М. Ф. ОРЗИХ
❖
 ЛИЧНОСТЬ
 И
 ПРАВО

Антология юридической мысли
Одесская школа права
 м. Ф. ОРЗИХ
 личность
 и
 ПРАВО
 Одесса
 «Юридична література»
2005

ББК 67
0-657
УДК 340
 Монография посвящена методологическим проблемам ис¬
следования личности в правоведении. Юридическому анализу
предшествует изложение основных положений о роли и значе¬
нии личности в обществе. Представлены и обоснованы положе¬
ния о личности как цели экономики, политики, культуры, наи¬
высшей цели общества и государства. Специально обращено
внимание на ценность права для личности, аксиологические ас¬
пекты юридической науки в связи с личностной проблемати¬
кой. Обосновывается необходимость самостоятельного раздела
правоведения — правового воздействия на личность. Предлага¬
ются решения обще- и частнотеоретических проблем правове¬
дения, направления внедрения результатов исследования в об¬
щественную практику, проверки их на реализуемость. Преди¬
словие и вступительная статья автора помогают определить зна¬
чимость публикации середины семидесятых годов прошлого века
для современной юридической науки.
 Предназначена для юристов, научных и практических ра¬
ботников, студентов юридических факультетов.
 Рекомендована к печати Ученым советом
Одесской национальной юридической академии
9 октября 2004 г. (протокол №2)
 1200000000-018
 О Без объявл.
 8104-2005
 ISBN 966-8104-99-4
 © М. Ф. Орзих, 2005

СОДЕРЖАНИЕ
 Предисловие VI
 Вступительная статья автора XI
 М. Ф. Орзих. Личность и право
 Введение 2
 Глава 1
 Методологические основания исследования
личности 22
 Глава 2
 Правовой уровень структуры личности 44
 Глава 3
 Личностная ценность права 83
 Глава 4
 Право и правовое воздействие
в социалистическом обществе 115
 Глава 5
 Механизм правового воздействия
 на личность 169
 Заключение 243
 Аннотации 249
 Биографическая записка 253
 V

ПРЕДИСЛОВИЕ
 Украинская юридическая наука всегда отличалась
творческим потенциалом, самостоятельным видением
проблематики права, его философии, теории и прак¬
тики. Даже в условиях политико-идеологического дав¬
ления имперского мировоззрения и государственных
институтов империй, в которые входила Украина на
протяжении веков, сохранялась самостоятельность и
оригинальность научных подходов к праву. Это отно¬
сится и к советскому периоду украинской истории,
когда юридическая наука в Украине, находясь под
жестким прессом коммунистической идеологии, стре¬
милась сохранить собственные традиции, использовать
прогрессивные достижения мировой науки, формиро¬
вать свои юридические школы.
 Этим объясняется необходимость преодоления не¬
критического отрицания и в определенной мере заб¬
вения почти векового периода развития науки в со¬
временной Украине, обращения к научным достиже¬
ниям советского времени, переиздания ставших уже
библиографической редкостью научных трудов, явля¬
ющихся исторической, а нередко, как писал Р. Иеринг,
методологической основой современной науки, масш¬
табом, которым измеряется прогресс науки.
 Естественно, любое наследие, сформировавшееся в
определенной исторической обстановке, общественной,
социально-политической и культурной среде, требует
в новое время критического отношения, но с учётом
сравнительной легкости критики наших предШествен¬
 VI

ников, работавших в условиях мировоззренческого
монизма и обязательных идеологических шаблонов,
вынужденного эзоповского языка, весьма ограничен¬
ных информационных возможностей.
 Особенно это относится к юридическим проблемам,
имеющим широкое общественно-политическое значе¬
ние, выходящим в сферу действия постулатов единой
государственной политики, не допускающей идейных
или теоретических отклонений. В советское время к
таким постулатам, в частности, относились формаци¬
онный подход в\истории и крайняя коллективистская
парадигма развития общества, в котором человек прак¬
тически выполнял роль «винтика» единого государствен¬
но-общественного организма, стремящегося к единой
и единственной сформулированной монистической
идеологией цели.
 Обращение юридической науки шестидесятых-
семидесятых годов прошлого столетия к проблеме че¬
ловека, личности, гуманистической сущности права, ан¬
тропологическому подходу в праве, человеческому, как
принято ныне говорить, измерению права, несомненно,
приобретало общественно-политический смысл, стало
предшественником и рефлексией на известное обще¬
ственное правозащитное движение шестидесятников.
 В Украине эта ситуация применительно к юриди¬
ческой теории фактически была подготовлена класси¬
ческим наследием украинской общественно-политичес¬
кой мысли, представлениями о личности как самоце¬
ли, о праве как социологическом, психологическом,
нормативном и государственно-организационном фе¬
номене (Б. А. Кистяковский). Причем, в качестве на¬
циональной идеи рассматривался демократизм с рав¬
ными политическими правами «ради каждой едини¬
 VII

цы общества» (В. Б. Антонович), а главной «пружиной
государственной машины» признавались граждане
(П. Д. Лодий).
 Первые фундаментальные юридические исследова¬
ния личностной проблематики в советской Украине
проведены М. Ф. Орзихом во второй половине про¬
шлого столетия. Они были оценены как «обширное и
многоплановое исследование по правовым проблемам
личности. Усилиями автора... эти проблемы стали од¬
ним из заметных направлений в советской юридичес¬
кой науке» (член-корр. АН СССР С. С. Алексеев, 1978).
Отмечалось, что работа «отличается новизной поста¬
новки вопроса в отличие от распространенных и по¬
вторяющихся суждений о субъективных правах» (про¬
фессор Н. А. Придворов). Публикации по результатам
исследований получили весьма положительную оцен¬
ку рецензентов в СССР, Украине и за рубежом1.
 Иную, весьма критическую, оценку дали методоло¬
гическому содержанию исследований идеологический
и административный отделы ЦК Компартии Украи¬
ны, указав на «абсолютизацию системно-структурного
метода» и недооценку «роли материалистической диа¬
лектики», «права развитого социализма и правового
положения советского гражданина», «об антропологи¬
ческом подходе (автора)... а не философско-материали¬
стическом», что «недалеко до ломброзианства», нако¬
нец, о том, что автор находится под воздействием бур¬
 1 	См., например, рецензии в журналах: «Советское государство и
право» (1980, №2; 1985, №12), «Правоведение» (1978, № 2; 1986, №1),
«Общественные науки в СССР. Серия 4» (1976, №3; 1978, №3; 1985,
№6), «Вестник Московского Университета. Серия 11» (1976, №3), «Ра-
дянське право» (1986, №1), «Jogtudomanyi Közlöny» (1976, № 2; 1985,
932), «Правна мисъл» (1977, кн. 2), «Staat und Recht» (1978, №1),
Dokumentacios szemle (1979, 120/122 sz.).
 VIII

жуазного идеализма. Только благодаря поддержке из¬
вестных авторитетов юридической науки С С. Алексе¬
ева, Н. В. Витрука, В. М. Горшенева, Н. И. Козюбры,
В. Н. Кудрявцева, В. Ф. Маслова, Н. И. Матузова, Е. В. На¬
заренко, П. Е. Недбайло, И. С. Ноя, В. А. Патюлина,
Л. С. Явича научно-педагогическая карьера ученого не
была прервана, исследовательская работа была продол¬
жена, получила большой резонанс в советской и зару¬
бежной литературе1, прошла проверку на реализуемость
в общественной практике вплоть до государственной
регистрации в качестве научно-технического достиже¬
ния1  2. Результаты исследований были использованы ав¬
тором в научно-педагогической, законопроектной, кон¬
ституционно-проектной (1975-1978,1992-1996 гг.), эк¬
спертной работе в СССР, Украине, за рубежом.
 Действительно, автору удалось, ориентируюсь на два
органически связанных «среза» проблемы — «права в
личности» и «личности в праве», предпринять попыт¬
ку сформулировать закономерности юридического ин¬
дивидуального бытия общественной жизни. «В первом
случае, — пишет автор, — преобладает предметный
аспект подхода — право в личности взято как её свой¬
 1 См.: Одесский государственный университет. Серия: Ученые уни¬
верситета. Выпуск: Правоведы. — М. Ф. Орзих. Раздел: Именной указа¬
тель пользователей публикаций. — Одесса: ОГУ, 1990. В качестве пользо¬
вателей результатов исследований были видные советские, зарубежные
и современные украинские учёные, зафиксирован значительный объем
ссылок на работы автора. Идеи автора, что показательно для их попу¬
лярности и признанности, «проникли» в учебную литературу. При этом
цитирование нередко занимает до полустраницы (см., например: Васи¬
льев В. Л. Юридическая психология. Учебник. — М.: Юрид. лит-ра, 1991.
 — С. 30-31)
 2 См.: Информационный листок о передовом производственно-тех¬
ническом опыте: Рубрикатор ГАСНТИ — 04. 51. 35. — Вып. 12, № 86
 — 188, 1986; Информационный листок о научно-техническом дости¬
жении: Рубрикатор ГАСНТИ — 55. 01. 37. — № 86 — 070, 1986.
 IX

ство, как сторона, условно отвлеченная от реального
существования права. Во втором случае преобладает
аспект функционирования личности в праве, проявле¬
ние личностных свойств в реальном существовании
права».
 Исследования осуществлялись на пересечении фи¬
лософии, социологии, психологии и права с использо¬
ванием возможностей «распредмечивания» проблемы,
которая по своей природе содержит теоретический и
прикладной потенциал, продолжает привлекать вни¬
мание современной юридической науки и украинско¬
го законодателя. И с той целью, чтобы не «распалась
связь времен», как говорил классик, есть основание
для публикации исследований, проведенных в шести¬
десятые-семидесятые годы прошлого столетия, с со¬
хранением содержательного авторского подхода и иде¬
ологического фона.
 Книга «Личность и право» открывает издательский
проект «Одесская школа права» в общем выпуске
«Антология юридической мысли».
 Ректор
 Одесской национальной юридической академии
 академик С. В. Кивалов
 X

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ АВТОРА
 Правоведение в истории развития науки включа¬
лось в различные системы научного знания — от мо¬
ральной, «этической» философии у древних греков, в
эпоху Возрождения (А. Полициано), у Т. Гоббса,
Я. П. Козельского, Д’Аламбера до историко-политичес¬
ких наук у А. Ампера, А. Курно. В конце XVIII —
начале XIX веков появляются классификации наук, в
которых праву отводится место в системе «чистых»,
«реальных» наук (С. Кольридж), той их части, которая
относится к «позитивному» знанию и определяется «че¬
рез авторитет какой-либо другой разумной сущности»
(В. Круг). При этом обращает внимание тенденция,
которая прослеживается у классификаторов науки, зак¬
лючающаяся в гуманитарной, «человеческой» характе¬
ристике науки о праве. «Правовая наука (juris¬
prudentia), — писал еще Ульпиан, — есть познание
божественных и человеческих дел» [1].
 В классификации наук нового времени право рас¬
полагается в одном разделе с личной и семейной на¬
уками. У французских энциклопедистов выделена фи¬
лософия человека, включающая науку о душе (на со¬
временном языке — психологию), логику, мораль, в
том числе юриспруденцию. Весьма интересна пози¬
ция П. К. Ренненкампфа, давшего в русской дорево¬
люционной литературе одну из наиболее полных клас¬
сификаций юридических наук. «Правоведение, —
пишет автор, — принадлежит к области наук гуман¬
ных, изучающих человека или в его личных свойствах
 XI

и деятельности (логика, психология и др.) или в его
общественных отношениях и союзах» [2]. Права
Ц. А. Ямпольская, подчеркивая еще в середине 70-х
годов, что понимание проблемы личности является
индикатором, определявшим методологическую при¬
годность, политическую приемлемость той или иной
юридической концепции [3]. Поэтому «человекомер-
ность» современной юридической науки должна быть
положена в основу формирования... уважения к пра¬
ву как феномену и ценности» [4].
 Гуманистические тенденции развития науки обус¬
ловили не только выдвижение проблемы человека на
передний план, но соединение, взаимопроникновение
знаний о человеке, становление новой науки. Она скла¬
дывается как синтез частнонаучных знаний о челове¬
ке, «синтетическое человекознание», «единая система¬
тическая теория человека», создаваемая на основе «от¬
дельных научных определений» [5]. В результате об¬
щая классификация наук получает своего «дублера» в
виде классификации наук о человеке, а в общей систе¬
ме научного знания фиксируется потребность созда¬
ния единой концептуальной теории человека, интег¬
рирующей частнонаучные знания о нем [6]. В фило¬
софской литературе убедительно доказывается, что
повышение научного уровня исследований объясняет¬
ся прежде всего возрастанием в Большой науке удель¬
ного веса проблем человека, возможностей не только
выделения наряду с общественными науками группы
наук, исследующих человека, — гуманитарных наук,
но единой науки о человеке — человекознания и его
частнонаучных модификаций.
 Эта проблема приобретает особую актуальность в
современных условиях дифференциации и интеграции
 XII

научного знания, появления новых научных дисцип¬
лин гуманитарного характера (эргономика, семиоти¬
ка, эвристика, аномия и др.), комплексности многих
из них, существенных сдвигов в структуре прикладных
наук, требующих преодоления односторонности, фраг¬
ментарности в теории и практике работы с челове¬
ком. Поэтому обоснованным является вывод Б. Г. Ана¬
ньева о том, что в единой теории человекознания нуж¬
дается не только наука, но и практика [7].
 В этом отношении представляет интерес при опре¬
делении в праве отношения личность — общество ис¬
пользование немецкими юристами категории «ком-
мунитарных связей». Типичным является решение
Федерального Конституционного Суда ФРГ, указавше¬
го на то, что Основной Закон ФРГ рассматривает чело¬
века не как «отдельного изолированного индивида»,
«напротив, Основной Закон преодолевает противоре¬
чие между индивидом и общностью людей, обеспечи¬
вая осуществление коммунитарных связей и обязан¬
ностей человека без покушения на его внутреннюю и
автономную ценность» [8].
 Методологически это оправдано выделением лич¬
ностного подхода к юридическим явлениям, который
в рамках общей методологии юридической науки мо¬
жет рассматриваться не только как частнонаучный
метод исследования, но «методологический фундамент
современной юридической науки» (Д. А. Гудыма), на¬
столько существенный, что его реализация ведет к ка¬
чественному обогащению содержания права и законо¬
дательства [9]. В гносеологическом отношении это объяс¬
няется тем, что познание начинается с единичного,
двигаясь от «одного» к «многому» и от «многого» к
«единству», переходя к общему и от менее общего —
 XIII

к более общему. При исследовании государственно¬
правовой жизни общества этот гносеологический до¬
вод приобретает особое значение в связи с действием
специфических факторов его развития, «которые дела¬
ют особенно актуальными личностный подход и лич¬
ностную проблематику в юридической науке» [10] и, с
другой стороны, акцентированием долгое время ис¬
следовательского интереса преимущественно на кол¬
лективистской стороне общества.
 В действительности интегральная характеристика
любого цивилизованного общества определяется имен¬
но с позиций гуманизма, личностных позиций, а его
развитие практически происходит в направлении пе¬
ремещения центра тяжести общественной деятельно¬
сти с макро- на микросоциологические процессы —
до семьи, трудового (административного), территори¬
ального коллектива, личности. Высказывается мнение,
что такой подход позволит преодолеть встречающиеся
несоответствия, несовпадения общественных макро —
и микросоциальных структур, он соответствует исто¬
рической перспективе: «от человека, нужного системе,
к системе, нужной человеку; от индивида как средства
утверждения определенного типа классового господ¬
ства к индивиду как цели функционирования всей об¬
щественной организации» [И].
 Следует также учитывать плодотворность разработ¬
ки юридической проблематики на микроуровнях об¬
щественной жизни, признание «человеческой приро¬
ды права», необходимости «очеловечивания права»
(В. С. Бигун). В частности, в современной криминоло¬
гии четко зафиксирована необходимость изучения кри¬
миногенных факторов на «микроуровне» как средства
понимания причин преступности в целом. А проблема
 XIV

правового воспитания все более смещается к индиви¬
дуальному (личностному), а не групповому аспекту.
 Личностный подход имеет не только методологи¬
ческие, гносеологические, теоретические но и научно-
практические основания. Это относимо ко всем груп¬
пам (видам) прав человека и гражданина, но наиболее
иллюстративно и убедительно в отношении физичес¬
ких (жизненных, соматических) прав, которые еще
С. Е. Десницкий относил к первой группе прав, имену¬
емых натуральными, «какие имеет человек к защище-
нию своего тела, имени...», чести, достоинства и соб¬
ственности. Эти права не только привлекли внимание
юридической науки и практики в новой истории, по¬
лучили весьма широкое содержание, но оказались од¬
ним из важнейших нововведений в новейших консти¬
туциях мира. В современной литературе подтвержда¬
ется, что классификация прав должна начинаться с
первой (первичной) группы — физических прав, они
решающим образом определяют ценностное отноше¬
ние общества и государства к личности, возможности
ее развития, самореализации с учетом ее биосоциаль¬
ных характеристик. Доказывается, что гражданство —
состояние членства в государственной организации, а
личность не только гражданин государства как орга¬
низации, но ассоциированный носитель государствен¬
ного суверенитета[12].
 Действительно, личность — субъект политической
жизни страны, участвующий в управлении государствен¬
ными делами (ст. 38 Конституции Украины). Одно¬
временно личность — объект государственно-правово¬
го воздействия, направленного на обеспечение сочета¬
ния реальных прав и свобод граждан с их обязаннос¬
тями и ответственностью перед обществом (ст. 68
 XV

Конституции Украины). В политической системе от¬
ношения государства и личности характеризуются вза¬
имной ответственностью: государство обеспечивает
личности всю полноту прав и свобод, не допускает их
ограничения или упразднения, сужения содержания и
объема существующих прав и свобод (ст. ст. 3, 22, 64
Конституции Украины), а личность, используя эти права
и свободы, не должна наносить ущерб интересам об¬
щества, государства, правам других граждан.
 Юридическая теория и практика связаны с челове¬
ком, его личностными качествами и их проявлениями
в общественной жизни. Личность занимает важное
место в процессе правотворчества как «творец права»
(Л И. Ковлер), что дает основание для выделения сре¬
ди правообразующих человеческого фактора. Лич¬
ность— наиболее непосредственный объект воздей¬
ствия права [13] и, в конечном счете, основная цель
правового регулирования. От уровня ее сознания, ха¬
рактера правовой активности в значительной степени
зависит действенность, эффективность правовой про¬
граммы. Оценка права осуществляется с точки зрения
идеалов личности, концепция прав человека имеет гу¬
манистические обоснования.
 Для определения соотношения, связи частнонауч¬
ных теорий с философией используется системно-стук-
турный поуровневый подход. Именно «системный под¬
ход трансформирует в специальный метод научного
исследования философское понятие ставшей целост¬
ностью системы... Если же речь идет об изменении
системы, то это изменение рассматривается не как
процесс становления новой системы, а как сопостав¬
ление двух уровней систем (структур и функций)» [14].
 Предметом специальных исследований частнонауч¬
 XVI

ного знания о личности является система вторичного
уровня существования (функционирования, развития)
личности. На этом уровне личность сохраняет свои
сущностно-содержательные свойства, родовые качества
Эти качества преобразуются, создается юридическая
модель личности. Верно суждение К. Маркса о том,
что все сферы деятельности государства связаны с «го¬
сударственным качеством индивида., через существен¬
ное качество этой личности. Они — естественное дей¬
ствие ее существенного качества» [15]. Поэтому идео¬
логические установки советского времени на абсолю¬
тизацию коллективных форм социальной практики
делали невозможным научное познание человека во¬
обще, его функциональной роли в праве, ценности права
для человека уже «вследствие неподатливости» приро¬
ды человека и его нежелания подчиняться насильствен¬
ной социальной инженерии» [16].
 Реальным центром всех процессов воздействия права
являются индивидуальные формы общественного бы¬
тия, личности, в деятельности которых реализуется
содержание права «Проникающая» способность пра¬
ва и «правосвободное пространство» должны опреде¬
ляться прежде всего в личностном аспекте — само
«право в собственном или тесном смысле», как писал
Г. Гроций, есть способность. А. П. Рикер уже самого
человека определяет как homo capable (человек спо¬
собный) [17]. Это объясняется тем, что, регулируя по¬
литические, экономические процессы, духовную жизнь,
порядок управления предметами, вещами, процесса¬
ми, организуя деятельность коллективов, право наибо¬
лее непосредственно влияет на личность, отдельных
людей или лиц, способных занимать определенные
ролевые позиции в системе коллективных субъектов.
 XVII

Поэтому решение одной из фундаментальных обще¬
теоретических проблем правоведения — объекта пра¬
ва (правового регулирования, правового воздействия) —
следует искать в личностном аспекте исследований.
Здесь возможно установить «главный объект, непос¬
редственно принимающий на себя правовое воздей¬
ствие и реагирующий на него» [18].
 Таким образом выделение личностного подхода в
юридической науке, верифицированной ее прошедшим,
настоящим и будущим, послужит убедительным дока¬
зательством ее социогуманитарного характера, гумани¬
стического содержания правоведения, практически обес¬
печит актуализацию социально-гуманистических мас¬
штабов оценки права [19], его человеческого измерения.
 Естественно, личностный подход в юридической
науке является многомерным. Актуализация опреде¬
ленного измерения проблемы зависит от состояния
общества и государства, их отношения к личности,
функционирующей в правовой сфере. Так, в послево¬
енное время, когда в мире создается глобальная систе¬
ма прав человека, выходящая за пределы национальных
границ, и появляются новые поколения прав человека,
в Советском Союзе по-прежнему восхваляется граж¬
данин-патриот, социальный слепок общественных от¬
ношений социализма, преданный идеально спроекти¬
рованной системе, включающей духовно цельные и
мистические в своем совершенстве «винтики» — лич¬
ности и монистическую цель — построение светлого
коммунистического будущего. Это было откровенное
пренебрежение системы человеком.
 Несмотря на «железный занавес», изоляцию от ми¬
ровых гуманитарных процессов, в СССР и других со¬
циалистических странах в условиях первых достаточ¬
 XVIII

но мощных ростков диссидентского движения (пер¬
вые Хельсинкские группы, восстание в Восточном Бер¬
лине в 1953 г., политический кризис в Польше и Вен¬
грии в 1956 г., Пражская весна 1968 г. и др.) появля¬
ются декларативные заявления коммунистических
партийных лидеров, государственных деятелей о при¬
частности Советского государства к созиданию «евро¬
пейского дома», признании прав человека, замелькало
скороспелое (заимствованное из индустриальной со¬
циологии) словосочетание «человеческий фактор».
 Но мир 60-80-х годов прошлого столетия уже нео¬
братимо изменилсяют пакета международных доку¬
ментов универсального характера об экономических,
социальных, культурных, гражданских и политических
правах, получивших статус Международного билля о
правах человека, Европейской Конвенции о правах и
основных свободах, Заключительного Хельсингского
Акта, создания Совещания по безопасности и сотруд¬
ничеству в Европе мир двигался к Венской Конвенции
по человеческому измерению.
 В середине 70-х годов в СССР, согретое хрущевской
оттепелью, расширяется диссидентское движение пра¬
возащитников. Под этим воздействием конституцион¬
но-проектные работы семидесятых годов вынуждены
были воспринимать минимальную номенклатуру прав
человека, нормативно закреплять эти права в Консти¬
туциях Союза ССР и союзных республик, провозгла¬
шать гарантии прав человека.
 Это был, несомненно, исключительно декларатив¬
но-декоративный, нормативно — вербальный (что для
юриста небезынтересно), но все же первый виток гу¬
манитарной спирали в стране. Его значимость опреде¬
лялась идеологической допустимостью обращения к те¬
 XIX

оретической разработке «механизма человеческого из¬
мерения ... в вопросах прав человека» (если использо¬
вать терминологию принятой позднее Парижской Хар¬
тии для Новой Европы [20]). Формирование и исследо¬
вание этого механизма требовали принципиально но¬
вого философско-антропологического подхода, инстру¬
ментария юридической антропологии, которая «с по¬
рога» отвергалась господствовавшей в советское время
идеологией [21]. Но появившиеся в директивных доку¬
ментах КПСС и других коммунистических партий но¬
вые лозунги и декларации о человеке и его правах,
некоторые гуманистические идеи находившегося под
влиянием древнегреческой философии и идеологии не¬
мецкого Просвещения молодого К. Маркса, в орто¬
доксальном понимании еще «немарксиста», создавали
возможность обращения советской науки к собира¬
тельному, системному «образу человека», его биосоци¬
альной природе.
 При этом непосредственно не воспроизводилась, но
теоретически воспринималась позиция западной (ев¬
ропейской и американской) юридической практики
об «образе жизни» человека как части права на не¬
прикосновенность личной (частной) жизни (амер.
privacy), о достоинстве и автономности личности как
фундаментальных ценностях, находящихся под право¬
вой защитой, включая «право на выбор своей собствен¬
ной концепции существования, смысла Вселенной и
таинства человеческой жизни Убеждения по этим воп¬
росам, — отмечено в «ведущем» мнении судей Вер¬
ховного суда США, — не могли бы определять инди¬
видуальных свойств личности, если бы они вынужда¬
лись государством» [22].
 С использованием подобного видения соотношения
 XX

личности и права была предпринята попытка осуще¬
ствить достаточно широкую разработку качественной
характеристики личности, функционирующей в обла¬
сти права, ее правовой самоценности и аксиологичес¬
кой характеристики права, представить в пределах иде¬
ологической допустимости советского времени резуль¬
таты исследования в диссертационной и монографи¬
ческой работах, публикациях в советских и зарубеж¬
ных изданиях [23], затем использовать эти наработки
уже в 80-90-е годы, «распредмечивая» их в общей и
частноотраслевых правовых теориях и юридической
практике [24].
 Исходя из этого, преодолеваются представления о
человеке, который «не в состоянии господствовать над
созданным им миром, мир становится сильнее, чем он,
мир освобождается от человека, он противостоит ему в
элементарной независимости ...» [25]. Появляется воз¬
можность воспринять как научно-практический посту¬
лат судебно-правовую позицию, отражающую западную
традицию права, «о независимости и индивидуальности
каждого человеческого существа как основной консти¬
туционной ценности» [26] В этой научно — практичес¬
кой диспозиции право определяется как «то, чем обла¬
дает конкретный человек» [27], т. е. индивидуальными
правами, требующими гарантий и защиты. Здесь «ни¬
какая, даже совершеннейшая интеллектуальная концеп¬
ция не способна заменить политические и правовые
способы, направленные на совершенствование механиз¬
ма защиты прав человека» [28]
 Приведенные суждения отражают достигнутую в
современной юридической науке и практике ситуа¬
цию, требующую на базе юридического «образа чело¬
века», личности на правовом уровне ее существования
 XXI

обогатить, расширить человеческое измерение права,
даже отказаться от него, ради формирования отноше¬
ния к праву как «общечеловеческому феномену с че¬
ловеком в его проявлениях» — основы и ориентира
самого права [29].
 Думается, что это является исходной позицией для
более глубокого понимания категории прав человека
на следующем, современном витке гуманитарной спи¬
рали, «возвращения» обогащенного гносеологически и
аксиологически «юридического образа человека» к про¬
блеме его прав как глобальной и универсальной, ори¬
ентированной на общепризнанные международные
стандарты, в которых провозглашается, что «все права
человека универсальны, неделимы, взаимосвязаны. Меж¬
дународное сообщество должно относиться к правам
человека глобально, на справедливой и равной основе...
государства, независимо от политических, экономичес¬
ких и культурных систем, несут обязанность поощ¬
рять и защищать все права человека и основные сво¬
боды» [30].
 После второй мировой войны эти стандарты полу¬
чают «всеобщее значение» и признание [31], они стре¬
мительно развиваются в формате региональных и уни¬
версальных правовых институтов. Первым фундамен¬
тальным документом явилась Всеобщая Декларация
прав человека. Несмотря на то, что согласно Уставу
ООН она имеет рекомендательный характер, Резо¬
люцией Генеральной Ассамблеи ООН (217 А (III) от
10 декабря 1948 г. признана «в качестве задачи, к
выполнению которой должны стремиться все наро¬
ды и все государства». Последующие международно¬
правовые акты, традиционно включенные в Между¬
народный билль о правах человека, обычно не обхо¬
 XXII

дятся без ссылки на Декларацию или воспроизведе¬
ние ее положений.
 Региональные международно-правовые акты после¬
довательно продолжают эти гуманистические идеи, а
принятая государствами Европы и Америки Парижс¬
кая Хартия для новой Европы исходит из непроизвод-
ности («с рождения»), неотьемлимости и гарантиро¬
ванности прав человека, обязанности всех правительств
защищать и содействовать правам и свободам челове¬
ка [32]. Наиболее значимые результаты были достигну¬
ты на европейском континенте в рамках Совета Евро¬
пы. Европейская конвенция о защите прав человека и
основных свобод (далее: Конвенция о правах) воспри¬
нята многими странами «в качестве образца для своих
биллей о правах» [33]. Это — типичный пример реги¬
онализации как основы «формирования новой архи¬
тектуры мирового сообщества государств» и гармони¬
зации национальных правовых систем с европейским
правом [34].
 Таким образом в современном международном
праве подтверждены гуманитарно-демократические
идеи об естественных и непроизводных правах и сво¬
бодах человека, «единым автором» которых является
«персонифицированное мировое сообщество», вопло¬
щающее идеалы справедливости, выраженные в «пуб¬
личных стандартах» как источниках национального
(внутригосударственного) правотворчества [35].
 Юридическая доктрина реагирует на это призна¬
нием планетарного гуманизма, который стоит на за¬
щите прав человека [36], расширением представления
о гуманитарном праве, его предмете и объекте [37],
доказательством социогуманитарного содержания права
и глобального характера проблематики прав человека
 XXIII

наряду с экологическими, энергетическими, демогра¬
фическими проблемами [38].
 Одновременно организации мирового сообщества
признают, что ни одна из стран мира «вплотную не
приблизилась» [39] даже к тому, что было провозгла¬
шено в Декларации прав человека и гражданина
1789 г. — документе, который представляет для совре¬
менности достаточно минимальную номенклатуру прав
и свобод в сравнении с новейшими международно¬
правовыми актами (только Европарламент принял за
90-е годы около полутысячи актов, относящихся к за¬
щите прав человека), принятой Конвентом Европейс¬
кого Совета Хартии основных прав Европейского Со¬
юза и конституционным законодательством государств
развитой демократии, с идеями, связанными с созда¬
нием Мировой хартии (кодекса) мира и прав человека
или «единой Международной конституции» сначала
на европейском, а затем — на мировом уровне [40].
 На этом международно-правовом и доктринальном
фоне нельзя признать удовлетворительным состояние
прав человека и их защиты в современных государ¬
ствах; в каждом втором государстве мира есть узники
совести, в каждом третьем — применяются пытки,
более 1,3 миллиарда людей живут за чертой бедности
[41]. Эксперты Совета Европы вынуждены признать,
что применительно к Европейской социальной хартии
«ни одна из сторон не соблюдает все взятые ею обяза¬
тельства» [42]. Примечательно заявление американс¬
кого Союза защиты гражданских свобод о «наступле¬
нии на всю конституционную систему» и свидетель¬
ство авторитетных английских исследователей прав
человека о происходящих в Великобритании процес¬
сах ущемления прав человека, положение которого
 XXIV

ухудшается новейшим законодательством, а «мы не
только уверовали, — пишут Р. Кук и Т. Тейт, — что
обладаем правом, которое не существует, но и жалеем
тех в других странах, которых считаем менее свобод¬
ными» [43].
 Украина после провозглашения независимости дос¬
тигла значительных успехов в обеспечении прав и сво¬
бод человека и гражданина Автор имел честь пред¬
ставлять Украину в 2002 году в Комиссии Совета Ев¬
ропы «За демократию через право» (Венецианская
комиссия) и, можно сказать, в целом нашел поддерж¬
ку и понимание о состоянии выполнения государством
своих обязательств перед Советом Европы, в частно¬
сти, в области гарантий прав человека. Были приведе¬
ны убедительные доказательства того, что главное в
деятельности государства — это «обращение к форми¬
рованию механизма защиты прав человека. Практи¬
чески на это ориентирована вся система реформ в
У крайне...Особое внимание уделено институциональ¬
ной части реформ, учитывая, что в компетенции орга¬
нов всех ветвей государственной власти — обеспече¬
ние прав человека..». В проекте Меморандума экспер¬
та по Украине было отмечено, что, хотя «формально
украинский Парламент не выполнил обязательство
принять рамочный акт о правах человека», но приня¬
та новая Конституция, глава 2 которой полностью по¬
священа правам человека, защищаемым судом, рати¬
фицировано большое количество международных ин¬
струментов защиты прав, которые по Конституции
становятся частью украинского законодательства, и в
этой связи «принятие рамочного акта больше не ка¬
жется необходимым» [44].
 Несмотря на подобное доброжелательное в отно¬
 XXV

шении Украины мнение эксперта, предстоит еще боль¬
шой объем работ в области законодательства о правах
человека и, особенно, совершенствования механизма
защиты и охраны прав человека. Уполномоченный по
правам человека в Украине «к превеликому сожале¬
нию и не меньшему стыду» заявляет о том, что «Укра¬
ина столкнулась с массовым и вопиющим нарушени¬
ем прав человека». Это же фактически признает Пре¬
зидент Украины, отвечая на вопрос, достаточны ли
условия в стране, чтобы конституционные нормы о
правах граждан «реально имели прямое действие»:
«Пока что до этого еще далеко как по объективным,
так и по субъективным причинам» [45]. В этом отно¬
шении следует признать неудачной конституционную
формулу о «наивысшей социальной ценности» челове¬
ка (на это обращалось внимание еще в процессе под¬
готовки Конституции Украины [46]), ограниченность
ее социальным ингридиентом (что вообще характерно
для социоцентристских подходов к человеку) и неза¬
вершенность самой формулы, которая с целью обеспе¬
чения ее непосредственного действия должна быть
дополнена утверждением о «высшей приоритетности
прав и свобод человека по сравнению с любыми дру¬
гими ценностями». Недостижение этого в современ¬
ной Украине наряду с ущербным представлением об
«ответственности власти перед человеком» является,
по мнению Верховной Рады Украины, «первопричи¬
ной» нарушения прав человека и других бед в государ¬
стве и обществе [47]. Н. И. Карпачева обуславливает
подобную ситуацию в стране тем, что «отсутствуют
эффективные механизмы защиты прав человека» [48].
 Теория и практика безусловно подтверждают ре¬
шающую роль механизменной части системы защиты
 XXVI

прав человека в сравнении с определением прав, воз¬
веденных в законы государств и международные стан¬
дарты [49]. Есть основания полагать, что именно эта
ситуация обусловила то, что Конвенция о правах в от¬
личие от других подобных международных актов че¬
тыре раздела из пяти (более 50 статей из 66, не считая
Протоколов к Конвенции) посвятила механизму реа¬
лизации, обеспечения определенной в Конвенции но¬
менклатуры прав и свобод человека.
 Б состав механизма защиты прав человека входят
нормативные (прежде всего, материально-правовые),
процессуальные и институциональные формы и сред¬
ства защиты человека, его прав, интересов, потребнос¬
тей. В качестве системообразующих эти части посто¬
янно взаимодействуют, но требуют, особенно в усло¬
виях правовой реформы в Украине, поэлементного
научно-практического анализа.
 Нормативная часть представлена достаточно объем¬
ным законодательством — действует более 50 тысяч
нормативно-правовых актов. Из них около полутора
тысяч — законов, около 30 кодексов, 58 декретов Ка¬
бинета Министров Украины (сохраняющих силу зако¬
нов), около 50 указов Президента, действующих до
принятия соответствующих законов. Однако, во-пер¬
вых, выполнимость, реализуемость и уровень практи¬
ческого исполнения права нельзя признать удовлетво¬
рительным. Во-вторых, половина принятых законов —
акты об изменении и дополнении действующих, что
свидетельствует о нестабильности, несовершенстве
нормативно-правовой базы защиты прав человека в
целом. В-третьих, значительное количество норматив¬
но-правовых актов, принятых до принятия Конститу¬
ции Украины, не приведены в соответствие с ней. В-чет¬
 XXVII

вертых, конституционное законодательство в соответ¬
ствии с действующей Конституцией сведено к ее нор¬
мам, несмотря на то, что по материально-правовым
признакам представляет самый значительный в межот¬
раслевом сравнении массив законодательства (около
тысячи законов). Находящиеся в производстве Верхов¬
ной Рады Украины проекты законов о нормативно¬
правовых актах, о законах и законодательной деятель¬
ности воспроизводят конституционные нормы без над¬
лежащей конкретизации и не решают эту проблему.
В-пятых, недопустимо, особенно в сфере прав челове¬
ка (где в соответствии со ст. 92.1. Конституции Укра¬
ины правовое регулирование должно осуществляться
«исключительно законами Украины»), преобладание в
общем массиве законодательства подзаконных актов,
составляющих более 95 %. В-шестых практически па¬
радоксально в условиях действия конституционного
принципа (ст. 19 Конституции Украины) «никто не
может быть принужден делать то, что не предусмот¬
рено законодательством» сохранение в правовой сите-
ме страны 60 % запретительных норм (при мировых
стандартах — до 18 %) и, главное, эта тенденция, во
всяком случае в области публичного права, сохраняет¬
ся. Так, действующий Кодекс об административных
правонарушениях содержит более 500 составов пра¬
вонарушений (в 315 статьях Особенной части), а пра¬
вительственный проект нового Кодекса об админист¬
ративных проступках (регистр. №5558,2004) уже вклю¬
чает 784 состава правонарушений (в 548 статьях Осо¬
бенной части). Характерно, что в проекте по 30 соста¬
вам устанавливается ответственность за самовольное
совершение действий при сохранении административ¬
ной ответственности за самоуправство и уголовной —
 XXVIII

за самоуправство, причинившее значительный ущерб.
Такая же тенденция в уголовном праве: если Уголов¬
ный кодекс Украины 1960 г. первоначально содержал
немногим более 300 составов преступлений, то дей¬
ствующий УК Украины — 701 состав преступлений.
 Наконец, нерешенной остается проблема приведе¬
ния в соответствие законодательства Украины с меж¬
дународно — правовыми стандартами прав человека.
Эта задача связана с новеллизацией всего массива за¬
конодательства. Здесь возможны различные пути (спо¬
собы) имплементации международно — правовых стан¬
дартов в отечественную правовую систему. Среди них
нельзя исключать, как это нередко представляется в
литературе [50], обогащения нормативной части меха¬
низма защиты прав человека, инкорпорацию в поряд¬
ке принятия новых законов, изменения и дополнения
действующих.
 Международные акты, как правило, прямо не пре¬
дусматривают обязательств государства в сфере право¬
творческой активности к принятию новых или изме¬
нению действующих законов. «Из природы договор¬
ных обязательств и из обычного права вытекает об¬
щая обязанность государства привести свое внутрен¬
нее право в соответствие с обязательствами по между¬
народному праву...необеспечение такого соответствия
само по себе не представляет прямого нарушения меж¬
дународного права» [51]. Нарушение фиксируется при¬
менительно к конкретному случаю. Эту позицию нео¬
днажды высказывал, в частности, Европейский суд по
правам человека, основываясь на ст. 34 Конвенции о
правах. Одновременно в практике суда не единичны
случаи прямого воздействия на субъектов правотвор¬
чества государства, даже применительно к его Консти¬
 XXIX

туции. Так, в одном из решений указывается, что «в
случае, когда нарушение одного из основных прав и
свобод является результатом невыполнения обязатель¬
ства по принятию внутригосударственного законода¬
тельства, наступает международная ответственность
государства за данное нарушение». В другом решении
не оспаривается «возможность ответственности госу¬
дарства — ответчика, Конституция которого могла бы
противоречить обязательствам, вытекающим из Кон¬
венции» [53]. Таким образом, государство (нацио¬
нальный законодатель) оказывается ответственным не
только за издание или сохранение противоречащего
международному акту закона — «законодательное на¬
рушение», но и за непринятие соответствующего за¬
кона — «законодательное упущение».
 Состояние и реализуемость нормативной части ме¬
ханизма защиты прав зависит от его процессуальной
части. Процесс вообще имеет не меньшее для охрани¬
тельной деятельности (охрана и защита прав),а «даже
большее значение, чем нормы, относящиеся к матери¬
альному праву» [55], т. е. процесуальная технология
действия закона, правовой механизм регулирования и
защиты охраняемых законом ценностей, высшей из
которых является «человек, его жизнь и здоровье, честь
и достоинство, неприкосновенность и безопасность»
(ст. 3 Конституции Украины).
 Эта позиция обоснована не только для отраслей пра¬
ва, имеющих обособленную процессуальную часть. Ти¬
пичным в этом отношении является конституционное
право, в котором процессуальные нормы «разбросаны»
по всему массиву конституционного законодательства.
Причем в ряде конституционных законов, например, о
выборах, явно преобладают процессуальные нормы.
 XXX

В Конституции Украины процесуальные нормы
представлены как бланкетные или отсылочные, обязы¬
вающие государство принимать специальные законы
процессуального характера, реформировать норматив¬
ную или институциональную части механизма защи¬
ты человека. Таким образом установлена конституци¬
онная обязанность государства определять порядок
предостовления убежища иностранцам и лицам без
гражданства (ст. 26), приобретения и отчуждения права
частной собственности (ст. 41), доведения до сведения
населения страны законов и других нормативно —
правовых актов (ст. 57). Невыполнение законодателем
обязанности по принятию процессуальных законов
может привести к невозможности осуществления права
или конфликтным ситуациям. Например, в связи с
отсутствием соответствующего конституционного за¬
кона о порядке проведения демонстраций Конститу¬
ционный Суд Украины вынужден был дать разъясне¬
ние (толкование) по ст. 39 Конституции Украины [56].
Исчерпание сроков, установленных Переходными по¬
ложениями Конституции для принятия соответствую¬
щих процессуальных законов по реализации ст. ст. 29,
30, обусловило срочное принятие в 2001 г. законов в
качестве основания «малой судебной реформы». Не¬
редко конституционное право получает процессуаль¬
ное обеспечение в традиционных процессуальных от¬
раслях.
 Аналогичное положение процессуальной части меж¬
дународно — правовою механизма защиты прав, ко¬
торый устанавливает не только «публичные стандар¬
ты» прав, но и «надлежащие процедуры» защиты прав
[57]. Поэтому нередко имплементацию международ¬
но — правовых актов определяют как установление
 XXXI

«порядка применения норм международного права»
[58], придания этим нормам юридической силы или
создания механизмов применения этих норм [59].
 Практически эта задача не возникает или упроща¬
ется до автоматизма при признании частью нацио¬
нального законодательства т. н самовыполнимых меж¬
дународных договоров, нормативный элемент которых
не требует юридической конкретизации и дополни¬
тельного толкования. Для «заимствования», воспроиз¬
ведения в национальном законодательстве междуна¬
родно — правовых норм здесь необходима только по¬
литическая (государственная) воля законодателя и вы¬
полнение правил законодательной техники инкорпо¬
рирования соответствующих норм в массив националь¬
ного законодательства.
 Важнейшим элементом процессуальной части ме¬
ханизма защиты прав человека является позиция в
международно — правовом производстве человека как
(индивидуального) инициатора открытия дела. Консти¬
туция Украины и Конвенция о правах признает воз¬
можность каждого человека при определенных усло¬
виях «обращаться за защитой своих прав и свобод, —
как указывается в ст. 55 Конституции Украины, — в
соответствующие международные судебные учрежде¬
ния или в соответствующие органы международных
организаций, членом или участником которых являет¬
ся Украина». Так преодолевается «опасность того,что
человек может стать исключительно объектом» госу¬
дарственно — правового воздействия [60] или субъек¬
том права, корреспондирующего обязанности («ответ¬
ственности» по ст. 3 Конституции Украины) государ¬
ства, и утверждается отношение к человеку как субъекту
публичного права, правомочному на инициирование
 XXXII

«запуска» механизма защиты своих прав и в этом ка¬
честве приобретающего международно — правовую
правосубъектность. Это положение человека в меха¬
низме его защиты обеспечивается процессуальной ча¬
стью механизма при помощи «так называемых фунда¬
ментальных процессуальных норм» (К Круис). Этим
полномочием по данным Министерства юстиции Ук¬
раины уже воспользовались более 8 тысяч граждан
Украины, обратившись в Европейский суд по правам
человека [61].
 Нормативная и процессуальная части механизма
защиты прав человека синтезируется институциональ¬
ной частью: государственные институты, используя свой¬
ственные им компетенцию и специальные средства,
придают действенность всем частям механизма. Прак¬
тически в компетенции органов всех ветвей государ¬
ственной власти — обеспечение прав человека, исходя
из того, что «главной обязаностью государства» явля¬
ется утверждение и обеспечение прав и свобод челове¬
ка, оно ответственно перед человеком за свою дея¬
тельность, «содержание и направленность» которой
определяются правами и свободами человека и их га¬
рантиями (ст. 3 Конституции Украины). Так, в исклю¬
чительной компетенции Верховной Рады Украины —
определение прав и свобод человека, гарантий этих
прав и свобод (ст. 92.1), Президент Украины «являет¬
ся гарантом ... прав и свобод человека и гражданина»
(ст. 102), Кабинет Министров Украины «принимает
меры по обеспечению прав и свобод человека и граж¬
данина» (ст. 116. 2.), а местная исполнительная власть
обеспечивает «соблюдение прав и свобод гражданина»
(ст. 119.2.). Прокуратура представляет интересы граж¬
дан в суде, надзирает за соблюдением законов право¬
 XXXIII

охранительными органами, в частности, при примене¬
нии мер, связанных с ограничением личной свободы
(ст. 121). Государство создает специализированные
органы в сфере прав человека, например, Уполномо¬
ченный по правам человека Верховной Рады Украины,
Уполномоченный по делам соблюдения Конвенции о
защите прав человека и основных свобод, являющийся
по должности заместителем Министра юстиции Ук¬
раины, Национальное бюро по делам соблюдения Кон¬
венции о защите прав человека и основных свобод в
составе центрального аппарата Министерства юстиции
Украины.
 Однако ни один из этих и других органов и органи¬
заций не обладает столь универсальной компетенцией
и средствами защиты прав человека как судебные ин¬
ституции — «Юрисдикция судов распространяется на
все правоотношения, возникающие в государстве» (ст.
124 Конституции Украины).
 Эта характеристика — не повод для идеализации
судов и их деятельности. В международном праве при¬
знается в качестве одного из важнейших оснований
«присвоения государству международно-противоправ¬
ного поведения» нарушения прав человека актами су¬
дебных органов. Верховная Рада Украины специаль¬
ным Постановлением от 5 июля 2001 г. указала на
«высокий уровень коррумпированности судебных ор¬
ганов», первопричиной чего является то, что «не уда¬
лось достичь в Украине общепризнанных в мире госу¬
дарственно-правовых принципов — верховенства пра¬
ва, высшей приоритетности прав и свобод человека по
сравнению с любыми другими ценностями, реального
разделения властей (в частности и прежде всего неза¬
висимости судебной власти)».
 XXXIV

Одновременно это не является основанием прини¬
жения роли судебных институций и их потенциальных
возможностей в защите прав человека Непоследователь¬
ной оказалась Конституция Украины, выделив в ст. 6
судебную власть государства, но, в отличие от законода¬
тельной и исполнительной власти, определив ее место в
Конституции не в качестве «власти», а по виду деятель¬
ности — «Правосудие» (см.: Раздел УШ), на что указы¬
валось как недопустимая неточность еще в процессе
подготовки Конституции [62]. Эта констиуционная си¬
туация дает основания для сомнений, даже на высоких
уровнях государственной власти в том, что судебная
власть — это не только «орган правосудия», но именно
государственная власть, обладающая всеми ее свойства¬
ми [63], что подтверждается текущим законодательством.
Например, ст. 2 Закона Украины (в ред. от 21 июня
2001 г.) «О статусе судей» определяет судей как «долж¬
ностных лиц судебной власти», а Закон Украины «О судо¬
устройстве Украины» выделяет специальную статью 2
с наименованием «Судебная власть».
 В новой истории действительно по-разному отно¬
сились к признанию суда властью. В классической Дек¬
ларации прав человека и гражданина 1789 г. судебная
власть как защитник прав человека вообще не упоми¬
нается. Во французской практике и теории, уделяю¬
щей защите прав человека достаточно внимания, ис¬
торически сложилось мнение, что во Франции «никог¬
да не возникала судебная власть» (член Госсовета
Р. Газье), «судебный институт пользуется определенны¬
ми полномочиями. Полномочиями. А не властью» [64].
В Великобритании Парламент обладал законодатель¬
ной и судебной властью (высшей судебной инстанци¬
ей являлась Палата лордов), но всегда действовал на
 XXXV

основании закона, который весьма свободно толкуют
судьи. Не упоминается «судебная власть» и использу¬
ется «судебная система», «система правосудия» в Резо¬
люции № 1 «Правосудие в XXI веке» 23-ей Конферен¬
ции Европейских министров юстиции. Одновременно
применительно к Украине в Резолюции ПАСЕ от 27
сентября 2001 г. судебная власть определяется «до¬
вольно слабой» [65].
 К концепции «модели правосудия, которая опира¬
ется на теорию обособленности носителей судебной
власти» критически относятся и некоторые современ¬
ные ученые и практики. В. П. Кашепов в связи с этим
доказывает, что подобная позиция не способствует
формированию профессиональной убежденности о
приоритетности в судебной деятельности правозащит¬
ной функции и предлагает «особую концепцию судеб¬
ной защиты прав и свобод граждан» [66]. О правоза¬
щитной функции суда писал еще И. Я Фойницкий,
отмечая, что «Государственная задача судебной влас¬
ти — ограждение прав, законом дарованных, против
всех нарушителей их» [67]. На «смысл судебной влас¬
ти — в обеспечении прав и свобод человека» указыва¬
ют многие ученые-юристы вплоть до доказательства
того, что защита прав человека — единственная функ¬
ция суда, его предназначение [68]. Показательной яв¬
ляется позиция Верховного Суда Украины, который в
Постановлении Пленума обратил внимание «судей на
то, что вся их деятельность должна быть подчинена
защите прав и свобод человека и гражданина» [69].
 Функциональная характеристика суда дает возмож¬
ность определить ведущее (главное) его место в меха¬
низме защиты не только прав, но интересов человека,
его потребностей, его индивидуального бытия. Суд —
 XXXVI

единственный орган, осуществляющий правосудие
(ст. 124 Конституциии Украины) — разрешение в осо¬
бом процессуальном порядке, обеспечивающем его не¬
зависимость от других ветвей власти, общественного
воздействия, социальных конфликтов правового харак¬
тера. Эта деятельность, являясь по природе государ¬
ственной, осуществляется гласно, открыто для обще¬
ства, направлена на оказание ему социальных услуг, а
в случаях защиты субъективных публичных прав чело¬
века — «против общества в лице государства и его
должностных лиц» [70]. Поэтому деятельность суда не
сводится к правосудию [71]. Суд выполняет функции
судебного контроля в отношении должностных лиц и
органов других ветвей власти, формально и фактичес¬
ки оказывается последней инстанцией в спорах, где
стороной выступает государственная власть (исполни¬
тельная и законодательная). В современном мире это —
нормативное положение суда и не случайно извест¬
ный ученый — юрист Л. Фридмэн в монографическом
исследовании «American Law» анализ ветвей власти
начинает с судебной власти [72].
 Особое место в судебной защите прав человека за¬
нимает Конституционный Суд Украины. В отличие
от судов общей юрисдикции Конституционный Суд
не уполномочен рассматривать индивидуальные жа¬
лобы, представления граждан об отводе состава Суда
с целью обеспечения непредвзятости судей, консти¬
туционное производство не может быть иницииро¬
вано Судом, а его решения имеют негативный харак¬
тер — аннулирования, а не предписания. Это, несом¬
ненно, ограничивает возможности участия Суда в
механизме защиты прав граждан и должно быть уч¬
тено при доработке соответствующего законопроек¬
 XXXVII

та, который находится в производстве Верховной Рады
Украины.
 Это не означает ограниченности роли Конституци¬
онною Суда в условиях действующего Закона. В част¬
ности, Суд, кроме рассмотрения на предмет конститу¬
ционности законов и некоторых других нормативно¬
правовых актов, дачи заключений по законопроектам
о внесении изменений в Конституцию Украины, каса¬
ющихся прав и свобод человека и гражданина (ст. 157,
158 Конституции Украины), полномочен при условии
выделения особенностей производства по делам о со¬
ответствии действующих правовых актов конституци¬
онным принципам и нормам в отношении прав чело¬
века, принимать решения о конституционности актов,
которыми противоречиво регулируется порядок реа¬
лизации конституционных прав человека (что ведет к
ограничению возможностей использования этих прав),
конституционности актов о назначении выборов, ре¬
ферендумов (эти производства обращены к защите
конституционного права граждан на участие в управ¬
лении государственными делами).
 Кроме того, на роль Конституционного Суда в ме¬
ханизме защиты прав человека влияет его общий по¬
тенциал: быстро и эффективно реагировать на систем¬
ные изменения в механизме защиты прав человека,
способствовать системности этого механизма, воздей¬
ствовать на все его элементы (нормативные, процессу¬
альные, институциональные) и столь же системное
восприятие самого человека; выносить решения, не
подлежащие обжалованию; использовать преюдициаль¬
ность собственных решений или известный прецеден¬
тной системе принцип «изменяющегося толкования»;
официально толковать Конституцию и законы Украи¬
 XXXVIII

ны как исключительное полномочие Суда, который
«фактически продолжает (законодательную — М. О.)
функцию Верховной Рады Украины» [73], ибо «Под¬
линным законодателем будет тот, у кого абсолютная
власть толковать закон» [74]. При этом, толкуя законы,
особо в случаях нарушения прав человека законода¬
тельством или практикой его применения, Конститу¬
ционный Суд учитывает содержание Конвенции о
правах и прецедентное европейское право. Сомнения,
высказанные в литературе, по поводу подобных пол¬
номочий Суда неубедительны [75].
 Судебная защита прав человека не ограничена на¬
циональной системой судов, включает международные
судебные органы, в частности, Европейский суд по пра¬
вам человека, функционирующий как «самый эффек¬
тивный правозащитный механизм» (А. Г. Гусейнов).
Здесь преюдициально возникает проблема приемле¬
мости дела к рассмотрению в Европейском суде по
правам человека, возможности интеграции суда в об¬
щий механизм защиты прав человека. Именно этот
суд, по словам его бывшего председателя Р. Рисдала,
«может служить последним пристанищем для граж¬
дан» [76], использовавших все национальные средства —
доступные, целесообразные, эффективные. Исчерпание
национальных возможностей защиты прав человека по
указанным критериям, неоднажды подтвержденным
практикой суда, означает субсидиарный характер дея¬
тельности суда в отношении национальных средств
защиты прав человека. Но безусловным является при¬
знание суда частью общего механизма защиты прав
человека.
 Вообще применительно к содержанию представлен¬
ного исследования многомерный и многоуровневый
 XXXIX

механизм обеспечения использования, охраны и за¬
щиты прав человека и гражданина обуславливают ус¬
пешность решения современных проблем о «сущнос¬
ти человека — носителя права, его творца и интерпре¬
татора», о «поиске источника права в человеке как
«правовом (юридическом) существе», «превращения
человеческого фактора в сосредоточие, императив об¬
щественного прогресса» и признания «высшей ценно¬
сти биосоциального индивида» [77], о реальности цен¬
ностных свойств права для личности, функционирую¬
щей в правовой сфере общества (на правовом уровне
ее существования), об определении «пригодности» права
для личности, роли личности в правообразовании и ре¬
ализации права и способности права воспринимать со¬
временный «образ человека» во всей системной мно¬
госложности его составляющих, универсальную возмож¬
ность человеческого измерения права.
 Литература:
 1. Цит. по: Перетерский И. С Дигесты Юстиниана.
 — М, 1956. — С. 101.
 2. Ренненкампф Н. К. Очерки юридической энцик¬
лопедии. — К., 1868. — С. 264.
 3. Ямпольская Ц. А. Общественная организация —
право — личность // Советское государство и право.
 — 1976, № 12. - С. 15.
 4. Гудима Д Я. Філософсько-антропологічний підхід
 — методологічний фундамент сучасної юридичної на¬
уки // Проблеми філософії права. Том 1. — 2003. —
С. 122.
 5. Там же, с. 123; Марков Б. В. Философская антро-
 XL

пология: очерки истории и теории. — СПб: Лань, 1997.
 — С. 16.
 6. Ананьев Б. Г. О проблемах современного челове-
кознания. — М.: Наука,1977. — С. 41,47-48.
 7. Там же, с 16.
 8. Entscheidungen des Bundesverfassungsgerichts
(Bverf GE), — 1954JSfe 4. — S. 15-16; Kommers D. The
Constututional Jurisprudence of the Federal Republic of
Germany. — Berlin, 1989. — P. 245-250.
 9. Олейник П. А. Личностный подход // Советское
государство и право. — 1980, № 4. — С. 47.
 10. Витрук Н. В. Политическая система социалисти¬
ческого общества и личность // Актуальные пробле¬
мы государствоведения. — М.: Наука, 1979. — С. 5.
 11. Мальцев Г. В. Социальная справедливость и пра¬
во. — М.: Юрид. лит-ра, 1977. — С. 150. См. также:
Селіванов В. М. Право і влада суверенної України. —
К: Видавничий дім «Ін Юре», 2002. — С. 142 и след.
 12. См.: Десницкий С. Е. Слово о прямом и ближай¬
шем способе к научению юриспруденции / / Антоло¬
гія української юридичної думки. Т. 1. — К.: Юридич¬
на книга, 2002. — с 67,65; Верховный Суд США о
гражданских правах и свободах. — OSCE, Польша: Бега
 — с 23,29-30,35,39,87; Рабінович П. ML, Хавронюк МI.
Права людини і громадянина — К.: Атіка, 2004. —
С. 117 та наст.; Алексеев С. С. Философия права — ML,
1997. — С. 20; Разработка проблем теории социалис¬
тического государства // Советское государство и пра¬
во. — 1983, № 9. — С. 48,57; Союзная Конституция
Швейцарской Конфедерации (1999 г.), часть VII Пре¬
амбулы, ст. ст. 8. 2,3., 10. 2., 11. 2., 41. 2.,119-120.
 13. Ковлер А. И. Антропология права Учебник для
вузов. — М.: Норма, 2002.
 XLI

14. Оруджев 3. М. Диалектика как система. — М.:
Политиздат, 1973. — С 58-59.
 15. Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений.
 — М.: Политиздат, 1956. — С. 242.
 16. Пучков О. А. О предмете юридической антро¬
пологии // Российский юридический журнал. — 1999,
№ 4. — С. 98.
 17. Гроций Г. О праве войны и мира — М., 1994. —
С. 69; Рикер П. Торжество языка над насилием. Герме¬
невтический подход к философии права // Вопросы
философии. — 1996, № 4. — с 28.
 18. Горшенев В. М. Способы и организационные
формы правового регулирования в социалистическом
обществе. — М.: Юрид. лит-ра, 1972. — С. 23. См. так¬
же: Селіванов В. Людський вимір політики трансфор¬
мації державного управління в Україні // Право Ук¬
раїни. — 2004, № 10.
 19. Подробнее: Гуманизм социалистического право¬
ведения (М. Ф. Орзих)// Социалистическое право и
личность. — К.: Вища школа, 1984.
 20. Международные акты о правах человека. Сбор¬
ник документов. — М., 1998.
 21. См.: Пучков О. А. Указ. соч.
 22. Selznick Р. Sociology and Natural Law// Natural
Law Forum. — 1961,№ 6. - P. 84-91; Bverf GE 1954,
№4. — S. 7,15,16; Брюггер В. Образ людини у кон¬
цепції прав людини // Проблеми філософії права. Том І.
 — 2003. — С. 136 та наст; Верховный Суд США о
гражданских правах и свободах. — Польша: Бега, 2004.
 — с. 41, также с. 29, 59, 70, 87, 94.
 23. См., например: Роль социалистического права в
формировании личности // Советское государство и
право. — 1974, № 6, Jogi tudosito. — Vevf. 17/18, old.
 XLII

9-11; Личность в социалистическом правоведении//
Актуальные проблемы теории социалистического го¬
сударства и права. — М.: АН СССР, 1974; А згосіаІІБІа
^ Бгешеїуі еііеке // ]о;2/исІотапуі Кбгібпу. — 1976,
№ 4; Пределы и сфера правового регулирования в раз¬
витом социалистическом обществе // Советское госу¬
дарство и право. — 1980, № 6; Личностный подход в
теории и практике государственного управления //
XXVI съезд КПСС и актуальные проблемы советского
государственного управления. — К.: Наукова думка,
1984; Проблема активизации человеческого фактора в
управлении // Курсом перестройки под знаменем
Великого Октября. — К.: Политиздат, 1988; Человечес¬
кое измерение процессов формирования правовой го¬
сударственности. К постановке проблемы// Советское
государство и право: проблемы развития. — Самара,
1992.
 24. 	См., например.: Информационный листок о пе¬
редовом производственно-техническом опыте: Рубри¬
катор ГАСНТИ — 04. 51. 35. — Вып. 12. № 86-188. —
1986; Информационный листок о научно-техническом
достижении: Рубрикатор ГАСНТИ — 55. 01. 37. —
№86-070. — 1986; Міжнародно-правові стандарти і
права людини в Україні// Радянське право. — 1992,
№ 4; Заметки ученого на полях проекта Конституции
// Голос Украины. — 1992,3,7,20 окт.; Критичний аналіз
проекту Конституції України // Конституція незалеж¬
ної України. — К., 1992. — С. 208, 230 та наст.; Кон¬
ституционное положение человека в государстве и об¬
ществе Украины// Юридический вестник. — 1997,
№ 2; Глобалізація доктрини прав та свобод людини //
Держава і право. — К., 1998; Правові системи Украї¬
ни і Росії перед Європейським судом з прав людини
 ХЫИ

// Актуальні проблеми політики. — Одеса: Юрид. літ¬
ра, 2003; Судебная власть в механизме защиты прав
человека: международные стандарты, доктрина и прак¬
тика в Украине//Российская и европейская правоза¬
щитные системы: соотношение и проблемы гармони¬
зации. — Нижний Новгород, 2003; Судебная защита
права собственности: публичный императив и частный
интерес// Юридический вестник. — 2005, №2.
 25. Бубер М. Проблема человека. — Ю Ника-Центр,
Вист-С, 1998. — С. 46.
 26. Цит. по: Брюггер В. Указ соч., с. 139.
 27. Шкода В. В. Очерк правовой антропологии //
Проблеми філософії права. Том I. — 2003. — С. 131.
 28. Брюггер В. Указ соч., с. 137.
 29. Бігун В. С. Людина в праві. Правове людиноро-
зуміння як філософсько-правова проблема// Пробле¬
ми філософії права. Том І. — 2003. — С. 126-127.
 30. Международная защита прав и свобод человека
Сб. документов. — М, 1990. — С. 81. См. также: Гомь-
ен Д, Харрисон Д, Зваак Л. Европейская конвенция о
правах человека и Европейская социальная хартия:
право и практика — М., 1998.
 31. Итоговый документ Венской встречи предста¬
вителей государств-участников Совещания по безопас¬
ности и сотрудничеству в Европе// Международная
защита прав и свобод человека, с 30.
 32. Парижская Хартия для новой Европы// Меж¬
дународные акты о правах человека
 33. Гомьен Д и др. Указ, соч., с 17.
 34. Опришко В. Ф. Питання гармонізації законо¬
давства України з міжнародним правом і національ¬
ними правовими системами // Право України. — 1999,
№ 8. — С. 14-15.
 XL.IV

35. Dworkin R. Law’s empire. — London, 1936. —
P. 225-228.
 36. Права человека: итоги века, тенденции, перс¬
пективы// Государство и право. — 2001, № 5. —
С. 89.
 37. Муса Аль-Сулайби. Юридична природа міжна¬
родних стандартів прав людини // Право України. —
2000, № 9. — С. 117.
 38. Орзіх М Міжнародно-правові стандарта і права
людини в Україні, с 7; Орзих М. Глобализация докт¬
рины и стандартов прав и свобод человека // Юриди¬
ческий вестник. — 1998. — № 4.
 39. Максимов М Права и обязанности. 45 сессия
Комиссии ООН по правам человека// Лит. газ. — 1989.
 — 15 марта.
 40. Ги Сорман -Цит по: Тихомиров Ю. А. Курс срав¬
нительного правоведения. — М., 1996. — С. 248.
 41. Урядовий кур’єр. — 1998, 19 травня.
 42. Гомьен Д. и др. Указ, соч., с 534.
 43. Cook R., Tate Т. What is wrong with your rights?-
London, 1988. — P. 4,109. См., например: Загоруйко Ю.
Почему так дорого стоит правда // Зеркало недели. —
2004, 16 окт.
 44. Draft opinion on the Resolution on the principles
of the state policy of Ukraine in the sphere of Human
Rights adopted by the Verkhovna Rada of Ukraine
17ynne 1999 based on comments by Mr. Gerard Batliner
(Member, Liechtenstein). — Slrasbourg, 19 February 2002.
 — № 184/2002 ukr.
 45. Голос Украины. — 2000. — 7 марта; Урядовий
кур’єр. — 2001, 20 листопада. См. также: Завдання у
нас спільне: побудова Європи у себе вдома. Виступ
Президента України Леоніда Кучми на урочистій це¬
 XLV

ремонії закриття Року України в Російській Федерації
// Урядовий кур’єр. — 2002, 11 грудня.
 46. Орзих М. Заметки ученого на полях проекта
Конституции; Орзих М. Критические заметки по про¬
екту новой Конституции Украины.
 47. Об итогах парламентских слушаний о состоя¬
нии борьбы с коррупцией в Украине // Голос Украи¬
ны. — 2001, 15 авг.
 48. Цит. по: Коханец Л. Национальная идея: реаль¬
ная защита прав и свобод человека // Голос Украины.
— 2000, 7 марта. См. также: Карпачева Н. Историчес¬
кий генезис прав // Голос Украины. — 2001, 10 янв.
 49. См., например: Игитова И. В. Механизм реали¬
зации Европейской конвенции «О защите прав чело¬
века и основных свобод» // Государство и право. —
1997. — № 1.
 50. Проблеми гармонізації законодавства України з
міжнародним правом. — Матеріали науково — прак¬
тичної конференції. — К., 1998. — С. 63, 75, 78, 81;
Баглай М В., Туманов В. А Малая энциклопедия кон¬
ституционного права — М., 1998. — С. 168.
 51. Броунли Я. Международное право. В 2-х кн. —
Кн. 1. — М„ 1997. — С. 71.
 52. См., например: Решение по делу «Ирландия про¬
тив Объединенного Королевства» (The European System
for Protection of Human Rights. — Dordrecht, Boston,
London. — 1993. — P. 29-30).
 53. Цит. по: Гусейнов Л. Г. Международная ответ¬
ственность государств за нарушение прав человека. —
К., 2000. — С. 88,90.
 54. Давид Р. Основные правовые системы современ¬
ности. — М., 1967. — С. 41.
 55. Медведчук В. Про теорію і практику конституц-
 XLVI

ійного процесу в Україні // Право України. — 1995,
№8. — С. 17.
 56. Вісник Конституційного Суду України. — 2000, №2
 57. Dworkin R. Ibidem.
 58. Баглай М. В., Указ, соч., 168.
 59. Проблеми гармонізації законодавства України з
міжнародним правом, с 75, 78, 81.
 60. Круїс К. Процесуальні гарантії в Європейській
конвенції з прав людини (стаття 6) та Конституція
України // Вісник Конституційного Суду України. —
2001, №2. — с. 48.
 61. Граждане против Украины // Зеркало недели.
 — 2004, 10 июля.
 62. Орзих М. Указ. соч.
 63. См.: Выступление Президента Украины на II съез¬
де судей Украины, предложенный Президентом про¬
ект Закона о власти и Косолапов А., Струк И. Судеб¬
ная власть или судебная система? // Голос Украины.
 — 1995, 17 янв.; Ромовская 3. Народ имеет право на
самозащиту // Голос Украины. — 2001, 14 авг.
 64. Цит. по: Судебные системы западных государств.
 — М., 1991. - С. 160.
 65. Conférence of European Ministers of Yustice. —
London (8-9 Yune 2000). Conclusions and Resolutions
of the Conférence. — London, 2000; Окончательный
текст резолюции ПАСЕ от 27 сентября 2001 г. отно¬
сительно соблюдения обязанностей и обязательств
Украиной // Голос Украины. — 2001. — 13 окт.
 66. Кашепов В. П. Институт судебной защиты прав
и свобод граждан и средства ее реализации // Госу¬
дарство и право. — 1998, №2. — С. 66.
 67. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроиз¬
водства. — Т. 2. — СПб, 1996. — С 183.
 XL VII

68. Лазарева В. А. Судебная власть и уголовное судо¬
производство // Государство и право. — 2001, №4. —
С 51, 52
 69. Про застосування судами законів України про
внесення змін до чинного законодавства у зв’язку із
закінченням дії «Перехідних положень» Конституції
України: Постанова Пленуму Верховного Суду Украї¬
ни від 6 липня 2001р. // Право України. — 2001,
№10. — С 112
 70. Henkin L. The rights of man today. — Boulder
(Colo.), 1978. - P. 2.
 71. Савицкий В. M. Организация судебной власти в
Росийской Федерации. — М., 1996. — С. 52.
 72. Русская версия: Фридмэн Л Введение в амери¬
канское право. — М., 1992.
 73. Селіванов А. Теорітичні і практичні погляди на
тлумачення Конституційним Судом норм законодав¬
ства // Право України. — 1999, №10. — С. 37.
 74. Епископ Ходи. — Цит. по: Шайо А. Самоограни¬
чение власти (краткий курс конституционализма). —
М., 1999. — С. 225.
 75. Селіванов В. Методологічні проблеми запровад¬
ження конституційних принципів «верховенства пра¬
ва» та «верховенства закону» // Право України. —
1997. — №6. — С. 15.
 76. Рисдал Р. Проблемы защиты прав человека в
объединенной Европе // Государство и право. — 1993.
 — №4. — С. 36.
 77. Селіванов В. М. Право і влада суверенної Украї¬
ни, с 147; Український правовий часопис Вип. 6 (11).
 — К.: Українсько — європейський консультативний
центр з питань законодавства. — 2004. — С. 79.
 XLVIII

М. Ф. ОРЗИХ
 личность
 и
 ПРАВО

ВВЕДЕНИЕ
 Личность — одна'из центральных проблем марксист*  *
сно-ленинской общественной науки. Игнорирование
личностного фактора общества, роли личности в разви¬
тии общественной жизни, по мнению В. И. Ленина, раз¬
рушило бы «марксизм целиком, с самого начала, с_ са¬
мых основных философских посылок»1.
 Возникновение марксизма было подготовлено всем
ходом всемирной истории, прежде всего развитием ка¬
питалистической общественно-экономической формации
с ее острыми социальными противоречиями, борьбой
труда и капитала, пролетариата и буржуазии. В этих
социально-экономических условиях задача реального
решения проблемы человека явилась исторической не¬
обходимостью. Капитализм объективно предполагал
свободу частного предпринимательства, личной пред¬
приимчивости, проявления способностей, творческих за¬
датков человека, «именно капитализм... создал подъем
чувства личности»2. Одновременно буржуазное общест¬
во привело к крайней поляриза/ции «частной» и «пуб¬
личной» жизни человека, обострило конфликт между
личностью и обществом.
 Теоретическое обобщение событий эпохи, выражение
коренных интересов пролетариата, революционный пе¬
реворот в общественной науке, осуществленные К. Марк¬
сом и Ф. Энгельсом, обусловили создание научной, ди¬
алектико-материалистической концепции человека. В ос¬
нову этой концепции были положены научные пред¬
ставления «о действительных людях и их историческом
развитии»3, их предметной деятельности, их отношении
С природой и социальной средой. Человек рассматрива¬
ется марксизмом в качестве исходного пункта историче¬
 2
 1 	Лений В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 337.
 * Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 434.
 * См. Маркс К. н Энгельс Ф, Соч;, т. 21, с. 299.

