Автор: Петров Д.Н.
Теги: язык языкознание лингвистика литература художественная литература роман
ISBN: 5-04-004666-9
Год: 2000
Текст
Дмитрий
ПЕТРОВ
РУССКИЙ
БЕСТСЕЛЛЕР
Дмитрий
ПЕТРОВ
'РИЗРАК
ИЛЛЕРА
МОСКВА
^^КСМ»
^жСС
2 0 0 0
УДК 882
ББК 84(2Рос-Рус)6-4
П 30
Разработка серийного оформления
художников С. Курбатова и А. Старикова
Серия основана в 1994 году
Петров Д. Н.
П 30 Призрак киллера: Роман. — М.: Изд-во
ЭКСМО-Пресс, Изд-во ЭКСМО-МАРКЕТ,
2000.— 432 с. (Серия «Русский бестселлер»).
ISBN 5-04-004666-9
Он не убийца, он — киллер. Смерть — его работа. На
этот раз Щелкунчику «заказань!» сразу трое — молодой
человек нетрадиционной сексуальной ориентации, ди¬
ректор завода-гиганта и журналистка. С первыми двумя
он справился легко, а вот с третьей жертвой все пошло
как-то не так — неожиданно Щелкунчик оказался в роли
преследуемого. Что ж, враги еще не видели ледяного
взгляда киллера-одиночки...
УДК 882
ББК 84(2Рос-Рус)6-4
ISBN 5-04-004666-9
© ЗАО «Издательство «ЭКСМО», 2000
Истину может узнать только
тот, кто не боится ее.
Джозеф Смит
Щелкунчик не любил летать на самолете.
Не так уж часто ему, правда, приходилось это
делать — разве что когда он еще служил в армии.
Тогда бывало несколько случаев, по долгу службы.
Приходило предписание, и офицер должен был без¬
ропотно лезть в самолет и лететь, куда прикажут.
Но с армией Щелкунчик простился уже давно, а
если быть точным, то армия равнодушно прости¬
лась с ним — одним из десятков тысяч комбатов-
мотострелков, попавших под сокращение.
После армии Щелкунчику не приходилось ле¬
тать на самолете, чему он радовался. Самолет как-
то всегда нарушал его представления о пространст¬
ве-времени... Если ты садишься на самолет в Семи¬
палатинске, а через три часа приземляешься в Риге,
преодолев совершенно незаметно расстояние меж¬
ду Европой и Азией, это нарушает нормальный
ритм жизни человека. Потому что это просто про¬
тивоестественно с точки зрения природы.
Вот когда ты едешь на поезде, мимо тебя мед¬
ленно тянется страна, ты видишь станции, железно¬
дорожные разъезды, людей, природу вокруг мчаще¬
гося поезда — ты понимаешь, что едешь, что пересе¬
каешь некое пространство. Природа вокруг тебя
меняется постепенно, пейзаж становится другим. За
степями начинаются леса, потом видны озера,
реки — словом, человек ощущает движение в про¬
5
странстве, которое как-то соразмерно времени и
может быть постигнуто...
Самолет же — совсем другое дело. Ты оказыва¬
ешься выдернутым откуда-то и как бы искусственно
за три часа перенесен и всажен, как овощ, в другую
действительность... Нет, сатанинское это изобрете¬
ние-самолет...
Впрочем, после армии, при занятии, которое
избрал для себя Щелкунчик, ездить на поезде было
гораздо безопаснее. Профессиональному киллеру
противопоказано летать на самолете.
В аэропорту проверяют документы, проверяют
багаж, а потом, что еще хуже, все данные о твоем
прилете-отлете остаются в соответствующих ком¬
пьютерах и могут быть в любое время предоставле¬
ны кому угодно — как сыскным органам, так, за со¬
ответствующую плату, и конкурентам, противни¬
кам...
По передвижениям киллера по стране, по его
маршрутам всегда можно составить «график» его
работы. Можно, например, сопоставить, согласо¬
вать по времени прилет-отлет киллера и совершен¬
ные «акции» в конкретном регионе — и вот, пожа¬
луйста, обвинительное заключение готово... А если
не обвинительное заключение, то уж, во всяком
случае, ордер на арест...
Нет, лучше всего в таких случаях пользоваться
поездом. Несмотря на строгие железнодорожные
правила последнего времени, предписывающие про¬
водникам проверять документы у всех пассажиров
при посадке в вагон, всем известно, что это никогда
не выполняется. Документы проверяют только у
черномазых — кавказцев и азиатов, по которым
сразу видно, что они — приезжие, и даже скорее
всего — вообще не граждане России, а нелегалы...
С таких можно драть три шкуры, брать взятки и тре¬
бовать прочих вещей, потому что они, как проник¬
шие незаконно на территорию страны, бесправны и
6
могут быть в любой момент задержаны и <збиты
милицией...
ч А белого европейца никакой проводник не ста¬
нет беспокоить требованиями предъявить докумен¬
ты, лишняя морока никому не нужна.
Вот Щелкунчик и ездил поездом. Можно пере¬
сечь всю страну, приехать в любое место, сделать
свое «дело» и уехать так незаметно, что никто и не
сможет вообще установить, что ты там был... И уж
тем более проследить схему и график твоих пере¬
движений. Это тебе не самолет...
На этот раз путь был долгим и занял почти двое
суток от Москвы. К тому времени, когда поезд, пре¬
одолев бескрайние российские просторы, подходил
к Синегорью, Щелкунчик уже успел десять раз из¬
вестись, ворочаясь на своей верхней полке и с от¬
чаянием выслушивая бестолковые разговоры сосе¬
дей по купе — каких-то бабок и дедов...
Мимо, вдоль окон вагона, проносились поля и
зеленеющие луга в нежной июньской зелени, раз¬
ноцветные домишки, огороды, плодовые деревья.
В купе велся бессмысленный озлобленный разговор
стариков о том, как раньше все было хорошо, а те¬
перь все стало плохо, и что всему виной демократы
и «интеллигенты собачьи» вкупе с евреями и агента¬
ми империализма. Словом, все было, как обычно.
Всем известно, с каким восторгом простые русские
старики вспоминают душегубства и кровавые рас¬
правы...
Щелкунчик не слушал разговор стариков и ста¬
рух о том, как было хорошо, когда все-все было по
карточкам, все были равны и всех скопом топтали
большевистскими сапогами. Ему это было неинте¬
ресно. Он просто лежал на верхней полке, не глядя
вниз на соседей, мечтающих о прежнем рабстве, и
ждал приезда. В вагоне было душно от того, что еще
не сняли зимние двойные рамы на окнах, а конди¬
ционеры не работали.
7
За это время, за те два дня, что он ехал в этом
поезде, Щелкунчик ни с одним человеком не сказал
ни одного слова. Если не считать заказа, который
он сделал дебелой официантке в вагоне-ресторане,
куда ходил в середине пути... В вагон-ресторан в
наше время мало кто ходит — разве что совсем уж
шальные люди, у кого денег не считано и не мерено.
Это раньше там было не протолкнуться, когда суп
стоил рубль, а второе — полтора... Теперь — не то, и
в вагоне-ресторане Щелкунчик сидел почти один,
если не считать красивую женщину за столиком на¬
против.
Женщина была моложе его, лет тридцати, не
больше. Шатенка, с длинными волосами, уложен¬
ными на голове каким-то причудливым узлом. Но
прическа была современная, выдававшая знакомст¬
во прелестной пассажирки с последними моделями
причесок. Пальцы у нее были длинными и тонки¬
ми, с тщательно сделанным маникюром. Это было
заметно, когда она с аппетитом ела цыпленка та¬
бака, беря его в руки и сладострастно разрывая на-
маникюренными пальчиками мягкую белую плоть
птицы... Было в этом что-то кровожадное, людоед¬
ское — красные ноготки, впивающиеся в белое
мясо!
Щелкунчику понравилась эта женщина, он да¬
же вдруг ощутил желание познакомиться с ней.
Благо, сделать это было нетрудно, ведь они были
вдвоем в вагоне-ресторане... Но он удержался, от¬
вернулся к окну и уставился туда. Незачем ему лиш¬
ние приключения.
У Щелкунчика давно было заведено правило —
когда едешь «по заданию», нельзя, недопустимо
вступать с кем-либо в контакт. Если киллер едет в
некий город, чтобы совершить заказанную ему «ак¬
цию», он не должен вообще ни с кем знакомиться,
ни с кем разговаривать, кроме самых необходимых
случаев.
8
Эту премудрость Щелкунчик почерпнул не из
книг, не из инструкций. Да, собственно, нет ника¬
ких инструкций и учебников для киллеров. Килле¬
ров не готовят в специальных школах, и нет для них
методических указаний. То, что пишется на эту
тему досужими газетчиками, гоняющимися за сен¬
сацией, — сплошная ерунда и обман. У каждого
киллера — своя школа, свои способы, свои принци¬
пы... Одним словом — своя жизнь и свои собствен¬
ные навыки и привычки.
То, что имел Щелкунчик, было его опытом,
пришедшим к нему в течение сравнительно дли¬
тельного времени. Просто он постоянно анализи¬
ровал, обобщал свои наблюдения, промахи, и по¬
степенно у него сложилось то, что можно назвать
манерами и принципами.
Итак — ни с кем не знакомиться. Ни с кем не
вступать в контакт. Никаких собутыльников, друзей
и тем более женщин.
В его жизни был один случай, когда он не удер¬
жался и во время «задания» вступил в связь с жен¬
щиной по имени Карина... Он прекрасно помнил,
что из этого получилось...
Так что — нет и еще раз нет. Он не стал подхо¬
дить к очаровательной путешественнице и поста¬
рался вообще забыть о ней. Для этого он сначала
смотрел в окно на пробегающие мимо березовые
рощи, подернутые зеленой дымкой распускающей¬
ся листвы, а потом сосредоточился на принесенном
ему блюде.
Выпил он и водки. Не много и не мало, а в са¬
мый раз — двести пятьдесят граммов. Вполне доста¬
точно, чтобы основательно захмелеть, но не стать
пьяным.
В поезде это было не страшно, потому что при¬
ехать он должен был только на завтрашний день,
и поэтому можно было несколько расслабиться.
Он точно знал — когда начнется «работа», он не по¬
9
зволит себе ничего лишнего. Для него тогда на вре¬
мя вообще перестанут существовать его желания, да
и вообще — его личность. Он превратится в гончую
собаку, в преследователя, в охотника, идущего по
следу... Он станет придатком своего пистолета, ко¬
торый пока что до времени спокойно лежит в его
багаже между двумя свернутыми свежими сорочками.
Когда половина принесенной ему в графинчике
водки была выпита, смотреть в окно надоело, а пу¬
тешественница напротив все не уходила, Щелкун¬
чик, чтобы занять себя, углубился в мысли и воспо¬
минания. Он медленно, со всем тщанием перелис¬
тывал в своей памяти события последнего времени.
Те события, в результате которых он и оказался в
этом вагоне, увозящем его «далеко от Москвы»...
Никогда не вредно лишний раз все вспомнить,
осмыслить заново. Это помогает сосредоточиться.
* * *
Все началось с телефонного звонка, который
перебудил всю семью и заставил Щелкунчика сто¬
ять босыми ногами на холодном полу.
— Кто вы? Я вас не знаю, — сказал он, когда
кто-то среди ночи, подозвавший его к телефону, на¬
звал его по имени.
— Вам и не нужно меня знать, — ответил муж¬
ской голос, звучавший спокойно, с явным сознани¬
ем превосходства и силы. — Я вас знаю, этого впол¬
не достаточно для наших взаимоотношений. У меня
есть для вас работа. Большая работа, — добавил
голос многозначительно.
Сомнений быть не могло — так могли звонить
только по совершенно определенному поводу. В
принципе, киллер получает заказы в разных фор¬
мах — по телефону, устно, письменно. И в разных
местах — у себя дома, у заказчика дома, в машине,
на вокзале, среди толчеи пассажиров... Это проис-
70
ходит по выбору заказчика, тут его право выбирать
форму и место переговоров.
Как давно это было... Почти год прошел с того
дня, когда Щелкунчик получил и принял свой пос¬
ледний заказ. С тех пор столь многое изменилось,
так много воды утекло. Сейчас Щелкунчик считал
себя совсем другим человеком. За последний год он
сам собой изменился до неузнаваемости — стал дру¬
гим человеком.
Однажды он дал себе слово, что бросит свое
кровавое ремесло. Целый год он уже жил нормаль¬
ной жизнью, имел семью, которую так хотел, и был
счастлив.
Так что теперь он попросту не считал себя кил¬
лером. Ну, может быть, экс-киллером, пусть так. Но
и то — никто не знал об этом, и он сам старался не
вспоминать. Да и к чему вспоминать? Ведь он так
сильно изменился, и жизнь его теперь стала совсем
другой... К чему воспоминания?
— Вы не по адресу, — ответил Щелкунчик сдер¬
жанно, стараясь сделать свой голос равнодушным. —
Я не берусь ни за какую работу...
' Оставалась надежда на то, что звонок случай¬
ный и что речь идет о какой-то обычной работе. Не¬
даром же Щелкунчик последнее время занимался
мирным бизнесом по купле-продаже. Может быть,
ночной звонок касался именно такой работы?
Но вероятность этого была ничтожно мала — по
мирным бизнесным делам не звонят ночью, а кроме
того, такие разговоры звучат совсем иначе, без
такой таинственной многозначительности.
— Это мы тоже знаем, — последовал немедлен¬
ный ответ. — Поэтому к вам и обратились. Если вы
бросили, то и прекрасно. Сделайте нам работу еще
один раз и можете вообще отдыхать до самой смер¬
ти. А те, кто делает это постоянно, нас не интересуют.
— В последний раз сделать работу? — переспро¬
сил Щелкунчик озадаченно. Его даже удивила такая
11
откровенность звонившего. Это было сильно сказа¬
но: «Сделайте работу еще раз и отдыхайте до самой
смерти...» Ха-ха... В случае с киллером это звучало
достаточно откровенно и прозрачно. Всем извест¬
но, что после важных дел киллера убивают сами же
заказчики, чтобы «срубить с хвоста» следствие.
Чтобы некого было искать и концы ушли в воду...
С Щелкунчиком однажды уже пытались именно так
поступить, он это хорошо помнил.
Но заказчик, видимо, понял нелепость им ска¬
занного, потому что тут же поправился.
— Я совсем не то хотел сказать, — быстро отве¬
тил он. — Я имел в виду, что у нас серьезный и
крупный заказ. Если вы его выполните, то мы смо¬
жем так хорошо заплатить, что у вас просто отпадет
надобность работать до старости.
Все это Щелкунчик уже слышал не раз, и каж¬
дый раз это бывало неправдой. Платят киллеру хо¬
рошо, но совсем не так, чтобы отдыхать до ста¬
рости. И уж совсем несоразмерно степени риска.
А риск ведь тут бывает с двух сторон. Первая сторо¬
на — это собственно милиция и прочие внутренние
службы, которые вполне могут поймать, если ты
долго занимаешься этим делом.
Это случайные убийства раскрыть почти невоз¬
можно. Особенно если они немотивированные.
Шел пьяный и агрессивный человек по лесной до¬
роге, встретил грибника да и зарубил его топором, а
потом ушел домой. И все, затаился. До того он ни¬
кого не убивал и после того еще долго не собирает¬
ся никого убивать. Такого найти очень трудно,
можно сказать — невозможно. Потому что — где
искать? Среди кого искать? Убийца-то в данном
случае — обычный человек, примерный работник и
семьянин. А убил просто от того, что алкоголь уда¬
рил в голову и прорвалась природная агрессив¬
ность. После этого одиночного убийства он, может
быть, еще лет тридцать никого пальцем не тронет.
12
Будет снимать агрессию в очередях на рынке да
дома с женой... Как такого поймаешь?
А с киллером все иначе. С каждым очередным
заказным убийством он рискует все сильнее и силь¬
нее. Потому что уточняется его «почерк», вырисо¬
вываются его характерные маршруты, отмечается
его оружие, если он не меняет его каждый раз... Да
мало ли может быть зацепок и просто случайностей,
которые могут оказаться роковыми? И просто по
теории вероятности — если ты убиваешь людей
слишком часто, когда-то ты попадешься...
Именно это хотел сказать звонивший, когда за¬
явил, что их как раз устраивает то, что Щелкунчик
завязал и уже давно не занимался своим делом.
Таким образом, он как бы лег на дно и выпал из
поля зрения. А тот киллер, который слишком рети¬
во берется за все заказы подряд, рискует быстро
угодить за решетку и провалить все дело, вывести на
след заказчиков милицию... Такие уже считаются
отработанным материалом, с ними лучше не связы¬
ваться при серьезных делах. Таких вообще предпо¬
читают уничтожать...
Что же касается второй стороны риска, которой
подвергается киллер, то она отчасти вытекает из
первой. Дело в том, что, когда дело сделано и нуж¬
ный человек убит, у заказчика возникает со всей не¬
умолимостью искушение не расплачиваться за сде¬
ланную работу, а попросту убить самого киллера.
На это есть свои причины — и деньги свои сбере¬
жешь, и концы обрубишь...
Самое опасное в жизни киллера — не убить за¬
казанного «клиента», а как раз другое — опасно
идти к заказчику получать свои деньги. Потому что
скорее всего именно тут его и ожидает предатель¬
ская пуля. А верить в благородство и честность за¬
казчика — непростительное легкомыслие. Если уж
человек пошел на то, чтобы нанять киллера для
13
убийства своего противника, то наивно полагать,
будто бы он — честный человек...
Первым поползновением Щелкунчика было по¬
весить трубку после того, что он услышал, и больше
не снимать ее. Он не хотел возвращаться в прошлое
ни под каким видом. Он все это уже проходил и
слишком хорошо знал, что это такое и чего стоят
все эти предварительные разговоры и последующие
за ними действия сторон. Он не хотел снова быть
киллером, ему это было не нужно.
Единственно, почему он не бросил трубку, было
то, что он знал — такие вещи так просто не делают¬
ся. Если ему позвонили, значит, про него много
знают. И так быстро не отвяжутся. Если уж заказ¬
чик звонит киллеру и делает ему предложение, зна¬
чит, у него есть для этого веские причины. Значит,
ему много рассказали, дали, так сказать, рекоменда¬
цию и все прочее...
— Мы с вами раньше работали? — на всякий
случай уточнил Щелкунчик. Вдруг это кто-то из
прежних заказчиков? Тогда что-нибудь прояснится.
— Нет, конечно, — хмыкнули в трубку. — Так
дела не делаются.
— Я знаю, что не делаются, — ответил Щелкун¬
чик. — Мне просто хотелось узнать, знаете ли это вы.
— Что знаем? — насторожился голос в трубке, и
впервые за все время разговора в нем почувствова¬
лась растерянность. Уже хорошо, пусть понервни¬
чает — заказчик должен чувствовать свое место.
— Знаете, как делаются такие дела, — со смеш¬
ком сказал Щелкунчик, показав, что он не лыком
шит и не испугался.
— Я вам звоню от Арсения, — произнес человек
на том конце провода, поняв, видимо, что пришло
время вручать верительные грамоты и снять покров
со своего таинственного появления.
Тут пришел черед Щелкунчика несколько рас¬
теряться. Арсения он знал давно и понимал, что
14
эТ0 __ серьезный человек. Его рекомендация немало
стоит, он не всякому даст телефон Щелкунчика.
Арсений знал о том, что Щелкунчик завязал и зани¬
мается теперь другими, мирными делами. Если Ар¬
сений, зная это, все же дал его телефон, значит, он
тоже имел для этого основания...
— Нам надо бы повидаться, — сказал человек на
другом конце, прерывая установившуюся паузу. —
Я вас уверяю, что вы не пожалеете. Нам нужен гра¬
мотный специалист, и мы действительно готовы за¬
платить хорошо.
— Что вы имеете в виду? — спросил Щелкунчик
нетерпеливо, потому что вообще не любил телефон¬
ных разговоров, а кроме того, у него окончательно
замерзли босые пятки...
— Не по телефону, — произнес голос. — Сами
все прекрасно знаете, незачем придуриваться. Спус¬
кайтесь вниз, мы вас ждем.
Щелкунчик сообразил, что с ним говорят по ра¬
диотелефону из машины, стоящей внизу. Это было
понятно по тому, как хорошо было все слышно —
говоривший был совсем рядом.
Щелкунчик мгновенно перебрал в сознании все
возможные варианты, которые могли его ожидать
в случае, если бы он согласился на предложение
спуститься в машину. Его могли убить, например...
Могли? Маловероятно. Есть масса способов убить
человека и не назначая ему свиданий по телефону,
вообще — без всяких там хитроумных разговоров.
Человек — слабое существо, ему достаточно просто
всадить шило в сердце, когда он едет в давке мос¬
ковского метро... Уж кто-кто, а Щелкунчик это пре¬
красно знал...
Значит, убийство ему вряд ли грозит. Могут
быть рэкетиры... Заманят в машину, свяжут и станут
вымогать деньги. Но это уже было с ним, и даже по¬
хуже. Рэкетиры похищали его жену и детей. Но
тогда, впрочем, почти что обошлось. Только Надя
15
пострадала, но это были пустяки в сравнении с тем,
что могло бы быть.
Сейчас рэкет вряд ли заинтересуется Щелкун¬
чиком. Денег у него не так уж много, точнее — со¬
всем мало. Серьезные бандиты такими суммами не
интересуются, а с шантрапой Щелкунчик справится
даже в связанном состоянии.
— Хорошо, — сказал он и повесил трубку теле¬
фона, сразу столкнувшись взглядом с женой Надей,
стоявшей тоже, как и он, босиком в коридоре и
молча смотревшей на него.
Надя не спросила, кто это звонил, она только
смотрела, как Щелкунчик натягивает одежду и ку¬
да-то уходит из дома среди ночи.
— Я ненадолго, — сказал он мрачно. Потом по¬
думал, что такое краткое объяснение давать нехоро¬
шо, Надя заслужила более откровенного разговора.
Но не начинать же сейчас длинный рассказ о своей
предыдущей жизни, которая только что напомнила
о себе вот этим звонком... Все-таки нужно было
сказать что-то правдивое и краткое. — Я вернусь
через десять-пятнадцать минут, — сказал он, глядя
в бледное со сна и от испуга лицо Нади. — Макси¬
мум — через час.
— А если и через час не придешь? — еле шевеля
губами и страдальчески глядя на него, спросила
жена.
— Если не приду через час, то уж не приду боль¬
ше никогда, — жестко произнес вдруг Щелкун¬
чик. — Тогда меня и ждать не надо.
Он стоял перед ней, одетый в легкую летнюю
куртку и светлую рубашку в тонкую полоску. В ру¬
ках у него ничего не было, а лицо было сосредото¬
ченным. При последних словах мужа Надя вздрог¬
нула всем телом, но ничего не сказала, только глаза
ее еще больше расширились.
Щелкунчик уже имел несколько случаев, чтобы
убедиться в том, что Надя — мужественная женщи-
16
на. Он так никогда и не сказал ей ни слова о своих
прежних занятиях, никак не намекнул даже. Его
рассказы о своей прошлой жизни заканчивались
службой в армии и демобилизацией в Риге. Закан¬
чивались на том, как он оказался в чужом латвий¬
ском государстве в статусе «военного преступника»
по латышским законам. Как от него ушла жена
Велта к своему соотечественнику Андрису...
О том, что было после этого, о своей новой
жизни в России Щелкунчик не сказал ни слова.
И Надя никогда, ни разу не спросила его о том,
что же было в этот «темный период» его жизни, в
эти последние несколько лет.
Конечно, она догадывалась о том, что он от¬
нюдь не занимался комнатным цветоводством и не
ухаживал за зелеными насаждениями в детском
парке... Надя понимала, что занятия Щелкунчика
были какими-то страшными...
То ли она боялась этого знания о муже, то ли
просто не хотела влезать в душу человека, если он
сам молчал, но, во всяком случае, Надя имела толь¬
ко смутные догадки.
И Щелкунчик уважал ее за то, что она была так
сдержанна. У Нади было сколько угодно поводов,
чтобы волноваться за мужа, но она ни разу не уст¬
роила истерику, не начала допытываться, куда и
зачем он идет. Она верила ему и верила в то, что все
будет хорошо.
Щелкунчика это устраивало. Он вообще считал,
что женщина должна доверять своему мужчине во
всем и полагаться на него. А мужчина должен все
брать на себя — зарабатывание денег, содержание
семьи и прочее, включая безопасность. И женщине
вообще не следует вникать в эти вопросы, это —
мужское дело.
Все-таки Надя не могла побороть свое волнение
и тихо сказала:
17
— Приходи, я буду тебя очень ждать. И дети
утром проснутся, спросят, где папа...
— Я приду немедленно, как только поговорю с
теми, кто только что звонил, — повторил Щелкун¬
чик. — Они в машине внизу...
Пока Щелкунчик спускался по лестнице, он
знал, что Надя так и продолжает стоять в коридоре,
ожидая его возвращения. Ее фигура в ночной ру¬
башке, замершая на пороге комнаты, явственно го¬
ворила о том, что женщина не сдвинется с места,
пока муж не вернется.
А в комнате спали дети — Кирилл и Полина,
которые утром действительно проснутся и спросят,
где папа... Так что он обязательно должен вернуться
до утра, хотя бы ради них.
«Зачем я пугаю Надю? — подумал Щелкунчик,
вспомнив, как жестоко только что прозвучали его
слова, сказанные жене о том, что он может вообще
не прийти обратно. — Зачем я говорю ей о возмож¬
ности того, что погибну? Ей ведь тяжело слушать
такое, да еще сдерживаться...»
Потом он тут же понял, что просто подсозна¬
тельно сам всегда готов к такому повороту событий,
внутренне готов к смерти и как бы подготавливает
жену к этому...
За последние годы Щелкунчик так часто стоял
на пороге гибели, что готовность к смерти стала его
постоянным внутренним чувством. На примере
собственных жертв да и на собственном примере он
знал о том, насколько мгновенно может быть пре¬
рвана человеческая жизнь. Мгновенно и внезапно.
Он бы мог, наверное, даже сказать, если бы его
спросили, что всякий человек должен быть готов к
мгновенной внезапной смерти...
На улице, возле тротуара стояла машина с пога¬
шенными фарами. Это была иномарка, причем,
судя по очертаниям, — дорогая.
Дверца широко распахнулась, когда Щелкун-
78
чик появился на улице, и он нырнул внутрь. Внутри
салона он тотчас же понял, что машина действи¬
тельно солидная. Во-первых, она была новая, а не
подержанная, какие часто, покупают «новые рус¬
ские», чтобы пустить пыль в глаза. Хотя глупо —
кто же пускает пыль в глаза подержанной маши¬
ной?
А эта была новая и, кроме того, набита электро¬
никой. Сиденья были обиты кожей, причем высо¬
кого качества — мягкой и блестящей. Свет в салоне
был приглушенный, а оба человека, поджидавшие
Щелкунчика, были в масках — черных, сделанных
из лыжных шапочек. Такую шапочку носят просто
на голове, и никто со стороны не догадается, что
это, кроме того, еще и маска. В нужный момент ша¬
почку попросту надвигают на лицо, натягивают на
него. А в ней оказываются две дырки, проделанные
для глаз. Вот и готова маска, которая в любой мо¬
мент может быть убрана и превращена обратно в
лыжную шапочку.
Летом такие шапочки, конечно, смотрелись
странновато, но ведь ночь, и дело происходило в
машине...
— О какой работе идет речь? — спросил Щел¬
кунчик сразу же, не желая растягивать неприятный
разговор. Он решил все же выслушать предложение,
которое ему собирались сделать.
— Нужно убрать трех человек, — ответил тот,
что сидел за рулем. Голос был глубокий, солидный.
Видно было, что тут все солидное — от марки ма¬
шины до голоса сидящего за рулем... — Дело важ¬
ное, люди не простые, — добавил он размеренно. —
Поэтому нам нужен опытный, серьезный человек.
Мальчишка нас не устроит, мы не хотим рисковать.
Все должно быть сделано гладко, чисто, без сучка и
задоринки. Мы знаем, что вы это умеете.
— Откуда? — не выдержал Щелкунчик. — Из
газет, что ли, вычитали?
19
— Что вы, — ответил мужчина за рулем. По его
голосу стало ясно, что он улыбается. — Вы же —
боец невидимого фронта, про вас в газетах не пи¬
шут... Я вам уже называл Арсения, вам что, требу¬
ются еще дополнительные рекомендации?
Щелкунчик пожал плечами и ничего не отве¬
тил. Что тут можно сказать? Никогда не знаешь за¬
ранее, кому можно верить, а кому — нет. И чем все
может обернуться в каждом конкретном случае...
— На все не больше десяти дней, — сказал вто¬
рой мужчина в маске, который сидел на заднем си¬
денье.
— Я вообще еще не согласился, — резко обер¬
нулся к нему Щелкунчик. Голос его прозвучал предо¬
стерегающе, он хотел с самого начала показать, что
не потерпит, чтобы ему так вот запросто ставили ус¬
ловия...
Мужчины помолчали, потом первый сказал не¬
торопливо:
— Вы это к тому, что больше не практикуете?
Так это мы знаем. Нас предупредили. И я вам уже
сказал, что именно это нас и привлекло. Вас никто
не ищет, вы не на виду. Сделаете наше дело и може¬
те опять ложиться на дно.
— Что это за люди? — после паузы коротко спро¬
сил Щелкунчик. — Кто они?
Опять наступило молчание.
— Так вы согласны? — спросил мужчина в мас¬
ке, как бы давая этим вопросом понять, что сначала
нужно договориться о главном, а уж потом произво¬
дить обмен информацией.
«Нет, — сказал себе Щелкунчик. — Нет, я не со¬
гласен. Зачем я спрашиваю, кто эти намеченные
жертвы, если все равно не собираюсь заниматься
этим делом? Глупое любопытство с моей сторо¬
ны...»
— Нет, — произнес он вслух. — Я не согласен.
Я бросил это дело и не собираюсь возвращаться к
20
нему. Стар стал, ленив... Вы не по адресу обрати¬
лись, я вам с самого начала сказал.
Он сделал движение, чтобы выйти из машины,
уже весь напрягся на тот случай, если его попробу¬
ют задержать силой. Но ничего этого не случилось.
— «Арбуз», — сказал мужчина, сидевший за ру¬
лем. — «Арбуз» за троих.
«Арбуз»?.. «Арбуз» — это миллиард, Щелкунчик
знал, точнее, догадался, что означает это слово.
Если «лимон» — это миллион, то «арбуз» — зна¬
чит, миллиард... Миллиард рублей — это двести
тысяч долларов...
Рука Щелкунчика соскользнула с дверцы маши¬
ны, и он замер на месте.
— Двести тысяч долларов? — переспросил он
озадаченно. Это все-таки такие деньги, отказывать¬
ся от которых можно, только хорошенько подумав.
— Как вы хорошо считаете, — хмыкнул мужчи¬
на сзади. — Прямо бухгалтер, ни дать ни взять...
«Арбуз» — это действительно двести тысяч баксов
по курсу ММВБ...
Щелкунчик хрустнул пальцами в замешательст¬
ве. Вообще-то в течение прошедших нескольких лет
ему пришлось убить по заказу довольно много лю¬
дей. И все, что он получил за всех вместе, было го¬
раздо меньше такой суммы. Он рисковал жизнью
сам, он отнимал жизни у других, совершенно незна¬
комых ему людей. Он занимался всеми этими мер¬
зостями за гораздо меньшие деньги... А тут —
«арбуз»...
Как глупо, что такое предложение поступило к
нему именно теперь, когда он на самом деле созна¬
тельно «завязал» и дал себе слово, что больше не
станет этим заниматься. Обидно...
— Вы подумайте, — тихо произнес человек с
заднего сиденья. Голос его прозвучал негромко, но
настойчиво. — Двести тысяч долларов, и вы сможе¬
те уйти на покой и безбедно жить с семьей в любом
21
уголке земного шара. Сделать только одну вещь — и
все, вы богатый человек по всем стандартам.
— Не одну вещь, а три, — вдруг сказал Щелкун¬
чик, опять хрустнув пальцами. — Если я вас пра¬
вильно понял, у вас три «клиента» для меня.
Мужчины в масках удовлетворенно перегляну¬
лись, и по огонькам, сверкнувшим в их глазах за
прорезями, Щелкунчик понял, что они обрадова¬
лись. Одновременно он с тоской и ужасом понял,
что радуются они не зря, ведь этой своей последней
фразой он сам как бы выразил свое согласие. Он
уточнил — не одно дело, а три, значит, проявил за¬
интересованность.. .
Если бы он вправду хотел отказаться, то ушел
бы домой, а не пустился в эти уточнения...
Он попался на крючок — это было ясно и ему
самому, и нанимателям.
Двести тысяч долларов...
Еще один раз сделать «дело», потом получить
все эти деньги, а затем действительно можно на¬
всегда забыть обо всем. Взять Надю, детей и уехать.
Сколько стоит красивый белоснежный особняк на
берегу океана где-нибудь в Бразилии? Вероятно, за
пятьдесят тысяч долларов можно сторговаться. Ос¬
танется еще сто пятьдесят тысяч, на которые можно
отдать детей в роскошный пансион для богатых, а
им самим с Надей спокойно лежать на берегу океа¬
на и любоваться набегающими волнами под теплым
латиноамериканским солнцем...
И все, и больше — никаких проблем. Не будет
России с ее тревогами, выборами-перевыборами, с
морозами, плохой экологией и прочими прелестя¬
ми. Не будет Москвы с рэкетирами, проститутками
и прочей нечистью. Все станет хорошо — океан,
особняк, будущее для детей. Двести тысяч баксов
сделают это. И для того чтобы все это стало реаль¬
ностью, нужно всего лишь на пару недель вернуться
22
к прежнему, быстро сделать все, что требуется, и го¬
тово!
— Выгодное предложение, — вставил в насту¬
пившей тишине водитель, как бес-искуситель. —
Деньги большие, работа для вас привычная. Вы в
ней —- мастер, специалист высокой квалификации.
Вы ведь сейчас бизнесом занимаетесь, я слышал.
Щелкунчик машинально кивнул, и мужчина со
знанием дела добавил:
— Ну, так вы таких денег за всю жизнь не зара¬
ботаете. А тут — раз-два, и все.
Принять решение было бы мучительно трудно и
обидно за себя, что так легко сломался. Нарушил
данное себе самому слово. Но ведь, с другой сторо¬
ны, предложение было действительно выгодным,
решающим для всей последующей жизни. А то, что
Щелкунчик невольно уже почти вступил в обсужде¬
ние дела, говорило о том, что он почти готов...
Он откинулся на спинку мягкого роскошного
сиденья и пошарил в кармане куртки. Карман был
пуст. Уловив эти движения, мужчина за рулем бы¬
стро протянул Щелкунчику пачку сигарет.
— Давайте покурим, — сказал он. — И спокой¬
но все обсудим. Вы готовы?
«В конце концов, мое дело — обеспечить спо¬
койную и счастливую жизнь семьи, — подумал
Щелкунчик, затягиваясь. — Ни Надя, ни Полина с
Кириллом никогда не узнают о том, какой ценой я
обеспечил им счастье. Да они и не станут особенно
допытываться об этом, сидя на берегу теплого океа¬
на. Будет совсем другая жизнь — для детей дорогая
школа с перспективой учебы в американском уни¬
верситете, для Нади — моды и аэробика. Они и не
спросят у меня, каким образом я всего этого достиг
для них...»
— Так кто эти люди? — спросил он у сидевшего
за рулем. — Судя по цене, которую вы готовы запла¬
тить, я должен прикончить президента, премьер-
23
министра и министра обороны. Вы этих троих
имеете в виду?
— Нет, конечно, — почти засмеялись оба под
своими масками. Вообще после его согласия атмо¬
сфера как-то разрядилась. — Эти трое, которых вы
назвали, нас не интересуют совершенно. Они нам
не мешают. Речь идет о других людях. Сумму разде¬
лим на три части. Первую вы получите прямо сей¬
час и здесь. И мы сообщим вам о первом вашем
«клиенте». Когда вы сделаете дело с ним, мы пере¬
дадим вам вторую сумму и, соответственно, матери¬
ал на второго. Потом будет третий, и затем вы сво¬
бодны, как птица в полете. Мы расстанемся, до¬
вольные друг другом. Подходит?
— Стоп, — сказал Щелкунчик, который уже
вновь быстро стал входить в свою прежнюю при¬
вычную роль. — А деньги на расходы? Вы что, ду¬
маете, что подготовка ничего не стоит?
Странно, он даже сам удивился, как быстро он
вспомнил все свои прежние правила. Вот и обманы¬
вай себя после этого... Он так долго уверял себя, что
стал совсем другим человеком. Сам даже поверил в
это. И что же? Оказалось, что за «арбуз» он готов
немедленно вернуть себе старый волчий оскал...
А может быть, это просто стало как бы частью
его натуры? Может быть, способность убивать про¬
сто-напросто превратилась для него во что-то есте¬
ственное, привычное, без чего уже вообще трудно
существовать?
Как это бывает с дикими зверями-хищниками.
Он может быть спокойным, прирученным зверем, а
потом, стоит ему почувствовать запах крови, тут же
сбрасывает с себя всю эту наносную прирученность
и превращается в то, что он и есть на самом деле — в
дикого хищника?
— Деньги на расходы, естественно, отдельно, —
великодушно, не торгуясь, согласился сидевший за
рулем. — Просто мы это сразу не учли и не обгово-
24
рили. Но уж вы нас простите, мы же не такие специ¬
алисты, как вы, чтобы все предусмотреть заранее...
Это был укол. Но неумный укол. Глупый сно¬
бизм. Ему как бы хотели дать понять, что он-то все-
таки наемный убийца, а они — люди приличные.
Можно было, конечно, сказать им резко, что они
нисколько не лучше его, раз заказывают убийства.
И не только не лучше, а гораздо хуже, потому что
он — Щелкунчик — своих жертв не знает, он про¬
тив них ничего не имеет и просто выполняет заказ,
отрабатывает полученные деньги... Так сказать, ни¬
чего личного. Он из себя ничего не строит. Он —
киллер.
А они, судя по машине и по манере говорить,
старательно строят из себя на публике порядочных,
приличных, респектабельных людей...
Но Щелкунчик ничего не ответил на колкость,
пожав плечами и отвернувшись к окну. Киллер дол¬
жен быть выше разных там разговоров. Тем более не
им его укалывать...
Ему вообще стало довольно скучно. Все по-ста¬
рому, ничего не изменилось в жизни. Одни подон¬
ки заказывают убить других подонков. Да еще вы¬
пендриваются при этом.
— Вы приготовили для меня материалы на пер¬
вого «клиента»? — спросил он. — Если приготови¬
ли, то давайте сюда вместе с деньгами. Вы знаете,
что мне нужно?
— Конечно, знаем, — ответил сидевший позади
и протянул конверт. Конверт был большой, из
плотной бумаги. Щелкунчик приоткрыл его и уви¬
дел внутри пачку стодолларовых бумажек, перетя¬
нутую розовой тонкой резинкой, и фотографию че¬
ловека.
— Тут семьдесят тысяч, — сказал водитель. —
Пересчитайте, пожалуйста.
Щелкунчик видел, что пачка купюр совершен¬
но квадратная, то есть безумно толстая. Русские
25
деньги нельзя паковать в такие толстые пачки, ку¬
пюры порвутся. А доллары гораздо прочнее.
— Нечего время терять, — сказал он, игнорируя
пачку. — Потом пересчитаю, на досуге. Но вы же не
станете меня обманывать. Если там не окажется
нужной суммы, я просто не стану работать, вот и
все.
Он достал фотографию и увидел на ней доволь¬
но молодого человека лет двадцати семи — двадцати
восьми, кудрявого, с тонкими чертами интелли¬
гентного лица. Фотография была зигзагообразно
обрезана с краю. Видимо, рядом с молодым челове¬
ком кто-то стоял на снимке, но эту часть удалили.
На обороте было написано: «Кисляков Алексей
Борисович». И все, больше никакой информации
там не содержалось.
— Запишите его адрес, — предложил человек в
маске. — Кронштадтский бульвар, дом сто пятнад¬
цать, квартира тридцать восемь. Живет один, не же¬
нат.
Говоривший вопросительно взглянул на Щел¬
кунчика, как бы спрашивая, отчего тот не записы¬
вает. Но это было бы полным безумием. Подобные
записи были бы главной уликой против Щелкунчи¬
ка... Он натренировал свою память так, чтобы запо¬
минать все «со слуха»... А потом, когда дело сдела¬
но, выбрасывать из головы...
— Машина есть? — спросил Щелкунчик отры¬
висто. — Охрана есть? Чем он занимается?
— Машина есть, — ответил человек и назвал
номер «Жигулей», принадлежащих гражданину
Кислякову. — Охраны нет никакой, невооружен.
Не занимается ничем, не работает.
— Бомж, что ли? — удивился Щелкунчик. Бом¬
жей ему еще не заказывали... Обычно его «клиента¬
ми» бывали солидные, важные люди. Такие люди,
которых и убить нелегко, потому что их охраняют и
они сами принимают меры безопасности. И вооб-
26
ще — это бывали такие люди, которых действитель¬
но нужно было убрать с дороги, потому что они
кому-то сильно мешали. За таких и деньги запла¬
тить стоило.
А тут — какой-то юноша, да еще и безработ¬
ный...
— Если все так... — сказал Щелкунчик медлен¬
но, чувствуя, что тут кроется какой-то подвох. —
Если все так, как вы сказали, почему бы вам и
самим не убить его? Подумаешь, наехали бы маши¬
ной... Или просто палкой по голове... Безоружный,
безработный, одинокий человек — неужели нужно
нанимать меня для того, чтобы убить такого?
— Да вам-то какое дело? — ответил водитель. —
Вам же легче — меньше работать надо... И вооб¬
ще — зачем вы задаете вопросы? Это же не ваше
дело — вопросы задавать. Вы должны сделать все
три дела, вам и платят только с этим условием.
«Действительно, что это я? — сам себе удивился
Щелкунчик. — Растерял квалификацию...»
Спрашивать ни о чем было нельзя, это он всегда
знал. Чем меньше знаешь, тем больше гарантия, что
останешься в живых. Тем более что ему ясно сказа¬
но — заказ идет «в пакете», то есть только сразу на
всех троих «клиентов». Может быть, следующий
«клиент» будет таким сложным, что трудности оку¬
пят и легкость с первым?
— Всех троих я за десять дней не успею, — твер¬
до сказал он, оборачиваясь к сидевшему позади че¬
ловеку, поставившему с самого начала условие про
десять дней. — Десять дней на троих — это самодея¬
тельность, — добавил он. — От такой спешки толь¬
ко хуже будет. Вы же не хотите, чтобы я рисковал?
— А за сколько? — тут же почти хором спросили
оба.
— Быстро, — ответил Щелкунчик решитель¬
но. — Но поскольку я еще ничего не знаю про двух
других, то ничего и сказать не могу. А вдруг вторым
27
окажется начальник ФСБ? Кто вас знает, ребята,
чего вы захотите за свой «арбуз»... Нет, я могу толь¬
ко обещать, что тянуть не стану, но и сроки назвать
не могу. Если вам надо поскорее, со сроками, то на¬
нимайте пэтэушников с ломиками...
* * *
Оружие у него было, он приобрел сравнительно
недавно пистолет, который использовал для защи¬
ты от рэкетиров. Оружие ему понравилось, бил пис¬
толет точно и приятно, аккуратно ложился в ла¬
донь.
Купить глушитель не составляет в современной
Москве никакой проблемы, хотя Щелкунчик не лю¬
бил пользоваться глушителем — ему казалось, что
это снижает меткость стрельбы. И вообще — стре¬
лять с глушителем — это то же самое, что сношаться
с презервативом... Совсем не то ощущение. Как
будто было что-то, а как будто и не было ничего...
Все-таки глушитель был необходим, и при¬
шлось выложить за него некую круглую сумму.
Самой большой психологической проблемой
для Щелкунчика была семья. Он хотел теперь обез¬
опасить себя и семью. Себя — от возможности дав¬
ления на него при помощи жены и детей. Однажды
такое уже было, и он хорошо помнил свое ощуще¬
ние беспомощности в те часы и дни. Кроме того,
Надя и дети не должны ни о чем догадываться.
А куда отправить их? Ни у Щелкунчика, ни у
Нади не было никаких родственников в других го¬
родах.
Оставался Андрис — чужой в общем-то человек.
А если посмотреть с другой стороны, — то и не чу¬
жой. С Андрисом Щелкунчик виделся всего один
раз в жизни, когда тот уводил у Щелкунчика жену
Велту. Тогда Андрис — здоровенный и розовоще¬
кий, с глазами теленка — заехал на машине за веща-
28
ми Велты и Полины. Они почти не разговаривали.
Да и о чем они могли говорить — преуспевающий
латыш Андрис и уволенный со службы майор совет¬
ской армии, изгой в Латвии?
Один был покидаемым мужем, а другой — удач¬
ливым соперником... Андрис увез Велту вместе с
Полиной на хутор в Латгалии. А потом между Анд¬
рисом и Щелкунчиков состоялся только один кон¬
такт, да и то телефонный, — когда Андрис сообщил
о смерти Велты и о том, что он отправляет Полину в
Москву, к отцу, к Щелкунчику...
Вот, собственно, и все знакомство. Но Щелкун¬
чику почему-то теперь казалось, что именно Анд¬
рис — тот человек, на которого он может рассчиты¬
вать в критической ситуации. В конце концов, они
ведь были мужьями одной и той же женщины. Кото¬
рая теперь к тому же мертва... Тень покойной Велты
теперь стояла между ними, одновременно разъеди¬
няя и связывая...
Идея была такова — Щелкунчик отправляет
Надю с детьми в Латгалию к Андрису, якобы на лет¬
ние месяцы, якобы отдохнуть перед новым учебным
годом. Никто ни о чем не догадывается. Сам же Щел¬
кунчик делает свои три «дела», объединенные в
одно, получает свой «арбуз», а после этого спокой¬
но едет в Латвию, забирает семью и уже больше ни¬
когда не возвращается в Россию. Они прямо в Риге
покупают билеты до Бразилии или куда там решат,
и все — прости-прощай... Как писал Лермонтов:
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ...
Ни в какие европейские страны они не поедут,
незачем. Европа просто сошла с ума от страха перед
нашествием русских эмигрантов. Им всем там поче¬
му-то кажется, что каждый русский просто спит и
видит в прекрасных снах, как бы ему остаться на
29
постоянное жительство в какой-нибудь европей¬
ской стране...
В Европе от страху напринимали массу дискри¬
минационных эмигрантских законов, чтобы только
не допустить русских эмигрантов. Дураки, лучше
бы защищались от арабов и прочих негритосов, ко¬
торые уже давно так заполонили все эти страны, что
через полсотни лет основным европейским типом
станет полунегроид-полуараб...
Да не так уж и намазано медом в этой самой Ев¬
ропе. Ну их с их паническим страхом перед русски¬
ми эмигрантами! Есть масса хороших мест, где при
виде человека с двумястами тысячами долларов все
«сделают под козырек»... Бразилия, Венесуэла, Ко¬
лумбия... Да там десятки стран, где Щелкунчика с
такими деньгами выйдет лично встречать премьер-
министр...
Получить согласие Нади поехать на лето в Лат¬
вию на xyfop оказалось не слишком сложным де¬
лом. Она было заартачилась, сказала, что неудобно
ехать к незнакомому человеку, но когда узнала, что
сам Щелкунчик приедет туда через две-три недели,
согласилась.
Может быть, она о чем-то и догадалась, но зна¬
ла уже по опыту жизни, что мужа надо слушаться —
он знает, как поступить. Щелкунчик уже не раз это
доказал.
Надя внимательно посмотрела ему в глаза, по¬
том со вздохом сказала:
— Если ты считаешь, что так надо и что так бу¬
дет лучше, то давай...
Оставалось договориться с самим Андрисом. Но
и это оказалось не очень сложно. Услышав в трубке
голос Щелкунчика, Андрис никак не отреагировал
и не удивился. Латыши вообще редко удивляются.
Щелкунчик никогда не мог понять — они просто не
способны удивляться, потому что все воспринима¬
ют как должное, как ровное и плавное течение
30
жизни. Или они просто очень сдержанны... Непо¬
нятно, но во всяком случае Андрис совершенно
спокойно выслушал Щелкунчика и сказал:
—- Да... Это будет очень удобно... Пусть приез¬
жает твоя жена и дети. И ты приезжай, если хочешь.
Я сейчас один живу, вы поможете мне по хозяйству.
— У тебя большое хозяйство? — спросил Щел¬
кунчик, и после некоторой паузы, в течение кото¬
рой Андрис вспоминал формы русских числитель¬
ных, послышался его неторопливый голос:
— О да, большое... Четыре коров, пять свинья...
Семь коза...
— Понятно, — перебил его Щелкунчик, осоз¬
нав, что перечисление Андрисовой живности может
затянуться, и сказал: — Пришли вызов для нас всех.
Идет? Ты понимаешь, что такое вызов?
О да, он понимал. Андрис все записал и сказал,
что завтра же поедет в Екабпилс и все узнает в поли¬
ции.
Больше всех обрадовалась Полина, которая,
оказывается, скучала по хутору и по дяде Андрису, с
которым прожила вместе с мамой несколько лет.
Правда, она в свои восемь лет была настолько так¬
тична, что никогда не говорила об этом. Наверное,
ей казалось, что папе будет неприятно слышать об
этом. Или она просто отгородилась от этих воспо¬
минаний барьером памяти, чтобы не будоражить
образ покойной матери? Кто ее разберет — детскую
психику...
Только Полину волновало, что они возьмут с
собой пса Барона, а там, на хуторе, уже есть пес с
таким же именем... И действительно, подумал Щел¬
кунчик, не оставлять же пса здесь, в Москве.
— Может быть, собаку не будем брать? — нере¬
шительно спросила Надя. — На Барона надо столь¬
ко бумаг оформлять для перевоза через границу...
Мы бы его тут кому-то оставили на лето, а осенью
забрали бы обратно.
31
Полина сморщилась от этих слов и приготови¬
лась заплакать, но папа-Щелкунчик сказал, что Ба¬
рона придется брать с собой. Он не объяснил, поче¬
му. Ведь только он тут знал, что в Москву они уже
никогда не вернутся...
* * *
Машину пришлось брать напрокат в давно из¬
вестном Щелкунчику месте. Если «клиент» на ма¬
шине, то и преследователь тоже должен быть соот¬
ветствующим образом снаряжен.
Щелкунчик с раннего утра занял свой пост ря¬
дом с домом на Кронштадтском бульваре и стал
ждать появления Алексея Борисовича Кислякова.
Оружия он с собой не взял, потому что и не соби¬
рался его использовать с самого начала. Прежде
надо внимательно проследить за человеком, выяс¬
нить про него как можно больше, узнать о его обра¬
зе жизни, привычках...
Чем больше будешь об этом знать, тем вернее,
надежнее будет дело. Тогда ты не попадешь впро¬
сак.
У непрофессионального киллера велико иску¬
шение убить заказанного «клиента» сразу, как толь¬
ко тот появится перед ним. Но это неправильно и
почти всегда-чревато катастрофой. Вот выйдет, на¬
пример, гражданин Кисляков из дома и направится
по двору к своей припаркованной машине. Тут
вполне можно просто подрулить к нему и выстре¬
лить в голову. А потом просто умчаться подальше...
Все, дело готово.
Но нет, это смертельно опасно. А вдруг где-то в
окне первого этажа сидит целыми днями какая-ни¬
будь старушка и смотрит в окно, не отрываясь? Де¬
лать ей нечего. Читать она умеет плохо, по телеви¬
зору ничего не понимает. Вот и смотрит целыми
днями в окно.
32
Такая старушка и номер машины запомнит, и
внешность опишет так, что через полчаса вся мили¬
ция будет знать о машине, на которой уехал убийца,
почти все...
Бывают и другие случаи. Человек, к примеру,
живет один у себя дома. Он приходит и уходит, ник¬
то к нему не заглядывает. Киллер, увидев это, спо¬
койно подбирает ключ к двери в отсутствие хозяи¬
на, заходит в квартиру, чтобы подождать там его и
спокойно убить при возвращении... Казалось бы,
хорошо придумано. Спокойно, надежно...
Но ведь надо еще убедиться в том, что квартира
действительно пуста. То, что никто в нее не заходит,
кроме хозяина, — это еще не доказательство. А если
там на кровати лежит его друг, у которого больны
ноги и он не может ходить? Но ноги-то у него
болят, а руки — здоровы... И кто знает, не окажется
ли в мгновение ока в этих руках здоровенный пис¬
толет?
Нет, Щелкунчик знал, что дела так не делаются.
Кажущаяся простота только вредит, не стоит подда¬
ваться искушению...
Пока он сидел в машине, разные мысли прихо¬
дили ему в голову. Он думал о гражданине Кисляко¬
ве, которому в скором времени предстояло превра¬
титься в труп гражданина Кислякова. Кто он такой?
Почему за его убийство заплачены большие деньги?
Обычно Щелкунчик не задавался такими во¬
просами. Его «клиентами» были богатые люди. Либо
бизнесмены, неудачно вставшие на пути у конку¬
рентов, либо государственные служащие высокого
ранга. Словом, люди, про которых было ясно, отче¬
го их хотят устранить.
А тут — безработный человек, без охраны, срав¬
нительно молодой... Ну кому он может навредить?
Этот вопрос был совсем не важный, Щелкунчик
уже принял задание к исполнению и собирался это
33
сделать, а вдаваться в причины было не его дело.
Так, просто праздное любопытство...
Фотографию жертвы Щелкунчик детально изу¬
чил, запечатлел в своей памяти, а потом уничтожил.
Сейчас он просто сидел в машине и ждал появления
«клиента». Должно было состояться первое заочное
знакомство.
Алексей Борисович заставил себя ждать. Он вы¬
шел из парадного около полудня, когда Щелкунчик
уже истомился ожиданием. Молодой человек был
одет в джинсы, безрукавку из какой-то цветной тка¬
ни и рубашку с короткими рукавами. День был жар¬
кий, и Алексей Борисович оделся по сезону.
Он был высокого роста, вертлявый, с довольно
длинными вьющимися волосами каштанового цве¬
та. Походка его была раздерганной, как у многих
московских интеллигентов. А в том, что Кисляков
был именно интеллигентом, сомневаться не прихо¬
дилось. Черты лица говорили об этом достаточно
красноречиво. Владелец такого лица наверняка имел
университетское образование, а может быть, даже
два...
Такие «клиенты» были редкостью для Щелкун¬
чика. Обычно ему «заказывали» совершенно иной
тип людей — «новых русских», то есть красномор¬
дых мужиков с наглыми тупыми глазками, отъев¬
шимися харями... То есть полных животных, кото¬
рые в последние годы вдруг стали хозяевами жизни
в великой некогда стране. Таких и убивать не со¬
ставляло никакого морального труда — так, все рав¬
но что забить хряка. Щелкунчик и забивал этих хря¬
ков совершенно спокойно, понимая, что это все
равно не люди никакие, а животные...
Поступал очередной заказ, и Щелкунчик зара¬
нее знал, что за тип будет, неважно, бизнесмен это
или чиновник государственных органов. Тип был
абсолютно один — здоровенный мужик, тупой и
малограмотный, наворовавший где-то народного
34
добра и теперь жирующий на просторе. Отчего же
его и не убить? Не жалко нисколько...
Было немножко жаль тех самых интеллигентов
с тонкими чертами благородных лиц, которые при¬
няли такие муки и страдания, чтобы добиться сво¬
боды и демократии. Но эти же интеллигенты были и
смешны Щелкунчику, потому что им, бедолагам,
так и не довелось воспользоваться плодами своих
героических трудов — пришлось расступиться и
дать дорогу вот этим боровам с глазками быков и
свиней и с точно такими же повадками.
Теперь эти самые быки и свиньи правят бал.
Свой, конечно, бал — звериный, глупый, бесстыд¬
ный...
Потому что если скот даже выстроил себе особ¬
няки под Москвой и обзавелся иномарками и вил¬
лами во Франции, он все равно остается скотом.
Щелкунчик отстреливал таких без всяких сожале¬
ний. Ему даже неинтересно было думать о них —
что думать о скоте?
Нынешний же клиент был редкостью в его прак¬
тике. Кто он такой? Зачем кому-то понадобилось
его убивать?
Почти весь день Алексей Борисович Кисляков
колесил по городу, останавливаясь в разных местах
и покидая машину на несколько минут, иногда до
получаса. Щелкунчик спокойно ездил за ним, от¬
слеживая пути передвижения «клиента».
Точки, в которые заходил Кисляков, были со¬
вершенно определенные. Он ездил по редакциям
газет, по издательствам и по научным институтам
гуманитарной направленности.
В конце концов, заставив Щелкунчика прождать
себя больше часа возле редакции какого-то журнала
по искусству кино в центре Москвы, «клиент» сел
опять в свою старенькую машину и направился на
окраину. Щелкунчик, уже решивший к тому време¬
ни, что он имеет дело с каким-то безработным жур-
35
нацистом, медленно ехал следом, размышляя о том,
когда же кончится эта беготня по редакциям.
«Клиент» остановился около кафе под звучным
названием «Звездопад» — довольно заурядной
«стекляшкой», какими полна Москва, не имеющая
представления о приличной архитектуре и уютных
местах встреч. Ни в одном нормальном европей¬
ском городе в подобные «стекляшки» просто не
вошел бы ни один человек, там противно, а в Мос¬
кве это считается в порядке вещей, и никто не по¬
нимает, как это неуютно. В «стекляшках» царит не¬
принужденный дух веселья. Там веселятся люди, не
знающие ничего лучшего, обреченные всю свою
жизнь провести в этих хлевах...
«Что ему тут надо?» — с недоумением подумал
Щелкунчик про своего «клиента». Сначала он ре¬
шил, что человек просто зашел, чтобы выпить кофе
и купить сигарет, но потом по времени отсутствия
понял, что гражданин Кисляков решил остаться
внутри надолго.
Ну что ж, Щелкунчик вышел из машины и по¬
думал, что настало, может быть, время для того, чтобы
поближе посмотреть на человека, которого предсто¬
яло в недалеком будущем лишить жизни.
Народу внутри было немного, но все сидели
как-то странно, небольшими группами по три-че¬
тыре человека.
Щелкунчик заказал себе у стойки чашку кофе,
потом сел за столик и нашел глазами «клиента». Он
сидел неподалеку и был увлечен разговором с не¬
коей личностью.
Личность была малопрезентабельная. Парниш¬
ка лет восемнадцати, бледный, с тонкой, как у цып¬
ленка, шеей, одет неважно.
Разговор был, казалось, глубоко интимным. Во
всяком случае, оба говорили негромко, доверитель¬
но, сблизив головы над столиком.
«Ну и компания», — брезгливо подумал Щел-
36
кунчик, хотя его это и не касалось. Что ему за дело
ДО будущего трупа?
— У вас свободно? — вдруг послышался над го¬
ловой женский голос. Щелкунчик вздрогнул от не¬
ожиданности и весь собрался. Тут главное — не на¬
хамить в ответ и не привлечь к себе тем самым вни¬
мание. Ну что за манера у людей подсаживаться к
посторонним, когда есть свободные столики? Зачем
это надо? Как прочно вбили коммунисты в головы
русского народа идею коллективизма... Обязатель¬
но надо тесниться друг к другу и толкать локтями
соседа... Тьфу ты, пропасть...
Щелкунчик медленно поднял голову и онемел.
Перед ним с чашкой кофе в руках стоял молодой
парень. Неужели это он говорил только что жен¬
ским голосом?
— Можно присесть? — кокетливо повторил па¬
рень и, не дожидаясь ответа очумевшего Щелкун¬
чика, сел рядом с ним.
Парню было лет двадцать пять, он был красав¬
чиком, высокого роста, с серьгой в ухе. Одет, навер¬
ное, модно, хотя Щелкунчик не мог сказать этого
наверняка. Он не слишком разбирался в моде, она
ушла далеко вперед, а отставной майор остался по¬
зади.
Сам Щелкунчик был и оставался щеголем, но
его щегольство носило традиционный характер.
В его представление о красоте и приличии в одежде
непременно входил хороший костюм с отглажен¬
ными брюками, начищенные ботинки, свежая со¬
рочка и строгий, аккуратно завязанный галстук —
скромненько и со вкусом. Весной и осенью Щел¬
кунчик непременно носил шляпу, надетую ровно,
чтобы середина полей приходилась точно по сере¬
дине носа, как козырек у офицерской фуражки...
«Джинсовая культура» прошла мимо Щелкун¬
чика. Пока его сверстники спорили, какие джинсы
более модны — «Вранглер» или «Ливайс», Щелкун-
37
чик водил в атаки сначала взвод, потом роту, а по¬
том батальон мотострелков. Он отвечал за снабже¬
ние, за боезапас, за состояние вооружения, за бое¬
вой дух, дисциплину, транспорт... Одним словом —
за жизнь и смерть десятков людей. Ему было как-то
не до джинсов.
Щелкунчик неприязненно взглянул на неждан¬
ного соседа, который, видимо, чувствовал себя здесь
вольготно, как старинный посетитель.
— Вы тут первый раз? — спросил он, обращаясь
к Щелкунчику. Тот смерил непрошеного собесед¬
ника взглядом и ничего не ответил, давая понять,
что не собирается вступать в разговор. Но соседа
это нисколько не остановило.
— Этот кофе такой крепкий, — жеманно сказал
он. — От него так сердце стучит... Вы себе предста¬
вить не можете... Хотя от чая, говорят, цвет лица
портится...
Смотреть на этого типа с женским голосом и
странными жеманно-кокетливыми манерами было
противно, и Щелкунчик постарался отвернуться.
Но не тут-то было.
— Вы не смущайтесь, — сказал собеседник. —
Вы чувствуйте себя, как дома. Тут все свои, очень
мило, вы себе представить не можете...
С этими словами парень сделал какое-то движе¬
ние рукой под столом, и Щелкунчик с изумлением
почувствовал, как чужая рука легла на его колено.
Вот дивно-то. Рука парня полежала пару секунд на
колене Щелкунчика, помяла его, а потом медленно
поползла вверх...
Лицо парня при этом приобрело специфичес¬
кое выражение — задумчивой сладострастности.
Никогда прежде Щелкунчику не доводилось не
только испытывать подобные вещи на себе, но даже
быть таковому свидетелем. Он был настолько оша¬
рашен, что даже не сразу решился предпринять ка¬
кие-то шаги.
38
А правда, как поступить в таком случае? Что
нужно сказать? Закричать: «Пошел вон, педераст!»?
Но это грубо и некультурно. Кроме того, привлечет
ненужное внимание. Бить его по лицу? Но ведь не
за что... Человек добросовестно предлагает свои ус¬
луги, он же не виноват в том, что родился уродом...
— А ну, убери быстро руку, — обернулся Щел¬
кунчик к парню и посмотрел на него так, что тот
словно протрезвел.
— Ты чего? — забормотал он, теряя весь свой
имидж и быстро переходя от женского голоса к обыч¬
ному. — Ты чего, в натуре, а? Не хочешь, что ли?
Так я ж не знал, что ты ненормальный...
— Кто ненормальный? — тихо, но внушительно
спросил в ответ Щелкунчик. — Кто ненормальный?
Ты или я?
Наступила пауза, за время которой парень убрал
свою руку и даже отодвинулся от Щелкунчика. Ви¬
димо, то, что произошло, было неожиданно для них
обоих...
Наконец парень пришел в себя и сказал расте¬
рянно:
— А чего ты тогда сюда пришел и сел? Сказал
бы сразу, что ты не как все... Я бы и не полез к тебе,
раз ты такой...
Парень выглядел даже обиженным. Он не был
готов к такому повороту событий. Не как все... Ха-
ха-ха, это сильно сказано. Щелкунчика резанули эти
слова, ведь в сексуальном смысле он как раз всегда
считал себя в полной норме, как раз как все.
И тут он оглянулся по сторонам, и вдруг его
пронзила запоздалая догадка. Ему с самого начала
что-то показалось странным в этом месте, только
он не мог понять, что именно. Ему казалось, что это
нечто неуловимое. Но нет, все оказалось весьма
просто и прозаично. Тут не было женщин, ни од¬
ной, кроме девушки за стойкой, которая разливала
кофе и напитки. Все посетители были мужчинами.
39
Так вот оно что! Вот отчего они сидят такими
небольшими группками и так тихо разговаривают,
доверительно прижавшись друг к другу! Это кафе
для педерастов!
Конечно, приходилось слышать о том, что бы¬
вают такие заведения, но ведь никогда не предпола¬
гаешь, что можешь попасть в одно из них. Хотя, что
тут такого удивительного — на вывеске ведь такое
не пишется. Как и на лбу у педераста не написано о
его сексуальной ориентации... Хотя и не про каждо¬
го это скажешь, вот у парня, севшего к Щелкунчи¬
ку, как раз все было написано на лице...
Парень, кстати, обиженно надув губы, уже со¬
бирался пересесть за другой столик, подальше от та¬
кого грубияна, но Щелкунчик вовремя остановил
его.
— Послушай, — сказал он негромко. — Тут что,
только ваши собираются? Ты не обижайся на меня,
я же не знал...
— Нуда, — ответил парень. — Тут все свои. Бы¬
вает, заходят посторонние, как вот ты, например.
Но и они, как правило, тоже своими оказываются.
Вот я и посмотрел — такой симпатичный мужчи¬
на. — Парень плотоядно взглянул на Щелкунчика с
вновь пробуждающимся интересом. Наверное, у
него мелькнула надежда, что все еще закончится хо¬
рошо, что Щелкунчик «отойдет» и еще станет вести
себя нормально. То есть пойдет с ним и сделает все,
что требуется этому мужчине-женщине...
Но нет, дальше разговаривать было уже бес¬
смысленно. Парень сказал все, что Щелкунчику
было нужно.
— Все, отвали отсюда, — сказал он, и парень,
посмотрев на него, понял, что не нужно настаивать
и навязываться. С тяжелым вздохом парень пожал
плечами и раздраженно произнес:
— Ну как хочешь, красавчик... Потом жалеть
40
будешь... Ты знаешь, я очень ласковый. Очень, ты
себе не представляешь, все даже удивляются...
Щелкунчик встал и направился к двери. Ему все
стало ясно и больше не хотелось тут находиться.
Нормальный человек может сколько угодно угова¬
ривать себя, что он неплохо относится к педерастам,
что он терпим к меньшинствам, но на самом деле
все это сплошной самообман. Все равно страшная
непреодолимая брезгливость остается, с этим уж
ничего не поделаешь...
Конечно, правильно, что их перестали сажать в
тюрьму и вообще преследовать. Но и хорошо к ним
относиться — тоже душа не лежит. Может, они и
хорошие люди, однако природу не перепрыгнешь...
Щелкунчик забрался к себе в машину и решил
подождать «клиента» здесь. Кроме всего прочего,
он опасался, что его дальнейшее пребывание в этом
специфическом кафе привлечет к нему внимание
еще кого-то, а в конце концов и самого гражданина
Кислякова. А этого следовало избежать.
Сидя в машине, Щелкунчик со смущением раз¬
мышлял о педерастах и вообще об особенностях че¬
ловеческой натуры.
Ему редко доводилось общаться с сексуальны¬
ми меньшинствами, он не вращался в таких сферах
жизни, где их было бы много. В армии к педерастам
было такое плохое отношение, что если они и быва¬
ли, то уж не осмеливались заявлять о себе. Мало их
было и в среде бандитов, с которыми после общался
Щелкунчик. Эта сторона жизни всегда была закры¬
та для него.
Единственное, что он вспоминал, были рассуж¬
дения замполита полка подполковника Михеева
на эту тему, которые он позволял себе в офицер¬
ской чайной за стаканом портвейна. Наверное, под¬
полковник Михеев считал, что подобными разго¬
ворами с командирами подразделений он тоже как
41
бы проводит политико-воспитательную работу...
Что ж, может быть, так оно отчасти и было.
— Пидоры, — говорил авторитетно замполит,
мусоля папиросу в зубах. — Пидоры бывают двух
типов... Есть пидоры несчастные, и есть пидоры
гнойные. Их так и называют — пидор гнойный, и
никаких, как говорится, гвоздей...
Выпив очередную порцию сладковатого мол¬
давского зелья, подполковник объяснял свои глубо¬
кие жизненные наблюдения:
— Пидор несчастный — это тот, который вмес¬
то бабы бывает. Ну, сами понимаете. А который
гнойный пидер — тот вместо мужика... То есть он и
есть мужик, только у него вместо бабы бывает пи¬
дор несчастный. Понятно излагаю?
Наступало глубокомысленное молчание офи¬
церского корпуса, которое обычно прерывалось
словами помощника по комсомолу старшего лейте¬
нанта Деревяшко, который прочитал однажды пол¬
торы книги и с тех пор считался отчаянным интел¬
лектуалом. Старлей Деревяшко, подперев голову
рукой и глядя на своего начальника Михеева влюб¬
ленными глазами, многозначительно говорил:
Есть многое на свете, друг Горацио,
Что непонятно нашим мудрецам...
И опять наступало молчание. Все были подав¬
лены неведомым и непостижимым простому рас¬
судку...
Впрочем, подобные разговоры бывали нечасто,
благодаря строгому нраву командира полка, кото¬
рый был сух и короток на расправу. Он был служ¬
бист и пресекал все, что, как ему казалось, наруша¬
ло уставное течение жизни полка. Словом, настоя¬
щий был человек.
Командира полка все боялись и уважали за то,
что бывал строг, но справедлив. Только поговорить
42
при нем бывало затруднительно — очень уж был
резок полковник Колесников...
Щелкунчик помнил, как комполка проводил
оперативные совещания со старшими офицерами.
Все должно было быть кратко и по существу. А сто¬
ило всем разом начать говорить и устраивать гвалт,
как полковник нетерпеливо стучал кулаком по
столу с разложенными тактическими картами и
зычным голосом кричал:
— Товарищи офицеры, прошу не пиздеть!
И все замолкали...
Так что мало было у Щелкунчика возможностей
изучить быт и нравы гомосексуалистов...
Через час «клиент» вышел из кафе, но был не
один. Рядом с ним шагал здоровенный битюг, оде¬
тый красиво, но с полным отсутствием интеллекта
на лице. Они шли под ручку, как мужчина с женщи¬
ной, и сели в машину гражданина Кислякова.
«Ага, — понял Щелкунчик. — Сейчас на хазу
поедут...»
Так все и вышло. Проводив на машине «клиен¬
та» с дружком до дома и посмотрев на загоревшийся
свет в окнах, Щелкунчик понял, что сейчас там на¬
чнется ночь любви...
Последующие три дня наблюдений уверили
Щелкунчика в том, что он понял все совершенно
правильно — Кисляков Алексей Борисович оказал¬
ся обычным гомосексуалистом, причем пассивным,
или, как выражался подполковник Михеев, — не¬
счастным. Он днем колесил по редакциям журналов
и по издательствам, а вечером неизменно появлялся
в кафе «Звездопад», откуда непременно выходил с
очередным амбалом-любовником.
«Это ведь надо — такая активность, — удивлял¬
ся Щелкунчик. — Сколько же ему надо, этому кра¬
савчику? Прямо каждый день... Хотя он ведь девоч¬
ка, от него ничего и не требуется, только в позу
встать... Наслаждается, наверное, сейчас, — с от-
43
тенком непреходящего изумления думал Щелкун¬
чик. — Да ведь и каких любовничков-то себе выби¬
рает — тех, что поздоровее. Вкусы прямо как у про¬
давщицы из сельмага...»
Слежки за собой Кисляков не замечал — он был
слишком увлечен своими любовными приключе¬
ниями.
«Наверное, он журналист, — думал Щелкун¬
чик. — Только неудачливый, конечно. Удачливые
все за границей живут и ездят на иномарках, а не на
разбитых «Жигулях». И, вероятно, любовничков се¬
бе находят не в забегаловках для неимущих педерас¬
тов, а в местах посолиднее...»
План родился в голове Щелкунчика довольно
быстро. Он «прокатал» его мысленно, поворачивая
так и сяк, разными сторонами, поискал скрытые
опасности, возможности риска, не нашел и принял
свой план к исполнению.
План оказался столь нехитрым, что было даже
как-то неудобно им пользоваться. Все-таки Щел¬
кунчик привык выполнять трудные «задания», а тут
ему предстояло сделать нечто столь простое, что
было даже стыдно перед собой — профессионалом.
Это было, как если бы токарю высокой квалифика¬
ции поручили выточить ручку для вилки...
Впрочем, это нисколько не радовало. Надо по¬
лагать, что последующие два задания с лихвой оку¬
пят простоту первого...
В тот день Надя с детьми пришла из школы до¬
мой пораньше. Был день последнего звонка — двад¬
цать пятое мая. Класс, в котором Надя была класс¬
ным руководителем и в котором же учились Кирилл
с Полиной, то есть второй «Б», — был как-то занят
на торжественной линейке. То ли детки вручали
цветы выпускникам, то ли читали им стихи о школе
и прекрасных школьных годах — Щелкунчик точно
не уловил. Во всяком случае, ему пришлось внима¬
тельно выслушать рассказ детей о происшедшем в
44
школе событии. Полина сидела на одном его коле¬
не, Кирилл — на другом, а Надя с затаенным вос¬
торгом смотрела на эту идиллическую картину.
Выслушав все, что ему хотели поведать, Щел¬
кунчик взглянул на часы и понял, что ему пора со¬
бираться. Операция была назначена им на сегод¬
ня...
В дальнем ящике шкафа у него хранился парик
с женскими длинными волосами. Однажды этот
парик весьма пригодился ему, когда потребовалось
переодеваться женщиной. С тех пор парик лежал и
пылился в шкафу без всякого применения. Однаж¬
ды его обнаружила там Надя и была страшно удив¬
лена этой находке. Но Щелкунчик тогда только
пожал плечами в ответ на ее расспросы и сказал, что
кто знает, что может пригодиться в жизни...
Теперь пришла очередь парику вновь сослужить
свою службу. Только на этот раз Щелкунчик не со¬
бирался переодеваться женщиной. Он стряхнул
пыль с парика, расчесал его, потом водрузил себе на
голову и взглянул в зеркало. Поправив парик, он
остался вполне доволен. Теперь пришел черед
одежды. Щелкунчик всегда внимательно и серьезно
относился к вопросам одежды, то есть киллерского
маскарада...
Он хорошо знал, что больше всего людям запо¬
минаются детали одежды на человеке, которого они
видят. Причем чем более ярки и удивительны дета¬
ли одежды, тем больше они запоминаются. Одним
словом, если кто-то оденется, как молодой Маяков¬
ский — в желтую кофту и цилиндр, то абсолютное
большинство людей запомнит из его облика только
эти две детали.
Люди будут помнить эту кофту и этот ци¬
линдр — и все. Таков будет для них образ увиденно¬
го человека. Если потом им покажут этого же чело¬
века, но без кофты и цилиндра, они скорее всего не
узнают его...
45
Для каждого своего «акта» Щелкунчик покупал
новую одежду — это было твердое правило. После
«дела» вся одежда выбрасывалась, уничтожалась.
На этот раз с утра Щелкунчик посетил модный
магазин для молодежи. Отродясь не заходил он в
подобные заведения, но вот — нужда заставила.
Сначала молоденькая продавщица с недоуме¬
нием и равнодушием смотрела на тридцати шести¬
летнего мужчину в строгом костюме, видимо, слу¬
чайно забредшего в этот магазин. Но Щелкунчик
попросил позвать заведующую секцией, которая
тоже оказалась молодой девицей.
— Мне нужно одеться у вас, — объяснил он де¬
вушкам совершенно серьезно. — Так, чтобы я вы¬
глядел, как эстрадный певец... Ну, так — рок, хит,
панк, стинг... Как это там у вас называется... В об¬
щем, вы меня поняли...
Девицы посмотрели на Щелкунчика, как на
сумасшедшего, потом взяли себя в руки и решили,
что если у сумасшедшего есть деньги, то он тоже че¬
ловек и отчего бы не обслужить его...
Теперь, оставшись один в комнате, Щелкунчик
натянул на себя все купленное в том магазине —
белые штаны, какие-то смешные, узенькие, пест¬
рую рубашку со «стоечкой», как ему это объяснили
продавщицы, джинсовую куртку с кожаными за¬
платами на локтях. Это было все, что он приобрел в
магазине, и стоило все это довольно дорого. Но ску¬
питься было нельзя, нужно произвести то впечатле¬
ние, которое Щелкунчик запланировал.
Одевшись, он осмотрел себя в зеркало и содрог¬
нулся от отвращения. Какая гадость, разве могут
мужчины так наряжаться! Ему приходилось все вре¬
мя встречать на улицах подобным образом одетых
мужчин, но никогда Щелкунчику и в голову не при¬
ходило идентифицировать себя с подобной публи¬
кой.
— Чего не сделаешь ради дела, — вздохнул он и,
46
еше раз поправив парик на голове, вышел в прихо¬
жую.
Дети взвизгнули, увидев папу в столь странном
непривычном обличье, и в глазах у Нади мелькнул
страх. Она-то понимала, что такой маскарад не¬
спроста. Не станет ее муж одеваться таким стран¬
ным образом, если его не заставляют обстоятель¬
ства.
Поймав испуганный взгляд жены, Щелкунчик
посуровел и, обняв ее, сказал:
— Это ненадолго, не пугайся. Завтра уже все
опять будет в норме.
— Зачем это? — только спросила она коротко.
На лице Нади была написана тревога.
Человек всегда боится того, чего не понимает, а
Надя и так знала, что Щелкунчик имеет что скры¬
вать от нее...
— Надо, — ответил столь же коротко он. Потом
поиграл ключами от машины, зажатыми в руке, и
сказал: — Я вернусь поздно. Не ждите меня, ложи¬
тесь спать. Я вернусь ночью.
Больше он не стал задерживаться в доме, чтобы
не смущать и дальше жену и детей. Чем меньше раз¬
говоров на эту тему, тем скорее забудется. Краем со¬
знания он отчасти пожалел, что не живет сейчас,
как прежде, — один. Тогда некому было удивляться
его странным преображениям, а теперь почти что
надо давать отчет в своих действиях. А как дЪъяс-
нишь такое?
«Ну ничего, — сказал он себе, спускаясь по
лестнице. — Это ненадолго. Сделаю дело, и все...
Потом еще два задания, два «клиента», и можно
будет навсегда распрощаться с моей непонятной
жизнью. Надо полагать, в Бразилии мне уже не по¬
надобится переодеваться таким образом и уходить в
ночь...»
Щелкунчик подгадал время своего появления в
кафе «Звездопад» так, чтобы оказаться там незадол-
47
го до прихода туда Алексея Борисовича. Незачем
было понапрасну мозолить глаза завсегдатаям этого
заведения и привлекать к себе внимание...
Алексей Борисович появился вовремя, как и
каждый день. Видно, уже набегался по московским
интеллигентским тусовкам. Теперь ему пришло
время получить свою ежедневную порцию наслаж¬
дения...
Щелкунчик выждал для приличия минут пять.
Больше было нельзя, к Алексею Борисовичу мог
прилепиться кто-то другой.
Стоило оглядеть здешнюю публику, и сразу ста¬
новилось понятно, кто есть кто. Активные, то есть
те, кто чувствовал себя мужчинами в этой странной
компании, выбирали себе «девиц»... Женоподобные
же педерасты и вели себя, как подобает женщинам в
такой ситуации — они сидели за столиками, жема¬
нились и, почему-то часто виляя попками, выбега¬
ли в туалет — наверное, чтобы навести «марафет».
Некоторые были даже накрашены, хотя и не очень
сильно.
К чести гражданина Кислякова, он был без ма¬
кияжа, но во всем остальном его поведение соответ¬
ствовало обстановке и его желаниям. Видно было,
что он тут часто бывает и давно, потому что, войдя,
он обменялся веселыми приветствиями сразу с не¬
сколькими людьми...
Щелкунчик опять, в который уже раз, подивил¬
ся на природу, которая сделала этих людей столь
несчастными, что им приходилось бороться с собст¬
венной телесной оболочкой. Попробуй-ка побудь
девушкой, если ты мужчина...
«Наверняка он неглупый и образованный чело¬
век, — подумал Щелкунчик о своем «клиенте». —
Наверное, ему самому достаточно противно вести
такой образ жизни. Он же должен понимать, на¬
сколько это унизительно для него — сидеть вот тут,
с людьми, которые гораздо ниже его по уровню раз-
48
вития. С ними его сближает только то, что они со¬
ответствующей сексуальной ориентации».
Видно было, что среди присутствующих преоб¬
ладают малокультурные люди. В другой ситуации
интеллектуальный молодой человек и не стал бы
разговаривать с подобной публикой и вообще си¬
деть тут. Но неутоленная извращенная чувствен¬
ность гнала сюда гражданина Кислякова с его двумя
высшими образованиями. Он не мог отказаться от
преступных удовольствий...
Щелкунчик улучил момент и незаметно подсел
к «клиенту». Перед ним стояла нелегкая задача —
надо было соблазнить Алексея Борисовича...
Дома, стоя перед зеркалом и рассматривая себя
в новом обличье, Щелкунчик с удовлетворением
отметил, что выглядит именно так, чтобы понра¬
виться Кислякову. Во всяком случае, те, с кем тот
выходил отсюда и кого вез к себе домой на ночь,
были такого же вида...
По росту и телосложению Щелкунчик был
таков, что должен был соответствовать вкусу «кли¬
ента» — вполне высок, вполне крупен, а длинные
волосы парика и модная одежда делали его вообще
похожим на здешнюю публику.
— Я здесь первый раз, — сказал Щелкунчик до¬
верительно. — Приехал из Одессы по делам. Много
слышал от наших об этом заведении, вот и решил
навестить. У нас в Одессе такого нет. — Он мечта¬
тельно покачал головой, как бы завидуя вольготной
жизни московских педерастов...
Кисляков молчал, но взгляд его сделался благо¬
склонным. Он осматривал сидящего перед ним Щел¬
кунчика, и видно было, что заинтересовался.
— Как тебя зовут? — ласково поинтересовался
Щелкунчик.
— Леша, — ответил Кисляков и передернул пле¬
чиками, как капризная девица.
— Симпатичный ты мальчик, Леша, — еще бо-
49
лее ласково и проникновенно сказал Щелкунчик,
изображая на лице зарождающуюся страсть. Потом
решил, что этого недостаточно и нужно добавить
что-то еще для убедительности. — Какие милые
парнишки живут в Москве, — игриво сказал он. Все
эти слова и выражения, вместе с интонацией, он
подслушал за те пятнадцать минут, что сидел тут,
ожидая появления «клиента»... Теперь все вроде бы
получалось достаточно натурально, как Щелкунчи¬
ку казалось. — Симпатичный парнишка, — повто¬
рил Щелкунчик еще более игриво, стараясь подра¬
жать услышанному тут тону разговоров. Кроме
того, больше ему ничего не приходило в голову, так
как приобретенный наспех здешний словарный
запас иссяк...
Кислякова заметно передернуло от провинци¬
альной неуклюжести нового знакомого. Ему было
видно, что сидящий перед ним мужчина совсем ту¬
пой и неразвитый... Но что же остается делать, кого
искать, если каждую ночь требуется здоровенный
боров, чтобы удовлетворить все возрастающую чув¬
ственность. Приходится становиться в позу перед
кем попало, даже перед такими неотесанными муж¬
ланами...
Кисляков прикрыл на мгновение глаза, чтобы
скрыть свое раздражение, и вновь посмотрел на
Щелкунчика. Видимо, он решил, что комплекция
партнера его устраивает, а уж на умственный уро¬
вень не приходится обращать внимания... Алексей
Борисович всегда был романтическим юношей и
мечтал о любви, о преданной любви с каким-нибудь
изящным, тонко чувствующим мужчиной... Что ж
поделаешь, если такой пока не встречался на его
пути...
Но Кисляков принял игру. Он кокетливо улыб¬
нулся Щелкунчику в ответ и спросил жеманно:
— Я тебе нравлюсь?
— Конечно, дорогая, — ответил Щелкунчик и,
50
превозмогая себя, под столом положил руку на ко¬
лено Алексею Борисовичу. — У тебя такая очарова¬
тельная попка, Леша, — сказал он, как будто выда¬
вил из себя, но, спохватившись, сопроводил эти
слова обольстительной вымученной улыбкой. Рука
его продолжала механически мять колено молодого
человека...
Леша зарделся то ли от сделанного комплимен¬
та, то ли потому, что рука мужчины возбудила его.
Он моргнул своими длинными ресницами и сказал
тихо, доверительно:
— Не здесь... Не надо здесь...
— У тебя есть гнездышко? — напористо спросил
Щелкунчик, не оставляя своего занятия, и добавил,
как бы между прочим, поясняя и извиняясь: —
Дело в том, что у меня негде, я же приезжий.
— А ты будешь ласковым со мной? — спросил
Кисляков, и Щелкунчик почувствовал, как ощути¬
мо дрогнуло колено молодого человека. — Ты бу¬
дешь ласков со своей маленькой девочкой? — по¬
вторил, окончательно покраснев от возбуждения и
входя в роль, Алексей Борисович. Он прикрыл глаза
и теперь сидел, будто весь отдавшись чувству, не об¬
ращая внимания на окружающую обстановку.
— Да, милая, я задам тебе перцу, — ответил
Щелкунчик со смешком, который должен был оз¬
начать его рвение и готовность использовать Лешу
как следует.
Через три минуты они вышли из кафе, так и не
допив свой кофе. Машину на этот раз Щелкунчик
оставил дома. Так, на всякий случай. Вдруг бы кто-
нибудь из здешних завсегдатаев запомнил номер
машины, на которой приехал тот мужчина, с кото¬
рым в последний раз ушел отсюда Алексей Борисо¬
вич Кисляков...
Квартирка на Кронштадтском бульваре была
уютной, двухкомнатной. Припарковав машину у
51
подъезда, Алексей Борисович привел сюда Щел¬
кунчика.
На стенах висели эстампы, гравюры, рабочий
стол был завален бумагами. Щелкунчик правильно
догадался, что его «клиент» какой-то научный ра¬
ботник...
Трубка радиотелефона лежала на столе, и, взгля¬
нув на нее, Алексей Борисович пояснил как бы не¬
взначай:
— Из-за границы привез... Очень удобно.
«Ага, так он птица довольно высокого поле¬
та», — отметил про себя Щелкунчик. Обычные рус¬
ские люди из-за границы везут турецкое тряпье для
перепродажи, да еще паршивые китайские пухови¬
ки и кроссовки — бросовый товар...
На столе рядом с радиотелефоном лежала рас¬
крытая книга. Это были стихи, и, чуть наклонив¬
шись, Щелкунчик прочитал:
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид...
— Это Алексей Константинович Толстой, — тут
же пояснил Кисляков, подходя к Щелкунчику сзади
и мягко обнимая его за талию. — Мой тезка, кста¬
ти... Ты знаешь, это стихотворение он написал
своему любовнику — молодому гвардейскому офи¬
церу. Послушай, как тонко и поэтично:
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты...
Говорят, этот офицер был очень красив и стро¬
ен. Не случайно и стихотворение, посвященное их
любви, такое изящное, правда?
Рука Алексея Борисовича поползла вниз по телу
Щелкунчика, а сам он прижался лицом к спине
52
своего гостя и шумно задышал, видимо, уже не в
силах унять охватившую его страсть...
«О боже! — подумал Щелкунчик с ужасом и от¬
вращением. — Сейчас я не выдержу... Какой кош¬
мар, никогда бы не подумал...»
— Нет, — сказал он, осторожно освобождаясь
из объятий молодого человека. — Давай сначала
выпьем чего-нибудь... Кофе, например...
— Виски и джин в холодильнике, — сказал в
ответ разочарованным голосом Кисляков, неохотно
выпуская Щелкунчика из своих объятий. Потом он
словно что-то придумал и, радостно загоревшись,
сказал: — Ты пока иди на кухню, выпей чего-ни¬
будь, а я сейчас... Ты подожди меня, пожалуйста...
Он исчез в другой комнате, а Щелкунчик на¬
правился на кухню, где действительно достал из хо¬
лодильника виски. Бутылка была большая, литро¬
вая. Щелкунчик задумчиво рассмотрел этикетку.
Канадский «Черный бархат» — дорогая штука...
Пить он не стал — только прополоскал рот и вы¬
плюнул в раковину. Пить во время «дела» нельзя ни
капли, это давно известно.
Потом открыл кухонный стол, пошарил там,
вытащил несколько ножей. Были тут два коротких и
один длинный, для резки мяса.
Этот подойдет, тем более что у него пластмассо¬
вая рукоятка. Такую достаточно легко протереть
тряпочкой, платком, и все — никаких отпечатков
пальцев... А что нож столовый — это ерунда, Щел¬
кунчик прекрасно знал, что, если ударить куда нуж¬
но, эффект будет такой же, как при финке...
Он с самого начала решил не использовать пис¬
толет и даже не брать его с собой. К чему? Ситуация
так проста, пистолет стоит поберечь для более
сложных случаев...
«Бедный парень, — опять с сожалением и недо¬
умением покачал головой Щелкунчик. — Не знаю
уж, чем он так провинился, что его потребовали уб-
53
рать, но то, что он несчастный человек — это точно.
Бедняга, он прожил плохую жизнь... Стихи читает,
образованный человек, а надо же — какое извраще¬
ние ему послано. Все исковеркано. Нет, прав был
подполковник Михеев — несчастные они, это точ¬
но...»
Он взял нож так, чтобы сразу он был незаметен,
и вернулся в комнату. Собственно, теперь можно
было уже не таиться, все было сделано. Он уже про¬
ник в квартиру, они тут одни, вдвоем, никто не по¬
мешает. Теперь нужно действовать быстро.
Все сделать и уйти. И его тут никогда не было.
И вообще не было в природе такого человека —
в джинсовой куртке, в белых нелепых брючках, с
длинными волосами. Он никогда не существовал и
уж подавно не заходил ни в какое кафе и не уходил
оттуда с гражданином Кисляковым... Ничего этого
не было.
— Ну, как тебе? — послышался голос сзади, и
Щелкунчик, резко обернувшись, чуть не поперх¬
нулся...
Алексей Борисович за это время успел пере¬
одеться. Да как! Он стоял в дверях соседней комна¬
ты, стыдливо, как девушка, потупясь... На нем была
женская шелковая блузка с большим бантом, при¬
крывавшим отсутствие груди, и коротенькая мини-
юбка, оставлявшая обнаженными ноги до самых
ляжек. На ногах были чулки с длинными тонкими
пажами, причем надеты они были так, что короткая
юбочка делала все это открытым. Насколько Щел¬
кунчик мог судить по виденным им западным филь¬
мам, так наряжаются проститутки в ночных клу¬
бах — соблазнительно и вызывающе...
Лицо Алексея Борисовича тоже изменилось —
теперь на него был положен килограмм косметики.
Ярко накрашенные губы кривились в сладостраст¬
ной улыбке, глаза были намазаны тушью и широко
54
подведены. На щеках были румяна, придававшие
ему вид куклы.
Совершенно непристойная картина! Улыбка
напомаженных губ была тонкая, стыдливая и от
этого казалась дьявольской, сатанинской.
Что-то отверженное богом было в этой жуткой
картине. Наверное, таков был сюрприз, который
Алексей Борисович любовно готовил для своих
партнеров. Видимо, все это, что придавало ему
сходство с шлюхой, должно было действовать воз¬
буждающе...
«Как хорошо, что он это сделал, — подумал
смятенно Щелкунчик. — Теперь мне будет легче
«разобраться» с ним... На самом деле, раньше, до
этого появления я ощущал какую-то неловкость».
И правда, только сейчас Щелкунчик понял, что
был в смущении все это время. Он готовился убить
Кислякова, как ему и было поручено, но на самом
деле вовсе не хотел этого. Ему было стыдно и нелов¬
ко убивать этого несчастного человека. Он же со¬
вершенно безобиден, безоружен... Убить такого для
Щелкунчика было позорно — все равно что заре¬
зать невинное животное.
Каждый раз, когда Щелкунчик шел на «зада¬
ние», он тешил себя мыслью, что вступает в поеди¬
нок с противником. Пусть это своеобразный поеди¬
нок, но все же не простое душегубство. «Клиентами»
Щелкунчика бывали люди строгие, вооруженные,
охраняемые, которые всегда были настороже, были
агрессивны... А он должен был каким-то образом
все же убить каждого из них.
Это было единоборство. Тут требовались хит¬
рость, ум и недюжинное мужество. Одним словом,
Щелкунчик всегда чувствовал себя солдатом, кото¬
рый рискует жизнью и должен выйти победителем...
Так оно всегда и бывало — он действительно
рисковал жизнью, привык к этому, а теперь был
растерян...
55
Убить безоружного, не подозревающего ни о
чем человека? Это позорно для солдата... Это бес¬
честье. Убить несчастного интеллигентного педе¬
раста — это не заслуга, тут нечем гордиться и не за
что себя уважать.
Теперь, после того как Алексей Борисович
переоделся в шлюху, в этом смысле, в смысле рас¬
становки сил, ничего не изменилось. Все равно это
выглядело для Щелкунчика как личное бесчестье.
Но он увидел облик будущей жертвы и узрел в стоя¬
щем перед ним человеке что-то сатанинское, вызов
богу... А Щелкунчик, как солдат, не мог терпеть не¬
нормальность, неестественность, он испытывал по¬
требность уничтожить непонятное, неразумное, не¬
логичное... Это военная логика.
Теперь Щелкунчику стало легче, он перестал
испытывать угрызения совести. Прикончить эту
размалеванную куклу было гораздо легче, чем убить
невинного, слабого человека. Алексей Борисович
Кисляков вдруг в одно мгновение перестал быть для
Щелкунчика человеком. Он стал наваждением,
фантомом, химерой...
— Я тебе нравлюсь? — спросил молодой чело¬
век, приближаясь к Щелкунчику развратной поход¬
кой, характерно, как проститутка, покачивая бедра¬
ми... Он поднял глаза с накрашенными ресницами,
и его глаза плотоядно сверкнули: — Ты хочешь
меня, дорогой?
Он протянул открытую блузкой с коротким ру¬
кавом руку, она была тонкая и белая. Она тянулась
к Щелкунчику, ища ласки и удовлетворения похо¬
ти... Все, теперь оставалось несколько мгновений,
так что надо было потерпеть.
— Хочу, — ответил Щелкунчик и, притянув к
себе Алексея Борисовича, внезапно мягко, но ре¬
шительно повернул его спиной к себе, как бы иг¬
рая. — Хочу, — повторил он негромко. В комнате
стояла тишина, свет от торшера был мягким, а кре-
56
мовые шторы придавали всему ощущение уюта и
безопасности. Настоящее гнездышко...
Нож вошел как по маслу. Щелкунчик воткнул
его острым концом рядом с ухом жертвы и, быстро,
крепко нажав, полоснул по горлу к другому уху...
Он развернул Алексея Борисовича к себе спи¬
ной, потому что знал — крови будет много, он не
хотел оказаться залитым ею.
Послышался характерный звук, который Щел¬
кунчику был уже хорошо знаком, — бульканье и
подсасывание. Как будто спускала автомобильная
шина. Это со свистом входил и выходил воздух че¬
рез разрезанное горло, а булькающая струя крови
толчками изливалась на грудь жертвы.
Кисляков запрокинул голову, выгнулся мгно¬
венно окаменевшим телом и как будто хотел сделать
стойку... Но было уже поздно, через несколько се¬
кунд тело обмякло, мышцы расслабились, и все
было кончено. Пора было отпускать жертву.
То, что было Алексеем Борисовичем Кисляко¬
вым, упало на ковер посреди комнаты, и кровь лу¬
жей немедленно растеклась вокруг. Ковер впитал в
себя часть крови, но ее было слишком много. Вот и
струйка стекла на паркет, потом вторая...
Поза трупа была нелепая, он лежал, разбросав
ноги в стороны, изогнувшись так, как живой чело¬
век не может изогнуться никогда. Юбка задралась
при падении, и теперь наружу торчали испачканные
кровью ноги в нелепых чулках...
«Какие изящные пажи, — подумал машинально
Щелкунчик. — Где он только достал такие? Навер¬
ное, за границей купил вместе с радиотелефоном.
