Текст
                    ИНСТИТУТ ИСТОРИИ ИСКУССТВ
МИНИСТЕРСТВА КУЛЬТУРЫ СССР


М. Г. БАРХИН, доктор архитектуры МОСКВА СТРОИИЗДАТ, 1974
ГОРОД 19451970 практика, проекты, теория
УДК 711.4(47 + 57] Бархин М. Г. Город 1945—1970. Практика, проекты, теория. М., Стройиздат, 1974, 208 с. (Ин-т истории искусств М-ва культуры СССР). Книга посвящена динамике развития современных градостроительных идей, практике проектирования и застройки городов Советского Союза на протяжении последних 25 лет. Автор рассказывает об огромных работах по реконструкции разрушенных войной городов, массовом индустриальном строительстве, широком развитии градостроительства, о дальнейших перспективах; рассматривает основные проблемы советской архитектуры и градостроительства: структуры систем расселения, преобразование существующих и строительство новых городов, композиционные принципы построения города, вопросы гуманизации городской среды и др. Книга предназначена для архитекторов, градостроителей, студентов архитектурных вузов и факультетов, искусствоведов, а также для всех интересующихся вопросами современного градостроительства Ил. 138, список лит.: 28 назв. © СТРОЙИЗДАТ, 1974 Б30203""5 50-74 047|01]—74
1945—1954 гг. ВОССТАНОВИТЕЛЬНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО РЕКОНСТРУКЦИЯ ГОРОДОВ ПАФОС ТРИУМФАЛЬНОЙ АРХИТЕКТУРЫ Человек живет, волей-неволей ограниченный своим масштабом. И поэтому отдельный дом, даже не очень большой — всего 5-, 10- и, уж наверное, 20-этажный кажется заполняющим весь угол его зрения. Успехи архитектуры этого дома заметны в первую очередь. Именно в этих фрагментарных условиях воспринимаются обычно удачи (или неудачи) нашей архитектуры. Она стоит близко к человеку. Она образует среду его жизни. Она очаровывает его, особенно когда удается. Поэтому для очень большого круга людей, не только «потребителей», но даже и созидателей, успехи зодчества измеряются и определяются масштабом и характером этого отдельного дома, в лучшем случае группы домов. Однако недостаточность такой позиции очевидна. Возможности и достижения архитектуры неизмеримо крупнее. И задачи архитектора много сложнее. Это, конечно, не снижает роли и значения одного конкретного здания. Но сейчас в очень большой, в решающей степени на передний план архитектуры выдвигается градостроительство. Именно здесь становится особенно ясной социальная сущность советской архитектуры — плановой, регулируемой, всесторонней, полностью отвечающей всем потребностям человека. Было бы наивным полагать, что только теперь у нас возникла идея создания разумно организованного плана города. Но так же наивно устанавливать приоритет Гипподама или Ионы Фридмана, Томаса Мора или Доксиадиса. Надо признать одно, но самое важное: нигде планово органически не создается (или не развивается) каждый без исключения город, нигде план города не является обязательной системой, государст- 5
венным законом, нигде план не пронизывает всю структуру города — от общего замысла до конкретного решения каждого комплекса, — только в странах социализма. И здесь главная особенность советского градостроительства. Началось оно с первых дней Октябрьской революции и стремительно развивалось в течение почти четверти века. Война 1941—1945 гг. прервала линию последовательного движения советского градостроения. И хотя в послевоенный период практика и теория как бы продолжали идеи, заложенные в работах более ранних лет (таких, например, как генеральные планы Москвы, Ленинграда и ряда других городов), в то же время появились новые факторы, давшие мощные импульсы для количественного и качественного скачка в характере и содержании наших градостроительных работ. Среди этих факторов были как преходящие, так и постоянно действующие: необходимость восстановления причиненных войной разрушений, непрерывно растущие материальные возможности и ресурсы страны, абсолютный рост и миграция населения, особенно в городах, все возрастающие потребности общества в массовом строительстве и др. Огромные разрушения были нанесены четырьмя годами войны. В стране было взорвано и сожжено 1710 городов и поселков, 40 000 сел и деревень, около 32 000 промышленных предприятий. За годы, прошедшие после войны, Советский Союз восстановил все потери, обновил все пострадавшее. Были построены сотни новых городов, тысячи производственных и массовых общественных зданий, миллионы квартир, тысячи школ, больниц, детских садов, посажены сады и парки, воздвигнуты мощные плотины, образованы новые моря. Преобразовалось лицо страны. Градостроительство стало одним из важнейших и ощутимейших явлений нашей жизни. Оно росло, видоизменялось, двигалось вперед. Практика его огромна. Сложилась целостная наука — градостроительство. В непрерывном движении этого огромного нарастающего градостроительного потока отчетливо вырисовываются три последовательных периода. Они отражают принципиальные, коренные изменения в отношении к архитектуре, к ее содержанию и назначению, к ее роли в обществе и месту в искусстве, в науке, в технике, к ее социальным, материальным и идеологическим функциям. Начальный период охватывает первое послевоенное десятилетие. Его содержание определялось необходимостью удовлетворения первоочередных практических потребностей в жилище. Это было главное. Людей нужно было в первую очередь переселить из землянок и бараков. Этот период был также характерен стремлением отразить в архитектуре величие одержанной победы. С середины 50-х примерно до середины 60-х годов, т. е. во второй период, основной задачей являлась индустриализация строительства как главное средство массового возведения жилищ. Третий период характеризуется преодолением как избыточной репрезентативности и пышности первого, так и скудости, монотонности архитектуры второго периода. Градостроительство нашло более верное и точное решение утилитарных и художественных задач зодчества. ь
Еще не вся территория страны была освобождена, как уже в 1943— 1944 гг. начались работы по составлению генеральных планов восстановления и реконструкции полностью или частично разрушенных городов — Ленинграда, Сталинграда, Киева, Минска, Смоленска, Севастополя, Одессы, Новороссийска, Ростова-на-Дону и многих других. Особенно внимательно составлялись проекты восстановления таких сокровищниц русского зодчества, как Псков, Новгород, Истра. Много работали над планами городов, почти или вовсе не тронутых войной, таких, как Москва и города Урала, Сибири, Казахстана, Средней Азии, в которые перебазировалась промышленность из областей, охваченных огнем боев. Возникали сотни совсем новых городов, и для них также нужны были современные генеральные планы. Во всем множестве городов и сел приступили к массовому строительству жилищ. Перед градостроителями стояла не только количественная задача чрезвычайно насущного практического значения. Они были вдохновлены высокими художественными идеями выражения в образах восстанавливаемых и новых городов пафоса всенародной победы и триумфа. Эта задача была не так-то просто разрешима. Конечно, сейчас, почти через тридцать лет, спокойно глядя на прошлое, мы можем спросить себя, насколько правомерной была эта сторона поставленной задачи, когда почти единственным элементом создания архитектуры города были жилые дома. Ответ на этот вопрос вовсе не однозначен. Образ города — очень многогранное понятие, это результат воздействия целой системы взаимосвязанных сил, благодаря которым сам город собственно и складывается. Образ этот зависит в первую очередь от социальных условий жизни общества, от его функциональных особенностей, характера и назначения, величины города — малого или большого. Образ в значительной степени зависит от экономических возможностей страны, уровня развития науки и техники, системы транспорта и других коммуникаций города и т. д. Но главное, что определяет образ города, — это мировоззрение общества, его эстетические взгляды, идеалы времени. Этим идеалом послевоенного времени было выражение во всех видах искусства и, конечно, в архитектуре идеи победы. Такая героическая тема была перед зодчими поставлена историей. И архитекторы со всей творческой напряженностью, страстностью и убежденностью в верности своих методов и направленности работы эту тему решали. Гигантские масштабы и проблематика заданий обратили зодчих к образам Рима и Возрождения, к победным образам ампирной России, разбившей в 1812—1814 гг. наполеоновские армии. Повод — достаточно обоснованный. Но средства были выбраны зодчими в большей части неорганичные. Осевые классицистические композиции, гигантские симметризованные построения, форумы, не уступающие римским, развивающиеся пространства, не меньше версальских и парижских, трехлучевые схемы Петербурга и Твери были основной темой градостроительных комплексов. 7
Задачи решались парадно и торжественно, с сильным креном в qTo- рону внешней помпезности. Площади делались излишне больших размеров, улицы были рассчитаны на парадные шествия. Все это обстраивалось домами, сплошным фронтом, чтобы «оформить» фасады улиц, без особой заботы о внутреннем пространстве жилой зоны, скрытой за этими домами-ширмами. При таком методе работы неизбежным был уход от правдивости реального образа города. Функциональная сторона его решения трактовалась на уровне градостроительных взглядов прошлого века. Улицы, правда, делались много шире, чем были когда-то. Но о том, что медлительную карету и неспешащего пешехода заменили стремительный автомобиль, громоздкий троллейбус и автобус, не очень задумывались. Пострадали такие чрезвычайно важные, определяющие стороны города, как его экономика, комплексная система всех видов обслуживания, структура застройки, а отсюда в конечном счете и художественный образ. Но, несмотря на все это, создавались почти заново огромные, ранее разрушенные города, строились сотни других. В это дело были вложены огромные материальные ресурсы, силы, энтузиазм, железная воля. Задачи первого десятилетия были решены усилиями всего народа. Именно в это время были воздвигнуты изменившие облик Москвы высотные здания. Сейчас, оценивая результаты того времени, легче, конечно, судить, каковы, с одной стороны, абсолютные достижения, а с другой — какие относительные потери понесла архитектура, ее правдивость, логика, закономерности при таком одностороннем решении задачи, какие следы оставил этот период на лицах наших городов. Но при всем этом необходимо помнить совершенную искренность зодчих и чистоту их стремлений. И не только помнить, но и постараться их понять: тогда все это казалось правильным. И если мы перечисляем издержки того времени, то делаем это для того, чтобы увидеть лишь ошибочность в выборе средств. Сама же идея высокой образности, высокого художественного качества города этим не может быть ни преуменьшена, ни тем более снята. Наоборот, никогда ранее проблема архитектурно-художественного образа не стояла так остро и так высоко, как она стоит вплоть до наших дней. Все основные тенденции нашего восстановительного градостроительства наиболее характерно проявились в тех именно крупных городах, к теории и практике которых присматривалась вся страна. Новое строительство Москвы, восстановительное и новое строительство Ленинграда, заново возводившиеся на еще дымившихся развалинах Сталинград, Севастополь, Смоленск, новые Киев и Минск — все это определяло общую линию градостроительства Советского Союза в первые послевоенные годы. Москва мало пострадала от прямых разрушений. Однако рост населения, собственного и мигрирующего, почти четыре военных года жизни города без нового строительства, неизмеримо возросшая международная роль Москвы — столицы социализма — вызвали бурное развитие города. 8
Вскоре после войны начал осваиваться новый, очень большой район на горах и оврагах, холмах и долинах — район юго-запада Москвы, намеченного к освоению еще в плане 1935 г. Эти красивые, высокие, здоровые и живописные по рельефу, водным богатствам и зелени места первыми вошли в число основных территорий для новых жилых массивов города. Застраивались также бывшие далекие окраины севера, запада и востока Москвы — в основном свободные территории. Возводилось относительно много жилых домов и в центральных районах. Правда, это было главным образом одиночное и «выборочное» строительство. Строили на свободных местах, не связанных со значительным сносом хотя и плохих, но все еще способных дать кров жилых домов старой Москвы. Достраивались дома, начатые до войны. Большим же делом для Москвы этих лет было возведение целой системы высотных зданий, долженствовавших показать идею победы и пафоса нового строительства, утвердить величие страны. Для Москвы всегда были характерны живописность, выразительность и разнообразие силуэта. Этому способствовало много разных факторов. В первую очередь холмистость территории. Дореволюционная низкая (в среднем 1- и 1,5-этажная) застройка, только в центре доходившая до 4—5 этажей, очень хорошо выделяла великолепный комплекс многобашенного и многоглавого Кремля, стройные ансамбли монастырей, отдельные церкви и шатры колоколен, умело поставленные на высоких местах. Содействовала живости города также извилистость его позвоночника— Москвы-реки. И, наконец, сама историческая радиально-кольцевая структура города определяла своеобразие Москвы. Но с годами средняя высотность жилья росла. Уже в предвоенные годы главные улицы были застроены домами в 6—8 этажей. Весь средний уровень застройки выровнялся. Бывшие доминанты скрылись, поглощенные ровными рядами жилых домов. В городе не осталось ориентиров движения, не стало видно его структуры. Индивидуальность, незабы- ваемость города стиралась. Возникла необходимость укрепить силуэт города, снивелированный его прошлой жизнью. Поэтому градостроительно абсолютно верной и архитектурно крайне насущной надо считать идею, возникшую в 1948 г., возведения зданий высотой 150—250 м, которые были бы способны заново создать лицо города, его структурный силуэт, возросший масштаб, художественный образ уже на новой основе. Новые высотные сооружения подчеркнули пространственное решение всей центральной части города. Образовалась система пространственных ориентиров, до сего дня держащих на себе костяк города. Здесь ^ль\ видим реализацию плановых возможностей социалистического города. Социально планомерно и эстетически требовательно был создан организованный силуэт города в отличие от стихийного роста небоскребов в больших городах капиталистического мира. Это было крупнейшим градостроительным мероприятием тех лет. Очень важно было выбрать место для высотных сооружений. Постановка зданий верно решила задачу выявления структуры города, его важ- 9
РИС. 1. СХЕМА РАЗМЕЩЕНИЯ ВЫСОТНЫХ ЗДАНИЙ В МОСКВЕ ПО САДОВОМУ КОЛЬЦУ И МОСКВЕ-РЕКЕ (КОНЕЦ 40-х ГОДОВ) РИС 2. ПРОЕКТ НЕБОСКРЕБА У НИКИТСКИХ ВОРОТ В МОСКВЕ. АРХ. ЭЛЬ ЛИСИЦКИЙ, СОАВТОР МАРТ СТАМ (1924—1925 ГГ.) нейших планировочных узлов. Здания были удачно размещены по кольцу Садовых улиц и на излучинах Москвы-реки 1. При этом ставилась еще одна цель — создать переходную ступень от малоэтажной Москвы к гигантскому, 400-метровой высоты, центральному зданию города — Дворцу Советов. Это (так и не реализованное) сооружение должно было стоять у развилки Москвы-реки, недалеко от Кремля. Кроме того, высотные сооружения были призваны также стать центром торжественных самостоятельных ансамблей многоэтажной Москвы. 1 Мысль о желательности постановки высотных зданий по кольцу была высказана арх. Эль Лисицким еще в 1924 г. 10
Построенные в одно время, одним приемом, по целостному замыслу, эти здания успешно сыграли свою решающую градоформирующую роль вне зависимости от позднейшего отказа от возведения Дворца Советов на намеченном месте. Стремительная ярусность построения, шатровые и шпилевые завершения, характер детализации высотных зданий были призваны создать преемственную связь с традиционными московскими башнями. Можно отметить как лучшие и более строгие по общей структуре, пропорциональному строю, объемно-пространственной схеме проекты зданий, возведенных на Смоленской площади (архитекторы В. Гельфрейх и М. Минкус) и на площади Восстания (архитекторы М. Посохин и А. Мндоянц). Высотное административное здание на Смоленской площади вместе со зданием гостиницы «Украина» «открывают» город с запада. Впадение реки Яузы в Москву-реку отмечает высотный жилой дом на Котельнической набережной. Героическую Красную Пресню выделяет высотный жилой дом на площади Восстания. С севера дорогу к центру города акцентируют башни гостиницы «Ленинград» и административного здания у Красных ворот. Градостроительно правильно найдено место для богатого по силуэту и именно силуэтом воспринимаемого здания Московского Государственного университета. Со всех точек Москвы видно завершение Ленинских гор многобашенным, са^лы^л высоким зданием столицы (высота его 239 м, не считая 75-м превышения гор над уровнем реки). Все это так. Однако, если посмотреть на планировку этих зданий, то станет очевидным (и об этом говорили с самого начала), что строить высотные дома в виде широких и глубоких объемов переменного сечения для жилья с малыми комнатами нерационально. Освещенные дневным светом помещения располагаются лишь по периметру башенных объемов, и темные внутренние части зданий практически плохо используются. Эти участки отводились для больших поэтажных холлов, явно ненужных в жилых домах. Парадные, украшенные мрамором и бронзой, лепниной и цветными витражами, коврами, тяжелейшими люстрами и торшерами вестибюли, не всегда уместные даже в общественных зданиях, не отвечали назначению и образу жилого дома. И все же возведение этих высотных сооружений показало их совершенную композиционную необходимость, ведущую роль в планировочной структуре новой Москвы, способность «держать» на себе художественный облик города. И они выполняют эту роль до сего дня, несмотря на стилевую несовременность и на последующее, иное по духу, высотное строительство (проспект Калинина, здание СЭВ и другие дома). Крупнейшее градостроительное значение системы высотных зданий в образе Москвы полностью оправдывает их расстановку, возведение, размах, архитектуру. Рассматривая общие принципы композиции высотных домов, нужно остановиться по крайней мере на двух сторонах вопроса. Во-первых, в градостроительном отношении важно отметить пространственное развитие планов и усложнение объемного решения каждого сооружения. Эта развитость плана (например, здания университета, 11
административного здания на Смоленской площади, жилого дома на Котельнической набережной) имела целью создать органическую завязку высотных элементов с окружением. Усложненность плана вызывала разработанность объемного построения. Как правило, создавался средний высотный объем, окруженный рядом пониженных и погашенных по архитектурному звучанию башен и башенок, подхватывающих общий вертикальный строй всего комплекса. Они и служили переходными элементами к более низким соседним зданиям. Нужно указать, во-вторых, на очень важную идею постепенного «роста» высотных зданий кверху. Решение этой идеи, связанной с композициями башенных сооружений старой русской архитектуры, достигалось некоторым утяжелением пропорций и малой члененностью нижних ярусов боковых крыльев, нарастанием сложности и легкости, дробности и тонкости моделировки по направлению к центру и к верху. Именно это выделяет здание на Смоленской площади. Идея здесь выражена с наибольшей последовательностью. Тяжесть и статичность пилонов низких боковых корпусов, приравненных по высоте к окружающей застройке, и вертикальность часто расположенных узких тяг центральной башни создавали нужный эффект. Постепенность нарастания высотности сливает низ здания с землей, а легкость стремительных шпилей «растворяет» верх его в воздухе. Надо сказать, что такое решение придало всем этим зданиям, вообще говоря очень высоким, необходимые качества масштабности, соизмеримости с человеком. Через 20 лет /^ь\ увидим совершенно иную позицию наших зодчих (подчас тех же самых) при трактовке ими новых высотных сооружений. Здесь высотные дома будут сознательно отрываться от окружения, резко вырастать из рядовой застройки, контрастируя с ней. Такую тенденцию можно проследить, рассматривая здание СЭВ группы архитекторов М. Посохина, А. Мндоянца. Установить, какая тенденция объективно правильнее, трудно. Обе имеют право на существование. Но первая более традиционна, а вторая представляется более «современной». Вероятно, решающей здесь будет проблема гуманизации образа нашей архитектуры, близость ее к человеку, та масштабность, добиться которой можно различными способами и с попытками решить которую мы еще встретимся в дальнейшем. Пример московских высотных зданий был подхвачен. Высотные дома-башни проектировались после этого для Вильнюса, Сталинграда и других городов Советского Союза. Высотный дом был построен в Риге. Идея высотных сооружений московского типа вышла за пределы нашей страны. В центре Варшавы в 50-х годах было воздвигнуто такое же сооружение по проекту советских архитекторов Л. Руднева, И. Рожина и др. Однако в Москве эти здания были решены в определенной целостной системе. Именно эта система и есть основное планировочное и архитектурно-пространственное достоинство наших высотных домов. В Риге же и в Варшаве они оказались одинокими, и градостроительное значение их не так велико. Помимо высотных домов в Москве возводилась, конечно, и обычная, рядовая застройка. Именно она решала проблему массового жи- 12
РИС. 3. ВЫСОТНОЕ ЗДАНИЕ НА СМОЛЕНСКОЙ ПЛОЩАДИ В МОСКВЕ. АРХИТЕКТОРЫ В. ГЕЛЬФРЕИХ И М. МИНКУС (НАЧАЛО 50-х ГОДОВ). БЛАГОДАРЯ СТУПЕНЧАТОМУ СИЛУЭТУ ЗДАНИЕ ХОРОШО СВЯЗЫВАЕТСЯ С ОКРУЖЕНИЕМ
лища, проблему обновления старых и совершенствования новых районов столицы. Строительство шло в двух направлениях. С одной стороны, обращалось внимание на создание («оформление», как тогда говорили) главных магистралей, с другой — осуществлялись большие массивы жилых домов на прежних окраинах, на свободных местах периферии города. Строительство магистралей носило, как уже сообщалось, парадный характер. Это была плоская фасадная обстройка улиц многоэтажными домами. Пример этому приему дала довоенная улица Горького. Сама же глубина ткани города этой реконструкцией магистралей не затрагивалась. На проектах так даже и рисовали объемные «плитки» — кварталы с разрисованными только внешними уличными гранями. Застройка велась по периметру кварталов, обставленных жилыми домами. Внутри оставалась, до поры до времени, старая Москва. Дома были предельно украшены — в основном лепкой или керамическими барельефами. Так возникла застройка новых магистралей — вылетных шоссе: Ярославского (арх. И. Ловейко), Можайского (арх. 3. Розенфельд), Ленинградского и др. Были застроены также новые набережные — Саввинская, Смоленская, Фрунзенская и многие улицы. По прошествии времени легче увидеть их архитектурные и градостроительные достижения и недостатки. Не всегда достаточно удачно делались и жилье, и улица как трасса движения, и архитектура здания как художественная категория. Каждое здание, как правило, имело свою собственную ось симметрии. Каждое было само по себе. Хотя в это время были уже организованы магистральные мастерские во главе с крупными архитекторами, призванными обеспечивать целостность улиц, они все еще застраивались не на всем протяжении. Конкретные отрезки улиц проектировались изолированными, излишне статичными по своей композиции участками. Соподчинения целому не было. Излишне часто подчеркивались центрально-осевые приемы. Промежуточные части магистралей, застроенные в первую очередь, приобретали подчас настолько мощное звучание, что когда дело доходило до главных узлов, силы уже не оставалось. Например, на Ярославском шоссе комплекс огромных жилых домов построен до определения архитектуры ведущего элемента магистрали — площади Рижского вокзала. Сама эта площадь так и осталась второстепенной. Так же обстоял вопрос и с масштабом застройки. Казалось бы, более правильным масштаб зданий на площадях принимать крупнее масштаба зданий коридорных участков улиц. Однако на улице Горького масштаб общественных сооружений на площадях Советской и Маяковского перекрыт мощным масштабом новых рядовых зданий улицы (архитекторы Д. Чечулин, А. Жуков, В. Андреев, М. Синявский, И. Соболев и др.). Значение площадей не выделялось. Акценты композиционных узлов не создавались. Улица получилась излишне равномерной на всем своем протяжении. Но улицы — и это в конечном счете самое важное — были созданы. Пролегли на плане города новые мощные магистрали, выросшие на месте старой одноэтажной окраинной застройки. Они закрепили костяк пла- 14
РИС. 4. ЗДАНИЕ СЭВ НА ПРОСПЕКТЕ КАЛИНИНА У МОСКВЫ-РЕКИ. АРХИТЕКТОРЫ М. ПОСОХИН, А. МНДОЯНЦ, В. СВИРСКИЙ, ИНЖЕНЕРЫ Ю. РАЦКЕВИЧ, С. ШКОЛЬНИКОВ (КОНЕЦ 60-х ГОДОВ). ОБЪЕМ ЗДАНИЯ ВЫРАСТАЕТ КАК БЫ ПРЯМО ИЗ ЗЕМЛИ И ПРОТИВОПОСТАВЛЯЕТСЯ ОКРУЖЕНИЮ. ВДАЛИ — ВЫСОТНЫЙ ДОМ НА ПЛОЩАДИ ВОССТАНИЯ. АРХИТЕКТОРЫ М. ПОСОХИН И А. МНДОЯНЦ (НАЧАЛО 50-х ГОДОВ). ЗДЕСЬ ХОРОШО ВИДНЫ ДВА ПРИНЦИПА ПОСТРОЕНИЯ ВЫСОТНЫХ ЗДАНИЙ на Москвы. Новая структура, положенная на исторически создавшуюся радиально-кольцевую систему города, позволила решить ряд жизненно важных проблем: связать окраины с центром, организовать архитектурный облик въездов в город, удовлетворить возросшие транспортные потребности. Новые магистрали с многоэтажными громадами домов раздавались вширь, стали действительно большими столичными улицами. Удалось создать торжественный характер магистралей. Одновременно шло массовое строительство на свободных территориях, уничтожалась малоценная мелкая застройка захудалых окраин. Уходило в прошлое само понятие «окраина». Именно здесь, на периферии Москвы, с самых первых послевоенных лет началось новое жилищное строительство. Строились также и общественные здания — школы, детские сады и ясли, больницы, магазины, клубы, кинотеатры. Правда, комплексность, полный набор таких сооружений не всюду могли быть достигнуты. Это оставалось на последующее время. Решающую роль в массовом строительстве, в создании новых градостроительных приемов, в появлении новых архитектурно-композицион- 15
РИС. 5. УЛИЦА ГОРЬКОГО В МОСКВЕ. ВЫДЕЛЕНИЕ ГЛАВНОГО СООРУЖЕНИЯ — ЗДАНИЯ МОССОВЕТА— ИЗ РАВНОВЫСОТНОГО ОКРУЖЕНИЯ ДОСТИГНУТО ЯРКИМ ЦВЕТОВЫМ КОНТРАСТОМ ных качеств должна была сыграть постепенно выходящая на первый план индустриализация строительства. Только заводское изготовление вначале деталей, затем отдельных элементов, а потом объемных блок-комнат могло кардинально решить проблему обеспечения Москвы, всей страны необходимым количеством жилищ. Сначала это были малоиндустриальные, всего двухэтажные жилые дома (район Хорошевского шоссе, арх. Д. Чечулин). Однако выбор этажности и экстенсивность застройки дали крайне невыразительные и неэкономичные результаты. Непригодность малоэтажного и разреженного строительства для Москвы была очень скоро установлена1. И в следующем районе массового строительства — на Песчаных улицах (арх. 3. Ро- 1 В других городах 2- и 3-этажная застройка велась еще много лет. 16
РИС. 6. ЖИЛОЙ ДОМ НА ПРОСПЕКТЕ МИРА В МОСКВЕ (50-е ГОДЫ). АРХ. А. АРКИН. зенфельд) — первые дома делались уже в четыре этажа. Но очень скоро, почти тотчас же, там перешли к строительству 5-, а затем и 6-этажных зданий. Последние дома этого района на улице Левитана уже достигли 9 этажей. Район был сделан без особых композиционных замыслов. К сожалению, архитектура была дробной, пластика — плоской и слепой. Строительные достижения района заключались в основном в единовременно- сти и целостности завершения большого участка Москвы. Но он все еще состоял из малых кварталов. Переход к укрупненным кварталам, а затем и к большим микрорайонам, в которых образ интерьера микрорайона играл не меньшую, если не большую роль, чем архитектура фронта улицы, предстоял только на следующем этапе, был еще только «теорией». Застройка кварталов шла по периметру. Ансамблевые решения были довольно примитивны. Главным, если не единственным, приемом была организация своеобразных курдонеров — довольно узких и глубоких, разделивших благодаря этому и так небольшое внутреннее пространство квартала. Прием этот, принятый не только для Москвы и Ленинграда, распространялся 17
дальше центральными проектными организациями, например Горстрой- проектом. Держался он долго, и его можно было видеть в городах всей страны. Так же часто встречался прием размещения «квартала в квартале». Чисто рисуночное построение не давало никаких градостроительных возможностей для создания интерьера застройки. И все-таки именно здесь, при малоэтажной застройке, авторы думали о целом, о районе, о глубине территории. Потребовались годы развития, прежде чем представилась возможность перенести эту комплексность на многоэтажное строительство. Пока же многоэтажные здания строились каждое само по себе; каждое — самое большое, самое пышное, самое украшенное, ни с чем и ни с кем не связанное. Уже в 1948 г. раздавались голоса против такой практики, однако живучи были сложившиеся традиции, и они продолжали проявлять себя еще не один год. Но наступал конец этому периоду, который вошел в историю нашей архитектуры как период украшательства и излишества, архаики, стилизаторства. Ленинград принадлежит к тем городам, великие архитектурные традиции которого уберегли его от многих градостроительных ошибок других городов. Но, конечно, основные тенденции в застройке города, его новых магистралей и периферии были общими для всего направления советской архитектуры. Особенности застройки улиц по фронту, игнорирование внутриквар- тальных пространств, колебания от мало- до многоэтажного строительства, от выборочного до ансамблевого формирования магистралей — все эти этапы, которые мы видели в Москве, можно найти и в Ленинграде. И это естественно. Ленинград является вторым по значению городом в создании стилистических черт нашей архитектуры. Его зодчие работают не только «на себя», но и на всю страну. Война причинила Ленинграду тяжелейшие разрушения. По городу было выпущено около 150 тыс. артиллерийских снарядов и сброшено свыше 10 тыс. авиационных бомб. В городе не оставалось почти ни одного здания, не требовавшего проведения восстановительных работ. В феврале 1944 г., после разгрома фашистских войск под Ленинградом, город приступил к строительству. Возникали новые жилые образования вдоль Приморского района, у бывшей Новой деревни, на Большой Охте. Застраивались пустоты и в старом Ленинграде — в Невском и Кировском районах. Ленинград растет как крупнейший промышленный и научный центр нашей страны, город технического прогресса, высокой художественной и градостроительной культуры. По генеральному плану он развивался вверх и вниз по Неве, по побережью залива и в южном направлении вдоль Московского шоссе и Измайловского проспекта. Главным было стремление открыть приморский город к морю, от которого раньше он был отрезан. Создавались общественные центры, жилые районы, сады на побережьях Васильевского, Крестовского и Петровского островов, парк Победы на Московском проспекте (проект архитекторов Е. Катони- на и В. Кирхоглани). Ленинград широко открывался на Неву и на море. 18
РИС. 7. СХЕМА РАЗВИТИЯ ЛЕНИНГРАДА ПО НЕВЕ И ПОБЕРЕЖЬЮ ФИНСКОГО ЗАЛИВА РИС. 8. ПРИМОРСКИЙ ПАРК ПОБЕДЫ НА КРЕСТОВСКОМ ОСТРОВЕ В ЛЕНИНГРАДЕ. АРХ. А. НИКОЛЬСКИЙ
Крупнейшую роль в этом сыграли большие парки, в том числе Приморский парк Победы, включающий стадион имени С. М. Кирова на Крестовском острове (проект группы архитекторов во главе с А. Никольским). Надо сказать, что в Ленинграде лучше, чем в Москве, удалось создание больших целостных ансамблей. Застраиваются проспекты Кировский, Московский, Стачек и др. Проводится большая работа по отдельным районам малоэтажной жилой застройки. В Володарском, Кировском и других районах этому самому тогда (1947 г.) массовому виду строительства уделялось большое внимание. Так, архитектор А. Оль предложил застройку большого района длинными блоками двухэтажных домов, образующих замкнутые дворы с четкой системой проездов и с хозяйственными двориками. К наиболее значительным комплексам малоэтажных жилых домов следует отнести застройку по ул. Энгельса в Лесном (арх. В. Фром- зель), жилой комплекс на Московской улице (архитекторы Е. Левинсон и Л. Асе) и др. Принципиальный успех ленинградских зодчих и общий рост архитектуры массового жилищного строительства видны в пространственности структуры целостных ансамблей. Интересно решаются внутренние пространства жилых комплексов, чему зодчие отдают много сил. Дворы озеленяются, создаются игровые и детские площадки. В них удачно размещаются детские сады и ясли. Организуются внутренние проезды. Очень важно подлинно архитектурное внимание к внутренней ткани города. На первом этапе оно не ограничивалось малоэтажным строительством, а коснулось и других типов зданий на новых территориях, где строились не отдельные дома, а целые кварталы. Так, новая застройка района Щемиловки привлекает внимание именно характером своего пространственного решения (архитекторы Е. Левинсон и И. Фомин). Это уже 5- и 6-этажные дома, сильно члененные, образующие группы замкнутых комплексов. Архитектура их определилась, по мысли авторов, значением общегородской магистрали, на которую эти дома выходят. Отсюда мощные портики (скорее свойственные общественным, чем жилым зданиям), общая монументальность соединительных колоннад, арок, пилонов, отсюда контраст глубоких лоджий и глади стен и т. д. Авторы старались разнообразить периметральное очертание кварталов. Но это не смогло изменить глухого характера застройки. Закрытость кварталов усилена включением в относительно более крупные из них дополнительных, вовсе уж замкнутых, маленьких блоков — квадратного и прямоугольного. Остальная часть кварталов занята детскими учреждениями. Их территория затеснена и затемнена (эта особенность сейчас хорошо видна нам, привыкшим к просторам современных микрорайонов). Хотя черты формалистичного, рисуночного построения генерального плана этого, в общем новаторского, района очевидны, его преимущества по сравнению с примерами из московской практики также ясны. Целостность, пространственность, отказ от фронтальных парадных улиц — крупное градостроительное достоинство застройки кварталов Щемиловки. Но к 50-м годам выяснилась неэкономичность и градостроительная неэффективность малоэтажного строительства, и Ленинград перешел 20
л РИС. 9. ПЛАНИРОВКА РАЙОНА ЩЕМИЛОВКИ В ЛЕНИНГРАДЕ. АРХИТЕКТОРЫ Е. ЛЕВИНСОН И И. ФОМИН к концентрированной многоэтажной застройке. Эта концентрация стала новым явлением, полностью связанным с требованиями индустриализации строительства и монтажа зданий из элементов, изготовленных заводским способом. Удобство и выгода монтажа на крупных строительных площадках совпали с логикой градостроительной комплексности. Половина всей программы Ленинграда по жилью на 1951 г. была выполнена на проспектах Стачек и Московском. Зодчие Ленинграда стремились создать единые крупные ансамбли не на основе стилевой характеристики отдельных зданий, а единством масштаба и модуля основных членений. Большую роль играла принятая ими общая идея спокойного силуэта. Но ничего не дается даром. Парадность, импозантность, декоративность стали общей чертой архитектуры рассматриваемого периода. Странным кажется сейчас, как удавалось совмещать индустриальный процесс возведения зданий с безудержным их декорированием. Многоэтажные здания потеряли пространственные качества предыдущего периода. Улицы-коридоры стали возводиться и в Ленинграде. Тогда казалось, что кранам «легче» строить дома, вытянутые в одну линию. Отрицательную роль сыграла также и общая направленность на создание в кратчайшие сроки «фасадов» улиц. Эти заблуждения предстояло ликвидировать в следующем десятилетии. Восстановительное и новое строительство шло по стране огромным фронтом. Не было города, в котором не велись бы крупные градостроительные работы. Для сотен городов составлялись новые генеральные планы развития и реконструкции. 21
Показательным примером может служить один из крупнейших наших промышленных городов — Магнитогорск, который, несмотря на свою молодость, претерпел в эти годы коренные изменения. В 1944 г. жилищное строительство Магнитогорска было перенесено на правый берег реки Урал. Это было связано с необходимостью более полной защиты жилищ от атмосферных загрязнений, выделяемых разрастающимся металлургическим комбинатом. Правобережная часть города отделяется от старой, левобережной, широким зеркалом водохранилища. Рельеф, опускающийся широким амфитеатром к воде, дает возможность создать своеобразный архитектурный облик правого берега. Вместе с тем этот же рельеф открывает городу величественную панораму металлургического гиганта, расстилающегося на противоположном берегу. Правая часть Магнитогорска соединена с левой двумя дамбами — северной и южной. Это удобно и красиво. На правой стороне Магнитогорска развернулось широкое комплексное строительство с большими градостроительными замыслами. Проектировались новые магистральные улицы, площади, парки, крупные группы кварталов и микрорайонов. Руководили работами архитекторы Л. Бумажный и М. Дудин. Отдельные проекты выполняли многие архитекторы Москвы и Ленинграда. Правобережье представляло совершенно свободную территорию. Это обстоятельство открывало простор для творчества зодчих, но одновременно выдвигало требования особой самодисциплины, строгого, обдуманного замысла. Естественно, этот замысел за время строительства мог претерпеть известные изменения (и так было на самом деле). Градостроительная доктрина развивалась, менялись и пути реализации нового города. В основу архитектурно-планировочной структуры города было положено объединение жилых домов в группы, а жилых групп — в укрупненные кварталы с внутренними зелеными дворами. Здесь нет еще свободных и больших микрорайонов, но нет уже и замкнутых групп — блоков. Группа домов квартала объединяется общей композиционной идеей. А членения квартала связаны с композицией всей магистрали. Сильные ритмические членения характеризуют новые улицы Магнитогорска. В этом — прогрессивные, положительные качества решения. Как все города страны, в первые послевоенные годы правобережный Магнитогорск застраивался в основном 2- и 3-этажными домами. Среди улиц с малоэтажной застройкой выделяется Комсомольская. Она красиво расчленена, ее перспектива замыкается водохранилищем. За ним вырисовывается индустриальная панорама комбината. Удачно выбрана ширина улицы (25 м) при 3-этажной высоте домов. С улицы открываются виды во внутренние дворы кварталов. Следующим этапом застройки города явилось строительство проспекта Металлургов — основного ансамбля северной части нового города. Это уже 5-, 8-этажные здания с курдонерами и повышениями угловых элементов домов. Вообще говоря, повышенная этажность должна была вызвать укрупнения кварталов, но это еще не было реализовано. 22
|l ПСЬ^Р У ^bj Удачен проект улицы Жданова (строительство 1953—1955 гг.). При проектировании застройки этой магистрали (архитекторы Л. Бумажный, Д. Бурдин, И. Орлова) был принят более крупный масштаб, чем на проспекте Металлургов. Увеличилась протяженность домов, выросла их этажность. Появилась общая архитектурная тема — ритмично расставленные эркеры. Такой объединяющей темы раньше не было — сказывалось проектирование застройки разными организациями. Улица выгодно открыта на водохранилище. Созданы крупные парки, рассчитанные на несколько кварталов. Большую роль в цельности образа города сыграла умело архитектурно использованная индустриальность строительства. Здания проектировались из крупных панелей. Проекты выполнялись во Всесоюзной Академии архитектуры (инж. Г. Ф. Кузнецов). В 60-е годы наступил новый период развития города. Промышленность продолжает расти, и все большей становится сложность дальнейшего преобразования и совершенствования города. Но это — дело будущего. На первый послевоенный период выпала самая огромная, почетная, трудная и величественная задача — восстановление городов, разрушенных в годы Великой Отечественной войны. Работа вызвала всенародный энтузиазм. Архитекторы, строители, как теоретики, так и практику— все были захвачены масштабами действий и их стремительными темпами. Крупнейшие города оказались почти уничтоженными войной — на 85% Сталинград, на 80% Минск, Севастополь и Новороссийск. Центральные части Киева, Днепропетровска, Смоленска, Новгорода и многих 1\ РИС. 10. ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ НОВЫХ КВАРТАЛОВ В МАГНИТОГОРСКЕ
других городов России, Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии стали жертвами жестоких боев, лежали в развалинах и в дыму. К небу торчали изуродованные куски стен домов со сквозными дырами окон. Обнажились ранее скрытые от глаз человека провалы подвалов. В деревнях и в малых городах через быстро выросшую траву, как памятники погибшим, тянулись кверху печные трубы сожженных изб и домов. Только дощечка с надписью обозначала место деревни да ряд полузатопленных землянок, оставшихся от солдат, давали частичный кров пришедшим на старое место жителям. На этом трагичном фоне прошедших боев, на невиданно широком поле новых действий должны были развернуться сначала проектные, а затем и строительные работы. Предстояло не просто механическое восстановление городов. Массовое обновление, создание принципиальных основ дальнейшего качественного и количественного их роста, связанного в некоторых из них с бережным сохранением и восстановлением памятников архитектуры прошлого, обеспечение наилучших условий жизни, условий развития промышленности, науки, культуры, искусства — такие сложнейшие вопросы стояли перед градостроителями и решались ими в этот героический период восстановления Родины. В России всегда было развито строительство городов. Раньше Русь так и называлась — «гардарика», т. е. страна городов. Город прежде служил и особенно сейчас служит основной формой коллективной жизни человека. История городов, история расселения вообще показывает, как отчетливо характер города — его план, структура, застройка и как итог художественный образ — демонстрирует эпоху его создания, наслоения последующих времен, организацию жизни населения, социальный характер государственного строя и общества, породившего (и изменявшего) то или иное городское образование, как полно в образе города отражается социальный, технический и экономический прогресс общества. Город всегда создавался для жизни в нем людей. Но в зависимости от общественного устройства жизнь эта могла быть комфортабельной или убогой. До сих пор крупные старые города Запада еще не избавились от трущоб, «бидонвилей». До сих пор сохранились угнетающие «гарле- мы» в разительном контрасте с современными кварталами обновленных центров и вновь выстроенных периферий (надо иметь в виду, что новое и удобное в капиталистических городах Запада есть в основном результат настойчивого воздействия демократических идей). В городах социализма их сутью, главным и определяющим является гуманизм, создание наилучших условий жизни для всех жителей. И это находит выражение в удобстве и красоте города, в соразмерности всех его элементов человеку. Все качества современного советского социалистического города определяются именно человеком как причиной, целью и смыслом создания города — места его труда, жизни, культуры. Так именно и подошли к своей задаче наши градостроители. Виднейшие зодчие страны, объединив вокруг себя творческие группы молодых архитекторов, приступили к работе в 1944—1945 гг. (частично даже в 1943 г.). К 1948 г. были утверждены почти все генеральные планы восстанавливаемых городов с детальной планировкой их центров. Группа 24
РИС. 11. СТАЛИНГРАД ПОСЛЕ БОЕВ 1943 ГОДА К. Алабяна и В. Симбирцева разрабатывала генеральный план Сталинграда (ныне Волгоград). А. Власов составлял план нового Киева. Г. Гольц вдохновенно рисовал восстанавливаемый Смоленск. Г. и М. Бархины проектировали Севастополь. Б. Иофан разрабатывал проект восстановления портового города Новороссийска. В. Семенов восстанавливал Ростов-на- Дону. А. Щусев с огромным тщанием принялся за восстановление таких исторически ценных городов, как жестоко пострадавшие от нашествия фашистов Новгород и Истра. Н. Баранов работал над Псковом. А. Буров экспериментировал над новой Ялтой. Большая группа московских, ленинградских и белорусских архитекторов создавала новый план Минска. На основе этих планов в течение 10—15 лет города были восстановлены в наиболее жизненно важных частях и стали примером для целого периода нашего градостроительства. Конечно, не все предложения были вполне прогрессивными (в том числе такие, как парадные проекты гипертрофированных площадей, проспектов и др.)- Не все спроектированное было реализовано в соответствии с задуманным (и даже утвержденным). 25
Практика, жесткие условия строительства, обстоятельства места и времени, другие люди, осуществлявшие проекты, — все это привело к тому, что ряд крупных городов был осуществлен с серьезными изменениями против проектов. Но идеи, возникшие при создании этих городов, проверенные жизнью, породили очень большой созидательный опыт. Глубоко проработанные в последующем в научном и художественном отношении, они реализовались в новых генеральных планах городов, рассчитанных на десятки лет вперед. Внимание всей страны было приковано к героическому Сталинграду. К концу войны был уже готов начатый еще в 1943 г. проект восстановления и реконструкции этого огромного линейного города, протянувшегося вдоль Волги на 60 км. Главным и новым явилось открытие города на великолепную Волгу (ее ширина здесь доходит до 2 км) и на Заволжье. Коренным образом изменилась его планировочная структура. Мощные зеленые массивы, идущие поперек города по притокам Волги (Царице, Пионерке и др.) и по оврагам, разделили его на четкие планировочные районы с уравновешенным трудовым балансом, комплексным общественным обслуживанием. Поперечные магистрали вывели эти районы непосредственно к воде. Вся структура города объединяется продольными магистралями, идущими параллельно реке. Город, раскинувшийся на ряде террас, спадающих к Волге, хорошо использовал возможности рельефа. Наиболее высокие точки его заняты общественными комплексами. В Сталинграде впервые было осуществлено резкое укрупнение жилых кварталов, а потом и строительство микрорайонов с большими внутренними пространствами. Здесь размещались все культурно-бытовые здания — школы, детские учреждения, магазины, спортивные сооружения. Здесь создавались сады, зеленые насаждения, столь необходимые в жарком и засушливом Поволжье. Вдоль Волги протянулись озелененные, облицованные камнем широкие набережные. Основной градостроительный недостаток прежнего города, отрезанного от воды заводскими территориями, железнодорожной веткой, складами и пр., был устранен. Природные данные органически вошли в архитектурный облик нового города. Его определил ряд архитектурных комплексов — набережные, ансамбль основных площадей города, проспект Ленина, Мамаев курган. Все эти компоненты образовали величественный, протяженный, 18-километровой длины, центр города. Все названные ансамбли достойны подробного разбора как крупнейшие архитектурно-художественные явления. Однако наибольший интерес представляет центральный ансамбль, история проектирования и строительства которого продолжается на протяжении более 25 лет. Этот планировочный узел с самого начала был предметом особого внимания. Образован он целой группой площадей, перетекающих одна в другую. Создан сложный пространственный комплекс, идущий от площади главного вокзала и заканчивающийся грандиозной лестницей, спускающейся к на- 26
