ИСТОРИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Дорогие читатели!
Начиная работу над изданием «Истории человечества»,
мы исходили из того, что этот выдающийся труд должен
обязательно дойти не только до российских, но и до
русскоязычных читателей во всем
мире. Издание этого
капитального исторического труда на русском языке
представляет собой дополнительный аргумент в поддержку
интеграционных процессов на постсоветском пространстве.
Современный период развития Человечества
характеризуется бесчисленными и все более
усиливающимися
связями людей в мире, всё возрастающим
взаимопроникновением культур,
и каждый народ, каждый человек
становится частью возникающей на наших глазах глобальной
цивилизации, определяющей общую судьбу. Такому
взаимопроникновению мешают многочисленные барьеры,
которые разделяют народы, причем эти барьеры зачастую
относятся к
далекому
и не очень
далекому прошлому. В
связи с этим анализ их
исторических
истоков помогает
раскрывать связи, которые делают народы ближе друг к
другу, делают явным вклад каждого народа в общую
историю Человечества, подчеркивают возрастающую
тенденцию к интеграции народов в международное сообщество.
Этой тенденции в полной мере соответствует
сотрудничество при написании «Истории» огромного
ко лле ктив а
представителей разных культур практически из всех
регионов мира. В этой работе участвовали не только
выдающиеся историки, но и специалисты во многих
областях
научного знания.
В ряду томов «Истории» данный, шестой том,
занимает, по нашему мнению, особое место. Эволюция
Человечества в XIX веке охватывает настолько
глубокие и
значимые исторические события и преобразования, что этот век
во многом
определил направления движения
Человечества как в XX, так и в XXI веках. Особенность тома
определяется и тем, что
исторический опыт народов,
приобретенный в XIX веке, исключительно важен и в наше время.
Этот опыт учит тому,
как можно
решать сложнейшие
международные проблемы, если заинтересованные стороны
проявляют добрую волю. Он показывает, как может
развиваться люба я
страна
и в экономическом, и в
с оц иа ль но м отношении, ес ли на т о есть гражда нское согл асие и
государственное управление высокого уровня, ставящее
перед собой процветание нации как основную цель и
неуклонно стремящееся
к ее достижению. Для России,
находящейся на сложном этапе развития,
этот опыт просто
н ео це ни м; действительно, в томе неоднократно
показывается, как удавалось передовым странам выходить из
сложных положений и двигаться к
процветанию. С этой
точки зрения обращает на себя внимание, например,
отношение большинства стран к обеспечению
качественного
образования всех уровней как к ключевому пункту
любых планов и
программ по реформированию.
Как и в предисловиях к предыдущим томам, мы
выражаем уверенность,
что издаваемая «История человечества»
по содержанию, структуре, качеству фактического
материала, научно-аналитическому уровню исключительно
поле зна всем
интересующимся всемирной историей, и,
вне всякого сомнения, научным работникам, студентам и
школьникам
старших классов. Уверенность в этом нам
придает и то обстоятельство, что материалы «Истории
чел овеч еств а» ре ко ме нд ов ан ы Генеральной конференцией
ЮНЕСКО для включения в учебники и учебные пособия
для всех уровней образования.
В работе над данным томом, как и над предыдущими
томами, большие трудности встречались с переводом на
русский язык многих фамилий и имен, особенно
арабских,
индийских, китайских, японских, корейских и некоторых
других, редко встречающихся в литературе. Аналогичные
трудности были и с
переводами географических названий.
В этих (отметим, достаточно редких) случаях в тексте
пом имо
русских в скобках даны написания фамилий, имен
и названий на английском языке, взятые из
оригинала. Для
проверки правильности фамилий, названий и терминов
использовался широкий список словарных, справочных,
географических и иных изданий, в частности электронные
версии «БСЭ», «Большой энциклопедии Кирилла и Мефо-
дия», а также «Хроника Человечества», «Библиотека
Всемирной литературы», отечественные словари
по
разным
отраслям знаний и специальная литература.
Вместе с тем, все
карты
в данном томе даны на русском
языке, ч т о , безусловно, потребовало большой работы, но
было целесообразно, поскольку речь идет о тех временах,
которые совсем близки нашим. Некоторые правки (не
касающиеся существа информации и соответствующие
российским требованиям) были сделаны в таблицах. В
английском оригинале этого тома, в отличие от
других томов
«Истории»,
в тексте не даются ссылки на
соответствующие
иллюстрации в конце тома, вместо ссылок
номера
иллюстраций приведены в разделе «Указатель иллюстраций», где
они связаны с названиями тех объектов, которые
упоминаются в тексте. Мы следовали тем же
путем.
Сложный текст со множеством специальных понятий
и
терминов при редактировании
мы
стремились
изложить
в виде, максимально устраивающем различные
российские читательские
круги, естественно, нисколько не
отходя от смысла
оригинала. Кроме того, в некоторых случаях
для пояснения даны редакторские примечания, но в
целом для выяснения значений подобных понятий и
требований мы отсылаем читателя к соответствующим
справочным изданиям, поскольку энциклопедический характер
«Истории человечества» не позволяет давать детальные
пояснения.
Данный том, несомненно, представляет интерес для науки,
образования и читателей, интересующихся историей.

ИСТОРИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Научное и культурное развитие
«История человечества: XIX век»
-
это шестой, предпоследний том неоценимой серии
«История человечества», изданной совместно с ЮНЕСКО. Том VI охватывает XIX век
-
период,
если его оценивать в целом, громадных изменений. В статьях, представленных
авторами
-
международным творческим коллективом специалистов,
-
раскрыто
культурное и научное развитие Человечества, включая самые
разнообразные аспекты,
такие как промышленная революция, религии, архитектура и медицина, а также дан
глубокий анализ тех изменений, которые происходили в различных регионах мира.
«История человечества: XIX век» является неоценимым источником информации
для студентов и ученых, занимающихся историей и антропологией. Текст дополнен
картами
и
иллюстрациями, что делает издание более информативным. Вместе тома
этой серии служат пользователю всеобъемлющим путеводителем по истории
различных культур в разные периоды времени.

История человечества
Научное и культурное развитие
Том I
Том И
Том III
Том IV
Том V
Том VI
Том VII
Том VIII
Доисторические времена и начала цивилизации
ISBN 92-3-402810-4 (UNESCO)
ISBN 5-89317-155-1
III тысячелетие до нэ.
-
VII век до нэ.
ISBN 92-3-402811-2 (UNESCO)
ISBN 5-89317 -156-Х
VII век до нэ.
-
VII век нэ.
ISBN 92-3-402812-0 (UNESCO)
ISBN 5-89317 -157 -8
VII-XVI века
ISBN 92-3-402813-9 (UNESCO)
ISBN 5-89317 -158 -6
XVI-XVIII века
ISBN 92-3-402814-7 (UNESCO)
ISBN 5-89317 -159 -4
XIX век
ISBN 92-3-402815-5 (UNESCO)
ISBN 5-89317 -160 -8
XX век
ISBN 92-3-402816-3 (UNESCO)
ISBN 5-89317-161 -6
Россия
ISBN 5-89317 -184 -5 (Pyc.)
ISBN 5-89317-187-Х (Англ.)

ИСТОРИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Том VI
XIX век
ПОД РЕДАКЦИЕЙ
Питера Матиаса и Николая Тодорова
ПРИ УЧАСТИИ
Г. Каррера Дамаса, А.О. Чубарьяна,
Шу-Ли Цзи и ИД Тиама

УДК 930.9 (03)
ББК 63.3(0)я2
И90
Авторы несуг ответственность за выбор и представление фактов, содержащихся в этой книге,
иза
выраженные
в ней мнения, которые могут не совпадать с мнением ЮНЕСКО.
Принятые обозначения и представление материала
во всей публикации не означают отражения
мнения какой-либо части ЮНЕСКО относительно законного
статуса стран, территорий, городов,
областей, а также их властей и
границ.
Международная к ом ис си я п о
истории научного
и
кул ьтурно го раз ви ти я человечества несет
интеллектуальную
и
научную
от ветс тве нно сть за
подготовку этого издания.
Сог лас но
контракту
No J. 2001-011 между ЮНЕСКО и Издательским Домом МАГИСТР-ПРЕСС на со вмес тно е
издание Истории человечества ЮНЕСКО предоставляет
исключительные прав а соиздате лю на
продажу
книга на территории Российской Федерации и дает право распространять
ее на
русскоговорящих
территориях. Ни книга целиком, ни отдельные ее части не могут быть перепечатаны или воспроизведены
электронными, механическими или какими-либо другими средствами, известными в настоящее время
или
изобретенными впоследствии, включая фотокопирование и запись, или в любой системе
хранения
и поиска
информации, без письменного разрешения Издательского Дома МАГИСТР-ПРЕСС.
Публикуется впервые в переводе
с англоязычных
материалов, предоставленных Организацией
Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), 7 Place de Fontenoy, 7553,
Париж 07 SP, Франция.
Замысел издания на русском языке:
Министр иностранных дел России (с 1998 по 2004 г.) И.С . Иванов,
Генеральный директор ЮНЕСКО К. Мацуура,
Постоянный представитель России в ЮНЕСКО ВА Каламанов,
Генеральный директор Издательского Дома МАГИСТР-ПРЕСС В.Н. Харькин,
Директор Издательства ЮНЕСКО М. Танака
Рецензент: CJI. Тихвинский, доктор исторических наук,
профессор, действительный член Российской академии наук
Под общей редакцией А.Н. Сахарова, доктора исторических наук,
профессора, члена-корреспондента Российской академии наук
Ответственный редактор ЭЛ. Манушин, доктор технических наук,
профессор, действительный член Российской академии образования
Научный консультант А.И. Смирнов, доктор исторических наук, профессор
Русскоязычная версия издается при участии
Института российской истории Российской академии наук
Том VI. XIX век
Редактор: ЭА. Манушин
Переводчики: группа преподавателей и студентов
Московского института иностранных языков,
а та к ж е И .Ю . Алексеева, ДЛ. Воронин, Н.Н . Выхристенко, ДВ. Задевасерс,
В.Н . Ковалев, С.С. Орехов, НА Подморина, КА. Савельев, Е.Е . Харитонова
Художественное оформление: J1.E. Головин
Верстка: АА Шибаев
Корректоры: С.Н. Воейкова, АВ. Ганулич
Зав. производством: Л.В. Колесникова
Подписано в печать 12.10 .2005 г. Формат 60x90/8. Печать офсетная
Уел. печ . л. 92,5. Тираж 10 000 экз. (1 завод 5 000 экз.) Заказ No 2820
Лицензия на издательскую деятельность ИД No 01537 от 14 апреля
2000 г.
Общероссийский классификатор продукции ОК 005-93, том 5; 953000 -
книги, брошюры
Адрес Издательства: 119034, Москва, ул. Осзоженка, д. 7/15, офис 16
Тел./факс: +7 (095) 290-0689
E-mail: info@m-press.ru
Интернет: http://www.magister-unesco .ru
Отпечатано в ОАО «Типография «Новости», 105005, Москва, ул. Фридриха Энгельса, 46
SBN 5-89317-160 -8
9 785893 171600 >
ISBN 92-3 -402 815-5 (UNESCO)
ISBN 5-89317 -154-3
ISBN 5-89317-160 -8 (Т. VI)
| ЮНЕСКО, 2005
» ООО «Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2005

ПРЕДИСЛОВИЯ
К VI ТОМУ И РУССКОЯЗЫЧНОМУ ИЗДАНИЮ
«ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА»
Коитиро Мацуура,
Генеральный директор ЮНЕСКО
«Прошлое нашей цивилизации является прежде всего
прошлым мира, а наша история прежде всего является
всемирной историей»1. В начале XXI века явление, описанное
семьдесят лет назад Яном Хьюзинга, становится всё более
похожим на действительность. В ограниченном и всё
более взаимосвязанном
мире мы обязательно ощущаем себя
частью развивающейся глобальной цивилизации, которая
составляет матрицу наших общих судеб.
Годы, последовавшие сразу же за высказанным
суждением голландских историков, действительно показали,
причем самым ужасающим способом, взаимозависимость
мирового сообщества. Планета, на которой миллионы
людей хотели всего лишь жить в мире и благополучии,
представила противоестественное зрелище мира в войне.
Наземные, водные и воздушные маршруты днем и ночью
патрулировались армадами, извергавшими ярость на всё
самое дорогое и жизненно важное, что есть
у жителей.
Ужасающий ущерб, нанесённый народонаселению, как
физический, так и моральный, рассеял в вечности
многочис ленные иллюз ии и
подт олк нул Человечество к
необходимости жес ткого выбора
-
«всё или ничто», говоря
словами Альберта Эйнштейна.
С тех пор смертельная опасность, сопутствующая меж-
расовому и, следовательно, межкультурному невежеству,
становится заметной каждому мыслящему уму.
Поврежденное сознание всего нашего Человечества должно быть
несовместимо с выживаемостью мира, вооруженного
знаниями столь ужасающего потенциала. Ясно, что
единственным образом действий, единственным путём вперед
является наведение мостов
между народами, обеспечение
четкой осведомленности о единстве, присущем
человеческому многообразию.
В 1947 году именно такой подход стал основой решения
ЮНЕСКО о выполнении подлинно всеобщей работы
международного масштаба, которая должна была обеспечить
«более широкое понимание научных
и
культурных аспектов
истории человечества, а также взаимозависимость народов
и
культур и их вкладов в общее наследие»2. Эта инициатива,
которая вылилась в один из ранних проектов ЮНЕСКО,
возникла из фундаментальных принципов Организации и
широко приветствовалась, несмотря на то, что многие видели
в
эт ой
работе сизифов труд, поскольку ранее
предпринимавшиеся попытки были явно
неудачными.
1
See Huizinga, J., A Definition of the Concept of History5. In: Klibansky,
R. and Paton, H. J. (eds) Philosophy and History, Oxford, 1936, p. 8.
2
See UNESCO, 1947 General Conference; Second Session. Paris.
Resolution 5.7.
Т£>и года спустя, в 1950 году первая Международная
комиссия по
истории научного
и
культурного развития
Человечества начала работу по формированию истории,
которая, по словам Рене Моё, «должна была представить
человеку сумму общечеловеческой памяти как гармоничное
целое». Когда была образована замечательная
международная команда сотрудников
и когда первые результаты
её
работы начали появляться в периодическом и зд а н ии
Комиссии
-
«Журнале всемирной истории», стало ясно, что
появляется новая основа в
стремлении достичь этой
амбициозной цели. Как только 15 лет
спустя
начало появляться
первое издание на шести языках, положительные отклики
о
работе, с некоторыми неминуемыми оговорками
подтвердили успех
этой «первой попытки составить
всемирную историю человеческого разума
с
различных
точек
зрения
в отношении памяти и мышления, которые
характеризуют разнообразные современные культуры».
Составители томов первого издания «Истории
Человечества» осознавали, что вся историография
является
«незавершенной», что в последовательном ходе
истории ничто не вечно, ни
факты, ни их трактовка.
В 1969 году Паоло де Берредо Камейро заявил: «Наступит
день, когда, то, о чем мы написали..., будет в свою
очередь
изменено. И хочется верить, что наши преемники
предпримут к этому попытку и что
пересмотренное
издание труда, который мы начали, будет напечатано на
заре
нового тысячелетия».
Этот день настал. В 1978 году Генеральная
конференция ЮНЕСКО приняла решение о пересмотре труда,
а два
года спустя вторая Международная комиссия собралась,
чтобы определить свои цели.
Многое изменилось с того времени, когда вышло
первое издание. За последние годы исторические науки
обогатились вкладами многих научных дисциплин, которые
дали начало новым методам исследований и выявления
новых
фактов, особенно в сфере «предыстории». В то же
время повысившаяся информированность о культурной
самобытности привела к необходимости
соответствующей децентрализации исторических точек зрения
и
интерпретаций. ЮНЕСКО принимает во внимание и
по дпи тыв ает
эту тенденцию, поддерживая издание ряда
региональных «Историй». Среди них «Общая история
Карибскогорегиона» в 6-ти томах, «История цивилизаций
Центральной Азии» в 6-ти томах и «Общая история
Африки» в 8-ми томах.
Между тем международная команда
издателей
продолжает
работу
над
еще двумя
региональными историями: «Общая история Латинской
Америки» и «Различные аспекты исламской культуры».
XI

ПРЕДИСЛОВИЯ
В конце концов, история продолжала движение, внося
изменения в
перспективы, с
которых видится прошлое.
По всем этим причинам, а также
принимая
во
внимание
обоснованную критику исходной версии, было
решено назвать новое издание «Историей научного и
культурного развития Человечества», или просто «Историей
Человечества», которое должно стать не только
пересмотренным, но скорее коренным образом переработанным
изданием. Его цель
-
подвести итог истории Человечества
в
виде
разнообразных научных и
культурных
достижений
-
осталась неизменной, но предполагается,
что
пр едм ет будет рассмотрен более подробно,
разносторонне и широкомасштабно.
Сегодня, более чем через 20 лет после начала
проекта
мне выпала честь представить эту новую «Историю»,
ко¬
торая выстроена
и
расширена на новаторской работе
преданных идее ученых,
составлявших
первое издание. Я
хочу
выразить свое восхищение и глубокую благодарность
членам
второй Международной комиссии, а также другим 450
выдающимся специалистам, относящимся к разным гео-
культурным окружениям, за вклад в это
историчес кое
предприятие. Я уверен,
в
будущем читатели сде л а ют свои
собственные выводы. Передавая этот труд на их
вним ательное
рассмотрение, ЮНЕСКО через Международную
ком исс ию
предпринимает последний шаг в решении
задачи, порученной ей сообществом государств-членов,
представленных на Генеральной конференции. Я уверен,
что каждый из нас извлечет пользу
из это го
согласованного свидетельства о нашем общем прошлом и внесет свой
вклад в наше совм ест ное
будущее.
XII

ПРЕДИСЛОВИЕ
А.Н . Сахаров,
доктор исторических наук, профессор,
член-корреспондент РАН
Век XIX, как период в истории Человечества, был ещё
более коротким, нежели предшествовавшие периоды. Если
Новое время охватывало три столетия - 1600-1800 гг., то
век XIX
-
всего сто с лишним лет. Но сам этот
период
не
ограничивается хронологическими годами столетия: он
начинается
ранее,
и это начало
открывается
событиями
Великой Французской революции 1789-1793 гг. , которая,
опрокинув традиционные европейские устои, повлияла в
идейном плане на колоссальные перемены в
мировом
масштабе во всех областях жизни людей на всех
континентах, во всех регионах мира. А заканчивается в 1914 г., в год
начала первой мировой войны, которая резко изменила
ход мировой истории, надолго оборвала восходящие
цивилизационные токи, обусловленные развитием
Человечества в мирные десятилетия XIX в., отбросила в
эконо мичес ком, культурном отношении назад многие ведущие
страны и регионы, способствовала перераспределению
экономических и политических сил на мировой арене и
во многом
определила эпохальное разграничение между
странами, перешедшими к диктатурам (несмотря на их
совершенно разное социальное происхождение),
и теми,
кто остался
верен выработанным в XIX в.
дем ократ ическ им
устоям, подготовила почву для новой мировой бойни
-
второй мировой войны.
Можно заметить, что среди
этих дат нет 1917 г.,
который в течение долгих лет в XX в. в
ряде стран считался
поворотным пунктом мировой истории в связи с победой
Октябрьской революции, установлением
коммунистического режима
в России, а также в некоторых странах
Восточной Европы и Юго-Восточной Азии.
Между тем
события конца XX в.
-
антикоммунистическая революция в
России в 1989-1993 гг., «бархатные революции» в странах
Восточной Европы, болезненная эволюция
коммунистических режимов в Азии, полные будущих, еще
непредсказуемых взрывов, показали, что события 1917 г. в России
были лишь мировым эпизодом, не повлиявшим коренным
образом на ход мировой цивилизации и, кроме того,
приостановившим на долгие десятилетия этот ход в ряде
стран, несмотря на некоторые, весьма знаменательные
социальные эксперименты, которые были предприняты
в этих странах, но которые, в конце концов, лишь
подчеркнули неодолимость общецивилизационных ценностей,
вырабатываемых Человечеством от века к
веку.
Несмотря на свою относительную краткость, XIX век
вошел в
историю Человечества как период кардинальных,
порой совершенно уникальных перемен в жизни людей.
Во многом он стал переломным в истории Человеческого
рода и, видимо, надолго определил ход человеческой ис¬
тории, в частности
-
судьбу XX века и
последующего
обозримого будущего.
Некоторые ученые даже сравнивают XIX век со
временем «неолитической революции», когда в жизни людей
произошли столь разительные хозяйственные и
социальные изменения, что они определили развитие
человеческого общества на века, а изобретения человеческого
гения в те далекие времени
идосих
пор
с
успехом
используются Человечеством. Так и XIX век. Он стал поистине
революционным
во в с ех сферах человеческой жизни.
Смысл этой уникальности XIX века состоит в том, что
в течение этого столетия, несмотря на все противоречия
и сложность эволюционного процесса, резко увеличился
доход на душу населения в мировом масштабе, изменилось
качество жизни людей, особенно в тех странах, которые
шли в
авангарде эволюционного движения и
бесповоротно, базируясь на достижен иях Нового
времени
в
предшествующую эпоху,
стали моделями развития для всего
Человечества.
Впервые в мировой истории личность человека, его
инди видуальность бы ли
признаны мировым сообществом
высшей ценностью цивилизации.
Это новое качество жизни Человечества было
достигнуто
в ходе грандиозного промышленного переворота,
охвати вшего в 17 80-1850 гг. вс е
ведущие страны
Европейского континента и Северную Америку, бурной
индустриализации и научно-технического прогресса,
который был обусловлен развитием машинной индустрии,
введением в жизнь новых источников
энергии,
использованием во всех сферах материальной жизни новых
материалов.
За первой промышленной революцией последовала
вторая. В основе ее лежало использование электричества
в промышленности и быту. Это определило рост
производительности труда, усовершенствование
технологических процессов, привело к невиданным ранее
возможностям увеличить материальные ценности, улучшить быт
людей, повысить комфорт их жизни, раздвинуть горизонты
потребностей. Роскошь захватывает все более широкие
слои населения. Стремительно растет капитал,
происходит его перераспределение. Складывается всемирная
капиталистическая система.
Промышленный переворот, начатый ещё на исходе
Нового времени, в XIX в., продолжался в
увеличивающихся масштабах, с небывалой глубиной, всеохватностью.
Поистине XIX век стал веком разнообразных
изобретений во всех отраслях науки и техники. Произошла
подлинная революция
в
промышленности, где освоение
XIII

ПРЕДИСЛОВИЕ
новой машинной техники, внедрение новых
изобретений буквально перевернуло жизнь металлургии
и легкой,
прежде всего текстильной, промышленности, других
отраслей производства, поставило на ноги такие новые
отрасли,
как химическая промышленность,
электротехника, термодинамика.
Столь же поразительные перемены произошли
в
сфере транспорта
и связи.
Железнодорожные линии связали
между собой
города, пр омыш лен ные
и
финансовые
центры, целые регионы. Достаточно сказать, что именно в
XIX в. была начата постройка знаменитой
Восточно-Сибирской магистрали, связавшей уже в начале XX в.
Центральную Россию с Сибирью и Дальним Востоком.
Пароходы, оснащенные мощными двигателями,
пришли на
смену изобретению неолитического человека
-
парусным судам. Были прорыты новые каналы -
Суэцкий
и Панамский. Телеграф и телефон связали города, страны,
континенты. Расстояния стали в XIX в. измеряться не
неделями и днями, а часами.
Зародившееся в Ново е время банковское дело
переросло в банковскую систему, ставшую международной и
выступавшей двигателем прогресса. Одновременно
появились неотделимые от нее новые виды организации
экон омики:
акци ониров ани е, укруп н ен и е предприятий, начало
монополизации.
Во всех этих процессах
самое главное заключалось в
том, что они были тесно взаимосвязаны как по
существу,
такиво
времени
и
пространстве. Так, изобретения
влекли за собой революционные перемены в
промышленности, а ее отдельные обновляющиеся отрасли диктовали
требования к производству новых материалов. Скажем,
развитие железных дорог требовало увеличения
производства чугуна, стали, порождало новые отрасли
-
производство паровозов, вагонов, сети обслуживающих и
ремонтных мастерских. Одновременно предъявлялись
требования к производству новых материалов,
разработке угольных и нефтяных месторождений, а это «тянуло»
за собой изобретение новых механизмов в этих
отраслях и т.д .
В этом ряду стоит и полная смена образа в военном
деле, появление
скорострельного оружия и его массовое
производство, ведение военных действий с применением
новой техники.
В свою очередь перемены в промышленности
обусловливали становление новых
промышленных центров,
новый уровень градостроительства, подлинную
урбанистическую революцию, все большее притяжение сельского
населения в
города,
их
рурализаци ю,
что озна чало как
временный откат городов,
так и их дальнейший
цивилизационный взлет на новой социально-экономической и
культурной основе с охватом миллионных масс
увеличивавшегося в них населения.
Именно города
с их меняющимся и
возрастающим
населением становятся
центрами, где сосредотачивается
новый уровень удобств и комфорта, новый уровень
сферы обслуживания, появляются тысячи новых учреждений,
вызывающих появление армии «белых воротничков»
-
этой разновидности среднего класса.
Происходило уменьшение доли сельского населения
в тех регионах, где налицо была эта
социально-экономическая динамика, ослабление связи людей с землей и
одновременные модернизация и механизация сельского
труда при сокращении количества сельского населения.
Промышленное развитие увеличивало массу и
разнообразие товаров, необходимость их быстрого
перемещения и оборота, что вело к
новому уровню торговли,
приобретающей также все более всеохватный
характер.
Общие перемены привели к концу XIX в. к
уникальному для мировой истории передвижению людей, товаров,
капиталов в мировых масштабах. С каждым десятилетием
происходила все большая мировая глобализация общест¬
венной жизни, какой не знал ещё мир; XIX в. закладывал
здесь основу для мирового развития в последующие века.
Причем основу этих перемен и нарастающего
мирового универсализма
составляли
процессы,
происходившие, прежде всего, в
Европе и Северной Америке. Европа в
XIX в. окончательно становится
центром «земного
мироздания», отодвигая на периферию цивилизации Востока.
Китай, Япония и ряд других стран стремятся вырваться из
тисков традиционных обществ именно благодаря
освоению европейских и североамериканских технологий, в
том числе и военного
характера.
XIX в.
преподнес миру ещё один цивилизационный
феномен
-
мощный демографический взрыв и мировой
миграционный процесс.
С1800по1900гг. в
Европе и Северной Америке
произошла подлинная демографическая революция:
население здесь увеличилось в 15 раз. Рост населения
происходил повсюду в мире,
и это являлось свидетельством
улучшения условий жизни людей на планете. Но Европейские
страны и США в этом отношении оказались вне
конкуренции. Именно здесь с полной силой сказалась одна из
закономерностей развития Человечества:
социально-экономические процессы, уровень
жизни влияли на
динамику
роста населения, а
демографические показатели во
многом определяли социально-экономические процессы,
насколько именно человек, его
усилия лежали в основе
экономических
превращений.
И все же, как показывают материалы тома, население
увеличивалось благодаря тому, что жизнь людей в XIX в.
становилась
лучше и шли они туда, где этот факт
проявлялся с наибольшей полнотой -
там, где была работа, где
условия жизни были несравнимо лучше, чем в местах их
прошлого обитания, где была перспектива жизненного
успеха. Люди уходили от пролетаризации, от суровой
борьбы за существование на ограниченной жизненной
площадке. Порой причинами миграций становились
политические и национальные явления.
Миграционные потоки влияли не только на развитие
регионов, откуда уходили люди, но в более значительной
сте пени на те
страны
и
регионы, куда устремлялись
миграционные потоки. Так, именно в XIX в. США возросли не
только на
преимуществах промышленного переворота,
пронизанного научным гением, не только на
общественных выгодах утверждающейся демократической системы,
особенно после гражданской войны и отмены рабства, но
в значительной степени благодаря притоку эмигрантов из
Европы, где города ломились от хлынувшего туда
сельского населения и где в этой тесноте задыхались молодые
способные человеческие силы.
Поток эмигрантов хлынул не только в США, но и в
Канаду, Бразилию, Австралию, Новую Зеландию, другие
страны, где были превосходные условия для приложения сил
и талантов, в основном молодых поколений XIX века. Эти
люди во многом способствовали развитию своих новых
«земель обетованных» и сами они зачастую становились
на ноги, шли к
личному процветанию вместе со своей
новой родиной.
Активно продолжалась и внутренняя миграция в
стр ан ах
промышленного переворота. Люди шли из деревни
в
г о род , из отст алых районов с традиционным образом
жизни
туда , г де со вр ем ен ны е социал ьно-эк ономич еские,
политические, культурные процессы круто меняли их
жизнь.
Правилом стали и сезонные миграции
-
этот си мби оз
существования традиционного и нового образа жизни на
одн ом жи зн ен но м пространстве.
Семимильными шагами развивалась наука
-
и
прикладная, тесно связанная с промышленностью,
экономикой, целью которой стало ориентирование на
практические цели
-
наращивание производства, увеличение
производительности труда и в конечном счёте удовлетворе¬
XIV

ПРЕДИСЛОВИЕ
ние материальных потребностей населения в масштабах,
невиданных ранее в истории,
и
фундаментальная, цель
которой заключалась в исследовании проблем, которые на
первый взгляд не были связаны с реальными
потребностями людей (скажем, открытие ДИ. Менделеевым в 1869 г.
периодического закона химических элементов,
исследование света, звука, астрономические опыты), но которые
в отдалённом будущем могли поднят ь че ло ве чес ку ю
цивилизацию на
новую ступень.
В этом же ряду стоит и феноменальный взлет
медицины. Были побеждены оспа, чума, малярия. Открытия
основоположника микробиологии и иммунологии Луи
Пастера поистине совершили прорыв в медицине.
Развитие гуманитарных и социальных наук
определили наступление новой эры в организации экономической
жизни, в социальной и интеллектуальной сферах.
Именно в научной гуманитарной области происходит
зарождение и оформление либеральных идей в экономической
и политической сферах (Г. Спенсер) и утверждается
концепция государства, основанного на законе, которая
будет востребована передовыми обществами в XIX в. и
передана по наследст ву
векам
будущим.
Экономические процессы активно влияли на
политическую сферу, на изменение социальной структуры
общества, развитие культуры. В ходе революционных
политических преобразований в конце XVIII -
первой
четверти XIX в.,
в1830г.,1848г.в
Европе идет модернизация
политических форм, закладываются основы современных
демократических государств, либерализм оформляется
как политическое глобальное течение. Появляются
контуры современного гражданского общества, основанного на
утверждении прав
и свобод людей, их возможностей в
условиях республиканского устройства путем равных
прямых выборов, без каких бы то ни было ограничений и
дискриминации, влиять на политические процессы в своих
странах. Эти новации захватывают, прежде всего, цивили-
зационно лидирующие страны
-
Англию, Францию, а
затем сквозь
тернии,
сложные политические
пр оцес сы
прокладывают с еб е доро гу
ив
других странах Европы и
Северной Америки, транслируются на Австралийский
материк, в некоторые страны Азии, в частности в Японию. В
Германии и Италии идёт складывание и укрепление на
новых экономических и политических основах
национальных
государств.
Новые государственные системы, развивающееся
гражданское общество оказывают мощное воздействие на
х од эконом ическ их процессов, развитие науки, культуры,
образования. Создаётся единый замкнутый круг, где
каждое звено складывающейся буржуазной системы
оказывает воздействие на другие звенья, вытягивая всю цепь
человеческой
истории
на новый цивилизационный уровень.
На этом фоне закономерным является кризис
«вековых
империй»
-
Австро-Венгерской, Российской,
Османской, Испанской, которые остаются на периферии всех
этих
процессов.
Этот кризис определил
их
крах уже
вXXв.,
отозвавшийся социальным гулом
ив
Европе, и в Азии.
В XIX в. складывалась совершенно новая социальная
структура общества со всеми вытекающими отсюда
последствиями. Перемены в экономической, политической
и
культурной сферах привели к формированию нового
промышленно-торгово-банковского класса
-
буржуазии,
появление
которой было органически связано с
фор миро ва ни ем рабочего класса, или пролетариата, как его
стали называть уже с середины XIX в. Одновременно рос и
средний класс
-
интеллигенция, слой «белых
воротничков», мелкие промышленники, торговцы. Старая элита
-
земел ьная знать и
дворянство катастрофически теряли
свои позиции, у сту п ая
место новой городской и
пр омыш ленной элит е.
На лозунгах свободы и равенства людей перед законом
формируется либерализм как выражение политических и
эконом ическ их ид е а ло в буржуазного общества в
глобальном, мировом масштабе.
В условиях промышленного переворота, бурного
демографического роста и общего подъема жизненного
уровня населения в странах Европы и Северной Америки
расширяются потребности людей, они охватывают всё
более широкие слои народов, однако это вовсе не
означает, что эти потребности удовлетворяются в равной мере.
Большинство населения остается за чертой этого
растущего благополучия, несмотря на то, что поднимается
уровень жизни и этих париев. Собственно, недовольство
одной части общества другой основывается не на реальном
обнищании низов, а на том, что ни зшие сл ои народа
в
нов ых
условиях не могут
в
меру ряда
объ екти вных и
субъективных
причин пробиться к общественному пирогу.
Пребывание на обочине проносящейся мимо, сверкающей
все ми огня ми
благополучия жизни и пороледает массовые
недовольства этого отторгнутого большинства. И чем
более всеохватными и качественными становятся
цивилизационные результаты нового нарождающегося
буржуазного строя, тем шире и глубже ощущается грань между
богатыми и бедными
-
и
реальная и психологическая (при
общем подъеме жизненного уровня всего населения);
особенно среди тех слоёв
на род а, которые теряют
свои
традиционные средства существования,
аих
статус
подрывается нарастающими переменами. Это и является
перманентной основой для зарождения
новых социальных
движений как эволюционного, так и
революционного
характера, ориентированных
на низшие слои
нар од а.
Не случайно социалистический утопизм появился в
наиболее
промышленно развитых странах XIX века
-
Англии, Франции. Не случайно на европейской почве
формируется марксизм как выражение радикальных
на стро ений
малоимущих слоев, прежде
всего наемных
рабочих.
И поскольку буржуазный строй в течение XIX в.
триумфально шествует по всему миру, вместе с ним идёт по
п ла не те и социалистический, и
коммунистический
радикализм, наиболее ярко выраженный в конце века в русском
ленинизме. Жестокая прагматическая реальность,
поднимающая Человечество на новый цивилизационный
уровень, соседствует с прекрасной мечтой,
коммунистической сказкой о всеобщем равенстве людей и всесветной
справедливости. Первым эхом этой нарастающей
коммунистической мечты стала Парижская Коммуна 1871 г., тут
же доказавшая призрачность и утопизм революционного
преобразования общества низами. Но одновременно
складывается социал-демократическое движение,
зарождаются профсоюзы, идёт поиск разумного и
обоюдовы годн ого сосуществования всех слоёв общества. Именно в XIX в.
появил ось
стремление к усовершенствованию этого строя
путём реформ, улучшения законов, повышения
нравственного уровня общества, чем в дальнейшем будут
ознаменованы XX и XXI века.
Общее переустройство мира требовало грамотных,
образованных, профессионально подготовленных людей.
В ходе развития цивилизации такие люди всегда были
востребованы и занимали почетное место в обществе, но
XIX век и в этом смысле стал решающим звеном в
истории Человечества.
Массовые процессы в экономике (в
промышленности, в частности в её организации, международных связях,
в торговле, на транспорте,
в области связи, в банковском
деле и
тд.), основанные на новых технологиях, требовали
переворота в массовом знании. И он
произошел,
диктуемый обстоятельствами. К началу XX в.
процесс
распространения грамотности в промышленно-развитых странах
близился к завершению по всей Европе, за исключением
России. К началу первой мировой войны начальное
образование в ведущих европейских странах стало
обязательным. А на востоке Европы возвышался огромный
государственный колосс
-
Россия, где по переписи 1897 г. 60%
XV

ПРЕДИСЛОВИЕ
населения в возрасте старше 15 лет было неграмотным, и
лишь половина детей в возрасте 8-11 лет посещала
начальную школу. В условиях надвигающихся на страну
общецивилизационных перемен обладание таким
человеческим материалом, обращенным к своему
традиционному миру, обещало России непредсказуемые последствия.
Так оно и случилось в первой четверти XX в.
XIX век стал первым веком в истории Человечества,
когда искусство и архитектура вырвались из тисков традиций,
когда они перестали обслуживать элиту, работать на
храмы и дворцы;
их
покровителем
стал средний класс, города
Европы и Северной Америки. Эта демократизация
искусства и архитектуры определила его развитие на долгие
десятилетия и стала ярким феноменом мировой истории.
В области литературы XIX век дал такое разнообразие
направлений, жанров, какое не знал предшествовавший
мир. Лишь одно их перечисление способно удивить
любого, кто прикасается к истории этого чуда
человеческого
разума: романтизм, реализм, натурализм,
импрессионизм, символизм, декадентство, футуризм, акмеизм и тд. В
этом
бурлящем красочном котле зарождалась литература
Нового мира
на
последующие
века.
XIX век, как это показано в томе, впервые
поставил
перед Человечеством вопрос
об отношении к окружающей
среде. Прежние законы Нового
време ни
о системе
землепользования, охраны лесов развились
в концепцию
охраны окружающей среды в целом в условиях
индустриализации, активной и порой хищнической разработки
пол езн ых ископ аемы х, в
первую очередь, каменного угля и
нефти. Эти новые подходы базировались на современной
социальной организации общества, гуманитарных
концепциях, технических возможностях, развивающихся
научных знаниях.
Наконец религия. Распространение основных религий
мира
-
христианства, ислама, буддизма
-
продолжалось
по
св ету. Христианское миссионерство, подкрепленное
европейской экспансией, наступало на мир исламский,
буддистский, языческий. И все же XIX в. наметил лишь
основные
контуры
этой борьбы. Самоутверждение
традиционных обществ Третьего мира, облеченное в том числе и
в
религиозную форму, ещё будет ждать своего звёздного
часа в XX веке. Тем более что XIX век нанес сильнейший
удар
по
религии в западных обществах благодаря
повсеместной секуляризации. Церковь на долгое время ушла
в
оппозицию новым формам культуры.
Авторы тома задаются вопросом о том, в каких
международных параметрах происходили
вс е клю чевые
общественные процессы XIX века. Ответ дан весьма
неожиданный: несмотря даже на 23-летние наполеоновские
войны, которые надорвали Европу в экономическом и
демографическом отношениях, именно в этот период
произошло закрепление основных революционных
завоеваний на всем континенте, и идеи французской революции
вошли в
политическую кровь и пл о т ь
народов в большей
части
мира. Произошло это, как ни парадоксально,
несмотря на авторитарную власть самого Бонапарта.
Англия превратилась в сверхдержаву, но основной
победительницей в этих войнах стала отсталая в экономическом,
социальном и политическом отношении Россия
Александра I. Поразительно, что именно победа России и её
доминирование на международной арене, как это видно из
материалов тома, обеспечило Европе, несмотря на
кратковременные войны (Крымскую 1853-1856 гг. , Русско-
турецкую 1877-1878
гг.), долгий
период
мира,
охватывающий 1815-1914 гг. Авторы утверждают, что
материальные и научные основы мирового развития были
заложены именно в 1830-1874 гг., а далее наступило
вознаграждение. Европа стала пожинать плоды «долгого
мира», что отразилось в повышении качества жизни на
Европейском континенте .
Ещё одним международным феноменом XIX века ста ¬
ло выдвижение на первый план в мировой экономике и
политике США, которые Европа потеряла как раз
в начале
«долгого XIX века» и где за это
время население за счёт
эми грации
и
внутренних демографических процессов
увеличилось с 5,3 до 76 млн. человек. Темпы
экономического
роста там были самыми быстрыми,
прои зводи тель ност ь
труда не знала себе равных,
а доход на душу
населения стал самым высоким, как бы
подтверждая положение
о том, что чем в более чистом виде протекают процессы,
разбуженные Европой, тем выше конечный их результат,
несмотря на все
противоречия,
в том числе социальные,
этой эпохи.
Но все эти тенденции каса лись
прежде
всего
Европы и
Северной Америки. Там был эпицентр
цивилизационного взрыва; они стали теми «ключевыми
культурными»
регионами, которые о пр ед ел ял и
на то
время модель
развития всего Человечества.
Уже в Новое время Европа стала активно отвоевывать
себе
эту роль.
XIX век сделал эту тенденцию
безапелляци о нн ой и необратимой. Отныне конкурирующие прежде с
европейской цивилизацией цивилизации арабская,
индийская, китайская бесповоротно сдают свои позиции под
натиском европейских новаций, и сами они способны
выжить лишь в
случае усвоения этих европейских
новаций. В этой связи XIX век, как показано в томе, стал тем
временем, когда пропасть между евро-американским и
остальным
миром стала чудовищной. Увеличивающееся
богатство и мощь одних стран лишь подчеркнули нищету
и
убожество других, тех, которые ещё вчера были, по
меньшей мере, равноценными цивилизационными
партнерами Европы.
Эта резко определившаяся дифференциация между
континентами и
странами дополнялась и однотипной
дифференциацией в рамках самих «ключевых культурных
регионов»
-
между продвинутыми в промышленном,
научном, культурном отношении районами ведущих
западных
стран (как в рамках этих стран, так и вне их) и
глухими углами Европы, отсталыми, по преимуществу
аграрными районами. Преимущества оставались за теми торгово-
промышленными регионами, где обеспечивался твёрдый
правовой статус частной собственности со всеми
вытекающими отсюда последствиями. А это, в свою очередь,
наблюдалось там, где налицо были современные социально-
политические и экономические
условия.
Сельскохозяй ств енн ые
стр аны
и
территории внутри продвинутых
«кл ючев ых
культурных регионов»
за метн о
пр оигр ывал и
в
цивилизационном отношении. Мировой периферией
стали не только целые континенты
-
Азия, Африка, Латинская
Америка, но и, скажем, Балканы, Восточная Европа,
значительная часть России, хотя сама Россия в известной
мере
играла, как
евразийская держава, роль такого же
«к люч евог о
культурного региона»
по отношению к
странам
и
народам Средней Азии, Дальнего Востока, не говоря уже о
собственной «деревенской периферии» и огромных
сибирских пространствах.
В целом же в XIX столетии
продолжал действовать
закон влияния «ключевых культурных регионов» на
периферию, причем влияния комплексного, во всех компонентах
-
экономическом, политическом, культурном, военном и
других. Каждая из стран и регионов этой периферии
приноравливала к своему бытию это неизбежное влияние с
учётом своего социально -экономи ческого,
политического и
культурного развития, обычаев, традиций,
мента лите та
народа. Поэтому глубина и темпы этого влияния были
различными, а неравенство уже наблюдалось не только
между евро- североамериканскими странами и остальным
миром,
ноив
рамках сложившейся мировой периферии.
Так, Япония после реформ Мэйдзи и модернизации своей
экономики, политической сферы, науки, культуры,
военного дела вырвалась из череды отсталых стран Дальнего
Востока и, осваивая европейские, а точнее сказать,
-
пе¬
XVI

ПРЕДИСЛОВИЕ
редовые цивилизационные модели, бурно начала
прогрессировать, что было
подтверждено уже
в ходе
Русско-японской войны 1904-1905 гг. И сама Япония
вс коре
стала
«ключевым культурным регионом» для Юго-Восточной
Азии.
Но, несмотря на эти значительные сдвиги в
мировом
масштабе, большинство стран и народов Азии, Африки,
Латинской Америки, Восточной Европы, куда по разным
причинам с трудом доходили цивилизационные новации,
особенно отдаленных либо пространственно, либо
слишком большим и длительным цивилизационным
«перепадом» (Китай, Индия, большие районы России), оставались
в
сфере традиционного общества. Там продолжали
существовать феодальные или полуфеодальные порядки, а кое-
где сохранялся ещё уровень палеолита и племенного
строя.
Адаптация этих регионов к цивилизации XIX века
проходила медленно, тяжело, с
огромными издержками. И
первой из них был, конечно, колониализм.
Колониализм стал знаком ужасного
качества XIX
столе тия.
Резкий цивилизационный рывок вперед европейских
стран,
их
стремительный путь от
раннекапиталистической системы во всем ее напористом величии и со всеми
её социальными ужасами, вроде «огораживаний» в Англии
и
началом
колониального
грабежа,
к
развитому
буржуазно-демократическому обществу с его высоким
качеством жизни, в значительной степени был достигнут
и за счёт того, что колониальная система становится
всеохватывающей, глобальной.
Если в XVI-XVIII вв.
европейские державы лишь
начали делить мир,
то в XIX в. этот делёж был завершён. Он
проходил на океанских просторах,
в
глубинных районах
Африки, на полуострове Индостан. К концу XIX в. на
земле, возможно
кроме Антарктиды, не осталось земель, не
принадлежащих великим европейским колониальным
державам. Свою долю получили набирающие силу
хищники
-
Германия и США, за ними спешили Япония и
Россия. Колониализм стал также всеохватным, глобальным и
базировался на огромном экономическом и военном
превосходстве европейских стран. Он выражался в
эксплуатации населения захваченных
территорий,
беззастенчивом разграблении их национальных богатств,
превращении их в свои стратегические военные базы.
Авторы тома подчеркивают, что колониализм очень
быстро в XIX в.
перерос в империализм, когда колониаль¬
ная экспансия приобрела черты откровенного
национального превосходства, основанного на силе, и повлекла за
собой подавление освободительных и религиозных
движений, оказавших сопротивление завоевателям. Объектом
такой экспансии стали даже великие цивилизации
прошлого -
Индия и Китай.
Втоже
время разделы тома, посвящённые
колониальной политике европейских стран, показывают, что следом
за грабежами и насилием, подавлением человеческой
личности происходило закономерное продвижение в
колонизуемые регионы новых для них цивилизационных
начал: прокладывались дороги,
в том числе железные,
строились больницы, закладывались основы образования,
появлялись
научные центры, менялся быт, и во главе этих
процессов шли колонизаторы. Таковы были парадоксы
XIX века, который, осваивая колонии, передал будущим
векам ответную перспективу исхода населения Африки,
Азии, Латинской Америки, островов Атлантики, Кариб-
ского бассейна, Тихого и Индийского океанов в Европу,
туда, где качество жизни было неизмеримо выше. Бывшие
колониальные народы уже
в XX в. стали с успехом
эксплуатировать «прелести» европейской цивилизации,
принесшей им когда-то горечь и унижение.
Материалы, собранные в томе, ещё раз подтверждают,
что не политические
революции
и
перевороты являются
локомотивами
истории,
а
революционные
технологические изменения, а затем
уже,
в ходе дальнейшей истории
Человечества, цивилизационное освоение их результатов
во всех
сферах общественной жизни
-
в
эконо мике,
демографических процессах, политике, культуре, искусстве.
В основе этих изменений лежит не разрушительная сила
строителей нового утопического мира, а созидательный
человеческий гений и повседневный кропотливый труд
людей, которые в новых
благоприятных условиях, на
новой научно-технологической основе, движимые
естественными общественными человеческими инстинктами,
утверждают свою собственность, свои права и свободы,
улучшают качество своей жизни и тем самым меняют
окружающий мир.
И ещё один урок преподносит нам «долгий XIX век»:
по-прежнему незыблемой остаётся истина, а возможно,
она становится ещё более очевидной, что решающую роль
в преобразовании жизни на Земле играют «ключевые
культурные регионы», создающие цивилизационные модели,
при всех их сложностях и противоречиях которые
становятся мировыми эталонами со всеми плюсами и
минусами, свойственными, увы, жизни вообще.

СОДЕРЖАНИЕ
От издателя
V
Леонсио Jlonec-Окон, Франсуаза Мейер,
Предисловия к VI тому и русскоязычному
Мария-Луиза Ортега-Галвес, Анн Расмуссен,
изданию «Истории Человечества»
IX
Бригитта Шрёдер-Гудеус, ИбаДер Тиам
Коитиро Мацуура
8 Культурное развитие, искусство и архитектура
181
Предисловие
XI
8.1 Западный мир
181
АН. Сахаров
Реймон Вервлье
Список таблиц
XVIII
8.2 Латинская Америка и Карибский регион
225
Список карт
XIX
Патрик Коллар
Список иллюстраций
XX
8.3 Западная Азия и арабские земли
234
Авторы
XXVII
Стивен Вернуа
Предисловие
XXX
8.4 Азия
242
Питер Матиас
8.4.1 Центральная, Южная,
Юго-Восточная Азия и Китай
Стивен
Вернуа
8.4.2
Япония
242
252
А Введение
1
8.4.2.1 Культурное развитие,
Введение
3
литература и искусство
252
Питер Матиас
ПольААкаматсу
8.4.2 .2 Архитектура
Николя Фъеве
257
Б Тематическая часть
9
8.4.3
Корея
Ален Делиссен
259
1 Изменение социально-экономической ситуации 11
8.5 Африка к югу от Сахары
262
Питер Матиас, Сидни Поллард
Роже Соме
при содействии Ивана Беренда
9 Место религий в культурах XIX века
268
2 Международная ситуация
53
Эмиль Пула, координатор
Введение
53
Соавторы: Ок-Сун Анн-Барон, Жан-Пьер Бертон,
Герман Ван дер Вее, координатор
Исабель Шарле, Халифа Шате, Оливье Клеман, Тьерно
2.1 Европа, Америка и Африка
54
М.Диалло, Жак Гадий, Венсан Госсарт,
Йан Блом
Софи Ле Калленек, Индира Махалингам Карр,
2.2 Азия
77
Мари-Луиз Рениш и Родольфо де Ру
Микеланжело ван Меертен
3 Индустриализация и научно-технический
прогресс
85
В Региональная часть
289
Райнер Фремдлинг
4 Математика, точные и естественные науки
101
10 Европа
291
Шарль Морозе
10.1 Западная Европа
291
5 Развитие медицины
122
10.1 .1 Французская революция
1улдрих М. Кёлбинг
и 23-летняя война (1789-1815 гг.)
291
6 Гуманитарные и социальные науки
131
Франсуа Крузе, координатор
Александр О. Чубаръян (координатор)
10.1.2 Годы мира и развития (1815-1914)
305
в сотрудничестве с Тат ьяной В. Голубковой,
Тео Баркер
Игорем Н. Ионовым, Марлеттой Т. Степанянц,
10.2 Центральная, Восточная
Ефимом Б. Черняком
и Юго-Во сточн ая Европа
324
Образование и научные исследования
157
Николай Тодоров, координатор
Бернадетта Бенсод-Венсан, координатор
10.2.1 Габсбургская монархия
324
Соавторы: Кристин Блондель, Конрад Грау,
Жан Беранже и Шарль Кечкемети

СОДЕРЖАНИЕ
10.2 .2 Польша
335
14.1 Ближний Восток, Турция и Персия
480
Ханна Дилагова
Абдул-Карим Рафек
10.2 .3 Россия
339
14.2 Страны Магриба
489
Игорь Николаевич Ионов,
Аззедин Геллуз
Алексей Николаевич Цамутали
15 Африка к югу от Сахары
499
10.2.4 Юго-Восточная Европа
350
ИбаДер Тиам, координатор
10.2.4.1 Обзор
350
Элизе Кулибали, Жан-Мари Камбу-Ферран,
Николай Тодоров
Кристоф Вонджи
10.2 .4 .2 Искусство
356
15.1 Африка под французским господством
499
Ремус Никулеску
Кристоф Вонджи
Северная Америка
361
соавторы: Тьерно Ба, Жан-Батист
Питер Н. Стирнс
Кьетега и Джибрил Тамсир Ньяне
Латинская Америка и регион Карибского
15.2 Страны Западной и Центральной Африки,
бассейна
385
колонизированные Англией и Германией
521
12.1 Обзор
385
Фрэнсис Агботека
Герман Каррера Дамас, координатор
15.3 Колонизация стран Центральной
12.2 Мезоамерика
398
и Восточной Африки Бельгией
Перла Чинчилья
и
Германией
529
12.3 Бразилия
404
Эмиль Мвороа
Франсишку Иглезиаш
15.4 Восточная Африка
536
12.4 Рио-де-ла-Плата
414
А Булуда Итандала
Луис Альберто Ромеро
15 5 Португалоязычные страны Африки
542
12.5 Андийские страны
418
Мария-Эмелия Мадейра-Сантуш
Маргарита Гуерра -Мартинь>ер
15.6 Южная Африка
549
Азия
425
Нгваби Бебе
Введение
425
15.7 Страны бассейна Индийского океана
558
Ван Гунву, координатор
Раджаона В. Фаранирина
13.1 Северная и Центральная Азия
427
и
Кристоф Вонджи
Ахмад Хасан Дани
15.8 Заключение
562
13 2 Южная Азия
433
Кристоф Вонджи
Сумит Саркар
16 Австралазия и Тихий океан
563
13 3 Восточная Азия
444
Дональд Денун и Памела Стэтем
13.3.1 Китай
444
Шу-Ли Цзи
13 3.2 Япония
459
Г Заключение
577
Хироси Митани
1333 Корея
467
Заключение
579
Сён-Рак Парк
Герман Каррера Дамас
13 4 Юго-Восточная Азия
472
Чи Бун-Кен
472
13 5 Заключение
476
Хронологическая таблица
587
Ван Гунву
Западная Азия и Средиземноморская Африка
478
Введение
478
Карты
613
Абдул-Карим Рафек, координатор
ПРИМЕЧАНИЕ О ТРАНСЛИТЕРАЦИИ В АНГЛИЙСКОМ ИЗДАНИИ
Множество усилий предпринималось, чтобы достигнуть
согласованности в транслитерации для передачи текста и
имен собственных, написанных не латинским алфавитом,
средствами английскою языка, но, вероятно, это не во всех
случаях удалось сделать.
XIX

СПИСОК ТАБЛИЦ
1
Рост численности населения в
мире в 1800-1950 гт.
2
Мировая экономика
-
доходы и рост
3
Рост производства (совокупный и на душу населения)
в
некоторых странах в 1820-1913 гг.
(ежегодный
средний в процентах при постоянных ценах)
4
Среднегодовое производство угля (битуминозного,
лигнитов, антрацитов) в некоторых странах (млн.
тонн)
5
Добыча угля на душу населения в основных
добывающих странах (тонны)
6
Среднегодовые показатели производства литейного
чугуна и стали в
некоторых странах (тыс. тонн)
7
Производственные возможности хлопчатобумажной
промышленности европейских стран (в количестве
веретен, тыс.; в скобках -
проценты по отношению к
возможностям Великобритании)
8
Протяженность (в км) железнодорожных путей
некоторых стран (по годам)
8а
Протяженность (в км) железнодорожных путей
некоторых стран (по годам)
86 Протяженность (в км) железнодорожных путей не¬
которых стран (по годам)
8в Протяженность (в км) железнодорожных путей
некоторых стран (по годам)
9
Валовой внутренний продукт (ВВП) в расчете на душу
населения (в постоянных ценах, выраженных в
долларах) и чис ле нно ст ь населе ния
некоторых стран (в
тыс. чел.)
в 1820, 1913 и 1992 гг.
10
Первичная обработка железа
11
Производство железа в Бельгии (Б), Франции (Ф) и
Пруссии (П)
12 Относительная занятость в сельском хозяйстве,
промышленности и сфере услуг (в процентах от общей
занятости) некоторых стран в 1870, 1913, 1950 и
1992 гг .
13 Число поступивших учиться в некоторых странах около
1900 г.
14 Статистические данные об основных экономических
показателях Японии в 1875-1940 гг. (в млн. иен и млн .
чел.)
15 Рост численности населения Австралии в 1800-1900 гт.
16 Население главных городо в австралийских колоний
и ежегодный прирост (в процентах) за десятилетия
17
Торговый баланс Австралии

СПИСОК КАРТ
1
Работорговля
И
Формирование основных государств современной
2
Европейское государство в Африке к 1914 г.
Юго-Восточной Азии
3
Регионы традиционной иммиграции из Китая в Юго-
12
Северо-Восточная Африка после европейского раз¬
Восточной Азии в XIV-XIX вв.
дела в 1890-х г г.:
империи, царства
и
европейские по¬
4
Японская колониальная империя 1895-1945 гг.
селения
5
Империя Наполеона в своем зените
13 Африка между 1880 и 1914 г.:
борьба народов, царств
6 Сеть железных дорог в Западной Европе в 1877 г.
и империй против европейской оккупации
7
Балканские государства
в конце XIX в. и начале XX в.
14 Австралийские колонии и их расширение к
8
Распространение выращивания хлопчатника и раб¬
1850-м гг.
ства в Южных штатах США
15 Британские владения и часть бассейна Тихого оке¬
9
Расширение территории США в западном направле¬
ана
нии
16 Распространение протестантских миссий в Австра¬
10 Сеть железных дорог Японии в 1890 г.
лииина
островах Тихого океана к 1914 г.

1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
13
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Итальянские иммигранты, прибывающие в
Америку в начале XX в.
Рекламный плакат автомобильной компании
«Пежо»
Пишущая машинка «Ремингтон No 2»
Реклама фотоаппаратов фирмы «Кодак»
Английский пароход «Сириус» с лопаточным
гребным колесом
Джон Д. Рокфеллер, американский бизнесмен и
филантроп
Лайонел Ротшильд, британский
государственный деятель
Роберт Фултон, американский инженер и
изобретатель
Торжественное открытие первой телефонной
линии
между Нью-Йорком и Чикаго
Уильям Годвин, английский социолог и
писатель
Адам Смит, шотландский экономист и
философ
Уильям Юарт Гладстон, Премьер-министр
Великобритании
Французский император Наполеон III
принимает послов из Сиама
Жан Батист Сей, французский экономист и
государственный деятель
Фридрих Лист, немецкий экономист
Президент США Авраам Линкольн встречается с
солдатами в 1862 г.
Улица в г.
Фритаун, столице Сьерра-Леоне,
в
1856 г.
Торговцы слоновой костью с большой партией
слоновых бивней на о. Занзибар
Вид на
Суэцкий канал в 1869 г.
Фердинанд-Мари де Лессепс, французский
дипломат, предприниматель, руководитель
строительства Суэцкого канала
Британский государственный деятель, премьер-
министр Великобритании Бенджамин Дизраэли
Абд аль-Кадир, национальный герой Алжира,
полководец, учёный, оратор и поэт
Мунго Парк, английский исследователь
Западной Африки в бассейне р. Нигер
Рене Кайе, французский исследователь,
пересекший Западную Африку от
Сьерра-Леоне
до Марокко
Генрих Барт, немецкий историк, филолог,
географ-путешественник, дважды пересекший
Сахару
Ричард Фрэнсис Бёртон, английский
путешественник, востоковед, писатель
Сражение при Исандлуане во
время
антибританского восстания буров Тфансвааля
Жюль Ферри, государственный деятель,
премьер-министр Франции
Сражение англичан с махдистами при
Омдурмане (Судан) 2 сентября 1898 г.
Британские стрелки в сражении во время
второй англо-бурской войны
Мэтью Колбрайт Перри, военно -морской
деятель США, коммодор, встречает японского
императорского уполномоченного в Иокогаме,
1853 г.
«Иностранцы на
торговой территории в
Иокогаме», японский художник Утагава
Садахиди
«Модернизация и экономическое
развитие»,
отпечаток с
гравюры на
дереве,
иллюстрирующей модернизацию Японии в
период реставрации Мэйдзи
Демонстрация паровоза английским
изобретателем Ричардом Тревитиком на
кольцевой железной дороге в предместье
Лондона
Изображение работы конвертера английского
изобретателя и промышленника Генри
Бессемера в 1856 г.
Эйфелева башня в Париже
Уильям Генри Перкин старший, английский
химик-органик
Майкл Фарадей, английский физик,
основоположник
учения об
электромагнитном
поле
Одна из
первых
ламп накаливания
Фредерик У. Тейлор, американский инженер и
эк оном ист, предложивший систему научной
организации труда
Альберт Эйнштейн, физик-теоретик, один из
основателей современной физики,
в молодые
годы
Карл Фридрих Гаусс, немецкий математик,
астроном и физик
Йенс Якоб Берцелиус, шведский химик и
минералог
Макс Планк, немецкий физик-теоретик
Грегор Иоганн Мендель, чешско-австрийский
естествоиспытатель, основоположник учения о
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
XXII

46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
наследственности
Луи Пастер, французский химик и биолог,
основоположник современной микробиологии
и иммунологии
Титульная страница труда Чарлза Дарвина
«.Происхождение видов путем естественного
отбора»
Чарлз Дарвин, английский естествоиспытатель
«Клиника Агнью», работа американского
живописца Томаса Эйкинса
Рудольф Вирхов, немецкий пато лог и
физиолог,
наблюдает за операцией на мозге в
университете Сорбонна, Париж
Роберт Кох, немецкий микробиолог, один из
осново поло жников современной
бактериологии и эпидемиологии
Клод Бернар, французский физиолог и патолог
Иван Петрович Павлов, российский физиолог,
исследователь условных рефлексов
Эмиль фон Беринг, немецкий бактериолог, один
из основателей иммунологии
Рентгенотерапевт обследует пациента при
помощи рентгеновских лучей
Уильям Кроуфорд Горгэс, американский
военный хирург
Флоренс Найтингейл, английская сестра
милосердия и общественный деятель,
организатор медицинского обслуживания
больных и раненых, с сестрой Фрэнсис
Томас Роберт Мальтус, английский экономист и
демограф
Фридрих Вильгельм Шеллинг, немецкий
философ
Артур Шопенгауэр, немецкий философ
Фридрих Ницше, немецкий философ, портрет
работы Эдварда Мунка
Анри Луи Бергсон, французский философ,
представитель интуитивизма и философии
жи зни
Сёрен Кьеркегор, датский философ, теолог и
писате ль
Огюст Конт, французский философ, один из
основоположников позитивизма и социологии
Герберт Спенсер, английский философ и
социолог, один из родоначальников
поз ити виз ма
Эмиль Дюркгейм, французский социолог и
философ
Иеремия Бентам, английский философ,
социолог, юрист
Роберт Оуэн, английский промышленник и
социальный реформатор
Карл Маркс, философ и политэкономист ,
родившийся в Германии,
в 1875 г.
Лайош Ко шут, венгерский журналист, юрист и
политик
Генрих фон Зибель, немецкий историк и
политический деятель
Томас Карлейль, английский публицист,
философ и историк, портрет работы
американского живописца Джеймса Уистлера
Симон Боливар, руководитель борьбы за
независимость испанских колоний в Южной
Америке
Ахмад Риза, член
орган изации «Единение и
прогресс», руководившей проведением
Младотурецкой революции 1908 г.
Индийское восстание (восстание сипаев), 1857 г.
Церемония открытия I Ватиканского собора,
проходившего в 1869-1870 гг.
Эрнст Мах, австрийский физик и философ
Уильям Джемс, американский философ и
психол ог, осн овате ль
прагматизма
Коронация турецкого султана Селима III в 1789 г.
Преподобный Томас Гатри с учениками
эдинбургской школы для бедных
Занятие в классе с совместным обучением в
Вашингтоне, США, в 1899 г.
Джон Дьюи, американский философ, один из
ведущих представителей прагматизма, психолог
и
реформатор образования
Томас Арнолд, английский историк и педагог
Клод Луи Бертолле, французский химик,
основатель учения о химическом равновесии
Жорж Кювье, французский зоолог, один из
реформаторов сравнительной анатомии,
палеонтологии и систематики животных
Александр Гумбольдт, немецкий
естествоиспытатель, географ и путешественник
Эндрю Карнеги, американский промышленник
и
филантроп
Альфред Бернхард Нобель, шведский ученый и
изобретатель, учредитель Нобелевских премий
Камиль Фламмарион, французский астроном,
популяризатор науки
Чарлз Лайель, английский естествоиспытатель и
геолог, один из основоположников актуализма в
геологии
Аса Грей, американский ботаник, педагог и
деятель образования
Жан Луи Агассис, родившийся в Швейцарии и
работавший в США естествоиспытатель,
отстаивавший идею неизменяемости видов
Джозеф Норманн Локьер, английский
астроном, один из пионеров
астроспектроскопии
Томас Алва Эдисон со своим фонографом,
наиболее известным из его многочисленных
изобретений
Группа придворных королевы Великобритании,
посещающая «Хрустальный дворец» во
время
Всемирной выставки в Лондоне в 1851 г.
Плакат
«Всемирная выставка, Дворец оптики» к
Парижской выставке 1900 года
Ипполит Тэн, французский философ, критик,
историк
Пропилеи на Кёнигплац в Мюнхене, архитектор
Лео фон Кленце
Башенные часы «Биг Бен» у здания Парламента
(Вестминстерского дворца) в Лондоне
Джон Рескин, английский писатель, теоретик
искусства, идеолог прерафаэлитов
«Купидон и Психея», работа итальянского
скульптора Антонио Канова
Статуя Свободы в Нью-Йоркской га ван и
«Купальщица Вальпинсона», работа
французского живописца Жана Огюста
Доминика Энгра
«Путешественник над морем облаков», работа
немецкого художника Каспара Фридриха
«Расстрел повстанцев в но чь на 3 мая 1908
года», автор
-
испанский живописец и гравер
Франциско Хосе де Гойя
«Плот Медузы», картина французского
живописца и графика Теодора Жерико
«Свобода, ведущая народ», картина
французского живописца Эжена Делакруа
«Италия и Германия», картина немецкого
живописца, основателя братства назарейцев
Фридриха Овербека
«Сажальщики картофеля», работа
французского живописца Жана-Франсуа Милле
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
XXIII

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
110 «Возлюбленная» (1865-66), работа английского
живописца и поэта Данте Г. Россетти
111 Афиша оперы «Осуждение Фауста»
французского композитора и дирижера Гектора
Берлиоза
112 Людвиг ван Бетховен, немецкий композитор
113 Карл Мария фон Вебер, немецкий композитор и
дирижер, музыкальный критик,
основоположник немецкой романтической
оперы
114 Обложка либретто оперы «Тоска» итальянского
композитора Джакомо Пуччини
115 Композиторы Иоганн Штраус-сын
и Иоганнес
Брамс
116 Джузеппе Верди, итальянский композитор
117 Рихард Вагнер, немецкий композитор и
дирижер
118 Обложка специального выпуска журнала,
посвященного Всемирной выставке в
Париже в
1889 году
119 Лестница в стиле «ар нуво» («модерн») в
особняке Тасселя на улице Поль-Эмиль Янсон в
Брюсселе, бельгийский архитектор Виктор
Орта
120 Фрагмент шпиля собора Святого Семейства
(Саграда Фамилия) в Барселоне, испанский
архитектор Антонио Гауди
121 Фрагмент главных
ворот парка Поэль в
Барселоне, испанский архитектор Антонио
Гауди
122 «Маленькая танцовщица в возрасте 14лет»,
работа французского живописца, графика и
скульптора Эдгара Дега
123 «У колыбели», работа французского автора
Берты Моризо
124 «Бал в Мулен дела Галет», работа французского
живописца, графика и скульптора Пьера Огюста
Ренуара
125 Афиша «ДиванЖапоне» французского
живописца и графика Анри Тулуз-Лотрека
126 «Воскресная прогулка на
острове Гранд-
Жатт», работа французского живописца и
графика Жоржа Пьера Сёра
127 «Игроки в карты», работа французского
живописца Поля Сезанна
128 «Автопортрет» голландского живописца
Винсента Ван Гога
129 «Сказка настоятельницы», работа английского
живописца и рисовальщика Эдуарда Коли Бёрн-
Джонса
130 «Поцелуй», работа австрийского художника
Густава Климта
131 «Крик», работа норвежского живописца и
графика Эдварда Мунка
132 Затвор объектива и объектив одной из первых
фотокамер
133 Кресло конструкции Чарлза Ренни Макинтоша,
шотландского архитектора и дизайнера, одного
из родоначальников стиля «модерн»
134 Настольная лампа в стиле «ар нуво» («модерн»)
работы Луи Мажореля
135 Морис Равель, французский композитор
136 Мануэль де Фалья, испанский композитор и
пианист
137 Немецкие писа те ли
братья Гримм
138 Сэмюэл Тейлор Колридж, английский поэт,
литературный критик и философ
139 Джордж Ноэл Гордон Байрон, английский поэт-
романтик, член Палаты
лордов
140 Обложка брошюры французского писателя-
романтика Франсуа Рене де Шатобриана
141 Виктор Гюго, французский писатель-романтик,
лидер романтического движения
142 Обложка журнала с изображением сцены из
романа «Три мушкетера» французского
писателя
Александра Дюма
143 Стендаль, французский писа те л ь
144 Жорж Санд, французская писательница,
фотография французского мастера
фотоискусства Гаспара Феликса Надара
145 Алессандро Мандзони, итальянский писатель,
глава романтической школы
146 Генрих Гейне, немецкий поэ т
147 Жермена де Сталь, французская писательница
148 Франц Грильпарцер, австрийский поэ т и
драматург
149 Гюстав Флобер, французский писатель-реалист
150 Английские писательницы сестры Бронте,
портрет работы Патрика Бран вела Бронте
151 Федор Михайлович Достоевский, русский
писатель
152 Марк Твен, американский писатель
153 Обложка романа «Милый друг» французского
писателя Ги де Мопассана
154 Джованни Верга, итальянский писатель
155 Бенито Перес Гальдос, испанский писатель
156 Генрик Ибсен, норвежский драматург
157 Читка пьесы с
русским писателем и
драматургом Актоном Павловичем Чеховым
158 Фрагмент картины «Угол стопа »
французского
живописца и графика Анри Фантен-Латура,
изображающего поэтов Поля
Верлена и Артюра Рембо
159 Поль Адан, французский писатель
160 Обложка сборника стихов
Sonatines
Sentimentales бельгийского писателя Мориса
Метерлинка
161 Уильям Батлер Йитс, ирландский поэ т и
драматург
162 Поль Валери, французский поэт, эссеист,
критик
163 Поль Клодель, французский писатель, поэт,
драматург и дипломат
164 Марсель Пруст, французский писатель
165 Томас Стернз Элиот, англо-американский поэт
166 Афиша драмы «ДочьЙорио» итальянского
писателя и политического деятеля Габриеле
Д Аннунцио
167 Оскар Уайльд, английский писатель, поэт и
драматург
168 Андрес Бельо, южно-американский поэт,
философ, филолог и государственный деятель
169 Доминго Фаустиньо Сармьенто, представитель
аргентинской интеллигенции, президент
Аргентины в 1868-1874 г г.
170 Габриель Гарсиа Морено, государственный
деятель Эквадора
171 Нарядные лестницы в здании Главного
почтамта (Паласио Посталь, 1907 г.)
в г. Мехико
172 Вокзал Конституции в Буэнос-Айресе
173 Дворец «Ла Монеда» в Сантьяго, Чили
174 Романтическое изображение коренных
мексиканцев в XIX веке
175 Изображение перуанского жреца,
исполняющего обряд
176 Агостино Годацци, итальянский географ и
живописец
177 Хосе Мария Веласко, мексиканский художник
(автопортрет)
178 Мухаммед Али, египетский паша
179 Французские солдаты в Алжире, ок . 1880 г.
180 Французский Иностранный ле г ио н в Сиди-
Бель-Аббесе, Алжир, 1906 г.
XXIV

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
181 «Сумерки над Галатскнм мостом в Стамбуле,
на заднем плане мечеть Ени-Валид», картина
Германа Давида Соломана Корроди
182 «Торговцы оружием», картина турецкого
художника Османа Хамди
183 Фетх-Али-шах, шах
Ирана из династии
Каджаров
184 «Молодой принц из династии
Каджаров и его
окружение», картина работы Абу-ль-Хасана
183 «Пробуждающийся Египет», монументальная
скульптура египетского
скульптора Махмуда
Мухтара
186 «Завоевание алжирского города Сетифа генералом
Гальбуа», работа художника Адриена Доза
187 Главные ворота дворца Долмабахче в Стамбуле
188 Плакат, посвященный сети железных
дорог
Туниса
189 Потолочная роспись и мозаика из Шираза
периода правления династии Каджаров в Иране
190 Турецкий ковер, конец XVIII века
191 *.Шествие на главной площади Каира»,
художник Томас Милтон
192 Намык Кемаль, турецкий писатель и
общественный деятель, один из идеологов и
руководителей общества «Новые Османы»
193 Карта Китая в 1826 году
194 Дворец Чаттар Манзила в г. Лакхнау, Индия
195 Статуэтка придворной дамы времен китайской
династии Цин
196 Складной бумажный веер с рисунком
китайского художника Рен Баняня
197 Скульптурная фигура шагающего Будды,
Таиланд
198 Рабиндранат Тагор, индийский писатель,
философ и политический деятель
199 «Женщины, пристающие к путешественникам
в Гойю», гравюра Андо Хиросигэ, Япония
200 «Каменные дома в западном стиле в Токио»,
гравюра Андо Хиросигэ, Япония
Дворец Акасака в Токио
Фигурка из захоронения у одного из народов
Центральной Африки
Расписной деревянный барабан народа бага,
Гвинея
Нджойя, правитель государства Бамум, в 1912
году
Эдвард Уилмот Блайден, либерийский
просветитель, идеолог панафриканизма
Григорий XVI, папа Римский
Группа православных армянских священников
Монастырь Симо-Петра (Каменный утес
Симона) на
горе Афон, Греция
Икона Спасителя-Пантократа, выполненная на
фабрике золот ых и
серебряных изделий
русского купца ПА Овчинникова
Гравюра Д. Колиньона, изображающая приход
набожных перуанских женщин к
католическому священнику
Гравюра, изображающая традиционный
африканский ритуал
Фронтиспис книги «Ж изнь и
географические
исследования доктора Ливингстона»
1£нри Мортон Стэнли, журналист,
исследователь Африки
Девочки из
миссионерской школы в Лиме, Перу
Католический миссионер отец Дамьен среди
больных проказой на о. Моло каи (в группе
Гавайских островов)
Русские православные миссионеры в
сибирском городе Нерчинске, ок. 1885 г.
Королева Великобритании Виктория (1819-
1901)
Рамакришна, индийский религиозный
проповедник и общественный деятель
Махатма Ганди, один из
лидеров индийского
национально-освободительного движения, его
идеолог, в молодые годы
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219

АВТОРЫ
Агботека, Фрэнсис (Гана), специалист в области
современной западно-африканской истории. Бывший
профессор Университета города Кейп-Кост в Гане. Член
исторического общества Ганы. Председатель Организации по
изучению истории народа эве
Акаматсу, Поль (Франция), специалист в области
истории Нового времени и современной истории Японии.
Руководитель Национального центра научных
исследований (CNRS), Париж
Аль-Муджахид, Шариф (Пакистан), специалист в
области мусульманского освободительного движения
(1857-1947 гг.)
и
современной истории Пакистана,
профессор (в отставке) журналистики и коммуникаций.
Директор Архивов освободительного движения в
Университете Карачи
Анн-Барон, Ок-Сун (Франция), специалист в
области культуры древней Кореи. Бывший ассистент
Национального института восточных языков и цивилизаций
(INALCO) и Музея Гиме (Франция). Бывший научный
сотрудник Исследовательского центра по изучению
корейского общества и корейской культуры (CECSQ
Университета Руана, Франция
Ба, Тьерно (Гвинея, Конакри), специалист в военных
вопросах
и
Древней и Новой
истории Центральной
Африки. Член-учредитель Ассоциации африканских
истор иков.
Профессор Университета Яунде I (Камерун)
Баркер, Тео С. (Великобритания), специалист в
области экономической истории. Заслуженный профессор в
отставке Лондонского университета
Бебе, Нгваби (Зимбабве), специалист в области
политической и культурной истории Зимбабве и Южной
Африки. Профессор истории в Университете Зимбабве.
Президент Исторического общества Зимбабве
Бенсод-Венсан, Бернадетта (Франция), профессор
истории и философии наук Университета Париж Х-Нан-
тер
Беранже, Жан (Франция), специалист в области
истории Нового и раннего Нового времени. Профессор
университета Сорбонна и руководитель научных
исследований Практической школы высших исследований (ЕРНЕ),
Париж
Беренд, Иван (Соединенные Штаты Америки),
специалист в области истории
Бертон, Жан-Пьер (Франция), специалист в области
истории японской религии. Научный сотрудник Нацио¬
нального центра научных исследований (CNRS),
Института Восточной Азии в Коллеж де Франс, Париж
Блом, Йан (Бельгия), специалист в области истории
экономического развития. Директор исследовательского
отделения Управления Антверпенского порта
Блондель, Кристин (Франция), специалист в
истории физики XVIII и XIX веков. Научный сотрудник
Национального центра научных исследований (CNRS), Париж
Ван, Гунву (Сингапур), специалист в области истории
Китая и азиатских исследований. Профессор восточной
истории Австралийского национального университета.
Президент Австралийской академии гуманитарных наук
Ван дер Вее, Герман (Бельгия), заслуженный
профессор (в отставке) социально-экономической истории
университета г.
Лувен (Лёвен, Бельгия). Приглашенный
сотрудник
научно-исследовательских институтов Принстона,
Оксфорда, Вашингтона, Канберры, Блумингтона, Вассена-
ра (Нидерланды)
Вернуа, Стивен (Великобритания), специалист в
области исламского искусства и архитектуры. Научный
сотрудник колледжа Сент-Энтони в Оксфорде (1991-1993).
Преподаватель Университета Аль-Ахавайн в Ифране,
Марокко
Вервлье, Реймон (Бельгия), специалист в области
литературной историографии (особенно европейской
литературы конца XIX в.) . Профессор сравнительной
литературы и литературной социологии. Президент
Фламандской ассоциации общей и сравнительной
литературы. Член ICLA
Вонджи, Кристоф (Кот-д Ивуар), специалист в
области африканской истории. Профессор Университета
Абиджана и Франции
Гадий, Жак (Франция), президент и основатель
Международного центра исследований и обменов по
распространению христианства вне Европы
Геллуз, Аззедин (Тунис), специалист в области
истории арабской и французской литературы
Голубкова, Татьяна В. (Россия), специалист в
области истории философии. Доцент Московского
педагогического государственного университета
Гомси, Эммануэль (Камерун), профессор
африканской истории Университета Яунде I. Член Бюро
Ассоциации африканских историков
Госсарт, Венсан (Франция), специалист в области
социальной
истории
китайской религии.
Научный
Ученые звания, степени и должности, которые занимали (или занимают) авторы этого тома, как и названия учреждений,
в которых они
работали (или работают), приведены в переводе с английского издания «Истории человечества», том VI, 2005 г.
XXVI

АВТОРЫ
ник Национального центра научных исследований
(CNRS), Париж
Грау, Конрад (Германия), специалист в области
восточноевропейской истории. Профессор Академии наук
бывшей ГДР. Исследователь в области истории
германороссийских научных отношений
Гуерра-Мартиньер, Маргарита (Перу), специалист
в области истории Перу и Латинской Америки XIX-XX вв.
Профессор факультета гуманитарных наук
Католического университета Перу (PUCP)
Дани, Ахмад Хасан (Пакистан), специалист в области
археологии. Профессор Исламабадского университета.
Директор Центра изучения цивилизаций Центральной Азии.
Директор Института азиатских цивилизаций в г. Таксила
Делиссен, Ален (Франция), преподаватель Школы
высших исследований в социальных науках (EHESS)
(Корейский центр)
Денун, Дональд (Австралия), профессор истории в
Университете Папуа-Новой ГЬинеи
Диалло, Тьерно М. (ГЬинея
-
Сенегал), специалист в
области ислама, факультет литературы и гуманитарных
наук Университета Париж-XII, Кретей, департамент Валь-
де-Марн
Дилагова, Ханна (Польша), специалист в области
истории XIX-XX вв. восточной части Центральной
Европы. Заслуженный профессор в отставке Католического
университета в Люблине
Иглезиаш, Франсишку (Бразилия), ныне покойный.
Специалист в области общей истории Латинской
Америки, экономической, социальной и политической истории.
Профессор Университета штата Минас-Жерайс
Ионов, Игорь Николаевич (Россия), старший
сотрудник Института российской истории и Института
всеобщей истории Российской академии наук
Итандала, Булуда А. (Танзания), специалист в
области восточно-африканской истории в Университете Дар-
э-Салама и Открытого университета Танзании.
Вице-президент Исторической ассоциации Танзании
Камбу-Ферран, Жан-Мари (Буркина-Фасо),
спец иалист в области современной истории Африки; научный
сотрудник CRA, Университет Парижа
Каррера Дамас, Герман (Венесуэла), специалист в
области истории, методологии и техники документальных
исследований. Основатель кафедры теории и
мето дологии
истории. Профессор Центрального университета
Венесуэлы
Кечкемети, Шарль (Франция), специалист в
области
истории венгерских политических институтов и идей
(XVIII-XIX вв.). Доктор Университета Париж-1
Кёлбинг, Гулдрих М. (Швейцария), заслуженный
профессор (в отставке) истории медицины Университета
вг.
Цюрих
Клеман, Оливье (Франция), специалист в области
истории православия. Профессор Православного
института Сен-Серж, Париж
Коллар, Патрик (Бельгия), специалист в области
испанской и латиноамериканской литературы и культуры
Нового времени. Профессор Гентского университета. Член
Королевской академии Бельгии
Крузе, Франсуа (Франция), специалист в области
экономической истории XVIII-XIX веков, в частности
Англии и Франции. Заслуженный профессор (в отставке)
истории Нового времени в Университете Париж-Сорбон-
на. Член Европейской академии. Член-корреспондент
Королевской академии Бельгии и Британской академии
Кулибали, Элизе (Буркина-Фасо), специалист в
области истории археологии. Прикомандированный
сотрудник Национального музея искусств Африки и Океании
(Париж), старший научный сотрудник бюро по изучению
истории металлургии и горного дела Университета
Париж-1 , CNRS, Франция
Кьетега, Жан-Батисг (Буркина-Фасо), специалист в
области африканской археологии. Преподаватель, директор
археологической лаборатории Университета в г.
Уагадугу
Ле Калленек, Софи (Франция), специалист в
области истории религий Африки к югу
от
Сахары,
Университет UREF, Париж
Лопес-Окон, Леонсио (Испания), специалист в
области
истории науки в Испании и Латинской Америке.
Научный сотрудник Центра исторических исследований
(CSIC) Мадридского университета
Мадейра-Сантуш, Мария-Эмелия (Португалия),
специалист в области истории португалоязычных стран
Африки. Директор Центра исторических исследований и
картографии Антигуа в Институте научных и тропических
исследований
Матиас, Питер (Великобритания), профессор
университета. Научный сотрудник колледжа Иисуса
Кембриджского университета. Член Международной ассоциации
истории и экономики.
Заслуженный президент (в
отставке) Королевской академии наук и литературы
Махалингам Карр, Индира (Индия), профессор
Кентского университета в г.
Кентербери. Преподаватель
(ридер) международного коммерческого права и
приглашенный сотрудник Института перспективных
юридических исследований в Лондоне
Мвороа, Эмиль (Бурунди), специалист в области
истории Нового времени. Профессор истории в
Университете Бурунди. Генеральный директор по культуре
и
коммуникации и генеральный директор политики и
планирования в Агентстве
культурного
и тех ническ ого
сотрудничества (АССГ), Париж
ван Меертен, Микеланжело (Бельгия), специалист
в области экономического развития XIX и XX вв.
Сотрудник Института экономических и социальных
иссл едо ваний Католического ун и в ер с и те т а Лувена (Лёвена).
Приглашенный профессор факультета экономики и
предпринимательства Университета Помпеу Фабра, Барселона
Мейер, Франсуаза (Франция), заслуженный
профессор (в отставке) современной истории Университета Па-
риж-Сорбонна
Митани, Хироси (Япония), специалист в области
истории Японии XIX в. Профессор отделения региональных
исследований Школы искусств и наук Токийского
университета
Моразе, Шарль (Франция), профессор Института
политических исследований Университета Париж-I.
Основатель и член Национального фонда политических наук
и Национального фонда Дома наук о человеке. Член
первой Международной комиссии по научному
и
культурному развитию
для
написания
«Истории
человечества» и бывший
през иде нт
этой Комиссии
Никулеску, Ремус (Румыния), специалист в области
истории искусства Нового времени. Бывший директор
(1992-1998 гг.) Института истории искусств Румынской
академии
Ньяне, Джибрил Т. (ГЬинея), специалист в области
африканских устных преданий народа мандинго.
Профессор и бывший директор Фонда Леопольда Седара Сенгора
в Дакаре, Сенегал. Редактор тома IV «Общей истории
Африки» ЮНЕСКО. Бывший декан факультета литературы и
директор организации «Память и наследие» в Конакри,
Гвинея. Почетный доктор Университета Тафта в штате
Массачусетс, США
Ортега-Галвес, Мария-JI. (Испания), специалист в
области истории и социологии науки.
Адъюнкт-профессор Автономного университета Мадрида
Парк, Сён-Рак (Корея), специалист в области истории
науки Кореи и Восточной Азии. Профессор
исторического факультета Университета Ханкук, Сеул
Поллард, Сидни (Великобритания), ныне покойный.
Специалист в области истории труда и экономического
XXVII

АВТОРЫ
сотрудразвития
Европы.
Бывший
профессор
экономической истории Университета Шеффилда
(Великобритания), преподаватель в Университете
Билефельда (Германия). Член Британской академии
Пула, Эмиль (Франция), историк, профессор,
руководитель научных исследований (с 1968 г.)
Национального центра научных исследований (CNRS). Руководитель
исследовательского отдела Школы высших исследований
в со ци ал ьн ых н ауках (EHESS). Бывший руководитель
исследований по социологии религиозных групп (в CNRS).
Почетный председатель Центра изучения религии в
Мексике (CEREM) (Мехико). Почетный доктор Университета
Лаваля в Квебеке (Канада)
Раджаона В. Фаранирина (Мадагаскар), специалист
в области городской, социальной и культурной истории
Мадагаскара XIX-XX вв.
Преподаватель и научный
сотрудник Университета Антананариву
Расмуссен, Анн (Франция), специалист в области
культурного развития Франции и других стран, научных
обменов в XIX-XX вв.
Старший научный сотрудник
Центра исторических исследований, науки и техники в
научно-промышленном городке, Париж
Рафек, Абдул-Карим (Сирия), специалист в области
арабской истории Нового времени. Бывший профессор и
заведующий отделением арабской истории Дамасского
университета. Профессор колледжа Уильяма и Марии в
штате Виргиния, США (изучение арабского Среднего
Востока)
Рениш, Мари-Луиз (Франция), специалист в
области социальной и религиозной антропологии Индии.
Руководитель исследовательского отдела Практической
школы высших исследований (ЕРНЕ) и отдела изучения
религий в Сорбонне, Париж. Руководитель
исследовательской группы ЕРНЕ «Антропология цивилизаций
индийского мира»
Ромеро, Луис А. (Аргентина), специалист в области
социальной и культурной истории современной
Аргентины. Профессор университета Буэнос-Айреса
де Ру, Родольфо (Колумбия), специалист в области
истории латиноамериканского католицизма. Профессор
Университета Тулуза-П (Франция)
Саркар, Сумит (Индия), специалист в области
индийской социальной и политической истории Нового
времени.
Профессор истории Университета Дели
Соме, Роже (Буркина-Фасо, Италия), философ,
исследователь. Член совета директоров «Журнала
африканистов» Музея Человека (Париж)
Степанянц, Марлетга Т. (Россия), специалист в
области истории философии. Профессор, заведующая
отделом Института философии Российской академии наук
Стирнс, Питер Н. (Соединенные Штаты Америки),
специалист в области истории США и европейской
социальной истории. Декан колледжа гуманитарных
и
социальных наук Университета Карнеги-Мелон
Стэтем, Памела С. (Австралия), специалист в
области истории Австралии XIX в., экономической истории
Британии и истории бизнеса XIX-XX вв. Старший
преподаватель Университета Западной Австралии
Тиам, Иба Дер (Сенегал), специалист в области
истории Нового времени и современной истории.
Преподаватель факультета литературы и гуманитарных наук в
Университете Шейха Анта Диопа в Дакаре, Сенегал
Тодоров, Николай (Болгария), специалист в области
истории балканских народов. Академик, профессор
Софийского университета. Директор Института балканских
исследований Болгарской академии наук
Фьеве, Николя (Франция), специалист в области
истории средневековой архитектуры, архитектуры раннего
Нового и Нового
времени и урбанизации в Японии.
Научный сотрудник Национального центра научных
исследований (CNRS), Париж
Фремдлинг, Райнер (Германия), специалист в
обл ас ти эконо миче ской истории Нового времени, особенно в
изучении процесса индустриализации. Профессор
экономической и социальной истории в Университете г.
Гронингена, Нидерланды
Цамутали, Алексей Николаевич (Россия),
специалист в области русской культуры. Профессор
Санкт-Петербургского филиала Института российской истории
Российской академии наук
Цзи, Шу-Ли (Китай), специалист в области
философии науки и сравнительного изучения западных и
китайских
культур. Профессор Философского института
Шанхайской академии социальных наук
Черняк, Ефим Б. (Россия), специалист в области
британской истории и истории международных отношений
в XV I-XVIII вв.
Профессор (в отставке)
Чи, Бун-Кен (Малайзия), специалист в области
социальной и политической истории Малайзии и
Юго-Восточной Азии. Профессор истории (в отставке) Школы
гуманитарных наук Малазийского университета на острове
Пинанг. Вице-президент Малазийского отделения
Королевского азиатского общества
Чинчилья, Перла (Мексика), специалист в области
мексиканской историографии и истории культуры.
Профессор Ибероамериканского университета.
Ответственный редактор тома истории мексиканской науки XIX века
Чубарьян, Александр Оганович (Россия),
специалист в области
истории Европы и европейской мысли
XIX-XX вв.
Член-корреспондент Российской академии
наук, директор Института всеобщей истории
Шарлё, Исабель (Франция), специалист в области
истории монгольского искусства. Доктор наук в
Университете Париж-IV
Шате, Халифа (Тунис), профессор истории Нового
и Новейшего времени на факультете литературы и
гуманитарных наук Тунисского университета. Генеральный
директор Национальной библиотеки Туниса
Шрёдер-Гудеус, Бригитта (Канада), специалист в
облас ти
международных отношений и истории науки и
техники XIX и XX вв. Профессор Монреальского
университета, факультета политологии и Института истории и
социально-политических наук Директор Центра
исторических исследований, науки и техники в CNRS и
научнопромышленном городке, Париж

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТОМУ VI
Питер Матиас
Чтобы структурировать том, подобный этому, не
существует общепризнанного подхода. Чтобы выполнить при
составлении тома основную его задачу
-
служить
«историей Человечества», он должен быть исчерпывающе полным и
предоставить обзор всех основных аспектов
исторического развития всех основных стран
и обществ. Однако он не
может избежать некоторой избирательности.
Человеческая история бесконечна в своем
разнообразии.
И даже если бы это исследование изменений и
преемственности на протяжении XIX в. было многотомным, все равно
нельзя было бы детально рассмотреть все аспекты -
составителям просто пришлось бы
применить другой принцип
отбора материала. Специальные исследования всё более
дифференцированных
проявлений
исторической
реальности будут и впредь продолжаться и публиковаться.
Многие обобщающие труды будут и в дальнейшем
продолжать изменять
интерпретацию ис тори и
по
ме ре накоп ления
новых знаний, а также вследствие неизбежной
субъективности, присущей работе историка, проявляющейся независимо
от
скрупулезности
и
«нау чности»
способа
пол учения
и
публикации новых источников или анализа имеющихся
данных.
История, как уже многократно отмечалось, остается
удивительно неточной наукой, более того, это, возможно, даже и
не наука, если оценивать ее по критериям, предложенным
в
некоторых разделах данного тома, касающихся эволюции
научной методологии в XIX в. Даже попытка структурировать
том в виде всеобъемлющей энциклопедии или
исторического словаря помешала бы последовательному рассмотрению
отдельных предметов и, что более важно, препятствовала бы
попытке синтеза и интерпретации широкого спектра
происходивших изменений. Описание множества отдельных
деревьев мешает видеть лес в целом. Для создания
содержательной
и
серьезной истории развития
человеческого общества в самом
широком охвате на
протяжении столь
критического периода, каким являлся ХЕХ век,
необходимо установить некоторую форму образцов
изменчивости и стабильности, тенденций и взаимодействий.
Необходимо было пригласить к сотрудничеству
максимально широкий круг профессиональных историков,
поставив перед каждым задачу подготовить материал,
относящийся к его сфере научных интересов, в основном
(но не всегда) сосредоточенной на тех регионах мира,
на
которых эти
интересы сконцентрированы. Помимо
авторов текстов, свои
материалы представили
дополнительные
консультанты, которые кроме того редактировали
статьи, подготовленные специалистами. Редакторы вместе с
комитетом несли о тв ет ст ве нн ос ть ка к з а окончательный
выбор консультантов и авторов, так и за планирование и
координацию работы над всем томом. Авторы,
в свою
очередь, имели все личные права (и несли полную
ответственность) на предоставляемые материалы, предварительно
согласованные с редакторами.
Охват материала
обширен
-
42 автора и координатора предоставили статьи
для тематической части тома и 46 -
для региональной
части
(при этом каждый несет первичную ответственность
за свой текст),
-
поэтому, естественно, не исключены
некоторые недостатки. В томе
встречаются
неб ольшие
повторения (даже если с различных
точек
зрения) и
незначительные
расхождения в примечаниях. Однако в
каждом разделе материал представлен четко и
упорядочено. В целом структура тома скорее мозаичная, нежели
это полностью
интегрированный гомогенизированный
текст. «Гомогенизация» каждой части обеднила бы
содержание, исключив профессиональную прямоту, к
которой склонны специалисты авторы.
Спектр статей подобран таким образом, чтобы отразить
многонациональный и «многокультурный» калейдоскоп
охватываемого
ист ори че ско го
опыта. Однако выбор авторов
был не единственной проблемой, с которой столкнулись
Исполнительный комитет и главные редакторы.
Как
струк турировать
то м? Необходимо ли органи зовать
его по
тем атиче ским
признакам, следуя за эволюцией различных
аспектов разв ити я
-
экономики, политики, техники,
естественных и
гуманитарных наук, музыки, религии и тд? Или
же структура должна отслеживать все эти тенденции так, как
они проявлялись в границах различных стран и регионов, и
при этом должен получиться сборник территориальных и
национальных исторических статей, а не комплекс
тематических исследований. Каждый из подходов имел достоинства
и недостатки: преимущества влекут за собой соответствующие
обязательства. В частности, многие исторические процессы
не могут быть идентифицированы в рамках национальных
границ и не
согласуются с национальной идентичностью.
Однако национальные рамки, равно как и движущие силы,
которые они заключают в себе, оказывают
огромное
влияние
на тематические изменения. И те из читателей тома, кто
идентифицирует себя с собственными
странами, как,
впрочем, и те, кто имеет более широкие,
новтожевремя
и более
локальные
взгляды
на
мир,
захотят
прочи тать
об
историческом
опыте своих
народов, приобретенном в XIX в.,
в о всеобъемлющем виде.
В стремлении использовать преимущества каждого из
способов
организации материала
тома (ивто же
время
свести к минимуму недостатки каждого из них) он был
разделен
на две части.
Первая часть
-
тема тическая
-
следует основным аспектам происходивших изменений в главах,
в
которых сконцентрированы различные предметы
обсуждения. Вторая часть
-
региональная
-
рассматривает
каждый из основных регионов (но не отдельные страны) в
качест ве
центра, внутри которого всесторонне
рассматриваются основные аспекты изменений.
Безусловно, при таком подходе были неизбежны
выборы, которые могут вызвать недовольство читателя. В
частности, различные разделы тома изначально
предназначались для более или менее обширного освещения.
Постоянно ощущался гнет излишнего объема всего текста тома.
Всегда будут разногласия по поводу относительных объемов,
которые составители тома реш или предоставить ра зли чны м
предметам
и
различным
регионам.
Необходимо
подчеркнуть, что какая-либо оценка истинной важности
предметов
или
рассматриваемых
тем и
культур
в книге
полностью
отсутствует.
Рассматривая исторические изменения,
происходившие в XIX в., редакторам пришлось принимать решения
об относительной важности, с их точки зрения,
представляемых событий и явлений и в соответствии с этим
определять объемы разделов. Безусловно, эти решения
никоим
образом не являются бесспорными, поскольку не
могут основываться на согласованных и детально
разработанных критериях или на абсолютно
объективной точке зрения. Они также обязательно оказываются
различными при рассмотрениях отдельных периодов в
различных томах представляемой серии.
Однако бесспорно, что эволюция человеческого
общества в XIX веке охватывает настолько
глубокие и значимые
исторические изменения и события, что этот век во многом
определил направления движения Человечества как в XX
веке, так и в
последующих веках. Настоящий том новой
«Истории человечества» ЮНЕСКО призван
документировано осветить и сделать понятным именно
эту, бол ее
широкую
вр ем енную перспективу.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
в.
-
век
вв.
-
века
г.
-
год, город
гг.
-
годы
гл.
-
глава
град.
-
градус
илл.
-
иллюстрация
кв.
-
квадратный
кг
-
килограмм
км
-
километр
куб.
-
кубический
м
-
метр
млн.
-
миллион
наст. в .
-
настоящее время
н.э.
-
наша
эра
о.
-
остров
о-ва
-
острова
03.
-
озеро
ок.
-
около
п-ов
-
полуостров
р.
-
река
рис.
-
рисунок
с.
-
страница
сек.
-
секунда
см.
-
смотри
см
-
сантиметр
т
-
тонна
табл.
-
таблица
тд.
-
так далее
т.е .
-
то есть
т.п .
-
тому подобное
тыс.
-
тысяч
4.
-
час
чел.
-
человек

А
ВВЕДЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
Питер Матиас
Каждый том новой «Истории Человечества»,
издаваемой ЮНЕСКО, охватывает период, который может
претендовать на то, что именно он является свидетелем
важнейших изменений в человеческом обществе.
Разворачивающаяся панорама жизни людей на планете становится
совершенно очевидной, и появляется возможность выявить
sub specie aetemitatis (с точки зрения вечности), какие фазы
изменения оказываются наиболее важными для
долгосрочного будущего Человечества. Важнейшая задача
истории состоит в выявлении развития событий в эти
периоды, в понимании особенностей эволюции в ее
разнообразных проявлениях и в оценке ее широкого значения, а
не в выдаче нравственных оценок или в поверхностных
сравнениях.
Вместе с тем, изменения происходили разными
темпами в разные тысячелетия и века. В некоторых
обществах изменения были более глубокими, чем в других;
они
воздействовали на более широкий или более узкий
спектры человеческой деятельности и человеческого
сознания, захватывали различные слои общества. Изменения
распространялись на более широкие или более
ограниченные ресурсы мира; они влияли на разные ряды
культур и различные социальные группы в пределах каждой
культуры. Стабильность, или медленная эволюция, а не
резкие изменения характеризовали развитие многих
обществ в этот период, однако во введении целесообразнее
сосредоточиться именно на изменениях, а не на
инертности, если мы хотим понять, как отличался мир
в 1914 г.
от
мира 1789 или 1800 г.
«Хронологический» XIX в. или, даже более того,
«длинный» XIX в.
-
век
между Французской революцией 1789 г .
с его
распространенными по всему миру войнами и
первой мировой войной, которая привела мир к даже еще
более всеохватывающим и беспощадным изменениям,
должен быть, несомненно, отнесен к одной из важнейших
эпох в
развитии экономических систем, обществ и
культур. Ни один регион мира не избежал влияния основных
сил, вызвавших изменения; ни одна из
культур
не
остала сь
прямо
или косвенно не
затронутой ими. Хотя в
некоторых коренных, местных культурах не проявлялись
какие-либо существенные импульсы к изменениям,
однако за
пределами распространения этих культур почти все
экономические системы и
культуры ощущали и
реагировали на давление этих глобальных изменений. Это в свою
очередь влияло на процесс культурного взаимодействия,
которое никогда не было
однонапр авленным (так же как
не действовали в одном направлении экономические и
политические
изменения). Во многих местах, в
час тнос ти в
регионах Азии и Африки, такие влияния в XIX в.
проявились вслед за завоеваниями и колонизацией; на дру¬
гих территориях они уже были традиционными и
проявлялись как наследие предыдущих веков (например,
в
Латинской Америке). Вместе с тем, формальное
покорение было, вероятно, менее значимым, чем то, что часто
именуется «вестернизацией», распространившейся по
большей части мира из Европы, Северной Америки и из
их
передовых поселений в Австралии, Азии, в Южной и
Северной Африке.
Экономическая «глобализация» приобрела новую силу,
хотя
признаки
самой «глобализации» как процесса можно
выявить, начиная с XVI в., когда происходило
территориальное расширение европейских империй,
распространялись колонизация и
торго вля, со про вождае мые
ст рате гиче ским и
императивами, уже осуществлявшимися в Новом
Свете, Индии, Юго-Восточной Азии и Океании. Многие
сопротивлявшиеся этому цивилизации, особенно Китай, были
вовлечены в «притягивающее поле» европейской экспансии,
вто
время как внутренние части других обширных
территорий в Азии и
Африке оставались почти не затронутыми
проник новени ями смелых авантюристо в, за ис ключ ение м тех
мест, куда можно было добраться по великим рекам.
Самым мощным двигателем в
преобразовании
мировой экономики в XIX в. и средством для культурного
проникновения была торговля при соответствующем
развитии производства предметов потребления как ее части, а
также
коммерческой (а иногда и морской)
инфраструктуры, которая была необходима торговле. Это проявлялось
в
ситуациях, когда была свобода от имперского
управления или
контроля, неважно чьего
-
англичан, французов,
голландцев, немцев или датчан. «Неформальная империя»,
или
«империализм свободной торговли» являются
понятиями, в
некоторой степени отражающими суть
это го
процесса, но он
протекал
также в самой Европе и в Северной
Америке, так как их территории тоже имели «периферии»,
подверженные подобным влияниям.
Торговые потоки приводили
к эко номич еской
взаимозависимости, но инициатива в ней в основном
удерживалась
тор гов ыми , банковскими, железнодорожными и
судоходными компаниями
промышленно развитых стран
Западной Европы. Расширение их экономических систем,
потребности их увеличивавшегося городского населения,
рост их богатства создавали постоянно возраставший
спрос на сырье и продукты питания, производившиеся за
пределами их собственных территорий, а их технические
возможности обеспечивали средства для удовлетворения
этих потребностей. Их капитал позволял поддерживать
этот процесс глобальной экономической экспансии путем
вложения в инфраструктуры, которые требовались в
ус л о в ия х но вой эконо миче ской активности и
торговли при
их
реализации.
3

ВВЕДЕНИЕ
В результате распространение и глубина европейской
экспансии были такими, что глобальный
процесс был
назван
«европеизацией» мировой экономики, или более
общим термином
-
«вестернизация» всемирного
процесса. Это понятие относится не только к экономическому,
техническому или финансовому процессам, но и к
культурному, например к возраставшему превосходству
«западной» науки и интеллектуального мировоззрения
(Weltanschauung), которое было неразрывно связано с
методологией «науки» и с экспериментальным методом,
один из основных аспектов которых
идентифицировался как исконная «западная» культура. На переднем краю
прогресса во многих отношениях оставался, естественно,
Запад, а ряд «незападных» наук
-
математика, астрономия
и медицина не прогрессировали со сколько-нибудь
сопоставимым
порывом.
Это не значит, что зап ад ны е науки
и
медицина не испытывали влияния других культур,
-
имеются, хотя их и немного, примеры такого взаимодействия
по инициативе незападной науки и медицины. В
основном, однако, в этот период столкновения западной и
незападной сторон имел, скорее, характер конфронтации,
чем
сравнения и ассимиляции; столкновения
некоммуникабельных альтернатив, чем движения к
синтезу
или
симбиозу. Все это также справедливо по отношению к
основным философским взглядам и религиям. Только в
крайних случаях можно обнаружить попытки культурной
интеграции.
Хотя в самой широкой исторической перспективе
изменений можно признать, что «вестернизация», если не
европеизация, была преобладающей и наиболее
экспансионистской, чем когда бы то ни было, тенденцией в мире
в целом, все же этот процесс не был однонаправленным и
в нем, несомненно, проявлялись противоположные
течения. Многие регионы с применением техники не
изменились сразу или не были немедленно вовлечены в
городские, национальные или международные рынки. Многие
традиционные сельскохозяйственные системы,
основанные либо на земледелии, либо на животноводстве,
по-видимому, оставались невосприимчивыми к влияниям
изменений. Не подверглась преобразованиям жизнь многих
миллионов крестьян в наиболее населенных странах,
таких как Индия и Китай. В тени заводов и электростанций
и даже рядом с железнодорожными путями теперь можно
было видеть вспашку земли орудиями, известными
многие века, если не тысячелетия, по-прежнему с помощью
волов. На огромных равнинах Центральной Азии, как и
повсюду на многих горных плато, стада овец и коз
перегонялись в сезон на новые пастбища
-
так же, как это
делалось многими поколениями скотоводов. Эта
невероятная выживаемость во многом объясняется
крепкими
связями
внутри
местных
деревенских сообществ,
обусловленными семейными и более широкими родственными
связями. Сообщества эти также основывались на высоком
уровне самообеспеченности, которая объясняется тем, что
продукты питания
-
и еда, и питье
-
выращивались и
производились на месте. Однако местная преемственность
часто оказывалась лишь внешним
проявлением
из ве стн ой стабильности, в основе
которой лежали никогда
не
прекращавшиеся глубинные изменения. Даже
традиционное земледелие, при котором производились
товарные культуры,
и неизменная среда местных
производственных отношений могли в то же время быть
включены в более широкую и современную
экономическую систему. Это было справедливо и для
плантацио нных экономических систе м, и дл я крестьянского
сельскохозяйственного производства.
Другие формы зависимости от нового мира
капиталистических отношений, позволявшие выживать старому
миру традиционных семейных систем хозяйствования,
включали
временную занятость некоторых членов семьи
какой-либо работой в других местах, например,
в шахтах
или на
рыболовецком флоте, в каче стве
слуг; сезонную
работу по сбору урожая в направленных на получение
прибыли сельских хозяйствах других стран, службу в
иностранных армиях, постоянную либо временную
миграцию. Меняющийся из-за таких
различных возможностей
хозяйственный симбиоз давал традиционным сельским
сообществам возможность сохранять определенную
преемственность, хотя основное течение прибивало их к
новым экономическим основам общественного
существования, к которым должны были адаптироваться семейные
отношения, часто за очень большую социальную цену.
К концу века интеграция мировой экономики была
далека от завершения, но, несмотря на это,
преобладающей чертой глобальной экономики становилось
динамичное развитие отношений между первичными
производителями и промышленно развитыми экономическими
системами. В этот период становилось понятно, что
указанный процесс соответствует «европеизации» или
«вестернизации». Вместе с тем, в более длительной перспективе в XX в.
модернизация и индустриализация проявились в
подлинно глобальном масштабе
-
достаточно вспомнить
состояние Японии к 1914 г. В XIX в. для многих, в основном
аграрных экономических систем -
Аргентины, Канады и
Австралии
-
также была
характерна модернизация.
Выдающееся положение Европы в этом
процессе в XIX в. было
преходящим, что показал следующий век
Процесс, который назывался по-разному,
-
«современный экономический рост», «устойчивое экономическое
развитие», или «процесс индустриализации» начался в
северной части Западной Европы. Корни его уходили
далеко в предыдущий период, но развился он как новое
явление в эволюции экономики и общества в конце XVIII в.
(наиболее заметно
-
в
Британии), а затем, в XIX в.,
распространился
по Западной Европе и в США.
Хотя в
некоторых отношениях и спорно, но ранняя
фаза этого продолжительного совокупного процесса
широко известна как «промышленный переворот», и во
мног их
разделах данного тома такое определение
применяется в этом смысле. Точнее и
применительно к более
отдаленной
перспективе лучше определять эту фазу как
начало
мирового процесса индустриализации.
Этот процесс может быть оценен количественно как
достижение более высоких темпов роста
эконо мики
(в
виде дохода на душу населения), поддерживаемых в
течение
продолжительного периода, т.е . в виде постоянной
тенденции, а не в виде неустойчивых изменений. Темпы
роста совокупного дохода в те времена в сравнении с
некоторыми показателями XX в. были более умеренными
и
составляли 2-3% в год (в Британии в классический
период промышленного переворота этот показатель превышал
1,9%), тем не менее, они стали важным фактором
развития экономики. Два взаимозависимых процесса
-
индустриализация и модернизация
-
вели не только к
преобразованиям экономических отношений и
соответствующих
экономических
структур. Экономические изменения
были составной частью политических, социальных и
к ул ьтур ны х преобразований за пределами уз к их време нных
рамок,
если были достаточно гибкими ограничения на
сами экономи ческие измене ния и си лы инерции
проя вля лис ь слабее, чем стремления к изменениям.
В общем введении нет мест а для глубокого
рассмотрения этих динамичных преобразований. Тем не менее
целесообразно дать некоторые комментарии к
процессу
преобразований в целом в связи с детальным изложением
исторических изменений во всех их параметрах в
течение XIX в., которые являются предметом рассмотрения в
главах данного тома.
По
существу это был (и остается таковым) процесс
создания материальных ценностей. В
мире происходило
массивное накопление капитала, выраженное
в виде
сводных его показателей, а также в виде его глобального пере¬
4

ВВЕДЕНИЕ
распределения
в
беспрецедентном масштабе. В основе
этого процесса продолжавшейся интеграции лежал до
того неизвестный рост производительности труда в
комплексе с расширением применения рабочей силы,
привлечением капитала и ресурсов.
Рост производительности труда
-
возрастание
эффективности использования ресурсов или получение
большего объема продукции при одинаковых затратах
-
происходил по различным причинам. Усовершенствованная
техноло гия и
прогрессивные
технические изменения,
усиление специализации рабочих функций и разделение
труда, снижение транспортных затрат и усовершенствование
систем связи (наиболее полно проявившееся в
возможно сти
передавать информацию почти мгновенно), более
эффективные организационные и правовые системы
(тесно связанные с политическими процессами),
эффективные структуры управления обеспечивали право частной
собственности, более качественное образование и рост
мастерства (или, как говорят экономисты,
«инвестирование в человеческий капитал»), более эффективную
организацию ведения дел, экономию затрат и действий (как в
самой фирме, так и вне ее). Этот перечень не претендует
на полноту,
но
содержит
многие из тех со ста вля ющи х,
которые
в
различной степени привели
вXIXв.к
сильнейшему,
весьма
устойчивому и невиданному до тех пор росту
производительности труда. Поскольку «стоимость
экономических операций» в результате в целом снижалась, то
соответственно повышались
стимулы к экономическому
росту, находившиеся в зависимости от
условий,
препятствующих развитию.
Страны, в которых торговцы, промышленники,
поставщики и финансисты проявляли в ходе этих
процессов
инициативы и осуществляли эффективный контроль,
добились значительно большего повышения экономической
прибыли. Отметим, что экономические перемены
оказывались разрушительными и приводили к обнищанию тех
слоев населения, средства существования и традиционные
основы социальной жизни которых были
подорваны
происходившими переменами.
Почти все изменения
приводили к лишениям и вызывали враждебное отношение к
ним
у некоторой части населения, по
крайней мере на
короткий промежуток времени, но, вместе с тем ,
оказывались благоприятными для тех, кто оказывался в
расширяющейся орбите новой деловой активности и участвовал в
ней. Неблагоприятные экономические, социальные и
культурные последствия экономических преобразований
с очевидностью показаны в данном томе. Но это не
означает, что реальное обнищание
-
в отличие от
невозможности воспользоваться плодами экономического роста
-
являлось
неминуемой стороной динамичного развития. В
чисто материальном отношении те страны, которые
участвовали в международных рыночных отношениях,
получали значительно больше выгод, чем остававшиеся в
изоляции (что проявилось в совершенно разных уровнях
богатства различных африканских стран при завершении
процесса освобождения от колониализма).
В развивавшихся в промышленном отношении и
прогрессивных сел ьско хозяй стве нных эконо мических
системах
реальная заработная плата росла несмотря на то, что
ясно проявлялась тенденция к большему неравенству в
доходах и богатстве. При росте экономической прибыли
из-за повышения
произв одите льност и, пр ив оди вш е го
к
повышению «максимальных цен», шкала
неравенства
становилась еще более широкой. В любом случае, трудно
приводить доводы в
пользу более равномерного
распределения богатства и потребления выше прожиточного
ми ниму ма
в
доиндустр иальных обществах до Нового времени
для огромного большинства населения в оседлых
сельскохозяйственных обществах. Выгоды от реального
дохода и з- за
роста экономики проявлялись медленно.
Реальная заработная плата в Англии, стране, лидировавшей в
индустриализации и урбанизации, возрастала
незначительно, по-видимому, до 1850 г., несомненно, из-за
высоких темпов прироста численности населения. Однако
после 1850 г. стал устойчивым рост уровня жизни в
большинстве стран (и более всего в США). Там, где экономические
изменения были связаны с высокими темпами прироста
численности населения, могло происходить снижение
уровня жизни, если численность росла быстрее, чем
увеличивались наличные ресурсы. Там, где численность
населения возрастала, а производительность труда не
изменялась, перспективы были печальными и грозили
повторяющимися периодами голода. Для существовавших у
черты выживания и не имевших «значительных» резервов
маргинальных обществ, в
которых не происходил
экономический рост, всегда была опасность природных
бедствий. Такое положение оставалось уделом большой
части Человечества.
Для эксплуатируемых народов принадлежавших
европейцам колониальных территорий последствия
имперского правления в XIX в. были не совсем
неблагоприятными. Законность и порядок (если они четко соблюдались),
устойчивое управление и некоторые капиталовложения в
инфраструктуру (в строительство железных дорог, плотин,
ирригационные сооружения и регулирование водных
потоков, некоторые меры, применявшиеся в голодные
пери оды и
некоторые элементы медицинского обслуживания,
особенно в Индии) должны быть отнесены к
положительной стороне баланса колониального правления. Эти
умеренные достижения были получены путем больших
политических и социальных усилий, а также финансовых
затрат. Следует добавить, что в различных условиях пост-
колониальных времен (которые выходят за
хронологические рамки данного тома) экономический рост,
поддержка современной промышленности и товарное
сельскохозяйственное производство стали явными целями
государственной экономической политики во всех странах,
недавно ставших независимыми.
Для оценки достижений и потерь империализма
-
применительно и к самим
имперским державам,
иких
колониям
-
было предпринято множество попыток Этот
вопрос является частью более широких споров о
последствиях взаимоотношений между «центром» и «периферией»,
между индустриально развитыми державами и
экспортерами первичных продуктов. Ни один спор о том, что
«выгоды от торговли» (под которой понимались и торговля
товарами, и предоставление услуг, дававшее не меньшие
доходы, чем сама торговля товарами) распределялись
неравномерно во многих частях мира, не заканчивался в
пользу международных торговцев, поставщиков и
финансистов. По отношению к любой формальной империи, по
крайней мере (и в большей степени) к Британской
империи, вывод, вероятно, должен заключаться в том, что
колонии не давали прямой выгоды для удовлетворения
общественных интересов, которыми руководствовались
правительства самих метрополий. Затраты на управление
и оборону, на обслуживание государственных займов и т.п .
расходы оставались более высокими, чем поступления от
местного налогообложения. Однако подобные подсчеты
не включают прибыли частного сектора, получавшиеся
благодаря имперским связям,
-
доходы от деловых
операций в колониях и капитал, накапливавшийся в них
(большая часть которого возвращалась
в
метрополию), всю
деловую активность и прибыли, которые создавались при
торговле между колониями и самими имперскими
державами. Даже если колониальные органы управления
«теряли» часть прибыли на обслуживание кредитов, то в
выигрыше оставались держатели облигаций, в подавляющем
большинстве постоянно проживавшие в
«империалистических»
странах. Баланс империализма частного
империалистического сектора, вне всяких сомнений, был
положительным.
5

ВВЕДЕНИЕ
Все это не затрагивает
влияния
империи на
соотношение сил в
мире. И кто может утверждать,
что в этом было
нечто
противоестественное, если все ресурсы
-
финансовые, экономические, людские
-
этих
установившихся
империй перемещались в пределах экономических и
социальных систем метрополии? Конечно, влияния империи
(при ее более широкой международной торговой и
финансовой системе) на страны-метрополии имели далеко
идущие последствия. При отсутствии имперских
обязательств история империалистических держав
-
с
экономической и политической точек зрения,
в
проблемах
военно-морских сил и стратегии,
в
культурах
их элит, в
символах национальной идентичности
-
должна быть
весьма различной.
Продолжительное внедрение стран и культур силами
«вестернизации» или «европ еиз аци и»
не было простым
однонаправленным процессом, хотя, безусловно,
и
существовало основное направление изменений и развития.
Оживленные межрегиональные торговые
взаимоотношения
процветали в Юго-Восточной Азии; среди них
оставалась наиболее важной
торговля рисом, происходившая
без европейских инициатив и контроля. Япония в
середине века
быстро стала местным источником активизац ии
деятельности в окружающем регионе (при этом
используя западный прецедент, но явно по своей инициативе).
Япония, безусловно, «вестернизировалась» во многих
отношениях
-
промышленном, технологическом,
транспортном, а также в укреплении гражданских и военных
институтов современного государства, проявляя
приверженность «современной» медицине, западной науке, музыке
и
искусству (символизируемому художественной школой
«йога»). На Всемирной выставке в Париже в 1900 г.
177 японских живописц ев пред ставили 269 работ в
«традиционном» и «западном» стилях в
рамках японской
национальной экспозиции, которая из 30 участвовавших в
выставке
стран по количеству экспонатов была среди
самых
крупных после Франции (1066), США (251),
Великобритании (223) и Германии (200). Быстрое появление
после 1860 г. университетов и колледжей «западного» типа
стало обычным для Японии явлением, основным источником
«вестернизации», но этот процесс шел по национальной
инициативе и преследовал национальные интересы. Ни в
каком отношении ассимиляция «западных» влияний -
прежде всего со стороны всех ведущих западных стран, т.е.
Британии, США, Германии и Франции, не приводила
к
отказу
от
культурных японских традиций (вместе с тем,
велись оживленные
спо ры
из-за таких
проявлений
«западничества», как мода на одежду, особенно для мужчин,
которые воспринимали «западные» костюмы как
воплощение «модернизации», связанной сильнее с ролью мужчин,
чем женщин). Дихотомия проявлялась сильнее, чем общая
культурная ассимиляция; две традиции сосуществовали
рядом, не интегрируясь. Но «японизация» национальной
культуры усиливалась национализмом,
воодушевлявшимся японской экспансией и доказательными успехами на
международной арене, особенно после победы в войне
против России. Похожие последствия японского опыта
общения с западными культурами можно выявить в
Латинской Америке и на
Среднем Востоке, но японская история,
вероятно, более драматична: во-первых, из-за ее
предыдущей двухвековой изоляции от западного влияния и,
во-вторых, из-за темпа и размаха охвата «вестернизацией»
после середины XIX в.
Хотя европейская «высокая культура»
-
оперное и
музыкальное
искусство, изящные искусства
-
стали
господст вовать в
мире, пр и
этом
Франция занимала лидирующее
положение в
изобразительном искусстве (что проявлялось
в количестве экспонатов на
ряде международных
выставок в Париже), тем не менее, заявляли о себе и
прот ивополож ные те че ни я. Так, например, коллекционирование
японских гравюр стало очень модным среди ведущих ху¬
дожников в
Европе. «Китайский стиль» оставался
по-прежнему популярным. Широкий импорт в Европу китайской
и японской керамики доказывал ее превосходство в
качестве (как было и задолго до XIX в.). Африканское
искусство (будь то деревянные резные скульптуры
или
бронзовые изделия из Бенина) вдохновляли Пикассо.
«Примитивное искусство», несмотря на умаляющее
его
значение название, свидетельствующее о евроцентрист-
ских подходах, стало
признаваться
как
проявление
утонченных культур. Африка присоединилась к Азии в
нецерковных
храмах европейских культур: музеи
«естественной истории» и этнографии в Европе включили в себя
эту
новую информацию.
ВXIXв.
Европа служила отправной точкой для столь
широкого экономического, финансового, политического
и
ку ль тур но го экспансионизма, н о к
концу столетия стало
проявляться
влияние США на
сам у Европу. Американские
промышленность и сельское хозяйство стали самыми
крупными по масштабу, наиболее прогрессивными в
техническом отношении и наиболее
рентабельными,
затмевающими по этим показателям наиболее мощные
национальные экономические системы в странах Европы.
Вместе с тем, США не были господствующей державой в
международных сферах торговли, поставок и финансов.
Американским превосходством в стратегических
отраслях промышленности объясняется вторжение в Европу к
1914 г.
американских фирм: названия компаний «Форд»,
«Зингер», «Кодак», «Стандард ойл» и других стали
обычными в повседневной жизни, символизирующими
амер икан ские материальные ус пе хи
в
предоставлении
всего того,
что хотел иметь весь
модернизирующийся мир.
Американские деловая культура
и
образ жизни, проявлявшиеся в
таких сферах, как реклама, розничная продажа,
строительство зданий со стальными каркасами
и
небоскребов,
элеваторов, гостиниц, развитие
и достижения в которых были
обусловлены высочайшим национальным уровнем
располагаемых доходов населения, распространились вслед за
американским бизнесом. Это проявлялось не только в
расширении присутствия на экономической сцене.
Европейские аристократические семейства укрепились
(особенно в финансовом отношении) путем браков с богатыми
американцами. Модные американские живописцы, такие
как Джон Сингер Сарджент и Джеймс Уистлер, на
европейской сцене рассматривались как знаменитости, как
важная часть художественного наследия Европы,
проявившаяся в Соединенных Штатах. Огромные музеи и
художественные галереи в США (большинство из которых были
основаны на
ср едств а
новых состоятельных людей)
выросли в общественные тотемы западной цивилизации. По
существу культура «высших слоев буржуазии» и
аристократии превратилась в международную ценность как в
Европе, так и на Восточном побережье США.
Изменения во всемирной истории, начавшиеся в
конце XVIII в., но проявившиеся в полной мере в XIX в. (и с тех
пор продолжавшиеся), были наиболее глубокими, чем
когда-либо прежде со времен
появления оседлого земледелия
и одомашнивания животных несколько тысячелетий тому
назад. В связи с этим
некоторые рассматривают начало и
последующее распространение индустриализации
-
непрерывный и нарастающий процесс
-
как «великий
перелом», или «великий
перерыв»,
в
истории Человечества, если
рассматривать
ее за очень продолжительный период.
Эта, безусловно, сложная тенденция рассматривается
докум ентально
и объясняется в данном томе «Истории
человечества» ЮНЕСКО. Под этим подразумевается
скрытая динамика изменений, последствия которых привели
к
возрастающему
значению «европеизации» или
«возвышению Запада». Обычно (среди западных историков)
предполагается, что начало развития, абсолютного и
относительного, уходит корнями в XVI в. и что в
период
1500-1800-х гг .
проявлялась нараставшая дифференциа¬
6

ВВЕДЕНИЕ
ция в опыте Европы, Азии, Африки и нового
мира. В конце
(европейского) Средневековья мир был более «китаецен-
тричным»,
чем «европоцентричным». С неевропейской
перспективы Европа рассматривалась как периферия
всех мировых цивилизаций и считалась менее
развитой, чем ведущие страны Азии, среди которых
преобладавшее влияние оказывал Китай, а Европа к тому
же
выполняла оборонительную роль в условиях арабской
и османской экспансии.
Многие пересмотры подобных перспектив были
выполнены при прошлых поколениях. Сейчас не
высказывается мысль о том, что Западная Европа к 1800 г.
«значительно оторвалась» от большинства наиболее развитых
регионов Азии, а также не считается, что была огромная
«экономическая дистанция» между ними на
заре
индустриализации.
Большие части Азии были далеко не
бедными или отсталыми по сравнению с Европой.
Действительно, можно утверждать, что до появления большого
прорыва в темпах роста производства и производительности
труда, связанных с модернизацией экономики и
индустриализацией, которые были сосредоточены
первоначально в Западной Европе, не могло быть существенных
различий в богатстве между всеми «врожденно
продвинутыми обществами». Это можно объяснить просто
-
лишь тем,
что преобладавшие техника и орг ан изаци я
сельскохозя йственного производства, ко мме рции и ре м ес л ен н ог о
труда не могли обеспечить
получение огромной
экономической прибыли для масс населения - такой прибыли,
которая давала бы ему возможность жить на уровне
выше прожиточного минимума. Поэтому
возможности перераспределять эту прибыль (вне небольшой
элиты) были весьма ограниченными по сравнению с
более поздними условиями.
Остается возможность того, что организационные
структуры, правовые и политические режимы,
технические достижения и «научная культура», возникшие в
Европе в течение трех веков перед 1800 г. , способствовали (или
не препятствовали) потенциальным импульсам к
эволюции и изменениям, как в случае Азии, даже если это не
проявлялось в резких контрастах богатства Западной Европы
и Азии к 1800 г. В северных странах Западной Европы
давление роста численности населения по отношению к
имевшимся ресурсам смягчалось применением
различных социальных механизмов, таких как более поздние
браки и значительная доля остававшихся
незамужними и
неженатыми. Во всяком случае,
в 1800 г.
мировая э ко н о¬
мика не являлась
европоцентричной и не
хар акте ризо вала сь
европейской формой капитализма.
«Великий
перелом» исторически
-
в
сравнении с
более ранними периодами и регионально
-
во
взаимоот ношениях
между «Западом» и «Востоком» начал
проявляться
к 1800 г., но стал полностью очевиден к 1914 г. Различия в
богатстве более развитых
и менее
развитых регионов
и
стран, обусловленные долговременными устойчивыми
различиями в темпах
роста, затем стали многократными,
возможно, стократными. Африка в этом отношении
отставала от Азии. Азиатские экономические системы
расширялись вследствие роста численности населения, но в них
не
происходило прогрессивное развитие, которое можно
было бы определить по росту доходов на душу населения,
в
сравнении и с Западной Европой,
ис
Северной
Америкой. Такая ситуация создавалась как из-за стабильности
Азии, так и из-за «подъема Запада». Существуют суждения,
что
продвину тые
в экономическом отношении
регионы
Азии были вовлечены в
«равновесную ловушку»
высокого
уровня,
в
которой рабочая сила становилась все более
изобильной и дешевой по отношению к ресурсам и капиталу.
При этом капитал проявлял слабую инициативу для
технических изменений путем механизации, которая могла
бы обеспечить основной
путь для отхода от низких
уровней про изводи тельн ости, обусловленных применением
ручного труда в сельском хозяйстве и
промышленности.
Для других регионов такое положение сочеталось с
тяжелым правлением государственной бюрократии или
«феодальной» властью крупных землевладельцев. Эти главные
причины, вероятно,
лежат в основе того положения,
которое
слож ило сь в
рассматриваемых странах,
особенно в
такой обширной стране, как Китай, у которого внешняя
торговля на протяжении XIX в. составляла лишь
малую
долю национального дохода (всего не более 5-10%;
торговые отнош ения с Европой оцениваются еще меньшим
значением). Сектор международной торговли имел
большее стр ате ги чес ко е
значение для роста или, наоборот,
застоя страны, чем эти выявленные количественные
показатели; вместе с тем, для стран
с малой экономической
системой внешние влияния должны были
проя влят ься
сильнее, чем для более
крупных стран, которые
могли
накопить больше
внутренних
сил дл я импу льса
к
скачку
или
для движения по
инерции.
Во всех случаях резко
различающийся опыт Китая и Японии в этой динамике
изм енений XI X века выз ыва ет глубокие и сложные проблемы для
их интерпретации в связи с положением западных стран.