ского развития, как постоянная предпосылка истории,
ее продукт и результат, «и предпосылкой человек явля¬
ется только как свой собственный продукт и резуль¬
тат»1, Человек как предметно действующее существо
выступает в качестве действительного субъекта истории
человечества. «История не делает ничего, она «не обла¬
дает никаким необъятным богатством», она «не сража¬
ется ни в каких битвах»! Не «история», а именно чело¬
век, действительный, живой человек—1ВОТ кто делает
все это, всем обладает и за все борется. «История» не
есть какая-то особая личность, которая пользуется че¬
ловеком как средством для достижения своих целей.
История — не что иное, как деятельность преследующе¬
го свои цели человека»1  2.
 Марксизм определил ролевые позиции человека в
общественной жизни, истории общества, создал методо¬
логическую основу для постановки и решения проблем
соотношения общества и личности, сущностно-содержа¬
тельной характеристики этих основополагающих кате¬
горий общественной науки.
 Ленинский этап в развитии марксизма характеризу¬
ется защитой, углублением маркоовой теории личности,
практического «реального гуманизма» (1К. Маркс) на¬
учного коммунизма. Смысл революционной деятельно¬
сти по переустройству общества, социалистическому и
коммунистическому строительству В. И. Ленин видел в
«действительной человеческой личности», в обеспечении
«1полного благосостояния и свободного всестороннего
развития всех членов общества»3.
 Эти ленинские идеи были закреплены, развиты в до¬
кументах К'ПОС, мирового коммунистического движе¬
ния. Уже первой Программой РСДРП целью замены
частной собственности на средства производства и
обращения объявляется обеспечение «благосостояния и
всестороннего развития всех членов общества». Среди
очередных задач социалистического строительства
XI Всероссийская конференция РКП (б) указывала иа
усиление «гарантии личности и имущества граждан»4.
В ныне действующей Программе нашей партии закреп*
 1 Маркс К. я Энгельс Ф. Соч., <г. 26, ч. III, с. 516.
 2 Маркс К. я Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 102.
 3 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 2, с. 10; т. 6, с. 232.
 4 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и
пленумов ЦК. М., Госполитиздат, ч. 1, 1954, с. 30, 593.'
 3

лен лозунг: «Вое во и,мя человека, для блага человека».
Одной «з главных задач в идеологической работе пар¬
тии. признано всестороннее, гармоническое развитие
личности, а целью достижения высшей ступени органи¬
зации всего общественного хозяйства—удовлетворение
растущих потребностей членов общества.
 Решения XXIV съезда КПСС наметили реальную
программу осуществления политической линии партии,
направленную на все более полное удовлетворение ра¬
стущих материальных и духовных потребностей людей,
всестороннее и гармоническое развитие личности. Рост
благосостояния народа рассматривается партией как
высшая цель ее экономической политики, а наиболее
полное удовлетворение потребностей людей — в качест¬
ве высшей цели социалистического общественного про¬
изводства. Формирование нового человека характери¬
зуется как одна из главных задач партии в коммуни¬
стическом строительстве. Одновременно на съезде от¬
мечалось стремление партии заботливо относиться к
людям, делать все, «чтобы в нашей стране всем лучше
жилось и лучше работалось»1.
 Теория и практика коммунизма, таким образом,
подтверждает марксистско-ленинское отношение к че¬
ловеку как к высшей ценности, цели общественного
производства и политической деятельности, государст¬
венно-правовой системы социализма, «самоцели» ком¬
мунистического строительства1  2.
 Теория и практика социалистического и коммуни¬
стического строительства опровергает фальсификатор¬
ские домыслы, буржуазные и ревизионистские измыш¬
ления, направленные на противопоставление «раннего»
Маркса, автора «Экономичееко-философских рукописей
1844 года», «антропологического гуманиста»,—зрелому
Марксу, автору «Капитала», утратившему интерес к
личностной проблематике3; Маркса-гуманиста — Энгель¬
су, создавшему '«новое», «оциенцистское» .направление в
марксизме, воспринятое В. И. Лениным4. Предпринима¬
 1 	Материалы XXIV съезда КПСС. М., Политиздат, 197,1, с. 41,
82, 84—85.
 * См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч;. т. 25, ч. II, С. 987.
 * Schaff A. Marx oder Sartr? Berlin, 1965, SS. 23 f.; Althussef
L. Pour M?rx. Maspero, 1965, p. 238.
 4 См. Петросян M. Проблема гуманизма в трудах Ф.- Энгель¬
са. — «Коммунист», 1970, №117; Ленинизм и философские пробле-
 4

ются попытки «доказать», что в марксизме-ленинизме
«теоретический антигуманизм* предваряет» вою филосо¬
фию1, научный коммунизм не занимается проблемой
личности*  2, им «совершенно утрачен смысл того, что
есть человек»3, к которому предъявляется лишь требо¬
вание «отказа от его самых существенных прав в поль¬
зу монизма коллективной жизни»4  *.
 Эти доводы призваны не только извратить марксист¬
ско-ленинскую общественную науку, но и фальсифици¬
ровать, опорочить революционную практику коммуниз¬
ма, политику партии и государства в социалистических
странах, опыт строительства социализма и коммунизма.
С этой целью революция, ее социальная, роль в обще¬
ственном развитии противопоставляются интересам че¬
ловека, «назначению человека». «Революционная сти¬
хия,— писал Н. Бердяев, — отрицает ценность лично¬
сти... Страшнее всего то, что в революции подавляется
и гибнет личность», «человек истребляется во имя...
идеи социализма и пролетариата»8. Эти рассуждения
созвучны современным теориям -«гуманистического
марксизма». Один из его представителей С. Стоянович
предлагает некий «теоретико-методологический иде¬
ал» — totalitat — «целостность человеческого положения
в обществе». По замыслу этого ревизиониста, социали¬
стическая революция должна быть тотальной и гумани¬
стической, а не только политической, экономической,
социальной. Она должна освободить человека, превра¬
тить его в homo integralis, а не использовать политику
или «производительные силы» как «основное мерило
социализма»6  *. С другой стороны, проповедники антиком¬
мунизма пытаются убедить, что «тоталитаризм», бес¬
 мы современности. М., «Мысль», 1970, гл. XIV; Ярошевский Т.
Личность и общество. М., «Прогресс», 1973, с. 43 и след.
 ‘ Althusser L. Op. cit., р. 291.
 2 Granat W, Osoba ludzka. Próba definicji. Sandomierz,
19611, s. 60.
 3 Sartre J. P. Critique de la raison dialectique. Paris, 1960, p. 58.
Ж. Маритэн утверждает, что марксистская теория вообще «ни¬
чего не знает о человеческой личности» (Maritain J. La philosophie
morale. Paris, 1960, p. 298).
 4 Maritain J. Humanisme intégral. Paris, 1938, p, 91.
 8 Бердяев H. О назначении человека. Париж, 1981, с. 226; ero
 же. Смысл творчества. М., 1916, ,с. 83—84.
 8 Stojanovlc S. JsmedU ideała 1 stwarriosti. $ćograd, код
 s. 10—21;
 5

предельный «социальный контроль» над личностью в
социалистических странах ©едут к бесправию человека,
подавлению личности, ликвидации ее прав и свобод:
человек якобы превращается в колесико в «.модернизи¬
рованной машине тоталитаризма»1.
 В действительности теория и практика коммуниз¬
ма— это гуманизм в действии, практический гуманизм2.
К. Маркс и Ф. Энгельс, опровергая обвинения об унич-
тожении личности, писали, что «должна быть уничтоже¬
на» не личность вообще, а личность «буржуа, т. е. бур¬
жуазного собственника». Во имя этого исторически не¬
обходимого революционного действия пролетариат
превращается в господствующий класс, завоевывает по¬
литическую власть, представляющую «организованное
насилие одного класса для подавления другого», ис¬
пользует эту власть для «деспотического вмешательст¬
ва в право вобственности и в буржуазные производст¬
венные отношения», «силой упраздняет старые произ¬
водственные отношения», одновременно уничтожая
«условия существования классовой противоположности,
уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собст¬
венное господство как класса». Так «шаг за шагом»
складываются предпосылки будущей коммунистической
ассоциации, «в которой свободное развитие каждого яв¬
ляется условием свободного развития всех»3.
 В программных документах современного коммуни-.
стического движения эти идеи находят дальнейшее раз¬
витие, а практика социалистических стран подтвержда¬
ет их истинность, историческую значимость и необхо¬
димость. В основном документе международного
Совещания коммунистических и рабочих партий (1969 г.)
среди факторов, которые «укрепляют силы социализма
и способствуют единству воли и действий всего наро¬
да», указывается на политическую активность трудя¬
щихся и расширение прав личности4.  ** Gsovski V., Grzybowski К. Government, Law and Courts In
the Soviet Union and Eastern Europe, vol. 1, London, 1959, p. 27;
Mayer A. Communism, New York, 1964, pp. 139—1142; Morgan
G. Soviet Administrative Legality. California, 1962, p. 2.
 * См. Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений, М.,
Политиздат, 1956, с. 568.
 * Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 4, с. 440,446—447.
 4 Международное Совещание коммунистических и рабочих
партий. Документы и материалы. М., Политиздат, 1969, с. 302—303.
 6

В Отчетном Докладе ЦК КПСС XXIV съезду пар¬
тии в тесной связи с главной задачей девятой пяти¬
летки была поставлена цель создания «условий, благо¬
приятствующих всестороннему развитию способностей
и Творческой активности советских людей, всех трудя¬
щихся»1.
 Борьба за нового человека, права, интересы, свобо¬
ды личности является первостепенной задачей комму¬
нистов, конечной целью коммунизма как практического
революционного движения, а проблема личности отно¬
сится к классической проблематике научного коммуниз¬
ма, занимает в ней центральное место, является, как
Доказывает Известный польский философ Т. Ярошев-
ский, «главной мировоззренческой проблемой»?. Прави¬
лен и плодотворен вывод французского марксиста
Л. Сзва: «Исторический материализм, как раз потому,
что он является основой науки об общественных отно¬
шениях, конкретной сущности человека, есть вместе с
тем еще и бдлынее, чем это: основа любой науки о че¬
ловеке... общая теория научной концепции человека»;
«...следовательно, исторический материализм является
также научной антропологией, а точнее, социально-ис¬
торической частью научной антропологии, которая при¬
мыкает к ее биологической части»3, и следует добавить:
которая является общефилософской теорией человека,
диалектико-материалистической методологией исследо¬
вания человека, философско-методологической основой
связи частнонаучного знания о человеке с диалектиче¬
ским материализмом.
 Поддерживая подобную интерпретацию содержания
исторического материализма, следует иметь в виду «фи¬
лософскую антропологию Маркса» (Т. Ярошевский) в
широком смысле слова, в ее общефилософском и социо¬
логическом звучании (в отличие от существующих ныне
вариантов философской антропологии, обычно противо¬
поставляемой частным наукам). «Философия и социо¬
логия человека,—отмечает И. Т. Фролов,—только тог¬
да чего-нибудь стоят, когда они развиваются в связи
со специальными исследованиями... как часть общей  *1 	Материалы XXIV съезда КПСС, с. 41.
 * См. Ярошевский Т. Указ ооч., с. 8, 45.
 * Сэ® Л. Марксизм и теория личности. М., «Прогресс», 1972,
с. 209.
 7

науки о человеке и без претензий на особое «иерархи*
чески доминирующее» положение в ней»1.
 Единая наука о человеке как конечная цель гумани¬
зации научного знания, включающего в себя человека
в своих исходных позициях и конечных результатах,
представляется синтезом частнонаучных знаний о при¬
роде и обществе, интегрированных в науке о человеке,
человекоэнаяии. В этом проявляется глубокий смысл
марксова прогноза о единой науке, о соединении, взаи¬
мопроникновении различных областей научного знания
о человеке: «...это будет одна наука»1  2.
 Правоведение в этой системе является частью чело*
векознания, частнонаучной теорией личности, не только
общественной, но и гуманитарной наукой о человеке3,
его поведении, деятельности в государственно-правовой
сфере общественной жизни.
 В докладе сектора теории социалистического государ¬
ства и права Института государства и права АН СССР
на научно-координационной конференции (декабрь
1973 г.) указывалось: «Теория государства и права, бу¬
дучи наукой о государстве и праве как социальных ин¬
ститутах, вместе с тем выступает как наука о человеке
в его многообразных юридических связях о опосредо-
ваниях»4. В целом эта позиция характерна для социа¬
листической юридической литературы. Так, Г. Ханай,
обращаясь в ряде своих работ к правовому положению
личности, оценке ее места в правовой системе общест¬
ва, считает, что для марксистской теории права это —
«проблема всех проблем». Общетеоретическая юриди¬
ческая наука, делает вывод автор, «является одновре¬
менно теорией личности». Эту же мысль Г. Ханай про¬
водит на международной дискуссии ученых социалисти¬
 1 Фролов И. Т. Современная наука и гуманизм. — «Вопросы
 философии», 1973, № 3, с. 111.
 3 Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 596.
 * Проблема различия и соотношения общественной и гумани¬
тарной наук последнее время привлекает внимание видных ученых
социалистических стран (см., например, Караваев Г. Г. К вопросу
о структуре современного обществознания.— «Методологические воп¬
росы общественных наук». Изд-во ЛГУ, 1S72).
 4 Актуальные проблемы теории соцмалиогичесйого государства
и права. М., 1974, с. 7; см. также Научные исследования в области
теории Советского государства и права. — «Советское государство
и право», 197:1, Hi 7, с. 6; Советская социалистическая демократия
и личность. — «Советское государство и право», 1974, Hi 6, с. .3—4.
 8

ческих стран: «Марксистская теория государства и
права одновременно является теорией личности. Она
выражает процесс освобождения человека, в котором
демократическое выступает как действительный, жиз¬
ненный, личный элемент»1. В советской литературе не¬
однократно подчеркивалось важное место, которое за¬
нимает проблема личности в юридической науке.
В центре внимания всех ее отраслей, подчеркивает
Д. А. Керимов, стоит человек, личность, гражданин2.
 Основное назначение права, его общая задача за¬
ключается в опещифически-юридическом обслуживании
экономического базиса, социально-политического строя
социализма. Но наиболее непосредственно юридическая
теория и практика связаны с человеком, его личностны¬
ми качествами и их проявлениями в общественной жиз¬
ни. Личность занимает важное место в процессе пра¬
вотворчества. Она — наиболее непосредственный объект
воздействия права и, в конечном итоге, основная цель
правового регулирования. От уровня ее сознания, ха¬
рактера правовой активности зависит в Значительной
степени действенность, эффективность правовой прог¬
раммы.
 Несмотря на это, личностная проблематика лишь
начинает занимать соответствующее место в современ¬
ной теории социалистического правоведения. Долгое
время личность и -воздействие на нее правовыми-сред¬
ствами заслонялись основополагающей, важнейшей в
условиях становления новой социалистической право¬
вой системы и борьбы с волюнтаризмом и идеализмом
буржуазного мировоззрения проблемой объективной
обусловленности правовых явлений и связанными с
этим сущностью, содержанием, источниками, формами
права. Показательно, что даже в криминологических
исследованиях, наиболее развернутых и сторону изуче-  * *1 Haney G. Die Demokratie—Wahrheit, Illusionen und Verfäl¬
schungen. Berlin. 1971, $. 276; Социалистическая государственность
и • демократия. — «Проблемы мира и социализма», 1971, № 8,
с. 18.
 * См. Обсуждение книги П. В. Кониина «Философские идеи
В. И. Ленина и логика». — «Вопросы философии», №70, №'7,
с. 1,19; см. также Чхиквадзе В. М. XXIV съезд КПСС и дальней¬
шее развитие советской юридической науки. — «Советское государ¬
ство и право», 1971, № 7, с. 6; Недбайло П. В. Введение в общую
теорию государства и права. Киев, «Высшая школа», 19711, с. 47.
 9

ния личностных аспектов правоведения в сравнении с
другими его отраслями и имеющих в этом направлении
определенные традиции, серьезные достижения методо¬
логического и организационно-методического характера,
проблема личности стала занимать надлежащее место
лишь с начала 60-х годов. В настоящее время эта проб*,
лема получает глубокую теоретическую разработку, об¬
ращенную прежде всего к исследованию характеристик
личности, имеющих криминологическое и уголовно-пра¬
вовое значение. В литературе признается невозмож¬
ность решения коренных 'Вопросов криминологии без
исследования проблем, связанных с личностью право¬
нарушителя. Предполагается создание специальных уч¬
реждений по изучению личности преступника и соци¬
альных условий ее формирования. Однако и в этой об¬
ласти юридической науки до настоящего времени нет
достаточной четкости по важнейшим личностным проб¬
лемам1.,
 Мероприятия, проводимые коммунистическими и ра¬
бочими партиями социалистических стран во всех обла¬
стях общественной жизни, не только обеспечили практи¬
ческую организацию и осуществление заботы о трудя¬
щемся человеке, но явились новым подтверждением и
развитием идей марксистско-ленинского гуманизма. Яр¬
ким примером в этом отношении являются принятые в
нашей стране постановления ЦК КОСС «О мерах по
дальнейшему развитию юридической науки и улучше¬
нию юридического образования в стране» (1964 г.),
«О мерах по дальнейшему развитию общественных на¬
ук и повышению их роли в коммунистическом строи¬
тельстве» (1967 г.), решения XXIV съезда КПСС и дру¬
гие партийные решения, которые создали благоприят¬
ные условия для плодотворной исследовательской
работы в области общественных наук, указали магист¬
ральные направления развития социалистического пра¬
воведения. Так, в постановлении ЦК КПСС 1967 года
к фундаментальным теоретическим проблемам, требую¬
щим первоочередной разработки, отнесены пробле-
 1 См., например, Шляпочников А., Долгова А. О создании
экспериментальных учреждений для изучения личности преступни¬
ка.—«Социалистическая законность», 1974, № Л 2; Тарарухин С. А.
Преступное поведение. М., «Юридическая литература», 1974,
с. 4, 36.
 10

МЫ лйчности й коллектива, социалистического гума¬
низма1.
 В современном мире социализма это объясняется не
только стремлением к осуществлению высоких гумани¬
стических идеалов коммунизма, логикой движения на¬
учного познания, но обусловлено прежде всего потреб¬
ностями общественного развития коммунистической
формации, повышением значения человеческой лично¬
сти в решении главных практических задач, возрастани¬
ем роли социального управления и созданием атмосфе¬
ры, «которая способствовала бы утверждению во всех
звеньях общественной жизни, в труде и в быту уважи¬
тельного и заботливого отношения к человеку»1  2  3, кото¬
рая возвысила бы творческую «политическую и мораль¬
ную судьбу каждого человека»8.
 ■В этой обстановке «наметился известный перелом в
сторону расширения проблематики исследований, свя¬
занных с положением личности в обществе и государст¬
ве. .. ощущается настоятельная потребность в развитии
творческих концепций, которые... охватили бы все ка¬
чественное 'разнообразие правовых явлений, так или
иначе связанных с личностью»4  * *. Проблема личности
выдвигается на передний план социалистического пра¬
воведения. Только за последние годы в социалистиче¬
ских странах опубликован ряд глубоких и интересных
общетеоретических исследований С. С. Алексеева, М. Ба-
нашака, Н. В. Витрука, А. И. Денисова, Д. А. Керимо¬
ва, В. А. Кучинского, Е. А. Лукашевой, Г. В. Мальцева,
Н. И. Матузова, М. Михайловой, А. В. Мицкевича,
 А. 	Г. Сабо, В. А. Патюлина, В. Пешки, П. М. Рабинови¬
ча, И. Е, Фарбера, И. Форхольцера, Г. Ханая, Г. Штил¬
лера и др.
 Специальные разделы появились в курсах, пособиях,
учебниках по общей теории государства и права.
Большое значение для общетеоретических и иссле¬
дований имеет плодотворная разработка личностной
 1 См. КПСС в резолюциях и решениях.., т. 9, М., Политиздат,
1972, с. 345, 348.
 2 Материалы XXIV съезда КПСС, с. 84.
 3 Живков Т. За последовательно изпълнеиие решенията на Де¬
сятин конгрес на БКП за повишаване на жизненото равнище на
народа. София, 1972, с. 126.
 4 Актуальные проблемы теории социалистического государства
 и права, с. 16.
 И

проблематики государствоведами и Криминологами со¬
циалистических стран.
 Состояние научных исследований и потребности
практики государственно-правового строительства тре¬
буют не только обоснования социалистической концеп¬
ции прав человека, сочетания прав, обязанностей и за¬
конных интересов граждан, развития учения о правовом
положении личности и его закономерностях. В настоя¬
щее время назрела необходимость фундаментально ис¬
следовать систему объекта воздействия права — лич¬
ность на правовом уровне ее существования (жизнедея¬
тельности, функционирования, развития).
 Изучение этой проблемы в юридическом аспекте,
«правовою в личности» предопределяет необходимость
сущностно-содержательной и ценностной (наиболее
значимой- в содержании личности) характеристики пра¬
вового уровня ее существования.
 Это не разрывает единства познания, логической и
смысловой завершенности знания о. личности, а ведет
к представлениям о целостной личности с вычленением
разных ее уровней по признаку существования, ценно¬
стным, телеологическим критериям. Связь целостности
и уровней личности должна обеспечить анализ отдель-.
ных сторон, граней существования человека, в частно¬
сти в государственно-правовой сфере, не изолированно¬
го от целого, а при условии подчинения целому , как
высшему диалектическому единству.
 Плодотворность выделения, теоретического фикси¬
рования уровней подтверждены всей историей развитид
научной жизни1. Одновременно подобный методологи¬
ческий подход дает возможность научно обосновать глав¬
ное идеологическое направление социализма.  ** См. Кузьмин В. П. Системное качество. — «Вопросы филосо¬
фии», 1973, № 8, с. 81; см. также Ленинская теория отражения и
современная наука. Кн. 3, София, «Наука и изкуство», ,1973,
с.. 288-4289. Успешные попытки применения поуровневого анализа
наблюдаются при решении весьма сложных юридических проблем
(см., например, Алексеев С. С. Структура советского права. М.,
«Юридическая литература», 1075, с. 16 и след.; Долгова А. И. Кри¬
минологическое значение изучения личности преступника. — «Совет¬
ское государство и право», 1073, № 6, с. 92 и след.; Мальцев Г. В.
Право как идеологическое явление. — «Советское государство и пра¬
во», 1973, № 3, с. 18; Сабо И. Основы теории права. М., «Прогресс»,
1974, с. 69 и след.).
 12

Теория и практика социализма — это гуманизм в
действии, практический гуманизм 1. Человек в условиях
социализма — высшая ценность, цель общественного
призводства и политической Деятельности, «основной
капитал» общества, «самоцель» коммунизма*. Борьба
за нового человека, права, интересы, свободы личности
является конечной целью коммунизма как практическо¬
го революционного движения. Высочайшая, гуманная
цель партии, как отметил на XXV съезде партии Гене¬
ральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, сделать
все для блага человека8. . Ради него, для обеспечения
каждому человеку подлинно человеческих условий,жиз¬
ни совершаются все преобразования в нашей стране1  * 3 4  * * *.
Внимание к личности трудящегося человека, забота о
его благосостоянии, всестороннем и гармоническом раз¬
витии отражены также в программных документах брат¬
ских коммунистических и рабочих партий.
 Под воздействием идей марксизма-ленинизма осу¬
ществляется государственно-правовое строительство в
социалистических странах. Характерно в этом отноше¬
нии конституционное закрепление роли и значения дич-
ности, отношения государстве к личности, ее потребнос¬
тям и интересам. Так, Конституция СССР, отразив всю
полноту провозглашенных и' гарантированных социаль¬
но-экономических, политических и личных прав и свобод,
значительно расширив объем и обогатив содержание
прав личности (ст. 34—58), определила в ст. 20 социа¬
льную цель государства — «...расширение реальных
возможностей для применения гражданами своих
творческих сил, способностей и дарований, для всесто¬
роннего развития личности». Гарантии широких прав и
 1 См.: О 60-й годовщине Великой Октябрьской социалистической
революции. Постановление ЦК КПСС от 31 января 1977 года.
М., Политиздат, 1977, с. 23.
 * См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Счч., т. 25» ч, II, с. 387; т. 46,
ч. II, с. 221.
 3 См.: Материалы XXV съезда КПСС. М„ Политиздат, 1976,
с 88.
 4 См.: Брежнев Л. И. Великий Октябрь и прогресс челове¬
 чества. Доклад на совместном торжественном заседании ЦК КПСС,
 Верховного Совета СССР и Верховного Совета РСФСР.—«Ком¬
 мунист», 1977, № 16, с. 8.
 13

свобод личности, уважение ее интересов, ее достой нет«
ва закреплены также в конституциях зарубежных со«
циалистических государств.
 Текущее законодательство стран социализма после«
довательно реализует эти гуманистические идеалы.
Так, действующие советские законы закрепляют широ«
кий объем прав граждан и их гарантий, обеспечивают
надежную охрану этих прав, защиту жизни, здоровья,
чести, достоинства граждан, их имущества, не допускают
ограничения право- и дееспособности граждан иначе,
как в случаях и в порядке, предусмотренных законом
(например, ст. 1, 5—7, 10, 12 ГК УССР; гл. III—V.
УК УССР). Наряду с этим в советском законодательст¬
ве отражаются процессы гуманизации политики приме¬
нения мер государственно-правового воздействия на
личность. Только в 1977 году в СССР был принят ряд
нормативно-правовых актов, направленных на декри¬
минализацию менее опасных преступлений, деПенализа-
цию (предполагающую не исключение данного деяния из
числа преступных, а индивидуальный подход, оценку
деяния и личности правонарушителя при выборе меры
воздействия), расширение сферы применения в борьбе с
преступностью мер административного и общественного
воздействия на личность1. Естественно, чго последова¬
тельное расширение прав и свобод граждан, усиление
их гарантий, гуманизация и демократизация политики
применения правовых мер воздействия на человека воз¬
можны лишь в условиях социализма. В качестве убеди¬
тельного примера может быть использовано одно из
важнейших прав человека — право на труд, которое
осуществимо только в обществе, не знающем безрабо¬
тицы. Это же обуславливает возможность использова¬
ния весьма гуманной меры уголовно-правового воздей¬
ствия— условного осуждения с обязательным привле¬
чением осужденного к труду.
 В буржуазных государствах отсутствуют социальные
предпосылки реального обеспечения права на труд или
реального использования труда в системе мер «внеин*
ституционного воздействия» (вне мест лишения свобо¬
ды) на Человека. Необеспеченность, ненадежность га¬
 'См.: Ведомости Верховного Совета СССР, 1977, № 7, ст. 116—
121; 7* 8, ст. 137—138.
 14

рантий осуществления характеризуют и другие социаль-
ные и экономические права в буржуазных государствах.
Этим объясняется стремление буржуазных теоретиков
выделить эти права в особый класс, доказать невозмож¬
ность их юридического формулирования, их не право¬
вой, а лишь «программный» характер как «образцов»,
к которым надлежит стремиться'. Однако и политиче¬
ские, личные, «индивидуальные права», которые законо¬
дательно декларируются буржуазией, в действительнос¬
ти имеют для личности весьма низкую ценность в связи
с отсутствием их реальных гарантий. Торжественно про¬
возглашенная личная свобода упраздняется повседнев¬
ным и тотальным шпионажем, подслушиванием теле¬
фонных разговоров, перлюстрацией почтовой корреспон¬
денции, использованием новейшей техники в целях
наблюдения за людьми, их личной жизнью, «запретом
на профессии» в отношении «инакомыслящих», приме¬
нением в нарушение конституционных норм незаконных
обысков (действия, именуемые в США «законом без
стука»), незаконных арестов лишь на основании «ра¬
зумного подозрения» полиции (процедура, известная в
США под названием «стой и выверни карманы») и т. п.
Не случайно империалистические государства оказыва¬
ют противодействие инициативам Советского государ¬
ства, других социалистических стран, направленным на
международно-правовую, защиту прав и свобод челове¬
ка2. Даже принятые международные документы, полу¬
чившие одобрение всего прогрессивного человечества, не
находят поддержки у представителей ведущих стран
капитализма. Например, из сорока действующих меж¬
дународных договоров по правам человека США рати¬
фицировали десять. Более восьмидесяти государств при¬
соединились к конвенции о предупреждении преступле¬
ния геноцида и наказании за него, почти сто государств
подписали конвенцию о ликвидации всех форм расовой
дискриминации. США среди этих государств нет.
 В то же время приход к власти в США новой адми¬
нистрации сопровождался провозглашением «новой  * 11 См.: Jacobs F. G. The European Convention on Human
Rights. Oxford, 1975, p. 4.
 1 См.: Матвеев В. Продиктовано разумом.— «Известия», 1977,
9 февраля; Resich Z. Pakty Praw Człowieka.*» «Trybuna ludu», 1977,
29.03.
 15

стратегия в отношениях с Россией», важнейшим элемен-
том которой стала «проблема гражданских прав в СССР».
Этот пропагандистский прием используется с целью
ввести в заблуждение мировую общественность, населе¬
ние капиталистических стран по поводу действительной
позиции империализма о правах человека, скрыть лжи¬
вость буржуазных утверждений о защите прав и свобод
личности, дискредитировать социалистический образ
жизни.
 Но реально предоставляет и обеспечивает права и
свободы граждан только социализм, наполняя «действи¬
тельным содержанием» «понятия свободы, прав челове¬
ка, демократии и социальной справедливости»'. Поэтому
откровенной фальсификацией являются утверждения
буржуазных идеологов об отсутствии в условиях социа¬
лизма прав граждан на том основании, что наряду с
предоставлением им прав на них возлагаются обязанно¬
сти перед обществом, государством, другими людьми 3.
Однако предоставление личности только прав, игнориро¬
вание обязанностей человека ведет к упразднению вся¬
кого права и свободы, ибо свобода одного человека
предполагает предельность свободы другого, и своево¬
лию отдельного человека может быть противопоставле¬
на в интересах других людей и общества лишь его обя¬
занность как «конкретная (нормированная) форма»
ответственности (Н. И. Матузов). Единство прав, обя¬
занностей и ответственности является обязательным
условием развития социалистического демократизма,
воплощающего конкретно-исторический гуманизм совет¬
ского образа жизни. Ярким проявлением этого единства
является Конституция СССР, в которой, с одной стороны,
зафиксированы широкие права и свободы граждан, кон¬
кретные гарантии их осуществления3, с другой — опре¬
делена связь, сочетание прав с обязанностями, ответст¬
венностью личности как неотъемлемыми элементами
демократии и политической культуры трудящихся4. На
 'Брежнев Л. И. Великий Октябрь и .прогресс человечества,
 с. 8.
 * См.: Брежнев Л. И. О проекте Конституции (Основного
Закона) Союза Советских Социалистических Республик и итогах
его всенародного обсуждения. М., Политиздат, 1977, с. 22—23.
 *См.: там же, с, 21. •
 4 См.: Б р е ж и е в Л. И. Исторический рубеж на пути к ком¬
мунизму.— «Проблемы мира и социализма», 1977, № 12, с. 8.
 16

этой основе складываются социалистический правопоря¬
док, взаимная ответственность государства и личности,
реально обеспечивается осуществление закона жизни
социализма — «...забота всех о благе каждого и забота
каждого о благе всех» (преамбула Конституции СССР).
 Действительность социализма, объективная логика
советского образа жизни отражаются в логике общест¬
венной науки, в центре которой находится человеческая
личность как «главный компонент социальной системы»,
в «известном смысле слова элементарный носитель со¬
циального системного качества»1. XXV съезд КПСС
обратил внимание на развитие этой области марксистско-
ленинской науки и подчеркнул необходимость углуб¬
лять, конкретизировать и совершенствовать науку,
которую условно можно назвать человекознанием * *. Но
любая наука — система теорий, а теория — структурный
компонент науки. Правоведение *в этой системе являет¬
ся частью человекознания, не только общественной, но и
гуманитарной наукой, социогуманитарной отраслью зна¬
ния и одновременно частнонаучной теорией личности.
Это не означает отрицания или умаления социологиче¬
ского аспекта юридической науки, изучающей государ-
ственнные и правовые явления в качестве социальных ин¬
ститутов, а предполагает возможность и необходимость
их изучения на макро- и микроуровнях. «Исследуя обще¬
ственные отношения людей,— отмечает А, И. Денисов,—
мы тем самым исследуем продукт нх деятельности. Од¬
нако возможен и обратный путь: изучая реальные
личности, тем самым познают и их общественные свя¬
зи»3. Содержание частнонаучных теорий человека, их
соотношение, характер связи с философией возможно
определить при помощи системно-структурного метода
с использованием поуровневого подхода к человеку. Та¬
кой подход обеспечивает единство познания, логическую
и смысловую завершенность знания о личности, ведет к
 'Афанасьев В. Г. Человек в системе управления.— «Вопро¬
сы философии», 1972, № 8, с. 45; Афанасьев В. Г. О системном
подходе в социальном познании.—«Вопросы философия», 1973,
№ 6, с. 102.
 * См.: XXV съезд КПСС. Стенографический отчет, т. 1. М.,
Политиздат, 1976, с. 185. См. также Ананьев Б. Г. О проблемах
современного человекознания. М., «Наука», 1977, с. 41, 47—48.
 3 Денисов А. И. Общая система социалистической демокра¬
тии. М., «Юридическая литература», 1975, с. 20.
 17

представлениям о целостной личности, с вычленением
разных ее уровней. Связь целостности системы «лич¬
ность» и уровней этой системы дает возможность анали¬
зировать отдельные стороны, грани существования чело¬
века, не изолированного от целого, а при условии под¬
чинения целому как высшему диалектическому единству.
 Философско-методологической основой частнонауч-
ных теорий личности, в целом человекознания является
марксистско-ленинская философия как «общая теория
научной концепции человека» (Л. Сэв), представляю¬
щая собой наиболее высокий уровень подхода к позна¬
нию человека, его сущностно-содержательной характе¬
ристике. На этом уровне фиксируются природное нача¬
ло и социальная сущность человека, обеспечивается
проникновение в содержание человеческой личности.
Этот уровень подхода находится на весьма высокой
ступени абстракции. Он важен прежде всего как миро¬
воззренческий принцип.
 Предметом частнонаучного знания о личности явля¬
ется система вторичного уровня существования (функ¬
ционирования, развития) личности (в частности, психо¬
логический, социологический,.нравственный, правовой).
На этом уровне личность сохраняет свои сущностно-со¬
держательные свойства, родовые качества, Не дает
нового частнонаучного определения человека. Это — не
«процесс становления новой системы», а «сопоставление
двух уровней систем» (3. М. Оруджев).
 На правовом уровне сущностно-содержательные
качества человека преобразуются, создается юридиче¬
ская модель личности как фиксация системы ее свойств,
обеспечивающих возможность включения человека в
государственно-правовую сферу общественной жизни.
К этим свойствам'личности относятся правовое осозна¬
ние действительности, правовая активность и правовое
общение. Они необходимы и достаточны для данного
уровня. На этом основании возможны определение
предмета правоведения как частнонаучной теории лич¬
ности, его личностной проблематики, философское обо¬
снование этой проблематики, «выходы» правоведения в
смежные области знания. Одновременно такой подход
имеет научно-практическое значение при решении вопро¬
сов об основаниях и предельности воздействующего
потенциала права, при определении содержания и роли
 18

правового воздействия на личность. В этой гносеологи¬
ческой ситуации механизм воздействия права на лич¬
ность рассматривается не как совокупность правовых
средств или свойств правовой материи, а как система
форм и методов передачи личности социально-правовой
программы, восприятия и переработки ею этой програм¬
мы, обнаружения этой программы в правовой деятель¬
ности личности.
 Право «вторгается» в структуру личности, стано¬
вится ее органической частью, проникая в самые глу¬
бинные пласты ее содержания, оказывая воздействие
также и на то подсознательное, которое проявляет себя
в условиях, ситуациях, слабо контролируемых челове¬
ческим сознанием. Право в этом отношении становится
средством преобразования человеческой личности неза¬
висимо от того государство ли использует это средство
или сама личность, закрепив в своей структуре право¬
вые свойства, использует право в целях самосовершен¬
ствования. С другой стороны, право получает в личности
способ собственного существования, реального бытия.
Естественным следствием этого является проявление
личностного в праве. Личностные свойства человека,
его способность и возможность овладевать правовой
программой, вести познавательную, преобразователь¬
ную, ценностно-ориентационную и коммуникативную
правовую деятельность отражаются в праве. Так пра¬
вовое в личности обнаруживает другую, не менее важ¬
ную сторону проблемы — личностное в праве.
 «Право в личности» и «личность в праве» — различ¬
ные, но органически связанные стороны юридического
феномена индивидуального бытия общественной жизни.
В первом случае преобладает предметный аспект под¬
хода — право в личности взято как ее свойство, как
сторона, условно отвлеченная от реального существова¬
ния права. Во втором случае преобладает аспект функ¬
ционирования личности в праве, проявление свойств,
личности в реальном существовании права. Синтез этих
двух сторон отношения «личность — право» обеспечит
вает возможность исследовать личность на правовом'
уровне (предметное бытие права в личности) и дина¬
мику права, процесс взаимодействия правовых средств,
со структурообразующими свойствами личности, кото¬
рые в этом взаимодействии выступают тоже как средство
 19

для поддержания существования и функциониро¬
вания личности в правовой сфере. На этой основе
возможно выделить основные опорные точки самосто¬
ятельного раздела общетеоретической юридической
науки—теории правового воздействия на личность. Во
вн^ренней логике общетеоретического правоведения
эта теория занимает позицию «частной теоретической
схемы» в отношении общей теории права, которую воз¬
можно представить как «фундаментальную теоретиче¬
скую схему»1. Являясь структурной частью общей тео¬
рии права, она имеет относительную самостоятельность,
отражает закономерные процессы дифференциации юри¬
дического знания, удовлетворяет требованиям, предъяв¬
ляемым к специальному предмету исследования*  *.
 Предполагается, что такой подход теоретически
плодотворен и идеологически обоснован. Выделение и
специальная разработка теории правового воздействия
обеспечит решение научно-практической проблемы
воздействия права на человека, его поведение, общест¬
венные отношения 3, углубит знание внутренних законо¬
мерностей функционирования и развития правовой ма¬
терии, детерминации, правовой деятельности личности,
социального механизма действия права. Идеологическое
значение теории правового воздействия на личность
определяется прежде всего тем, что ее проблематика
отражает правовые грани программных положений
марксистско-ленинских партий о роли государства и
права в социалистическом обществе, в жизни классов,
больших и малых общностей людей, отдельных лично¬
стей. Эта теория должна выполнять роль политическою
оружия в разоблачении буржуазной практики «моди¬
фикации поведения» людей (с помощью электротера¬
пии, психохирургии, химиотерапии и т. п.), «направлен¬
ного социального поведения» (обеспечивающего по¬
средством специальных устройств на теле человека не
 1 Степин В. С К проблеме структуры и генезиса научной
теории.— В сб.; Философия, методология, наука. М., «Наука», 1972,
с. 162-163.
 ’•Подробнее см.: Орзнх М. Ф. Теория правового воздействия
на личность— структурная часть общетеоретического правоведения.—
 В сб.: Проблемы правоведения. Киев, «Вяща школа», 1977, вып. 36.
 * См.: Чхиквадзе В. Правовая наука и общественная прак¬
тика,— «Коммунист», 1965, № 1, с. 33; X а в а й Г. Социалистиче¬
ское право и личность. М., «Прогресс», 1971, с. 259.
 20

только контроль за его поведением, но и управление его
деятельностью), «манипулирования» людьми, представ¬
ляющего, по признанию самих западных ученых, наибо¬
лее изощренную «форму диктатуры», «власти меньшин¬
ства»1. В настоящее время в политике-буржуазных го¬
сударств и буржуазной правовой идеологии уделяется
значительное внимание использованию и исследованию
потенциальных возможностей воздействия права на че¬
ловека. Американский ученый-юрист Ф. Коэн охарак¬
теризовал «влияние права на человеческие существа»
как центральную проблему правовой науки3. Критика
реакционной роли, которая отводится буржуазией.пра¬
ву, практического использования правовых средств в
антигуманных целях «государственно-монополистиче¬
ского дирижизма» людьми3 — одна из важных задач
социалистической теории правового воздействия. Одно¬
временно позитивная разработка этой теории дает убе¬
дительные доказательства в разоблачении лжи о поло¬
жении человека в условиях социализма, которую
используют «...видные представители капиталистическо¬
го мира в качестве главного направления своего идеоло¬
гического похода против стран социализма»4.
 Во всем объеме эти научно-практические и полити¬
ко-идеологические задачи не могут быть решены в
пределах юридической науки. Это — комплексная зада¬
ча всей системы научных знаний о человеке — челове-
кознании.  *1 Färber G. Die manipulierte Mehrheit. Tübengen und Basel,
1971, S. 214, 8.
 * Cm.: Selected Papers of Felix S. Cohen. New Haven, 1960, p.
86—87.
 ‘См.: Банашак M„ Форхольцер И. Человек и власть.
М., «Прогресс», 1973, с. 145—151.
 ‘Брежнев Л. И. О проекте Конституции (Основного Закона)
Союза Советских Социалистических Республик и итогах его все¬
народного обсуждения, с. 21.
 21

Глава 1
 МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ
ИССЛЕДОВАНИЯ ЛИЧНОСТИ
 1. 	Первичной предпосылкой человеческой истории
является «существование живых человеческих индиви¬
дов. Поэтому первый конкретный факт, который подле¬
жит констатации, — «телесная организация этих индиви¬
дов и обусловленное ею отношение их к остальной при¬
роде», с которой они связаны «плотью, кровью и моз¬
гом»1. В этом смысле человек определяется полом,
возрастом, физическими и психическими особенностями.
Эти качества человека обеспечивают ему в пределах
возрастно-половых и конституционалыю-нейродинами-
ческих потенций возможность приспособления к природ¬
ной и социальной среде, а также передачу генетической
информации, программы его существования (биологи¬
ческая наследственность) в естественных и обществен¬
ных условиях.
 Биологическое в человеке составляет его природную
основу, потенциал его фило- и онтогенеза1  2. Поэтому впол¬
не обоснованно на определенных этапах исследования
рассматривать человека как часть материального мира,
«.телесное, обладающее природными силами, живое, дей¬
ствительное, чувственное, предметное существо...»3.
 Однако личностные качества человек приобретает в
процессе общения, в обществе о« получает возможности
самовыражения, проявления своей личности4. И поэто¬
му всякое преувеличение значения естественнонаучного
 1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 19; т. 20, с. 496.
 2 См. Маркс К. Из рукописи: Критика политической эконо¬
мии. — «Вопросы философии», 1966, № 8, с. 180.
 * Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 631*; см.
также Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 338.
 4 См. Маркс К. и Энгельс Ф. Ооч., т. 12, с. 710.
 22

подхода к человеку ведет к вульгарному антропологиз¬
му и натурализму, характерному для ранней буржуаз¬
ной философии и превращенному современной «филосо¬
фией человека» в средство обоснования идеалистических
концепций. Это характерно в различной степени для
всех наиболее популярных Направлений «философии
человека» — от наиболее реакционных идеалистических
направлений, выступающих в союзе с клерикальной фи¬
лософией (неотомизм, персонализм, христианский спи¬
ритуализм и др.), до буржуазно-либеральных течений,
для которых характерно усиление внимания к гумани¬
тарным проблемам.
 И несмотря на то что философская позиция и поли¬
тическая ориентация ученого далеко не всегда тождест¬
венны, практическое использование идей «философии
человека» противоречит смыслу человеческого назначе¬
ния, прогрессу человека и общества и обычно связано с
откровенно реакционными целями, оправданием
эксплуататорского строя. Так, важнейшая социально-
экономическая категория капитализма — частная собст¬
венность—находит основание в природных свойствах
человека, поскольку привязанность к собственности
объясняется биологической историей человека. Решае¬
мый с биологических позиций основной вопрос современ¬
ности— проблема войны и мира — интерпретируется в
том смысле, что препятствием на пути к миру оказы¬
вается якобы «не капитализм, не империализм, не на¬
ционализм», а «просто человеческое поведение», сово¬
купность «институтов, направленных на сохранение
жизни»1.
 В области буржуазного правоведения биологизация
социального ведет к признанию «биологического проис¬
хождения» права и социально-правового принуждения2.
 ‘ Ardrey R. The Territorial Imperative. New York, Ш66, pp. 103,
251; Jost Ch. The Insecurity of Nations. New York, 1969, p. 21j
Lorenz K. On Agression. New York, 11967, p. 44. Так возникает, как
замечает английский антрополог Монтегю, «угроза эпидемиче¬
ского распространения ошибочного мнения о причинах человече¬
ской агрессивности... Если мы являемся прямыми потомками убийц,
нас вряд ли можно винить, и сами мы вряд ли можем винить се¬
бя за то, что мы недалеко ушли от обезьяны». (Montagu М. Man
and Agression. Oxford, 1966, p. IX, 10).
 * Цит. Ж- Ссоля по Пэнто Р. и Гравитц М. Методы социаль¬
ных наук. М., «Прогресс», 19712, с. 21.
 23

Основой власти объявляется природа человека как био¬
логического существа1. От ломброзианской теории
«прирожденного преступника», психоаналитической
теории «агрессивных инстинктов» (3. Фрейд) до теорий
«моральной дефективности» и «опасного состояния»
предпринимаются попытки объяснить биологическими
мотивами проявления преступной жестокости в отноше¬
ниях между людьми, сексуальную распущенность.
Подобным же образом «решаются» другие актуальные
проблемы личности, государства и права. В современных
условиях развития генетики, занявшей центральное мес¬
то в биологии, возрождаются старые идеи о наследствен¬
ном характере различий в умственном развитии разных
расовых й социальных групп, о биологической детерми¬
нированности форм социального поведения людей, гене¬
тической детерминированности правонарушений.
Н. П. Дубинин описывает характерный в этом отношении
пример1  2. В местах заключения Шотландии были обнару¬
жены мужчины с нарушением хромосомной структуры
(эти заключенные имели дополнительную сорок седьмую
хромосому). Исследователи этого феномена пришли к
выводу, что заключенные—носители лишней хромосо¬
мы— «опасные, агрессивные, умственно отсталые пси¬
хопаты». Однако дальнейшая работа показала, что по¬
добная структура у мужчин является довольно обыч¬
ной (один случай на 700 рождений мальчиков), а число
заключенных мужчин с этой структурой не превышает
их число среди нормальной популяции людей.
 Развитие общественной жизни и научного знания
вынуждает некоторых буржуазных ученых избегать
крайней, последовательной биолошзации человеческих
проблем, искать «союза с марксизмом». Так, Э. Фромм
предлагает дополнить учение 3. Фрейда марксистским
положением о влиянии социально-экономических усло¬
вий на человека, и таким образом преодолеть односто¬
ронний биологический и метафизический подход Фрейда
к природе человека, упрочить его «гуманистическую по¬
зицию» учением Маркса, олицетворяющим «движение
 1 См. Pose A. Philosophie du pouvoir. Paris, 1948, p. 14.
 2 См. Дубинин H. Проблемы современной генетики. — «Комму¬
нист», 1973, № 8, с. 114. Ср. Дубовик О. Исследования о хромо¬
сомных аномалиях. — «Социалистическая законность», 1974, Hi 1.
 24

против дегуманизации» человека1, создать новую систе¬
му этики — «гуманистическую этику», «этику самореали¬
зации». Естественно, что такой «синтез» может привести
лишь к искажению марксизма.
 Марксистско-ленинская наука о человеке возникает
и развивается в процессе преодоления буржуазного фи¬
лософского антропологизма, борьбы с различными тече¬
ниями натурализма и идеализма. Критикуя методологи¬
ческую ошибочность биологических представлений о че¬
ловеке, господствовавших в буржуазной литературе в
период возникновения марксистской концепции чело-ве¬
ка, Маркс подчеркивал социальные качества человека:
сущность человека «есть совокупность всех обществен¬
ных отношений», «сущность «особой личности» состав¬
ляет не ее борода, не ее кровь, не ее абстрактная физи¬
ческая природа, а ее социальное качество»2.
 Ограничиваясь этими высказываниями К; Маркса,
не учитывая исторических условий формулирования этих
мыслей, лаконичности их выражения, наконец, всей сис¬
темы марксистской философии человека и современного
уровня научного знания, некоторые авторы односторон¬
не толкуют содержание чоловека, не различают поня¬
тие человека как сложного явления и его социальной
сущности3. Так появились утверждения о тождестве
«в конечном счете» общества, истории и человека, и
это тождество предлагалось рассматривать как «некото¬
рый методологический принцип». Предпринимаются по¬
пытки доказать, что «человек — общественное существо»,
однозначно-социальное существо, он «всецело социален».
Развитие человека определяется не действием биологи¬
ческих законов его йрироды, а законами общественно-
историческими, его поведение подчинено не биосо¬
циальным, а социальным закономерностям. В. В. Орлов
считает принижением «социальной природы личности
определение ее как социально-биологического явления,
т. е. некоего социально-биологического гибрида».  * *1 Fromm Е. Marx’s Concept of Man. New York, 1961, p. 8.
 * Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 3; т. 1, с. 242.
 * См. Дроздов В. А. Человек и общественные отношения, Л., 1966,
с. 28; Тугаринов В. П. Теория ценностей и марксизме, Л., 1968, с. 73;
Сычев Ю. Социальная микросреда как фактор развития личности.—
«Коммунист», 1975, № 10, с. 66.
 25

И. Ф. Балакина высказала миёние, что вообще «пред¬
ставление о биосоциальной природе человека противо¬
речит марксовым основоположениям о родовой сущнос¬
ти человека»1. Некоторые из этих положений уже под¬
верглись критике как упрощение марксовой концеп¬
ции человека, опасная тенденция разрыва между приро¬
дой и- обществом2.
 2. 	В правоведении критикуемая позиция обычно свя¬
зана с упрощенными представлениями об объекте право¬
вого воздействия, регулирования, охраны, встречающем-,
ся «вульгарно-социологическом подходе» (И. С. Ной,
 B. А. Шабалин, Ю. А. Демидов) к детерминации слож¬
ных форм человеческого поведения, его структуры.
 Советская юридическая наука содержит глубокую
разработку проблемы объекта права (работы
 C. С. Алексеева, К. Берновского, С. Н. Братуся,
 А. 	П. Дудина, В. Кнаппа, Ю. К. Толстого, Л. С. Явича
и др.). При этом главное внимание уделяется выявле¬
нию родовых и видовых характеристик общественных
отношений, урегулированных правом, определению кру¬
га отношений, подлежащих правовому регулированию, и
'выбору правовых средств воздействия на эти отношения.
Но при этом обычно не учитывается, что общественные
отношения—общий объект, опосредованный личностны¬
ми элементами отношений. В. М. Горшенев верно отме¬
чает, что общественные отношения—«это своего рода
общий предмет регулирования». Необходимо в самих
общественных отношениях выделить «главный объект,
непосредственно принимающий на себя правовое воз¬
действие и реагирующий на него»3. Таким непосредст¬
венным объектом являются не отношения людей, не их  *1 Орлов В. В. Психофизиологическая проблема. Пермь, 1966,
с. 398—399; Балакина И. Ф. Ивдивид и личность в обществе отчуж¬
дения. «Проблема человека в современной философии». М., «Нау¬
ка», 1969, с 234—235.
 * П. В. Копнин обосновывал несостоятельность попыток проти¬
вопоставления человека природе тем, что философия марксизма не
знает деления на философию природы и философию общества.
Это — «единое мировоззрение, в центре которого, стоит человек,
чье историческое развитие невозможно понять без познания зако¬
нов природы». Проблема человека в современной философии.—
«Вопросы философия», 1970, № 3, с. 159.
 1 Горшенев В. М. Способы и организационные формы правового
регулирования в социалистическом обществе, М., «Юридическая ли¬
тература», 1972, с. 23.
 26

поведение, а личность как единый системный объект на
правовом -уровне ее существования. Этот объект должен
представляться во всем его многообразии и системно-
структурной сложности, включая не только социально¬
правовые, но и несоциальные по генезису, но имеющие
правовое значение характеристики личности.
 Подобным образом должен решаться один из важ¬
нейших вопросов правоведения — о природе и детерми¬
нации формирования, развития, жизнедеятельности лич¬
ности и ее проявлений в индивидуальном юридическом
бытие. Нельзя согласиться с тем, что «привнесение
биологического аспекта» в объяснение социально-право¬
вых явлений «с неизбежностью приводит—и не может
не приводить—к антинаучным и в конечном счете крайне
реакционным политическим выводам»1.
 Исторический опыт действительно свидетельствует
об использовании биологизаторских концепций объясне¬
ния поведения людей в практике буржуазных стран в
целях проведения реакционной социальной политики —
от сегрегации в школах до принудительной стерилиза¬
ции генетически «неполноценных» индивидов, изда¬
ния иммиграционных законов с расовой и националис¬
тической направленностью, применения превентивных
мер вне совершения правонарушений и т. д.
 Однако при этом нельзя не учитывать социальное
назначение и роль социалистической науки, проникну¬
той демократическими и гуманными идеалами марксиз¬
ма. Нельзя игнорировать также то, что антропологичес¬
кие взгляды и их выражение в ломброзианстве—это од¬
на из первых, хотя и неудавшихся, попыток дать
научное объяснение правовому поведению людей. Поэ¬
тому антропологические теории в праве заслуживают
серьезного внимания и критического анализа.
 Безусловное отрицание биологического фактора в
детерминации поведения людей снимает одну из важ¬
нейших проблем «поведенческих» наук—о соотношении
социальной среды, субъективных, в том числе правовых,
средств воздействия на личность и внутренних условий
личности, которые включаются в общий процесс детер¬
минации поведения человека. В действительности наря¬
 1 Герцензон А. А. Введение в советскую криминологию. М.,
«Юридическая литература», 1965, с. 87.
 27

ду с детерминантами, имеющими безусловно социальную
природу (социальная программа, синтезирующая опыт
человечества, социальный опыт личности, складываю¬
щийся в процессе ее онтогенеза, социальная ареда жиз¬
недеятельности человека, средства направленного воз¬
действия), на личность и ее поведение формирующее
воздействие оказывают биологические факторы: генети¬
ческая программа, обусловленная филогенезом (ввдо-
вым развитием) человечества, тип нервной системы че¬
ловека, его нервно-психическое состояние (например,
«уменьшенная вменяемость» вменяемой в социально-
правовом смысле личности) и т. п.
 Следовательно, при анализе и.оценке поведения лич¬
ности ни теоретически, ни практически не могут игнори¬
роваться все эти факторы. Вопрос заключается лишь в
том, насколько наука и практика подготовлена к тако¬
му комплексному подходу. Это должен учитывать зако¬
нодатель и правоприменитель. Например, в ст. 64 УПК
УССР указано-на то, что доказыванию при производстве
следствия, судебного разбирательства подлежат: собы¬
тие преступления, виновность обвиняемого и мотивы
преступления, обстоятельства, влияющие на степень я ха¬
рактер отв)етствеиности обвиняемого, .характер и размер
ущерба, причиненного преступлением. Наряду с этим на
соответствующие органы возлагается обязанность по до¬
казыванию иных обстоятельств, характеризующих лич¬
ность обвиняемого. Обычно на практике эти обстоятель¬
ства органичиваются социально-демографическими ха¬
рактеристиками. Но при толковании закона нет
оснований для того, чтобы не включать в содержание
«иные» обстоятельства: психические, физиологические и
другие характеристики, имеющие значение для оценки
правового поведения и выбора мер правового воздей¬
ствия на личность правонарушителя.
 Биосоциальная природа, модус, структура бытия че¬
ловека1 обусловливают субъектную, деятельную сто-
роиу личности, предполагающую действие внешних
причинно-следственных связей, в которые включены пра¬
вовые связи, через внутренние условия личности. Это
один из основных методологических выводов марксис¬
тской социальной психологии: воздействие одного явле-  ** См. Каган М. С. Человеческая деятельность. М., Политиз¬
дат, 1974, с. 250.
 28

ния на другое зависит не только от характера самого воз¬
действия, но и от природы объекта воздействия.
 Под влиянием этих внутренних условий формируется
восприимчивость личности к внешним воздействиям,
сознательная (или подсознательная) избирательность по
отношению к ним"и выбору варианта реагирования на
эти воздействия, способность личности осуществлять
контроль за своими действиями.
 Такая позиция представляется исходной для опреде¬
ления предельности содержания правового поведения
личности, являющегося главным индикатором эффек¬
тивности воздействия права на человека. Внешние про¬
явления активности личности, имеющие неооциальную
(например, «чисто» физиологическую) природу, не пред¬
ставляют объект воздействия права, предмет теоретиче¬
ского анализа правоведения. Поэтому далеко яе все
достижения биологических наук, генетики, сколь убеди¬
тельными они ни были бы, должны и могут быть исполь¬
зованы правоведением. Закон, практика его применения,
теория права занимаются социально-правовым поведе¬
нием, предполагающим способность субъекта поведения
отдавать себе отчет в своих действиях, руководить ими,
предвидеть последствия своих действий. Другие дейст¬
вия выходят за пределы права, не получают правовую
характеристику, это — неправовое поведение.
 К праву, таким образом, относятся проявления ак¬
тивности людей, которые поддаются социальному (внеш¬
нему и внутреннеличностному) контролю, несмотря на
различную степень возможностей этого контроля, обус¬
ловленную воздействием на поведение человека несо¬
циальных программ.
 На этом основании из известных четырех видов пове¬
дения (рефлекторные, инстинктивные, импульсивные, во¬
левые) правом может быть опосредовано только воле¬
вое и импульсивное. Соотношение социального и несо-
циалвного в детерминации этих видов поведения раз¬
лично, и потому различна степень их подконтрольности.
В волевом поведении предвидение последствий, осозна¬
ние цели, управление (самоуправление) деятельностью
составляет всегда переходное состояние от побуждения,
намерения действовать к самому действию. Импульсив¬
ное действие характеризуется весьма малой степенью
сознательного контроля. Импульс почти мгновенно пере¬
ходит в действие, но и здесь, несмотря на важную роль
 29

подсознательных побудителей к действию, человек сох¬
раняет определенную возможность контроля над собой1.
Эта подконтрольность основана на «внутренних норма¬
тивах», субъективированных, глубоко усвоенных нормах,
превратившихся в собственное «самозаконодательство».
 Несмотря на то что для юридической практики и
теории правоведения имеют значение прежде всего те
элементы несоциальной программы функционирования
личности, которые органически «встраиваются» в вос¬
принятую ею социально-правовую программу, отрицать
значимость несоциальных детерминант формирования,
развития, деятельности человека нельзя.
 Поэтому право не может игнорировать внутренние
условия существования личности, включающие ее био¬
логические характеристики. Практически все отрасли
социалистического права содержат нормы, разработан¬
ные с учетом биологических свойств личности. Так, ст. 1
Основ законодательства Союза ОСР и союзных респуб¬
лик о здравоохранении признает целью этого законо¬
дательства обеспечение «гармонического развития физи¬
ческих и духовных сил, здоровья, высокого уровня тру¬
доспособности и долголетней активной жизни граждан»,
предупреждение и снижение заболеваемости, дальней¬
шего сокращения инвалидности и снижения смертности,
устранение факторов и условий, вредно влияющих на
здоровье граждан. Закон предусматривает правовые
средства осуществления этих целей. В Конституции
СФРЮ 1974 года специально выделена норма (ст. 192),
закрепляющая право человека на «здоровую окружаю¬
щую среду» (подобные нормы содержат ст. 15 Конститу¬
ции ГДР, ст. 31 Конституции НРБ). С учетом физиоло¬
гических особенностей пола и возраста урегулированы
правом трудовые правоотношения (см., например, гла¬
 1 В литературе высказывались иные мнения. В частности,
Д. Узнадзе считал, что импульсивные действия никогда не пережива¬
ются человеком (см. Хараз'ишвили К. В. Вопросы мотива поведе¬
ния преступника в советском праве. Тбилиси, 1963, с. 6, 28—64). Ср.
Теплов Б. М. Психология. М., 1949, с. 156; Иоффе О. С., Шаргород¬
ский М. Д. Вопросы теории права. М., Госюриздат, 1961, с. 333; Куд¬
рявцев В. Н. Причинность в криминологии. М., «Юридическая лите¬
ратура», 1968, с. 87; Фрейеров О. Е. Мотивация общественно опас¬
ных действий психически неполноценных лиц. — «Советское госу¬
дарство и право», 1969, № 4, с. 99; Филановский И. Г., Совиально-
понхологическое отношение субъекта к преступлению. Изд-во ЛГУ,
1970, с. 19; Петелин Б. Я- Психологический анализ преступного пове¬
дения. — «Советское государство и право», 4873, № 5, с. 75—76.
 30

вы «Охрана труда», «Труд женщин», «Труд молодежи»
Основ законодательства Союза ССР и союзных респуб¬
лик о труде; § 150 КЗоТ ЧССР; § 131 Трудового кодекса
ГДР; Закон ГДР о молодежи 1974 г.).
 Семейно-брачное законодательство социалистических
стран содержит ограничения для заключения браков
между родственниками (ст. 10 ч. III Основ законода¬
тельства Союза ССР и союзных республик о браке и
семье). Основанием для этих ограничений служат дово¬
ды биологического характера — опасность наследствен¬
ных патологий в подобных браках.
 Нормы, отражающие биологические особенности че¬
ловека, закреплены и в гражданском законодательстве.
Эти особенности служат одним из критериев определе¬
ния объема дееспособности граждан, признания гражда¬
нина недееспособным (ст.ст.11, 13,14, 16 ГК УССР),
признания гражданско-правовых сделок недействитель¬
ными (ст.ст. 51, 52, 53, 55 ГК УССР). По этим же осно¬
ваниям ст. 300 ГК УССР запрещает изъятие излишков
жилой площади, если в результате этого лица разного
пола, кроме супругов, будут вынуждены проживать в
одной комнате.
 Бстественно-биологические характеристики личности
находят широкое отражение в уголовном и уголовно-про¬
цессуальном законодательстве. В свете этих характе¬
ристик решаются вопросы о вменяемости и уголовной
ответственности лиц, совершивших общественно опасное
деяние (ст.ст. 10,12 УК УССР), о применении мер нака¬
зания (ст.ст. 1'1, 13, 27, 40, 53 УК УССР), регламенти¬
руется порядок применения мер пресечения (ст. 150
УПК УССР), допуска защитника на предварительном
следствии и в суде (ст.ст. 44, 45 УПК УССР) и др.
Юридическая практика (судебная и административная)
свидетельствует о неослабном внимании правоохрани¬
тельных органов к этим аспектам изучения и учета осо¬
бенностей личности, функционирующих в государствен¬
но-правовой сфере общественной жизни1.
 Исследование биологических характеристик, морфо¬
логических, физиологических, психических состояний
 1 См., например, «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1972, № 3,
с. 12; № 4, с. 16; 1973, № 3, с. 17; № 4, с. 7—8; Збірник постанов
Пленуму Верховного Суду Української PCP. 1962—1972 рр., Київ,
Політвидав України, 1973, с. 45—46.
 31

человека привлекает внимание видных ученЫх-Юристой
социалистических стран. И 'характерным в этом отноше¬
нии является связь теоретических положений с конкрет¬
но-социологическим анализом, практикой государствен¬
но-правового строительства в условиях социализма1..
 3. 	Критическое отношение к абсолютизаций социаль¬
ного в человеке не означает принижения роли, значения
социальных характеристик человека, а ориентирует на
создание целостной системы человека в синтезе всех его
качеств при доминировании интегрирующих все разнооб¬
разие качественных определенностей. «Мы должны
исходить из «я», из эмпирического, телесного индивида,
но не для того, чтобы застрять на этом.., а чтобы от
него подняться к человеку»4.
 Важнейшее функциональное отличие социального от
биологического заключается в том, что человек в своем
социальном проявлении не столько адаптируется в при*
родной й общественной среде (это характерно для его
биологических свойств), сколько воздействует на среду,
приспосабливает ее к своим потребностям. Социальное—
это свойство человека быть носителем общественных от¬
ношений, субъектом воздействия на них, включаться в
окружающую среду, преобразовывать ее не только в
объеме своих собственных естественных возможностей,
но и за этими пределами, в границах действующих (вне
человека) объективных закономерностей развития среды.
Это проявляется практически в постепенном превра¬
щении диалектического взаимодействия социо-и био-
 1 См., например, Ной И. С., Шабалин В. А., Демидов Ю. А.
О расширении научной основы изучения личности преступника. — «Те¬
зисы докладов и сообщений на межвузовской конференции по теоре¬
тическим и методологическим проблемам правовой науки», Кишинев,
1965; Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии, с. 53, 69; Оре¬
хов В. В , Спиридонов Л. И. Юность и вопросы предупреждения пра¬
вонарушений.— «Человек и общество», Вып. V, изднво ЛГУ, 1969;
Петров Г. И. Правовое регулирование взаимоотношений граждан и
должностных лиц в свете укрепления социалистической законности. —
«Юридические гарантии правильного применения советских правовых
норм и укрепление социалистической законности. Тезисы докладов и
сообщений Всесоюзной научной конференции», Киев, 1970; Ворожей-
кии Е. М. Право и семья. — «Советское государство и право», 1970,
№ 9; Цветков П. П. Исследование личности обвиняемого. Гл. III, изд-
во ЛГУ, 1973; Кандисбрат Р. Ю., Рубин Я. И. Демографическое
законодательство: понятие и эффективность. — «Советское государст¬
во и право», 1973, № 12.
 1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 12.
 32

Сфер в управление отдельными элементами биосферы»
ее частями и в перспективе превращение человеческого
общества в субъект управления всей биосферой в
планетарном масштабе (что не снимает с общества
обязанности учитывать биологические законы, опре¬
делять управленческую и иную деятельность в. пре¬
делах этих законов). Сколь глобальным ни выглядел
бы этот вывод, он имеет непосредственное государ-.
ствеяно-правовое значение, ибо способствует решению
одной из важнейших проблем правоведения—определе¬
нию предельности воздействия правовых средств на ес¬
тественную и социальную среду существования чело¬
века.
 Признание биологических н социальных качеств чело¬
века не исчерпывает проблему, не преодолевает пол¬
ностью позитивистско-метафизическую «теорию факто¬
ров» в определении содержания человека1, оставляет
нерешенной задачу создания целостной системы челове¬
ка. Представление о человеке как биологическом фено¬
мене, с одной стороны, общественной личности—с дру¬
гой, человеке, состоящем из двух компонентов, методоло¬
гически не отличается от функционального подхода к
человеку как совокупности отдельных разнопорядковых
личностных состояний и процессов, действующих авто¬
номно или в противоположных направлениях.
 Решение проблемы заключается в исследовании
диалектики взашополагания (взаимоотношения—дей¬
ствия—проникновения) различных качественных ха¬
рактеристик, свойств человека, создании «синтетическо¬
го человекознания» на основе системного подхода к че¬
ловеку в единстве социального и биологического. Эта
методологическая основа имеет принципиальное значе¬
ние прежде всего потому, что в реальной жизни человек
раскрывается «то как продукт биологической эволюции
и сложнейших целостных систем саморегулирования, то
 1 В последнее время традиционная «теория факторов» получает
широкое распространение в буржуазной социологии, правоведении.
С позиций этой теории, например, буржуазные криминологи приходят
к выводу о равнозначном влиянии биологических и социологических
факторов на преступность (см. Кудрявцев В. Н. Указ, соч., с. 69;
Анании Л. Л. Скандинавские криминологи о причинах преступности
несовершеннолетних. — «Советское государство и право», 1970, № 12,
с. 131; Панкратов В. В. Методология и методика криминологических
исследований. М., «Юридическая литература», 1972, с. 10; Воро¬
нин Ю. А.. Галиакбаров Р. Р. Криминологические аспекты преступ¬
ности в Америке. — «Правоведение», 1974, № 5, с. 128),
 33

как продукт исторического развития и- общественный
индивид»1.
 4. 	В современной марксистской литературе такой
подход к личности постепенно утверждается во всех об¬
ластях знания. Этот подход является неотъемлемым
звеном марксовой диалектики, и именно он обеспечил
преодоление ограниченности домарксистской методоло¬
гии, принципиально новое видение человека. В этой гно¬
сеологической ситуации человек рассматривается как
«системный объект», «сверхсложная» система (М. С. Ка¬
ган), «в высочайшей степени саморегулирующая, сама
себя поддерживающая, восстанавливающая, поправляю¬
щая и даже совершенствующая» (И. П. Павлов)
сложная система, способная воспринимать информацию
внешней среды и перерабатывать ее в программы для.
обратного воздействия (А. М. Амосов), личность — как
«подвижная динамическая система» (В. Г. Афанась¬
ев), «целостная система» (Л. Сэв), система и подсисте¬
мы (А: А. Зворыкин, Н. Ф. Наумова), незамкнутая
система (Г. А. Злобин)2. Особый интерес в этом отно¬
шении представляют работы Б. Г. Ананьева, в которых
доказывается, что человек имеет «единую историческую
природу», состоящую из различных свойств, группирую¬
щихся в системы, открытые внешнему миру (обществен¬
ной жизни, искусственной среде обитания, географичес¬
кой среде и биогеносфере в целом, Вселенной) и
одновременно замкнутые «вследствие внутренней взаи¬
мосвязанности ее свойств». На этом основании личность
характеризуется не только как наиболее полно раскры¬
вающая социальную природу человека, но определяю-  * *1 Ананьев Б. Г., Ельмее® В. Я. Методологические основы комп¬
лексного исследования человека. — «Социология и идеология», М.,
1969, с. 221.
 * См. Каган М. С. К построению философской теории личности..—
«Философские науки», 1971, № 6, с. 12; Павлов И. П. Собр. соч., т. 4,
с. 454; Амосов А. М. Моделирование мышления и психики. Киев,
«Наукова думка», 1965, с. 95; Афанасьев В. Г. Целостная структура
человеческой личности. — «Проблемы исследования систем и струк¬
тур. Материалы конференции». М., 1965, с. 1178; Сэв Л. Указ соч.;
Наумова Н. Ф. Проблема человека в .социологии. — «Вопросы фило¬
софии», 1971, № 7, с. 61; Злобин Г. А. Об изучении эффективное^
уголовного наказания. — «Советское государство и право», 1969, № 6,
с. 29; Цраво и социология- М., «Юридическая литература», 1973, с. 59;
Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М.,
«Юридическая литература», 1973, с. 268,
 34

щая «все явления человеческого развития, включая
природные особенности»1.
 Естественно, системный анализ не отрицает функцио¬
нального, не противопоставляет структуру личности ее
функциональной стороне. Это характерно для структу¬
рализма — идеалистического философского течения,
выдвигающего на первый план формальные институты,
регулирующие внешние формы общения в ущерб изуче¬
нию социальных связей. Марксистский системный метод
исходит из того, что особенности функциональных свя¬
зей определяют структуру и одновременно создают сис¬
тему (как новое качественное образование, отличное от
его составляющих), но способ связи, организации эле¬
ментов (структура) решающим образом воздействует
на их взаимодействие, взаимообусловленность, целост¬
ность и дифференцированность (система).
 Преимущества системных исследований человека
заключаются прежде всего в преодолении трудностей
сочетаний разнородных связей и зависимостей, объеди¬
няющих историю и природу, методологическом обеспе¬
чении комплексного изучения человека с вычленением
различных уровней исследования—от философского и
частнотеоретическопо до эмпирического. Кроме того,
системная целостность личности в «ансамбле» состав¬
ляющих ее подструктуру дает возможность определить
характер связей различных характеристик личности с
учетом того, что каждая черта личности приобретает
различное звучание в общей ее структуре в зависимости
от функционального' соотношения с другими чертами.
 Многомерность человека, практически бесконечное
многообразие его черт, признаков, элементов, состояний,
проявлений требуют: во-первых, создания системы уров¬
ней ее структур и подструктур; во-вторых, дифференциа¬
ции (для последующей интеграции) представлений о че¬
ловеке на различных уровнях исследования1  2; в-третьих,
выделения при структурировании элементов, качествен¬
но определяющих человека и потому отражающих мас¬
штабы измерения его социальных и природных парамет¬
 1 Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. Изд-во ЛГУ, 1968,
с. 326, 327, 276.
 2 См. Кречмар А. О понятийном аппарате социологической кон¬
цепции личности. — «Социальные наследования». Выл. 5., М., «Наука»)
1970.
 35

ров; в-четвертых, определения характера взаимодейст¬
вия элементов (корреляционного, функционального,
казуального и др.).
 В социалистической литературе предлагается нес¬
колько вариантов структурирования человека и лично¬
сти». Так, К. К. Платонов различает «наиобщую струк¬
туру», «общую структуру», «частную структуру», «наибо¬
лее частную структуру», выделяя четыре подструктуры
посредством которых «необходимо и достаточно характе¬
ризовать личность»; социально обусловленные свойства,
индивидуально приобретенный опыт, индивидуальные
особенности отдельных психических процессов, биологи¬
чески обусловленные свойства личности. П. В. Симонов
рассматривает личность как совокупность потребностей,
 3. 	М. Какабадзе— как совокупность интересов. В пос¬
леднем случае в «своеобразной структуре личности»
выделяется иерархически построенная по степени фун¬
даментальности и объективной значимости система
интересов1.
 Еще более четко выделяются структурные образова¬
ния, подструктуры, элементы, черты структур в конст¬
рукциях авторов, использующих поуровневый анализ,
фиксирующих «плоскости», «слои» структурных образо¬
ваний. Одновременно такой подход гарантирует от
однопорядковости различных по природе свойств лично¬
сти. Так, О. И. Табидзе допускает различение низших и
высших уровней по ценностному, телеологическому приз¬
накам (высшим считается уровень, наиболее соответст¬
вующий какой-либо ценности, цели) и по признаку усло¬
вий существования (высший уровень в своем существова¬
нии необходимо зависит от низшего). Г. Гибш и М. Фор-
верг, выделяя «черты, составляющие общую основную
структуру личности», указывают на различные плоскости
отношения человека к действительности — к труду, поз¬
нанию, обществу. Трехслойную модель личности пред¬
лагает Я. Щепаньский, включая в эту модель биогенный,
психогенный и социогенный факторы. Г. Л. Смирнов
 1 См. Платонов К. К. Психологическая структура личности.—
«Личность при социализме», с. 69 (ср. Рябко И. Ф. Основы правовой
педагогики. Ростов-на-Дону, 1973, с. 30); Симонов П, В. Теория от¬
ражения и психофизиологи« эмоций. М., «Наука», 1970, с. 104;
Какабадзе 3. М. Человек как философская проблема, Тбилиси, 1970,
с. 12, 17,
 36

разграничивает по формам бытия и деятельности чело¬
века «слои структур» — органическую, психологическую,
социальную. Из «видового строения человеческой деятель¬
ности» выводит структуру личности М. С. Каган, харак¬
теризуя ее пятью потенциалами: гносеологическим, ак¬
сиологическим, творческим, коммуникативным, художе¬
ственным.
 Одной из наиболее универсальных и завершенных в
поуровневых построениях личности представляется кон¬
струкция Б. Г. Ананьева. Здесь структура личности
включает ряд последовательно расположенных уровней
структуры от низшего (макро- и микродвижения инди¬
вида соответственно его природным свойствам) до выс¬
шего (основанного на социальном функционировании
личности) уровня, на котором полностью раскрывается
«сложнейшая целостная структура человека». В этой
структуре доминируют элементы субъекта как активно¬
го деятеля, «субъекта деятельности» (отличного в об¬
щем смысле от субъекта поведения). Универсальность
этой конструкции проявляется в возможности ее исполь¬
зования в частнотеоретическом анализе личности. Ее
завершенность — в .создании единства структуры челове¬
ка, вершиной которой является личность. Это достигает¬
ся путем анализа личности «сверху» — ее социального
функционирования на молярных уровнях и «снизу» —-
природных качеств человека, «рабочих механизмов» осу¬
ществления социальных функций1. Этот путь дает воз¬
можность, с одной стороны, представить целостную
структуру человека, с другой — вычленить ее отдельные
уровни (предмет частнотеоретического анализа). Так
устраняются антиномии, возникающие в связи с пробле¬
мой целостности человека. Они могут быть разрешены,
«если мы учтем своеобразие противопоставляемых чле¬
нов отношения (духовное—психическое, психическое—
биологическое, биологическое — физическое и т. д.) как
разных уровней развития, объединенных в одно целое, и
освободимся от абсолютистского понимания свойств вещи,
когда она выступает в новых отношениях»2.
 5. 	Действительно, природное—человеческое—общест-  * *1 См. Ананьев Б. Г. Псимлогическая структура человека как
субъекта. — «Человек и общество», вьш. 2, изд-во ЛГУ, 1968; его же,
Человек как предмет познания, изд-во ЛГУ, 1968,
 * Табидэе О. И, Указ, соч., с. 50.
 37

венное отражают объективную Диалектику структуры
материального мира, и каждая из этих подструктур име¬
ет собственную структуру, определяет особую форму
движения объективной действительности, связанную с.
другими. Человек в этой структуре выступает как струк¬
турный элемент (подструктура) социальной формы дви¬
жения и этим связывает формы движения природы и
общества.
 Но человек как относительно самостоятельная струк¬
тура — сложное переплетение, сопряжение, субордина¬
ция человеческих свойств, родовыми признаками кото¬
рых являются биологические и социальные характери¬
стики. Социально-биологическое содержание человека
позволяет ему соединить в собственном существовании
природное и общественное объективной действительно¬
сти мира. Меняются «пропорции» сторон этого содержа¬
ний, характер их взаимодействия, соответственно мо¬
дифицируется представление об индивиде — человеке—
личности, но на всех уровнях человек — биосоциальное
существо.
 В этом заключается противоречие и единство челове¬
ка: биологическое в человеке обусловливает его приспо¬
собленность к среде, социальное — способность приспо¬
соблять среду. Это противоречие разрешается (и по¬
стоянно вновь возникает соответственно развитию позна¬
ния человека) в процессе включения естественных потен¬
ций человека в общественную жизнь, подструктура
«низших этажей» человека «встраивается» в «верхние»
этажи». И в этом процессе прослеживается закономер¬
ность усложнения, расширения содержания высшего
уровня структуры и относительного упрощения низшего
уровня.
 Таким образом, содержание человека развивается
сообразно динамике его социально-биологических харак¬
теристик (свойств), связи которых исторически обуслов¬
лены, подвижны, расторжимы и потому обеспечивают
свободу для различных комбинаций их проявления,
многообразия выражения «человеческой действительно¬
сти»1. Это многообразие в филогенезе выявляет содер¬
жание человека, а в индивидуальном развитии и форми¬
ровании (онтогенезе) — его характеристику.  44 См. Маркс К. и Энгельс Ф, Из ранних произведений, с. 592.
 38

б. 	На этом уровне структурирования человека (социо-
и биоподструктур) решаются важнейшие методологичес¬
кие вопросы человекознания; он выступает в роли мето¬
дологической доминанты в общем учении о человеке и
частнотеоретическом подходе к проблемам человекозна¬
ния. Это — острейший и практически важный в совре¬
менных условиях социально-идеологический вопрос.
История проблемы и характер борьбы вокруг ее реше¬
ния убедительно это доказывают. В современной поста¬
новке эта проблема фальсифицируется социал-дарвиниз-
мом, принципами которого успешно пользовались фаши¬
стские идеологи в обоснование антинаучной человеконе¬
навистнической «политической биологии»; ее используют
 НЫНе Неофашисты1. С ДРУГОЙ СТОрОНЫ, ВСе бОЛЬШее ВЛИ-
 яние приобретают дуалистические («психофизические»,
«биосоциальные», «Двухфакторные») теории в своей
гносеологической основе метафизические, представляю¬
щие биологическое и социальное Как совокупность ря¬
доположенных элементов в структуре человека. Если
теории, основанные на соЦиал-дарвинизме, не различа¬
ют качественных особенностей форм движения материи,
смешивают закономерности развития биологического
и социального в объективной действительности, то раз¬
личные дуалистические учения искусственно разрывают
эти элементы, отграничивают абсолютными барьерами
социальное от биологического.
 Марксистская теория не отрицает необходимости чет¬
кого обозначения биологической и социальной подструк¬
тур в человеке, но не для возведения границы между
ними, а для ее преодоления1  2. В человеке нет автономно
действующей биологической или социальной субстан¬
ций, нельзя представить социальные свойства человека
в отрыве от нервных (по природе — биологических) ме¬
ханизмов психической деятельности. С другой стороны,
биологическое не включается — как часть в целое — в со¬
циальное наподобие включения химического в биологиче¬
ское. Биологическое и социальное не находятся в одном
 1 Spengler О. Der Mensch und die Technik. München, 1631,
S. 34; «Nation Europa», H. 6, 1968, S. 55.
 2 Нельзя согласиться с Э. В. Ильенковым, требующим более чет¬
кого обозначеН'Ия границы между социальным и биологическим (см.
Ильенков Э. В. Психика и мозг. — «Вопросы философии», 1968, № 11,
с. 149).
 39

