970. С. 115.
76 Погожев А. В. Учет численности и состава рабочих в России. СПб., 1906. С. 63.
77 Рындзюнский П. Г. Крестьяне и город в капиталистической России второй
половины XIX в.: Взаимоотношение города и деревни в социально-экономиче-
ском строе России. М., 1983. С. 158.
78 История рабочих Ленинграда. Л., 1972. Т. 1: 1703—февраль 1917. С. 179—182.
79 Искра. 1902. 1 февр. // Искра. М., 1929. Вып. 2. С. 18.
80 История Москвы: В 6 т. М., 1955. Т. 5: Период империализма. С. 16.
81 Рындзюнский П. Г. Указ. соч. С. 158.
82 Вилкс Б. Я. Формирование промышленного пролетариата Латвии во второй
половине XIX в. Рига, 1957. С. 112—113.
83 Погожев А. В. Указ. соч. С. 31.
84 Маслов К. П. Важнейшие итоги промышленно-экономического развития Ниж-
него Новгорода к концу XIX в. // Учен. зап. Горьк. ун-та. 1971. Вып. 135.
С. 40—41. 85 Погожев А. В. Указ. соч. С. 63—65.
86 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 519.
87 Потолов С. И. Рабочие Донбасса в XIX в. М.; Л., 1963. С. 141.
88 Труды XVIII съезда горнопромышленников Юга России. Харьков, 1894. Ч. 1.
9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 257.
90 Дементьев Е. М. Фабрика, что она дает населению и что она у него берет? М.,
1897. С. 46.
91 Иванов Л. М. Преемственность фабрично-заводского труда и формирование
пролетариата в России // Рабочий класс и рабочее движение в России, 1861 —
1917 гг. М., 1966. С. 140.
92 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 418—419.
93 Там же. Т. 16. С. 196. 94 Там же. Т. 23. С. 275.
95 Нетесин Ю. Н. Промышленный капитал Латвии, 1860 — 1917 гг. Рига, 1980.
96 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 348.
97 Там же. Т. 1. С. 301.
98 См.: Там же. Т. 3. С. 505.
99 Там же. Т. 40. С. 23.
100 Там же. Т. 25. С. 236.
101 Там же. Т. 9. С. 250.
102 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 486, 492.
103 Рабочий класс России. . . С. 296, 344.
104 Стачки: История и современность. М., 1978. С. 61—62.
105 Литературное наследие Г. В. Плеханова. М., 1940. Сб. 8, ч. 1. С. 87.
106 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 74.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Промышленная революция в России, начавшись в середине
XIX в., являлась составной частью всемирно-исторического про-
цесса, в ходе которого произошли необратимые качественные
сдвиги в производственной и социально-экономической сфере.
Началу промышленного переворота предшествовал длитель-
ный период подготовки перехода от мануфактуры к фабрике в доре-
форменной России, связанный как с важными хозяйственными
сдвигами в ходе развития капиталистического уклада, так и с мощ-
ным давлением мирового капитализма. Создание внутреннего
капиталистического рынка, первоначальное накопление, появление
массы экспроприированных людей, широкое развитие мануфак-
туры с высокой степенью общественного разделения труда и
контингентом квалифицированных рабочих — эти факторы созда-
вали предпосылки для внедрения машинного производства в веду-
щих отраслях промышленности и транспорта.
Начало поступательного развития машинного производства
было положено хлопчатобумажной промышленностью, на капита-
листических предприятиях которой доминировал вольнонаемный
труд рабочих из среды оброчных крестьян. Этот важнейший фак-
тор обусловил высокие темпы производительности труда и при-
быльность этой передовой отрасли промышленности, которая
быстро переросла рамки крепостного хозяйства и создала в его
недрах прогрессирующие формы крупной капиталистической
фабрики.
Европейские революции 1848—1849 гг. оказали мощное влия-
ние как на мировой капитализм, так и на феодально-крепостниче-
скую Россию, где усиливается кризис всей системы хозяйства.
В 50-е годы в экономической структуре страны, глубоко втянутой
в мировой капиталистический рынок, окончательно укрепляется
буржуазный уклад в ведущих сферах хозяйства.
В эти годы начинается массовое внедрение машинной техники
в ведущих отраслях текстильной промышленности. Возрастает
мощь крупной столичной промышленной буржуазии, связанной
с иностранным капиталом, которая становится лидером фабричной
перестройки промышленного производства.
Острая экономическая и политическая необходимость введения
современных капиталистических форм хозяйства особенно усили-
лись в ходе военного банкротства царизма в Крымской войне
1853—1856 гг. Под напором нарастающей антифеодальной борьбы
народных масс царское правительство вынуждено было пойти на
отмену крепостничества как главного препятствия на пути со-
циально-экономического прогресса страны.