Б
ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

1
ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
Питер Матиас, Сидни Поллард
при содействии Ивана Беренда
ПРЕДИСЛОВИЕ
Питер Матиас
В данном томе ставится задача обрисовать все
основные события в
истории Человечества в XIX в.
-
во всем ее
бесконечном многообразии в мире, однако при этом
авторы сталкиваются с огромной трудностью, сжимая и
обобщая важный материал. В этой первой главе, равно как
ив
других главах тематического раздела то ма , содержание
будет представлять собой неизбежный синтез.
Невозможно обеспечить таксономию социально-экономической
жизни и ее изменений, ведь история экономического
развития Человечества на
протяжении веков, если не
тысячелетий, очень широка
и
разнообразна и включает в себя
жизнь каждого человека в отдельности, которая в
некоторых отношениях и в определенной мере степени
уникальна. Различные фаюгоры: способы расселения; земля,
пастбища и скотоводство, условия работы в лесах и
джунглях,
освоение морей, озер и рек, способы ремесленного
производства
-
все они изменялись медленно во многих
регионах. В таких социально-экономических усло виях
человек
продолжал
оставаться зависимым от
окружающей
среды обитания ровно настолько, насколько вносил в нее
изменения в результате своей деятельности. В разной
степени оставалось нестабильным равновесие между
ресурсами, техническими возможностями,
производительностью и выживаемостью местного населения; и когда это
равновесие нарушалось вследствие природных
катаклизмов или из-за
демографического давления, то страдало
именно человеческое общество
-
в значительно большей
степени, чем изменялись технологии и
другие средства,
поддерживающие (или расширяющие) производство.
Экономическое положение человека в условиях
потенциально
враждебной природы, преобладавшей в большей
части
мира, определялось постоянной борьбой. Если имелись
экономические основы для зачастую элементарного
материального существования, то оно сопровождалось
впечатляющими культурными проявлениями.
В других регионах мира, о которых будет говориться
на следующих страницах, баланс инициатив человека и
природы менялся решительно. Особенно явственно
различия проявились в XIX в., возможно, из-за резкой
индустриализации и «современного» экономического роста,
прямого и косвен ного, и, безусловно,
в значительно
большем масштабе и более быстрыми темпами, чем известные
в
любую из предыдущих эпох истории Человечества. Из¬
менения, произошедшие
в
период между концом XVIII в.
и началом первой мировой войны, были решающими по
свое му раз маху,
они
происходили
как в отдельно взятом
регионе,
такив
международных отношениях; при
этом
постепенно
росла новая интегрированная мировая
экономика, развивавшаяся новыми темпами. В XX в. эти
тенденции продолжали расти и ускоряться.
В настоящей главе рассматриваются основы главных
тенденций, определявших экономические и социальные
изменения в XIX в. Основное внимание
уделяется
динамике развития, а не инерции стабильности: исторический
процесс
-
это всегда динамическое взаимодействие
между силами, ведущими к изменениям, и силой
инерции
устаревших структур, воплощенных в технике, экономике,
политике, социальной и культурной жизни.
ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
Динамика изменения численности населения
Численность населения является одним из основных
параметров
коллективного
существования людей.
Распределение народонаселения в XIX в.,
а также тенденции его
изменения позволяют составить представления об
относительных масштабах обществ в перспективе. Как только
демографические сведения переводятся в категории
производительности и доходов и становится ясной
взаимосвязь
между численностью населения, ресурсами,
технологиями и другими входными данными, которые
отражают изменения в производительности труда, а также в
общем производстве, то начинает проявляться динамика
всех изменений. Значение имеет не столько общий
масштаб производства (определяемый, как минимум,
насущными
нуждами для выживания населения) и не столько
общие цифры, которые определяют изменения в мире
и
представляют преобразования
-
прямо или косвенно
-
общества в XIX в., а скорее динамика развития в процессе
производства, перевозки, торговли и финансов.
Динамика изменений имела столь же давнюю предысторию
в
Евр опе ,
как и
повсюду и до XIX в., однако темпы, масштаб и
природа т а к и х изм ене ний стал и беспрецедентными с
конца XVIII в. и даже более важными для непрерывных
изменений в веке, начавшемся после 1900 г.
В Европе и Северной Америке прирост численности
населения за одно столетие был весьма велик (табл. 1). При
том, что в 1800 г. первоначальная численность населения
11

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Таблица 1. Рост численности населения в мире
в 1800-1950 гг.
(млн. чел.)
1800
1850
1900 1950
Европа
187,0
266,0
401,0
559,0
Соединенное Королевство
16,1
27,5
41,8
50,6
Великобритания3
10,7
20,9
37,1
-
Северная Ирландия
5,2
6,5
4,5
-
Германия
24,6
35,9
56,4
69,0б
Франция
27,3
35,8
39,0
41,9
Россия
37,0
60,2
111,0 193,0"
Испания
10,5
н/д
16,6
28,3
Италия
18,1
24,3
32,5
46,3
Швеция
2,3
3,5
5,1
7,0
Бельгия
н/д
4,3
6,7
8,6
Нидерланды
н/д
3,1
5,1
10,0
Северная Америка
16,0
39,0
106,0 217,0
США
5,3
23,7
76,0 151,7
Южная Америка
9,0
20,0
38,0 111,0
Азия
602,0
749,0
937,0 1302 ,0
Африка
90,0
95,0
120,0 198,0
Океания
2,0
2,0
6,0
13,0
Весь мир
906
1 171
1608 2400
Примечания
а
Данные переписей 1801, 1851 и 1901 гг.
6
Западная Германия.
в
1946 г.
Источники: W. S . Woytinsky and Е. S. Woytinsky, World Population and
Production: Trends and Outlook (New York, 1953) pp. 34-44. Great
Britain and Ireland from B. R. Mitchell and P. Deane. Abstract of British
Historical Statistics, Cambridge, 1962, pp. 8-10. Rondo Cameron,
A Concise Economic History of the World, 3rd edn, Oxford University
Press, New York, 1997.
в
Америке составляла всего 16 млн. чел. ,
из них 3,2 млн. чел.
-
вСША,ав
Европе
-
187 млн. чел ., к 1900 г. численность
населения в Европе увеличилась более чем в два раза,
тогда как в Северной Америке
-
в 15 раз:с 16млн.до 106 млн.
чел.,
в том числе 76 млн. чел. составило население в США
Эти темпы роста
населения были выше, чем во всем
остальном
мире, за исключением доминионов с
преимущественно «белым» населением (Австралия и прилегающие
к ней острова и Канада). Кроме того, демографический
рост в Европе и Северной Америке сочетался с глубоким
экономическим и социальным развитием. Динамика
изменений в «трансатлантическом регионе» была также
свя зана с
демографической ситуацией через массовые
межрегиональные миграционные потоки, о чем будет
сказано ниже.
Рост численности населения в Северной Америке (как
и в Канаде, Австралии, Новой Зеландии, Аргентине и
некоторых других латиноамериканских странах) приобрел
определенную структуру. Эти регионы обладали
широкими, в
некоторых местах практически незаселенными
территориями с достаточно плодородными землями, на
которых крайне не хватало рабочих рук Кроме того,
обилие природных ресурсов, минеральных и лесных, было
открыто для освоения, и с помощ ью ка пи та ла и
предприимчивости, посредством устройства поселений и
усовершенствованных транспортных средств это освоение
стало возможным. Рост численности в такой ситуации мог
приводить к быстрому экономическому росту, но всегда
при условии,
ч т о имеется
соответствующая
институциональная структура
и что
прогрессивные
технологии и
капиталовложения повышают
уровень производительности,
а, следовательно, и к большим излишкам и доходам.
В этот период процветали
не только
лидеры
в
индустриали зации.
В XIX в. США стали
ведущими в мире
производителями первичной сырьевой продукции (хлопка,
зерна, мяса, жиров, древесины, полезных ископаемых и тд.)
и
ведущими экспортерами этой продукции. В результате,
к
началу первой мировой войны США стали крупнейшей
индустриальной державой с богатейшей экономикой.
Экономика других стран, расширявшаяся
в основном
благодаря росту сырьевой сферы (сельского хозяйства, лесной
и
горной промышленности) с ориентацией на экспор т
и
расширение международной экономики, была способна
поддерживать или повышать доходы до уровней,
соответствующих численности их населения. К таким странам
относятся Канада, Австралия, Новая Зеландия, Аргентина,
Дания, Швеция, Финляндия и некоторые другие. Опора на
первичный сектор не обрекала эти государства
на
отставание от
стран промышленно развитых, однако здесь
необходимо сделать оговорки. В тех случаях, когда в
стра-
на х-э кспо ртерах сырья
повышался
уровень доходов, то
это было связано с модернизацией инфраструктуры (не
только
портов
и железных доро г, но и
коммерческой и
финансовой инфраструктуры, а также политической и
управленческой организации). Процветание таких стр а н
происходило благодаря экспорту сырья в основные
растущие регионы мира, в которых росла численность
населения, быстрыми темпами развивались иные, чем
сельскохозяйственные, секторы экономики, а урбанизация
приводила к увеличению доли производителей в непищевой
промышленности. В равной степени, в этих
условиях
экспоненциальный рост промышленности приводил ко все
большей необходимости в импорте сырья, что стало
серьезным преимуществом для тех стран, которые имели
недорогие полезные ископаемые для продажи на мировом
рынке. Драгоценные металлы всегда были
интегрированы в мировой рынок, поэтому открытие новых
рентабельных залежей повлекло за собой устройство новых
поселений, рост численности населения и развитие
экономики, будь то в Австралии, Центральной и Южной Африке
или
Калифорнии.
Xapaicrep роста численности населения в Европе
значительно отличался от того, что
пр оисх одил о
в этих
богатых природными ресурсами и малозаселенных регионах,
и сама
Европа была крайне разнообразной в этом
отношении.
Принимая во внимание низкие темпы роста
в до-
индустр иал
ьн ый
период, существование да вн о
установившихся структур управления,
можно считать, что только
непрерывный рост численности мог соответствовать
возможностям экономики при ее развитии.
В основном,
так ие
ситуации
возникали на
региональной основе, между
странами и
между регионами внутри стран.
Великобритания, Северо-Западная Европа (Бельгия, Северная
Франция в одном и том же
каменноугольном бассейне), другие
«узловые» места во Франции, Западной Германии,
Швейцарии, районы в Австро-Венгерской империи стали
осн овными
промышленными центрами. Рост численности
населения был связан с внутренней миграцией,
урбанизацией (увеличением доли городского населения) и
появлением
промышленных и горнодобывающих округов.
Каменноугольные бассейны сыграли важную
«центростремительную» роль в процессе демографического роста
и
преобразований. В центре этой динамики были
изменения в структурах экономики европейских стран и процесс
развития.
В третьей четверти XIX в. менее половины
жителей крупных промышленных городов и портов
Великобритании родились в них.
В этом отношении Европа создала свой собственный
демографический импульс, а также внесла вклад в
расшире ние
основы
мировой экономики посредством
миграции. Вместе с тем, очень велик был внутрирегиональный
контраст. Рост численности населения в Южной Италии,
большей части Испании, на Балканах, в Восточной и Цен¬
12

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
тральной Европе, России не был связан с прогрессом в
сельском хозяйстве или с изменениями хозяйственной
структуры,
связанными с устойчивым экономическим
ростом. В этих регионах, как отмечалось, демографический
рост
означал миграцию, обнищание (или поддержание
хотя бы минимального уровня потребления), выживание,
в основном благодаря самообеспечению, медленный рост
внутренних рынков, коммерческих и прочих инфрастук-
тур сельского общества.
Демография и развитие миграционных процессов
В начале XIX в. Азия занимала первое место в мире по
численности населения (более 600 млн. чел.), как и в 1900 г.
(около 937 млн. чел.), из общей численности населения
планеты в 900 млн. чел. в 1800 г. и около 1,6 млрд. чел.
веком позднее. В тот же
пер иод
чи сле нн ост ь населения
Европы увеличилась почти в три раза, тогда как Азии
-
только в два раза, несмотря на то, что около 60 млн.
европейцев уехали
в
другие страны,
в основном в США (35 млн.),
но жители Британских островов уезжали также в «белые»
доминионы (18 млн. чел.), а испанцы, португальцы
и
итальянцы значительно пополнили соответствующие
сообщества в Бразилии и Аргентине (иллЛ). До 1913 г. из
Европы ежегодно уезжали около 1 млн. чел. В Ирландии
численность населения с 8 млн. чел. сократилась вдвое
вследствие сильного голода в 1846 г. и
продолжавшейся
эмиграции. Кроме того, Норвегия, Шотландия и Англия
потеряли большую часть своего населения.
Люди переезжали в основном на заселенные
территории «Нового Света», чем в тропические колонии и на
приобретенные империей земли. Считается, что в 1830 г. в
тро пич еск их колониях
проживало
лишь 100 тыс., ав 1914 г.-
1,6 млн.
европейцев, что составляло всего 0,2% от общего
населения колоний. Только 175 тыс.
европейцев (в
основном это были англичане и шотландцы, а также
ирландские солдаты) проживали на территории Индии
-
это
составляло не более 0,1% от общей численности населения.
В противоположность этому более 97% населения
Канады, Австралии и Новой Зеландии были белыми
поселенцами; они же составляли 21% населения Южной Африки.
В начале XIX в. 45% всего населения Америки были
белыми (вероятно, 11 млн. африканцев были привезены в
Новый Свет в качестве
рабов в предшествующие века); 2-3
млн.
представителей азиатских народов были
переселены
на
заморские территории
в качестве
«работников по
договору» для работы на плантациях, железных
дорогах
и
рудниках. Один из крупнейших миграционных потоков
представлял собой переезд европейского населения в
североафриканский «колониальный» анклав, появившийся
с установлением французского правления в Алжире
после 1830 г., куда на протяжении следующего полувека
переехали более 400 тыс. чел. К концу века стали расширяться
японские поселения в Азии
-
на
острове Формоза
(Тайвань) и в Маньчжурии, где в 1913 г. почти 0,5 млн. японцев
составляли 2,5% от общего числа жителей в этих регионах,
что почти в точности совпадало с общей картиной
колонизации в мире.
Другие регионы мира были заселены значительно
менее п л о т н о . На островах Океании, разбросанных по
всему огромному Тихоокеанскому региону, общая
численность населения составляла 2 млн. чел. в 1800 г. и 6 млн.
-
в
1900 г.; в Африке проживало 90 млн. чел. в 1800 г. и 120 млн.
че л.
-
столетие
спустя.
За исключением Европы и
территорий, занятых европейскими поселениями (включая
США), рост численности населения был довольно
умеренным -
около 20% за весь век. Несомненно, там где
экономический подъем не наблюдался, рост численности
населения был
ограничен рядом причин:
численность
сохранялась неизменной для поддержания равновесия между
возможностями земли и
производительностью при
применении традиционных методов земледелия; возрастом
вступления
в
брак; численностью неженатых и
незамужних людей; миграцией и жестокими
«мальтузианскими»
методами, позволяющими избежать голода; болезнями,
войной и природными катаклизмами; несоответствием
роста численности необходимого для выживания
ресурсов. Вероятно, численность населения Японии в основном
изменялась в соответствии с европейским образцом. Один
их
сдерживающих демографических факторов (поздний
первый брак) не приводил к резкому увеличению
численности населения, тогда как интенсивное
землепользование с прогрессирующим (хотя и немеханизированным)
сельским хозяйством привело
к
«трудолюбивой»
революции, благодаря которой поддерживалось равновесие
между демографическим ростом и увеличением ресурсов.
(Правда, такая схема не принесла значительного
увеличения д ох ода на душу
на селе ния
параллельно с ведущими
странами, развивавшими свою промышленность). В
отличие от Японии, в основном сельскохозяйственная
экономика
Ирландии пережила мальтузианскую трагедию
(усиленную существовавшими организационными условиями);
вместе с тем, миграция помогла справиться с давлением
мальтузианского пресса
в бедных сельскохозяйственных
регионах Скандинавии, Италии, Центральной и
Восточной Европы. Некоторые регионы Индии тоже пострадали
от разрушительного голода в конце XIX и в XX вв., при
эт ом
явлении сочетались бедность и нехватка региональных
торговых рынков, плохой транспорт, а также недостаток
продовольствия. Такова была связанная с демографией
судьба людей, численность которых превышала
возможности трудоустройства и ресурсов.
Конечно, те территории, где экономические
возможности соответствовали демографическому прессу,
значительно различались. Как отмечалось выше, в основном это
соответствие достигалось путем широкомасштабных
трансатлантических и межконтинентальных
передвижений. Но такой же результат получался при перемещениях
людей между разными регионами одной страны:
происходила внутренняя миграция в растущие промышленные
центры (где быстро росло число рабочих мест),
в
каменноугольные бассейны, в
крупные города и важные порты.
Это был комплексный процесс, связанный с
изменениями в эко номи ческ ой структуре и накоплен ием богатства,
причем там, где шел устойчивый рост численности
населения.
В таких регионах занятость в
промышленности
и
горном деле росла быстрее, чем в сельском хозяйстве.
Индустриализация стала проходить совместно с урбанизацией.
Занятость в секторе услуг (в основном городском) росла в
условиях прогрессивно дифференцировавшейся
экономики, увеличения численности сотрудников
административных
органов, духовенства, работников медицины и
образования, а также расширения видов личных и
домашних услуг с повышением доходов населения. Большинство
этих на емны х
работников трудились, главным образом, в
небо льши х
организациях, где чаще всего использовали
традиционные методы работы вплоть до последнего
десятилетия XIX в.
(когда стали появляться печатные и
швейные машины и новое бытовое оборудование).
Таким образом, посредством миграции рост
численности населения стал зависеть от экономических
преобразований. Но это б ы л не единственный механизм
демографии. Там, где можно было развивать
сельскохозяйственное производство,
-
с помощью более интенсивных
методов земледелия, расширения плантаций (обычно путем
интенсификации и без того тяжелого
ручного труда при
выращивании хлопка, чая, кофе, каучука и других культур)
-
там
увеличивалась занятость и росли объемы
сельскохозяйственной
продукции
не только в
результате
из мен ени й в эконо миче ской
структуре.
Во второй половине
13

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
XIXв.в
результате механизации уборки урожая в
Северной Америке и передовых земледельческих регионах
Британии и Северо-Западной Европы постоянно
увеличивалось производство зерновых при
значительно меньшем
возрастании трудозатрат и в некоторых местах при
сокращении числа работников. Продуктивность сельского
хозяйства может быть повышена несколькими способами, и
это может
привести к росту дохода на душу населения.
Однако это зависит от того, как совокупный прирост
продукции, приходящийся на душу населения, будет распределен
между землевладельцами (получающими ренту),
фермерами и крестьянами (обеспечивающими прирост) и
рабочими (получающими заработную плату). Там, где
пахотные земли оставались неосвоенными, численность
занятых в традиционном земледелии и при старой технике
могла
увеличиваться, но при этом продуктивность не
росла, и появлялась
вероятность
снижения доходности, если
численность
работников возрастала быстрее, чем
площади обрабатываемых земель.
Экономический рост
мог оказаться взаимосвязанным
с
ростом населения при
так на зыва емом
«благоприятном
круге», при этом динамика развития контрастировала с
состоянием
при «порочном круге» мальтузианских
ограничений. Там, где ситуация откликалась на изменения,
рост численности населения мог стимулировать
экон оми чес кую
активность и создание новых рабочих мест для
местного населения. Такова была
ситуация
с
«протоинду-
стриальным» р ос то м
в
некоторых регионах, как,
например,
в
центральных графствах Англии (как в городах, так
и в сельской местности) при расширении текстильного
производства и кустарной металлургии. Большие
возможности найти работу могли стимулировать
демографи чес кий рост путем
«омоложения»
первых браков, что влекло
за собой увеличение их количества и формирование
но вы х домашних хозяйств.
Лучшее (и/или гарантированное)
трудоустройство могло позволить улучшить
питание
людей, привести к снижению демографических «потерь» из-
за
абортов и детской смертности и, следовательно,
обеспечить
производство более здоровой и сильной рабочей
силы (для чего уровень питания очень важен). Миграция
могла
усилить эти преимущества
в
«привлекательных»
регионах с повышенной деловой активностью и большими
возможностями
трудоустройства. Переселенцами были в
основном молодые совершеннолетние люди,
предрасположенные к бо льш ой деловой активности, амбициозные
и
целеустремленные, стремившиеся использовать
имевшиеся возможности. Более того, переселенцы составляли
мобильную рабочую силу, привлекаемую для выполнения
тяжелой работы, позволявшую на рынках труда получить
дополнительные выгоды от мобилизации «человеческого
капитала», несмотря на недочеты массовой миграции. В
большинстве случаев последующее переселение
родственников и друзей, иногда
-
возвращение обратно на родину
-
все это стало определять динамику миграции, как
только были наведены «социальные» и «общинные» мосты. Но
для большинства пер еселен ие
связывалось со
стремлением к
новому образу жизни в новых условиях.
Необходимо отметить еще одну
вза имосвя зь
между
демографическим ростом, экономическими
изменениями и
миграцией
-
это влияние на те
регионы, откуда
уезжали переселенцы. Ситуация с занятостью (или
отношение земельных площадей к оставшейся рабочей силе) для
тех, кто оставался, становилась более благоприятной, чем
до начала миграционного процесса. Зарплата могла
становиться выше, чем в
противном случае. Предельный
(приростный) продукт (т.е . дополнительный продукт,
получаемый в результате затраты дополнительной единицы
любого из факторов производства.
-
Прим. ред.)
мо г быть
больше.
Предельней экономический эффект миграции
мог быть больше, чем тот, который определялся
отношением числа
пересел енцев
и оставшегося населения. В це¬
лом однако, предельный продукт, произведенный теми,
кто мог бы остаться в уже сложившихся сообществах и
выполнять традиционную экономическую роль (особенно
в
перенаселенных сельскохозяйственных сообществах
или в
городах с непостоянным населением), мог быть
намного меньшим, чем
предельный продукт, произведенный
этими дополнительными работниками в тех
странах и
регионах, куда они переселились. В этом заключалось
важнейшее экономическое достижение миграции, даже
несмотря на ее высокую социальную цену
-
разбитые семьи.
Завершая рассмотрение круга связей между
эко ном иче ски ми измен ения ми и
миграцией, следует указать на
еще одно звено
-
на поток денежных переводов
от
эмигрантов
своим семьям на
родине
и на перемещение
больших денежных сумм, накопленных эмигрантами, при
их
во звращени и
на
родину. Итальянцы из Нью-Йорка и
Буэнос-Айреса поддерживали свои семьи в области Апулия и
в
других местах на юге Италии, то же делали ирландцы
из
Нью-Йорка, Бостона и Балтимора, немцы из Милуоки,
шведы из Миннесоты, шотландцы-пресвитериане из
Канады, английские переселенцы в Новой Зеландии. В XIX в.
связи британцев со своими родственниками
и
культурой
в США и «белых» доминионах были шире и теснее, чем с
Европой. Экономика Ирландии,
в частности, в
знач ите льно й степени
поддерживалась благодаря таким узам.
Девушки из канадской сельской провинции Квебек по
неско лько ле т
работали на текстильных фабриках в Амоскеге и
Лоуэлле (США), посылая домой часть своей зарплаты,
затем они
вернулись домой и вышли замуж Сезонные
миграции людей в по ис ка х заработка создали симбиоз миров
с традиционным образом жизни и с новым образом
жизни
при разнообразных условиях во всем мире. Примеры
этому
-
ирландцы, работавшие на уборке урожая в
Англии; пастухи для сезонного перегона скота между горами
и поселениями в долинах; домашние слуги и няни,
приезжавшие из сельской местности в
крупные города;
рыболовецкие артели; моряки и рабочие на береговых
предприятиях; бригады строителей железных д ор ог
в дале ких
странах
-
список можно
продолжать до бесконечности. В
результате, даже традиционное поддерживалось новым, и
это касалось и семейной
неразрывности,
и связей
между
трудовыми доходами, получаемыми
в новых
условиях
экономического подъема, и доходами, получаемыми
в
условиях прежней жизни и
изнурительной работы. Таким
образом поддерживался определенный симбиоз, а также
противоречие между старым
и новым, при котором
падение цен на сельскохозяйственную продукцию и
конкуренция со стороны модернизируемой промышленности на
международном уровне стали все больше угрожать
сообществам, жившим традиционным сельским хозяйством и
ремеслом.
Уровень благосостояния и темпы роста
Из изложенного выше следует,
что динамика связей
между численностью населения и политическими,
организационными, социальными и экономическими
преобразованиями, объединенными в едином понятии
«экономический рост», или «модернизация», является весьма
сложной. Ключевые переменные, входящие в эти связи,
рассматриваются в дальнейшей части этой главы, а также
в
последующих
главах тематического раздела данного
тома. Затем они истолковываются в различных
региональных контекстах во второй части тома, чтобы дать
представление об эмпирической информации и разбавить
сухую статистику, приведенную здесь. Однако лишь имея
сопоставимые данные, полученные на одинаковых
основаниях, можно проводить общий анализ изменений в
исторической перспективе. Весьма распространено для
такого сравнительного анализа долгосрочного периода ис¬
14

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
пользование воссозданных данных о национальном
доходе, которые
в денежном выражении позволяют выявить
общую характеристику экономики той или иной
стран ы,
ее состав по секторам
и
различные рас пред елен ия д ох од а
(например, сравнение объемов государственного и
частного секторов экономики; данные о производстве,
потреблении и инвестировании, внешней торговле, балансе
платежей и тд.). Подобные расчеты в денежном выражении
содержат
неизбежные ограничения, которые здесь не
рассматриваются.
Эти данные могут дополняться
сведениями о физических измеряемых величинах (данными в
цифрах о выпуске продукции по весу
или
объему, о размерах
потребления,
количестве калорий и т.п.), но и здесь
существует проблема сопоставимости, особенно если речь идет
о длинных периодах
и
разных культурах. Ни одна из
указанных количественных оценок не характеризует уровень
удовлетворенности
или счастья людей, культурную
уникальность или качество окружающей среды. Но именно
эти формулы лучше любых, когда-либо придуманных,
позволяют измерить изменяющиеся уровни благосостояния
и доходов, которые
обеспечивают возможности для
большего удовлетворения потребностей благодаря
расширению выбора и предмета выбора и являются открытыми
целями максимизации в политике большинства стран
современного мира.
XIX в. озна мено валс я наи бо ле е быстрым ростом и
более массовым накоплением богатства и капитала за всю
историю Человечества. Но вместе с этим постоянно
увеличивалось и неравенство
в доходах и богатствах
между
различными странами и регионами, что делало XIX в.
уникальным и в отношении этих расхождений (и эти
расхождения между богатейшими промышленно развитыми
странами
и беднейшими странами «третьего мира» не
изменились в XX в.) .
Разрыв между богатыми и бедными странами, между
традиционными и прогрессирующими экономическими
системами рос не потому, что бедные страны становились
еще беднее (большинство людей в этих обществах
находились близко к уровню выживания), а потому,
что
богатые смогли разбогатеть благодаря накоплению капитала,
успехам в повышении производительности труда,
возможности
реализовать продукцию.
Уже долгое время
продолжаются дискуссии
о том, являются ли
причиной растущего
неравенства доходов действия международной
экономики, вследствие которых уровни доходов стран «третьего
мира», экспортировавших сырье в более богатые страны,
были занижены, или бедные страны попросту не сумели
воспользоваться возможностями торговли, в отличие от
своих
торговых партнеров, которые обладали большей
частью финансовых, коммерческих, организационных и
технических активов и возможностей и в результате
получали большую часть доходов. Эта проблема
рассматривается в других главах данного тома. Неравенство в
доходах в самих
странах, богатых или бедных, оставалось
большим и, в ер оя тн о, возрастало пр и
возможности
достижения более высоких уровней богатства и доходов.
Примечательно, однако, что
некоторые страны-экспортеры
сырья все же процветали, даже страны-экспортеры из
тр опи чес кой зоны, и
уровни их доходов были, по-видимому,
выше, чем в
регионах,
не вовлеченных в
международную
экономику. Например, Нигерия и Гана были богаче, чем
большинство стран тропической Африки, а Аргентина в
1914 г. была самой богатой страной в Южной Америке.
Возможно, в начале XIX в.
разница в средних доходах
между Индией, Османской империей и Европой (включая
самые бедные регионы стран Средиземноморья,
Центральной и Восточной Европы и России) была невелика.
Тем не менее, согласно некоторым оценкам, перед 1800 г.
страны Северо-Западной Европы были на 20-40% богаче,
чем современные развивающиеся страны, и это был о
результатом действия многих взаимодействующих перемен¬
ных
факторов, появившихся в
предыдущие столетия. К
таким
переменным можно отнести накопление капитала;
увеличение доходов от международной торговли и
коммерциализации внутренних рынков; прогрессирующее
земледелие; успешное инвестирование в сферу
производства, хотя в промышленности пока еще в основном
использовалась «ремесленная технология»; относительная
интеллектуальная свобода в интеллектуальной среде,
способствовавшая изучению природы; экспериментальные
методы, способствовавшие постепенному освоению
эмпирической методологии. Крайне важные
организационные успехи привели
к защите права частной
собственности и законодательным мерам, благоприятствующим
развитию торговли. Например, гарантированный правовой
статус частной собственности и возможность ее
передачи (включая финансовые средства) являлись
нео бходи мыми
предпосылками для функционирования рынков.
Особенно благоприятные условия устанавливались с
применением римского права
и
британского общего
права. Постоянно
сокращ алось
вмешательство деспотичных
властей в экономические отношения. Этот фактор, а
также снижение
риска и неопределенности при ведении дел
благодаря совершенствованию средств связи и
транспорта, медленное, но целенаправленное подчинение
природных
источников опасности воле человека
прив ели
к
снижению расходов на ведение деловых операций и
способствовали
развитию предпринимательства.
Две части табл. 2 с определенной долей условности
отражают противоречивую динамику экономического
развития во второй половине XIX в.
Первоначально
Англия и Нидерланды находились практически на одном
уровне по объему валового внутреннего продукта (ВВП)
на
душу населения, для Бельгии этот показатель составлял
75% от их уровня, для Франции
-
примерно 65%, Испании
Таблица 2. Мировая экономика
-
доходы и рост
Рост ВВП на душу населения (1870-1913 гг.)
А ВВП на душу
населения (долл. США в ценах 1980 г.)
1870
1990
%вгод
США
1591
2911
2,0
Великобритания
1875
2798
1,0
Япония
425
677
1,6
Индия
345
378
0,6
Китай
331
401
0,5
Бразилия
283
436
1,2
Гана
292
405
0,9
Б
Рост доходов на душу
населения в XIX в. в
Европе
по отношению к
уровню Соединенного Королевства
(его уровень принят за 100)
1870
1910 1870-19Ю
Франция
58
61
1,09
Германия
48
61
1,09
Бельгия
77
81
1,03
Дания
61
78
1,55
Швеция
48
60
1,49
Италия
46
50
1,00
Испания
43
51
1,37
Австро-Венгерская
империя Габсбургов
32
42
1,63
Польша
21
27
1,53
Россия
34
32
0,7
Источники: Maddison (1983; 1989; 1991); D. F. Good, Journal of
Economic History, LIV (December 1994).
15

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
-
50%, Польши (как представительницы Восточной
Европы)
-
25%. Британия начала лидировать среди других
европейских стран, будучи впереди них в процессе
индустриализации (который характеризовался также более
высокой степенью урбанизации; более быстрыми
темпами технических изменений; более быстрыми
изменениями в различных секторах экономики, причем
сферы промышленности и сервиса расширялись
намного быстрее, чем сельское хозяйство; более
широкой специализацией в масштабе международной
эконом ики как в отнош ении
импо рта,
так и
экспорта).
Однако после 1870 г. темпы
роста в Великобритании
уменьшились (объемы ВВП на
душу
населения
снижались на 2-2,5% ежегодно), тогда как большинство
европейских стран стали приближаться к британскому
уровню, хотя страны Средиземноморья, Центральная и
Вост очн ая
Европа двигались очень медленно и начинали
с низкого уровня. За период с 1870 по 1914 г. ВВП на
душу населения в
странах Южной и Восточной Европы
увеличился на 50%, тогда как в Западной Европе рост
составлял около 75%. Хотя в странах Азии, Африки и
Латинской Америки уровень благосостояния и доходы в
абсолютном
выражении
возросли,
однако
в
относительных показателях эти
государства оставались
далеко позади стран-лидеров.
В США оказались выше всех средних показателей
уровень доходов, темпы роста, масштабы экономики, а также
технический прогресс во всех сферах экономики
(включая сферу обслуживания). Реальная зарплата в США была
выше, чем в Англии, что характеризовало США как страну,
богатую ресурсами, но с дефицитом рабочей силы
-
эта
ситуация прив лекала имм игран то в,
ик
этому добавился
мощный импульс экономического развития
в
непревзойденном масштабе.
Америка была потенциально страной с
«суперэкономикой», занимая половину
континента и
обладая чрезвычайно богатыми природными ресурсами для
производства сельскохозяйственной, лесной,
промышленной продукции всех видов, а также получения
полезных ископаемых. Баланс между государственным
регулированием, частной инициативой и личной свободой в
достижении собственных целей способствовал развитию
Таблица 3. Рост производства (совокупный и на душу населения)
в некоторых странах в 1820-1913 гг. (ежегодный средний в
процентах при постоянных ценах)
1820-1870
1870-1913
В совокуп-
На душу
ности
на селе ния
В совокуп-
На душу
ности
на селе ния
Австралия
-
-
3,4
0,6
Австрия
(1,4)
0,7
2,4
1,5
Бельгия
2,7
1,9
2,0
1,0
Великобритания
2,4
1,5
1,9
1,0
Германия
2,0
1,1
2,8
1,6
Дания
1,9
0,9
2,7
1,6
Италия
-
-
1,5
0,8
Канада
-
-
3,8
2,0
Нидерланды
2,4
1,5
2,1
0,9
Норвегия
(2,2)
1,0
2,1
1,3
США
4,4
1,4
4,1
2,0
Финляндия
-
-
3,0
1,7
Франция
1,4
1,0
1,7
1,5
Швейцария
(2,5)
1,7
2,1
1,2
Швеция
0,6)
0,6
2,8
2,1
Япония
(0,4)
0,0
2,5
1,5
В среднем
2,1
1,1
2,5
1,4
Источник A Maddison, Phases of Capitalist Development (Oxford, 1982).
предпринимательства. Инертность затянувшегося
феодального наследия или абсолютистские
режимы,
существовавшие в некоторых европейских странах (хотя не
о че нь распространенные
в
Северо-Западной Европе), не
были свойственны Северной Америке. В первой
половине века США импортировали многие новые технологии и
ввезли капитал из
Британии, но затем они становились
страной с быстро развивающейся промышленностью, а
также важным
экспортером первичных продуктов (сырья
или таких сл егка
обработанных товаров, как хлопок,
зерно и
лесоматериалы;
а
кроме того, товаров
с большей
стоимостью, добавленной обработкой,
-
кож, мяса, жиров) и
промышленных товаров. С 1850 по 1914 г. США
превратились в самую крупную и самую богатую промышленную
страну, хотя Великобритания в 1913 г. оставалась
крупнейшим экспортером и импортером до 1913 г., так как
продолжавшийся рост в этой относительно небольшой
стра не
приводил к постепенному развитию международной
специализации в экспорте промышленных материалов
(текстиля, металлопродукции и угля) и импорта
продовольствия и сырья. В 1900 г. доходы от экспорта
Британии составили 34,4 долл. США на человека, а от
америка нского
экспорта
-
18,6 долл.
Стремительные темпы роста численности населения
в США (с 5,3 до 76 млн. чел.), обусловленные,
в частности,
иммиграцией,
-
более быстрые, чем в любой другой
крупной стране,
-
дали дополнительный импульс расширению
экономики США Процесс расширения шел
одновременно с экономическим развитием (индустриализацией,
урбанизацией, структурными изменениями, прогрессом в
первичном секторе экономики), благодаря чему темпы
роста были самыми высокими, чем где-либо, а темпы
роста производительности труда не имели себе равных. Это,
в свою
очередь, привело к тому, что США к 1914 г. имели
крупнейшую экономику в мире и самые высокие доходы
на
душу населения, что
следует из табл. 2 и 3. Темпы роста
американской экономики в совокупности
ина
душу
населения (соответственно 4% в год и 2% в год в постоянных
ценах) были в два раза выше, чем в Великобритании и
намного
опережали самые быстро развивавшиеся
европейские страны, которые в то время развивались несколько
быстрее Великобритании, хотя и начинали с более
низкого
уровня. После 1870 г.
Британия как первая
промышленная
страна переживала начальные последствия
распространения индустриализации как глобального явления. В
1870 г. ВВП на душу
населения в
Великобритании был все
еще выше, чем в США (в ценах 1980 г. в
Великобритании
ВВП составлял 1875 долл., в США -
с 1591 долл.), но к 1900 г.
ситуация
поменялась
(США
-
2911 долл., а
Великобрита ния
-
2798 долл.) . В пределах Европы, однако, благодаря
длительному лидерству в экономическом и
промышленном
развитии Британия оставалась первой, опережая все
другие страны: страны Западной Европы
-
на 30-40%,
средиземноморские страны
-
на 50%, Центральную и
Восточную Европу
-
на 60-70%. «Погоня», однако, началась, и все
страны Европы, за исключением России, развивались
быстрее, чем Британия, а Дания и Швеция
-
в
полтора раза
быстрее.
Основные модели мирового развития под влиянием
движущих сил индустриализации и модернизации ясно
проявились уже в XIX в. и воплотились в
следующем веке.
Наиболее прогрессивные экономические системы,
способные использовать преимущества как внутреннего, так
и
международного роста экономики, достигли
беспрецедентного успеха. Импульсы к
экономическому развитию
не всегда исходили от
промы шленности, ка к
уже было
подчеркнуто,
-
системы хозяйствования с
преобладающим сельским хозяйством, относящиеся к благоприятству-
емой группе, характеризовались применением
прогрессивных методов переработки своих продуктов, что
обеспечивало более высокую добавленную стоимость товара
16

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
при
повышении производительности труда. Эти
движущиеся силы были переплетены с другими факторами
модернизации
-
урбанизацией, модернизированной
физической инфраструктурой и транспортной системой,
местными финансовыми коммуникациями и коммерческой
инфраструктурой и, соответственно, с модернизированной
политической, правовой и административной системой.
Рост производства и увеличение прибыли привели к
постепенному
сближению экономических систем группы
ведущих стран и регионов (включая США, которые,
однако, лидировали в уровне доходов и даже в большей
степени -
в масштабах производства и темпах
роста
численности населения). Разрыв в темпах
роста и уровнях дохода
между этой лидирующей группой и большинством
Человечества, жившим в странах, отстававших в
экономическом развитии и модернизации, постоянно увеличивался.
Возможности для более быстрого роста значительно
расширились
в
процессе исторических изменений в XIX в., а
страны, которые оказались неспособными ими
воспользоваться, наоборот, стали еще относительно беднее. В их
число вошли многие
регионы Азии, вся Африка, Ближний
Восток, Россия, большая часть Юго-Восточной и
Восточной Европы, большинство стран Латинской Америки.
Япония, напротив, со времени реставрации Мэйдзи в 1868 г.
по инициативе правительства показала абсолютно другую
динамику модернизации и экономического развития,
которое вывело ее на путь современного экономического
роста,
хотя она хронологически
и отставала от
лидирующих экономических систем до начала XX в.
Экономический рост, в отличие от экономического
развития, происходил при многих из этих менее
благоприятных условиях. Рост численности населения мог
происходить параллельно с увеличением продуктивности
сельского хозяйства (которое объясняется расширением
обрабатываемых площадей или их более интенсивной
обработкой), что ра с шир я ло
масштабы таких
экономических систем, но
при применении традиционной техники
и ме то д ов произв одства
не
приводило
к
значительному
росту производительности. Безусловно, расширение
производства этого типа в таких условиях должно было в
итоге
приводить
к
убывающей доходности и не могло
обеспечивать долговременное повышение реальных доходов
-
для этого должна была быть преобразована сама
экономическая система.
Традиционно анализ исторических изменений -
экономических и социальных, как и политических
-
проводился в показателях национальных государств.
Правительства
производили статистическую оценку
на
государственной основе, и относительные
характеристики обычно
определялись в показателях на основе этих
государственных
данных. Это может вызвать серьезное непонимание, если
пытаться понять динамику экономических изменений
(особенно для стран, экономика которых в основном
регулировалась рыночными силами, а не государственными
указами). Промышленный рост (вместе с коммерческим,
городским и транспортным развитием) был в большей
степени региональным, чем однородным национальным
феноменом, иногда основанным на развитии угольных
бассейнов, распространявшихся за пределы
национальных границ (как в Южной Бельгии и Северной
Франции), или региональных, но в пределах одного государства.
Точно так же как огромные контрасты существовали в
дан ных о
росте и благосостоянии
различных государств (где
данные на душу нас елен ия
-
эт о простой
арифметический коэффициент, получаемый делением ВВП на общую
численность населения), столь же резкий контраст,
следуя такой же логике, наблюдался и между разными
регионами одной страны. Это, в частности, было в тех
случаях,
когда страны были большими, а характеры региональной
деятельности разнились. В реальных зарплатах и
региональном ВВП Юга США проявлялось растущее отставание
от промышленных регионов
-
отставание, которое не
сократилось до 1914 г., хотя и не было никаких формальных
барьеров для внутренней миграции. Передовые
сельскохозяйственные регионы долины р. По в Северной Италии
являли собой контраст с обнищавшим, перенаселенным
сельским Югом. В Великобритании сельские Шотландия,
Уэльс и большая часть
Ирландии также были
относительно бедными по сравнению с другими регионами. То же
сам ое
справедливо д ля Франции, стран Скандинавии,
Испании, России и других крупных государств. В этих
условиях средний по стране
показатель может ввести в
заблуждение, скрыть региональную реальность, не позволяя
выявить, где возник импульс к экономическому росту и
последующим изменениям.
Изменявшиеся сведения о переменах и стабильности
(или стагнации), о росте производства и уровнях дохода,
приведенные выше, отражают важные изменения в
технологии
производства, капиталовложениях и финансах
вместе с изменениями в
организационной основе экономики.
Совокупный объем производства и повышающаяся
производительность (объем производства по отношению к
потребным затратам) были конечным результатом
изменения
многих
переменных показателей (не только
технологических) и, как было подчеркнуто, их взаимосвязи. В
следующих разделах рассматриваются три самых важных аспекта
экономических изменений, происходивших в XIX в.
ИЗМЕНЕНИЯ В ОБЪЕМАХ ПРОИЗВОДСТВА
И ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ: ВЛИЯНИЕ
ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ И МОДЕРНИЗАЦИИ
Изменявшаяся технология производства
Рассмотрение технологических и технических
изменений должно быть конспективным, с
пренебрежением
многими подробностями, но дающим полную картину
бесконечного многообразия и возрастающего
разнообразия производства на протяжении века. Ремесленное
производство было широко распространено во всем мире, как
и
горное дело, рыболовство, лесоводство, производство
текстиля и металлов, пищевое производство. Некоторые
виды производства, в которых были заинтересованы
чле ны
королевской семьи, знать или просто богатые люди,
обеспечивали клиентов предметами роскоши высшего
качества, на которые
в наше время знатоки
устанавливают внушительные цены. Например, кованая японская сталь
для мечей была наивысшего технического качества и не
зависела от
европейских традиций получения металлов.
Многие виды ремесленного производства выходили за
рамки местной торговли, например, индийские
хлопчатобумажные ткани, китайский фарфор, английские и
французские часы .
Межрегиональная и международная
торговля огромным разнообразием тканей из волокон
всех видов носила сложный характер на протяжении
многих поколений.
Основной характеристикой ремесленного
производства был его малый масштаб, ручные инструменты,
мастерство ремесленника (мужчины и женщины).
Использование механических средств производства было крайне
незначительным, в основном использовались тягловый
скот, сила
ветра или воды в
традиционном
«мельничном»
хозяйстве (для размола зерна, откачки воды из шахт,
осушения заболоченных земель и
польдеров,
пил ки
древесины и тд.) . Техника в рамках этих основных технологий
развивалась медленно, и повышение
про изводи тельно сти
происходило в основном вследствие усиления
разделения труда и специализации труда, которые, согласно
Адаму Смиту, в принципе определялись размером рынка.
В некоторых случаях,
в основном в часовой
промышленности Женевы, Парижа и Лондона, разделение видов тру-
17

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Таблица 4. Среднегодовое производство угля (битуминозного, лиг-
нитов, антрацитов) в некоторых странах (млн. тонн)
1800
1850-4
1870-4
1911-13
Австро-Венгрия
-
1,4
9,2
50,7
Бельгия
-
6,8
14,7
24,8
Великобритания
11,2
50,2
123,2
275,4
Германия
-
9,2
41,4
247,5
Италия
-
-
0,1
0,6
Россия
-
-
1,0
30,2
США
0,09
9,6
58,2
476,8
Франция
-
5,3
15,4
39,9
Швеция
-
-
0,05
0,36
Источник: В. R. Mitchell, Fontana Economic History of Europe (The
Emergence of Industrial Societies: 2) (London, 1973), statistical
appendix. Historical Statistics of the United States (US Department of
Commerce, Washington, I960).
Таблица 5 Добыча угля на душу
населения в основных
добывающих странах (тонны)
1830-4
1911-13
Бельгия
0,59
3,35
Франция
0,07
1,01
Германия
0,07
3,81
Великобритания
0,95
6,09
США
о,зо
5,55
Источник: В. R. Mitchell, Fontana Economic History of Europe (The
Emergence of Industrial Societies: 2) (London, 1973), statistical
appendix. Historical Statistics of the United States (US Department of
Commerce, Washington, I960).
да и распределение процессов производства в городских
и сельских
центрах стали крайне сложными. Текстильное
производство и изготовление небольших металлических
изделий превратились в крупные виды индустрии, но
себестоимость единицы продукции оставалась высокой без
существенной экономии, обусловленной ростом
масштаба производства (за исключением доходов от торговых
операций).
В долгосрочной перспективе можно видеть, что
технический
прогресс посредством механизации
производства был ключом к расширению масштаба производства
от отдельной продукции к массовому производству,
к
снижению стоимости
(в частности, стоимости трудозатрат)
и повышению
производительности труда. Необходимым
для реализации этих выгод было дополнительное
развитие производства,
но главным являлись инновации и
технические изменения.
Оценивая инновации (изобретения, которые могли
бьггь успешно использованы и способствовали
распространению товара в рыночных условиях) как процесс,
следует отметить, что они были не только редки, появлялись
случайно, являлись продуктом интеллектуальной
любознательности, научных знаний или чьего-то гения, хотя все это
играло определенную роль во многих отношениях.
Стремление к инновациям и
стимулы к изобретениям появлялись
из-за возможности
получить
относительные преимущества,
зачастую
из-за
различий в издержках на изготовление
известных продуктов, но также и путем введения
производства новых товаров, не имевших конкурентов
на
рынке.
Стимулы могли бьггь положительными и
отриц атель ными,
и
результаты нововведений не всегда были успешными.
Важным также являлись относительная стоимость труда (в
виде отношения выхода продукции, приходящегося на
одного рабочего, что, в свою очередь, зависело от применяе¬
мой технологии) и наличие квалификации.
Механизация в условиях индустриализации
непосредственно зависела от применяемого машинного
оборудования и располагаемых мощностей (и многих других
подобных переменных). Это, в свою
очередь, зависело от
появления технологии получения «минерального
топлива», соответствующего развития производства чугуна и
стали, технологии
обработки металлов и технических
навыков.
Машиностроение как отрасль промышленности
появилось в ходе промышленного переворота.
Энергетика стала центральной отраслью для процесса развития.
Запасы угля, железных руд и других полезных ископаемых
были более важными для тяжелой промышленности, чем
для текстильной, из-за большей важности топливной
составляющей и транспортных расходов в стоимости
конечного продукта. Производства, связанные с большим
потреблением топлива, должны были располагаться
возможно ближе к угольным месторождениям или портам.
В Британии существовали
исключительно
благоприятные условия для развития отраслей промышленности,
связанных с большим потреблением угля, посколку страна
имела множество
угольных бассейнов, расположенных
недалеко друг от друга, а также множество залежей руд
многих
других металлов, за исключением олова и меди. В
то же
время
экономике
Британии благоприятствовали
прогрессирующий в других странах дефицит и
повышение стоимости традиционных ресурсов: она имела лес как
топливо и места для строительства крупных
гидроэлектростанций в центральных графствах и в Южной Англии.
Таким образом, имелся двойной стимул отказаться от
традиционной технологии, основанной на традиционных
век ов ых ресурсах,
и добиться относительных
преимуществ за счет нового сочетания ресурсов
и технологий.
Это также касалось сравнительных издержек
в
Британии и
других странах (возможно,
в эти времена за исключением
Бельгии). Имевшееся наследие сложилось раньше XIX в.:
металлургическая и металлообрабатывающая
промышленность, большая часть городских производств
и
получение
топлива для домашних хозяйств в Британии уже
осн овывал ись на
угле и коксе задолго до 1800 г., как, например,
в
пищевом производстве (пивоварении и перегонке).
Статистические данные об общем объеме добычи угля
и на душу населения весьма красноречивы. Совокупные
показат ели
представлены
в табл. 4. Британия добывала
больше угля, чем вся остальная Европа, до последнего
десятилетия XIX в., когда Германия в частности, и
уже в
континентальном масштабе - США -
попали в
волну
индустр иализац ии.
В1913г.в
Британии было добыто 300 млн. т
угля,
из к от ор ых третья часть эксп ортиро валась
в
соседние европейские страны и угольные порты для судов по
всему остальному миру. Цифры о добыче угля на душу
населения показывают такую же картину (табл. 5).
Инновации в угольной промышленности выявляют
парадоксальную ситуацию. Рост числа шахт, особенно
глубоких, зависел от устройства дренажных систем и
применения
паросиловых установок для подъема угля,
а также
новых способов вентиляции, которые объединяли
горнодобывающую отрасль с новой техникой, для изготовления
которой и добывалось сырье. К 1913 г. в самой передовой
американской угольной промышленности более
половины
битуминозного угля добывалось механически (но
ме нее 1% более твердого антрацита),
что яви лось
следствием развития о тр ас ли за пред ыдущие 20 ле т, при
том
механически
пр омы вал ась
лишь небольшая его часть. Эти
показатели были намного ниже в Европе, особенно в
Великобритании. Парадокс, таким образом, состоял в том,
что многие стратегически
важные
от расл и
промышленности в новой промышленной экономической системе
быстро расширялись (в 1913 г. в
Британии работали 1 млн.
шахтеров), при этом оставаясь в зависимости от
средневековых методов физического труда с применением
кай ¬
18

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
ла и лопаты в подземных выработках, а также малорослых
лошадей. Этот технологический симбиоз средневековых
и современных методов был характерным для
промышленного развития в XIX в., представляя собой
противоречие между ручным трудом и машинным. На
обслуживающих городских железнодорожных станциях в XIX в. был
новый огромный спрос на лошадей; кроме того, и на
протяжении двух поколений механизация прядения в
текстильной промышленности Великобритании привела к
появлению целой армии работников на ручных ткацких станках.
Сочетание старых
и новых технологий позднее стало
характерным для международного разделения труда между
Ланкаширской прядильной отраслью и прядильными
производствами
на континенте, в Индии и затем в Японии.
Величайшим техническим наследием XVIII в.,
перешедшим в XIX в., было использование
энергии пара и
вызванные им методы обработки металла для получения
листового проката, крупных отливок и прецизионных деталей,
таких как элементы клапанов и труб. Возросла
квалификация инженеров-механиков, в свою очередь, зависящая
от совершенствовавшихся методов плавления металлов
при снижении издержек, несмотря на увеличение
размеров домен, кузнечных молотов, прокатных
и волочильных
станов. Энергия воды использовалась на различных
предприятиях, например, на крупных прядильных фабриках
первого поколения в текстильной
промышленности
Англии, в континентальной Европе и Новой Англии.
Энергия
воды, как и водный транспорт, оставалась важной
составляющей суммарной мощности, пока не была вытеснена
энергия пара, который обеспечивал более широкий выбор
мест для расположения паросиловых установок при
меньших
затратах
на
производство (в отношении затрат
труда, выбора рынков и угольных месторождений) и не
ограничивал
предельные мощности. Технология обработки
металлов играла второстепенную роль: за первыми
механическими станками, такими как токарно-винторезный,
появившийся в арсеналах Голландии и Лондона в конце
XVIII в., где мастерство было на очень высоком уровне,
произошло быстрое распространение токарных станков,
режущих и гибочных, шлифовальных и штамповочных
машин, которые распространились по расширяющемуся
кругу производств. Вместе с этим появились более точные
методы измерений. Регулируемые механизмы развились
из техники ветряных мельниц и регуляторов давления
пара в стационарных паровых машинах XVIII в.
Двигателестроение получило распространение в
первые десятилетия нового века; появились двигатели разных
типов и размеров для многих различных целей
(большинство которых Джеймс Уатт был вынужден изучать).
Преобразование поступательного движения во вращательное
уже было освоено на практике (первая
хлопкоочистительная фабрика с использованием силы пара была
построена уже в 1785 г.). Появились эффективные насосы,
приводимые двигателями, которые использовались в глубоких
шахтах всех видов; с помощью двигателей осуществлялось
водоснабжение больших городов (лидерами здесь были
Париж и Лондон), они применялись
в
пивоваренных
и
спиртовых производствах. Ричард Т]ревитик в 1800 г.
получил патент на «машину высокого давления», и
построил
первые паровые машины высокого давления для
железнодорожных локомотивов и кораблей (хотя
сконструированный и построенный Тфевитиком паровоз, несмотря на
мног ие
эксп ерим енты ,
оказался
непригодным для
чугунных рельсов
инемог
использоваться).
С ростом отношения мощности к массе и объему
стали использоваться
различные виды двигателей и для все
более разнообразных целей. До 1820 г. применялись в
основном двигатели небольшой мощности. Постепенно на
текстильных
фабриках стали применяться
несколько
отдельных паровых машин, мощность которых
станкам
переда валась с п ом ощ ью ременной передачи. Позднее по¬
добные установки с использованием силы пара
ста ли
доступными на сдававшихся в аренду небольших
металлообрабатывающих мастерских Бирмингема и Шеффилда;
применение их быстро началось в
других подобных
центрах вторичной обработки металлов на континенте и в
США. В результате,
в течение всего XIX в. двигатели других
типов
-
газовые двигатели, бензиновые двигатели
внутреннего сгорания, дизельные двигатели и
электродвигатели различных
типов
-
не являлись
альтернативой
паровым двигателям. Электротехническая промышленность
выпускала различное оборудование
-
о т самых
крупных
электрогенераторов до небольших
электромоторов
мощностью в доли киловатта, что способствовало повышению
производительности
на малых
предприятиях
ив
мастерских, а также достижению ими показателей, которые
раньше б ыл и характерны для крупномасштабных
производственных единиц в первичном секторе металлургической
и текстильной отраслей. С изобретением электрического
телеграфа Сэмуэлом Морзе (и другими) в 1832 г., а затем
телефона, электрического освещения, фонографа и
других электрических аппаратов (благодаря
мног очислен ным
изобретениям Томаса Эдисона), технический
прогресс приобрел совершенно новые измерения. Эти
новшества, наряду
с
прогрессом
в тонких химических
технологиях, в
производствах взрывчатых веществ,
красителей, легированной стали, оптического стекла и
многого
другого,
были особенно тесно связаны с
прогрессом
в области
научных
знаний и их использованием в
промышленности. Подобное происходило и с
некоторыми
достижениями в сельском хозяйстве, благодаря работам
немецкого химика, одного из создателей агрохимии
Юстуса Либиха (1803-1873) из Гй с с е нс к о г о университета
и
ос нов ани ю Дж Лосом (учеником Либиха) Ротемстедской
экспериментальной полевой станции в Англии в 1843 г.
Эти аспекты технических изменений будут более
подробно рассмотрены в гл. 3 данного тома.
С течением времени в XIX в. механизация
распространялась как вирус, следуя диктату относительной
стоимости и производительности, на все более широкие сферы
промышленного производства. Когда в 1860-х гг. XIX в.
благодаря нововведениям сталь была признана
относительно дешевым продуктом массового производства,
появилась возможность достижения более высокой
точности машинного оборудования, поскольку улучшилось
соотношение прочности и массы деталей. Более
совершенные механизмы, автоматические штамповочные прессы
и т.п. оборудование обусловило появление новых
стандартов точности изготовления и взаимозаменяемости
деталей. Рурская область стала главным европейским центром
развития новых технологий обработки металлов. Эта
тен де нц ия с очевиднос тью проя вила сь
в
производстве
мелкого стрелкового оружия еще до основания
аме рикан ским
конструктором
и
пр омы шле нни ком Сэм юэлом Кольтом
своего оружейного завода в Хартфорде (штат
Коннектикут) в 1855 г. Система
конструирования
из деталей и
заменяемых
узлов, для которой непременным условием было
обеспечение весьма высокой точности изготовления,
ста ла из вест на как
«американская система» по месту своего
появления. Пишущие машинки и швейные машины (как
для домашнего, так и для промышленного применения),
другое офисное оборудование, мелкое стрелковое оружие
и
другие изделия «сборочного» типа из отдельных деталей
и
узлов стали широко применяться в массовом
производстве металлических изделий, хотя движущиеся сборочные
конвейеры появились лишь при Генри Форде в начале
следующего века (1913 г.) в производстве автомобилей. Но уже
до этого автомобильная промышленность наращивала
масштабы производства во Франции, Британии, Германии
ив
других ведущих европейских машиностроительных
центрах,
и
при этом применялась новая «сборочная»
технология с использованием взаимозаменяемых деталей.
19

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Фамилии Пежо (илл.2), Рено и Ситроэн во Франции,
Даймлер и Бенц в Германии, Моррис и Остин в Англии
стали
хорошо
известны
в
Европе благодаря
автомобилям, выпускаемым их фирмами, наряду с
именем Генри Форда в США Но к 1914 г.
уже Новый Свет
обучал
Старый
Свет
технологии
массового
производства и конвейерной сборки.
Благодаря механизации небольшие производственные
предприятия получили возможность значительно
повысить производительность труда. Двигатели небольшой
мощности
-
паровые, дизельные, электрические стали
применяться для привода небольших механизмов и
машин. В обувной промышленности, например, подошвы
штамповались машинами, а передок сшивался и изделие
«доделывалось» на серийных швейных машинах. Швейные
машины (с ручным или ножным приводом, который
затем был заменен на механический) после 1870 г.
увеличили производительность в изготовлении одежды, однако
она все еще отставала от
производительности в
механизированном прядильном, ткацком и отделочном
производстве в текстильной отрасли. Американская компания
«Зингер» стала основным поставщиком домашних
швейных машин во всем мире (вскоре было начато их
производство по всей Европе); компания «Ремингтон» начала
выпускать пишущие машинки (1874 г.) (илл.3); появились
фотокамеры фирмы «Кодак» (илчА). Пишущие машинки
и
различное офисное оборудование, а также телефон
начали
вторгаться
в
сферу обслуживания, повышая
производительность труда и в ней, долго отстававшей
по
сравнению
со
сферой производства.
В Великобритании к концу наполеоновских войн
черная металлургия, а также плавка и рафинирование
цветных металлов (с использованием отражательных печей)
основывались главным образом на технологии «минерал-
топливо» с
примен ением
кок сов ой плав ки, пудлингования
(передела чугуна в малоуглеродистое железо на поду) и
прокатки железа. Но в Швеции, России и в большинстве
других европейских центров металлургического
производства (за исключением Бельгии и Северной Франции)
по-прежнему применялся кричный передел (процесс
рафинирования чугуна в так называемом кричном горне с
целью получения ковкого (сварочного) железа. Горячее
дутье, изобретенное в 1828 г. Нильсоном (JВ. Nielson),
управляющим газового завода в Глазго, дало возможность
использовать новые железные
руды для доменных печей.
После 1838 г. нача лось
широкое распространение дутья
для домен, паровых молотов, рольгангов с паровым
приводом. Как показано в табл. 6, расширение производства
железа
привело
к
увеличению добычи угля. Чугун стал
основным конструкционным материалом,
а ковкий
чугун
был основным материалом при стро ит ель ст ве
железнодорожных путей (со второй половины XIX в. ст ал и
приме¬
няться катаные стальные
рельсы.
-
Прим. ред.).
Урбанизация, механизация, постройка металлических судов
и
их ко личе стве нный
рост сделали производство
металла
осно вной
отраслью промышленности для дальнейшей
модернизации экономики.
Шире стала номенклатура
изделий
первоначального
металлургического
производства,
в нее вкладывались большие капиталы по
сравнению с вложениями в производство стали (на
раннем этапе развития ее производства). Вторичное
металлургическое
производство
использовало
рафинированный чугун и сталь как сырье для своей
продукции. В 1840-х гг . на
металлургических заводах Дж
Геста в Южном Уэльсе были заняты более 6 тыс. рабочих
и эти заводы производили более 20 тыс. т литейного
чугуна в чушках ежегодно.
Первым новшеством, которое изменило мировое
сталелитейное производство во второй половине XIX в.,
также было британским
-
это был конвертерный способ
передела чугуна в сталь, патент на
который был получен
Генри Бессемером в 1836 г. За ним последовала разработка
французско-германской технологии Сименса-Мартена
получения литой стали в пламенной регенеративной печи;
способ и сама печь были предложены французским
металлургом Пьером Мартеном (1864 г.). Отец и сын
Мартены, в отличие от
Бессемера, были
профессиональными
металлургами. В 1878 г. химик-любитель Сидни
Джилкрист Томас (работавший в полицейском суде)
изобрел «основной» процесс передела жидкого
фосфористого чугуна в сталь
продувкой сжатым воздухом или
другой окислительной газовой смесью в конвертере
с
основной футеровкой (так называемый томасовский
процесс). Этот процесс пригоден при использовании
дешевой фосфористой железной руды, которой было
довольно много в Британии, Германии, Лотарингии и
Люксембурге. До этого сталь считалась полудрагоценн ым
металлом, доступным
толь ко дл я специ ализирован ного
использования в небольших масштабах, например, для
изготовления ножей, лезвий других режущих
инструментов. После всех нововведений сталь стала дешевой
основой для продукции массового производства,
а
сталелитейная
промышленность последовала потому
же
пути
развития и распространилась
столь же широко, что и
производство чугуна. Рурская область (с концерном Круппа в
Эссене), Лотарингия, Верхняя Бургундия превратились в
крупнейшие европейские континентальные регионы
производства стали. Широкое распространение производства
ст али
происходило
и в России, особенно в Донецком
бассейне, вызванное серьезным
скачком
индустриализации
с 1980-х гг .
Прокатанная сталь стала основным конструкционным
материалом и широко заменяла ковкий и литой чугун (так
как была тверже, прочнее, менее хрупкой, чем литейный
Таблица 6. Среднегодовые показатели пр ои зв од ст ва
лите йног о
чугуна
и стали в
некоторых странах (тыс. тонн)
1800-14
1850-4
1880-4
1910-13
Чугун
Чугун
Чугун
Сталь
Чугун
Сталь
Австро-Венгрия
-
221
591
-
2 204
2 450
Бельгия
-
201
699
170
2 171
2 280
Великобритания
248
2 716
8 295
2 860
9 792
6930
Германия
-
245
2 893
990
14 836
16240
Италия
-
-
23
150
366
980
Россия
200
231
477
250
3 870
4 200
США
-
582
4 327
1 584
28 070
28 530
Франция
200
561
1918
460
4664
4 090
Швеция
-
155
418
300
667
620
Sources: В. R. Mitchell, Fontana Economic History of Europe (The Emergence of Industrial Societies: 2) (London, 1973), statistical appendix. Historical
Statistics of the United States (US Department of Commerce, Washington, I960).
20

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
чугун). Использование балок из стального проката сняло
ограничения
на этажность зданий, а листовая
малоуглеродистая
сталь и применение клепки сделали то же самое
по отношению к размерам судов.
Дальнейшие технологические усовершенствования
появились благодаря достижениям химических знаний,
примененным
в металлургии для создания сплавов (или
«специальных сталей» с присадками хрома и марганца.
Франция (в которой был изобретен электрический
пирометр), Германия (с наиболее развитой химической
промышленностью в Европе) и г.
Шеффилд, отстававший в
других промышленных сферах, стали ведущими в
производстве качественных сталей и
кру пны х
поковок.
Броневые листы для обшивки, оружие,
ст аль для
высокоскоростных механических станков, ножевые
изделия, хирургические инструменты
и
другие
специализированные изделия обеспечивали потребности рынка. В
конце рассматриваемого периода американские
инновации в методах оцинковывания, декапирования, отжига
и др. улучшили оборудование на заводах и
увеличили
продуктивность. В 1890 г . на
перед овых зав одах
использовались 3 т топлива для производства 1 т стали, к 1914 г.
требовалось уже меньше 1 т. Американская индустрия с ее
крупными заводами, огромными фирмами,
использующими дешевую руду из региона оз. Верхнего, являлась
лидером в производстве стали, как и в добыче угля.
Технологии в текстильной
промышленности
(крупнейшее в мире производство после сельскохозяйственного)
позволили выстроить жизненно необходимые плацдармы
для отхода от методов ручною ремесла еще до 1800 г.,
прежде всего в методах получения хлопка, после чего
последовали инновации в производствах волокна, шерсти, льна,
пеньки, джута и шелка (для ткачества). Механизация
нам ат ыв ан ия шелк овой нити на
прядильных машинах,
работавших на энергии воды, распространилась в Италии и
Франции еще в XVIII в.,
и это была единственная отрасль
текстильного производства,
в
которой Британия не занимала
лидирующих позиций. Выработка крупноузорчатых тканей
из шелка была также успешно автоматизирована
с
п ом ощ ью французской жаккардовой машины после 1804 г.
Процесс прядения и подготовка хлопкового
сырья для
него были механизированы в первую очередь: с помощью
механическою (самолетного) челнока Джона Кея для
ручного ткацкого станка (1733 г.), мюль-машины на ручной
тяге Сэмюэля Кромптона (1779 г.), ватермашины Ричарда
Аркрайта (1768 г.)
в конце XVIII в.
установилась новая
технология, после чего в 1850-х гг.
уже в США была изобретена
кольцевая (веретенная) прядильная машина.
Первая
хлопкоочистительная машина, изобретенная американцем Эли
Уитни, в 1793 г., позволила сделать очистку хлопка-сырца
недорогой операцией при массовом производстве.
Благодаря металлическому оборудованию и
широкому использованию энергии воды было достигнуто
большое повышение производительности в прядильной
промышленности, сначала в
Британии, а потом и в странах
континентальной Европы и на
фабриках Новой Англии.
Новая фабрика Стратта {Strutt), которая открылась в 1804 г.
в
графстве Дербиршир, работала на едином водяном
колесе
диаметром
около 5,5 м и шириной около 7 м.
Мощность с вала водяного колеса передавалась
вертикальными и
горизонтальными
ме талл ичес кими валами,
соединенными сложной системой зубчатых колес, 4 тыс.
веретен, расположенных на пяти ярусах, а также
кардочесальным, намоточным, сучильным
и
крутильным
машинам. На
фабрике работали почти 1 тыс. человек .
Произошло резкое увеличение производительности
труда: в XVIII в. необходимо было 50 тыс часов, чтобы спрясть 100
фунтов хлопка на индийской ручной прядильной машине, а с
появлением в 1825 г. автоматической мюль-машины Р.
Робертса это вр ем я сократилось до 135 часов . Сообщалось об
одиннадцати разных машинах, используемых в производстве пря¬
жи:
«операции идут одна за другой»; добавлялось, что
«хлопкопрядильная фабрика представляет собой самый
впечатляющий пример господства человека над силами природы, чем
могут гордиться наши времена».
Только после 1821 г. ткачество с применением машин
стало успешно обновляться, так как в текстильной
промышленности механизация развивалась намного
медленнее, чем в
прядении. Последовательность была
аналогичной: успешное освоение энергии пара при новой
технологии хлопчатобумажного производства, расширение
масштабов производства, развитие крупных фабрик,
сильное увеличение объема выпуска при соответствующем
снижении себестоимости единицы продукции,
что вело к
сн иже нию сдельной оплаты труда.
Текстильное машинное
производство распрос транял ось
по
всему миру медленнее,
ч ем п ряде ни е, пос коль ку развитие посл еднего
дополнялось вводом машинного
прядения
в
Британии,
снабжающего ремесленные производства на ручных ткацких
станках в других странах, и это наблюдалось до тех пор, пока
развитие текстильной промышленности
и
распределение
продукции не перешли в следующую стадию.
Из табл. 7 следует, что среди всех отраслей
текстильной промышленности хлопчатобумажная
промышленность достигла наивысшего уровня развития.
Раннее
преобладание Британии в обновлении методов производства
стало причиной того, что на протяжении целого столетия
она удерживала лидерство в производстве и экспорте
продукции этой отрасли. Масштабы производства были столь
значительными, что международная торговля хлопком-
сырцом распространилась очень широко, впервые став
по-настоящему международной специализацией в важной
отрасли промышленности; в то же
время необходимость
отбеливания и окраски тканей привела к значительному
росту химической промышленности,
и здесь
технологическое
лидерство принадлежало Франции и Германии (см.
главу 3). Механизированное нанесение рисунка на ткани
с п о м о щ ь ю цилиндрических тканепечатающих маш ин
сильно повысило производительность при завершающей
обработке тканей; этот процесс был
впервые применен
на
фабрике Оберкампф в Париже в 1802 г.
Швейцария и
Франция применили эту технологию в производстве
тонких
хлопчатобумажных изделий; автоматическая
выработка шелка началась в Швейцарии в 1870 г.
К 1820 г.
производители ткацких станков в Британии
сосредоточили свое внимание на машиностроительной
промышленности, так как преуспевающие фирмы искали
рынки сбыта для своей основной
продукции
либо у себя
на
роди не
ли бо з а рубежом; то же самое позднее было в
Германии, Бельгии, Франции и США. Процесс
индустриализации создал естественный механизм для
распространения технологий, в основном в отраслях
промышленности, производящей средства производства, от металлов до
паровых двигателей и локомотивов. Компания «Платт»
Таблица 7. Производственные возможности хлопчатобумажной
промышле нности европейских стран (в количестве веретен, тыс.; в
скобках
-
проценты по отношению к возможностям Великобритании)
1834 г.
1877 г.
1913 г.
Австро-Венгрия
800 (8)
1 558 (4)
4 909 (9)
Бельгия
200 (2)
800 (2)
1 492 (3)
Великобритания
10 000 (100)
39 500 (100)
55 700 (100)
Германия
626 (6)
4 700 (12)
И 186 (20)
Италия
-
880 (2)
4 600 (8)
Россия
700 (7)
2 500 (6)
9212 (16)
Франция
2 500 (25)
5 000 (13)
7 400 (13)
Швейцария
580 (6)
1 850 (5)
1 398 (3)
Источник: В. R Mitchell, Fontana Economic History of Europe (The
Emergence of Industrial Societies: 2) (London, 1973), statistical appendix.
21

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
из Олдема стала главным поставщиком текстильных
маш ин
(включая кольцевые прядильные машины, которые
в графстве Ланкашир долго не приживались) в
европейские
страны, Новую Англию, Индию и Японию.
Это описание развивающейся технологии
текстильного
производства сконцентрировано
на «переднем крае»
изменений, и
потому ограниченое внимание уделено
крупным
текс тил ьны м
производствам
в
других странах
мира,
таких как Индия, Китай и Япония (которые
занимались
производством хлопчатобумажных и шелковых
тканей), где до XX в. преимущественно все еще
использовались ремесленные методы, хотя уже и стали появляться
первые механизированные прядильные фабрики. В
региональном разделе данного тома об этих странах
говорится подробнее.
ХотявXIXв.на
внутренних территориях стран
преобладал железнодорожный транспорт, необходимо также
подчеркнуть и важность развития перевозок по каналам и
рекам. Уже задолго до этого периода вкладывались
средства в прокладку новых и расширение старых каналов для
движения крупных барж с целью связать между собой
главные речные системы в Европе и в США Для экономичных
грузовых перевозок, где не так важна была скорость,
водный транспорт связывал горнодобывающие и
промышленные регионы, а также растущие города. В период с 1815
по 1850 г. во Франции использовались каналы общей
протяженностью свыше 2 500 км, и се ть
расширилась в
последующую четверть века. Париж стал связан с северным
угледобывающим районом и с
каменноугольным
бассейном в районе г. Сент-Этьен на юг е. Ка на лы соедин или р ек и
Рону и Марну с Рейном. Баржи водоизмещением до 1000 т
использовались для перевозок по Рейну, что делало эту
реку ключевой артерией для развития многих регионов
-
от
Швейцарии, Рура, Бельгии, Нидерландов, Франции и до
побережья Северного моря. В Англии такую роль, только в
значительно меньших масштабах, играл Манчестерский
канал, связывающий Манчестер с Ирландским морем.
Развитие локомотивной тяги в железнодорожном
транспорте после 1825 г. (до этого использовали конки)
обязано исключительно Британии. Начали применяться
паровые двигатели с высоким давлением пара, колеса с
ребордами, чугунные литые (затем стальные катные)
рельсы, чугунные рамы и колеса для локомотивов и вагонов.
Британские технические компании, такие как
«Джордж и
Роберт Стефенсон», выполняли заказы из стран Европы и
Северной Америки, а также Великобритании, но их
методы строительства
локо мотивов ст али
быстро перенимать
многие передовые страны.
За десятилетие локомотивы
ст али
выпускать
в Бельгии, Франции и США
Рас п ро с тр а не н ие локомо тивов (благодаря успешно работающим
машинам, в отличие от экспериментальных двигателей)
происходило намного быстрее, чем паросиловых установок
до 1815 г.
Первые железные дороги
в А н гл и и проклады вались,
исходя из
предположения,
что они
будут использоваться
в основном для перевозок грузов (в частности каменного
угля). Однако основной начальный импульс строительству
желе зных
дорог дали пассажирские перевозки. Вскоре
крупные города были связаны железными дорогами,
а
урбанизация послужила мощным генератором для развития
пассажирского транспорта и перевозок пассажиров:
железные дороги способствовали устранению основной
помехи на пути расширения крупных городов, поскольку
обеспечивали значительно большую интенсивность
движения (особенно пассажирского), чем наземный
дорожный транспорт, каналы и реки. Крупные порты в связи с
увеличением масштабов международной торговли
пищевыми
продуктами, сырьем, углем, другими полезными
ископаемыми и промышленными товарами, вызванным
распространением международной экономики,
превратились в центры обрабатывающей промышленности и од¬
новременно в центры транзитного грузооборота. Они
нуждались в обслуживании железнодорожным
транспортом, как и промышленные и угледобывающие регионы, где
были особенно велики потребности во внутреннем
назе мно м
транспорте. Железные дороги
в
стране
обеспечили
повышение эффективности из-за большей
скорости
и
более низкой стоимости и
пассажирских,
и
грузовых
перевозок. Вместе с другими устройствами, основанными на
энергии пара,
в XIX в. железные
дороги
с
пар овыми
локомотивами стали самым важным
средством
преобразований в экономических системах и в обществах. Как и в
других областях
применения технологий машиностроения,
технический прогресс на железных дорогах
(выразившийся в повышении мощности н а единицу массы
локомотива, в появлении систем торможения, сигнализации,
электрического телеграфа, удобств в пассажирских
поездах и в повышении грузоподъемности грузового
транспорта) привел к росту технической эффективности,
снижению стоимости и увеличению производительности.
Таким образом, на протяжении этого и следующего веков
происходила непрерывная реализация потенциала,
заложенного в основных технологиях.
В табл. 8 показаны основные особенности
расширения
железнодорожных сетей (расстояние в милях, например,
было надежным показателем для вложения средств и
определения масштабов производства). Строительство
железных дорог велось прежде всего в лидировавших
европейских странах (вначале с Великобританией во главе, за
которой следовала Бельгия) и в США Масштабы
строительства особенно заметны, если
протяженность
рельсовых путей рассматривать по отношению к географической
протяженности стран и численности их населения (см.
табл. 1). На протяжении второй половины столетия
размеры
капиталовложений в железные дороги
вСШАне
имели себе равных, что можно сказать и о развитии
американской горнодобывающей промышленности, тяжелой
индустрии, об урбанизации и о производстве первичных
сельскохозяйственных продуктов, и развитие всех этих
сфер производства стало возможным только с развитием
железнодорожного транспорта. Использование
экономического потенциала больших земельных площадей, став-
Таблш^а 8. Протяженность (в км) железнодорожных путей
некоторых стран (по годам)
1840
1870
19Ю
Австро-Венгрия
144
9 589
43 280
Бельгия
344
2 897
4 679
Великобритания
2411
24 759
37 658
Германия
469
18 876
61 209
Дания
-
770
3 445
Испания
-
5 442
14 675
Италия
20
6429
18090
Нидерланды
17
1419
3 215
Норвегия
-
359
2 976
Португалия
-
694
2 888
Россия
27
10731
66 581
Румыния
-
316
3 437
США
4 509
84 675
607 212
Финляндия
-
483
3651
Франция
497
15 544
40 484
Швейцария
-
1426
4716
Швеция
-
1 727
13 829
Источники: В. R . Mitchell, Fontana Economic History of Europe (The
Emergence
of Industrial Societies: 2) (London, 1973), statistical
appendix. Historical Statistics of the United States (US Department of
Commerce, Washington, I960).
22

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
Таблица 8а. Протяженность (в км) железнодорожных путей
некоторых стран (по годам)
Таблица 86. Протяженность (в км) железнодорожных путей
некоторых стран (по годам)
Африка
1840
1870
19Ю
Алжир
Ангола
Бенин
Берег Слоновой Кости
Гана
ГЬинея
Египет
Заир
Замбия и Зимбабве
Камерун
Кения
Маврикий
Мадагаскар
Малави
Мозамбик
Намибия
Нигерия
Реюньон
Сенегал
Судан
Сьерра-Леоне
Танзания
Того
Тунис
Эфиопия
Южная Африка
265
1 184
106
3 277
851
307
182
270
324
4 321
1 235
3 582
107
940
209
272
182
516
1 593
673
126
947
1992
410
718
195
1 517
310
12208
Источник: Mitchell, В . R, International Historical Statistics, Africa, Asia
and Oceania 1750-1993 ,3rd edn, Macmillan, Basingstoke, 1998 , pp.673-8.
ших
доступными только с появлением железных дорог,
помогли до того времени отдаленным уголкам земли
интегрироваться с экономически развитым миром.
Главными являлись следующие направления железных дорог:
Париж
-
Рим (1846 г.)
-
железная дорога, построенная
с
использованием английских экскаваторов Томасом Бра-
си
(Brassey), который впоследствии строил железные
дороги во многих странах; Париж
-
Брюссель (1846 г.);
Москва
-
Санкт-Петербург (1850 г.); Сент-Готардский туннель
через Альпы (1882 г.); «Восточный экспресс» (Лондон
-
Париж
-
Вена -
Константинополь, 1888 г.);
Транссибирская железнодорожная магистраль (1891-1916 гг.) . В США
Восточное побережье было связано с Калифорнией в
1869 г., Канадская Тихоокеанская железная дорога
связ ала
Западное и Восточное побережье в 1885 г. Эти
трансконтинентальные дороги, хотя и важные в стратегическом
отношении, полностью не могли интегрировать
экономические системы разных стран, например, железные
дороги от Западного побережья до Чикаго, а затем из Чикаго
до Восточного побережья обеспечивали больший прирост
межрегиональных перевозок в США, чем прямые
перевозки от одного до другого побережья.
В прокладке железных дорог в континентальной
Европе явно
прослеживались стратегические расчеты,
и
правительства стран проявляли инициативу в национальном
планировании и финансировании их строительства. Во
Франко-прусской войне 1870-1871 гг. именно железные
дороги сыграли решающую роль
в военном
материально-
техническом снабжении. Правительство Индии также
стало
финансировать развитие железных доро г
в своей
стране после восстания сипаев в 1857-1859 гг.; иногда
военные
расчеты совпадали с коммерческими целями. В
период с 1845 по 1870 г. в Индии было построено более 8 тыс.
км железных
дорог
-
это было самое крупное
желез-
1840
1870
19Ю
Северная Америка
Барбадос
-
-
45
Белиз
-
-
40
Гаити
-
-
103
Гватемала
-
-
724
Гондурас
-
-
170
Доминиканская Республика
-
-
241
Канада
25
4211
39 799
Коста-Рика
-
-
619
Куба
82
1 382'
3 229
Мексика
-
349
19 748
Никарагуа
-
-
275
Панама
-
76
76
Пуэрто-Рико
-
-
354
Сальвадор
-
-
156
Тринидад
-
-
130
Ямайка
-
37
298
Южная Америка
Аргентина
-
732
27713
Боливия
-
-
1 207
Бразилия
-
745
21 326
Венесуэла
-
13
858
Гайана
-
32
153
Колумбия
-
-
988
Парагвай
-
91
3732
Перу
-
669
2 995
Суринам
-
-
1333
Уругвай
-
20
2 488
Чили
-
732
5 944
Эквадор
-
-
587
Примечания:
1
1880 г.
21911 г.
3 1909 г.
Источник: Mitchell, В. R, International Historical Statistics, the Americas
1750-1993,4,h edn, Macmillan, Basingstoke, 1998, pp. 539 -47 .
нодорожное строительство за пределами Европы и США
вто
время, в нее было вложено 95 млн. ф.
ст.
иностранного
ка пи тал а, и возникла необходимость выплачи ват ь
гарантированные дивиденды с доходов. Первая железная
дорога
в
Африке была построена в Ег ипте между
Александрией, Каиром и Суэцем в 1856-1857 гг.
-
как
раз перед открытием Суэцкого канала в 1869 г., но эта
железная дорога
не имела большого значения для
грузовых перевозок.
Позднее железные дороги
в
регионах Африки, где велась разработка полезных
ископаемых, открыли доступ к крупным внутренним
ресурсам. Однако в целом,
в
мировом масштабе,
вложение средств в развитие железных дорог
сопутствовало экономическому прогрессу и являлось его
неотъемлемой частью. К 1870 г. за
пределами Европы и Северной
Америки было только около 14,5 тыс. км железных
дорог
(больше половины
-
в
Индии), что составляло всего 7%
от
протяженности
железных
дорог
в
мире.
Рамки данного раздела
не позволяют более подробно
обсуждать значение ра зв и ти я
железных
дорог, но,
несомненно, оно было многосторонним.
К нему относится
повышение мобильности населения (которое
рассматривало же л ез ную дор огу
как
разрушителя традиционных
социальных устоев); большая поддержка машиностроению
и
строительству; развитие банковского дела и рынков
ценных
бумаг (из-за беспрецедентных масштабов привле-
23

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Таблица 8в. Протяженность (в км) железнодорожных путей
некоторых стран (по годам)
1840
1870
1910
Азия
Индия
-
1678
51 658
Индокитай
-
99
1 717
Индонезия
-
-
5 145
Иран
-
-
9
Кипр
-
-
98
Китай
-
-
8 601
Корея
-
-
1 031
Малайя
-
-
867
Сабах и Саравак
-
-
209
Тайвань
-
-
436
Тайланд
-
-
896
Турция
-
1802
6 558*
Филиппины
-
-
206
Шри-Ланка
-
1191
930
Япония
-
-
8661
Океания
Австралия
-
1 529
28 049
Новая Зеландия
-
-
4 490
Примечания:
1
1871 г.
21869 г.
31909 г.
Источник: Mitchell, В. R., International Historical Statistics, Africa, Asia
and Oceania 1750-1993, 3rd edn, Macmillan, Basingstoke, 1993, pp.
679-88.
чения капитала); появление новых рантье, целого к ла сс а
людей, владеющих акциями; развитие бухгалтерского
учета и права, регулирующего деятельность частных
компаний; эволюция новых структур управления крупными
организациями; появление новых подх одо в к системе
мер
и
координации времени; развитие новых органов
управления государством. Все это вдобавок к техническим
новшествам происходило благодаря железным дорогам,
а их влияние распространялось и на
другие сферы (такие
как
электрический телеграф). Эти направления развития,
связанного с
распространением
сети железных
дорог,
рассматриваются
в
других разделах данного тома.
Паровые машины вскоре стали применяться на судах,
после того как высокое давление пара
в двигателях
«прямого действия» позволило создавать машины с меньшей
массой и большим крутящим
моментом на коленчатом
валу, чем у
машин с низким давлением пара; при этом
значительно сокращался объем двигателя, к тому же его центр
масс стал ниже. Все это позволило создавать двигатели с
большим отношением мощности к массе, приемлемым для
строительства судов. В начале столетия эксперименты
приобрели международный размах, во главе были
инженеры во Франции, Британии (Шотландии и Англии) и в
США, и
первые пароходные маршруты были
организованы на
реках Делавэр, Сена, Сона, Гудзон и Клайд.
В основном применялись пассажирские колесные
пароходы,
но
вскоре были выявлены большие
возможности
паровых буксиров для транспортировки барж по
внутренним водным путям, а также парусных судов (как
торговых, так и военных), ожидавших попутного ветра или
течения. К 1820 г. 34 колесных парохода бороздили воды
Британии; во Франции к 1842 г. было 229 пароходов. Там,
где скорость и надежность были на первом месте
(например при пассажирских, почтовых или небольших
специализированных грузовых перевозках), колесные паровые
суда быстро стали преобладать, перевозя небольшие
грузы, для которых не требовались сложные системы бло¬
ков и талей.
Дальнейшее развитие пароходства зависело от
объемов перевозимого угля, которые,
в свою очередь,
определялись размерами судна, его водоизмещением,
эффективностью двигателей, типом движителя и, что особенно
важно, дальностью перевозок Очевидным ограничением для
всех пароходов всегда выступал
возможный запас
топлива на
борту, за исключением таких судов, которые
могли
ис поль зов ать
паруса при долгом плавании в
от крыт ом
море. Первым судном, пересекшим Атлантический океан
от Лондона до Нью-Йорка, был небольшой английский
пароход «Сириус» {илл.Ъ') с лопастными колесами,
который в 1838 г. прошел расстояние в 3 тыс. миль за 19
дней. Вскоре после этого пароход «Грейт Вестерн»,
построенный
в
Бристоле Брунелем,
известным
строителем железных дорог и мостов, специально для
трансатлантических торговых перевозок, добрался до
Нью-Йорка за 15 дней, причем в его бункере остались
200 т угля.
Этот пароход был тоже оснащен парусами.
Пароходы с лопастными колесами продолжали
использоваться для перевозок на короткие расстояния,
а
также и для длинных речных перевозок,
если по
дор оге
можно было
заправляться топливом, и в X X веке , на на иб ол ее
значительный
прогресс
в
строительстве пароходов
наблюдался еще после 1835 г., когда был осуществлен
переход к гребным винтам, благодаря которым мореходность
пароходов существенно улучшилась. Первыми здесь были
Британия и США Патенты на них были получены в 1836 г.
Джоном Эрикссоном (шведский инженер, работавший в
Британии и США) и Фрэнсисом Смитом. В 1843 г. пароход
с винтовым движителем впервые пересек Атлантику (это
было судно Брунеля «Великобритания» водоизмещением
почти 3000 т с металлическим корпусом).
Нововведения в судостроении продолжались. Суда
постепенно увеличивались в размерах и оснащались все
более мощными силовыми установками. Вместо деревянных
корпусов появились корпуса из железа, а затем
-
из
стальных листов, после того как в I860 г. началось массовое
пр оизв одс тво
стали.
Гребные винты были в принципе
эффективнее лопастных колес, в
которых были большие
потери мощности на удары лопастей о воду,
но
при
пр им ен ен ии винт ов требовался более быстроходный двигатель
и передача, что приводило к постоянному повышению
давления пара и совершенствованию конструкций.
Важным нововведением была разработка компаунд-машины
-
двухцилиндровой паровой машины двойного действия
с
парал лельным ра сп о ло ж ен и ем цилиндров; пар,
отработав в одном цилиндре, поступает
в
другой (большего
диаметра). Патент на этот двигатель получил Джон Элдер в
1862 г. В последней четверти XIX в.
распространились
судовые паровые машины тройного и четверного
расширения вместе с наступлением эры паровых турбин
(многоступенчатая реактивная паровая турбина была
изобретена в 1884 г.
Чарлзом Парсонсом из г. Ньюкасл-апон-Тайн)
и
мазутных печей для паровых котлов (к 1914 г. они стали
применяться на самых современных кораблях).
Самым грандиозным проявлением возможностей
паровой техники на море стало производство океанских
лайнеров, которые были больше, мощнее, роскошнее, чем
все созданные до этого суда. Они стали престижными
дворцами для национальных судоходных компаний в
условиях жестокой конкуренции на рынке роскоши.
Подобные же преобразования (с использованием той же
техники и возможностей судостроения) произошли в области
военного кораблестроения вместе с прогрессом в
производстве корабельного вооружения и броневой защиты.
Преимущества в размерах, мощности паросиловых
установок и вооружении в военно-морских флотах
определяли стратегию морских сражений во всем мире в начале
первой мировой войны в 1914 г.
Если паросиловые установки и использование железа
24

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
и стали для судовых корпусов были на
переднем крае
судостр оен ия
вXIXв.,тов
постройке трансокеанских
грузовых судов для перевозки нес коропортящихся продуктов
на большие расстояния паровые технологии завоевывали
себе место медленно. В этой сфере до XX в. преобладала
парусная техника
-
парусники совершали длинные
рейсы с грузами зерна или чая с Дальнего Востока в Европу,
шерсти и пшеницы из
Австралии (хотя для перевозки мяса
требовались холодильные камеры и пароходы);
аналогичные торговые перевозки осуществлялись парусниками
между Южной Америкой и Западным побережьем США
Деревянные корпуса судов на этих маршрутах уступили
место железным и стальным еще до того как
паруса
уступили место паровым двигателям.
В отличие от других сфер технических инноваций и
промышленного роста,
в
которых с Британией после
1870 г.
соперничали другие ведущие промышленные
державы, ее преобладание в судостроении, судовой и
корабельной технике и
судовладении было бесспорным и
после 1914 г. Такое положение объясняется тем, что с самого
начала промышленного развития Британия заняла
ведущие позиции в новой горнодобывающей и топливной
промышленности,
в
паросиловой энергетике, накопив
соответствующий опыт и к тому же имея несопоставимые
преимущества в обладании природными ресурсами.
Будучи величайшей морской торговой державой в мире на
протяжении всего XIX в., Британия также располагала
крупнейшим внутренним рынком, благоприятным для
развития флота. Но эффективность судостроительной
пр омы шле нно сти и масштабы
эксплуатации выпу ска емы х
Британией
судов были настолько велики (и к тому
же имели
так ие
сравнительные преимущества в стоимости), что
большая часть дальних торговых перевозок
-
и не только
британских выполнялась только
британскими судами вплоть
до 1914 г., а
британские верфи строили больше судов, чем
все остальные
страны мира
вместе. На
протяжении
этого
времени Британия владела большинством важнейших
патентов, связанных с судостроением. Это превосходство
сохранялось еще долго в
следующем
столетии.
С 1859 г., когда в штате Пенсильвания пробурили
первую современную нефтяную скважину, получила развитие
новая добывающая промышленность, основанная на
геологических исследованиях, появились новые технологии
и новые
рынки.
В 1871-1872 гг. были
открыты
скважины
в
Баку (в 1876 г. шведские изобретатели и
промышленники
братья Нобель -
Людвиг, Роберт и Альфред
-
основали
нефтепромышленное предприятие «Товарищество
братьев Нобель» в Баку), а затем
-
в
Венгрии, Румынии, на о.
Борнео, в
Бирме, на о.
Суматра и в 1903 г. в
Иране. Нефтяная
промышленность развивалась как международная
и
многонациональная. На основе того, что
быстро развились
новые методы химического анализа и была разработана
технология
переработки нефти. Продукты переработки
вначале обеспечивали потребности в керосине для
бытовых целей, а затем стали использоваться в двигателях
внутреннего сгорания (в виде «дизельного» топлива и
различных
других продуктах нефтепереработки) и в топках
судовых паровых котлов; все вместе сформировало
широкий и важный рынок. Мировой выпуск сырой нефти
достиг 20 млн. т к 1900 г. и около 55 млн. т к 1914 г. Этот объем
был невелик по сравнению с добычей угля, которая
обеспечивала свыше 4/5 потребных энергетических ресурсов
того
времени,
но это количество и мело важное значе ние
для развития модернизировавшихся
экономически х
систем «на
окраинах». Американская нефть, которая теперь
уже добывалась в нескольких штатах, составляла 65% всей
мировой добычи нефти. До того как в 1911 г. в
соо тветст вии с антитрестовским законодательством нефтяная
империя Джона Рокфеллера (илл.6) «Стандарт ойл
компани» была разделена на несколько конкурирующих
компаний, она контролировала свыше 80% всей
американской нефтяной продукции, продаж и экспорта
нефти. Кавказская нефть обеспечивала 16% всей
мировой добычи, Венгрия и Румыния
-
около 7%, Азия -
около 3% (здесь основные позиции занимала англо-
голлан дская
монополия
«Шелл»
во
главе
с
Генри
Детердингом и Маркусом Сэмюэлом). В результате XIX
век
передал следующему столетию важное новое
промышленное наследие.
Т]ребуется очень много места, чтобы лишь кратко
описать множество технических изменений и нововведений,
которые определили все не рассмотренные выше
преобразования в XIX в. Но даже простой перечень достижений
должен впечатлять; в него входят: стекольная
промышленность, которая подобно цветной металлургии по объемам
производства стала сопоставимой с железом и сталью;
производство керамики, цемента, жести, каучука и газа;
производство бумаги (стали использоваться древесные
массы); печатное дело (особенно выпуск газет); широкое
производство пива и спиртов,
систе мы охлаждения
продуктов, консервирование (в связи с развитием
продовольственной промышленности), хлебопечение,
кондитерское производство, мукомольная промышленность,
таб ачн ое
производство (революционные изменения здесь
произошли после создания американской машины Бонсек в
1881 г.); выпуск мыла и маргарина (последнее было
совершенно новым видом производства того времени);
производство искусственных волокон (а после 1900 г. стало
быстро развиваться производство искусственного шелка),
изготовление музыкальных инструментов (в частности,
начался широкий выпуск пианино после введения
усовершенствования в виде чугунной рамы).
Соответствующие изменения произошли в сферах
распределения продукции и розничной торговли: в Париже
после I860 г.
универмаги во главе с «Бон Марше»
организовали
прод ажу товаров
по
рассылаемым почтовым
каталогам, и
вскоре
за ними последовали универмаги во всех
самых
крупных городах Европы и США В США
аналогичную услугу начали предоставлять фирмы во главе с
«Монтгомери Уорд» и «Сиэрс Реубак», в основном они
обслуживали сельские местности; стали
открываться сети
однотипных розничных магазинов одной фирмы,
в основном
продовольственные. Томас Липтон, например, к 1899 г. имел
более 500 магазинов в Британии, а также шир око е
производство товаров и упаковочные пункты в разных странах.
В его магазинах продавалось более 50 т чая в день и на него
работали почти 5 тыс. агентов по оптовым
продажам
чая. В
1914 г. молочная компания «Мэйпол» имела почти 1 тыс.
филиалов и продавала одну треть всего маргарина в
Британии
-
1 тыс. т в неделю, который изготовлялся на
собственных предприятиях компании. Важно отметить, что
увеличение объемов продаж не сдерживалось производством.
Во многих частях мира продолжали преобладать
традиционные ремесленные производства и
торговля
в
небольших лавочках. Но в десятилетие перед 1914 г. новые
изобретения и открытия дали дополнительный импульс
развитию промышленности, основанному на
производстве нефти, стали, автомобилей, самолетов,
электротехнических изделий, искусственных волокон, предметов
длительного использования, продуктов питания и напитков.
Финансовая сторона развития
Экономический рост в XIX в.
происходил вместе с
увеличением числа и расширением разнообразия
финансовых институтов, которые поддерживали развитие (а
иногда и играли в нем ведущую роль). Небывалый рост
капиталоемких отраслей экономики содействовал модернизации
финансовой системы, которая была напрямую связана с
потребностями крупномасштабного развития.
Железнодорожный транспорт и городские инфраструктуры (са-
25

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
мостоятельно
финансирующие все городское развитие,
подачу воды в
города, к ом му на ль ные услуги,
местный
транспорт) более других сфер нуждались в развитии,
вместе с тем в горном деле и для широкомасштабного
промышленного
развития
(особенно
тяжелой
индустрии)
необходим
был
новый
уровень
капитализации. Увеличение числа сельских поселений
требовало финансирования через земельные банки. Для
систем орошения
и водоснабжения необходимы были
крупные капиталовложения в строительство дамб,
водохранилищ и устройства инфраструктур. В крупных
странах
Западной Европы,
прежде
всего
в
Великобритании, Франции и Германии, экономика
которых становилась все более капиталоемкой, все же
большая часть внутренних сбережений утекала за границу,
на
финансирование инфраструктур в других странах. В
1913 г. по ч ти половина вс ех
внутренних сбережений
Британии была инвестирована в другие страны (система
национальных сбережений составляла 13,2% от чистого
национального продукта (ЧНП) материального
производства страны, а чистые внутренние капиталовложения
составляли 7,5% от него). Индустриализация и
экономический рост способствовали появлению резервного
капитала при возрастающих потребностях в сбережениях
для капиталовложений. Чистые внутренние
капиталовложения в Германии увеличились с 8,5% ЧНП до 15% в
период с 1857 по 1913 г., в Италии
-
с 4,6% до 9,9%.
Небольшие частные банки -
в основном семейные
учреждения
-
стали особенностью европейской
экономики еще с XIII-XIV вв., когда они появились в Италии.
Центральные банки начали появляться с Банка Англии,
основанного в 1694 г. и к XIX в.
фактически превратившегося в
центральный банк; появление централь ных ба нков
сопровождало формирование современных национальных
государств. В 1800 г. Наполеон основал Банк Франции.
Центральные банки, тесно связанные с национальной
валютой, государственными займами и правительственным
влиянием на денежную систему, стали характерными
институтами модернизированных независимых государств.
С ростом экономики, расширением ее многообразия и
«урбанизацией» появлялось множество всевозможных
банков. С
расширением международной торговли,
увеличением числа международных финансовых переводов и
расширением кругов людей, живущих и работающих в
денежной среде, росла необходимость в надежных
сберегательных институтах, внутренних займах и страховании.
Ими стали ипотечные банки, земельно-кредитные банки,
сельские кредитные учреждения, финансировавшие
крестьян, мелкие земельные банки, сберегательные банки и
местные кооперативные банки. Тред-юнионы и общества
взаимопомощи брали на себ я функции сберегательных (и
страховых) банков. В основном в Британии
и Америке,
больше чем в европейских континентальных странах,
страховые компании стали основными независимыми
участниками долгосрочных финансовых рынков, в то
время, как в
других странах эту роль осуществляли банки. К
1914 г. строительные общества в Британии
организовывали финансирование строительства своих домов
независимо от банков и
страховых
компаний. К 1873 г. в
Британии существовало 1534 таких общества (некоторые
организовывались на определенный срок) с активами в 65 млн.
ф.
ст. в 1913 г.
На местном уровне повсюду в деревнях, также как и в
небольших городах, играли важную роль ростовщики
(некоторые, как в Италии, с дозволением муниципалитетов).
Во всем мире большую часть местных ростовщиков
составляли евреи, тогда как в других областях финансового
спеюра еврейские семьи также выделялись в самых
состоятельных частных банковских кругах Франции, Германии,
Восточной Европы и Британии (более, чем в США).
Банкирский дом Ротшильдов выделялся своим присутствием
во всех основных европейских финансовых центрах.
Частные банкиры в Европе выступали в основном в роли
«инвестиционных» банкиров (или торговых банкиров в
современном понимании), объединяющихся в банковские
консорциумы для крупных инвестиций в государственные
ссуды, проявляющих инициативы (и организующих
финансирование и участие в акционерном капитале) в
железнодорожном строительстве, развитии городов,
горнодобывающей промышленности и тяжелой
индустрии по
всей Европе. Франция и Германия были крупнейшими
инвесторами в Центральной и Восточной Европе и в России
в 1890-х гг., когда они предоставили
ей крупные займы для
строительства железных дорог, шахт, развития
тяжелой
промыш леннос ти
и добычи кавказской нефти. Все это
происходило при инициативе С.Ю. Витте, в то
время
министра финансов,
в ходе поздней индустриализации.
В Британии банкирский дом «Бэринг бразерс энд К°
лимитед» являлся достойным соперником лондонского
представительства дома Ротшильдов в организации и
гарантировании размещения иностранных займов в Лондоне, а
также
размещении огро мн ых кр ед и то в, сосредот оченных
в Лондоне от зарубежной торговли. Бэринги в основном
занимались
финансовыми сделками между Британией и
США, Британией и Аргентиной и вместе с Ротшильдами
обеспечивали финансовую поддержку
восстанавливавшимся наследным монархиям Европы в постнаполеонов-
скую эпоху. Частные банки обогащались всякий раз, когда
правительства (которые гарантировали выплату
процентов в виде золота или
фунтов стерлингов) расширяли
займы на строительство железных дорог, на военные нужды
или
приобретение предметов роскоши (иногда с
ужасными последствиями, как в
случае с Египтом в 1870-1880 гг.).
К1914г. из
Британии было вывезено 4 млрд. ф.
ст. в
виде «портфельных» инвестиций (инвестиций в ценные
бумаги), помимо пр я м ых инвестиций (т.е. приобретения
пакетов акций и капиталовложений в реальные активы
(производство). Это составляло 40% от общего
всемирного зарубежного кредитования. 21% попало в США, главным
образом на строительство
железных
дорог,
а также на
развитие крупных фермерских хозяйств (ранчо) и
каменноугольных шахт. Подобные инвестиции последовали за
британскими иммигрантами и би зн ес ом в доминионы
(Канаду, Австралию, Новую Зеландию, Южную Африку),
составив 37%; 18% были вложены в экономику Латинской
Америки (в основном Аргентины), 9% Индии. Страны
континентальной Европы
-
Испания, Италия, Центральная и
Восточная Европа и Россия
-
представляли основной
интерес для Франции и Германии, где их промышленные
предприятия привлекали банки и капитал этих стран.
Французские инвестиции за рубежом насчитывали 2
млрд
ф.
ст. (почти четверть из них
-
в
России); германские
-
1,25
млрд. ф. ст.; капиталовложения Бельгии, Голландии и
Швеци и бы ли меньше. Только около 6% иностранных
капиталовложений Британии (примерно 250 млн. ф. ст.) были
размещены в Европе после разграничения финансовых и
индустриальных сфер влияния.
Главными нововведениями XIX в. в банковском деле
были введение банковского депозита, создание
многочисленных отделений банков, кроме того, новые
корпоративные банковские институты развивались, финансируя
высоко
капитализированные предприятия. Депозитные
банковские опер ац ии
с использованием чеков
уже давно
применялись в Великобритании (еще с XVII века), но больше
нигде не
получили
заметного развития до 1800 г. (отчасти
по
юридическим причинам). Создание акционерных
банков (существовавших в Шотландии еще до 1800 г.) было
разрешено в Англии после 1826 г. Они стали самой
распространенной формой более крупных банков на
Европейском континенте после 1850 г., обладавших высокой
стабильностью. Это способствовало увеличению
масштабов (путем расширения таких банков и
при соеди нения
к
26

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
ним частных банков) и формированию разветвленной
системы операций для «розничных» депозитных банков,
имевших отделения на главных улицах
во многих
городах.
В1825г.в
Британии было 715 банков. К 1913 г. их
количество снизилось до 88 (среди них ос тал ось только 29
частных), однако общее число отделений банков
сос та ви ло 8610.
Подобная консолидация, хотя и менее интенсивная,
шла и во Франции. Здесь депозитные банки, такие как один
из крупнейших коммерческих банков «Лионский Кредит»
(Credit Lyonnais) стали расширять сети своих отделений
после I860 г. Такая разветвленная система отделений
банков не была
присуща Америке, отчасти из-за того, что по
федеральному законодательству запрещалось создание
банков для нескольких штатов и потому сохранялась
«единичная» банковская структура. То же самое происходило
в Японии с банками, которые вели розничные банковские
операции,
оказывая услуги населению. Потенциал
американской банковской системы рос с огромной скоростью
параллельно с расширен ием масштабов экон оми ки: в
1834 г. было 506 официально зарегистрированных банков,
в 1870 г.
-
1937 банков, а к 1913 г. их было не менее 25 тыс.
С развитием денежных отношений банки стали
хранителями растущей доли национальных сбережений; чеки
и перечисления средств банками принимали на себя все
большую часть от общих сделок, в то время
как
финансовые сбережения продолжали расти. Активы финансовых
учреждений в европейских центрах в 1861-1913 гг.
увеличивались ежегодно на 5-6% . Накопления в наличных
деньгах и валюте
увеличивались во всех странах,
преимущественно на ранних стадиях развития финансовых
структур в развивавшихся экономических системах, но со
временем роль накоплений уменьшилась по сравнению с
важностью банковских активов. В 1850 г. наличные
денежные средства и валюта составляли 24% всей денежной
массы в
обращении в Англии, при этом в Банке Англии
находилось 11% финансовых активов, а коммерческих
кредитных билетов и вкладов
-
65%. Это было самое пер едовое
соотношение по
сравнению с другими странами.
К 1913 г.
монеты и
кредитные билеты Банка Англии составляли 12%
всех финансовых активов Англии, банковские депозиты
составляли 85%.
Финансовые структуры развивались в ответ на
расширявшиеся потребности в краткосрочных и долгосрочных
финансовых операциях. Большая часть мировой
иностранной торговли (а до середины столетия и большая часть
внутренней торговли Англии) финансировалась путем
переводных векселей. Широкий и продолжавший расти
рынок способствовал появлению новых финансовых
посредников
-
векс ельн ых
ма кл ер ов (брокеров) и учетных
долгов, которые стали играть важную роль на лондонском
валютном
рынке.
В 1913 г.
распределе ние
активов
между
финансовыми учреждениями в передовых странах было
следующим: центральные банки -
12%, депозитные банки
-
59%, сберегательные учреждения (сберегательные
банки, ссудо-сберегательные ассоциации, строительные
общества и т.п .)
-
14%, страховые учреждения
-
10%, смешан-
ные
учре ждения
-
15%. Независимые сберегательные
учреждения не был и распространены за пределами
Британии и США. К 1913 г. в
странах
континента их
роль в
основном выполняли
спец иализир ованные
ипотечные
банки, располагая 12-23% от активов всех финансовых
институтов. В Японии эта доля составляла 12%, а в Египте
-
не менее 70%.
Долгосрочные кредиты для высоко
капитализированных предприятий, которые запоздали в развитии,
требовали создания специализированных финансовых
институтов. Капитализация возросла с ростом
масштабов тяжелой
индустрии, развитием коммунальных услуг, транспорта,
городского хозяйства. Но привлекавшийся капитал
увеличивался не пропорционально
в
странах с замедленным
развитием; то же можно сказать и о долгосрочных
национальных рынках капитала Британии, проходившего через
фондовые биржи, которые являлись основной
альтернативой растущему
независимо от банковских систем
долгосрочному капиталу
в частном
секторе.
Промышленные компании, начиная с небольшого
производства, могли увеличить скромный стартовый
капитал, используя частные источники или торговый
кредит, и затем накапливать свои активы от
нераспределенных прибылей, т. е. обеспечивая так на зы ва ем ое
«самофинансирование», используя банки для получения
краткосрочных коммерческих кредитов. Этим путем обычно шли
семейные предприятия и товарищества во всем мире. Даже
при быстром появлении крупных многонациональных
корпораций (горнодобывающих, нефтяных, химических,
автомобильных, сталелитейных и тд.)
в США после I860 г.
оставленная, или
нераспределенная прибыль (чистая
прибыль компании, не распределенная среди акционеров
и
направленная в резервы или на другие цели.
-
Прим.ред.)
все еще оставалась главным источником роста капитала, а
семейное управление часто оставалось основной
корпоративной формой.
В то же время фондовые биржи Амстердама и
Лондона, организованные еще веком раньше в 1815 г.,
занимались главным образом рынком правительственных
ценных бумаг, появлявшихся в результате государственных
займов для оплаты постоянно возраставших военных
затрат. Консолидированный долгосрочный национальный
долг Британии достиг 840 млн.
ф.
ст. в 1820 г. (почти в три
раза больше валового национального продукта), а
владельцы акций научились спекулировать ценными бумагами.
Рыночное окружение в виде финансовых посредников,
брокеров и агентов расширялось вокруг фондовых бирж,
тесно св яз ан ны х с банковскими инве стиц иями дл я сво их
клиентов. Развитие таких долгосрочных рынков
капи тал а
породило различия
в
структурах Британии и стран
континентальной Европы, тогда как США следовали за
Британией. В Британии весь дополнительный капитал,
вложенный в строительство железных дорог (при стоимости
акций 1,3 млрд ф.
с т. в 1914 г.), был получен частным образом
на
ко мме рч еск их услов иях
с по мо щью акций,
выпущенных на фондовой бирже. Почти во всех других случаях
государство участвовало в накоплении капитала,
предлагая скидки или гарантируя дивиденды. Финансирование
деятельности коммунальных служб, тяжелой
промышленности и горного дела (где не хватало нераспределенных
прибылей) развивалось по тому
же
курсу. Британские
банки, включая «национальные» «банки с центральной улицы»
(т.е . коммерческие или розничные банки,
специализирующиеся на операциях с физическими лицами.
-
Прим.
ред.), обычно не занимались долгосрочными
инвестициями в акции, тогда как торговые банки Британии больше
специализировались на финансировании внешней
торговли и заморских инвестициях, а не крупных
предприятий в самой Британии.
В условиях слаборазвитого государственного рынка
капитала и
при
наличии большой
группы держателей
акций, готовых вкладывать свои сбережения в этот рынок,
во Франции, Германии и других странах континентальной
Европы появились финансовые структуры,
специализирующиеся на долгосрочном кредитовании, которые
стремились заполнить эту брешь. Оглядываясь в прошлое,
можно считать, что в предоставившейся возможности
проявились своего рода «преимущества отсталости» этих стран,
позв оли вши е
применить чрезвычайно важный новый
метод финансирования посредством «массированного»
делового вложения капитала . Это новшество в виде
инвестиционных дело вых бан ко в (banque d'affaires) принесло
немало экономических выгод странам Европы, и не
то ль ко в отношении
роста капитала. Акционерные банки и
распространение акционерных компаний в других сфе-
27