ряду, не располагаются по горизонтали свойств челове¬
ка, не встраиваются механически одно в другое, не свя¬
заны прямой корреляционной связью, жестокой детерми¬
нацией. Биологическое проявляется в социальном в
преобразованном виде: первое диалектически снимает¬
ся во втором, субординируется в общей системе при
доминировании социального.
 В связи с этим подструктуры человека оказываются
настолько органически соединены,' что биологическое не
выступает в «чисто» естественном виде, оно испытывает
социальные воздействия, преобразуется под этим воз¬
действием. Социальное, следовательно, не просто «сни¬
мает» природное (обусловленное биологическим генези¬
сом), но одновременно воздействует на биологическую
подструктуру. Прямохождение, например, является ре¬
зультатом воздействия социального развития человека
на его анатомические (биологические) возможности
(свойства). Постепенное расширение социально-экономи¬
ческих возможностей жизни человека увеличивает объ¬
ем и разнообразие потребностей человека, а способ их
удовлетворения все более приобретает социальный ха¬
рактер, социально оценивается и контролируется. В ре¬
зультате социальное в человеке занимает доминирую¬
щее положение, предопределяет направление развития
биологических возможностей, заложенных в человеке
природой, детерминирует способы удовлетворения пот¬
ребностей и, следовательно, формы и характер пове¬
дения человека.
 7. 	Эти выводы верны не только для истории челове¬
ка (филогенеза), но и для его индивидуального форми¬
рования и развития, ибо в конечном счете «обществен¬
ная история людей есть всегда лишь история их индиви¬
дуального развития»1.
 Современная наука в целом преодолела постулаты
старых евгенистов о предопределенности социальных ка¬
честв человека его генотипом и убедительно доказала
возможность сужения, ограничения, даже нейтрализа¬
ции, некоторых биологических свойств человека под со¬
циальным воздействием. К. К. Платонов, отмечая боль¬
шие трудности в преодолении биологически обусловлен¬
ных отрицательных свойств человека, считает возмож¬
 1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 402—403,
 40

ным «искоренение» этих свойств через формирование
положительных, социально обусловленных качеств.
«Уменьшать отрицательное влияние биологически обус¬
ловленной... эмоциональной возбудимости и «вспыльчи¬
вости» личности, нередко являющейся причиной не толь¬
ко проступков, но и преступлений, — пишет он, — необ¬
ходимо через формирование чувств уважения к людям
и своего долга, то есть через социально обусловленные
свойства»1.
 Социальное влияние, направленное и ненаправлен¬
ное воздействие общества на человека не представляет
одностороннего процесса. Нельзя поэтому говорить о
вытеснении всего механизма биологической изменчиво¬
сти в истории человека с началом его социального раз¬
вития. Биологическое по-прежнему представляет орга¬
ническую основу социального развития, которое осуще¬
ствляется в пределах естественных (биологических) воз¬
можностей человека, а сами эти возможности испыты¬
вают обратное воздействие развивающихся социальных
качеств.
 Таким образом, на первичном, родовом уровне
структуры личности фиксируется природное иачало и
социальная сущность человека, обеспечивается проник¬
новение в содержание человеческой личности, создается
единое представление о человеке — биосоциальном су¬
ществе и личности — биосоциальном феномене, в котором
биологические свойства включены в социальные в сня¬
том, преобразованном виде.
 ’ Однако этот уровень находится на весьма высокой
ступени абстракции, он важен прежде всего как миро¬
воззренческий принцип, методологическая первооснова.
В частнонаучном исследовании на этом уровне фикси¬
руются потенциальные возможности человека. Их дей¬
ствительное проявление, «жизнь структуры» личности
связана с реализацией ее биосоциальных свойств, осу¬
ществлением возможностей человека в условиях естест¬
венной и социальной свободы. Если общество «не со¬
стоит из индивидов», а выражает сумму связей и отно¬
шений, в которых находятся люди2, то рассмотрение лич-  * *1 	Платонов К. К- Социальное и биологическое в структуре лично¬
сти.— «Вопросы философии», 1970, № 9, с. 146.
 * Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т., 46 ч. 1; с. 214.
 41

йости не может ограничиваться ее свойствами на пер¬
вичном, наиболее абстрактном уровне. Прав Т. Ярошев-
ский, считающий, что структура личности «становится
познаваемой и коммуникабельной» посредством ее
экстериорйзации, в процессе ее объективирования в
человеческой деятельности, ее продуктах, общении
людей1.
 В научном отношении такой подход представляется
плодотворным. Так, соответственно вычлененным уровням
структуры личности возможно решение вопроса оч содер¬
жании частнонаучных предметов человекознания, аспек¬
тов этой комплексной науки. Этим можно обосновать
выделение философского, социологического и психоло¬
гического аспектов проблемы человека1  2, философского,
психологического, психофизиологического, конкретно-
социологического уровней анализа3 и т. д. Развивая или
конкретизируя эту классификацию, нет оснований отри¬
цать самостоятельность правоведчеекого аспекта чело¬
векознания. На этой же основе возможен поиск решения
более частных вопросов. Например, достаточно убеди¬
тельны доводы В. В. Панкратова о том, что введение
типологии характеров (применительно к криминологи¬
ческой проблеме типизации преступников) предполага¬
ет не тип характера, а «степень проявления какого-то
конкретного качества характера у различных людей»4.
 Не претендуя на исчерпывающий перечень элементов
системы вторичного уровня структуры личности, доста¬
точна определенно можно выделить: психологический
 уровень структуры личности (темперамент, направлен¬
ность, способности, характер); социалогический уровень
(функциональные отношения с социальной системой);
нравственный уровень (собственно-моральные, мораль¬
но-деловые, морально-экономические, морально-харак¬
терологические, морально-биологические качества); пра¬
вовой уровень структуры личности.
 1 См. Jaroszewski Т. Osobowość i wspólnota. Warszawa, 1970,
s. 98—99, русск. перевод: Личность и общество, М., «Прогресс», 1973.
(см. также PietraryJ. Actiunea politica $1 realizaria personalitatii
umane. — «Revista de filozofie», 1973, t. 20, N 10).
 * См. Тугаринов В. П. Личность и общество. М., «Мысль»,
1965, с. 7Н8.
 3 Мысливченко А. Г. Человек как предмет философского по¬
знания. М., «Мысль», 1972, с. 33.
 ‘ Панкратов В. В. Указ, соч., с. 19.
 42

Дальнейшее структурирование человека (по вертика*  *
ли) ведет к наиболее элементарной (отнюдь не прими«
тивной) структуре индивидуальности, неповторимому
для каждого человека сочетанию качеств, свойств, ко*
торое «делает из него индивида и действительное инди¬
видуальное, общественное существо»1. При этом непо¬
вторимость индивидуальностей проявляется не только в
системе свойств, но и в отдельных свойствах человека,
и поэтому, в частности, оказывается возможным иден¬
тифицировать человека по узорам кожного покрова,
тембру • голоса, тремору двигательных систем, часто¬
те биоэлектрических ритмов головного мозга, даже
по способу совершения действий удовлетворению по¬
требностей и др. В юридическом плане особо важнэ
отметить то, что социально-демографические, нравствен¬
но-психологические и другие характеристики индивиду¬
альности, социальные роли, в которых проявляет себя
конкретный человек, имеют важное, в ряде случаев ре¬
шающее правовое значение.
 На этом уровне индивидуальные свойства человека
(единичное) через его типовые (конкретно-исторический
тип человека) и видовые (психологические, националь¬
ные и др.) особенности органически связаны с общече¬
ловеческими (родовыми) качествами (всеобщее), а со¬
циальная значимость человека выступает как степень
индивидуального преломления всеобщего2.
 1 Маркс К- и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 591.
 * С. Л. Рубинштейн писал: «Свойства личности никак не сво¬
дятся к ее индивидуальным особенностям. Они включают и общее,
й особенное, и единичное. Личность тем значительнее, чем больше
в индивидуальном преломлении в ней представлено всеобщее»
!(см. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., изд-во АН СССР,
1957, с. 309). Этот вывод был уточнен в юридической литературе
в том отношении, что «всеобщее» в общественном развитии имеет
разные стороны, и потому необходимо учитывать, «интересы каши
классов отражает та или иная личность» (см. Рябов Д. Д. Социа¬
листическое государство и воспитание нового человека. Изд-во
МГУ, 1972, с. 24).
 43

Глава 2
 ПРАВОВОЙ УРОВЕНЬ
СТРУКТУРЫ ЛИЧНОСТИ
 1. 	Личность на правовом уровне существования (функ¬
ционирования, развития) сохраняет свои сущностно-
содержательные свойства, родовые качества, не пред¬
ставляя нового, собственно-юридического определения
человека. Нельзя согласиться с тем, что многопла¬
новость проблемы личности объясняет невозможность
ее «универсального» определения1. «Универсально»,
в целостности личность исследуется на философском
уровне3. Частнонаучный анализ осуществляется на
вторичных уровнях структурирования личности и не
преследует цели интегрировать разнородные знания о
человеке в единое определение.
 На правовом уровне сущностно-содержательные ка¬
чества человека преобразуются; создается юридичес¬
кая модель личности как фиксация системы ее качеств,
обеспечивающих возможность включения человека в
государственно-правовую сферу общественной жизни
(наподобие homo politicus у Аристотеля, выделяющего
личность, включенную в систему политических отноше¬
ний).
 Государственные функции, указывает К. Маркс, «не
что иное, как способы существования и действия соци-  ** Ср. Джекабаев У. С. О социально-психологических аспектах
преступного вооедаия. Алма-Ата, 1971, с. 31; ом. также: Коммунизм
я личность. М., Политиздат, 1964, с. 8—9; Попов С. Свциализмъ
отчужденисто и свободата. София, 1968, с. 54; Кучинский В. А.
Личность, свобода, право. Минск, 1969, с. 113; Филимонов В. Д.
Общественная опасность личности преступника. Томск, 19ГО,
с. 9.
 * См. Иовчук М. Т. Будущее научной философии в связи с со¬
циальным развитием н научно-техническим прогрессом последней
Трети XX века. — «Вопросы философии», 1973, № 6, с. 23.
 44

альных качеств человека». Все сферы деятельности го¬
сударства связаны «с индивидами (государство явля¬
ется действенным только через посредство индиви¬
дов), но с индивидом не в качестве физического, а. в
качестве государственного индивида, они связаны о го¬
сударственным качеством индивида... через существен¬
ное качество этой личности. Они — естественное дейст¬
вие ее существенного качества»1. Остальные качества
на этом уровне личности «несущественны, вернее, не яв¬
ляются объектом государственно-правового воздейст¬
вия, предметом юридического анализа.
 Современная наука, обратившись к специальному
исследованию правовых аспектов личности, использует
традиционно-юридический (имеющий истоки в древне¬
римской юриспруденции) подход к человеку—носите¬
лю прав и обязанностей. Личность рассматривается в
качестве субъекта права, физического лица, гражданин
на или более конкретно — в качестве истца, правонару^
шителя, арендатора, продавца и т. п. Фундаменталь¬
ная разработка проблемы правового положения лично¬
сти1  2 привела в последнее время к формированию систе¬
мы категорий, отражающих этот юридический феномен
общественной жизни. Наряду с обычными представле¬
 1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 242.
 2 См. Озеров В. П. Правовое положение личности в СССР.
М., 1958; Воеводин Л. Д. Теоретические вопросы правового поло¬
жения личности в Советском государстве. — «Советское государст¬
во и право», 1963, № 2; его же, Свобода личности и правовое по¬
ложение граждан в Советском государстве. М., -Госюриздат, 1963;
его же, 'Конституционные права и обязанности советских граждан.
Изд-во МГУ, 1972; -Кучинский В. А. Правовой статус и субъек¬
тивные права граждан,—«Правоведение», 1965, № 4; ВитрукН.В..
Понятие правового статуса. — «Научная конференция юридических
факультетов», Томск, 1965; его же, О категориях правового поло¬
жения личности в социалистическом обществе. — «Советское госу¬
дарство и право», 1974, № 12; Лепешкин А. И. Правовое положе-.
ние советских граждан. М., «Мысль», 1966; Попков В. Д. Совет¬
ский гражданин (правовой статус и ответственность). — «Ве&ник
ЛГУ», вып. 2, 1968; Матузов Н. И. Субъективные права граждан
OOGP. Саратов, 1966; его же, Личность. Права. Демократия. Са¬
ратов, 1972; Бойцов В/ Я. К вопросу о соотношении правового
статуса- и правоотношений.— «Материалы теоретической конферен¬
ции». Свердловск, 1968; Бегичев Б. К. Юридический статус граж¬
дан в трудовом праве; там же, Пхаладзе Б. В. Юридические фор¬
мы Положения личности в советском обществе. Тбилиси, 1969;
Гатинян А. А. О содержании правового статуса субъектов права. —
«Воплощение: ленинских идей в ооветском праве». Калининград,
 45

ниями о правовом положении личности как совокупно¬
сти прав и обязанностей было предложено включить в
правовое положение также гарантии прав — обязанно¬
стей (А. И. Лепешкин), общую (статутную) ответствен¬
ность личности перед государством и обществом
(Н. Й. Матузов), а в правовой статус — гражданство*
правоспособность, принципы (Л. Д. Воеводин), интере¬
сы личности (Н. В. Витрук). .Предприняты попытки
разграничить драповое положение и правовой статус,
конкретизировать эти понятия в правовом модусе лич¬
ности (В. А. Патюлин) *. Н. В. Витрук соотносит право¬
вой статус, правовой модус, конкретное правовое поло¬
жение личности как общее, особенное и единичное.
Правовой статус—система прав—обязанностей н за¬
конных интересов личности. Правовой модус—совокуп¬
ность лрав-обязанностей определенной труппы лиц (вы¬
деленной по социально-классовым, профессиональным,
семейным и другим признакам). Конкретное (индивиду¬
альное) правовое положение личности динамично и за¬
висит от характера правовых связей с другими субъек¬
тами права*  1 2. Однако в общем виде правовое положение
личности представляется автору обобщающей категори¬
ей, охватывающей все стороны закрепленного в праве
положения личности в обществе. Здесь позиция Н. В.
Витрука сближается со взглядами ученых, считающих
правовое положение (статус) обобщающей, собира¬
тельной категорией. Правовой статус, пишет Н. И. Ма¬
тузов, понятие, которое «охватывает по существу всю
сферу юридических связей и отношений между лич¬
ностью и обществом»3  * 5. Но в этом случае категория лра-
 1970; Марксистско-ленинская общая теория государства и права,
т. Ill, М., «Юридическая литература», а 407 и след.; Патюлин в. А.
Государство и личность в СССР. М., «Наука», Ш74; Фарбер И. Е.
Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов,
1074.
 1 	См. Лепешкин А. И. Указ, ооч., с. 3—«11; Матузов Н. И.
 Личность. Права. Демократия, с. 189—205; Воеводин Л. Д. Содер¬
жание правового положения личности в науке советского государ¬
ственного права; Витрук Н. В. О категориях правового положения
личности в социалистическом обществе, с. 11—12; Патюлин В. А.
Субъективные права граждан: основные черты, гарантии реализа¬
 ции. —«Советское государство и право», 1971, № 6, с. 28.
 * См. Витрук Н. В. О категориях правового положения лич¬
ности в социалистическом обществе.
 5 Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия, с. 192.
 46

вового положения личности снимает в целом проблему
соотношения личности и права. А юридическое бытие
личности определяется посредством понятий, отражаю¬
щих ее права и обязанности (в статическом или динами¬
ческом состояниях). Подобным образом нередко опре¬
деляется весь объем индивидуальной формы юридичес¬
кого бытия человека. В правоведении, пишет Е. А. Ануф¬
риев, «признание человека личностью связано с нали¬
чием у человека определенных прав и обязанностей,' за¬
крепленных в законах»1.
 Права и обязанности, несомненно, важное условие
существования личности на правовом уровне. Но это не
дает оснований ограничивать содержание .правового
уровня существования личности конструкцией «прав-
обязанностей», которая является производной, специаль¬
но-правовой и обусловлена более фундаментальной, ро¬
довой (для данного уровня) системой личностных ка¬
честв. Эти качества (в отличие от множества иных) нв:
ляются структурообразующими, они определяют возмож¬
ность характеристики личности в различных позициях
на одном (правовом) уровне, они необходимы и доста¬
точны для данного уровня.
 Например, осуществление служебных функций госу¬
дарственного служащего основано на оптимальном со-
четании прав и обязанностей, но решающим образом
опосредовано его интра- и интериндивидуальной харак¬
теристикой (правильным представлением правовой дей¬
ствительности, способностью к осуществлению своих
функций, возможностью совмещения служебной роли с
профессиональными, общественно-политическими, семей¬
ными и другими ролями, совместимостью его личност¬
ной характеристики с другими членами рабочей группы
в процессе общения, тподчинетшя, взаимодействия).
 Другим примером является отношение юридической
науки к особенностям личности преступника. И. И. Кар-
пец считает, что в условиях социализма нет оснований
«для определения личности преступника в общем пла¬
не... вполне достаточно традиционного и очень точного
по своему содержанию понятия субъекта преступления»8.  * *1 Ануфриев Е. А. Социальная роль и активность личности.
Изд-во МГУ, 1671, с. 24.
 * К ариец И. И. Проблема преступности. М., «Юридическая
литература», 1969, с. 102.
 47

Н. С. Лейкина, напротив, доказывает, что характеристик
ка личности преступника «не может быть исчерпана те¬
мн обстоятельствами, которые относятся к составу пре¬
ступления», «личность преступника представлена в
составе не только в виде признаков, характеризующих
субъекта преступления». Личность преступника, следо¬
вательно, не может быть отождествлена с субъектом
преступления, «преступник как личность отличается
от других людей»1.
 В действительности на философском и общеправо¬
вом уровне все структурные элементы личности сохра¬
няются независимо от образа жизни личности, ее право¬
вого положения и отношения к правовой действительно¬
сти, Правовой негативизм или инфантилизм правонару¬
шителя не свидетельствует об отсутствии у него лично¬
стных качеств,' в частности правосознания. Нельзя отри¬
цать личностную характеристику человека, который не
обладает какими-либо положительными качествами, не
ведет образ жшни, соответствующий идеалам его эпо¬
хи или класса1  2. В этом отношении интересны рассужде¬
ния Ч. Дарвина о «нравственном существе», для которо¬
го обязательным условием является способность сопо¬
ставлять и оценивать свои поступки и побуждения. Прег
ступник в этом нравственном и правовом смысле не от¬
личается от других людей, в структуре его личности не
существует «вакуума» личностных свойств, и именно в
этом отношении следует согласиться с А. М. Яковлевым,
что «преступной личности не существует»3.
 1 Лейкина Н. С. Личность преступника я уголовная ответст¬
венность. Изд-во ЛГУ, 1968, с. 9, 63 (юр. Ключинская Л. А. Харак¬
тер преступления несовершеннолетних. — «Коммунистическое воспи¬
тание подрастающего поколения и предупреждение правонаруше¬
ний несовершеннолетних». Рига, 1963, с. 47; Сахаров А. Б. Об
антисоциальных чертах личности преступника.—«Советское госу¬
дарство и право», 1970, № 10; Дагель П. С. Учение о личности
в советском уголовном праве, глхл. I, II, Владивосток,
 случае преступник вообще не может рассматривать¬
ся как личность, не «вписывается» в общее понятие личности. По¬
добные представления о личности достаточно распространены в
современной литературе (см. Тугаринов В. П. Личность и общест¬
во. М., «Мысль», 1965, с. 88; Бартенев Э. Тайны бытия человече¬
ского. М., Политиздат, 1969, с. 101; Даутов Т. М. Личность как
социологическая проблема. Алма-Ата, 1970, с. 1118).
 3 	Яковлев А. М. Некоторые теоретические вопросы изучения
личности преступника. «Проблемы искоренения преступности». М„
«Юридическая литература», 1965, с. 59.
 48

На специально-правовом криминологическом уровне
обосновано выделение «криминогенного комплекса»,
качественных признаков личности преступника, «прису¬
щих ему антиобщественных взглядов, отрицательного
отношения К общественным 1ише|ре1сам»1. Возможны и
иные специально-правовые уровни анализа личности в
юридической науке и практике. Например, уголовно-
правовой — с выделением такого качества личности, как
ее общественная опасность, которая «появляется еще
до совершения преступления»1  2; криминалистический—
с выделением едентификалианных свойств личности;
гражданско-правовой—с выделением •правосубъектнос¬
ти; государственно-правовой—с выделением качествен¬
ных особенностей правового статуса гражданина и т. д.
 Естественно, что перечень этих уровней не является
исчерпывающим, как и «комплекс» свойств личности, на
каждом данном уровне. Но такой подход соответствует
современному состоянию научного знания, в котором
создаются свои макро- и микроэтажи (уровни), приклад¬
ные и метанаучные разделы3. Теоретически это плодо¬
творно, ибо дает возможность фиксирования и анализа
личности на различных уровнях. Практически шуровне-
вый анализ способствует выявлению общеправовых и
отраслевых возможностей в процессе правового воздей¬
ствия на личность1.
 2. 	В процессе, обусловливающем формирование лич¬
ности и ее существование на правовом уровне, первым
( в общем ряду родовых для данного уровня признаков)
является сознательное отношение к правовой действи¬
тельности, соотнесение в сознании потребностей, путей
и средств их осуществления с интересами общества
(социальной группы) и его членов, опосредованных пра¬
вом. Сознание — не только функция человеческого моз¬
га, оно — свойство, атрибут личности. Сколь верно ут¬
верждение С. Л. Рубинштейна о том, что вне сознания,
вне способности занять определенную позицию нет лич¬
ности, столь обоснованно считать личностью в правовой
сфере человека, имеющего правовое сознание, способно-
 1 См. Проблемы методологии и методики правоведения, с. 125;
Лейкина Н. С. Указ, соч., с. 9.
 2 См. Филимонов В. Д. Укав, соч., с. 159, 221.
 3 См. Кузьмин В. П. Системное качество, — «Вопросы филосо¬
фии», 1973, М* 9, с. 8Ь
 49

fö сознательно определить свою позицию в системе пра-
 вовых связей общества.
 Следовательно, не реальные отношения, цели, сред*
ства, а их субъективное отражение в сознании представ¬
ляет данный элемент структуры личности. Представле¬
ния людей, пишут К. Маркс и Ф. Энгельс, «являются
сознательным выражением, — действительным или ил¬
люзорным,— их действительных отношений и деятель¬
ности, их производства, их обращения, их общественной
и политической организации». «Сознание [das Bewußt¬
sein] никогда не может быть чём-либо иным, как осоз¬
нанным бытием»1.
 По предмету отражения правовое осознание действи¬
тельности не отличается от иных форм общественного
сознания, но по характеру представляет познание право¬
вых реальностей, представление о своем месте в госу¬
дарственно-правовой жизни, ценностную ориентировку
в объективной социальной необходимости, опосредован¬
ной правом, включая предвидение — «опережающее от¬
ражение» юридических последствий социальной дея¬
тельности.
 Это верно не только для характеристики предмета
отражения правового сознания в его массовидном (об¬
щественно-групповом) аспекте, но и для личност¬
ной (индивидуальной) характеристики как) элемента
правового уровня структуры личности. Человеческое
сознание вообще «существует только как индивидуаль¬
ное мышление многих миллиардов прошедших, настоя¬
щих и будущих людей»1  2. Оно ие «рядоположеяная сфе¬
ра» в отношении индивидуального, а форма его сущест¬
вования3. Это особенно четко выступает в области пра¬
вового сознания, которое является более индивидуаль¬
ным и конкретным (единичным) в сравнении с други¬
ми элементами политико-правовой надстройки4.
 Люди познают мир и самих себя, соотносят свои зна¬
ния со своими потребностями и доступными средства¬
ми их удовлетворения в условиях данной необходимо¬
 1 Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 3, с. 24, 25.
 2 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20; с. 87,
 3 См. Назаренко Е. В. Социалистическое правосознание и со¬
ветское правотворчество. Киев, «Высшая школа», 1968, с. 19.
 4 См. Баскин Ю, Я-, Чудинов И. А. Вопросы теории правово¬
го сознания.—«Правоведение», 1972, № В, с. 22.
 50

сти. Но, используя накопленные знания и опыт других
людей, их общностей, самосознание личности всегда об¬
щественно обусловлено. В качестве определяющего фак¬
тора этой обусловленности выступает социальная типо¬
логия личности, принадлежность личности к социаль¬
ной группе, малым и большим социальным общностям.
Наряду с общественной обусловленностью характер
осознания действительности, степень адекватности ее
отражения личностью (индивидуальным сознанием) оп¬
ределяется индивидуальными особенностями структуры
■личности, ее мировоззрением, жизненным опытом, со¬
циально-нравственными и другими установками, т. е.
по содержанию отражение остается объективным на
любом уррвне, по форме оно субъективно, ибо связано
с познающим субъектом.
 Это, однако, не дает оснований отождествлять инди¬
видуальное правовое сознание и ' обыденное сознание,
охарактеризованное К. Марксом как «ходячие формы
мышления». Индивидуальное правосознание, так же как
классовое, групповое и т. д., возможно на разных уров¬
нях — обыденном и научном с расчленением последнего
на два самостоятельных уровня — эмпирический и тео¬
ретический.
 Индивидуальное сознание наряду с классовым и со¬
циально-групповым не только отражает действитель¬
ность, но оказывает на нее обратное воздействие, спо¬
собствуя утверждению новых форм общественной жиз¬
ни. Ф. Энгельс, подчеркивая ошибочность для всей пред¬
шествующей истории взгляда, «согласно которому будто
бы идеями и представлениями людей созданы условия их
жизни», указывал, что в будущем «люди будут заранее
знать необходимость изменения общественного строя
(sit venia verbo), вызванную изменением отношений, и
пожелают этого изменения, прежде чем оно будет на¬
вязано им помимо их сознания и воли. — Это примени¬
мо и к представлениям о праве...»Ч Эта возможность
основа.на на человеческих способностях не только отра¬
жать объективное, но объективировать субъективное
посредством деятельности, активности. И потому обо¬
снованно среди функций правосознания выделить прак¬
тическую функцию, содержанием которой является то,
что правосознание — идейный источник права, фактор  11 Маркс К- и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 639.
 51

идеологического и психологического воздействия на дея*
тельность людей1.
 Но само идеальное отражение действительности в
любых условиях ничего создавать, творить не может,
оно должно проявиться через деятельность людей.
«Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осу¬
ществления идей требуются люди, которые Должны
употребить практическую силу»1  2. Связь осознания, от¬
ражения мира и деятельности человека является дву¬
сторонней: человек отражает мир, действует в соответ¬
ствии с осознанием мира, и в его деятельности выража¬
ется то, как он отражает мир.
 Правосознание, таким образом, в структуре личности
не только обеспечивает познание правовой действитель¬
ности, но приобретает роль «источника деятельности,
активности человека3 — важного индикатора человечес¬
кой индивидуальности, в котором воплощаются, реали¬
зуются все возможности, свойства человека.
 . 3. В отличие от сознания активность является атри¬
 бутом любой формы' развития, материи — от неживой
природы до социальной ступени ее организации, услож¬
няясь и приобретая в каждой форме новые качества.
Если активность неорганической природы заключается
.в реакции на внешние воздействия, которая не содер-
жит своей собственной независимой причины, то живая
природа отличается ярко выраженной активностью.
 Социальная активность — высшая форма проявле¬
ния активности, заключающаяся в сознательной, целе¬
направленной деятельности личности, включенной в систе¬
му социальных связей, и характеризующая интенсивность,
степень. развития, меру этой деятельности. Личности пред¬
ставляют «из себя я важней но деятелей»4, и потому «нс-
 1 См. Потопейко Д. А. Правовое сознание как особое общест¬
венное явление, Киев, «Паукова думка», 1970, с. 45—53.
 2 Маркс К* и Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 132.
 8 Г. Штиллер подчеркивает, что социалистическое право форми¬
рует одновременно сознательного и творчески деятельного человека
(Stiller G. Die Rolle des Rechts bei der Formung socialistischer
Persönalichkeiten. — «Neue Justiz», 1971, N 9, S. 258); см. также: Ра¬
тинов А. P. Правосознание как источник правовой активности и
регулятор правового поведения. — «Научная информации по воп¬
росам борьбы с преступностью. Информационное письмо № 25».
М., ВНИИСЗ, 1970; Банашак М., Форхольцер И. Человек и власть.
М., «Прогресс», 1973, с. 220 и след.
 4 	Ленин В. И. Поли, собр. соч., т. 1, с. 159.
 52

ходной точкой» для марксизма «являются действительно
деятельные люди»1« 6 этом смысле активность прису¬
ща самой природе человека, выступает, «с одной сторо¬
ны, как реализующаяся способность социального субъ¬
екта к социальному действию, а с другой, как его обще¬
ственное качество, черта личности», «личность есть пер-
сонифицироватаная деятельность»1  2.
 Практический, реальный гуманизм марксизма-лени¬
низма определил значимость социальной активности
людей в теории и практике социализма3. Роль социаль¬
ной активности в жизни общества и каждого человека,
интенсивное действие в условиях зрелого социализма
всеобщего закона возрастания активности4, повышение
ценности индивидуальной формы бытия этого феномена
обусловили появление в последнее время серьезных фи¬
лософских, социологических исследований проблемы со¬
циальной активности (особенно работы конца 60-х —
начала 70-х годов: Е. А. Ануфриева, Г. С. Арефьевой,
 В. 	X. Беленького, Ю. Ф. Бухалова, М. С. Кагана, А. С.
Калто, Т. С. Лапиной, Л. В. Сожань, Е. А. Якубы и др.).
Юридическая наука этой проблемой специально не зани¬
малась.
 В структуре социальной активности выделяются про¬
изводственная, общественная, политическая активность.
Логически следовало ожидать выделения и специально¬
го исследования правовой активности. Однако эта кате¬
гория признается и используется обычно только в качест¬
ве основания классификации форм осуществления пра¬
ва, определения степени «участия субъектов в «работе»
механизма правового регулирования» или в связи с
формированием правосознания личности5, В результате
 1 Марне К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 25.
 2 См, Мордастач В. Г. Активность как философская категория.—
«Материалы межвузовской научной конференции по проблеме воз¬
растания активности общественного сознания в период строительства
коммунизма». Курск, 1(968; Kara« М. С. К построению философской
теории личности. — «Философские науки», 197>1, № 6, с. 17,
 * См. Маркс К- и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 588; Ле¬
нин В. И. Поли. собр. соч., т. 2, с, 10; Брежнев Л. И. Во имя мира и
счастья советских людей. — «Коммунист», 1975, № 9.
 4 См. Илиада А. Н. Структура общественного сознания и со¬
циальная активность.—«(Материалы межвузовской научной конферен¬
ции по проблеме возрастания активности общественного сознания в
период строительства коммунизма». Курск, 1968, с. 138.
 3 См. Верченко А. Я. Ленинские принципы советского права.
 М., «Мысль», 1970, с. 174—175; Марксистско-ленинская общая тео-
 53

даже исследования, отличающиеся широкомасштабным
подходом к личностной проблематике, ограничиваются
постулированием важности социальной активности как
Одного «из главных качеств нового человека» и значимо*  *
сти воздействия права на это . качество, определяемое
как «стремление отдать свои силы и способности делу
построения коммунистического общества»1. Так, практи¬
чески категория активности выпадает из проблематики
юридической науки, воспринимается как исключительно
философски-социологическая и политическая.
 Учитывая, что правовая активность проявляется не
только в предметной (деятельной) форме, но и в образ¬
ной, идеальной форме (мыслительная активность, пра¬
вовое осознание действительности), обусловливающей
'решающим образом характер (наполнение) предметной
активности, теоретически корректно использовать мате¬
риалы дискуссии о самостоятельности правового созна¬
ния.
 В центре полемики оказалось высказанное И. Е. Фар-
бером мнение о том, что правосознание потому являет¬
ся самостоятельным в отношении политики, что оно есть
знание «о правах и обязанностях членов общества, а
эти последние не сводимы только к политическим пра¬
вам и обязанностям»2. Замечая, что «признание полити¬
ческого содержания, политического характера правосо¬
знания и права вовсе не тождественно растворению
правосознания и права в политике», Г, С. Остроумов
занимает крайнюю позицию, включая правосознание
«непосредственно... в состав политических взглядов»8.
Ю. Я. Баскин и И. А. Чудинов, обращаясь к анализу
взглядов Г. С. Остроумова, убедительно доказывают,
что право несводимо к политике, хотя включает ее эле-.
 рия государства и права, т. IV, с. 103—104; Покровский И. Ф.
О правовой активности личности и формировании правосозна¬
ния.— «Вестник ЛГУ», 1071, № 17. Серия: «Экономика, философия,
право», вып. 3.
 1 Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности совет¬
ских граждан, с. 3—4.
 я Фарбер И. Е. Правосознание как форма общественного со¬
знания. М., «Юридическая литература», 1963, с. 123.
 * См. Остроумов Г. С. Правовое осознание действительности. М.,
«Наука», 1969, с. 60. Односторонность подхода'в обеих позициях от¬
мечалась, в литературе (см. Лукашева Е. А. Указ, соч., с. 72—73).
 54

менты, правосознание вплетается в политическое и на«
оборот. Право и политика как феномены реальной об*
щественной жизни отражаются в самостоятельных фор¬
мах общественного сознания: «Если принять точку
зрения Г. С. Остроумова, — заключают авторы, — то
придется либо признать, что правосознание, не являясь
самостоятельной формой (видом) общественного созна¬
ния, представляет собой совокупность элементов поли¬
тического и морального сознания, либо прийти к фор¬
мально-логическому противоречию»1.
 Эти доводы могут быть использованы и для доказа¬
тельства самостоятельности формы (вида) социальной
активности, опосредованной правом и правосознани¬
ем.— правовой активности. Действительно, какие есть
основания для того, чтобы, признавая самостоятельность
социальной активности людей в области политических
отношений, отрицать качественную определенность со¬
циальной активности личности, включенной в систему
правовых связей и отношений? Логически признание
относительной самостоятельности правосознания и пра¬
ва2 необходимо ведет к выделению в структуре социаль¬
ной активности правовой активности личности. Теорети¬
чески эта категория представляет одну из важней¬
ших в системе социалистической юридической науки,
которая «призвана все в большей степени становиться
наукой о социальном поведении человека в обществен¬
ной жизни, регулируемой правом»3.
 4. 	«Поведенческая» проблематика правоведения
должна разрабатываться в свете теории социально-пра¬
вовой активности личности. Это обеспечит возможность
ие только определения действенности правовых средств,
степени достижения целей законодателя, но даст более
полное представление о личности как деятеле, субъекте
правовой деятельности, о механизме правового воздей¬
ствия на личность, социальном и личностном потенциа¬
ле права и эффективности его социального действия на
различных стадиях развертывания правовой активности
 1 Баскин Ю. Я-, Чудинов И. А. Указ, сои., с. 32—ВЗ.
 * См. Полежай П. Т. Советское право и политика в период
стп'пггельства коммунизма. — Автореф. докт. дисс., Харьков, 1967,
с. 17.
 9 Чхиквадзе В. М. Правовая наука и общественная практи¬
ка. — «Коммунист», 1965, № 1, с. 33.
 55

( в процессе принятия решения, осуществления право*
вого действия, его правовой оценки). На этой основе
возможно теоретическое и конкретно-социологическое
изучение интенсивности правовой деятельности лично*
ети, определение ее меры, степени в условиях демокра¬
тического политико-правового режима^ разработка -ре¬
комендаций по интенсификации этой деятельности.
 В лексике теории права и юридической практики по¬
нятие активности и связанные с ним понятия деятельно¬
сти и поведения применяются редко, а в случаях их
применения смысловое их назначение смещается к бо¬
лее известным, устоявшимся в юридическом языке по¬
нятиям действия, бездействия, деян-ия, (поступка, прос¬
тупка.
 Правовая активность’ и деятельность как самостоя¬
тельные категории не обсуждались в юридической нау¬
ке. Против категории «поведение» по существу было
высказано возражение, видимо, только С. Ф. Кечекья-
ном, обратившим внимание на недостаточную согласо¬
ванность этого понятия с действиями юридических лиц,
государственных органов1. С. Ф. Кечекьян, безусловно,
прав в том смысле, что в общественной науке и -практи¬
ке это понятие носит личностный характер, и более
точен, чем те ученые, которые склонны определять в
качестве поведения действия коллективных лиц. -Но при
этом следует учитывать, что право, регулируя функцио¬
нирование коллективных лиц, непосредственное воздей¬
ствие оказывает не на материальные предметы, вещи,
процессы, а на людей, занимающих определенное роле¬
вое положение в системе коллективного лица.
 Предельность, потенциальные возможности правово¬
го воздействия рассчитываются не непосредственно на
процессы функционирования субъектов права всех ви¬
дов, не на внешние поведенческие акты (за исключени¬
ем физического принуждения человека), а на внутрен¬
нюю «поведенческую» структуру, на свойства личности,
её внутренние функциональные характеристики, пред¬
определяющие ее поведение. Право непосредственно
воздействует на процесс перевода внешнего (нормы
права) во внутреннее (интериоризация правовых пред¬
писаний) и далее—внутреннего (сложившаяся «пове¬
 1 См. Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом
государстве. М„ изд-во АН СССР, 1958, с. 57.
 56

денческая» структура личности) во внешнее (поведение
человека).
 Конкретное единство внутреннего и внешнего, до¬
ступное научному познанию, постепенно становится
главным предметом в этой области правоведения. .Так¬
же как в «современной психологии произошел отказ от
ограничения предмета исследования исключительно вну¬
тренними процессами — движением представлений, их
ассоциацией в сознании, их генерализацией, внутренни¬
ми переживаниями, в юридической науке и практике
происходит переориентация на углубленное философ¬
ско-правовое, юридико-социологическое и психологиче¬
ское исследование активности личности, ее внешних
проявлений и внутренней, личностной структуры актив¬
ности.
 • Это имеет не только теоретическое, но и практичес¬
кое значение, соответствует требованиям закона. Напри¬
мер, одна из основополагающих идей социалистического
уголовного права, закрепленная нормативно,—индиви¬
дуализация наказания — не может быть реализована
вне теоретического изучения и практического анализа
внутренней структуры поведенческих актов — действия,
бездействия лица. Суд при определении наказания не
может ограничиваться познанием, оценкой лишь объек¬
тивных (объективированных) признаков преступного
поведения (предмет или лицо, на которое совершено по¬
сягательство, способы и средства преступления и т. д.),
но обязан выяснить его внутренние . характеристики
(мотив, цель, вина и т. д.), учесть, как, в каких формах
'эти характеристики проявились воине, стали объектом
судебного познания1.
 В литературе обычно указывается на внешнюю сторону
поведения лица, действие как внешнее проявление поведе¬
ния и структуру поведения, включающую его внутренние
детерминанты. В работах М. С. Кагана, специально по¬
священных человеческой деятельности, признается не¬
точным использование термина '«поведение» к активнос¬
ти животных и предлагается система онтологических
категорий, определяющая место деятельности в объек¬
тивном мире. В фундаменте этой системы находится
«движение» материи, «активность» жизни, «окизнедея-
 ■ 1 См., например, «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1973,
Му 3, с. 7—8.
 57

телыность» животного, а венчает систему «деятельность»
человека. Предполагается возможным 'применение по¬
нятий более, низкого уровня для определения форм дви¬
жения более высоких уровней как частных случаев
форм, расположенных ниже. На этом основании «дея¬
тельность» интерпретируется как наиболее адекватно
отражающая активность человека, которая призвана
обеспечить его биологическую Жизнедеятельность я его
социальную жизнь1.
 Последнее время встречаются также представления
о поведении как внешнем проявлении активности лич¬
ности и деятельности, отражающей «активность более
всеобъемлюще», охватывающей «как внутреннее состоя¬
ние системы, так и вовне проявляемую ею активность,
выраженную в соответствующих действиях (или бездей¬
ствиях)»1  2. Это в целом соответствует широкому марк¬
систскому пониманию деятельности3, обеспечивает соот-
носимость деятельности с активностью человека, не про¬
тиворечит в принципе смыслу содержания этой
категории в некоторых специальных «поведенческих»
науках4, способствует большей терминологической опре¬
деленности.
 Используя эти представления и учитывая особеннос¬
ти предмета правоведения, социально-правовую актив¬
ность можно определить как реализацию способности
функционирования личности в правовой сфере и степень
интенсивности правовой деятельности, а эту последнюю
интерпретировать как социально целеполагающую ак¬
тивность, направленную на достижение опосредованного
правом (с положительной или отрицательной оценкой)
результата. Это дает основания для критического отно¬
шения к определению И. Ф. Покровским правовой ак¬
тивности как активной деятельности по реализации
правовых требований5  6. Во-первых, степень интенсивнос¬
ти деятельности не является критерием для определе¬
ния ее правовой природы. Во-вторых, правовая актиЬ-
 1 См. Каган М. С. Человеческая деятельность, с. 38—40, 43, 48.
 2 Мархар яд Э. С. Системное исследование человеческой дея¬
тельности. —«Вопросы философии», 1972, № НО, с. 81. (Ср. Пете¬
лин Б. Я. Указ, соч., с. 74).
 * См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 1—4, .10, 24, 37,
42, 45.
 4 Ср. Краткий словарь по этике. М„ Политиздат, 1965,
 С. 90-912.
 6 См. Покровский И. Ф. Указ, соч., с. 143.
 58

ность включает не только деятельность по осуществлен
нию требований права, «но и деятельность, не соответст¬
вующее правовым предписаниям. Например, в психоло¬
го-правовом исследовании сектора судебной психологии
института Прокуратуры ССОР контрольная группа в
отношении «активно-противоправной» выделялась как
«активно-правовая» (законопослушные граждане)1.
'Здесь лишь следует уточнить, что «противоправная»
деятельность также является правовой. Поэтому более
точным представляется выделение в правовой деятель¬
ности правомерной (основанной на праве, соответствую¬
щей требованиям права) н неправомерной (опосредо¬
ванной, урегулированной правом, но не соответствую¬
щей правовым предписаниям).
 'Независимо от характера правовой деятельности она
проявляется в отдельных юридически значимых дейст¬
виях, поведенческих актах.* В этой связи с активностью
познавательные функции категории «поведения» огра¬
ничиваются определением внешней стороны правовой
деятельности, проявлений вовне правовой активности
личности1  2.
 Таким образом, правовое поведение — внешнее
 проявление активности личности, урегулированное пра¬
вом, оцениваемое по социально-правовой программе
'(общественная полезность, правомерность), осущест¬
вляемое деликтоспособным лицом. Оно состоит из от¬
дельных поведенческих актов3, в которых объективирует¬
ся сознание и воля человека, проявляется свобода воли
при выборе направления правовой, активности. При этом
поведение включает не только «активное» проявление
 1 См. Проблемы методологии и методики правоведения,
См 125—126.
 2 А. М. Яковлев предлагает рассматривать поведение как часть
деятельности, подлежащей нормативному регулированию (см. Яков¬
лев А. М. Взаимодействие личности со средой как предмет крими¬
нологического исследования. — «Советское государство и право»,
.1966, № 2, с. 62). Но, во-первых, поведение точнее соотносить с
деятельностью не как часть с целым, а как явление, проявление по*
'Сиедней в поведении; во-вторых, нормативно-регулятивному воз¬
действию поддаются и другие «части» деятельности; в-третьих, нор¬
мативно-регулируемое поведение — только один из типов поведения
человека.
 * .Психология относит к актам поведения только проявления
активности, направленные на людей, — поступки и проступки. В
правоведении смысл этих понятий иной (см. Юридичний слоений.
Київ, УРЕ, Ш74, с. 203).
 59

активности, но и воздержание от активных действий
(бездействие). В праве бездействие не отождествляется
с (пассивностью, и урегулированное правом бездействие
также получает поведенческую характеристику.
 С этих позиций необходимо решать ряд научно-прак¬
тических вопросов о соотношении, взаимодействии пра¬
вовой активности — действия — деяния — акта — поведе¬
ния-поступка1.
 Практически деяние в праве должно рассматривать¬
ся не как отдельное действие (бездействие), а как по¬
веденческий акт в аспекте его пр актического содержания
и достигнутого результата, в качестве единства Действия
и результата, хотя и отличного от последствий этих дейст¬
вий. Деяние включает объективно совершенные человеком
и произведенные им изменения в социальной (природной)
действительности. Последствия же относятся к состоя¬
нию этой действительности после завершения действий.
Поведение—это только действия (бездействия) безотно¬
сительно к результатам и последствиям проявления ак¬
тивности. Поведенческая характеристика правовой ак¬
тивности в этих случаях достаточна для определения
вида правового поведения (правомерное, неправомер¬
ное) . В других формах проявления активности юриди¬
ческая характеристика действительности требует оценки
-не только поведенческих актов, но и последствий дейст¬
вий лица.
 Особенности правовой характеристики активности
личности обнаруживаются не только в соотношении дей¬
ствия, деяния, поведения, но и при сопоставлении этих
явлений (проявлений активности) с поступком (прос¬
тупком) личности. Юридический поступок—это право¬
мерное действие, порождающее правовые последствия
независимо от направленности активности личности на
эти последствия. Психическое отношение к правовым
последствиям своих действий (внутренняя характеристи¬
ка правовой деятельности) в данном случае безразлично
 1 В теории права не всегда четко решается проблема соотноше¬
ния компонентов этой системы понятий, относящихся к теории пра¬
вовой активности. Так, некоторые ученые-юристы вообще не видят
различий между деянием и актом поведения (действием), «внеш¬
ним поведением» и деянием (см., например, Иоффе О. С, Шарго¬
родский М. Д. Указ, соч., с. 329, 330, 334; Самощенко И. С. Поня¬
тие правонарушения по советскому законодательству. М., «Юриди¬
ческая литература», 1963, с, 10),
 60

для права, правовое значение имеет только внешнее
проявление активности. Личность, поступая определен?
ным образом, не преследует никаких юридических целей
(не намерена своими действиями вызвать юридические
последствия). Здесь цель деятельности имеет неюриди-
чеокую характеристику, а действие и его результат
приобретают Юридическое значение.
 Таким образом, правовая активность обладает осо¬
бенностями, дающими возможность рассматривать ее
как вид социальной активности, самостоятельное, ка¬
чественно определенное свойство личности на правовом
уровне ее существования.
 5. 	Но эта самостоятельность является относительной,
так как правовая активность в ее мыслительной и
предметной формах органически связана и решающим
образом обусловлена политическим сознанием, и поли¬
тической активностью. В этом смысл марксистского по¬
ложения о том, что «все юридическое в основе своей
имеет политическую природу»1. Ф. М. Бурлацкий, опре¬
деляя содержание политической активности как объек¬
та научного исследования, указывает на политическую
социализацию в механизме распределения граждан по
политическим ролям, соотношение ситуаций и политичес¬
кого поведения, переоценку ценностей как основу рево¬
люционной активности, формы и виды политической ак¬
тивности (партийная деятельность, участие в избира¬
тельных кампаниях и процедурах, политическое лидерст¬
во, политический конформизм и нонконформизм) н цр.1  2.
 В социалистическом обществе политическая актив¬
ность означает не «присутствие», нахождение в полити¬
ческой сфере общества, а деятельное участие личности
в политической жизни, в определении политики общест¬
ва и государства, обществеяно-политич'еокого строя и го¬
сударственного устройства. Социалистический демокра¬
тизм создаетнеобходимые условия для развития полити¬
ческой активности (а не только привлечения масс и каждо¬
го гражданина к управлению обществом и государством),
решающего участия масс в политике, инициативного и
эффективного политического поведения каждой личное-
 1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 635; см. также Ле¬
нин В. И. Поля, собр, соч., т. 30, с. 99.
 2 Бурлацкий Ф. М. Ленин. Государство. Политика. М., «Наука»,
1970, с. 109.
 61

ти. В. И. Ленин непосредственно после Октябрьской ре¬
волюции определил цель партии и государства в пого¬
ловном вовлечении трудящихся в практическую деятель¬
ность по управлению страной, в поголовном
обучении всех трудящихся управлению государ¬
ством, обучении не книжном, а практически, «чтобы
каждый мог испытать свою способность взяться за это
дело». Эта работа, считал В. И. Ленин, «подсильна и
рядовому рабочему и крестьянину, обладающему гра¬
мотностью, знанием людей, практическим опытом»1.
Ленинские идеи о развитии политической инициативы
каждого члена общества нашли отражение в програм¬
мных документах правящих коммунистических партий,
законодательной деятельности социалистических госу¬
дарств. В условиях развитого социализма задача раз¬
вертывания демократизма включает создание такой со¬
циально-политической обстановки, в которой личность
чувствует «себя гражданином в полном смысле этого
слова, заинтересованным в общенародном деле и несу¬
щим за него свою долю ответственности»2.
 Демократическая основа политической активности
личности непосредственно связана с правовой системой
социализма и правовой активностью личности. «Каждо¬
му человеку важно сознание того, что он равен в правах
с другими членами общества, всегда может рассчиты¬
вать на справедливое, уважительное к себе отношение,
на заботу государства...—говорил Л. И. Брежнев.—
Каждый человек заинтересован в том, чтобы активно
участвовать в делах своего предприятия и учреждения,
в делах своего государства»8. Демократия обеспечивает
простор не только для активного участия в обществен¬
но-политической жизни, но и для развертывания содер¬
жания правового положения личности, ее прав, гарантий
этих прав, возможностей деятельного поведения личнос¬
ти в правовой сфере. В условиях социализма «правовая
активность участников социалистических общественных
отношений, наряду с государственно-властной «энерги¬
ей», служит определяющим фактором в существовании  * *1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 36, с. 204; т. 37, с. 414; т. 35,
с. 198.
 * Материалы XXIV съезда КПСС, с. 82.
 ’ Брежнев Л. И. Все для блага народа, во имя советского че¬
ловека. Мч Политиздат, 1974, с. 12.
 62

и функционировании .механизма (правового регулирова¬
ния»1.
 • Так демократический политико-правовой режим
взаимодействует с правовой активностью личности, оп¬
ределяет этот вид социальной активности объемом (со¬
держанием) свободы личности на каждом данном исто¬
рическом этапе развития политической организации об¬
щества и правовой системы социализма.
 6. 	Марксизм понимает свободу как способность и
возможность действовать на основе познанной естест¬
венной и социальной необходимости. Отсюда следует,
что степень активности личности обусловлена прежде
всего познанием естественных и общественных закономер¬
ностей: чем глубже эти знания, тем больше (возможнос¬
тей для проявления личностной активности. В правовом
аспекте свобода означает, с одной стороны, соответствие
правотворческой деятельности объективным закономер¬
ностям природы и общества, правовой системы — есте¬
ственной и социальной необходимости. С другой сторо¬
ны, соответствие социальной деятельности личности
правовым предписаниям, которые не воспроизводят
идеально все варианты возможного поведения, а дают
ориентиры-должного поведения, рамки варьирования
поведения личности.
 Но свобода — не только «использование» личностью
природной и социальной, в том числе правовой, действи¬
тельности. Правотворческая и правореализующая дея¬
тельность людей является одновременно адаптацион¬
ной в отношении среды. В качестве примера можно
указать на возрастание в условиях научно-технрческой
революции технических норм, получивших санкцию госу¬
дарства и направленных на то, чтобы человек, познавая
природу, преобразуя ее, сам был приспособлен к имею¬
щимся условиям жизнедеятельности. Например, в дей¬
ствующих УК советских республик предусмотрено в
шесть раз больше составов преступлений, связанных с
правилами использования техники, чем в уголовных
кодексах 20-х годов. •
 Осуществляя свободу правовой деятельности, лич¬
ность 'субъективирует свое содержание на правовом
уровне, присваивает правовые ценности, относится к
 1 Маркснстско-гленинская общая теория государства и права,
 т. IV, с. 104.
 63

«им как к личностным ценностям, дашая нм положитель¬
ную или отрицательную оценку, в зависимости от этой
оценки выбирает вариант правового поведения. И этот
выбор обусловливает ответственность личности перед
обществом и государством. В этом смысле ответствен¬
ность не только социально-правовой фактор, связы¬
вающий человека с правопорядком и стимулирующий
его правовую активность, но и личностный признак1, от¬
носящийся к содержанию правовой активности как свой¬
ству личноспи,
 Но осуществление свободы проявлений активности
одновременно характеризует процесс рбъективирования
личности, ее адаптации в социальной действительности.
Способность и возможность действовать свободно, осу¬
ществлять выбор варианта поведения, имеющего наи¬
большую социальную ценность для личности, и нести
ответственность за этот выбор, деятельное участие лич¬
ности в правовой сфере по реализации субъективных
прав и исполнению юридических обязанностей, правовая
защита личностью своих интересов и интересов общест¬
ва, коллектива, других социальных общностей—одна
из важнейших характеристик правового уровня структу¬
ры личности социалистического общества»
 Таким образом, социально-правовая активность оп¬
ределяется объективно — по степени соответствия пра¬
вового поведения личности юридическим предписаниям
и субъективно — по личностным возможностям, способ¬
ностям деятельного участия в правовой сфере. В связи с
этим активность личиости нельзя определять только по
степени правовой «любознательности» (первая ступень
формирования мыслительной активности) или по степе¬
ни интенсивности реализации субъективных прав (тем
более что государство не всегда заинтересовано в реа¬
лизации этих прав, например права на расторжение
брака), а усиление или уменьшение активности — по
количественным показателям (например, обращения в
Суд или участия в охране общественного порядка). Так,
индивидуальные физические особенности личности могут
исключить возможность ее активного участия в работе
народной дружины, возраст личности может ограничить
ее возможности в проявлении правовой активности по
 1 	Ср. Воеводин Л. Д. Указ, соч., с. 34; Горшенев В. М. Указ,
соч., с. 96.
 64

формальным основаниям (ограничения, предусмотрен*  *
ные законом) и в силу ее неподготовленности к серь¬
езной правовой деятельности (особенно в условиях сов¬
ременной акселерации, ускоренном интеллектуальном
и физиологическом развитии при более поздней социаль¬
ной зрелости).
 Следует учитывать также повышение требований к
подготовке личности к участию в правовой деятельности:
постепенно главным становится глубокое знание дела,
умение организовать его, добиться практических резуль¬
татов, проявить деловитость1.
 Но во всех случаях определяющим является закон¬
ность деятельности личности, соответствие ее поведения
требованиям права. В этом отношении наибольшую
значимость представляет не столько знание требований
права, восприятия их, сколько точное следование право¬
вым предписаниям. При возможности рассогласования
в сознании человека триединой формулы «знать — при¬
нимать—следовать» главным индикатором его положе¬
ния в правовой сфере и отношения к праву является пос¬
ледняя часть этой формулы. Интересный материал в
подтверждение этого вывода дают коиюретно-социолрги-
ческие исследования. Так, Б. М. Блегвард (Дания),
докладывая на VII Международном конгрессе социоло¬
гов результаты изучения связи: знание норм права —
отношение к ним—поведение людей,—указывала на
данные, свидетельствующие, что определенные типы
правовых норм (в частности, обязывающие) соблюдают¬
ся и при негативном к ним отношении. С другой стороны,
изменившееся поведение влечет за собой и изменение
отношения к норме права2. На этих основаниях можно
заключить, что конечной целью воздействия права яв¬
ляется социально-правовое управление сознательной,
голевой деятельностью людей, проявлениями их право¬
вой активности.
 7. 	Социально-правовая активность в структуре лич¬
ности связана с взаимодействием, взаимоотношением,
взаимосвязью между людьми, социально-правовым об¬
щением. В литературе нередки представления о социаль¬
 1 См. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т, 36, с. 154—158; См.
также Материалы XXIV съезда КПСС, с. 99.
 * См. Михайловская И. VII Международный конгресс социоло¬
гов.— «Советская юстиция», 1970, № 14, с. 11.
 65

ном общении как виде, стороне, коммуникативном типе
деятельности1. Действительно, «не общения невозможна
никакая человеческая деятельность, даже непосредствен¬
но внешнеизолированная от деятельности других людей,
ибо уже «мое собственное бытие есть общественная дея¬
тельность^.
 Социальное общение — жизненно необходимый исто¬
рический процесс развития общества, форм его органи¬
зации. «Общество, какова бы ни была его форма», ука¬
зывал К. Маркс, есть «продукт взаимодействия людей»,
оно «выражает сумму тех связей и отношений», в кото¬
рых находятся люди1  * 3.
 Основой всех форм общения является производствен¬
ное общение. Производство обусловливает форму этогб
общения и само «предполагает общение (Verkehr) инди¬
видов между собой»4. На этой основе складываются раз¬
нообразные формы общения, различающиеся по пред¬
мету, средствам и характеру общения людей. По этим
же признакам возможно выделение его самостоятельной
формы — правового общения.
 Общение—не только обш(есоциальный феномен,
предпосылка и результат исторического развития обще¬
ства. Оно является специфически личностным свойст¬
вом5, одновременно выступая в качестве обязательного
условия труда, познания, любых личностных проявлений
человека, его самовыражения, его активности. В юриди¬
ческой действительности содержательная характеристи¬
ка общения зависит от уровня индивидуального право¬
вого осознания действительности, направленности и ин¬
тенсивности активности личности, в целом —от
ориентации человека в мире правовых и иных социаль¬
ных ценностей, личностных возможностей и способнос¬
 1 См. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., «Мысль»,'
1965, с. 356 и след.; Батищев Г. С. Деятельная сущность человека
как философский принцип. Проблема человека в современной фило¬
софии, М., «Наука», 1969, с. 96. 101; Каган М. С. Указ. соч„ с. 47.
 * Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 590.
 * Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 402; т. 46, ч. 1, с. 214;
см. также Маркс К. и Энгельс Ф. • Соч., т. 3, с. 19; т. 25, ч. II,
с. 385.
 < Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т, 3, с. 19.
 5 См. Рет В. П. Общение как жизненно необходимый процесс —I
«Научные труды Уральского государственного университета. Социо¬
логические исследования», выл. 5, 1972; Спиркин А, Г. Сознание и
самосознание. М., Политиздат, 1972, с. 210.
 66

тей к избирательности по отношению к этим ценностям
в каждой данной ситуации.
 Как процесс я свойство личности общение может
быть рассмотрено на уровнях физическом и психическом,
материальном и духовном с выделением философского,
психологического и других аспектов анализа.. В юриди¬
ческом аспекте, подобно другим, содержатся различные
стороны, начала феномена общения—информативное,
эмоционально-действенное, регулятивное. Но эти сторо¬
ны по-разному субординированы, каждая из них доми¬
нирует применительно к аспекту анализа. В социально-
правовом общении такой доминантой является регуля¬
тивная сторона, которой подчинены другие стороны
общения людей в (государственно-травовой сфере об¬
щественной жизни. Юридическая информация, которую
получает личность, эмоциональные состояния, связан¬
ные с восприятием и переработкой этой информации в
различной степени, .но всегда связаны, обусловлены ре¬
гулятивным началом в социально-цравовом общении.
 Информативное воздействие права, на личность й
восприятие личностью правовой информации осущест¬
вляется прежде всего в процессе функционирования
права как регулятора поведения людей. Например, уго¬
ловно-процессуальный закон связывает обязанность
должностных лиц по разъяснению (информации) прав
участников процесса с их обязанностью обеспечить
осуществление этих прав (ст. 53 УПК УССР). Еще бо¬
лее последовательно это выражено в ст. 8 Закона от
>19 июля 1973 г. «О государственном нотариате», где
содействие нотариусов в осуществлении прав и защите
законных интересов граждан связано с обязанностью
нотариусов «разъяснять права и обязанности, предуп¬
реждать о последствиях совершаемых нотариальных
действий с тем, чтобы юридическая неосведомленность
и другие подобные обстоятельства не могли быть исполь¬
зованы им во вред»1. Информация о праве органически
вплетается таким образом в механизм реализации пра¬
ва, в котором обнаруживается его регулятивная функ¬
ция. А информативное начало в условиях правореали-
зующего Процесса оказывается производным от регуля¬
тивного.
 Это не означает, что информационное действие права
 1 «Ведомости Верховного Совета СССР», 1973, № 30, ст. 393.
 67

в отличие от регулятивного не является специфически
правовым или содержит «мало особой специфики»1.
Естественно, что информационно-правовое воздействие
на личность подчиняется общим законам психологии и
информации, но лишь в той степени, в которой прояв¬
ляются отражательные свойства права, способность пра¬
ва выражать идеологические и теоретические формы
нашего знания, быть средством познания и элементом
общего. коммуникативного процесса передачи, восприя¬
тия, переработки в сознании личности социальной ин¬
формации. Но свойства правовой материи — норматив¬
ность, формальная определенность, системность, прину¬
дительность, характер правовой информации, заключен¬
ной в «языковой форме права» (А. А. Ушаков), обуслов¬
ливают особенности информативного правового воздейст¬
вия. «Общие теоретические посылки о циркул ировании ин¬
формации в обществе,—верно отмечает В. И. Никитин¬
ский,— не могут быть механически использованы для
характеристики прохождения информации о содержа¬
нии правовых норм»1  2.
 Отличие информативного действия права от регуля¬
тивного связано не с отсутствием юридических особен¬
ностей, специфики первой формы действия, обнаружения
права в личности. Это отличие следует искать в особен¬
ностях непосредственного объекта воздействия права и
уровне достижения целей правового воздействия. Инфор¬
мативное действие направлено на сознание личности,
обеспечение присвоения ею правовой программы, осоз¬
нание социального и личностного значения права. Но
уровень достижения конечной цели права — обеспечения
правомерного поведения человека, достижения юриди¬
ческой действительности, запрограммированной нормой
нрава,—не является обязательным условием осущест¬
вления (завершения) информативного действия права.
 1 См. Явич Л. С. Об исследованиях механизма действия пра*
ва.—«Советское государство и право», 1973, № 8, с. 28. В целом
для нашей литературы, эта позиция является характерной (см*
Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалиста*
ческом государстве. М., «Юридическая литература», 1966, с. 19;
Абрамова А. А. Основы законодательства о тоуде и трудовая дис*
циплина.—«Советское государство и право», 1970, № 2, с. 30; Дем«*
ченко Т. И. Основные вопросы правового воспитания в социалисти¬
ческом обществе. — Автореф. канд. дисс. М., 1971, с. 5).
 2 Никитинский В. И. Эффективность норм трудового права. М.,
«Юридическая литература», 197*1, с. 70.
 68

Регулятивное действие права направлено на подчинение
воли личности, активной стороны ее сознания, на обеспе¬
чение повиновения правовым предписаниям. Это яе
исключает задачи достижения положительного созна¬
тельного и эмоционально-действенного отношения к пра¬
ву, но решение этой задачи в процессе регулятивного
'действия права не всегда выполнимо, а подчинение пра¬
ву является обязательным условием законности и право¬
порядка в стране. Поэтому информативно-идеологичес¬
кое воздействие права не связано с применением кон¬
кретных мер, направленных на подчинение воли,—
непосредственного регулятора поведения человека, а
реализация норм права (в которой проявляется его ре¬
гулятивное действие) всегда предполагает применение
конкретных мер в отношении личности (правообеспечи¬
тельных, правовосстановительных или правоохранитель¬
ных) с целью добиться правомерного поведения (неза¬
висимо от сознательно-эмоционального отношения лич¬
ности к праву).
 Таким образом, несмотря на важность информатив¬
ного действия права, решающее значение для обеспече¬
ния законности, достижения целей права имеет его регу¬
лятивное действие.
 По типу регулирования оно всегда нормативно и уже
в силу этого предполагает связь, корреспонденцию прав-
обязанностей. Основываясь на логической теории чело¬
веческого взаимодействия, А. А. Ивин доказывает воз¬
можность представления всякой нормы как связи двух и
более субъектов. Связывающими звеньями при этом
выступают типы деятельности: требование, предостав¬
ление, причинение и принятие. Требование — выражение
желания, чтобы другое лицо выполнило определенное
действие в пользу лица, предъявившего это требование.
Выполнение или невыполнение этих действий определя¬
ет состояние предоставления.
 Причинение—осуществление действий, ограничиваю¬
щих свободу другого лица, «навязывание одним лицом
другому определенного состояния». Ответом на причи¬
нение является принятие (или непринятие) «навязывае¬
мого» ограничения1.
 1 См. Ивин А. А. Человеческое взаимодействие и логика норм, —
«Вестник Московского университета. Философия», 1971, № 5; его
же, Логика норм. Иад-вО МГУ, 1973, с. 90.
 69

Автор в своих рассуждениях и аргументации не слу¬
чайно использует модели правовых связей. В праве вы¬
деленные типы деятельности четко определены (в силу
синтеза нормативности и формальной определенности
правовых норм) и опосредованы правомочиями и обя¬
занностями субъектов в правовых отношениях. Но этим
не исчерпывается содержание человеческого общения в
правовой сфере, и автор, следуя юридической традиции,
Оперируя правоотношениями в их «классическом» смыс¬
ле, не использует всех возможностей приведенной кон-
 В юридической литературе правовое общение как
свойство личности обычно укладывается в рамки право¬
вых отношений. Личность в связи с этим «предстает
прежде всего со стороны своих особых политико-юриди¬
ческих качеств, проявляющихся в сфере правовых отно¬
шений»'. Небезынтересно отметить, что правоотношение
вообще признается исходным, ключевым понятием пра¬
воведения, центральной его категорией, аккумулирую¬
щей «все основные проявления права», «все элементы
механизма правового регулирования». И. Сабо считает,
что «марксистская теория права есть в конечном счете
теория правовых отношений» (при этом понимая право
как статическое выражение общих абстрактных дина¬
мических правоотношений)2.
 Не касаясь сложного и важного методологического
вопроса о системе категорий общетеоретического право¬
ведения и определения исходной категории3, следует,
однако, признать, что правоотношение не может быть
признано таким исходным началом для построения кате¬
гориального аппарата юридической науки.
 Правоотношение не является предельно элементарной
н наиболее всеобщей категорией. Оно опосредовано пра¬
вовыми нормами. При этом движение правоотношений
связано не непосредственно с объективным правом, а с  * *1 Мальцев Г. В. Указ, соч., с. 11. Д. А. Потопебко замечает,
что спецификой правоотношений является то, что «ими облекается
то или другое фактическое общение людей» (см. Потопейко Д. А.
Указ, соч., с. 19, ср. с. 40); ср. Алексеев С. С. О понятии права.—
«Правоведение», 1970, № 1, с. 21; Явич Л. С. Право и обществен¬
ные отношения. М., «Юридическая литература», 1971, с. 141.
 * Сабо И. Основы теории права. М., «Прогресс», 1974, с. 32.
 * Подробнее см. Орзих М. Ф. Содержание методологии юри¬
дической науки. — «Правоведение», 1973, 1№ 1, с. 20—24,
 :ции.
 70

его конкретизацией в субъективном праве, реализация
которого ведет к правомочию субъекта и корреспонди*
рующей ему обязанности. Сами правовые отношения
достаточно сложны, при структурировании допускают воз¬
можность выделения более элементарных и общих кате¬
горий. Одновременно эти отношения недостаточно всеоб¬
щи, так как являются одной из 'возможных форм право¬
вого общения. Наконец, эти отношения складываются
из актов правового поведения людей, в этом поведении
(а не в правоотношении) находят завершение процессы
функционирования права. Однако и категория правово¬
го поведения не удовлетворяет требованиям всеобщности
и универсальности. Она относится к теории правового
воздействия и не имеет методологического значения в'
теории правотворчества. Правовое поведение детерми¬
нировано правовой свободой, имеющей большие основа¬
ния для центральной-позиции в системе категорий право¬
ведения.
 Кроме того, «категории так же мало являются веч¬
ными, как и те отношения, выражением которых они
являются»1. На определенных этапах развития науки
действительность может быть объяснена в рамках су¬
ществующих понятий. Развитие общества, правовых
систем приводит к необходимости расширения смысла
этих понятий, введения новых категорий или даже к
ломке сложившейся системы категорий. В последнем
случае необходимо не только расширение (изменение)
смысловых границ традиционных категорий и формули¬
рование новых понятий, но и определение связи, коорди¬
нации и субординации, взаимопереходов категорий вну¬
три складывающейся системности.
 Марксова идея об историческом развитии форм об¬
щественной связи, об общений как свойстве человечес¬
кой личности имеет не только широко социологический
смысл, но и юридическое значение. Формы связи челове¬
ка с социальным окружением, опосредованные правом,
выражаются в качестве различных проявлений правово¬
го общения—свойства личности на правовом уровне ее
существования. И чем более развитым является общест¬
во, чем более всеобщим выступают общественные связи,
тем более многообразны пути проникновения права в
жизнь человека, формы правового общения личности.
 1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 409.
 71

Это действительно существующая тенденция в развитии
права> естественно, отражается в юридических теориях.
 Бели на ранних этапах социалистического правоведе¬
ния единственным путем (формой) действия права приз¬
навались правоотношения, то в настоящее время юриди¬
ческая наука фиксирует ряд путей, (форм, способов,
средств) действия права, особенности стадий конкрети¬
зации и реализации права.
 Развитие теории социального действия права, потреб¬
ности практики государственно-правового строительства
привели к требованию преодоления узкотрадиционного
понимания правоотношения, разносторонней их диф¬
ференциации и конструированию:
 абсолютных правоотношений, в которых «управомо¬
ченному лицу противостоит неопределенное множество
пассивно обязанных субъектов»1;
 эвентуальных отношений, не требующих для своего'
возникновения определенных юридических фактов (та¬
ким фактом является нормотворческий акт)*  2;
 всеобъемлющих (И. Ф. Рябко), общих (Н. И. Мату¬
зов), общерегулятивных (С. С. Алексеев) правоотноше¬
ний, для возникновения которых «не требуется иных
обстоятельств (юридических фактов), кроме существова¬
ния самого объекта—носителя общего права или общей
обязанности»3;
 «особых общественных отношений» (А. В. Мицкевич),
представляющих юридическое выражение правового
статуса граждан и организаций4;
 • Толстой Ю. К. К теории правоотношенйя. Изд во ЛГУ, 1959,
с. 74. Ср. Райхер В. К. Абсолютные и относительные права (К проб¬
леме деления хозяйственных прав).— «Известия экономического
факультета Ленинградского политехнического института», вып. 1
(XXV), Л., 1928, с. 298.
 2 См. Александров Н. Г. Законность и правоотношения в совет¬
ском обществе. М., Госюриэдат, 1955, с. 91—92.
 3 Рябко И. Ф. О соотношении правового сознания, правовых
норм и правовых отношений в социалистическом обществе в период
постепенного перехода к коммунизму. — «Ученые записки Ростов¬
ского университета», 1958, т. XVII, вып. 2, с. 15; Матузов Н. И.
К вопросу о понятии субъективных прав граждан.—«Развитие прав
граждан СССР и усиление их охраны на современном этапе комму¬
нистического строительства». Саратов, 1962, с. 104—105; Алексе¬
ев С. С. Механизм правового регулирования в социалистическом го¬
сударстве, с. 142.
 4 См. Мицкевич А. В. Субъекты советского* права. М., Госюриз-
дат, 1962, с. 12—13; ср. Александров Н. Г. Трудовое правоотноше¬
ние. М., Госюриэдат, 1948, с. 21.
 72

системы «слоев» правоотношений и типов правовых
связей, включающих отношения, складывающиеся непос¬
редственно на основе правовой нормы и не требующих
для своего возникновения и развития юридических фак¬
тов1.
 9. Все эти конструкции отражают действительно наз¬
ревшую необходимость «четко различать два обществен¬
но-юридических явления — правоотношения в собствен¬
ном смысле слова и более общую категорию—все обще¬
ственные отношения, так или иначе урегулированные
правом»1  2. В этих последних отношениях акцент перено¬
сится на связи, существующие не между субъектами
права (индивидуальными или коллективными), а между
ними и обществом, государством. Рассматривать эти
связи в пределах теории правоотношений вряд ли воз¬
можно, ибо они, как верно отмечает Л. Д. Воеводин,
«так существенно отличаются от традиционного пред¬
ставления о правоотношениях, что о них, как о таковых,
можно говорить лишь весьма условно»3.
 Такой условный допуск оказывается необходимым
для придания правоотношениям универсального, все¬
объемлющего характера. Эта потребность особенно
наблюдается в государственном и уголовном праве.
Так, в дискуссии, о юридической природе конституцион¬
ных прав4 отрицательное мнение по поводу их субъек¬
тивности обосновывалось тем, что субъективные права
существуют только в правоотношениях, вне правоотно¬
шений эти права—ничто, «социальный нуль». Доказы¬
вая субъективный характер конституционных прав,
ученые, придерживающиеся этой позиции, исходят из
того, что субъективное право немыслимо в отрыве и
за пределами правоотношений, а «всякие юридические
права и обязанности находятся в рамках правовых
отношений», «существуют только в правоотноше¬
ниях»5.
 1 См. Алексеев С. С. Юридическая наука в современный пе¬
риод. —- «Правоведение», 1965, № 1, с. 15; его же, Механизм право¬
вого регулирования в социалистическом государстве, с. 140.
 1 Марксистско-ленинская общая теория государства и права,
т. IV, с. 437.
 * Воеводин Л. Д. Указ, соч., с. 103.
 4 Подробный анализ литературы см.: Воеводин Л. Д. Указ, соч.,
с. 87 и след.
 8 Матузов Н. И. Указ, соч., с. 104—105; Фарбер И. Е. Свобода
и права человека в Советском государстве, с. 28 и след.
 73

Здесь для доказательства теоретического вывода
используются доводы, сам« требующие дополнительной
аргументации. В частности, представление о субъектив¬
ном праве исключительно как элементе правоотноше¬
ний ведет к тому, что обычным состоянием этого аспек¬
та существования права признается его реализация.
Так фактически снимается проблема реализации
субъективного права, она растворяется в самом его
состоянии, обладании, наличии. Но, как верно отметил
И. Е. Середа, правовая возможность не всегда «превра¬
щается в реальное ее осуществление», элементы
субъективного права могут находиться в состоянии
возможности и в состоянии ее осуществления1.
 Практически очевидно, что обладание правом не
всегда предполагает его реализацию и отказ от реали¬
зации определенного субъективного права не может
вести к отказу от самого права личности. Ошибочным
следует признать встречающуюся оценку отказа от
иопользования права (например, права на жилплощадь
при расторжении брака) в качестве отказа от самого
права. Советский закон признает недействительной
сделку, направленную на ограничение правоспособнос¬
ти (ст. 12 ГК УССР), ибо эти ограничения ведут
к сужению свободы общения в правовой сфере, свобо¬
ды выбора правовых средств при осуществлении право¬
вого общения, нарушают равенство возможностей
субъектов общения, гарантированное государством.
 Поэтому проблема субъективного права не уклады¬
вается в теории правоотношений, выходит вообще за
пределы теории осуществления права. Субъективное
право—один из аспектов существования права, конкре¬
тизация, индивидуализация другого аспекта—объакн
тивного права. Это—единство обоих аспектов сущест¬
вования права. Субъективное и объективное право не
соединяются в одном понятии (А. А. Пионтковакий),
не противополагаются (Н. И. Матузов), не представ¬
ляют отношений по реализации —объективного в
субъективном (И. Е. Фарбер)1  2. Объективное конкрети¬
 1 См. Середа И. Е. Юридическая природа прав и обязанностей
 членов колхоза. Одесса, 1973, 16.
 2 См. Пионтковский А. А. К вопросу о взаимоотношении объек¬
тивного и субъективного пра©а. — «Советское государство и право»,
1958, № 5; Фарбер И, Е. К вопросу о понятии права, — «Советское
 74

зируется, персонифицируется в субъективном. В объек¬
тивном праве непосредственно отражена правоспособ-.
ность—субъективное право в потенции*  1. Это не дает
оснований для отрицания разграничения субъективного
права и правоспособности2, наоборот, подчеркивает их
различие. Правоспособность, как известно, эта способ¬
ность быть носителем субъективного права (ст. 8 Основ
гражданского законодательства Союза ССР и союзных
республик), в правоспособности существо заключается
не в «праве», а в «способности». Это общественно-пра¬
вовое свойство субъекта права, качество личности,
позволяющее ей быть «участником, субъектом право¬
вого общения»3, или, точнее, свойство личности, пред¬
ставляющее обязательное условие обнаружения ее
структурообразующих элементов на правовом уровне—
правовой активности и правового общения.
 Субъективное право — гарантированная законом воз¬
можность пользоваться правами, возможность опреде¬
ленного поведения личности в правовом общении.
В составе правового статуса личности субъективное
право существует,, принадлежит субъекту как «налич¬
ное, существующее право» (Ц. А. Ямпольская). Право¬
мочие—реализуемое в правоотношении субъективное
право, это—гарантированное законом и возможностью
требование определенных действий (бездействия) от
других лиц, поведение управомоченного лица. На этой
стадии реализации субъективного права, в условиях
осуществляемого правомочия, вступает в действие
(может вступить) механизм государственного принуж¬
дения для обеспечения беспрепятственного проявления
правовой активности личности, направленной на дости¬
 государство и право», 1957, № 1, с. 43; Матузов Н. И. Указ, соч.,
с. 103 (в более поздних работах автор уточняет свою позицию —
см. Личность. Права. Демократия, с. 31).
 1 	См. Ямпольская Ц. А. О субъективных правах советских граж¬
дан и их гарантиях. — «Вопросы советского государственного пра¬
ва». М., изд-во АН СССР. 1959, с. 159.
 * Б. В. Пхаладзе считает, что правоспособность —особый вид
субъективного права, «особое юридическое право». Она может быть
квалифицирована в качестве «наиболее общего субъективного пра¬
ва» (см. Пхаладзе Б. В. Юридические формы положения личности
в советском обществе. Тбилиси, 1969, с. 34—37); см. также Гриба¬
нов В. П. Основные проблемы осуществления и защиты граждан¬
ских прав. — Автореф. докт. дисс. М., 1970, с 5—6.
 * Патюлин В. А. Государство и личность в СССР, с. 217.
 75