У нас такие не делают и не продают. Надо бы Наде
купить такие же, ей бы пошло...»
Застывшее лицо под толстым слоем яркого ма¬
кияжа казалось зловещей маской. Маской смерти.
Или умерщвленного зла, убитого греха...
57
Теперь все, пора уходить, больше тут делать не¬
чего. Не любоваться же этой картиной! Щелкунчик
и вообще-то никогда не находил удовольствия в
разглядывании своих жертв, а уж в этой ситуации
ему тем более хотелось поскорее уйти отсюда. Он
вытер носовым платком рукоятку ножа и бросил его
на ковер, в лужу растекшейся крови. Когда через
несколько дней соседи почувствуют запах разлагаю¬
щегося трупа и вызовут милицию, той будет чем за¬
няться...
Орудие убийства найдут сразу — нож. Способ
совершения тоже ясен — зарезали беднягу. Вот с
мотивом придется помучиться следователю, но и
тут решение придет быстро — простое и незамысло¬
ватое, как и все милицейские решения. Будет уста¬
новлено, что убитый был педерастом. Это устано¬
вить будет совсем легко, ведь труп переодет женщи¬
ной, да еще накрашен. Тут даже милиционер сумеет
сообразить... Вот и мотив готов — убил случайный
любовник. То ли из хулиганских побуждений, то ли
из ревности. Кто их там, педерастов, разберет... Так
и доложат прокурору, захлопнут папку с делом, и
привет, как говорится!
Щелкунчик покинул квартиру, быстро спустил¬
ся в лифте на первый этаж, никого не встретив по
пути, и выскочил на улицу. Такси брать не следова¬
ло. Маловероятно, конечно, но вдруг милиция нач¬
нет опрашивать водителей такси... Внешность муж¬
чины, ушедшего с Кисляковым из кафе, конечно,
установят. Вот и станут искать. Вряд ли, конечно,
кто-то станет этим заниматься, у них там в милиции
ни сил, ни времени, ни людей для этого нету...
Через плечо у Щелкунчика была сумка, откуда
он вскоре достал другую, обычную свою одежду.
Зайдя в парадное какого-то дома и спрятавшись под
лестницей, он быстро сдернул с себя белые штаны,
куртку, рубашку и парик, засунул все это в сумку.
58
Заранее приготовленный кирпич уже был положен
туда-
Спустя полчаса сумка с одеждой и кирпичом
для веса полетела в Москву-реку, заброшенная по¬
дальше, на глубину. Все, теперь пусть ищут хоть с
Интерполом, ничего и никого не найдут.
Да и искать-то никто не будет. Так, сделают не¬
сколько «телодвижений» для приличия, напишут
пяток бумажек, подошьют в папку для отчетности,
и все.
Нету больше ни Алексея Кислякова, ни его
убийцы-любовника. Как не бывало!
* * *
Сорвался Щелкунчик только на следующий
день. Надя с детьми собиралась идти в музей на ка¬
кую-то выставку анималистов, куда она давно обе¬
щала их отвести. Дети любили животных, и им хоте¬
лось посмотреть на картины с собачками и кошка¬
ми... Или с кем там еще...
Щелкунчик бы и сам пошел, во всяком случае,
он собирался это сделать. Но, проснувшись утром,
почувствовал себя скверно. Не физически, а скорее
морально. Было противно вспоминать о прошед¬
шем вечере и о том, как он ночью пришел домой.
Все в этот раз было как-то не так. Никогда он не
вспоминал о своих жертвах, об обстоятельствах их
«устранения». Просто не брал в голову. Он умел от¬
ключаться от «работы»... А тут не покидало ощуще¬
ние гадости. То ли гадости того, во что он окунулся,
то ли гадости содеянного. Зарезать беззащитного
мальчишку... Тьфу ты, пропади пропадом!
Он встал, прошелся по комнате. В прихожей со¬
бирались уходить Надя с детьми. Надя ни о чем не
спросила Щелкунчика, ей было достаточно его по¬
давленного вида. Да она и побаивалась спрашивать.
Знала, что правды Щелкунчик все равно ей не ска-
59
жет... А может быть, просто боялась, потому что
вдруг муж однажды возьмет, да и скажет правду?
А узнать правду Надя тоже боялась...
На полу в детской комнате валялась брошенная
Полиной кукла Барби. У нее было несколько таких
кукол, и девочка, заигравшись, наверное, просто
забыла одну из них на полу.
Кукла была сделана, как живая женщина —
стройная, с настоящей прической, в красивом на¬
ряде. Эти Барби специально делаются с соблюдени¬
ем всех признаков правдоподобия, чтобы все было
как в жизни — типичная маленькая женщина...
Кукла лежала на полу, раскорячив руки и ноги,
бессмысленно глядя стеклянными глазами в пото¬
лок. Мертвое подобие женщины...
В памяти сразу всплыла вчерашняя картина —
лежащий на полу убитый Алексей Борисович в не¬
лепом женском наряде, с остекленевшими глазами.
Щелкунчик взорвался неожиданно. Вызвал из
прихожей уже собравшуюся уходить Полину и на¬
орал на нее. Зачем она разбрасывает своих кукол по
комнате? Неужели трудно было прибрать за собой?
Он орал на дочку, смотрел, как она, растерян¬
ная его внезапным приступом ярости, стоит перед
ним... У Полины от неожиданности и несоразмер¬
ности проступка и гнева отца затряслись губы. Она
ничего не понимала. А Щелкунчик распалялся,
орал дальше, уже прекрасно внутренне понимая,
что орет вовсе не на Полину...
А на кого? Скорее всего — на себя самого...
Влетела в комнату Надя, схватила девочку, уве¬
ла, странно при этом посмотрев на Щелкунчика.
Только тогда он внезапно остановился, как бы
опомнился. Как глупо все получилось, надо будет
потом извиниться перед Полиной, зря он так с ней
поступил. Как будто это она виновата в том, что он
вчера сделал...
Днем раздался телефонный звонок.
60
— Очень хорошо, — сказал знакомый уже муж¬
ской голос, едва Щелкунчик снял трубку. — Теперь
второе задание, вы ведь не забыли?
— Нет, не забыл, — угрюмо ответил Щелкун¬
чик. Он удивился, как быстро заказчики узнали об
исполнении. Похоже, их отчего-то волновал этот
странный молодой человек...
— Все, что требуется, как обычно, в конверте. —
продолжал голос. — Спуститесь вниз, возьмите в
вашем ящике для корреспонденции. Только поспе¬
шите, а то обидно будет, если достанется местным
хулиганам.
В трубке послышались гудки отбоя, говорить
было больше не о чем, и заказчик повесил трубку,
не попрощавшись.
* * *
Конверт был такой же, как и предыдущий. Деньги
и фотография. «Барсуков Владилен Серафимович.
Генеральный директор Синегорского металлурги¬
ческого комбината...» Вот что было написано на
обороте снимка. Щелкунчик перевернул фотогра¬
фию, всмотрелся в лицо изображенного там чело¬
века.
Это уже что-то... Это тебе не несчастный мос¬
ковский интеллигент. Человеку на снимке на вид
лет пятьдесят с лишним. Он грузный, с кудлатой го¬
ловой, в которой блестит седина, с оттопыренной
нижней губой, властным взглядом. Густые брови
вразлет и немного сросшиеся на переносице, со¬
всем как у Брежнева... Не зря же того называли
«бровеносец»...
Это — серьезный человек, сразу видно. Гене¬
ральный директор металлургического комбината —
царь и бог... Синегорье — это очень далеко, можно
сказать, на краю света. Наверное, этот Владилен
Серафимович там у себя самый главный человек,
~бГ
его весь город знает. К такому подступиться тяжело,
фиксируется каждый контакт.
Про таких людей Щелкунчик знал немало, мог
себе представить, что и как. У него уже было не¬
сколько подобных «клиентов». Он справился и с
ними, но все они не были такими крупными птица¬
ми, как Владилен...
Кстати, Владилен — смешное имя. Наверное,
его родители были очень набожными в коммунис¬
тическом смысле людьми, раз назвали сына так вар¬
варски. Владилен — значит Владимир Ленин. Было
же такое... До какого ослепления можно довести
целый народ...
Щелкунчик посидел, держа фотографию в
руках, пытаясь встретиться взглядом с изображен¬
ным там человеком. Не получалось. Нет, никак не
получалось. Чей-то взгляд все время ускользал в
сторону — то ли взгляд Щелкунчика, то ли этого
Владилена...
— Ну ничего, взглядами мы еще встретимся, —
сказал себе Щелкунчик спокойно. Он был уверен в
успехе дела, хотя еще не представлял себе, как ему
удастся добраться до Владилена Серафимовича.
Каждый раз это получалось по-разному, каждый раз
надо было что-то выдумывать, но неизменно при¬
водило к успеху...
Да, собственно, и не могло быть иначе — в дру¬
гом случае Щелкунчика давно уже не было бы в
живых. Киллер, как и сапер, ошибается только один
раз...
И всегда Щелкунчик норовил заглянуть жертве
в глаза — за миг до выстрела. Не из жестокости, а
просто ему казалось, что таким образом он как бы
высказывает жертве свое уважение, как бы прово¬
жает ее в последний путь...
В книжном магазине Щелкунчик купил атлас и
нашел в нем город Синегорье, еще раз убедившись,
что это страшно далеко. Хотя какая разница?
62
Купив билет на поезд, Щелкунчик узнал, что
ехать туда двое суток. Прикинул: неделю на все
дело, да два дня туда, два — обратно... Больше деся¬
ти дней, во всяком случае. Он не верил в то, что су¬
меет грамотно прикончить гражданина Барсукова
меньше чем за неделю. Тут требовались аккуратные
подходы.
— Мне нужно уехать, — сказал он на прощание
Наде. — Ты пока занимайся заграничными паспор¬
тами и жди вызова от Андриса. Наверное, он уже
скоро придет, так ты не жди меня, а сразу иди в лат¬
вийское посольство за визой. А то это будет долгая
история...
Стена непонимания между ним и Надей росла.
Нет, не то чтобы они охладели друг к другу. Просто
Надя остро чувствовала, что Щелкунчик живет со¬
вершенно непонятной для нее жизнью. А это очень
тяжело — знать, что от тебя что-то важное скрыва¬
ют...
Вот и теперь — на ее вопрос, куда он едет, Щел¬
кунчик только коротко ответил, что по делам, и за¬
молчал. Она понимала, что по делам... Но по ка¬
ким?
Она знала, что он имеет много денег, в этом
смысле у нее не могло быть к мужу никаких претен¬
зий. Однако... Однако женщина не может по приро¬
де своей существовать в таком информационном
вакууме. Ей надо хотя бы волноваться за мужа,
переживать за него. А как это сделаешь, если ничего
о нем не знаешь? Только мерещится что-то страш¬
ное...
Щелкунчик понимал состояние жены, ценил ее
сдержанность. И одновременно он видел, что она
все больше отдаляется от него. Или он от нее, кто
знает, как это лучше назвать?
Им бывало по-прежнему хорошо в постели, им
бывало хорошо, когда они сидели с детьми за ужи¬
ном и болтали о чем-нибудь. Несколько раз они все
63
вместе ходили в зоопарк, как прежде. И каждый раз
это было восхитительно. Вот-вот, казалось, все ста¬
нет, как раньше... Но нет, не становилось. Возле
какой-то черты все замирало. Потому что была боль¬
шая зона, область, куда вход был запрещен. Это ка¬
салось всего, что делал прежде Щелкунчик, и сей¬
час — того, что он делает теперь.
Себя не обманешь, и бывало так, что Щелкун¬
чик остро чувствовал — стена растет и когда-нибудь
закроет от него Надю.
«Все, в последний раз, — сказал он себе те¬
перь. — Сделаю все эти дела, и мы уедем отсюда на¬
всегда. И навсегда разорвем эту порочную цепь со¬
бытий...»
Сейчас он придавал большое значение отъезду в
Латвию, а потом и гораздо дальше. Ему казалось,
что если изменить все вокруг себя, то и удастся из¬
мениться самому, изменить свою жизнь. Скорее
куда-нибудь подальше!
* * *
О Синегорье удалось узнать из справочников не
так уж много. Стоит на краю света. Уж, во всяком
случае, на краю цивилизованного мира, если, ко¬
нечно, не считать, как многие умные люди, что гра¬
ница цивилизованного мира проходит где-то посе¬
редине Польши...
Население города — семьдесят тысяч человек.
Двадцать из них работают на металлургическом
комбинате. В этом смысле город — монопрофиль-
ный, то есть замкнут вокруг завода. Советская власть
любила такие города-уроды, искусственные остров¬
ки цивилизации.
Остановится завод — и все. Конец. Никакого
города больше не будет, он просто вымрет. Сначала
пригнали на пустое место толпы заключенных, ко¬
торые тысячами гибли тут, но построили в голой
64
степи комбинат. Потом пригнали комсомольцев,
которые стали тут жить и работать. И больше ниче¬
го тут нет вокруг на многие километры. Ни корней,
ни традиций, ни какой-либо опоры...
Поезд пришел в Синегорье утром, около полу¬
дня, и разомлевшие в долгом пути пассажиры вы¬
сыпали на перрон со своими многочисленными ко¬
томками. Кто тащил коробки, кто тяжеленные сум¬
ки. Кто-то, надрываясь, пер какие-то кули на тачке,
с которой его встречали тут...
Русский вокзал всегда производит жалкое впе¬
чатление. Мечущиеся люди с ошалелыми глазами,
изнемогающие под тяжестью каких-то непосиль¬
ных торб. Пот, катящийся по лбам, перекошенные
от натуги и общего озверения лица — весьма оттал¬
кивающая картина. Попав на вокзал или железно¬
дорожную станцию, с особой ясностью понимаешь,
что на этой шестой части земного шара действи¬
тельно большие проблемы с чувством собственного
достоинства... Весьма печальное, но очевидное пу¬
тевое замечание...
Всякому, кажется, понятно: если нет у тебя ма¬
шины и ты просто едешь на поезде — так и не тащи
ты на себе столько. Не превращай себя доброволь¬
но в уродливую каракатицу, нагруженную сумка¬
ми и тюками. Будь ты человеком! Человек — это
звучит гордо... Но нет, видно уж, не достучаться ни¬
когда...
Щелкунчик, помахивая портфелем, прошел по
перрону мимо матерящихся баб и мужиков, мимо
подростков с глазами животных и вышел в город.
Сначала он решил осмотреть место, где пред¬
стояло работать. Все оказалось примерно так, как
он себе заранее и представлял. Неподалеку от жи¬
лых кварталов высились темные громады индустри¬
ального гиганта — металлургического комбината.
Его колоссальные размеры подавляли и делали все
стоящее рядом маленьким и незначительным.
65
Это особенно чувствовалось из-за того, что не¬
сколько огромных труб непрестанно дымили и чер¬
ное облако накрывало город и тянулось шлейфом
далеко вокруг.
Когда комбинат строили, никто же не думал об
экологии, о людях. Когда думают о мощи государст¬
ва, кто же задумывается о каких-то там людях? Это
даже как-то и непатриотично... Был бы завод-ги¬
гант, а людей новых нарожают, по приказу партии и
правительства...
В городе был дворец культуры с приклеенным
на дверях объявлением о ежедневных танцульках
под вокально-инструментальный ансамбль. Был
кинотеатр, а может быть, даже два, Щелкунчик не
стал углубляться в этот вопрос.
Центр был застроен хрущевскими пятиэтажка¬
ми — серыми и безликими, с проржавевшими же¬
лезными балконами.
«Почему на балконах не вывешено белье?» —
удивился Щелкунчик, которому уже приходилось
видеть провинциальную жизнь, и тут же сообразил.
Конечно, какое там белье — ведь на него за день
столько сажи сядет, что потом никогда не отстира¬
ешь...
По сторонам от каменной застройки были част¬
ные домишки с чахлыми огородами, на которых по
раннелетнему времени еще ничего не росло. Да и
можно ли будет есть потом, когда оно вырастет,
после того, что ежедневно сыплется туда с неба?
Центр был замощен, залит асфальтом, кое-где
провалившимся, потому что делали все наспех, к
очередной Октябрьской годовщине. В огромных
проемах стояли лужи, окатывавшие пешеходов пос¬
ле каждой проехавшей машины.
Окраинные улицы были, как всегда, кривы и
непролазны из-за грязи. Иногда попадались зава¬
линки, на которых сидели с остекленевшими глаза¬
ми каменные старухи, лузгающие семечки.
66
«Нет, — сказал себе Щелкунчик. — На этот раз
придется изменить своим правилам. Лучше уж идти
в гостиницу».
Он всегда останавливался на частных квартирах
в незнакомых городах, куда приезжал по «заказу».
Это надежно — чтобы не светиться с гостиничной
пропиской.
Здесь же все было наоборот. Если он снимет
комнату в этом городке, он тем самым как раз при¬
влечет к себе внимание. Приезжих тут мало, все
свои, чужое лицо будет бросаться в глаза.
Опять же все заинтересуются — а отчего он
живет не в гостинице? Уж не мошенник ли?
Старуха-хозяйка наверняка в отсутствие жильца
станет обыскивать его вещи, а как же иначе... И уж,
во всяком случае, все его приходы и уходы будут
фиксироваться с тщательностью и дотошностью.
Одних пересудов столько будет на тихой, почти де¬
ревенской улице...
Нет, в этой ситуации лучше пусть будет гости¬
ница с ее обезличкой. Да и контроль там послабее, к
приезжим привыкли.
«Легенду» на этот случай Щелкунчик заготовил
заранее. Теперь, когда он имел документы бизнес¬
мена, это было ему несложно. Он приехал сюда для
того, чтобы договориться с отделом сбыта завода о
поставке для его фирмы стального проката. Он
хочет покупать стальной прокат, или уголок, или
что там еще, а потом хочет перепродавать это за гра¬
ницу.
Сейчас этим озабочены сотни бизнесменов по
всей стране. Наверняка комбинат атакуется со всех
сторон именно по этому вопросу, так что тут не бу¬
дет ничего экстраординарного.
Щелкунчик будет лениво ходить по отделу сбы¬
та, отделу снабжения, черт еще знает по каким ин¬
станциям. Он будет вяло и неудачно пытаться дать
взятки должностным лицам, его будут посылать по-
67
дальше — словом, это может быть длинная и уны¬
лая, не интересная никому история.
Ничего у него, конечно, в результате не полу- *
чится, и он уедет несолоно хлебавши, как уже уеха¬
ли наверняка до него сотни и уедут еще сотни.
Он, так сказать, впишется в бодрую толпу неза¬
дачливых предпринимателей. Может быть, над ним
даже будут смеяться... Что ж, смейтесь на здоровье,
главное, чтобы ни в чем не заподозрили. А за глу¬
пость в тюрьму не сажают...
Он даже будет слегка выпивать по вечерам и по¬
том тоскливо жаловаться скучающей администра¬
торше в гостинице на тяжелую жизнь и преследую¬
щие его неудачи. Та будет вздыхать и думать про
себя, что вот бог принес еще одного идиота, кото¬
рый мешает спать...
Гостиница была в городе одна и, как ни стран¬
но, довольно большая — пятиэтажное здание с гор¬
дой надписью «Заря».
Номер в гостинице был стандартный, средне¬
статистический. Душ, туалет с вечно грохочущей в
унитазе водой, кровать, стол и стул. На стене гравю¬
ра, изображающая все те же омерзительные дымя¬
щие трубы. Эти трубы, вероятно, должны символи¬
зировать индустриализацию страны...
Щелкунчик спустился в ресторан на.первом
этаже, как выяснилось, единственный в Синегорье,
и за ужином выпил почти бутылку водки. Народу
было много, и Щелкунчик попал за столик к, уже
сидевшему там человеку средних лет, быстро напи¬
вавшемуся в одиночестве.
Принесенный ужин состоял из биточков «по-
синегорски», картофельного салата с каплей майо¬
неза, победно сверкавшей сверху, и кофе, который
тут доблестно варили в огромном ведре сразу для
всех посетителей. Сначала этот кофе принесли со¬
седу по столику — невзрачному дядьке в мешкова¬
том сером костюме и сером же галстуке-удавке.
68
Личность была, по-чеховскому выражению, «не
чуждая спиртных напитков, насморка и филосо¬
фии»-. - Об этом говорил в первую очередь сизый
нос, во вторую — слезящиеся не по возрасту глаза, в
третью — скептически опущенные губы брезгливо¬
го рта, свидетельствующие о том, что владелец их
много чего если не испытал сам, то уж, во всяком
случае, повидал, и его нынче ничем не удивишь,
разве что расстроишь...
Печаль о несовершенстве людского рода, за¬
стывшая на его лице, усугубилась после того, как
человек отпил глоток пойла из чашки и сказал, об¬
ращаясь к Щелкунчику:
— Как вы думаете, они тут имеют вообще пред¬
ставление о том, что такое кофе? И о том, что его
нельзя варить вместе с половыми тряпками?
Слова соседа «они тут» свидетельствовали о
том, что он, как и Щелкунчик, приезжий, а само
построение фраз говорило о его еврейском проис¬
хождении — вот как много информации сразу по¬
черпнул Щелкунчик из одной реплики сидевшего
напротив господина...
Щелкунчик кивнул, ничего не ответив, и опро¬
кинул очередную рюмку тепловатой и разбавленной
водки.
— Вы командированный? — спросил почти тут
же сосед.
— Почти, — ответил Щелкунчик, решив не вда¬
ваться в подробности. Чем меньше он будет вообще
говорить тут с людьми, тем незаметнее пройдет для
всех его пребывание в этом городе. Он должен про¬
шелестеть, пронестись незамеченным и тихо сги¬
нуть в безвестности так, чтобы никто и не вспомнил
о каком-то там случайном приезжем...
Это был его принцип — быть незаметным, что¬
бы после, когда он сделает свое «дело», никто и
припомнить не мог эту невыразительную фигуру.
Прошелестел и унесся, оставив после себя только
69
холодеющий труп «клиента» и растерянность мили¬
ции...
В конце концов пришлось все-таки познако¬
миться с разговорчивым человеком. Марк Львович
был сотрудником какого-то скучного министерст¬
ва, приехавшим для участия в очередной комиссии
по технике безопасности. А самое интересное он
сообщил совершенно случайно.
— Вы журналист? — вдруг поинтересовался он,
уставившись на Щелкунчика своими слезящимися
глазами.
— Нет, — почти растерялся тот. — С чего вы
взяли? Разве я похож на журналиста?
Человечек грустно закивал головой.
— Просто сейчас тут рай для журналистов, —
ответил он раздраженно. — Их тут понаехало столь¬
ко, что каждый, кого не встретишь, — журналист.
Как мухи на мед слетелись.
Когда же Щелкунчик спросил, чем вызван та¬
кой безумный интерес прессы к этому заштатному
городу на краю света, Марк Львович объяснил, что
дело вовсе не в самом городе.
— Город никого не интересует, — сказал он. —
Все дело в комбинате. И не только в комбинате, но,
главным образом, в генеральном директоре Барсу¬
кове.
При упоминании этого имени, да еще при столь
неожиданных обстоятельствах, Щелкунчик чуть не
подпрыгнул на стуле. Он удивился и испугался.
Первый человек, с которым он заговорил тут,
стал говорить с ним о Барсукове — предстоящем
«клиенте». К чему бы это? И не провокация ли этот
разговор?
Однажды у Щелкунчика уже была подобная ис¬
тория, когда он приехал в город по своему делу, а
там его уже ждали и готовились к его приезду... Ему
еще в поезде «подставили» женщину, которая и сле-
70
дила потом за его действиями, контролировала их.
Тогда это едва не закончилось гибелью для него...
Может быть, и теперь повторяется та же самая
история? Просто соглядатай приставлен к нему не в
поезде, а в гостинице?
Щелкунчик пристально посмотрел на соседа по
столику, но тот был совершенно невозмутим. Марк
Львович налил себе еще водки и выпил ее, не по¬
морщившись.
— А чем знаменит этот Барсуков? — на всякий
случай спросил Щелкунчик. И в ответ Марк Льво¬
вич поведал ему о том, что творится в Синегорье.
— Комбинат огромный, — сказал он. — Про
него раньше говорили, что он крупнейший в мире
среди металлургических производств. Ну, это, ко¬
нечно, преувеличивали, однако он действительно
большой... Если бы он находился в Европе, то и в
самом деле считался бы одним из крупнейших.
А теперь его выставили на аукцион, и контрольный
пакет акций комбината купил один коммерческий
банк. Вы меня понимаете?
Щелкунчик еще не вполне понимал, потому что
всегда был далек от большой экономики. Его ли это
дело — разные аукционы?
— Был разработан правительственный перечень
народнохозяйственных объектов, подлежащих тор¬
гам на аукционе, — сказал Марк Львович. — Да об
этом в газетах писали. Вы что, не читали?
Не говорить же было Щелкунчику, что он вооб¬
ще старается не читать газет и испытывает стойкое
отвращение к политике...
— И на аукционе, который проводился Госком¬
имуществом, банк «Солнечный» из Москвы купил
пятьдесят один процент акций комбината. Теперь
именно этот банк и является как бы главным вла¬
дельцем завода. Теперь понятно?
Щелкунчик решил, что, поскольку разговор
сошел с личности Барсукова и перешел в экономи-
77
ческую сферу, он вполне может расслабиться и по¬
говорить на эту тему. Она его не слишком волнова¬
ла, вернее, вовсе не интересовала, но почему же не
поддержать разговор...
Он задал собеседнику несколько вопросов, ко¬
торые раздражили того. Было видно, что Марк
Львович обычно общается только с коллегами, ко¬
торые, как и он, хорошо разбираются в экономике,
и примитивные вопросы Щелкунчика показались
инженеру наивными до глупости.
Банк «Солнечный», совершив покупку комби¬
ната, немедленно выступил с целой программой его
дальнейшей работы. Причем банк в лице своих
представителей сообщил, что поскольку деньги за¬
плачены немалые, то и нет смысла терять время на
уговоры кого бы то ни было...
Отныне банк имеет полное право тотального
контроля за всей деятельностью предприятия. Он
будет контролировать приход и расход денег, ог¬
ромных сумм, выполнение контрактов, банковское
обслуживание берет на себя. Банк также руководит
всей работой комбината — решает, куда и кому
будет продаваться продукция, по каким ценам, где
будет закупаться оборудование, как будет прово¬
диться модернизация завода... Кроме всего прочего,
теперь именно банк «Солнечный» как владелец
контрольного пакета акций будет решать, кого на¬
значить генеральным директором. Могут оставить
Барсукова, а могут и турнуть его подальше, назна¬
чить своего человека.
А генеральному директору это очень не понра¬
вилось. Он просто пришел в ярость, когда узнал о
том, что произошло. Как? Его, такого заслуженного
человека, посмеют трогать грязными руками какие-
то вонючие банкиры? Его — Героя Социалистичес¬
кого Труда? Его — отца города?
Да не бывать этому, решил он и выгнал из свое¬
го кабинета уполномоченного от банка...
72
А ведь Барсуков был грамотным человеком. Он
читал газеты, знал законы. Он следил за ходом сна¬
чала перестройки, потом приватизации... Но он
всегда считал, что в любом случае его-то положение
будет незыблемым. Он так долго и так грозно управ¬
лял комбинатом и Синегорьем, что ему казалось,
что он непоколебим, что так будет продолжаться
вечно. Что, во всяком случае, он сам будет решать,
кому и что тут «отломится»...
А обошлись вовсе без него. Продали комбинат,
который он считал своим, своей вотчиной. И вдруг
оказалось, что все не так и что новый деловой хозя¬
ин имеет свои виды и планы на жизнь. А его, Барсу¬
кова, может быть, и оставят пока что генеральным
директором, но только при условии, что он будет
себя хорошо вести и слушаться хозяев...
Для человека, который годами привыкал к
мысли, что он тут единственный хозяин, такое по¬
ложение вещей было невыносимо.
Хуже всего было то, что он отлично понимал —
его не оставят тут. Стоит представителям банка все¬
рьез поинтересоваться положением дел на комби¬
нате, и его, Владилена Серафимовича, если не поса¬
дят в тюрьму, учитывая его прежние заслуги и воз¬
раст, то уж, во всяком случае, с позором и диким
скандалом выгонят вон... Прежде он ничего такого
не боялся. В министерстве у него давно было все
схвачено, и правительственного контроля он не бо¬
ялся. Здесь, в Синегорье, никто не смел тявкнуть на
него и требовать у него отчета...
А московские банкиры вполне разобрались бы в
его «художествах» последних лет.
— А что он мог тут натворить? — спросил Щел¬
кунчик у собеседника, на что тот «только закрыл
глаза своими тяжелыми набрякшими веками и по¬
качал головой.
— Вэй, — мечтательно заметил он в ответ. — Вы
себе представить не можете, какие открываются за-
73
мечательные перспективы на этой должности, осо¬
бенно в наше время, — сказал он, жмурясь, как кот
на солнышке. — Это же просто золотое дно...
Источников обогащения у Владилена Серафи¬
мовича было два. Во-первых, сама продажа готовой
продукции. Металл продавался за границу по кон¬
трактам. Семьдесят процентов суммы поступает на
счет комбината и фиксируется. Пятнадцать процен¬
тов поступает непосредственно на личный счет
самого Владилена Серафимовича в швейцарском
банке, еще пятнадцать — оставляет себе покупаю¬
щая металл фирма.
— А за что они-то себе оставляют? — не понял
Щелкунчик.
— А как же? — заволновался Марк Львович,
нервно подергивая плечиком. Он даже возмутил¬
ся: — В документах-то они пишут только те самые
семьдесят процентов... По этим документам дирек¬
тор отчитывается перед Москвой, банком и так
далее... А остальные деньги поступают ему на счет в
Цюрихе, и они нигде не записываются... Это назы¬
вается джентльменское соглашение с инофирмой.
Сейчас все так делают... Откуда же у товарища Бар¬
сукова вилла в Ницце и вилла в Майами? А дети его
на какие деньги учатся в Америке? Знаете, сколько
стоит год учебы в престижном университете?..
Тридцать тысяч. Долларов, конечно, не рублей. Это
на одного, а у Барсукова учатся оба... Посчитайте-
ка...
Щелкунчик прикинул в уме. Так, вилла в Ниц¬
це — это тысяч триста-четыреста, не меньше.
В Ницце дорогая недвижимость... В Майами — по¬
дешевле. Можно, наверное, тысяч за двести пятьде¬
сят столковаться, если покупать виллу не в самом
престижном районе...
— Но это только одна сторона, один источник
дохода, — продолжал разболтавшийся инженер. —
Есть и вторая...
74
Второй составной частью дохода Владилена Се¬
рафимовича была заработная плата работников
комбината. Тут все совсем просто. Если заработную
плату всех работников задержать хоть бы на месяц и
прокрутить эти деньги в банке, то проценты от обо¬
рота составят очень кругленькую сумму. Через ме¬
сяц зарплата выдается, все довольны и благословля¬
ют товарища Барсукова — лучшего друга рабочих...
А он удовлетворенно кладет себе в карман очеред¬
ную сотню тысяч долларов... И все довольны, что
характерно...
Теперь же, когда всем собирается тут заправлять
коммерческий банк, генеральный директор понял,
что лафа кончилась.
Коммерческий банк — это тебе не столичное
министерство. Банк «Солнечный» не позволит Вла¬
дилену Серафимовичу фокусничать...
— Откуда вы все это знаете? — только спросил
Щелкунчик у инженера. Он вообще удивлялся, на¬
сколько просто и откровенно тот говорит о таких
вещах. И так громко, словно и не боится...
— Что знаю? — удивился Марк Львович. По¬
том понял и, взмахнув руками, всплеснул ими. —
И-и-и! — вскричал он горестно. — Да кто же об
этом не знает? Об этом все знают... Знают и не та¬
кое, и молчат... А про то, что я рассказал, не знает
только младенец. Да никто особенно и не считает
нужным скрывать. Так что если вы из БХСС, или
как это теперь называется, то, слушая меня, вы на¬
прасно потратили время. Ваше начальство уже на¬
верняка обо всем знает. Они все уже наверняка от¬
дыхали с семьями на виллах Владилена Серафимо¬
вича... Если сами уже не построили рядышком с его
виллами свои собственные...
— А почему сюда нагрянули журналисты? —
спросил Щелкунчик. Он вдруг подумал, что такое
пристальное внимание публики к Владилену Сера-
75
фимовичу Барсукову может сильно затруднить зада¬
чу киллера...
— Потому что Барсуков не такой человек, что¬
бы сдаваться без боя, — ответил инженер. — Он
сказал, что ноги этого банка здесь не будет... Барсу¬
ков поклялся, что добьется суда и пересмотра реше¬
ния аукциона. Он твердо решил не пускать никого в
свою вотчину.
— Так банк еще не распоряжается здесь
ничем? — уточнил Щелкунчик. — Барсуков все еще
в силе тут?
— Банк давно бы рад вступить в права собствен¬
ности, но не вышвыривать же Барсукова из кабине¬
та силой... Это нецивилизованно, — усмехнулся
Марк Львович. — Поэтому все ждут решения Вер¬
ховного суда... Банк уверен, что выиграет свое дело,
а генеральный директор уверен в своих правах. Так
что сейчас тут все замерло в ожидании. А журналис¬
ты мечутся в поисках интересных фактов.
Тут Марк Львович усмехнулся и спросил Щел¬
кунчика:
— А вы-то по какому делу сюда прибыли? Если
не секрет, конечно...
И тут Щелкунчик допустил ошибку, которую он
потом запомнил надолго и не мог себе простить та¬
кого ребячества. Он пожал плечами равнодушно и
изложил заготовленную версию про закупку метал¬
ла для перепродажи. Ошибка заключалась в том,
что он не учел предыдущего разговора.
Марк Львович прищурился, причем один его
глаз зажмурился совсем, а второй, напротив, вылу¬
пился на собеседника. А из горла послышался ка¬
кой-то свист...
— И-и-и, — пропел он скептически. — И после
того, как мы с вами поговорили, вы утверждаете,
что вы бизнесмен? Ха-ха-ха...
— Просто я не разбираюсь в высокой экономи-
76
Ке, — попытался оправдаться Щелкунчик. Но это
было безнадежное дело.
— Перестаньте сказать, — отмахнулся инже¬
нер. — Чтобы быть бизнесменом, надо иметь еврей¬
ский копф... А у вас этого совсем нет, уж не обижай¬
тесь.
— Еврейский — что? — не понял Щелкунчик,
который был слаб в семито-идишском наречии...
— Копф, — постучал инженер себя пальцем по
высокому лысеющему лбу. — Голову надо иметь
такую, чтобы заниматься бизнесом... Уж не обма¬
нывайте меня насчет этого, поищите дураков в дру¬
гом месте.
Разговор закончился бесславно, Щелкунчик это
понимал. Зато сейчас он был благодарен собеседни¬
ку за то, что тот преподал ему урок. Что ж, теперь
Щелкунчик будет вести себя осторожнее.
— Нет, вы, наверное, все-таки журналист, — за¬
кончил инженер. — Только прикидываетесь, при¬
чем неудачно. Но берегитесь, тут теперь не любят
журналистов.
— Почему? — Щелкунчик с досады на свою оп¬
лошность даже выпил лишнюю стопку, не закусив.
— Раньше тут любили журналистов, — фило¬
софски, со свойственной ему, как видно, эпичнос¬
тью, ответил Марк Львович. — Я раньше тут часто
бывал в командировках, я знаю... Дело в том, что
раньше все журналисты, приезжавшие сюда, слави¬
ли комбинат, маяк пятилетки, флагман и все такое
прочее. Их обязанностью было прославлять на всю
страну славный трудовой коллектив и лично его ру¬
ководителя... А сейчас другие времена пошли. И
рыть-то много можно, кто знает, что за материал
пойдет в газеты... Теперь руководство комбината
борется с журналистами. Любыми средствами,
имейте в виду.
— А почему? — опять не понял Щелкунчик, но,
видно, инженер был «битым» человеком и его опыт
77
подсказывал ему, что не стоит дальше откровенни¬
чать с этим непонятным типом, кем бы он ни был...
— Почему — это вам самому предстоит узнать, —
сказал он спокойно, усмехаясь. — Я вам уже доста¬
точно наговорил, так что, если вы журналист, хоть и
прикидываетесь бизнесменом, дальше вам предсто¬
ит все узнать самому. Кстати, мне уже пора на боко¬
вую. Окончен день забот...
Марк Львович расплатился с подскочившей
официанткой и попрощался с Щелкунчиком.
Глядя вслед удаляющемуся шаркающей поход¬
кой инженеру, Щелкунчик подумал о том, что в
конце концов все это его очень мало касается. Его
ли это дело — то, о чем он только что услышал? Его
дело заключается совсем в другом. Подумаешь, бо¬
рются тут с журналистами... А с киллерами тут тоже
борются?
В зале ресторана уже давно грохотала музыка,
народу стало довольно много. Вероятно, прожи¬
вающие в гостинице составляли тут меньшинство, а
основной частью публики были местные компании,
которые «оттягивались» в этом, судя по всему,
единственном приличном месте Синегорья.
Смотреть на противных парней, коротко остри¬
женных, с наглыми мордами, и на их подруг — пот¬
ных, скачущих под музыку в сигаретном чаду, Щел¬
кунчику вовсе не хотелось. То же самое можно уви¬
деть в Москве, да и в любом городе страны. Это
«гуляет» накипь — всякие торгаши и мелкие коммер¬
санты, прожигающие свою короткую жизнь...
Спал в ту ночь Щелкунчик плохо. В комнате
было много комаров, и он несколько раз просыпал¬
ся. Проснувшись в очередной раз, он решил, что за¬
втра же купит фумигатор от кровососущих тварей,
чтобы хоть спать нормально в этой дыре. Пытался
заснуть под простыней, накрывшись с головой, но
так было еще хуже — комары кусали сквозь просты¬
ню, а кроме того, было еще и нечем дышать.
78
А когда он все-таки превозмог себя и заснул, то
стало совсем плохо и непонятно.
Сначала Щелкунчику приснился плотный чело¬
век с темными волосами и круглым симпатичным
лицом. Человек медленно шел к нему и улыбался
загадочно, многообещающе.
Кто это? Сначала Щелкунчик, как ни напрягал¬
ся во сне, не мог понять, кто же это такой. Он спал
и одновременно понимал, что видит сон, как это
часто с ним бывало прежде. Только через несколько
минут он лихорадочно сообразил, что во сне ему
явился президент Кабардино-Балкарской респуб¬
лики господин Коков... Ответа на вопрос — почему
именно этот человек приснился ему, не было. Ни¬
когда Щелкунчик не бывал в Кабардино-Балкарии,
и никогда его мысли не были заняты президентом
этой страны.
Он, конечно, не был врагом кабардинской госу¬
дарственности и ничего не мог иметь против прези¬
дента, потому что просто не задумывался ни разу на
эту тему. А теперь господин Коков стоял перед ним
и внимательно глядел прямо в глаза Щелкунчику,
будто хотел что-то сказать очень важное. Выглядел
он так, как его пару раз видел Щелкунчик по теле¬
визору — в строгом костюме и в галстуке...
К чему бы все это? Щелкунчик стал во сне ко¬
паться в своих мыслях и ощущениях, однако не
успел ничего придумать, потому что картина сме¬
нилась.
На широкой кровати в комнате с нежно-голу¬
быми стенами сидел бывший председатель Госком¬
имущества господин Чубайс. Он был в коричневом
костюме и в зеленом галстуке. Чубайс был аккурат¬
но, как всегда, подстрижен и приветливо улыбался
Щелкунчику.
Одна его рука была приподнята над головой, и
он держал в ней упаковку тампонов «Тампакс».
79
Анатолий Чубайс игриво помахивал «Тампак¬
сом» и при этом что-то такое напевал...
Щелкунчик сначала не сообразил, что за песен¬
ку-речевку произносит бывший первый вице-пре¬
мьер, но ему показалось, что слова были знакомые,
как и ритм, и мелодия...
— Узнай вкусную тайну «Инвайт», — говорил
Чубайс Щелкунчику с пафосом и тут же, не дожида¬
ясь ответа, заводил песенку:
Если б все дети знали,
Что уже знаешь ты...
Песенка напоминала пионерские марши, под
которые когда-то Щелкунчик с Чубайсом марши¬
ровали, клянясь в верности вождю и учителю... Тот
же бодрый дебильный мотивчик, та же тупая жизне¬
радостность...
Чубайс спел всю песенку до конца, а потом, по¬
трясая пакетом «Тампакса», значительно произнес:
— «Инвайт»! Стань большим.
После этого картинка сна сразу пропала, и Щел¬
кунчик внезапно проснулся. Было уже утро, он это
понял по ярким солнечным лучам, врывавшимся в
комнату. Ему показалось, что сон был очень корот¬
ким и что он только что заснул. А оказывается, про¬
шла уже вся ночь.
Некоторое время Щелкунчик неподвижно ле¬
жал в постели, потрясенный, обдумывая чертовщи¬
ну, которая ему привиделась. Он ничего не понимал
и тщетно старался разгадать значение своего сна...
К чему обычному человеку может присниться
президент Кабардино-Балкарии? Что такой сон
должен означать?
А почему Чубайс с «Тампаксами» и песенкой
про «Инвайт»? Ну, про Чубайса, допустим, понятно.
Вечером разговор в ресторане за столиком с Мар¬
ком Львовичем шел о приватизации, об аукционах
и всем таком прочем... Чубайс, наверное, имеет к
80
этому какое-то отношение, и Щелкунчик подсозна¬
тельно вспоминал этот образ... Ну а все остальное?
Какая глупость, только отвлекает от работы, по¬
думал Щелкунчик и опустил босые ноги на холод¬
ный пол гостиничного номера. Ему предстоял труд¬
ный день.
* * *
Утром же, еще не выходя из гостиницы, Щел¬
кунчик был неприятно удивлен еще раз.
Позавтракать он решил в здешнем буфете на
первом этаже, чтобы не искать «тошниловок» в го¬
роде. Буфет был довольно приличный, тут, видно,
завтракали все постояльцы гостиницы.
' И за столиком возле самой стойки сидела та
самая женщина, которую Щелкунчик заприметил
еще в поезде. Он тогда поразился ее красоте и побо¬
рол в себе желание подойти к ней познакомиться.
А теперь она сидела тут и преспокойно ела сметану
из граненого стакана. Ложечка мелькала в ее руке, а
перед женщиной стояли еще тарелка с бутерброда¬
ми и чашка того самого кофе, который тут варили в
ведре сразу на всех и на всю неделю сразу...
«Ай, — сказал себе Щелкунчик. — Как это нехо¬
рошо...»
Он не терпел никаких случайностей в работе,
потому что по опыту знал, что при его деле никаких
случайностей не бывает. Все возникающие случай¬
ности — это вовсе не случайности, а как раз законо¬
мерности, ловушки, причем гибельные для него ло¬
вушки.
Эти самые смертоносные ловушки просто за¬
маскированы под случайности. Нет, если один и тот
же человек встретился тебе несколько раз на протя¬
жении пары дней — это случайность для кого угод¬
но, но только не для киллера...
«Кто она? — сразу мелькнула мысль об этой
81
женщине. — Что ей надо? От кого она — от моих за¬
казчиков или от моих врагов? Что она тут делает?»
Конечно, оставались несколько процентов ве¬
роятности того, что встреча с попутчицей действи¬
тельно случайность. Но Щелкунчик не мог позво¬
лить себе полагаться на это — слишком опасно рас¬
слабляться в его положении.
Женщина тем не менее вдруг медленно повер¬
нула к нему голову, и их взгляды встретились. Она и
в самом деле была красива, это надо было отметить.
Может быть, Щелкунчик оказался неосторо¬
жен, и женщина заметила его взгляд, устремленный
на нее? Во всяком случае, ему не оставалось ничего
другого, как дружелюбно улыбнуться. Это лучше,
чем если просто отвести глаза и отвернуться с рав¬
нодушным видом — это подозрительно.
Щелкунчик улыбнулся и даже чуть подмигнул
женщине. Она несколько секунд глядела на него, и
ее лицо при этом было неподвижно. Потом она от¬
вернулась. Что ж, и ее ответная реакция была не ме¬
нее взвешенной, чем реакция Щелкунчика...
Одета она была по-деловому, и можно было от¬
метить, что наряд ее выдает столичную жительницу.
Дело ведь не в стоимости одежды, не в ее дорого¬
визне. Провинциальность русских женщин как раз
и можно отличить по вычурности одежды. Чем
больше рюшечек, воланов, всяких шейных и про¬
чих платочков — тем из более глухой провинции
данная женщина...
Нет, на этой даме был деловой костюм, состо¬
явший из светлого жакета, глухо застегнутого на все
пуговицы, и таких же светлых брюк — широких и
чуть расклешенных. А в руках у нее была кожаная
сумка, довольно объемистая, в которую могло бы
влезть много чего.
Щелкунчик торопливо доел то, что он купил
для себя, и быстро вышел из буфета. Кто бы ни
была эта женщина и чего бы она ни хотела, он дол-
82
жен был «оторваться» от нее. Она не должна была
помешать ему выполнить задачу...
Три последующих дня были для Щелкунчика
почти что адом. Вернее, они были бы адом для лю¬
бого другого человека, а он-то привык к такой работе.
Пришлось купить себе другую одежду — та, в
которой он приехал, не подходила, он это сразу по¬
нял. Дело в том, что его костюм был рассчитан на
большой город, вроде Москвы или Петербурга.
Здесь же все мужчины ходили одетыми совсем по-
другому.
Чтобы не бросаться в глаза, пришлось купить
себе турецкую летнюю куртку, дешевую, но с поту¬
гами на элегантность. Потуги, правда, остались все¬
го лишь потугами, потому что из куртки отовсюду
вылезали какие-то нитки, которые приходилось по¬
минутно отрывать, чтобы не болтались. От этого че¬
ловек производил впечатление, словно он все время
почесывался...
Еще Щелкунчик приобрел сандалии образца
шестьдесят шестого года — из кожзаменителя, тем¬
но-коричневые. Он думал, что такие уже давно не
делают, но оказалось, что тут они очень даже в ходу
у простых русских людей.
А еще была очаровательная рубашка — китай¬
ского производства, с «молнией» на вороте, которая
сломалась через день и навсегда. Но зато в таких ру¬
башках ходил тут весь город...
Слившись таким образом с бодрой толпой мест¬
ного населения, Щелкунчик с отвращением оглядел
себя в зеркало и решил, что мимикрия состоялась.
Теперь он производил именно такое впечатление,
которое и должен производить — никакого...
После этого можно было приступать к работе.
Щелкунчик ходил по комбинату, по разным отде¬
лам и специалистам. Он говорил, что бизнесмен и
хочет купить металл. Его прогоняли, но он лез
опять. Кроме того, ему удалось узнать все коорди-
83
наты интересующего его человека — генерального
директора Барсукова.
Все очень затруднялось тем, что у Щелкунчика
не было машины. Он мог бы взять ее напрокат у
кого-нибудь из местных жителей, заплатив, но этим
бы лишь привлек к себе внимание. Нет уж, следова¬
ло оставаться бедным командированным коммер¬
сантом, чтобы не обратить на себя ничьих взоров.
Это ведь сначала может показаться, что тебя ни¬
кто особенно не рассматривает. Потом, когда будет
убит генеральный директор комбината, вся мили¬
ция собьется с ног, опрашивая население на пред¬
мет странных приезжих. А если Щелкунчик допус¬
тит хоть одну оплошность, его наверняка припо¬
мнят и начнут искать.
Итак, он следил за своей жертвой без машины,
пользуясь городским автобусным транспортом и
бегая иногда бегом.
Костюм, который он себе приобрел, позволял
Щелкунчику подолгу лежать в засаде у дома Барсу¬
кова на окраине города, в кустах возле его дачи, ко¬
торую он, спрашивая как бы невзначай людей,
сумел найти...
Пришлось мельком поговорить со многими
людьми, причем делать это следовало осторожно,
выуживая по крошкам мелкую информацию так,
чтобы никто потом даже не смог припомнить, что
незнакомый приезжий бизнесмен интересовался не
всем вообще от праздного любопытства, а целена¬
правленно — товарищем Барсуковым...
То, что удалось выяснить, и то, что Щелкунчик
увидел своими собственными глазами, не внушало
надежд на скорый успех его предприятия. Сведения
были самые неутешительные.
Владилен Серафимович Барсуков то ли ожидал
нападения, то ли уже давно решил принять все воз¬
можные меры безопасности, и достать его было не
так-то легко.
84
Дом его, в котором он жил вдвоем с женой, был
каменный, окружен высокой каменной же оградой,
и находился под сигнализацией. Может быть, Щел¬
кунчик и мог бы надеяться отключить сигнализа¬
цию, но в доме постоянно находились люди — жена
генерального директора и один охранник, он же
привратник, который, кроме того, регулярно про¬
ходил по периметру забора и проверял, надежна ли
система тревоги и оповещения.
Охранников же Щелкунчик насчитал всего де¬
сять человек. Они работали посменно, но так, что¬
бы в любом случае и в любое время суток один кара¬
улил дом, один находился на загородной даче, а
двое-трое непременно сопровождали Владилена
Серафимовича. И сопровождали не как-то, а с со¬
блюдением всех правил безопасности. Стоило ма¬
шине с генеральным директором остановиться
возле какого-то здания, куда он собирался войти,
как тотчас же один из охранников бежал вперед и
проверял, свободен ли и чист путь. Только после
этого Барсуков выходил из машины, но и в этот мо¬
мент еще один или два человека «страховали» его на
тротуаре. Таким образом, где бы ни появлялся Бар¬
суков, он шел как бы по своеобразному коридору,
со всех сторон защищенный бдительными охранни¬
ками.
Щелкунчику удалось всмотреться в этих охран¬
ников, и он понял, что это — настоящие професси¬
оналы. Многие крупные московские бизнесмены
могли бы позавидовать системе охраны генерально¬
го директора синегорского комбината.
«Да, это неспроста, — думал Щелкунчик. —
Этот человек знает, сколько он стоит, и понимает
свою ценность... Надо полагать, что он побогаче и
позначительнее многих в Москве, которые надува¬
ются от собственной важности...»
Охраняли Владилена Серафимовича, наверное,
почти как премьер-министра. Сейчас Щелкунчик в
85
полной мере осознал сложность поставленной
перед ним задачи.
Он даже начал подумывать о таком приеме
убийства, который был ему всегда отвратителен и
на который он никогда не шел. Перед киллером
всегда маячит искушение не ломать себе голову, не
рисковать, а просто-напросто устроить «кровавый
коктейль»...
Щелкунчик сам с собой иногда называл этот
способ «Кровавая Мери», по названию знаменитого
коктейля, который ярко-красного цвета...
«Кровавая Мери» годится как раз для таких вот
сложных случаев, когда «клиент» недоступен для
простого убийства из пистолета или винтовки, то
есть когда с ним много бдительной охраны и невоз¬
можно улучить момент, чтобы приблизиться к нему.
Действительно, а что делать, если заказанный
«клиент» только проносится по улицам в машине, а
чаще всего — в двух, то есть в сопровождении охра¬
ны, выходит на улицу редко, только для того, чтобы
пройти из машины в подъезд? Да еще при этом
всегда окружен охранниками, теснящимися к нему
и зыркающими глазами по сторонам?
Проникнуть к нему в дом решительно невоз¬
можно. Проникнуть на комбинат — еще тяжелее...
То есть проникнуть на комбинат, наверное, можно,
но что делать потом? Тут ведь важно не только
убить «клиента», но и уйти самому...
Что же касается «Кровавой Мери» — то это ва¬
риант беспроигрышный. Конечно, при определен¬
ных обстоятельствах. Эта-то беспроигрышность и,
соответственно, легкость исполнения и привлекают
киллеров-дил етантов...
«Кровавая Мери» используется в двух вариан¬
тах. Вариант первый, наиболее простой — в машину
«клиента» закладывается бомба, и он просто взры¬
вается вместе со всей своей бдительной охраной.
Собственно, бомбу можно подложить и в дом, на-
86
пример, и взорвать дом «клиента», однако это тех¬
нически редко бывает осуществимо, потому что уж
если взрывать, то тогда весь дом, а для этого нужно
уж слишком много взрывчатки. Да и работа по за¬
минированию наверняка привлечет к себе внима¬
ние...
Этот способ применим, когда к машине имеется
доступ, хотя бы кратковременный. Например, если
машина «клиента» хоть иногда оказывается без при¬
смотра...
Но с серьезными людьми это бывает редко. Их
машины стоят в охраняемых гаражах, а даже если
иногда и находятся на улице, то охранник выходит
наружу и ходит рядом. И уж он, конечно, не под¬
пустит никого с бомбой в руках к машине... Даже на
ремонтных станциях охранник не отходит от авто¬
мобиля, наблюдая за ходом ремонта.
Второй вариант той же «Мери» — сложнее тех¬
нически, но уж совершенно безотказен и не требует
дополнительных условий.
Существует оружие, которое Щелкунчику при¬
ходилось видеть в одном месте. Ему даже предлага¬
ли его купить, но он сразу отказался. Это была руч¬
ная установка типа миномета. Трубка прикрепляет¬
ся к правой руке человека специальным зажимом и
прячется в рукав плаща или куртки. Стреляет эта
штука бронебойными реактивными снарядами.
Идея в общем-то не нова. По этому же принци¬
пу сделана была базука в Америке и даже знамени¬
тый фауст-патрон в Германии.
Фауст-патрон был грозой советских и амери¬
канских войск в последние месяцы мировой войны.
Грозное оружие это было просто в применении, не
требовало ничего, даже ловкости и особенной силы.
Фауст-патрон был доступен любому юнцу, подрост¬
ку, который просто брал в руки это примитивное
оружие, шел на улицу, дожидался советского или
американского танка и запускал в него заряд... За-
87
ряд был тогда одноразовый, громоздкий. Промах¬
нуться было трудно. Танк загорался мгновенно...
Можно взять вот такую штуку с реактивными
снарядами, встать на машине где-нибудь в укром¬
ном месте и дождаться, пока Барсуков будет проез¬
жать мимо.
Выйти из машины, согнуть правую руку, выпус¬
тить снаряд. Мгновение — и взрыв в салоне маши¬
ны убьет всех, там находящихся. Если будет вторая
машина с охраной, то, для верности, следующим
снарядом подорвать и ее...
Против бронебойного разрывного снаряда лю¬
бая охрана бессильна. Через секунду на месте про¬
исшествия останутся только трупы и дымящиеся
обломки машин.
Вот что такое вариант «Кровавая Мери»... И ни¬
каких проблем — даже целиться особенно не нуж¬
но — машина большая, снаряд в нее и так попадет.
Щелкунчик никогда не делал ничего подобно¬
го, не поддавался искушению. Это был его профес¬
сиональный принцип. Нельзя убивать так, чтобы
погибали посторонние, не заказанные люди. Убит
должен быть только тот, за кого заплачено.
Настоящий профессиональный киллер никогда
не убивает неоплаченных людей, это бы попросту
девальвировало его специальность. К чему тогда
высокие навыки, умение, если можно просто взять
и взорвать все к чертовой матери?
Так поступают только дилетанты — пэтэушни¬
ки паршивые... Взорвать всех бомбой или разнести
снарядом кого попало — это не киллеровский ме¬
тод, это недостойно и непрофессионально.
Именно поэтому Щелкунчик всегда избегал та¬
ких вещей, для него это было бы недопустимо с
точки зрения «чистоты жанра»...
Однако сейчас, наблюдая за Владиленом Сера¬
фимовичем и отмечая систему его безопасности,
Щелкунчик все больше приходил, в замешательство.
88
Он не мог найти ни одного хода, когда смог бы
убить Владилена, не применив при этом «Кровавую
Мери».
Генеральный директор нигде и никогда не
бывал один, только с охраной. Ну, разве что дома,
но дом слишком уж неприступен.
Вариант с реактивными снарядами обдумывал¬
ся Щелкунчиком, несмотря на глубокое внутреннее
отвращение. Что же делать — вдруг иначе окажется
совсем невозможно?
Проблема с тем, где достать это оружие, оказа¬
лась самой простой. Щелкунчик знал одно место в
Москве, где эту штуку можно было купить. Надо бы¬
ло только съездить обратно в Москву и вернуться.
Дело было в другом — в отходе... В военном об¬
щевойсковом училище, где учился Щелкунчик, на
экзаменах был такой порядок. Преподаватель оце¬
нивал ответ курсанта по трем показателям: подход,
сам ответ и отход...
То есть курсант, печатая шаг, подходит к столу
преподавателя и зычным голосом «докладывается».
Спина прямая, глаза стеклянные, руки по швам...
Это называется «подход». За него курсант, допус¬
тим, получает оценку пять.
Потом следует сам ответ, в течение которого
курсант мычит и пускает дебильную слюну... Ответ
оценивается на «два». После этого курсант повора¬
чивается через левое плечо, стучит каблуками и, че¬
каня шаг, отходит от стола. Отход — пять, потому
что спина прямая, посадка головы ровная, а шаг —
строевой. В итоге по результатам экзамена получа¬
ется, что подход — пять, отход — пять, ответ — два,
а в целом, в среднем, курсант за экзамен получает
четверку.
Потом общество удивляется, отчего это армия с
треском и позором проваливает одну кампанию за
другой...
. Так что с юношеских лет Щелкунчик помнил,
89
что отход — это одно из самых важных дел. От отхо¬
да зависит твоя жизнь. Мало ведь просто убить
«клиента», надо еще и самому остаться в живых,
уйти от преследования.
Происходи дело в Москве, Петербурге или лю¬
бом большом городе — все было бы гораздо проще.
Здесь же, в Синегорье, Щелкунчик не мог восполь¬
зоваться машиной и, соответственно, быстро уд¬
рать. Город небольшой, машин немного, любая
новая фиксируется.
Да и не убежишь тут далеко на машине. Место
ровное, город стоит в чистом поле, ни лесов, ни де¬
ревень вокруг нет. Только одна лента шоссе тянется
по пустынным равнинам. Куда ж тут поедешь? Пой¬
мают через пятнадцать минут, даже трудиться не
стоит — перегородят шоссе грузовиком, и все...
В большом городе было бы несравненно проще —
выстрелил бы пару раз, устроил тарарам, потом
вскочил в машину и дал по газам... Только тебя и
видели. А здесь, среди десятка улиц, далеко не убе¬
жишь. Нет, вариант взрывов отпадал в любом слу¬
чае, и Щелкунчик с внутренним облегчением от¬
бросил его.
Нужно было придумать нечто такое, после чего
киллер мог бы иметь хоть полчаса в запасе, чтобы
скрыться с места происшествия. Оставалось лишь
придумать это.
В результате наблюдений Щелкунчик обнару¬
жил две вещи, которые подлежали обдумыванию.
Во-первых, он еще раз испытал шок, когда, бу¬
дучи в очередной раз на комбинате и ходя по отделу
сбыта, вдруг в коридоре, ведущем в дирекцию,
встретил ту самую женщину, которая как бы сопро¬
вождала его в этой поездке. Сначала она встрети¬
лась ему в поезде, потом в гостинице, а теперь он
столкнулся с ней нос к носу прямо на комбинате.
Женщина шла деловой походкой, чуть покачи¬
вая бедрами, обтянутыми светлым костюмом. И на-
90
правлялась она прямиком в дирекцию, то есть ско¬
рее всего — к генеральному...
Зачем и почему? И кто она такая? И какова ее
роль во всей этой истории? Щелкунчику вдруг при¬
шла в голову дикая мысль: а не является ли она вто¬
рым киллером?
Что, если те люди, которые наняли Щелкунчи¬
ка, для страховки наняли еще и вот эту дамочку?
Так, на всякий случай...
Или она послана сюда для того, чтобы следить
за действиями Щелкунчика? Женщина прошла
мимо, чуть не задев Щелкунчика плечом и не обра¬
тив на него никакого внимания, а он остался сто¬
ять, ошеломленный этой встречей.
«Можно делать вид и дальше, что ее нету и что я
не обращаю на нее внимания, — подумал Щелкун¬
чик. — Но вряд ли это разумно. Женщина сущест¬
вует, она все время рядом со мной, и это факт, от
которого, может быть, не следует отворачиваться.
Нужно выяснить, кто она и чего хочет. Отчего у нас
с ней все время параллельные маршруты?»
Это интриговало, раздражало, действовало на
нервы. И Щелкунчик решил, что в данном случае
нужно будет пойти навстречу опасности. Иногда
лучше не хорониться, а нападать первым. Выйти
«на контакт» с этой дамой и сразу разъяснить себе,
что происходит.
Вторым обнаруженным им фактом было то, что
Владилен Серафимович Барсуков имеет любовницу.
Установить это оказалось не слишком трудным.
Щелкунчик видел, что каждый день, сразу после ра¬
боты, генеральный директор выезжает с комбината
и направляется не домой, а в совершенно другом
направлении. Путь его лежал в новый городской
массив, недавно построенный и белеющий пяти¬
этажными домами улучшенной планировки.
Там происходила прежняя история. Охранник
бежал в подъезд, осматривал там все, потом Барсу-
91
ков выходил из машины и, страхуемый еще двумя
охранниками, шел в дом.
Выходил он оттуда часа через три-четыре, когда
уже начинало темнеть, и уж только тогда ехал до¬
мой.
Сначала Щелкунчик не знал, что это за дом и
что делает внутри гражданин Барсуков. Можно ведь
было предположить самые разные вещи... Мало ли,
вдруг у него там живет друг? Или старенькая мама?
Или дети, которых он навещает со столь завидной
регулярностью...
На следующий день Щелкунчик не побрился,
чтобы щетина бросалась в глаза, прополоскал рот
водкой и направился к тому самому дому. Там он
развалился на скамеечке у парадного и стал с невы¬
разимым внутренним отвращением мусолить в
руках смятую папиросу «Беломор»... От одного за¬
паха этой дряни его переворачивало, но нужно бы¬
ло «выдерживать образ»... На этот раз его амплуа
было иным, чем обычно теперь. Сейчас Щелкунчик
изображал то ли бича, то ли бомжа, то ли подгуляв¬
шего рабочего...
Уже через час от вышедшего погреться на сол¬
нышко старика Щелкунчик узнал все, что хотел.
— Вчера мимо этого дома проходил, — довери¬
тельно сообщил Щелкунчик, обращаясь к стари¬
ку. — Так тут аж две машины стояли... Да такие ма¬
шины красивые, дай бог... Кто это у вас тут живет?
— Он не живет, — ответил дед, поглядывая на
«беломорину» в руке Щелкунчика. — Это не жи¬
лец... Это — сам знаешь кто... Генеральный наш ди¬
ректор, Барсуков. Ты что, его машин не знаешь?
— Да я приехал только недавно, — словоохотли¬
во объяснил Щелкунчик, протягивая старику вож¬
деленную им папиросу. — А что он тут делает у
вас? — спросил Щелкунчик. — Родственники у него
тут, да?
Старик криво усмехнулся, показав желтые зубы
92
и нечистый язык. Глаза у него были мутные, как у
советских дешевых кукол, и с какими-то бельмами.
— Родственники, — сказал он и закашлялся. —
Тут у него маруха живет, понимать надо... Он в
шестнадцатую квартиру девку поселил и ездит к ней
кажинный день, как на работу. Без выходных ез¬
дит. — Старик сплюнул на песок под ногами и вда¬
вил плевок сучковатой палкой, которую держал в
руках. — Он мне почти ровесник, — добавил вдруг
старик завистливо. — Мы с товарищем Барсуковым
Владиленом Серафимовичем вместе на этот завод
пришли. Только он — главным инженером, а я -
работягой... Двадцать лет назад это было. Мне-то
скоро шестьдесят, а ему — пятьдесят с лишком...
Я ж говорю, почти ровесники мы с ним.
Старик выглядел так, что ему можно было дать
все семьдесят пять, и Щелкунчик удивился.
— Так ты, дед, еще не на пенсии, получается? —
уточнил он.
Старик опять закашлялся и ответил:
— Я инвалид второй группы... Постой-ка у пла¬
вильного стана по восемь часов много лет, что с
тобой станет? Оттого я уже старик совсем стал, по¬
мирать пора, а Владилен Серафимович себе девок
молоденьких заводит. Седина в бороду, бес в
ребро...
Выяснилось, что пассия генерального директо¬
ра живет в шестнадцатой квартире на четвертом
этаже, что зовут ее Лена и что она, по выражению
старика, «обходительная и чистенькая»...
— А чем занимается она? — спросил Щелкун¬
чик на всякий случай. Секретаршей, наверное,
у него работает? Такие бляди завсегда секретарша¬
ми устраиваются... — Он изо всех сил старался под¬
ражать простонародному разговору, и это у него
пока что получалось, старик ничего необычного не
замечал.
— Нет, — сказал он. — Никем она не работает.
“эз”
Дома сидит на всем готовом. Он ее снабжает. На со¬
держание взял, — добавил старик важно, видимо,
повторяя фразу, услышанную им в каком-нибудь
телесериале «из благородной жизни».
Впрочем, старик отзывался о любовнице гене¬
рального неплохо, без злобы. Ведь обычно простой
народ с такой злостью относится к подобным жен¬
щинам легкого поведения потому, что они для него
недоступны. Работяги как бы понимают, что весь
этот праздник жизни — не для них, отсюда и
ярость, прикрываемая только маской как бы добро¬
порядочности и благочестия.
«Мы люди простые, — сурово говорит такой вот
моралист. — Мы на заводе работаем до седьмого
пота, живем трудной, но чистой жизнью. А всякие
эти там красотки да проститутки, да прочие любов¬
ницы-секретарши — это блуд, низко. Мы выше это¬
го, мы — порядочные, не то что те...»
На самом деле все это не более чем дикая за¬
висть, неутоленные желания и осознание того, что
сам ты так не можешь...
Вообще, известно ведь, что самые строгие мора¬
листы — это импотенты. Чем громче и строже чело¬
век ратует за мораль и всякую чистоту, — тем слабее
у него потенция... Старик, с которым разговорился
Щелкунчик, уже успел перешагнуть эту фазу и те¬
перь мог философски смотреть на жизнь. Он, прой¬
дя тяжелый жизненный путь, теперь, сам того не
сознавая, стал выше понятий добра и зла...
— Хорошая девка, — добавил он про любовни¬
цу Барсукова. — Как-то сумку мне нести помогла.
Я пива купил в магазине, там подешевле вдруг вы¬
бросили, да до дома-то донести не мог — прямо
сердце захолонуло... Так она мне помогла тогда,
спасибо ей...
Щелкунчик продолжал свои наблюдения, но
они с каждым днем становились все более неутеши¬
тельными. Похоже, охрана Барсукова действитель-
94
но не расслаблялась ни на минуту. Даже когда он
выходил от любовницы, и то сначала звонил по ра¬
диотелефону из квартиры и сообщал о том, что вы¬
ходит. Охранники бежали в подъезд и страховали
его уже на лестнице...
Наиболее распространенным способом убийст¬
ва «клиента» является убийство его в парадном.
Либо когда он входит туда, либо когда выходит из
квартиры. Но в данном случае сделать это было не¬
возможно — охрана провожала и встречала Барсу¬
кова возле самых дверей.
Пока что Щелкунчик видел только одну реаль¬
ную возможность сделать «дело». Можно было вы¬
брать одно из двух мест постоянного пребывания
«клиента» — в данном случае это мог быть либо
дом, где он жил с женой, либо квартира в много¬
этажном доме, где жила любовница. Следовало вы¬
брать то место, где окна лучше просматриваются.
После этого нужно было просто лежать в укром¬
ном месте с винтовочкой с оптическим прицелом и
ждать. Ждать, когда «клиент» подойдет к окну...
Дом Барсукова отпал сразу. Он стоял почти за
городом, в пустынном месте, которое хорошо про¬
сматривалось. Залечь-то там в кустах было можно,
но отходить потом было бы невозможно — Щел¬
кунчик был бы как на ладони...
Кроме того, забор вокруг дома находился на
уровне второго этажа, и скорее всего окна не про¬
сматривались снаружи. Со стороны была видна в
основном железная, покрашенная в зеленую краску
крыша.
Квартира любовницы в многоэтажном доме по¬
нравилась Щелкунчику больше. Рядом были такие
же дома, с крыши которых можно было произвести
прицельный выстрел.
Щелкунчик нашел нужные окна, походил по¬
близости, присмотрелся. Ситуация ему не понрави¬
лась. Стрелять с крыши — это хорошо, это класси-
95
ка. С крыши стрелял в президента Кеннеди знаме¬
нитый Освальд. И попал, и выполнил данное ему
задание.
Кстати, а где Ли Харви Освальд получил это за¬
дание — убить Кеннеди? Надо полагать, в Минске,
где он жил несколько лет, работал и даже женился...
Не случайно же Освальд жил именно в Минске, где
тогда располагалась Высшая школа КГБ... Щелкун¬
чик вспомнил об Освальде и пожалел его. Бедный
парень, он все сделал, как от него требовали, но не
сумел скрыться... Наверное, когда-нибудь такая же
участь ждет и Щелкунчика, как и любого киллера...
Да, но у Освальда было преимущество перед
Щелкунчиком, когда он стрелял с крыши в своего
«клиента». Он произвел выстрелы, а потом сразу
спустился на запруженную народом улицу милли¬
онного Далласа, где не было проблемы в том, чтобы
затеряться в толпе...
А здесь, в Синегорье — совсем не то. Щелкун¬
чик представил себе, как он стреляет в Барсукова,
потом спускается с крыши соседнего дома и бе¬
жит... Охранники начинают погоню за ним на двух
машинах, к ним присоединяется милиция... А он,
Щелкунчик, бежит, петляя, как заяц, по пустын¬
ным и гладким безлюдным улицам небольшого го¬
родка... Нет, он не убежит никуда, а его настигнут
через три минуты. Ну, максимум — через четыре.
Тут просто некуда бежать в такой ситуации.
Кроме всего прочего, все окна в квартире лю¬
бовницы были тщательно зашторены. То ли на этой
мере предосторожности настаивал сам Барсуков, то
ли юная хозяйка не любила солнечного света...
Щелкунчик обошел дом с двух сторон, убедился
в том, что окна квартиры выходят на разные сторо¬
ны, но все они плотно закрыты, сквозь них ничего
не разглядишь.
Винтовку-то он достал бы, но было непонятно,
как ею воспользоваться. Оставалось разрабатывать
96
варианты, при которых можно было бы прибли¬
зиться к генеральному директору, убить его из пис¬
толета, причем сделать это так, чтобы никто этого
не заметил, то есть чтобы было хотя бы полчаса для
того, чтобы скрыться.
Поистине безумная и неосуществимая задача!
За эти дни Щелкунчик два раза звонил в Мос¬
кву домой. Каждый раз трубку сначала хватала
Полина и мгновенно выпаливала все свои личные
новости: что сказала ее подружка, как они играли в
«царь-царевич, король-королевич» и так далее. Еще
она торопилась рассказать папе о том, что нового
произошло с Мэйсоном из «Санта-Барбары» и как
на это отреагировал Круз, что по данному поводу
сказала Джулия...
Щелкунчик прерывал дочь, говоря, что он все
равно не смотрит этот сериал и что междугородные
переговоры стоят дорого. Тогда Полина звала Надю.
Надя, в частности, сообщила, что только сегод¬
ня пришел вызов от Андриса из Латвии.
— Не дожидайся меня, — сказал жене Щелкун¬
чик. — Иди в посольство и подавай заявление на
визы. Я бы хотел, чтобы вы уехали поскорее.
— А ты? — спросила Надя дрогнувшим голо¬
сом. — А когда же ты приедешь?
— Как только смогу, — ответил быстро Щел¬
кунчик, который действительно не знал, когда ему
удастся завершить тут взятое на себя и оборвать
жизнь процветающего начальника...
— Мы очень скучаем по тебе, — вдруг сказала
Надя, и Щелкунчик подумал, что она, наверное,
сейчас заплачет. — И мы не хотим долго сидеть в
Латвии и ждать твоего приезда. — Она все-таки
удержалась и не заплакала, так что он напрасно бес¬
покоился. Только голос Нади все время дрожал,
чувствовалось, что она, что называется, «на нер¬
вах». Еще бы, разве она хоть на минуту поверила в
его ложь о том, что он уехал так далеко и надолго по
97
делам бизнеса? Нет, конечно, Надя уже достаточно
долго знала Щелкунчика, чтобы понимать — ника¬
кой он по натуре не бизнесмен...
Сейчас сердце говорило женщине, что муж в
опасности, только она не догадывалась точно, в ка¬
кой.
Во второй разговор Надя сообщила, что у них
несчастье.
— Я собралась сегодня вести Барона к ветери¬
нару, чтобы получить справку на вывоз за границу,
а он приболел, — сказала она.
— Кто — ветеринар приболел? — не понял
Щелкунчик, на что Надя печально хмыкнула:
— Нет, ветеринар, наверное, здоров... Барон
объелся слив, и теперь у него расстройство желудка.
— Вы что, Барона сливами кормите? — удивил¬
ся Щелкунчик. Сейчас весна, и сливы в Москве
ужасно дорогие.
— Да нет, сливы я купила детям, — стала оправ¬
дываться Надя. — А они ушли из комнаты... А Ба¬
рон все сразу съел, вот теперь у него живот болит.
— Он, наверное, косточки не выплевывал, —
предположил Щелкунчик. — Надо было его предуп¬
редить... Что ж вы так — накормили доверчивого
пса косточками, нехорошо.
Визы обещали дать через две недели, но еще до¬
бавили, что если «поблагодарить», то можно полу¬
чить и быстрее. Надя рассказала об этом Щелкун¬
чику, и он заволновался.
— Поблагодари их, Наденька, — сказал он. —
Пусть пожируют на наш счет. Визы надо бы полу¬
чить поскорее.
— Но куда нам так торопиться? — спросила
Надя, и Щелкунчик опять с досадой подумал о том,
что она у него слишком уж умная. Он почувствовал
по ее голосу, что она понимает — тут что-то не так,
и речь идет не просто о летнем отдыхе...
— Надо, — отрубил он. — Ты должна мне ве-
98
рить... Ведь ты знаешь, что я всегда знаю, что гово¬
рю. Разве не так?
— Так, — согласилась Надя со вздохом. С очень
тяжелым вздохом, и сказала еще чуть слышно: —
Только ты все время говоришь мрачные вещи.
— Какие такие мрачные? — неприятно удивив¬
шись, переспросил он. — Что ты имеешь в виду?
На самом деле он прекрасно знал, что она имеет
в виду. И знал, что сейчас ей нечего ему ответить.
Ничего мрачного он ей, конечно, не говорил. Про¬
сто она сердцем чувствовала, что ее муж занимается
чем-то мрачным, и потому ей было тяжело.
— Наденька, вы поезжайте скорее в Латвию, —
сказал он, стараясь говорить размеренно и спокой¬
но. — И постарайтесь сделать это быстро. Если надо
кому-то дать, дай и не скупись. А потом я к вам туда
приеду, и все будет хорошо. Я тебе обещаю.
— А сейчас что — плохо? — тут же спросила
проницательная Надя, ловя его на слове. Но не так-
то легко было это сделать с Щелкунчиком, который
уже привык к Надиным острым вопросам.
— Сейчас тяжело, а не плохо, — ответил он. —
А потом будет и хорошо, и легко.
На этом они простились, и Щелкунчик, подни¬
маясь к себе в номер по лестнице, принялся думать
о том, сильно ли соленое море в Бразилии...
Звонить из номера он не мог, там не было теле¬
фона. Поэтому для звонков в Москву приходилось
спускаться в фойе, в вестибюль, и вести разговоры
оттуда, под неприязненным и бдительным взглядом
администраторши гостиницы.
Почему в российской провинции вся прислуга
так бдительна? Почему все эти официанты, слуги в
гостиницах так похожи на кагэбэшных осведомите¬
лей? Наверное, потому, что они таковыми и явля¬
ются...
Впрочем, Щелкунчику было абсолютно нечего
99
бояться, потому что разговоры его были совершен¬
но невинными и не могли никого заинтересовать.
Теперь он поднимался к себе на этаж и думал
о том, что если в Бразилии вода в море окажется
очень уж соленой, то ему не понравится. Зато, с
другой стороны, детям — Полине и Кириллу —
будет легче научиться плавать... У всего в жизни
есть две стороны...
В пустом коридоре возле соседней с его номе¬
ром двери стояла на коленях женщина и сосредото¬
ченно тыкала ключом в прорезь замка. Странной
была ее поза, странной была одежда, но Щелкунчик
еще не успел никак среагировать, когда она подняла
к нему лицо и заговорила по-английски... Женщине
было на вид лет тридцать, она была хороша собой.
Длинные рыжие волосы спадали прямо по плечам.
Лицо было чуть удлиненное, бледное, и на нем
очень симпатично смотрелись едва заметные вес¬
нушки.
Она повторила сказанное, и только после этого
остановившийся Щелкунчик пришел в себя от не¬
ожиданности.
Нет, конечно, он когда-то в училище изучал
английский язык. Он даже имел пятерку в дипломе
по этому языку. Но что означает пятерка по англий¬
скому в общевойсковом училище, расположенном в
городе, от которого, по выражению гоголевского
городничего, «триста лет скачи — ни до какой гра¬
ницы не доскачешь»?
Щелкунчик мог выпалить наизусть две разго¬
ворные темы — о Ленине и про Коммунистическую
партию Советского Союза. Готовясь к экзамену, он
так затвердил их, что и теперь его можно было бы
разбудить ночью и он бы отчеканил все без запин¬
ки. Еще он помнил первые строки стихотворения
Бернса «В горах мое сердце»...
Ну вот, собственно, и все, что означала его пя¬
терка по языку. Да много ли надо пехотному коман-
100
диру знать по-английски? С кем он станет разгова¬
ривать на этом языке? Матерный язык имеет гораз¬
до большее значение...
В конце концов Щелкунчик понял, что у жен¬
щины погнулся ключ и теперь она не может от¬
крыть дверь своего номера.
— Я могу вам помочь, — сказал он в ответ, при¬
звав на помощь все свои забытые познания. Взял
ключ в руки, повертел его, затем разогнул в одном
месте. Попробовал сунуть в скважину — не вышло.
Погнул в другом месте — опять сунул...
Женщина к тому времени вскочила с колен и
смотрела на его манипуляции, не отрываясь. Когда
в конце концов Щелкунчик открыл дверь прелест¬
ной незнакомки, она радостно заулыбалась и при¬
гласила его войти.
— Меня зовут Алис, — сказала она, и, как ни
странно, он сразу понял ее. Это порадовало Щел¬
кунчика, значит, он еще не все забыл. Но тут же
стало стыдно — он понял, что она имеет в виду,
только по тому, что она протянула руку для знаком¬
ства.
В России женщины при знакомстве очень редко
протягивают руку — только в сугубо деловой об¬
становке. Для англичанки же, наверное, это нор¬
мально.
Когда Щелкунчик назвался в ответ Андреем и
пожал протянутую ему узкую прохладную ладонь,
он узнал, что девушка не из Англии, а из Америки.
— Кофе? — спросила Алис радушно, показывая
на шарповскую кофеварку на столе и пачку кофе
«Президент».
Щелкунчик, который уже несколько дней, пре¬
возмогая себя, вынужден был пить кофе из ведра,
подумал и немедленно согласился. А почему бы и
нет? Разве он не помог бедной гражданке дружест¬
венной державы в трудный для нее момент? Теперь
101
он, как и всякий слесарь в таком положении, имеет
право на вознаграждение.
По нескольким словам, которые Щелкунчик с
трудом и скрипом выдавил из себя, женщина, веро¬
ятно, решила, что он владеет ее языком в совершен¬
стве и потому, приготовляя кофе, болтала без умол¬
ку...
— Как ваша профессия? — в конце концов пере¬
вел он для себя один из ее настойчивых вопросов.
— Бизнесмен, — бодро ответил он этим между¬
народным словом, и она опять радостно закивала.
О боже, почему все иностранцы всегда смеются и
радуются? Почему у них всегда такой счастливый
вид?
Ах, да, им же не предстоят шестнадцатого июня
выборы президента... Наверное, от этого они всегда
такие веселые и беззаботные. Они же только гости в
этой стране, сжавшейся в страхе перед настоящим и
в ужасе перед грядущим...
Они пили кофе, поразивший Щелкунчика при¬
ятным ароматом. Он уже успел отвыкнуть от такого
за несколько дней. Алис действительно оказалась
очень красива, как он и отметил с самого начала.
— Я журналист, — ответила она, когда и он, на¬
бравшись храбрости, сформулировал встречный во¬
прос.
— Вы пишете о комбинате? — спросил он,
окончательно осмелев.
— Тут больше не о чем писать, — ответила Алис
и опять засмеялась. — Комбинат очень большой. —
Она покачала головой и уморительно пожала пле¬
чиками, как бы демонстрируя свое изумление.
Говорить было трудно, Щелкунчик даже слегка
вспотел от напряжения. Легче убить кого-нибудь не
слишком сложного, чем поддерживать разговор на
английском языке. В конце концов он допил кофе и
поднялся. Заставил себя улыбнуться так же радост¬
но, как улыбалась все время Алис... Захотелось
102
взглянуть в зеркало, сравнить, насколько похоже у
него получилось. Наверное, не получилось, для та¬
кого нужна тренировка...
Щелкунчик думал, что больше никогда не
встретится с этой очаровательной женщиной, но он
ошибся.
В эту ночь Щелкунчик лег спать пораньше, но
заснуть у него сразу не получилось. Он лежал в по¬
стели, размышляя о том, что время идет, а ситуация
пока что никак не проясняется. Сделать дело было
нужно, да сделать его надо было побыстрее, но ни¬
какие подходы к «клиенту» пока не просматрива¬
лись.
Комната была полна комаров, которые днем от¬
чего-то сидели тихо, а с наступлением темноты ожи¬
вились.
Теперь их гудение и писк страшно раздражали.
Мерзкие кровососущие периодически пикировали
на лежащего Щелкунчика, и он ощущал легкое
прикосновение тварей к своей коже.
Он прихлопывал комаров одного за другим, но
раздражали даже не сами укусы, а вот эти прикос¬
новения да еще гудение вокруг себя, да еще упорст¬
во, с которым все новые и новые комары пытались
укусить его.
Создавалось такое ощущение, что комары со
всей комнаты собрались вокруг Щелкунчика и кру¬
жат совсем рядом от головы.
«Как они видят меня в темноте? — подумал
он. — Отчего они летят и садятся именно на меня, а
не на мебель, например, не на окно? Как они пони¬
мают, что сосать кровь можно именно тут, вот из
этого объекта?»
Потом он догадался, что, наверное, тут все дело
в теплоизлучении. Комары, конечно, не видят ни¬
чего и, естественно, не соображают тоже ничего, но
они летят на источник тепла.
Щелкунчик вспомнил про англо-аргентинский
103
военный конфликт на Фолклендских островах в
1983 году. Тогда англичане использовали ракеты,
которые самонаводились на источник тепла. Раке¬
ты летели на излучение человеческих тел... Арген¬
тинцы тогда, правда, додумались разводить костры
в стороне от своих позиций, и ракеты летели туда.
Но это плохо помогало.
Наверное, комары — такие же безмозглые, как
те английские ракеты. Они просто летят на тепло и
жалят...
Убив тридцать восьмого по счету комара, Щел¬
кунчик понял, что дальше бороться не в силах. Он
накрылся одеялом с головой и приказал себе за¬
снуть, невзирая ни на что.
Заснуть ему удалось, однако сон длился очень
недолго. Щелкунчик проснулся от грохота и криков
в коридоре. Ясно было, что бушуют несколько пар¬
ней и что они пьяны и настроены агрессивно. Щел¬
кунчик попробовал было не обращать на шум вни¬
мания, но это не получилось — крики были слиш¬
ком близко. Кроме того, парни, видимо, начали
трясти дверь соседнего номера...
Щелкунчик терпеть не мог матерной брани, его
просто корежило, когда он слышал эту грязь, сле¬
тающую с языка у подавляющей части русских муж¬
чин. Казалось бы, Щелкунчику за годы службы в
армии следовало бы привыкнуть к мату, но он ниче¬
го не мог с собой поделать — и сам не ругался, и не
терпел этого от посторонних.
«Когда человек грязно ругается, — говорил в
детстве отец Щелкунчика, — это самый верный
признак того, что он сам себя не уважает. А что мо¬
жет быть более жалкое, чем человек, не уважающий
самого себя?»
Надо было полагать, что стоявшие в коридоре
парни имели массу оснований для того, чтобы не
уважать себя, потому что грязь лилась из их поганых
ртов потоком.
104
Щелкунчик бы не вышел в коридор ни в каком
случае — у него был принцип не встревать ни во
что, когда он бывал где-то «на деле». Он должен
быть совершенно незаметным, должен прошелес¬
теть бесшумно и скрыться так, чтобы потом никто и
не смог припомнить такого малозначительного и
незаметного человека...
Кроме того, Щелкунчик избегал лишних зна¬
комств, а ведь подраться с человеком — значит в ка¬
кой-то мере познакомиться с ним...
Нет, он уж лучше потерпит крики и брань возле
своего номера, но не станет «светиться».
Однако в ту же секунду он вдруг сообразил, что
парни ломятся в дверь соседнего номера — того
самого, где жила Алис...
«Вот незадача, — досадливо подумал он и сел на
кровати. — А почему? Что им тут надо? Зачем они
явились в номер к иностранке?»
Крики усиливались и становились все более
грозными. Слышно было, как парни молотят кула¬
ками в дверь.
«А что администрация гостиницы? — мелькну¬
ло у Щелкунчика. — Администрация ведь не долж¬
на допускать скандалов и криков по ночам... Они
обязаны принять меры...»
Потом он вспомнил о том, что дело происходит
не в Европе, что никакой службы безопасности в
здешней гостинице нет, а сама администрация пред¬
ставлена толстой ленивой теткой, сидящей на пер¬
вом этаже.
Так, надо что-то сделать. Бедная девочка там, у
себя в номере, наверное, совсем помирает от страха.
И удивляется, почему сосед не приходит на по¬
мощь... В другом случае Щелкунчик бы не вышел,
но теперь, когда они уже познакомились с Алис,
ему было неудобно остаться в стороне.
«Одеваться? — спросил он себя и ответил тут
же: — Нет, много чести для хулиганов...»
105
Он рывком открыл свою дверь и вышел в кори¬
дор. На Щелкунчике были майка и трусы — шелко¬
вые, спортивные, голубого цвета. От его внезапного
появления мгновенно наступила тишина, которая,
правда, длилась не больше пары секунд.
За это время он сумел рассмотреть, что же тут
происходит. Парней, как ни странно, оказалось
трое, только один из них вел себя совсем тихо и сто¬
ял, прислонившись к стене и наблюдая за происхо¬
дящим.
Зато двое других были настоящими громилами.
Одного взгляда на обоих было достаточно, чтобы
понять, что они местные. Каждому из них было не
больше двадцати пяти лет, они были высокого роста
и широки в плечах. Одеты именно так, как одевают¬
ся хулиганы в российской провинции, — то есть по-
идиотски. Наряд у всех троих был одинаковый: до¬
рогие джинсы на кривых ногах, белые сорочки со
свежими воротничками и яркие галстуки — широ¬
кие, расписанные петухами, вышедшие из моды
ровно три года назад. Свежие белые рубашки и рас¬
писные галстуки говорили о том, что парни были в
ресторане...
Сочетание джинсов с галстуком производит тя¬
желое впечатление на неподготовленного человека,
но в данном случае Щелкунчика поразили лица
парней, вернее то, что должно называться лицами.
Эти рожи с остекленевшими пьяными бессмыс¬
ленными глазами, эти мокрые губы на слюнявых
ртах, плохие гнилые зубы, редкие волосы на голо¬
вах — все говорило о тяжелом вырождении.
То ли парни были родными братьями, то ли вы¬
рождение делает людей похожими друг на друга де¬
бильными чертами, но вся троица была как на под¬
бор. Только двое бушевали, а третий уже ничего не
мог и только тихо поводил глазами из стороны в
сторону.
«Понятно, — определил Щелкунчик с первого
106
взгляда. — Семь поколений алкоголиков даром не
проходят...»
На рожах у парней действительно было написа¬
но все — что они восьмое поколение животных, ко¬
торые пили плохой самогон, занимались кровосме¬
сительством, неправильно питались...
«Полные подонки, — сказал себе Щелкун¬
чик. — Только будь осторожен. Убивать нельзя ка¬
тегорически — потом некуда будет убрать тела... Не
убивать».
Дав себе такую команду, он обратился к парням
и сказал им как можно спокойно:
— Почему шум? Вы мне мешаете спать.
— А ты кто такой? — тут же сказали ему двое
громил со всеми признаками дегенератизма. — Те
че надо, мужик?
— Это не ваш номер, — ответил Щелкунчик,
все еще продолжая говорить спокойно. — Здесь
живет моя знакомая. Что вы от нее хотите?
— Ах, твоя знакомая! — захохотали парни и
двинулись на Щелкунчика. — Сейчас и с тобой раз¬
беремся.
Ну что ж, дело было наполовину сделано. Те¬
перь внимание подонков переключилось на Щел¬
кунчика, и осталось только разделаться с ними.
— Че те, мужик, надо? — все время бессмыслен¬
но повторял старший подонок, и на губах его при
этом пузырилась слюна. — Че ты встрял?
— Я не мужик для тебя, — сказал Щелкунчик,
чуть отступая назад по пустынному коридору. —
Я для тебя — благородный господин. Или можешь
называть меня сэр, так тоже можно...
В руке у старшего подонка оказался нож. Нож
был обычный, складной. Лезвие блеснуло в воздухе,
парень попытался пырнуть Щелкунчика. Сделал он
это неумело, видно было, что тренировался в парад¬
ных да на огородах...
Ударом ноги Щелкунчик выбил нож, который,
107
описав дугу, упал на ковровую дорожку, после чего
одним прыжком, как пантера, бросился на громилу.
Тот растерялся, не ожидая такой внезапности напа¬
дения. Кроме того, он думал, что Щелкунчик попы¬
тается ударить его рукой или ногой, а прыжка на
себя не ожидал.
Щелкунчик бросился на подонка и, прижав¬
шись к нему всем телом, обхватил руками за торс и
мгновенно ударил головой в переносицу.
При таком ударе самое главное — не слишком
пострадать самому. То есть нужно так вовремя и
правильно наклонить свою голову, чтобы ударить
верхней частью черепа, наиболее прочной и нечув¬
ствительной к боли. Если ударить правильно, то
даже при сильнейшем ударе почувствуешь только
незначительную боль да, может, еще на мгновение
чуть зашумит в голове. Зато для противника такой
удар в любом случае будет ужасен.
Как ни тренируй себя, каким выносливым ни
стань, а удар в переносицу — это непереносимо...
Старший подонок, получив этот удар, тут же
осел на пол и схватился руками за физиономию. Он
свалился, как куль, и перестал представлять какую-
либо опасность. Это только в кино герои бьют друг
друга по лицу из всех сил, а потом продолжают
драться и бегать. В реальности же человеческий ор¬
ганизм устроен так, что зачастую одного сильного
удара в лицо вполне достаточно, чтобы уложить
врага надолго. Если даже он не попадет в больницу
на пару месяцев с множественными переломами
лица, то уж, во всяком случае, будет неспособен
продолжать бой...
Так оно и случилось. Второй негодяй, увидев,
что случилось, не успел сообразить, что же творит¬
ся. У него не было на это времени, и его мозг не мог
соображать так быстро и эффективно.
Поэтому он налетел по инерции на Щелкунчи¬
ка и попытался ударить его ногой в живот. Класси-
708
ческий хулиганский прием. Но парню, наверное, не
стоило так много пить в ресторане только что, пото¬
му что от этого его движения сделались замедлен¬
ными.
Удар получился, Щелкунчик, правда, успел от¬
скочить, поэтому противник не сделал ему больно,
но нога его действительно уперлась в живот. Тогда
Щелкунчик схватил эту ногу и изо всех сил дернул
за нее.
Парень упал на спину и закричал. Наверное, он
сильно ударился копчиком об пол. Щелкунчик бро¬
сил его ногу и посмотрел на третьего хулигана, ожи¬
дая, что и тот нападет на него. Но тот уже бежал по
коридору. Бежал молча, не оглядываясь и смешно
подбрасывая зад, обтянутый импортными джин¬
сами.
«Как смешон убегающий хулиган, — подумал
Щелкунчик. — Как это непохоже на то, что эта тро¬
ица представляла собой только что. Наверное, бед¬
ной англичанке не до смеха сейчас. Жалко, что она
не видит, в какое жалкое положение попали эти
столь грозные только что хулиганы...»
— Алис, вы можете выйти, — сказал Щелкун¬
чик по-английски, обращаясь к запертой двери со¬
седнего номера. Он был совершенно уверен в том,
что девушка, несомненно, стоит за дверью и напря¬
женно вслушивается в происходящее в коридоре.
Так оно и оказалось, потому что дверь немедленно
распахнулась и на пороге показалась Алис. Ее лицо
раскраснелось, и она вообще выглядела перепуган¬
ной. На ней было короткое черное платье, откры¬
вавшее ноги значительно выше колен, и туфельки
на высоком каблуке. Вокруг шеи ее было ожерелье
из каких-то сверкающих камней. Одним словом,
было видно, что девушка то ли только что вернулась
с какого-то приема, то ли собирается идти на него.
Глаза ее были несчастные, она теребила себя за
плечи, обхватив свое тело руками. Еще бы, она на-
109
терпелась страху, слушая, как эти свиньи ломятся к
ней в комнату!
— Все в порядке, — произнес Щелкунчик. —
Молодые люди хотят принести свои извинения...
Он подошел поближе к тому парню, который
все еще лежал на спине, и пнул его ногой в бок.
— Встань на четвереньки, — приказал Щелкун¬
чик тоном, не терпящим возражений. Видимо,
смысл дошел до разжиженного ^лозга вырожденца,
потому что он тут же встал в требуемую позу.
— Теперь ты, — велел Щелкунчик старшему по¬
донку, который все еще стоял на коленях. Только
теперь он уже отнял руки от лица и пытался, зажав
ноздри, унять текущую из обеих ноздрей кровь. Вид
у него был ошеломленный, а глаза — мутные, может
быть, от того, что его голова кружилась.
— На четвереньки, — повторил Щелкунчик. —
Встань рядом с твоим дружком.
Но тут ему не повезло. Старший парень вдруг
неожиданно вскочил и рванул по коридору к холлу,
где находилась лестница на первый этаж. Бежал он
довольно медленно, неуверенно ступая, и при этом
все время шатался. Видно было, что удар в лицо не
прошел даром и голова у парня была в плохом со¬
стоянии.
«Может быть, сотрясение мозга, — отметил Щел¬
кунчик про себя. — Туда ему и дорога, конечно...»
Догонять парня он не стал, потому что оставал¬
ся еще третий, который покорно стоял на четве¬
реньках рядом с открытой в номер девушки дверью.
Но ведь неизвестно, как он поведет себя, если Щел¬
кунчик побежит догонять его товарища... Да, собст¬
венно, догонять парня и не было никакой необхо¬
димости.
— Тебе нужно извиниться, — сказал Щелкун¬
чик, становясь над поверженным противником.
— Чего? — промычал парень, поднимая голову
кверху и глядя на Щелкунчика бессмысленными
110
глазами. Он явно не понимал смысла слова «изви¬
нение»...
— Я тебя научу, — сказал Щелкунчик, усмеха¬
ясь и делая девушке знак, чтобы она не пугалась ни¬
чего происходящего. Да, собственно, хоть Алис и не
понимала произносимых слов, ей уже и так была
ясна диспозиция... Два хулигана позорно бежали, а
третий стоял на четвереньках перед ней и жалобно
поводил тощим задом...
— Извиняйся, — повторил спокойно Щелкун¬
чик.
— Пошел ты... — пробормотал парень, еще не
до конца осознав положение, в которое попал.
Щелкунчик немедленно пояснил это своему повер¬
женному противнику, после чего тот опять встал на
четвереньки. Только теперь он уже здорово корчил¬
ся от боли после того, как Щелкунчик ударил его
ногой в область желудка...
— Повторяй за мной, — приказал Щелкун¬
чик. — Я сейчас научу тебя правилам вежливости.