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
pax
экономики способствовали созданию после I860 г.
организационной основы для создания всех
крупных
предприятий.
Начало развития тяжелой промышленности и
железных
дорог в Бельгии внесло в
банковскую систему ранние
структурные усовершенствования. Примером могут
служить «Сосьете Женераль» (1822 г.)
и Банк Бельгии (1835 г.),
которые стали заниматься долгосрочным
финансированием. Основное вложение банковского капитала в
промышленное развитие
в
Европе началось с учреждения
акционерного банка «Креди Мобилье» во Франции в 1852 г.
(который, в частности, широко финансировал
железнодорожное строительство). Хотя в 1867 г. в
резуль та те
биржевых спекуляций «Креди Мобилье» потерпел крах (его
осн овате ли
-
финансисты братья Перейр бесконечно
враждовали с Ротшильдами) и уцелел лишь благодаря помощи
Банка Франции (а в 1871 г. был ликвидирован), он, тем не
менее, вдохновил своих последователей. Во Франции в
I860 гг. банки «Креди Индустриэль», «Креди Лионе»
(основан в 1863 г.), «Париба» и «Сосьете
Женераль» (1864 г.)
ста ли
крупнейшими коммерческими депозитными
банками и «смешанными» банками, осуществлявшими как
розничные банковские операции, так и предоставляющие
долгосрочные кредиты для инвестирования в акции.
Важную роль играли инвестиционные банки прежде всего в
Германии, затем в России, Испании, Италии, в
других
странах, кроме Франции. Четыре главных «смешанных» банка
Германии
-
«Дойче Банк», «Дрезднер Банк», «Дармштадтер»
и «Дисконта Банк» работали к 1872 г. в этих
направлениях, занимая
господствующее положение. Как и банки в
других странах, коммерческий банк «Кредитанштальт Банк-
ферайн» в Вене (который был основан с совместным
франко-германским капиталом в 1856 г.) вкладывал
капиталы в строительство железных дорог, деятельность
коммунальных служб, горную и тяжелую промышленность в
Австро-Венгрии.
Являясь держателями акций (которые давали им
право голоса в компаниях), инвестиционные банки
вовлеклись в решение вопросов корпоративной стратегии, а
также в
привлечение капитала. Очевидно, они
играли
определяющую роль в организации картелей в
горнодобывающей и сталелитейной промышленности Германии. Они
также могли следить за деятельностью предприятий и
контролировать эффективность управления ими, чем ранее
не занимались ни банки, ни владельцы акций (или
час тны е
инвесторы) в Британии. Эта предпринимательская
роль континентальных инвестиционных банков может
быть преувеличена, но, тем не менее, она
проявлялась.
Банк
«Кредитанштальт» установил связи с 43 промышленными
компаниями, а «Дойче Банк» в 1912 г. имел своих
представителей в советах директоров 159 компаний.
Изменения организационной основы
Основа предприятия
В настоящее время большое значение придается
организационным основам и возможностям стран как
фактору, который оказывает серьезное влияние на
предрасположенность к росту или, наоборот, ведет к консолидации
инерционных сил в стране. Толкования такого вида
выходят за рамки вопросов о природных ресурсах или
экономических и технических переменных и проникают в
самую сердцевину политических, правовых и
культурных
процессов в стране. Понимание этих проблем тесно
связано с
признанием важности развития рыночной
экономики
(как средоточия многих экономических
изменений), что, в свою
очередь, заставляет сосредоточивать
внимание на необходимых условиях успешной работы и
развития рынков. Во многих отношениях такое развитие
происходило задолго до XIX в. и могло расширяться по уже
установившемуся образцу: в самом коммерческом успехе
содержался импульс к развитию
-
там, где благоприятные
условия и внешние силы не мешали
переменам. Несмотря
на ограничения, рыночные
силы и
орга низ аци онн ые
институты развивались и в отдельных странах,
и являлись
примерами коммерческих и финансовых отношений
между странами в условиях бурного роста международной
экономики в XIX в.
Как
упомянуто выше, право частной собственности
является столпом рыночной экономики. «Свободный»
рынок не сможет функционировать, если не будут
обеспечены владение активами и возможность их продажи,
их
рыночная стоимость не подтверждена покупщиками,
имеющими свободный доступ к рынку. То же самое было
справедливо по отношению к земле, частной собственности (в
разных формах), товарам и движимому имуществу еще
раньше, но непременным условием капиталистического
развития была, в частности, возможность
передачи
финансовых активов одним владельцем другому. К этим аюгивам
относились документы, подтверждающие перевод
денежных средств, банковских депозитов, банковских чеков (как
до этого делалось с векселями), акций и облигаций и
других средств платежа и об мен а.
При заключении и
выполнении
контрактов дол жны б ыл и
предусматриваться
правовые санкции: регулирование рынка нуждалось в четких
правовых мерах, так как для функционирования всех
рынков необходимо соблюдение равновесия между личной
свободой и властными ограничениями.
Рыночная экономика зависела от возможности
устанавливать цены в результате переговоров продавца и
покупателя. Теоретически, идеальный рынок зависит от
достоверности получаемой информации, однако это условие
-
идеализированная абстракция, но чем меньше
информационных ограничений, тем более точно цены будут
соответствовать коммерческой реальности. Чем ниже
становятся цены на информацию/сделку, тем более
эфф ект ивн ым будет распределение, определенное рыночным путем.
Совершенствование информационных потоков и паде ние
цен на информацию
-
характерная черта XIX века.
Публиковались сводки текущих цен, а информация о
ценах в газетах позволила значительно увеличить их тираж
Появлялось все больше специальной литературы с
информацией о внутренних и международных обменах.
Международные товарные рынки стали наиболее тонким и
эффективным проявлением действия рыночных
механизмов, особенно с появлением чикагской пшеничной
биржи в 1848 г. и превращением Лондона в главный центр
международного товарообмена, специализирующийся на
чае, кофе, металле, джуте, сахаре. Ливерпуль и Манчестер
устанавливали мировые цены на хлопок-сырец.
Железные дороги
и
электрический телеграф
изменили потоки
информации о состоянии рынка. Впервые
новости стали
распространя ться быстрее, чем с помощ ью
конных почтальонов или
парусников
и
пароходом. З а
десятилетие после 1866 г.
телеграф опоясал пр ов ода ми
весь
земной
ша р, изменив
коммерческую деятельность в
масштабе международной экономики .
Европа установила
связь с
Северной Америкой в 1866 г., с Южной Америкой в
1868 г., с Индией и Японией в 1871 г.,
с Южной Америкой в
1873-1875 гг. , с
Австралией к 1876 г. В главе 2
рассмотрено значение этих связей.
Личная свобода с возможностями доступа ко всем
профессиям в начале XIX в. становилась всеобщей.
Дискриминация по отношению к религиозным меньшинствам
стала постепенно исчезать, но
ограничения гражданских
прав евреев отменялись не сразу. Англия была впереди
континентальных
стран
в этом ослаблении ограничений, хотя
еврейские банкиры в Лондоне могли получ ить
почетное
гражданство г ород а
только в 1851 г., а Лайонел Ротшильд
(илл.7) в 1858 г. стал первым евреем
-
чл ен ом английск ого
28

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
парламента.
Была решена
-
для очень богатых
-
проблема «умаления прав» знати, которой формально
запрещалось
заниматься бизнесом, когда евреи-банкиры
в
Австро-Венгрии были возведены в дворянское
достоинство. Режим Наполеона в странах Европы помог
ликвидировать
в них остатки
феодального управления и
установил современное римское право во французском
понимании. Личная свобода и гибкие системы законов о
торговле (будь то римское право
-
как в
Нидерландах
или общее право
-
прецедентное право в Англии) долгое
время были характерны для стран Северо-Западной
Европы. Они установили основные параметры развития,
хотя и встречались некоторые аномалии, такие как
«крепостной предприниматель» в Ро сс ии или
самурайские
предприниматели в Японии, где понятие старого мира
соединилось с новыми ценностями.
До широкого распространения акционерных
предприятий с ограниченной ответственностью в середине
XIX в. (о которых уже упоминалось в этой главе) были
созданы условия для проведения некоторых крупных
операций. В большинстве стран Западной Европы
существовали привилегированные
компании (которые часто
являлись монополиями), торгующие с Ост-Индией и в других
регионах мира, где был велик риск и был необходим
крупный капитал. Другие предприятия могли получить статус
акционерного общества согласно особому
законодательству. Существовали разные способы, с помощью к от ор ых
м ож но был о поделить права
собств еннос ти на рудники и
суда (в начале века эти формы капитала считались
одними из самых «неуклюжих»). Для этих целей во многих
случаях подходила такая форма предприятия, как
партнерство.
Например, коммандитное товарищество
(commandite
-
участник, вкладчик) во Франции допускало участие
пассивных партнеров, ответственность
которых
ограничивалась долей их собственного капитала. Однако во всех
странах
в качестве форм предприятий преобладали
час тно е
предпринимательство,
семейный бизнес и небольшие
партнерства,
и это положение сохранялось при самых
разных услови ях
на
протяжении XIX в. в большинстве
профессиональных, коммерческих и промышленных
предприятий в частном
секторе.
Эта форма организации мелкого бизнеса, при которой
процесс управления тесно связан с собственностью (в
отличие от больших акционерных компаний, управление
которыми осуществляется профессионалами,
получающими за это зарплату), была в значительной степени
ответом на ведение бизнеса в условиях высокого риска. В XIX в.
уровень риска и неопределенности снизился в передовых
странах (в которых была лучше связь, лучшее
организационное устройство, существовала система страхования
и
тд.), но все же риск
оставался велик и слабо уменьшался
во многих
странах. Обман был обычным делом, особенно
это
проявлялось при операциях
с чеками и акциями на
фондовой бирже и в вымогательстве средств у несведущих
или неосторожных инвесторов. Это особенно часто
происходило при стадии подъема в экономическом цикле,
когда критические стандарты понижались, но в
последующей стадии депрессии все выявлялось. Акционеров
обманывали, выплачивая им дивиденды из капитала, а не от
полученного дохода, и многими другими ловкими
способами. Особенно часто обманы практиковались в
заморских
горнодобывающих предприятиях: правила
бухгалтерской отчетности совершенствовались, также как и
законодательство о компаниях, но обычно вслед за скандалами.
Высокие риски затрудняли управление
многоотраслевыми компаниями, контроль за деятельностью агентов на
расстоянии, улучшение которого могло бы помочь
избежать обманов. Нужно было, чтобы контроль над
управлением
осуществлялся непосредственно собственником
предприятия или партнерами. В этих обстоятельствах
предпочтение отдавалось установлению деловых отноше¬
ний между знакомыми частными лицами, доверявшими
друг другу. Чем выше риск, тем чаще проявлялось такое
предпочтение,
и
поэтому родство стало весьма важным
принципом организации предприятия. Например, доступ
к
кредитам, важное
условие ведения дела, стал
центральным
звеном в таких межличностных отношениях,
распространявшихся по персональным «сетям». Личное доверие и
кредитоспособность, в свою
очередь, зависели от личной
репутации, которая постепенно приобреталась, основываясь
на мнении других партнеров по деловому сообществу.
В значительной степени этой логикой можно
объяснить прочное положение в бизнесе групп религиозных и
этнических меньшинств, для которых религия является
фокусом для оценки личности в пределах этой группы и
создает эффективную матрицу для родственных
и
межличностных связей. Группы гугенотов, квакеров, меннони -
тов и
других меньшинств и членов сект в Европе имели
аналоги в Юго-Восточной Азии и других регионах
в виде
групп армян, парсов, китайцев, а еврейские торговые и
финансовые элиты во всем мире объединяли похожие
черты. Представляется, что это явление практически
не
зависело от официальной теологии, которой следовали
эти религиозные меньшинства.
Частные, семейные предприятия и небольшие
товарищества продолжали занимать главенствующее положение
в бизнесе и профессиональной деятельности и в XX в.
Однако, если посмотреть на XIX в. с точки зрения
долгосрочной исторической перспективы, то можно заметить
имевшую важнейшие последствия стратегическую инновацию
-
становление
крупного бизнеса, который уже к 1914 г.
приобрел многонациональный размах. В других разделах
этой главы упоминались финансовые и правовые
стороны этого развития: возникли акционерные компании с
ограниченной ответственностью, которые выпускали в
свободную продажу ценные бумаги и ак ц ии . Это
устранило ограничения на расширение масштабов частных фирм,
в
результате чего возникли организационные проблемы,
рассмотренные далее.
До XIX в. все
крупные организации, требовавшие
бюрократического контроля над управлением, находились
вне частного сектора
-
в
управлениях армиями, военно-
морскими флотами и государственным аппаратом.
Первыми важными исключениями из такого положения
стали
железнодорожные компании. Громадные капитальные
активы, сильная заинтересованность акционеров,
государственные системы управления, значительные инвестиции
в
машиностроение и строительство
-
все это
требовало
четкой организации с участием корпоративных
компаний. Сложность действий этой системы вызвала такие
трудные проблемы управления, которые были до тех пор
неизвестны промышленному и торговому
предпринимательству. Потребовались новые кадры упр авляющ их
ср едн его звена, кан це ляр ск их служащих
и
инспекторов,
и этот
процесс повторился
после 1860-х гг. XIX в., когда
подобное расширение
масштабов
производства произошло
в
промышленных
и
горнодобывающих компаниях, а также
в
фирмах, занимавшихся розничной торговлей.
Появились новые методы управления
и
контроля,
поддерживаемые ведением бухгалтерской отчетности, мониторингом
всех сторон деятельности путем составления регулярной
статистической отчетности для правления компании с
целью обеспечения эффективности ее деятельности и
внутренней согласованности работы ее звеньев.
«Упра влен ческ ая революция»
вXIXв.не
ограничива лась сферой
государственных органов власти .
Расширение крупных организаций происходило
путем слияний, а также за счет внутреннего роста.
В
последние десятилетия XIX в. наблюдался бурный поток
слияний и присоединений компаний, и позиции картелей как
формы крупного бизнеса в «модернизированных»
секторах экономики упрочились. Этот процесс был характе¬
29

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
рен для тяжелой промышленности (угледобывающей,
металлургической, сталелитейной, цементной, химической
и
т.д.), но были т а к ж е затронуты транспорт (железные
дороги и судоходные линии), добыча нефти, банковская
система, производство товаров широкого потребления,
таких как мыло, табак, маргарин, хлопок, пивоварение.
Этот процесс приобрел беспрецедентные масштабы. В
1902 г. в
металлургической и нефтяной корпорации
«Юнайтед Стейтс Стил» было занято свыше 168 тыс.
рабочих и служащих. Капитал Пенсильванской железной
дороги (протяженность которой в 1906 г. была 18,3 тыс.
км) составлял 1,218 млрд. долл. 32 компании владели и
управляли
почти 80% всей железнодорожной системы
Америки. В 1914 г.
железнод орожная
система
в
Великобритании протяженностью свыше 32 ты с . к м
управлялась четырьмя национальными компаниями. В
результате
«пирамидального»
слия ния
капиталов
(«пирамидальной» системы участия) их капитал составил
1,3 млрд. ф.
ст. Во всех странах финансирование
подобных слияний организовывалось банкирами.
Торговые ассоциации и картели стали
стратегическими
организационными центрами, которые
координировали политику, проводимую крупными компаниями. В
текстильной промышленности Великобритании
сформировались
крупные «горизонтальные» торговые ассоциации,
в
которые вошли конкурирующие фирмы. В 1897 г. Дж. и
П. Коутс (Coats) объединили 14 фирм, в результате чего в
производстве
текстильного хлопка сложилась почти
полная монополия. В «Солт Юнион» в 1888 г. вошли 64
фирмы, компания «Юнайтед Элкелай» в 1891 г. объединила 48
фирм, производящих отбеливающие средства и
продукты основной химической промышленности. В Британии
в 1914 г. английский трест Уильяма Левера
контролировал 60% мыловаренной промышленности. Некоторые из
этих объединений (как, например,
в табачной
промышленности) противостояли американскому «вторжению». В
Великобритании они в основном были созданы в целях
защиты
-
для поддержания цен
-
и мало что
выигрывали
от усовершенствования производства или от увеличения
капиталовложений в него. Им часто
сопутствовали
неудачи, но создание объединений не прекратилось.
В последнее десятилетие XIX в. создание картелей в
Германии происходило главным образом в тяжелой
промы шленн ости. В 1893 г. в
Руре был создан
«Рейнско-Вестфальский угольный синдикат»
-
картель, который
контролировал почти все производство рурского угля. Затем, в
1904 г. была создана «Ассоциация германских
сталелитейных заводов», которая контролировала большую часть
производства рурской стали, а вскоре после этого был
основан крупнейший химический картель,
в
который
вошли компании «Хёхст», «Казелла», «БАСФ» и «Байер». В
отличие от
Великобритании германские картели играли более
положительную роль. Поскольку инвестиционные банки
контролировали значительную долю акционерного
капитала фирм, входящих в картели, они играли определенную
роль в их организации
и могли навязывать им меры по
рационализации производства. В химической и нефтяной
промышленности были предприняты первые попытки
создания международных картелей и заключения ценовых
соглашений, но они не приводили
к
сколь-нибудь
значительному результату до периода между двумя мировыми
войнами.
В период после 1868 г. в Японии в модернизированных
секторах экономики также шло подобное развитие
(разве что в других организационных формах) крупных
компаний, происходили слияния, объединения и создавались
ситуации на рынке, когда несколько крупных
конкурирующих фирм монополизировали производство и сбыт
основной массы продукции в отрасль («олигополии»).
Выросло несколько гигантских компаний путем соединения
предприятий, ранее финансируемых государством. Про¬
мышленные и финансовые монополии (дзайбацу) в
Японии были более похожи на «конгломераты»,
контролируемые одной семьей холдинговые компании, имеющие
предприятия в различных отраслях промышленности.
Самые известные из них «Мицуи» и «Мицубиси», как и
ком пании
«Сумитомо» и «Ясуда», занимали ведущие места в
горнодобывающей, металлургической и сталелитейной
промышленности, судостроении и машиностроении, а
также вкладывали капиталы в текстильную
промышленность, судоходные линии, внешнюю торговлю. В отличие
от Европы и США, главные японские дзайбацу учреждали
банки как неотъемлемую часть своих компаний. Эти
банки выполняли роль финансовых рычагов своих
холдинговых компаний, а также предлагали свои услуги за их
пределами. Эти примеры наиболее ярко показывают, как в
Новое время действовал интегрированный бизнес.
До периода между двумя мировыми войнами ни в
Европе, ни в Японии расширение производства и
установление господства немногих компаний в разных отраслях
промышленности, контролировавших значительную
долю всей промышленной продукции, производимой в
стране, не вызывало никаких реакций со стороны
правительств. Иная картина сложилась в США, где гигантские
нефтяные, сталелитейные, химические, угольные,
железнодорожные компании играли более значительную роль,
чем в других странах, в ответ на беспрецедентные
возможности
роста, которые предоставляла американская
экономическая система.
«Антитрестовское» (антимонопольное)
законодательство, направленное против угрозы
монополизма, началось с закона Шермана, принятого в 1890 г. В
1914г. оно бы ло д оп ол не но законом Клейтона. Нет
сомнений в том, что этот закон имел
сер ье зн ые последствия:
национальная нефтяная «империя», созданная Дж.
Рокфеллером, была разделена в 1911 г. на несколько
конкурирующих компаний, что явилось ярким примером
вмешательства государства
в дела промышленных предприятий,
невиданным до того времени.
Одним из последствий этих событий стал рост
численности «белых воротничков». Созданные и регулируемые
государством виды деятельности стали все в большей
степени выполняться чиновниками, получающими зарплату
и составившими особые профессиональные кадры
государственных служащих, действующих на уровне
центрального
правительства,
а также местных
органов управ лен ия
(например, городская администрация), а в США и на
уровне штата. В таких крупномасштабных структурах, как
армия и военно-морской флот, таможенные и акцизные
управления, служило больше постоянных штатных
сотрудников, по л у ч а ющ и х жало вание, чем в любых других
учреждениях,
нов
результате того, что
получило
назв ание
«рев олюц ия
в
упра вл ен ии », бюрократический аппарат в
течение века был значительно расширен. Занятость
«белых воротничков» в сфере услуг, национальной системе
образования, медицинских и юридических учреждений
дала импульс «профессионализации» и распространению
класса «служащих»; то же самое наблюдалось на
железнодорожном транспорте,
в
сфере коммунальных услуг и
крупном бизнесе.
К1911г.в
Британии 8% занятых в обрабатывающей
промышленности составляли «белые
воротнички». В штаб-
квартирах ведущих компаний было занято по нескольку
тысяч
работников (например,
в немецкой компании
Сименс насчитывалось более 3 тыс. чел.). Это было
предвестником изменений в структуре занятости в XX в.
Ро ль
государства
Рассматривая процессы изменений, происходивших в
XIX в.,
нельзя оставить без внимания
роль государства,
какой бы она не была -
позитивной или негативной. На са¬
30

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
мом элементарном уровне,
если законодательная
система государства
способна обеспечить физическую
безопасность людей, их собственности и
имущества,
и
обеспечивается преемственность самой системы, то, несомненно,
это будет предварительным условием успеха. Выполнение
таких требований становится все более важным фактором
по мере того, как экономическая деятельность,
институты и их функции усложняются и расширяются.
Государство гарантирует работоспособность правовых систем:
все виды рынков должны иметь юридическую (а в
конечн ом итоге
политическую) основу. В XIX в.
государства
оказывали значительное воздействие на свои экономические
системы и общества. Государственные структуры и
чиновничество всегда были достаточно сильными в Китае и их
укрепление произошло и в Японии в 1868 г. после
реставрации Мэйдзи. Государство мобилизовывало более
значительные ресурсы, чем это могла сделать какая-либо
частная организация, путем осуществления контроля за
системой налогообложения и благодаря имеющейся у него
возможности получения
займов под гарантию
налоговых
поступлений. Там, где правительства напрямую
контролировали
объем денежной массы в обращении (что не было
характерным для Европы или Нового Света, где
преобладал золотой стандарт), «бумажная» инфляция могла, хотя
и временно, обеспечить дополнительные ресурсы.
Крупнейшие ассигнования направлялись на развитие армии и
военно-морского флота, как и в XVIII в.
Некоторые государства все еще контролировали
или
владели огромными средствами, унаследованными
от
королевских владений, включая земли с полезными
ископаемыми. Это
поте ряло
свою значимость для
Великобритании, Франции и Голландии, но, например,
в Скандинавии
и
Пруссии, как и в США, государственные активы игра ли
немаловажную роль.
ВСШАв 1789г.
федеральное
правите льство
контролировало государственные
земли
площадью 1,81 млрд. акров,
авXIXв.оно
распределило 120 млн.
акров в виде безвозмездной передачи, 127 млн.
акров для
развития транспорта (в основном это были земли под
железнодорожные пути). К XX в. было продано еще 324 млн.
акров, а 842 млн.
акров были оставлены в собственности
государства, которое являлось самым крупным
землевладельцем. В России и во многих других странах все еще
существовала огромная государственная собственность. Все
государства играли основную роль в определении
экономической политики. Практически всеобщим явлением
стало проведение политики протекционизма в области
сельского хозяйства, что обеспечивало политическую защиту
землевладельцам и крестьянам. То же самое происходило
ив
Великобритании до 1846 г., к огда государство
отказалось от политики протекционизма. Введение
промышленных тарифов, первоначально направленное главным
обр аз ом
п ро ти в Великобритании, было характерным для всех
других основных европейских экономических систем и
США. Решение Великобритании отказаться от политики
протекционизма, конечн о, было не мен ее ва ж ны м
политическим
решением, чем введение тарифов, вызвавшее
серьезные дебаты в парламенте. Государственным актом также
была ликвидация некоторых монополий (такие, например,
как иностранные торговые компании) и отмена
большинства прежних ограничительных торговых правил.
Какого бы экономического курса государство не
придерживалось, оно становилось органом, регулирующим
все более разнообразные виды деятельности. Процессы
урбанизации и индустриализации вызывали к жизни
правила и
инструкции: правила безопасности в дороге
ина
рабочем месте; контроль за условиями труда,
в частности
для женщин и детей, осуществляемый инспекциями на
фабриках и рудниках; правила гигиены и контроль за
состоянием здоровья, требующий участия медицинских
государственных чиновников на уровне государственного
и местного управления, планирование развития городов,
транспорта и других сфер.
Регулирующие правила распространялись на самые
различные институт ы,
такие как
коммунальные
предприятия, полиция и тюрьмы, транспорт, иммиграционная
служба, маяки и спасательные
службы на море, портовый
контроль, почта и телеграф, патентные службы.
Регулирование бизнеса и банковских операций вызвало
необходимость участия государства
в
работе банковской системы.
Центральные банки (не важно, являлись ли они
официально государственными институтами или были ими
фактически, как , например, в Великобритании) брали на себя
ответственность за обеспечение стабильности денежной
системы в целом (при этом центральные банки
открывали
свои отделения на
территории в с ей страны, чт обы
ограничить
чре змерну ю
эмиссию банковских билетов банками).
Структура банковских систем также в значительной
степени
подвергалась регулированию. Запрет на
акционерные коммерческие банки сократил развитие
масштабов финансовых операций и те м са мы м
привел к усилению
одного из источников нестабильности, на
устранение
которого
как
раз и были
напра влены запре ты
на
акционерные
предприятия
и общества с ограниченной
ответственностью. Во многих
странах
в
сер едине XIX в .
законодательным
путем были установлены
возможности создания
объединений и правила ограничений обязательств. Это
послужило толчком для расширения
предпринимательской деятельности (особенно благодаря устранению
ограничений на крупные операции), но увеличило
возможности для мошенничества и спекуляций на фондовых
биржах. В Великобритании для учреждения каждого
отдельного транспортного предприятия было необходимо
принятие парламентского акта, или закона (также как и для всех
акционерных предприятий до принятия общих
законодательных актов), что подчеркивало важную роль государства.
Помимо установления
систем
регулиров ани я,
необходимых вс е м
современным урбанистическим государствам,
возможно, наиболее положительные результаты
государственных инициатив (обеспеченных государственным
финансированием) дало учреждение государственной
системы
образования, которая появилась во всех этих
странах (подробно см .
гла ву 7). Существует тесная связь
между уровнем богатства и
затратами на «человеческий
капитал»
через систему образования. Это относится не
только к
обучению грамотности и умению считать на
уровне начальной школы -
с
середины XIX в. в
странах
континентальной Европы осуществлялась поддержка
высшего образования, получаемого в университетах,
технических высших учебных заведениях, образцом для
которых послужил Национальный политехнический институт
в
Париже, основанный Наполеоном. Еще до Французской
революции (при «старом режиме») в стране действовали
специальные школы для подго товки дорожных и горных
инженеров. Французские инициативы вдохновили все
европейские страны,
и этот
процесс привел к дальнейшему
развитию идей и ценностей эпохи Просвещения.
Безвозмездная передача государственной земли для нужд
сельскохозяйственных колледжей в США стала еще одним
примером государственной инициативы в обла сти
государственной
поддержки образовательной системы. Этот опыт
был сразу же перенесен в Японию, где по американской
инициативе в 1870-х гг. на о. Хоккайдо был основан
сельскохозяйственный колледж. Частное обеспечение
образования всех уровней было широко распространено, но
государственное финансирование стало решающим для
развития массового базового образования
-
с одной
стороны
-
и для университетов и исследовательских
институтов
-
с
другой стороны всего спектра образовательных и
научных учреждений. Но Соединенное Королевство
несколько отставало: в отличие от
развитых стран
обязательное бесплатное образование, финансируемое
государством, было введено только после 1870 г., тогда как час¬
31

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
тичное государственное финансирование университетов
и исследовательских учреждений, несмотря на
многочисленные
выс туп лен ия
с
требованиями его введен ия , ста ло
о существляться только к концу XIX столетия.
Великобритания, с ее в высшей степени
централизованным и
модернизированным го сударст ве нн ым
аппаратом, сформировавшимся в XIX в., была
уникальной
страной в том отношении, что
государственный сектор был
крайне мал по отношению к национальному доходу. В
1850 г.
расходы государственного сектора составили 11%
ВВП, при этом ежегодные затраты на обслуживание
государственного долга составляли более половины, расходы
на военные
нужды в мирное время составляли Ъ% ВВП,
таким образом, на долю всех остальных государственных
расходов оставалось только 2,4% ВВП. Не было никаких
сколько-нибудь крупных программ государственного
инвестирования в сферу производства, не финансировалось
строительство железных дорог, не оказывалась
государственная
поддерж ка инноваций (за исключением
ас сигн ова ний на вое нные нужды); правительство не дава ло
никаких
гарантий частным инвесторам (хотя городские
власти
выступали
с полезными
предложениями).
Соединенное Королевство явилось тем примером, на фоне
которого можно
судить о значительно более важной роли
государства
в
других странах, включая США.
Существовала давняя традиция государственной
поддержки предпринимательства, особенно при
абсолютистских
монархиях при «старом режиме».
Наиболее
характерными примерами
таки х
государственных мер могут
служить под держка королевских мануфактур, а также
промышленных мощностей по производству
военного и
горнопромышленного оборудования; эти меры
сп особ ств овал и
совершенствованию мастерства
и
привлечению
ремесленников, которые пр ин о с ил и
с собой новые
передовые технологии. Однако в долговременном аспекте эти
результаты для XIX в. не бы ли впечатляющими. До
середины XIX в. несколько достаточно важных нововведений
пришли из военной технологии; многие предприятия
преуспевали в частном секторе, подвергавшемся воздействию
всех условий рыночной экономики. Государственные
мануфактуры работали в отраслях, производящих
предметы роскоши, «престижные» товары, где не стоял вопрос о
себестоимости и издержках производства, а также в
сфере производства вооружений. Производство, получавшее
субсидии, приводило к неэффективности и потерям, при
этом эффективность деятельности предприятия
постоянно подвергалась риску в результате того, что у его
политических хозяев могли возникнуть более важные
приоритеты. Однако военные кадры, например из Инженерных
войск США или Военного ведомства путей сообщения
(Corps desPonts et Chaussees) во Франции, сделали важный
технический вклад в гражданское строительство.
Как отмечается в других частях этой главы, в XIX в.
значительно расширилась роль государства в поддержке
предприятий косвенным образом, нежели с помощью
пря мо го упра вления;
особенно явно эта политика
осуществлялась в тех странах, которые подошли к
индустриализации по зд не е, т .е . в
странах Во ст очн ой Европы, Испании,
Италии, России и прежде всего в Японии. Рыночные
механизмы и
институты в этих странах не развились до такой
степени, чтобы могли самостоятельно поддерживать
развитие, как в Западной Европе или США. С задержкой во
времени техническое развитие горного дела и тяжелой
промышленности начало расширяться по масштабу и
становиться более капиталоемким, что
привело
к
увеличению
потребностей в инвестиционных фондах в виде
единовременных капиталовложений, что в свою очередь
потребовало создания предварительных накоплений, а также
специальных институтов для управления капиталом. Как мы
уже видели, железные дороги и коммунальные
предприятия, обеспечивая развитие городской инфраструктуры,
были неотделимой частью этого процесса. Там, где
внутренних накоплений оказывалось недостаточно, такие
проекты стали зависеть от ввозимого капитала, что
стимулировало капиталовложения. Таким образом,
в
условиях, сложившихся в конце XIX в., когда потребность в
подобного рода стратегических инвестициях возросла как
никогда ранее, получить соответствующий
высокоэффективный отклик на ситуацию со стороны частного
сектора, реагирующего только на рыночные стимулы, оказалось
маловероятным.
При таких обстоятельствах все дороги снова привели
к
государственным инициативам, в любом случае,
централизованная полит ическая вл ас ть была традицией этих
государств. Могла быть предоставлена земля, находившаяся
в
государственной собственности. Для привлечения
финансовых консорциумов,
возглав ляемых
могущественными деловыми банками (banques d'affaires),
могли
предоставляться все виды концессий. Могли учреждаться
сильн ые
акционерные банки, которые обеспечивали связь
вл ият ель ных людей внутри страны с иностранным
капи талом.
Немногое происходило без официального одобрения и
поощрения; концессионеры, снискавшие
благосклонность, пользовались особыми привилегиями. Все это
способствовало развитию, хотя и оч е н ь
дорогой ценой, но
т ам , г де отсут ство вали рыночные регуляторы, эта форма
официального привлечения инвестиционных капиталов
была неизбежной. Этот тезис, объясняющий возросшую
роль государства
в
странах, которые позднее других
вступили на путь индустриализации и модернизации, был
выдвинут Александром Гершенкроном в отношении
европе йских эк оном ичес ких сист ем XI X в. ,
но ни к одной другой
стране он не подходит более полно и точно, чем к
Японии.
При смене правящего режима
в 1868 г. (в начале
реставрации Мэйдзи) в этой стране практически полностью
отсутствовали современный государственный аппарат и
механи змы
управления экономикой. Поразительно
быстрая и непрекращающаяся трансформация Японии,
начавшаяся в те годы, своему поступательному развитию обязана
прежде всего государству, которое создавало плацдармы для
развития во всех секторах экономики: в железнодорожном
строительстве, судостроении, машиностроении,
металлургической, текстильной, горнодобывающей,
химической промышленности, а также в банковской системе и в
системе образования. К 1914 г. появились крупные
промышленные и финансовые конгломераты
-
дзайбацу, о
ко то ры х упомин алось
выше.
ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
СИСТЕМЫ И ЕВРОПЕЙСКАЯ ПЕРИФЕРИЯ
Питер Матиас
В данной главе в основном рассматривается
«передовой край» промышленного развития и модернизации
экономических систем и обществ в XIX в. В последующих
главах тематического раздела тома более детально
рассматриваются различные аспекты этих процессов, а в главах
второй (региональной) части тома даны оп иса ния этих
изменений в национальных и
региональных условиях
во
всем их
разнообразии. Здесь только кратко,
в самых
общих чертах, обсуждаются те страны и регионы, которые
по отношению к основным экономическим системам, к
центральным, ведущим моделям городского и
промышленного
развития составляли чрезвычайно
разнообразную периферию. Экономическая интеграция развивалась
на международном
и
внутригосударственном уровне по
м е р е того, ка к разв ивал ся тр анс пор т, коммерческие
и
финансовые системы и государственное управление.
Основой для этого служили развитые национальные государства.
Международная торговля, поддерживаемая финансовыми
32

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
и инвестиционными потоками, более полно включила
практически все страны
и
регионы в постоянно
усложнявшуюся международную экономику. Первичные продукты
-
и для обеспечения продовольствием,
и для удовлетворения
потребностей промышленности и энергетики, какими бы
разнообразными эти потребности ни были,
-
сост авля ли
по-прежнему основу международного обмена, который
постоянно расширялся за счет торговли промышленными
товарами,
как потребительскими, так и
производственного назначения, при этом расширение торговли товарами
первого вида обеспечивалось расширением торговли
товарами второго вида. Передовые страны, преуспевавшие
благодаря экспорту сельскохозяйственной продукции,
стремились развивать перерабатывающие отрасли
промышленности и получать прибыль за счет более высокой
добавленной стоимости. Например, Швеция производила
и древесину,
и
пульпу
-
древесную массу для изготовления
бумаги; Венгрия (в отличие от Румынии и России)
производила молотое и обработанное зерно и сахар.
Многие огромные территории, климат и
географические условия которых были крайне неблагоприятными, а
развитие транспорта требовало огромных
капиталовложений и являлось экономически нецелесообразным,
остались в изоляции от
протекавших процессов интеграции
в мировую экономику. В экономическом
развитии
некоторых стран, особенно обладающих огромными
территориями, с горными
или
пустынными регионами, где трудно
развивать средства связи, преобладало огромное
разнообразие форм экономического развития. Центры,
в
которых
развивались модернизированные и городские секторы
экономики, сосуществовали с обширными районами с
более примитивной экономической базой, при этом
некоторые из них были плотно населены, а в
других
плотность населения была низкая. Китай, Индия, Россия,
Канада, Австралия являются примерами такого регионального
разнообразия и контрастного экономического развития,
втоже
время региональные контрасты в меньшей
степени
проявлялись в Испании, Италии и Скандинавии, хотя
тот же
феномен, хотя и в меньшей степени, можно было
наблюдать в основных промышленных экономических
системах Британии, Франции, Германии и США.
Бедность была характеристикой этих районов,
изолированных от коммерческих цепей и расположенных
вдалеке от
регионов с динамичным развитием
-
ив
пределах
экономической системы и между странами. Для таких
районов был характерен более медленный рост дохода на
душу населения (если он вообще наблюдался). При
экономическом расширении (но не экономическом
развитии) мог происходить устойчивый рост численности
населения -
там, где существовали дополнительные земли и
ресурсы, но без роста производительности труда, который
могло обеспечить только экономическое развитие
в
результате изменения экономической системы, уровень
дохода на человека не мог
продолжите льно во зр ас та ть .
Мальтуз иан ски е проблемы в тех местах, где они не
приводили
к
кризису, преодолевались путем массовой эмиграции в
Европу и другие страны, а так же внутренней миграцией в
странах. В результате, на протяжении века
сформировался все увеличивающийся разрыв между уровнем жизни и
модернизацией в этих
регионах, находящихся на
периферии промышленных экономических систем Западной
Европы. Некоторые тенденции в постепенных
преобразованиях, ускорившихся после I860 г. и
между 1896-1914 гг.,
можно проследить по регионам и обычно по их главным
городам. Эти тенденции проявлялись в темпах роста
экономики, урбанизации (особенно росте больших городов
и, в частности, столиц), развитии государственных
структур и
государственных инициатив, в
некотором развитии
модернизированной финансовой и банковской системы,
строительстве железных дорог
и шахт (в местах, где
позволяли
природные ресурсы) и других символах модер¬
низированных стран. Практически во всех этих регионах
первичный сектор экономики (сельское и лесное
хозяйство, рыболовство) оставался самым широким сектором
производства, даже если он постепенно
модернизировался и приспосабливался к экономическому продвижению
через экспорт и/или поставки на городские рынки. Здесь
также существовала взаимосвязь между уровнем
национального богатства и распространенностью грамотности.
В подобных регионах Европы импульс для
экономического роста являлся скорее производным, а не врожденным
фактором; он появлялся в результате действия
динамических сил, возникавших в
индустриальных
и
урбанизирован ных
«корневых» зонах. Этот фактор проявлялся в
различных, но обычно комплексных
процессах: более передовые
регионы занимались экспортом первичных продуктов,
продуктов питания и сырья,
в ответ поставляя
промышленные товары и средства производства, осуществляя
передачу современных технологий, прямые инвестиции,
налаживая деловые и финансовые связи, обеспечивая
экспортируемым капиталом в виде портфеля ценных бумаг
строительство железных дорог
и создание инфраструктуры.
С таких плацдармов
ш ло дальнейшее развитие:
развивалась обрабатывающая промышленность, различные
отрасли машиностроительной промышленности,
пок рывавш ие потребности, которые ранее обеспечивались за счет
импорта,
-
короче говоря, происходило постепенное
развитие внутренней динамики для удовлетворения
требований модернизации экономики в коммерческих и
финансовых сферах, а также в сферах производства и
технологии. Возможности экспорта также становились
разнообразнее в процессе модернизации, а движущая сила развития
делалась самоподдерживающейся и внутри
экономических систем, и на международном уровне. Даже до этого
момента большинство стран Европы уже имели разную по
уровню ремесленную производственную базу. Кустарные
предприятия по производству текстиля и небольшие
металлообрабатывающие производства были разбросаны
повсюду, местами их
«доиндустриаль ные» тр ад ици и
уходили корнями
в
глубь веков. В самых больших
городах,
в
основном там, где располагались дворы правителей и
резиденции знати, было большое скопление
искусных
ремесленников по производству предметов роскоши,
выполнявших очень
тонкую и сложную работу.
Среди стран с наиболее успешной европейской
«периферийной» экономикой была Швеция, известная своими
ресурсами, пользующимися международным спросом.
Темп роста ее промышленности возрос примерно с 3% в
год после 1830-1859 гг. до 6% в год к 1880-1914 гг.
Вначале текстильная и лесная промышленности (в частности
древесная масса для бумаги в более поздние десятилетия)
составляли
ос н о в у промыш леннос ти, поддер живаемую
давней традицией добычи угля и производства металлов.
Машиностроение и производство продуктов питания,
развившееся впоследствии, вышли за эти рамки. Доля
экспорта всей промышленной продукции возросла с 10-15% до
более 2 5% за 1860-1880 гг., но эти цифры не дают
представления о роли специалистов в конечном
результате.
Шведский путь развития был затем в той же последовательности
повторен другими скандинавскими странами, хотя
стартовали они с различных баз природных ресурсов (кроме
Финляндии). Дания перешла от пахотного земледелия к фермам
для производства молочных продуктов (в чем ей помогло
успешное кооперативное движение), на которые был
высокий спрос на британских и германских городских
рынках. Ведя широкую торговлю через Северное море,
к
концу
века Дания могла полностью обеспечить англичанина его
традиционным завтраком из масла, бекона и яиц.
Норвегия в основном специализировалась на лесной
и
рыбной промышленности и на весьма важных
международных морских перевозках; к тому же экономические
системы Скандинавских стран по мере развития промыш¬
33

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ленного сектора
становились все более разнообразными.
Производство текстиля, металлов , продуктов питания,
пивоварение и машиностроение были характерными
чертами их путей развития. Хороший дизайн
(обусловленный деятельностью образовательных
проф есси она льны х
учреждений) способствовал развитию мебельной,
стекольной, керамической, текстильной и других
отраслей промышленности. Производство продуктов питания
и
пивоварение развивалось на основе местных
сельскохозяйственных продуктов. Как и везде, машиностроение
развивалось в условиях тесных связей с первичными
секторами, предоставляя оборудование для главных отраслей:
земледелия, производства молочных продуктов,
механизмов и инструментов для лесной промышленности,
производства продуктов питания и т.п.
Значительные несоответствия в
развитии
характеризовали различные части Австрийской
(Австро-Венгерской) империи. Западные районы («Чешские земли») были
наиболее развитыми, а после 1860 г. там наблюдались даже
несколько более высокие темпы развития, чем в
Великобритании, но со значительно более низкого уровня,
поэтому уровень доходов на душу населения и уровень
жизни населения были намного ниже, чем в Западной Европе.
Земледелие оставалось основным видо м производства,
а
его
продукты
-
главными
товарами экспорта,
но
империя
называлась
«промышленно развитым
сельскохозяйственным государством». Наметились структурные
преобразования, ставшие заметными после I860 г. Как и везде,
текстильная промышленность (шерстяная, льняная и затем
хлопковая) была во главе индустриального развития;
она
была основана на более раннем
сель ском
ремесленном
производстве.
В некоторых районах, где находились
залежи руд и угля, появились зоны, в которых развивалась
тяжелая промышленность. Можно утверждать, что к
1880-м гг. на Чешских землях произошел «фабричный
промышленный переворот».
При всем этом разнообразии империя обеспечивала
некоторую связность промышленной, торговой,
финансовой и политической сфер. Либеральная экономическая
политика была главной тенденцией в 1860-е гг.
(какив
Западной Европе), она продолжилась
после 1873 г.,
частично благодаря политике ограничений и протекционизму,
которые проводились в ответ на приток дешевого зерна
из Америки, а частично, с целью поддерживать
зарождающиеся отрасли промышленности. Централизованные
инициативы Вены способствовали развитию
современной банковской системы (по образцам Франции и
Германии),
вто
время как финансируемое государством
строительство железных дорог и импорт капитала были
направлены транспортным и коммунальным компаниям. Это
дало толчок «революции сверху» с растущими связями с
французскими и немецкими финансовыми и
промыш ленны ми
интересами. Империя также предлагала
благоприятные промышленные рынки в Чешских землях и д ля
венгерских сельскохозяйственных продуктов.
Подобные последствия характерны для развития
Венгрии к 1914 г., которое представляло собой «полууспешную
периферийную индустриализацию» по выражению Берен-
да (Berend & Ranki, 1974). Импорт капитала из Франции,
Германии и Австрии в виде государственных и
муниципальных облигаций и долговых обязательств был полезным для
со з д ан и я современной транспортной инфраструктуры,
в
частности
железнодорожной (22 тыс. км к 1913 г.), а так же
речной навигации. Сельскохозяйственная продукция
и
экспорт таких ее товаров, как молотая пшеница, кукуруза и
сахар, обеспечивали значительную поддержку экономике,
особенно после отмены крепостного права
в1848г.В
венгерском варианте ключевые технические нововведения,
обеспечившие успешное развитие сельского хозяйства,
были местного изобретения; к ним относятся вальцовая
мельница
-
машина для размола зерна
со сложной систе¬
мой
размола (отличавшейся от традиционных
механизмов), которая закрепила за Венгрией первенство в
мукомольной
промышленности. Это изобретение появилось на
машиностроительной фирме «Ганц» в Будапеште, которая
стала одним из самых успешных электротехнических
предприятий Центральной и Восточной Европы, производя
разнообразное оборудование, начиная с
электрогенерирующего оборудования, до городских электрических
трамваев.
Фирма «Ганц» вместе с Государственным венгерским
железнодорожным машиностроительным заводом в 1872 г.
были важным центром технологического роста, хотя в тот
период их влияние и было ограниченным.
Будапешт как политическая и административная
единица, имевшая совместный с Веной капитал после 1867 г.,
как и Вена, привлекал крупные капиталовложения. Эти
города как, два огромных культурных
и социальных
магнита, ва жн ых в эко но ми че ск ом отношении,
демонстрировали благополучие объединенной империи.
«Средиземноморские» экономические системы
Италии, Испании, Португалии и Греции в XIX в. отставали в
современном развитии, так же как (или даже в большей
степени) многие другие «периферийные» европейские
регионы, находившиеся вне индустриального «ядра»
западных стран. Доход на душу населения во всех
средиземноморских экономических системах, как и в Восточной и
Центральной Европе, хотя и имел тенденцию к
повышению по абсолютным показателям, но снижался по
отношению к Западной Европе. Здесь основной прорыв при
быстрой индустриализации произошел только после
второй мировой войны.
Это был «латинский» путь развития, обусловленный
климатом, географическим положением, культурными и
организационными традициями, которые надолго
замедлили модернизацию. Во второй половине века в Италии и
Исп ании
уровень доходов на душу населения составлял в
среднем приблизительно половину британского и
французского уровня, а в Португалии еще в два раза меньше.
Экономика Италии испытала более сильный импульс
к
модернизации после I860 г.,
чем экономические системы
других средиземноморских стран.
Их урбанизация была
слабой по сравнению
с итальянской.
Сельскохозяйстве нные излишки был и
скудными
в большинстве их регионов
(зоны виноделия являлись некоторым исключением), что
являлось следствием низкой
производительности
сельского хозяйства, в сильной мере изолированного от
городских рынков и рынков экспортной продукции, а также
невосприимчивого к коммерческим стимулам. Перемены
в отношениях землевладения (путем лишения права
собственности на родовые земли) в Испании
открыли путь
сельскохозяйственному развитию в следующем веке. Две
трети всего занятого населения Испании все еще
работали на земле в 1900-1913 гг.
Южные районы Италии следовали этому
же образцу,
но сельское хозяйство в северной части страны,
особенно в
междуречье По и Тичино, а также в области Венеция,
было высокопродуктивным,
ох отно
реагирующим на
долгосрочные инвестиции в
систему орошения,
строительство сети каналов и рек.
К тому
же Италия имела
давнюю традицию городских ремесел
и
предпромышлен-
ных
производств, уходящую корнями
в XIII в., широкие
продолжительные
от ноше ния с
иностранными рынками,
сложные
го родс ки е культуры
и накопленное богатство.
Ведущей производственной отраслью в развитии Италии
была текстильная промышленность, как и в Испании и
многих
других регионах Европы; главным текстильным
продуктом Италии был шелк, а не шерсть, лен или
хлопок, как в других европейских странах, и Италия была
основным производителем шелка в Европе. Большие
механизированные фабрики, на которых получали
шелковую
ни ть
(филатори), были основаны в Ломбардии в
XVII в.
-
намного
раньше,
чем в
Британии появилось ма¬
34

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
шинное прядение.
Томас Ломб самовольно
перенял
это
изобретение, чтобы использовать его в Дерби (Англия) в
начале XVIII в. В XIX в. в Италии наблюдался более
быстрый рост производства шелковой нити, чем изделий из
шелковой ткани; шелковой нитью снабжались
текстильные предприятия Франции и других стран; кроме того,
модернизировались хлопчатобумажное и шерстяное
производство.
Устойчивая традиция успешного производства
металла также развивалась в горных округах Северной Италии,
во многих отношениях параллельно с индустриальным
развитием
в
Швейцарии, где доиндустриальные традиции
производства
тканей и мелкомасштабной
металлообработки, например в часовом деле, существовали уже давно.
Использование залежей руд на о. Эльба в течение века
привело к тому, что отрасль тяжелой промышленности стала
участвовать в индустриализации Италии. Позднее
развитию этой отрасли способствовало использование
гидроэлектрической энергии, что создало для Италии ресурсное
преимущество, а не помеху для удаленных горных
районов, как в
Швейцарии. Испания тоже была щедро
обеспечена разнообразными металлическими рудами (железной,
медной, свинцовой, цинковой и ртутной). В отличие от
ртути, крупнейшие в мире залежи которой были в
месторождении Альмаден в глубине страны (провинция Сью-
дад-Реаль), залежи большинства других металлов были
более легкодоступными, так как располагались у
побережья. Благодаря этому была сформирована база для
растущего экспорта, большей частью организованного
иностранными фирмами. Однако, в отличие от Италии,
Испания не
развивала важную современную металлическую
индустрию. Изготовление небольших предметов из стали,
как например в Толедо, было скорее следованием старым
ремесленническим традициям. Текстильное производство
(шерстяное и хлопчатобумажное) было ведущим
индустриальным сектором Испании в XIX в.
Производственные ресурсы Италии, такие как
модернизированное сельское хозяйство, были
сконцентрированы в нескольких северных провинциях. Экономическое
развитие этих наиболее передовых регионов, которое шло
в них различными путями, было ближе к уровню,
которого достигла Западная Европа, но в общенациональном
масштабе страну тянули назад неразвитые и не
подвергавшиеся индустриализации южные провинции. В северной
части Италии «эффекты распространения» отражались в
местной технологии строительства железных дорог;
машиностроительные предприятия объединялись с
текстильным производством, производством продуктов
питания, городские производства объединяли региональные
усилия по модернизации намного активнее, чем в
Испании или Португалии. Но и при этих условиях даже
модернизированная техника зависела от импорта.
Подобные параллели в процессах модернизации,
проходивших в Испании и Италии, с похожими контрастами
в ее темпах и уровнях наблюдались и в других аспектах
развития. Правительственные инициативы были
особенно заметны в сфере импорта капитала и в содействии
развитию железных дорог в обеих странах. В конце века
промышленный рост, по-видимому, был хорошо защищен.
Основа современной банковской системы в Италии
быстро развивалась после окончательного объединения
страны в 1870 г., и в этом развитии определенную роль играли
средневековые традиции банковского дела, в котором
Италия была первопроходцем. В Испании такого не было
в течение XIX в. Развитие банков и железных дорог
-
признак
модернизации экономики того
периода
-
шло в
Испании значительно медленнее, чем в Италии, что
объясняется намного менее развитой и значительно более
узкой экономикой страны. Географические препятствия и
организационная инертность задерживали прогресс
Португалии и Испа нии в
сравнении с Италией.
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ СЕЛА И ГОРОДА
Сидни Поллард
С самого начала исторических времен существовали
города, сообщества, которые по важным признакам
отличались от
окружавшей их сельской местности. В XIX в.
наблюдались огромные изменения в этой сфере социальной
жизни, как и во многих других. Прежде всего, резко
увеличилась доля численности городского населения при
росте общей численности и расширился ряд функций,
которые приняли на себя города.
Нет никакого точного или общепринятого
определения того, что можно было бы считать
«городом». В
статистике некоторых стран используется случайное число,
например 2-5 тыс. жителей, как признанный минимум, хотя
с ростом городов и доли их жителей в общей
чис ле нн ос ти населения эт от
минимум возрастал.
В других странах
применяется юридическое определение: города
-
это
населе нные
пункты, имеющие грамоты, которые дают им
определен ные пр а ва
и
привилегии,
обычно включающие
право собирать налоги. Как и везде, это является
функцией и видом экономической деятельности, которая
может
быть взята за один из
критериев, характеризующих город.
Сельская жизнь характеризуется
исклю чительно или в
основном
преобладанием сосредоточенности на сельском
хозяйстве и вспомогательных видах деятельности;
населенные
пункты,
в
которых превалируют промышленность,
службы или государственная деятельность, мы относим к
городским. Обычно все это существовало совместно:
города с довольно большими концентрациями населения
занимали относительно небольшие территории, имели
некоторую форму самоуправления, а их население в
основном было вовлечено в несельскохозяйственные виды
деятельности. Однако в XIX в. было множество
случаев, при
которых города и сельские поселения оказывались
между
этими категориями; селения и деревни превращались в
конгломератные объединения без определенного центра
или местного
управления,
вто
время, как старые
привилегированные города исчезали в небытие.
Городские и сельские территории не только
отличались
друг от друга, они также были связаны отношениями
взаимной зависимости, при которых каждая сторона
выпол няла
опреде ленные функции для взаимной
поддержки. В основном, следуя вековой практике и традициям,
окружающие земли обеспечивали города продовольствием
и некоторым промышленным сырьем, таким как лен,
шерсть или кожа, тогда как города снабжали жителей
деревень промышленными товарами и предоставляли
некоторые услуги. Эти взаимоотношения усложнились в XVII-
XVIII вв., а в XIX в. произошли еще большие перемены.
Уменьшение доли сельскохозяйственного
населения
Как и при проведении разграничений между городом
и
деревней, можно совершенно
четко
определить,
что
такое сельскохозяйственное население. Можно считать, что
в начале XIX в. подавляющая часть населения Европы, как
и
Северной Америки и других частей мира, была
сельскохозяйственной. Иначе говоря, работа нескольких семей на
земельных участках была необходима для получения
излишков, которые могли бы обеспечить одну
несельскохозяйственную семью продовольствием и другими
необходимыми сельскохозяйственными продуктами. В состав
сельскохозяйственного населения можно включить тех,
кто занимался обработкой земли и скотоводством, а
также
рыболовством и лесным собирательством. Можно
причислить к ним и землевладельцев, которые могли сами не
работать, но жить в своих поместьях и получать доход с
35

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
этих земель.
Во времена Революции во Франции, на тот момент в
одной из самых передовых стран Европы, 90% населения
зависело от сельского хозяйства в указанном смысле. Такая
же часть была и в США. В Восточной Европе это значение
было ещ е больше. К
середине XIX в. эта доля сократилась
и
продолжала уменьшаться,
такчток1913г.во
Франции она
составляла 50%. Во всей Европе в 1800 г. число занятых
непосредственно в сельском хозяйстве составляло 70% от
всего населения, а к I860 г.
-
57% (без учета России). К 1895 г.
сельскохозяйственное население Германии сократилось до
35,5%; в Австро-Венгрии на пороге нового столетия оно
было немногим более 50%; в странах Скандинавии и того
меньше. В России и на Балканах это значение все еще было
близко к 90%. Только в Бельгии, где
несельскохозяйственное население
превышало половину
жителей
уже к 1850 г.,
ив
Британии, где доля рабочей силы в сельском хозяйстве
сократилась до одной четвертой части населения еще до
1840 г., эта
трансформация осталась далеко позади.
Принимая во внимание быстрый рост общей
численности населения и
сокращение доли занятых в сельском
хозяйстве, что часто приводило
к очень
медленному
приросту
или даже застою абсолютной численности занятых
в этом
секторе экономики, и
учитывая,
что ес тест венн ый
прирост
населения в сельской местности был по крайней
мере таким же быстрым, как и в
городах,
то должна была
происходить значительная эмиграция
из
дерев ень.
Некоторые люди переселялись в города, другие, как отмечено
во многих местах в данном томе, эмигрировали
в
основ ном в
заморские страны. Происходило также некоторое
преобразование бывших сельскохозяйственных
поселений в промышленные города при появлении в них
про мышле нных предприятий.
Миграция любого масштаба всегда предполагает
наличие либо притягивающих, либо отталкивающих факторов:
людей привлекали новые места или, наоборот, они
чувствовали, что там, где они жили, условия стали
не во з мо жн ы ми . В этот период работали оба фактора. Одним из
важнейших факторов было то, что почти повсюду в сельской
местности заработная плата была низкой, условия
работы были тяжелыми, а
городская жизнь казалась более
привлекательной во многих отношениях, несмотря на то, что
переселенцы из деревень не всегда учитывали более
высокие цены и зачастую непригодные гигиенические
условия проживания. Увеличивающаяся численность
населения в
деревнях, где обеспеченность землей была
ограниченной, а для безземельных людей не было возможности
найти работу, означали, что люди переселялись не для того,
чтобы найти работу получше, а чтобы найти хотя бы
какую-нибудь работу.
Производительность и спец и ал из аци я
в се льс ко м хозяйстве
Если доля общей численности людей, занятых в
сельском хозяйстве, уменьшается, но в то же время уровень
потребления, как и потребности в аграрном сырье,
увеличиваются, то может произойти по крайней мере одно из двух
событий: либо повышается производительность труда в
сельском хозяйстве, либо должен увеличиться импорт из
других регионов. В рассматриваемый период в боль шой
степени происходили оба эти события. Расширение
заморской торговли позволило поставлять продукты
питания и
сырье в промышленно развитые части Европы, и об
этом
рассказывается во многих разделах данного тома,
здесь же изучается проблема роста производительности
труда на земле.
В самой Европе свободной земли было немного. В
Британии последние стадии огораживания, сопряженные
с
применением севооборота, который привел к исчезнове¬
нию залежных земель, пришлись на середину XIX в. и
почти полностью
завершились
за сто лет. Естественно,
лишних земель было очень мало; в
противоположность этому
дешевое зерно, которое наводнило Европу из заморских
стран в последнюю треть XIX в., вынудило фермеров
превратить пахотные земли в пастбища для скота; несмотря
на свою дох одн ост ь, это
преобразование привело к
сокращению числа людей, которые могли кормиться
с
гектара
земли. Во Франции и Германии также происходило
огора живан ие
и слияние земельных владений в более
крупные
участки. Много залежных земель, пригодных для
использования, все еще оставалось в Скандинавии и России.
Площади обрабатываемых земель расшир ялись
на
Балканах, особенно много плодородной земли было освоено в
устье Дуная. Посредством осушения и орошения
расширялись площади пригодных для ведения сельского
хозяйства земель в Италии и на
Пиренейском полуострове.
Некоторые дополнительные площади появлялись, если
земли не оставлялись на год под паром. Например, на
восточном
берегу р. Эльбы в Пруссии площади земель под паром
сократились с 2,8 млн. га в 1800 г. до 1,1 млн. га в 1907 г.,
в
то время как площади обрабатываемой земли
расширились с 4,6 млн. га до 10,1 млн. га, частично за счет пастбищ.
Тем не менее, такого
рода дополнительные площади
были весьма ограничены,
и
вск ор е темпы роста
численности населения
превзошли
все возможности этих земельных
источн иков.
Огромные дополнительные земельные
ресурсы находились в Северной и Южной Америке, Австралии,
Новой Зеландии и других заморских территориях,
и
именно они
благодаря международной торговле помогли
предотвратить мальтузианский голод, вызванный
непропорциональным ростом численности населения в Европе.
В то же время происходили
технические изменения,
позволявшие получать больший урожай с гектара земли, как
и
продукции
на
душу населения, и к
тому же освобождая
рабочие руки для несельскохозяйственного труда.
Технические изменения в сельском хозяйстве, хотя и не такие
впеча тляющие, ка к но вые тех но лог ии в
пром ышле ннос ти,
тем не менее, протекали быстрее, чем когда-либо ранее.
Одним из источников расширения фермерского
производства было введение или расширение выращивания
новых сельскохозяйственных культур. Картофель стал
ведущим дешевым пищевым продуктом, способным
прокормить большое число человек с единицы площади земли.
Распространялись и другие корнеплоды, такие как репа, а
саха рна я
свекла начала свое победоносное шествие по
северным равнинам Германии с конца 1830-х гг ., а с
середины XIX в.
-
по
Нидерландам и Франции. Табак стали
выращивать
в большом количестве в нескольких
средиземноморских странах,
а
кукуруза была широко
распространена на Венгерской равнине и на Балканах.
Урожаи
кукурузы в Венгрии выросли с 9,8 млн. центнеров
в 1842 г.
до 48,1 млн.
центнеров в 1910-1913 гг . Разли чные вид ы
зерновых культур, основного источника продовольствия
в
Европе, постоянно улучшались,
появлялись новые виды,
такие как
просо
и
гре чих а,
и площади под них
расширялись.
Улучшенный севооборот, включавший бобовые
культуры, так же помог повысить урожайность.
Возможно, самым важным способом повышения
продуктивности стало использование искусс твен ных
удобрений. Впервые примененные в 1840 г.
учеными Ю.
Либихом в Германии, Ж.Б . Буссенго во Франции и Дж Лосом в
Британии, они смогли заменить навоз, нехватка
которого
уже ощущалась. Некоторые удобрения привозились из-за
границы, такие как гуано из Перу. Другие являлись
продуктами бурно развивавшейся на научной основе химической
промышленности
в
Европе, например, азотной
промышленности, появившейся после открытия
в начале XX в.
способа получения азота из воздуха. Оценка количества
применяемых минеральных удобрений в килограммах
чистого питательного вещества для растений на гектар
36

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
почвы в период с 1910 по 1913 г. показала, что по
этому
параметру впереди были Нидерланды
-
164 кг, затем
Бельгия (69), Германия (50) и Великобритания (28). Даже в
По ль ше этот показат ель составлял 17 кг, а в Ит ал ии
-
14 кг.
Рабочая сила стала экономиться благодаря
механизации сельского хозяйства. В 1910 г. в Бельгии было 23 тыс.
молотилок, во Франции в 1892 г.
-
234 тыс., в
Германии в
1907 г.
-
1436 тыс. молотилок Молотилки некоторых
широко распространенных моделей можно было
приобрести в Британии всего за 10-20 ф. ст. По
некоторым
оценкам в Британии в 1870 г.
применялось 40 тыс.
механических жаток, в
Германии в 1907 г. 301 тыс. В США, которые
ушли далеко вперед в этой сфере, насчитывалось 73 тыс.
жатвенных машин, которые продавала фирма
изобретателя нового типа жаток С. Мак-Кормика еще в 1858 г., а
годовой выпуск зерноуборочных машин возрос до 250 тыс.
агрегатов
к 1885 г. Общая стоимость всего американского
фермерского оборудования увеличилась в пять раз, с 246
млн. долл. в 1860 г. до 1,2 млрд. долл. в 1900 г. Все эти
м аш и ны постоянно
усовершенствовались и удешевлялись.
Европейскому фермерскому сообществу удавалось
поддерживать удивительный рост поголовья скота. Так,
поголовье крупного рогатого скота выросло с 5 млн. в 1840 г. до
9,2 млн.в 1910г. в
Австрии; с 5,6 млн. до 7,2 млн. в
Венгрии; с
11,8 млн. до 15,5 млн. во Франции; с 0,8 млн. до 2,3 млн. в
Дании; с 7,1 млн.
(1850 г.) до 11,7 млн. в Соединенном
Королевстве и с 15 млн. (I860 г.) до 20,2 млн. в Германии. Общее
поголовье свиней в Дании, Германии, Франции, Швеции и
Ирландии выросло с 12 млн. в 1840 г. до 32 млн. в 1910 г.
Тем не менее, между частями Европы существовали
огромные различия. Так, выход зерновой продукции, т.е .
отношение количества собранного зерна к количеству
посеянных семян, в западных странах был в четыре раза
больше, чем в России, средний вес животных был больше
чем в два раза,
а надои молока были в
три раза больше.
Качественный
кон троль,
особенно хорошо развитый в
Дании, мог делать продукцию намного более ценной. Таким
образом, оставалось еще много областей, в
которых
могл и
происходить улучшения, вкладываться
соответствующий капитал; имевшиеся знания и умения могли стать
доступными в отстававших регионах. Обширные фермы и
ранчо Америки и Океании со св оим экстенсивным
сельским хозяйством приносили меньше урожая с единицы
площади земли, но значительно больше в расчете на
одного человека.
Заслуживает упоминания другой источник повышения
продукции
-
специализация, ставшая возможной
благодаря улучшению средств транспорта и связи, которая
позволяла крестьянам и фермерам каждого региона производить
ту продукцию, для производства которой местные почва и
климат были наиболее подходящими, и это
улучшало
качество и
увеличивало количество произведенных товаров.
Так, во Франции производство вина переместилось к югу,
на более благоприятные территории, а стоимость
перевозок готовой продукции на север уменьшилась. Страны
Средиземноморья занимались выращиванием цитрусовых и
оливок на экспорт, а фермеры вблизи больших
промышленных городов Британии, Нидерландов и Дании
специализировались на садоводческой и молочной продукции, для
реализации которой близость к рынкам имела большое
значение. Кормовые продукты они получали из других
стран, где затраты на их производство были ниже.
В течение века большинство сельского сообщества
перешло от самообеспечения средствами существования
к снабжению рынков. Это привело к зависимости как
исходной, так и конечной продукции от колебаний
рыночных цен и к опасности
конкуренции со стороны других
регионов страны или заграницы. Это также означало
усиление опасности заражения скота или растительности.
Самым опустошительным явлением стало нашествие
вредителя винограда филлоксеры, уничтожавшего француз¬
ские
виноградники
в 1870-х и 1880-х гг.; то же самое
произошло в Испа нии и Ит али и.
Традиционно предполагается, что технические
изменения в сельской местности распространяются
на мно го
более медленно, чем в
городской промышленности.
Отчасти это происходит потому, что обычно производящая
единица
-
фермерское хозяйство -
меньше по размерам
и
менее полно обеспечено капиталом, но также потому,
что
крестьяне и фермеры считаются более консервативными
в своих взглядах, возможно, не без причин, хуже
образованы и слабее информированы. Однако имеются и
некоторые опра вда ния культурного отставания сел и деревень.
Школы в них появились позднее, чем в
городах, при
том, что страны одна за другой сделали начальное
образование всеобщим и обязательным. Учителя в них
получали
низкую зарплату, а ученики разных классов часто
обучались в одном помещении. Во время сбора урожая дети
некоторое время не ходили в школу, а зимой, когда
дороги были заметены снегом, сидели дома. Средние школы
работали только в городах. Газет сельские жители
практически не читали, в
деревнях жило очень мало
профессионалов, а те, которые и жили, например помещики или
пасторы, имели очень мало культурных контактов с
обычными деревенскими жителями.
В результате,
в
культурном и политическом
отношениях
город занимал господствующее положение по
отношению к окружающей сельской местности. Сельские
жители, в отличие от высшего класса землевладельцев,
считались невежественными, малообразованными, даже если и
получили некоторое школьное образование, тугодумами
и зависимыми от тех идей, с которыми
они
познакомились через городских
жителей. Но в то же
вр емя горожане
в
душе восхищались сельской культурой,
и
существовала
широко распространенная тенденция представлять в
идеализированном виде сельские нравы, противопоставляя
их
городскому упадочничеству. Крестьянство считалось
зависимым, лояльным, устойчивым элементом общества.
Традиционные ценности, чувство реальности, глубокая
религиозность и привязанность к семье были другими
качествами, восхищавшими горожан. Однако при такой
идеализации игнорировалась жалкая нищета и гнетущая
зависимость от класса землевладельцев, забывалось о
беспорядочных сексуальных отношениях, часто вызываемых
большой перенаселенностью, о хитрости и жадности,
которые часто приписывались мелким фермерам.
Крестьянство могло считаться более удовлетворенным классом, чем
городские рабочие классы, но в культурном отношении
оно несомненно было беднее.
Социальные отношения и отношения
собственности в сельском хозяйстве
Специализация в сельском хозяйстве в большей
степени зависела от природных условий, таких как климат и
почвы, а также от
удаленности от рынков сбыта. Но кроме
того, структура землевладения и отношения
собственности, которые сами по себе также были связаны с
местоположением земельных участков, влияли на тип
сельскохозяйственного производства.
Для Англии и Шотландии был типичен относительно
преуспевающий характерный для капитализма
фермерский класс, который владел землей или сдавал ее в
аренду.
Фермеры использовали наемный
труд и обычно имели
возможность и желан ие пол ьзова ться технич ескими
достижениями, включая
сельскохозяйственную технику,
работая для удовлетворения нужд определенного рынка
и
имея доступ к необходимой рыночной информации.
Некоторые из них были достаточно независимыми, чтобы
социально объединиться с местными помещиками. В
Северной Америке фермеры меньше использовали наемную
37

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
рабочую силу, но шире применяли технику. Они были даже
более зависимы от удаленных рынков
и часто были в
долгах у торговцев
и
банкиров.
В холмистых местностях природные условия
способствовали развитию животноводства. Фермеры часто
владели своей землей, а если она и находилась у
них в
аренде,
то на достаточно безопасных для фермеров условиях
наследуемого владения, которое являлось одним из главных
аспектов начала освобождения от феодальных условий
землевладения, в основном проявившимся в горных
местностях. Здесь фермеры часто зависели от рынка
-
не
только из-за того, сколько скота или молочных
продуктов им
удастся продать,
ноиоттого,чтоим
приходилось
приобретать продукты для собственного стола. Такие
сельскохозяйственные отношения наблюдались в горных
районах Британии,
в альпийских
регионах и в Скандинавии.
Свободное крестьянство было обычным во многих
районах равнинных территорий Западной Европы,
вкл юч ая
Францию, Нидерланды и Западную Германию. Как
правило, это были семейные фермы; на более
крупных
из них
использовался наемный
труд, но самые мелкие фермеры
были вынуждены обеспечивать свой доход, затрачивая
часть времени на другие занятия или переезжая в поисках
временных работ. Неспециализированное
многоотраслевое сельское хозяйство двух видов: в смысле совмещения
пахотного земледелия и животноводства, а также в
смысле
производства продукции
частично на продажу,
части чно для пропитания,
было также типично для этих
территорий. Многие владели землей, которую возделывали,
другие, особенно в Нидерландах и примыкающих
территориях, работали на земле, пользуясь гарантированной
арендой. Личная свобода пришла к этим крестьянам в разное
время в прошлом, но в XIX в. этой проблемы больше не
существовало.
Также были регионы,
в
которых крестьяне были
свободны, но не имели гарантированной земельной аренды.
Условия владения землей здесь были менее
благоприятными, и обычно эти
крестьяне были беднее. Примеры такой
системы хозяйствования можно найти в Ирландии (до
конца XIX в.)
ив
условиях испольной аренды (аренда с
уплатой части урожая) в Южной Франции и Италии,
особенно в регионах, где выращивали фрукты и занимались
виноделием.
И все же в начале XIX в. насчитывалось большое число
несвободных крестьян. Условия их несвободной жизни
были различны, также как и
условия эксплуатации
их
труда. Наиболее кабальными они были в личных поместьях в
России, где крепостное право позволяло помещикам
продавать крестьян
вместе с землей, на которой они
проживали. Свобода к крестьянам пришла с подписанием
российским императором Александром II манифеста об
отмене крепостного права 19 февраля 1861 г. Крестьяне
получили личную свободу, но не становились
собственниками обрабатываемой ими земли. Земля, отчуждаемая у
помещиков, передавалась сельским общинам, которые
поровну распределяли ее среди дереве нски х
жит еле й.
Наделы получались различными
в
разных частях страны.
Хотя крестьяне получили право приобретать землю,
выкупные платежи за нее были высокими. Крестьяне России
оставались самыми бедными, отсталыми, наиболее
притесняемыми рентой и налогами крестьянами
в
Европе
даже после освобождения.
В Пруссии к востоку от Эльбы освобождение крестьян
от личной крепостной зависимости было
законодательно закреплено в 1807 г. и в 1811 г., но полностью этот
процесс не был завершен вплоть до революции 1848 г. В
Австрийской империи законы об освобождении от
крепостной зависимости были приняты в том же году, хотя ранее
были введены некоторые меры, облегчавшие положение
крепостных крестьян, предусмотренные законом 1789 г.
На Балканах, постепенно освобождавшихся от владыче¬
ства Турецкой империи, движения, направленные на
отмену крепостного права, продолжались на протяжении
большой части XIX в.
На территориях, где до освобождения крестьян
процветало крепостничество, прежде всего в областях
Германии к востоку от Эльбы, обычно после освобождения
большая часть земли оставалась в руках землевладельцев в виде
крупных поместий. Эти поместья должны были
обрабатываться с применением «свободного» труда, и рабочую силу
нанимали
по-разному,
часто в зависимости от
традиционн ой сельс кохозяйств енной
структуры. Например, в
поместьях Восточной Германии, которая развилась в регион
только с одной сельскохозяйственной культурой (рожью
или другими зерновыми) и ориентировалась на экспорт
на Запад, можно выделить четыре основных категории
таких отношений, каждая из которых может быть
разделена на более мелкие типы: прислуга, жившая в домах
своих господ; наемные рабочие по контракту; зависимые
мелкие арендаторы, которые выполняли работу в поместьях
или на крупных фермах; наемные работники и сезонные
рабочие без контракта.
Большие поместья -
латифундии были также
распространены
в Южной Италии и Южной Испании.
Обрабатываемые наемными зависимыми бедными работниками,
эти поместья были часто технически отсталыми и
неэффективными.
На лесозаготовках в Скандинавии, в России и в Альпах,
а также в Карпатах развивались различные формы
взаимоотношений между наемным трудом и собственниками.
Рыболовство было часто совместным предприятием
владельцев судов и команд , н о
про являли сь
и
некоторые
ч ер ты кап итали стиче ских отношений.
Аграрная политика
Из-за важного экономического и социального
значения сельского хозяйства политика, относившаяся к
аграрному сектору,
часто
играла основную роль
в политической
жизни
Европы. Причина такого положения заключалась в
том, что во многих
стр анах
политическая и социальная
власть класса землевладельцев, унаследованная
от
прошлого, когда этот класс господствовал в экономике,
оказалась под угрозой, поскольку возрастающее
экономическое значение промышленности, транспорта
и
сферы
услуг вело к смещению политического влияния в
направление
интересов,
отличавшихся от сельскохозяйственных.
Процесс утери власти поместной аристократии в сельских
регионах протекал довольно медленно: даже в 1913 г. этот
класс все еще удерживал под своим контролем почти всю
Европу, включая Великобританию, однако этому классу
приходилось бороться, чтобы удержать власть.
Одной из ключевых проблем была защита
сельскохозяйственного производства посредством введения
пошлин, ограничения импорта или субсидий с целью
поддержания интересов
всех
участников производства,
включая
фермеров и крестьян, но прежде всего
землевладельцев. После короткого периода либерализма (1860-
1880 гг.), большинство стран Европы, за исключением
Британии и Нидерландов, отказались от политики
протекционизма, оставив лишь небольшое различие между
поддержкой сельскохозяйственного и промышленного
производства. Промышленность, как правило, использовала
«молодость» своего производства как предлог для оказания ей
поддержки: необходимо поддерживать ее на ранней,
слабой стадии роста до того, пока она не станет достаточно
сильной, чтобы выдержать международную конкуренцию;
другими словами, протекция необходима как помощь для
дальнейшего расширения промышленного производства.
Напротив, политика поддержки сельского хозяйства
была скорее оборонительной, направленной против за¬
38

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
морского импорта, другими словами, чтобы
предотвратить упадок этой отрасли. В США и Канаде, с другой
стороны, которые в то
время были экспортерами
сельскохозяйственной продукции, именно промышленное
лобби действовало в целях получения как можно более
сильной поддержки.
Среди других важных политических пунктов,
стоявших на повестке дня того времени, были отмена рабства и
уплата компенсаций землевладельцам за потерю
ими
несвободной дешевой рабочей силы. Несмотря на то, что, как
уже отмечалось, освобождение крестьян чаще всего
происходило, когда правящие классы ослабевали, например,
после революции 1848 г. или после военных
поражений
Пруссии и России, условия освобождения были обычно
весьма благоприятными для этих классов.
В некоторых странах,
включая Ирландию, проблемой
являлось обеспечение
гарантированной аренды земли, в
других странах существовала проблема распределения
участков земли; в иных
-
проблема сельского жилищ ного
строительства. Бремя церковной десятины и
распределение налогов, также как
размеры ренты, оставались
другими важными проблемами.
Урбанизация
Так как большинство производств и услуг, включая
органы управления, обычно располагаются в городах, то
расширение доли промышленного и сервисного секторов
экономики сопровождалось ростом городов. Однако в
XIX в. наблюдалась заметная тенд енц ия к
урбанизации
даже в тех регионах и странах, в которых промышленное
развитие было весьма слабым или вообще отсутствовало.
По некоторым оценкам, в 1800 г. городское население
Европы, если принять
в качестве нижнего
предела
поселение с 5 тыс. жителей за
город,
составляло 9-11% от
общей численности населения; если же принять
за нижний
городской предел 2 тыс. чел ., то эта доля составит 13-16%.
Численность городского населения увеличилась
в шесть
разк1910г.,к
тому времени оно достигло (принимая во
внимание, что общая численность населения тоже
возросла) примерно половины от общей численности. Во
Франции, в
стране с малым
приростом общей численности
населения, городское
насел ение
увеличилось с 4,2 млн. че л.
в 1811 г. до 13,8 млн. чел. в 1911 г.; в Швеции
-
с 200 тыс.
чел. в 1800 г. до 1,3 млн. чел. в 1920 г.; в трех главных
городах Голландии Амстердаме, Роттердаме и Гааге число
жител ей
выросло с 302 тыс. в 1795 г. до 1,035 млн. в 1899 г. В
Северной Италии в 1840 г. был только один город
с
населением свыше 200 тыс. чел.,
но
уже четыре города
-
к
1901 г., а число
городов
с населением от 20 тыс. до 200 тыс.
чел. за эти годы увеличилось
с 23 до 66. Урбанизация в
Германии после объединения приобрела наибольший размах,
как и
развитие промышленности.
В1871г.тамбыло8
городов с населением более 100 тыс. чел., а к 19Ю г. стало 48
таких городов: численность населения города
Гельзенкирхен в Рурском бассейне выросла в десять раз за 40 лет.
По другую сторону Атлантики тенденция к
урбанизации была еще более явной: если в 1800 г. в США и
регионах с
европейскими поселенцами не было
города с
населением более 100 тыс. чел. и лишь не более 10% населения
было
городским, то к 1913 г. было уже несколько городов
с населением более 1 млн. чел. и
урбанизация шла столь
же
быстрыми темпами, как и в Европе.
Можно с уверенностью предположить,
что эта общая
тенденция была связана с ростом общей численности
населения, которая наблюдалась во всех частях Европы, хотя
и
происходила
с
разными темпами. Там, как во многих
регионах Центральной Европы, деревенская земля была в
прочном владении крестьян и в любом случае ее
недоставало, поэтому рост численности населения означал, что в
каждой возрастной группе некоторое число людей не
могли владеть землей и они были
выну жден ы покидать свои
деревни. Те, кто переселялся в близлежащие города,
в
некоторых случаях, как например в Баварии и Швейцарии,
обнаруживали, что поселиться там нелегко, либо можно
было буквально существовать, не имея никаких
гражданских и ин ых
пра в.
В России даже после освобождения
крес тьян
правовые
и на лого вые
запреты ограничивали
чис ло
тех, кто мог
переезжать
из
деревень
в
города.
В Британии, в
соответствии с законами о поселении, власти
некоторых
населенных пунктов неохотно предоставляли
возможность проживать в них достаточно долго и пользоваться
правами тем, у кого не было собственности, при
необходимости ссылаясь на законодательство «о бедных».
Напротив, в тех областях, где были широкие возможности
трудоустройства на промышленных предприятиях
или в
торговле, работодатели, которые обычно контролировали
городские органы управления, были весьма
заинтересованы в привлечении новых поселенцев, ищущих работу.
Таким образом, установление равенства между растущей
численностью населения и расширяющимися
возможностями найти работу в городах происходило благодаря
миграции рабочей силы.
В этот период существовали разные
ти пы
городов,
число жителей в которых росло, а экономическое и
культурное значение повышалось. Самый быстрый и наиболее
эффективный рост обычно наблюдался среди
промышленных городов. Многие из этих городов выросли из
дереве нь
или небольших населенных
пунктов,
не
получивших
статуса города,
но
статус которых,
не связанный
правилами гильдий или другими ограничениями, сам по себе
мог служить одной из причин, почему именно в них
обосновывались предприниматели. Следует помнить, что
большая часть производственной занятости в период,
предшествовавший индустриализации и на ее ранних
стадиях, представляла собой домашний, или протоиндустри-
альный тип деятельности в деревенских домах. Такие
домашние производства были иногда связаны с центральной
мастерской или цехом, находящимся в городе; иногда этот
центр мог быть механизированным, но всегда он
осуществлял заключительные производственные операции,
например окраску тканей или ситцепечатание. Вовлечение
в
производство близлежащих полуиндустриальных
территорий способствовало весьма быстрому развитию новых
промышленных городов.
Более старые города не только часто следовали
законам о запретах на поселение и о
неконтролируемом
производстве,
-
в этих
городах арендная плата и заработки
были выше, а использование воды для производства
обходилось дорого или было ограниченным, так как лучшие
места занимали зерновые
и иные мельницы. Напротив,
в
деревнях и вообще в сельской местности рабочая сила и
аренда были дешевыми, а
производственные площади
можно было разместить
в
непосредственной близости от
воды или от угольного месторождения.
Если несколько
однопрофильных фирм, занимавшихся, например
текстильным производством или производством
металлических изделий, обосновались в определенном месте,
то другие фирмы затем привлекала сюда возможность
най ти квалифицированную рабочую силу, получать
информацию о состоянии рынка
и
сыр ье.
Со времен ем
здесь выстраивалась
вся
инфраструктура, включая
дороги
и каналы, водопровод, школы и полицейские
участки, что при водило
к дальнейшей концентрации
производства и рабочей силы .
Однако как раз
в таких городах сильная
перенаселенность
опережала возможности
строительства,
и как
раз там
санитарные условия были самыми ужасными, а развитие
городского хо зяйст ва
серьезно отставало, так как
ор ган ов
местного
самоуправления
либо не
существовало вовсе,
либо они не могли управлять. Есть сведения о подобных
39

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
условиях в таких местах, к а к
графства Ланкашир и
Йоркшир, долина Верхней Луары, Эльзас и часть Бельгии,
населенная валлонами, Рур и Северная Богемия и Моравия, а
немного позднее
-
угольный и железный пояс на
Украине, о
котором рассказывались наиболее ужасные истории,
относящиеся к началу периода индустриализации.
Очень похожими были и города, возникшие вблизи
разработок угольных и железорудных месторождений.
Многие из них выросли на изолированных территориях,
где не существовало никаких гражданских основ; эти
города полностью зависели от труда иммигрантов, часто
привлекаемых высокими заработками. В этом случае
инфраструктурное обеспечение было даже более
неприемлемо, так как обычно не было никаких демократических
рычагов, чтобы оказать давление на отдельного
работодателя или группу работодателей, связанных между собой
и
контролирующих все аспекты гражданской и
социальной жизни работников и их семей.
Столицы стран или центры провинций также
расширялись. Частично это было результатом расширения поля
деятельности органов управления и роста численности
управляемого населения. Частично это расширение
отражало экономический рост, который позволял богатым
тратить деньги на предметы роскоши, тем самым
подстегивая прои зводст во но вых и в во з экзотич еских товаров.
Обычно представители правящих классов собирались в
столичных городах по крайней мере на «сезон», так как
улуч шени е тр анс пор та
позволяло им ле гко
добираться до
столицы из своих загородных поместий. Их прихотям
угождали привлекаемые
в столицы искусные мастера
и
персональные слуги. Рынок предметов роскоши также мог
быть широким вокруг тех мест в столице, где
располагались суды, университеты, биржи и театры, а также там, где
располагались военные гарнизоны. Некоторые столицы,
такие как Афины и Неаполь, смогли разрастись до
размеров крупных городов
и без индустриализации их стран.
Рост городов можно объяснить действием
притягивающего фактора. С другой стороны, действовал и
отталкивающий фактор, особенно в менее
развитых странах
Европы и на
заморских территориях, заставлявших людей
отрываться от земли и искать работу в промышленном
секторе; если же это не удавалось, то они направлялись в
столицы или
эмигрировали. Бедность в барачных
поселках на
окраинах была характерной чертой многих
городов до и после
индустриализации.
Торговые города и порты, включая речные, были
единственными центрами, которые разрослись в значительной
степени ещ е в
предшествующий индустриализации
период, который часто называют торговым
капитализмом. Тем
портовым городам, через которые
ввозилось
сырье для
обрабатывающей промышленности, а со второй
половины XIX в. и
продукты питания для населения
промышленных
городов, расположенных во внутренних районах, или
портовым городам, через которые вывозились полезные
ископаемые или промышленные товары, экономическое
развитие сообщало новые импульсы для роста. Массовая
эмиграция привела к росту портовых городов,
обеспечивавших перевозки, включая Ливерпуль, Гамбург, 'фиест и
Геную.
Также существовали городские центры, которые
лучше всего назвать
железнодорожными узлами,
либо
пото му,
что они находились на
пересечении
важн ых
железнодорожных линий, такие как Кру в Англии или (в
значительно более
крупном масштабе) Чикаго, либо потому, что в
них
располагалось основное производство, необходимое
для строительства железных дорог. Наконец, развивались
курортные города, привлекавшие приезжих целебными
водами, чистейшим горным воздухом или морс ким и
пляжами.
Железнодорожное и пароходное сообщение
сделало поездки в эти города доступными для более широких
кругов населения. Некоторые из них стали центрами изыс¬
канного стиля жизни, и люди, ушедшие
на пенсию,
считали эти
города благоприятными для проживания, не в
последнюю очередь потому, что здесь они встречали своих
единомышленников. Возможности найти работу в отелях,
пансионах и в качестве личных
слуг привлекали сюда
иммигрантов, относящихся к разным социальным слоям.
Особенности городской жизни
Одной из основных особенностей городской жизни
была слабеющая связь людей с землей, хотя во многих
итальянских, испанских, североафриканских и мексиканских
городах все еще большое число сельскохозяйственных
рабочих трудились на огромных поместьях и
крестьянских наделах за
городом.
Но были и
другие значительные
отличия от жизни в сельских сообществах. Обычно
выделяют два типа городских функций: вклад городов в
индустриализацию
и
промышленное развитие
-
с одной
стороны,
и их иногда паразитический характер
-
с
другой
стороны.
Города обеспечивали возможность
интеллектуального и
культурного роста нации: в них жили ученые,
мыслители, изобретатели и ведущие предприниматели; города
их привлекали возможностями тесных общений с
коллегами и такими
учреждениями, как библиотеки,
издательства и типографии. Города в этом смысле были местами,
порождающими новые идеи, привлекавшими творческие
умы, избегавшие конформизма сельской жизни и
стремившиеся к
стимулам интеллектуального рынка. Именно по
этим причинам научные открытия и технические
изобретения чаще всего появлялись в городах, хотя и
символично, что сам
промышленный переворот начался в
небольших
провинциальных городах
и
деревнях,
аневбогатыхи
развитых городах Британии. Великобритания в ц ел ом
-
передовая промышленная страна
-
в конце XVIII в.
относилась к тем частям
Европы,
в
которых урбанизация была
менее заметна. Напротив, наиболее «городские» регионы
Европы того времени, включая Италию, Нидерланды,
Испанию и Португалию, были очень далеки от того, чтобы их
можно было считать лидерами индустриального развития.
В городах была не только высокая концентрация
иммигрантов
из отдельных провинций, но и из-за
границы.
Эти иностранцы
вместе с
художниками,
поэ тами и
мастерами различных профессий, таких как специалисты-
ткачи по
шелку
в Лондоне, создали особую субкультуру,
которая обогатила культуру всей страны.
Распространенное мнение о том, что
города были излюбленными
приютами для преступников, не подтверждается
исследованиями, однако хорошо известно, что
некоторые виды
преступлений и антисоциального поведения проявлялись
только в больш их городах. Большие массы народа,
которые могли выйти на демонстрации и организовать
революционное выступление, были еще одной отличительной
чертой больших и малых городов.
В городах находились самые крупные рынки
промышленных товаров как массового потребления, так и
предметов роскоши,
и они способствовали по я вл е ни ю новых
путей доставки товаров. Несмотря на то, что большая часть
культурной жизни страны, а также основная и
пок упат ельн ая спос обн ост ь насел ения бы ли огр ани чен ы
помещичьими домами и дворцами
в сельской местности, сама
покупка товаров, распространение
новых мод и стилей,
обсуждение цен и демонстрация мод проходили в малых и
крупных городах страны. По крайней мере на самых
ранних, критических стадиях развития именно города с
высокой плотностью населения позволили доказать, что
применение технических прорывов века экономически
выгодно; к этим достижениям относились газовые заводы,
электростанции, телефонная связь и трамваи
на
электрической тяге.
40

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
Но, как можно было видеть, крупные города, особенно
столицы государств
и
городские центры провинций,
привлекали иммигрантов
в количествах, превышающих
действительные потребности городов. Они также могли
расширяться до размеров, которые переставали быть
оправданными наивысшими экономическими интересами
производительной части страны,
или стать прибежищем для
бездельников и мотов, которые прожигали доходы от
своих поместий, вместо того чтобы вкладывать деньги в
повышение их продуктивности. Они вынашивали и
укрепляли идею, что более высокое социальное положение
должно достигаться путем разумных трат, а не экономного
ведения хозяйства. В этом смысле они были паразитами.
Точно так же те страны, которые находились под гнетом
эксплуататорских, непредставительных правящих
классов, их власть и управление были скорее тяжелым
бременем, а не необходимой частью национального дохода, и в
этих случаях сами города, из которых представители этих
классов осуществляли управление, также были
выражением подобного паразитизма.
Загрязнение среды и шум, грязь и болезни были еще
одной стороной городской жизни. То, что сейчас
считается неудобствами, было совершенно обычным явлением в
те времена, но историков более поражает очень высокий
уровень смертности, особенно детской, в городах.
Большинство малых и крупных городов XIX в., которые в то
время развивались удивительными темпами,
действительно могли бы сильно страдать из-за сокращения
численности населения, если бы сохранялось естественное
соотношение между числом рождений и смертей, однако
этого не происходило, поскольку приезжие из более
здоровых областей страны обеспечивали не только
поддержание, но и рост численности населения городов. В этом
смысле города также паразитировали за счет остальной
части общества. Возможно, из-за эффекта вытеснения
сельских жителей, или эффекта привлечения людей в
города, несмотря на опасные условия проживания, туда в то
время продолжали стремиться миллионы людей.
УСЛОВИЯ ТРУДА
Труд в сельском хозяйстве
Виды деятельности и условия труда сильно изменились
для многих людей с началом индустриализации и
модернизации. Как можно было видеть, произошло
значительное и продолжительное перемещение объемов труда из
сельского хозяйства в промышленность и трудовых
ресурсов из сельской местности в
города. Происходили также
глубокие изменения в каждом из этих двух секторов
экономики.
Для тех, кто непосредственно работал на земле,
со х ра н и ло с ь бо ль шо е разнообразие форм оплаты труда.
В
начале XIX в. лишь небольшое меньшинство работников
крупных британских и северофранцузских ферм, а также
работников поместий Восточной Германии получали
заработную плату деньгами. К концу XIX в. эта практика
стала нормой почти повсеместно.
Существовало несколько методов, побуждавших
работников
трудиться,
не
вынуждая работодателя или
землевладельца прилагать для этого слишком большие
организационные усилия. Одним из них бы ло полное за каба л ен ие
при крепостничестве, поддерживавшееся в худшем виде в
России и Пруссии, где хозяин имел право применять
жестокие наказания крестьян, например, порку. Крепостное
право, как было упомянуто выше, было отменено в
течение XIX в., но на большей части России оно было
заменено системой, при которой все деревенское сообщество
вместе отвечало за
оплату
налогов и
выкупа, поэтому
каждый крестьянин обязан был
предоставить
свою часть вы¬
купа под давлением всех остальных жителей деревни.
На латифундиях, которые могли занимать д о трех
четвертей земли в Южной Испании, Южной Италии и
Португалии, работники были формально свободными, но
трудились в таких тяжелых ус ло ви ях , которые мало
отличались от
принуждения. В более северных частях Италии, а
также в Южной Франции обычной была испольная
аренда (metayage). Собственник земли предоставлял землю и
большую часть капитала , в то
время
как
кр есть янин
трудился на земле, а
урожай делился, и не обязательно
поровну. При подобных условиях для крестьянских семей было
разумным работать с максимальной отдачей, без прямого
надзора со стороны собственников земли, который к тому
же был часто затруднительным, особенно в горных и
удаленных районах. Однако хозяева стремились
поддерживать низкий уровень
влож ений в
модернизацию труда,
кроме того, часто обманывали работников; все это часто
приводило
к
тому, что крестьяне переживали особенно
тяжелые вр ем ен а
и
нищету
в
неурожайные годы.
Более распространенной была система, при которой
труд работников в поместьях или на фермах
вознаграждался наделом земли и, возможно, частью урожая за
определенное число дней, отработанных на полях хозяина, или
за выполнение
определенных работ на ферме или в
поместье. В Ирландии практиковались разные типы оплат
труда
-
в виде земельных наделов наряду с денежным
вознаграждением; либо наоборот, работник платил за свой
надел или своим трудом, или в виде денежной ренты.
Подобные разнообразные системы оплаты, при которых
работнику платили частично земельным наделом, а также
продукцией, были распространены в Восточной
Германии, еще одном регионе, где было много крупных
поместий. Вместе с тем, появилась тенденция к
прямой
денежной оплате труда, иногда с учетом стоимости проживания.
Оплачивалась поденная работа, а в период сбора урожая
и
другие напряженные времена оплата труда работника и
членов его семьи соответственно повышалась. Во всех
ре ги он ах наблюдалась непрерывная тенденция перехода на
исключительно дене жну ю оп л а ту труда работников.
Кустарное производство
К концу XVIII в. большая часть производства в Европе
представляла собой систему, известную как кустарное
производство, иногда
-
как
первичное производство («прото-
индустрия»). Было неисчислимое множество
региональных вариантов кустарного производства. Их особенности
зависели от местных
традиций, от форм земельной
собственности и от продолжительности
сельскохозяйственного года, от типа промышленности, с которой было
связано кустарное производство, и организации торговли и
маркетинга произведенных товаров. Все эти детали нельзя
обобщить, но некоторые общие или наиболее
распространенные черты можно выделить.
Кустарное производство, являясь мелким домашним
производством или децентрализованной (раздаточной)
мануфактурой, осуществлялось непосредственно в доме
само го
работника, а не в помещении хозяина. Это
озн ачало, что
у работника была некоторая свобода в отношении
продолжительности работы и расписания рабочего
времени, поэтому он мог работать только неполный рабочий
день, а остальную часть времени заниматься либо
домашними делами, либо работой на собственной ферме и
наоборот, в основном заниматься ремеслом, когда работы на
полях становилось немного. Кустарное производство
было особенно широко распространено в гористых
районах, где занятия животноводством оставляли много
свободного времени зимой, когда дороги становились
непроходимыми, а скот был надежно укрыт в хлевах, но это
произ водст во та к же
существовало в сельскохозяйственных
41

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
организациях
всех типов. В
некоторых обстоятельствах,
особенно в конце XIX в., когда рынок был затоварен,
производство было неконтролируемым, а ручной труд
конкурировал с машинным, работникам приходилось
просиживать за ткацким станком или работать у наковальни
постоянно, чтобы как-то свести концы с концами. В этих
условиях свобода выбора рабочих часов и расписания не
имела никакой ценности.
По самому определению кустарного, или надомного
производства предполагалось,
что для него не
требовалось крупного машинного или другого дорогостоящего
оборудования: нужен был всего лишь ткацкий станок или
простая прядильная машина, или небольшой
горн
с
наковальней. При этой системе производства сохранялись
традиционные семейные рамки. Так, отец семейства мог
работать за ткацким станком, его жена и
дочер и пряли
для него пряжу,
а маленькие дети выполняли
какую-нибудь подготовительную работу. В семье поддерживалась
дисциплина и велось обучение. И так как при этой
системе молодые люди могли рано начинать зарабатывать на
жизнь, то они стремились
и жениться
рано, а так как дети
могли помогать работе уже с самого раннего возраста, то
семейные пары стремились иметь много детей. В
результате, кустарное производство должно было
способствовать быстрому росту численности населения, что влекло
за собой снижение уровня оплаты труда.
Но это, однако,
совс ем не означ ало, что в
регионах, где было развито
кустарное производство,
численность населения
росла
быстрее, а доход уменьшался существеннее,
чем в
других
регионах.
Этот вид организации труда мог быть приспособлен
ко многим типам
производства. Он был особенно
широко распространен в текстильном производстве, так как
ткани были одними из самых важных промышленных
товаров повседневного использования. В Европе было мало
регионов без собственного кустарного текстильного
производства льняных, шерстяных, реже
хлопчатобумажных и шелковых тканей, а также галантерейных,
чулочных изделий и кружев. Некоторые регионы были
хор ошо и зв ес тн ы высоким кач еством
производимых товаров,
другие дешевой продукцией грубой выделки.
Металлические изделия
-
молотки, гвозди и цепи
-
составляли
другую группу товаров широкого спроса, которые
изго товл ялис ь
кустарным способом, так же как деревянные
изделия, соломенные шляпы и
перчатки. Некоторые
округа специализировались на выпуске
сложных товаров,
такие ка к
наручные часы из Женевы и
горного района
Юра, настенные часы из Шварцвальда или игрушки
и
музыкальные инструменты из района Рудных гор. Важно
отметить, что в бо льш инс тве
случаев
-
иэтоне
обязательно касается сложных товаров
-
изделия, которые
выходили из кустарной мастерской, были готовыми к
испо льзо вани ю и отв ечали
определен ным стандарт ам, будь то
рулон ткани или ящик гвоздей. Хотя работник и не был
искусным мастером в традиционном понимании этого
слова, он вкладывал душу в произведенный им товар и
часто гордился его качеством.
В течение века некоторые направления развития
изменились. За этими изменениями часто стояло все
возрастающее разделение труда и передача некоторых
производственных операций из рук мастеров машинам,
соответственно, на централизованном производстве. При
этом, работник, участвовавший в оставшейся
кустарной
части
прои зводст ва,
постепенно превращался
в
простой
«в ин ти к» ма шин ы, работу которой он не мог
контролировать.
Необходимо рассмотреть коммерческие стороны
новой системы. Ее распространение было обусловлено
расширением рынков в международном масштабе и ростом
производительности труда, которому во многом
способствовало появление специализации на производстве. При
одной из форм торговых отношений работник должен
был покупать сырье и продавать готовую продукцию. Так,
ткач, производивший шерстяную ткань или сукно,
захватив с собой кусок ткани, выделанной за неделю,
отправлялся в рыночный день из Западного Райдинга в графстве
Йоркшир в один из рыночных павильонов, специально
построенных в более крупных городах, таких как
Галифакс, Лидс или Уэйкфилд, чтобы продать свой товар
одному из купцов, торговцу, присутствовавших там. Ткач
был не просто изготовителем продукции, но и
независимым
предпринимателем. Точно так же поступал ткач из
Восточной Вестфалии, производивший льняное
полотно, для которого рыночным городом был Билефельд. В
своих сообществах такие ткачи обладали особым
статусом. Это была система простого товарного производства
(kaufsystem).
Торговец, купивший ткань, был заинтересован в том,
чтобы произвести из нее готовую продукцию
и
продать
в зарубежные страны. Зная ситуацию на отдаленных
рынках, он мог давать ткачам конкретные заказы на
продукцию. Он также мог бы поставлять сырье, и тем самым
получить возможность сохранить право собственности на
него в процессе производства, а также установить для
ткачей и других работников сдельную оплату труда. Как
только это
происходило, производитель больше не являлся ни
покупателем,
ни
продавцом,
он становился наемным
рабочим, которому уже не принадлежал обрабатываемый
материал. Между тем торговец
постепенно становился
промышленным капиталистом. Появилась система
капиталистического
т ов а рн о го произ водст ва (verlagsystem).
Производственные отношения всту па ли
в
следующую
стадию развития, когда оборудование, используемое
работником, становилось для него слишком
дорогостоящим или он оказывался слишком беден, чтобы позволить
себе крупные затраты.
В таком случае оборудование мог
предоставлять в аренду капиталист, вычитая
установленную плату за аренду оборудования из недельной
зарплаты работника. К этой стадии вряд ли у части работников
возникали
претензии на независимое
предпринимательство. Следует заметить, что стадии этого процесса не
обязательно последовательно сменяли друг друга, хотя в
истории отдельной семьи чередование, возможно, имело
место, но они могли протекать и одновременно. Но в
любом
случае, четко наметился рост числа случаев
утраты экономической независимости и широкий переход к
подобию наемного труда.
Учитывая технические ограничения
производственного
процесса, транспорта
и
средств
связи того
времени, следует считать, что это была высокоэффективная
система. Она объединяла с одной стороны производителя,
обладавшего необходимым мастерством или по крайней
мере бывшего хорошим исполнителем монотонной
работы, на
которой специализировался регион, где он
проживал, а с другой стороны
-
широкий круг покупателей,
у которых иначе не было бы возможности
встр ети тьс я
с
опытными и
профессиональными производителями.
Торговцы сформировали класс посредников, которые
обладали капиталом, могли финансировать перевозку
грузов и эффективно организовывать поставку крупных
партий товаров. В то же время существовал встречный
поток информации от потребителя к производителю,
благодаря которому хорошо осведомленный торговец
знал, что именно требует рынок или что вскоре войдет в
моду, и передавал эту информацию производителю,
находящемуся далеко от рынка сбыта. Еще более
примечательно то, что эта протоиндустрия была вполне
конкурентоспособной на всех уровнях и в очень сильной
степени способствовала появлению технических и торговых
нововведений и общему прогрессу.
И все же эта система имела недостатки, и в ней
таились опасности, которые постепенно с течением време¬
42

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
ни стали проявляться. В конечном счете занятость семьи
в кустарном производстве зависела от отдаленных
рынков и от мастерства, с каким
удовлетворялся рыночный
спрос. В отличие от традиционного ремесленника,
состоявшего в гильдии, или
дерев енско го пекаря, кустарь
сталкивался с постоянными колебаниями спроса на его
продукцию, которые совершенно не зависели от него
самого, приводили
к
периодам безработицы и к
неустойчивости доходов и
при всем том являлись характерными
особенностями его жизни. При своем появлении
кустарное, надомное производство часто рассматривалось
лишь как дополнительное занятие или источник дохода
только для некоторых членов семьи. Семья по-прежнему
имела свой земельный надел, который позволял
обеспечивать существование и, возможно, иметь корм для
лошади, которая отвозила произведенный товар на рынок;
эта же земля обеспечивала семью в периоды
промышленного застоя. Вместе с тем, члены семьи могли найти
работу на соседних фермах. При растущей специализации
производства в результате увеличившегося разделения
труда и необходимости поиска путей к более высокой его
эффективности часто ослабе ва ла связь работников с
сельским хозяйством, и они
теряли возможность
обеспечивать семью в случае упадка торговой активности. В
любом случае, к концу XIX в.
окрестности деревень иногда
превращались в плотно заселенные протоиндустриаль-
ные районы с малой площадью земли для выращивания
местных сельскохозяйственных культур.
Ко всему прочему, для работников возникла угроза
механизации. В первый период промышленного
переворота технические изобретения скорее помогали кустарю, а
не подрывали его работу. Одними из первых
механических помощников появились прядильные машины, из-за
которых работа прядильщиков стала на самом деле
ненужной, но вместе с тем сразу настолько сильно упала
цена на пряжу, что продажа тканей возросла во много раз,
а для ткачей наступил золотой век. Точно так же
массовое производство изделий из железа расширило рынки
сбыта гвоздей и других товаров из железа, а также
заметно удешевило эти товары, и повысившиеся доходы
открывали новые возможности для многих кустарных
производителей.
И все же наступило время, когда машины перестали
быть помощниками в производстве, а стали настоящими
врагами, так как начали заменять ручной труд, который
прежде выполнялся на дому. Сначала новые машины,
такие как механические ткацкие станки 1800 и 1810 гг.,
были грубыми и не очень эффективными, но со
временем они значительно усовершенствовались и стали
вытеснять
ручной труд рабочих из сферы производства
стандартных, более дешевых товаров в сферу
производства более сложных высококачественных товаров,
ав
конечном итоге и
оттуда
тоже.
Первым было
механизировано прядение, за ним последовало ткачество и,
наконец, даже кройка и шитье одежды. Работники ручного
труда в этих
отраслях вели долгую и изнурительную
борьбу, предпочитая получать более низкую зарплату за ту
работу, которую они знали, чем наниматься на фабрику
или эмигрировать, эксплуатировали себя и своих детей,
но и это не обеспечивало им достаточного дохода, и они
были вынуждены смириться.
На конечной стадии этого
п роце сс а кустарный труд
этого вида переместился
в
города, оставив сельскую
местнос ть, в
которой протоиндустрия имела основную базу.
Подвергавшимся жестокой эксплуатации работникам
мастерских по пошиву готового платья из района Ист-Энд
в Лондоне стали про тивоп оста влять ся молодень кие
мастерицы из Парижа, которые принесли этому городу
славу центра мод и модных товаров. Как и отрасль пошива
готового платья, к концу XIX в. производство
канцелярских товаров, картонных коробок и прочие чрезвычай¬
но низко оплачиваемые
работы, которыми, как правило,
занимались женщины или
иммигран ты, отра жало
крайнюю стадию эксплуатации системы, которая когда-то
характеризовалась использованием самых
пер едов ых
технологий того времени.
Надомная работа в некоторых странах стала
сравнительно редким явлением. Согласно переписям населения
1907 г., ею было занято только 2,9% всех работавших в
промышленности в Великобритании и 4,7%
-
в
Германии.
С другой стороны, в Бельгии в 1896 г. эта доля составляла
27%, а во Франции в том же
году
-
25%.
Труд ремесленников
Производство, существовавшее в средние века, в
основном зависело от
труда ремесленников и мастеровых.
Ремесленник отличался общепризнанным мастерством и
зна чите льны ми
соответствующими познаниями, в
основн ом
приобретенными во время службы обычно в течение
5-7 лет в качестве ученика у квалифицированного
мастера. Этот тип работника продолжал оставаться очень
важным, хотя обстоятельства изменялись, и
некот орые
мастеровые уже выполняли другие функции.
Традиционно ремесленник мог рассчитывать
на то, что
он
откроет собственную мастерскую, в которой будет
обрабатывать купленный им самим материал, работая,
обычно по заказу, ориентируясь на круг местных или
региональных потребителей, которые и обеспечивали
стабильный рынок, защищенный к тому же исключительными
правами соответствующей гильдии ремесленников. Такие
ремесленники существовали и в XIX в ., не мног о их
осталось и в наши дни. И по сей день работают сапожники и
шорники, мясники и
пекари, паяльщики и
-
совсем
современные
-
работники автомастерских, мастера по
ремонту бы то вой элек тро тех ник и
и
телевизоров.
Однако экономические изменения того века
затронули и условия,
в
ко то ры х работали многие ремесленники.
Положительной стороной преобразований было то, что с
появлением
к рупных мануфактур многие
квалифицированные люди покидали собственные мастерские
и
переходили работать в более крупные мастерские или на
фабрики,
в этом
случае теряя часть личной свободы, но
получая более стабильный и высокий заработок. Так, крупные
машиностроительные заводы нанимали на работу
литейщиков стали и плавильщиков латуни, бывших плотников,
часовщиков и других специалистов д ля сборки или
ремонта машин, и часто такие
ремесленники могли сохран ять
свой
статус
и иметь
достаточную свободу (в зависимости
от того, как они выполняли свою
работу), по крайней мере
в
первые десятилетия XIX в. Аналогично
этому
квалифицированные красильщики тканей и набойщики ситца,
наборщики и переплетчики, печатники,
инструментальщики, столяры-краснодеревщики, не теряя своих
профессиональных навыков, работали на крупных
капиталистических предприятиях, получая не меньшую и к тому
же
фиксированную заработную плату. Строители,
каменотесы, каменщики, штукатуры и стекольщики могли на тех же
условиях работать на крупного подрядчика.
С появлением новых отраслей промышленности
возникла потребность в новых профессиях. Так, для
машиностроения надо было подготовить слесарей-механиков,
модельщиков и котельщиков; появились новые
специальности в
гончарном производстве, производствах бумаги
и стекла. Появились виды работ, которые явно требовали
от исполнителей
мастерства, эрудиции
и
чувства
ответственности, для выполнения таких работ человеку не надо
было проходить традиционное формальное обучение у
мастера в течение нескольких лет, он
обучался до тех пор,
пока не приобретал необходимые навыки для начала
работы по специальности. К наиболее важным подобным
43

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
видам работ относились выемка угля
в шахтах,
пудлингование и доменное дело в
металлургии
и
сталеварении,
во жде ние локомотивов, те хни че ско е
обслуживание
двигателей морских судов.
Между тем, изменения коснулись и практики
подготовки кадров. Работодатели более не были заинтересованы в
том, чтобы регулировать или ограничивать число
кандидатов на рабочие места на их производствах, наоборот,
они хо тели
открыть доступ
всем желающим, чтобы иметь
возможность
выбора работников, снизив заработную
плату до ее уровня на менее престижных производствах.
Именно по этой причине сами рабочие и тред-юнионы,
как только они сформировались, настаивали на
обязательном профессиональном обучении и отказывались
работать
рядом с людьми, не прошедшими курс обучения.
Неизбежным результатом такого положения было то, что,
теперь сами мастера, занятые на производстве, а не
хозяева стали проводить подготовку и обучение кадров и несли
ответственность за ее
результаты.
К концу рассматриваемого периода возникла острая
необходимость в новых
теоретических знаниях, таких как
выполнение и умение понимать технические чертежи,
знание основ механики, химии и
элек тро техн ики .
Государственные
орг аны упра влен ия
во многих
странах
ста ли
вводить эти предметы
в
программы обучения в различных
технических школах. В то же время наиболее крупные
работодатели, особенно те, которые господствовали на
рынке труда какого-либо города или территории,
пересмотрели взгляды на ценность навыков своих рабочих, и если
были убеждены, что рабочий, получив необходимые
навыки, не уйдет к другому нанимателю, стали сами
обе спечив ать необходимую ему подготовку.
В том, что касается ремесел, прогресс имел и
негативную сторону. Многие традиционные ремесла были либо
вытеснены машинами, либо исчезли совсем, так как их
продукция или услуга более не пользовалась спросом. Уже
упоминались ткачи
-
когда-то наиболее уважаемая
профессия. Представители других ремесел, таких как
мебельщики, портные или сапожники, оказались в
условиях все
возрастающей конкуренции со стороны машинного
производства и за исключением тех немногих, которые
производили высококачественный товар, были вынуждены
либо конкурировать с продукцией машинного
производства при все ухудшающихся условиях труда, либо
переходить работать на фабрику, чтобы заниматься
полуквалифицированной работой. А такие ремесла, как
изготовление париков и свечей, постепенно вообще исчезли.
Фабрики и другое крупные предприятия
Крупные промышленные предприятия с сотнями
работавших на каждом из них были известны еще до XIX в. К
ним м ож но отнести королевские верфи, многочисленные
угольные шахты, некоторые королевские фарфоровые
заводы, небольшие оружейные мануфактуры и даже
тек сти льн ые
мануфактуры. Правда, это скор ее бы ли
исключения. В XIX в. они стали более распространенными,
ав
нек ото ры х производствах
стал и
нормой. Кроме того, если
прежде рабочие трудились бок о бок под общим надзором,
образуя крупные трудовые единицы, то с появлением
новых технологий они чаще сотрудничали при
обслуживании группы оборудования, например при выплавке стали
или
при работе прокатного стана, или они стали зависеть
от ряда машин, приводимых единым механизмом,
который к тому же задавал темп работы. При этих условиях они
становились скорее придатками механических устройств,
не
управляя самим процессом производства.
Такой тип работы был характерен для текстильной
фабрики. Считается, что первым механизированным
производством стало
пряд ени е хло пка, начавшееся с
1760-х гг ., хотя еще до этого
шелк-сырец
перер абаты вался маш ин ны м сп особ ом в
крученые
нити в больших
производственных помещениях. Фабрику принято считать
символом нового индустриального века, несмотря
на то,
что
существовало множество других кру п ны х
предприятий. Кроме уже упомянутых угольных шахт и
сталелитейных заводов, также работали верфи, прокладывались
железные дороги, строились крупные общественные здания,
функционировали другие предприятия, на которых были
заняты б о ль ш и е массы работников и в которые
вкладывались существенные капиталы.
И все же многие более мелкие предприятия выжили.
Существовали также большие различия
в численности
рабочих разных отраслей промышленности: в начале XX в.
в США среднее число рабочих на предприятии было 67
чел., в
Великобритании
-
64, во Франции
-
26ив
Германии
-
14 чел., но эти
средние значения учитывали
рабочих многочисленных малых предприятий. Если
исключить
эту категорию
и
рассматривать
только
предприятия
с числом
работников не менее 20 чел., то среднее число
рабочих на предприятиях французской металлургической
и сталелитейной промышленности достигало 766 чел., но
всего лишь 114 чел. в текстильной промышленности. В
США эти показатели были соответственно 548 и 126 чел.,
в
Германии
-
378 и 46 чел.
С самого начала в работе фабрик и других крупных
предприятий возникли новые проблемы как д ля рабочих,
так и
управляющих,
особенно в тех
случаях, когда
ремесленное мастерство
и
пре стижно сть работы теряли свое
бывшее значение. Вводились новые, более жесткие
формы
организации труда, устанавливались штрафы и другие
наказания за отлынивание от работы, прогулы и
поведение, мешающее работе, например разговоры или пение во
время работы, что было вполне естественным при работе
на дому. Примечательно, что на первых фабриках
появление на рабочем месте было нерегулярным, работники
часто меняли место работы, а во время сбора урожая
случалось, что рабочие массово исчезали с фабрик, часто
чтобы участвовать в работе на полях, которые еще
сохранялись у
семейных ферм.
Более того, на фабриках часто работали женщины и
дети, совершенно беззащитные и жестоко
эксплуатируемые. Сменяющие друг друга с 1830 г. правительства
считали целесообразным официально защищать наиболее
уязвимые категории работников,
в законодательном
порядке
сокращая максимальное количество рабочих часов,
запрещая работу по ночам и работу с опасными веществами,
устанавливая жесткие правила безопасности и
санит арно-
гигиени ческие
нор мы,
в соответствии с
кото рыми
предусматривались помещения для умывания,
побелка стен и т.п .
Постепенно вводился контроль
и мини маль ные
прави ла
безопасности при работе в подземных шахтах или на
строительстве многоэтажных зданий; на железнодорожном
транспорте
и
при перевозках
по воде стали действовать
так же
правила, нацеленные на
защиту
и
пассажиров,
и
рабоче го
персонала.
Первоначально на текстильных фабриках дети часто
работали вместе со своими родителями
или
старшими
братьями/сестрами, но постепенно люди стали работать
в пол ном
отрыве от своих семей. Сам наниматель стал
находиться вдалеке от своих рабочих, и на крупных
предприятиях отношения между ним и отдельным работником
становились полностью обезличенными. Но даже
сотрудники на предприятии были незнакомы
между собой, и
должны были появиться новые
формы солидарности и
общности.
Произошло разделение домашней и рабочей сфер.
Моралисты сожалели об утере семейной дисциплины, о
появлении соблазнов при совместной работе и
проведении свободного времени в общежитиях и пивных
молодых людей и девушек без непосредственного надзора со
стороны старших и без подчинения им. Хотя эти опасе¬
44

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
ния были преувеличены, несомненно, что изменения в
общественной и личной
нравственности были вызваны
новыми условиями труда.
Существовали важные различия между крупными
предприятиями, появившимися в крупных городах,
и
предприятиями в сельской местности или зеленых зонах
вокруг городов, которые являлись основным или
единственным объектом промышленной занятости.
Возникновение фабричных или шахтерских поселений, т .е .
поселков, умышленно создаваемых предприятием для
сосредоточения в них рабочей силы, или развившихся из более
мелких прежних сообществ, было общим явлением для
многих промышленных стран и вело к появлению новой
формы патернализма, особой формы эксплуатации, или
сочетания обеих этих
форм. Часто работодатель
предоставлял работникам дома, строил церкви, школы,
обеспечивал медицинское обслуживание и страхование. В
некоторых особенно благоприятных случаях сочетались
собственная заинтересованность и чувство социальной
ответственности работодателя, приводя к появлению других
привилегий для рабочих и их семей: пенсий вдовам
рабочих, покупке зерна оптом и продаже его по низким ценам
в
период подорожания. В иных, крайних случаях
некоторые работодатели использовали свою огромную власть
над рабочими поселками, оплачивая труд рабочих
товарами или принуждая их пользоваться фабричными
магазинами с
непомерно
высокими ценами. Иногда
работодатель угрожал рабочим, недовольным зарплатой или
условиями труда, выселением из предоставленного жилья.
В крупных городах у работодателей было меньше
средств осуществлять прямой социальный контроль над
своей рабочей силой, хотя он часто проявлялся косвенно
через городские органы власти, находившиеся в
зависимости от этих
работодателей. С другой стороны, здесь
чувство социальной ответственности работодателей
проявлялось слабее, и ожидать от них помощи рабочим во
время спада деловой активности не приходилось. Рабочие без
всякого сожаления
увольнялись за дисциплинарные
нарушения, кроме того, при нарушениях порядка применялась
система понижения
зарплаты.
Негарантированная занятость или продолжительные
периоды безработицы при периодически
повторявшихся спадах производства, которые стали частью
индустриальной эры, или в результате банкротства части
работодателей стали наиболее
серьезн ыми отрицательными
сторонами современных форм организации труда. Сложно
привести точные сведения об уровне безработицы в
начале XX в. из-за нехватки
соответствующих данных в
источниках
информации
-
с одной стороны,
и
значительного числа
рабочих, занятых лишь частично, но жела вших
работать полный рабочий день
-
с
другой стороны. Еще
сложнее
провести сравнение соответствующих данных по
разным странам. Для тех стран,
в
ко тор ых
им еют ся
некоторые более надежные статистические показатели,
можно
указать, что в 1890-1913 гг.
безработица в
Великобритании составляла в
среднем 4-5%, во Франции 7-8%, в
Бельгии 3% и в Германии около 2,5%.
Особенно тяжелые времена наступали, когда застой
производства в одной отрасли промышленности
одновременно воздействовал на многие фабрики города, и у
рабочих не оставалось никакого альтернативного
заработка. Требовалась разработка нового закона,
регулирующего вопросы оказания помощи неимущим, формирование
благотворительных организаций для помощи
промышленным сообществам при подобных катастрофах.
Сфера обслуживания и работа в учреждениях
Расширение и обновление производства, особенно
если оно было связано с удаленными или даже зарубеж¬
ны ми
рынками сбыта, требовало более сложной и более
детально разработанной сферы обслуживания, чем в
экономических системах, состоявших в основном из
натуральных хо зяй ст в и ме ст н ых городс ки х ремесленников,
поставлявших произведенные ими товары.
Расширявшиеся торговые отношения требовали не только новых
средств транспорта, которые необходимо было построить
и обеспечить персоналом, но и большого объема
канцелярской работы по организации, мониторингу, выявлению
новых направлений спроса, информационному
обеспечению и защите информации. Но специализация на этом не
заканчивалась. Банковское дело и другие формы
финансирования, как и страхование, стали характерными
элементами новой системы, как и растущие потребности в
юридическом сопровождении при составлении
контрактов и улаживании споров. В ответ на растущие
потребности в информации появились газеты, печатные
фондовые
курсовые таблицы, транспортные ведомости, для работы
в
которых требовались авторы, редакторы и сотрудники
редакций.
На промышленных предприятиях существовали
потребности в секретарях, бухгалтерах, прорабах и менеджерах,
иногда также в чертежниках-консгрукгорах, дизайнерах и
переводчиках.
Спрос на тех служащих, которых стали называть
«белыми воротничками», стал типичным не только для сферы
обслуживания, но и для промышленности.
Потребность в квалифицированном канцелярском
труде разных видов возникла в то время, когда грамотность
среди бедных слоев общества никоим образом не
обеспечивалась.
Поскольку в этот
период стало распространяться
начальное образование, частично как следствие
расширения потребностей в грамотных людях в различных сферах
жизни, относительные привилегии клерков, авторов и
кассиров (более высокая месячная, а не недельная зарплата,
более стабильное положение, возможная пенсия по
старости) постепенно сокращались, но совсем не исчезли.
Таким образом, внутри самих крупных предприятий
появилась новая прослойка, которая начала заполнять
брешь и сокращать увеличивавшуюся социальную
дистанцию между капиталистическими хозяевами, больше не
работавшими у верстаков и стан ков , и их наемными
работниками. Иногда рассматривавшаяся как часть «нового
среднего класса», эта
прослойка, безусловно, имела нечто
общее и с теми, кто был выше, и
теми, кто был ниже нее,
но она также имела свои, существенно особые интересы.
Работодатель часто особенно ценил таких работников за
их специальные зн ани я дел фирмы, ее внутренней
структуры и внешних отношений, считая, что их трудно
заменить. В ответ эти работники ощущали себя членами
единой управленческой команды. В отличие от работников
ручного труда, большинство их недоверчиво относились
к
тому, чтобы работодатель рассматривал их как
группу,
они были слабо привязаны к своему «классу» и скорее
стремились к тому, чтобы их рассматривали как личности.
По мере увеличения требований в различных секторах
экономики, различные группы «белых воротничков»
начали овладевать знаниями и эрудицией, которые
относились к более старым областям, таким как право, церковь и
медиц ина. Формирование надлежащим образом на этой
осно ве новых
профессий было длительным процессом в
большинстве стран; этот процесс шел с разной скоростью,
которая частично обусловливалась различными
экономичес кими
потребностями, а частично
-
различными
правовыми системами и социальными традициями.
С одной стороны, существенными были техническая
компетентность и надежность специалистов: обыватели
ожидали, что
инженеры могут строить мосты, которые
будут прочными, а бухгалтеры
-
забалансировать свои
счета на основе правильной оценки ситуации. Но, с
другой стороны, доказательства компетентности могли
зависеть от сертификатов, полученных у признанных учите¬
45