РИС. 12. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН СТАЛИНГРАДА. АРХИТЕКТОРЫ К. АЛАБЯН, В. СИМБИРЦЕВ, Н. ПОЛЯКОВ, 1944 г. РИС. 13. ЧАСТЬ АНСАМБЛЯ ЛИНЕЙНОГО ЦЕНТРА СТАЛИНГРАДА
бережной реки. Площади последовательно, от одного этапа проектирования до другого, меняли свои очертания. Но оставалась основная идея — мощной поперечной оси города. От Вокзальной площади небольшой переход (остаток улицы Гоголя) приводит на площадь Дома Советов. Дальше, в сторону главного продольного проспекта — улицы Ленина, идет площадь Павших борцов. Затем широким бульваром (аллеей Героев) ансамбль выходит к парку Победы, к пропилеям лестницы, к просторам Волги. Огромные разрушения города, отсутствие старой застройки открыли перед архитекторами большие возможности. Но эти же возможности не давали авторам тех «благословенных» ограничений, которые способны были бы направить их мысли по подсказанному обстановкой логичному пути. А потому главные позиции проверялись вариантным методом, на проектах, путем многочисленных работ над всем комплексом центрального ядра города. Градостроительные замыслы переплетались здесь с проектированием отдельных уникальных зданий, и их следует рассмотреть вместе, чтобы уяснить общие планировочные идеи. Но раньше придется изложить несколько основных положений. Градостроительство следует рассматривать как высшую ступень архитектурного творчества, которая подразумевает, как само собой предполагающееся, архитектурную грамотность на уровне отдельного здания. Правомерность такого градостроительного подхода к оценке каждого архитектурного явления очевидна. Оценивая с таких позиций архитектуру отдельного здания, следовало бы исходить из того положения, что архитектор, создавая в первую очередь необходимое (заданное) внутреннее пространство (цель сооружения), всегда — и в пору безудержного украшенчества всех времен и народов, и в пору аскетического рационализма (также всех времен и народов)— работал и над внешней формой. Люди живут в коллективе, в обществе, создают из отдельных ячеек целые жилые комплексы — кварталы, между которыми проходят коммуникации — улицы, сходящиеся в расширенные узлы — площади. Образуется город. И вот тогда, во вторую очередь, здания перестают быть самоцелью, форма их начинает определяться требованиями улицы, площади, и воспринимаются они уже как часть целого независимо от того, что послужило поводом для образования той или иной формы. С этого момента архитектура переходит в категорию градостроительную. При градостроительном анализе зданий речь должна идти об их роли в городском пространстве. (Ясно при этом, что «грамота» архитектора уже обеспечила внутреннюю логику сооружения.) В качестве примера можно представить себе, как на макете планировки какой-либо части города, микрорайона, центрального комплекса градостроитель, не задерживаясь на точном содержании каждого объекта, представляя его себе лишь в самых общих чертах, ставит некие вертикали, башни (это может быть жильем, гостиницей, административным зданием), долженствующие в том или ином месте существенно повлиять на структуру и силуэт улицы, площади, района, города. Так делают постоянно. И это достаточно верно. Ибо период, когда планировку 28
города рассматривали лишь в двух измерениях на плоскости, как систему абстрактных улиц и абстрактных линий их застройки, уже давно прошел. И это совсем не формальное решение задачи. Это неизбежное методическое расчленение единого целого на взаимодействующие части, обязательная система анализа, без которой изучение градостроительной теории и практики как результата научного труда и как произведения искусства невозможно. Рассматривая Московский Кремль или комплекс площадей — Дворцовой и перед Адмиралтейством в Ленинграде, ^лы исследуем роль колокольни Ивана Великого, или здания Главного штаба, или башни Адмиралтейства в структуре части города, образованной этими зданиями. Сооружения здесь, рассматриваемые под таким углом зрения, суть объемные элементы, строящие большую пространственную композицию. В интересах города в целом не очень важно знать, что именно находится в Зимнем дворце — жилые комнаты царей или парадные залы Музея искусств. Совсем не обязательно точно знать, что находится в б. доме Пашкова, в старом здании библиотеки имени Ленина. Вероятно, много важнее в данном случае (при такой постановке вопроса) их градоформирующее значение, их место в общей системе города. Отсутствие неоспоримых или хотя бы самых общих критериев оценки реального градостроительного опыта часто не позволяет эффективно предугадать, прогнозировать впечатление в натуре. Никакой макет, никакой фотомонтаж, ни тем более рисованная перспектива не в состоянии верно и полно смоделировать натурное впечатление. Тем важнее общие теоретические, концепционные построения автора или исследователя, создающие принципиальную основу работы. При проектировании Сталинграда сложилась как раз такая ситуация: создавалось крупнейшее здание центра города, определявшее всю структуру композиции центра, его направленность, идеологическое содержание. Создавалась архитектурная доминанта центра. (Этим объясняется рассмотрение частной архитектурной задачи в общем градостроительном анализе города.) В 1945 г. проводился первый, а в 1947 г. крупнейший второй конкурс на проект здания Дома Советов в Сталинграде. В этот период площадь Дома Советов еще не подразделялась на две — собственно Дома Советов и Павших борцов (что произошло в дальнейшем в результате конкурса). Площадь имела форму удлиненной скошенной трапеции, переходящей затем в аллею Героев. Одна из длинных сторон площади (южная) была отведена для сооружения Дома Советов. Представляет интерес рассмотрение проектов, являвшихся в то время в художественном и градостроительном отношении лучшими, а в композиционном принципиально различными. Наибольшее внимание привлекли к себе проекты Г. Гольца и группы И. Жолтовского. Архитектор Г. Гольц сделал два варианта, из которых более характерен, мужествен и значителен по выражению героической сущности города «вариант с портиком». Два длинных корпуса (обкома КПСС и облисполкома) соединены по торцам и посередине поперечными корпусами. План ясен и удобен для функционирования. 29
Пластическая разработка главного фасада здания такова. Основной фон создается протяженной четырехэтажной стеной, расчерченной системой громадных пилястр. Спокойный фронт фасада рассекается мощным, энергично выступающим и высоко вздымающимся портиком. На углу площади поставлена грандиозная многоярусная башня. Сделана она в контрасте со всем протяженным корпусом и является доминантой большого звучания, Создается сложная пространственно-объемная композиция, основанная на ясных противопоставлениях. Композиция динамичная, направленная вдоль площади и ведущая к Волге. В этом — градостроительный смысл и достоинство решения. В проекте Г. Гольца с наибольшей отчетливостью выражены идеалы целого направления в архитектуре 40-х годов — идеалы творческого овладения наследием классическим и национальным. В этом интерес к работе Гольца и ее историческое значение. Но в ней видны также и архаизм, и стилистические ошибки этого направления, приведшие затем к коренным изменениям в понимании архитектуры. (Но это будет потом. Пока же такая позиция казалась логичной и даже единственной.) В проектах, выполненных группой И. Жолтовского, разрабатывалась тема выражения Сталинграда как бастиона, встретившего врага грудью и отбросившего его. «Город-крепость» — вот идея проектов группы И. Жолтовского. Не светлая героика победы, а угрюмый пафос обороны. Ошибочность этого тезиса была очевидна. Сталинград не был крепостью в фортификационном смысле слова. «Крепость» создали люди, оборонявшие город и не отступившие на восточный берег Волги. Интерпретировать архитектурный образ Дома Советов как неприступного средневекового замка, глухого бастиона, ощетинившегося орудиями и танками, как это сделал И. Жолтовский, было незакономерно. Так непонятое содержание привело к идейно-художественным ошибкам. Но мастерство зодчих заслуживает того, чтобы заинтересоваться их решением, главным образом с градостроительных позиций. Во всех трех проектах группы И. Жолтовского один корпус, энергично ломаясь в плане, образует выступающий объем. Он имеет трапециевидную форму в варианте архитекторов Г. Захарова — 3. Чернышевой и в варианте архитектора Ю. Шевердяева, прямоугольный выступ — в варианте архитектора М. Барща. Этот композиционный прием противостоит приему Г. Гольца в главном: меняется форма площади — она больше не вытянута и не направлена к Волге. Наоборот, теперь эта трапеция приобрела почти квадратное очертание и имеет явно выраженный статичный характер. Здание создает очень сильную поперечную ось, параллельную Волге и перпендикулярную направлению движения к набережной. В этом принципиальное различие двух идей. Один из проектов — архитектора В. Симбирцева — привлек внимание новой постановкой здания Дома Советов не на боковой стороне площади, а в ее торце — лицом к Волге. Именно этот прием лег в основу позднейших разработок. Таковы были результаты этого конкурса. Далее вся задача изменилась. В ряде последовательных проработок ансамбль площадей получил иную трактовку. Прежде единая площадь 30
РИС. 14. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ДОМА СОВЕТОВ В СТАЛИНГРАДЕ. АРХ. Г. ГОЛЬЦ, 1945 Г. подразделялась на две: первая стала площадью перед Домом Советов, вторая — площадью Павших борцов правильной трапециевидной формы, расширяющейся к проспекту Ленина. Пространственная система усложнилась и приобрела характер последовательно развертывающихся элементов. Композиция вовлекла в единое пространство обе площади, участок проспекта Ленина, аллею Героев, парк Победы, протянувшийся вдоль набережной, пропилеи лестницы и весь простор Волги. Все стало масштабней и по отношению к человеку, и по отношению к городу. На этот раз была использована идея В. Симбирцева: Дом Советов был поставлен в глубине этого ансамбля, по оси общественного центра, замкнув всю композицию «на себя». Устаревшая «классицистическая» схема пробила себе дорогу даже в этом кардинально обновленном городе. Новый проект был составлен архитекторами Л. Рудневым, В. Мун- цем, Л. Сегалом. Но авторы разработали лишь одно здание. Никаких попыток трактовать его как часть всего городского центра, идущего от Ма- 31
Рис. 15. ВАРИАНТ ПЛАНИРОВКИ ЦЕНТРАЛЬНОГО АНСАМБЛЯ СТАЛИНГРАДА С ВЫСОТНЫМ ЗДАНИЕМ ДОМА СОВЕТОВ. АРХИТЕКТОРЫ Л. РУДНЕВ, В. МУНЦ, Л. СЕГАЛ (50-е годы)
РИС. 16. ВОЛГОГРАД. НАБЕРЕЖНАЯ РИС. 17. ВОЛГОГРАД. ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ГОРОДА
маева кургана или по крайней мере от площади Обороны до площади Павших борцов, сделано не было. Градостроительный пафос задачи снизился. Дом Советов по примеру высотных домов в Москве решено было делать не как здание с башней, а как башенную высотную доминанту всего города. Ранее уже отмечалось, что в Москве высотные дома удачно разрешили проблему силуэта, образа и характера города именно потому, что они образовали целостную систему. С помощью одиночных башен такую задачу решить было нельзя. Но идея «высотности» казалась тогда единственно возможной для торжественных сооружений, стала темой «номер один», навязчивой, но все же первой по кажущейся бесспорности решения. Строго симметричный, близко повторяющий облик московских высотных сооружений, одиноко стоящий на площади, Дом Советов, по проекту Л. Руднева, оказался неспособным ответить образным и градостроительным задачам и не был реализован. Лишь через 20 с лишним лет, в начале 1969 г., вновь был проведен конкурс на здание Дома Советов в Волгограде. После открытия Волго-Донского канала и Волжской ГЭС развитие города, получившего имя Волгоград, было завершено. Он как бы родился заново, став крупнейшим промышленным и культурным центром с 700- тысячным населением. Город бурно застраивался. Преобразованные улицы, площади, набережные, целые законченные микрорайоны и отдельные жилые дома, крупные общественные здания создали современный образ огромного города. В Волгограде наиболее активно работали (на разных этапах его реконструкции) архитекторы В. Симбирцев, В. Масляев, И. Фи- алко, К. Афанасьев, Е. Левитан и многие другие. Им и обязан он своим обликом. Огромные работы проводились по Минску — городу, заново восставшему из руин и пепла. В 1944—1946 гг. осуществлялась разработка первого проекта планировки и реконструкции города на пятнадцатилетний период (авторы — архитекторы М. Андросов и Н. Трахтенберг). Радиальная система улиц старого Минска приобрела кольцевые магистрали. Основу реконструированной структуры составили два городских диаметра, пересекающихся в центре города. Первый магистральный диаметр проходит по селитебной зоне с северо-востока на юго-запад. Он образован Ленинским проспектом. Второй диаметр идет с юго-востока на северо-запад. Осуществлен он пока до пересечения с Ленинским проспектом и называется улицей Ленина. Две кольцевые магистрали объединяют основные жилые и промышленные районы, транспортные и другие общественные узлы (Привокзальную площадь, площади у входов в парки, стадион и т. д.). Главный ансамбль Минска — Ленинский проспект (длина около 3 км). Для его осуществления была проведена коренная реконструкция всей планировочной структуры старого города (в центральной его части из 825 зданий сохранилось всего 60 каменных домов). Проспект организует весь город и имеет ряд композиционных узлов — площадь Ленина, Центральную площадь, площадь Победы. Между Центральной площадью и площадью Победы в пойме реки Свислочь расположен парк. 34
На площади Ленина находятся Дом правительства, ряд вузов, горисполком и другие общественные здания. Площадь представляет собой вытянутый по оси проспекта прямоугольник с зеленым партером посредине. Центральная площадь тоже прямоугольная, но расположена поперек проспекта и включает два сквера. На площадь выходят здания ЦК КПБ и Дом офицеров. Место выбрано разумно — это высокая точка города, здесь и раньше размещался старый городской центр. Третий ансамбль — круглая площадь Победы. Разнообразие форм площадей и их застройки чрезвычайно обогащают относительно недлинный проспект. Ряд дополнительных комплексов хорошо размещен в интервалах. Магистраль от Центральной площади до площади Победы проложена по насыпной дамбе, идущей над озелененной пойменной частью реки Свислочь. Оттуда открываются красивые перспективы вдоль реки. Наиболее удачными на этом участке магистрали являются два жилых дома (арх. М. Барщ), фланкирующие Ленинский проспект со стороны реки. Пересечение двух главных магистралей — наиболее новаторское предложение по решению центрального ансамбля. Объемно-пространственные комплексы, расположенные на этих магистралях, хорошо членят и обогащают общий замысел. Если Ленинский проспект по своей идее и значению линейного центра перекликается с идеей Невского проспекта в Ленинграде, то пересечение двух проспектов, двух линейных центров надо считать оригинальным приемом, впервые примененным в Минске. Лишь через 20 лет в городе Тольятти мы встретимся с таким же приемом. Новые ансамбли удачно включили сохранившиеся и реставрированные крупные сооружения старого Минска — Дом правительства БССР (арх. И. Лангбард), Дом офицеров и др. Самостоятельный комплекс Привокзальной площади с двумя зданиями башенного типа, фланкирующими улицу Кирова, построен по проекту архитекторов Б. Рубаненко, А. Корабельникова и Л. Голубовского. Он получил значение главного въезда в город. Здания решены парадно и достаточно удачно (конечно, во вкусе времени). Пользуясь этим примером, следует разобрать принятый планировочный прием, поскольку он носит принципиальный характер. Такая трактовка двух башен стала, к сожалению, одним из весьма распространенных приемов. Во многих городах появились башни-близнецы. В Ленинграде въезд по новому проспекту с юга (по проекту 1952 г.) открывался двумя одинаковыми многоярусными башенными домами. В Москве на площади б. Калужской заставы еще в 1941 г. так был осуществлен въезд в город. 25 лет спустя в Москве были возведены такие же две башни у въезда на Смоленскую площадь. Аналогичные башни открывают главный проспект на Крайнем Севере — в Норильске и т. д. Чем объясняется популярность этого ставшего «типовым» явно примитивного приема? Стремлением к симметрии? Ассоциациями с какими-то прежними «образцами»? Неумением иначе представить себе начало города? Наверное, всеми этими причинами, вместе взятыми. А ведь башни и зрительно, и физически сужают горловину улицы. По контрасту 35
с площадью они душат ее, хотя именно в этом месте улица должна бы «раздвинуться», смягчая резкий переход от широты площади к узкости улицы. Сами площади в большинстве случаев решались трафаретно, имея полуциркульную или трапециевидную форму. Это все, надо думать, было рецидивом виденья в домах, начинающих улицу, подобие средневековых башен, призванных защищать город от врага. Там действительно улицу нужно было сужать. Там делались парные оборонные башни. Но у нас, в современном социалистическом городе, такой прием стал еще одним доказательством формального использования наследия. Вообще же в городе создан ряд новых значительных жилых и общественных зданий, придавших Минску столичный размах и масштаб. Минск стал неузнаваем. В создании нового облика города активную роль сыграли архитекторы М. Парусников, Г. Баданов, В. Король, Г. Заборский и другие зодчие Минска, Москвы и Ленинграда1. Киев — столица Украины, также был полем боев. Первые проекты восстановления Киева относятся к концу войны. В 1945 г. проводился интересный по своим результатам конкурс на проект застройки главного проспекта Киева — Крещатика. Самые волнующие градостроительные проблемы были выдвинуты в этом творчески очень сложном задании. На конкурсе застройки Крещатика можно было видеть различные художественные взгляды авторов и на классическое наследие, и на национальные черты архитектуры, и на современные требования к крупному городу. Наиболее выдающимся проектом по своей архитектурно-художественной напряженности был проект арх. Г. Гольца. Но для последующих работ больше дал проект архитекторов А. Тация и А. Иванченко, решавших улицу не как обычный канал для движения, зажатый двумя стенами фасадов высоких домов. По этому градостроительно новаторскому проекту одна сторона улицы представляла собой свободно расставленные в зелени отдельные ансамбли общественных зданий. Тема оказалась очень интересной и плодотворной. По окончании конкурса группа архитекторов в составе А. Власова, А. Добровольского, В. Елизарова, А. Заварова, А. Малиновского и Б. Приймака осуществила основные планировочные и проектные работы по всему городу. Главным в новом плане города было четкое зонирование, создавшее законченные жилые районы и цельные промышленные зоны. В основном, и это важнейшая заслуга генерального плана, город был обращен к красивейшему своему достоянию — к Днепру. Территориальное развитие города вдоль реки создало его основную архитектурно-пространственную композицию. На крутых берегах Правобережья, на островах и в пойме реки был создан крупнейший ландшафтный ансамбль, протянувшийся на 20 км и слившийся с лесопарковым массивом, обнимающим город. Зеленые берега Днепра всегда были гордостью и красой города. Теперь, разработанные, развитые и получившие парковую архитектурную организацию, они включили как бережно восстановлен- 1 Коллектив архитекторов, работавших над главной магистралью Минска — проспектом Ленина, в 1968 г. был награжден Государственной премией БССР. 36
РИС. 18. МИНСК. ПРИВОКЗАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ И ДВЕ БАШНИ, ФЛАНКИРУЮЩИЕ ВЪЕЗД НА КИРОВСКУЮ УЛИЦУ. АРХИТЕКТОРЫ Б. РУБАНЕНКО, Л. ГОЛУБОВСКИИ, А. КОРАБЕЛЬНИКОВ (1945—1950 ГГ.) РИС. 19. МИНСК. ЦЕНТРАЛЬНЫЕ АНСАМБЛИ ГОРОДА 1 — Привокзальная площадь; 2 — площадь Ленина; 3 — Центральная площадь; 4 — площадь Победы; 2—4—проспект Ленина; 5 — улица Ленина; 6 — Большой театр; 7 — парк им. Янки Ку- палы в пойме р Свислочь ртТПИ! Jscra
РИС. 20. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ЗАСТРОЙКИ КРЕЩАТИКА В КИЕВЕ. АРХ. Г. ГОЛЬЦ (1945 Г.). РИСУНОК
РИС. 21. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ЗАСТРОЙКИ КРЕЩАТИКА. АРХ. Г. ГОЛЫД (1945 Г.). РИСУНОК
РИС. 22. КИЕВ. ПРОСПЕКТ КРЕЩАТИК ные памятники старой архитектуры — Печерскую лавру, Выдубицкий монастырь, так и новые сооружения, построенные на берегу, — правительственный центр, памятник Славы, Дворец пионеров. Все это создало великолепную общую картину. Хорошо рисуются с нагорного берега новые районы Дарницы, расположившиеся на низком левом берегу. В Киеве заново построено большое количество периферийных жилых районов (Первомайский, Русановка и др.) и правильно размещенных целостных крупных промышленных узлов. Но наибольший интерес представляет протяженный, идущий на 1200 м проспект, издавна бывший центральным городским ансамблем,— Крещатик. Некоторые идеи конкурса в какой-то степени повлияли на окончательный проект А. Власова. Свое воздействие оказали они и на решение улиц-центров других городов. Главным в осуществленном проекте группы А. Власова являлся отказ от жесткой структуры узкой улицы-коридора — Крещатика, каким он был до войны. Вместо этого была предложена широкая (до 75 м) пространственная композиция магистрали, проникающая в глубь окружающей ткани города. Такое вовлечение структуры ткани в совместную «работу» с элементами главной улицы очень насытило архитектуру магистрали богатыми перспективами живописного окружения — рельефа и зелени. Вогнутая сторона проспекта застроена плотно стоящим фронтом общественных зданий. К этой же стороне смещена проезжая часть улицы. 40
На выпуклой стороне поставлены отдельные объемы многоэтажных жилых домов, хорошо использующих выгодный рельеф. Расположены они в двух, а кое-где и в трех планах. Один ряд зданий стоит непосредственно на красной линии улицы, другой, повышенный, — в разрывах между первыми домами, на взгорье. Колоннады, аркады, лестницы, площадки и балюстрады объединяют эту богатую пространственно-сложную композицию. Контраст обеих сторон улицы силен и убедителен. Это живописное, многообещавшее в проекте объемно-пространственное предложение оправдало себя в натуре. Зеленый бульвар, примыкающий к жилой стороне улицы, отделяет дома от транспорта. Он обогащает общий тон этой разнообразной, красочной, умно задуманной улицы. Новая застройка Крещатика — один из ярких примеров решения больших градостроительных задач. К сожалению, именно эта застройка являет собой такой же яркий пример избыточного украшательства. Нигде, вероятно, стремление архитекторов первой половины 50-х годов к украшению архитектуры навесной декорацией не достигало таких масштабов, как на Крещатике. Появление керамических штампованных облицовочных элементов заводского изготовления позволило с успехом заменить «мокрую» штукатурку. Это было прогрессивным явлением. Но вместе с тем эта керамика принесла с собой неограниченные возможности в выполнении любых деталей по любому рисунку — карнизов, обрамлений, вставок, малых и больших колонн, фестонов, балясин, фронтон- чиков, башенок и пр. И архитекторы не удержались, потеряли чувство меры и превратили архитектуру интереснейшей по замыслу улицы в набор украшений. Здесь необходимо сказать об очень существенном вопросе, касающемся национальной формы в советской архитектуре. Национальные приметы города никогда не рискуют стать стилизаторскими (что может угрожать подчас отдельному зданию). Уловить и понять такие черты градостроительства, которые давали бы обобщен- РИС 23. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН ВОССТАНОВЛЕНИЯ И РЕКОНСТРУКЦИИ КРЕЩАТИКА В КИЕВЕ. ГРУППА АРХИТЕКТОРОВ ПОД РУКОВОДСТВОМ А ВЛАСОВА (1946 Г.) 41
ную образную характеристику страны (республики), как правило, корнями своими связанную с народными представлениями о красоте, — сложная задача для зодчего. Огромный опыт каждого из народов нашей страны в строительстве городов вскрывает такие черты. И в приложении, например, к старым городам России и Украины /лы всегда увидим живописность их планировки, объемность застройки, великолепное уменье использовать природные данные — пологие холмы и равнины, крутые берега рек, широкие просторы земли, гладь водных зеркал. Мы увидим изысканность тонких ярусных силуэтов, ансамбли целостных городских организмов. Увидим яркую цветистость и спокойную белизну, звонкое благородство золота и глубокую краску кирпича, И всегда в городах этих каждая эпоха вносила свои выразительные новаторские черты, умело включая их в существующую застройку. Контраст по форме, цвету, размерам, пластичности, материалам и типам застройки всегда широко использовали наши градостроители на протяжении всей истории страны. Эта проблема была первоочередной в программе создания художественного образа столицы Украины. И по отношению к общему приему она была решена хорошо. В конкретных же решениях зданий проблема не была достаточно глубоко продумана. Заимствование лишь одной декорации подменило изучение внутренних законов построения, органических приемов украинской народной архитектуры. Сама украинская декорация, которая действительно всегда была пышной, недостаточно изучалась. Прежде она, как правило, всегда «работала» на контрасте сдержанной, скромной, даже бедной стены с богатым обрамлением, сочной деталью, красиво нарисованным рельефом, дающим глубокую светотень. На новом Крещатике этого контраста, меры, чувства, присущего народному зодчеству, не оказалось. Здесь рельефная керамика заполнила всю стену от цоколя до карниза, не оставив ни одного свободного кусочка. Основные достоинства украинской декорации исчезли. Нет ничего досаднее одновременно видеть отличную по мысли композицию и неудачное по стилю ее осуществление. Центр Киева еще не закончен. Город бурно растет. Развивается его промышленность, растут и ширятся новые жилые образования. Его население уже сейчас доходит почти до 1,5 млн. жителей. Одного Креща- тика мало, чтобы держать композицию всего города. И поэтому в 1969 г. проводился конкурс на новый центр. По одним вариантам он пойдет перпендикулярно Крещатику, используя точку перегиба улицы — площадь Калинина, по другим — по великолепному высокому берегу Днепра, по третьим — сам Днепр станет осью центральной части города, располагающегося по обеим сторонам реки. К проекту восстановления и реконструкции Севастополя приступили сразу же после освобождения города советскими войсками — в 1944 г. В городе не осталось ни одного целого дома. Обгоревшие руины, провалы подвалов, горы щебня, дым еще не потушенных пожарищ — вот что увидели проектировщики, прилетев в Севастополь. 42
РИС. 24. КИЕВ. НОВЫЙ РАЙОН РУСАНОВКА (50-е — 60-е ГОДЫ) Проект восстановления города был поручен архитекторам Г. и М. Бархиным 1. Восстанавливался Севастополь как город-герой. Прежний Севастополь страдал общим для старых приморских городов недостатком — все берега бухт были заняты промышленными предприятиями, доками, причалами, пакгаузами, железнодорожными ветками. Здания были обращены внутрь города, а территории, прилегающие к морю, крайне захламлены. Лишь один маленький Приморский бульвар с Графской парадной пристанью служил отдушиной для всего города и выходил на чистую воду. Остальной город был прочно и полностью отрезан от красивейших в Крыму бухт, заливов, открытого моря. Принцип выявления и использования естественной красоты природы стал одним из наиболее общих и действенных при восстановлении многих городов страны — Волгограда, Новороссийска, Ростова-на-Дону и др. Природа входила в города. Исправлялись дефекты старой хаотической планировки, ранее не учитывавшей окружающих природных богатств. Много коренных изменений было и в Севастополе. При восстановлении города особое внимание обращалось на упорядочение его планировочной структуры, в большой степени определяемой крутым рельефом местности и разобщенностью отдельных частей горо- 1 Первоначальные работы, связанные с проектом реконструкции всего южного побережья Крыма, велись еще в 1943 г. арх. M. Гинзбургом. 43
РИС. 25. ПРОЕКТ ВОССТАНОВЛЕНИЯ И РЕКОНСТРУКЦИИ СЕВАСТОПОЛЯ. АРХИТЕКТОРЫ Г. И М. БАРХИНЫ (1945 Г.). МАКЕТ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА да Северной и Южной бухтами. Промышленность, доки и причалы выводились на специальные территории. Исторически сложившаяся сеть улиц при восстановлении города была коренным образом реконструирована. Новые улицы корректировали старую систему, имеющую, несмотря на резкий рельеф, прямоугольное начертание, общепринятое в планах городов XVIII в. Главные расширенные магистрали пролегли по естественно определившимся направленкям ложбин между гребнями холмов и по террасам, ниспадающим к морю. Центром города явился протяженный холм, идущий от Приморского бульвара до Малахова кургана. Вытянутое кольцо главных улиц, обнимающее холм, образовало целостную систему взаимосвязанных площадей и бульваров. К воде открывалось полукольцо магистралей — улицы Ленина и проспекта Нахимова, получавших по проекту одностороннюю застройку. Основными узлами центра становились сильно расширявшаяся площадь Парадов у Приморского бульвара, площадь Коммуны у Исторического бульвара и площадь на переломе проспекта Нахимова и Большой Морской улицы, где по генеральному плану предполагалось строительство Большого театра (по проекту И. Жолтовского). Поперечные улицы на холме решались в виде лестниц. Корабельная и Северная стороны, Инкерман и другие части города, ранее изолкрованные, сейчас хорошо связывались новыми магистралями 44
большого внешнего кольца. Город проектировался как большой целостный организм, обнимавший со всех сторон зеленью и набережными великолепные глубокие и живописные бухты. Географическая обособленность районов ликвидировалась специальными путепроводами, перекидываемыми через балки. Композиция города закреплялась крупными сооружениями: у Графской пристани на мысе намечалось возвести высокую башню-маяк, на Малаховом кургане — здание панорамы двух Севастопольских оборон. На главном холме намечалось построить здание Военно-Морского музея. Все важные точки плана фиксировались целостными ансамблями. РИС. 26. СЕВАСТОПОЛЬ. ПОПЕРЕЧНАЯ УЛИЦА ЦЕНТРАЛЬНОГО ХОЛМА 45
РИС. 27. ПАНОРАМА СМОЛЕНСКА. ПРОЕКТ. АРХ. Г. ГОЛЬЦ Ставился новый памятник Ленину; восстанавливались старые памятники — Нахимову, Корнилову и другим героям первой и второй оборон города. Резко увеличивалось число парков и бульваров, озеленялись ранее захламленные овраги и балки. Наиболее острой и интересной была проблема архитектурно-художественного облика города. В обобщенном образе Севастополя делалась попытка выявить торжественный и монументальный характер героического города путем применения масштаба и ритма, соизмеримых с широким морским простором. Конечно, эта была дань господствовавшей тогда репрезентативности. Центр, несмотря на его исключительную обширность, обладал по проекту цельностью и силой. Но уже тогда отмечалось, что «правильность и величие, привнесенные в город, — несколько математическая правильность и несколько условное величие» К Эта некоторая, казавшаяся необходимой в проекте, приподнятость образа при реализации была кое-где смягчена, а кое-где утеряна. Не все осуществлялось так, как было задумано. Например, некоторые улицы, шедшие вдоль бухт, застраивались с обеих сторон, не была возведена башня-маяк, олицетворение морского города, и т. д. И все же единство города было сохранено за счет общего тона архитектуры (коллектив архитекторов под руководством Л. Полякова и др.)- В большом деле восстановительного строительства страны особое место занимала проблема реконструкции разрушенных древних русских городов. Город Смоленск, история которого начинается с IX в., пострадал от войны в наибольшей степени. 92% города было уничтожено. Весь деревянный Смоленск сгорел. К приходу Советской Армии из 160 тыс. жителей в городе осталось 500—600 человек. Взорваны были знаменитые памятники архитектуры — Троицкий собор (XVII в.), собор Иоанна 1 Н. Соколов. Архитектурный образ города. «Архитектура СССР», 1947, № 14, с. 14. 46
Богослова (XVM—XVIII вв.) и др. Меньше пострадали Успенский собор и гордость и краса Смоленска крепостные стены XVI в. зодчего Федора Коня. Проект восстановления планировки города было поручено составить арх. Г. Гольцу. По словам автора, «степень разрушения города обязывает пересмотреть заново всю планировку города и устранить ряд серьезных недостатков...», создать во всех отношениях современный большой город и при этом сохранить его образ, «выкованный веками и не утративший своей величавости и самобытности» *. Г. Гольц положил в основу новой схемы исторически сложившуюся радиально-кольцевую структуру. Центр города развивался на левом, высоком берегу Днепра. Он был окружен старой крепостной стеной и спускался к реке широким амфитеатром. По проекту новый центр отличался рядом крупных достоинств. На берегу реки, с широкой перспективой на Заднепровье, проектировалась главная площадь центрального ансамбля — площадь Ленина. От нее ко второй площади и далее в парк, постепенно расширяясь, шла лучевая парковая магистраль — проспект Отечественной войны. Этот сложный архитектурный комплекс и составлял композиционный центр города, органически связанный с кремлем. Самым замечательным, что сделало проект планировки Смоленска выдающимся событием градостроительной жизни страны того времени, был удивительно тонко достигнутый сплав нового с историческим, старым, умелое сочетание и использование всех художественных качеств архитектуры прошлого с архитектурным замыслом современного (в понимании зодчих 40—50-х годов). В этом — концепция автора. Все исторические и архитектурные памятники вошли во вновь проектировавшиеся городские ансамбли. Кремлевская стена и Успенский собор, так же как и другие доминанты древнего города, вместе с новым музеем и рядом 1 «Архитектура СССР», 1945, № 3, с. 3. 47
других высотных сооружений, предложенных Г. Гольцем, сформировали живописный, художественно продуманный силуэт будущего Смоленска. Ярко выраженный рельеф, масса зелени, широкая река были мастерски включены автором в общую картину, очаровавшую современников. В проекте были выправлены многие недостатки прежней транспортной схемы, проведено четкое зонирование, разрешен ряд актуальных проблем современного города. Трагическая гибель прервала работу Г. Гольца, с любовью и подлинной творческой страстностью разрабатывавшего проект Смоленска. Дальнейшая его реализация принесла с собой иные мысли, и осуществлен город по иной схеме (группа главного архитектора города Д. Коваленко). Но Смоленск был не единственным градостроительным проектом Г. Гольца. Для другого древнего русского города — Владимира — зодчий проектировал главную площадь у Золотых ворот и два крупных общественных здания — городской и областной исполкомы. Центральный ансамбль определялся этими двумя зданиями, построенными в виде карэ, несколько смещенных одно относительно другого. Изысканный рисунок трапециевидных карэ использует традиционный прием старой русской архитектуры в начертании монастырских комплексов. Эти комплексы, очевидно, и вдохновили Гольца. Высокая, своеобразная по силуэту башня закрепляла угол площади, противоположной Золотым воротам. В известной степени модернизированная архитектура должна была олицетворять новаторство страны и вместе с тем быть тесно связанной с традициями прошлого. Этот проект, один из интереснейших у талантливого мастера, остался неосуществленным. Архитекторы А. Щусев и В. Лавров много работали над восстановлением Новгорода *. Проблемы, возникшие при его проектировании, были общими с проблемами восстановления старинных русских городов Пскова и Калинина, Истры и Старой Руссы. Новгород был средоточием величайших памятников древнерусского искусства, и все они в большей или меньшей степени пострадали, а некоторые были превращены в груду развалин (в том числе знаменитая церковь Спас-Нередицы). Перед авторами стояла двойная задача: «С одной стороны, удовлетворить всем требованиям современного... города, а с другой — использовать богатейшее историко-художественное наследство, органически включив его в новую застройку города и произведя необходимую реставрацию поврежденных зданий» 2. Как же крупнейший знаток русского искусства А. Щусев и крупный градостроитель В. Лавров решали эту задачу? Разумно, бережно и любовно подходили они к архитектуре старого города. В проекте были устранены дефекты застройки прошлого века, а лучшие древние сооружения (и вновь возводимые современные здания) ста- 1 Второй вариант параллельно разрабатывала в Ленинграде группа архитекторов: Г. Александров, Я. Гликин, Я. Рубанчик. 2 «Архитектура СССР», 1945, № 2. 48
вились в наиболее благоприятные условия их новой жизни, совместного расположения и восприятия. Сеть улиц была упорядочена и сохраняла историческую схему — радиально-кольцевую на Софийской стороне и прямоугольную — на Торговой. Композиционным центром старого города являлся кремль с храмом Софии. Поэтому авторы считали необходимым современный центр расположить рядом с кремлем и новую главную площадь с административными зданиями, трибунами, монументом героям Великой Отечественной войны композиционно связать с ядром древнего города. Так создавалось целое, символизировавшее основную идею восстанавливаемого города — связь и преемственность исторических традиций с идеями нового советского градостроения. Наибольший интерес представляет конкретное решение отдельных узлов города — таких, как кремль и Ярославово дворище на Торговой стороне. Это самые крупные средоточия исторических памятников. А. Щусев и В. Лавров говорили о двух возможных подходах к включению таких памятников в современный город. Первый подход — «музейно-экспо- зиционный». Памятники выделяются из общей застройки и изолируются на самостоятельной площадке. Задача сводится к показу, к демонстрации памятника старины вне связи с окружением. Архитекторы остановились на другом способе. Памятник (группа памятников) включается в общую застройку и площадь, на которой он размещается, связывается с прилегающей частью города. Это уже не экспонат, а живой участник формирования современного городского ансамбля. Так, между прочим, поступали на протяжении всей истории русские зодчие. Этот подход авторы назвали «градостроительным». Авторы были совершенно правы в решении этой важнейшей задачи, их трактовка могла бы служить хорошим примером в современных условиях. Таким именно было предложение авторов по Ярославову дворищу: для сохранения масштаба старинных сооружений они предложили возвести ряд новых построек на старых фундаментах. Очень интересной была их мысль о так называемом «стилевом» единстве старой и новой застройки. И здесь авторы нашли достаточно верный ответ на эту сложнейшую задачу. Они предложили придавать скромные формы всем зданиям, находящимся в соседстве с памятниками архитектуры, трактуя их как фон, на котором ярко будут блистать уникальные сооружения. Наиболее же замечательные памятники старины, такие, например, как ансамбль кремля, должны образовывать архитектурный заповедник, очищаемый от позднейших построек. Застройка Новгорода хотя и сохранила идеи авторов, но осуществлялась далеко не с тем тактом, как это было задумано в первоначальном проекте. Особого внимания заслуживает проект относительно малого, но весьма своеобразного по назначению города — Ялты. Этот южный приморский город во время войны был сильно разрушен. Предстояло заново создать главную базу курортного Крыма. Проект Ялты был поручен 49
одному из талантливейших зодчих того времени — А. Бурову. Этот проект оказался наиболее дискуссионным, вызвавшим самые противоположные мнения. Автор исходил из двух принципиальных положений, новаторский характер которых и вызвал бурную дискуссию. Во-первых, он стремился обеспечить курорт наибольшим комфортом, который может дать современная техника, и, во-вторых, максимально высвободить набережную города, весь смысл, ценность и прелесть которого представляет море, от сплошной застройки малоэтажными домами отдыха, санаториями, пансионатами и пр. Автор верно предполагал, что приехавшие издалека отдыхающие не захотят ограничить себя скромными рамками «своего» дома отдыха и «своего» кусочка пляжа. Они постараются посетить все интересные места побережья, горы, соседние курорты. Это приехавшее на короткий срок население будет очень мобильным, много более, чем в обычном городе. Поэтому он прозорливо создавал мощные магистрали и современные автострады. А. Буров проектировал транспортные развязки в разных уровнях — в том числе и подземные, под набережной. Это и вызвало наибольшие нападки критиков. В то время (40-е годы) далеко не многие представляли себе возможность появления массовых потоков машин, которые сейчас обычны. А на транспортные развязки в разных уровнях на набережных смотрели как на нереальное дело очень далекого будущего. Главным, что предложил А. Буров, была застройка набережной высокими зданиями отелей, редко поставленными в зелени прибрежной зоны. Таковым должен был быть новый протяженный центр Ялты — его главная береговая линия. Контраст относительно высоких зданий с низкой застройкой, обычной для остальных частей Ялты, и с горизонталью моря, стройность и легкость архитектуры, ясный ритм в постановке этих сооружений придали бы образу города-курорта индивидуальный характер. А горы дальнего плана образовали бы прекрасный фон для его разнообразного силуэта. Здесь налицо слитное решение прогрессивных технических и художественных качеств архитектуры. Однако это блестяще придуманное, новаторское, очень обоснованное объемно-пространственное решение, подлинная архитектура не были тогда оценены. Но именно такой прием стал сегодня самым прогрессивным, наиболее логичным и красивым при трактовке современных курортов. Новаторский, талантливый проект А. Бурова не был реализован. Понадобилось двадцать лет после этого предложения, чтобы его идеи строительства высотных прибрежных отелей начали осуществляться. Первыми на Черном море их построили в Румынии и в Болгарии. Лишь затем у нас на многих грузинских курортах (в том числе на мысе Пицунда) начали строить вдоль берега моря ряды высоких зданий пансионатов и многоэтажных гостиниц-башен. Этим напоминанием о проекте Ялты хотелось бы хоть несколько восстановить справедливость. В огромной работе по восстановлению городов не могло не быть и серьезных недостатков, которые сейчас сделались очевидными. Явились 50
РИС. 28. ВЛАДИМИР. ПРОЕКТ ГЛАВНОЙ ПЛОЩАДИ И ЗДАНИЙ ГОРОДСКОГО И ОБЛАСТНОГО ИСПОЛКОМОВ. АРХ. Г. ГОЛЬЦ (1945 Г.) они результатом общих взглядов архитекторов первого послевоенного десятилетия на градостроительную теорию и ее практику, на характер самой архитектуры. Ретроспективизм был отличительной чертой рассматриваемого периода. Помпезность и квазипарадность гигантских площадей, мощные колоннады и аркады, ростральные пилоны, гипертрофированные портики, огромные и тяжелейшие фронтоны и аттики, множество скульптур — весь аппарат мажорной, театрализованной, импозантной архитектуры был применен к отдельным зданиям и ансамблям, стал главным художественным средством палитры зодчего. Они лишали проектировавшиеся и частично построенные ансамбли масштабности и человечности* Театральными декорациями выглядели иной раз проекты некоторых городов. Демократичность образов, которой так напряженно добивались зодчие, ими же в какой-то части терялась. Крупнейшие общественные здания с новым социалистическим содержанием — Дома Советов, Дворцы культуры, клубы и пр. — были импозантны, парадно холодны, академически великолепны. Утрированная геометричность планировок приводила к абстрактным схемам, не учитывавшим местных (иногда тяжелых) условий. Так, в Сталинграде было «выправлено» прежде существовавшее «косое» направление улиц, шедших под углом к Волге. И новые, перпендикулярные реке, поперечные улицы подвергаются сейчас сильным летним ветрам — суховеям. Этот пример не одинок. Однако громадная задача была решена. И решена с Размахом, величием. Она принесла большие положительные результаты, дающие пра- 51
РИС. 29. ЯЛТА. ВАРИАНТ РЕКОНСТРУКЦИИ ЦЕНТРА. АРХ. А. БУРОВ (1945 Г.) во очень высоко оценить этот период наших градостроительных работ. Несмотря на то что все города восстанавливались примерно в одни и те же годы, особенности топографии, климата, технические возможности и дифференцированные требования, а также в большой степени и темперамент, талант, личное мастерство архитекторов не позволили возникнуть какому-либо однообразию. Наоборот, каждый город приобретал свое характерное лицо, свою ведущую архитектурную тему. И Сталинград с его центром, парадно обращенным к Волге; и Киев с широко и пространственно трактованным Крещатиком, свободно проло- 52
женным в долине между двумя нагорьями; и мощная прямая магистраль Минска — новый, разнообразный и красивый проспект Ленина; и Севастополь с вытянутым кольцом главных улиц, обнимающим ярусно и разнообразно застроенный средний холм; и Смоленск с его тонко и изящно проработанным силуэтом; и Ялта с многобашенной набережной — все эти и многие другие десятки и сотни восстановленных городов вовсе не были похожи друг на друга. Авторы творчески работали над проектами и всесторонне обосновывали свои решения. Но при всем различии конкретного образа во всех этих встававших к новой жизни городах самое важное было общим. Это общее определялось тем, что архитекторы, градостроители, рисуя города, стремились создать города социализма. Современные, достаточно технически оснащенные, эти города не имели жалких, убогих окраин, противостоявших комфортабельным центрам. В целом города создавались как единый организм, как комплексное средоточие жизни, труда, культуры и одновременно как памятники великих жертв и побед Отечественной войны. Этот опыт оказался весьма ценным при последовавшем широчайшем развитии нового нашего градостроения.