И смотри, не путай слова, говори за мной...
И парень, стоя на четвереньках в пустынном
широком коридоре, безнадежно повторял следом за
диктующим ему Щелкунчиком.
— Благородный господин... И благородная гос¬
пожа, — бормотал парень, низко опустив голову к
полу. — Простите меня за то, что я позволил себе
непочтительность к вам... Мой отец — алкаш и по¬
донок, а моя мать — грязная проститутка... Поэтому
я и вырос такой вонючей свиньей... Простите меня,
вонючую свинью, я больше никогда не буду при¬
ближаться к приличным людям...
Щелкунчик диктовал все это, стоя над ним и
периодически озираясь в оба конца гостиничного
коридора. Он не хотел, чтобы кто-то посторонний
увидел эту странную сцену...
Когда парень закончил, Щелкунчик сказал ему:
— Хорошо. Видишь, ты все правильно сказал.
111
Теперь мы покажем барышне, какая ты на самом
деле скотина. Чтобы и у тебя самого не оставалось
никаких сомнений.
После этого он нагнулся и нанес два страшных
удара ребрами ладони по почкам парня на четве¬
реньках. Он знал, куда следует бить. Когда Щелкун¬
чик еще служил командиром роты, в его роте было
двое «дедов»-солдат, которые были большие масте¬
ра издеваться над молодыми бойцами. И вот такие
удары по почкам были их коронным номером...
После таких вот ударов по почкам один молодень¬
кий солдатик из интеллигентной семьи пытался по¬
веситься в каптерке... Щелкунчик тогда узнал обо
всем и отдал обоих «дедов» под трибунал, сделав
при этом все, чтобы тех «закатали» каждого на два
года штрафного батальона... Но приемчик он все же
запомнил. Теперь это ему пригодилось.
Парень получил удары по почкам, отчего дико
закричал и содрогнулся всем телом. После этого он,
потеряв устойчивость, упал плашмя на живот. А ко¬
гда спустя пять секунд Щелкунчик заставил парня
опять подняться, внизу расплылась лужа... Почки
не выдержали резкого удара, и парень обмочился.
Как и было задумано с самого начала.
— А теперь ползи отсюда, — приказал Щелкун¬
чик. — Только медленно ползи, чтобы мы могли ви¬
деть, как ты извиваешься... И чтобы больше мне на
глаза не попадался.
Парень пополз, оставляя за собой на ковре мок¬
рые дорожки вытекающей мочи и подвывая в голос.
Алис испуганно, без улыбки, смотрела на Щелкун¬
чика. Видно было, что все происходящее произвело
на нее огромное впечатление.
— Теперь вы можете спокойно спать, — сказал
Щелкунчик. — Они больше не придут сюда и не по¬
беспокоят вас.
Они стояли в пустом коридоре, где только что
происходили все эти волнующие события, и сейчас
112
только Щелкунчик вспомнил, что он в нижнем
белье. Но девушка, казалось, совсем не обратила на
это внимания. Она дрожала, теперь это было явст¬
венно видно. Руки ее тряслись, лицо было перепу¬
ганное...
— Вы не могли бы зайти ко мне? — сказала она
нерешительно Щелкунчику и при этом попыталась
улыбнуться: — Мне очень страшно сейчас... А мы
могли бы выпить кофе...
«Как это глупо, — подумал Щелкунчик. — Тем
более что по ночам я не пью кофе... Но не отказы¬
ваться же, если она и вправду боится».
— Я оденусь, — сказал он и, войдя к себе в
номер, натянул штаны и рубашку. Когда он вошел в
комнату Алис, та уже ставила кипятильник в воду
для кофе.
Она рассказала Щелкунчику о том, что произо¬
шло. Он не все сразу понял из ее англоязычных объ¬
яснений, но потом смысл до него дошел. Тем бо¬
лее что вариантов случившегося и не могло быть
много...
Алис отправилась вечером ужинать в ресторан
при гостинице. Довольно опрометчивый поступок
для молодой женщины. Щелкунчик никогда не
бывал за границей, но предполагал, что и там, на¬
верное, одинокая красивая женщина может при¬
влечь к себе внимание, если поздно вечером пойдет
в ресторан без сопровождения хотя бы подруги...
«Что ж, наверное, она оригиналка, — подумал
Щелкунчик про Алис. — Да и к тому же она — жур¬
налистка, а у них, наверное, свои особые правила
поведения... Богема...»
В ресторане все было очень мило, а потом на
Алис, конечно, обратила внимание компания вот
этих парней. Это было совершенно естественно —
красивая женщина, нарядно одетая, да еще ужи¬
нающая в одиночестве.
113
Сначала парни приглашали ее потанцевать, и
Алис соглашалась.
— Мне было интересно пообщаться с ними, —
объяснила она с жалкой улыбкой, разводя руками.
Потом, когда у парней прошло первое смуще¬
ние перед иностранкой в их глухомани и свое стал
брать выпитый ими алкоголь, их приставания стали
все более настойчивыми и в конце концов невыно¬
симыми.
— Я позвала официанта, — сказала Алис, чуть
не плача. — Но официант сказал, что не может за¬
щитить меня. Он сказал, что это мои проблемы и
что я сама виновата.
Щелкунчик невзначай подумал, что на самом
деле именно так оно и есть. Если ты серьезная жен¬
щина и журналистка, ты не должна совершать рис¬
кованные и несолидные вещи. Ты не должна флир¬
товать и танцевать с незнакомыми парнями вече¬
ром в ресторане. А если ты пошла на это, то пеняй
на себя в конце концов, если ты так безрассудна...
— Я ушла к себе в номер, — закончила Алис
свой рассказ. — Но они пошли за мной и стали сту¬
чать... Они были разъярены и хотели, чтобы я от¬
крыла им и впустила их...
Щелкунчик прекрасно слышал крики парней,
когда те ломились в дверь.
«Динаму крутила! — кричали они. — Чего тогда
в ресторане делала, если теперь сбежала?!» — так
что характер заключительной фазы конфликта был
ему известен.
— Вы на самом деле неправильно поступили, —
сказал он спокойно, прихлебывая кофе, который
приготовила Алис. — Не знаю, как это принято в
вашей стране, но у нас не принято, чтобы женщина
ходила в ресторан одна.
— Но это ведь не обычный ресторан, — возра¬
зила женщина, беспомощно пожимая плечами. —
Это ресторан при гостинице...
114
— Тут нет другого, — сказал Щелкунчик. Он
поискал глазами по комнате и увидел пепельницу, в
которой лежал смятый окурок со следами губной
помады. Щелкунчик притянул к себе по столу пе¬
пельницу и глазами спросил Алис, может ли он за¬
курить. Она закивала и даже протянула ему зажи¬
галку, в которой он не нуждался, так как имел
свою — памятную...
— Я вам очень благодарна, — произнесла Алис,
закуривая сама и этими словами как бы подводя
черту под происшедшим. — Вы спасли меня. Если бы
эти монстры ворвались сюда, я не знаю, что было
бы...
— А я знаю, — коротко и невесело ответил Щел¬
кунчик, пуская в потолок затейливые колечки...
— Виски или джин? — вдруг поинтересовалась
Алис, делая движение, чтобы встать к шкафу. Щел¬
кунчик сначала даже не понял вопроса, подумал,
что это от его плохого знания языка.
Потом понял.. Нет, никакого виски и никакого
джина. Виски он вообще не любил, ему все время
казалось, что у виски вкус плохого самогона. Что же
касается джина, то он воспринимал его просто как
можжевеловую водку с резким запахом и не мог
взять в толк, что же находит в этом напитке весь
мир... И вообще пить спиртное не хотелось. Щел¬
кунчик отрицательно покачал головой и отказался.
— Но вы же не оставите меня сейчас одну? —
спросила Алис и нервно рассмеялась. Она как бы
невзначай сдвинулась на стуле, и платьице, и без
того короткое, съехало еще выше, обнажив округ¬
лую ляжку...
Щелкунчик стрельнул глазом в ляжку, услужли¬
во выставленную ему напоказ, и отвел взгляд. Слов
нет, ляжка была аппетитная, что тут говорить... Во¬
обще, женщина выглядела очень хорошо. В наряд¬
ном коротком платье, с бусами и с умело наложен¬
ным вечерним макияжем Алис была настоящей
115
красавицей. Нечто среднее между Джулией Робертс
и Синди Кроуфорд...
— Мне страшно оставаться тут одной, — сказа¬
ла Алис, выразительно переводя взгляд с запертой
двери на сидящего в кресле Щелкунчика. Она вдруг
нервно рассмеялась, обнажив ряд белоснежных зу¬
бов, и зябко поежилась... Было такое впечатление,
что женщина просто ждет, когда Щелкунчик по¬
дойдет к ней и обнимет ее за плечи.
Он вновь окинул взглядом сидящую перед ним
Алис. Стройные ноги почти обнажены до самых бе¬
дер. Округлая грудь колышется маняще под краси¬
вым платьем... А какие у нее ноготки — длинные и
острые, чуть загнутые на концах. Они розового цве¬
та, причем ярко-розового, очень насыщенного.
Щелкунчику всегда казались неприятными ярко-
красные ногти у женщин. Такое впечатление, что
это кровь и будто бы женщина — вампир или хочет
таковой казаться. А отнюдь не всякий мужчина лю¬
бит вампиров... Щелкунчик, например, не любил.
У Алис ноготки были розовые, нежные, как и
вся она — хрупкая и изящная. А еще она была очень
испугана, это было очевидно, стоило заглянуть в ее
расширенные глаза...
Такую женщину хотелось обнять и успокоить,
прижав к груди. Что ж, если ей будет легче заснуть,
если он останется с ней... Может быть, жизнь в Рос¬
сии так страшна, что бедной иностранке непремен¬
но требуется широкая грудь русского киллера для
того, чтобы уснуть здесь покрепче...
— Вы уверены, что не хотите ничего выпить? —
повторила Алис почти жалобным голосом. Видно
было, что она уж не знает, что еще ей предложить,
что сказать, чтобы Щелкунчик остался сейчас с
ней...
Он встал с кресла и натянуто улыбнулся. Лицо
Щелкунчика осталось довольно мрачным, только
губы разъехались в стороны.
116
— Благодарю вас, — сказал он. — У меня был
тяжелый день вчера, и предстоит не менее тяжелый
завтра. Бизнес, сами понимаете... Если что-нибудь
случится, я услышу через дверь и приду к вам на по¬
мощь. Хотя я уверен, что теперь все будет хорошо и
вас никто не побеспокоит.
— Вы настоящий герой, — произнесла Алис,
вставая и приближаясь к нему. Она остановилась на
расстоянии полуметра от него, так что теперь они
могли легко дотронуться друг до друга рукой. Одна¬
ко этого не произошло. Алис восторженно смотрела
на своего спасителя, но Щелкунчик лишь покачал
головой.
— Не бойтесь, — сказал он еще раз, стараясь ус¬
покоить женщину. — Если хулиганы вернутся, вам
даже не придется стучать мне в стенку. Я сам все ус¬
лышу и приму меры. Только запритесь как следует,
когда я выйду сейчас. — Он твердо решил уйти.
Щелкунчик вышел в коридор, осмотрелся
вновь. Нет, все было в порядке, как он и предпола¬
гал. Хулиганы теперь сидят дома и вынашивают
планы мести, обдумывают, как бы им проучить это¬
го наглого командированного... Что ж, пусть обду¬
мывают. Уж кого-кого он не боится совсем, так это
провинциальных недорослей, кутящих в рестора¬
нах, а потом ломящихся в номера...
Он услышал, как Алис со своей стороны запи¬
рает дверь номера, и невольно удовлетворенно кив¬
нул. Бедная девочка, можно себе представить, что
она сейчас чувствует...
Он вошел к себе в номер, посидел в кресле, по¬
думал. Потом полез в шкаф и достал оттуда банку
пива «Кофф», которую купил сразу по приезде, уди¬
вившись, что в этой глуши можно найти приличное
пиво.
Пиво, конечно, оказалось теплым, но это было
еще ничего. Щелкунчик налил себе пива в стакан,
117
потому что не любил хлебать из банки через край,
ему это казалось негигиеничным...
Подождал, пока осядет пена, покурил. На душе
было довольно неприятное ощущение.
«Почему я не остался там, с Алис? — подумал
он, решившись задать себе этот вопрос. — Как по¬
чему? — тут же ответил сам себе. — Потому что я
женат, у меня есть любимая жена Надя, и вот поэто¬
му я не остался... Ведь ясно же было, что последует
через пять минут после того, как я решу остаться.
Это было совершенно очевидно, стоило взглянуть
на Алис, и не оставалось никаких сомнений. Разве
не ясно?»
«Нет, не ясно, — ответила другая, правдивая его
часть. — Ничего тут не ясно, и не наводи тень на
плетень... При чем тут Надя и ваша с ней любовь?
Это тут ни при чем... Ну, переспал бы ты с красивой
женщиной. Надя бы об этом и не узнала никогда. И,
кстати, на твою любовь к жене это нисколько бы не
повлияло. Не ври, пожалуйста, ты не остался со¬
всем не из-за Нади».
Щелкунчик отпил теплого пива из стакана и ус¬
мехнулся. Внутренний диалог показался ему инте¬
ресным. Никогда еще прежде ему не приходилось
наблюдать, как издевается одна часть его натуры
над другой...
На самом деле он ушел и не остался с Алис про¬
сто потому, что ему была непонятна ситуация. Щел¬
кунчик имел слишком большой опыт и не любил,
когда что-то оставалось неясным.
«Если Алис действительно журналистка, — ду¬
мал он, — она должна ощущать себя достаточно не¬
уютно в чужой стране, да еще на ее окраине, в мало¬
знакомом городе на задворках. Зачем же она пошла
одна в ресторан да при этом еще красиво оделась?
Чтобы привлечь к себе внимание? Но это, навер¬
ное, опасно во всех странах, не только тут, в Рос¬
сии... А потом еще стала танцевать с какими-то пар-
7/8
нями, разговаривать с ними. Она сказала мне, что
делала это потому, что ей было интересно... Но что
хе интересного в том, чтобы беседовать с дебила¬
ми? Что такой разговор может дать журналисту?
Ясно же, что ничего. Как-то несолидно получает¬
ся...»
Он подумал обо всем этом и почувствовал об¬
легчение. Хорошо, что он не остался. Жалко, ко¬
нечно, бедную девушку, и жалко вообще, что он не
отведал ее красивого тела, но...
«Везет мне на женщин, — мелькнула мысль. —
Что ни дело у меня, то какие-то женщины все время
вокруг крутятся...»
Нет, надо лечь спать и забыть об этой истории.
Может быть, потом, когда они познакомятся получ¬
ше, он и останется в ее комнате на ночь. Если, ко¬
нечно, Алис не уедет к тому времени. Или он не
уедет... Но тут уж ничего не поделаешь, значит,
судьба такая. Во всяком случае, он не станет торо¬
пить события и забегать вперед.
Щелкунчик лег в постель и опять услышал ко¬
мариное гудение, опять накрылся с головой одея¬
лом и заснул.
Больше он не просыпался, в коридоре и сосед¬
нем номере царили тишина и покой. Во сне ему
приснился все тот же кабардинский президент, ко¬
торый теперь уже воспринимался Щелкунчиком как
старый знакомый. Но на этот раз господин Коков
улыбался Щелкунчику и шаловливо грозил паль¬
цем, как нашкодившему мальчишке. Лицо у него при
этом было лукавое и доброе, как у Санта-Клауса.
Сон был хорошим, доброжелательным, это Щел¬
кунчик сразу понял и обрадовался. Теперь он точно
знал, что этот сон обещает удачу в его деле. Он по¬
бедит и сделает все, как надо. И при этом не постра¬
дает сам и не пострадает его семья. Все будет так,
как задумано.
119
* * *
Правильно в народе говорят: «Не родись краси¬
вой, а родись счастливой»...
— Ты такая красотка, Ленка, — говорили всегда
подруги, замирая от зависти. — С твоей фигуркой
да с твоей мордашкой только в кино сниматься.
А мать, пока не умерла, тоже все любовалась на
старшую дочь.
— Ну, ты чисто картинка с журнала, — бывало,
говорила она.
И правда, все было, как говорится, в норме — и
личико кукольное, только что не глянцевое, ножки
длинные, стройные, грудки маленькие, торчком —
словом, действительно красотка.
Только что толку от красоты в Синегорье, да
еще если у тебя нет возможности вырваться оттуда в
большой мир!
Что толку... Жила бы Лена в Москве или хоть в
другом большом городе — как знать, может, и стала
бы она кинозвездой. А не кинозвездой, так хоть эст¬
радной певицей, они, говорят, тоже много зараба¬
тывают... А уж если и не певицей, то, по крайности,
хоть моделью в журнале мод. Тоже хорошо, кто го¬
ворит. Красивая жизнь, всегда на виду, все тобой
любуются.
Но ничего этого в Синегорье нет — ни киносту¬
дии, ни эстрады, ни даже пусть самого захудалого
журнала мод. Есть только огромный металлургичес¬
кий комбинат да хиленькая система жизнеобеспе¬
чения городка, прилепившегося к заводу: так, пус¬
тяки — Дом культуры с кружками самодеятельности,
киношка, да что-то еще, столь же незначительное и
малопривлекательное. И, что самое главное, —
столь же бесперспективное. Лена, правда, все-таки
не оставляла надежд показать себя. Она выступала в
самодеятельности. Сначала в школьном коллекти¬
ве, потом и в Доме культуры.
120
Когда Лене исполнилось шестнадцать лет, а ее
младшей сестре Наташе — тринадцать, умерла ма¬
ма. Нестарая была еще женщина, да ведь кого не
сломят годы работы на вредном тяжелом производ¬
стве — не женское это дело. Здесь, в Синегорье,
многие умирают в среднем возрасте — и женщины,
и мужчины. Работа на комбинате тяжелая, экология
в городе плохая, про продукты питания здешнего
производства и говорить нечего... Странно, что кто-
то доживает до старости, и такие тоже попадаются,
конечно.
Маму похоронили, а две дочери остались одни.
Наташу предлагали либо отправить к тетке в дале¬
кий город на Волге, либо отдать в школу-интернат.
Но ничего из этого не вышло, потому что сестры
посоветовались друг с дружкой и решили не расста¬
ваться. Ленка, тем более, к тому времени уже закан¬
чивала курсы парикмахеров, и в одной из двух па¬
рикмахерских ее ждало место. Деньги там платили
хоть и не ахти какие, однако это вселяло уверен¬
ность в том, что выжить будет возможно.
Лена закончила свои курсы и пошла на работу.
А тут и жених подвернулся — местный парень по
имени Володя. Они с Володей были знакомы с дет¬
ства, потому что жили в соседних бараках. Точнее,
теперь это не называется бараками, а носит более
звучное название — дома барачного типа. Вроде бы
то же самое, а звучит красивее. Не могла же совет¬
ская власть на семидесятом году своего существова¬
ния допустить, чтобы граждане продолжали жить в
бараках. Война давно закончилась, и сваливать на
нее бедствия народа было больше невозможно. Да и
война-то ведь была победоносная, как-то стыдно
все время ссылаться на нее, особенно если побеж¬
денная Германия, от которой вообще в свое время
остались руины, теперь жила так, как бедная побе¬
дившая Россия никогда, судя по всему, жить не
будет...
121
Поэтому в свое время было принято мудрое ре¬
шение — бараки должны уйти из советского быта.
Но поскольку построить новые дома для всех не бы¬
ло возможности, приняли мудрое решение — пере¬
именовать бараки в «дома барачного типа»...
В Синегорье таких «домов» было еще много, вот
в них и выросли Лена и ее жених Володя. Володя
вернулся к тому времени из армии и имел замеча¬
тельную профессию — он был водителем, а это
всегда верный кусок хлеба. Молодые люди ходили в
кино, на танцы в Дом культуры и собирались поже¬
ниться. Встречаться им, правда, было совершенно
негде. Не просто встречаться, а встречаться наеди¬
не. У Лены всегда дома была сестра, к тому времени
перешедшая в десятый класс, а про условия в доме
Володи и вовсе речи не было — он жил в одной ком¬
нате с больной матерью, сестрой-школьницей и
старухой-бабкой, который уже год лежавшей в па¬
раличе. При такой жизни не особенно-то приве¬
дешь в дом невесту...
Все-таки в конце концов молодые люди как-то
устроились. Лена договорилась с сестрой, чтобы та
иногда вечерами подольше задерживалась на заня¬
тиях кружка кройки и шитья в клубе и приходила к
девяти часам. А за это время, пока у них с Володей
было три часа, они все успевали. Так уж и стало за¬
ведено — два раза в неделю, когда у Наташи были
занятия в кружке, Лена с Володей сразу после рабо¬
ты бежали, не заходя никуда, домой, в комнату в ба¬
раке, и предавались там любовным утехам.
Одно плохо — не было никакой возможности
пожениться. Потому что не жизнь это, если нет
своего собственного угла... А с квартирами в Сине¬
горье было, как и по всей стране, очень плохо. Му¬
ниципальное жилье почти не строилось, потому что
не было финансирования, а дома, которые строил
комбинат, распределялись среди тех, кто там рабо¬
тал.
/22
Володя с Леной никакого отношения к комби¬
нату не имели, и им «не светило». Да если бы и ра¬
ботали, все равно там, на самом комбинате, была
огромная очередь на жилье, так что люди получали
свои квартиры после пятнадцати-двадцати лет ра¬
боты.-.
Ну что тут поделаешь, хоть плачь! Лена иногда
так и делала — плакала. Она приходила домой, раз¬
девалась, а потом становилась перед большим зер¬
калом, вделанным в трюмо. Стояла там, глядела на
себя и плакала.
— Я такая красивая, молодая, — говорила она
себе. — И ничего у меня нет... Даже с женихом могу
встречаться нечасто, и все второпях. И замуж выйти
не могу, потому что жить негде. Пропадает красота
и молодость...
И от этих горестных мыслей катились слезы по
прелестным щечкам...
И вдруг забрезжила надежда, да не какая-то, а
ослепительная, сияющая. Никто и не ожидал такой
удачи. Дело в том, что Володю заприметил сам гене¬
ральный директор комбината — всесильный и все¬
могущий Владилен Серафимович Барсуков. Каждая
собака в Синегорье знала, что нет человека важнее
и главнее, чем товарищ Барсуков. Это знали все —
от последней неграмотной старушки до председате¬
ля горисполкома.
Старушки в Синегорье, конечно, иногда моли¬
лись богу перед потускневшими иконами, однако,
кажется, и они твердо знали, что бог — богом, а то¬
варищ Барсуков гораздо важнее и выше. Потому что
какое может быть сравнение — какой-то бог или
сам товарищ Барсуков... Да и по доступности для
простого человека Барсуков был гораздо выше бога.
К богу можно в любой день прийти в церковь, сто¬
ять перед иконой, разговаривать с ним. А директор
металлургического комбината только изредка про¬
носился по городу с кортежем черных сверкающих
123
«Волг», и все. А подступиться к нему не было ника¬
кой возможности. Барсукова даже попросить нельзя
было о чем-то — он был абсолютно недоступен. От
него можно было только робко ожидать милостей.
Захочет — даст, не захочет — не даст.
Барсуков на деньги комбината финансирует по¬
стройку жилья, ремонт канализации и водопровода
в городе, ремонт школ, больницы, закупку оборудо¬
вания. Комбинат же помогал в ремонте дорог, суб¬
сидировал Дом культуры. Одним словом, город точ¬
но знал, что полностью зависит от комбината.
Председатель горисполкома, у которого были толь¬
ко флаг и круглая печать, а кроме этого — ничего,
только ответственность перед людьми, вползал к
директору в кабинет на брюхе, а выползал на коле¬
нях, держа в зубах вымоленные на ремонт больни¬
цы деньги...
Владилен Серафимович, если бы захотел, легко
мог бы вообще установить в Синегорье культ своей
личности. Хоть политический, хоть религиозный...
И ничего — все ходили бы и молились на его порт¬
реты и пели гимны его имени. Да, собственно, так и
было всегда, только называлось это не культом, а
«уважением к заслуженному хозяйственному руко¬
водителю, Герою Социалистического Труда, флаг¬
ману пятилетки».
Иногда товарищ Барсуков появлялся и перед
народом, а как же иначе... По большим праздникам
он стоял на трибуне, тесня округлым плечом всякое
там партийное и советское начальство. А что ему
было не теснить — они же все бегали к нему за деньга¬
ми... Он стоял на трибуне и приветливо, но строго
смотрел на толпу благодарных и благоговеющих
жителей. А они глядели на него, и наиболее набож¬
ные шептали: «Смотрите, Сам стоит... Сам... Рукой
машет, смотрите...»
Рассказывали про одного больного рабочего,
которому врачи обязательно посоветовали ехать на
124
курорт, да не простой, а какой-то хитрый и шибко
дорогой. И профсоюз отказался оплатить стоимость
путевки. А вот товарищ Барсуков, как только услы¬
шал об этом, так осерчал и приказал выдать рабоче¬
му деньги на лечение. Таких трогательных случаев
было в Синегорье немало, и Владилен Серафимо¬
вич вообще слыл благотворителем и добрым чело¬
веком. Никто, правда, не задумывался о том, что
ведь дает-то директор не свои деньги, а казенные,
но это уж был бы другой разговор. А русские люди
любят создавать себе кумиров...
И вот этот недоступный и сверкающий товарищ
Барсуков вдруг обратил внимание на скромного во¬
дителя Володю и предложил ему стать его личным
шофером. То есть не предложил, конечно, а прика¬
зал. Когда бог забирает человека с грешной земли
на небеса — это ведь не называется приглашением...
Неделю Володя ходил как неживой. Каждый ве¬
чер он рассказывал Лене о том, что с ним произо¬
шло. В первый день он рассказал, что директор по¬
жал ему руку. Во второй — что директор разрешил
называть его просто Владилен Серафимович...
И так далее.
А что за жизнь пошла у Володи! Это отдельная
история... Он теперь получал роскошные продукты
в больших пакетах и по смехотворной цене. В спе¬
циальном магазине на комбинате, который обслу¬
живал только руководство, водитель генерального
был поставлен на учет, как и все руководители.
Это было буквально вознесение ввысь, причем
неожиданное. Полгода Володя не мог прийти в себя
от счастья и гордости. И от чувства огромной ответ¬
ственности. Еще бы, он ведь возил самого генераль¬
ного! Да и вообще, теперь у него была совсем другая
жизнь. Он общался с высоким начальством. Его да¬
же стали уважать, ведь все знают: шофер, как и слу¬
га — доверенные лица «хозяина». Они могут при
125
случае шепнуть что-то, попросить о чем-то, за кого-
то...
— Почему ты не попросишь у него квартиру? —
как-то спросила Лена. — Ведь он все может... Ты бы
его попросил, и все было бы в порядке.
— Что ты, — ответил Володя, и его лицо пере¬
косилось от волнения и почтительности к шефу. —
Мне неловко, он такой занятой человек... Может
быть, потом, позже.
Лена понимала, что жених трусит попросить, он
был еще слишком молод и неопытен для подобных
просьб, но все же она иногда возвращалась к этому
разговору. Так хотелось простого счастья и нор¬
мальной человеческой жизни...
И наконец этот день настал. Володя прилетел к
Лене вечером домой с горящими глазами и сооб¬
щил, что все-таки сумел завести нужный разговор.
Шеф стал вдруг интересоваться его жилищны¬
ми условиями, и Володя вдруг не растерялся да и
пригласил Владилена Серафимовича к себе домой в
гости, посмотреть, как они плохо живут. Он надеял¬
ся таким наглядным способом разжалобить началь¬
ника.
А директор вдруг взял да и согласился. Только
сказал:
— Сегодня времени нет, а вот завтра, как из ис¬
полкома на завод поедем после совещания, так к
тебе и завернем. Чаю попьем, поглядим, как вы там
живете.
Приближались выборы в Государственную Думу,
и Владилен Серафимович собирался выставить
свою кандидатуру. Сомнений в том, что жители Си-
негорья изберут его туда, не было никаких. Конеч¬
но, изберут. Больше некого, да и нет у Барсукова
никаких конкурентов на территории в ближайшие
тысячу километров.
Такого благодетеля, отца родного, да и не из¬
брать?
126
Но, видимо, какие-то мысли на тему о народ¬
ном избранничестве посетили в последнее время
голову высокого начальника, вот он и решил хоть
раз побыть «ближе к народу»... Заехать домой к сво¬
ему молодому шоферу, поговорить с простыми
людьми по душам, сердечно — это ведь так демокра¬
тично!
— Ты представляешь, — говорил Лене возбуж¬
денно Володя, и щеки его пылали, — он сам заедет,
он сам согласился... Ну, я побегу домой, а то надо
же приготовиться...
Они договорились сделать так, что Лена придет
домой к Володе за час до предполагаемого визита
начальника и посидит там, ожидая. А зато когда
Владилен Серафимович приедет, то он увидит тес¬
ноту, бедность и все такое прочее. А Володя вовре¬
мя «высунется» и представит Лену. Скажет: «А вот
моя невеста. Пожениться собираемся, да вот беда —
жить негде. Теснота такая — сами видите. Нет ника¬
кой возможности, сами понимаете...»
И все присутствующие должны будут в этот мо¬
мент сделать плачущие несчастные лица. Но нена¬
долго, потому что начальство вообще-то любит ве¬
селых, жизнерадостных рабов. А грустные и печаль¬
ные вызывают раздражение...
Так что все было срежиссировано и даже почти
отрепетировано. Владилен Серафимович был пол¬
новластным хозяином, и он мог дать квартиру не¬
медленно, и какую бы захотел. Тут он ни перед кем
не должен отчитываться. Так что вопрос стоял про¬
сто — захочет или не захочет? Если захочет — квар¬
тира будет через неделю. А если не захочет — то все,
жаловаться некому, если только в Москву, но Мос¬
ква, как всем известно, слезам не верит...
И это свершилось. Генеральный действительно
приехал в гости. Правда, он опоздал примерно на
полчаса, потому что совещание в исполкоме затя¬
нулось, но это было ничего — главное, что приехал.
/27
За время ожидания дорогого гостя у всех нер¬
вы были натянуты как струна. Лена вспотела в
своем самом нарядном платье, и даже волосы вспо¬
тели так, что стали влажными и развились, хотя она
не ходила на работу в тот день и старательно зави¬
лась...
Мать Володи не знала, куда девать натруженные
красные руки, и прятала их под отстиранный и от¬
глаженный фартук. Волнение непонятным образом
передавалось даже парализованной бабушке, кото¬
рая как-то по-особенному хрипела на своей кро¬
вати...
Все вышло в тот день именно так, как Володя с
Леной и планировали. Директор посидел десять ми¬
нут, с отвращением и опаской отведал пирога, хлеб¬
нул чаю, милостиво покивал, а потом пожал всем
руки и отбыл.
Володе он на следующее утро сказал:
— И правда, тесновато у вас... Я потом поду¬
мал — как вы там все живете? Нехорошо, надо что-
нибудь придумать.
Этих слов было достаточно, чтобы окрылить
Володю. Он знал, что генеральный слов на ветер не
бросает и вполне может неожиданно сделать сюр¬
приз в виде квартиры.
Единственное, что несколько смущало Володю,
было то, что они с Леной все никак не могли ре¬
шить, кто поедет в новую квартиру жить — они, по¬
женившись, или же Володина семья, а молодожены
останутся в освободившейся комнате в бараке?
Лене было совершенно все равно, она была со¬
гласна и на комнату в бараке, лишь бы была у них с
Володей семья.
Но, как очень скоро выяснилось, нельзя делить
шкуру неубитого медведя. Потому что все вышло
иначе. Человек предполагает, а товарищ Барсу¬
ков — располагает.
Через несколько дней, сразу после обеденного
128
перерыва к парикмахерской, где работала Лена,
подкатили две черные «Волги», известные всему го¬
роду. Это был сам Владилен Серафимович. Только
Володи на этот раз за рулем не было. У Володи был
выходной день, и машину генерального вел его на¬
парник, пожилой дядька, давно уже работавший на
этой должности.
Сначала из передней машины вышел охран¬
ник — здоровенный битюг, — вошел в парикмахер¬
скую, убедился, что там, кроме двух девушек, нико¬
го нет, потом открыл дверь и кивнул.
Мгновенно после этого из задней машины вы¬
шел еще один охранник и встал на тротуаре, фикси¬
руя прохожих. Так обеспечивалась безопасность ге¬
нерального директора. Товарищ Барсуков вышел из
машины и направился в парикмахерскую. Никогда
прежде он тут, естественно, не бывал. Владилен Се¬
рафимович вообще не показывался среди людей, он
жил в обустроенном отдельном мирке, куда был за¬
крыт доступ для всех обычных людей.
Продукты ему привозил шофер из специально¬
го магазина на комбинате, все остальное он и его
семья, наверное, покупали в Москве во время час¬
тых поездок туда. Что же касается всех прочих
услуг — парикмахерских, медицинских, — то и тут
все было свое, было предусмотрено так, чтобы важ¬
ный человек не смешивался с толпой.
Но на этот раз Владилен Серафимович решил
постричься именно тут, причем у Лены.
— Узнаешь? — сказал он, улыбнувшись и поше¬
велив сросшимися брежневскими бровями.
Как же было не узнать?!
Охранники закрыли дверь парикмахерской,
встав снаружи так, чтобы никто с улицы не вошел
сюда, а Владилен Серафимович сел в кресло и по¬
просил подровнять ему прическу.
У него, несмотря на возраст, была роскошная
седоватая шевелюра, к тому же недавно аккуратно
129
подстриженная, так что когда Лена с дрожащими в
руках ножницами подступилась к важному посети¬
телю, ей было уже ясно, что стрижка — это только
предлог.
«Зачем он приехал? — метались в голове беспо¬
мощные мысли. — Что он хочет мне сказать?»
Но молодые девушки всегда бывают понятливее
своих сверстников-мужчин. Владилен Серафимо¬
вич успел сказать только несколько слов, а Лена уже
все поняла. Для этого ей не пришлось даже вклю¬
чать мозг, она поняла все на чувственном, подсо¬
знательном уровне... А поняв, задрожала... Голос у
Владилена Серафимовича был мягкий, густой, бар¬
хатистый. Таким голосом хорошо говорить с трибу¬
ны, хорошо выступать на хозяйственных активах.
Это голос серьезного положительного человека, ко¬
торому хочется доверять. Но одновременно это был
и голос человека, давно привыкшего повелевать,
человека, сросшегося со своей властью.
За долгие годы крупной руководящей работы у
Владилена Серафимовича сформировалось глубо¬
чайшее убеждение в своей непогрешимости, а кро¬
ме того, в том, что для всякого человека его слово —
закон. Это чувствовалось в повелевающих нотках
голоса, во взгляде властных глаз, во всех повадках.
Так строгий, но милостивый фараон, наверное, раз¬
говаривал со строителями своей пирамиды...
Он еще не сказал ничего особенного, не выра¬
зил своих желаний, а Лена уже ощущала смятение и
робость перед этим человеком.
Она понимала, что он сейчас что-то велит ей и
она не сможет отказаться. Тому было две причины.
Во-первых, она с детства знала, какой великий и
могущественный человек товарищ Барсуков. Он
был велик и грозен перед ней — маленькой и ни¬
чтожной. Он был старше ее годами, причем силь¬
но — почти втрое...
Второй же причиной было то, что Лена вообще
130
впервые разговаривала наедине с таким мужчиной.
Все мужчины, с которыми она общалась до этого,
были такими же, как она, жителями Синегорья. Это
были учителя в школе, инженеры и рабочие комби¬
ната, нынешние посетители парикмахерской... Сло¬
вом, все они были обычными мужчинами, принадле¬
жавшими к среднему классу. И, соответственно, —
робкими, зачуханными тяжелой бесправной жиз¬
нью, озабоченными бытовыми проблемами.
Потому что как ни старались некоторые из зна¬
комых Лене мужчин показать свою мужественность,
твердость, силу воли, лихость — все равно было ясно
всем, и им самим в первую очередь, что это —
блеф... На работе они — подневольные служащие и
рабочие, боящиеся за свою зарплату, за место, за
путевку летом, за уголь зимой. Дома они — тоже не
хозяева. Зарплата маленькая, вечно не хватает,
нужно бегать за продуктами в магазин, выкраивать
копейки...
Нет, все это не способствует мужественности.
А сейчас перед Леной в кресле сидел небожитель —
человек далекий от всего, что ее всегда окружало.
У него была совсем другая жизнь, другие проблемы.
Он был повелителем. Повелителем на комбинате,
повелителем в городе, и вообще — повелителем...
Таким людям не отказывают.
— Тяжелый сегодня денек был, — сказал как бы
между прочим Владилен Серафимович. — Надо от¬
дыхать... Ко мне гость из Москвы приехал, мы с
ним на пикничок собираемся. Поедем с нами, а то
скучно без женского общества...
Он сказал это и посмотрел на Лену так, словно
был с самого начала уверен в ее согласии. Собствен¬
но, это и был его козырь перед ней, эта твердая уве¬
ренность в себе и в выполнимости всех своих жела¬
ний. Именно это и подавляло Лену, заставляло ее
робеть и трепетать.
131
— Но я же на работе, — пролепетала она, опус¬
кая руку с ножницами. — Мне нельзя, у меня рабо¬
чее время...
— А! — махнул пухлой рукой генеральный ди¬
ректор. — Ты потом скажи своему заведующему,
что тебя Барсуков пригласил. Я думаю, все будет в
порядке.
В этом он, конечно, был прав — заведующая
померла бы со страху, узнав, что ее парикмахерскую
посетил САМ...
— А Володя? — вдруг решившись, спросила
Лена. Она не смогла, не нашлась, что добавить к
своему вопросу, но генеральный понял ее. Он ус¬
мехнулся, пошевелил бровями и сказал:
— А у Володи твоего сегодня выходной... Ты же
сама небось знаешь.
Этим было все сказано.
— Ты собирайся, я тебя жду в машине, — про¬
изнес коротко Владилен Серафимович и, встав, на¬
правился к двери.
Что ей оставалось делать? В голове перемеша¬
лось все — и взгляд, и голос этого властного мужчи¬
ны, и квартира, которую он должен дать им с Воло¬
дей... Лена объяснила своей напарнице, что произо¬
шло, а после этого, торопливо скинув белый
халатик, подкрасилась и выскочила на улицу. Серд¬
це ее замирало. Думать о том, что она делает, Лена
боялась. Она смутно чувствовала, к чему идет дело,
и этого было достаточно для того, чтобы щечки ее
раскраснелись, а глаза подернулись поволокой вол¬
нения...
Она сидела рядом с Владиленом Серафимови¬
чем и все время ощущала его крупное тело рядом с
собой. Ей даже казалось, что он должен слышать,
как бьется тревожно ее сердце.
У окна с другой стороны сиденья находился
московский гость — плотный невысокий дядька в
отличном министерском костюме и белой сорочке.
132
Его звали Петром Тимофеевичем. В машине разго¬
варивали не очень много. Может быть, хозяин не
хотел говорить ни о чем в присутствии сидевших
впереди водителя и охранника. Следующая машина
с охраной неотступно следовала позади.
Они приехали на дачу Владилена Серафимови¬
ча в тридцати километрах от города, расположен¬
ную на берегу реки. Там был большой Двухэтажный
каменный дом с балконом, гараж на три машины,
еще какие-то постройки. Но пикник решено было
устраивать на природе, в ста метрах от усадьбы, на
опушке леса.
Строго говоря, никто ничего не устраивал —
просто все знающие и готовые ко всему охранники
сделали все сами. Пока Владилен Серафимович, его
гость и Лена стояли возле реки, любуясь пейзажем,
здоровенные молодцы-охранники, которых оказа¬
лось четверо, натаскали на опушку дрова, развели
костер. Потом притащили два покрывала с подуш¬
ками и положили их возле костра. Затем наступила
очередь сервировки.
Все тут было предусмотрено, видно было, что
такие пикники высокое начальство любит и потому
известно, что нужно делать. Мясо для шашлыков
было уже приготовлено, вымочено, и оставалось
только насадить куски на шампуры и разместить
над костром. Из коробки достали бутылки со спирт¬
ным, украшенные иноземными марками, закуску.
Одним словом, пикник был подготовлен на славу.
Мужчины вели себя благодушно, они говорили
о своих делах. Видно было, что московский гость
оказал здешнему повелителю какую-то услугу. Те¬
перь Владилен Серафимович благодарил его, впро¬
чем, не теряя чувства собственного достоинства.
К Лене тоже иногда обращались с какими-то пустя¬
ками, но она отвечала односложно и бессвязно — от
растерянности и смущения язык прилипал к горта¬
ни. Впервые в жизни она оказалась вознесенной на
133
Олимп, впервые была в обществе таких высокопо¬
ставленных людей.
Сначала в ее бедной голове крутились вопросы:
зачем ее сюда пригласили? Что будет дальше? Что
скажет об этом Володя? Но потом, отчаявшись по¬
нять что-либо, а тем более — повлиять на ход собы¬
тий, Лена просто прекратила об этом думать. Так
было проще всего, проще смириться с неизбежным.
В конце концов, ей было всего восемнадцать. Что
она видела в своей жизни, кроме больной матери,
бедной комнаты в бараке, убогой советской школы
и заштатной провинциальной парикмахерской?
Наконец охранники кивками показали, что все
готово и можно приступать.
— Ну и молодцы у тебя, — с завистью произнес
московский гость. — Все знают, ничего объяснять
не надо. Раз-два, и готово.
— Достигается упражнением, — усмехнулся ге¬
неральный директор и победно взглянул на собе¬
седника. — У вас там тяжелая жизнь в Москве, —
добавил он. — А у меня здесь все есть. Все, что толь¬
ко душа пожелает.
— У тебя и не только здесь все есть, — ответил
спокойно гость из Москвы. — Не прибедняйся,
Владилен Серафимович. Наслышаны мы о твоих
покупках.
— О каких покупках? — невозмутимо поинтере¬
совался директор, усаживаясь возле костра и протя¬
гивая руку к ближайшей бутылке с водкой, чтобы
налить гостю.
-Да о разных, — прищурился шаловливо
гость. — И во Франции, и в Италии... Про другие
виллы не слыхал...
Наступила короткая пауза, в течение которой
хозяин, видимо, раздумывал, как следует отреаги¬
ровать на нескромные слова. Потом он облегченно
рассмеялся и сказал как бы в шутку:
— Что поделаешь, грешен, люблю классику...
134
Тицианы там разные да Тинторетто... Да и тепло в
Италии, не то что у нас тут. Надо же и про старость
подумать, чтоб не зябнуть тут, в сырости.
Теперь охранники отошли к дому и находились
от костра на довольно большом расстоянии, чтобы
не слышать разговоров. Потом они вообще ушли в
дом, видимо, отдыхать, а на крыльце остался только
один, который издали внимательно следил за тем,
как хозяин пирует у костра со своими гостями.
Пили у костра довольно много. Лена сказала
все-таки, что не может пить водку, так что ей нали¬
вали шампанское с ликером. Половина — шампан¬
ского, а половина ликера.
— Ты сладкое любишь? — спросил Владилен
Серафимович у девушки.
Та кивнула и потупилась.
— Ничего, — продол>$ил он. — Если будешь ум¬
ненькой и будешь хорошо себя вести, то у тебя бу¬
дет много сладкого. Сладкая жизнь будет. — Он по¬
смотрел искоса на гостя и при этом засмеялся. —
Только если будешь себя хорошо вести, — добавил
он, напирая на слово «хорошо».
— Хорошо — это как? — вдруг решилась спро¬
сить Лена. Она держала в дрожащей руке бокал, а
глаза уставила в огонь костра.
— Сама все поймешь, — со смешком ответил
Владилен Серафимович. — Хорошо — значит пра¬
вильно, — наставительно, почти отеческим тоном
произнес он.
— Если будешь слушаться старших, — неожи¬
данно добавил гость, который до этого с Леной не
разговаривал, но которого, похоже, стала забавлять
эта сцена.
Лена довольно быстро опьянела и даже не заме¬
тила, как генеральный директор сначала приобнял
ее за плечи, потом положил руку ей на колено и стал
гладить его.
Потом на какой-то миг наступило протрезвле-
135
ние, когда Лена увидела, что гость по имени Петр
Тимофеевич совсем опьянел, еще сильнее ее самой.
Голова министерского работника клонилась на
грудь, он бормотал что-то нечленораздельное.
Хозяин сделал несколько безуспешных попы¬
ток отрезвить своего гостя, однако то ли принятая
доза была слишком непривычна для Петра Тимофе¬
евича, то ли он был в третьей стадии алкоголизма,
когда человека валит с ног один стакан...
Кто его знает, Лене больше никогда не довелось
видеть этого человека. Владилен Серафимович, ви¬
дя тщетность своих усилий, подозвал охранника,
который тотчас же взвалил себе на могучие плечи
тело Петра Тимофеевича и отнес его в дом отсы¬
паться.
Другой охранник тут же занял место первого на
крыльце и продолжил наблюдение.
— Не умеют пить в Москве, — равнодушно про¬
изнес Владилен Серафимович. — Чуть-чуть пригу¬
били, и на тебе... Завтра головной болью маяться
будет, придется врача вызывать... Эх, чего не сдела¬
ешь ради пользы дела, — вздохнул он, видимо, имея
в виду необходимость пить со всем начальством
ради блага любимого комбината.
Но потом он больше не разговаривал с Леной.
Он оглянулся на сидящего вдали охранника и ска¬
зал девушке:
— Пойдем, пройдемся по лесочку, воздухом по¬
дышим.
Лена и тут ничего не возразила на это предложе¬
ние. Да оно и не было предложением, потому что
прозвучало вполне как повеление. Как, впрочем, и
все, что говорил Владилен Серафимович...
Он поднялся на ноги и, взяв Лену за руку, увлек
ее в лес, подальше от горящего костерка.
«Интересно, охранник пойдет за нами в лес?» —
подумала вдруг Лена. Ей почему-то вдруг захоте¬
лось, чтобы пошел. Наверное, при охраннике, пусть
136
даже и своем, Владилен Серафимович не посмеет
сделать ей ничего дурного...
Но тут, видно, все было расписано годами.
У каждого была своя роль и ее границы. Охранник
никуда не пошел, он не сдвинулся с места.
Там, в лесочке, за несколькими кустами и парой
деревьев Владилен Серафимович и овладел девуш¬
кой.
Нет, конечно, это не было изнасилованием в
прямом, уголовном смысле этого слова. Лена не
кричала, не звала на помощь. Тут, правда, и некого
было звать, но даже если бы и было кого, она бы все
равно не кричала. Потому что была как бы заворо¬
жена этим человеком и самой ситуацией...
Она не отбивалась и только что-то лепетала не¬
вразумительное:
— Не надо... Прошу вас, что вы делаете...
Директор был груб и немногословен. Он не об¬
ратил внимания на слова Лены и на то, что она дро¬
жала всем телом. Он повалил ее на мох под сосной
и, разорвав на ней одежду, быстро овладел ею.
Сразу же он засопел от удовольствия, и его со¬
пение сливалось с болезненными стонами девушки,
распростертой под ним. Лена лежала, запрокинув
голову и вцепившись ногтями в мох под собой.
Она не помнила, сколько времени это продол¬
жалось. Очнулась только, когда директор уже стоял
над ней и деловито застегивал брюки. Лена спохва¬
тилась и, торопливо сдвинув ноги, села на траве.
— А ты мне понравилась, — сказал Владилен
Серафимович. — Правильно я тебя понял с самого
начала. Я, как тебя увидел вчера, так сразу и понял,
что ты будешь моей. Понравилась ты мне. Можно
сказать, любовь с первого взгляда, — он хихикнул и
сплюнул на траву.
— Мне нужно домой, — пробормотала расте¬
рянно Лена первое, что пришло ей в голову. — Во¬
лодя, наверное, меня ищет...
137
Директор рассмеялся опять, только на этот раз
его смех прозвучал резко, издевательски.
— Он тебя уже потерял, — сказал Владилен Се¬
рафимович. — Я же сказал тебе, что если будешь
вести себя хорошо, правильно, то будет у тебя слад¬
кая жизнь. Папка с мамкой есть? — это он спросил
отрывисто и совершенно неожиданно.
— Нет, — помотала головой Лена, не ожидав¬
шая такого вопроса.
— Ну, вот и отлично, — решил Владилен Сера¬
фимович, помогая ей подняться. — Завтра придешь
ко мне на прием. Ровно в три часа, я предупрежу,
чтобы тебя пропустили. Придешь, и мы с тобой все
решим. Договорились?
Лена ничего не ответила, потому что была по¬
давлена, и только кивнула чуть заметно. В голове
шумело и от выпитого, и от того, что последовало
потом. Тело болело во многих местах, а под ногтями
набился мох — так яростно она царапала землю под
собой...
— Сейчас тебя отвезут в город, — сообщил ди¬
ректор. — А завтра не забудь, я тебя жду. Поняла?
Будет много сладкого...
* * *
Лену привез домой тот самый водитель, кото¬
рый был напарником ее Володи. На часах к тому
времени было около полуночи, они быстро домча¬
лись по пустынной дороге.
Когда Лена вошла к себе в комнату, она сразу
увидела, что не напрасно боялась возвращаться. Ее
младшая сестра и Володя сидели за столом напро¬
тив друг друга и расширившимися глазами глядели
на вошедшую Лену. Они ждали ее тут целый вечер и
очень волновались. Они не знали, что могло слу¬
читься, куда запропастилась девушка.
138
Но стоило Лене появиться на пороге, как всем
все сразу стало ясно. Во всяком случае, у Володи
уже не оставалось никаких сомнений.
Лицо Лены было пунцовым от шампанского с
ликером, волосы наспех приведены в порядок после
того, как она металась по земле. Но самое плохое
было с одеждой. Владилен Серафимович разорвал
блузку так, что отлетели все до одной пуговицы и
пришлось просто запахнуть ее и засунуть края под
юбку. Но это было бы еще ничего, будь юбка цела.
Директор так рванул ее в лесу, что сломалась за¬
стежка и теперь приходилось идти, придерживая
сваливающуюся юбку рукой. Это уж не говоря о
том, что Лена осталась совсем без нижнего белья...
Володя тогда сразу же психанул и выскочил из
комнаты. Он убежал домой и проплакал там, ничего
не понимая, всю ночь. Он не понимал, почему Лена
так поступила. Володя не знал, с кем она была...
Утром он с красными глазами пришел на работу
и повез отлично выспавшегося и удовлетворенного
жизнью генерального директора с дачи на комби¬
нат. Когда они уже заехали во двор перед админи¬
стративным корпусом, Владилен Серафимович
вдруг сказал шоферу:
— Володя, зайди ко мне в кабинет, поговорить
нужно.
Удивляясь, Володя прошел следом за генераль¬
ным к тому в кабинет. Что это за разговор такой с
шофером, который нельзя провести в присутствии
охранников?
Оставшись в кабинете с Володей наедине, ди¬
ректор сел к себе в глубокое кресло и, закуривая,
произнес значительно:
— Я тут подумал... Тяжелое у вас в семье жи¬
лищное положение, помочь надо.
Он замолчал и испытующе посмотрел на стоя¬
щего перед ним юношу. Володя замер и ждал про¬
должения, пытаясь понять скрытый смысл того, что
139
ему говорит его благодетель. В том, что имелся
скрытый смысл, юноша не сомневался, он это ви¬
дел. Но он не мог понять, какой, и это мучило его.
А вдруг вовремя не поймешь и как-то прогневишь
шефа? А прогневишь — он ведь может и изменить
свое решение...
— Есть у меня возможность помочь тебе, — на¬
конец сказал медленно директор, попыхивая задум¬
чиво сигаретой. — Двухкомнатную отдельную квар¬
тиру получишь. Комнаты большие, просторные,
светлые... Только вот что, — остановил он повели¬
тельным жестом руки Володю, потому что тот уже
готов был кинуться благодарить начальника. — Вот
что, — сказал Владилен Серафимович. — Ты пиши
заявление на мое имя, я его потом в исполкоме
передам кому надо. Получишь квартиру через неде¬
лю. Ну, максимум — две. Если задержка будет, ты
мне скажешь, я им там головы поотрываю... Так что
все будет в порядке. Но ты в ту квартиру переезжай
с семьей. С мамой там, бабушкой, с сестрой. И жи¬
вите себе на здоровье.
— А жениться? — вдруг спросил ошалевший
от неожиданности всего на него свалившегося Во¬
лодя. — Мы хотели вас на свадьбу пригласить...
Лучшим другом... Как отец. То есть как отца род¬
ного, — забормотал он, все еще ничего не пони¬
мая.
— А жениться тебе еще рано! — отрезал Вла¬
дилен Серафимович. — Молод ты еще больно... Ни¬
чего, Володя, ты парень боевой, у тебя вся жизнь
впереди. Квартира у вас теперь будет, а невесту ты
себе с квартирой-то всегда найдешь. Ты меня по-*
нял?
Наступило молчание, за время которого Володя
пытался «объять необъятное»... Ему даже показа¬
лось, что ноги у него подкосились от напряжения.
Пот выступил на лбу...
Неужели?..
140
Директор молча смотрел на него, и строгим и
грозным было его лицо. Густые брови съехались
вместе, образовав прямую линию, линия рта сузи¬
лась и стала чеканной, как на медалях с изображе¬
нием вождей и полководцев.
— Теперь ты иди в приемную, пиши заявление
на квартиру, — сказал директор. — Анна Проко¬
фьевна скажет тебе, как писать, по какой форме.
А потом можешь отдыхать сегодня. Я больше нику¬
да не поеду. Ты домой иди, порадуй семью, а меня
вечером Боря отвезет. Вот так-то...
Владилен Серафимович был опытным челове¬
ком, и он знал людей. Незачем ему было сегодня,
чтобы шофер в таком состоянии ошивался рядом.
Ни к чему это... Парень не в себе, мало ли что... Нет
уж, пусть дома посидит, придет в себя, все прики¬
нет, как следует, на трезвую голову... А садится в
машину с шофером, когда тот в таком состоянии,
Владилен Серафимович не хотел. К чему риско¬
вать?
Володя, двигаясь, как автомат, машинально
сказал:
— Спасибо... — А потом повернулся и вышел в
приемную. Только теперь, в приемной, до него
окончательно дошло то, что ему было сказано. За
квартиру у него была куплена Лена... Теперь парень
связал ее вчерашнее появление ночью и сегодняш¬
ний разговор с шефом. Так вот где она была... Так
вот с кем она была...
Написав под диктовку пожилой секретарши за¬
явление на квартиру, Володя вышел с комбината и
побрел домой. Сначала ему пришло в голову, что он
должен отказаться от такой сделки и плюнуть в ли¬
цо директору. Но когда он пришел домой и увидел
лица родственников, он понял, что никогда этого
не сделает.
Естественно, ни одной живой душе он не рас¬
сказал о том, что с ним случилось. О таком не рас-
747
сказывают. На такое либо человек идет, соглашает¬
ся, либо нет... И если соглашается, то уж никому и
никогда об этом не говорит. Даже сам старается по¬
скорее забыть.
Квартиру они действительно получили через де¬
сять дней, причем ордер был подписан самим предсе¬
дателем горисполкома, а не заместителем, как
обычно бывает в подобных случаях.
Володе, для того чтобы заглушить бурю, буше¬
вавшую внутри него, понадобился месяц и пример¬
но пятнадцать литров дешевой водки из ларька,
после чего он совершенно отупел и перестал суще¬
ствовать в качестве самостоятельной личности. Че¬
рез месяц же он явился пьяным на работу. Ему было
трудно видеть Владилена Серафимовича после того,
что случилось. Невыносимо стало возить его в ма¬
шине, разговаривать с ним... Вот Володя и не сдер¬
жался, принял «на грудь» стакан. Этого и надо было
директору, который только искал предлог, чтобы
уволить водителя. Никто не любит приключений, и
генеральному директору незачем было держать сво¬
им водителем человека, от которого бог знает что
можно ожидать...
На Володю был немедленно составлен соответ¬
ствующий акт о явке на работу в нетрезвом состоя¬
нии, который подписали секретарша Анна Проко¬
фьевна и все четыре охранника. Это было даже
больше, чем следовало, для того, чтобы спокойно
уволить человека за прогул. Владилен Серафимо¬
вич не боялся ни судов, ни прокуроров в Сине-
горье и мог уволить любого и без актов, но зачем же
нарушать закон там, где можно действовать честно?
Лену Володя больше не видел. Он остался в по¬
лученной им квартире и то тихо, то буйно продол¬
жал спиваться. Остановить его вряд ли было воз¬
можно.
142
* * *
А у Лены действительно настала та самая слад¬
кая жизнь, которую и обещал ей генеральный ди¬
ректор.
Он поселил девушку в трехкомнатной квартире
прямо в центре города, рядом с парком. Квартира
была уже обставлена, и все в ней было — японский
холодильник, корейский телевизор, немецкий ви¬
деомагнитофон... Был мини-бар, шведский кухон¬
ный комбайн — много такого, что Лене и не сни¬
лось никогда.
Было, правда, условие. Она должна была жить
одна, никого к себе не приглашать и всегда быть го¬
товой к приему своего строгого любовника.
— Если тебе понадобится что-нибудь, ты мне
сразу говори, — сказал ей Владилен Серафимович в
первый же день после того, как она по его приказа¬
нию въехала сюда. Он показал Лене все в квартире,
потом вручил ей крупную сумму денег и сообщил,
что будет давать и больше, лишь бы она была умни¬
цей.
Лена стала птичкой в золотой клетке. А иногда
она чувствовала себя зверем в зоопарке. Наряды ей
покупались в любом количестве, какие она хотела.
Деньги, которые давал ей любовник, были больши¬
ми, и их было гораздо больше, чем она могла потра¬
тить на питание. Драгоценностей ей не дарили, но
Лена не сомневалась, что стоит ей попросить, и Вла¬
дилен купит ей все, что она захочет...
Только зачем все это было? Для чего нужны на¬
ряды и украшения, если она не принадлежит себе?
Сестра Наташа навещала Лену регулярно, рас¬
сказывала о том, как живет одна, как собирается за¬
канчивать школу. Сестры болтали о разных вещах,
но никогда не обсуждали подробно то, что происхо¬
дит с Леной... Конечно, Лена много денег давала
Наташе, она хотела, чтобы та не нуждалась ни в
чем.
143
У Владилена Серафимовича была семья — жена
и двое детей. Дети были уже большие — сын и дочь.
Они не жили с родителями, а уже несколько лет
учились в Америке в каком-то престижном универ¬
ситете и даже на каникулы в Синегорье не приезжа¬
ли. Было ясно, что дети генерального директора уже
не приедут жить на Родину...
А жена была здесь. Лена как-то даже видела ее
на фотографии, которая выпала из бумажника Вла¬
дилена Серафимовича. Он как раз раскрыл его, что¬
бы выдать Лене очередную порцию денег «на мел¬
кие расходы», и оттуда вывалилась фотография.
Оказывается, Владилен был очень хороший семья¬
нин и трогательно всегда носил с собой фотокар¬
точку любимой жены.
Жена его была пятидесятилетняя дама, распол¬
невшая и переставшая быть женщиной. Видно было
по ее лицу на снимке, что эта бабушка уже ждет
внуков и готова принять наступающую старость.
Барсуков жил с женой в роскошном доме на окраи¬
не города, за высоким забором, куда не достигали
любопытствующие взоры. Он не собирался бросать
жену. Лена так и не узнала, было ли жене Барсукова
известно о сексуальных похождениях мужа. Спро¬
сить об этом она не решалась. Да, кстати, Владилен
Серафимович так и не разрешил своей новой лю¬
бовнице называть себя по имени и на «ты». Постель
постелью, рассуждал он, а дисциплина — дисцип¬
линой... Девчонка должна знать свое место.
Он вытащил ее из грязи и нищеты, сделал своей
любовницей, и теперь Лена должна была быть бла¬
годарна за это...
Он даже всегда, когда говорил о жене, упоминал
о ней уважительно: «Моя супруга...»
Лена и была благодарна. Она пользовалась всем
в доме, у нее были деньги, наряды и все, что угодно.
Некоторое время она привыкала к своей новой
жизни, потом втянулась в нее. Днем она гуляла по
магазинам, играла в парке в бадминтон, если было
144
лето, или ходила в бассейн, который принадлежал
комбинату, как и все почти в городе.
Осуждали ли ее люди? Неизвестно, во всяком
случае она сама этого не замечала. Ореол Барсукова
был так грозен и значителен, что никто просто не
осмелился бы говорить что-то осуждающее. А если
и находились столь безрассудные смельчаки, то их
разговоры никто не поддерживал, все боялись вели¬
кого и всемогущего Владилена Серафимовича. Поди-
ка попробуй вякнуть что-то против этого человека,
от которого в общем-то зависит весь город!
Это в больших городах можно без зазрения со¬
вести хаять начальство. А тут, в Синегорье, такое
могло быть весьма опасным. Скажешь слово, а на¬
завтра тебя и сократят на работе. А кроме комбина¬
та, работать почти что и негде...
Днем Лена занималась собой, а вечером начи¬
нала ждать своего любовника. Владилену Серафи¬
мовичу было пятьдесят пять лет, то есть он был поч¬
ти дедушкой для своей восемнадцатилетней воз¬
любленной. Но его это не останавливало, а только
веселило.
— Я заслужил, я добился, чтобы у меня было все
самое лучшее, — говорил он, похлопывая Лену по
подставленному услужливо голому заду. — Вот и
тебя прибарахлил...
Лена была уверена, что она далеко не первая
«пассия» генерального. Кто-то уже жил до нее в
этой шикарной квартире, кто-то уже ублажал седо¬
власого Героя Социалистического Труда... Просто,
вероятно, прежняя любовница то ли сама сбежала,
то ли надоела любовнику и была выставлена. Кто
знает? Лена старалась не особенно задумываться
над этим. Она старалась угодить.
«Если уж все так получилось, — рассуждала она,
стараясь быть умной, — то и незачем упираться и
принципиальничать. И нечего жалеть Вовку. В кон¬
це концов, он сам отказался от меня, стоило пред-
145
дожить ему квартиру. Быстро сломался, не захотел
быть гордым...»
А пока что быть любовницей такого видного че¬
ловека было для Лены даже весьма приятно и по¬
четно. Иногда она ловила на себе взгляды людей со
стороны, которые хоть и не смели ничего сказать
осуждающего, но с любопытством глядели на новую
«девушку» генерального... И Лене было даже как-то
лестно, что она оказалась такой знаменитой фигу¬
рой. Из простой парикмахерши вдруг вознеслась
так высоко, почти что в заоблачные высоты. А Вла¬
дилен Серафимович даже иногда намекал, что если
Лена будет по-прежнему вести себя хорошо, то он
возьмет ее с собой на Лазурный берег Франции, где
у него есть, как он выражался, «маленькая хибар¬
ка»... Лена закрывала глаза и представляла себя про¬
гуливающейся под ручку с Владиленом по набереж¬
ной Ниццы... Это было как в кино. Может быть, не
ошибалась покойная мама, когда говорила, что
своей красотой она сумеет много достичь в жизни?
К тому же мужчина оказался что надо. Лена
даже и не ожидала такой прыти от этого немолодого
человека. Тогда, в первый раз, в лесу она почти ни¬
чего не почувствовала от волнения. А теперь часто,
даже слишком часто испытывала блаженство с Вла¬
диленом, когда он владел ею.
Сначала ей бывало стыдно своих воплей, своих
сладострастных стонов, но потом Лена сбросила с
себя стыд и решила быть самой собой.
«Он ведь получает удовольствие со мной, — го¬
ворила она себе. — Почему же я должна делать вид,
что мне это не нравится?»
Лена поймала себя на том, что в те вечера, когда
любовник не приезжал к ней, она скучала и мечтала
о нем, о ласках...
«Ну и что, что он староват для меня? — рассуж¬
дала она. — Зато он видный мужчина, а в постели
может и умеет даже больше молодых». — И при
146
этом с легкой жалостью вспоминала Володю, какой
он был неловкий и неумелый. И совсем не умел об¬
ращаться с женщиной, не то что Владилен Серафи¬
мович...
«Нет, правильно говорят, — думала Лена. —
Правильно говорят, что мужчина должен быть стар¬
ше женщины, что он должен быть опытнее ее. Вот
совсем как у нас с Владиленом Серафимовичем».
В первые месяцы своей новой жизни Лена толь¬
ко привыкала к ней, втягивалась в нее. Она узнава¬
ла много нового и о себе самой, и о своем любовни¬
ке, и о жизни вообще.
Сначала ей нравилось все, все завораживало ее,
даже специфика их взаимоотношений с Владиле¬
ном Серафимовичем. Все казалось ей интересным и
заманчивым, притягательным.
Он, например, никогда не целовал ее. В первый
же раз, когда Лена потянулась к нему губами, он
брезгливо оттолкнул ее и, стараясь говорить помяг¬
че, сказал:
— Нет уж, деточка, не надо к этому привыкать
со мной... Не надо. Я целуюсь только с женой. Вот
выйдешь замуж когда-нибудь, тогда и целуй мужа в
губы. Это — привилегия замужних женщин.
— А как же? — растерянно спросила тогда Лена,
на что любовник деловито велел ей встать на колени
и, сидя в кресле, широко расставил ноги.
— Вот так, — сказал он наставительно. — Рас-
тегни мне брюки и можешь приниматься за дело...
Ну, ползи сюда живее, нечего время тянуть!
С этой поры ее рот использовался только в этом
качестве.
Владилен Серафимович приезжал к ней по ве¬
черам, и со временем у них сложился определенный
ритуал. Директор проходил в комнату, на ходу по¬
трепав Лену по щеке, и сразу садился в кресло.
А она становилась на колени и подползала к нему,
лаская его ртом. Потом уже, когда Лене удавалось
147
хорошо сделать свое дело, любовник наконец брал
ее на постели. Но до этого зачастую ей приходилось
по часу, стоя перед ним коленопреклоненной, ка¬
чаться головой вверх и вниз... Прерываться было
нельзя, это очень не нравилось мужчине. И нельзя
было принимать другую позу — Лена должна была
стоять на коленях... К концу ноги затекали, колен¬
ки потом болели от долгого стояния на жестком
полу.
А Владилен Серафимович при этом медленно
гладил Лену по склоненной голове и приговаривал
разомлевшим голосом:
— Да, молодец... Хорошая девочка, умница...
Так, так, давай, давай, старайся...
Иногда Лена начинала задыхаться, но и при
этом нельзя было отрывать голову.
— Не останавливайся, детка, — говорил Влади¬
лен Серафимович повелительно, и в голосе его по¬
являлись твердые нотки. — Не останавливайся,
папе хорошо... Старайся...
Сначала Лену смущали эти игры, но потом она
втянулась в этот ритуал, тем более что твердо зна¬
ла — потом последует награда за ее труды. Владилен
Серафимович наконец говорил:
— Так, детка, теперь раздевайся и прыгай в по¬
стельку.
Это был час наслаждений. Лена знала это и каж¬
дый день с самого утра ждала этого момента. Прав¬
да, когда любовник приезжал особенно уставшим,
то он просто ложился на спину, выставив кверху
свой большой живот, и говорил:
— Сегодня папа устал. Будешь работать сама.
И тогда Лене приходилось делать все самой,
прыгая на любовнике до одурения... Она называла
это про себя «работать акробатом».
Когда Владилен Серафимович собирался потом
и уходил домой, к жене, то всегда звонил по радио-
748
телефону вниз, своим охранникам, и говорил не¬
громко одну и ту же фразу:
— Мальчики, я закончил. Теперь поедем на ос¬
новной аэродром.
Это означало, что теперь они поедут домой, к
жене Владилена Серафимовича. Лена провожала
любовника до дверей, а потом лежала на смятой по¬
стели и с блаженной усталостью во всем теле вспо¬
минала о минутах наслаждения, которые только что
испытала. Она вспоминала о том, как прыгала на
любовнике, как задыхалась от напряжения и страс¬
ти, от охватывавшего ее каждый раз вожделения...
Хорошо, что стены в доме были кирпичные, толс¬
тые и соседи не могли слышать воплей Лены, кото¬
рая, как ни старалась поначалу, не могла сдержать
себя. Она вопила, как дикая кошка, и оглашала эти¬
ми блаженными стонами всю квартиру. Сначала
она стыдилась этого, а потом втянулась, поняла, что
любовнику это приятно. Владилен Серафимович
действительно с удовольствием наблюдал, как изви¬
вается от страсти молоденькая девушка, бешено
скачущая на нем и не способная сдержать своего
наслаждения...
Так продолжалось около года, после чего Лена
стала замечать некоторые изменения как в своем
любовнике, то есть в его отношении к ней, так и в
собственных мыслях и чувствах.
Началось все довольно странно, и поначалу
Лена даже не придала значения этой встрече. Как-
то летом Владилен Серафимович сказал, что у него
намечается дружеский пикничок с несколькими то¬
варищами и что Лена поедет с ним. Поскольку Вла¬
дилен Серафимович вообще страшно любил отдых
на природе, в этом известии не было ничего приме¬
чательного. Он устраивал пикнички на памятной
Лене полянке перед своим загородным домом до¬
вольно часто.
Лена каждый раз бывала там в качестве его офи-
149
циальной любовницы и уже хорошо знала все по¬
рядки, заведенные на эти случаи ее господином и
повелителем. Обычно на таких пикниках бывали
гости из Москвы или из областного центра. Бывали
и какие-то банкиры, хотя Лена не особенно стара¬
лась вникать в такие тонкости. Тем более что от нее
ничего не требовалось, кроме того, чтобы сидеть
рядом с Владиленом Серафимовичем, демонстри¬
ровать свою молодость и красоту и вовремя улы¬
баться.
Гости Владилена не вызывали никакого интере¬
са у Лены — все они были одного типа. Толстые или
худые, высокого роста или низкого — все они были
как будто на одно лицо.
Сначала строгие, важные, неприступные, со¬
лидные... Костюмы из габардина, шелковые галсту¬
ки, золотые часы из Швейцарии... Потом, когда на¬
пивались на природе, — опять все становились оди¬
наковыми: глупыми, мокрогубыми, с бараньими
глазами, со сползшими на сторону галстуками и
блудливыми руками...
Нет, трогать Лену все равно никто не смел, все
боялись Владилена Серафимовича, но в таких слу¬
чаях для гостей тоже было кое-что приготовлено.
Владилен Серафимович не напрасно был солидным
хозяином и фактически «отцом-повелителем» как
комбината, так и всего Синегорья. Он хотел'чувст-
вовать себя хлебосольным хозяином, из рук которо¬
го гости могли бы получить все, чего им в ту минуту
хотелось.
В первый раз Лена была страшно шокирована и
смущена, когда увидела вдруг, что в самый разгар
очередного «пикника» к даче подкатила машина, из
которой вышли две длинноногие девицы. Девицы
были густо размалеваны, обе в коротеньких мини...
Привезший их охранник вопросительно посмотрел
издали на Владилена Серафимовича, и тот мотнул
головой в сторону дома — дескать, веди их туда.
150
Потом обратился к троим своим гостям и предло¬
жил радушно:
— А вот и девочки для вас приехали. Рая и Ма¬
руся... Они у нас на комбинате работают, одна в
бухгалтерии, а другая — на пищеблоке. Обе чис¬
тенькие, проверенные, рекомендую...
Он сделал при этом жест рукой, как бы пригла¬
шая гостей пройти в дом и самим удостовериться в
правоте его слов.
— Хорошо работают? — ухмыльнулся один из
гостей, самый пьяный из всех.
— Работают плохо, — засмеялся в ответ Влади¬
лен Серафимович. — Но у них другие достоинства
есть. Прошу убедиться, кто желает.
Лицо у генерального директора при этих словах
было такое, какое, наверное, бывает у восточного
султана, когда он предлагает своим дорогим гостям
воспользоваться услугами его одалисок...
Гости засмеялись и направились в сторону до¬
ма, потирая руки. Они при этом пошатывались и
хохотали радостно и возбужденно, приятно удив¬
ленные широтой натуры хозяина...
Лена в первые минуты после этого была в таком
шоке, что даже не могла говорить ничего. Она ни¬
когда не могла предположить, что все это делается
так открыто, с таким неприкрытым цинизмом и
развязностью. Она представила себе, как две девуш¬
ки сейчас принуждены удовлетворять троих незна¬
комых им пьяных мужчин, желавших развлечься.
Как это унизительно, должно быть... Просто невы¬
носимо...
— Ты удивлена? — спросил небрежно Влади¬
лен, видя состояние своей юной подруги. — Ниче¬
го, — он похлопал ее по плечу. — Не смущайся.
Тебя же это не касается... Пусть мои гости пораз¬
влекутся, а то все пялятся на тебя да пялятся... Мне
даже неприятно стало. А теперь и они получат свое
151
удовольствие. Будут потом у себя в Москве расска¬
зывать, какой я гостеприимный хозяин.
Владилен Серафимович опять захохотал и доба¬
вил, шлепнув Лену по попке, когда она встала:
— Пойдем со мной в лесок, вон туда, на наше
место... А то что ж мы простаиваем, пока люди раз¬
влекаются...
Они вернулись к костру минут через сорок, ког¬
да все трое гостей уже сидели там, обмениваясь впе¬
чатлениями о полученном удовольствии. Весело
горел костер, трещали сухие ветки и поленья в яр¬
ком пламени, и рассыпались искры в разные сторо¬
ны. Совсем как пионерский костер... Не хватало
только песен про юных ленинцев...
— Ну как? — поинтересовался Владилен Сера¬
фимович у своих гостей. — Понравилось?
— Отлично, — ответил старший московский
гость — начальник главка из какого-то министерст¬
ва. — Просто великолепно, Владилен Серафимо¬
вич... Вы — настоящий хозяин этого края, сразу
видно.
— Недаром он Герой Социалистического Тру¬
да, — вставил другой гость, который только что рас¬
сказывал о том, как забавно и с выдумкой поимел
одну из девушек, предоставленных ему, и добавил
тут же: — Героя Труда просто так не давали... Для
этого надо характер иметь, силу натуры... Друзья,
давайте выпьем за дальнейшее процветание дорого¬
го Владилена Серафимовича и его славного комби¬
ната!
Все выпили, а после этого расчувствовавшийся
хозяин захотел продемонстрировать еще одну грань
своего таланта. Он считался большим покровителем
искусств в Синегорье. Благодаря его материальной
помощи действовали два коллектива художествен¬
ной самодеятельности и народный театр. Весь город
знал, что благодаря помощи Барсукова закуплены
инструменты для детской музыкальной школы...
152
Вот и сейчас генеральный директор вспомнил о
своих художественных наклонностях и решил их в
очередной раз продемонстрировать высоким гос¬
тям.
— Приведите сюда девушек, — скомандовал он
одному из охранников, находившемуся поблизости,
и даже для выразительности своего приказания
хлопнул в ладоши, как истинный восточный влады¬
ка и повелитель. Наверное, в ту минуту он и в самом
деле чувствовал себя эдаким Тамерланом...
Девушек немедленно привели. Обе они были
обнажены, на них не было ничего, кроме туфелек
на высоком каблуке и украшений, надетых прямо
на голое тело. Правда, они успели заново накра¬
ситься, и свежий макияж теперь скрашивал выра¬
жение усталости на их лицах. Лена понимала их со¬
стояние — за те несколько минут, что она провела у
костра, слушая восторженные рассказы гостей, она
успела составить представление о том, что этим
двум девушкам пришлось перенести.
Охранник, шедший сзади них, ухмыляясь, та¬
щил переносной магнитофон.
— Танцы! — объявил Владилен Серафимович и
еще раз повелительно хлопнул в ладоши. — Сейчас
девочки будут танцевать. Ну-ка!
Все три гостя восторженно зашумели, закрича¬
ли что-то, а Лена попыталась уйти в дом. Ей было
неприятно смотреть на то, что происходило. Одна¬
ко уйти ей не удалось — любовник крепко взял ее за
запястье и заставил сидеть на месте.
— Посмотрите, какие фигурки, — продолжал
разглагольствовать генеральный директор, указы¬
вая на девушек, растерянно топчущихся на траве в
ожидании музыки. — Все — участницы заводской
художественной самодеятельности, лауреатки об¬
ластного смотра. — Он захохотал опять, поддержан¬
ный своими гостями, которые стали хлопать в ладо¬
ши, как бы приглашая «артисток» поскорее начать
153
выступление. — Я так считаю, — говорил Владилен
Серафимович. — Как сказал классик: «В человеке
все должно быть прекрасно — лицо, и тело, и мыс¬
ли»... И что-то там еще, забыл, черт с ним, с класси¬
ком...
Началась музыка, и девушки принялись танце¬
вать. Назвать это танцем классического репертуара
было нельзя, и, несомненно, на занятиях художест¬
венной самодеятельности Рая и Маруся исполняли
нечто совсем другое...
Сейчас это был танец, исполненный непри¬
стойных жестов, похотливых возбуждающих поз.
Девушки крутились перед мужчинами, трясли свои¬
ми грудками, крутили бедрами, приседали, расстав¬
ляя стройные ножки...
Лена смотрела на это с замирающим сердцем.
Она на миг представила себя на их месте, и сердце
ее заколотилось, как у маленькой птички...
Когда танец закончился, девушек пригласили
подсесть к костру, им налили вина, и теперь Лена
могла рассмотреть обеих получше. Обе они были
чуть постарше ее, красивые, с хорошими фигурами.
Наверное, они обе, как и сама Лена, когда-то меч¬
тали о том, чтобы стать актрисами... Вот и стали...
Владилен Серафимович вдруг поднялся и ушел
за деревья пописать, а его гости, уже совсем захме¬
левшие, почти «отрубились» у костра.
— У тебя закурить не найдется? — вдруг спроси¬
ла одна из девушек по имени Рая у Лены. Голос у
нее был густой, приятного тембра, но резковатый и
вызывающий. Лена протянула пачку сигарет голой
девице, и обе закурили.
Рая смерила Лену глазами и сказала:
— Так вот, значит, ты какая...
— Какая? — растерялась Лена от этого ставшего
вдруг недружелюбным тона. Ее смущало все — и
сама обстановка, и то, что обе ее собеседницы были
голые, с блестящими в свете костра капельками
154
пота на обнаженных телах, и то, как обе они смот¬
рели на нее. Лена ничего не понимала в происходя¬
щем...
— Какая? — переспросила Рая, и обе девицы
хмыкнули. — Глупая... Говорили, что новая девочка
Владилена Серафимовича красивенькая... И прав¬
да, ты красивенькая. Но это тебе не поможет, не на¬
дейся.
— То есть? — опять не поняла Лена, но в сердце
ее забрался какой-то холодок нехорошего предчув¬
ствия. — Что значит — не поможет?
— Ты ведь живешь на улице Строителей, дом
шесть? — спросила Рая. И когда Лена кивнула, про¬
должила грустно: — Ну вот, и я там жила... И Мару¬
ся вот — тоже... Я три месяца продержалась, Мару¬
ся — почти год... А потом он всех бросает и при¬
страивает.
Лена узнала, ей рассказали в двух словах о том,
что произошло с Раей и с Марусей. Обе они были
любовницами Владилена Серафимовича, как Лена
была сейчас. Обе последовательно жили в той же
самой квартире, куда генеральный директор селит
своих любовниц. А когда они надоедают ему, он
сначала отдает каждую кому-то из своих охранни¬
ков, а потом устраивает на какую-нибудь синекур¬
ную должность на комбинате, которым руководит.
И девушки навсегда становятся подстилками для
окружения Владилена Серафимовича и для услаж¬
дения его многочисленных гостей. Один из вариан¬
тов такого услаждения Лена только что видела.
— Ничего, не гордись особенно, — закончила
Маруся, бросая окурок сигареты в костер. — Прой¬
дет немного времени, и ты будешь тут прыгать
вместе с нами... Каждая из нас тоже думала, что с
ней этого не будет.
— Каждая думает: с кем угодно это случится, а
со мной — никогда, — добавила Рая и пожала пле¬
чиками.
755
Вернулся к костру Владилен Серафимович, по¬
смотрел на осоловевших, плохо соображающих уже
гостей, усмехнулся. К нему приблизился старший
охранник и, кивнув на притихших девушек, не¬
громко спросил шефа:
— Можно забирать? — и ухмыльнулся при этом
недвусмысленно. Девушки, слышавшие этот во¬
прос, затравленно посмотрели на него, а Владилен
Серафимович, поразмыслив секунду-другую, важно
кивнул:
— Забирай... Развлекайтесь, мальчики, а то за¬
ждались уже, я вижу...
— Пошли! — тут же скомандовал охранник Рае
и Марусе, и те, покорно поднявшись, направились
к дому, нетвердо ступая на своих высоких каблуч¬
ках...
— Сейчас там что-то будет, — доверительно
сказал Лене Владилен. — Мальчики, глядя на нас,
истомились по женскому телу... — Он засмеялся, а
Лена задрожала. Она ведь помнила, что охранников
сейчас в доме пять человек. Можно себе предста¬
вить, как они будут обращаться с этими девушками
и как тем будет тяжело...
Так вот кто жил в этой квартире до нее! Так вот
что произошло с ее предшественницами...
Вот каков будет финал ее «восхождения»...
* * *
Спросить Владилена Серафимовича о своей
дальнейшей судьбе Лена не решалась. Да что, собст¬
венно, спрашивать... Оставалось лишь ждать, когда
наступит то, о чем ее уже предупредили.
Теперь Лена просто ждала, покорно расслабив¬
шись. Ей все равно некуда было идти. За то время,
что она прожила тут, пробыла с Владиленом, она
полностью утратила собственную волю. Она привы-
156
кла к тому, что все решается за нее, и внутренне
смирилась с этим.
Было страшно, было тревожно, что она уже
привыкла плыть по течению и попросту не была те¬
перь способна принимать самостоятельные реше¬
ния. Могла ли она убежать? Конечно. Да и не убе¬
жать даже, а просто уйти, никто ведь не стал бы ор¬
ганизовывать охоту на нее или как-то задерживать
по-иному. Но для того, чтобы уйти, надо было иметь
мужество, решимость постоять за себя. Нужно было
иметь способность распорядиться своей судьбой
самостоятельно. Выйти из-под власти любовника.
А как раз этого Лена и не могла. Ей не на кого
было опереться, не с кем посоветоваться. Она была
слишком молода, да и ситуация ее была слишком
нетривиальной, чтобы просить у кого-то совета по
таким вопросам...
Оставалось лишь ждать. Смириться и ждать ре¬
шения своей участи.
Правда, сейчас стало особенно тяжело. Теперь
Лена понимала, что за хищные взгляды бросают на
нее многочисленные охранники генерального ди¬
ректора, почему они так заинтересованно на нее
смотрят. Сейчас им было нельзя ее трогать, это бы¬
ло понятно, и они не пытались. Но, зная привычки
своего шефа, наверняка уже прикидывали в уме,
как станут распинать эту красотку, когда он отдаст
ее им... Наверное, они уже в деталях представляли
себе, как она окажется у них в руках, как они станут
свидетелями ее позора и унижения, а потом будут
безраздельно пользоваться ею...
Лена понимала это и беспомощно сжималась
под их взглядами. Ее тело трепетало, сердце екало, а
в горле пересыхало, стоило ей подумать о том, к
чему она медленно, но неотвратимо движется.
157
* * *
Холл на первом этаже гостиницы был большой,
парадный. В углу находилась стойка администрато¬
ра, рядом с ней — междугородный телефон. Даль¬
ше, вдоль стены стоял ряд кресел для ожидающих
поселения, а в боковых стенах было две двери. Одна
вела на лестницу, то есть на этажи самой гостини¬
цы, а противоположная дверь — в ресторан.
Стоило Щелкунчику спуститься вниз, в холл,
чтобы позвонить Наде в Москву по телефону, как
он увидел ту самую женщину, которая не давала ему
покоя со дня приезда в Синегоръе. То она была в
одном с ним поезде, то он встречал ее на комбина¬
те, то здесь — в гостинице.
Он давно уже обратил на нее внимание и на вся¬
кий случай успел выяснить, в каком номере она жи¬
вет — на пятом этаже, в самом торце длинного ко¬
ридора.
На этот раз женщина сидела в кресле и явно
чего-то ждала.
«Вот хороший способ, чтобы познакомиться с
ней», — подумал Щелкунчик. Он, обдумав все, уже
решил, что в данном случае лучше всего идти на¬
встречу опасности. Если эта дама приставлена сюда
для того, чтобы следить за ним, то его задача —
любым способом спутать ее планы.
Как это сделать? Если она все время находится
где-то рядом с ним и не делает попыток войти с ним
в контакт, значит, это не входит в ее планы. Ну, вот
и прекрасно, нарушим эти планы, заставим позна¬
комиться. Это, во всяком случае, если ничего и не
прояснит, то хоть нарушит какой-то первоначаль¬
ный замысел...
Щелкунчик решил отложить междугородный
звонок. Случай представлялся уж слишком хоро¬
ший.
Женщина сидела одна в кресле, положив ногу
158
на ногу, и смотрела в сторону входной двери. Она
кого-то ждала. Кого?
Щелкунчик отметил, как она красиво одета. На
ней был все по-прежнему строгий костюм, но на
этот раз он был насыщенного розового цвета, то
есть говорил о том, что это вечерний наряд. Длин¬
ная шея была украшена сразу несколькими кольца¬
ми бус — белыми, черными и слоновой кости.
Юбка была короткая, выше колен, а под ней ис¬
крились лайкровые колготки. Волосы были тща¬
тельно уложены и придавали некую значительность
красоте...
В руках у женщины была маленькая сумочка,
сверкающий замочек которой она нервно теребила'
своими изящными пальцами с безукоризненным
маникюром.
Познакомиться в такой ситуации просто. Она
сидит одна, к ней подходит скучающий мужчина и
завязывает разговор.
Щелкунчик охотно предполагал, что она не
пойдет ни на какое знакомство. Но ему было важно
посмотреть, какова будет ее реакция на его прибли¬
жение. Если он прав и она действительно следит за
ним, то она наверняка растеряется хоть на мгнове¬
ние, когда он с ней заговорит. Это будет атака с его
стороны.
Он приосанился и поправил галстук. Потом
чуть тряхнул головой и усмехнулся, скривив лицо
так, что натянулась кожа на скулах...
Со стороны все будет выглядеть очень банально
и привычно. Развязный командированный пытает¬
ся познакомиться с красивой дамой. Почему бы и
нет? Тем более что он и сам недурен собой...
Щелкунчик был на полпути к женщине, идя че¬
рез холл, когда входная с улицы дверь распахнулась
и в ней появился человек, которого Щелкунчик
мгновенно узнал. Это был председатель профсоюз¬
ного комитета металлургического комбината.
159
Как же его зовут? Щелкунчик лишь помнил, что
его фамилия Черняков... За время своих пустых
блужданий по комбинату Щелкунчик старательно
«светился» там в числе прочих многочисленных ко¬
мандированных и бизнесменов. Он заходил во мно¬
жество кабинетов якобы для того, чтобы как-то до¬
говориться о поставке металла... В частности, был
он и в приемной этого Чернякова, хотя с самого на¬
чала, конечно, было ясно, что председатель проф¬
союза никакого отношения к коммерческим по¬
ставкам металла не имеет и иметь не может...
Просто Щелкунчику нужно было походить по
комбинату, будто бы у него дела, вот он и набрел, в
частности, на Чернякова. Ага, его звали Федор Ва¬
сильевич, кажется.
Черняков — плотный мужчина лет тридцати
пяти, с редеющей, но еще вполне представительной
шевелюрой — сразу пошел к даме, интересовавшей
Щелкунчика. Она встала ему навстречу. Так вот
кого она, оказывается, ждала...
Председатель профсоюза на таком огромном
комбинате — это заметная фигура. И не только в
масштабах Синегорья, он известен и в Москве...
«Опоздал», — подумал Щелкунчик без особого
сожаления. В конце концов, он еще будет иметь
возможность подойти к этой даме. Хотя, судя по
всему, она и вправду совершенно не интересуется
им, а приехала в Синегорье по своим каким-то
делам. Надо же признать, что все-таки иногда быва¬
ют совпадения и что не всякий же человек, чьи пути
пересекаются с твоими, обязательно следит за то¬
бой...
Черняков с дамой остановились напротив друг
друга и пожали руки.
«У них деловая встреча, — понял Щелкунчик. —
Иначе они бы поцеловали друг друга в щечку...»
Черняков с дамой обменялись несколькими сло¬
вами, поулыбались, а потом председатель профсо-
760
юза взял женщину под руку и повел ее в ресторан,
откуда доносилась музыка. Она начинала тут играть
в семь часов вечера, а сейчас была уже половина
восьмого...
И тут Щелкунчик увидел нечто. Он уже собрал¬
ся повернуть назад и пойти звонить домой, в Мос¬
кву, когда вдруг возле двери увидел знакомое лицо.
Это был один из вчерашних бандитов, пытавшихся
вломиться в номер к Алис и которых Щелкунчик
так уверенно измордовал.
Хулиган был третий, тот, который успел просто
убежать, не получив никаких побоев. Теперь он
стоял у двери ресторана и внимательно глядел не¬
мигающим взглядом на идущего мимо него Черня¬
кова...
Они не поздоровались, не кивнули друг другу.
Да это, кстати, было бы и нелепо — что может быть
общего между председателем профкома на круп¬
нейшем металлургическом комбинате и каким-то
местным хулиганом? Даже странно предполагать
такую возможность...
И тем не менее что-то мелькнуло в глазах у обо¬
их в тот момент, когда они поравнялись. Как будто
Черняков что-то сказал глазами, а хулиганчик — ус¬
лужливо поддакнул.
После этого, о чем-то оживленно разговаривая,
пара прошла в ресторан. Стоявший же у дверей ху¬
лиган тут же пришел в движение — он одернул кур¬
точку и быстро пошел в сторону лестницы, ведущей
на этажи.
Хулиган был молодой, тщедушный, он смешно
вилял тощим задом при каждом своем шаге. Щел¬
кунчик бы и не обратил на него внимания, если бы
не заметил какой-то странной связи между ним и
прошедшим в зал ресторана Черняковым. И дейст¬
вительно — что может быть между ними общего?
Непонятно...
И почему они делают вид, что незнакомы, хотя
161
явно узнали друг друга? Нет, Щелкунчик вовсе не
был сыщиком и не умел вести расследования и де¬
лать сложные умозаключения. Однажды, когда его
семья попала в заложники, он имел печальную воз¬
можность убедиться в ограниченности своих дедук¬
тивных способностей... Просто он привык наблю¬
дать и подмечать разные незначительные детали.
Как раз незначительные детали были очень важны в
его «профессии». Всякие несообразности, нелепос¬
ти, несоответствия — это был его «хлеб». Замечая
их, он зачастую находил верные решения и еще
чаще избегал ловушек.
Сейчас перед ним оказалось сразу несколько
нелепостей.
Первая: Черняков и хулиган явно знакомы. По¬
чему они сделали вид, что не знают друг друга?
Вторая: что может связывать этих двух людей?
Что они сказали друг другу глазами?
И третье: куда помчался тут же хулиган, стоило
Чернякову с дамой пройти в ресторан?
Щелкунчик засунул в карман пиджака приго¬
товленный для междугородного разговора бумаж¬
ник и помчался вслед за хулиганом наверх. Он ста¬
рался сделать так, чтобы хулиган не заметил пресле¬
дования, и потому держался на значительном
расстоянии. Это было сравнительно легко — осо¬
бенно к вечеру лестница и коридоры гостиницы
были пустынны, и человека легко можно было ви¬
деть отовсюду.
Парень бежал по лестнице наверх, и Щелкун¬
чик слышал его шаги по ступенькам. Пятый этаж.
Щелкунчик выглянул в коридор пятого этажа и
увидел спину парня, удалявшуюся в сторону, где
находился номер дамы. Теперь Щелкунчик уже не
сомневался в том, что хулиган зачем-то направляет¬
ся именно туда.
Щелкунчик постоял пол минуты за углом, а по¬
том выглянул опять. Коридор был пуст.
162
«Что это должно означать? — удивился он. —
Неужели парень проник в номер? Это ограбление?
Нет, как-то глупо... Вернее, со стороны хулигана
это как раз не глупо, а нормально — стремиться
ограбить приезжую из Москвы даму. Но ведь, ка¬
жется, Черняков знает о намерении проникнуть в
номер... Маловероятно, чтобы председатель проф¬
союзного комитета комбината был банальным со¬
общником вора».
Щелкунчик двинулся по коридору в сторону
номера. Сейчас, во всяком случае, все станет ясно.
Входить в номер он не станет, незачем. А вот подо¬
ждать рядом и посмотреть, что будет, очень даже
любопытно.
Как ни странно, парень задержался в номере со¬
всем недолго — около минуты. А когда он распах¬
нул дверь, то его ожидала неприятная неожидан¬
ность. В коридоре, прямо напротив двери номера
стоял Щелкунчик. Хулиган узнал его мгновенно и
машинально дернулся, чтобы захлопнуть дверь. Но
тут же спохватился отчего-то и рванулся в коридор,
навстречу опасности.
Разговаривать с хулиганом в коридоре Щелкун¬
чик не собирался. Все-таки была не ночь, а вечер, и
в любое время мог появиться кто-то посторонний,
кто помешал бы все выяснить. Между ними не было
произнесено ни одного слова. Щелкунчик, как
зверь, кинулся вперед и одним ударом руки втолк¬
нул воришку обратно в комнату, откуда тот только
что выскочил как угорелый.
Номер был точно такой же, как и у Щелкунчи¬
ка — одна комната. По спинкам двух стульев разло¬
жена яркая женская одежда, на полу возле кровати
стоял раскрытый чемодан...
Следующим ударом Щелкунчик повалил парня
на пол и сам тут же уселся на нем верхом, схватив за
горло.
— Ты че? — просипел парень, вытаращив глаза.
163
Он пока что так и не пришел в себя от неожидан¬
ности... Естественно, он не ожидал такого поворота
событий...
— Что ты тут делал? — спросил быстро Щелкун¬
чик, рассчитывая на внезапность вопроса и подав¬
ленность противника. В руках у парня ничего не
было, но, может быть, он утащил какие-нибудь дра¬
гоценности и просто спрятал их в карманах?
— Пусти, — зашипел полузадохшийся хулиган,
извиваясь под железной рукой Щелкунчика. —
Пусти, оставь... Дур-р-рак... Бежим отсюда.
— Никуда не бежим, — спокойно сказал Щел¬
кунчик, не убирая руку с горла поверженного парня
и лишь сжимая пальцы на кадыке все сильнее. —
Сначала ты расскажешь, чего ты хотел, что тут де¬
лал, что выискивал... Потом расскажешь, кто тебя
навел и так далее. Давай говори.
Для убедительности своих слов он еще сильнее
надавил на горло противника. Теперь-то он все рас¬
скажет. Нет такого человека, который стал бы мол¬
чать перед лицом неминуемой смерти...
Но реакция была непредсказуемой. Все тело
парня задвигалось, он выгнулся под насевшим на
него Щелкунчиком и, сделав над собой невероят¬
ное усилие, захрипел:
— Ты не понимаешь... Тут смерть... Отпусти,
бежим, а то погибнем.
В вытаращенных глазах его были отчаяние и
такой страх, что оставалось лишь поверить в то, что
он на самом деле смертельно испуган.
Щелкунчик быстро оглянулся, осмотрев комна¬
ту. Какая смерть? Где тут смерть, от которой следует
немедленно бежать?
Комната как комната, ничего особенного...
А парень извивался, как уж на сковороде, и все си¬
пел, задыхался и умолял отпустить его скорее.
— Смерть, — бормотал он в ужасе. — Ты не по-
164
нимаешь... Козел, ты не понимаешь... Мы сейчас
погибнем...
В конце концов Щелкунчик принял решение.
Даже если парень пугает его напрасно, хотя было и
не похоже, лучше принять меры предосторожности.
Вдруг дама захочет вернуться к себе в номер и заста¬
нет их тут вдвоем, да еще в такой позе? Поди потом
объясняй, что произошло. И скандал будет, и вооб¬
ще неприятно — привлечешь к себе внимание...
Хотя, кажется, он уже и так достаточно привлек к
себе внимание... Какая-то бурная получается у него
жизнь в тихом Синегорье.