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
лей, у самоуправляющихся профессиональных обществ
или в
результате прохождения процедур,
контролировавшихся государственными органами, но ни одна из этих
возможностей не была вполне надежной на ранней
стадии формирования профессии. В начале не было также
признанных систем подготовки. Общество также
ожидало от специалистов проявления определенной
профессиональной этики, чувства профессионального долга и
внимания к
клиенту, вместо грубого стремления к
получению максимальной прибыли, которым руководствовался
промышленник.
Процесс формирования отдельных профессий
начался еще в XVIII в., но в основном становление
специальностей в ключевых видах деятельности пришлось на XIX в. В
разных странах
этот
процесс протекал по-своему, но
окончательный результат убеждает в том, что в
современном
индустриальном обществе существовала настоятельная
потребность в специалистах такого
рода. Именно они
образовали часть «нового среднего класса» XIX в.
СОЦИАЛЬНАЯ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ
ДИНАМИКА
Новая городская и промышленная элита
Экономические и социальные изменения XIX в.
привели к повышению важности промышленности и
гор одско го населения в обществе. Эти изменения откр ыл и пу ть
наверх дл я новых элит из этих
секторов общества.
Можно в самом общем виде считать, что в прежние
времена,
вплоть до окончания
старого режима,
власть в
сельских местностях
принадлежала
зем ельной знат и и
мелкопоместному дворянству. Города управлялись либо
точн о та кже
-
просто потому, что были частью
региональной систе мы управ лен ия,
либо
-
в тех
случаях, когда
среди них были города, имевшие привилегии и грамоты,
-
традиционными городскими элитами. В некоторых
частях
Европы, включая Северную Италию и Швейцарию,
именно города контролировали прилегающие сельские
местности.
В то время существовало большое разнообразие
традиционных городских элит, поэтому трудно сказать о них
что-то общее. Большинство элит состояло скорее из
торговцев, чем из ремесленников, и в течение долгого
времени они
стремились сохранять заложенные изначально в
их конституции демократические элементы и, как
правило, представляли собой самоназначаемые или набираемые
группировки. В XIX в. произошло два важных изменения:
городское управление постепенно попало под сильное
влияние мобильных промышленных и новых
коммерческих предпринимательских классов, упорно
пробивавшихся наверх; кроме того, оно постепенно становилось
более демократичным. Однако даже там, где проводились
выборы с участием избирателей, в число которых
входили люди из нижних слоев, на
руководящие посты в
городском
управлении и на высшие
судебные посты, как
правило, избирали экономических лидеров
местной
промышленности и
торговли.
Потянувшись из своих городов, представители этих
элит начали завоевывать посты
государств енных
руководителей в парламентах, министерствах, провинциальных
губернаторов и т.п .
Существенно то, что традиционная
землевладельческая знать по-прежнему сохраняла за
собой контроль над основными бастионами власти,
включавшими не только правительства и дворы правителей, но
и высшие посты на дипломатической, военной и
гражданской службах. Тем самым во многих отношениях
сохранялась
преемственность. Вместе с тем, все более частыми
становились посягательства на эти властные посты со
стороны новых классов, экономическая база
ко тор ых
начала
по своему значению превосходить аграрный сектор. В
этом отношении страны очень разнились. Если не
рассматривать США и другие государства,
появившиеся в
результате колонизации земель, которые никогда и не были
осчастливлены своей аристократией, то наибольшего
успеха в этом отношении смогла добиться французская
буржуазия, а из меньших государств
-
Нидерланды и
Швейцария. Далее следовали Великобритания, Германия и
Скандинавские страны, затем Габсбурская империя, Италия и
страны Пиренейского полуострова, а замыкала этот
перечень Российская империя. Становится очевидным, что
прогресс в замещении находившихся у власти
наследственных землевладельческих классов новыми классами
промышленников и коммерсантов был напрямую связан
с темпами прогресса в индустриализации и модернизации
в каждой стране.
Тем не менее, социальный престиж по-прежнему
больше связывался с земельными владениями и древними
титулами, чем с недавно приобретенным богатством,
поэтому практически в каждой стране наблюдалась тенденция,
при которой недавно разбогатевшие торговцы и
промышл енники
стремились укрепить свое социальное
положение, обзаведясь как поместьем, так и титулом. Одним из
явных доказательств этих стремлений присоединиться к
существующей элите, а не основать свою -
новую, был
обычай членов новых элит отправлять своих сыновей
учиться в традиционно лучшие школы, которые готовили
выпускников для сферы управления и «благословенного
жи тья» ,
-
в гимназии, лицеи и (в Британии) закрытые
част ные
привилегированные средн ие учебные заведения,
которые были известны своим классическим
образованием. Это считалось более рациональным, чем строить
новые школы с практическим уклоном, необходимым в
деловой жизни. Лишь постепенно классические школы
преобразовались, чтобы отвечать реальным потребностям
новых элит.
Социальные конфликты
Неудивительно, что низшие сословия не всегда были
удовлетворены тем, как ими
правят
элиты. Еще до начала
индустриализации были известны случаи социального
протеста среди крестьян, городского и сельского
пролетариата. Наиболее частой формой протеста был
продовольственный бунт, характерный не только для городов и
сельских местностей, зависевших от ввоза
продовольствия, которое
во
время голода или
не урожая продавалось
по
недо сту пны м
населению ценам, но также и для
регионов, экспортировавших продовольствие, когда в погоне за
высокими ценами фермеры вывозили свою продукцию,
вынуждая
местное население голодать. Другие мятежи
возникали из-за
призыва
на
военную службу, увеличения
налогов или арендной платы, плохого выполнения
пол ожений закон одате льст ва «о бедных», выселения из
занимаемого жилья в сельской местности и введения машин на
производстве.
Самые длительные и впечатляющие сельские
протесты
происходили
в ходе Французской революции.
Французская революция имела множество корней
-
в
национальной политике и
проблемах налогообложения; в
произведениях авторов эпохи Просвещения и жизненной
неудовлетворенности среднего класса, но среди других ее
корней было также движение социального протеста
части
крестьянства и городской бедноты. Поскольку условия
жизни в сельской местности и городской Франции
различались чрезвычайно, то и детали этих выступлений были
различными, тем не менее эти протесты имели много
общего во всей стране.
Революционным годам предшествовал процесс
медленного изъятия древних крестьянских и общинных прав
46

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
помещиками и
крупными землевладельцами, которые
пытались использовать новые
рыночные возможности в
целях собствен ного обогащения. Для этого пр о в оди л и с ь
огораживания, распахивание пустующих земель, а также
использовались различные привилегии
и мест ные
исключительные права.
К
тому же добавились безотлагательные
проблемы, которые были зарегистрированы в так
называемых «Наказах депутатам Генеральных штатов»
французских провинций в 1789 г.
Неурожаи и нехватка
прод ово льс тви я в 1787-1789 гг .
привели
к
тому,
что цены на
пше ницу
на основных производящих территориях Северной
Франции повысились в два раза. Крестьяне
-
виноградари,
фермеры молочных хозяйств и производители пшеницы
-
страдали не только как производители,
ноикак
потребители. Однако городской бедноте пришлось еще тяжелей.
Согласно историческим источникам, в основном
именно парижская толпа определяла события
революционных лет, но в деревнях на многих территориях
Франции волнения практически не прекращались еще с
декабря 1788 г. В 1789 г. и позднее происходили нападения на
мельницы, зернохранилища, конвои с продовольствием,
а также нарушалось охотничье законодательство, не
платилась десятина и налоги в казну. Замки французской
знати сжигались вместе со всеми записями о делах поместья.
В конце десятилетий последовавших затем переворотов,
крестьяне получили от революции максимум выгоды, и с
этим согласны многие исследователи.
Бунты на производстве
в
прединдустриальную эпоху
и общественные протесты, не считая исключительных
событий, были скорее локальными, единичными, без
какой-либо организации и постоянного
руководства. Даже
там, где волнения охватывали значительные территории,
как, например, восстание рабочих в Англии в 1830 г., они,
ввиду отсутствия организации и настойчивости,
оставляли мало следов, не считая обычных в таких случаях
жес ток их
кар со стороны напуганных правящих классов.
Некоторые из этих протестных выступлений, такие как бунты
против применения молотилок или прот ив выселений,
носили явно
выраженный классовый характер, другие,
особенно продовольственные бунты, имели
неоднородную социальную основу. Они
представляли
собой
массовые
выступления,
во главе которых нередко
стояли
женщины, и хотя местная элита считала их
участников
«бе змо згл ой
чернью»,
они часто очень
конкретно
аргументировали свои требования того, что обозначают термином
«моральная экономика», например, выдвигали требование
установления «справедливых» цен, которых, по мнению
людей, они были насильственно лишены.
В Великобритании, стране со срав нит ельн о развитой
экономикой, этот тип бесструктурного сельского
протеста исчез во второй половине XIX в., а на
смену ему пришли
рабочие тред-юнионы. В других странах модернизация
произошла позднее. Так, в Италии традиционные
продовольственные бунты происходили на севере
ив
центре
страны
в 1846-1847 гг.; при них местное население
нападало на
торговцев и перевозчиков зерна, чем вынудило
австрийское правительство наложить запрет на экспорт
пшеницы и другого зерна и в то же время послать хорватские
войска для восстановление порядка. Революционный 1848
год в Южной Италии ознаменовался захватом общинных
земель, сожжением частных лесных владений, кражей и
истреблением скота и уничтожением
всех налоговых и
поземель ных записей. В 1868 г. по многим
крупным
итал ьянс ким
городам еще раз прокатилась волна мятежей.
В Германии
-
еще одной стране с большими
региональными различиями
-
массовые
протесты
все чаще
совпадали с волнениями во Франции в 1830 г.ив особенности в
1848 г. Однако большая часть массовых волнений,
зафиксированных в 1830-1833 гг. и 1846-1847 гг., представляла
собой продовольственные бунты,
и
неудивительно, что
они в основном происходили в городах: в период между
1816 и 1847 г. 53% всех беспорядков произошли в
городах, в
которых в то время проживало всего 15% населения.
«Земельная война» в Ирландии, начавшаяся в 1879 г., стала
последним из подобных, в основном
неорганизованных,
выступлений в Западной Европе. Относительно недавно
это т
исторический эпизод, события которого привыкли
считать реакцией на жестокое угнетение
и сгон крестьян
с земли землевладельцами, по большей части не
проживавшими в своих имениях, подвергся серьезному
пересмотру. Если он и не был вызван крайней нищетой, как
ранее предполагалось,
тем н е мене е, у ирландского
крестьянства накопилось достаточно недовольства. Последний во
всей Европе крупный продовольственный бунт произошел
в
Санкт-Петербурге и предшествовал революции 1917 г.
Индустриализация изменила природу протестных
выступлений. Все чаще изъявление
протеста получалось
наиболее действенным, если было организованным,
и
организация со
временем становилась постоянной. Конечно,
перемены
не
произошли мгновенно, напротив,
была
промежуточная фаза, в которую протест в его традиционном
виде сочетался с более современными формами
организации. Так, при стачке 1830 г. во французском городе Руан
толпы протестующих переходили от фабрики к фабрике,
точно так же, как это делали в
про шло м учас тни ки
продовольственных бунтов. Таким же образом во время
восстания 1842 г. в английском графстве Ланкашир местные
работники текстильных фабрик маршировали плечом к
пл ечу
от
фабрики к фабрике, выводя из строя паровые котлы,
протестуя, с одной стороны, против безработицы и
голода, а с
другой стороны, выдвигая требование принятия
политической хартии.
Эти и подобные проявления недовольства были очень
часто направлены против тягот, вызванных самой
индустриализацией. Некоторые ее последствия, такие как
плохие жилищные условия, ужасающая антисанитария в
городах или утрата доступа к земле, скорее формировали
части общего фона настроений, нежели служили
непосредственными поводами к действиям. На этом фоне
массового недовольства уступок
со стороны власти
практически не наблюдалось. Более того, на ранних стадиях
индустриализации произошло сильное снижение реальной
заработной платы во многих городах Великобритании,
Бельгии, Франции и Германии, а немногим позднее в
Австрийской империи и России. Снижение было вызвано
совокупностью причин: растущими ценами, возможным
ухудшением качества продуктов питания и других товаров
широкого потребления, а также сокращениями
заработной платы. В таких, все ухудшающихся, условиях даже
небольшого уменьшения заработка, сокращения занятости
или же повышения цен на какой-либо продукт массового
потребления могло быть достаточно, чтобы вызвать
крупные акции протеста. Многие из тех людей, которые
составляли
революционно настроенные толпы, боровшиеся в
Париже, Вене, Берлине и других городах в 1848 г., были
рабочими тех отраслей,
в
которых условия работы
ухудшились либо из-за появления машин, либо из-за
чрезмерного наплыва неквалифицированных работников.
Другим примером протестных выступлений
переходного ти па
служат бунты луддитов 1811 и 1817 гг. в
традиционных текстильных округах Англии против введения
новых машин, давшие общее название движению
«разрушителей машин» как таковому. Подобные бунты
происходили во всех частях континентальной Европы, особенно
в трудные 1819 и 1830 гг. Самым показательным из них,
пожалуй, стало мощное силезское восстание ткачей 1844 г.
Примечательно, что восстание началось только после
того, как было отвергнуто прошение к властям.
Одновременно в 1843 г. начались выступления против налогового
бремени и восстания силезских крестьян. Отдельные
вспышки насилия снова проявились в 1847 г. во время
продовольственных бунтов в Силезии.
Другие важные бунты
47

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
«разрушителей машин» пр оиз ошл и
в 1826 г.
среди
рабочих
шелкопрядильных мастерских
вг.
Крефельд
(Германия) и также в
Германии в 1830 г.
среди лейпцигских
печатников.
Проявления недовольства принимали в некоторых
случаях форму забастовок и снижения темпов
работы (вид
итальянской забастовки). Все эти формы протеста были
поглощены появлением и подъемом движения тред-юнионов.
Тред-юнионы и общества взаимопомощи
Тред-юнионы (название профсоюзов в
Великобритании и
ряде других англоязычных стран.
-
Прим. ред),
постоянные объединения людей, связанных одной
профессией, сформировавшиеся с целью добиться повышения
заработной платы и улучшения условий труда, стали
наиболее естественными, направленными
на
защиту прав
тр удящихс я органи зациям и, которые должны был и вести
переговоры
с
работодателями от имени рабочих. С самого
начала многие
тред -юн ион ы
использовали свои
фонды
для выплат пособий по безработице, болезни и даже
пенсий по выходе в отставку, а также в качестве
резервного
фонда на случай возможных трудовых конфликтов.
Многие на самом деле начинали работать как страховые
организации, вынужденные ввиду обстоятельств представлять
сторону своих членов в промышленных конфликтах. Если
переговоры ни к чему не приводили, то забастовка или
такие виды прекращения работы, как замедление ее
темпа и сидячая забастовка были основными способами
давления, доступными трудящимся, тогда как увольнения или
локауты
являлись методами, к
которым прибегали
работодатели.
Профессиональные союзы были известны в Британии
уже в XVIII в. Обычно они формировались
квалифицированными рабочими на местном уровне, однако
представители некоторых производств, например шляпники,
которые составляли нечто вроде национального рынка
труда, создавали свои союзы на значительно больш их
территориях. Поддержка бирж труда как центров информации
о вакансиях и странствующих подмастерьях стала самой
ранней формой самопомощи, кроме задачи пополнения
фондов. Союзы солидарности французских
подмастерьев, известные как компаньонажи (compagnonnages),
занимались видами деятельности, которые были во многом
схожи. В Германии при менее развитом производстве
подмастерья были теснее связаны с мастером-ремесленни-
ком, и молодые мастеровые уходили от него бродяжничать,
скорее чтобы завершить свою техническую подготовку, а
не из-за необходимости искать работу за пределами
родного города. В других частях Европы тред-юнионы и
подобные им профессиональные союзы появились
значительно позднее.
Несмотря на то, что свойственные «обществам
взаимопомощи» страховые функции, принятые на себя
тред-
юнионами, нередко при разбирательстве трудовых
споров получали высокую оценку местных властей, тем не
менее эти власти неизменно
при нимали ст ор ону
работодателей. В первые десятилетия своего существования
союзы подвергались повсеместному запрету
и
преследованиям, что, в свою очередь,
зас тави ло
участников этих
союзов
рассматривать себя не просто
как
работников узкой
профессии,
а как людей, составляющих единый
социальный класс с собственными интересами,
отличающимися от
интересов классов, в
руках которых находятся
бразды правления.
В Великобритании тред-юнионы впервые получили
умеренную и ограниченную форму легального
существования на основании законодательных актов 1824 и 1825 гг.
Однако реальная свобода не была обеспечена вплоть до
1875 г. В
тред-юнионы,
появившиеся на основе принятых
законодательных актов, входили в основном
квалифицированные работники-мужчины, которые формировали
свои организации
по
ме стно му
или
преимущественно
региональному географическому принципу. Логика
подсказывает, что эти работники должны были обеспечивать
потребности местного рынка труда,
и не более того. В
1840-х гг., когда появились железные дороги
и стали
расширяться возможности как поиска работы, так и найма
работников, стали возникать национальные организации.
В 1851 г. после нескольких
прежних неудачных попыток
из мелких
разрознен ных
и
спец иали зир ован ных
союзов
наконец сформировалось Объединенное общество
инженеров (Amalgamated Society of Engineers
-
ASE), которое
обычно называют первым тред-юнионом
в
современном
пон има ни и этого слова.
Вскоре появились и другие
подобные объединения. Особое место занимали горняки,
они
были лучше среди всех организованных рабочих, и
группировались, как и сама горная промышленность,
в четко
очерченных регионах. Несмотря на значительные
средства фондов тред-юнионов, предназначенные для
выплаты пособий, которые помогали этим союзам сохранить
доверие своих членов, их
материальное
состоя ние и
количество членов в них постоянно менялись в зависимости
от
производственной конъюнктуры. Резкий подъем
экономики во всем мире
в начале 1870-х гг. привел к
существенному росту рядов тред-юнионов и сокращению
продолжительности нормального рабочего дня с 10-10,5 час.
до 9-9,5 час. во многих организованных отраслях
промышленности. Затем последовал экономический спад
1880-х гг ., а за ним, начиная с 1889 г., еще более мощный
всплеск экономической активности. На этом этапе
работники, не относившиеся к разряду мастеров, были впервые
объединены на широкой основе, хотя некоторые
из них,
например докеры
или газовщики, были весьма
ква лифиц ирова нными работниками.
Во Франции профсоюзы были объявлены вне закона
революционным законодательством 1791 г. Позднее, во
время Июльской монархии (т.е . в период правления
короля Луи Филиппа, между Июльской (1830 г.) и Февральской
(1848 г.) революциями.
-
Прим.ред.), квалифицированные
работники
-
каменщики и плотники, инженеры и
печатники, портные
и сапожники -
сформировали первые
профсоюзы современного типа. Жестокие преследования
в
период до 1848 г. вызвали многочисленные
яростные
столкновения. После 1848 г.
наст упил короткий период
свобод, но несмотря на некоторые законодательные
послабления во времена Второй империи (период
правления
императора Наполеона III, 2 декабря 1852 г.
-
4
сентября 1870 г.
-
Прим. ред), закрепленные главным
образом в акте от 1868 г.
профсоюзы были лишены
возможности
нормально развиваться до принятия
закона 1884 г.,
обеспечившего их достаточной свободой. Существовали,
однако, советы членов примирительных
ком иссий
(conseils de pnuVhommes), первый такой совет появился в
1806 г. в Лионе, занимавшиеся рассмотрением трудовых
конфликтов между работниками и работодателями на
мес тно м
уровне. Такие советы позднее были скопированы в
Бельгии и Италии. Забастовки были узаконены в Бельгии
в1867г.,в
Австрии
-
в 1870 г. Сами
профсоюзы были
легализованы в
Австрии в 1867 г., в
Нидерландах
-
в1872г.и
в Испании
-
в 1876 г. Россия традиционно осталась
позади и этого широкого европейского движения: российские
репрессивные законы против профсоюзов смягчились
лишь после 1905 г.
Из всех крупных европейских экономических систем
именно германские производственные общества
развивались путем, наиболее близким британским тред-юнионам.
Однако репрессии против германских профсоюзов
продолжались значительно дольше. В Саксонии профсоюзы
получили законный статус лишь в 1861 г., в Великом
герцогстве Баден
-
в 1867г.,ав
Северо-Германском союзе
-
48

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
не ранее 1869 г. Настоящие права организации
профсоюзов появились лишь после 1890 г.
В 1848-1849 гг.,
в недолгий
либерально-революционный период в Берлине короткое время действовало
«Братство рабочих» и были другие местные объединения
квалифицированных работников, преследовавшие
различные цели, но при действовавших репрессивных
германских законах условия для развития тайного юнионизма
были очень ограниченными. Когда-то распространенная
точка зрения, будто профсоюзы Германии были в большой
степени идеологически мотивированы и находились под
контролем политиков из (марксистской)
Социал-демократической партии, сегодня признана несостоятельной,
однако связи между ними все-таки имелись. Основной
целью деятельности германских профсоюзов, как и
профсоюзов других стран, была защита непосредственных
интересов своих членов. В 1877 г. количество членов
профсоюзов не превышало 50 тыс. чел. Затем последовал закон,
запрещавший деятельность социалистических и рабочих
движений и организаций, а через
несколько лет после его
от мены в 1895 г . количество чл ено в профсоюзов
возросло до 332 т ыс. че л.
В последнем десятилетии XIX в.
при бурном росте
экономической активности по всей Европе наблюдался
невероятный рост профсоюзных рядов и расширение
спектра профессий, охватываемых профсоюзами, при этом
профсоюзное членство стало организованным. Затем, в
начале XX в. последовал циклический спад, но к 1913 г.
число членов
профсоюзов достигло новых максимумов.
Так, в
Германии к 1914 г. их стало 3 млн., которые
распределялись по трем различным группам: 2,5 млн. чел.
состояли в так называемом «свободном», или социалистическом
союзе; 107 тыс. чел. входили в либеральные союзы
работников (или Гирш-дункерские профсоюзы, созданные
деятелями буржуазной партии прогрессистов М. Гиршем и
Ф. Дункером в 1868 г.
-
Прим. ред.)
и 343 тыс. чел . были
членами Като лическ ого сою за .
Кроме того,
существовали несвободные, или «желтые» союзы, созданные
некоторыми крупными предпринимателями. Однако
даже взятые вместе они составляли лишь малую часть
от общего числа работников.
В Британии количество членов тред-юнионов
достигло 4,1 млн. чел ., во Франции
-
более 1 млн., в Италии -
около 250 тыс. Все больше фабричных работников, включая
многих женщин, а также менее
квалифицированных
рабочих, вступали в ряды профсоюзов, хотя и проявлялись
некоторые различия между профессиональными и более
«общими» объединениями. Первые не только могли
рассчитывать на большее доверие других членов своего союза,
мастерство которых представляло для них большую
ценность, но и на то, что более высокий заработок и более
регулярная занятость позволяли им накапливать в своих
объединениях страховые фонды, которых они никак не хотели
лишаться. Неквалифицированные работники и в
особенности те, которые не были заняты на какой-либо фирме или
даже в
промышленности, не могли делать взносы в
страховые фонды и поэтому мало что теряли; они обычно
присоединялись к профсоюзу при конфликтных ситуациях и
вн ов ь выхо дили из него, к ог да страсти утихали.
Профсоюзы отличались национальным своеобразием
и в методах разрешения конфликтов. Так, британские и
неме цкие профсоюзы, будучи относительно хорошо
обеспеченными и до некоторой степени
бюрократизированными, предпочитали мирные решения конфликтов. На
долю Великобритании приходилось значительно большее
количество коллективных
договоров,
чем их было у
любого другого европейского государства. С другой
стороны французские, а еще в большей степени итальянские и
испанские
профсоюзы были склонны к быстрому
разрешению конфликтов посредством коротких забастовок,
поскольку очень часто им попросту не хватало средств для
ведения долгих тяжб. Во Франции среднее число
ежегодных забастовок увеличилось со 150-200 в 1870-х гг . до
700-1000 в начале XX в.,
а число
участников забастовок
возросло с 30 тыс. до 300чыс. чел. за тот же период.
Примечательно, что именно во Франции, а также в
Италии и Испании, наиболее прочно укоренилось
рабочее движение в форме анархо-синдикализма, по
которому
высшей формой организации трудящихся являются
профсоюзы, и лишь тактика
«прямого действия» (саботаж,
бойкот, экономическая забастовка и, как высшая форма
борьбы
-
всеобщая экономическая стачка), а не
политические методы в общепринятом понимании могут
привести к разрушению
кап итали стиче ской системы и
наст упле нию социализма. В Италии
анархо-синдикализм бы л
наиболее
широко распространен среди работников
железных дорог,
в сельскохозяйственных районах долины р.
По, а также в давних центрах итальянского анархизма
-
Анконе, Масса-Карраре и Риме.
В других странах в 1910-1914 гг.
прои сходил и
широкие промышленные конфликты. Так, в 1910 г. в
Германии в
забаст овках
участвовали 681 тыс. чел. и свыше 1 млн.
-
в
1912 г.; в Британии число бастовавших достигло
максиму мов в 831 тыс. чел. в 1911 г. и 1,2 млн. чел.
-
в 1912 г. Доля
лиц, получавших зарплату в несельскохозяйственном
секторе производства и участвовавших в забастовках,
достигла исключительно высоких уровней почти во всех
странах Запада в 1910-1913 гг., за исключением Швеции, где
пик
пришелся на 1909 г. Доля участников забастовок на
каждые 100 тыс.
рабочих в годы максимального подъема
забастовочной борьбы составляла в Финляндии 10,9 тыс.
чел.,
в Соединенном Королевстве
-
10,6 тыс. чел ., в
Норвегии
-
10 тыс. чел. и в Италии -
7,7 тыс. чел. В остальных
странах Европы, не считая тихой Швейцарии, подобная
доля составляла более 2900 чел.
В отличие от профсоюзов, общества взаимопомощи,
созданные с целью взаимной поддержки и помощи
трудящимся, все-таки имели какой-то минимум свободы,
однако в
период конфликтов они также попадали под
подозрение как
организации, усиливающие позиции рабочих при
ведении переговоров. Членами обществ взаимопомощи
были не только рабочие, однако именно они составляли их
основу. На протяжении всего XIX в. в
Великобритании
общества взаимопомощи по числу членов превосходили
профсоюзы, а во Франции в 1840-е it. насчитывалось
более 2000 подобных обществ, большинство из которых
п ред с та в ля л и собой профсоюзы, вынужденные таким
образом маскироваться
из -за
пре следо вания в ла ст ей. В
Гер ма ни и особ енно ра зв ит ы бы ли образовательные и
культурные объединения рабочего класса. Во всех передовых
странах были основаны кооперативные общества, в
которых как потребители, так и производители были главным
образом представителями рабочего класса. Движение
потребителей было особенно сильным в Британии,
сельскохозяйственные объединения преобладали в Дании и
Германии, а общества взаимного кредитования
существовали в большинстве
стран,
но особенно были
распространены в Германии и США
Законы о бедных и трудовое законодательство
Забота о бедных, включая стариков
и больных,
обычно находилась в ведении местных организаций, многим
из
которых оказывали поддержку благотворительные
фонды. Рост численности населения вмесге со
скоплением народа в крупных городах, повышение уровня
безработицы в промышленной сфере, а также нарушение
тр адици и забот иться о
престарелых членах семьи в
фермерских хозяйствах обусловили необходимость новых
подходов к решению проблемы. На заре индустриализации,
когда отношения между теми, кто нуждался
в помощи, и
49

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
представ ителя ми
властей ста новили сь все бо л е е
обезличенными, и нищета грозила опустошить фонды помощи,
положения законов о бедных могли становиться более
суровыми, и именно это произошло в 1834 г. в
Великобритании и в 1871 г в Швеции. Но независимо оттого,
становились законы жестче или нет, они начинали
играть
все
большую роль в масштабах
государства, сохраняя при этом
традиционную форму.
К концу XIX в. стала окончательно ясна
несостоятельность такого метода, и на
смену ему пришел совершенно
новый подход, основанный на государственном
страховании, который в годы, предшествовавшие первой
мировой войне, с поразительной быстротой распространился
во многих
странах. Страной-инициатором выступила
Германия, в
которой страхование от болезней было введено
в 1883 г., законы о
страховании от несчастных случаев на
производстве (о пособиях по нетрудоспособности)
начали действовать в 1884 г., а пенсии по
старости были
введены в 1889 г.
Причины, которыми руководствовался
рейхсканцлер Бисмарк при введении в Германии такой системы
страхов ания,
были неоднозначны. Отчасти
тому
послужила партийно-политическая необходимость в поддержке
парламента, но еще более существенным основанием
стало стремление Бисмарка ослабить влияние социалистов,
пойдя на уступки рабочему классу, чтобы
противодействовать пропаганде, постоянно твердившей о германском
классово раздробленном обществе, в
котором наемные
работники угнетены и дискриминированы. В частности,
получая пенсию, рабочие могли бы обрести опору в
обществе. Возможно, в
принятии этих решений сыграла
немалую роль и да вн яя традиция, связанная с образом
настоящего прусского помещика (юнкера), который, не
переставая настаивать на своем абсолютном господстве, все же
ос оз на ва л с обственную ответственность за благополучие
людей, находящихся под его покровительством. Имело
значение и то, что работники национализированных
прусских предприятий, находившихся под контролем
Морской торговой организации (Seehandlung), уже с
XVIII в.
полу чал и
пособия по болезни и уходу за больным
в
силу
той же традиции. Веками горнорабочим в
германских
государствах точно так же гарантировались особые
социа льные пособия.
Возможно, похожие
побуждения
-
стремление
предотвратить революцию
-
с одной стороны, и взаимная
зависимость
аристократического правителя и управляемых
-
с
другой стороны, подвигли другие авторитарные
государства последовать примеру Германии. В более же
демократических
стр ана х,
включая
Великобританию, Францию и
Голландию, задача заботиться о тех, кто по тем или иным
причинам потерял способность заботиться о самих себе,
скорее стала решаться снизу
-
самим обществом, а не
верхушкой общества. Получив право голоса и с ним
возможность
участвовать в политической жизни государства,
низшие слои общества обрели также и возможность
добиваться принятия мер, которые
могли бы помочь бороться с
на ихудшим из того, что
эту
жизнь
омрачает
-
нищетой и
старческой беспомощностью, болезнями и
производственными травмами.
В деталях положения законов о бедных, введенных в
разных странах, заметно отличались. В некоторых
сл уча ях они
распространялись лишь на работающее население;
зависели от частного обеспечения, субсидируемого
государством; предписывались каким-либо иным образом. Но
несмотря ни на что, законы работали практически везде.
Компенсация по нетрудоспособности, ответственность за
выплату которой была возложена на работодателя,
явилась, возможно, самой распространенной формой
страховых выплат. До 1914 г. помимо
стран Запада страхование
от
производственных травм было также введено в Греции,
Румынии, Испании, Португалии и даже России.
Страхование в связи с профзаболеваниями появилось в Восточной
и Южной, а также в Западной и Северной Европе. Пенсии
по
старости
не был и сто ль рас прос тран ены,
идо1914г.
не было
соответствующих
положений в зак онода тельс твах
многих стран. Странно, что выплат по безработице в
Германии не существовало до 1927 г., тогда как в Дании,
Франции, Норвегии и Британии такие пособия выплачивались
и до 1914 г., пусть и были ограничены разными
спосо бами.
Следует отметить, что за недолгие месяцы
Французской революции 1848 г. городские ремесленники,
получившие некоторую власть, использовали ее, в частности,
чтобы открыть так называемые «государственные
мастерские», чтобы дать возможность заработать в них средства
тем, кто потерял работу в этот кризисный год.
Однако в большинстве случаев безработица до 1914 г.
была скорее кратковременным, циклическим кризисным
явлением, а не неотъемлемой чертой системы, которую
она приобрела после 1919 г.
Второй ранней предпосылкой появления «государства
всеобщего благосостояния» можно считать попытки
защитить самых слабых, т.е . детей и женщин, работавших на
фабриках, которые, как уже отме чалось, знач ител ьно
позднее пр евра ти ли сь
в
ряд общих законов о защите прав
фабричных работников. И вновь появление фабричного
законодательства было вызвано причинами разного рода.
В более демократических государствах было давление
снизу
-
со
стороны
самих рабочих, поддерживаемых
отдельными филантропами, врачами и социологами, и они
добивались некоторых изменений, сталкиваясь, однако, с
ожесточенным
противодействием со стороны
классов
работодателей. В более авторитарных государствах,
например в Пруссии и России, именно государственная
бюрократия рассматривала защиту некоторых категорий
граждан как часть своих прав на управление. Однако в
обоих случаях фабричное законодательство, очевидно,
развивалось, следуя почти обычному курсу: ему
предшествовали полные
лучших побуждений правовые меры,
которые, впрочем, никогда не применялись ввиду отсутствия
возможностей их реализации, затем эти меры
трансформировались с появлением штата инспекторов, в
результате чего фабричное законодательство становилось
эффективней.
Британия, будучи пионером в фабричной экономике,
первой столкнулась с проблемой фабричного
законодательства. Самый ранний закон от 1802 г.
затрагивал
исключительно
проблемы подмастерьев. После нескольких
интере сных,
но
неудачных попыток в 1833 г. с большим
трудом был принят первый фабричный акт. Его значение
заключалось во введении штата
инспекторов,
вместе с тем
этот акт грешил множеством недоработок, которые
могли использовать в своих
интересах недобросовестные
мастера и родители, стремящиеся получать прибавки к
заработкам своих детей. Инспекторам же, которых было
слишком мало, приходилось проявлять серьезную
осмотрительность, следя за соблюдением законодательства.
Однако теперь, когда преграда была разрушена и
ограничения были в принципе приняты, стало легче вводить новые
законы, включавшие те, которые относились к
обеспечению безопасности труда в штатах, при работе с опасными
веществами и, наконец, даже законы о защите взрослых
рабочих-мужчин.
Одной из первых континентальных стран Европы,
вставших на путь развития трудового законодательства,
стала Швейцария. Именно в швейцарском кантоне Цюрих
в 1813 г. был издан первый закон о детском труде,
который вступил в силу в 1837 г. За ним последовали другие
законы, а федеральное трудовое законодательство 1877 г.
стало в то время самым передовым на континенте.
По отмеченным выше причинам имперская Россия
была еще одной страной, где законодательство начало
развиваться рано
-
уже в 1835 г., однако в силу эти законы
вс туп или лишь в 1880-х гг .
50

ИЗМЕНЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ
В 1824-1825 гг. в
Пруссии также был принят ряд
ранних мер
в отношении детского труда.
Их появление было
вызвано, по
крайней мере частично, опасениями прусских
военных, что недоедающие ослабленные дети будут
пл ох им и солдатами, и такое же беспокойство
пос лужило
введению подобного законодательства и в других странах. Как
и более поздний закон 1839 г., указанный германский
закон остался неэффективным, и начал действовать после
1853 г., когда за его исполнением начала следить
инспекция. То же самое можно отнести к Ганноверу, Ольденбургу,
Саксонии и Тюрингии; ранние, но неэффективные
законы об охране детского труда появились во Франции
(1841 г.), Австрии (1842 г.), Венеции и Ломбардии
(1843 г.) . Трудовое законодательство начало эффективно
работать здесь, равно как и во всей Европе, в 1880-х гг . Как
ив
ситуации с социальным страхованием, идея
трудового законодательства, проверенного на практике
ведущими державами Европы, была воспринята
повсеместно, несмотря на то, что экономические основы
многих стран были значительно ниже. Но это был своего
рода «дух времени».
Другие социальные проблемы решались городскими
властями в местном масштабе. Городские власти
изначально обладали правом или же принимали на себя
обязанности прокладывать, мостить и содержать в порядке улицы
и
строить мосты, следить за работой канализационной
системы, городским освещением и уборкой улиц. В
обязанности городских властей также могло входить
обеспечение города питьевой водой, газом и даже электричеством,
однако вначале всем этим занимались частные компании,
которые предоставляли свои услуги исключительно
богатым семьям. Низкие тарифы на проезд в городском
транспорте позволили рабочим свободно перемещаться,
в том
числе и в менее населенные
пригороды, расширяя таким
образом рынок рабочей силы для городских
работодателей. Гражданские предприятия все чаще приносили
прибыль, которая использовалась для снижения ставок
местных налогов или же для создания различных
общественных объектов, включая парки
и зоны отдыха. Именно в
этом
кроется
основная
причина
снижения
прежде
высокого уровня смертности, особенно детской смертности,
в
городах на ранних этапах индустриализации и
урбанизации.
Социалистические идеи
Нельзя утверждать,
что в течение «долгого» XIX в.
условия жизни большей части людей действительно
ухудшались; правильнее считать, что жизненные проблемы
ощущались более остро, поскольку было очевидно, что
существуют реальные возможности для совершенствования
системы отношений в целом, но они не используются.
Кроме того, чем сильнее становилась концентрация
людей на производстве и чем больше богатства
сосредоточивалось в руках другой группы людей, тем настойчивее и
по след оват ельн ее, чем
раньше,
стали
проявляться
недовольства. К тому же впервые в новых
условиях стала
звучать критика и начали проявляться нападки на
социально-экономическую систему в целом. Наиболее широко
распространенной альтернативой промышленному
«капитализму» стала идеология социализма.
Концепция социализма заключала в себе ряд решений
проблем эпохи. Общим для всех них являлось устранение
господства капитала над трудом, и именно поэтому в
практическом политическом отношении эта идея обычно
находила поддержку рабочего класса. В большинстве стран
названия социалистической, лейбористской или рабочей
партий стали равноценными. Можно выделить по
меньшей мере четыре основных направления
социалистической идеологии, хотя ими список не исчерпывается.
Одна из форм этой идеологии, которая в основном
привлекала квалифицированных работников
традиционных производств, предлагала создание своего рода
кооперативной организации, которая устранила бы
капиталистов и обеспечила бы сохранение продукта производства в
руках самого производителя. (Эта идея была общей и для
других разновидностей социализма). Наибольшее
распространение эта форма получила во Франции и
Вел икобри тании
примерно в середине XIX в., однако ей не удалось
овладеть массами рабочих капиталоемких отраслей
промышленности, поскольку рабочие кооперативы были не
в состоянии накопить большой капитал. В этом
отношении
приверженцы идеи производственных кооперативов,
единственные среди сторонников социалистической
идеологии, оглядывались назад, а не смотрели в будущее с его
возможностями, обеспечиваемыми новой техникой.
Вторая разновидность была сосредоточена на
обличении расточительства
и
неэффективности
капиталистических
рынков,
и эти
пороки
сис темы
предлагалось
преодолевать посредством планирования
и введения обычно
связываемой с ним общественной собственности на средства
производства. Французский аристократ,
мыслитель-утопией Анри де Сен-Симон (1760-1825) одним из первых
отстаивал это направление, которое получило наиболее
сильную поддержку со стороны «Фабианского общества»
-
организации английской буржуазной интеллигенции,
пропагандировавшей идеи постепенного преобразования
капиталистического общества в социалистическое путем
реформ. Вместе с тем, эта идея является элементом всех
форм социализма.
Третье направление подчеркивает скорее
безнравственность, чем неэффективность капиталистических
рынков. Идея защиты бедных от богатых и
могущественных уходит корнями
в
глубь долгой
иудейско-христианской традиции. Проявления угнетения, являющегося
неотъемлемой стороной современного индустриального
общества, рассматривались английским социалистом-уто-
пистом Робертом Оуэном (1771-1858) и
последователями немецкого социалиста, философа и публициста
Фердинанда Лассаля (1825-1864), который в 1863 г.
организовал Всеобщий германский рабочий союз. Этот аспект
участия в судьбе слабых, выступающих против сильных,
также является важным компонентом всех форм
социализма.
Наконец, необходимо рассмотреть идеи научного
социализма, основы которого были разработаны Карлом
Марксом и Фридрихом Энгельсом. Научный социализм
включает элементы всех других форм социалистической
мысли, но обладает дополнительной силой, претендуя на
открытие законов истории, которые предсказывают
неизбежное столкновение господствующего класса
капиталистов с эксплуатируемыми трудящимися, в результате
которого последним предначертано победить. Эта победа
должна ввести в царство социализма и прекратить любое
классовое угнетение. Это направление
в
социалистической идеологии теснее всего связывало пролетариат с
идеей социализма и давало ему наиболее определенную
надежду на будущее. Идея научного социализма оказалась
самой успешной, и за исключением Британии, в которой
марксизм никогда не имел большого числа сторонников,
стала официальной идеологией почти всех
соц иалис тическ их и
рабочих партий континентальной Европы,
особенно в Германии, Франции, Австрии и России.
Марксистские партии теоретически были
революционными партиями, поскольку их доктрина
подразумевала неизбежное классовое столкновение, к которому они
должны были готовиться. На практике же, равно как и
социалисты
-
не
марксисты,
они в основном были
сосредоточены на облегчении тягот жизни рабочего класса, в
частности, путем усиления роли профсоюзов и отстаивания
социального законодательства и обеспечения. Последова¬
51

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
тельные марксисты обвиняли
сторонников
таких
действий в
при вер же нно ст и «реформизму», однако их
работа сыграла немаловажную роль
в социальном прогрессе,
отраженном в данной главе. Лишь среди русских
марксистов, многие из которых работали в ссыл ке или
нелег ально действовали в стране,
в
которой какой бы то ни был
социальный прогресс казался невозможным, были члены
важной
группы большевиков во главе с Лениным, которые
последовательно работали над революционным
решением их главной задачи.
БИБЛИОГРАФИЯ
ALDCROFT, D. Н.; SUTCLIFFE, A (eds) 1999. Europe in the International
Economy; 1500-2000. E. Elgar, Cheltenham.
BEREND, I. Т.; RANKI, G. 1974. Economic Development in East-Central
Europe in the XlXth andXXth Centuries Columbia University Press,
New York.
BOSERUP, E. 1989. The Conditions of Agricultural Growth. Allen and
Unwin, London.
CHURCH, R. A. 1994 . The Coal and Iron Industries (The Industrial
Revolution). Blackwell, Oxford.
CIPOLLA, С. M. (ed.) 1973. The Fontana Economic History of Europe:
The Industrial Revolution. Collins, London.
FIELDHOUSE, D. K . 1973- Economy and Empire, 1830-1914-
Weidenfeld, Iondon.
FLOUD, R.; MCCLOSKEY, D. (eds) 1994. The Economic History ofBritain
since 1700. Cambridge University Press, Cambridge.
HABAKKUK, H. J.; POSTAN, М. M . (eds) 1965. The Cambridge Economic
History of Europe. Vol. 6 . Cambridge University Press, Cambridge.
HOBSBAWM, E. J. 1962 . The Age of Revolution 1789-1848. World
Publishing Co., New York.
HUGHES, T. P. 1989.American Genesis. Viking Press, New York.
KENWOOD, A. G.; LOIJGHEED, A. L. 1983 - The Groivth of the
International Economy 1820-1980. Allen and Unwin, London.
KIRBY, M. W . 1983. The Decline ofBritish Economic Power since 1870.
Allen and Unwin, London.
KUZNETS, S. 1966. Modem Economic Growth. Yale University Press, New
Haven.
LANDES, D. S. 1969 . The Unbound Prometheus. Cambridge University
Press, Cambridge.
MADDISON, A 1982. Phases ofCapitalist Devebpment. Oxford University
Press, Oxford.
.
1991. Dynamic Forces in Capitalist Development, 1995 The World
Economy, 1820-1992. OECD, Paris.
MATHIAS, P. 1983. The First Industrial Nation. Methuen, London.
MILWARD, A S.; SAUL, S. B. 1973- The Economic Development ofEurope,
1780-1870; 1870-1914 - Allen and Unwin, London.
MITCHELL, B. R; DEANE, P. 1962. Abstract ofBritish Historical Statistics.
Cambridge University Press, Cambridge.
.
1975. European Historical StatisticalAppendix: Fontana Economic
Historical of Europe. Collins, London.
.
1993- International Historical Statistics Africa, Asia, Oceania 1750-
1989. Macmillan, Basingstoke.
.
1998. International Historical Statistics: the Americas 1750-1993 .
Macmillan, Basingstoke.
MOKYR, J. 1990 . The Lever of Riches: Technological Creativity and
Economic Progress. Oxford University Press, Oxford
NORTH, D. C.; THOMAS, R. P. 1973. The Rise of the Western World.
Cambridge University Press, Cambridge.
POLLARD, S. 1981. Peaceful Conquest: the Industrialisation of Europe,
1760-1970. Oxford University Press, Oxford
ROSTOW, W. W. 1978. The World Economy: History and Prospects.
University of Texas Press, Austin.
SCHUMPETER, J. 1934. The Theory of Economic Development. Harvard
University Press, Cambridge MA
SINGER, G; HOLMYARD E.; HALL, A R; WILLIAMS, T. (eds) 1967. A
History of Technology. Vol II. Clarendon Press, Oxford
SYLLA, R.; TONIOLO, G. (eds) 1991. Patterns of European
Industrialisation: the Nineteenth Century. Routledge, London.
TEICH, М.; PORTER, R (eds) 1996. The Industrial Revolution in National
Context: Europe and the United States of America. Cambridge
University Press, Cambridge.
TEMIN, P. 1964. Iron and Steel in Nineteenth-CenturyAmerica. MIT Press,
Cambridge MA
TRACEY, M. 1989. Government and Agriculture in Western Europe. Part
1. New York University Press, New York.
UNITED STATES DEPARTMENT OF COMMERCE. I960. Historical
Statistics of the United States. Washington DC.
VIAL, J. 1967. Llndustrialisation de la Siderurgiefrangaise 1814-1864-
Mouton, Paris.
WARNER, С. K. (ed) 1966. Agrarian Conditions in Modem European
History. Macmillan, London.

2
МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
ВВЕДЕНИЕ
Герман Ван дер Вее, координатор
Даже в средневековье постоянно наблюдалась
миграция людей между регионами и континентами, кроме
того, никогда не прекращались торговые контакты. Все
первое тысячелетие новой эры передвигались с
непрерывной последовательностью огромные волны людей
из центра Азии на Средний Восток и в Европу. В тот же
период
шла
внутриконтинентальная миграция
населения
в
Америке с севера
наюг.Втоже
первое тысячелетие
арабы завоевывали большие
те ррит ори и
в Азии, Африке
и
Европе.
Миграция пошла на спад только в начале второго
тысячелетия, когда все большее значение начало
приобретать расширение коммерческих сетей. Мусульманские
купцы расширяли и укрепляли свои торговые
связи на юге
Азиатского континента. Тем же занимались и китайские
торговцы
в Юго-Восточной Азии, а европейские купцы в
тоже
время продвигались на Средний Восток.
Создание торговых сетей интенсифицировалось,
когда европейцы в конце средних веков начали осваивать
океанские пути. Их энергичные попытки привели к
великим
географическим открытиям: были открыты
Вест-Индия и Ост-Индия и другие территории,
а также захвачены
огромные колониальные
территории.
В последующие
столетия
европейские правительства начали превращать
завоеванные заморские территории и торговые сети,
связывающие их, в колониальные империи, ставя их под
контроль формировавшихся национальных государств.
Завоевания и торговые связи в начале Нового
времени явились,
несомненно, первым и значит ельным шагом на
пути
интеграции мировой экономики. Но подъем национальных
государств в Европе и их меркантилистская
политика
подорвали процесс интеграции, ограничив его в основном
подобными тенденциями в границах каждой
колониальной империи.
XIX в. явился началом новой эры в экономическом
развитии и экономической
интеграции. Это был век
промышленного переворота, который привел за собой
революцию в транспорте. Это был также век
ускоренного роста численности населения, массовых
миграций, либерализма и национализма. Все эти явления
имели
европейские корни, но не остались
исклю чительно европейскими. Вскоре эти явления начали
оказывать мощное влияние на весь
мир,
включая Америку,
Азию, Африку и Австралию. Демографическая
революция в Европе, например, привела к огромным
миграционным процессам внутри Европейского континента,
особенно из сельской местности в города. В то время
она вызвала начало даже более впечатляющего
миграционного движения из Европы в Северную и
Южную Америку,
в
Северную и Южную Африку,
в
Австралию и Новую Зеландию. Этот отток населения
из
Европы
явился
решающи м
фактором
экономического
развития в странах, принявших
переселенцев
из
Европы. Особенно важное значение
этот процесс оказал на начало
индустриализации
в
Америке. Рост численности населения привел также
к
миграциям
в Азии и из Азии на другие континенты,
но никогда этот
пр оце сс
в Азии не мог
сравниться
по
своим
масштабам
с
миграцией европейского
населения. В Африке южнее Сахары внутренняя
миграция не была масштабной. Если она и возникала,
то была связана с созданием Западной и Южной
империй в конце XVIII в. и в XIX в.
Европейское экономическое превосходство
вXIXв.
породило экспансию колониализма в сочетании с
растущим национализмом в самой Европе. Европейское
экономи ческое главенство, ус ил ен но е
техническим
прогрессом
в
произв одстве вооружени я,
а также в
сфере медицины,
способствовало последовательному географическому
распространению колониализма, особенно в Африке. Кроме
того, за исключением Португалии и Испании, которые
столкнулись с движением за независимость в своих
латиноамериканских колониях, это главенство позволило
европейским суверенным государствам укрепить
по лит иче ски е и экономические с в яз и с колония ми.
Другими
словами, сочетание экономического превосходства и
национализма превратило колониализм в империализм.
Экономическое главенство Европы имело и другой
важный результат. Оно позволило колониальным
державам ввести политику экономического либерализма,
отк рывая
границы
своих
империй для свободного всемирного
перемещения сырья, промышленной продукции,
капиталов и
рабочей силы. Та ки м образом, Европа внесла ещ е
один и очень важный вклад в развитие полностью
интегрированной мировой экономики. Это движение в
направлении полной экономической
интеграции
во
всемирном
масштабе началось в
середин е XIX в. по иниц иативе
британских деловых кругов
и
продлилось вплоть до первой
мировой войны.
В этой главе содержится детальный и углубленный
анализ явлений
миграции, колониализма и
интеграции,
прои сходив ших на
протяжении XIX в. В ней все эти явления
рассматриваются в международном контексте. Это поис-
тине примечательные и зах ват ыв ающ ие соб ытия.
53

2.1
ЕВРОПА, АМЕРИКА И АФРИКА
ЙанБлом
РАЗВИТИЕ ИНТЕГРИРОВАННОЙ
МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ
В XIX в. наблюдалось значительное усиление
мобильности факторов производства
-
труда и кап итала.
Одновременно происходило оживленное распространение
хмеждународной торговли, причины которого были как
материальные, так и организационные: во-первых,
индустриализация в Европе и Соединенных Штатах Америки
привела к ряду существенных нововведений в сфере
транспорта, что значительно сократило
стоимость
грузовых наземных и
морских перевозок; во-вторых,
политика
либерализации торговли, которой следовали европейские
державы, служила постепенному установлению нового
ми рово го пор ядк а.
Интернационализация факторов
производства
-
труда и капитала
До XIX в., безусловно, существовала некоторая степень
мобильности факторов производства, например,
работорговля
между Африкой и Америкой, которая хотя и была
позорным явлением, представляла
собой «эко нох миче ски
вы го д но е решение»
в
условиях дефицита рабочей силы в
плантационной экономической системе Нового Све та. До
1800 г.
уже наблюдался высокий уровень эмиграции с
Пиренейского полуострова в Латинскую Америку,
и
уже к
тому времени вполне можно было говорить об
определенной специализации труда на разных континентах,
особенно в
производстве предметов роскоши.
Тем не менее, лишь
вXIXв.
сформировалась подлинная широкомасштабная
мировая экономика, в
условиях которой континенты
по стоя нно
торговали
не только
предметами роскоши,
нои
товарами
массового потребления. В то же время
международное перераспределение труда и ка пи та ла достигло
небывалых масштабов.
Демографическая революция
Около 1740 г. начался значительный рост
численности населения в западных странах, и впервые в Европе
средний ежегодный прирост составил свыше 0,5%; средние
темпы прироста численности в периоды 1750-1800,
1800-1850 и 1850-1900 гг. составили соответственно
0,58%, 0,71% и 0,87%. Ускорение темпов роста
численности было наиболее сильным в период промышленного
переворота, в который был окончательно вовлечен
Европейский континент.
В Северной Америке среднегодовые темпы роста
численности населения были заметно выше -
2,98% в 1800-
1850 гг. и 2,3% в 1850-1900 гг., так как здесь иммиграция
дополнялась большим естественным
приростом, который
объяснялся как падением уровня смертности,
так и
высокой
рождаемостью.
В пери од
с 1800 г. по 1900 г. население земли
увеличилось с 900 млн. чел. до 1600 млн. чел. Прирост населения
был наиболее значительным в Европе и Северной
Америке. Население Европы в 1800 г. насчитывало 200 млн. чел.,
что составляло около 22% от общего населения Земли.
Через 100 лет, примерно к 1900 г., оно
увеличилось до более
чем 400 млн. чел ., или приблизительно до 25% всего
населения Земли (или более 30%, если считать выходцев из
Европы на других континентах).
Революция в сфере транспорта и связи
Революция в сфере транспорта и средств связи в XIX в.
была далеко не
случайной. С промышленным
переворотом, вызвавшим увеличение промышленной продукции,
и
при сопутствующем расширении потребностей в них
возникла необходимость в улучшенных магистральных
дорогах, необходимых для быстрой доставки продуктов и
обмена
товарами при малых затратах. Новые средства
транспорта и связи, в свою очередь, способствовали
развитию промышленного производства и торговли, а также
активизировали международную мобильность трудовых
ресурсов,
и таким
образом развивался кумулятивный
процесс положительных взаимодействующих факторов.
Улучшенные транспортные возможности позволили
перевозить большие объемы
товаров при расширении
рынков,
а также
улучшить поставки сырья. Это привело к
концентрации производства, таким образом обеспечивая
его специализацию и позволяя получить значительные
эко номи ческ ие
преимущества благодаря масштабам его
реализации.
В конечном счете это привело к
значительному росту производительности, который обеспечил
большой рост реальных доходов.
Преобразования в транспортной инфраструктуре
можно
разделить на две группы: усовершенствования в
существующей сети и нововведения в области
средств
тр анс пор та,
из которых наиболее важными в XIX в. стали
пароход
и
паровоз.
Первые успешные испытания парох ода бы ли
проведены в 1807 г.
Робертом Фултоном (1765-1815) (илл.8),
который первым показал возможность пр ив еде ни я судов
в движение с помощью пара. Однако процесс появления
пароходов в сфере международного транспорта был
довольно медленным, в отличие от ситуации с
паровозами. Первые пароходы приводились в движение с
помощью гребных колес, и
поэтому они не могли
применяться для плавания в открытом море; в 1833 г.
пароход без парусов пересек Атлантический океан (до того
времени пароходы оснащались парусами), а в 1838 г.
были
от кры ты
регу ляр ные
трансатлантические
пароходные перевозки. Приблизительно в то же время
(1840-е гг.) был разработан морской гребной винт, а с
54

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
1860-х гг. железо начало вытеснять дерево
как
строительный материал в кораблестроении, хотя само железо
не было заменено сталью до конца XIX в.
Между тем, пароходы из железа не сразу стали
успешно использоваться для океанских перевозок, так как
большие запасы угля, которые приходилось перевозить на них
в качестве топлива, слишком ограничивали объемы
перевозимых грузов. Вследствие этого пароходы вначале
перевозили почту, пассажиров и ценные грузы небольших
объемов. Кроме того, им составляли конкуренцию
парусные суда новых конструкций, например небольшие
клиперы с огромной общей площадью парусов, которые
могли брать на борт до 5 тыс. т
груза
и
развивать большую
скорость, чем пароходы. До 1870 г.
парусные суда одерживали
верх в состязании с пароходами, но после этого им стало
трудно конкурировать с железными, а затем стальными
пароходами все большего тоннажа. Более того, конец века
парусных судов стал завершаться
с
открытием Суэцкого
канала в 1869 г., через который клиперы не могли
проходить. Общая масса грузов, перевозимых пароходами,
возросла
с27млн.тв1873г.до63млн.тв1898г.;вэтотже
период общая масса грузов, перевозимых пароходами,
увеличилась с 12% до приблизительно 65%. После окончания
первой мировой войны эра парусных кораблей закончилась.
Благодаря резкому снижению транспортных расходов
вследствие появления пароходов, впервые возникла
возможность широко применять оптовую торговлю
крупными партиями товаров на международном рынке, что
оказало большое влияние на развитие межконтинентальной
торговли после 1870 г.
Очевидным стало и то, что паровая тяга
открыла
возможности также и для развития
наземного
транспорта. В
1823 г. Джордж Стефенсон (1781 -1848) построил первую
железную дорогу Стоктон-Дарлингтон, на которой
мож но было применять паровозы. Одной из характерных чер т
Великобритании тех лет было то, что
строительство
железных
дорог б ы ло практически полно стью ос та вл ен о
частным лицам, и
первые
же лезн ые
дороги
действительно были построены небольшими независимыми
компаниями, хотя многие из них
приблизительно в середине XIX в.
слил ись и
образовали несколько боль ших компаний,
таких как
«Грейт Вестерн», «Лондон» и «Северо-Запад», «Мид-
ленд» и «Грейт Нортерн».
На европейском континенте государство,
как
правило,
принимало большее у ча с ти е
в
развитии и поддержке
строительства железных дорог. Первым примером
государственного вмешательства была
прокладка
железнодорожных линий в Бельгии, где еще в 1833 г.
государство
на чало
финансировать строительство сети железных доро г;
в
тече ние
примерно 10 лет были проложены все основные
железнодорожные пути,
что дало возможность Бельгии
захватить
основную долю транзитной торговли Северо-
Западной Европы. Также во Франции развитие
железнодорожного сообщения было связано с тесной
кооперацией
государства с частными лицами. В Германии, несмотря
на то, что
железнодорожные
линии были проложены
ме жду Лейпцигом и Дрезденом и Лейпцигом и Магдебургом
еще в 1835и 1839 г. соответственно, только после 1850 г.
началось заметное развитие железнодорожной сети. В
большинстве германских государств железные дороги с
самого начала были государственной собственностью.
Лишь во второй половине XIX в. такие европейские
государства, как Нидерланды, Австрия, Венгрия, Швейцария и
Испания, а также ряд других стран пережили бум в
железнодорожном строительстве.
В Европе, как и в США и России, вторая половина XIX в.
была периодом строительства трансконтинентальных
линий. Железнодорожное сообщение между Северной и
Южной Европой было налажено в период между 1855 и
1884 г., причем в 1870-х гг . были построены первые
железнодорожные тоннели через Альпы. «Восточный экспресс»,
соединивший Лондон с Конс тан тин опо лем
через Париж,
был пущен в 1833 г., а с 1888 г., после
строительства
железнодорожной магистрали Вена-Константинополь-Багдад,
была установлена прямая связь между Центральной
Европой и Средним Востоком. В Соединенных Штатах
трансконтинентальная линия «Тихоокеанские железные
дороги» была от кр ыт а
в1869г.,автечение1880и1890гг.в
России соответственно были проложены Транскаспийская и
Транссибирская железные дороги.
В период
с 18 40 -1870 гг.
протяженность
же лезн ых
дорог
в
мире увеличилась с 5,5 тыс. км до 130,5 тыс. км. Темпы
роста ускорились
после 1870 г., и в 1910 г. общая
протяженн ость бы л а бо ле е 640 тыс. км.
Строительству новых
железнодорожных
сетей в дальнейшем способствовали
развивающиеся рынки капитала, направляющие крупные
сбережения
представителей недавно появившихся средних классов
в
новую сферу капиталовложений. В Европе прорыв в
железнодорожном строительстве сыграл большую роль в
создании крупных внутренних рынков. В других частях
света железные дороги в основном облегчали экспорт
природных ископаемых и сельскохозяйственных
продуктов.
Революционные преобразования в железнодорожном
транспорте оказали огромное воздействие на
экономическое развитие Европы и мира в XIX в.,
и
поэтому могут
поистине рассматриваться как переворот в сфере
транспорта и связи. Железные дороги были символом
всеобщего прогресса Человечества в этом веке, и с
пси хологи ческой то ч ки
зрения способствовали появлению убеждения
в то м, что человек може т изменить
мир путем
технического прогресса. Другим психологическим воздействием
на общество явилось разрушение изолированного, в
основном
регионального восприятия дел предшествующих
поколений, и в соответ ствии с эт им произошла
национальная и даже международная переоценка картины мира.
В политической сфере появление и развитие
железных
дорог усилило объединение национальных
государств,
в США
-
обеспечило связь Севера и Юга, Востока
и Запада, в России -
азиатских и
европейских
территорий. В индустриальной сфере появление железных дорог
способствовало развитию угольной промышленности
и
черной металлургии; благодаря железным дорогам
мобильность рабочей силы стала более гибкой, тем
самым еще благотворнее влияя на промышленное
развитие. В коммерческой сфере железные дороги
облегчили распространение и торговлю товарами,
позволили снизить издержки и в то же время
обеспечили большее единообразие рынков (например, цены стали
скорее национальными, чем региональными). Железные
дороги, наконец, были крайне необходимы для развития
промышленного и финансового капитализма.
В последнем десятилетии века появился автомобиль,
что
было
свя зан о
с
доведением
производства
двигателей внутреннего сгорания до рыночного уровня.
Однако лишь после 1920 г.
коммерчески пригодные
автотранспортные средства
начали составлять
жест кую
конкуренцию товарным поездам и
парох одам
на
внутренних рейсах.
Одновременно
с
успехами
в
транспорте
наблюдалось развитие средств связи. Изобретение в
1832 г.
электрического телеграфа Сэмюэлом Морзе
(1791-1872) и телефона в 1876 г.
Александером
Грейамом Беллом (1847-1922) сделали возможной
мгновенную
и
безопасную связь на
больших
расстояниях (иллЭ), тем самым обеспечив мировой
эко номике значительно более чет кую организацию.
В
1866 г. был проложен первый трансатлантический
кабель, обеспечивший прямую связь между Европой и
Северной Америкой. Другим огромным успехом было
изобретение в 1895 г.
спосо ба
беспроводного
телеграфирования (радио) Гульельмо Маркони (1874-
1937).
55

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Международные миграционные потоки
В конце XVIII в. значит ельный рост численности
населения
Европы уже вызывал серьезную мальтузианскую
напряженность из-за недостатка земельных площадей.
Вначале рост численности происходил одновременно с
ростом производства европейской сельскохозяйственной
продукции; не только расширилась площадь
сельскохозяйственных угодий за счет освоения новых и
рекультивации старых земель, но и повысились
произ води тельн ость труда и урожайность благодаря применению новых
научных методов.
Однако приблизительно в 1850 г. стало очевидным то,
что достижения европейского сельскохозяйственного
переворота стали недостаточными, чтобы
справиться
с
дальнейшим ростом численности населения, но вновь
появившаяся
мальтузианская угроза
в тот
раз была
предотвращена
массовой заморской эмиграцией. Основной
экономической функцией международной миграции на
протяжении XIX в. было перераспределение части
европейского
аграрного
насел ения
между новыми заморскими
регионами, но в то же время массовые перемещения людей
на
другие континенты вели к началу
их
широкомасштабного развития.
Эмиграция за моря
началась
приблизительно в 1820 г.
ис1840г.
приняла массовый характер. В зависимости от
используемых статистических методов число эмигрантов
в
период с 1821 по 1914 г. составило от 46 млн. чел . (по
эмиграционной статистике) до 51 млн. чел. (по, вероятно,
более точной иммиграционной статистике). По другим
статистическим данным общее число эмигрантов
в
период с 1815 г. по 1914 г. составило около 60 млн. чел.
Следовательно, в XIX в. общее число эмигрантов
от 50до60млн.
че л. можно
прин ять
как
правдоподобное. Большинство
эмигрантов (95%) были европейцами, остальные
-
в
основном выходцами из Азии.
Кроме того, помимо
«добровольных эмигрантов» было много
чернокожих
африканцев (более 2 млн. чел. лишь в одном XIX веке), которые
в
результате
работорговли
оказались
жертвами
насильственной
ми грац ии,
в основном в
Америку.
Основным местом назначения для почти 32 млн. чел .,
или 60% от общего числа эмигрантов,
были Соединенные
Штаты Америки. Канада привлекла немногим б о ле е 4 мл н.
иммигрантов (8% от общего числа), около 12 млн. чел.
обосновались в Латинской Америке (23%), при этом
предпочтение отдавалось Бразилии и Аргентине; оставшиеся
5 млн. чел. или около того (10%) направлялись в
брита нс ки е домини оны
-
Австралию, Новую Зеландию и Южную
Африку. Первая волна эмиграции продолжалась
примерно до 1880 г. и шла в основном из Западной Европы в
Северную Америку, Аргентину и Бразилию. Только с
Британских островов (включая Ирландию) в сумме
эмигрировали 16 млн. чел. Помимо британцев и ирландцев шли
также большие потоки немцев (5 млн. чел.)
и скандинавов
(3 млн. чел.).
Причин для эмиграции было очень много. В основном
сочетание двух факторов
-
«выталк ивания» и
«п ритя гател ьнос ти»
-
приводили людей к решению эмигрировать.
Первый фактор был связан с ситуацией, сложившейся в
стране происхождения (бедность, война и т.п.), а второй
фактор указывал на то, почему людей привлекала чужая
страна (открытие ценных металлов,
сельскохозяйственная «открытая дорога»,
или
фронтир, более высокий
уровень жизни и тд.). Основными причинами для эмиграции
были социально-экономические условия. В основном
люди мигрировали из стран или регионов, в которых
сельскохозяйственные территории были перенаселены и где
индустриализация была недостаточно развитой и не
могла
принять увеличивающееся сельское население: многие
пытались избежать крайней бедности путем эмиграции
(например, из Ирландии после «Великого картофельного
голода» 1845-1847 гг.) .
Рассказы об открытиях золота на Дальнем Западе в
США и в Австралии или о сельскохозяйственных успехах
пионеров на американском Среднем Западе звучали
убедительными для будущих эмигрантов, которые надеялись
получить шанс избежать пролетаризации, которая явилась
следствием промышленного переворота в Европе.
Открытие золот ых при иск ов
в отдаленных регионах
действительно оказало на людей глубокое психологическое
влияние. Золото было найдено в США (в Калифорнии и
Орегоне) в период с 1848 по 1852 г., в
Австралии в период с 1851
по 1877 г., в Новой Зеландии в 1857 г. и Южной Африке в
1884 г.; когда золотая лихорадка закончилась, многие
золотоискатели
предпочли остаться на территории, где они
искали золото, и
развивать сельское хозяйство.
Другими, менее вескими причинами стали
политические разочарования среди многих европейских либералов
после Реставрации 1815 г. во Франции, религиозные
распри между ирландцами и британцами, пропаганда в пользу
заморской эмиграции, которая велась местными
властями в
Европе с целью избавиться от растущего бремени,
связанного с необходимостью выплачивать пособия по
бедности, а также пессимистических
трудов Томаса
Роберта Мальтуса (1766-1834) и Уи ль я ма Годвина (1756-
1836) (wui.lQi) об угрозе перенаселения Европы.
Второй этап эмиграции (примерно с 1880 по 1920 г.)
почти полностью был вызван экономическими
причинами и бы л
огран ичен
в основном оттоком населения из
сред изем номорски х
и славянских
стран; среди этих
переселенцев было 8 млн. итальянцев, 46 млн. испанцев и
португа льцев, около 6,5 млн.
русских, поляков, болгар,
венгров, чехов, румын. В основном они направились в
Северную Америку, а также в Аргентину и Бразилию.
Североамериканский континент пр ивле кал
только
европейцев
-
среди иммигрантов были китайцы и в меньшей степени
японцы. И наконец, отмена
работорговли во второй
половине XIX в. вы зв ал а
международную м игр ац ию
с
Индийс кого субконтинента.
Массовая иммиграция из-за границы шла
параллельно с крупномасштабным сельскохозяйственным
развитием заморских территорий, большую роль в котором
играли определенные факторы. Промышленный подъем в
Европе и, возможно, на Восточном побережье Америки
стимулировали спрос на технические культуры и на товарное
производство зерна. Действительно, распространение
сельскохозяйственных машин на Среднем Западе США и
дост ижен ия в
организации транспортной
инфраструктуры во многом были обязаны американской
железнодорожной революции, а также появлению пароходного
сообщения, что позволило легко перевозить
сельскохозяйственные излишки из США и других отдаленных
территорий в Западную Европу. Приблизительно в 1870 г.
началось так называемое «сельскохозяйственное вторжение»,
когда огромное количество зерна было привезено в
Западную Европу из США (и позднее из Канады, Аргентины,
Австралии, Новой Зеландии, России и Румынии).
За этой крупномасштабной заморской торговлей
зерном
скоро последовала широкая торговля
мясом и
фруктами, которые доставлялись в Западную Европу на
рефрижераторных судах,
а также
заморская торговля шерстью
и
шкурами,
а
торговля
хлопком с
зам ор ски ми
территориями велась еще с давних времен. «Сельскохозяйственное
вторжение»,
таким
образом, привело к впечатляющему
развитию заморских территорий. В некоторых из них
правительства оказывали значительную помощь в
освоении новых земледельческих площадей. Уже в середине
XIX в. правительства штатов американского Среднего
Запада принимали конкретные меры для облегчения
приобретения неосвоенной земли, и в результате проводимой
политики в 1863 г. конгрессом США был
принят
закон о
гомстедах (о бесплатном выделении участков земли поселен¬
56

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
цам), по которому граждане или эмигранты могли получить
в собственность до 160 акров (или 65 га) неосвоенной
земли при условии, что они готовы обрабатывать землю и
продолжать работать на ней по меньшей
ме ре
пять лет.
Значение массовой
миграции
и
крупномасштабного
заморского развития не может быть
переоценено.
Иммиграция была жизненно важна для экономического и
политического развития заморских территорий: при ней
основным был фактор численности, и не следует забывать,
что лишь наиболее динамичные и предприимчивые
группы людей с Европейского континента осмеливались
сделать шаг в неизвестность, и что освоение новых земель
было не только трудным,
но
зача стую
и
неблагодарным
предприятием. Более того, иммиграция, а также открытие
западных территорий США позволили выстроить
гигантскую континентальную экономику в Северной Америке;
именно в то время была заложена основа для развития
американской мировой гегемонии в XX в. В
континентальной экономике возникла специализация: на Восточном
побережье сконцентрировалась промышленность, на
Среднем Западе -
производство зерна, на Юго-Западе
-
фермерское хозяйство, в основном скотоводство.
Для Европы волны эмигрантов за
границу
и
развитие
заморских стран представляли собой возможное
разрешение мальтузианской напряженности. Демографический
пресс в Европе ослаб, и в то же время расширение
межконтинентальной торговли способствовало импорту
дешевых сельскохозяйственных продуктов. В странах, куда
стремились эмигранты и где наблюдался дефицит
рабочей силы, иммиграция способствовала расширению
исполь зован ия их
огромных природных ресурсов,
что
способствовало интеграции мировой экономики.
В высшей степени трагической главой в истории
широкой миграции была работорговля между Африкой и
Америкой (атлантическая работорговля). Она началась в
XVI в., и ее основной целью уже тогда было обеспечение
плантационных экономических систем дешевой рабочей
силой. Спрос на африканских рабов был в значительной
сте пени
обусловлен частичным уничтожением местного
американо-индейского населения. Начиная с 1650 г.
масштабы работорговли росли в возрастающей пропорции;
точное число
африканцев, которые были вывезены в
Америку в качестве рабов, до сих пор остается предметом
серьезных разногласий. По разным оценкам оно
изменяется от 10 млн. до 40 млн. человек, хотя число от примерно
10 млн. до 12 млн. человек кажется более правдоподобным
(это количество составляют только те рабы, которые
смогли
перенести тяжелый путь). В течение XVI в.
перевозились
приблизительно 2 тыс. рабов в год, затем число
пер евоз имых
рабов постоянно ро с л о
и достигло пика в 80 тыс. чел.
в 1780 г.,
и только в начале XIX в.
европейские и
североамериканские власти приняли первые меры для
ограничения этой позорной торговли.
Несмотря на законодательное запрещение,
все еще
большое число африканцев-рабов отправляли в Но в ый
Свет в течение
первой половины XIX в. ,
и в 1840-х гг.
торговля достигла нового пика: согласно
некоторым оценкам,
на самом деле еще более 2 млн.
африканцев были
отправлены в Америку с 1810 по 1870 г. Лишь в течение третьей
четверти XIX в. эта насильственная миграция была в
конечном итоге прекращена. Это произошло после
принятия в
латиноамериканских странах законодательства,
запрещающего работорговлю (с 1850 г.
-
в
Бразилии,
с I860 г.
-
на
Кубе). Определенным результатом задержки с
отменой рабства в Латинской Америке был географический
сдвиг в работорговле, центр которой в те чени е XI X в .
перемещался с атлантического побережья Западной
Африки в Южную Африку (Конго, Мозамбик), а затем в
восточную часть Африки.
Дальнейшее влияние роста
численности населения в
Европе проявилось со второй половины XVIII в. , и тогда
были предприняты энергичные попытки освоения новых
территорий внутри стран: вересковых пустошей,
польдеров, залежных земель, болотистых местностей и
друг
их
неосвоенных площадей. Это стремление к развитию в
сочетании с поисками
работы в новых
промышленных
регионах
привело к усилению миграционных потоков в
самой Европе.
Как Франция, так и Англия
при вле кал и
много
иммигрантов
из соседних стран.
Многие восточноевропейцы
стремились на Запад, в основном они оседали во
Франции
и
Германии. Среди них было также много
евреев,
бежавших от новой волны погромов в Восточной Европе. Также
важной была широкомасштабная миграция в восточном
направлении, связанная с развитием сельского хозяйства:
приблизительно 4,2 млн.
западноевропейцев перебрались
в Россию с 1828 по 1915 г., из них около 2/3 приехали из
Германии и Австрии. В основном после 1890 г.
широкая
внутренняя мигр ация
на восток и юг
происходила
в самой
России по направлению
к азиатской части
страны, около
7 млн.
русских переехали
в
Сибирь, Восточную Азию и
Туркменистан, 4/5 мигрантов были крестьянами, остальные
-
заключенными и ссыльными.
Внутриконтинентальная миграция и колонизация
происходили не только в Европе: действительно,
миграция к границе между освоенными и неосвоенными
землями на Западе США представляла собой одно из
наиболее важных движений по открытию земель в истории
Человечества. Другие внутренние миграции с целью
освоения земель для сельского хозяйства, хотя и значительно
меньшие по масштабам, происходили в Латинской
Америке, Южной Африке и Австралии.
Международные перемещения капитала
Дальнейшей интеграции мировой экономики
способствовал
экспорт капитала, например, заграничные
инвестиц ии. На
протяжении XIX в. основные капиталовложения
-
88% -
шли из Европы, а в
пределах Европы бесспорным
лидером была Великобритания.
Благодаря иностранным капиталовложениям
происходило существенное расширение мировой торговли, так
как они способствовали международной специализации
и разделению труда. Более того, иностранный капитал
проложил
основной
путь для передачи технических
знаний, и в ряде стран, где он использовался
непосредственно в проектах индустриализации, он составлял решающую
долю в росте ВВП.
В течение первой половины XIX в.
иностранные
капиталовложения были довольно умеренными: со времен
наполеоновских войн, которые закончились в 1850-х гг., в
сумме примерно 2 млрд. долл. было инвестировано за
границу, а к 1870 г. объем капиталовложений утроился.
Основной период международного кредитования начался
главным
образом после 1870 г., повторный всплеск
наблюдался после 1900 г., когда сумма капиталовложений достигла
23 млрд. долл.; к 1914 г. эта сумма возросла до 4 3 млрд. долл.,
что
при мер но
в 8 раз больше, чем было в 1870 г.
Существуют различные причины такого
значительного роста, многие были сопряжены
с
ростом
специализированных финансовых институтов, а также с введением
более сложных финансовых инструментов, созданных с
целью снижения риска, сопутствующего иностранным
капиталовложениям. Не менее важным был рост среднего
класса, чья активная роль
в
промышленном перевороте
позволила ему
накопить значительные финансовые
средств а.
Накануне первой мировой войны британские
капиталовложения за рубежом составили 43% от общего
мирового объема. В период с 1870 по 1914 г.
Велик обри тани я
инвестировала за границу в среднем 4% от своего
национального дохода, а в период с 1907 по 1913 г. эта доля
составила уже 7%. С учетом того, что Великобритания
57

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
имела отрицательный торговый баланс, необходимые
средства для иностранного инвестирования
извлекались
из поступлений от невидимых статей экспорта, дохода,
обеспечиваемого британским торговым флотом и
изли шков
пла теж ног о
баланса.
До
1850 г.
Великобритания в основном инвестировала средства в
Европу и США, затем
центр
инве сти ров ани я
переместился из Европы в Латинскую Америку и главным
образом в британские колонии и доминионы.
Вслед за Великобританией следующим крупным
заграничным инвестором была Франция, инвестиции
которой в другие страны составили 20% от общей мировой
суммы. В теч ение
первой половины XIX в.
французы в
основ ном вклад ывали ка п и та л в сосе дние страны, но затем
обратили свое внимание на Южную и Восточную Европу, а
также на
Средний Восток. После 1891 г. Россия стала
одной из наиболее благоприятных стран для французских
капиталовложений, так что к 1914 г. около
четверти
иностранных инвестиций в Россию составил
французский
капитал. Менее
крупные промышленные страны,
такие как
Бельгия, Нидерланды и Швейцария, также играли
сравнительно
важную роль на международном рынке капитала,
вкладывая около 12% в общую сумму заграничных
инвестиций в конце XIX в.
Германия вначале была импортером ка пит ала , но с
середины ХЕХ в. она создала сильную индустриальную базу
с помощью французского, британского и бельгийского
капитала, что позволило ей со временем получить
превышение экспорта над импортом и в результате погасить
иностранные займы. К концу века сами немцы стали
инвестировать денежные средства за границу,
в основном в
соседние страны Центральной Европы. США тоже
сначала были импортерами капитала, имея широкие
возможности для получения иностранного, в основном
британского капитала, чтобы широко открыть свою огромную
сельскохозяйственную и промышленную границу. До начала
первой мировой войны США действительно были
крупнейшим в мире получателем иностранных
капиталовложений и лишь после 1918 г., в
результате громадных
займов, представляемых союзникам во время войны, США
превратились из страны-должника в самого крупного
кредитора в мире.
Россия замкнула ряд основных получателей
иностранного капитала в течение XIX в.:
российская сеть железных
дорог, крупные металлургические заводы в Донецком
бассейне и других регионах, химическая и текстильная
промышленности в значительной мере создавались за счет
иностранного капитала. Влияние этих инвестиций на
экономику
России в действительности было весьма
существенным, и
благодаря этому был заложен фундамент для
начального рывка российского промышленного
переворота в конце XIX в. В
результате очень быстрый рост
показателей российской экономики в период с 1870 по 1914 г.
можно в основном отнести на счет иностранных
инвестиций того времени. На протяжении 1880-х гг . доход,
полученный от инвестиций, был чрезвычайно велик, но
заметно упал после 1895 г. Основными инвесторами были
французы и бельгийцы, которые фактически полностью
потеряли свои инвестиции после революции 1917 г.
В 1914 г.
примерно половина всех инвестиций в
заграничные экономические системы была сосредоточена в
Европе (27%) и Северной Америке (24%). Латинская
Америка получала приблизительно 1/5 часть инвестиций
(19%), Азия -
16%, Африка
-
всего 9% и Океания
-
5%.
Более 60% иностранного капитала, шедшего в Африку,
получ ала Южная Африка.
Так же как и все виды капиталовложений,
иностранные капиталовложения должны были обеспечиваться
доходами, достаточными не только для выплаты годовых
дивидендов, но и для возмещения первоначальной
суммы инвестиций. В этом отношении прибыль на капитал,
инвестированный за рубежом,
в течение XIX в .
значительно
разнилась: в некоторых регионах инвестиции были
чрезвычайно доходными и давали не только дивиденды,
но и значительный прирост капитала; в других
-
продуктивное использование вложенных средств
и возмещение
фондов оказалось гораздо более
трудным делом.
Иностранные инвестиции в страны Скандинавии и в
британские доминионы
-
Австралию, Новую Зеландию и
Канаду
-
оказались особенно выгодными и в то же
вр емя
они внесли решающий вклад в развитие в этих странах
современных экономических систем. Этот успех можно
объяснить как объемом вложенного капитала (который,
хотя и был достаточно умеренным
в абсолютном
выражении, был больше в расчете
на
душу населения, чем в
любой другой стране или регионе), так и тем фактором, что
инвестиции направлялись
в
производственные сферы
экономики. Эта инвестиционная стратегия
в сочетании с
традиционно высоким уровнем общего образования во
многом объясняет быстрый экономический рост и
высокий жизненный уровень, достигнутый этими странами к
началу XX в.
Инвестирование в страны Латинской Америки, Азии и
Африки в целом было очень
существенным, но цифры
были сравнительно низкими, если учитывать суммы на
душу населения. Вдобавок ко всему, уровень общего
образования здесь был ниже, а институциональные структуры
менее развиты; как следствие этого, экономический рост,
в современном смысле слова, начался с большим трудом.
Самым важным результатом иностранных
капиталовложений в эти страны была появившаяся у них возможность
разработки своих природных ресурсов,
хотя и без
ради ка ль но го изменения самой эконом ическ ой
структуры,
за
исключением Японии. Хотя эти страны были теперь в
состоянии
принять активное участие в международной
экономике, они все же оставались в большой зависимости от
западных государств, так как потребляли товары
промышленного производства и, кроме того, крайне болезненно
реагировали на нестабильность в
торг овл е,
так как их
экспорт обычно ограничивался небольшим набором
стратегической продукции горной промышленности и
сельского хозяйства.
Таки м
образом,
в
некоторых случаях зарубежные
инвестиции были совершенно не способны привести к
экономическому развитию страны и, наоборот,
в
некоторых
регионах сдерживали развитие прочной экономической
структуры. Лишь очень редко эти страны занимались
переработкой своего собственного сырья, что могло бы дать
им возможность
экспортировать готовые изделия с более
высокой добавленной стоимостью.
Еще более безрадостным был возврат зарубежных
капиталовложений в Северной Африке, Южной и
Юго-Восточной Европе. Значительная часть этих инвестиций и в
частный, и в
государственный секторы экономики
исп ользов алась
неэффективно, из-за чего выплаты
процентов
на
капиталовложения часто приходилось прекращать.
Институционные аспекты: переход
к свободной торговле
От меркантилизма к либерализму в мировой
торговле (1790-1880 гг.)
Кроме примитивных средств транспорта и связи, еще
одним препятствием для расширения торговли во
времена старого режима (т.е . при королевском строе во
Франции до революции 1789 г.) была проводимая политика
торгового протекционизма, при которой большинство
государств устанавливали искусственные барьеры для
внутренней и внешней
торговли, пытаясь таким образом
защитить государственные интересы. Начиная с XVI в.
58

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
рост крупных национальных государств с
централизованным управлением,
таких как Франция, Англия и Испания,
привел
к
усилению национального самосознания. В
экономическом отношении оно выразилось в ряд
протекционистских мер,
и такая экономическая политика эпохи так
называемого первоначального накопления капитала
получила наименование меркантилизма. Страны,
придерживающиеся меркантилистской политики, придавали
исключительно большое значение активному торговому
балансу (по принципу «покупать дешевле, продавать
дороже», которого придерживались основные представители
позднего меркантилизма.
-
Прим. ред^)\ в соответствии с
экономической парадигмой того времени импорт
драгоценных металлов увеличивал благосостояние
страны.
Систематические исследования причин, почему
физиократы
и
другие философы выступали против
меркантилистской политики правительства, были выполнены
Адамом Смитом (1723-1790) {или. 11), который вывел
из этих критических выступлений связную теорию в
своей ставшей знаменитой книге «Исследование о
природе и причинах богатства народов» (1776 г.). Два
главных положения в его доводах имели огромное
значение для будущего. Во-первых, благодаря своим
усилиям
индивидуум
может
обеспечить
св ое
благополучие лучше, чем государство,
и это означ ает,
что
интересы отдельной личности и общества в целом
непреложны. Во-вторых, политика свободной торговли
в
международных торговых отношениях должна быть
дополнением к либерализму внутри страны: в условиях
свободной торговли каждая страна смогла бы
беспрепятственно сосредоточиться на производстве товаров,
на которых она специализируется лучше других. Таким
образом, произойдет международное разделение труда,
которое будет выгоднее национальной
самообеспеченности и улучшит общемировое благосостояние.
В то время как Адам Смит обращал внимание на
различия в абсолютных издержках производства, чтобы
подчеркнуть преимущества свободной торговли, Дэвид
Рикардо в своей более поздней работе «Начала
политической экономии и налогового обложения» (1819 г.)
обратил также внимание на важность относительных различий
в стоимости
товаров,
и эта концепция впоследствии стала
основой современной теории международной торговли.
Позиции Адама Смита и Дэвида Рикардо соответствовали
оптимистическим взглядам, характерным для XIX в.,
которые подчеркивали творческие
способности личности,
-
это был оптимизм, уходящий своими корнями
в
эпоху
Просвещения.
Великобритания задала темп в постепенном отказе от
меркантилизма: в конце XVIII в. идеи Адама Смита уже
были восприняты некоторыми британскими
государственными деятелями. Однако начавшаяся в 1793 г. война
с
Францией послужила причиной отсрочки
решительного прорыва
к
британскому либерализму в торговле, а по
окончании войны даже проявилось временное усиление
британского протекционизма.
В 1813 г. в ожидании падения цены на зерно, которое
считалось неизбежным с восстановлением мира после
поражения Наполеона в 1814 г., крупные землевладельцы
Великобритании добились принятия парламентом
известных «хлебных законов», которые запрещали импорт
заграничного зерна, если цена падала ниже установленного
минимума,
и вводили высокие ввозные таможенные
тарифы в том
случае, если цена поднималась выше этого
минимума. Именно хлебные законы послужили поводом для
борьбы между протекционизмом и свободной торговлей,
и именно отмена этих законов стала
лозунгом
сторонников свободной торговли (фритредеров). Вскоре после
окончания наполеоновских войн общественное мнение
изменилось, и в 1820 г.
группа лондонских бизнесменов
подала петицию в парламент с просьбой о поддержке
по¬
литики свободной международной торговли. Сложилось
в действительности такое положение, что
резкий рост
численности населения и
возрастающий уровень
урбанизации сделали невозможным
проведение политики
самообеспечения страны продовольствием,
а так как влияние
бизнесменов и
промышленников возрастало,
то кампания
за свободную торговлю все более расширялась.
Промышленники, в частности, доказывали, что свободный импорт
зерна мог бы способствовать снижению цен на него и
таким
образом привести к снижению стоимости жизни и,
соотв етственно, уменьшению заработной платы в сфере
промышленности (т.е . производственных издержек в
промышленности), а также, следовательно, к
расширению
британского промышленного экспорта.
В 1839 г. в современном текстильном центре
-
г.
Манчестере была организована «Лига борьбы против хлебных
законов», одним из лидеров которой был текстильный
фабрикант Ричард Кобден (1804-1865). Это антипротек-
ционистское движение быстро приобрело столь
значительное влияние, что в 1841 г. добилось пересмотра ряда
вв оз ны х таможенных
тарифов на различные продукты
питания. В 1845 г. во всей Европе был плохой урожай
картофеля, что послужило причиной повышения цен на
продукты питания и привело
к повсеместной острой
нех ватке
прод ово льс тви я.
Особенно тяжелой оказалась
ситуация
в
Ирландии, где картофель был основным продуктом
питания сельского населения. Чтобы
справиться
с кризисом,
премьер-министр Великобритании Роберт Пил бросил
вызов большинству членов своей партии вигов, и
несмотря
на
сопротивление лендлордов в январе 1846 г.
провел
через парламент билль об окончательной отмене
«хлебных законов».
Отмена «хлебных законов» означала конец
продолжительного
периода британского протекционизма. Под
влиянием Уильяма Гладстона (1809-1898) {илл. 12), который
в
1850-18б0-е гг.
был
канцлером
казначе йства
(министром финансов), а затем стал премьер-министром
страны,
поли тика
свободной торговли получила
дальнейшее развитие. Ввозные таможенные тарифы
были полностью пересмотрены в 1853 и I860 гг., и в
результате из 1150 подлежавших уплате ввозной
пошлины наименований продуктов осталось только 48.
Таможенные пошлины сохранялись только на продукты
небританского производства: вино, табак, кофе, чай и
специи; бо ле е
того,
пош ли ны
были
снижены
до
символических размеров. В 1849 г. в связи с
утверждением идей свободной торговли и британской торгово-
промышленной гегемонии были
аннулированы
навигационные акты XVII в.,
принимавшиеся для защиты
морской торговли Англии от иностранных конкурентов.
В середине XIX в.
Великобритания, таким образом,
определила себя поборником свободной торговли и стала
проводить политику абсолютно свободной торговли,
естественно, потому, что эта политика наилучшим образом
соответствовала ее интересам. Действительно, при
политическом превосходстве и лидирующих позициях в
промышленности и торговле свободная торговля
являлась самым подходящим средством, гарантирующим
готовность рынка к распространению британских
промышленных товаров по всему миру и ограничению где
бы то
ни
было
национальных
и,
возможно,
конкурентоспособных отраслей промышленности.
На европейском континенте британский торговый
либерализм был воспринят неоднозначно. В
действительности, в
период «континентальной блокады»
Великобритании Наполеоном в 1806-1814 гг. страны континента
только
переживали возрождение меркантилизма. Более
того, Наполеон соорудил высокие тарифные барьеры
вокруг Франции, а также подчиненных ей территорий, и
таким
образом остановил движение за свободную
торговлю, которое началось во Франции при Французской ре-
59

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ВОЛЮЦИИ.
После поражения Наполеона и заключения
мира
в
1815 г.
(в период первой Реставрации) Франция
отступила на позиции еще более
от кр ов ен но го консервативного
протекционизма с намерением оградить свою
национальную текстильную промышленность от конкуренции
со
стороны Великобритании, при этом кроме полного
запрета на ввоз изделий из шерсти
и хлопка стали взиматься
высокие ввозные пошлины на
сырье
и
полуфабрикаты.
Внешняя политика Наполеона III (президент Франции
в 1848-1852 гг. и
император в 1852-1870 гг.) была
нацелена на достижение дружеских отношений с
Великобританией не только для того, чтобы добиться
политического признания его режима, но еще более -
из
соображений
престижа, из стремления
к
тому, чтобы Франция опять
стала
играть ведущую роль в Европе, и не в последнюю
очередь
-
в
сфере экономики . Хо тя в Национальном
собрании большинство ее членов выступало за сохранение
протекционистской политики, Наполеон III смог
воспользоваться своими
прерогативами, которые предоставляли ему
исключительное
право
заключать соглашения с
другими
иностранными державами {иллАЪ)- Идея свободной
торговли нашла многочисленных сторонников в мире
ученых, так как уже долгое время работала школа, в
которой среди других ученых были французские
экономисты
Фредерик Бастиа (1801-1850), один из авторов
теории гармонии интересов труда и капитала, и Жан-
Батист Сэй (1767-1832) {шт. 14), один из первых
представителей вульгарной политической экономики,
которые обеспечили интеллектуальную поддержку
принципам свободной торговли. Большое влияние также
оказал профессор экономики в Коллеж де Франс и член
французского Сената Майкл Шевалье (1809-1879).
Именно благодаря его английскому другу Ричарду Коб-
дену (1804-1865), лидеру фритредерского движения,
были предприняты шаги к сближению с британским
министром финансов У. Гладстоном, чтобы подготовить
почву для подписания договора о либерализации
торговли между двумя странами.
Поддержка, оказанная французскими экономистами,
и
первые экономические успехи французского
промышленного переворота способствовали тому, что в январе
I860 г. с
Великобританией был заключен знаменитый
«Кобденский договор», с которого
нач инала сь во
Франции
эпоха
либерализма. Цель этого договора заключалась в
т ом , ч то бы по ср ед с гв ом либерализации торговой
политики заставить
французских промышленников
инвестировать капитал в модернизацию экономики. За
исключением
ряда товаров, относящихся к
предметам роскоши,
договор
отменил все
британские ввозные пошлины на
французские товары, а также снял запрет
на
текстильную
продукцию Великобритании и снизил тарифы на другие
британские товары в среднем примерно на 15% с их
ценности.
Французы, таким образом, перешли от политики
протекционизма к политике, обеспечивающей умеренную
ст еп ен ь защиты французской экономики.
Договор не
только снимал ограничения на торговые отношения
ме жду двумя стр ан ам и,
но так же положил нач ал о
целому ряду
двусторонних торговых
со гла шен ий
между различными
государствами. Действительно, Кобденский договор
включал положение о
«стране
наиб ольшего
благоприятствования», согласно
которому
лю б о е сниже ние таможенных
пошлин, предоставленное каждой из двух сторон
третьему государству, автоматически применялось к другой
стране. В начале 1860-х гг.
Франция заключила подобные
согл ашен ия поч ти с о всеми
европейскими странами, что
способствовало
последовательному снижению ввозных
пошлин и
тарифов по всей Европе после 1860-х гг.
В Германии традиции партикуляризма прошлого были
отброшены еще в 1825 г., когда были созданы первые
таможенные союзы (Zollverein). В том же
году был создан
Южногерманский союз, который распался в 1829 г., когда
Бавария искала сближения с Северогерманским союзом,
основанным в 1828 г. Некоторое время также существовал
Среднегерманский союз -
объединение разнородных
гер манск их
государств,
включавшее Саксонию, Тюрингию и
Ганновер. 1 января 1834 г. начал действовать Германский
таможенный союз, сформированный в результате слияния
трех союзов, объединявших 17 германских государств с
населением 23 млн. чел. на общей территории свободной
торговли с единым законодатель ством об импорте,
экспорте и транзитных пошлинах, а также с единой валютой
и системой
мер и весов. Самым главным
участником и
бесспорным лидером была Пруссия.
Наконец в 1871 г. таможенный союз был
интегрирован в
Германскую империю и включал все
германские
государства, за исключением свободных городов Гамбурга
и
Бремена, которые присоединились только в 1888 г.
Огромное влияние на торговую политику Германии оказал
экономист
Фридрих Лист (1789-1846) (шт.15).
Благодаря Кобденскому договору Бельгия в 1861-
1863 гг. заключила договоры о свободной торговле с
Францией, Великобританией и с Германским таможенным
союзом. В 1863 г.
министр финансов Юбер Хьюберт Фрер-
Орбан (1812-1896) оказал существенную поддержку
будущему росту порта Антверпен и развитию бельгийской
транзитной торговли, добившись компромиссного
соглашения по вопросу о Шельдской пошлине, введенной
Нидерландами против Бельгии в 1830 г.
Фрер-Орбан сыграл
большую роль в проведении в Бельгии
ряда мероприятий
по обеспечению свободной торговли, идея которой стала
все шире поддерживаться общественным мнением, когда
стало ясно, что у Бельгии как европейской страны
транзитной торговли и экспортера промышленных товаров
имелись все преимущества в беспрепятственной внешней
торговле.
В США опасения, связанные с ростом конкуренции со
стороны Великобритании после наполеоновских войн,
привели к подписанию протекционистского закона о
тарифах 1816 г. Однако в период с 1830 по 1857 г. ввозные
пошлины были постепенно снижены, и США начали
следовать той же тенденции свободной торговли, что и
европейские
страны,
но этот
переход резко прервала
Гражданская война (1860-1865 гг.) (штАб), и по
финансовым
причинам импортные пошлины снова сильно возросли.
И даже после этого тарифы военного времени
остались
ос нов ой
протекционизма развивавшейся американской
промышленности.
Институционные рамки свободной европейской
т ор го вл и быстро приобрели монетарные и финансовые
дополнения. Уже в начале XIX в.
Великобритания укрепила
систему золотого стандарта, хотя большинство других
европейских государств сохранили серебряный стандарт
или биметаллизм
(денежную систему, при которой
золото и
серебро выступают как узаконенный всеобщий
эквивалент и составл яют
основу денежного обращения
стр ан ы.
-
Прим. ред.) до последней четверти XIX в. Тем не
менее, из -за доминирующей роли Великобритании в
международной торговле большинство европейских
континентальных стран приняли золотой стандарт
в тече ние
последних двух десятилетий XIX в. Постепенный всеобщий
переход к золотому стандарту оказался весьма
благотворным для международной торговли. В течение многих
последующих десятилетий единый критерий стоимости был
основой как во внутренней торговле каждой страны, так
и в общей международной торговле. Это привело к
ощутимому упрощению коммерческого обращения и к
усилению общего доверия в сфере мировой торговли. В то же
время усовершенствование финансовых технологий
облегчило организацию внешних переводов и инвестиций.
Наряду с революционными изменениями сферы
транспорта и связи, ростом промышленного производства
60

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
и расширением спроса политика свободной торговли
привела
к
впечатляющему подъему
в
мировой торговле
после 1840 г. Действительно, именно в последующие
десятилетия после заключения Кобденского договора
ид еа лы свободной торговли достигли первой кульминации, а
международная торговля приобрела впечатляющий
размах, когда в третьей четверти XIX в. годовые темпы ее
роста составили 10%.
Возвращение к протекционизму (1880-1914 гг)?
ВXIXв.
результатом постепенной интеграции
мировой экономики стали движения к сближению цен вне
пределов государственных границ. В XIX в. наблюдались
т ак же цикличные цен овы е и экономические колебания,
которые распространялись из одной страны в другую
быстрее, чем когда-либо ранее. Эти колебания были вызваны
взаимодействием объективно существующих и
монетарных факторов. В целом, падение цен сохранялось долгое
время, тогда как снижение уровня производства
занимало достаточно короткий период. После наполеоновских
войн, как по объективно
существующ им при чинам
(повышение производительности труда благодаря техническим
нововведениям), так и по монетарным причинам, уровень
цен снизился, а затем поднялся вновь лишь где-то в
середине XIX в. вслед за
открытием крупных
золотых
приисков (в Калифорнии в 1849 г. и в
Австралии в 1851 г.).
Однако с 1873 г. в течение 20 лет уровень цен на большинство
продуктов стал опять понижаться, и эта тенденция
сопровождалась замедлением экономического
роста, а также
ослаблением свободной международной торговли.
Благодаря широкому применению
сельскохозяйственных машин на Среднем Западе Америки, прокладке
межконтинентальных железных дорог
и
прорыву в
трансатлантических
пароходных перевозках, появилась возможность
недорогого импорта зерна на европейский рынок, что
привело к резкому падению цен, приведшему европейское
сельское хозяйство в глубокое бедственное состояние.
Первой реакцией на кризис было стремление
защитить национальные сельскохозяйственные системы. От
свободной торговли временно отказались, а правительства
прибегли к использованию протекционистских мер. Для
Европы аграрный протекционизм смягчил остроту
зарубежной
кон куренц ии,
но в то же время укрепил
сельскохозяйственный
консерватизм. Вторая, более позитивная
реакция выразилась
в
мерах
по
структурному
обно влению
европейского сельского хозяйства. Бо льше е в ни ман ие
стало
уделяться производству
моло чных
продуктов,
-
той
сфере, в которой европейские фермеры могли лучше
задействовать свои относительные преимущества. Однако
структурная реформа проходила медленно. Вдобавок к
этому, с 1870 по 1880 г. промышленники упорно
настаивали на принятии протекционистских мер,
и этот
призыв
усилился из-за националистических настроений после
Франко-прусской войны (1870 г.).
В единой Германии союз между прусской земельной
знатью на востоке и промышленными
предпринимателями на западе страны послужил сигналом к общему
повышению таможенных
тарифов (в 1879 г.). Аналогичные
меры вскоре были предприняты в Италии (1878, 1887 гг.),
Австрии (1882 г.), Швейцарии (1884, 1891, 1906 гг.) и
других странах. Россия, которая всегда оставалась довольно
изолированной, в 1891 г. ввела жесткие запретительные
тарифы. Франция вначале колебалась, следуя умеренно
протекционистскому курсу и проведя пересмотр
импортных пошлин в 1881 г., но затем в 1892 г. заняла более
жесткую позицию, установив минимальный тариф,
обязательный для всех без исключений («Тариф Мелина» по
фамилии министра сельского хозяйства Ж Мелина, 1838-1925).
В Великобритании также возникли
протекционистские
нас тро ени я,
появились понятия «торговли на основе
взаимной выгоды» (fair trade) и идея «имперских
преференций», которая была введена министром колоний
Джозефом Чемберленом (1836-1914). С 1903 г. Чемберлен
развернул широкую кампанию за переход к
прот екциониз му, к от ор ым
он
стремился
заменить не
отвечавшую
интересам
моно пол ий
политику свободной торговли. При
этом он
преследовал двойную цель: с одной стороны,
уберечь британские промышленные товары от иностранной
конкуренции, которая в то время стала серьезно
проявляться; с другой стороны
-
более прочно соединить
экономические системы колоний с экономикой метрополии
посредством создания таможенного союза, который
объединил бы всю Британскую империю в рамках системы
колониальных преференций. Однако британское
правительство в течение некоторого времени не проводило
предложенные меры в жизнь, так что политика оставалась
преимущественно либеральной вплоть до первой
мировой войны. Это имело большое значение, так как
британское господство в мире в течение этого периода было
настолько велико, что ее
приверженность свободной
торговле
продолжала оказывать ощутимое влияние на всю
мировую торговлю. Более того, сохранился монетарный и
финансовый либерализм, основанный на международном
движении капитала и на золотом стандарте, а также
осталась полная мобильность трудовых ресурсов.
Часть малых стран отказалась прекратить свободную
торговлю,
в их число входили Бельгия и Нидерланды,
которые в предыдущие десятилетия наладили довольно
крупную транзитную торговлю.
Таким образом, все эти факторы объясняют, почему,
несмотря на все тенденции к протекционизму, торговля
все
равно оставалась в значительной степени либеральной
вплоть до 1914 г.
Поэтому возвращение к
протекционизму
после 1873 г. должно было быть очень взвешенным.
Хотя международная торг о вл я
в
последующий период
развивалась не столь широко, годовые темпы ее роста
сохранялись на достаточно высоком уровне (около 4,5% в
десятилетие перед первой мировой войной). Таким образом,
в
XIX столетии развилась подлинно мировая экономика,
уровень интеграции которой не был превзойден вплоть
до I960 г.
Объемы и структура международной торговли
При изучении международной торговли
рассматриваемого периода сразу обращает на себя внимание ее
исключительно сильный рост: объем международной торговли
на душу населения с 1800 по 1913 г.
возрос в 25 раз. Резкий
экономический рост был зафиксирован в период
либерализации и индустриализации, с 1840 по 1870 г., затем
темпы
расширения торговых отношений снизились.
Второе, что обращает на себя внимание, то, что
мировая торговля возрастала намного быстрее, чем мировое
производство в тот же
период. Следовательно,
либерализация международной торговли служила важным
двигателем общего экономического развития. По скромным
подсчетам рост мировой продукции на душу населения в
период с 1800 по 1913 г. составлял 0,73% в год, тогда как темп
роста мировой торговли, приходящейся на душу
населения, был 3,3% в год. Поскольку, объемы мировой торговли
возрастали в 4 раза быстрее, отношение объема мировой
торговли к объему мирового производства выросло за этот
период
в11
раз,
и эт о означало, что доля всей мировой
торговли (как импорта, так и экспорта) в мировом
производстве выросла с около 3% в 1800 г. до 33% в 1913 г.! Сам
по себе рост объе мов
торг овл и
в
Европе был более
заметным, чем в США и Австралии. Эти две страны уже были
довольно существенно интегрированы в
мировую
экономику в начале рассматриваемого периода, таким образом,
возможности для повышения темпов расширения
торговли у
них были меньше.
Кроме того, изобилие сырья в
61

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
этих
странах
в большей степени
стимулировало развитие
внутреннего рынка,
чем
торговлю
в
мировом
масштабе.
ВXIXв.
Европа доминировала в мировой торговле,
контролируя в 1876-1880 гг. 67% всего миро вого
импорта и
экспорта товаров,
и эта доля все еще оставалась
высокой в 1913 г., составляя 62%. В тот же период доля
североамериканских стран выросла
с 9,5% до 13,2%. Такое
абсолютное преобладание европейских стран в мировой
торговле, однако, достаточно условно,
так как около 2/3 доли
европейских стран на самом деле приходилось на внут-
риевропейскую торговлю.
На протяжении XIX в.
Великобритания была
абсолютным лидером в сфере торговли, хотя с течением времени
происходил постепенный спад ее превосходства: доля
Великобритании в общей мировой торговле сырьем между
1876-1880 гг. и 1913 г. сократилась с 32,8% до 2 5,2%, а в
сфере торговли промышленными товарами
-
с 46,9% до 33,5%.
Экспорт был главной частью экономических систем
европейских стран в XIX в. и составлял 15-20%
национального д ох од а в
Великобритании, Германии и Франции. В
менее
крупных странах, занимающих более
благопр ият но е географическое положение, таких как Бельгия,
Нидерланды и Швейцария, доля экспорта была еще выше.
Примерно до 1875 г. доля продуктов питания и сырья
из умеренных зон в международной торговле возрастала
за счет объемов
продуктов,
вывозимых из
тропических
зон, зате м
ситуация изменилась, частично в связи с
расширением европейского колониализма.
Другой
отличительной чертой этого периода была заметная
стабильность доли сырья
и готовой
продукции
в
мировой
торговле, хотя в последней четверти XIX в. в самой группе
готовых товаров произошел сдвиг от продукции текстильной
промышленности к товарам металлургической и
металлообрабатывающей промышленности.
Наконец, расширение международной торговли также
привело
к появлению новой, многосторонней сети
платежей. У большинства
промышленных стран,
в
противоположность
сырьевым странам, наблюдался дефицит
платежного баланса, а
Великобритания, хотя и была
крупным
импор тером сырья ,
являлась в то же
время
самым главным
экспортером
готовой
продукции
в
неевропейские страны,
производящие сырье. Доход от превышения
стоимости
экспорта над стоимостью импорта, наряду с доходами от
невидимых статей сферы услуг, давал ей достаточный объем
иностранной валюты, чтобы покрыть дефицит торгового
баланса с другими промышленно развитыми странами,
ив
результате эти стр а н ы получа ли необходимую
иностранную валюту для покрытия дефицита текущих статей
платежного баланса с государствами, производящими сырье.
Возникновение многосторонней системы платежей
дало дополнительный стимул для развития мировой
экономики, так как эта система позволяла вести
крупномасштабные кредитные операции и проводить широкие
безналичные расчеты дебетовых и
кредитовых балансов, а
также минимизировать потоки золота. С другой стороны,
необходимо отметить, что стабильность мировой
системы основывалась в значительной степени на достигнутом
британцами активном сальдо по текущим расчетам за
экспорт
готовой
продукци и
в
неевропейские страны, в
страны, производящие сырье, а также благодаря своей
готовности предоставлять как долгосрочные, так и
краткосрочные кредиты.
КОЛОНИАЛИЗМ И ИМПЕРИАЛИЗМ В АФРИКЕ
Географические и демографические условия
Последние годы XIX в. и начало XX в. характеризовались
агрессивной колониальной политикой, которую
проводили европейские державы, хотя они и не были единствен¬
ными, кто следовал подобному курсу. Действительно,
Япония, после того как в этой стране укоренились западные
техника и технологии, вела в Азии политику, которая мало
отличалась от политики, проводимой европейцами в
Африке. При правительстве президента Уильяма Мак-Кинли
(1897-1901 гг.) Соединенные Штаты также начали
проводить ярко выраженную империалистическую политику,
ив
результате в течение неско льких лет захва тили
Филиппины, Пуэрто-Рико и другие государства и территории.
Обычно подобные примеры являются основанием для
определения различия между империализмом и
колониализмом.
Проводя империалистическую политику, страна
стремится к экономической и политической экспансии за
счет
других стран, стараясь поставить их в условия
экономической и политической зависимости; такая экспансия
может
проводиться посредством косвенного контроля
или
прямой аннексии. Колониализм можно определить
как
особую форму империализма, при которой страна-
колонизатор осуществляет крайнюю форму
политического
контроля над ко ло ни зиро ва нн ым и территориями, а
также берет на себя управление ими, хотя колонии в
действ ител ьнос ти
при
этом
сохраняют определенный статус
по отношению к своей
метрополии.
Ни на одном другом континенте не было такого
сильного
проявления европейского колониализма и
империализма в XIX в., как в
Африке: еще около 1800 г. европейцы
присутствовали лишь на окраинах континента, и их
влияние было минимальным, но к 1910 г. несколько
западноевропейских держав фактически полностью поделили
континент между собой и установили над ним
колониальное господство.
Африка
-
это
огромный континент с выраженным
региональным и географическим разнообразием, и о ч ен ь
важно
правильно воспринимать это разнообразие, если
необходимо правильно интерпретировать исторические
события. В Африке можно выделить шесть более или
менее четко очерченных регионов, каждый из которых
имеет свои индивидуальные и исторические характеристики.
Первый из них
-
Северная Африка, которая находится
между Средиземным морем и пустыней Сахара, с
относительно мягким климатом. Южнее Сахары, на западе и в
центре
-
обширная территория саванны, известная также
как Западный Судан, который вместе с атлантическими
побережными территориями (Верхняя и Н и жн я я ГЬинея)
образует Западную Африку. К востоку саванна переходит
в
плод ородное Эфиопское нагорье,
а еще дальше, к
Красному морю
-
в
засушливую Сомалийскую равнину. К югу
от этой обширной саванны континент представляет
собой огромные по площади плато Центральной Африки.
Западная часть занята заирским дождевым тропическим
лесом, который к югу переходит в саванну. Восточная
Африка, простирающаяся от Сомали до Мозамбика, в
основном
засушливее и м ен е е
плодородна, хотя нагорья
Кении и внутриозерная территория (вокруг современной
Уганды) являются исключением. И наконец, территория
Южной Африки является продолжением огромного
Восточно-Африканского плоскогорья и состоит из
достаточно небольшой и в восточной части плодородной
прибрежной полосы с открытой сухой саванной ближе к середине
этой части Африки.
Северную Африку преимущественно заселяют
арабизированные народы с физическими чертами,
характерными для южно-европейских и арабских народов.
Возможно, жители Эфиопского нагорья также происходят от этой
группы народов.
Территория, расположенная южнее Сахары, заселена
в осно вном
двумя группами народов негроидного типа.
Первую группу составляют нар оды, го вор ящи е
на язык е
банту,
-
это преимущественно оседлые земледельцы,
которые
в течение многих столетий
мигриров али
из
Западной Африки к югу и заселили значительную часть Цент¬
62

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
ральной и Южной Африки. Вторая группа народов
-
нил оты
-
скотоводы-кочевники, которые первоначально
населяли территорию долины Верхнего Нила и затем
мигрировали
в
восточную часть Африки. Предложенная
разбивка, безусловно, слишком схематична, поскольку
были
важные исключения на обеих
территориях Африки к югу
от Сахары: народ фульбе (<фулани), например, являлся
важной этнической группой в Западной Африке с богатыми
традиция ми
в скотоводстве. Среди большого числа других,
но более мелких этнических групп можно упомянуть
берберов, которые заселяли территорию Магриба в Северной
Африке, а также нар од ы
сан и койкоин, которые до сих пор
обитают на части
террритории Южной Африки. И,
наконец, потомки
европейских и индийских колонистов,
которые начали заселять Южную Африку только в XVII в.,
сформировали другие малые этнические группы.
Частично из -за
географических условий, таких как
отсутствие заливов и внутренних морей и наличие
обширной
пустыни между средиземноморским севером и
тропическим югом, территория континента к югу от Сахары
оставалась относительно изолированной частью Африки
вплоть до конца XIX в.
Тем не менее, это не означает, что до 1800 г. с этой
территорией не было никаких культурных и торговых
контактов. В XVII в. большая часть населения Северной
Африки была обращена в ислам, хотя в Египте до сих пор
сохранилось достаточно крупное христианское
меньшинство (копты). Кроме того, в
Суданском поясе,
простирающемся через Нил и по караванным путям через Сахару, стал
быстро распространяться ислам, хотя древние верования
африканских племен преобладали до конца XVIII в. Ислам
также проник в Восточную Африку вместе с арабскими
торговцами, жившими в прибрежных городах, и
постепенно
распространился на внутренних территориях.
В 1800 г. европейское присутствие было еще очень
незначительным. Кроме Южной Африки, оно
ограничивалось несколькими фортами, расположенными вдоль
побережья к югу от Сахары. Хотя межкультурные контакты
до XIX в. были ограничены, некоторые обмены имели
важные и длительные последствия. Например, португальцы
завезли
неко тор ые
новые
продовольственные кул ьтур ы,
среди которых были маниок, маис и
ара хис , кот орые
стали впоследствии наиболее важными основными
продуктами питания на обширных территориях Африки. Но
влияние этих культур распространялось медленно, поэтому
было мало ощутимо, и даже к концу XIX в. их
распространение во внутренних регионах Африканского
континента не было
зав ер ше но . Работорговля через Атлантику была
самым значительным косвенным влиянием европейцев на
Африку. На самом деле работорговля с арабскими
народами существовала всегда, но, за исключением XIX в., была в
количественном отношении не столь значительной, как
торговля на западном побережье континента.
Крайне ограниченное число европейцев,
проникавших на Африканский континент до конца XIX в. , м ож н о
скорее приписать
их повышенной
подверже нности
африканским тропическим заболеваниям, чем специфическим
географическим условиям. В результате этого морское
зав оеван ие
Африки было очень огранич енным
по
сравнению с ситуацией на других континентах
-
в
Америке и в
меньшей степени в Азии.
Среди смертельных болезней
были в основном желтая лихорадка и тропическая
малярия. Малярия, например, была чрезвычайно
распространена на большей части тропической Африки: болезнь
передавалась комарами, которые обитали не только в
дождевых лесах или болотистых местностях, но и в открытых
саваннах. В новых болезнетворных окружающих
условиях вновь прибывшие европейцы вымирали с ужасающей
скоростью. До середины XIX в. ежегодный уровень
смертности составлял от 250 до 750 человек на каждую тысячу,
и
это означает, что в
среднем
половина европейцев умирала
в течение года со
времени приезда! Изучение смертности в
британских вооруженных силах между 1818 и 1836 г.,
например, показывает, что уровень смертности
составлял 13
на
тысячу человек для Англии и
Гйбралтара, 10 -
для мыса
Доброй Надежды, между 75 и 85
-
для Индии и Вест-Индии,
но не меньше 480 на
тысячу
-
для Сьерра-Леоне!
Исключительная подверженность европейцев
местным болезням проявлялась только в тропической Африке
и не наблюдалась в Северной или Южной Африке.
Природные условия для распространения болезней в
Северной Африке были такими же, как и по
другую сторону
Средиземного моря,
и
уровень смертности
в Южной Африке
был сопоставим с показателем в Европе. Эти уровни
смертности ясно показывают, почему европейская
колонизация Африки к югу
от
Сахары была такой поздней: риск
смертельного исхода был значительно большим в
тропиках, и на территориях всего тропического мира Африка
была, наверное, наиболее опасным местом для жизни
европейцев. Из этого становится совершенно очевидным,
почему европейский колониализм и империализм
в
основном
сосредо точивал ись
на
Северной и Южной
Африке до конца XIX в.:
смертность и, соответственно,
стоимость военных и торговых экспедиций, если оценивать
их в человеческих жизнях, была там намного ниже, чем в
остальных частях континента.
Международные условия и внутреннее
политическое развитие Африки в XIX веке
Ряд перемен, которые африканский континент
претерпел в
период с 1800 по 1880 г., был вызван в основном
исходящими извне обстоятельствами. Важнейшим внешним
фактором стала все возрастающая оп по зици я
ев р оп ейцев по отношению к тор говле рабами, выразившаяся в
аболиционизме
-
движении за отмену рабства в
колониях. Во многих африканских регионах период перемен
начался с отменой многовековой торговли рабами, в
результате чего образовались новые торговые
потоки.
Немедленным следствием аболиционизма стало создание двух
новых
африканских государств
-
Сьерра-Леоне и Либерии.
В более общем смысле, эта перемена помогла укрепить
европейское присутствие, а также оказывать сильное
давление на социальную структуру различных африканских
царств. Поскольку европейские технические инновации
прон ика ли
на континент
неравномерно
как по
времени,
такипо
мес ту,
тов
некоторых регионах нарушался
местный баланс власти и возникла возможность для появления
так называемых
«вторичных империй».
Следует отметить, что в
Африке, даже если не
принимать во внимание международную конъюнктуру и
внешние факторы, в XIX в. также наблюдался сильный
внутренний политический динамизм. Наиболее важными
внутренними силами были распространение ислама в
Западной Африке, которое привело к ряду религиозных войн
(джихад), а также подъем народа зулу (зулусов),
в
результате
которого в Южной Африке началось широкое
миграционное движение.
Ликвидация работорговли и основание государств
Сьерра-Леоне и Либерия
Распространение идей Просвещения и но вых
экономических
теорий, способствовавших пониманию того,
что свободная торговля и свободный труд более
эффективны, чем протекционизм, постепенно во второй
половине XVIII в.
породило движение за
отмену рабства.
Британия возглавила это д ви же ни е и
посредством
дипломатии и военным путем
попыталась
обуздать
атлантическую работорговлю. Несмотря на то, что другие
государства также объявили работорговлю незаконной, а
63

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Франция и США даже направили в Африку несколько
небольших вооруженных отрядов,
только
Британия
была действительно подготовлена к тому, чтобы
финансировать формирование в Африке флота на
постоянной основе. К
западному побережью Африки
Британия направила постоянное соединение кораблей
своих
Военно-морских сил («Западноафриканский»
отряд, или «Соединение кораблей береговой охраны»),
которые стали базироваться в Сьерра-Леоне. Однако это
соединение включало лишь несколько кораблей, и эти
несшие
охрану на море силы добились лишь частичных
успехов в прекращении работорговли. Тем не менее, по
некоторым оценкам, удавалось перехватывать около
четверти кораблей с рабами. Другие исследования
показывают,
что
около
160 тыс.
рабов были
освобождены в открытом море, что составляет около
8% от общего числа рабов, вывезенных из Африки в
1810-1870 гг.
Побережье, растянувшееся более чем на
3000 км к северу от экватора, было слишком длинным
для этих немногочисленных кораблей, чтобы они могли
вести постоянное наблюдение, к
тому же работорговцы
в ответ
построили более быстроходные суда. Более того,
захваченных работорговцев можно было предавать суду
только в одном месте в
Африке
-
в
Сьерра-Леоне.
Относительно скромный результат, достигнутый от
применения военных мер, вынудил британские власти
начать
обсуждать соглашения о работорговле с рядом
вождей племен из внутренних территорий Западной
Африки. В соответствии с этими соглашениями местные вожди
должны были запретить работорговлю и способствовать
торговле местными продуктами. Однако снова успех был
ограниченным, и конец атлантической работорговле
наступил только после американской Гражданской войны,
после
которой страны Латинской Америки Бразилия и
Куба в 1850 г.
провозгласили свои собственные законы
против рабства.
Как было указано выше, борьба против рабства
привела к образованию двух новых стран
-
Сьерра-Леоне и
Либерии (иллА7). Создание первого государства было
косвенным результатом решения английского судьи
Мэнсфилда, объявившего в 1772 г., что рабство на
территории Великобритании запрещено. В то время в
Британии было около 14 тыс. чернокожих рабов (часто
это были домашние слуги плантаторов, которые
переехали из Вест-Индии), и многие после освобождения
столкнулись
с
трудностями,
связанными
с
необходимостью
найти
возможность
для
существования. Их интересы защищали аболиционисты,
которые в 1786 г. основали «Комитет по облегчению
положения чернокожих бедняков». Этот комитет решил
позволить этим людям вернуться в Африку, и первый из них
с помощью британского правительства поселился в
Сьерра-Леоне в 1787 г. За ним группами поехали и другие,
среди них были и 1200 бывших рабов (так называемых
«новых шотландцев»), которые боролись на стороне
Британии во время американской войны за независимость и
затем немало лет прожили в Канаде. Для экономического
управления поселением была основана компания
«Сьерра-Леоне», однако в связи с тем, что само сообщество
оказалось экономически почти нежизнеспособным и
конфликтовало с местными жителями, в 1808 г. его взяло под
свое управление британское правительство как первую
колонию британской Короны. В результате организации
во Фритауне Суда смешанной комиссии для
рассмотрения судебных дел захваченных работорговцев, население
кол онии
быстро росло за счет рабов с захваченных судов
работорговцев.
Основание Либерии также уходит корнями в
«проблему» освобождения рабов в США В 1800 г. общая
численность свободного чернокожего населения США
составляла примерно 200 тыс. чел. и быстро росла. Репрессивная
политика, которую проводили некоторые штаты Юга в
отношении этого населения, привела к возрастающим
опасениям населения северных штатов, обеспокоенного
возможностью массового притока свободных и беглых
негров, поэтому для предотвращения подобного исхода
были приняты соответствующие законы. Чтобы избежать
этой все возрастающей поляризации, американские
аболиционисты сформировали Американское общество
колонизации, и в 1820 г. первая группа из 88 чел. поселилась
в Либерии («Стране свободы»). Правительству этих новых
поселений также не удалось избежать проблем, однако в
противоположность позиции британского правительства
в отношении Сьерра-Леоне правительство США вело себя
отчужденно и именно такая позиция способствовала
ускорению политического развития Либерии.
Действительно, в 1847 г. местные власти (с 1841 г. колонией управляли
чернокожие руководители) провозгласили Либерию
суверенной республикой и приняли конституцию США за
основу собственной конституции.
Коммерческие первопричины возрастания
европейского присутствия в Африке к югу
от Сахары
В течение XIX в . исходной причиной расширения
европейского присутствия в Африке южнее Сахары стала
замена
работорговли торговлей новыми экспортными
продуктами из Западной Африки. Здесь переход на новые виды
товарной продукции прошел намного более плавно, так как
еще с незапамятных
в ре ме н этот реги он кроме рабов
поставлял
другие продукты
и
товары,
такие как золото,
шкуры
и кожи животных, древесина, камедь, пальмовое масло
и пчелиный воск, а также вывозил
ряд промышленных
това ров,
таких к ак
бусы и материалы из хлопка.
И в Центральной Африке был заметен значительный
подъем торговли.
Если раньше торговцы
с
побережья
проникали лишь недалеко в
глубь территории, то в XIX в .
торговые связи охватили весь континент. Сначала вся
коммерция была в руках африканцев, но постепенно в эту сферу
проникли арабы, а позднее и европейцы.
В то вр ем я существовало три больших коммерческих
сети: атлантическая сеть
-
на западном побережье;
средиземноморская сеть
-
с охватом
верховьев Нила;
индийс кая океанская сеть
-
на восточ ном побережье,
являвшаяся частью более крупной всемирной коммерческой сети.
На самом деле атлантическая сеть была двойной: одна ее
часть
-
ве лика я
речная сеть, более или менее совпадала с
бассейном р. Конго (Заир), а вторая
часть
-
анголо-замбийская сеть тянулась к востоку с побережья Анголы.
Около 1870 г. распространившаяся на западе атлантическая
сеть и охватившая
восточную часть континента индийская
сеть встретились
в местах, где сейчас находится Заир, и с
этог о
времени начала действовать внутриконтиненталь-
ная коммерческая сеть. Когда после 1850 г. в
результате
антирабовладельческих кампаний вывоз рабов пошел
резко на убыль, экспорт в основном слоновой кости, а также
и табака, пальмового масла и
арахиса стал значительно
расти.
В прибрежном регионе Анголы, где всегда
преобладала торговля рабами, переход к торговле более
разнообразными экспортными продуктами оказался, как и
ожидалось, чрезвычайно тяжелым.
В Восточной Африке поворот от работорговли к
торговле
товарами и продуктами оказался намного более
медленным
процессом.
В действительности в середине XIX в .
работорговля даже расширилась в силу двух основных
причин: подъема плантационной экономики в регионе
Индийского океана и, как ни странно, усиления
аболиционистских мер, предпринятых Великобританией в
Атлантике. Уже в XVIII в.
французы основал и сахарные
пла нтации на
Маскаренских островах, включая о.
Маврикий и о.
Реюньон, в то
время как арабы из имамата Оман у Персид¬
64