1955-1960 гг. МАССОВОСТЬ ЭКОНОМИКА ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ В середине 50-х годов архитектура вступила в новый период своего развития. Этот этап открылся четко фиксируемым событием — Всесоюзным совещанием строителей, архитекторов, работников промышленности строительных материалов, строительного и дорожного машиностроения, проектных и научно-исследовательских организаций, созванным в 1954 г. В Обращении этого совещания отмечались огромные успехи, достигнутые в строительстве предыдущих лет. За 10 послевоенных лет было введено в строй свыше 8000 промышленных предприятий, построено в городах жилых домов общей площадью свыше 200 млн. м2 (не считая 4,5 млн. индивидуальных домов в селах). Но обращалось серьезное внимание и на недостатки. Основными задачами, выдвинутыми совещанием, являлись сокращение сроков строительства, снижение его стоимости, улучшение качества. Однако на первом месте стояла количественная проблема. Основным путем решения этих задач стали индустриальные методы строительства: заводское изготовление крупных строительных элементов и механизированная сборка их на стройке. Создавалась мощнейшая в мире строительная индустрия, способная в короткие сроки решить задачу создания жилищ в требуемых объемах. Главное внимание было направлено на борьбу с излишествами в архитектуре, на экономичность проектов и строительства. Особо в Обращении говорилось о градостроительстве. Отмечалось, что до сих пор неправильно, односторонне понимались его задачи, основное внимание уделялось внешнему оформлению магистралей и площадей, мало работали над внут- 54
ренней планировкой кварталов, забывая, что именно здесь решаются вопросы создания населению необходимых удобств. Говорилось, что вместо наиболее экономически выгодных 4- и 5-этажных зданий продолжается строительство, с одной стороны, зданий излишне повышенной этажности, а с другой — малоэффективных 1- и 2-этажных домов (даже в крупных городах одноэтажная застройка достигала в это время 75—85%). Указывалось на неудовлетворительную организацию транспортных магистралей. От архитекторов и градостроителей требовалось улучшить планировку и застройку городов, обратив особое внимание на их экономичность и удобства. Забота о представительности архитектуры привела в прежние годы к двум противоположным явлениям. С одной стороны, было широко распространено малоэтажное строительство на периферийных свободных территориях. Это способствовало излишнему разрастанию территорий городов, а потому серьезно удорожало благоустройство новой застройки; 4-, 5-этажные дома оказывались много рентабельнее. С другой стороны, шло строительство отдельных парадных зданий на магистралях. В связи с этим центральные районы застраивались крайне медленно. Например, в центральных частях Свердловска, Челябинска, Грозного к этому времени было размещено только 4—6% всего строительства жилищ. «Штучное» проектирование и выборочное строительство доказали неспособность решить важнейшие проблемы современного градостроительства. Становилось ясным и бесспорным, что обеспечить жильем бурно растущее городское население удастся помимо резкого перелома в методах строительства лишь при условии коренного изменения самого подхода к архитектуре, отказа от односторонней трактовки отдельных зданий и городов в целом. Теперь в архитектуре и градостроительстве положение в корне изменилось. На передний край вышла проблема массового строительства, его экономика, дальнейшая индустриализация, борьба с излишествами в проектировании. Не следует думать, что этот крупнейший, принципиальный, благотворный переворот во взглядах произошел сразу, в один день. На самом деле он долго подготавливался. Новые, здоровые тенденции давно уже просматривались сквозь мираж всеобщего увлечения украшениями. Эти тенденции не были теоретически до конца осознаны и, конечно, до поры до времени еще не являлись выражением официальной политики. Но уже в середине 1954 г. накопление творческих ошибок привело к ряду серьезных критических выступлений. Основной их темой были вопросы более тесной и органической связи архитектуры со строительной индустрией, вопросы борьбы с безудержным украшательством. Тогда впервые были сделаны серьезные замечания по поводу крайней неэкономичности построенных высотных зданий. Внимательный анализ жилых высотных домов показал, что 1 м2 жилой площади в этих домах стоит в 10 раз дороже, чем в 5-этажных домах обычной конструкции. Даже 10—12-этажные здания предшествовавшего периода, перегруженные декорацией, оказывались в 3—4 раза менее экономичными, чем типовые 5-этажные дома. 55
Подвергались критике невероятно большое количество украшений на Крещатике в Киеве, практически нежизненные «триумфальные» градостроительные предложения по ряду магистралей Москвы (Люсиновская, Тульская и другие улицы), чрезмерно парадная трактовка центров восстанавливаемых городов (Новороссийск, Великие Луки и др.). Излишества в архитектуре и градостроительстве были вредны потому, что они оказались дороги, и это была самая острая и очевидная причина, но не единственная. Даже если бы «украшенчество» не наносило прямого экономического ущерба, то и тогда нужна была бы жестокая, принципиальная борьба с этим явлением, ибо в основе его лежали ложная, реставраторская направленность, стилизаторство, ошибки теории, отказ от правдивости образа, от естественной взаимосвязи всех сторон архитектуры. Целостное понимание явлений архитектуры было забыто. Выдвижение лишь одной стороны дела — отвлеченно-эстетской — привело в данном случае к серьезному неблагополучию в понимании архитектуры, во всем архитектурно-строительном деле 1. Отрицательную роль в градостроительстве сыграло также то, что московские и ленинградские мастерские, проектировавшие застройку этих крупнейших и служивших всегда примерами городов, были не районными, как в 60-х годах, а магистральными, уличными. Отсюда возникла порочная доктрина, что якобы раньше всего следует застраивать именно магистрали. Архитекторы занимались тем, что расставляли на «своих» улицах своеобразные «ширмы», не задумываясь над реконструкцией внутренних пространств кварталов да и всего города в целом. Эту практику заимствовали и другие города страны. Однако научной концепции по самым узловым вопросам Академия архитектуры к этому времени не выработала и оказалась неподготовленной к огромному масштабу массового индустриального строительства. Все это, вместе взятое, и обусловило созыв совещания. Затем последовало постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР 1955 г. об изменении направленности в архитектуре. Это и определило дальнейший путь советского зодчества. Если в первое время к решениям совещания некоторые отнеслись как к касающимся лишь массового, главным образом жилищного строительства, то скоро уже все поняли, что произошел принципиальный поворот в отношении к сути всей советской архитектуры и градостроения во всех их проявлениях. В формировании новых взглядов на нашу архитектуру большую роль сыграл конкурс на Дворец Советов, проектировавшийся на этот раз на Ленинских горах по оси построенного уже здания университета (1957— 1958 гг.). Конкурс привлек очень много участников, подавляющее большинство которых показало новаторский подход к проблеме. От прежних классицистических реминисценций не осталось и следа. Новая архитектура впервые заговорила в полный голос. 1 «Архитектура СССР», 1954, № 10, с. 38. Выступления на собрании Академии архитектуры СССР архитекторов Ю. Савицкого, Н. Щетинина, Г. Градова, К. Иванова, В. Бабу- рова и др. 56
Переоценить важнейшее значение событий 1954 г. никак нельзя. Словно мощным потоком ливня была смыта показная декорация, сметены гипсовые капители и скульптуры, бутафорские колонны и лепнина. И под ними обнажились подчас не очень еще красивые, но зато искренние и правдивые конструкции и материалы своего времени. Сами приемы композиции стали иными — проще и яснее по идее, хотя они не всегда были выразительными. Новые тенденции не могли благотворно не сказаться и на изменении отношения к городу в целом, к его отдельным районам и кварталам. Но так называемый «задел» пышно обработанных многоэтажных зданий еще долго давал о себе знать, и авторы уже на ходу, впопыхах «срывали» со своих недостроенных домов кронштейны балконов, эркеры, карнизы, башенки, не ставили заказанные скульптуры, барельефы и пр. Дома стали голыми. Иногда это касалось лишь одной половины дома; другая же, ранее осуществленная, блистала всей роскошью предшествовавшего направления. Но дело было сделано. Понимание архитектуры быстро менялось. И, набирая «шаги саженьи», новая архитектура, еще пока весьма скудная и скучная, но зато чистая, освобожденная от мишуры и архаических реминисценций, шла вперед. Особенно положительную роль это направление должно было сыграть в градостроительстве. Осуществлялся переход к более правильной организации строительства городов. Укрупнялись строительные организации, работавшие на основе поточно-скоростного монтажа крупных, сосредоточенных районов города. Создавались новые домостроительные заводы. Все это обусловливало необходимость общей унификации типов зданий. Переход к типовому проектированию жилых зданий массового строительства, индустриализация изготовления сборных элементов этих сооружений, механизация строительного процесса — в этом был замысел строительной политики, давший колоссальные количественные результаты. 30% населения Москвы только за этот отрезок времени получили новые квартиры в основном типе жилых домов того времени — в пятиэтажных зданиях. В Москве выросли новые крупные периферийные районы — Песчаных улиц, Новых Черемушек, Химок-Ховрино, Измайлова и др. То же было в Ленинграде, Свердловске, Владивостоке, Магнитогорске и других городах. Это положение бесспорно. Роль периода середины 50-х — начала 60-х годов в обеспечении городов жилищем очень велика и принципиальна. В главном и основном цель была достигнута. В наши дни можно более объективно оценить не только достоинства, но и недостатки этого периода. На этот раз слишком упрощенно, прямолинейно была принята линия на типизацию проектов, примитивно оценена рентабельность заводов готовых изделий домостроения. Массовое строительство по весьма ограниченному числу проектов оказалось связанным с неожиданными трудностями. Безликость и механистичность грозили новому этапу развития градостроительства. И действительно, ^лы видим полный отказ от каких-либо крупных градостроительных ансамблей, от их художественной образности. Гнетущее однообразие получило широчайшее распространение. 57
Однако не типовые проекты и не заводское домостроение были этому причиной. С заблуждением в этом вопросе надо покончить. Идея концентрированного строительства по ограниченному набору типовых проектов зданий была правильной и наиболее эффективной. Она способствовала экономичному и законченному образованию больших новых районов. Сейчас кажется непонятным, почему прогрессивная идея применения ограниченного числа типов зданий совсем необоснованно оказалась психологически связанной с идеей ограниченного числа схем их расстановки. Казалось бы, наоборот, сам принцип индустриализации, использования типовых проектов отдельных зданий требовал разнообразия в их пространственной композиции. На этом следует задержаться. Строительство механизировалось. Лес мощных башенных кранов вырос во всех городах страны, создавая неповторимую картину великой стройки. Но эти краны ходили по рельсам и потому (так казалось поначалу) требовали простой, прямоугольной конфигурации самих зданий (без угловых или каких-либо иных сложных секций) и прямолинейной и параллельной их расстановки. Курдонеры, западины, непараллельность в постановке зданий не допускались как «нетехнологичные» для монтажа. В результате здания были ограничены по этажности (все они строились по показателю оптимальной экономичности— 4—5 этажей); из-за требований простоты технологии заводы выпускали изделия всего для двух-трех типов домов (почти не отличавшихся по архитектуре); в связи с неправильной оценкой рентабельности заводов они по многу лет выпускали одни и те же изделия. Но главным было то, что старые композиционные приемы себя изжили, а новые еще не были найдены — и потому дома ставились линейными рядами, кварталы застраивались по периметру. Не было даже попыток придать индивидуальную характеристику району, кварталу, отразить региональные климатические или топографические особенности города, стилевые, исторические, национальные реминисценции. Страна от Бреста до Владивостока застраивалась ровными кварталами одинаковых домов. Это уже становилось необъяснимым. Казалось, что, напуганные прошлыми индивидуалистическими ошибками, архитекторы не видели какого-либо просвета в «безысходном» машинном строительстве. Даже в высших архитектурных учебных заведениях перестали учить делать что- либо иное, кроме вариантов известных типовых проектов. Реакция на безудержный размах декоративизма привела к очередному, на этот раз диаметрально противоположному, отклонению искусства градостроительства. Самое любопытное, что при этом все время говорилось, что красота не должна пострадать, так как, дескать, создается она не украшениями, а отличными пропорциями и удобствами. А это остается в руках зодчих. Все было бы верно, если бы эти качества действительно оставались в руках зодчих- Но зодчие сами же выпустили их из рук. Идея типового элемента (типового дома) автоматически перешла в идею типового комплекса, типовой планировки квартала, улицы, а затем и целого района, хотя никаких объективных предпосылок к этому не было, что ^ль\ увидим с удивлением и радостью всего через несколько лет, когда возможность 58
РИС. 30. МОСКВА СМОЛЕНСКАЯ НАБЕРЕЖНАЯ ПРИМЕР ИЗМЕНЕНИЯ ХАРАКТЕРА АРХИТЕКТУРЫ ДВУХ ЧАСТЕЙ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ ДОМА (1954—1955 ГГ.) свободной планировки вдруг откроется с очевидной и неожиданной ясностью. С такой диалектикой вопроса встретится историк этого периода архитектуры: безусловные достоинства переворота в понимании сущности архитектуры как многогранной категории и наряду с этим примитивное применение элементарных приемов композиции, чуть было не дискредитировавшее это благотворное направление. А ведь открывались огромные перспективы: одиночный дом перестал быть целью градостроителя. В его распоряжение перешли целые группы, комплексы домов. Нужно было строить ансамблями — организованными, осмысленно объединенными в нечто целое, большими кусками городов. Фигурально выражаясь, можно сказать, что отдельное здание перестало быть «законченной фра- 59
зой», оно стало лишь отдельным «словом», а «фразой» сделалась группа домов. И когда дома были до предела скромны, потребовалось искусство градостроителя. Именно эта фигура выходила теперь на авансцену. (Конечно, это не должно было означать, что сами по себе дома могли быть плохими.) Важно уяснить, как архитектор-градостроитель справился с ношей, которая легла на его плечи. Достало ли у него тренировки, опыта, вкуса, настойчивости, умения, организаторских качеств? На все нужно время. И решение этой задачи также не было однозначным. На протяжении примерно 6—7 лет, до 1960—1961 гг., планировочные схемы прошли ряд принципиальных ступеней своего развития. Вначале безраздельно доминировала элементарная периметральная застройка кварталов. При этой жесткой схеме не считались ни с рельефом, ни с ориентацией домов по странам света, ни с характером и назначением улиц. Замкнутость внутренних пространств кварталов, безнадежные улицы-коридоры, которые подчас тянулись на километры, отсутствие акцентированных узлов-площадей, транспортных развязок, промежуточных композиционных пауз для размещения сооружений общественного назначения— все это характерно почти для всех городов тех лет. Затем периметральная застройка также повсеместно сменилась более прогрессивной на данном этапе и функционально оправданной «строчкой». Это было явное достижение в борьбе с улицами-коридорами. Но все здания начали ставить однообразно — длинной осью только по направлению север — юг. Это привело к одинаковым недостаткам в общем направлении градостроительства. Цельности и разумности в организации внутреннего пространства жилых образований, которые в какой-то степени существовали при периметральной застройке, не получилось. Все отошло на второй план. Жилье, только жилье и, пожалуй, школы. Теория общего культурно-бытового обслуживания населения еще только разрабатывалась. Общественных зданий почти не проектировали и не строили. Остро необходимо было жилье, и архитекторы эту важнейшую задачу решили. Мы только сейчас видим, что решили они ее недостаточно комплексно. В дальнейшем от малых кварталов перешли к большим. А интерьеров крупных кварталов при строчной застройке создать не удавалось. Здания стояли в шеренгу равномерно по всей территории участка, повернувшись лицом в одну сторону. Лишь затем постепенно начал обозначаться переход к значительно более удовлетворительной схеме «свободной» планировки. Целью ее были осмысленная свобода в расстановке зданий разной этажности и протяженности, целесообразное использование качеств рельефа, сохранение зелени, правильная ориентация жилья. Главной здесь была хорошая организация внутренних пространств для свободного размещения школ, детских садов, детских и спортивных площадок и пр. Это очень существенно. Серьезное отношение к этой задаче явилось следствием повышенного внимания к социальным формам жизни, к системе культурного и бытового обслуживания, к массовому строительству общественных зданий. 60
РИС. 31. ПРИМЕР МЕХАНИЧЕСКОЙ ЗАСТРОЙКИ ЖИЛОГО РАЙОНА. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 50-х ГОДОВ Правда, разработанные на протяжении 50-х годов типовые общественные сооружения не могли способствовать оживлению серого однообразия массовой жилой застройки. Они также несли на себе печать жестко экономичных схем. Ни школы, ни детские учреждения, ни больницы, ни клубы, ни кинотеатры не могли акцентировать на себе смысл застройки, не могли придать сколько-нибудь яркого, индивидуального характера отдельным районам, унифицированным до полной аморфности городской структуры. Градостроительство потеряло черты искусства. Приоритет получили проблемы ясные и бесспорные — технические, экономические, строительные. Целые районы застраивались домами, сделанными без архитекторов. Сказалось отсутствие в это время организующего научного центра архитектуры. Но и этот период принес свои положительные черты, сыгравшие огромную активную роль. Главным стержнем планировочных усилий становилась начатая в 50-е годы теоретическая, а с 60-х годов развернувшаяся практическая разработка идеи микрорайона. Они сменили прежнюю, квартальную организацию застройки. Микрорайон — это структурная единица города, все повседневное социальное обслуживание которой размещается на его территории. Школы, детские учреждения, магазины, куль- 61
турное и бытовое обслуживание сосредоточиваются на площади такого образования и определяют оптимальную емкость микрорайона. Она колебалась от 6 до 20 тыс. человек. Микрорайон по своей сути обращен был внутрь. Он получил не столько внешнее, уличное лицо, сколько, наконец, свой интерьер, организацию внутреннего пространства, интимную архитектуру — сады, бассейны, площадки. Создавался свой собственный микроклимат, улучшенный по отношению к внешним условиям. Такова общая динамика развития градостроительства конца 50-х — начала 60-х годов. Следует рассмотреть конкретную жизнь города этого времени. В Москве главные усилия были направлены на застройку огромной, совершенно новой, замечательной по своим природным данным территории Юго-Западного района столицы. Атмосфера здесь свободна от пыли, дыма и копоти. Заводов и фабрик нет. Окружающие зеленые массивы служат неиссякаемым резервуаром чистого воздуха. Район высоко расположен над Москвой, возвышаясь на 75—90 м над уровнем Москвы- реки. Рельеф разнообразен и контрастен. Глубокие овраги и балки, множество речек, гряда Ленинских гор создают живописную картину. Именно здесь в ближайшее время должен был возникнуть новый город на 200—250 тыс. жителей. Вначале к работе приступил совместно с большой группой планировщиков архитектор А. Власов, вернувшийся в Москву после восстановления Киева. Он предложил весьма парадно и репрезентативно решенную академическую по рисунку планировку, прямолинейную и прямоугольную, но, к сожалению, отрешенную от живописного и разнообразного рельефа территории. Центричный прием композиции, мощные оси которой пересекались на огромных форумах, гигантские бульвары, орнаментально изломанные дома — все это красиво и геометрически точно располагалось на выровненных полях огромных подрамников. И это же сделало первый вариант нереальным. Хотелось бы, однако, отметить в этом большом и интересном по- своему проекте очень хорошо задуманные большой протяженности жилые дома, поставленные вдоль главной улицы. Эти 12—14-этажные здания были решены в крупном масштабе, мощно раскрепованы сильно выступающими уступчатыми ризалитами. От обычно одноцветной архитектуры эти дома выделялись своей раскраской — они были задуманы красными и зелеными с белыми колоннами, обрамлениями арок, карнизами и другими деталями. Ритм сильно выступающих форм, выразительные и разнообразные тени, удачная цветовая гамма — все это могло бы сделать главную улицу отличной. Она и была бы такой, если бы имела четкое назначение. Но его не было. А без этого никто не мог сказать, с чем мы имеем дело, то ли это прогулочный проспект, то ли форум, то ли трасса автомобильного движения. К этому времени наступило общее изменение отношения к градостроительным идеям. 62
С последовавшей вскоре передачей работы группе архитекторов, возглавлявшейся Б. Мезенцевым, масштаб и общий характер планировки изменились. Снижен был высокий тон репрезентативной столичности. По своей планировке и застройке район стал более реальным, даже приземленным. Таким он и был осуществлен. От цветового замысла А. Власова во всем гигантском районе осталась лишь одна группа так называемых «красных домов», спроектированных Д. Бурдиным, М. Лисицианом и др. Большие массивы домов, облицованных красными керамическими плитками с белыми цементными свободного рисунка обрамлениями групп окон, производят и сейчас яркое впечатление. Реализованная архитектура этой огромной части города должна быть внимательно изучена. И она не может получить какой-либо однозначной оценки. В градостроительном и архитектурно-художественном отношениях здесь, возможно, удастся насчитать много ошибок. Но (и это главное для рассматриваемого периода) индустриальные методы строительства, впервые предпринятые в таком широчайшем масштабе, себя полностью оправдали. Москва в короткие сроки получила огромный массив жилья. Вся застройка Юго-Западного района была осуществлена по типовым проектам. Здесь мы видим на практике осуществление всех ранее лишь декларировавшихся теоретических принципов. Главную роль сыграл отказ от штучного размещения типовых зданий. Начался процесс проектирования больших комплексов, отвечающих почти всей сумме современных требований— функциональных, строительных, санитарно-гигиенических, экономических. Недостаточно учитывались лишь художественные требования. Впервые на огромной территории, занимающей 30 км2, приступили к созданию организованной системы социального и культурно-бытового обслуживания населения. В дальнейшем здесь же началось и новое направление в планировочных работах — создание микрорайонов. Это коснулось, конечно, и других, хотя и не столь массово застраиваемых районов вдоль вылетных шоссе — Можайского, Ярославского, Варшавского, Дмитровского. Планировка Юго-Западного района органически связана с планировкой других районов Москвы, особенно ее центра. Основная продольная композиционная ось района является продолжением главной планировочной оси всей Москвы: площадь Дзержинского — площадь Свердлова— проспект Карла Маркса — площадь 50-летия Октябрьской революции (б. Манежная) — спортивный комплекс Лужников — естественный амфитеатр Ленинских гор у излучины Москвы-реки. На этой оси размещено и здание Московского университета. За ним расстилается огромная территория будущего парка. Направление района на юго-запад отвечало идее того времени о создании нового линейного центра Москвы, шедшего от Кремля до проектировавшегося здесь Дворца Советов и других важнейших административно-политических и общественных зданий. Основные радиальные магистрали района — проспекты Мичурина и Вернадского — органически связывались со старой системой радиусов кольцевой структуры Москвы: проспект Вернадского через двухъярус- 63
ный мост переходил в Комсомольский проспект старой части города. Ленинский проспект являлся продолжением б. Большой Калужской улицы. Первоочередной, главной по застройке в плане района являлась территория по обе стороны этого проспекта. Для застройки образовавшейся части района, несмотря на ее трехлучевую композицию, авторы приняли равномерную прямоугольную сетку кварталов. Размеры кварталов были определены крупностью основных градообразующих элементов района— зданием МГУ и предусмотренными в проектах другими общественными сооружениями. Это должен был быть отнюдь не «пригород», а начало столицы при подъезде с аэродрома «Внуково». И масштаб был взят крупный. Основные магистрали получили ширину до 100 м. Величина кварталов доходила до 50 га. Центральный парк проектировался площадью 400 га. Магистрали обсаживались деревьями в несколько рядов с тем, чтобы в какой-то мере защитить от шума и пыли интенсивного движения по улицам сплошной фронт жилых домов. Длина этих домов доходила до 300 м. Внутриквартальные пространства (может быть, слишком большие) озеленялись. В них размещались детские сады, ясли, школы. Эти пространства, необъятные дворы проектировались, как правило, замкнутыми, периметрально обстроенными. Объяснялось это необходимостью защиты от сильных ветров, господствующих на высоком плато. Застройка шла в основном 8—9-этажными домами. Архитектура домов, несмотря на то что ее осуществляли разные по взглядам и темпераменту архитекторы 1 и несмотря на то что в деталях она имеет некоторые нюансы, в целом получилась неразличимо однообразной. И содействовали этому линейная расстановка домов вдоль красной линии улицы, их прямоугольная, ящичная форма и выравнивание всех под одну высоту. Район строится с 1954 г. Естественно, что за многие годы в нем зафиксировались в камне и железобетоне все перипетии градостроительной науки и практики, все этапы их поступательного движения, различные взгляды на архитектуру. Сейчас ^ль\ рассматриваем этап строительства, полный пафоса борьбы с излишествами, полный стремления к прогрессивным тенденциям современного индустриального домостроения. И вот наряду с наличием явно объективных и крупных достоинств нельзя не отметить и серьезных недостатков этой большой работы. Анализ следует вести по ряду тех положений планировки и застройки городов, которые к этому времени достаточно теоретически выкристаллизовались. Это — система микрорайонирования с комплексным культурно-бытовым обслуживанием населения; дифференциация улиц и магистралей по их назначению; поиски архитектурного образа района (а по существу, целого нового крупного города), возникающего на совершенно свободных территориях, не связанного никакими путами прошлого; создание системы взаимосвязанных районных центров—площадей, общественных зданий и пр. 1 В застройке района наиболее активно творчески участвовали архитекторы Я. Бело- польский, Д. Бурдин, M. Лисициан, Л. Павлов, А. Сосина, Е. Стамо, Ю. Уманский и многие другие под руководством Б. Мезенцева. 64
РИС. 32. ВАРИАНТ ПЛАНИРОВКИ ЧАСТИ ЮГО-ЗАПАДНОГО РАЙОНА МОСКВЫ. 50-е ГОДЫ
РИС. 33. ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ ЦЕНТРАЛЬНЫХ КВАРТАЛОВ ЮГО-ЗАПАДНОГО РАЙОНА МОСКВЫ (МЕЖДУ ПРОСПЕКТАМИ ЛЕНИНСКИМ И ВЕРНАДСКОГО) РИС. 34. МОСКВА. ЛЕНИНСКИЙ ПРОСПЕКТ (ЗАСТРОЙКА 1953—1960 ГГ.)
Москва всегда была экспериментальной площадкой для страны. Все идеи здесь начинались и отсюда веером расходились по городам и республикам. Все здесь пробовалось, проверялось, оценивалось. Но именно в Москве — центре стремительно возникающих идей, сменяющих одна другую, подчас не все доводилось до конца. Приходили новые мысли, ломавшие предыдущие. В результате этого изучение современных градостроительных достижений, проверку их действенности иногда провести легче, показательнее и очевиднее в любом другом городе нашей страны — в Ленинграде или Свердловске, Новосибирске или Запорожье, чем в Москве. И это видно на примере строительства Юго-Западного района. Реализация современных идей не достигла здесь требуемого уровня целостности и законченности. Район с самого начала не имел собственных мест приложения труда 1. Подавляющее большинство трудящихся, живших в районе (свыше 110 тыс. человек), в часы пик вынуждено было ежедневно выезжать на работу за его пределы. Это вызывало интенсивное движение транспорта по продольным магистралям, ведущим в старые части Москвы. Однако при осуществлении проекта застройки основное внимание обращалось на строительство зданий (в основном жилых домов) именно вдоль этих главных улиц, в первую очередь вдоль Ленинского проспекта. Этот проспект длиной 5 км представляет собой участок автомагистрали, ведущей к аэропорту столицы, и перегружен автомобильным движением. Вместе с тем жилые дома расположены на проспекте сплошным фронтом. Мы словно не смогли оторваться от очаровавшего нас довоенного образца бесконечных улиц-коридоров, застроенных сплошными каменными стенами. Даже при ширине магистрали 100 м и наличии зеленых бульварных полос дома и люди, проживающие в этих домах, подвержены постоянному и крайне вредному влиянию выхлопных газов, шума, пыли, вибрации. Улицы не получили четкого разделения по характеру и назначению на магистрали интенсивного движения, на улицы жилые, парадные, магазинные и др. Пересечений главных проспектов с поперечными улицами в разных уровнях сделано не было. Авторы все еще были в плену традиций и представлений о городах прошлого века. Они даже не пытались прогнозировать для Москвы того массового автомобильного потока, который был неизбежен. В единственном месте, где была сделана развязка— у б. Калужской заставы, площадь перестала существовать как организованное пространство, превратившись в обстроенное по периметру громадное поле, изрезанное в разных направлениях глубокими трассами проездов. Улицы чертились по рейсшине, кварталы зарисовывались ковровым орнаментом. Это был «академизм» в плохом смысле слова. Недостаточно использовался рельеф. Лишь половина территории осталась в нетронутом виде, а остальная срезалась или насыпалась. Несмотря на это, перепады были все же большими — в целый этаж. Но даже и они не могли 1 В настоящее время здесь создан целый ряд промышленных предприятий, безопасных в санитарно-гигиеническом отношении. 67
избавить застройку от безжизненной выстроганности фасадов. Робкие витрины, ординарные балконы решить проблему большой архитектурной формы, конечно, не могли. Такое положение можно объяснить общепринятой тогда практикой так называемой «привязки». Застройка самого крупного Ленинского проспекта не получила продуманного композиционного замысла, достойного этой выдающейся магистрали. Архитектурный образ проспекта, по существу, не сложился. В ходе работы над ним не было решено ни одной формально-архитектурной задачи: не составлялись проекты общественных площадей, не разрабатывались какие-либо динамические направления, которые выражали бы движения к Москве или от нее, не был подчеркнут въезд в город, не было выявлено нарастание звучания архитектурной темы, ее значительности при приближении к университету и к Москве-реке или к центру старого города. Архитектурного образа ни всего района, ни отдельных комплексов создано не было. Каждый дом был сам по себе, со своей собственной осью симметрии, со своими магазинами, молчалив и безлик. Дома принимались типовые, и привязка заключалась лишь в допроектировании подвального или иногда еще цокольного этажа. Такими ограниченными средствами добиться какой-либо решительной градостроительной, архитектурной концепции не удалось. Наряду с огромными кварталами, которые в конце концов пришлось затем разделять внутриквартальными проездами, существовали очень измельченные кварталы. В результате и в тех, и в других одинаково трудно было разумно разместить здания детских садов, школ, культурного, бытового и хозяйственного обслуживания населения. Система микрорайона, к этому времени уже достаточно обоснованная, на первых порах полноценного места себе здесь не нашла. Однако застройка Юго-Запада дала совершенно новый масштаб города и помимо удовлетворения чисто количественной проблемы, была крупным шагом вперед по сразнению со строительством прежнего периода. Если на первом этапе и не были вполне удовлетворительно решены все задачи, то полученные выводы позволили очень принципиально откорректировать последующие части района. В последнее время над ними работают коллективы мастерских архитекторов Я. Белопольского и Е. Стамо. Создаются местные общественные центры, на магистралях организуются транспортные развязки, строятся пешеходные тоннели. Механическая привязка типовых проектов в определяющих местах заменяется индивидуальными архитектурно-планировочными решениями высокого качества. Но все это делалось уже позже. Интересно и важно отметить, что совсем рядом, в районе Новых Черемушек, в это же время строился всего один квартал, заслуживший громкую славу очень простыми, но выразительными приемами планировки и застройки — 9-й экспериментальный квартал. По своим размерам он мал, по типам домов обыкновенен, по степени индустриализации (в конце 50-х годов) был на уровне относительно передового крупноблочного строительства. Что же выдвинуло его и сделало образцом на целый ряд лет? 68
РИС. 35. МОСКВА. ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ 9-го КВАРТАЛА РАЙОНА НОВЫЕ ЧЕРЕМУШКИ. ГРУППА АРХИТЕКТОРОВ ПОД РУКОВОДСТВОМ ОСТЕРМАНА В этом квартале проводились эксперименты по проверке планировочных и архитектурно-конструктивных предложений. Привлекало внимание также хорошее качество работ. Но наибольший интерес представляли хорошо для своего времени продуманные планировочные предложения 1. Дома были поставлены с отступом от красной линии на 10—12 м. Это значительно улучшило условия жизни в домах, обращенных к улице. Благодаря их смещению относительно друг друга здесь была нарушена замкнутость периметральной застройки. Впервые была пробита брешь в представлении о непререкаемости периметра. Нет поставленных углом зданий — это обеспечивает хорошую аэрацию внутреннего пространства квартала. Здания бытового и культурного назначения выделены из жилой части в отдельный комплекс. Каждая группа зданий имеет озелененные дворы для игр и отдыха. Магазины размещены не в первых этажах домов, как это практиковалось в Юго-Западном районе, а в самостоятельных зданиях. Это значительно улучшило условия проживания в жилых домах. Все вместе придало правильный масштаб застройке, интимный характер дворам, парадный — общественной части квартала. В последующем соседние кварталы Новых Черемушек проектировались по найденным приемам. Такую же примерно планировку имеет квартал № 12. Почему же так высоко оценивался этот квартал? Сейчас все это кажется таким естественным. Но всему свое время: тогда его опыт сослужил большую положительную службу. 1 Авторский коллектив в составе Н. Остермана, С. Лященко, В. Свирского, В. Калифа- тсва, М. Гакен и др. 69
Вершина ортодоксальной периметральности и замкнутости, предел жесткой симметризации застройки, высшее достижение протяженности улиц-коридоров, Юго-Западный район был потрясен изнутри. Его совсем маленький сосед — Черемушки — доказал, что линейная расстановка домов, якобы на веки вечные скованная требованиями технологии монтажа,— миф. Вот в чем значение 9-го квартала Новых Черемушек для Москвы (и не только для нее). Несмотря на это, авторитет и пример Юго-Западного района еще долго господствовал над опытом других. Массовое индустриальное строительство, повторяемость элементов, отказ от кустарщины, типовые проекты — такие, по существу, бесспорные и общие истины выдвигались в единственные достоинства при оценке нового строительства. Новых решений в пределах этих исходных данных не искали. Так было и в Ленинграде, в районе Новой Щемиловки. Казалось, что никаких вопросов оптимизации жизненной среды, создания из типовых зданий разнообразных комплексов, понимания архитектуры как высокого искусства зодчие перед собой не ставили. А ведь всего лишь несколько лет назад они так настойчиво искали именно эстетические качества в застройке той же Щемиловки *. Рассматривая фрагменты планировки кварталов в районе Московского проспекта в Ленинграде, /ль\ видим все ту же замкнутость кварталов, линейность в застройке улицы, искусственную симметрию композиции, раздробленность внутренних пространств. Мы узнаем штамп московского Юго-Запада, но лишь с домами меньшей высоты, более узкими улицами, несколько меньшими масштабами всего района. Можно еще привести примеры такой планировки самых разных городов нашей страны. В далекой Сибири новый город Ангарск и новый город Волжский, построенный под Волгоградом, осуществлялись по тем же канонам периметрально застраиваемых кварталов. Явление носило общий характер. Но постепенно накапливались новые факты, разрабатывались новые теории, раскрывались новые возможности. Наука градостроительства шла вперед. Для пояснения коренных изменений в принципах градостроительства нужно сделать некоторое отступление. В первые послевоенные годы основу застройки наших городов составляли кварталы. Масштабы строительства, необходимость более полного использования внутриквартальных пространств, требования по увеличению расстояний между магистралями привели к постепенному укрупнению кварталов с 5—6 до 10—15, а затем и до 50 га. Это можно отчетливо видеть в Юго-Западном и Измайловском районах Москвы, в Московском районе Ленинграда, в Новосибирске и в других городах. Но это был лишь количественный рост. Переход к массовому строительству крупными жилыми массивами, к комплексному проектированию и строительству жилых домов вместе со зданиями обслуживающих учреждений обусловил следующую, более высокую качественную ступень 1 Работы велись архитектурной мастерской № 5 Ленпроекта. Руководители — Е. Левин- сон и Д. Гольдгор — продолжали строительство, начатое сразу после войны. 70
РИС. 36. СТУПЕНЧАТАЯ СИСТЕМА ПОСТРОЕНИЯ СЕТЕЙ ОБСЛУЖИВАНИЯ В ГОРОДЕ (СХЕМА АРХ. Г. ГРАДОВА) 1 — первичная жилая группа; 2—микрорайон; 3 — центр жилого района; За — промышленный район; 4 — центр города; 5 — пригородная зона А градостроительного искусства. Речь идет о важнейшем планировочном принципе, внедренном в массовую практику, об основном структурном элементе нового города — микрорайоне, который завладел мыслями градостроителей. Основные теоретические работы проводились в научно-исследовательских институтах Государственного комитета по гражданскому строительству и архитектуре — градостроительства (В. Шквариков), жилища (Б. Рубаненко), общественных зданий (Г. Градов). Создавалась целостная трехступенчатая система культурно-бытового обслуживания. Первую ступень составляли элементы повседневного обслуживания, непосредственно связанного с микрорайоном и группами жилых домов. Вторую, охватывающую более значительную зону жилья, — элементы периодического обслуживания, имеющие, как правило, районное значение. И, наконец, третью, самую высокую ступень образовывали элементы эпизодического общегородского обслуживания. Такая система определялась по своим размерам (и по существу) так называемым радиусом доступности, который в первой ступени был пешеходным (400—500 м). Это и стало пределом размеров микрорайона. Прогрессивная планировочная и архитектурно-композиционная идея микрорайона возникла у нас еще в первые годы Советской власти, но затем была прочно забыта, ушла за рубеж и уже как новаторская развивалась в конце 50-х — начале 60-х годов, получив твердую полнокровную теорию. В микрорайоне можно более рационально разместить жилые до- 71