Щелкунчик приподнялся и, продолжая держать
парня рукой за горло, спросил:
— Как ты сюда попал? У тебя есть ключ от этого
номера?
— Есть, — выдохнул парень. — В кармане...
Только бежим скорее.
— Тут что, бомба подложена? — вдруг догадался
Щелкунчик. Ну конечно же, как он сразу не сообра¬
зил... Парень проник сюда и подложил бомбу. Вот
он и стремится теперь поскорее убежать.
Но нет, не так. Этого быть не может, нелогич¬
но... Во-первых, бомба все-таки не так мала, чтобы
ее можно было спрятать в кармане куртки. А в руках
у парня, когда он сюда направлялся, ничего не
было, это Щелкунчик твердо помнил. Кроме того,
бомба должна быть либо с часовым механизмом,
либо радиоуправляемая. Глупо же взрывать пустой
номер в гостинице. Взрывают тогда, когда в комна¬
те находится нужный человек... Значит, бомба, по
крайней мере, сейчас взорваться не должна.
Так что же это?
Щелкунчик забрался в карман куртки к хулига¬
ну и вытащил оттуда ключ от номера, которым тот
открывал дверь. Вместе с ключом выпал маленький
баллончик — металлический, серого стального цве¬
та, без надписей. Больше всего баллончик походил
165
на газовый, которыми пользуются наивные горожа¬
не, надеющиеся таким образом спастись от грабите¬
лей.
Наверху головки баллончика была кнопочка
распылителя. Совсем как газовый, но только без
надписей. Газовые баллончики обычно раскрашены
и расписаны со всех сторон, у них этакий празднич¬
ный вид, как у детских игрушек...
Щелкунчик подобрал баллончик с пола и сунул
себе в пиджак. Потом взглянул на молча лежащего
под ним хулигана, который теперь только глазами
умолял отпустить его, и ударил его кулаком в живот.
Один раз, а потом второй. Бил он в область желуд¬
ка, с большой силой. Не для того, чтобы убить, и не
для того, чтобы лишить сознания. Нет, тащить бес¬
чувственное тело по гостиничным коридорам от¬
нюдь не входило в планы Щелкунчика. Просто он
нанес два точных удара для того, чтобы парень мог
идти, но не мог сопротивляться и пытаться убежать.
Так оно и вышло. Хулиган скорчился, и лицо его
посинело от боли. Он задохнулся и захрипел, руга¬
ясь матом вполголоса.
— Теперь вставай и пойдем, — приказал Щел¬
кунчик, отпуская его и даже, схватив за шиворот,
помогая подняться с пола.
Они вышли в коридор, и Щелкунчик запер
дверь на ключ.
На этот раз в коридоре уже были посторонние
люди. Одна женщина с полотенцем, накрученным
на голову наподобие тюрбана, медленно, вразвалку
шла с чайником в руках, и еще один дядька запирал
дверь своей комнаты, намереваясь куда-то идти...
Внимательно посмотрев на них, Щелкунчик решил,
что это действительно случайная публика и можно
пока что не иметь их в виду.
— Пойдем, Гриша, — ласково сказал он, хватая
парня под руку. Имя он придумал, чтобы сцена вы¬
глядела более правдоподобной. Идут по коридору
166
два товарища, у одного из которых сильно, видимо,
болит живот...
Хулиган сделал было движение, чтобы вырвать¬
ся, но у него ничего не получилось — после двух тя¬
желых ударов в живот, да еще в полузадушенном со¬
стоянии, координация тела была нарушена, и убе¬
жать быстро он не мог. Он шел довольно медленно,
не отпуская руки от живота и хватая ртом воздух.
Щелкунчик же тащил его за собой, чтобы как мож¬
но меньше «маячить» в коридоре и поскорее до¬
браться до своего номера.
В конце концов он доволочил хулигана до своей
двери, и тот, увидев ее, вдруг резко шарахнулся в
сторону. Лицо его опять помертвело от страха.
— Куда ты? Куда мы? — забормотал он испуган¬
но, но на длительные разговоры Щелкунчик сейчас
не был настроен. Поэтому он просто отпер дверь и
втолкнул парня внутрь.
— А теперь сядь, падаль, и расскажи, что ты там
делал и что это за смерть такая, о которой ты там
трепался, — приказал он, швыряя свою жертву на
собственную кровать.
— Это не я, — отрывисто заговорил парень,
поняв, очевидно, что деваться все равно некуда и
что этот страшный человек все равно намерен вы¬
трясти из него все... — Это не я... Меня попросили,
меня заставили, — говорил он. По лицу его вдруг
потекли слезы, и это было довольно отвратительное
зрелище.
— Тебя Черняков попросил? — спросил Щел¬
кунчик быстро. — Это он тебя послал в номер? Что
он хотел от тебя? Что ты должен был сделать?
Парень замолчал, он не в силах был выговорить
то, что хотел услышать от него Щелкунчик. Глаза
парня бегали из стороны в сторону, он лихорадочно
искал выход из ужасного положения, в которое
попал столь глупо и неожиданно.
Но выхода не находилось. Щелкунчик еще не-
167
сколько раз ударил парня кулаком в живот, после
чего тот по-настоящему разрыдался. Он лежал на
кровати и плакал от жалости к себе, а после этого,
конечно, рассказал все.
Звали его Вадик, ему было двадцать два года, он
только год назад вернулся из армии. Отца у него ни¬
когда не было. Вернее, он был, этот отец, но его тю¬
ремные отсидки были настолько перманентными,
что он скорее жил в тюрьме, чем дома, во время
кратковременных мясяцев свободы.
Что же касается матери Вадика, то она уже успе¬
ла основательно состариться от такой жизни — от
мужа — пьяницы и вора и от тяжелой работы на
комбинате. Эта старая женщина уже никак не могла
помочь своему сыну...
Правы бывают ученые-юристы, когда утвержда¬
ют, что преступность воспроизводит себя сама.
Если у тебя отец — преступник, а мать — слабая
женщина, то, вероятнее всего, и твоя дорожка про¬
ляжет через зоны и камеры предварительного за¬
ключения.
И прав был Ломброзо, который утверждал, что
«яблоко от яблони недалеко падает» и что преступ¬
ность — дело семейное, генное, потомственное.
Ломброзо даже считал, что преступные наклоннос¬
ти не только передаются в генах по наследству от
родителей детям, но что их даже можно увидеть не¬
вооруженным глазом.
Есть, считал великий француз, некие внешние
признаки преступных наклонностей — низкий по¬
катый лоб, утяжеленные надбровные дуги, харак¬
терные особенности строения черепа... Из этой тео¬
рии на самом деле вытекает довольно любопытный
факт. А именно, что если у преступников родятся
дети, то надо бы их заблаговременно, еще в младен¬
честве, тихонько усыплять, как котят, топить, что
ли... Пока не поздно, пока они не выросли и не на¬
творили бед еще более страшных, чем их родители.
168
Потому что вероятность того, что эти детки вырас¬
тут нормальными, приличными людьми, ничтожно
мала...
Похоже, что все это действительно именно так,
судя, например, по семейке Андрея Чикатило. На¬
верное, прав был старик Ломброзо, и вправду сле¬
довало бы принимать против подонков превентив¬
ные меры...
Вот только непонятно, кто же конкретно будет
топить этих младенчиков-монстров... Не всякий
ведь согласится, даже во имя светлого будущего че¬
ловечества. А кто согласится — не следует ли его и
самого хорошенько рассмотреть: что это за челове¬
чек любопытный такой?.. И на что он, интересно,
еще потенциально способен? Наверное, раз может
топить детей, как котят, внутренние возможности у
него большие...
Одним словом, с бедным Вадиком все случи¬
лось как раз по теории француза Ломброзо — он
стал преступником, как и его отец. Правда, пре¬
ступником он стал пока что мелким — просто хули¬
ганом для начала. А поскольку быть просто хулига¬
ном в Синегорье невозможно, надо было прибиться
к стае, к какой-нибудь местной банде. Потому что
это нормальные люди могут жить каждый по от¬
дельности, индивидуально, и могут ощущать себя
личностями. А преступники обязательно сбиваются
в стаи, как дикие звери. Им так легче жить — в стае,
под командованием сильного и жестокого вожака.
Не случайно, например, коммунисты так люби¬
ли коллективизм. Сгоняли людей в колхозы, совхо¬
зы, в трудовые коллективы, в спортивные коллекти¬
вы, коллективы для отдыха, воинские, тюремные...
Потому что в коллективе, то есть в стае, человеком
легче управлять, манипулировать. В стае человеку
легче перестать чувствовать себя человеком, можно
быстро и легко деградировать до животного, звери¬
ного состояния.
169
Потому и скучают, и тоскуют сейчас столь мно¬
гие по старым временам. Трудно быть человеком,
трудно ощущать себя личностью, ответственность
большая, непосильная нагрузка... Особенно с не¬
привычки. Вот и тянет обратно в стаю, в коллектив,
где нет личностей, нет индивидуальности, а значит,
нет и ответственности за себя — нужно только вы¬
полнять приказы вожаков...
Вадик стал членом молодежной преступной
группировки. Он мог бы, наверное, много расска¬
зать об этом, но Щелкунчика это не интересовало.
— Откуда ты знаешь Чернякова? — спросил он
безжалостно, прерывая рыдания парня.
— Я его не знаю, — ответил тот. — Мне его только
показали... А ему — меня... Он меня одобрил.
— А почему именно тебя? — уточнил Щелкун¬
чик. Он уже понимал, что долго поговорить с Вади¬
ком ему не удастся, и потому торопился уточнить,
узнать все самое главное о нем.
— Потому что наша группа «держит» гостини¬
цу, — объяснил Вадик, утирая слезы. — Нас тут все
знают, и на меня никто бы не обратил внимания...
Я тут — свой человек, меня бы никто и не заметил.
И мне было легче достать дубликат ключа от но¬
мера...
— Ну и что ты собирался там сделать? — наста¬
ивал Щелкунчик. Ему отчего-то казалось, что он
должен спешить с импровизированным допросом,
как будто ему кто-то мог помешать.
После короткой паузы парень шмыгнул носом и
кивнул на вытащенный из его кармана баллончик.
— Надо было убедиться в том, что этот тип...
Черняков... что он вошел с той женщиной в ресто¬
ран, а потом быстро побежать к ней в номер и рас¬
пылить там вот из этого баллончика.
— Что там? — тут же спросил Щелкунчик, и по
спине его пробежали мурашки. Так вот отчего хули-
170
ган так умолял поскорее отпустить его. Он пони¬
мал, что в баллончике — яд, и боялся отравиться...
— Там яд, — ответил Вадик испуганно и весь
как будто сжался в это мгновение, словно ожидая,
что Щелкунчик опять ударит его. Но бить парня
больше не было никакой необходимости.
— Какой яд? — на всякий случай спросил Щел¬
кунчик, понимая, что скорее всего Вадик не знает
таких сложных вещей. Он оказался прав, парень
только затравленно посмотрел на него и промолчал.
— Это смертельный яд?
— Смертельный, конечно, — подтвердил па¬
рень и опустил голову.
— Так ты готов был сделать это и женщина
должна умереть? — сказал Щелкунчик. — А ты хоть
спросил, кто она такая? И за что нужно ее уби¬
вать? — Он перевел дух и прокурорским тоном до¬
бавил: — Как ты мог сделать такое, убить человека?!
Ведь ты ее даже не знал... — Он осуждающе покачал
головой.
Со стороны Щелкунчика такая тирада была
чистейшим цинизмом. Кому, как не ему, было
знать, что такое весьма возможно — убить человека
по заказу, даже не выяснив, кто он такой, и ничего
толком про него не зная... Это ведь как раз и было
его профессией...
Он даже поразился собственному артистизму —
как это у него хорошо получилось. Он так солидно
сказал осуждающие слова и головой качал этак зна¬
чительно — прямо как генеральный прокурор... От¬
куда только что берется...
— Ты все распылил в комнате? — спросил он на
всякий случай.
— Нет, — прошептал Вадик. — Если распылить
все, что там есть, то женщина умерла бы сразу, как
только пришла бы к себе в комнату... А так надо
было распылить только половину, и равномерно.
— И что будет тогда? — поинтересовался Щел-
171
кунчик, подумав про себя, как много нового можно
почерпнуть даже из разговора с таким жалким сала¬
гой... Век живи — век учись, что называется...
— Тогда она вернется к себе в номер, — ответил
Вадик, опустив глаза, — и ничего не заметит, и ля¬
жет спать. А умрет только утром... Во сне умрет, и
врачи потом скажут, что это... Что это... — Парень
напрягся, вспоминая сказанные ему раньше слож¬
ные слова. Потом вздрогнул и как будто выдо¬
хнул: — Скажут, что это смерть от острой сердечной
недостаточности.
«Как интересно, — мелькнуло у Щелкунчика. —
Наука идет вперед семимильными шагами. И все на
благо человека... Чего только эти ученые не напри-
думывают, чтобы безопасно отправлять на тот свет
неугодных людей».
Вдруг ему пришло в голову, что женщина ведь
может скоро вернуться к себе в комнату и подышать
этой гадостью. Щелкунчик снова вспомнил ее,
какая она красивая...
Нет, конечно, это не его дело — ее смерть.
В конце концов, у него свое убийство, и он должен
заниматься им. И нечего мешать другим делать их
дело.
Но женщину было жалко. А кроме того, Щел¬
кунчику показалось, что., может быть, эти два дела
связаны между собой. Ведь Черняков, явно заказав¬
ший убийство дамы, работает председателем проф¬
кома именно на комбинате, генерального директо¬
ра которого и заказано убить Щелкунчику. Доволь¬
но многозначительное совпадение...
Щелкунчик принял решение довольно быстро.
Он ведь собирался активно вмешаться в жизнь и по¬
ломать планы неприятеля... Он собирался познако¬
миться с той женщиной, которой уготована столь
страшная участь — умереть, не приходя в сознание,
в собственном гостиничном номере. От «сердечной
17 2
недостаточности», как потом напишут здешние
тупые и равнодушные врачи...
Ну что ж, вот Щелкунчик сейчас и займет ак¬
тивную позицию. Он спасет эту даму, а потом по¬
смотрит, что из этого может получиться...
Заодно пришлось и принимать решение по по¬
воду Вадика, сидевшего сейчас перед ним. Парня,
конечно, было жалко — он так безутешно рыдал.
Если бы Щелкунчик сейчас спросил его, сожалеет
ли он о том, что собирался сделать и фактически
сделал, Вадик бы наверняка искренне запричитал,
что, конечно же, сожалеет, и бес попутал, а так он
добрый парень и все такое прочее...
Да вот беда — Щелкунчик не верил этому. Ва¬
дик ведь все совершил, что от него требовалось.
И если бы не помешавший ему Щелкунчик, сейчас
отнюдь не терзался бы никакими угрызениями со¬
вести, а преспокойно, получив свои небольшие
деньги, сидел бы в том же гостиничном ресторане,
где был своим человеком, и тискал бы какую-ни¬
будь телку из здешних. И чувствовал бы себя геро¬
ем... Отлично бы себя чувствовал...
Вообще это целая особая отрасль психологии —
поведение и чувства преступника, который попал¬
ся... Когда он попался, в нем пробуждается сразу
все — и совесть, и жалость к жертве... Вообще он —
чудеснейший человек, который только раз оступил¬
ся, но, несомненно, заслуживает снисхождения...
И суд снисходит, и пресса радуется, глядя на каю¬
щегося преступника. А интеллигенты собачьи про¬
ливают слезы и говорят: «Вот, посмотрите, есть же в
нем все же что-то человеческое... Живая душа, до
которой можно достучаться...»
И никто не думает о том, что эта мразь плачет и
кается сейчас только от того, что попалась, что те¬
перь ей страшно, что эта нелюдь боится наказания.
Теперь-то она, эта тварь, конечно, раскаивается
вполне искренно. И искренно сожалеет... Еще бы,
173
теперь нелюдь прикидывается такой жалкой и без¬
обидной. А посмотрели бы вы на нее во время само¬
го преступления. И после него, если все прошло
гладко и подонок ощущает свою безнаказанность!
Это совсем другой человек — тут и наглость, и пре¬
зрение к человеческой жизни, и тупое хамство, и
ощущение своей власти. Тут все, весь букет мерзос¬
тей, которыми сатана соблазняет и смущает детей
человеческих...
Щелкунчик все это прекрасно знал по самому
себе. Он знал истинное лицо преступления. Поэто¬
му жалкий и несчастный вид парня-убийцы ни¬
сколько его не обманул. Времени оставалось мало,
Щелкунчик начал торопиться.
— Пойдем, — сказал он, вставая со стула и тро¬
гая парня за плечо. — Вставай, идем быстрее, нече¬
го рассиживаться. Я тебя не в гости приглашал.
Безропотно, потерянно Вадик встал, и они вдво¬
ем вышли в коридор. Теперь тут никого не было,
кругом царила пустота. Раньше в гостиницах были
коридорные дежурные, но теперь их всех сократили
из-за экономии. Так что некому «засекать» идущих
по коридору.
Они прошли по коридору всего несколько ша¬
гов, до туалета. Некоторые номера не имели душа и
туалета, и их обитателям приходилось пользоваться
общим, на этаже.
Сейчас, по причине вечернего времени, туалет
был пуст. Вот сюда-то Щелкунчик и втолкнул Вади¬
ка, который совершенно обмяк и не сопротивлялся
больше, полностью покорившись судьбе.
— Вы из милиции? — только прошептал он без¬
надежно, обращаясь к Щелкунчику.
— Нет, — веско и печально ответил тот. — Тебе
не повезло, дружок. Если бы я был из милиции, это
было бы счастьем всей твоей жизни. Потому что
милиция бы с тобой долго возилась, потом передала
дело в суд, а суд бы тебя пожалел. По молодости, по
174
разным обстоятельствам. — Щелкунчик вздохнул и
пожал плечами, показывая, что тут он бессилен. —
Но я не суд, мой маленький дружок... Я тебя не по¬
жалею. Мне наплевать на твою молодость и семей¬
ные обстоятельства. Ты вляпался, и сам во всем ви¬
новат. Открывай рот.
— Что? — переспросил ошеломленно Вадик.
Они стояли в тесной кабинке туалета напротив друг
друга и смотрели в глаза один другому.
— Ничего, — спокойно и еще печальнее отве¬
тил Щелкунчик. — Открой рот, мой маленький дру¬
жок, у меня очень мало времени. Не заставляй по¬
вторять дважды.
Вадик был так подавлен всем, что покорно, ни¬
чего не понимая, открыл рот. Тогда Щелкунчик,
быстро вскинув руку, воткнул прямо в широко от¬
крытый рот серый баллончик, который держал в
руке, и нажал на него изо всех сил...
Одним нажатием кнопки он выпустил всю струю
оставшегося в баллончике газа, и эта струя удари¬
ла в самое горло незадачливого убийцы. Парень
вскрикнул, но это вышло негромко, так как горло в
этот момент как раз было занято струей смертонос¬
ного газа... Вадик захлебнулся и выкатил глаза так,
что, казалось, они сейчас вылезут из орбит. Лицо
его побагровело, потом почти мгновенно приняло
синюшный оттенок.
Щелкунчик давно проходил химию и ничего не
помнил о препаратах и прочих реакциях. Он рассу¬
дил просто и логично — если этот газ имеет такие
свойства, что полбаллончика убивает человека за
пять-шесть часов, а вся порция — очень быстро, то,
надо полагать, если вылить половину содержимого
прямо в горло и легкие человеку, то смерть насту¬
пит мгновенно...
Кстати, это был не просто оригинальный метод
убийства, но и самый приемлемый в данном случае.
Стрелять в гостинице было категорически нельзя —
175
могли услышать, а потом устроить повальный
обыск. Резать Вадика ножом — плохо, потому что
можно сильно испачкаться в крови, а времени для
переодевания и уничтожения залитой кровью одеж¬
ды не было.
Можно было, конечно, задушить руками, но
Щелкунчику показалось, что сделать это при помо¬
щи баллончика самого же Вадика будет наиболее
изящным и справедливым решением вопроса.
Это почти то же самое, что и банальное удуше¬
ние, только сделано с помощью оружия самого же
убийцы.. Называется — не рой другому яму...
Спустя секунду Щелкунчик понял, что оказался
прав. Ему не пришлось наблюдать долгую сцену
корчей и судорог. Отрава просто привела к останов¬
ке сердца.
Задуман яд был хитро — специально для того,
чтобы убить человека и не оставить при этом ника¬
ких следов. Распылил бесцветный яд по комнате, и
все... И сердце жертвы умирает постепенно, в тече¬
ние ночи, например. А потом медики говорят, что
случилась острая сердечная недостаточность. Что ж,
всякое ведь бывает в жизни. Известно, что челове¬
ческое сердце мало предсказуемо, может вдруг и ос¬
тановиться...
Ну а если выпустить весь газ прямо в горло —
тут, конечно, картина совсем другая. Щелкунчик
использовал баллончик не по назначению, он со¬
вершил не тайное, а открытое убийство.
Более того, он даже не стал вытаскивать бал¬
лончик изо рта мертвого Вадика, когда тот, поси¬
нев, повалился на него своим безжизненным мяг¬
ким телом. Он просто оттолкнул тело от себя к
стенке туалета и быстро вышел оттуда, крепко при¬
хлопнув за собой дверь. Можно представить себе
изумление человека, который теперь первый войдет
в этот туалет, — его встретит мертвец с синим ли¬
цом, выкатившимися остекленевшими глазами и с
176
торчащим изо рта баллончиком... От такого зрели¬
ща сердечная недостаточность может случиться у
самого посетителя туалета.
«Собаке — собачья смерть», — подумал Щел¬
кунчик, ускорив шаг, и это были последние слова,
которыми он сопроводил на тот свет своего недав¬
него знакомого...
Теперь надо было действовать быстро. Как вы¬
ражался президент Ельцин: «Голосуй, а то проигра¬
ешь»...
Щелкунчик сбежал вниз на первый этаж и, сде¬
лав свою походку плавной и вальяжной, вошел в
ресторан. Грохотала дебильная музыка, на эстраде
кривлялись провинциальные музыканты — любим¬
цы местной публики. Но взгляд Щелкунчика на¬
пряженно шарил по залу, выискивая ту самую даму,
которой было предназначено к утру умереть.
Неужели он опоздал и теперь дама уже ушла к
себе и успела наглотаться этой дряни? Но нет, все
оказалось в порядке — парочка сидела за столиком
в самом центре зала, как бы напоказ. Черняков как
раз наливал даме в бокал шампанское.
«Страхуется, сволочь, — понял Щелкунчик. —
Он специально выбрал центральный столик, чтобы
потом все могли подтвердить, что покойная послед¬
ний вечер провела в дружеской беседе с ним...
Потом он еще наверняка демонстративно в холле
попрощается с ней. Сделает это громко, чтобы были
свидетели их прощания. Наверное, поцелует ей
ручку и пожелает приятных сновидений... Сновиде¬
ний, от которых ей не суждено проснуться, по его
замыслу... Но зато потом все подтвердят, что покой¬
ная провела нормальный вечер с господином Чер¬
няковым, потом они простились, и она поднялась к
себе одна. А уж что сердце под утро остановилось —
воля божья, судьба, рок, фатум...»
Щелкунчик сел за столик неподалеку и закурил,
не сводя глаз с женщины. Теперь он твердо намере-
177
вался спасти ее. Хотя бы только для того, чтобы по¬
говорить с ней, узнать, кто она такая и отчего этот
хорошо одетый солидный господин так захотел не¬
пременно убить ее...
Сама по себе такая информация нс может быть
лишней, ведь дело касается комбината, в отноше¬
нии которого у самого Щелкунчика имеются опре¬
деленные задачи...
Щелкунчик любовался женщиной — она и в
самом деле была очень красива, он это с самого на¬
чала верно отметил. Отличная стройная фигура.
И не такая, какие сейчас в моде с легкой руки аме¬
риканских диетологов, а по-настоящему отличная
женская фигура: где надо — узко, а где надо — ши¬
роко... Каштановые волосы рассыпались по плечам,
которые, пожалуй, были чуть широковаты при
узкой талии, как у героини по имени О из романа
Полин Реаж... Отвлекала музыка, которая назойли¬
во лезла в уши и могла свести с ума любого нор¬
мального человека.
На ярко освещенной маленькой эстрадной
сцене ресторана перед оркестром кривлялся солист,
одетый почему-то в стилизованную русскую длин¬
ную рубаху с вышивкой и в сапоги «с напуском».
Стиль его поведения на сцене, правда, явно не со¬
ответствовал этой одежде «а-ля рюсс», потому что
все тело певца было как на шарнирах, а длинные
вышитые рубахи предполагают византийскую вели¬
чавость. Да и репертуар мало соответствовал одеж¬
де. Щелкунчик попытался вслушаться в постоянно
повторяющиеся слова. То ли это был припев, то ли
вообще весь текст этой идиотской песенки.
Мойша, Мойша песни пел,
Королева слушала... —
завывал беспрестанно кривляющийся солист. Голос
его соответствовал' мотиву этого «музыкального
произведения» — был наглый и, как бы сказать,
178
безмозглый. Бессмыслица текста соответствовала
бессмысленности полутора однообразных аккор¬
дов, которые составляли нотную канву... Наглость,
хамство и некультурность — вот что сопровождает
жизнь человека в наше время...
Щелкунчик вспомнил о трупе, засунутом в тес¬
ную кабинку туалета, и ему почему-то показалось,
что эта песенка отлично вписывается в поминаль¬
ную мелодию, как бы в надгробную песнь по несо-
стоявшемуся убийце и состоявшемуся покойнику
Вадику...
— Мужчина, что будете заказывать? — послы¬
шался сверху мрачный грубый голос официантки.
Она стояла над ним с блокнотом в руках, и лицо ее
было надменным и отчужденным.
— Я вам не мужчина, — ответил Щелкунчик
спокойно. — Так обращаются только проститутки к
клиентам. В других случаях так говорить неприлично.
— Я не проститутка, — возмущенно ответила
тупая баба, и лицо ее сделалось еще злее. — Что вы
себе позволяете...
— Я не сказал, что вы проститутка, — поправил
ее Щелкунчик. — Я только сказал вам, что вы не¬
прилично обращаетесь к посетителям.
— А как к вам еще обращаться? — спросила
баба, и этот ее вопрос прозвучал в смысле: «А ты кто
такой?»
— Господин, гражданин, — пояснил Щелкун¬
чик рассеянно. — В крайнем случае уж лучше ска¬
зать «товарищ», хоть я вам и не товарищ вовсе. Но
все-таки это пристойнее, чем обращение «муж¬
чина».
Лицо официантки сделалось таким, что по нему
было отчетливо видно — при случае она недрогнув¬
шей рукой расстреляла бы этого интеллигента пар¬
шивого где-нибудь в овраге. По приговору револю¬
ционного трибунала... Согласно здоровому классо-
179
вому чутью... Больно грамотный, много слов знает.
И вообще — шибко много о себе думает.
Может быть, Щелкунчик и продолжил бы про¬
цесс воспитания глупой тетки и в конце концов на¬
учил бы ее, как надо разговаривать с посетителями в
эпоху рыночных отношений, но у него больше не
было на это времени. Женщина за соседним столи¬
ком встала, вместе с ней поднялся и Черняков.
Он расплатился, взял со стола свою пачку сига¬
рет и, поддерживая женщину за локоть, бережно
повел ее к выходу. Вид у него был при этом такой,
будто он намерен подняться со своей спутницей в
номер и нежно поцеловать ее.
Наверное, все посетители ресторана именно так
и подумали. Но только не Щелкунчик — ему-то
было известно, что Черняков ни за что не прибли¬
зится к ее номеру, так как ему одному тут было из¬
вестно, что за страшная смерть ожидает того, кто
войдет туда.
Щелкунчик встал и пошел в холл следом. Ему
нужно было не пропустить момент прощания.
Черняков стоял посреди холла и долго прощал¬
ся с женщиной. Он действительно поцеловал ей
руку, говорил что-то приятное, вероятно, напутст¬
венное. Желал приятного сна...
Прощание было нарочито долгим и демонстра¬
тивным, как Щелкунчик заранее и предполагал.
Дама переминалась с ноги на ногу и явно находи¬
лась в нетерпении. Лицо у Чернякова было спокой¬
ное, доброжелательное. Щелкунчик с интересом
всматривался в этого профсоюзного лидера, ему
было любопытно. Сам-то он давно научился брать
себя в руки перед убийством и после него, но пола¬
гал, что такой выдержке следует тренироваться.
А тут, сейчас, перед ним был вовсе не профессио¬
нал, как он сам, а обычный крупный чиновник. И
что же? Разве можно было по его глазам и лицу
предположить, что он разговаривает с женщиной,
180
которая через несколько часов будет мертва по его
приказу?
«Нет, что-то творится в обществе, — грустно
подумал Щелкунчик. — Скоро моя профессия ста¬
нет никому не нужной. Действительно, зачем пес¬
товать и нанимать киллера, если убивать теперь
способен всякий? Если даже крупный профсоюзный
чиновник в мгновение ока превращается в убийцу и
не испытывает при этом никаких внутренних слож¬
ностей, если даже ему это сделать легко, то, навер¬
ное, потребность в моих услугах скоро отпадет со¬
всем. Просто убивать будет каждый».
Ему вспомнилась старая советская песенка:
«Когда страна прикажет быть героем, у нас героем
становится любой...»
Наверное, теперь, в наше время, когда измени¬
лась сама страна, слова этой песенки можно несколь¬
ко изменить: «Когда страна прикажет стать убий¬
цей, у нас убийцей становится любой...» Ха-ха-ха...
Наконец Черняков запечатлел на руке женщи¬
ны свой последний «иудин поцелуй» и решил, что
представление можно заканчивать. Они попроща¬
лись, и женщина пошла к лестнице. Черняков под¬
нял руку и помахал ей вслед. Очень дружелюбно —
отправляя ее в могилу...
Потом он резко повернулся и пошел на улицу,
где его, наверное, ждала машина с шофером. Или
он нанял такси, чтобы свидетель того, как он уехал
домой, был совсем незаинтересованный?
Щелкунчик бросился вслед женщине, которая к
тому времени уже успела подняться на второй этаж.
Он нагнал ее и в ту секунду еще не знал, что будет
говорить. Наверное, это было довольно безумно и
рискованно, потому что какая приличная дама ста¬
нет поздно вечером разговаривать о чем-то серьез¬
ном с незнакомым человеком?
Но ведь другого выхода не было. Не позволять
же ей идти к себе в номер и ложиться спать...
181
— Извините, — сказал Щелкунчик, обогнав
женщину и преграждая ей путь. — Простите меня,
пожалуйста, но мне нужно с вами поговорить.
Лицо его было серьезное, он не улыбался и сто¬
ял прямо, ровно, опустив руки по швам, как на тор¬
жественном построении.
Дама подняла глаза на него и с недоумением
взглянула на возникшее перед ней неожиданное
препятствие.
— О чем? — спросила она, видя, что перед ней
не пьяный и не сумасшедший.
— Важный разговор, — строго сказал Щелкун¬
чик, не двигаясь. — Очень важный. Он касается вас.
Я прошу вас пройти ко мне в номер, и там мы смо¬
жем поговорить. Обещаю вам, что ничего дурного
не произойдет.
— Обещаете? — усмехнулась уголками губ жен¬
щина. — Гарантируете?
Она явно смеялась над ним. Наверное, она по¬
думала, что перед нею просто оригинал, который
облек свои приставания в столь странную и неожи¬
данную форму. Лицо Щелкунчика будто окаменело,
а выправка стала еще строже.
— Я понимаю, что вы сейчас думаете, — сказал
он. — Но уверяю вас, у меня действительно серьез¬
ный разговор.
Женщина помялась, ее глаза скользнули снача¬
ла по фигуре Щелкунчика, потом по пустынной
лестнице.
— Так, — решительно сказала она. — Если вам
нужно со мной поговорить, то я, конечно, готова.
Но не сегодня, потому что я устала и уже поздно, а
завтра. Я готова с вами встретиться завтра. Идет?
Она даже улыбнулась ему, как бы подбадривая и
провоцируя согласиться на ее такое хорошее пред¬
ложение.
— Это невозможно, — сказал Щелкунчик. —
Естественно, я понимаю, что вы устали, но завтра
182
вы уже не сможете поговорить со мной, я это точно
знаю. Никакого завтра не будет, если вы не погово¬
рите со мной сейчас.
На лице дамы отразилось настоящее замеша¬
тельство. Она видела, что мужчина не пьян, не раз¬
вязен, ведет себя прилично, одет хорошо и аккурат¬
но. Очень он не походил на обычных приставал...
Но с другой стороны — все выглядело слишком по¬
дозрительно...
Решение пришлось опять принимать Щелкун¬
чику. Он не хотел пользоваться этим способом, но
понял, что перед ним — приличная женщина и ина¬
че ему просто не удастся затащить ее к себе в номер.
Причем действовать надо было быстро, потому что
в противном случае она уже готова была идти к себе
и не слушать больше этого странного человека.
— Вот что, — сказал Щелкунчик. — Я понимаю
вас. Вы опасаетесь идти ко мне в номер, и правиль¬
но делаете. Во всем нужна осторожность. Прошу
вас спуститься вместе со мной к администратору.
Голос его был настолько тверд, а выражение
лица такое решительное и уверенное, что дама по¬
колебалась и пошла следом за ним. Хотя на этот раз
она была явно недовольна такой заминкой и непо¬
нятными маневрами.
— Прошу вас, — произнес Щелкунчик, подводя
даму к администраторше, восседавшей за стойкой.
Потом он достал из кармана две десятитысячные
купюры и протянул их удивленной бабе. — Я при¬
гласил вот эту даму к себе в номер, чтобы погово¬
рить с ней о делах, — заявил он. — Вы ведь знаете,
что я живу в триста восемнадцатом номере?.. Про¬
верьте, пожалуйста, на всякий случай.
— Ну и что? — промычала администраторша,
вылупив безбровые глаза на странного человека. —
Чего вам надо?
— Мне ничего от вас не надо, — сказал Щел¬
кунчик. — Просто дама опасается идти ко мне раз-
183
говаривать. Вот я и прошу вас для ее спокойствия
зафиксировать факт, что я пригласил ее. Чтобы она
не волновалась. Теперь понятно?
Баба за стойкой совсем было уж собралась по¬
слать этих иногородних куда подальше, но вид
двадцати тысяч смутил ее. Она не получала зарплату
уже три месяца и кормилась вместе с семьей только
от своего огорода, тщетно ожидая получку. Двад¬
цать тысяч — это деньги в безденежном Синего-
рье...
Она нерешительно взяла протянутые ей бумаж¬
ки, и на лице ее даже появилось то, что в этих краях
называется улыбкой.
— Желаю вам приятно провести время, — ска¬
зала она услышанную где-то и заученную на всякий
случай фразу.
—fБлагодарю вас, — учтиво ответил Щелкунчик
и, повернувшись к даме, спросил: — Теперь вы спо¬
койны? Теперь вы уверены в чистоте моих намере¬
ний?
— Пожалуй, — ответила она, поколебавшись. —
Во всяком случае вы очень оригинальны...
Она замешкалась, роясь в своей сумочке.
— Только мне все равно нужно сначала зайти к
себе, — сказала она.
— Нет, — возразил тут же Щелкунчик. — Этого
не надо. Если вам нужно в туалет, пройдите, пожа¬
луйста, вот сюда, в холле. Я подожду вас тут, у стойки.
Когда они наконец поднялись в номер к Щел¬
кунчику, дама была окончательно заинтригована.
Она села в предложенное ей кресло и вопроситель¬
но взглянула на своего удивительного знакомого.
— Ну? — спросила она нетерпеливо. — О чем
вы хотели со мной поговорить? А то у меня сегодня
прямо какой-то вечер вопросов и ответов.
Щелкунчик предложил даме сигарету и осведо¬
мился о том, как ее зовут.
— Нина, — сказала женщина. — Нина Сергеев-
784
на, если хотите. Но вообще-то я привыкла быть
просто Ниной. Вы ведь знаете, что я журналистка. У
нас принято обращаться по именам.
— Нет, не знаю, — ответил Щелкунчик. — От¬
куда я могу знать, что вы журналистка?
Сам он при этом подумал, что журналистика
буквально преследует его по пятам в этом городе.
Сначала инженер в ресторане спросил, не журна¬
лист ли он сам. Потом журналисткой оказалась со¬
седка по номеру американка Алис... Теперь и эта
Нина тоже представилась журналисткой. Похоже,
все Синегорье состоит из журналистов и убийц...
— А я думала, что вы все знаете, — разочарован¬
но и насмешливо протянула Нина, вполне профес¬
сионально выпуская сигаретный дым через нозд¬
ри. — Всегда считалось, что органы знают все про
всех.
— Какие органы? — удивился Щелкунчик, и
Нина усмехнулась невесело:
— Что вы дурака валяете? Понятно же, что вы
из этих самых органов... Как вы там теперь называе¬
тесь — ФСБ или как там еще? КГБ, одним словом.
Я все ждала, когда вы появитесь рядом со мной. Ну,
вот и дождалась.
Она открыто и неприязненно взглянула на
Щелкунчика и деланно улыбнулась.
— Никогда не думала, что стану такой важной
персоной — за мной послали человека аж из Мос¬
квы, чтобы следить за мной. Не могли здешнего со¬
глядатая приставить...
Щелкунчик был в смущении. За последний час
его уже второй раз приняли за сотрудника правоо¬
хранительных органов. Правда, Вадик был уже
мертв теперь... Но все равно, тут была какая-то иро¬
ния судьбы — киллера регулярно принимают за со¬
трудника спецслужб.
— И что вы хотите от меня узнать? — спросила
Нина нетерпеливо. Потом подумала и добавила: —
185
Кстати, вы не хотите предъявить мне ваше удосто¬
верение? Вы ведь обязаны по закону, как я слыша¬
ла.
— У меня нет никакого удостоверения, — отве¬
тил Щелкунчик. — С чего вы взяли?
— Тогда я могу идти? — спросила агрессивно
дама и сделала движение, чтобы подняться из крес¬
ла. — Если вы не хотите предъявить мне свое удос¬
товерение, то и не можете задерживать. Я правиль¬
но понимаю законы?
Щелкунчик остался недвижим, он как будто не
заметил движения Нины к двери, не придал ему
значения.
— Я и не думал вас задерживать, — сказал он
строго и серьезно. — И ни одним словом не дал вам
понять, что задерживаю вас и вообще имею какое-
то отношение к спецслужбам. Так что ваши издева¬
тельства совершенно напрасны. Я с самого начала
просил вас поговорить со мной как частное лицо.
При чем тут удостоверение?
Наверное, его рассудительный тон подейство¬
вал на журналистку, потому что она несколько ус¬
покоилась.
— А как мне вас называть? — поинтересовалась
она. — По имени-отчеству или все-таки по зва¬
нию — товарищ майор, например? Или вы подпол¬
ковник? Не удивлюсь, если мне оказана такая
честь...
— Зовите меня Щелкунчик, — сказал он. —
Этого вполне достаточно, и всем понятно.
— Всем — это кому? — уточнила Нина.
— Всем, кого это интересует, — ответил он. —
Меня так назвала однажды моя дочка. Когда она
была совсем маленькая, я разгрызал для нее грецкие
орехи и сломал себе зуб. Вот она тогда и назвала
меня Щелкунчиком. Мы как раз читали эту сказку.
Можете посмотреть. — Он ощерился и нагнулся к
женщине, показывая сломанный зуб.
186
— Могли бы и новый вставить, — сказала она,
невольно усмехнувшись, но глаза ее потеплели.
— Не могу! — отрезал Щелкунчик. — Это мне
дорого как память.
— Странные нынче пошли кагэбэшники, —
вздохнула Нина, гася сигарету в пепельнице.
Щелкунчик вдруг подумал, что, может быть, и
не стоит разуверять журналистку в ее уверенности
относительно его причастности к спецслужбам.
Пусть думает так, если уж ей кажется, что он —
агент ФСБ. Смешно, конечно, но пусть...
Во всяком случае, пока что поведение Нины го¬
ворило о том, что она и в самом деле не знает, кто
он такой. Сначала-то Щелкунчику казалось, что
она приставлена к нему для наблюдения за его дей¬
ствиями. Что она, так сказать, представитель заказ¬
чика... Но нет, похоже, он ошибался.
— Меня интересует вот что, — сказал он и начал
загибать пальцы, что придало его позе вид солид¬
ности и уверенности в себе. — Зачем вы приехали в
Синегорье — это раз...’Что вы делаете на комбинате
и каковы ваши взаимоотношения с генеральным
директором гражданином Барсуковым — это два.
О чем вы беседовали с Черняковым сегодня — три.
Нина пристально посмотрела на Щелкунчика, и
лицо ее сделалось лукавым.
— Это все, что вас интересует? — спросила
она. — Немало, надо сказать.
— Это не совсем все, — ответил Щелкунчик
сдержанно. — Есть еще один вопрос, но оставим его
на потом. На закуску, так сказать.
— А почему вообще такая срочность? — сказала
Нина, протягивая руку к сумочке и вынимая оттуда
косметичку. Она раскрыла ее и стала разглядывать
свой макияж.
— Это я вам тоже объясню вместе с последним
вопросом. Как говорят политики — в пакете.
Он наблюдал за Ниной, разглядывавшей себя в
187
зеркальце, и подумал, что ей, наверное, больше лет,
чем он решил сначала. Теперь он видел, что она
примерно его возраста. Ну, может быть, ей чуть-
чуть меньше — тридцать четыре, тридцать пять. Об
этом говорило многое, хотя женщина очень хорошо
выглядела. Кожа лица была свежая, руки и шея, ко¬
торые как раз обычно и выдают возраст женщины,
тоже выглядели молодо.
Было что-то трудноуловимое, то, что требует
пристального внимания. Выражение глаз — вот что
самое главное при определении возраста. Опыт
жизни, надежды и разочарования, горечь утрат —
то, что мелькает в глазах и чего не скроешь ни кре¬
мами, ни массажем, ни даже пластическими опера¬
циями...
Как говорится, глаза — зеркало души, а ведь
именно душа и выражает лучше всего возраст чело¬
века.
Было и еще кое-что: чуть заметные лапки мор¬
щинок возле глаз, состояние кожи под глазами,
веки — набрякшие, тяжелые. Тридцать пять лет. Ну,
от силы — тридцать четыре...
Нина закрыла косметичку и еле заметно вздох¬
нула. Она устала за вечер, и сейчас больше всего ей
хотелось бы принять душ и лечь в постель, а не си¬
деть тут и вести хитроумный разговор с этим обхо¬
дительным человеком.
— Я могу предложить вам пива, — сказал Щел¬
кунчик. — Только оно теплое, из шкафа. У меня нет
холодильника в номере.
— Пиво? — равнодушно переспросила дама. —
Да еще и теплое? Если уж вы намеревались пригла¬
сить к себе женщину, то могли бы проявить боль¬
шую изобретательность в выборе напитков. Купили
бы шампанского, например. — Она улыбалась и
явно собиралась опять посмеяться над незадачли¬
вым сотрудником спецслужбы...
— Я совершенно не планировал сегодня вас
188
приглашать к себе, — смутился неожиданно Щел¬
кунчик. — Это произошло внезапно. Ситуация так
сложилась, вот и все.
— Вы меня интригуете, — опять усмехнулась
Нина. — Чем дальше в лес, тем больше дров. Давай¬
те сюда ваше пиво, если уж вы так бесцеремонны...
Щелкунчик полез в шкаф и достал две банки
«Хейнекена». Рядом с ними стояла бутылка водки,
которую он тоже купил на всякий случай, но не от¬
крывал. Нина заметила ее и сказала неожиданно:
— А почему вы не предлагаете мне водку? Очень
странно с вашей стороны. Для кого вы ее бережете?
«Тьфу ты, — подумал Щелкунчик, выбитый из
колеи неожиданно острым языком и задиристым
характером женщины. — Ну кто бы мог подумать...»
— Просто я не думал, что вы пьете водку, —
признался он растерянно. Но, казалось, Нине до¬
ставляет удовольствие смеяться над ним и вгонять
его в смущение.
— Я ведь журналистка, — сказала она, внезапно
становясь веселой. — Все журналисты пьют водку и
вообще все, что горит. Разве вы не знали?
Они выпили водки, после чего Нина закурила
еще и кое-что рассказала Щелкунчику.
Все дело оказалось, конечно, в комбинате, ко¬
торый действительно был выставлен на аукцион и
пятьдесят один процент акций которого, то есть
контрольный пакет, были приобретены банком
«Солнечный». Собственно, все это Щелкунчик уже
услышал раньше от инженера в ресторане.
— И что вы хотите тут выведать? — спросил он у
журналистки. — Почему здесь, в Синегорье, по
этому поводу собралась толпа журналистов? Это
ведь чисто финансовый и хозяйственный вопрос...
— Отнюдь, — ответила Нина и покачала голо¬
вой. — Тут высокая политика и целое море страс¬
тей. Странно, что вы этого не понимаете.
Генеральный директор товарищ Барсуков до
189
последнего момента не верил в то, что комбинат,
который как бы принадлежал лично ему и где он
чувствовал себя в течение многих лет безраздель¬
ным хозяином, будет продан.
А когда это случилось, положение генерального
директора стало вообще ужасным. Потому что
представители банка сделали заявление, что, по их
мнению, руководство комбината бездарно ведет
дело и что банк в качестве главного владельца вооб¬
ще намерен сменить генерального директора и на¬
значить другого, своего человека.
— Они сказали, что комбинат долгое время не
модернизировался, что поэтому нужно все переде¬
лать, чтобы сделать завод более эффективным, —
пояснила Нина. — Дело в том, что, как утверждают
эксперты банка, дела комбината сейчас идут плохо
потому, что его продукция неконкурентоспособна
на мировом рынке.
— А она неконкурентоспособна? — уточнил
Щелкунчик.
— Частично, — ответила Нина, деловито кив¬
нув. — Здесь, в Синегорье, рабочие по три месяца
не получают зарплату, растет недовольство и возму¬
щение. Весь город «завязан» на комбинат, и потому
весь город страдает. И банк утверждает, что все это
по вине генерального директора и его ближайшего
окружения, которые слишком много воруют и
слишком мало внимания уделяют работе — перево¬
оружению производства, росту производительности
труда, неэффективно занимаются сбытом на миро¬
вом уровне. Банк намерен взять все это в свои руки
и исправить положение. Понятно, что генерально¬
му директору это весьма не нравится и он готов на
все, чтобы сохранить свое положение.
— Это правда, что он вор и действительно наха¬
пал с комбината столько, что стал настоящим мил¬
лионером? — спросил Щелкунчик, вспомнив свой
разговор с инженером из Москвы.
190
— Вероятно, правда, — ответила Нина, грустно
улыбаясь. — А почему бы ему и не воровать, если он
всегда был бесконтролен? Конечно, нахапал, как
мог, и теперь боится, что кормушка прикроется.
Для него, во всяком случае.
Щелкунчик налил по второй и спросил:
— А в чем же тут проблема? Все равно я не по¬
нимаю, отчего столько шума вокруг этого. Если все
так, как вы говорите, то все делается правильно, и
нет проблемы.
Нина невесело рассмеялась.
— Вы ничего не понимаете в политике, — ска¬
зала она, поднимая свой стакан. — Давайте выпьем
за то, что вы такой счастливый человек. Вам все не¬
интересно настолько, что вы даже не утруждаете
себя тем, чтобы замечать очевидное. Вы что, газет
не читаете?
— Должен вас разочаровать, хоть вы и журна¬
листка, — сказал Щелкунчик. — Может быть, вам,
как журналистке, и неприятно об этом слышать, но
вы правы — газет я не читаю.
На это Нина рассказала Щелкунчику старин¬
ный советский анекдот, которого он прежде не
знал.
Приходит студент сдавать экзамен по общест¬
венным дисциплинам. Преподаватель видит, что он
ничего не знает, и тогда спрашивает его: «А кто яв¬
ляется генеральным секретарем ЦК КПСС?»
«Не знаю», — простодушно отвечает студент.
«А кто — председатель Совета министров?»
«Не знаю».
«Ну а какая партия сейчас правит в нашей стра¬
не — тоже не знаете?» — удивляется профессор.
И получает опять же отрицательный ответ.
«Да откуда же вы только приехали?!» — изум¬
ленно спрашивает ученый муж.
«Из Урюпинска», — скромно отвечает юноша.
И тогда седой преподаватель вдруг бросает в от-
191
чаянии на стол свой карандаш и мечтательно взды¬
хает: «Эх, бросить бы все тут к чертовой матери и
уехать в ваш Урюпинск!»
— Так и вы, — закончила Нина. — Наверное, из
Урюпинска приехали?
Дело заключалось в том, что план банка был за¬
мечателен — модернизировать производство, про¬
давать сталь в огромном количестве за рубеж, повы¬
сить жизненный уровень работающих на комбина¬
те. Была разработана даже специальная программа,
чтобы сделать весь город Синегорье счастливым и
благоустроенным. К делу должны были быть при¬
влечены фирмы, которые создали бы нормальную
европейскую инфраструктуру для городского насе¬
ления...
— Ну и что же? — нетерпеливо спросил Щел¬
кунчик. — Картина получается очень даже краси¬
вая...
— Но директору товарищу Барсукову все это со¬
всем не нужно, — пояснила Нина со вздохом. —
Ему-то все это зачем? У него все это уже и так есть.
Ему совершенно не интересна какая-то там инфра¬
структура для городского населения. Он и так бога¬
тый человек. Ему, напротив, совсем не хочется рас¬
ставаться с властью. Потому что его директорство —
это и деньги, огромные деньги, и, кроме того, ощу¬
щение себя владыкой этого края, способным карать
и миловать. Он же тут единственный благодетель.
И генеральный директор Барсуков в своем
стремлении повернуть все вспять прибегнул к зна¬
комым и близким ему методам.
Для начала он попросту выгнал с комбината
представителей банка и объявил аукцион липой,
подделкой и потребовал все вернуть обратно. Так
сказать, восстановить статус-кво...
А пока суд принимал дело к рассмотрению и ко¬
миссии из Москвы понаехали в огромном количе¬
стве, товарищ Барсуков стал мутить народ, то есть
192
возбуждать население города, настраивать его про¬
тив состоявшейся сделки с комбинатом и банком.
— Но это же очень трудно, — возразил с сомне¬
нием Щелкунчик. — Если сейчас люди не получают
по три месяца зарплату и нищенствуют, а банк обе¬
щает все наладить, то очень сложно настроить на¬
род против этого варианта с банком.
— Ничуть не бывало, — ответила Нина. — Все
как раз очень просто. Примитивно просто, до омер¬
зения... Налейте-ка нам с вами еще по пятьдесят
грамм, если уж вы все равно угощаете.
— Это, конечно, не то шампанское, которым
вас угощал недавно Черняков, — язвительно сказал
Щелкунчик, наливая водку в стаканы.
— Вы что — ревнуете? — игриво спросила вдруг
Нина и засмеялась. — Не ревнуйте, у нас была чис¬
то деловая встреча.
Она посмотрела на Щелкунчика, и под ее взгля¬
дом он почему-то вдруг опять смутился. И от этого
рассердился на себя.
— У меня нет никакого права ревновать вас! —
отрубил он и тут же почувствовал, каким грубым
получился ответ. — Просто я хотел сказать, что, ко¬
нечно, мне хотелось бы получить такое право, но
сейчас у меня его нет, — добавил он и рассердился
на себя еще больше. Что за чушь, он начинает с ней
любезничать. Вот уж этого он от себя совсем не
ожидал, тем более в такой ситуации... С чего это он
вдруг? Или это она его спровоцировала?
Ему вдруг показалось, что в комнате слишком
яркий свет, и он, погасив его, включил торшер. Ча¬
сы показывали десять вечера, на улице было темно,
слышны были только громкие голоса выходивших
из ресторана.
— Ага, — послышался голос женщины. — А вы
хотели бы получить такое право? — Казалось, она
выглядит заинтересованной. Глаза ее требовательно
смотрели на Щелкунчика, а выражение лица стало
193
ожидающим. — Как это интересно, — добавила она,
видя, что он молчит и не знает, как выбраться из
положения.
— Гм, давайте продолжим, — предложил нако¬
нец он, хватаясь за следующую сигарету, как уто¬
пающий хватается за соломинку.
Способ, которым стал действовать товарищ Бар¬
суков, был простой, но верный. В обеих газетах Си-
негорья стали появляться будоражащие простой
народ статьи о том, что комбинат продан капита¬
листам. Разъяснялось, что коррумпированные чи¬
новники в демократической Москве — предатели и
изменники Родины — специально продали комби¬
нат капиталистам, чтобы пустить по миру рабочих и
все население Синегорья. Разъяснялось также, что
теперь капиталисты вообще никогда не будут пла¬
тить зарплату, потому что они ненавидят простых
рабочих. Капиталисты же закроют все магазины в
городе, а также школы и детские садики. Естествен¬
но, они остановят весь общественный транспорт и
снимут с линий все пять дряхлых автобусов... Пото¬
му что им это, мол, невыгодно, а сами они будут ез¬
дить в своих роскошных «Мерседесах» и растлевать
местных девушек...
Население также пугали тем, что наверняка от¬
кроются игорные дома, казино и притоны разврата.
Одним словом, вместо школ — казино, а вместо
детских садиков — публичные дома.
Об этом же вопили ангажированные люди на
рабочих собраниях, об этом же кликушествовали
жэковские старушки и старички с ветеранскими
значками на груди...
Синегорье бурлило уже которую неделю, и Бар¬
суков очень рассчитывал, что разбуженное им на¬
родное недовольство поможет ему выиграть про¬
цесс по отмене решения аукциона. На всякий слу¬
чай он отдал приказ и на четвертый месяц не
194
платить зарплату всему коллективу — пусть позлят¬
ся, попсихуют.
А когда у него спрашивали впрямую, где же зар¬
плата за все эти месяцы, он мрачно кивал куда-то в
сторону и зловеще говорил: «А вот вы в Москве
спросите, где зарплата... У правительства этого спро¬
сите. Они вас уже продали в кабалу империалис¬
там...»
— Народ очень боится капитализма, — закон¬
чила свой рассказ Нина. — Они боятся, что будут
жить хуже, чем сейчас.
— Но ведь жить хуже, чем они живут тут сейчас,
невозможно, — возразил Щелкунчик.
— Это с точки зрения логики и здравого смыс¬
ла, — ответила журналистка. — Но простым быв¬
шим советским людям этого не объяснишь. Им
столько лет внушали, беднягам, что капитализм —
это плохо, что теперь этот панический страх просто
стал их сущностью. Они же никогда не видели ка¬
питалистов, не видели, как живут люди при капита¬
лизме. Тут, в провинции, люди все еще помнят то, о
чем им говорили разные мордастые райкомовские
дядьки. А те говорили: «Империализм — враг трудя¬
щихся», и дышали при этом райкомовским перега¬
ром... Очень страшно было, и потому — внушитель¬
но...
— Ну хорошо, — сказал Щелкунчик, который
действительно был не силен в политике и экономи¬
ке. — А что вы-то тут делаете? Вы мне все так убеди¬
тельно и живописно рассказали. Зачем вы тут тор¬
чите? Да еще пьете с Черняковым... Он что — ваш
сторонник? Вы к нему сюда приехали?
— Нет, я приехала к Барсукову, — честно при¬
зналась Нина. — Он мне нужен. Я хотела с ним по¬
говорить, чтобы потом написать статью о нем, о его
взглядах на жизнь и о методах руководства.
— Ничего себе, нашли героя для статьи, —
хмыкнул Щелкунчик. — Вы же только что рассказа-
195
ли мне о том, какой он плохой, а теперь говорите,
что хотите писать о нем. Странно это.
— Обо всем нужно писать, — ответила Нина и
пожала плечами. — Это — принцип журналистики:
писать обо всех явлениях. Называется — свобода
информации.
Она произнесла все это быстро, без запинки и
очень уверенно, можно сказать, даже — снисходи¬
тельно. Но Щелкунчику показалось, что его послед¬
ние вопросы застали женщину врасплох. Ему пока¬
залось, что она растерялась и просто не знала, что
ответить о том, что же конкретно привело ее к
этому Барсукову.
Да что о нем писать — подумаешь, фигура...
Обычный толстомордый начальник из старого вре¬
мени. Когда-то был членом бюро обкома, потом
разжирел, стал красть. Теперь нахапал и не хочет,
чтобы ему мешали хапать дальше... Нечего тут пи¬
сать — всем известная фигура в нашем Отечестве.
Можно сказать, национальный герой.
Щелкунчик уже совсем было собрался уличить
Нину в неискренности, в том, что она что-то от не¬
го скрывает, но тут в дверь раздался громкий стук.
Они переглянулись, но никто из них не мог
предположить, кто стоит за дверью. Щелкунчик,
правда, через секунду сообразил, в чем дело.
— Откройте, милиция, — сказали из коридора,
когда он, подкравшись к двери, спросил, кто там.
— А зачем? — осторожно осведомился Щелкун¬
чик. Он был не такой дурак, чтобы открывать дверь
в ответ на такие глупости, как милиция...
— Откройте немедленно, — потребовали снару¬
жи. — Иначе сломаем дверь.
Щелкунчик понял, что в Синегорье еще не до¬
шло понимание Конституции и основных прав че¬
ловека... Может быть, никогда и не дойдет. Тут о
них все равно никто не имеет представления.
— Откройте, мужчина, — послышался нервный
196
женский голос. — Это администратор... Откройте,
тут милиция...
Ладно, не связываться же по пустякам, подумал
Щелкунчик. У него слишком важное дело тут, и он
слишком важный человек, чтобы рисковать, при¬
влекая к себе внимание по пустякам...
В комнату вошел милиционер в форме старшего
лейтенанта и с ним та самая толстая администра¬
торша, которой Щелкунчик недавно дал двадцать
тысяч.
— Что тут происходит? — строго спросил сине¬
горский офицер, мрачно поглядев на Нину, сидев¬
шую в кресле, на бутылку водки и на включенный
торшер, заливавший комнату интимным светом.
Увиденная картина ему очень не понравилась, по¬
тому что, как видно, полностью противоречила его
представлениям о порядке.
— То есть? — не понял Щелкунчик. — А у вас
что происходит? Почему вы врываетесь вечером в
номер? У вас какие на это основания? Представь¬
тесь, пожалуйста.
Провинциальный блюститель, привыкший к
рабскому заискиванию здешней публики перед вся¬
кой властью, опешил от такого разговора. Потом
напряг мозги, и там шевельнулась какая-то одино¬
кая мысль.
— Старший лейтенант Миронов, — наконец
сказал он, неуверенно прикладывая руку к фуражке
с засаленным околышем и грязным козырьком.
— Предъявите ваши документы! — отрывисто
произнес Щелкунчик.
— Это чего? — поперхнулся старлей. — Вы чего,
гражданин?
— Я у себя в номере, — сказал Щелкунчик и
кивнул на притихшую бабу-администраторшу. —
А вот вас я не знаю... Прошу предъявить документы.
Лейтенант достал удостоверение и показал его
197
вверх ногами. Щелкунчик повертел удостоверение,
потом вернул офицеру.
На самом деле удостоверение было ему совер¬
шенно неинтересно, просто он хотел «попинать»
немного надзирателя, потому что тот помешал ему
вести важный разговор. Да и вообще, всем этим
представителям закона всегда желательно с самого
начала показать их место...
Выяснилось, что в туалете на пятом этаже най¬
ден труп молодого мужчины. Труп опознан, но те¬
перь милиция по «горячим следам» опрашивает
всех жильцов, которые вечером не сидели по своим
номерам, а шлялись по гостинице.
— Видели ли вы молодого человека в джинсах,
зеленой куртке и клетчатой рубашке? — строго
спросил милиционер.
— Нет, — ответил Щелкунчик. — Я вообще не
был на пятом этаже. Мне незачем там бывать, пото¬
му что я живу ниже, как вы и сами видите.
— Ну, может, встречали на лестнице? Может,
он с кем-то был? — упорствовал офицер, которому
Щелкунчик сразу показался личностью подозри¬
тельной во всех отношениях.
Получив на все отрицательные ответы, милици¬
онер повернулся к Нине.
— А вы? — приступил он к ней. — Вы кто такая?
Ваши документы...
— Это тоже наша, — вступила в разговор адми¬
нистраторша. — Она в пятьсот шестом живет, как
раз на пятом этаже.
— Вы видели молодого человека в джинсах,
клетчатой рубашке и зеленой куртке? — повторил
офицер. Наверное, он прошел уже по многим номе¬
рам и теперь повторял приметы совершенно меха¬
нически, не задумываясь.
— Она в ресторан спускалась, в ресторане сиде¬
ла, — сказала администраторша мстительно. — Си¬
дела там с Черняковым, который с комбината.
198
Милиционер поднял брови. Видимо, Черняков
тоже был в Синегорье довольно заметной фигурой,
так что его фамилия тут что-то говорила.
— А теперь вот тут сидит, — еще более мсти¬
тельно закончила баба, ханжески потупя свиные
глазки. Еще бы, надо же было ей выразить свое от¬
ношение к подобным бесстыдным дамочкам. При¬
езжают тут всякие и развратничают... А еще из Мос¬
квы. Журналистка называется...
Эту тираду она произнести не посмела, но всем
своим видом показала, как она — порядочная жен¬
щина — относится к современным безобразиям.
— Так вы точно ничего не видели? — уточнил
милиционер на всякий случай, понимая, впрочем,
уже, что ничего узнать ему тут не удается и сейчас
придется уходить.
Но просто так уйти он не мог — не позволяла
натура. Натура простого парня, закончившего на
тройки паршивый техникум, гнущего спину перед
начальством и изгаляющегося над всеми, кто сла¬
бее, не позволяла ему просто так оставить в покое
этих «интеллигентов хреновых», которые сидят тут
спокойно и еще смеют разные слова говорить, ука¬
зывать ему его место... Эх, были бы они не приез¬
жие, а местные, понятные люди, он бы им живо
«разъяснил» — отвел бы в отделение, и долго бы они
с товарищами месили сапогами этих больно гордых
людей... Били бы и плевали сверху на их распро¬
стертые тела, как это у них водится. А потом соста¬
вили бы протокол о неповиновении, о мелком хули¬
ганстве. Эх, раздолье в родном краю...
Но с этими, похоже, нельзя было проделать ни¬
чего такого. Надо было соблюдать видимость циви¬
лизованности перед Москвой. Но до поры до вре¬
мени, конечно, до поры до времени!
Бить и волочить в отделение было нельзя, но
можно было поиздеваться иначе, показать-таки свою
власть.
199
— А вы, гражданка, пройдите в свой номер, —
строго сказал лейтенант, обращаясь к Нине.
Щелкунчик чуть не взвился от досады, но про¬
молчал, не сообразив сразу, что сказать. Но тут сама
Нина отреагировала неожиданно.
— Никуда я не пойду, — твердо сказала она,
почти не глядя на милиционера. — И не вам ре¬
шать, где мне быть и куда идти. Идите, командуйте
у себя на скотном дворе...
— Не положено, — забормотал милиционер,
опять опешив от полученного достойного отпо¬
ра. — После одиннадцати часов... Посторонние в
номере... Непорядок, нарушение...
Он растерянно бубнил что-то еще в этом роде и
начальственно косился на притихшую администра¬
торшу, но ситуация была не в его пользу.
— Это все вас совершенно не касается, — всту¬
пил в разговор Щелкунчик. — Вам поручено искать
следы убийства, опрашивать граждан. Вот и не от¬
влекайтесь, работайте, выполняйте приказание на¬
чальства. И не лезьте не в свое дело.
— Я вот завтра на вас вашему прокурору пожа¬
луюсь, — сказала вдруг Нина с заносчивым ви¬
дом. — Он вам покажет, как врываться в номера к
людям и говорить разные глупости среди ночи. По¬
ложено, не положено... У вас сколько классов обра¬
зования?
— Техникум, — глупо ответил лейтенант, расте¬
рянно переминаясь с ноги на ногу. Эх, не надо бы
ему было связываться с этими фраерами. Вдруг она,
баба эта, и вправду прокурору пожалуется? Мало ли
что она может наговорить — неприятности будут...
В конце концов милиционер ушел, недовольно
фырча, и они вновь остались одни.
— На самом деле, мне, наверное, и вправду по¬
ра идти, — сказала Нина, нерешительно глядя на
Щелкунчика.
200
— Это невозможно, — ответил он тут же, и жен¬
щина вопросительно вскинула на него глаза.
— Что вы имеете в виду? — спросила она. — Вы
что, и вправду собираетесь проговорить тут со мной
всю ночь?
— Может быть, и не проговорить, — сказал
он. — Но то, что вам не следует идти к себе в но¬
мер — это совершенно точно.
— Но почему? Вы все говорите загадками, —
произнесла она непонимающе. — Да вы и сами —
целая загадка... Непонятно, может быть, вы все-
таки объясните, в чем дело и что вы от меня хотите?
— У меня к вам последний вопрос, — сказал
Щелкунчик. — И, может быть, после этого вы и
сами поймете, что я прав и вам не следует сейчас
идти к себе. Итак: что у вас за отношения с Черня¬
ковым?
— Вы, кажется, все-таки ревнуете, — растерян¬
но засмеялась Нина. — Иначе я не могу объяснить
вашего повышенного интереса к этому человеку и
нашей с ним встрече.
— У вас с ним хорошие отношения? — спросил
Щелкунчик, не обращая внимания на последние
слова женщины. — Это деловые отношения или
личные?
— Неужели вы думаете, что у меня могут быть
личные отношения с Черняковым? — хмыкнула
Нина и передернула плечами. — Он же совершенно
не в моем вкусе... В моем вкусе другие мужчины.
Иного типа. — Она замолчала и многозначительно
посмотрела на Щелкунчика.
— Теперь последний вопрос, — сказал он, на¬
прягаясь. — Как вы думаете, зачем Черняков может
желать вашей смерти? Почему он может хотеть вас
убить?
Наступила пауза, в течение которой глаза Нины
сначала выкатились на собеседника, потом в них
мелькнуло нечто...
201
За это время Щелкунчик уже успел несколько
раз пожалеть о том, что у него напрочь отсутствуют
следовательские способности. Вот что значит не
иметь таланта детектива...
Ах, если бы он только умел правильно и к месту
задавать вопросы! Если бы он умел правильно ана¬
лизировать факты, сопоставлять их! Но нет, этого
ему не дано в жизни.
Вот и приходится задавать вопросы, что называ¬
ется, «в лоб», рискуя при этом лишь напугать чело¬
века, а не добиться истины.
— А вы, часом, не сумасшедший? — поинтере¬
совалась Нина, когда пришла в себя после послед¬
него вопроса. — Я вас как-то забыла об этом спро¬
сить... С чего вы взяли, что Черняков может хотеть
меня убить? Он вообще не убийца, а солидный че¬
ловек.
— Это никогда нельзя знать заранее — на что
каждый человек бывает способен, когда его при¬
прет, — ответил со знанием дела Щелкунчик. —
К тому же можно ведь и не убивать самому, можно
организовать это дело. Получается точно такое же
убийство, только выполненное чужими руками. Вот
что я имел в виду. Что же касается моей нормаль¬
ности, то я даже не стану уверять вас ни в чем. Са¬
мый верный признак сумасшествия — это полная
уверенность в своей нормальности.
Эту последнюю фразу Щелкунчик сказал как
бы «в свой огород». Он сейчас и в самом деле не был
уверен в том, что поступает правильно. Очень мо¬
жет быть, что в течение всего сегодняшнего вечера
он просто совершал одну глупость за другой.
С точки зрения здравого смысла ему, наверное,
следовало бы сидеть себе тихо и готовиться к своему
собственному делу. К делу, которое было ему пору¬
чено, за которое он взялся, за которое получил
деньги. А вовсе не лезть не в свои дела.
Нечего было вмешиваться с самого начала. Ну,
202
захотел какой-то там Черняков убить какую-то жур¬
налистку... Какое дело до этого Щелкунчику?
Что у него, своих проблем мало? Надо было и не
подсматривать, и не подглядывать, и вообще «не
брать в голову».
А уж если встрял и сделал что-то такое, то неза¬
чем было сейчас приглашать даму к себе и задавать
ей вопросы, нечего показывать свою заинтересо¬
ванность, свою причастность к чему бы то ни было.
Но что же поделаешь, сделанного не воротишь,
теперь оставалось ждать ответа Нины. Если она за¬
хочет отвечать и если у нее есть что ответить...
— А откуда вы вообще знаете, что он хотел меня
убить? — спросила Нина. — С чего вы это взяли?
— Видите ли, — ответил Щелкунчик, решив¬
ший идти ва-банк. — Дело в том, что в настоящий
момент в вашем номере распылен специальный
ядовитый дезодорант, который должен был убить
вас к утру... Это совершенно точно, и вы могли бы
это проверить, но я вам не советую — дезодорант
очень серьезный, и ваша проверка моих слов может
плохо кончиться. Вам понятно?
— Откуда вы это знаете? — прошептала Нина,
но по ее глазам было видно, что она поверила ему.
Она нервно заворочалась в кресле, которое, каза¬
лось, вдруг стало ей неудобным. — С чего вы это
взяли?
В глазах ее появился неподдельный страх. Это
выражение было слишком хорошо знакомо Щел¬
кунчику. Такое выражение бывает в глазах жертвы,
когда она уже понимает, что сейчас наступит неми¬
нуемая смерть...
— Я знаю! — отрезал он. — Незачем подробно
обсуждать, откуда мне это известно. Вот, кстати,
ответ на ваш вопрос о причинах, по которым я при¬
гласил вас сейчас к себе, а не отпустил в ваш номер
и не пошел вместе с вами. Там вас ждет смерть.
— Черняков? — прошептала Нина. Она была
203
подавлена и растеряна. Что, собственно говоря, ес¬
тественно. Когда человек узнает внезапно о том, что
был на волосок от гибели, — это производит впе¬
чатление... И вообще: знать, что кто-то желает
твоей смерти, — это ощущение не из приятных и
требует подготовки.
— Так вы представляете себе, зачем ему вас уби¬
вать? — настаивал Щелкунчик.
— А почему вы думаете, что это он? — спросила
Нина. — Это он распылил яд в моей комнате? Но
ведь он у меня в комнате не был...
— Я и не сказал, что непосредственно он, — от¬
ветил Щелкунчик. — Просто яд был распылен в то
время, пока вы сидели с Черняковым в ресторане.
Сопоставив эти два факта, я и сделал вывод, что он
имеет некоторое отношение к распылению... Он
ведь вас пригласил в ресторан? Ну вот...
— Но зачем ему это нужно? — запинаясь, про¬
изнесла недоуменно Нина.
— А вот это вам лучше известно, чем мне, —
сказал Щелкунчик. — Я, собственно, об этом вас и
спрашиваю... Мне-то ничего не известно. А хоте¬
лось бы знать. Все-таки, как-никак, я ваш спаси¬
тель.
— Мне ничего не известно, — сказала Нина. —
Вообще весь сегодняшний вечер — это загадка от
начала и до конца. Начиная с нашего ужина с гос¬
подином Черняковым и до вашего появления... Уж
не говоря о том, что вы только что рассказали.
— Почему бы нам с вами не выпить еще вод¬
ки? — предложил Щелкунчик, поднимая бутылку.
— Надеетесь меня споить и таким образом что-
то узнать? — усмехнулась женщина, но не убрала
свой стакан, а, наоборот, пододвинула его. — Зря
стараетесь. Я — журналистка, моя закалка не мень¬
ше вашей. Так что тут у вас вряд ли что выйдет.
Щелкунчик «набулькал» пятьдесят граммов в ее
204
стакан, а Нина в это время усмехнулась и продекла¬
мировала:
Китайский журналист, прохвост из «Чайна ньюс»,
Идет ко мне с бутылкою, наверно,
В душе мечтает, что я вдруг напьюсь
И что-нибудь сболтну о кознях Коминтерна...
— Это Симонов написал, так что вы не ориги¬
нальны в своем желании напоить журналиста и уз¬
нать таким образом от него что-нибудь. Но как не¬
возможно было напоить Симонова, так же трудно
это сделать и в отношении меня.
Нина деланно засмеялась, показывая свою весе¬
лость, но в глазах у нее по-прежнему застыли страх и
недоумение — трудно забыть о том, что только что
тебя попытались убить...
— Ну, вы не Симонов, а я не китаец, — ответил
Щелкунчик, с изумлением глядя, как женщина взгля¬
нула на водку, плескавшуюся на дне ее стакана, и
долила стакан до краев пивом...
— У вас действительно опыт, — сказал он ува¬
жительно. Кто бы мог подумать, что такая изящная
женщина может пить, как сапожник...
— Так мне нельзя идти к себе в номер? — уточ¬
нила женщина после того, как они выпили. Она да¬
же не поморщилась, настоящий товарищ...
— Нет, нельзя, — ответил Щелкунчик. — Да¬
вайте просто посидим, если уж вы все равно ничего
не хотите мне рассказать. Хотя я заслуживал бы
вашей откровенности.
— Откуда мне знать, правду ли вы вообще гово¬
рите? — произнесла женщина и вдруг лениво заки¬
нула руку за голову, откинувшись в кресле. Жакет
она уже давно сняла и теперь оставалась в платье на
бретельках, так что, когда она закинула назад руку,
открылась ее подмышка с аккуратно сбритыми во¬
лосиками. Темное пятно на бледной коже почему-
205
то поразило Щелкунчика, и он почувствовал нечто
для себя неожиданное.
Прежде он просто отмечал, что Нина красива,
но и все... Теперь же он вдруг ощутил подступающее
желание — пока неясное, смутное, но быстро всту¬
пающее в свои права.
«Осторожно, — сказал он себе мгновенно. —
Будь внимателен и контролируй себя. Кто знает...
Мало ли ты уже совершил глупостей, чтобы так вот
запросто расслабляться...»
Он налил еще по чуть-чуть и заметил, что рука
его нервно задрожала при этом.
Если раньше Нина казалась просто усталой, то
теперь она преобразилась — может быть, сыграло
свою роль возбуждение от состоявшегося разговора.
А может быть, чувство опасности вообще обостряет
все остальные чувства в человеке... Сейчас женщи¬
на смотрела на Щелкунчика матовым изучающим
взглядом, и он понял, что ее интерес переключился
с разговора, с темы, непосредственно на его скром¬
ную персону. Нина как будто только сейчас получи¬
ла возможность рассмотреть своего собеседника как
следует и делала это откровенно, почти вызывающе.
Женщина положила ногу на ногу так, что подол
платья чуть поднялся, открывая стройные крепкие
ноги с чуть полноватыми икрами, округлые колени
и тонкие изящные, как у скаковой лошадки, ло¬
дыжки.
Щелкунчик схватил все это одним взглядом и
торопливо отвел глаза.
— Давайте выпьем, — предложил он, и они одно¬
временно подняли свои стаканы. — Кстати, водка
закончилась, — сказал он, указывая взглядом на
пустую бутылку. — Пиво, правда, на донышке, но
еще есть.
— А нам больше и не надо, — ответила Нина,
выпив и поставив стакан на место. — Можно счи-
206
тать, что вечер, столь неожиданно начавшийся, со¬
стоялся.
— Что вы имеете в виду? — ошеломленно спро¬
сил Щелкунчик, который уловил в голосе женщины
странные, но вполне недвусмысленные интона¬
ции. — Мы же с вами еще не поговорили о Черня¬
кове, — добавил он, хватаясь за эту тему, как за спа¬
сительную соломинку.
Но Нина усмехнулась и безжалостно вырвала у
него эту соломинку из рук.
— А что нам говорить о Чернякове? — сказала
она. — Я же вам уже сообщила, что он вообще не
относится к типу мужчин, которые мне нравятся.
Мы могли бы поговорить о том типе, который мне
нравится... Интересует, — поправилась она.
— А какой тип мужчин вас интересует? — спро¬
сил Щелкунчик, уже обреченно чувствуя, что стре¬
мительно падает в пропасть. Это же надо так утра¬
тить инициативу, так безнадежно выпустить ее из
своих рук...
— Ваш тип, — мгновенно ответила Нина, вста¬
вая с кресла и приближаясь к нему. — Ваш тип, —
повторила она, останавливаясь вплотную возле сту¬
ла, на котором сидел Щелкунчик. — Тип мужчины,
который остановил меня на лестнице, почти силой
завлек к себе в комнату... Потом оказалось, что он
спас от верной смерти. Что, правда, еще требует под¬
тверждения, — хихикнула она...
Щелкунчик сидел, не поворачивая головы, но
почувствовал запах духов, который исходил от ее
тела. Запах был волнующий, терпкий, какой-то ро¬
ковой...
— И не надо ревновать меня к Чернякову, — до¬
бавила она негромко, почти шепотом. Руки ее меж¬
ду тем легли на голову Щелкунчика. Потом попол¬
зли вниз, сначала на шею, потом обласкали горло и
стали спускаться еще ниже, на грудь.
207
Пальцы Нины распустили узел галстука и за¬
брались под рубашку, коснулись груди.
— Я не имею права ревновать вас к кому бы то
ни было, — произнес Щелкунчик, и сам услышал,
как глухо прозвучал его голос. — Я вам уже об этом
говорил...
— Мало ли что вы говорили, — проворковала
Нина, наклоняясь к нему сзади и прижимаясь своей
головой к его голове так, что ароматные волосы
коснулись его лица. — Но вы же хотели бы иметь
такие основания. Не правда ли? Признайтесь, хоте¬
ли бы?..
В ту ночь Щелкунчика вовсе не мучили комары,
и не потому, что они куда-то улетели. Просто он не
имел возможности замечать их...
* * *
Хорошо, что теперь лето и можно ходить в парк
играть в бадминтон. Для Лены бадминтон стал
единственной отдушиной, которая позволяла ей су¬
ществовать.
Она уже все знала о том, что ждет ее в будущем.
Прежние любовницы генерального директора не¬
многословно, но вполне впечатляюще рассказали
ей о ее перспективе. Да, собственно, Лена и сама
уже все видела, так что никаких иллюзий не остава¬
лось.
Она сидела в этой опостылевшей ей квартире и
ждала, когда наступит тот ужасный момент, которо¬
го она ждала. Наверное, и все ее предшественницы
сидели там вот точно так же, ожидая своей неми¬
нуемой участи — быть отвергнутыми и пойти по
рукам, чтобы в конце концов оказаться шлюхами в
распоряжении Владилена Серафимовича и по вызо¬
ву ублажать его гостей и охранников. И все эти де¬
вушки, наверное, так же безучастно сидели тут и
ждали своей участи, как и она теперь.
208
Так что в этом отношении Лена нисколько не
чувствовала себя хуже других. Просто так складыва¬
лась ее судьба, а она с детства привыкла покоряться
воле обстоятельств.
На том и зиждется власть таких людей, как Вла¬
дилен Серафимович и ему подобные, — на без¬
участной покорности окружающих простых людей,
которые жестокую и злую волю начальства привы¬
кли принимать за веления и знаки судьбы...
Сколько рассеяно по лицу нашей страны таких
вот городков, городов и поселков, в которых живут
миллионы таких вот, как Лена, простых и бедных
людей, что называется, «без претензий». Это они
обслуживают нужды и потребности племени чинов¬
ных и хозяйственных, а прежде — и партийных ру¬
ководителей. Они — их бессловесные покорные
рабы, принимающие безмолвно свою долю и несу¬
щие свой крест... Откуда эта покорность и безучаст¬
ность?
То ли еще из крепостного права, то ли насажде¬
но десятилетиями оголтелого террора с двадцатых
по восьмидесятые годы... Кто знает? Никто, но это
факт. Отсюда и характерная русская поговорка:
«Плетью обуха не перешибешь», а значит, надо
смирно сделать то, что тебе скажут все эти толсто¬
пузые начальники, уже давно построившие себе на
твоем поте и слезах дачи из трех этажей... Хорошо
еще, если дачи эти где-то неподалеку... А наиболее
«умные» начальники построили себе особняки да¬
леко — во Франции и в Италии...
Лена вставала поздно, принимала ванну, приче¬
сывалась, потом завтракала, долго сидела перед зер¬
калом...
Делать было нечего. Она шла по магазинам, но
и покупать ничего не хотелось. Все время свербила
тяжелая мысль о том, что вся эта безбедная жизнь
скоро прекратится и наступит жизнь уже другая —
позорная и трудная...
209
Вечером почти каждый день приходил любов¬
ник — Лена уже научилась распознавать его появле¬
ние по шуршанию шин под окном и хлопанью две¬
рей в подъезде. Сначала хлопок — это охранник
проверил лестницу. Потом хлопок — это он вышел
и доложил, что все в порядке и можно идти. Сле¬
дующий хлопок — это идет Владилен Серафимо¬
вич...
Каждый раз теперь Лена с замирающим серд¬
цем ждала, что он придет не один и передаст ее ко¬
му-то из своих охранников, о чем предупреждала ее
Рая, которая уже прошла через это...
Не случайно старший охранник Саша уже не¬
сколько раз недвусмысленно цокал языком, стоило
ему остаться наедине с любовницей шефа. Пока что
он не смел еще ничего, но по глазам его Лена видела
отчетливо, что будет, когда он получит доступ к
ней... Она прямо как будто уже представляла себе,
как он навертит ее волосы на кулак и поволочет
голую куда-нибудь себе на потеху... Как он будет
изощряться с ней, издеваться — над бывшей любов¬
ницей хозяина, которая теперь пала и находится в
его руках...
Лена думала об этом и закрывала глаза, дрожа
всем телом.
Но пока что Владилен Серафимович приходил
один. Правда, ритуал становился все сложнее. Те¬
перь Лена должна была встречать своего господина
совершенно обнаженной, только в туфельках и при
украшениях. Этот наряд напоминал ей о том, как
выглядели те две девушки — Рая и Маруся...
За полчаса до предполагаемого приезда любов¬
ника Лена раздевалась, красилась и оставляла на
своем обнаженном теле только туфельки и бусы с
серьгами. В таком виде она и должна была встречать
Владилена Серафимовича в прихожей, как только
раздавался его звонок.
Все остальное почти не изменилось, лишь Вла-
210
дилен Серафимович стал все раздражительнее и тре¬
бовательнее с нею. Он требовал все больше от нее, и
уже не было такой тяжелой, унизительной услуги,
которую он не потребовал бы от Лены и которую
она посмела бы ему не оказать...
А поскольку с каждым вечером Лена оказыва¬
лась все более и более использованной, то и исчер¬
пывался интерес к ней любовника, привыкшего к
разнообразию в жизни. Владилен Серафимович
привык к разнообразию и не собирался отказывать
себе в этом удовольствии.
Лена каждый раз с ужасом думала о том, что вот
теперь-то уже не существует ничего такого, чему ее
можно было бы подвергнуть, и теперь следующая
встреча с Владиленом Серафимовичем станет пос¬
ледней.
Она ждала этого и боялась этого.
Но каждый раз пока что Владилен Серафимо¬
вич придумывал что-то забавное и приятное для
него, как еще можно было бы использовать Лену,
так что момент расставания оттягивался.
Как-то он приехал не вовремя, среди дня, когда
у Лены в гостях была сестра Наташа. Наташе испол¬
нилось шестнадцать лет, и она расцветала на глазах.
Лена, конечно, об этом не думала, но посмотре¬
ла на младшую сестру новыми глазами, когда увиде¬
ла, как поглядел на нее Владилен Серафимович.
А он смотрел на Наташу откровенно плотояд¬
ным взглядом.
При виде его Наташа сразу смутилась и вскочи¬
ла, чтобы убежать, но он повел себя спокойно, уса¬
дил девушку обратно и даже сказал ей несколько
слов. В течение всего этого времени он буравил ее
взглядом, и Лене казалось, что она просто читает в
глазах своего любовника все сладострастие, которое
только тот мог испытывать в отношении Наташи.
«О боже, она ведь еще совсем ребенок», — поду-
277
мала Лена в ужасе, видя, как пристально рассматри¬
вает ее сестру Владилен Серафимович.
В конце концов Наташа ушла домой, а под ко¬
нец вечера Владилен Серафимович вдруг вернулся к
этой теме.
— Что же ты скрывала от меня свою сестрич¬
ку? — вальяжно спросил он, развалясь на диване в
то время, покаЛена, согнувшись, благодарно лиза¬
ла ему протянутые ноги...
— Я не скрывала, просто вы не интересова¬
лись, — ответила она, поднимая лицо к своему лю¬
бовнику. Но сердце ее тут же застучало судорожно...
— Напрасно, напрасно, — пожурил ее Владилен
Серафимович. — Вот у меня сейчас трудный пери¬
од, комиссии разные понаехали, — сказал он. —
А через месяц-другой мы опять на пикничок по¬
едем, пригласишь свою Наташу с нами. Договори¬
лись?
Вместо ответа затрепетавшая Лена вновь скло¬
нилась к ногам своего повелителя, еще нежнее и
ласковее стала вылизывать их. «Все, что угодно,
только не это, — подумала она. — Если я сделаю
так, как он велит мне, — понимала Лена, — то это
будет мой последний вечер с Владиленом Серафи¬
мовичем. Потому что уже на следующий день он
сделает мою сестру своей следующей любовницей, а
мне придется присоединиться к Рае и Марусе...»
Но, может быть, Лена даже и пошла бы на это,
если бы не понимала, что и Наташа будет лишь вре¬
менной игрушкой генерального директора. А через
какой-нибудь год они вместе, обе сестры, будут,
голые и затраханные, плясать перед разомлевшими
от водки гостями Владилена Серафимовича. А по¬
том их обеих, одуревших и испуганных, будут уво¬
дить к себе пятеро охранников...
Нет, этого нельзя было допустить.
Но и открыто возражать Лена тоже не могла.
272
Она была если не в отчаянии, то в состоянии тупой
безнадежности...
Может быть, она и согласилась бы по инерции
плыть по течению, повиноваться, но тут дело уже
пошло о ее младшей сестре, о Наташе, которой она
не желала ничего подобного.
«Откуда у него столько сластолюбия? — думала
Лена о Владилене. — Ведь он уже немолодой муж¬
чина...»
Чтобы не думать ни о чем и переключиться,
Лена каждый день ходила в парк играть в бадмин¬
тон, это ей разрешалось.
— Попрыгай, попрыгай, детка, — говорил Вла¬
дилен Серафимович. — От этого фигурка становит¬
ся лучше... Эх ты, физкультурница! — И трепал ее
по щеке...
Синегорье вообще-то не славится красотой —
довольно уродливый город, как и многие ему по¬
добные, которые строились в качестве придатка к
комбинату или другому «флагману пятилетки».
В центре — нагромождение однотипных каменных
зданий, по бокам, на окраинах — убогие рабочие
районы. Зелени мало — почти что и нет нигде. Ко¬
нечно, деревья сажали каждый год, на каждом суб¬
ботнике, и городские власти радостно отчитыва¬
лись о том, что город озеленяется при активном
участии трудящихся. Но поливать насаждения было
решительно некому, и не отпускалось на это ника¬
ких средств, так что очень скоро чахлая зелень за¬
сыхала, и на следующем субботнике «юные пионе¬
ры» сажали в старые лунки новые деревца, которые
ожидала та же участь.
А вот с парком Синегорью повезло — парк отче¬
го-то засыхать не хотел и стоял на радость глазу, не¬
смотря на все усилия городского начальства... Парк
был небольшой, но в нем все было, как и полагается
паркам, — пруд, деревянная сцена, откуда по празд¬
никам выступала художественная самодеятель-
213
ность, и игровые площадки. Одна из площадок, по¬
сыпанная мелким песком и огороженная металли¬
ческой сеткой, предназначалась для бадминтона.
Когда-то площадка была бесплатной, и туда хо¬
дили все желающие. Но наступили новые времена,
и администрация парка приняла мудрое решение —
сделать вход на площадку платным, брать за это
деньги. У входа поставили амбала, взимающего пла¬
ту, и доступ на площадку публики был прекращен.
Другое дело, что хоть плата и была невелика, но
ожидания парковой администрации не оправда¬
лись. Они-то думали, что если на площадке прежде
было полно народу, то, значит, люди любят спорт и
будут платить за вход. И польется-де в казну широ¬
кий поток денег... Ничего подобного не произошло.
Советский народ за долгие годы так приучен к «ха¬
ляве», что просто не может в массе своей предста¬
вить, что за все нужно платить.
Всегда все было бесплатным. Вернее, если вы¬
ражаться точнее, то либо просто ничего не было,
либо, если уж было, то — бесплатно...
Это касается здравоохранения, культуры и
спорта. И если в больших городах люди как-то с
трудом, но уже начали понимать, что, например, за
лечение нужно платить и что человек с универси¬
тетским дипломом учился шесть лет и тратил деньги
не для того, чтобы бесплатно ковыряться в твоей за¬
нозе, то в маленьких городках в глуши это осозна¬
ние элементарных вещей еще не дошло до простого
человека. Ему по-прежнему продолжает казаться,
что кто-то должен работать на него бесплатно...
Так же вышло и с платной площадкой для бад¬
минтона. Пока было бесплатно, народу на площад¬
ке было полно и все были заядлыми спортсменами.
Но как только выяснилось, что за содержание
площадки нужно платить и выкладывать за свое ув¬
лечение спортом личные деньги, спортсменов резко
поубавилось. Оказалось вдруг, что никто никому
214
ничего не обязан и что если ты хочешь махать ра¬
кеткой, то за это нужно заплатить. Поэтому толпа
бездельников и лодырей потопталась в первые дни
снаружи площадки, а когда все лентяи и паразиты
поняли, что без денег их все-таки не пустят, то
страшно обозлились и разошлись с яростными кри¬
ками: «Зюганов — наш президент»...
Да уж, конечно, ваш...
Вот на эту площадку и ходила каждый день
Лена. Ракетки у нее были свои, как и волан. Все это
она купила еще в первые дни, когда только стала со¬
держанкой Владилена Серафимовича. Она давно
уже мечтала о том, чтобы играть в бадминтон, но
пока не продалась любовнику, не могла позволить
себе такой дорогой покупки. Нынче бадминтонные
ракетки дороги...
Проблема заключалась в том, чтобы найти себе
партнера. Не так-то много людей ходило сюда, осо¬
бенно среди бела дня. Те, у кого были деньги, хоть
немного, днем работали. Безработных тоже хватало,
но у них не было денег на вход сюда...
Обычно партнершей Лены была пожилая да¬
ма — бывшая директор школы из соседнего микро¬
района. Она вышла на пенсию и теперь с удовольст¬
вием занималась своим здоровьем и фигурой.
Был еще один человек, сын каких-то обеспе¬
ченных родителей, и он играл неплохо, но в послед¬
нее время куда-то пропал.
Бывали и случайные партнеры по игре, которые
приходили по одному-два раза и потом пропадали.
И вот однажды Лена, едва пришла на площадку,
увидела нового человека, который никогда прежде
тут не встречался.
Площадка была пуста, кроме амбала на воротах,
никого не было, и Лена, увидев незнакомца, обра¬
довалась — будет партнер, не придется сидеть тут
одной бог знает сколько времени и ждать, когда
кто-нибудь появится. Не с амбалом же играть...
215
Тем более что партнер оказался хоть куда. Вы¬
сокий красивый мужчина лет тридцати пяти. Воло¬
сы густые, почти без проседи, а лицо — мужествен¬
ное, чуть смуглое, но европейское. Глаза же были
стальные — властные, строгие и одновременно обе¬
щающие... Одним словом, это был тот тип мужчи¬
ны, о котором мечтают все девочки, начиная со
старших классов школы и до поздней, глубокой зре¬
лости...
О ком бы ни задали в школе писать сочине¬
ние — об Андрее Болконском или о Павке Корчаги¬
не, — все девочки, пока будут писать, будут пред¬
ставлять себе именно такой тип мужчины...
Конечно, многих сверстниц Лены слегка отпуг¬
нул бы возраст партнера по игре — все-таки ему
было явно больше тридцати, но для Лены этого тор¬
моза по понятной причине уже давно не было.
Наоборот, по сравнению с Владиленом Сера¬
фимовичем ее новый партнер по бадминтону казал¬
ся просто юношей. Он был подтянут, строен и эле¬
гантен. Именно элегантность — это было то, что и
очаровало Лену с первого же знакомства. Она не
смогла бы объяснить словами, что это было, но чув¬
ствовалось во всем облике незнакомца нечто заво¬
раживающее, покоряющее, чего не было в мужчи¬
нах, окружавших Лену всю ее жизнь.
С первого же взгляда она поняла, что он не здеш¬
ний. Все было в нем другое, выдающее не местного
жителя — посадка головы, походка, выражение
лица, глаз.
Здесь, в Синегорье, мужчины не такие. Долгие
годы стояния в унылых очередях за дешевой колба¬
сой, унижения от начальства, убогий быт — все это
накладывает свой отпечаток на лица. Выражение
лица и глаз у синегорских мужчин — забитое, оза¬
боченное. Глаза — пугливые, как бы человек ни хо¬
рохорился. Спина обычно — сутулая, голос — скуч¬
ный, монотонный...
216
Этот же человек был совсем другого типа — это
был человек из иного мира. Лене иногда приходи¬
лось видеть приезжавших к Владилену Серафимо¬
вичу московских чиновников, когда они ездили к
нему на пикники. Этот человек был похож на них,
хотя у него и не было толстого живота и золотых
часов «Ролекс» на руке.
Словом, он произвел на Лену неизгладимое впе¬
чатление. После игры он проводил ее домой. Они
шли по дорожке, и она все время, втайне даже от
себя самой, жалела, что идти тут так недалеко.
— Меня зовут Андрей, — сказал мужчина, поиг¬
рывая ракеткой, которую он принес с собой. —
А вас?
— Лена, — ответила она.
Ответила и покраснела. Вот они и познакоми¬
лись, хотя, видит бог, она совсем не собиралась этого
делать. Что скажет Владилен Серафимович, если уз¬
нает о ее поведении?
Но думать об этом не хотелось. Спутник был
очень мил, он предложил зайти в кафе-мороженое,
которое было неподалеку. Лена отказалась, хотя это.
было бы ей приятно.
За последнее время она несколько раз бывала с
Владиленом Серафимовичем в ресторанах — один
раз тут, в Синегорье, когда был какой-то неофици¬
альный банкет с приезжими, и два раза — в област¬
ном центре, куда он ездил по делам и брал Лену с
собой.
В ресторанах все было очень шикарно, все лебе¬
зили перед всесильным Барсуковым, но Лене очень
хотелось бы пойти именно в кафе-мороженое. Пусть
там и не будет шикарно, но зато она будет чувство¬
вать себя приглашенной женщиной, а не «довес¬
ком» к своему любовнику, не куклой, посаженной с
ним рядом, на которую все смотрят с определенны¬
ми мыслями.
277
В последнее время Лена даже научилась читать
эти мысли, читать на лицах, к ней обращенных.
«Интересно, какова же пассия у генерально¬
го», — думали окружающие люди в дорогих галсту¬
ках. Они говорили с Леной, были почтительны, но
на самом деле она понимала, как они к ней относят¬
ся и что за мысли витают в их головах. Это было
очень противно. Лучше бы уж она была совсем за¬
конченной дурой и ничего не понимала, так было
бы легче и веселее...
— А завтра вы сможете прийти? — спросил Анд¬
рей, глядя на нее с обожанием.
Лена покачала головой и ответила, что не знает.
Она собиралась и завтра прийти на площадку играть
в бадминтон, но теперь подумала, что будет лучше,
если она не скажет об этом. Страшно было заводить
хоть какие-то отношения с незнакомцем...
Он рассказал, что приезжий, что у него дела в
местном горсовете и что он скоро уедет обратно к
себе в Воронеж.
«Воронеж — это так далеко», — машинально от¬
метила про себя Лена, вспомнив уроки географии в
школе.
— А вы живете одна? — поинтересовался Анд¬
рей уже на прощание, когда они стояли у подъезда
Лены.
Что она могла на это ответить?
Лена кивнула, решив не вдаваться в подробнос¬
ти своей жизни. Но ее молчание только раззадорило
Андрея.
— Вы могли бы пригласить меня к себе в гос¬
ти, — сказал он неожиданно.
Лена испугалась такого предложения с его сто¬
роны, но внутри нее что-то дрогнуло. Она предста¬
вила себе, как это могло бы быть, и подумала, что
это было бы, наверное, приятно...