267
Исследование истории промышленной революции в России
показывает, что этот кардинальный исторический процесс хроно-
логически охватывал период 50—90-х годов XIX в., выделяясь
несколькими этапами. К первому пореформенному двадцатилетию
(60—70-х годов) относится экстенсивный этап развития промыш-
ленной революции. Этот переходный период в истории россий-
ского капитализма был характерен усиливающейся ломкой отжив-
ших феодально-крепостнических отношений, формированием
капиталистической системы хозяйства, введением буржуазных
реформ. Однако исторически запоздавшая буржуазная реформа
1861 г., проведенная самодержавно-помещичьим государством,
способствовала длительной консервации крепостнических пере-
житков. Этот фактор предопределил капиталистическую эволюцию
пореформенной России по реакционному «прусскому» пути, тор-
мозившему развитие производительных сил как в земледелии, так
и в промышленности. В этих условиях новая прогрессивная
машинная техника подчинялась консервативным производствен-
ным отношениям. Это обусловило длительное сосуществование
крупной фабричной индустрии с предприятиями переходного
типа, сочетавшими машинное производство с широким примене-
нием дешевого ручного труда, с повсеместным развитием домашне-
капиталистической системы труда как «придатка» фабрики.
В реакционных условиях самодержавной России крупная про-
мышленная буржуазия пыталась компенсировать известное техни-
ческое отставание интенсификацией труда, нищенским уровнем
его оплаты, «цивилизованный ужас чрезмерного труда», как
указывал К. Маркс !. Поэтому в первые пореформенные десятиле-
тия в условиях широкого сохранения крепостнических пережит-
ков и слабости рабочего движения машинное производство внед-
рялось «с большой постепенностью, среди массы переплетаю-
щихся, переходных форм» 2. Крупный капитал их одновременно
подчинял, разрушал и консервировал. Жесточайшая система
эксплуатации домашнего труда закабаленных рабочих позволяла
фабрикантам на первом этапе промышленной революции извле-
кать огромную массу прибавочной стоимости и накоплять много-
миллионные прибыли, не вкладывая больших средств в расшире-
ние основного капитала. Поэтому становление крупной машинной
индустрии в первые десятилетия пореформенной эпохи не носило
стремительный и завершающий характер, как нередко упрощенно
трактуется в литературе, а являлось затяжным, неравномерным
и остропротиворечивым процессом. В этом отношении важное
методологическое значение имеет положение В. И. Ленина, кото-
рый, критикуя взгляды легальных марксистов, писал, что «чем
больше земли получили бы крестьяне при освобождении и чем
дешевле бы они ее получили, тем быстрее, шире и свободнее
шло бы развитие капитализма в России, тем выше был бы жизнен-
ный уровень населения, тем шире был бы внутренний рынок, тем
быстрее шло бы применение машин к производству, тем больше,
одним словом, походило бы экономическое развитие России на
экономическое развитие Америки» 3.
268
Важнейшим фактором, форсирующим промышленную револю-
цию в пореформенной России, явилось крупномасштабное же-
лезнодорожное строительство, которое связало сетью железных
дорог главные центры крупной машинной индустрии с внутренним
и внешним рынками.
С 80-х годов XIX в. промышленная революция вступила в за-
вершающий, интенсивный этап развития, важнейшей особенностью
которого явилось создание индустриально-технической базы рос-
сийского капитализма. Этот этап совпал с глубинными сдвигами
экономической структуры мирового капитализма, где главен-
ствующую роль завоевала тяжелая индустрия с присущей ей
гигантской концентрацией производства и централизацией ка-
питала. Наивысшего развития промышленная революция в Рос-
сии достигла в период экономического подъема 90-х годов XIX в.,
с которым связан бурный рост железных дорог и фабричной
индустрии на окраинах страны, что свидетельствовало о всерос-
сийском масштабе этого исторического процесса. Исключительное
значение для утверждения крупной машинной индустрии имело
становление новой топливно-металлургической базы в Донецко-
Криворожском районе и нефтяной индустрии на Кавказе. Техниче-
ская революция в тяжелой промышленности вызвала скачко-
образный подъем производительных сил в ведущих отраслях
капиталистической экономики. Стремительный рост энерговоору-
женности и производительности труда в ведущих, базисных отрас-
лях промышленности достигал мирового, рекордного уровня.
В этот период в структуре промышленного производства про-
изошли глубокие качественные преобразования, обусловившие
преимущественный рост отраслей тяжелой индустрии, производ-
ства средств производства, темпы роста которых были почти
вдвое выше, чем в легкой и пищевой индустрии. В результате
победы промышленной революции в ведущих отраслях промыш-
ленности и транспорта утвердилось крупнокапиталистическое
машинное производство, по основным показателям которого был
достигнут среднемировой уровень развития капитализма.