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
ского залива начали выращивать гвоздичное дерево на о.
Занзибар. Как сахар, так и гвоздика, являлись
капиталоемкими культурами и вызвали значительную потребность в
дешевой (рабской) рабочей силе. В результате
расширения репрессивных мер против работорговли в Западной
Африке ее центр переместился в новые регионы, где
британский контроль проявлялся слабее: вначале на
территории, контролируемые Португалией, а затем в Восточную
Африку. Но и здесь вскоре британцы начали действовать.
Они заключили соглашения с султаном Занзибара, в
результате
чего в 1873 г. рынок работорговли на этом
ос т ро в е был официально закрыт.
Переход к торговле товарами затем был поддержан
оживленной торговлей слоновой костью, тесно связанной
с возросшим спросом на нее в Европе, где цены на
слоновую
кость стремительно повысились (илл. 18). Если ранее
то лько твердая слоно вая кост ь из Западной Африки
использовалась для производства черенков ножей, то
теперь более мягкая кость из Восточной Африки стала
применяться для появившихся новых изделий, таких как
расчески,
клавиши для пианино и
биллиардные шары.
Постепенное запрещение работорговли и переход к
практике законной торговли повлекли за собой ряд
фундаментальных экономических и политических
преобразований. Европейские работорговцы и их африканские
посредники вынуждены были проводить радикальные
изменения: новые экспортные товары грозили значительно
меньшими размерами прибыли, поэтому нужно было
разработать новые системы торговли.
Для многих африканских сообществ, таких как
племена в Сенегамбии или на
территории Ойл-Риверс (часть
прибрежной территории от Лагоса до Камеруна,
включающая дельту р. Нигер.
-
Прим. ред.)
в Западной Африке,
среди народов камба в Кении и
дуала в Габоне, Камеруне
ив
других местах, это переустройство привело к потере
политической стабильности: сформировались новые
социальные группировки, которые стали угрозой
монопольной власти, ранее удерживаемой царями или
посредниками. Более того, реорганизация торговли повлекла за собой
большие перемены
в социальном устройстве всей
Африки.
Старые аристократии уступили места новым элитам,
так как
кроме наследуемого статуса важную роль
стало
играть также и растущее богатство.
Некоторые наблюдатели быстро поняли, что с
работорговлей можно успешно бороться только при условии,
что
будет найдена альтернатива, прежде всего
экономи ческая.
Некоторые европейцы, например Джеймс
Маккуин (1778-1870) в своей книге
«Географическая и
ко м м е р ч е ск а я панорама Северной и Центральной Африки» (1821)
и Томас Фауэлл Бакстон (1786-1845) в своей публикации
«Африканская торговля и меры по ее защите» утверждали,
что необходимо способствовать присутствию в Африке
европейских торговцев и ученых в области сельского
хозяйства, так как они могут
оказать влияние и возглавлять
пер еход
к законным
формам торговли, на котором
настаивают аболиционисты.
До начала XIX в.
европейское присутствие в Африке
выражалось в виде немногочисленных слабо населенных
поселений, разбросанных вдоль побережья, большинство
в
которых составляли афро-европейцы, а не белые. С
начала XIX в.
французские и английские поселения начали
проводить более активную политику развития. Уже в
1820-х гг.
французы попытались основать плантации в
Сенегале и зафрахтовать пароходы, чтобы развивать
торговые отношения с удаленными внутренними районами
страны. Однако этот пр оек т
не был осуществлен из-за
высокой
смертности белых руководителей, недостатка
средств и нехватки африканских рабочих, которые не
соглашались работать за предлагаемую плату. В 1840-х гг.
британцы также предприняли подобные усилия,
установив больше факторий на внутренних территориях, наняв
речные пароходы, но они также бы ли вынуждены
прекратить свою деятельность из-за высокой
смертности среди
белых. До 1880 г.
Франция и Англия организовали ряд
исследовательских экспедиций в более
глубинные части
континента с целью либо поставить ограниченный
прибрежный регион под прямой контроль, либо добиться
неофициального контроля над царствами, расположенными
вдалеке от побережья. К тому же делались попытки убедить
местных правителей создать плантации по производству
продуктов для европейского рынка и обеспечить
покровительство
европейским торговцам. В этом отношении
французы действовали в основном в Сенегале, где при
правлении энергичного французского губернатора Луи
Федерба (1818-1889) в 1854-1865 гг. была залож ена
основа для дальнейшего проникновения Франции в Западную
Африку. Англичане приложили много усилий для
исследования дельты р. Ншер (Ойл-Риверс), где в 1857 г. во
исполнение планов, предложенных Маккуином и Бакстоном была
организована постоянная пароходная служба. В течение
последующих лет на этом пути был установлен ряд факторий.
Другим побочным результатом возникновения
торговли новой продукцией и сопутствующего интереса к
ис след ова нию глубинных территорий было то, что из-за
переходного положения усложнилось положение
традиционных африканских торговцев, и вскоре создалась
конфликтная ситуация,
в
которую были вовлечены европейские
торговый компании. Для некоторых европейских государств
это дало еще один предлог для активного продвижения и
расширения сфер влияния далее в глубь континента.
Появление новых местных империй
Возникновение ряда новых местных империй
(иногда их также называют
вторичньши империями)
происходило в результате расширения ряда африканских
государств с применением новой, в основном
европейской
(военной) техники, но без прямого европейского
политического контроля. Совершенно ясно, что эти африканские
государства, контакты которых
с
европейцами дали им в
числе первых доступ к новому поколению военного
оборудования, обладали важными преимуществами над
соседними государствами. В регионах, которые имели частые
контакты с европейцами, поставка новейшей военной
техники была довольно регулярной, и эта техника
быстро
осваивалась, так что начальное лидерство какой-то
определенной нации очень быстро нейтрализовалось и баланс
сил восстанавливался. На более отдаленных территориях
Африканского континента однако преимущество тех, кто
обладал современной военной техникой, было более
ощутимым, и на чал ьно е превосходство позволяло дольше
сохранять лидирующие позиции. Например, паша Египта
Мухаммед Али (1769-1849) смог в 1820 г. захватить
Нильский Судан (современный Судан) относительно
небольшими силами
-
около 4 тыс. чел .,
-
но
располагая
современным оружием,
и вплоть до 1884 г.
ст ра на удерживалась
под египетско-турецким господством.
Еще одним примером могут служить европейские
колонисты в Южной Африке. Несколько тысяч хорошо
вооруженных буров (африканеров) продвинулись во
внутренние области Южной Африки («Великое переселение»),
где они смогли полностью использовать преимущество в
своей военной технике против намного более
многочисленных местных африканцев. Другими примерами
созданных вторичных империй являются государство
народа малинке
-
Уасулу, основанное полководцем Самори
Туре (1840-1900) в Западной Африке,
в бассейне
Верхнего Нигера (оно существовало с конца 1860-х гг. до 1898 г.)
и экс пансия
централизованной империи на Эфиопском
нагорье во второй половине XIX в. В политическом
отношении эти
государства
часто были очень нестабильными;
причина их успешной экспансии кроется скорее
в исполь¬
65

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
зовании
временного преимущества в военной технике,
кото рое исчез ало, ка к только заво еван ные
народы
приобретали такие же военные средства,
чт о б ы восстановить
баланс сил.
Расширение европейского присутствия
в 1800-1880 годах
При рассмотрении европейского колониализма и
империализма историю Африки XIX в. можно разделить на
два периода. Между 1800 и 1880 гг. европейское влияние
постепенно расширялось, хотя это расширение
происходило в основном на севере и юге, за пределами настоящих
тропиков, которые оставались нетронутыми настоящей
колонизацией. Повсюду европейское присутствие все еще
оставалось незначительным, тем не менее численность
европейцев росла, а европейские поселения на
периферии
континента становились все более
многочисленными и
крупными.
Более того, это был
пери од
великих
исследовательских экспедиций, при которых были
составлены
карты внутренних регионов Африки. Между 1880 и
1910 гг .
осуществлялась более агрессивная политика; в
течение этого 30-летия весь континент, за одним
исключением, был захвачен и разделен между колониальными
дер жавам и.
Европейский империализм в Северной Африке
в
период до 1880 года
В начале XIX в. Северная Африка была разделена и
относилась к
двум политико-административным системам:
с одной стороны, существовало независимое, но
политически нестабильное государство
-
Марокко во главе с
султанам династии Алауитов; с другой стороны
-
полуне зависи мые г осудар ст ва Алжир, Тунис,Ливия ъЕгипет,
которые только номинально признавали верховенство
Османской империи. Несмотря на то, что в начале XIX в.
эти
государства юридически
оставались провинциями
(султанатами) этой империи, фактически управление
им и находилось в
руках военной касты бывших рабов,
которые прежде были завербованы за границей
(например, мамлюки в Египте).
Благодаря географическому положению и
относительно
мягкому климату,
контакты
Северной Африки с
Европой всегда были теснее, чем остальной Африки;
действительно, еще до начала XIX в. и в первое его десятилетие
североафриканские государства все еще считали себя
равными европейским странами, о чем свидетельствует,
среди прочего, поддержание двусторонних дипломатических
связей. Они также сохран или
за собой
пр ав о собирать
налоги на средиземноморское судоходство
в своих
сферах
влияния. Однако западные державы оценивали подобную
деятельность как пиратство
и как
ограничение для
нарождающейся мировой торговли,
и этот довод вскоре станет
оправданием интервенции.
Постепенный упадок Османской империи и
подчиненных ей
государств как военных держав
в течение XIX в.,
а также неспособность местных правителей воссоздать
европейскую модель формирования государства, как и
административного
и тех ничес кого
развития,
нес омн енн о, ста ли важными гл авны ми
факторами, объясняющими
успех европейской колонизации, сосредоточенной на
Северной Африке.
В попытках сохранить св ой сувере нитет н ек от оры е
североафриканские правители попытались ускорить
модернизацию
своих
стран.
Как ни парад окс аль но,
эти
усилия лишь усилили европейское присутствие и
одновременно европейское влияние. Как только внутренняя
политическая и
административная стабильность какой-либо
североафриканской страны начинала ослабевать или воз¬
растала ее финансовая зависимость от внешнего мира,
политическое влияние этого внешнего мира начинало
расширя тьс я. Совершенно очевидно, что намеченный
выше эскиз процесса колонизации и империализм
различались от страны к стране, поскольку зависели от особых
исторических и местных обстоятельств, а насколько
различался на самом деле этот процесс колонизации можно
видеть из следующего краткого обзора разных стран
Северной Африки.
В конце XVIII в. Египет был временно оккупирован
французскими войсками под командованием Наполеона
(«битва у пирамид», 1798 г.). Однако французская
оккупация оказалась лишь кратковременным эпизодом: в 1801 г.
французы капитулировали перед англо-турецкими
войсками, и формально в Египте на несколько десятилетий
была восстановлена власть Османской империи. Один из
османских военных
правителей, Мухаммед Али (1769-
1849), в 1806 г. начал
модернизацию Египта. Он впервые
создал регулярную египетскую армию и современный
морской флот, кроме того, он предпринял энергичные
шаги для развития сельского хозяйства, начав
выращивание хлопка и применяя широкомасштабное орошение.
Мухаммед Али посылал египетскую молодежь для
обучения за
границу,
в основном во Францию, с намерением
дать им всестороннюю подготовку для овладения
западной наукой и техникой. Однако Али не удалось добиться
полного
успеха: например, упор
на
выращивание
хлопка
сделал египетское сельское хозяйство слишком
зависимым от единственной товарной культуры (монокультуры);
более того, сельское хозяйство стало зависеть от
колебаний цен за границей, которые египтяне не могли
контролировать. Не увенчались успехом и попытки Али создать
значимую промышленную структуру (заводы по выпуску
вооружения, фабрики по производству сахара и текстиля),
которая действительно смогла бы нач ат ь действовать.
В целом же нельзя считать, что
реформы, начатые Али,
были неосновательными: например, была достигнута
фактическая независимость страны
от Османской империи;
Египет стал важным производителем
хлопка и мог
теперь
гордиться хорошо обученной армией и довольно
разумно налаженной государственной службой. Кроме того,
реформы были проведены без каких-либо реальных
финансовых обязательств перёд европейскими державами.
В 1849 г. после смерти Мухаммеда Али его место занял
Аббас I (1813-1854), которого затем в 1853 г., в свою
очередь, сменил Мухаммед Саид (1822-1863), при
правлении которого было начато строительство Суэцкого
канала (иллЛЭ) с целью связать Средиземное и Красное
моря. Разработку этого проекта
вел
французский
инженер-предприниматель Фердинанд Лессепс (1805-
1894) {шт.20) египтяне же при ня ли
в нем
участие на
невыгодных д ля себя условиях.
Во время правления Саида Египет постепенно начал
занимать деньги у заграничных банкиров, а после смерти
Саида его пре емн ик Ис м аи л (1830-1895) значительно
расширил систему иностранных
займов при очередной
попы тке
модернизировать страну. При Исмаиле была
расширена автономия Египта от Османской
им пе ри и. Кроме
того, он проводил реформы, объективно
спосо бство вавш ие капиталистическому развитию страны: было
проложено почти 1500 км железных дорог и 8000 км
телеграфных линий; построено 450 мостов, 4500 начальных школ
и
современный порт в Александрии; число европейцев,
участвовавших в проектах по созданию этих объектов,
непрерывно росло
-
от около 10 тыс. чел . в 1830-х гг. до
почти 100 тыс. чел. в 1875 г. Вместе с тем, огромные
суммы денег были потрачены просто на престижные
проекты, например,
на
экстравагантную по своей дороговизне
церемонию открытия Суэцкого канала в 1869 г.
(1 млн.
ф.
ст.)
или на финансирование двух совершенно неудачных
военных экспедиций в Эфиопию (в 1875 и 1876 гг.) с един¬
66

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
ственной целью
-
создать в Африке великую Египетскую
империю.
К концу 1870-х гг. долг Египта иностранным державам
вырос до 100 млн. ф.
ст. по
сравнению
с «лишь» 13 млн .
ф.
ст. в 1863 г.
-
в год смерти Саида. Египет уже был не в
состоянии даже гарантировать выплату процентов по
займам. Великобритания, хотя и не участвовала
в
проекте
строительства Суэцкого канала, извлекла прибыль из
сложившейся ситуации, выкупив египетскую долю акций
компании Суэцкого канала за баснословно низкую цену
(около 4 млн. ф. ст.). Это приобретение, сделанное во время
правления премьер-министра Великобритании Бенжами-
на Дизраэли (1804-1881) {илл.21), было вызвано
осознанной политикой, направленной на контроль
транспортных путей в Индию. Неуклонное ухудшение
положения Египта
привело
к
тому,
что в мае 1876 г. после
официального заявления Исмаила о банкротстве была
создана комиссия из представителей держав-кредиторов,
установившая финансовый контроль над Египтом. В
августе 1878 г. по требованию комиссии И см аи л
назначил правительство («европейский кабинет»), в
которое были включены англичанин и француз, имевшие
право налагать вето на любое его решение. В реальности
это означало, что Египту в очередной раз предстояло
передать значительную часть своего суверенитета
иностранной державе, и развитие событий привело к
полному подчинению страны Великобритании в 1882 г.
Египет
по
существу оставался частью Британской
империи до 1922 г.
Вышеописанный процесс передачи Египтом только
что завоеванной автономии европейским державам
можно разглядеть и в отношении к
другим североафриканским
странам. Вначале правители этих стран последовательно
боролись за ослабление своей зависимости от власти
турок-османов, затем следовали попытки модернизировать
страну, используя западный капитал и западных
советников. Многие из этих попыток не
приводили ни к чему
хорошему, наоборот, выливались в усиление европейского
контроля, сначала контроля финансовых дел, а затем -
когда возникли проблемы с выплатой долгов
-
политических и
административных дел страны.
В Тунисе финансовая ситуация при правлении бея
Мухаммеда III эс-Садека (1812-1882) стала принимать все
более угрожающие формы к середине XIX в., и в 1867 г.
п ос л ед ов а ло финансовое банкротство Туниса. В 1869 г.
была создана Международная финансовая комиссия, под
контроль которой были переданы финансы страны. В счет
погашения долга Мухаммед III эс-Садек был вынужден
предоставить серьезные экономические уступки европейским
компаниям. В течение последующих лет бей пытался
сдерживать французское влияние, начав устанавливать
отношения с Италией, надеясь, что соперничество между
этими двумя странами предотвратит колонизации Туниса, но
его
старания были тщетными, так как Франция
отреагировала на его приближение к Италии военной
оккупацией Туниса в 1882 г.
(в соответствии с Бардовским
франкотунисским договором 1881 г.), а в 1883 г. этот договор был
дополнен конвенцией, установившей и формальный
протекторат Франции над Тунисом.
В Ливии власть турок-османов оставалась в
неприкосновенности до 1911 г., когда в страну вторглась Италия,
несмотря на то, что европейское влияние в стране в виде
займов и концессий к тому времени значительно возросло.
Завоевание Алжира Францией было особым
явлением. В течение предыдущих веков между двумя странами
существовали прочные коммерческие отношения, при
которых Алжир экспортировал значительные количества
зерна и оливкового масла во Францию. Однако в начале
XIX в. стало проявляться напряжение в отношениях, в
основном из-за неуплаты долгов (Франция давала кредиты
Алжиру). Итогом напряженных отношений стал эксцент¬
ричный инцидент («инцидент с мухобойкой», в котором,
по утверждению французского консула Деваля, бей ударил
его мухобойкой во время горячей дискуссии). В 1827 г.
Франция установила блокаду Алжира, а в 1830 г. захватила
столицу страны
-
г.
Алжир. В качестве
оправдания
вторжения Франция выдвинула намерение подавить
пиратство, но в основном все мнения сводились к тому, что
скрытой причиной стала попытка французского короля Карла
X (правил в 1824-1830 гг.) повысить престиж своего
режима военным путем и в связи с этим основать колонию в
традиционном смысле слова.
Захват столицы стал сигналом к
полному завоеванию
Алжира, хотя потребовалось еще целых 40 лет до его
завершения. Военная кампания была трудным, долгим и
дорогостоящим начинанием. В течение первых лет войны
главным противником французов был эмир Абд аль-Ка-
дир (1808-1883)
{илл. 22),
принадлежавший
к
влиятельному феодальному роду. Он успешно объединил
ряд арабо-берберских племен про винции Оран, объявив
джихад против «иноверных». Абд аль-Кадир был
чел овек ом выдающихся организаторских ка че ст в и
военных способностей, он вел
успешную партизанскую
войну против французских войск и, частично благодаря
так ти ке «выж женн ой земли», в
первые годы сумел
оказать
сильное
сопротивление.
Вследствие
этого
командо вавшие французскими войсками генералы
Десмишель (1779-1845) в 1834 г. и Бужо (1784-1849)
в 1836 г. подписали мирные договоры с восставшими,
по которым было закреплено существовавшее
положение и было оговорено, что французское присутствие в
Алжире останется ограниченным,
а также
будет признана
фактическая независимость региона, находившегося под
контр олем Абд аль-Кадира. В действительности
французы не имели намере ния заклю чать оконч ательный
договор
и
нарушили мирные соглашения, в 1839 г.
возобновились военные действия, в ходе которых французы
постепенно захватили военную инициативу. В 1847 г. Абд
аль-Кадир был вынужден сдаться,
хотя
борьба
продолжалась до тех пор, пока в начале 1860-х гг.
французы не оккупировали территорию эмирата,
созданного Абд аль-Кадиром. Спустя десятилетие в 1871 г.
-
последний раз в XIX в.
-
вспыхнуло восстание арабских
и кабильских племен в Кабилии, горном районе на
востоке
Алжира, возглавлявшееся правителем округа
Мухаммедом Мухрани. Восстание было подавлено с
большим трудом.
В истории колонизации завоевание Алжира было
особым явлением, так как больше нигде в Африке столь рано
не была
оккупирована
важная территория, да еще и с
использованием такой военной мощи. Уникальной
особенностью стал также невероятный масштаб наплыва
приезжих европейцев: в 1839 г. было всего 25 тыс. колонистов,
около 30 лет
спуст я,
в 1871 г., их число составляло 245 тыс.
чел.,
из
которых 130 тыс. чел. были французы. Этот наплыв
имел далеко идущие последствия для племен берберов,
которых систематически оттесняли с лучших земель на
малоплодородные земли
горных
и
пустынных районов, и
в
результате примерно 4/5 лучших земель в районах Телль-
Атлас и Высоких плато попали в
руки колонистов.
В результате проникновения французов в Алжир
Марокко также пришлось столкнуться
с
европейским
колониализмом и
империализмом. Как и в
сл учая х с Египтом и
Тунисом, экспансия против Марокко была особым
явлением, так как это бы ла
арена
столкновения
интер есов
не ско льк их
европейских государств. Для Британии эта
территория была важна для осуществления контроля над
входом в
Средиземное море и защиты пути в Индию. Для
Франции марокканский суверенитет был источником
постоянного раздражения, так как страна поддерживала
алжирское сопротивление. Испания, со своей стороны, уже
на протяжении нескольких веков имела
коммерческие
67

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
инт ере сы
в
Марокко.
Соперничество европейских держав усиливало
положение
султанов Марокко, которые смогли сохранить
независимость страны до начала XX в., имея отношения с
разными
европейскими странами, которые помогали им в
борьбе с другими. На самом деле, только после того как
европейские державы
согласились
разрешить друг другу
свободно вести свои дела на
определенных территориях,
заключив
соответствующие договора
и соглашения, стало
возможным завоевание страны европейскими
державами, хотя не следует отрицать, что в XIX в. уже было
ощутимо значительное европейское вмешательство в
Марокко.
В 1828 г. англичане
блокировали порт Танжер, а
другие марокканские порты
и
города были бомбардированы
австрийцами и французами в 1829 и 1851 гг.
соответственно, частично в ответ на
конфискацию властями Марокко
торговых судов этих стран.
В 1844 г.
развернулись
военные действия между Францией и Марокко, за ней
-
в 1851 г.
последовала война Марокко с Испанией, и в 1859 г. на
территорию Марокко в районе Тетуана вторглись испанские
войска; город был захвачен, но дальнейшему
продвижению в
глубь страны помешала британская интервенция. В
I860 г. был заключен договор, выгодный для Испании, по
которому широкий участок территории вокруг порта
Мелилья был отдан испанцам и были гарантированы
многочисленные торговые привилегии Испании. Эта ситуация
быстро вызвала соответственные требования со стор он ы
Франции и Британии. Для того чтобы препятствовать
вмешательству европейских держав, султаны попытались
модернизировать свою страну, но, как и в
случае других
североафриканских государств, это лишь привело
к
увеличению их долгов и
потому к постепенному возрастанию
их
уязвимости.
Европейский империализм и колониализм
в Южной Африке: «великое переселение» буров
В период до 1880 г. за пределами Северной Африки
европейское присутствие значительно возросло
лишь в
южной части континента. В начале XIX в.
миграция
народов, говорящих на языках банту, еще не закончилась, и
некоторые группы, такие как коса, начали расселяться на
юго-востоке современной Южно-Африканской
Республики между реками Фиш и Сандис.
Голландская Ост-Индская компания с 1652 г. и ме л а свое
поселение на мысе
Доброй Надежды; это поселение
служило заправочной станцией для судов Компании на их
пути
к голландским владениям и районам торговли на
Дальнем Востоке. К концу XVII в. здесь наблюдался
быстрый рост численности белого населения, частично в
результате иммиграции французских протестантов, которые
вто
время составляли около одной трети местного
европейского населения. Европейские колонисты занимались
в основном экстенсивным скотоводством, результатом
чего стало быстрое расширение осваиваемых территорий,
поскольку среднему скотоводу в то время требовался
добрый десяток квадратных километров земли, чтобы ферма
могла быть жизнеспособной. Относительная
изолированность белых колонистов, которых было значительно
меньше, чем местных африканских народов, усиливала чувство
общности и постепенно вела к появлению чувства
расового превосходства по отношению к черному населению.
Такое отношение усиливалось из-за того, что
физическим
трудом занимались главным образом черные рабы или
слуги из племени койкоин (готтентоты).
Еще одним фактором, влиявшим на отношение к
чернокожим, б ыл кальвини зм, в
котором исключительное
значение придается доктрине предопределения,
в
соответствии с
которой белые фермеры относились к различию
между расами,
атакжеик
своему привилегированному
положению, как к Божьей воле. Из-за смешанных браков
белого населения с представителями племен готтентотов
и сан появилась особая
группа населения, так называемые
«капские цветные», а
благодаря контактам между бурами,
говорившими на голландском языке, и их
персоналом,
появился язык
африкаанс (бурский язык
-
местное
наречие, основанное на голландском языке, на которое
оказали влияние некоторые африканские языки, а также в
некоторой степени английский), который стал разговорным
языком большинства белого населения.
В течение XVIII в. белые колонисты продвинулись
дальше на юго-восток, где вступили
в контакт с народом коса
(кафры). Обе стороны предъявляли свои пр ав а на землю
и скот, что
быстро привело к острому соперничеству
между этими двумя группами
населения и в конце концов к
войнам в 1779 и 1793 гг.
(первая и вторая войны
сопротивления народа коса (кафров), также известные как
«Кафрские войны»). Во время войны 1793 г.
буры,
утвердившиеся в
пограничном районе, временно вышли из-под
власти Голландской Ост-Индской компании, и так
продолжалось до 1795 г., когда вся территория Капской колонии
была захвачена англичанами. В то же время численность
буров на восточных границах Капской колонии
продолжала расти,
ив
результате этого возникла напряженность,
поскольку растущему населению не хватало земли. Это
ещ е больше обострило конкуренцию за землю и скот с
народом коса, в
результате чего в 1799 г.
произошли
новые военные столкновения.
Вооруженное сопротивление
коса
колонизаторам
на восточной
границе Капской
колон ии был о продол жител ьным,
и наиболее крупные
воен ные стол кно вен ия
происходили в 1812,1818-1819,1834-
1835, 1846, 1850-1853 и, наконец, в 1877-1878 гг., когда
коса потерпели окончательное поражение и вся
территория, заселенная ими , была захвачена колонизаторами.
Район мыса Доброй Надежды оставался под
британским контролем до конца XIX в. Англичане, на которых
повлияли деятельность миссионеров и идеи Просвещения,
начали значительно
лучше относиться к правам черного
населения, чем ранее голландцы. В этом отношении был
принят ряд законов, включая «50-й Декрет» (1828 г.),
который предусматривал полное ра вн опр ав ие ме жду
белыми и свободными африканцами, но эта прогрессивная
позиция, занятая англичанами была встречена с большим
подозрением крайне консервативными бурами. В 1833 г.
во всей Британской империи было отменено рабство, и
посл е
короткого переходного периода, который
закончился в 1838 г., освобожденные рабы могли пользоваться
положениями «50-го Декрета». Для буров-фермеров
отме на
рабства, на котор ом
основывалось их хозяйство,
означало столь полное
крушение надежд, что они
приняли
решение эмигрировать
в новые регионы,
на
которые
не
распространялась
и не могла
распрос тра нят ься
в
будущем
власть Британии.
Таким образом,
в 1836 г. началась интенсивная
эмиграция, получившая название «великое переселение»,
которая по масштабам превосходила все, что когда-либо
происходило в течение предыдущих волн колонизации;
более того, в
намерения буров входило основание
неза вис имог о
государства, в котором бы не проводилась
британская политика уравнения рас. «Великое переселение»
шло по
направлению к северу, потому что на востоке было
слишком сильным сопротивление народа коса.
Около 6 тыс. буров между 1835 и 1841 гг.
пересекли
Оранжевую реку и вышли на равнины, на которых позднее
было основано Оранжевое свободное государство, а затем
пересекли р. Вааль и вышли на территорию будущего
Трансвааля. Впоследствии некоторое число буров
направились к побережью и, одержав победу над зулусами
в
сражении на р. Блуд, проникли дальше на восток в Натал.
Передвижение буров в фургонах, запряженных волами, и их
стоянки, или
лагеря, окруженные с целью защиты фурго¬
68

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
нами, со временем были романтизированы
и
приобрели
мифические пропорции. Эта миграция действительно
была замечательным подвигом, прин има я во внимание
доступн ые
вте
времена средства,
а также тот
факт, что
она была
осуществлена в мало известном и враждебном
окружении,
к
тому же перемещение белых буров на
но в ы е территории сопровождалось захватом земель,
принадлежавших чернокожему населению, которое уже
давно жило там.
Ближе к середине XIX в. такая
ситуация стала
причиной непрекращавшейся борьбы между бурами и
африканцами, которая существенно дестабилизировала
положение в регионе (например, после сражения при Вегкопе в
1836 г. , бурам пришлось временно отступить). В основном
исход всего противостояния решался
в
пользу лучше
вооруженных
и более мобильных буров, хотя последние
независимые африканские народы продолжали
сопротивляться до конца XIX в.:
народы педи на востоке и венда на
севере Трансвааля были побеждены не ранее 1879 и 1898 г.
соответс твенно. В эт о м новом
приграничном регионе
в
последующие десятилетия буры создали несколько малых
бурских республик, имевших между собой очень
ограниченные связи.
«Великое переселение» поставило перед британскими
властями Капской колонии сложную дилемму. Там, где
раньше контакты между белыми колонистами и черным
населением были ограничены территорией,
примыкающей к восточной гр ан иц е, новая во лна
миграции стала
причиной для конфликтов по поводу владения землей на
всей территории Южной Африки. Для англичан Капская
колония имела значение прежде всего из-за ее
стратегического положения. Было ли также их долгом установить
власть над территориями, захваченными бурами,
и таким
образом защитить и гарантировать определенные права
местному населению? Или, может быть, для Британии
было достаточно сохранить юрисдикцию над Капской
колонией и оставить переселявшимся бурам суверенитет
над внутренними территориями, которые были зачастую
не особенно плодородными
и
приносили мало
экономической выгоды? Другими словами, стоило ли вести
дорогостоящую и с неопределенными результатами войну ради
того, чтобы распространить британскую юрисдикцию на
территориях, которые могут и не
принести метрополии
немедленной выгоды?
Оккупация Натала и конфликты буров с местным
населением вызвали в 1841 г.
определ енну ю реакци ю
со
стороны англичан, и после
направления
небольших военных
сил этот
регион был формально присоединен к Капской
колонии. Вследствие этого большинство буров решило
покинуть Натал и снова переселиться, перейдя через
Драконовы горы на территорию Оранжевого свободного
государства и Трансвааля, где уже обосновались многие
участники первого «великого переселения».
В Натале места,
оставленные бурами, были захвачены британскими
колонистами, которые стали практиковать там явно
выраженную товарную форму земледелия. Удивительно быстро
британские плантаторы столкнулись с проблемой
получения дешевой рабочей силы. Вскоре после середины
XIX в.
решение этой проблемы было найдено в
привлечении дешевого труда переселенцев из Индии для работы на
плантациях сахарного тростника,
и тем самым было
положено начало
формированию афро-индийского
сообщества в Южной Африке. В 1847 г. после так называемой
«войны
топоров» (1846 г.) регион между реками Фиш и Кей,
который в прошлом являлся пограничной восточной
территорией, был включен в состав Капской колонии и
получил название Британская Кафрария. То же самое
произошло со страной буров, находившейся между реками
Оранжевая и Вааль, которая временно была
присоединена к Капской колонии под названием Государство
Оранжевой реки. Однако в 1851 г. разразилась война между бу¬
рами и племенами народа басуто под предводительством
энергичного вождя Мошеша I. Когда оказалось, что буры
иих
британские правители мало чего достигли в
результате войны, среди самих же англичан снова стало расти
недовольство слишком активной (и дорогостоящей)
политикой вмешательства на территориях, контролируемых
бурами. В 1852 и 1854 гг. соответственно были
подписаны Конвенция реки Санд и Конвенция Блумфонтейна,
по
которым англичане обещали не претендовать на
территории севернее рек Вааль и Оранжевой и тем самым
признавали неза висимо сть
бурских республик и Оранжевого
свободного государства.
В1856г. в
Трансваале была разработана конституция
и
различные группы белых колонистов были объединены
под названием Южно-Африканская Республика, но все
попытки достичь политического объединения с
Оранжевым свободным государством ни к чему не привели. Там
скрытый конфликт между племенами басуто и бурами по
поводу владения землей и скотом
привел
к
двум
новы м
войнам (первая и вторая войны Оранжевого свободного
государства с Лесото, 1858 и 1865 гг.) . Басуто начали
проигрывать во второй войне, и их, тогда уже пожилой, вождь
Мошеш I настоял на протекторате Британии, чтобы
сохранить некоторую независимость от буров. В 1865 г.
территория Басутоленда (в настоящее время Лесото) была
захвачена англичанами по настоянию
британского
губернатора Вудхауза и под па ла под британское колониальное
управ лени е,
с
которым вре мен но
согласилась Капская
колония в 1871 г.
Захват Басутоленда явился полным отходом от
политики невмешательства, которая
началась десятью годами
ранее с подписанием конвенций реки Санд и
Блумфонтейна.
Начиная с 1860-х гг. экономические мотивы, как и
политические, стали играть
все
большую роль в
возобновлении
британской захватнической политики по отношению
к независимым бурским республикам. Дело в том, что
открытие группы месторождений алмазов в районе г.
Кимберли в 1858 г. создало новые перспективы в использовании
внутренних территорий региона. Ранее эти территории
Южной Африки предоставляли некоторые возможности
для занятия маловыгодным экстенсивным земледелием, но
в 1860-х гг. стало ясно, что эти земли обладают огромным
потенциалом для добывающей промышленности. Хотя
обе бурские республики претендовали на места
месторождения алмазов, в 1871 г. этот
район перешел под
управление Капской колонии. Возрастающая
экономическая важность Южной Африки (вместе со
строительством железных дорог, развитием ориентированного на
экспорт
сельского хозяйства) нашла политическое
воплощение в попытках британского министра колоний
лорда Карнарвона (1831-1890) объединить
разрозненные
территории Южной Африки в конфедерацию. Когда
в 1870 г.
Трансваальская республика столкнулась с
большими экономическими трудностями, он воспользовался этой
слабой позицией, чтобы установить в ней
временное
британское правление с 1877 г.
Однако в целом возврат к британской политике
объединения бе лых
государств
и подчинения оставшихся
неза висимыми
африканских государств не принес
значительного
успеха. Б. Фрир (Bartle Frere, 1815-1884), посланный
лордом Карнарвоном в качестве верховного комиссара в
Южную Африку, чтобы создать конфедерацию,
попытался в 1879 г. захватить территорию королевства Зулу (Зулу-
ленд), в
котором правил верховный вождь Кетчвайо, но
встретил жестокое сопротивление в начавшейся
англозулусской войне. Хотя в конце концов английская
20-т ысячная
армия разбила зулусов при Улунди и Кетчвайо был
вз я т в плен, британская администрация не стала
присоединять королевство Зулу к своим владениям, а
ограничилась реформой управления.
69

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
В других местах также все усилия
англичан создать
конфедерацию не принесли ощутимых результатов.
Когда в 1880 г племена народа басуто восстали против
правления Капской колонии из-за того, что закон
запретил африканцам носить оружие («Война ружей»,
1880 г.), и когда вой ска колонии б ы ли поставлены в
безвыходное положение, было заключено соглашение,
по
которому Басутоленд стал колонией британской
Короны (1884 г.) .
В самом Тфансваале буры продолжали таить злобу
против британского правления, и это недовольство усилилось
из-за обложения новыми налогами, а также из-за отказа
позволить собрать представительный совет для
самоуправления. В 1880-1881 гг. буры подняли восстание
(первая англо-бурская война) и нанесли ряд поражений
английским войскам (в частности, в
сражении при Маджубе
в 1881 г.) . У. Гладстон, который только что стал премьер-
министром Англии, нашел компромиссное решение:
по
соглашению, принятому
в
Претории в 1881 г.,
Трансваалю было предоставлено самоуправление, но все
международные дела республики оставались под
британским контролем. На тот момент планы Британии по
формированию конфедерации были разрушены,
и лишь
спустя два десятилетия положение Британии в Южной
Африке укрепилось.
Великие путешествия исследователей и европейское
проникновение на остальную территорию Африки
Еще одним важным событием до 1880 г. было
нанесение на
карту внутренних африканских территорий.
Частично на географическое открытие африканского
континента повлияло
зарождение
и
развитие нового идейного
и
художественного направления в европейской и
аме ри кан ск ой духовной культуре
-
романтизма; частично это
открытие имело чисто научную основу (прежде всего,
географическую, этнографическую, антропологическую,
ботаническую и зоологическую). Другие мотивы также были
немаловажны:
миссионерский пыл, амбиции, тяга к
приключениям, поиски драгоценных металлов или просто
хорошие возможности для развития торговли.
Европейские исследователи немало рисковали. Во-
первых, как упоминалось выше, белые путешественники
были сильно подвержены тропическим болезням, и это
приводило к провалам многочисленных экспедиций из-
за смерти белых первопроходцев. Во-вторых, иногда
местное население враждебно относилось к белым, и
особенно местные торговцы боялись, что будет положен конец
их
роли посредников
в
торговле
с
прибрежными
территориями, и эт а
враждебность заканчивалась
насильственной
смертью
многих исследователей.
Кроме того, условия,
в
которых проходили
путешествия, нередко требовали от путешественников высокой
физической выносливости. Поскольку сонная болезнь
(трипаносомоз) была широко распространена среди
животных во многих регионах вдоль экватора, то часто было
невозможно использовать вьючных животных, и
поэтому
очень далекие расстояния обычно должны были
преодолеваться пешком. Надо добавить, что выходом из этой
ситуации было использование большого числа
носильщиков, что делало такие экспедиции чрезвычайно
дорогостоящими. Поэтому совсем не случайно, что там, где это
было возможно, исследователи прокладывали пути для
экспедиций по речным системам, к тому же различные
сети рек представляли собой единственную доступную
инфраструктуру, с помощью которой внутренние
регионы Африки без особых затрат могли стать открытыми для
торговли (европейской). Великой загадкой и вызовом для
исследователей были направления течения и источник
мощи африканских рек. Во многих случаях европейские
исследователи получали немало помощи в путешествиях
от знания местностей африканскими и арабскими
торговцами, которые торговали на этих территориях еще до
появления европейцев.
Внутренний регион Западной Африки был первой
территорией южнее Сахары, которую исследовали
европейцы с конца XVIII в. Из многих источников было уже
известно, что по территории Западного Судана течет могучая
река Нигер, но оставался один из ключевых
вопросов
о
направлении ее течения. Среди прочих целей для
решения и этой загадки в 1788 г. по инициативе Джозефа
Бэнкса (1743-1820) и некоторых других лиц была учреждена
Африканская ассоциация {Ассоциация для содействия
открытию внутренних частей Африки), которая до
1805 г. организовала шесть экспедиций. С того времени
Ассоциация стала получать средства от британского
правительства, и в
результате Англия вплоть до середины XIX в.
была лидирующей страной в исследованиях
африканского континента.
Были два возможных
маршрута для европейских
экспедиций, исследовавших направление течения р. Нигер:
первый путь проходил из Европы через Средиземное море
в
Триполи, а оттуда на юг и юго-запад через
самый узкий в
этом месте
пустынный пояс Сахары; второй
-
южный путь
начинался с юго-западных прибрежных территорий
(Верхней и Нижней Гвинеи) и частично проходил через
тропический дождевой лес.
Первым европейцем, который показал, что Нигер
действительно существует, был шотландец Мунго Парк
(1771-1805) {илл.2Ъ), который в качестве посланца
Ассоциации добрался до г. Сегу (в наши дни в Мали) в
1795 г. по
западному маршруту
-
с запада от реки Гамбия.
С изумлением
он заметил, что река, на берегах которой
стоя л
го род,
текла на восток.
Второе путешествие во
внутренние территории, которое Парк организовал для
британского правительства в 1805 г., закончилось
трагедией: из 38 членов экспедиции только 5, среди них
Парк, достигли Сегу живыми.
Спускаясь по Нигеру на
лод ке, он и все погибли на
порогах
около г.
Бусса.
Когда история этого путешествия
ст ала
широко
известна, она вызвала огромный интерес к течению этой реки:
некоторые путали Нигер с реками Сенегал и Конго;
другие считали, что она впадала во внутреннее море
в
пус тын е и ли даже в Средиземное море; некоторые утверждали,
ч т о это был приток Нила!
Другие экспедиции, посланные Ассоциацией, тоже
потерпели неудачу: некоторые исследователи умерли во
время экспедиции; другие, такие, как майор Д. Хактон
(1791 -1840) пропали без вести . Экспедиции,
организованные
непосредственно британским правительством, также
жес то ко поплат ились людски ми потерями: ни один из
руководителей трех экспедиций, отправленных по
южному маршруту между 1805 и 1816 гг., не выжил в
этих
путеше ствия х. Последовали другие попытки, но лишь
в1830г.по
указанию британского правительства братья
Джон (1807-1839) и Ричард (1804-1834) Лендеры
открыли низовье и устье Нигера и установили течение
реки на всем ее протяжении, от Буссы до эстуария реки у
Атлантического океана.
Одним из важных мотивов для многих европейцев
исследовать внутреннюю территорию Западной Африки,
кроме нанесения на карты течения Нигера, было желание
найти таинственный город Томбукту. В 1827 г. молодой
француз Рене Кайе (1799-1838) {илл.2$) достиг цели,
проникнув на внутренние территории с побережья
современной Гвинеи, и
сумел добраться до города. Его
ждало
разочарование:
город
был важнейшим
экономическим и культурным центром еще в XVI в., но
немногое осталось от его
процветания. В конце концов
Кайе успешно пересек Сахару с торговым караваном, а
затем из Марокко переехал во Францию, где его
встретили как героя,
в чем
проявился огромный интерес,
70

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
проявляемый в то время к подобным исследованиям.
Замечательной фигурой в открытии этого района
европейцам был немецкий историк, филолог, географ-
путешественник Генрих Барт (1821-1865) (илл.25),
который был послан британским правительством и
провел
пять лет в Центральном и Западном Судане,
вернувшись
в Англию в 1855 г. через Тфиполи. Он был не
только
высокоэрудированным
человеком,
но
и
географом, историком, лингвистом и антропо логом.
Он
по д ве л итоги своим
путешествиям
в книге
«Путешествия
и открытия в Северной и Центральной Африке» (1857 г.),
которая является одним из самых важных, прекрасно
документированных описаний Западной Африки и до
сих пор остается одним из самых важных источников
сведений о западноафриканском обществе того времени.
Тем не менее, лишь юго-западный (атлантический), а
не северный (транссахарский) маршрут стал главным
направлением продвижения при изучении Западной
Африки. Существенную роль в разработке этого маршрута
сыграла правительственная экспедиция во главе с доктором
У.Б. Бэйки (WB.Baikie, 1825-1864), который в 1854 г.
проложил путь вверх
по течению
Нигера, показав, что часть
реки и ее дельта были пригодны для судоходства,
что
обеспечивало возможности торговли между внутренними
территориями
и европейскими прибрежными поселениями;
с этой точки
зрения транссахарский маршрут был
значительно менее
интересен,
так как
огромные тр ансп ортн ые
проблемы всегда становятся препятствием для
рентабельности любого коммерческого предприятия. Более того,
используя хинин как профилактическое средство против
малярии, Бэйки показал, что об ужасном уровне
смертности среди европейцев можно забыть: ни один человек не
умер от этой болезни в течение всего
путешествия.
Исследование Восточной и Центральной Африки
заняло еще 50 лет для достижения цели. Возможными
при чи на ми та кой задержки
являлась большая удаленность
этих районов от Европы, активность в них арабских
торговцев, которые делали все возможное, чтобы защитить
свою территорию от посторонних, а также более чем
скромное число европейцев на побережье.
Главной целью исследования был поиск истоков Нила
и нанесение на карту бассейна реки Конго (на
территории современного Заира). Хотя точное местонахождение
само по себе не имело важного значения, найти истоки
было целью, полной таинственности, что повлекло за
собой ряд исследовательских путешествий, задача которых
заключалась в том, чтобы открыть внутренние
территории. На территории вокруг великих африканских озер уже
побывали миссионеры, среди которых были немцы И. Реб-
ман (1820-1876) и И. Крапф (1818-1881). Ребман был
первым европейцем, который увидел гору Килиманджаро
(1848 г.) и, вместе с Крапфом, создал основу для
составления
первого словаря и грамматики языка суахили, лингва
франка Восточной Африки.
В 1856 г. два английских исследователя
-
РФ. Бёртон
(1821-1890) {илл.26) и Дж. Спик (1827-1864) были
направлены в Африку английским
Королевским
географическим обществом, которое стало преемником
Ассоциации, чтобы исследовать территорию вокруг
ве лик их
озер,
о которых говорили арабы, жившие на
побережье. Два года спустя, в 1858 г., они достигли озера
Танганьика. Когда Бёртон заболел, Спик продолжил путь
до другого внутреннего моря, которое он называл озером
Виктория. Во время второго путешествия к этому озеру,
в I860 г., он
отправился вдоль его берега к западу и был
первым белым человеком, прибывшим в королевство
Буганда. Здесь он подошел к реке, которая
вытека ла и з
озера и текла на север, которую Спик интуитивно принял
за Нил. При следующем путешествии в 1863 г. он снова
встретился с этой рекой ниже по течению у
Гондокоро, что окончательно убедило его в том, что
он нашел верхнее течение Нила. Вывод Спика был
резко оспорен его прежним спутником Бёртоном и
вызвал
полемику, которая лишь годы спустя
закончилась в пользу Спика.
Важную роль в исследовании африканского
континента к
югу
от великих
оз ер сыграл Давид Ливингстон (1813
1873), английский врач-миссионер. В 1849 г. он
от пра вил ся из Юж н ой Африки на север,
во
внутренние
обл аст и. Он
откр ыл
сначала оз. Нгами, а затем при путешествии
снач ала к
северу, а потом на запад к
Атлантическому океану в
1854 г. достиг Луанды. Вскоре после этого Ливингстон
совершил переход через весь континент к Индийскому
океану, которого достиг к 1865 г. Часть пути он плыл на лодке
по р. Замбези, открыл на этой реке водопад Виктория. Он
вернулся во внутренние территории
в 1858 г., проделав
путь через
оз. Ньяса к оз. Танганьика.
Кроме того, что Ливингстон открыл (в географическом
смысле) значительную часть Африканского континента,
он также был важным защитником в борьбе против
рабства, которое именно в тот период значительно
распространилось
в Восточной Африке. Будучи сыном своего
времени, он
предложил бороться против рабства путем
колонизации Африки, предпочтительно, если не самой
Англией, то с ее участием.
Другим исследователем этого района, оставившим
свой след в
истории,
был Генри Мортон Стэнли (1841-
1904), чье отношение к африканскому населению во
время его путешествий было гораздо более агрессивным, чем
Ливингстона. В отличие от практики экспедиций
Ливингстона в составе небольшого
отряда верных ему людей,
экспедиции Стэнли насчитывали до 700 чел., от которых к
концу путешествия оставалась лишь небольшая горстка,
и
он не колеблясь
прокладывал свой путь оружием в
исследуемом регионе. Большая часть Центральной Африки им
была исследована между 1874 и 1877 гг., когда в качестве
корреспондента газеты «Нью-Йорк геральд» он проник в
глубь Африки в п ои ск ах
пропавшего без вести
Ливингстона. В 1875 г. он на лодке пересек оз. Виктория, установив
его очертания, и выяснил, что
река, указанная Спиком,
была единственной, которая вытекала из этого озера,
и что
оз.
Виктория могло на самом деле считаться истоком Нила.
Во время
своего
путешествия
он
спустился
по
р. Конго
дальше на запад, и после
пути,
занявшего 999 дней, достиг
Атлантического океана. После неск оль ких других
путешествий он несколькими годами позже поступил на службу
в
Международную ассоциацию Конго, которая была
основана в 1876 г. бельгийским королем Леопольдом II с
намерением исследовать континент, уничтожая рабство и
привнося «цивилизацию», но на самом деле эта Ассоциация
была средством укрепления королевского влияния на
континенте. В этих условиях Стэнли было
поручено
организовать фактории, а также вести переговоры и заключать
соглашения с местными
африканскими вождями.
Подводя итог, можно считать, что знания об
Африканском континенте в результате этих экспедиций
значительно расширились: в 1850 г. на карте внутренних земель
континента были огромные белые пятна, а к 1880 г. они были
основательно заполнены, и хотя многих деталей пока
не хватало, широкая схема великих речных систем,
география и территории, населенные разными народами,
теперь были известны. Более того, многие отчеты
путешественников рисовали радужную картину
возможной экономической эксплуатации континента.
Начинался раздел Африки.
Заключение: европейский колониализм
и империализм в Африке до 1880 года
Первые 80 лет XIX в.
принесли многочисленные
измен ения в
Африке. После долгой и тяжелой борьбы рабство
в
Африке все же было почти везде искоренено, кроме ее
71

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
восточной части. В свою
оч ередь ,
в Западной Африке
значительно расширился ассортимент экспортных
продуктов,
вместе с тем повсюду в Африке к югу от Сахары
такой ассортимент оставался ограниченным и, кроме
того,
часто
местная
экосистема
использовалась
расточительно.
Несмотря
на то, что до 1880 г.
европейская интервенция в Африку была весьма
умеренной, все же значительно усилилось
влияние
ряда
стран, прежде
всего
Франции и Англии, по сравнению
с
ситуацией около
1800 г.
Давление европейского
колониализма стало
уже довольно ощутимым,
ос обен но
в тех
регионах
-
в
Северной и Южн ой Африке,
-
где
риск погибнуть для белого человека был невысок.
В начале XIX в. в
Алжире практически не было
европейцев, не считая приблизительно 1 ООО рабов и
заключе нных, за хв ач е нн ых
при нападениях алжирских пиратов на
европейские суда. К 1875 г., по с л е французского
завоевания, в Алжире стало уже 279 тыс . коло нис тов , не учит ывая
при
этом
оккупационную армию
численностью около
60 тыс. чел. В Египте, где в 1790 г. почти не было
европейцев, их численность выросла
с 5 тыс. чел. до почти 100 тыс.
чел. в
пер иод
с1834по1880г.;в
Марокко
-
с менее чем
200 чел. в 1820 г. до почти 3 тыс. чел. в 1877 г.; в Тунисе
-
с
800чел.в 1834г.до 15тыс. чел. в 1870г.
Европейское
присутствие также существенно расширялось
на
колонизированных
островах вокруг Африки: к 1875 г. на
французском
о. Реюньон поселилось более 50 тыс. чел. белых, а на
британском острове Маврикий
-
около 10 тыс. чел.
Европейцев оставалось совсем немного в Африке
южнее
Сахары, за исключением Южной Африки, где их
численность выросла значительно -
с22тыс.чел.в1790г.до
приблизительно 300 тыс. чел. , из
которых 237 тыс. чел .,
или
около 80%, проживали в Капской колонии, 18 тыс. чел.
-
в
Натале, 30 ты с. че л.
-
в
Трансваале и 15 тыс. чел.
-
в
Оранжевой свободной республике.
И только во владениях Португалии, как нигде в
другом месте, любой процесс колонизации мог оказаться
рискованным. Даже в 1845 г. в Анголе
проживало
менее
2 тыс. белых, а в Мозамбике, вероятно, и того меньше.
Белое население
фортов и факторий,
расположившихся вдоль побережья, было тоже крайне малочисленным:
в1850г.в
го роде Сен-Луи насчитывалось 177
европейцев, причем
это поселение считалось наиболее важным
европейским поселением в Западной Африке; в 1870 г.
в
Сьерра-Леоне, самой крупной в то время британской
колонии в
тропической Африке, проживало лишь 125
чел. с белым цв ет ом кожи.
Рассматривая ситуацию в целом, можно сделать вывод,
что численность населения
европейского происхождения,
расселившегося на территории Африки и н а
островах
вокруг нее, увеличилась с примерно 32 тыс. чел . в 1790 г. до
приблизительно 750 тыс. чел. в 1875 г., при этом
большинство этого населения соср едот очил ось
в
северной и
южной частях континента, а также на островах. Безусловно,
численность европейцев на Африканском континенте
значительно возросла, хотя все же указанное европейское
«присутствие» вряд ли можно назвать внушительным, если
учесть, что численность африканского коренного
населения составляла
приблизительно 90 млн. чел.
Прорыв европейского колониализма в Африку
в 188 0-1914 годы
К концу 1870-х г г. в
Африке ускорился процесс
ко лони ализ ма и
имп ериа лизм а.
Около 1875 г.
европейские
держа вы контролировали лишь 10% всей африканской
территории, однако за последующие 30 лет почти вся
территория Африки, за исключением Эфиопии и Либерии,
оказалась поделенной между ними. В
противоположность
ситуации в предыдущую часть века, когда европейское
проникновение было ограничено регионами,
в
которых
климат был благоприятным для европейцев, а также
некоторым
числом
прибрежных полос, в конце XIX в.
внутренняя часть континента также была взята под прямой
иностранный контроль. В связи с этим возникает вопрос:
почему
именно за эти 30 лет произошло указанное
ускорение
процесса колонизации?
Объяснения тому, что получило
название «борьба за
Африку», можно разделить на три основные группы
-
объяснения, основанные на общих, европейских и
африканс ких
условиях,
в зависимости от того, на чем ставится
акцент.
Общие условия: техника и идеология
При изучении причины столь быстрой колонизации
Африканского континента во второй половине XIX в.
об ычно
практически
не
учитываются общие факторы.
Однако следует помнить, что в Западной Европе после
1850 г. стали
распространяться, а также широко
применяться новые медицинские, промышленные и военные
технологии. Помимо всего
прочего, это позволило
некоторым европейским государствам при относительно
небольших затратах господствовать над африканскими
царствами не только в экономическом, но также в
политическом и военном отношениях.
Как уже ранее описывалось, в
первой половине XIX в.
смертность среди европейцев в тропической Африке была
чрезвычайно высокой. В частности, последствия от
заболевания малярией привели к столь огромным потерям
среди первых колонистов и торговцев, что в 1820-х гг.
XIX в.
побережье ГЬинеи получило название «.могила
белого человека». Как до начала, так и, безусловно,
во
второй
трети века окружающая среда территорий к югу от
Сахары, грозившая смертельными болезнями, служила
непреодолимым естественным препятствием для успешных
попыток широкомасштабной колонизации внутренних
регионов.
В середине XIX в. в
результате достижений в области
медицины ситуация коренным образом изменилась. Уже
в теч ение 1840-х гг .
европейскими исследователями
Южной Африки было обнаружено,
что хинин, полученный из
коры хинного дерева и принимаемый регулярно в
определенных дозах, является хорошим профилактическим
средством против малярии, и начиная с 1850-х гг. хинин
начинают принимать европейцы, участвовавшие в
экспедициях, направлявшихся во внутренние регионы Африки.
Самым важным результатом этого открытия стало то, что
устрашающий уровень смертности среди вновь
пр ибы ва вши х на Африканский континент европейцев резко
сократился: с приблизительно 500 смертельных случаев на
каждую тысячу человек ежегодно до 50-100 таких случаев на
ту
же
тысячу
человек. Для сравнения можно указать, что
уровень смертности в Европе в тот же период для той же
возрастной группы составлял приблизительно 10 человек
на тысячу.
Следующим шагом в борьбе с малярией в конце ве ка
стало
обнаружение переносчиков этого заб ол ева ни я
-
москит ов.
При применении различных способов борьбы
с москитами и использованием новых медицинских
средств оказ алос ь возможным
сократить уровень
смертности
среди европейцев перед первой мировой войной до
показателей, лишь незначительно превышающих уровень
смертности
в Европе.
В тот же период европейские державы достигли
успеха в дальнейшем развитии военных технологий, так что
большинство народов Африки, даже те, у которых было
огнестрельное оружие, почти не имели возможностей
успешно противостоять вторжениям иноземных держав.
Однако до начала 1870-х гг.
европейским государствам все
же не
удавалось в полной мере воспользоваться своим во¬
72

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
енным превосходством. Например, в силу отсутствия
необходимых транспортных средств такая тяжелая военная
техника, как артиллерийские орудия, не всегда могла быть
эффективно применена; войскам приходилось
сталкиваться с еще более трудными задачами, поскольку
крупные вьючные животные, такие как лошадь, не могли
выживать в регионах, где была распространена сонная
болезнь. Поэтому во многих ситуациях можно было
использовать только легкую пехоту, что вначале обеспечивало
приблизительное равенство местных вооруженных сил и
сил оккупантов. Например,
в 1826 г.
отряды народа ашан-
ти в Гане разгромили войска британской армии и без
особого труда удерживали англичан у ГЬинейского залива в
течение последующих десятилетий, и лишь в 1874 г. их
столица Кумаси была захвачена британскими войсками. В
Южной Африке вплоть до 1874 г. местным войскам
коренного чернокожего населения удавалось побеждать
английские войска в боях (как, например, в сражении при
Исандлуане) (илл.21).
В середине XIX в. на вооружение европейских армий
поступило много нового более легкого и эффективного
оружия; применение нарезного огнестрельного оружия,
начавшееся в 1850-х гг .,
и появление в 1870-х гг .
магазинных ружей привело к значительному увеличению
меткости, скорости и дальности ведения огня из ручного
огнестрельного оружия.
Но большинство африканских войск продолжали
применять мушкеты, которые, безусловно, на поле боя не шли
ни в какое
сравнение
с легким
оружием нового
поколения, хотя
у мушкетов было
преимущество
-
их можно было
легко ремонтировать, а порох
и
пул и
изго товлять в
местных
условиях. Более современные виды вооружения
появлялись
у африканцев постепенно и в ограниченных
количествах позднее, и их можно было приобрести только у
иностранных (европейских) поставщиков; подобная
зависимость делала положение африканцев еще более
уязвимым. Более того, появление пулемета у европейских
зах ватчик ов
привело
к
окончательному
исчезновению
баланса военных сил. Около 1870 г. на
рынке
вооружения появились первые скорострельные орудия
-
многоствольные
кар те чницы , французские митральезы и
американские картечницы, изобретенные Ричардом
Джорданом Гатлингом (1818-1903) с вращающимися
барабанами, с высокой скоростью огня, но имевшие множество
технических недостатков, которые были устранены
только с изобретением в 1883 г.
американским
конструктором и промышленником X. Максимом
станкового пулемета (пулемет системы «максим»). Различия в
военн ой тех ни ке никогда н е был и столь
огромными,
как в
период с 1880 по 1914 г.
Нельзя не отметить еще одно явное преимущество
европейских держав
-
они значительно
раньше, чем
большинство африканских царств, стали создавать
современный аппарат государственного управления. С
конца XIX в. во многих европейских государствах шел
процесс радикального реформирования систем
управления, что обеспечило им явное
превосходство при
решении организационных вопросов; например, при
расширении колониальных империй, благодаря хорошо
развитым государственным службам европейские государства
имели возможность назначать гражданских служащих и
эффективно контролировать их работу.
В связи с этим возникает вопрос: действительно ли
высокий профессионализм европейского чиновничьего
корпуса, который сформировался в течение XIX в.,
обеспечивал п ов ыш ени е
эффективности военных компаний?
В тот же период
самые
могущественные европейские
державы -
Англия уже в 1806 г. и Франция в 1887 г. основали
многочисленные специальные учебные заведения для
подготовки будущих колониальных правителей на заморских
территориях. Кроме того, координации управления эти¬
ми далекими разбросанными территориями
способствовал прорыв
в дальнейшем развитии транспорта и связи:
по яв или сь пароходы, железные дороги, телеграф и тд. , и
поэтому вспомогательные войска и материалы могли
доставляться в кратчайшие сроки и, кроме того,
поддерживалась постоянная связь с метрополией.
В конце XIX в. в сознании европейцев укрепилось
чувство превосходства над другими, неевропейскими
народами; усиление этого чувства было крепко связано с
триумфом западного капитализма. Никогда ранее различия в
технике и промышленном производстве между Западом
и остальным миром не были столь огромными как во
второй половине XIX в., когда процесс индустриализации
окончательно
установился в большинстве
стран
Североатлантич еского реги она
и
привел
к еще большему
расширению промышленного производства, развитию сетей
железных дорог и к появлению внушительных военно-
морских флотов, а также к постоянному потоку
нововведений во многих сферах.
Во второй трети XIX в., как, впрочем, и до этого,
проявлялся вид культурного шовинизма, получившего название
конверсионизм (<conversionism), в котором предполагалось,
что другие государства стремятся как можно быстрее
интегрировать западную культуру и технику в свои
собственные общества, и что этот процесс будет очень легким.
Европейское чувство превосходства теперь проявлялось все
сильнее из-за расистских предубеждений, развившихся
вследствие новых открытий в биологии, в частности,
вследствие распространения эволюционной теории
Дарвина. Теория Дарвина служила некоторым оправданием
всплывшим в то
время на поверхность
социально-расистским теориям, достигшим широкого распространения в
конце XIX в. с появлением
теории социального
дарвинизма. Теорию социального дарвинизма выдвинул и
популяризировал Герберт Спенсер, который, как ни странно, сам
являлся
откровенным антиимпериалистом. В этой теории
идеи Дарвина были приложены к человеческой расе
в
целом, а
теория эволюции обычно раскрывает
отн ошен ия
между социальными группами
и
расами как процесс
выживания наиболее приспособленных.
Успех теории социального дарвинизма помогает
объяснить, каким образом возникла доктрина опеки, в
соот вет ств ии с
которой все неевропейские народы
представлялись в той или иной степени неполноценными,
вследствие чего утверждалось,
чтовихже
интересах лу ч ш е
пр ин ят ь что-то типа европейского просвещенного
деспотизма.
Другими словами, в соответствии с идеей о
попечительстве колонизация Африканского континента
рассматривалась как европейский «моральный» долг (например, в
колониальной Индии этот долг называли «бременем
белого человека»).
Из-за сочетания различных факторов, которые
проявились совместно в последние десятилетия XIX в.,
медицинских и военных достижений Европы того времени
вместе с появлением
набиравших силу расистских
идеологических течений, создался общий климат, который
способствовал ускорению процесса европейского
ко лони ализ ма и
империализма. Однако, само собой
разумеется, что
пр и обсуждении вопроса о захватах замор ск и х
территорий необходимо учитывать факторы, имевшие при
этом важное значение как в
Европе, так и на Африканском
континенте.
Ситуация в Европе
До недавнего времени
в
исторической литературе все
еще уделялось большое внимание последствиям
индустриализации XIX в., чтобы объяснить волну европейской
колонизации в конце этого века. В этом отношении
«кульминация европейского колониального империализма»
(1880-1914 гг.) свя зыва лась с п ои ск ом промы шлен но раз ¬
73

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
витыми экономическими системами новых
рынков и с
их
усилиями по обеспечению поставок сырья. Кроме
того, новые заморские территории
могли принимать
часть быстро увеличивавшегося в связи с
индустриализацией населения метрополий.
Теория экономической необходимости была
разработана
прежде
всего в
рамках марксистской парадигмы.
Например,
в 19 16 г. В.И . Ле ни н (1870-1924) опубликовал
брошюру под названием «Империализм как высшая стадия
капитализма», которая продолжала оставаться
притягательной до конца XX в. Этот
труд В.И. Ленина явился
реакцией на успех реформистских социалистических партий,
это была попытка приспособить теорию Маркса к
изменившимся условиям начала XX в. В частности, Ленин
утверждал, что расширение масштабов производства и
концентрация в капиталистических экономических системах
со временем приведет к уменьшению прибыли. В
результате накопления капитала производство значительно
возрастет, однако в своем собственном регионе оно
столкнется с недостаточной покупательной способностью.
По мнению Ленина, для того чтобы предприниматели
имели возможность продавать излишки товаров и
использовать избыток капитала, они должны подталкивать
свои
правительства к проведению сознательной
империалистической политики. Однако экономические
мотивы, которые использовал Ленин для объяснения сути
империализма, отнюдь не являются плодом лишь его
мышления; действительно, в своем труде он использовал
фактический материал и отдельные выводы работы
английского экономиста и реформиста Джона Аткинсона
Гобсона (1858-1940) «Империализм» (1902 г.).
В десятилетия после деколонизации по-прежнему
много внимания уделялось экономическим аргументам для
объяснения политики (нео) колониализма. Тем не менее
более глубокий анализ показывает, что
вр яд
ли
экономическая интерпретация
может дать фундаментальное
объяснение волны колонизации, которой был отмечен
кон ец XIX в.
Эмиграция в новые колонии не решила проблем,
вызванных быстрым ростом численности населения в
Европе в XIX в.; на самом деле, европейские эмигранты
предпочитали селиться на
территориях Соединенных Штатов
Америки,
в
британских доминионах или же в частях
Латинской Америки, где культурные различия проявлялись
слабо, а климат был похож на европейский.
Кроме того, европейским державам не нужн о был о
устанавливать свое политическое господство на
заморских
территориях для получения доступа
к
сырью
или
возможности
продавать избыточную продукцию. Большую часть
торговли страны Европы вели между собой и с США;
торговля с колониальными территориями составляла лишь
относительно умеренную долю от общего торгового
объема, например, перед 1914 г.
Франция отправляла лишь 10%
объема экспорта
в свои колонии. Следует отметить также,
что владение колониями не обязательно должно было
означать, что рассма тривае мая
колониальная держава
обладала монопо лией н а
то рго влю
с ними; например,
Франц ия и Германия продавали большое количество товаров
в
британскую Индию. Кроме того, инвестирование
избыточного капитала было ограниченным. Правда,
Великобритания вкладывала значительные капиталы за границей,
но все же более половины всей суммы шло в независимые
государства; Франция отправляла в свои колонии менее
10% о т общего объема заграничных инвестиций,
основная часть приходилась
на
европейские страны, главным
образом на Россию; Германия же практически
не
вкладывала капитал в собственные заморские территории.
Европейские инвестиции капитала в Африке были невелики,
исключение составляли Египет и Южная Африка.
Хотя с макроэкономической точки зрения прямой
необходимости в колонизации не было, все же трудно отри¬
цать тот факт, что торговая конкуренция между разными
странами привела к психологическим последствиям,
которые послужили ускорению процесса колонизации.
Подобная ситуация могла возникнуть, например, когда не
одно, а несколько европейских государств вели торговлю
водномитомже
регионе. На «приграничных
те рри тор иях » со многими
европейскими колонистами, таких как
Алжир и Южная
Африка, также могло возникнуть
сильное
стремление
к
захвату
новых
территорий, иногда против
желания метрополий.
В целом, можно считать, что
существовала
определенная сфера напряженности в отношениях
между
агрессивно настроенными европейцами, постоянно
проживавшими в Африке («местными людьми»), которые
зачастую имели прямой личный интерес в захвате
новых территорий, и более консервативно мыслящими
правительствами в Европе. Эти правительства обычно
придерживались более осторожной позиции, опасаясь
быть вовлеченными в колониальные авантюры в связи
с возможными финансовыми последствиями военных
кампаний, опасностью их эскалации, а также с
отрицательными последствиями в части отношений с
другими западными державами.
В настоящее время для объяснения волны колонизации
в конце XIX в. большее внимание уделяется политическим,
а не экономическим причинам. После наполеоновских
войн и до середины XIX в. национальные конфликты в
Европе были непродолжительными,
и все же много
политических сил было
затрачено на объединения Германии и
Италии в единые государства. Однако после
Франко-прусской войны 1870 г. на ци он ал ист ич ес ки е настроения
разгор елис ь
с большей силой. Колониальный
имп ери али зм дал
выход жажде французской армии взять реванш
за
поражение в войне. Для других государств колониализм послужил
средством отвлечения внимания от внутренних проблем.
Национальный престиж и боязнь проиграть в процессе
«дележа» Африканского континента являются поэтому,
вероятно, более важными причинами, чем чисто экономические
мотивы при объяснении более интенсивного давления
колонизации в те годы.
Ситуация в Африке
Завоеванию Африканского континента в конце XIX в.
способствовали чреватые серьезными последствиями
изменения, которые происходили в африканском обществе
в течение всего этого столетия. Увеличение числа
небольших государств в результате религиозного джихада в
Западной Африке и на территории современного Судана,
миграционные движения в Южной Африке, а также
перемены в торговых отношениях в Центральной Африке,
-
все это
привело
к явной политической нестабильности, и
эти
внутренние африканские конфликты зачастую
использовались европейцами, которые, непрерывно
изменяя соглашения с местными
правителями, достигли
успеха в проведении политики «разделяй и властвуй».
В дополнение ко всему, сопротивление африканского
населения войскам захватчиков стало ослабевать в связи
с экологическими бедствиями, происходившими как до,
такиво
врем я
завоевания
Африки.
Чума рогатого скота, которая, вероятно, была
занесена с поставками продовольствия европейским войскам
вдоль Красного моря, всего за несколько лет, начиная с
1890 г., распространилась от Сомали до оста льной
Африки. Она
привела
к
массовому падежу крупного рогатого
скота и
вымиранию диких животных: по
некоторым
подсчетам в эти годы около 3/4 всего поголовья
африканского скота погибло в результате эпизоотии
чумы рогатого
скота. Вслед за этим ужасающим падежом скота
разразился серьезный голод, затронувший главным образом
скотоводческие народы. Оценки уровня смертности в этот
74

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
период особенно устрашающие, например,
в 1890-х гг. от
голода умерли приблизительно половина народа масаи в
германской Восточной Африке; по другим
статистическим данным 10-50% населения Центральной Кении
погибло в результате сочетания голода и эпидемий; часто
считается, что в те годы от голода умерла треть
эфиопского населения, и лишь жители Западной Африки в
основном избежали высокой смертности, царившей в большей
ча сти Африки.
В тот же период быстро распространились некоторые
новые болезни и, вероятно,
в
силу общего ослабления
физи ческого состояния населения даже ранее
существовавшие заболевания стали намного более опасными.
Внезапное сокращение
поголовья
крупного рогатого
скота
привело к
распространению зарослей кустарниковой
растительности
-
естественной природной среды обитания
мухи цеце, переносчика трипаносом
-
возбудителей
сонной болезни, называемой также «черной смертью»
Африки, получившей это название из-за немыслимых
опустошений, которые она вызывала в начале колониального
периода. По некоторым оценкам, число умерших от
сонной болезни в регионе между р. Конго и восточным
берегом оз. Виктория составило половину
всего населения, и
обозреватели считают, что во время эпидемии сонной
болезни в 1902 г.
умерла третья часть населения Уганды.
Столь высокая смертность вызвалась и другими
болезнями: оспой, тифом, холерой и корью; кроме того, от укусов
песчаной блохи, завезенной из Бразилии в 1870-х гг . на
побережье Конго и менее чем за 20 лет
распространившейся по всей Африке, у людей начинались серьезные
кожные заболевания, которые могли приводить к гангрене.
Влияние этих новых болезней проявлялось еще более
резко вследствие значительно усилившейся мобильности
рабочей силы в этот период, при которой люди попадали
в среду, не имея иммунитета к заболеваниям,
распространенным среди местного населения. Кроме того, эпидемии
часто происходили в местах большого скопления людей,
например в регионах, где развивалась горнодобывающая
промышленность, прокладывались железные дороги, а
также на плантациях. Помимо непосредственного
воздействия физического и эпидемиологического кризисов на
сопротивление африканцев вторгавшимся на их
территории иностранным державам, захвату обширных
территорий белыми колонистами способствовало региональное
сокращение численности населения (например, среди
народа кикуйю из группы банту в Центральной Африке).
Примерно в 1885 г. началось проведение крупнейших
военных кампаний по захвату внутренних частей
континента,
и
в
конце
этого
десятилетия началась
конфронтация захватчиков с наиболее организованными
местными африканскими империями. Стремительная
аннексия африканских территорий в скором времени
привела
к
многочисленным
раздорам
между
европейскими государствами, и чтобы уменьшить риск
вооруженного конфликта, Бисмарк (1815-1898) и
французский премьер-министр Жюль Ферри (1832-
1893) (илл.28) организовали в 1884-1885 г.
Берлинскую
международную конференцию с участием 14 западных
стран по африканским вопросам. Эту конференцию
часто
не правильно представляют
лишь как встречу,
на
которой были решены вопросы раздела Африки между
колониальными
державами;
на самом деле, среди
проблем, обсуждавшихся на ней, была выработка нескольких
основных
принципов европейских завоеваний, согласно
кото рым пр итя зан ия
колониальных
государств
на те или
иные
регионы
могли
признаваться
другими
государствами только в том
сл учае ,
если они
официально
уведомлялись об этом и если колониальное государство
учреждало реальное управление на рассматриваемой
территории.
Однако
наиболее
важным
пунктом
«Генерального акта» конференции стало предо ставление
всем
державам свободы торговли и судоходства в
бассейне
р. Конго и бассейне р. Нигер. Помимо этого,
участники конференции заключили ряд соглашений о
гарантиях свободной торговли на колонизированных
территориях,
а
также
об
отмене
рабства.
На
конференции было формально объявлено о признании
суверенитета владения короля Бельгии Леопольда II -
«Независимого государства Конго».
Европейские государства очень быстро поняли, что
потребуется совсем немного вре ме ни ,
чтобы добиться
военной победы, если прекратить
поставки
европейского
оружия в наиболее сильные африканские империи, и на
конференции в Брюсселе в период с 1889-1890 г. по
проблеме рабства между европейскими странами было
достигнуто соглашение о прекращении поставок
современных видов оружия в африканские царства, которые
оказывали сопротивление.
В целом 1880-е гг. можно охарактеризовать как
десятилетие «борьбы за Африку», 1890-е гг. как период
захвата, а годы между 1900 г. и началом первой мировой войны
-
ка к г о ды консо лидации колониальной сис тем ы. К ак
правило, обычным методом завоеваний была
короткая
военная
конфронтация с местным правителем,
затем захват
терр итории,
хотя во многих
случ аях чер ез
несколько лет
после того как население оправлялось
о т начальн ого
шокового состояния и сталкивалось с новой
реальностью,
оно поднимало массовые восстания. Именно эта фаза
колонизации Африки была особенно кровавой. Подавление
подобных восстаний оказалось значительно более
трудным делом, нежели сам захват, и пришлось заплатить
высокую цену как в экономическом смысле, так и в
человеческих жизнях.
В СевернойАфрике перед первыми годами XX в.
марокканским правителям удалось сыграть на противоречиях
европейских государств; к этому времени страна сумела
создать современную армию,
и лишь
между 1908 и 1912 г.,
после того как была развернута значительная французская
армия,Марокко было вынуждено капитулировать. В 1912 г.,
после непродолжительной войны, Османская империя
уступила область Триполи итальянцам, которые назвали
свою новую колонию Ливией.
В Западной Африке французам понадобилось не
менее 15 лет, чтобы создать там колониальную империю.
Сегу, столица империи народа тукулеров (на территории
современного Мали), пала в 1890 г., а
империя народа
моей
(на территории современного государства Буркина-Фасо)
была разбита в 1896 г. В этом регионе серьезное
со пр о ти в ле н ие французским войскам оказал Туре Самори (1830-
1900). Он начиная с 1860-х гг . успешно создавал
эффективно организованное государство на территории,
которая сейчас составляет части Гвинеи, Мали и Буркина-Фасо.
Однако в 1898 г. главные силы Туре Самори были
окружены
французами, он был взят в плен и сослан в Габон, но
это
случилось
ли шь
через два года после того, как в 1896 г.
в связи с соглашениями, подписанными между Францией
и
Великобританией, был ликвидирован налаженный Туре
Самори маршрут поставок современного оружия через
Сьерра-Леоне.
В период с 1892 по 1896 г. британские войска
захватили последовательно царство народа игбо (ибо),
конфедерацию Ашанти, государство Дагомея и части
Нигерии; в 1893
и
1894 гг.
Германия основала
собственную колонию Камерун, а в пери од между 1901
и 1903 г.
северные нигерийские эмираты перешли под
контроль Великобритании.
Для защиты своих интересов англичане попытались
взять под контроль долину Верхнего Нила, территорию
современного Судана, до того как другие государства
воспользуются этой возможностью. В 1885 г. после
восстания под руководством Мухаммеда Ахмеда (1844-
1885) - Махди (мусульманский мессия, спаситель)
75

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Суданского,
этот
регион освободился от
турецкоегипетского правления, которое было установлено
в
1820 г.
(восстание махдистов 1881-1898 гг.). Под
руководством последователей Махди в периоде 1885 по
1898 г. страна превратилась в независимое
теократическое
государство. В 1898 г. многочисленная англо-египетская армия
под руководством генерала Китченера (1850-1916) проникла в
Судан из Египта. После неудачи военного сопротивления (в
Омдурманском сражении 2 сентября 1898 г. {илл.29) армия
махдистов была разбита) англичане захватили страну. Вскоре
после этого английские войска столкнулись с французским
военным отрядом, захватившим селение Фашода на Верхнем
Ниле. Фашодский кризис был разрешен в результате срочных
переговоров в Лондоне и Париже, в результате которых
французский отряд был выведен из Фашода и французское
правительство отказалось от претензий на долину Нила в обмен на
некоторые компенсации в Центральной Африке.
Небольшие государства Центральной и Восточной Африки,
как
правило,
были организованы слабо, чтобы иметь возможность
оказать достойное сопротивление. В период с 1892 по 1895 г.
арабские империи в ба ссейн е Восточного Ко нго па л и под
натиском войск «Независимого государства Конго». Войска
Германии в Восточной Африке (на территории современной
Танзании) нанесли военное поражение
во йска м
на род ов
ньямвези
и чагга.
Через несколько лет после оккупации произошли
крупномасштабные восстания против
новых
правителей, в основном в
Центральной и Вос точной Африке. Второй этап сопро тив ле ни я
был, как
пра вил о,
более массовым и часто более
широким.
Примерами могут служить восстание народов
ндебеле и шона
(1896-1897 гг.), на территории, затем ставшей Родезией; затем
восстание
прибрежных народов Танзании (1889 г.), а также
во сс та ние Маджи-Маджи в германской Восточной Африке (1905-
1907 гг.) .
Открытие месторождения алмазов в 1850-х гг. и богатых
залежей золота в середине 1880-х гг.
преобразовали до этого
довольно бедную сельскохозяйственную экономику Южной
Африки и превратили ее в развивающийся промышленный
регион. Важную роль в дальнейшем открытии этой части
континента в конце XIX в.
сыграл
англичанин Сесил Джон Родс
(1853-1902 гг.), основатель и совладелец ряда южноафриканских
алмазных и золотодобывающих компаний, ставший в 1890 г.
премьер-министром Капской колонии. Основав «Британскую
южно-африканскую компанию», Родс в 1889 г.
пол уч ил
от
британского правительства концессию на Управление и разработку
полезных ископаемых на
огромных территориях к северу от
Трансвааля, часть которых
составила колонию, названную
в 1895 г.
в его честь Родезией (современные Зимбабве и Замбия).
Стратегическая важность бурской Южно-Африканской
республики (Трансвааля) быстро возросла с открыт ием крупных
зол оты х
россыпей. Между президентом Трансвааля Паулусом
Крюгером (1825-1904) и Сесилом Родсом юзник конфликт из-
за отк аз а Трансвааля присоединиться к Южно-Африканскому
союзу, а также в связи с его нежеланием связать железной дорогой
Трансвааль с Капской колонией. При соучастии Родса в 1895 г. был
та йн о подг ото вл ен заговор с целью поставить Трансвааль под власть
Великобритании, но этот план провалился. Отношения между
республикой и Великобританией по-прежнему оставались
натянутыми,
и в 1899 г. началась
вторая англо-бурская война
{илл.ЪО). Первоначально бурам удавалось одерживать верх над
англичанами, но в 1902 г. они были вынуждены капитулировать
после изнурительной партизанской войны. В обмен на
капитуляцию англичане пошли на некоторые существенные
уступки: буры не только получили определенное самоуправление,
нои
получили свободу распоряжаться негритянским населением
Африки, которое было лишено всех политических прав По Вере-
нигингскому соглашению (1902 г.), которое включало эти
условия, были определены расовые отношения в Южной Африке
вплоть до конца XX в.
Самое успешное сопротивление европейскому
колониальному империализму оказывалось в регионах, где поднялись сильные
местные
империи, которые
на
протя жении
всего XIX в. были
отно сит ель но изолированы от прибрежных портовых городов и
(или) регионов со значительным европейским присутствием.
Ярким примером этому служит Эфиопия, единственное
африканское государство, которому удавалось сохранять
политическую независимость. В течение XIX в.
Эфиопия
развивалась как относительно стабильное
государство, пр ич ем
эта
стабильность частично основывалась на
преданности, которая
и
раньше существовала по отношению к императору,
а частично
-
на тщательном создании арсенала современного вооружения.
Оружие покупалось на средства, вырученные от торговли рабами,
которая велась через Эфиопское нагорье, хотя сама Эфиопия в этой
торговле не участвовала. Покупая оружие у итальянцев,
действовавших в пограничных регионах, император Эфиопии
Менелик II (1844-1913) смог своевременно собрать отличный
арсенал, чтобы нанести тяжелое поражение итальянской
армии в битве
при Адуа 1 марта 1896 г., когда та вторглась на
территорию Эфиопии.
К началу XX в. завоевание и
раздел Африки были в основном
завершены, однако очаги сопротивления продолжали
существовать в отдельных местах вплоть до 1920 г.
В противоположность целям, которыми
руководствовались европейцы в войнах, которые они вели на
своем
континенте, их
цель в
Африке состояла в
установлении постоянного политического господства
и,
как
следствие,
постоянного
европейского
присутствия на вновь завоеванных территориях.
Однако как только во многих европейских странах
оппозиция начинала проявлять озабоченность слишком
большими расходами
на
военн ые
кампании
на
территории Африки, местные африканские правители
ста ли част о
п ол у ча т ь возможность ве с т и переговоры
с зах ва тч ик ам и с позиции относительной силы.
Поэтому
в
некоторых случаях европейские державы должны
были идти на уступки африканским лидерам
побежденных стран; действительно, многие африканские
правители, включая эмиров народа фульбе из Северной
Нигерии, сохранили за собой значительную власть, выбрав
подходящий момент и соответствующий метод ведения
переговоров с англичанами.
Еще одной отличительной чертой начальной фазы
процесса колонизации стала та роль, которую играли
крупные промышленные и коммерческие группы. Такие
компании, как Королевская компания Нигера {Royal Niger
Company), Имперская британская восточно-африканская
компания
{the Imperial British East Africa Company),
Британская южно-африканская компания {the British South Africa
Company
-
BSA Co.), Германская восточно-африканская
компания {the German East Africa Company), а также в
какой-то степени и «Независимое
государство Конго», часто
брали на себя
инициативу
в действительном подчинении
и
эксплуатации аннексированных территорий, и эти
комп ании
поддерживали соответствующие метрополии,
которые в результате могли проводить свою
империалистическую политику без необходимости отчитываться за
нее
перед своими парламентами. Однако роль этих групп
в действительном управлении африканскими колониями к
началу первой мировой войны в основном изжила себя;
лишь BSA Со.
сохранила управление Родезией до 1923 г.
К началу XX в. большинство территорий в Африке были
захвачены
европейскими державами. Для большинства
африканских народов это означало потерю
политического
самоопределения,
но еще один отрицательный результат
заключался в том, что
при разделе континента почти не
придавалось
значения
существовавшим этническим границам,
и
посл едствия
такого
подхода будут ощущаться даже в
постколониальный период. Единственным положительным
аспектом колонизации было установление колониального мира,
положившего конец внутренним межплеменным войнам,
которые были бедствием для континента на протяжении XIX в.
Однако необходимо подчеркнуть, что на фоне всей истории
Африки период
колонизации
был
относительно
непродолжительным. Действительно, в годы перед первой
мировой войной, когда европейские страны занимались
экономическим и
административным укреплением
своих
заморских территорий,
в
Африке появились на свет будущие
лидеры, которые спустя полвека привели св ои с тр аны
к
независимости.

2.2
АЗИЯ
Микеланжело ван
Меертен
МОБИЛЬНОСТЬ ТРУДОВЫХ РЕСУРСОВ
Миграция из Азии
Уже в XVIII в. наблюдалась миграция населения из Азии
на
другие континенты, но значительно большие
масштабы миграция приобрела в XIX в. К
резкому расширению
миграции населения привела,
в частности, отмена
рабства
в
Британской империи в 1834 г.
Проблема нехватки
рабочей силы в
тропических
и
полутропических
частях
Британской империи была решена,
в частности путем
притока работников из Индии. Успешное распространение
от м е н ы рабства за пределами Британской империи также
привело
к повсеместной подобной нехватке рабочей
силы, которая покрывалась притоком работников из
Китая, а к
концу XIX в .
-
и из Японии. Хотя
миграция из этих
трех стран достигла впечатляющих масштабов, она все же
была небольшой по отношению к общей численности
населения этих
стран.
Миграция из Индии была четко организована
в виде
контрактной системы (или системы «кули»). Контракт
обычно заключался сро ко м
на пять лет, в течение
которых
работник был обязан трудиться, получая фиксированную
заработную плату и выплачивая стоимость своего
про езда. По ок он ча ни и начальн ого
периода контракт мог быть
возобновлен, но существовала также возможность
поселиться в принимающей стране постоянно, выбирая
работу по желанию. После 1857 г. появилась
трет ья
возможность
выбора
-
вернуться домой за счет принимавшей
страны. Контрактники часто использовались с целью
снижения
зарплаты свободных рабочих. Часто
рабочие-контрактники жестко эксплуатировались, они не имели прав,
и их положение было
вряд
ли
лучше
положения
рабов.
Более того, очень высока была смертность при переезде из
своей страны на место работы. Из-за недопустимого
отношения к таким рабочим колониальное правительство
Индии несколько раз прекращало
ихнаем,ак
концу
XIX в. был
организован более эффективный контроль за подобными
нарушениями. Первые шаги к запрещению
системы найма
по
контракту
из Индии были предприняты в 1916 -1917 гт.
Система наемного труда обеспечивала индийскими
работниками в основном
британские колонии в тропиках.
Вплоть до 1870 г.
продолжалась миграция индийцев на
другие континенты, главным образом, на острова
в
Кариб-
ском
море,
в
Гайану, на Маврикий, в Южную Африку,
Восточную Африку и на о- в а Фиджи. Кроме того, индийские
работники уезжали во французские колонии в Карибском
море, на о. Реюньон и в Суринам. Большая часть
мигра нтов
отправлялись
из
Калькутты и были выходцами из
Соединенных провинций и из Бихара. Значительно меньшее
число
мигрантов отправлялись
из
порта Мадрас и из
французских владений в Индии.
Поскольку большинство мигрантов из Индии были
сельскими жителями, то
миграция
ослабила
демографи¬
че ск ое давле ние на
существовавшие ресурсы. Эпидемии и
голодные времена вызывали пики миграции
и
служили
дополнительными причинами для нее. Начиная с 1860-х гт.
растущая потребность в рабочей силе в самой Индии, а
также в
других азиатских странах привела
к
постепенному спаду межконтинентальной
эмиграции.
На рубеже
веков только Гайана, Тринидад, Южная Африка и о-ва
Фиджи все еще принимали значительное число индийцев.
Так как контрактная система найма рабочей силы не
предусматривала постоянного поселения индийских
мигрантов, большинство рабочих возвращались домой.
Культурные различия, иногда враждебное отношение со
стороны местного населения и тот
факт, что эмигрантами
были в основном мужчины, не вызывали у индийских
рабочих желания остаться . Статистические да н н ы е
показывают, что, учитывая эмиграцию
в Азию, в
период 1834-
1900 гг. около 3/4 всех индийских эмигрантов в конечном
итоге
вернулись домой. Доля индийских эмигрантов,
которые предпочли остаться в Африке, Америке и Океании,
колеблется от 2/3 (Африка) до 100% (Океания) всех
индийских эмигрантов на эти земли. В период 1834-1900 гг.
по оценкам специалистов общее число эмигрантов из
Индии на другие континенты составило более 1 млн. чел .
Почти 750 тыс. чел. из этого числа остались в
принявших
их
стран ах.
В соответствии с переписью населения 1921 г.
266 тыс. индийцев проживали на о.
Маврикий, 161 тыс. чел .
-
в Южной Африке, 65 тыс. чел.
-
в Восточной Африке,
272 тыс. чел .
-
на
принадлежавших Британии островах
Карибского моря и в Гайане, 61 тыс. чел.
-
на о-вах Фиджи.
Возраставшая нехватка рабочей силы в заморских
колониях
западноевропейских стран привела к тому, что,
несмотря на официальный запрет в 1830-х гг., началась
вербовка работников из Китая.
Вынужденное «открытие»
Китая в 1840-х гг . привело к подписанию соглашений,
которые давали право нанимать работников в 1850-х и
1860-х гг., что в св ою
оч ередь привело
к
значительному
увеличению числа китайцев, нанятых по контракту.
Большинство китай ских эмигрантов были из
прибрежных регионов материковой части страны. Китайские
работники в британских и французских колониях были
заняты в основном на тех же
территориях, где работали
контрактники из Индии. В результате в 1852-1884 гг. около
18 тыс. китайцев работали на островах Карибского моря,
свыше 14 тыс.
-
в Гайане. Китайские наемные
рабочие были
набраны также для работы в Перу на землях, удобренных
гуано, и
туда в 1849-1874 гг.
приехало
от 80 тыс. до 100 тыс.
китайцев. Куба привлекала китайцев для работы на
сахарных плантациях. В 1862 г. их число достигло 60 тыс. чел.
Когда в Австралии, США и Канаде были открыты
золотые
россыпи, возникла дополнительная потребность в
китайской рабочей силе. Уже в 1848 г. китайские
чернорабочие привлекались в Австралию, но их число заметно
возросло после открытия
золот ых
месторождений в штате
Новый Южный Уэльс в 1850-х гг. В 1861 г. их насчитывалось
77

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
свыше 38 тыс. чел. В тот же
пер иод
китайские работники
прибыли в Калифорнию, впоследствии значительное их
число было отправлено на строительство железных дорог.
Оценки показывают, что общее число китайских
иммигрантов, прибывших в США до конца XIX в., составило
свыше 300 тыс. чел.
Открытие золота в Канаде в конце
1850-х гг . привело к значительному притоку китайских
рабочих, которые играли важную роль в строительстве
трансконтинентальных магистралей. Возможности,
открывавшиеся в Австралии, США и Канаде, привлекали
наряду с рабочими-контрактниками также свободных
иммигрантов из Китая.
Конкуренция со стороны китайских рабочих,
усиленная низким уровнем заработной платы в контрактной
системе, привела к усилению протестных выступлений со
стороны коренного населения и иммигрантов,
в основном
из
Европы. Уже в 1855 г. был ограничен приток китайских
иммигрантов в Австралию. В США в 1862 г.
гражданам
и
судам было
запрещено принимать участие в перевозках
китайских контрактников. В 1877 г. Испания заключила
соглашение с Китаем, запрещающее вербовку китайских
контрактников для всех ее заморских владений. Подобное
запрещение в дальнейшем распространилось почти во всех
странах. В США прежнее запрещение было
распространено на свободную иммиграцию из Китая в 1894 г. В начале
XX в.
Австралия приняла решение о введении такого
контроля над китайской иммиграцией, а в Канаде был введен
повышенный налог на кажд ого прибывающего китайца.
В результате этих мер в последней четверти XIX в.
китайская межконтинентальная эмиграция все более
ограничивалась. Как правило, большинство китайских
рабочих после истечения срока контрактов
в конце концов
возвращались домой, и поэтому число китайцев на других
континентах постепенно уменьшилось. В 1904-1910 гг.,
например, более 170 тыс. китайцев были наняты по
контракту на работу в Трансваале в Юж н ой Африке.
Большинство из них возвратились
на
родину, и в 1922 г. там
оставалось лишь около 5 тыс. китайцев. В том же
году 35 тыс.
китайцев поселились в Австралии, почти 62 тыс.
-
вСШАи
12 тыс.
-
в Канаде. Только в Перу и на Кубе оставалось
много китайцев, по подсчетам
-
соответственно 45 тыс. и
90 тыс. чел .
В Японии до 1866 г.
эмиграция была запрещена.
Эмиграция японских работников началась лишь в 1885 г. ,
когда было подписано первое соглашение о найме японцев
на
работу на сахарных плантациях на Гавайях. После
этого
эмиграция усилилась.
Япония даже ст имул иро ва ла
заморскую эмиграцию своих граждан,
так как считалось, что
она
способствует экономическому развитию страны
благодаря денежным переводам, отправлявшимся
эмигрантами домой. До 1907 г. почти 179 тыс. японцев переехали на
Гавайи. США, главным образом их западное побережье, до
1907 г. были вторым местом назначения японских
эмигрантов, число которых составило свыше 72 тыс. чел . Как и
китайские рабочие, японские эмигранты
все чаще
сталкивались с
протестами местного населения. В
результате
было достигнуто «джентльменское соглашение», по
которому
японское
правительство должно было ограничить
эмиграцию в США и давать возможность выезжать только
некоторым категориям граждан. Когда США ограничили
иммиграцию японских рабочих, их новой целью стала
Южная Америка. В начале XX в. все больше рабочей силы
из Японии привлекалось для работы на сахарных и
каучуконосных плантациях в
Перу и кофейных плантациях в
Бразилии.
Азиатский мир
Внутриконтинентальная миграция в Азии
продолжалась много веков, но из-за
усиливающейся интеграции ази¬
атских стран
в
мировую экономику
в XIX в., роста
численности на се ле ни я и
усовершенствований транспортных
средств эти миграционные процессы
изменились и
ускорились. Индия и Китай «поставляли» большинство
эмигрантов в другие, менее плотно населенные страны Азии. К
концу XIX в. Япония присоединилась к Индии и Китаю в
качестве «поставщика» эмигрантов.
Уже в конце XVIII в. во всех
портах Юго-Восточной
Азии можно было найти работников из Индии. После
отмены рабства в Британской империи число индийских
эмигрантов-рабочих резко возросло. Основным
напра влен ием их перемещений в Аз ии бы ли Цейлон
(Шри-Ланка), британские владения на полуострове Малакка
(Малайзия и Сингапур) и Бирма (в то время
часть
Британской
Индии). В 1834-1900 гг. число индийских эмигрантов в
пределах Азиатского континента оценивается в более чем
12 млн. чел.
Поскольку более 9,5 млн. этих
мигрантов
постепенно вернулись домой, «чистая» индийская миграция
составляла около 2,7 млн. чел. В 1900-1915 гг. на
Азиатском континенте насчитывалось еще 5,5 млн. индийских
эмигрантов. В этот более поздний период «чистая»
миграция оценивается в 850 тыс. чел.
В 1830-х и 1840-х гг.
происходила миграция
индийских рабочих на Цейлон
-
тогда на острове начали в
широких масштабах выращивать кофе. В конце
1850-х гг. кофе превратился в основную культуру,
выращиваемую на Цейлоне, а также основной экспортный
продукт. Недостаток рабочей силы и нежелание
местных свободных крестьян покидать свои рисовые поля
и
работать на плантациях кофе за низкую оплату труда
и
при тяжелых условиях заставили плантаторов
нанимать индийских работников.
Демографический пресс и еще бол ее низ кая оплата
труда в Индии также стимулировали миграцию индийцев
на Цейлон. Работа на кофейных плантациях в основном
была объемной во время сбора урожая с августа
по
ноябрь,
поэтому большая часть индийских рабочих ежегодно
после
сбора урожая возвращалась домой. Нестабильность
притока рабочей силы из Индии в 1840-х гг . XIX в.
вынудила плантаторов применить систему работы на
кон тр ак тн ой ос нов е, п р и которой работники были связаны
длительными контрактными
обязательствами.
Вербовка
н ов ых индийских рабочих часто велась отобранной группой
индийских рабочих, так называемых кангани, которые
действовали как посредники,
нанимая до 20 других
работников.
Поэтому систему найма рабочих для Цейлона,
которая осуществлялась также для Малайзии и Сингапура,
часто называют системой кангани. В 1834-1870 гг. почти
1,5 млн. индийских рабочих мигрировали на Цейлон. Хотя
миграции по-прежнему в большой степени носили
сезонный
характер, «чистая» миграция
в этот
пер иод
составила
600 тыс. че л.
Второй этап миграции индийцев на Цейлон начался в
1880-х гг., когда на
остров бы ли за ве зе ны но вы е товарные
сельскохозяйственные культуры чая и каучуконосных
растений. Для работы на чайных плантациях, в отличие от
кофейных, требовалась постоянная, а не сезонная
рабочая сила, что способствовало расширению постоянного
проживания приезжих на острове. Согласно британской
колониальной статистике, в 1880-1913 гг. на Цейлон из
Индии мигрировали свыше 2,8 млн. чел. «Чистая»
миграция насчитывала уже около 1 млн. чел. В 1921 г. на
Цейлоне общее число жителей индийского происхождения
составляло 1,4 млн. чел ., т.е . 31% от общей численности
населения острова. Большая часть индийцев переселились
на Цейлон из южных провинций Индии, в основном из
округа Мадрас.
Индийская миграция в Ма ла йю и
британские владения
на полуострове Малакка (Малайзию и Сингапур)
появилась в начале XIX в. Плантации и шахты были основными
местами занятости индийских рабочих, привлекаемых по
78

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
системе кангани. Как
правило,
эти
рабочие получали
самую низкую зарплату, ниже, чем китайские рабочие. На
протяжении
почти всего XIX в. эмиграция в Малайзию и
Сингапур ничем не ограничивалась, эта территория
также привлекала существенное число свободных индийских
иммигрантов. Общее число индийцев в Малайзии и
Сингапуре
в 1921 г. составляло свыше 470 тыс. чел.
Установление британского правления в Бирме во
второй половине XIX в., закончившегося включением всей
страны
в
Британскую империю в 1885 г., привело к
значительной миграции индийцев на эту относительно слабо
населенную территорию. Индийские рабочие
использовались при добыче полезных ископаемых и в сельском
хозяйстве. Бирма стала основным поставщиком риса
на
Индийский субконтинент.
Иммиграция из других азиатских стран
в Индию была
довольно ограниченной, самой многочисленной группой
иммигрантов были непальцы. Уровень жизни в Непале был
ниже, чем в Индии, и многие непальцы состояли на
колониальной общественной службе. В 1921 г. таких
работников насчитывалось 274 тыс. чел.
Хотя внутриконтинентальная миграция китайцев была
явлением не новым, эмиграция для них была
запрещена
еще в 1718 г.
Эмиграция расширилась снова после
заключения соглашений 1840-х гг ., заставивших Китай
отк аза тьс я о т поли тики изо ля ци и. Китайцы уезжали главным
образом
в Малайзию, Сингапур, на о.
Яву, Филиппины, в
Таиланд, Бирму, Индокитай (Вьетнам, Камбоджу и Лаос) и на
Тайвань. В начале XX в. китайские эмигранты стали также
переселяться в Маньчжурию.
Первых китайских поселенцев в Малайзии привлекла
Английская Ост-Индская компания в 1787 г. Вскоре после
установления британского правления в Сингапуре туда
прибыли первые китайские иммигранты. Их численность
возрослас5тыс. чел.в 1826г.до50тысчел.в 1850г., ав
1911 г.
-
до почти 220 тыс. чел. В этот год население
китайского происхождения
в
Сингапуре составляло 12%
всего населения
города.
Хотя Малайзия и Сингапур
п ри в л ек а ли рабочих-контрактников, большинство китайских
иммигрантов сами оплачивали проезд и сами
устраивались на работу. Китайская портовая статистика
показывает, что свыше 2 млн. китайцев указывали британские
владения на полуострове Малакка как цель своего
переселения в 1876-1901 гг. «Чис тая»
миг рац ия
в этот
период
составляла 1,4 млн. чел . Часть китайцев, приехавших в
Малайзию или в
Сингапур, оттуда переезжали в другие
места. В результате число китайцев, остававшихся в
Малайзии и
Сингапуре в начале XX в. ,
составляло немного
ме нее 1 млн. чел.
Острова Ява и Суматра (Индонезия, в то
время
Голландская Ост-Индия) также были привлекательны для
китайских эмигрантов. Хотя портовая статистика
зарегистрировала отъезд 87 тыс. китайцев в Индонезию в 1876-
1901 гг., чис ло постоян ных жителей-китайцев в начале
XX в. оценено в 600 тыс. чел .,
ав 1922г.
-
более 1,8 млн. чел.
Китайцы эмигрировали также на Филиппины, однако
после Испано-американской войны 1898 г. американский
закон о запрещении въезда китайцев в США,
примененный к Филиппинам, сделал дальнейшую иммиграцию
практически невозможной. В начале XX в. на Филиппинах
проживало около 80 тыс. китайцев.
В Таиланде было зарегистрировано значительно более
многочисленное китайское сообщество
-
в начале XX в.
их численность была оценена в 2,5 млн. чел. Во Вьетнаме
(в то время Индокитае) и Бирме в 1900 г. были китайские
сообщества численностью соответственно 150 ты с. и
40 тыс. чел.
Остров Тайвань (или Формоза, как его в то время
называли) и Маньчжурия представляют собой в некотором
отношении особые случаи, так как в начале XIX в. обе
территории были частью Китая. После 1683 г., когда Тайвань
ст ал
префектурой материковой прибрежной провинции
Фуцзянь, китайские поселенцы с материка постепенно
ввели на острове свои методы сельскохозяйственного
производства. Со временем характер китайской миграции
изменился -
вместо сезонных
пер ее зд ов разви лась
миграция
с целью постоянного
про жив ани я,
ив 1811 г.
китайское население
острова оценивалось более чем в
2 млн. чел.
Из- за
угрозы иностранной колонизации о. Тайвань в
1887 г. был превращен в китайскую провинцию, и
правительство провинции начало субсидировать иммиграцию
с материка. Китайское население острова в то время
составляло 3,2 млн. чел. Однако в 1895 г.
остров перешел к
Японии в
результате Японо-китайской войны, и китайская
иммиграция почти прекратилась.
Китайское переселение в Маньчжурию, с другой
стороны, была запрещена правящей маньчжурской
династией Цин до начала XX в. Несмотря на это запрещение,
нелегальная иммиграция в Маньчжурию продолжалась в
течение XIX в. В 1893 г. китайское население в Маньчжурии
насчитывало 5,3 млн. чел.
«Открытие» Маньчжурии
привело к значительной
имм игр аци и,
и к 1913 г. китайское
нас еление в не й
превысило 20 млн. чел.
Большинство китайских эмигрантов перебирались на
Тайвань из прибрежных провинций Фуцзянь и Гуандун.
Эмиграция замедлила рост численности населения Китая
и тем самым облегчила положение с природными
ресурсами и запасами продовольствия. Эмигранты, в свою
очередь, внесли вклад в о св ое ни е нов ых
территорий и
обеспечили увеличение экспорта продукции в страны,
принявшие их.
Эмиграция из Японии бы ла официально разрешена
только после 1866 г., когда было снято соответствующее
запрещение. Но паспорта, которые были необходимы для
выезда из страны,
нельзя было
получить до 1885 г.
Несмотря на то, что в этот
период
в Японии начала
осуществляться впечатляющая программа модернизации экономики,
перемены происходили недостаточно быстро и потому не
могли
препятствовать оттоку населения. Переселенцы из
Японии направлялись в основном в соседние азиатские
страны
-
Китай, Корею, на Тайвань и в азиатскую часть
России. В противоположность индийцам и китайцам
относительно небольшая часть японцев отправлялась
в
другие азиатские страны: конкуренция со стороны
низкооплачиваемых и ндийских и китай ск их рабочих делала эти
направления малопривлекательными для японцев.
Миграция японцев в британские владения на полуострове
Малакка и на Филиппины вплоть до 1913 г. не
превысила 10 тыс. чел .,
и к тому же большинство из них
вернулись домой.
Японская миграция
в Китай, Корею и Тайвань
следовала за экспансией японских интересов в этих
странах. До
1895 г. только 8,4 тыс. японцев отправились в Китай и лишь
немногие из них там обосновались. Уступки и привилегии,
полученные Японией в результате Японо-китайской
во йны 1895 г. и после
Русско-японской войны 1904-1905 гг.,
привели к значительному увеличению числа японских
эмигрантов, а также числа японцев, постоянно
проживавших в Маньчжурии. В 1910 г. в Китае постоянно
проживали 36 тыс. японцев, половина из которых
-
в
Маньчжурии.
Установление японского колониального пр авле ния
на
Тай ване в 1895 г. после Японо-китайской в ой ны равным
образом привело к притоку японцев, что поощрялось
колониальным правительством. Численность постоянных
японских жителей на Тайване возросла с почти 38 тыс. чел.
в 1900 г. до 135 тыс. чел. в 1915 г. Большая часть их была
заня та в
обрабатывающей промышленности. Вплоть до
1905 г., когда Корея стала японским протекторатом,
свы ше 78 т ыс . японцев мигр иров али
на
полуостров, но лишь
немногие стали жить там постоянно. После 1905 г. и
особенно после аннексии Кореи в 1910 г. число постоянных
79

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
жителей-японцев там значительно возросло.
В 1910г. их
было более 170 тыс. чел ., а в 1920 г.
-
почти 350 тыс. чел.
Азиатская часть России приняла самое большое число
япон ских пересел енцев.
В 1868-1913 гг. сюда переехали
почти 120 тыс. японцев. Большинство из них были
разъездные торговцы
и
рыбаки. Но к началу первой мировой
войны число японцев, постоянно проживавших в
азиатской части России, не превышало 10 тыс. чел.
ИНТЕГРАЦИЯ МИРОВОГО РЫНКА:
ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ ТОРГОВЛИ В ЯПОНИИ
В ТЕЧЕНИЕ XIX ВЕКА
В течение первой половины XIX в. Япония
придерживалась своей вековой изоляционистской политики.
Внешняя торговля была нерегулярной и весьма
ограниченной
в м ас ш табах. Единственной страной, которой было
разрешено торговать с Японией, были Нидерланды. Такому
положению пришел конец в 1854 г., когда в результате
американской «политики канонерок» Япония стала открытой
для торговли с внешним миром. По договорам 1858 и
1866 гг. Япония вынуждена была расширить права на
торговлю других европейских государств. Эти договоры
ограничили независимость Японии в торговле и рыболовстве,
а также обязали Японию сократить торговые пошлины на
ввоз и вывоз
товаров до 5%. После буржуазной революции
1867-1868 гг., которая получила название «реставрация
Мэйдзи» («Мэйдзи жин»), объем японского импорта и
экспорта значительно вырос. В период до 1913 г. в
структуре
японской внешней торговли произошли глубокие
изменения: от ввоза
промышленной продукции и ма ши нн ог о
оборудования и вывоза
сырья и полуфабрикатов,
например шелка-сырца, страна перешла к ввозу сырья и вывозу
промышленной продукции.
До 1867 г. Японией управляли сёгуны из династии То-
кугава. Экономическая политика и государственное
управление
осуществлялось пра витель ством Токугава
(изве стным к ак
бакуфу) и ме стным и
правителями {хан).
Основными политическими целями бакуфу было поддержание
стабильности и обе сп еч ен ие
производства риса, которое
обеспечивало основной доход страны. С XVII в. Япония
изолировала себя от остального мира, запретив
присутствие иностранцев в стране и выезд японских подданных
за ее
пределы. Тем не менее, какие-то
торговые
связи с
внешним
миром все -та ки
существовали. Официально вся
внешняя торговля была
сконцентрирована
в японском
международном порту Нагасаки и контролировалась бакуфу.
Объем внешней торговли был очень ограничен,
и
торговые связи осуществлялись в основном с Китаем.
Единственной неазиатской страной, представителям которой
было разрешено присутствие в Японии, была Голландия,
которая имела свое постоянное представительство
на
острове Десима в порту Нагасаки. Так как голландцам было
разрешено отправлять в Японию лишь по одному
кораблю в год, торговля была очень ограниченной. Основным
продуктом, приобретаемым голландцами в Японии, была
медь. Помимо этой официальной торговли через порт
Нагасаки, существовала разрешенная торговля с Ки таем
через острова Рюкю (о. Окинава).
В первой половине XIX в. зна чите льно
усилилась
угроза японской изолированности из-за успешного
европейского проникновения в Китай. В результате опиумных
войн Китай был вынужден начать торговые отношения с
внешним миром и предоставить привилегии
Великобритании и другим европейским державам. Однако прибыль
от
торговли с Японией показалась Великобритании
слишком незначительной, не оправдывающей затраты на
экспедиции с целью заставить
страну открыться для внешней
торговли. Скорее расширявшаяся торговля с Китаем, а не
перспективы торговли
с Японией
привели
к
«открытию»
Японии американцами. Расширение американских
территорий до Тихого океана привело США к прямым торговым
отношениям с Китаем. Поскольку Япония находилась
непосредственно на торговом морском пути из
Сан-Франциско в Шанхай и располагала запасами угля, то в 1853 г.
американцы послали эскадру к островам Японии с целью
потребовать от нее разрешение заходить в ее
порты.
Командующий эскадрой коммодор Мэтью Колбрайт Перри
(Ш1Л.31) вынудил японское прав ите льс тво под угрозой
военных действий подписать в марте 1854 г.
договор, по
которому были открыты для американских судов порты
Хакодате и Симода, в
которых они могли закупать уголь
и пополнять
другие запасы. Вскоре подобные договоры
были подписаны с Великобританией и Россией, причем
с Россией бы ло
впервые подписано соглашение об
установлении гра ниц
с
Японией
по
Курильским
островам.
В результате дальнейшего давления на Японию, в 1857
и в 1858 гг. был подписан ряд договоров Великобритании,
Франции, Нидерландов, России и США с Японией,
согласно которым Япония должна была открыть для торговли
еще несколько портов
и предоставить иностранцам
право экстерриториальности. Эти договоры вызвали
широкое сопротивление в самой Японии, а присутствие
иностранцев постоянно вызывало трения.
В одном из
столкновений был убит английский купец, что привело к
конфликтам с британскими военными кораблями и к посылке
международной военной экспедиции против Японии; в
конечном счете, в 1866 г. был заключен договор, согласно
которому были открыты многие японские порты для
беспошлинной торговли, а таможенные пошлины были
снижены до единой ставки в 5%.
Вынужденное открытие страны имело сер ьезн ые
последствия.
Прежде всего,
оно
повлияло
на
уже
существовавшие распри в самом японском обществе,
вызванные экономическими изменениями в пользу
класса
торговцев
при
слабеющем
финансовом
состоянии
правителей из династии Токугава. Открытие
внешней торговли {илл.Ъ2) затронуло некоторые
японские отрасли промышленности из-за важных
изменений относительных цен. Хлопковая и сахарная
отрасли производства переживали тяжелые времена из-
за появившейся конкуренции с ввозимыми товарами,
в
то время как возраставшая потребность иностранцев в
чае и шелке
привела к значительному росту цен на эти
продукты экспорта. Более того, существовавшее в
Японии соотношение серебряного и золотого паритетов
было гораздо ниже, чем в мире, поэтому открытая
торговля вызвала значительный отток золота из страны
и
отклонение
цен от стоимости,
что
привело к
значительному повышению общего уровня цен. Эта
инфляция проявилась в важном перераспределении
богатства и дох од ов в японском обществе. И, наконец,
что немаловажно, эти
договоры
и их влияние на
экономику
сильно
подорвали
престиж правящей
династии Токугава и привели к широкому осознанию
отсталости
страны. В результате укоренилась идея о
необходимости модернизации японской экономики по
запад ному
образцу,
которая
позволила
бы
противостоять иностранному проникновению.
В конце
концов, сочетание всех этих изменений и факторов
привело к революции 1867-1868 гг., известной как
«реставрация Мэйдзи», свергнувшей власть сегунов из
дома Токугава и восстановившей власть императоров.
Социально-экономические реформы Мэйдзи
проводились коалицией самураев и торговцев и коренным
образом изменили экономическую политику Японии. Были
предприняты шаги по либерализации японской
экономики, по реформированию системы управления,
образования и государственной финансовой системы, по созданию
новой банковской системы, по введению западных техно¬
80

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
логий. По инициативе правительства
в Японии появились
современные отрасли промышленности, которые
субсидировались путем выгодного долгосрочного кредита.
Модернизация транспортной сети и систем связи (илл.ЪЪ)
частично финансировалась за счет иностранных займов,
которые в дальнейшем сыграют важную роль в
покрытии затрат на войны с Китаем и Россией.
Следующие шаги по модернизации Японии
проявились в
структуре
внешней
торговли. Вначале с открытием
страны для внешней торговли ее хлопчатобумажная
промышленность была
практическ и уничтоже на, но эта
новая обстановка решительно способствовала
расширению
производства
шелка и чая. Чай и
шелк-сырец
стали
основ ны ми экспортируемыми то варами. Импорт в основном
включал шерстяные и хлопчатобумажные ткани и
машинное оборудование. Японский экспорт был ориентирован
главным образом на Европу и США, а
Великобритания
стала основным поставщиком товаров
в Японию.
Прибыль от
торговли, которой страна располагала до реставрации
Мэйдзи, вскоре заменилась на постоянный дефицит
платежного баланса. Это положение
вынудило правительство
стимулировать создание замещающих импорт отраслей
промышленности,
в
которые были вложены значительные
средства. После денежных реформ в начале 1880-х гг.
многие фирмы из этих отраслей были проданы
правительством частному сектору. Будучи тесно связанными с
финансовыми институтами, многие из этих фирм в
дальнейшем стали основами крупных холдинговых компаний -
дзайбаыу. Вначале торговым и морским транспортом
в
основном владели иностранцы. Дзайбацу становились
похожими на западные торговые компании, основывая
подобные компании с представительствами
за
границей.
К концу XIX в. такого рода компании стали важным
средством в завоевании иностранных рынков. При поддержке
правительства была основана морская компания, которая
успешно взяла на себя роль иностранных транспортных
компаний.
Низкий уровень заработной платы и обесценивание
серебряного стандарта йены благоприятствовали
японскому экспорту промышленных товаров. В начале XX в.
хлопчатобумажные ткани являлись основной статьей
экс порта и сос та вля ли 23% японского экспорт а
в Китай,
Индию и новые японские колонии. С 1880 по 1913 г. объем
японского
экспорта ежегодно возрастал в среднем на 8,4%,
ив 1 91 3 г. соста влял 30% все го национального до ход а. В
то же
вре мя произо шло изменение в
структуре японского
импорта, который теперь в основном состоял из сырья,
ввозимого из
других азиатских стран.
Контрибуция, которую Япония получила от Китая по
Симоносекскому договору после Японо-китайской войны
1894-1895 гг., позволила Японии в 1897 г.
установить
золотой стандарт. Индустриализация страны и военные
успехи позволили Японии в 1899 г. отменить
права
экстерриториальности иностранцев, а в 1911 г .
вернуть право
устанавливать собственные таможенные тарифы.
ИМПЕРИАЛИЗМ И КОЛОНИАЛИЗМ
Исторические и географические аспекты
колониализма. Исторический обзор: роль
Японии в Азии
В период национальной изолированности Япония не
стремилась распространить свое господство за пределы
четырех островов, которые составляли ее территорию. Эта
ситуация изменилась в 1853 г., когда страна стала
открытой для внешней торговли,
и ещебольше в 1868г. с
реставрацией Мэйдзи. В своем
стремлении модернизировать
страну, следуя образцам действий западноевропейских
стран и США, новое японское
правительство приняло пре¬
обладавшую на Западе точку зрения на то, что для
экономического
развития и повышения престижа стране
жизненно необходимы колонии.
В последней четверти XIX в. появились три причины
для японской заморской экспансии.
Первая причина
заключалось в постоянно
расширявшихся вторже ния х
европейских
государств
на
территории Восточной Азии:
англичане
установили свое правление
в
Бирме, французы
стали господствовать в Индокитае, русские захватили
северную
часть Китая и все
страны устанавливали
свои
плацдармы
в Китае.
Расширение европейского
колониального
присутствия воспринималось как возможная угроза
Японии.
Во-вторых, постепенное ослабление Китая, в
частности, его неспособность оказывать
сопротивление
иностранным претензиям и концессиям, делало коалицию
Японии с Китаем, с целью остановить
иностранную
экспансию, абсолютно иллюзорной; в то же
время у японцев
возникала идея, что можно сделать территориальные
приобретения за счет китайцев. В-третьих, успех
индустриализации Японии требовал все расширяющегося доступа к
заморским рынкам и к источникам сырья, которого самой
Японии было недостаточно. В результате контроль над
источниками сырья увеличил интерес Японии к Корее и к
Маньчжурии.
Решив вопрос о своих государственных границах,
Япония, благодаря успешно развивающейся экономике,
смогла
увеличить свою военную мощь. Получая заграничные
займы, Япония вела войну с Китаем в 1894-1895 гг., в
результате которой Китай передал Японии о. Тайвань и
отказался от своего сюзеренитета над Кореей, что создавало
благоприятные возможности для японской экспансии в
Корее. В результате Русско-японской войны 1904-1905 гг.
по
Портсмутскому мирному договору 1905 г. Россия
признала Корею сферой японского влияния, передала Японии
арендные права России на Квантунскую область с Порт-
Артуром и южную ветку Китайской Восточной железной
дороги, а также южную часть Сахалина. Япония
вкладывала большие денежные средства в свои колонии и
захваченные
территории для развития инфраструктур и
промышленности в этих
странах. Более того, принято считать, что
Тайвань и Корея взяли за образцы японские
го сударств енны е
институты
и
систему образования, чем был и
заложены основы более позднего успешного развития этих стран.
Одной из основных проблем, которую должно было
решить новое японское правительство в процессе реформ
Мэйдзи, было определение границ японского государства.
Кроме четырех островов, составлявших территорию
японского
государства,
имелись японские поселения на
Курильских островах и на о. Сахалин. Также нужно было
решить вопрос о королевстве Рюкю с о. Окинава южнее
Японских островов и с
островами Бонин (Огасавара) и
островами Кадзан (Волкано) к юго-востоку от Японских
островов. Первая проблема была решена в 1874-1875 гг.,
когда Сахалин перешел во владение России, а японское
правление призналось на всех Курильских островах.
Определение статуса островов Рюкю было более сложным
процессом. То, что с 1871 г.
острова были подчинены
Китаю, Японию не беспокоило. Но убийство жителей этих
островов тайваньцами привело к карательной японской
экспедиции против Тайваня, который прежде был частью
Китая. Эта мера сильно подорвала договор Японии с
Китаем, заключенным в 1871 г., который содержал пункт
о взаимопомощи в случае иностранной агрессии. Таким
образом, Япония все в большей степени становилась
для Китая скорее соперником, чем союзником. В 1876 г.
острова Рюкю, Бонин и Кадзан официально стали
частью Японии.
Японские и китайские
интересы столкнулись
в
Корее,
которая платила маньчжурской династии ежегодную дань,
хотя и символическую. Японские интересы в Корее
сначала были связаны с близким и
стратегически важным гео¬
81