— Я не могу, — только коротко ответила она,
потупившись. Больше всего она боялась, что он
218
сейчас спросит ее о причине отказа. Но Андрей
проявил деликатность.
— А где ваши окна? — поинтересовался он не¬
ожиданно.
Лена показала окна своей квартиры, и они по¬
прощались до завтра.
— Я буду вас ждать в это же время, — сказал
Андрей, помахав ракеткой. Лена же стояла и смот¬
рела ему вслед, когда он удалялся от нее по улице
своей спортивной легкой походкой.
«Везет же кому-то в жизни, — мрачно подумала
она. — Кто-то может пригласить его к себе... Кто-то
может закрутить с ним роман... Но это не я, потому
что у меня совсем другие обстоятельства».
Она закусила губу, чтобы не расплакаться, и
пошла к себе наверх готовиться к очередному визи¬
ту любовника.
* * *
В тот вечер Владилен Серафимович задержался
у нее недолго. Но он был раздражителен и измучил
Лену своей требовательностью. Чего он только не
придумывал, чего только от нее не требовал! Време¬
нами Лена была противна самой себе — ей была
противна ее собственная покорность, покладис¬
тость. Она как бы смотрела на себя со стороны —
как она послушно делает самые унизительные ве¬
щи, которые нужно было делать, чтобы ублажить
Владилена Серафимовича...
Она уже давно догадывалась — любовницы бы¬
ли для него как бы отдушиной. С ними, с нею в дан¬
ном случае, он позволял себе все то, чего не мог по¬
зволить себе с женой. Да не только с женой — с лю¬
бой уважающей себя самостоятельной женщиной.
Ведь он легко мог бы заиметь себе и других любов¬
ниц из числа работающих на комбинате. Скорее
всего, никто не посмел бы ему отказать.
219
Мог выбирать из большого числа женщин го¬
родка. Но все это было бы не то. Все другие, нор¬
мальные связи не принесли бы Владилену Серафи¬
мовичу того морального удовлетворения, какое
приносила молоденькая беззащитная девочка, на¬
ходящаяся от него в полной материальной и мо¬
ральной зависимости.
Любая женщина могла бы возмутиться его тре¬
бованиями и отказаться. В конце концов, у каждой
есть муж, брат, мать и отец, которые могут засту¬
питься за нее или хотя бы поддержать, когда она от¬
кажется обслуживать генерального директора так,
как ему хотелось.
Иное дело было в случае с Леной или с другими
содержанками. Лена — одинока, беспомощна, она
не может отказаться, вот Владилен Серафимович и
изгаляется.
Наизгалявшись, он одевался, накидывал пид¬
жак со звездою Героя Социалистического Труда и
спускался вниз к своим машинам и охранникам.
Он был теперь готов ехать домой, потому что уже
«спустил пар», как он любил выражаться...
Но в конце концов тот визит закончился, лю¬
бовник устал и отбыл к законной супруге.
Раздавленная, усталая и противная самой себе,
Лена утерлась и пошла в ванную, чтобы принять
душ. Она стояла под льющейся на нее горячей во¬
дой и смотрела в кафельную стенку перед собой.
Она ничего не говорила себъ, чувствовала полное
отупение. Забыться и заснуть. Л4 не знать, не по¬
мнить... Чтобы назавтра опять проснуться и вспом¬
нить свою жизнь.
После душа Лена вышла из ванной и пошла в
комнату, намереваясь лечь в кровать. И в этот мо¬
мент...
В этот момент произошло то, чего она никак не
ожидала. Послышался какой-то скрежет, потом ца-
220
рапанье. Лена испугалась и пошарила глазами по
комнате, надеясь найти источник странных звуков.
Но звуки исходили от окна. Там было темно,
ничего не было видно, кроме огоньков соседнего
дома вдали. Но дом тот был далеко, за парком, то
есть огоньки его окон были совсем крошечные, как
светлячки. Что же это за звуки?
И тут Лена страшно испугалась. Потому что в
темном окне вдруг появилось белое пятно. Это бы¬
ло лицо человека, который забрался к ней сюда, на
пятый этаж.
Такой возможности Лена никогда не предпола¬
гала и теперь чуть не упала в обморок, когда увиде¬
ла, что предстало перед ее глазами. Кто это? Убий¬
ца? Грабитель?
Лицо белым пятном приблизилось к самому
стеклу и будто расплющилось, прильнуло, стараясь
разглядеть то, что происходило в комнате. И тогда
Лена вдруг узнала этого человека.
Как писали в старинных романах — каково же
было ее удивление... Новый знакомый Андрей, как
выяснилось, вовсе не отказался от своего намере¬
ния прийти к ней в гости. Она не пригласила его
днем, и что же? Он решил прийти сам, без пригла¬
шения.
Лена кинулась к окну и раскрыла его одним
рывком так, что задрожали стекла. Еще бы, не ос¬
тавлять же человека висеть на водосточной трубе,
даже если он и явился без приглашения...
Андрей перекинул ногу на подоконник, потом
перебросил тренированное тело и оказался в ком¬
нате.
— Вы что?! — всплеснула руками Лена, лишь
только они оказались рядом, лицом к лицу. — Это
же смертельно опасно... Тут высоко, вы могли бы
разбиться...
— Да? — усмехнулся мужчина и, перегнувшись
через окно, взглянул вниз. — И правда высоко, —
22/
согласился он. Потом улыбнулся: — А я и не заме¬
тил... Знаете, как-то не думаешь о таких пустяках,
когда хочешь навестить женщину, которая тебе нра¬
вится.
Он закрыл за собой окно и осмотрелся. Лена,
онемевшая, стояла рядом с ним, не зная, как ей
себя вести.
— Мы могли бы присесть, — сказал Андрей и
потянулся за спину, где у него висел небольшой
рюкзачок. — Я тут кое-что принес с собой, не рас¬
считывая на то, что вы станете меня угощать. Как
вы относитесь к шампанскому? Или никак? Тогда
есть вино «Кагор». Но не пугайтесь — не красный,
страшный, типа «Чумай», а хороший, крымский...
Будете?
Лена смотрела в его спокойное улыбающееся
лицо и не могла вымолвить ни слова.
— Я такого от вас не ожидала, — наконец про¬
изнесла она неопределенным тоном, по которому
трудно было судить — сердится она или, наоборот,
восхищается такой решительностью...
— Чего не ожидали? — рассеянно спросил Анд¬
рей, доставая из рюкзачка содержимое и выставляя
его на стол.
— Ну... Такой решительности, — проговорила
Лена, опять смущаясь. Но по ее лицу было видно,
что ей приятен этот визит, тут уж она, как ни сдер¬
живалась, не смогла ничего скрыть. — Только мне
нужно переодеться, — сказала она и убежала в дру¬
гую комнату, где принялась лихорадочно причесы¬
ваться и наряжаться. Странное дело, теперь она
вовсе не чувствовала усталости. А ведь еще десять
минут назад она была разбита и растерзана, и ей хо¬
телось только лечь в кровать и заснуть...
Теперь же, откуда ни возьмись, появились силы
внутри нее, энергия и интерес к жизни.
Нарядившись и причесавшись, Лена торопливо
накрасилась и выскочила к своему новому знакомо-
222
му. На столе стояли две бутылки — шампанское и
«Кагор», а кроме того, набор зефира в шоколаде.
И как только этот Андрей догадался, что зефир в
шоколаде был любимым лакомством Лены, когда
она была маленькой?
Только жили они бедно, и зефир доставался
Лене по очень большим праздникам, да еще если
кто-то дарил, но это бывало так редко...
Она посмотрела на все это, стоящее на столе, и
поймала себя на чувстве благодарности к этому че¬
ловеку.
В последнее время у нее было сколько угодно
лакомств и угощений, в этом смысле Владилен Се¬
рафимович нисколько ее не ограничивал, ему это
ничего не стоило при его возможностях и капита¬
лах... Но все это уже давно не радовало Лену. А то,
что принес Андрей, — порадовало...
Они сидели в комнате напротив друг друга и
разговаривали. Конечно, о пустяках, о чем же еще?
Но с каждой минутой между ними возникало дове¬
рие, возникала глубокая внутренняя связь, то, чего
так недоставало Лене в ее жизни. Впервые за пос¬
ледние месяцы Лена почувствовала себя настоящей
женщиной, к которой пришел мужчина, которому
она понравилась. И не просто пришел — приполз
по трубе... И не какой-то там мужчина, не заваля¬
щий, а нездешний, настоящий джентльмен, это бы¬
ло видно по всему...
И он смотрел на Лену обожающими глазами, и в
каждом его взгляде смущенная Лена искала и нахо¬
дила признаки зарождающейся любви... Ей так хо¬
телось любви...
Она уже успела проститься с надеждами на то,
что когда-нибудь она встретится с таким мужчиной,
как этот Андрей, и с тем, что она ему понравится...
И вдруг — чудо произошло! Взрослый солидный
мужчина. Если и не слишком богатый, то уж, во
223
всяком случае, и не бедный. Идеальный вариант
для нее...
Лена скосила глаза на его правую руку и поис¬
кала там обручальное кольцо. Нет, кольца не было.
Это, правда, ни о чем не говорило, потому что Лец^
знала — многие мужчины, отправляясь на похожде¬
ния, снимают обручальное кольцо с пальца... Но
она ясно видела — так делают здешние мужчины,
те, которых она знала и видела вокруг себя. То есть
не мужчины вовсе, а мужичонки несчастные... Анд¬
рей же не был похож на такую несолидную братию.
Если уж он женат, то не станет ни при каких обсто¬
ятельствах кривить душой и изворачиваться с коль¬
цом... Не мальчишка же он!
А близость их становилась все теснее. Сначала
это выражалось в разговоре, потом во взглядах.
Лена сначала испытывала неловкость, все вре¬
мя думала: «А что, если Владилен Серафимович уз¬
нает?»
Она с ужасом представляла себе, что было бы,
если бы он вдруг сейчас приехал и застал тут такую
картину... О, об этом не хотелось и думать.
Но почти сразу же Лена просто поставила за¬
слон для своей памяти. Она как бы невольно, по ве¬
лению души просто приказала себе забыть о Влади¬
лене, своем любовнике, и это у нее получилось...
«Как странно, — подумала она, ежась под лу¬
чистым и пронизывающим ее взглядом Андрея, в
котором она буквально купалась и нежилась. —
Я совсем забыла о Владилене... Да бог с ним, что я
теперь об этом...»
Между делом Андрей проговорился о том, что
не женат и что живет совершенно один там у себя, в
Воронеже.
— Вы не бывали в Воронеже? — спросил он ее.
Лена покачала головой. Нигде она не была...
— Надо побывать, — решительно сказал он. —
Можно, я вас приглашу? — И улыбнулся при этом
224
так недвусмысленно, что сердце у Лены захолонуло
приятной надеждой...
Она сидела перед ним, раскрывшись так, чтобы
он увидел ее красоту и оценил ее. Лена делала это не
специально, просто по велению души, от приязни,
от охвативших всю ее сладости, блаженства.
В ту ночь она впервые за последние месяцы це¬
ловалась в губы.
* * *
— Ты похож на Арнольда Шварценеггера, —
сказала Нина, когда увидела Щелкунчика утром че¬
рез открытую дверь ванной комнаты, где он, голый
по пояс, брился.
Нина лежала на кровати, полуприкрыв глаза и
разглядывая его. Сама она была совершенно обна¬
жена, даже откинула демонстративно простыню,
которой прикрылись уже под утро, после того как у
обоих иссякли силы заниматься любовью...
«Посмотри, какая я, — казалось, говорила она
всем своим видом. — Посмотри, порадуйся, как по¬
везло тебе этой ночью...»
Щелкунчик осторожно провел опасной бритвой
по щеке и с удовольствием оценил ее остроту и
гладкость своей кожи на том месте, где только что
побывала сталь.
— На Шварценеггера? — удивился он. — Вот уж
чего бы никогда не подумал... Разве у меня похоже
лицо? По-моему, я гораздо красивее.
— Или на Ричарда Гира, — задумчиво произнес¬
ла Нина. Щелкунчик вздрогнул — с Гиром у него
были связаны неприятные воспоминания... — А по¬
чему ты бреешься опасной бритвой? — спросила
женщина. — В наше время, кажется, уже никто не
бреется опасной... Даже безопасной со станком — и
то сравнительно немногие. А у тебя такая страшная
225
штука в руке. Бр-р, я даже себе представить не мо¬
гу. — Она шутливо потрясла головой.
— Настоящий мужчина должен бриться ста¬
лью, — ответил неторопливо Щелкунчик. — Он не
должен возить по своему лицу жужжащую штукови¬
ну — это не по-мужски. Сталь — оружие мужчины.
Это прозвучало довольно двусмысленно в его
устах, но выразительно, и он сам улыбнулся.
— Настоящая женщина должна непременно но¬
сить чулки, а не колготки, — добавил он. — И не¬
пременно с поясом... А мужчина должен брить свое
лицо сталью. Вот так мне кажется. — Он опять ус¬
мехнулся и закончил понравившимися ему словами
героя Де Ниро из «Однажды в Америке»: — Таков
мой взгляд на вещи...
— Чулки? — удивилась Нина. — Да еще с по¬
ясом? Но почему? Это так странно звучит... И со¬
всем неудобно носить...
— Я не могу объяснить почему, — сказал Щел¬
кунчик, утрачивая интерес к этой теме и считая ее
исчерпанной. — Это не моя профессия — объяс¬
нять. Ты журналист, можешь попробовать объяс¬
нить.
День выдался солнечным, что вообще редко бы¬
вает в этих краях. Солнце вливалось в комнату
сквозь раздернутые занавески, и от этого вся обста¬
новка казалась веселой и радостной. Как будто и не
было вчерашнего вечера — смутного, жестокого и
тревожного. Щелкунчик смотрел на прекрасное тело
женщины, вспоминал о тех наслаждениях, которые
это тело щедро дарило ему ночью, и подумал о том,
что, если бы все повернулось чуть иначе, это тело
сейчас лежало бы в постели холодное и мертвое, с
костенеющими конечностями... Словом, он знал,
как выглядят мертвые тела...
Он вспомнил толстого, делового, такого любез¬
ного Чернякова, как он ласково прощался в холле с
226
этой женщиной, отправляя ее на приготовленную
им же смерть...
А утром все выглядит так обманчиво, весело и
приятно.
— Кстати, о профессиях, — произнесла вдруг
Нина, садясь на кровати и проводя рукой по растре¬
павшимся волосам. — А чем ты все-таки занима¬
ешься? Скажи мне, я была права, подумав, что ты
сотрудник органов? Теперь-то уж ты можешь быть
со мной откровенен.
Щелкунчик хотел было ответить ей старой по¬
словицей о том, что секс — не повод для знакомст¬
ва, но сдержался. Отчего же не повод? Конечно, по¬
вод, но только не для такого знакомства. Все слиш¬
ком серьезно.
Он покачал головой, как бы давая понять, что
не намерен отвечать на этот вопрос, и сказал:
— Тебе нужно немедленно отсюда уехать. Я не
смогу защищать тебя постоянно, потому что у меня
много дел, а ты здесь в явной и серьезной опасности.
— Ты думаешь, Черняков захочет отравить меня
снова? — спросила Нина, и ее лицо приняло стран¬
ное выражение. Она все никак не могла поверить в
то, что это правда, хотя Щелкунчик без всякой
улыбки рассказал ей о том, что было для нее под¬
строено...
— Вряд ли, — ответил Щелкунчик спокойно,
надевая рубашку. — Будет найден какой-нибудь
другой способ... Может быть, менее изощренный и
современный, но зато более надежный.
— Ну да, — кивнула Нина с намеренно без¬
участным видом, как бы равнодушно глядя в стенку
перед собой. — Простой дедовский способ... Что-
нибудь вроде того, которым ты вчера укокошил того
парня...
На мгновение Щелкунчик остолбенел.
Вот это да! Вот такого пассажа он никак не ожи-
227
дал... Руки его, не успевшие застегнуть пуговицы
рубашки, опустились по швам.
— Ты что... — выдавил он из себя. — Ты дума¬
ешь, что это я убил того парня?..
Он уставился на Нину, и она подняла к нему
свое лицо. Глаза ее были прозрачно-голубые и смот¬
рели прямо и открыто. Она усмехнулась загадочно.
— Думаю, — сказала Нина просто. — Еще вчера
вечером, когда пришел этот милиционер и сказал,
что найден труп, я подумала, что это сделал ты.
Надо отдать тебе должное, ты держался тогда про¬
сто молодцом. Никто бы не догадался, кроме меня.
«Привычка», — хотел было ответить Щелкун¬
чик, но сдержался. Он совершенно не ожидал от
женщины такой проницательности.
— А почему ты так думаешь? — спросил он от¬
рывисто. — У тебя есть какие-то основания?
— Конечно, нет, — пожала плечами Нина. Она
тоже стала одеваться, но делала это медленно, с удо¬
вольствием показывая все изгибы и плавные линии
своего красивого тела. — Просто ты же сам сказал,
что если я журналист, то должна уметь объяснять
разные факты... Вот я и объясняю. Достаточно было
соединить все вместе, и стало ясно, кто убил того
парня и почему. Это он распылил в моем номере
ядовитый газ?
— Не знаю, — ответил Щелкунчик недоволь¬
но. — Откуда я могу знать — кто?
— Значит, он, — вздохнула Нина. Она опять
взглянула на Щелкунчика и добавила спокойно: —
Ты нисколько не должен переживать. Ты же спас
мне жизнь, так что я благодарна тебе. И в знак бла¬
годарности, — она кокетливо улыбнулась, вытяги¬
вая перед собой стройную ногу, — в знак моей бла¬
годарности я сегодня же куплю себе чулки с поясом
и надену их специально для тебя... Как ты думаешь,
в Синегорье продаются чулки с кружевными пояс¬
ками? Я как-то видела в Москве — очень красиво...
228
— Сегодня ты ничего не купишь, — сказал
Щелкунчик. — Сегодня ты немедленно сядешь в
поезд и уедешь отсюда.
Нина пожала плечами, лицо ее на мгновение
омрачилось, и она пошла в душ. Щелкунчик остал¬
ся один в комнате.
«Вот ведь как нехорошо получилось», — поду¬
мал он. — Что за проницательная женщина, сразу
догадалась, что именно он причастен к убийству
того парня, которого нашла милиция накануне.
Хотя если задуматься, то выстроить цепочку при¬
чинно-следственной связи было не так уж трудно...
Так-то так, но пока что Нина лидировала в
своей догадливости. Теперь она уже знала о Щел¬
кунчике кое-что. Что он убил парня, например...
Это не так уж мало. Из такого знания можно сде¬
лать разные интересные выводы о человеке. Так что
сейчас Нина знает о нем больше, чем он о ней. На¬
пример, он так и не понял, что она делает в Синего-
рье и зачем общалась с генеральным директором и с
председателем профкома. Объяснение, которое она
дала ему, показалось Щелкунчику малоубедитель¬
ным, но другого он пока не добился.
Оставалось решить — стоит ли добиваться в
этом вопросе полной ясности и тем самым вызы¬
вать подозрение у женщины своим повышенным
интересом или просто отправить ее отсюда, прово¬
дить... Пусть она уедет, так будет лучше. В конце
концов, у каждого человека могут быть свои инте¬
ресы и задачи. Если Щелкунчик начнет настаивать,
он все равно скорее всего ничего не добьется. Если
ты не хочешь, чтобы тебе лгали, не задавай лишних
вопросов, — так он считал всегда...
Послышался шум воды из ванной — это значи¬
ло, что Нина встала под душ. Ну что ж, теперь при¬
шла пора действовать. Щелкунчик уже давно решил
сделать это, чтобы душа была спокойна.
Он удостоверился в том, что Нина не выйдет в
229
ближайшее время из ванной, и кинулся к ее сумоч¬
ке, брошенной на кресле еще вчера вечером. На
всякий случай ему следовало побольше узнать об
этой женщине.
По своему опыту он знал, что в его деле следует
ожидать различных неожиданностей и всегда пото¬
му быть настороже. Вот и теперь — чем больше он
узнает о Нине, тем будет ему спокойнее и безопас¬
нее. Ночью он боялся осмотреть содержимое су¬
мочки, потому что Нина спала беспокойно, да и
заснули они под утро, когда уже начало светать. Те¬
перь же сумочка оказалась в его полном распоряже¬
нии. Щелкунчик принялся рыться, напряженно
прислушиваясь к шуму воды из ванной.
Так... Ключ от номера. Еще два ключа в связке,
вероятно, от дома... Записная книжка в дорогом ко¬
жаном переплете. Щелкунчик пролистнул книжку,
убедился в том, что она заполнена адресами и теле¬
фонами разных людей. Записи были сделаны по-
русски и по-английски — значит, у Нины много
знакомых иностранцев. Хотя это совершенно есте¬
ственно, если она журналистка и живет в Москве.
Читать записную книжку времени все равно не
было. Щелкунчик неловко повернул ее, когда хотел
засунуть обратно, и из книжки выпали несколько
черно-белых фотографий. На одной из них была
сама Нина, только в юности — лет в восемнадцать.
Она уже тогда была настоящей красавицей. На дру¬
гой фотографии была тоже Нина, но в детстве — лет
в тринадцать, когда она еще выглядела девочкой-
подростком. Рядом с ней стоял мальчик — младше
ее, тонкий, астенического сложения. Глаза его пыт¬
ливо и строго смотрели в камеру... Что за мальчик?
Брат? Товарищ детских игр?
Щелкунчику вдруг показалось, что он где-то
видел этого мальчика. Он даже поежился на мгно¬
вение, но тут же прогнал от себя эту мысль — нигде
он его не видел, да и не мог. Фотография была ста-
230
рая. В то время, когда она была сделана, Щелкун¬
чик был молодым курсантом и находился далеко от
Москвы... Просто у мальчика очень значительное
лицо. Бывают такие значительные лица у некото¬
рых детей... Щелкунчик торопливо засунул фото¬
графии обратно, времени рассматривать их не было.
Что тут есть еще? В косметичке была компакт¬
ная пудра, помада, тени двух цветов — серые и зеле¬
ные... Зажигалка «Ронсон» — дорогая, красивая.
Начатая пачка «Мальборо-лайт»... Руки Щелкунчи¬
ка работали все быстрее, все лихорадочнее. Он не
надеялся найти что-то конкретное, просто хотел
найти какие-то детали, чтобы получить хоть какое-
то представление об этой женщине.
У каждого человека есть такие стороны его
внутренней жизни, о которых он не распространя¬
ется и которые, уж тем более, не демонстрирует.
Как правило, это мелочи, не заслуживающие спе¬
циального внимания. Но если знать о них, можно
составить себе гораздо более точное и верное пред¬
ставление о человеке, чем то, которое он старатель¬
но пытается навязать окружающим.
Ну что там есть еще?! Таблетки цитрамона... Это
от головной боли, ничего интересного. Ручка —
белая, пластмассовая, с красной надписью «Отель
«Аврора»... Все не то... Три презерватива в розовых
упаковках. Из них один обычный и два — с усиками.
Щелкунчик вспомнил, с какой трогательной про¬
стотой Нина предложила ему вчера воспользоваться
презервативом. Когда они только ложились в по¬
стель, Нина, обнимая его, сказала:
— Если хочешь, то у меня есть презервативы...
Дать тебе?
— Зачем? — буркнул тогда Щелкунчик, кото¬
рый не любил отвлекаться в ответственные моменты.
— Ну, может быть, ты так хочешь... На всякий
случай, — пробормотала Нина, и больше они не
возвращались к этому.
231
Теперь он убедился, что Нина действительно
носила презервативы с собой — на всякий случай,
как она сама сказала накануне вечером. Что ж,
очень современный и деловой подход...
А, вот еще что-то — бело-розовая упаковка с ла¬
тинской надписью. Что же это такое?.. Ага, «Фарма-
текс» — средство для предупреждения беременнос¬
ти. Щелкунчик видел такой же препарат у Нади,
она тоже его использовала... Какая, однако, серьез¬
ная женщина эта Нина — готова ко всем случаям
жизни. Хотя, наверное, это логично и правильно.
Чего же он ожидал? Она — одинокая молодая жен¬
щина, журналист... Она ездит по разным местам,
встречается с разными людьми. Ей нужно быть го¬
товой ко всему, к любым приключениям. Она долж¬
на сама заботиться о себе...
То, что он обнаружил в ее сумочке, — это был
полный набор деловой женщины нашего времени.
Так, а что это за металлическая баночка? Рань¬
ше в таких баночках продавали леденцы. Баночка
явно не новая, потертая, с царапинами. Щелкунчик
попытался открыть банку, чтобы взглянуть на со¬
держимое. Это получилось не сразу, потому что
крышка прилегала плотно. Он понял, что это за ца¬
рапины на крышке, которые сразу бросились ему в
глаза. Это от женских ногтей, когда Нина торопли¬
во пыталась открыть плотную крышку... Наконец
ему удалось посмотреть на содержимое коробочки.
Белый порошок, на вид напоминающий соль мел¬
кого помола или такой же сахар... Щелкунчик под¬
нес палец к порошку, прикоснулся так, чтобы не¬
сколько крупиц попали на кожу. Потом поднес к
носу, понюхал. Неужели и вправду соль или сахар?
Но зачем? У всякой предусмотрительности есть свои
пределы. Сейчас все-таки не пятидесятые годы,
чтобы, отправляясь в путешествие, брать с собой
запас соли...
Кокаин... Вот это что такое. Самый настоящий
232
кокаин. Щелкунчик сразу понял, стоило ему подне¬
сти порошок к носу. Сам он никогда не пробовал
это зелье, но ему приходилось видеть, как это дела¬
ют другие. Он знал, как выглядит и как пахнет это
снадобье.
Кокаин — аристократический наркотик. Судя
по тому, что Нина носит его в сумочке, она нюхает
его, а не колется. Щелкунчик порылся еще, пытаясь
найти приспособления для инъекций — шприц и
опаленную ложку с изогнутой ручкой. Это стан¬
дартный набор, так что тут и думать нечего.
Нет, ничего такого он не нашел. Значит, его до¬
гадка о том, что она нюхает наркотик, подтвержда¬
ется. Конечно, это гораздо легче и удобнее — не
нужно возиться с иглой и прочими вещами. И го¬
раздо меньше следов — рука не истыкана шприцем.
Правда, и эффект совсем не тот — при уколе дейст¬
вие кокаина гораздо глубже и интенсивнее.
Щелкунчик убедился в том, что нашел все, что
было только можно, и быстро закрыл сумочку. Мгно¬
вение — и сумочка вновь лежала на кресле, а Щел¬
кунчик с рассеянным видом курил у окна.
К этому времени шум воды прекратился, и че¬
рез минуту Нина вышла из ванной. Она была все
еще обнажена, а вокруг головы было наверчено по¬
лотенце.
— Ты знаешь, — сказала она, — я решила, что
ты совершенно прав... И вообще, если уж ты мой
спаситель, то я должна тебя слушаться. Наверное,
тебе виднее. Я решила уехать отсюда. Ты прово¬
дишь меня в аэропорт?
Щелкунчик задумался. Пожалуй, нет, у него нет
на это времени. Операция с генеральным директо¬
ром входила в свою завершающую фазу. Он уже все
придумал, рассчитал, и теперь оставалось лишь осу¬
ществить блестящий замысел.
— Нет, — сказал он. — Я не смогу. Дела, сама
233
понимаешь. А почему ты приехала сюда на поезде, а
улететь хочешь самолетом? Для разнообразия?
— По двум причинам, — улыбнулась Нина,
присаживаясь на кровать и начиная одеваться. —
Во-первых, поезд уходит в полдень. Сейчас девять
тридцать.
— Ну вот и прекрасно, — заметил Щелкун¬
чик. — Ты как раз успеешь. Билеты наверняка есть.
А даже если и нет, тебе с твоим журналистским
удостоверением наверняка дадут билет из брони.
Кстати, он тут же вспомнил, что не обнаружил в
сумочке удостоверения журналиста... От какой газе¬
ты она журналист? Или из журнала? И где удостове¬
рение? Но не скажешь ведь, что обыскивал сумочку
и ничего не нашел...
— Дело не в этом, — поморщилась Нина. —
Просто у меня есть план... Я хочу повидать господи¬
на Чернякова перед отъездом.
— Зачем? — изумился Щелкунчик.
— А так, — усмехнулась женщина, натягивая
трусики и деловито похлопывая себя по ягоди¬
цам. — Мне хочется посмотреть на его физионо¬
мию, когда он увидит меня живую. Кстати, заодно я
буду иметь возможность убедиться, говорил ли ты
правду про попытку моего убийства или нет. В кон¬
це концов, откуда мне знать — может быть, ты все
это придумал, чтобы затащить меня в постель? —
Она лукаво улыбнулась.
— А разве тебе не понравилось? — поддерживая
игривый тон, спросил Щелкунчик.
— Нет, отчего же, — кокетливо засмеялась Ни¬
на, не опуская глаза, а, наоборот, прямо глядя ему в
лицо. — Я получила большое удовольствие. Уже давно
мне не было ни с кем так хорошо, как с тобой... Но
дело есть дело. Если Черняков действительно хотел
меня убить, то он не сможет сдержать удивления
при моем появлении. Какой бы он ни был сдержан¬
ный человек, но как-то это проявится, в какой-то
234
форме... И если я увижу, что это действительно так,
это будет многое означать. Так что я должна его по¬
видать хотя бы мельком.
— Похоже, тебя не очень-то удивляет тот факт,
что Черняков мог хотеть убить тебя, — сказал Щел¬
кунчик. — Тебя что, часто хотят убить?
— К счастью, нет, — засмеялась Нина. Она
встала на каблуки и пружинисто прошла по комнате
к платью, которое сбросила вчера вечером в кресло.
Казалось, она сама любуется своей красотой и пред¬
лагает Щелкунчику любоваться тоже... — Просто в
той ситуации, которую я разрабатываю, много раз¬
ных опасностей. От Чернякова я этого не ожидала...
Ну что же, значит, он сам раскрылся. Теперь я знаю,
кто он такой.
— Ты, конечно, так и не хочешь рассказать мне
обо всем? — спросил на всякий случай Щелкунчик.
— О чем? — хихикнула Нина, натягивая платье
через голову и приглаживая влажные еще после
душа волосы.
— О том, что ты здесь делаешь и какие перего¬
воры ведешь, — ответил Щелкунчик. — Судя по
тому, что тебя хотели убить, да еще таким затейли¬
вым способом, — это не простая журналистская по¬
ездка. Разве не так? Ты могла бы рассказать обо всем
мне, и мы вместе подумали бы, как быть... Вдруг я
тебе смогу что-то посоветовать?
— А ты? — вдруг спросила Нина. — А ты сам?
— Что я сам? — не понял Щелкунчик.
— А ты сам не хотел бы рассказать мне о се¬
бе? — сказала Нина, улыбаясь и пристально глядя
на него. — Что ты здесь делаешь? Зачем ты сюда
приехал? Только не повторяй этих глупостей о том,
что ты — мелкий и неудачливый бизнесмен. Это го¬
дится для администрации гостиницы.
— Но это так и есть, — пожал плечами Щелкун¬
чик и в который уже раз подумал о том, что то ли он
235
плохой конспиратор, то ли ему все время попадают¬
ся очень проницательные люди...
— Вот видишь, — закончила Нина, вновь пока¬
чав головой. — Ты не хочешь сказать правду о себе.
Так почему же ты хочешь этого от меня? Давай
переменим тему разговора. Ты проводишь меня в
аэропорт во второй половине дня, когда я вернусь
от Чернякова и буду готова уезжать?
— Все-таки нет, — отказался Щелкунчик, и
тогда Нина подошла к нему и обняла за шею.
— Мы еще увидимся с тобой? — спросила она и
обдала его запахом своей косметики.
Что он должен был ей ответить? Конечно, нет,
если говорить правду. Понравилась ли она ему?
Взволновала ли она его как женщина? Да, и еще
раз да. Если бы не так, он не лег бы с ней в постель.
Он уже давно не мальчик и умеет держать себя в
руках.
После стольких лет прожитой жизни, после
всего, что с ним случалось за это время, Щелкунчик
уже точно и твердо знал про себя — женщина может
ему нравиться, может привлекать его, потому что он
живой человек, но все это ровно ничего не значит.
Просто так соблазнить его невозможно, он слиш¬
ком хорошо научился держать себя в руках. Он — не
прохвост и не соблазнитель. И не сладострастный
павиан, готовый возбудиться в любую минуту, сто¬
ит перед ним показаться красивой женщине. Нет,
он слишком много пережил и слишком много пови¬
дал на своем веку, чтобы все было так просто.
Если он вчера бросился к этой женщине, если
мог заниматься с ней любовью почти всю ночь —
это неспроста. Если у него отказали «тормоза»,
ставшие частью его натуры, — это не было случай¬
ностью. А значит — да, он влюбился в эту женщину,
он почувствовал к ней что-то особенное, то, чего
уже давно ни к кому не испытывал. А разве это не
называется влюбленностью?
236
Но... Но... Но!
Есть твердые принципы, которыми невозможно
пренебрегать. Он вообще не должен был прибли¬
жаться к Нине, пока у него есть «дело». Это — же¬
лезный принцип, нарушение которого стоит очень
дорого. Иногда — жизнь.
«Пока я занимаюсь «делом», — говорил себе
всегда Щелкунчик, — у меня не может быть ника¬
ких не то что связей, но даже контактов...» Он дол¬
жен был тихо сидеть в этом городе, тихо сделать
свою «работу», а потом так же тихо исчезнуть. И ни¬
каких знакомств, никаких связей. Ничего, что мог¬
ло бы кому-то напомнить о нем.
Они с Ниной встретились тут, в Синегорье...
Через пару дней произойдет событие, которое ста¬
нет известно если не всей стране, то, во всяком слу¬
чае, всем заинтересованным лицам. Убийство гене¬
рального директора Барсукова будет тщательно рас¬
следоваться. Будет собираться по крупинкам любая
информация — это Щелкунчик мог заранее пред¬
сказать.
Никто не должен связать его с тем, что тут про¬
изойдет. Никто, и эта женщина в том числе.
Если уж так случилось, что он вдруг совершен¬
но неожиданно для себя изменил своим принци¬
пам, то пусть эта связь немедленно и навсегда обо¬
рвется. Никаких контактов больше.
Тем более что Нина явно имеет какую-то тес¬
ную связь с комбинатом, она имеет какое-то отно¬
шение к тому, что тут происходит. Когда она узнает
спустя несколько дней о том, что убит Барсуков,
она, несомненно, станет думать о том, кто мог это
сделать. А что, если она вспомнит о Щелкунчике,
своем столь странном знакомом? А что, она может.
Она — проницательная женщина. Да и журналист
ли она вообще?
Нет, как ни печально, но они больше никогда
не встретятся.
~237
— А ты хотела бы увидеться еще? — спросил он
и, поймав ее ответный взгляд, вздрогнул. Кажется,
она и вправду что-то почувствовала к нему, потому
что глаза Нины увлажнились.
— Какое это имеет значение? — резко ответила
она, снимая руки с его шеи и отворачиваясь. — Ка¬
кое имеет значение, чего хочу или не хочу я? — до¬
бавила она. — Просто я чувствую, что мы больше не
увидимся, что бы ты сейчас ни сказал. Ведь я права?
Мы больше не увидимся?
Она резко повернулась к нему и уже больше не
скрывала своих слез. «Странно, — подумал Щел¬
кунчик. — Если она искренна и не притворяется
сейчас, то, значит, у нас с ней одинаковая реакция.
Потому что я тоже хотел бы заплакать...»
— Только не ври мне, — сказала Нина нерв¬
но. — Это у вас, у сильных мужчин, есть такое за¬
блуждение — вы не хотите делать больно женщине
и потому не говорите ей правду. Вы предпочитаете
лгать, а от этого бывает еще больнее...
Щелкунчик помолчал, подавленный этими сло¬
вами. Как точно она все это выразила. Он ведь как
раз собирался солгать. Сказать, что, конечно, они
увидятся. Взять ее телефон, дать якобы свой — лож¬
ный... Одним словом, все в таком духе. Но она сама
отсекла такую возможность.
Что ж, он, конечно, сильный мужчина, тут Ни¬
на правильно сказала... Но она и сама оказалась
умной, сильной женщиной. Не захотела иллюзий,
не захотела лжи, даже на прощание...
— Давай простимся, — сказал он наконец, сжав
кулаки и засунув их за спину, чтобы не было видно,
как его ногти впились в ладони. — Я не смогу тебя
проводить, и мы больше никогда не увидимся, ты
правильно все поняла. Надеюсь, ты понимаешь, что
дело не во мне и не в тебе, а в обстоятельствах...
— Я потому и плачу, что понимаю это, — сказа¬
ла она, утирая слезы со щеки. — Вечно все так бы-
238
вает в жизни... Дело не в людях, а в их обстоятельст¬
вах. Ну хорошо, давай простимся...
Она вышла из номера Щелкунчика через пять
минут — прощаться дольше было бы неразумно,
только лишняя нервотрепка. Два человека встрети¬
лись однажды, им было хорошо, и они расстались
навсегда.
Та искра, что пробежала между ними и соеди¬
нила их на эту ночь, не в силах была соединить их
надолго.
— Наверное, мне пока не следует заходить к се¬
бе в номер? — на прощание спросила Нина у Щел¬
кунчика.
— Пока не следует, — ответил он. — Вероятно,
еще не все улетучилось... Зайдешь потом, когда вер¬
нешься от своего Чернякова.
Теперь Щелкунчик стоял у окна и смотрел вниз,
на подъезд гостиницы, который находился почти
как раз под его окном.
Вот появилась Нина. Она шла своей пружини¬
стой походкой, которая делала ее похожей на моло¬
дую тигрицу, чуть покачивая бедрами. До чего же
она хороша, и до чего ему хотелось бы вновь уви¬
деть ее...
Но тут уж ничего не поделаешь — у него слиш¬
ком серьезная работа, чтобы нарушать принципы.
Нина прошла мимо выстроившихся у подъезда
машин и повернула влево по улице с оживленным
движением. И тут на улице что-то произошло.
Щелкунчику все было хорошо видно, потому
что он наблюдал сверху, с третьего этажа. По улице
навстречу Нине шла его старая знакомая американ¬
ка Алис.
Судя по всему, Алис ходила в продуктовый ма¬
газин, потому что в руке у нее был полиэтиленовый
пакет с торчащим оттуда бумажным свертком и с
бутылкой чего-то молочного. Наверное, она ходила
в магазин, чтобы купить себе продукты на завтрак и
239
не пользоваться услугами сомнительного гостинич¬
ного буфета. Алис шла по тротуару, помахивая па¬
кетом, когда вдруг сквозь листву деревьев, стояв¬
ших перед гостиницей, увидела Нину. Это была
мгновенная сцена. Нина, конечно, ничего не увиде¬
ла, но Щелкунчику все стало понятно в тот же миг.
Увидев Нину, Алис тут же метнулась к кустам,
росшим вдоль тротуара. Она забежала за кусты,
потом тут же присела на корточки и согнулась. От
улицы ее, кроме кустов, защищало еще и росшее тут
же дерево, так что американка оказалась совершен¬
но скрытой растительностью.
Нина прошла мимо, ничего не заметив, после
чего Алис разогнулась, посмотрела ей вслед и,
встав, отряхнула свой утренний белый спортивный
костюм из тонкой шерсти. Она встряхнула своими
светлыми волосами и пошла дальше, поворачивая к
гостиничному входу.
Это интересно... Что бы это значило? Щелкун¬
чик мысленно схватил себя за руку, чтобы сдержать
любопытство. Но не смог ничего с собой поделать.
Он поправил одежду и вышел в коридор. Номер
Алис был соседним, так что если он сейчас пойдет
по коридору к лестнице, то наверняка встретится с
прелестной американской журналисткой...
Так оно и вышло, он даже правильно рассчитал,
что столкнется с ней возле самой лестницы.
Алис слегка запыхалась от быстрого подъема по
ступенькам, лицо ее раскраснелось, и, увидев Щел¬
кунчика, она оживленно улыбнулась.
— Вы рано встаете, — сказал он, опять с трудом
вспоминая забытые английские слова. Они стояли
против друг друга, и до него, казалось, даже долетал
запах ее утренней свежести...
— Я бегаю по утрам, — сказала Алис, переводя
дыхание и не переставая улыбаться. — И покупаю
себе продукты рядом. — Она потрясла зажатым в
руке полиэтиленовым пакетом. Алис уже привыкла
240
к тому, что Щелкунчик плохо понимает ее речь, и
потому намеренно говорила медленно и раздельно,
так, чтобы он понимал ее.
Щелкунчик надел на лицо такую же улыбку, как
была у девушки, но даже несколько усилил ее —
улыбнулся широко-широко, во весь рот. Наверное,
так принято улыбаться в Америке... Потом он сде¬
лал над собой еще одно усилие и улыбнулся еще
шире. Раньше он думал, что так широко и так дру¬
желюбно улыбаться вообще невозможно. Оказа¬
лось, что можно, были бы хорошие учителя...
— А почему вы спрятались за кусты? — спросил
он, из последних сил растягивая губы и стараясь
глядеть на молодую женщину искристыми, добро¬
желательными глазами. Он буквально весь светил¬
ся, лучился добротой и искренностью... Наверное,
так улыбается губернатор какого-нибудь штата Ми¬
чиган...
— Вы видели? — удивилась Алис, и на мгнове¬
ние глаза ее, голубые и почти детские, стали темны¬
ми и злыми. Но тут же доброта и веселость были
возвращены на прежнее место.
— Я стоял у окна, — сказал Щелкунчик и для
ясности потыкал сверху вниз, как бы показывая
точку обзора. — Вы не хотели встречаться с чем-
то?.. — спросил Щелкунчик.
— Встретиться с кем-то, — поправила его ужас¬
ный английский девушка и разъяснила в двух сло¬
вах принцип глаголов и времен в английском языке.
Теперь Щелкунчику уже не надо было застав¬
лять себя улыбаться — ему стало просто весело.
Алис явно не знала, что сказать в ответ на его во¬
прос и как реагировать, поэтому ухватилась за лин¬
гвистику и тянула время, чтобы что-то придумать.
Или вообще заговорить зубы...
— У женщин иногда бывают непорядки в одеж¬
де, — наконец мельком сказала Алис и улыбнулась
особо кокетливо. — Не поправлять же одежду на
241
улице. — Она еще что-то добавила, но этого Щел¬
кунчик уже не понял. Кажется, она шутливо упре¬
кала его за то, что он за ней подсматривал... — Вы
не хотите выпить кофе? — предложила Алис. —
Я как раз собиралась завтракать. — Она кивнула в
сторону своего номера.
Но на этот раз Щелкунчик отказался и сказал,
что у него назначена важная встреча.
«Все, — подумал он решительно, выходя на
улицу. — Скорее делать «дело» и сматываться отсю¬
да. Ну их всех на фиг... Что-то мне не нравится ат¬
мосфера вокруг. Слишком загустела...»
Внезапно он понял то, о чем ему пытался ска¬
зать инженер из Москвы в первый же вечер, когда
он сидел в ресторане. Тут варился какой-то слиш¬
ком густой и крепкий бульон, в этом маленьком
промышленном городе...
Слишком большие деньги лежали вокруг метал¬
лургического комбината. Слишком большие бары¬
ши предстояло кому-то поделить. Слишком много
интересов и страстей скопилось и перехлестнулось
здесь, в патриархальном Синегорье.
Сначала Щелкунчик этого не чувствовал, а те¬
перь оценил в полной мере. Нина, которую хотели
убить... Кто она и почему чуть было не стала жер¬
твой? И отчего председатель профкома комбината
Черняков вдруг выступил в роли организатора за¬
казного убийства?
Кстати, откуда тут, в Синегорье, такие баллон¬
чики с такими интересными аэрозолями, явно им¬
портного производства?
И почему американская журналистка прячется
в кусты при виде Нины? Да еще не хочет объяснять
причину и врет что-то про неполадки в одежде... Да
какие могут быть неполадки в одежде, если на жен¬
щине спортивный костюм? Резинка на штанах по¬
рвалась, что ли?
Нет, все вместе очень не понравилось Щелкун-
242
чику, когда он оценил то, что узнал и увидел за пос¬
леднее время. Из такого густого бульона можно и не
выплыть, можно свариться в нем.
«И я сам, прямо скажем, неудачно «высту¬
пил», — обругал себя Щелкунчик. — Зачем я вооб¬
ще влез в постороннее дело? Зачем побежал следить
за тем парнем, который хотел убить Нину? Что меня
толкнуло на это?»
Тут же он, однако, подумал, что, если бы он не
сделал этого, Нина была бы мертва... Но все рав¬
но — он зря влез в чужие дела. У него достаточно
своих. Правда, теперь он узнал, кто его нанял, кто
его заказчик. Раньше он этого не знал, но, по прав¬
де сказать, и не интересовался этим. Совершенно
не дело киллера знать, кто заказывает убийство...
Какое ему дело?
А теперь, после рассказа Нины, он знает. Она
рассказала подробно о том, что происходит вокруг
комбината, и Щелкунчику стало ясно — генераль¬
ного директора Барсукова заказал убить банк «Со¬
лнечный»... Это теперь ясно, именно банку мешает
Барсуков... В общем-то, все правильно. Банк самым
что ни на есть законным способом приобрел кон¬
трольный пакет акций комбината и теперь, естест¬
венно, хочет владеть тем, что приобрел.
Так же естественно, что Барсуков этого не же¬
лает. Пока комбинат принадлежит безраздельно го¬
сударству, он как бы принадлежит товарищу Барсу¬
кову. Государство он уже давно научился обманы¬
вать, с государством у него уже все схвачено.
А банк, конечно, не позволит ему ничего такого.
Банк хочет обогащаться сам.
Если вдуматься, то позиция у Барсукова в этом
противоборстве совершенно безнадежная, ведь
сделка совершена по закону. Но он просто не может
привыкнуть к мысли о том, что все изменилось.
И он совершенно не верит в то, что закон невоз¬
можно повернуть обратно, назад. Весь опыт его
243
жизни, да что говорить, весь опыт жизни советского
народа за последние семьдесят с лишним лет убеж¬
дают в том, что изменить закон или просто напле¬
вать на него — ничего не стоит...
Да и когда Россия жила по законам? Никогда.
Жила она по указам, по партийным постановлени¬
ям, по решениям всяких революционных и прочих
чрезвычайных комитетов. А по законам? Да вы
что... Российскому менталитету вообще чужда и не¬
понятна идея верховенства закона. Это как-то даже
и западло — жить по законам. Несерьезно как-то.
Совершенно не державно...
Так что в этом Барсуков отчасти прав, и не слу¬
чайно он мутит народ в городе и на комбинате. Из
этого что-то может и получиться. Если генерально¬
му директору удастся спровоцировать народные
волнения с демонстрациями, причитаниями, с ис¬
терическими криками об обездоленном простом
народе — это может быть его козырной картой в
борьбе с любыми законами.
И суд, который будет разбирать тяжбу, непре¬
менно учтет народные волнения. Нигде в мире не
учел бы, а здесь — учтет обязательно. В России всег¬
да все делалось при помощи воплей о страданиях
народа, о братстве, равенстве и о заговорах интел¬
лигентов-империалистов и прочих инородцев... А
вовсе не по законам каким-то, которые можно ме¬
нять хоть каждый день, благо все равно на них
никто внимания не обращает...
Вот банк все это и рассудил и решил не дожи¬
даться решения суда. Убить Барсукова, да и все. Нет
человека — нет проблемы...
Теперь Щелкунчик все это прекрасно понимал
и знал, на кого он работает. Другое дело — что это
было ему изначально совершенно не нужно. Зачем
ему знать и понимать все эти тонкости? У него своя,
узкая и конкретная задача, за которую он должен
получить немалые деньги. Если он сделает свое
244
дело, то получит эти деньги. И все с ним и его се¬
мьей будет хорошо. А если попадется, то всякие по¬
добные знания ему не помогут, только могут поме¬
шать...
Нет, зря он связывался с другими людьми и на¬
прасно вникал в экономические вопросы. Да и во¬
обще, многовато уже у него появилось тут знако¬
мых... Сделать все быстро и бежать. Он, кстати, рис¬
кует вообще здорово наследить на этот раз, так что
нужно бы поскорее получить деньги и убираться из
страны куда-нибудь туда, где не действуют законы о
выдаче...
Что ж, с теми деньгами, которые он получит,
осуществить это будет легко. Только бы довести
дело до конца.
Собственно, план у него уже был, так что теперь
требовалось просто исполнить его. А при исполне¬
ний не наделать глупостей и быть ловким и предус¬
мотрительным.
Он вспомнил о кокаине, который нашел в су¬
мочке у Нины. Зачем ей кокаин? Неужели она ощу¬
щает в нем потребность? Такая красивая и умная
женщина...
Говорят, кокаин обостряет восприятие и улуч¬
шает работу мозга. Говорят, что после дозы кокаина
мысли становятся острыми, четкими и открывается
как бы внутреннее видение предметов и проблем.
С кокаином хорошо решать разные сложные задачи.
Вот бы ему сейчас немного кокаина, это, навер¬
ное, помогло бы.
Щелкунчик невольно опять вспомнил о Нине,
потом вместе с сожалением о том, что никогда больше
не увидит эту женщину, вспомнил и о Наде.
Нет, он не чувстиовал вины перед Надей, его не
мучили угрызения совести. Надя была его женой,
привычным человеком, рядом с которым тепло и
уютно, спокойно.
Рядом с Ниной спокойно быть не может, она
245
совсем другой человек. Женщина с презервативами
и кокаином в сумочке — не тихая гавань для устало¬
го мужчины. Может быть, это и хорошо, что они
расстались навсегда.
* * *
Летом, в июне, у многих школьных учителей
бывает самая жаркая пора. Потом, в июле и августе,
действительно можно отдыхать и расслабляться, а в
июне — самое главное время.
Учителя старших классов заняты экзаменами —
выпускными и переводными из класса в класс. Учи¬
теля же начальной школы озабочены приемом пер¬
воклашек. В простых, обычных «пролетарских»
школах это довольно заурядное явление. Один за
другим тянутся бедно одетые родители, ведут своих
сопливых детей с неразвитой речью и нарушенной
моторикой, просят записать их в первый класс. Раз¬
дражаться на этих детей можно, но глупо, потому
что они ни в чем не виноваты. Достаточно посмот¬
реть на их родителей, и сразу станет понятно, откуда
что берется. Родители когда-то, лет тридцать назад,
были точно такими же — бледными, недокормлен¬
ными, с синими кругами вокруг глаз, со слюнявыми
губами и мутным взглядом. Теперь они привели
своих отпрысков, а те через каких-нибудь два десят¬
ка лет приведут сюда своих, точно таких же.
У школы тут главная задача — строго следить за
представленными медицинскими документами и не
пропустить тех, у кого не в порядке голова. Таких
довольно много — с последствиями головных травм, с
эпилепсией, болезнью Дауна и всеми прочими пре¬
лестями, которые сопровождают бедную и пьяную
жизнь люмпен-пролетариата. Собственно, одурев¬
шая школа приняла бы и таких, но нельзя — они
будут писаться прямо на уроках и калечить своих
нормальных одноклассников...
246
В престижных же школах июньская пора как
раз самое выгодное время для учителей начальной
школы. Самое денежное, когда можно подсуетиться
и заработать на новое платье и на путевку к морю.
Если, конечно, не зевать и постараться как следует.
Совершенно необязательно, например, брать
вульгарные взятки с родителей, которые хотят, что¬
бы их чадо выдержало вступительные экзамены в
первый класс. Взятки — это так некультурно и
опасно.
Есть гораздо более интеллигентные способы то¬
го же самого, и никакой прокурор не придерется.
С моральной точки зрения, конечно, не того, не
очень, да кто ж теперь смотрит на мораль? Уж толь¬
ко не педагоги престижных школ... Только не они...
Например, за два месяца до вступительных эк¬
заменов мечутся по престижной школе родители, у
всех спрашивают, как бы так сделать, чтобы люби¬
мый ребенок все экзамены сдал и в школу эту по¬
ступил? Вот тут главное — не растеряться. Нужно
подойти и тихонечко эдак сказать, будто бы на уш¬
ко и особо доверительно: «Вы знаете, мамаша, а я
как раз буду учительницей, которая и будет наби¬
рать в этом году первый класс... Да, а экзамены бу¬
дут очень, ну просто очень сложные... Уж и не знаю,
как у вашего ребеночка все выйдет...»
Сказала так и молчи, жди. Ничего больше не го¬
вори, все остальное тебе скажут сами. А ты сразу не
соглашайся, покочевряжься маленько: «Да нет у
меня времени с вашим Васенькой заниматься, не¬
когда мне его к экзаменам-то готовить... Столько
дел, да и другие тоже просят...»
И опять молчи, опять жди. А уж после этого,
когда родитель доведен, что называется, до конди¬
ции, тогда и цену за свои уроки заламывай, не стес¬
няйся. Все отдадут, все заплатят, все с себя снимут,
а за родного дитятю заплатят. Главное — не стес¬
няйся, прямо говори: «Возьму недорого... Только
247
ради вас и вашего очаровательного Ванечки... Сто
долларов...»
Или двести, смотря по вдохновению. А потом,
если даже какой из обманутых родителей и плюнет
в рожу, так ведь, как говорил гоголевский герой
Кочкарев, платок всегда в кармане, недолго и уте¬
реться...
А Надя в этом году в июне была свободна. Она
не набирала и не выпускала класс, так что могла
спокойно пойти в отпуск, когда хотела. Она твердо
помнила слова мужа о том, что как только придет
приглашение из Латвии от неведомого Андриса,
нужно сразу идти в посольство и получать визы на
себя и на детей. А Щелкунчик приедет позже, как
только управится с делами...
Ох как не нравились Наде эти дела мужа, ох ка¬
кой тревогой наполнялось сердце, стоило только
подумать об этом. Надя и сейчас чувствовала, что
он неспроста решил ехать на все лето с семьей в
Латвию. Неспроста и сейчас сам уехал куда-то дале¬
ко...
Надя не знала об основной профессии мужа, и
так уж повелось у них в семье, что он сам решал, на
какие темы стоит им говорить, а на какие — нет.
Его работа была одной из тем, доступ к которым
был закрыт даже плотнее, чем тема прав человека
при советской власти... Но от того, что они не гово¬
рили об этом, на сердце Нади не становилось спо¬
койнее.
Нет, она уже хорошо знала, что на Щелкунчика
можно положиться во всем. Она всю жизнь стреми¬
лась к такому мужчине, на которого можно было бы
опереться, и вот нашла. Надя твердо знала, что за
Щелкунчиком не пропадет ни она, ни дети.
Но... Человек ведь не так просто устроен. Он
хочет не только жить хорошо, но еще и понимать
что-то. А вот этого у Нади не было — она не пони¬
мала, кто такой мужчина, с которым она жила, ко-
248
торого она любила, который стал отцом для ее
мальчика... Надя полюбила и дочь самого Щелкун¬
чика Полину, она стала ей матерью. Все это радова¬
ло, но не вносило спокойствия в дом.
Дети, конечно, ни о чем таком не думали, они
просто жили. Знали, что папа есть, что папа добрый
и хороший. Знали, что он занимается каким-то биз¬
несом, но ведь примерно то же самое могут сказать
о своих отцах большинство детей восьмилетнего
возраста.
Было еще одно обстоятельство. Испытания, ко¬
торые им всем вместе довелось перенести и из кото¬
рых они все также вместе с честью вышли, убедили
Надю в том, что мужу следует повиноваться беспре¬
кословно. Он так убедительно доказал свое превос¬
ходство в опыте, в знании жизни и умении предви¬
деть, что у женщины попросту не осталось никаких
сомнений.
Ехать в Латвию — значит, ехать туда. Если Щел¬
кунчик хочет, чтобы она с детьми ехала первой, —
так тому и быть.
Отстояв длинную и унылую очередь в посоль¬
ство, Надя получила в конце концов визы и готова
была покупать билеты. Когда Щелкунчик позвонил
в очередной раз по междугородному телефону, Надя
спросила его, на какое число брать билеты на поезд.
— На ближайшее, на какое есть, — ответил
он. — Чем скорее, тем лучше. А еще лучше было бы
лететь самолетом. Ты узнала, туда летают самолеты?
Отчего бы до Риги и не летать самолетам?
Надя обещала узнать и, если удастся, выпол¬
нить пожелание мужа. Она и сама не очень любила
поезда — вечно там теснота, вечно глупые разгово¬
ры в купе, вечно мокрое белье. Нет, уж если сам
Щелкунчик просит лететь на самолете, то надо так
и поступить. Интересно, а сколько времени нужно
лететь от Москвы до Риги? Наверное, мало, вряд ли
больше часа...
249
Надя оставила детей дома, а сама поехала в
авиакассы, твердо помня, что билеты нужно взять
на возможно ближайшее число. Дети теперь охотно
оставались дома одни, в особенности с собакой.
Присутствие Барона очень ободряло их и вселяло
уверенность в детские сердца. После того, как од¬
нажды эта собака спасла детям жизнь, Щелкунчик
стал подчеркнуто уважительно относиться к Баро¬
ну. Он даже специально для него покупал дорогие
собачьи консервы и китайскую тушенку, которую
отчего-то очень полюбил Барон.
Щелкунчик приносил псу лакомства, вскрывал
банки, а потом с удовлетворением смотрел, как Ба¬
рон насыщается, урча. И в глазах у Щелкунчика
было такое уважительное отношение, что Наде даже
казалось — он считает его почти товарищем. И дей¬
ствительно, Щелкунчик в те минуты особенно от¬
четливо вспоминал тот страшный миг, когда в его
руке дрожал пистолет, а длинный и остро заточен¬
ный нож убийцы находился прямо у самого горла
его дочери Полины... У самого ее трепещущего
горла...
Она убила бы Полину, та женщина, это точно.
И он бы не смог ничего сделать, она успела бы
ткнуть ножом в сонную артерию. Много ли для
этого надо? Одно только короткое движение...
Тогда Барон спас их всех совершенно неожи¬
данно. Кто бы мог ожидать от такого маленького
пса?
А поскольку сам папа так относился к собаке, и
дети спокойно теперь оставались дома с Бароном.
Им казалось, что при таком испытанном защитнике
им ничего не страшно.
Надя приехала в авиакассы и встала в очередь.
Теперь очереди за авиабилетами совсем не такие,
как прежде. Это раньше они закручивались вокруг
всех колонн по кассовому залу, а теперь все переме¬
нилось. Это раньше каждый дурак, как только ему
250
взбрендит, мог полететь куда угодно по всей необъ¬
ятной нашей стране. Из конца, как говорится, в
конец... Захотел — и полетел. Теперь не то. При ны¬
нешних, нормальных ценах человек пять раз поду¬
мает, прежде чем принимать решение о покупке би¬
лета на самолет. Некоторые даже думают десять раз,
а потом отказываются от этой идеи...
Ушел в прошлое сюжет телефильма «Ирония
судьбы», где один из героев должен лететь из Мос¬
квы в Ленинград на самолете, но, выпив водки, за¬
бывает об этом. Теперь цены такие, что, купив та¬
кой билет, человек уж не забудет об этом ни под
каким наркозом...
К окошечку кассы было всего два человека.
Надя встала третьей, а сзади к ней сразу пристроил¬
ся гражданин подозрительного вида — с бритой го¬
ловой и в темных, как у тонтон-макута, очках...
Все-таки мрачная эта штука — темные очки.
Неприятное производят впечатление со стороны.
Не случайно в старых советских фильмах, когда хо¬
тели показать растленный Запад и вообще ужасы
капитализма, обязательно надевали на отрицатель¬
ных героев темные очки. Что-то действительно есть
в этом устрашающее...
Билеты до Риги были на завтрашний день.
«Ну вот, все как он и просил, — подумала удов¬
летворенно Надя, купив билеты и отходя от око¬
шечка кассы. — Прямо завтра и поедем».
Щелкунчик обещал позвонить вечером по теле¬
фону, так что Надя рассчитывала сообщить ему об
отлете и сказать, что они будут ждать его.
Всю обратную дорогу до дома Надя думала о не¬
знакомом мужчине по имени Андрис, который бу¬
дет ждать их у себя на хуторе. Какой он? Приветли¬
вый ли? Что за отношения связывают Щелкунчика
с ним? Надя только знала, что Андрис стал вторым
мужем жены Щелкунчика, то есть, попросту гово¬
ря, увел у него жену. И жена Велта вместе с дочкой
251
Полиной несколько лет жили с Андрисом на хуторе,
в то время как Щелкунчик уже обитал в Москве и
занимался чем-то непонятным, что до сих пор было
покрыто мраком неизвестности для Нади. Надя пы¬
талась представить себе, что за отношения связыва¬
ют этих двух мужчин — первого и второго мужа
мертвой женщины...
Дома все было спокойно: дети сидели на полу и
разглядывали цветные фотографии. Недавно они
все вместе ездили гулять в лес за городом, и Щел¬
кунчик специально для этого купил японский фо¬
тоаппарат. День был отменный, светило солнце, и
легкий ветер гнал по голубому небу перистые по¬
движные облака.
Они провели тогда весь день на природе. Что
только они не делали... Надя даже играла в мяч с
детьми, хотя бог знает сколько времени уже не за¬
нималась ничем подобным. Щелкунчик научил Ки¬
рилла и Полину делать снимки, благо при автома¬
тическом фотоаппарате это было совсем несложно.
Теперь у них было больше тридцати фотографий —
воспоминаний о том прекрасном дне.
Вот они разводят костер — совсем маленький,
но зато настоящий. Вот Щелкунчик обнимает Надю.
Она в цветастом ситцевом платье по случаю теплой
погоды, а волосы ее растрепаны из-за ветра... А вот
дети с собакой вместе, тоже в обнимку. И у всех
такие счастливые лица.
— Мама, а мы скоро опять поедем в лес? —
сразу спросил Кирилл, как только Надя вошла в
комнату. Он держал в руках фотоснимок, на кото¬
ром они с Полиной ели консервы у костра, прямо
вилками из банки — очень было весело...
— В лес? — переспросила Надя рассеянно. —
Нет, скоро мы поедем в другое место... Там тоже
много лесов.
— Там не очень много лесов, — поправила На¬
дю Полина. Она сидела, сдвинув брови и пытаясь
252
воскресить свои детские воспоминания о Латга¬
лии. — Нет, — повторила она. — Пожалуй, там мало
лесов. Там большие поля — большие-пребольшие.
На них дядя Андрис выращивает картошку. Самую
лучшую картошку в мире.
Полина прибавила что-то по-латышски — со¬
вершенно машинально, просто в качестве внезап¬
ного детского воспоминания. Вероятно, какое-ни¬
будь высказывание дяди Андриса о своей картош¬
ке...
— Ну вот, — ответила Надя. — Мы уже завтра
полетим туда, и ты нам все сама покажешь. Навер¬
ное, ты очень соскучилась по тем местам? Ведь там
прошло твое детство...
— Я уже плохо помню, — призналась девочка,
наморщив носик. — Но я вам обязательно.все пока¬
жу, что помню, конечно, — добавила она рассуди¬
тельно.
В этот момент зазвонил телефон. После того
как некоторое время назад в их семье произошли
трагические события, все тут не любили телефон.
Ведь тогда, несколько месяцев назад, все тоже на¬
чиналось с телефонных звонков...
Надя заметила, как даже дети тревожно вскину¬
ли головки и на мгновение в их глазах появился страх.
Недобрые воспоминания были еще так живы...
Надя сняла трубку и услышала там незнакомый
мужской голос. Это было нехорошее предзнамено¬
вание. Голос не поздоровался, а сразу приступил к
делу.
— Вы только что купили билеты на завтра на
самолет, — сказал мужчина на том конце провода.
Эти слова прозвучали как-то осуждающе, как будто
это прокурор обвинял Надю в чем-то дурном...
— Купила, — сказала она сдержанно, но в серд¬
це уже застучала тревога. Глупо скрывать элемен¬
тарные вещи.
— Вам пока что не следует никуда отлучаться из
253
Москвы, — сказали в трубке. — Посидите дома с
детьми. А билеты надо сдать, а то они пропадут.
Все-таки жалко ваших денег.
— Почему это пропадут? — спросила Надя и по¬
чувствовала, как все тело ее сжалось и напряг¬
лось. — Я сяду на самолет и полечу. Почему я долж¬
на что-то сдавать?
В трубке было молчание в течение нескольких
секунд. Похоже было, что человек разозлился на ее
непонятливость, но теперь делает над собой усилие,
чтобы не сорваться и говорить вежливо.
— Пока ваш муж не вернется сюда, в Москву,
вы никуда не полетите, — наконец произнес незна¬
комец. Потом он вздохнул и добавил: — Давайте не
будем спорить. Ваш супруг выполняет некую рабо¬
ту, и пока он не выполнит ее, вы должны сидеть тут.
Вот когда он все сделает, мы хорошо ему заплатим и
вы сможете ехать куда хотите. Так что сдайте биле¬
ты, они все равно пропадут, мы не позволим вам
улететь.
— А если я позвоню в милицию? — спросила
Надя, стараясь сделать свой голос твердым. Ох как
не хватало ей в эту минуту Щелкунчика. Щелкун¬
чик всегда знал, что сказать и как поступить...
— В милицию? — удивился голос незнаком¬
ца. — А при чем тут милиция? Вы сказали, не поду¬
мав... Да вы не волнуйтесь, он скоро вернется, ваш
муж. Он все сделает, вернется, и вы поедете.
Человек на другом конце провода старался го¬
ворить спокойно и мягко, но Надя обостренным
женским чутьем сознавала, насколько напряжен го¬
лос ее собеседника, как он сдерживается.
Да они оба старательно сдерживались.
— А он скоро вернется? — вдруг вырвалось у
Нади. И так жалобно это прозвучало, что ей даже
стало стыдно своей слабости. Нашла у кого спраши¬
вать...
— А он вам разве не звонит? — удивился опять
254
мужчина. — Странно, никто не запрещал ему зво¬
нить домой.
— Он звонит, только не говорит, когда при¬
едет, — ответила Надя и добавила рассудительно: —
Детям же нужно ехать на природу. Летом дети долж¬
ны отдыхать... А мы вот вынуждены задерживаться.
Надя уже чувствовала, что происходит что-то
серьезное. Ей было страшно и тревожно. Она была
растеряна. Но чутьем, именно происходящим от
женской беспомощности перед надвигающимся
страхом, она решила говорить с незнакомцем как
можно более спокойно и о бытовых вещах... О необ¬
ходимости для детей отдыхать, например. Она по¬
нимала, что ему совершенно безразличны ее дети и
вообще вся их жизнь, что он преследует только
какую-то свою и скорее всего нехорошую цель...
Но, может быть, такой простой жизненный разго¬
вор о детском отдыхе как-то очеловечит его?
— Дети должны отдыхать, — согласился незна¬
комец. — Я с вами согласен. Вот они и отдохнут,
как только ваш супруг вернется. Он сам вас и отпра¬
вит на отдых. И поедет вместе с вами. Я вам это обе¬
щаю.
Надя уже хотела возразить, что Щелкунчик как
раз упорно настаивает на том, чтобы она с детьми
ехала скорее, а он приедет уже потом, но вдруг по¬
няла, что ничего этого говорить не надо. И вообще,
чем меньше она будет говорить, тем лучше.
Позвонивший явно старался быть вежливым, и
это уже радовало отчасти. Надя вспомнила старую
известную женскую мудрость: если изнасилование
неизбежно, то расслабься и постарайся получить
удовольствие... Что ж, ей остается только рассла¬
биться и получить удовольствие.
Дети с волнением смотрели на нее. Они даже
перестали разглядывать фотографии. Казалось,
даже Барон почувствовал неладное — подошел, по¬
терся о ногу и вопросительно поднял голову.
255
Нет, она ничего им не скажет. Хватит уже с
детей тревог.
— Это из школы, — сказала Надя, вешая трубку
и стараясь придать себе беспечный вид. — Сказали,
что мне нужно срочно зайти, подписать там разные
бумаги. Я скоро вернусь.
Дети молча глядели на маму, и чувствовалось,
что они хотят, но не могут верить ее словам. Слиш¬
ком уж напряженный был у нее голос, когда она го¬
ворила по телефону, и слишком встревоженное
лицо было сейчас.
Надя вновь надела плащ и вышла из дому, пред¬
варительно наказав детям никому не открывать. Зря
она это сказала, зря. Это она сразу же поняла. Пос¬
ле этих ее слов на лицах детей появились такие кри¬
вые усмешки, что она пожалела о своей несдержан¬
ности.
После всего, что было, ее дети, к сожалению,
лучше большинства взрослых знали, что нельзя от¬
крывать двери незнакомцам. Да и знакомым, кста¬
ти, тоже... Знакомые разные бывают, и, как любил
выражаться Щелкунчик, ничего нельзя знать зара¬
нее.
— Не откроем, — заверили дети, и вокруг их губ
пролегли жесткие складки жизненного опыта.
Надя не знала, что у Щелкунчика есть пистолет,
она никогда не находила его. А вот дети знали, они
уже давно обнаружили папин пистолет, тщательно
запрятанный в недрах квартиры. Обнаружили, по¬
вертели в ручонках и положили обратно. И ничего
не сказали маме — даже не договаривались об этом.
Теперь, почувствовав волнение матери, они оба
одновременно сказали, уже когда она стояла в две¬
рях:
— А папа скоро приедет?
Надя вышла из дома, чтобы поехать обратно в
кассы и сдать билеты. Она не собиралась шутить и
несерьезно относиться к предупреждениям по теле-
256
фону. Она знала, как это кончается. Вот пусть при¬
едет Щелкунчик, тогда он сам и разберется, если
сочтет нужным...
* * *
А события в жизни Лены развивались с голо¬
вокружительной быстротой. Она даже не хотела,
чтобы все происходило так быстро, хотела немного
привыкнуть, но на это не было времени.
Уже на следующее утро после первой проведен¬
ной вдвоем ночи Андрей сказал, что по-настоящему
полюбил Лену и хотел бы теперь не расставаться с
нею никогда. А что она? Она не имела опыта жизни
вообще, и тем более опыта любовных свиданий и
отношений. Лена пока что была только птичкой в
золотой клетке, безвольной и робкой. Что она могла
ответить Андрею, столь внезапно ворвавшемуся в ее
жизнь? Что она, естественно, покорена им? Что она
тоже уже чувствовала себя влюбленной?
Конечно, и это тоже. Но больше всего ее угне¬
тала ее тайна, которую она не могла решиться рас¬
сказать своему возлюбленному. Мерзкая тайна.
Тайна о том, что она — содержанка. Содержанка
человека, который чуть ли не втрое старше ее, кото¬
рый владеет ею как своей игрушкой, в его власти
определять ее судьбу...
И вот перед ней вдруг открылась возможность
изменить свою жизнь. Стоит только откликнуться
на зов Андрея, и все будет хорошо. Он защитит ее,
он вырвет ее из рук опостылевшего ей и страшного
Владилена Серафимовича.
Лена смотрела на своего нового любовника и
верила в то, что он способен все это сделать. А как
же иначе? Такой взрослый, красивый и, самое глав¬
ное, уверенный в себе.
Когда же Андрей стал настаивать и сообщил,
что придет сегодня во второй половине дня, Лена не
257
выдержала. Она разрыдалась и, упав на грудь Анд¬
рея, рассказала о своей печальной истории. Он об¬
нимал ее за трясущиеся плечи и заглядывал в лицо,
залитое слезами, целовал ее в трясущиеся губы. Ах
как давно никто не целовал ее в губы...
— Ты ведь простишь меня? — спрашивала она
жалобно. — Ведь все, что со мной было и есть, —
это не по моей вине... Так вышло... Я не хотела, у
меня не было другого выхода. Я совсем не люблю
его, даже не чувствую к нему ничего...
Это она говорила о Владилене Серафимовиче, и
сердце по привычке сжималось от страха — а вдруг
прежний строгий хозяин услышит, что она говорит?
А впрочем, почему прежний? Тут же Лена вспоми¬
нала о том, что не далее как сегодня же вечером
Владилен Серафимович нанесет ей очередной ви¬
зит... И она вновь принуждена будет голенькой вы¬
скакивать к нему в прихожую, обхаживать, соблаз¬
нять. А потом униженно ласкать его до тех пор,
пока он не удовлетворится...
Нет, больше она не сможет так. После того как у
нее появился Андрей, который отнесся к ней как к
женщине, который ласкал и целовал ее, она больше
не сможет быть бессловесной подстилкой старого
директора.
— Ты ведь не будешь мне этого вспоминать? —
рыдала Лена на плече Андрея. — Ты ведь заберешь
меня отсюда и не бросишь теперь из-за того, что я
рассказала тебе правду?
Этого она теперь боялась больше всего — что
после того, как она доверилась Андрею и рассказала
ему о своей тайне, о своем позоре, он станет прези¬
рать ее и бросит, надменно уйдя... Он станет считать
ее падшей женщиной, обманувшей его доверие. Ко¬
нечно, она недостойна такого прекрасного мужчи¬
ны, как Андрей. Но она будет стараться стать лучше
и чище. О боже, как она будет стараться...
— Увези меня, — бормотала сквозь слезы Лена
258
и все крепче прижималась к новому прекрасному
любовнику. — Увези меня, куда хочешь. Я буду
всегда любить тебя и буду тебе верна...
— Тебе так тошно тут с ним? — вдруг спросил
Андрей, и это были его первые слова после ее длин¬
ного монолога. До этого он только слушал и хмурил
брови.
В ответ Лена заплакала пуще прежнего, а Анд¬
рей тогда погладил ее по волосам своей одновре¬
менно мягкой, ласковой и жесткой ладонью... Он
жалел ее, бедную маленькую девочку...
— Давай убежим отсюда, — просила Лена и за¬
глядывала в глаза любовнику. — Просто убежим, и
все. Я возьму только свои вещи, и мы сможем на¬
всегда уехать отсюда. Ты не смотри, что у меня ни¬
чего нет, я буду зарабатывать... — Она уже не знала,
что сказать.
— В этом нет необходимости, — прервал ее из¬
лияния Андрей и поцелуями осушил слезы с ее ли¬
ца. — Все будет хорошо. Только убегать нехоро¬
шо — это непорядочно и показывает нашу слабость.
Понятно? А мы с тобой не должны начинать наши
отношения с того, что распишемся в своем страхе
перед каким-то там стариком.
— Он не старик, — возразила Лена и тут же по¬
правилась: — То есть он, конечно, старик, но не про¬
сто... Он очень сильный и важный. И он все может.
Она сказала это таким серьезным и строгим го¬
лосом, что Андрей в ответ даже улыбнулся.
— Правда? — сказал он почти шутливо. — Все
может? Ну, посмотрим, насколько он все может,
этот твой Владилен Серафимович...
— Как посмотрим? — не поняла Лена и задро¬
жала от предчувствия чего-то опасного.
— Сегодня же и посмотрим, — сказал Андрей и
тут же изложил Лене свой план действий. — Убе¬
гать, не попрощавшись, нехорошо, — сказал он. —
Во-первых, это, как я уже сказал, показывает нашу
259
с тобой слабость... Что я, мальчик, что ли, чтобы
убегать от кого бы то ни было? Нет, я не мальчик, и
если я хочу увести девушку от старика, я должен ему
об этом прямо и открыто сказать. Кроме того, как-
никак, а ты прожила с ним немало времени. Как бы
там ни было, но он благодетельствовал тебе, содер¬
жал, дарил тебе что-то... Теперь тебя это не устраи¬
вает, теперь у тебя есть я. — В подтверждение своих
слов Андрей опять погладил притихшую Лену по
волосам и продолжил: — Но ты все равно не мо¬
жешь сбежать от человека, с которым тебя связывает
по крайней мере долгое знакомство. Правда ведь?
На самом деле Лена все это прекрасно смогла
бы. Как ни странно, она теперь не чувствовала ни
тени благодарности в отношении генерального ди¬
ректора. Да, она была его содержанкой и обслужи¬
вала его своим молодым телом. А он пользовался
ею, потому что это было для него удобно. При чем
же тут какие-то благодарности? Обычная купля-
продажа... Но Лена не посмела возразить такому
умному и благородному человеку, как Андрей. Она
уже заранее преклонялась перед ним и уважала его.
А потому как зачарованная слушала его рассужде¬
ния.
— Нужно все сделать по-человечески, — гово¬
рил рассудительно Андрей. — Я должен встретиться
с ним и поговорить как мужчина с мужчиной. Если
он не поймет нас с тобой, то это его дело. Но мы
должны попытаться поговорить с ним и обьяснить
ему все. Он ведь имеет право на это.
Лена считала, что Владилен Серафимович и так
имеет очень много разных прав, а в отношении ее
он свои права уже реализовал в полной мере, но не
стала возражать. Она только заметила растерянно:
— Но он тебя не примет. Он никого не прини¬
мает без предварительной записи, да и то не всех.
Тебя отправят к его заместителю, а не станешь же
ты говорить с заместителем?
260
— Конечно, не стану, — улыбнулся Андрей. —
У меня же личный разговор. Мы сделаем как-ни¬
будь иначе.
И он изложил Лене свой собственный план. По
этому плану она должна была сама организовать их
встречу.
Лена слушала и дрожала, пытаясь представить
себе, как она посмеет сказать обо всем Владилену
Серафимовичу. Она пыталась и не могла себе этого
представить, как ни старалась. В конце концов она
сама сказала об этом Андрею.
— Пойми меня, — прошептала она, опустив
глаза и прикрыв ладонями пылающие щеки. —
Я боюсь его... я не смогу ему сама ничего сказать.
Только если ты будешь рядом. Он как только по¬
смотрит на меня, я сразу теряюсь...
— А когда он к тебе придет? — поинтересовался
Андрей, выслушав сомнения бедной молодой жен¬
щины. Видно было по всему, что он настроен реши¬
тельно и не собирается отказываться от своей идеи
объясниться с Владиленом Серафимовичем...
— Сегодня, — осторожно произнесла Лена. —
Но у него охрана... Тебя к нему и близко не подпустят.
— Но у тебя ведь он бывает без охранников? —
уточнил, усмехаясь, Андрей. — Или охрана присут¬
ствует при всем, что вы тут делаете?
Лена затрепетала от этих слов и молча покачала
головой:
— Нет, тут он бывает один.
— Ну вот и прекрасно, — сказал весело новый
возлюбленный. — Мы так все и устроим, по-хоро¬
шему... Главное, чтобы никто не был обижен.
* * *
Весь этот день Лена провела в смятенном состо¬
янии. Стояло жаркое лето, солнце светило вовсю,
что вообще не часто бывает в этих краях. Вся квар-
261
тира была залита солнцем, лучи лежали на паркете,
на линолеуме в кухне, на мебели. Среди этого лет¬
него великолепия бродила Лена и никак не могла
собраться с мыслями. Несколько раз она прини¬
малась что-то делать, но все валилось из рук.
Она ждала вечера, когда должна была решиться ее
судьба.
Она совершенно не верила в то, что разговор
между Андреем и Владиленом Серафимовичем мо¬
жет закончиться миром, хорошо. Нет, такое невоз¬
можно, она слишком хорошо знала властный и жес¬
токий характер своего старого господина.
Но если Андрей так хочет... Что она могла поде¬
лать?
За свою жизнь Лена привыкла подчиняться бо¬
лее сильному человеку, быть ведомой, а не ведущей.
Ей никогда не доводилось самостоятельно прини¬
мать решения. Сначала ею командовала мама, по¬
том Володя-жених, а затем — генеральный дирек¬
тор... А теперь она инстинктивно испытывала по¬
требность подчиниться Андрею. Если он что-то
решил, она не могла ему противиться. Такова участь
людей, плывущих по течению жизни.
Лена начала собирать свои вещи. Она полагала,
что, как бы ни закончился разговор Андрея с гене¬
ральным директором, добром или миром, в любом
случае жить дальше в этой квартире ей не суждено...
«Уже хорошо то, что я сумею вырваться отсюда
и после меня в эту квартиру не въедет моя сест¬
ра», — решила Лена с чувством облегчения. Она
раскрыла чемодан и стала одну за другой кидать
туда вещи: тряпки, шмотки, туфли — все, что она
покупала на деньги Владилена Серафимовича и за¬
работала, таким образом, своим трудом. Трудом,
который она никому бы не пожелала...
В церкви неподалеку зазвонили в колокол, и
этот звон показался Лене добрым предзнаменова¬
нием.
262
Раньше в Синегорье никакой церкви не было
вовсе. Город строился в тридцатые годы как «маяк
пятилетки», строился на пустом месте руками не¬
счастных заключенных, узников сталинских лаге¬
рей. Почти все они полегли тут в мать-сыру землю,
так что, можно сказать, Синегорье буквально стоит
на человеческих костях...
Естественно, никаких церквей тут и в помине
никогда не было. Только в девяносто первом году
построили небольшую церквушку, и епархия при¬
слала батюшку, который и взялся наладить здесь ре¬
лигиозную жизнь,
Первое время в храме было не протолкнуться:
толпы горожан, никогда церкви не видевших, оша¬
лело бродили по ней, таращась на иконы, кадила и
подсвечники.
Самым волнующим для горожан было появле¬
ние священника. Они сбивались в кучу и показыва¬
ли пальцем, шепча испуганно:
— Смотри, Манька, поп идет...
Сначала в храм заходили многие подивиться.
Приходили простые рабочие и работницы с комби¬
ната и обслуживающих предприятий, неумело пы¬
тались креститься, хоть и не знали толком — справа
налево или слева направо... Ставили свечки впе¬
рвые в жизни, а потом, благоговейно глядя в икон¬
ный лик, торопливо и сжато, казенными словами,
как привыкли в райсобесе, излагали свои нехитрые
житейские просьбы. Алики казались совсем непо¬
нятными, загадочными и грозными — ну просто со¬
всем как недавние лики райкомовских работни¬
ков...
Заходили старички разные. Ветераны партии,
жилконторовские активисты дивились, что иконы
висят свободно, а плевать на них нельзя и ногами
топтать почему-то запрещается... Хотя известно
всем, что ведь — дурман, опиум для народа. Но по¬
чему-то теперь престарелым злобным активистам
263
нельзя, совсем нельзя сжечь храм и потаскать за бо¬
роду попа. Совсем нынешняя власть народ распус¬
тила, много воли дала...
А в последнее время народу поубавилось, преж¬
ний интерес схлынул, осталась горстка пожилых
людей. А молодежь по-прежнему, как и встарь, го¬
няла по городу на трещащих мотоциклах, матери¬
лась и резала друг друга ножами на танцульках...
Лена услышала приглушенный городским шу¬
мом колокольный звон и вдруг подумала о том, что
ни разу еще в жизни не бывала в церкви. Ни в этой
и ни в какой другой. Надо бы сходить... Ну, теперь-
то у нее начнется другая жизнь. Они с Андреем не¬
пременно сходят как-нибудь, посмотрят. Может, и
вправду помогает от чего-нибудь. От сглазу, напри¬
мер, или от боли в спине...
«Наташу пока с собой не возьму, — решила
Лена, вспомнив про сестру. — Пусть пока здесь по¬
будет, а потом уж ко мне в Воронеж переедет...» По¬
думала про чужой незнакомый город с чудным на¬
званием Воронеж... Как-то ей там будет? Да уж все
лучше, чем здесь.
В шесть часов раздался звонок в дверь. С зами¬
рающим сердцем Лена пошла открывать, гадая, кто
бы это мог быть — Андрей или вдруг пораньше при¬
ехал Владилен Серафимович?
На мгновение пришла вдруг мысль, что вдруг
грозный директор каким-то чудом узнал о том, что
тут было прошлой ночью и утром. А вдруг как и
вправду узнал? Что тогда будет...
Но нет, на площадке стоял Андрей. В руках у
него был небольшой заплечный мешок, как и нака¬
нуне. Лена только удивилась, отчего Андрей и се¬
годня не при параде. Она предполагала, что ради се¬
рьезного и такого ответственного разговора с Вла¬
диленом Серафимовичем Андрей оденется
поприличнее, в костюм и галстук. Как же еще раз¬
говаривать с генеральным директором?
264
Но нет, на Андрее была вчерашняя курточка,
непрезентабельные брючки и китайские дешевые
кроссовки. Он улыбался и был настроен весело.
«Ну да, что ему, — уныло подумала Лена. — Он¬
то не боится Владилена Серафимовича. Андрей —
мужчина самостоятельный...»
Время текло томительно, Лена маялась нестер¬
пимым ожиданием. Против ее предположений, Анд¬
рей не успокаивал ее, не говорил ободряющих слов.
Он сидел в гостиной весь какой-то сосредоточен¬
ный, напряженный, но спокойный.
— Ты не волнуйся, — сказал он только мечу¬
щейся Лене. — Это все будет быстро. Раз-два, и го¬
тово. Ты и не заметишь, как все закончится.
Лена с сомнением посмотрела на него и покача¬
ла головой. Ох, не верилось ей в то, что все пройдет
так уж гладко. Но Андрей, казалось, с каждой мину¬
той становился все спокойнее и увереннее в себе.
Наконец в половине восьмого вечера Лена ус¬
лышала знакомое шуршание шин во дворе перед
домом. Вместе с Андреем они выглянули в окно,
причем сам Андрей отчего-то встал за занавеску,
чтобы его не было видно со двора.
— На двух машинах ездит, — сказал он со
странным смешком. — Наверное, охраны много.
Опасается чего-то наш старичок!
— Ему охрана положена. Он ведь очень-очень
большой начальник, — сказала Лена, внезапно оби¬
девшись за своего прежнего покровителя. Все-таки
ей всегда было лестно быть любовницей именно та¬
кого важного человека... А тут такая непочтитель¬
ность.
Как Андрей этого не понимал! Ведь неуважи¬
тельно отзываясь о Владилене Серафимовиче, он
как бы косвенно унижал и саму Лену... Хотя она и
страшилась своего бывшего любовника, хоть и го¬
това была сбежать от него, но все же ее самолюбие
265
тешилось тем, что она купалась в отблесках славы
этого значительного человека...
— Ты встреть его в прихожей, — сказал Анд¬
рей. — А я уж в комнате подожду. Чтоб он сразу
меня не увидел. Ладно?
Лена была теперь готова на все, чтобы оттянуть
момент развязки, момент узнавания, так что она с
радостью согласилась на это предложение. Ее серд¬
це колотилось, как у маленькой птички.
Вообще, если бы она раньше могла себе пред¬
ставить, как ей будет страшно сейчас, то ни за что
не согласилась бы на вариант Андрея... Пусть бы уж
лучше все шло как шло, лишь бы не испытывать та¬
кого страха, когда сжимается все внутри.
Она чутко прислушивалась к тому, что происхо¬
дило на лестнице. Сначала, как обычно, шаги ох¬
ранника. Потом хлопок дверью парадной. Владилен
Серафимович поднимался по лестнице. Это бывало
так часто и так регулярно, что Лена могла с точнос¬
тью до секунды определить, когда ее повелитель по¬
звонит в дверь.
Так оно и вышло — не успела она набрать в
грудь побольше воздуха, как раздался требователь¬
ный, как всегда, звонок. Один раз и еще один раз.
Ну вот и все, Лена пошла открывать. Краем глаза
она увидела только, как Андрей за ее спиной в ком¬
нате встал у притолоки.
Владилен Серафимович вошел в прихожую, по-
хозяйски окинул взглядом замершую перед ним
Лену и недовольно поморщился.
— А в чем дело, детка? — брезгливо спросил
он. — Ты почему одета? Забыла, чему я тебя учил?
Или замерзла?
Лена запнулась, ничего не смогла из себя выда¬
вить. Потом открыла рот, попыталась что-то ска¬
зать, но опять словно подавилась, лицо побагровело.
Но Владилен Серафимович не был склонен вда-
266
ваться в тонкости ее душевного состояния. Он по¬
весил пиджак на вешалку в прихожей и спокойно,
правым плечом вперед, шагнул в комнату, куда вхо¬
дил без волнения в течение многих лет. Менялись
девушки, ждавшие тут его, а владелец квартиры
всегда оставался прежним — уверенным в своем
праве и в своей силе хозяином.
И тут он увидел человека, который стоял прямо
напротив него, посреди комнаты. Мгновение они
смотрели друг на друга.
— Познакомьтесь, это Андрей, — вдруг вылезла
вперед Лена со своим дрожащим голосом. Она на¬
конец сумела взять себя в руки и решила внести
свою лепту в происходящее...
Голос ее тут же сорвался, потому что она мель¬
ком взглянула на лица стоящих друг против друга
мужчин. В первое мгновение она подумала почему-
то, что они знакомы между собой — так напряжен -
ны стали лица у обоих...
— Что? — нарушил молчание первым Владилен
Серафимович. — Что вы тут делаете? Вы кто?
Но все было уже ясно с самого начала. Алкоголь
и жир еще не до конца затопили мозг генерального
директора. Да и всегда, с молодости, он славился
своей интуицией, на том стоял. И теперь интуиция
сразу сказала ему, кто перед ним. Просто так стало
понятно, без слов.
Щелкунчик поднял руку, в которой был зажат
пистолет с глушителем, и направил его в грудь Вла¬
дилену Серафимовичу. Расстояние между ними
было не больше двух метров, так что о промахе не
могло быть и речи.
Несколько раз в своей жизни Владилен Сера¬
фимович думал о том, что его могут убить. Просто
он слышал о таком, знал, что, бывает, подсылают
наемных убийц... Он принял все меры, чтобы пред¬
отвратить это, и в общем-то был спокоен за свою
жизнь.
267
А теперь ему вдруг стало понятно, что от судьбы
не уйдешь. Вот ведь как бывает, да еще в самый что
ни на есть неподходящий, неожиданный момент...
Самое обидное, что первое, о чем подумал Влади¬
лен в ту секунду, было то, что вот ведь как все не¬
удачно сложилось — потом найдут его труп в квар¬
тире у любовницы... Скандал будет, жена расстро¬
ится... Дети узнают, хоть они и в Америке... В Москве
знакомые будут головами качать — очень несолид¬
но получается... Глупые мысли, он сам это пони¬
мал, но он прожил со всем этим всю жизнь и теперь
тоже не мог отрешиться от привычных понятий о
приличиях и имидже руководителя.
— Сейчас вы будете убиты, — произнес Щел¬
кунчик ровным голосом и добавил негромко: —
Если будете стоять смирно, у вас есть полминуты,
чтобы помолиться. Молиться будете?
Конечно, он же не изверг какой, а цивилизо¬
ванный джентльмен. Это был один из главных
принципов Щелкунчика — никогда не унижать
жертву перед смертью, никогда не глумиться над че¬
ловеком. Надо уважать чужую смерть...
Щелкунчик не представлял себе, в какой форме
и как стоящий перед ним сейчас «клиент» начал бы
молиться, но если бы это произошло, он непремен¬
но дал бы обещанные пол минуты и выждал.
Но ничего этого не произошло. Ставшие вмиг
безумными глаза Владилена Серафимовича скольз¬
нули как-то боком по комнате, он странно склонил
голову, как петух на насесте, а потом, внезапно рва¬
нувшись, схватил стоящую рядом Лену за шею и
притянул к себе. Другой рукой он с удивительной
точностью, почти не глядя, схватил с серванта
вилку, которая там лежала, и приставил острие к
горлу молодой женщины.
Странная и тягостная картина предстала перед
глазами Щелкунчика. Лена стояла замерев, не ше-
268
велясь, как будто уже была в обмороке. Лицо ее
стало белым, губы мелко дрожали...
А грузный седой Владилен Серафимович, от
волнения переминаясь с ноги на ногу, побагровев
от ярости и страха, тыкал вилкой в шею Лены и
срывающимся голосом кричал:
— Я убью ее... Я убью ее... Я — Герой Соцтруда!
Я — депутат... Тебя найдут, все равно найдут, ты не
посмеешь... Убью...
Он даже сделал шаг назад в сторону прихожей,
волоча за собой помертвевшее тело женщины. Ноги
ее безвольно, обмякнув, волочились по полу.
— Убью ее, — бессвязно продолжал хрипеть ге¬
неральный директор. — Я — депутат, тебя найдут...
Только бы она не дернула головой, думал Щел¬
кунчик, наводя в это время ствол на «клиента»,
только бы Лена стояла спокойно и не дергалась...
То, что сейчас делал Владилен Серафимович,
было поступком отчаяния, предсмертной ярости.
Расстояние все равно было слишком маленьким,
киллер не мог промахнуться в любом случае. Хруп¬
кая женщина все равно не щит, за нее весь не спря¬
чешься...
Генеральный директор был все равно обречен,
но у Щелкунчика однажды в жизни уже был случай,
когда неповинная ни в чем девушка неудачно дер¬
нула головой... Того случая Щелкунчик не простит
себе никогда, до конца жизни. И не повторит ни¬
когда...
— Спокойно! — крикнул Щелкунчик, обраща¬
ясь непосредственно к Лене, застывшей в руках
Владилена Серафимовича и глядящей сейчас перед
собой неподвижными помутневшими глазами. —
Стой спокойно, не двигайся!
После этого он нажал на спуск. Нажал мягко,
плавно, как учили еще в военном училище и как на¬
тренировался потом. В голове Владилена Серафи¬
мовича появилась круглая ярко-алая дыра. Она по-
269
явилась на том самом месте, где в русских сказках у
прекрасной царевны «во лбу звезда горит», — посе¬
редине.
Крик резко оборвался...
Сначала на пол упала Лена, которая не устояла
на ногах, когда разжалась державшая ее рука. Сле¬
дом вбок упал генеральный директор трижды орде¬
ноносного металлургического комбината. В дале¬
ком банке «Солнечный» в центре Москвы могли
хлопнуть пробкой от французского шампанского!
Делать контрольный выстрел не было никакой
необходимости. Калибр у пистолета был крупный,
выстрел производился с близкого расстояния, и те¬
перь Владилену Серафимовичу уже не смогла бы
помочь ни реанимация, ни даже ангел в белых
одеждах, спустившийся с небес.
Щелкунчик обтер пистолет краем скатерти со
стола и бросил оружие поверх трупа. Он не любил
оставлять оружие на месте «выполнения заказа».
Это было вопреки общепринятому у киллеров, ко¬
торые всегда почти бросают пистолет. Щелкунчик
предпочитал работать одним и тем же оружием. Те¬
перь, однако, он должен был быть налегке, чтобы
надежно уйти от возможной погони и вообще не
рисковать.
Сделав это, он столкнулся глазами с Леной, ко¬
торая начала приходить в себя. Хотя приходить в
себя — это сказано слишком бодро. От того, что
произошло только что, Лена не придет в себя до
конца своих дней...
Однако она поднялась сначала на четвереньки,
потом встала на ноги. Лицо ее было по-прежнему
бледно, в нем не было ни кровинки.
— Что это? — бормотала она. — Как? Почему?
Она несчастными глазами то смотрела на Щел¬
кунчика, то оглядывала себя с подозрением и делала
руками какие-то странные пассы — это она боя¬
лась, что на ней осталась кровь Владилена Серафи-
270
мовича... Ей теперь казалось, что она, прижатая к
нему, услышала, как сразу после выстрела переста¬
ло биться его сердце. Уже позже, во время изнури¬
тельного следствия, Лена все время повторяла про
это и каждый раз просила занести в протокол до¬
проса именно этот потрясший ее факт...
— Зачем? — наконец сумела она сформулиро¬
вать то, что терзало ее.
Но у Щелкунчика больше не было времени. Он
понимал, что через часа полтора, не больше, охрана
внизу забеспокоится и станет звонить сюда по ра¬
диотелефону...
Итак, у него есть только полтора часа для того,
чтобы скрыться отсюда. Он посмотрел на Лену, на
ее испуганное лицо, пожалел ее. Что ж поделаешь,
если не было другого способа приблизиться к «кли¬
енту»...
— Сейчас я свяжу тебя, — сказал он деловито,
вытаскивая из кармана куртки заранее приготов¬
ленный моток веревки. — Придется крепко связать,
ты уж меня извини. Это для твоей же пользы, ты
потом оценишь...