Крупнейшим социальным результатом промышленной револю-
ции в России явилось гигантское обобществление труда. Инду-
стриальный пролетариат — ядро рабочего класса — в подавляю-
щей части концентрировался на предприятиях крупной машинной
индустрии, дававших основную часть промышленной продукции,
что в огромной степени усиливало ведущую роль этого передо-
вого отряда рабочих в экономической жизни страны. В начале
XX в., на крупнейших фабрично-заводских и транспортных пред-
приятиях, составлявших примерно 18 % всех промышленных
предприятий, было сконцентрировано более 4/5 индустриального
пролетариата страны. В этом кардинальном результате заключа-
лась огромная социальная значимость крупнейших предприятий
машинной индустрии России.
Авангардную роль играл городской индустриальный пролета-
риат, численность которого в 1900 г. составляла более половины
269
фабрично-заводских рабочих страны. Лидером являлся петербург-
ский индустриальный пролетариат, который идейно и полити-
чески доминировал в общепролетарской среде. В непрерывной
борьбе против капитала в классовом составе рабочих происходили
важные качественные сдвиги. На крупнейших фабрично-завод-
ских предприятиях, сконцентрированных в жизненно важных
центрах страны, усилился интенсивный процесс объединения и
сплочения рабочих в мощные пролетарские коллективы, стачеч-
ная борьба которых стала магистральным направлением всего ра-
бочего движения.
В. И. Ленин отмечал, что с победой крупной машинной инду-
стрии создается новая общественная сила — промышленный про-
летариат, эксплуатация которого «крупна, обобществлена и кон-
центрирована», что делало его в общей системе капиталистиче-
ских отношений ведущим борцом за освобождение рабочего
класса и всех эксплуатируемых народных масс. «Только высшая
стадия развития капитализма, крупная машинная индустрия, —
отмечал В. И. Ленин, — создает материальные условия и социаль-
ные силы, необходимые для этой борьбы» 1 2 3 4.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 247.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 536.
3 Там же. С. 628.
4 Там же. Т. 1. С. 310-311.
Перечень использованных архивных фондов
Центральный государственный
исторический архив СССР
(ЦГИА СССР)
ф. 18 — Департамент мануфактур и внутренней торговли Министерства фи-
нансов
ф. 20 — Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов
ф. 37 — Горный департамент
ф. 40 — «Всеподданнейшие» доклады по части торговли и промышленности
ф. 90 — Русское Техническое общество
ф. 207 — Особенная канцелярия Главноуправляющего путей сообщения и пуб-
личных зданий
ф. 219 — Департамент железных дорог Министерства путей сообщения
ф. 268 — Департамент железнодорожных дел Министерства финансов
ф. 560 — Общая канцелярия министра финансов
ф. 1195 — Комиссия для исследования железнодорожного дела в России
ф. 1263 — Комитет Министров
ф. 1272 — Комитет железных дорог
ф. 1284 — Департамент общих дел Министерства внутренних дел
ф. 1290 — Центральный статистический комитет
Центральный государственный
архив древних актов
(ЦГАДА)
ф. 1287 — Шереметевы
Центральный государственный
исторический архив г. Москвы
(ЦГИА г. Москвы)
ф. 16 — Канцелярия Московского генерал-губернатора
ф. 143 — Московский биржевой комитет
ф. 199 — Московский столичный и губернский статистический комитет
ф. 342 — Товарищество Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и К°»
ф. 357 — Морозовы
ф. 413 — Правление Общества Московско-Курской ж. д.
ф. 2199 — Московское горное правление
ф. 2274 — А. И. Чупров
ф. 2354 — Московское отделение Мануфактурного Совета
Ленинградский государственный
исторический архив
(ЛГИА)
ф. 1163 — Александровская мануфактура
ф. 1435 — Компания Невской бумагопрядильной мануфактуры
Отдел рукописи
Государственной библиотеки им. В. И. Ленина
(ОР ГБЛ)
ф. 332 — Ф. В. Чижов
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение ....................................................... 3
Глава первая
ПРЕДЫСТОРИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В ДОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ
Складывание предпосылок машинного производства................. 15
Появление первых хлопчатобумажных фабрик....................... 38
Начальные шаги машиностроения.................................. 56
Глава вторая
НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В РОССИИ
50-х ГОДОВ XIX в.
Переход к массовой машинизации текстильного производства ... 66
Усиление технической перестройки тяжелой промышленности ... 90
Обострение ломки социально-экономической структуры.............103
Глава третья
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД
(60-70-е годы XIX в.)
Проблемы транспортной революции............................... 132
Утверждение текстильной фабрики............................... 148
Трудности перестройки тяжелой промышленности...................173
Формирование фабрично-заводского пролетариата................. 192
Глава четвертая
ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
(80—90-е годы XIX в.)
Технический переворот в тяжелой промышленности.................208
Качественные сдвиги в структуре промышленного производства . . 235
Консолидация рабочего класса...................................248
Заключение.................................................... 267
Перечень использованных архивных фондов........................271
4 руб.
НАУКА