РИС. 37. ПРИМЕР СТРОЧНОЙ ЗАСТРОЙКИ 30-х ГОДОВ. ФРАГМЕНТ ПЛАНИРОВКИ ЦАРИЦЫНА. АРХИТЕКТОРЫ Л., В. И А. ВЕСНИНЫ 1 —жилые комбинаты; 2 — общественный комплекс района; 3 — школьный городок; 4 — зеленые полосы ма, школы, которые в общем и определяют оптимальное количество жителей такого жилого образования, детские сады, ясли, спортивные площадки, зеленые массивы, места для отдыха и пр. Организация законченного комплекса всего необходимого для жителей позволяет оградить внутреннее пространство от внешних воздействий, в частности от обнимающих микрорайон магистралей городского транспорта. Улицы начали четче подразделять по назначению на пешеходные и транспортные с целью разгрузки жилых районов от транзитного движения. По территории самого микрорайона проходят только пешеходные дороги, и детям по пути в школу нет необходимости пересекать улицы с автомобильным движением. Принцип микрорайонирования предполагал широкое разнообразие и свободу в приемах застройки, в очертаниях самого района, в использовании рельефа и других естественных его особенностей — зелени, водных поверхностей. Поэтому развитие идеи микрорайонирования удачно совпало со стремлением к отходу от жестких схем улиц-коридоров и кварталов, обнесенных домами-«заборами». «Оформление» улицы перестало быть, наконец, главной и основной заботой архитектора. Не фасад улицы, не «облицовка» ее, а интерьер микрорайона стал центром всех теоретических и проектных градостроительных поисков и находок. Открылись новые перспективы для образования архитектурно-пространственных ансамблей, новые возможности использования пока еще ограниченного набора типовых зданий. Правильно и выразительно в художественном отношении применить типовые проекты стало первоочередной задачей градостроителя. Комплексное решение при индустриализации строительства стало единственным путем создания подлинной архитектуры жилых районов. Возникала новая эстетика. Начался поиск способов застройки, новых архитектурно-композиционных схем, новых решений улиц. Неожиданно было обнаружено, как много архитектурных объемно-пространственных достоинств открывается 72
РИС. 38. ЛЕНИНГРАД. ФРАГМЕНТ РАЙОНА АВТОВО. ПРИМЕР ЗАСТРОЙКИ 50-х ГОДОВ при постановке зданий торцом к улице. Это казалось таким свежим и острым! А ведь в 30-е годы мы застраивали именно таким способом многие города: Магнитогорск, Кузнецк и другие города Донбасса, Урала, Сибири. Как часто оказывается, что «новое—это хорошо забытое старое!». Дома ориентировались по меридиану длинной осью на север — юг, что обеспечивало квартиры восточным и западным солнцем. Расстановка зданий способствовала хорошему отсчету, метру, помогавшему организовать улицу. Удавалось легко использовать особенности рельефа без больших земляных работ. Появилось новое композиционное предложение вынести на красную линию 1-, 2-этажные магазины и другие здания культурно-бытового характера, которые четко и контрастно связывали между собой торцы более высоких жилых домов. Это же в известной мере защищало жилье от шума магистрали. Решения давали явный художественный результат. Новые образы, новый характер улицы, новая ритмика жизни. Кончались 50-е годы, подходили 60-е. После «периметра» начался второй этап в архитектуре — этап «строчной» застройки кварталов. Одновременно нашли широкое применение односекционные экономически целесообразные «башенные» дома. И хотя девять этажей — не очень много, все же контраст с 5-этажной массовой жилой застройкой и 2-этажными зданиями магазинов, кафе, столовых, детских садов и пр. был достаточен для заметного роста качества пространственных градостроительных композиций. Все это, вместе взятое, показало, что новые приемы планировки и относительное разнообразие типов зданий содействовали общему повышению планировочного умения архитекторов. Ряд примеров, как хороших, так и менее удачных, показывает применение этих общих принципов на практике. Так, довольно неудачно, механистически фронтально расставлены были дома в новых районах Новочеркасска (район Городской рощи), Челябинска (квартал № 2). Такую же жесткую, но уже перпендикулярно направленную расстановку домов 73
РИС. 39. ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ И ЗАСТРОЙКИ КВАРТАЛОВ № 83, 84 НА МОСКОВСКОМ ПРОСПЕКТЕ В ЛЕНИНГРАДЕ. АРХИТЕКТОРЫ С СПЕРАНСКИЙ, В. СТРУЗМАН, В. МИЛОРАДОВИЧ (60-е ГОДЫ) (торцами к улице) мь\ видим в Волгограде (квартал № 486) и в других городах, в том числе даже в Ленинграде (район Автово, кварталы № 7—9). На очень мелкие внутренние дворики членились микрорайонные пространства в Новых Кузьминках в Москве (район № 117), в центральном районе Донецка (квартал № 56) и др. Правда, это все первые опыты новых планировок. Однако уже в микрорайоне на территории ипподрома в Минске, в том же Ленинграде (Московский проспект) или Новосибирске (Кировский район, микрорайон V) большие концентрированные массивы зелени создают красиво организованные внутренние пространства. Наиболее удачные планировочные решения давали и интересные архитектурно-композиционные построения. Хорошо, под углом к улице, стоят в сильном повторе жилые дома кварталов № 83, 84 на Московском проспекте в Ленинграде (архитекторы С. Сперанский, В. Струзман, Т. Милорадович). В контрасте с ними в интервалах расставлены малоэтажные сооружения бытового обслуживания. Прием такого чередования силен и выразителен. По другой стороне этого же квартала группы домов образуют глубокие курдонеры, хорошо озелененные и достаточно интимные. То же ^ль\ видим в Челябинске, Рязани. Таких примеров много. Неожиданные глубинные композиции, раскрывающие внутренние пространства, можно видеть в проектах кварталов № 74—81 на Московском проспекте в Ленинграде (архитекторы Н. Фанин, С. Сперанский, Ю. Ушаков), в Новосибирске и т. д. Объемно-пространственная структура этих композиций является крупной удачей авторов. Но всему должна быть мера. Раз и навсегда взятый один какой-либо прием не может выдержать массового размножения, как бы он ни был хорош. В свою поистине страшную противоположность идея строчной застройки превратилась в гигантских районах Москвы — Измайлове, Хо- рошево-Мневниках и др. Каждый из них, по существу, целый город, но все они выполнены механически, как натуральная строчка, проделанная на швейной машинке, и никакие переломы улиц спасти районы от гнетущей скуки не смогли. Заблудиться в таком районе легче, чем в самом незнакомом лесу. Примет места нет никаких. Ровную сетку кварталов, ровную плотность застройки, давящую параллельность зданий, одинако- 74
вость архитектуры всех до единого домов можно было оправдать только тем, что эти районы относительно быстро и в массовом масштабе обеспечивали население столицы остро необходимым жильем. И все же, глядя на них, создается угнетающее впечатление, что это — результат механического проектирования, что дома ставила машина, мало к тому приспособленная. Да и машины скоро начнут проектировать лучше, красивее и правильнее. Я глубоко убежден, что немного пройдет лет — два-три десятка — и сроют бульдозеры эти дома-поденки, освобождая территорию для прекрасных и свободных сооружений коммунизма. Время идет, накапливается опыт, архитекторы овладевают новыми приемами, хотя и оперируют все теми же, казалось бы, обычными домами. Возникают иные мысли, открываются новые композиционные варианты. Крупной архитектурной единицей, входящей в микрорайон, становится организованная в нечто целое группа домов. И безликая строчная застройка, сломав периметр и исчерпав этим свои положительные качества, уходит в прошлое. Уже в 1958 г., разрабатывая академические проекты планировки, архитекторы А. Галактионов, И. Конторович, А. Кег- лер, Н. Трубникова, М. Шахова (Институт градостроительства АСиА СССР) предложили применить в одном из микрорайонов (наряду с другими схемами) очень новые по тому времени полузакрытые группы домов. Общность комплекса создавалась обращением всех жилых групп к центральному зеленому ядру. Подходят 60-е годы, и начинается третий этап планировочных поисков, пора так называемой «свободной планировки». Некоторые наши теоретики и практики градостроения считают, что понятие города неотъемлемо от принципа регулярности. Иначе грозит случайность и стихийность, поэтому даже «свободная» планировка и застройка должны иметь регулярную основу. В общем, вероятно, это достаточно верно. Однако такая академичность постановки вопроса не учитывала остроты ситуации. Слишком близко еще от действующих лиц был опыт «регулярных» улиц-ущелий, каменных коридоров, идущих на километры в длину, или улиц, «регулярно» застроенных одинаковыми зданиями с одинаковыми торцами. Отсюда естественное стремление не включать в понятие «свободной планировки» такие категории организации архитектурных построений, как симметрия, ось композиции, центричность решений, геометризм вообще и т. д. Компоновать хотелось свободно, руководствуясь художественным замыслом и естественной обстановкой — климатом, рельефом, наличием воды, зелени, направлением господствующих ветров, борьбой с возможными снеговыми заносами и пр. Конечно, зта идея была наиболее конкретной и в наибольшей степени могла ответить различию градостроительных условий необъятных просторов нашей Родины, ответить необходимой и органической связи архитектуры с природой и вместе с тем дать простор творческой индивидуальности зодчего. В ряде случаев, однако, эта «свобода», неумело понятая и примененная, приводила к случайностям и даже к хаосу планировки. Но от этого «не гарантирована» ни одна из структур. Дело зависит и от индивидуальности зодчего. 75
РИС. 40. ЖИЛОЙ РАЙОН ОСТАНКИНО В МОСКВЕ. ПРИМЕР МАССОВОГО ПРИМЕНЕНИЯ СТРОЧНОЙ ЗАСТРОЙКИ Борьбу «регулярности» и «свободы» в планировке, так же как и различные формы их симбиоза, мы еще будем встречать и впредь. А средства организации пространства — ритм, метр, пропорции, гармонизация, масштабность, колорит — всегда оставались в руках архитектора-градостроителя. И этих средств, если мы только сумеем полнее их использовать, хватит для создания самых великолепных городских образований. Из построенных в это время жилых комплексов наибольшее внимание привлек к себе (среди многих других достаточно хороших решений) комплекс под Ригой — «Агенскалнские сосны». Он не велик — всего на 3200 человек. Застроен пятиэтажными домами лишь одного типа. Что же привлекло к нему всеобщий интерес? Свободная, легко нарисованная расстановка домов, образующих целостные и живописные группировки, и сохранение природы в ее изначальном виде. Авторы планировки этого комплекса архитекторы Н. Рендель и Э. Якобсон не только хорошо расставили дома, но и удачно выбрали их типы. Несмотря на свою простоту, эти дома в сопоставлении друг с другом в разнообразных ракурсах создали красивую картину. Стройные, высокие сосны придали всему комплексу суровую прелесть севера. В этом — эмоциональная сила «Аген- скалнских сосен». Однако до сих пор все теоретические разговоры и практические шаги касались лишь жилых массивов. Теперь наступила очередь зданий общественного назначения, создания общественных центров новой застройки. Разработка двух градостроительных проблем — микрорайона и связанной с ним системы социального обслуживания — явилась наибо- 76
РИС. 41. «АГЕНСКАЛНСКИЕ СОСНЫ». МИКРОРАЙОН В РИГЕ. АРХИТЕКТОРЫ Н. РЕНДЕЛЬ И Э. ЯКОБСОН
лее интересным и продуктивным моментом исторического этапа первой половины 60-х годов. Микрорайоны и были задуманы с обязательными общественными центрами, и лишь жесткие условия экономики вынудили решать задачу (вначале, по крайней мере) раздельно. Если сравнить новый метод создания четких групп домов (обычно на 2—3 тыс. жителей каждый) с только что строившимися кварталами, одинаково обстроенными по всем четырем сторонам, или с относительно механически расставленными домами при строчной застройке, то можно увидеть, насколько более зрелыми, одухотворенными, художественно- перспективными стали наши планировочные работы. Реализацию, хотя и частичную, системы культурно-бытового обслуживания можно видеть в то время в работах Ленпроекта (микрорайон на Васильевском острове, в районе Варшавской железной дороги и др.)- В этих группах домов находят место отдельные здания первичного обслуживания. Из учреждений повседневного пользования создаются так называемые местные торговые центры для целых микрорайонов. Наконец, из учреждений периодического пользования для нескольких микрорайонов, образующих жилые районы, организуются крупные общественные центры. 1960-й год прошел под знаком широкого градостроительства. Было созвано Всесоюзное совещание по градостроительству, подтвердившее правильность направления комплексного решения задач, прогрессивность намечаемых приемов планировки и застройки. Оно показало масштаб предстоящих работ. Городское население к тому времени выросло на 70 млн. человек; нужно было строить новые города — красивые, удобные, экономичные. В то время появились у нас относительно новые элементы расселения — так называемые города-спутники, призванные бороться с ростом городов-гигантов. Одним из первых таких городов-спутников было подмосковное Крюково, теперь Зеленоград 1, рассчитанный на 50—60 тыс. жителей. Природные данные — сочетание больших лесных массивов и живописной поймы р. Сходня — образуют прекрасный ландшафт и обеспечивают благоприятные условия жизни. Трактованный сначала, по существу, как «город-спальня», не имеющий своей собственной крупной промышленности и связанный «челночными» поездками в Москву и обратно, он со временем превратился в город, сбалансированный по трудовым ресурсам. Сейчас Зеленоград—город, очень красиво, современно, четко выполненный в планировочном и композиционном отношении. В городе, на берегу искусственного озера, создается крупный общественный центр, построено несколько интересных микрорайонных центров. Разнообразие типов жилых домов, очень выразительные учебные, научные и производственные здания (которые вошли в общий ансамбль города), 1 Проект вначале разрабатывал коллектив архитекторов и инженеров под руководством И Рожина. Затем работы были продолжены в мастерской арх. И. Покровского (руководитель) архитекторами Ю. Гнедовским, А. Климакиным, Ф. Новиковым, Г. Сае- вичем и др. 78
РИС. 42. ПРОЕКТ ЗАСТРОЙКИ ЦЕНТРА ЗЕЛЕНОГРАДА. АРХИТЕКТОРЫ И. ПОКРОВСКИЙ А КЛИМАКИН Ф. НОВИКОВ, Г. САЕВИЧ И ДР. ' климакин, торговые, зрелищные и спортивные сооружения создали город, технически и архитектурно выразительный и новаторский. Такие же проблемы разрабатывались в Ленинграде. Представляет интерес город-спутник «Сосновый бор» на берегу Финского залива, выполненный группой архит. Б. Машина и др. Развитие новых отраслей производства, энергетики, добычи горючего, рудных и нерудных ископаемых на Урале, в Западной и Восточной Сибири, на Севере и в Средней Азии вызвало к жизни в 50-х и 60-х годах новые города, возникшие у промышленных комплексов. Это Ангарск, Волжский, Братск, Навои, Сумгаит, Рустави и др. За годы Советской власти у нас выросло около 900 новых населенных мест. Часть из них строилась на базе ранее существовавших маленьких поселений, а примерно треть из них— это города-новостройки, в том числе при крупных научных центрах. Строительство новых городов было обусловлено целесообразным размещением производительных сил и использованием богатых ресурсов страны. Рост некоторых городов был также вызван перебазированием промышленности в военные годы за Урал. Промышленность по-прежнему оставалась главным градообразующим фактором, но стали один за другим возникать и города науки. Новые города с самого начала явились примером осуществления в нашей стране программы градостроительства социалистического типа. Целостно задуманные, без захламленных окраин, здоровые, зеленые, благоустроенные, они олицетворяли небывалые в истории возможности 79
претворения в жизнь передовых социальных идей. Уже в самых первых проектах планировки городов-новостроек главным было найти правильную структуру города, взаимоотношения зон — промышленной и жилой, труда и отдыха. Жилая зона органически связывалась с развитой системой общественного обслуживания. Создание архитектурного образа города стало задачей первой важности. Многие новые города размещались в районах с суровыми климатическими условиями. Примерами могут служить Норильск на севере страны, Ангарск, Новосибирский академгородок, Айхал в Сибири и многие другие. Требовалось обеспечить в них наиболее благоприятные условия жизни людей. Город Норильск расположен за Полярным кругом, соединяется железной дорогой с портом Дудинкой на р. Енисее. Это один из самых северных портов мира. Норильск начал строиться в 1935 г. по генеральному плану, составленному архитектором В. Непокойчицким. Для городов Крайнего Севера потребовалось разработать особые нормы и правила по планировке и застройке населенных мест, создать особые типы домов, отвечающие местным, весьма суровым природно-климатическим условиям. Научные разработки, теоретические исследования, эксперименты, практика подсказали и определили наиболее целесообразные решения. В Норильске строятся капитальные сооружения, город обеспечен всеми формами благоустроенной жизни. Особенностью планировки является идея компактного строительства, максимально приближающая отдельные части города друг к другу. В ранее построенных частях города для борьбы с сильными ветрами и снеговыми заносами была осуществлена периметральная система застройки прямоугольных кварталов, защищающая от ветра и снега внутренние пространства. Здесь разрабатывались также предложения по созданию граненых, а затем и круглых кварталов. Делались предложения по наиболее эффективной расстановке зданий, способных отклонять в сторону потоки ветра и массы переносимого им снега. Устанавливалась оптимальная высота домов, которые можно было бы использовать в качестве заслонов, образующих так называемую ветровую тень. Проектировались жилые дома, размещаемые параллельно друг другу и объединяемые попарно крытым внутренним двором и т. д. Такие же здания проектировались и для других северных городов, например для Снежногорска. С 1949 г. под Иркутском началось строительство нового города — Ангарска1. Расположился он в таежных лесах Приангарья среди нетронутой природы междуречья Ангары и ее притока Китоя. Это крупный промышленный центр, растущий на базе энергоресурсов Ангары. Территория для жилья выбрана на высоком берегу реки Китоя. Первые жилые районы строились по схемам, знакомым по практике 50-х годов Москвы и Ленинграда. Небольшие замкнутые кварталы, прямолинейно застроенные улицы, симметричные композиции недостаточно сочетались с удиви- 1 Проектные работы выполнены в Ленгорстройпроекте. Архитекторы — Е. Витенберг, Л. Тимофеев, П. Давыдов, А. Тарантул, В. Ярощук. 80
РИС. 43. РАЙОННЫЙ ЦЕНТР ЗЕЛЕНОГРАДА С КИНОТЕАТРОМ, ТОРГОВЫМ ЦЕНТРОМ, БАШЕННЫМИ ЖИЛЫМИ ДОМАМИ тельной природой края. Правда, уже с самого начала Московская улица (б. Московский тракт) выглядела необычно живописно. На всем ее протяжении были сохранены неприкосновенными естественная извилистость, повышения и понижения рельефа. Дома стоят среди нетронутых групп сосен. Но здесь дело было в исторической значимости направления дороги. В последующих районах Ангарска были более полно использованы удивительные оздоровляющие данные и эстетические возможности хвойных лесов. В зоне микрорайонов они превращаются в общественные сады и парки. Современные микрорайоны застраиваются с применением живописной свободной планировки, сохранением особенностей рельефа и естественной зелени во внутренних пространствах групп жилых домов. Хотя центр Ангарска — площадь Ленина — и занимает высокую часть территории, отовсюду хорошо виден, не плохо связан с остальными частями города, но все же жаль, что этот главный ансамбль не расположен на береговой полосе Китоя. Как ^ль\ знаем, опыт размещения новых комплексов на воде (например, в городе Волжском — вдоль реки Ахтубы) дает хороший архитектурно-художественный результат. Пока что целостного образа Ангарск еще не имеет. Возможно, что дальнейшее его развитие на обоих берегах Китоя будет способствовать сложению этого образа. 81
РИС. 44. ПРОЕКТ ДОМА-КОМПЛЕКСА ДЛЯ СНЕЖНОГОРСКА. ПЛАН ЭТАЖА. АРХИТЕКТОРЫ Я. ТРУШИНЬШ, А. ШИПКОВ РИС. 45. АНГАРСК. ЗАСТРОЙКА КВАРТАЛОВ ПЕРВОЙ ОЧЕРЕДИ
РИС. 46. ПРОЕКТ ЖИЛОГО КОМПЛЕКСА ДЛЯ Г. АЙХАЛ (ОДИН ИЗ ВАРИАНТОВ). ПРИМЕР ОБЪЕДИНЕНИЯ ЖИЛЫХ КОРПУСОВ ТЕПЛЫМ ПЕРЕХОДОМ
Коренное решение задачи всесторонней защиты человека от неблагоприятных климатических воздействий может быть достигнуто лишь путем строительства крупных компактных образований жилого и общественного назначения с высоким уровнем комфорта. Эти комплексы должны образовывать крытые пространства с регулируемым искусственным температурным и световым микроклиматом. Такие здания, объединяющие в одном комплексе жилища, блоки общественного обслуживания, крытые дворы коллективного пользования, предназначенные для отдыха, спорта, игр и общения населения, проектируют уже сейчас. Именно так разрабатывают проект для крайне тяжелых климатических условий Якутии — города Айхал (архитекторы Н. Бант, Г. Гермогенова и др.). В ряде вариантов целый город (или отдельные его части — микрорайоны) предполагается строить под одним громадным покрытием. Будет ли оно иметь форму огромного купола, гигантской пирамиды, стоящей острием вверх или, наоборот, расширяющейся кверху, либо еще какого-нибудь другого очертания, не это важно. Важно, что возникает новая художественная и социальная задача — превратить улицы и площади в интерьер необычного города, найти в таких условиях особые формы общественной жизни. Здесь нужно будет обеспечить на протяжении полугодовой ночи-зимы искусственный свет, тепловую защиту от низких температур, сильных ветров, пурги, снегопада, создать возможность расти зелени, фруктовым деревьям, цветам. Такие положительные изменения внешней неблагоприятной среды должны будут содействовать подъему общего тонуса жизни, повышению производительности труда и, что очень важно, стабильности населения. После коренного поворота в архитектуре (1954 г.) творческая перестройка работы архитекторов, естественно, не могла ограничиться только негативной программой борьбы с так называемыми излишествами. Речь шла о конструктивном, принципиальном изменении самой направленности архитектуры и градостроительства. Индустриализация строительства перестала рассматриваться как чисто строительное дело, «мешавшее», якобы, архитектуре быть искусством. Напротив, в сознание архитекторов и градостроителей, ученых и художников постепенно проникло понимание этого процесса, как единственного, позволяющего на новом, более высоком уровне решать крупные градостроительные проблемы и решать успешно в эстетическом отношении, которого раньше так недоставало. Правда, тогда еще не все технические возможности индустриализации были раскрыты полностью. Новые конструкции только еще осваивались, определялись их пространственные, статические и динамические качества. Широко развернувшееся строительство из крупных панелей было еще пятиэтажным. Понадобилось немного лет, чтобы установилась наиболее экономичная и технически разумная для больших городов этажность крупнопанельных зданий. Она быстро росла, и от 5, 8 этажей сначала дошла до 12, 13, а затем, в Москве, и до 25. Но пока все еще были 84
РИС. 47. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ДОМА С КОЛЛЕКТИВНЫМ ОБСЛУЖИВАНИЕМ (1964—1965 ГГ.). ДОМ-ПИРАМИДА НА 2000 ЧЕЛОВЕК ДЛЯ СТРОИТЕЛЬСТВА В УСЛОВИЯХ КРАЙНЕГО CEBZPA 5 этажей. В тот же период начинается разработка общей теории центра всего города 1. Современный центр крупного города рассматривается уже не как совокупность парадных площадей и магистральных улиц, разделяющих жилую ткань города на части. Такая устаревшая концепция изжила себя. Центр города понимается уже как особая зона общественной, политической, культурной жизни, тесно связанная со всеми зонами города— жилыми и производственными районами, местами отдыха и пр. 1 M. X а у к е. Генеральный план города. «Архитектура СССР», 1960, № 3. 85
Однако предварительно нужно было решить и всесторонне обдумать, каким должен быть такой жилой район. Этому и был посвящен один из самых крупных градостроительных конкурсов — международный конкурс на планировку и застройку экспериментального жилого района Москвы— Юго-Западного. Здесь нашли приложение все наиболее современные научные градостроительные теории и предложения, разрабатывавшиеся как у нас, так и за рубежом, в социалистических странах, приглашенных к участию в конкурсе 1. В работах очень высокого качества научно обоснованно были сделаны предложения по организации и архитектурно-планировочному построению всего жилого района, его микрорайонов и групп домов. Эти предложения отличались новизной и свежестью. В них ставились (и в стадии проектной разработки разрешались) самые принципиальные проблемы — системы культурного и бытового обслуживания, построения сети улиц и размещения зелени, организации общественной жизни, воздействия на микроклимат тех или иных планировочных приемов, выработки новых типов жилых и общественных зданий, предложения по новым конструкциям и т. д. Даже неполный перечень проблем показывает широту задач конкурса. Из разрабатывавшихся в проектах проблем достаточно рассмотреть лишь три наиболее актуальные, реализованные затем в конкретных проектах наших городов. Это, во-первых, проблема структуры сети и размещения зданий культурно-бытового обслуживания, во-вторых, архитектуры общественных центров и, в-третьих, архитектурно-пространственного построения застройки, т. е. проблема художественного облика нового района. На конкурсе были проверены самые важные для нашей страны схемы социальной структуры селитебной (жилой) территории — двух- и трехступенчатой. Трехступенчатая структура в наиболее полном виде была разработана АСиА СССР по схеме, изложенной ранее. Первая ступень охватывает повседневные потребности первичного планировочного образования— группы жилых домов с населением 2 тыс. человек. Дома такой группы функционально и композиционно тяготеют к своему блоку обслуживания, вокруг которого они компонуются. Несколько таких первичных единиц (от двух до четырех) образуют самостоятельную структурную единицу — микрорайон, рассчитанный примерно на 8 тыс, человек, имеющий развитые формы общественного бытия — школы, детские сады, общественный центр (вторая ступень). Сгруппированные вокруг общерайонного большого культурного и торгового центра (третья ступень), такие микрорайоны формируют законченный городской жилой район на 40 тыс. человек. Все здесь точно, ясно и последовательно. С тех пор эта система стала доминирующей и общепризнанной. 1 На конкурс представили проекты коллективы архитекторов Советского Союза (Академии строительства и архитектуры СССР, Московского архитектурного института, Гор- стройпроекта, многих ленинградских, московских, белорусских, украинских и других проектных организаций), а также творческие коллективы архитекторов Болгарии, Венгрии, ГДР, КНДР, Польши, Чехословакии и др. — более 30 организаций (всего было представлено свыше 50 проектов). 86
Однако на конкурс были представлены и проекты, основанные на идее двухступенчатой системы. Венгерские архитекторы (проектная организация Будапешта «Венгрия-2») приняли за исходный планировочный элемент первичную социально-бытовую жилую единицу — группу домов на 1000 человек каждая. Группа состоит из ряда домов и образует в плане (в данном проекте) трапецию, открытую широкой стороной на юг. Из таких многократно повторенных комплексов сформирована застройка всего района. В каждом комплексе имеется свой социальный блок первой ступени. Вторая ступень — это общественный, торговый и культурный центр всего района. Микрорайон со своим центром как промежуточная ступень отсутствует. В данном проекте общерайонный центр размещен в центре большого овала, по кривой которого располагаются первичные комплексы. Объемно-пространственное построение представляется очень многообещающим. Особый интерес представляет предложение группы архитектора Н. Остермана. В этом проекте (тоже с двухступенчатым обслуживанием) социальная проблема решена наиболее своеобразно и остро. Здесь группа жилых домов, рассчитанная на 2500—3500 человек, скомпонована в типовой комплекс — структурную единицу района. Все элементы культурно-бытового, медицинского, торгового и других видов обслуживания (в том числе детский сад и ясли) включены в общий крытый протяженный пассаж, образующий блок обслуживания первой ступени. Он, как ось, объединяет все жилые дома комплекса, размещенные перпендикулярно ей. В жилом районе имеется, конечно, и общий центр, но не это главное. Весь смысл проекта заключается в композиции именно первой ступени обслуживания. Энтузиасты-авторы и увлеченные ими московские организации по этой идее осуществили экспериментальный дом такого типа в 10-м квартале Новых Черемушек. Назван он «Домом нового быта» (ДНБ). Этот дом, естественно, вызывает пристальное внимание общественности, так как в эксперименте поставлена задача проверки на практике очень важных социально-бытовых вопросов ближайшего будущего. Глубоко разрабатывалась проблема структуры и размещения общерайонного центра. Это — завершение всей системы обслуживания, архитектурно-композиционная кульминация части города. Возможными оказались два решения — компактного центра (в проектах групп Н. Остермана, Л. Павлова, «Венгрия-1» и некоторых других) и разделенных на две или более группы специализированных сооружений (кинотеатр, клуб, концертный зал, библиотека, спортзал и пр.). Так сделано в проектах Академии строительства и архитектуры СССР, Латгипрогорстроя и многих других. В проекте архитекторов Латвии центр имеет очень красиво нарисованную протяженную форму, составленную из ряда зданий различного назначения, линейно расположенных вдоль внутренней главной магистрали. Разнообразные по форме, выгодно расставленные на высоких отметках, рисующиеся на фоне зелени, эти здания обещали богатейшую архитектурную и объемно-пространственную композицию. Надо думать, что художественный эффект был бы больше, чем от одного, хотя бы и очень крупного, компактного здания. 87
\ РИС. 48. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ЖИЛОГО РАЙОНА НА ЮГО-ЗАПАДЕ МОСКВЫ. КОЛЛЕКТИВ АРХИТЕКТОРОВ АКАДЕМИИ СТРОИТЕЛЬСТВА И АРХИТЕКТУРЫ СССР. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН 1 — блоки первичного обслуживания группы жилых домов; 2 — общественные центры микрорайонов; 3 — общественный центр жилого района (торговый центр, спортивный центр, кинотеатр, Дом культуры и др.) РИС. 49. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ЖИЛОГО РАЙОНА НА ЮГО-ЗАПАДЕ МОСКВЫ. КОЛЛЕКТИВ АРХИТЕКТОРОВ МИТЭП. РУКОВОДИТЕЛЬ Н. ОСТЕРМАН. ГРУППА ЖИЛЫХ ДОМОВ, СКОМПОНОВАННЫХ В ТИПОВОЙ КОМПЛЕЧС И ОБЪЕДИНЕННЫХ ПАССАЖЕМ ПОЛНОГО КУЛЬТУРНОГО, БЫТОВОГО И СОЦИАЛЬНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ. СХЕМА ПЛАНА 1 — помещения медицинского обслуживания; 2— комбинат бытового обслуживания; 3 — детский сад-ясли; 4 — сберкасса; 5—домоуправление; 6 — почта, телеграф, телефон, прокат; 7 — дом гостиничного типа; 8 — промтоварный магазин; 9 — продовольственный магазин; 10 — столовая; 11—библиотека; 12 — комнаты для кружковой работы; 13 — универсальный зал
РИС 50. МОСКВА. ДОМ НОВОГО БЫТА В КВАРТАЛЕ № 10 НОВЫХ ЧЕРЕМУШЕК. ПЛАН ПЕРВОГО ЭТАЖА С ПОМЕЩЕНИЯМИ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ. АРХИТЕКТОРЫ Н. ОСТЕРМАН, А. ПЕТРУШКОВА, И. КАНАЕВА, Г. КОНСТАНТИНОВСКИИ РИС. 51. МОСКВА ДОМ НОВОГО БЫТА В НОВЫХ ЧЕРЕМУШКАХ
РИС. 52. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ЖИЛОГО РАЙОНА НА ЮГО-ЗАПАДЕ МОСКВЫ. ЛАТГИПРОГОРСТРОЙ. ПРИМЕР ЛИНЕЙНОГО ЦЕНТРА, ИДУЩЕГО ВДОЛЬ ГЛАВНОЙ ВНУТРЕННЕЙ МАГИСТРАЛИ Ведущую мысль того времени о замене обстроенных пространств открытыми можно сформулировать так: на смену старой концепции — «пространство среди зданий» пришел новый принцип «здания среди пространства». Под этим углом зрения надо рассмотреть третью проблему конкурса—-архитектурно-пространственное построение застройки. Лучшими схемами оказались те, в которых группы домов приобрели значение законченных композиционных единиц. Благодаря укрупненному модулю они организуют всю структуру застройки. Такие пространственные построения ансамблей открывают широкие перспективы большого художественного значения. Группы домов почти у всех авторов располагаются вдоль улиц, и разнообразие их постановки по отношению к этим трассам движения создает богатство впечатлений даже при однотипных элементах. Прогрессивность представленных решений сыграла решающую роль в дальнейшем на том же Юго-Западе, где новые кварталы (помимо тех, на которые был объявлен конкурс) продолжали застраивать прежние авторы (группы Б. Мезенцева, Г. Чалтыкьяна и др-)г но уже по новым принципам— строчной, а затем и свободной планировки. Эти же идеи стали применять и в других районах Москвы, в Ленинграде (район Автово-Дач- ное), в Риге (район Югла) и др. 90
РИС. 53. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ ЖИЛОГО РАЙОНА РИС 53 ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ ЖИЛОГО РАЙОНА РИС. 55 ПЛАНИРОВКА МИКРОРАЙОНА В г. ДЗЕРЖИНСКЕ. ПРИМЕР РЕШЕНИЯ ВНУТРЕННИХ ПРОСТРАНСТВ В ЖИЛЫХ ГРУППАХ РАЙОНА
В этом смысле следует рассмотреть варианты планировки района Дегунино в Москве (руководители: от мастерской № 7 Моспроекта — Д. Бурдин, от Института градостроительства — И. Конторович). Любопытны они, во-первых, ярко выраженным своеобразием характера застройки района (на 60 тыс. человек) и, во-вторых, четким построением общественных центров, при котором сеть общественных зданий равномерно и комплексно насыщает всю структуру района. Здесь отчетливо прослеживается, как архитекторы свободно стали оперировать все теми же, казалось бы, типовыми домами и получать при этом красивые обдуманные композиции. Но для этого нужны были «лишь» два условия: надо было сломать каноны и штампы обстроенного квартала («периметра»), разорвать шеренги бесконечных «строчек», отказаться от обязательной симметричности и создать новые принципы композиции, используя «вечные» категории ритма, динамики, пропорционального строя, понятые и примененные по-новому. Постепенно менялись предложения по планировочной структуре района. В первоначальном варианте принята структура, состоящая из отдельных групп домов, складывающих малые (на 6 тыс. человек) микрорайоны со своими микрорайонными центрами. Группы домов красиво, удобно и разнообразно расставлены на территории, правильно связаны с дорогами, хорошо озеленены. В последующих вариантах микрорайоны укрупнялись (до 20 тыс. человек каждый) и имели три крупных микрорайонных центра. Общий районный центр во всех вариантах достаточно равномерно обслуживал весь тяготеющий к нему район. Зеленые бульвары хорошо членили территорию района и приводили к общественным центрам. Архитекторы Д. Гришин, И. Лялякина, Ю. Сдобнов (ЦНИИП градостроительства) сделали экспериментальный проект жилого района для г. Дзержинска (под г. Горьким). Здесь заслуживает внимания предложение по застройке одной стороны магистрали «гроздьями» домов, образующих живописные группы с очень разнообразной трактовкой их внутреннего пространства. А как же быть с фетишем прямолинейности движения башенных кранов по рельсовым путям? Как вести монтаж зданий при свободной их расстановке? Вопрос этот получил различное решение. Во-первых, движение крана стало возможным организовать с поворотами, криволинейно, при установке третьего рельса; во-вторых, в ряде случаев оказалось возможным вести монтаж с самоходных кранов на гусеничном ходу; в-третьих, дома стали настолько крупными, что на каждый дом понадобился отдельный кран, а иногда даже несколько. Со всем комплексом этих вопросов встретились зодчие в научном городе, который начали строить в 1958 г. под Новосибирском для Восточно-Сибирского отделения Академии наук СССР. Проект города составляли архитекторы М. Белый, О. Жигалов, Б. Иванов, А. Михайлов, И. Орлов, А. Попов-Шаман, Б. Сегал и др. На его примере можно рассмотреть и оценить новые теоретические концепции, разработанные в начале 60-х годов, реализацией которых, собственно, и начинается третий, ближайший к нам, этап советского градостроительства. 92
РИС. 56. ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ НОВОСИБИРСКОГО АКАДЕМГОРОДКА РИС. 57. НОВОСИБИРСКИЙ АКАДЕМГОРОДОК. ПЛАН ОБЩЕСТВЕННОГО ЦЕНТРА 1 — Дом партийных и советских организаций; 2— университет; 3 — Дом культуры; 4 — гостиница; 5 — Дом связи; 6 — торговый центр; 7 — кинотеатр «Москва»; 8 — Дом ученых; 9 — девятиэтажные жилые дома; 10 — четырехэтажные жилые дома; 11 — бульвар; 12 — проспект Науки; 13 — Университетская улица; 14 — Центральная улица
РИС. 58. ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЦЕНТР НОВОСИБИРСКОГО АКАДЕМГОРОДКА. ОРГАНИЗАЦИЯ ЛИНЕЙНОГО ЦЕНТРА ПО ПРОСПЕКТУ НАУКИ РИС. 59. ЗАСТРОЙКА ЖИЛОГО РАЙОНА В НОВОСИБИРСКОМ АКАДЕМГОРОДКЕ
В Новосибирском академгородке была реализована задача создания материальной базы для развернутой научной деятельности большого коллектива ученых, а также оптимальных условий их жизни и работы в глубине Сибири — в центре развивающегося промышленного района нашей страны. Территория была выбрана в живописной местности с высоким рельефом, на берегу вновь созданного Обского водохранилища, хорошо защищенного густыми лесами от господствующих холодных юго- западных ветров. Город рассчитан на 50 тыс. жителей. Он правильно зонирован. Научно-исследовательские институты занимают самостоятельную зону. Четко выделена жилая зона. Между ними сохранен большой массив леса. В средней части города построен комплекс Новосибирского университета и создан общественно-торговый центр. Зона отдыха с водно-спортивной базой и пляжами тянется вдоль побережья водохранилища. В проекте комплексно решен ряд проблем, которые ранее либо оставались чисто теоретическими, либо осуществлялись лишь частично, в масштабе какого-либо одного микрорайона. Здесь же осуществлено все: и система бесквартальных групп домов, сформированных в микрорайоны, и организация всего города в целом. Реализованы все три ступени социального обслуживания. Применены дома разной этажности (2, 4 и 9 этажей). Проведена современная дифференциация улиц. Город спроектирован живо и свободно. Вместе с тем в нем созданы элементы регулярности, обеспечивающие закономерные зрительные перспективы. Так, одна из главных улиц — Центральная — ведет от зданий институтов к университету и ориентирована на высотную часть гостиницы. От университета начинается широкая поперечная ось города — главный бульвар, проспект Науки, являющийся общественным центром. Перспектива этого протяженного центра (около 900 м) заканчивается Домом ученых. Представляет самостоятельный интерес рассмотрение общественного центра. Он сделан не традиционным компактным ядром, что отвечало бы элементарно понимаемому термину «центр» (и что многократно имело место раньше). Трактуется он как центр линейный. Это вполне современно и весьма удобно. Одна сторона центра — проспекта Науки — занята разнообразно поставленными общественными зданиями: Домом культуры, гостиницей, Домом связи, комплексом общегородского торгового центра, широкоэкранным кинотеатром. По другую сторону проспекта, на городской площади, в зоне главного бульвара, расположен Дом партийных и советских организаций. На этой же стороне имеется много зелени, через которую просматриваются башенные 9-этажные дома, За ними третьим планом, хорошо используя крутой рельеф, размещена обычная 4-этажная застройка. К Дому ученых примыкает парк, переходящий затем в лесопарковую зону Обского водохранилища. Город этот может явиться примером формирования современного расселения на базе научного центра, научного градоформирующего ядра.