Щелкунчик повернул к себе потрясенную и от¬
того будто парализованную Лену и быстро скрутил
ей руки за спиной. После этого положил ее на пол
рядом с диваном и связал ноги. Затягивая узлы по¬
туже, он понимал, что ничего особо страшного не
произойдет — через полтора-два часа ее освободят
от пут. Для того, чтобы передать в руки следствия.
Можно себе представить, сколько сюда в скором
времени понаедет чиновного народа!
— Скажешь, что я влез в окно и запугал тебя
пистолетом, — быстро сказал он Лене, поворачивая
ее на живот, затылком вверх. — Потом заставил
тебя открыть дверь твоему хахалю, убил его и связал
тебя. Ты меня раньше никогда не видела. Понят¬
но? — Лена молчала, уткнувшись носом в пол. Тело
ее мелко дрожало, как в лихорадке. — Впрочем, мо-
277
жешь сказать все, что угодно, — закончил Щелкун¬
чик свое напутствие. — Можешь даже рассказать
все, как было. Только будет хуже, потому что тогда
тебя осудят как соучастницу... Ты никогда не дока¬
жешь, что не знала заранее о моих намерениях...
А еще будут требовать, чтобы ты помогла найти
меня. А ты все равно ничего про меня не знаешь,
так что только напрасно измучаешься. Поняла?
Щелкунчик встал, разговор на этом был закон¬
чен. Он так и не узнал, что же сказала на следствии
Лена, потому что он так и не начал читать газеты.
За окнами было еще светло. Щелкунчик по¬
смотрел вниз, увидел две машины с охраной. Мож¬
но, конечно, просто спуститься по лестнице и
пройти мимо них, как будто он просто жилец этого
дома или был тут у кого-то в гостях...
Но нет, лучше не рисковать, это ни к чему. Зад¬
ние окна выходили на другую сторону, и можно
было спуститься вниз по водосточной трубе, как он
уже сделал это накануне. Только тогда он взбирался
вверх, а теперь было бы еще легче.
Щелкунчик уже собрался так поступить, но
увидел окна дома напротив. Дом далеко, но вдруг
какая-нибудь пенсионерка сидит сиднем у окна и
смотрит вдаль своими дальнозоркими от старости
глазами? Увидит ползущего по трубе человека да и
позвонит в милицию. Вечно им делать нечего, этим
пенсионерам.
Щелкунчик вышел на лестницу, аккуратно при¬
крыл за собой дверь. Спустился до первого этажа и
открыл окно с лестничной площадки на другую сто¬
рону дома. С первого этажа он спрыгнет спокойно и
в одно мгновение, этого вообще никто не заметит.
Так оно и вышло. Теперь надо было за полтора
часа успеть скрыться и замести следы. Щелкунчик
отлично представлял себе, какой тут начнется тара¬
рам, когда станет известно об убийстве.
Доложат дрожащим голосом в Генеральную
272
прокуратуру. Доложат вице-премьеру правительст¬
ва. Объявят по телевидению о совершенном злодей¬
ском убийстве. Одних милицейских генералов при¬
едет не меньше трех штук — все наличное количест¬
во коньяка в местном ресторане выпьют, все
шашлыки съедят, тонну бумаги переведут на прото¬
колы... Интересно, а как объявят по телевизору и в
газетах о происшедшем: «Убит в квартире своей
знакомой» или обойдутся более краткой для прили¬
чия формулировкой? Например: «При невыяснен¬
ных обстоятельствах»?
Пути отхода Щелкунчик разработал заранее,
как и всегда в подобных случаях. Убегать на поезде
или по автомобильной дороге было опасно. Это хо¬
рошо где угодно, но только не здесь, вдали от других
населенных пунктов. За два часа, пока не объявят
тревогу, далеко не уедешь ни на поезде, ни на авто¬
мобиле.
Оставался самолет, и у Щелкунчика уже лежал в
кармане билет до Екатеринбурга. Теперь оставалось
лишь быстро добраться до аэропорта и сесть в само¬
лет. А потом — пожалуйста, ищите, народу в стране
много.
Главное при отходе после выполнения заказа
было иметь фантазию, представить себе, как и когда
начнут искать... Здесь надо было вычислить все воз¬
можные варианты, представить себя руководителем
группы поиска убийцы.
Сделать это Щелкунчику было не так уж слож¬
но — в конце концов, он военный в прошлом, и те,
кто его ищет, тоже, в общем-то, военные. Ну, пусть
у них погоны другого цвета. Но представить себе
психологию этих людей Щелкунчик мог хорошо.
Утром он выписался из гостиницы, напоследок
прополоскал рот водкой и спустился к администра¬
торше заплатить за номер. От него пахло водкой, он
был в вальяжном настроении. Опершись на стойку,
Щелкунчик исправно дышал водкой на тетку-адми-
273
нистраторшу и рассказывал ей о том, как у него ни¬
чего не вышло с покупкой стального листа для свое¬
го бизнеса. Говорил он об этом долго, мешал тетке
работать. Делалось это специально для того, чтобы
успеть надоесть ей и чтобы в ее голову запало, что
вот-де был такой проживающий — унылый идиот-
неудачник... Ничего у него не вышло, да еще и пил
он каждый день. Что ж удивительного в том, что у
него ничего не получилось?
Потом, когда милиция начнет «шерстить» спис¬
ки проживавших в гостинице, тетка и не вспомнит
про этого человека. Что ж, у нее память, что ли, же¬
лезная, чтобы всех дураков подряд вспоминать?..
Щелкунчик долетел до Екатеринбурга и, не вы¬
ходя из здания аэровокзала, пересел на самолет до
Сыктывкара.
Вот уже в Сыктывкаре Щелкунчик несколько
расслабился, передохнул. Он вышел из здания аэро¬
порта, закурил. День тут был пасмурный, ветер гнал
мусор и окурки по прилегающей площади. Один за
другим отъезжали старенькие автобусы, развозя при¬
летевших пассажиров по разным районам города.
Прямо посреди площади стояла скульптура —
представитель народа коми пускает в небо птиц. Эта
скульптурная аллегория должна была символизиро¬
вать стремление народа коми к полету... Очень при¬
ятно.
Щелкунчик походил вокруг скульптуры, одоб¬
рительно покачал головой. Замысел художника ему
понравился, Щелкунчик вообще любил неординар¬
ные решения во всем. В каком-то смысле он и сам
был художником в своем мрачном деле и готов всег¬
да был оценить нетривиальный подход... Что ж,
коми с птицами у здания аэровокзала — это почти
так же свежо, как и его недавняя задумка с Леной и
ее незадачливым любовником...
Потом он долго и обстоятельно ужинал в ресто¬
ране «Вытегра». Он заказал себе несколько сытных
274
блюд и большую бутылку водки — не поллитровку,
а семьсот пятьдесят граммов. Он пил ее не спеша,
мале нькими рюмочками, хотя эта водка и не была
именно такой, как ему хотелось, — слишком теплая
и разбавленная.
Он ел и пил и очень жалел, что огромные стек¬
лянные окна ресторана, выходящие на улицу, за¬
шторены. Обидно, так можно было бы еще и любо¬
ваться вечерним видом столицы северной респуб¬
лики...
После ужина, когда он уже немного «отмяк»,
пришло время идти на вокзал. Дальше он поедет на
поезде. Будет сидеть себе у окна вагона, смотреть на
пробегающие леса, на мелькающие редкие огоньки
станций и напевать себе под нос заунывное, но под¬
ходящее к ситуации:
По тундре, да по железной дороге,
Где мчит курьерский Воркута—Ленинград...
Он вышел из ресторана и пошел на железнодо¬
рожный вокзал пешком. Он заранее посмотрел рас¬
писание и знал, что успеет к нужному поезду. На
перекрестке улиц в центре ему встретилась компа¬
ния местных хулиганов. Они специально так и стоя¬
ли на углу, чтобы привязаться к любому, с какой бы
стороны он ни шел...
Парней было человек пять — семнадцати-во¬
семнадцатилетние недоросли. Если они и были пья¬
ны, то несильно. Зато рядом стояли две девки — по¬
други. Глупые, плохо одетые и развязные, они мате¬
рились еще пуще парней... Напоказ, что ли...
Увидев Щелкунчика, компания замолчала и как
бы собралась, сгруппировалась. Это было то, что им
надо — одинокий мужчина, прилично выглядящий,
спокойный. Как раз то, чего они и искали для своей
дикой потехи. Такого хорошо и весело повалить на
землю и долго бить ногами, топтать, ломать ему
ребра... Еще очень хорошо, когда у такого вот быва-
275
ют очки — тогда их можно разбить прямо у него на
лице, окровавить человека...
— Эй, дядя, — обратилась к Щелкунчику одна
из мерзких девиц, когда он поравнялся с компа¬
нией. — Закурить не найдется?
Двое парней мгновенно, как по команде, засту¬
пили ему дорогу. Руки у них были в карманах, зна¬
чит, там были либо ножи, либо кастеты. Еще трое
зашли сзади, и Щелкунчик услышал позади себя
шепот и препирательства — кому бить первым.
Он остановился, посмотрел на стоящих перед
ним парней. Все молчали, только обе «отморожен¬
ные» девки беспрестанно глупо хихикали...
Вот так, в такой обстановке многие уже проща¬
лись если не с жизнью, то со здоровьем. Сколько
слез потом было пролито семьями, детьми, женами
новоявленных калек...
«Убить их?» — лениво пронеслась мысль у Щел¬
кунчика.
После плотного неторопливого ужина мозги
шевелились вяло, как-то безучастно. Был тяжелый
день, потом тяжелая ночь. Он сделал сложное дело,
которое потребовало много моральных усилий. Те¬
перь вот еще это. Какие-то молоденькие сопливые
подонки. Убить их не жалко. Совсем не жалко, и не
потому, что Щелкунчик был киллер. Тут было со¬
всем другое. Когда убиваешь по заказу, когда дейст¬
вуешь в рамках своей привычной профессии, в этом
нет ничего личного. Тогда это просто дело, которое
нужно сделать, и тут не может быть места для жа¬
лости или вообще каких бы то ни было чувств.
Щелкунчику удалось сохранить свою психику
именно благодаря этому умению, этой способности
разделять, жестко разграничивать жизнь и работу.
Когда он киллер — о жалости вообще не может быть
речи, как не может быть речи о личных человечес¬
ких чувствах. Щелкунчик презирал людей, которым
нравится убивать.
276
Не так-то много ему довелось встретить таких
людей в жизни, но несколько встреч у него было.
Нет, это были для него совсем не люди, не говоря
уж о том, что он никогда бы не признал их своими
коллегами. Они любили убивать себе подобных, то
есть делали это с удовольствием... Их он считал ма¬
ньяками, уродами и не мог поставить себя с ними
на одну доску.
Однажды он посмотрел довольно старый фран¬
цузский эротический фильм. Названия он не запо¬
мнил, но одна сцена врезалась ему в память сразу,
потому что он мгновенно провел аналогию со своей
экзотической профессией.
В той сцене к владелице публичного дома обра¬
тилась женщина-врач, которая призналась, что
больше всего на свете хотела бы стать проституткой
и потому просит взять ее в публичный дом... Хозяй¬
ка-бандерша предложила этой докторше поласкать
себя у нее на глазах. Так сказать, на пробу... И что
же? Та сделала это, после чего бандерша презри¬
тельно сказала ей: «Нет, вы мне не подходите. Вы не
можете быть шлюхой потому, что вам это слишком
уж нравится...»
Для Щелкунчика это было очень показательно.
Он тогда сразу же подумал про себя с удовлетворе¬
нием, что нет, ему ни в коем случае не нравится
убивать. Он не убийца, а просто киллер-профессио¬
нал. Если бы он умел делать что-то другое и это
приносило бы доход, он занимался бы другим. Про¬
сто сейчас он не умеет делать ничего, кроме тихого,
аккуратного убийства заказанного лица. А в личной
жизни он испытывал все чувства, включая и жа¬
лость к людям и животным.
Но этих хулиганов, встретившихся ему сейчас
на пустынной улице Сыктывкара, он все равно не
жалел. Он посмотрел на них, услышал обрывки их
речей и понял, что жалеть тут некого. Решительно
некого. Ну и что, что они молодые? Тем хуже, зна-
277
чит, они превратились в зверей почти с младенчест¬
ва. Если их сейчас просто взять и поубивать на
месте, никто ничего не потеряет. Общество только
выиграет от этого. В будущем несколькими десятка¬
ми покалеченных, изуродованных людей станет
меныце...
Но нет, убивать он не хотел. В памяти вдруг
пронеслась вся вереница людей, которых ему дове¬
лось прикончить. Это была даже не вереница, не
портретная галерея, а просто некая эманация, как
бы непрерывный поток, без лиц и индивидуальнос¬
ти...
Щелкунчик посмотрел на стоящих перед ним
хулиганов, и, может быть, те каким-то животным
чувством ощутили нечто... Нечто грозное и беспо¬
щадное, с чем они вдруг неожиданно для себя
столкнулись на пустой и такой знакомой им улице.
И то, что они внезапно увидели в глазах этого
неизвестного им человека, было гораздо страшнее
всего, что они уже знали. Страшнее милиции, страш¬
нее суда и прокуратуры. Эти глаза смотрели на них
и были одновременно внимательными и будто не¬
зрячими. Щелкунчик смотрел сквозь этих парней и
их верещащих девок.
Убить их не составило бы ему сейчас ни труда,
ни времени. Может быть, парни не успели бы даже
вытащить свои глупые ножи. Он даже знал, как
именно следует убивать вот таких и вот в такой си¬
туации — нужно переламывать им шейные позвон¬
ки. Быстро и надежно. Верная смерть. Ему уже при¬
ходилось делать такое.
Самым странным оказалось то, что все это не¬
ведомым звериным чутьем осознали и сами напа¬
дающие. Они постояли несколько секунд и рассту¬
пились, как зачарованные. Иногда диким живот¬
ным свойственна потрясающая интуиция...
Щелкунчик двинулся вперед, и уже спустя не¬
сколько секунд услышал позади себя растерянный
278
смешок одного из парней, которые только сейчас
начали выходить из наваждения...
«Сейчас догонят, — подумал он. — Надо быть
наготове».
Но нет, никто не двинулся с места, и компания
стояла тихо до тех пор, пока он не повернул за пово¬
рот.
«Как хорошо, — машинально отметил Щелкун¬
чик. — Хорошо, что все так... тихо. Можно отды¬
хать».
Ему еще предстояла долгая дорога домой.
* * *
— Оперативная группа прибыла на место про¬
исшествия спустя двадцать минут, — говорила дик¬
торша, глядя в объектив телекамеры своими накра¬
шенными глазами и старательно расширяя их по
случаю серьезности события. — На месте происше¬
ствия было обнаружено...
Щелкунчик сидел в кресле у себя дома. На пра¬
вом колене у него устроилась Полина, а на левом —
Кирилл. Дети жевали привезенную им «Фрутеллу» с
клубничным ароматом и глядели на экран работаю¬
щего телевизора. Им было скучно, потому что оча¬
ровательная дикторша говорила о чем-то глубоко
непонятном. Подумаешь, убили какого-то чужого
дядьку — какого-то генерального директора из глу¬
хой провинции...
— Давай переключим на «Первую любовь», —
сказала Полина, которая первая не выдержала мо¬
нотонности и непонятности излагаемых по телеви¬
зору новостей. — Там как раз Мария Инес должна
встретиться... — Она назвала какое-то характерное
испанское имя, но Щелкунчик не расслышал и
только тихонько взял дочку за палец.
— Подожди, — попросил он. — Интересно до-
279
слушать до конца новости. Потом переключим, я
тебе обещаю.
Полина вздохнула и смирилась. А смирившись,
стала покорно смотреть и дальше на неприятную
ей кривляку-дикторшу в телевизоре. Она привыкла
слушаться папу. В конце концов, папа не так часто
бывает дома, а сегодня он вообще первый день пос¬
ле долгого отсутствия. Что ж, если он хочет и даль¬
ше смотреть эти глупости, Полина подчинится...
— Руководитель следственной группы заявил,
что расследование этого убийства уже началось, —
продолжила говорить дикторша. — Однако следст¬
вие обещает быть долгим и трудным, так как в этом
случае работали профессионалы...
«Профессионалы, — хмыкнул про себя Щел¬
кунчик. — Они даже не знают, что я был один... Им
кажется, что для того, чтобы прикончить какого-то
толстопузого директора, нужна целая толпа боеви¬
ков...»
На экране появилось упитанное лицо главного
следователя. Он смотрел в объектив и старательно
надувал щеки, демонстрируя, какой он важный че¬
ловек...
— Работали профессионалы, — опять сказал
он. — Потребуется много времени и сил. Расследо¬
вание будет тяжелым.
Следователь значительно посмотрел в объектив
мрачным взглядом, как бы подтверждая непосиль-
ность своей работы, после чего картинка сменилась
и на экране вновь возникла накрашенная диктор¬
ша...
«Тьфу ты, — выругался про себя Щелкунчик. —
Они уже совсем ничего делать не желают, даже
скучно... Твердят одно только, что работали про¬
фессионалы, и думают, что это для них как бы отпу¬
щение грехов и объяснение их неспособности и без¬
дарности... Что они так заладили каждый раз гово-
280
рить о профессионалах? Как будто они сами — пол¬
ные дилетанты, и это их как-то извиняет. Отчего их
всех не повыгоняют с работы? Куда смотрит обще¬
ство, которое согласно оплачивать этих бездельни¬
ков?»
Он был раздражен. Работаешь, трудишься, вы¬
думываешь что-то интересное, нетрадиционное, а
этого даже никто не способен оценить...
«Этот следователь ведь, наверное, в немалых
чинах, — думал рассерженно Щелкунчик. — Кучу
денег получает, машину имеет, детей наверняка
давно в Америку учиться отправил. А работать со¬
всем не может. Все ссылается на то, что работали
профессионалы, а значит, по его логике, с него и
спрашивать нечего... Тупицы несчастные, ворье...
Только взятки и умеют брать да щеки надувать
перед телекамерой...»
Ему было скучно и противно. Кстати, он теперь
узнал, каким образом вышли из положения при со¬
общении о гибели генерального директора Барсуко¬
ва. Сказали коротко — на месте происшествия...
Именно так теперь упорно именовалась квартира
любовницы Владилена Серафимовича... Пусть те¬
лезритель думает, что хочет. Одно слово — место
происшествия... Ха-ха-ха!
Картина на экране сменилась — стали пока¬
зывать Доку Завгаева и каких-то политиков с гене¬
ралами. Дикторша при этом поставленным мело¬
дичным голосом сообщала о нарушении назран¬
ских договоренностей. Этого Щелкунчик уже не
слушал, он ничего не понимал в политике послед¬
них лет...
— Ну, опять одно и то же, — вступил Кирилл,
которому вообще надоело смотреть новости, тем
более что конфета «Фрутелла» закончилась. — А по¬
чему они все нарушают эти самые засранские дого¬
воренности? А, папа?
281
Мальчик вопросительно смотрел на Щелкунчи¬
ка, который был погружен в свои раздраженные
мысли. Нужно было что-то отвечать, ребенок ждал
ответа по существу. А что ему можно ответить?
— Эх, сынок, — вздохнул Щелкунчик, тупо
вглядываясь в мелькание на экране кавказских лиц
в папахах и «золотоносных» погон генералов. —
В наше время нормальные-то договоренности ник¬
то не выполняет, а уж засранские... Что тут гово¬
рить...
Они выключили новости и стали просто бол¬
тать. Это был первый вечер, который Щелкунчик
провел дома после своего возвращения. Надя встре¬
тила его испуганная, сразу рассказала о том, какой у
нее был странный телефонный звонок, и о том, что
она не решилась рисковать и сдала билеты на само¬
лет.
— Ну и правильно, — сказал Щелкунчик, целуя
ее в щеку. — Меня не было... Ты была одна. Моло¬
дец, что приняла правильное решение. Незачем
было рисковать. Я теперь сам во всем разберусь.
— Но мне сказали, что ты должен сделать ка¬
кое-то дело, — сказала Надя. — И только после
этого нам разрешат ехать в отпуск.
Щелкунчик засмеялся.
— Глупости, — заверил он жену. — Дело я сде¬
лаю в течение пары дней, так что не о чем беспоко¬
иться. Скоро все вместе поедем отсюда.
Он хотел было добавить слово «навсегда», но
сдержался. Незачем беспокоить Надю раньше вре¬
мени. Об их отъезде в какую-нибудь Венесуэлу он
сообщит в свое время, и не здесь...
То, что за его семьей следили все это время, его
нисколько не удивило и не огорчило. В конце кон¬
цов, банк «Солнечный» заплатил ему уже немалые
деньги и имел право контролировать выполнение
заказа. Они хотели застраховать себя оттого, что он
сбежит с деньгами и ничего не сделает.
282
Ну, пусть, ничего страшного для Щелкунчика в
этом нет. Они, как говорится, в своем праве. Он не
собирается их обманывать. Сделает третий «заказ» и
уедет.
— Папа, а когда мы поедем в Латвию к дяде
Андрису? — спросила Полина. Прежде она, будучи
от рождения, видимо, тактичной девочкой, стара¬
лась не упоминать имя дяди Андриса при папе. Но
теперь, наверное, поняла, что ничего страшного в
этом нет и папа ничего не имеет против, раз сам
решил ехать туда.
Когда она узнала, что дата отъезда откладывает¬
ся, то помрачнела. Щелкунчик решил не раздра¬
жать своих нанимателей и действительно не нерви¬
ровать их отправкой семьи за границу. Пусть все бу¬
дет, как они хотят. Пусть не сомневаются, так будет
лучше. Тем более что ему осталось еще одно «дело»
и на этом счет будет закрыт, а его «арбуз» полнос¬
тью отработан.
Миллиард — это деньги. За них можно и подер¬
жать детей с Надей лишних три-пять дней в Мос¬
кве...
— В Латвию? — переспросил Щелкунчик, раз¬
мышляя. — Ну, через недельку, я думаю... Вот папа
сделает свои дела, и все вместе поедем. А пока что,
чтобы вы не скучали, я могу вам подарить что-ни¬
будь. Что вы хотите получить в подарок?
Оба ребенка думали недолго. Наверное, у каж¬
дого уже было что-то заветное, что он хотел бы по¬
лучить. Щелкунчик с Надей вообще старались не
особо баловать детей подарками. Незачем покупать
любовь собственных детей. Такая необходимость
появляется только в семьях, где нет искренних от¬
ношений между людьми... Но тут был как бы осо¬
бый случай, Щелкунчик это понимал. Во-первых,
откладывался отъезд на отдых, которого дети жда¬
ли. А во-вторых, он на самом деле очень удачно
283
«грохнул» последнего клиента, так что с него как бы
причиталось...
Полина изъявила желание иметь лошадь для
Барби.
— Только белого цвета, — сказал она. — Не за¬
будь, папочка, только белую лошадь. Вообще-то,
было бы лучше, если бы я сама смогла выбрать, —
закончила она со вздохом...
«Интересно, зачем Барби лошадь? — подумал
про себя Щелкунчик. — Куда поедет Барби на этой
лошади? Кроме того, у Полины этих Барби штук
пять, так кому же из них будет принадлежать ло¬
шадь? И почему она должна быть обязательно бе¬
лой? Это даже как-то странно — Барби на белой ло¬
шади, как Жуков на параде Победы...»
А впрочем, пожалуйста, он купит белую лошадь.
Отчего бы и нет? Все-таки он не девочка восьми лет
и, наверное, в этом смысле чего-то не понимает...
А Кирилл захотел краски, он в последнее время
увлекся рисованием. Краски так краски, решил
Щелкунчик. Главное, что ему удалось сделать за
последнее время, — это отучить мальчика от увлече¬
ния игрушками, сделанными в форме оружия.
Когда Щелкунчик только женился на Наде и они
познакомились с Кириллом, тот буквально бредил
всякими там пистолетами, автоматами и игрушеч¬
ными Терминаторами... А Щелкунчик просто тряс¬
ся от ярости, видя всю эту гадость в детских руках.
Ему казалось, что ребенок оскверняется тем, что
имеет дело даже с имитацией оружия.
Теперь эта проблема была решена — Кириллу
нужны краски, и он их получит. Пусть он будет ху¬
дожником — модернистом, авангардистом, класси¬
ком... Живописцем, графиком, скульптором... Кем
угодно, только пусть ему не приходит в голову уби¬
вать людей...
284
* * *
— Садитесь в машину, — сказали ему, и он при¬
вычно уже забрался на переднее сиденье рядом с во¬
дителем.
Так начинались почти все его «задания» — с
приглашения сесть в машину для переговоров.
Людей было двое — один за рулем и один на
заднем сиденье. Оба и сейчас были с закрытыми ли¬
цами, хотя Щелкунчику показалось, что это те же
самые люди, которые имели с ним дело в первый
раз, при первом контакте. Хотя, с другой стороны,
какая разница?
— Вы сделали две трети работы, — произнес
тот, что сидел спереди, за рулем. — Мы удостовери¬
лись в том, что второй ваш «клиент» покончил сче¬
ты с жизнью, так что у нас нет сомнений в вашей
добросовестности.
— А вы что — сомневались? — заносчиво спро¬
сил Щелкунчик. — Да об этом трубят все средства
массовой информации... Я сам слышал по телевизо¬
ру вчера.
— Телевизор — телевизором, — спокойно отве¬
тил человек в маске. — А у нас свои источники ин¬
формации.
— Я не сомневаюсь, — иронически ответил
Щелкунчик, вспомнив, какой густой и крепкий бу¬
льон из разной нечисти собрался сейчас в Синего-
рье... Конечно, там есть и соглядатаи от этих людей
тоже...
— Получите вторую часть ваших денег, — слов¬
но не заметив иронии, сказал человек за рулем.
Из-за спины Щелкунчика возникла рука сидя¬
щего сзади с конвертом. Там была вторая часть обе¬
щанного «арбуза»...
— Мои дети хотят отдыхать, — сказал Щелкун¬
чик, засовывая конверт себе под куртку, которую он
надел по ночной прохладе. — А вы не выпускаете их
на отдых.
285
— Если бы ваши дети ехали отдыхать в Коло¬
менское или еще куда-нибудь под Москвой, у нас
не было бы возражений, — ответил тот, что сидел
спереди. — Но вы хотите заслать их слишком дале¬
ко. Не надо спешить. Сделайте всю работу, и все вы
сможете спокойно ехать куда хотите, никто не ста¬
нет вас задерживать. Кстати, третий человек не дол¬
жен занять у вас много времени.
Щелкунчик понял, что ситуация останется без
изменений, и ему оставалось только надеяться на
то, что он быстро справится с «делом».
— Получите конверт, — сказал тот, что сидел
сзади. — Там опять есть для вас необходимая ин¬
формация. Третья часть денег вас ждет, и только от
вас зависит скорость. Понятно?
— Чего уж понятнее, — проворчал Щелкун¬
чик. — Ну, я пошел...
— Мы будем держать с вами связь, — напомнил
второй человек. — Когда все будет готово, мы с
вами опять встретимся.
Машина уехала, и Щелкунчик остался на тро¬
туаре. Лето выдалось в этом году холодное: все вре¬
мя тучи и дожди, весь июнь. Правильно написал
Пушкин про то, что «наше северное лето — карика¬
тура южных зим»... Дул ветер, мел по тротуару му¬
сор, который успели набросать за день и еще не
смели дворники во время утренней уборки. Выси¬
лись кругом громады домов, и, оглянувшись вокруг,
Щелкунчик с сосущей тоской в сердце внезапно
ощутил, какой он маленький и незащищенный в
этом большом мире. Он иногда брал себя в руки,
уговаривал и заставлял чувствовать себя большим и
сильным. Еще бы, он ведь все может и все умеет. Он
может даже убивать незнакомых людей...
Но иногда слабость брала свое, и тогда подсту¬
пали страх и тоска. И осознание безвыходности
своего положения.
«И что я за урод такой, — думал Щелкунчик,
ежась от порывов ветра. — Ведь я уже раз принял
286
решение бросить свое ремесло. И воздерживался
довольно долго. Но стоило поманить меня по-на¬
стоящему большой суммой, и я не выдержал, сло¬
мался. И теперь опять должен убивать... Вот уже два
трупа за мной опять, и еще третий впереди».
Он знал о том, что зарабатывает большие день¬
ги, что, может быть, это будет его последнее дело, а
потом он осядет где-нибудь с семьей и станет нор¬
мальным приличным человеком. Но на сей раз он
боялся сам себя.
Если он так легко, в общем-то, согласился
опять заниматься своим страшным делом, то нет га¬
рантии того, что он и впредь не вернется к нему.
А может быть, он просто прирожденный убий¬
ца? Может быть, он только обманывает себя, гово¬
ря, что ему не нравится убивать? Может быть, он и
вправду неспособен жить нормальной жизнью?
Как наркоман не может без допинга, как алко¬
голик не может жить без водки, так, может быть, он
сам не может жить без убийства, а деньги — это
просто повод?
О, нет, не должно быть так...
От этой мысли Щелкунчик даже вспотел на хо¬
лодном ветру. А изнутри поднимался страх — перед
самим собой, перед собственной непознанностью и
непредсказуемостью...
А что, если все так и будет продолжаться до бес¬
конечности? Что, если ЭТО сильнее его и он будет,
как заведенная машина, как детская игрушка-Тер-
минатор, убивать и убивать незнакомых людей до
тех пор, пока в конце концов сам не погибнет? Воз¬
можно такое?
Щелкунчик вспомнил о том, как читал про пос¬
леднее письмо, которое прислал из камеры смерт¬
ников своей жене маньяк Андрей Чикатило... За не¬
сколько дней до своей казни этот урод, зверски
убивший десятки детей и женщин, уже знающий о
грядущем возмездии, вдруг взял да и написал своей
287
жене: «И за что только бог послал меня на землю —
такого слабого и беззащитного...»
Чикатило сам себя считал слабым и беззащит¬
ным. Интересно, что сказали бы его жертвы на эту
жалобу?
Нет, только не это. Он, Щелкунчик, не такой.
Ведь он же не получает удовольствия от убийства...
Но от этой мысли не стало легче.
«Зато я получаю деньги и совершаю убийства
людей, мне незнакомых, — подумал он. — Причем
делаю это механически, даже не задумываясь о том,
что все это люди. В каком-то смысле я еще хуже,
чем Чикатило. Тот хоть удовольствие получал...»
Самое главное, что от себя ведь не убежишь. Ну,
уедет он в Колумбию или еще в какую Гватемалу...
Он же все равно останется прежним и до конца
своих дней будет знать, что способен просто так, хо¬
лодно и равнодушно, из-за денег убивать людей. От
такого никакая Гватемала не спасет.
Щелкунчик посмотрел на часы. Было половина
двенадцатого ночи. Домой идти не хотелось. Дома
сидит Надя, и она будет смотреть на него и разгова¬
ривать с ним. А он сейчас совершенно неспособен
общаться.
Щелкунчик чувствовал опустошенность. Рань¬
ше не чувствовал, а сегодня вдруг накатило. Когда в
кармане лежит конверт с данными на следующую
жертву...
«Как я буду работать? — с тревогой подумал
он. — В таком состоянии у меня ничего не выйдет.
Надо собраться и взять себя в руки. Если я сейчас
раскисну, ничего хорошего не выйдет. Все может
закончиться еще быстрее и еще хуже, чем я ду¬
маю...»
Он прошел по улице и в конце ее вспомнил о
том, что неподалеку есть ночное кафе. Он никогда в
нем не был, только как-то раз, проходя мимо, заме¬
тил соответствующее объявление о том, что здесь
288
принимают неприкаянных людей в течение круглых
суток...
Нет, он не станет ни с кем общаться, это ему не
нужно. Просто не идти же домой разыгрывать из
себя примерного семьянина...
Кафе действительно было открыто. Назвать его
кафе в полном смысле этого слова было нельзя —
это была обычная забегаловка. В зале, где с трудом
можно было найти стойку из-за клубов табачного
дыма, стояли белые пластмассовые столики и такие
же стулья.
Народу было довольно много, почти все столи¬
ки были заняты. Никогда бы прежде Щелкунчик не
подумал о том, сколько праздных людей может си¬
деть ночью в таком вот кафе.
Публика была не то чтобы специфическая, но,
вероятно, все тут находились примерно в одинако¬
вом моральном состоянии. Известное дело — от хо¬
рошей жизни в такие забегаловки по ночам не хо¬
дят.
В основном были мужчины, по-разному оде¬
тые, но почти все пьяные. На столиках лежали не¬
ровно открытые по краям консервные банки —
импровизированные пепельницы, валялись кон¬
фетные обертки и окурки.
За стойкой стояла худосочная девица с огром¬
ными кругами под глазами, бледная, в грязном,
бывшем когда-то белым фартуке. Она мрачно по¬
смотрела на Щелкунчика. Наливали тут все что ду¬
ше угодно: водку, коньяк, вино, пиво и даже шам¬
панское. Но все это только в пластиковые стакан¬
чики...
Щелкунчик представил себе, как будет пить
водку из пластмассового стаканчика, и его замути¬
ло. Нет, только не это... Он еще не пал так низко.
Он взял себе три бутылки крепкого пива, чтобы
пить его прямо из горлышка и не ронять себя при¬
косновением к пластмассовым стаканчикам.
289
— Без закуски не отпускаем, — равнодушно со¬
общила девица, ковыряя в носу. — Выбирайте за¬
куску...
Она сделала неопределенный жест тонкой
рукой, указывая на бутерброды с засохшим сыром,
вывернувшимся наизнанку прямо на хлебе, старые
коржики якобы с изюмом и чебуреки, один вид ко¬
торых напоминал об ужасах кишечных инфекций...
— Я не хочу, — сказал Щелкунчик. Потом под¬
нял глаза на удивленную такой тупостью посетите¬
ля девицу и поправился: — Я заплачу, но есть не
буду. Сколько с меня вот за такой замечательный
коржик?
— Три тысячи, — ответила девица и добавила
миролюбиво: — Съешьте, они ничего...
— Да нет, мне потом лечение дороже встанет! —
отрезал Щелкунчик, заплатил и пошел искать пус¬
той столик. Больше всего он не хотел сидеть с кем-
то еще, потому что в таких случаях в России полага¬
ется беседовать «по душам» с незнакомым, да еще и
пьяным человеком.
А Щелкунчик пришел сюда именно потому, что
не хотел ни с кем говорить. Он положил перед
собой на столик полученный конверт и пристально
посмотрел на него. Вот здесь, в конверте, лежит фо¬
тография некоего человека, который очень скоро
стараниями Щелкунчика станет трупом...
«Давай поиграем, — сказал себе Щелкунчик,
отпив пива из темной бутылки. — Кто там — на фо¬
тографии? Кто станет трупом на днях? Мужчина
или женщина? И сколько лет «клиенту»? И чем он
занимается? Интересно, я убью его ножом или заду¬
шу руками? Или придется покупать снова пистолет?
Вообще-то из пистолета лучше, комфортнее и
чище...»
Конверт зловеще и как-то многозначительно
молчал.
«Давай поговорим с тобой, — обратился Щел-
290
кунчик мысленно к человеку, который был запечат¬
лен на фотографии, лежащей в заклеенном конвер¬
те. — Ты ведь еще не знаешь, что тебя должны
убить? Что тебя собираются убить? Не подозрева¬
ешь об этом, да? Тебе кажется, что все хорошо и что
жизнь прекрасна и удивительна? Да, дружок, она и
вправду удивительна, а вот что касается того, пре¬
красна ли она, мы с тобой будем иметь возможность
обменяться мнениями вскоре... За секунду до твоей
смерти мы взглянем друг на друга и сможем пожа¬
ловаться друг другу на эту жизнь...»
Щелкунчик прервал свой мысленный монолог
и выпил еще. Он все собирался открыть конверт, но
отчего-то не мог этого сделать, тянул время.
«Сейчас я открою конверт, — продолжил он,
обращаясь к неведомому «клиенту». — И увижу
тебя... Я запомню твое лицо, запомню твой адрес и
что там еще мне сообщают о тебе... И начну на тебя
охоту, которая уже заранее известно чем закончит¬
ся. И ты станешь трупом, таким же, как и многие
другие, которые уже раньше были моими «клиента¬
ми». Хочу ли я убить тебя? Нет, конечно, я тебя
даже не знаю... Но надо, надо, дружок, ты пойми
меня».
Щелкунчик опять остановился, потянулся ру¬
кой к конверту, потом опять оставил его заклеен¬
ным. Он почувствовал, что пива ему не хватит для
того, чтобы успокоиться на этот раз.
Засунул конверт в карман обратно, вернулся к
стойке и заказал стакан водки.
«Ладно, пусть в пластмассовом стакане, — со¬
гласился он внутренне. — Теперь все равно»^
Ему нужно было оглушить себя как-то. Чтобы
не думать так много, чтобы просто действовать.
Чтобы опять стать машиной, как прежде.
Водку он выпил залпом и ощутил, как букваль¬
но на глазах пьянеет. То ли водка оказалась такая
291
крепкая, то ли его организм был так раздерган, что
легко поддался...
Конверт опять оказался перед Щелкунчиком на
столе. Пора бы уж открыть его, но хотелось погово¬
рить с ним. С этим неведомым человеком.
«Я убийца, да? — спросил его Щелкунчик. —
Меня осуждает общество, да? Я — изгой? Я — па¬
даль и отброс? Ну, конечно, как же, как же... Поря¬
дочные люди не должны подавать руку такому, как
я...» — Щелкунчик покачнулся на стуле и продол¬
жил:
— Но на самом деле это несправедливо. Да-да...
совсем несправедливо... Я убиваю людей — подума¬
ешь, велика важность! А кто развязал войну в Чечне
и угробил таким образом чертову уйму народу?
А кто развязал войну в Афганистане чуть раньше?
А кто давил танками людей в Венгрии и Чехослова¬
кии? А кто расстреливал рабочих под Ростовом в
шестьдесят втором? Да что там говорить... А кто
подписывает бумаги о захоронении радиоактивных
отходов и тем самым обрекает на мучительную мед¬
ленную смерть тысячи людей? Как с этими людьми?
Они не убийцы? Да оставим их имена — это не так
уж важно. Пусть газеты и политики разбираются с
конкретными именами этих убийц. Имя им — леги¬
он... И число их жертв несравнимо с моим числом.
И что же? Им прекрасно подают руку... Они ходят
важные, в орденах и прочих регалиях. Они — почет¬
ные граждане. Но общество выбрало меня — чтобы
показывать на меня пальцем и возмущаться. Ах
какое благородное негодование!
Щелкунчик вдруг заметил, что он говорит вслух.
Глаза его были устремлены на конверт, а губы шеве¬
лились, постоянно кривясь в усмешке.
С соседнего столика на него смотрели два чело¬
века — молодые, в кожаных куртках — и о чем-то
переговаривались.
Нехорошо, его приняли за пьяного, за жалкого
292
алкаша, который бормочет что-то в ночной забега- *
ловке. Ах как нехорошо! Все, теперь пора. Надо
взять себя в руки и посмотреть конверт. А потом хо¬
рошенько подумать о том, как побыстрее и получше
убить этого человека. Последнего заказанного
«клиента»...
Только надо выпить сначала еще. Правда, он
уже выпил немало, но это ничего. Он больше не бу¬
дет разговаривать ни с собой, ни с незнакомцем в
конверте. Он будет как кулак, как железный кулак.
Или как сжатая пружина... Вот-вот, пружина, имен¬
но — это даже лучшее сравнение. Он будет желез¬
ной сжатой пружиной.
Щелкунчик встал, ощутил твердость в ногах и
пружинисто пошел к стойке.
Девушка налила ему еще водки, руки ее дрожа¬
ли, а лицо приобрело совсем серый оттенок. Щел¬
кунчик посмотрел на девушку, и что-то показалось
ему в ней необычным. То ли выражение лица, то ли
вся ее фигурка за стойкой — жалкая, потерянная.
«Она может скоро умереть, — подумал он ме¬
ланхолично. — Странно, почему мне так кажется,
она ведь такая молодая, лет двадцать пять, не боль¬
ше...»
Но печать смерти на ее лице показалась Щел¬
кунчику совершенно явственной. Ему ли не знать
эти печати смерти, которыми костлявая метит свои
жертвы. Он сам служитель Смерти и уж знает по¬
вадки своей госпожи...
— Отчего у вас руки дрожат? — спросил он у де¬
вушки, подавшей ему стакан.
— Устала, — коротко ответила она и обвела гла¬
зами задымленный шумный зал.
— Вы каждый день тут работаете? — уточнил
Щелкунчик. Ему стало жалко девушку.
— Сутки через трое, — ответила она все так же
устало и безучастно. Глаза ее ничего не выражали.
— Сутки через трое? — изумился Щелкун-
293
чик. — Но стоять тут целые сутки напролет — это
невыносимо.
— А в последнее время — сутки через двое, —
усмехнулась чуть заметно девушка и даже прикрыла
глаза усталыми веками. — Сменщица заболела, вот
мы и работаем сутки через двое. Тяжело, конечно...
— Зарабатываете зато, наверное, много? —
спросил Щелкунчик. Заработок девушки его совер¬
шенно не интересовал, просто он решил напомнить
ей о чем-то приятном.
— Может, и много, — ответила она по-прежне¬
му безучастно и отвернулась к батарее бутылок. —
А что толку? У меня сынишка на руках, ему полтора
года всего. Я одна с ним, приходится крутиться как
белке в колесе. Я и не вижу тех денег, — сказала бу¬
фетчица.
— А с кем сынишку оставляете? — деловито ос¬
ведомился Щелкунчик. Он ведь и сам был отцом...
— С подругой, — вздохнула девушка. — С на¬
парницей. Мы с ней вместе работаем. Пока я тут
сутки стою — она сидит с моим и со своим... А когда
она — я с ними обоими сижу. Вы какую закуску
брать будете?
Щелкунчик заплатил за символический коржик
и вернулся к своему столику. Ну что это за ночь
такая проклятая — что ни человек встретится, то
несчастный. Одно расстройство. Бедняга барышня,
как она тут по суткам выстаивает! А потом еще до¬
мой идет к сыну. У нее, наверное, руки-ноги не дви¬
жутся...
Он сел за столик и уже совсем было собрался
опрокинуть стакан, как случилось нечто совершен¬
но неожиданное.
Сначала со стороны стойки послышался дикий
пронзительный крик буфетчицы. Она стояла, при¬
жавшись спиной к шкафчику с выпивкой, и крича¬
ла, не останавливаясь. Лицо ее проглядывало сквозь
294
табачные клубы и белело, как подушка, вздутая и
бесформенная. Только разинутый рот чернел внизу.
Перед стойкой же приплясывал парень с писто¬
летом в руке. Голова его сначала показалась Щел¬
кунчику совершенно черной, и он даже машиналь¬
но подумал, что парень негр... Но нет, он был не
негр, а просто натянул на голову черный чулок. На¬
учились, сволочи, из американских фильмов.
Второй парень стоял рядом с ним, и у него тоже
был пистолет, который он наставил на онемевших
посетителей и поводил им из стороны в сторону,
устрашая таким образом.
— Ограбление! — тонко выкрикивал он при
этом. — Ограбление! Всем не двигаться! Ограбле¬
ние!
Этому парни, наверное, тоже научились из за¬
рубежных фильмов... Третий злоумышленник стоял
у входной двери, которую он предварительно запер
простым поворотом торчавшего в ней ключа. У него
не было пистолета, а в руке он держал длинный ку¬
хонный нож — тоже вполне грозное оружие, осо¬
бенно если знать, куда ударить.
Двое из парней были знакомы Щелкунчику —
он узнал их по кожаным курткам. Это были его со¬
седи по столику, которые еще обратили внимание
на то, что он разговаривает как бы сам с собой.
И соседний столик действительно был пуст...
Третий парень, вероятно, присоединился к ним,
войдя с улицы. Сначала была полная тишина, все
молчали. Щелкунчик обвел зал взглядом. Посетите¬
лей не так уж много, как ему показалось сначала, —
они так шумели, что создавалось впечатление, буд¬
то в зале сто человек. На самом деле тут было девять
посетителей, среди которых две молодые женщины
«бомжистого» вида, с нечесаными и немытыми во¬
лосами, да еще два посетителя спали, упав лбами на
свои столики.
— Давай деньги! — кричал парень, плясавший
295
на нервной почве возле стойки. — Давай все деньги,
сука! — И тряс пистолетом перед побелевшим ли¬
цом девушки, которая все никак не могла остано¬
виться. Она кричала, не переставая.
Трясущейся рукой она полезла в ящичек кассы,
вырвала его из паза, и он с внезапным грохотом по¬
летел на пол. Сначала об пол ударился с грохотом
сам ящик, потом разлетелись монеты-полтинники.
От неожиданности девушка вздрогнула всем
телом, дернулась и закричала еще громче. Ее нерв¬
ная система не выдержала напряжения, и она, не
переставая кричать, метнулась в сторону.
То ли там находилась кнопка сигнализации, то
ли буфетчица просто инстинктивно хотела спря¬
таться под стойку...
Наверное, сейчас у всех вообще нервы на преде¬
ле, а грабители, судя по многим признакам, были
начинающие и тоже волновались... Во всяком слу¬
чае, реакция парня с пистолетом оказалась точно
такая же инстинктивная и непредсказуемая, как и у
самой девушки.
Раздался выстрел, и Щелкунчик увидел, как де¬
вушка дернулась и упала грудью на стойку. Больше
она не шевелилась и замерла, перевесившись вниз
головой, как тряпичная кукла...
Он убил ее. Скорее всего просто так убил, слу¬
чайно. Щелкунчик недаром отметил печать скорой
смерти на ее лице.
Теперь оба парня стояли лицом к замершему
залу, откуда не донеслось ни одного звука. Два пис¬
толета были наведены на притихших пьяных людей.
Один из парней не спеша зашел за стойку и поднял
с пола рассыпавшиеся из ящика деньги. Он засунул
их в карман и опять направил пистолет в зал.
— Теперь все вы, — сказал один из грабителей,
тряся пистолетом. — Достаньте деньги и положите
на столы перед собой. Иначе — стреляем.
Теперь уж ни у кого не оставалось сомнений в
296
том, что парни готовы стрелять. Теперь, когда они
убили буфетчицу, они уже в любом случае были го¬
товы на все.
«Где же рэкет? — мелькнуло у Щелкунчика. —
Ведь наверняка это ночное кафе охраняется мест¬
ным рэкетом... Где же рэкетиры? Почему они без¬
действуют, когда их подопечных грабят?»
Он обвел взглядом зал и нашел то, что искал. За
столиком у окна сидел здоровенный парень с бы¬
чьей шеей в камуфляжной куртке. Голова у него
была обрита под «французскую канадку», а глаза бе¬
шено метались по залу.
Все правильно — это он и должен охранять
кафе, этот боров... Щелкунчик «вычислил» его с
первого взгляда. Но парень этот, кем бы он ни
был — рэкетиром или просто охранником, что чаще
всего в таких случаях одно и то же, — был явно
перепуган и растерян.
«А, у него нет оружия, — понял Щелкунчик. —
Ну, конечно, никто же не рассчитывал на такое.
Этот парень сидит тут в основном в качестве выши¬
балы. Пьяного, который будет буянить, выставит
или еще что в этом роде. А пистолета у него нет, вот
он и растерялся сейчас».
В общем-то все правильно, никто не ожидал та¬
кого нападения. Как правило, в Москве все уже
давно поделено на сферы влияния, и из серьезных
грабителей никто не ходит на такие «акции», пото¬
му что все друг друга знают. Ну, придешь ты, огра¬
бишь кафе или магазин, и все пройдет успешно.
А назавтра к тебе придут и скажут: «Вася, ты зачем
наше кафе ограбил? Нехорошо... Мы их охраняем,
деньги с них берем, за это покровительство свое
обещаем... А ты, собака, нас в неловкое положение
перед людьми ставишь. Отдавай деньги, да еще
столько же нам от своих уже кровных отстегивай за
беспокойство и за нанесение морального ущерба».
Так что «своих» грабителей теперь не боятся.
297
А эти оказались, вероятно, залетные. Приезжие
или, как их называют, гастролеры. Этим все равно,
они тут никого не знают, и их никто не знает. При¬
ехали из какой-нибудь Чухломы в Москву пораз¬
влечься... Где их потом искать? Они схватят деньги,
и поминай как звали. Поедут в Сочи водку пить и в
море купаться. А когда деньги кончатся, еще в ка¬
кой-нибудь город большой поедут...
— Деньги на стол! — кричал парень в чулке на
голове, и Щелкунчик увидел, как некоторые люди
выкладывают на столики деньги. Кто клал бумаж¬
ник, кто просто купюры. Некоторые распахивали
на себе куртки и плащи, демонстрируя, что у них
ничего нет...
Парень пошел обходить столики. Он забирал
выложенные деньги, клал их в специально приго¬
товленный мешок. На некоторых, у кого денег не
было, он смотрел пристально — это было видно да¬
же сквозь чулок, скрывавший глаза.
Бедность некоторых посетителей бросалась в
глаза. Видно было, что у них и на самом деле ничего
нет, они пропивали тут последнее. С них взять не¬
чего. Таких парень оставлял в покое, шел мимо.
Впрочем, деньги выложили почти все — труп
несчастной девушки на стойке был слишком крас¬
норечив...
Щелкунчик сидел неподвижно. Он чувствовал,
что на него обращено особое внимание грабителей.
Одет он довольно хорошо, а когда расплачивался,
было видно, что у него толстый бумажник...
Просто к нему не подошли сразу, так как реши¬
ли, видимо, оставить «на закуску». Самые лакомые
куски всегда приберегают на потом, чтобы насла¬
диться в полной мере...
«Это будет ужасно глупо, — думал Щелкун¬
чик. — Это будет самое глупое из того, что можно
себе представить».
Не бумажника ему даже было жалко — там хоть
298
и много денег, но не так уж... Но в другом кармане у
него лежал пухлый конверт со многими миллиона¬
ми рублей в долларовом эквиваленте — он даже
сквозь рубашку чувствовал, как жгут его грудь эти
долларовые банкноты. Тут оплата за то, что он сде¬
лал в Синегорье. Отдать эти огромные деньги сей¬
час, да еще этим дуракам? После такого можно пус¬
тить себе пулю в лоб от отчаяния.
«Слишком жирно им будет!» — с яростью поду¬
мал Щелкунчик, глядя, как грабитель приближает¬
ся к его столику.
Схватка обещала быть тяжелой — у двоих бан¬
дитов есть пистолеты, и видно по всему, что они не
собираются церемониться. Если уж им ничего не
стоило застрелить ни за что бедную девушку, то на
Щелкунчика они пули не пожалеют.
Внезапно его охватила настоящая злость. Да
знают ли эти сопляки, что значит убийство? Что
значит отнять человеческую жизнь?
Он-то знал, сам не раз отнимал. Но они, эти не¬
счастные провинциальные подонки?!
За что девушку убили? Просто так, почти не
глядя... Как бы случайно убили. Да что они, эти со¬
пляки, знают о жизни и смерти, чтобы так запросто
распоряжаться этими вещами?
Он еще не знал, что конкретно будет делать и
как поступит, но одно ему уже было ясно — он не
спасует перед этими грабителями. Не отдаст деньги.
Пусть он лучше погибнет.
— А ваши деньги? — обратился к нему граби¬
тель, приближаясь к столику. Почему-то он обра¬
тился к Щелкунчику на «вы»... С чего бы это?
На мгновение их взгляды встретились — во вся¬
ком случае, Щелкунчику показалось, что он увидел
зрачки, уставленные на него.
— У меня ничего нет, — сказал он, медленно
поднимая руки над головой.
— Ну да, — сказал грабитель, подходя ближе и
299
наставляя пистолет почти что в нос Щелкунчику. —
Ты еще рассказывать станешь... Я видел, бля... До¬
ставай, или стреляю.
Щелкунчик с каменным выражением лица сде¬
лал движение, как будто потянулся к внутреннему
карману, но тут грабитель передумал. Может быть,
выражение лица Щелкунчика показалось ему подо¬
зрительным и угрожающим...
— Я сам достану, — сказал он. — Сиди смирно,
не шевелись, а то сразу дырку в башке сделаю.
Он говорил и при этом задыхался от волнения,
это было заметно. А еще его колотила дрожь такая,
что Щелкунчик с презрением подумал: «Тварь пар¬
шивая. На такое дело идет, а сам трясется. Ничто¬
жество».
— Доставай, — согласился Щелкунчик, чуть по¬
даваясь вперед и наклоняясь к столику. — Только у
меня ничего нет, пустой бумажник, — добавил он
спокойным голосом, а сам напрягся всем телом,
ловя момент...
Момент наступил почти мгновенно. Грабитель
протянул руку к внутреннему карману Щелкунчика
и встал к нему почти вплотную.
Дурак, кто же становится вплотную к человеку с
поднятыми руками? Дурак... В этот миг Щелкунчик
схватил висящий прямо перед носом пистолет и изо
всех сил ударил руку грабителя с пистолетом об сто¬
лик... Это было совсем несложно, потому что вни¬
мание парня было занято бумажником в кармане, а
рука с пистолетом осталась как бы «бесхозной»...
Но столик подвел Щелкунчика. Он был пласт¬
массовый и спружинил. Удар получился слабый,
хоть и неожиданный. Однако цель достигнута не
была — парень не выпустил оружие.
Теперь шансы у обоих стали пятьдесят на пять¬
десят. В руках грабителя все еще был пистолет, но
он в то же время уже не был направлен на Щелкун¬
чика.
300
Опаснее всего было бы, если бы стоявший у
стойки напарник открыл огонь, но этого не произо¬
шло. Грабитель слишком- близко подошел к Щел¬
кунчику, и теперь их тела слились.
Щелкунчик вывернул руку парня так, что тот
завопил, а потом, обхватив его за талию другой ру¬
кой, повалил на пол рядом с собой.
«У меня есть примерно три секунды, — подумал
Щелкунчик, барахтаясь на полу рядом с вопящим и
тяжело дышащим ему в лицо грабителем. — Через
три секунды сюда подоспеет кто-то из двоих остав¬
шихся и последует либо выстрел в затылок, либо
нож в спину...»
Грохнул выстрел — это парень непроизвольно
нажал на спуск пистолета. Пуля ушла вверх, в пото¬
лок.
«Должны же с улицы услышать выстрелы, — по¬
думал Щелкунчик. — Хоть и ночь, но ведь в доме на
верхних этажах есть жильцы... Впрочем, мне это
уже в любом случае не поможет. Я не дождусь ника¬
кой милиции».
Шла борьба за пистолет. Может быть, Щелкун¬
чик и выиграл бы ее, потому что оказался явно фи¬
зически сильнее грабителя, но у него не было на это
времени. Оставалось последнее средство. Оно было,
конечно, запрещено разными самурайскими кодек¬
сами борьбы, но тут уж было не до кодексов чести.
Прямо перед Щелкунчиком было лицо парня,
обтянутое черным чулком, из-под которого торчал
нос. Ну, вот и отлично...
Щелкунчик, как тигр или леопард, бросился го¬
ловой вниз и впился зубами в торчащий нос граби¬
теля. Это было сделано мгновенно, и тут же он ощу¬
тил вкус крови во рту... Он лязгнул зубами, сделав
мертвую хватку, сжал изо всех сил, а потом тут же
рванул голову вверх...
Такого он не делал никогда. Этот приемчик
Щелкунчик берег с детства, на крайний случай.
301
Сколько уж было у него этих «крайних случаев», но
ни разу пока что не было возможности пустить этот
прием в ход.
Когда он был маленьким и они с семьей жили в
военном городке в Казахстане, рядом было поселе¬
ние чеченцев. Тех, которых насильственно вывезли
в казахские степи еще при Сталине... И мальчишки
из военного городка дрались с мальчишками из
этого чеченского поселка. Не по национальному
вопросу, нет, они тогда этого не понимали. Просто
были «свои» и «чужие».
Но чеченские мальчишки уже тогда сильно от¬
личались от русских и украинских. Они дрались как
звери, в буквальном смысле этого слова. Для них
действительно победа была важнее всего. Гораздо
важнее жизни, это было настолько же удивительно,
насколько и очевидно.
Они всегда полностью отдавались борьбе, дра¬
ке — до полного самозабвения, до потери рассудка.
Это были воины...
Не случайно на знамени Чечни изображена вол¬
чица — та ведь тоже является как бы символом
самозабвенной ярости.
Щелкунчик на всю жизнь запомнил эти драки
на пустыре и совсем уже недавно, когда узнал о вой¬
не в Чечне, только с сомнением покачал головой:
— Нет, добром не кончится...
А когда все вокруг с недоумением говорили:
— Ну не будут же эти чеченцы действительно
воевать до последнего человека...
Щелкунчик в таких случаях усмехался и отвечал
про себя: «Отчего же? Эти-то? Будут... Еще как бу¬
дут».
Так вот, в одной из драк сын майора Барышева
тринадцатилетний Колька почти уже «заломал» че¬
ченского малыша лет восьми. Они, как известно,
лезли в драку с того момента, как начинали ходить,
так что восьмилетка был не редкостью. Колька уже
302
победил его, уже прижал руки к земле и принялся
избивать, когда малыш вдруг изогнулся, как панте¬
ра, и откусил Кольке нос. Начисто откусил, море
крови было. Так и остался Колька без носа, не смог¬
ли пришить, парнишка его разжевал...
Тогда это поразило Щелкунчика, да и всех во¬
обще вокруг. А теперь ему самому пришел черед по¬
вторить тот подвиг.
Рот наполнился кровью, и Щелкунчик разжал
зубы, с удовлетворением почувствовав, что все-таки
не откусил нос совсем, тот остался на месте. А то
было бы уж очень противно, он все же не герой
фильма «Молчание ягнят»...
Пистолет теперь был в его руке, вывернутый из
разжавшейся ладони грабителя. Щелкунчик пере¬
хватил его поудобнее и вскинул кверху. Как выяс¬
нилось, в самый последний момент, потому что
другой бандит уже набегал на него от стойки, наве¬
дя оружие ему в голову.
Тут уж раздумывать было нечего, а стрелять
Щелкунчик, к счастью или к сожалению, умел хо¬
рошо.
Лежа на притихшем опрокинутом грабителе,
Щелкунчик два раза без перерыва нажал на спуск
пистолета, целясь в живот наступающему. В голову
он боялся стрелять — лежавший под ним бандит
шевелился и мог сбить прицел...
После этого у Щелкунчика наступило как бы
помрачение сознания. Он «отключился» на не¬
сколько мгновений.
Когда он вновь открыл глаза, кругом стоял шум.
Все вскочили с мест и толпились рядом. Сначала
Щелкунчик слышал только голоса и видел топчу¬
щиеся ноги. Он сел на полу и, обнаружив у себя в
руке пистолет, тут же машинально отбросил его в
сторону. Только после этого он вспомнил, что на
этот раз все сделал законно и оружие можно не пря¬
тать.
303
Раненный им в живот грабитель лежал на полу,
и по его рубашке расплывалось ярко-алое пятно в
районе желудка. Обе пули попали как раз туда. На
грабителе была под курткой белая рубашка, и те¬
перь красное пятно на белом фоне разительно на¬
поминало белорусский флаг...
Второй бандит сидел рядом с Щелкунчиком на
полу и пытался руками остановить кровь, льющую¬
ся из полуоткушенного носа. Сделать это, конечно,
было невозможно, так как рана была глубокая.
Правда, рубашка у этого парня была коричневого
цвета и, залитая кровью, выглядела совсем не так
живописно, как у первого...
«Откушенному» вообще повезло меньше — у
него не было ран, кроме носа, и поэтому его ожес¬
точенно пинали ногами мгновенно расхрабрившие¬
ся посетители.
Сколько прошло времени, Щелкунчик так
точно и не узнал, потому что некоторое время он
сидел, тупо глядя перед собой. Ему что-то говори¬
ли, о чем-то спрашивали, но он был сосредоточен
только на одной мысли — сохранить деньги в кар¬
мане да еще заветный конверт с «заданием»...
Только когда перед его глазами возникли фор¬
менные милицейские брюки, Щелкунчик как бы
пришел в себя и встал, опираясь на поданную ему
руку. Теперь он был героем. Вокруг все восторжен¬
но смотрели на него и рассказывали милицейскому
наряду о том, как было дело. Под руку с сержантом
Щелкунчик прошел к машине, и его повезли в бли¬
жайшее отделение.
Никогда прежде Щелкунчик не бывал в отделе¬
ниях милиции. И не было повода, да и интереса к
этим местам он не испытывал. Его провели мимо
«обезьянника», где понуро сидели задержанные за
ночь патрулями граждане, и привели в кабинет на
втором этаже, где и начали снимать с него допрос.
304
Сначала Щелкунчик беседовал с одним офицером,
потом присоединился второй, чином повыше.
Была обычная милицейская канитель: докумен¬
ты, фамилия, имя и отчество, год рождения... Обра¬
зование, прописка... Семейное положение, место
работы... Потом Щелкунчик медленно и спотыка¬
ясь рассказал о том, как было дело. Говорил он не¬
охотно, все время чувствовал себя каким-то затор¬
моженным, и только потом понял, что все закончи¬
лось хорошо и все эти офицеры в общем-то хорошо
и уважительно разговаривают с ним.
Принесли кофе и булочку. Кофе был раствори¬
мый, плохого качества — кофейная пыль, но Щел¬
кунчик жадно заглотал его, потому что не понимал,
отчего он в таком состоянии, думал, что это дейст¬
вие выпитого спиртного. Он ведь выпил довольно
много...
— Откуда вы так хорошо владеете огнестрель¬
ным оружием? — спросил его вдруг офицер, сидев¬
ший напротив за столом. — Вы буквально за счи¬
танные секунды разоружили бандита и выстрелили
в другого, — пояснил он недоуменно.
До Щелкунчика не сразу дошел смысл вопроса,
но потом он усмехнулся и пожал плечами.
— Большая практика, — сказал он загадочно.
— То есть? — подскочили оба офицера — стар¬
ший лейтенант и еще один, в штатском.
— Я же отставной военный, — пояснил Щел¬
кунчик лениво. — Да вы у себя записали, я вам уже
сказал...
Некоторое время по телефону проверяли дан¬
ные, которые Щелкунчик сообщил о себе. Когда
все подтвердилось, выяснилось, что его показания
полностью совпадают с тем, что рассказали в других
комнатах посетители кафе, привезенные сюда же.
По всем статьям Щелкунчик выходил героем и спа¬
сителем...
Вам придется еще пару раз прийти к нам, —
305
сказали ему напоследок. — Дело серьезное, могут
быть еще какие-то вопросы. Вы никуда уезжать не
собираетесь пока?
— Уезжать?.. Нет, что вы, — ответил Щелкун¬
чик равнодушно, подумав о том, что, даст бог, через
неделю-другую будет уже очень далеко отсюда.
А под конец Щелкунчика попросили пройти в
соседний кабинет, где сидел начальник отделения.
«Зачем бы это?» — удивился было Щелкунчик,
но тут же понял зачем.
Подполковник милиции был свежевыбрит и
причесан. Вообще он выглядел так, словно его
только что прогладили утюгом и побрызгали одеко¬
лоном. Для ночного времени это было странно, как
и вообще его присутствие на службе в столь позд¬
ний час. Только круги под глазами выдавали, что
человек здорово утомлен.
«Бедняга, — пожалел его Щелкунчик. — Этот,
кажется, приличный человек... Не пьянствует в
сауне и не спит с чужой женой в мягкой постели, а
работает круглые сутки — сразу видно... Трудяга, не
в пример большинству других. И уж точно не в при¬
мер всякому начальству. Наверное, он потому и за¬
держался в начальниках отделения, а не пошел на¬
верх. Порядочных всегда придерживают, чтобы
глаза не мозолили...»
Потом он взглянул на свежий воротничок фор¬
менной рубашки, на начищенные ботинки, когда
подполковник встал навстречу из-за стола, и отме¬
тил с удовольствием: «И настоящий офицер!»
Щелкунчик и сам был таким же офицером, ког¬
да служил в армии. Его отец, тогда уже отставник,
всегда говорил сыну:
— У офицера есть много отличительных ка¬
честв. Но есть такие, которые сразу не видно —
честь, например... О чести трудно сразу, с первого
взгляда, сказать — есть она или нет... А вот такое ка-
306
чество, как подтянутость, — это бросается в глаза.
Это — офицерское качество...
С тех пор Щелкунчик всегда знал — можно пить
всю ночь, можно потерпеть жизненный крах,
можно рыдать из-за измены жены и даже ночью ис¬
кать веревку, чтобы покончить с жизнью... Но если
ты все-таки не покончил с жизнью и к утру остался
жив, то тебе нужно идти на построение, к солдатам
и сержантам...
И ты должен побрить зареванную физиономию,
надраить все до блеска, от сапог до кокарды на фу¬
ражке, потом непременно облиться с ног до головы
каким-нибудь душераздирающим одеколоном...
И после этого строевым шагом выйти на плац.
Встать под устремленными на тебя сотнями глаз и,
как ни в чем не бывало, заорать:
— Р-р-рота! Смир-р-р-но’
Вот тогда ты настоящий офицер. И тебе можно
доверить людей, и на тебе держится Россия.
А если нет, и у тебя заляпанная обувь, и не¬
счастное выражение лица, то ты не офицер, а «бо¬
лотное чувырло» и «чмо водолазное». Были у отца
Щелкунчика и такие выражения в лексиконе... или,
как говорил о таких офицерах-слабаках Аракчеев,
«обезьяна на заборе». Но то в старые времена было,
тогда выражения были помягче...
Но этот подполковник был настоящий, пра¬
вильный, Щелкунчик это сразу оценил. Как выяс¬
нилось, они оба поняли друг друга. Одного мгнове¬
ния хватило этим двум мужчинам, чтобы распо¬
знать сущность друг друга и проникнуться неким
взаимным чувством уважения...
— Мне сказали, что вы отставной офицер? —
спросил подполковник, подходя почти вплотную к
Щелкунчику и вглядываясь в его усталое бледное
лицо.
Щелкунчику вдруг стало легко, весело и прият¬
но, он сам не знал отчего.
307
— Командир мотострелкового батальона, май¬
ор... — Он гаркнул это официальное представление,
расправил плечи и даже щелкнул каблуками. И сам
удивился, как это у него получилось после стольких
лет без тренировки...
Начальник отделения улыбнулся, и ранние
морщины, нажитые бессонными ночами, расплы¬
лись в разные стороны по его измученному лицу.
— Вы мужественный человек, товарищ май¬
ор, — сказал он, пожимая Щелкунчику руку. Потом
помолчал, запнулся на секунду и закончил: —
Я горжусь вами и благодарю за проявленный героизм.
Он был по-военному краток, этот подполков¬
ник. И все не отпускал руку Щелкунчика, даже
встряхнул ее пару раз.
— Благодарю вас, — расслабился Щелкунчик и
сказал еще: — Так было надо... Не отпускать же
было подонков... Они девочку убили у меня на гла¬
зах...
* * *
Когда Щелкунчик потом шел по улицам к себе
домой, он решил не брать такси, а добираться пеш¬
ком. Слишком он был подавлен и ошарашен проис¬
шедшим. Небо стало светлеть, наступало раннее
утро. Загрохотали трамваи, протарахтели хлебные
фургоны по улицам — и сразу запахло горячим хле¬
бом...
Город просыпался, потянулись к станциям
метро жидкие цепочки людей — трудовая Москва
зашевелилась, отправилась на свою каждодневную
рабочую вахту. Со стороны Кремля послышался ме¬
лодичный звон курантов. Отсюда их не было видно,
но Щелкунчику показалось, что он явственно слы¬
шит эти звуки, которые на этот раз отчетливо ото¬
звались в нем. Он даже вспомнил стихотворение,
которое учил когда-то и долго-долго помнил его:
308
Отсюда колебания эфира
Разносят Спасской башни торжество...
Он учил это стихотворение, когда еще ни разу
не бывал в Москве и Кремль видел только на кар¬
тинке либо по телевизору. Тогда оно звучало у него
как волшебная музыка, говорящая о том, что где-то
далеко есть этот прекрасный город, распахнутый
для него настежь, как сердце любимого друга...
А сейчас это стихотворение, давно забытое,
проснулось в памяти, внезапно разбуженной вели¬
чавым звоном с Кремлевской стены...
Щелкунчик сделал про себя открытие, в кото¬
ром сначала даже не хотел себе признаваться, но
потом был вынужден отступить под тяжестью оче¬
видности. '
Дело в том, что он понял со всей ясностью: ког¬
да он кинулся на бандита в кафе, дело было не в
деньгах, лежавших у него в кармане. Деньги — это
был для него как бы формальный повод, не требую¬
щий особых размышлений и самокопаний... На
самом деле он поступил бы точно так же, даже если
бы у него не было при себе ни копейки.
Бандиты убили у него на глазах эту девушку-бу¬
фетчицу с хмурым усталым лицом... Она так и не ус¬
пела отдохнуть, так и умерла — издерганная, заму¬
ченная. Вот Щелкунчик и вскипел, и вовсе не в
деньгах тут было дело.
Когда подполковник сказал'про то, что он му¬
жественный человек, Щелкунчик в первое мгнове¬
ние внутренне усмехнулся и решил, что милицио¬
нер добросовестно заблуждается, что действовал он
из своего интереса... Оказалось, что вовсе нет, зря
он усмехался про себя.
Некоторое время, пока Щелкунчик брел по ули¬
цам, он старался не думать об этом, не признаваться
себе окончательно. Потому что признаться в этом
себе — значило слишком много... Если признать-
309
ся — значит, надо сделать какие-то выводы о себе
самом. Значит, надо изменить свое отношение к
собственной жизни.
Логика была тут простая. Если ты конченый че¬
ловек, то ты можешь и дальше быть наемным убий¬
цей, киллером. А если ты знаешь про себя, что ты —
благородный человек с сердцем, с состраданием, то
ты просто не можешь позволить себе и впредь уби¬
вать невинных людей ради денег... Делать это в
таком случае — значит идти против себя, как бы
топтать собственную личность.
«Если я конченый человек, то мне все позволе¬
но. Все равно уж теперь», — так он рассуждал всег¬
да. Но если это так, то он попросту преступник
перед самим собой — он убивает людей и тем самым
прежде всего убивает себя. Собственную живую
душу...
Страшно и непривычно узнать про себя такое.
Узнать, что ты — носитель живой души, на кото¬
рую, правда, ты прежде не обращал внимания, но
которая, несмотря на все твои издевательства над
ней, все еще живет и существует и движет твоими
поступками.
Уже почти подходя к дому, Щелкунчик вдруг
обнаружил, что ноги его почти не слушаются. Вы¬
питое, потом потрясения, следовавшие одно за дру¬
гим, совершенно ослабили его.
Окруженная сквером с зелеными деревьями и
кустами, стояла маленькая церквушка, каких много
в Москве. Не все успели взорвать в недавнем про¬
шлом, некоторые остались и были открыты вновь.
Внутри начиналась ранняя служба, горели ти¬
хим пламенем свечки, летел по ветру, вырываясь из
дверей, дымок ладана из кадила священника.
Церквушка была маленькая, тихая и очень чис¬
тая, прибранная любящими руками, — совсем не
такая, как большие парадные храмы, в которых
310
прежде несколько раз доводилось бывать Щелкун¬
чику.
Тут не было толпы, суетящихся наглых нищих,
толстомордых попов, вылезающих из дорогих лиму¬
зинов, — словом, всей этой нечисти, которая всегда
только отталкивала от таких мест.
Голоса священника и диакона звучали ровно,
негромко, молитвенно. Маленький хор, состояв¬
ший из трех старушек и одного подростка, что-то
пел, хотя Щелкунчик, конечно, и не различал слов.
«Если я вошел и меня не поразил гром небес¬
ный, — подумал он вдруг смятенно, — то что это
значит? Отчего меня... Меня! Меня! Меня не пора¬
зила молния прямо тут, на пороге храма? Вот я
вошел и все еще жив...»
— Паки и паки, миром Господу помолимся! —
воззвал диакон от Царских врат, и нестройный хор
подхватил:
— Господи помилуй...
Щелкунчик прошел чуть вперед, неуверенно
ступая среди непривычной обстановки, косясь на
иконные лики, строго глядящие на него со всех сто¬
рон. Он знал, что это святые, хотя и не знал их по
именам.
«Все порядочные, наверное, люди были, — со
смущением, скованно подумал Щелкунчик. — Лю¬
дей за деньги не убивали... Киллерами не были...
Как-то они сейчас смотрят на мое присутствие?»
— О благорастворении воздухов, о изобилии
плодов земных и временах мирных, — взывал диа¬
кон, и потом снова: — О всех плывущих, путешест¬
вующих, негодующих, страждущих и плененных, и
о спасении их Господу помолимся...
— Господи помилуй, — вторил хор, вступая на
том месте, где звучали последние слова диакона, и
слегка перекрывая их.
Здесь была совсем другая жизнь, другая атмо¬
сфера, непривычная для Щелкунчика, но в общем-
311
то понятная ему. Здесь, в этой маленькой полупус¬
той церквушке, он чувствовал себя комфортно. Как
будто он вернулся в родной дом, где долго не был, и
теперь с испугом и благоговением осматривался
кругом.
«И Бог меня не убивает на месте за все, что я
сделал, — продолжал он думать. — Значит ли это,
что Бога нет? Или, наоборот, это значит, что Он как
раз есть и просто так любит меня, что до последнего
ждет, дает мне шанс исправиться, изменить свою
жизнь и прийти к Нему?»
Он был уверен во втором, ведь милосердие и
есть главный признак Бога Отца Небесного. Мило¬
сердие и долготерпение.
А вернуться к Богу — значит прежде всего вер¬
нуться к себе самому. К себе истинному, который
скрыт тщательно под всякими наносными внешни¬
ми вещами. К себе оскверненному, заляпанному
грехом...
Щелкунчик вышел из храма и прямо рядом, в
сквере увидел скамейку. Он подошел, стряхнул с
сиденья толстую зеленую гусеницу, вольготно рас¬
положившуюся тут, и сел. Сел, закурил, спокойно
выдержал неодобрительный взгляд проходящей
мимо в храм старушки... В сердце кольнула какая-то
тревога. Только что он ощущал такое умиротворе¬
ние, и вдруг вновь тревога, беспокойство. Что-то
жгло изнутри, что-то он забыл на время сделать. Но
теперь пришла пора...
Что же это? Ата... У него в кармане лежал кон¬
верт с заданием. Там фотография и данные на оче¬
редного, последнего «клиента». Надо посмотреть,
он все никак не соберется это сделать.
То одно мешало, то другое... Сколько раз за
последние часы Щелкунчик брал в руки этот кон¬
верт, но что-то останавливало его, и он оттягивал
это событие.
Теперь тянуть больше некуда, ситуация у него
312
безвыходная, и так или иначе, а пора приступать к
делу. Посмотреть на задание и приступить к его раз¬
работке. Себя не обманешь, надо работать. Он до¬
стал конверт, разорвал его и вытащил плотную фо¬
тографию с текстом на оборотной стороне.
На фотографии была Нина...
* * *
«Кислякова Нина Борисовна» — было написано
на обороте фотографии. Дальше шел московский
адрес, и больше ничего не было сказано.
Что ж? Для киллера вполне достаточно, чего же
еще? Остальная информация была бы просто лиш¬
ней.
Первую минуту Щелкунчик сидел как громом
пораженный. Он долго не мог осознать то, что уви¬
дел. Сначала ему показалось, что подвело зрение.
Потом он, прочитав надпись и всмотревшись в фо¬
тографию еще раз, понял, что это не фокусы созна¬
ния. Все так и было.
Гром небесный...
Щелкунчик поднял лицо кверху, и крест на ку¬
поле церкви бросился ему в глаза. На крест как раз
упали солнечные лучи, и он светился в своей непре¬
ходящей славе.
«Вот и гром возмездия, — подумал Щелкунчик
спокойно. — Я только что удивлялся, отчего бог не
поразил меня молнией на месте... Вот он и поразил,
недолго было ждать. Необязательно же именно на¬
сылать гром и молнию в качестве гнева. Вполне до¬
статочно такого вот конвертика... Чем не кара
божья? И не испытание?»
Что же теперь делать? Ничего подобного он не
ожидал. Разные бывают повороты судьбы, и чего уж
только с ним не бывало за последнее время, но та¬
кого он не мог предвидеть...
Кислякова... Эта фамилия что-то напоминала
313
Щелкунчику. Он некоторое время сидел, разинув
глупо рот и пытаясь воскресить в своей памяти зна¬
комые имена и фамилии. Но нет, ничего не прихо¬
дило в голову. В памяти проплывали десятки имен и
образов людей, но фамилия Кислякова не появля¬
лась.
В конце концов Щелкунчик решил идти домой.
Ему нужно было собраться с мыслями. Пока что он
ничего не понимал в происходящем.
Дома за него сегодня не волновались, он пред¬
упредил, что может появиться только утром...
— Как ты думаешь, — спросила Надя, когда
Щелкунчик, успев прямо к семейному завтраку, си¬
дел за столом между двумя детьми и ковырял лож¬
кой обезжиренный творог, — мы могли бы сегодня
пойти куда-нибудь? Это не будет нежелательно? —
Она вопросительно и тревожно посмотрела на мужа.
После звонка, который напугал ее, она чувствовала
себя неуверенно.
— А куда? — поинтересовался Щелкунчик. —
Во всяком случае, я не смогу пойти с вами, — доба¬
вил он.
— Мы хотим в парк, — сказал Кирилл. — Или
на Воробьевы горы. Оттуда все видно так хорошо...
— Это в хорошую погоду все видно, — настави¬
тельно вмешалась умная девочка Полина, показы¬
вая свою осведомленность и здравый смысл. — А се¬
годня хмурится. Вон, тучка набежала.
— Так то тучка, а вовсе не плохая погода, — за¬
метил Кирилл. — Тучка пройдет, и опять будет со¬
лнце. Правда, мама?
— Вы можете пойти, куда хотите, — сказал
Щелкунчик. — И если мама не устанет с вами. А я
уж не пойду, вы меня простите, я сильно устал от
работы этой ночью.
Дети кивнули, а Надя бросила на Щелкунчика
нервный взгляд. Она не знала, что это была за рабо¬
та, но не сомневалась, что ничего хорошего там не
314
было... Ох, иногда она даже думала, что лучше бы ее
муж ходил по ночам к любовнице, это было бы спо¬
койнее для нее. Надя точно знала, чувствовала, что
Щелкунчик ходит по каким-то опасным, неприят¬
ным делам.
Надя с детьми еще не ушли, когда Щелкунчик
полез в шкаф и, порывшись там немного, вытащил
покрытую пылью пластинку.
Это была его знаменитая пластинка, которую
он таскал с собой повсюду. Она сопровождала его
жизнь.
Когда Шерлок Холмс обдумывал сложные про¬
блемы и принимал по ним решение, он неизменно
играл на скрипке. Щелкунчик же в таких случаях
ложился на диван, закрывал глаза и слушал плас¬
тинку с музыкой Баха. Так он приучился уже дав¬
но — перед каждым заказным убийством погру¬
жаться в стихию баховской музыки. Она помогала
ему сосредотачиваться на проблеме, оценивать себя
и ситуацию со стороны.
Сейчас он почти машинально достал пластинку
и любовно сдунул с нее пыль. В этот момент в ком¬
нату влетела Надя, уже готовая к прогулке, в плаще
и туфельках. Она забыла в комнате зонтик и сейчас
зашла за ним.
Увидев в руках у Щелкунчика пластинку, она
мгновенно помрачнела. Ей не было известно ис¬
тинное предназначение этой пластинки в жизни
мужа, она не знала, какую роль музыка Баха играет
в его поступках, чему она предшествует или что
предвещает...
Но Надя точно помнила, что. появление в руках
у Щелкунчика этой пластинки означает, что он на¬
ходится в тяжелом состоянии, что ему предстоит
нечто страшное, после чего он долго будет прихо¬
дить в себя.
Но что она могла сказать? Что вообще может
сказать женщина, чей муж — настоящий мужчина,
315
выходит на тропу войны? Тут ничего не скажешь...
А если хочешь жить иначе, надо выходить замуж за
слабаков...
Щелкунчик еще вышел в прихожую попро¬
щаться с детьми и дал им десять тысяч на мороже¬
ное. У Нади были деньги для этого, но тут уж Щел¬
кунчик хотел сделать все сам. Пусть это будет моро¬
женое от папы — как бы в качестве извинения за то,
что он не пошел с ними.
Потом, закрыв дверь, он лег на диван и включил
проигрыватель на полную громкость, как делал это
в таких случаях всегда. Комната дрогнула от раска¬
тов баховской фуги.
Щелкунчик никогда не делал вид, что понимает
серьезную музыку. Ничего он в ней не понимал, а
притворяться перед собой или кем-то считал ниже
своего достоинства. Но эта музыка Баха каждый раз
звучала для него по-особенному. Каждый раз он
слышал в ней что-то новое, каждый раз это было
открытием чего-то в себе самом. Это он и искал в
пластинке с надписью: «И. С. Бах. Токката и фу¬
га...».
В этот раз он лежал, закрыв глаза, а вокруг него
кружился нескончаемый и величественный космос.
Орган грохотал раскатами на низких регистрах, и в
этой стихии было что-то надмирное, надличност¬
ное... Да-да, именно надличностность этой музыки
потрясла сейчас Щелкунчика.
Не было аккомпанемента, сопровождения, зву¬
чала только низкорегистровая песнь... Это был даже
монолог, в котором действовали, спорили несколь¬
ко инструментальных голосов. Но эти голоса не де¬
лились на более высокие и менее — нет, они были
равноправны...
Расходясь в разные стороны музыкальной фак¬
туры и уходя в небытие, они вдруг вновь возникали
и продолжали вести свой диалог. Это были беседы,
316
споры богов, отрешенных, освобожденных от зем¬
ного бремени.
Не случайно сам Бах считал именно орган тем
инструментом, при помощи которого бог может го¬
ворить с человеком.
Щелкунчик слушал, он находился в эпицентре
эмоционального напряжения бушующих вокруг
него страстей, внутренних тем, истин... Это глубоко
переплеталось с его собственным диалогом, кото¬
рый он напряженно вел с собой. Он слышал, как
противоборствуют космические голоса, как они
спорят, и чувствовал, что его внутренние голоса как
бы сливаются с голосами богов...
К тому моменту, когда музыка закончилась,
Щелкунчик находился в отрешенном состоянии,
почти в прострации.
Потом он снял пластинку, положил ее обратно
в шкаф и бережно засунул подальше. Каждый раз
она помогала ему, но, кажется, на этот раз старик
Бах или сам бог сказали ему нечто действительно
важное. А может быть, и ничего не сказали. Просто
боги помогли ему вести диалог внутри себя самого,
боги были как бы свидетелями этого...
Потом Щелкунчик пошел в соседнюю комнату,
где он бросил на спинке стула куртку, достал кон¬
верт с фотографией Нины и сжег его дотла на кухне.
Адрес он запомнил мгновенно, а больше его ничего
и не интересовало.
Когда спустя час появилась Надя с детьми, Щел¬
кунчик был уже готов к тому, чтобы действовать.
На этот раз он принял решение без всякого ал¬
коголя, ему хотелось совершать поступки на трез¬
вую голову, чтобы потом не винить себя в легко¬
мыслии.
— Надя, — сказал он как можно более спокой¬
но. — Я тебя попрошу... Поезжай, пожалуйста, в
авиакассы и купи там билеты для вас и для меня до
Риги. Мы все вместе улетаем отдыхать, как я уже
317
давно и обещал. Дядя Андрис, наверное, уже за¬
ждался.
Восторгу детей не было предела, они, кажется,
уже перестали надеяться на то, что вообще когда-
нибудь покинут шумную летнюю Москву.
Это ведь во времена фильма «Я шагаю по Мос¬
кве» юный Никита Михалков распевал песню про
летнюю Москву, и это было нормально... За послед¬
нее время в летней Москве много не погуляешь, не
пошагаешь...
— Мы едем, мы едем! — кричала Полина, под¬
скакивая и хватаясь за папу в восторге. Потом посе¬
рьезнела и озабоченно спросила: — Так... А лошадь
для Барби?
— А рисовальный набор? — тут же, не желая от¬
ставать, вступил Кирилл.
Надя засмеялась, поглядев на озадаченное лицо
Щелкунчика. Вообще, она сразу почувствовала
большое облегчение. Тревога спала с ее плеч, теперь
не нужно было все время присматриваться к мужу и
гадать, какие же у него неприятности и неразреши¬
мые проблемы.
Теперь они едут отдыхать, и наконец-то все
будет спокойно и хорошо.
— Ты уже сделал все свои дела? — спросила она
у Щелкунчика. Она ведь помнила, о чем ей сказал
строгий мужской голос по телефону — они уедут,
только когда Щелкунчик сделает свои дела...
— Еще не совсем, — сказал он. — Но уже почти.
Ты поезжай за билетами, а я поеду доделаю все.
* * *
Найти машину было для Щелкунчика не про¬
блемой. На этот раз, поскольку теперь он был дома,
не было даже необходимости заметать следы. Он
взял машину в автопрокате на сутки и даже зареги-
318
стрировал ее по собственным подлинным докумен¬
там.
Свою машину он принципиально не покупал —
не хотел иметь такой жесткой «привязки». Зачем
светиться на своей машине, к тому же одной и той
же? Мало ли что — машина всегда бросается в глаза.
Человек может прийти и уйти, а потом никто тол¬
ком даже не сможет его описать — так, дядька в
шляпе... А у машины есть номер, есть цвет, который
не станешь же менять каждый месяц...
Щелкунчику достались «Жигули», которые хоть
и были изготовлены год назад, но уже прошли так
много сотен тысяч километров, что выглядели со¬
вершенно старыми и поношенными.
Точно так же, как проститутка, которой даже
если и тридцать лет, но она приняла уже такое ко¬
личество мужиков, что на вид ей все пятьдесят...
Нина жила на памятной Щелкунчику станции
метро «Войковская», где у него уже не раз бывали
различные приключения.
Зимой район «Войковской» пустынен и негос¬
теприимен. Зато летом, особенно в июне, когда зе¬
лень еще свежая, все здесь очень живописно.
Проехав мимо предвыборных пикетов, где кто-
то раздавал листовки в поддержку президента Ель¬
цина, а кто-то в стороне отчаянно махал красным
флагом, Щелкунчик вывернул на искомую улицу
Космонавта Волкова.
Тут все было засажено деревьями, улица была
довольно пустынна, только в сквериках у домов си¬
дели пенсионеры и играли в домино.
«Дома ли она? — думал Щелкунчик, медленно
проезжая по улице и всматриваясь в номера домов.
Была середина дня и будний день, так что большин¬
ство деловых людей сейчас не сидели дома. — До¬
ехала ли она вообще до Москвы? — спросил себя
Щелкунчик. — Ведь я только знаю, что она покину¬
ла Синегорье, а что было дальше, я не знаю точно».
319
Он подрулил к дому среди разбросанных куч
строительного мусора и заржавленных гаражей,
после чего оставил машину и пошел искать нужный
подъезд. Дом стоял в совсем хорошем месте — в глу¬
бине двора, скрытый от улицы. Наверное, тут осо¬
бенно тихо по вечерам.
«Она живет одна? Или с мужем? Или даже с
мужем и детьми?»
Ответов на эти вопросы Щелкунчик не знал.
Да, собственно, он никогда бы и не сунулся сюда,
прямо в квартиру, если бы не теперешняя ситуация.
Окажись на месте Нины другой, незнакомый чело¬
век, он бы долго следил за домом, ненавязчиво рас¬
спрашивал соседей, уточнял бы подробности быта.
Слежка заняла бы дней. пять...
Тихий московский двор. Совсем не такой, ко¬
нечно, какими эти дворы описывали писатели про¬
шлого века, да и романтичные шестидесятники
века нынешнего... Теперь старое ушло, и двор вы¬
глядел в новом, ином стиле.
Ржавые гаражи с развалюхами-«Москвичами»
соседствовали с роскошными «Мерседесами», при¬
ткнутыми прямо у подъезда, объявление на бумаж¬
ке, приколотое к дверям: «Куплю квартиру в этом
доме от пятидесяти тысяч долларов», — это говори¬
ло о новой эпохе.
Думали ли скромные москвичи, что их вонючие
трущобы могут стоить так дорого по всем мировым
стандартам? Да еще в долларах, когда десять лет
назад само это слово «доллар» звучало как пригла¬
шение пройти в КГБ?
Квартира была на седьмом этаже — высоко,
если учесть, что лифт не работал, о чем извещала
соответствующая бумажка, приколотая рядом с
шахтой и написанная пляшущими пьяными буква¬
ми. Характер надписи не оставлял сомнений в при¬
чинах бездействия лифта — работяги явно ушли в
глубокий загул...
320
Щелкунчик взобрался на седьмой этаж и с удов¬
летворением подумал, что он вполне сохранил
спортивную форму, только чуть-чуть запыхался, да
и то от волнения, а не от подъема.
Он остановился перед дверью и посмотрел на
звонок- Ах как он не хотел сюда идти, совсем не хо¬
тел...
Так, если откроет кто-то посторонний, то есть
не Нина, он скажет, что пришел из участковой из¬
бирательной комиссии и хочет узнать, придут ли
жильцы голосовать шестнадцатого июня...
Звучит, конечно, глупо, но кто ж такому не по¬
верит? Вполне поверят, сейчас кругом, как извест¬
но, одну глупость громоздят на другую... Так что все
сойдет.
Так же он скажет, если откроет Нина, но ока¬
жется, что она не одна в квартире, а есть еще кто-
то... А что будет дальше — он посмотрит.
Открыла Нина, только не сразу, а спустя мину¬
ты три. Три минуты — это очень долго, если ты сто¬
ишь перед дверью на лестничной площадке и зво¬
нишь...
На ней был короткий голубой халат с глубоким
вырезом на груди, а под ним виднелась кружевная
комбинация — белая, белоснежная, как Щелкунчик
невольно отметил.
Волосы были не прибраны, лицо без косметики.
Кроме всего прочего, она была бледна. И не как-то
бледна, а мертвенно-бела, как снег, как ее комбина¬
ция...
Секунду они смотрели друг на друга, не двига¬
ясь, после чего Нина криво улыбнулась и сказала:
— Как ты меня нашел? Не ожидала... Мы ведь
простились навсегда.
Она посторонилась, пропуская внутрь квартиры
нежданного гостя, и Щелкунчик шагнул вперед.
Квартира была пуста, он это сразу понял. Тут
была такая тишина, какая бывает в гробу. Или в ре-
32/
анимации... Он не бывал в гробу, но бывал в реани¬
мации, и теперь ему казалось, что он знает, какой
бывает мертвая тишина.
— Мне дали твой адрес, — неопределенно сооб¬
щил он, глядя, как женщина запирает дверь и как
при этом нетверды ее руки. Пальцы буквально пля¬
сали на замках... Потом она обернулась к нему, и он
вдруг увидел ее глаза — страшные, с расширенными
зрачками. Зрачки были такие огромные, что снача¬
ла Щелкунчик подумал о действии каких-нибудь
капель для глаз — атропина или белладонны...
— Я так рада, — вдруг сказала Нина. Она по¬
смотрела на Щелкунчика еще раз и повторила поч¬
ти беспомощно: — Я так рада... — После чего она
бросилась ему на шею и повисла на нем.
Это было неожиданно, и Щелкунчик не знал,
как ему реагировать. Он обнял Нину, ощутил рука¬
ми ее тело и почувствовал, как женщина стала со¬
трясаться от рыданий.
Она плакала.^. Но о чем? Она же только что ска¬
зала, что рада его приходу.
— Что случилось? — выдавил из себя Щелкун¬
чик, ничего не понимая.
— Не зря, — сказала сквозь плачь Нина. — Не
зря я так спешила... Помнишь, я сказала тебе, что
спешу в Москву? Помнишь?
— Конечно, помню, — ответил Щелкунчик.
Нина действительно сказала ему тогда, утром в Си-
негорье, что у нее есть две причины спешить в Мос¬
кву на самолете. Первой причиной было желание
повидать Чернякова и показать ему, что она оста¬
лась жива. Поглядеть на его реакцию... А про вто¬
рую причину Нина тогда не сказала, да Щелкунчик
и не особенно интересовался.
— Я так и знала, — продолжила Нина, все пла¬
ча. — Я чувствовала. Он мертв, его убили... Я почти
знала. Спешила, спешила, но так и опоздала...
322
Она наконец оторвалась от Щелкунчика и, взяв
его за руку, повела в комнату.
Комнат в квартире было две — обе большие и
светлые, обставленные дорого и со вкусом. С перво¬
го взгляда было видно, что тут живет одинокая жен¬
щина, и притом женщина обеспеченная.
Мебели было немного, но та, что была, произ¬
водила впечатление очень дорогой. По стенам висе¬
ли картины. Их было не очень много, но даже Щел¬
кунчику, не искушенному в искусстве, было понят¬
но, что такие картины у уличных художников не
купишь...
У окна стоял рабочий стол с компьютером и
принтером на нем, а перед столом — металлический
гнутый тонетовский стул, шедевр последней ме¬
бельной коллекции Тонета...
Самая большая комната была превращена в
нечто... Нечто — это нечто среднее между алтарем в
католических соборах, то есть священным местом,
открытым со всех сторон для обозрения, и доской
почета из коммунистических времен...
У стены стояло пианино, а поверх него все было
устлано цветами. Пианино было в цветах, и в цветах
были расставлены фотографии. Посредине стояла
большая черно-белая фотография, на которой был
изображен молодой человек лет двадцати. По бокам
в цветах стояли еще с десяток фотографий помель¬
че, на которых был либо все тот же молодой чело¬
век, либо он вместе с Ниной... Фотографии охваты¬
вали некий период времени: на некоторых они
были совсем молоденькие, на некоторых — постар¬
ше...
Было совершенно очевидно, что это алтарь по
умершему, и умершим был этот молодой человек.
Теперь, стоило ему лишь приблизиться и ки¬
нуть взгляд на фотографии, Щелкунчику стало все
ясно — многое, во всяком случае.
Видимо, в этот день ему суждено было узнавать
323
одну истину за другой. Теперь он сразу понял, отче¬
го фамилия Нины показалась ему какой-то знако¬
мой. Теперь он заодно понял и отчего изображен¬
ный на фотографии молодой человек, которого он
рассматривал в Синегорье в номере, достав снимок
украдкой из сумочки, показался ему таким знако¬
мым...
Перед ним был сейчас алтарь в честь безвремен¬
но ушедшего из жизни Алексея Борисовича Кисля¬
кова. Того педераста, которого Щелкунчик так спо¬
койно и хладнокровно зарезал чуть больше десяти
дней назад...
— Это кто? — спросил он, кивая на галерею фо¬
тоснимков.
— Это мой брат, — сказала Нина и добавила: —
Младший брат. Мой бывший младший брат.
— Почему — бывший? — не понял Щелкунчик.
— Потому что он теперь мертв и похоронен, —
ответила спокойно Нина, глядя на Щелкунчика
своими странными глазами. — А труп, лежащий в
земле, уже не человек и не может быть никому ни
братом, ни другом, ни отцом... Труп — это просто
труп, разлагающееся белковое соединение.
— Пойдем отсюда, — предложил Щелкунчик, и
они перешли на кухню, где все не было так тягост¬
но. Стояла посуда, кипел чайник на итальянской
плите «Индезит» — все как в телевизионной рекла¬
ме, и не так страшно...
Мы с тобой на кухне посидим,
Сладко пахнет белый керосин.
Процитировав эти строки, Нина пояснила ве¬
ликодушно:
— Это Мандельштам, не смущайся... Я сегодня
не в себе с самого утра. Похороны были только вчера.
Она рассказала, что в последний перед своим
отъездом в Синегорье день она пыталась дозвонить¬
ся до брата, но не могла — телефон не отвечал. Она
324
подумала тогда, что он на какой-нибудь очередной
тусовке, и успокоилась. А из Синегорья звонила то¬
же несколько раз, и все безрезультатно. Вот тогда
она забеспокоилась и, примчавшись в Москву, пер¬
вым делом бросилась домой к Алексею...
Пришлось звать слесаря и выламывать замок во
входной двери. И только потом она увидела разло¬
жившийся и вздувшийся труп младшего брата.