жение, правомерной цели, приобретение личностных
ценностей, социальных благ. Отсюда следует, .что эти
ценности, блага ,не являются содержанием субъектив¬
ного права или правомочия1. Присвоение в результате
правомерного поведения социальных, личностных
блат—цель субъективного права, и в этой связи право
выступает как средство достижения этой (в целом или
части) неправовой, выходящей за пределы юридичес¬
кой действительности, цеди1  2.
 Так, на основе использования идеи стадийности
развития субъективного права3 обеспечивается отраже¬
ние движения субъективного права от абстрактной
возможности поведения к реальной и от нее к юриди¬
ческой действительности, выполняющей роль средства,
способа достижения целей ллчности, действующей в
правовом общении. Стадийный анализ развертывания
 1 	Н. И. Матузов прав, подчеркивая, что «не само благо», а
возможность пользования им входит в содержание субъективного
права. Благо — внешний предмет, явление, ценность, оно —объект
субъективного права. Но при этом допускается неточность, связан*
ная с принципиальной позицией автора, проводимой им в ряде ра¬
бот: в субъективное право (его содержание) вводится «реализую¬
щая» возможность (то, что Л. С. Явич называет фактическим ис¬
пользованием правомочий и исполнением юридических обязанно¬
стей); обладание субъективным правом отождествляется с пользо¬
ванием благами (см. Матузов Н. И. Вопросы теории субъективных
прав граждан. — «Советское государство и право», 1964, № 7, с. 13Г;
его же, Личность. Права. Демократия, с. 116, 117, 240). В теории
правоведения к этому вопросу обращались еще немецкие юристы
XIX века, которые пришли к верному выводу: «Пользование юриди¬
чески защищенным благом ни в коем случае не относится к содер¬
жанию права» (цит. по ки. Г. Ф. Шершеневич,* «Общая теория пра¬
ва», вып. III. М., 1912, с. 613). -
 1 А. А. Ерошенко пишет, что субъективное право «включает
в себя определенные возможности, которые гарантируются государ¬
ством. Но возможность сама по себе не может удовлетворить пот¬
ребности лица... Средством реализации юридической возможности
служат соответствующие человечеокие поступки» (Ерошенко А. А.
Осуществление субъективных гражданских прав в противоречии с
их назначением. — «Правоведение», 1972, № 4, с. 27).
 3 	Эта идея широко поддержана в советской литературе. Так,
Ц. А. Ямпольская различает стадии: 1) правоспособности, 2) обра¬
зования правового статуса гражданина, 3) правомочия (см. Ямпольг
ская Ц. А. Указ, соч., с. 161). Н. В. Витрук, считая, что субъектив-г
ное право — вторая после правосубъективности стадия осуществле¬
ния права, выделяет в процессе осуществления субъективного права
стадии: 1) состояния субъективных прав, 2) обладания ими, 3)
пользования правами, их реализация (см. Витрук Н. В. Субъектив¬
ные права советских граждан и их развитие в период строительства
 76

содержания субъективного права, последовательности
его развития оказался вообще весьма плодотворным в
теоретическом отношении. Этот анализ способствовал
раскрытию содержания правовых ситуаций, складыва¬
ющихся в правовом общении людей. Наряду с извест¬
ными конструкциями «вертикальных» и «горизонталь¬
ных» связей личности с государством и другими субъек¬
тами правового общения (Л. Д. Воеводин, В. М. Мано¬
хин, Н. И. Матузов, Г. И. Петров, Л. С. Явич), разно-
порядковости общих правоотношений, связанных с
конкретными посредством субъективного права «в ста¬
дии непосредственной реализации», выделения стадии
готовности к реализации, соответствующей субъектив¬
ным правам в рамках общих правоотношений второго
порядка, этот анализ послужил основанием для обоб¬
щения формализации всего многообразия «юридичес¬
ких связей, где одной из сторон выступает личность»1.
 Идея стадийности обнаружения субъективного пра¬
ва обеспечивает углубление знаний о механизме дей¬
ствия права и имеет, следовательно, научно-практичес¬
кое значение. Однако в литературе последних лет эта
идея используется в распространенных конструкциях,
включающих субъективное право в общие правоотно¬
шения, постоянно существующие отношения между
государством и. гражданами, а также между отдельны¬
ми гражданами (С. С. Алексеев, Л. Д. Воеводин,
Н. И, Матузов, В. А. Патюлин, И. Ф. Рябко, Т. Н. Радь-
ко, И. Е. Фарбер и др.). При этом все общественные
отношения, связи субъектов в государственно-правовой
 коммунистического общества.—Автореф. канд. дисс. Киев, 1965, с. 7).
Г. В. Мальцев указывает на два этапа развития субъективных прав
и обязанностей: 1) в качестве элементов правового статуса, 2) в сос¬
таве конкретного правоотношения (см. Мальцев Г. В. Указ, соч.,
с. 87). В. А Патюлин, кроме того, выделяет стадию «готовности к
реализации субъективного права, где оно принадлежит данному
виду (модусу) субъектов права или данному конкретному субъек¬
ту» (см. Патюлин В. А. Субъективные права граждан, основ¬
ные черты, стадии, гарантии реализации. — «Советское государство
и право», 1971, № 6, с. 28). Стадийность существования н осуществ¬
ления субъективного права признают многие авторы, (см.: например,
Керимов Д. А. Обеспечение законности в СССР, с. 26; Кечекьян
С. Ф. Указ, соч., с. 34; Горшенев В. М. Указ, соч., с. 60—65; Мату¬
зов Н. И. Личность. Права, Демократия, с. 137).
 1 См. Патюлин В. А. Государство и личность в СССР. М., «Юри¬
дическая литература», 1974, с. 198 и след.
 77

сфере заключаются в рамки правоотношений. В резуль¬
тате эта категория теряет свою определенность, она
фактически охватывает все юридическое в его идеаль¬
ной или предметной формах. Показательно, что сторон¬
ники общих правоотношений при их характеристике
подчеркивают, что эти отношения и связи вызваны к
жизни социально-политической принадлежностью граж¬
данина к народу, осуществляющему суверенитет. Лич¬
ность в этих отношениях выступает как «член социаль¬
но-политической общности», «ассоциированный носитель
суверенитета» (Л. Д. Воеводин). В этой ситуации
естественной является «жесткая» привязка субъектив¬
ного права к правоотношениям, ибо права, как указы¬
вал К. Маркс, могут осуществляться «лишь в сообще¬
стве с другими людьми». Но здесь К-Маркс имел в виду
не правоотношения в их традиционном смысле, а поли¬
тическое, государственно-правовое общение, взаимо¬
действие людей вообще в «политической общности, в
государстве»*. Субъективное право и в этом случае
проявляется «в сообществе» с субъектами права. Но
характер правового общения, взаимополагания субъек¬
тов изменяется. Например, право собственности как
субъективное право личности существует до и вне воз¬
можных правоотношений по поводу имущества. Но это
не исключает широкого круга обязанностей других
лиц, которые таким образом обеспечивают возмож¬
ность существования и реализации субъективного пра¬
ва собственника в правовом общении.
 Это еще один из аргументов в пользу необходимости
разработки проблемы субъективного права не в рам¬
ках правоотношений, а более широко, в свете теории
правового общения.
 10. В литературе, посвященной этой проблеме, все
чаще появляются термины «общность», «правовое
общение», «правовое состояние» и другие, которые
призваны уточнить содержание общих правоотноше¬
ний. Однако эти термины не обладают еще достаточной
смысловой определенностью и потому не вошли прочно
в юридическую лексику.
 Наибольшее внимание вызвало понятие «правовое
состояние», под которым обычно подразумевают урегу-
 ' * См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 399,
 78

дирование правом отношения между государством и
гражданами. Правовое состояние—не правоотношения,
а их основание, и в этом качестве правовое состояние
может служить основанием для различных правоотно¬
шений1. Эти конструкции чаще всего используются для
характеристики одной из разновидностей государствен¬
но-правовых отношений и вряд ли могут быть приме¬
нимы как общетеоретические. В общей теории права
состояния либо относят к юридическим фактам, либо
выражают посредством этой категории положение лич¬
ности по отношению к другим лицам, обществу и госу¬
дарству1  2  3 * * * *, т. е. правовое положение личности в самом
широком его понимании.
 Таким образом, безусловно плодотворный в своих
исходных началах теоретический поиск, заключающий¬
ся в стремлении выйти за пределы традиционных, уз¬
ких для современного состояния науки смысловых
границ правоотношения, привел к растворению право¬
отношений в других юридических категориях (напри¬
мер, правовое положение личности) или обобщениях
очень высокого класса (все общественные отношения,
опосредованные правом). Эта «подмена» категорий на
различных уровнях обобщения и отсутствие в общетео¬
ретическом правоведении фундаментальной разработки
теории связей в свою очередь обусловили появление
ныне укоренившегося в юридической литературе мне¬
ния о тождестве правовых отношений й связей, об отно¬
шениях как виде, типе, форме правовых связей8.
 1 См. Основин-В. С. ГосударствешГо-правовые отношения. М.,
«Юридическая • литература», 1965, с. 78, 109—ПО; Межвузовская
научная конференция в Краснодаре. — «Правоведение», 1974, № 5,
с. 140; ср. Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в
социалистическом государстве, с. 143.
 2 См. Смирнов О. В. Природа и сущность права на труд в
СССР. М., «Юридическая литература», 1964, с. 15; Алексеев С. С.
Общая теория социалистического права, вып. 2, 1964, с, 157; его же,
Социальная ценность права в советском обществе, с. 146.
 3 См., например, Алексеев С. С. Юридическая наука в совре¬
 менный период. — «Правоведение», 1965, М* 1, с. 15; его же, Соци¬
 альная ценность права в советском обществе, с 147; Матузов И. И.
 Указ, соч., с. 179—181; Недбайло П. Е. Указ, соч., с. 18; Курдю¬
 ков Г. Ил Лазарев В. В. О взаимоотношении права и общественных
отношений. — «Правоведение», 1972, № 5, с. 120; Сорокин В. Д.
О структуре предмета правового регулирования. — «Правоведение»,
 1972, б, с. 77,
 79

Но связь—это общность явлений, а отношение—это
одновременно относительная самостоятельность явле¬
ний, их взаимодействие и взаимовлияние1. Кроме того,
. в личностном аспекте отношение «имеет ■ характер
потенциальный, выражающий вероятность реализации
избирательной активности» личности1  2, и это при опре¬
делении ее свойств на правовом уровне приобретает
самостоятельное значение и смысловую связь с право¬
вой активностью человека. Связь, и отношение, следо¬
вательно, характеризуют разные стороны явлений и их
взаимополагания, отношение—более многообразно по
содержанию, но не содержит все возможные социаль¬
ные, в том числе правовые, связи и иные формы соци¬
ально-правового общения.
 В юридической действительности эти формы обще¬
ния личности на правовом уровне ее существования
включают: 1) правовые отношения в их традиционном
понимании (например, договорные отношения); 2) пра¬
вовые связи, отражающие общность правовых интере¬
сов личности и других субъектов, не являющихся сто¬
ронами правоотношений и проявляющиеся в стремлении
к общей цели с использованием различных или одина¬
ковых правовых средств (например, деятельность ра¬
ботников милиции и представителей общественности
по охране общественного порядка); 3) правовую обу¬
словленность как необходимость взаимоограничений
правовой активности личности содержанием правового
статуса (прежде всего абсолютных прав) других
субъектов правового общения (например, совместное
проживание в коммунальной квартире с жильцом, про¬
водящим музыкальные занятия).
 При этом правовое общение личности и государст¬
ва выступает как наиболее общее, политическое по су¬
ществу. Оно определяет положение личности в полити¬
ческой организации общества, в механизме государст-
 1 К. Маркс, исследуя совместную деятельность людей, различа¬
ет общественные «связи» и «отношения» (см. Маркс К- и Энгельс Ф.
Соч., т. 6, с. 441). Ф. Энгельс совершенно определенно указывал,
что отношение означает, «что в нем есть две стороны, которые от¬
носятся друг к другу» (см. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 13,
с. 498).
 2 Мясищев В. Н. Сознание как единство отражения действитель-
ности и отношений к ней человека. — «Проблемы сознания. Матери¬
алы симпозиума», М., 1966, с. 130.
 80

венной власти, взаимодействие между государством и
личностью. Независимо от социально-правовой роли
личности в государстве она постоянно связана с госу¬
дарством посредством политического ее свойства—
«принадлежности» к государству (Б. Спасов) или, как
образно назвал его И. Сабо, «вынужденного членства»
(которое не следует ограничивать только гражданст¬
вом)1. Юридическим выражением этого политического
свойства личности является правовое положение. Его
содержание включает права и обязанности личности,
характеристику личности, находящейся на «пересече¬
нии» прав-обязанностей, ответственность личности
перед обществом, государством, другими людьми и их
общностями за избранный вариант поведения в данной
правовой ситуации. Но это—одна сторона правового
взаимодействия: личность—государство. Другой не ме¬
нее важной стороной является гарантированность осу¬
ществления прав и исполнения обязанностей государ¬
ством, для которого обеспечение этих гарантий являет¬
ся обязанностью перед личностью. Это можно проил¬
люстрировать на социалистическом представлении о
действии, развитии, укреплении законности. Являясь'
одним из важнейших принципов социалистического го¬
сударственно-правового строительства, организации вза¬
имодействия государства и личности, законность пред¬
полагает не только строжайшее соблюдение каждым
человеком законов, в которых закреплены его обязан¬
ности, правил общественного порядка, но и строжай¬
шую охрану прав граждан, недопущение проявлений
произвола со стороны должностных лиц государства1  2.
 В политическом отношении личность в социалисти¬
ческом обществе является участником суверенной
власти, активно участвует в процессе осуществления
власти государства. «Демократия,—писал К. Маркс,—
■исходит из человека и превращает государство в
объективированного человека»3. И в этом смысле лич¬
ность «выступает в некотором роде как «государство»4.
 1 См. Спасов Б., Ангелов А. Государственное право Народной
Республики Болгарии. М., ИЛ, 1962, с. 35; Сабо И Основы теории
права, с. 49; Патюлин В. А. Указ, соч., с. 9.
 * См. Брежнев Л. И. Все для блага народа, во имя советского
человека, с. 14—15.
 * Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 252.
 4 	См. Сабо И. Основы теории права, с. 153; ср. с. 48-
 81

Она—не субъект власти и «е субъект политической
организации общества1. Социалистический демокра¬
тизм обеспечивает не отождествление, слияние госу¬
дарства, общества, личности, а их взаимодействие, в
котором государство переводит «социальное в право¬
вое» (И. Сабо), служит посредникам между общест¬
вом и личностью. Юридической стороной этого взаимо¬
действия являются взаимные права и обязанности, вза¬
имная ответственность социалистического государства
и личности2.  * *1 	Ср. Копебчиков В. В. Механизмы Советского государства. М.,
«Юридическая литература», 1968, с. .146—150; Патюлин В. А. Указ,
соч., с. 30—31.
 * См. Мальцев Г. В. Указ соч., с. 27—31; Чхиквадзе В. М.
Личность и государство: взаимная ответственность. — «Советское
 государство и право», 1971, № 1; Марксистско-ленинская общая те¬
ория государства и права, т. IV, с. 391—407, 410; Щетинин Б. В.
Гражданин и социалистическое государство. — «Советское государ¬
ство и право», 1975, № 2, с. 8—9.
 82

Глава З
 ЛИЧНОСТНАЯ ЦЕННОСТЬ ПРАВА
 1. 	Бытие человека на правовом уровне его сущест¬
вования обусловлено не только исторической необходи¬
мостью социалистического нрава, но и его общесоци¬
альной и личностной ценностью. Являясь закономер¬
ным явлением в условиях социализма, право представ¬
ляет социальное благо' для общества и его членов.
 Научно-аксиологический подход к праву не может
быть противопоставлен научно-познавательному, «суж¬
дения ценности»—«познавательным суждениям»1. Но
познавательная и ценностао-ориентащионная деятель¬
ность не могут и взаимоисключаться или рассматри¬
ваться как род и вид. Это—относительно самостоятель¬
ные, взаимодействующие и дополняющие способности,
свойства сознания, самостоятельные моменты в цикли¬
ческом движении «познание—оценка—практика»1  2  3. Для
обоснования этого вывода достаточно обратиться к ле¬
нинской мысли о том, что в «определение» предмета
практика должна войти «и как критерий истины и как
практический определитель связи предмета с тем, что
нужно человеку»2.
 Ценностное отношение возникает в процессе и на
 1 «Ценностный подход, — пишет М. С. Строгович, критикуя по¬
добное противопоставление, — это тоже научный подход» (см. Стро¬
гович М. С. Судебная этика, ее предмет и сущность.-г-«Советское
государство и право», 1971, № 12, с. 89); см. также: Ніачаїу А. Аг
е£у6пПод1иба! бгіеїтегеві тобеїіуе.-«Лс^шіотапуі кбгібпу», 1973.
№ 6; Тасев В. Социалните ценности и формирането на личността.
Гл. 1, София, 1974.
 2 Ср. Тугаринов В. П. Марксистская теория личности на настоя-,
щем этане. — «Философские науки», 1971, № 4, с. 40; его же, Фи¬
лософия сознания. М.,’ «Мысль», 1971, с. 86—87; см. также Спиркин
А. Г. Указ, соч., с. 114.
 3 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 42, с. 290.
 83

основе общественно-исторической практики, оно выра¬
жает связь между познающим и преобразующим мир
субъектом и объектом, на который направлено воздей¬
ствие субъекта, оно дополняет познание истины бытия
раскрытием его ценности. Предмет и объективная исти¬
на находятся в центре познавательного процесса, цен¬
ность и оценка предмета, явления — главное а ценност¬
ном подходе к действительности. Аксиологические
представления, таким образом, обладают реальным
содержанием. Кроме того, сами ценности появляются
не произвольно, они детерминированы породившими их
материальными общественными отношениями.
 Ценностная характеристика права дополняет его
сущностно-содержательную характеристику обоснова*
нием значимости, полезности, пригодности, «утилитар¬
ности» права. Она обеспечивает возможность инстру¬
ментальной оценки правовых явлений, установления
критериев этой оценки и на этой основе определения
эффективности права, различение полезности и эффек¬
тивности действия правовых норм.
 В условиях складывающегося (на базе одного из
современных методов социологии труда) нового науч¬
ного направления—праксеологии—ценностный подход
к праву приобретает важное научно-практическое зву¬
чание. Праксеология является теорией действия, рас¬
сматриваемого отвлеченно от субъекта действия и от
той области, где действие осуществляется. Одним из
центральных праксеологических представлений являет¬
ся соотношение намеченных и непредвиденных субъек¬
том действия результатов. Это представление выража¬
ется понятием полезности, отличным от эффективнос¬
ти1. Эффективность действия правовой нормы опреде¬
ляется уровнем достижения ее цели, а полезность—
отношением непредвиденных результатов к намечен¬
ным или полученным при осуществлении цели.
 Здесь уместно привести мысль Ф. Энгельса о том,
что деятельность человека, основанная на познании и
использовании закономерностей, ведет в первую оче¬
редь к тем последствиям, «на которые мы рассчитыва¬
ли», но во «вторую и третью очередь» эта деятельность
 1 См. Самощенко И. С., Венгеров А. Б., Никитинский В. И.
К изучению эффективности действующего законодательства. — «Пра¬
воведение», 1971, № 4, с, 25.
 84

имеет «совсем другие, непредвиденные последствия,
которые очень часто уничтожают значение первых»1.
В государственно-правовой сфере общественной жизни
это связано с возникновением наряду с результатами,
укладывающимися в намерения законодателя, парал¬
лельных последствий действия правовых предписаний.
Обычно в этих случаях законодатель либо отказывает¬
ся от правового воздействия на данную область дейст¬
вительности, либо принимает меры Для того, чтобы в
процессе осуществления нормы права «погасить» неже¬
лательные последствия или в самой норме предусмот¬
реть «нейтрализующие» эти последствия меры.
 В определенных случаях законодатель сознательно
идет на издание нормы права, которая в результате
своего действия приведет к «непогасимым» последст¬
виям нежелательного, отрицательного характера. Это
обычно обгоняется сравнительной социально- или
личностно-юридической ценностью намеченных и па¬
раллельно возникающих последствий. Например, уста¬
новление аналогии права и закона в гражданско-пра¬
вовом регулировании влечет защиту формально непра¬
вовых (не указанных в законе) интересов и отноше¬
ний. В результате терпит ущерб одно из важнейших
свойств права—его формальная определенность. Одна¬
ко этот результат, достаточно значимый в общей систе¬
ме правового регулирования, оказывается малосущест¬
венным в сравнении с социальной необходимостью
приспособления правовой системы к изменяющимся
общественным условиям и целью закона—обеопечнгь
судебную защиту прав личности, которые по сходным
признакам, закрепленным в праве, или по общему
смыслу советского законодательства должны находить¬
ся под государственно-правовой защитой.
 Так ценностное видение права углубляет наши зна¬
ния о праве и его практической значимости для обще¬
ства в целом и ага членов, превращает право из «вещи
в себе» в «вещь для меня», «оживляет» сущность, со¬
держание правовой материи, дает новые направления
в развитии познавательных функций теории права:
«познание способствует оценке, а оценка ориентирует
 1 Маркс & н Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 4.95—496.
 85

на Познани«»1, Верен и методологически содержателен
вывод С. С. Алексеева, указывающего На то, что цен¬
ностная характеристика права способствует углубле¬
нию научных представлений о нем, является направле¬
нием развития фундаментальных концептуальных
исследований1  2. Научно-практическое значение ценност¬
ного подхода в правоведении, кроме того, определяется
тем, что в отличие от сущностно-содержательного ана¬
лиза, по своей природе бесконечного, не имеющего
конечной размерности в процессе познания объектив¬
ного мира, аксиологический анализ улавливает конеч¬
ное в бесконечном. Для теорий личности «среднего»
уровня, к которым относится общетеоретическое право¬
ведение3, это особенно важно, так как правовое в лич¬
ности обусловливается такими явлениями, которые
имеют конечную размерность — конкретные, всегда
локальные, социальные, культурные,, этические установ¬
ления, нормы и связанная с ними упорядоченность4.
 Одновременно ценностный подход и полезность как
критерий ценности права означают партийность юриди¬
ческой науки. Ценностное отношение к действительнос¬
ти является не только теоретическим, но практически-
политичеоким и идеологическим отношением. Сама
природа идеологии аксиологична, ибо ее ядром явля¬
ется определенным образом выработанная система
ценностей, представлений о том, каким должен быть
мир, общество, государство, юридические учреждения.
И потому ценностный .подход—одно из идеологических
условий успеха в великой битве за революционное
изменение мира.
 2. 	Социализм предоставляет личности широкие
возможности для удовлетворения ее потребностей в
жизнедеятельности, существовании и развитии, создает
и обеспечивает присвоение личностью материальных и
духовных ценностей, которыми располагает общество.
 1 Василенко В. А. Ценность и оценка. — Автореф. канд. дисс.,
Киев, 1964, с. 20.
 2 См. Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском
обществе, с. 9.
 * И. Сабо, обращаясь к вопросу о содержании этой области
знания, включает в ее философскую часть ценности права (см.
S z а Ь 6 J. A jog tarsadalmi funkcioi. — «AUam-es jogtudomany»,
1973, XVI/4, old. 554).
 4 	См. Наука, этика, гуманизм. — «Вопросы философии», 1973,
№ 8, с. 99.
 86

Это не значит, что уже в условиях социализма обеспе-
чивается «реальное равенство общественного положе¬
ния каждой личности», наделение людей «равными
возможностями для развития их способностей», а
использование этих «одинаковых возможностей» зави¬
сит «единственно лишь» от различий в способностях,
задатках, дарованиях индивида1. Подобная характе¬
ристика применима к коммунизму, когда «всё люди
будут иметь равное положение в обществе, одинаковое
отношение к средствам производства, равные условия
труда и распределения и активно участвовать в управ¬
лении общественными делами»1  2  *.
 Социалистическое право выступает в качестве лич¬
ностной ценности не потому, что оно обеспечивает
фактическое равенство людей, а потому, что в государ¬
ственно-организованном обществе социализма, где
«человек» стал принципом государственного строя8,
высшей действительной ценностью для права является
личность. В связи с этим требуют уточнения характе¬
ристика общественно полезного труда, социалистичес¬
кой собственности, субъективных прав граждан в ка¬
честве «важнейших», «высших» социальных ценностей4  * * *.
При весьма высоком положении этих феноменов в
системе общественных ценностей социализма они явля¬
ются производными, в определенном смысле вторич¬
ными в дтношении человеческой личности. Программ¬
ное требование. Коммунистической партии «все во имя
человека, для блага человека», нашедшее последова¬
тельное отражение в партийных документах правящих
партий социалистических стран, проявляется в отно¬
шении к личности как цели производства, политики,
культуры, а также в том, что содержание и функциони¬
рование права пронизано идеей защиты человека,
обеспечения .для него наилучших условий жизни, при-'
своения материальных и культурных благ социализма.
 1 	См. Рабинович П. М., Витрук Н. В. Социалистическое правой
личность. — «Правоведение», 1970, № 3, с. 20.
 * Программа КПСС. М., Политиздат, 1961, с. 63.
 * См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 240.
 4 См. Копейчиков В. В. Социалистическая демократия и трудо¬
 вой коллектив. — «Советское государство и право», 1974, № 6, с. 26;
 Нашиц А. Правотворчество. М., «Прогресс», 1974, с. 90; Кузнецов
 А. В. Уголовно-правовые гарантии основных прав советских граж¬
 дан. — «Советское государство и право», 1974, га 6, с. 93.
 87

Именно так следует понимать правовые грани созда*
ваемой в Советском государстве атмосферы, которая
«способствовала бы утверждению во всех звеньях
общественной жизни, в труде и в быту уважительного
я заботливого отношения к человеку»1.
 Гуманистшчеоиие идеалы всегда привлекали про¬
грессивные силы общества, передовых мыслителей
каждой эпохи. От- принципа античной философии—че¬
ловек есть мера всех вещей — до кантовской идеи само¬
ценности личности, от гуманизма XIV—XVI вв. до уче¬
ний утопического социализма, в которых идея ценности
человека становился центральной,—таковы попытки
решения острых социальных проблем в гуманистичес¬
ких формах идеологии. Но в современных буржуазных
системах социальной философии и социологии лексика
гуманизма становится широко распространенным сред¬
ством затушевывания острых противоречий капитализ¬
ма, искаженного классово-идеолошческого объяснения
общественных проблем. Буржуазные идеологи спеку¬
лируют на гуманизме, пытаются доказать высокую
степень ценности личности в капиталистическом обще¬
стве, фальсифицируя при этом марксистско-ленинское
учение о человеке, практику социалистического строи¬
тельства. Прежним откровенным, суждениям О ТОМ, что
ценность человека есть его стоимость, цена, «т. е. она
составляет столько, сколько можно дать за пользова¬
ние его силой»1  2  *, современная буржуазия противопос¬
тавляет лицемерные «доказательства» того, что для
буржуазного закона «человеческая личность—это авто¬
номия ценности... личность отдельного человека пони¬
мается не только как средство, но и как самоцель»8.
Наряду с этим марксизм обвиняется в игнорирования
«ценностных соображений» вообще, в пренебрежении
личностью4  * * *.
 1 Материалы XXIV съезда КПСС, с. 84.
 * Гоббс Т. Избранные произведения. М., 1964, т, 2, с. 118,
 * Bocheński J. М. Die Kommunistische Ideologie und die Würde,
Freiheit und Gleichheit der Menschen im Sinne des Grundgesetzes
für die Bundesrepublik Deutschlands, vom 25.05.1949. Bonn, 1956,
S. 20,
 4 «Согласно советской точке зрения, — говорит Р. Т. де Джордж,
 •—конечный базис ценности, по-видимому, исходит ие от индивиду¬
 умов, а от людей, взятых коллективно, от человечества или от масс»
 (De George R. T. Value theory in Soviet philosophy: a' western con¬
 frontation. Mexico 7—14 September, 1963, p. 14),
 88

В действительности «презрение к человеку как са*
Модели» является сознательной позицией буржуа, «его
добродетелью»1. Этот вывод и неизбежность пораже¬
ния человека в его конкуренции с буржуазной собст¬
венностью подтверждает вся история развития капи¬
тализма. Исключения не представляет правовая идео¬
логия и юридическая практика современных буржуаз¬
ных государств.
 Марксизм впервые в истории научно обосновал и
практически решил проблему ценности человеческой
личности, ее самоценности. Личность в марксистской
теории рассматривается как относительная ценность,
зависящая от значимости (положительного или отрица¬
тельного значения, степени его) деятельности человека
для жизни других людей и общества в целом1  2, и абсо¬
лютная ценность, . выражающаяся в ее ценностной
неисчерпаемости,' бесконечной йотеициальНости , ее
сущностных сил, богатстве «творческих дарований че¬
ловека», который «находится в абсолютном движении
становления»3.
 Социалистическое право, закрепляя в нормах гу¬
манные условия существования и развития личности,
исходит из абсолютной и одновременно относительной
ценности личности. Высшая. оценка права, справедливо
подчеркивал П. Е. Недбайло, состоит в оценке его
«с точки зрения идеалов коммунистической личности».
В. Пешка, различая абсолютный я релятивный, объек¬
тивный и субъективный, материальный и формальный
характер ценностного масштаба права, приходит к вы¬
воду о необходимости при «изучении связи права и
ценности в аспекте марксистской философии права»
искать этот масштаб в направлении марксистского
понятия сущности человека4.
 В условиях социалистической демократия эта пози¬
ция права обоснована выражением в законе челове-
 1 Маркс К- и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 411.
 * См. Тугаринов В. П. Марксистская философия и проблема цен¬
ностей. — «Проблема ценностей в философии». М., «Наука»,. 1966,
с. 21.
 * См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. 1, с. 476.
 4 См. Недбайло П. Б. Указ, соч., с. 108; Peschka V. Jog es
ertek. — «Acta Juridica», 1970, fas. 3—4, old. 397—398. Г. Янковский
считает «хорошим», «справедливым» такое право, которое содейст¬
вует утверждению «идеала человека» (Jankowski Н. Prawo i moral¬
ność. Warszawa, 1968, s. 179).
 89

чеокаго существования: «Не человек существует для
закона, а закон существует для человека; законом
является здесь человеческое бытие...»1.
 • ' Право регулирует, коррелирует производство и рас¬
пределение неюридических ценностей2, определенным
образом организует, упорядочивает систему личност¬
ных ценностей в соответствии с условиями социализма
« личностной структурой общества, являясь составной
частью этой системы (ценностей).
 Л/3. Право как разновидность личностных ценностей
само поддается ценностной дифференциации в отноше¬
нии «обслуживаемых» им областей жизнедеятельности
человека. Иерархия ' правовых ценностей зависит от
значимости опосредованных правом сторон человечес¬
кого бытия, а оценка—от представлений личности о зна¬
чении отдельных видов правовых ценностей*  *.
 Система личностных ценностей социализма вклю¬
чает экономические (производственные и потребитель¬
ские), .политические, идеологические, правовые, мо¬
ральные, эстетические, познавательные ценности. Эта
классификация является фактически .конкретизацией
(применительно к личностно-ценностному аспекту)
распространенной классификации В. П. Тугаринова,
 ł Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. I, с. 252.
 * Требует уточнения мнение о том, что социальное назначение
права заключается в «предоставлении социальных благ», их распре¬
деление— функция права (см. Фарбер И. Е. К вопросу об объек¬
тивном в праве. — «Правоведение», 1971, № 5, с. 105; Реутов В. П.
О разграничении функций права и правового регулирования.—
«.Правоведение», 1974, № 5, с. 26). Распределение социальных благ
— стадия воспроизводства общественного продукта (материального
или духовного), связывающая потребление с производством и зави¬
сящая не от права, а обусловленная ооциально-экономическими ос¬
нованиями общества (подробнее см. Орзих М. Ф. Объективное, субъ¬
ективное и юридическое. — «Правоведение», 1972, №3, с. 95—96;
Мальцев Г. В. Социальная справедливость и права человека в со¬
циалистическом обществе. — «Советское государство и право», *1974,
№ И, с. 14).
 3 	В социалистической литературе уже высказывалась мысль о
возможности при аксиологическом анализе права выделять нормы,
обладающие «высшей ценностью» (см. Borucka-Arctowa М. Proble¬
my Wartościowania u naukach prawnych. — «Państwo i prawo», 1968,
№ 3). П. M. Рабинович и H. В. Витрук считают, что сравнительная
ценность правовых норм зависит от значения для определенной лич¬
ности тех возможностей (субъективных прав), которые предоставля¬
ются ей данной нормой (см. Рабинович П. М„ Витрук Н. В. Указ,
соч., с. 23).
 90

который выделяет материальные, «щиаяьяонпол.и'пичес-
кие и духовные ценности <по основным областям обще¬
ственной жизни. Другим распространенным вариантом
классификации является деление ценностей на пред¬
метные и субъектные (ценности сознания), предложен¬
ное О. Г. Дробннцким. Предметные ценности выра¬
жают положительную или отрицательную значимость
объекта для человека (в отличие от экзистенциональ-
ных и качественных характеристик объекта), субъект¬
ные—1Н0|р1М1агпи1В(Н|у!Ю, рредрисателыню-оценочную сторо¬
ну сознания. Отношение между ними представляет
взаимодействие: «Предметные ценности являются
 Объектами оценки и предписания, а субъектные—спо¬
собом и критерием этих оценок и предписаний»1. При
этом, во-первых, допускается возможность положи¬
тельных и отрицательных ценностей1  2; во-вторых, рас¬
крывается связь ценности и оценки; в-третьих, преодо¬
левается односторонность взгляда на ценности как
исключительно телеологические, нормативные катего¬
рии или качественные характеристики предметов, явле¬
ний.
 1В литературе встречаются также деления ценнос¬
тей на действительные, наличные и мыслимые, желае¬
мые, идеальные, ценности культуры (общественные) и
жизни (естественные) и др.; оценки предлагается
классифицировать на научные, политические, этичес¬
кие, эстетические, технико-экономические. Различаются
«мерки ценности орава»—абсолютные и релятивные,
объективные и субъективные, материальные и фор-
 1 Философская энциклопедия, т. 5, М., 1970, с. 462. Эта класси¬
фикация вызвала возражения в литературе (см. Ленинизм и фило¬
софские проблемы современности, с. 547).
 2 В работах, отвергающих понятие отрицательной ценности,
встречаются понятия «ценность», «неценность», .«антиценность» (см.
Якуба Е. А. Право и нравственность как регуляторы общественных
отношений при социализме, с. 125; Столоеич Л. Н. Природа эстети¬
ческой ценности. М., 1972, с. 176—177). Признание положительных и
отрицательных ценностей в личностном аспекте важно потому, что со¬
циально-ценностное (положительное) не всегда выступает как лично¬
стно-ценностное (положительное), т. е. возможны случаи расхождения
в объективном значении ценности для общества в целом и отдельной
личности. Предположение об идеальном совмещении характеристик
ценности нереально, ибо в конечном счете привело бы к отрицанию,
«снятию» важной социологической проблемы об отношении яичногб
и общественного при социализме.
 91

малыше1. Однако, как правило, по этим основаниям
невозможно вычленить право в общей системе ценнос¬
тей. Кроме, видимо, естественных ценностей, к которым
inpaiBO ни в каких своих модификациях, формах бытия
относиться не может, ибо «естественная» ценность—это
«жизнь как ' биологическая основа и условие всех
остальных ценностей.... есть ценность абсолютная»2.
Право может быть отнесено к этому вощу ценностей
весьма условно, лишь в силу выполнения охранитель¬
ных функций в отношении этой «абсолютной» цен¬
ности.
 (Действительно, правовые ценности возможны как
предметные (например, право как фрагмент человечес¬
кой культуры) и субъектные (например, правовые
императивы как нормативные формы лишь «кодирую¬
щие», но не раскрывающие предметное содержание
законов деятельности человека); наличные (например,
правовое ‘поведение) и идеальные (например, норма¬
тивные суждения о должном поведении). Правовые
оценки мыслимы как научные (например, научное
обоснование законопроектной деятельности), полити¬
ческие (например, подход к праву как средству осуще¬
ствления политики), этические (например,нравственная
«критика? правовых предписаний), эстетические (на¬
пример, образность и изящество правовой мысли,
воплощенной в формуле нрава), технико-экономичес¬
кие (например, оценка продукции по установленным
законом стандартам).
 Таким образом, единственным (на современном эта¬
пе развития научной аксиологии) основанием выделе¬
ния права .в системе личностных ценностей является
определенная область общественной жизни, опосредо¬
ванная правом, испытывающая прямое или косвенное
правовое воздействие. В эту область включены отно¬
шения производства, распределения и потребления
социальных благ, организация и функционирование по¬
литической системы социализма, охрана прав и инте¬
ресов личности. В общей системе личностных ценнос¬
тей место и роль права определяется степенью пюлез-  * *1 См. Тугаринов В. П. О ценностях жизни и культуры. ЛГУ,
1960, с. 15, 27, 30; Проблема ценностей в философии, с. 16; Peschka
V. Указ. соч.
 * См. Ленинизм и философские проблемы современности; с. 551
*^556.
 92

.ности, пригодности для личности его основных свойств:
(нормативности, (формальной определенности, сиСТем-
ноети, принудительности.
 4. 	Основанием системы правовых ценностей являет¬
ся свобода. Только в условиях подлинной свободы
■человеческая жизнь приобретает смысл. Свобода —
фундамент личности и ее существования1. Жизнь, дея¬
тельность личности возможны лишь тогда, когда она
свободна'. Состояние, степень развитости свободы
предопределяют формирование и удовлетворение по¬
требностей человека, возможности его самовыражения
и самоутверждения в обществе, всестороннего и гармо¬
нического развития личности.
 Это, однако, не имеет ничего общего с суждениями
Ж. П. Сартра о свободе как единственной основе цен¬
ностей человека, основе, которая «сама лишена осно¬
вания»1  2. Экзистенциалистское понимание свободы
как свободы от общества принципиально отлично от
марксистского понимания свободы в обществе, .свобо¬
ды, имеющей реальные основании в соада а льно-эконо¬
мических и политических условиях жизни личности,
в разумных социальных учреждениях, оплодотворяю¬
щих идею свободы3.
 Свобода общества, степень демократичности его
социальных институтов н активное участие личности
в функционирования этих институтов—таковы основ¬
ные условия свободы личности, включай, правовую
свободу. Это особо важно подчеркнуть в связи с (встре¬
чающимися в обыденном сознании' мнениями о том,
что всякая социальная норма ограничивает свободу
личности, а всякое ограничение свободы деятельности
уменьшает возможности управления и, следовательно,
самоуправления (личности).
 Но в действительности нормы, верно отражающие
естественные и общественные закономерности сущест¬
вования человека, тенденции развития жизни общест¬
 1 См. Керимов Д. А. Философские проблемы права, с. 407; Ка¬
ган М. С. Указ, соч., с. 265. Интересно отметить, что сущность на¬
учно-технической революции современная наука интерпретирует в
понятиях, раскрывающих. Степень свободы человека (см. Марахов
В. Г. Научно-техническая революция и природная среда. — «Вопро¬
сы философии», 1974, № 8, с. 93).
 * Sartre J. P. L’être et le néant. Paris, 1943, p. 79.
 3 	См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., i. Ill, изд. 1-е, е. 687—688.
 93

в à, упорядочивают общение людей, их взаимоотяоше-
иия « связи с маиро- и микросредой. Такие нормы, как
всякие разумные ооциалыные учреждения, способст¬
вуют эффективному управлению (самоуправлению)
обществом, обесточивают свободу личности.
 В государственно-организованном обществе важней¬
шей системой норм, определяющих свободу личности- и
обеспечивающих эту свободу, является право. «Советс¬
кие законы, — говорил Л. И. Брежнев на Всемирном
конгрессе миролюбивых сил, — предоставляют нашим
Гражданам широкие политические свободы. В то же вре¬
мя они ограждают наш строй, интересы советского наро¬
да от чьих бы то ни было попыток злоупотребления эти¬
ми свободами. И это полностью соответствует ратифи¬
цированным Советским Союзом международным пактам
о правах человека, где сказано, что упомянутые в них
права «Не могут быть объектом никаких ограничений*
кроме тех, которые предусмотрены законом, необходимы
для охраны государственной безопасности, обществен¬
ного порядка, здоровья или нравственности населения
или прав и свобод других.. .»*. Сопоставление действую¬
щих в СССР правовых актов, и практики их применения
с текстом статей 8—12 Всеобщей декларации прав чело¬
века полностью подтверждает этот вывод. Его принци¬
пиальное значение для социалистического строительст¬
ва доказывается также практикой созидания и развития
правовой системы в других социалистических странах.
Для принятых в последние годы конституционных актов
этих стран характерно расширение прав и свобод граж¬
дан, углубление содержания правовой свободы личности,
повышение обеспеченности осуществления личных свобод
(см., например, § 63, 66 Конституции ВНР; ст. ст. 19, 27,
30, 32 Конституции ГДР; ст. ст. 3, 48, 50 Конститу¬
ции НРБ; ст. 74 Конституции ПНР; ст. 96 Конститу¬
ции СРР; ст. ст. 146, 175, 176, 183 Конституции СФРЮ;
ст. ст. 30, 31 Конституции ЧССР).
 В правовой системе социализма отражается и объ¬
ективируется свобода общества и личности. Право ■*-
«официальное мерило», «предельная норма», «шкала»
свободы. Пределы этой свободы обусловлены общест¬
венно-историческими условиями развития социализма,
 * Брежнев Л. И. Ленинским курсом, т. 3. М., Политиздат, 1974,
с. 338.
 94

эти пределы — не ограничения свободы, а ее содержание,
масштаб, мера. Как говорили древние римляне, in
favorem libertatis omnia jura clamant (в пользу свободы
вопиют все права), и добавляли mais est modus in rebus
(но есть мера всему). Функции официальной меры сво¬
боды общества и личности выполняет право. Свобода в
государстве, указывал К. Маркс, существует «в форме
закона»—«овод законов есть библия свободы»1. И пото¬
му правовое положение личности в государстве обосно¬
ванно рассматривать как меру ее юридической свободы2.
 Это не означает созидания правом свободы личнос¬
ти3, тождества права и свободы, юридических прав лич¬
ности и ее свободы. Во-первых, необходимо выделить
философский, не имеющий размерности в силу бесконеч¬
ности объективного процесса познания мира, аспект сво¬
боды. Это — самостоятельный ее аспект, и потому требу¬
ет уточнения представление о политическом, экономиче¬
ском, социальном аспектах (форма, сторона) в качестве
проявлений «свободы как философской категории»4. Во-
вторых, свобода личности проявляется прежде всего в
социально-экономической области. «Высшее проявление
этой свободы — освобождение человека от эксплуата¬
ции»5. Социально-экономическое освобождение личности
является предпосылкой и условием становления и раз¬
вития действительной свободы человека. В-третьих, сво¬
бода личности — «индивидуальная модификация соци¬
ально-исторической свободы5. Она определяется ,разли¬
тием свободы общества в целом. Личностные ожидания,
требования свободы обусловлены и в этом смысле огра¬
ничены степенью свободы общества на каждом данном
этапе исторического развития. Но свобода общества в
целом не предопределяет безусловно свободу каждого
 1 Маркс К- и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 62—63.
 3 Это одна из основных идей исследования болгарской ученой
М. Михайловой о правовом положении личности (см. Михайлова М.
Правно положение на личността при социализме. София, 1(972),
 3 Свобода «создается не нормами права, а общественно-полити¬
ческим строем» (см. Фарбер И. Е., Ржевский В. А. Вопросы теории
советского конституционного права. Вып. 1, Саратов, 1967, с. 64);
ом, также Вессель Г. Марксистско-ленинское понятие свободы и
реально существующий социализм. — «Вопросы философии», 1974,
№ 3.
 4 См. Керимов Д. А. Указ соч., с. 451.
 6 Программа КПСС, с. 16.
 3 Давидович В. Грани свободы. М., «Молодая гвардия», 1969,
с. 8.
 95

члена общества. Свобода общества лишь устанавливает
внешние границы, пределы возможной свободы личнос¬
ти. В этих пределах политически господствующий класс
посредством государства и права определяет свободу
классов, социальных групп, общностей людей, отдельных
личностей. «Государство есть посредник между челове¬
кам и свободой человека»1. Наконец, плодотворной пред¬
ставляется мысль В. А. Патюлина, различающего как
часть и целое личную свободу и свободу личности. По¬
следняя в качестве социальной реальности предпола¬
гает экономические, политические и иные гарантии,
обеспечивающие личности необходимые условия ее су¬
ществования я функционирования. Личная свобода нахо¬
дится за пределами обязанностей граждан перед госу¬
дарством (хотя ее обеспечение связано с активной
деятельностью государства). Это — «фактически скла¬
дывающаяся и охраняемая обществом и государством
свобода данной личности в сфере ее индивидуальной
жизнедеятельности, проявляющейся в совокупности от¬
ношений, отражающих допустимые границы внешнего
вмешательства»2.
 Правовая свобода (свобода в правовом аспекте ее
существования), таким образом, обусловлена обществен¬
но-экономическим содержанием свободы, а ее определя¬
ющей особенностью является опосредование ее государ¬
ством и правом. Свобода личности, включающая личную
свободу, основана на свободе общества, является инди¬
видуальным бытием свободы.
 Свобода личности — это прежде всего осознанная не¬
обходимость. И в этом отношении ценностное значение
права для личности заключается в создании и осуще¬
ствлении права в пределах социальной необходимости.
В праве выражается, закрепляется государственная воля,
содержание которой определено материальными услови¬
ями жизни общества. В этом смысле право отражает
закономерное, оно дает человеку знания о явлениях об¬
щественной жизни.
 В личностно-аксиологическом аспекте важно под¬
черкнуть наиболее высокую степень восприимчивости  * *1 Маркс К- и Энгельс Ф. Соч., т 1, с. 389.
 * Патюлин В. А. Неприкосновенность личности как правовой
институт. — «Советское государство и право», 1973, № 11, с. 42—13;
см. его же, Государство и личность в СССР, с. 53, 56, 169 и след.
 96

людей к ценностной информации. Не случайно в фило¬
софской литературе появились определения воспитания
как процесса формирования ценностных ориентаций лич¬
ности, шкалы ценностей у нее, а воспитанного челове¬
ка— как ценностно сориентированного. В праве инфор¬
мация о ценностях занимает центральное место. Нельзя
согласиться с А. В. Мицкевичем, что «отражение в праве
общественных отношений, даже самое научное, не сви¬
детельствует о том, что человечество'познает обществен¬
ную жизнь с помощью права.'Юридические законы и
деятельность законодателя зависят от законов науки»1.
Но эта зависимость не исключает познавательные воз¬
можности права. «Закон, — верно отмечает Г. А. Аксене-
нок, — это признание науки, ее достижений и результа¬
тов. Больше того, это признание, подтвержденное госу¬
дарством»2. Зависимость права от науки не опровергает
возможности права быть теоретической формой познания
мира. Но это специфическая форма познания, освоения
бытия. Она включает преимущественно «готовое знание
и не служит для того, чтобы непосредственно давать но¬
вое знание» об объективных закономерностях3.
 Свобода личности не только осознанная необходи¬
мость, но деятельность личности в соответствии с этой
необходимостью, возможность и способность выбора ва¬
рианта поведения и осуществления этого выбора. Право
обеспечивает возможность выбора деятельности челове¬
ка, направленной на приобретение материальных и ду¬
ховных .благ социализма. Устанавливая круг субъектшР
ных прав граждан, оно обеспечивает реализацию избран¬
ного варианта поведения, опираясь на систему
материальных, политических, юридических гарантий.
Одновременно право определяет обязанности человека
перед обществом, другими людьми. Установление этих
обязанностей, их связь с правами и свободами — необхо¬
димое условие нормального развития и функционирова¬
ния личности. На правовом уровне существования чело¬
века эта связь является предпосылкой или содержанием
 1 Рецензия А. В. Мицкевича на книгу Л. С. Явнча «Право и
общественные отношения». — «Советское государство и право»,
1973, № 2, лх 141,.
 ^Выступление Г. А. Аксененка за Круглым столом «Вопросы
философии». — «Вопросы философии», 1973, № '10, с. 48.
 * Васильев А. М. Правовые категории и их место среди кате*  *
горий обществоведения. — «Труды ВЮЗИ», т. XXXII, 1973, с. 92.
 97

правового статуса личности, ее правоспособности, пра¬
вового общения, ответственности за правовое поведе¬
ние*  1.
 Свобода деятельности личности осуществляется в
процессе общения с людьми, общностями людей. Право
аккумулирует социальный опыт общения людей, регули¬
рует, коррегирует взаимоотношения людей в обществе.
Право обеспечивает не только «свободу для»—для ак¬
тивной деятельности, деятельного самовыражения лич¬
ности, но и «свободу от»—от ограничений и вмешатель¬
ства в жизнедеятельность личности2.
 Право оказывает управляющее воздействие на лич¬
ность в процессе ее функционирования в обществе. Чело¬
век является наиболее сложной, высокоорганизованной
системой,' требующей постоянного управляющего воз¬
действия. Это воздействие—необходимое условие сво¬
боды деятельности, самоутверждения и самовыражения
личности в обществе, в разнообразных связях с людьми.
В системе управления личность выступает как объект н
субъект управления, а право направлено не только на
включение личности в систему управления в качестве
объекта, но и последовательное повышение роли лично¬
сти — субъекта управления с целью достижения полного,
универсального, развитого единства всеобщего (народ,
государство), особенного (социальные, национальные и
иные общности людей), единичного (личность).
 Таким образом, личностная ценность права прежде
всего определяется теми свойствами правовой материи,
которые могут быть использованы для установления и
осуществления свободы личности, осознания ею законо¬
мерностей общественного развития, ее деятельного уча¬
стия в общественной жизни, управления и самоуправле¬
ния в процессе общения людей.
 5. 	В сфере и пределах правового воздействия нахо¬
дится большое количество личностных ценностей, регу¬
лируемых и охраняемых правовыми средствами. Право
обеспечивает естественные условия существования всех
 1 См. Михайлова М. Правното положение на личность при со¬
циализма като мирка на иейната юридичсска свобода. — «Правиа
мисъл», 1970, № 4; Самощенко И. С., Фарухшин М. X. Ответствен¬
ность по советскому* законодательству. М., «Юридическая литерату¬
ра», 1971, с. 17—30.
 1 См. Кон И. С. Социология личности. М., Политиздат, 1967,
с. 81—82.
 98

личностных ценностей, охраняя жизнь человека, его те¬
лесную организацию, неприкосновенность личности. Пра¬
во определяет содержание ее правовой активности, соз¬
дает ценностные ориентиры для деятельности человека
и оценки его деятельности, имеет коммуникативные воз¬
можности для передачи личностно-значимой информа¬
ции. В условиях социализма впервые в истории стано¬
вится действительностью известное суждение древних
юристов jus est ars boni et aequi (право — это искусство
добра и справедливости); социалистическое право явля¬
ется выражением добра и справедливости социалистиче¬
ского строя, оно выступает как средство достижения
социальной справедливости.
 В соответствии с природой регулируемых и охраняе¬
мых ценностей личности определяются формы, методы,
способы правового воздействия на мир ценностей чело¬
века. Это практически требует субординировать лично¬
стные ценности, определить сравнительную ценность
защищаемых правом личностных благ. И эти оценочные
операций законодатель и правоприменитель осущест¬
вляют постоянно. Так, гуманизм социалистического пра¬
ва обусловливает выделение среди ценностей личности
жизни человека (естественные условия существования
всех личностных ценностей) и его свободы (высшая со¬
циальная ценность личности). Это отражается, например,
в признании смертной казни исключительной мерой на¬
казания, применяемой «впредь до ее полной отмены»
(ст. 22 Основ уголовного законодательства Союза ССР
и союзных республик), в остром реагировании государ¬
ства на незаконное лишение, ограничение свободы чело¬
века. Нередко не выдерживает «конкуренцию» с лично¬
стной ценностью свободы даже такая определяющая
ценность социалистического правосудия и справедливо¬
сти, как истина: по делам о преступлениях, за которые
не предусмотрено наказание в виде лишения свободы, не
допускается, как правило, заключение человека под
стражу независимо от степени возможности обвиняемого
в условиях свободы передвижения и деятельности
скрыться от следствия и суда или воспрепятствовать
установлению истины по делу (например, ст. 155 УПК
УССР).
 В процессе сравнения, сопоставления социальной и
личностной значимости различных ценностей субъекты
правотворчества и реализации права нередко сталкива¬
 99

ются с проблемной ситуацией, в которой совмещение
всех общественно и личностно-значимых интересов <и со¬
ответствующих им ценностей практически невозможно.
Известно, что социализм не отождествляет и не отрица¬
ет, а гармонически сочетает интересы личности и общест¬
ва, общесоциальные и личностные ценности. Отсюда не
следует, что эти интересы и ценности всегда находятся
в состоянии полной гармонии. Это была бы лакировка
.социалистической действительности, упрощение задач
коммунистического строительства1. Практически сталки¬
ваясь с необходимостью использования юридических
средств при решении задач гармонического сочетания
общесоциального и личностного, социалистический зако¬
нодатель, как писала А. Нашиц, «вынужден отдавать
предпочтение определенным интересам и ценностям или
даже защищать одни интересы и ценности в ущерб дру-
рим»2. Так же приходится поступать правопримени¬
телю.
 При этом основная трудность заключается в том, что
право не содержит критериев, имманентно отражающих
сравнительную ценность защищаемых (регулируемых)
законом благ. В современном праве наиболее пригодным
инструментом для сопоставления, систематизации юри¬
дически опосредованных ценностей являются уголовно-
правовые санкции. Обоснованно предполагать, что ие¬
рархия этих санкций, расположенная по степени тяжес¬
ти наказания, соответствует субординации реально
существующих ценностей социализма. Но эта логиче¬
ская презумпция не подтверждается во всех частях пра¬
вовой системы; полного соответствия системы наказания
системе ценностей практически не наблюдается. Это воз¬
можно объяснить отсутствием «жесткой» детерминации
между этими системами.
 Право вообще не представляет зеркального отраже¬
ния социальных реалий, общественной необходимости,
оно опосредовано сознательно-волевой деятельностью
людей. Правовые явления, включая оценочную деятель¬
ность, служат лишь «юридическим выражением» общест¬
венных отношений3. Содержание права не столько «дано
материальными отношениями» (С. С. Алексеев), сколько  * *1 См. Коммунизм и личность, с. 330.
 * Нашиц А. Указ, соч., с. 89.
 * См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 7.
 100

«задано» ими1. В зависимости от уровня сознания, осозна¬
ния потребностей общественного развития законодатель
и правоприменитель более или менее точно отражают
эти потребности, осуществляют заданную общественны¬
ми отношениями программу. И так же, как воплощение,
общественных потребностей в праве опирается «на.объ-.
ективные свойства самого права, его структуру, законо¬
мерности его существования и развития»2, в системе
уголовно-правовых санкций общественное бытие, иерар¬
хия ценностей преломляются сквозь призму «юридиче¬
ского бытия», закономерностей развития и функциониро¬
вания правовой материи. Кроме того, создание и разви¬
тие этой системы находится под непосредственным воз¬
действием карательной политики государства в каждый
данный исторический период, испытывает влияние отно¬
сительно временных факторов, например структуры и
динамики преступности в стране. -Наконец, право, буду¬
чи общим масштабом, равной мерой, примененной.к не¬
равным (отличающимся типовыми и индивидуальными
особенностями) людям, одинаково относится к защите
жизни, здоровья, неприкосновенности, достоинства и
многих других личностных ценностей независимо от от¬
носительной социальной ценности самой личности, вы¬
полняемых ею социальных ролей в обществе.
 В результате степень тяжести наказания, характер
(вид и-мера) санкций оказываются недостаточными для
иерархического построения системы ценностей, защища¬
емых уголовным правом и должных отразить многосту¬
пенчатость общественных отношений, «иерархию их цен¬
ности». В других отраслях права, как верно отмечает
И. Сабо, возможные основания для построения системы
юридически опосредованных ценностей еще менее опре¬
деленны (например, критерии для ценностной суборди¬
нации гражданско-правовых договоров). Действующее
право; следовательно, не содержит достаточного мате¬
риала для вывода о сравнительной значимости регулиру¬
емых (защищаемых) отношений. «Норма права не видит
всех измерений этих отношений и выступает как одно¬
мерное отражение разномерных отношений». Эту черту  *1 	См. Алексеев С. С. Объективное в праве. — «Правоведение»,
197)1, № 1, с. ШЗ; Орзих М. Ф. Объективное, субъективное, юриди¬
ческое. — «Правоведение», 1972, № 3, с. 95.
 * Алексеев С. С. Указ, соч., с. 118.
 101

права И. Сабо именует «социальной нечувствитель¬
ностью»1.
 Приведенные трудности в создании иерархии ценно¬
стей, включенных в сферу правового воздействия, не ЯВ¬
ЛЯЮТСЯ доказательством неразрешимости этой пробле¬
мы. Последовательное совершенствование социалистиче¬
ского права, познание и отражение в праве социальной
необходимости, определение потенциальных возможно¬
стей, предельности правового воздействия — таковы пу¬
ти решения этой задачи. Потребность ее практического
решения в настоящее время привела к попыткам созда¬
ния на основе указанной иерархии ценностей «шкалы
ценностей» личности. Исходя из этого, предлагаются ре¬
комендации правоохранительным органам, в частности
о возможности при расследовании уголовных дел по¬
жертвовать определенными ценностями во имя сохране¬
ния ценностей более высокой значимости2.
 Не останавливаясь специально на анализе предло¬
женной авторами шкалы ценностей и ее прикладного ха¬
рактера в области уголовного процесса, следует отметить
методологическую плодотворность попытки субордини¬
ровать ценности, с которыми приходится «работать» сле¬
дователю, прокурору, судье. И в этом отношении нельзя
согласиться с М. С. Строговичем, в принцип е-выступаю-
щим против этого «морального прейскуранта». Аргумен¬
тируя критическое отношение к позиции А. Р. Ратинова
и Ю. М. Зархина, автор приводит практические примеры
вторжения права в область жизненных интересов людей,
в частности арест привлеченного к уголовной ответствен¬
ности лица. Основанием для ареста является, по мнению
автора, закон, а не конкуренция ценностей — личная сво¬
бода, достоинство человека и интересы расследования
дела, установления истины3. Действительно, арест «про¬
изводится только в строгом соответствии с законом, на
точном основании закона». Но это не имеет отношения
к указанной конкуренции интересов. Правовая свобода
личности в данном случае не конкурирует с другими цен¬
ностями, а, напротив, гармонически с ними сочетается.
Правовая свобода предполагает возможность ограниче¬
ния фактической свободы человека, она обнаруживается  *1 Сабо И. Основы теории права, с. 75, 463—164.
 * См. Ратинов А., Зархин Ю. Следственная этика. — «Социали¬
стическая законность», 1970, № 10, с. 34—36.
 * См. Строгович М. С. Указ, соч., с. 94—95.
 102

в этих ограничениях, если они предусмотрены законом.
В интересах правовой свободы людей осуществляется и
расследование уголовных дел.
 Подобная неточность встречается и у авторов, кото¬
рые не занимаются аксиологическими аспектами права.
Так, В. А. Иванов понимает под неприкосновенностью
личности «'свободное, не зависящее от чьей-либо воли
состояние гражданина, при котором он может по своему
усмотрению реализовать принадлежащие ему права и ис¬
полнить возложенные на него обязанности», а далее ав¬
тор приводит примеры «правовых основ ограничения не¬
прикосновенности личности», «ущемления» свободы че¬
ловека— акты органов власти и управления. В. А. Па-
тюлин справедливо замечает, что такие рассуждения
неизбежно ведут к выводу о том, что правоохранитель¬
ные органы «только тем и занимаются, что ограничива¬
ют право неприкосновенности личности»1.
 Таким образом, принципиально критическое отноше¬
ние к проблеме «шкалирования» личностных ценностей
представляется необоснованным. Напротив, одной из
важных задач аксиологического анализа права являет¬
ся отражение в теории права объективно существующей
системы (в ее целостности, внутренней субординации и
упорядоченности) личностных ценностей, находящихся
в пределах воздействия права.
 Конечно, иерархическое построение системы ценнос¬
тей личности носит условный характер (особенно на сов¬
ременном этапе развития аксиологии). Обстоятельства
могут смещать социальные акценты на значимость цен¬
ностей или их отдельных сторон. Абсолютизация значе¬
ния определенных ценностей личности столь не опасна,
как смазывание различий в степени их значимости. Ие¬
рархия ценностей не должна вести к выводу о низшей
или высшей ценности для личности основных свойств пра.
вовой материи или отношению права с той же меркой к
отдельным сторонам жизни и деятельности человека. Ос¬
новные свойства права ценны для личности в их систем¬
 1 См. Патюлин В. А. Государство и личность в СССР, с. 165;
Горшенев А. П., Коркунов В. М. Конституционное право на непри¬
косновенность личности и его обеспечение в советском уголовном
процессе. — «Ученые записки Саратовского юридического институ¬
та», вып. XIX, '1970, с. 99; Иванов В. А. Гарантии прав личности в
сфере административного принуждения. — «Советское государство и
право», 1972, № 8, с. 55, 56.
 103

ном виде, в согласовании, взаимодействии, и личность для
права является высшей ценностью также в системе всех
ее качеств и их проявлений. Но если признать систем*
ность личности, ее качеств, их проявлений, то этой си¬
стемности должна соответствовать система потребностей
личности и их объективизация в интересах и ценностях.
Этот теоретический аргумент подкрепляется практиче¬
ской необходимостью создать операциональные опреде¬
ления места и значения личностных ценностей.
 Это тем более необходимо, что фактически каждый
человек создает в своем сознании определенную систему
собственных ценностей, а для практического работника
в области права эта система становится масштабом в
отношении других людей. По-разному, например, посту¬
пают правоохранительные органы, встречаясь с таким
сравнительно нередким явлением, когда по делам об
изнасиловании потерпевшая отказывается освидетель¬
ствоваться, ссылаясь на примирение с обвиняемым или
по другим основаниям. С одной стороны закон (ч. IV
ст. 27 УПК УССР) запрещает прекращать эти дела за
примирением потерпевшего с обвиняемым. С другой —
продолжение расследования по делу неминуемо должно
привести к психическому или физическому принуждению
потерпевшей, т. е. к дальнейшему нарушению ее непри¬
косновенности, ее свободы. Этого по существу требуют
и интересы установления истины iio делу, интересы спра¬
ведливости и правосудия. Но закон не предусматривает
принудительного освидетельствования потерпевших, и
потому дело должно быть прекращено за отсутствием
события или состава преступления (ст. 6 УПК УОСР).
 Однако это, во-первых, может не соответствовать
действительности, во-вторых, может вызвать жалобу об¬
виняемого, считающего себя оклеветанным. Бесперспе¬
ктивность возобновления следствия по приведенным ос¬
нованиям оставляет лишь* одно юридическое решение
вопроса— возбуждение уголовного дела против бывшей
потерпевшей по признакам ст. 125 (клевета) или ст. 177
(заведомо ложный донос) по УК УССР. При таком ре¬
шении вопроса будет достигнут оптимальный вариант
сочетания, сопоставления сравнительной оценки лично¬
стных ценностей, включенных в сферу правового воз¬
действия.
 6. 	Все многообразие сторон, элементов аксиологи¬
ческого содержания права имеет социализирующее для
 104

личности значение, способствует формированию нового
человека,, гармонически сочетающего духовное богатство,
моральную чистоту и физическое совершенство1. Право
включается в многогранный процесс очеловечивания че¬
ловека*  2.
 В системе коммунистического воспитания и формиро¬
вания личности ролевая позиция права и его ценность
определяются отношением личности к праву как форми¬
рующей, самоформируемой и формируемой.
 Формирующей личность является потому, что она
не только продукт определенных общественных отноше¬
ний (в том числе опосредованных правом), но и их функ¬
ция. Эти отношёния складываются в процессе деятель¬
ности личности, и потому «нормальным состоянием» че¬
ловека «является то, которое соответствует его сознанию
и должно быть создано им самим»3. Личность не являет¬
ся самостоятельной формирующей право силой, субъек¬
том правотворчества, ибо для. этого «надо быть властью
в государстве»4. Но развитие социализма ведет к посте¬
пенному включению в процессы правотворчества, право¬
применения, охраны правопорядка все большего коли¬
чества граждан, для которых право является не только
средством, но целью5. Формирование права, справедливо
отмечает С. С. Алексеев, «вообще сопряжено с выделе¬
нием в общественной жизни обособленных личностей»6.
 Неперсонифицированный, «обезличенный» характер
правотворчества как результат процесса социаль¬
ного формирования права не дает оснований для отри¬
цания, преуменьшения роли личности в этом процессе.
«Следы» участия отдельных людей в правообразовании
в конечном счете стираются. Но в процессе формирова¬
ния права человек занимает центральное место. Права
 ‘ Подробнее см. Stiller G. Die Rolle des Rechts de! der Formung
socialistischer Persönlichkeiten. — «Neue Justiz», 1971, № 9; Личность
в условиях социалистической демократии. — «Правоведение», 1974,
№ 2, с. 135.
 2 	См. Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории.
М., 11971. с. 11(65.
 * Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 510.
 4 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 32, с. 340.
 6 См. Невовски Н. Правого като средство и като цел в социа¬
листического общество.—«Годишник на Софийский университет.
Юридически факултет», т. LXIII, 1972, с. 39.
 * Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обще¬
стве, с. 61.
 105

А. 	Нашиц, утверждая, что анализ правоформирующих
факторов «должен идти от макросоциальных структур и
процессов к структурам и процессам микросоциальным
вплоть до человеческого фактора... должен охватывать
все многообразие и динамизм свойств и качеств челове*
ка»1. Следовательно, личность может рассматриваться
как правоформирующая сила, она занимает важное мес¬
то в процессах формирования права и правотворчества.
В этом смысле социалистическое право как фрагмент
общественной жизни, составная часть ее субъективной
стороны создается людьми в соответствии с их социаль¬
но-классовым сознанием, выраженным в государственной
воле рабочего класса или всего народа.
 Право формируется людьми не произвольно, а на ос¬
нове юридической мотивации — определяемого матери¬
альными условиями жизни осознания рабочим классом
(народом) необходимости правового опосредствования
данной области общественных отношений. Но демокра¬
тизм социалистического правотворчества позволяет на
определенных этапах исследования .абстрагироваться от
наиболее фундаментальных, первичных причин правооб-
разования, от объема властных полномочий субъектов
правотворчества И социальной роли, выполняемой каж¬
дой личностью. При этих условиях процесс формирова¬
ния права всегда детерминируется деятельностью людей
и степень адекватности отражения в индивидуальном
сознании общественной необходимости 1тредоП|ределяет
степень и эффективность участия человека в этом про¬
цессе.
 С другой стороны, правовое предписание, усвоенное
личностью, получает относительно самостоятельную
жизнь в ее духовном мире. Личность преломляет это
предписание сквозь призму своих знаний, эмоций, навы¬
ков, и в этом отношении _ право выступает не только
средством воздействия, регулирования, внешнего контро¬
ля, но действенным средством саморегуляции, зависящей
от внутренних свойств самой личности, стимулом ее са¬
моразвития. Это дает основание для характеристики лич¬
ности в Отношении права в качестве самоформируемой.
 Люди вообще, создавая, преобразуя действитель¬
ность, одновременно изменяются сами, и в этом отноше¬
нии каждая личность «представляет собой не только ор*
 1 	Нашиц А. Указ, соч., с. 55.
 106

гайизуемую, «о и организующую систему. Она в извест¬
ной степени сама строит мир своих мыслей, чувств, же¬
ланий и представлений»1. Социальная среда, включаю¬
щая правовые нормативы, связи, отношения, служит ма¬
териалом духовного мира .человека. Но этот материал
присваивается личностью избирательно (хотя эта изби¬
рательность тоже обусловлена многими субъективными
и объективными факторами). Личность свободно опре¬
деляет свое субъективное отношение к праву и к тре¬
буемому правом поведению. Конечно, осуществление
правовых предписаний предполагает возможность само¬
стоятельного выбора варианта поведения только в пре¬
делах той меры свободы, которая достигнута обществом
и закреплена в праве. Но при этом подчинение государ¬
ственной воле, выраженной в законе, не исключает сво¬
бодной оценки Справедливости, целесообразности, соци¬
альной и личностной ценности права, развития социаль¬
но-правовой активности личности в законопроектной,
правотворческой и правоприменительной деятельности.
 Личность является формируемой, испытывает форми¬
рующее воздействие права — в этом важнейшая сторона
личностно-ценностного подхода к праву. Право являетсй
средством воспитания и частью социальной среды,
.«внешних обстоятельств». А «от воспитания и внешних
обстоятельств зависит.., все развитие человека»1  2.
 Социалистическое право направлено на формирова¬
ние всесторонне и гармонически развитой личности,
обладающей всем совокупным богатством человеческих
потребностей, личности, нуждающейся «во всей полноте
человеческих проявлений жизни», личности, в которой
ее «собственное осуществление выступает как внутрен¬
няя необходимость»3. Право, таким образом, использует¬
ся государством — и в этом проявляется его гуманизм и
прогрессивность, — чтобы обеспечить правовыми сред¬
ствами формирование личности социалистического об¬
щества4.
 1 Сохань Л. В. Духовный прогресс личности и коммунизм. Киев,
«Наукова думка», )1966, с. 52.
 * Маркс К. к Энгельс Ф. Соч.. т. 2, с. 144.
 3 Маркс К- и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 596.
 4 В § 9 Кодекса законов о труде ГДР установлена обязанность
руководителя предприятия «так организовать работу и так руково¬
дить коллективом предприятия, чтобы трудящиеся решали свои за¬
дачи с максимальным экономическим эффектом и могли превратиться
 107

Право не только'юридически закрепляет социально-
экономическую основу и политическую программу все¬
стороннего развития личности, но, выражая в правовых
формах закономерности общественного развития и опыт,
общественную практику людей, выступает как социаль¬
ная память человечества, теоретическая форма знания,
научная и культурная ценность. Поэтому право являет¬
ся одним из способов освоения мира, средством духовно¬
го обогащения человека — развития его гносеологиче¬
ского потенциала, интеллекта, расширения духовного ми¬
ра, усвоения культурных богатств человечества,
превращения научных взглядов в убеждения.
 Право органически связано с социалистической мо¬
ралью. В принципах и нормах морали находят обоснова¬
ние правовые предписания, многие нравственные начала
закрепляются правом, а информация о сущности и
ценностях морали является функцией права. Поэто¬
му право занимает важное место в системе средств
нравственного воспитания личности, борьбы за ее мо¬
ральную чистоту,' за практическое осуществление в со¬
знании и деятельности человека морального кодекса
строителя коммунизма. Этим объясняется распростра¬
ненное в литературе мнение о единстве нравственно¬
правового воспитания человека, о прогрессивном хара¬
ктере принуждения в социалистическом праве и пред¬
ставления о том, что даже наиболее острые правовые
формы государственного реагирования на противоправ¬
ное поведение решают задачу не подавления, а «нрав¬
ственного восстановления» личности2. Это не означает,
что «основным для определения меры ответственности
является не то, что сделано субъектом,а что необходимо
для его ресоциализации»3.
 Ответственность, конечно, наступает за содеянное,
это прежде всего кара за совершенное преступление.
Но при избрании меры ответственности учитываются
воспитательные возможности данной меры в отношении
определенной личности.  1 2 3в социалистические личности с высоким уровнем образования и
культуры» (цит. по книге Г, Ханая «Социалистическое право и лич¬
ность», с(. 230).
 1 Jankowski Н. Pravo i moralność, s. 24.
 2 Stiller J. Указ, соч., S. 255; см. также Сахаров А. Б. Указ.
сюч>, а 3.
 3 Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность.
Изд-во ЛГУ, 1973, с. 55,
 108

Практическим проявлением этой стороны социализа-
торских потенций права является отсутствие такого вида
наказания, как пожизненное заключение в советской
правовой системе, признание его исключительной мерой,
применяемой в связи с помилованием при замене смерт¬
ной казни (в ВНР), постепенный отказ, от этого вида
наказания в других социалистических странах. Напри,
мер, новое уголовное законодательство СРР с 1969 года
полностью отказалось от пожизненной каторги, преду¬
смотрело возможность и широко регламентировало за¬
мену уголовного наказания административной и общест¬
венной ответственностью. Последовательно снижается
уровень назначения наказаний, связанных с изоляцией
от общества. В карательной практике советских судов
но борьбе с хищениями число лиц, осужденных к лише¬
нию свободы, с 1969 по 1971 год снизилось, а число ус¬
ловно осужденных увеличилось с 11% до 27,3%. В 1971
году в СССР условное осуждение с обязательным при¬
влечением осужденного к труду применено к 16,4% лиц,
осужденных за хищение. Около 3/< всех лиц, привлечен¬
ных к уголовной ответственности в ГДР, понесли нака¬
зание без лишения свободы (чаще всего—условное
осуждение) или привлечены к ответственности через об¬
щественные суды.
 Аналогичные показатели применения условного осу¬
ждения характерны и для других социалистических
стран.
 Право, способствуя всестороннему развитию личнос¬
ти, ее духовных и. нравственных сил, одновременно про¬
являет заботу о здоровье и физическом совершенстве
людей. Так, целью советского законодательства о здра¬
воохранении является обеспечение «гармонического
развития физических и духовных сил, здоровья, высоко¬
го уровня трудоспособности и долголетней активной жиз¬
ни граждан...» (ст. 1 Основ законодательства Союза
ССР и союзных республик о здравоохранении). Эти же
задачи выполняются и уголовно-правовыми нормами,
охраняющими жизнь и здоровье граждан, нормами тру¬
дового права, обеспечивающими охрану здоровья -тру¬
дящихся, безопасные условия труда, ликвидацию про-;
фессиональных заболеваний и производственного трав¬
матизма, комплексом специальных правовых актов,
регламентирующих организацию физической культуры
и спорта в стране.
 109

В социалистическом праве последовательно реали¬
зуется марксистско-ленинская идея всестороннего гар¬
монического развития личности. Законом предусматри¬
ваются меры, направленные на создание условий для
органического сочетания в человеке всех сторон разви¬
той личности (расширение границ свободного времени,
развитие общего и специального образования, полити¬
ческого просвещения, льготы обучающимся без отрыва
от производства и т.п.)
 7. 	Формирование личности включает в качестве сос¬
тавной части воспитание—направленное воздействие
на человека субъективного фактора1, сознательной дея¬
тельности людей и их организаций с целью формирова¬
ния качеств личности, устойчивых изменений в ее струк¬
туре1  2, привития навыков (умения) реализации личност¬
ных качеств в жизнедеятельности человека3.
 Исходя из этого и учитывая особенности правовоспи¬
тательной работы, необходимо критически проанализи¬
ровать некоторые выводы, характеризующие содержа¬
ние, субъект, непосредственный объект и цель правового
воспитания4.
 В юридической литературе правовое воспитание рас¬
сматривается в широком (любое воздействие среды,
включающей юридический элемент) и узком (целена¬
правленная деятельность людей) смыслах. Л. М. Корни¬
енко предлагает в первом случае говорить о социально-:
правовом воспитании, в другом—о правовом воспита¬
нии5. Но тогда правовое воспитание в широком смысле
 1 Нельзя согласиться с Н. А. Чечвной, утверждающей, что «вос¬
питательное воздействие отнюдь «е субъективный фактор» (см. Че-
чина Н. А. Воспитательная функция советского гражданского про¬
цессуального права. — Изд-во ЛГУ, .1972, с. 41).
 * См. Калинин М. И. О коммунистическом воспитании. М., По¬
литиздат, 1940, а 3—4.
 * См. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 42, с. 77. Следует заме¬
тить, что привитие навыков — специальная задача обучения, а не
воспитания. Но воспитательная работа, лишенная этих целей, будет
ограничена просветительством.
 4 	Л. В. Лазарев в системе правового воспитания выделяет со¬
держание, субъект, средства и объект (см. Лазарев Л. В. Местные
Советы и правовое воспитание граждан. «Советское государство и
право», 1973, № 8, с. 79).
 * См. Корниенко Л. М. Проблемы формирования правосознания
школьников. — Автореф. канд. дисс. М., 1974, с. 11—12. Критическое
отношение к подобным взглядам высказывалось в советской литера-
 110