1960—1970 гг. СИСТЕМНОСТЬ АНСАМБЛЬ ОБРАЗ Очень трудно (по крайней мере, для современников) четко определить рубеж, с которого начинают достаточно ясно просматриваться новые градостроительные тенденции 60-х годов. Считать ли новый период начинающимся с теоретических разработок или со времени реализации этих идей, сооружения новых районов? Сложным в этом вопросе является то, что срок, который проходит от возникновения и разработки идеи (например, схемы ступенчатого социального обслуживания) до полного ее внедрения в практику, достаточно велик. Этот срок растягивается, как правило, на 8—10 лет. Замыслы конца 50-х годов были осуществлены лишь в 60-е годы. Думается, что в дальнейшем, при перспективном обзоре с большой дистанции, дата эта будет очерчена более четко. Пока лишь можно назвать 60-е годы в целом. Важно проследить корни этих новых явлений и обобщить хотя бы некоторые теоретические позиции. Как возникли эти тенденции, где они разрабатывались, какой круг проблем был охвачен развернувшимися разработками? Вероятно, на первое место нужно поставить ЦНИИП градостроительства К Здесь очень крупный коллектив ученых (руководитель В. Шквариков) десятки лет работал над теорией градостроения, проверял свои идеи на проектах экспериментальных и конкретных городов. Особо надо отметить важнейшую итоговую работу института — четырехтомное издание «Основы совет- 1 Центральный научно-исследовательский и проектный институт по градостроительству Государственного комитета по гражданскому строительству и архитектуре при Госстрое СССР. 96
ского градостроительства», ставшую настольной книгой каждого градостроителя *. Широкие научно обоснованные разработки ведут также другие зональные и специализированные научно-исследовательские и проектные институты, профессионально занимающиеся вопросами градостроительства и всей суммой сопутствующих социальных проблем. В их числе — Институт генерального плана Главного архитектурно-планировочного управления Москвы, где над новыми идеями планировки столицы трудится большой коллектив проектировщиков и исследователей (руководители — М. Посохин, Н. Уллас, С. Матвеев и др.). Большую роль сыграли и практические работы архитекторов, которые в процессе составления проектов генеральных планов городов страны логикой своих поисков пришли к новаторским решениям. Существенное место в этом движении занимают высшие учебные заведения (в частности, Московский архитектурный институт), в своих проектах, учебных и реальных (конкурсных и заказных), творчески разрабатывающие новаторские идеи. В градостроительной науке важное место заняли социологические исследования конкретных процессов урбанизации, а также новые технические средства, методы математического моделирования, применяемые в современных исследованиях, привлечение вычислительных машин в поисках оптимизации проектных решений и др. Большое число индивидуальных научных трудов, опубликованных в виде учебников, монографий, статей, диссертаций, разработанных и защищенных на темы градостроительства, а также связанные с ними теории общественного обслуживания обеспечили освещение проблем, ранее мало выявлявшихся. Громадная практика страны не могла обойтись без теории, без осмысления пройденного пути, без обоснования перспектив будущего. И действительно, в эти годы вышло в свет очень большое количество капитальных трудов по градостроительству [4, 7, 10, 18], серьезных новаторских статей в периодической печати, трудов специальных конференций, симпозиумов, совещаний. Роль их в деле развития советской архитектуры нельзя преуменьшить. Надо думать, что все эти обстоятельства воздействовали совместно. Количественное накопление перечисленных факторов дало базу для количественного и качественного скачка. В результате изменилось понимание города не только как комплекса жилых образований, промышленных предприятий и пр., но как объекта сложной многогранной социальной жизни. Но главное — это успехи развития нашего общества. На этой базе развитие градостроительства достигло уровня, когда решение частных задач перестало удовлетворять народнохозяйственные потребности страны. Не просто дома, и даже не просто группы домов. Не просто школы, детские учреждения, магазины и даже не просто микрорайоны как изо- 1 Коллектив авторов: Н. Баранов, В. Шквариков, В. Лавров, М. Хауке и др. 97
лированные образования, объединяющие жилье и все формы культурно- бытового обслуживания людей. Этого уже мало. Возникают общественные потребности в организации целостных систем — крупных частей города и обновленных или даже совсем новых городских центров. Наконец, как вершина социальных потребностей — создание всеобщей системы расселения. Структура нашего общества, материальные и духовные условия его жизни предопределяют формирование всей этой системы расселения и конкретных ее узлов — городских образований. Эти условия и конструируют основные особенности современного города. Новые или развивающиеся города обязаны своей сутью и своим существованием в первую очередь замыслу соседствующей группы городов, затем — идее районной планировки, обнимающей эти группы городов, и, наконец, структуре городского расселения по всей стране, общей идее расселения. Такова одна из наиболее характерных и определяющих черт городов социализма. По своему типу, количественному пределу, размерам, экономике, системе коммуникаций и т. д. город делается неразрывно связанным со всей системой городов агломерации. Весь опыт советского градостроения выдвинул такую задачу. Огромная градостроительная практика, сотни построенных городов, реконструированные части старых городов, их новые районы, тысячи крупнейших промышленных объектов, миллионы жилых домов создали в целом современную жилую среду. В огромной степени возросший уровень материальных возможностей нашей страны и широчайший поток, объединивший все направленные труды градостроителей — теоретиков и практиков, — создали в первой половине 60-х годов такую творческую обстановку, в которой с неизбежностью, свободно и творчески разнообразно развернулось наше современное советское градостроительство. И по-новому развернуться оно смогло потому, что индустриальная база для решения главной задачи страны — массового строительства жилищ и общественных зданий — была создана и основные количественные предпосылки были реализованы. Все внимание обращалось на то, чтобы новое строительство, все возрастающее по количеству, было эффективнее, чем ранее осуществленное, и более высокого качества. Все непреодолимые и органические для капиталистического города тяжкие недуги, определяющие, в конце концов, его существо и образ, являющиеся результатом чрезмерной и нерегулируемой урбанизации,— затесненность, чрезмерный шумовой фон, массированная и насильственная информация, удушливый смог, транспортная перенасыщенность, одиночество индивидуума и в итоге психическое перенапряжение — эти явления чужды городу социализма. Налицо — недостатки капиталистического общества, а не процесса развития городов, роста городского населения, создания городского образа жизни. Урбанизация в социалистических условиях совершенно управляема и регулируема. Все усилия нашего градостроительства направлены на предотвращение этих пороков. С самых первых шагов советского градостроительства перед ним стояла задача дать наиболее рационально организованное место для тру- 98
да и быта. Каждый город, и особенно социалистический, всегда является результатом требований общества. Главной идеей, ведущей линией нашей страны, всех ее деяний является забота о человеке, будь то маленький ребенок, юноша или девушка, взрослый человек, умудренный жизнью старик. Забота о всеобщем удобстве человека; о рационально организованном и расположенном месте приложения труда и его творческих усилий; об удобных условиях его учения, размышлений, поисков и экспериментов. Забота о здоровой обстановке его жизни, отдыха, спортивных занятий, игр; о создании научно обоснованных условий медленной ходьбы пешком и стремительной езды на быстрой машине; о свежем и чистом воздухе для него, о природе, без которых, он, этот человек, жить не может. . . Так задумывается город. Но уже осуществленный, он сам начинает играть роль социального организатора. Вот почему так важно, чтобы идеи социализма, идеи коммунистического общества были органически внедрены в структуру города. Такой город будет формировать быт, помогая ему быстрее и разумнее приближаться к идеалу будущего. В нашей стране с планируемым производством и размещением обрабатывающей промышленности, планируемым расселением, связанным с характером и местом приложения труда, образование новых городов (и реконструкция существующих) происходит по двум схемам — либо четкого специализированного, либо комплексного типа. Отсюда проистекают особенности их структуры и образа. Отличительными чертами промышленного города можно считать систему его зонирования, соотношение жилья и индустрии, размещение на стыке этих обеих зон развернутой сети сооружений обслуживания. Архитектура его может характеризоваться насыщенностью элементами техники, крупными размерами и своеобразием индустриальных форм сооружений химии, энергетики и других производств. Специфические социалистические черты такого города выразятся в создании комплексных производственно-селитебных зон, в «очеловеченьи» масштабов промышленной архитектуры и пр. Достаточно отчетливо сложился и тип городов науки. Своеобразен облик городов-курортов, туристических центров, городов-заповедников. Складываются города — административные центры. Специфика крупных сельскохозяйственных поселений с четко выраженной их комплексностью благодаря развитию местной промышленности и большой связи с природой хорошо видна уже сейчас. Более всего распространен тип города комплексного, многопрофильного содержания. Облик его весьма разнообразен. Наиболее отличительная черта социалистического города — это регулирование его размеров по составу градоформирующих объектов и количеству населения. То, что фактическое развитие наших городов в ряде случаев обгоняет предварительные расчеты по генеральным планам, свидетельствует лишь о не сразу выявленных экономистами и проектировщиками внутренних закономерностях развития города, динамики его демографии, о несовершенстве существующей методики прогнозирования, а подчас и о нарушении градостроительной дисциплины. 99
Руководящей идеей градостроительства в нашей стране является относительная равномерность размещения населения, а следовательно, ограничение роста крупных городов, развитие малых и средних. Однако полагать, как это ^ль\ делали совсем недавно, что существуют некие заранее установленные границы «оптимального» города, вероятно, не следует. Оптимальный город — это город, в котором человеку хорошо жить. А это связано не только и не столько с размерами (хотя они играют свою роль), сколько с суммой других качеств, определяющих благоприятные условия жизни в городе. Сюда в первую очередь надо отнести чистоту воздушного и водного бассейнов, тесную экологическую связь города с природой, массовое озеленение. Большое значение имеет решение проблем безвыхлопного и бесшумного наземного транспорта, обязательно необходимого разделения движения пешехода и автомашины, а также многое другое. Проблемы эти — глобального характера, но полноценное разрешение они смогут получить лишь в условиях планового общества. Проблема взаимоотношения искусственной среды и естественной природы, взятая в широком масштабе наших городов, приобретает не абстрактный, а реальный характер коренной гуманизации всего городского образования, коренного изменения урбанистической среды. В большой степени преобразует и реорганизует структуру города сознательное внедрение крупных массивов зелени в ткань города, сохранение существующей, как правило, индивидуальной ситуации — рельефа, акваторий, лесных участков. Совсем еще недавно природа в городе нивелировалась, а теперь она становится характерным градоформирующим фактором. Крупные приморские парки Ленинграда, широкое водное зеркало у нового центра Казани, мощные зеленые «клинья», врывающиеся в самую сердцевину Москвы из лесопаркового кольца, размещение новых крупных комплексов и отдельных сооружений на берегах рек — это только малая часть примеров нового значения естественной природы в структуре города. Предложения по микрорайонированию города, социальной структуре бытового и культурного обслуживания и пр. не остаются статичными. Они развиваются, перерастают в иные формы, отвечают общим динамическим тенденциям развития города. Они должны быть достаточно подвижными, достаточно трансформируемыми. Стремясь сделать наши города наиболее удобными, здоровыми, красивыми, мы должны уже сейчас предвидеть пути их дальнейшего формирования. Эта постоянная (и неизбежная) динамика, постоянные поиски научно обоснованных форм жизни города и составили содержание рассматриваемого исторического отрезка 60-х годов. Разработка опережающих идей в градостроительстве имеет особо важное значение. Нигде так не существенно предвидение будущего, как в растущем городе. Развитие советских городов вносит все новые элементы в их структуру, создает новое качество элементов, ранее уже существовавших. При этом самым важным надо считать то, что в структуре (и в облике) советского города все ярче раскрывается его демократическая сущность. Возрастает роль культурных и общественных зданий, мест и сооружений от- 100
РИС. 60. ТБИЛИСИ. ГОСТИНИЦА «ИВЕРИЯ» (1970 Г.) АРХИТЕКТОРЫ О. КАЛАНДАРИШВИЛИ И И. ЦХОМЕ- ЛИДЗЕ. ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО СИЛУЭТА В СТАРОМ ГОРОДЕ. дыха и спорта. С развитием города все большее значение приобретают многочисленные местные центры общественной жизни в жилых и промышленных районах, объединяемых общегородским центральным ансамблем. Эта отличительная черта, характерная для жизни социалистического города, сказывается на всем его композиционном построении. Меняются общие черты градостроительства. Резко увеличиваются масштабы городской застройки. Вместе с быстрым ростом городов растут и размеры зданий — не только уникальных, но и обычных, жилых. Высотные здания заново формируют силуэт города. Во многих городах основу высотной застройки начинают образовывать не столько крупные общественные здания, сколько многоэтажные жилые дома или гостиницы. Это мъ\ видим в Москве, Ленинграде, Горьком, Свердловске, Харькове, Киеве, Баку, Тбилиси и многих других городах. Новые тенденции проявились в направлении поисков современных типов жилых домов. Наступило время разработки многоэтажного жилища. Для увеличения плотности жилого фонда в целях сокращения средств на дорогостоящие инженерные сети и сооружения и др. понадобилось уйти от 5-этажного строительства *. 1 Необходимо все же иметь в виду, что бесспорных, вполне научно обоснованных технико-экономических критериев оценки градостроительных решений до сих пор еще нет ни в отношении плотности застройки, ни в отношении ее высотности. 101
Проведенный в 1962 г. конкурс на новые типы жилых домов дал много интересных решений зданий в 9, 14, 26 этажей. Это были дома как башенные (односекционные), так и протяженные (многосекционные), простые прямоугольные и сложные — смещенные, в виде трилистника, креста и т. д. Второй такой же конкурс проводился в 1965 г. Здесь уже ставились не только чисто архитектурные, но и принципиальные социальные задачи создания жилых домов нового быта с коллективным обслуживанием. Комплексы (по заданию конкурса) рассчитывались на 2 тыс. человек. Открылись новые объемно-пространственные возможности при композиции застройки целых районов, магистралей, общественных центров. Появились вертикали, о которых так заботились прежние градостроители. В палитру создателя города снова вошли контрастные соотношения, способные лучше, полнокровнее раскрыть замыслы построения ансамблей. Уже с начала 1963 г. в Москве i\\b\ видим достаточно острые по тому времени и своеобразные решения новых микрорайнов и магистралей. Таковы, например, общественный центр Тимирязевского района (арх. Д. Бурдин) или укрупненный микрорайон в Измайлове (арх. Б. Иофан). Ритм высотных зданий, контраст с обычной застройкой создают многообразные перспективы этих районов, получающих свое индивидуальное лицо, несколько необычное для Москвы, но именно то, к которому ей придется привыкать. Эти районы не одиноки. Одним из наиболее удачных жилых образований явился большой район Химки-Ховрино (арх. Н. Селиванов). Новые приемы планировки, свободной и частично строчной, хорошо использующей сопоставление длинных низких домов с высокими башенными, много зелени — все это выделило район по своим качествам. Основой композиции авторы ставили группу жилых домов с детскими учреждениями, школой и блоком обслуживания на 6—8 тыс. жителей. Хорошо расставленные группы удачно подразделили весь огромный район, показав его структурное построение. Помимо московских нужно отметить ленинградские работы (район Автово), киевские и другие проектные предложения по новым комплексным микрорайонам. Начинался новый период проектных, планировочных, натурных поисков и экспериментов. Красиво и разнообразно, точно и обоснованно разработали экспериментальный проект жилого района Иманта в Риге архитекторы Ю. Васильев, У. Волрат, В. Грундманис, И. Дэвидсоне, А- Холцманис. Свободная планировка отдельных групп жилых домов естественно и живо легла на территорию района. Жилые группы окружают детские и школьные участки. Все вместе они компонуются вокруг большой центральной зеленой зоны отдыха. Свободно распределены здания системы культурного, торгового и бытового обслуживания. Это большой шаг вперед по сравнению с жесткими проектами (и реализацией) прошлого десятилетия. Говоря об отдельных примерах застройки жилых районов, нужно остановиться на одном из особенно удачных градостроительных решений середины 60-х годов. Речь идет о районе Жирмунай в Вильнюсе, рас- 102
i A- ^ РИС. 61. ПРОЕКТ ЖИЛОГО ДОМА С КОЛЛЕКТИВНЫМ ОБСЛУЖИВАНИЕМ НА 6 ТЫС. ЧЕЛ. АРХИТЕКТОРЫ Б. РУБАНЕНКО, Л. ДЮБЕК, А. БЕЛОКОНЬ, Б. БРАНДЕНБУРГ, Г. БАДАНОВ, А. САМСОНОВ, М. САФРОНОВА КОНКУРС 1965 Г. МАКЕТ И СХЕМЫ ВОЗМОЖНОЙ КОМПОНОВКИ ДОМОВ С РАЗЛИЧНЫМ ЧИСЛОМ ЖИТЕ- ЛЕИ —2, 4, 6 И 8 ТЫС. ЧЕЛОВЕК положенном на реке Нерис (автор планировки — арх. Б. Касперавичене, авторы типовых проектов зданий — А. Панавас и А. Вайчунас). Начиная от рисунка генерального плана, от решения внутренних пространств района и до характера застройки, выбора типов домов, их высотности и ориентации по странам света — все задумано очень цельно и подчинено единому замыслу. Разнообразно, живописно и вместе с тем в необходимой степени строго группируются жилые комплексы. Они то идут «строчкой», перпендикулярно улице или под углом к ней, то вытягиваются длинным фронтом умело смещенных протяженных домов, то образуют полузамкнутые, но хорошо раскрытые трапециевидные дворы. Удачно поставлены детские учреждения, школы, здания культурного и бытового назначения, объединенные в общественно-торговый центр. Архитектура хорошо связана с природой: силуэт застройки, высокий берег и сама река Нерис, 103
объединенные зеленью, образуют жизнерадостную картину, полностью воспринимаемую из старой части Вильнюса. Мы видим здесь, как на скупой основе типовых проектов авторам удалось создать целостный ансамбль вполне современного микрорайона, отвечающий самым высоким требованиям *. В середине 60-х годов громадная работа развернулась в Ленинграде по осуществлению генерального плана дальнейшего развития города. Этот план предусматривал творческое развитие системы выдающихся архитектурных ансамблей центра города на Неве и на побережье Финского залива. Большие районы возводились по Московскому шоссе и на Ново-Измайловском проспекте. Новое строительство продолжало задуманную концепцию Большого Ленинграда, совершенствуя его архитектурно-художественные достоинства. Все более выявлялась роль Невы в планировочной структуре города и в решении важнейшей градостроительной задачи выхода его к берегу моря. Градостроители должны были ответить и на другую острую задачу размещения увеличивающегося населения города, связанную с проблемой его территориального роста. Сложившаяся планировочная ситуация города осложняет проблему в связи с ограничением естественными рубежами его пространственного развития. Резервы самого города позволяют разместить лишь около 80% населения; остальные 20%, очевидно, нужно будет расселить в новых пригородах, городах-спутниках и пр. Но и городские территориальные резервы требовали больших инженерных работ для их освоения. Так, крупнейшим мероприятием явилось осушение и поднятие уровня заболоченных земель, в частности Лахтинского болота площадью 2000 га. Этим была создана возможность занять под строительство значительную прибрежную территорию у намеченного выхода города к морю. Идут работы по подъему прибрежной зоны в западной части Васильевского острова путем рефулирования дна Финского залива. В других районах на поднятых, намытых территориях создаются парки и жилые массивы. Новые районы города освобождаются от жесткой периметрально- сти, нарочитой симметричности застройки, дробности кварталов, очень долго державшихся в Ленинграде благодаря давлению исторических привычек. Индустриализация строительства, в которой Ленинград был на одном из первых мест, самим своим существом влияла на развитие современной советской архитектуры. Казалось бы, имеются противоречия между требованиями индустриализации по ограничению типов строительных элементов и проблемами социальными и воспитательными, требованиями архитектуры как искусства по разнообразию композиционных решений. tAb\ уже не раз с этой коллизией встречались. Но это противоречие и есть как раз то условие, которое обеспечивает движение, развитие архитектуры. В нем именно лежит решение проблемы. В условиях массового строительства индустриализация очень серьезно влияет на 1 За архитектурно-градостроительные достоинства этого объекта массовой застройки авторы его в 1968 г. получили Государственную премию СССР. 104
РИС. 62. ЖИЛОЙ РАЙОН ЖИРМУНАЙ В ВИЛЬНЮСЕ. АРХИТЕКТОРЫ Б. КАСПЕРАВИЧЕНЕ, А. ПАНАВАС, А. ВАЙЧУНАС РИС. 63. ЖИЛОЙ РАЙОН ЖИРМУНАЙ В ВИЛЬНЮСЕ сложение образа города. Индустриализация — явление глобальное, но лишь в социалистических городах массовость является обязательной и характернейшей чертой их жизни. В полную силу развертывается заводское изготовление укрупненных элементов зданий. В новых районах наших городов большинство зданий осуществляется по весьма ограниченному числу типовых проектов. Это явление отнюдь нельзя считать чисто техническим, не обладающим своеобразными эстетическими каче- 105
ствами, якобы для архитектуры негативными. Наоборот, массовый повтор одинаковых зданий представляет собой возникновение не только количественных, но и обязательно очень выразительных качественных изменений в характере формирования художественного образа. Зодчие увидели, что традиционное понимание стиля лишь как художественно-эстетической категории в архитектуре невозможно, что оно не существует вне технического прогресса, вне материальной сущности архитектуры, так же, конечно, как и вне социального назначения. И вот уже по-новому начинают использоваться новые средства. Если первые большие районы, такие, например, как южная часть Кировского — Автово, все еще застраиваются однообразно и скучно, то последующие, район Дачное и др., уже приобретают намного более свободный характер. Очень хорошо организуются внутренние пространства микрорайонов. Уже видна забота о раскрытии перспектив из одной группы домов в другую. Эти пространства не изолируются, а как бы перетекают одно в другое (арх. А. Жук и Н. Матусевич). В градостроительном отношении наиболее интересны работы ленинградских архитекторов по застройке магистралей и созданию площадей при въездах в город с разных направлений — по Московскому шоссе и Мовоизмайловскому проспекту (оба проекта разработаны в мастерской С. Сперанского). Ясный и лаконичный пространственный замысел лежит в основе композиции Новоизмайловского проспекта. Он широк и параден. Высота зданий правильно найдена по отношению к этой ширине. Удачен крупный ритм застройки, созданный повторяющимися башенными домами в 12 этажей. Эти дома сильно и красиво разработаны в объемном отношении. Здесь лишний раз можно убедиться, что, несмотря на одинаковость примененных зданий по объемному построению, цвету, этажности, застройка Новоизмайловского проспекта именно благодаря сильному ритму представляется подлинным архитектурно-художественным достижением. Открывающиеся между зданиями виды на озелененные дворы, в разных ракурсах воспринимаемые здания, как башенные, так и низкие, удачно скомпонованные группы этих домов, своеобразие архитектуры зданий — все это говорит о возросшей архитектурной культуре, указывает путь становления образа нового Ленинграда. Здесь снова нужны некоторые отступления. В дальнейшем мы все чаще будем встречаться с термином «образ города». И хотя содержание его представляется достаточно понятным, на нем нужно задержаться. Образ города — это его лицо, которое запоминается и может быть красивым или безобразным, близким или чуждым, человечным или угнетающим. Образ города не постоянен, он меняется с годами. Приехав в город через десять, двадцать лет, вы с изумлением видите совсем иной город, ищете приметы прошлого — и не находите их. Вместе с тем город стоит десятки, сотни, даже тысячи лет и все время носит одно и то же название. Рим — «вечный город», хотя великое множество городов последовательно наслоилось на первый, древний Рим. За последние 50 лет Москва изменилась настолько, что кроме исторического центра (также достаточно радикально изменившегося) человек, вернувшийся сюда через несколько лет, не узнал бы ни одного места — ни улицы, ни площади, 106
РИС. 64. ЛЕНИНГРАД. НОВОИЗМАЙЛОВСКИЙ ПРОСПЕКТ. ПРИМЕР РИТМИЧНОЙ РАССТАНОВКИ БАШЕННЫХ ДОМОВ В КОНТРАСТЕ С БОЛЕЕ НИЗКИМИ ЗДАНИЯМИ ^1 1(Г= ^ ^<х lllfl ни дома. Но Москва остается Москвой со всеми своими характерными структурными признаками, начавшими складываться 800 лет назад. Ограничив философское определение термина «образ» рамками искусства, можно сказать, что архитектурный образ есть результат отражения в нашем сознании черт, характеризующих художественные качества сооружения или комплекса. Отсюда возникает возможность как объективных, так и субъективных оценок образа. Те и другие строятся на матери- 107
альных слагаемых самого города, на качествах этих параметров. И равно существенно получить как оценку фактических элементов города, физически образующих его структуру, создающих реальную городскую среду жизни человека, так и субъективную характеристику города, уяснить, что видит человек, как, с каких позиций воспринимается им город. Отсюда следует, что эффект воздействия того или иного образа есть результат, во-первых, сознательного учета архитектором закономерностей восприятия его произведения зрителем и, во-вторых, степени подготовленности этого зрителя к принятию той или иной системы образов. Это особенно важно, так как архитектура является искусством созидающим, а не изображающим, а потому и образы ее могут выражать идеи общества (такие, как величие или лиричность, силу или легкость, абсолютизм или демократию) специфическим языком отвлеченных архитектурных форм. Это в свою очередь требует известной тренированности зрителя. Законы восприятия архитектуры должны стать основой учения о методах и способах научно обоснованной, а не только интуитивной выработки зодчим образа, отвечающего заданной или выбранной им самим теме. Тем более это существенно при создании образов таких огромных и впечатляющих произведений архитектуры, как ансамбли и целые города. Из сказанного следует, что одной из основных отличительных особенностей социалистического города является организованное создание его образа, направленное формирование восприятия человеком художественных качеств этого образа, возможность сознательной и наиболее эффективной регулировки эмоций в интересах общества. Реальная историческая, социальная обстановка предоставляет для этого каждый раз конкретные средства. Анализируя отдельные элементы структуры города, можно видеть, что элементы, ранее возникавшие, как правило, стихийно, в нашем регулируемом городе складываются в соответствии со строгим планом. Речь идет о таких параметрах, как зонирование города, дифференцированная система магистральных и жилых улиц, система общественных центров, построение собственно ткани города (микрорайонной, из групп домов, аморфной или любой другой), ансамблевость как метод решения каждого куска города и т. д. Каждый из этих параметров города по-своему достаточно решительно может участвовать в сложении образа. Следовательно, и это самый крупный вывод для градостроителя, образ этот у нас может и, очевидно, должен быть заранее, в общих чертах запрограммирован; будет также обдуман и учтен эффект при его реализации. Многие составляющие художественного образа имеют основные предпосылки, заложенные в идее плана, в идее застройки города. Но это вовсе не исключает необходимой импровизации в каждом конкретном случае. Советские зодчие в условиях социалистического города обладают исключительными возможностями, по существу, впервые им предоставленными: планово, сознательно строить не просто некую «массу жилья», а всю композицию, архитектонику города в целом и отдельных его элементов. Строить его образ не по воле случая, а обоснованно, опираясь на 108
общую архитектурно-пространственную идею, на данные природы, назначение города, его предположительные размеры и пр. Высказанные в общей форме соображения непосредственно связаны с реальным опытом конкретных проектных работ. Это относится и к практике Ленинграда. Проблеме художественного образа Ленинграда уделяется много внимания, например в проекте крупного района (на 140 тыс. жителей) в Приморской части Васильевского острова (авторы — архитекторы Н. Баранов, С. Евдокимов, В. Каменский, А. Наумов, И. Фомин и др.). Здесь ставился большой ряд проблем, в том числе и такие, как разработка и проверка в натуре новых рациональных приемов планировки и застройки жилых районов и микрорайонов. Морские набережные северо-западной части Васильевского острова занимают центральное положение в береговой линии города, что и определяет их главенствующую роль в общей панораме со стороны Финского залива. Здесь получает свое завершение система архитектурных ансамблей, развивающая исторический центр города вверх по Малой Неве (парки, стадион имени В. И. Ленина, стадион имени С. М. Кирова). На новых набережных создаются ансамбли общегородского значения, которые определяют архитектурное лицо города со стороны залива. Набережные на всем своем протяжении освобождаются от потоков транспорта, который переносится на дублирующую магистраль, отодвинутую на 300 м от береговой линии. Схема планировочной структуры такова. Два жилых района, разделенных мощной главной магистралью — эспланадой, идущей из глубины острова к набережной, состоят из микрорайонов. Микрорайоны в свою очередь подразделяются на группы жилых домов. Группы этих домов состоят из отдельных жилых блоков. Так же последовательно построена и вся ступенчатая система обслуживания. Особое внимание уделено проблеме эстетических качеств застройки. Авторы много работают над характером домов с учетом их повторяемости в системе планировки. Наиболее характерен для застройки правильно примененный мощный ритм групп зданий. Входящие в эти группы здания различны по форме, объемному построению, этажности, пластике и цвету. Однако ни одно средство, в том числе и ритм, не терпят механического повтора. А эта опасность однообразия ритма ясно просматривается в проектах и макетах застройки. Иногда такая механичность грозит превращением нового города в схему, схожую с сухими и жесткими схемами 20—30-х годов (например, такими, как «Большой город» Гильберсейме- ра). Надо думать, что в дальнейшей проработке и при реализации проекта эта сухость будет снята. Но дело не только в этом. Одной из целей строительства нового района в приморской зоне Васильевского острова является решение крупнейшей градостроительной проблемы — выхода Ленинграда через 250 лет после его основания к берегу моря. Чем объяснялось такое положение, что исконно морской город, задуманный как выход на Балтику, практически не имел «морского фасада»? В основном мешали постоянные затопления нагонными наводнениями крайне низких берегов Васильевского острова, Лахты и других прибрежных районов. Только сейчас 109
РИС. 66. ЛЕНИНГРАД. СХЕМА ПЛАНИРОВКИ ВАСИЛЬЕВСКОГО ОСТРОВА возможности гидротехники позволили осуществить большие работы по подъему приморской зоны на 3 м. Это решило вековую проблему. В новом районе мы видим два главных архитектурно-композиционных направления: одно — мощная широкая набережная длиной 4 км, повторяющая полукружье береговой полосы, и другое — перпендикулярная берегу эспланада (шириной 180 м, протяженностью 2 км). На этих двух осях и размещены основные ансамбли новой части Ленинграда: площадь у устья Малой Невы, площадь Обороны Ленинграда, Прибрежная площадь и площадь Морского вокзала. В каждом из этих четырех ансамблей авторы наметили поставить высотные здания, способные создать 110
РИС. 67. ЛЕНИНГРАД. ВАРИАНТ ЗАСТРОЙКИ ВАСИЛЬЕВСКОГО ОСТРОВА силуэт, продолжающий («подхватывающий», как говорят авторы) историческую традицию. На стрелке предусмотрена постановка большого монумента Ленина. Очень существенно было проверить на рисунках, фотоснимках, макетах, как «наложатся» друг на друга старый и новый силуэты города. Нужно было, чтобы новые здания относительно высокой рядовой застройки не закрывали со стороны моря характерных тонких вертикалей Ленинграда, а со стороны города не служили бы глухим фоном, на котором могут «потонуть» эти вертикали. Авторы уделили этой проблеме большое внимание. Какой формы должны быть новые высотные сооружения? Авто- 111
РИС. 68. ЛЕНИНГРАД. ВАСИЛЬЕВСКИЙ ОСТРОВ. ПЕРСПЕКТИВА ГЛАВНОЙ ЭСПЛАНАДЫ РИС. 69. «БОЛЬШОЙ ГОРОД». ПРОЕКТ Л. ГИЛЬБЕРСЕЙМЕРА, 1925 Г. ЖЕСТКАЯ, МЕХАНИСТИЧЕСКАЯ СХЕМА ГОРОДА
ры «... пришли к выводу о том, что морской силуэт Ленинграда должен быть близким по основам построения историческому силуэту города... Природа построения новых вертикалей близка природе построения старых: их объемы решаются ступенчато, облегчаясь на верхних отметках» *. Вопрос этот имеет принципиальный характер. Здесь проблема сохранения прелести и ведущей архитектурной роли старого силуэта города связывается с проблемой новой формы новых зданий. Представляется все же спорным путь, при котором сооружения, строящиеся спустя 150 лет, должны следовать силуэту, закону построения формы зданий прошлого. И не потому вовсе, что «нельзя» делать ступенчатые сооружения, а потому, что повторять бывшее — путь более легкий, чем поиски самостоятельного решения. Умение создать ансамбль во времени более сложно, чем повторение. Это скорее тактичное новаторство, а в ряде случаев — прямой контраст (и именно «по природе построения»). Пример тому — здание Главного штаба и Зимний дворец в том же Ленинграде, Успенский и Архангельский соборы в Московском Кремле, мавзолей Ленина на Красной площади. Примерам контрастного образования ансамблей во времени нет конца, а вот повторения схем в исторической практике не встречается. Но это вопрос серьезный как в теоретическом, так и в конкретно архитектурном отношении. Многое будет зависеть от того, как это будет сделано в натуре. «Теория, друг мой, сера, но вечно зелено дерево жизни» (Гёте). Однако без обоснованных, научно подкрепленных доказательных соображений обойтись не удастся. Все же пока неизвестно, от чего больше могут пострадать старые великолепные, изящные вертикали — от соседства с гипотетическими башнями-призмами или с башнями, близкими к ним по основам своего построения. Конечно, тут предстоит еще много думать, пробовать и рисовать. Работы по Васильевскому острову — только часть всех громадных градостроительных работ Ленинграда, в число которых входит и будущая застройка очень большого района Лахты (северо-западная часть города) и др. Помимо реальных работ большой интерес в этот период градостроительных поисков представляют проекты экспериментальные и конкурсные, в которых свободнее удавалось ставить (и решать) возникавшие проблемы. Большое число таких проектов заставляет остановиться лишь на некоторых, наиболее ярких. Эти проекты обращают на себя внимание тем, что в них серьезно ставятся вопросы архитектурно-пространственного построения элементов города, в частности жилых районов. До сих пор творческие усилия архитекторов по разработке новой планировочной структуры жилой застройки направлялись в основном на количественную сторону задачи, ее социальный аспект, структуру системы обслуживания, экономику, проблемы транспорта, санитарно-гигиенические вопросы. Серьезность этих проблем очевидна. Художественные же проблемы, вопросы создания города как произведения градостроительного, архитектурного искусства вышли вперед лишь в эти годы. Из- 1 «Архитектура СССР», 1969, № 2, ст. Н. Баранова «Насущные задачи повышения эстетических качеств застройки советских городов». 113
вестную роль сыграло в этом и общее недовольство серой, монотонной, безликой застройкой, «заливавшей» все свободные территории города. В 1964—1965 гг. в ЦНИИП градостроительства разрабатывались экспериментальные жилые районы. Одним из направлений экспериментов были поиски архитектурно-пространственных концепций. «Вечная» проблема взаимосвязи объема и пространства, здания и его окружения рассматривалась и в данном случае. Авторы одной из работ (архитекторы И. Конторович, Б. Лейбо, И. Лялякина, Г. Рейзен, Н. Трубникова) придерживаются концепции, по которой организация застройки определяется двумя типами зданий: одни — господствующие в пространстве, так называемые архитектурные «акценты» и другие здания — ограничивающие пространство, то, что раньше называлось «фоновой застройкой». Если первые должны выделяться своими размерами, конфигурацией, подробностью разработки, цветом и пр., то дома окружающей застройки должны быть нейтральны, близки друг к другу по высоте и архитектурной трактовке. Определение правильного соотношения этих двух типов застройки и представляет (как считают авторы) формальную задачу архитекторов при проектировании в данном случае жилого района. Разумеется, при этом должна быть выдвинута некая идея построения. Композиционную идею разрабатываемого района авторы определяют как результат воздействия, с одной стороны, основы, создаваемой структурой всего города, и, с другой — природных условий. (Под основой здесь понимаются размещение общественных центров, направление и характер окружающих район магистралей и пр.) Из художественных средств организации пространства авторы применяют такие сильные средства архитектуры, как масштаб, ритм, контраст. Все это в общем правильно. И проекты, сделанные авторами, интересны, красивы, обладают большими потенциальными возможностями образования развитых композиций. Но это правильно именно в общем, отвлеченно, а конкретно в таких композициях имеется серьезный порок (который касается большинства экспериментальных и конкурсных проектов). Все в проектах делается как следует: учитываются рельеф, климат, магистрали города. Но все это — изолированно, как бы вырезано из города. И в этом — методическая ошибка. Физическую связь района с городом по улицам, разумеется, организовать можно, но связи по архитектурному замыслу здесь нет. Все решается в статике, в пределах района, «в себе». На самом же деле в жизни город, район, улица, группа домов воспринимаются в динамике, в движении зрителя. Поэтому главное средство, принятое в этом случае для архитектурной организации пространства — ритм башенных домов, оказывается незаконченным и не достигает цели. Стоит ряд высотных или протяженных домов данного квартала и представляет композицию отвлеченную — без начала, без конца, без развития. Ритм же обязательно должен куда-нибудь вести (в этом его основное свойство): к центру города, к центру района, к вокзалу и т. д. Он должен усложняться и этим показывать суть планировки, т. е. он не может быть формальным, а всегда должен быть содержательным. Рассматривая же многие проекты отдельных районов, нельзя 114
понять ни по планировочной схеме, ни по архитектуре, в каком направлении идут основные потоки людей на работу и с работы, где центры притяжения интересов населения? По характеру застройки улиц этого, как правило, не видно. Улица статична и безразлична. Мы знаем, как в старых городах нарастала высотность застройки по мере приближения к центру, знаем, какую роль в старом городе до сих пор играют видимые в перспективе улиц пространственные ориентиры — башни, храмы и пр. Посмотрите на трассы улиц многих наших проектов и макетов отдельных районов да и на ряд уже осуществленных магистралей: перспективы их не закончены, они, как говорят, «стреляют» мимо. А ведь прежде этим вопросам у нас уделялось очень много внимания. В этом смысле интересно проанализировать один из отрезков Садовой улицы в Москве— от Зубовской площади до Смоленской. Этот участок прямолинеен и хорошо просматривается. В конце перспективы на Смоленской площади стоят два сооружения — высотное здание министерства и жилой дом, построенный арх. И. В. Жолтовским. Высотное здание расположено на внутренней, выпуклой стороне кольца, а дом Жолтовского — на внешней, вогнутой, а потому очень хорошо видимой стороне. Взгляд идущего (едущего) по улице от Зубовской площади проскальзывает мимо огромного высотного дома, который поэтому «не работает» и совсем не виден. Зато маленькая башенка на доме, выстроенном Жолтовским, — самый яркий ориентир этого участка магистрали. На этом примере видно, как существенно (и как трудно) правильно расставлять в городе ориентиры — высотные «цели» движения (см. рис. 3). И еще один вопрос. Очень важно учитывать характер восприятия здания и улицы в целом — статичное или динамичное, расстояние до объекта, свободу сектора обозрения, абсолютные размеры объекта, скорость передвижения — к нему или вдоль него (для пешехода 3,5 км/чг для автомобиля 40—60 км/ч, для надземного скоростного транспорта 200 км/ч и т. д.). Как накладываются друг на друга впечатления при движении по городу? Какой длины вследствие этого должны быть ритмичные ряды на пешеходной улице, на транспортной магистрали — одинаковой или различной? Мы видим, как правило, что архитекторы ставят ритмичные сооружения по 3—5 в ряд. Однако численные границы повтора нами не изучены. Где предел повтора? В каких границах метр или ритм производит наибольшее впечатление? Практика как будто показывает, что число элементов меньше 3 не читается как повтор, а число элементов, превышающее 6—7, уже теряет индивидуальное качество и превращается в монотонный ряд. Но ведь так было при восприятии статичном или, в крайнем случае, при медленном, пешем движении вдоль ряда. А как такой ряд прочтется на скоростной магистрали, где основное движение— автомобильное? Решающее значение, следовательно, будет иметь характер улицы — пешеходной или транспортной. Эта проблема касается и интервалов между ритмически расставленными зданиями. Они тоже зависят от степени динамики восприятия. Сейчас у нас есть практическая возможность ощутить эффект обоснованного окончания метрического ряда на большом числе примеров осуществленных современных проспектов Ленинграда, Москвы и других 115
городов. Но такой количественный фактор мы научно еще не анализировали, а без анализа трудно оценить удачу реализации и, следовательно, замысла. Так, в том же 1965 г. был проведен конкурс на один из микрорайонов в Минске. Особый акцент ставился в задании на решении архитектурно-художественной проблемы, поскольку район выходил на главную столичную магистраль. И здесь даже в лучших, премированных проектах виден все тот же «ритмический» шаблон. На главный «фасад» района вынесены башенные дома. К каждому привязана группа жилых домов меньшей этажности. Но сам район по своей композиции безразличен к направлению улицы. По планировке этого района не видно, к чему он тяготеет, где центр города — на юг или на север по магистрали? Будет ли продолжен ритм башен в следующем районе и нужно ли это? Может быть, его надо остановить, но как и чем? Этого не сделано. Главной своей задачи — ориентирования в пространстве — ритм не решил. Все, о чем говорилось выше, показывает, что общий уровень архитектурного умения в общем в 60-е годы значительно вырос. Но это же показывает и то, как много предстояло еще работать в направлении решения социальных, экономических, транспортных проблем. И особенно это относится к проблемам художественным. Иначе наши районы, отдельно взятые, изолированно спроектированные, в город не войдут и целого впечатления создать не смогут. Но важно установить, что наступил период в архитектуре, когда организации комплекса, ансамбля и средствам их создания, архитектурной композиции как одной из важных целей архитектурного труда начинают уделять серьезное внимание. До сих пор рассматривались в основном районы жилых образований, так называемая селитебная зона города, вне связи ее с другими зонами. Но сама по себе, в чистом виде, изолированно такая зона существует лишь в «городах-спальнях», таких городах, которые лишены мест приложения труда, жители которых каждодневно вынуждены ездить на работу — на предприятие, в вуз, в научный институт — в «главный» город и обратно. В большинстве же своем жилая зона существует как один из элементов города, обязанный своим существованием тому или иному градообразующему фактору. Этот фактор определяет количественный показатель города и привлекает новый контингент работающих. Градоформи- рующими «катализаторами» здесь являются производство, управление, наука, культура и другие центры притяжения людей. Проблема связи мест приложения труда с местами проживания, взятая в широкой и общей форме, представляется самой, вероятно, серьезной градостроительной проблемой по крайней мере до тех пор, пока коренным образом не изменятся либо характер транспортных коммуникаций, либо взаиморасположение различных зон в городе. Так, уже в конце 60-х годов возможности научно-технического прогресса в области развития промышленного производства позволяют, в отдельных случаях ,в городах, обычно имеющих специализированные зоны (жилую, производственную, отдыха и пр.), формировать комплексные производственно-селитебные районы. 116
РИС. 70. ПЛАН ОБЩЕСТВЕННОГО ЦЕНТРА КОМПЛЕКСНОГО ПРОИЗВОДСТВЕННО- СЕЛИТЕБНОГО РАЙОНА, РАСПОЛОЖЕННОГО НА СТЫКЕ ЖИЛОЙ И ПРОМЫШЛЕННОЙ ЗОН (СХЕМА ЦНИИП ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА) 1 — промышленное предприятие; 2—11 — общественные здания; 12 — жилые микрорайоны РИС. 71. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ ПРОИЗВОДСТВЕННО- СЕЛИТЕБНОГО РАЙОНА АРХ. Г. ГРАДОВ