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
графическим положением этой
страны. Интерес
Японии к
Корее возрос, когда западные державы стали
пытаться «открыть» Корею для торговли,
и
при этом
внимание японцев переключилось с
внутренних проблем
преобразований и модернизации страны на Корею.
Первым шагом Японии к усилению своего влияния в
Корее была организация морского похода отряда
канонерских лодок к берегам Кореи с целью открыть
ее для
вне шне й
торговли, тем самым применив
те же методы,
посредством которых
сама Япония была «открыта» два
десятилетия назад. В итоге, в 1876 г.
между Кореей и
Японией был заключен Канхваский договор, обеспечивавший
Японии доступ в страну даже на более выгодных
условиях, чем предлагали западные державы. Но
преимущественное положение Японии в Корее было недолгим, так как в
начале 1880-х гг. западные государства заключили с
Кореей аналогичные договоры (США
-
в 1882 г.,
Ве лико брит ания и
Германия
-
в 1883 г., позднее с Россией, Францией,
Австро-Венгрией и др.). Более того, последующие
внутренние конфликты привели к господству китайцев в Корее,
которые разместили в ней свои войска.
В конце концов, конфликты вокруг Кореи привели к
Японо-китайской войне 1894-1895 гг. В этой войне Китай
потерпел поражение,
ипо
унизительному для Китая Си-
моносекскому договору 1895 г. Япония
получила Тайвань,
заставила вывести китайские войска из Кореи, добилась
привилегированного статуса в Китае, а также получила
крупную контрибуцию золотом. Дальнейшим японским
намерениям создать плацдармы
в
Маньчжурии помешало
совместное
обращение России, Франции и Германии к
японскому правительству с требованием отказа от
аннексии Ляодунского полуострова. Япония вынуждена была
уступить, получив с Китая дополнительную контрибуцию.
Захват Тайваня Японией стал возможным только после
подавления широких восстаний на острове. В целом
результаты войны обеспечили Японии статус одной из
ведущих держав. В качестве таковой Япония приняла участие
в подавлении «Боксерского» (Ихэтуаньского) восстания в
Северном Китае в 1900 г., а также
участвовала в
составлении «Заключительного
протокола» наравне
с
другими
державами. Более того, новое положение Японии позволило
ей
перес мотре ть
все
«несправедливые» договоры, которые
ей
пришлось заключить, когда была
вынуждена
«открываться» для внешней
торговли,
а в 1902 г. заключила союз
с
Великобританией.
Тем временем Россия значительно расширила свое
влияние в Маньчжурии, тем самым создав угрозу
японскому влиянию в Корее. Так как Корея и даже Маньчжурия
считались жизненно важными японскими рынками и
поставщиками сырья в Японию, это противоречие
интересов, в конце концов, вылилось в Русско-японскую войну
1904-1905 гг. В этой войне Япония, получая зарубежные
займы, одержала победу и по
условиям Портсмутского
мирного договора 1905 г. получила указанные выше
преимущества. Япония вытеснила Россию из Маньчжурии,
хотя не смогла
полу чит ь
на нее исключительные
права
из-
за
посредничества Соединенных Штатов. До начала
мир ных
перего воров
с Ро сс ией Япония превратила Корею в
свой протекторат. Последовавшие восстания на
полуострове против японского господства были подавлены, и
яп онс кая хватка ещ е более
усилилась с формальной
аннексией Кореи в качестве колонии в 1910 г.
Расширение японского влияния проявлялось не
только в усилившемся военном присутствии на заморских
территориях, но также в эмиграции японцев и в
капиталовложениях на этих территориях. Несмотря на мирные
урегулирования после побед Японии над Китаем и Россией и
умиротворение своих новых заморских территорий,
вновь образованная империя могла поддержи вать ся
толь ко
благодаря сильному военному присутствию. Военные
заморские силы Японии были больше, чем силы европей¬
ских колониальных держав. Это создало финансовое
бремя на японскую экономику и стало проявляться в
милитаристских устремлениях Японии в международных делах.
Взгляды японцев на роль их страны в Азии
эволюционировали вместе с ее успешной экспансией. Помогая
другим азиатским странам модернизировать их
государственные институты и экономические системы, Япония тем
самым придерживалась аналогичных современных взглядов
западных держав на свои колонии, так как японцы
считали себя высшим народом, а потому имевшим право
господствовать над другими азиатскими странами и
управлять ими. Помимо всего прочего, эти взгляды привели к
попыткам ассимилировать японских колониальных
подданных и ликвидировать их культурную и национальную
самобытность. Эмиграция японцев на вновь
приобретенные территории обеспечивала не только выход для
увеличивавшегося японского населения, но также укрепляла
японское присутствие на заморских землях.
Включение японских заморских территорий в
японскую экономическую систему и «открытие» Маньчжурии
потребовали серьезных инвестиций не только дл я
строительства железных и шоссейных дорог
и
портов,
но также
для строительства товарных складов и развития
банковского дела. В дальнейшем колониальные правители
ста ли
заниматься добывающей промышленностью,
способствовали становлению японского бизнеса. Вплоть до начала
первой мировой войны основной задачей Тайваня и
Кореи было обеспечение Японии продуктами питания, в
основном
рисом, а Тайвань поставлял сахар. С этой целью
японцы рационализировали и модернизировали
сельскохозяйственные секторы в обеих колониях. Также
Корея и
Тайвань об есп еч ива ли постоянно
расширявшийся рынок
для японского
промышленного экспорта,
в частности для
хлопчатобумажных тканей, хотя экспорт
в Индию и
Китай оставался значительно более важным.
Японское правительство понимало, что для развития
колониальных экономических систем важное значение
имеют обучение населения и здравоохранение, а также
доступность современного медицинского обслуживания
и его организации в сочетании с улучшенным пищевым
режимом, чтобы обеспечить совершенно необходимое
снижение уровня смертности. Все большее число жителей
Кореи и Тайваня получали начальное образование, тем не
менее, почти все высшие посты и должности в колониях
занимали японцы, поэтому немедленный результат от
обучения был довольно ограниченным. И все же часто
считается, что японская система образования и модернизация
сельского хозяйства заложили основы для
экономического подъема Кореи и Тайваня после второй мировой войны.
Японская колониальная система
В 1895-1913 гг. японская колониальная империя
состояла из Тайваня, Кореи, части Ляодунского полуострова
(в Маньчжурии), а также южной части Сахалина. Так как
позднее население южной части Сахалина в основном
состояло из японских поселенцев, а часть Ляодунского
полуострова (Квантун) являлась арендуемой
территорией, то наиболее хараетерная форма японского
колониального управления проявлялась на Тайване и в Корее. В
1895 г., когда Тайвань и Корея перешли к Японии, японцы
не имели опыта колониального правления и четкого
видения колониального менеджмента. Постепенно
развивалась политика в отношении колоний, во многих аспектах
напоминавшая западную систему управления колониями,
однако в некоторых аспектах эта колониальная политика
была специфически японской.
Как и в западной системе колониального правления,
японские колонии прежде всего должны были служить
интересам самой Японии. В обладании ними не только
82

МЕЖДУНАРОДНАЯ СИТУАЦИЯ
проявлялся статус Японии как современной державы
-
ко лон ии снабжали Японию
продуктами питания,
обеспечивая ими
растущее
население и помогая избегать
дорогостоящего импорта продовольствия
из
других стран.
Поэтому
частично колониальная политика на Тайване и в
Корее была направлена на модернизацию
сельс кохозяйс твенного се кт ор а
с целью увеличить производство риса.
Тайвань также стал важным поставщиком сахара.
Установление эффективного японского правления на
Тайване и в Корее вызвало партизанское сопротивление на
обеих территориях, которое было подавлено японской армией.
В обеих колониях должно было
поддерживаться
постоянное
и значительное во ен н ое
присутствие,
и военная сила
играла
доминирующую роль в управлении колониями. Военные
правители Тайваня и Кореи обладали почти неограниченной
властью и были
напрямую подотчетны императору. Это
означало, что
контроль со стороны японского парламента
и
яп онск их
министров был слабым, а колониальная
администрация
пользо валась
огромной автономией
Внутренний контроль над колониями осуществлялся
квалифицированными японскими полицейскими силами,
которым помогали отобранные представители местного
населения. На Тайване японцы воссоздали китайскую
систему коллективной ответственности для поддержания
законности и
п ор яд ка. Кроме того, хорошо
подготовленная японская полиция должна была выполнять важные
функции в местной администрации, которые заключались
в
сборе налогов и в оказании административной и
технической поддержки местным сообществам. Таким образом,
японская полиция играла важную роль в модернизации
колониальных экономических систем. Кроме того,
колониальные власти полагались на государственных
служащих, подготовленных в лучших
японских
университетах.
Весьма компетентные и квалифицированные, эти
чиновники, тем не менее, редко общались с местным населением
из-за пост оянн ых
переездов из одной колонии в
другую .
Явно отличавшаяся черта
японской колониальной
системы была связана с расовыми
и
культурными
сходствами
между японцами и их колониальными подданными,
которых
обычно не было в европейских колониальных
империях.
Эта особенность да ва ла в оз мож но ст ь
заве рши ть
интеграцию империи путем ассимиляции местного
колониального населения. В
резуль тат е
японское
колониальное
правление способствовало заимствованию
японского языка и японского образа жизни. Как
миграция
японцев в колонии, так и
развитие в них образования играли
важную роль в достижении ассимиляции. В свою очередь,
эти обстоятельства привели к усиливавшемуся
подавлению местной культуры и самобытности, особенно в Корее.
Несмотря на формальную цель интеграции империи,
японцы все же пользовались социальными и экономическими
привилегиями в своих колониях. Местное население
практически не имело доступа к постам в колониальной
администрации и явно относилось к
гражданам второго сорта.
Следуя примеру европейских колониальных держа в,
Япония считала своей миссией улучшить благосостояние
своих колоний и просветить своих колониальных
подданных. При этом, однако, не устанавливались и не
ограничивались
сроки достижения этих целей, не были приняты
какие-либо правила самоуправления колоний.
Поскольку финансовые ресурсы были необходимы для
продолжения модернизации ее собственной экономики,
то возможностей для их передачи колониям у страны было
немного. Хотя для модернизации Тайваня и составлялись
некоторые фонды на основе заграничных займов, все же
в основном колонии
вынуждены были сами обеспечивать
свое преобразование. Там были составлены кадастровые
планы, после чего был введен земельный налог, который
вместе с косвенными налогами на потребление и
некоторой монопольной прибылью составил основной
источник дохода колониальных администраций. Эти средства
использовались для строительства железных дорог
и
прокладки коммуникаций, чистый доход от эксплуатации
которых впоследствии стал важной частью общего дохода
колоний. Кроме создания инфраструктуры, колониальные
правительства вкладывали средства
в
орошение и другие
программы развития с целью увеличить объемы
сельскохозяйственной продукции. Прямые расходы правительств
также шли на развитие добывающей и специфических
отраслей промышленности. Колониальные
администрации во все больших масштабах обеспечивали стимулы для
привлечения инвестиций из японского частного сектора.
Экономическое развитие колоний стимулировалось,
кроме того, обеспечением образования и реализацией
программ, направленных на улучшение здоровья населения,
а также повышение качества и местной рабочей силы и,
как следствие, ее производительности.
В значительной
степени колониальное
управление основывало свою
стратегию на опыте реставрации Мэйдзи, которая привела к
успешной модернизации японской экономики.
Имеющиеся свидетельства развития Тайваня и Кореи
показывают
успешность японской колониальной
политики в обеспечении экономического роста колоний. До
первой мировой войны объем сельскохозяйственной
продукции колоний значительно возрастал. Однако колонии не
могли
прокормить
свое
растущее по численности
население, так как большая часть
прироста
сел ьско хозяй стве нной
продукции экспортировалась
в Япон ию. Так как
пост авк и
продуктов питания для местного потребления
были недостаточны, особенно в Корее, и
увеличивались
очень медленно, то принято считать, что японская
колониальная сельскохозяйственная политика была
эксплуататорской.
Экономические плюсы и минусы
японской
колониальной системы для самих японцев и колониального
населения были и остаются предметами разногласий.
Утверждается, что Япония
полу чил а большую выгоду от своих
колоний, которые были превращены метрополией в
поставщиков продовольствия и сырья в саму Японию и в рынки
для товаров японской промышленности. Более того,
колониальные предприятия и капиталовложения
приносили
высокую прибыль японским компаниям и фирмам.
Однако в этих отношениях
роль колоний нельзя
преувеличивать. Доля колониальной торговли во всей внешней
торговле Японии оставалась весьма незначительной. То же
самое можно сказать и о доле дохода, приносимой
колониями Японии, в общем доходе японских компаний и
фирм. Во всяком случае, колонии обеспечили Японии
статус колониальной державы и доступ к китайскому рынку.
Принято также считать, что колониальные институты,
сельскохозяйственные реформы, а также японские усилия
по обеспечению образования населения оказали
положительное влияние на
развитие Тайваня и Кореи. Но снова
следует отметить, что
прямая выгода от японского
колониального
правления была очень небольшой.
Действительно, в
Корее и на Тайва не
улучшилось
здравоохранение и наблюдалось некоторое повышение жизненного
уровня населения, но
улуч шени е образования не дало
корейцам и тайваньцам права доступа к лучшим
должностям в администрациях колоний или в принадлежавших
японцам фирмах. Более того, они были вынуждены
столкнуться с подавлением их собственной
культуры и
самобытности. С другой стороны, новые государственные
институты, сельс кохозяйс твенные реформы и система
образования, вероятно, заложили основу для их
экономического
роста после получения независимости.
БИБЛИОГРАФИЯ
BEASLY, W. G . (е<±) 1989. The Foreign Threat and the Opening of the
Ports. In: JANSEN, М. B . The Cambridge History ofJapan, Vol. 5: The
83

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Nineteenth Century, Cambridge University Press, Cambridge, pp.
259-307.
CASTLES, S . and MILLER, M. J. 1993- The Age ofMigration. International
Population Movements in the Modem World. MacMillan Press, Hong
Kong.
CRAWCOUR, E . S . (ed.) 1989. Economic Change in the Nineteenth
Century. In: JANSEN, М. B. The Cambridge History ofJapan, Vol. 5:
The Nineteenth Century. Cambridge University Press, Cambridge,
pp. 569 -617 .
.
(ed.) 1988. Industrialization and Technological Change, 1885-
1920. In: DIJUS, P . 'The Cambridge History ofJapan, 6, The Tiventieth
Century, Cambridge University Press, Cambridge, pp. 385-450.
DIJIJS, P. 1995. The Abacus and the Sword. TheJapanese Penetration of
Korea. 1895-19Ю. University of California Press, Berkeley.
FINDLAY SHIRRAS, G . (ed.) 1969. Indian Migration. In: WILLCOX, W. F.
1969. International Migrations. Vol. 2. Interpretations. (Demographic
Monographs Vol. 81), Gordon and Breach, New York, pp. 591-616.
HAGGARD, S.; KANG, D . and MOON, C. 1997. Japanese Colonialism
and Korean Development: A Critique. World Development. Vol. 25,
No. 6, pp. 867-881.
HANLEY, S. B . and YAMAMURA, K. 1977. Economic and Demographic
Change in Pre-industrialJapan 1600-1868. Princeton University
Press, Princeton.
HATA, I . (ed.) 1988. Continental Expansion, 1905-1941. In: DUUS, P.
The Cambridge History of Japan, 6, The Twentieth Century,
Cambridge University Press, Cambridge, pp. 271-314.
HO, S. P. S . 1978. Economic Development of Taiwan. 1860-1970. Yale
University Press, New Haven.
ICHIHASHI, Y. (ed.) 1969. International Migration of the Japanese. In:
WILLCOX, W. F. 1969. International Migrations. Vol. II . Interpretations.
(Demographic Monographs Vol. 8), Gordon and Breach, New York,
pp. 617-636 .
IRIYE, A (ed.) 1989. Japan s Drive to Great-power Status. In: JANSEN,
М. B . The Cambridge History ofJapan, Vol. 5: The Nineteenth Century,
Cambridge University Press, Cambridge, pp. 721-782.
KIMURA, M. 1995 . The Economics of Japanese Imperialism in Korea,
1910-1939. Economic History Reiiew; Vol. 48, No. 3, Oxford, pp.
555-574.
LUDOWYK, E F . C. 1966 . The Modem History ofCeylon. Cox and Wyman,
London.
MACPHERSON, W. J. 1995. The Economic Development of,Japan, 1868-
1941. Cambridge University Press, Cambridge.
MADDISON, A 1991 Dynamic Forces in Capitalist Development. A Long-
run Comparative View. Oxford University Press, Oxford
.
1969. Economic Growth in Japan and the USSR. Allen & Unwin,
London.
MEYERS, R. H . and PEATTIE, M. R. (eds.) 1984. The Japanese Colonial
Empire, 1895-1945 Princeton University Press, Princeton.
MIZOGUCHI, T. 1979. Economic Growth of Korea under the
Japanese Occupation. Background of Industrialization of Korea
1911-1940 . Hitotsubashi Journal of Economics, Vol. 20, No. 1,
Tokyo, pp. 1 19-
OHKAWA, K. and SHINOHARA, M. 1979. Patterns of Japanese
Development. A Quantitative Appraisal. Yale University Press, New
Haven.
PANDITARATNE, B. L. and SELVA NAYAGRAM, S. (eds.) 1973. The
Demography of Ceylon, An Introductory Survey. In: DE SILVA, К. M.
History of Ceylon. From the Beginning of the Nineteenth Century to
1948, Vol. 3, University of Ceylon, Colombo, pp. 285-302.
PEATTIE, M. (ed.) 1988. The Japanese Colonial Empire, 1895-1945. In:
DUUS, P. The Cambridge History ofJapan, 6. The Twentieth Century.
Cambridge University Press, Cambridge, pp. 217-270.
PERKINS, D. H . 1969. Agricultural Development in China 1368-1968 .
Edinburgh University Press, Edinburgh.
POTTS, I. 1990. The World Labour Market: A History of Migration. Zed
Books, London.
SMITH, Т. C. 1988. Native Sources ofJapanese Industrialization 1750-
1920. University of California Press, Berkeley.
VISARIA, L and VISARIA, P. (ed.) 1983. Population. In: KUMAR, D. The
Cambridge Economic History ofIndia, Vol. 2, Cambridge University
Press, Cambridge, pp. 463-532 .
WILLCOX, W. F. (ed.) 1969. International Migrations. Vol. 1. Statistics.
(Demographic Monographs Vol. 7). Gordon and Breach, New York.

3
ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ
И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Райнер Фремдлинг
ПОНЯТОЕ О ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
И ЕЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ
Промышленный переворот традиционно считают
самым важным событием в
истории Человечества после
эпохи не ол ита :
«С 1780 по 1850 г., меньше чем за
три
поколе ния чреватый
серьезными последствиями переворот, не имевший
прецедентов в истории человека, изменил лицо Англии. С тех пор мир
больше не оставался прежним. Историки часто использовали
сл ово
переворот,
или
революция,
чтобы обозначить
радикальные
перемены,
но ни одна революция
не была столь же
волнующей, как промышленная революция, кроме, возможно,
неолитической революции»
(Cipolla, 1975, р. 7).
Промышленный переворот отмечает начало самопод-
держивающегося процесса перехода
к
современному
экономическому росту, который сочетался с повышением
дохода на душу
населения (Kuznets, 1966). В течение
долгого времени Британия, первая промышленная страна
(Mathias, 1969), рассматривалась как образец для всех
промышленных переворотов, которые произошли
в
следовавших за ней странах (Landes, 1969, р. 124). В течение XVIII в.
большой ряд
новшеств
привел
к
подъему
промышленности и появлению фабричной системы в Британии. Как
считает Ландес, эти новшества могут быть разделены по трем
принципам:
«введение машин -
быстро, размеренно, точно, неутомимо
работающих
-
взамен навыков и
усилий человека; введение
неодушевленных источников энергии вместо одушевленных,
в частности, применение тепловых двигателей для
преобразован ия тепловой энергии
в механическую, тем самым
открывая человеку новый и почти неограниченный источник
эне ргии; исп оль зо ван ие новых и знач ител ьно б о л е е доступных
материалов,
в частности, применение неорганических
материа лов
взамен
растительных и животных веществ»
(Landes, 1969, р. 41).
Классический, традиционный взгляд на
промышленный переворот в общем фокусируется на двух
связанных
между собой аспектах: беспрецедентное изменение
техники, сопровождаемое повышающимся доходом на
душу
населения.
Это т традиционный взгляд на индустриализацию был
подвергнут сомнению, по крайней мере, в трех
отношениях.
Прежде всего, когда Камерон считает термин «про¬
мышленная
революция» неправильным,
он ставит под
сомнение его
революционный характер (Cameron, 1989, pp.
163-165). Подсчеты совокупного роста доходов,
действительно, не показывают его быстрого увеличения за
короткий период, например за 30 лет для Британии (Crafts, 1994),
и, следовательно, не соответствуют подъему в смысле
стадий экономического роста, предложенных У.У. Ростоу1.
Кроме того, непрерывный поток небольших
усовершенствований, с трудом пробивавший себе дорогу к
конкретным рабочим местам (von Tungelmann, 1981), был, по
крайней мере, так же важен, как и впечатляющие
«базовые» инновации2, которые рассматривал Йозеф
Шумпетер3. Во-вторых, существовали различные пути, ведущие к
экономическому росту в Новое
время (O'Brien-Keyder,
1978). Существует, кроме того, убедительное
свидетельство, что путь развития Британии был скорее
исключением, чем нормой (Crafts, 1984). В-третьих, уникальность
процесса развития, к которому привела промышленная
революция, вызвала определенный скептицизм. В ходе
экономической истории Западной Европы можно
выявить по
крайней мере две продолжительные волны
роста (XI XIII вв. ,
XV-XVI вв.) до промышленной революции.
Однако эти фазы развития попали в мальтузи анс кую
западню4, а прирост населения достиг предела. Есть
опасения, что то же самое могло бы произойти с
экономическим ростом в Новое
время: нео-мальтузианский доклад
Римского клуба (1972 г.) обобщил подходы Мальтуса на
всю планету и предсказал глобальную экологическую
катастрофу, если рост населения и фактическое
ис пол ьзо ван ие
ресурсов для производства и потребления
ради кально не изменятся (Meadows, et al. 1972).
И все же, несмотря на эти возражения против
традиционного взгляда на индустриализацию, этот взгляд
кажется довольно ясным, поскольку
в
мировом масштабе
произошел революционный разрыв с прошлым.
Поскольку
эт от
разрыв не вызвал внезапного резкого
экономического
роста, «уместнее думать о промышленной
революции прежде всего в смысле ускорения
и
беспрецедентных
технических изменений» (Mokyr, 1990, р. 82).
Экономический рост должен рассматриваться как результат более
широкого процесса, который включает также рост
производительности и увеличение отдачи в сельском хозяйстве и
сфере обслуживания. Успешной индустриализации,
однако, было достаточно для экономического роста. И
начиная с так называемой промышленной революции
экономический рост в Новое время в конце концов стал
всемирным явлением. Подсчеты всемирного экономического
роста, выполненные английским и голландским ученым
А. Меддисоном, показывают, что этот разрыв с прошлым
85

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
был ощутимым: между 1500 и 1820 г. численность
населения
мира ежегодно увеличивалась на 0,29%, валовой
внутренний продукт (ВВП) на душу населения -
на 0,04%, а
всемирный ВВП -
на 0,33%. В период с 1820 по 1892 г. по тем
же самым
категориям был определен рост на 0,95%, 1,21%
и 2,17% соответственно (Maddison, 1985, р. 20).
Экономический рост, начавшийся с 1820 г., резко превосходил
все
ранее известные в истории
показатели.
«До современной «капиталистической» эпохи экономические
системы многих
стран были
преимущественно аграрными,
и
экономический прогресс был в значительной степени
экстенсивным. В ответ на демографическое давление экономическая
деятельность была в течение долгого времени достаточно
успе шна в поддержании жизненного уровня, но те х ни ка
находилась фактически в состоянии застоя, и
пр из нак и роста
экономического благосостояния были весьма
призрачными»
(Maddison, 1995, р. 19).
Если рассматривать отдельные страны с их
индивидуальными показателями (см. табл. 9), можно видеть
принижение этих фундаментальных достижений в
эконом ическ ом
росте в Новое
время истории Человечества.
Желательный глобальный подход не должен затемнять разли¬
чия в
путях развития отдельных стран или регионов мира,
начавшихся с
промышленной революции.
В табл. 9 для отдельных стран в некоторых регионах
мира уровень ВВП на душу населения и численность
населения
приводится для базовых дат
-
1820, 1913 и
1992 гг .
Эмпирические базы и применяемая методология
определения значений ВВП в долл. США 1990 г. может
вызывать сомнения
при под счете соответствующих
показателей роста в период с 1820 по 1913 г. и также с
вышеупомянутыми показателями в период с 1500 по 1820 г.
С учетом современных знаний об истории XIX в. и об
эко ном ич еск ом росте
в более ранние столетия
вырисовывается достаточно грубая, но правильная картина
уровней относительных показателей стран и регионов мира.
Так как ВВП на душу населения -
все еще лучший единый
показатель
уровней благосостояния и жизненного
уровня, то относительные показатели для стран также
выявляют информацию о среднем благосостоянии народов
разных регионов мира. Лидерами были
западноевропейские страны и европейские поселения в Северной
Америке и в Тихоокеанском
регионе. С конца XIX в.
основным исключением была Япония и в последнее время
-
некоторые новые промышленные страны
Юго-Восточной Азии.
Таблица 9. Валовой внутренний продукт (ВВП) в расчете
на душу
населения (в постоянных ценах, выраженных
в
долларах) и
численность населения
некоторых стран (в тыс.
чел.)
в 1820,1913 и 1992 годах
Страна
1820 г.
1913 г.
1992 г.
ВВП
численность
ВВП
численность
ВВП
численность
населения
населения
населения
Африка
Гана
-
-
648
2 043
1 007
15 800
Египет
-
-
508
12 144
1 927
54 679
Южная Африка
-
-
1 451
6 153
3451
37 600
Азия
Индия
531
175 349
663
251 906
1 348
881 200
Индонезия
614
17 927
917
49934
2 749
185 900
Китай
523
381 000
688
437 140
3 098
1 167 000
Япония
704
31 000
1 334
51672
19425
124 336
Латинская Америка
Аргентина
-
534
3 797
7 653
7 616
ззооз
Бразилия
670
4 507
839
23 660
4 637
156012
Мексика
760
6 587
1467
14 970
5 112
89 520
Восточная Европа
Венгрия
-
4 571
2 098
7 840
5 638
10313
бывш. СССР
751
50 398
1 488
156 192
4 671
292 375
Чехословакия
849
7 190
2096
13 245
6845
15615
Южная Европа
Греция
-
-
1621
5 425
10 314
юзоо
Испания
1 063
12 203
2 255
20 263
12 498
39 085
Западная Европа
Великобритания
1 756
19832
5 032
42 622
15 738
57 848
Германия1
1 112
14 747
3 833
37 843
19 351
64 846
Италия
1 092
20 176
2 507
37 248
16 229
57 900
Нидерланды
1 561
2 355
3 950
6 164
16 898
15 178
Франция
1 218
31 250
3452
41463
17 959
57 372
Северная Америка/Австралия
Австралия
1 528
33
5 505
4 821
16 237
17 529
Канада
893
741
4213
7 852
18 159
28 436
США
1 287
9656
5 107
97 606
21 558
255 610
Примечания:
1
Указана численность населения ФРГ в границах 1989 г. Более правильными являются следующие цифры: 1820 г.
-
Германские
государства без Австрии
-
24 905; 1913 г.
-
Германская империя
-
66 978; 1990 г.
-
ФРГ вместе с бывш. ГДР
-
79 638. См. также Maddison, 1991.
Источник: Maddison 1995, pp. 23f, 104-16.
86

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Другие крупные азиатские страны
сих
огромной
численностью населения достигли не более чем
умеренных
уровней дохода. Латиноамериканские страны имели
неплохие показатели в течение XIX в. и в
пе рвые
десятилетия XX в. Однако с тех пор
они оказались на большом
отдалении от лидирующей группы в отношении
экономического роста. Южноевропейские страны недавно
поднялись, тогда как восточноевропейские страны все
еще испытывают негативные последствия плохого
управления плановой экономикой исчезнувших
коммунистических режимов. Африка в целом осталась самым бедным
континентом, однако внутри нее страны существенно
различались. Становится довольно ясно, что те
регионы мира
или страны,
в
которых прошли промышленные
перевороты уже в XIX в., имеют наилучшие показатели
экономического роста вплоть до настоящего времени.
Будучи первой промышленной страной, Британия во
второй половине XVIII в. захватила техническое
лидерство. Первыми промышленно развитыми странами стали
США, Бельгия, Франция и некоторые немецкие
государства (например, Саксония и Пруссия). Во второй
половине XIX в.
индустриализация нарастила темпы в
Нидерландах, а также в Скандинавии, в частях
Австро-Венгерской
империи, в Швейцарии, Италии и Японии. В Южной и
Восточной Европе,
в
царской России и в некоторых других
частях мира индустриализация тогда еще не стала
общенациональным процессом,
а ограничива лась некоторыми
районами в пределах стран. Несмотря на разрозненный
характер во многих местах, процесс индустриализации
стал всемирным явлением, поскольку индустриализация
шла во многих странах и регионах, либо эти страны были
вовлечены в сеть
международных финансов и торговли, в
которой господствовали промышленно развитые страны.
Эта сеть не только потенциально довела до максимума
всемирное производство, если следовать точке зрения Д.
Рикардо, но с ее неофициальными и официальными
колониаль ными
империями
она могла быть средством
экономической эксплуатации обширных частей мира с
выгодой для первых промышленных стран.
Знаменитым примером служит голландская Cultuur-
stelsel (система возделывания культур, 1830-1870 гг.),
введенная в колониальной Индонезии. Она означала
принудительное выращивание колониальных культур (например,
сахара, кофе, чая и табака), предназначенных для
европейских рынков. На пике этой эксплуатации,
в
период с 1856
по 1866 г. , доходы голландского правительства возрастали
примерно на 30 млн. гульденов ежегодно при
государственном бюджете менее 110 млн. гульденов. Модернизация
голландской инфраструктуры (прокладка каналов,
строительство железных и шоссейных дорог) могла легко
финансироваться
из этих
сумм (Maddison-Prince, 1989 и Van der Eng,
1993). Для усовершенствования производства тропических
сельскохозяйственных продуктов (бананов, каучуконосов,
какао, кофе, хлопка и арахиса), которые европейские
державы
получали
о т своих
африканских колоний, Франция,
Германия, Великобритания и Нидерланды до 1880 г. и
позднее построили сеть ботанических садов в своих
африканских колониях. Эти сады служили экспериментальными
парками, исследования в них основывались на новых
научных знаниях из Европы (Воппеий, 1997).
Хотя самоподдерживающийся характер
современного экономического роста
вс е еще присутствует, все же
простое расширение существующей промышленной системы
западных стран (стран ОЭСР -
Организации
экономического
сотрудничества и развития в 1990-х гг .) по
отношению к
другим странам может привести к ограничению
развития. Промышленная система с самого начала
концентрировалась на новых источниках энергии,
и
результатом широко распространенной индустриализации
должно было быть широко распространенное использование
энергии (на органическом топливе) {Clark, 1990).
ПРОМЫШЛЕННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
И НОВОВВЕДЕНИЯ
В данном разделе рассматриваются некоторые
нововведения и отрасли промышленности
-
паровая машина,
черная металлургия (производство чугуна и стали) и
применение электричества. Более широкий взгляд на
последствия этих и других новшеств промышленной революции
представлен в главе 1. Оценка научного прогресса как
такового при этом не предпринимается, потому что
большую часть XIX в. технологический (или технический)
прогресс, по-видимому, опережал научный прогресс.
В период промышленной революции самыми
важными стимулами для появления нового были два: выявление
новых источников топлива и сокращение потребления
топлива. Топливо было необходимо как д ля отопления, так
и для выработки механической энергии, поэтому
наиболее важные новшества, появившиеся в период
промышленной революции в Британии, основывались на методах
использования угля. Британия была относительно хорошо
обеспечена этим сырьем, тогда как дерево стало довольно
дорогостоящим еще задолго до XVIII в. Для простых целей
нагрева битуминозный каменный уголь был отличной
заменой ранее используемого дерева и в промышленности,
и в домашнем хозяйстве. Уже в XVII в. Британия
столкнулась с проблемами, которые немецкий экономист В. Сом-
барт (1863-1941) назвал «нехваткой древесины».
Как
предостережение
о возмож ности появления «предело в рос та »
«нехватка древесины» относилась также к экономическим
системам континентальных стран
в конце XVIII в. Как
от м е т и л Ригли (Wrigley; 1988), пределы, свойственные доин-
дустриальной «органической экономике», не могли быть
преодолены только путем применения нового мощного
источника тепловой энергии, но требовались также новые
методы получения
механической
энергии.
Соответствующим устройством для механизации
производства был паровой двигатель с углем в качестве
топлива. Паровой двигатель стал воплощением
промышленной эры и как основной двигатель на крупных фабриках
(например текстильных), и как приводной двигатель на
железных дорогах и пароходах. Вместе с тем
традиционные источники механической энергии, в особенности
ветряная мельница, водяное колесо и тягловый скот,
оставались важными еще долго в XIX в. {von TUnzelmann, 1978,
Ch. 6). Даже в Великобритании, которая была богата углем,
основные новшества в текстильной
промышленности
в
конце XVIII в.
развивались при
использовании в од я ны х
мельниц и мельниц с лошадьми в качестве рабочей силы.
«Обращаясь к отдельным инновациям, некоторые могут
обратить внимание на то, что
фактически все знаменитые
изобретения XVIII в. в текстильной
промышленности были созданы для
работы животных или человека.
[Известные изобретатели в
британской текстильной промышленности, такие как] Джеймс
Харгривс, Сэмюэл Кромптон и другие изобретатели по
общему признанию улучшили
множество
прядильных
машин для
надомного производства, при
этом все они начали с
примене ния
труда животных. До появления паровой машины даже для
прядильной мюль -машины
применялась энер гия вод ы, ч то б ы
применить изобретения в фабричном производстве»
{von Tunzelmann, 1978, p. 160).
Имея в виду эти предупреждения, можно считать, что
история паровой машины раскрывает важные
характеристики взаимоотношений между промышленной
революцией -
с одной стороны и научно-техническим прогрессом
-
с другой стороны. Традиционно паровая машина
ассоциируется с им ен ем англичанина Джеймсом Уатта (1736-
1819 гг.), который получил первый патент на изобретение
в 1769 г.
Наряду со многими другими изобретениями и их
применением в экономических целях достижение Уатта
87

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
должно занять свое место в многовековой
исто рии
проц есс а проб и ошибок (Mokur; 1990, pp. 84-90). По
существу, первое поколение паровых
машин
разрабатывалось
на основе
элементарных представлений о том, что
атмосфера может служить источником энергии, если создан
вакуум.
Э. Торричелли в Ит али и (1643-1644), Отто фон
Герике в Германии (около 1660 г.) и, возможно, китайцы и
даже в древней Александрии (Герон, около 100 лет до н.э .)
знали об этом физическом принципе и применяли его в
своих
оригинальных экспериментах. Но только в XVIII в.
этот
принцип был применен в изобретениях, и впервые
это произошло в Англии. После того как
французский
есте ство испы тате ль Дени Папен (в 1690 г.)
и англ ийск ий
механик Т. Севери (в 1698 г.) разработали прототипы
«атмосферных» паровых машин, английский изобретатель,
кузнец по профессии Томас Ньюкомен впервые
сконструировал экономически оправданный паровой двигатель,
который начал работать на угольной шахте близ Вулвер-
хемп тона в 1712 г . В этой машине
примененная
конденсация пара попеременно создавала вакуумы в цилиндре,
создавая возвратно-поступательное движение поршня,
и
возникавшая в
результате переменная движущая сила
приводила шатун в движение. Такая пароатмосферная
водоподъемная машина применялась для откачивания воды из
шахт. Машины Ньюкомена использовали в Англии для
откачивания воды из угольных шахт и оловянных рудников.
В первой половине XVIII в. новое изобретение
распространилось и в континентальной Европе. Однако
распространение этой новой техники был о ограниченным из- за
высоких эксплуатационных расходов,
вызванных
чрезмерным расходом
топлива. Именно
поэтому паровые
маши ны
работали почти исключительно там, г де
потребляемое топливо добывалось и потому было доступным по
низким ценам
-
на
угольных шахтах.
Именно благодаря сокращению расхода топлива
началось успешное применение паровой машины Уатта:
коэффициент полезного действия этой машины был
почти в пять
раз выше, чем у машины Ньюкомена.
Универсальная машина Уатта имела ряд технических
нововведений: поршневой цилиндр был отделен от конденсатора,
и
при этом стенки цилиндра не охлаждались до
температуры охлаждающей воды во время ее впрыскивания в
цилиндр, что привело к сокращению расхода пара;
сверлильные станки Джона Уилкинсона позволяли растачивать
цилиндры с высокой точностью, что позволило
выполнить лучшее уплотнение между цилиндром и поршнем,
чем
у машины Ньюкомена. Эти и другие
усовершенствования повышали топливную экономичность, поэтому
применение паровых машин не зависело более от близости к
угольным шахтам.
Уатт также разработал передаточный механизм,
преобразующий возвратно-поступательное движение во
вращательное, сохранив балансир и использовав
планетарную
передачу, что вдвое у ве ли ч ил о частоту вр ащ ен ия
приводного вала. В
резул ьта те
этих и
нек от ор ых других
усовершенствований
паровая машина стала первичным
двигателем для привода
машин в текстильной
промышленности
и
других сферах, например, в паровом локомотиве -
паровозе или морских судах, названных пароходами.
Судя по всему, Уатт не был типичным изобретателем и
новатором из тех, которые определили технические
изменения в первой промышленной стране. По
предположению Матиаса (Mathias), «авторами большинства
инноваций были вдохновленные любители или блестящие
ремесленники, выучившиеся на часовых дел мастеров,
слесари-сборщики, кузнецы...» . Однако это совершенно
не
относится к
Джеймсу Уатту, который был членом
научного сообщества. Уатт был хорошо знаком с научными
экспериментами,
но все же кажется
неправдоподобным
мнение, что его идея об отделении конденсатора от
цилиндра зародилась у него после прослушивания лекций о скры¬
той теплоте парообразования в университете Глазго {von
Thnzelmann, 1978, p. 11). Так что даже Уатта нельзя назвать
человеком науки, который был исключением из правила
о
том, что «в целом введение новшеств не является ни
результатом формального применения прикладной науки, ни
продуктом формальной системы образования страны». В
частности, «более десятка изобретателей и рационалистов
в области
паросиловой техники и во всей сфере создания
двигателей высокого давления вообще были выходцами из
кузнецов и любителями» {Mathias, 1983, pp. 121-130).
После того как в 1800 г.
срок действия патента Уатта
ис те к, изобретатели и рационализаторы нового
поколения повысили экономичность
паровой машины, что
вс ег да озна чает
сокращение расхода топлива, и она стала
широко применяться. С технической точки
зр ения
самым
важным было создание машин высокого давления. В 1802 г.
английский изобретатель Ричард Тревитик {илл.ЪА)
построил паровой двигатель с начальным давлением в
10 атмосфер. В Европе
и
Северной Америке на
протяжении XIX в. множество людей конструировали все
лучшие паровые машины, и это
«лучшее» измерялось
в
расходе
топлива на
производство энергии. Помимо
высокого давления, был применен другой принцип
экономии топлива в так называемых
компаунд-машинах.
Паровые
компаунд-машины
им еют
несколько
цилиндров; пар, отработав в одном цилиндре, поступает
в
другой (большего диаметра).
Распространение паровых машин зависело не только от
капитальной стоимости, т.е. от стоимости самой машины, но
иот
переменной составляющей стоимости, т.е. стоимости
потребляемого угля. Со временем эти составляющие
стоимости менялись в значительной степени в зависимости
от тип ов машин и
географического места их эксплуатации,
т.е .
удаленности от угольного месторождения. Конечно,
распространение машин в значительной степени зависело
от
затрат на них по отношению к затратам на
альтернативные (традиционные) источники энергии,
поэтому энергия ветра, воды, сила животных и человека по-
прежнему оставались важными. В сущности, все эти
факторы рассматриваются в труде фон Тунзельмана {Thnzelmann,
1978). Он кратко сравнивает Британию с США и Бельгией.
Паровая машина Нью ком ен а быстро распространилась в
Британии и
за
несколько десятилетий
-
в
странах
континентальной Европы. Применялась она для откачивания
воды из угольных шахт. По оценкам примерно к 1800 г. было
построено около 2 300 паровых машин, треть которых были
машины
конструкции Уатта.
Широкое применение паровых
машин на текстильных
фабриках началось не ран ее 1790 г.
Лучшей порой для паровой машины был ХЕХ век Эти машины
не только как
стационарные первичные двигатели на
фабриках,
вшахтахитд,ноикак
транспортные двигатели,
значительно
усовершенствовавшие перевозки по суше
(паровозы) и по воде (пароходы). Детали о введении паровых
машин на
судах пр ив еде ны
в главе 1.
Другая технология с потреблением угля включала
черную металлургию и сталелитейное
произ водство {Church,
1994).
Таблица 10. Первичная обработка железа
Этап
Процесс
произв-ва
Продукт
Традиционный
Современный
Этап I
Плавка в домнах
с древесным
с коксом
чугун
в
чушках
углем
Этап II
Рафинирование
в горне
в
пудлинговой печи
сварочное железо
Этап III
Фасонирование
на молотах
на прокатных станах прутковое железо
88

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
«Как мы оцениваем важность черной металлургии в
промышленной революции? Экономическая оценка важности любого
изобретения определяется его заменяемостью: если какое-то
техническое новшество не изобретено, то найдется ли другое,
способное его заменить? Согласно этому критерию, паровая
машина и новые способы обработки хлопка кажутся не столь
важными изобретениями в стратегическом отношении, чем
достижения в получении железа. Вполне можно представить
промышленную революцию, основанную на энергии воды,
применении льна или шерсти
-
и это как раз относится к
процессам, происходившим
во многих
странах. Однако не было
ничего, что могло бы заменить железо в тысячах возможных
способов его
применения
-
от
производства гвоздей и до
выпуска двигателей. Поскольку цена на железо упала,
он о стало
незаменимым в тех
сферах,
в
которых традиционно
преобладало дерево, например, в строительстве мостов, судов и в
конце концов
-
в
стро ительс тве зданий»
(Mokyr; 1994, pp. 26f.).
Лишь немногие части мира испытывали нехватку
железной руды. С древесным углем (который получался из
дерева), служащим в качестве топлива, железная руда
могла быть путем плавления переработана в железо почти
везде, и в результате, традиционная черная металлургия, т.е .
производство железа и стали, распространилась по всему
миру. Как только для производства железа и стали был
применен каменный уголь, регионы, обладавшие богатыми
залежами угля, стали главными центрами развития
тяжелой промышленности. Но даже передовой Британии
потребовался почти целый век, прежде чем каменный уголь
заменил древесный уголь как топливо для плавления и
рафинирования железа (Hyde, 1977). Серьезные технические
проблемы осложняли поиск экономически приемлемой
альтернативы традиционной технологии с применением
древесного у г ля .
Упрощенная схема (табл. 10) с первого взг ляда
позволяет
просл едить пере ход
от
древесного угля к каменному
углю при получении железа (Flemdling, 1986). В жидком
состоянии чугун (I этап) можно отлить в формы для
получения чугунных изделий. Для того чтобы придать железу
форму путем ковки, чугун
в
чушках должен пройти
рафинирование (II этап). Рафинирование приводит к
снижению
содержания углерода в чугуне, таким образом
превращая хрупкий и твердый чугун в прочное, но пластичное
сварочное железо. Железо продавалось в виде прутков,
например, кузнецам, производившим
сельскохозяйственные орудия, лошадиные подковы и тд.
Около 1700 г.
британская железоперерабатывающая
промышленность серьезно отставала от шведской,
которая лидировала на мировом рынке
т е х лет. Небольшой
британский сектор был дорогостоящим и мог выжить
только за сте но й
протекционизма. При этом, несмотря на
таможенные
тарифы, растущие местные потребности в
сварочном железе в основном удовлетворялись импортом
из Швеции и позднее из России. Еще в 1788 г. объем
импорта превышал объем внутреннего производства.
Железоперерабатывающая промышленность Британии не
претерпевала фундаментальных изменений до XVIII в. После
длительных попыток англичанин Абрахам Дерби (1677-
1717) на старой домне в Колбрукдейле в 1709 г.
применил
в доменной плавке каменный уголь (или кокс, полученный
из
него) как добавку к древесному углю. Он нашел
экономически пригодный способ применения кокса, при
котором расплавленный с коксом исходный чугун
применялся для изготовления фасонного литья (литейный чугун).
Для получения сварочного железа применение
древесного угля при плавке чугуна было все еще дешевле вплоть до
второй половины XVIII в.
Распространение коксовых
доменных печей в Великобритании до 1750 г. было
медленным. В первую очередь спрос на чугунное литье ускорил
распространение этого способа производства. Чугун за¬
менил
древесину, кирпич
и камень в основном в
строительстве. Знаменитый мост на р. Северн в Колбрукдейле
был построен в 1779 г. целиком из литых
чугунных
деталей (с пролетом 31 м и с высотой над водой 12 м.
-
Прим.
ред.). Этот мост до сих
пор
является памятником этой
эпохи
чугуна.
На протяжении XVIII в. цены на древесный уголь
росли, а каменный уголь становился относительно дешевле,
поэтому даже более значимым стал поиск технологии,
которая позволила бы использовать каменный уголь для
производства сварочного железа. Но прямой контакт
каменного
угля с нагретым предм етом
может выз вать
нежелательную химическую реакцию, так как
примеси
в
угле,
такие как
сера
и
фосфор, могут попасть в расплавленный
металл, и это
загрязнение делает металл хрупким и
некачественным по сравнению с металлом, очищенным
традиционным способом при применении древесного угля.
Поэтому основной технической проблемой оставалось
недопущение контакта каменного угля с расплавленным
чугуном в процессе рафинирования. Неизвестно, сколько
было неудачных попыток, прежде чем эта проблема была
окончательно решена. Несколько поколений пытались
преодолеть эти трудности методом проб и ошибок
Вероятно, уже в 1760-х гг.
братья Вуд нашли
экономически
приемлемый способ. Им удалось избежать
нежелательных химических реакций в процессе очистки путем
использования глиняных горшков, которые отделяли
расплавленный чугун от каменного угля. Возможно,
половина британского сварочного железа была произведена по
способу братьев Вуд до того, как английский металлург
Генри Корт в 1784 г.
усовершенствовал пудлингование (от
англ.puddle
-
перемешивать)
-
способ передела чугуна в
сварочное железо, а еще раньше
-
в 1783 г. получен патент
на
изобретенный им способ проката сортового железа с
помощью особых валков.
Внутренняя часть кирпичной пудлинговой печи
состоит из трех частей: низкие стены отделяют под печи, или
рабочую зону от колосниковой решетки
с одной стороны
и от дымохода
-
с другой, при этом каменный уголь не
контактирует с железом. Из-за небольшой высоты стены
ос тавл яют вер хню ю зону
всей печи открытой, так что газы
-
продукты сгорания проходят над чушками чугуна в
плавильную камеру (под печи), нагревая и расплавляя, и
затем выходят через дымоход. Пудлингование оставалось
ручной работой, где требовалась мужская сила, чтобы
перемешивать расплавившийся металл и находящийся в
печи шлак металлическими штангами для увеличения
поверхности контакта, а также чтобы «накатывать» на
штангу небольшие комки железа в «крицу» (массой обычно 40-
60 кг), извлекать ее из печи, проковывать на молоте и
направлять
в
про катку.
Помимо этого нового проц есса
очистки железа
Корт
ввел прокатку как наилучший способ получения
сортового
сварочного
железа. Технологии с
примен ением
каменного
угля очень быстро распространились на территории
Великобритании. Согласно оценкам Ридена (Riden,
1977 г.),
в 1750-1754 гг. лишь 1%
чугуна в чушках прошло
передел в домнах с использованием кокса
(полученного
из каменного
угля); к 1785-1789 гг. эта доля составила
почти 90%. В начале XIX в., после наполеоновских войн,
Британия считалась страной с самой крупной, наиболее
продуктивной и, следовательно, самой экономичной черной
металлургией в мире. Бывший недостаток Британии
-
дорогостоящая древесина, ставший очевидным в начале
XVIII в., спустя век превратился в достоинство, дав толчок
развитию технологий, основанных на применении
каменного угля. Такое развитие стало возможным только
потому, что Британия по-новому начала использовать свои
природные богатства.
Каковы были влияния таких нововведений, как
коксовые печи, пудлинговые печи и прокатный стан на развитие
89

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
черной металлургии в других странах? Если эти новые
технологии были намного лучше традиционных
способов не только в техническом, но и в экономическом
отношении, то они должны были быстро
распространиться, что в свою очередь должно было привести
к
закату
старомодной металлургии железа, основанной на
применении древесного угля. Однако этого не наблюдалось
довольно длительное время. Традиционные и частично
модернизированные способы производства могли легко
выживать на
уже завоеванных ими территориях
и
рынках.
Более того, когда новые технологии распространялись на
территории континентальной Европы и Северной
Америки, они строго не придерживались британских образцов,
а во многом
отступали
от них.
Следующие примеры
применения основанных на каменном угле британских
технологий в Пруссии, Франции и Бельгии отражают
существенно различные пути реагирования этих стран на
британские достижения. Включение других стран не даст
более широкой информации о передачах
этой важной
технологии
первой промышленной революции. Подробные
сведения о других европейских странах, о Северной
Америке и Японии и о
применении процессов выплавки
стали во
второй половине XIX в.
сод ержат ся
в статьях
ряда
авторов: Чёрча (Church, 1994); Темина (Temin, 1964);
Аллена (Allen, 1977); Инвуда (Inwood, 1992); Абе и Судзуки (Abe
& Suzuki, 1991).
На самом раннем этапе государственные
металлургические заводы в Малапане, Глейвице и Кёнигсхютте (Кро-
левска Хута) в прусской Верхней Силезии были первыми
на континенте, на
которых
посто янно приме нялся ко кс
для передела чугуна. Верхняя Силезия владела богатыми
запасами не только каменного угля, но и древесины.
Начиная уже с 1790-х гг . в этом регионе технология на
каменном угле была признана широко и довольно
некритически. Коксовый передел оставался неоднородным
элементом в экономически приемлемом, но технически
довольно отсталом методе еще довольно длительное время. При
всей технической отсталости в черной металлургии
Верхней Силезии не приме няли сь
ни
доступные по тем
врем енам
современные
технологии с использованием
каменного
угля (получение сварочного железа и
пудлингование), ни более эффективные технологии с применением
древесного у г ля .
Технические проблемы коксового
плавления были решены,
но пока эти
металлургические
заводы не могли давать прибыль от этого новшества. Видимо,
прусские технократы виноваты в том , чт о о ни так
рано
вв ел и коксовое пл авлен ие.
Представляя себе программу
промышленного развития Верхней Силезии, они
ошибались, полагая, что
смогут быстро реализовать британскую
модель на практике. Восприняв ситуацию некритически,
технократы пришли к слишком быстрому выводу,
что
техническая осуществимость означает экономический успех.
Но в действительности дела обстояли иначе, и в
результате, ранний коксовый передел в Верхней Силезии не имел
серьезных последствий, поскольку не затрагивал
осталь ные
регионы до 1830-х гг.
Прежде чем были введены запретительные тарифы
1822 г., лишь немногие французские металлургические
заводы прилагали усилия, чтобы следовать британской
модели (Gille, 1968; Vial, 1967; Woronoff, 1984). В г.
Ле-Крё-
зо, близ которого велись разработки каменного угля, уже
в 1783-1784 гг. впервые во Франции была начата
выпл авка
чугуна
на коксе. Но до того как братья Адольф и Эжен
Шнейдер организовали свое акцион ерное общество,
чтобы превратить Ле-Крёзо в одно из самых успешных
инженерных и металлургических предприятий Франции, этот
завод был убыточным. Условия после 1822 г., казалось,
благоприятствовали распространению во Франции
металлургических заводов британского типа. К тому времени
импорт из Британии показал наличие спроса на железо
каменноугольного передела. При тарифах на импорт, кото¬
рые гарантировали высокий уровень цен, казалось, в
перспективе были обеспечены высокие доходы. В надежде на
них
металлургические заводы распространились в
угольных
районах долины р. Луара и территории
Центрального массива. Следуя британской модели, они сразу
строились как крупные металлургические предприятия,
включавшие несколько этапов производства. Но эти новые
предприятия не имели экономического успеха до
1830-х гг . Технические проблемы постепенно решались, но
географическое положение новых предприятий имело
серьезные недостатки: в отличие от
Британии, здесь
железную руду надо было везти издалека, что чрезвычайно
удорожало продукцию. Кроме того, местонахождения новых
очагов металлургической промышленности были далеко от
центров потребления, что также повышало стоимость их
продукции. Но, что было еще хуже,
в этих
центрах
потребления новая
продукц ия вынуждена была
конкуриро вать
с
продукцией более высокого качества, произведенной на
предприятиях традиционной или частично
модернизированной металлургической промышленности.
Заводы-новички не могли сбить цены, установленные давно
существующими фирмами, настолько, чтобы обеспечить себе
место на
рынке.
В результате, меняющаяся экономическая
структура длительное время
не
приводила к упадку
регионов с традиционными способами производства железа.
Голландско-бельгийский регион Валлония был богат
каменным углем. Это был единственный регион
континентальной Европы, который успешно следовал британской
модели даже до строительства железных дорог (Reuss et al.,
I960). С середины 1820-х гг. многочисленные заводы с
коксовыми печами, пудлингованием и прокаткой были
построены в районах угледобычи близ городов Льеж и
Шарлеруа. Опередив других,
английско-голландско-бельгийский предприниматель Джон Коккериль на своем
заводе в Серене (неподалеку от Льежа) еще в 1825 г.
объединил все этапы производства от разработок до снабжения
сырьем. Природные ресурсы Валлонии походили на
британские ресурсы железопроизводящих регионов, в
которых месторождения железной руды и угля располагались
неподалеку друг от друга. Невысокая стоимость перевозок
и умеренные протекционистские тарифы защитили Вал-
лонию от британской конкуренции,
ивтоже
время
правительство Нидерландов осуществляло амбициозную
программу промышленного развития, основанного на
британской модели.
В результате, повсюду в этом регионе, за исключением
Валлонии, первые попытки перен ести британскую
высокую технологию на континент путем постройки домен на
коксе -
отдельных или встроенных в интегрированное
металлургическое производство
-
заканчивались
экономическими неудачами вплоть до 1830-х гг.
Британская
модель не только копировалась
-
на ее осно ве
применялись различные стратегии развития традиционного
металлургического производства.
В результате,
это
производство не ос тав алос ь пасс ивн ым, а на чал о развиваться
в
направлениях, соответствующих
возможностям новой
технологии, например,
стало
при менять ся при постройке
парусных судов: техника начинает устаревать,
как только
достигает своего наивысшего технического и
продуктивного уровня,
чтобы
вскоре навсегда исчезнуть.
Соответственно, подсчеты, выполненные для Швеции,
германского железорудного района Зигерланд (с центром в г.
Зиген)
и
королевства Вюртемберг, показывают, что плавка
железа традиционным способом, т.е. с применением
древесного угля, позволяла значительно расширить его
производство в десятилетия 1820-1850 -х гг., которые составляли
решающий период в распространении в Новое время
металлургии на континенте. Улучшения были достигнуты
благодаря необычной экономии древесного угля,
стоимость которого составляла наибольшую долю в
стоимо сти расплавленного железа. На некоторых территориях,
90

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
традиционно выпускавших железо, объем продукции рос
чрезвычайно. Только в 1850 г. стало ясно, что подобный
рост долго не продлится.
И даже тогда некоторые
эксперты не смогли
предвидеть,
что
традиционные
металлургические р е г и он ы ,
в
которых
не было ничего, кроме
древесины и железной руды,
в той или иной степени пот еряют
свою значимость из-за преимущества крупномасштабной
технологии, появившейся из Британии.
Традиционное металлургическое производство
боролось за выживание двумя способами: увеличивая
выработку металла, выплавленного с древесным углем,
и
продуманно в кл юч ая эле менты нов ой тех нол оги и. Неболь ши е
кузницы, например, могли заменить старую плавильную печь
новой пудлинговой печью, при этом не меняя остальные
операции. В отличие от других современных британских
технологий, уже в 1820 г.
процесс пудлингования начал
распространяться во многих регионах с традиционным
металлургическим производством. Так как пудлинговые
печи работают на каменном угле в качестве топлива, то
древесный уголь продолжал применяться только в домнах,
что привело
к замедлению роста
его стоимости. Эти
частичные нов ше ст ва б ыл и
широко распространены
в самых
важных регионах традиционной металлургии в Германии
и
Франции, соответственно в
районе Зигерланд и
области Шампань.
Прутковое железо, полученное путем
сочетания старых и новых технологий, были такого же
хорошего качества, что и традиционное железо, но намного
дешевле. Сначала железо, выплавленное с применением
только каменного угля, было низкого качества, и ему было
трудно конкурировать
и с традиционным железом, и с
новым продуктом сочетания технологий. В середине
1830-х гг ., т.е . до начала строительства железных дорог, это
сочетание «старого» и «нового» объясняет, почему уже
примерно половина пруткового железа во Франции и
третья часть
-
в
Пруссии производилось в современных
пудлинговых печах (с использованием каменного угля),
вто
время как меньше 20% (во Франции) и 10% (в Пруссии)
чугуна в чушках выплавлялось в коксовых домнах.
В
середине 1830-х гг . конти нента льная Европа начала
прокладывать
железные
дорог и. Строительство вызвало
огромный спрос на продукцию современного
металлургического
сект ора про мышле ннос ти
в
Германии и Франции,
а в Бельгии дальнейшее распространение современных
металлургических технологий активно поддерживалось
железными
дорогами. Запретительные пошлины,
взимавшиеся до 1850-х гг., препятствовали французским
железнодорожным компаниям в покупке
английских и
бельгийских рельсов. Первое время потребности железных дорог
делали современные металлургические заводы Франции,
расположенные в районах добычи угля, экономически
целесообразными. Для строительства железных доро г
не
требовалось
свароч ное
желе зо са м о г о высокого кач ества,
которое предлагали традиционные и частично
модернизированные металлургические заводы, но
низкокачественного железа выпускалось предостаточно. За исключением
периода глубокого экономического спада после революции
1848 г. , растущий спрос благотворно повлиял на
расширение производства как традиционной, так и обновленной
металлургической промышленности в 1850-х гг.
Отдельные французские металлургические заводы по-
разному использовали эту
возможность. Некоторые новые
заводы, например,
в г. Деказевиле, центре добычи
каменного
угля,
стали полностью зависимыми от
строительства
железных дорог, таким образом лишив себя возможности
завоевать
опоры в других сегментах рынка. Другие, такие
как заводы в Ле-Крёзо, вышли за рамки рельсового
производства и научились при применении каменного угля
производить железо все лучшего качества, предлагая его по
ценам, достаточно низким, чтобы завоевать рынки,
которыми до того владели предприятия традиционной
металлургии. Постепенно этот прогресс в любом
случае должен
был уничтожить производство железа, основанного на
древесном угле. Но таможенная политика во Франции
вызвала быстрый спад металлургической промышленности
около I860 г. Уже в 1850-х гг. Наполеон III
принял меры
по
сокращению тарифов и по ослаблению системы
запретительных пошлин. В 1860 г. соглашение (Кобден-Шевалье)
между Британией и Францией окончательно установило
систему довольно умеренных тарифов.
Себестоимость производства на заводах
традиционных технологий была слишком высокой, чтобы они
могли
при неожиданно возникшей
кон куренц ии
состязаться
с
иностранными предприятиями, поэтому через
несколько лет они исчезли и
канули
в небытие. Точно так же не
все
металлургические заводы с новыми технологиями
могли
выдерживать зарубежную конкуренцию. Деказвиль,
один из крупнейших производителей рельсов во Франции,
превратился в центр добычи угля. Вынужденная
прибегнуть к коренным преобразованиям в конце 1850-х гг .,
выжившая новая
французская металлургия укрепилась и
быстро расширилась в течение 1860-х гг. В эти годы
железные
дороги
связали
производителей и потребителей,
и
отдаленное расположение заводов новой металлургической
промышленности вблизи от месторождений угля уже не
было непреодолимой преградой для дальнейшего развития.
С начала строительства железных дорог черная
металлургия Германии частично пошла по тому же пути, но все
же
существовали значительные различия. В отличие от
Франции, Германский таможенный союз допускал
большие объемы импорта. В результате, Германия ввозила
сна чал а
рельсы из Бельгии и Британии. Под защитой
импортных пошлин на прутковое железо, хотя и умеренных,
угольные районы вскоре привлекли производителей
рельсов. В Верхней Силезии и Саарской области были
постро ены
крупные металлургические заводы, включавшие все
стадии металлургического производства, хотя в Рейнлан-
де и Вестфалии (Рурский бассейн) вначале были
пущены
в
эксплуатацию только пудлинговые печи и прокатные
станы. Они работали на коксовом чугуне
в
чу шка х,
поставляемом из Британии и Бельгии.
Мало-помалу эти
современные заводы завоевали рынки традиционной
металлургии. Как и во Франции, в Германии 1860-х гг.
старый
сектор едва ли имел какое-либо значение.
Вынужденная бороться с конкурирующим импортом,
са мо е позднее
-
с начала 1840-х гг ., давно
сформировавшаяся германская металлургическая промышленность
смогла избежать резкого спада, который испытала
французская промышленность, и германское металлургическое
производство сокращалось постепенно. Железорудный
район Зигерланд, перейдя на технологию выплавки с
каменным углем, смог выжить, хотя и превратился во
второст епенный центр. Объединившись с Рурской областью как
с
ведущим центром, Зигерланд поставлял в Рур железную
руду и чугун в чушках, а взамен получал уголь. Рурская
область была регионом, который генерировал наиболее
мощные производительные силы эволюции. Среди всех
перечисленных производящих металл регионов Рурская
область была самым последним регионом, применившим
все основанные на угле технологии. Задолго до того, как в
1850-х гг. коксовое плавление дошло до Рура, там уже
прим енялось
пудлингование и прокатка. Тогда эта область
развивалась наибольшими темпами. В табл. 11 показано, как
техноло гии на каменн ом
угле распространялись
в
тре х
рассматриваемых стр а н а х
континента.
Новые важные изменения в технологии начались во
второй половине XIX в. с появления сталеплавильного
производства. Эта технология окончательно заменила
пудлингование. Тогда было принято называть все виды
сварочного железа «сталью». В 1856 г. английский
изобретатель Генри Бессемер (1813-1898) получил патент на
конвертерный способ передела чугуна в сталь (так
называемый бессемеровский процесс) без подвода теплоты
-
91

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Таблица 11. Производство железа в Бельгии (Б), Франции (Ф) и
Пруссии (П)
Год
Производство
чугуна в чушках
Производство
пруткового железа
С применением кокса
или смеси топлив
С
применением
антрацита
ты с. тонн
%
тыс. тонн
%
1836
Б
101,4 -115 ,8 67,5 -71 ,5
_
Ф
308,4
15,0
210,6
47,3
П
88,7
50,5
32,1
-
1837
Б
118,1
72,1
-
-
Ф
331,7
15,9
224,6
51,0
П
99,5
9,6
58,7
31,8
1842
Б
81,3
90,8
-
-
Ф
399,5
25,6
284,8
61,1
П
101,0
18,0
79,3
39,5
1847
Б
248,4
89,5
80,9
-
Ф
591,6
42,6
376,7
74,3
П
137,9
-
158,5
70,2
1848-50
Б
151,5
89,8
65,9
-
Ф
430,8
40,9
255,3
71,4
П
126,7
22,7
117,8
59,3
1851-60
Б
274,3
95,7
143,1
-
Ф
780,0
58,6
480,0
79,9
П
305,5
38,3
239,8
85,4
1861-70
Б
442,2
99,2
358,8
-
Ф
1191,5
84,1
767,0
90,6
П
819,9
91,5
-
-
Источник: Fremdling, 1986, р. 359.
продувкой воздуха (иногда обогащенным кислородом)
в
конверторе (илл.ЪЪ). Для этого способа передела после
получения жидкого чугуна в домне не
требовалось
дополнительных затрат топлива. Бессемер и другие
изобретатели (в частности, американец У. Келли и
шотландец Р. Машет) должны были решить массу
проблем, чтобы производить коммерчески пригодную
стал ь.
Сначала бессемеровская сталь вопреки ожиданиям не
была дешевым заменителем дорогостоящей тигельной
стали. Более того, потребовались годы проб и ошибок,
чтобы улучшить качество стали, прежде
чем ее можно было
использовать для производства рельсов.
В конце концов
стальн ые
рельсы Бессемера стали более прочными и
упругими, более долговечными, чем рельсы, полученные
прокаткой из пудлингового сварочного железа.
И все же другая проблема не была решена еще более
двух десятилетий после изобретения Бессемера. Дело в
том, что
чугун, полученный из высокофосфористой
железной руды, не мог быть очищен от вредной примеси
фосфора при бессемеровском процессе, и качество металла
было низким. Лишь в 1878 г. англичане С. Томас и П. Гйлк-
рист нашли решение этой проблемы. Вместо кислой
динасовой футеровки бессемеровского конвертера они
предложили применить основную футеровку, а для
связывания
фосфора предложили использовать известь. Эт о
вызвало
химическую реакцию, при которой получался
основной шлак В Германии, где томасовский процесс
быстро распространился, этот основной «томасшлак» -
щелочное фосфорное удобрение
-
ста л
шир око
распространенным искусственным удобрением под все
сельскохозяйственные культуры и даже экспортировался в больших
количествах, например в Нидерланды. Томасовский
процесс позволил использовать большие запасы
лотарингских высокофосфористых руд (первые плавки бы ли
про¬
ведены в 1879 г.) .
В середине 1860-хгг . был введен другой способ
выплав ки стали. Оп ыт и
эксперименты специалистов трех
стран (Франции, Германии, Великобритании) привели к
созданию мартеновской печи для осуществления
процесса, который во Франции, России и других странах
получил название «мартеновского»,
в
Германии
-
«с имен с-
мартеновского»,
в США
-
«процесс на открытом поду». В
регенеративной отражательной плавильной печи металл
подвергается воздействию чрезвычайно высокой
температуры, достаточной для выплавки стали, и при этом не
требуется его перемешивать. Процесс плавления в
мартеновской печи занимал много времени, но эта
длительность позволяла строго контролировать ход процесса,
поэтому получаемая сталь имела высокое качество.
Другое важное достоинство мартеновского процесса
заключается в том, что металлическая часть шихты,
заправляемой в печь, помимо
чугуна и железной руды включает
стальной лом . Однако вначале, как и при бессемеровском
процессе, в мартеновской печи нельзя было использовать
железную руду
и
передельный чугун с высоким
содержанием фосфора. Как и при томасовском процессе,
проблема была решена после создания мартеновских печей с
основным подом десять лет спустя (в 1888 г.).
В отличие от медленно распространившихся прежних
новшеств (коксовое плавление, пудлингование, прокатка)
новый сталеплавильный процесс распространился во
Франции, Германии, Бельгии и США без значительного
отставания по
времени от Великобритании. Однако
пудлингование было заменено не сразу. Решение заменить
пудлингование сталеплавильным процессом зависело от
экономических условий (от различия цены и стоимости)
иот
физических свойств новых стальных продуктов. Так
как только в
мартеновских печах с основным подом
можно было получать сталь такого же качества, которое было
у мягкого пудлингового железа в Германии, то это железо
преобладало на рынке до 1889 г., после чего ег о
производство резко сократилось. Знаменитое сооружение из
пудлингового железа
-
Эйфелева башня (идл.3б) в Париже,
возведение которой было закончено в 1889 г.
Первыми важными потребителями новой стали были
железнодорожные компании. К
началу 1860-х гг. уже было
доказано, что более прочные рельсы из бессемеровской
ста ли
служат дольше, чем
рельсы из более мягкой, но пока
еще более дешевой пудлинговой стали. В течение 1870-х гг.
значит ельно вы ро сл а эффективность конвертора, что
прив ело
к снижению цен на рельсы из бессемеровской
стали. Томасовский
процесс
не только позволял
перерабатывать на сталь
чугун с высоким
со держа ни ем фосфора
(до 2%), но и получаемая при этом сталь имела свойства,
отличавшиеся от свойств бессемеровской стали.
Относительно «мягкая» томасовская сталь позволяла производить
разнообразные конечные продукты. Теперь, когда стало
возможным получать из томасовской стали различные
изделия, проволоку, трубы, детали трубопроводов и
листы, заводы полностью отказались от пудлингования.
В основном на выпуске томасовской стали
специализировались металлургические заводы на европейском
континенте, в частности в Германии. Здесь потребителей этой
стали
удовлетворяла дешевизна массовой продукции, хотя
и
среднего
качества. И все же после 1900 г. большинство
нов ых
металлургических заводов перешли на
мартеновское производство. Основными потребителями
высококачественной стали были судостроительные заводы. Это
отчасти объясняет, почему металлургические заводы в
Британии раньше всех и в более
широком масштабе перешли
на мартеновские печи. Постепенно Германия и Британия
стали специализироваться на разных с ек тора х рынк а:
сталь
среднего
качества производилась в Германии,
высокого качества
-
в
Британии (Wengenroth, 1986).
На пороге XX в.
металлургическая и сталелитейная
92

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
промышленность
считались не только основным
промышленным сектором современных индустриальных
государств,
но и зачастую олицетворением культурных
достижений и мощи, в соответствии с поговоркой:
<
Железо
-
это и есть
государство». Немецкий историк Век заметил:
«... Прогресс в металлургии настолько тесно связан с
любым прогрессом в современной культуре и цивилизации,
что один лишь показатель
потребления железа на
душу
населения становится подходящим мерилом
промышленности, благосостояния и мощи государства» (Beck, 1899).
В этом самодовольном высказывании проявился тот факт,
что Америка и Германия обогнали Британию по
производству
железа и стали, и это часто
воспринималось как
свидетельство британского упадка. К 1890 г. США захватили
лидерство в производстве чугуна и стали, а Германия в
1893 г. обогнала Британию по производству стали, а в
1903 г.
-
по производству чугуна. Долгое время в XX в.
добыча и
производство угля и ста ли оста вал ись
важнейшими стратегическими секторами промышленности. Не
случайно в наши дни процесс объединения Западной
Европы начался именно с основания Европейского
объединения угля
и стали (ЕОУС) в 1951 г.
Стратегическая важность сталелитейного
производства подтверждает первостепенную
важность каменного
угля как нового энергоносителя.
Хотя каменный уголь был
доступен
тысячи лет, его значение до промышленной
революции было
несущественным.
Затем даже регионы
и
страны,
менее богатые этим сырьем,
начали
применять
технологии с
применением угля (FremcUing, 1996), так как
во второй половине XIX в. стал
доступнее дешевый
транспорт. Дешевизна и доступность стали следствием
применения усовершенствованных паровых машин на угле,
установленных на паровозах и пароходах. Эти
взаимозависимости дают хороший пример того, как процесс
индустриализации разворачивался в связи с
круговой цепью
событий. Подешевевший транспорт расширил рынки сбыта
угля и позволил расширить применение угольных
технологий в регионах, отдаленных от мест добычи угля. Это, в
свою очередь, привело к расширению добычи угля в этих
местах, и перевозки стали еще дешевле. В результате эти
сочетания прямых и обратных связей привели к самопод-
держивающемуся росту мировой экономики.
Продукт коксования каменных углей
-
каменноугольная смола стала использоваться как основное
сырье дл я
получения многих органических продуктов.
В 1856 г.
англ ийский
химик-органик Уильям Генри Перкин (старший)
(1838-1907) (илл.Ъ!) случайно получил пурпурную
краску мовеин
-
один из первых синтетических
красителей, когда пытался создать искусственный хинин
-
противомалярийный препарат. Мовеин долгое время
заменял натуральный краситель розовато-лилового
цвета.
Это
открытие
ознаменовало
начало
многочисленных усилий, прилагаемых для получения
красителей на основе каменноугольной смолы. До того
красители
были растительного
или
животного
происхождения. Каменноугольная смола также являлась
побочным продуктом (или, точнее, отходом)
производства светильного газа из каменного угля. В следующие
десятилетия главным образом немецкие химики
синтезировали
большое
количество
искусственных
красителей (в частности, ализарин, индиго), которые
стал и важ ны ми замените лями натуральных красителей.
В основном
они
применялись
в
текстильной
промышленности. До сих пор существующие гигантские
концерны «Байер», «БАСФ» и «Хёхст» развились на основе
производства искусственных красителей. В химической
технологии немецкие фирмы и ученые университетов
заняли ведущие позиции. Около 1880 г. примерно
половина
мирового
производства синтетических
красителей была германской. Перед первой мировой
войной (в 1913 г.) эта доля составляла уже 80-90%.
С конца XIX в. начал
применяться новый
энергоноситель -
сырая нефть. К середине XX в. она в большой
степени заменила каменный уголь, но до 1913 г. это
прямое
замещение было довольно ограниченным. В 1913 г. сырая
нефть обеспечивала получение не более 5% потребления
энергии в мире,
вто
время как на долю угля все еще
приходилось около 75% (Clark, 1990, р. 31). Естественно,
появление автомобиля привело к быстрому расширению
потребления бензина, получаемого из сырой нефти (см.
также главу 1 в данном томе).
Так как в данной главе внимание сосредоточено
на
промышленной революции, она не содержит отдельных
сведений о научном прогрессе. Остается относящийся к
те ме
вопрос о том, в какой степени науки были связаны в
то
время с техническим прогрессом. По мнению
некоторых ученых (см. например, Kuznets, 1966, Chapter 1), рост
экономики Нового времени основывался на «широком
приложении науки к проблемам экономического
производства», которое
имеет эпохальное значение.
Опровергая это, многие специалисты, занимающиеся историей
экономики и техники, утверждают,
что все это вряд
ли
име ет
непосредственное
отношение к
промышленной
революции: до последних десятилетий XIX в. прогрессу в
научном знании не приписывалось сколь-нибудь
решающего влияния на технический прогресс (Cameron, 1989,
pp. 195). Примерно до 1860-х гг . ученые скорее старались
постфактум объяснить полученные на практике
промышленные достижения, чем пытаться
приложить научные
знания к
практике, несмотря
на и ме вш ие ся исключен ия.
Эти ученые
зашли так далеко, что заявляли, что
исследователи больше узнают
из
пра ктик и,
чем
откуда-либо еще.
Более взвешенное мнение, не противоречащее этому
основному утверждению, было выдвинуто Моки ром (Mokyr,
1990).
Широко распространено мнение, что до середины
XIX в. технический прогресс достигался более или менее
независимо от научного прогресса, но с того времени
взаимодействие науки
и техники постепенно стало более
тесным. Как показано выше, такое мнение лишь частично
верно. Наука и особенно работы отдельных ученых не были
столь уж бесполезными для технических изменений до
1850 г.
Между 1600 и 1850 гг. техника использовала
некоторые достижения науки и еще больше
-
разработки
ученых. Тем не менее, можно ли считать, что
конкретное
практическое нововведение коренным образом зависело от
прорыва в научном понимании химических и
физических, не
говоря уже о биологических процессов? После
1850 г.
наука стала играть более важную роль в качестве
«служанки» технического прогресса. Все больше
технологических методов и технических решений, от
использования водной энергии до получения химических
соединений, зависели от научных достижений или по крайней
мере появились благодаря им. Однако количество
технических и технологических решений, носящих чисто
эмпирический характер, не уменьшилось, но резко
уменьшилось их значение.
Рассматривая связи между наукой и техникой во
времена британской промышленной революции, Инкстер
(Inkster, 1991, pp. 69ff) отмечает «кажущиеся разногласия»
между учеными.
В предложе нном
им
решении в первую
очередь выде ля ет ся то т факт, что уже
во времена
британской промышленной революции некоторые прикладные
отрасли, например химическая пр ом ы шл е нн ос т ь,
были
мн ог им обяз аны
научным открытиям. Во-вторых, он
утверждает, что
«доступность специальной
научно-технической информации была очень важна при разработке
мн ожес тва дополни тельных и
прик ладных инноваций,
которые во многих случаях следовали за важными
изобретениями...» . Если к
то му
же иметь в
виду,
что
информация э то г о типа пост епе нно ста нови лась доступной для
различных социальных групп и местностей в Британии,
93

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
то можно понять, почему
в
британском обществе
считается, что промышленная революция
и связанный с ней
технический прогресс обусловливались и полученным
практическим опытом, и
применением научных знаний.
Если важный закон природы, например действие рычага,
полностью применен в машине или механизме, то этот
закон становится
широко известным и его
могут
применять люди, которые не знают научную формулу, которой
этот закон выражается. Если информация такого типа не
приобретена в результате образования, то нельзя четко
определить различие между наукой и эмпиризмом.
В середине XVIII в. в Англии «специалистов» было
гораздо больше, чем в странах континента. Все эти
инженеры, механики и
искусные мастера учились
непосредственно на
производстве
или как
подмастерья
и не имели
достаточного формального образования. Но при всем том
технические знания широко распространялись через
неформальные лекции, научные общества и техническую
литературу (Mokyr; 1990, pp. 240f.) и, прежде всего, путем
непосредственного обращения с техническими
изделиями и
процессами.
Это британское преимущество по
сравнению с другими странами может также объяснить,
почему англичане столь успешно использовали изобретения
на
практике, даже если они были
по луче ны
на
континенте.
Прежде всего, основы научных знаний того времени,
очевидно, были широко распространены
в Британии
(Inkster) и, кроме того, британская наука «была
преимущественно экспериментальной и технической, тогда как
французская наука была в основном математической и
умозрительной» (Mokyr, 1990, р. 242, ссылаясь на Куна).
Такая британская система взаимодействия науки и
практики создала весьма
благоприятные условия для
применения достижений науки, инноваций и совершенствований.
Даже во времена первых промышленных революций
развитие электрической и химической отраслей
промышленности требовало высокого уровня научных
знаний и
подготовки. До конца XIX в.
электричество
рассматривалось лишь как некая странность, прежде чем оно стало
важной областью науки. В первой половине XIX в. в
резул ьта те исследований были открыты несколько электр ическ их
явлений, которые оказались полезными для практических
целей. В 1807 г. английский химик и физик Гемфри Дэви
(1778-1829) получил электролизом водород и кислород
(из воды),
и этот процесс с 1830 г. стал использоваться для
электролитического осаждения (гальванопокрытия). В
следующем десятилетии его помощник физик Майкл
Фарадей (1791-1867) (илл. 38) сделал
множество
фундаментальных открытий и изобретений не только в
области
электричества.
Основываясь на принципе
электромагнетизма,
онв1821г.
изобрел электрический
мотор,
а
в
1831 г.
-
электрический генератор
постоянного тока. Чтобы стать экономически выгодным,
гене ратору не доставало элек трич еско го мо тор а,
но он
был слишком дорогостоящим,
чтобы
конк уриров ать с
паровой машиной.
В результате электричество стало широко
ис пол ьзо ват ься не для переда чи энергии,
а для электросвязи,
или
телеграфной связи. В области передачи сообщений на
расстояние известны имена нескольких изобретателей.
Одним из них был американец Сэмюэл Морзе, который в
1837 г.
разработал телеграфный код (азбука Морзе). Как
пишет Мокир, «телеграф, подобно железной дороге, был
одним из типичных изобретений XIX в., в
котором было
использовано сочетание отдельных технических
достижений, которые должны были слиться вместе» (Mokyr,
1990, p. 125f.)* Но потребовались десятки других
изобретений и усовершенствований, прежде чем стал над е жн ым
телеграф, протянувшийся по суше
ипо
дну океана.
После нескольких неудачных попыток в 1866 г. был
проложен телеграфный кабель по дну Атлантического
океана, и начала
работать телеграфная линия между Евро¬
пой и Америкой. Очень скоро связь на дальние
расстояния по телеграфу и телефону была установлена между
Европой, Индией и африканскими колониями, что
облегчило захват и управление завоеванными территориями. В
первое время телеграф использовался не только для
передачи военных, политических и личных посланий, но и для
быстрой координации международных финансовых и
товарных рынков. Как и железные
дороги, телеграфная
сеть
пересекала государственные границы, а потому было
необходимо международное сотрудничество. Основание
в 1865 г.
Международного телеграфного союза (после
1932 г.
-
Международный союз электросвязи
-
МСЭ) было
одной из нескольких международных мер,
предпринимавшихся для улучшения
и
рационального использования
всех видов электросвязи.
Но основные проблемы, связанные с производством
электрической энергии, все еще предстояло решить.
Прорыв произошел в 1860-х гг ., когда независимо
друг
от
друга несколько изобретателей открыли принцип работы
электромашинного генератора с самовозбуждением.
Одним из них был немецкий электротехник и
предприниматель
Вернер Сименс (1816-1892), который выявил этот
принцип
не из
теоретических рассуждений, а скорее
интуитивно, когда конструировал магнитоэлектрический
взрыватель для прусской армии в 1866 г., разбогател,
зани мая сь
строительством телеграфных линий и, естественно,
был хорошо знаком с возможностями электричества.
Сочетая в себе достоинства успешного предпринимателя,
инженера и ученого,
Сименс реализовал коммерческие
возможности новой техники. Начиная с 1868 г. его фирма
успешно продавала небольшие электрогенераторы.
Электротехник бельгиец Зеноб Теофиль Грамм (1826-
1901) в 1870-х гг .
впервые сконструировал и начал
продавать электрогенераторы большой мощности.
С появлением и совершенствованием
электрогенераторов все больше фабрик, магазинов, театров и других
общественных зданий устанавливали знаменитые дуговые
угольные лампы (изобретенные в 1876 г. П.Н. Яблочковым.
-
Прим. ред.) для освещения помещений. Между 1878 и
1880 г. почти
одновременно англичанин Джозеф Суон и
американец Томас Эдисон усовершенствовали
электрические лампы накаливания (илл.Ъ9). Новая электрическая
лампа
заменила
дуговые лампы и вызвала бум в
электрической промышленности как в Европе, так и в
Америке. Однако следует иметь в виду,
что в
следующие
десятилетия пригодной альтернативой электрическому
освещению
было
газовое
освещение
на
газе,
получавшемся из каменного угля. Другими сферами
применения электричества были городские трамваи и
небольшие электрические двигатели на предприятиях.
Вскоре электричество нашло применение в бытовых
приборах.
До появления центральных электростанций каждое
здание с электрическим освещением имело собственный
источник мощности, состоявший из электрогенератора,
который приводился паровой машиной, двигателем
внутреннего сгорания или даже водяным колесом. В
дальнейшем появились первые центральные энергостанции,
работавшие на сеть, охватывавшую сразу несколько
кварталов города или целые муниципальные сообщества. В
1882 г. Эдисон открыл свою первую центральную
электростанцию в Нью-Йорке, что было началом
осветительной
индустрии в Америке; в 1885 г.
центральная
электростанция появилась в Берлине. Для строительства этих
«коммунальных» сетей, охватывавших муниципальную
собственность, требовалось одобрение сообщества.
Когда эти предприятия стали приносить высокую прибыль,
мног ие
муниципалитеты сами стали ставить центральные
электростанции
и
эксплуатировать
их.
Переменный электрический ток оказался наиболее
приемлемым среди различных
сис тем для перед ач и энер¬
94

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
гии на большие расстояния.
К концу XIX в. даже самые
мощные первичные двигатели
-
паровые машины
перестали удовлетворять растущие потребности в
пр о и з в одс т в е электроэнергии. Ограниченная частота вращения
выходного вала паровой машины при
возвратно-поступательном движении ее поршня не соответствовала высокой
частоте вращения, которая требовалась для вала
электрогенератора.
И именно пар помог решить проблему
производства достаточного количества электроэнергии. Пар
получался из воды в
паровом
котле при сжигании
каменного угля
как топлива, после чего
поступал
в
паровую
турбину и расширялся, производя мощность на валах,
передаваемую электрогенератору. Паровые турбины были
разработаны английским инженером и промышленником
Чарлзом Парсонсом (1854-1931) и шведским инженером
и изобретателем Карлом Густавом де Лавалем (1845-1913).
Кроме того, уже в 1820-1830 -х гт. французскими
инженерами была разработана гидравлическая турбина для
преобразования энергии падающей воды в мощность на валу.
В 1870-х гг. в Юго-Восточной Франции гидротурбина была
соединена с электрогенератором. По словам Камерона,
«такое, казалось бы, простое новшество имело долгосрочные
перспективы, так как позволило регионам, бедным углем, но
богатым водой, покрыть собственные потребности в
электроэнергии» (Cameron, 1989, pp. 198f.). Гидравлические
турбины
частично
освободили
производство
электроэнергии от угля, после того как в течение
десятилетий паровые машины использовали его как наиболее важный
энергоноситель в период промышленной революции.
Применение электричества в течение XIX в.
предвосхищало некоторые черты, характерные для так
называемой «второй промышленной революции». Прежде всего,
изобретения и усовершенствования, по-видимому,
в
значительно большей степени стали основываться на
научных достижениях, чем в
первый период промышленной
революции. (При этом эмпирический метод проб и
ошибок
при решении практических задач оставался очень
важным). Во-вторых, научно-технический прогресс стал
явлением
международным, поскольку разные народы
искали
решения одних и тех же проблем повсюду в Европе и
США. В результате, вследствие постепенного сближения
разных экономических систем ведущие промышленные
державы немедленно начинали использовать новые
изобретения.
И в-третьих, само использование
электричества
развилось в широкую техническую систему, включающую
производство, передачу и преобразование энергии для
использования в виде механической работы, света и
тепла. Взаимосвязь с другими отраслями промышленности
(например с производством энергии паровыми
машинами на
угле) требовала создания высокоразвитой
промышленной системы со сложной сетью дополнительных и
взаимозаменяемых
устройств. Несмотря на
продолжавшееся сближение систем, в то же
время проявлялись
и
расхождения между
ними.
При их проявлениях в
структурах сетей, подобных указанным, стали проявляться
различные стили развития отдельных стран.
Возникшая во второй половине XIX в.
американская
система
производства в некоторых отношениях
значительно отличалась от британской или европейской
систем, характеризовавшихся высокой трудоемкостью
(Habakkuk, 1967; Broadberry, 1997). Из-за более высокой
стоимости рабочей силы в США (именно в этом и
заключалось основное отличие от
европейской системы)
американская промышленность характеризовалась
капи талоемкостью массо вого
произ водства.
Часто утверждалось,
что в конце XIX в. в поисках
трудосберегающих
технологий американская система генерировала значительно
больше и
применяла быстрее соответствующие
инновации, чем европейская система.
Среди других специалистов олицетворениями
американской системы производства стали изобретатель-про¬
фессионал Томас А Эдисон (1847-1931)- электричество,
автомобильный магнат Генри Форд (1863-1947) -
поточная линия и
инженер
Ф.У. Тейлор (1856-1915) (иллАО)
-
научная система организации труда. Такой
«конкурентоспособный управленческий капитализм» (Chandler,
1990) стал моделью промышленных достижений после
относительного упадка Британии как промышленной
сверхдержавы
по
окончании
первого
эта па
промышленных революций. Недавние исследования
подтвердили,
что
производительность
труда
в
американской промышленности в первой половине
XIX в. был а зн ачи тел ьно выше, че м в Ан глии {Broadberry,
1994). Возникает вопрос: до какой степени можно было
копировать американскую систему производства и до
каких пределов она была способна формировать новые
технические рубежи? Прежде всего, американская
практика чутко реагировала на особенности своих
ресурсов (обширные территории, богатые природные
ресурсы и
недостаток
рабочей
силы)
и
на
соответствующие
им
относительные
факторные
издержки (по труду и капиталу). Таким образом, простое
копирование или передача основ американской системы
в
другие страны
могли
быть
в
любом
случае
малоэффективными. Кроме того, различные
технические системы, или стили техники у разных обществ
зависели не только от различавшихся факторных
издержек,
-
они, вероятно, также представляли культурные и,
безусловно, институциональные различия народов
{Radkau, 1989, р. 37).
Влияние системы образования на экономическую
акти вно сть
государства не вызывает сомнений. Следующие
ни же
комментарии
касаются высшего
профессионального
естественнонаучного
и
инженерного образования и его
влияния на технический прогресс. Рассматривая эту
зависимость, многие историки приходят к выводу,
что
определенный упадок Британии по сравнению, например,
с
Германией или, конечно, с США мог быть вызван
определенными недостатками в научно-техническом
образовании, которое давалось в британских университетах. До
1914 г.
«такая страна, как Британия, с ее широкой научной
«аудиторией», могла действительно оказаться в числе отстающих в
науке...
Но в том, что касается со зда ни я но вых абстрактных
знаний, в отношении
распространения информации в
социальной системе и в смысле обеспечения
соответствующей
заведенному порядку «повседневной изобретательности»...
во всей
индустриальной системе Британия могла быть далеко
впереди большинства
стран
того
времени».
(Jnkster, 1991, р. 130)
Продолжая подобную аргументацию, можно считать,
что
правитель ственное
вмеш ател ьств о в
некоторых
быстро развивающихся государствах, направленное на
создание
современных университетов
и
других учебных
заведений, следует рассматривать как показатель того, чт о эти
страны (например Германия, Япония, Россия) просто
больше нуждались в помощи со
стороны государства, чтобы
сделать более концентрированной и профессиональной
их
узкую базу современной науки. Можно сделать вывод,
что государственные капиталовложения в сферу
образования необходимы для обществ с плохими
экономическими
характеристиками, чтобы приобрести знания,
необходимые для их тех ничес кого
прогресса. Но эти
вложения
могут быть бесполезными, если все принятые меры
будут расходиться с уровнем технических знаний, их
распространением и традициями, существующими в данной
стране, что и случилось
в
Британии.
Связь между научным знанием и промышленным
производством становилась все более профессиональной и
организованной. Одним из результатов Французской ре¬
95

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
волюции и
правления Наполеона стало создание
специализированных
высших
учебных заведений,
предназначенных для подготовки специалистов в области естественных
и техни ческ их
наук и проведения прикладных
исследований. Политехническая школа (1794 г.)
и
Консерватория
искусств и ремесел (1804 г.) служили образцами для других
стран. Подобные высшие технические школы или
технические университеты (позднее они приобрели такой же
статус, что и классические университеты) были основаны
при Габсбургской монархии в Праге (1806 г.), Граце
(1811 г.)
и Вене (1815 г.); в Швейцарии
-
в Лозанне (1853 г.)
и
Цюрихе (1855 г.); в Нидерландах
-
в
Делфте (1863 г.).
В частности, в Германии создаваемые подобные
институты и существовавшие технические училища частично
переняли учебные планы и программы французского
типа.
Поскольку Германия в те времена не была единым
централизованным государством, то все независимые
небольшие германские государства не только с прежних
времен имели классические университеты,
в основном в
своих столичных городах, но и технические
университеты,
среди них технические
университеты в Дрездене (1828 г.)
в Саксонии; в Карлсруэ (1825 г.)
в Бадене; в Штутгарте
(1829 г.)
в
Вюртемберге; в Дармштадте (1836 г.)
в Гессене;
в Мюнхене (1868 г.)
в
Баварии; в Ганновере (1831 г.) . В
Пруссии берлинская Высшая техническая школа Шарлот-
тенбурга (1829 г.) была преемницей двух старых
технических
училищ архитектуры
и
производства.
В этих высших технических учил ищах студенты
обучались
прикл адны м наук ам при
тесных
взаимодействиях
вузов
с
промышленностью; например, Высшая
техническая школа
Шарлоттенбурга работала совместно с
электрической фирмой «Сименс».
Профессорско-преподавательский состав, участвовавший в этой
научно-технической области, содержался на средства этой фирмы,
а взаимный обмен преподавателями
и
сотрудниками
гарантировал одновременное расширение научных
знаний и их практическое применение. При такой системе
обучения инженер был не столько практиком, он был
скорее профессионалом, владеющим научными знаниями.
Празднование 100-летнего юбилея Берлинского
университета Гумбольдта в 1910 г. совпало с основанием там же
Общества кайзера Вильгельма, преемником которого в
1948 г. стал о Общество имени Макса План ка.
Государство, богатые промышленники, банкиры и
другие лица сообща финансировали работу независимых
научно-исследовательских институтов высокого уровня.
Благодаря этим организационным нововведениям, у
институтов появилась возможность приглашать на работу
крупнейших ученых, например, в 1913 г. в
Берлинском
институте физики кайзера Вильгельма директором стал
Альберт Эйнштейн (wwA\), одновременно являвшийся
профессором
Берлинского
университета.
Высшие
технические
училища
и
германские университеты стали
образцами при проведении университетских реформ в
других передовых странах. Наиболее яркий пример
-
США, где деятели образования в
1870-х гг .
при
реформировании высшего образования в основном
брали пример с Германии, а не с Англии или Франции.
Постепенно другие страны, включая Британию и
Францию, стали следовать тем же
пу тем.
Британия была первой страной, которая уже в 1624 г.
прин яла
патентный закон. Во Франции такой закон
появился лишь в 1791 г., а в
других европейских странах еще
позднее. В Германии, например, эффективное
национальное патентное
пра во
стало действовать лишь в 1877 г.
Влияние подобного законодательства на экономическое
развитие стран ы мож ет быть как по ложи тел ьным , так и
отрицательным. Преимущества его принятия просты
и
неп осред ственн ы:
патентное
пр а в о способствует
техническому прогрессу, поскольку передовой
предприниматель в условиях конкурентной борьбы имеет возможность
получать доход от своего изобретения,
-
иначе у
него нет
стимула
что-либо изобретать. Недостаток так же очевиден:
будучи защищенным патентном законодательством
изобретение не может быть скопировано конкурентами.
В
результате распространение новой идеи задерживается и,
кроме того, держатель патента не имеет желания
усовершенствовать свое исходное изобретение. В итоге из-за
подобной неоднозначности правительства стран с рыноч-
но ориентированными экономическими системами
согласились ограничить срок юридической защиты
патента 15 годами.
Великих изобретателей (например Уатта и Бессемера,
которые получали доходы благодаря патентной защите)
часто упоминают, чтобы показать пользу от патентного
законодательства. Но все же недостатки его могут иметь
перевес. Владение патентом и эффективное
использование его могут сильно препятствовать техническому
прогрессу в данной сфере. Примером может служить
сам Уатт,
который затруднил развитие паровых машин высокого
давления (Mathias, 1983, р. 123). Другая проблема
возникает в том
случ ае,
если
изобретение принадлежит
не ско льки м
авторам. Кроме того, различные усовершенствования
часто вводятся до того, как становятся изобретениями
(Mokyr, 1990, pp. 248ff). Разные подходы должны быть в тех
случаях, когда патент защищает продукт (предмет) или же
процесс (способ). В сфере производства красителей
американское патентное право защищает продукт, а в
Германии
-
процесс получения продукта. Такая защита
является более передовой, так как дает стимулы другим
германским фирмам пытаться найти альтернативные процессы
получения одинакового продукта. Даже если фирма не
добивается цели, она приобретает опыт, благодаря
которому может быть получен новый продукт. Таким образом,
не вполне ясно, способствует или препятствует патентное
законодательство техническому прогрессу.
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО
Сельское хозяйство было одним из стратегических
секторов в достижении экономического роста в Новое
время. В табл. 12
представлены данные о занятости в
секторах экономики некоторых стран на основе базовых цифр
в 1870 и 1992 гг. Видна тенденция: при в целом
возрастающих доходах снижается доля занятых в сельском
хозяйстве. Все меньше
требовалось работников, чтобы
производить продовольствие для остальной части постоянно
растущего населения (сведения о численности населения
приведены
в табл. 9; кроме того, в гл. 1 содержится
информация о сельском хозяйстве). Уточнение данных об
объемах экспорта и импорта продовольствия не изменяет
этого основного утверждения. Вместе с тем, возросли доли
занятого населения в двух других секторах экономики -
в
промышленности и сфере услуг. Однако следует отметить,
что некоторые европейские показатели отличаются от
данных из других частей мира. В то время как в Европе
промышленность по занятости в ней стала передовым
сектором (и оставалась таковым, пока ее не обогнала сфера
услуг) в большинстве стран в других частях мира сфера
услуг вобрала большую часть работников, а
промышленность оставалась «вторым работодателем», в то время как
сельскохозяйственное производство сокращалось.
Сокращение занятости в сельском хоз яйс тв е
при
экономическом росте в Новое
время не означает застой в этом
секторе; наоборот, это прежде всего свидетельствует о
повышении производительности сельскохозяйственных
работников. Во-вторых, согласно «закону Энгеля»5, с
ростом дохода семьи удельный вес расходов на продукты
питания снижается. Основываясь на свыше эмпирических
исследованиях, Энгель вывел закон, состоящий в том, что
эластичность потребления продуктов питания ниже еди¬
96

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Таблица 12. Относительная занятость в сельском хозяйстве, промышленности и сфере услуг (в процентах от общей занятости)
некоторых стран в 1870, 1913, 1950 и 1992 годах
США
Франция
Германия
Великобритания
Япония
Китай
Россия
Сельское хозяйство (вместе с лесным хозяйством и рыболовством)
1870
50
49
50
23
70
-
-
1913
28
41
35
12
60
-
70
1950
13
28
22
5
48
77
46
1992
3
5
3
2
6
59
17
Горная
и обрабатывающая промышленность, строительство и коммунальные сооружения
1870
24
28
29
42
-
-
-
1913
30
32
41
44
18
-
-
1950
34
35
43
45
23
7
29
1992
23
28
38
26
35
22
36
Сфера услуг
1870
26
23
22
35
-
-
-
1913
43
27
24
44
22
-
-
1950
54
37
35
50
29
16
25
1992
74
67
59
72
59
20
47
Источник' See Maddison, 1995, p. 39
ницы. (Эластичность потребления
-
термин,
обозначающий способность покупательского спроса изменяться в
определенных границах под влиянием таких факторов,
как доходы, цены и тд.
-
Прим.ред.) . В-третьих, тарифная
защита местного сельскохозяйственного производства
препятствовала перемещению рабочей силы в секторы
промышленности
и
услуг.
Так как эти три фактора не
проявлялись в какой-либо стране одновременно, то и
распределение рабочей силы между секторами
экономики
менялось от страны
к
стране
и по времени. Эти особенности в
виде данных для разных стран можно выявить из табл. 12.
Аграрные реформы часто рассматриваются как
непременное условие для совершенствования
сел ьско го
хозяйства. Даже если это и так, то все равно очень сложно
оценить, насколько проводимые реформы способствуют
росту сельскохозяйственного производства. Согласно этому
подходу новой экономической науки, новая система прав
собственности, которая обеспечивает приближение
частной нормы прибыли к государственной, стимулирует
рост производительности труда (North and Thomas, 1973).
В соответствии с этой аргументацией феодальное
наследие средневековых времен
являлось
препятствием для
технического
прогресса
в сельском хозяйстве. В схематичном
виде феодальная система означает, что люди
располагаются на
иерархической лестнице по своему рождению.
Они привязаны
к
своему местоположению неравными
правами и обязанностями. Земля
-
наиболее важный до-
индустриальный фактор производства, и он был
решающим, так как некоторые права собственности, касавшиеся
использования земли, определяли личный статус
человека. Уничтожение феодального наследия означало
изменение в землевладении.
В Британии огораживание, т.е. насильственный сгон
крестьян с земли, положил конец общему владению
обширными территориями, а также системе неогороженных
участков, превращаемых после снятия урожая в выгоны
для скота. Появились крупные компактные фермы с четко
определенными правами собственности землевладельцев
и
фермеров-арендаторов. Во Франции Французская
революция просто подвергла экспроприации землевладельцев
и Церковь. Крестьяне стали собственниками своих
небольших ферм, в то время как в Пруссии реформы после 1807 г.
лишь усилили положение крупных землевладельцев
-
юнкеров. Для того чтобы избавиться от своих
обязательств, обусловленных крепостным правом, крестьяне
должны были уступить свои земельные наделы (или
выкупить их по баснословным ценам) своим прежним
феодальным хозяевам. Что же касается США, то не
следует забывать, что вплоть до Гражданской войны
(1861-1865 гг.) сельское хозяйство Юга в основном
представляло
собой рабовладельческую плантационную
систему. Рабов привозили главным образом из Африки.
С победой зарождающегося на Севере и Среднем Западе
промышленного капитализма рабы получили свободу.
Экономическая жизнеспособность рабовладельческой
экономической системы была обоснована в подходах
«новой экономической истории»6 в США. Полученные
данные сначала вызывали споры, но затем было
признано, что
рабовладельческая плантационная
система была довольно прибыльным предприятием и
отмирала медленно в экономическом отношении (Fogel
and Engerman, 1974).
В начале XIX в. Британия славилась самым
продуктивным сельским хозяйством в Европе, так как довольно
рано ввела систему плодопеременного хозяйства. Такая
система являлась альтернативой традиционной системе
чередования выращиваемых культур, сочетавшейся с
оставлением земли под пар и выпасом на ней скота.
Содержание крупного рогатого скота и лошадей на
пастбищах сокращало пребывание земли под паром и
одновременно восстанавливало плодородие почвы. Еще
после 1846 г., когда были отменены «хлебные законы»,
сельскохозяйственное и
промышленное производство
Британии достигало более высоких уровней, чем
экономические
системы
других
стра н.
Такие
технические усовершенствования, как легкие стальные
плуги, паровые молотилки, уборочные машины и
коммерчески пригодные удобрения способствовали
повышению продуктивности сельского хозяйства. В
отличие от
Германии и Франции, Британия не ввела вновь
покро вител ьстве нные (протекционные) тарифы, когда
дешевое американское зерно достигло ее рынков. Также
как Дания и Нидерланды, Британия продолжала крепко
держаться за свободную торговлю, и во
второй половине
XIX в. ее сельское хозяйство все больше переключалось
на
прои звод ство
высококачественных
товаров
-
мясн ых
и молочных
продуктов высших сорт ов. Импортируемое
зерно часто шло на корм скоту.
Не только в Британии, но и в большинстве других
индустриальных экономических систем постоянно
повышалась
продуктивность
сельского
хозяйства.
Наивысших уровней производительности труда удалось
97

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
достичь таким «свободнорожденным» странам, как
страны Северной Америки, Аргентина, Австралия и Но в ая
Зеландия.
Владея
огромными
территориями
и
неотягощенные феодальным наследием, они создали
высокопродуктивное товарное сельское хозяйство, в
котором очень эффективно применялись технические
новшества.
Экспорт их товаров, однако, принес
радикальные изменения в сельском хозяйстве Западной
Европы. Резкое падение стоимости морских перевозок
привело
к
тому,
что
зерно
из-за
моря
наводнило
европейский рынок, который в 1860-х гг .
перестал быть
защищенным от подобного вторжения. Около 1880 г.
наиболее важные континентальные державы, Германия
и
Франция, снова приняли меры для защиты своего
сел ьско го хозяйства. Это во зобн ов ле ни е
протекциониз ма
частично объясняет, почему в 1913 г. занятость в
сельском хозяйстве Германии и Франции была значительно
больше, чем в
Британии с ее свободной торговлей. Так
как
Франция и Германия с 1958 г.
стали
ядром
Европейского Сообщества, в их сельскохозяйственной
по лит ике
все
еще
проявляются
отпечатки
исторического наследия XIX века.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СВЯЗИ МЕЖДУ СТРАНАМИ
И РЕГИОНАМИ МИРА
В течение ХЕХ в. международная торговля развивалась
значительно быстрее, чем производство. В период между
1800 и 1913 гг.
прир ост мир ов ог о производства на душу
населения составлял немного более 7% за десятилетие, в
то
вре мя
как внешней
то ргов ли
-
на 33% за десятилетие.
Эти ориентировочные оце н ки отражают до сих пор не
превзойденную скорость, с которой устанавливались
экономические связи
между государствами
и
регионами
(Bairoch, 1973). Чрезвычайный рост мировой торговли не
может быть отнесен к коммерческим связям Европы с
заморскими странами,
-
он
скорее
явился
результатом
оживленной торговли между наиболее передовыми
государствами
внутри
самой Европы. И даже в регионах вне
пределов Европы преобладали коммерческие отношения
Европы с ее заморскими поселениями. В 1913 г.
2/3 объема
мировой торговли все еще концентрировались
в
Европе,
причем на долю Британии приходилась 1 /4 всего объема
до конца века и 16% в 1914 г.
Германия и Франция были
двумя другими крупными торговыми странами с
соответственно 12% и 7% от общего объема в 1913 г.
Европейское
преобладание не ослабевало до 1913 г., хотя доля
Северной Америки затем стала расти (14% в 1913 г.).
Соответственно Британия постепенно теряла позиции.
Расширение международной торговли стало
возможным главным
образом благодаря резкому снижению
стоимости экономических
операций. Прежде всего,
значительно снизилась стоимость перевозок пассажиров
и
грузов, особенно во второй половине XIX в.
Харлей (Harley;
1989) составил пер е че н ь фрахтовых ставок на отгрузку
угля в решающий период перехода от деревянных
парусных судов к пароходам. До I860 г. он не заметил
тенденции к снижению ставок. Но затем они начали
стремительно снижаться вплоть до начала 1890-х гг. и затем
продолжали понижаться, хотя и более умеренно. Перед 1914 г.
фрахтовые ставки на перевозки между Британией и
портами континента составляли 40% от уровня 1850-х гг ., а на
длинные расстояния (в Южную Америку) они снизились
на
треть. Брентано (Brentano, 1911) проанализировал
вли ян ие пониж ения
фрахтовых ставок на цены на
пшеницу в
Лондоне. (Все цены относятся к одному квартеру, т.е. 291 л
пшеницы). В 1868 г. стоимость
перевозки грузов из
Чикаго в Нью-Йорк по воде обходилась примерно в 7
шиллингов, а только по железной дороге
-
в 10 шиллингов.
Грузоперевозка на пароходе
в
Ливерпуль стоила 4,6 шиллинга.
В 1902 г. цены соответственно были 2,3 и 1 шиллинг. Цены
на пшеницу в Великобритании упали с 64 до 28
шиллингов в
период с 1868 до 1902 г.
На европейском континенте фрахтовые ставки на
перевозки п о железной доро ге
ипо
вн утр енни м
водным
путям
также
резко снижались во второй половине
XIX в. Пик постройки железных дорог
в
Европе совпал
с пиком
европейского колониализма. С конца 1880-х гг.
коло ниальные
державы строили железнодорожные
пути, соединяющие морские порты со столицами и
эко номич ески ми
центрами ра злич ных африканских
территорий (в гл. 1
рассмотрены общие последствия
железнодорожного строительства).
Снижение стоимости перевозок подорвало
стремление к свободной торговле в Европе. Это движение было
частью общего принятия либеральных идей и таким
образом вызывало соответствующие политические позиции.
В 1850-1860-е гг. многие европейские страны отменили
ограничения на основание предприятий, тем самым
облегчив создание совместных компаний даже без
разрешения
государственного органа. Строительство железных
дорог стало бесконтрольным и соответствовало развитию
свободного рынка. В 1840-х гг.
Британия, следуя своей
таможенной политике, перешла к свободной торговле. В
соответствии со своей приверженностью либерализму,
ведущие группы политиков и элита пытались осуществить
эти идеи на практике, создавая зоны свободной торговли
в Западной и Центральной Европе.
В I860 г.
Франция и Британия заключили договор (так
называемый договор Кобдена-Шевалье), которым
предусматривалась отмена всех импортных
пошлин.
Поскольку
договор включал статьи о наиболь шем
благоприятствовании зонам свободной торговли, то их положения могли
быть легко применены
к
многосторонним соглашениям,
ик
договору присоединились
соответственно Бе ль г ия в
1861 г., Пруссия в 1862 г., Италия в 1863 г., Швейцария в
1864 г., Швеция, Норвегия, Испания и Нидерланды
-
в
1865 г. Но неожиданно высокий объем
экспорта
заокеанского зерна
в
Европу, а также затянувшийся
экономический спад (первая Великая депрессия), начавшийся в
1870 г., потряс основы либеральной системы. В
частности, Германия и Франция снова ввели протекционные
тарифы, хотя и не смогли предотвратить сокращение
стоимости перевозок В результате давно установившиеся
связи
между экономическими системами не б ы ли
наруше ны.
Передача информации между ними
улучшилась благодаря телефону и телеграфу, а введение
золотого
стандарта, лидером в котором стала Британия,
обеспечило появление стабильной валютной системы
основных стран промышленного мира. Подводя итог,
можно отметить, что конец XIX в. стал свидетелем
уникальной свободы передвижения людей, товаров и
капитала из одной страны в другую.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
ОБ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
На протяжении долгого периода индустриализации
значительно поднялся жизненный уровень тех стран,
которые стали промышленными державами в течение
первого этапа этого процесса. Повышение уровня жизни
означало более высокие уровни доходов, улучшение
системы образования и удлинение продолжительности
жизни. В связи с этим становится вполне понятно, что в
умах многих политиков наших дней, которые имеют
право принимать жизненно важные решения, сложилось
твердое убеждение, что именно благотворные
результаты дальнейшей и более широкой индустриализации
могут явиться решением существующих всемирных
(экономических) проблем современности.
98

ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ И НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Согласно теории американского экономиста У.У. Ростоу,
каждая страна проходит
в своем развитии пять различных этапов
экономического роста: ♦...традиционное общество. Предпосылки к
подъему. Подъем. Переход к высокому уровню развития
(зрелости). Эпоха массового потребления» (Rostow, I960). Решающим
является этап подъема. Промышленная революция положила
начало устойчивому росту дохода на душу населения. Революционность
изменений обусловлена их короткой продолжительностью
(около 30 лет), значительным увеличением доли капиталовложений (с
примерно 5% до 10% от национального дохода), а также первым
появлением ведущих секторов экономики, которые
способствовали экономическому росту посредством применения
последовательных важных технических инноваций. Эта теория
несбалансированного роста стала моделью стратегии развития,
предложенной и проводившейся США в 1960-е гг., а также имела
огромное
влияние н а новые
промышленно развивающиеся страны,
такие к ак
Республика Корея. Кроме того, теория Ростоу вызвала научные
споры
по проблемам экономической истории, например, по поводу
вклада ведущего сектора
-
железнодорожного строительства
-
в
экономический рост
вXIXв.
(Fogel, 1964; O'Brien, 1983).
2
Термин ♦инновация» был введен в 1911 г.
австрийским и
амер ика нск им
экономистом
Йозефом Алоизом Шумпетером (1883-
1950) в его докторской диссертации *Die Theorie der wirtschaftlichen
Entwicklung», которая в английском переводе называлась ♦Теория
экономического развития». Шумпетер пытался объяснить действие
сил, определяющих рост капиталистической экономики.
Передовой предприниматель применяет изобретения или новые
сочетания факторов производства в экономической системе, таким
образом осуществляя нововведения, или новации. Шумпетер
выделяет пять типов инноваций: новые продукты; новые
производственные процессы; новые рынки сбыта; новые источники сырья
и полуфабрикатов; новые организации и новые институты.
Термин ♦базовые» инновации был введен позднее
последователями Шумпетера, например в работе Менша (Mensch, 1979).
3
♦Промышленная революция не была ♦эпохой хлопка» или
♦эрой железных дорог», и даже не эпохой пара,
-
это была эпоха
усовершенствований» (McCloskey; 1981, р. 118).
4
Английский экономист Томас Роберт Мальтус (1766-1834)
утверждал, что существует противоречие между ростом
народонаселения и потенциальным ростом запасов продовольствия.
Население, страны
и
народы попадают в
мальтузианскую ♦западню» (с
голодом, эпидемиями и, следовательно, высоким уровнем
смертности), когда рост народонаселения опережает доступные
объемы средств существования. (Идеи Мальтуса изложены в его труде
*Ап Essay on the Principle ofPopulation*, 1798; в русском переводе
-
♦Опыт о законе народонаселения...», 1868 г.
-
Прим. ред).
5
Эрнст Энгель (1821 -1896) -
немецкий экономист, статистик;
руководил статистическими бюро Саксонии и Пруссии,
обосновал р яд
статистических
закономерностей (*закон Энгеля*).
6
В соответствии с этими подходами, разработанными в
1960-е гг., общая экономическая теория
и
эконометрия
(математическая экономия) применяются в ходе исторических
исследований. В этой связи возник и новый
те рми н *историо метрия»
-
применение математических методов и вычислительной техники
для обработки исторических документов.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABE, Е and SUZUKI, Y. (eds.) 1991. Changing Patterns of International
Rivalry: Some Lessonsfrom the Steel Industry. Tokyo University Press,
Tokyo.
ALLEN, R C. 1977. The Peculiar Productivity History of American Blast
Furnaces, 1840-1913Journal ofEconomic History, No. 37, pp. 605-
33.
BAIROCH, P. 1973. European Foreign Trade in the Nineteenth Century:
The Development of the Value and Volume of Exports. Journal of
European Economic History, No. 2, pp. 5-36.
BECK, L. 1899 . Die Geschichte des Eisens in technischer und
kulturgeschichtlicher Beziehung. Part 4. Friedrich Vieweg und Sohn,
Braunschweig.
BONNEUIL, C. 1997. Le jardin d essais de Conakry, Le lieu ou s invitent
les tropiques. In: La recherche 300, Juillet-Aout 1997, pp . 76-80 .
.
1997. Mettre en ordre et discipliner les tropiques. Les Sciences du
Vegetal dans I'Empire frangais, 1870-1940. These de Doctorat,
Universite Paris VII.
BRENTANO, L 1911. Die deutschen Getreidezo 1 le. Stuttgart.
BROADBERRY, S. N . 1994 . Comparative Productivity in British and
American Manufacturing During the Nineteenth Century.
Explorations in Economic History, No. 31, pp. 521 -48 .
.
1997. The Productivity Race. British Manufacturing in International
Perspective, 1850-1990 . Cambridge University Press.
CAMERON, R. 1989. A Concise Economic History of the World. Oxford
University Press, New York.
CHANDLER, A D. 1990 . Scale and Scope. The Dynamics of Industrial
Capitalism. Harvard University Press, Cambridge Mass.
CHURCH, R A (ed.) 1994. The Coal & Iron Industries (The Industrial
Revolution, vol. 10). Economic History Society-Blackwell, Oxford.
CIPOLLA, С. M. (ed.) 1975. Introduction. In: Cipolla, С. M. The Industrial
Revolution (The Fontana Economic History of Europe), Fontana/
Collins, Glasgow, pp. 7-21 .
CLARK, J. G. 1990. The Political Economy of World Energy. Harvester
Wheatsheaf, New York.
CRAFTS, N. 1984. Patterns of Development in Nineteenth Century
Europe. Oxford Economic Papers, No. 36, pp. 438-58.
.
1994. The Industrial Revolution. In: Floud, R and McCloskey, D.
(eds.), The Economic History of Britain since 1700, Cambridge
University Press, Cambridge, pp. 44-59.
FOGEL, R. W. 1964. Railroads and American Growth: Essays in
Econometric History. Johns Hopkins Press, Baltimore.
FOGEL, R W. and ENGERMAN, S. 1974. Time on the Cross: The Economics
ofAmerican Negro Slavery. Little Brown, Boston.
FREMDLING, R R 1986. Technologischer Wandel und intemationaler
Handel im 18. und 19- Jahrhundert, Die Eisenindustrien in
Grossbritarmien, Belgien. Frankreich und Deutschland. Duncker &
Humblot, Berlin.
.
1994. Foreign Trade Patterns, Technological Change, Cost and
Productivity in the West European Iron Industries, 1820-70. In:
Church, R A (ed.) The Coal & Iron Industries, Economic History
Society/Blackwell, Oxford, pp. 322 -43.
.
1994. Foreign Competition and Technological Change: British
Exports and the Modernisation of the German Iron Industry from
the 1820s to the 1860s. In: Church, R A (ed.). The Coal <£ Iron
Industries, Economic History Society/Blackwell, Oxford, pp. 345-
74.
.
1996. Anglo-German Rivalry on Coal Markets in France, the
Netherlands and Germany, 1850-1913. The Journal of European
Economic History, No. 25, pp. 599-646.
GILLE, B. 1968. La Siderurgiefrangaise au XIXe Siecle. Geneva, Libraire
Droz.
HABAKKUK, H . J. 19Cl American andBritish Technology in the Nineteenth
Century, The Search for Labour-Saving Inventions. Cambridge
University Press, Cambridge.
HARLEY, K .C . 1989. Coal Exports and British Shipping, 1850 -1913.
Explorations m Economic History, No. 26, pp. 311 -38 .
HUGHES, T . P. 1989- American Genesis, A Century of Invention and
Technological Enthusiasm, 1870-1970. Viking Penguin, New York.
HYDE, С . K. 1977. Technological Change and the British Iron Industry
1700-1870. Princeton University Press, Princeton.
INKSTER, I. 1991. Science and Technology in History. An Approach to
Industrial Development. Macmillan, Houndsmill.
INWOOD, К. E. 1992. The Influence of Resource Quality on
Technological Persistence: Charcoal Iron in Quebec. Material History
Review, pp. 49 -56 .
KUZNETS, S. 1966 . Modem Economic Growth. New Haven, Yale
University Press.
LANDES, D. S. 1969. The UnboundPrometheus. Cambridge University Press,
Cambridge.
McCLOSKEY, D . 1981. The Industrial Revolution 1780-1860: A Survey.
In: Floud, R and McCloskey, D. (eds.), The Economic History ofBritain
99

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
since 1700, Cambridge University Press, Cambridge, pp. 103-27 .
MADDISON, A. 1991. Dynamic Forces in Capitalist Development. Oxford
University Press, Oxford.
.
1995. Monitoring the World Economy 1820-1992. OECD, Paris.
MADDISON, A. and PRINCE, G. (eds.) 1989. Economic Growth in
Indonesia, 1820-1940. Foris Publications, Dordrecht.
MATHIAS, P. 1969 . The First Industrial Nation. Methuen, (sec. ed. 1983),
London.
MEADOWS, D. M. et al. 1972. The Limits to Growth. Universe Books, New
York.
MENSCH, G. 1979. Stalemate in Technology. Ballinger, Cambridge Mass.
MOKYR, J. 1990 . The Lever of Riches, Technological Creativity and
Economic Progress. Oxford University Press, New York.
.
1994. Technological Change, 1700-1830. In: Floud, R. and
McCloskey, D. (eds.), The Economic History of Britain since 1700,
Cambridge University Press, Cambridge, pp. 12-43.
NORTH, D. C.; THOMAS, R. P. 1973. The Rise ofthe Western World. A New
Economic History. Cambridge University Press, Cambridge.
O BRIEN, P. (ed.) 1983. Railways and the Economic Development of
Western Europe, 1830-1914. The Macmillan Press, London.
O BRIEN, P. and KEYDER, C. 1978 . Economic Growth in Britain and
France 1780-1914. Two Paths to the Tiventieth Century. George Allen
& Unwin, London.
RADKAIJ, J. 1989. Technik in Deutschland, Vom lS.Jahrhundert bis zur
Gegenwart. Suhrkamp, Frankfurt a. M.
REUSS, C. et al. I960. Le Progres Economique en Siderurgie Belgique.
Luxembourg Pays-Bas 1830-1955 Editions Nauwelaerts, Louvain.
RIDEN, Ph. 1977. The Output of the British Iron Industry before 1870.
Economic History Review, No. 30, pp. 442 -59 .
ROSTOW, W. W. I960. The Stages of Economic Growth. Cambridge
University Press, Cambridge.
.
1978. The World Economy: History Prospect. University of Texas
Press, Austin.
SCHUMPETER, J. 1911 . Theorie der wirtschafttichen Entwicklung. Berlin,
Duncker & Humblot. (1934. The Theory ofEconomic Development.
Harvard University Press, Cambridge Mass).
TEMIN, P. 1964. Iron and Steel in Nineteenth-Century America.The М. I. T.
Press, Cambridge.
VAN DER ENG, P. 1993. Agricultural Growth in Indonesia since 1880.
Doctoral Thesis Publication, Groningen.
VIAL, J. 1967. Eindustrialisation de la siderurgiefrangaise 1814-1864-
Mouton, Paris.
VON TUNZELMANN, G. N. 1978 . Steam Power and British
Industrialization to I860. Clarendon Press, Oxford.
.
1981. Technical Progress During the Industrial Revolution. In:
Floud, R. and McCloskey, D. (eds.) The Economic History of Britain
since 1700, Cambridge University Press, Cambridge, pp. 143 -63.
.
1995. Technology and Industrial Progress. The Foundations of
Economic Growth. Edward Elgar, Aldershot.
WENGENROTH, U. 1986 . Untemehmensstrategien und technischer
Fortschritt, Die deutsche und britische Stahlindustrie 1865-1895-
Gottingen, Vandenhoeck & Ruprecht. (1994. Enterprise and
Technology: the German and British Steel Industries, 1865-1895-
Cambridge University Press, Cambridge).
WORONOFF, D. 1984. LHndustrie siderurgique en France
pendant la
revolution etVEmpire. Editions de l Ecole Pratiques des Hautes Etudes
en Sciences Sociales, Paris.
WRIGLEY, E . A 1988. Continuity, Chance and Change. The Character of
the Industrial Revolution in England. Cambridge University Press,
Cambridge.