— Наши папа с мамой погибли в авиакатастро¬
фе, — сказала Нина. — Это было очень давно, и с
тех пор мы с Алешей были самыми родными людьми
на земле. Хотя у каждого из нас и была своя жизнь...
И все же... И в эту мою последнюю поездку факти¬
чески он меня отправил.
— Так ты все видела? — спросил Щелкунчик. —
Я имею в виду — ты была первая, кто обнаружил его
мертвого? Значит, он был там, в квартире, все это
время, все эти дни?
Это был еще один удар по Щелкунчику, по его
психике. Прежде он никогда не задумывался о том,
что же бывает потом с телами убитых им людей...
Он просто убивал и уходил. И что было потом — он
не знал и не интересовался. Так, значит, все это
время, пока он был в Синегорье, пока пил в ресто¬
ране, пока кокетничал с Алис, потом спал с Ниной
и Леной — глупой девочкой, труп лежал в пустой
квартире?
Какой ужас...
Как-то Щелкунчик читал о том, что душа умер¬
шего человека девять дней находится на земле, ря¬
дом с телом. И что же — все это время она, душа не¬
счастного Алексея, носилась по пустой квартире,
глядела на брошенное мертвое тело и страдала?
Ай-яй-яй...
— Ты понимаешь, что я испытала? — спросила
Нина и жалобно посмотрела на Щелкунчика. По¬
том она шмыгнула носом и достала из ящичка ку-
325
хонного стола уже знакомую ему металлическую
коробочку.
Виновато посмотрев на собеседника, Нина от¬
крыла ее и сказала тихо:
— Ты ведь меня не осуждаешь за это?
Так вот отчего у нее такие расширенные зрачки
и неуверенные движения рук — это действие кокаина.
Теперь в ход пошли и те аксессуары, которых
Щелкунчик не обнаружил в свое время в ее сумоч¬
ке. Появился полный набор: опаленная ложка с
гнутой ручкой и шприц.
Нина зажгла стоявшую на столе свечу и на ее
пламени приготовила в ложке порцию дьявольского
зелья. Потом, мастерски орудуя жгутом, сама сдела¬
ла себе укол и выронила шприц на стол. Он пока¬
тился, и Щелкунчик едва успел его подхватить. Ему
показалось, что теперь глаза Нины сделались еще
шире, еще больше и трагичнее.
Действие кокаина было почти мгновенным, мо¬
жет быть, оттого, что это была явно не первая пор¬
ция за день. Нина таким образом «отходила» от
мрачных впечатлений последних дней.
— Вчера я похоронила его, — сказала она отре¬
шенно. — Не было никого из его институтских дру¬
зей, все отвернулись... Только его новые случайные
дружки. Даже не знаю, как они узнали.
— Ты сообщила в милицию? — поинтересовал¬
ся Щелкунчик.
— Конечно, — кивнула Нина. — Сразу же и со¬
общила... Они сказали, что начато следствие.
Теперь Щелкунчик понял, отчего на похоронах
Алексея были его знакомые педерасты. Все произо¬
шло так, как он и предполагал с самого начала —
милиция кинулась искать убийцу среди любовни¬
ков погибшего... Вот они и узнали.
Постепенно, по мере того как действие кокаина
усиливалось и Нина возбуждалась, ее рассказ стано-
326
вился все более содержательным и бессвязным
одновременно.
Нине хотелось рассказать об Алексее поболь¬
ше — для нее это было как бы поминками по брату.
Алексей был педерастом с ранней юности, тако¬
ва была его генная природа. Бывают гомосексуалис¬
ты, которые называются «двустволками», то есть
они могут спать с мужчинами и с женщинами. Бы¬
вают такие, кто стал извращенцем в силу каких-то
причин и обстоятельств жизни.
Брат Нины был гомосексуалистом как бы от
рождения — он родился таким, тут уж ничего нель¬
зя было сделать.
Родители погибли, когда Нине было шестнад¬
цать, а Алексею — десять лет, так что именно на
старшую сестру выпал весь ужас того, что стало тво¬
риться с мальчиком во время переходного периода.
Сначала он сам не понимал того, что с ним про¬
исходит. Не понимал своих реакций. Сверстники
оживленно обсуждали девочек, у них горели глаза,
они готовились стать мужчинами... А Алексей с
ужасом чувствовал, что никакие девочки его не ин¬
тересуют, а напротив, он вожделеет именно к этим
самым мальчикам...
И не признаться же никому... Как вообще быть
в таком положении, если ты вдруг понимаешь, что
ты еще почти ребенок, но гормоны твои работают в
совершенно неправильном направлении? Куда
идти, что говорить?
У Нины даже хватило ума отвести брата к врачу.
Но у врача, в свою очередь, хватило ума не гробить
мальчика убийственными лекарствами и не уничто¬
жить его личность. Врач подробно обследовал Але¬
шу, а потом позвал Нину и строго спросил, где их
родители. Нине было тогда двадцать лет, и она еще
совсем молодо выглядела. Когда она сказала, что
родителей нет и что она воспитывает брата одна,
врач пожал плечами и рассказал все ей. Для нее это
327
было страшным ударом — ведь Леша был ее единст¬
венным и любимым близким человеком.
— Неужели ничего нельзя сделать? — только
спросила она в конце, после того как доктор выдал
ей море научных терминов и концепций.
— Почему нельзя? — хмыкнул доктор, который
был серьезным и вдумчивым человеком, не в при¬
мер большинству советских психиатров — этаких
бодрячков. — Можно, — сказал он. — Очень даже
можно. Сделать можно все, вот только нужно ре¬
шить вопрос: зачем... Можно положить мальчика в
больницу, задавить его психику таблетками. Факти¬
чески разрушить ее... А потом создавать новую лич¬
ность, формировать нечто на расчищенном месте...
Но вы же сами должны понимать, что это будет за
сформированная личность — так себе...
Такова была признанная советская психиатрит
ческая методика. Тогда считалось, что половые от¬
клонения можно и нужно лечить, и для этого даже
были придуманы способы — столь же устрашаю¬
щие, сколь и неэффективные.
— Потом ваш Леша, конечно, уже не будет го¬
мосексуалистом, — закончил доктор. — Но он, соб¬
ственно, уже никем не будет. Вы сможете быть спо¬
койны, что его не посадят в тюрьму. Ведь у нас за
гомосексуализм сажают в тюрьму, вы знаете об этом?
Так вот, его уже не посадят, он будет просто заком¬
плексованным, изуродованным психически челове¬
ком без желаний, без воли... Аморфная подавленная
личность. Скорее всего он ничего не добьется в
жизни после такого лечения.
Доктор оказался порядочным и не сообщил
куда следует о таком визите, а Нина, прорыдав не¬
сколько ночей, сама пришла к выводу, что не имеет
права уродовать мальчика.
Если бог судил ему быть педерастом, то люди не
имеют права лезть грязными сапогами в такие тон¬
кие материи, как человеческая природа.
328
Тогда она, правда, еще не вполне отдавала себе
отчет в том, на что обрекает себя. Они жили с Але¬
шей в одной квартире, и в течение многих лет Нина
была вынуждена во всех подробностях наблюдать
жизнь брата-гомосексуалиста и его товарищей...
Тем не менее все шло более или менее гладко, и
в конце концов все удалось устроить так, что они
разъехались. Нина осталась одна у себя в квартире,
а Леше купил квартиру один из его любовников —
богатый бизнесмен. Нине было по понятным при¬
чинам противно даже думать о том, какую жизнь
ведет брат, она буквально содрогалась от отвраще¬
ния, стоило ей припомнить некоторые детали из
виденного ею...
Но родственные чувства ведь никуда не денешь,
это родная кровь.
— Это они его и убили, — говорила возбужден¬
но Нина, прижимая ладони к щекам и куря одну си¬
гарету за другой. — Это они и убили моего мальчи¬
ка... Я всегда чувствовала, что это не кончится хоро¬
шо. Те отношения, которые там у них царят, это
просто ужасно...
Щелкунчик, до этого слушавший молча и толь¬
ко временами менявший свою позу на стуле, отве¬
тил:
— Неизвестно, кто... Лучше всего будет, если ты
вообще не станешь думать о причинах. Теперь брата
уж не вернешь, а только нервы себе растреплешь...
На самом деле Щелкунчик чувствовал себя
очень плохо. Ему было противно думать о том, что
убил Алексея Кислякова он. Прежде ему не доводи¬
лось беседовать с рыдающими родственниками уби¬
тых им людей.
Теперь, после рассказа Нины, все предстало в
другом свете. То, что раньше было для Щелкунчика
уже почти стершимся неясным воспоминанием о
размалеванном под женщину и одетом как шлюха
молодом человеке, валявшемся в луже крови на
329
Кронштадтском бульваре, теперь стало персонифи¬
цированным, стало горем небезразличного Щел¬
кунчику человека... Вот она, Нина, сидит тут и ры¬
дает об убитом брате...
Теперь Щелкунчик уже не мог думать об Алек¬
сее Кислякове просто как о мертвой кукле, педерас¬
те, одном из своих «клиентов»... Теперь Кисляков
предстал человеком... Он был когда-то мальчиком,
потом подростком, потом — юношей... Он закон¬
чил институт, жил, страдал, на что-то надеялся.
У него была сестра, которую он, наверное, любил...
Нина выговорилась и замолчала. Она сидела у
стола, потерянно опустив руки, и глядела прямо пе¬
ред собой стекленеющими глазами. Потом это
стало проходить, так что Щелкунчик почувствовал,
что можно продолжать разговор.
Он встал, нашел банку растворимого кофе
«Мокко», вскипятил заново воду в чайнике. Нине
он не стал наливать кофе, ни к чему, а сам выпил. За
то время, что он слушал сбивчивый рассказ Нины, в
горле пересохло от волнения.
Женщина опять полезла за шприцем — это бы¬
ло ужасно.
— Тебе не будет много? — поинтересовался Щел¬
кунчик, но Нина только рассмеялась вдруг жутким
зловещим смехом.
— Мне? — сказала она и сардонически улыбну¬
лась. — Я знаю, сколько мне нужно. Каждая доза
что-то означает. Сейчас будет третья за этот день,
когда у меня снимутся все «тормоза» и я почувст¬
вую, как говорил Хлестаков, «легкость в мыслях не¬
обыкновенную»... А после, потом уже, будет четвер¬
тая и последняя доза.
— И что будет после нее? — спросил Щелкун¬
чик, заинтригованный столь точным рассказом са¬
мой женщины о том, что будет с ней происходить.
Это какой же наркотический стаж надо иметь и как
330
точно анализировать свое состояние, чтобы гово¬
рить так!
— После? — переспросила Нина. Она задума¬
лась на мгновение, а затем усмехнулась загадоч¬
но: — После — ты сам увидишь. Я пока не буду го¬
ворить, чтобы ты не испугался.
Кокаиновое опьянение сильно отличается от
обычного алкогольного. Кокаин действует иначе на
нервную систему и головной мозг, так что находя¬
щийся, что называется, «под воздействием» человек
ведет себя не так, как банальный пьяный. Некото¬
рые центры в организме при употреблении кокаина
растормаживаются гораздо сильнее, чем при питии
водки, а некоторые остаются вовсе не тронутыми.
Нина «вкатила» себе третью дозу и стала вести
себя именно так, как предсказывала только что.
Она повеселела, забыла на время о брате, чего,
наверное, и добивалась. Лицо ее продолжало оста¬
ваться бледным, глаза сверкали, как у Клеопатры
при визите Антония...
Щелкунчик решил воспользоваться моментом и
стал расспрашивать женщину о том, что было для
него неясным в ее поездке в Синегорье. Ведь тогда
она практически ушла от ответов на все его вопро¬
сы. Он не мог настаивать, потому что тем самым
привлек бы к себе ее внимание.
Теперь же все изменилось. Во-первых, он сде¬
лал свое дело, которое тогда еще только предстояло
выполнить. Во-вторых, теперь они опять оказались
связанными вместе, тогда как в Синегорье, проща¬
ясь с Ниной, Щелкунчик полагал, что расстается с
ней навсегда.
Сейчас ему было важно понять, что вообще с
ним происходит. Ему захотелось понять, кто и
зачем и каким образом сделал его игрушкой в своих
руках...
Никогда раньше Щелкунчик не возражал про¬
тив того, чтобы быть игрушкой в руках заказчиков.
331
Собственно, киллер ведь и есть игрушка. Он — поч¬
ти что обслуживающий персонал. Ему поручили —
он убил. Он убил — ему заплатили. Вот и вся нехит¬
рая игра. И игрушка, конечно же, киллер...
Но на этот раз все шло не так, как надо, Щел¬
кунчик это чувствовал. Недаром он вообще решил,
что это будет его последнее дело. Он и не согласил¬
ся бы на него, если бы не слишком уж большие
деньги. Только они заставили его пойти в послед¬
ний раз на все это.
Но все было не так — почти все... То ли он сам
изменился и стал другим, то ли дело, в которое его
втянули, оказалось слишком уж серьезным... Труд¬
но сказать, но, во всяком случае, теперь Щелкунчик
уже не мог продолжать до тех пор, пока не стало бы
ясно, во что он влез.
Разговор с человеком, который находится в ко¬
каиновом дурмане, — непростая штука, и Щелкун¬
чику приходилось быть очень осторожным. Человек
«под кокаином» весьма напряжен, он почти что не¬
предсказуем. Его реакции могут быть внезапными и
очень болезненными.
Кроме того, этот человек подвержен самым раз¬
ным фантазиям — его психика очень мобильна.
Одно неосторожное слово — и все пойдет прахом,
ты ничего не добьешься.
Стоит как-то не так поставить вопрос, затро¬
нуть какую-либо нежелательную тему — и все, че¬
ловек «съедет» в сторону, и надолго. Щелкунчику
все время приходилось следить за реакциями Нины
на весь разговор, чтобы не возбудить у нее подозре¬
ний. Кокаин, кроме прочих своих прелестей, еще и
способен вызывать манию преследования...
В конце концов через сорок минут истина стала
выясняться. Теперь у Щелкунчика появились сразу
несколько крупных тем для размышлений.
Банк «Солнечный» действительно купил кон¬
трольный пакет акций синегорского металлурги-
332
ческого комбината, тут все было по закону. Но дело
заключалось в том, что у «Солнечного», во-первых,
не было таких громадных денег на покупку акций,
которые еще бог знает когда дадут прибыль. Чтобы
получить прибыль с синегорского комбината, нуж¬
но вложить туда еще огромную сумму... Такие вещи
не может позволить себе ни одна российская ком¬
мерческая структура.
По стране, конечно, циркулируют слухи о том,
что есть финансовые группы и банки, которые
страшно богаты, но это не совсем так. Они богаты,
но богатство — понятие относительное.
Один из самых богатых в России — банк «Со¬
лнечный», несомненно, богат. В том смысле, что мо¬
жет купить при желании небольшой заводик по
производству минеральной воды или церковных
свечек... Руководители этого банка могут купить
себе по три виллы — во Франции, на Майами и на
Кипре. Могут одевать своих жен в меха и купать в
шампанском своих любовниц. Что, собственно, они
и делают.
Но речь не может идти о том, чтобы эти господа
были способны сначала фактически купить огром¬
ный, крупнейший в Европе комбинат, потом еще и
модернизировать его, вложить деньги в переосна¬
щение производства, в социальную сферу... Что вы,
это совершенно немыслимо.
Зато такие фирмы есть на Западе. На настоящем
Западе, где есть по-настоящему большие деньги.
Где деловые люди с крезовскими состояниями не
устраивают диких загулов в парижских казино, как
это делают русские «богачи на час». Где такие люди,
действительно владеющие страшными капиталами,
ведут скромный образ жизни, пьют только молоко,
собирают картины и по воскресеньям с рыбьими
глазами сидят на тусклых скамьях лютеранских кирх
вместе со своими женами и детьми...
Вот у таких людей есть настоящие деньги. И по-
333
ка русские нувориши бегают по Ниццам и Каннам
со своими визгливыми потаскухами, эти тихие за¬
падные люди вершат судьбы мира. А заодно, конеч¬
но, и судьбы этих же самых «новых русских»...
И вот некая мощная европейская финансово¬
промышленная корпорация обратила свои взгляды
на синегорский комбинат. Очень он вдруг пригля¬
нулся серьезным дядям.
Но по российским законам эти самые дяди не
имели права купить контрольный пакет акций. Та¬
кой пакет может купить только русская компания.
Считается, что крупную недвижимость можно отда-
вать-продавать только в руки отечественному капи¬
талу.
Вот тогда корпорация «Санрайз» и нашла банк
«Солнечный», который по закону мог купить акции
комбината, но у него, конечно же, не было таких
денег.
«Санрайз» дала деньги банку «Солнечный» на
покупку, и тот добросовестно согласился выступить
как бы тайным посредником. То есть комбинат те¬
перь вроде бы принадлежал по бумагам банку, а на
самом деле вовсе не ему, а некоей западной компа¬
нии...
И теперь именно «Санрайз» будет осуществлять
руководство комбинатом, продавать на мировом
рынке его продукцию и получать основные диви¬
денды. А банк «Солнечный» за причитающуюся ему
«малую толику» будет только делать вид, будто яв¬
ляется собственником комбината.
А для того, чтобы банк никогда не забывал о
взятых на себя обязательствах, о полученных день¬
гах и вдруг в один прекрасный день не возомнил
себя действительным хозяином комбината и всех
связанных с ним доходов, была составлена соответ¬
ствующая бумага. Бумага о том, что «Санрайз» дает
огромную сумму денег московскому банку, а тот за
это, купив на эти деньги синегорский комбинат,
334
обязуется твердо помнить, кто на самом деле хозяин
положения.
Бумагу эту подписали в некоем тихом и благо¬
родном западном городке, а потом запрятали по¬
дальше. И так далеко и надежно запрятали, что
найти ее почти так же трудно, как затонувшую Ат¬
лантиду или страну Шамбала на Тибете...
А почему? Почему эта бумага хранится, как Ко¬
щеева смерть?
Да потому что стоит ей выплыть на свет, как вся
сделка по синегорскому комбинату будет немедлен¬
но признана недействительной, итоги аукциона ан¬
нулированы, как незаконные, совершенные с обма¬
ном государства... После чего рухнет вся комбина¬
ция, задуманная с таким размахом. Деньги
государство обратно не вернет, коли уж обнаружит
обман. Оно и вообще-то не любит отдавать деньги,
а уж в этом случае нечего и надеяться. Да и вообще,
руководителям банка «Солнечный» скорее всего
придется все бросить и тихо-тихо сидеть на своих
виллах на турецкой стороне Кипра, откуда не выда¬
ют уголовных преступников. А на турецкой стороне
Кипра только отдыхать хорошо недельку в году...
Жить там всю жизнь весьма тоскливо.
Вот такова была диспозиция, которую Щелкун¬
чик с трудом уяснил себе из сложного разговора с
Ниной. Женщина говорила сбивчиво, все время
раздражалась на непонятливость Щелкунчика, каж¬
дую минуту разговор мог прерваться...
— А как об этом узнала ты? — спросил он в
конце концов.
— Я узнала об этом от Алеши, — ответила со¬
вершенно просто и спокойно Нина.
Вот уж что было неожиданно... Откуда же двад¬
цативосьмилетний педераст-гуманитарий из Мос¬
квы мог узнать о таком?
А все заключалось в том, что на соответствую¬
щих переговорах между банком «Солнечный» и
335
компанией «Санрайз», где генерировалась идея, а
потом и подписывалась искомая бумага, нужен был
переводчик... Вот Алексей Кисляков и был тем
самым переводчиком.
— Леша закончил филологический факультет и
говорил по-английски почти как по-русски, — с
гордостью пояснила Нина, как будто речь шла о
живом человеке и знание им языка могло сейчас
иметь какое-то значение. — Он стажировался в
Англии, в Оксфорде, — добавила Нина. — И даже
там все отмечали, какое у него замечательное про¬
изношение.
Щелкунчик понял, какую травму пережила эта
женщина, когда увидела труп брата. Похоже, она
действительно очень любила его, раз до сих пор не
могла перестать им гордиться.
— А как твой Леша попал на эти секретные
переговоры? — спросил Щелкунчик. — Там ведь
наверняка была такая секретность, что только дер¬
жись...
— Все очень просто, — усмехнулась печально
Нина. — Один из главных людей в банке «Солнеч¬
ный» такой же педераст, каким был и мой Алексей.
То есть не такой же, а как раз наоборот. Леша был
«девочкой», а этот господин — «мальчик»... Вот этот
человек и возил иногда с собой Лешу по разным
местам. И на тот раз Алеша был переводчиком.
Кому же еще и доверять, как не собственному лю¬
бовнику?
«Ну и ну, — подумал Щелкунчик. — Живут же
люди... Представить себе невозможно. Интересно, а
на тех переговорах переводчик Леша был в мужском
костюме или одет девицей и накрашен?»
Вернувшись в Москву после переговоров, Алек¬
сей осознал, при чем он присутствовал, прикинул и
понял, что на такой информации можно заработать
огромные деньги. В конце концов, его старшая се¬
стра была журналисткой, и от нее он примерно
336
знал, сколько можно «сорвать» денег за вовремя и
красиво добытый материал. Особенно если он та¬
кой «жареный», как тот, что Алексей привез с собой
из-за границы...
Тем более что на обратном пути Леша поругался
со своим любовником. Любовник приревновал Алек¬
сея к кому-то, кому тот неосторожно строил глазки,
и закатил скандал.
— Это, наверное, у нас с Лешей фамильная чер¬
та, — усмехнулась Нина невесело. — Половая не¬
воздержанность... Оба мы ничего с собой поделать
не можем... Тянет нас на мужиков — и меня, и
Лешу.
Она говорила теперь о брате в настоящем вре¬
мени, как будто он был жив, и Щелкунчик подумал,
что она ухитрилась на время забыть о своем горе.
— Одним словом, любовник-банкир расстался с
Лешей, — сказала Нина. — И Леша посчитал себя
свободным от всяких обязательств. Он пришел ко
мне и рассказал о том, на каких переговорах он был
переводчиком.
Нина же мгновенно сообразила о том, что мо¬
жет сулить такая информация. Она бросилась к
своему главному редактору и потребовала выписать
ей командировку в Синегорье.
«Я привезу вам такой материал, что все закача¬
ются! — пообещала она. — По материалам нашей
статьи будут парламентские слушания... Это нечто
потрясающее. Такая афера...»
Главный редактор согласился с тем, что это дей¬
ствительно афера века и что материал может под¬
нять тираж их газеты. Такое не каждый день попа¬
дает в руки журналистам.
Редактор выписал ей командировку, и Нина
взяла билет на поезд до Синегорья. А накануне отъ¬
езда с ней произошел странный случай. Вернее, да¬
же не странный, а удивительный. Она шла к себе
домой, чтобы укладывать вещи перед отъездом, ког-
337
да у подъезда своего дома заметила машину, в кото¬
рой сидели двое.
Сначала она не обратила внимания на эту ма¬
шину — мало ли кого она могла ожидать... Но стои¬
ло ей поравняться с с автомобилем, как дверца рас¬
пахнулась и навстречу ей вышел ее знакомый, кото¬
рого она не видела несколько лет. С Семеном она
училась на одном курсе факультета журналистики.
Курс был довольно большой, и они не были друзья¬
ми, однако в лицо, конечно, друг друга помнили.
— Потом, уже после окончания университета,
мне как-то сказали, что Семен пошел служить в ор¬
ганы, — сказала Нина. — Тогда, десять лет назад,
это еще было довольно престижно, хотя «волна»
уже поднималась. Ну, ты знаешь, что многих маль¬
чиков после факультетов журналистики, историчес¬
кого, восточного и тому подобных приглашали ра¬
ботать в КГБ... Это был не секрет, хотя касалось
это, конечно, только надежных и неоднократно
проверенных.
Про это Щелкунчик знал, хотя его это и не кос¬
нулось. Все-таки он учился совсем не в таких пре¬
стижных местах... А в престижных вузах, в особен¬
ности московских, обработка студентов начиналась
буквально со второго курса. Органы присматрива¬
лись к каждому. Начиналось все с того, что произ¬
водилась вербовка секретной агентуры среди сту¬
дентов. По-русски эта самая секретная агентура на¬
зывалась стукачами.
Стукачей могло быть сколько угодно, им не
платили за их услуги. Стукачи работали бесплатно,
из чистого энтузиазма.
Ну, не из энтузиазма, конечно... Тут все было
сложнее. Студента вызывали с лекции в отдел кад¬
ров, и там уже ждал аккуратный такой человек в
костюме и при галстуке. После короткой ознакоми¬
тельной беседы этот человек представлялся сотруд¬
ником КГБ и предлагал студенту подписать бумагу
338
о сотрудничестве и ежемесячно давать информацию
о своих сокурсниках, соседях по общежитию, пре¬
подавателях...
— Это ваш гражданский долг — помогать орга¬
нам, — говорил сотрудник охранки. Многие верили
и этому: шутка ли, у двух третей народа за семьдесят
лет сознание оказалось вывихнуто так, что до сих
пор не может прийти в норму. Если семь десятиле¬
тий заставлять под страхом смерти верить в то, что
черное — это белое, любые смещения могут про¬
изойти...
А большинство соглашались сотрудничать еще
и потому, что в случае отказа могли бы последовать
кары — отказ в выезде за рубеж по турпутевке, пло¬
хое распределение по окончании вуза... Да мало ли
рычагов могло найтись на непокорных и больно
гордых...
Таким образом, в одной студенческой группе
число стукачей могло достигать пяти-шести чело¬
век, то есть трети состава.
Отчего люди в России не уважают друг друга?
Да оттого, что как ни рядись джентльменом и ни
корчи из себя благородного мечтателя, эдакого Ев¬
гения Онегина, а каждый сам про себя и друг про
друга понимает все... Что — заляпаны, запятнаны,
поруганы и осквернены... Почти каждый. Так что ж
теперь из себя благородных корчить...
А уже на втором и на третьем курсах начинался
отбор тех, кому потом, после окончания, будет пред¬
ложено стать штатным сотрудником, то есть офице¬
ром спецслужбы.
Отбирали из тех же самых стукачей, но тут уж
проверки были строгие, серьезные. Такие проверки
проходил далеко не каждый. Да КГБ и не нужны
были «всякие каждые». Одно дело пользоваться бес¬
платными услугами стукачей, а другое — брать их к
себе на работу.
Тем более что в КГБ была целая теория — о си-
339
л ах и средствах... Силы КГБ — это штатные сотруд¬
ники, офицеры. А стукачи, кто бы они ни были —
артисты, профессора, журналисты, инженеры, —
это просто средства... Средства для достижения оп¬
ределенных целей.
За силы нужно отвечать, о них нужно заботить¬
ся. А перед средствами никаких обязательств быть не
может — их просто используют, а потом выбрасыва¬
ют...
— Говорят, что Семен стал настоящим офице¬
ром КГБ, — сказала Нина. — Студентом он всегда
был очень средним, это я хорошо помню, но ведь
такие как раз обычно и устраиваются в разных ох¬
ранках...
И вот — они встретились во дворе, перед ее до¬
мом.
«Поговорить надо», — сказал тогда Семен, при¬
глашая Нину сесть в машину. Он улыбался, был
приветлив, да и вообще — как отказать бывшему со¬
курснику?
Нина не хотела никуда ехать, у нее было мало
времени, да и сам Семен никогда не был ей симпа¬
тичен...
Но он так настаивал, намекал, что разговор
важный.
Разговор действительно оказался важным. Да не
просто важным — важнейшим. Кроме Семена, был
еще один человек, который представился Яковом
Бекбулатовичем. Он был маленького роста, на ко¬
ротких ножках и очень-очень толстый. Его круглое
лицо, гладко выбритое, лоснилось от пота, а ма¬
ленькие карие глазки смотрели напряженно и вы¬
жидательно.
Нине почему-то сразу подумалось, что, навер¬
ное, такими же глазками паук смотрит на муху, за¬
путавшуюся в его сети.
Главным тут, несомненно, был этот самый Яков
Бекбулатович, а Семен, похоже, присутствовал про-
340
сто в качестве бывшего товарища по университету.
Вероятно, Семена взяли специально для того, что¬
бы у Нины не возникло сомнений и она села в ма¬
шину.
Разговор велся в некоем помещении, куда они
приехали, свернув с оживленной улицы в тихий
переулок. Там была маленькая железная дверь в
стене, на которой ничего не было написано. Со сто¬
роны можно было подумать, что за этой дверью на¬
ходится кладовка, где дворник хранит свои метлы и
лопаты.
На самом же деле внутри оказалась вполне бла¬
гоустроенная квартира, напоминавшая жилую, хотя
сразу было видно, что тут никто не живет.
Сквозь приоткрытую дверь Нина даже заметила
кухню, где была газовая плита и стояла посуда. При
этом запах в квартире был такой, что становилось
ясно — никто и никогда на кухне ничего не готовил.
В комнате, куда ее провели, стояли кожаные
кресла, диван, тоже обитый кожей, и низкий сто¬
лиц, тоже, как и все здесь, девственно чистый.
Когда Нина наконец спросила, в чем же дело и
о чем будет разговор, Яков Бекбулатович сказал:
— Расскажите нам все, что вы знаете о банке
«Солнечный», о компании «Санрайз»... Словом,
все, что вы говорили вашему редактору Демьяну
Потаповичу. И все то, чего вЬ ему не говорили.
Когда Нина поняла, что деваться некуда, она
все рассказала. Никто ей не угрожал, просто она по¬
няла, что оказалась в таком положении, когда луч¬
ше не спорить.
Мужчины слушали ее молча, не перебивая, но с
таким видом, будто уже знали все это.
— Понятно, — нарушил молчание толстенький
Яков Бекбулатович после того, как Нина изложила
все, что узнала от Алексея. — Собственно, все это
мы и так знали.
— Вам рассказал Демьян Потапович? — спро-
341
сила Нина, удивляясь на своего главного редактора.
Что потянуло его болтать о таком? Это же совер¬
шенно против всех журналистских правил.
А может быть, Демьян Потапович и не журна¬
лист вовсе, хоть и главный редактор газеты? Может
быть, главная его профессия совсем другая?
— Оставим в покое Демьяна Потаповича, — от¬
ветил собеседник спокойно и мирно. — Мы анали¬
зировали эту сделку с комбинатом и сразу поняли,
что банк выступает просто в качестве подставного
лица. У них нет таких денег. Своих денег, — под¬
черкнул он. — Самое главное — это бумага, — ска¬
зал Яков Бекбулатович и пронзительно посмотрел
на Нину. — Бумага — это все... Если мы найдем бу¬
магу, мы докажем незаконность всей сделки и вы
получите крупную сумму. Повторяю — крупную
сумму. Эта сумма будет на много порядков выше,
чем те, к которым вы привыкли.
— Откуда вы знаете, к каким суммам я привы¬
кла? — спросила уязвленная последними словами
Нина. — Сейчас журналисты получают по-разному.
Это от многого зависит.
— Не сердитесь и не волнуйтесь, — сказал толс¬
тячок миролюбиво. — Давайте я выражусь иначе —
вы получите больше, чем все журналисты Москвы
вместе взятые получают за месяц... Так вас устраи¬
вает?
Так ее устраивало, но она на самом деле не
знала, где бумага. Откуда она могла знать?
Нина подозревала, вернее, точно знала, что и
Алексею это неизвестно. Бумага на его глазах была
подписана с обеих сторон, после чего исчезла со
стола переговоров и погрузилась в кейс одного из
сотрудников «Санрайз». Алексей только запомнил,
что сотрудник — негр огромного роста... Но в Евро¬
пе сейчас такое количество негров, что легче, ка¬
жется, найти белого...
— Договоримся так, — сказал в конце концов
342
Яков Бекбулатович. — Вы поезжайте в Синегорье,
как собирались... Добывайте там материал, какой
только вам нужен для газетной статьи. Это — ваше
дело. А заодно мы вас попросим об услуге. Расска¬
жите руководству комбината о том, что вы только
что рассказали нам. Только в сослагательном на¬
клонении. Вы понимаете, что это такое?
Что такое сослагательное наклонение, Нина
знала хорошо, недаром она была журналистом.
Ей поручалось поговорить с руководством ком¬
бината и намекнуть о том, что возможен такой вот
вариант... То есть будто бы она ничего толком не
знает, но имеет основания предполагать...
И посмотреть на реакцию. Что скажет на это то¬
варищ Барсуков. А что — товарищ Черняков...
И два заместителя генерального тоже.
— Мы хотим понять степень участия руководст¬
ва комбината в этой истории, — пояснил Яков Бек¬
булатович. — Знают ли они вообще об этом, о суще¬
ствовании компании «Санрайз», например... И что
они обо всем этом думают... Словом, привезите нам
их реакцию.
Нина так и сделала. Приехав в Синегорье, она
прошла по всему руководству со своими якобы
«бреднями». Говорила, что ходят такие смутные
слухи, и спрашивала, как бы они все отнеслись к
этому, если бы... И так далее...
Реакция была неинтересной, Нина уже предви¬
дела, что толстенький кареглазый Яков Бекбулато¬
вич будет разочарован.
Барсуков просто ничего не понял. Он некоторое
время слушал Нину, а потом зевнул и сказал, что
все это — происки империалистов, и вообще — сио¬
нистская пропаганда... Видимо, он за долгие годы
просто механически говорил все это, когда сталки¬
вался с чем-то малопонятным...
Потом Барсуков с внезапным жаром заговорил
о недовольстве жителей Синегорья продажей ком-
343
бината, стал повторять тезисы о «социалистическом
выборе нашего народа» и так далее. Нина поняла,
что он попросту не склонен задумываться о каких-
то комбинациях, более сложных, чем биться лбом о
стенку и требовать суда.
Оба заместителя генерального директора, по¬
давленные Барсуковым, вообще не считали себя
вправе высказывать какие-либо суждения. Они на¬
дували щеки и отвечали, что их вопросы — хозяйст¬
венные, а дальше они лезть не хотят.
Заинтересовался один лишь Черняков. Причем
он настойчиво допытывался у Нины, откуда ей что-
то известно о сговоре банка, купившего контроль¬
ный пакет, с западной компанией. •
«Да это лишь предположение, — говорила Ни¬
на. — Никто ничего не знает, а я просто интересу¬
юсь ситуацией».
«Дыма без огня не бывает», — отвечал много¬
значительно Черняков и продолжал настаивать. Он
просил Нину рассказать ему обо всем.
— И ты рассказала? — прервал Щелкунчик рас¬
сказ женщины. — Ты рассказала Чернякову о том,
что узнала от Алексея?
Нина непонимающе посмотрела на него и отри¬
цательно покачала головой. Но в глазах ее появился
страх. Щелкунчик понял, что попал в точку. Если
она и не рассказала Чернякову подробно, то, во вся¬
ком случае, по неосторожности намекнула на то,
что располагает какими-то реальными данными.
Теперь все встало на свои места.
Щелкунчик закурил и, встав, отошел к окну, из
которого открывался вид на крыши соседних до¬
мов, залитые солнцем, на голубей, на деревья с их
пышными кронами. Внизу, как маленькие букаш¬
ки, ползали люди. Машины, припаркованные возле
дома, сверху казались игрушечными, как пластмас¬
совые машинки, которые продаются для детей в ки¬
осках...
344
Теперь он получил ответы на все вопросы, кото¬
рые занимали его в последнее время.
«А ларчик просто открывался», — вспомнились
Щелкунчику слова из крыловской басни, которую
он учил еще в школе. Тогда он не понимал, что они
означают, и родителям пришлось объяснять ему...
Ничего, теперь он в полной мере понял, что значат
просто открывающиеся ларчики...
Ларчики, в которых лежит много-много денег.
А вместе с ними — смерть. Деньги, если они огром¬
ные, всегда лежат вместе со смертью. «В пакете»,
как выражаются наниматели Щелкунчика из банка
«Солнечный»...
Имеешь деньги — имеешь смерть.
Глупый и болтливый Алексей Кисляков узнал
некую крупную тайну, осознал ее значение. Для этого
хватило его филологического образования. Как хва¬
тило его и на то, чтобы оценить возможность на
этой тайне заработать. Дурак, разве можно лезть в
игры взрослых дядей? Одно дело — быть любовни¬
ком руководителя банка, и совсем другое дело —
встать у него на пути в качестве угрозы его благопо¬
лучию...
Эх, не оценил маленький педерастик степени
опасности! А Нина — та попросту ухватилась за вы¬
игрышную тему. Что ж, это вполне профессиональ¬
но, тут ничего не скажешь. Она заинтересовалась и
захотела написать статью. Она же не знала, что ее
главный редактор связан с весьма солидными людь¬
ми и что он тут же сообщит им о материале, кото¬
рый готовит его журналистка... Этого Нина предви¬
деть не могла.
Современные журналисты, пишущие на поли¬
тические и экономические темы, — это вообще
«клуб самоубийц», по выражению Стивенсона...
Если, конечно, они хотят писать по-умному и само¬
стоятельно.
Банку стало известно каким-то образом о том,
345
что Алексей и его сестра стали бегать по Москве и
разносить информацию, которая совершенно сек¬
ретна.
Как об этом стало известно банку? Щелкунчик
этого не знал, хоть и имел несколько предположе¬
ний на этот счет. Да это было сейчас и неважно.
Вот банк «Солнечный» и включил брата и се¬
стру в «список на уничтожение», который был пред¬
ложен Щелкунчику. Видимо, банк вынашивал идею
устранить шумного Барсукова, который болтался
под ногами и вообще действовал на нервы, а уж тут
заодно было решено стереть с лица земли брата и
сестру Кисляковых.
Естественно, основная оплата шла за убийство
Барсукова, который хорошо охранялся, а Нина с
Алексеем были уж так — для ровного счета, чтоб
киллер не заскучал...
Теперь Черняков. Он ведь не случайно так за¬
интересовался «предположениями» журналистки,
приехавшей из Москвы... Ох не случайно! Он все
допытывался, что и откуда ей известно о сговоре
банка с компанией на Западе.
А когда понял, что Нина действительно что-то
знает, решил действовать.
Надо полагать, что этот Черняков там, на сине¬
горском комбинате, единственный деловой чело¬
век. По-настоящему деловой.
Вероятно, он — тот единственный на комбина¬
те, кто участвует во всей этой сделке.
Интересно, кто станет генеральным директором
комбината теперь, когда Барсукова больше нет?
Нового директора ведь будет назначать банк «Со¬
лнечный»... Щелкунчик на сто процентов был уве¬
рен, что этим новым генеральным станет не кто
иной, как Черняков...
Но, видимо, решив убить Нину — журналистку,
которая слишком много знает, — Черняков посту¬
пил самостоятельно, не проконсультировавшись со
346
своими тайными хозяевами — банком. Он испугал¬
ся и стал действовать на свой страх и риск.
Нанял убийцу, снабдил его баллончиком, и, как
говорится, вперед. Потому что если бы он запросил
указаний от «Солнечного», то ему сказали бы, что¬
бы он не волновался и не занимался самодеятель¬
ностью.
«Не беспокойся, — сказали бы ему из Мос¬
квы. — Пусть она спокойно возвращается сюда, в
столицу нашей Родины... Тут о ней отдельно поза¬
ботятся специальные люди...»
Этим «специальным» человеком был как раз
Щелкунчик. Наниматели ведь с самого начала ска¬
зали ему, что речь идет об убийстве трех человек...
Просто Нина шла в этой последовательности пос¬
ледней, вот и все.
Сначала надо было устранить Алексея, кото¬
рый, вероятно, был вообще болтлив, и нужно было
сделать все быстро, чтобы он не успел разболтать
еще кому-нибудь, кроме своей сестры. Потом —
Барсуков, в качестве главной жертвы. А уж потом —
Нина, напоследок.
Наниматели не учли одной маловажной детали,
они попросту не обратили на нее внимания. Они не
предвидели того, что Щелкунчик в Синегорье по¬
знакомится с Ниной... А тут была проблема.
Во-первых, он вообще не считал возможным
убивать знакомых людей, с которыми его уже свя¬
зывали личные отношения. Другое дело, если бы
Нина была его врагом, сделала ему что-то плохое —
тогда пожалуйста. Но взять и убить знакомую жен¬
щину, с которой он спал и с которой ему было хоро¬
шо... Да еще если он уже знал, что она ни в чем ни
перед кем не виновата... И вообще — она женщина.
Щелкунчику приходилось убивать и женщин, но то
были совершенно другие случаи. Те женщины были
таковы, что по коварству дали бы сто очков вперед
любому мужчине. А здесь — не то.
347
Кроме всего прочего, Щелкунчику не следовало
знать обо всей ситуации. Киллер не должен вникать
в вопрос — кого и за что. И почему. Киллер должен
быть машиной, которая ни во что не вникает, ниче¬
го не знает и знать не хочет. Тогда киллер может
быть надежен.
А теперь ему не нравилась вся эта история, в ко¬
торую он оказался замешан. Он посмотрел на про¬
блему как бы со стороны.
Ведь что получается? Грязная сделка, направ¬
ленная на обман народа и государства, обещающая,
как и все подобные грязные сделки, неисчислимые
беды простым людям... И ради того, чтобы вся эта
грязь состоялась и хозяева банка и прочая нечисть
жили богато и хорошо, — убиваются люди, вына¬
шиваются коварные планы. И он — Щелкунчик —
является исполнителем всего этого.
А ведь он — офицер, вчера ему об этом напо¬
мнили. Он — русский офицер, хоть и забыл об этом.
Он — человек, об этом он тоже вспомнил совсем
недавно...
Щелкунчик вспомнил вчерашнего подполков¬
ника, его лицо и то, как он пожал ему руку и назвал
товарищем майором. Его-то...
Может быть, бог потому и не поразил его еще,
что дает возможность исправиться, встать на другой
путь?
Почему вообще все так уверены в том, что он —
Щелкунчик — такая мразь и что им можно крутить
и вертеть в любые стороны?
* * *
Пока он стоял у окна, Нина воспользовалась
паузой и вкатила себе последнюю, четвертую пор¬
цию кокаина. Он понял это, как только обернулся.
Она как раз откладывала шприц, и по лицу ее расте¬
калось удовлетворение.
348
— Все, — блаженно сказала она, откидываясь
спиной к стене, — больше ты от меня ничего не до¬
бьешься... Теперь со мной бессмысленно разговари¬
вать. Процесс пошел...
Она даже как будто посмеивалась над Щелкун¬
чиком. Предупреждала же она его насчет того, что
будет после четвертой дозы.
Ноздри ее хищно трепетали, лицо приняло
самозабвенное мечтательное выражение. Она смот¬
рела на стоящего у окна Щелкунчика, и вдруг улыб¬
ка тронула ее полные губы.
— Больше ничего нет, — произнесла она. — Нет
мертвого брата... Нет банка, газеты, нет даже Мос¬
квы и этого дома... Я освободилась от всего этого.
Помнишь, как Иисус Христос сказал: «Я победил
мир...» Вот и я победила мир. Теперь иди ко мне.
Щелкунчик с изумлением взглянул на женщи¬
ну, окинул взглядом ее сразу всю и вдруг понял, что
она имела в виду, говоря о том, что может быть
после ее четвертой дозы наркотика.
Конечно же, как он мог забыть эту известную
вещь! Ведь кокаин противоположно влияет на муж¬
чин и на женщин. Он производит на них разный
эффект.
У мужчин кокаин подавляет половую функцию,
он превращает их в импотентов, по крайней мере на
время. А на женщин он как раз производит обрат¬
ный эффект... Он пробуждает бешеную чувствен¬
ность.
Нина, безусловно, как человек с соответствую¬
щим кокаиновым стажем, отлично знала и могла
предвидеть, что с ней будет происходить в дальней¬
шем. А теперь с удовлетворением отмечала, что
«процесс пошел»... Ее, казалось, даже забавляет
растерянность Щелкунчика.
— Ну же, — сказала она. — Я так много тебе всего
рассказала... Мне вовсе не следовало всего этого го-
349
ворить. Ты просто вытянул все это из бедной ненор¬
мальной женщины... Ты использовал меня.
Она перевела дух, и глаза ее загорелись с новой
силой. Теперь они просто испепеляли Щелкунчика.
— А теперь я воспользуюсь тобой, — продолжи¬
ла Нина. — Я же дала тебе воспользоваться мной...
Теперь моя очередь пользоваться тобой, моя пре¬
лесть...
Перед ним была сейчас просто женщина-вамп.
Впору было испугаться ее напора и того, как она
была возбуждена.
Наверное, другой мужчина на месте Щелкунчи¬
ка струсил бы и сбежал. А если бы даже ему не уда¬
лось сбежать, то он все равно ничего не смог бы от
страха.
Нина — бледная, с горящими глазами, дрожа
всем телом — шла к нему, простирая вперед руки...
Это было как сцена из американского фильма про
вампиров.
— Не томи бедную женщину, — сказала Нина,
обхватывая Щелкунчика за шею одной рукой, а
другой распахивая на себе халат и поднимая одним
рывком вверх короткую комбинацию...
* * *
Он давно уже не сталкивался с такой силой под¬
линной страсти. Пусть эта страсть была искусствен¬
но вызванной, обусловленной действием наркотика,
но сама сила ее, экспрессия потрясли Щелкунчика.
Кроме того, он прекрасно помнил жаркие и
бесстыдные объятия в гостиничном номере Синего-
рья, то, как Нина вела себя тогда. Это была одна и
та же женщина, сейчас наркотик лишь слегка видо¬
изменил, усилил ее страсть. Ту страсть, которая во¬
обще была присуща Нине.
Она отдавалась самозабвенно, со стонами и
плачем. Вопли раздавались в квартире на седьмом
350
этаже. Нина скрежетала зубами и мотала головой из
стороны в сторону.
Трудно было даже сказать, кто кому отдается и
кто кем владеет из этих двух людей, которые спле¬
лись в неразрывный клубок обнаженных тел. В по¬
стели Нина была настоящим бойцом. Она сделала
так, что и Щелкунчик в ее объятиях забыл обо всем
на свете, погрузился в наслаждение, бурные волны
которого захлестывали его с головой.
Может быть, впервые в жизни Щелкунчик ощу¬
тил то, что называется вихрем желания, ураганом
страсти. Раньше ему казалось, что все уже было в
его жизни, что он видел и прошел в этом смысле все.
Но сейчас выяснилось, что он ошибался, принимал
за ураган слабый колеблющийся ветерок...
Теперь благодаря Нине он почувствовал, что
все его прежние взаимоотношения с женщинами
были лишь приготовлением к этой встрече.
Щелкунчику оставалось лишь удивляться, по¬
ражаться, потрясаться. Но он не мог не верить сво¬
им ощущением.
Да, это все происходило с ним, и все это было
правдой. Малознакомая женщина неожиданно, в
самый, казалось бы, неподходящий момент погру¬
зила его в полноту ощущений жизни.
Он должен был принести смерть в этот дом, а на
самом деле получил мощный жизненный импульс.
Когда спустя два часа Нина отпустила его и, от¬
кинувшись на постели, закрыла глаза, он, глядя на
ее утомленное кокаином и страстью лицо, подумал:
«Вот бы это никогда не кончалось...»
И сам удивился этой своей реакции. Кто бы мог
подумать!
Нина затихла, ее прерывистое дыхание посте¬
пенно становилось все глубже и ровнее. Теперь она
заснула.
Нина сделала все так, как хотела, как собира-
351
лась. Действительно, она прошла по всем четырем
стадиям кокаина, как и предсказывала.
Щелкунчик, весь мокрый от пота — своего и
Нины, — сел на кровати и закурил. Ему нужно было
разобраться со своими мыслями и чувствами. Он
привык к неожиданностям, всегда бывал готов к
смене эпизодов, но не в таком же темпе!
«Говорят, что у человека каждые семь лет меня¬
ется полностью состав крови. Кровь обновляет¬
ся, — размышлял Щелкунчик, жадно затягиваясь
первой за два часа сигаретой. Он несколько раз пы¬
тался сделать перерыв между любовными схватка¬
ми, но у него это не получалось: Нина не позволяла
ему этого... — И вместе с обновлением крови в орга¬
низме меняется и сам внутренний мир человека — его
желания, вкусы, предпочтения. Сам взгляд на вещи
меняется».
Это Щелкунчик когда-то читал в газете и запо¬
мнил. Сейчас ему показалось, что это произошло с
ним.
«Наверное, минуло семь лет, — думал он. — И я
стал другим. Внезапно стал другим, в течение ка¬
ких-нибудь двух дней».
Он приглядывался как бы со стороны к тем из¬
менениям, которые наблюдал в себе самом, и мог
найти объяснение этому только в странной этой
теории о смене состава крови. Это было малоубеди¬
тельно, но ведь должен же он был как-то объяснить
то, что с ним творилось.
Он понял сразу много вещей. Он не хочет боль¬
ше убивать невинных людей.
«Нет, — говорил он себе. — Наверное, у меня уж
планида такая — убивать. Никуда не денешься, если
я действительно только это и умею делать по-насто¬
ящему. Но не невинных людей, не невинных...»
Кроме того, он не желает больше быть пешкой,
не хочет бездумно выполнять чужую волю. Он
сам — офицер и может решать, что хорошо, а что
352
плохо. И для Родины, в частности. А почему бы и
нет? Разве он не имеет на это права? Больше он не
позволит использовать себя.
И еще... То, в чем ему было труднее всего при¬
знаться себе. Он хотел Нину, и не так, как прежде
хотел разных женщин, а по-настоящему. Называет¬
ся ли это любовью? Нет, конечно, нет... Но это на¬
зывается истинной, подлинной страстью, которая
по-настоящему захватывает целиком. Когда секс не
просто времяпрепровождение и не повод для ми¬
нутного наслаждения. То, что он испытывал с Ни¬
ной, — это царство чувственности, море, бескрай¬
нее море желания.
Итак, ему предстояло теперь принять решение.
Вариантов было три. Первый — он доводит взятое
на себя дело до конца. То есть убивает Нину прямо
сейчас, потом получает последнюю треть денег и
спокойно уматывает с семьей за границу.
Но этот вариант отпадал. Собственно, Щелкун¬
чик отказался от этого варианта еще утром, когда
развернул конверт и увидел фотографию Нины.
Просто он не хотел себе в этом признаваться...
Второй вариант предполагал следующее — он
просто встает сейчас, одевается и уходит до того,
как Нина проснется.
Он уходит, забирает Надю с детьми и улетает в
Ригу. А потом дальше, денег в любом случае хватит
надолго и на много...
Оставался еще третий вариант. На первый
взгляд он казался почти совершенно безумным, но
на этот счет у Щелкунчика были отдельные сообра¬
жения. Неужели бог не покарал его уже давно толь¬
ко для того, чтобы он — Щелкунчик — сейчас про¬
сто сбежал и потом до самой смерти лежал на пляже
где-нибудь возле Рио-де-Жанейро? Неужели все за¬
кончится так глупо, жалко и бездарно? И сможет ли
Щелкунчик жить там, вдалеке, без дела, без цели, да
еще и волоча за собой груз в виде своего прошлого?
353
Тем более невыносимо это будет для него те¬
перь, когда он только узнал что-то новое, важное
для себя о себе самом, о том, как надо ему жить.
Кстати, если он сейчас сбежит, то навсегда по¬
теряет Нину — женщину, разбудившую в нем муж¬
скую чувственность... Потеряет навечно и потому,
что будет жить где-то безумно далеко, за морями-
океанами, а также и потому, что ее попросту не
будет существовать.
Ведь наивно полагать, что, если он сейчас ее не
убьет, заказ не будет просто передан другому килле¬
ру... Если уж банк решил убить Нину, он сделает
это, несмотря ни на какие обстоятельства. Тем бо¬
лее что, несомненно, Нина с ее деятельной натурой
действительно представляла угрозу гигантской
сделке...
Вот так все и получается в жизни — думаешь,
что у тебя в запасе три варианта, а оказывается, что
приемлемый, возможный для тебя всего один!
* * *
Нина спала долго. Это не был здоровый сон, это
было тяжелое состояние забытья, в которое женщи¬
на вогнала себя сама кокаином.
На улице уже стало темнеть, когда она открыла
глаза и пустым взглядом посмотрела на сидящего в
кресле возле кровати Щелкунчика.
— Я все еще жива? — медленно сказала она,
приподнимая голову с подушки. Волосы ее рассы¬
пались по плечам, а лицо было все еще бледно, но
необычайно красиво. — Я вижу или все это проис¬
ходит со мной в предсмертном сне?
Щелкунчик промолчал и только слабо улыбнул¬
ся. Прошедшие часы были и для него нелегкими, и он
еще не вполне пришел в себя от внутренней борьбы.
— Я совершенно не ожидала этого, — произнесла
женщина и покачала головой.
354
— Чего не ожидала? — не понял Щелкунчик. —
Ты думала, что я оставлю тебя и уйду, не попрощав¬
шись?
Наступила пауза, в течение которой они гляде¬
ли друг на друга, причем Нина — так, словно видела
Щелкунчика впервые.
— Ты и должен был уйти, по моим расчетам, —
наконец сказала она. — Но я была уверена, что мне
не суждено проснуться после твоего ухода.
Щелкунчик подпрыгнул в кресле и вытаращил¬
ся на Нину. Он попытался что-то сказать, но слова
застряли у него в горле и раздался какой-то писк...
Нина смотрела ему в глаза и не отводила взгляда.
Зрачки все еще были расширены, но уже в меньшей
степени, чем раньше, — действие кокаина ослабло.
Теперь женщина сидела на кровати, а голос ее
звучал тихо, проникновенно.
— Почему ты не убил меня? — спросила она. —
Почему ты тянешь, медлишь? Почему ты бездейст¬
вуешь?
За окном было темно, свет в комнате не был
включен, и потому во всей обстановке было что-то
инфернальное, фантасмагорическое...
Наконец Щелкунчик собрался с духом и спро¬
сил банальное:
— Что ты имеешь в виду? — и сам же услышал,
как неестественно, напряженно прозвучал его го¬
лос.
— Ты ведь должен был убить меня, — сказала
Нина отрешенно, спокойно, как будто речь шла
вовсе не о ней или как будто она, как Щелкунчик,
привыкла произносить такие слова. — Разве не так?
Я это почти сразу поняла, когда ты вошел днем...
Я увидела тебя на пороге и поняла, зачем ты явил¬
ся... И когда ты сказал, что тебе дали мой адрес. Кто
же может дать тебе мой адрес и послать тебя сюда,
если не банк «Солнечный»? — Нина перевела дух и
закончила упавшим голосом: — Вот я и спрашиваю
355
у тебя: почему ты все еще не сделал этого? Или ты
ждал, пока я проснусь? Тогда вот...
Щелкунчику нужно было взять тайм-аут, и он
воспользовался полуминутной передышкой.
— Зачем же ты тогда?.. Зачем же тогда ты гово¬
рила со мной и... И отдавалась мне, если знала...
Если думала, — поправился он запоздало, — если
знала с самого начала, что я пришел тебя убить?
Нина усмехнулась:
— У каждого, наверное, свой способ прощаться
с жизнью. Во-первых, я хотела оттянуть время. Сам
понимаешь, это такая человеческая слабость — бо¬
яться и пытаться отодвинуть хоть на минуты, хоть
на секунды... А потом я приняла меры. Мне помог
кокаин. Я решила, что нужно попрощаться с жиз¬
нью как следует. Вот я и устроила себе праздник...
Фестиваль. — Нина опять усмехнулась.
Вот это да... Так, значит, все, что у них было, —
это Нина прощалась таким образом с жизнью?
— Как же ты могла? — спросил ошеломленный
Щелкунчик. — Как ты могла спать со мной, зани¬
маться любовью в то время, как знала, что я пришел
убить тебя?
— А кто тебе сказал, что ты мне не нравишь¬
ся? — ответила спокойно Нина. — Кто сказал, что
ты не мужчина в моем вкусе? Может быть, мне нра¬
вится заниматься любовью с убийцей... Меня это
очень возбуждает.
— И что ты чувствовала в это время? — прошеп¬
тал Щелкунчик, которого вообще потрясли слова
женщины.
Она прошла через комнату и села к нему на ко¬
лени — обнаженная, горячая...
— Что я чувствовала? — спросила она, как будто
недослышав его. — Я чувствовала вожделение... Ко¬
каин помог мне возбудиться, но на самом деле мне
сейчас даже кажется, что наркотик был лишним. Ты
возбуждаешь меня и без всякого кокаина. — Она
356
произнесла все это, и губы ее извивались прямо
перед глазами Щелкунчика. Он даже испугался, что
будет изнасилован вновь. Но до этого дело не дош¬
ло. — Ну, так что же ты не убил меня? — с вызовом
спросила опять Нина. — Честно говоря, ты разоча¬
ровал меня. Я так надеялась, что ты убьешь меня во
сне. Аты дождался моего пробуждения... Наверное,
ты хочешь, чтобы я приняла смерть в полном созна¬
нии... Да? Ты, может быть, садист?
Она засмеялась, и ее смех прозвучал ужасно...
Щелкунчику уже давно не было так страшно, как
сейчас, в этой пустой квартире, наедине с голой
женщиной, говорящей с ним так прямо и вызываю¬
ще-откровенно.
— Я не буду тебя убивать, — сказал он наконец.
Через час он ушел из ее квартиры, так и не ска¬
зав Нине о том, что в данный момент считал для нее
самым важным, — кто убил ее брата...
* * *
А дома все было очень удачно, потому что Надя
купила билеты на самолет, и теперь посреди комна¬
ты стояли два чемодана, а вокруг них суетились Ки¬
рилл с Полиной. Они укладывали вещи, которые
Надя вынимала из шкафов и передавала им. Сборы
на лето были в самом разгаре.
У Щелкунчика защемило сердце при виде всей
этой картины. Теперь ему предстояло как-то сооб¬
щить жене и детям, что его планы изменились и что
он не сможет поехать с ними сейчас. К тому же он
вспомнил, что так и не удосужился купить детям
обещанные им подарки. Они вообще заслужили —
тем более что закончился учебный год и они ждали
поощрения.
Щелкунчик вызвал Надю на кухню и, стиснув
зубы, сообщил ей о том, что сейчас он отправит ее с
детьми в Латвию, а сам приедет позже.
357
Как ни странно, Надя восприняла это довольно
спокойно, а может быть, ему это только показа¬
лось — Надя вообще умела владеть собой.
— А я примерно так и думала, — сказала она,
пожав плечами. — Мне почему-то казалось, что ты
так и не поедешь с нами.
— Но я совсем скоро приеду, — возразил Щел¬
кунчик, искренне надеясь на то, что это правда.
Просто именно сейчас обстоятельства не позволяли
ему выпутаться так внезапно. Он бы не смог потом
уважать себя.
— Когда ты приедешь? — прямо спросила Надя,
и глаза ее сделались грустно-холодными, отчужден¬
ными.
— Скоро, — повторил Щелкунчик. — Ты же по¬
нимаешь, что я не могу сказать точно...
— Это я понимаю, — произнесла Надя. — Пора
уж мне и привыкнуть к твоему стилю жизни. Непо¬
нятному для меня стилю... Мне непонятно другое...
Она не успела закончить, потому что зазвонил
телефон, и они оба вздрогнули. Телефон — враг их
жизни.
— Ну и как? — раздался тихий голос на другом
конце провода, стоило Щелкунчику поднять труб¬
ку. — Кажется, вы не торопитесь? Вы что, не пони¬
маете, что чем скорее вы сделаете свою работу, тем
скорее ваша семья и вы сможете поехать отдыхать?
Щелкунчик промолчал, ждал, что будет дальше.
— Ваша супруга вчера купила билеты на само¬
лет, который вылетает сегодня, — сказал мужской
голос. — Будет очень жаль, если билеты пропадут...
По нашим подсчетам, до вылета остается три часа.
Вы что, планируете за это время успеть?
— Может быть, — ответил Щелкунчик после
недолгого раздумья. Потом собрался и бодрым го¬
лосом сказал: — Да, я намереваюсь успеть все сде¬
лать.
358
— Ну и прекрасно. Желаем вам удачи, — сказал
голос, и в трубке зазвучали гудки отбоя.
Значит, так обстоят дела... Значит, так. Щел¬
кунчик повесил трубку, но еще некоторое время
стоял возле телефона, лицом к стене. Он напряжен¬
но вслушивался в себя.
Получается, что Надя рассказывала чистую
правду о том, как ей позвонили неделю назад и за¬
ставили сдать уже взятые билеты. Собственно, Щел¬
кунчик не сомневался в том, что жена не лжет, про¬
сто ему показалось, что все это давно миновало. Он
ведь вернулся из Синегорья, и не как-то, а с побе¬
дой...
У нанимателей нет никаких оснований так уж
не доверять ему. Но нет, они «ведут» и его самого, и
его семью, все время наблюдают за их действиями.
Вот и теперь можно быть уверенным, что отъезд
не останется незамеченным. Более того, ему поста¬
раются воспрепятствовать.
— Я хотела тебе сказать, но телефон перебил, —
произнесла Надя, подходя к Щелкунчику, как толь¬
ко он повернулся к ней лицом. — Ты обратил вни¬
мание на то, что у нашего подъезда все время стоят
машины? Машины разные каждый день, только рожи
там одни и те же... А когда я выхожу одна или с деть¬
ми, рожи следуют за мной.
— Почему ты раньше мне не сказала? — только
и нашелся что спросить Щелкунчик.
— Я думала, что ты заметил сам, — пожала пле¬
чами Надя. — Это ведь ты у нас специалист по та¬
ким вещам... Тебе ли не знать, что это может озна¬
чать? Я сейчас просто так, на всякий случай сказала.
— Хорошо, я буду иметь в виду, — пробормотал
Щелкунчик. — Пусть это тебя не беспокоит.
Он ожидал, что у него возникнут проблемы, но
не думал, что они появятся так быстро — буквально
с самого начала. Что ж, как говорят в народе, на¬
звался груздем — полезай в кузов... И если уж он ре-
359
шился вступить в конфликт с могущественным бан¬
ком, с собственными нанимателями-заказчиками,
то, наверное, он заранее подумал о том, как это
будет трудно...
Какая принципиальная разница, когда начнут¬
ся «боевые действия» — сейчас или часом позже?
— Я сейчас приду, — сказал он Наде. — Вы пока
укладывайте вещи, а я быстро вернусь.
— Ты хочешь поговорить с ними? — спросила
Надя испуганно. — С этими типами внизу?
— Нет, конечно, — ответил Щелкунчик. —
Просто есть маленькое дело.
Он вышел из дома и действительно обнаружил
возле подъезда машину, которая стояла, не зажигая
огней. Внутри были два человека, чьих лиц он не
смог разглядеть. Да и к чему глядеть-то? Ясно, что
это люди из банка «Солнечный», которые внима¬
тельно следят за его семьей, чтобы не дать ему воз¬
можности отправить Надю с детьми подальше.
Щелкунчик сел в машину и поехал в центр го¬
рода, он знал, что там есть большой магазин, тор¬
гующий всю ночь. Ему было нужно сделать покупки.
«Дурная голова ногам покоя не дает», — вспом¬
нил Щелкунчик поговорку, относящуюся к нему.
В ночном универмаге он быстро нашел набор
красок для Кирилла и купил их. Зато с лошадью бы¬
ли проблемы. Он даже не думал раньше, что лошадь
для Барби — это такой ходовой товар... Кто бы мог
подумать!
Лошадей было штук шесть. Тут были коричне¬
вые, черные, серые «в яблоках» и две белые лошади.
Какую из них выбрать?
В конце концов Щелкунчик остановился на той
лошади, которая имела самую богатую сбрую —
красную с желтыми украшениями. Наверное, мар¬
шал Жуков выступал на параде Победы именно на
такой вот лошади.
Когда он вернулся к дому, машина стояла на
360
прежнем месте и сидевшие в ней парни никак не
отреагировали на появление Щелкунчика. Он по¬
нял, что у них лишь одна инструкция — воспрепят¬
ствовать Наде с детьми уехать. Интересно только,
до какой степени им приказано препятствовать?..
Во всяком случае, Щелкунчик знал одно — чем
решительнее он будет действовать, тем вернее будет
успех. Когда речь идет о безопасности твоей жены и
детей, не следует слишком миндальничать.
Радость Полины и Кирилла, когда они неожи¬
данно получили обещанные подарки, несколько
примирила его с жизнью. Глядя на их восторжен¬
ные и удивленные лица, Щелкунчик дал себе слово,
что приедет к ним скоро... Очень скоро... Как толь¬
ко дела позволят.
До самолета теперь оставалось два часа. Време¬
ни больше не было, и некогда было выдумывать
что-то особенное.
«Для начала сойдет простой вариант», — поду¬
мал Щелкунчик решительно. Это потом, когда бое¬
вые действия пойдут во всю мощь, нужно будет
придумывать нечто изощренное. Пока что никто не
готов, и можно особенно не церемониться.
— Возьмите вещи и идите на улицу, — сказал он
Наде и притихшим детям, которые почувствовали
уже, что начинаются приключения. А печальный
опыт подсказывал им, что приключения, если их
организует папа, бывают поистине головокружи¬
тельные...
— Но там темно, на улице, — возразила нере¬
шительно Надя. — И ты же не думаешь, что мы
пойдем в аэропорт пешком... Ночь, до самолета
всего два часа...
Она вопросительно смотрела на мужа, но он по¬
спешил ее успокоить.
— Вы просто пойдете по улице, — сказал он. —
Вот туда, прямо, а потом завернете направо. За вами
пойдет человек. Ты знаешь, что это за человек, На-
361
денька... Но вы ничего не бойтесь и спокойно иди¬
те. Этот человек будет просто идти за вами, и все...
— А потом? — вдруг спросил Кирилл напряжен¬
ным голосом.
— А потом он уже не будет идти, — ответил
Щелкунчик, стараясь говорить мягко и спокой¬
но. — Я вас догоню на машине, и мы все вместе по¬
едем в аэропорт.
— Ну хорошо, — сказал Кирилл, а у Полины
глаза сделались тревожные. Она что-то вспомнила.
— Папа, а ты привезешь Барона, когда при¬
едешь к нам? — спросила она.
Собаку пока что пришлось отдать подруге Нади,
потому что хоть справка на вывоз собаки была, но в
самолет ее не пускали. Так что Щелкунчик пообе¬
щал привезти Барона на поезде. Ничего, ехать тут
недолго, пес в собачьем вагоне не успеет сильно за¬
скучать.
— Попрощаться еще успеем, идите теперь, —
сказал Щелкунчик. Руки у него вдруг стали слегка
влажные, он волновался.
Он бы меньше волновался, если бы речь шла о
нем самом, а не о Наде и детях. Они спустились по
лестнице, и он посмотрел им вслед. Такие малень¬
кие, растерянные и беззащитные... И все эти волне¬
ния по его вине. Нет, он не имеет права подвергать
их опасности. Им не на кого больше надеяться, он,
Щелкунчик, их единственный защитник.
Он закрыл за собой дверь квартиры и стал бы¬
стро спускаться вниз. Жаль, что у него нет пистоле¬
та, это могло бы помочь. Человек с пистолетом вы¬
глядит гораздо убедительнее...
Кстати, пистолетом нужно будет немедленно
обзавестись. Через десять минут он поссорится с
банком «Солнечный», а это, судя по всему, такая
структура, противостоять которой с голыми руками
немыслимо. С пистолетом, правда, тоже немысли¬
мо, но как-то привычнее.
362
Машина стояла на старом месте, только теперь
в ней сидел только один человек.
Значит, один отправился пешком вслед за
Надей и детьми. Можно себе представить, в каком
недоумении он находится — женщина одна с двумя
детьми тащит чемодан по ночной улице...
Ага, ситуация проясняется. Теперь в салоне ма¬
шины горел неяркий свет, и было видно, как остав¬
шийся за рулем человек разговаривает по радиоте¬
лефону. Понятно, что он докладывает о странном
маневре жены Щелкунчика и спрашивает указаний.
Теперь нужно было спешить, тянуть больше не¬
куда. Ситуация уже развивалась, и от решительнос¬
ти действий Щелкунчика зависел успех всего пред¬
приятия.
Он вылетел из парадной пулей и метнулся к сто¬
ящей машине. Хорошо, что сейчас лето и тепло на
улице — окно рядом с водителем было опущено.
Хорошо также, что машина отечественной марки, а
то он не стал бы открывать окно, а включил бы кон¬
диционер...
Все правильно, для подобных акций все выби¬
рают самые обычные русские машины, чтобы ниче¬
го не бросалось в глаза...
Щелкунчик уже на ходу вытянул вперед обе
руки и успел через открытое окно схватить водителя
за голову. Под руку попался прижатый к уху радио¬
телефон. Щелкунчик вырвал радиотелефон и уда¬
рил им водителя по голове. Но это была плохая
идея. В последнее время предметы, техника все вре¬
мя подводили Щелкунчика. Все стало каким-то
хлипким, ненадежным, и ударить-то толком нечем!
Одно дело ударить человека советским теле¬
фонным аппаратом по голове — жертва наверняка
попадет в больницу с тяжелой травмой черепа... А
что значит ударить радиотелефоном фирмы «Но-
киа»? Ничего, трубка пластмассовая, легкая, хруп¬
кая. Разве это оружие?
363
Радиотелефон от удара разлетелся на куски пря¬
мо на голове водителя. Послышался треск и резкий
крик, но ожидания Щелкунчика не оправдались.
Водитель — молодой парень с бычьей шеей и
металлическим кольцом в ухе — оказался совсем не
робкого десятка, и взять его было не так-то просто.
Парень мгновенно пришел в себя и оценил си¬
туацию. Щелкунчик попробовал схватить его за
горло и придушить, но противник сориентировал¬
ся. Он резко открыл дверцу машины, причем сделал
это с такой силой, что Щелкунчик буквально отле¬
тел в сторону.
Следом из машины выпрыгнул водитель, кото¬
рый был настроен весьма воинственно.
«Ну, вот и способ проверить, что за инструкции
ему даны», — подумал Щелкунчик с отчаянием...
Парень надвигался на него и шарил одной ру¬
кой в кармане куртки. Что там — нож, пистолет или
кастет?
Со лба у парня текла кровь, все-таки острая
пластмасса радиотелефона покорябала его. Но это
только хуже — совсем как подранить разъяренного
быка. Он станет только злее от раны.
Щелкунчик посмотрел на противника, и что-то
подсказало ему, что бой будет нелегким. Нет, он
столкнулся с серьезной организацией, где работают
не сопляки. Справиться с этим быком совсем не то,
что побить хулигана или мелкого рэкетира... Перед
Щелкунчиком был профессионал, может быть,
такой же опытный, как и он сам.
Он бросился на парня, опустив голову вниз, и
темечком врезался ему в живот. Это не должно было
решить вопрос, но Щелкунчик и заранее уже пони¬
мал, что одним ударом теперь не отделаешься. Он
уткнулся головой в живот парню и как бы таранил
его назад, к машине.
Это удалось, он буквально втолкнул водителя
обратно на сиденье через оставшуюся открытой
364
дверцу. Только сейчас парень сидел боком, высунув
ноги наружу. Вот этими-то ногами он тут же, спру¬
жинив тело, ударил Щелкунчика в грудь.
«Надо было вовремя отскочить, сам вино¬
ват», — подумал Щелкунчик, оказавшись лежащим
спиной на асфальте. Слава богу, он успел сгруппи¬
роваться и вовремя уберечь голову от удара — не то
результат всех его замыслов был бы плачевным...
В груди была резкая боль, и, дернувшись, Щел¬
кунчик даже не удержался и застонал. Может быть,
у него сломано ребро? А что, от такого мощного
удара все бывает...
Он все-таки заставил себя вскочить, тем более
что времени у него не было — парень уже подходил
к нему. Причем, видимо, решил «вправить ему моз¬
ги»... Хороший парень, гуманный, рассудитель¬
ный...
— Ты чего? — сказал парень, приближаясь, и
голос его прозвучал растерянно и удивленно. — Ты
что, с ума сошел? Чего тебе надо?
Парень действительно не понимал, что делает
Щелкунчик, что он, в самом деле, сдурел, что ли?
По мысли парня, Щелкунчику ничто не угрожало,
никто ему не угрожал...
Но разговаривать было поздно и бессмысленно.
Нужно было довести дело до конца. Следовало при¬
менить обманный трюк. Давно уже Щелкунчик не
дрался с профессионалами, и теперь, растеряв на¬
выки, приходилось вспоминать все заново. Ну, ни¬
чего, вот сейчас он и потренируется.
Сделав шаг в сторону, как будто хотел зайти
сбоку, Щелкунчик вынудил водителя развернуться
боком. В следующее мгновение он выбросил вперед
руку и ударил противника по шее. Метил он в гор¬
ло, чтобы перекрыть дыхание — это был его излюб¬
ленный способ быстро решить проблему. Но нет, не
получилось — шея оказалась толстой, малочувстви¬
тельной. Парень охнул и поперхнулся, но не упал.
365
Наоборот, рассвирепев от таких вещей, он стреми¬
тельно ударил Щелкунчика ногой в пах...
Это было чудовищно. Каждому мужчине, на¬
верное, приходится раз или два в жизни испытывать
эту боль по разным причинам. Приходилось и Щел¬
кунчику, но от этого легче не становилось — при¬
выкнуть к такому невозможно. Как невозможно и
стерпеть боль...
Такой удар потому и считается запрещенным,
что человек оказывается обезоруженным болью.
Щелкунчик согнулся в ту же секунду, зажав ру¬
ки между коленями. Он даже услышал собственный
стон и то, как треснул зуб, — так он сжал челюсти...
«Только не упасть и не стоять на месте, — при¬
казал он себе. — Еще мгновение — и все будет кон¬
чено».
Парень тут допустил оплошность — он нанес
сокрушительный удар и застыл на секунду, любуясь
произведенным эффектом и пораженным против¬
ником. А расслабляться нельзя никогда, до самой
смерти...
Щелкунчик превратился в комок боли и нервов.
Его страх и отчаяние превратили его то ли в камень,
то ли в пружину. Еще точнее — в пружинистый ка¬
мень, если такие бывают...
Он разогнулся в одно мгновение так, что води¬
тель не успел даже вскинуть руку. Для Щелкунчика
это была последняя возможность поправить поло¬
жение и спасти все. Не только себя, разумеется, но
и всех остальных людей, которые зависели от него и
от его мужества.
И он воспользовался этой последней возмож¬
ностью в полной мере, как только сумел...
Рука его, описав дугу в темноте, врезалась в не¬
защищенное горло противника. Послышались хлю¬
пающий звук и потом хрипение.
Ладонь Щелкунчика ударила ребром точно в
366
кадык водителя, отчего случилось то, чего он и до¬
бивался, за что и любил этот прием.
Парень пошатнулся и, хрипя, стал оседать на
землю. Огромное тело его как будто сжалось, об¬
мякло и повалилось на капот машины.
«Добить? — мелькнуло у Щелкунчика в голо¬
ве. — Еще один такой же удар, и он будет мертв.
Выключен из жизни. Удар — и нет проблем».
Но нет, отчего-то он не воспользовался такой
возможностью. Может быть, раньше он и сделал бы
это...
Щелкунчик достал из кармана перочинный
нож — короткий, безопасный и совершенно беспо¬
лезный в драке. Парень, краем глаза следивший за
его манипуляциями, захрипел еще громче — он ис¬
пугался, что сейчас будет зарезан, как баран... Сде¬
лать он ничего не мог, ему было нечем дышать.
Только из-за темноты не было видно, как посинело
его лицо.
Но Щелкунчик даже не обратил внимания на
поверженного противника, теперь это был уже как
бы пройденный этап.
Нагнувшись, присев на корточки, Щелкунчик с
силой воткнул короткое лезвие в покрышку маши¬
ны. Свист и шипение воздуха показали ему, что
дело сделано. Но этого было недостаточно. Присев
у другого колеса, Щелкунчик проделал то же самое.
Ну, теперь все, с двумя проколотыми шинами дале¬
ко не уедешь, а по разбитому радиотелефону много
не наговоришь...
Он оставил парня лежать на капоте собственной
машины и приходить в себя. По опыту Щелкунчик
знал, что после такого удара в горло, если человек
остается жив, он несколько часов не может прийти
в себя, во всяком случае, чувствует себя слишком
дискомфортно, чтобы за кем-то гоняться.
Заведя свою взятую напрокат машину, он тро¬
нулся с места, машинально поглядев на часы. Вся
367
схватка заняла три минуты вместе с операцией по
обездвижению машины.
Каждый раз он удивлялся, как быстро, можно
сказать, мгновенно происходят в жизни самые важ¬
ные события.
Неважные, малозначительные вещи могут тя¬
нуться с изнурительной неспешностью, а вот те мо¬
менты, когда решается судьба человека, — это дей¬
ствительно умещается в моменты.
Он даже вспоминал старую песню о том, что
«есть только миг между прошлым и будущим»...
Именно так — и от этих мигов все и зависит.
Как далеко успела дойти Надя с детьми? Навер¬
ное, они еще совсем рядом, только не видны из-за
поворота.
Особенно радовало Щелкунчика то, что была
ночь. Улицы были пустынны, по ним изредка про¬
езжали машины, но пассажиры в машинах, как пра¬
вило, весьма равнодушны к тому, что происходит на
ночном тротуаре.
Вот и прекрасно, значит, не будет никаких при¬
входящих обстоятельств. Оставался еще второй че¬
ловек — тот, что отправился наблюдать за движени¬
ем Нади с детьми, но о нем Щелкунчик не особенно
заботился. Ему почему-то казалось, что на этом
этапе главное позади.
Так оно и оказалось. Стоило завернуть за угол,
как он увидел трогательную картину.
По пустынному тротуару плохо освещенной
улицы шла Надя, несшая чемодан. Рядом с ней,
взявшись за руки, шагали дети. А позади, метрах в
десяти, топал наблюдатель.
Щелкунчик аккуратно обогнал его и притормо¬
зил рядом с идущими детьми у края тротуара.
— Садитесь, карета подана, — сказал он, распа¬
хивая дверцу.
Сначала забрались на заднее сиденье Полина с
Кириллом, все по-прежнему держась за руки. Похо-
368
же, на нервной почве они просто как бы срослись
руками. Сцепились и никак не могли расцепиться.
Потом села Надя рядом с мужем и, посмотрев
на него, сказала испуганно:
— Боже, что с твоим лицом?
Щелкунчик вытаращился в зеркальце над рулем
и взглянул на себя. А что? Вроде все нормально, по
лицу его не били... По груди били, она сильно боле¬
ла. В пах тоже били, теперь Щелкунчику было даже
страшно подумать о своих мужских способностях
на ближайшее время...
— Ты весь перекошен, — объяснила Надя. —
У тебя такое лицо, словно ты только что убил чело¬
века. Ничего не случилось?
«Ты совсем недалека от истины», — хотел было
ответить Щелкунчик, но сдержался.
Еще он хотел сказать, что, если бы он убил че¬
ловека, его лицо было бы гораздо спокойнее, чем
сейчас... Только что хотели убить его, а это гораздо
более волнительно.
— Все в порядке, — ответил он коротко. —
Я провел беседу с одним товарищем, вот и все.
— С кем? С каким товарищем? — всполошилась
Надя, но Щелкунчик тотчас же успокоил ее, сказав
равнодушно:
— Но тебя ведь раздражали какие-то люди у
подъезда? Вот, я с одним из них и поговорил.
— А тот, что шел за нами? — не унималась На¬
дя, оборачиваясь назад. Но они проехали уже до¬
вольно далеко по улице, и преследователь просто
пропал из виду.
— Он остался сзади, — сказал Щелкунчик. —
Что о нем говорить? Он же сейчас Тебе не мешает.
Если бы мешал — я бы его убил.
И добавил тут же, посмотрев в глаза Нади и ус¬
мехнувшись жестко:
— Шучу...
Теперь они мчались по улицам на предельно
369
возможной скорости. Превышать ее было нельзя —
еще не хватало им задерживаться возле постов ГАИ
для объяснений.
— Ты привезешь к нам туда Барона? — спроси¬
ла Полина, которую не могли отвлечь от мысли о
любимой собаке даже последние волнующие собы¬
тия. Она вопросительно смотрела на папу.
Щелкунчик вспомнил, что даже ему было труд¬
но проститься с Бароном. Ведь он предчувствовал,
что псу придется провести еще в Москве довольно
много времени. Собаку согласилась взять подруга
Нади, которая вообще очень любила животных.
— Кошка у меня есть, — сказала она в ответ на
просьбу подержать у себя некоторое время Баро¬
на. — Вот теперь пусть будет еще и собака.
Щелкунчик сам отвез пса к подруге и оставил
там вместе с ошейником, намордником и огромным
пакетом собачьего корма, который он специально
купил, чтобы пес хоть в этом не нуждался.
В последние минуты перед прощанием между
ними состоялся разговор. Щелкунчик сидел в при¬
хожей, а Барон, присев рядом, укоризненно смот¬
рел на него. Наверное, он чувствовал, чем сейчас
закончится дело — его оставят тут.
«А еще хозяином называешься, — как будто го¬
ворил он, сумрачно и осуждающе глядя на Щелкун¬
чика сбоку, исподлобья. — А сам сейчас оставишь
меня тут... Это все оттого, что я — маленькая соба¬
ка. Был бы я большим здоровенным псом, ты бы ко
мне внимательнее относился. Да и все относились
бы с гораздо большим уважением. И женщина твоя
тоже. Да-да, та самая, которая все время норовит мне
в миску одной каши положить, без прикорма... Она
бы тоже десять раз еще подумала... А так, что же, ко¬
нечно, маленький пес никому особенно не нужен».
Взгляд его говорил именно о таких грустных
мыслях. Маленькие размеры вообще были у Барона
комплексом, Щелкунчик это точно знал. Пес и на
370
прогулках, стоило ему пройти мимо крупной соба¬
ки, как-то сжимался и виновато смотрел на хозяи¬
на, как будто извинялся за то, что не вырос таким
же большим...
— Да нет, — ответил псу Щелкунчик и потрепал
его по-товарищески по шерсти. — Ты не прав, дру¬
жище... Совершенно не прав. Мы же все любим
тебя, просто сейчас такие обстоятельства. При чем
тут маленький ты или большой? Так надо... Ты по¬
дожди, я тебя непременно заберу потом. Как только
смогу.
«Обещаешь?» — обидчиво и недоверчиво спро¬
сил пес и наклонил голову.
— Клянусь! — ответил Щелкунчик. — Ты же ме¬
ня знаешь.
Барон еще раз внимательно посмотрел ему в
глаза и лениво пошел в комнату, где ему предстояло
драть незнакомую кошку, которая уже полчаса как
шипела, забившись в угол, из-под дивана.
У Щелкунчика дома кошка тоже была, но ее
Надя ухитрилась всучить соседке по лестничной
площадке — толстой бабище из «новых русских»...
Надя сказала, что кошка какой-то особой породы и
что была куплена когда-то за валюту. Это пленило
сердце бабищи, и она унесла кошку к себе.
Вероятно, у кошки теперь будет даже лучшая
жизнь, чем прежде. Бабища будет кормить ее отбор¬
ными консервами, не то что Надя.
Надя с кошкой враждовала из-за еды. Сначала
ругалась Надя, когда каждый день накладывала кош¬
ке в миску сваренную специально для нее кашу, и
вынуждена была пальцами запихивать туда, в кашу
поглубже кусочки корма «Киттикэт». Надя — хоро¬
шая экономная хозяйка, ей всегда бывало жалко
корма, и она придумала запихивать десяток кусоч¬
ков корма в кашу, чтобы кошка и съела мало доро¬
гого «Киттикэта», и в то же время была сыта...
Надя стояла на коленях и, старательно ругаясь,
371
запихивала корм в кашу. Потом наступала очередь
кошки. Лишь только Надя отходила от миски, как
кошка тут же усаживалась на ее место и, почти
точно так же ругаясь, полчаса лапой доставала корм
из каши обратно...
Некоторое время Щелкунчик наблюдал за тем,
кто же в конце концов одержит верх в этом проти¬
воборстве, но потом плюнул, поняв, что две жен¬
щины друг друга не переупрямят... У Нади с кошкой
дело пошло на принцип, так что никто не сдавал¬
ся...
Грустно было расставаться с прежней жизнью,
грустно прощаться с кусочком самого себя.
Особенно понимая, что возврата назад нет и не
будет.
— Барона я привезу, — заверил Щелкунчик
дочку, и та поверила, успокоилась.
Впереди уже мелькали огни аэропорта, следова¬
ло быстро оформить все документы и сесть в само¬
лет.
* * *
Подъезжая к уже знакомому дому на «Войков¬
ской», Щелкунчик был особенно осторожен. Было
темно, только редкие фонари освещали все вокруг,
а во дворе и вовсе горела только одна лампочка — у
подъезда...
Но все равно Щелкунчик, напрягаясь, всматри¬
вался во все углы, во все подозрительные объекты.
Конечно, сейчас действовать было сравнитель¬
но безопасно, его прежние наниматели наверняка
еще не успели сориентироваться в том, что произо¬
шло.
Пока что им было доподлинно ясно одно: кил¬
лер вышел из-под их контроля. Он все-таки ослу¬
шался, отправил за границу свою семью и тем са¬
мым здорово развязал себе руки.
372
Причем сама процедура отправки семьи была
проведена в жестком режиме — один из людей
банка был приведен в почти бесчувственное состоя¬
ние, машина изуродована... Это было для «Солнеч¬
ного» плохим знаком — такое поведение Щелкун¬
чика говорило о том, что он не прочь поссориться и
настроен весьма серьезно.
Посадив Надю на самолет, поцеловав детей и
пообещав скоро приехать, Щелкунчик убедился в
том, что взлет прошел удачно и что самолет с семьей
теперь в воздухе, где их уже очень трудно достать.
Теперь Надя, Полина и Кирилл были, в общем-то, в
сравнительной безопасности. По самолету не ста¬
нут же стрелять из зениток, а разыскивать по глухим
латышским хуторам женщину с двумя детьми —
дело долгое, хлопотное и неблагодарное...
На всякий случай Щелкунчик все же очень ос¬
торожно приближался к дому Нины, хотя и был
уверен в том, что противник еще не успел связать
его поступки именно с ней...
Двор был пуст, кругом стояла тишина. Значит,
еще можно идти спокойно, но это не означает, что
так же спокойно можно будет выйти завтра из этого
дома. Уж к утру наверняка будут приняты все меры,
чтобы разыскать Щелкунчика и выяснить с ним от¬
ношения...
На этот раз Нина открыла дверь не сразу, а
предварительно спросив, кто это. Теперь она была
трезва и абсолютно вменяема — наверное, все про¬
шедшие в ее жизни события были уже в какой-то
степени пережиты.
— Где ты был? — спросила она Щелкунчика.
— Отправлял семью подальше, — ответил он. —
Чтобы никто зря не рисковал из-за меня. И чтобы
развязать себе руки тоже.
— С тобой хотят поговорить, — вдруг сказала
Нина, и от этих слов мороз прошел по коже Щел¬
кунчика.
373
Что это значит? Кто хочет поговорить, зачем и
когда? Он напружинился и как бы встал в стойку,
готовый к любым неожиданностям. Они с Ниной
еще находились в прихожей, и откуда он мог знать,
кто прячется сейчас в комнатах?
Видимо, Нина поняла его состояние и потому,
усмехнувшись, сказала:
— Да нет, в квартире никого нет... А ты всегда
так готов к разным подвохам?
— В общем, да, — признался Щелкунчик, рас¬
слабляясь.
— Значит, это твое постоянное состояние, — за¬
метила Нина и добавила грустно: — Очень жаль...
— Что жаль? — не понял Щелкунчик, проходя в
комнату, которая действительно была пуста.
— Жаль, что ты так живешь, — ответила Ни¬
на. — Человек не должен так жить.
— Ну, в моем положении, если бы я не жил так,
то не жил бы вообще, — заметил Щелкунчик. —
Если я всегда не буду настороже и не буду готов к
чему угодно, к любым неожиданностям, это очень
быстро плохо для меня закончится.
Это было правдой. За последние дни он доволь¬
но часто думал об этом, о своем образе жизни.
И пришел к неутешительному выводу о том, что,
наверное, он предназначен для такой вот жизни.
Другая жизнь ему не подходила. Он ведь пытался
вписаться в нормальную мирную жизнь, стать про¬
стым бизнесменом, семьянином, обрести покой, но
сама судьба препятствовала ему в этом.
А по правде говоря, он и сам искал приключе¬
ний, ему было тяжело и тягостно жить другой жиз¬
нью. В последние же два дня Щелкунчик, проана¬
лизировав все это, пришел к выводу о том, что, на¬
верное, ему предназначено сделать что-то важное и
очень хорошее, раз судьба, раз бог так настойчиво
ведут его именно по этому пути и хранят его...
— Что это за люди, которые хотят погово-
374
рить? — спросил он, усаживаясь на диван, перед ко¬
торым стоял низкий столик с двумя пустыми приго¬
товленными чашками для кофе. Кажется, Нина
ждала его...
— Все те же, о которых я тебе говорила, — объ¬
яснила Нина. — После твоего ухода я связалась со
своими новыми товарищами и рассказала им о
нашей вчерашней встрече и о нашем разговоре. Да
и вообще о тебе.
— Что ты им рассказала?! — спросил Щелкун¬
чик, не ожидавший такой оперативности. — И, кста¬
ти, заодно, что это за люди такие? Ты ведь мне так и
не объяснила про них... Пока что я знаю только их
имена...
— Я рассказала им о тебе, — повторила Нина.
Она прошла на кухню и вернулась через минуту с
кофейником-туркой в руках.
«Ага, значит, она все-таки ждала меня», — с
удовлетворением подумал Щелкунчик.
— У тебя был тяжелый день, — сказала Нина. —
И тяжелая ночь. Не правда ли? Нелегко удовлетво¬
рить женщину вроде меня...
Щелкунчик кивнул и улыбнулся. Ему редко
приходилось сталкиваться с таким напором. Нина,
несомненно, была редкой женщиной.
— Я рассказала о том, как ты спас меня от смер¬
ти, — сказала Нина. — Кроме того, я рассказала им
о том, какой ты ловкий и сильный — просто совсем
как Конан-варвар... О том, как ты недрогнувшей
рукой убил парня в гостинице, труп которого потом
нашла милиция...
Нина села в кресло напротив Щелкунчика, и
свет от торшера теперь падал на ее лицо.
Зрачки сузились и были сейчас совсем не таки¬
ми болезненно-расширенными, как накануне. Во¬
обще, Нина производила впечатление человека, за¬
ряженного энергией и жизненной силой. Совсем не
375
то, что днем... Откуда только ее организм черпает
возможности для регенерации?
Халат на ней опять был короткий, только на
этот раз под ним совсем ничего не было, и Щелкун¬
чик отметил, что женщина это откровенно демон¬
стрирует. Нина не одергивала халат, не натягивала
его на коленки, а напротив — сидела свободно,
даже раздвинув слегка ноги, давая доступ глазам си¬
дящего напротив собеседника.
«Напрасный труд, — подумал Щелкунчик. —
Сегодня я уж точно ничего не смогу. Могла бы и не
стараться понапрасну... После всего, что было, а в
особенности после удара ногой, я долго еще буду
лишь номинальным мужчиной... Надо будет сказать
ей об этом, чтобы она хоть сегодня не питала на мой
счет никаких надежд».
— И о том, что ты убил генерального директора
Барсукова, я им тоже рассказала, — закончила Ни¬
на, закидывая ногу на ногу и улыбаясь Щелкунчику.
Тут он просто не смог с собой совладать.
— Откуда ты знаешь?! — Щелкунчик даже при¬
встал с кресла и тут же сообразил, что такой формой
своего вопроса он выдал себя, как бы" поддался на
провокацию.
— Мы же все смотрим телевизор, — сказала
Нина. — Твое появление в Москве практически со¬
впало с убийством Барсукова... И я подумала тог¬
да — кто же его убил? И решила, что был у меня в
Синегорье один знакомый, который вполне подхо¬
дил для этого дела. Я ведь не ошиблась, правда? —
Ее улыбка стала лукавой. — Кто еще мог убить Вла¬
дилена Серафимовича, если не ты? — сказала она в
дополнение. — И уж подавно меня не убедил твой
блеклый рассказ о том, что ты простой бизнесмен...
Так что тебе и делать в Синегорье было больше не¬
чего, кроме как убить Барсукова.
Несколько секунд Щелкунчик приходил в себя.
376
Да, эта женщина была откровенна во всем — как в
сексе, так и в своих догадках...
— А тебя это не смущает? — наконец спросил
он. — Тебя не коробит, что ты сидишь за одним сто¬
лом с убийцей?
Нина пожала плечами, и в глазах ее зажегся ого¬
нек.
— Смущает, — призналась она. — Но тут ведь
есть два фактора, которые на меня влияют... Преж¬
де всего ты спас мне жизнь, — сказала она. —
А когда человеку спасают жизнь, он не должен быть
слишком строг к своему спасителю...
«Да, я спас тебе жизнь! — хотел было ответить в
сердцах Щелкунчик. — И я отнял жизнь у твоего
брата, о чем ты не знаешь, но при твоих способнос¬
тях скоро догадаешься... Все в жизни относитель¬
но...»
— А во-вторых, ты убил двух плохих людей, —
закончила Нина. — Их все равно полагалось убить,
так что если бы не ты это сделал, то это сделал бы
кто-то другой. О том парне, который распылил яд в
моем номере, и говорить нечего, а что касается Бар¬
сукова — ведь он все равно должен был погибнуть
так или иначе. Он был не жилец...
М-да, ну и логика у этой женщины... Щелкун¬
чик подумал, что сам бы он не смог так убедительно
оправдать свои поступки, как это сделала Нина.
— Завтра вечером нас с тобой ждут, — сказала
она. — Вернее, даже сегодня вечером, потому что
сейчас уже четыре утра... Нам предстоит еще одна
тяжелая ночь, а потом день.
Нина посмотрела на Щелкунчика и плотоядно
усмехнулась.
— Ну, просто ничего не могу с собой поде¬
лать, — сказала она, вставая и приближаясь. — Как
увижу тебя, так меня одолевает похоть... Что бы это
значило?
Она села к нему на колени, обвила шею руками.
377
Губы ее прикоснулись к его виску и стали с поце¬
луями медленно спускаться ниже. Все ниже и ниже,
в то время как ее ловкие руки шарили по его телу.
— На меня можешь не рассчитывать сегодня,
дорогая, — сказал Щелкунчик устало. — Сожалею,
что не могу соответствовать, но это так... Сегодня я
не в форме.
— Это только тебе так кажется, — проворковала
Нина и добавила чуть слышно: — Сейчас ты убе¬
дишься в моих способностях...
* * *
Он убедился в ее способностях. Утром, когда за¬
светило солнце и Щелкунчик открыл глаза, у него
было такое чувство, словно его били палками, а по¬
том опускали в чан с соляной кислотой.
Он встал с кровати и пошатнулся. Перед глаза¬
ми плыли черные и красные круги, ноги дрожали, а
дыхание прерывалось...
Еще бы — ему столько довелось вынести за про¬
шедшие сутки! Это и совсем молодому человеку не¬
легко, а уж что говорить о нем. Тридцать шесть — не
возраст чемпионов по выносливости.
Нина уже встала к этому времени и порхала по
квартире.
— Ты собираешься голосовать? — спросила она
его и указала пальцем на отрывной календарь, вися¬
щий на стене. — Сегодня шестнадцатое июня —
день выборов президента.
— Это — ваши игры, — сказал Щелкунчик, хва¬
таясь нетвердой рукой за подоконник, чтобы не
упасть, так его «вело» по комнате. — Играйте в
них... У меня другие проблемы.
Он подумал о том, что наверняка банк «Солнеч¬
ный», вернее, люди этого банка ищут его по всей
Москве, чтобы убить. И убьют, можно не сомне-
378
ваться, если он не будет осторожен и осмотрителен.
Его ли дело в таких условиях выбирать президента?
— Я думаю, что нам нужно сменить место пре¬
бывания, — сказал он. — Нас сейчас будут искать, и
это становится опаснее с каждой минутой. Если они
уже не установили наблюдение за домом, то сейчас
установят. Счет идет на минуты.
Больше всего Щелкунчика угнетало то, что он
был совершенно безоружен. События последнего
времени показали ему, что, если он не обзаведется
вновь пистолетом, с ним будет покончено очень
скоро. С людьми из банка «Солнечный» голыми ру¬
ками воевать очень трудно.