Имеется целый ряд производств, безвредных в санитарно-гигиеническом отношении для населения, живущего в непосредственной близости от них (легкое и точное машиностроение, приборостроение, электро- и радиопромышленность, радиоэлектроника, полиграфическое и некоторые другие виды производств). Поэтому вполне возможно и разумно расположить их в структуре селитебной зоны. Одним из первых примеров такого решения было строительство в Москве, в районе Новых Черемушек, не имевшем ранее своей производственной базы, специальной фабрики. Успех ее размещения подтвердил логичность дальнейшего развития комплексных методов расселения. Архитектурно-художественные достоинства крупной промышленной архитектуры сумеют при этом органически воздействовать на образ города, как это хорошо видно на примере Зеленограда (под Москвой). Применительно к другим градообразующим факторам, к науке например, можно вспомнить отличный опыт Новосибирского академического городка. Так возникнет новый градостроительный прием планировки и застройки городов. Что же представляет собой комплексный производственно-селитебный район? Он основан на непосредственном, территориальном, соседстве жилой и промышленной зон, имеющих кратчайшие пешеходные и транспортные связи. Самое существенное это то, что жилой район (микрорайон) перестает быть в этом случае только «потребительским» организмом. Однако следует иметь в виду, что создание комплексного района оправдывает себя лишь там, где свыше 50% работающего населения связано именно с данным производством. Тогда естественно, что связи района с местом приложения труда определят характер, тип, содержание всей системы культурно-бытового обслуживания. Эта система сделается общей. Влияние общественного центра распространится на обе зоны. Этим будет достигнуто единство ритма, труда, быта и общественной жизни трудящихся. Одним из решающих социальных следствий создания таких районов явится экономия времени жителей (по крайней мере, для их большинства), которая достигается при сокращении расстояния от дома до производства, вуза, института и пр. В новых промышленных и жилых частях Риги, Красноярска, Ульяновска, реконструированных старых районах Свердловска, Челябинска и некоторых других городов проявляются черты именно такой прогрессивной структуры. В ЦНИИП градостроительства разрабатывались теоретические основы создания комплексных районов. Общественный центр комплексного производственно-селитебного района проектируется из сооружений, обслуживающих как город (жилой район), так и производство. Его обычно формируют административные и научные учреждения, связанные с заводом, и здания культурно-бытового назначения общего характера. (Вариант такого центра приводится на рисунке.) Разрабатываются также проекты перспективного характера, где идея объединения промышленности, науки, обучения с жилищем доводится до создания единого организма. В одной из таких работ, Г. Градова, комплекс подземного производства, а также наземные вузы, НИИ и общественный центр размещены в окружении четырех 100-этажных домов- микрорайонов, образуя крупный городской район на 40 тыс. жителей. 118
склад прессовая поковок кузнечная прокат мартен i ~» czji 1 I I I 1 ФЗУ краскаь555рочная' О рессорная литейная -, подсобная лаборатория -I II—i ппроходная n q п контору ( опожарное депо 1 шоссе ! I i проходная з е л je н а я ( Тстоловая энерго-ст п«пСН;,1!11«йМ^Р ЛИНЕЙНОГО ГОРОДА С ПАРАЛЛЕЛЬНЫМ РАСПОЛОЖЕНИЕМ ЗОН И КРАТЧАЙШЕЙ ПОПЕРЕЧНОЙ СВЯЗЬЮ МЕЖДУ ЖИЛЬЕМ И ПРОИЗВОДСТВОМ. АРХ. Н. МИЛЮТИН (1932 Г) Возможность образования комплексных городских районов обусловь ливается характером планировочной структуры самого города. Города с компактной схемой организации не способствуют комплексности, и, наоборот, при расчлененной структуре городов возникают тенденции к образованию комплексных районов. Это мы видим на примерах таких расчлененных городов, как Волгоград. Следовало бы здесь припомнить, что впервые такая идея в масштабе целого города была выдвинута еще в самом начале 30-х годов теоретиком социалистического градостроительства Н. Милютиным в его книге «Соцгород» и в схемах планировки Магнитогорска, городка при Горьков- ском автомобильном заводе и Сталинграда. В своих предложениях Н. Милютин исходил из идеи полосового, параллельного расположения производственной, парковой и жилой зон. Город при этом развивается линейно, и, конечно, при реализации не предполагает той геометричности, которая неизбежна при схематическом изображении идеи. Главное здесь в правильном зонировании и кратчайшей связи жилища с производством. Защитная зеленая полоса, разделяющая их, насыщается обслуживающими обе зоны общественными сооружениями. Здесь могут размещаться рабочие столовые, клубы, ремесленные училища, вузы и другие связующие элементы города. Перед нами еще один пример забвения собственного прошлого. Идея и замысел создания комплексных районов в сочетании с линейны- 119
РИС. 73. ГОРОД НАВОИ. ГЛАВНЫЙ ПРОСПЕКТ РИС. 74. ГОРОД ШЕВЧЕНКО. ПАНОРАМА НАБЕРЕЖНОЙ ми, полосовыми городскими образованиями весьма перспективны и поэтому привлекают к себе внимание градостроителей. С особой остротой и напряженностью в 60-е годы развиваются поиски новых приемов застройки в интенсивно осваиваемых районах со сложными климатическими условиями — тяжелыми ветровыми и снеговыми режимами на севере и высокими температурами на юге и юго- востоке страны. Особенности климатологии вызвали появление целого ряда интересных и своеобразных решений. О части из них для районов Крайнего Севера уже говорилось. Сложнейшие градостроительные задачи в республиках Средней Азии и Закавказья успешно решаются как 120
РИС. 75. НЕПРЕРЫВНО- ЛЕНТОЧНАЯ ЗАСТРОЙКА ЖИЛОГО РАЙОНА В СВЕРДЛОВСКЕ. АРХ. Г. ШАУФЛЕР ленинградскими, так и местными архитекторами на хорошей научной базе. Отличными градостроительными примерами могут служить новые города Навои и Шевченко (Ленгипрогор. Группа арх. И. Орлова). В последнее время разработаны удачные решения для районов Западной Сибири и Урала (арх. Г. Шауфлер, Свердловск). Проекты домов и примерные схемы застройки разработаны с учетом создания защиты от господствующих ветров, обеспечения штилевых зон (ветровой тени), в которых можно спокойно размещать детские учреждения. Речь идет о непрерывно-ленточных домах, предложенных для городов Свердловска, Краснотурьинска, Сургута и др. Эти дома проектировались на базе серьезных исследовательских обоснований. Они имеют ломаную конфигурацию, что достигнуто включением угловых трехлепестковых секций, и образуют полузамкнутые дворы (см. рисунок). Решение удобно, экономично и в композиционном отношении выразительно. Появились попытки переноса идеи таких «непрерывных» домов и в условия средней полосы страны, например для г. Электростали Московской области и др. Прием этот хотя и экономичен, но все же не рассчитан на нормальные климатические условия. То, что для Севера является достоинством (непродуваемые зоны), здесь становится недостатком из-за невентилируемых внутренних пространств. Намеченные проезды в первых этажах зданий не могут, конечно, обеспечить необходимое проветривание почти замкнутых дворов. И все же вне зависимости от степени удачи конкретных решений мь\ повсюду видим проявление важной и прогрессивной тенденции — слома канонизированных схем и шаблонов и поиски научных обоснований. 121
Говоря о реконструируемых и новых городах, необходимо особо остановиться на вопросе, имеющем самостоятельное значение, хотя и полностью, неразрывно связанном со всеми проблемами градостроения, — на вопросе озеленения. Озеленение внутриквартального пространства, улицы, площади, промышленной территории, берегов озер и прудов, рек и морей, устройство бульваров, садов и парков, создание лесопарковых зон, членение города зелеными клиньями — все это одна общая задача внедрения в него природы. Термин «озеленение» устарел. Он становится узким и даже мешающим главной и основной проблеме — органической связи архитектуры, всей городской среды с природой. Проблема зелени в городе нераздельна с широчайшей и крайней актуальной темой — разработкой ландшафтной архитектуры, охватывающей естественную природу: рельеф, воду, почвенный покров и ту искусственную среду, которую создает для себя человек. Создатели городов будущего, безусловно, направят свои усилия на то, чтобы максимально сохранить первозданную природу и максимально приблизить к ней, связать с ней элементы расселения. Большой работой явится восстановление разрушенных элементов природы, естественного ландшафта там, где он испорчен и так испорченным брошен. Возможно, что со временем наше озеленение внутренних дворов, улиц и скверов покажется потомкам не больше чем паллиативными попытками связать людей с природой, стремление к которой в человеке неистребимо. Но сейчас и это важно. И мы видим, как проблема зелени вместе со всеми другими большими вопросами советского градостроения в 60-е годы начинает серьезно развиваться. Ленинград с его двумя огромными послевоенными парками Победы, Москва с ее обводнением и развитием зеленых массивов на юго-западе, севере, северо-востоке и вдоль Москвы- реки, города Украины (например, Киев), Белоруссии, Литвы, Средней Азии (Фрунзе, Алма-Ата), Новосибирский академический городок и множество других показывают, какое внимание уделяется озеленению как крупнейшему фактору оздоровления мест расселения при всем различии климатического окружения. Одной из важнейших теоретических, практических, технических и художественных задач, стоящих перед советскими архитекторами, надо считать коренное обновление центров исторически сложившихся крупных городов (обладающих драгоценным наследием прошлых эпох) и создание центральных ансамблей в новых городах. Раньше уже говорилось о центре города. Что же это за понятие «центр города»? В историческом плане категория центра рабовладельческого, феодального, капиталистического города вполне установилась. Его происхождение, назначение, функции, утилитарные и идеологические, также ясны. Гораздо важнее определить роль и место центра в социалистическом городе, его роль во всей градостроительной системе. 122
РИС. 76. СИСТЕМА ПАРКОВ И ЗЕЛЕНЫХ МАССИВОВ МОСКВЫ
РИС. 77. ВИЛЬНЮС. ЖИРМУНАЙ. ОРГАНИЧЕСКАЯ СВЯЗЬ АРХИТЕКТУРЫ С ЛАНДШАФТОМ — ВОДОЙ, ЗЕЛЕНЬЮ, РЕЛЬЕФОМ Постоянно развивающаяся общественная жизнь, активизация творческой деятельности, резко возросшие культурные потребности населения, совершенствование управления народным хозяйством — все это выдвигает новые социальные требования к планировке и застройке общественных центров. Новые крупные государственные, политические, административные и общественные функции, а также функции управления, прибавившиеся к исторически сложившимся интересам центра — торговли, культуры, зрелища, питания и другим, создали положение, при котором центр стал крупным местом потребления квалифицированного труда. 30—35% трудоспособного населения города направляется ежедневно на работу в центр, который приобрел не только парадные, но и очень широкие деловые функции. Современные масштабы общественной жизни, вызванные стремительным ростом урбанизации, новые научно-технические возможности осуществления самых смелых проектных предложений по созданию структуры города осложняют проблему того образования, который привычно называется центром. Поэтому важно знать, каким должен стать центр (или система центров) нового или реконструируемого города, каковы перспективы его жизнедеятельности и развития, каков предполагаемый тип его застройки, какого характера должно и может быть движение— пешее, транспортное или смешанное — в этой части города. Как ни странно, но понятие «центр» при безусловно изменяющемся его содержании имеет в ряде случаев все еще старые формы. 124
РИС. 78. ЛЕНИНГРАД МИКРОРАЙОН ИМЕНИ МОРИСА ТОРЕЗА. ПРИМЕР УДАЧНОЙ РАССТАНОВКИ ЖИЛЫХ ДОМОВ В ЛЕСНОМ МАССИВЕ Однако прежняя архитектурно-художественная исключительность центра, его противопоставление всей остальной, ординарной ткани города, характерное для обществ прежних социальных формаций (к примеру, таких столичных городов, как Париж, Рим, старый Петербург и др.), у нас исключены по самому принципу социалистического градостроительства. Это наиболее характерная черта городов нашей страны. Именно поэтому, думается, со временем будет изменено и главное, что сегодня характеризует понятие «центр»,— идея (и практика) чрезмерного сосредоточения, концентрации, всего наиболее замечательного в центре города. Так же, как не одна столица, а много хороших и больших городов (и чем дальше, тем все больше) будут являться местами сосредоточения культуры, науки, искусства, администрации страны, так же и не один компактный центр, а целая развитая система, группа (может быть, лента, полоса размещения мест так называемых «центральных» функций) будет характеризовать новый тип города. У нас «полосовой» динамический центр разрабатывался еще в 30-е годы (в проекте реконструкции Москвы) архитектором Н. Ладовским. Это был центр, развивающийся вместе с ростом основной массы города, всегда близкий всей городской структуре, следующий за развитием города. На рис. 79 центр трактуется в виде одной полосы для города, имеющего форму параболы. Но такой город, как компактная, огромная по площади Москва, должен был иметь совсем новую форму центра, способного охватить всю ее своим влиянием. Выход был найден в проекте создания систе- 125
hAb\, в которой помимо исторического ядра образуется ряд центров периферийных зон города. Они будут связаны с существующим центральным узлом мощными главными магистралями. Практически здесь мы видим весьма развитый центр, получивший форму многолучевой звезды, состоящей из нескольких полосовых образований. Исключительная сложность переустройства городских центров существующих городов обусловливается не только богатством идейно- политического, экономического и культурного их содержания, не только многообразием функций и высокими художественными требованиями, предъявляемыми к ним, но и наличием исторически сложившейся структуры центра, больших материальных ценностей существующего фонда и, главное, крупнейших памятников культуры, которые должны органически влиться в новые комплексы. В старых городах новая застройка растет такими темпами, что существующие части начинают теряться в общей панораме, в общем восприятии города. Исторический центр Москвы (в пределах кольца Садовых улиц) имеет диаметр около 4—4,5 км, а большой диаметр всей новой Москвы в пределах кольцевой автомобильной дороги составляет 40 кмш Площадь новой Москвы превышает площадь прежнего центра, имевшего всегда и приобретающего сегодня особый архитектурный облик, примерно в 80—100 раз. Застройка прежних ее окраин была одноэтажной, и центр выделялся крупным, ярким, красочным многосложным комплексом. При новой многоэтажной застройке центр может «потонуть» в ней, и поэтому требуются поиски правильного решения этой проблемы. Весьма возрастает ответственность современных зодчих, работающих в исторических городах. Их работа имеет две стороны: одна — сохранение прежнего своеобразия старой части города и другая — создание в возводимых районах нового лица, учитывающего не только прежний образ, но и крупные новаторские, социалистические черты. В этой задаче рецептов, видимо, быть не может. Все зависит от такта зодчего, сумевшего понять и оценить по достоинству значение памятников архитектуры. Вероятно, наиболее эффективным путем здесь было бы сохранение по возможности более крупных участков прежней за- ^*/^9^^1Й!§§0/]х РИС 79- СХЕМА ^^WT^OATW// Л - ДИНАМИЧЕСКОГО \/^?^^^Цгл^4? V- РАЗВИТИЯ ГОРОДА И :'•l^^^^^^oTllV- ••• ЕГО ЦЕНТРА. у<: •:•'•:-'•¦ ^^ tF^:-\''JU АРХ- н- ЛАДОВСКИЙ. V=#Ml 1930 г •":к/ ^ —промышленность; "I / 2—жилые зоны; // 3 — линейный центр
стройки, прежней ткани города и ее структуры, будь то Самарканд, Тбилиси, Тобольск или Москва. Такие участки городской среды прошлых времен— и не только одни здания, но и сама градостроительная ситуация, система улиц и переулков, дворов и зелени в целом — смогут сберечь впечатление характера жизни прошлого. Вместе с тем здесь, вероятно, потребуется одновременно с сохранением формы создать внутри реконструированных зданий вполне комфортабельные условия жизни современного человека. Важно не только сохранить памятники, но и обеспечить их реальное существование и значение, продолжить крупную градостроительную роль их в композиции города. Сохранение и восстановление таких сооружений— задача, возникающая при реконструкции старых городов. Однако задача эта не нова. Только при бережном отношении к замыслам прежних зодчих, при понимании роли существующего памятника во вновь создаваемом комплексе могли сложиться такие ансамбли, как кремлевская Ивановская площадь и Красная площадь в Москве, площадь Зимнего дворца в Ленинграде, Советская площадь в Ярославле и многие другие. Советские градостроители вплотную подошли к неизмеримо выросшей по масштабу и значению задаче — к реконструкции центров исторически сложившихся больших городов страны. Трудность этой работы нельзя преувеличить. Коллизия — «новое и старое» — необыкновенно усложняет решение. Зато существование «граничных» условий одновременно сокращает число возможных вариантов, которые нужно проверить («просчитать», как сказали бы кибернетики) для получения оптимального варианта. Но нельзя думать, что центры новых городов, не имеющие этих суровых ограничений, легче или проще создавать. Отсутствие «подсказывающей» обстановки, кажущаяся свобода решения создают еще более сложную творческую ситуацию, когда все нужно придумывать автору самому. (Разумеется, и здесь остаются «спасительные» факторы естественной природы — рельеф, зеркала вод, условия климата, которые решительно, верно и благотворно направляют мысль и фантазию архитектора.) При всех условиях создание городских центров — труднейшая проблема. Они всегда были и делаются теперь индивидуальными, своеобразными. Для каждого города творческая задача его проектирования выступает как конкретно обусловленная и неповторимая: «что город, то норов. . .». И организующая роль центров в формировании всего города самая решающая. Исторический опыт показывает, что центры городов всегда развивались как целостные архитектурные ансамбли (один или группа). Это придавало им высокие художественные качества. Так же и теперь главным средством образования крупных произведений градостроительного искусства не может быть сооружение отдельных, даже самых величественных зданий или, наоборот, множественная застройка массового повторения. Этим средством явится создание организованных ансамблей и их соподчиненной пространственной системы. Они и должны быть способны держать на себе и строить всю структуру города — центр, жилые и промышленные его районы. 127
Следует особо остановиться на самом термине «ансамбль» и на роли ансамблей в архитектурной организации города. Можно с уверенностью утверждать, что в условиях советского градостроительства каждый город должен конструироваться как система взаимосвязанных крупных планировочных и архитектурных комплексов. Так именно рассматривает эту проблему советская градостроительная теория. Предъявляя высокие художественные требования к каждому комплексу, надо рассматривать его как законченный ансамбль. Много раз этот термин упоминался как сам собой разумеющийся. Однако нужно бы хорошо понять, что такое ансамбль. Раньше всего скажем, что принцип ансамблевости (если можно так сказать) — это принцип, свойственный только архитектуре и никакому больше искусству. Ансамбль — это характерная особенность архитектуры. Лишь фуга в музыке да, пожалуй, древние иконостасы могут служить известными аналогиями архитектурного ансамбля. Ни живопись, ни поэзия, ни скульптура не нуждаются в помощи, в поддержке соседних произведений того же искусства. И нигде, кроме галерей и музеев, такого соседства не бывает. Архитектура же это соседство непременно подразумевает— органически и закономерно. Ансамбль — не просто группа зданий. И, что еще важнее, его образуют не только здания. Даже наоборот, вовсе не одни здания. Обязательный участник архитектурного ансамбля — пространство, организованное этими зданиями, организованное в определенной системе, по определенному замыслу, в соответствии с определенной идеей. Естественно, что не в порядке счастливого исключения, не в единичных случаях (что имело место и раньше), а, как правило, ансамблевость градостроительных решений может быть свойственна лишь такому городу, где пространство организуется в масштабе и в интересах всего города. Какие же комплексы, части города могут и должны быть ансамблями? Во-первых, целостные жилые районы и районы приложения труда (особенно внутренние их пространства — интерьеры). Во-вторых, отдельные улицы и площади. В-третьих, общественные комплексы — «форумы», складывающиеся из общественных и жилых зданий. И, наконец, культурные и административно-политические центры городов — рассматриваемая нами сейчас проблема. Здесь все компоненты встречаются вместе: площади и отдельные здания, большие пространства и группы объемов. Каждый из них имеет большое собственное значение и вместе с тем каждый «работает» во взаимосвязи друг с другом с одной целью — создать единство общего впечатления. Задача ансамбля — согласование масс в соответствии с принятой архитектурной темой. Ансамбль — это пространственная связность, позволяющая образовать и даже диктующая целостный организм. Где нет главной идеи, темы, там нет связности, нет ансамбля, а есть лишь собрание пестрых, разнокалиберных сооружений, случайно поставленных вместе. К сожалению, такие примеры в новой застройке встречаются довольно часто, в том числе и в Москве. Но все ли ансамбли должны быть равнозначны и равноценны? Вероятно, нет. Как правило, ансамбль представляет собой некий смысловой акцент, выразительный «удар». Но можно ли делать город, состоящий 128
из одних акцентов? Надо думать, что нельзя. Поэтому, несмотря на всеобщность принципа ансамблевости и требования законченности каждой части города, важны не только «удары». Не менее важны и паузы, спокойные участки застройки, контрастирующие с «ударными» группами и связывающие их. Можно сказать, что идеей социалистического города должно стать создание системы соподчиненных ансамблей, возглавлять которую может центральный комплекс или в большом городе система центров. Естественно, что центры играют свою роль не только в структуре плана города. Их роль очень велика в сложении силуэта города, силуэта его застройки. Очень важна функция силуэта в создании облика как всего города в целом, так и каждого отдельного ансамбля. До сих пор эта роль в нашем градостроении явно недооценивалась. И силуэт считался признаком только старого города. В явлении обезличивания городов существенное значение имело отсутствие характерных силуэтов, заменявшихся неорганизованно поставленными призмами больших зданий — коробок. В ряде случаев новые башенные дома снижали значение старых изысканных силуэтов городов, а новых не создавали из-за массовости их расстановки и одинаковости формы. Силуэтность нужна не только для общей панорамы города. Она необходима и для отдельных его фрагментов, воспринимаемых с близких точек зрения. И здесь возникает еще одна задача, которую хотелось бы ясно представить себе, когда мы говорим о центре города и о его ансамблях, — задача условий их восприятия. Может ли город быть воспринят целиком? Это будет, очевидно, очень небольшой город, если его весь удается сразу охватить одним взглядом. Но впечатление может создаваться при восприятии не только с одной позиции, с какой-то одной точки зрения. Небольшие размеры города могут позволить легко обойти его и получить суммарное впечатление в достаточно короткое время, что даст возможность сложиться целостному образу такого города. Но сейчас города, как правило, имеют большие масштабы. Правда, есть еще у нас сотни тысяч маленьких поселений с числом жителей до тысячи человек. Но уже более 55% городского населения живет в городах с числом жителей более 100 тысяч. Такой крупный город целиком не воспринимается. Образ большого города сразу охватить невозможно. Он слишком распростерт по площади, слишком высок по уровню застройки, слишком различен по составляющим его элементам. Сравнительно редко с отдельных холмов сохранившегося рельефа (в Москве — с Ленинских гор, в Тбилиси — с горы Мта- цминда), с отдельных вышек типа телевизионных башен, с самолета можно увидеть панораму всего города. Чаще он воспринимается фрагментарно. Именно такие части создают образ города в целом. Они строят его комплексное лицо постепенно, во времени, в движении. Впечатления накладываются одно на другое. Нужно отчетливо представить себе, что это за части. Они не могут быть случайными скоплениями крупных домов (даже хороших). Не могут быть случайными отрезками улиц (даже парадных). Не могут быть выборочными участками обычной массовой застройки. От набора отдель- 129
ных кусков города целостный образ его не сложится. А если и сложится, то как образ случайный, хаотический. Именно так, к примеру, исторически складывался образ Манхеттена в Нью-Йорке, городе капиталистического мира. Специфика социалистического города состоит в том, что его пространственное и объемное построение задумывается как нечто целое. Каждая часть его должна подчиняться общему замыслу. Если раньше образ каждого города прошлого имел собственное лицо, то это объяснялось наложением отпечатков многовековой его жизни, историческим напластованием. Отсюда — индивидуальность, неповторимость образа исторического города. В нашей стране сейчас строится много новых городов — не менее 20—25 в год. Возводятся они в очень короткие сроки. К примеру, город на 500—800 тыс. человек типа Набережных Челнов или Тольятти строится 5—6 лет. Об историческом наслоении индивидуальных черт говорить здесь не приходится. Весь образ города возникает практически одновременно. Притом строится он индустриальными методами. А образ индустриально возводимого города — проблема особого значения, с которой мы уже встречались. Возвращаясь к проблеме центров наших городов, надо сказать, что за три года — с 1964 по 1967 — было проведено свыше двух десятков конкурсов на проекты планировки и застройки центров крупных городов. Это старые русские города Поволжья — Горький, Ярославль, Кострома; северные порты страны — Архангельск, Мурманск и города нашего юга — Одесса, Кишинев, Алма-Ата; города Сибири — Новосибирск, Тюмень, Хабаровск, Свердловск; город, связанный с именем В. И. Ленина, Ульяновск; сильно разрушенный землетрясением 1966 г. Ташкент; Киев, Харьков, Вильнюс, Воронеж, Пермь и многие, многие другие (эта практика продолжается). В эти годы центры разрабатывались все еще на основе проверенных, традиционных, схем. После войны по таким схемам возводились центры многих восстанавливавшихся городов, в том числе центры столиц союзных республик — Баку, Душанбе, Ереван и др. И в новых городах центры также создавались по канонам исторически сложившихся городов. Так, например, были выполнены центры Магнитогорска, Комсомольска-на- Амуре и др. Однако новые идеи создания центров (протяженные, развитые, сложные ансамбли) проявились уже в ряде проектов и даже были реализованы. По-новому были решены линейные центры в Новосибирском академическом городке, в Братске, в Навои, создан кусок центра в Москве в виде участка проспекта Калинина и т. д. Все это — уже новый этап нашего понимания центра как композиционного стержня города. Успешное выполнение предстоящей программы требует напряжения всех творческих сил советских архитекторов. Прежде всего необходимо ясно представлять общую генеральную концепцию города и его центра, главную архитектурно-композиционную идею, подчиняющую себе решение отдельных сторон проблемы и конкретных узлов центра — его площадей, улиц и пр. Перечисление только художественных проблем центра показывает сложность задачи. Но, кроме того, существует большое число 130
РИС. 80. БРАТСК. ПОЛОСОВАЯ СИСТЕМА РАСПОЛОЖЕНИЯ ЦЕНТРА ГОРОДА (ПРОЕКТ) РИС. 81. ЦЕНТР ГОРОДА НАВОИ (ПРОЕКТ)
технических и экономических проблем, среди которых важнейшая инженерная, способная самостоятельно продиктовать решение центра, — проблема транспорта. Транспортные многоярусные развязки, входя в ткань города, очень активно строят схему современного города и складывают его образ. Инженерные устройства эстакад и мостов придают особый характер создающейся заново эстетике города. Старый город страдает от того, что в прошлом веке не удалось предвидеть развития автомобильного наземного транспорта, и Нью-Йорк, Париж, Лондон, Токио, а также другие города задыхаются, не имея возможности в каналах старых улиц пропустить чудовищно выросшее количество машин. Как и в каких формах учесть нам в наших новых городах и их центрах бурное развитие транспорта — наземного, подземного, надземного? Как изолировать свободное пешеходное движение от жесткого, стремительного, механизированного? Как образовать в центре благоприятную среду для народных гуляний, парадов, демонстраций, всенародных празднеств? Как ввести в центр зелень и воду, чтобы оздоровить воздушную среду загазованного города? Удастся ли совсем убрать транспорт из центра? Или сделать многоканальные, многоярусные магистрали? Кроме того, остается и старая, но радикально обновившаяся проблема, как создать здесь обстановку, наиболее благоприятную для развития монументальных форм других искусств, связанных с градостроительными замыслами зодчих? Одной из сторон решения этой задачи может быть четкая дифференциация улиц центра по их назначению — транспортные, жилые, прогулочные и др. Планировочные работы ведутся широчайшим фронтом. Некоторые из них следует рассмотреть. И чтобы это рассмотрение не было случайным, нужно остановиться на тех городах, которые обладают наиболее характерной судьбой или физиономией. Таким городом может явиться, например, южный город Ташкент, восстанавливавшийся при участии всей страны после трагического землетрясения. По контрасту следует, хотя бы в основных чертах, рассмотреть своеобразный северный город Мурманск. Большой интерес вызывает также центр города Ульяновска. Он привлек всеобщее внимание, будучи связанным с именем Ленина. Очень важно проследить, как проектировался и строился самый молодой из новых городов — город автомобилестроителей Тольятти. Принятый диапазон охватывает много характерных черт, свойственных нашим городам, как новым, так и реконструируемым. Естественно, что большого внимания потребует проект генерального плана Москвы и особенно его центра. Примеры, разумеется, можно умножить. Но не в количестве дело. Важно уяснить на них главные тенденции советского градостроения и его перспективы. Большим градостроительным событием явилась работа по восстановлению Ташкента после сильного землетрясения 1966 г. И хотя в рассматриваемом контексте нас интересует проблема развития центров городов как основных градоформирующих ансамблей, все же нельзя провести резкую грань между центром и городом, которые в очень большой степени создавались одновременно. Много органических связей 132
РИС. 82. ТАШКЕНТ. ВАРИАНТ ПЛАНИРОВКИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА тянется из самого города к его центру и от центра к районам города. Тесно связываются композиционные особенности центра с функциональным зонированием, с особенностями плана и топографии всего города, его структурой, транспортными трассами. Дореволюционный Ташкент был разделен каналом Анхор на две части— старый, типично феодальный среднеазиатский город, и новый, не отличавшийся от большинства городов центральной России. После Великой Октябрьской социалистической революции была поставлена задача уничтожить противоречия старого и нового города, связать эти две части между собой мощными общегородскими магистралями (улицы Навои и др.), благоустроить многие районы старого города. Вскоре после Отечественной войны развернулось на свободных городских территориях огромное жилищное строительство, началось возведение в центральных районах города крупных общественных сооружений (театр имени Навои, Дворец искусств, гостиница, магазины, стадион). Вокруг них образовались благоустроенные площади, скверы. Но все это не было связано единой планировочной идеей, и поэтому центр города не мог еще стать достаточно выразительным композиционным ядром. 133
Новый этап жизни города начался после землетрясения. К концу 60-х годов были завершены работы по проектированию и строительству восстанавливаемого Ташкента. В восстановлении города приняла участие вся страна. Проекты планировки отдельных частей города и зданий для их застройки составлялись в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси и в самом Ташкенте по откорректированному генеральному плану. Строительство осуществлялось мощными строительными организациями на основе самой передовой технологии, средствами новейшей техники. Много жилых и общественных зданий строилось с учетом высокой сейсмичности района. Ташкент — огромный современный город. Через 25—30 лет число жителей в нем, по расчетам, достигнет почти 1,5 млн. человек. Чтобы ограничить дальнейший рост города, предусматривается сокращение строительства новых промышленных объектов. Промышленная база будет развиваться вне его — за счет роста Ташкентской агломерации, включающей существующие и вновь строящиеся соседние города. Значительное место в генеральном плане Ташкента отведено формированию его центра]. Объемно-планировочное построение центра основано на двух пересекающихся осях — широтной и меридиональной (канал Анхор), вдоль которой идет основная магистраль города (север — юг). На пересечении композиционных осей расположена административно-правительственная площадь имени Ленина. Главной целью авторы поставили создание сильного композиционного ядра, способного своими планировочными и объемными масштабами «держать» сам центр и весь город. Планировочное решение центра нашло свое выражение в подчеркивании продольной широтной оси, идущей от площади Революции (центра радиальных улиц) к площади имени Ленина и далее — к городскому парку и стадиону «Пахтакор». Ведущим звеном центра явился комплекс площади имени Ленина, проектирование которого было поручено коллективу под руководством Б. Мезенцева 2. Перед авторами прежде всего встала задача выбора основного приема решения площади. Рассматривались два варианта. По одному из них площадь трактовалась симметричной по отношению к продольной оси всего центра, ориентировалась только на эту ось и подчеркивала известную искусственность и традиционность симметризованных планировочных схем. Два одинаковых крупных административных здания фланкировали огромную площадь, открытую в сторону канала и далее на парк. Но этот прием не учитывал сильной поперечной магистрали — главной улицы города. Улица проходила мимо площади, никак не влияя на ее образ. Поэтому второй вариант трактовался уже асимметричным, ориентированным на обе оси города. Конечно, для такого громадного города центр не может ограничиваться одной, хотя и очень большой площадью. В дальнейшем центр понадобится развивать, используя всю широтную ось го- 1 Проект планировки и застройки центра разработан Ташгипрогором и ЦНИИП градостроительства (Москва). 2 Авторский коллектив: Б. Мезенцев (руководитель), А. Якушев, Б. Зарицкий, Е. Розанов, Л. Адамов, В. Шестопал, Ю. Коростелев, В. Косаржевский, И. Голубева, В. Лути- кова, О. Хромова. 134
РИС. 83. ТАШКЕНТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ ИМЕНИ ЛЕНИНА. ПЛАН 1 — здание Совета Министров УзССР; 2 — башенное административное здание; 3 — существующие правительственные здания; 4 — памятник В. И. Ленину; 5 — водоем рода. В этом отношении динамический прием решения площади как незамкнутого пространства правилен. Композиция предусматривает открытие площади как на север, так и на восток. С севера комплекс начинается высотным 19-этажным административным зданием, имеющим в плане Н-образную форму. Это здание равно работает и на ось города, и на ось центра, являясь как бы пространственной связью, шарниром двух осей. Новое протяженное 7-этажное здание Совета Министров УзССР, горизонтально вытянутое по южной стороне площади, служит фоном для высотного двухбашенного здания. С запада границу площади образовали памятник Ленину, трибуны и существующее правительственное здание. На площадь ориентировано и здание музея В. И. Ленина. По рельефу и функциональному назначению площадь разделена на две части с перепадом высоты 4 м. Более высокая часть площади пред- 135
РИС. 84. ТАШКЕНТ ЦЕНТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ СО ЗДАНИЯМИ СОВЕТА МИНИСТРОВ УзССР И МУЗЕЯ В И. ЛЕНИНА. АРХИТЕКТОРЫ Е. РОЗАНОВ, В. ШЕСТОПАЛ назначена для проведения парадов, демонстрации, праздников, нижняя часть занята зеленым партером, большим водоемом с каскадом воды и фонтанами и служит местом отдыха. Сейчас вся площадь уже приобрела законченный вид. Оценивая архитектурно^градостроительное решение центра, следовало бы отметить два положительных явления. Во-первых, надо считать, что правильно принята асимметричность всей его композиции. И логика образования, и художественные качества восприятия говорят в пользу этого решения. Во-вторых, верно применено такое сильное архитектурное средство, как контраст зданий по объемному построению. Эти два качества придают удачному в целом решению центральной площади Ташкента выразительные черты индивидуальности, так необходимые нашим городам. Естественно, более сложен вопрос, касающийся архитектуры зданий. Она подсказана и определена рядом существенных условий — градостроительных, климатических, сейсмических. Большое внимание уделили авторы художественно-образным проблемам. Работая в столице Узбекистана, они стремились выявить национальные особенности современной архитектуры. Сюда надо отнести планировочное решение самой площади. Характер ее обстройки и раскрытие «в город» вызывают известную аналогию с комплексами старой архитектуры Узбекистана. Помимо того, авторы 136
говорят, что они выделяют такие особенности национальной архитектуры, как «строгие очертания и геометричность форм, а также филигранность структуры покрытий ограждающих конструкций, образуемых цветным или пластическим орнаментом» К На основе этих тенденций и решалась объемная архитектура зданий комплекса. Отсюда — рисунок решетки солнцезащитных устройств, цвет орнамента на торцах высотного здания и пр. С этими положениями в принципе можно согласиться. Но, несмотря на теоретическую правильность предпосылок и на то, что в работе участвовал талантливый коллектив зодчих, архитектура комплекса все же получилась несколько жесткой и элементарной. Говоря о городе в целом, необходимо отметить, что новые его районы застраиваются разнообразно и интересно; в них применяются различные планировочные схемы—свободной, периметральной, «ковровой» застройки, используется многообразие типов домов. Богатством пластики и разработанностью архитектуры выделяются многоэтажные криволинейные дома на Первомайской улице (архитекторы А. Рочегов, В. Гинзбург и др.). Открытость планировки центра Ташкента помимо национальных традиций в большой степени определяется климатическими особенностями 1 Мезенцев Б. «Архитектура центров крупных городов СССР». Доклад на соискание ученой степени доктора архитектуры. M., 1969. 137
РИС. 85. ТАШКЕНТ НОВОЕ ЗДАНИЕ СОВЕТА МИНИСТРОВ УзССР. АРХИТЕКТОРЫ Б. МЕЗЕНЦЕВ, Б. ЗАРИЦ- КИЙ, Е. РОЗАНОВ, В. ШЕСТОПАЛ, Л. АДАМОВ южной части страны. Естественно, суровость климата наших северных районов также воздействует на сущность планировки как самих городов, так и их центров. Конкурс на проект планировки и застройки Мурманска мог бы явиться примером решения северного города. Архитектурно-пространственная композиция центра строится на сочетании нескольких комплексов общественных зданий — Дома Советов, сооружений административного и зрелищного назначения и других объектов, типичных для приморского портового города. Функциональные и композиционные задачи построения центрального района очень сложны. С одной стороны, бурные холодные ветры обусловливают целесообразность концентрации застройки и ее замкнутость, с другой — совершенно необходимы пространственная взаимосвязь новых ансамблей, включение их в общую композицию существующей застройки. Суровые ветры дуют с залива, и от них нужна защита. Вместе с тем ясно стремление авторов открыть город к морю. Эти и другие противоречия не позволили сразу найти верное решение. Но многие идеи конкурса достаточно интересны и серьезны. В проектах Ленпроекта и МАИ *, несмотря на различия в конкретной трактовке центра, имеется общий замысел последовательного развертывания площадей, идущих одна за другой, перпендикулярно береговой 1 Авторский коллектив Московского архитектурного института: Т. Макарычев, В. Белоусов, Н. Кострикин, Л. Куракин, И. Лежава, С. Садовский и др. Коллектив архитекторов Ленпроекта: А. Наумов, С. Майофис, Э. Белят, Б. Николащенко, В. Шевеленко. 138
РИС. 86. ТАШКЕНТ. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ КВАРТАЛ «КОВРОВОЙ» ЗАСТРОЙКИ (ЦНИИЭП ЖИЛИЩА, МОСКВА) РИС. 87. ТАШКЕНТ. ЖИЛЫЕ ДОМА (ЦНИИЭП ЖИЛИЩА, МОСКВА)
РИС. 88. ТАШКЕНТ. КРИВОЛИНЕЙНЫЕ ЖИЛЫЕ ДОМА. АРХИТЕКТОРЫ А. РОЧЕГОВ, В. ГИНЗБУРГ, М. ГАРСИА линии. Стремление закрыть город от ветров привело проектировщиков к периметральной застройке главной и других площадей. Это вполне логично. Можно себе представить интересные, последовательно раскрывающиеся перспективы при переходе от одной площади к другой. Благодаря верному масштабу новые части центра, обладая нужной степенью самостоятельности, достаточно хорошо связаны с городом, вообще говоря, имеющим достаточно сложившийся образ. Следует остановиться на характере самого города Мурманска. Образ его своеобразен и в очень большой степени зависит от характера природного ландшафта — в данном случае морского, заполярного, горно-тундрового. Умело использованы три террасы, уступами спускающиеся к морю. На каждой террасе — свой жилой район, защищенный возвышенностями от сильных ветров. Проектировщики удачно предусмотрели взаимосвязь застройки с массивами скал, горными вершинами, перспективами фиордов. 140
РИС. 89. УЛЬЯНОВСК. ЛЕНИНСКИЙ МЕМОРИАЛЬНЫЙ ЦЕНТР. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН ПЛОЩАДИ. АРХИТЕКТОРЫ Б. МЕЗЕНЦЕВ, М. КОНСТАНТИНОВ, Г. ИСАКОВИЧ 1—Мемориальный центр; 2 — памятные строения; 3 — гостиница; 4 — краеведческий музей; 5 — педагогический институт Этот конкурс, как и многие другие, демонстрирует верную методику работы над такими сложными объектами, как городские центры. Только в результате критического использования многих разработанных на конкурсе проектных идей представляется возможным получить всестороннее и правильное обоснование дальнейших работ. Среди развивающихся городов особое место занимает Ульяновск, имеющий важнейшее историческое значение, связанное с памятью о В. И. Ленине. Надо отметить также и его роль как крупнейшего промышленного пункта Поволжья. Ульяновск (б. Симбирск) в результате сооружения Куйбышевской ГЭС стоит сейчас на берегу огромного водохранилища— Куйбышевского моря. К концу 60-х годов он разросся до размеров полумиллионного города. И все же в нем удалось сохранить часть зданий по ул. Ленина, какими они были в 70-х годах прошлого столетия. В них протекала жизнь родителей В. И. Ленина, здесь он провел свои детские годы. На этом месте сейчас создана крупная мемориальная зона, формирующая вновь созданный общегородской центр. 141
РИС. 90. УЛЬЯНОВСК. ЛЕНИНСКИЙ МЕМОРИАЛЬНЫЙ ЦЕНТР На проект планировки и застройки центра города в 1965 г. проводился конкурс. Он был приурочен к 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина, и к этому времени должно было быть осуществлено значительное по объему строительство. Общественный центр города должен был представлять взаимосвязанную систему площадей, магистральных улиц, зеленых партеров, бульваров, набережных. Сюда, с одной стороны, нужно было включить существовавшие здания старой центральной части — остающуюся без изменений площадь им. Ленина, памятник Ленину, здание облисполкома, с другой — все памятные дома, связанные с рождением, жизнью, учением в гимназии В. И. Ленина и, наконец, ряд новых сооружений, формирующих этот центр. Сюда должны были входить филиал музея имени В. И. Ленина, универсальный зрительный зал, Дворец культуры (предполагавшиеся в раздельных зданиях), педагогический институт, гостиница, Дворец пионеров, библиотека и пр. Конкурс был этапом необходимых экспериментальных поисков различных приемов и в ряде решений правильно наметил пути для последующей работы, которую вели творческие коллективы архитекторов Ленинграда, Москвы и Ульяновска. Окончательный проект разрабатывали три коллектива: ЦНИИЭП зрелищных зданий, ЛенЗНИИЭП и Гипровуз. Новый центр города расположен на высоком берегу Волги, рядом с исторически сложившимся старым центром. Высокий берег мощным амфитеатром на 140 м вздымается над Волгой. Отсюда открываются широчайшие перспективы на Заволжье и Куйбышевское море. С моря отлично просматривается на высокой бровке берега силуэт новых сооружений. 142
Весь большой комплекс центра строился в один прием — здания, площади, зеленые пространства. Но главным не только для центра, но и для всего города стало здание Ленинского Мемориала. Он организует в единое целое весь ансамбль. Проект Мемориала составляли архитекторы Б. Мезенцев (руководитель), М. Константинов, Г. Исакович 1. Центр города, по существу, главная площадь, по проекту приобретал большое идеологическое значение. Мемориал являлся смысловым ядром этого сложного ансамбля. Перед зодчими была поставлена задача создания высокого идейно-художественного образа. Такой серьезной и ответственной образной проблемы не выдвигалось очень давно, чуть ли не с конкурса на Дворец Советов в 30-х годах. Общее решение, принятое группой Мезенцева, характеризуется следующим. Первое: четкостью градостроительной объемно-планировочной структуры центра. За существующей площадью В. И. Ленина сохраняется ее прежняя функция — служить местом прохождения демонстраций, парадов, проведения митингов. Новая площадь по проекту Мезенцева приобрела самостоятельное содержание — она стала организованной средой для постановки здания памятника — Мемориального центра. Обе площади хорошо связаны парадной широкой эспланадой. Правильно противопоставлена архитектура зданий разного назначения: низкий спокойный объем Мемориала контрастирует с многоэтажной башней гостиницы. Второе: объединением отдельных (по программе) зданий центра в единое величественное сооружение — Мемориал. Этот замысел создания одного крупного сооружения большого идейного и государственного значения предопределил градостроительный успех квадратной по форме новой площади, композиционной кульминацией которой стал квадратный же в плане Мемориал. Он целостно и внутренне напряженно скомпонован, по идее статичен так же, как статичен напряженный Мавзолей Ленина в Москве. Третье: крупностью масштаба главного здания — Мемориала. Это качество очень важно, и авторы сознательно подчеркнули его выявлением мелкой структуры окружающих зданий — института, гостиницы и др. Четвертое: работой над художественным образом здания, имеющего исключительное идеологическое значение. Помимо архитектурных средств выразительности — объемности форм, их пластики, контраста глухих стен прозрачному первому этажу, поднявшему основной массив здания на сильные, редко расставленные опоры, и др.,— авторы привлекли также средства монументальных искусств, содействующих сложению образной характеристики. В еще большей степени удались авторам интерьеры Мемориала. Нам здесь нужно выделить главное, градостроительное — создание нового крупного ансамбля высоких художественных качеств, нового центра, комплексно задуманного и органически вкомпоновавшегося в старый город, связанный с великолепной природой, с огромными водными просторами, слитый с именем В. И. Ленина. 1 В 1972 г. авторы (из них Б. Мезенцев посмертно) были удостоены Ленинской премии.