4
МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ
И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
Шарль Морозе
ВВЕДЕНИЕ: НАУЧНЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ
И СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Хорошо известно, что так называемые
«промышленные рево люции» ради кально
изме нили
образ жизни и
культуру людей, а также и их взаимоотношения друг с
другом в данном государстве.
Мы даже знаем, что эти
изменения зависели в
разной степени от научных достижений:
слабое влияние науки во время при первой
промышленной революции (примерно 1780-1820 гг.)
стало более
заме тны м
при второй революции (примерно 1880-1914 гг.)
и ве сьм а значительным впоследствии, ко г д а чи с ло так их
«революций» стало трудно определить.
Тем не менее
задача этой главы состоит в том, чтобы выяснить, как
обычное распространение достижений становилось
экспоненциальным. При применении слова «как» могут быть
различия в его значении.
Например, можно изучать,
«как
лаборатории работают для промышленности», но и «как
промышленность взамен обеспечивает лаборатории
оборудованием, в котором те нуждаются для проведения
новы х
разработок». Этот «заем, предполагающий некоторое
возмещение», должен быть хорошо проанализирован,
чтобы можно было сделать вывод о существовании
совокупных действий, и
результаты этого анализа действительно
должны объяснить, по крайней мере поверхностно,
экспоненциальный рост науки и промышленности.
Безусловно, история не довольствуется поверхностной оценкой
событий, и исследования должны продолжаться.
Лаборатории нуждались не только в оборудовании, но и прежде
всего -
в
теориях. Без теоретической базы они не знали, в
какую сторону направить исследования, как их вести и
были не в состоянии
интерпретировать получаемые
результаты.
В самом центре истории научных открытий и
изоб ретений ле жи т
история создания теорий. Поскольку эти
теории могли быть выражены на языке математики, то
история связывает их с развитием математики. При
изучении этой взаимосвязи возникает вопрос, какой из этих
двух типов наук обусловливает другой: один основан на
эксперименте, другой
-
на точном и чисто
формальном
доказательстве. XIX век был полон противоречивых
взглядов, обычно основанных на одном и том же убеждении,
которое выразил Ньютон, а до него Галилей,
-
что
природа выражает себя на языке математики. Изучение прошлых
событий заставляет человека предпочитать вести
формальное и так называемое
опе раци он но е (относящееся к
действию) рассуждение, так как оно по своей
природе
удовлетворяет условиям
точности. На самом деле
выяснилось, что в большинстве
случаев
ма тема тич ески е
форму¬
лы
предвосхищают, по крайней мере на годы, физические
теории, которые, в свою очередь, используют их, чтобы
объяснить наблюдаемые и исследуемые явления. В
противоположной ситуации, при которой математика быстро
отвечает потребностям опыта, результаты которого не
были ею предсказаны, историки сталкиваются
практически с такой же проблемой: что
-
с обеих
сторон
-
послужило причиной того, что операционная абстракция
предшествовала
эксперименту
или так тесно следовала за ним?
Можно применять термин «прорывная теория»
(spearhead theory), принятый собранием экспертов
ЮНЕСКО в 1978 г., для обозначения постоянно
увеличивающегося числа абстрактных формулировок, приведших к
видению земного существования, которое предвидел
Галилей и которому дал определение Ньютон. Это видение
расширилось до иного видения мира, предложенного
Эйнштейном и в конце концов принятого научным
сообществом. Эта теория избегает вопроса о том, какая наука
-
точная или
экспериментальная
-
обусловливает другую,
усваивая ее. На самом деле теория
тако го
рода
соч етает в
одном и том же связанном единстве ту долю математики,
которая
является неотъемлемой частью
астрономических
и
физических теорий, и долю, которую эти теории берут у
математики или поощряют её к соответствующим
разработкам. Эти обмены выделили теоретическое средоточие,
которому было предназначено сделаться особым
ответвлением научного знания,
-
прикладную механику. Эта
отрасль науки, питая две другие отрасли, которые в ней
сосредоточены, развивалась параллельно с ними. И так как
она
управляет их подобием, она также управляет
их
приложениями, занимая, таким
образом, центральное место
в
про гр амм ах подго товки инж енеро в. Конечно, не все
отрасли промышленности
полностью механические, но все
-
частично и в
разной степени.
На своем самом элементарном уровне
механика
требует прежде всего искусного наблюдения за действиями
профессионала, чтобы воспроизвести их в м а ши н а х и
механизмах. Ткацкие станки и прядильные машины -
жемчужины первого промышленного переворота
-
развивались независимо от прикладной механики, которая уже
имела значение для изучения движения небесных тел. То
же касается часов и часовщиков, хотя последние обязаны
Христиану Пойгенсу (1629-1695) изобретением спирали
-
тонкой пружины, жесткость которой вместе с моментом
инерции баланса (балансира)
-
колеса с массивным
ободом, укрепленного на оси поперечиной, определяют
период колебаний системы. Не менее впечатляющим
является
при мер
химии
-
одной из первых наук, которая
использовалась для промышленного производства продуктов,
101

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
из
которых
многие в небольших масштабах и под
разными названиями были известны и использовались
десятилетиями.
Химия не только напоминает нам о том, что
прорывные
теории
не
ограничиваются рациональной механикой,
но и должны рассматриваться в единстве; кроме того, она
привлекает внимание к главному аспеюу истории науки
и
исто рии
в целом.
В XIX в. и позднее много раз утверждалось, что новая
наука обязана своим успехом тому факту, что она
заменила нечто качественное количественным, поддающимся
вычислению. В этом есть доля правды, но это слишком
упрощенный взгляд. «Качества», наследованные от
Аристотеля (теплота, холод, сухость, влажность) были
количественно выражены задолго до Возрождения, хотя и в
терминах, которые делали точное доказательство трудным для
понимания. На более понятном языке количества
выражаются
натуральными числами: современная алгебра
изобретет намного больше совершенно абстрактных понятий, эта
абстракция будет соответствовать квазикачественным
алгоритмам, разделяя
с
натуральными числами только их
свойство быть использованными в вычислениях.
Науки, которые развились до XIX в. и которые в
рассматриваемый период продолжали развиваться по
экспоненте, обязаны своей универсальностью всему, что
Европа взяла у большинства
культур, еще
существовавших в то время. Но является ли это объяснение
достаточным? Можно
спросить,
были ли науки,
пышно
цветшие в XIX в.,
настолько
неблагодарны, что своим
применением в
промышленности
помогли поработить
культуры, которым они обязаны своим
универсализмом, и если не науки, то какие другие культурные
факторы
лежат в основе их
расцвета?
В этом отношении истори я
и
философия науки
делится на два методологические направления. В соответствии
с
утверждениями сторонников одного из них
-
интерна-
лизма -
движущей силой развития науки являются
вн у тр е н ни е , интелле ктуаль ные (философские, собственно
научные) факторы. Согласно сторонникам другого
методологического
направления
-
экстернализма
-
источник
развития научных идей заключается непосредственно во
внешних социальных (экономических и политических)
факторах. В этом столкновении мнений каждая сторона
выдвигает аргументы, которые разнятся
в соответствии с
изучаемыми периодами
и областями, и это разнообразие
открывает путь к улаживанию споров. Выйдя на
определенный уровень, наука развивается сама по себе до тех пор,
пока не иссякнут концептуальные ресурсы, позволившие
ей выйти на этот уровень. С другой стороны, каждый шаг
вперед совершается только в результате настоятельной
потребности в обновлении, которое соответствует
изменениям и
мутациям, приводящим
к
соц иаль ному
и
культурному прогрессу.
Принимая эту двойственность, можно легче вести
исс ледов ание то го, как пост игалось
существование, сводя
изучение к перечислению и рассмотрению тех вех,
прохождение которых совпадает с разрывами
непрерывности истории. История предлагает нам на выбор три
основные эпохи: Возрождение
-
влияние его сил изменяет
направление развития;
XVIII век
-
уголовное и гражданское
право больше не выражает волю Господа, но
соответствует правам Человека; вторая промышленная «революция»
-
городская деятельность начинает преобладать над
сельскохозяйственной деятельностью.
XIX в. был великим столетием не только для науки, но
и для Европы. Европейские корабли пересекали океаны и
моря вдоль и
поперек, не боясь конкуренции со стороны
неевропейских стран, которые уступали Европе в
торговле, финансах и вооружении. Конкуренция росла только
между европейскими странами,
и
внутри этих стран
-
между компаниями, желавшими получить равные права с
другими, быть свободными и равными перед законом, не
бояться монополий, основанных на привилегиях. В
Европе кипела активная деятельность: здесь воспринималось
всё, что могло бы внести вклад в нескончаемый прогресс
человеческой расы, и для этого прогресса Европа
открывала безграничные перспективы,
в
первую очередь для
собственной выгоды. Особенно это подтверждалось тем,
что предпринимавшиеся инициативы были очень
разнообразны. Французская революция намеревалась свергнуть
монархии, затем империи, чтобы подчинить одной, но
амбиции не оправдывались, а развязкой стал кровавый
провал. Европа оставалась разрозненной, как и все ее
государства
-
как
существовавшие,
так и только
зарождавшиеся.
Такие великие события
вол ную т
и
разжигают
воображение: всё кажется возможным. Уходящему веку, который
время от времени потрясали другие волнения и
революции, суждено было разрушить многие мечты, но не
мечту
о том, что
наука будет постепенно совершенствоваться,
уверенная
в том, что отражает Природу и ее законы. Как
заявил
Карл Фридрих Гаусс в один из тех
редких
моментов, когда этот набожный человек подавал признаки
восторга: «Природа
-
моя богиня, я
послушный исполнитель
ее законов».
Но что прои сходит
с
природой, когда наука изменяет
ее проявления, и что происходит с ее законами, когда
наука подвергает сомнению простой подход, который
поднял Ньютона на уровень
хозяина всех них? К
кон цу
столетия
французский писатель и историк Эрнест Ренан (1823-
1892) отметил, что воображение существует, чтобы «во
снах
отдохнуть
от жизни, а не взять над ней
контроль».
Но
ка кое
воображение? В любом случае воображение не тех
ученых, ко то ры е, до веря яс ь воображаемому, продвигались
от
открытия
к
открытию,
считая все их
правильными,
вто
время
как наи бо ле е фундаментальные из них могли
изменить
образ жизни человека, ра в н о
как и взгляды
человеческих
существ на саму
жиз нь.
Романтизм
-
это не
просто предчувствие будущего,
в
равной степени он пред ста вляе т
и ностальгию по
прошлому. То же соображение применимо и к науке, в первую
очередь к точным наукам (назовем их «математикой»), а
также к
тому, что составляет часть в пределах прорывной
теории: ни одно из этих новшеств не будет принято, если,
противореча существующим убеждениям и изменяя их,
она не сделает понятной ту часть истины, которая раньше
считалась достоверной.
Может возникнуть вопрос, как «дух столетия» питал
научную интуицию и вдохновение. Просматривая
биографии ученых, историки не выявили ни одного из них, кто
бы заявил о прямом влиянии; также очень немногие из них
признавали, что не знают источник идей и концепций, не
связанных с их собственным учением,
и
отрицали какое-
либо влияние на их идеи, пока не изменялось
направление в старой основе их объяснений. При более широком
взгляде на эту удивительную ситуацию можно лишь
заметить, что век, примечательный разнообразием
полученного опыта, отмечен также
беспрецедентным увеличением
чи сла
теор ети ков ,
лично вовлеченных в
теоретический
прогресс. Каждый гений, хотя и в
разной степени,
принимал участие в развитии математики XIX века. Можно
проиллюстрировать это рядом примеров.
Карл Фридрих Гаусс (иллА2), «король» математиков
(этого титула он был удостоен еще при жизни), родился
в 1777 г. в бедной семье.
Говорят, он уже в три года
проявлял не по годам выдающиеся математические и
лингвистические способности. Мальчик управлялся с
числами и числовыми рядами столь блестяще, что его
учителя, научив мальчика всему, что знали сами,
обратились к герцогу Брауншвейгскому с просьбой о
поддержке,
и
герцог дал деньги на продолжение обучения.
Из колледжа, в котором преподаватель тоже быстро
102

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
исчерпал
свои знания, необыкновенно одаренный
человек поступил
в Геттингенский университет, где
произвел
не меньшее впечатление. Показав свои
способности (он дал построение правильного 17-уголь-
ника при помощи циркуля
и линейки, дал доказательство
основной теоремы алгебры, обстоятельную теорию
квадратичных
вычетов,
первое
доказательство
квадратичного закона взаимности, новое
подробное
изложение арифметической теории квадратичных форм
и тд.
-
Прим. ред.). Гаусс постоянно печатал свои работы
(на латыни),
отклонил
предложение
работать в
Петербургской академии наук, но согласился руководить
кафедрой математики и астрономии Геттингенского
университета
и
возглавить
астрономическую
обсерваторию того же университета. Сдержанный,
скромный человек, он писал огромное количество
замечаний на полях книг, оставлял записи в дневнике в
виде очерков, незаконченных работ, которые были
расшифрованы только после его смерти. (До второй
мировой войны Геттингенское ученое общество издало 12
томов сочинений Гаусса.
-
Прим. ред.). Другой
выдающийся ученый мира
-
французский астроном, математик
и
физик Пьер Симон Лаплас признал Гаусса «ведущим
геометром мира». Гаусс интересовался не только «чистой
математикой», но и ее приложениями. При проведении
геодезической съемки Ганноверского королевства Гаусс
создал основы «высшей геодезии», занимающейся
описанием действительной формы земной поверхности,
учитывающим ее кривизну. Гаусс как астроном занимался
изучением орбит малых планет и их возмущений.
Мировую известность обрел разработанный им метод
определения
эллиптической
орбиты по
трем
наблюдениям. Как физик вместе с Вильгельмом
Эдуардом Вебером создал
абсолютную систему
электромагнитных единиц; ему принадлежит труд
«Общая теория земного магнетизма»; кроме того, он
заложил основы теории построения изображения в
системах линз. Последние годы жизни Гаусса (которая
закончилась в 1855 г.) прошли в изучении и
совершенствовании древнееврейского языка. Революции, войны,
политические
и
социальные
события
прошли
мимо,
незамеченные им.
Довольно непохожим на него был Огюстен
Луи Коши
(1789-1857), также выдающийся французский математик,
барон, ультрароялистские убеждения которого, начиная с
1830 г., сделали его жизнь слишком бурной (после
Июльской революции 1830 г. он вынужден был находиться в
эмиграции до 1838 г.). Его труды, особенно знаменитая
теория распространения волн на поверхности тяжелой
жидкости, снискали ему славу и официальные
должности, которые он получил
в1816г.и
которые оставил, когда
в
результате Июльской революции 1830 г. был свергнут
король Карл X Бурбон и королем стал Луи Филипп I
(герцог Филипп Орлеанский), правивший до февраля 1848 г. в
интересах верхушки буржуазии. Коши отказался
присягнуть новому правительству и не хотел оставаться во
Франции, а
отправился сначала в Швейцарию, затем в Турин, где
король Сардинии создал специально для него кафедру
«высшей физики». В 1833 г. находившийся в эмиграции
Карл X пригласил Коши для образования своего внука
Анри Шамбара, графа, герцога Бордо. Выполнив эту
задачу, после революции 1848 г. К оши многократно получал
предложения занять различные ученые должности, но он
от них отказывался, не желая
принимать присяги на
верность
кому
бы то ни было, пока, наконец, ему не
предл ожили кафедру «без условий». Огромная
работоспособность Коши
отражает характер
человека и жесткого, и
щедрого (он отдавал на благотворительность жалованье,
получаемое от правительства, а сам существовал на
пожертвования деловых людей). В своей непреклонности Коши
остался верен своим изначальным интересам: теории ана¬
литических функций, теории дифференциальных
уравнений, математической физике, теории чисел, геометрии. Он
интересовался всем, и во время чтения делал пометки,
которые могли бы остаться непонятыми без терпеливого и
старательного перевода этих личных заметок на язык
точных формулировок. Та быстрота, с которой Коши
переходил от одного предмета
к
другому, дала ему возможность
проложить
в
науке множество новых путей
-
не только в
математике, но и в механике, и в
физике,
ив
астрономии.
Необходимо подчеркнуть различие между Гауссом и
Коши. Влияние
первого ощущалось медленно, так как он
во многом опережал своих современников; влияние Коши
также проявилось не сразу, так как его твердые
религиозные и политические убеждения приводили к тому, что
многие люди относились к
нем у прис тра стн о.
Но
несмотря
на выдающиеся умы
или
чрезмерную импровизацию
в
научных исследованиях, математика
развивалась в
соответствии со
скорее внутренними, чем внешними
условиями, пока превалировали интуитивные подходы: ученый
-
это не
просто вдохновленный «неясными образами»
любитель, спасающийся, как предполагали романтики,
«от
жизни в мечтах»; но
скорее тот, кто
обнаруживает
«ценности взаимосвязей», как считал
примерно в 1800 г.
французский математик Лазар Никола Карно (1753-1823) -
еще
за 100 лет до того, как другой французский математик, а
также физик и философ Жюль Анри Пуанкаре
приписывал эту интуицию воздействию бессознательного на
рациональный ум. Мы должны принять как данное то, что
«неясные образы» романтизма также вытекают из
бессознательного, не
переступая через подсознательное, где
создаются «неясные образы», фактически до того, как
превратиться
в
произведения литературы или
изобразительного искусства. Мы также должны принять, что
бессознательное происходит из взаимосвязей подсознания (ид),
собственного Я и сверх-,#. При этом задача Я состоит в
обеспечении того, чтобы влияние сверх-,#,
сформированного социальной и культурной средой, преодолевалось
императивами, идущими только из подсознания, в тех
случаях, когда оно связано с
вопросами математики,
интеллектуальных взаимосвязей, которые активизируются
особым обучением и «направленной работой мысли».
Иногда говорят, что если бы французский математик
Эварист Галуа не был убит в 1832 г. в
возрасте 20 лет на
дуэли, которую, по всей видимости, спровоцировал сам,
будучи крайним либералом (хотя есть версия, что она была
спровоцирована его политическими противниками
-
сторонниками королевского режима.
-
Прим.ред?)\ или если
бы Нильс Хенрик Абель, норвежский математик, один из
крупнейших математиков XIX в., не
умербыв1829г.в
во зра сте 26 ле т о т туберкулеза, вызванного тяготами жизни,
история
математики была бы во многих отношениях иной.
Очевидно, что ход истории изменился бы, так как их
вли яни е
проявлялось очень долго. Тем не менее развитие
математики как таковой было бы затронуто лишь слегка.
Решающий вклад этих уч ен ых был
признан
слишком поздно
для них, однако признан, когда обстоятельства позволили
эт ом у случ иться,
и
принес великую посмертную славу его
авторам. Невозможно догадаться, имели ли эти
жертвы
своего
вре мени какой-либо ко нтр ол ь над
обстоятельствами, которые были унизительны для них
при
жизни.
Гаусс
жил
лучше, но это не
привело
к
существенному
отл ич ию
его
ин ту ит ив ны х предчувствий.
Давайте просто рассмотрим две возможные причины,
по которым признание приходит слишком поздно, и
давайте
поверим немецкому математику Феликсу Клейну
(1849-1925), который в своей работе «Сравнительное
рассмотрение новых геометрических исследований» (1872 г.),
известной под названием «Эрлангенской программы»,
приписывал началу XIX века основные достижения,
приведшие к успешному развитию математики. Таким
образом, можно видеть, что именно в период романтизма наи¬
103

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
более явно
проявились теоретические достижения,
обратившиеся
к
миру воображения для решения проблем,
неразрешимых методами математики, которая основана
на «реальности».
ЗАГАДКИ И ИХ РЕШЕНИЯ
Дольше века предполагали, что количество возможных
решений уравнения равно его степени. Эту
«фундаментальную теорему алгебры» пытался доказать французский
математик, механик и философ-просветитель Жан Лерон
Д Аламбер (1717-1783), однако впоследствии его
доказательство было признано неубедительным. Задача эта,
действительно, была не из легких, так как для того, чтобы
считать теорему точной, при ее доказательстве нужно было
исходить из допущения, что отрицательные или «мнимые»
числа так же «реальны», как и положительные числа.
Хотя Лазар Никола Карно около 1800 г. действительно
признавал, что отрицательные
или мнимые числа
по л ез н ы и даже необходимы в вычислениях, в то ж е
время он не
соглашался с тем, что они должны появляться в решениях
уравнений. Он считал их не чем иным, как способом
самовыражения, объектами чистого математического
языка, или они, как можно было бы назвать их сегодня,
-
значащие объекты, лишенные всякой значимости. Тот же
ученый
предлагал относиться к ним как к
«корреляционным
величинам», имея в
виду, несомненно, что сами по себе эти
числа ничего не
представляют, а являются лишь просто
показателями отношений
между объектами, которые на
самом деле отражают реальность. Однако признание
существования только положительных корней уравнений
было равносильно возвращению алгебры в
доисторические времена. За предыдущие примерно 130 лет алгебра
должна была решать задачи, которые невозможно решить
при помощи линейки и циркуля. Если заимствовать
понятие симметрии из геометрии,
т.е. войти в область единой
«метафизики» (как слово, так и понятие были очень
модными в то
время
и ос та вал ис ь таки ми несколько
десятилетий), то тем самым можно отойти от отношения к
отрицательным числам как к ничего не означающим.
В этом кратком обзоре не упомянуты некоторые
эпизоды, которые проявились
в
первые три десятилетия XIX в.
и были настолько важными в
«реальном» смысле, что на
них необходимо остановиться.
Уже во времена Гаусса люди говорили о существовании
«мнимых» плоскостей или пространств;
к
концу века
предпочтение стало отдаваться термину «абстрактные
пространства». Со временем изменились и взгляд ы: ко гд а
п он ят ие об отрицательных и мнимых числах стало вполне
математически точным, к мысленным
образам в
привычном смысле этого слова стали относиться с
подозрением,
х от я никогда не
прекращалось применение терминов
«абстракции» и «абстракции абстракций» согласно правилам,
которые стали в равной мере абстрактными, хотя и
претендовали на точность.
Этот поворотный момент в концептуальных
разработках
произошел примерно
в
середи не
XIX в.; в любом
случае, он был уже пройден к 1872 г., когда Феликс Клейн
изложил свои новые
геометрические идеи в упомянутой
выше
работе, более известной как «Эрлангенская
программа». Автор, который определил «мнимую» геометрию как
гиперболическую, а рим ан ову гео ме тр ию
-
как
эллиптическую, стал особенно известен благодаря развитию
теории непрерывных групп.
Что касается данного обзора, то можно считать, что
даже если бы он был более
конкретным,
он не должен был
завести нас в область рациональной «метафизики» алгебр
и
абстрактных пространств. Точное описание, которое
было бы неминуемо долгим и детальным, только сделало
бы еще более удивительным вклад абстракций в объясне¬
ние
физических явлений, происходящих в обыкнов енном
пространстве, которое даже человек с самым богатым и
искушенным воображением не способен мысленно себе
представить. Поэтому здесь на понятия «групп» и
абстрактных
простр анств
мы
будем лишь ссылаться, а также
приведем выражение знаменитого американского физика
Роберта Оппенгеймера, который пришел к выводу, что наш
ум не способен постичь и перевести на естественный язык
формальные процедуры, благодаря которым
математические теории эффективно применяются на практике,
в
т ом числе
непосредственно для вычисления физических
явлений.
Начнем с рассмотрения абстракции, которая с
середины XIX в.
привела к тому, что прилагательное «мнимый»
постепенно в научной речи уступило место
прилагательному «абстрактный», служащему более точным
определением
алгоритмов
или
формальных процедур, лишенных
фантазии. Эта замена произошла практически тогда же,
когда на
смену романтизму в поэзии, социальных
установках и обычаях
пришел реализм. Говоря об «абстрактных
пространствах»,
мы
придаем им статус «реальности», пусть
даже это реальность непохожая на нечто конкретное.
Альберт Эйнштейн обобщил эту феноменологию в
двух словах: «ограниченность мышления». Подобным же
образом взгляд человека должен сначала охватить,
«сканировать» отдельные части ландшафта,
и только затем
функции его мозга позволяют собрать эти
многочисленные восприятия
в единый образ. Именно так ландшафт
сохраняется в нашей памяти как единое целое, даже если
допустить, что память выявляет один из аспектов, который
выделился сначала или воспринят совершенно иначе
впоследствии. Рациональный ум функционирует так же,
как эмоциональное воображение: сначала он поочередно
анализирует элемент за элементом, которые затем
подсознательно объединяются в единую сущность и, наконец, в
ходе дальнейшего анализа преобразуются
-
иногда не
изменяясь, иногда превращаясь в другие.
Если бы историки не учитывали этот процесс, который
в
силу «ограниченности мышления» вынуждал их делить
события на
чередующиеся фазы анализа и синтеза, то они
бы рисковали впасть в заблуждение относительно
истинного количества инноваций. Подлинные новшества
достаточно ред ки .
Это понятие не может быть отнесено к
предложениям, которые, хотя и являются несомненно
новыми, есть не что иное, как ясно
выраженные модели уже
существующие в подсознании. Подлинные инновации
означают обогащение или переориентацию подсознания. С
выражением «научная революция» нужно обращаться
осторожно. Без всякого сомнения, научной революцией
можно назвать тот период, когда вместо доктрины
триединства появились другие системы отсчета, особенно одна
из них
-
декартова система координат, предложенная и
разработанная Декартом и рядом других ученых. Такая
смена ориентиров открыла дорогу огромному количеству
последующих нововведений, так как она коренным образом
изменила функции подсознательного восприятия мира и,
соответственно, направления сознательной деятельности.
С этой точки зрения «Эрлангенская программа» была
подлинно инновационной, но не революционной, так как
Феликс Клейн в свою очередь
и св оим соб стве нным
способом
предложил
математикам свое
«сравнительное
обозрение
новейших
гео ме тр ич ес ки х исследований». После
Гаусса, Яноша Бойяи (Больяй) и Лобачевского с их идеями
неевклидовой геометрии Бернхард Риман (1826-1866) в
трудах, изданных после смерти его учениками,
пред оставил Клейну образец абстрактной геометрии, которую не
охватывала
«Эрлангемская программа». Очевидно, Риман
не подвергал
сомнению понятия ни об
отрицательных,
ни
о комплексных числах. Его «гипотезы, служащие
осн овой
геометрии», предполагают существование тех
бесконечно малых величин, с помощью которых удивительных ус¬
104

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
пехов достигли дифференциальное исчисление,
интегральное, представляющее собой «обратный процесс»,
пусть и труднее обобщаемый, и
вариационное
исчисление, хотя при этом ученые и столкнулись с трудностями
или даже невозможностью интегрирования. Так как Рима-
ну было доступно множество более ранних открытий,
таких как производные Ньютона, бесконечно малые
Лейбница и метод вариаций Лагранжа, значительно
усовершенствованных с их
времен,
то «всё», что Риману оставалось
сделать, это дать явное, подробное определение
«пространства»,
косвенно
подразум евае мое
этими типами
чисел и вычислений. В 1854 г. этот молодой приват-доцент
Геттингенского университета столь наглядно
продемонстрировал и доказал реальность абстракций, что смог
убедить людей в существовании поверхностей, не имеющих
толщины, которые состоят из листов, также ее лишенных.
Риман ввел понятие пространства с любым законом
измерения расстояний бесконечно малыми шагами
(подобно измерению длины линии очень малым масштабом).
Отсюда развилась обширная область геометрии, так
назы вае мая ри ман ова геоме трия
и ее обобщения, нашедшая
важные приложения.
Интуитивное представление об абстракциях
зародилось еще в
древности. Евклидовы бесконечно тонкие
линии, его
поверхности без толщины и точки без размеров
были у же , образно говоря, «абстрагированными» от
реально существующих объектов, обладающих массой и
размерами. Но когда проблема встает другой стороной и когда
дело доходит до использования строгих алгоритмов, из
которых ум не может извлечь никакой чувственной
основы, то это означает, что также существует нечто
необъяснимое, которое может принадлежать только к сфере
подсознательного. Такое предположение позволяет понять,
что таинственная область мышления имеет то же
происхождение, что и «воображаемые», или абстрактные,
пространства. Все они отражают сущности, выходящие за
границы реальности. Прошло около ста лет, прежде чем
ученые начали искать критерии точности формальных
операционных процедур в другом направлении,
противоположном первоначальному. Еще до Гаусса и Коши эти
взгляды нашли подтверждение в геометрических
представлениях, которые согласовывались с данными «синтеза»
Евклида, объективно основанного на реальном опыте. В
результате алгоритмы, облегчающие математические
операции, стали считаться языковыми уловками,
исключавшими
получение результата. Однако после Римана и Клейна
те же самые
алгоритмы стали рассматриваться как
реально существующие и действенные, так как из них
выводились
абстрактные пространства,
в
которых проявлялось
внутреннее единство.
К концу XIX и началу XX в. математика
уже совершила
бульшую часть этого поворота в своих
теориях, и
доказательством тому были аксиомы, сформулированные для
каждого нового абстрактного понятия в отдельности. Для
создания новых аксиом, касающихся пространств и чисел,
достаточно изменить существующие аксиомы, количество
которых априори ограничено. Подсознание,
подпитываемое доводами разума, основанными на фактическом
опыте, никогда бы не позволило таких вольностей, но оно
оказалось под влиянием других подсознательных импульсов,
исходящих из опыта абстрактного. Вместо термина
«абстрактный опыт», что в человеческом понимании
оз нач ает
абсурд, целесообразно применить понятие о
внутреннем незаметном опыте», так как он достигается сам по себе
в
сумерках подсознания.
Уроки из космоса подвергают механику
со мне нию
Многие тысячи лет Человечество ожидало, что звезды
прольют свет на судьбу человека.
Астрология,
опиравшаяся на многовековой опыт, обращалась за ответами к
небесам. В названиях созвездий
-
таких же, какие они носят и
сегодня,
-
были увековечены имена мифических героев.
Планетам приписывались те же свойства, что и веществам,
используемым в алхимии; по их движению, соединению
(сближению) и противостоянию судили о том, что сулит
дата рождения
-
удачу или несчастье. Такие
верования и
по сей день существуют в Европе, несмотря на весь
научный
прогресс. Однако в XVI в. наблюдатели за ночным
небом начали осознавать в нем
н ек ую логику
в связи с тем,
что на смену антропоморфизму, т.е. наделению небесных
тел человеческими свойствами, пришли более
рациональные взгляды, продиктованные прежде
всего тем, что
Земля больше не считалась центром Вселенной. Сначала
круговые орбиты Коперника, потом эллипсы Кеплера и его
законы, наконец, объяснение этих законов в механике
Ньютона, в частности в законе
всемирного тяготения,
полностью перевернули старые представления о мире. Разум
победил тогда, когда движения небесных тел могли быть
объяснены единой формулой, свидетельствующей о
правильности новой механики, лежащей в ее основе.
«Свободное» движение
-
движение тела, на которое не действуют
другие силы, перестает быть круговым
и становится
линейным (подобным же образом движение времени больше не
воспринимается как повторяющееся и ощущается как
поступательное и однонаправленное). Если же планета
движется по эллипсу7,
в одном из фокусов которого находится
Солнце, то это значит, что на них
действует сила
тяготения
-
термин, который Ньютон заимствовал из алхимии
и, как он писал, «причину же этих свойств силы тяготения
я до сих пор не мог вывести из явлений, гипотез же я не
измышляю».
Напоминать об этих фактах не было бы
необходимости, если бы Лаплас, как и многие его поклонники и
сторонники не считали, что механика небесных тел и
классическая механика, одновременно узаконивающие друг друга,
являются вечными истинами. На самом деле это
«двоевластие» длилось очень недолго. Классический подход
господствовал до середины XIX в., после чего
теоретические
рассуждения наряду с фактическими наблюдениями и
опы там и нач али
указывать на то, что все не так просто.
Открытие малой планеты Церера и определение её
эллиптической орбиты разработанным молодым Гауссом
методом трех наблюдений не произвели большого
впечатления на научное общество, которое было занято гораздо
более захватывающими событиями. Около сорока лет
спустя, в 1845 г., к
науке,
особенно астрономии, вновь было
привлечено пристальное
внимание в связи с
горячими
спорами ученых
о природе загадочных аномалий в
движении планеты Уран, которую еще в 1781 г. открыл
английский астроном Уильям Гершель. Хотя появление этих
аномалий в то
врем я
объяснено не было, простота
знаменитого закона всемирного тяготения Ньютона была
поставлена под сомнение.
Вопрос такой важности заслужил внимание
обсерваторий. Гринвичская астрономическая обсерватория
по лу ч ил а от английского
астронома
и матема тика,
профессора Кембриджского университета Джона Кауча Адамса
достаточно информации для разрешения этой загадки, но
не
потрудилась проверить точность сведений, добытых
своим молодым коллегой, которому было всего 26 лет. В
Париже французский астроном Урбен Леверье, не
подозревая
о то м, что прои сходит
в
Кембридже, на основании
исследований возмущений Урана вычислил (в 1846 г.)
орбиту и положение планеты и отправил результаты
Иоганну Готфриду Галле, берлинскому астроному, который по
координатам, вычисленным Леверье, обнаружил
огромную, но очень далекую планету Нептун. Это открытие было
тем более удивительным, что произошло практически
одновременно в трех научных центрах Европы: никто и не
105

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
сомневался, что вычисления, основывающиеся на простом
законе, могут предсказывать правильный результат.
Сторонники того направления, которое получило
назва ние
«сайентизм», не упускали возможности привести
в
прим ер
этот
случай, как если бы он был универсальным, хотя
другие проблемы подвергали сомнению всеобщность
действия закона. Механика небесных тел должна
принимать во внимание факторы, отличные от тех, которые
учитывал Ньютон.
Причины этого ус пе ха
и
преу вел иче ния
его значения
были понятны: это были отношение к
астрономии
как к
главному вместилищу научной истины и
усовершенствование приборов для наблюдения за небом.
Правительства,
короли, князья и просто богатые люди основывали
обсерватории в Европе, однако результаты работы
обсерваторий оказались очень разными. Особенно много было
желающих занять пост
астронома
в
университете,
так как всю
рутинную работу,
в том числе
ночную, выполнял один или
несколько ассистентов, и
у ученого оставалось время,
чтобы обдумать полученные результаты и разработать новые
способы вычислений и н о в ы е
теоретические подходы.
Простое наблюдение позволяло астроному
соста вить
карты сотен и тысяч звезд, то же самое делали его коллеги и
противники, пока, наконец, в свое
вре мя
все эти
карты не
объединялись в одну на какой-либо международной
конференции. Однажды было открыто, что «туманн ости»
-
это скопления звезд, а не
бесформенные сгустки материи,
и в конечном итоге выяснилось, что галактики
могут
принимать форму спирали.
Много времени прошло с тех пор, как Ньютон сделал
свой собственный прибор для наблюдения за небом, а Гер-
шель, не удовлетворенный созданием только одной
установки для себя, обеспечил свою финансовую
независимость, продавая телескопические системы другим. В XIX в.
появились
разнообразные навыки литья и полиро вки
прозрачного стекла, изготовления телескопических
труб и
механизмов, благодаря которым телескопы могли
ме длен но дви гатьс я, следуя за наблюдаемой звездой. Принцип
действия телескопа был известен еще Галилею, который
при помощи оптического рефрактора провел первые
астрономические наблюдения. Позднее телескоп был
зна чите льно
усовершенствован, например, стали
использовать стеклянное зеркало вместо отражающей
металлической поверхности. Гершель увидел Уран в изготовленный
им телескоп длиной 2 м с диаметром 15 см. Примерно к
1850 г. длина прибора увеличилась до 17 м, диаметр
превышал 180 см, а новые системы линз исправляли
аберрацию, т.е . искажения изображения, возникающие по краям
окуляров и объективов.
Эти же технологические достижения помогли
усовершенствовать микроскопы, а что касается аберрации, то
благодаря этому недостатку стало возможным еще одно
изобретение.
Всем известно, что при прохождении света через
стеклянную призму происходит его разложение в спектр. С
помощью ряда последовательных усовершенствований,
как простых, так и весьма сложных, к
концу XIX в. с
помощью спектрального прибора
-
спектрографа удалось
получить несколько тысяч линий на каждый сантиметр
спектра. Состав этих спектральных линий меняется в
зависимости от того, какие химические вещества
считаются в источнике света. И если одно из этих веществ
находится между источником света и объективом приемника
излучения, то соответствующие лучи спектра
становя тся
черными. Наконец, если источник света движется, то
спектральные
линии смещаются, что позволяет
определить,
приближается объект или удаляется и какова его скорость.
Для изучения звезд, определения их состава и их
движения нужны как минимум телескопы или полевые
бинокли, приборы для спектрографии, которая позднее стала
сопровождаться фотографией. Проблемы, связанные с
огромными расстояниями, которые вряд
ли могли себе
вообразить Ньютон и Гершель, также вряд
ли могли быть
решены с помощ ью классической, ставшей уже
традиционной, механики, основанной на простых
чи слах и
постулатах, таких, например, как один из вариационных
принципов механики
-
принцип наименьшего действия,
сформулированный ирландским математиком Уильямом
Роуаном Гамильтоном, согласно которому для данного
класса сравниваемых друг с другом движений механической
системы действительным является то, для которого
физическая величина, называемая действием, имеет минимум.
За примером подобной изменчивости далеко ходить не
пришлось: орбита планеты Меркурий отклоняется, когда
планета находится на наименьшем расстоянии от Солнца,
которое отталкивает его, вместо того чтобы притягивать.
Эти новые данные, и не только они, должны были бы
немедленно подтвердить предчувствие Римана о том, что
пространство не совсем пустое, и объекты, которые оно
содержит,
изменяют ег о
геометрию.
К концу века более
уместно было говорить
о
разных видах механики,
разработанных на основе
конкретных примеров,
а не об одном,
якоб ы осно ван ном н а объективных пр инци пах,
не
зависящих от
ограничивающих условий других факторов. От этой
новой многообразной механики физики и астрофизики
ожидали методов, которые могли бы позволить удобнее
применять формальные правила логического рассуждения.
Этот при нц ип «удобства», предложенный Анри
Пуанкаре, опровергает притязания классической механики,
представители которой утверждали в начале века, что она
основывается на «истине». Сто лет спустя он отражал
чувство неудовлетворенности этой дисциплиной, которая не
в состоянии была отстаивать бесспорность своих
«принципов», подорванных
слишком большим количеством
новых, не нашедших подтверждения физических
неопределенностей, в основном касающихся понятия
скорости.
Это непредсказуемое понятие обретает законность не
только
благодаря опытам и наблюдениям, но и благодаря
теоретической аргументации, которая, кстати сказать,
была настолько небрежной, что допускала круговую
замкнутость определений, такую, например, как масса есть
частное от деления веса на ускорение, при умножении
кото рог о на
массу получается
вес. Т оч но так ж е, подметил
и доказал Пуанкаре, при рассмотрении любой системы в
н е й возможно
проявление
только относительных
скоростей. В результате получила признание релятивистская
ме ха ни ка , поскольку уже
сложилось мнение, что нет
логических оснований считать
существующие
механические системы единственно возможными.
В 1851 г.
французский физик Ман Бернар Леон Фуко
закрепил на верху купола парижского Пантеона груз
весом 30 кг на проволоке длиной почти 70 м. Плоскость
колебания этого маятника описывала полный оборот за 24
часа. Посмотреть этот опыт собралось множество людей,
справедливо
полагавших,
что
его
цель
-
продемонстрировать суточное вращение Земли вокруг оси.
Однако эффект был бы таким же, если бы не Земля, а
Вселенная вращалась вокруг нее. Довод является
доказательным только тогда, когда он основывается на
факте совсем другого рода: если бы вращалась Вселенная,
вычисления были бы намного более сложными. Но разве
природа проста? И если упрощение настолько облегчает
теоретические размышления и
-
как в
случае Эйнштейна
-
приводит к таким впечатляющим
и
волнующим
результатам, то не напрашивается ли вывод, что наши
сомнения в сложности природы в конце концов будут иметь
глоба льные и
противоположные последствия? XIX век, с его
европейским научным стилем и достижениями,
по лу чен ны ми благодаря науке, не боял ся такой негативной
обратной реакции
и
других форм насилия, которые были уже не
за горами. Этот век -
даже в его самых абстрактных науках
-
продолжал свой путь к овладению силами Вселенной.
106

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
Два источника новой теории вычисления сил
Шла вторая четверть ХЕХ в., когда два теоретика,
примерно одного и того же возраста, независимо друг от
друга и каждый своим способом заложили основу нового
метода
-
фундаментального метода векторного исчисления
и векторного пространства. Они жили в двух разных
концах Европы: один в Дублине, другой в Штеттине
(Щецине), и имели совершенно разное образование. Немецкий
математик, физик и филолог Герман Грасман (1809-1877),
живший спокойно на берегу Балтийского моря,
продолжал работу своего отца, занимаясь теорией обобщения
понятия о числе, начало которой было лишь незадолго до
1800 г. У .Р . Гамильтон, который был старше на четыре года,
уже к тому вре мени просла вился
в Англии и на
континенте, удивив своих современников открытием «гиперкомп-
лексных» чисел, которое явилось итогом
продолжительного исследования, начатого в XVI в.
Мы начнем с Германа Грасмана, менее известного, но
не менее значительного ученого.
Его теория
формал изует по с тр о е ни е абстрактных пространств и их воз можные
внутренние формы, сводя все к ряду последовательных
уровней: точка порождает линию, линия
-
поверхность и
тд.,
и каково бы ни было количество измерений,
в
пространстве каждый последующий уровень на одну ступень
(нем. Stufe) выше предыдущего, т.е . каждый следующий
уровень «расширяет» охват. Грасман не применял понятие
«вектор», но говорил о «протяженных величинах»,
«расстоянии от точки прибытия до точки отправления» (нем.
Strecke -
расстояние, дистанция), когда рассматривал
линию. Это понятие одинаково хорошо применимо к
любому элементу многомерного евклидова пространства.
Эта абстрактная теория настолько сильно отличалась
от предыдущего опыта, что ее поняли только некоторое
время спустя, когда в конце века были признаны аксиомы,
определяющие векторные пространства.
Можно признать, переведя на язык алгоритмов, что то,
что мы се год ня н аз ы ва е м социально-экономическим
развитием, которое, так сказать, ничем не ограничено, кроме
эстетических норм, вызвало изменения в
сфере
человеческой деятельности. У.Р. Гамильтон жил в самом центре этих
социально-экономических изменений, когда попытки
найти обобщение комплексных чисел привели его к
открытию системы чисел, которые Гамильтон
первоначально хотел назвать «граммаритмами» и только позднее
выбрал термин «кватернионы»
-
числа, реализуемые в
4-мерном пространстве. Кватернионы представляют собой
линейную комбинацию четырех «базисных единиц»
-
одной
действительной и трех «мнимых». В кватернионах автор
различал скалярную часть и векторную часть, состоящую
из трех векторов. История этого открытия не менее
странная, чем оно само, поэтому следует рассказать о том, что
ему предшествовало, как оно было сделано и что за ним
посл едовало.
Эта история, как никакая другая, ясно показывает
влияние социальных и культурных факторов на перевороты
в
концептуальных подходах. То, что еще в XVII в.
называлось не иначе как
«непреодолимыми безднами ложных
чисел», в XIX в.
привело к появлению теорий, которые
были самыми образными из всех и наиболее полезными
для удовлетворения реальных нужд физики и механики.
К тому же, помимо обобщения понятия о числе,
призванного играть в науке столь же значительную роль, как
и комп лекс ные числа, кватернионы обладали еще одним
достоинством
-
они ввели
представление
о
вект ора х,
которым Гамильтон посвятил два огромных тома,
написанные им в течение последних 20 лет его жизни.
Выдвинутых им идеи породили множество других,
и все они
представляют значительный интерес.
Следует отметить, что Американская академия наук
первой наградила Гамильтона за открытие кватернионов;
также следует отметить, что Грасман не нашел время для
изучения мнимых величин и, наконец, что в этот период
появились первые аксиоматические формулировки.
Одновременно шли процессы проникновения
капиталистических идей в управление и смены основ математической
достоверности. Подъем США привел к тому, что
американские математики приобрели влияние в сфере,
в
которой
до тех пор преобладали европейцы, особенно на Западе.
Исследования молодых немецких логиков, например
работы Готлоба Фреге (1848-1925) по философским
вопросам математики, в частности, по системе
формализованной арифметики, продолжались в направлении, заданном
отцом и сыном Грасманами. Эти и другие инновации
отвлекли внимание от выражавшихся прежде мнений,
например, о том, что «невозможные корни» из «ложных
чисел» имеют лишь операци он но е
значение.
В этом новом культурном контексте Великобритания
-
по-прежнему еще центр дорог, широко открытых
Западу и Востоку, внесла свой вклад в э ти
практи ческие
и
концептуальные преобразования. В Белфасте, а затем в
Эдинбурге работал математик Питер Гаити Тейт, который
разошелся во взгляда х со своим
прежним
наставником У.Р .
Гамильтоном после неудачных попыток убедить
последнего разработать векторный алгоритм для классической
электродинамики Джеймса Максвелла (1831-1879),
который занимался обработкой результатов экспериментов с
электромагнитными полями, индукцией и силам и.
ОТ ПРИРОДЫ ВЕЩЕЙ К ПРИРОДЕ СИЛ
Великий век науки
заключал в себе
парадокс:
чем
больше математика возвышалась до абстракции, тем больше
европейская жизнь впадала в
материализм, который затем
распространялся
по
всему остальному миру. Не
следует
удивляться бездне непонимания, возникавшей между
вычислительным
формализмом и «естественными» языками.
С одной стороны,
в вычисл ениях и
теоретических
рассуждениях мнимые величины рассматривались как реальные,
бесконечно малые -
как
доступные,
а
прос тран ство
-
как
имеющее любое количество измерений и при этом более
точное, чем обычное пространство. С другой стороны,
основное внимание уделялось высокопроизводительным
машинам, обеспечивающим быстрое пересечение
океанов и континентов, практически мгновенную передачу
приказов и информации, не говоря уж
о создании
военных машин и механизмов, еще более
смертоносных
в
силу
усовершенствований, сделанных наукой, претендующей
на
универсальность.
Так где же произошел разрыв? Между абстрактными
теориями и практическими применениями? Конечно,
одно не может существовать без другого: все
экспериментальные науки основаны на практике и исходят из теорий,
которые они подчас реформируют, а то и
ведут
к
возникновению новых.
Научный прогресс движется от одного
прорыва к другому, и для каждой ступени характерны свои
концептуальные инновации, а также подъем на уровень,
который тем выше, чем
глубже их корни проникают в
наше подсознание. Можно ли назвать такое множество
инноваций «научной революцией»? Можно было бы
также
рассуждать и о «непрерывной революции», которая
всем обязана своим истокам, берущим начало в тот
момент, когда подсознание отбрасывает старые убеждения,
подкреплявшиеся религией, и
принимает новые
убеждения, дерзко утверждающие
-
еще не зная, куда это заведет
философию,
-
что человеческий
разум
може т
раскрыть
секреты, скрытые от него Богом, и использовать их в
своих
интересах.
Другими словами, к 1780 г.
развивавшаяся наука уже
прошла решающий этап в своей «непрерывной
революции». Эта форма выборочной эволюции привела к перво¬
107

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
му разрыву
-
коренной причине всех последующих,
-
и
втоже
время обеспечила мыслящих людей всем
необходимым, чтобы быстро двигаться от инновации к
инновации.
Теперь наметим в общих чертах состояние
экспериментальной науки в конце XVIII в. Для связи своих
исследований с математикой и ее вычислительными
методами экспериментальным наукам были необходимы
«единицы» или системы единиц, обеспечивающие также
связь
между самими экспериментальными науками и
связ анн ые
между собой. Что касается измерения времени, то
от древних племен халдеев к нам пришла
шестидесятеричная система: было удобно (хотя и оч ен ь
приблизительно)
делить солнечный год на 12 лунных месяцев, день от
полудня до полудня
-
на два раза
по 12 часов, час
-
на 60
минут и минуту
-
на 60 секунд. Такой круговой подход
использовался и для градусной меры угла
-
единственной
единицы, которая вправе претендовать на естественное
происхождение.
Что же касается длин, площадей, объемов,
масс и
измерений температуры, то появилось несколько
пр оизв оль ных си ст ем , отражающих различия
в
культурах,
кот ор ые
не
сразу ус ту пи ли
место
метрической системе
мер, даже после того как система СГС (сантиметр-грамм-
секунда система единиц) была одобрена учеными,
занимавшимися явлениями, которые связаны с малыми или
бесконечно малыми величинами. Однако эти трудности
не шли ни в какое
сравнение
с
другой проблемой,
затронувшей самые основные понятия науки.
Формальная трактовка движения, предложенная
Ньютоном, строго разграничивала понятия веса и массы. Вес
-
это
произведение
массы на
«ускорени е» (в данном
случае ускорение силы тяжести). Масса означает количество
вещества вне зависимости от того, в каком «поле» сил оно
находится. Вопрос состоит в том, какие «единицы»
следует выбрать для вычисления количества, лишенного всякой
фактической зависимости от других величин, всегда
искаженного множеством
других сил, действующих на него
или, возможно, исходящих от него, или заставляющих его
перейти в другое состояние: из твердого в жидкое, из
жидкого в
газообразное. Поистине удивительными были
научная ценность, количество и разнообразие исследований,
порожденных этими различиями между весом, массой и
ускорением.
Что касается массы, можно назвать ее чистым
по няти ем: ее
«реальность»
как
« сущности» проявляется
только в
результате,
к
которо му
она
пр ивод ит.
Конечно, если мы знаем о существовании атомов и сил,
то нам совсем не обязательно знать их соответственные
позиции или функции. Но эти два понятия вызвали такое
множество дискуссий, что рано или поздно
растревоженные умы предложили провести опыты, результатом
которых стала теория атома, основанная на механике сил. В
конце XVIII в. почти в одно и то же время были сделаны
многие разнообразные открытия, которые стали началом
но вой
эры д ля химии и таких разделов физики, как
электричество
и магн етизм.
Ограниченность человеческого ума
не позволяла
охв атить и
сформулировать все существовавшие точки зрения,
поэтому прогресс в новых направлениях исследований
был медленным; шли диспуты, достигались согласия и вза-
имопонимание. Но так как будущее, можно считать,
было предопределено фактом разграничения понятий о
массе и весе, то оставшейся части века оказалось
достаточно, чтобы осознать, насколько доступнее для понимания
становится мир, если рассматривать его как совокупность
сил, а не предметов. Необходимо было преодолеть две
принципиальные группы трудностей: во-первых,
следовало определить единицы для каждого типа массы;
во-вторых, сделать выбор между конкурирующими гипотезами,
касающимися распространения сил.
Эти положения нуждаются в некотором объяснении.
Они основаны на исторических данных, но эти данные
малоинтересны или вообще не интересны для
исторических школ в
традиционном смысле этого слова. Эти школы
не испытывают недостатка ни в средствах, ни в методах
изучения событий, но при этом они не способны сделать
ничего, кроме сравнения этих событий либо с
предшествующими, либо с личными инициативами, возникшими на
основе столь же личных рассуждений, либо с
совокупностью обстоятельств, обусловленных прошлым и в свою
очередь обусловливающих и ограничивающих эти
инициативы. В этой
ситуации
ни один из многих подходов,
сменявших
друг друга, не сделал интеллектуальный подход
универсально пригодным. Наоборот,
в своих «Началах»
Ньютон отождествляет то, что понятно, и даже то, что
мож но
предсказать, с тем, что может быть вычислено.
В течение XIX в. в
обсерваториях рассчитывались все
более точные значения масс планет по сравнению с
массой Земли или Солнца. Солнце, кстати
-
единственное
небесное тело, которое не имеет веса, так как, будучи
центром системы, оно является причиной гравитации, но не
испытывает ее действия (по крайней мере,
в своем
центре, поскольку, согласно другому постулату
-
самоочевидному ввиду того, что происходит на Земле и над Землей,
-
любая внешняя область притягивается той, которая лежит
внутри (отсюда понятие «центр тяжести»).
Если бы на тела действовали только силы тяжести,
можно было бы определить массу любого тела. Но существуют
и другие, например электромагнитная сила. Любопытно,
что эта другая сила распространяется с определенной
скоростью
-
было подсчитано, что она равна скорости света,
-
тогда как сила тяжести действует мгновенно.
Конечно, в XIX в. делались попытки
-
в конечном
итоге тщетные
-
разработать теории, объясняющие это
различие.
Проблема стала еще более сложной, когда были
открыты и другие различия, касающиеся, в частности,
способов распространения сил. Еще в XVII в.
элементарные
измерения показали, что свет, как и звук,
распространяется как волны, частота которых меняется в зависимости от
цвета. Ньютон дал другое объяснение этого разнообразия
цветов: прямолинейно распространяющиеся бесконечно
малые частицы, каждая из которых окрашена в голубой,
желтый или красный цвет, смешиваясь в различных
сочетаниях, образуют все другие цвета. Это
привело ученых
в
еще большее замеша тельс тво, осо бенно в от но ше ни и
материи. Материальны ли эти бесконечно малые частицы? И
хотя
звуковые
во лн ы соз дают возмущения в
воз духе,
считалось, что световые волны
могут распространяться
тол ько в
«пустоте», представлявшей собой упругую среду
-
эфир,
никак себя не проявлявший. Только в XX в. математика
смогла объединить частицы и колебания в одном
согласованном
решении, но даже это решение носило абстрактный
характер и не имело никакого конкретного значения.
Ожиданием теории, способной ответить на эти
вопросы, отмечен XIX век Начав с выявления четкого различия
между массой и силой, ученые столкнулись с другим
вопросом: что делало вещество массивным в
пространстве
или
«эфире», бесконечно более разреженном, чем любой
и з самых
летучих
газов.
Какую помощь мог XIX век в этом
поиске ожидать от исследований, стремившихся
обнаружить и объяснить существование сил?
Если бы вещество было всегда твердым и имело
постоянную плотность, было бы достаточно действия одного
типа силы для сохранения его в этом состоянии. Но
определенное вещество одной и той же массы может быть
твердым, как лед, жидким, как вода, или газообразным, как пар.
Следовательно, сила должна изменяться с температурой,
по
крайней мере, по интенсивности ее воздействия.
Проблема осложняется еще больше, если предположить,
что
свет
распространяется в вид е ча с т иц , так как возникает
вопрос: являются ли они частицами вещества, и если это
так, то под действием какой теплоты эти частицы
освобождаются от массы, чтобы распространяться
в
пространстве,
108

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ
или, возможно, в «эфире»?
При рассмотрении любого примера или теории
неминуемо возникнет проблема взаимоотношения вещества,
с ил ы и теплоты.
Благодаря наследию Ньютона XIX век
получил
четкое определение энергии, а ответ на указанные
выше проблемы, если и не универсальный, должен был
быть, по крайней мере, сведен к выражению,
связывающему вещество и энергию. Но
по-прежнему определением
энергии
оставалось сформулированное приблизительно
в 1850 г.:
«Энергия
-
это то, что
содержит система, если она
способна производить работу». Это определение
применимо к различным физическим системам, оно включает
«систему», подразумевающую множество абстракций,
и
«работу», относящуюся к миру конкретного опыта, миру,
сделанному из масс, находящихся либо в стационарном
положении, либо движущихся при участии скорости,
ускорения или инерции.
Таким образом, наука не может достичь синтеза,
предварительно не проведя частичный анализ. Результаты
каждого из частичных анализов связывают с вычислениями
только после того, как установлены и согласованы
определения, касающиеся их поля действия, т.е. основанные на
а на ли зе отдельно взятой
ситуации.
Как же случается,
что
формулы, полученные столь различающимися способами,
иногда совпадают с обобщающими их теориями? Мы
знаем, что отчасти это происходит бессознательно, но также
продиктовано опытом, полученным
в
конкретных
условиях. В случае экспериментальных наук эти условия
выходят за пределы лабораторных условий, охватывая сферы,
где работа ведется по двум основным направлениям:
получение выгод от изобретений и прибыль от производства.
Вопросы о веществе
Из четырех
неизменных
пр ов еще с тв Эмпедокла
(земля, вода, воздух, огонь) новая химия в первую очередь
исключила огонь, который древние философы считали
наиболее благородной формой вещества, видели его в
Солнце и звездах и отмечали, что любой огонь земного
происхождения стремится достичь этих священных высот,
своего «природного дома». В XVIII в. многие химики-медики
поддерживали концепцию одного из своих коллег
(профессора Георга Эрнста Шталя.
-
Прим. ред.), который
излагал
теорию «флогистона» в университете г. Галле. Под
флогистоном понималась нематериальная субстанция,
«начало
горючести», гипотетическая составная часть
некоторых веществ
-
«земель», которую они якобы теряют
при горении и обжиге. Однако эксперименты со свечой и
весами, проведенные французским химиком, одним из
основателей современной химии Антуаном Лораном
Лавуазье (1743-1794), опровергали теорию флогистона:
огонь является
результатом «горения», а свечение
пламени объясняется тем, что в этом
пр оцес се
накаляются
частицы самых низких разрядов вещества. В данном случае
вещество, остающееся после
сг оран ия
весит столько же,
сколько в
сумме
весили и
первоначальные вещества,
включая
кислород, необходимый для горения: «ничего не
исчезает, ничего не появляется, всё изменяется», и
при
эт ом
мас са
сохраняется
неизменной. Таким образом,
флогистон не имеет ни веса, ни массы
-
он не
существует.
Но даже при этом полную победу Лавуазье одержать
не
удалось. Студенты в Берлине сожгли его изображение,
а
во прос
о теплоте оставался
открытым. В течение
нескольких десятилетий она характеризовалась как нечто
«калорийное», как жидкость, которую настолько трудно
определить, что в тематической энциклопедии Панкука
перечислению ее свойств отведено более ста страниц.
Представления о теплоте и сухости
-
«качествах», также
приписываемых огню, нашли свое отражение в
термометрии и гидрометрии. Что касается света, то скорость его
И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
распространения была довольно точно определена, но
при всем при этом ничего нельзя было сказать о его
самостоятельном направлении. По суду Революционного
трибунала Лавуазье был казнен 8 мая 1794 г. на том
основании, что был членом «Компании откупов» (организации
финансистов, бравшей на откуп государственные налоги)
и
приобрел большое состояние (часть которого
израсходовал на устройство лаборатории и на научные
исследования). После себя он оставил богатое наследство для
новой химии, которая в своих достижениях далеко
превзошла его учение о горении.
Для огня нужно топливо -
уголь или любой другой
горючий материал вместе с источником кислорода; им
может быть воздух, так как в нем возникает пламя. Но
окружающий воздух состоит не из одного кислорода,
и это
показали
эк спер имен ты
со
сгоранием, после которых
другой газ оставался под стеклянным колпаком.
Первый газ
был назван кислор одом,
так как он
образует оксиды и
кислоты, а другой
-
азотом
(от греч. azoos
-
безжизненный),
так как он
непригоден для дыхания и
горения. Следом за
этими названиями последовали другие неологизмы,
кот орые
составили
словарь
химических
терминов,
химическую терминологию, которые провели разделение
веществ на простые и сложные, при этом сложные названы
согласно правилу,
в соответствии с
которым можно видеть,
из каких элементов вещество состоит и как оно
получается; это была
огромная, нескончаемая и к тому же
трудоемкая задача: воздух просто считался смесью двух газов, но
когда в начале 1780-х гг .
при сжигании газа в воздухе
образовалась вода, то вода перестала считаться простым
веществом: это стало «соединением» кислорода с простым
веществом, которое было названо «водородом»
-
«рождающим воду». Другой пример: даже когда «дефлогистони-
рованная соляная кислота» (так хлор был назван в 1774 г.
шведским химиком К Шееле, который впервые получил и
подробно описал этот газ) стала просто
га зом
хлором (это
назван ие дал ему
в 1812 г.
французский химик ЖЛ. Гей-
Люссак)
-
простым веществом, способным образовывать
кислоты, кислород сохранил свое название, хотя он более
не считался единственным «окислителем».
При постоянных усложнениях и поправках
терминология потеряла бы свою первоначальную ценность и даже
лишилась бы более поздних улучшений, если бы не
появились новые концепции вещества. Английский химик и
физик Джон Дальтон (1766-1844), ученый-самоучка,
получивший статус профессора математики в университете
Манчестера только благодаря собственному уму, перестал
заниматься математикой и полностью посвятил себя
хим ии.
(Ему было только 26 лет, когда богатый Лавуазье
лишился
жизни). Стремление Дальтона к рациональным
законам
привело
его к
изучению веществ, и он
обнаружил
эти
закономерности
в поведении и строении веществ.
Предпочитая жить в бедноте, чем
прекратить свою
работу, он проводил эксперименты, используя простые
количественные соотношения, проверяемые в экспериментах,
чтобы в наглядных представлениях («малые круги,
вписанные в прямоугольники») показать, как атомы
соединяются, образуя молекулы. Дальтон явился создателем
химического атомизма, хотя он вначале вызывал
против оречив ые
мнения.
Потребовалось несколько лет, чтобы химическая
атом ист ика
утвердилась и
получила поддержку
со
стороны физики, магнетизма и
теории электричества.
Проведенные позднее эксперименты показали, что
Дальтон ошибался, но прежде всего было необходимо
преодолеть недоразумения, обратившись к вычислениям
количественных соотношений, в
которых весовой анализ
так же важен, как и объемный анализ. Эти подходы были
неистощимой темой обсуждений, по крайней мере до
середины XIX в. Тем временем в Стокгольме Йенс Якоб
Берцелиус (1779-1848) (иллАЪ)
-
доктор медицины,
ставший ученым-химиком, предложил новую систему
109

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
записи химических
формул, которая используется и по
сей день. В 1814 г. он составил по собственным данным
таблицу атомных масс 41 элемента и предложил
обозначать атомы элементов начальными буквами их
греческих и латинских названий. В его таблице простые
вещества обозначались первой заглавной буквой своего
названия, за
которым могла следовать строчная буква,
чтобы различать, например, С1 (хлор) и С (углерод).
Также приводился подстрочный индекс, показывающий,
сколько атомов элемента входит в состав данного
вещества. В результате, стало возможным написать: НН
+ 0= Н20. Такая форма записи предоставляет очень
скудную информацию: помимо прочих недостатков, она
не учитывает, что в процессе получения вещества может
выделяться или, наоборот, поглощаться теплота, но
вместе с тем она позволяет знать всё о составе вещества
-
крайне важном аспекте.
В 1871 г.
русский химик Дмитрий Иванович
Менд е ле е в (1 834-1907) описал «систему
элементов»
(систему
«атомов»), основанную на том, что было известно о простых
веществах, их химическом сходстве и атомных весах.
Вначале это было
предположение, которое позже полностью
подтвердилось и оказалось в высшей степени
эффективным. Атомные веса
указывались в целых числах, от 1 для
водорода и до 207 для свинца (с тех пор нумерация
изменилась). В этой таблице были пробелы, некоторые в силу
естественных причин, другие объяснялись недостатком
информации, которая была позднее восполнена; было
показано, что периодичность свойств элементов
обусловлена периодическим повторением конфигурации
внешних
электронных оболочек атомов. Химия не является
точной наукой, но она способна предсказывать, и это
особенно важно. И действительно, она доказала это, когда был
достигнут прогресс
в области кв анто вой механики,
пр име нен ной
при изучении строения
атома.
Еще в 1812 г.
Берцелиус сделал предположение, что
химические соединения получаются при слиянии
электроположительных компонентов с
электроотрицательными. Это предположение выглядело слишком
опрометчивым, слишком простым, а также было слишком общим для
тех данных, которые были получены
в начале XIX в. Два
электрода, погруженные в воду, отделили водород от
кислорода: у каждого из этих простых элементов своя
поляризация. Тогда только что было обнаружено, что
эл ек тр ич ес тв о долж но им ет ь «динамичес кие» свойства, и
предполо жени е, ч то эт от «динамизм» действовал на вещ ес тв о,
способное само к
«д инам изму»,
становилось всё шире
признаваемым. Этот факт стал практической реальностью
лишь 80 -90 лет
спустя, через два поколения ученых.
У химиков и физиков, даже если они и работают
сообща, разные приоритеты. Для химиков первоочередной
являлась периодизация элементов; для физиков эта
проблема не
существовала до 1880 г. Эти
коренные различия в
приоритетах заслуживают упоминания
-
в
рамках XIX в.
-
как
иллюс трац ия те нденции к
пере ходу от
совоку пности объектов к
совокупности
сил. Химия, которую
энциклопедист де Жокур (Jaucourt) отождествлял с кулинарным
искусством, уже овладела вниманием человека, магнетизм
был столь же давно известен, как китайский компас, а
статическое электричество,
по явля вше еся
при пр име нен ии
янтар я, интер есова ло ещ е древних гре ко в.
Чтобы
двигаться вперед, необходимо было решить важную задачу
перехода от статистического электричества
к
«динамическому»,
т.е. к
электрическому току.
История изучения электрического тока очень проста,
он а охватывает 20 ле т, в
которые началась, вспыхнула
и
завершилась Французская революция. Итальянский
анат ом и
физиолог Луиджи Гальвани (1737-1798) проводил
опыты по «животному» электричеству; исследовал
способность мышц препарированной лягушки сокращаться под
влиянием электрического тока; наблюдал сокращение
мышцы при одновременном прикосновении к ней двух
разных металлов. Итальянский физик и физиолог
Алессандро Вольта (1745-1827), больше интересовавшийся этим
физическим явлением, чем «животным» электричеством,
правильно объяснил опыты Гальвани: в 1796 г. Вольта
написал, что «контакт между двумя разными проводниками,
особенно если они из металла... с влажными
проводниками
.. .с ти мулирует возникновение электрических флюидов
(fluid) и придает им импульс». Появился «элемент», а
вместе с ним и постоянный электрический ток, который по
своей
не прерыв нос ти
отличался от
искр, производимых
электростатическими машинами. Национальный
политехнический институт в Париже располагал батареей
элементов, в то время самой большой в Европе,
и там
продолжались опыты с постоянным токо м, который вскоре
начали получать повсюду. К этим опытам относится уже
упомянутый эксперимент с электролизом воды, в
результате
которого вода разлагается на водород и кислород.
Этот ряд новых открытий почти не оставил места для
случайности; на самом деле она вообще исключена, если
следовать взглядам Жюля Анри Пуанкаре и его коллег.
Подсознательное подготавливает открытия сознательного
мышления. Оно ведет мысль «в сторону»; так, Гальвани
искал «животное»
электричество,
а
открыл
возможность
осаждения золота.
Более того, эти
«флюиды» обладали слишком
многими особыми свойствами, чтобы носить название,
относящееся также к
прир оде
потока тепл оты, по вед ени е
которого уже
вызывало сомнения
у новой химии. Водяные
мельницы, которых все еще было очень много, несмотря
на начальный успех паровых машин, вызывали более
подходящие образы для характеристики электрического тока.
Его не только стали называть электрическим током, но и
говорить о его силе, о «падении» потенциалов, или
разности потенциалов. Что же касается связи электрического
тока с магнетизмом, то все виды экспериментов в этом
направлении начинались с 1820 г.
Прошло уже сто лет после того, как наблюдатели
заметили влияние молнии на железо, которая придает ему
магнитные свойства. Необходимость компаса для
мореходства
привле кла
внимание к
магнитному
полю Земли,
которое заставляет уст анавл ивать ся стрел ку
компаса по
направлению север-юг . Гаусс выполнил расчеты и применил
способ обработки всех имевшихся данных, связанных с
проблемой этого вида магнетизма, для их обощения. Тем
временем, поскольку «электрический ток» сделал
непопулярным опыты с электрической искрой, датский физик
Ханс Кристиан Эрстед обнаружил
-
после бесплодных
исследований электрических искр,
-
что магнитная
стрелка отклоняется под действием проводника с током, тем
самым
установив связь между электрическим
и магнитным
явлениями. После этого
открытия два явления
-
электричество и магнетизм
-
связались в ое д и но и стали
неразделимыми.
Из многих споров
и доводов, приводившихся до, во
вре мя
и после
установления этого факта, заслуживают
особого внимания теории
и
посту латы французского физика
и математика, одного из основоположников
электродинамики
Андре Мари Ампера (1775-1836). Он предложил
правило для определения направления действия
магнитного поля на магнитную стрелку (правило Ампера). Ампер
построил первую теорию магнетизма, основанную на
гипотезе молекулярных токов, согласно которой магнитные
свойства вещества обусловлены электрическими токами,
циркулирующими в молекулах. В этом отношении Ампер
заглянул в будущее и даже предсказал истинный смсысл
векторного исчисления. С помощью своего «соленоида»
(цилиндрической катушки, состоящей из большого числа
намотанных вплотную друг к другу витков проводника)
Ампер изобрёл электромагнит, без которого
экспериментаторы уже не могли обойтись. Но будучи увлеченным ре¬
110

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
шением задачи о математическом исследовании
магнетизма, наводимом «постоянным током», он упустил
возможность установить основы расчетов, касающиеся
переменного тока, ведущих к созданию генератора переменного
тока и трансформатора. За него, на основе практической
работы,
это сделали в дальнейшем другие. В любом случае,
первые весьма ограниченные электрические цепи
распределяли только постоянный ток Электрические системы
широко распространились только на переменном токе.
Лаборатории XX в. должны были изобрести
«преобразователь» переменного
тока в постоянный, чтобы развивать
исследования постоянного тока.
В середине
XIX в. наблюдался заметный прогресс в
этих исс ледова ниях. Б ы ло
достигнуто согласие в
понимании многих концепций (например, по вопросу о
«количестве электричества»), хотя другие пока только
выяснялись. К таким понятиям относились электрическое
«сопротивление»; утечка тока в виде нагрева проводника, когда
его сечение слишком мало; природа изоляционных
материалов и явления, происходящие в том
случае, когда часть
проводника замещается диэлектриком; явления,
происходящие на воздухе при низком давлении и в вакууме. В
одной из версий явления электролиза, например воды,
предполагалось, что «ионы» (электрически заряженные
частицы) несут простые молекулы к одному из электродов;
положительно заряженные ионы были названы катионами,
отрицательно заряженные ионы -
анио нами .
Эти дост иже ния да ли от веты на
не кото рые вопросы,
но
породили
и новые. К 1880-м гг .
созрели условия для
создания ло гиче ски последовательной системы ед и ниц ,
которым давались имена ученых: ампер, ватт, вольт, кулон
и
тд., которые
во ш ли в обычные
словари.
Что же касается
природы электр ичест ва
и его
передачи,
то
поскольку
слово
«флюиды» (fluid) потеряло в связи с
открытиями свое
значение, то появился
аргумент
-
какив
прежние времена
по отношению к свету,
-
что оно
передается
высокоскоростными частицами и волнами, переносимыми мировым
«эфиром», который иногда описывали как гипотетическую
всепроникающую среду
-
четвертое состояние вещества.
Увеличение числа лабораторий, распространение
специальной подготовки в университетах, улучшение
транспортного сообщения и связи,
-
всё это дало начало
лихорадочным научным исканиям в этот наиболее
плодотворный период. Они стали даже более творческими при
постепенном разграничении сфер химии и физики. В
рамках данной главы можно упомянуть лишь самые
существенные эксперименты, которые стали исключительно
важными, как только были применены для практических
целей. Важность этих фундаментальных экспериментов в
те времена трудно оценить
-
до тех пор, пока не
устанавливалось общее мнение на основании всего
калейдоскопа результатов,
и принятие окончательного решения было
особенно трудным из-за того, что каждый результат был
получен на солидной базе.
Например, последователь Фарадея Джеймс Кларк
Максвелл полностью воспринял идеи своего
предш еств енни ка о
существовании электромагнитного
поля и
придал
им
строгую математическую форму. С введением понятия
поля законы Кулона и Ампера стали выражаться
наиболее
глубоко, полно и изящно. Ка к и доказывал Ампер,
электрический заряд создает в окружающем пространстве
электрическое поле; поле одного заряда действует на другой,
и
наоборот. Взаимодействие токов осуществляется
посредством магнитного поля. Распределение
электрических и магнитных полей в пространстве Фарадей
описывал с помощью силовых линий. Вопрос заключался в том,
что
переносили векторы: утверждалось, что это могли быть
только бесконечно малые частицы. Лаборатории
Германии, со своей стороны, предпочитали волновой подход,
который вдохновил физика Генриха Рудольфа Герца
(1857-1894), открывшего радиоволны и иссл едовавш его
их свойства. Он показал, что если в одной из двух
открытых и отдельных цепях возникает источник
элект рома гнит ного
излучения (у него
-
искры в разрядниках), то оно
появляется и в
другой (в «приемнике», тоже в искровых
разрядах).
До конца столетия не удалось разрешить
противоречие между этими двумя концепциями. Тем не менее
концепция «частиц» объяснила другие явления, например
девиацию (отклонение) излучения от катод а в трубке,
содержащей воздух с низким давлением, вызываемую
магнитом. Введенное Менделеевым представление о месте
элемента в е го системе
(положение элемента
определяется номерами периода
и
группы) привело к выводу о
необходимости изменения принятых тогда атомных весов
некоторых элементов.
Мы не будем рассматривать ионы, остановимся на
элементарных частицах
-
электронах внутри атомов.
Отрицательный заряд электронов в атоме заставляет их
вращаться вокруг положительно заряженного ядра; иногда им
удаётся избежать этого нового вида гравитации,
и
имевшиеся загадки таким образом разрешились.
Введение понятия
элек трона
не делает его значение
сколь-нибудь более важным.
Наоборот, оно прида ет
бесконечно большую важность пустому пространству,
какив
Солнечной системе, где планеты
вращаются вокруг
центральной массы. Нильс Бор, подготовительную работу для
которого выполнил в Кембридже английский физик
Эрнест Резерфорд, предложивший в 1911 г.
планетарную
модель атома, на ее основе в 1913 г. создал теорию атома и
спектров.
В своих р ас че та х рассеяния альфа-частиц при
прохождении их через вещество Резерфорд вынужден был
посчитать количество «энергии», т.е . обратиться к
понятию, которое в те времена было очень трудно определить.
Проблема энергии
Греки бы удивились, узнав, что самыми
естественными
противоположностями были не динамизм
(потенциальная сила) и энергия (сила в действии), а вещество и
антивещество (материя, построенная из античастиц)
(1958 г.)
-
самое новомодное объяснение первозданного
взрыва, который обеспечил Вселенную источником
энергии. В XIX в.
наука еще была далека от возможности
в ыд ви нут ь подобную еретическую гипотезу
-
это было
время, когда над постулатами, лежащими в основе
физических
теорий, довлел всепроникающий материализм.
Однако чем менее важным становилась масса при
анализе объектов, тем большее значение приобретала сила на
пути
к
установлению соотношения между массой и
энергией. Словарь физических «единиц» отражал эту ситуацию
по мере того, как в
лабораториях открывался всё более
микроскопический мир. Система единиц физических
величин с основными единицами сантиметр-грамм
(массы)-секунда (СГС система) была разработана вскоре
по сле тог о, как
при мен ит ель но
к
электрическим
и магнит ным
явлениям было достигнуто
согласие относительно
использования единиц вольт, ампер
и
других
соответствующих единиц: дина была добавлена затем как единица
силы и
эрг как единица работы, энергии и количества
теплоты в той же СГС системе. Что касается
джоуля, то
эта единица претерпела особенно значительное
изменение своего значения.
В начале 1840-х гг. английский физик Джеймс
Прескотт Джоуль (1818-1889) (который к тому же был
владельцем пивоваренного завода) экспериментально
показал, что теплота может быть получена за счет
механической работы,
и
определил механический эквивалент
теплоты. Очень простой испытательный стенд представлял
собой бак с водой, в
котором вращались лопасти;
температура воды повышалась и, поскольку лопасти приводи¬
111

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
лись во
вращение опускающимся грузом,
то расстояние,
на
кот оро е
он
опускался, при известной массе
определяло количество затраченной работы; в результате,
экспериментатор мог легко рассчитать искомый эквивалент.
Немецкий ученый Герман Гельмгольц (1821-1894)
воспользовался
полученным результатом, введя понятие
свободной эн ер ги и
и свя занной
энергии.
Любое тело, способное производить работу, обладает
механической энергией, которая исчезает, только когда
переходит в другую форму, особенно в теплоту, а также
-
и даже в связи с этим
-
в
электрическую или химическую
энергию. И поскольку неподходящий электрический
проводник нагревается (это знает каждый электрик), то
физическая единица «джоуль» в 1880-е гг. стала «единицей
работы», равной энергии, рассеиваемой за 1
се кунду
электрическим током в 1
ампе р при сопротивл ении
проводника в 1 ом. Стало нормой приписывать «джоулеву
эффекту» не только приращение теплоты, ожидаемое от
электрических «излучателей», но также нежелательные потери
энер гии, возникав шие в
неисправных электрических
установках.
Можно задаться вопросом, разумно ли было возводить
представление о сохранении и превращении энергии на
уровень принципа,
и достаточно ли было сказано о
понятии
«работа», понятии, на котором основано учение об
энергии? Разве это понятие не заимствует
из
бессознательного то, что оно добавляет
-
не осознавая этого
-
к
понятию о
работе? Оказалось возможным заменить это
пон ятие
другим
-
«кинетической энергией», о возможности
сохранения которой писал французский астроном,
математик и
физик Пьер Симон Лаплас (1749-1827). Однако
представленный им способ вычисления кинетической
энергии ничего не сообщал о подлинной сущности
энергии. Осторожность учит нас тому,
ч то символи ческая
величина должна определяться
по
ме ре
то го
полу чени я
новых
доказательств, как мог бы сказ ать Анри Пуанкаре,
-
«как
удобство», даже если соответствующие теории
продвинулись вперед, теоретически допуская универсальность.
Если джоуль получил точное определение, то не менее
точное определение нужно было найти для калории.
Сформулировать такое условное
обозначение было
гораздо труднее,
чем понятие массы, которую сила тяжести
делает зависящей от веса. Калория также должна относиться
к повышению
температуры, градусы которой не являются
ее экв ивал енто м.
Первоначально калория была
определяема как количество теплоты, необходимое для нагревания
1гводына1
градус Цельсия. До конца XIX в. ни
участок
температурного интервала, в котором производится
нагревание,
ни его
условия не оговаривались. Одно из
современных определений калории оговаривает
температурный интервал от 14,5 до 15,5 градусов Цельсия при
«нормальном» атмосферном давлении, и эти детали
необходи мы, так как
учитывают множество различных факторов.
Один из них особенно важен, поскольку
якобы
противоречит закону «сохранения» энергии:
он заключается в
«деградации»
тепловой
энергии (возрастании энтропии).
Деградация энергии стала предметом
многочисленных
теорий термодинамики, одним из
основоположников которой был французский физик и инженер Сади
Карно (1796-1832). В своем единственном опубликованном
труде «Размышления о движущей силе огня и о машинах,
способных развивать эту силу» (1824 г.) Карно рассмотрел
в общем виде вопрос о «получении движения из тепла». Пар
(«паровые двигатели») выступал только как
промежуточная среда между топкой, в которой сгорает топливо, и
поршнем, возвратно-поступательное движение которого
приводит во вращение колесо. Когда пар попадает в цилиндр
(где его давление понижается в соответствии с одним из
газовых законов (закон Бойля-Мариотта), установленных
в XVII в., поскольку объем цилиндра под поршнем
возрастает), поршень движется назад. Это движение продолжа¬
ется, пока пар не начинает превращаться в жидкость. За
этими двумя активными «ходами» поршня следует третий
ход, при котором колесо возвращает поршень в
прежнее
положение таким образом, что новая порция пара
вызывает «цикл Карно», и процессы повторяются в той же
последовательности. Это
краткое описание даёт
представление о теориях
-
сложных, но и плодотворных, к которым
привели прежние наблюдения. Несколько необычные
замечания появились, когда были введены понятия
энтропии и абсолютного нуля, чтобы охватить развитие всей
Вселенной, энергетические ресурсы которой были
неи звес тны.
Прошла первая треть XIX в., прежде чем появилась идея
«негэнтропии» (отрицательной энтропии),
компенсирующей энтропию; эта идея важна для исследования в
сфере информации и коммуникации, а также в биологии
(которая будет рассматриваться в конце данной главы). Надо
заметить, что во второй половине XIX в.
интуитивно
пр ояв или сь
некоторые
аспекты
негэнтропии, подготовившие
путь для открытий в этой сфере.
Конечно, негэнтропия существовала задолго до того,
как была открыта. Кристаллография увлекала тысячи
людей, не подозрев авш их,
что они кристаллографы, когда,
например, ремесленники, за которыми надзирали
фараоны, производили в своих тиглях украшения, которые по
цвету, прозрачности и блеску выглядели как настоящие
самоцветы, добытые в рудниках. Привлекательность
драгоценных камней вызывала страстное увлечение ими, и
это побуждало
-
более, чем что- либо ещ е
-
к действию
физиков, химиков и всех, кто был знаком с разными
фор ма ми
кристаллов,
их
образованием и ростом. Изучались
вопросы о том, как
кристаллизуются растворы; как
молекулы, уже присутствующие
в
структуре, диктуют другим
молекулам, как при соедин яться
к ним; как
ядро одного
атома
теряет электрон, который захватывается другим ядром;
существуют
ли «свободные» электроны, откуда они
берутся, что с ними
происходит;
как эти
электроны
распространяют электричество по проводнику; что с ними
происходит в
«из олятор е»
или
при
их
прохождении через
диэлектрик.
Помимо неразгаданной природы гравитации,
-
как
планета
«распознаёт», где находятся другие небесные тела,
которые её притягивают,
-
было ещё много других менее
трудных загадок, которые в этом столетии постепенно
разрешались по мере того, как предполагалось и
допускалось
существование сил, иных чем сила тяжести, и даже
открывались силы, подобные электромагнитной, которая
действует как сила гравитации и в атомах и между атомами,
хотя и не мгновенно, но со
скоростью, которую оказалось
возможным подсчитать и которая равна «скорости» света.
Возникали другие сопутствующие вопросы, и в ответ
поя вл яли сь
теории, противоречия в которых, если они
имелись, разрешались или ожидали своего разрешения с
применением более универсальных теорий,
разрабатывавшихся неизменно на основе уже имевшихся
абстрактных
формул или тех, которые еще должны были быть
получены математиками. Эти вопросы включали, в
част ност и, проблему мирового «эфира»
-
гипотетической
среды, которой приписывалась роль переносчика света и
вообще электромагнитных взаимодействий; как мог этот
эфир, первоначально воспринимаемый как среда для
передачи вибраций, быть одновременно столь
всепроникающим и столь
проницаемым,
что не влиял ни на
путь
движения, ни на природу частиц?
Более того, в 1 881 -1895 гг.
ученые снова обратились к
«эфирным» проблемам и формулам. Если эфир не влияет
на
скорость света, то очень большая окружная скорость у
поверхности Земли, возникающая при ее вращении,
должна при измерениях прибавляться к скорости света или
вычитаться из нее в зависимости от того, в
какую сторону
обращены измерительные инструменты
-
на запад или на
112

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
восток (ориентация на юг
-
север не оказывает влияния,
есл и только по лю са не меняют ся
местами). В 1881 г.
американский физик Альберт А Майкельсон (1852-1931), до
этого уже выполнивший исключительные по точности
измерения скорости света, экспериментально доказал и
совместно с Э.У . Морли в 1885-1887 гг. подтвердил с
большой точностью независимость скорости света от
скорости движения Земли. Таким образом, обнаружить «эфирный
ветер» не удалось, но, может быть, он вращается с Землей?
Но каким образом, до какой степени и с какими
последствиями для других явлений? В 1895 г.
нидерландский
физик Хендрик Антон Лоренц (1853-1928) вернул эфиру его
«неподвижность», преобразовав (как результат того, что
«скорость эфира» стала рассматриваться
как еще одна
«физическая константа») математические уравнения и
формулы, применимые
к ме хани ке.
Мировой эфир
-
будь это «супергаз», «четвертое
состояние вещества» или «тонкая
материя» Декарта, но без его
«вихрей»
-
по-прежнему оставался удобным средством для
поддержания волновой теории света и сопутствующих
сил. Однако цвета при спектроскопическом анализе
привели к совершенно иной проблеме. Необходимо
напомнить, что пламя натрия видится желтым, но если сильный
белый свет проходит через пар, то желтый цвет
превращается в черный. На основании результатов подобных
экспериментов было сделано заключение, что
распространение очень коротких и очень длинных волн
подчиняются разным законам. Этот вывод привел к отказу от идеи о
«равнораспределении энергии», и при этом немецкий
физик Макс Планк (1858-1947) (иллАА) в 1900 г.
выдвинул новую теорию
о
распространении энергии
не
непрерывно, а квантами.
Может ли быть, чтобы энергия, которая фактически
проникает во все сферы материи, существовала бы в
таком виде? Что можно сказать о математических формулах
и о стремлении применить их для объяснения некоторых
форм существования? Или может ли быть на самом деле,
что математические понятия, в
которых выражается
природа
-
со
времен У.Р. Гамильтона, Б. Римана и их
современников,
-
«бесконечно малы» и приближаются к точке, хотя
и никогда не равны нулю? Второй ответ, концептуальный
по своей природе, согласуется с первым, полученным с
привлечением аналогии. Оба обозначают бесконечный
процесс, проистекающий из истории, ее противоречий и
парадоксов, например таких, в которых проявляется
энтропия и негэнтропия. Биология обрела свой собственный
научный статус, постигнув селективную эволюцию видов
как результат мутаций, каждая из которых оказывалась
аналогом всеобщей прогрессивной модификации идей.
ОТ ЖИЗНИ, РАССМАТРИВАЕМОЙ КАК ОСОБОЕ
ТВОРЕНИЕ, К ЖИЗНИ КАК РЕЗУЛЬТАТУ
ЕСТЕСТВЕННОЙ ЭВОЛЮЦИИ
«Жизнь -
противоположность смерти». Когда «благо-
родный рыцарь» Жокур (Jaucourt) писал эти слова в
начале статьи о жизни для «Энциклопедии» Дидро, он не
заблуждался в
силу переизбытка метафизики. И все же этот
философ по-своему обобщает суть того, что мы было
описано выше: жизнь компенсирует, усиливая порядок, то, что
физическая энтропия разрушает, усиливая беспорядок Эта
своего рода симметрия занимала умы с тех пор, как
существование привело их к необходимости выразить
-
в
мифологическом или рациональном виде
-
сосуществование
тако го
огромн ого
количества противоположностей.
Имеется мало научных сфер, которые, как биология,
непосредственно основываются на коллективном и
лич ном
историческом прошлом.
В этой связи великий век
современной науки содержит парадокс. Дарвин в своем
основном
труде «Происхождение видов путем естествен¬
ного
отбора» (1859 г.) составил часть этой диахронной
перспективы, столь богатую событиями, причем
начальную идею дало современное ему сельское хозяйство;
однако на эту идею оказывал влияние недостаток знаний о
том, что происходило в современной Дарвину точной и
экспериментальной науке. Если бы он был
лучше
осведомлен, он бы более осторожно подошел к обобщению того,
что он
узнал от своих соседей-фермеров, занимавшихся
живот новод ство м,
-
того, что свойства, приобретенные в
теч ение жизни, передаются по наследству на благо их
потомков.
Как
получилось, что такой мощный ум поторопился
представить столь революционные результаты, не приняв
мер предосторожности? Одно объяснение, предложенное
Дж. Гекели -
внуком Томаса Гекели, активного защитника
теории Чарлза Дарвина,
-
состоит в том, что
Дарвин и
волновался, и
торопился: он торопился опередить
соперника, который был почти готов предложить такую же теорию
(в июне 1858 г. он
получил рукопись А Уоллеса, в
которой
независимо от
Дарвина были изложены основы
естественного
отбора. Дарвин начал писать извлечение и с
несвойственной ему
поспешностью
завершил работу за 8
меся цев .
-
Прим.ред.); он волновался , потому что знал, что
ему придется противостоять все еще широко
распространенным религиозным верованиям (еще недавно в
английских университетах преподавалась теология). Более того,
Дарвину пришлось упорядочить такой объем данных,
собранных им путем наблюдений при подготовке лекций и
при обсуждениях, что ни один историк не мог ожидать,
что такой великий ученый будет излагать результаты
своих исследований, которые были еще не окончены, при том,
что еще ве ли сь споры
по
поводу физических и
химических
теорий и никто не знал, чем они закончатся. Можно
для сравнения вспомнить 25 лет борьбы, которую вел Луи
Пастер (от «микроорганизмов» 1861 г. до метода
профилактической вакцинации против бешенства 1885 г.),
чтобы доказать, что химик может вылечить ребенка,
страдающего от смертельной болезни, вызванной укусом
бешеной собаки.
И однако именно микробиология в XX в. дала ответ на
вопросы, которые Дарвин не поставил, относительно
наследственности и передачи не приобретенных, а
врожденных черт. Медицина, которая так гордилась своими
успехами, достигнутыми
в начале века скорее мешала, чем
поддерживала исследования микроорганизмов.
В 1865 г.
венгерский акушер Игнац Филипп Земмельвейс закончил
свою жизнь в
сумасшедшем доме, доведенный до безумия
тем презрением, которое на него обрушилось со стороны
ведущих врачей, когда он предложил метод
обеззараживания рук медицинского персонала хлорной водой.
В этих условиях псевдопередачи приобретенных черт
получается, что социальный опыт вводит в заблуждение
науку, хотя он ей
прекрасно служит
в
других областях,
особенно в областях, оперирующих абстрактными
понятиями. То, что историческая эволюция должна передавать
культурные достижения из века в век, является
сов ершен но очевидным, да же если в
некоторых обстоятельствах
происходят умственные
отклонения. Вместе с тем, когда
отклонение
приобретает масштаб концептуальной
революции, наука уже не может вернуться к своим вековым
способам мышления. Это происходит, например, когда
капиталисты делают ставки на будущие доходы, а не
следуют правилам, выработанным длительной практикой: в
результате линейное и экспоненциальное восприятие
времени заменяло цель повторяющихся жизненных событий.
Биология смогла приобрести свой статус практической
науки только через принятие экспериментальных
принципов, которые требовали, чтобы научные результаты
выражались с помощью «воображаемых», или абстра1сгных
формул.
Покажем, как августинский монах Грегор Иоганн
113

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Мендель (1822-1884) проник в сущность того термина,
который позднее был назван «ген». Проведенный
Менделем количественный учет всех типов полученных им же
гибридов, а также вариационно-статистический подход
позволили ему впервые обосновать и сформулировать
закономерности свободного расхождения и
комбинирования наследственных факторов. Это открытие, сегодня
рассматриваемое как фундаментальное, в течен ие 35 лет
не
получало признания,
и только 1900 год считается
годом рождения генетики.
На самом деле было известно не только то, что живая
форма может быть
произв едена
только от живой формы,
но также было выявлено, что эти формы состоят из
клеток и эти клетки
могут произойти только от других
клеток. Это
предполагает,
что в подсознании уже содержалась
идея , что
размножение, репродукция
-
это
информационный
процесс:
в XVIII в.
говорили о
характерах
иих
формирова нии;
в XIX в. постепенно продвигались,
первоначально не
по д о зр е в ая этог о, к квазилингвисти ческой
концепции вос пр ои зводс тв а.
А перенос значения, который
затронул слово «информация», сначала препятствовал,
а
зат ем
стимулировал
этот
пер ех од
от аналогии с
характером
к аналогии с языком.
Из всех препятствий, которые вынужденно
преодолевались
при
этом
развитии,
сам ое
трудное заключалось в
том, что два поверхностных наблюдения наводили на
мысль о
«самозарождении». Паразиты и черви ползают
среди гниющих отбросов, которые, если состоят из
продуктов разложения, не могут поддерживать жизнь, если
только она не возникает самопроизвольно. Но когда эта
гниль дает начало брожению и появлению
присущих
брожению ферментов
-
биологических катализаторов,
которые принадлежат царству живой материи, то рано или
поздно приходилось признавать, что эти поверхностные
наблюдения породили иллюзию. Чтобы исправить эту
ошибку, необходимо было проводить эксперименты на
почти невидимом и теоретизировать по поводу того, что
не возможно было пока выразить словами.
Химия долго прокладывала себе путь, а алхимия
-
еще
дольше. Слишком трудно точно определить тот момент,
когда хлеб стал более вкусным, потому что пекарь
заставил тесто «подниматься» (что не делается в дни еврейских
праздников). Что же это за «дрожжи», которые делают
ферментированное пиво лучшим напитком, чем
простое
ячменное пиво? Люди были озадачены «ферментацией»
тысячи лет, потому что дрожжи воспроизводили себя, так
сказать, сами по себе, и могли быть использованы снова и
снова до бесконечности. В 1840-х гг. на континенте
распространились
понятия катализа и
катализатора,
появившиеся сначала на Британских островах. Эти слова
происходят от
греческого слова, обозначающего «разрушение»,
которое так долго озадачивало францисканские
лаборатории. Эти катализаторы, необходимые для некоторых
химических реакций, вступают в промежуточное
химическое взаимодействие с реагирующими веществами, но
восстанавливают после каждого цикла промежуточных
взаимодействий свой химический состав. Пока
«спиритуалисты» считали материю живой, процесс катализа, или
разрушения, объяснялся наличием некоего активного
агента, который ничего не терял
в
процессе реакции.
В
XIX в. была
пр овед ена
четкая грань между органическими
и
неорганическими веществами, и для этих
кр оше чны х,
но необходимых агентов, участвующих в живых
проце ссах, придумали новые слова. Так, в 1833 г.
впервые
из
прорастающих зерен ячменя было выделено активное
вещество, осуществляющее превращение крахмала
в
сахар
и
получившее
название «диастазы» (от греческого слова,
означающего «разделитель»), а в конце 1870-х гг . ,
одновременно со словом «микробы» установилось название
«энзим» (в переводе с греческого
«из
дрожжей»).
Следует отметить, что этот «катализ»
многогранен,
так
как полезен при протекании реакций в неорганической
химии и необходим для реакций органической химии.
При изучении процесса катализа возникали многие
в оп ро сы , например
помогает ли
катализатор расщеплению
химических веществ или образованию новых; участвуют
ли эти агенты в реакции, ничего при этом не теряя и не
приобретая, или же на самом деле в начале
реакции что-
то теряют, но в конце возвращают,
в чем бы ни состояла
истина, эквивалентна ли эта
разница той, которая
отделяет органические вещества от неорганических? Все эти
многочисленные трудности помогают объяснить, почему
в XIX в. даже не возникала мысль о том, что в биологии
может быть аналог
физической энтропии. Можно себе
представить, какая борьба и какие ожесточенные
споры
должны были происходить, чтобы в эпоху позитивизма
люди снова задумались о понятиях, которые их
материализм безоговорочно отвергал.
Примером является французский химик и
государственный деятель Пьер Эжен Марселей Бертло (1827-
1907). Как гражданин, Бертло, будучи последовательным
атеистом, отстаивал светский стиль жизни во Французской
Республике; как химик и как один из основоположников
биохимии, Бертло значительно больше, чем Ньютон и
Гёте, помог людям понять, что такое алхимия, написав
единственную
в этом
роде
в
Европе популярную книгу по
алхимии
(«Происхождение алхимии», 1885 г.). Старые
традиционные лаборатории приписывали Святому Духу
все
проявления материи,
как если бы она была
одушевленной, ее изменения и пр евр аще ния .
Человек неверующий
будет утверждать, что чистая материя
ничего не могла
объяснить: благодаря своей «организации» (абстрактный
термин) материя пригодна для органического синтеза,
который происходит, например, в живых тканях.
Было известно, по крайней мере со времен
изобретения водяной бани (пароварки), что избыток теплоты
опасен для жизни не меньше, чем избыток холода. Позднее во
францисканских «лабораториях» было установлено, что
вещество, предназначенное для перегонки, необходимо
нагреть, но не до той точки, чтобы произошел взрыв. Эти
явления объясняли тогда тем, что материя, якобы,
населена некой формой жизни, или «духом». С появлением
термометрии и калориметрии были определены условия, при
которых температура воды перестает снижаться по мере
того, как она кристаллизуется и превращается в лёд, и
перестает подниматься по мере того, как переходит в пар.
Но для создания по-настоящему синкретической теории,
которая, объединив физические и химические знания,
сделала бы эти явления понятными и просчитываемыми,
требовалось сделать значительно больше.
В первые несколько десятилетий XX в. была
принята
особая единица измерения
-
килокалория на
грамм-молекулу, с применением которой был достигнут успех в
выполнении более сложных расчетов, при которых
необходимо было учитывать как теплоту, выделяемую при
диссоциации и сублимации, так и ионы и ионизацию. Так, при
реакции получения хлористого натрия (поваренной соли)
из
твердого натрия
и
газообразного хлора
экспериментатор мог наблюдать несколько стадий синтеза, причем на
разных стадиях реакция
шла либо с поглощением, либо с
выделением теплоты в зависимости от
проц ессо в
ионизации: на стадии образования газообразного натрия теплота
поглощается, а на стадии реакции
с
хлором
-
выделяется. В
целом, в
результате этих эндо- и
экзотермических реакций
выделяется почти 100 килокалорий теплоты на одну грамм-
молекулу. Когда реакция соединения является
экзотермической (как в данном случае), то энтропия возрастает.
На этом достаточно современном примере видно, с
каки ми
трудностями столкнулись ученые XIX в., выясняя,
чем именно живая
материя обязана такой на нее столь
непохожей неживой
мат ери и.
Если в конце столетия было
обнаружено, что мор ск ая соль, счит авшаяся пр ежде «чис¬
114

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
тым» веществом (в виде простейшего соединения хлора и
натрия (NaCl)), получается только в результате передачи
теплоты, измерение
кол иче ств а
которой вызывало
столько сложностей, то как можно выяснить, что
происходит при образовании «молекул-гигантов» (они были
названы около 1838 г «протеинами»,
от
греч.protos
-
первый), «первые» из которых по своим размерам достигали
молекулярной массы (молекулярного веса) в 500 тыс.
атомных единиц массы? Энзимы (ферменты) похожи на
них, но они имеют намного
большую молекулярную
массу, при которой могут оказывать на протеины (белки)
катализирующее воздействие.
В XIX в. биология едва только начинала намечать
методы и теории, имеющие отношение к веществам со столь
сложными свойствами и проявлениями. Здесь можно
предложить
не более чем упрощенный обзор научных
исследований, которые тем сложнее описывать, чем
тщательнее они становятся. Для начала отметим, что ни
протеины, ни энзимы, несмотря
на их необходимость для
всего живого, не считаются живой материей.
Как только стало возможным отличить кислород
от
азота, стало понятно, что жизнь
-
посредством дыхания
-
берет из атмосферы (или из водной среды,
в
которой
растворена небольшая часть этой атмосферы) столько
кислорода,
сколько необходимо для процесса сгорания,
поддерживающего организм при определенной температуре.
Откуда берется «топливо»? Первым источником питания
являются растения,
но тогда возникает
вопрос, откуда они
берут необходимые элементы? Предполагали, что они
берутся
из почвы
(гумуса), но после того как немецкий
химик
Юстус Либих (1803-1873) привез из Китая зн ани е об
азотных
удобрениях, сформировалась идея о том, что
жизнь -
это
просто физико-химический процесс.
Однако клетки не строятся
из
растительных или
животных веществ в их исходном виде. Эти вещества
необходимо расщепить
и
при
этом
переделать так, чтобы они
были готовы к окислению теми веществами, которые
приносит из легких
артериальная кровь,
вто
время как
венозная
кровь уносит шлаки . Естественно, что кровь
в этом
примере выглядит просто как носитель, но есть еще
энзимы
(ферменты) со многими другими функциями. Как
агенты, принимающие участие в пищеварении, энзимы
покидают клетки -
иногда в виде железистых секреций
-
и
ведут себя так, как будто перед каждым из них стоит особая
«миссия».
Существует огромное количество энзимов, и
каждый настроен на то, чт об ы идентифицировать
определенную субстанцию, слиться с ней и, расщепив ее,
извлечь заданный компонент, и затем доставить его
туда, где
он необходим. Для выполнения своей «работы» энзим
располагает «ресурсами», схожими с ресурсами
неорганических катализаторов, но развитыми до гораздо более
сложного уровня. Необычайно широкий спектр выполняемых
энзимами функций связан, по-видимому, с
существованием некоего общего «плана», выработанного ценой
огромных затрат времени и такого
разнообразия «тестов», что
энзимы сами проводят «проверки» с целью исправления
возникающих время от времени случайных ошибок.
После того как Дарвин (родившийся в 1809 г.)
опубликовал свой монументальный труд, за ним последовали
важнейшие
труды Менделя (иллА5) и Пастера (иллАб) (оба
родились в 1822 г.), подготовившие почву для решающей
реформы. Первый верил в существование «генов»,
двойственная природа которых служит основой
специальной комбинаторики; второй ответил на вопрос
о
происхождении жизни, который Дарвин даже и не
ставил: два во всем остальном идентичных кристалла,
имеют все же одно, незамеченное
ранее отличие,
касаю щееся пол яриз ации
света. Во
втором разд еле
этой
главы дан пример асимметрии.
От естественной истории к морфологии
История как «прир одное яв ле ни е» всегда бы ла
интересна для пытливого ума, особенно с тех
пор,
как в IV веке
до н.э.
греки попытались соотнести события реальной
жизни с теми событиями, которые, как считалось,
относятся к богам, героям божественного происхождения,
персонажам священных мифов и народных преданий. Это
были поэтические образы, которые религией считались
священными и сохранились в произведениях искусств,
которые с тех пор стали называться «литература»,
«скульптура» и «архитектура». На протяжении 15 веков эти слова
продолжали
жить и
воспроизводиться
стемжеили
иными значениями. Французский естествоиспытатель Жорж
Луи Леклерк Бюффон (1707-1788) в своей 36-томной
«Естественной истории», которая сделала его одной из самых
изве стны х
фигур европейского Просвещения, со всей
присущей ему изысканностью стиля помимо описания разных
растений и животных, также изложил свои взгляды на
происхождение и
геологическую историю Земли и предложил
несколько более или менее ценных гипотез. Менее
удовлетворительными были гипотезы, в которых автор
полемизировал с «классификаторами», в частности с
Карлом
Линнеем, который в своей «Философии ботаники»,
продолженной затем его сыном, ввел деление на виды и
подвиды; более ценными были догадки Бюффона о способах
репродукции.
В ту эпоху было модно быть
«кол лекц ионером» ,
и
огромные помещения заполнялись шкафами, в
которых хранились разнообразные находки, отражающие
изобретательность природы, придававшей тысячу форм
минералам и, пользуясь словами Гёте, всему, что двигалось
и жило. В ту «предромантическую» эпоху и
непосредственно
перед эпохой быстро развивавшихся событий
природа была источником утешения и вдохновения, в то время,
как ньютоновские «небеса» давали ответы лишь на
абстрактные вопросы, а молодая наука механика пророчила
события, которые будут иметь серьезные последствия для
существования Человечества.
В начале XIX в., под небом рационализма,
в
беспокойные и
быстро менявшиеся времена,
во
времена прогресса
физики, в научные словари вошло слово «биология» не
совсем ясного происхождения. Тогда эта наука еще не была
в состоянии
сверг нуть
с пьедестала «естественную
исто рию », но это был
вопрос времени.
Оставалось только
дождаться того дня, когда материя причудливым образом
превратится в систему взаимодействующих сил, в
систему,
возникновение которой биология припишет себе.
Следует отметить, что для нас этот пробел в научных
исследованиях кажется несравненно меньшим, чем
казался он людям тех дней, которые были просто не способны
воспринять единство, лежавшее в основе столь
разных
типов исследования. Уже во времена французского
математика Адриена Мари Лежандра (1752-1833) астрономия,
механика и алгебра перешагнули ту ступень, на которой
их некогда соединил Ньютон, и на новом уровне его
последователям надо было только заставить их работать
вместе. В то время как новая химия едва выходила за рамки
методов простой арифметики, зарождающаяся биология
находилась на стадии выявления той роли, которую ей
предстояло сыграть в классификации огромного
количества
уже более и л и менее
хо р ош о каталогизированных
образцов, список которых практически бесконечно
пополнялся находками таких исследователей, как немецкий
естествоиспытатель, географ и путешественник Александр
Гумбольдт (1769-1859), которые, странствуя по миру,
составляли перечни тропических видов, в
первую очередь
растений; при этом им не были чужды попытки изложить
то, что они узнавали о физических свойствах Земли (А.
Гумбольдт попытался обобщить все научные знания о
природе Земли и Вселенной в монументальном труде «Космос»).
И даже на исходе ХГХ столетия Томас Гекели, который, бу¬
115

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
дучи активным защитником теории Дарвина,
высказывался в
пользу сходства между человеком разумным и
человекообразными обезьянами,
поставил
перед
биологией
зада чу,
которая
в
сил у
нечеткой
формулировки (изучить явления, относящиеся к живой
материи) не могла привести к появлению новой
дисциплины, не говоря уже о методе.
Однако для историка, который пытается выяснить,
каков был
научный дух в то время, когда биология только
зарождалась, открывается не только широкое поле
развивавшейся умственной деятельности, но и весь путь от
первых химических инноваций до взаимосвязи
биологических объяснений. Это совершенно разные явления, и
каждое требует отдельного рассмотрения.
Перейдем к рассмотрению «пути», который новая
хи мия
открыла для зарождавшейся биологии. Он лучше
изучен, но не вполне ясен. В конце XVII в. наблюдался
заметный контраст между всеми этими забитыми природными
диковинками шкафами и той малостью, которая
потребовалась Лавуазье, чтобы различить в воздухе, которым мы
дышим, «кислород», поддерживающий пламя, и азот, в
котором оно гаснет.
Лавуазье предложил для этого
«удушливого» газа французское название azote (азот),
происходящее от греческого слова azoos -
«безжизненный», но оно
для ученых, занимавшихся терминологией, казалось
слишком категоричным, поэтому, когда английский физик и
химик Кавендиш установил присутствие азота в селитре
(1784 г.), появилось латинское название азота
-
нитроген
(nitrogenium)
-
«рождающий селитры», которое
предложил в 1790 г.
французский химик Ж Шанталь.
Селитра
яв ляет ся соединением аз от а, ки слор ода
и калия (или натрия);
некоторые ее свойства были известны уже давно, и ее под
названием «каменная соль»
(saltpetre) использовали в
качестве составной части
черного пороха; было также
обнаружено,
что она делает более плодородной почву. Азот,
связанный в тканях растений, попадет в ткани животных,
из которых извергается на благо растений. Эту
последовательность наз вал и « аз от ны м ци кло м»; это элементарный
цикл, включающий в себя самые простые, но в тоже время
основные проявления жизни. Можно задать вопрос, разве
не заслуживает азот того, чтобы поставить его рядом с
кислородом, которым мы дышим, и единственным
источником которого является, по сути, дневное дыхание
растений. Таким образом, уже самые первые уроки новой
химии шли
пара ллел ьно
с
развитием биологии и
изучением
дву х ре шающих функций, которые ей предстояло
исследовать,
-
дыхания и питания.
В те времена эта «функциональность», очевидно, мало
кого интересовала и никого не впечатляла, поскольку
мало что добавляла к
тому, что было уже известно об
умеренном уровне теплоты, характерном для живой материи:
слишком высокий уровень приводит
к лихорадке,
слишком низкий соответствует «холоду могилы». Чтобы
поддерживать жизнь живой материи на нормальном уровне,
при котором она могла потреблять и при этом сама
сохранялась,
в исследованиях использовался
процесс
водяной бани (bain-marie), который был известен уже более
двух тысяч лет. Достоинства этого процесса давали
возможности медленного «вымачивания» и «перегонки»,
предоставляющие двум субстанциям достаточно времени
для того, чтобы то, что в итоге
будет названо муж ск им
и
женским «элементами», могло соединиться и
произвести
«детский элемент», более «чистый» за счет лучших
условий хранения и сохранности хрупких «сущностей»,
в нем
содержащихся.
Возможно, благодаря своим предшественникам
ученые в этот период развития науки больше внимания
уделяли живым органам и организмам, чем новым
хими ческим
реакциям, когда они проводились в особых
условиях. Гёте, алхимик-любитель, придумал слово «морфология»
для изучения внешних форм живых существ и, в частно¬
сти, применил его к ботанике, как будто хотел таким
образом подчеркнуть различие между растениями и
неизменными в своей форме минералами, поверхностями,
гран ями и
срезами которых он сам восхищался и которые
демонстрировал другим людям, хотя в этом деле он не был
первым: шахтеры и минералоги уже давно скрупулёзно
изучали в ша хтах
руды и минералы, отчасти из
коммерческих соображений, но также и ради удовольствия,
любопытства и из необходимости понять природу тех
объектов, которые придают Земле ее явные и
скрытые черты.
Что должно было произойти в недрах Земли, чтобы
произвести такое разнообразие форм, извлекаемых на
свет при раскопках обычно в утилитарных целях? Иногда
это кристаллы бесценной чистоты, найденные среди
пустой породы, скрывавшей их яркость и блеск; их
правильная структура напоминала геометрическое построение,
хотя для того чтобы понять, как же они образовались,
каждый раз приходилось искать разные пути. Иногда это были
живые существа или останки живых существ, морфология
которых была настолько схожа с морфологией живущих
ныне, что становилось очевидным, что местность,
хранившая их в себе, в
прошлом была озером или морем, или
наоборот была открыта ветру и Солнцу, которые и сейчас
необходимы для существования жизни. Таким образом
становится ясно, что
ландшафт Земли не раз менялся, ведь
сейчас скалолазы могут найти на вершинах и склонах
гор
следы, окаменевшие отпечатки и остатки костей и
раку шек
-
такие же «окаменелости», как и те, что выкапывают
из старых копей или находят в пластовых отложениях в
местах высохших
морей и озер. Также можно добавить, что
осадочные породы камней, на какой бы высоте их не
находили, когда-то лежали
поверх разных глубинных пород
вроде гнейса и гранита, которые относятся к более
древним, и ли даже примитивным, образованиям или
появились в
результате извержений вулканов.
Чем больше проводилось геологических исследований
и чем б ол ьш е в их ходе выдвигалось правдоподобных
теорий, таких как существование «тектонических пластов»,
которые при сдвиге накрывали соседние зоны, образуя
складки на соседних пластах, тем более становилось
очевидным то, что земная кора испытала на себе очень
многие превратности, например, в результате сжатия
поднимались целые массивы пород или в результате речной и
ледниковой эрозии вырезались горные пики и долины (в
форме буквы Uот ледников, V- от
рек). Современная
орография (описание различных элементов рельефа и их
классификация по внешним признакам
вне зависимости
от
происхождения.
-
Прим.ред.) установила, что эти
процессы протекали крайне медленно и состояли из весьма
долгих и не менее сложных эпизодов. В XIX в.
вырабатывались основы научной теории до того времени, когда
была сформулирована более общая гипотеза, выявившая
медленное (до нескольких сантиметров в год)
перемещение материков в горизонтальном направлении
-
феномен
скользящих «плит», которые
в
глубине земной коры
сдвигают и раздвигают континенты и, в частности, отделяют
«новый» мир от «старого».
Вернемся к вопросу о том, что отделяет биологию от
естественной
истории. Биология, подобно геологии, хотя
почти от нее не зависит, по
крайне мере до тех пор, пока
эволюционный подход не будет вынужден уступить ей и
признать факт наличия изменений в почве, климате ,
рельефе и даже континентальную неразрывность и
разломы, обязана, в
силу заложенных в ее основе начал,
рассуждать в
терминах историчности, или даже истории, так же
как когда само слово означает много большее, чем просто
достоверное описание, как в случае с «естественной
историей». Так как биология по самому своему призванию ищет
возможности наиболее рационально объяснить явления
жизни, она будет справляться с этим до тех пор, пока ди-
ахронный подход (время, продолжительность и измене¬
116

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
ния) остается рациональным. История как таковая
является ее
продолжением,
и как
продолжение биологии и
геологии она еще больше
нуждается
в обо снован ности
исключительно потому, что учитывает человеческую волю,
тогда как предшествовавшие ей «чисто» естественные
науки,
занимавшиеся о пи с ан и ем
природы,
ее не
рассматривали, и
поэтому
она ближе к
детерминизму, который
иногда является эквивалентом телеологии.
Вернемся также к морфологии. Во многих своих
аспектах она включает
осуществление и использование разных
жизненных функций, часть из которых у всех живых
существ одинаковы, но не все, и это
прекрасно известно на
примере деления на рыб, птиц и четвероногих.
Существует столько разных типов отношений между функциями,
общими и особенными, сколько
существует пригодных
для жизни сред
обитания. И морфология, изначально как
наука о форме и строении организмов, должна связать эти
формы с отношениями, или системами жизненных
функций. Эта проблема вызвала лишь незначительные
противоречия, которые сразу исчезли, как только возник вопрос
о выяснении происхождения «форм» и о том, что
понимать под функциями.
Морфология
-
еще не вполне наука, но уже немного
больше, чем метод, появилась из-под пера Гёте в 1822 г.
почти в философской форме, несшей штамп телеологии
(т.е . учения, приписывающего процессам и явлениям
природы цели, которые или устанавливаются Богом, или
являются внутренними принципами природы.
-
Прым.ред?)\
крылья у птицы
-
чтобы летать, клыки у хищников
-
чтобы разрывать мясо, зубы у травоядных
-
чтобы
пережевывать растения. Однако этот упрощенный подход
недооценивал лингвистическую инновацию, которая медленно
распространялась и в которой изначально бы ло
заложено более сложное значение описания
«гар мон ии» форм,
существовавшее до тех пор, пока в XIX в., увлеченном
геометрией и кристаллографией, не вошло в обиход слово
«гомология». В биологии это семантическое развитие
завершилось примерно
к
тому времени, когда британские
университеты перестали объединять разные дисциплины
в
единую с общим названием «натурфилософия»,
философия природы, «математические принцип ы» которой
доказал Ньютон. Хотя философия, имевшая отношение к
гармонии форм, а затем и к их гомологичности также
называлась в то время философией природы, это понятие на
самом деле значило не больше, чем
«натурфилософия».
Надо было добавлять абстрактные понятия вроде
«структуры»,
чтобы сделать их нагляднее. К
концу столетия
те лео лог ия
уже почти ничего не могла объяснить. Биология в
пои ска х
причинности открывала только ее исторические
типы, за исключением тех
случаев, когда исследовала
структуры ахроничные, другими словами, не связанные с
ходом времени до такой степени, что
существовали
толь ко в
существах, сформировавшихся и обновляющихся
практически идентичным образом путем «репродукции».
В то время
как XVIII в.
направил унаследованное
любопытство на изучение разных «монстров», последующие
поколения больше
инт ере сов али сь
не
выш еуказа нными
случаями в репродукции, а самой репродукцией, тем,
какие элементы она сохраняет в структурах и в са мих
структурах. Французский зоолог, один из реформаторов
сравнительной анатомии, палеонтологии и систематики
животн ых
Жорж Кювье (1769-1832) поразил всех, включая
Гёте, который считал его своим наставником, тем, что
умел
по
фрагменту скелета реконструировать целое животное.
Кювье обладал прекрасным умением проводить сравнения
и
умел очень уверенно применить его таким образом на
практике. Увидеть в целом какую-либо структуру
-
означает понять отношения, которые поддерживают её
элементы, а для этого надо неоднократно проследить
эти
взаимоотношения. Форма составляющего элемента, даже
если он всего один, сообщает нам достаточно информа¬
ции, чтобы увидеть целое. Не имевшая себе равной
эрудиция Кювье позволила ему распространить свой
сравнительный метод на
изучение вымерших животных. Вместе
с достижениями геологии (слово появилось в середине
XVII столетия) его метод позволил датировать
представителей трех царств,
как их тогда назвали: животного,
растений и
минералов.
XIX век с успехом развил этот подход.
Важны два вопроса. Достаточно ли датировать, чтобы
понять? И является ли благом для других существ то, что
является благом для позвоночных?
Этьен Жоффруа Сент-Илер, французский зоолог,
эволюционист, блестящий оппонент Кювье, пытался
обобщить результаты его трудов. Для начала, на основании того,
что кости черепа являются продолжением и развитием
позвоночника, он развил идею намного дальше. Зачем
вообще говорить о беспозвоночных, когда на самом деле их
структура просто противоположна структуре
позвоночных: внутри каркаса у них то, что у позвоночных
находится вокруг хребта. Что касается костей черепа, то все это
очень хорошо, но мало кто из ученых пожертвует
разветвленной классификацией в пользу такого слишком
рационального, если не надуманного, упрощения. Английские
университеты предпочли остаться на стороне Кювье, чей
труд «Рассуждения о переворотах на поверхности
земного шара» больше соответствовал теологии -
учению,
которому тогда все еще отдавался приоритет. Достаточно
было поместить между Сотворением и Всемирным
потопом дополнительные катастрофы, объясняющие
«соотно шение
форм»: между ними применялся принцип
корреляции форм; после каждой из них и, следовательно, в
новых
условиях жизнь начинается заново и создает новые
морфологии, отличающиеся от исчезнувших.
Два параллельных открытия:
эволюция и генетика
В истории биологии ноябрь 1859 г. занимает особо
важное мес то
-
Чарлз Роберт Дарвин опубликовал
«Происхождение видов путём естественного отбора» (иллА!).
В течение восьми дней все 1250 копий первого издания
нашли
своих
читателей.
Работа
много
раз
переиздавалась и пользовалась неизменным успехом.
Книгу перевели на многие языки, и она наводнила
континент. Начались
споры.
Она пользовалась всеми
пре имуществами, со путс тву ющим и попул ярнос ти
-
ни
один научный труд не вызывал до тех
п ор столь внез апно
такой интерес. Легко понять, что так
привлекало
читателей, которые так спешили и не были подготовлены
к
тому,
чтобы
осмыслить
все
детали
учения ,
предлагавшегося
таким
эрудитом,
как
Дарвин (иллАЪ).
«Человек произошел от обезьяны!». Для одних
-
ересь, а
для других, кто ждал открытия, но не отваживался
перв ым эт о заявить,
-
обоснованное подтверждение.
Дарвином восхищались за мужество: сколько тревог на пути
к принятию решения! Когда дело было сделано, Дарвин
дополнил свою аргументацию и изложил ее в
опубликованной в 1871 г. книге
«Происхождение человека и
половой отбор». Эволюционная доктрина получила своего
гуру! Из поколения в поколения его сторонники
оставались
верны ему, верны
в своем восхищении, которое
не
ослабло даже после того, как стало ясно, что его
изыскания
требовали уточнения, расширения и даже
некоторого изменения.
К тому времени научный рационализм уже давно
исключил Бога из своих теорий. Но в тот ключевой момент
религия проснулась, восстала и пошла в
контратаку,
возможно, надеясь заручиться поддержкой гуманизма, у
которого было достаточно оснований для беспокойства по
поводу теории, так далеко зашедшей в своих выводах. Если
человек лишь
«улучшенная версия обезьяны», как он мог
117