В том, что его хотят убить, он нисколько не со¬
мневался. Киллеров-то вообще принято уничто¬
жать после того, как они сделают свое дело. А уж в
его случае не было никаких сомнений в том, что он,
по замыслу банка, должен уйти навсегда «со сце¬
ны». Он уже слишком много знал, чтобы остаться в
живых. Может быть, его и не тронули бы, если бы
он добросовестно и честно убил бы всех троих зака¬
занных «клиентов», а после этого убрался бы далеко
и навсегда за границу.
Но он поступил иначе, и теперь все силы были
наверняка брошены на то, чтобы найти его и убить.
Хуже всего было то, что некуда было пойти.
У него дома наверняка ждет засада. Хорошо, если
здесь, возле Нининого дома, ее нет. Хотя рассчиты¬
вать на это не приходится — банк наверняка расста¬
вил своих людей во всех местах, где только может
появиться Щелкунчик.
— Нам назначена встреча на девять вечера, —
сообщила Нина, причесываясь возле зеркала. Она
уже успела сварить кофе и поставить его на тумбоч¬
ку возле кровати, на которой только что лежал
Щелкунчик. Он выпил кофе одним глотком и по¬
чувствовал, как у него еще сильнее застучало серд¬
це. — Это будет в ночном клубе «Роза палас»... —
379
Она назвала и адрес, который Щелкунчик слышал
раньше как адрес одного из самых фешенебельных
ночных клубов Москвы. Там собиралась элита со¬
временного общества, откуда иногда велись телепе¬
редачи, словом, это было место тусовки серьезных
людей.
— Так кто же все-таки эти люди, которые так
хотят встречи со мной? — поинтересовался Щел¬
кунчик. — Теперь уж мне явно пора это знать.
— Ты ведь окончательно развязался со своими
прежними хозяевами? — уточнила Нина.
Что ж тут говорить, окончательнее быть не мо¬
жет. Тем более что представители банка «Солнеч¬
ный» никогда не были хозяевами Щелкунчика. Они
были лишь временными нанимателями, и он вы¬
полнил перед ними почти все свои обязательства.
Кроме последнего убийства...
— Это люди, противостоящие им, — сказала
Нина. — Дело в том, что они просили ничего не го¬
ворить тебе о них до нашей встречи. Ты ведь не бу¬
дешь настаивать?
Щелкунчик и не собирался настаивать, тем бо¬
лее что теперь у него была более важная задача —
выбраться отсюда, из дома Нины, живым. Ему
представлялось, что на этом пути могут возникнуть
сложности.
— Возьми все ценное отсюда, — сказал он ей. —
Скорее всего ты сюда больше никогда не вернешь¬
ся. Эта квартира «засвечена», и тебя тут будут ждать.
Он объяснил Нине свою мысль, и она прошлась
по комнатам, собирая вещи. Понятно было, что взять
нужно только самое главное, без чего невозможно
жить, а с тяжелыми вещами не побегаешь по Мос¬
кве, если за тобой гонятся, чтобы прикончить те¬
бя...
Нина взяла документы, деньги, кредитную кар¬
точку из банка. Потом постояла перед импровизи¬
рованным алтарем брата, выбирая, какую фотокар-
380
точку лучше всего взять с собой. Выбрала, засунула
в сумочку и, вспомнив об Алексее, шмыгнула но¬
сом, как маленькая девочка...
У Щелкунчика все было с собой. Еще уходя из
квартиры, он понимал, что не вернется туда никогда.
Они спустились по лестнице, и Щелкунчик вы¬
глянул во двор. Машина Нины стояла перед самым
подъездом, а свою он оставил в стороне, хотя отсю¬
да и она была видна.
А впереди, прямо перед выходом из дома, тор¬
чала неизвестная машина, в которой сидели двое...
— Это они, — прошептала Нина за спиной Щел¬
кунчика. — Они дожидаются нашего выхода.
Может быть, это было и не так, но рисковать не
хотелось. Если бы у Щелкунчика был с собой хотя
бы пистолет, можно было бы попробовать выйти и
показаться. И посмотреть, что из этого получится.
Но так просто, с пустыми руками, не хотелось идти
на возможную верную смерть.
Щелкунчик по собственному опыту знал, что в
таких делах стреляют без предупреждения. Никто
не кричит: «Стой! Стрелять буду...» Нет, просто
стреляют в голову, а потом уезжают...
Они вернулись в квартиру, где сидели еще не¬
сколько часов. Щелкунчик периодически выгляды¬
вал наружу и каждый раз убеждался в том, что ма¬
шина с неизвестными остается на месте.
Другого выхода в доме не было, так что путь был
закрыт. К концу дня стало очевидно, что машина
ждет именно их. Она стояла на месте, никуда не
отъезжала. Из нее периодически выходили люди,
отходили куда-то, потом возвращались.
Несколько раз в квартире звонил телефон, но
ни Нина, ни Щелкунчик не брали трубку. В начале
шестого Щелкунчик не выдержал очередного, наи¬
более продолжительного и упорного звонка и снял
трубку.
— Почему вы так поступили? — раздался уже
381
знакомый ему по прежним телефонным перегово¬
рам голос. — Что вас не устроило? Почему вы реши¬
ли предать нас и погубить себя?
В голосе звучало подлинное недоумение. И дей¬
ствительно, как объяснить, что киллер вдруг стал
вести себя так странно?
— Чего вы хотите? — продолжал допытываться
голос. — У вас есть какие-то требования?
— Нет, — ответил Щелкунчик, и это было чис¬
той правдой. Чего он мог требовать от них? Ниче¬
го...
— Отдайте женщину, отдайте деньги и можете
быть свободны, — сказал человек на том конце про¬
вода. Потом помолчал и добавил: — Деньги можете
не отдавать. Оставьте себе. Но женщину нужно от¬
дать. Вы согласны?
Предложение было благородным. И щедрым.
Только лживым, это было сразу понятно. После
того как противник понял, что Щелкунчик имеет
какое-то отношение к Нине, они уже не могли вы¬
пустить его живым. Так что деньги у него все равно
бы забрали — только с мертвого тела...
— Нет, — сказал Щелкунчик и так громко
сглотнул слюну, что это могло быть слышно в теле¬
фоне. Похоже, говоривший действительно услышал,
потому что он хмыкнул раздраженно и произнес:
— Это глупо... Дом окружен, вам не выйти от¬
сюда. В мусоропровод вы не заберетесь, он слиш¬
ком узкий, мы уже проверили.
Щелкунчик молча повесил трубку.
Однажды он смотрел фильм по видику, кото¬
рый почти что забыл, но теперь вдруг вспомнил
внезапно. Фильм рассказывал о том, как в после¬
военные годы встретились гестаповский офицер и
его бывшая заключенная из концлагеря. События
фильма развивались так, что эти два случайно
встретившихся и, как выяснилось, любящих друг
друга человека оказались заперты в квартире, а дом
382
был окружен людьми, которые хотели их убить. Так
уж вышло...
Все было именно так, как сейчас случилось со
Щелкунчиком и Ниной. И эти два человека, поняв,
что уйти не удастся и смерть все равно неизбежна,
решили умереть вместе.
Гестаповский офицер достал из старого чемода¬
на глубоко запрятанный там парадный черный мун¬
дир, надел его, а потом они с прекрасной женщи¬
ной взялись за руки и вышли из дома, прямо под
пули врагов... И погибли, держа руки друг друга...
Фильм назывался «Ночной портье» и произвел
когда-то на Щелкунчика большое впечатление.
И что же? Неужели и им с Ниной сейчас при¬
дется поступить так же?
Но у Щелкунчика нет парадного мундира, он
был уволен из армии без права ношения формы.
Если б можно было умереть в мундире, — он бы,
может быть, еще и подумал о такой перспективе.
Погибнуть в мундире и при всем параде — это
почти что так же, как быть похороненным под на¬
циональным флагом...
Без мундира он погибать не согласен, так не
пойдет. Особенно теперь, когда он вдруг многое по¬
нял про свою жизнь.
«Бог не допустит, чтобы я погиб, — подумал
он. — Это невероятно... Бог имеет на меня какие-то
виды. Я должен совершить нечто важное, очень хо¬
рошее, именно поэтому Создатель и хранит меня
так долго. У меня есть высокое предназначение, и
им я сумею искупить свои грехи...»
Нина ходила по квартире и час от часу станови¬
лась все мрачнее. Она давно собралась, а теперь по¬
нимала, что выйти из дома им не удастся. А зна¬
чит — смерть. Ей-то казалось, что все миновало, а
вышло иначе.
Щелкунчик смотрел на то, как она мается, но
ничего не говорил, ни слова ободрения. Нелья гово-
383
рить глупости, нельзя утешать, пока не знаешь ре¬
ального выхода.
В конце концов решение было найдено.
— Ладно, — сказал он. — Давай поедем к этим
твоим людям. Послушаем, что они скажут. Не зря
же я остался в Москве.
Нина прекратила ходить по комнате и посмот¬
рела на Щелкунчика непонимающими глазами.
Она уже явно готовилась к самому печальному ис¬
ходу. Нина успела сообщить Щелкунчику о том, что
у нее нет никого, к кому она могла бы обратиться за
помощью в этой ситуации.
— А те, твои люди? — спросил он. — Почему ты
не можешь позвонить им? В конце концов, они
имеют к тебе некоторое отношение и могли бы
прийти к тебе на помощь.
— У меня нет их телефона, — сказала женщи¬
на. — Они сами связываются со мной.
Теперь Нина не поняла решимости Щелкунчи¬
ка выйти из дома, но он и не стал ей ничего объяс¬
нять.
— У тебя ведь есть сигнализация на кварти¬
ре? — спросил он. На самом деле он уже успел уви¬
деть проводки и датчики вневедомственной охраны.
Но, может быть, сигнализация отключена? Всякое
бывает...
Но все оказалось нормально, сигнализация ра¬
ботала.
— Вот и отлично, — сказал Щелкунчик. После
этого он, предварительно выглянув на площадку,
вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Нина
по его просьбе предварительно сдала квартиру под
охрану.
После этого она вновь впустила Щелкунчика, и
они стали ждать.
До самого последнего момента женщина не по¬
нимала замысла и начала понимать лишь после
того, как Щелкунчик попросил ее собраться окон-
384
чательно и быть готовой к тому, чтобы покинуть
собственную квартиру если не навсегда, то, во вся¬
ком случае, надолго.
Кто знает, когда она теперь вернется сюда?
И вернется ли? Человеческая жизнь извилиста.
Им предоставилась возможность проверить ра¬
боту московской вневедомственной охраны, про
которую ходит столько нелестных слухов. Но все
оказалось глупостями, потому что не прошло и пяти
минут, как в квартире раздался настойчивый, тре¬
бовательный звонок.
Щелкунчик вместе с Ниной вышел в прихожую
и, заглянув в «глазок», убедился в том, что был прав,
надеясь на милицию. За дверью стояли двое в фор¬
ме и настороженно глядели ему как будто в глаза, а
именно — прямо в дверной «глазок»...
Когда дверь открылась, оба милиционера на¬
пряглись, а один из них внушительно приподнял
слегка висевший у него на плече автомат.
Хорошо, что сейчас вневедомственная охрана
ходит с автоматами. Именно на автомат Щелкунчик
и рассчитывал...
— Документы, — потребовал старший группы,
входя в квартиру. — Сработала сигнализация, — по¬
яснил он мимоходом, подозрительно присматрива¬
ясь к Нине и Щелкунчику.
Через минуту, когда Нина показала свой пас¬
порт с пропиской и тем самым удостоверила мили¬
ционеров в том, что она и является хозяйкой квар¬
тиры, пришла очередь Щелкунчику приводить в ис¬
полнение свой замысел.
— С вас десять тысяч штрафа будет, — сказал
равнодушно тот, с автоматом на плече. — За лож¬
ный вызов. В квартиру вошли, а сигнализацию снять
забыли.
— В сберкассе заплатите, — вставил второй ми¬
лиционер, совсем безусый юнец, тоже захотевший
385
принять участие в разговоре. — Да что там, десять
тысяч — деньги-то небольшие.
— Ну да, — тут же ответил Щелкунчик. — Нет
проблем, заплатим, почему же нет... Мы люди по¬
слушные. У нас вот только к вам просьба есть.
Он достал из бумажника пятьдесят тысяч и по¬
вертел ею в воздухе, как будто играя. Потом достал
вторую точно такую же купюру и демонстративно
сложил их вместе.
Произведя таким образом некоторый эффект,
он изложил просьбу — весьма необременительную.
— Мы сейчас выйдем отсюда все вместе, — ска¬
зал он. — Вы нас посадите в свою машину и довезе¬
те по одному адресу, мы вам потом скажем. Тут не¬
далеко.
Старшина покосился на сто тысяч, как будто не
замечая их, и равнодушно покачал головой:
— На такси ездить нужно, гражданин, вот что...
Ваши документики, пожалуйста.
Опытный попался старшина, такого на мякине
не проведешь...
Он взял протянутый ему паспорт Щелкунчика и
полистал его. Взглянул на фотографию, потом све¬
рил ее с физиономией владельца документа, по¬
смотрел на прописку. Увидев другой адрес, он ус¬
мехнулся, видимо о чем-то догадавшись.
— Неприятностей опасаетесь? — спросил он поч¬
ти заговорщицки, подмигивая Щелкунчику и Нине.
— Каких еще неприятностей? — раздраженно
спросила Нина, которая, как выяснилось, не люби¬
ла, когда ей подмигивали. — Что вы имеете в виду?
— Да то и имею, — невозмутимо ответил стар¬
шина, усмехаясь еще шире. — Неприятности на почве
ревности — страшное дело... Сколько народу из-за
этой ревности пострадало.
Второй милиционер тоже заулыбался, поняв,
что имеет в виду старший. Щелкунчик решил не
«нарываться», чтобы не отпугнуть милиционеров,
386
на которых была его последняя надежда. Он смирно
опустил глаза и сказал:
— Ну, мы вас очень просим, тут совсем недале¬
ко. Отвезите, пожалуйста. — При этом он протянул
сто тысяч старшине. — Это за бензин и за задерж¬
ку, — добавил он просительно.
— Грозный у вас муж-то, гражданочка, — ска¬
зал, обращаясь к Нине, милиционер. — Смотрите,
как вас напугал... Без милиции выйти из дома бои¬
тесь... Он что, раньше времени из командировки
вернулся, что ли?
Милиционеры поняли ситуацию так, что Щел¬
кунчик был любовником Нины и что во дворе их
караулил разъяренный обманутый муж, которого
они оба и боялись... Что ж, пусть думают так, это
все же гораздо лучше, чем правда.
— Далеко ехать-то? — спросил наконец старши¬
на, погружая сто тысяч к себе в карман.
Нина назвала адрес ночного клуба, старшина и
на этот раз не удержался от комментариев.
— Продолжение банкета? — сказал он. — Вот
ведь люди — сами боятся, а сами еще продолжать
едут... Смотрите, мы ведь вас только туда довезем, а
охранять не останемся. — Старшина покрутил голо¬
вой, удивляясь глупости и беспечности рода люд¬
ского. Потом он строго посмотрел на Щелкунчика
и, не вернув ему паспорт, положил его к себе в тот
же карман, что и только что полученные деньги. —
Пошли, — сказал он снисходительно.
Теперь можно было радоваться. Дело было, что
называется, «в шляпе»...
Они вчетвером вышли из квартиры, которую
Нина тотчас заперла, и стали спускаться по лестнице.
— Только я вас прошу, — все не унимался Щел¬
кунчик, обращаясь к старшему. — Вы пройдите
вперед и откройте нам дверцу машины. А мы сразу
из подъезда к вам в машину и нырнем. Чтоб нам не
маячить на виду. Ладно?
387
Старшина внимательно посмотрел на него и
опять покачал головой с недоверием.
— Да вы что? — сказал он. — Вы что так уж бои¬
тесь? Что он — стрелять, что ли, в вас станет? — Это
он имел в виду гипотетического «рогатого» мужа.
— Может, и станет, — горестно произнес Щел¬
кунчик и втянул голову в плечи, изображая страх.
Да, собственно, страх у него был и так, только по-
другому проявлялся. Но сейчас Щелкунчику нужно
было непременно произвести жалкое впечатление,
чтобы милиционеры поверили ему и пожалели его...
Этакий глупый и трусливый любовник, который
опасается расправы со стороны мужа и готов запла¬
тить дяденькам-милиционерам за свое спасение...
В России все любят дураков, если за их счет
можно еще и поживиться, особенно себя не утруж¬
дая...
— Вот люди глупые, — с осуждением произнес
старшина. — Стрелять станет — вот-те на... На что
только люди идут из-за разных глупостей.
Но слова Щелкунчика он воспринял вполне се¬
рьезно, видимо, он не случайно был старшим наря¬
да — основательный был человек... Он рассудил
так, что теперь в Москве многие ходят с оружием и
что угодно может случиться. Если гражданин опаса¬
ется стрельбы, то нужно принять это во внимание.
Да и сто тысяч нужно отработать как полагается...
Мало ли что.
Милиционеры вышли первыми и открыли дверцу
своей машины, как Щелкунчик и просил их. Стар¬
ший остался стоять возле открытой дверцы, внуши¬
тельно демонстрируя автомат.
Машина преследователей стояла на прежнем
месте, где она и простояла весь день, и теперь, вый¬
дя быстро из парадного, Щелкунчик как будто уви¬
дел смятенные лица тех, кто сидел в машине. Тако¬
го поворота они не ожидали...
Как профессионал и, можно сказать, коллега
388
этих людей, Щелкунчик прекрасно понимал их ра¬
зочарование. Действительно, стояли, ждали тут це¬
лый день... Удостоверились, что «клиенты» в доме,
что мышеловка захлопнулась и остается лишь тер¬
пеливо дождаться, когда они с Ниной все-таки вый¬
дут. И тогда — стрелять...
И сейчас, когда все, казалось бы, было в поряд¬
ке, вот такой фокус оказался им преподнесен.
«Клиенты» вышли из дома, но в сопровождении
вооруженной милиции...
Всего милиционеров было трое, включая води¬
теля, который не выходил, а сидел за рулем. Щел¬
кунчик с Ниной поместились на заднем сиденье
рядом с сержантом, который буквально втиснулся,
едва закрыв за собой дверцу, третьим. Впереди си¬
дели водитель и старшина с автоматом на коленях.
Щелкунчик ликовал, радуясь своей сообрази¬
тельности и находчивости. Можно себе представить
ярость тех, в той машине. Ждали-ждали и дожда¬
лись... Вступать в бой с милицейским нарядом в
центре Москвы — это хоть и возможно теоретичес¬
ки, но требует очень веских оснований, да и вообще
специальной подготовки... К такому преследовате¬
ли были не готовы.
Щелкунчик бы и сам на их месте не стал риско¬
вать. Уж ему ли не знать, что такое автомат Калаш¬
никова и его свойства... Один опытный человек с
автоматом спокойно может «положить» троих, а то
и пятерых человек, вооруженных пистолетами. Это
каждый знает...
— Ну что, поехали? — спросил он, обращаясь к
старшине, но тот не спешил.
— Подожди, — вдруг сказал он, не оборачива¬
ясь и берясь за рацию... — Сначала мы тебя прове¬
рим. Кто ты такой и что... А потом уж и поедем.
В машине повисла тревожная, напряженная ти¬
шина. Щелкунчик восхитился старшиной — пра-
389
вильный парень, все делает по уставу... У него рабо¬
та такая — никому не доверять.
Милиционер в течение трех минут зачитал пас¬
портные данные Щелкунчика по рации, и еще три
минуты они ждали ответа. Наконец рация прохри¬
пела, что таковой гражданин в розыске не значится
и данные по ЦАБу подтверждаются...
— Ну, вот и отлично, — сказал старшина, воз¬
вращая паспорт Щелкунчику и убирая с коленей
автомат, который он до этого предусмотрительно не
выпускал. — Вы не обижайтесь, гражданин, — до¬
бавил он с неожиданной деликатностью. — Мало ли
что...
Они поехали к выезду со двора, и преследующая
машина тронулась за ними.
Машина была простая, «Жигули», но с затем¬
ненными стеклами, что бывает редко на отечест¬
венных моделях. А на российской машине такие
стекла выглядят слишком нарочито — явно по-бан¬
дитски...
Они уже почти выехали со двора, когда Щел¬
кунчик обернулся и, увидев, что преследователи едут
за ними, решил принять дополнительные меры.
— Они едут за нами, — жалобным голосом по¬
жаловался он старшине. — Едут и едут...
— Да, — вдруг вступила в разговор молчавшая
до этого Нина. — Нельзя ли сделать как-нибудь, что¬
бы они нас не преследовали?
— Это уж ваши проблемы, гражданочка, — ото¬
звался сидевший с ней рядом молоденький сер¬
жант. — Надо было быть аккуратнее...
Старшина воспринял просьбу серьезнее. Он
обернулся, посмотрел на едущую машину с темны¬
ми стеклами и произнес строго:
— Мы не имеем права их задерживать. Мы же
вневедомственная охрана. Они ничего не наруша¬
ют, просто едут.
— Ну, я вас очень прошу, — почти плаксиво
390
сказал Щелкунчик, доставая и протягивая еще одну
пятидесятитысячную бумажку. Он не решился да¬
вать советы, как именно прекратить преследование,
потому что боялся, что старшина обидится. Он и
сам прекрасно все знает.
Но старшина больше денег не взял. То ли он по¬
считал, что ста тысяч за такой пустяк и так доста¬
точно, то ли постеснялся водителя, с которым, мо¬
жет быть, был не в таких близких отношениях, как с
сержантом-напарником. Во всяком случае, он по¬
казал глазами Щелкунчику, чтобы тот убрал деньги,
и усмехнулся.
— Ладно, сейчас попробуем. Но, как говорится,
без гарантии. Постой, Слава...
Водитель притормозил уже на самом выезде из
зеленого двора на улицу, и преследовавшая машина
тоже остановилась метрах в десяти сзади.
Старшина опять взял автомат, повесил его на
плечо, потом выразительно посмотрел на сержанта,
и они оба вышли из машины.
После этого была проделана несложная и совер¬
шенно законная операция. Оба милиционера,
выйдя из машины, стали подходить к преследовате¬
лям. Все это происходило в молчании.
Они вдвоем обошли машину, не спеша осмот¬
рели ее со всех сторон. Машина стояла, из-за затем¬
ненных стекол не было видно, какую реакцию про¬
извел на преследователей маневр. Никто не вышел,
никто не приоткрыл окно и ничего не спросил.
Все происходило в тишине и молчании, и от этого
было еще значительнее. Сидевшие в машине пре¬
следователи как будто ждали, что же будет теперь.
Потом старшина достал из кармана блокнот и
стал демонстративно записывать номерной знак ма¬
шины. Он стоял прямо перед ней, широко расста¬
вив ноги, и сосредоточенно записывал номер...
В такой ситуации любой нормальный водитель
тут же выскакивает из машины и, волнуясь, кричит:
391
«В чем дело, товарищ милиционер?! Я же ничего не
нарушал...»
Но никто из той машины опять не вышел. Ми¬
лиционер дописал номер, потом важно кивнул сер¬
жанту, и они пошли обратно.
— Поехали, Слава, — произнес старшина, уса¬
живаясь на свое место. Потом обернулся к Щелкун¬
чику с Ниной и сказал, разводя руками: — Больше
ничего не могу. Посмотрим, испугается или нет.
Но Щелкунчик уже твердо знал, что теперь все
будет в порядке. Нужно быть полным идиотом, что¬
бы продолжать преследование милицейской маши¬
ны после того, как уже записан твой номер и сейчас
наверняка этот номер уже сообщается по рации
куда следует.
А если ты при этом бандит и у тебя в машине
оружие — тогда беги сломя голову, не наживай себе
неприятностей.
Они поехали дальше, и Щелкунчик даже заулы¬
бался, представив себе, какие матюги раздаются сей¬
час в той, отставшей машине...
Произошло то, что в народе называется «против
лома нет приема». Щелкунчик с Ниной ускользну¬
ли от преследователей самым неожиданным для тех
и подлым образом...
Машина мчалась быстро, видимо, милиционе¬
ры не хотели задерживаться надолго. Пролетев по
вечерним ярко освещенным улицам, они свернули в
переулок, где среди тьмы и неустройства сверкала
вывеска ночного клуба.
Это раньше в Москве не было ни одного ночно¬
го клуба, и приезжие иностранцы удивлялись это¬
му. Теперь по количеству подобных заведений Мос¬
ква стала обгонять другие столицы. Другое дело, что
качество этих клубов, как правило, не соответствует
заявляемому уровню. Дело даже не в стоимости
оборудования, фешенебельности обстановки или
392
качестве подаваемых блюд и шоу-программ... Это
как раз бывает очень дорогим и приличным.
Но никуда же не спрячешь людей, вот в чем
беда... Люди-то те же самые, что и прежде. И отно¬
шения между ними — те же самые. Посмотреть на
физиономии охранников, стоящих у входа или
внутри... Они хорошо и цивильно одеты, держатся
вежливо. Но разве может приличный европейский
ночной клуб держать охранников с такими бульдо¬
жьими лицами? Это же неприлично, в Европе от
таких физиономий все посетители разбегутся! Они
же приехали отдыхать, им нельзя нервничать...
А официанты? Сколько ни кланяйся, а выраже¬
ния лица не спрячешь. Если официант с детства, с
младенчества не приучен уважать людей, он и не
будет их уважать, сколько ему ни плати и в какую
ливрею его ни одевай...
Ночной клуб «Роза палас» был одним из самых
богатых и презентабельных в столице. В нем три
этажа, большие, просторные, роскошно отделан¬
ные помещения, обилие прислуги.
Тут есть все, на все вкусы. Можно сидеть в ог¬
ромном зале со столиками и смотреть шоу-про¬
грамму. Это нечто среднее между мюзик-холлом и
стриптиз-шоу, с той лишь разницей, что девочки на
сцене не совсем голые, а имеют на бедрах какие-то
малозаметные ниточки. Или веревочки... Между
столиками бегают официанты в белом и разносят
напитки, стоимость которых в сто раз превышает их
стоимость в обычной торговле.
Есть и другие помещения — тихий бар, где иг¬
рает музыка и никто не скачет как бешеный. Есть
несколько кабинетов, где могут уединиться либо
компании серьезных людей, либо слишком пере¬
возбудившиеся парочки, которым уже не дотерпеть
до дома или гостиницы.
Сегодня тут было не просто много народу, а на¬
стоящее столпотворение. Во всех помещениях были
393
включены телевизоры, откуда должны были переда¬
вать ход подсчета голосов на выборах. Щелкунчик
только сейчас вспомнил, что сегодня, были выбо¬
ры...
В большом зале грохотала музыка, на сцене вы¬
ступал ансамбль. Три человека играли на инстру¬
ментах, а еще трое — здоровенные мужики в белых
костюмах — плясали под музыку и пели.
Мужики были раскормленные, как племенные
бычки, с животиками, явно обрисовывающимися
под белыми костюмами. Они весело плясали, высо¬
ко поднимая ноги, изображая легкость. С грациоз¬
ностью слонов они подскакивали и, тряся ногами,
игриво выпевали:
Мне так привольно дышать,
Мне так легко танцевать...
Несоответствие слов и мотива тому, что проис¬
ходило реально на сцене, было гротескно, хотя тан¬
цоры и певцы, видимо, были вполне довольны со¬
бой. Щелкунчику вспомнилось, как однажды на
штабных учениях заместитель комполка по тылу
майор Ковалев вечером перепил и, витийствуя на
тему своей преданности партии и Родине, вдруг от
избытка чувств встал на нетвердые ноги и прочитал:
Я маленькая девочка, играю и пою.
Я Ленина не видела, но я его люблю...
Наверное, это было единственное стихотворе¬
ние, которое майор Ковалев помнил с детского
сада, где ему втемяшили это в голову. Очень уж бы¬
ло забавно смотреть на пьяного толстого майора с
щетиной, рассказывающего о том, что он — ма¬
ленькая девочка...
— Мы сядем вот здесь, за столиком, — сказала
Нина, указывая на пустой столик возле прохода, не¬
подалеку от сцены. — Нам надо подождать, мы ра¬
новато приехали.
394
— Нас тут найдут? — уточнил Щелкунчик, и
женщина кивнула. Ну что ж, найдут так найдут.
Они сели за столик, куда к ним тотчас же под¬
скочил официант с огромным меню в руках. Он по¬
дозрительно покосился на Щелкунчика, и тот
вспомнил о том, что не брился в течение суток и это
заметно. Кроме того, он еще и не спал почти что в
последние дни, так что вид у него был не самый све¬
жий.
Зато Нина опять выглядела великолепно — она-
то была у себя дома и сумела как следует привести
себя в порядок. На ней был белый костюм с длин¬
ной юбкой, имевшей еще более длинный разрез...
Есть такие разрезы у смелых женщин — они кажут¬
ся гораздо длиннее, чем сами юбки...
Еще на Нине было несколько украшений —
браслеты на руках, длинные серьги, роскошно по¬
качивающиеся при каждом движении головы.
«Зря она так оделась», — подумал было Щел¬
кунчик, но тут же, оглянувшись окрест, увидел, что
как раз наоборот, в другом костюме, поскромнее,
Нина была бы тут «белой вороной».
Публика была разного возраста, хотя преиму¬
щественно молодая, и наряды соперничали один с
другим не только по изяществу, но и по стоимости.
Ничего из еды они не захотели, и Щелкунчик
попросил только принести себе виски, а Нине —
коктейль «Манхаттан». Название этого коктейля
было единственным, что Щелкунчик твердо по¬
мнил о «западной» жизни.
— Виски — со льдом или с содовой? — уточнил
официант. Нет, этого Щелкунчик никогда не пони¬
мал. Зачем портить напиток, разбавляя его водой?
Если не хочешь пить крепкое, ну и не пей тогда —
закажи вино, например, или вермут...
— Двойную порцию или нет? — опять уточнил
официант. Ну, это он правильно сделал, сам Щел¬
кунчик бы не сообразил. По российским традици-
395
ям, когда человек говорит: «Один коньяк», — это
значит, что он имеет в виду сто граммов, никак не
меньше. А по европейским меркам один виски оз¬
начает сорок граммов, то есть тебе принесут нечто,
слабо плещущееся на самом дне стакана. Это даже и
пить-то как-то неудобно — языком, что ли, слизы¬
вать?
Когда официант объяснил эту заграничную за¬
кавыку, Щелкунчик решительно сказал:
— Тройную порцию — чего пачкаться...
Он взглянул на часы — уже следовало бы по¬
явиться тем, кто их сюда пригласил. Еще оставалось
семь минут, но Щелкунчику очень не нравилось
обилие публики. Слишком уж тут много народу,
слишком уж развязно они себя ведут. Слишком
велик гвалт...
В зале ночного клуба царило настоящее буйное
веселье. За столиками сидели разодетые люди, мно¬
гие из которых были уже пьяны. Некоторые пары
танцевали между столиками под оркестр, который
сменил певцов в белых костюмах.
Девушки кривлялись, сверкая потными спина¬
ми в лучах прожекторов, освещавших зал со сцены.
Почти все тут были в платьях с открытой спиной,
как положено по вечернему этикету.
Ошалевший от грохочущей музыки и толкотни
официант притащил заказанные напитки и остано¬
вился рядом со столиком в ожидании расчета. Он
явно устал от беготни, хотя вечер еще только начи¬
нался, а ему предстояло работать тут до утра. Под
мышками его белой куртки были видны пятна пота.
— Сто семьдесят, — выдохнул он. Щелкунчик
дал ему двести тысяч и подумал, что, если бы не об¬
стоятельства, он никогда бы не позволил себе зайти
в эту обираловку.
— Спасибо, — со вздохом сказал он, давая по¬
нять, что тридцать тысяч — это чаевые и можно не
суетиться со сдачей. Официант, правда, и не соби-
396
рался суетиться, видимо, тут тридцать тысяч на чай
не считалось чем-то необыкновенным. Он с досто¬
инством поблагодарил и исчез.
Правда, исчез он ненадолго, потому что почти
тотчас же появился вновь. Он шел вместе с незна¬
комым Щелкунчику человеком, явно направляв¬
шимся к их столику. Сгруппировавшись и еще не
зная, что сейчас будет, Щелкунчик ждал, пока не¬
знакомец приблизится.
— Добрый вечер, — сказал человек, подходя к
столику и не глядя на Щелкунчика, обращаясь
только к Нине. — Вас ждут, — добавил он и протя¬
нул руку к стулу женщины, чтобы помочь ей ото¬
двинуть его.
— Да, это наш человек, — улыбнулась Нина
Щелкунчику, но лицо ее было напряженным. — Не
беспокойся.
— Я пойду с тобой, — сказал Щелкунчик, делая
попытку встать. В конце концов, их приглашали
сюда вместе...
— Вас — чуть позже, — вдруг произнес твердо
подошедший мужчина и строго посмотрел на Щел¬
кунчика. — Не беспокойтесь, все будет нормально.
Выглядел мужчина солидно. Примерно такого
же возраста, что и Щелкунчик, он был одет в темно-
коричневый костюм и белую сорочку с галстуком —
признак солидности и респектабельности. Когда
человек одет в такой костюм, непонятно, кто он —
то ли миллионер, то ли простой охранник из серьез¬
ной конторы... Хотя, судя по тому, что его послали
сюда за Ниной, вероятнее всего было второе.
— Не волнуйся, милый, — сказала Нина. — Я его
знаю... Все будет хорошо, тебя скоро пригласят.
Нина с сопровождавшим удалилась, а Щелкун¬
чик остался один за столиком. Он отхлебывал мел¬
кими глотками канадское виски, и в его уставшей
голове ворочались разные мысли.
«Зачем я здесь? — думал он. — Что я тут делаю?
397
Почему я не улетел с семьей? Неужели я действи¬
тельно влюбился в Нину и ради нее подвергаю себя
опасности? Что это за люди, которые через нее при¬
гласили меня сюда? Зачем им я и зачем мне они?»
На все эти вопросы не было ответа, во всяком
случае, Щелкунчик был не готов признаться себе в
некоторых вещах. А именно — в том, что его натуре
свойственно искать приключения, что он попросту
не мог улететь просто так отсюда до тех пор, пока не
закончена игра... Что это за игра — он еще не впол¬
не сознавал, но не мог, просто не мог отказаться
добровольно от своего в ней участия.
А делал ли он все это ради Нины — этого Щел¬
кунчик совсем уж не мог бы сказать. Безусловно, он
был поражен и заинтригован этой женщиной — тут
спору нет. А вот что касается любви... Он вспомнил
то стихотворение, которое прочитал в раскрытой
книжке, лежавшей на столе у Алексея Кислякова...
За минуту до того, как убить этого человека, брата
Нины, Щелкунчик прочитал окончание стихотво¬
рения:
Люблю ли тебя — я не знаю,
Но кажется мне, что люблю...
Может быть, ему только кажется, что *он влюб¬
лен в Нину, все может быть. Может быть, он приду¬
мал себе все это... Хотя вряд ли, у него и так доста¬
точно приключений в жизни, чтобы искусственно
придумывать дополнительные.
Толпа кружилась по залу и что-то пела. Хмель¬
ные лица, мужские и женские, голые спины, черные
костюмы — все это смешалось в карусель. Среди
людей было много иностранцев, это было слышно
по речи, которая звучала громко, назойливо вокруг.
«Отчего иностранцы всегда так громко орут? —
подумал Щелкунчик. — Или это так только кажет¬
ся, потому что незнакомая речь режет слух?»
Он все время следил за входом, разглядывая всех
398
приходящих вновь. Он напряженно искал в каждом
признаки того, что это — человек из банка «Со¬
лнечный», который пришел сюда, чтобы убить его.
Но как это узнать, как определить? По собственно¬
му опыту Щелкунчик знал, что такие вещи непред¬
сказуемы и у убийцы как раз будет самый баналь¬
ный, рассеянный вид...
Вернулась Нина. Она отсутствовала минут пят¬
надцать, не больше. Вид у нее был спокойный, она
даже слегка улыбалась.
— Все в порядке, — сказала она, усаживаясь
рядом с Щелкунчиком и кладя свою руку ему на ко¬
лено под столом. Слегка пожав ему колено, Нина
заговорщицки произнесла: — А теперь иди... Теперь
твоя очередь. Они ждут тебя.
Потом Нина указала глазами Щелкунчику в ту
сторону, откуда только что пришла, и пояснила:
— Тебе нужно пройти в тот конец зала. Там
будет коридор. По нему ты выйдешь в холл, где на¬
ходятся лифты. Мы сейчас находимся на верхнем
этаже, а тебе нужно попасть на самый низ, где от¬
дельные кабинеты... Комната с зеленой дверью, ты
найдешь.
— Ты уверена, что мне надо туда идти? — спро¬
сил вдруг Щелкунчик, которому стало тревожно. —
Там все нормально?
— Да, — кивнула женщина ободряюще. — Тебя
ждут. Все будет хорошо.
Вообще-то теперь ему совершенно расхотелось
идти куда бы то ни было. То ли это было неясное
дурное предчувствие, то ли он просто смертельно
устал от последних событий. Но не поворачивать же
обратно — он всегда шел до конца...
— Я буду ждать тебя здесь, — сказала Нина, от¬
пивая свой коктейль, к которому еще не успела
притронуться.
По ее глазам было видно, что она уже что-то
знает о том, что за разговор ждет Щелкунчика, но
399
не хочет говорить. Он решил не настаивать. Зачем?
Еще пара минут, и он сам все узнает.
Пройдя через зал, миновав танцующие пары и
мечущихся официантов, Щелкунчик прошел по ко¬
ридору. Там тоже было полно шляющихся людей.
Кто-то пел, кто-то целовался прямо посередине...
«Нашли тоже место!» — раздраженно подумал
Щелкунчик, пробираясь через толпу. Толпа ему
больше всего не нравилась — он знал, как легко
действовать в толпе убийце...
Вот и холл, о котором говорила Нина. Помеще¬
ние было отделано серым мрамором в прожилках,
по стенам стояли металлические пепельницы и со¬
лидные кожаные кресла. Это было нечто среднее
между холлом и курительной комнатой.
С одной стороны были двери двух лифтов, а с
другой — дверь бара, широко открытая, из которой
звучала музыка и слышались голоса. Людей в холле
было немного, они в основном курсировали из бара
в коридор, ведущий в зал, откуда только что явился
Щелкунчик. Он подошел к двери лифта и нажал
кнопку вызова, чтобы спуститься на нижний этаж.
В этот момент кто-то легко коснулся его локтя
сзади, и он резко обернулся. Перед ним стояла Алис...
Видимо, она вышла из бара в ту минуту, пока он
стоял, повернувшись лицом к лифтам. Вот так не¬
ожиданная встреча!
— Привет! — произнесла Алис, и Щелкунчику
мгновенно пришлось вновь лихорадочно вспоми¬
нать английские слова.
— Что вы здесь делаете? — наконец спросил он,
вспомнив кое-что из своих познаний. Алис засмея¬
лась мелодичным смехом и пожала легкомысленно
плечами.
— О, здесь самое интересное место в Москве, —
сказала она. — Тут так много разных людей...
— Вы давно приехали в Москву? — поинтересо¬
вался Щелкунчик, разглядывая это прекрасное ви-
400
дение, столь внезапно возникшее перед ним. Давно
ли они расстались в Синегорье?
Алис выглядела великолепно — это была просто
картинка из американского журнала. На ней было
легкое платье в мелкий цветочек, светлое, с откры¬
той грудью, обрамленной белоснежным кружевным
«каре», а светлые шелковистые волосы небрежно
рассыпались по плечам.
Сейчас она выглядела как героиня классичес¬
ких английских книжек для девочек — такая она
была светлая и наивная. Голубые глаза смотрели
чисто и пронзительно. Ну, прямо как девочка из
книжек Сесиль Джемисон, которые Щелкунчик
иногда читал вслух Полине в прошлом году...
— Я приехала только вчера, — сказала Алис,
глядя на Щелкунчика доверчивыми глазами. — Се¬
годня ведь прошли выборы в России. Все журналис¬
ты сейчас тут, в Москве.
Слово «выборы» Щелкунчик по-английски не
знал, но понял, что имела в виду девушка, из кон¬
текста. Действительно, по какому еще поводу соби¬
раться тут журналистской тусовке?
— Ну, очень рад был вас увидеть, — сказал
Щелкунчик, улыбаясь изо всех сил. — А теперь
прошу меня извинить... Мне нужно спешить. — Он
указал глазами на лифт, но Алис тут же кивнула:
— Я поеду с вами. Мне тоже нужно вниз.
Щелкунчик вообще не верил в случайности.
В случайные встречи — тем более. В особенности,
когда дело касается случайной встречи двух незна¬
комых почти людей в восьмимиллионной Москве...
Он знал, что так не бывает. Просто знал. Всякие
случайности и совпадения уже бывали с ним в жиз¬
ни, и каждый раз ему бывало очень грустно в эти
минуты. Потому что он знал: каждая такая случай¬
ность, каждое «совпадение» — это коварство и угро¬
за... Такая уж у него была судьба, такая деятель¬
ность, что каждая случайность оказывалась смер-
~40Т
тельной опасностью. Потому что добро, благо слу¬
чайно не бывают — мир не так устроен.
Под случайность маскируется только зло.
Смерть...
А смерть, как ему было известно, приходит в
разных обличьях. Щелкунчик давно был бы уже
мертв, если бы у него не было интуитивной способ¬
ности угадывать, чуять угрозу, опасность. Такое уж
у него дело — тут помогает не столько ум, сколько
такое вот чутье.
Сердце у него застучало часто и тяжело. А на
сердце наползла его вековая печаль...
— Вы хотите поехать сейчас со мной? — уточ¬
нил он на всякий случай. Вдруг он неправильно
понял. Но нет, он понял правильно.
— Ну да, — закивала Алис своей светлой голов¬
кой, и пряди ее льняных волос упали на щечки. —
С вами, с вами.
— Ну хорошо, — вздохнул Щелкунчик, тяжело
подумав, что судьба отчего-то все время посылает
ему разочарования в жизни...
Лифт подъехал, дверцы разъехались в стороны.
Алис прошла вперед, следом зашел Щелкунчик. Те¬
перь нужно было быть настороже, превратить свое
тело в автомат — от этого зависела жизнь.
Если ты неделю назад расстался с малознако¬
мым человеком в Синегорье, а теперь он вдруг вле¬
зает с тобой в один лифт в Москве — это так просто
не бывает... Щелкунчик нажал на кнопку первого
этажа, и в этот момент Алис совершила некоторое
мгновенное телодвижение. Она одной рукой вдруг
нажала на кнопку «стоп», а другую руку засунула к
себе в сумочку, висевшую на плече.
Лифт остановился, и Щелкунчик не смог удер¬
жаться от внезапной нервной усмешки. Он ведь так
и знал, что что-то сейчас будет... Алис что-то сказа¬
ла по-английски, Щелкунчик не разобрал смысла.
402
Она говорила нечто о непорядке в своей одежде и
просила его посмотреть ей на туфель...
Ах, на туфель... Ах, надо наклониться... Щел¬
кунчик понял, что все равно ситуация должна как-
то разрешиться, а тянуть время дальше бессмыслен¬
но. Он сделал вид, что наклоняется, но все время
следил за каждым движением девушки.
Вот оно! Это было мгновенно, как удар молнии,
как полет птицы... Рука Алис вырвалась из сумочки
и устремилась в сторону руки Щелкунчика. Что-то
блеснуло, но сначала он даже не сообразил — что
именно.
Если бы он не был готов к чему угодно сейчас,
он не успел бы перехватить руку, направленную в
его сторону. Расстояние между ним и Алис было
слишком небольшим в этой тесной кабинке. Теперь
он крепко схватил тонкое запястье и следил за дру¬
гой рукой на всякий случай тоже.
И что же он увидел? Из кулачка девушки торча¬
ла булавка. Самая обычная булавка, кажется, даже
российского производства, судя по топорно сделан¬
ной головке. Конец острия был чуть, едва заметно
маслянистым...
Алис молчала и глядела на Щелкунчика, не от¬
рываясь, своими небесно-голубыми глазами. Неда¬
ром в Библии говорится, что сатана нередко являет¬
ся в виде ангела света...
Потом она сделала вид, что не понимает, что
произошло, и возмущена недоразумением. Что-то
пролепетала по-английски.
— Ах ты, блядь, — сказал Щелкунчик, переходя
на родной язык и как бы давая понять, что игра
проиграна. Больше он ничего не сказал, не зная,
как ему следует поступить. В другое время он знал
бы — просто взял бы эту самую булавку, да и во¬
ткнул в руку самой Алис... Заодно посмотрел бы,
какое будет действие... Но сейчас он стоял в лифте и
403
не знал, что ожидает его, когда лифт поедет опять, и
что будет ждать за дверьми...
— А ну-ка, отдай, — сказал он нарочито грубо и
тряхнул руку девушки. Она не разжала кулачок и
что-то опять ответила по-английски...
— Знаешь что, — заявил Щелкунчик, — време¬
ни у меня нет. Я вот сейчас ткну тебя этой булавкой,
и никаких проблем... Так будет даже легче всего.
Сказав это, он изогнул руку Алис так, что булав¬
ка оказалась направленной своим острием прямо ей
в другую руку...
— Нет, не надо, — вдруг заговорила Алис по-
русски без всякого акцента. Глаза ее расширились
от ужаса. — Пожалуйста, я вас прошу... Мне велели,
мне приказали... Я не хотела. Ну, пожалуйста.
— А ты любопытная штучка, — заметил Щел¬
кунчик задумчиво, увидев, как бойкая американка в
один миг превратилась в русскую прошмандовку. —
Штучка с ручкой... — добавил он, криво усмеха¬
ясь. — Кто тебя послал? — спросил он потом и еще
крепче сжал ее руку. Сил у него было достаточно, но
не было времени, чтобы заставить ее говорить. Лифт
долго так не простоит, застряв между этажами...
И тут произошло невероятное, то, чего он поче¬
му-то меньше всего ожидал. Хотя почему бы и нет?
Просто, несмотря на всю свою опытность, человек
зачастую не может совместить, казалось бы, несо¬
вместимое...
Алис внезапно как будто вздрогнула, а потом с
яростным коротким криком ударила Щелкунчика
коленом в живот. Одновременно она другой своей
рукой, растопырив тонкие пальцы, ударила Щел¬
кунчика в глаза.
Это было проделано совершенно профессио¬
нально, и оставалось только удивляться, каким об¬
разом так хорошо тренированная в таких вещах
женщина ухитряется в жизни сохранять вид невин¬
ной девушки со Среднего Запада...
404
Главным для Щелкунчика с самого начала было
не выпустить из рук булавку, не позволить ткнуть
себя ею... Он сконцентрировался именно на этом.
Алис допустила одну ошибку. Она ударила его в
глаза на секунду позже, чем в живот.
От удара в живот Щелкунчик невольно немного
согнулся, и потом пальцы руки прошлись ему по
лбу и соскользнули в сторону. Трудно даже предста¬
вить себе, что было бы, не промахнись Алис в этом
ударе. Скорее всего она попросту вышибла бы Щел¬
кунчику глаза...
Он перехватил ее руку, чтобы избежать следую¬
щих ударов, и это было его победой. Удержать руку
он мог — на это у него хватало сил, в этом женщина
ему все равно уступала. Последовал еще один удар
ногой в живот. Казалось, Алис специализируется
именно на таких ударах. Коленка ее оказалась не¬
ожиданно острой, и она как будто пробила Щел¬
кунчика прямо до самого позвоночника. Во всяком
случае, он ощутил боль во всем теле и даже в спине.
Взвыв от боли, он попытался ударить Алис го¬
ловой в лицо — один из его «коронных» приемов,
но это не удалось — Алис успела отклонить голову.
К тому же кабина лифта оказалась слишком тесна,
и во время удара Щелкунчик здорово грохнулся го¬
ловой о стенку. От этого пошли круги перед глаза¬
ми, хотя и до того он уже почти обезумел от боли.
«Штучка» действительно оказалась «с ручкой»...
При этом Щелкунчик все время пытался как следу¬
ет рвануть за ту руку Алис, в которой она сжимала
булавку. Самое главное для него было — выбить бу¬
лавку с ядом, потому что это было наиболее страш¬
ным. Без смертоносной булавки Алис была ему не
так страшна...
В конце концов Щелкунчик сконцентрировал¬
ся, собрался с силами и, рывком наклонившись, по¬
пытался схватить руку Алис зубами. Если он проку¬
сит ей руку, она все равно не выдержит и разожмет
405
кулак... Кусать противника — не слишком благо¬
родно, а кусать женщину и вовсе смешно, но тут уж
Щелкунчик не мог выбирать: ставка была слишком
велика — жизнь. Он впился зубами в тонкое запяс¬
тье Алис — то, до чего он смог добраться, и ему даже
показалось, что он услышал, как она вскрикнула.
Еще бы, он здорово ее укусил.
В ответ она ударила его коленом в подбородок,
да так сильно, что он на мгновение потерял созна¬
ние от боли, а когда тут же пришел в себя, рот его
был наполнен кровью.
Но главное было сделано — булавка выпала из
руки женщины и теперь валялась на полу. Если
даже у Алис была еще одна, запасная, это уже не
имело значения, потому что Щелкунчик держал обе
ее руки и не позволил бы залезть в сумочку. Вероят¬
но, Алис поняла это еще раньше него, потому что
успела оценить свое положение и нажать на кнопку
лифта, придав ему движение.
Ей было нужно как-то ускользнуть теперь, пос¬
ле того как игра закончилась не в ее пользу. Алис
хотела сыграть хотя бы вничью.
Собравшиеся в холле несколько не вполне трез¬
вых людей с изумлением застыли, когда увидели,
как двери одного из лифтов разъехались в стороны
и открыли поразительную картину.
Молодая и красивая женщина отбивалась рука¬
ми и ногами от мужчины, который стоял на коленях
и пытался удержать ее. Алис собралась в последнем
усилии и еще раз ударила коленом Щелкунчика в
лицо. После этого он полетел назад и стукнулся за¬
тылком. Отпустив ее руки, Щелкунчик услышал,
как Алис метнулась из лифта в холл с криком:
— Он пристает ко мне!
Сразу после этого послышался стук ее каблуч¬
ков по каменному полу. Алис удалялась. Вернее,
она убегала так быстро, как только могла.
Несколько мгновений Щелкунчик ничего не
406
видел, перед глазами была чернота. Еще бы — сна¬
чала он получил чувствительнейший, в буквальном
смысле «зубодробительный» удар в челюсть, а после
этого еще один — в лицо, да еще и два раза сам
стукнулся головой о стену.
От такого вполне может быть сотрясение мозга.
Тут на высоте оказалась охрана ночного клуба. От¬
куда ни возьмись вынырнувший охранник в темном
костюме вошел в лифт и попытался помочь Щел¬
кунчику подняться с колен.
— В чем дело? — спросил он. — Что тут у вас
произошло?
Голос у него был грубый и раздраженный. Надо
полагать, он не в первый раз видел, как мужчина
пристает к женщине... Что ж, у него работа такая...
Щелкунчик не позволил себе помогать и встал на
ноги сам. Голова кружилась, во рту было полно кро¬
ви, а кроме того, кровь текла и из носа, потому что
нос был тоже разбит последним ударом.
Все же у Щелкунчика были все основания бла¬
годарить судьбу за счастливое избавление. Он не
стал поднимать булавку, которую все-таки удалось
выбить из рук девушки, но он не сомневался, что
воткнись она в него — и был бы конец. Сейчас бра¬
вый охранник стоял бы над мертвым телом.
— Помогите мне пройти в туалет, — сказал он,
зажимая пальцами нос и невнятно выговаривая
слова.
Охранник размышлял несколько секунд. Он
думал на серьезную тему: кто он в большей мере —
сотрудник безопасности, и тогда он должен тащить
этого человека в службу охраны и вызывать мили¬
цию, или он все же скорее обслуживающий персо¬
нал в ночном клубе... И в этом случае его обязан¬
ность — бережно, под локоть, проводить гостя в ту¬
алет...
Победило второе. Охранник помог Щелкунчику
дойти до туалета и вошел туда вместе с ним.
407
Туалет был роскошный, как и все здесь. Он был
отделан вперемежку белой и черной плиткой, вся
сантехника была импортной, сверкающей. Скло¬
нившись над умывальником, Щелкунчик пропо¬
лоскал холодной водой рот, потом умыл лицо и,
смочив носовой платок, приложил его к распухше¬
му носу.
Он убедился, что, к счастью, с зубами ничего
страшного не произошло — один зуб вылетел, а
один ощутимо шатался. От этого было много крови,
но челюсть была цела, и потому это не могло счи¬
таться серьезной травмой.
— Да что у вас случилось? — не отставал охран¬
ник, в голосе которого смешались простое любо¬
пытство и профессиональная бдительность.
Вместо ответа Щелкунчик криво усмехнулся,
насколько ему позволял его разбитый рот, и, доста¬
вая из кармана купюру, протянул ее охраннику.
— Спасибо, — сказал он. — Вы мне очень по¬
могли. Произошло недоразумение, которое уже ис¬
черпано, вы же сами видите.
Охранник и вправду видел — девушка все равно
убежала, мужчина выглядел вполне прилично, не
был пьян, да еще и денег дал, чего ж еще...
— Вас проводить на выход? — предупредитель¬
но осведомился он, упрятывая купюру в нагрудный
карман пиджака.
Щелкунчик зачастую сам не знал, что движет
его поступками — то ли врожденный авантюризм,
то ли просто судьба, рок ведут его по жизни, толкая
на необъяснимые поступки...
Наверное, какой-нибудь умный психолог ска¬
зал бы, что у Щелкунчика невалидность, то есть его
поступки лишены внутренней логики и не стыку¬
ются ни друг с другом, ни с требованиями реальнос¬
ти. Может быть, это так и было.
— Зачем же на выход? — сказал Щелкунчик,
внимательно рассматривая в зеркало свой нос и
408
удостоверясь в том, что кровь почти перестала
идти. — У меня тут еще есть дела.
— Не хватит ли? — все-таки посчитал нужным
возразить охранник, оказавшийся довольно симпа¬
тичным парнем. — Как бы мне после вашего следу¬
ющего дела не пришлось отправлять вас в больни¬
цу. Я уже предчувствую...
— Может быть, — рассеянно заметил Щелкун¬
чик, окончательно сплевывая кровь изо рта и при¬
водя в порядок галстук. — Все может быть... Но ведь
на то и дела, что их нельзя откладывать. Покажите
мне, как пройти на первый, нижний этаж, там я сам
найду.
Как известно, обслуживающий персонал в Рос¬
сии делится на три категории. Первая — просто
симпатичные люди. Они такие от рождения... Они
хотят вам помочь от всей души. Вторая категория —
это полная противоположность первой. Мрачные
жлобы, тупые хамы, которых ничем не проши¬
бешь... Их недоброжелательность тоже от рожде¬
ния. Им надо было бы заниматься совсем другими
делами — добывать уголь, рыть землю экскаватора¬
ми, воевать, а они зачем-то пошли в официанты,
горничные, охранники...
А третья категория — наиболее распространен¬
ная. Это люди, которые, если им ничего не дать в
«лапу», будут равнодушны и невнимательны. Но ес¬
ли не поскупиться и «дать», то они мгновенно пре¬
вращаются в саму любезность и предупредитель¬
ность. Можно этим, конечно, возмущаться, но ка¬
кого черта... В конце концов, обслуга любого рода
для того и занимается своим делом, чтобы получать
деньги от своих клиентов. Чего ж тут возмущаться
необходимостью давать «на чай»? Как говорится,
бесплатный сыр бывает только в мышеловке...
Получив деньги, охранник успокоился насчет
солидности Щелкунчика и весьма вежливо отвел
его обратно к лифтам.
409
— Я вас провожу, куда вам нужно, — сказал он
мягко. — А то мало ли что... Вдруг вы опять кого
встретите...
Щелкунчик взглянул на часы. С того момента,
как он встал из-за столика, где был с Ниной, про¬
шло двадцать минут. Сколько всего вложилось в эти
минуты!
На первом этаже был широкий коридор с не¬
сколькими дверьми. В отличие от верхнего помеще¬
ния здесь была относительная тишина, по коридору
не шлялись подвыпившие люди, никто не целовал¬
ся и не плясал, напевая и изображая сам себе ор¬
кестр.
Вот и зеленая дверь, куда направлялся Щелкун¬
чик. Наверное, его тут здорово заждались.
Охранник отстал, увидев, что его миссия закон¬
чена, а Щелкунчик, не стуча, отворил дверь и
вошел. Он решил, что стучать не будет — он заслу¬
жил того, чтобы входить в такие вот двери без стука.
Его сюда звали, и вот — он пришел. Вуаля, как го¬
ворят французы...
В комнате сидели три человека, ни одного из
которых Щелкунчик прежде не видел. Трое мужчин
в строгих костюмах, они сидели на диванах, постав¬
ленных буквой П вокруг маленького низкого сто¬
лика.
Это было первое, что увидел Щелкунчик. Ока¬
зываясь в каком-либо помещении, он первым де¬
лом фиксировал людей, то есть одушевленные объ¬
екты, которые могут представлять опасность.
Потом он обратил внимание на комнату. Она
была сделана в непонятном для него стиле — то ли
комната для деловых переговоров, то ли некий бу¬
дуар...
Было тут нечто от дореволюционного «отдель¬
ного кабинета» в ресторане, куда гвардейские офи¬
церы и богатые купцы водили трепетных барышень
и томных дам из интеллигентных семей...
410
Сходство с будуаром придавала большая кро¬
вать, которая стояла у стены, покрытая шелковым
покрывалом желтого цвета.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал, обращаясь к
Щелкунчику, один из мужчин, указывая на место
рядом с собой. — Что это вы так долго шли? Боя¬
лись, что ли?
— И что у вас с носом? — тут же поинтересовал¬
ся другой мужчина, разглядывая потрепанное лицо
Щелкунчика.
— Упал по дороге, — сказал Щелкунчик дерз¬
ко. — Шел к вам, да и упал... Потом поднялся и
пришел.
Затем он кивнул на кровать у стены и, решив
сразу перейти в наступление, спросил грубо:
— Трахаться будем?
Наступила пауза, мужчины внимательно раз¬
глядывали его, присматривались. Щелкунчик и сам
глядел на них. Они были примерно одного возраста,
лет сорока. Один полненький, чернявый — это, не¬
сомненно, Яков Бекбулатович, о котором говорила
Нина. Значит, он тут главный, в этой тройке... А
может быть, и нет, посмотрим...
— С кем вы тут собираетесь трахаться? — спро¬
сил в ответ на дерзость один из мужчин — длинный,
сухопарый, с залысинами на блондинистой голо¬
ве. — Вы увидели тут кого-то подходящего для этой
цели?
Видно было, что этот дядька тут самый строгий,
он явно решил поставить Щелкунчика на место.
Но этого не вышло, Яков Бекбулатович был
твердо настроен на мирное течение разговора. Он
засмеялся, покрутил головой и сказал:
— Да нет... просто Щелкунчик специалист по
педерастам в последнее время. Вот у него и ассоциа¬
ции...
Это был намек, и он не должен был повиснуть в
воздухе, остаться без ответа.
411
— Что вы имеете в виду? — тут же подскочил
Щелкунчик.
— А разве это не вы убили Алексея Кисляко¬
ва? — спросил тихим голосом Яков Бекбулатович. —
Брата Нины не вы разве прикончили? Или как?
Опять наступила пауза, и после нее Щелкунчик
вздохнул.
— Откуда вы можете знать такое? — сказал
он. — Нина вам такого сказать не могла.
— Естественно, — вмешался опять светловоло¬
сый, долговязый. — Нина не знает о том, что вы
сделали с ее братцем... А мы — знаем, так что не ду¬
майте. Легко обмануть доверчивую женщину. Но
мы-то не женщины и уж совсем не доверчивые...
— Да, это заметно, — сказал Щелкунчик, решив
больше не рыпаться и лучше послушать, что ему
скажут. Свой характер он уже показал, теперь мож¬
но было узнать, чего от него хотят, зачем пригласи¬
ли сюда.
Двое мужчин так и не сочли нужным предста¬
виться, свое имя назвал только Яков Бекбулатович,
про которого Щелкунчик с самого начала правиль¬
но догадался, что это именно он.
— Мы про вас вообще наслышаны, — сказал он,
пододвигая Щелкунчику пепельницу и стопку, в
которой плескалось нечто янтарного цвета. — Это
виски. Угощайтесь, пожалуйста.
Но Щелкунчик решил, что выпить он еще успе¬
ет, а сейчас совсем не время для этого.
— Откуда наслышаны? — только спросил он на¬
стороженно. Этого еще не хватало...
— Слухом земля полнится, — ответил уклончи¬
во Яков Бекбулатович, взглянув на золотой «Ро¬
лекс». — Времени уже довольно много. Все устали,
а вы, наверное, больше других. Вообще, вам можно
удивляться — за такой короткий срок вы сделали
так много. Кисляков, потом Барсуков... А ведь его
хорошо охраняли, мы знаем...
412
— Можете принять это за комплимент, — вста¬
вил долговязый. Он оказался вообще желчным
дядькой...
— Мы хотим вас перекупить, — в конце концов
перешел к делу Яков Бекбулатович. — У нас есть
дело, и мы подумали, что вы должны с ним спра¬
виться. Раз уж вы все равно «развязались» с банком
«Солнечный». Мы ведь правильно понимаем, что
вы больше не работаете на них?
Щелкунчик счел за благо вообще ничего не от¬
вечать на это. О таких вещах не говорят — просто
все, кому нужно, знают.
— Кстати, отчего вы перестали сотрудничать с
«Солнечным»? — вдруг спросил мужчина, до этого
молчавший — среднего роста, в роговых очках.
Щелкунчик задумался ненадолго, потому что
ему впервые предстояло внятно ответить на вопрос,
ответ на который он точно не мог дать и самому
себе.
— Они захотели, чтобы я убил Нину, — наконец
ответил он.
— Ну так что же? Что вас остановило? — спро¬
сил тут же долговязый. — Странная у вас логика...
Брата ее вы могли прикончить... Отчего же не захо¬
тели и сестру? Для ровного счета...
— Не захотел, — коротко и просто ответил Щел¬
кунчик. Потом помолчал и добавил: — Я вообще
больше не хочу этим заниматься... Не хочу, и все.
— А по какой причине? — хором спросили Яков
Бекбулатович и долговязый.
— Есть причина, — ответил Щелкунчик нето¬
ропливо, — но она касается меня одного... Просто
не хочу, этого достаточно.
— Совсем не хотите или именно Нину не захо¬
тели убивать? — уточнил парень в роговых очках.
— Нину... И вообще — тоже, — произнес Щел¬
кунчик твердо.
— Ах, любовь, — издевательски сказал долговя-
413
зый. — Ах, любовь — это сон упоительный. А еще
говорят, что любовь не облагораживает человека.
Еще как облагораживает! — Он откинулся на спин¬
ку дивана и передернул узкими плечами. Его худое
длинное лицо приняло насмешливое глумливое вы¬
ражение. Щелкунчику это окончательно надоело.
— По-моему, вам нужно пойти покакать, —
сказал он спокойно, обращаясь к долговязому. —
А то у вас что-то все время нервозность... Сходите
покакайте, я вам советую. Вам станет легче.
Яков и тот, что был в роговых очках, засмея¬
лись. Долговязый позеленел и сверкнул на Щелкун¬
чика глазами.
— Ну, оставим это, — сказал Яков Бекбулато-
вич, отсмеявшись. — Если вы решили расстаться с
«Солнечным», то у нас есть для вас дело. Очень
сложное и опасное, но и выгодное дело.
— Изложите, — предложил Щелкунчик. —
Только, пока вы не начали, я хотел бы попросить
вас либо привести сюда Нину, либо принять какие-
то другие меры к ее безопасности. Дело в том, что
нас, кажется, обнаружили люди из банка.
Он рассказал о том, что произошло с ним в
лифте, и об Алис, которой удалось сбежать.
— За Нину не беспокойтесь, — сказал Яков. — Ее
уже нет в зале, она неподалеку и ее охраняют. А на¬
счет этой Алис мы подумаем. Хорошо, что вы рас¬
сказали.
— Я смогу потом увидеть Нину? — спросил Щел¬
кунчик, и Яков кивнул неопределенно:
— Это будет зависеть от того, о чем мы с вами
сможем договориться. Давайте приступим.
Речь шла о той самой бумаге, которую подписа¬
ли между собой банк «Солнечный» и компания
«Санрайз».
— Если бы мы имели на руках эту бумагу, —
сказал Яков Бекбулатович, — то могли доказать не¬
законность всей сделки по комбинату в Синегорье.
414
Результаты аукциона были бы аннулированы и на¬
значены новые торги. А что касается банка «Сол¬
нечный», то он бы вообще сошел, как говорится, со
сцены. Скорее всего его просто закроют, а руковод¬
ство будет спасаться бегством, куда глаза глядят.
— Компанию «Санрайз» тоже будут ждать боль¬
шие неприятности, — вставил долговязый, который
хоть и был обижен на резкость Щелкунчика, все же
не смог равнодушно сидеть. — Если их не закроют
там, в Европе, то уж, во всяком случае, скандал бу¬
дет огромным. Жуликов нигде не любят.
— Но все это при том условии, что у нас в руках
будет та самая бумага, — закончил свою мысль Яков
Бекбулатович. Он держался спокойно и уверенно,
но Щелкунчик заметил, что его короткие пухлые
руки все время находятся в движении. Они беспре¬
станно беспорядочно шарили по столу, как будто
пальцы рук были слепыми... Руки двигались то
вправо, то влево, это было хаотическое движение, и
пальцы обеих рук все время натыкались друг на дру¬
га, как будто десяток слепцов без провожатых мета¬
лись по площади... — Нам нужна эта бумага, —
закончил Яков Бекбулатович решительно и испод¬
лобья взглянул на Щелкунчика. — Вы согласны
раздобыть нам ее?
— Только не копию, а подлинник, — уточнил
долговязый.
— Копий скорее всего нет, — вмешался тот, что
был в роговых очках.
— Я имею в виду, что он может снять копию с
той бумаги сам, — кивнул долговязый на Щелкун¬
чика. — Так вот, нам нужен подлинник, который
можно предъявить в Верховном суде.
— Мы знаем вас как энергичного человека, —
сказал Яков Бекбулатович. — И подумали, что вы
могли бы сделать для нас это дело. А за ценой мы,
как вы понимаете, не постоим.
415
— Об этом отдельно, — торопливо заметил дол¬
говязый...
— Это все? — спросил Щелкунчик. — Вы изло¬
жили мне ваше дело? Это и есть ваше предложение
ко мне?
Мужчины кивнули и тревожно переглянулись.
— Мне нужно подумать, — заявил Щелкун¬
чик. — Это так не решается. Я никогда не занимал¬
ся такими вещами, ничего в этом не понимаю...
— Вы собираетесь долго думать? — осведомился
Яков Бекбулатович и добавил раздраженно: — На¬
сколько я понимаю, тут особенно нечего думать...
Что вы, никогда не получали заказов?
— Он ломается, чтобы цену набить, — вставил
долговязый, который теперь уже прочно занял по¬
зицию недоброжелателя Щелкунчика.
— У вас тут есть раковина? — осведомился
Щелкунчик спокойно, не вступая в перепалку. —
Или туалет?
— Так кому из нас нужно покакать? — ехидно
влез долговязый. Но Щелкунчик уже увидел дверь в
другом конце комнаты, на которой был нарисован
ночной горшок.
Он взял предложенный ему стакан с виски,
потом придвинул к себе бутылку с надписью на анг¬
лийском языке и долил стакан до половины. После
этого взял стакан и пошел в туалет.
Тут было даже еще шикарнее, чем в туалете на
третьем этаже, где он недавно приводил себя в по¬
рядок. Кафель на стенах был ярко-розовым, как и
вся сантехника, исключая лишь металлические де¬
тали, которые были хромированными. Ну, прямо
совсем как в телерекламе... Щелкунчик встал над
раковиной и принялся полоскать рот виски. В не¬
скольких местах стало жечь, это было признаком
того, что во рту ранки. Особенно заболело там, где
был сломан и выбит зуб.
Щелкунчик ощерился перед зеркалом и разгля-
416
дел себя. Красавец, что и говорить! Нос распух и
стал синюшного цвета. Теперь должен пройти день,
а то и два, пока нос не примет нормальный вид.
А что касается зуба, то у него не стало уже двух
зубов на видном месте — теперь он вдвойне Щел¬
кунчик, как сказала бы Полина... Интересно, как
они добрались до места — Надя с детьми? Надо им
позвонить туда, к Андрису на хутор...
Прополоскав рот и продезинфицировав его та¬
ким образом, Щелкунчик вновь вышел к своим
новым знакомым. Те о чем-то говорили, но при по¬
явлении Щелкунчика резко смолкли.
— У меня к вам несколько вопросов, — сказал
Щелкунчик. — А именно — три. Три вопроса.
— Прямо Сфинкс какой-то, — фыркнул Яков
Бекбулатович и пожал плечами. — А из нас делает
Эдипа... Подумайте, три вопроса у него...
Щелкунчик не знал, кто такой Эдип и что за во¬
просы задал ему Сфинкс, но в словах и в тоне Якова
Бекбулатовича не обнаружил недоброжелательства,
так что не обратил на них внимания.
— Во-первых, — сказал он, усаживаясь обратно
на диван, — кто вы такие? Во-вторых, зачем вам
нужна эта бумага? Ну, докажете вы незаконность
сделки... Вам какая от этого польза? Это второй во¬
прос. Пожалуйста, я бы хотел получить ответы, по¬
тому что больше я не согласен сотрудничать с кем
бы то ни было, не зная про них ничего.
Мужчины помолчали, переглянулись.
— А третий вопрос? — спросил тот, что был в
роговых очках. — Вы сказали, что у вас три вопроса,
а назвали только два...
— Третий потом, — сказал Щелкунчик твердо,
на что долговязый хмыкнул:
— Ну как вы не понимаете, господа? Третий во¬
прос будет о Нине...
Щелкунчик покраснел, потому что это была
417
правда, и метнул на долговязого гневный взгляд, но
ничего дерзкого больше не ответил.
— Третий потом, — только повторил он упрямо.
— Ваши первый и второй вопросы, — начал в
академической манере Яков Бекбулатович, — пред¬
ставляют собой одно целое и в этом смысле допол¬
няют друг друга. Ответив на первый, мы тем самым
ответим автоматически и на второй. И наоборот...
То ли Яков действительно был профессором и
привык так рассуждать, то ли он наслушался по те¬
левизору выступлений Собчака...
— Бумага нам нужна для того, чтобы незакон¬
ную сделку расторгли, чтобы металлургический
комбинат вновь был выставлен на торги, — сказал
Яков в результате. — А нужно нам это для того,
чтобы самим купить контрольный пакет акций и са¬
мим стать владельцами комбината. Разница между
нами и банком «Солнечный» состоит в том, что они
купили его не на свои деньги, а на чужие, и, таким
образом, комбинат со всеми его перспективами и
доходами фактически уплыл за границу. Он практи¬
чески стал иностранной собственностью, и сверх¬
прибыли из него будут «качать» вовсе не на благо
России, а совсем в другую сторону. Мы же хотим
честно вступить во владение, хоть у нас и меньше
денег, чем у «Санрайза». Это мы будем эксплуати¬
ровать комбинат на благо нашей страны, от этого
все выиграют. Понятно?
— Это понятно, — ответил Щелкунчик неохот¬
но. — Непонятно только, кто же вы такие. Слова,
которые вы сейчас сказали, очень благородные и
красиво звучат. Но я хотел бы понять про вас больше.
Это самое «больше» было ему немедленно предо¬
ставлено. Яков Бекбулатович вытащил из кармана
удостоверение и протянул его Щелкунчику. После
этого достал из кейса некий документ и положил
его рядом с удостоверением.
— Мы — это банк «Заря», — пояснил он спо-
418
койно. — Я — его управляющий, а это мои колле¬
ги. — Он обвел глазами двоих своих спутников. —
Так вас больше устраивает?
Щелкунчик изучил удостоверение и документ
на бланке, в котором было решение собрания акци¬
онеров банка «Заря» о назначении Якова Бекбула-
товича управляющим...
Теперь все стало более или менее понятно.
— Я бы сказал, что вы отличаетесь удивитель¬
ными странностями, — заметил долговязый. — Еще
ни один киллер в мире не требовал у своих нанима¬
телей удостоверений личности и прочих подробнос¬
тей... Мне, во всяком случае, так кажется.
— А вы не нанимаете меня в качестве килле¬
ра, — парировал Щелкунчик. — Я вообще не согла¬
сен быть киллером.
— Давно ли? — поднял брови долговязый.
— Ну, не будем уточнять сроки, — ответил
Щелкунчик. — Что бы я ни делал раньше, теперь я
не киллер. И вы предлагаете мне нечто совсем иное,
если я не ошибаюсь. Потому что если вы хотите,
чтобы я стал киллером для вас, то я отказываюсь и
говорю вам, что вы просто обратились не по адресу.
— Вы совершенно правы, — тут же заговорил
вновь Яков Бекбулатович. — Никто не предлагает
вам ничего подобного... При чем тут киллер? Мы не
нуждаемся в услугах киллера. Пусть этим занимает¬
ся банк «Солнечный»... Мы хотим получить бума¬
гу — то есть то, что скрыто от общества и закона, то,
что является свидетельством преступления и подло¬
га. И получить ее хотим именно для того, чтобы
обеспечить торжество закона и соблюдение интере¬
сов нашего государства. А уж если мы хотим извлечь
пользу для себя из соблюдения законов — это наше
право. И вы... — Яков взглянул на Щелкунчика. —
И вы достанете нам эту бумагу. Все, что вам нужно,
мы вам предоставим, можете не сомневаться. Вы
тут сказали, что плохо разбираетесь во всех этих во-
419
просах... Ну, так вот, я вам сразу отвечу на ваш не¬
высказанный третий вопрос. Забегу, так сказать,
вперед. — Мужчина оглядел своих спутников и за¬
кончил: — Вместе с вами будет работать и Нина.
Она понимает во всем этом гораздо больше вас, и
она будет вам помогать. Или вы — ей, это уж как
вам больше понравится называть.
— Так Нина — ваш человек? — спросил быстро
Щелкунчик.
Мужчины переглянулись и усмехнулись, как по
команде.
— Да, — ответил тот, что был в роговых оч¬
ках. — Она — наш человек в том же смысле, в каком
и вы — наш человек. Она журналист, который рабо¬
тал по вопросам экономики. Она много знает о
фирмах, компаниях и банках на Западе, которые
интересуются интеграцией на российский рынок.
Можно сказать, что в этих вопросах она чувствует
себя как рыба в воде. Так что у вас будет отличный
консультант по всем специальным вопросам.
— А почему бы тогда ей самой и не заняться по¬
исками бумаги? — поинтересовался Щелкунчик. —
Если она все так хорошо понимает, вот и искала бы
сама для вас. Зачем вам в таком случае я?
Улыбки собеседников стали еще шире.
— Видите ли, — произнес Яков Бекбулатович,
скорбно поджимая губы. — Дело в том, что мы име¬
ем дело с очень серьезным вопросом. Эта бумага,
как и весь этот сговор, — многомиллиардная штука.
И сомнительно, чтобы кто-то эту бумагу отдал про¬
сто так. Она слишком много стоит. Есть все основа¬
ния предполагать, что в процессе поисков бумаги, и
уж подавно — ее изъятия, у вас возникнет масса
сложностей. Это будут сложности, к которым вы
привыкли и с которыми совершенно не умеет бо¬
роться Нина. Одним словом, вас трижды попыта¬
ются застрелить, четырежды — утопить, и так далее.
420
Впрочем, о способах такого рода вы осведомлены
лучше нас.
— Вы имеете в виду что-то наподобие случая с
Черняковым в Синегорье? — спросил Щелкунчик.
— Ну да, именно, — кивнул парень в роговых
очках. — Черняков оказался человеком, которого
уже заранее купил «Солнечный», теперь-то мы это
знаем. Благодаря вашей находчивости, кстати, —
добавил он.
— И вообще у банка «Солнечный» много лю¬
дей, и все они готовы на все, — сказал Яков Бекбу-
латович. — Случай с этой вашей Алис, о которой вы
только что нам рассказали, — тому пример...
Ну да, теперь Щелкунчик все понял. Эти люди
хотели использовать его в виде танка. Они убеди¬
лись в том, что он — действительно танк, и решили
приставить его к Нине, чтобы они работали в тандеме.
Нина — голова, а Щелкунчик руки и ноги. И спо¬
собность действовать решительно и беспощадно.
После своих «взаимоотношений» с банком «Со¬
лнечный» Щелкунчик уже не имел сомнений отно¬
сительно опасностей, которые ждут его в том слу¬
чае, если он примет предложение сидевших сейчас
перед ним людей. Надо полагать, что и компания
«Санрайз» тоже не сахар и не общество защиты зе¬
леных насаждений...
Вероятно, «Солнечный» и «Санрайз» нашли
друг друга по принципу «бандит бандита видит из¬
далека».
Дело будет нешуточное. Допустим даже, что
Нина хотя бы отдаленно представляет себе, где сле¬
дует начинать поиски этой бумаги. Допустим, что у
нее есть какие-то зацепки... Но ведь бумага скорее
всего находится вовсе не в России, а где-то далеко
за границей...
Он согласился. И даже не стал обсуждать сумму
своего гонорара. Сказал только, что рассчитывает
421
на пристойную цифру. Мужчины закивали, они
оценили достоинство его слов.
Почему он согласился? Во-первых, он хотел до¬
вести дело до конца. Если уж он «сцепился» с «Со¬
лнечным», то уж пусть это будет не на жизнь, а на¬
смерть. Иначе не стоило и начинать. Второй причи¬
ной было то, что Щелкунчик вдруг подумал: «А что,
если это дело и будет тем, о котором я мечтал? Тем
делом, благодаря которому я сумею искупить свои
грехи перед людьми и стать новым человеком?»
Не случайно же он подумал о том, что у него
сменился состав крови и он теперь должен искать
новые пути в жизни... Может быть, это судьба ука¬
зывает ему путь, которым следовать? Тот же самый
бог, который все это время хранил его, недостойно¬
го, наконец дает ему шанс?
Откуда человек может знать заранее свой путь?
А кроме того, с ним рядом будет Нина. Женщина,
которая продолжала быть для него загадкой и кото¬
рую он хотел разгадать.
Щелкунчик испытывал угрызения совести от
того, что он изменяет своей жене Наде, которую
любил... Но Надя была теперь для него то же самое,
что и дети — Полина и Кирилл. Он даже детей пере¬
стал разделять между собой. Полина — его родная
дочка — теперь была для него то же, что Кирилл.
Какая разница? Это все — его семья. Он любит их
всех, он обо всех заботится...
А тут было совсем не то — Нина была случайно
встреченной им женщиной, про которую хотелось
думать, что она — его подлинная судьба. Женщина
его жизни. Недаром же у него сменилось все — со¬
став крови, стремления, желания... Он хотел изме¬
ниться полностью — и в работе, и в сексуальной
жизни.
А Надя? Что Надя? Он сейчас не хотел думать об
этом... Когда Щелкунчик вспоминал о семье, в его
сердце вливалось теплое чувство любви и привязан-
422
ности. Это осталось неизменным. А с Ниной было
совсем другое...
Итак, они теперь будут работать вместе. Отлич¬
но, чего еще и желать. Получив его согласие, пред¬
ставители банка «Заря» оживились, дело было сде¬
лано.
— Поскольку искать вам придется за грани¬
цей, — сказал долговязый, стараясь скрыть теперь
свое раздражение манерами Щелкунчика и его не¬
зависимым характером, — то завтра вы должны
принести нам свои фотографии для заграничного
паспорта. Мы сами займемся оформлением. Кроме
того, все остальные вопросы мы берем тоже на
себя — и место, где вы пока что будете жить, и все
остальное... Словом, вы поступаете в наше распоря¬
жение. Видите, как мы заботливы, — вы даже жить
будете с нашей женщиной. Мы обеспечиваем вас
буквально всем.
Щелкунчик имел что ответить этому человеку.
«А вы как думали? — мог бы сказать он в серд¬
цах. — Нанимаете такого человека, как я, и хотите,
чтобы он лизал вам руки? Раздражаетесь моим твер¬
дым характером? Нет уж, братцы, если вы хотите
делать такое опасное и большое дело и нанимаете
для этого киллера, настоящего профессионала, ко¬
торому нечего терять, — то будьте готовы к тому,
что он не станет ползать перед вами вроде ваших
обычных служащих...»
Но он не сказал ничего этого, только лениво
взглянул на долговязого и ответил:
— Хорошо... Только с вами лично я работать не
буду, это точно. Вас как зовут?
— Допустим, Альберт Федорович, — промям¬
лил удивленный долговязый и растерянно посмот¬
рел по сторонам.
— Ну так вот, — произнес Щелкунчик, обраща¬
ясь к Якову Бекбулатовичу и демонстративно ука¬
зывая на долговязого пальцем, хотя и знал, что это
423
неприлично: — Вот с этим... с Альбертом Федоро¬
вичем, я работать не буду. С другими буду, а с
ним — нет. Ничего не получится.
Наступило молчание, которое прерывалось не¬
довольным пыхтением всех троих банкиров.
— Хорошо, — наконец сказал Яков, пожимая
своими полными плечами и крутя пухлыми пальца¬
ми. — Пусть это будет вашим последним капризом,
и остановимся на этом. Договорились? Все необхо¬
димое вы будете получать через Нину. Это не пото¬
му, что вам кто-то не доверяет, а просто, чтобы вы
не отвлекались. Деньги на расходы, документы —
все через нее.
— И поспешите, — добавил мужик в роговых
очках. — Нам нужна эта бумага. Просто позарез
нужна. Выкупите, выкрадите, сделайте это, мы уже
знаем ваши способности, вы сможете это сделать.
— Сначала надо найти, — философски заметил
Щелкунчик. — Чтобы выкрасть, выкупить и что
еще там можно сделать... Сначала надо знать, где
она. Я ведь не сыщик, у меня совсем другой про¬
филь...
Но на самом деле он уже решился. Более того —
он загорелся. Дело обещало быть настолько же
опасным, насколько и головокружительным. И они
будут делать его вместе с Ниной...
* * *
Она ждала его в соседней комнате. Нина сидела
на диване, почти таком же, как и тот, с которого
Щелкунчик только что встал, и смотрела прямо
перед собой. Лицо ее было спокойно и как будто
равнодушно.
Но как только он вошел в комнату, Нина тотчас
же вскочила и бросилась к нему.
— Боже мой, что с тобой случилось? — спраши-
424
вала она, разглядывая его покореженное лицо. —
Вы что там — подрались, что ли?
Щелкунчик ощерился на Нину, и она увидела,
что у него выбит зуб. Это испугало ее еще больше.
Но он успокоил женщину, сказав, что не дрался с
новыми знакомыми.
— Потом я расскажу тебе, что произошло, —
пообещал он.
Когда-нибудь он расскажет Нине все про Алис,
про их знакомство и про то, кем оказалась эта «со¬
лнечная» девушка...
Теперь, кстати, понятно было, отчего Алис пря¬
талась за кустами при виде Нины — там, в Синего-
рье. Вероятно, они были даже знакомы... Надо бу¬
дет уточнить этот факт и обдумать его на досуге.
Впрочем, теперь у него много поводов и тем для
размышлений.
— Скажи мне главное, — сказала Нина, тревож¬
но всматриваясь в его лицо. — Ты согласился на их
предложение? Или нет?
В лице ее было столько волнения, что Щелкун¬
чику стало приятно, — она на самом деле пережива¬
ла, не притворялась.
— Если бы я не согласился, — сказал он, —
меня не провели бы потом в эту комнату и мы бы с
тобой не увиделись.
Нина бросилась ему на шею и так сдавила ее
своими руками, что Щелкунчик даже пошатнулся.
— Подожди, — сказал он. — Так нельзя, я ведь
уже почти что старый мужчина... Для одного дня
это слишком много.
Через пятнадцать минут явился уже знакомый
Щелкунчику мужчина в костюме и предложил пройти
в машину.
— У входа наверняка нас поджидают, — возра¬
зил Щелкунчик. — Нас точно засекли, так что нуж¬
но быть осторожными.
Мужчина неопределенно улыбнулся и предло-
425
жил пройти в боковую дверь, которая была в конце
коридора. Там находился еще один коридор и сту¬
пеньки, винтообразно поднимавшиеся вверх.
Щелкунчик вспомнил, что первый этаж тут, в
ночном клубе, располагается под землей, так что
ничего необычного в таком подъеме не было — они
просто поднимались на поверхность. Мужчина, со¬
провождавший их, шел впереди, потом шла Нина,
стуча каблучками по металлическим ступенькам
лестницы, а замыкал шествие Щелкунчик.
Ему было даже как-то непривычно, что кто-то
заботится о его безопасности. Обычно всегда это
была его собственная проблема.
— Сюда, — сказал мужчина и открыл дверь на
улицу. Было уже темно, кругом не было огней. Щел¬
кунчик понял, что это внутренний двор клуба, куда
не допускаются никакие посторонние. Прямо к
двери была подогнана машина, в которую им с
Ниной и предложили сесть.
— Сейчас мы поедем в квартиру, которую при¬
готовили для нас с тобой, — сообщила Нина, когда
они погрузились в «Мерседес» с темными тониро¬
ванными стеклами. Теперь никто не смог бы раз¬
глядеть их в салоне этой машины.
Шофер, видимо, знал уже заранее адрес, потому
что ни о чем не спрашивал и вообще не разговаривал.
— Нас там кто-нибудь будет ждать? — поинте¬
ресовался Щелкунчик, когда машина выехала из
ворот клуба и за ними захлопнулись железные воро¬
та. — В той квартире?
Вместо ответа Нина только тряхнула рукой и
показала зажатый там ключ — длинный, от замка
сложной конструкции.
— Мы пока должны пожить там, — сказала
она. — До тех пор пока не будут готовы наши доку¬
менты. Заграничный паспорт для тебя, потому что у
меня есть... Хотя, может быть, нам сделают паспор-
426
та на чужие имена, это тоже возможно. А уж потом
мы займемся нашим делом, — вздохнула она.
— Да уж, — отозвался Щелкунчик. — Наше
дело... Как сказано... На самом деле это называется
в русских сказках — пойди туда, не знаю куда. Най¬
ди то, не знаю что... Ты хоть представляешь себе,
где мы будем искать то, что должны найти?
— На начальном этапе — да, представляю, —
ответила Нина, тряхнув волосами. — Есть за что за¬
цепиться. Алексей успел мне кое-что сообщить пе¬
ред своей смертью. — Лицо Нины стало опять пе¬
чальным, она вспомнила о трагедии.
Щелкунчик же при этих ее словах вздрогнул.
Теперь он, наверное, каждый раз будет вздрагивать
при упоминании об Алексее. Несмотря на то что
уже в самом конце разговора с новыми нанимателя¬
ми он поставил последнее категорическое условие.
— Ни под каким видом Нина не должна знать о
моей роли в судьбе ее брата, — сказал он твердо. —
Это ваши домыслы, вы все равно ничего точно не
знаете, и я вам не подтверждал ваших догадок. Так
что я говорю вам...
Долговязый перебил его, хмыкнув:
— Его роли в судьбе... Ха, он это так называет...
— Теперь для вас это уже не может иметь значе¬
ния! — отрезал Щелкунчик, давая понять, что тре¬
бование его серьезно. — Вы меня пригласили, и вы
со мной работаете. Или я с вами — как угодно. Но
Нина не должна от вас слышать...
Ему пообещали, и он склонен был верить дан¬
ному ему слову. В противном случае он просто вый¬
дет из игры, и они же останутся в проигрыше.
Тем не менее он со страхом думал о том, что на¬
ступит какой-то момент и Нина догадается о том, кто
убил ее брата. Рано это произойдет или поздно...
Они приехали в ту квартиру, куда их отправили.
Это было в новом районе, далеко от центра Мос¬
квы. Квартира была заурядная, двухкомнатная.
427
— Мы тут все равно долго не задержимся, —
сказала Нина, осматривая комнаты и все, что было
тут приготовлено. — Скоро в путь.
— Ты знаешь, с чего мы начнем поиски? —
уточнил еще раз Щелкунчик.
— Это же моя стихия, — улыбнулась женщи¬
на. — Я ведь не просто журналист, а еще и эконо¬
мист со степенью... Мне ли не знать, с какой сторо¬
ны подступаться к делам об экономических махина¬
циях...
— Ну, тогда искать будешь ты, — сказал Щел¬
кунчик. — А мое дело будет заключаться в другом.
— В чем же? — не поняла удивленная Нина.
— Ты говоришь мне, где искать, а я прихожу и
беру этот документ, — усмехнулся Щелкунчик. —
Ты мне опишешь, как он выглядит, чтобы я не
перепутал. Кстати, ты должна научить меня ино¬
странным языкам. Если нам предстоит работать за
границей, это будет совершенно необходимо. Я еле-
еле говорю по-английски, да и то с огрехами...
Как он понял, квартира была специально пред¬
назначена для того, чтобы в ней жили случайные
люди. Тут все было приготовлено для таких, как они
с Ниной, — даже в ванной на полочке лежали не¬
сколько новых зубных щеток в целлофановой упа¬
ковке. Совсем как в охотничьем домике для заблу¬
дившихся в тайге...
Только в тайге для таких вот случайных гостей
оставляют дрова и щепотку соли, а здесь все было
по первому классу — даже черное шелковое белье
на кроватях...
Сейчас он почувствовал, как устал за последнее
время. С организмом всегда так бывает — крепишь¬
ся, крепишься, вроде бы и не ощущаешь своей за¬
гнанности. А потом, когда напряжение спадает, ты
понимаешь, насколько выжат, и не в силах даже
стоять на ногах. И удивляешься, как вообще смог
прожить последние часы.
428
Они выпили кофе, хотя Нина и говорила при
этом, что после кофе плохо спится. Щелкунчик спо¬
койно выпил две чашки, он не сомневался в том,
что спать будет хорошо. Главное, чтобы это удалось.
Удалось не сразу. Сначала Нина прилегла к
нему. Она была после душа, и ее тело еще местами
было влажным, но жар от него уже исходил.
— Ты что? — вяло сказал он, закрывая глаза. —
Я же ничего не могу... Зачем ты? — Больше он ниче¬
го не смог даже сказать, так заплетался у него от ус¬
талости язык...
— Зачем? — хихикнула Нина, прижимаясь к
нему. — Ты же хотел, чтобы я научила тебя незнако¬
мым тебе языкам... Ну вот, я и учу.
— Каким языкам? — пробормотал Щелкунчик,
не открывая глаза.
— Языку любви, глупенький, — сказала Нина,
принимаясь за дело. — Для тебя это малознакомый
язык...
Несмотря на усталость, в ту ночь, вернее под
утро, ему удалось многое усвоить из языка, которо¬
му взялась его обучать эта женщина...
Потом она отпустила его, оторвалась, и Щел¬
кунчик заснул. Засыпая, он просил неизвестно кого
сделать так, чтобы ему не снились обычные у него
одуряющие бессвязные сны.
Его просьба была услышана. В ту ночь Щелкун¬
чик спал без сновидений, чтобы наутро проснуться
свежим и полным сил. Только в середине сна он
вдруг услышал явственный бой курантов, тот, кото¬
рый недавно произвел на него такое впечатление,
так потряс его. Часы пробили ровно один час и
смолкли.
Щелкунчик даже не подозревал, что это может
означать для него. Часы пробили его час. Час киллера.
Литературно-художественное издание
Петров Дмитрий Николаевич
ПРИЗРАК КИЛЛЕРА
Издано в авторской редакции
Художественный редактор А. Стариков
Технический редактор Н. Носова
Компьютерная верстка Т. Комарова
Корректор Н. Бахолдина
В оформлении использованы фотоматериалы А. Артемчука
Налоговая льгота — общероссийский классификатор
продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры
Подписано в печать с готовых диапозитивов 05.04.2000
Формат 70x90 1/з2- Гарнитура «Таймс».
Печать офсетная. Усл. печ. л. 15,8. Уч.-изд. л. 18,63.
Тираж 15 000 экз. Заказ 4633.
ООО «Издательство «ЭКСМО-МАРКЕТ»
Изд. лиц. № 071591 от 10.02.98
ЗАО «Издательство «ЭКСМО-Пресс»
Изд. лиц. № 065377 от 22.08.97.
125190, Москва, Ленинградский проспект,
д. 80, корп. 16, подъезд 3.
Интернет/Home раде — www.eksmo.ru
Электронная почта (E-mail) — info@eksmo.ru
Книга — почтой:
Книжный клуб «ЭКСМО»
101000, Москва, а/я 333. E-mail: bookclub@eksmo.ru
Оптовая торговля:
109472, Москва, ул. Академика Скрябина, д. 21, этаж 2
Тел./факс: (095) 378-84-74, 378-82-61,745-89-16
E-mail: eksmo_sl@msk.sitek.net
Мелкооптовая торговля:
Магазин «Академкнига»
117192, Москва, Мичуринский пр-т, д. 12/1
Тел./факс: (095) 932-74-71
ООО «Дакс». Книжная ярмарка «Старый рынок»,
г. Люберцы Московской обл., ул. Волковская, д. 67
Тел.: 554-51-51, 554-30-02
АООТ «Тверской полиграфический комбинат»
170024, г. Тверь, пр-т Ленина, 5.
ж
ВНИМАНИЕ!
В апреле издательство «ЭКСМО» проводит
у большой розыгрыш призов
30 Разыгрываются:
фирменные футболки и кружки с логотипом «ЭКСМО»,
аудиоплейеры, аудиоцентр, телевизор.
Призовой фонд составляет 100.000 рублей!
Если Вы регулярно читаете «карманные» книги от
«ЭКСМО» - примите участие в розыгрыше и
выиграйте суперприз!
Условия конкурса:
В каждой книге серий опубликован купон
с порядковым номером. Соберите комплект купонов
с номерами 1, 2 и 3, вложите их в конверт и отправьте
до 1 июня 2000 г. (по почтовому штемпелю) по адресу:
101000, г.Москва, а/я 333,
Издательство «ЭКСМО»
с пометкой «Большой Розыгрыш Призов».
W Результаты Большого Розыгрыша Призов будут
опубликованы в газете «Комсомольская правда»
3,0 в третьей декаде июля.
ВАШ КУПОН ОПУБЛИКОВАН НА СЛЕДУЮЩЕЙ СТРАНИЦЕ!
Не ограничен прием комплектов купонов от одного
участника. Ксерокопии купонов не принимают участия в
розыгрыше. В розыгрыше не принимают участия
сотрудники издательства «ЭКСМО» и члены их семей.
издательство
ксмо
Р Е С С
КУПОН №2 - МАЙ
Соберите купоны с номерами
1, 2 и 3 из книг карманного формата серий
«РУССКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР»,
«РУССКИЕ РАЗБОРКИ»,
«НАСЛАЖДЕНИЕ»,
«ГОЛОС СЕРДЦА»,
«СОБЛАЗНЫ»,
«КРУЖЕВО»,
«СТАЛЬНАЯ КРЫСА».
Вложите все три купона в конверт
и отправьте по адресу:
101000, г.Москва, а/я 333,
Издательство «ЭКСМО»
с пометкой «Большой Розыгрыш Призов».
ЗДЕСЬ
▼ Укажите Ваши координаты: ▼
Фамилия
Имя
Отчество
Почтовый индекс
Адрес
V
Контактный телефон&
ОБ А В ТОРЕ
«ПРИЗРАК КИЛЛЕРА»
Он не убийца, он — киллер. Смерть его
работа. На этот раз Щелкунчику «заказаны»
сразу трое — молодой человек нетрадицион¬
ной сексуальной ориентации, директор
завода-гиганта и журналистка. С первыми
двумя он справился легко, а вот с третьей
жертвой все пошло как-то не так — неожидан¬
но Щелкунчик оказался в роли преследуемо¬
го. Что ж, враги еще не видели ледяного
взгляда киллера-одиночки...
ISBN 5-04-004666-9
9 785040 046669 >
pocket
BOOK