включает объективные условия формирования личности.
В этом отношении характерным является определение
И. Ф. Рябко правового-воспитания как влияния на чело¬
века «всего уклада общественной жизни и идеологиче¬
ских факторов»1. Логически это неприемлемо потому,
что ведет к включению понятия большего объема в мень¬
ший. На практике это может привести к растворению
целенаправленной деятельности по организации право¬
воспитательной работы в явлениях по характеру разно¬
порядковых, включающих самостоятельные стороны, эле¬
менты среды человека (социально-экономические усло¬
вия, классовая структура, культурная преемственность
й т. д.).
 . Правовое воспитание — общая задача, стоящая «пе¬
ред государственным аппаратом, партийными, профсо¬
юзными, комсомольскими организациями*  1 2. Поэтому ог¬
раниченной представляется постановка этой задачи
только перед определенными субъектами — государством
(в качестве его функции) или перед организациями,
участвующими в осуществлении норм права3.
 Непосредственным объектом правового воспитания
является вся система структурообразующих качеств лич¬
ности на правовом уровне ее осуществования. По этому
вопросу наблюдаются достаточно отчетливо две крайние
позиции, требующие уточнения. С одной стороны, суже¬
нием действительного объекта правовоспитательной ра¬
боты является ограничение ого правовым сознанием.
Другой неточностью, юридизирующей процессы воспи¬
тания, является представление о направленности право¬
вого воспитания на все качества человека4. Этот вывод
 туре (см. подробнее: Проблемы методологии и методики правоведе¬
ния, о. 59—60).
 1 См. Рябко И. Ф. Правосознание и правовое воспитание масс.
Ростов-на-Дону, 1966, с. 135.
 2 Материалы XXIV съезда КПСС, с. 80.
 2 См. Голунский С. А. О творческой революционной роли социа¬
листического права в период развернутого строительства комму¬
низма.^— «Советское государство и право», 1961, № 10, с. 54;'Юри-
дичний словник, с. 588—589; ср. Михеева Л. М. Социально-психоло¬
гические элементы в правовом воспитании личности. — «Проблемы
государства и права на современном этапе», вып. III, М., ИГПАН
СССР, -1971, й 60.
 2 См. Третьяков Ф. Ф. Воспитательная роль советского права,
Ленинград, «Знание», 1966, с. 6; Айзенберг А. М. Правила социали¬
стического общежития советского общества. — Автореф. докт. дисс.
Харьков, 1970, с. <7. ;
 111

приемлем только при условии рассмотрения права в ка¬
честве «основного средства воспитания и совершенство¬
вания личности социалистического общества»1. Но, во-
первых, право как средство воспитания действует наря¬
ду с партийно-политическими, нравственными и другими
средствами, которые в общей системе коммунистическо¬
го воспитания не занимают подчиненного в отношении
права положения. Во-вторых, в отличие от этих средств
право имеет сравнительно ограниченную область воздей¬
ствия. Наконец, вряд ли вообще можно субординировать
средства воспитания и совершенствования личности без
учета выполняемой ею социальной роли, ее професси¬
ональных и других характеристик, безотносительно к
этапам ее социализации.
 На этих основаниях следует различать право как
юридическую действительность, юридическое бытие,
имеющее формирующее для личности, значение, и право
в системе коммунистического воспитания человека. В
последнем случае оно выступает как средство идеологи¬
ческого воздействия на личность. При определении ро¬
ли права в формировании личности, его ценности как
средства в системе коммунистического воспитания, при
создании научных основ правового воспитания и его си¬
стемы эти выводы приобретают практическое значение.
Это 'Можно проиллюстрировать на примере аксиологиче¬
ского обоснования уважения личностью закона социа¬
листического государства;
 Известно, что одной из важнейших задач социали¬
стического воспитания является превращение уважения
к праву, к закону в личное убеждение каждого человека.
Уважение к праву лежит в самой сути гражданского
воспитания. Но уважение к закону — это такое отноше¬
ние к правовым предписаниям, в котором практически,
в деятельности, мотивации поведения человека призна¬
ется личностная ценность закона.
 .Личность может быть законопослушной, сообразовы¬
вать свое поведение с требованиями закона в связи с
осознанием его исторической необходимости, общесоци¬
альной ценности. Однако уважение к закону как внут¬
ренняя установка личности, рационально-эмоциональное
отношение к его духу и букве формируется на основе
прнзнания ценности -закона для личности.
 1 Мальцев Г. В. Указ соч., с. 17—18
 112

В этом случае .не осуществляется проникновение в
сущность, природу юридических учреждений. Они не
соотносятся в познавательном процессе с другими объек-
тами одно- или разнотипного характера. Здесь проявля¬
ется типичное для ценностного подхода отношение субъ¬
екта к объекту, выражающееся в соотнесении объекте
«е с другим объектом, а с субъектом—личностью, ёе за¬
интересованностью этим объектом, ее потребностями в
нем.-Психика человека проявляет в этой ситуации спо¬
собность не. только отражать право, но и фиксировать
отношение человека к нему, значение закона для жИзнй
и деятельности. Ценностное видение закона, следова¬
тельно, имеет в этом отношении личностный смысл н
Вырабатывается не столько в процессе познания право¬
вой природы, юридического бытия, сколько в процессе
переживания, непосредственного реагирования человека
на правовые институты, в связи и на основе того, околь
они необходимы, полезны для него, для его'жизни, для
выполняемых им социальных ролей. Не случайно эта
сторона психических процессов человека обьгчно.связыва-
ется с эмоциональными механизмами человеческой пси¬
хики.
 В практике правового воспитании эти особенности
ценностного подхода к праву должны быть использова¬
ны не только при определении методов и форм право¬
воспитательной работы, но и при создании общей систе¬
мы правового воспитания, дифференцированной с уче¬
том типологических особенностей индивидуальных или
коллективных объектов (социально-демографических,
образовательных, профессиональных и т..п.) и последо¬
вательности развития (этапов) социализации личности.
В частности, эти особенности могут послужить предпо¬
сылкой решения одного из сложных и практически важ¬
ных . вопросов — о возрастных уровнях правовоспита¬
тельной работы.
 В целом воспитание (самовоспитание) человека на¬
чинается с первых его личностных проявлений, с началь¬
ных этапов его самовыражения, самоутверждения и
продолжается всю жизнь. Однако включение отдельных
видов воспитания (нравственного, трудового, правового
и т. д.), использование различных средств, преобладание
идеологических или психологических сторон в воспита¬
тельной работе зависит от уровня социализаций челове¬
ка. При этом стадии социализации — социального подра¬
 113

жания и приспособления, ориентации и способности к
ролевой избирательности, социальной зрелости—не при-,
вязаны «жестко» к возрастной эволюции. Это объясня¬
ется индивидуальными, групповыми, типологическими
особенностями людей, возможным несоответствием ‘(осо¬
бенно в условиях акселерации) между физическими,'пси¬
хическими и социальными «измерениями» человека.
Это затрудняет коррегирование правового воспитания с
возрастной эволюцией личности, отражающейся на ее
функциональных характеристиках. Но, с другой стороны,
сами эти характеристики получают достаточно опреде¬
ленное выражение, закрепленное в правовом регулиро¬
вании в виде «возрастных индексов права», устанавли¬
ваемых государством1. Формальная определенность пра¬
ва требует точного содержания этих индексов, несмотря
на их относительность при анализе реально выполняемых
социальных функций человека, действующего в право¬
вой сфере. Это противоречие объясняется свойствами
права. Оно постоянно возникает и существует, а его пре¬
одоление возможно на путях совершенствования законо¬
дательства и улучшения правового воспитания, направ¬
ленного на подготовку людей к реальному' выполнению
социально-правовых функций, основанных на их право¬
вом статусе.
 Личностная ценность права, таким образом, прояв¬
ляется прежде всего в его значимости для всего процес¬
са социализации личности, ее формирования и разви¬
тия, приобретения, совершенствования качеств, необхо¬
димых и достаточных для функционирования человека
в правовой сфере общественной жизни. Право является
самостоятельной ценностью для личности и регулирует,
коррегирует присвоение человеком неюридических цен¬
ностей социализма.
 Оно способствует созданию в пределах возможностей
юридических свойств, «условий, благоприятствующих
всестороннему развитию способностей и творческой ак¬
тивности советских людей, всех трудящихся»2.  * *1 См. Ананьев Б. Г. Некоторые вопросы изучения человека,—
«Человек и общество», вып. 1, изд-во Л ГУ, '1966, с. 179—180.
 * Материалы XXIV съезда КПСС, с. 41.
 114

Глава 4
 ПРАВО И ПРАВОВОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ
В СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
 1. Личностная ценность права органически связана,
социально обусловлена эффективностью правового воз¬
действия на личность.
 Методологической доминантой решения этой пробле¬
мы применительно к общественной жизни в целом и
индивидуальных форм общественного бытия является
соотношение объективного и субъективного в процессе
социального действия права. Это обосновано не только
эвристическими потребностями развития теории правово¬
го воздействия, но и практической необходимостью поз¬
нания и использования закономерностей возрастания в
развитом социалистическом обществе роли субъективного
фактора, качественным изменением его значения и, сле¬
довательно, соотношения с объективными условиями
общественного развития.
 Гносеологически и онтологически объективное и субъ¬
ективное одновременно относительны (зависимы от соци¬
альных связей, в которых они исследуются) и достаточно
определенны для того, чтобы быть методологической
основой решения научно-практических проблем. В этом
смысл ленинской идеи о том, что «различие субъектив¬
ного от объективного есть, но и оно имеет свои грани¬
цы» '. За пределами «...абсолютной необходимости и аб¬
солютной истинности этого относительного противопо¬
ставления...,— пишет В. И. Ленин применительно к соот¬
ношению материи и сознания, первичного и вторично¬
го,— ...оперировать с противоположностью материи и ду¬
ха, физического и психического, как с абсолютной про¬
тивоположностью, было бы громадной ошибкой»1  2.
 Поэтому обоснованным является вывод советских фи¬
лософов о подвижности граней между объективным и
субъективным. При этом определенность объективного
требует всегда, во-первых, представления о нем как не
зависящем от воли и сознания действующего субъекта,
 1 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 90.
 2 Там же, т. 18, с. 259.
 115

во-вторых, признания существования «абсолютно объек¬
тивной» (материальных условий жизни общества) в том
смысле, что это объективное может на определенных сту¬
пенях теоретического абстрагирования не приниматься в
расчет, но никогда не может рассматриваться в качест¬
ве субъективного. Это, однако, не дает основания огра¬
ничивать «объективно реальное» материальным произ¬
водством, и производственными отношениями*  *.
 Объективное шире материального производства, со¬
циально-экономических отношений. Его определяющим
признаком является независимость от действующего субъ¬
екта в данной социальной общности. Одновременно
субъективное не может быть сведено к идеологическим
явлениям (взглядам, идеям, представлениям). Субъектив¬
ное включает сознание, волю, основанную на них дея¬
тельность и результаты этой деятельности. Поэтому субъ¬
ективный фактор, обычно рассматриваемый как интел¬
лектуальная, морально-психологическая, политическая
деятельность, по содержанию совпадает с субъективным
(субъективной стороной), так как субъективный фак¬
тор — это не всякая активность, а связанная с сознанием
человека деятельность. С другой стороны, как верно от¬
мечает Б. А. Чагин, субъективный фактор — «не просто
сознание, цель, но это и действие, связанное с деятель¬
ностью сознания... Без соединения идей с действием, без
реализации их в практической деятельности людей нет
субъективного фактора» *.
 Исходя из этих соображений, можно представить
субъективный фактор как субъективное в динамическом
состоянии, субъективное как воздействующая на объек¬
тивное сила (factor — делающий, производящий, движу¬
щая сила процесса), т. е. в системе «объективное — субъ¬
ективное» субъективный фактор — средство воздействия
на объективное (явление, процесс).
 Социалистическое право, рассматриваемое пре¬
дельно широко, обще как «юридическое»,— это свойство,
 1 Си.: Полянская Г. А., С а п и р Р. Д. Соотношение объек¬
тивного и субъективного в праве.— «Советское государство н право»,
1969, № 6, с. 24. Ср.: Яковлев В. Ф. Объективное и субъективное
в методе правового регулирования.— «Правоведение», 1970, № 6, с. 56.
 * Ч а г и н Б. А, Субъективный фактор. М., «Мысль», 1968,
с. 33-34.
 116

выражающее качественную определенность правового
фрагмента общественной жизни, в макросоциальной си¬
стеме общества является субъективной стороной, а с уче¬
том его активной социальной роли — субъективным фак¬
тором. Объективным феноменом право в этих связях
выступает только гносеологически: как явление,.суще¬
ствующее вне и независимо от сознания познающего
субъекта, в качестве «социальной реальности» (С. Ф. Ке-
чекьян, Б. В. Шейндлин), «юридического бытия»
(И. Ё. Фарбер), «объективной реальности» (А. А. Тилле,
Д. А. Керимов), «специфической объективной реально¬
сти» (С. С. Алексеев). Этим исчерпывается объектив¬
ность права. Предложенный С. С. Алексеевым и под¬
держанный И. Е. Фарбером второй аспект объективного
в праве — «то, что в его содержании обусловлено эконо¬
мическим базисом, общественным бытием, потребностя¬
ми общественного развития»*  1 вызывает сомнение.
 Действительно, правовые явления «коренятся в
материальных жизненных отношениях», являются их
«юридическим выражением»2. Но это не означает, что
содержание права «дано материальными отношениями»
(С. С. Алексеев). Скорее можно сказать, что это содер¬
жание задано материальными отношениями. Между пра¬
вом и этими отношениями нет, как известно, «жесткой»
детерминации, зеркального отражения, они связаны соз¬
нательно-волевой деятельностью людей — правотворчест¬
вом *. В зависимости от уровня сознания, осознания пот¬
ребностей общественного развития законодатель более
или менее точно отражает эти потребности, осуществляет
заданную материальными отношениями программу.
 Определение опорных точек, пределов, в которых
действуют внутренние закономерности развития право¬
вой материи, важно методологически (для выделения
предмета и объекта правоведения) и практически (для
выявления потенциальных возможностей воздействия
права на определенные области общественной жизни).
Такими крайними точками являются, с одной стороны,
правотворческий процесс, на «входах» которого стоит
 Алексеев С. С. Объективное в праве.— «Правоведение», 1971,
№ 1, с. 113; Фарбер И. Е. К вопросу об объективном в пра¬
ве.— «Правоведение», 1971, № 5, с. 102.
 1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 6.
 э 	Ср.: Маркс К. н Энгельс Ф. Соч., т. 37, а 418.
 117

социальный процесс формирования права, с другой сто¬
роны — правовая деятельность субъектов права, на «вы¬
ходах» которой находятся социальные последствия дей¬
ствия права.
 Закономерности «входных» и «выходных» явлений,
процессов (общесоциальные, неюридические закономер¬
ности), не управляя непосредственно правом, органиче¬
ски включаются во внутренние закономерности развития
н функционирования права в виде юридической модифи¬
кации общих социальных закономерностей. Преодоление
пределов юридического, выход правоведения за опорные
точки анализа юридических явлений неизбежно ведет к
изменению плоскости, уровня исследования и к «распро¬
странению» действия определенных закономерностей на
явления другого уровня. В результате возникает опас¬
ность абсолютизации значения общесоциологического
анализа в государственно-правовой сфере (юридической
действительности) или юридизации неправовых по своей
природе областей общественной жизни (фактическая
действительность).
 Думается, что такая опасность реальна, если усмат¬
ривать объективность права в его обусловленности со¬
держанием экономического базиса (С. С. Алексеев), в
отражении правовой системой.общественных отношений,
а социальную ценность права, его социальное назначение
видеть «в предоставлении социальных благ» (И. Е. Фар-
бер). В этом случае право рассматривается онтологиче¬
ски и аксиологически вне пределов «чисто» правовой
сферы, в общей социальной системе. И здесь право вы¬
ступает только как субъективное, как субъективный фак¬
тор, форма общественных отношений. Право, используя
термин И. Е. Фарбера, в этих связях играет «роль толь¬
ко формы фактических отношений».
 Такой вывод не принижает роль права в социалисти¬
ческом обществе, не влечет «несколько пренебрежитель¬
ное отношение к правоведению», встречающееся в дру¬
гих общественных науках1. Подобное отношение объяс¬
няется не ограничением функций и роли права в обще¬
стве субъективным, а, во-первых, стремлением применить
критерии точности, социальной полезности, эффек¬
тивности, существующие в естественных, технических,
 ‘Алексеев С. С. Объективное в праве, с. 117.
 118

экономических и других науках, к правоведению. Во-вто¬
рых, это может быть объяснено распространенным отно¬
шением к формально-нормативной стороне права как
к недостатку правовых реалий, отождествлением субъ¬
ективности с субъективизмом, волюнтаризмом, а фор¬
мальности права —с формализмом.
 В действительности же определение значения и роли
юридичеоко1ГО свойствами и функциями субъективного не
только не принижает, но повышает авторитет права и,
соответственно, юридической науки в социалистическом
обществе. Условия развитого социализма, зрелые соци¬
ально-экономические отношения, характеризующие объ¬
ективное на современном этапе социалистического
развития, закономерно выдвигают на передний план
субъективный фактор, придают ему практически решаю¬
щее значение. В. И. Приписное верно включает в механизм
действия общественных законов субъективное, отмечая
его роль в осуществлении потенциальных возможностей
социализма: «субъективный фактор — это и есть та сила,
которая возможное превращает в действительное»'.
 Субъективное, включая юридическое, ценно, следо¬
вательно, не только способностью отражать объективное.
В определенных условиях (созревания объективного)
главная социальная ценность субъективного состоит в ор¬
ганизующем, упорядочивающем его воздействии на объек*
тивное, в осуществлении его структурными элементами
функций субъективного фактора.
 Социалистическое право активно воздействует на
все стороны жизни общества, включая самые глубинные
базисные отношения. В этом смысле «экономика почти
никогда не торжествует сама собою, о ней никогда нель¬
зя сказать: fara da se. Нет, никогда, не da se, а всегда
только через посредство надстройки, всегда только через
посредство известных политических учреждений» 2. Право
не только отражает сложившийся порядок обществен¬
ных отношений, не только оказывает воздействие на от¬
ношения, складывающиеся в сфере надстройки. Регу¬
лируя поведение людей, оно «воздействует на их волю и
тем самым оказывает воздействие на производственные  11 Приписное В. И. Проблема субъективного фактора в ис¬
торическом материализме. Душанбе, 1966, с. 69.
 1 Плеханов Г. В. Избранные философские произведения,
т. 2. М., Госполитиздат, 1956, с. 216.
 119

отношения». «Право является формой выражения эко¬
номических отношений»,— пишет С. Н. Братусь. В нем
«закрепляется то поведение, которое является необходи¬
мым моментом существования и развития господствую¬
щих в данном обществе производственных отношений»
Это не означает, что в современных условиях сами эти
отношения являются не только объективными, но «всег¬
да вместе с тем и волевыми» 1 * 3. Производственные отно¬
шения — область «абсолютно объективного», но их мно¬
гомерность, структурная сложность допускают вычлене¬
ние отдельных сторон, «слоев», в которых присутствует
волевой момент. Следовательно, относительно самостоя¬
тельный потенциал права во взаимодействии с обществом
всегда предполагает возможность правового воздействия
на жизнь социалистического общества, общественные от¬
ношения посредством регулирования поведенческих ак¬
тов людей, из которых складываются общественные отно¬
шения.
 Право закрепляет н юридически оформляет сложив¬
шиеся общественные отношения, способствует развитию
новых отношений, обеспечивает правовыми средствами
осуществление требований объективных закономерностей
коммунистического строительства, «...движение общества
по заданному курсу»3. В современных условиях возра¬
стания роли субъективного фактора и средств социаль¬
ного управления социалистического общества право
«становится орудием и инструментом полных и всеоб¬
щих изменений»4. Оно практически способно функциони¬
ровать как действенное средство государственной поли¬
тики, направленной на качественное изменение социаль¬
но-политических и экономических характеристик обще¬
ства и его личностной структуры.
 1 Братусь С. Н. Имущественные и организационные отноше¬
ния и их правовое регулирование в СССР.— В сб.: Вопросы общей-
теории советского права. М., Госюриздат, 1960, с. 71, 79. См. также:
Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в социалисти¬
ческом государстве. М., «Юридическая литература», 1966, с. 55;
Явич Л. С. Право и общественные отношения. М., «Юридическая
литеоатура», 1971, с. 17.
 1 Миколенко Я. Ф. Право и формы его проявления.— «Со¬
ветское государство и право», 1965, № 7, с. 50.
 *Брежнев Л. И. Ленинским курсом, т. 3. М., Политиздат,.
1972, с. 48.
 4 	Подгурецкий А. Очерк социологии права. М., «Прогресс»,
1974, с. 64.
 120

2. Индивидуальные формы общественного бытия, лич¬
ности, в деятельности которых наиболее непосредствен*  *
но реализуется содержание права, находятся в центре
всех процессов правового воздействия. Применительно к
личности прежде всего должны решаться вопросы пре¬
дельных возможностей воздействия права, форм и мето¬
дов правового воздействия.
 Формирование, развитие, совершенствование и функ¬
ционирование человека происходит в процессе взаимо¬
действия личности, социальных общностей людей с об¬
щественными и природными условиями их существования
(производство, социальные отношения, идеология, си¬
стема воспитания и образования, государственно-право¬
вые институты, природа и т. д.). Являясь органической
частью социального цельного, личность испытывает воз¬
действие различных объективных и субъективных факто¬
ров. Вычленение субъективного в этом процесе и опреде¬
ление роли права в системе субъективных факторов воз¬
действия на личность обосновано известным марксист¬
ским положением о том, что «социальный, политический,
духовный процессы жизни вообще» обусловлены эконо¬
мическим строем общества и одновременно оказывают
влияние друг на друга и на экономические отношения *.
 Действительно, определенная историческая ступень
развития производства, обмена, потребления обуславли¬
вает соответствующий общественный строй и его офи-.
циальное выражение — политическую и правовую орга¬
низацию общества. Материальные отношения людей, свя¬
занные с производством, обменом, потреблением, обра¬
зуют основу всех иных отношений, являясь исторически
необходимыми формами, в которых осуществляется чело¬
веческая деятельность. Эта закономерность, диалектика
социальных связей универсальна в общесоциологическом,
историческом смысле (развития человечества, его исто¬
рии, общественно-экономических формаций, эпох) и при¬
менительно к онтогенезу и филогенезу личности, так как
«история» не есть какая-то особая личность, которая
пользуется человеком как средством для достижения
своих целей. История — не что иное, как деятельность
преследующего свои цели человека» *.
 1Маркс К. в Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 7.
 * Тан же, т. 2, с. 102.
 121

Поэтому сущность личности — не «внутренняя, немая
всеобщность», а историческая и конкретно-социальная
«совокупность всех общественных отношений»1. Это
объясняется тем, что личность — не только продукт оп¬
ределенных общественных отношений, но и их функция,
эти отношения складываются в процессе деятельности
личности, возникают, изменяются, прекращаются в ре¬
зультате этой деятельности. «...Исследуя действительные
общественные отношения и их действительное разви¬
тие,— писал В. И. Ленин,— я исследую именно продукт
деятельности живых личностей»2.
 Личность таким образом выступает как объект и
субъект в системе общественных отношений. С одной сто¬
роны, она присваивает свою социальную сущность*, по¬
лучая общественно и личностно ценностную информацию
из естественной и социальной среды, с другой — это прис¬
воение осуществляется на основе активного участия в
деятельности социалистического общества, своего класса,
своей микросреды (семья, школа, трудовой коллектив и
т. п.). В этом суть самодвижения, саморазвития лич¬
ности, которое выступает как ее внутреннее качество по
отношению к внешним воздействиям на неё.
 Субъектная, деятельная сторона личности обусловле¬
на ее биосоциальной природой, предполагающей возмож¬
ность действия внешних причинно-следственных связей
(воздействия) через внутренние условия индивида. Это
один из основных методологических выводов марк¬
систской социальной психологии, сформулированный
 С. 	Л. Рубинштейном: воздействие одного явления на дру¬
гое зависит не только от характера самого воздействия, но
и от природы объекта воздействия, «эффект воздействия
одного явления на другое опосредствуется природой пос¬
леднего»4. К этим внутренним условиям обычно отно¬
сят в общем смысле состояние субъекта, «строй мыслей
и чувств», а более конкретно — особенности высшей нерв¬
ной деятельности, ее специфические закономерности.
 •Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 3.
 * Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 427.
 * См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений.
М., Госполитиздат, 1956, с. 591.
 4 Рубинштейн С. Л. Принцип детерминизма и психологиче¬
ская теория мышления.—В кн.: Психологическая наука в СССР. Под
ред. Б. Г. Ананьева и др., т. 1. М., Изд-во АПН РСФСР, 1959, с. 315.
 122

потребности и установки человека, чувства и способности,
навыки, привычки, знания, отражающие индивидуальный
опыт и усвоенный человеком опыт человечества.
 Под влиянием этих условий формируется восприимчи¬
вость личности к внешним воздействиям, сознательная
(или подсознательная) избирательность по отношению к
ним и выбору варианта реагирования на эти воздействия.
Поэтому «человека нельзя «сделать», «произвести», «вы¬
лепить», как вещь, как продукт, как пассивный результат
воздействия извне,— но можно только обусловить его
включение в деятельность, вызвать его собственную ак¬
тивность и исключительно через механизм этой его соб¬
ственной— совместимой с другими людьми — деятель¬
ности он сформируется»1.
 Возможности этой «собственной» активности, деятель¬
ности, избирательного отношения к внешним воздействи¬
ям заключены в психике человека, отражающей объек¬
тивные условия через систему психических состояний,
свойств, оценок. Психическое отражение действитель¬
ности, реакция на воздействующие факторы при этом не
являются однозначными, а зависят от мировоззрения
личности, ее социального опыта и других социальных и
биологических качеств. Качественная характеристика
структуры личности определяет степень точности отра¬
жения объективной действительности в сознании чело¬
века, действительность различно проецируется в созна¬
нии, в мыслительном процессе (И. М. Сеченов называл
его «встречей» человека с действительностью), а лич¬
ность может воспринимать действительность не только
адекватно, но и неточно, неполно, ошибочно.
 Гарантией верного отражения действительности, пре¬
ломления общественных условий жизни в состояниях,
свойствах индивида является эффективное на него воз¬
действие путем различных средств, в том числе правовых.
XXV съезд КПСС, отметив постоянную заботу партии о
воспитании коммунистической сознательности, подчерк¬
нул, что с отклонениями в сознании и поведении людей от
 1 Батищев Г. С. Деятельная сущность человека как философ¬
ский принцип. — В сб.: Человек в социалистическом и буржуазном
обществе. Материалы симпозиума. Вып. 1. М., Изд-во Ин-та фило¬
софии АН СССР, 1966, с. 254, Ср.: К а р п е ц И. И., Ратинов А. Р.
Правосознание и причины преступности.— «Советское государство
и право», 1968, № 12, с. 48.
 123

социальных норм социализма следует бороться всеми
средствами, включая «силу закона»
 В овязи с этим обращают внимание встречающиеся
в литературе недостаточно четкие представления о ме¬
ханизмах воздействия на личность, роли объективных
факторов, субъективного воздействия, внутренних усло¬
вий восприятия содержания воздействия личностью. С
Одной стороны, это — преувеличение автономности лич¬
ности, ее саморазвития, самовоспитания, и, следователь¬
но, определенное принижение значения формирующего
воздействия иа личность факторов, имеющих субъектив¬
ную природу.
 Естественно, личность, являясь самоуправляемой
(функциональной) системой, содержит в себе внутренний
источник самодвижения, инициативное начало, воз¬
можность свободного выбора формируемых личностных
качеств и вариантов деятельности. Эта «независимость»
от других взаимодействующих систем имеет тенденцию
к росту, к автономности функционирования, определяемо¬
го (в отличие от физических, нефункциональных систем)
внутренними законами развития личности. Но эта незави¬
симость, автономность относительны уже в силу того,
что внутренние законы личности в конечном счете детер¬
минируются процессами адаптации к среде и одновремен¬
но происходящим адаптированием среды, преобразо¬
ванием внешнего мира и самих себя в соответствии с
объективными закономерностями, потребностями общест¬
венного и личностного развития. Личность не только
замкнутая, самоуправляемая система, но и открытая
внешнему воздействию, способная воспринимать и перера¬
батывать в сознании содержание этого воздействия.
 Другой крайностью является представление о лично¬
сти, жестко детерминированной общественными усло¬
виями ее жизнедеятельности. «С самого детства,— пишет
П. Гаскар,— мы обязаны изучать код, к которому после
 Жисоединятся другие коды, излагающие правила жизни.
 ы оказываемся всегда «закодированными». Все наши
слова и жесты предопределены. Никаких импровизаций,
никакой свободы. Человек находится в рабстве условно¬
стей»2. П. П. Маслов, признавая гиперболичность этих  * *1 См.: Материалы XXV съезда КПСС, с. 78.
 * Цит. по кн.: Маслов П. П. Статистика в социологии. М.,
«Статистика», 1971, с. 175.
 124

высказываний, все же считает, что суть подмечена пра-
вильно. Вряд ли можно с этим согласиться, так как при¬
веденные рассуждения П. Гаскара отражают механисти¬
ческую, вульгарно-материалистическую позицию.
 Нельзя принять даже «условно» (как оговаривается
автор) также и мнение А. М. Яковлева о том, что «лич¬
ность начинается там и тогда, когда структура социаль¬
ной среды усвоена индивидуумом, стала структурной
частью его личности. Чем более четка, ясна и последова¬
тельна такая структура, тем «цельнее» личность, тем
яснее и определенней ее поведение, тем более оно «пред¬
сказуемо» * *. Действительно, с позиции «удобства» инди¬
видуального прогнозирования поведения такой условный
допуск заманчив, но теоретически он не обоснован, ведет
к крайней формализации самого понятия личности, прак¬
тически нереален. Если личность «начинается» с усвоения
среды, ее интериоризации, то до и вне этого условия лич¬
ности нет. Т. М. Даутов вообще признает личностью толь¬
ко того человека, «в котором наиболее полно представ¬
лено общественно-целое»2. При таком подходе правона¬
рушитель, преступник, вообще человек с низким уровнем
сознательности, неадекватно представляющий социаль¬
ную среду и соответственно искаженно преломляющий
ее в механизмах детерминации поведения, личностью не
может быть признан. Вряд ли авторы приведенных рас-
суждений имели в виду подобные выводы.
 Личность относится к Системным феноменам такого
рода, специфика которых определяется «прежде всего
внутренней природой образующих ее компонентов, харак¬
тером их внутреннего взаимодействия. Без этого система
не была бы тем, чем она является. Внешние воздейст¬
вия всегда преломляются через внутренние свойства си¬
стемы, через присущие ей внутренние противоречия» 3.
 В социально-правовом аспекте это означает прежде
всего то, что неперсонифицированный, «обезличенный»
характер правотворчества как результат процесса со¬
циального формирования права и социально-правовой
 'Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М.,
«Юридическая литература», 1971, с. 37.
 * Даутов Т. М. Личность как социологическая проблема.
Алма-Ата, 1970, с. 118.
 * Афанасьев В. Г. О системном подходе в социальном
познании, с. 109.
 125

программы функционирования и развития личности не
дает оснований для отрицания, преуменьшения ее роли
в этом процессе. «Следы» участия отдельных людей в
правообразовании в конечном счете стираются. Но в
процессе формирования права человек занимает цент¬
ральное место. Анализ правоформирующих факторов, пи¬
сала А. Нашиц, «должен идти от макросоциальных струк¬
тур и процессов к структурам и процессам микросоциаль-
ным вплоть до человеческого фактора... должен охваты¬
вать все многообразие и динамизм свойств и качеств
человека...» *. Демократизм социалистического право¬
творчества позволяет на определенных этапах исследова¬
ния абстрагироваться от наиболее фундаментальных, пер¬
вичных причин правообразования, от объема властных
полномочий субъекта правотворчества и социальной роли,
выполняемой личностью в процессе правообразования.
При этих условиях процесс формирования права всегда
детерминируется деятельностью людей, и степень точно¬
сти отражения в индивидуальном сознании общественной
необходимости предопределяет степень и эффективность
участия человека в этом процессе. Правотворчество, вер¬
но отмечает Д. А. Керимов, десубъективизируется в ре¬
зультатах правотворческой, субъективной по характеру,
деятельности — в правовых нормах. Но оно вновь субъ-
ективизируется в процессе реализации права2.
 Правовое предписание, усвоенное личностью, полу¬
чает относительно самостоятельную, «новую» жизнь в
духовном мире личности, которая преломляет это предпи¬
сание сквозь призму своих знаний, эмоций, навыков. В
этом смысле право выступает не только средством воз¬
действия, регулирования и внешнего контроля, но и дей¬
ственным средством саморегуляции, зависящей от «внут¬
ренних свойств системы» (личности), стимулом ее само¬
развития.
 Таким образом, преувеличение роли и значения раз¬
личных сторон механизмов воздействия на личность, аб¬
солютизация общественной среды, направленного воз¬
действия в жизнедеятельности личности, признание ее,
выражаясь языком Дж. Локка, tabula rasa (чистой до¬
ской), на которой можно писать все, что угодно, или
 1 Нашиц А. Правотворчество. М., «Прогресс», 1974, с. 55.
 * Си.: Право, правосознание, мировоззрение,—«Вопросы фило¬
софии», 1975, № 12, с. 148.
 126

абсолютизация неооциальных характеристик человека,
его деятельной сущности, саморазвития его субъектив¬
ности противоречат диалектико-материалистическому
принципу детерминизма.
 В действительности формирование и функциониро¬
вание личности происходит под воздействием (1) генети¬
ческой программы, обусловленной филогенезом (видовым
развитием) человечества (наследственность), (2) соци¬
альной программы, синтезирующей социальный опыт
человечества (результат «социального наследования», по
выражению Н. П. Дубинина), (3) социального опыта
личности, складывающегося в процессе жизнедеятель¬
ности человека (егоонтогенеза), (4) среды (социальная и
природная обстановка жизни человека, его макро- и мик¬
роокружение), включающей случайности исторического
и индивидуального характера, которые создают «шумы»
неопределенности, затрудняют познание закономерного,
(5) системы средств направленного воздействия. Эти де¬
терминанты личностных проявлений в теоретическом от¬
ношении представляют единую систему, каждое звено
которой влияет прямо или опосредовано не только на
последующее, но и на предыдущее, в определенных нап¬
равлениях детерминирующее другие звенья. Практи¬
чески, несмотря на разнопорядковость всех этих влияю¬
щих на личность факторов, они действуют на нее систем¬
но, суммарно, в определенном смысле субординировано
и потому личность, в конечном счете, представляется
общей мерой полученного генотипа, присвоенного обще¬
человеческого и индивидуального социального опыта,
субъективированной среды и содержания сознательных,
субъективных, направленных средств воздействия.
 Внешние объективные обстоятельства существования
человека в этом взаимодействии предстают перед ним в
обобщенном, «опредмеченном» виде—в материальной и
духовной культуре человечества. Все это воспринимается,
перерабатывается, избирательно присваивается челове¬
ком, субъективизируется. И в этом смысле внешние объ¬
ективные обстоятельства существования человека оказы¬
вают на него ненаправленное воздействие. Одновремен¬
но действуют внешние субъективные (сознательные) фак¬
торы, канализирующие объективные обстоятельства
жизни человека, преобразующие их в определенные идео¬
логические формы путем специальных средств направ¬
 127

ленного воздействия. Эти средства способны не только
изменить, преформировать содержание внешних объек¬
тивных реалий, но и определить способ включения чело¬
века в общественную жизнь, характер его взаимодейст¬
вия с природой, обществом, микросредой его жизнедея¬
тельности.
 Марксизм, как идеология и идеологическая основа
.направленного воздействия на личность, оставаясь клас¬
совым пролетарско-социалистическим отображением дей¬
ствительности, в отлнчие от иных идеологических систем
не извращает и не игнорирует историческую действитель¬
ность. Идеологические «изменения» действительности
обуславливаются необходимостью выявления в процессе
отражения закономерного, прогрессивного и перспектив¬
ного в развитии общества и человека.
 В условиях социализма направленное (идеологическое
по природе) воздействие впервые в истории осуществля¬
ется всеми социально-политическими институтами с еди¬
ной целью и характеризуется широким, по существу
всеобъемлющим охватом населения и интенсивностью
влияния на все стороны жизни человека. Используемые
при этом средства направленно воздействуют на личность
с целью формирования ее определенных качеств, нейтра¬
лизации или вытеснения некоторых ее свойств, управле¬
ния деятельностью личности в соответствии с программой
субъекта воздействия. Проблема заключается в опреде¬
лении роли, значения каждого из средств направленного
воздействия, выявления потенций влияния при помощи
этих средств на личность (отдельные ее свойства), содер¬
жания видов и механизмов направленного воздействия.
 Социалистическое право—важнейшее средство реа¬
лизации воли государства1, «организованное средство
воздействия со стороны государства»2, а правовое воз¬
действие — вид направленного воздействия. В рассмат¬
риваемом (личностном) аспекте право соотносится с пра¬
вовым воздействием и личностью, как содержание со
средством и целью. Право заключает в себе социально¬
правовую программу поведения, деятельности личности,
выраженную в нормативных суждениях о должном, воз-  * ** См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 32, с. 340; т. 43, с. 62;
т. 45, с. 308-309.
 * С т у ч к а П. И. За единый фронт.— «Советское государство
н революция права», 1931, № 1, с. 49.
 128

можиом, запретном. Специфика этих суждений, норма¬
тивной композиции закона дает возможность выяснить
не только содержание программы, но и средства осуще¬
ствления, систему, механизм правового воздействия.
 Правовое воздействие преобразует форму выраже¬
ния правовой программы (обеспечивает конкретизацию
и осуществление нормативных предписаний), но пол¬
ностью сохраняет ее содержание, используя его, во-пер¬
вых, как социальную информацию об обобщенном в
праве опыте человеческой деятельности, приспособлен¬
ную для передачи (коммуникации) от субъекта воздей¬
ствия к объекту (личности), во-вторых, как типовой
образец, норму поведения, в пределах которой на осно¬
ве собственной ценностной ориентации личность выби¬
рает вариант поведения.
 При этом общая социологическая закономерность
коммунистической формации, заключающаяся в после¬
довательном повышении значения субъективного' фак¬
тора, полностью действует в юридической области. Роль
права в качестве средства управляющего воздействия
на личность в условиях развитого социализма возра¬
стает, преобладающее значение получают организующе-
нормативные элементы (в сравнении с охранительно¬
карательными). Наряду с расширением прав и свобод
человека на более высокий уровень поднимаются про;
цессы сочетания правообеспечивающих мер с матери¬
альными гарантиями прав и свобод личности. Ярким
примером в этом отношении является Конституция
СССР, в которой, наряду с .установлением полноты
прав и свобод личности, закрепляется необходимость
их последовательного расширения (ст. 39). В результа¬
те каждый советский человек получает «...возможность
выбрать жизненный путь соответственно своему призва¬
нию и способностям, быть полезным Отчизне, своему
народу»1. Одновременно сознательная деятельность на
благо народа, социоцентристская ориентация человека
способствует развитию человеческих качеств, самовы¬
ражению человека.
 3. 	Потенциал воздействия права на личность нахо¬
дится в прямой зависимости от степени точности опре-
 •Брежнев Л. И. Великий Октябрь я прогресс человечества,
с. 8. ‘
 129

деления сферы н пределов правового воздействия, от
«проникающей» (Е. П. Шикни) способности права в от¬
ношении личности и «правосвободного пространства»
(В. В. Лазарев), личностных свойств и проявлений, на¬
ходящихся вне пределов воздействия права. Сфера пра¬
вового воздействия включает все то, что опосредовано
действующим законодательством. Пределы правового
воздействия определяются и тем, что объективно нужда¬
ется в таком опосредовании. В. А. Чефранов называет
эту область общественных отношений «потенциальными
правовыми отношениями»'. Содержание (объем) сферы
правового воздействия устанавливается правотворчески¬
ми органами. Предельность возможностей воздействия
права на личность определена объективными критерия¬
ми — социальной необходимостью (закономерностями
общественного развития), внутренними закономерностя¬
ми права, свойствами объекта правового воздействия —
личности, зависимостями и связями между субъектом
и объектом воздействия права. Законодатель непроиз¬
вольно устанавливает сферы воздействия, а в соответ¬
ствии с необходимо (закономерно) определенной пре¬
дельностью воздействия права. Правовые явления «коре¬
нятся в материальных жизненных отношениях», служат
их юридическим выражением, а «точка зрения законо¬
дателя есть точка зрения необходимости» и в этом
смысле «законодательная власть не создает закона,—
она лишь открывает и формулирует его» 2. Законодатель
в зависимости от уровня сознания, осознания необходи¬
мости более или менее точно отражает ее в действующем
праве. Этим объясняется несовпадение сферы и пределов
правового воздействия на личность. Совершенствование
законодательства, в частности, направлено на обеспече¬
ние этого соответствия, приведение юридических норм
«в соответствие с новым уровнем, достигнутым нашим  11 Си.: Лазарев В. В. Пробелы в праве. Казань, Изд-во Ка¬
зан. ун-та, 1969, с. 72—75; Лазарев е. В. Сфера и пределы
правового регулирования.— «Советское государство и право», 1970,
№ 11, с. 39—41; 111 и кин Е. П. Факторы, определяющие эффектив¬
ность норм права.— «Советское государство и право», 1973, № 5,
с. 104; Чефранов В. А. Правовое сознание как разновидность
социального отражения. Киев, «Вища школа», 1976, с. 18.
 * Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 6; т. 1, с. 164,
285
 130

обществом» \ его общесоциальным и личностным бы¬
тием.
 Руководствуясь задачами, стоящими перед государ¬
ством, зафиксированными в программных документах
правящих партий и конституционном законодательстве
социалистических стран, классово-политической заинте¬
ресованностью и социальной целесообразностью, госу¬
дарство вырабатывает научно обоснованную политику в
области правотворчества, определяет сферу правового
воздействия в объективно существующих, при данных
исторических условиях, его пределах. Однако, как верно
указывает А. Нашиц, «реальное основание, а стало быть,
критерии и пределы правового регулирования поведения
людей в рамках различных видов частных отношений и
ситуаций бытия» объясняются не только волей «социаль¬
ных сил, держащих в своих руках рычаги государствен¬
ного управления». В числе правообразующих факторов,
обуславливающих эти «критерии и пределы», автор вы¬
деляет «человеческий фактор» — человека, взятого «в
его сегодняшнем бытии и динамизме этого бытия...»3.
 Законодатель, следовательно, «связан» определенны¬
ми ограничениями в выборе объектов правового воздей¬
ствия, объема деятельности людей, урегулированного
правом. Невозможно, например, урегулировать потреб¬
ности людей. Право не может непосредственно подчи¬
нить своим нормативным предписаниям (урегулировать)
потребность человека как «состояние психического орга¬
низма» 3. Но, регулируя образ жизни, труда, быта чело¬
века, средства и пути удовлетворения потребностей, оно
способно воздействовать иа возникновение новых потреб¬
ностей, развитие всей системы человеческих потребно¬
стей. Равно юридическая ответственность личности не
может быть обоснована оценкой потребностей человека
или их удовлетворением. Юридической оценке подлежит
не потребность, а выбор способов, средств их удовлетво¬
рения. Единственным ограничением пределов правового
воздействия в этих случаях являются те социальные
возможности, которые общество на данном этапе его  * ** Материалы XXV съезда КПСС, с. 82.
 * Нашиц А. Правотворчество, с. 37, 54—55.
 а Узнадзе Д. Н. Экспериментальные основы психологии
установки.— В кн.: Психологические исследования. М., «Наука»,
1966, с. 164.
 131

развития предоставляет личности. Это одновременно пре¬
дел воздействия права на личность и предел требований
личности к государству и праву.
 С другой стороны, государство далеко не всегда счи¬
тает необходимым, целесообразным использовать весь
потенциал предельности правового воздействия, оставляя
вне опосредования правовой формой отношения, поведе¬
ние людей, объективно поддающиеся такому опосредо¬
ванию. «Не все то, что может быть отражено и урегули¬
ровано правом,— справедливо замечает А. А. Ушаков,—
нужно отражать и регулировать. Отдельные виды пове¬
дения людей, допускающие правовой контроль, нецеле¬
сообразно отражать в праве (скажем, игру в футбол)»1.
 Социальная и естественная необходимость, субъек¬
тивно отраженная как свобода, существующая в государ¬
стве «в форме закона» (К. Маркс), оказывается сферой
праворегулирующего воздействия на личность. Все то,
что не включено в юридически признанную свободу
человека остается в правосвободном пространстве. А сфе¬
ра регулирующего воздействия права ограничивается
нормативно-обозначенными вариантами поведения лич¬
ности в каждой данной типовой ситуации, обстановке.
Чем шире диапазон этих вариантов, тем содержательнее
правовая свобода личности, тем больше раздвигаются
границы сферы праворегулирующего воздействия. Но
увеличение объема сферы воздействия права и расшире¬
ние содержания свободы соответственно ведет к повы¬
шению юридической ответственности за избранный ва¬
риант поведения, так как ответственность — не антоним
свободы, а ее условие. «Именно ответственный подход
каждого гражданина к своим обязанностям, к интересам
народа создает единственно надежную базу для... под¬
линной свободы личности»2. Каждое свободное действие
в социалистическом государстве — это ответственный акт
и в этом смысле юридическая ответственность (как про¬
явление праворегулирующего воздействия) — оценка
правом избирательной способности (желания, умения)
личности. Право стимулирует выбор личностью поведе¬
ния в границах правовых предписаний, предусматри¬
вая выгодные для человека последствия в случае  *1 У ш а к о в А. А. Право — субъективный образ объективного
ыира.— «Правоведение». 1973, № 2, с. 91.
 * Материалы XXV съезда КПСС, с. 85.
 132

деятельности, соответствующей праву, и невыгодные при
нарушении норм права.
 «Юридически признанная свобода»', таким образом,
играет роль не только социального пространства реали¬
зации праворегулирующего воздействия на личность, но
и гарантии прав и интересов личности. Государство ма¬
жет регулировать жизнедеятельность человека только в
сфере правовой свободы. Любое ограничение личности
в выборе варианта поведения на основе и в объеме
юридически признанной свободы является произвольным
расширением сферы правового воздействия, нарушением
социалистической законности (несмотря на то, что по¬
добное расширение может быть оправдано хозяйствен¬
ными, этическими или иными мотивами).
 Практическое значение осознания и использования
субъектом воздействия права и личностью содержания
сферы и пределов праворегулирующего воздействия за¬
ключается в том, что личность воспринимает норматив¬
но-правовые предписания избирательно, преломляет их
содержание сквозь призму собственных потребностей,
субъективирует, присваивает только те из них, которые
соответствуют ее потребностям2. Все остальные предпи¬
сания права либо воспринимаются в качестве принуди¬
тельного образца поведения, либо игнорируются лич¬
ностью.
 Следовательно, сфера правового воздействия, его
пределы и пределы его регулирующих возможностей не¬
однозначны. Это дополнительный довод в пользу необ¬
ходимости разграничения правового воздействия и регу¬
лирования, необходимости уточнения позиции, согласно
которой «объективные пределы правового воздействия
с точки зрения его предмета» — это «объективные воз¬
можности правового регулирования» * *.
 Пределы регулирующих возможностей правового
воздействия обусловлены прежде всего характером со¬
циалистических общественных отношений, тенденциями
и потребностями развития общества и личности. «Пре¬
делы правовых возможностей», мера правовых дозволе¬
 I Маркс К. иЭнгельс Ф. Соч., т. 1, с. 62.
 * См.: Фридрих Д. Некоторые вопросы детерминации пове¬
дения.—«Вопросы психологии», 1968, № 5, с. 148—149.
 II Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в
социалистическом государстве, & 33.
 133

ний й ограничений «отыскивается в самих обществен¬
ных отношениях, она устанавливается объективно» *.
Только в этом смысле следует говорить об объективно¬
сти правового воздействия.
 При определении пределов праворегулирующего воз¬
действия социальная необходимость действует не только
непосредственно, управляя социальным процессом фор¬
мирования права и правотворчеством. Она проявляется
и в виде юридической модификации общих социальных
закономерностей во внутренних закономерностях право¬
вой материи, сущности и содержании права, его свой¬
ствах.
 Независимо от окончательного решения вопроса о
соотношении сущности и содержания права, его сущно¬
стно-содержательная характеристика основана на клас¬
совой воле и ее конкретизации — государственной воли.
Право — категория волевая и «объектом его воздейст¬
вия,— пишет В. М. Горшенев,— должно быть явление,
качественно однородное с ним»*  1 2. Таким образом, содер¬
жание права также является ограничением предельности
праворегулирующего воздействия. Право регулирует
лишь те отношения и поведение, которые детерминиро¬
ваны волей (класса, государства, человека) 3. Это объяс¬
няется регулирующим воздействием права не непосред¬
ственно на действия людей и их отношения, а на волю
личности. «Право обращено главным образом к воле
человека, поскольку именно эта сторона психической
деятельности индивида получает непосредственное выра¬
жение в его сознательной деятельности»4.
 'Васильев А. М. Категории теории права.— Автореф. на
соиск. учен, степени д-ра юр. наук. М., 1975, с. 23; М а л ь ц е в Г. В.
Социалистическое право н свобода личности. М., «Юридическая ли¬
тература», 1968, с. 29; См. также: Szabo J. The Social Limits of Law.
—«Acta juridica», 1972, t. XIV, fas. 3—4.
 * Г о p ut e h e в В. M. Способы и организационные формы пра¬
вового регулирования в социалистическом обществе. М., «Юридиче¬
ская литература», 1972, с. 23.
 1 См.: Шейндлин Б. В. Сущность советского социалисти¬
 ческого права. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1953, с. 109; Бра¬
тусь С. Н. Предмет и система советского гражданского права.
М., «Юридическая литература», 1963, с. 15; Алексеев С. С.
Общая теория социалистического права. Вып. 1. Свердловск,
 с. 42—43.
 4 Я в и ч Л. С. Проблемы правового регулирования советских
общественных отношений. №, Госюриздат, 1961, с. 73.
 134

Сущностно-содержательная характеристика права
находит отражение в общих принципах права, правовых
принципах и принципах отраслей права, которые также
имеют значение для предельности праворегулирующего
воздействия. Например, принцип равноправия граждан
не допускает ограничения или расширения пределов
правового воздействия в зависимости от национальной
принадлежности, социального положения, пола. Принцип
индивидуализации наказания исключает возможность
введення в пределы действия уголовного, права коллек¬
тивных субъектов (организаций, учреждений). Крите¬
рием нахождения в пределах регулирующих возмож¬
ностей права (в случае отсутствия конкретного правово¬
го предписания) некоторые ученые считают общие
принципы права (П. Е. Недбайло), общий дух законо¬
дательства или общую норму как концентрированное
извлечение из совокупности отраслевых норм (О. С. Иоф¬
фе, М. Д. Шаргородский, И. Сабо). Об «управленческих
функциях» в правовой системе принципов права, а также
коллизионных норм достаточно подробно говорит
А. Ф. Черданцев К
 4. 	Предельность праворегулирующего воздействия
зависит от качественной определенности права, имма¬
нентных для него свойств. Так, свойство нормативности
права предполагает включение в пределы праворегули¬
рующего воздействия явлений, которые подвержены
социальному нормированию, управлению, внешнему нор¬
мативному контролю. Действия человека, основанные,
например, на генетической, физиологической программе,
не могут быть урегулированы правом, так как не
подвержены социально-нормативному опосредованию.
С другой стороны, в силу нормативности и общеобяза¬
тельности права в его пределах оказываются отношения,
«в которых внешняя деятельность может противоречить
внутренним мотивам личности» 1 2.
 1 См.: Недбайло П. Е. Применение советских правовых
норм. М., Госюриздат, 1960, с. 456; Иоффе О. С., Ш а р г о р о д-
ский М. Д. Вопросы теории права. М., Госюриздат, 1961, с. 191;
Сабо И. Социалистическое право. М., «Прогресс», 1964, с. 271;
Черданцев А. Ф. Системообразующие связи права.— «Совет¬
ское государство и право», 1974, № 8.
 2 Подкуйченко В. Н. О пределах правового регулирова¬
ния социалистических общественных отношений.— «Вестиик Моек,
ун-та. Серия 12. Право», 1966, № 3, с. 75.
 135

- Формальная определенность права обуславливает не¬
обходимость строго определенной меры поведения лич¬
ности, пределов вариабельности этого поведения, преде¬
лов ответственности за избранный вариант. Невозмож¬
ность установления такого формального масштаба для
данного вида деятельности, отношений исключает исполь¬
зование правовых средств для их регулирования. Только
поэтому героические поступки и подвиги людей, их само¬
пожертвование и энтузиазм, несмотря на высокую соци¬
альную ценность этой деятельности, «безразличны» для
права в Том смысле, что они не могут быть объектом
праворегулирующего воздействия. Также как в этике
существует понятие морально-нейтральных поступков,
обозначаемых термином «адиафора», так применительно
к праву можно говорить о юридически нейтральном пове¬
дении, «юридической адиафоре». Это не исключает
возможности и при определенных обстоятельствах не¬
обходимости фиксирования в правовых актах государст¬
ва высокой оценки мужественных, благородных поступ¬
ков людей. Следует поддержать практику судов
по вынесению частных определений в подобных
случаях и закрепить эту практику в уголовно- и граж¬
данско-процессуальном законе. Однако и при этих усло¬
виях действия, не подпадающие под формальные мас¬
штабы права, не могут быть объектом праворегулирую¬
щего воздействия.
 Это обусловлено не социальной, находящейся «вне
права», причиной, не решением законодателя, а свойст¬
вами самой правовой материи, чем объясняется и то,
что, например, невозможно установить юридические пра¬
ва-обязанности в отношениях любви и дружбы. Нельзя
согласиться с Г. С. Остроумовым, что эти «сугубо
личные, интимные отношения людей» подлежат право¬
вому регулированию. И если права и обязанности не
установлены в сфере любви и дружбы, то лишь потому,
что это «просто чуждо» нашему праву1. В действитель¬
ности, подобное установление объективно невозможно
хотя бы потому, что правовая норма, неспособная опре¬
делить верхний и нижний пределы взаимных прав и
 1 См.: Остроумов Г. С. Правовое осознание действитель¬
ности. М., «Наука», 1969, с. 82.
 136

обязанностей, окажется бессильной и бесполезной. В том
случае, когда личные, интимные отношения людей полу*
чают общественное звучание и поддаются формальному
нормативному, контролю, они полностью или частично
могут быть включены в сферу правового регулирования
(см., например, ст. 35 КЗоБиС УССР).
 Принудительность права как свойство, заключаю¬
щееся в том, ЧТо осуществление правовых предписаний
обеспечивается государственным принуждением, пред¬
определяет предельность регулирующего действия права
только в отношении такой деятельности, которая может
быть вызвана, изменена, прекращена при помощи прину¬
дительных средств, «принудительного воздействия»
(П. С. Дагель) на личность. Для такого вида деятель¬
ности Принуждение может быть важнейшей или един¬
ственной детерминантой.
 При этом следует учитывать, что потенциал прину¬
дительности правового воздействия как индикатор его
(воздействия) возможностей, «проникающих» во внут¬
ренние условия личности, определяется не только каче¬
ственными, но и количественными характеристиками.
Меры принуждения, которые ниже низшего и выше
высшего предела возможностей восприятия личностью н
обществом как справедливого государственно-правового
реагирования на поведение людей, перестают играть
роль этого индикатора, не могут быть определителем
пределов правового воздействия на личность. Например,
правовое воздействие путем установления «копеечных»
штрафов за нарушение административно-правовых норм
ведет к снижению или исчезновению объективной оценки
правонарушения, не обеспечивает целей превенции и по¬
тому не может выполнять функции показателя предель¬
ности воздействия права. Так, по данным Л. Л. Попова
и А. П. Шергина, третья часть опрошенных лиц, подверг¬
шихся взысканию за появление в пьяном виде в общест¬
венных местах, считали штраф в 3 рубля недостаточно
действенным. Среди них значительное число лиц пола¬
гает, что недостаточная тяжесть санкции является одной
из причин повторных правонарушений. 94% опрошенных
связывают действенность взыскания с восприятием его
в качестве справедливой реакции государства на нару¬
 137

шение закона'. С целью повышения эффективности
штрафных санкций действующее республиканское зако¬
нодательство (см., например, Указ Президиума Верхов¬
ного Совета УССР от 22 июня 1972 года) значительно
повысило их размер. Подобные изменения произошли и
в административном законодательстве других социали¬
стических стран1  2.
 С другой стороны, «неэкономное» расходование пра¬
вовых средств воздействия на личность, «жестокость, не
считающаяся ни с какими различиями» уничтожает
данный вид ответственности как средство воздействия
права3. А. Б. Сахаров на этом основании приходит к
верному выводу, что «излишняя и неоправданная жесто¬
кость и расточительность в этом деле» не обеспечивает
достижение целей воздействия, а, «напротив, ожесточает
нравы и усиливает антиобщественную установку, при¬
тупляя страх перед наказанием»4  * * *.
 Эти суждения имеют практическое значение. Так,
следует признать удачной попытку корреляционного ис¬
числения зависимости между длительностью исправи¬
тельно-трудового воздействия и степени исправления,
перевоспитания личности. Оказалось, что увеличение
первой 'переменной находится в прямой пропорции со
второй лишь до определенного предела. Эти пределы
зависимы не только от вида правонарушения, но и от
характеристики личности, от того, к какой относится
она группе, категории людей, из которых обязательно
выделяются рецидивисты8. Видимо, это объясняется
способностью личности адаптироваться в обстановке
применения воздействия, действием психологического
закона, согласно которому частота повторяющегося
 1 	См.: Еропкин М. И., Попов Л. Л., Шергив А. П.
О применении штрафов за нарушение общественного порядка.—
«Советское государство и право», 1971, № 7, с. 46; Попов Л. Л.,
Ш е р г и н А. П. Исследование эффективности административно¬
правовых санкций за нарушения общественного порядка.— «Совет¬
ское государство и право», 1974, № 8, с. 23—24.
 * См.: «Gesetzblatt der DDR», 1968, № 3, S. 101; «Державен вест¬
ник», 1969, № 92.
 * См.: Маркс К. я Энгельс Ф. Соя., т. 1, с. 123.
 4 С а х ар о в А. Б. О личности преступника в причинах пре¬
 ступности в СССР. М., Госюриздат, 1961, с. 256.
 4 См.: Аванесов Г. А., Рутгайзер В. М. Методы ма¬
 тематической статистики в криминологических исследованиях,— «Со¬
 ветское государство и право», 1970, № 8, с. 113—114.
 138

явления обратно пропорциональна силе производимого
впечатления.
 Определение предельности правового регулирования с
использованием свойства принудительности, имеет, таким
образом, научно-практическое значение, дает, кроме то¬
го, возможность предъявить к правоприменительным
органам общее требование целесообразности (не только
законности и обоснованности) деятельности, направлен¬
ной на наиболее оптимальное, наиболее эффективное при
экономии правовых средств достижение целей права1.
 Правовое воздействие, являясь более широким по
объему понятием в сравнении с праворегулирующим
воздействием, имеет значительно меньше «ограничите¬
лей». Пределы воздействия права на личность определя¬
ются объективно-социальной необходимостью (законо¬
мерностями функционирования и развития общества и
человека) и, субъективно, возможностями «разумной че¬
ловеческой деятельности»1  2: во-первых, возможностями
согласования правотворческой и правореализующей дея¬
тельности с требованиями социальной необходимости,
во-вторых, личностными возможностями восприятия,
присвоения, субъективизации правовых ценностей. Пре¬
делы воздействия права, пишет Л. С. Явич, «зависят
от психических способностей человека к сознательному
восприятию правовых предписаний»3. Здесь лишь надо
заметить, что психические способности людей в общем
не изменились за многие столетия и даже тысячелетия4,
а социальная роль человека, общественная жизнь, в том
числе ее стороны, опосредованные правом, претерпели
значительные изменения даже в пределах жизни одного
поколения. Естественно вследствие этого усложнились
правовые предписания, повысились требования к уров¬
ню развития психики человека, которому адресовано
право.
 1 См.: Во г u с к а — А г с t о w а М. О właściwy zakres regulacji
prawnej.—«Państwo i prawo», 1975, № 2.
 •Явич Л. С. Проблемы правового регулирования советских
общественных отношений, с. 24.
 • Там же, с. 72.
 4 См.: М у р а в о в И. Б., Бойко В. С. О биологической
эволюции человека в современных условиях,— «Философские науки»,
1972, № 2, с. 97.
 139

Внимание юридической науки к проблемам право¬
творчества и реализации права привело к серьезным
исследованиям первого аспекта субъективных пределов
правового воздействия (координация правотворческой и
правореализующей деятельности требованиями социаль¬
ной необходимости). Второй аспект (личностные воз¬
можности овладения правовым материалом), относя¬
щийся к объектной стороне правового воздействия, в
основном разрабатывается в направлении выявления
родовых и видовых характеристик общественных отно¬
шений, регулируемых правом, соотносимости обществен¬
ных отношений и поведения человека.
 В этом плане проблема объекта права не является
новой для социалистического правоведения. Она имеет
глубокую монографическую и диссертационную разра¬
ботку (исследования С. С. Алексеева, К. Берновского,
С. Н. Братуся, А. М. Витченко, А. П. Дудина, О. С. Иоф¬
фе, В. Кнаппа, Ю. К. Толстого, Л. С. Явича и др.).
Однако решение проблемы не найдено. Во-первых, от¬
сутствует единство мнения о самостоятельности про¬
блемы объекта права, о характере отношения между
объектом права (правового регулирования), объектом
объективного права (нормы права), объектом субъек¬
тивного права (обязанности), объектом правоотноше¬
ний1. В литературе не выделяется обычно проблема
объекта правового воздействия2. Во-вторых, остается
спорным, что представляет собой «основная цель -регу¬
лирования» (В. Е. Чиркин), «главный объект, непосред¬
ственно принимающий на себя правовое воздействие и  * *1 См.: Д у д я а А. П. Некоторые спорные вопросы теория объ¬
екта правоотношения.— В сб.: Вопросы теории государства и права.
Саратов,Изд-воСарат.ун-та, 1968,вып. 1,с. 110; Витченко А. М.
Метод правового регулирования социалистических общественных
отношений. Саратов, Изд-во Саратов, ун-та, 1974, с. 7—11; X а л ф и-
на Р. О. Общее учение о правоотношении. М., «Юридическая ли¬
тература». 1974, с. 212.
 * В рамках правоотношений к этой проблеме обращаются
С. С. Алексеев, Л. С. Явим. (См.: Алексеев С. С. Об объекте'
права и правоотношения — В сб : Вопросы обшей теории советского
права. М, Госюрнздат, 1960. с. 285, 287; Алексеев. С. С. Пробле¬
мы теории права, т. 1, Свердловск, 1972Г с. 331; Я в и ч Л. С.
Обшая теория права Л, Изд-во Ленингр. ун-та, 1976, с. 218). См.
также: Марксистско-ленинская общая теория государства н права.
Отв. ред. Г. Н. Манов, т. 1. М., «Юридическая литература», 1970,'
с. 552.
 140

реагирующий на него» (В. М. Горшенев), объект право*
вого регулирования, в котором «в конечном счете прояв-
ляется регулирующее воздействие правовых норм»1.
Наконец, нерешенной остается задача определения объе-
ма общественных отношений, подлежащих правовому
регулированию, предельных возможностей средств пра¬
вового воздействия в их взаимодействии с другими
социальными средствами воздействия на общественную
жизнь*  2. ;
 Наиболее распространенной исходной позицией реше¬
ния проблемы является признание тождественности
объекта (предмета) права и правового регулирования3,
которым признаются общественные отношения — «един¬
ственное внешнее, находящееся вне права, явление, по
своей природе допускающее правовое воздействие» 4. При
атом с большей или меньшей определенностью в содер¬
жание объекта включается поведение людей «как олице¬
творение общественного отношения»5  6. Объект права
(нормы права, правового регулирования) в современной
 Чиркин В. Е. О теоретических основах системы социали¬
стической конституции.—«Правоведение», 1970, № 5, с. 93; Горше¬
нев В. М. Способы и организационные формы правового регули¬
рования в социалистическом обществе, с. 23; Марксистско-ленинская
общая теория государства и права. Отв. ред. Е. А. Лукашева, т. 4.
М., «Юридическая литература», 1973, с. 435.
 2 	См.: X а н а й Г. Социалистическое право и личность. М»,
«Прогресс», 1971, с. 57; Кудрявцев В. Н. Борьба с преступ¬
ностью и задачи криминологической науки.— «Социалистическая за¬
конность», 1973, № 2.
 * См.: Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения,
с. 285, 287; Общая теория советского права. Под ред. С. Н. Бра¬
туся, И. С. Самощенко. М., «Юридическая литература», 1966, с. 15,
17. С. Ф. Кечекьян различает объект субъективного права и объект
правового регулирования (объект объективного права). (См.: Ке¬
чекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе.
М., Изд-во АН СССР, 1958, с. 137—138).
 4Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения,
 с. 287.
 6 Общая теория советского права, с. 16; Марксистско-ленинская
общая теория государства и права, т. 4, с. 435. Некоторые авторы
отграничивают внешний объект правоотношения от объекта субъек¬
тивных прав и обязанностей (См.: Дудин А. П. Объект право¬
отношения как самостоятельная правовая категория. Автореф. иа
соиск. учен, степени канд. юр. наук. Саратов, 1970, с. 13—14), другие
| включают в объект права объект правового регулирования, объект
Субъективного права и объект правоотношений (См.: Юридичний
словник. К.» 1974, Вид-во УРЕ, с. 452).
 141

литературе обычно отграничен от объекта правоотноше¬
ния, к которому чаше всего относят поведение людей
или, в случае включения поведения в содержание право¬
отношений, социальные блага, служащие удовлетворе¬
нию личных и общественных интересов и потребностей.
 Солидаризируясь с мнением авторов, рассматриваю¬
щих объект права (объективного права) как обществен¬
ное отношение, объект правоотношения (субъективного
права, правомочия, обязанности) как поведение субъек¬
тов, следует отграничить объект правового регулирова¬
ния от объекта правового воздействия. Второе шире
первого. Поэтому вызывает возражение презюмируемое
в литературе мнение о совпадении объекта правового
регулирования и правового воздействия. Под предметом
правового регулирования, подчеркивается С. С. Алексее¬
вым, следует понимать «непосредственный объект юри¬
дического воздействия» ‘. Отсюда вытекает, что право не
может влиять (воздействовать) на личные связи между
людьми в области любви, дружбы,. товарищества, на
субъективное отношение человека к окружающей дейст-.
вительности, на внутрипартийные отношения. Естествен¬
но, автор не имел это в виду,, ибо очевидно воздействие
права на эти объекты, но оно не является регулирующим
в юридическом смысле. Оно, в. частности, не может быть
обеспечено государственным принуждением.
 Объект правового воздействия — наиболее широкое
понятие, включающее в себя все то, на что может быть
непосредственно оказано влияние при помощи правовых
средств. В общесоциологическом аспекте это — все об¬
щественные связи, отношения, формы общения людей.
В личностном аспекте (весьма важном для права, ибо
оно адресовано непосредственно к личности, группам
людей) это — не отдельные свойства, черты, проявления
личности, а личность как единый системный объект.
 Указанные аспекты не взаимоисключаются, а взаимо-
дополняются. Сущность личности — совокупность обще¬
ственных отношений. Но сами общественные отношения
это отношения между людьми, они опосредованы лично¬
стными свойствами человека и их проявлениями. Чело¬
век есть главный компонент социальной системы,  11 Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в со¬
циалистическом государстве, с. 52.
 142

«конститутивный элемент общественных отношений»
(А. Нашиц), их активная, динамическая, творческая сто*
рона. Человек — носитель общественных отношений,
«которые в конечном счете — для него, а не он для них»
(Ю. А. Демидов)‘. Поэтому принципиально верна позиция
ученых, считающих необходимым найти, выделить в об¬
щественных отношениях «главный объект» права, «глав¬
ный предмет» правового регулирования. Однако опреде¬
ление содержания этого объекта (предмета) в качестве
воли или 'поведения 2 человека вызывает возражение. Во¬
ля людей является непосредственным объектом воздейст¬
вия права только при регулировании общественных
отношений,'в праворегулирующем воздействии. Поведение
еще «дальше» находится от права, оно опосредовано
волей и другими личностными свойствами, детерминанта¬
ми правовой деятельности человека, оно — конечный
результат правового воздействия.
 В общем механизме правового воздействия воля
наряду с другими личностными свойствами человека
включается в более сложную систему, представляющую
цельный единый системный объект (непосредственный
объект) воздействия права — личность на правовом
уровне ее существования. Структура личности на этом
уровне — главный масштаб при определении пределов
воздействия права: границы этих пределов определяют-
-ея возможностями права служить человеку, обеспечи¬
вать правовыми средствами всестороннее и гармониче¬
ское развитие личности, ее функционирование в государ¬
ственно-правовой сфере. Исключение (во всяком случае
применительно к данной личности) составляет примене¬
ние смертной казни. Но этот вид воздействия является
«исключительной мерой», применяющейся «впредь до ее
полной отмены» (ст. 24 УК УССР) и не может повлиять
па общий теоретический вывод. В последнее время в
 'Афанасьеве. Г. Человек в системе управления, с. 45;
Нашиц А. Правотворчество, с. 25; Дем и до в Ю А. Человек —
объект уголовно-правовой охраны.—«Советское государство и пра¬
во». 1972 № 2, с. 109..
 3 	См.: Г о р ш е н е в В. М. Способы и организационные формы пра¬
вового регулирования в социалистическом обществе, с. 22—23;
Кнапп В. По поводу дискуссии о системе права..— «Советское
государство, и право». 1957, № 5, с. 115. Ср.: Халфина Р. О.
Общее учение о правоотношении, с. 213—214.
 143

уголовном законодательстве социалистических стран по*  *
явилась такая мера наказания как пожизненное заклю¬
чение (см., например, § 36 УК ВНР). Но и в этом случае
предусматривается при определенных условиях возмож¬
ность, условного освобождения от дальнейшего исполне¬
ния наказания, если осужденный доказал своим поведе-.
нием, что цель наказания может быть достигнута без
дальнейшего лишения свободы.
 Таким образом, человек, его свойства, их проявления
в сочетании с проникающими возможностями права в
отношении этих свойств — таковы субъективные крите¬
рии пределов правового воздействия. Эти свойства могут
рассматриваться как (1) элементы правового уровня
структуры личности, (2) внутренние условия, канализи¬
рующие внешние правовые воздействия, (3) непосредст¬
венный объект правового воздействия, определяющий
его субъективные пределы. В первом случае личностные
свойства анализируются вне процессов воздействия пра¬
ва, вне субъекта воздействия, в последних двух — в связи
с субъектом воздействия, так как анализ свойств как
объектов предполагает обязательное включение в этот
анализ субъекта. «Без субъекта существует не объект,
а материя, которая выступает в роли объекта только
с появлением субъекта» !. Поэтому предельность воздей¬
ствия права определяется свойствами личности (объект)
в сочетании с особенностями деятельности (и ее резуль¬
татов) субъекта (государство).
 Социалистическое государство, организуя и осуще¬
ствляя правотворческую и правоприменительную дея¬
тельность, соотносит эту деятельность, ее возможные4
последствия с объективно обусловленными и верно по¬
нятыми потребностями и интересами личности, функцио¬
нирование, развитие и совершенствование которой — не¬
обходимое условие развития всего общества. В этом
проявляется «...гуманистический характер социалистиче¬
ского государства, ' как государства, ставящего перед
собой цель строительства коммунизма во имя интересов
трудящегося человека, во имя интересов всего народа»2.
 'Чернов В. И. Анализ философских понятий. М., «Наука»,
1966, с. 177.
 * Материалы XXV съезда КПСС, с. 86.
 144

В этом отражается главный смысл сочетания в праве
общественного и личного при социализме.
 Практическое применение этого теоретического выво¬
да осложнено структурной сложностью личности, ее не¬
повторимой индивидуальностью, замкнутостью ее систем
(могущих саморазвиваться) и способностью, характер¬
ной для открытых систем, воспринимать внешнее, в том
числе правовое, воздействие, избирательно, на основе
творческой переработки внешних влияний. Тан, осозна¬
ние личностью правовой действительности отражается
в ее деятельности. Однако единство сознания и поведе¬
ния нельзя представлять как тождество или «жесткое»
соответствие одного с другим. Это единство функциони¬
рует, развивается в условиях, во-первых, относительной
самостоятельности сознания и поведения, во-вторых,
значительного, нередко решающего, влияния психологии
личности на поведение людей, в-третьих, опосредованно¬
го воздействия сознания на поведение волею личности.
В результате этого личность может верно понимать пра¬
вовую программу, но не принимать ее (не субъективная-
ровать), может полностью принимать эту программу, но
не следовать ее предписаниям по различным мотивам.
В частности, криминология дает достаточный материал,
подтверждающий этот вывод. Поэтому указание' в зако¬
не иа необходимость учета личности, к' которой приме¬
няется правовое воздействие (ч. II ст. 70 ГПК УССР,
ст. 39 УК УССР), является совершенно верным, но
общим требованием констатации пределов воздействия
права на человека.
 Задача общетеоретической и отраслевых юридических
наук в этом отношении заключается в отыскании таких
индикаторов , субъективно возможных пределов правово¬
го воздействия, которые в системе при практическом
применении могут обеспечить оптимальное использова¬
ние права в целях всестороннего и гармонического раз¬
вития личности, ее общественно-полезной деятельности
в государственно-правовой жизни общества.
 При этом следует учитывать подвижность границ
сферы и пределов правового воздействия, наблюдаю¬
щуюся в современный период «передвижку» (Л.-С. Явич)-
в предмете правового регулирования. Поэтому данная
проблема «не может иметь раз и навсегда найденного
решения» (В. В. Лазарев). Однако прогностическая
 145

функция, выполняемая теорией права, дает основание
для постановки. и решения этой практически важной
задачи.
 Прежде всего следует констатировать возможности
изменения границ сферы правового воздействия в объек¬
тивно обусловленных его пределах. Изменение же объект
тивных условий предельности воздействия права связа¬
но с действием закономерностей развития общества я
личности.
 Решающее значение в этом отношении имеет возра¬
стание роли права как закономерность развития социа¬
листического общества, особенно ярко проявляющаяся
в условиях зрелого социализма. Право по-прежнему
выполняет охранительно-регулирующие функции в
отношении личности, оказывает на нее воспитательное
воздействие, задает социально-правовую программу
формирования, развития, функционирования личности,
обеспечивая специфически правовой внешний контроль
за выполнением этой программы. Однако исторически и
логически возможности и пределы (а, следовательно,
сфера применения) этого контроля имеют тенденцию к
сужению. Это не означает снижения роли права, «пере¬
ливания» правового в нравственно-этическое, сужения
сферы и пределов правового воздействия. Происходит
весьма сложный диалектический процесс становления и
развития всей системы нормативного регулирования
социализма, внутри которой действие одной тенденции
«отягощено» действием других, а закономерность пере¬
растания норм права в правила коммунистического
общежития проявляется не в вытеснении права други¬
ми нормами, а постепенном изменении характера пра¬
вового воздействия, его отношения с другими формами
управляющего воздействия на личность.
 Развитие социализма предполагает формирование
человека, для которого основными стимулами, детерми¬
нантами его деятельности будет осознанный долг и
убежденность в социальной и личностной ценности пра¬
вовой программы. Кроме того, научный прогресс в со¬
циалистическом обществе ведет к стиранию существую¬
щих различий между умственным и физическим трудом,
интеллектуализации физического труда. Умственный же
труд эффективно может контролироваться лишь в "стро¬
го определенных точках, связанных с «входными»
 146

(планирование работы) и «выходными» (результаты
труда) данными. Процесс же умственной, интеллектуаль¬
ной деятельности непосредственно внешнему контролю не
поддается. ■•••'•
 В современный период:социалистическое право пра¬
ктически уже отказалось от «традиционного» типа со¬
циально-правового воздействия (формальный образец —
автоматическое повторение) и рассчитано на усвоение
личностью, интериоризацию правовых норм, представ¬
ляющих возможность варьирования поведения при со¬
циально, психологически (но не юридически) допустимом
несовпадении ценностной установки личности и импера¬
тивов правовой нормы.
 Такой,, тип социально-правового воздействия в усло¬
виях коммунистического строительства и постепенного
перерастания права в правила коммунистического обще¬
жития предполагает последовательное включение в него
элементов высшего типа социального управления, когда
личность не только усваивает норму, но ее сознание
выступает в качестве регулятивного механизма всего
общества и необходимого элемента (наряду с общест¬
венным сознанием) его функционирования и развития.
Индивидуальное сознание в этой системе социально-
управляющего воздействия оказывается «правомочным»
не только теоретически воспроизводить требования пра¬
вовой системы, но и выбирать вариант их реализации.
«Причем индивидуальные инновации являются не только
допустимыми, но и необходимыми для успешного функ¬
ционирования системы в целом» ]. Естественно, этот тип
социально-управляющего воздействия зависит не только
от содержания, формы, вида социальной программы
(уровня ее расчленения, рассчитанного на творческое
восприятие), определения сферы и пределов ее действия,
но и от активности личности (желания и умения твор¬
чески воспринять программу), возрастания в правовой
системе социализма и социальном действии права эти¬
ческих и морально-психологических элементов.
 Практически это означает: во-первых, формирование
высоких морально-политических качеств личности, осно¬
ванных на марксистско-ленинской идеологии, которая
 'Левада КХ А. Сознание и управление в общественных
процессах.— «Вопросы философии», 1966, № 5, с. 69.
 147