1970 г.... МОСКВА И НОВЫЕ ГОРОДА ГУМАНИЗМ СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОГНОЗЫ Во второй половине 60-х годов градостроительство и архитектура продолжали все интенсивнее развертываться и раскрывать новые стороны своего существа. В наиболее полном виде эти тенденции проявились в гигантской работе по дальнейшему развитию Москвы. Послевоенная Москва продолжала строиться по генеральному плану реконструкции, составленному еще в 1935 г. Во второй половине 60-х годов стала очевидной необходимость разработки нового генерального плана. В октябре 1966 г. Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР утвердили «Технико-экономические основы» (ТЭО) генерального плана развития Москвы. Сам план должен был быть составлен московскими организациями к 1968 г. из расчета прогноза примерно на 15—20 лет —до 1985—1990 гг., а затем и до 2000 г. В ТЭО изложены основные направления разработки генерального плана, установлены границы города, предельная численность населения, характер развития города, роль промышленности, науки, развитие транспорта, связь с агломерацией (тяготеющей к столице системой подмосковных городов), с окружающими зелеными массивами и т. д. Столицу намечалось развивать в соответствии с общими задачами коммунистического строительства в нашей стране и с пониманием Москвы как главного политического и административного центра, крупнейшего промышленного узла, города выдающегося международного и историко-революционного значения, средоточия науки, искусства, культуры. Социальное значение ТЭО заключалось, с одной стороны, в регулировании и специализации главного
градоформирующего фактора — промышленного производства и с другой — во всемерном улучшении быта людей, в полном решении жилищной проблемы, в совершенствовании обслуживания населения. В ТЭО ставилась задача довести норму площади на одного человека до 12—15 м 2. Площадь зеленых насаждений в городе предполагалось увеличить на одного жителя до 25 м2 вместо 7,5 м2. Намечалось улучшение структуры городских улиц и скоростных магистралей. Очень большое внимание обращалось на развитие города, которое бы полностью учитывало исторические и природные особенности Москвы. Ряд мероприятий был направлен на реализацию идей совместного воздействия архитектуры и монументальных искусств. В ТЭО намечалась будущая структура города. Подчеркивалась историчность радиально-кольцевой системы планировки Москвы с четко выраженным центром и звездообразной системой главных радиальных направлений расселения. Территория новой Большой Москвы, ограниченная кольцевой автомобильной дорогой (МКАД), составляла в ТЭО 87,5 тыс. га. Институт генерального плана Главного архитектурно-планировочного управления Моссовета исходил из «бесспорных преимуществ компактного развития города», и существующую структуру города с кольцевым зонированием предполагалось совершенствовать путем реконструкции существующих радиусов, дополняемых дугообразными и хордовыми магистралями. В работе над генеральным планом Москвы выявилась очень серьезная, узловая проблема роли центра в композиции всего города. Выявилась недоработанность этой задачи в ТЭО и необходимость выбора ведущего принципа построения центра. Поэтому был объявлен конкурс на проект планировки и застройки центральной части Москвы в пределах Садового кольца. Базой являлись основные предложения ТЭО. Этим жестко ограничивалась задача авторов конкурсных проектов. В ТЭО Институт генерального плана предусмотрел устройство неких дополнительных, но не очень четко определенных по назначению районных центров. Однако в конкурсных проектах эта идея нашла отражение лишь в работе, выполненной мастерской № 1 Института генерального плана (группа С. Матвеева). Другие авторы не смогли учесть такое интересное предложение, так как в программе городские планировочные районы упоминались мимоходом. Конкурс позволил получить ряд очень интересных и радикальных предложений. Наиболее принципиальные из них не ограничивались искусственно вырезанным из города центром и исходили из больших идей развития всей Москвы. Это не всегда, естественно, совпадало с заданной программой ТЭО. Некоторые из конкурсных проектов следует рассмотреть, так как идеи конкурса решительно повлияли на последующую работу над центром Москвы и, конечно, над центрами других городов страны. В проектах можно видеть три отчетливо выраженные планировочные идеи. В первую группу можно включить проекты, которые прорывают радиально- кольцевую скованность структуры города и предлагают развивать центр динамически направленным. Во вторую группу следует объединить про- 145
екты, в которых исторический центр и его система сохраняются, но развитие нового центра выносится за пределы старого центра. И третью группу составляют проекты, которые полностью сохраняют идею «центричности» центра, его звездчатой схемы развития. В первую группу проектов с динамическим решением центра входят проекты групп В. Лаврова (ЦНИИП градостроительства) и Н. Улласа (мастерская N° 2 Института генерального плана). В проекте группы В. Лаврова центр представляет собой не ядро, а целую полосу, проходящую с изломом через весь город. Она начинается в Юго-Западном районе, проходит через центр и доходит на севере до ВДНХ. Решение не соответствует заданию, но это и представляет наибольший интерес. В проекте предлагается полосовое развитие не только столичного центра, но и структуры всего города, а дальше и всей агломерации городов Подмосковья. В этом решении ясно выражена динамика развития самого массива города в четырех главнейших направлениях (на 2000-й год)— на Пушкино, Жуковский, Подольск, Зеленоград. Здесь по проекту должны быть созданы периферийные общественные центры, так как даже сильно развитый общегородской центр не смог бы обслужить региональный город с 10—12-миллионным населением. Широкие полосы зелени должны следовать за общим направлением ломаного линейного центра, а также вдоль Москвы-реки. Проект группы Н. Улласа имеет общую идею с предыдущим. Полосовой центр идет здесь также из уже сложившегося Юго-Западного района через исторический центр, но далее не изгибается (как в проекте В. Лаврова), а по прямой направляется на северо-восток, в Сокольники. Сама Москва и ее ареал должны развиваться не концентрически, а по трем предпочтительным направлениям — вдоль Москвы-реки и вдоль канала имени Москвы, т. е. на запад, к Минску, на юго-восток — к Оке и на север — к Рыбинску. Основной новый деловой центр авторы размещали на высоком плато у Кировских ворот. Проблему художественного образа оба приведенных проекта на данной стадии практически не решали, концепции их были чисто структурные и весьма перспективные. В проектах второй группы с сохраняемым историческим центром предлагается новый, развивающийся центр вынести за пределы Садового кольца. Эта идея лежит в основе проектов группы Н. Полякова (МАрхИ) и молодых архитекторов Института генерального плана. Проект группы Н. Полякова принципиален и достаточно радикален. В нем предусматривается отказ от заданного программой компактного города в пределах кольцевой автомобильной дороги и предлагается звездчатое развитие Московской агломерации по нескольким направлениям. Историческое ядро агломерации — вся старая Москва — сохраняется как часть общей системы столичного центра. Автономные сели- тебно-производственные образования (на 500—800 тыс. человек каждое) охватывают старую Москву и имеют свои культурно-общественные центры (Кунцево, Тушино, Зеленоград, Серпухов, Жуковский, Щелково, Мытищи и др.)- Такое решение, будучи реализованным, могло бы способствовать резкому сокращению трудовых и бытовых встречных поездок и перегрузки транспорта. 146
РИС. 91. СХЕМА МОСКВЫ, 1966 Г. (ТЭО)
РИС. 92. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ И ЗАСТРОЙКИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ МОСКВЫ. СХЕМА РЕШЕНИЯ ПОЛОСОВОГО ЦЕНТРА ПО ПРОЕКТУ ГРУППЫ В. ЛАВРОВА РИС. 93. СХЕМА РЕШЕНИЯ ПОЛОСОВОГО ДИНАМИЧЕСКОГО ЦЕНТРА МОСКВЫ. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ГРУППЫ Н. УЛЛАСА
В этом проекте Москва членится двумя мощными, взаимно перпендикулярными зелеными диаметрами — с севера на юг и по течению Москвы-реки. Они должны образовать зоны разрыва между жилищно-про- изводственными районами в пределах самой Москвы. Исторический центр сохраняется. В этом заключается одна сторона художественного облика будущей Москвы, оберегающей свои композиционные, архитектурные традиции. Другая, связанная с этим сторона решения состоит в том, что основная часть нового центра (а его емкость по заданию превышает существующую в 7 раз) должна формироваться вне Садового кольца — в Замоскворечье и вдоль набережных Москвы-реки, широкой лентой пересекая синусоиду ее петель. Это чрезвычайно интересное решение имело достаточно много реальных предпосылок, так как захватывало уже существующие крупные специализированные комплексы Москвы (спортивный центр в Лужниках, университет, Южный порт, Таганскую и Октябрьскую площади, медицинские учреждения Пироговских улиц и др.). Высотные сооружения должны были быть вынесены за пределы кольца «Б». Проект молодых архитекторов — Б. Еремина, М. Кудрявцева, С. Полякова, А. Щенкова и И. Цодкина — основан на весьма привлекательных соображениях. Кремль и Китай-город решаются как парадный центр государства и как музейно-исторический центр Москвы. Весь пафос проекта направлен, однако, не только на сохранение тех или иных памятников прошлого, не только на обеспечение тщательно изученных условий их восприятия (этим, кстати, был показан урок многим более умудренным опытом градостроителям, позабывшим о «лице» Москвы). Направлен он главным образом на сохранение, а где нужно и восстановление самого духа, характера старой Москвы. Одновременно предполагается совершенно новаторское решение новой Москвы. Подхватив идею размещения крупных сооружений прошлого на берегах рек, архитекторы в рассматриваемом проекте располагают новые комплексы также на воде: новый линейный центр энергично пересекает изгибы Москвы-реки. Очень своеобразно и внутренне верно по отношению к старой Москве сделан проект группы Л. Павлова (мастерская № 11, Моспроект-2). В нем имеется ряд кардинальных предложений по решению центра. По своей схеме он статичен и строится на пересечении взаимно перпендикулярных диаметров: север — юг и восток — запад. В проекте сохранен исторический центр. Москва-река в этом месте расширяется за счет срытия части острова против Кремля. Северная часть кольца между Садовой и бульварами и все Замоскворечье до Садовой озеленяются, создавая два огромных зеленых массива — Северный и Южный парки. В Южном парке, в «петле» Замоскворечья, на оси главного диаметра размещается комплекс гигантского нового Правительственного центра. Продолжая идею проспекта Калинина на западе, авторы создают второй такой же отрезок магистрали с высотными домами на востоке. Связь между ними осуществляется тоннелем под Кремлем (так что диаметры пересекаются в разных уровнях). Подхватывая направление треугольника стен Кремля, авторы ставят на их продолжении две гигантские (по 400 м высотой) треугольные башни — одну на острове, другую примерно на месте предпо- 149
лагавшегося строительства Дворца Советов. Этим создается большой треугольник, подобный Кремлю, с вершиной в Арсенальской Кремлевской башне. Очень большой, длиной 1 км, корпус торгового центра располагается на трассе север — юг (от Трубной до Красной площади). На этих двух основных диаметрах и нескольких крупных зданиях строится вся концепция города. В проекте Л. Павлова остро и выразительно решена структура нового центра — свободно и вместе с тем четко автор расставил в широком пространстве города контрастные по форме и масштабу основные архитектурные доминанты. Они сразу, бескомпромиссно, сформировали всю структуру огромного города. Новаторская по существу идея одновременно сохранила и принцип построения прежней Москвы. Такая острая трактовка преемственности и новизны привлекла внимание к этому очень свежему проекту. Наконец, в третьей группе проектов с центричным, можно сказать, статичным решением центра, главное место занимает проект С. Матвеева (Институт генерального плана). Представляя себе всю сложность размещения большого числа новых административно-общественных комплексов в затесненных условиях на территории сегодняшнего центра, даже увеличенного до пределов Садового кольца, авторы сделали очень интересные предложения. Первое заключается в создании нового кольцевого делового общемосковского центра: все новые комплексы при этом выносятся на внешнюю сторону кольца «Б», расширяемого до 300—700 м (сейчас ширина кольца состав- 150
ляет всего около 90 м). Это решение дополняется создан-мем в качестве второго мероприятия радиальных направлений, на которых размещаются функциональные подцентры (наука, культура, торговля и др.) и по которым развиваются связи основного центра с этими подцентрами. Отсюда достаточная компактность и одновременно звездчатость схемы развития Москвы равномерно во все стороны. Этот проект во многом повлиял на окончательное решение генерального плана. Другие проекты по-своему также были интересны, но ничего не давали нового для дальнейшей работы. В итоге рассмотрения проектов первую и вторую премии разделили между проектами С. Матвеева и Н. Полякова, третью премию получил проект Л. Павлова. Проекты группы Г. Симонова (Московский архитектурный институт), ЦНИИП градостроительства и некоторые другие были поощрены. Несмотря на свежесть, убедительность и доказательность решений как с динамическими тенденциями полосового развития центра, так и с выносом его за пределы кольца (в виде широкой ленты, идущей вдоль Москвы-реки, или с концентрацией в Замоскворечье) в итоге была принята идея сохранения радиально-кольцевой структуры города с организацией нового центра в историческом центре Москвы. Модернизация этой структуры, ее дополнение, развитие улиц-дублеров, новые диаметры, хорды и пр. (в том числе подземные трассы) — вот основные средства, которые были приняты для последующей работы. 151
РИС. 96. СХЕМА ГЕНЕРАЛЬНОГО ПЛАНА ЦЕНТРА МОСКВЫ КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ АРХИТЕКТОРОВ. Б. ЕРЕМИНА, М. КУДРЯВЦЕВА, С. ПОЛЯКОВА, А. ЩЕНКОВА и И. ЦОДКИНА РИС. 97. СХЕМА ГЕНЕРАЛЬНОГО ПЛАНА ЦЕНТРА МОСКВЫ. КОНКУРСНЫЙ ПРОЕКТ ГРУППЫ С. МАТВЕЕВА
В настоящее время напряженная работа над генеральным планом Москвы, над его центром уже закончена. Масштабы и объем проделанного огромны. Проект утвержден ЦК КПСС и Советом Министров СССР. Сейчас продолжаются работы над новыми зональными центрами, основными магистралями, главными площадями, отдельными важнейшими комплексами — жилыми и общественными. Вряд ли можно ограничиться обычной констатацией результатов гигантской работы, проделанной очень большим коллективом архитекторов, планировщиков, инженеров-экономистов, транспортников, социологов и других специалистов, возглавляемых архитекторами М. Посохиным, Н. Улласом, С. Матвеевым. Реализация проекта плана растянется, естественно, на много лет и, вероятно, будут неизбежны его коррективы. Поэтому кроме описания фактической стороны дела хотелось бы дать некоторую оценку ряду спорных или дискуссионных мест проекта. И не по всему, конечно, объему, а лишь по той его части, которая представляет наибольший архитектурно-художественный интерес — по общей архитектурно-композиционной структуре города. Естественно, соображения эти будут носить относительно субъективный характер. Границей города, административной и композиционной, принята Московская кольцевая автомобильная дорога (МКАД), окружающая город в радиусе 15—20 км от центра. Исходя из того что один средний центр не может охватить влиянием всю огромную территорию Москвы (диаметры ее эллипса — 30 и 40 км), авторы перешли от моноцентрической схемы города к полицентрической. В первоначальной редакции этой схемы предлагалось создать в Москве семь крупных планировочных зон со сбалансированным размещением мест приложения труда, жилья, отдыха. Население каждой зоны — от 600 тыс. до 1 млн. человек. В этих семи зонах должны были быть образованы свои крупные компактные автономные центры. Кроме того, восьмым (на этот раз протяженным) центром являлся существующий отрезок диаметра, идущий по Юго-Западному району города. Предполагался и девятый центр — столичный, общегородской, исторически сложившийся. Связь между зонами, а также между ними и общим центром по этой схеме должна осуществляться сохранившейся и реконструируемой радиально-кольцевой системой улиц и сочетанием этой исторической структуры с вновь прокладываемыми диаметрами и хордовыми магистралями скоростного движения. Естественно, что в процессе развития идеи, положенные в основу рассмотренной схемы, претерпевают некоторые изменения и уточнения. Так, в последней редакции схема читается следующим образом: архитектурно-планировочная структура города членится на восемь комплексных планировочных зон, объединяемых системой общегородского центра. Как было в первоначальной схеме, остаются семь периферийных зон. Восьмая зона охватывает исторически сложившуюся центральную часть города, границы которой доходят до старых московских застав — до кольца бывших Камер-коллежских валов. Эта зона включает так называемое ядро общегородского центра (в пределах кольца Садовых улиц). Новым в трактовке центра является подчеркивание единства этого ядра 153
РИС. 98. СХЕМА ПОЛИЦЕНТРИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ МОСКВЫ. (ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ 1970 Г.) с зональными центрами. Развитый общегородской центр объединяется с центрами зон линейными ансамблями столичных магистралей и площадей в одно целое. Общегородской центр принимает, таким образом, ярко выраженную звездчатую форму и идет в радиальных направлениях на юго-запад, запад, северо-запад, север, северо-восток, юго-восток и юг. Диаметральный центр больше не выделяется. Генеральным планом предусмотрено в первую очередь завершить застройку главных площадей города — Свердлова и Революции, а также всех площадей и перекрестков улиц, расположенных по Садовому и бульварному кольцу. Должна быть осуществлена также застройка в виде последовательно развивающейся системы крупных архитектурных комплексов радиальных магистралей Москвы. К ним в первую очередь относятся: улица Димитрова — Ленинский проспект; проспект Калинина — Кутузовский проспект; улица Горького — Ленинградский проспект и далее Ленинградское шоссе; улица Дзержинского — проспект Мира; Новокировский проспект — Комсомольская площадь. 154
РИС. 99. СХЕМА ПОЛИЦЕНТРИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ МОСКВЫ (ВАРИАНТ 1972 Г.) Генеральный план особо учитывает сохранение памятников прошлого и ландшафтных зон московских пригородов. Программа строительства предполагает возведение в семи периферийных центрах крупных высотных общественных и жилых зданий. Авторы тщательно продумывали высотность построения всей композиции города. В поперечном профиле города образуется своеобразный волнистый силуэт чередующейся низкой и высотной застройки кольцевых зон. В центре размещается высотная композиция Кремля. Первая волна высоких зданий (после центра) приходится на кольцо Садовых улиц. Затем каждое последующее кольцо города отмечается некоторым повышением застройки, пиком волны, выделяющим это кольцо из уровня в общем не высокого (5—6 этажей) строительства. Наибольший подъем высотности намечается на кольце новых зональных центров, которые высоко вздымают группы своих башен, являющихся, по мысли авторов, ориентирами, держащими на себе всю объемно-пространственную организацию города. 155
РИС. 100. СХЕМА РАЗВИТИЯ ОБЩЕГОРОДСКОГО ЦЕНТРА МОСКВЫ И СВЯЗАННЫХ С НИМ ЗОНАЛЬНЫХ ЦЕНТРОВ
РИС. 101. СХЕМА РАЗМЕЩЕНИЯ СОХРАНЯЕМЫХ ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ, КУЛЬТУРЫ, ИСТОРИИ МОСКВЫ И ЗОН ПРИГОРОДНОГО ЛАНДШАФТА
За всей этой застройкой идет широкий 10-километровый лесопарковый защитный пояс, предохраняющий Москву от слияния с ней окружающих населенных мест и обеспечивающий, вместе с кольцевым обводнением, резерв свежего воздуха. Такова в общих чертах картина генерального плана Москвы по опубликованным данным. Тут как раз и возникает ряд принципиальных вопросов. Формальное положение, по которому границей Москвы является МКАД, накладывает жесткий отпечаток на структуру и композицию города. Все его построение, размещение зональных центров, их местоположение и рисунок связаны с очертанием города по МКАД. Поэтому город и его новые центры компоновались исходя из законченности замкнутого в себе эллипсовидного целого. Дальнейшее развитие города в этом случае возможно, очевидно, либо за счет застройки резервных территорий в пределах кольцевой дороги, либо за счет сокращения площади зелени, либо в результате серьезного повышения плотности заселения, т. е. повышения этажности. Все эти меры возможны лишь в какой-то весьма ограниченной степени. Существующие населенные районы, самостоятельные городские образования, находящиеся вне кольца автодороги, хотя и связанные всем ритмом жизни с Москвой, оказываются оторванными от города, от его организационной структуры. Такой отрыв при этом носит не только административный, но и, к сожалению, композиционный характер (Мытищи, Люберцы и др.). Вместе с тем все разработанные этими же авторами схемы расселения и районной планировки Московской области отчетливо выявляют определенные, обоснованные жизнью линии развития тяготеющих к Москве населенных мест и крупной промышленности. Схемы эти демонстрируют, с одной стороны, направления притяжения к Москве, с другой — стремление города войти в окружение, в массивы зелени, к воде. Господствующие направления сложившихся и складывающихся групп населенных мест идут к Клину — Калинину, Коломне, Серпухову. Менее решительно выражены направления, идущие к Можайску, Загорску, Ногинску. Однако и они очень выпукло просматриваются на реальной ситуации московского окружения. Сегодняшняя сплошная, компактная масса города, несмотря на проектируемые зеленые «клинья», фактически отрезана от природы, в то время как такие «выходы», «рукава» городских образований, уходящие в зелень, в естественную природу, могли бы явиться, конечно, наиболее здоровыми и привлекательными периферийными частями города. Но они оказались за границей Москвы. Искусственно отгораживать Москву от этих протяженных образований не только МКАД, но и лесопарковым кольцевым поясом представляется недостаточно логичным, теоретически, практически и художественно необъяснимым. Представляется, что геометрически нарисованная граница Москвы по кольцевой автомобильной дороге искусственна. Москва всем своим существом и практикой последних 50 лет показывает стремление уйти за пределы средневековых колец. Структурное закрепление колец только туже стягивает, сковывает сердцевину Москвы и как бы повышает и так высокое ее внутреннее давление. 158
Если же исходить из данных уже принятой схемы, то можно убежденно сказать, что разработанная в проекте генерального плана полицентрическая система организации города представляется новаторской и прогрессивной. Она вытекает из правильного понимания невозможности наращивания примитивных кольцеобразных наслоений на единый старый центр. Влияния этого центра не могло бы хватить на полный радиус Москвы в ее новых границах. И авторы совершенно верно создают многоцентровую схему. В принятом генеральном плане все же как бы противоборствуют две идеи: одна идея множества (в данном случае — семи) отдельных, соподчиненных зон и их центров, концентрически окружающих исторический центр и центральную столичную зону, другая, ясно просматривавшаяся ранее, затем постепенно затухающая идея линейного центра, динамически растущего по диаметру юго-запад — северо-восток и по оси синусоиды Москвы-реки. По первой схеме — равномерный звездчатый центр, по второй — выделенный динамический центр, не исключающий центров отдельных зон. Отказ от догматического следования какой-либо одной схеме сам по себе показывает жизненность подхода авторов. Можно все же думать, что разумное, в принципе, сочетание обеих идей здесь пока еще не доведено до ясной слитности. Если просуммировать сказанное, то вырисовывается идея возможного развития Москвы в будущем. Она могла бы исходить из положения об отказе от линии МКАД как некоей «заколдованной» границы. Она могла бы использовать обе тенденции, уже очень четко выраженные: динамического центра по диаметру северо-восток — юго-запад и совпадающего с ним выхода городской застройки Москвы рукавом по существующим населенным пригородам. Она могла бы предполагать также динамическое прочтение характера зональных центров. Возможно, что некоторые из них могли бы подхватить сильные направления (на Клин, на Ногинск) или какие-либо другие, протянуться за линию кольца, превратившись из точечных в линейные центры зон. И рост Москвы как крупнейшего регионального города мог бы продолжаться, но не в результате уплотнения компактного ядра, а за счет удлинения выходящих за границу МКАД протяженных городских образований. Особая группа вопросов касается содержания ансамблей центров новых структурных зон Москвы. Как бы ни был велик суммированный объем будущих административных, научных, учебных, общественных, торговых, зрелищных и других видов зданий для всех восьми центров (считая с Юго-Западным, протяженным), все же он не будет превышать 1,5—2 десятка млн. м3. Кубатура, отводимая на один центр, будет при этом явно недостаточна для образования того объема и пространственной сложности центров, которые намечены в предварительных проектах и на макете. Отсюда проистекает предложение авторов строить эти развитые центры не только из одних общественных зданий, но и включать туда высотные жилые дома. Такое смешанное построение ансамблей центров возможно лишь при условии расположения их не на транспортных магистралях, а либо на парадных, прогулочных пешеходных проспек- 159
тах (с улицами-дублерами, отводимыми для городского транспорта), либо на верхних платформах, приподнятых над подземными многоуровневыми трассами. Такие трассы могут оказаться очень перспективными, так как они, объединяя и пешее, и автомобильное движение, разделяют их вместе с тем по «этажам» — по уровням. В схемах, в которых центры «посажены» прямо на главные магистрали районов, нельзя допустить включения в ансамбли жилой застройки: слишком шумны и беспокойны эти центры. Условия жизни людей много важнее формального решения высотности центров. Они должны быть либо сдвинуты с главных магистралей зоны, либо их следует ограничить лишь одними общественными сооружениями. В этом отношении интересно и своеобразно трактована магистраль Ленинградского шоссе, где основные ансамбли, в том числе и районный центр, расположены в боковых «карманах», перпендикулярно отходящих от магистрали и развивающихся вне магистрального движения. Здесь хотелось бы высказать несколько общих соображений. Тенденция к укрупнению городов, к увеличению планировочных и высотных размеров привела не только в Москве, но и в других городах к принципиальному изменению роли общественных зданий. В старом городе общественные сооружения являлись, как правило, главными элементами, определявшими центральный ансамбль. Обычно это были театры, церкви, клубы, здания администрации. Крупные, объемно решенные, эти сооружения доминировали на городской площади и подавляли все архитектурное окружение — маленькие жилые домики, одноэтажные лавки, торговые ряды. Здесь мы видим полную функциональную и историческую оправданность их ведущей роли в ансамбле. В современном советском городе значение массовых общественных и жилых зданий в формировании новых ансамблей изменилось. И хотя роль общественных зданий не только не уменьшилась, а, наоборот, небывало возросла в связи с широким развитием общественных форм жизни, реализация прежней функции их господствующего положения значительно усложнилась. Город стал, как правило, многоэтажным и даже чрезмерно многоэтажным. Так, все дома одного из самых новых по времени возникновения районов Москвы — Чертанова — имеют по 9— 12 этажей, т. е. 30—40 м высоты. В то же время одноэтажный торговый центр, стоящий рядом с ними, достигает всего 4—5 м, а двухэтажный — 7—8 м. Типовой кинотеатр еле достигает 10 м. Очевидно, что доминировать такие объемы не смогут. Малая высота нового типа общественных зданий, обусловленная их содержанием, никак не может конкурировать со стремительно растущими вверх и в длину жилыми (и гостиничными) комплексами. Массовые общественные здания социалистического города— клубы, школы, институты, концертные залы, культурно-бытовые и торговые центры, больницы, театры и пр. — должны получить какие-то новые качества, способные выделить их из рядовой жилой застройки. Эти качества должны отразить и выявить значительно более важное внутреннее их содержание. Такими качествами могут стать органически присущее этому типу зданий богатство объемного построения, господствующее положение в плане всего комплекса, использование природных 160
данных, цветность и самое эффективное — объединение ряда общественных зданий в одну, широко развитую пространственную композицию, способную создать новый социалистический форум. При неизбежно фрагментарном восприятии города только такие общественные форумы смогут сыграть свою очень большую роль в сложении образа нашего города. Высотность же центров (если она будет нужна) может сложиться из башенных зданий — административных, гостиничных и волей-неволей, в крайнем случае, жилых. Очень существенно правильно наметить высоту зданий проектируемого зонального центра. Гиперболизированная высота предполагаемых окраинных центров имеет целью дать возможность охватить глазом всю структуру великого города. Это очень заманчивая идея. Но практически массовая застройка города, даже не очень высокая, но находящаяся близко от зрителя, закроет удаленные на десяток километров высотные дома. Только с телебашни или с вертолета можно будет видеть всю Москву. Думается, что высоту периферийных центров следовало бы назначать исходя не из абстрактно охватываемого одним взглядом макета всего города, а из масштаба своего района, реально достижимого радиуса обозрения. Но помимо пешеходов город видят люди, проезжающие по улицам на быстроходном транспорте. Это уже другая позиция, другое положение зрителя. В данном случае можно будет, как на профиле, разрезе города, уловить логику понижения или повышения отдельных частей города. Динамическое восприятие магистрали на всем ее протяжении представляет собой особую задачу для изучения и прорисовки. Развертку застройки по длине магистрали, вероятно, придется проектировать не раз и специально анализировать. Ритм расстановки отдельных зданий, целых ансамблей, расположенных на магистрали, протяженность этих ансамблей, правильно выбранная длина пауз между ними—таковы средства, способные организовать восприятие города в целом. Вероятно, именно в таком плане должна оцениваться застройка двух проектируемых проспектов — Новокировского и Димитровского. Новокировский проспект имеет административно-общественное назначение. В отношении характера его функционирования сомнений не возникает. Но проспект Димитрова (б. Якиманка в Замоскворечье) по проекту предполагается застроить огромными массивами жилых домов. Однако эта магистраль, продолжение Ленинского проспекта, — ярко выраженная транспортная трасса с очень напряженным движением из района юго- запада в исторический центр. Поэтому предложение разместить на этом проспекте огромные жилые образования недостаточно убедительно. Как бы замкнуто такие комплексы ни проектировали, в них неизбежно создадутся некомфортабельные бытовые условия жизни. Такие транспортные магистрали не должны бы застраиваться жилыми домами, поскольку это улица непрерывного движения. Даже уличным кафе и магазинам на такой безостановочной улице делать нечего — их нужно располагать внутри жилых комплексов. И следовало бы транспортную магистраль на всем ее протяжении отделить от города плотной ширмой зелени. 161
Рассматриваемая магистраль прокладывается по одному из старых районов Москвы — Замоскворечью — с большим количеством домов рядовой застройки прошлого века. Ее правильное решение во многом зависит от такта градостроителя. Здесь уместно коснуться самого острого вопроса нового этапа развития Москвы. Это — вопрос о сохранении участков ткани города XVIII—XIX вв. На первом этапе пытались сохранить архитектуру прошлого путем восстановления и реконструкции отдельных выделенных из окружения точечных памятников старого зодчества. Но этот путь бесперспективный, попытки паллиативные. Памятник, лишенный среды, в масштабе которой он делался, в которой он вырос и жил, оказавшись в обстановке новых жилых и административных гигантов, становится случайной маленькой безделушкой. Такие превращения архитектуры отдельных, прекрасных по качеству сооружений (в основном церквей) в модный старинный «сувенир» для туристов, даже просто в раскрашенную игрушку, ^лъ\ можем с сожалением видеть в Москве на проспекте Калинина и в большом масштабе у гостиницы «Россия», в бывшем Зарядье. Последний по времени пример— на ул. Богдана Хмельницкого, где расписную церковку Баженова вплотную придавила громадина нового «небоскреба». Здесь «украшен- ческая» функция старой церкви выступает с наибольшей откровенностью. Она действительно чрезвычайно украсила черный ящик этого высотного сооружения... Думать о таком методе сохранения архитектуры старой Москвы — значит заведомо ее уничтожить. Только сбережение целых, крупных кусков территории со зданиями совсем не уникальными, если их рассматривать по отдельности, но колоритными, если видеть их вместе, только это поможет донести до потомков образ, лицо Москвы прежних веков. Таких удивительных, заповедных мест в Москве все еще много — в районе Кропоткинской и Метростроевской улиц, улицы Воровского, у Таганки, в Замоскворечье. Не забыть, конечно, надо и такие целостные куски Москвы уже 20-х годов, как улицы Усачева, Трехгорные (в районе Красной Пресни) и др. Надо думать, что так и будет делаться. Но это вовсе не значит, что в центральных частях города нельзя якобы ничего трогать. Наоборот, музея из Москвы делать никак не нужно. Москва обязательно должна стать новой. Такова судьба города — столицы мирового социализма. И строить нужно много нового. Но это одновременно значит, что, как ни трудно, а в некоторых частях, очень обдуманно выделенных, должно обязательно остаться лицо прежней Москвы —XVIII—XIX вв., начала XX в. Проблем, связанных с реконструкцией Москвы, очень много, и авторы генерального плана большое внимание уделяют задаче транспорта — бесспорно одной из наиболее существенных, способных самым решительным образом сформировать структуру города. Крайне важна проблема чистоты воздушного и водного бассейнов Москвы и многие другие. Было бы странным, если бы мы считали, что проект не имеет дискуссионных или недоработанных положений. Город — живой организм. Он растет, видоизменяется, приобретает новые черты и полностью преду- 162
РИС. 102. МОСКВА. ПРОСПЕКТ КАЛИНИНА (УГОЛ УЛИЦЫ ВОРОВСКОГО). ЭФФЕКТ КОНТРАСТА ДРЕВНЕЙ И СОВРЕМЕННОЙ АРХИТЕКТУРЫ РИС. 103. МОСКВА, УЛИЦА РАЗИНА 1, 2 — реставрированные церкви старого За- рядья; 3 — храм Василия Блаженного на Красной площади; 4—гостиница «Россия» смотреть их трудно, да, наверное, и не требуется. Дальнейшая работа не исключает пересмотра не только отдельных деталей, но даже некоторых принципиальных решений. Но в целом проект демонстрирует результат колоссальных творческих усилий, разнообразных знаний, пафоса и энтузиазма большого, творчески одаренного коллектива архитекторов, инженеров, экономистов, долго и продуктивно над ним работавших. Оценивая новаторскую архитектурно-композиционную структуру разработанного плана, архитектурно-художественный образ новой Москвы, понимая огромное влияние этого плана на градостроительные работы всей страны, надо признать, что создание генерального плана явилось большим шагом вперед как в теоретическом, так и практическом отношении, крупнейшим градостроительным событием конца 60-х годов. 163
РИС. 104. РАЗВИТИЕ СТРУКТУРНОЙ ЕДИНИЦЫ ЗАСТРОЙКИ МОСКВЫ ОТ МАЛОГО КВАРТАЛА К БОЛЬШОМУ МИКРОРАЙОНУ а — конец 20-х годов; б — конец 30-х годов; в — 60-е годы Пока разрабатывался генеральный план, проводилась текущая работа, важная, принципиальная. Менялся характер застройки Москвы: на смену прежней структурной единице — маленькому кварталу Москвы капиталистической, небольшому довоенному кварталу и даже укрупненной застройке квартала послевоенного периода пришел современный большой микрорайон. От тесноты и жесткости планировки Москва пришла к свободе и простору. Строительство ведется в огромных масштабах, исключительными темпами. Возводится множество жилых комплексов, торговых зданий, школ, детских садов, кинотеатров. Создаются целостные и очень крупные части города, совершенно новые, законченные жилые районы по 150—200 тыс. жителей каждый. Только за 1967—1971 гг. в Москве )было построено более 600 тыс. квартир, т. е. в среднем заселялось по 400 квартир в день. Из всех комплексов 60-х годов надо прежде всего выделить комплекс проспекта Калинина (архитекторы М. Посохин, А. Мндоянц, Г. Макаревич, В. Тхор, Ш. Айрапетов, И. Покровский и др.). Бесспорно, это наиболее законченный ансамбль нового центра Москвы. Проспект является частью магистрали Можайское шоссе — Кутузовский проспект. От места перелома трассы у Москвы-реки он называется проспектом Калинина, протянувшимся до самого Кремля. Заново построенный участок занимает отрезок от Садовой улицы до Арбатской площади. По южной стороне он застроен четырьмя административными зданиями, по северной — пятью жилыми 24-этажными башенными домами. Решение этой магистрали вызывало много споров. Действительно, наряду с большими достоинствами в нем имеются серьезные недостатки. Улица производит впечатление целеустремленно и сильно сделанной магистрали. Острая по архитектуре, смелая по радикальности решения, столичная по размаху и масштабу, она создает новый художественный образ улицы, необычной для Москвы, но неизбежно пришедший на смену улиц прошлого. И не «тон» архитектуры вызывает возражения (он хорош), а недостаточная градостроительная убедительность. Прорубленная по живой ткани, улица не связана с существующим лицом города: такой цели перед ней не ставилось. Будучи радиальной, она вместе 164
РИС. 105. ПРОСПЕКТ КАЛИНИНА (МОСКВА). ПРОЕКТ с тем не имеет центра притяжения. Направленная к Кремлю, туда она, естественно, не ведет. На самом деле, поворачиваясь в сторону, улица идет мимо Кремля и уходит по новому проспекту Димитрова на Ленинский проспект, на юго-запад. И уж если она не входит в естественный центральный узел — в Кремль (что правильно), то, очевидно, ее нужно было повернуть в сторону много раньше (например, на бульварном кольце), чтобы не вводить транспорт в самую тесноту центра. Это первое и самое серьезное нарушение смысла улицы. Но оно не единственное. Фронтальная обстройка проспекта без какой-либо глубины территории за фасадами домов делает его совсем не современным. Спутанность функций назначения (мощная транспортная артерия, жилая улица, торговый проспект, административный центр) вступает в противоречие с тенденциями всего генерального плана Москвы, с его дифференциацией магистралей движения. Разбор отдельных спорных сторон улицы можно РИС. 106. ПРОСПЕКТ КАЛИНИНА. ВИД ОТ САДОВОГО КОЛЬЦА 165
было бы продолжить. Но дело не в этом. Проспект Калинина — пока единственный пример крупно решенной магистрали с четким ритмом башен, с контрастно решенными обеими сторонами улицы и интересно сделанными яркими первыми этажами домов. Он хорош не только современной архитектурой, но выделяется отличным качеством строительства. Опыт проспекта Калинина может служить хорошим экспериментом для дальнейшего строительства новых диаметров и проспектов Москвы. Практика покажет жизненность одних и надуманность других решений. Но уже сейчас видно, как естественно и закономерно Москва приняла новаторство архитектуры парадной улицы, ставшей местом массового посещения москвичей. Нужно одновременно видеть еще одну, более современную тенденцию в застройке районов Москвы, кроме традиционной «фасадной» обстройки улиц (пример, который дала еще улица Горького). Такова очень удачная застройка новых участков проспектов Ленинского, Вернадского и др. В этих решениях все полнее начинает просматриваться одна генеральная линия — развитие идеи раскрытого пространства, живой, свободной застройки, связывающей внутреннее пространство группы домов с окружением. Даже при одинаковой системе культурно-бытового обслуживания последних лет (начиная с 50-х годов) перед нами открывается изменяющееся лицо города, не замыкающее наглухо интерьер квартала, не живущее в старом, тесном, замусоренном внутреннем дворе- колодце и не обращающее при этом свой холодный, парадный фасад на парадную улицу. Стоит рассмотреть один из относительно последних примеров решения жилых комплексов. Он очень лирично назван — «Лебедь» (а не как обычно принято — квартал № такой-то, по проезду № такой-то). Строится этот комплекс в Москве, в районе Химки-Ховрино (авторы проекта А. Меерсон и Е. Подольская). Рядом находятся большой зеленый массив лесопарка и отличное водохранилище. Комплекс включает три группы жилых домов с разной степенью полноты культурно-бытового обслуживания. В данном случае нас интересует даже не сам серьезно задуманный социальный эксперимент (он очень важен, но такие работы ведутся во многих местах Москвы, Киева и других городов); интересна здесь свобода композиции, о которой так долго говорили и которой так трудно было добиться, причем это не та «свободная» планировка, которая представляется таковой лишь на рисунке генерального плана, а в натуре воспринимается как отсутствие какой-либо системы, почти хаос. Комплекс при бесспорной свободе рисунка генерального плана отличается точностью и строгостью осей построения, ясностью композиции, ее уравновешенностью, собранностью. Это не квартал, здесь и следов нет периметра, который ранее считался признаком «регулярности» строчных домов. И вместе с тем это цельная, связанная группа контрастно разно- высотных домов, расставленных с разной плотностью, отлично вошедших в природу, в зелень. Умело использовано и водохранилище, в котором, как в зеркале, отражаются, удваиваясь, стройные, башенные дома. Здесь принцип «здания в природе» выявлен с большой убедительностью. И, что очень важно, комплекс носит определенные черты индивидуаль- 166
РИС. 107. МОСКВА. НОВАЯ ЧАСТЬ ЛЕНИНСКОГО ПРОСПЕКТА У КОЛЬЦЕВОЙ АВТОМОБИЛЬНОЙ ДОРОГИ. ПРОЕКТ РИС. 108. МОСКВА. НОВАЯ ЧАСТЬ ЛЕНИНСКОГО ПРОСПЕКТА
РИС. 109 МОСКВА. 95-й КВАРТАЛ ПО МИНСКОМУ ШОССЕ У КОЛЬЦЕВОЙ АВТОМОБИЛЬНОЙ ДОРОГИ ности, запоминаемости образа, своеобразия. Надо признать, что именно отсутствие такой характеристики в архитектуре жилища и являлось до сих пор ее наиболее слабым местом. В связи с вопросом индивидуализации образа возникает довольно сложная, противоречивая ситуация. Слишком прямолинейно применявшаяся в 50-е годы застройка больших районов почти всех наших городов одним-двумя типами зданий привела, как ^лы знаем, к однообразию, монотонности и скуке в архитектуре массового строительства. По закону амплитуды ответом на угнетающую однотипность, безликость образа отдельных улиц и целостных частей городов в конце 60-х годов явилось острое стремление к созданию максимально достижимого разнообразия. Московскими научно-исследовательскими и проектными институтами была проведена огромная работа по переходу от отдельного дома как объекта типизации к типовым индустриальным унифицированным изделиям, из которых можно собирать различные 168
РИС. 110. МОСКВА. РАЙОН ХИМКИ-ХОВРИНО. МИКРОРАЙОН «ЛЕБЕДЬ». ПРОЕКТ АРХИТЕКТОРОВ А. МЕЕРСОНА И Е. ПОДОЛЬСКОЙ. ПРИМЕР СОВРЕМЕННОЙ ЗАСТРОЙКИ: СВОБОДНОЙ И ВМЕСТЕ С ТЕМ ЧЕТКОЙ РИС. 111. МИКРОРАЙОН «ЛЕБЕДЬ». МАКЕТ
современные сооружения. Ответом на эту задачу была разработка «Единого каталога унифицированных изделий», способных обеспечить почти любой замысел зодчего. Открылась возможность создания живописной застройки, придания яркой индивидуальности не только отдельным зданиям, но и характерной образности различным районам города. Это желание естественно и правомерно. Но каждое явление имеет две стороны. И в этом отношении, возможно, вовсе не ограничение типов зданий, составляющих какой-либо целостный комплекс, представляет наибольшую градостроительную беду, а, наоборот, излишне широкий выбор используемых типов, их разнобой. Значительно большими неудачами может грозить некая «ярмарка тщеславия», множественность «мотивов». Вероятно, в поисках индивидуальных решений отдельных районов города следовало бы применять различные типы зданий и разнообразные композиционные методы их использования. Но для каждого района следовало бы оставлять лишь ограниченное число типов зданий (один- два), закрепляемых именно за данным районом и уже не встречающихся в других, соседних. В интересах цельности и силы впечатления совсем не требуется бесконечное множество типов домов. Надо думать, что необходимо целесообразное самоограничение. Разумно ограниченный повтор одинаковых зданий способен создать очень сильный образ района. Это можно видеть, например, в Ленинграде на Новоизмайловском проспекте, в Москве на Калининском, Ленинском проспектах и на проспекте Вернадского, во Владивостоке на застройке Корейской слободы, в районе Второй речки и т. д. Конечно, все дело в мере этого повтора, в количественной мере. До сих пор ^ль\ разбирали главным образом реконструкцию существующих городов и их центров. Генеральные планы таких городов были в большей или меньшей степени корректированием и развитием структуры уже сложившейся. В конце 50-х — начале 60-х годов истекли расчетные сроки многих генеральных планов городов, разработанных в 30-е годы. Это потребовало проектирования новых генеральных планов. В связи с этим за 1964—1967 гг. были разработаны и скорректированы генеральные планы более 620 городов страны. К этому времени была на определенном этапе закончена разработка теоретических основ советского градостроительства. Все это позволило двигаться дальше на хорошей теоретической и практической основе. У нас в стране ежегодно вырастают десятки новых городов. Некоторые— очень крупные. И один из них — город Тольятти — представляет весьма большой интерес для разбора. Семнадцать научно-исследовательских и проектных институтов было привлечено к разработке материалов для этого очень крупного города. Возглавляет работу ЦНИИЭП жилища *. 1 Авторский коллектив: Б. Рубаненко, В. Шквариков (руководители), Ю. Бочаров, Е. Иохелес, Е. Кутырев и многие другие. 170
РИС. 112. ГОРОД ТОЛЬЯТТИ. ВАРИАНТ ПЛАНИРОВКИ В 60-е годы особенно серьезной стала проблема соответствия планировки и застройки новых городов современным перспективным социальным требованиям организации всех форм жизни — труда, быта, отдыха населения. Программа формирования города Тольятти рассчитывается до 2000-го года и далее. Она определяет размещение производственных зон, селитебных (жилых и общественных) образований и озелененных пространств для отдыха и спорта. При этом предусматривается возможность дальнейшего развития этих зон для включения их в последующем в более крупную градостроительную систему, а также развития новых функциональных зон. Развитие города намечается на запад, вдоль береговой линии. Численность населения города к 1975 г. составит 390 тыс., а к 2000-му увеличится в полтора-два раза. Территория города расположена в живописной ситуации на равнине вдоль северного берега водохранилища Волжской ГЭС имени В. И. Ленина, между двумя лесными массивами, против Жигулевских гор. Северная часть площадки отведена для крупного промышленного района, южная— для селитьбы, приближенной к водохранилищу и лесу. Между промышленным районом и городом создана озелененная зона шириной 1,5 км. Вблизи этой зоны и в ней самой размещаются на- 171
учно-технические и учебные центры, функционально связанные с заводом. Здесь ясно прослеживается влияние идеи Н. Милютина по параллельному размещению основных городских зон, идеи, значение которой полностью можно оценить лишь сейчас. Схема города геометрична, что можно объяснить отсутствием какой-либо характерной градоформирующей предпосылки — крутого рельефа, резкого очертания береговой полосы и т. д. Две основные, очень широкие взаимно перпендикулярные магистральные бульварные зоны — север — юг и восток — запад — членят селитебную территорию на четыре неравные части. Магистраль север — юг связывает промышленность с городом и ведет к берегу. Магистраль восток — запад является продольной осью города. На север от этой широтной магистрали расположены три городских района, на юг — один. Каждый из них занимает участок квадратной формы и отделяется от соседнего зеленой зоной. Все общественные учреждения, начиная от районных, выносятся на основные магистрали — зеленые бульварные ленты, членящие селитебную территорию на квадратные участки. Такой квадрат со сторонами примерно 2,5 X 2,5 км представляет собой городской район, состоящий в свою очередь (в схеме) из четырех жилых районов 1, каждый из которых рассчитан на 24 тыс. жителей. Между этими районами проложены транспортные магистрали, идущие с интервалами 1 км. Жилой район состоит в свою очередь из двух микрорайонов на 12 тыс. жителей каждый. Описанная геометрическая клетка очень логично, хотя и несколько жестко, построена. В этой четкой логике, пожалуй, излишне много от схем «идеального» города. Отсюда — бесспорные достоинства, но и заметные недостатки. Логика математического построения пронизывает всю структуру, от большого до малого, и является своего рода классическим примером приложения градостроительных идей, разработанных в двух ведущих научно-исследовательских институтах — ЦНИИП градостроительства и ЦНИИЭП жилища. Четкость организации генерального плана целиком связана с построением сети учреждений культурно-бытового обслуживания. Все эти предприятия группируются в зависимости от радиуса обслуживания населения. Микрорайонные центры расположены в самих микрорайонах. Центры жилых районов вынесены на межрайонные бульварные полосы. Центр всего города линейный, образован на двух пересекающихся осях — бульварах-эспланадах. На бульварной полосе восток — запад расположены торговая зона, общественные и административные учреждения, часть зданий культурно-просветительного назначения и т. д. Основные культурно-просветительные учреждения и спортивные сооружения размещены по эспланаде север — юг. В месте пересечения основных композиционных осей расположен административный центр всего города. Итак, здесь мь\ видим ясное деление города на промышленную и жилую зоны. В свою очередь селитебная (жилая) часть делится на жи- 1 Практически некоторые городские районы имеют по два жилых, а один — пять жилых районов. 172
РИС. 113. ГОРОД ТОЛЬЯТТИ. ПРОЕКТ ПЛАНИРОВКИ ЦЕНТРА В ВИДЕ ДВУХ ПЕРПЕНДИКУЛЯРНЫХ БУЛЬВАРНЫХ ЭСПЛАНАД
РИС. 114. ГОРОД ТОЛЬЯТТИ ШКОЛА В МИКРОРАЙОНЕ I РИС. 115. ГОРОД ТОЛЬЯТТИ. ПРОЕКТ ТИПОВОГО МИКРОРАЙОНА
лые районы и ленты общественных учреждений, как бы погруженных в зелень бульваров. Эти две широчайшие, мощные бульварные эспланады города Тольятти демонстрируют новые возможности построения линейных центров. Город рассчитан на строительство по очередям, но уже первая из них должна образовать вполне законченный жизнеспособный организм выразительной архитектурно-планировочной структуры. Жилая зона первой очереди состоит из районов уже названного ранее типа. Каждый район имеет площадь примерно 80 га, что позволило разместить на ней заданное количество жителей. Жилой район застроен в основном 9-этажными протяженными и 12-этажными башенными домами. В каждом из двух микрорайонов жилого района — школы, детские сады, ясли, клуб, учреждения бытового обслуживания. Жилой район расчерчен внутренними пешеходными улицами и бульварами. Микрорайон состоит из отдельных групп жилых домов, объединяющихся вокруг внутреннего двора-сада. Сильные зимние ветры, дующие со стороны водохранилища, вызвали необходимость создания из жилых домов полузакрытых образований ломаного очертания различной протяженности и конфигурации. Детские учреждения размещаются во дворах, в зонах так называемой ветровой тени, что надо считать правильным. Для придания индивидуальных черт облику каждой улицы, каждого внутреннего пространства все районы имеют различную планировочную схему. Это достигнуто на базе применения крайне ограниченного числа типовых домов при полной индустриализации строительства. Однако и здесь (как и в общей схеме города) излишняя геометризация создает рисунчатость, ковровый орнамент, известную абстрактность в размещении домов. Мы уже говорили ранее о случаях неубедительных решений отдельных отрезков улицы («фасада» района), в которых никак не выражалась связь ее застройки со структурой всего города. Так может получиться и здесь. Ни улицы, ни стороны застроенного района не обладают в проекте архитектурным динамизмом, не дают ориентации, направлен- 175
п L_a g a РИС. 116. «БОЛЬШОЙ ГОРОД». ПЛАН. ПРОЕКТ Л. ГИЛЬБЕРСЕЙМЕРА. 1925 Г. ности к центру или к какому-либо другому узлу притяжения. А это могло бы придать городу необходимую живость. Рассматривая проект в целом, ^ы видим бесспорно интересный и очень крупный градостроительный эксперимент. В нем на базе нашего полувекового опыта созданы все предпосылки и условия для организации современного города социализма. Проект заслуживает признания и одобрения как за научную обоснованность, так и за творческий порыв зодчих. Реализация его дает возможность увидеть в натуре идеи, теории и взгляды архитекторов, социологов, демографов и других исследователей советского градостроения, осуществленные комплексно. Вот это положение явится решающим для полного успеха так широко задуманного социального эксперимента. Обязательно необходимо добиться на каждом этапе строительства комплексного осуществления всех составных частей каждого иерархического элемента (группы домов, микрорайона, жилого района, города в целом) в отношении жилищ и связанных с ним общественных зданий системы обслуживания. Высказывая личную позицию, думаю, что, несмотря на много примеров современного геометризма у Гильберсеймера, Корбюзье (в его проекте Парижа и даже в выстроенном Чандигархе) и у некоторых других крупных градостроителей, геометризм города Тольятти мог бы быть смягчен без отступления, конечно, от «гвоздя» идеи — от перекрестка основных осей города. Можно думать, что дальнейшее развитие города во времени повлечет за собой более живую и более реалистичную линию градостроительства. Этот же авторский коллектив с начала 70-х годов приступил к проектированию еще одного города для автомобилестроителей — Набережные Челны на р. Каме. Опыт города Тольятти, конечно, сможет подсказать градостроителям наиболее эффективные решения, поможет найти меры борьбы с гигантоманией, преувеличением масштабов проспектов, улиц, домов, целых городских образований, которые в известной степени имеют место в новом строительстве городов. Необходимо придать архитектуре, образу города черты человечности, и хотелось бы представить себе хотя бы некоторые признаки, способные такую задачу решить. 176
РИС. 117. ЖИЛОЙ РАЙОН МОСКВЫ «ЧЕРТАНОВО». АРХИТЕКТОРЫ В. ВОСКРЕСЕНСКИЙ, Т. ДРОЗДОВА, В. СЕРЖАНТОВ, В. ГРОМОГЛАСОВ. ПРИМЕР РАВНОМЕРНО-СТРУКТУРНОЙ РАЗРАБОТКИ ФАСАДА, НЕ ДАЮЩЕЙ МАСШТАБНОГО ОТСЧЕТА
РИС. 118. 25-ЭТАЖНЫЙ ЖИЛОЙ ДОМ НА ПРОСПЕКТЕ МИРА В МОСКВЕ. АРХИТЕКТОРЫ Т. ЗАИКИН И В. АНДРЕЕВ. ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ — БАЛКОНЫ — ЗРИТЕЛЬНО ПРЕВРАТИЛИСЬ В ОРНАМЕНТАЛЬНОЕ УКРАШЕНИЕ Архитектура у нас сейчас очень крупномасштабна, и ей поэтому грозит потеря соизмеримости с человеком, грозит опасность раздавить его (фигурально выражаясь) громадами наших зданий. Жилые дома (массовый элемент, складывающий основную ткань города) приобретают все большую протяженность — до километра длины и все большую этажность. С 5 этажей они очень быстро дошли сначала до 9—12, а затем (в Москве) до 20—25. Неизвестно, предел ли это... Для придания такой архитектуре геометрических гигантских параллелепипедов, как бы вырастающих прямо из земли, черт «человечности» уже не хватает обычно применявшихся средств, соизмеримых с биологическими размерами человека,— окон, рядов балконов, системы лоджий и пр. Такие относительно малые элементы ввиду массовости их применения превращаются в своеобразный орнамент, а стены домов — в равномерно и однообразно орнаментированные плоскости. Примерами могут служить здания огромного московского района Чертаново, 25-этажный дом на проспекте Мира и многие другие. Необходимо найти новое кардинальное решение. Таким решением, вероятно, мог бы быть какой-либо промежуточный элемент, создающий переходный масштаб от сохранившего свои размеры человека к все возрастающим громадам домов. Будут ли это вертикальные членения зданий (как это сделано на проспекте Вернадского в Москве), крупные ярусные уступы (как это было в первых наших высотных домах), добавочные 178
РИС. 119. ВЫСОТНЫЕ ДОМА В МОСКВЕ. ЯРУСНОСТЬ ЗДАНИЙ СОЗДАЕТ СОИЗМЕРИМОСТЬ С МАСШТАБОМ ЧЕЛОВЕКА сооружения, элементы зданий иного типа, меньших абсолютных размеров (как сделано на проспекте Калинина), не следует, конечно, определять. Важно установить необходимость связи двух масштабов — самой архитектуры, ее градостроительных параметров, и человека. Известную роль перехода в этом смысле могут сыграть так называемые малые формы — павильоны, беседки и другие элементы благоустройства. Разумеется, в самой большой степени здесь выявляется роль зелени. Как бы ни были крупны деревья, они всегда соизмеримы с человеком. Зелень в городе — самый человечный элемент, смягчающий некоторую сухость и даже суровость архитектуры. Так может быть создана одна из существенных характеристик социалистического города — гуманизм его архитектурного образа, вырастающего на базе гуманизма нашей архитектуры в целом. Очень серьезную для человека и для самого города проблему представляет единство, синтез, совместное участие в создании художественного образа архитектуры и других монументальных искусств. Задачи монументальной политической и художественной пропаганды, создания «человечных» элементов города, способных придать особую содержательность образам архитектуры, выдвигаются сейчас на передний план. С этой целью в архитектуру улиц и площадей начали включать с самыми благими намерениями, но, как правило, без особой заботы об общем замысле окружения некие «настоящие» произведения искусства — отдельные скульптуры и огромные настенные мозаики. Реализация таких 179
РИС. 120. МОСКВА. ПРОСПЕКТ КАЛИНИНА. МАСШТАБНОСТЬ БОЛЬШОГО ЖИЛОГО ДОМА ПОДЧЕРКИВАЕТСЯ СОПОСТАВЛЕНИЕМ ЕГО С ОТНОСИТЕЛЬНО НЕВЫСОКИМ (ДВУХЭТАЖНЫМ) ЗДАНИЕМ КИНОТЕАТРА
РИС. 121. ЖИЛОЙ РАЙОН ЖИРМУНАЙ В ВИЛЬНЮСЕ. «ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ, АРХИТЕКТУРЫ ПОДЧЕРКИВАЕТСЯ ПЕЙЗАЖНЫМ ОКРУЖЕНИЕМ РИС. 122. МОСКВА. 95-й КВАРТАЛ. (МИНСКОЕ ШОССЕ). ВКЛЮЧЕНИЕ В ЗАСТРОЙКУ МАЛОЭТАЖНЫХ ЗДАНИЙ ПРИДАЕТ БАШЕННЫМ ЖИЛЫМ ДОМАМ «ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ» МАСШТАБНОСТЬ
замыслов редко отвечает поставленной задаче и не является в нужной степени художественной и эффективной. Примером этому могут служить низкопробные «живописные панно» на глухих торцах многоэтажных домов многих наших городов, одиночные памятники, расставленные вне взаимной связи по площадям и скверам. В наше время социального прогресса градостроительная эстетика вышла за рамки столь узко понимаемого «синтеза». Она сейчас, по существу, стала обобщающей проблемой эстетического качества всей материальной среды, в которой живет человек. Поэтому, очевидно, придется преодолеть устаревшие упрощенные представления о формах художественного лица города и рассмотреть эту проблему с градостроительных позиций. Недостаточность воздействия отдельных объектов монументального искусства, различных по теме, по идеологическому звучанию, очевидна (так же, впрочем, как и в архитектуре, уже нельзя ограничиваться отдельным домом). Скульптурный памятник, даже крупный, фреска или мозаика, относительно значительная по площади, будучи одинокими, ни по масштабу места (город, пригород, кусок ландшафта), ни по сфере воздействия уже не в состоянии играть сейчас прежнюю роль произведений искусств, одухотворяющих геометризм нового города. Они теряются в множестве огромных протяженных или башенных домов и вынужденно выполняют функцию своеобразных «малых форм». Очевидно, неоправданно узка палитра средств чисто изобразительного плана, в чем по привычке видится основное средство идеологического воздействия. С другой стороны, должно стать ясным, что художественные образы и само содержание архитектуры смогут достигнуть высокого идейного значения и наибольшей силы лишь в градостроительных масштабах сочетания с другими видами искусств. Примерами именно такого понимания проблемы можно назвать построенный в 1920 г. монументальный памятник Жертвам революции в Ленинграде (арх. Л. Руднев) и исторический комплекс Красной площади в Москве, где мавзолей В. И. Ленина (арх. А. Щусев), стены и башни Кремля, многоглавый и многокрасочный Василий Блаженный, бронзовые Минин и Пожарский, широкие белые ступени трибун и сам простор площади создают неповторимый ансамбль. В последнее время снова создаются сразу задуманные ансамбли крупного градостроительного плана. Они органично входят в общую градостроительную структуру или в пространство, окружающее город. Как правило, эти комплексы связаны с местами битв Великой Отечественной войны и трагических событий. Прежде всего следует назвать имеющий очень большое идеологическое значение крупнейший мемориальный комплекс в честь обороны Сталинграда, воздвигнутый в 1968 г. на Мамаевом кургане (авторы комплекса — скульптор Е. Вучетич и архитектор Я. Белопольский, возглавлявшие большой коллектив скульпторов и архитекторов). Грандиозные скульптурные фигуры, барельефы, тексты, траурная мелодия призваны отразить героику подвига. Глубокое внутреннее содержание событий искренне трогает и волнует тысячи приходящих сюда людей. Но жаль, что громады камня и бетона сплошь закрыли драгоценную землю кургана, обильно политую крозью павших и «перепа- 182
РИС. 123. ПАМЯТНИК В. МАЯКОВСКОМУ В МОСКВЕ. СКУЛЬПТОР А. КИБАЛЬНИКОВ. (1958 Г.). ОДИНОКАЯ СКУЛЬПТУРА ТЕРЯЕТСЯ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ ханную» миллионами осколков снарядов. Гипертрофированность размеров и многословие примененных средств оказались не в состоянии отразить суровость борьбы и пафос победы. Среди художественно выразительных ансамблей на первое место следует поставить памятники ленинградского «Зеленого пояса Славы». Это большая цепь монументальных сооружений, сдержанных и одновременно эмоциональных, идет вдоль линии героической обороны города 1941—1945 гг. Глубокая идейная насыщенность этих сооружений в большой мере объясняется полным слиянием архитектуры и скульптуры каждого памятника, умелым решением всей системы сооружений. Начинают создавать такой «пояс» и на старых оборонительных рубежах Москвы; тогда в общую систему войдут отдельные памятники, ранее поставленные на подступах к Москве. В нашей стране хорошо знают замечательный мемориальный ансамбль Саласпилс около Риги, очень выразительный в своей трагичности комплекс «Хатынь» подле Минска. Оба эти выдающихся скульптурно-архитектурных памятника обладают большой художественно-эмоциональной силой. Бесспорно нужно также высоко оценить мемориалы Армении: комплекс сооружений в честь Сардарабадской битвы на границе с Турцией 183
РИС. 124. САЛАСПИЛС. МЕМОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС ЖЕРТВАМ ФАШИЗМА. СКУЛЬПТОРЫ Л. БУКОВСКИЙ, А. СКАРАИНИС, Я. ЗАРИНЬ, АРХИТЕКТОРЫ С. АСАРИС, О. ОСТЕНБЕРГ, О. ЗАКАМЕННЫИ, И. СТРАУТМАНИС (1967 Г.) РИС. 125. МИНСК. МЕМОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС «ХАТЫНЬ». АРХИТЕКТОРЫ В. ЗАНКЕВИЧ, Н. ЛЕВИН, Ю. ГРАДОВ, СКУЛЬПТОР С СЕЛИХАНОВ (1970 Г.)