обеспечивает планомерное,. рационально-научное управ«
ление социализацией личности на всех ступенях ее раз¬
вития и побуждает людей «...к активным действиям,
определяет нормы их повседневного поведения»во-вто¬
рых, повышение уровня сознательности и информирован¬
ности народа1  2, общей и, в частности, правовой культуры
людей, правового воспитания и образования с тем, чтобы
«уважение к праву, к закону.:.» стало бы «...личным
убеждением каждого человека»3; в-третьих, выработку
умений, навыков управлять и быть объектом управления,
сочетать самодеятельность, инициативу с общественной
дисциплиной, активное участие в осуществлении социа¬
листической демократии, суть которой рассматривается
как «организованность всего общества—во имя каждо¬
го человека и социалистическая дисциплина каждого —
во имя всего общества»4  * *, а совершенствование*— «...как
создание, условий для всестороннего расцвета лично¬
сти» 8; в-четвертых, осуществление программного требо¬
вания партии о развитии прав и свобод личности при
расширении системы гарантий их претворения в жизнь;
в-пятых, создание условий для постоянного возрастания
социально-правовой активности трудящихся, ибо «ничто
так не возвышает личность, как активная жизненная
позиция...» ®.
 Решение этих задач отражает рост воздействующей
роли права на личность при демократизации правовой
системы, функционирующей в сфере и пределах, обу¬
словленных закономерностями развития общества и лич¬
ности коммунистической формации, и одновременно это
представляет процесс перерастания норм права в прави¬
ла коммунистического общежития. Завершение этого
процесса в перспективе равнозначно отмиранию, исчез¬
новению права и правового воздействия на личность,
созданию социально-личностных основ коммунистическо¬
го самоуправления.
 1 Материалы XXIV съезда КПСС. М., Политиздат, 1971, с. 83.
 8 См.: Материалы XXV съезда КПСС, с. 74.
 * Материалы XXIV съезда КПСС, с 81.
 4 Материалы XXIII съезда КПСС. М., Политиздат, 1966, с. 88.
 * Материалы XXV съезда КПСС, с. 86.
 * Там же, с. 77.
 148

5. 	Общая теория права отражается в категориальном
аппарате науки, инструментальной части аналитико-син¬
тетической деятельности мышления. Этот аппарат зани¬
мает центральное место в синтезе теоретического знания,
имеет важное значение в исследовательской работе.
«Осознает отдельный исследователь или нет, но эффект
его занятий... зависит от качества той категориальной
теоретической схемы, которая работает в его голове и
управляет его исследовательскими действиями»1. Кате¬
гории являются одним из важных каналов связи теории
с практикой, юридической науки с практикой государст¬
венно-правового строительства. Они в общей системе
правовых понятий — «основной «носитель» теоретической
энергии права, составляющий интеллектуальный момент
его содержания... в них заключена концентрированная
информация о реальной действительности»*  *.
 В категориях правовой науки фиксируются наиболее
фундаментальные теоретические представления о госу¬
дарственно-правовой действительности и закономерно¬
стях ее развития. Логика понятий науки в целом выра¬
жает эти закономерности, а направления и судьбы
правоведения, особенно его общетеоретических разделов,
определяются состоянием категориального аппарата
науки. Этот вывод обоснован ленинским указанием о
том, что «...закономерности объективной связи мира»
осознаются «уже» в процессе образования понятий
и оперирования с ними9. Исследование этого процесса
относится к гносеологической и логической проблема¬
тике и не включается непосредственно в предмет теории
права: «...итог, сумма, вывод истории познания мира»
есть наука логики4. Однако в частнотеоретическом отно¬
шении «всякая наука есть прикладная логика»5. И одна
 Брошевский М. Г. Психология в XX столетии. М., По¬
литиздат, 1971, с. 19.
 *Кашанина Т. В. Оценочные понятия в советском праве.
Автореф. на соиск. учен, степени каяд. юр. наук. Свердловск, 1974,
с. 4.
 * См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 160.
 * Там же, с. 84.
 * Там же, с. 183.
 149

из главных задач общетеоретической юридической науки
заключается в постижении внутренней логики теории
права, определении того, как «...постигать специфиче¬
скую логику специфического предмета»'.
 В логический строй науки включаются все исполь¬
зуемые данной отраслью научного знания категории и
понятия. Но их относимость, место и методологическое
значение в общей теории науки определяется функцио¬
нально: по их способности выполнять мировоззренческую
и методологическую роли. Эти роли выполняют общефи¬
лософские категории — понятия наибольшей, предельной
общности, всеобщности, категории смежных наук (со¬
циологии и генетики, психологии и педагогики, демогра¬
фии и статистики и др.), обще- и частнотеоретические
категории юридической науки.
 Наибольшее научно-практическое значение в иссле¬
довании правовых явлений, прежде всего по уровню
приближения к объекту исследования, имеет категори¬
альный аппарат правоведения. Он не создает новой
философской концепции, не представляет нового реше¬
ния проблем неюридических наук, но диалектически
«снимает» содержание философских положений и выво¬
ды смежных наук. Так создаются теоретические катего¬
риальные конструкции, которые представляют собой
«родовые понятия», выражающие «сущность природы»2
права и выполняют роль способов, приемов познания,
средств творческой мыслительной деятельности по при¬
ращению новых знаний о правовых явлениях. «Появле¬
ние новой категории — всегда эквивалент нового знания,
достигнутого теорией права»8. Поэтому естественным яв¬
ляется внимание юридической науки к категориям теории
права, исследованиям их связей, созданию их системы.
 В порядке постановки вопроса в общетеоретическом
плане эта проблема нашла отражение в ранних работах
советских юристов (Е. Б. Пашуканиса, И. П. Разумов¬
ского и др.), затем в послевоенные годы — в исследова¬
ниях Н. Г. Александрова, М. А. Аржанова, С. А. Братуся,
А. И. Денисова, С. И. Аскназия, М. С. Строговича и др.
Последнее время к этой проблеме обращаются С. С. Алек¬
сеев, В. П. Казимирчук, Д. А. Керимов, П. Е. Недбайло,  *, ’Маркс К. «Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 325.
 * Л е н и и В. Й. Поли. собр. соч., т. 29, с. 240.
 'Васильев А. М. Категории теории права, с. 27.
 150

Л. С. Явич и др. Появляются монографические работы
 В. 	В/ Николаева и В. О. Тененбаума, в которых освеща¬
ются вопросы содержания, объема и системы категорий
теории государства. Теории права посвящена моногра¬
фическая работа А. М. Васильева, исследующего виды
диалектических связей правовых категорий. Он предпри¬
нимает удачную попытку определить основания и глав¬
ные направления в конструировании системы категорий
теории права. В перспективе потребности развития юри¬
дической логики и юридической семантики, юридическо¬
го моделирования и использование понятийных средств
теории систем, информации, кибернетики и других совре¬
менных достижений науки последовательно приведут
к созданию стройной системы категорий правоведения,
«логического строя теории права» (А. М. Васильев). .
 В современной литературе достаточно определенно
выделяются философские категории в качестве основа¬
ния системы категорий, затем — категории юридической
науки, предельные в границах данной науки понятия,
степень обобщения которых не выходит за рамки дан¬
ного объекта — государства и права. В этой подсистеме
выделяются «наиболее глубокие по содержанию и широ¬
кие по объему понятия в границах правоведения» —
общетеоретические юридические категории. И порядком
(уровнем обобщения) ниже — частнотеоретические юри¬
дические категории *. А. М. Васильев идет дальше,
выделяя «структурные ряды», «понятийные ряды» раз¬
личных «порядков» категорий юридической науки вплоть
до определения «фундаментального понятия» теории
права.
 Разрешение этих стоящих перед всеми областями
частнонаучного знания задач следует искать в органи¬
ческом соединении в одной науке диалектики, логики и
теории познания. Это единство, не представляя собой
тождества, предполагает диалектическое различие онто¬
логического (общие законы развития бытия), логическо¬
го (законы и формы воспроизведения действительности  11 См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и пра¬
ва, т. 1, с,-99; Тенеибаум В. О. Государство: система катего--
рий. Саратов, 1971, с. 9—10; Васильев А. М. Правовые катего¬
рии и их место среди категорий обществоведения.— «Труды Всесоюз.
юр. заочн. ин-та», т. 32, 1973, с. 128.
 151

в научной теории)' и гносеологического (общие условия
и природа познания) аспектов. Применительно к рас¬
сматриваемому вопросу единство и различие этих аспек¬
тов требует отказа от воспроизведения в классификаци¬
онных основаниях системы категорий возникновения и
развития государственно-правовых явлений. Историче¬
ское и логическое органически связаны. Историче¬
ское — процесс возникновения, развития явления, оно —
предмет мышления. Логическое — способ воспроизведе¬
ния исторического в теоретической форме. Но «логиче¬
ский способ познания не следует за всей конкретностью
истории, он лишь сохраняет ее основную нить... логиче¬
ское есть «исправленное историческое»1. В. С. Петров
справедливо отмечает, что «не все, что составляет пред¬
ысторию предмета, не все, что составляет исторически
первое, может выступать исходным пунктом познания»2.
Кроме того, проблема соотношения исторического и ло¬
гического не исчерпывается связью теории предмета и
его истории. «Логическое отражает не только историю
самого предмета, но и историю познания его» 8. Система
категорий правоведения, следовательно, не воспроизво¬
дит точно исторический процесс развития права, непо¬
средственно в правовой действительности нельзя найти
оснований для построения этой системы.
 Несущими классификационными конструкциями этой
системы должны быть общие закономерности процесса
познания, представляющие, во-первых, философское
обоснование построения системы категорий в единстве
исторического и логического, во-вторых, движение позна¬
ния от явления к сущности, от внешнего к внутреннему,
от абстрактного к конкретному, от единого к многому,
от простого к сложному, в-третьих, средство развития  * *1 Недбайло П. Е. Введение в общую теорию государства
и права. Киев, «Вища школа», Изд-во при Киев, ун-те, 1971,
с. 117.
 * Петров В. С. Сущность, содержание и форма государства.
Л., «Наука», 1971, с. 19.
 *Копиин П. В. Диалектика как логика и теория познания.
М„ «Наука», 1973, с. 162. См. также: ХаризановР. Аспекта
на взаимоотношението между исторично и логично.— «Философска
мисъл». София, 1972, кн. 10. В этой связи представляют интерес
рассуждения В. Пешки о различиях генетической и гносеологической,
концепции в теории права (См.: Pesch kа V. Jogforras es jogalko-
tas. Budapest, 1965, old. 43).
 152

юридической науки «...в ее собственной, внутренней
связи» * *.
 В качестве основания первой ступени классификации
можно использовать уровень приближения к объекту
исследования. По этому основанию возможно выделение
(1) группы общефилософских категорий, (2) группы
категорий неюридических специальных наук, используе¬
мых правоведением, (3) группы собственно юридических
категорий. Исследование систем первых двух групп не
является специальной задачей юридической науки, они
принимаются в «готовом» виде из других областей зна¬
ния. Построение системы категорий третьей группы дол¬
жно основываться на определенных исходных понятиях,
наиболее элементарных и одновременно наиболее все¬
общих. Это общая закономерность строения системы
категорий: «каждая наука должна иметь свою особую
исходную, простую и предельную абстракцию, как, на¬
пример, абстракция клетки в ботанике или живого в
биологии»2. Такой подход в принципе не является но¬
вым для социалистического правоведения. Поиск эле¬
ментарной исходной абстракции занимает ученых-юрис*
тов многие десятилетия.
 Одним из первых обратился к этому вопросу
Е. Б. Пашуканис, считавший необходимым по аналогии
с местом товара, которое отводилось К. Марксом в «эко¬
номической материи», найти исходную клеточку для
«правовой материи». Непосредственным источником юри¬
дических отношений, утверждал он, являются экономиче¬
ские отношения, прежде всего товарный обмен — в нем
и воплощаются все категории права. А. К. Стальгевич
считал «исходным моментом анализа» правовое отноше¬
ние. Г. С. Остроумов предлагает рассматривать приме¬
нительно к правосознанию (т. е. к области идеального
в праве) «основной элементарной его категорией» юри¬
дические права и обязанности или категорию «простей¬
шего правового отношения». «Первоначальным этапом
научно-познавательной деятельности», «так ' сказать
«Sein» в теории права, -утверждает Ф. М. Рудинский,
является понятие правового акта. Для Г. Ханая «основной
 1 Маркс К- н Энгель с Ф. Соч., т. 13, с. 494.
 * Петров В. С. Сущность, содержание и форма государства,
с. 17. См. также: Абдильдин Ж. Проблема начала в теорети¬
ческом познании. М.. «Наука», 1967, с. 12.
 153

правовой категорией» служит ответственность как «офи¬
циально обязывающее определение круга задач и сферы
компетенции, сопровождаемое соответствующими полно¬
мочиями на самостоятельное действие»*.
 Не останавливаясь на критике этих представлений,
следует лишь заметить, что ни одна из предложенных
категорий не является предельной и в этом смысле эле¬
ментарной. Каждая из них может быть выведена из бо¬
лее элементарной категории в пределах правоведения.
Кроме того, в рассуждениях авторов не всегда указыва¬
ется различие между первичной клеточкой права, самой
правовой материи и исходной категорией правовой
теории.
 Более убедительной в этом отношении представляется
позиция ученых, определяющих начало категориального
аппарата правоведения в качестве сущностных свойств
государственно-правовых явлений2. Однако и это реше¬
ние вызывает сомнение. Во-первых, сущность права, как
любого другого общественного явления, «не однозначна,
а представляет собою внутреннее единство многих глу¬
бинных сторон» 3, поэтому вряд ли может рассматривать¬
ся как элементарная категория. Кроме того, эти «глубин¬
ные стороны» своими содержательными гранями обра¬
щены вне пределов правовой науки. Социально-классо¬
вая природа (сущность) общественных явлений прежде
всего исследуется историческим материализмом. Теория
права должна заниматься этой проблемой, используя
«постулаты» философской науки и исследуя особенности
 1 См.: Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизм.
М., 1925, с. 41—45, 53, 82, 87, 96, 101; Стальгевич Л. К. Основ¬
ные вопросы марксистской теории права.—«Советское государство
и революция права», 1930, № 7. (См. также: Спиридонов Л. И.
Социальное развитие и право. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1973, с. 41,
43; М а т у з о в Н. И. Личность. Права. Демократия. Саратов, Изд-
во Сарат. ун-та, 1972, с. 188); Остроумов Г. С. Правовое
осознание действительности, с. 119—120; Руд и некий Ф. М.
Философские проблемы процесса познания правовых явлений. «Тру¬
ды Высш. следств. школы МВД СССР». Волгоград, 1973, вып. 8,
с. 7; Хавай Г. Социалистическое право и личность, с. 236.
 * См.: Марксистско-ленинская общая теория государства и пра¬
ва, т. 1, с. 65; В а с ил ь ев А. М. Правовые категории и их месте
среди категорий обществоведения, с. 196. Ср.: Са мощенко И. С.,
Сырых В. М. О методах познания государственно-правовых явле¬
ний.— «Советское государство и право», 1975, № 9, с. 14.
 * Марксистско-ленинская общая теория государства в права, т. I,
с. 205.
 154

проявления экономической структуры общества и клас¬
совой природы государства и права, особенности фор¬
мирования и возведения в закон государственной воли
господствующего класса (народа). Во-вторых, при пост¬
роении системы категорий следует «исходить из таких
категорий, которые фиксируют самое простое, обычное,
массовидное, непосредственное бытие вещей» *. Сущность
права не удовлетворяет этим требованиям. Исходной
категорией должно быть понятие, фиксирующее доступ¬
ное непосредственному восприятию, поддающееся не
только сущностно-содержательному, но и аксиологиче¬
скому анализу. Это особенно важно подчеркнуть в отно¬
шении права и правовой теории, для которых ценностно-
ориентационная деятельность занимает весьма важное
место в процессе духовного освоения действительности.
 Учитывая эти соображения, а также качественные
отличия государствоведческого и правоведческого аспек¬
тов юридической науки, при построении системы ее кате¬
горий следует (во всяком случае на современном этапе
развития науки) отказаться от однопорядковости этой
системы в отношении обоих аспектов. В области обще¬
теоретического правоведения в качестве рабочей гипоте¬
зы для построения системы категорий можно избрать
исходную категорию свободы (в смысле степени свободы
правотворчества в пределах социальной необходимости
и объема свободы личности, общностей людей в выборе
вариаитов поведения в пределах юридических возможно¬
стей) . Дальнейшее конструирование целесообразно было
бы начинать с формулирования правовых понятий, отра¬
жающих обусловленность права материальными услови¬
ями жизни общества (категории правообразования),
а затем — категорий, выражающих сущность и содержа¬
ние права, далее — категорий, фиксирующих структур¬
ные особенности системы права, ее частей, форм права
,вплоть до первичной клеточки — нормы права. Завер¬
шает систему категория правового воздействия на обще¬
ство, общественные отношения, личность. Представляет¬
ся, что исследование категориального аппарата в таком
ллане обеспечит связь структурного (строение правовой
формы) и генетического (историческое развитие права)  11 К о п н и н П. В. Философские идеи В. И. Ленина и логика.
М., «Наука», 1969, с. 106.
 155

развертывания содержания категорий, их системы с
функциональным подходом к праву (категории, отража¬
ющие функционирование правовой формы, раскрываю¬
щие «физиологию» права).
 В этом отношении характерна роль категории право¬
вого воздействия в системе общетеоретического правове¬
дения. Она при дедуктивном развертывании категори¬
альной системы теории права служит исходным началом,
в ней наиболее полно выражается и завершается взаимо¬
действие всех звеньев правовой формы, связь структуры,
генезиса и функционирования права. Правовое воздей¬
ствие 'выполняет роль логического синтеза категорий
правообразования (так как материальная обусловлен¬
ность права включает общественные отношения как по¬
тенциальный объект конечных целей воздействия), сущ¬
ности и содержания права (так как они практически сов¬
падают с содержанием воздействия), структуры права
(так как структурные особенности права обуславливают
организацию правовых средств воздействия). Правовое
воздействие — сложная и целостная система управления
формированием и деятельностью людей, которая инте¬
грирует все механизмы социального функционирования
•права и связывает (прямой и обратной связью) право
с его непосредственным объектом — личностью.
 6. 	В социалистической литературе распространено
сложившееся еще на первых этапах развития советского
правоведения отождествление правового воздействия
с правовым регулированием. «Под правовым регулиро¬
ванием,-1- пишет Е. А. Лукашева,— мы понимаем все
виды воздействия права на сознание и поведение людей:
•воспитательное, мотивационное и специфически юриди-
чеокое». И. Быстржина и М. Лакатош «все формы влия¬
ния социалистического права на общество (на поведение
людей)» относят к правовому регулированию, отождеств¬
ляя его с общим понятием управления, «руководства»
всеми «общественными процессами при помощи права»
Это мнение приобрело характер учебной истины и теоре-  11 Лукашева Е.'А. Социалистическое правосознание и закон¬
ность. М., «Юридическая литература», 1973, с. 16; Б ы с т р ж и-
иа, И., Лакатош М. Некоторые вопросы правового регули¬
рования в социалистическом обществе.— «Советское государство и
право», 1964, № 2, с. 15.
 156

тической аксиомы, предопределяющей решение частных
вопросов.
 в последние годы внимание юридической науки при*  *
влекли идеологическое воздействие права, его психоло¬
гический механизм. Исследования в этой области опро¬
вергают мнение, согласно которому все средства и фор¬
мы воздействия права охватываются одним понятием —
правовое регулирование. Уже в начале 60>х годов
А. В. Мицкевич приходит к четкому выводу о том, что
правовое регулирование «не охватывает все формы воз¬
действия права на поведение и сознание людей». В прин¬
ципе иа этой же позиции стоит В. И. Нижичек, относящий
к правовому регулированию определенные «формы юри¬
дического воздействия» *. Однако достаточно последова¬
тельной концепции по этой проблеме не выработано3.
В литературе высказываются мнения о широком и узком
смысле (значении) правового воздействия и регулирова¬
ния (В. Г. Смирнов, В. В. Лазарев), «двойном аспекте»
правового регулирования (А. М. Витченко), узком и ши¬
роком смысле механизма правового регулирования
(Н. И. Матузов). Различие в этих случаях определяется
в основном по объему используемых правовых средств
и субъектам их применения3. Такая позиция объяснима
особенностями предмета исследования, решаемыми науч¬
ными задачами. Но в общетеоретическом плане она недо¬
статочно убедительна, так как в процессе воздействия и
регулирования могут быть использованы одинаковые
 1 См.: Мицкевич А. В. Некоторые черты взаимодействия
права и нравственности в период перехода к коммунизму.— «Пра¬
воведение», 1962, № 3, с. 17; Ш е б а и о в А. Ф. Советское социа¬
листическое общенародное право. М., 1963, с. 7—8; Н и ж и-
ч е к В. И. Советское право в системе нормативного регулирования
социалистических общественных отношений. Иркутск, 1973, с. 166.
 * Я в и ч Л. С. Проблемы правового регулирования советских
общественных отношений, с. 26—27, 107; Алексеев С. С. Со¬
циальная ценность права в советском обществе. М„ «Юридическая
литература», 1971, с. 214.
 * См.: Витченко А. М. Механизм правового регулирования
социалистических общественных отношений, егц понятие и струк¬
тура. — В сб.: Вопросы теории государства и права. Саратов, 1968,
с. 70; Лазарев В. В. Пробелы в праве, с. 72—73; Мату¬
зов Н. И. Личность. Права. Демократия, с. 60; В. Г. Смирнов
для определения «узкого смысла» использует особенности метода
правового регулирования иа общественные отношения (См.: Смир¬
нов В. Г. Функции советского уголовного права. Л., Изд-во Ле-
нингр. ун-та, 1965, с. 24)..
 157

правовые средства, а субъекты их применения практи¬
чески совпадают с субъектами права (при условии раз¬
граничения видов и форм реализации правовых норм).
Кроме того, нельзя говорить об «узком» и «широком»
смысле понятия, обозначающего различные правовые
явления.
 Несмотря на дискуссионность приведенных выводов,
несомненным их достижением является доказательство
того, что «все многообразие форм воздействия права на
поведение отдельных людей и организованных коллекти¬
вов нельзя отождествлять с юридическим регулировани¬
ем общественных отношений» *. Дальнейшая работа
в этом направлении должна привести к четкому разгра¬
ничению правового воздействия и регулирования, кото¬
рое, естественно, нельзя «доводить до противопоставле¬
ния» *. Наоборот, это разграничение должно служить
более глубокому исследованию структуры и механизма
социального действия права, соотношения и взаимодей¬
ствия правового регулирования и воздействия, практи¬
ческому использованию потенциала права в этих про¬
цессах.
 В обще- и частнотеоретическом правоведении, осо¬
бенно в теории гражданского и административного пра¬
ва, правовое регулирование привлекло серьезное внима¬
ние ученых в связи с организацией, упорядочиванием
общественных отношений, управлением социально-эконо¬
мическим развитием общества, определением управлен¬
ческой роли права. Это обусловило сосредоточение иссле¬
дований прежде всего на одной, главной в условиях
социализма стороне правового регулирования, заклю¬
чающейся в юридическом оформления социалистических
общественных отношений, способствовании появлению
соответствующих природе социализма отношений, орга¬
низационно-управленческом обеспечении этих процессов.
С начала 60-х годов появляются работы, в которых обос¬
нованно подчеркивается необходимость включить в со¬
держание правового регулирования организацию воздей¬
ствия права на общественные отношения, не свойствен¬
 1 Марксистско-ленинская общая теория государства и права,
т. 1, с. 391—392.
 * Радько Т. Н. Системный анализ правового регулирова¬
ния. — «Труды Высш. следств. школы МВД СССР». Волгоград,
1971, вып. 4, с. 33.
 158

ные природе социализма. Эта организация должна спо¬
собствовать вытеснению из жизни социалистического
общества подобных отношений.
 Несмотря на тенденцию всесторонне проанализиро¬
вать правовое регулирование, его понятие в современной
литературе* сформулировано недостаточно четко, оно не
выражает признаков, отличающих его от других, воздей¬
ствующих на общественную жизнь, правовых явлений, не
дает оснований к отграничению правового регулирования
от воздействия права. Характерно в этом отношении
определение правового регулирования как юридического
воздействия, осуществляемого посредством права *.
 В научно-практическом плане и применительно к рас¬
сматриваемым вопросам более убедительным представ¬
ляется понятие правового регулирования как определе¬
ние границ волевого поведения людей, подчинение воли
субъекта нормам права. Условием воздействия права на
волевое поведение субъектов, волю личности является ее
внешнее выражение, объективирование воли. Только при
этом личность может быть объектом правового регули¬
рования. До тех пор, пока деятельность человека не про¬
является вовне, право не способно оказывать регулирую¬
щего воздействия, не может выполнять праворегулирую¬
щую функцию. «Мои действия,— писал К. Маркс,— это
единственная область, где я сталкиваюсь с законом, ибо
действие — это единственное, для чего я требую права
существования, права действительности, и в силу чего я,
таким образом, подпадаю под власть действующего пра¬
ва»1  2  3. При этом К. Маркс имеет в виду именно регули-
рующе-охранительные функции права, то, что связано
с понятием правового регулирования, и потому пользу¬
ется терминами «власть» закона, «подвластность» зако¬
нодателю.
 Однако неспособность права в определенных услови¬
ях урегулировать внутренние условия деятельности лич¬
ности не означает отрицания социального действия (воз¬
действия) права на личность. В этой связи нельзя согла¬
ситься с Д. А. Керимовым, что нормы права, которые не
регулируют общественные отношения, не являются «дей-
 1 Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в со¬
циалистическом государстве, с. 5; Марксистско-ленинская общая
 теория государства и права, т. 1, с. 378; т. 4, с. 86.
 3 М а р к с К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 14—15.
 159

-ствительностыо права», эти нормы лишь существуют1.
-Юридическое бытие нельзя сводить лишь к осуществле¬
нию нормы права или к самой правовой норме, правовому
акту. Здесь уместна мысль М. Т. Баймаханова о «вто¬
ром бытие» закона в процессе его осуществления * *.
 Таким образом, правовое воздействие нельзя опреде¬
лить, представить как правовое регулирование. Эти кате¬
гории -не соотносятся, как тождество, целое и часть, общее
и особенное. Их отношение характеризуется связью
содержания и формы проявления (функции, назначе¬
ния).
 7. 	Категория правового воздействия, чтобы быть спо¬
собом выражения объективного содержания и формой
развивающегося содержания, средством познавательной
деятельности, должна включать наиболее существенные
стороны своего содержания, быть достаточно универсаль¬
ной в отношении всех возможных форм воздействия, его
функций, методов, целей, достаточно определенной и од¬
новременно гибкой, подвижной, релятивной8. Конструи¬
рование категории правового воздействия, удовлетворяю¬
щей этим требованиям, основывается на диалектических
категориях возможности и действительности, имеющих
«первостепенное значение для раскрытия механизма воз¬
действия права»4. В марксистско-ленинской философии
эти категории занимают одно из центральных мест, они
взаимообусловлены, системно связаны между собой и с
-другими основными диалектическими законами и фило¬
софскими понятиями. В субъективной логике системы
категорий правоведения эти категориии отражают объек¬
тивное положение правового воздействия в отношении
 1 См.: Керимов Д. А. Философские проблемы права. М.,
«Мысль», 1972, с. 345, 352. Более плодотворной представляется вы¬
сказанная в книге мысль о различии «правового регулирования» и
«регулирования правом». (См. также: Право, правосознание, миро¬
воззрение.— «Вопросы философии», 1975, № 12, с. 147—148),
 Л. М. Магазннер считал подобные нормы находящимися в
«анабиозе» (спячке). (См.: Магазииер Л. М. Общее учение о
государстве. М., «Кооперация», 1922, с. 59).
 * См.: Баймаханов М. Т. Противоречия в развитии пра¬
вовой надстройки социалистического общества и пути их преодоле¬
ния. Автореф. на соиск. учен, степени д-ра юр. наук. Алма-Ата,
1972, с. 23.
 * Ср.: Л е и и и В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 131.
 * X а л ф и и а Р. О. Общее учение о правоотношении, с. 205.
 160

правообразования, с одной стороны, и социальной дейст¬
вительности (социального результата действия права) —
с другой.
 В философском понимании возможность (условно
назовем ее фактической возможностью) выражает объ¬
ективную тенденцию развития, а действительность (ус¬
ловно назовем ее фактической действительностью) — ре¬
зультат реализации возможности, осуществленную воз¬
можность. Попытки рассмотрения этих категорий вне
парного определения, автономно ведут к созданию конст¬
рукций узкого (действительность — осуществленная воз¬
можность) и широкого (действительность — совокупность
всех реалий, весь материальный мир) смысла понятий,
при обосновании которых сторонники этой позиции все
же признают, что «общее между действительностью в
широком и узком смыслах состоит в том, что оба они
отражают уже осуществленную возможность» *. В науч¬
но-практическом отношении подобный подход малопло¬
дотворен, ибо без особых к тому оснований объективный
мир, материя дублируется категорией «действительность»
в широком смысле слова.
 В юридической теории и практике важно представле¬
ние о действительности не как о всей объективной реаль¬
ности, противостоящей субъекту правотворчества и реа¬
лизации права, а только как об определенных отноше¬
ниях конкретных вещей (явлений), которые представля¬
ют собой осуществившуюся возможность, которые харак¬
теризуются актуальным состоянием»2. В этом смысле
действительность есть основание, материальное содер¬
жание возможности возникновения права. Ф. Энгельс,
решая вопрос о роли главного социального фактора фор¬
мирования права — экономического строя общества, ука¬
зывал, что экономические факты (т. е. фактическая дей¬
ствительность), прежде чем отразиться в законе, «полу¬
чить санкцию в форме закона», принимают форму юриди-  11 Поволоцкий С. Ф. Возможность и действительность,—
«Известия Воронежского пединститута», т. 25, 1958, с. 190. См. так¬
же: Вехорев Ю. А. Проблемы возможности н действительности
в общей теории социалистического права. Автореф. на соис. учен,
степени канд. юр. наук. М., 1971; Васильев А. М. Диалекти¬
ческая связь категорий общей теории права.—«Советское государ¬
ство и право», 1974, Ni> 1, с. 16—18.
 •ПарнюкМ. А. Принцип детерминизма в системе материали¬
стической диалектики. Киев, «Наукова думка», 1972, с. 114.
 161

ческого мотива'. Эта превращенная форма фактической
действительности является юридической возможностью
в отношении права. В то же время право, являясь реали¬
зованной возможностью в определенной связи с факти¬
ческой действительностью, представляет юридическую
возможность в связи с целью правового воздействия —
достижения юридической действительности. А эта дейст¬
вительность выступает в качестве возможности (одной
из возможностей) фактической действительности. Эти
взаимопереходы понятий отражают движение реальной
жизни, они закономерны и естественны2. Здесь лишь
важно выделить качественно определенные опорные точ¬
ки, пределы движения фактической возможности и дей¬
ствительности, особенности юридической возможности и
действительности, четко разграничить возможность и дей¬
ствительность в праве как вариант применения диалек¬
тических категорий в правовой науке от юриди¬
ческой возможности и действительности как моди¬
фикацию, инвариантность, инобытие диалектических
категорий.
 Опорными точками, определяющими объем предмета
правовой науки, являются, с одной стороны, процесс
формирования юридического мотива и, с другой,— про¬
цесс превращения юридической возможности, выражен¬
ной в нормах права, в юридическую действительность.
За этими пределами таким образом оказываются эконо¬
мический строй общества, его классовая структура и дру¬
гие факторы, имеющие фундаментальное значение для
понимания права и правообразования, а также факти¬
ческие (общесоциальные) результаты (фактическая дей¬
ствительность) правового воздействия.
 8. 	Право объективно существует в виде повелитель¬
ных нормативных суждений о должном, разрешенном,
запретном. Повелительная форма права предполагает
возможность несоответствия фактической действитель¬
ности тому, что должно быть. Но каждая правовая нор¬
ма и право как система норм формулируют возможность,
которая реально существует или может существовать
в социалистическом обществе.  * *'Маркс К. иЭнгельсФ. Соч., т. 21, с. 312.
 * См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 226—227, 131.
 162

Эту возможность нельзя назвать формальной*, так
как формальная возможность не вытекает из объектив¬
ных условий, она не имеет реальных предпосылок в
действительности. Формальной, отмечает Д. А. Керимов,
правовая возможность становится тогда, когда не соот¬
ветствует социальной действительности1  2  *. Юридическую
возможность нельзя отождествлять с абстрактной*, так
как абстрактная возможность не является непосредст¬
венной предпосылкой действительности, она существует
как наиболее общая ее тенденция, осуществление кото¬
рой требует ряда качественных переходных состояний.
Наконец, эту возможность неточно будет называть ре¬
альной, так как реальная возможность означает наличие
всех необходимых условий ее реализации и «то, что
реально возможно, не может быть уже другим, чем оно
само»4  5. А норма права не всегда предполагает наличие
необходимых условий для ее осуществления, превраще¬
ния в юридическую действительность.
 Эти условия могут относиться к глубинным социаль¬
но-экономическим и политическим факторам социализ¬
ма. Например, действующий закон, регулирующий
основные положения по применению труда совместите¬
лей, предусмотрел резкое ограничение совместительства
по службе с тем, чтобы к концу 1960 года «полностью
отказаться от штатного совместительства»6. Однако
интенсивное развитие производительных сил развитого
социализма, постоянный рост потребности в рабочей
силе, действие некоторых демографических факторов,
ведущих к сокращению притока трудоспособного насе¬
ления6, препятствуют реализации данного правового
предписания, которое в этой связи нельзя рассматривать
кай реальную возможность: для ее осуществления (прев¬
ращения в юридическую действительность) на современ¬
ном этапе развития общества еще не созданы необходи¬
мые условия. Отсутствие необходимых и достаточных
 1 Ср.: Я в и ч Л. С. Некоторые теоретические проблемы осу¬
ществления норм советского права,—«Учен. зал. Тадж. ун-та», т.9,
Труды юр. ф-та, вып. 4, 1956, с. 28, 36.
 2См.: Керимов Д. А. Философские проблемы права, с. 343.
 * Ср.: Я в и ч Л. С. Общая теория права, с. 202.
 * Г ег е л ь. Соч., т. 5. М., Соцэкгиэ, 1937, с. 663.
 5 См.: СП СССР, 1959, № 20. ст. 164.
 * См.: Брежнев Л. И. Речь иа Пленуме Центрального Коми¬
тета КПСС 25 октября 1976 года. М., Политиздат, 1976, с. 24
 163

условий для осуществления правовой возможности мо¬
жет быть связано также с некоторыми субъективными
обстоятельствами, внутренней несогласованностью норм
права, пробелом в праве и др. Поэтому слишком пря¬
молинеен вывод Н. И. Матузова о том, что «закон...
закрепляет только практически осуществимые возмож¬
ности. Реально не осуществимую возможность не было
бы смысла закреплять в праве» ’. Автор обосновывает
свой вывод определенной традицией, сложившейся в
юридической литературе. Но при этом не учитывает,
что в ряде случаев правовая норма «...не создает и не
обеспечивает возможности, а только не препятствует ей,
если фактически она имеется налицо» г.
 Следовательно, возможность, закрепленная в праве,
требует специальной характеристики как юридическая
возможность. Ее характерные черты заключаются в
том, что она, во-первых, является возможностью субъек¬
тивного порядка (в отличие от возможностей, раскры¬
вающих закономерности общественного развития), во-
вторых, ее содержание точно сформулировано в правовой
норме, эта возможность типически известна заранее, она
всегда в этом отношении потенциальна * *, в-третьих,
юридическая возможность является стороной, свойством,
предтечей не вообще действительности, а юридической
действительности как непосредственной цели правового
воздействия.
 Юридическая возможность связана с фактической,
неправовой действительностью опосредовано, это —
 1 Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия, с. 100.
 ^Коркунов А. М. Лекции по общей теории права. М., 1909,
с. 149.
 * Н. И. Матузов предлагает различать потенциальную возмож¬
ность (то, что зафиксировано в законе) и реализующуюся возмож¬
ность («претворяемую на деле»). (См.: Матузов Н. И. Личность.
Права, демократия, с. 127—128). Но в праве возможность всегда
потенциальна, реализующая возможность — это «перевод» права
в поведение человека, общественные отношения, вто—процесс
перехода потенциальной возможности, заключенной в праве, в юри¬
дическую действительность. Прав А. В. Сурнлов, утверждая, что
нормотворчество «работает на возможность», что «правовая норма
сама по себе является категорией возможности». (См.: Су ри¬
 лов А. В. К вопросу об оптимизации правового регулирования.-
В сб.: Роль правовых норм в совершенствовании практической дея¬
тельности государственных органов, хозяйственных и общественных
организаций. Республиканская межвузовская научная конференция.
Львов, Изд-во Львов, ун-та, 1967, с. 16).
 164

связь косвенная. С одной стороны, юридическая возмож¬
ность имеет объективный источник (социальные факто¬
ры формирования права), который опосредован юриди¬
ческим мотивом, т. е. явлениями субъективными, юриди¬
ческими. С другой стороны, правовое воздействие (содер¬
жанием которого является юридическая возможность)
ведет не непосредственно к фактической действительно¬
сти (результату воздействия), а через юридическую дей¬
ствительность (цель воздействия), которая является
(может являться) возможностью (одной из возможно¬
стей) фактической действительности.
 Такая постановка вопроса соответствует общему диа¬
лектическому процессу развития, в котором действитель¬
ность порождает возможность, выступающую в качестве
тенденции, свойства новой действительности. При этом
действительность содержит различные возможности
(в том числе юридическую), а возможность может вести
к действительности разного характера (в том числе юри¬
дического). «...Действительная жизнь, действительная
история,— указывал В. И. Ленин,— включает в себя...
различные тенденции...» 1
 Теоретическое различие юридической и фактической
действительности, весьма важное в научно-практическом
сопоставлении юридических целей и социальных резуль¬
татов правового воздействия на личность, не исключает
возможности внешнего их совпадения. Подобное совпа¬
дение наблюдается тогда, когда норма права соответст¬
вует закономерностям и тенденциям общественного раз¬
вития, а ее конечные цели в процессе правового воздей¬
ствия исчерпываются, осуществляется социальная зада¬
ча, поставленная законодателем.
 Однако в процессе функционирования права, осуще¬
ствления правового воздействия такое совпадение не
является общим правилом. Во-первых, юридическая дей¬
ствительность, возникающая в результате воздействия
права на людей, чаще всего сама выступает только как
возможность по отношению к конечным социальным
целям законодателя. Так, .ст. 467 ГК УССР, предусмат¬
ривая возмещение ущерба, понесенного гражданином при
спасании социалистического имущества от угрожавшей
ему опасности, имеет в виду в качестве юридической
 1 Л е я и н В, И, Поля, собр. соч., т. 20, с. 66.
 165

действительности сам факт спасания имущества незави¬
симо от того, спасено ли имущество или нет. Социальная,
фактическая действительность, которую имел в виду
законодатель, это —спасение социалистического имуще¬
ства. Для сравнения можно сослаться на ст. 261 КТМ
СССР, предусматривающую возможность вознагражде¬
ния только при полезном результате действия по спасе¬
нию судна. Здесь юридическая и фактическая действи¬
тельности совпадают.
 Во-вторых, воздействие права на личность может
вести не только к осуществлению цели закона, к той дей¬
ствительности, которую имел в виду законодатель, но
и к параллельным, а иногда противоречащим основной
цели закона последствиям (результатам). Здесь уместно
привести мысль Ф. Энгельса о том, что деятельность
людей, основанная на познании и использовании законо¬
мерностей, ведет в первую очередь к тем последствиям,
«...на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью
очередь...» эта деятельность имеет «...совсем другие, не¬
предвиденные последствия, которые очень часто уничто¬
жают значение первых» *. Так, введение налога на холос¬
тяков, одиноких и малосемейных граждан было направ¬
лено на стимулирование правовыми средствами рождае¬
мости в стране (цель правового воздействия). Одновре¬
менно данная норма способствует привлечению этой
категории граждан к несению расходов государства
на воспитание детей, подростков. Юридическая н факти¬
ческая действительности, явившиеся следствием единой
возможности, не противоречат конечным социальным
целям законодателя.
 Сложнее складывается обстановка тогда, когда
параллельно возникающая из юридической возможности
фактическая действительность противоречит конечным
целям законодателя. Обычно в этих случаях законода¬
тель либо отказывается от правового воздействия на эту
область действительности, либо принимает соответствую¬
щие меры, чтобы в процессе реализации нормы «пога¬
сить» нежелательные последствия (нежелательную фак¬
тическую действительность), или в самой норме преду¬
сматривает «нейтрализующие» эти последствия меры.  11 Маркс К. в Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 495—496.
 166

В определенных случаях законодатель сознательно
идет на принятие нормы права, которая в результате
своего действия ведет не только к желаемой юридиче¬
ской действительности, но и к «непогасимым», нежела¬
тельным последствиям. Это обычно объясняется сравни¬
тельной социальной и юридической ценностями желае¬
мой юридической действительности и параллельно воз¬
никающей фактической действительности и праксиологи-
чески обосновывается сравнительной полезностью наме¬
ченных и побочных результатов действия закона.
В. И. Никитинский называет это «взвешиванием>, заклю¬
чающимся в сравнении положительного результата с от¬
рицательным — непредвиденным. Например, действие
ч. 3 ст. 11 ГПК УССР влечет защиту формально непра¬
вовых (не указанных в праве) интересов и отношений.
В данном случае фактическая действительность малосу¬
щественна в сравнении с юридической действительно¬
стью— судебной защитой прав личности, которые по
сходным признакам с закрепленными в праве или по
общему смыслу советского законодательства, должны
находиться под государственно-правовой защитой. По¬
добным же образом отмена института аналогии в уголов¬
ном праве (ст. 7 УК УССР) имеет в виду утверждение
такой юридической действительности, в основу которой
положен принцип nullum crimen sine lege. В борьбе за
социалистическую законность государство исходит из
того, что проведение этого принципа столь существенно,
социально и юридически ценно, что ненаказуемость от¬
дельных общественно опасных деяний (фактическая дей¬
ствительность) при реализации действующих уголовно¬
правовых норм не имеет решающего значения.
 В-третьих, не исключена возможность принятия таких
норм права, под воздействием которых на личность,
общественные отношения создается юридическая дейст¬
вительность, не отвечающая потребностям и тенденциям
общественного развития. В социалистическом правотвор¬
честве такие случаи редки, но полностью их исключить
ни теоретически, ни практически невозможно.
 Возможны и иные основания несовпадения фактиче¬
ской и юридической действительности.
 Наряду с целью правового воздействия (юридическая
возможность) и связью права с его действием (превра¬
щение юридической возможности в юридическую дейст¬
 167

вительность) существенной стороной правового воздей¬
ствия являются его характер и непосредственный объект.
Правовое воздействие — целеполагающе и направленно.
Субъект воздействия заранее предполагает, прогнозирует
юридический результат, который в праве идеально выра¬
жен в виде правовой нормы. Достижение же этого
результата обеспечивается средствами внешнего направ¬
ленного контроля за поведением личности, направленно¬
го воздействия на свойства личности и нх проявления на
правовом уровне ее существования. Таким образом,'
правовое воздействие это направленное воздействие на
личность с целью превращения юридической возможнос¬
ти, заключенной в социалистическом праве, в'юриди¬
ческую действительность.
 Фиксирование содержания категории правового воз¬
действия не является завершением познания существова¬
ния, функционирования права в общественной жизни.
«Завершающим этапом познания является обратный путь
от юридических абстракций к той реальной правовой дей¬
ствительности, с которой началось это познание» * *. Реаль¬
но воздействие права на личность проявляется в меха¬
низме правового воздействия, представляющего единство
структуры (содержания) и функционирования. В меха¬
низме правового воздействия раскрывается «суть’транс¬
формации правовых норм в поведение, целенаправлен¬
ность действий всего общества, коллективов и отдельных
личностей» 8.
 1 Керимов Д. А. Философские проблемы права, с. 73—74.
 * Право и социология. Отв. ред. Ю. А. Тихомиров, В. П. Ка-
зимирчук. М„ «Наука», 1973, с. 70. См. также: Подгурец*
 к и й А. Очерк социологии права, с. 274.
 168

Глава 5
 МЕХАНИЗМ ПРАВОВОГО
ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ЛИЧНОСТЬ
 1. Механизм правового воздействия иа личность —
самостоятельный предмет общетеоретической юридиче¬
ской науки. Научно-практическое значение его исследо¬
вания обусловило интерес ученых к этой проблеме с пер¬
вых лет развития социалистической теории права. Рабо¬
тами Н. Г. Александрова, С. А. Голунского, М. С. Стро-
говича, Б. В. Шейндлииа, Л. С. Явича и др., относящи¬
мися к 40—50-м годам, был подготовлен вывод современ¬
ного правоведения о необходимости специального иссле¬
дования этого механизма, выделения этих исследований
в самостоятельный предмет изучения общей теории
права, «механизменного» подхода в обще- и частнотеоре-
.тических (отраслевых) юридических исследованиях. Фор¬
мулирование этого вывода и системного представления
о механизме правового регулирования принадлежит
 С. 	С. Алексееву. Внутреннее строение механизма право¬
вого регулирования он определяет как совокупность юри¬
дических средств правового воздействия (в значительной
мере совпадающей с составом юридической надстройки),
соответствие процесса правового воздействия (регламен¬
тирование отношений, действие норм, ведущее к движе¬
нию правоотношений, реализация субъективных прав и
обязанностей) основным звеньям (элементам) механиз¬
ма правового регулирования (нормы, права н обязанно¬
сти, акты их реализации, акты применения). При этом
правосознанию в законности отведено специфическое
место: они имеют общее значение в механизме, являют¬
ся его основой, стержнем, подключаются ко всем его час¬
тям. «Все другие правовые явления — нормативные акты,
толкования, юридическая техника, правовая ответствен¬
ность и другие — примыкают (могут быть «привязаны»)
к тем или иным основным звеньям механизма». Таким
образом создаются определенный «каркас» с «пунктами
 169

сосредоточения», узловые элементы механизма, к кото¬
рым тяготеют все остальные элементы, включенные в про¬
цесс правового воздействия'.
 Эта концепция получила признание в литературе
и потому не требует более детального анализа. Ее несом¬
ненным достоинством является прежде всего то, что меха¬
низм правового регулирования рассматривается в един¬
стве всех его составных частей, как категория не только
собирательная, но системная. А его средства «обрисова¬
ны» с их «механизменной», динамической стороны. Это
дает возможность отразить в проблеме механизма про¬
цессы функционирования права, его динамику, предста¬
вить этот аспект существования правовой материи как
разнопорядковый в отношении статики (нормы, формы,
система права и др.), качественной определенности
права, его свойств.
 Действительно, нормативность, формальная опреде¬
ленность, принудительный потенциал права через меха¬
низм его воздействия объективируются в поведении лю¬
дей. Развивая мысль В. М. Горшенева, можно сказать,
что механизм правового воздействия показывает, в чем
проявляется и как происходит перевод свойств правовой
материи в упорядоченность деятельности людей, испыты¬
вающих на себе воздействие права. Этим обосновывается
значение определения содержания механизма, его отгра¬
ничения, с одной стороны, от социального процесса фор¬
мирования права (социально-экономических факторов,
обусловливающих право), с другой — от социальных
(неюридических) последствий воздействия права на лич¬
ность (социальное действие права). Сложность здесь
заключается в том, что социальный процесс формирова¬
ния права предопределяет правотворчество и его резуль¬
тат, являющийся нормативно-правовой основой механиз¬
ма воздействия, а социальные (неюридические) послед¬
ствия воздействия права органически вплетаются в ткань
правового поведения личности, являясь по содержанию
многофакторной социальной системой, требующей выде¬
ления в ней главных и дополнительных, объективных и
субъективных, социально-психологических, юридических
и других факторов. Одновременно эти последствия  11 См.: Алексеев С. С. Механизм правового регулирования
в социалистическом государстве, с. 30—38, 122—129; Алексе¬
ев С. С. Проблемы теории права, т. 1, с. 153—154.
 170

являются начальным пунктом последующих циклов
действия права.
 Этим не противопоставляются свойства права их про*
явлениям в общественной жизни, «чисто» правовые ре*
зультаты — общесоциальным последствиям действия пра¬
ва, а обеспечивается выделение изучаемых явлений из
социальных систем очень высокого класса, определение
их содержания, роли в общественной жизни и последую¬
щее соединение в единой общественной системе. Меха¬
низм правового воздействия в этом отношении «не изо¬
лированный и обособленный «агрегат». Он работает в
контакте с другими механизмами социального управле¬
ния, являясь звеном, элементом более высокого и слож¬
ного механизма управления общественными процес¬
сами ,.
 Такой подход оправдан возможностью изучить каж¬
дое звено правовой надстройки, отдельные средства юри¬
дического воздействия, каналы перевода правовой про¬
граммы в поведение людей, реальные потенции права
(в соотношении с другими средствами воздействия на
личность) и, следовательно, дает возможность обнару¬
жить слабое звено социально-правового управления, за¬
менить или усовершенствовать его, предвидеть эффектив¬
ность этих мер в обшей системе функционирующих
элементов правовой надстройки.
 Если согласиться с таким подходом, то механизм
правового воздействия следует представить как самосто¬
ятельную систему. На «входах» в нее расположен «основ¬
ной импульс» правового регулирования — нормативно¬
правовой материал, обусловленный общественными
потребностями и выражающий волю и интересы класса
(народа). На «выходах» — общественные отношения,
организованные и упорядоченные соответственно потреб¬
ностям развития, функционирования общества и социаль¬
но-классовой воле. «Внутри» системы помещаются опре¬
деленным образом организованные формы объективирова¬
ния права, способы (методы)4 воздействия на личность,
каналы его осуществления, правовая деятельность
личности — результат ее реагирования на правовое воз¬
действие и средство обнаружения права в .общественной
жизни.  11 Шабалин В. А. Системный анализ механизма правового
регулирования.— «Советское государство н право», 1969, № 10,
с. 126.
 171

Таким образом начальное («вход» и систему) и ко¬
нечное («выход») состояния правовой действительности
связываются переходными звеньями — наиболее слож¬
ным предметом исследования уже потому, что субъектив¬
но процесс перехода нередко отождествляется с конеч¬
ным состоянием, ускользает от интроспективного пред¬
ставления. А именно эти-переходные звенья представля¬
ют наибольший интерес для изучения «механизменной»
стороны правовой действительности.
 Право можно рассматривать как информационную
программу, требующую актуализации в сознании и пове¬
дении личности. Поэтому социально и личностно важна
организация поступления, прохождения, переработки,
овладения человеком этой программой. Но правовая ин¬
формация, циркулирующая внутри механизма правового
воздействия, проходя через ряд управляемых и неуправ¬
ляемых его фильтров, никогда не увеличиваясь, может
уменьшаться по объему, искажаться по существу. Под¬
черкивая различие между информацией, поступающей в
систему, и информацией, воздействующей на нее, Н. Ви¬
нер отмечал, что «семантически значимая информация
(воздействующая на систему —М.О.) в машине, как
и в человеке, представляет собой информацию, которая
проходит через действующий механизм в принимающей
системе, несмотря на действия некоторых свойств чело¬
века или машины, которые разрушают эту информа¬
цию» *. Одна из важных задач юридической теории и
практики заключается в отыскании и использовании
таких переходных звеньев, которые обеспечили бы мак¬
симально адекватное восприятие правовой информации,
нейтрализовали действие «фильтров» и «свойств», спо¬
собных изменить объем или содержание информации.
 В современной литературе наиболее последовательно,
с анализом «посредствующих звеньев» между «полярны¬
ми элементами» рассматривает механизм правового воз¬
действия В. М. Горшенев, принципиально воспринявший
позицию С. С. Алексеева *. Плодотворность конструкции
В. М. Горшенева заключается в том, что она дает воз¬
можность выйти за пределы «внешней» в отношении  11 Вивер Н. Кибернетика и общество. М., Изд-во иностр. лит.,
1958, с 102.
 ‘Горшенев В. М Способы и организационные формы пра¬
вового регулирования в социалистическом обществе, с. 48—76.
 172

воли, поведения человека стороны механизма воздейст*  *
лия права, расширить представления о механизме вплоть
до конечного результата, исследовать социальное
действие права от «начального воздействия» до «закон¬
ченной реализации».
 ■ Однако полностью использовать возможности подоб¬
ного подхода автору не удалось. Прежде всего обращает
внимание Включение правотворчества в механизм право¬
вого регулирования в качестве его исходного момента.
Таким образом процессы формирования права растворя¬
ются В механизме правового воздействия. Но ни право¬
творчество, ни его результаты, строго говоря, не воздей¬
ствуют, «воздействуют люди с помощью норм» права *.
Процесс правообразования, как верно отмечает
Л. С. Явич, «на практике является предпосылкой и нор¬
мативной основой воздействия права». Включение этого
процесса в механизм правового регулирования «так же
нелогично, как включение законов в понятие законно¬
сти»2. Поэтому более точным является представление
о правотворчестве как о главном канале воздействия
государственной власти на правовое регулирование, как
о передаваемой государством механизму регулирования
.«энергии»3, источник которой находится вне механизма
правового воздействия. С другой стороны, фактическое
поведение людей признается автором «законченной реа¬
лизацией» права, конечной стадией правового воздейст¬
вия, что выводит механизм воздействия права за преде¬
лы возможностей юридических средств. Результатом ре¬
ализации права является не фактическое, а правовое
поведение. Вызывает возражение также представление
о методах воздействия права как о конкретизации наибо¬
лее общих способов воздействия. Установление предпи¬
саний о дозволении или запрете поведения — это право¬
творческая деятельность, находящаяся вне механизма
действия права, а метод правового воздействия — это
способ передачи личности (общностям людей) содержа¬
ния правовых предписаний в процессе (механизме) пра¬
вового воздействия. Наконец, «пооредствующие звенья»,
выступающие как стадии реализации права (правосубъ¬
ектность, юридические факты, правоотношения), не
 1 Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия, с. 49, 242.
 * Я в и ч Л. С. Общая теория права, с. 204.
 8 См.: Алексеев С. С. Проблемы теории права, т. 1, с. 164,
 173

раскрывают пути перевода права во «внешнее» поведение
людей, а являются либо основанием признания субъекта
права и предпосылкой субъективного права (правосубъ¬
ектность), либо основанием движения правовых отноше¬
ний (юридические факты), которые не «покрывают» всю
проблему воздействия права на организацию общения
' людей в правовой сфере, либо результатом реализации
субъективного права (правомочие, правоотношение).
 Вызывает возражения также распространенное в тео¬
рии права определение механизма как совокупности;
юридических средств, обеспечивающих правовое воздей¬
ствие *. Здесь допускается неточность, заключающаяся не
в том, что в механизм включены все элементы правовой
надстройки (практически правовое воздействие предпо¬
лагает использование всех элементов юридической над¬
стройки, которые в определенной связи можно рассмат¬
ривать в качестве средств воздействия), а в том, что,
содержание явления определяется через средства, ис¬
пользуемые для достижения цели. Но определение пред¬
мета как средства является выделением, извлечением
некоторых «абстрактно всеобщих черт предмета, тогда
как сам по себе предмет остается неизмеримо богаче и
сложнее содержанием, чем та определенность, которая
как раз и позволяет сделать его средством» 2.
 Содержание явления — не совокупность средств,
а совокупность элементов, которые составляют необхо¬
димую основу данного явления и представляют собой
.«любые явления, процессы, образующие данное явление,
данныйпроцесс, а также любые свойства явлений, обра¬
зующие в своей совокупности новые свойства и, наконец,
любые отношения, образующие в своей совокупности
некое новое отношение»2. Все элементы содержания,
несмотря на его целостность, имеют относительную само¬
стоятельность вследствие дифференцированности содер¬
жания и системной завершенности каждого элемента,
выполняют каждый свою, особую функцию, социально-
правовую роль. На этом основании, С учетом личностной
 1 См.: Алексеев С. С. Механизм правового регулирования
в социалистическом государстве, с. 30; Марксистско-ленинская общая
теория государства и права, т. 4, с. 94.
 * Трубников Н. Н. О категориях «цель», «средство», «ре¬
зультат». М., «Высшая школа», 1968, с. 8.
 * Свидерский В. И. О диалектике элементов и структуры.
М„ Соцэкгиз, 1962, с. 13.
 174

специфики непосредственного объекта воздействия пра¬
ва в содержание механизма правового воздействия вклю¬
чаются следующие элементы: 1) формы правового воз¬
действия, организующие, упорядочивающие правовое
воздействие, определяющие внешние каналы воздействия
права на личность; 2) методы правового воздействия —
способы передачи личности социально-правовой програм¬
мы; 3) правовая деятельность, определяющая внутренний
каналы воздействия права на личность, творческое воспри¬
ятие и переработку личностью социально-правовой про¬
граммы, которая объективируется в поведении личности.
 Каждый из элементов механизма органически связан
с другими. Способ этой связи, внутренняя организация
механизма воздействия права составляют структуру
механизма. Эта структура характеризуется: 1) причинно-
следственными связями (детерминированность поведе¬
ния личности содержанием, формой, методом правового
воздействия), 2) функциональными связями (функцио¬
нирование каждого элемента обусловливает результа¬
тивность «работь» других частей, элементов), 3) коор¬
динационными связями (согласованность, «пригнан-
ность» элементов, в результате которой сложное пере¬
плетение разнородных элементов обеспечивает достиже¬
ние цели — правового поведения личности), 4) суборди¬
национными связями (подчиненность и «»подчиненность
форм правового воздействия, иерархия средств, методов
воздействия).
 Структурные связи элементов обеспечивают возмож¬
ность рассмотрения механизма не только с элементной,
«вещной» стороны, но и с процессуальной (в качестве
динамической системы), процесса социально-правового
управления, в ходе которого право превращается в юри¬
дическую действительность, опосредующую различные
стороны общественной жизни. При анализе процессуаль¬
ной стороны механизма в литературе предлагаются раз¬
личные варианты членения правового воздействия'.  11 См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношений. Л., Изд-во
Ленингр. ун-та, 1959, с. 4—5; Теория государства и права. Отв. ред.
Н. Г. Александров. М., «Юридическая литература», 1974, с. 546—
548; Алексееве. С. Механизм правового регулирования в социа¬
листическом государстве, с. 34; Горшенев В. М„ Д ю р я-
гии И. Я. Правоприменительная деятельность,—«Советское госу¬
дарство и право», 1969, № 5, с. 27.
 175

С учетом исходного понятия механизма эта его сторона
представляется как: 1) механизм передачи, «навязыва¬
ния» 1 личности правовой программы (формы, методы
правового воздействия) и 2) механизм восприятия, пере¬
работки и осуществления этой программы (правовая
деятельность личности). Каждая часть состоит из трех
стадий.
 К первой части относятся следующие стадии: а) воз¬
действие на личность правовых идей в процессе форми¬
рования «юридического мотива» и развертывания право¬
творческого процесса; б) воздействие на личность право¬
вых предписаний в процессе осуществления права;
в) воздействие на личность правовых последствий (по¬
ложительных или отрицательных) избранного личностью
варианта правового поведения (социальная ответствен¬
ность как оценка избирательной способности личности,
соотнесенная с требованиями социальных норм).
 Вторая часть включает стадии: а) восприятие лич¬
ностью правовой программы, обусловленное подготов¬
ленностью сознания личности (идеологических и психо¬
логических каналов) к усвоению специфического содер¬
жания и форм этой программы; б) творческая перера¬
ботка личностью правовой программы (на разных уров¬
нях— от присваивания образцов мысли и действий,
заключенных в праве, до свободного выбора варианта
образных и предметных моделей жизнедеятельности),
обусловленная способностью личности сознательно пере¬
рабатывать правовой материал, субъективизировать его
(овладевать им как личностной ценностью); в) осуще¬
ствление личностью, в процессе включения в государст¬
венно-правовую жизнь общества, правовой программы,
обусловленное знанием права, умением, навыками его
использования.
 Содержательный подход в сочетании с системно¬
структурным может обеспечить, таким образом, наибо¬
лее всесторонний анализ механизма правового воздей¬
ствия, его элементного состава, «вещных» и процес¬
суальных сторон объективизации права в отношении
личности (первая часть процесса). в субъективизации
права для личности (вторая часть процесса).  11 См.: Наумова А. Ф. Проблема человека в социологии. —
«Вопросы философии», 1971, № 7, с. 60.
 176

При этом исключается возможность жесткой привязки
каждого элемента механизма к определенной стадии его
функционирования * *. Так, воздействие на личность пра¬
вовых идей связано с социальным формированием пра¬
ва и правотворчеством, не относящимся к механизму
воздействия права. Результаты этих процессов создают
нормативную основу механизма, стоят на его «входах»
и не включены в его содержание. Но возникающие при
этом правовые идеи оказываются весьма существенны¬
ми для всех элементов содержания механизма. С другой
стороны, методы правового воздействия обнаруживают
свои функциональные возможности на всех стадиях про¬
цесса^ механизма) правового воздействия. Поэтому сис¬
темообразующими составными частями механизма пра¬
вового воздействия теоретически и практически явля¬
ется вся номенклатура необходимых и достаточных для
механизма элементов и стадий.
 2. Воздействие права на личность проявляется в раз¬
личных формах, способах его проявления. В литературе
предложены разные варианты состава форм правового
воздействия. Определение общего мнения осложняется
отсутствием установившейся терминологии. Многие авто¬
ры называют эти формы путями, способами, средствами,
методами, чертами, именуют дозволение и запрет наибо¬
лее общими способами воздействия права, считая их
конкретизацией активных способов (методов) правового
воздействия и рассматривая элементы связи между воз¬
действием и реализацией права в качестве форм воздей¬
ствия и, одновременно, способов реализации2.
 Для ранней советской литературы характерно при¬
знание единого пути (формы) правового воздействия —
 1 Ср.: Алексеев С. С. Механизм правового регулирования
в социалистическом государстве, с. 34—35; Марксистско-ленинская
общая теория государства и права, т. 4, с. 86—87.
 * См.: Иоффе О. С. Юридические нормы и человеческие пос¬
тупки.— В сб.: Актуальные вопросы советского гражданского права,
М„ «Юридическая литература», 1964, с. 16, 18, 19, 21, 26; Пеш¬
ков А. Б. О методе правового регулирования,—«Правоведение»,
1971, № 2, с. 27, 28; Горшенев В. М. Способы и организацион¬
ные формы правового регулирования в социалистическом обществе,
с. 50—51, 57, 72, 76.
 177

посредством правоотношений *. Несмотря на убедитель¬
ную критику этой позиции, она продолжает- оказывать
заметное влияние иа общетеоретическую и отраслевую
юридическую литературу2.
 Более содержательной представляется система форм
правового воздействия, различающая воздействие права
«вне конкретных юридических отношений» и . «при помо¬
щи юридических отношений», с использованием «специ¬
фических», «специальных юридических средств» и не¬
специфического для права идеологического воздействия.
Такой подход используется в различных классификациях
форм воздействия права3; Наиболее распространенны¬
ми в современной литературе являются позиции
Н. Г. Александрова и С. С. Алексеева. Конкретизация
содержания (состава) форм правового воздействия была
представлена у Н. Г. Александрова тремя путями воз¬
действия права на поведение людей: а) доведение пред¬
писаний правовых норм до всеобщего сведения, б) идео¬
логическое обоснование изданных норм, в) угроза при¬
менения юридических санкций или мер общественного
воздействия за нарушение предписаний правовых норм 4.
Критически относясь к этой схеме, С. С. Алексеев, отвле-;
каясь от возможных путей идеологического воздействия
права, которое «не является специфическим только для
права», предлагает различать следующие пути воздей¬
ствия права: а) предоставление лицам субъективных
прав; б) возложение на лиц юридических обязанностей;
в) угроза применения мер государственного или общест¬
венного принуждения; г) обеспечение государственного
 1 См.: Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизм.
М., 1926, с. 129.
 1 См.: ПионтковскийА. А. К вопросу о взаимоотноше¬
нии объективного и субъективного права.— «Советское государство
и право», 1958, № 5, с. 28; Марксистско-ленинская общая теория
государства и права, т. 1, с. 123, 556.
 * См.: Я в и ч Л. С. О путях воздействия права на обществен¬
ные отношения.— «Советское государство и право», 1959, № 6,
с. 39; Ш е б а н о в А. Ф. О воздействия права да общественное раз¬
витие в условиях общенародного государства.— «Советское государ¬
ство и право», 1963, № 12, с. 13—15; В и т ч е н к о А. М. Метод пра¬
вового регулирования социалистических общественных отношений,
с. 27—29.
 * См.: Александров Н. Г. Право и законность в период
развернутого строительства коммунизма. М., Госюриздат, 1961,
с. 190—191.
 178

принуждения *. В. М. Горшенев, считая, что эти пути
«представляют собой конкретизацию с точки зрения
формы наиболее общих способов правового воздейст¬
вия», используя идеи С. С. Алексеева и О. С. Иоффе,
относит к формам воздействия только дозволения и за¬
преты. В. Ф. Яковлев рассматривает запрет, обязыва¬
ющее предписание и дозволение в качестве основных
форм (способов) правового воздействия, а А. Нашиц
доказывает «классический» характер первых двух форм
воздействия праваг.
 Несмотря на особенности в предлагаемых конструк¬
циях, системах форм (способов, путей) правового воз¬
действия, все они теоретически плодотворны и некоторые
из них обосновано вошли в научный оборот и учебную
литературу. Однако ряд положений требует уточнений.
Первый уровень классификации форм правового воздей¬
ствия на воздействия «при помощи» и «вне» правоотно¬
шений оставляет невыясненным место идеологического
воздействия права и нечетко определяет в системе
правового воздействия роль правоотношений, которые
опосредованы видовыми особенностями осуществления
права (различиями реализации объективного и субъек¬
тивного права). Выделение идеологического воздействия
права теряет свое значение в связи с отрицанием специ¬
фичности, особенностей содержания и механизма идео¬
логического воздействия права на личность (в сравнении
с другими видами неправового воздействия). Кроме того,
нецелесообразно в единой системе выделять предоставле¬
ние прав в качестве самостоятельного пути воздействия
в отношении обязанностей, а принуждение (угроза его
применения или его обеспечение) рассматривать как
путь (форму, условие) воздействия права. В действитель¬
ности права и обязанности (их предоставление, возло¬
жение) органически связаны, представляют единое звено
в различных видах правовых связей. Единство прав и
обязанностей в правовой системе социалистического об-  11 Си.: Алексееве. С. Механизм правового регулирования в
социалистическом государстве, с. 19, 22—23.
 8 Горшенев В. М. Способы и организационные формы
правового регулирования в социалистическом обществе, с. 49—51;
Яковлев В. Ф. Гражданско-правовой метод регулирования об¬
щественных Отношений. Свердловск, 1972, с. 70—71; Нашиц А.
Правотворчество, с. 171.
 179

щества — не только принцип права. Определение верного
соотношения прав и обязанностей практически обеспе¬
чивает сочетание правовых интересов личности и инте¬
ресов других лиц и общества, способствует, как указы¬
вают Н. А. Беляев и Д. А. Керимов, преодолению
противоречий между личным и общественным, а также
взаимопроникновению, совпадению прав и обязанностей !.
Принуждение наряду с убеждением является методом
воздействия, практически проявляющимся во всех фор¬
мах и видах правового воздействия.
 Кроме того, как верно отмечает В. М. Горшенев, тре¬
тий и четвертый пути в конструкции С. С. Алексеева —
не самостоятельные пути воздействия, а стадии прину¬
дительного осуществления правовых предписаний. Одна¬
ко и в позиции В. М. Горшенева (с точки зрения форм
воздействия права) необходимы уточнения. В частности,
различие активной и результативной стороны механизма
правового воздействия приводит к выделению форм,
наиболее общих способов воздействия — дозволения и
запрета, с другой стороны — к выделению наиболее об¬
щих способов реализации права — совершению дозволя¬
емых действий и воздержанию от запрещенных. Но при
ближайшем рассмотрении способы воздействия — это
формы выражения правовых предписаний (область пра-
вообразования), а способы реализации права — это, уже
известные из литературы, соблюдение и исполнение пра¬
вовых норм. Но (в отличие от установившейся тради¬
ции) эти формы осуществляются в правоотношениях
(между сторонами «упорядоченного общественного отно¬
шения»). Это наталкивает на мысль о невозможности
воздействия права вне правоотношений, хотя автор при
«стадийном» анализе правового воздействия четко отме¬
чает такую возможность 2.
 Исходя из этих замечаний, можно предложить сле¬
дующий вариант системы форм правового воздействия с  11 См.: Беляев Н. А., Керимов Д. А. Личность и закон¬
ность— В сб.: Человек и общество. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1966,
вып. 1, с. 129; ПионтковскийА. А. К вопросу об изучении
общенародного права.— «Советское государство и право», 1962,
№ И, с. 24.
 1 См,: Горшенев В. М. Способы и организационные формы
г овання в социалистическом обществе, с. 52—53,
 180

ее видовой конкретизацией. Непосредственный объект и
уровень достижения целей правового воздействия явля¬
ются первичным основанием классификации, в соответ¬
ствии с которым различаются (1) идеологическое
воздействие права на личность и (2) правовое воздейст¬
вие на личность в процессе реализации права. Видовые
различия второй формы основаны на характере (особен¬
ностях) реализуемых норм права: а) реализация объек¬
тивного права, б) реализация субъективного права.
Основанием различий форм реализации объективного
права является характер деятельности субъектов, реа¬
лизующих правовые предписания (соблюдение, исполне¬
ние, применение права).
 3. 	Идеологическое воздействие права — процесс
взаимодействия правовых средств со структурообразую¬
щими качествами личности на правовом уровне ее суще¬
ствования. Эти качества выступают в этой связи как
средство поддержания существования, функционирова¬
ния человека в государственно-правовой сфере. Их
взаимодействие со специальными юридическими средст¬
вами идеологического воздействия представляет содер¬
жание правового воспитания личности.
 Личность формируется под влиянием всей системы
общественных отношений социализма, социалистическо¬
го бытия. Правовая действительность, юридическое-бы¬
тие также имеет формирующее значение. Воспитание
личности как составная часть ее формирования — это
направленное воздействие на нее субъективного фактора,
сознательной деятельности людей и их организаций
с целью формирования качеств личности, устойчивых
изменений в ее структуре, привития навыков (умения)
реализации личностных качеств в жизнедеятельности
человека. Это особенно важно подчеркнуть в отношении
правового воспитания личности. Если задачей нравст¬
венного' воспитания является выработка активной жиз¬
ненной позиции личности, ее сознательного отношения
к общественному долгу ‘, то главная задача правового
воспитания — формирование личностных качеств, обес¬
печивающих сознательное отношение к закону, превра¬
щение уважения к праву, к закону в личное убеждение 2.  * *1 Си.: Материалы XXV съезда КПСС, с. 77.
 * См.: Материалы XXIV съезда КПСС, с. 81.
 181

Правовое воспитание осуществляется в процессе
функционирования права как регулятора общественных
отношений, реализации правовых предписаний. Харак¬
терным примером является возложение законом на
должностных лиц обязанности «разъяснить участвующим
в деле лицам их права и обеспечить возможность осу¬
ществления этих прав» (ст. 53 УПК УССР). Закон не
случайно связывает разъяснение прав и их реализацию,
так как законность правоприменительной деятельности
в значительной степени определяется не только про¬
фессиональным правосознанием, но и знанием своих
прав, умением их использовать гражданами. Следова¬
тельно, органическая связь правового идеологического
воздействия и правореализующего процесса неоспорима.
Идеологическое правовое воздействие имманентно для
социалистического права в любых его проявлениях. Пра¬
во и воспитание, верно подчеркивает Г. Ханай, предпо¬
лагает не корреляцию между ними, а импликативную
связьПродолжая эту мысль, можно было бы сказать,
что реализация права всегда предполагает правовое вос¬
питание. Если корма реализуется, то она воспитывает,
оказывает идеологическое воздействие. В условиях пра¬
вореализующего процесса правовоспитательная функция
производна, обусловлена его охранительно-регулятивны¬
ми функциями внешнего контроля за личностью. При
реализации права непосредственный объект воздействия
ограничен активной стороной сознания личности (ее во¬
левыми свойствами). Правовыми средствами охраняются
социальные и личностные блага общества, регулируются
общественные отношения, обеспечивается практическое
осуществление юридических норм.
 В этом научно-практическое обоснование необходи¬
мости выделения воспитательной функции права, идеоло¬
гического воздействия права вне его реализации, как
самостоятельной формы правового воздействия на лич¬
ность. Закон существует, действует «...даже тогда, когда
он совсем не применяется»2. Это действие (воздействие)
направлено на весь комплекс личностных качеств, оно
не связано «жестко» с особенностями правореализующих
процессов. Этот теоретический вывод подтверждается  *1 См.: Ханай Г. Социалистическое право и личность, с. 259.
 * М а ркс К. и Э и г е л ьс Ф. Соч., т. 1, с. 63. ,
 182

аргументами сторонников создания правовой педагоги¬
ки, обоснован позицией советского законодателя и юри¬
дической практикой. Так, например, воспитательное,
общепревентивное значение приговора суда бесспорно.
«Постановленный именем государства в условиях
полного осуществления демократических основ судопро¬
изводства приговор,— указывается в Постановлении Пле¬
нума Верховного Суда СССР от 30 июня 1969 года,—
имеет большое воспитательное и общественно-политиче¬
ское значение». Но основная цель приговора — процес¬
суально оформить решение суда о виновности или неви¬
новности преданного суду лица (ст. 32 УПК УССР).
Приговор прежде всего — это акт социалистического
правосудия. Также оценивается законодательством юри¬
дическое значение других актов правоприменительной
деятельности. На этой основе формулируются общие
положения действующего права. Закон, например, отно¬
сит к задачам уголовного судопроизводства «быстрое и
полное раскрытие преступлений, изобличение виновных
и обеспечение правильного применения закона с тем,
чтобы каждый совершивший преступление был подверг¬
нут справедливому наказанию и ни один невиновный не
был привлечен к уголовной ответственности и осужден»,
обозначая термином «способствование» превентивное и
воспитательное влияние судопроизводства (ст. 2 УПК
УССР, ст. ст. 2, 162 ГПК УССР).
 Поэтому нельзя согласиться с распространенным в
литературе мнением, что идеологическое воздействие
права не является специфически правовым воздействием,
средства идеологического воздействия не требуют пра¬
вовой формы. Идеологическое воздействие права под¬
чиняется общим законам социальной психологии, но
лишь в той степени, в которой проявляются отражатель¬
ные свойства права, способность права быть выразите¬
лем идей, соответствующих социально-экономическому
строю общества, формой накопления знаний, средством
познания и элементом общего коммуникативного про¬
цесса передачи, восприятия, переработки в сознании
личности социальной информации. Однако функции идео¬
логического воздействия права этим не исчерпываются.
Право специально направлено на формирование госу¬
дарственно-правовых мировоззренческих представлений,
обеспечение присвоения личностью права как культур¬
 183

ной ценности, субъективизации правовой культуры.
Отрицание самостоятельности, автономности идеологи¬
ческого правового воздействия приводит в теории к ут¬
верждению о воздействии права на личность только в
системе правового регулирования ее поведения, ограниче¬
нии круга субъектов правового воспитания специально
управомоченными правоприменительными органами или
организациями, участвующими в проведении в жизнь
норм социалистического права, к объяснению правового
инфантилизма или негативизма правонарушителя нрав¬
ственной позицией личности, а не состоянием ее право¬
вых характеристик.
 Принятые в последние годы меры по улучшению пра¬
вового воспитания населения, должностных лиц, возрос¬
ший общественный интерес к праву стимулировал иссле¬
дования по проблемам идеологического воздействия
права, использования правовых средств в процессе фор¬
мирования личности. В ряде работ констатируется спе¬
цифика идеологического воздействия права на личность'.
 Юридической форме идеологического воздействия
присущи свойства правовой материи — нормативность,
формальная определенность, системность. Эти свойства
не исчерпывают характеристику правового воздействия,
но опосредуют существование (функционирование) субъ¬
екта и объекта воздействия, устойчивую связь между
ними. Выражением этой направленной (от государства
к личности) связи является коммуникативный процесс,
в котором субъект воздействия — государство, объект —
воспринимающий реципиент (личность). Право при этом
выполняет роль «посредника» (медиума) и обеспечивает
ретиальный тип коммуникации между государством и
личностью в силу его способности одновременно воздей¬
ствовать на всех, для кого оно имеет социальную значи¬
мость, само при этом не «исчерпываясь» вне зависимости
от конечного множества вероятных принимающих систем,
от множественной характеристики процесса воздействия.  11 См.: Я в и ч Л. С. Право и коммунистическое воспитание.—
В сб.: Развитие теории государства и права XXII съездом КПСС.
М., Госюриздат, 1963, с. 236; Казимирчук В. П. Социальный
механизм действия права.— «Советское государство и право», 1970,
№ 10, с. 39; Никитинский В. И. Эффективность норм трудо¬
вого Прага. М., «Юридическая литература», 1971, с. 70.
 184

Логической особенностью этой направленной связи
является превращение дескриптивной (оповещаю*
щей, ориентирующей) информации в прескриптивную
(командную, предписывающую, информацию действия).
Преобразование информации в коммуникативном про¬
цессе правового воздействия обусловлено использова¬
нием в праве повелительных нормативных суждений
о должном, дозволенном, запретном. Их объективной
основой является система норм права, а субъективной
их конкретизацией — элементы правового статуса лич¬
ности. Эти суждения — главное содержание культурно¬
правовых ценностей, подлежащих передаче личности и
восприятию ею. Особеюносш формы их выражения, в
которой они циркулируют в процессе идеологического
воздействия, связаны с языком законов', по выражению
 А. 	А. Ушакова, «языковой формой права».
 Характер правовой информации, заключенной в этой
форме, также специфичен в отношении других видов
информации. Правовая информация, во-первых, отража¬
ет социальную действительность в определенном, юриди¬
ческом аспекте. Информация вообще не охватывает всего
содержания отражения, являясь мерой многосложности
отображаемой действительности. Проходя через «право¬
вые фильтры», сохраняется < лишь то количество соци¬
альной информации, которое необходимо для норматив¬
но-правового управления (самоуправления) личностью,
«пригодно» для принятия решения действовать опреде¬
ленным образом, реализации этого решения, оценки
деятельности людей и самооценки. Практическим кри¬
терием ценности правовой информации является не
вообще информационное насыщение сознания личности,
удовлетворение познавательных, созерцательных, эсте¬
тических потребностей, наконец, любопытства, а пригод¬
ность ее для социально-правового управления (самоуп¬
равления) личностью. В этом прежде всего проявляются
специфичность правовой информации, ее отличие от
информации, циркулирующей в области образования,
искусства, художественной литературы и т. п., где глав¬
ным критерием является гносеологический потенциал  11 См.: Маркс К. в Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 24—25;
Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 15, с. 67.
 185

личности, определяемый объемом и качеством информа¬
ции, которой она располагает.
 Второй характерной особенностью правовой инфор¬
мации является обеспечение ею ретиальности коммуни¬
кации в государственно-правовой сфере, направленность
ее на бесчисленное множество принимающих систем —
личностей при точно определенном конечном объеме сво¬
их адресатов, субъектов, на которых право рассчитано »
которые обозначены-в законе признаками пола или воз¬
раста, должностного положения или правового статуса
и т. д. Эта обращенность информации к определенной
группе лиц, занимающих однопорядковое положение на
«правовой сетке», обеспечивает не только информиро¬
ванность людей, но и их социально-правовую ориента¬
цию, ибо личность, воспринимая правовую информацию,,
учитывает свою принадлежность к формальной (фор¬
мально-правовой) группе и ее вероятную реакцию на
уровень знания и использования личиостью юридически
значимой информации. С другой стороны, субъект пра¬
вового воздействия должен обеспечить доступность
информации для данной группы лиц (своевременное ее
доведение, доходчивость), учитывая вероятный интеллек¬
туальный уровень, степень развития способности к изби¬
рательности необходимой информации. XXV съезд.
КПСС определил в качестве одной из задач по укреп¬
лению правопорядка в стране — обеспечение доступности;
закона для всех советских граждан *.
 Решение этой практической задачи должно идти не
столько в направлении упрощения языка закона, сколь¬
ко в улучшении правового воспитания, разъяснении
правовых предписаний. В связи с этим следует отметить
особенности в передаче и восприятии правовой инфор¬
мации в процессе идеологического воздействия на лич¬
ность. В отличие от других средств воздействия, напри¬
мер, художественного произведения, право не только-
выражает общественное сознание (государственную>
волю), но и «полномочно» регулировать, корректировать,
индивидуальное сознание, предписывать личности нор¬
мативные образцы поведения, независимо от характера
реагирования объекта воздействия. Субъект воздействия,
(правотворческий орган) не связан, как правило,.  11 См.; Материалы XXV съезда КПСС, с. 82.
 186

естественным, контактным типом коммуникации и потому
прямая и обратная связь «разорвана» во времени, про*
странстве, не может действовать синхронно и одномо*
ментно (в отличие, например, от исполнения и восприя¬
тия художественного произведения). Также действуют
субъекты правоприменения, так как нх функции в этом
отношении ограничены канализированием воли законо¬
дателя применительно к ситуации, взаимоположению
личностей в правовом общении. Поэтому необходимо
постоянно совершенствовать организацию обратной свя¬
зи в правовом управлении—изучать и использовать в
управлении мнения, суждения о праве, данные об эффек¬
тивности права. XXV съезд КПСС подчеркнул тесную
связь изучения общественного мнения с исследованием
развития советской государственности, форм и методов
идеологического воздействия на людей'. В рассматри¬
ваемом аспекте фиксирование этой связи позволит дать
количественную и качественную характеристику необхо¬
димой для правового воздействия информации, увели¬
чить объем юридически значимой информации, воспол¬
нить пробелы, в праве и, следовательно, повысить эффек¬
тивность правового воздействия на личность.
 Наряду с особенностями юридической формы идео¬
логического воздействия на личность для правоведения
важно определить отличительные черты правового идео¬
логического воздействия в общей системе действия пра¬
ва, заключающиеся в уровне достижения целей право¬
вого воздействия. В процессе идеологического воздейст¬
вия право направлено на сознание личности, на
обеспечение присвоения личностью правовой программы,
осознание ею социального и личностного значения
права. Норма права в этом случае становится «предме¬
том «самозаконодательства», когда индивид делает для
себя личным правилом неотступно следовать такой-то
норме. Но при этом норма как раз и переходит в иную
форму мышления и воления — собственную максиму,
внутреннюю установку и позицию субъекта — преобра¬
зующую формулу «все должны...» в убеждение «я дол¬
жен...». Общеобязательная норма в этом случае стано¬
вится личным долгом» 8. В процессе реализации права
 ' См.: Материалы XXV съезда КПСС, с. 72—73.
 ’Дробницкий О. Г. Структура морального сознания.—
«Вопросы философии», 1972, № 6, с. 55.
 187

обеспечивается, прежде всего, подчинение воли лично¬
сти, активной стороны ее сознания, повиновение право¬
вым предписаниям. Задача «права и его носителей»,
подчеркивает В. В. Лазарев, «вызвать повиновение соот¬
ветствующим предписаниям» *. Это, естественно, не
исключает задачу достижения сознательного и положи¬
тельно-эмоционального отношения к праву. Но решение
ее не всегда выполнимо, а подчинение праву является
обязательным условием законности и правопорядка в
стране. Право, отраженное в сознании личности даже
в качестве «принудительной необходимости», обеспечи¬
вает повиновение закону.
 Следствием ограниченности целей идеологического
воздействия права является то, что его использование не
связано с применением конкретных мер, направленных
на подчинение воли, непосредственного регулятора пове¬
дения человека. А реализация норм права всегда пред¬
полагает применение конкретных мер воздействия на
личность (правообеспечительных, правовосстановитель¬
ных или правоохранительных) с целью добиться ее
правомерного поведения (независимо от степени осозна¬
ния и оценки личностью правовых требований). Конеч¬
ная же цель правового воздействия — обеспечение
правомерного (юридическое выражение общественной
полезности) поведения — сохраняется и для идеологиче¬
ского воздействия права. Но результатом осуществления
правового воздействия в этой форме не всегда является
юридическая действительность: социально-правовая про¬
грамма, выраженная в праве, может не осуществиться,
несмотря на завершенность процессов идеологического
воздействия. Это возможно тогда, когда личность вос¬
приняла правовую про^амму, знает, понимает ее, даже
проявляет элементы уважения к закону как к необхо¬
димому социальному регулятору отношений и поведения
людей, но не считает для себя целесообразным (в дан¬
ной обстановке), полезным (в сравнении с возможными
последствиями юридической ответственности) реализо¬
вать правовые предписания.
 Таким образом идеологическое правовое воздействие
представляет (1) в системе духовной жизни социалисти-  11 Лазарев В. В. Применение советского права. Казань, Изд-
во Казан, ун-та, 1972, с. 13.
 188

ческого общества — специфическое опосредованное свой¬
ствами правовой материи идеологическое воздействие на
личность с использованием правовых средств, (2) в си¬
стеме социально-правового управления, действия пра¬
ва— относительно самостоятельную (по непосредствен¬
ному объекту и уровню достижения целей) форму
воздействия права на личность.
 Выделение идеологического воздействия права дает
возможность исследовать право как сложную динамиче¬
скую систему в ее специфическом функционировании и
во взаимодействии с открытой и одновременно замкну¬
той, саморегулирующейся биосоциальной системой лич¬
ности. В отличие от логико-методологических характе¬
ристик права представление об идеологическом действии
права обеспечивает теоретические основания и создание
модели для конкретно-социологического анализа этой
формы правового воздействия на личность. Формализа¬
ция этих представлений послужит практическим планом
решения вопросов, касающихся видов и объема правовой
информации, необходимой для личности, ее взаимосвязи
с иной социальной информацией, способах ее передачи
и состояния личностных каналов ее восприятия и при¬
своения с целью формирования соответствующих качеств
личности и навыков их реализации в государственно¬
правовом общении.
 4. 	Несмотря на важность, практическую значимость
идеологического правового воздействия для духовной
жизни общества и личности, в социальном управлении,
укрепление законности, создание и развитие социалисти¬
ческого правопорядка в стране в большей мере зависит
от правореализующего процесса. В. И. Ленин считал
главной задачей сосредоточение «...всех усилий на дело¬
вом, практическом осуществлении основ тех преобразо¬
ваний, которые уже стали законом (но не стали еще
реальностью)»1. Реализация права — это наиболее эф¬
фективная форма правового воздействия, заключающая¬
ся в практическом осуществлении правовых предписаний,
в результате которого создается юридическая действи¬
тельность. Это — главный момент функционирования
права, который достигается посредством правовой дея¬
тельности людей. В этом смысле личность «является
 'Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 36, с. 182.
 189

окончательным реализатором предписания данной
нормы» * *.
 Представление о реализации права как практическом
его осуществлении не имеет принципиальных отличий
от распространенных в литературе определений этого
понятия. Надо лишь подчеркнуть, что реализация права
не совпадает с ее результатом, несмотря на то, что право
реализуется в правовом поведении, посредством этого
поведения и что оно является конечным результатом
реализации права. Но правовая деятельность личносги
в первом случае выступает как средство достижения
цели, в другом —как результат*. Это наблюдается не
только в сложных формах реализации права (правопри¬
менение, реализация субъективного права), но и в более
элементарных (соблюдение и исполнение права), так
как реализация права всегда предполагает организацию
своего поведения или деятельности других лиц. Она вхо¬
дит в механизм воздействия права одновременно как
организуемая (правом) и организующая (поведение)
форма правового воздействия.
 Это не означает, что осуществление в деятельности
людей правовых предписаний всегда приводит к конеч¬
ным социальным результатам; на которые рассчитывал
законодатель. При реализации права возникает юриди¬
ческая действительность (созданная в пределах возмож¬
ностей юридических средств воздействия). Если обще¬
социальная и юридическая цели нормы права совпада¬
ют, то реализация права приводит к фактической дей¬
ствительности, совпадающей (по объему) с юридической.
Признание юридической действительности единственно
возможным результатом реализации права облегчит
решение вопроса о видах реализации социалистического
права. Естественно, что тот или иной вид реализации
права может быть признан самостоятельным только в
том случае, когда осуществленное правовое предписание
достигает своей цели, а результат правового воздействия
совпадает с непосредственной целью правовой нормы.
 * Завадский С., ПодгурецкийА. Конкретно-социоло¬
гические исследования функционирования права (ПНР) — «Советское
государство и право», 1969, № И, с. 115.
 * Поэтому требует уточнения определение реализации права
как поведения субъектов права. (См.: Марксистско-ленинская общая
теория государства и права, т. 4, с. 435).
 190

Если же считать необходимым результатом реализации
права осуществление конечных общесоциальных целей,
которые преследовал законодатель, принимая данную
норму, то полная реализация правовых норм выйдет
далеко за пределы действительных возможностей пра¬
вового воздействия. Такое понимание «полной» реализа¬
ции права приведет к излишней юридизации обществен¬
ной жизни страны. Кроме того, стремление найти в
каждом акте реализации права «полное» осуществление
воли законодателя затруднит выявление специфики
отдельных актов реализации права, которые по своему
юридическому значению представляют собой самостоя¬
тельные виды реализации правовых норм, а по фактиче¬
ским результатам могут рассматриваться лишь как от¬
дельные стадии в осуществлении права. В процессе
правотворчества законодатель учитывает различие воз¬
можных общесоциальных и юридических результатов
реализации права, формулируя социальные цели нормы
(желаемую фактическую действительность) в вводных
частях нормативных актов и указывая на желаемую
юридическую действительность в конкретных нормах
права.
 При практическом осуществлении права -различие
юридической и фактической действительности имеет
решающее значение. Так, в отличие от анализа факти¬
ческой стороны дела, предметом которого являются все
известные в связи с рассмотрением данного дела обстоя¬
тельства, анализ правоотношения, правонарушения
включает рассмотрение лишь таких фактов и обстоя¬
тельств, которые имеют правовой характер, представ¬
ляют собой юридическую действительность. Например,
случайное нанесение себе увечья индифферентно с пози¬
ций уголовно-правового регулирования (для уголовного
права — это фактическая действительность), те же
умышленные действия с целью уклонения от воинской
службы — юридическая действительность (ст. 243 УК
УССР). С другой стороны, также как юридическая
действительность не однозначна с фактической, юриди¬
ческая ничтожность не означает фактической ничтож¬
ности. Незаконное увольнение трудящегося с работы
юридически ничтожно. Восстановление на работе анну¬
лирует последствия ничтожной юридической действитель¬
ности, но не упраздняет все фактические последствия
 191

этой действительности. В частности, восстановление на
работе не может возместить моральную травму, нанесен¬
ную трудящемуся, не всегда восстанавливает предприя¬
тию убытки, связанные с выплатой вознаграждения за
вынужденный прогул. Подобным образом оправдание
подсудимого «снимает» ничтожную юридическую дей¬
ствительность, но не восстанавливает фактически все
права, интересы гражданина, против которого было воз¬
буждено уголовное преследование. Важно в этих случаях
предвидеть различия юридической и фактической дейст¬
вительности и при необходимости свести к минимуму
или устранить эти различия уже в процессе правотвор¬
чества. Предусмотреть, например, возмещение мораль¬
ного ущерба (можно избрать форму публичного извине¬
ния) и восстановление имущественных интересов орга¬
низаций и граждан (путем возложения в полном объеме
материальной ответственности на виновных должност¬
ных лиц). Подобные предложения советскому законо¬
дателю встречаются в литературе, нашли отражение в
действующем советском законе (например, ст. 58 Кон¬
ституции СССР, ст. 442, 443 ГК УССР), а в законода¬
тельстве ряда социалистических стран (ПНР, ЧССР,
ВНР, НРБ) признана юридической обязанность возме¬
щения морального ущерба.
 Таким образом, разработка юридико-логических
основ учения о реализации права имеет научно-практи¬
ческое значение для правового воздействия на личность.
 Реализация социалистического права — Это много¬
образный процесс практического осуществления право¬
вых предписаний. Многообразие форм осуществления
советских правовых норм соответствует ленинской мыс¬
ли о том, что каждая советская организация имеет право
и обязана «...по-своему применять общие советские уза¬
конения («по-своему» не в смысле нарушения их, а в
смысле разнообразия форм проведения их в жизнь)...» '.
 До середины 50-х годов в юридической литературе
наиболее распространенным было мнение о том, что
реализация права — это действие, применение, осуще¬
ствление правовых предписаний, что полная реализация
права исчерпывается его применением. Эта позиция, не¬
смотря на ее аргументированную критику, оказываег  ** Л е а в а В. И. Пола. собр. соч., т. 36, с 191.
 192

определенное влияние на современную юридическую нау*  *
ку. Однако среди ученых преобладает мнение, сформу¬
лированное в редакционной статье журнала «Советское
государство и право» по итогам дискуссии 50-х годов
о применении права. «Отождествление различных спосо¬
бов реализации права,— говорится в ней,— нивелировка
их по существу ведет к принижению организующей роли
государственного аппарата, к искусственному стиранию
различий между государственной и иными видами дея¬
тельности в социалистическом обществе, между различ¬
ными субъектами, на которых в той или иной степени
распространяется действие норм права и которые раз¬
личным образом участвуют в его реализации»*. В ходе
дискуссии выдвигалось предложение различать формы
реализации права по отраслевой принадлежности реали¬
зуемых норм, их содержанию и видовым особенностям,-
по методу правового регулирования, властности полно¬
мочий субъектов реализации права, по психологическим
мотивам, которыми руководствуются субъекты реализа¬
ции права. П. Е. Недбайло, специально исследовавший
этот вопрос, пришел к выводу, что отличать формы
реализации права следует по характеру деятельности
субъектов реализации2. Выделяя правоприменительную
деятельность (имеющую организующий характер),
П. Е. Недбайло указывает также на отличительные чер¬
ты соблюдения и исполнения норм права. Эта позиция
в целом была воспринята советской и зарубежной социа¬
листической литературой.
 Последнее время высказываются мнения о простых
и сложных путях (способах) реализации права
(Б. Л. Назаров), двух типах реализации права,—«непо¬
средственной» и «правоприменительной» (С. С. Алек¬
сеев, И. Я. Дюрягии), индивидуальной и коллективной
формах реализации права (В. В. Лазарев). Авторы кур¬
са «Марксистско-ленинская общая теория государства и
права» выделяют две разновидности реализации права
(называя их формами) — «вне правоотношений» и «по¬
средством правоотношений», в каждой из которых раз¬
 1 К итогам дискуссии о применении норм советского права.—
«Советское государство и право», 1955, № 3, с. 52—53.
 * См.: Недбайло П. Е. Применение советских социалисти¬
ческих правовых норм. Дис. на соиск. учен, степени д-ра юр. наук.
М. 1956, с. 25.
 193

личают формы (виды) реализации права. В первой —
воздержание от запрещенных правом действий и актив¬
ные действия по осуществлению прав и обязанностей, во
второй — гражданско-правовую, автономную и админи¬
стративную, властную формы *. Некоторые авторы одно¬
временно с определением своего отношения к классифи¬
кации форм реализации права пытаются найти более
совершенные основания классификации1  2. Распростра¬
ненной в современной литературе является позиция
С. С. Алексеева, различающего соблюдение норм права
(«субъекты общественных отношений исполняют возло¬
женные на них юридические обязанности»), использова¬
ние или исполнение норм права («субъекты обществен¬
ных отношений активно осуществляют субъективные
права»), применение норм права («особые органы, наде¬
ленные властными полномочиями, специально направ¬
ляют свою деятельность на то, чтобы обеспечить претво¬
рение норм права в жизнь») 3  * * * * 8. Предложенная С. С. Алек¬
сеевым классификация, учитывающая достижения совре¬
менной теории осуществления права, может служить
теоретической основой для решения специально-отрасле¬
вых вопросов и выработки научно обоснованных реко¬
мендаций субъектам реализации права, направленных
на возрастание роли закона, эффективности правового
 1 См.: Теория государства и права. Под ред. К.• А. Мокичева.
 М., «Юридическая литература», 1970, с. 115; А л е к с е е в С. С.,
Дюрягин И. Я. Функции применения права.-— «Правоведение»,
 1972, № 2, с. 26; Л а з а р е в В. В. Применение советского права,
 с. 10; Марксистско-ленинская общая теория государства в права,
 т. 4. с. 436—442.
 8 См.: Верченко А. Я- Ленинские принципы советского пра¬
 ва. М., «Мысль», 1970, с. 174; Лазарев В. В. Применение совет¬
ского права, с. 33; Марксистско-ленинская общая теория государства
и права, т. 4, с. 436, 438.
 8 См.: Алексеев С. С. Механизм правового регулирования
в социалистическом государстве, с. 94—95. Впоследствии автор ме¬
няет свою позицию. Во-первых, применение права выделяется из
общей системы форм реализации права и рассматривается как кон¬
ститутивный момент в существовании права.. Во-вторых, проблема
форм реализации права укладывается в рамки правоотношений
(реализации правоотношений, форм реализации прав и обязанно¬
стей). В-третьих, применение права связывается с процессом пре¬
творения права в жизнь, формы его реализации — с итогом действия
механизма правового регулирования. (См.: Алексеев С. С. Про¬
блемы теории права, т. 1, с. 160—169).
 194

воздействия на людей, повышение социальной и лично¬
стной ценности права.
 Этим же объясняется решение вопроса, которое близ¬
ко к изложенному, но не совпадает с ним. Во-первых,
соблюдение, исполнение, применение — формы только
одной из разновидностей реализации права. Во-вторых,
.соблюдение и исполнение — самостоятельные формы
реализации объективного права, несмотря на этимоло¬
гическую близость самих терминов. В-третьих, исполь¬
зование права относится к реализации субъективного
права (это- отмечает С. С. Алексеев) и не может отож¬
дествляться с исполнением права, заключающимся в
активном осуществлении норм объективного права вне
правоотношений. Исходя из этого, следует различать два
вида реализации социалистического права соответствен¬
но аспектам его существования— (I) реализация объек¬
тивного права и (2) я реализация субъективного права.
Их разграничение проводится по содержанию, реализуе¬
мых норм. Объективное право имеет различные формы
своего осуществления, основанием классификации кото¬
рых является характер деятельности субъектов реали¬
зации права.
 5. 	Реализация объективного права не требует пред¬
варительной конкретизации и персонификации, «при¬
своения» субъектом прав и. обязанностей, которые он
намерен, должен осуществить. Объективное право осу¬
ществляется в трех формах (в зависимости от харак¬
тера правореализующей деятельности субъекта): соблю¬
дение, исполнение и применение норм права.
 Соблюдение права — это реализация правовых пред¬
писаний посредством воздержания субъекта реализации
права от запрещенных законом действий. Возражения
против самостоятельности соблюдения норм права как
формы реализации права обычно мотивировались все¬
общностью требования права воздерживаться от нару¬
шений правовых предписаний, всеобъемлющим характе¬
ром соблюдения норм права как способа осуществления
правовых норм, имеющего место на любой стадии осу¬
ществлении права. Если идти по этой линии, то следу¬
ет признать, что единственной возможной формой реа¬
лизации права является правомерное поведение субъек¬
тов. Но тогда придется отказаться от выяснения спе¬
цифики форм и способов реализации права, что
 195

не отвечает требованиям науки и запросам практи¬
ки. В действительности соблюдение норм права имеет
ряд важных в научно-практическом отношении особен¬
ностей. Во-первых, эта форма реализации права являет¬
ся всеобщей в том смысле, что все субъекты права
реализуют правовые предписания в этой' форме. Во-вто¬
рых, она не требует организационно-правового воздей¬
ствия на других субъектов. Личность обязана органи¬
зовать собственное поведение в соответствии с требова¬
ниями права. В-третьих, реализация права в этой форме
связана с пассивным поведением личности. В<-четвертых,
при соблюдении норм права минимальна вариабильность
поведения личности, практически возможен только один
вариант поведения, предписанный правом. В-пятых, в
этой форме реализуются только запретительные нормы.
 В литературе предлагаются другие признаки {осо¬
бенности), определяющие соблюдение норм права. Так,
Ю. Г. Ткаченко, признав соблюдение норм права как
отдельную форму реализации права, в основу выделе¬
ния этой формы положила добровольность осуществле¬
ния правовых предписаний '. С этим согласиться нельзя,
так как у определенной группы граждан личные инте¬
ресы, антиобщественные установки выступают как мо¬
тив для избрания противоправного поведения и лишь
угроза применения правовых санкций обеспечивает воле¬
вые усилия, направленные на соблюдение требований
права. В таких случаях отсутствует признак доброволь¬
ности в осуществлении права. Некоторые юристы свя¬
зывают соблюдение права с такими юридическими дей¬
ствиями субъектов, которые характеризуются исполне¬
нием обязанностей субъектов воздерживаться от нару¬
шения предписаний закона2. Против этого можно было
бы не возражать, если бы такое решение вопроса не
вело бы к поискам корреспондирующего обязанности
права. Такой поиск, естественно, приведет к созданию
условных, эвентуальных, как говорил Н. Г. Александров,
правоотношений между потенциальным правонарушите¬
лем и государством. Учитывая же, что нормы права  * *1 См.: Ткаченко Ю. Г. Нормы советского социалистическо¬
го права в их применение. М., Госюриздат, 1955, с. 25.
 * См.: Недбайло П. Е. Применение советских социалисти¬
ческих правовых норм, с. 249; Алексеев С. С., Дюрягин И. Я.
Функции применения права, с. 26.
 196

распространяются на всех граждан, то в потенции все
они предполагаются возможными нарушителями. Види¬
мо, в связи с этим Н. Г. Александров замечал, что речь
идет об эвентуальной обязанности (не совершать запре¬
щенные действия), которая устанавливается лишь на
случай возникновения той ситуации, при которой может
быть нарушен запрет правовой нормы*. Но здесь наибо¬
лее слабое звено в изложенной позиции, ибо воздержа¬
ние от запрещенных действий осуществляется не тогда,
когда возникает ситуация, «при которой может быть
нарушен запрет», а, наоборот, тогда, когда люди согла¬
суют свое поведение с правом, не совершают запрещен¬
ных правом действий, воздерживаются от правонаруше¬
ний. 1
 Правонарушение не может стоять в одном ряду с
реализацией права, оно противостоит ей. Кроме того,
конструирование понятия соблюдения права как отноше¬
ния ' обязанности — права логически приводит к умале¬
нию воздействующей роли права на личность вне пра¬
воотношений, создает такое положение, когда все субъек¬
ты находятся в бесконечном множестве правоотношений,
юридическим фактом для которых будет сам факт
принятия нормативного акта.
 Смысл и значение самостоятельности соблюдения
норм права как формы реализации права состоит именно
в том, что эта форма стоит вне правоотношений, дает
теоретическое основание для разработки вопроса о вос¬
питательной и предупредительной роли права, о право¬
вом воздействии на личность вне правоотношений, преж¬
де всего правоохранительного характера. И. Сабо рас¬
сматривает соблюдение права в качестве самостоятель¬
ной формы его существования, жизни права1  2  3.
 Исполнение права — это осуществление правовых
предписаний посредством определенных предписанных
правом активных действий субъектов реализации права.
 В. 	современной литературе самостоятельность этой фор¬
мы реализации права обычно не вызывает возражений, а
разграничение соблюдения и исполнения права в целом
 1 См.: Александров Н. Г. Законность в правоотношения
 в советском обществе. М., Госюриздат, 1955, с. 89.
 3 См.: Сабо И. Основы теории права. М., «Прогресс», 1974,
с. 145, 147, 231.
 197

соответствует словоупотреблению, используемому клас¬
сиками марксизма-ленинизма, партийными документа¬
ми1 и юридически не менее обосновано, чем разли¬
чие в правовом поведении субъектов действий и бездей¬
ствий.
 Важной чертой исполнения нормы права в отличие
от других форм реализации является сравнительно не¬
сложный состав действий, необходимых для реализации
нормы. Исполнение нормы права требует определенных
действий от самого исполнителя, не возлагая на него
непосредственной обязанности организовывать деятель¬
ность других лиц или организаций.
 Применение норм права — это деятельность, связан¬
ная с государственным управлением обществом, персо¬
нифицирующая нормативно-правовые предписания, осу¬
ществляемая государственными органами и' уполномо¬
ченными организациями общественности, имеющими
властные полномочия в отношении субъектов (к кото¬
рым применяется право), и'процессуально оформленная
актом применения нормы права. Научно-практическое
значение самостоятельного рассмотрения правового воз¬
действия в этой сфере реализации права не вызывает
сомнений в современной науке. Предметом дискуссии
остается правовая природа и функциональная характе¬
ристика Правоприменения.
 Функциональный анализ правоприменения привлек
внимание ученых сравнительно недавно (особенно в 70-х
годах С. С. Алексеева, В. М. Горшенева, И. Я. Дюря-
гина и др.). Правовой природе применения права посвя¬
щено немало работ. При этом представление о примене¬
нии права как об исключительно правоохранительной
деятельности, логическом процессе построения силло¬
гизма является историей вопроса. В настоящее время
большинство юристов рассматривает правоприменение
как форму реализации права. Некоторые авторы счита¬
ют правоприменение стадией, этапом осуществления пра¬
ва или способом реализации «го норм, инструментальной
деятельностью органов государства по осуществлению
 1 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 3, 4;
Ленин В. И. Поли. собр. соч.. т. 39, с. 154, 155; Материалы
XXII съезда КПСС, с. 400.
 198

своей компетенцииВ. М. Горшенев доказывает, что
применение права вообще «больше тяготеет к способам
воздействия, чем к способам реализации» права, хотя
«в известной степени оно обладает и реализующими ка¬
чествами». В процессе реализации права «применение
как способ активного организующего правового воздей¬
ствия играет роль юридического факта», аккумулирую¬
щего все другие юридические факты2. Но независимо от
решения этих вопросов специальные исследования пра¬
воприменения привели к выводу, что применение норм
права это, во-первых, организаторская деятельность по
реализации правовых норм, во-вторых, эта деятельность
сопряжена с организацией осуществления правовых
норм в правоотношениях, является разновидностью юри¬
дических фактов.
 Организаторский характер применения права обычно
связывается с государственным руководством общест¬
вом, осуществляемым государственными органами и спе¬
циально уполномоченными общественными организация¬
ми. В этом отношении властность — важнейший специ¬
фический признак правоприменения. В отличие от испол¬
нения и соблюдения норм права применение правовых
норм связано не только с деятельностью самого субъек¬
та реализации права, но и с действиями субъектов —
адресатов акта правоприменения, субъектов, деятель¬
ность которых организуется этим актом. Однако ограни¬
чение организаторской деятельности правоприменителя
организацией, упорядочением правовых отношений (в
связи с которыми акт применения права — юридиче¬
ский факт) вызывает возражения. С. С. Алексеев и
И. Я. Дюрягин справедливо отмечают, что сведение к
юридическим фактам правоприменительных актов «обед¬
няет их юридическую природу, ведет к. принижению их  11 См.: Общая теория советского права, с. 267; Григорь¬
ев Ф. А. Акты применения норм советского права как разновид¬
ность юридических актов социалистического государства.— «Вопро¬
сы теории государства и права». Саратов, 1974, вып. 2, с. 148;
Я в и ч Л. С. Право и общественные отношения, с. 36; Дюря¬
гин И. Я- Применение норм советского права, с. 10, 31, 38);
Ziembiński Z. Kilka uwag o pojęciu przestrzegania i pojęciu stosowanie
prawa. «Państwo i prawo», 1968, № 1, s. 3.
 * Горшенев В. M. Способы и организационные формы пра¬
вового регулирования в социалистическом обществе, с. 54, 70—71.
 199

значения»Акт применения права может выполнять
функции юридического факта, а, следовательно, высту-
пать как правовое основание возникновения, изменения
и прекращения правоотношений. Эта роль правоприме¬
нительных актов проявляется в отношении правоотно¬
шений, которые в своем движении зависят от властного
распоряжения компетентного органа. Одновременно дви¬
жение правоотношений, в которых участвует властный
орган, может зависеть не от актов применения этих
-органов, а от поведения других лиц, не наделенных
властными полномочиями. Следовательно,, акт примене¬
ния права не всегда предшествует правоотношениям,
одной стороной которых выступает властный орган.
Движение правоотношений, в которых участвуют фор¬
мально равные субъекты, связанные исключительно вза¬
имными правопритязаниями, также не зависит от актов
применения права, хотя при регулирований правоотно¬
шений эти акты дополняют нормативные. Применение
норм права играет роль юридического факта лишь тогда,
когда складываются правоотношения, в которых взаимо-
положение субъектов характеризуется отношением
власть — подчинение. Необходимость применения права,
пишет С. С. Алексеев, «возникает в случаях, когда вла¬
стность юридических норм должна быть подкреплена
властной деятельностью компетентных органов»*.
 Необходимость применения права возникает в опре¬
деленных случаях, применительно к определенным пра¬
воотношениям. В других случаях правоотношения вызы¬
вают необходимость правоприменения. Например, при¬
менение ст. 131, 132, 136, 139 УПК УССР (о привлече¬
нии лица в качестве обвиняемого, о приводе обвиняемо¬
го, о розыске обвиняемого) возможно только тогда, когда
имеется уголовно-процессуальное отношение, на основе
этого отношения. Правовым основанием применения
ст. 203 ГК УССР является не просто неисполнение ка¬
кой-либо обязанности лица, а неисполнение или ненад¬
лежащее исполнение договора, т. е. применение этой
нормы возможно только тогда, когда, имеется определён¬
ное правоотношение. В приведенных примерах не
 'Алексеев С. С., Д ю р я г и и И. Я. Функции применения
права, с. 26.
 'Алексеев С. С. Механизм правового регулирования в со¬
циалистическом государстве, с. 100.
 200

применение права является необходимым юридическим
основанием для правоотношения, а правоотношение
играет роль основания для применения права. Наконец,
применение права может быть не связано с правоотно¬
шением. Например, акты применения права, направлен¬
ные на организацию органов власти и управления. От¬
сюда следует, что применение норм права' не связано
обязательно с правоотношениями, не призвано только к
организации правоотношений, а имеет самостоятельное
значение в механизме правового воздействия на
личность.
 В отношении личности правоприменение выступает
как организующе-управленческая деятельность, направ¬
ленная на конкретизацию и персонификацию норматив¬
но-правовой программы. Оно призвано «продолжать
общее нормативное регулирование, заданное правотвор¬
чеством с помощью нормы права, одновременно допол¬
няя его индивидуальным (ненормативным) регламенти¬
рованием, выражающимся в уточнении правового поло¬
жения субъектов в реально создавшейся обстановке».
И только в этом смысле — в отношении нормативного
регулирования, а не в отношении форм, способов реа¬
лизации права, как утверждает В. М. Горшенев,— пра¬
воприменение производно, дополнительно н «с точки
зрения юридической природы является как бы поднор¬
мативным» регулированием (воздействием) * *.
 Персонифицированный характер правоприменитель¬
ных актов — один из основных признаков правопримене¬
ния. Акт применения нормы права имеет индивидуальный
характер, рассчитан лишь на определенный случай, с ог¬
раниченным количеством субъектов. Поэтому применение
права «можно рассматривать как переход права от более
или менее абстрактного содержания к конкретным фак¬
там abstracto- in concreto» *. Эта конкретизация имеет ка¬
зуальный, применительно к обстоятельствам данного слу¬
чая, и субъективный, применительно к индивидуальным
особенностям участвующих в правоприменении лиц, ас¬
пекты.
 1 См.: Горшенев В. М. Способы и организационные формы
правового регулирования а социалистическом обществе. С. 167, 171,
ер. с. 67.
 * Г редескул Н. А. Лекции по общей теории права. Петер¬
бург, 1909. с. 30.
 201

В связи с этим необходимо определить положение
личности в правоприменительном процессе. В социалисти¬
ческом управлении человек является не только объектом,
но и субъектом управления, а действие (воздействие)
нормы права можно рассматривать как управленческую
проблему. Однако индивидуальная форма юридического
бытия (личность в правовой сфере) и, следовательно,
роль и место личности в социально-правовом управлении
зависит не только от первичных личностных качеств на
правовом уровне ее существования (уровень правового
осознания действительности, степень правовой активно¬
сти, социально-правового общения), но и от социально¬
правовой роли, выполняемой человеком в социалистиче¬
ском обществе. В отличие от других средств управления
(экономических, технических и т. д.) право специально
регламентирует, нормативно закрепляет и гарантирует
строго определенную роль личности в управлении и уп¬
равленческом воздействии на общественную жизнь. Это
имеет особое значение в процессе правоприменения, уп¬
равленческо-правового воздействия, субъектом которого
может быть лишь лицо, наделенное властными полномо¬
чиями в отношении объектов воздействия. Деятельность
других индивидуальных субъектов права лишена право¬
вых оснований для юридико-управленческого воздействия
на людей (что не исключает возможности политического,
экономического, психологического и других видов воздей¬
ствия). Эти индивидуальные субъекты реализуют право¬
вые предписания либо в силу юридической обязанности
(соблюдение, исполнение права), либо на основе пред¬
ставленных им субъективных прав (реализация субъек¬
тивного права). Но во всех этих случаях субъект не пра¬
вомочен управлять поведением других лиц, не может,
в частности, принудить кого-либо к определенным дейст¬
виям, заставить другое лицо выполнить даже те действия,
которые должны быть выполнены другим лицом как его
обязанность. В частности, самовольное в ущерб другим
лицам совершение оспариваемых действий, которые яв¬
ляются действительным правом субъекта, рассматрива¬
ются как противоправное деяние, как и самовольное осу¬
ществление не действительного, а лишь предполагаемого
права (ст. 198 УК УССР).
 Такое представление о положении личности в меха¬
низме правового воздействия, в процессе реализации
 202

права не является общепризнанным. Ряд ученых-юристов
считают, что индивидуальные субъекты не только соблю*
дают, исполняют нормы права, реализуют субъективные
права, но и применяют правовые предписания. Это мне«
ние встречается в русской дореволюционной и современ-
ной зарубежной юридической литературе. Оно долгое
время было распространено среди советских юристов в
оказывает заметное влияние на современную социалиста«
ческую литературу. Наиболее глубоко эта позиция аргу*
ментирована в работах П. Е. Недбайло, доказывавшего,
в частности, что отрицание за гражданами права приме«
нять правовые нормы сопряжено с умалением значения
субъективных прав граждан '. Но в действительности от¬
рицание качеств правоприменителя у отдельной личности
не только не ведет к «умалению значения субъективных
прав граждан», а, наоборот, расширяет это понятие, вклю¬
чая в него широкий круг политических, социально-эконо¬
мических и личных прав граждан. При такой постановке
вопроса не исключается наличие определенных обязан¬
ностей у государства в отношении граждан, а предпола¬
гается, что их субъективные права в процессе реализа¬
ции не только обеспечиваются государством в общем
плане охраны правопорядка, но нередко государство вы¬
ступает как субъект обязанности, воздействия на обще¬
ственную жизнь не посредством применения правовых
норм, а путем их исполнения и соблюдения. В этом слу¬
чае право является средством, которым располагают
граждане в отношении должностных лиц, представителей
государства.
 Следовательно, отрицание за гражданами права при¬
менять правовые нормы не умаляет значение субъектив¬
ных прав, а создает все основания для разработки вопро¬
са о субъективном праве как специфическом средстве
воздействия на людей. Отрицание функций правоприме¬
нителя у индивидуальных субъектов с одновременным
признанием самостоятельности, специфичности субъектив¬
ного права и его воздействующих потенций показывает
действительное место личности в социалистическом об¬
ществе, ее активное участие в общественно-политической
жизни и, с другой стороны, подчеркивает роль социали-  11 См.: Недбайло П. В. Применение советских правовых
норм. М., Госюриздат, 1960, с. И, 131,154—156, 175,480.
 203

стического государства, социальное назначение государ*  *
ственного руководства общественной жизнью. Это пол¬
ностью соответствует указаниям В. И. Ленина о целесо¬
образности «...отделить необходимую, полезную и вполне
признаваемую любым Советом подготовку масс к прове¬
дению известной меры и к контролю за проведением этой
меры,— отделить от самого этого проведения»1. Гражда¬
не и их объединения участвуют в применении законов, но
правоприменителем выступает только уполномоченный
на то орган. Поэтому, соглашаясь с тем, что «активное
участие в процессе применения норм права принимают
и отдельные граждане», нельзя не возразить против при¬
знания граждан субъектами правоприменительной дея¬
тельности 2.
 В плане обеспечения личности возможности активного
участия в жизни страны, в механизме правового воз¬
действия на общественную жизнь нет необходимости при¬
знавать ее субъектом применения права, действие кото¬
рого имеет организующее значение для других, ибо орга¬
низовывать и руководить действиями других могут не
отдельны^ лица, индивидуальная воля которых может не
совпадать с волей коллектива, а граждане, объединен¬
ные в организации, самостоятельные коллективы и т. п.
 Личность в качестве индивидуального субъекта права
может выступать как субъект соблюдения, исполнения
правовых норм, реализации субъективного права, но не
может применять нормы права. Это не ограничивает
прав советских граждан. Реализация правовых предписа¬
ний в указанных формах полностью обеспечивает не
только удовлетворение различных потребностей людей,
но и предполагает их участие в общественно-политиче¬
ской жизни страны, в управлении делами общества и го¬
сударства.
 в. Правовое воздействие в процессе реализации объ¬
ективного права органически связано с реализацией субъ¬
ективного права. Эта связь обоснована тем, что, во-пер¬
вых, объективное и субъективное право —два аспекта
его существования. Во-вторых, объективное право — осно¬
ва, предпосылка субъективного, а субъективное — «субъ¬
ективный образ» объективного права, по выражению
 1 Ленив В. И. Поли. собр. соч., т. 36. с. 158.
 * См.: Теория государства и права. Под ред. П. С. Ромашкина
а др. М., Изд-во АН СССР, 1962, с. 440, 442.
 204

В. А. Патюлина, конкретизация, индивидуализация объ¬
ективного. Поэтому, не противопоставляя одно другому,
нельзя их единство даже условно, в любой временной
или пространственной интерпретации, представлять как
отношения целого и части или как тождества. Такая
неточность допускается в рассуждениях В. А. Патюлина о
субъективных, «личностных» правах как части «сово¬
купности правовых норм». «Субъективное право есть од¬
новременно и норма объективного права»,— пишет автор,
отмечая одновременность возникновения объективного и
субъективного права. Подобная позиция встречается так¬
же и в зарубежной социалистической литературе *. В дей¬
ствительности соотношение объективного и субъективного
права, предполагая единство этих двух явлений, а не
раздвоение единого, все же отражает различные стороны
юридического бытия, связанные отношениями последо¬
вательности.
 Соотносимость этих явлений, естественно, предпола¬
гает их связь как отношения зависимости (субъективного
права от объективного) и одновременно как обособлен¬
ность— воспринятое субъектом право не всегда точно
воспроизводит свой объективный прообраз, например,
тогда, когда субъект избирает один из представленных
правом вариантов поведения. В правовой действительно¬
сти эта обособленность может быть доведена до незави¬
симости. Объясняется это не существованием, «неотъем¬
лемых прав» человека, которые независимы от «государ¬
ственного признания» в объективном праве*, а тем, что
отношение объективного и субъективного права во време¬
ни и пространстве может характеризоваться не только
связью, зависимостью, взаимодействием, но и сосущест¬
вованием. Такое отношение складывается во всех слу¬
чаях немедленного действия закона — действующее (объ¬
ективное) право не распространяется на возникшие до
 1 См.: Патюлин В. А. Государство и личность в СССР. М.,
«Наука», 1974, с. 189, 191, 192; Сабо И. Основы теории права,
с. 256—257. См. также: Чефранов В. А. Правовое сознание как
разновидность социального отражения, с. 74.
 * См.: Ф а р б е р И. Е. Права человека, гражданина и лица
в социалистическом обществе.— «Правоведение», 1967, № 1. Крити¬
ческий анализ статьи см.: Мальцев Г. В. Социалистическое право
и свобода личности, с. 26—27; Патюлин В. А. Государство и лич¬
ность в СССР, с. 192—193.
 205

его установления субъективные права, их обладание мо¬
жет быть оспорено на основе действующего закона либо
в случаях переживания старого закона (ультраактив¬
ность) — старый закон применяется к состоянию субъек¬
тивных прав, возникших в период его действия, несмотря
на введение в действие нового закона. Подобным образом
определенные субъективные права, возникшие в одном
месте, «следуют» за их носителем в пространстве, незави¬
симо от содержания действующего на данной территории
(объективного) права (например, ст. 8 п. 2 ГК УССР).
 Эти рассуждения не преследуют цель доказать пол¬
ную изолированность рассматриваемых явлений. Они
используются лишь как контраргумент в отношении пред¬
положения о тождестве объективного и субъективного
права, об их соотношении как целого и части. Акценти¬
рование внимания на относительной самостоятельности
субъективного права объясняется тем, что долгое время в
советской юридической науке преобладало отрицательное
отношение к субъективному праву как самостоятельной
юридической категории. До середины 50-х годов были
попытки вообще «снять» проблему соотношения объек¬
тивного и субъективного права. Вопросы обладания
субъективным правом и его реализации ограничивались
или подменялись охраной (защитой) субъективных прав,
принудительным осуществлением прав личности. Впо¬
следствии отношение к этой проблеме изменилось. В на¬
стоящее время в советском правоведении ведется актив¬
ное исследование содержания и различных аспектов
существования и осуществления субъективного права,
констатируется потребность в концептуальном подходе
к проблеме. Эта позиция нашла законодательное закреп¬
ление в новой Конституции СССР, в которой «...шире,
яснее и полнее, чем где-либо и когда-либо, зафиксиро¬
ваны, социально-экономические и политические права и
свободы граждан и конкретные гарантии осуществления
этих прав»'. В ряде социалистических стран законодатель
выделяет специальные разделы, посвященные субъектив¬
ным правам личности (см., например, разд. II «Государст-
во и личность» Конституции СССР; гл. VII «Личное пра¬
во» ГК ВНР; § 11—17 ГК ЧССР). Одновременно  11 ♦
 . 'БР еж не в Л. И. О проекте Конституции (Основного Зако¬
на) Союза Советских Социалистических Республик и итогах его
всенародного обсуждения, с. 21.
 206

в юридической литературе социалистических стран встре¬
чаются попытки обосновать отказ от категории субъек¬
тивного права, «отвергнуть», «преодолеть», «традицион¬
ное понятие субъективного права» как не соответствую¬
щее условиям социализма
 В современной советской литературе принципиальное
отношение к этой проблеме и ее общетеоретическая раз¬
работка находятся под влиянием гражданско-правовой
науки, в которой никогда не исчезал интерес к субъек¬
тивному праву, что иногда приводило к недооценке этой
категории в других отраслях права или оценки ее как
специфической для гражданского, обязательственного
права. Однако в целом цивилистическая позиция в этом
вопросе оказалась плодотворной для общетеоретических
исследований*  *. Показательным в этом отношении явля¬
ется распространенное определение субъективного права
как «троякого рода возможностей» — возможность пове¬
дения, требования и государственного обеспечения2. Бы¬
ли предложения также о включении в содержание субъ¬
ективного права других компонентов. Так, на определен¬
ном этапе разработки проблемы широкое распростране¬
ние получило мнение о ведущем значении интереса в
содержании субъективного права. Некоторые предлагали
ввести также элемент правоспособности. В последнее вре¬
мя привлекла внимание ученых конструкция М. С. Стро-
говича, включающего в содержание субъективного права
возможность пользования определенным социальным
благом8.
 1 См.: X а н ай Г. Социалистическое право и личность, с. 295—
296, 313—314. Cp. Poppe Е., Schüsseler R. Social ist ische Grund¬
rechte und Grundpflichten der Bürger. «Staat und Recht», 1963, № 2,
S. 218.
 * Обзор литературы вопроса и критический анализ состояния
проблемы на уровне современной науки осуществлен в двух доктор*
скнх диссертациях, посвященных субъективному праву,— Мату*
зов Н. И. Теоретические проблемы субъективного права. Харьков,
1973; Середа И. Е. Теоретические проблемы субъективных прав и
обязанностей членов колхоза в условиях развитого социализма. Харь¬
ков, 1974.
 * См.: Александров Н. Г. Законность и правоотношения
в советском обществе, с. 108—109; Халфина Р. О. Общее учение
о правоотношении, с. 226—227.
 * Строгович М. С. Развитие прав личности в период строи¬
тельства коммунизма.— В сб.: Развитие прав граждан СССР и уси¬
ление их охраны на современном этапе коммунистического строи¬
тельства. Саратов, 1962, с. 15.
 207

Критический анализ литературы проблемы дал воз¬
можность И. И. Матузову представить субъективное
право в качестве создаваемой и гарантируемой государ¬
ством особой юридической возможности действовать,
позволяющей субъекту (как носителю этой возможнос¬
ти) вести себя определенным образом, требовать соот¬
ветствующего поведения от других лиц, пользоваться
определенным социальным благом, прибегать в случае
необходимости к мерам государственного принуждения
в целях удовлетворения личных интересов, не противо¬
речащих общественнным 1. Это определение в целом со¬
ответствует современному уровню теории права и удов¬
летворяет потребности дальнейших научных исследова¬
ний в этой области.
 Однако развитие этих представлений применительно к
действию (воздействию), осуществлению субъективного
права вызывает некоторые возражения. Во-первых, нали¬
чие, существование права рассматривается как его осу¬
ществление: «при определенных условиях... — пишет
Н. И. Матузов,— реализация является обычным состоя¬
нием субъективного права, способом его существования
и функционирования, так как вне реализации оно и не¬
мыслимо» 2. Так фактически снимается проблема реали¬
зации субъективного права. Она растворяется в самом
его состоянии, обладании, наличии. Очевидно, что обла¬
дание правом не всегда предполагает его реализацию
и отказ от реализации определенного субъективного пра¬
ва не может вести к отказу от самого права личности.
Ошибочными следует признать оценку отказа от ис¬
пользования права в качестве отказа от самого права.
Советский закон признает недействительной сделку,
направленную на ограничение правоспособности (ст. 12
ГК УССР), ибо эти ограничения ведут к сужению, огра¬
ничению, отказу от субъективных прав, предоставлен¬
ных личности государством. Это справедливо в отноше¬
нии всего содержания субъективного права и каждого
из его компонентов.
 Во-вторых, в юридической литературе часто встреча¬
ется отношение к субъективному праву как правомочию
субъекта. Эти понятия воспринимаются идентично, а  * 81 Матузов Н. И, Теоретические проблемы субъективного пра¬
ва. Автореф. на соиск. учен, степени д-ра юр. наук. Харьков, 1973,
с. 23.
 8 Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия, с. 22.
 208

критика подобных представлений носит компромиссный
характер. Отвергая взгляды, отождествляющие субъек¬
тивное право и правомочие, ученые-юристы настаивают
на том, что все же, «целостное субъективное право не¬
редко слагается из ряда дробных правомочий» *. А в том
случае, когда субъективное право состоит из одного пра¬
вомочия, то эти понятия «совпадают»1  2. Субъективное
право — сложное образование, отмечает С. С. Алексеев,
оно состоит из нескольких юридических возможностей,
правомочий. И «каким же, спрашивается, образом обоз¬
начить отдельные дробные возможности в составе субъ¬
ективных прав» 3. Следовательно, субъективное право и
правомочие соотносятся как часть и целое, как род и вид.
Но, прежде всего, почему следует обязательно часть и
целое именовать различными терминами? В юридиче¬
ской науке и практике право, например, определяется
как совокупность норм, а его части, как нормы права;
части сложного юридического факта именуются юриди¬
ческими фактами. Кроме того, «и онтологически, и гно¬
сеологически категории целого и части в праве диалекти¬
чески соотносительны, поскольку не только имеют смысл
лишь по отношению друг к другу, но и вообще вне друг
друга не существуют»4. Соотношение же субъективного
права и правомочия выражается в том, что правомочие —
диалектическое отрицание субъективного права, резуль¬
тат его реализации. Появление правомочия свидетельст¬
вует об «исчезновении» субъективного права, его преоб¬
разовании в данной временнбй и субъектной связи.
 В-третьих, вызывает возражение воспринятое из ни¬
гилистической науки мнение о безусловной, необходимой
н одновременной связи субъективного права и правоот¬
ношения: «установление субъективного права предпола¬
гает всегда установление определенного правоотно¬
шения», «субъективное право вне правоотношений —
 1 Магазин ер Я. М. Объект права, Изд-во Ленингр. ун-та,
1957, с. 77. См. также: Вишня к М. В. Личность в праве. Петро¬
град, 1917, с. 38.
 ’Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия, с. 136.
 ’Алексеев С. С. Общая теория социалистического права.
Вып. 2, с. 114—115; Алексеев С. С. Проблемы теории права, т. 1,
с. 308—309.
 4 Керимов Д. А. Философские проблемы права, с. 259.
 209

«социальный ноль» * *. В общетеоретической литературе
это чаще всего связано с различием в понимании пра¬
вовых отношений, неопределенностью этой категории.
Многие авторы (С. С. Алексеев, Л. Д. Воеводин,
В. Ф. Коток, Н. И. Матузов, В. А. Патюлин, Т. Н. Радь-
ко, И. Ф. Рябко, И. Е. Фарбер и др.) восприняли конст¬
рукцию общих, общерегулятивных правоотношений, не
укладывающихся в схему классического правоотноше¬
ния и сводимых по существу ко всем отношениям право¬
вого характера, взаимополаганию субъектов и государ¬
ства. В этих условиях естественной является жесткая
привязка субъективного права к правоотношениям, ибо
права, как указывал К. Маркс, могут осуществляться
«...лишь в сообществе с другими людьми»2. Но. здесь
К. Маркс имеет в виду не правоотношение, а правовое
общение, участие людей в государственно-правовой
общности. Субъективное право и в этом случае прояв¬
ляется «в сообществе» с субъектами права. Но харак¬
тер правового общения, взаимополагания субъектов из¬
меняется.
 Субъективное право во всех случаях немыслимо -без
корреспондирующих обязанностей, но это не всегда под¬
тверждает наличие правоотношений. Субъективное право
в правоотношении — преобразованное, конкретизирован¬
ное право — правомочие. И потому проблема субъектив¬
ного права в целом не укладывается в теорию правоот¬
ношений, выходит вообще за пределы теории осуществле¬
ния права. В этом отношении обращают внимание различ¬
ные варианты стадийного анализа развертывания содер¬
жания субъективного права, его осуществления *. В част¬
ности заслуживает поддержки представление о последо¬
вательности развертывания субъективного права, которое
совершается от абстрактной возможности к реальной,
 1 Проблемы советского социалистического государства и права
в современный период. Под ред. В. М. Чхиквадзе. М., «Наука», 1969,
с. 111; Алексеев С. С. Проблемы теории права, т. 1, с. 145.
 * М а р к с К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 399.
 * См.: Ямпольская Ц. А. О субъективных правах советских
граждан и их гарантиях.— В сб.: Вопросы советского государствен¬
ного права. М., Изд-во АН СССР, 1959, с. 161; Витрук Н. В.
Субъективные права советских граждан и их развитие в период строи¬
тельства коммунистического общества. Автореф. на соиск. учен, сте¬
пени канд. юр. наук. Киев, 1965, с. 7; Патюлин В. А. Субъектив¬
ные права граждан: основные черты, стадии, гарантии реализации.—
«Советское государство и право», 1971, № 6, с. 27—30.
 210

и далее — к действительности. Идея стадийности разве»
тия субъективного права оказалась плодотворной лото»
му, что она способствовала раскрытию содержания пра¬
вовых ситуаций, в которых проявляется личность. Эта
идея наряду с известными конструкциями вертикальных
и горизонтальных связей личности с государством и дру¬
гими субъектами правового общения (Л. Д. Воеводин,
В. М. Манохин, Н. И. Матузов, Г. И. Петров, Л. С. Явич),
разнопорядковости «общих» правоотношений, связанных
с конкретными посредством субъективного права в ста¬
дии непосредственной реализации, выделения стадии го¬
товности к реализации соответствующей субъективным
правам в рамках общих правоотношений второго поряд¬
ка, правовому модусу, послужила основанием для обоб¬
щенной формализации всего многообразия юридиче¬
ских связей личности с другими субъектами права.
 На первой стадии обнаружения своего содержания
субъективное право выступает как наличное, существую¬
щее право, оно принадлежит личности и определяет ее
правовое положение в государстве. Это — стадия общего
состояния субъективного права. Появление юридического
факта обуславливает переход субъективного права в ста¬
дию обладания, готовности к его реализации. В этих
условиях оно конкретизируется в субъективном аспекте,
применительно к возрастным, профессиональным и дру¬
гим особенностям правового статуса конкретной лично¬
сти, по терминологии В. А. Патюлина — правового моду¬
са. Эта стадия предшествует непосредственной реализа¬
ции субъективного права в конкретном правоотношении.
Здесь субъективное право преобразуется в правомочие.
Правомочие есть реализация, осуществление субъектив¬
ного права в действиях лица, вступившего в определен¬
ное правоотношение. Правовое поведение личности, сле¬
довательно, не входит в содержание субъективного пра¬
ва, поведение в правоотношениях — это реализация пра¬
вовых возможностей, заложенных в субъективном праве.
В этом смысле этап реализации можно рассматривать
как пользование правом.
 Таким образом в механизме правового воздействия
объективное право не реализуется в субъективном, оно
конкретизируется, персонифицируется в нем. И эта кон¬
кретизация связана с обнаружением предпосылок, усло¬
вий обладания субъективным правом и развертыванием
 211

его содержания. В объективном праве непосредственно
отражена правоспособность—абстрактная предпосылка
правообладания, право на обладание правом. Правоспо¬
собность, следовательно, не является субъективным пра¬
вом, его видом, правовым статусом или частью прав, в
него входящих, как это иногда представляют юристы.
В. А. Патюлин убедительно доказывает необоснованность
этого мнения1. Существо понятия «правоспособность»,
подчеркивает О. А. Красавчиков, заключается не в «пра¬
ве», а в «способности»2. Это — общественно-правовое
свойство субъекта права, качество личности*  * позволяющее
ей быть участником, субъектом правового общения. Пра¬
воспособность — это способность личности к правообла-
данию, способность быть носителем субъективного права.
Это —не возможность действовать, а способность быть
субъектом, обладателем этой возможности; это свойство
личности, признанное и гарантированное государством,
характеризующее не отношение между людьми^а связь
личности с государством. Но это свойство обеспечивает
личности не только признание ее субъектом права, носи¬
телем субъективного права, но и субъектом его реализа¬
ции. В результате реализации субъективного права по¬
является правомочие — гарантированное законом и воз¬
можностью требований определенных действий (без¬
действий) от других лиц поведение управомоченного ли¬
ца. До появления правомочия субъективное право дает
личности лишь абстрактную возможность. Правомочие
предполагает конкретную деятельность (действие, без¬
действие). И в этом смысле правомочие можно рассмат¬
ривать как средство реализации юридической возмож¬
ности* заключенной в праве. Поэтому нельзя согласиться
с Н. И. Матузовым, считающим, что ограничение содер¬
жания субъективного права одной лишь возможностью
поведения слишком сближает его с правоспособностью
и потому субъективное право включает также «факти¬
ческое, реальное поведение»2. В действительности не
 1 Патюлин В. А. Государство и личность в СССР, с. 217—
 218.
 * См.: Красавчиков О. А. Социальное содержание правоспо¬
собности советских граждан.— «Правоведение», 1960, № 1, с. 22.
 * М а т у з о в Н. И. Вопросы теории субъективных прав граж¬
дан.—«Советское государство и право», 1964, № 7, с. 131,
 212

субъективное право, а его реализация в правомочии
свидетельствует об определенном правовом поведении
личности. Здесь лишь следует заметить, что в
реализацию субъективного права включаются на
стадии правомочия не фактические, а правовые действия.
Совершение фактических действий связано с использо¬
ванием социальных благ (охраняемых и регулируемых
правом), непосредственным удовлетворением определен¬
ных потребностей личности. На этой стадии реализации
субъективного права, в условиях осуществляемого право¬
мочия, а не просто наличия субъективного права, всту¬
пает (может вступить) в действие механизм государствен¬
ного принуждения для обеспечения беспрепятственной
правовой деятельности личности, направленной на дости¬
жение определенной цели, приобретение личностных цен¬
ностей, социальных благ. Отсюда следует, что эти ценно¬
сти, блага не относятся к содержанию субъективного пра¬
ва или правомочия. Благо — внешний предмет, явление,
ценность, оно — объект субъективного права, оно нахо¬
дится вне права, его использование возможно «и помимо
существования права и даже вопреки ему»'. Присвое¬
ние в результате пользования правомочиями социальных
и личностных благ — цель субъективного права и в этой
связи право выступает как средство достижения (в це¬
лом или части) неправовой (выходящей за пределы
юридической действительности, возможностей правового
воздействия) цели.
 Таким образом, процесс обнаружения условий, пред¬
посылок субъективного права и его движение, развитие
не означает простой переход объективного в субъектив¬
ное право, «процесс простого преобразования содержания
права», при котором субъект выдвигается на первый
план2. Кроме того, многие нормы права реализуются
в форме исполнения, соблюдения, применения объектив¬
ного права. И только те правовые нормы, которые указы¬
вают на допустимость (дозволенность) определенного
поведения, должны, прежде чем реализоваться, найти
конкретизацию в субъективном праве. Здесь непосред¬
ственная реализация норм объективного права невоз-  *1 См.: Матузов Н. И. Личность. Права. Демократия, с. 116,
 117, 240; Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности
советских граждан. М.. Изд-во Моек, ун-та, 1972, с. 23.
 * Гредескул Н. А. Лекции по общей теории права, с. 273.
 213

можна. Необходимо, чтобы управомоченный субъект по¬
желал совершить определенные действия, воспринял на
себя содержание нормы права, а затем уже реализовал
это преобразованное из объективного в субъективное
право.
 Эти трансформации имеют не только психологическое
значение для формирования верной ориентации правосоз¬
нания человека, но и юридико-практическое значение в
правореализующем процессе независимо от форм реали¬
зации права.
 7. Правовое воздействие, его социальные и юридиче¬
ские последствия, пределы и эффективность практически
тесно связаиы или обусловлены содержанием методов
правового воздействия, их сочетанием и оптимальным
выбором с учетом объекта воздействия и конкретной
ситуации, обстановки действия права. Метод опосредует
характер и формы правового воздействия, его механизм
и результаты. Поэтому важной научно-практической
задачей общей теории права является создание системы
методов правового воздействия на личность, разработка
содержания категории метода, его видовых характери¬
стик, оснований классификации методов, определения их
соотношения в практике правового воздействия и пер¬
спектив их развития и функционирования в развитом
социалистическом обществе.
 Проблема метода имеет обширную литературу по
теории управления социально-экономическими процесса¬
ми социализма, малыми и большими общностями людей.
Правовое воздействие на личность — управленческое-
воздействие и потому разработка проблемы метода в
теории управления может быть использована при реше¬
нии вопросов воздействия права на личность.
 Несмотря на значительный интерес к проблеме мето¬
да управления людьми, в науке отсутствует единство-
представлений о содержании этой категории, о системе
методов, основаниях их разграничения, месте и роли
метода в соотношении с другими элементами управлен¬
ческого процесса. Философы, например, определяют
методы как «средства и способы сознательного воздей¬
ствия» на социальные процессы (М. И. Мишин), эко¬
номисты — как «способ осуществления функций»
'(А. С. Петров), юристы — как способ «решения стоящих
задач» (Н. Г. Александров), прием «практического
 214

выполнения» этих задач (Ю. М. Козлов), средство подчи¬
нения воли «субъектов воле господствующего класса»
(С. Н. Братусь), способы воздействия на управляемые
объекты (Н. Г. Салищева, Н. Т. Савенков). Высказыва¬
ется мнение о расширении «аспектности» метода управ¬
ления, включая в него «подход, способ, действие, процесс,
операцию, прием, процедуру, правило, систему, технику»
(Р. А. Сафаров). Некоторые авторы рассматривают в
качестве методов политику,' право, мораль (М. П. Ле¬
бедев), правовые запреты и дозволения (О. С. Иоффе) *.
 Еще более многозначной выглядит система методов
управления. Наряду с наиболее распространенной, в
определенном смысле традиционной системой, включаю¬
щей экономические й административные методы, методы
убеждения и принуждения, в последние годы предлага¬
ется выделять методы организационный, воспитатель¬
ный, директивный, методы планирования и координации,
контроля и проверки исполнения, прогностический, мето¬
ды обязательных предписаний (велений), рекомендаций
(советов), разрешения, согласования, взаимной ответ¬
ственности, распоряжения ресурсами, регулирования
отношений, борьбы с правонарушениями, руководства и
регулирования, организации, обращения и. др. При этом
допускается смешение методов с задачами управления
(организация) или научной основой их моделирования
(прогноз), отраслями (контроль), функциями (регули¬
рование, координация), принципами (планирование),
 ' Мишин М. И. В. И. Левин и проблема методов социалисти¬
ческого управления.— «Ученые записки кафедр общественных наук
вузов Ленинграда». Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1969, вып. 3, с. 73;
Петров А. С. Экономические основы управления производством.
М., «Мысль», 1966, с. 97; Александров И. Г. Правовые и произ¬
водственные отношения.— «Вопросы философии», 1957, № 1, с. 57;
Козлов Ю. М. Методы управления народным хозяйством СССР.—
«Советское государство и право», 1968, № 4, с. 68; Б р а т у с ь С. Н.
О роли советского права в развитии производственных отношений.
М„ «Знание», 1954, с. 12; Научные основы государственного управ¬
ления в СССР. Под ред. А. Е. Лунева н др. М., «Наука», 1968,
с. 324; Сафаров Р. А. Прогностический метод государственного
управления.— «Советское государство и право», 1971, № 8, с. 75;
Лебедев М. П. Государственные решения в системе управления
социалистическим обществом.— «Советское государство и право»,
1972, № 1, с. 85; Иоффе О. С. Юридические нормы и человеческие
поступки.— «В кн.: Актуальные вопросы советского гражданского
права. М., «Юридическая литература», 1964, с. 16, 18.
 215

формами (обязательные предписания), средствами (ре¬
комендации, разрешение) управления или средствами
обеспечения эффективности управленческого воздействия
(ответственность).
 Теоретический анализ содержания управления, в от¬
ношении которого метод выступает в качестве (внешней)
формы, приводит к выводу, что метод управления — это
способ направленного воздействия на объект управления
с целью организации, оптимального функционирования
и развития общества (частей общественного организма).
Только в этом смысле можно говорить о методе социаль¬
ного управления в отличие от метода осуществления
отдельных управленческих функций, например, метода
разделения правленческого труда при определении
структуры и структурных связей (полномочий, обязанно¬
стей) субъекта управления, методов сбора, обработки,
.систематизации информации для выработки управлен-
.ческого решения или методов подготовки и принятия
решения (процессуально-процедурный порядок), мето¬
дов организации материально-технического снабжения
(например, балансовый метод определения пропорций
между производством и использованием материальных
ресурсов) идр.
 В системе правового воздействия метод по существу
не отличается от метода управления и занимает такую
же ролевую позицию (внешней формы) в отношении
содержания воздействия. Метод правового воздействия
на личность — это способ направленного воздействия,
способ передачи личности содержащейся в праве соци¬
альной программы, рассчитанной на творческое восприя¬
тие и переработку в сознании человека.
 . Правовое воздействие осуществляется методами
убеждения и принуждения. В теории государственно-
правового управления эти методы признаются «универ¬
сальными методами политической и общественной влас¬
ти» (А. М. Витченко), «наиболее общими методами со¬
циалистического управления» (Ю. М. Козлов),«всеобщи¬
ми и универсальными» (Н. М. Конин) *. Действительно,  11 Витченко А. М. Метод правового регулирования социалис¬
тических общественных отношений, с. 77; Козлов Ю. М. Методы
управления народным хозяйством СССР, с. 70; Конин Н. М. Мето¬
ды государственного хозяйственного управления.—«Правоведение»,
1975. № б, с. 30—31,
 216

эти методы наиболее универсальны, имеют не' только
государственно-правовое, но и общесоциологическое зна¬
чение, дают возможность исследования метода воздей¬
ствия не только в соотносимое™ с его содержанием, как
формы содержания, но в качестве относительно само¬
стоятельной категории (имеющей «собственное» содер¬
жание, форму и т. д.). Так, разграничение экономических
и административных методов возможно только как
внутренняя дифференциация каждого из «общих» мето¬
дов, в отношении которых экономическое и администра¬
тивное воздействие — форма их проявления. Подчинение
сознания и воли личности уполномоченному «админист¬
ратору», руководителю (административное воздействие)
и управление деятельностью людей через механизм
товарно-стоимостных отношений, материальных стимулов
(экономическое воздействие) может осуществляться как
методом убеждения, так и принуждения. Организация,
координация, инструктирование, проверка исполнения,
характерные для административного воздействия, пред¬
полагают возможность применения обоих методов. Эко?
номическое воздействие также не ограничено методом
убеждения.
 Необходимо четко отличать методы воздействия от
тех средств, которые используются в процессе осуще¬
ствления методов. В связи с этим критического отноше¬
ния' заслуживают представления об убеждении и при¬
нуждении как средствах воздействия, а также включе¬
ние средств воздействия в содержание метода *. Нельзя
также согласиться с Н. В. Черноголовкиным, считаю¬
щим, что убеждению и принуждению «присущи принци¬
пиально разные средства государственного воздействия
на поведение людей», принуждение применяется С ПОМО¬
ЩЬЮ «насильственных средств» 2.  11 См.: Самошенко И. С. Содержание убеждения и принуж¬
дения в социалистическом государстве.—«Советское государство я
право», 1967, № 2, с. 13; Васильев Ю. С. Взаимодействие права
и морали.— «Советское государство и право», 1966, №11, с. 12;
 Zamkowski W. Podstawowe znaczenia terminu «władza państ¬
wowa».—«Państwo i prawo», 1966, № 12; Александров H. Г,
О роли права в осуществлении »кономических методов руководства
промышленностью.—«Советское государство я право», 1967, № 6. с. 67.
 * Черноголовкин Н. В. Теория функций социалистического
государства. М., «Юридическая литература», 1970, с. 192—193.
 217

Требование четкого разграничения методов практик
веского осуществления воздействия на личность и
средств, которые применяются для осуществления этого
воздействия, вытекает из ленинского положения о необ¬
ходимости разнообразить средства убеждения и при¬
нуждения в зависимости от конкретной исторической
обстановки и объектов воздействия'. Поэтому более
убедительным является мнение Е. Старосьцяка о мето¬
дах как политике применения средств, находящихся в
распоряжении субъекта воздействия (административных
органов) 2. Следовательно, убеждение и принуждение в
качестве самостоятельных категорий имеют определен¬
ные формы проявления и средства осуществления. Одно¬
временно это — содержательные, отличающиеся Друг от
друга методы воздействия на личность. Необходимость
их сочетания в практике применения не стирает их
качественного различия. Поэтому предпосылкой решения
проблемы сочетания методов воздействия является их
четкое разграничение. Вот почему нельзя принять моде¬
ли «убеждающего принуждения», или «принудительного
убеждения», которые фактически порождены рассужде¬
ниями об убеждении принуждением, «добровольном»
исполнении норм социалистического общества под угро¬
зой принуждения, убеждении под страхом принуждения,
о принуждении как способе убеждения, принуждении,
имеющем смысл «убеждающего воздействия»8.
 Социалистическое общество изменяет социальную
Сущность методов воздействия, обеспечивает прогрессив¬
ный характер убеждения и принуждения, сохраняя их  * *1 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 203; т. 38, с. 200;
т. 42, с. 139—140, 294.
 * См.: Старосьцяк Е. Правовые формы административной
деятельности. М., Гоеюриздат, 1959, с. 12.
 * См.: Миронов Н. О сочетании убеждения и принуждения
в борьбе с антиобщественными явлениями.—«Коммунист». 1961,
№ 3, с. 70; Чхиквадзе В. М. Государство, демократия, закон¬
ность. М., «Юридическая литература», 1967, с. 402; Орлов В. Н.,
Экимов А. И. Цель в норме советского права.—«Правоведение»,
1968, № 5, с. 25; Чеч ни а Н. А. Воспитательная функция советского
Гражданского процессуального права. Л., Изд-во Ленингр. ун-та,
1972, с. 9; Общая теория государства я права. Отв. ред. Кери¬
мов Д. А., Петров В. С., т. 1. Л., Изд-во Ленингр. ун-та, 1968, с. 202;
Диалектика строительства коммунизма. Гл. ред. Штракс Г. М. М„
«Мысль». 1968, с. 227. Ср. Коэюбра М. I. Переконання • примус
в радянському прав!. К, «Наукова думка», 1970, а 52—58.
 218

принципиальное различие, определяющееся по механиз-
му воздействия, который является основанием классифи¬
кации методов. По этому основанию возможно не только
разграничить методы воздействия, но и определить со¬
держание, условия их эффективности, перспективу соот¬
ношения.
 8. 	Убеждение осуществляется только как психическое
воздействие, в процессе которого личность добровольно
склоняется к общественному мнению (мнению субъекта
правового воздействия), сознательно присваивает это
мнение как личностную • ценность, с пониманием отно¬
сится к этому мнению и к необходимому в связи с этим
поведению. Здесь, следовательно, речь идет не о согла¬
совании воли личности с волей субъекта воздействия
и не о создании устойчивого «внутреннего» сознания
ибо, во-первых, это не характеризует содержание, меха¬
низм осуществления методов воздействия, во-вторых,
связано не только с убеждением, но и с принуждением,
в-третьих, является результатом воздействия, который
следует рассматривать как убежденность личности,
субъективное ее отношение к своим мыслям и поступкам,
идейно-психологическую основу для развития личност¬
ных качеств.
 Принуждение, в отличие от убеждения, возможно не
только как психическое, но и физическое воздействие.
Психическое принуждение — это метод воздействия, в
процессе которого личность воспринимает общественное
мление (мнение субъекта правового воздействия), но это
восприятие (не присвоение) связано с подавлением воли
личности. Одновременно принуждение воздействует на
ее сознание с целью добиться понимания заданной со¬
циальной программы и необходимости выбора общест¬
венно-полезного варианта поведения. Но в этих условиях
отсутствует убежденность личности в правильности, в  11 	См.: КоролевА.И., МушкинА. Е. Государство и власть.—
«Правоведение», 1963, № 2, с. 20; Б а з ы л е в Б. Т. К вопросу о по¬
нятии и видах принуждения.—«Доклады итоговой научной конфе¬
ренции юридического факультета Томского университета». Томск.
1965, с. 11; Сафаров Р. А. Общественное мнение и общенародное
право.— «Советское государство и право», 1964, № 4, с. 89. Ср.
Бернштейн Д. И. Понятие ответственности за нарушение социа¬
листических правовых норм и вина как непременное условие ответ¬
ственности. Автореф. на соиск. учен, степени канд. юр. наук. Таш»,
кент, 1964, с. 7.
 219

социальной справедливости и юридической целесообраз-
ности общественного мнения и соответствующего пове¬
дения. Личность в этом случае сознательно «насилует»
свою волю, заставляет себя действовать определенным
образом под воздействием принуждения. Этим же при¬
нуждение отличается, от внушения — воздействия, рас¬
считанного на некритическое восприятие личностью
социальных образцов, готовых моделей поведения, ко¬
торое характерно для обычаев, нравов, традиций, но не
для права. Кроме того, в отличие от убеждения, при¬
нуждение, применяемое в процессе правового воздейст¬
вия, основано на организованной силе государства, на
наличии у него «вещественных» орудий. власти, осуще¬
ствляется только управомоченными государственными
органами.
 Физическое принуждение отличается от психическо¬
го прежде всего по непосредственному объекту воздей¬
ствия. .Оно направлено непосредственно не на сознание«
а на физическое бытие личности и его проявлении
{неприкосновенность, свобода деятельности и т. п,).
Сложность теоретического, анализа этой формы принуж¬
дения заключается в определении значения , и соотноше¬
нии физического и психического принуждения, его
социальных последствий. Социально-правовой смысл,
физического принуждения обусловлен тем, что оно ведет
к определенным ограничениям свободы проявления лич¬
ности, к физическим страданиям человека. Карательная
сторона здесь отличается особой остротой. В этом отно¬
шении характерным является уголовно-правовое воздей¬
ствие. Наказание обычно связано с физическими стра¬
даниями, это одно из фактических последствий примене¬
ния наказания. Однако физичеокие страдания ни в
теории, ни в практике правотворчества и правопримене¬
ния социалистических государств никогда не были целью
наказания. В первом правовом акте, обобщившем опыт
борьбы Советского государства с преступностью и
сформулировавшем на базе марксистско-ленинской тео-.
рии основные положения социалистического уголовного
права, указывалось, что «наказания должны разнообра¬
зиться» с целью, «наибольшего сокращения личных стра¬
даний преступника», наказание должно быть «сот
вершенно лишено признаков мучительства и не дол¬
жно причинять преступнику бесполезных и лишних
 220