РИС. 126. ЕРЕВАН. ПАМЯТНИК В ЧЕСТЬ САРДАРАБАДСКОИ БИТВЫ. АРХ. ИСРАЭЛЯН, СКУЛЬПТОРЫ А. ШАГИНЯН, А. АРУТЮНЯН, С. МАНАСЯН (1968 Г.) и памятник жертвам геноцида 1915 г. в самом Ереване. Памятники эти весьма различны в композиционном отношении, но оба суровы, мощны, впечатляющи и крепко «держат» широкое окружающее пространство. Помимо памятника жертвам геноцида в Ереване, в самих городах комплексных сооружений мало. Необходимо назвать, однако, памятник космонавтам в Москве (архитекторы М. Барщ, А. Колчин, скульптор С. Фай- дыш), Мавзолей 26 комиссаров в Баку и, конечно, крупные скульптурные памятники в Тбилиси: основателю города Вахтангу Горгасалу 1 и Картлис- деда («Грузия-мать»)2. Они бесспорно создали своеобразную систему силуэтных скульптурных ориентиров города. Система эта еще мало проанализирована с градостроительных позиций, хотя и должна быть высоко оценена. Такие сооружения могут войти в образ нашего города и придать ему новые пространственно-художественные черты. Дело совсем не в абсолютных размерах этих сооружений, как может показаться 1 Скульптор Э. Амашукели (1958 г.), архитекторы Т. Канделаки, Д. Морбедадзе (1967 г.). 2 Скульптор Э. Амашукели (1958 г.). 185
РИС. 127. ЕРЕВАН. ПАМЯТНИК ЖЕРТВАМ ГЕНОЦИДА 1915 Г. АРХИТЕКТОРЫ С. КАЛАШЯН, А. ТАРХАНЯН, СКУЛЬПТОР В. ХАЧАТРЯН (1968 Г.)
РИС. 128. ЕРЕВАН. ПАМЯТНИК ЖЕРТВАМ ГЕНОЦИДА 1915 Г. ФРАГМЕНТ ИНТЕРЬЕРА
РИС. 129. ТБИЛИСИ. ПАМЯТНИК ОСНОВАТЕЛЮ ГОРОДА ВАХТАН- ГУ ГОРГАСАЛУ. СКУЛЬПТОР Э. АМАШУКЕЛИ, АРХИТЕКТОРЫ Т. КАНДЕЛАКИ, Д. МОРБЕ- ДАДЗЕ (1967 Г.). по их перечню. Скульптура Горгасалу по величине обычна для конных статуй. Все эти памятники имеют другую, важнейшую общую черту — они поставлены в интересах города в целом (или крупной его части). Одновременно должно быть вполне ясно, что такая позиция отнюдь не исключает, а, наоборот, предполагает постановку памятников иного, более интимного типа. Только роль их различна — одни «работают» на большое пространство и совместно с архитектурой определяют его построение, а другие имеют локальный, местный характер. Но и при этом они должны бы органично быть связаны с архитектурным окружением. Обобщив эти, пока единичные, явления, становится очевидным, что интеграция искусств, то, что раньше называлось синтезом изобразительных искусств и архитектуры, должна глубоко и органично задумываться в общей концепции градостроителя. Кроме привычных сочетаний архитектуры, скульптуры, фрески, выдвигается сочетание этих искусств и архитектуры, в частности, с музыкой. Если до сих пор это носило мемориальный характер (в Хатыни, в Ереване и в других местах), то теперь приход этого могучего средства — единения музыки и зодчества — в другие, вероятно, крупные общественные объекты кажется неизбежным. Можно думать, что в интегрированной среде социалистического города, куда входят архитектура и монументальные искусства, масса зелени и другие элементы живой природы — рельеф, водные поверхности, мы получим новое качество каждого из слагаемых, получим подлинно гуманистический образ города. 188
Градостроительство и архитектура 60-х годов продолжают все интенсивнее разворачиваться и раскрывать новые стороны своего существа. Основные тенденции их развития были показаны здесь с тех сторон и в той степени, в какой они были очевидны для тех, кто находился в самой гуще их формирования. Вполне вероятно, что из направлений и примеров, нами разобранных, время отберет те, которые действительно окажутся этапными и перспективными. Очень возможно, что время даст иную оценку явлениям и выделит иные пути движения. Ретроспектива даст для этого больше обоснований. Всегда легче смотреть и оценивать прошлое, чем настоящее, и тем более будущее. Но все же и то, и другое делать необходимо. Настоящее, хотя и в очень общих чертах, рассмотрено, некоторые примеры разобраны. Нужно посмотреть и на будущее, которое сегодня уже подготовляется, а подчас и закладывается в планах, чертежах, в натуре, на будущее, которое настойчиво разглядывают и прогнозируют философы и социологи, архитекторы и инженеры, поэты и художники, футурологи всех направлений. База этого будущего достаточно ясна, не ясны лишь формы, в которые оно выльется. Мы должны уже сейчас предусматривать возможные направления развития жизни города, и фантазии здесь нужно больше, пожалуй, чем где бы то ни было. Самым главным и типическим для нашей страны является долгосрочное прогнозирование развития всего народного хозяйства, а следовательно, и градостроительства. Прогнозирование становится основным методом работы градостроителя, причем необходимо иметь в виду две стороны этого процесса. Долгосрочные прогнозы должны, естественно, ориентироваться на интересы будущего. Одновременно они должны бы формировать и текущую практику. Они обязывают так вести повседневную работу, чтобы сделанное сегодня органически смогло войти в завтрашний день, не мешая ему развиваться, не предрешая его форм, границ, характера. Иногда полагают, что разработка долговременных прогнозов развития градостроительства не имеет под собой почвы, так как потомки наши будут, дескать, лучше знать, что им необходимо делать для себя. Кое-что в этих рассуждениях и справедливо, но полное отсутствие долговременных прогнозов приводит к печальным, а подчас и непоправимым результатам. Так, например, в начале текущего столетия градостроители не дали необходимой оценки автомобилю как новому виду городского транспорта. Между тем бурное развитие автотранспорта, с одной стороны, расширило транспортную доступность удаленных пригородных территорий, а с другой — привело к закупорке городских магистралей. Это повлекло за собой тяжелые последствия не только во всех крупных городах мира — старых и тесных, но и в новых, более просторных. Даже у нас, в новом районе Москвы — Юго-Западном — система улиц (очень широких — до 100 м, но решенных с пересечениями в одном уровне) оказалась неприспособленной к резкому увеличению потоков автомашин. Такая же картина в той или иной ситуации может повториться и в дальнейшем. Останется ли массовый наземный транспорт основным 189
средством передвижения, скажем, через 50 или 100 лет? Не перейдет ли он, например, в третье измерение, не станет ли надземным, а затем вообще воздушным? А ведь при этом коренным образом изменится и отношение к улицам, к отдельным зданиям, к входам в них, к принципу размещения всех обслуживающих учреждений. Сейчас наиболее реалистичным кажется решение двух- и более ярусных магистралей. Чаще всего дебатируется вопрос о подземных трассах для массового транспорта. При двухуровневых магистралях интенсивного движения предположено транспорт направить в нижний, подземный уровень, а дневную поверхность отдать человеку. Это кажущееся соблазнительным решение на самом деле довольно механистично. Ведь подземным транспортом будут пользоваться все те же люди, только они во время поездок не будут видеть ни неба, ни зелени, ни своего города. Думается, что отправной тезис о необходимости отделения транспортного движения от человека бесспорен. Два уровня, безусловно, нужны. Но существуют и другие решения. Например, такое, при котором нижний уровень для легковых автомобилей и общественного транспорта будет не подземным, а наземным. Машины будут идти по земле, а люди поднимутся на широкие тротуары, располагаемые на уровне второго этажа. Переходы через трассу движения (собственно над ней) должны бы быть частыми и располагаться тоже по второму этажу; таким образом, узких, темных и тесных лестничных переходов под землей не было бы. Но на втором ярусе окажется не только пешеход. Магазины, вестибюли, входы в дома и учреждения, в рестораны, в театры — все «переедет» во второй уровень, примерно так, как это сделано при решении входа в кинотеатр «Россия» на площади Пушкина в Москве. «Человеческим» уровнем станет на улицах с интенсивным автомобильным движением второй, главный уровень. Осуществление такого приема, надо думать, было бы не только более удобно, но и стоило бы дешевле, чем подземная сеть автомобильных трасс. Первые и подвальные этажи можно было бы отвести под склады магазинов, вестибюли для приезжающих на автотранспорте, для эскалаторов, поднимающих людей на «человеческий» уровень, а грузовой транспорт направить в подземные трассы, так же, разумеется, как и метрополитен. Зелень при всем этом будет и на земле, и на втором этаже — на террасах, специальных платформах, в висячих садах.. а Как же представляют себе будущее наши градостроители, о чем они сейчас особенно серьезно думают? Достаточны ли принимаемые нами сроки прогнозов в 20—30 лет? Не следует ли расширить круг вопросов перспективного прогнозирования? Будущее стремительно приближается, и чтобы не оказаться застигнутыми врасплох, нужно хорошо знать, по каким руслам развиваются предположения по расселению человека по нашей, все же довольно ограниченной по размерам планете. Здесь нет намерения рассматривать различные зарубежные теории и проекты городов будущего. И вовсе не потому, что они излишне фантастичны или до крайности техничны, не имеют социальных обоснований 190
и неприемлемы в наших условиях. И хотя многие из этих обстоятельств присутствуют в зарубежных опытах, целый ряд работ заслуживает серьезного внимания. Среди них выделяются труды группы японских мета- болистов, крупнейшего зодчего Японии, архитектора мирового масштаба Кензо Танге, английских футурологов, Ионы Фридмана с его системой «инфраструктуры», теоретические и практические предложения Док- сиадиса по гигантским агломерациям глобального масштаба и многие другие. Они не рассматриваются потому, что нас интересуют теория и практика собственно советского градостроительства, хотя для нас вполне ясно, что диффундирование мыслей неизбежно. Мы хорошо знаем, какое решающее значение для мировой архитектуры в свое время сыграла советская архитектура первого революционного десятилетия. Вероятно, современные теории, разрабатываемые в Греции или в Японии, в США или в Англии, не пройдут незамеченными и нашими градостроителями. Сейчас нас интересуют те социальные и архитектурно-технические перспективы, которые советские архитекторы, ученые и практики предвидят для городов коммунистического общества. Научный подход отличает целый ряд работ наших зодчих. Представляет интерес хотя бы краткое рассмотрение некоторых трудов, направленных на поиски будущих форм существования наших городов, вернее, тех предположительных производственно-селитебных образований, в которых будет протекать жизнь наших потомков в 2000-х — 2500-х годах. Надо бы сказать, что строительство городов не есть самое характерное явление нашего времени, нашей архитектуры. Время выдвинуло другие масштабы, другие измерения проблемы. Речь идет о территории страны в целом, о проблеме расселения. Разумеется, далеко не все задачи и не весь их объем входят в круг работ архитекторов и градостроителей. Но градостроители становятся все более активными членами коллективов различных планирующих организаций, экономистов, географов, социологов, демографов и многих других специалистов, всесторонне решающих эту гигантскую проблему. А начинается она с размещения основных градообразующих объектов, вызывающих появление того или иного элемента расселения. Место расселения человека при всех обстоятельствах прежде, сейчас и в будущем связано с тремя предпосылками. Первая и самая основная — место приложения труда. Затем идут пригодность территории для жилья и возможности удобного передвижения. Место приложения труда — это промышленное и сельскохозяйственное производство, исследовательские институты и учебные заведения, администрация любого назначения, любых емкостей и масштаба. Это место концентрации людей для производства материальных или духовных ценностей, для руководства и управления. Следовательно, в зависимости от емкости этих мест находится и количество живущих вблизи них. Здесь же находятся и люди, связанные со сферой обслуживания работающих и членов их семей. Доктрина социализма, как известно, предполагает относительно равномерное размещение промышленности по территории страны. Под тер- 191
мином «промышленность» здесь понимается не только узко взятое производство, но и все, что относится к производительным силам. И если не считать безусловно по другим признакам размещающуюся добывающую промышленность, тесно связанную с источниками сырья, то, учитывая все виды транспорта и способы канализации энергии на большие расстояния, все остальное полностью поддается планируемому и регулируемому началу. Обрабатывающую промышленность, науку, обучение можно относительно равномерно и пропорционально расположить на нашей земле. В свою очередь это является элементом, вызывающим такое же относительно равномерное образование мест расселения. Что может означать такая равномерность? Не значит же это, что некая тонкая «пленка» расселения будет сплошь покрывать всю земную поверхность, по крайней мере сушу, создавая этакую глобальную искусственную «биосферу», облекающую планету. Очевидно, нет. Но как же тогда осуществить само расселение? Это и есть наиболее важный и острый, самый трудный и насущный вопрос, одна из главных социальных проблем современности. Не касаясь сейчас вопроса размеров городского образования, нужно ясно представить себе значение общей проблемы расселения для судеб архитектуры и градостроительства и то, в каком направлении будет развиваться структура городских образований. В виде ли групповой системы городов, грозди поселений разного значения или в виде сплошной ленты полосового сверхгорода? Локализуется ли оно в виде цент- ричной, планетарной системы элементов расселения, а может быть, протянутся отдельные «бусы» городов, как бы нанизанные на нить вдоль мощной трассы всех видов коммуникаций? «Статичным» ли будет город, развивающийся за счет уплотнения в заранее предопределенных границах, или, наоборот, возникнет динамическая структура «открытых», способных к линейному (или звездчатому) росту городских образований? И так далее. Эти вопросы должны решаться обоснованно, всесторонне. Роль градостроителя в этой народнохозяйственной задаче велика и ответственна. Здесь — новая задача архитектуры. Всеобщая система расселения в большой мере будет способствовать решению трудной и важной задачи — ликвидации основных различий между нынешним городом и селом. Все элементы расселения, большие и малые, равно удобные и красивые, будут включаться в единую взаимосвязанную структуру. В масштабе всеобщей системы расселения задача эта примет конкретные формы решения. Элемент расселения (бывший «город») живет не в одной плоскости, в плане. Город растет и в третьем измерении — в объеме, по высоте. И это тоже не менее сложная задача. Будет ли принята низкая, стелющаяся система малоэтажных (даже одноэтажных) домов, приближающих вроде бы жилище к природе, а на самом деле к придомовому палисаднику? Или, наоборот, будут строиться высокие — в 40, 60, 100 этажей — дома-микрорайоны? И вовсе не для того, чтобы создавать некий силуэт (хотя он для города тоже необходим для его индивидуализации), а для того, чтобы свести к минимуму территорию застройки, сохранить для человека большую часть милой и дорогой нам природы в ее пер- 192
возданном виде. Или новый город будет поднят на мощные субструкции над городом старым и получит развитые ленты надземного транспорта? Ответы на все эти вопросы могут быть различны. Одна обстановка сложится в обжитом и густо населенном районе средней полосы страны, другая — в районах начального освоения далеких окраин. Одна система может быть принята на севере, в суровых условиях вечной мерзлоты и сильных холодов, другая — на юге страны или в жесткой обстановке жарких пустынь Средней Азии. В такой разнообразной, но общей системе цепочки «производство — обслуживание — жилище» общество в полной форме решит свою социальную задачу. Реалистичными на ближайшее время представляются социально устремленные предложения Г. Градова. Вместе с большим коллективом руководимого им Института общественных зданий (ныне ЦНИИЭП учебных зданий) он разработал концепцию, в основе которой лежит ступенчатая система расселения и коллективной организации культурно-бытового обслуживания. Автор полагает, что именно такая структура в наилучшей степени отвечает требованиям города будущего. Он говорит, что города коммунистического общества должны быть высокоорганизованной системой коллективного расселения, обеспечивающей высокий жи- лищно-бытовой комфорт, массовость культурно-бытового обслуживания, его экономичность, короткие связи между элементами города, четкую структуру в сфере производства и в области быта. Ступенчатая система подобна клеточной структуре живого организма и является всеобъемлющей. Она дает возможность образовать строго организованную в социальном и архитектурном аспекте ткань города и агломерации населенных мест любой величины. Такую систему формируют следующие единицы постепенно возрастающего уровня: первичная жилая группа — микрорайон — жилой район (или параллельно существующий промышленный район) — город. Г. Градов разработал все связи жилья с наиболее близкими ему видами обслуживания — питанием, дошкольным воспитанием детей, а затем и с другими формами его — торговлей, школой, спортом, медицинским обслуживанием и т. д. Большую роль автор придает кооперированию, функциональному объединению ряда учреждений, особенно на низших ступенях системы. На высшем уровне (в городе), наоборот, представляется более логичной специализация крупных общественных зданий. Г. Градов так определяет низшие ступени города: «Первичная жилая группа — элементарное градостроительное объединение («живая клетка»)— является как бы большой коллективной квартирой, в которой осуществляются основные домашнехозяйственные функции»... В целях максимального приближения всех учреждений, обеспечивающих насущные нужды в этой «квартире», в первичной жилой группе создаются «четыре основных компонента — жилой дом гостиничного типа (без кухонь, освобождающий женщин от наиболее трудоемкой домашней работы); пансионат для престарелых; детские ясли-сад для круглосуточного пребывания детей (с освобождением семьи от функции воспитания); блок обслуживания, в основном столовая и подсобные учреж- 193
РИС. 130. ПРОЕКТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ГОРОДА. АРХ. Г. ГРАДОВ
РИС. 131. ГОРОДСКОЙ МИКРОРАЙОН В ДОМЕ-БАШНЕ. ФОТОМОНТАЖ РИС. 132. ПРОЕКТ ГОРОДСКОГО МИКРОРАЙОНА В ДОМЕ-БАШНЕ. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН. АРХ. Г. ГРАДОВ
РИС. 133. МОДЕЛЬ ГРУППОВОЙ СИСТЕМЫ РАССЕЛЕНИЯ (ЦНИИП ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА) дения». Микрорайон, по его мнению, — это минимальное структурное подразделение города. В состав микрорайона войдут несколько первичных жилых групп с блоками обслуживания: школа или интернат, кооперированное здание общественного центра. Так, постепенно обрастая все более полным набором элементов обслуживания, из микрорайонов складывается городской жилой район, а из них — город любой емкости. Прямолинейность такой схемы, крайняя ограниченность типов городской структуры, принудительность установленных форм жизни и общения бесспорны и очевидны. Все это вызывает серьезные возражения. Но в ясности, целенаправленности, последовательности и принципиальности схеме Градова отказать нельзя. На конкретном примере проекта города идея его построения получила полную и четкую форму. На рис. 130 видна структура всех последовательных ступеней города будущего. Здесь показан вариант микрорайона относительно небольшой емкости — на 10 тыс. человек с первичными жилыми группами, школами, пансионатами для престарелых, общественными центрами, спортивными площадками, садами и т. д. В этом варианте города жилая группа состоит из жилых домов в 12—20 этажей. Спроектирован и другой вариант, в котором все жилье микрорайона сконцентрировано в одном доме-башне в 80—100 этажей, рассчитанном на 10 тыс. человек. Через каждые 20 этажей в таком доме предусмотрены блоки обслуживания 196
РИС. 134. СХЕМА ОРГАНИЗАЦИИ ГРУППОВОЙ СИСТЕМЫ РАССЕЛЕНИЯ. ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС (ЦНИИП ГРАДОСТРОИТЕЛЬСТВА В. ШКВАРИКОВ, И. СМОЛЯР) (со столовой). Вне дома оставлены лишь детские сады-ясли и школы, размещенные в парке, среди зелени. Весь город, сгруппированный вокруг водного зеркала и зеленого массива на живописном рельефе, спроектирован динамичным, способным развиваться. Центр города расположен в парке и хорошо связан с районом. Вся иерархичность приема разработана весьма подробно. В этом достоинство схемы, но и ее жесткость и педантизм. Однако возможность максимального обеспечения людей всем необходимым, их связь с природой и, что очень важно, максимальное сохранение ее — все это привлекает в схеме Г. Градова. На рубеже 60—70-х годов автор приступил к проектированию небольшого реального города, прототипа будущих элементов расселения. Этот проект следует рассматривать как крупный социальный и архитектурный эксперимент. Его осуществление будет хорошей проверкой жизненности предложения зодчего. Над важнейшей для страны проблемой расселения много и капитально работает коллектив ЦНИИП градостроительства (В. Шквариков, И. Смоляр, Н. Солофненко и др.); им разработана теория группового расселения, теория создания групп городских образований (агломерации), связанных общими экономическими, производственными и жизненными интересами. 197
Предпосылки, определившие разработку теории группового расселения, таковы: необходимо было создать систему (форму) расселения, при которой жители группы городов и поселков получили бы некую общую организацию мест труда, быта и отдыха, способную наиболее полно удовлетворять материальные и духовные запросы нашего (и будущего) общества. Нужно было найти пути ограничения роста существующих крупных городов, не допустить образования новых гигантов, а также обеспечить развитие малых городов. Оптимальные размеры новых городских образований (по Шкварикову) колеблются в пределах 100—150 тыс. человек. Это предложение связывалось с задачей равномерного размещения производства в стране. Наконец, следовало отыскать такую форму расселения, которая способствовала бы преобразованию сложившейся системы мелких сел и деревень в укрупненные поселения городского типа. Эти задачи приобретали насущный характер в связи с необходимостью в ближайшие 30 лет рационально, т. е. относительно равномерно, расселить ожидаемый прирост городского населения в 100 млн. человек. Это значит, что следовало учесть строительство сотен новых городов и значительное развитие существующих малых и средних, обладающих необходимыми градообразующими предпосылками — развивающейся промышленностью и т. д. Сущность теории групповой системы расселения заключается не только в увеличении численности населения малых и средних городов, но и в придании каждому из них специализированных производственных функций, которые могут существовать лишь совместно в единой системе расселения. Являясь структурным элементом групповой системы расселения (ГСР), малый или средний город должен был бы иметь законченную экономическую основу, сложившуюся на специализированной градообразующей базе (промышленной, научной, аграрно-промышленной и т. д.). Существующие неполноценные типы и формы расселения должны были бы быть приведены во вновь предлагаемую систему. Для придания ей гармоничной пространственной структуры населенные места должны бы объединяться в пределах транспортной доступности (не свыше 20—30 мин езды на машине) как мест труда, так и прежде всего общественных, научных и культурных центров. Здесь можно получить многообразие и вместе с тем единство городов и поселков городского типа. Групповая система расселения, объединенная производственными, научными, культурно-бытовыми и другими связями в основном при помощи развитой системы скоростного транспорта, а также телевидения, радио и других каналов информации, может, по суждению авторов, создать новую структуру архитектурно-пространственных систем городов разной величины в различных ландшафтных условиях. В системах группового расселения определятся, конечно, главные образования с развитыми научными и культурными функциями. Такая форма расселения является общепризнанной в советском градостроительстве и уже активно реализуется в ряде районов нашей страны. Таковы агломерации Саратовская, Донецко-Макеевская, Красноярская, Кузнецкая, Челябинская и др. 198
РИС. 135. ПРОЕКТ НОВОГО ЭЛЕМЕНТА РАССЕЛЕНИЯ (НЭР). ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН. АРХИТЕКТОРЫ А. БАБУРОВ, А. ГУТНОВ, Г. ДЮМЕНТОН, И. ЛЕЖАВА, С. САДОВСКИЙ, 3. ХАРИТОНОВА
Из других работ, привлекших серьезное внимание широкой советской и зарубежной общественности и архитекторов-градостроителей, надо рассмотреть еще одну интересную концепцию — НЭР (новый элемент расселения), разработанную молодыми архитекторами и социологами (архитекторы А. Бабуров, А. Гутнов, социолог Г. Дюментон, архитекторы И. Лежава, С. Садовский, 3. Харитонова). Они начали свой проект, еще будучи дипломантами Московского архитектурного института в 1959 г. По мысли авторов, на смену хаотическому и беспредельному росту городов должна прийти динамическая система группового расселения, состоящая из самоограничивающихся целостных единиц — НЭРов. Была поставлена задача — найти такую структуру, которая в наибольшей степени способствовала бы решению социальных и экономических функций нового расселения. НЭР стереотипен по структуре и автономен (самодостаточен) в смысле удовлетворения важнейших потребностей человека в сфере обслуживания. Рельеф местности, микроклимат и пр., естественно, вызовут конкретные различия в трактовке каждого НЭРа. НЭР предположен двух композиционных типов — линейный, вытянутый вдоль трассы дорог, и компактный, в виде замкнутого кольца. Планировка НЭРа построена на принципе удобной пешеходной связи всех жилых районов между собой, с центром и, что очень важно, с открытой природой. Поэтому условный «радиус доступности» НЭРа не должен превышать 20 мин неутомительной пешей ходьбы. Линейно это соответствует 1,5 км. Следовательно, зона сплошной застройки не может иметь глубину больше 3 км. Каждый НЭР рассчитывается примерно на 100 тыс. жителей и состоит из ряда районов на 20—25 тыс. человек. Район в свою очередь состоит из первичных жилых комплексов. Застройка НЭРов предусматривается зданиями большой этажности, но школы и детские учреждения должны размещаться в зданиях малой этажности (два-три этажа). НЭРы в понимании авторов входят в район группового расселения и удалены друг от друга на один-два собственных диаметра. Это способствует сохранению больших массивов природы, примыкающих к селитьбе. Незастроенные территории отводятся для производств и сельского хозяйства. Массивы зелени, водные пространства, луга предоставляются для отдыха, спорта, туризма. Сообщение между НЭРами — на скоростном транспорте, надземном и автомобильном. В масштабе страны общая схема линейных образований создает геометрическую полигональную решетку. Разрабатывая проблему относительно равномерного расселения, автор этой книги предложил в 1967 г. «сетевую» концепцию. Исходит она в основном из двух взаимосвязанных положений — линейного роста городов (неизбежного в условиях интенсивно растущего городского населения) и сохранения вместе с тем крупных территорий естественной поверхности земли. Борясь с ростом городов-гигантов, расползающихся на одном месте, подобно масляному пятну, и создающих чудовищную концентрацию населения, резкое ухудшение условий его жизни, автор считает наибо- 200
РИС. 136. ПРОЕКТ НОВОГО ЭЛЕМЕНТА РАССЕЛЕНИЯ (НЗР). МАКЕТ лее рациональным направленное, линейное развитие города. Соединяясь между собой, города-линии образуют по этой схеме связную структуру, некую сеть полосовых объединений. Полосовое образование включает жилую (селитебную) территорию, прерывисто, квантами размещенную в полосе промышленность, связанную с жильем, а также научные и учебные центры. Зоны собственно городских территорий перемежаются зеленью, водой, участками, отводимыми для отдыха, спорта. Ширина такой полосы определяется экономикой, условиями местного транспорта и главное — пешей доступностью окружающей природы и т. д. Изменяться она может в пределах 3—5 км. Лента разнообразна по плотности и высоте. Она широкая, высокая и плотная в более населенных, «старых» зонах и узкая, даже разорванная в менее заселенных местах; при всех условиях она прерывиста. «Ячеи», образуемые сетью таких полос, отводятся для сельскохозяйственных угодий и больших пространств нетронутой прирсды. Объединяются ячеи между собой через разрывы сети. Средние расстояния между лентами сети могут, 201
вероятно, колебаться от 100 до 200, 300 км. Здесь накладываются одна на другую две структуры: полосы и связанные между собой свободные пространства. Продольные транспортные линии разных типов и назначения в необходимой степени объединяют эту структуру, играя одновременно как бы две роли — костяка и кровеносной системы. Очевидно, «сетка» эта должна складываться постепенно во времени и пространстве, учитывая и включая существующие населенные места. Это отнюдь не геометрическая схема, а живая организация, определяемая реальными природными условиями местности. Сетка подвижна. Она растет, развивается, постепенно уплотняясь и занимая новые территории. В недавнее время была опубликована большая работа коллектива в составе А. Иконникова, К. Пчельникова, С. Гречаникова и А. Панина. Разработанная ими схема названа «кинетической системой расселения». Суть ее сводится к следующему. Неорганизованное, стихийное развитие человеческих посещений привело к нарушению равновесия между природой и искусственной средой, созданной человеком для себя. Необходимо обеспечить правильное взаимодействие и динамическое равновесие между двумя этими важнейшими для жизни человека средами. Искусственная среда (места расселения) должна быть сосредоточена в зонах благоприятных жизненных условий (средняя климатическая зона). За ее пределами (Крайний Север, Крайний Юг) организуются лишь мобильные, временные формы пионерного расселения для разработки естественных ресурсов. Искусственная среда (города и зоны их притяжения) формируется по главным коммуникациям в виде компактных концентраций. Такие «сгустки» искусственной среды размещаются в системе «прерывной структуры», в которой сгустки сверхконцентраций чередуются с открытыми пространствами. Сам город также прерывист, что облегчает организацию скоростного транспорта в интервалах между концентрациями. Интервалы между ними занимает восстановленная естественная среда — луга и рощи. Количественно город лимитируется 100—120 тыс. человек из условий наиболее благоприятного функционирования системы обслуживания. Для экономии земли высота жилых образований-башен в таком городе должна быть примерно 30—40 этажей. Эта система (открытая, обращенная к природе) растет и увеличивается в соответствии с потребностями общества. (Отсюда и ее название — кинетическая.) Сами здания тоже не стационарны. Капитален лишь каркас. Заполняется он, как этажерка, мобильными жилыми ячейками любой емкости, но малой капитальности, что позволяет по желанию легко их менять. По существу, мы видим здесь несущий стержень — «ствол дерева»—с навешенными на него «гроздьями» жилых ячеек. Поскольку в наших и зарубежных футурологических разработках часто затрагивается явление подвижности, динамического развития города, нельзя не остановиться на этой, важной для жизни городских образований проблеме. 202
Каждый город живет века. В последнее время взамен устаревшего представления о статике судьбы города складывается диаметрально противоположная позиция о непрерывном изменении его, временном и пространственном. Однако такие взаимоисключающие концепции кажутся очень метафизичными. В этом смысле представляет интерес гипотеза А. Гутнова по установлению различной степени динамизма разных элементов города. Согласно его взглядам, в городе по признаку подвижности имеются три группы элементов: наиболее устойчивое «ядро», относительно подвижная «ткань» и самая изменчивая категория — «плазма». Не касаясь относительно спорной терминологии, можно согласиться с такой градацией для составления рабочей модели жизни города (не только уже существующего, но и вновь возводимого). Практика показывает, что ряд структурных элементов города отличается наименьшей подвижностью во времени. Сюда надо отнести общий костяк города — сеть его магистралей, систему центров и площадей. Этот костяк существует неопределенно долго. Радиально-кольцевой структуре Москвы, например, около 800 лет, трехлучевой системе исторического центра Ленинграда около 270 лет. Правда, через значительные отрезки времени могут и здесь наступить решительные изменения. Однако чаще вновь создаваемая структура реконструируемого города сохраняет элементы прежней — центр, направления всех видов связей с внешним миром и пр. В общем же такой структурный элемент города, РИС. 137. СХЕМА СЕТИ ПОЛОСОВЫХ ЭЛЕМЕНТОВ РАССЕЛЕНИЯ. ШИРИНА ПОЛОСЫ РАССЕЛЕНИЯ 3—5 КМ. РАЗМЕРЫ ЯЧЕЙ СЕТИ 100—300 КМ. АРХ. М. БАРХИН 203
РИС. 138. КИНЕТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА РАССЕЛЕНИЯ. ПРОЕКТНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. АРХИТЕКТОРЫ А. ИКОННИКОВ, К. ПЧЕЛЬНИКОВ, С. ГРЕЧАНИКОВ, А. ПАНИН как его «костяк», представляется логичным считать достаточно устойчивым. Вместе с тем в городах наблюдаются элементы, регулярно претерпевающие серьезные изменения. Это — застройка городской территории, сама масса, «ткань» города как живущего организма, застройка кварталов, улиц, площадей. «Ткань» создается типом застройки, архитектурой самих зданий как молекул этой «ткани». За период существования «костяка» (сотни лет) «ткань» города каждые 30—50 лет создается заново. Так, в Москве при сохранении трасс улиц облик их, застройка неоднократно менялись принципиально. Это особенно видно на примерах улицы Горького, проспекта Кутузова (б. Дорогомиловская ул.), Ленинского проспекта (б. Калужское шоссе) и др. Можно выделить, наконец, группу элементов города, наиболее часто подверженную крупным изменениям, — это озеленение, малые формы, реклама и пр. Такое положение реально и жизненно отвечает всем позициям реконструкции городов — существующих, растущих, видоизменяющихся. Рассмотренные перспективные гипотезы, футурологические предложения затрагивают ряд важнейших проблем дальнейшего расселения и 204
градостроительства. Первое. Стремление сохранить в максимальном объеме свободную землю, естественную, катастрофически сокращаемую природу. Для этого предполагается концентрация жилья, промышленности и других «очеловеченных» территорий на минимальной площади, практически достижимой при бурном росте расселения. Второе. Как пойдет эта концентрация, не стоит гадать. Будут ли это концентрации-узлы или концентрации-полосы, важно одно, что они будут прерывистыми и в наибольшей степени приближенными к природе, которую необходимо восстановить в местах, разрушенных человеком. Третье. Условная «подвижность» таких образований (бывших городов) неизбежна в том случае, конечно, если они максимально приспособлены для «роста» во всех трех измерениях как в целом, так и по отношению к отдельным зданиям. Все более конкретизованное всегда будет иметь характер субъективного фантазерства. Важно одно — ответственность перед будущим. И это «одно» очень хорошо определил известный математик Герман Вейль в своей работе «Симметрия»: «.. .Прошлое может быть познано, но его нельзя изменить. Будущее неизвестно, но его можно менять решениями, принимаемыми в данный момент». Мы свое будущее проектируем сознательно на большие сроки по ясному плану, и поэтому оно становится для нас все более известным, закладывается оно деяниями сегодняшнего дня. Проблемы градостроительства — текущего и будущего — огромны по размаху и чрезвычайно важны по социальному значению. Все большее число ведущих научных, исследовательских, проектных организаций, вузов и отдельных ученых отдают их решению свои силы, знания, опыт. Рассмотренные нами вопросы не могут, разумеется, претендовать на полноту и всесторонность их охвата. Здесь выделены и обобщены лишь некоторые из них, наиболее характерные для послевоенного периода. Автор не мог удержаться в рамках чисто фактологического описания истории нашего градостроительства. Этим и объясняется его стремление включить в книгу отдельные теоретические положения, собственную оценку, личные концепции. Они не противоречат исторической канве и, думается, объединяют отдельные факты в некую цельную картину общего движения нашего градостроительства, его практики, проектов, теорий. Взятые вопросы касались главным образом города как такового. Высшие категории градостроительства, такие, как проблема районной планировки и наиболее общая проблема расселения на всей территории СССР, затронуты лишь в перспективных предложениях. Но именно они, эти высшие категории, решат в конечном счете судьбу отдельных населенных мест по их форме и существу. Возникнет единая система расселения, полностью отвечающая идеалам коммунистического общества. Такие высокие задачи стоят перед градостроителями нашей страны.
1. Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., Политиздат, 1971. 2. Антонов В. Взаимосвязь селитебных и промышленных территорий в крупнейших городах. М., Стройиздат, 1968. 3. Б а б у р о в А., ГутновА., Дюмен- тон Г., Лежава И., Садовский С, Харитонова 3. Новый элемент расселения (на пути к новому городу). М., Стройиздат, 1966. 4. Бабуров В., ГольденбергП., За- лесская Л., Поляков Н. и др. Планировка и застройка городов. М., Стройиздат, 1956. 5. Баранов Н. Современное градостроительство. Главные проблемы. М., Гос- стройиздат, 1962. 6. Г р а д о в Г. Город и быт. М., Стройиздат, 1968. 7. Градостроительство СССР, 1917—1967. М., Стройиздат, 1967. 8. Груза Иржи. Теория города. М., Стройиздат, 1972. 9. Грушка Эммануил. Развитие градостроительства. М., Госстройиздат, 1963. 10. Иконников А., Степанов Г. Эстетика социалистического города. М., Изд. Академии художеств СССР, 1963. 11. Иконников А., Пчельников К. Будущее начинается сегодня. «Декоративное искусство», 1969, № 139. 12. История русского искусства, т. XIII. М., «Искусство», 1964. 13. Лавров В. Город и его общественный центр. М., Стройиздат, 1969. 14. Лавров В. и др. Реконструкция крупных городов. М., Стройиздат, 1972. 15. Мезенцев Б. Архитектура центров крупных городов СССР. Доклад на соискание ученой степени доктора архитектуры по совокупности выполненных и опубликованных работ. М., 1969. 16. Минск. Послевоенный опыт реконструкции и развития. М., Стройиздат, 1966. 17. Научные прогнозы развития и формирования советских городов на базе социального и технического прогресса. Выпуски 1—3. М., ЦНТИ по граждан-
скому строительству и архитектуре, 1968—1969. 18. Основы советского градостроительства, тт. I—IV. М., Стройиздат, 1966—1969. 19. Перспективы развития советского градостроительства. М., Стройиздат, 1973. 20. П о с о х и н М. Город для человека. М., АПН, 1973. 21. Повышение качества градостроительства центральных районов крупных городов. Материалы VI пленума правления Союза архитекторов. Информационный бюллетень № 18. М., Стройиздат, 1969. 22. Проблемы советского градостроительства. Вып. № 8, 9, 11—13. М., ЦНТИ по гражданскому строительству и архитектуре, 1960—1962. 23. Рагон Мишель. Города будущего. М., «Мир», 1969. 24. С м о л я р И. Новые города. М., Стройиздат, 1972. Журналы: 25. «Архитектура СССР», 1945—1973. 26. «Архитектура и строительство», 1946. 27. «Архитектура и строительство Ленинграда», 1946—1973. 28. «Строительство и архитектура Москвы», 1955—1973.
ОГЛАВЛЕНИЕ 1945—1954 гг. 1955—1960 гг. 1960—1970 гг. 1970 г. ВОССТАНОВИТЕЛЬНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО РЕКОНСТРУКЦИЯ ГОРОДОВ ПАФОС ТРИУМФАЛЬНОЙ АРХИТЕКТУРЫ МАССОВОСТЬ ЭКОНОМИКА ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ СИСТЕМНОСТЬ АНСАМБЛЬ ОБРАЗ МОСКВА И НОВЫЕ ГОРОДА ГУМАНИЗМ СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОГНОЗЫ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 54 96 144 206 ИНСТИТУТ ИСТОРИИ ИСКУССТВ Михаил Григорьевич Б а р х и н ГОРОД 1945—1970 гг. Редактор А. С. Чайка Внешнее оформление А. А. Бекназарова Художественная и техническая редакция В. Д. Павловой Корректоры М. Ф. Казакова, В. С. Якунина Сдано в набор 23/Х 1973 г. Подписано к печати 6/VI 1974 г. Т-11803. Бумага мелованная. Формат 70X90'/i6 15,21 усл. печ. л. (15,48 уч.-изд. л.). Тираж 8000 экз. Изд. № И-1Х-4223. Зак. 7698. Цена 1 р. 94 к. Стройиздат, 103777, Москва, Кузнецкий мост, 9. Ордена Трудового Красного Знамени Ленинградская типография № 3 им. Ивана Федорова Союзполиграфпрома при Государственном комитете Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Ленинград, 196126, Звенигородская, 11. 5