страданий». Современное законодательство н Практика
социалистических стран полностью восприняли эти
принципиальные положения (см.» например, ст. 20 Основ
уголовного законодательства Союза ССР и- союзных
республик, ст. 1' Основ исправительно-трудового законо¬
дательства Союза ССР и союзных республик).
 Но в практической деятельности правоохранительных
органов: еще встречается отношение к физическому при¬
нуждению как панацей от всех возможных правонаруше¬
ний (незаконное задержание и арест, необоснованное
назначение наказания, связанного с лишением свободы,
нецелесообразное применение дисциплинарных изолято¬
ров в ИТУ и т. п.). Причем не учитывается, во-первых,
то, что эта форма принуждения прерывает (например,
в случае изоляции правонарушителя) не только отрица¬
тельные, но ' и положительные социальные связи, или
то, что'человек воспринимает ее как стремление общества
силой заставить его вести себя определенным образом.
Во-вторых;1 вынужденное поведение, как правило, не
восполняет 'допущенный личностью «пробел» в правопо¬
рядке, а Обеспечивает, как верно замечает В. В. Лазарев,
лишь совершение действий, эквивалентных предписывае¬
мым '. Наконец, далеко не всегда физическое принужде¬
ние более эффективно (для достижения целей права),
чем психическое2.
 С другой стороны, не следует искусственно расширять
границы физического бытия личности, включая в это
понятие имущественное (материальное) положение че*  *
Ловека. Для антагонистических формаций такая поста¬
новка вопроса допустима в связи с тем, что социальная
ценность личности, ее социально-правовое положение в
Значительной степени определяется ее имущественным
состоянием. Однако и здесь вряд ли можно принять
предложенное в литературе выделение, наряду с физи¬
ческим (абсолютным) принуждением, имущественного
принуждения *. Принуждение не направлено на имуше-
 1 См.: Лазарев В. В. Применение советского права, с. 13.
 ’Ziembiński Z. Problemy logiczne definiowania prawa.—«Ruch
prawniczy, ekonomiczny, i sociologiczny». Lesz, 2, 1961, s. 80—81.
 * См.: Базылев Б. T. Социальное назначение государственного
принуждения в советском обществе, с. 33; Г е в о в с к и М., Д н-
м и трое Д. Основи на държавата а правого на НР България.
Част първа. София, 1964, с. 69.
 221

ство. Это метод воздействия на личность, ее поведение*
интересы, в том числе имущественные. . Тем более нет
оснований для подобной постановки вопроса; в социали¬
стическом обществе, где положение человека определяют
«общественно полезный труд и его результаты....» (ст. 14
Конституции СССР). Кроме того, принудительное изме¬
нение. имущественного положения гражданина рбычно не
связано непосредственно с физическим принуждением,
которое выступает в качестве внешнего условия, потен¬
циальной возможности.
 В социалистическом обществе метод . убеждения
является главным методом правового воздействия. Это
не означает, что во всякой обстановке, вне зависимости
от объектов и субъектов воздействия исключается или,
отодвигается на второй план метод принуждения.
 Абсолютизация социального значения метода убеж-
дения в процессе правового воздействия, которая
встречается в литературе и в практик? деятельности
государственных организаций, не соответствует осново¬
полагающей ленинской идее о сочетании убеждения и
принуждения в социалистическом обществе. В. И. Ле¬
нин, подчеркивая значение убеждения, ориентируя на
Необходимость «сначала убедить, а потом принудить»,
«позаботиться о том, чтобы аппарат принуждения, ожив¬
ленный, укрепленный, был базирован и. развернут для
нового размаха убеждения», одновременно, указывал на
то, что при определенных обстоятельствах принуждение,
выдвигается на передний план. Сопротивление имущих
классов, писал В. И. Ленин, должно быть подавлено при
помощи принудительных средств — «другие средства не
изобретены», этим же арсеналом средств необходимо
пользоваться в борьбе за очистку «земли российской от
всяких вредных насекомых» — богачей, жуликов, хули¬
ганов, воров, спекулянтов, а также тунеядствующих эле¬
ментов из среды рабочих. Принуждение, учил В. И. Ле¬
нин, также необходимо для обеспечения организованнос¬
ти, строжайшего проведения дисциплины и самодисцип¬
лины трудящихся. «Нам нужно государство, нам нужно
принуждение» '. Эти ленинские мысли имеют не только
 'См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 171—173; т. 43,
с. 54; т. 42, с. 146—147; т. 36, с. 163; т. 38, с. 43; т. 44, с. 204; т. 35,
с. 136; 203—204; т. 36, с. 195; т. 27, с. 236; т. 29, с. 142; т. 36, с. 163.
 222

конкретно-историческое значение применительно к пере*
ходному периоду от капитализма к социализму илй
этапу развитого социализма ', но и общий социально-
ттсихологический смысл.
 Во-первых, принуждение — одна из возможных де¬
терминант поведения человека1  2. Принуждение можно
рассматривать и как стимул к правомерному поведению.
Поэтому нельзя принять мнение О. Э. Лейста о том, что
угроза наказания не может быть стимулом к правомер¬
ному поведению3. Действенность, эффективность воз¬
действующих факторов, их стимулирующее значение за¬
висит не от их характера (поощрительного, представи¬
тельного, принудительно-обязывающего), а прежде всего
от качеств объекта воздействия—личности. Этически
это обосновано тем, что отказ от принуждения в отноше¬
нии лиц, ставящих свой эгоистический интерес выше
интересов общества, означал бы социально-нравственную
несправедливость, капитуляцию добра' перед злом4  *.
Психологически это объясняется тем, что «эффект воз¬
действия одного явления на другое опосредствуется
природой последнего»8. Социально это связано с фило¬
генезом личности. «...Самый факт происхождения челове¬
ка из животного царства,— писал Ф. Энгельс,— обуслов¬
ливает собой то, что человек никогда Не освободится
полностью от свойств, присущих животному, и, следова¬
тельно, речь может идти только о том, имеются ли эти
свойства в большей или меньшей степени, речь может
идти только о различной степени животности или чело¬
вечности»6  *. Исходя из этого и рассматривая личность
яе только как общественный, но и природно-обществен*
 1 См.: Материалы XXV съезда КПСС, с. 78. 85.
 2 См.: О р з і х М. П. До методології дослідження правової пове¬
дінки особи в соціалістичному суспільстві (про роль примусу і авто¬
ритету в детермінації поведінки особи).— В сб.: Проблеми право¬
знавства. К., «Вища школа», Вид-во при Київ, ун-ті, 1974, вип. 27.
 3 См.: Лейст О. Э. Санкции в советском праве, с. 43 См. так¬
же: К а р и н с к и б С. С. Материальные и моральные стимулы к по¬
вышению производительности труда. М., «Юридическая литература»,
1966, с. 13—16; Абрамова А. А. Дисциплина труда в СССР. М.,
«Юридическая литература», 1970, с. 102—105.
 4 См.: Л е и и и В. И. Поли. собр. соч., т. 35, с. 200—201; т. 37.
 с. 480; т. 39, с. 156; т. 41, с. 383—385.
 3 Рубинштейн Л. С. Принцип детерминизма и психологиче¬
 ская теория мышления, с. 315.
 * МарксК. нЭнгельсФ. Соч., т, 20, с. 102.
 223

ный феномен, проявляющий различную «степень человеч¬
ности», следует определять социальную и личностную
эффективность метода воздействия. Практически трудно¬
сти здесь заключаются не только в определении социаль¬
ных характеристик объекта воздействия, но и в «угады¬
вании» генотипических исходных данных индивида и в
умении приспособить к этой данности методы воздействия
на нее» 1. Преобладание естественных инстинктов, пороч¬
ных привычек, эмоций над иными мотивами поведения
свидетельствует о низком уровне сознания, о неподготов¬
ленности личности к восприятию убеждения. Принужде¬
ние и убеждение действуют на разных уровнях сознания.
 Нельзя также игнорировать общественный и индиви¬
дуальный социально-психологический эффект принужде¬
ния личности, поведение которой противоречит социали¬
стическому образу жизни. Этот эффект не ограничен
воспитанием людей в духе необходимости и неотврати¬
мости возмездия за антиобщественное поведение, но
связан с удовлетворением глубоко человеческого чувства
воздаяния за зло. Речь, следовательно, идет не о «жест¬
кости» или «мягкости» отношения к человеку, а о
реальном социальном эффекте при комбинировании, со¬
четании методов воздействия на личность. Это подтверж¬
дается социологическими исследованиями, общественным
мнением о сравнительной действенности убеждения и
принуждения 2.
 Во-вторых, место и роль принуждения детерминиро¬
ваны историческими условиями и конкретными обстоя¬
тельствами его применения. Это относится не только к
истории развития антагонистических обществ, в которых
внеличностная дифференциация положения людей, при¬
нудительная их связь с орудиями производства обуслав¬
ливает доминирование (внеэкономического и экономиче¬
ского) принуждения. Историческое развитие коммуни-  * *1 Каган М. С. Человеческая деятельность. М., Политиздат,
1974. с, 255.
 * См.: Манаров А. С., СмольковВ. Г. Опыт конкретного
социологического анализа массовых форм идеологической работы,—
 В сб.: Проблемы научного коммунизма. М., «Мысль», 1968, вып. 2,
с. 136;. Петров И- Г. О некоторых направлениях исследования
идеологической деятельности и формирования личности, там 'же.
с. 50; По п о в. Л. Л., Шер г и и А. П. Исследование эффективности
адмйнистративно-правовых санкций за нарушения: общественного
порядка,—«Советское государство и право», 1974, № 8, с, 23—24.
 224

етической- формации также детерминирует характер
соотношения, взаимодействия убеждения и принуждения.
Закономерное расширение социалистического воопроиз-
водства, совершенствование общественных отношений
ведет к удовлетворению потребностей личности, к
большей независимости сознательной деятельности людей
от этих потребностей 1. На этой основе происходит фор¬
мирование всесторонне развитой личности, поведение
которой определяется прежде всего сознательностью,
убежденностью.. Причем следует учитывать, что степень
«жесткости» наказания в восприятии людей далеко не
всегда совпадает с действующей «шкалой», установлен-,
ной законом2. Немаловажное значение имеет характер
деятельности человека. Лучшие условия для достижения
целей принуждения дает наиболее простой физический
*)>уд, лишенный элементов творчества. Напротив, умст¬
венный труд, требующий широкой вариабельности реше¬
ний, творческой деятельности, дает весьма низкий коэф¬
фициент полезного действия принудительных средств
при весьма высокой эффективности метода убеждения.
Это связано с тем, что внешний контроль за та¬
кой деятельностью личности затруднен и ограничен фак¬
тически планом (заданием) и результатами его выпол¬
нения.
 ■ В-третьих, в социалистическом обществе не-все орга¬
низации, выполняющие воспитательные функции, пополь¬
зуют убеждение в качестве основного*  *  •* метода воздействия
на людей. В. И. Ленин неоднажды подчеркивал значение
принуждения в деятельности государственных органов,
называя социалистическое государство «машиной или
дубиной» в руках трудящихся, указывая, что социали¬
стическая революция требует превращения государства
«в учреждение для принуждения творить волю народа»,
отличая в этом отношении профсоюзы от государствен¬
ной организации: профсоюзы «не есть организация
государственная, это не есть организация принуждения»,
«их главный метод действия —- убеждение» 8. Действи¬
тельно, в отличие от общественных организаций основ¬
ным методом деятельности судебных, исправительно¬
 1 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 310—311.
 * См.: Юнак И. Укрепление дисциплины труда и социалисти¬
ческая законность.---«Социалистическая законность», 1974, №7, с. 5.
 •* 1 См.: Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 39, с. 84; т. 35, с. 110.
 225

трудовых; и некоторых других органов государства явт
ляется принуждение. Отрицание этого положения, реально
существующего и обоснованного функциональными зада*
чами органов, практически .ведет к нарушению смс-гемы
разграничения функций и, форм социалистического
управления, ориентирует на возвращение к решенному
в-целом вопросу о роли принуждения в социалистическом
праве, об обеспеченности права методом принуждения.
 Наконец, выдвижение на первый план д.определенных
случаях метода принуждения нисколько не колеблет
. марксистский идеал, в котором «.„нет места насилию над
людьми»1. Насилие и его наиболее острая, форма—^
террор как физическое подавление и уничтожение клас¬
совых противников являются чрезвычайной и временной
мерой переходного периода; от капитализма к социализ¬
му2.- В развитом социалистическом обществе насилие
и террор —- недопустимые методы воздействия на лич¬
ность. А государственное и общественное принуждение
объективно является выражением внутренней необходи¬
мости социализма Л Оно целесообразно и в деятельности
некоторых организаций, в отношении определенных
лиц — это основной метод воздействия. Поэтому насилие
и принуждение в социалистической действительности (и.
в теории) должны разграничиваться по теоретическому
смыслу и историческим условиям применения в общест¬
венной жизни:
 Таким образом, метод убеждения является, безуслов¬
но, основным в процессе правового воздействия ца лич¬
ность, если это воздействие рассматривается в. цельной
системе общественно-политических институтов, а субъек¬
том воздействия выступает вся политическая .система
социализма. В каждой конкретной социально-правовой
ситуации оптимальный вариант выбора .основного-метода
 1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 30, с. 122'.
 * См.: Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с."410; т. 39, с. 354—
35$, 404—405.
 8 См.,; Klenner Н. Studien über die .Grundrechte.. Berlin, 1964,
s. 93 f. В дискуссии об имманентности принуждения’ для; всякой1
власти бблее убедительной является Позиция учёных, считающих лри-'
нуждение одним из универсальных методов осуществления власти,
рассматривающих его хак свойство, элемент власти- независимо от
его «дозировки». (См.: Байтин М. И. Государство ^ политическая
власть. Саратов, Изд-во Сарат. ун-та, 1972, с. 120. Ср.: Кейзе¬
ро в Н. М. • Власть • и авторитет. М., «Юридическая литература».
 226

правового воздействия, комбинирование методов воздей¬
ствия и средств их осуществления зависит от характера
и функций субъекта правового воздействия, условий осу¬
ществления воздействия на личность, качественных осо¬
бенностей самой личности, ее социальной роля в социа¬
листическом обществе.
 9. 	Методы убеждения и принуждения были известны
человечеству в досоциалистическую эпоху и, изменяясь
в содержании, социальной сущности, принципах сочета¬
ния, в полную меру используются в условиях социализ¬
ма, становления и развития коммунистической формации.
Поэтому следует критически отнестись к мнению о
постепенном исчезновении метода принуждения в пере¬
ходный период от социализма к коммунизму, о создании
условий, при которых вообще отпадает необходимость
в Принуждении. Подобная постановка вопроса исклю¬
чает историческую перспективу развития соотношения
методов воздействия, ибо практическая сфера действия
одного из методов (принуждения) постепенно сужается
с тем, чтобы окончательно отмереть. Но это не соответ:
ствует марксистско-ленинскому учению о закономерно¬
стях становления коммунистической формации, об обще¬
ственном регулировании отношений людей при комму¬
низме.
 Закономерность коммунистического строительства
заключается не в абсолютном сужении сферы принуж¬
дения, а в расширении сферы общественного воздействия
методами убеждения и принуждения. И специфика про¬
явления этой закономерности не в механическом превра¬
щении государственно-правового воздействия в общест¬
венное, а во взаимодействии, взаимопроникновении этих
форм воздействия на людей *.
 Органическое соединение прав и обязанностей в еди¬
ные нормы коммунистического общежития практически
выражается в широком использовании при осуществле¬
нии общественного воздействия средств, обычно приме¬
нявшихся государством (например, штраф, налагаемый
товарищеским судом, или задержание правонарушителя,
 * Поэтому вызывает возражение утверждение авторов учебного
пособия «Исторический материализм» (М., Изд-во ВПШ и АОН при
ЦК КПСС, 1963, с. 226) о том, что в период коммунистического стро¬
ительства происходит.«вытеснение права принципами морали», «пре¬
вращение правовых норм в нравственные».
 227

осуществляемое дружинником у, а при осуществлении
государственно-правового воздействия — средств, специ¬
фических для деятельности общественности (например,
'административное предупреждение или уголовно-право¬
вое порицание). Кроме того, ряд правовых норм преду¬
сматривают общественное воздействие в качестве аль¬
тернативы государственному (возможность замены ад¬
министративного штрафа воздействием товарищеского су¬
да) или оговаривают возможность применения государ¬
ственного воздействия предварительным применением
общественного (судебное выселение нарушителей правил
социалистического общежития только после применения
мер общественного воздействия). Следовательно, в пе¬
риод становления и развития коммунизма наиболее
важен не количественный сдвиг в соотношении методов
убеждения и принуждения, а постепенное изменение
форм воздействия (общественного и государственного).
 Этот процесс развития содержания методов воздей¬
ствия не приведет к исчезновению метода принуждения
при полном коммунизме. Коммунистическая перспекти¬
ва, органическое соединение прав и обязанностей в еди¬
ные нормы коммунистического общежития не связаны
с исчезновением одного из методов воздействия на
личность, а обусловливают закономерное изменение
социальной природы и значения этих методов, их соот¬
ношения в процессе формирования личности коммуни¬
стического общества. Во-первых, естественное требова¬
ние всякого социального организма,— подчинение власти
авторитета (руководителя) в производстве и обществен¬
ной жизни при условии учета разнообразия мнений,
знаний, способностей всесторонне развитых личностей —
потребует применения принуждения. Во-вторых, не все¬
гда возможно и целесообразно применять метод убеж¬
дения при принятии оперативных решений (большая
затрата времени, сложность выявления общественного
мнения по конкретным вопросам). В-третьих, смы не
ждем пришествия такого общественного порядка, когда
бы не соблюдался принцип подчинения меньшинства
большинству» •, а проведение этого принципа потенци¬
ально предполагает возможность принуждения. В-чет-
вертых, коммунизм не исключит отдельные эксцессы  11 Л е н в в В. И. Полн.собр. соч., т. 33, с. 83.
 228

человеческого поведения, а, следовательно, и необходи¬
мость применения принудительных средств
 Изменение исторических условий управления обще:
ством, создание социально-психологических основ ком¬
мунистической организации общественной жизни преоб¬
разуют содержание методов социального воздействия на
личность, сблизят их, органически включив в систему
общественного самоуправления. Управленческое воздей¬
ствие на людей в коммунистическом обществе .будет
напоминать, по образному выражению В. И. Ленина,
мягкое руководство дирижера 2, а исключительнымсред¬
ством принуждения будет сила общественного мнения,
воля народа, которая не нуждается в государственно¬
правовом выражении (право) и обеспечении в процессе
управления (самоуправления) формированием, развити¬
ем, деятельностью личности.
 10. 	Деятельность личности как проявление ее ак¬
тивности является структурообразующим элементом лич¬
ности на правовом уровне ее существования, функцио¬
нирования, развития и одновременно завершает и обна¬
руживает все процессы (механизм) воздействия на лич¬
ность. Самоопределение и самоутверждение личности в
обществе есть ее материальная деятельность, а ее «тео¬
ретическое бытие» — деятельность «всеобщего сбзнания».
Деятельность таким образом возможно интерпретировать
как отношение личности к объективной действительно¬
сти. Она определяет. характер отношения личности к
миру и дает характеристику личности: «Какова жизне¬
деятельность индивидов, таковы и оии сами» *.
 В теории правового воздействия на личность деятель¬
ность — завершающий элемент механизма воздействия
права, наиболее непосредственный реализатор содержа?
ния правового воздействия, средство его реализации и
индикатор действенности правовой программы, Принци¬
пиально верна позиция ученых, считающих, что юриди¬
ческая наука должна все в большей степени становиться
наукой о социальном поведении человека в правовой
сфере общества, и рассматривающих поведение в каче-  11 См.: Л ен ин В. И. Поли. собр. соч, т. 33, с. 91.
 1 См.: Л е н и н В. И. Поли. собр. соч:, Т. 36, с. 200.
 ’Маркс К. и Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 590,
591; Ма ркс К. н Энгельс Ф. Соч, т. 3, с.19.
 229

отве конечного результата осуществляемого или осуще¬
ствленного права 1. По внешним проявлениям человече¬
ской деятельности — поведению личности — решающим
образом определяется практическое отношение личности
к праву (позитивное, негативное, индифферентное),
эффективность воздействия права на структурообразую¬
щие свойства личности на правовом уровне ее существо¬
вания * *. А деятельно-поведенческая характеристика
личности должна быть связана, обусловлена проявле¬
ниями этих свойств, прежде всего социально-правовой
активности личности.
 Однако в юридической лексике категория активности
и связанные с ней понятия деятельности и поведения
Применяются редко. А в случаях применения смысловое
их назначение либо, недостаточно определенно, либо сме¬
щается к более устоявшимся в юридическом языке поня¬
тиям действия, бездействия, деяния, поступка, проступка.
Правовая деятельность как самостоятельная категория
специально не исследовалась наукой. Вообще понятие
«деятельность» употребляется: в литературе неоднознач¬
но, смысл его «является крайне неопределенным», -оно
не приобрело, по мнению некоторых исследователей,
категориального значения2. Против категории правового
поведения возражал С. Ф. Кечекьян, обративший внима¬
ние на несогласованность этого понятия с действиями
юридических лиц, государственных органов3; С. Ф. Ке¬
чекьян прав в том смысле, что в общественной науке
это понятие носит личностный характер. Он более точен,
чем те ученые, которые склонны определять поведение
как действие коллективных субъектов. Однако при этом
следует учитывать, что право, регламентируя функцио¬
нирование коллективных лиц, непосредственное воздей¬
ствие оказывает не на материальные предметы, вещи,
процессы, а на людей, занимающих ролевые позиции в
 1 См.: Чхиквадзе В. М. Правовая наука и общественная
практика.— «Коммунист», 1965, № 1, с. 33; Нижичек В. И. Совет¬
ское право в системе нормативного регулирования социалистических
общественных отношений, с. 178. •
 - * Здесь подчеркивается практическо-поведенческий аспект.
 В'целом оценить воздействие права на сознание человека только по
внешним его Проявлениям нельзя.
 * См.: К а г а и М. С. Человеческая деятельность, с. 3—4.
 : * См.: Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом
 государстве. М, Изд-во АН СССР, 1958, с. 57, .
 230

системе коллективного лица. Предельность, потенциал
права рассчитываются не непосредственно на процессы
функционирования субъектов права всех видов и не на
внешние поведенческие акты ( за исключением физиче¬
ского принуждения человека), а на внутреннюю «пове¬
денческую» структуру, на свойства личности, ее внутрен¬
ние функциональные характеристики, предопределяющие
ее поведение.
 В литературе обычно указывается на внешнюю и
внутреннюю стороны поведения лица, на действие как
внешнее проявление поведения и на структуру поведе¬
ния, включающую его внутренние детерминанты. Неко¬
торые авторы в качестве поведения отмечают ту сторону
деятельности человека, импульсы которой субъективны,
выражают отношение человека к окружающей действи¬
тельности *. Другие отличают социальную (социально¬
значимую) деятельность личности от личной деятельно¬
сти*. Е. М. Пеньков считает, что поведение включает
«общественную деятельность» индивида и его «личную
жизнь». На этом основании, признавая существование
поведения, не детерминированного социальными норма¬
ми, автор предлагает различать «личные поступки»
(«сугубо индивидуальные поступки, непосредственно не
детерминированные общностью») и «общественное или
социальное поведение» личности («система действий —
поступков, непосредственно регулируемых системой об¬
щественных идей, принципов и норм»)3. Наконец, встре¬
чаются представления о поведении как активности
животных. Этому способствовали успехи этологии —
биологической науки, занимающейся преимущественно
изучением генетических основ поведения животных. Ряд
исследователей приходит, в частности, к выводам о том,
что животным присущи не только стереотипное инстинк¬
тивное поведение, но и преднамеренные действия, фикси¬
 1 См.: Табунов Н. Д. Влияние научных знаний на поведение
личности.—«Вопросы философии», 1973, № 11, с. 50.
 * См.: Исторический материализм как теория социального позна¬
ния и деятельности. Под ред. В. Эйхгорна и др. М., «Наука», 1972,
с. 50; Лапина Т. С. Этика социальной активностр личности. М.,
«Высшая школа», 1974, с. 30—32.
 * П е и ь к о в Е. М. Социальные нормы — регуляторы поведения
личности. М., «Мысль», 1972, с. 44—46.
 231

руется внимание на элементах рассудочной деятельности
животных и т. д.1
 Приведенные позиции не могут быть восприняты пра¬
воведением. Представление о внутренней стороне, струк¬
туре поведения не дает возможности четко разграни¬
чить детерминанты поведения (внешние и внутренние) от
его структурных элементов и связей между ними (напри¬
мер, действия и бездействия). Отграничение личной
деятельности (поведения) от социальной или «личных
поступков» от «социального поведения» имеет смысл
только применительно к правовому регулированию. Воз¬
действие права осуществляется как в отношении «соци¬
ального поведения», так и в отношении «личных поступ¬
ков». Конечно, как верно замечает Е. М. Пеньков, «обще¬
ство не может предписать личности (урегулировать —
М. О.), кого ей следует полюбить, какой выбрать вид
спорта для занятий, скольких детей иметь, как их на¬
звать и т. п.». Но общество, в том числе при помощи
правовых средств, может воздействовать на все виды
ценностно-ориентационной деятельности личности. Фак¬
тически автор это признает, подчеркивая, что «и эти
виды поведения, хотя и не могут непосредственно регу¬
лироваться социальными нормами, опосредованное влия¬
ние на свою направленность от социальных норм все
же получают»2. Но тогда «личные поступки» также
социально детерминированы, испытывают воздействие
закона как определенного требования, мотива деятельно¬
сти и способа оценки этого мотива и самого поведения.
Вряд ли целесообразно также использовать поведенче¬
ские аспекты теории активности к животным. Здесь
создается опасность унификации подхода к поведению
человека и животного. Но, как уже отмечалось в совет¬
ской литературе, сопоставления в связи со сходством
в поведении животных и человека должны иметь в виду,
что одни и те же модели поведения имеют как правило
глубоко различное содержание. Это предопределяет  *1 См.: Панов Е. Н. Организация и эволюция популяционных
систем.— «Вопросы философии», 1973, №11; Крушинский Л. В.
Роль элементарной рассудочной деятельности в эволюции групповых
отношений животных, там же; Шишкин А. Ф. Этология и эти¬
ка.— «Вопросы философии», 1974, № 9.
 * Пен-ьков Е. М. Социальные нормы — регуляторы поведения
личности, с. 45.
 232

необходимость различных понятий, отражающих различ¬
ное содержание.
 В этом отношении привлекает внимание система
онтологических категорий, определяющая место деятель¬
ности в объективном мире, которая предложена в рабо¬
тах М. С. Кагана. Автор кладет в фундамент указанной
системы «движение» материи, «активность» жизни,'
«жизнедеятельность» животного. Венчает систему «дея¬
тельность» человека. При этом предполагается возмож¬
ность применения понятий более низкого уровня для
определения форм движения более высоких уровней, как
частных случаев форм, расположенных ниже. На этой
основе «деятельность» интерпретируется как наиболее
адекватно отражающая активность человека, которая
призвана обеспечить его биологическую жизнедеятель¬
ность и его социальную жизнь1. Эти убедительные рас¬
суждения следует дополнить представлениями о поведе¬
нии как внешнем проявлении активности личности и
деятельности, охватывающей «как внутреннее состояние
системы, Так и во вне проявляемую ею активность, выра¬
женную в сответствующих действиях (или бездейст¬
виях)»2.
 В правоведении эти представления могут быть ис¬
пользованы для определения правовой деятельности как
социальной активности, направленной на достижение
опосредованного правом результата. В этой связи актив¬
ность рассматривается . как реализация способности
функционирования Личности в правовой сфере и как сте¬
пень интенсивности правовой деятельности, что не согла¬
суется с принятым .в современной социологии представ¬
лением об активности, основным признаком которой
является действие на благо людей, комбинация действий,
направленных на увеличение общественных ресурсов,
вовлечение людей в решение общественных проблем А  ** См.: Каган М. С. Человеческая деятельность, с. 38—40,43,48.
 * Маркарян Э. С. Системное исследование человеческой дея¬
тельности.— «Вопросы философии», 1972, № 10, С. 81. «
 * См.: Ясиньска А., Семиньска Р. Социальная актив¬
 ность как важнейшая черта социалистического типа личности.—
В сб.: Активность личности в социалистическом обществе. Ред. кол.
3. Суфия и др. Изд-во АН СССР, Польской АН. Москва — Варшава..
1974, с. 225—226; Values and the Active Community. Bd, P. E. Jakob.
New Jork, 1971, p. 242. .
 233

В юридической литературе влияние этой позиции сказа¬
лось на определении правовой активности как активной
деятельности по реализации правовых предписаний1.
Но, во-первых, степень интенсивности деятельности
(активность) не является критерием ее правовой приро¬
ды. Во-вторых, при сопоставлении с законом деятель¬
ность может получить положительную или отрицатель¬
ную оценку.
 Независимо/от ее характера правовая деятельность
проявляется в отдельных юридически значимых дейст¬
виях, поведенческих актах. Отсюда познавательные
функции категории «поведения» ограничиваются опреде¬
лением внешней стороны правовой деятельности, прояв¬
лением вовне правовой активности личности. Правовое
поведение — внешнее проявление активности личности,
урегулированное правом, оцениваемое по социально-пра¬
вовой программе (общественная полезность, правомер¬
ность), осуществляемое деликтоспособным (способным
нести ответственность за избранный вариант поведения)
лицом. С этих позиций необходимо решить ряд научно-
практических вопросов о соотношении правовой актив¬
ности, поведения, деяния,-действия, акта, поступка. Все
эти понятия характеризуют деятельно-поведенческую
сторону логики теории правовой активности. Но связи
их неоднозначны. На одном уровне соотносятся «актив¬
ность— деятельность», на другом — «деятельность — по¬
ведение», -на третьем — «поведение — деяние, действие,
акт, поступок». Так каждое понятие соотносится с дру¬
гим и имеет «поле своей конкретизации в понятийном
ряду следующего уровня. Каждое следующее по уровню
юридическое понятие отражает не только меньшую
степень абстрагирования, но и более ограниченную сферу
возможностей влиять на общественные отношения»2.
Поэтому, различая деяние и акт поведения (действие),
«внешнее поведение» и деяние, нелогично акты, дейст¬
вия, поступки соотносить непосредственно с активностью,  *1 См.: Покровский И. Ф. О правовой активности личности
и формировании ее правосознания.— сВестник Ленингр. ун-та. Серия:
экономика, философия, право», 1971, № 17, с. 143.
 * Васильев .А. М. Диалектическая связь категорий общей
теории права,- с. 15—16; Васильев А. М. Категории теории права,
с. 23.
 234

они должны получить деятельно-поведенческую характе¬
ристику.
 II. 	В этой характеристике правовой активности, ее
проявлений (в действиях, деяниях, поступках) правовое
поведение личности приобретает значение самостоятель¬
ной категории, требующей определенности содержания.
За пределами этого содержания остаются внешние про¬
явления активности личности, имеющие несоциальную
(например* физиологическую) природу. На этом основа¬
нии из известных четырех видов поведения (рефлектор¬
ные, инстинктивные, импульсивные, волевые) правовым
может быть только волевое и импульсивное, ибо они
подвержены социальному (внешнему и внутренне-лично¬
стному) контролю. Рефлекторные действия, основанные
на непосредственно неосознанных реакциях человека на
внешние раздражения, а также инстинктивное поведение,
связанное с врожденными его формами или проявления¬
ми, подчиненными условно рефлекторным реакциям, не
могут быть отнесены к правовому поведению. Поэтому
в дискуссии о возможности признать противоправными
рефлекторные действия, поведение неделиктоспособного
лица (душевнобольного, несовершеннолетнего) более
обоснованной представляется позиция И. С. Самощенко,
считающего, что душевнобольные и дети — недееспособ¬
ны и «оценивать их поведение, как неправомерное (в
частности преступное) поэтому нельзя» ‘. Действительно,
право не регулирует поведение таких лиц, не способно,
оказывать на него воздействие. Отсюда это поведение
не может быть признано правовым, правомерным или
неправомерным, оно вообще неправовое.
 Право способно действовать, воздействовать на воле¬
вое или импульсивное поведение личности. Но степень
их подконтрольности правовым предписаниям неодина¬
кова из-за различия соотношения социального и несоци¬
ального в детерминации этих видов поведения. В воле¬
вом поведении предвидение последствий, осознание цели,
управление (самоуправление) деятельностью составляет
всегда переходное состояние от побуждения, намерения
действовать к самому действию. При этом в побуждении  11 С а м о щ е н к о И. С. Понятие правонарушения по советскому
законодательству. М., «Юридическая литература», 1963, с. 8.
 235

возможно зафиксировать разные (по степени осознан¬
ности и подверженности внешним воздействиям) этапы
его эволюции: от влечения (характеризующегося край¬
ней неопределенностью представлений о необходимости
изменения данного личностного состояния) через жела¬
ние (конкретизацию цели, в которой идеально отражает¬
ся желаемое изменение данного состояния) к хотению
(сознательная целеустремленность, направленность по¬
буждения действовать для достижения цели) 1. В импуль¬
сивном поведении невозможна подобная дифференциа¬
ция. Но полностью отрицать его целенаправленность,
субъективно-психическое к нему отношение со стороны
личности нельзя. Импульсивное поведение действитель¬
но характеризуется сравнительно малой степенью
сознательного контроля. Импульс почти мгновенно
переходит в действие, но и в этом случае человек
сохраняет определенные возможности самоконтроля.
Поэтому, в частности, «совершение преступления под
влиянием сильного душевного волнения, вызванного не¬
правомерными действиями потерпевшего», советский
закон относит к обстоятельствам, не исключающим, а
смягчающим уголовную ответственность (ст. 40 УК
УССР). При этом основанием смягчения ответственности
является не только ’ состояние человека, но и условия
возникновения этого состояния, степень подконтрольно-
сти, самоуправляемое™ личности3.
 Волевая и импульсивная деятельность всегда способ¬
на, хотя и в разной степени, воспринимать внешний
правовой контроль — социально-правовую программу
поведения, описанную в законе. Она подконтрольна и
«внутренним нормативам», субъективированным, глубо¬
ко усвоенным нормам, превратившимся в «собственное
самозаконодательство» (О. Г. Дробницкий), но по свое¬
му генезису, природе не потерявшим свойств социально¬
го (внутреннего) контроля.
 Социальная деятельность личности, не опосредован¬
ная правом, а равно мыслительная активность, не на¬
шедшие внешнего проявления мысли, намерения, эмоции  * *1 См.: Шавгулидэе Т. Г. Аффект и уголовная ответствен¬
ность. Тбилиси, 1973, с. 15—24; Тарарухин С. А. Преступное
поведение. М., «Юридическая литература», 1974, с. 53—55.
 * См.: «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1974, №1, с. 9—12.
 236

или вообще субъективное состояние личности останутся
за пределами правового поведения. Эти проявления
активности личности. безразличны для права, могут
включаться в правовую действительность только как
события — явления, не детерминированные волей лиц,
участвующих в данном правовом общении, они не имеют
юридико-ловеденческого значения. Но в теории правово¬
го воздействия и практической организации его осуще¬
ствления эти явления не могут игнорироваться, • •
 Во-первых, некоторые аспекты бытия личности, дан¬
ные ей до включения ее в государственно-правовую
жизнь (пол, возраст и т. п.) получают отражение в пра¬
ве, учитываются в процессе организации правового воз¬
действия, «На эти обстоятельства объективного поряд¬
ка,— пишет И. Сабо,—не может распространяться то,-
что характеризует обстоятельства субъективные с точки
зрения их возникновения. Но и такие обстоятельства
объективного порядка не вполне «бессознательны» хотя
бы потому, что они являются элементами правоотноше¬
ния» * *.
 Во-вторых, несоциальная программа функционирова¬
ния личности органически «встраивается» в воспринятую
личностью социально-правовую программу. В частности,
на выбор варианта правового поведения, на формирова¬
ние отношения к праву и -интенсивность правовой дея¬
тельности не могут не влиять' тип нервной системы
человека, неполноценность нервно-психического состоя¬
ния вменяемой личности, пограничные состояния вменяе¬
мости, так- называемая уменьшенная вменяемость, спе¬
циальная вменяемость и др.3
 В-третьих, поведение состоит из множества действий,-
большинство которых не урегулировано правом и потому
выпадает из поля зрения юриста. Это ведет к искусствен¬
ному вычленению из единого по смысловой связи, целям,
мотивам поведения отдельных поведенческих актов,
образующих простой или сложный фактический состав.
 1 С а б о И. Основы теории права, с. 239.
 * См.: Житарь Г., Щерба С. Ошибки следствия по делам
лиц, страдающих психическими недостатками.—«Социалистическая
законность», 1973, № 10; Т а р а р у х и.й С. А. Преступное поведение,
с. 86, 173—174; Гринберг.М. С. Психофизиологические возмож¬
ности человека и уголовная ответственность.— «Советское государ¬
ство и право», 1974, № 12, с, 74—75.
 237

простое, длящееся, продолжаемое, сложное, преступле¬
ние, идеальную и реальную совокупность правонаруше¬
ний и т. д. Каждый из актов поведения действительно
может быть автономным эпизодом, иметь самостоятель¬
ные цели. Но верное их понимание и оценка наряду с
другими субъективными характеристиками поведения
возможны только с учетом всей системы действий, в том
числе безразличных для права актов. В качестве приме¬
ра можно сослаться на «балашовское дело»1. Фабула
дела, как и установление фактических обстоятельств,
квалификация деяний, не представляла особой сложно¬
сти: группа подростков изготавливала оружие, соверша¬
ла кражи, грабежи, убийства. Однако вскрыть мотивы
преступления было весьма затруднительно. Это не было
местью, корыстью, «низменными побуждениями». При
ближайшем рассмотрении мотивами преступлений ока¬
зались самоуверенность одного, стремление к самоут¬
верждению другого, желание обратить на себя внимание
третьего, тяга к «несозерцательному» поведению, само¬
му процессу незаурядного, необычного поведения и тому
подобные мотивы, сами по себе не являющиеся преступ¬
ными. Таким образом, только исследование не имеющих
правового значения действий, совершенных при подго¬
товке к преступлению и их мотивов обеспечило выясне¬
ние целей и мотивов самого преступления. Это особенно
важно подчеркнуть в настоящее время, когда, по свиде¬
тельству юристов-практиков, довольно часто встречается
«безмотивное» поведение, вернее — правовое поведение;
мотивацию которого невозможно определить: при помощи,
юридического, закрепленного в законе «набора» моти¬
вов, которое нередко вообще не поддается определению
в индивидуально-личностном плане. Так, по данным
Института социологических исследований АН СССР 98%
правонарушений подростков совершается не по индиви¬
дуальным и корыстным соображениям, а под влиянием
группы, которая создает мотивационную основу пове¬
дения2.  *1 См.: Слагаемые одного преступления.— «Литературная газета»,
1972, 21 июня.
 * См.: Мансуров Н. С. Теоретические предпосылки прогнози¬
рования развития личности и ее активности.— В еб.: Активность лич¬
ности в социалистическом обществе, & 61,
 238

Конечно, при классификации правонарушений (об¬
ласть правового регулирования) необходимо «оставать¬
ся» в пределах мотивов, установленных законом, исполь¬
зуя при этом весь мотивационный арсенал закона *  •. Но
в процессе организации правового воздействия в целом
необходим выход за пределы указанного законом «набо¬
ра» мотивов, юридических средств анализа правового
поведения и соединение личностной (индивидуальной) и
социально-групповой мотивировки деятельности челове¬
ка. Не случайно действующее советское законодатель¬
ство предусмотрело новый институт — специалиста в
уголовном процессе (законодательство УССР с 1971 года
предусматривает возможность привлечения специалистов
ко всем процессуальным действиям). Использование
знаний социологов, психологов, педагогов и других спе¬
циалистов безусловно будет способствовать не только
улучшению качества расследования, судопроизводства,
но даст новый материал для теории правового воздей¬
ствия.
 В-четвертых, психологическое определение волевого
поведения как поведения сознательного, направленного
на определенную цель, предполагающего продуманность
целей и возможных последствий требует уточнения в том
смысле, что поведение человека может привести к ре¬
зультату, который не был им предусмотрен в качестве
цели. «Действие человека,— пишут О. С. Иоффе и
М. Д. Шаргородский,— далеко не всегда приводит к
тем целям, на осуществление которых оно было направ¬
лено, и сознательное действие человека, направленное
на достижение другой цели, не исключает ответственно¬
сти лица не только за последствия, к которым он не
стремился, а лишь сознательно их допускал, но и за
последствия, которые не только не являлись целью
субъекта, но которых он даже не предвидел, хотя мог
и должен был предвидеть» *. Так последствия, точнее
результат действий оказывает решающее влияние на
определение поведения в качестве правового. Это, одна-
 * С. А. Тарарухян допускає- неточность, считая необходимым
и достаточным для квалификации преступления установления «доми¬
нирующего мотива> (См.: Тарарухин С. А. Преступное поведе¬
ние, с. 122).
 • Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории
права. М., Госюриздат, 1961, с. 333.
 239

•ко, не дает оснований вводить результат и последствия
'в содержание самого поведения. Детерминация резуль-
тэта действий определяется их характером, составом, но
.не определяет внутреннюю структуру правовой деятель¬
ности. Результат в виде идеального образа — цели вклю-
•нем в деятельность и зависит от этого идеального обра¬
за, но для осуществления цели необходимы действия и
реальные средства. Поэтому «результат является про¬
дуктом не самой цели и воли лица, а его практических
действий» 1 и находится результат за пределами право¬
вого поведения личности. Причинная связь между
действием и результатом не включается в структуру
правового поведения и отлична от тех связей, про¬
цессов, явлений, которые детерминируют поведение
■личности.
 Таким образом, правовая деятельность может рас¬
сматриваться как проявление активности личности, спо¬
соб ее существования в правовой сфере общества, способ
овладения правовой действительностью, как внутренняя
сторона поведения личности, его внутренний механизм.
В теории правового воздействия деятельность приобре¬
тает категориальное значение во взаимосвязи со смеж¬
ными понятиями. Она получает определенное содержание
я характеристику конечного этапа правового воздейст¬
вия. Деятельность завершает все процессы воздействия
права на личность.
 При этом деятельно-доведенческая характеристика
личности не только обеспечивает возможность определе¬
ния уровня достижения целей законодателя, но дает
более полное представление о личности как деятеле,
субъекте правовой деятельности, социальном и личност¬
ном потенциале права и его действии на различных
стадиях развертывания правовой активности (в процессе
принятия решения, осуществления правового действия,
его правовой оценки). На этой основе возможны теоре¬
тическое и конкретно-социологическое изучение интен¬
сивности правовой деятельности личности, определение
ее меры, степени в условиях демократического полити¬
ко-правового режима, разработка рекомендаций по ее
интенсификации. Но для решения таких задач в полном  ** Петелин Б. Я. Психологический анализ преступного поведе¬
ния.— «Советское государство и право», 1973, № б, с. 77.
 240

объеме недостаточно фиксирования я описания содержа»
ния правовой деятельности в качестве завершающего
этапа правового воздействия на личность. Необходимо
объяснение механизма самой правовой деятельности,
системы ее детерминации. В этой области остается нере¬
шенным ряд важных научно-практических вопросов.
В частности, не сложилось единого мнения о детермини¬
рующей роли сознания в отдельных видах поведения
(которое может выступать в форме правового), об основ¬
ных и подчиненных детерминантах деятельности, об их
характере и возможностях социально-управленческого
воздействия, «вмешательства» в развитие деятельности
личности, о составе стадий развития человеческой дея¬
тельности. Одной из таких проблем является определе¬
ние возможностей (пределов) формализации, моделиро¬
вания и прогнозирования индивидуального поведения,
скоррелированного с типовыми особенностями личности.
 Правовое воздействие на личность, обеспечение пра¬
вомерного поведения каждого человека, профилактиче¬
ское направление советского права вызывают необходи¬
мость предвидения поведения отдельного человека, про¬
гнозирования индивидуального поведения. Поэтому в
одинаковой степени неверны утверждения о недоступно¬
сти для науки причин человеческого поведения, ее
некомпетентности в этой области ', отрицание возможно¬
сти индивидуального прогнозирования2, так и мнение о
точном и безусловном предсказании индивидуального
поведения. Советские криминологи, основываясь на
современных достижениях науки, убедительно доказы¬
вают теоретическую возможность индивидуально-пове¬
денческого прогноза, если он будет строиться в вероят¬
ностном аспекте. «Принципиальная возможность пред¬
сказать поведение конкретного лица зависит от того,
знаем ли мы все факторы, которыми оно определяется,
а также «программу», по которой оно развертывается
вовне. Такого полного знания мы еще не имеем, но нет
сомнения, что оно будет достигнуто» * *.
 1 См.: Шибутани Т. Социальная психология. М., «Прогресс»,
1969, с. 27. Ср.: Грюнбаум А. Свобода воли и законы человече¬
ского поведения.— «Вопросы философии», 1970, № 6, с. 62.
 * См.: Коган Л. Н. Социальное планирование: работа, образо¬
вание, быт. М., Политиздат. 1970, с. б.
 * Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии, с. 162—163.
 241

Решение этих проблем основано на исследовании
закономерностей социальной активности людей в право¬
вой сфере, идеологических и социально-психологических
факторов действия права в сопряжении с личностными
свойствами человека, выявлении всех факторов, обус¬
лавливающих правовое поведение личности, определении
закономерностей повышения социально-правовой актив¬
ности людей, их правомерного поведения.
 242

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 Общетеоретическое правоведение — научная теория
среднего уровня в отношении философии и теоретиче¬
ское обобщение высшего уровня в системе юридического
знания. Она выполняет методологическую роль в отно¬
шении частнотеоретического правоведения и эмпириче¬
ского уровня юридической науки. Этим объясняется не¬
обходимость методологического обоснования общетеоре¬
тических юридических проблем.
 Применительно к личностной проблематике методо¬
логический анализ призван определить пути решения по
крайней мере трех задач.
 Первая задача — формирование цельного представ¬
ления об индивиде (биологической особи), человеке
(биосоциальном существе), личности (системе социаль¬
ных свойств, воспринявших в снятом виде биологические
качества человека), индивидуальности (неповторимом
сочетании в каждом человеке биосоциальных характери¬
стик) .
 Вторая задача — обеспечение исследования содержа¬
ния человека на всех уровнях: от высшего, родового, ме¬
тодологически важнейшего до индивидуального, практи¬
чески наиболее важного в силу выхода за пределы
усреднения человека (характерного для всех предыду¬
щих уровней), приближения к реальному феномену су¬
ществующего (развивающегося й функционирующего)
человека.
 Третья задача — вычленение на каждом уровне си¬
стемы свойств, качеств, являющихся специальным пред¬
метом исследования определенной области научного
знания. Эта задача является весьма важной для частно¬
научного знания о личности и должна решаться при ус¬
ловии сохранения целостности понятия человека, явля¬
ющейся гарантией от дуализма общефилософского и
частнонаучного познания и, с другой стороны, от абсо¬
 243

лютизации качественной определенности человека, изу¬
чаемой специальной наукой. В условиях дифференциа¬
ции наук и роста их относительной самостоятельности в
общей системе знания эта опасность является реальной.
Характерен в этом отношении методологический подход
современной буржуазной философско-социологической
теории, рассматривающей человека как homo economicus
(экономический человек), homo faber (человек труда),
homo consumens (человек-потребитель), homo sociologi-
cus (социологический человек), homo creans (творящий
человек) и даже homo utopis (утопический человек), но
при этом «потерявшей» целостного человека, «человеч¬
ного человека», как говорил К- Маркс.
 Научно-практическое значение решения этих мето¬
дологических задач для права заключается прежде все¬
го в том, что разные уровни структуры личности и ха¬
рактер подструктур обусловливают особенности управля¬
ющего воздействия на человека с целью формирования
определенных качеств. На основе знания системы этих
качеств, выступающих как необходимые и достаточные
для даиного уровня существования личности, определе¬
ния внешних, поддающихся фиксированию показателей
проявления этих качеств, возможен выбор оптимального
варианта управляющего воздействия права (вид, мера,
степень в пределах возможностей правового воздействия
на личность.)
 В системе управления (самоуправления) личностью
право представляет одно из важнейших средств. Оно
преобразует объективные обстоятельства жизни челове-
века в идеологические формы, готовые к восприятию,
переработке, практическому использованию личностью.
Оно способно не только обеспечить верное, адекватное
условиям социализма осознание юридической действи¬
тельности, но и определить способ включения человека
в общественную жизнь, характер его взаимодействия с
обществом, государством. В социально-правовой про¬
грамме, выраженной в нормативных суждениях о долж¬
ном,'возможном, запретном, содержится социальная ин¬
формация обобщенного в праве опыта формирования'
личности и человеческой деятельности в социалистиче¬
ском обществе. Эти суждения представляют типовой
образец, Норму поведения, в пределах которой и на ос¬
нове собственной ценностной ориентации личность вы¬
бирает вариант поведения. В этом заключается теорети¬
 244

ческая и практическая необходимость познания право*
вой действительности и ценностного отношения к ней.
 В государственно-правовой сфере полностью дейст¬
вует общая социологическая закономерность коммуни¬
стической формации, заключающаяся в последователь¬
ном возрастании роли субъективного фактора, всех форм
социального управления, средоточием которых является
государство, использующее право в качестве основного
Средства управления. Право в современных условиях
развития социализма активно влияет на все стороны
жизни общества, практически функционирует как дей¬
ственное средство государственной политики по качест¬
венному. изменению социально-экономических характе¬
ристик общества, и его личностной структуры. И наибо¬
лее непосредственное воздействие право оказывает на
индивидуальные формы общественного бытия, личности.
Его роль в качестве средства управления людьми, управ¬
ляющего воздействия на личность последовательно воз¬
растает, преобладающее значение получают организу-
юще-нормативные элементы (в сравнении с охранитель?
но-карательными). Наряду с расширением прав и свобод
человека на более высокий уровень поднимаются про¬
цессы сочетания правообеспечительных мер с материаль¬
ными гарантиями прав и свобод личности. В ходе ком¬
мунистического строительства проявляется одна из
важнейших закономерностей развития социалистическо¬
го права — углубление и развитие его гуманизма. Это
соответствует программной задаче марксистско-ленин¬
ских партий —всемерно развивать свободу личности и
права граждан.
 Гуманистические идеалы социализма, заложенные в
его правовой системе, логика движения научного позна¬
ния, потребности развития социалистического права и
юридической науки требуют не только расширения ис¬
торически сложившихся в условиях социализма тенден¬
ций учета законодателем и правоприменителем личнос¬
тных факторов правового регулирования, дальнейшего
обоснования социалистической концепции прав челове¬
ка, развития правового положения личности и практики
совершенствования защиты ее прав, свобод, законных
интересов, но и более широкого подхода к личности,
развития творческих концепций всего качественного
разнообразия правовых явлений, связанных с личнос¬
тью. Личность проявляет себя во всех областях госу¬
 245

дарственно-правовой жизни общества — от процессов
формирования права до его реализации, превращения
возможности, отраженной в законе, в юридическую дей¬
ствительность, достижение правовых и общественных
целей закона.
 Одновременно право «вторгается» в структуру лич¬
ности, становится ее органической частью, проникая в
глубинные пласты ее содержания, оказывая воздействие
также и на подсознательное, проявляющееся в услови¬
ях, слабо контролируемых человеческим сознанием.
 Общая теория права обеспечивает не только позна¬
ние и преобразование этих процессов, но и прогнозиро¬
вание развития юридической науки и практики. Одной
из важнейших «прогностических обязанностей» (Д. А. Ке¬
римов) общей теории права является определение на¬
правления, фундаментальных целей и тенденций, магис¬
тральных путей развития социалистического правоведе¬
ния. При этом прогноз развития науки должен быть ве¬
рифицирован прошедшим, настоящим и будущим юри¬
дической науки и ее предмета — государства и права.
 Личностный подход в этом отношении представляет
перспективное направление правоведения. Это обосно¬
вано историей развития социализма и современным со¬
стоянием социалистической действительности, которая
выдвинула проблему личности на передний план и созда¬
ла практические предпосылки для ее разрешения. Одно¬
временно личностный подход имеет фундаментальные
исторические обоснования в гуманистических традициях
передовых политических и правовых учений прошлого,
отражает последовательное «переключение» (А. Н. Иой-
рыш) современной науки на человека.
 Истинно научная основа решения проблемы класси¬
фикации науки и определения места правоведения в этой
классификации была создана марксизмом-ленинизмом.
Развивая учение К. Маркса об обществе и признавая
возможность выделения наук, исследующих законы чело¬
веческого мышления, Ф. Энгельс определяет три боль¬
шие отдела наук: 1) науки о неживой природе, 2) науки,
изучающие живые организмы, 3) науки, изучаю¬
щие в исторической преемственности и современ¬
ном состоянии «...условия жизни людей, общественные
отношения, правовые и государственные формы с их
идеальной надстройкой в виде философии, религии, ис*
 246

кусства и т. д.»1 Следовательно, правоведение относит*
ся к отделу наук об обществе, к общественным наукам.
 Выделяя общественные науки, клаосики марксизма
подчеркивали особую роль науки истории, которую сле¬
дует «...рассматривать с. двух сторон, ее моЖно разде¬
лить на историю природы и историю людей» 2. В этом
положении содержится не только указание на значение
принципа историзма при решении проблем науки, на
что неоднократно обращалось внимание в литературе,
но признание гуманизма в качестве одного из важней¬
ших ориентиров научных исследований. Это подтвер¬
ждается развитием современной социалистической нау¬
ки, включающей в своих исходных позициях и конечных
результатах человека. Все основные подразделения
науки—естественные и общественные, технические и
сельскохозяйственные — занимаются человеком, его дея¬
тельностью, результатами этой деятельности. Гуманиза¬
ция научного знания определяет в настоящее время ма¬
гистральные линии его развития.
 На этой основе возникает потребность в создании
единой концептуальной теории личности (интегрирую¬
щей частнонаучные знания о ней) и определении пред¬
мета частных наук о человеке. Перспективность такого
подхода обусловлена спецификой действия личностного
фактора истории, особенностями личностной структуры
общества — в целом специфическими закономерностями
развития индивидуальных форм общественного бытия.
К. Маркс, указывая, что «общественная история людей
есть всегда лишь история их индивидуального развития...»
предупреждает о необходимости рассматривать лиц не
только как «персонифицированные категории», но «инди¬
видуально»8. Это не означает замену социального инди¬
видуальным, растворение общественного в личностном.
Одним из величайших достижений марксизма является
разработка методологии сведения индивидуального к
социальному, установление приемов «...этого сведения
индивидуального к социальному с полнейшей точностью
и определенностью»4. И это не исключает возможности
 ‘Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 90.
 •Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 16.
 •Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 402—403; т. 23,
с. 173. См. также: т. 46, ч. II, с. 451.
 •Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 429.
 247

фиксирования закономерностей развития общественной
жизни от макро- до микроуровней вплоть до личности.*
Но если признать особые, специфические закономернос¬
ти, действующие на личностном уровне общественной
организации, то наряду с общественными науками воз¬
можно выделение не только группы наук, исследующих
человека — гуманитарных наук. Обосновано выделение
единой науки о человеке, предполагающей единство кон¬
цептуального подхода при дифференциации конкретного
предмета исследования (частнонаучиый подход). В этих
условиях формируется общая теория, способная «...дать
адекватное представление о целостных, системообразую¬
щих свойствах комплекса, исследуемого различными на¬
уками»1.
 Правоведение, оставаясь общественной наукой о госу¬
дарстве и праве как социальных Институтах, получает
в этой общей теории о человеке специальную характе¬
ристику частнонаучной теории личности, приобретает
характер социогуманитарной отрасли научного знания.
При решении проблемы взаимодействия права и личнос¬
ти — это исходная идея, которая одновременно опреде¬
ляет отношение к перспективам развития социалисти¬
ческого правоведения.
 ‘Укреплять взаимосвязь общественных, .естественных н техниче¬
ских наук.— «Коммунист», 1977, М 2, с. 69.
 248

АННОТАЦИИ
 М. П. Орзіх. Особистість і право / (за виданням:
Москва— Київ. — 1975, 1977) — Антологія юридич¬
ної думки. Серія: Одеська школа права. Передмова
 С. 	В. Ківалова. Вступна стаття автора. — Одеса: Юри¬
дична література, 2005. — 312 с.
 Монографія присвячена методологічним проблемам
дослідження особистості у правознавстві. Юридично¬
му аналізу попереджує виклад основних положень про
роль та значення особистості у суспільстві. Представ¬
лені та обґрунтовані положення про особистість як
мету економіки, політики, культури, найвищу мету
суспільства та держави. Спеціально звернуто увагу щодо
цінності права для особистості, аксіологічних аспектів
юридичної науки у зв’язку з особистісною проблема¬
тикою. Обґрунтовується необхідність самостійного роз¬
ділу правознавства — правового впливу на особистість.
Пропонуються рішення загально- та предметно-тео¬
ретичних проблем правознавства, напрямки впровад¬
ження результатів дослідження у суспільну практику,
перевірки їх на реалізуємість. Передмова та Вступна
стаття автора допомагають визначенню значення пуб¬
лікації середини семідесятих років минулого сторіччя
для сучасної юридичної науки.
 Призначена для юристів, науковців та практичних
працівників, студентів юридичних факультетів.
 249

Mark F. Orzikh. Personality and Law / (by editions:
Moscow — Kyiv. — 1975,1977). The Anthology of Legal
Thought. The series of Odessa school of legal research. Fore¬
word by S. Kivalov. Introductory article by the author. —
Odessa: Legal Literature, 2005. — 312 p.
 The monograph is dedicated to the issue of a personali¬
ty in jurisprudence. The brief outline of the main theories
about the role of a personality in the society is followed by
legal analysis. Personality is defined as a primary target of
economic, political and cultural activities and the ultimate
goal of the society and the state. Special attention is given
to the role of legal rules in the life of a person and to the
evaluating aspects of legal science in connection with the
personality issues. The author argues about the necessity
to dedicate a special area of jurisprudence to the effects of
law on individuals and offers the methodology for doing
the research in order to solve general and specific prob¬
lems and apply the results in social practice. The foreword
and the introductory article by the author bring awareness
to the modem significance of the work, published in mid-
70ies of the past century.
 The monograph will be useful for lawyers, scholars, le¬
gal practitioners and law students.
 250

Mark F. Orsich. Persönlichkeit und Recht / (Verlag:
Moskau — Kiev. —1975,1977) Anthologie des juridischen
Gedanken. Serie: Odessaer Schule des Rechts. Vorwort vom
S. Kiwalow. Einfuehrungsartikel des Autors. — Odessa:
Juristische Literatur, 2005. — 312 s.
 Die Monographie ist methodologischen Problemen bei der
Erforschung der Persönlichkeit in der Rechtswissenschaft
gewidmet. Der juristischen Analyse geht eine Darstellung der
grundlegenden Thesen über die Rolle und Bedeutung der Per¬
sönlichkeit in der Gesellschaft voraus. Dabei werden Thesen
über die Persönlichkeit als Ziel von Wirtschaft, Politik und
Kultur, als höchstes Ziel von Gesellschaft und Staat erklärt.
Besondere Beachtung erhält die Frage nach dem Wert des
Rechtes für die Persönlichkeit, axiologische Aspekte der
Rechtswissenschaft in Verbindung mit der Persönlichkeits¬
problematik. Weiters wird die Notwendigkeit eines eigenstän¬
digen Zweigs in der Rechtswissenschaft, der sich mit der
Wirkung des Rechtes auf die Persönlichkeit befasst, begrün¬
det, theoretische Herangehensweisen an diesen Aspekt vor¬
geschlagen. Ausgehend von dieser methodologischen Basis
finden sich Vorschläge für die Lösung allgemeiner und spezi¬
fischer theoretischer Probleme der Rechtswissenschaft,sowie
für die Einführung wissenschaftlicher Errungenschaften in die
gesellschaftliche Praxis. Das vorliegende Buch soll vor allem
Juristen, wissenschaftliche und praktische Mitarbeiter und
Studenten juristischer Fakultäten ansprechen.
 Vorwort und Einfuehrungsartikel des Autors helfen den
Lesern die Bedeutung der Veroeffentlichung der Mitte der
70 Jahren des vergangenen Jahrhunderts fuer gegewaertige
juristische Wissenschaft zu bestimmen.
 251

Marc F. Orzikh. La personnalité et le droit / (éditions:
Moscou — Kiev. — 1975, 1977). Anthologie de la pensée
juridique. Série: l’école de droit d’Odessa. Préface de
S. Kivalov. Article d’introduction de l’auteur. —Odessa: La
littérature juridique, 2005. — 312 p.
 La monographie est consacrée aux problèmes métodolo-
giques des recherches de la personnalité en droit. A l’analy¬
se juridique précède l’exposition des thèses principales du
role et de l’importance de la personalité dans la société. On
donne un apeçu sur la personalité comme but de l’écono¬
mie, de la culture, de la politique, comme but supérieur de la
société et de l’état. On étudie spécialement le problème de
la valeur du droit pour la personnalité, les aspects axiologi¬
ques de la science juridique en accord avec l’ensemble des
problèmes personneles. L’auteur argumente la nécessité de
la division indépendante de la jurisprudence — de l’influen¬
ce du droit sur la personnalité, on propose la décision des
problèmes théoreques individuels et communs de la juris¬
prudence, les directions de l’introduction des résultats des
recherches à la pracique publique, la vérification pour les
réaliser. La préface et l’article d’introduction de l’auteur
aident à déterminer la valeur de la publication de la deuxiè¬
me moitié des années soixante-dixième du siècle passé pour
la science juridique contemporaine.
 La monographie est prédestiné pour les juristes, les scien¬
tifiques et pour les étudiants des facultés de droit.
 252

БИОГРАФИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА*
 Орзих Марк Филип¬
пович, доктор юриди¬
ческих наук, профессор,
заслуженный деятель
науки и техники Укра¬
ины, почетный профес¬
сор Одесской нацио¬
нальной юридической
академии.
 Родился 26 октября
1925 г. в Одессе.
 Закончил Одесскую
спецшколу Военно-Воз¬
душных Сил СССР
(1941г.), Серпуховское
Военно-Воздушное учи¬
лище (1943г.). Участник
Великой Отечественной войны. Принимал участие в
боевых действиях в составе штурмовых авиационных
полков. После войны проходил военную службу в Гер¬
 мании.
 В 1954 г. окончил Одесский государственный универ¬
ситет. Работал в прокуратуре, милиции. Полковник ми¬
лиции. С 1955 г. — преподаватель Юридического инсти¬
тута (по совместительству), с 1968 г. — старший препо¬
даватель, доцент, профессор, заведующий кафедрой, одно¬
временно занимал должности заместителя декана факуль¬
тета, декана факультета С 1997г. — проректор по меж¬
 253

дународным связям, заведующий кафедрой конституци¬
онного права Одесской национальной юридической ака¬
демии.
 Имеет 32 государственные награды (ордена и меда¬
ли СССР и Украины), знак «Гвардия», 8 Грамот —
Благодарностей Верховного Главнокомандующего Во¬
оруженными Силами СССР, грамоты, почетные знаки
отличия государственных органов и общественных
организаций СССР, Украины, зарубежных стран, ме¬
даль Почета (США), медаль Одесского городского со¬
вета. Американским биографическим институтом в
2004 году признан Человеком Года.
 Направление научной деятельности — теория пра¬
ва, государственное управление и местное самоуправ¬
ление, конституционное право.
 Автор около 500 работ, в т. ч. более десяти моногра¬
фических, двух научно-технических достижений. Ос¬
новал научную школу. Главный редактор журнала
«Юридический вестник». Член редколлегий (научных
советов) ряда специализированных журналов и других
изданий.
 На Учредительном собрании юридической обще¬
ственности страны избран действительным членом (ака¬
демиком) Академии правовых наук Украины, членом
первого состава Президиума Академии и академиком-
секретарем профильного отделения, был одним из
академиков-основателей Украинской муниципальной
академии, избран действительным членом (академи¬
ком) Украинской академии политических наук.
 Принимает активное участие в общественной жиз¬
ни страны, исполнял общественные поручения, в част¬
ности, в качестве научного советника Комитета по
правовой политике Верховной Рады Украины, экспер¬
 254

та Конституционного Суда Украины и члена Научно¬
консультативного совета Высшего хозяйственного суда
Украины, эксперта Научного совета при Главгосслуж-
бе Украины, члена Научно-методического совета Цен¬
тральной избирательной комиссии, члена Правления
и эксперта Фонда местного самоуправления при Пре¬
зиденте Украины, председателя Южного региональ¬
ного отделения Ассоциации политологов Украины,
руководителя Научно-методического совета Одесского
областного совета, советника Одесского городского го¬
ловы, заместителя председателя Научно-координаци¬
онного совета при Управлении юстиции в Одесской
области. Автор-исполнитель или эксперт по проектам
законов, региональным и локальным правотворческим
актам, по проектам Конституций СССР и УССР (1977,
1978 гг.), Конституции Украины (1996 г.), по обеспе¬
чению правовой реформы и конституционному сопро¬
вождению политической реформы в стране, а также
руководитель международных программ. Опыт рабо¬
ты с зарубежными коллегами использован в условиях
стремления Украины к интеграции в научно-образо¬
вательное и правовое мировое пространство. Испол¬
нял обязанности эксперта от Украины в Европейском
суде по правам человека, представителя государства в
Комиссии Совета Европы «За демократию через пра¬
во» (Венецианская комиссия).  ** См. издания: Гомш В. Докторська висота //За науков1 кадри. —
1978, 8 грудня; М. Ф. Орзих. Биографическая справка. Публикации о
научно-педагогической и общественно-политической деятельности. Биб¬
лиографический указатель. Именной указатель пользователей публика¬
ций /Серия: Ученые университета. Выпуск: Правоведы. — Одесса: ОГУ,
1990; Кафедра государственного и международного права /Серия: На¬
учно-педагогические коллективы. Выпуск: Правоведы. — Одесса: ОГУ,
1993; Ляликов С. Академик Марк Орзих // Одесский вестник. — 1997,
 255

28 июня; Времена и годы (Воспоминания ветеранов войны и труда
Одесского университета). — Одесса: Астропринт, 1998; Вчені — юрис¬
ти України. — К.: Інститут законодавства Верховної Ради України, 1998;
Імена України. — К.: Інститут гуманітарних досліджень УАННП, 1999;
Караимская народная энциклопедия. Т. 6. — Мл Культурно-просвети¬
тельное общество караимов, 2000; Професори Одеського (Новоросійсь¬
кого) університету. Біографічний словник. Т. 3. — Одеса: Астропринт,
2000; Проценко Т. Легко ли быть молодым? // Одесские известия. —
2000, 26 октября; Галяс А. Полет длиною в жизнь // Одесский Вестник.
— 2000, 26 окт.; Солдатский А. Трудный путь к вершинам науки //
Слово. — 2000, 27 окт.; Черкасова Л. Признание заслуг // Одесский
Вестник. — 2000, 31 окт.; Орзіху М. П. — 75 років // Бюлетень Товари¬
ства конституційного права — 2000, №24; Воротнюк Г. Вездесущий Орзих
//Голос Украины. — 2000, 21 ноября; Визначні юристи сьогодення /
Спілка юристів України. — К.: Видавничий дім «Ін — Юре», 2001; Юри¬
дична енциклопедія, Т. 4. — К.: Українська енциклопедія, 2002; Видные
ученые Одессы. По воспоминаниям учеников и сотрудников. — Одесса:
Астропринт, 2002; 500 впливових особистостей. Державних нагород удо¬
стоєні. Національна іміджева програма: Лідери XXI століття. — Харків:
Східно — Український біографічний інститут, 2003; 500 влиятельних
личностей Одесского региона. Национальная имиджевая программа:
Лидеры XXI столетия. — Одесса: Восточно — Украинский биографичес¬
кий институт, 2003; 500 впливових особистостей України: Шляхи розбу¬
дови. Міжнародна іміджева програма: Лідери XXI століття. — Харків:
Східно — Український біографічний інститут, 2004; Contemporary Why’s
Who. — North Carolina (USA). ABI, 2004; Наукова еліта Одещини. —
Одесса: Лидеры XXI века, 2005.
 256

БІОГРАФІЧНА ДОВІДКА*
 Орзіх Марко Пилипович, доктор юридичних наук,
професор, заслужений діяч науки і техніки України,
почесний професор Одеської національної юридичної
академії.
 Народився 26 жовтня 1925 р. в Одесі.
 Закінчив Одеську спецшколу Військово-Повітряних
Сил СРСР (1941р.), Серпуховське Військово-Повітря¬
не училище (1943р.). Учасник Великої Вітчизняної вій¬
ни. Брав участь у бойових діях у складі штурмових
авіаційних полків. Після війни проходив військову слу¬
жбу у Німеччині.
 У 1954 р. закінчив Одеський державний універси¬
тет. Працював у прокуратурі, міліції. Полковник мі¬
ліції. З 1955 р. — викладач Юридичного інституту (за
сумісністю), з 1968 р. — старший викладач, доцент,
професор, завідувач кафедри, одночасно обіймав поса¬
ди заступника декана факультету, декана факультету.
З 1997 р. — проректор з міжнародних зв’язків, завіду¬
вач кафедри конституційного права Одеської націона¬
льної юридичної академії.
 Має 32 державні нагороди (ордени і медалі СРСР
та України), знак «Гвардія», 8 Грамот — Подяк Верхо¬
вного Головнокомандувача Збройними Силами СРСР,
грамоти, почесні відзнаки державних органів та гро¬
мадських організацій СРСР, України, зарубіжних кра¬
їн, медаль Пошани (СІЛА), медаль Одеської міської
ради. Американським біографічним інститутом у 2004
році визнаний Людиною Року.
 257

Напрям наукової діяльності — теорія права, дер¬
жавне управління та місцеве самоврядування, консти¬
туційне право.
 Автор біля 500 робіт, у т. ч. понад десяти моногра¬
фічних, двох науково-технічних досягнень. Започатку¬
вав наукову школу. Головний редактор журналу «Юри¬
дичний вісник». Член редколегій (наукових рад) ряду
фахових журналів та інших видань.
 На Установчих зборах юридичної громадськості
країни обраний Дійсним членом (академіком) Ака¬
демії правових наук України, членом першого складу
Президії Академії, академіком-секретарем фахового
відділення, був одним з академіків-засновників Украї¬
нської муніципальної академії, обраний дійсним чле¬
ном (академіком) Української академії політичних
наук.
 Бере активну участь у громадському житті країни,
виконував громадські доручення, зокрема, як науко¬
вий радник Комітету з правової політики Верховної
Ради України, експерт Конституційного Суду України
та член Науково — консультативної ради Вищого гос¬
подарського суду України, експерт Наукової ради при
Головдержслужбі України, член Науково-методичної
ради Центральної виборчої комісії, член правління і
експерт Фонду місцевого самоврядування при Прези¬
дентові України, голова Южного регіонального відді¬
лення Асоціації політологів України, керівник Науко¬
во-методичної ради Одеської обласної ради, радник
Одеського міського голови, заступник голови Науково-
координаційної ради при Управлінні юстиції в Одесь¬
кій області. Автор-виконувач або експерт щодо проек¬
тів законів, регіональних і локальних правотворчих ак¬
тів, по проектах Конституцій СРСР та У PCP (1977,
 258

1978 рр.)( Конституції України (1996 р.), по забезпе¬
ченню правової реформи та конституційного супрово¬
дження політичної реформи в країні, а також керів¬
ник міжнародних програм. Досвід роботи із закордон¬
ними колегами став у нагоді в умовах прагнення Укра¬
їни до інтеграції в науково-освітній та правовий світо¬
вий простір. Виконував обов’язки експерта від Украї¬
ни в Європейському суді з прав людини, представника
держави у Комісії Ради Європи «За демократію через
право» (Венеціанська комісія).  ** Див. видання, що наведені у російській версії.
 259

BIOGRAPHICAL NOTE*
 Mark F. Orzikh, D. J., professor, merited academi¬
cian, distinguished professor of Odessa National Acade¬
my of Law.
 M. Orzikh was born in Odessa on October 26, 1925.
 In 1941 finished Odessa Specialized Air Force train¬
ing school and Air Force training school in Serpukhov
in 1943. During World War II fought in the battles in
the Air Force attack regiment. After the war he contin¬
ued military service on the German territory.
 In 1954 graduated from the Odessa State University,
worked in the prosecutor’s office and served in the mili¬
tia, has the rank of Colonel of militia. Since 1955 had
been lecturer of Law Institute (pluralize), since 1968
had been senior lecturer, associate professor, professor,
Head of department, vice Dean and eventually Dean of
the faculty. Since 1997 has been Vice-Rector for Inter¬
national Relations and Head of the Constitutional Law
Department at the Odessa National Academy of Law.
 M. Orzihk has been awarded 32 Orders and Medals
of the USSR and Ukraine, the «Guard» honor sign, 8 let¬
ters of gratitude from the USSR Commander-in-Chief,
signs of honor from government and non-government
institutions, the Honor medal (USA) and the Odessa
City Council medal. In 2004 was awarded Person of the
Year title by the American Biographical University.
 Fields of academic research: theory of law, public ad¬
ministration and local self-government, Constitutional
Law.
 260

The author of more than 500 publications, including
more than 10 monographs and two registered inven¬
tions. The author of original school of legal research.
The chief editor of Yuridicheski Vestnik (Law Herald)
special journal, member of editorial hoards of a number
of specialized periodicals.
 The First Convention of Ukrainian lawyers elected
M. Orzikh member (academician) of Ukrainian Acade¬
my of Juridical Science, member of the First Presidium
of the Academy and academician — secretary of the
specialty division. M. Orzikh was one of the founders of
Ukrainian Municipal Academy. He has been elected
member (academician) of Ukrainian Academy of Politi¬
cal Science.
 M Orzikh takes an active part in the public life of
the country. At different periods performed different
public duties, namely acted as an advisor to the Legal
Policy Committee of Verkhovna Rada (Ukrainian Par¬
liament), expert of the Constitutional Court of Ukraine,
member of the advisory Board at the Supreme Economic
Court of Ukraine, expert of the advisory Board at the
Civil Service Department, member of the advisory Board
at Central Electoral Commission, member of the Board
and expert of the local self-government Foundation, at¬
tached to the President of Ukraine, Head of the South¬
ern regional division of Political science association, ad¬
visor to the mayor of Odessa, deputy Head of the Coor¬
dinating Committee at the Odessa regional Justice de¬
partment. Author or expert evaluator of draft laws on
the national, regional and local level and draft: Consti¬
tution of the USSR and Ukrainian SSR (1977, 1978)
and Constitution of Ukraine (1996), draft laws on legal
and political reforms in Ukraine and also Director of
 261

several international programs. The experience of coop¬
eration with foreign partners proved to be indispensable
under the conditions of Ukrainian integration into the
world educational and legal space. M. Orzikh was invi¬
ted as a Ukrainian expert to the European Court of
Human Rights and an official representative of Ukraine
at the Venice commission «Through Law to Democracy»
of the Council of Europe.
 * See editions in the Russian version.
 262

Наукове видання
 ОРЗІХ Марко Пилипович
 ОСОБИСТІСТЬ І ПРАВО
 Монографія
 Технічні редактори Р. М. Кучинська, М. М. Бушин
 Здано у виробництво 23.11.2004. Підписано до друку 04.01.2005.
Формат 60x84/16. Папір офсетний. Друк офсетний.
 Ум. друк. арк. 18,14. Тираж 500 прим. Зам. № 94.
 Видавництво і друкарня “Юридична література”
(Свідоцтво ДК № 1374 від 28.05.2003 р.)
 65009, м. Одеса, вул. Піонерська, 2.
 Тел.: (048) 777-48-79, 728-75-45.

Орзіх М. П.
 0-657 Особистість і право: Монографія / Передмова С. В. Ківа-
лова Вступна стаття автора — Одеса: Юридична літерату¬
ра, 2005. — 312 с. (Антологія юрид. думки. Сер.: Одеська
школа права).
 Рос мовою.
 ISBN 966-8104-99-4.
 Монографія присвячена методологічним проблемам дослідження
особистості у правознавстві. Юридичному аналізу передує викладення
основних положень про роль і значення особистості у суспільстві. Пред¬
ставлені та обґрунтовані положення щодо особистості як цілі економі¬
ки, політики, культури, найвищої цілі суспільства та держави. Спеціально
приділено увагу цінності права для особистості, аксіологічним аспек¬
там юридичної науки у зв’язку з особистісною проблематикою. Обґрун¬
товується необхідність самостійного поділу правознавства — правового
впливу на особистість. Пропонуються рішення загально- і частково-
теоретичних проблем правознавства, напрями впровадження результа¬
тів дослідження в суспільну практику, перевірки їх щодо реалізації.
Передмова та вступна стаття автора допомагають визначити значимість
публікації середини 70-х років минулого століття для сучасної юридич¬
ної науки.
 Розрахована на юристів, наукових та практичних працівників, сту¬
дентів юридичних факультетів.
 1200000000-018
О '■ Без оголош.
 8104-2005
 ББК 67
УДК 340