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
создать такие
искусство
и
литературу, построить
железные
дороги
и соединить континенты телеграфной
связью? А что касается Томаса Гекели, ярого защитника
Дарвина, то неужели он пришел
к таким нелепым
заключениям
на
основе
своего
выдающегося
исследования креветок? Он что, будет почитать своим
пр ед ко м обезьяну, которую дрессировщик сделал
«сапиенс», подвесив ее как марионетку на ниточки на
потеху толпе? Но даже тогда дарвинисты не сдались. Так,
один немец, эмигрировавший в Бразилию, написал труд
«За Дарвина»,
в
котором он возносил хвалы своему
наставнику, тем более, что его собственное
исследование ракообразных позволяло предположить, что
процесс развития зародыша животных очень быстро
проходит все стадии, для которых необходимы тысячелетия
«филогенеза». Это слово изобретено около 1870 г.
немецким эволюционистом Э. Геккелем в г.
Йена в
Германии и обозначает
медленную поступательную
эволюцию «рас», которые составляют виды (30 лет
спустя люди назовут процесс развития отдельных видов
из зародыша к взрослому состоянию «онтогенезом»).
Более того, после 1830-х гг . возросший интерес к
«доисторической» эпохе (этот термин на 30 лет моложе)
выделил три века
-
каменный, бронзовый и железный,
побуждая людей считать, что Человечество становится более
умелым,
не меняя
морфологии. Подобный прогресс
можн о
приписать только изменению совокупной среды, той
неприродной среды (хотя она и подвержена
всем
превратностям природы), которую в XX ве ке назовут «культурной».
Это позволяет предположить, что человеческая
деятельность менялась с ходом истории, и что невозможно
оцен ить
«доисторическое» Человечество, глядя на то, каким
оно ста ло по здне е.
С такой точки зрения успех Дарвина соответствует
определенному состоянию знания и неравномерному
его
распределению, что обусловлено, в свою очередь,
различиями в стремлениях и амбициях людей. В результате
появлялись
некоторые предвзятые, не совсем верные,
но
благоприятные трактовки, так что от спора
к
спору
появлялись
аргументы,
основанные на тех данных, которые
другие наук и
и новые
эксперименты рассматривали
как
вклад в биологию и в дарвинизм, который уже позднее
будет основательно
подкорректирован, будучи
обязанным своим первоначальным успехом и революционным
размахом тому, что в его основе лежат очень простые
принципы.
Чарлз Дарвин, внук Эразма Дарвина, английского
врача, натуралиста и поэ та, воспевшего в ст их ах
прелести
ботанического сада, по совету
своего
кембриджского на -
ставника-профессора отправился на корабле «Бигл» в
пятилетнее исследование Южной Америки и некоторых
тихоокеанских островов. Частично убежденный в
справедливости
теории эволюции живой природы французского
натуралиста Жана Батиста Ламарка (1744-1829), Чарлз
Дарвин вернулся из путешествия с сомнением в том, что
«эволюционизм» Ламарка достаточно обоснован объясняя
одними только изменениями «окружающей среды»,
которые приводят к приобретению новых «признаков»
и
«практик», создающих устойчивые органы, передающиеся по
наследству. Исследование южноамериканской фауны,
особенно на Галапагосских
островах, привело Ч. Дарвина к
идее, чт о
некоторые виды лучше себя чувствуют в
изолированных сообществах, чем на соседнем континенте, где
они начи нали
разделяться на подвиды в результате
соперничества, тесноты и вражды.
Мальтус в своем
труде «Опыт о законе
народонаселения...» (1798 г.) пришел к выводу, что население имеет
тенденцию размножаться в геометрической профессии,
вто
время как средства существования могут увеличиваться
лишь в
арифметической прогрессии, что если не
помешать
увеличению количества бедных семей, то человече¬
ство
будет низвергнуто в дикую нищету. Беспокойство по
поводу перенаселения было так велико в начале XIX века,
что
правительство Уильяма Питта и его преемники
начали строить дома для бедных, в
которых супругов
разлучали, но при этом гарантировали их выживание, и
работных
домов, в которых мужчины и женщины работали на благо
сообщества, поскольку, с точки зрения правительства,
было бы
неправильно обременять налогоплательщиков
теми затратами, которые уже непосильны были для
приходов по той причине, что общественная собственность
была поделена между частными лицами.
Чарлз Дарвин читал Мальтуса и усвоил принципы,
которые наблюдал в юности в действии: производителю
-
все
производственные ресурсы до тех пор, пока он
использует их достаточно эффективно, чтобы приспособиться к
условиям конкуренции, а неудачникам
-
хорошо
организованную (а иными словами
самую дешевую)
благотворительность, если только они не репродуцируют себя или
если «исход» из сельскохозяйственных районов не
приведет их в промышленные города, где они окажутся во
власти предпринимателей, которых интересует именно то,
что они могут дать, то есть эффективный труд по
минимальной цене. Этим мифантам оставалось только самим
стать предпринимателями. Так осуществлялся
«естественный отбор».
Парламент в Лондоне закрепил законодательно и
институционально то, что на континенте шло само собой:
тот, кто не участвует в процессе производства и
получаемых от него доходах, попадает, по терминологии «филан-
фопов», в «опасный класс», где не остается ничего иного,
как заниматься разбоем и фабежами. Чарлз Диккенс
описал
нищету
и
пороки
этого класса и то, как из него
вырваться
пут ем обретения добродетели, но не б ез тог о,
чтобы сначала обучиться у «специалистов» попрошайничать,
вызывая жалость, и
воро ват ь,
не попадаясь на этом.
Такой ценой процветать может каждый. Садоводы в
своих
обширных поместьях занимаются селекцией
своих
растений, повышают урожайность и испытывают
удачные гибриды, а животноводы то же делают с животными.
В растущих городах весь вопрос
состоит в том, кто
сможет продать лучший товар как можно дешевле, используя
достижения механики и лучшее сырье. Достаточно
распространить уроки, полученные из опыта и применения
принципа «пусть победит лучший», на царства растений и
животных палеонтологических эпох. К ним относятся
уроки, воспринятые во Франции государственным деятелем
и
историком Франсуа Гйзо (1787-1874) и выразившиеся
в его словах «enrichissez-vous» («обагощайтесь!»).
Несколькими годами позднее Чарлза Дарвина будут
хоронить в Вестминстерском аббатстве среди величайших
людей.
Конечно, Дарвин не думал о такой перспективе
проверки своей теории естественного отбора. Он был далек
от политики и земной славы. Единственное, к чему он
стремился,
-
обогнать одного своего современника, Алфреда
Рассела Уоллеса, английского натуралиста, автора фуда «О
сфемлении разновидностей бесконечно удаляться от
первоначального типа». Дарвин был знаком с этими
соображениями, основанными на принципе естественного
отбора. Эта идея, как говорится, висела в воздухе.
Не совсем здоровый, Дарвин в 1842 г. уехал из Лондона
в Кент, где его друзья, ботаник, зоолог и геолог, уговорили
его опубликовать свою работу первым. Это был другой
вариант отбора, но все равно отбор, в той его форме,
которая, как и везде в английской деревне, стремилась
не
тол ько к
тому,
чтобы отобрать путем селекции лучшее растение
или животное, но и к тому, чтобы первым принести его на
рынок Дарвин, офаниченный собственной гениальностью,
поторопился также, как и все, кто пытался сделать вклад в
процветание Британии и оставить свой след в истории.
Всё получилось очень естественно и вполне отвечало
118

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ
условиям социальной и культурной среды, в которой успех
сопутствовал тому, кто яснее самовыражается,
убедительнее спорит, опираясь
на более правдоподобные данные, и
неожиданно наносит удар
в самое чувствительное место
воображения: животное является предком
человека.
Успех был выдающийся, учитывая, что он выдержал
критику противников, но все же это был относительный
успех. Недостаточно убедить людей в том, что виды
развиваются благодаря естественному отбору
-
необходимо
понять, как каждый отдельный вид сохраняет себя, пока
это позволяет
ср еда.
Кювье прекрасно справился с этим
на основании описательной морфологии. Его обвиняли в
«креационизме»,
и
напрасно. Он разграничил различные
«схемы» развития и взял за основу своей теории старую
идею иерархичности существ. Чего ни он, ни его время не
позволяли сделать, так это объяснить, как живые
организмы воспроизводят себя в идентичной форме. Учение
Дарвина большей ясности не вносило, хотя он и
говорил
о
существовании клеток, способных к репродукции, наряду
со способными к приобретению новых свойств. Но, тем
не менее, ответ на
вопрос
«как?»
отсутствовал.
В кругу почитателей Дарвина никто и не подозревал,
что в то же самое
время в далеком монастыре в Моравии
один монах уже начал искать этот ответ.
В самом конце XIX в. и за первые несколько лет XX в.,
научная терминология была обогащена новыми словами,
такими как «хромосома», появившееся в Германии, и «ген»
-
в Англии; без этих терминов больше не могла
обходиться новая
отрасль биологии
-
«ге нет ик а»
-
неологизм как
существительное ,
но он использовался в течение более 50
лет как
прилагательное.
То же самое относится к слову
«соматический», которое с начала 1870-х гг . стало обозначать
то, что имеет отношение к
(человеческому) телу и
противопоставлялось, подобно «соме», зародышевому и генам,
когда генетика стала использовать это слово для
обозначения исследований и знаний о наследственности. Это
слово
пришло из латинского языка и было известно
задолго до Рима. Это было понятие, давно знакомое людям в
связи с
вопросами частной или династической
наследственности, понятие, которое очень медл енн о
приспосабливалось к обстоятельствам, на которое большее влияние
оказала
история, чем сотрясавшиеся семейные дела, но это
было понятие, которое неожиданно вызвало к жизни
огромную концептуальную систему.
Иногда задаются вопросом, имел ли австрийский
естествоиспытатель монах Грегор Иоганн Мендель (1822-
1884) представление о масштабах концептуальной
революции, которую он начинал, не имея средств для ее
контроля. Его собственное начальство, проявляя
меньшее
самообладание, возможно, было обеспокоено и назначило
е го епископом, к а к
будто отстраняя его от исследований,
последствия которых могли нарушить спокойствие
верующих. Мендель остался неизвестным при жизни, умер
слишком рано и даже не подозревал, какую высокую
репутацию он приобрёл посмертно. Открывая законы
наследственности, Мендель фактически указал, какие
конкретные, хотя и бесконечно малые частицы передают
ее.
Можно полагать, что жизнь
происходит
не из чего иного,
как из математического набора различных частиц, каждая
из которых индивидуальна
и все могут передаваться,
хотя
и невидимы. Это представление схоже с точкой зрения
Менделеева, который считал, что «химические элементы»
(атомы), имеющие одинаковый химический вес,
идентичны; они становятся различными элементами, если их вес
уменьшается или увеличивается на одну или более
единицу, каждая из которых представляет то, что в начале XX в.
можно было бы назвать «электроном», но было
неизвестно, когда таблицу Менделеева приняли химики. Расчеты
Менделя проходили незамеченными, хотя их результаты
показали
некоторую схожесть или даже очевидную
аналогию с
результатами русского ученого. Время было бла¬
И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
гоприятным для возрождения идеи о самопроизвольном
размножении. Можно спросить, было ли это совпадение
делом случая или невежеством, затронувшим биологов и
химиков. Можно
противопоставить этой гипотезе, вряд ли
созданной таким очевидным историческим совпадением,
другую гипотезу: логика эры, непрерывно ищущей
остаточные единицы, действительно находит их здесь и там,
чтобы удовлетворить концептуальные потребности,
вызванные точными науками, не ожидая, пока практическая
наука обнаружит все конкретные значения, определяемые
этими согласованными и абстрактными символами. И
представляется справедливым, что это ожидание, когда
речь идет о живой материи, должно было затянуться.
Проблема жи вой
материи должна была охватить большее
число
вопросов,
более разнообразных и более то нк и х, че м
вопросы материи. Можно считать знаменательным, по
крайней мере с исторической точки зрения, что развитие
биологии, особенно генетики, с открытиями Менделя
протекало быстрее, чем развитие физики энергии, которая в
1900 г.
получила теорию
«кванта»
-
остаточной единицы
того же типа, но более отождествляемой с жизнью, чем
простая материя.
Это развитие вызывает два замечания: во-первых, оно
не начиналось с Менделя (или Дарвина) и, во-вторых,
биологию необходимо было вывести из затруднительного
положения, в
котором она оказалась из-за идеи, что жизнь
могла появиться спонтанно из материи. Чтобы было
понятнее, мы дадим приоритет хронологии над логикой и
рассмотрим второй аспект прежде первого.
В 1870-х гг . биология стала признательна Луи Пастеру
за формальное отрицание
-
на основе выполненного им
доказательства
-
идеи самопроизвольного
воспроизводства. Эта идея, сначала широко принятая, затем
подвергнутая научному сомнению, после чего вновь ставшая
модной, основывалась на новых данных, полученных с
помощью сверхточных микроскопов. Там, где человеческий
глаз не мог ничего видеть, микроскопы при большом
увеличении показывали очевидное движение.
Действительно, процессы ферментации, появления дрожжей и
плесени показывали это, хотя в их основе лежали химические
вещества. Это не казалось важным в древние времена,
когда люди полагали, что даже минералы были живыми; как
только это мнение было развеяно, стало невозможным
представить, каким образом, например, алкоголь
принимает участие в брожении, если его молекула
состоит
только из химических атомов? Для Пастера это было
следст вием
присутствия случайно появляющихся мельчайших
живых существ, к концу 1870-х гг . названных «микробами».
Доказательство было следующим: ничего подобного не
произойдёт в очень чистой колбе, изолированной от
любого контакта с окружающей средой. В результате слова
«загрязнять» (contaminare) и «загрязнение» (contaminatio)
должны были еще раз подвергнуться переносу значения:
«священный», неприкосновенный для всего мирского;
грешная душа; тело, затронутое порчей; зараженный
какой-либо болезнью; наконец, снова незримое,
-
здоровье,
которому угрожает «микроб».
Примерно в 1840 г. «бациллы» и «бактерии»
обозначали
крохотную палочку, едва видимую под микроскопом,
и
предположительно, растительную
по
природе:
она
размножалась, когда ее разрезали
на две части. К
концу XIX в. ,
бактериология и микробиология были названиями новых
видов исследований, в
которых использовались намного
более мощные микроскопы, но все еще не открывших
ничего похожего на самопроизвольное воспроизводство.
Пастер никогда не сомневался в нем. Он не был ни
физиком, ни биологом, а химиком, и в
возрасте 23 лет
заинтересовался кристаллографией и проблемой,
вызванной асимметрией некоторых кристаллов («тартратов»
-
солей виннокаменной кислоты): половина граней и
углов этих кристаллов производят эффект отличный от
119

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
другой половины: они отклоняют («поляризуют») свет
вправо
или влево, и это свойство
присуще элементам
живы х
существ. Там, где материя подчиняется закону
симметрии, жизнь
пользуется асимметрией: их
невозможно
спутать.
Четыре-пять лет (или больше) длились исследования
«тартратов»: Пастеру нужно было это время, чтобы
по лу чи ть навык и заработать репутацию, которая привлекла бы
внимание
промышленников, имеющих дело с
«брожен ием».
Вопрос не является простым и должен был
подвергнуться всестороннему изучению в XX в., уже после того как
к
концу 1850-х гг. молодой химик преодолел пропасть
между химией и биологией. На самом деле это было
открытием известного, потому что хотя тартраты
обязаны
своим названием
Парацельсу, очевидно,
вдохновленному Тартрусом, т.е. преисподней, когда он назвал то, что
мешает спариванию мужских
и женских начал,
«тартаром», который как материальная вещь в течение веков
был источником затруднений для алхимиков и
винокуров, которые не могли понять, почему эта «соль»,
помещаемая на стенках сосудов, облегчает перегонку,
усиливая брожение. Пастер разрешил сомнения.
Во-первых, ни один из видов материи
не является «живым», как
думал Парацельс и другие после него.
Во-вторых,
существует оптическая активность, способность
среды
вызывать
вращение
плоскости
поляризации
про ходящего
через
нее оптич еско го
излучения (света). Эти
вещества (к которым относятся тартраты) делятся на
правовращающие и левовращающие, и поэтому участвуют
в жизни; но когда они смешаны в равных частях,
поляризация исчезает, как в кристалле чистого вещества.
Тартраты широко используются для различных
полезных целей в медикаментах. В бойлерах (включая
дистилляторы, в которых они должны быть
газонепроницаемыми) тартраты замедляют кипение, однако они
также вызывают коррозию стенок бойлеров, что может
приводить к взрывам.
Не останавливаясь на вопросах, связанных с историей
медицины, следует отметить, что благодаря Пастеру
вакцины и вакцинация принесли огромную терапевтическую
пользу, поскольку они были основаны на исследованиях
английского
врача,
осново положника
оспопрививания
Эдуарда Дженнера (1749-1823), которые он проводил
и
результаты которых проверял на болезнях, которые
могли
передаваться от коров (вакка) людям. Дженнер показал,
что организм вырабатывает свои собственные защитные
механизмы и приобретает дополнительные, когда в него
вводится небольшое количество вакцины, защищающей
от более серьезной опасности. Это подтверждает
«жизненную» важность нарушения равновесия в организме и
реакций на такое нарушение. В этой игре жизнь побеждает,
если соблюдается равновесие.
Жизнь состоит из движения, возбуждения и те пл ов ой
энергии; она не стоит на месте, и это мешало биологии
обнаружить какой-либо первичный компонент, такой как
физический атом, из которого формируются молекулы.
Думали, что его нашли, когда обнаружили «клетку», пока в
клеточной «мембране» не была открыта «протоплазма»
(«первый построенный элемент», получивший свое
название в
Германии от греческого
слова еще до того, как он
появился 20 годами позже), «цитоплазма», часть, или
«среда», которая окружает «ядро», которое само окружено его
собственной мембраной. Постоянно находившиеся под
влиянием неологизмов или переносов значения
исследования стали усложняться благодаря открытиям,
и так
продолжалось до конца столетия и даже дольше. В 1911 г.
англичане подошли к понятию «ген» (от гроч. genos
-
род,
происхождение) вскоре после Менделя, его книг и его самых
маленьких единиц наследственной передачи (сам термин
«ген »
предложен датским биологом Вильгельмом
Людв иго м Иогансеном, 1857-1927). Между прочим, потребова¬
лось более 20 лет, чтобы в
сло варях
начали
различаться
понятия «генотип» и
«фенотип» (первый
-
генетическая
(наследственная) конституция организма, совокупность
всех его генов; второй
-
в биологии
-
совокупность всех
признаков и свойств организма, сформировавшихся в
процессе его индивидуального развития),
иэтовсеещене
было конц ом проблемы.
Эти этимологические отклонения напоминают
поездку
с остановками, состоящую из неожиданностей,
предположений, обсуждений, противоречий и соглашений, суть
которых в итоге можно свести к
обязательству примирить
Дарвина, который говорит о пер ед ач е приобретенных
черт, с Менделем, расчеты которого подразумевают, что
только
врожденные
качества
со хр ан яю т непрерыв ность
вида. И это подсказывает эволюционистам, что для того,
чтобы понять, как один вид может
происходить
от
другого, их внимание должно быть сосредоточено именно на
этих
врожденных качествах.
Такие исследования не развивались по прямой,
поскольку приходилось преодолевать противоречия. «Расы»
могут скрещиваться и воспроизводиться; виды при этом
не изменяются. В XIX в.
говорили о человеческих ра с а х,
таким
образом обозначая отличительные черты. Все
относятся к
человеческому виду: два человека различной
расы могут жениться и производить детей, согласно
законам Менделя. Что касается «чистых» рас
или «смешанных»
рас (что встречается гораздо чаще, чем можно было бы
подумать), то какими бы разными
они ни были, ни про
одну нельзя сказать, что одна выше других. Оценка,
лишенная любой биологической основы, может быть только
субъективной; это вопрос мнения, которое может иметь
отношение к культурам, но только в произвольной
манере, поскольку культурная история не имеет никакого
объективного
кри терия,
чтобы
судить о том, что было, что
есть, ил и что
будет наилучшим для человека, или, скорее
для Человечества. Проблема «прогресса» остается
открытой до тех пор,
пока это
-
вопрос человеческих
разновидностей вообще: ни одна культура не продвинулась, не
продвигается и не
продвинется независимо от других.
И если бы она продвинулась вперед, несмотря ни на
какую историческую вероятность, то никакой человек
не имел бы права провозглашать свое превосходство на
основе своей культуры.
И все же никто не сомневается, что эволюция живых
существ происходила от одноклеточной амебы до так
называемого высшего позвоночного животного с мозгом,
объем которого увеличивался квантовыми скачками от
одного вида к другому и даже в
пределах данного
человеческого вида. Если существует нечто такое, что в
растительном и животном царстве напоминает функции «культуры»
в
царстве человека, это может быть только «ассоциацией»
видов: травоядное животное питается растениями,
плотоядное животное -
травоядными или другими
плотоядными животными.
Если уничтожить растения, ничто не сможет жить
вследствие нехватки пищи и даже кислорода. Понятие
«ассоциации видов» выходит за рамки понятия
«естественная
окружающая среда», от которой она, тем не
менее, зависит. Эволюцию приходится считать
феноменом, в котором действует не только природа
климата и почвы. Адаптация является ассоциативным или
скорее «дистрибутивным» понятием, используя термин
в алгебраическом смысле: единственный фактор,
неважно какой, влияет на все другие.
Помимо этого общего представления необходим
другой, чтобы объяснить постепенную эволюцию: это
другое представление
является
микроскопическим
и
расценивает менделевский ген как мельчайший компонент в
наследственности. Если мы
принимаем гипотезу
проверенную,
но все еще гипотезу о том, что приобретенные
черты не оказывают никакого влияния на врожденные
120

МАТЕМАТИКА, ТОЧНЫЕ И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
(или,
иначе рассуждая, что соматическое не оказывает
никакого влияния на генетическое), то каким
образом
одно весьма элементарное существо производит другое,
которое оказывается лучше приспособленным? Если
подниматься выше по лестнице творения, то что можно
обнаружить в генах при сочетании половины
материнских
и половины отцовских черт при появлении существа
нового вида? Возникает вопрос, создается ли эта новизна во
время эмбрионального развития (можно видеть, как оно
чрезвычайно быстро проходит стадии, сходные с теми,
которые были постепенно пройдены в течение долгих
геологических эпох) или, действительно, эта новизна
создается в тот момент, когда две «гаметы» (половые клетки
животных и растений) соединяются, после того как были
разделены в мейозе? Или, опять-таки, до того как гены были
произведены и переданы?
Кажется, проблема была решена нидерландским
ботаником Хуго де Фризом (1848-1935), когда он провел
первые систематические исследования мутационного
процесса (слово мутация, от лат. mu tatio
-
изменение,
перемена, появилось приблизительно в 1901 г.) . Согласно его
теор ии,
внезапное изменение, затрагивающее потомка до
такой степени, что появляется индивид совершенно
иного вида, чем тот, который его производит, ведет к
эволюции по средст вом мутаций.
Столетие закончилось этим видом реинкарнации,
которую луч ш е расценивать конце птуа ль но
как
«тра нсформиз м», который вновь обрел силу непосредственно перед
тем как проиграл битву. Последовавший из
предположений Ламарка о разуме до генетических мутаций всё
ускоряющийся поток открытий сделал более точными
признаки, обнаруженные с помощью микроскопов с большим
увеличением.
Все открытия бы ли главным образом
связаны с «клеткой». Сначала ожидалось, что она представляет
собой нечто вроде атома живой материи, а она стала
целым миром, составленным из частей, размеры которых
колеблются от очень маленьких до бесконечно маленьких
-
фактически до размеров гена -
и обладающих
функциями, значение которых было тем больше, чем менее
различимы были они сами.
В начале XIX в. медицина стремилась различать
болезни по пораженным
ими
орган ам.
Эти органы
состоят из
«тканей», некоторые из них свойственны только
определенным
органам, другие
-
общие для всех, например
«соединительная ткань» (названная так в 1860-е гг.), которая
связывает вместе
органы
или части
органов
и
которая
вследствие этого общего свойства первоначально
наз ывала сь «клетчаткой». На са м о м де ле все т ка ни являют ся
клетчаткой и состоят из смежных клеток, которые несут
или
не
несут специфическую функцию, и воспроизводятся
таким способом, что стало понятно, что клетка может
родиться только из подобной клетки. Эти клетки питаются
только чистой водой благодаря явлению «осмоса»
(термин появился в 1872 г. от
греч.
osmos
-
толчок,
давление; это односторонний перенос растворителя через
полунепроницаемую перегородку (мембрану),
отделяющую раствор от чистого растворителя или
раствора меньшей концентрации).
К концу 1860-х гг . был
применен термин «ядро» к
более или менее сферической частице, особая мембрана
которой содержит некую субстанцию, в которой
приблизительно 30 лет спустя были найдены «хромосомы»,
цветные тела, названные так потому,
ч то хими чес кие
красители позволяют ясно различать
их на
предметном
стекле микроскопа,
на
который помещены тончайшие
пластинки, срезанные с помощью микрома (инструмента
для получения
тонких пленок срезов со специально
обработанных кусочков органов и тканей).
Если бы немецкий ботаник Карл Вильгельм Негели
(1817-1891), известный специалист в исследовании
клеток, особенно клеток растительных тканей, имел в своем
распоряжении
такие совершенные инструменты вместе
со всем, что они могут обнаружить, он не выразил бы
такое безразличие, когда получил заметки Менделя
(опубликованные в 1866 г. в «Записках» Брюннского общества
естествоиспытателей.
-
Прим. ред.). Однако именно
отсутствием интереса
может быть
измерено расстояние
м еж ду двум я био лог иче ски ми концепциями или, точ не е
между двумя
типами
исследования,
которые
не
объединились до XX столетия.
Карл Вильгельм Негели до 1857 г. преподавал
ботанику
в
Цюрихе
-
кантоне, где он родился, его мастерство
помогло ему занять такой же пост в Мюнхене, который
расположен сравнительно недалеко от Брно, где монах
Грегор Мендель ухаживал за своим садом в
монастыре.
Было неудивительно,
что Мендель обратился к Негели.
Кроме того, по крайней мерю если их рассматривать
ретроспективно, две области исследований были очень
близки: Негели надеялся открыть тайну трансмутации видов,
наблюдая за тем, как у растений, известных как фанеро-
гамм ы
(растения, имеющие цветки) формируются ветви,
по которым с трудом выявляются признаки вида; Грегор
Мендель, для которого был характерен
вариационно-статистический склад мышления, нашел ему применение,
как будто невзначай, выполнив обширные опыты по
гибридизации 22 сортов гороха. Казалось бы, что можно
ожидать от расчетов на бумаге,
в то время как уже
доступны микроскопы с 400-кратным увеличением?
Каждый видит по-своему. Но если каждый смотрит в
прямо противоположном направлении, чем другой, то
оба они теряют всякую возможность осознать, что то
лицо, с которым ведется переписка, работает над той же
проблемой. Типичный случай? Можно, конечно,
упоминать многих других, поскольку это требуется для
общих замечаний. Успехи в расчетах следуют своей
дорогой, успехи в наблюдениях
-
своими. О бы чн о эти
два вида прогресса неоднократно пересекаются и
отве чаю т
определенным
требованиям.
Конечно,
социальное окружение должно способствовать этим
встречам. В нашем случае
-
это
лаборатория,
оборудованная для изучения бесконечно малых частиц. Что у
нее общего с колонками цифр, набросанных монахом,
отвечавшим за клочок земли, предназначенный для
выращивания овощей?
И тем не менее выдающийся ученый близко подошел
к решению проблемы, которую не поставил Дарвин, хотя
и
собирал данные, совершая путешествия в разные уголки
земного шара.
Возникает вопрос: как можно понять историю науки,
не обращаясь к истории Человечества?

5
РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ
Гулдрглх М. Кёлбинг
ПРЕДИСЛОВИЕ
В XIX в. в большей степени, чем когда-либо прежде,
медицина стала наукой, основанной, насколько это
во змож но, на
результатах экспериментальных исследований
и
строгих научных аргументах. Достижения медицины
XX в. в лечении и
профилактике болезней были бы
невозможны без
энтузиазма
и
кр опо тл ивы х стремлений врачей,
хирургов и ученых предыдущего столетия.
Новая и уверенная в своих силах медицинская наука,
конечно, претендовала на всеобщее признание. Однако ее
появление в странах с неевропейской культурной
традицией часто воспринималось как культурный шок -
несмотря на ту пользу, которую она несла, например,
в
борьбе с
инфекционными заболеваниями. Это в особенности
справедливо для стран с такой собственной богатой древней
культурой, как Ки тай.
БОЛЬНИЦЫ, МЕДИЦИНСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
И ОБРАЗОВАНИЕ В НАЧАЛЕ XIX ВЕКА
Уже в XVIII в.
дух Просвещения заставил
государственные власти осознать ответственность за
поддержание и восстановление
здоровья
их подчиненных.
Побуждениями к этому стала не только филантропия, так
и
соображения общественной полезности: здоровое
население стало считаться самым большим богатством
государства. Так, австрийский император Иосиф II
основал в 1784 г. в Вене большой «Общий лазарет»
(Allgemeines Krankenhaus). Ужасные условия
содержания больных, преобладавшие в большинстве
старых
больниц, резко критиковались общественными
деятелями, такими как Джон Хоуард (1726-1790), известный
английский реформатор тюрем, или парижский хирург
Жак-Рене Тенон (Jacques-Rene Tenon, 1724-1816). В
официальном докладе, опубликованном накануне
Французской революции, Тенон охарактеризовал
старинную парижскую больницу «Отель Дьё» как «самую
неблагополучную и самую некомфортабельную из всех
больниц», в которой в среднем умирали два из девяти
пациентов (Ackerknecht, 1967). С другой стороны,
французский врач с восхищением отзывался о больницах
Англии, которые он посетил (Jetter, 1973).
В годы, последовавшие за революцией, больницы
Парижа были реорганизованы. Во-первых, их отделили от
таких
учреждений, как богадельни и тюрьмы, превратив в
исключительно медицинские учреждения. Управление
больницами стало централизованным. В 1794 г.
решением Национального собрания был введен новый вид
медицинского обучения на базе больниц; они также стали цен¬
трами медицинских исследований. В XIX в. появился
новый вид научной медицины
-
больничная (стационарная)
медицина, названная так Эрвином Акеркнехтом {Erwin Н.
Ackerknecht). Ее оплотами стали прежде всего крупные
города
-
Париж, Лондон, Дублин и в середине века Вена.
Первые
медицинские центры
в
США
появи лись
в
Филадельфии {иллА9), Гарварде и Нью-Йорке, однако
многие американские студенты желали завершить свое
профессиональное образование в Европе.
В странах, говорящих на немецком языке, и в
некоторых других, например в Италии, медицинское
образование и исследовательская работа были тесно связаны с
университетами. Преимущества данной системы проявились
позднее в этом столетии, когда базовые науки приобрели
большую важность для медицины.
Тщательные клинические наблюдения, с
другой
стороны, стали основой для развития научной психиатрии как
признанного направления
в медицине. Это развитие
началось также во
Франции и св яза но оно с имена ми
Филиппа Пинеля (1745-1826) и Жана Этьенна Доминика Эски-
роля (1772-1840).
В целом во всей Европе образование на научном
уровне стало теперь правилом для всех практикующих врачей.
Был положен конец бытовавшей прежде неудачной
практике разделения искусства хирургии и медицинской
науки. Была совершенно ясна цель французской реформы
-
основой для изучения медицины все больше становилась
практика. Студенты должны учиться не по книгам, а
наблюдая за пациентами и работая с ними: «Мало читать, много
видеть, много делать» (Ackerknecht, 1967, р. 32).
НОВАЯ КОНЦЕПЦИЯ: КЛИНИЧЕСКАЯ
МЕДИЦИНА, ОСНОВАННАЯ
НА ПАТОЛОГИЧЕСКОЙ АНАТОМИИ
В 1761 г. итальянский врач и анатом Джованни
Баттиста Морганьи (1682-1771) из г. Падуя опубликовал
основной труд своей жизни «О местонах ождении и
причинах болезней, выявленных анатомом». Этим
методом он при вн ес
в
клиничес кую медици ну
«анатомиче скую идею», по определе нию немецког о патолога
Рудольфа Вирхова (1821-1902) {Virchow, 1894). В том
же
году австрийский врач Леопольд Ауэнбруггер (1722-
1809) из Вен ы пред ложи л метод перкуссии
{выстукивания) грудной клетки, основанный на том, что звук,
возникающий при выстукивании здоровых и
пораженных тканей, различен; этот метод оказывает большую
помощь врачу при диагностике. Однако до XIX в.
методы Морганьи и Ауэнбруггера не получи ли широ ког о
практического применения.
122

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ
В больницах Парижа после смерти пациента теперь
всегда стало проводиться вскрьггие,
и анатомическое
поражение ретроспективно объясняло заболевание,
которым страдал человек. Для врачей, однако, было гораздо
более важно выяснить причину
и
обнаружить очаг
болезни, пока пациент был еще жив и
ему еще можно было
помочь. В 1808 г. Жан Корвизар (1755-1821), личный врач
Наполеона, перевел и прокомментировал труд Л. Ауэнб-
руггера «Новый способ, как при выстукивании грудной
клетки человека обнаружить скрытые внутри груди
болезни», который до этого оставался почти неизвестным.
Примерно десять лет спустя (в 1819 г.) французский
анатом и
врач
Рене
Теофиль Гиацинт Лаэннек (1781-
1826) изобрел и описал стетоскоп и
обучал врачей и
студентов полезному искусству аускультации
(выслушивания
-
Прим. ред.) звуковых явлений главным
образом в легких и сердце. Медицинские диагнозы теперь
имели четкое обоснование: патологоанатомия
выявляла видимые глазу и определяемые на ощупь изменения,
которые появлялись в результате заболевания в разных
органах человека, а врачи теперь могли выявлять эти
изменения при осмотре пациента с применением
перкуссии и аускультации.
Для того чтобы новый метод был признан,
необходимо было осмотреть большое количество пациентов и
провести большое количество вскрытий; новая больничная
(стационарная) медицина стала действовать прежде
всего в крупных больницах. Большое количество
накопленных наблюдений требовало применения методов
статистики к медицинским задачам, включая терапевтику.
Статистика широко использовалась в британской медицине
уже в XVIII в.; с 1825 г. систематизировал данные
парижский врач Пьер Шарль Александр Луи (1787-1872).
Используя свой «числовой метод», Луи доказал, например, что
кровопускание, всё еще самонадеянно применяемое
многими практикующими врачами, в действительности
отнюдь не безопасно для пациентов (1835 г.).
В то время
как патологоанатомия дает лишь
статическую картину патологического состояния в определенный
момент, сочетание большого числа таких наблюдений
может выявить всю естественную историю развития той
или иной болезни, например туберкулеза. Тот факт,
что
австрийский патолог Карл Рокитанский (1804-1878) из
Вены часто замечал при вскрытии следы заживления
тканей легких, поврежденных туберкулезом, позволил ему
сделать важный вывод (1847 г.) о том, что, несомненно,
туберкулез должен быть излечимой болезнью. Сначала это
казалось невероятным, однако это подтолкнуло
некоторых врачей разработать климатический способ лечения
туберкулеза и к началу санаторного движения.
С другой стороны, многие врачи,
в основном
заинтересованные в том, чтобы поставить безошибочный
диагноз, были скептически настроены в отношении терапии.
Эта тенденция привела в 1840-х гг. к так называемому
«терапевтическому нигилизму» некоторых венских врачей,
которые объявляли о своем полном неверии
в какие-либо
средства от болезней.
Очевидно, новый подход к лечению был довольно
ограниченным: нару ше ни е
телесных функций
рассматривалось исключи тельно как п ос л ед ст в ия и зм ене ний в
анатомической
структуре. Это, конечно, было легче
продемонстрировать,
чем
болезнетворные нервные воздействия
или
нарушения гуморальной регуляции, а биохимия еще
только начала развиваться.
В то время как новая медицинская наука выбиралась
из удручающе жалкой атмосферы парижских больниц,
светские круги французской столицы с большим
энтузиазмом относились к методам лечения старого немецкого
врача Самуэля Ганемана (1755-1843) и его молодой жены
мадам Мелани с их гомеопатическими пилюлями
-
лекарствами, которые они рекомендовали применять
в ничтож¬
но малых дозах и которые в больших дозах могут вызвать
явления, подобные признакам данного заболевания.
Считалось, что они эффективно лечили самые разные недуги
любого пациента.
НАБЛЮДЕНИЯ, ПРОВОДИМЫЕ С ПОМОЩЬЮ
МИКРОСКОПА
Изучение патологических изменений в тканях и
органах стало приносить даже более ощутимую пользу, когда
ученые начали в своих исследованиях пользоваться
микроскопом, что прежде всего и активнее всего
пропагандировал Рудольф Вирхов (1821-1902) {wui.50). Сначала
перспективная карьера молодого «защитника» нового
метода в берлинской больнице «Шарите» в 1849 г . бы ла
прервана из- за ег о
революционной деятельности, но в том
же
году он стал профессором паталогоанатомии в
баварском городе Вюрцбург. Здесь ученый выдвинул
теорию целлюлярной (клеточной) патологии. В 1856 г.
его вызывают в
Берлин, и спустя два года он опубликовал
св ою
широко известную книгу (Virchow, 1858). То, что
Вирхов представил в своей книге, на самом деле было не
просто новой системой патологии, а исчерпывающим
анализом целлюлярной биологии-, согласно Вирхову,
клетка -
это не только элементарная частица в составе живого
организма,
но и источник любой жизненной активности,
нормальной или патологической. Кроме того, клетки
возникают отнюдь не в бесформенном веществе, например
в экссудате, как полагали многие ученые, а исключительно
из других, уже существующих клеток: «omnis cellula е
cellula». В целом, согласно теории Вирхова, клетка
является воплощением жизни. Он
призывал студентов и врачей
«думать микроскопически»; он утверждал, что микроскоп
подводит наблюдателя к естественным процессам
в 300
раз ближе. Разработанная Вирховом теория
целлюлярной патологии оказалась особенно полезной для лучшего
понимания
причин
возникновения и генезиса
опухолей.
Следует заметить, что несмотря
на свою репутацию
весьма
уважаемого профессора, Вирхов не отказывался от
общественной деятельности.
Будучи депутатом-
либералом в парламенте Пруссии, он весьма решительно,
хотя и безуспешно, выступал против распространения
авторитарного режима Бисмарка. С другой стороны, он
также был выдающимся антропологом (Ackerknecht, 1952).
Использование микроскопа стало очень важным для
изучения состава, свойств и заболеваний крови,
особенно в сочетании с соответствующими методами,
основанными на сродстве различных пятен, проявляющихся от
воздействия особых химических компонентов на
кровяные клетки.
И, что важнее всего, микроскоп сделал бактерии
видимыми. Однако чтобы выявить и определить
патогенное воздействие, оказываемое этими крайне малыми
организма ми, были необходимы биологические
эксперименты.
С помощью таких экспериментов,
поставленных в
строгой логической последовательности, Луи Пастер
(1822-1895) выявил широкий диапазон влияния
микробов на возникновение различных заболеваний у
растений, животных и человека.
Пастер доказал (1864 г.),
что те выводы, которые сделал Вирхов относительно
клеток, являются
справедливыми
и для
микроорганизмов, которые не возникают сами по себе из аморфной
материи, а порождаются себе подобными. Когда в
1882 г. немецкий микробиолог Роберт Кох (1843-
1910) (илл.51) открыл бациллу туберкулеза (палочка
Коха)
и
доказал,
что
именно
она
явля ется
возбудителем всех форм туберкулеза, бактериология
ста ла
приобретать значение ведущей отрасли научной
медицины, которой ранее считалась патология.
123

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ И НЕКОТОРЫЕ
ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРИМЕНЕНИЯ
Морфология как наука, сама по себе способная
предоставить ценную информацию, не может дать много
сведений о жизненно важных процессах, происходящих в как
больном, так и в здоровом организме. Однако с
биологической точки
зрения
го мо сапиенс относится к
позвоночным, и
эк сп ери мен ты , проводимые на других
позвоночных, от лягушки до человекообразной обезьяны, могут
многое рассказать о работе человеческого организма. Еще
во II веке н.э.
римский врач Гален ввел в медицину
вивисекционные эксперименты
на животных и на основании
их объяснил
процесс выработки мочи почками, а в XVII в.
английский врач Уильям Гарвей с помощью
экспериментов на различных животных описал большой и малый круг
кровообращения в организме.
ВXIXв.
экспериментирование стало первостепенным
методом медицинских исследований. Доказательства,
обнаруженные опытным путем, считались наиболее
достоверными, даже несмотря на то, что они могли быть
опровергнуты результатами других экспериментов.
Эксперименты охватывали изучение химических веществ в теле,
крови и других телесных жидкостях, отдельных частей или
всего животного, микробов, лекарств и ядов. По мнению
французского физиолога Франсуа Мажанди (1782-1855),
только
экспериментальная медицина могла считаться
наукой. Впоследствии он настаивал на экспериментальной
проверке очищенных лекарств, чтобы
получать
безопасные рекомендации по их
применению
в лечебных целях;
таким образом, он положил начало
экспериментальной
фармакологии.
Французский физиолог и патолог Клод Бернар (1813
1878) (илл52), ученик Франсуа Мажанди и его
преемник
в должности профессора физиологии в Коллеж де Франс,
разработал
философию
медицинского
экспериментирования
в своей работе «Введение в
изучение экспериментальной медицины» (1865 г.). Эта
книга не потеряла своего значения до наших дней. Она
учит тому, как правильно проводить эксперименты:
четкое обоснование эксперимента является не менее,
если не более, важным, чем его умелое проведение.
В своей книге Бернар также затрагивает
нравственный аспект экспериментов, проводимых на животных:
по его мнению, любой опыт на животном существе
является допустимым в том случае, если он приносит
пользу Человечеству. По Бернару, приобретение знаний
является наивысшей ценностью и, следовательно, без
сомнения, приносит пользу Человечеству. Горячие
споры того вр ем е ни , кас ающ иес я безнравственности
вивисекции, по мнению Бернара, абсурдны и абсолютно
бесполезны.
Однако среди физиологов находились и противники
ни чем не
ограниченного права ставить опыты на
живо тных .
Карл Людвиг (1816-1895), немецкий физиолог из
Лейпцига, например, настаивал на том, что необходимо
принять все меры,
чтобы уменьшить боль и дискомфорт,
причиняемые подопытным животным, и даже
присоединился к лиге защиты животных.
В то время как Вирхов сосредоточил внимание на
деятельности будто бы автономной клетки, Бернард
придерживался идеи, что организм
-
это система, дружно
взаимодействующих частей. Следовательно, он д о лж е н
обладать гармонизирующими механизмами, например,
в
форме нервных импульсов, которые регулируют
кровообращение или сахарный метаболизм (обмен). Бернард также
ввел понятия о внутренней среде организма и о
внутренней секреции, но это было далеко не то, что сейчас
называется эндокринологией, которая подразумевает
чрезвычайно тонкую и превосходно сбалансированную
систему регулирующих действий, опосредованных
такими химическими «связными», которые английский
физиолог Эрнест Генри Старлинг (1866-1927) в 1905 г.
назвал
гормонами.
На рубеже веков российский физиолог Иван Петрович
Павлов (1849-1936) {илл. 53) выяснил важную
регулирующую роль механизмов нервной системы и в
особенности условных рефлексов, контролирующих
аппетит
и
пищеварение.
Тогда как для Бернарда
способность организма действовать и
двигаться
свободно во внешней
среде
зависела от
сове рше нств а
его
внутренней организации как физико-химического
устройства, Павлов ввел в это устройство элементы
психической деятельности. Согласно концепции И.П.
Павлова, физические проявления организма подчиняются
тому же жесткому детерминизму, который правит
материальным миром.
Несомненно, все эти достижения появлялись рука об
руку
с постоянным развитием биохимии
-
науки,
изучающей входящие в состав организмов химические вещества,
их
структуру, распределение, превращения и функции. В
связи с этим
лабораторные тесты стали особо важны для
медицинской диагностики и управления ходом лечения.
К концу XIX в.
результаты основных
физиологических исследований всё в большей степени
способствовали развитию клинической медицины. Приведем лишь
два примера.
В 1890 г. О. Минковский и Й. Меринг смогли вызвать у
собаки сахарный диабет, удалив у нее поджелудочную
же лез у. Таким образом, место повр еждения
могло
находиться в
панкреатических «островках»,
описанных
ранее
П. Лангергансом. В итоге
средство
лечения нашли в
гормоне инсулине, который производится этими
маленькими
островками (открыт канадским физиологом
Фредериком Бантингом совместно с Дж. Дж. Р. Маклеодом и др.
в 1921-1922 гг.).
В качества другого примера можно привести
разработанную Луи Пастером в 1885 г. на основе его
микробиологических исследований вакцину против бешенства. Так
как
инкубационный период этого заб о ле в а ни я
составляет несколько недель, то вакцинация против него может
быть эффективной, даже если она проведена после укуса
бешеного животного. Это достижение в укрощении
болезни, которая раньше всегда приводила к фатальному
исходу, стало всемирной сенсацией. Вместе с этим
новаторским достижением в XX в. стала
развиваться такая
комплексная
нау ка,
как
иммунология.
ИЗМЕНЯЮЩИЕСЯ ПОДХОДЫ В ТЕРАПИИ
ПРИ ЛЕЧЕНИИ ПАЦИЕНТОВ
«Я твердо убежден, что если все лечебные
средства,
которые используются сейчас, можно было бы
погрузить на
дно морское,
то это было бы самое
лучшее для
человечества и самое плохое для рыб»,
-
такое мнение
выразил
молодой Оливер Уэнделл Холмс (1809-1894),
американский врач, писатель а позднее, после того как
отучился
в
Париже у Луи Пастера
-
профессор анатомии и
физиологии в Гарвардском университете. Как уже упоминалось,
новейшая тогда клиническая медицина, которая так
тщательно устанавливала диагнозы и определяла
естественные истории болезней, поставила под сомнения те
лекарства и средства, которые использовались до тех пор, в
частности кровопускание
и
другие меры, направленные на
удаление «плохих соков» из тела больного.
С другой стороны, экспериментальная медицина
Мажанди включала лечение протестированными
препаратами. В первые десятилетия XIX в. были выделены активные
компоненты из некоторых лекарственных растений,
например хинин, кофеин, морфий, кодеин, стрихнин
и
дру¬
124

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ
гие. Это позволило врачам применять чистые вещества с
известными токсическими и
терапевтическими
свойствами: не следует забывать, что
гре че ск ое слово pharmakon
означает не только
лекарство,
но и яд, и что, по словам
древнего Парацельса, «доза одна выявляет, что вещество
ядом не служит». Позднее в этом веке (1899 г.) появились
таки е синтетические лека рства,
как
по- преж нему
популярный аспирин (ацетилсалициловая кислота).
Применение растворяемых препаратов было
облегчено использованием шприцев для подкожных
впрыскиваний, предложенных французским врачом Шарлем
Габриелем Правазом в 1853 г.
Применение чистых
апробированных лекарств
и подкожных инъекций, несомненно,
означало большой
прогресс. Однако в то же
время плодами
этого прогресса стали злоупотреблять. Морфинизм
-
наркомания, вызванная употреблением морфина
-
обезболивающего средства
-
стал медицинской и
социальной проблемой, и в 1880 г.
вра чи
попытались
лечить морфинистов кокаином. В
результате более века
назад появилась склонность к употреблению кокаина
как наркотика.
Химический синтез медикаментов, а также извлечение
чистых веществ из целебных трав в конце концов
приобрели промышленный размах. Изобретатели и
изготовители начали брать патенты на свои лекарства. Первым это
сделал немецкий химик Людвиг Кнорр, который в 1884 г.
выпустил в продажу жаропонижающее средство
«Антипирин». Врачи недоверчиво отнеслись к этой лекарственной
торговой марке. Многие из них считали, что
амо раль но
извлекать выгоду из медикаментов, как если бы это была
об ычн ая
торговля. Однако этим занимались во все
времена. Например, в XVI-XVII в. гваяковая смола,
содержащаяся в
древесине ядра гваякового дерева, которая славилась
как средство против сифилиса, и кора хинного дерева,
использовавшаяся для лечения малярии, вывозились из
Южной Америки в Европу, и это считалось очень
прибыльным делом. Другие опасения врачей касались того, что
фармацевтическая промышленность может навязать
вредное однообразие лекарственных средств, но столетие
спустя нас скорее беспокоит озадачивающее разнообразие
фармацевтической продукции.
К концу XIX в.
иммунизация и серотерапия стали
мощными средствами в борьбе с инфекционными
заболеваниями. О вакцине против бешенства Луи Пастера уже
упоминалось выше. Его ученики Эмиль Ру(1853-1933)и
Александр Йерсен (1863-1943) выделили дифтерийный
токсин и
изучили
его действие. В институте Коха в Берлине
немецкий микробиолог, иммунолог Эмиль Адольф Беринг
(1854-1917) {илл.54) и его японский сотрудник
Сибасабуро Китасато (1852-1931) смогли показать (в
1890 г.),
что
сыворотка
крови
животных,
иммунизированная токсином дифтерии, способна
излечивать это заболевание у человека. В результате были
спасены многие пациенты, особенно дети, ив 1901 г. за
свой способ активной иммунизации против дифтерии
Беринг первым получил Нобелевскую премию в области
медицины. Его коллега, немецкий врач, бактериолог и
биохимик Пауль Эрлих (1854-1915) показал, что
взаимодействия между токсином и антитоксином
яв ля ют ся количес твенны ми: чтобы полностью
нейтрализовать токсин, присутствующий в организме,
недостаточно просто произвести инъекцию некоторого объема
сыворотки
-
обязательно необходимо ее определенное
количество. Эрлих
-
та к ж е обладатель Нобелевской
премии (он получил ее в 1908 г. совместно с И.И .
Мечниковым)
-
подходил к медицинским проблемам со
строго научной точки зрения.
Это дало также
ему
возможность
разработать (в 1910 г.)
с
помощью
японского
коллеги
Сахасиро Хата (1873-1938),
пионером химиотерапии, препарат сальварсан для
лечения сифилиса.
В XX веке химиотерапия, как и
иммунизация,
-
больше превентивные, нежели лечебные меры, были
широчайшим образом применены в борьбе с инфекционными
заболеваниями во всем мире, что в какой-то
мере
оправдало предсказание ирландского иммунолога Э.Э. Райта
(1861-1947) относительно того , что
будущее медицины
принадлежит врачам-иммунологам.
РАСЦВЕТ ХИРУРГИИ
На протяжении XIX в .
хирургия приобрела престиж,
которого никогда раньше не имела: хирург, выполнявший
сложные операции, стал блестящей звездой среди врачей.
Развитию хирургии способствовали несколько факторов.
Во-первых, ее стали признавать как узаконенную отрасль
научной медицины. Кроме того, узость взглядов,
преобладавших в патологии, благоприятствовала обращению к
хирургическому вмешательству: когда опухоль, например,
перестала рассматриваться, как всего лишь симптом
порчи тем ны х «со ков», а ст ал а счита ться самос тоят ельн ой
болезнью
-
ненормальным ростом ограниченного
множества клеток, то возникало желание удалить ее с помощью
хирургического ножа.
Но хирургическое вмешательство обычно причиняло
ужасную боль, поэтому операции старались проводить как
можно быстрее. Так, лондонский хирург Роберт Листон в
1846 г.
ампутировал ногу за 28 секунд. Но в том же 1846 г.,
16 октября американский хирург Дж.К . Уоррен (1778-
1856) успешно выполнил первую операцию под общей
анестезией по предложению зубного врача Уильяма
Томаса Грина Мортона (1819-1868), который до этого
впервые ввел в
хирургическую практику эфирный наркоз. Это
событие, несомненно, стало большим вкладом Америки в
мировую медицину. Отныне стало возможным
безболезненно выполнять тяжелые
операции.
Но очень часто хирурги чес кое вме шател ьство
сопровождалось смертельным послеоперационным
сепсисом.
Причину его
-
бактериальную инфекцию
-
выявил
английский хирург Джозеф Листер (1827-1912), профессор
хирургии в Глазго, затем в Эдинбурге и Лондоне.
Вдохновленный Луи Пастером, Листер в 1867 г. заявил о своем
«ант исеп тич еско м
принципе», принимая жесткие меры
по
дезинфекции во время проведения всей операции.
Окончательным решением проблемы стала асептика
-
отработанная система предосторожностей против внесения
любой инфекции во время операции. Таким образом,
хирурги получили доступ к самым скрытым местам тела.
Конечно, вмешательства в такие нежные органы, как
почки, сердце или мозг, вызывали многие
дополнительные трудности. Для более поверхностных операций
изобрели метод местной анестезии, получившей
начало с кокаиновой блокады при глазных операциях,
которую предложил проводить молодой врач Карл Кол-
лер из Вены в 1884 г.
РАДИОЛОГИЯ И РАДИОТЕРАПИЯ
В последние дни 1895 г. немецкий
физик-экспериментатор Вильгельм Конрад Рентген (1845-1923),
преподававший физику в университете Вюрцбурга, объявил об
открытии нового класса лучей, которые он назвал Х-лучами
{илл.55) (.Rontgen, 1895, pp. 132-141; 1896, pp . 11-16,
17-19). Его открытие было немедленно и с
энтузиазмом
встречено
хирургами
и
терапевтами,
так
как
электромагнитные рентгеновские лучи дали им средство
буквально «заглянуть» во внутренние части тела и
сделали видимыми значительное число патологических
поражений: переломы костей, поражение туберкулезом
легких, а с помощью дополнительного оборудования
-
125

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
яз ву
желудка
и
т.д.
Диагностика
с
помощью
рентгеновского излуч ени я
стала идеальным
дополнением к более старым методам диагностики, таким как
аускультация
и
пер кусси я;
новый метод давал
прекрасную
возможность
распознавать
последствия
заболевания (или травмы) на органах человеческого
тела. Но несколько позднее неожиданно оказалось, что
рентгеновское излучение, если не соблюдать предельную
осторожность, может причинить много вреда; особенно
страдали от сильных и часто увечащих ожогов
медсестры и техники, управлявшие рентгеновским
оборудованием.
В следующие годы была открыта радиоактивность. В
1896 г.
Антуан Анри Беккерель (1852-1908) открыл
естественную радиоактивность солей урана. Два года спустя
Мария и Пьер Кюри открыли полоний и радий,
исследовали радиоактивное излучение. Эти три физика работали
в
Париже, но Мария Кюри, урожденная Склодовская, была
ярой патриоткой Польши.
Было доказано, что рентгеновские лучи, как и эмиссия
радиоактивных элементов, способны разрушать опухоли.
Это воздействие по сути происходит на клеточном
уровне, поскольку радиация препятствует размножению
клеток. Шведский рентгенолог
и
радиолог Карл Густав (Йес-
та) Абрахамсон Форселль (1876-1950) из Швеции был
первым, кто разработал метод радиотерапии при лечении
рака матки. Свою радиотерапевтическую клинику в
Стокгольме он назвал «дом радия», тем самым подчеркивая свое
убеждение в том , что пацие нты, страдающие опухолями,
нуждаются не только в методически оптимальном
лечении, но также в
дружеской обстановке, дающей им
надежду и уверенность.
ЕВРОПЕЙСКАЯ МЕДИЦИНА ЗА ОКЕАНАМИ
Новая медицина, развившаяся в Европе, была принята
повсюду, поскольку основой ее была
наук а,
т.е . надежные
и постоянно
умножаемые знания о природе, которые
вез де воспр инима лись
как
достоверные. Для научно
мыслящих врачей, несомненно, было важно применять методы
исследований и практики также при решении
медицинских проблем в заморских странах. Когда, например, в
1850 г. немецкий врач Вильгельм Гризингер (1817-1868),
один из основоположников научной психиатрии, был
назначен постоянным врачом египетского паши Аббаса, он
и его молодой ассистент Теодор Билгарц, тщательно
производя вскрытия, обнаружили некоторых паразитов,
вызывающих распространенные болезни: анкилостомидов
-
из семейства червей класса нематод (Гризингер, 1854 г.),
которые приводят к сильнейшей анемии, и гельминтов-
шистосом, вызывающих шистосоматоз, хроническое
инвазионное заболевание, от
которого страдали жители
долины Нила с незапамятных времен. (В 1910 г. А . Рафер
обнаружил в почках двух мумий времен 20-й династии
(1186-1070 до н. э.) превратившиеся в известь яйца этих
паразитов).
К концу века микробиологические исследования
выявили причины таких инфекционных болезней, как
желтая
лихорадка, холера, малярия
и
чума.
Приблизительно в то же
вр емя были ос нов аны
институты
по
изучению
заморских болезней. В 1899 г.
Патрик Мэнсон
(1844-1922), который много лет работал в Китае,
открыл Лондонскую школу тропической медицины. Во
французских колониях в исследования и
профилактику тропических болезней внесли большой вклад
региональные институт ы Пастера.
Определенным видом медицинской деятельности в
Азии и Африке занимались
врачи-миссионеры,
или
мис сионеры- врачи. Для протестантских миссионеров в
Западной Африке проповедование Евангелия было своего рода
попыткой смягчить то зло, которое причинили
африканцам белые работорговцы; кроме того, они пытались
помогать коренному населению в повседневных делах,
обучать их и оказывать им посильную медицинскую помощь.
Последняя задача была поручена врачам, которые
работали по найму в миссионерских компаниях. Так,
например,
в Гане
первая небольшая больница была открыта в
Абури в 1900 г.
швейцарским врачом Базельской миссии
Рудольфом Фишем (Fisher, 1991).
Как в Гане, так и в других африканских странах
столкновения, или по крайней мере конкуренция европейской
и африканской медицины, были неизбежны. В начале века,
когда белые, приехавшие
в
Гану, заболели малярией,
Золотой Берег был прозван «могилой белых людей»: тем
приезжим, кого лечили своими способами африканские
знахари, пришлось гораздо лучше, чем их
сотоварищам,
которым пришлось пройти процедуру кровопускания, всё
еще популярную среди европейских врачей. К концу века
мног ие
миссионеры предпочитали лекарствам,
привезенным из Европы, лечение местными травами.
Африканцы, с
другой стороны, признали превосходство врачей-
миссионеров при лечении, например, фрамбезии и в
хирургии, включая операции по удалению катаракты.
Однако было труднее убедить их в достоинствах
вакцинации против оспы.
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ: СОВРЕМЕННАЯ МЕДИЦИНА
ПРИХОДИТ В КИТАЙ И ЯПОНИЮ
Крупным событием в истории медицины века в Китае
и Японии также стало появление современной научной
медицины в связи с введением так называемой западной
медицины. Однако, этот процесс сильно различался в этих
двух странах. Для Китая «западная медицина была,
-
как
писал
Круазье (Croizier, 1968 р. 37),
-
составной частью
западной культурной агрессии и, в конечном итоге,
китайской культурной революции».
Культурная революция, о которой говорит Круазье,
-
это возникшее в мае-июне 1919 г. движение «Четвертого
мая», когда китайцы выступили против попытки Японии
восстановить права и завладеть территориями, которые
потерпевшая поражение в войне Германия в прошлом
имела в Китае. Движение «Четвертого мая» призывало
общество к широкой модернизации китайского образа
жизни, к восстановлению национального достоинства и
независимости. До тех пор современная «западная»
медицина еще не сталкивалась с таким всеобщим нежеланием
использовать ее. Отношение же японцев к ней было резко
противоположным: уже в период Мэйдзи (1868-1912 гг.)
японцы восприняли ее охотно и активно.
Китай
Исходной точкой распространения западной
медицины в Китае было южное побережье: небольшая
португальская колония Макао (Аомынь) в устье р. Сицзян и город
Кантон (Гуанчжоу). До 1840 г. Кантон бы л ед инст венн ым
местом, открытым для иностранной торговли, и также
единственным китайским
городом,
в
котором
позволяли жить
европейцам и американцам, хотя и в строгой
изоляции.
Первым шагом к введению европейской медицины в
Китае была вакцинация по методу Э. Дженнера против
оспы. Вакцинацию осуществляли португальские врачи в
Макао, а в 1805-1806 гг. ее в
широких масштабах
проводил А. Пирсон, хирург Британской Ост-Индской компании
(Wong & Wu, 1932, p. 142 ff.) .
Наиболее важную роль в настойчивом
распространении западной медицины сыграли, однако, врачи-миссио¬
126

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ
неры.
В 1834 г. священник Питер Паркер, изучавший
медицину и теологию в Йельском университете,
основал в
Кантоне больницу и диспансер для неимущих китайских
пациентов. Это благотворительное учреждение скоро
стало известным благодаря лечению глазных болезней;
офтальмология и хирургия в целом сразу же нашли
признание у местного населения. Доктор Паркер и его коллеги
также учили медицине молодых китайцев; ассистент
доктора Паркера Кван Ато (KwanAto, ум.
в 1874 г.)
ст ал
первым кит айским сп ециа лист ом в
хирургии.
В 1866 г.
при
миссионерской больнице Кантона была официально
основана Медицинская школа; ее учебный план включал курс
«Практическая и китайская медицина», который
преподавал доктор Кван Ато (Wong & Wu, 1932, p. 246). В 1879 г.
Медицинская школа Кантона стала принимать на
обучение китайских девушек. Самым знаменитым ее студентом
был Сунь Ятсен (1866-1925), которому предстояло стать
в 1911 г. первым (временным) президентом Китайской
республики. Отучившись один год (1886-1887) в
Кантоне, он перевелся в новый медицинский колледж в
Гонконге, который окончил в 1892 г., однако вскоре его
полностью захватила полити ческая дея те льн ос ть .
Заслугой врачей-миссионеров стала подготовка
современной медицинской литературы на китайском языке.
Прежде всего, в 1850-х гг. англичанин Бенджамин Хобсон,
переведя с английского языка ряд образцовых работ по
медицине, написал
ряд
основных
учебников. А в 1850 г.
была опубликована настоящая китайская книга по
анатомии и
терапии на родном языке. Ее автором был
образованный врач Ван Чьинцзень (Wang ChHng-jeri),
стремившийся исправить анатомические ошибки древних авторов
и выступавший против традиционных взглядов,
противоречивших его собственным наблюдениям, сделанным на
основе исследований тел жертв эпидемий, казненных
преступников и животных (Wong & Wu, 1932, p. 222). Его по
праву можно назвать китайским Везалием,
основоположником анатомии.
В связи с повторявшимися военными действиями и
неравноправными договорами, навязанными Китаю,
западные державы открыли Срединную империю для своей
торговли, своих миссий и своей медицины. Интересно, что
Китайское морское таможенное управление давало новые
возможности иностранным врачам работать в Китае. С
1863 г.
эту сферу гражданской службы стал эффективно
возглавлять англичанин Роберт Харт, который
организовал Таможенную медицинскую службу. Для работы в
должностях таможенных медицинских чиновников Харт
предпочитал приглашать выпускников шотландских
медицинских школ. Одним из них был Патрик Мэнсон. Как
врач и как исследователь паразитических болезней,
включая
малярию, Мэнсон работал в Китае с 1866 по 1889 гг. В
своей торжественной речи при вступлении в 1887 г. в
должность
первого декана Гонконгского медицинского
колледжа Мэнсон воздавал должное китайскому народу за его
нравственные и
инт елл ект уал ьны е
качества и
пророчил
ему великое будущее. Вернувшись в Британию, он спас
своего бывшего студента Сунь Ятсена, которого в 1896 г.
похи тил и аге нты
Имперской китайской дипломатической
миссии в Лондоне (Wong&Wu, 1932, pp. 321-322; Manson-
Bahr, 1962, pp. 73-74).
Важным событием стало открытие
в 1906 г.
Пекинского объединенного медицинского колледжа, ос но ва н ного
пр и содействии нескольких миссионерс ких обществ.
Позднее, в 1915 г., благодаря Фонду Рокфеллера этот колледж
развился в ведущий исследовательский и учебный центр
Китая. «Целью было -
размещение в одном стратегически
важном месте всего самого лучшего,
что может
предложи ть
со вр ем е нн ая медицинская наука,
с надеждой на то,
что это одновременно поможет подготовить ядро
национального медицинского руководства
и
послужит
примером для других учреждений»,
-
отм еч ал Круазье (Croizier,
1968, рр.48 -49).
Во время правления императорской маньчжурской
династии Цин была сделана лишь одна официальная
попы тка
применить западную медицину для пользы
государства: в 1881 г. Ли Хунчжан, наместник столичной
провинции Чжили основал в г. Тяньцзинь медицинскую школу
подготовки врачей для армии и флота. Ведущие умы
ранней Республики, однако, были абсолютно уверены в том,
что современная наука и, соответственно, основанная на
науке современная медицина жизненно необходимы для
будущего благополучия государства. Но число
дипломированных врачей по сравнению с общей численностью
населения было все еще до смешного малым: около 300
врачей в 1897 г. и 11 тыс. врачей почти 35 лет спустя.
На рубеже веков постепенно стал формироваться
новый тип врачей
-
доктора, обученные по канонам
научной медицины, но также знакомые с традиционными
методами л еч е ни я (Croizier, 1968, р. 63).
Превосходство современной медицинской науки
стало очевидным даже традиционно мыслящим
наблюдателям и особенно лицам, выполняющим официальные
обязанности, когда в 1910 г. в
Маньчжурии разразилась
ужасающая эпидемия легочной чумы. Благодаря
оперативному принятию санитарных мер, д-р У Льеньтэх (WuLien-teh,
1879-1959), выпускник Кембриджа, смог успешно
кон тролир овать распространение инфекции. По его с ло ва м
(Wong & Wu, 1932, p. 431): «Эта ужасная эпидемия [...], хотя
и унесла 60 000 жизней [...], но, определенно, она заложила
основу системы здравоохранения в Китае». В апреле
1911г., накануне революции, которая вспыхнула в
октябре того же года, на юге Маньчжурии, в г. Мукдене,
собралась Международная конференция по чуме во главе с
У Льеньтэхом, а в следующем году начала работу
Маньчжурская служба по предупреждению чумы.
Япония
Ранее японская медицина следовала главным образом
учениям китайцев. Но даже в течение двухвековой
строжайшей самоизоляции
-
с XVII в. и до середины XIX в.
-
Япония имела некоторые контакты с голландской
медициной, которую довольно живописно называли
«рыжеволосой медициной» (Beukers, et al., 1991).
Голландия была единственной западной страной,
представителям которой было позволено находиться на японской
территории, в основном на небольшом искусственном
острове Дэсима в бухте Нагасаки. Всегда находились
несколько врачей-японцев, склонных воспользоваться
анатомическими знаниями и
хирургическим мастерством своих
голландских коллег (большинство хирургов были из
Голландской Ост-Индской компании).
Миссия американского коммодора Мэтью К Перри в
1853 г. стала
решающим шагом, вынудившим японцев
вст упить
в
коммерческие
и дипломатические отношения
с оста льны м
миром. Японцы с негодованием
-
не
меньшим, чем другие народы,
отнеслись к
этому
империалистическому вторжению, но они с беспрецедентной
решительностью
приняли его как вызов, чтобы завоевать себе
мес то
среди ведущих мировых держав.
Очень быстро и
эффективно они переняли западную науку и технику
и, в частности, медицинскую науку. Судя по тому, что
нигде, кроме Германии, медицина не строилась столь
систематически на основе научных принципов,
японцы выбрали именно модель немецкой медицины. Они
читали немецкие журналы, приглашали ученых из
Германии и посылали туда на учебу в аспирантуру свою
лучшую молодежь.
Самый яркий пример такой карьеры, несомненно
являет Сибасабуро Китасато (1852-1931), который в 1885 г.
уехал в Берлин изучать бактериологию у Коха и Беринга,
127

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
был назначен преподавателем Берлинского
университета и в конце концов в Японии стал
лидером
в
борьбе
против инфекционных заболеваний. Он выполнил
выдающуюся исследовательскую работу и был лишь на
волоске от
открытия бациллы чумы.
БЕДСТВИЯ ОТ ИНФЕКЦИОННЫХ
ЗАБОЛЕВАНИЙ
Холера
К 1830 г. н а мировой арене смертельных заболеваний
появился
пугающий незнакомец
-
аз иатс кая
холера. Из
Индии, места возникновения, она
распро стр ани лас ь
в
Китае, Африке, а также в России, Западной Европе и
Америке.
Карантин и во ен ные
кордоны
-
меры, которые
раньше с некоторым успехом применялись против
распространения чумы, оказались абсолютно бесполезными в
случае
холеры, возбудитель которой, неизвестный в то
время, переносился через воду, морепродукты, молоко и т.п.
Этот печальный опыт способствовал появлению
медицинского понятия «антиконтагионизм»'. действительно
заразный (контагиозный) фактор не существовал;
плохие
условия жизни в грязной окружающей среде наряду с
вредными
испарениями
в
воздухе
-
всего этого казалось
вполне достаточно, чтобы объяснить вспышку
той или иной
эпидемии. Более
простые умы, однако, были склонны
верить
в
версию
сознательной попытки
отравить пищу и
воду;
в
Париже в 1832 г. над несколькими несчастными,
подозреваемыми
в этом, был даже устроен самосуд.
Однако во вр ем я последующей пандемии, т.е.
эпидемии, разразившейся в мировом масштабе, лондонский
врач Джон Сноу (1813-1858) показал, что холера
передается с водой (Snow, 1849, pp. 730-732, 745-752,923-929).
Известна рассказанная им история с насосом на Брод-
стрит (в Сохо), который качал сильно загрязненную воду.
Когда ручка насоса была снята, вспышка эпидемии
прекратилась, как и предсказывал Сноу.
Когда в 1883 г.
вспыхнула другая пандемия, Роберт Кох
путешествовал по Египту и Индии и смог, наконец,
выделить бактерию-возбудитель
-
холерный вибрион.
Несколько лет спустя бактериолог и иммунолог В А Хавкин (1860-
1930 гг.), родившийся в России, работавший в Бомбее и
Париже, разработал в институте Луи Пастера первый вид
вакцины против холеры. Огромнейшую пользу это
исследование принесло здравоохранению, поскольку
способствовало принятию мер по совершенствованию систем
водоснабжения и канализации. В этом отнош ении Кох
даже считал холеру «нашим старым союзником»,
поскольку именно из-за нее были выделены средства на
санитарные нужды.
Чума
Древний враг человечества -
чума, как бубонная, так и
легочная, еще был (и до сих пор) жив. Последняя
пандемия началась в 1894 г. в Южном Китае (Кантон, Гонконг);
за несколько лет она
распр остр ани лас ь
по всем
континентам, кроме Европы. В 1900 г.
чу ма
появилась в
Сан-Франциско, впервые
в
истории затронув Северную Америку.
Уже в июне 1894 г. в Гонконг приехали два «охотника за
микробами»: известный японец Сибасабуро Китасато,
который пользовался поддержкой властей, и
Александр
Йерсен, швейцарец по происхождению, внештатный
микробиолог из школы Пастера, которому пришлось
преод олеть
огромные трудности. В то время как Китасато искал
бактерию чумы в крови жертв, Йерсен вел поиски в паховых
опухолях
-
бубонах, где и обнаружил бактерии в чистом
виде. В его честь бациллу чумы сейчас называют Yersinia pestis.
В последующие годы Индия была охвачена чумой, а
Бомбей стал центром лихорадочной исследовательской
деятельности международного уровня; основная
проблема состояла в том, чтобы выявить, каким образом
бактерии нападают на человека и как они распространяются по
целым городам? Выяснилось, что первоначально чумой
болеют крысы (и другие грызуны) и что она
передается
главным
образом через блох от крыс человеку,
а также от
человека к
человеку. Среди трудов, посвященных этим
сложным взаимодействиям, особого упоминания
заслуживает работа француза Поля-Луи Симона (1858-1947),
написанная в 1898 г. (Simond, 1898, pp. 625-687). Эпидемия
легочной чумы разразилась в 1910 г. в Маньчжурии,
заболевание передавалось от человека к человеку
воздушнокапельным путем.
В Южной Африке, как и в Северной Америке,
инфицированные крысы являлись разносчиками инфекции не
только среди людей, но и среди диких грызунов,
например белок на Западе Соединенных Штатов. В результате
там располагается постоянный очаг чумы, из которого
спорадически инфекция передается людям, и,
следовательно, чума всё еще с нами.
Желтая лихорадка
Веками желтая лихорадка наводняла тропические
части Африки и Америки, а в 1793 г. даже распространилась
на север, достигнув Филадельфии. Заболевание получило
свое название от болезни желтуха, которую в тяжелых
случаях вызывает лихорадка. Это -
острая вирусная
инфекция, вирус передается москитами от человека к человеку
или от обезьяны к человеку.
По-настоящему смертоносная эпидемия желтой
лихорадки разразилась в 1802 г., когда Наполеон отправил
экспедиционный корпус на остров Гаити, чтобы вновь
завоевать его, а потом захватить долину р. Миссисипи: из 33 тыс.
солдат 29 тыс. умерли от лихорадки. Что было наиболее
примечательным, так это то, что это заболевание
прозвали «патриотической лихорадкой», поскольку у коренного
насел ения к н е й в о с но в н ом выработался иммунитет, они
выстояли, а захватчики погибли от инфекции. Гибель
войска заставила Наполеона в 1803 г.
продать Соединенным
Штатам Луизиану, обширную территорию на западном
берегу реки Миссисипи, границы которой тогда еще не
были четко определены.
В 1881-1882 гг. от повторяющихся вспышек желтой
лихорадки страдал о. Куба. Кубинский врач и организатор
здравоохранения Карлос Хуан Финлей (1833-1915)
предположил, что переносчиком желтой лихорадки являются
москиты. Его гипотеза была подтверждена почти 20 лет
спустя Американским военным министерством под
руководством Уолтера Рида (1851-1902). Риду и его коллегам
удалось доказать, что на самом деле москиты Aedes aegypti
(известные в то
время под названием Stegomyia fasciata)
при определенных условиях передают инфекцию.
Это решающее доказательство губительной роли
москитов дало возможность искоренить желтую лихорадку в
США и Вест-Индии путем истребления этих насекомых.
Таким же образом американский военный хирург Уильям
Кроуфорд Горгэс
(1854-1920) (илл.Ъб) сумел
справиться с опасностью желтой лихорадки и малярии
в
регионе Панамского перешейка, так что строительство
Панамского канала могло начаться в 1904 г. и
проходить
в безопасных условиях.
Малярия
В отличие от трех острых эпидемических инфекций,
которые были рассмотрены выше, малярия является хро¬
128

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ
ническим и по своему характеру эндемическим
заболеванием, т.е. она постоянно проявляется
воднихитехже
странах, которые
можно считать ее домом, причем это все
более или менее теплые страны мира. Поэтому в целом от
малярии погибло больше людей, чем от эпидемических
заболеваний, которые через какое-то время
прекращаются. Вызов, который ставило заболевание перед
медицинскими исследователями, был, однако, очень похожим: в
первую очередь необходимо было опознать патогенный
организм
и выяснить, каким
путем происходит
инфицирование.
После многократных попыток врачей и
биологов эти цели также были достигнуты на рубеже веков.
Малярия, конечно, обладает некоторыми
особенностями. В данном случае болезнетворным агентом является
не бактерия (как при холере и чуме), и не
микроскопический вирус (как при желтой лихорадке), а одноклеточные
простейшие рода плазмодий подотряда гемоспоридий.
Это
обнаружил
в
1880-1881 гг .
французский
паразитолог Альфонс Лаверан (1845-1922). Существует
четыре вида малярийного плазмодия, вызывающие
разные клинические формы лихорадки. И опять же,
именно малярийные комары
-
анофелесы
-
переносят
возбудителя малярии человека. Здесь не место описывать
замысловатый жизненный цикл плазмодия, изученный в
те годы Камилло Гольджи, Патриком Мэнсоном, Роналдом
Россом, Уильямом Джорджем Мак-Каллумом, Джованни
Батистой Грасси и другими. Самым важным является тот
факт, что бесполые формы паразита развиваются в
красных кровяных клетках заболевшего человека; через
регулярные интервалы в один, два или
три дня, в
зависи мости
от
вида
плазмод ия,
все
зараженные
кровяные клетки одновременно разрываются, что
придает
приступам
типичный
для
малярии
скачкообразный характер. К счастью, эффективное
лекарство против плазмодия было найдено, им стал
хинин. Однако в рамках крупномасштабной борьбы с
малярией первостепенное значение имело уничтожение
комаров и мест их
размножения путем осушения болот.
Рассмотренных четырех примеров достаточно,
чтобы показать блестящие результаты научного подхода к
сфере инфекционных заболеваний. Ни в какой другой
области специфические причины их возникновения не
могли быть столь уверенно приписаны постоянно
расширяющимся нездоровым условиям. Несомненно, самым
впечатляющим событием для медицины, равно как и для
образованной части общества, было открытие в 1882 г.
«бациллы
туберкулеза»
(теперь Mycobacterium
tuberculosis) Робертом Кохом (Koch, 1882, pp. 221-230).
Кох также сформулировал критерии этиологической
(причинной) связи инфекционного заболевания с
микроорганизмом. Критерии (триада) Коха послужили
полезными
огран ичен иями
для
бактериологов:
действительно, появилось слишком много людей,
надеявшихся быстро стать знаменитым, сделав открытие
в
микробиологии, которое вскоре оказывалось
мошенничеством.
Однако было достаточно и настоящих открытий,
многие из
которых
почти
сразу
же могли быть использованы
на
практике. Они касались не столько борьбы с
микробами и
паразитами
с по мо щь ю надежных лекарств,
сколько
мер
личной гигиены, системы
здравоохранения
и
улучшения
санитарных условий окружающей среды,
направленного
против заражающих микроорганизмов и их
переносчиков, в частности мо с к и т о в и
других насекомых.
Несомненно, было достаточно причин гордиться
прогрессом в борьбе с массовыми инфекционными
заболеваниями, от которых Человечество страдало с
незапамятных времен. Эта гордость заметно способствовала
распространению оптимизма, с которым люди приветствовали
в
1901 г. начало нового века,
-
оптимизма, который плохо
оправдался последующими
собы тия ми.
НЕСКОЛЬКО ОБЩИХ СООБРАЖЕНИЙ
В течение XIX в. медицинская профессия оказалась
между двумя противоречивыми стремлениями:
к
идеалу
единства и к необходимости специализации. Было
сильным осознание единства всех медицинских наук: теперь
предполагалось, что каждый доктор сначала до л ж ен
изучить фундаментальные науки, затем приобрести широкие
знания клинической медицины во всей ее сложности и
только после этого осознать всю ответственность своей
медицинской практики. С другой стороны, невероятный
рост объема знаний, диагностических и лечебных
мет одов и
инструментов все определеннее исключал
возможность стать настоящим профессионалом в более чем
одной медицинской отрасли.
Первой в специальную отрасль медицины была
выделена психиатрия: стало очевидно, что психически
больные люди относятся к особой
категории пациентов и
нуждаются в уходе
со
стороны специально подготовленных
докторов
и медицинского персонала
в особых
учрежд ени ях.
В соматической медицине, или в
сфере телесных
заболеваний, в качестве модели научно обоснованной
дисциплины была единодушно выдвинута офтальмология,
после того как в 1850 г. молодым немецким уч ен ым
Герман ом Людвигом Фердинандом Гельмгольцем (1821-
1894) был изобретен офтальмоскоп
-
специальное
глазное зеркало,
и когда им и нидерландским физиологом
Франсом Корнелисом Дондерсом (1818-1889) была
разработана офтальмологическая оптика.
Акушерство также стало медицинской
специальностью, которую практиковали и которой обучали
квалифицированные доктора. Это означало, что в развитых
ст ра на х бабки-повитухи потеряли свою профессиональную
независимость и их
функции сократились до функций
простых помощников, подчиненных акушерам-мужчи-
нам. Некоторые историки-социологи теперь сожалеют об
этом, но такая
ситуация была частью неизбежной
эволюции, которая повысила безопасность женщин при родах.
С другой стороны, молодые женщины боролись за
право получать медицинское образование и ученые степени.
Первой стала англичанка Элизабет Блэквел (1821-1910),
которая в 1849 г. закончила довольно безвестное учебное
заведение в г. Дженива, штат Нью-Йорк, США. Несколько
лет спустя она открыла в Нью-Йорке больницу, персонал
которой состоял только из женщин. Первым
университетом Европы, который с 1867 г.
при ним ал девушек на
равных условиях с молодыми людьми для обучения на
медицинских отделениях, стал Цюрихский
университет в Швейцарии. Он был основан за несколько
десятилетий до этого и следов ал либеральному духу,
который жив до сих
по р.
Медицинское образование стало особенно тревожной
проблемой в США с началом великого
переселения на
Запад. Так как срочно нужны были врачи, открывалось
множество «медицинских школ» сомнительного характера,
которые за высокую плату снабжали ничего не знающих
ничего не значащими дипломами. Но в 1847 г.
доктор а,
которые чувствовали ответственность за свою профессию
и пациентов, объединились в Американскую медицинскую
ассоциацию, чтобы бороться за высокие научные
и
нравственные стандарты в медицине. С самого начала своей
деятельности в 1893 г. Медицинская школа Джона
Хопкинса в Балтиморе стала блестящим примером учебного
заведения, дающего первоклассное медицинское
образование. Кстати, группа женщин, заинтересованных в
получении медицинского образования женщинами, собрала
пожертвования на основание этой школы в
сумме 500 тыс.
долл. Когда, наконец, в 1910 г. А . Флекснер (при
спонсорской поддержке Фонда Карнеги) представил свой доклад
о состоянии медицинского образования в США и Канаде
129

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
(Flexner, 19Ю; 1912; 1925), это стало сигналом к
общенациональной реформе медицинского обучения в США .
Два последних указанных события заложили основы для
подъема американской медицинской науки до уровня
ведущей в мире в XX в.
В связи с предметом данной главы -
развитием
медицины в XIX в. можно было бы обсудить многое другое.
Например, появление медицинского страхования
сначала, в 1883 г., в
Германии во время иногда проявлявшегося
просвещенного деспотизма Бисмарка, а затем, в 1911 г., в
Великобритании с приня тием
за кона о наци она льн ом
страховании
во
вр ем е на пра вит ел ьст ва Ллойд Джорджа, у
которого было много противников. Обширной темой
могло бы быть развитие подготовки кадров среднего
и
млад шег о медиц инс ког о персо нала; создание си ст ем ы такой
подгото вки в Великобритании связано с именем
английской медсестры Флоренс Найтингейл (1820-1910)
(илл.57). Или создание международного общества
«Красный Крест»
и
принятие
соответствующей
Конвенции о защите жертв войны (1864 г.), появившейся
благодаря инициативной деятельности швейцарского
общественного деятеля Анри Жана Дюнана (1828-1910).
XIX век был решающим для эволюции современной
научной медицины. К концу столетия медицина впервые
стала считаться настоящей наукой. Доказательством
этого
служит Нобелевская премия: в своем завещании ее
учредитель Альфред Бернхард Нобель (1833-1896)
поме стил
«медицину
и психологию» на один, высокий, уровень
с химией и физикой
-
образцовыми науками о Природе.
БИБЛИОГРАФИЯ
ACKERKNECHT, Е. Н . 1952 . Rudolf Virchow, Doctor Statesman-
Anthropologist. Wise, Madison.
.
1967.Medicine at the ParisHospital 1794-184S, Baltimore, pp. 16-32.
BEUKERS, H., et al. (eds.) 1991. Red-Hair Medicine: Dutch-Japanese
Medical Relations. Amsterdam.
CROIZIER, R. C. 1968. Traditional Medicine in Modem ChinaScience,
Nationalism, and the Tensions ofCultural Change, Mass., Cambridge,
pp. 37-49.
FISCHER, F. H . 1991. Der Missionsarzt Rudolf Fisch und die Anfange
medizinischer Arbeit der Basler Mission an der Goldkuste (Ghana).
Herzogenrath (BRD).
FLEXNER, A 1910. Medical Education in the United States and Canada.
New York.
.
1912. Medical Education in Europe. New York.
.
1925. Medical Education: A Comparative Study. New York.
JETTER, D. 1973. Grundztige der Hospitalgeschicbte, Darmstadt, p. 38 .
.
1977. Grundziige der Krankenhausgeschichte (1800-1900),
Darmstadt,
p. 12ff.
KOCH, R. 1882. DieAetiologie der Tuberkulose. Berlinerklin. Wochenschr.
19, pp. 221 -30
MANSON-BAHR, P. 1962 . Patrick Manson - the Father of Tropical
Medicine, London, p. 73ff.
RONTGEN, W.C . 1895. Ueber eine neue Art von Strahlen. In.-
Sitzungsber
physikal.-med. Ges. Wurzburg pp. 132-41.
.
1896, Ueber eine neue Art von Strahlen In:
SitzungsberphysikaL-
med. Ges. Wurzburg pp. 11-19.
SIMOND, P. L 1898. La propagation de la peste. In: Arm. Inst. Pasteur 12,
pp. 625 -87.
SNOW, J. 1849. On the Pathology and Mode of Communication of the
Cholera. In: London-med Gaz. 44, pp. 730-32; pp. 745-52; pp. 923 -
29.
VIRCHOW, R. 1858 . Die Cellularpathologie in ihrer Begrundung auf
physiologische undpathologische Geswebelehre. Berlin.
VIRCHOW, R. 1894. Morgagni und der anatomische Gedanke. Berlin.
WONG, К С.; WU, L T. 1932 . History of Chinese Medicine, Tientsin, pp.
142-431.

6
ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
Александр О. Чубаръян (координатор)
в
сотрудничестве с Татьяной В. Голубковой,
Игорем Н. Ионовым, Марлеттой Т. Степанянц,
Ефимом Б. Черняком
XIX век занимает особое место в
мировой истории.
Завершая продолжительную историческую эпоху, он как
бы подводил итог многим процессам в экономическом,
политическом и, возможно даже в большей степени,
идейном и духовном развитии Человечества. С другой
стороны, конец XIX столетия дал нам немало примеров
совершенно новых явлений и тенденций, предвещавших
наступление новой эры
в технике, в организации
экономической жизни, в социальной и интеллектуальной сферах.
Что касается развития философской, эстетической и
религиозной мысли, исторической методологии и
экономической теории, то едва ли в истории Человечества есть
период, который можно было бы сравнить с XIX веком.
Именно с XIX столетия начинался особый этап в
развитии цивилизации, который историки называют
«техногенным», или «машинным».
В отличие от доиндустриальных цивилизаций,
машинная цивилизация требовала непрерывного технического
совершенствования. Динамика технического прогресса
явилась основой развития цивилизации нового типа. По
сравнению с
пр ошлы м
намного
воз рос ли
темпы
технического
прогресса,
что ста ло возмо жным благодаря
тесному союзу между машинной индустрией и наукой,
ориентированной на практические цели.
Этот союз, установившийся в Англии еще в конце
XVIII в., окончательно сформировался в XIX в., создав
большие возможности для наращивания производства и
удовлетворения материальных потребностей населения в
масштабах, невиданных ранее в истории. Казалось, что
машинная цивилизация, если не отменит вообще, то хотя бы
ослабит зависимость человека от природы, от неурожаев
и голода, от эпидемий и стихийных бедствий.
Но на самом деле зависимость человека от природы не
исчезла, она стала иной, приобрела другой характер.
Одним из тех, кто предсказал новые трудности и
угрозы, подстерегающие человечество, был английский
экономист Томас Роберт Мальтус (1766-1834) (илл.58). Его
книга «Опыт о законе народонаселения...» (название
в
русском переводе 1868 г. с английского), написанная в
конце XVIII в. (1798 г.), приобрела значительную
популярность в XIX и XX столетиях. У Мальтуса оказалось
много
ст оро нни ков
и не меньшее ч и с л о противников.
По прогнозам Мальтуса, человечество ожидает
мрачное будущее. В общем, улучшение уровня жизни людей
должно было привести к снижению смертности и увели¬
чению рождаемости. Но на определенном этапе
экономический рост уже не будет, по мнению Мальтуса,
соответствовать
росту населения, и из-за перенаселенности
человечество
будет обречено на голод и
вымирание. Исходя из
этого, Мальтус пришел к выводу о необходимости
ограничения роста рождаемости,
особенно среди низших слоев
населения.
По мнению другого английского экономиста Давида
Рикардо (1772-1823), экономический рост зависит
прежде всего от одного неизменного фактора
-
земл и. И Мальтус, и
Рикардо полагали, что наступит день, когда человечество
осознает, что запасы природных ресурсов ограничены.
Пессимистические прогнозы английских
экономистов пришлись на тот исторический этап, когда
перспективы индустриальной революции были еще далеко
неясными. И действительно, в то время зависимость
экономики и всего существования человечества от
земли ощущалась особенно остро. Весьма
ограниченными были и источники энергии.
На протяжении XIX в., а затем и века XX, выводы и
прогнозы Мальтуса и его последователей занимали ученых
и
общественных деятелей во многих стран ах. Перспективы
экономического
роста и их взаимосвязь с проблемами
народонаселения определили особое направление в
социальных науках. Именно в этом вопросе явственно
прослеживалась связь развития человечества с социальной наукой,
со становлением демографии как отдельной науки, с
развитием политической экономии и другими дисциплинами.
Возникновение машинной цивилизации привело к
быстрому расширению торговых и политических связей
между странами и культурами мира, значительно изменив
ситуацию для развития социального знания в целом. Это
был противоречивый процесс.
С одной стороны, мировой рынок и значительная
часть азиатских и
африканских стран были разделены на
сферы влияния западноевропейских государств. К началу
XX в.
ми ро во е единство в
сфере политики и торговли было
проч нее , чем когда-либо. Своего пика достигли
международная т ор г ов л я
и
международные инвестиции. В
результате больших темпов развития на принципах,
предложенных
западноевропейскими социальными науками и
созданных частично в эпоху Просвещения и частично в
XIX в., высокого
уровня достигли международное право и
международная политическая система. Это, в свою
очередь, привело к значительному развитию западноевропей¬
131

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ских
кул ьтур
и
усилению роли мировоззрения. Идеи
Просвещения и позитивизма были восприняты на всех
континентах. В России, Японии и Турции были предприняты
более или менее удачные попытки либеральных реформ,
а во многих
странах сформировались просвещенные
общества. Сам термин «цивилизация» для многих стран
ассоциировался с западной моделью.
С другой стороны, в XIX в. были заложены
культурные и
научные основы для широкомасштабного глобального
диалога, который получил развитие в XX в. Как на Западе, так
и в России отдельные публикации по истории и
филологии восточных стран уступили место систематическим
антропологическим, археологическим, социологическим и
религиозным исследованиям древних и современных
неевропейских государств, проводимым на широкой
междисциплинарной основе. Методы западных социальных наук
постепенно заимствовались Китаем, Индией, Ираном и
другими странами, которые вслед за Россией формировали
свое понимание цивилизации. В результате взаимодействия
науки и религии в Европе, Индии и Японии был создан
синтез
духовных познаний различных мировых культур.
XVIII век оказал значительное влияние на развитие
мирового просвещения и социального мышления.
Идеология и культура Просвещения и светская философия
одержали верх над средневековыми представлениями о
природе и обществе. В научной жизни, в
трудах по
философии, политике и
искусству распространялся новый дух,
новые
демократические тенденции.
Томас Гоббс и Джон Локк в Англии, Бенедикт Спиноза
в Голландии, Шарль Луи Монтескье, Вольтер и Жан Жак
Руссо во Франции, М.В. Ломоносов и АН. Радищев в
России, мн оги е
другие представители просветительской
мысли выдвигали новые идеи, отстаивали изменения,
направленные к иным социальным отношениям, заложили
основы новых
правовых норм
и понятий человеческого
существования.
Во многом идеи и культура XVIII в. способствовали
п од ъе му социальн ого мышления, развитию культуры и
искусства в XIX в.
В сфере идей период конца XVHI-начала XIX в. стал
временем бурной интеллектуальной деятельности в
Европе; созревали новые идеалы, и с XIX веком пришла
настоящая «революция духа», которая
в большой мере зависела
от революционных изменений.
Потрясения, произошедшие во Франции
(наполеоновские войны и революции 1830 и 1848 гг.),
в Италии,
Германии, России и в других странах, оказали прямое влияние
на общественные отношения, социальное мышление,
развитие общественных и гуманитарных наук, на
литературу, музыку
и
искусство, а также на умонастроения
и
формы, в
кот ор ых
они выражались.
XIX век запомнился как время
необычайного
разнообразия идей и теорий. Это было время расцвета европейской
философской и исторической мысли, становления
социологии, антропологии
и политической экономии.
Теоретическая эволюция, «революция
в
умах», проявлялась
ив
сфере «прекрасного»
-
в области искусства
и
литературы.
Изменения особенно четко стали ощутимы в
последней четверти XVIII в., период, который в первую очередь
остался в истории как век Просвещения, век
философов.
Идеи эпохи Просвещения оказали плодотворное влияние
на
различные области интеллектуальной жизни, включая
философию, сферу литературы и искусства.
В науке и культуре доминировал «рационализм»,
в
основу которого легли метафизические концепции
Декарта, Лейбница и Спинозы. Умами как мыслителей, так и
общественных деятелей управляла идея «эксперимента».
Огромное влияние оказали энциклопедисты и Руссо.
Апогей эпохи Просвещения ознаменовала теория
общественного договора
и
демократические идеи, которые
получили широкое распространение
в
дореволюционной
Франции и по всей Европе, но в тоже время
они
заронили
семена нового
ми рово ззр ения , подт вердив
приближающийся упадок идеологии и эстетики
Просвещения.
На смену идеалам просветителей, для которых реалии
жизни составляли поле действия, где можно было
осуществить всё задуманное, пришла новая эпоха с другими
ценностями и с другим соотношением идеалов и реальности:
эпоха Просвещения открыла дорогу романтизму.
В общем плане появление роман тизма
тесно свя за но с
Французской революцией, которая, с одной стороны,
обнаружила большую сложность и противоречивость
исторического развития,
вели чия человека, ст ре мяще го ся
изменить
мир
во всем его
многообразии. С другой стороны,
итоги
революции
и
последующая эпоха показали
ограниченность человеческих сил и возможностей, что пр и в е л о
к
общему разочарованию относительно возможности
достижения идеалов и чаяний дореволюционного
и
революционного периодов.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
Классическая немецкая философия
(рационализм)
Основным фактором, определявшим особенности
интеллектуальной жизни XIX в., было усиление внимания
к процессам жизни людей, связанное с развернувшейся
модернизацией. Несмотря на все споры и полемику,
промышленная революция и либерализация общественно-
политических
институтов сделали невозможным
игнорировать временную составляющую бытия. В результате
сформировалось историческое сознание, по-особому
интерпретировавшее процессы секуляризации и
рационализации научной мысли. Стремление достичь всего
богатства бытия на основе единого понимания сочеталось с
возросшим вниманием к процессу становления. Логику и
этику как основные темы философской мысли в
знач ите льно й степени допо лнял и философия истории и
история философии. История как предмет знания
превращалась из последовательного описания событий в системную
характеристику процессов становления в обществе.
Изменение мир а
с течением
време ни восприн ималось
как пол е
человеческой деятельности. В самые разнообразные
области знаний проникли идеи эволюционного учения,
по
сути
-
комплекс зна ни й о
в ро жд ен ны х упорядоченных
яв лен иях
улучше ния
в
природ е
и обществе. В литературе
и
искусстве процветал «исторический» жанр
-
социальный и
исторический романы, реалистическая
живопись, опера и тд.
Вместе с тем, обнажились все жизненные
противоречия, противоречия, которые послужили основой как для
оптимистической, так и для пессимистической трактовки
событий и
истории в целом. На этом фоне стал
распадаться гармоничный образ мира, характерный для эпохи
Просвещения: утрированные формы приняла начатая Юмом
и Кантом
критика рационального сознания, вылившаяся
даже в иррационализм; получили широкое
распространение попытки сбежать из настоящего в будущее (утопизм)
или
прошлое (романтизм). Шли многочисленные
дискуссии относительно
природы
человека и
преобладания в
нем
добра или зла, а также относительно
пути
разрешения
противоречий.
Одним из существенных результатов происходивших
перемен стало формирование национальных культур в
Центральной и Восточной Европе, а также развитие
свободной человеческой личности, человеческого
самосознания. В этом контексте повышенное внимание уделялось
национальным ценностям и национальным традициям,
разрушавшее универсализм эпохи Просвещения. Но тот
же самый упор
на ценности породил давление со
сторо¬
132

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
ны стремительно изменяющихся интересов индивида и
групп.
Возникли кризис системы ценностей, разногласия
относительно идеалов правды, справедливости и красоты.
Развивался индивидуализм, ставивший в центр
мироздания индивида и рассматривавший критерии
индивидуального вос пр ия ти я
и мышления как единственно
возможные. В сфере ценностей и познания
укрепился релятивизм,
к концу XIX в . приведший к кризису теории познания.
Основное внимание в литературе и искусстве все больше
уделялось индивидуальному восприятию.
Самым влиятельным интеллектуальным течением
XIX в., особенно в Западной Европе, оставался
рационализм, изменились лишь
формы его проявления. Крах
метафизики привел к разрушению целостной системы
знаний: единый прежде образ мира разделился на мир
природы
и
мир человека. В контекст истории был также
помещен и вопрос истины. Строгое разделение знаний на
научные и ненаучные привело к идее о том, что знание
постепенно вырастает из предрассудков. Все это сделало
рационализм потенциально более гибким, но также и
ослабило его
силу
в
борьбе с иррационализмом.
Наиболее
полное выражение
эти
противоречия
нашли в немецкой
философии, ставшей самым выда ющи мся про яв лен ие м
интеллектуальной жизни XIX в .
На всех философских построениях XIX в. лежит
отпечаток идей Иммануила Канта (1724-1804). Несмотря на
то, что основные работы Канта были написаны и
опубликованы еще во второй половине XVIII в., можно без
преувеличения считать, что его мысли оказали влияние на
теорию
и философию всего XIX в.
Выдающийся русский религиозный философ
Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900) считал, что
«философский критицизм» Канта явился «основным
поворотным мом ент ом в
ист ории
человеческой мысли, т а к что вс ё
развитие философии, если не по содержанию, то в
отношении мышления, можно
разделить
на два пер иода: до -
критический (или докантианский) и посткритический
(или посткантианский)».
Философия Канта вышла за пределы прежней
рационалистической философии Просвещения,
и в его ранних
работах критике подверглись формальная логика и
метафизика.
Главным в философии Канта было учение о познании.
Именно оно оказало сильное влияние на мыслителей того
времени, внимание которых сосредоточивалось
на
особенностях
процесса по знан ия, сост авл яющ их гл авно е
зн ачени е и ц ел ь любой философской теории. Согласно
Канту, первичные свойства таких качеств как время,
протяженность, пространство и причинность, которые ранее
рассматривались как присущие «вещам в себе» независимо от
субъекта, пытающегося постичь их, определялись
познающим умом
в его трансцендентальности.
По его мнению,
наука должна главным образом заниматься априорными
формами знаний, но не так называемыми
эмпирическими знаниями.
В своих «Пролегоменах ко всякой будущей
метафизике» (1783 г.) Кант пишет: «Вещи даны нам как объекты
наших
чувств
вне нас самих, но мы ничего не знаем о том,
чем они
могут быть
внутри
себя. Мы знаем только их
явления, т.е. те
представления, которые
они вызывают в нас,
воздействуя на наши чувства».
На стадии «непосредственного восприятия» органами
чувств определяющую роль играют,
по мнению Канта,
пространство и время, являющиеся теми общезначимыми
априорными формами, которые упорядочивают
чувственный опыт. Благодаря этой априорно-синтетической
природе времени и пространства развилась математика как
истинное знание, сформированное на основе синтеза
априорных суждений.
Кантовская теория сознания и категорий составила его
«трансцендентальную аналитику», которая в сочетании с
«трансцендентальной этикой» представляет собой
целостную систему. Сам Кант определял эту систему как
трансцендентальную философию, или истинную метафизику,
задачей которой было заменить ложную метафизику,
которая, по его мнению, должна быть опровергнута. Его идеи
оказали значительное влияние на всё последующее
философское мышление и, в частности, имели большое
значение для критики так называемой рациональной теологии.
Кант также разработал нравственное учение,
отвергающее мнимую мораль, основанную на инстинктах и
чувствах, выдвинув
вместо них
имп ера тив ы, кото рые
он сам
сформулировал, а также составил их подобную
классификацию. Воля каждого разумного существа является
проявлением универсальной законодательной воли. Как и в
учении о познании, Кант уделял большое внимание всеобщим
законам природы.
В целом философия Канта представляет целостное
комплексное учение, охватывающее практически все
основные философские и гносеологические
направления, а
также мораль, политику, право, религию и искусство. Он
освободил теорию от старой догматической метафизики,
утвердив диалектическое восприятие основных категорий
философии.
Философия Канта породила множество иных
философских теорий, но по законам диал ект ики о на ж е
расчистила путь для теорий, которые вышли за её
пределы.
Самое полное выражение классической немецкой
философии XIX в.
содержится в работах Георга Вильгельма
Фридриха Гегеля (1770-1831), который, с одной стороны,
идет, так сказать, по пути, начатому Кантом, Шеллингом и
Фихте, но, с другой стороны, во многих отношениях идет
дальше них.
Восприняв некоторые из идей Декарта, особенно
касающиеся влияния механического движения на все
явления внешнего мира, а также влияния рационального
самосознания на внутренний, духовный мир, и анализируя
идеи Канта об антиномиях теории разума и о
диалектической борьбе противоположных принципов, Гегель
подошел к проблемам сознания с другой точки зрения.
Согласно Гегелю, дух достигает истиной свободы, не
отстраняясь
от объектов, но пытаясь познать их истинную
природу. Истину нельзя обнаружить в самих вещах, и она
не создается самими вещами, но она
обнаруживается в
процессе существования абсолютной идеи, которая
включает разнообразные формы объективного и
субъективного
существования и которая достигает стадии полного
самосознания в человеческом
духе. Гегель очень широко
понимал
суть истины, которая, по его мнению, внутренне
присуща и нам самим, и объектам.
Концепция абсолютной идеи лежит в
центре
философии Гегеля. Она основана на идее диалектического
развития «из себ я» в
полную
и
внутренне связанную систему.
Именно Гегелю
принадлежит заслуга разработки наиболее
полного
вы р а ж ен и я диалекти ческого метода. Истинный
диалектический метод противопоставляет «умственное
созерцание» («inteUektueUeAnschauung») рациональному
мышлению, и это является причиной, которая разделяет все
живое на части и дает начало
мыслите льному процес су.
За начальной стадией метода, на которой данное
понятие утверждается в своем ограниченном состоянии как
позитивное, или истинное, следует вторая стадия, стадия
«самоотрицания» понятия в
силу его внутренней
противоречивой природы, как указывает Гегель,
-
диалектического противоречия между «тезисом и антитезисом».
Гегель считал, что действительное, истинное
выражение диалектики должно содержаться
в самом понятии
«абсолютного». Ист ин ный х ар ак тер
и
суть «абсолютного»
выражается
в его
самоотрицании,
а его
противоположностью является его собственное
отражение,
и в итоге
«абсолютное» постигает себя и
возвращается
к себе как
завершенное единство себя и своей
противоположности;
и
133

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
поскольку «абсолютное»
-
это то, что есть во всем,
подобный процесс составляет всеобщий закон. По
мнению Гегеля, отдельные явления постоянно переходят
одно в другое и возвращаются
в себя в иной,
обновленной форме. Значение и истина всего содержатся в этом
всепроникающем и всеформирующем движении.
Физические и духовные явления объединены вместе и
органически связаны с абсолютной идеей, которая как
нечто отдельное просто
не
существует.
Диалектический метод Гегеля был, таким образом, тесно
связан с
содер жание м:
оба они составляли
саморазв ивающи-
еся
категории, одна из которых принимает форму метода, а
другая является самим содержанием. Содержание и форма
оказываются неотделимыми одно от
другого понятиями.
Философская система Гегеля была чрезвычайно важна
не только для философии, но и для естественных
наук По
мнению Гегеля, «абсолютная идея» находит свое
вы р аж е н ие в философии природы (натурфилософии), в
механике, физике и биологии. С механикой связаны категории
пространства, времени, движения и материя, а на
последующей стадии развития она включает в себя законы
всемирного тяготения, Солнечную систему и законы
движения небесных тел. Физика, со своей стороны, имеет дело с
такими объектами
изучения, как свет, теплота,
электричество, магнетизм и тд., в то
вре мя
как
органика,
в
которой
«абсолютная идея» преобладает, занимается изучением
животного и
растительного царств,
а также
различных
органических процессов
и явлений.
Гегель изучал
и
другие формы бытия, в частности, в их
взаимодействии с наукой. Особое место здесь занимала
«философия духа», а так называемая «феноменология духа»
служит своего рода введением ко всей философской
системе Гегеля.
Этика, право, мораль и история
-
все эти понятия
взаимосвязаны в гегелевской системе и в его общей теории:
по его мнению, например, государство является высшим
проявлением объективного духа, воплощением разума в
человеческой жи зни, некой абс ол ют но й самоцелью.
Учение об абсолютном и диалектический метод,
составляющие основу гегелевской философии, оказали
мощное влияние на развитие философии и гуманитарных наук
в
первой половине XIX в.
Гегель считал, что его
при нципы находят свое
отражение как в обществе, так и в истории.
По его мнению, семья
как нераздельная социальная организация претерпевает
измен ения в
результате разделения
в
гражданском
обществе, которое,
в свою
очередь, преодолевая внутренние
противоречия, образует новое неделимое целое
-
нацию,
объединяющая сила которой заключена в национальном
духе,
а формой ее существования является государство.
Нации и созданные ими
государства,
в свою
очередь,
проходят ряд ступеней в своем
историческом развитии,
связанных с реализацией стремления духа к свободе. На
первой стадии, в
условиях деспотизма на Древнем Востоке
свобода существовала только для одного человека; на
второй стадии, в
период античности, она существовала для
немногих; на третьей,
в
мире германских государств,
приходит осознание того, что каждое человеческое существо
свободно. В результате рост осознания свободы
становится критерием прогресса, а модель исторического
развития приобретает характер спирали, направленной к
определенной цели
-
германской конституционной монархии,
в
которой история достигает кульминации.
Взгляды Гегеля и гегельянство являются в
некотором
роде итогом развития немецкой философии;
последовательная линия к его учению от Канта, Шеллинга и Фихте
позволила Гегелю разработать новый метод и новую
систему. Именно немецкая философия конца XVIII в.
-
начала XIX
в.,
оставившая в наследство более поздним философским
теориям готовую систему взглядов касающихся субъективного,
объективного, самого процесса
и метода поз нани я.
После смерти Гегеля сформировалась школа, которая
развила, расширила и модифицировала его учение
и
оказала влияние на
развитие теоретической мысли во всем
XIX веке.
РОМАНТИЗМ И ИРРАЦИОНАЛИЗМ
Интеллектуальные традиции Просвещения также
столкнулись с оппозицией со стороны философов-романти-
ков, которые не могли принять идеи исторического
прогресса, рациональной природы и потенциального
всемогущества Человечества. Внимание представителей
романтизма было
сосредоточено
на недостатках процесса
модер низации,
несоответствию логических
форм для
последовательного познания всеобщей гармонии и
потребности человека в Боге. В то время как рационализм XIX в.
основывался главным образом на западноевропейской
интеллектуальной традиции, иррационализм опирался на
центрально-европейскую традицию. Его развитие было
связано с медленным процессом модернизации
и
секу ляризации
в
Германии, где Реформация помогла откры ть
доро гу рационализму и стан овле нию личности бе з
разрыва с традициями христианской веры.
Иррационализм как философское течение тесно
связано с романтическим направлением в литературе и
искусстве,
в
культуре в целом. Романтизм является
специфическим идейным и художественным направлением,
которое проявилось в политике, экономике и
истории,
в
литературе, искусстве, музыке и поэзии.
Представители
романтизма претендовали
на всеобщность и пытались
объединить все знания Человечества, чтобы достичь нового
понимания мира
в его единстве и разнообразии.
Хотя во многих отношениях идеи романтизма
возникли под влиянием надежд, связанных с эпохой революций,
на сами идеи романтизма оказали влияние несбывшиеся
мечты и противоречия между идеальными теориями и
жестокой реальностью. В результате классический
романтизм характеризуется несоответствием между мечтами и
действительностью; как правило, представители
романтизма считали идеальное выше реального.
Говоря о впечатлении, которое произвела на него
победа Французской революции, Гегель писал: «...это был
величественный восход Солнца... Возвышенный восторг
властвовал всё это время, и весь мир проникся энтузиазмом
духа, как будто впервые свершилось примирение
Божественного начала с миром».
Однако очень скоро
эти надежды на «восход Солнца»,
на
победу «сил разума» уступили
место в
умах многих
мыс ли те ле й пессими зму
и
чу в с тву глубокого разочарования.
Во многом из-за этого горького исторического опыта и
стремления
к высоким идеалам и появился романтизм.
Одна из характерных черт романтизма заключается в
обращении его к идеалам и наследию античности и
Средних веков. В
эпоху Возрождения также, как известно ,
проявлялся интерес
к наследию античности, однако
отношение к нему романтизма было совершенно иным: для
романтиков это была, в отличие от современности, эпоха
чистоты, время честности и
непорочности. «Обращение
к античности,
-
писал немецкий критик философ
культуры Фридрих Шлегель,
-
порождено стремлением уйти от
тягостных жизненных обстоятельств», в то время как
немецкий филолог Якоб Гримм, член кружка
«гейдельбергских романтиков», считал, что «в людях периода
античности было больше, чем в нас, величия, чистоты и святости,
над ними еще сиял свет Божественного источника».
Идеи доромантического периода уже четко
пр осма трив алис ь
в эстетике Жа н Ж а ка Руссо и Иоганна
Готфрида
Гердера. Гердер был главным теоретиком литературного
движения «Буря и натиск» в
Германии, которое упорно
отстаивало идеи гуманизма и национальной самобытности.
134

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
Философия Гердера была насыщена идеями историзма.
Доромантические тенденции также наблюдаются в
искусстве «сентиментализма», в отдельных произведениях
Моцарта
и Бетховена, а также в ранних произведениях Гейне
и Шиллера.
В немецкой философии романтизм связан, прежде
всего, с именами Шеллинга и Фихте. Имя Фридриха
Вильгельма Шеллинга (1775-1854) (илл.59) ассоциируется с
распространением достижений в естественных
науках. Его
натурфилософия
стала
попыткой философского
объяснения успехов,
достигнутых
в
развитии
электричества и его связей с химическими
процессами.
На этой
основе
Шеллинг предпринял
попытку
исследовать взаимодействия природы и Человечества.
Он рассматривал природу как ступень,
предшествующую самосознанию, и понимал общий характер
природы и сознания как в какой-то
мере их идент ичнос ть
-
«Я» и «не-Я».
Следуя методологии Канта, Шеллинг также стремился
найти реальные противоположности как в природе, так и
в сознании. В неорганической природе такими
противоположностями являются магнетизм (противоположные
полюса), электричество (положительный и
отрицательный заряды) и химические вещества (щелочи и кислоты),
в
органическом мире
-
чувствительность и возбудимость,
ав
сфере сознания
-
субъективное и об ъек тив ное .
Центральным пунктом философии Шеллинга стало его
понимание диалектики природы, даже когда он впоследствии
развивал идею своего рода абсолюта или
божественности, в
которой противоположности сходятся, идея
противоположностей (как борьба противоположностей, так и
их
единство), тем не менее, проходит через
многие его
работы. Учение Шеллинга о диалектическом
взаимодействии противоположностей основывалось на
достижениях в области физики,
химии и биологии, и именно
поэтому взгляды Шеллинга были популярны как среди
философов, так и среди естествоиспытателей.
Иррационализм Шеллинга ярче всего проявился в его
«позитивной философии», впервые изложенной в его
труде «Философия и религия», опубликованном в 1804 г.
Шеллинг также непосредственно
занима лся
вопросами познания. Его точка
зрен ия
заключается в том, что так
называемое
«рационал ьное
познание» определяется
не
умозаключениями и доказательствами, а
интеллектуальной интуицией (присущей философскому и
художественному гению.
-
Прим.ред.) .
Шеллинг уделял много внимания интерпретации
исторического процесса развития общества. Он считал, что
в обществе действует закон единства свободы и
необходимости (впоследствии этот закон стал главным
постулатом философии Гегеля), но и зд есь во
главу угла
своих
размышлений он ставит проблему интеллектуальной
интуиции и свободы.
Взгляды Шеллинга, в частности его критика разума,
соответствовали главному направлению идей немецкого
романтизма. Он попытался заменить простое
эмпирическое объяснение объекта чувственного восприятия неким
сверхчувственным, не зависящим от опыта
интеллектуальным
миром. Шеллинг выдвинул идею религиозного
проникновения во все сферы государственной деятельности,
он верил, что содружество наций должно быть прочно
скреплено всеобщими убеждениями веры. В этом
отношении он явно двигался в одном направлении с Кантом, с его
идеями вечного мира и всеобщего содружества наций.
Шеллинг также рассматривал чисто исторические
явления и философию истории в частности. В своих ранних
работах он рисовал картину постепенного воплощения
Бога в истории через периоды господства рока (Древний
Восток и Греция), природы (Рим и Европа) и Провидения
(в будущем), однако в более поздних трудах,
придерживаясь романтического подхода к истории,
он перенес свой
идеал из будущего в прошлое.
Другой немецкий философ, выражавший идеи,
возвращавшие к старой философии Просвещения,
-
Иоганн
Готлиб Фихте (1762-1814). Как и некоторые другие
философы, он «отвергал» многое из учения Канта (например
кантовскую «вещь в себе».
-
Прим.ред.)
и занимал
стойкую
идеалистическую позицию. Фихте пытался вывести всё
разнообразие форм реальности, которую он
рассматривал не как инертную, а как
активную субстанцию, из
деятельности безличного всеобщего «самосознания»
абсолютного «Я». Он также пытался поставить и решить
проблему дуализма объекта и субъекта, природы и сознания. По
мнению Фихте, практическая деятельность оказывает
влияние на
теорети ческие
способности. По его
интерпретации, ра зу м
также полностью практичен.
Таким образом, Фихте, как и Шеллинг, находился под
влиянием тех же идей, которые были выдвинуты Кантом.
Фихте развивал идею противоположностей, а также
склоня лся к
диалектическому
пониманию
процесса по зн ани я,
стремясь разрешить вечную проблему дуализма теории и
практики, объекта и субъекта.
Философия Фихте начала принимать
иррациональную форму с 1800-х гг ., когда он стал приписывать
божественные качества абсолютному «Я».
Фихте уделял много внимания вопросам права,
управления, торговли и собственности. В
публичных
«Речах к немецкой нации» (1808 г.) он сформулировал
свою систему взглядов на образование. Он был
сторонником новой системы образования, целью которой
было осуществление морального возрождения
Человечества. Эта система
предусматривала
несколько
ступеней образования детей: осознание детьми собственной
деятельности и их
ощущений; изучение
пространственных объектов; свободное движение тела, физические
упражнения и развитие «физической силы». Все это в
совокупности должно было стать основой немецкого
национального образования.
Фихте также писал о гражданском и религиозном
образовании. Он выдвигал некую утопическую идею
создания
образовательных коммун, все члены которых
должны следовать общим правилам, полностью подчиняясь
задачам, стоящим перед немецкой нацией. Он пытался
свя зат ь
образование с развитием умения рассуждать
ис
формированием характера.
Фихте, таким образом, в некоторых отношениях
тяготел к
немецкому романтизму, мечтая о неком идеале, хотя,
с
другой стороны, он пытался соединить идеи Канта с
но вым
эмпиризмом. Он расширил горизонты немецкой
философской школы и увеличил перечень рассматриваемых
проблем, соединил анализ процесса познания с
практическими идеями этики, морали и воспитания. Его работы
оказали значительное влияние на
развитие
педагогической мысли в Германии XIX в.
Необходимо отметить, что романтизм
также оказался
плодотворным для развития исторической методологии.
Если рационалисты считали источником критики
историю, то романтики отдали это герменевтике, науке об
интерпретации исторических текстов. Одним из
предшественников герменевтики был немецкий философ и
филолог Вильгельм
Гумбольдт (1767-1835), который хотя и
считал
исторический процесс иррациональным, тем не
менее занимался поиском
движущих сил истории.
По его
мнению, этой основной силой является
культура,
определяющая индивидуальность исторического субъекта и
которую он рассматривал воплощенной в языке,
объединяющем специфические особенности мировоззрения.
Можно установить историю народов, которые уже завершили
свой
путь
от
зрелости до вырождения, поскольку
их
этические идеи и их ценности сохранились
в языке,
который связывает воедино наши фрагментарные знания
истории. В. Гумбольдт первым предложил «читать» и пости¬
135

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
гать истории культур народов как особого рода тексты,
а не объяснять ход истории при помощи ссылок на
умозрительно выведенные цели и законы.
Романтики, таким образом, сосредоточили внимание
на
культурных ценностях и на их решающей роли в
формировании общества и его истории. Они видели
рационалистического «человека экономического» {Homo
economicus), движимого логикой удовлетворения своих
потребностей, не как символ прогресса, но как символ
вырождения и краха основных идеалов. Они выдвинули
свою модель исторического процесса в противовес
позитивистской линейной модели.
Идеи романтиков относительно философии истории
были чрезвычайно плодотворными, примыкавшими к
идеям рационалистов.
Этот синтез позволил
французскому историку Эдгару Кине (1803-1875) заложить основу для
системной модели общества; в этой моде ли
объединяющую роль играли религиозные ценности, порождавшие
определенные виды политических институтов,
социальных сообществ и философских идей. Идея о
религиозных ценностях как основе общества дала возможность
переосмыслить концепцию цивилизации и
теорию
цивилизации в целом, введенную
в
философию истории в
середине XVIII в.
Представление о цивилизации как о
всеобщем процессе развития культуры, образа жизни и
экономики
уступило
место локальным цивилизациям как взаи-
монезависимым
социо-кулътурным сообществам, своего
рода «монадам», к а к описывал и х
французский философ
Шарль Бернар Ренувье (1815-1903).
Ренувье ввел первую классификацию цивилизаций,
разделяя их на первичные (возникающие из структуры
клана и
племени), вторичные (ассимилирующие опыт
своих
культурных предшественников) и третичные
(имеющие глубокие культурные основы и способные
оглянуться на опыт прошлого, а также ассимилирующие его в
процессе повторяющихся «возрождений»).
Эти теории были до предела развиты немецким
философом Генрихом Риккертом (1863-1936), который
выдвинул идею «относительно вечного» существования
культурно-исторических типов, как он назвал локальные
цивилизации, и создал модель многолинейного развития
истории, лишь позднее принятую позитивистами. Риккерт
показал, что цивилизации способны реагировать только
на те культурные импульсы, которые родственны их
внутренним намерениям.
Влияние романтизма на историческую мысль внесло
вклад в слабеющий евроцентризм, который оставался
господствующей тенденцией среди рационалистов до
самого конца XIX в. Постепенное признание равных прав
культурных ценностей различных стран сделали возможным
для восточно-европейских народов, включая русский
народ, вступить в европейский диалог, и
впервые это не было
простым копированием и попыткой развивать
западноевропейское мышление [в России было несколько
выдающихся философов-западников
-
Александр Иванович
Герцен (1812-1870), Николай Гаврилович Чернышевский
(1828-1829), Николай Константинович Михайловский
(1842-1904), Борис Николаевич Чичерин (1828-1904) и
другие, главным образом развивавшие гегельянские и
позитивистские идеи]
-
это было создание философской
системы, отражающей специфику национальной культуры,
ее
ценностей и ее отношения к объекту и процессу познания.
Такая система была создана философами-славянофи-
лами Алексеем Степановичем Хомяковым (1804-1860) и
Иваном В ас ил ье ви че м Киреевским (1806-1856), идеи
которых были близки к идеям немецких романтиков, и
далее развита
в конце XIX в. Владимиром Сергеевичем
Соловьевым (1853-1900). Самым важным звеном в этой
системе были идеи «всеединства» и «живознания».
Всеединство в работах Соловьева означает абсолют, целостность,
в рамках которой можно понимать отдельные явления и
постичь истину. Ее объединяющая сила -
Бог, и по этой
причине познание невозможно только посредством
разума. Познание вовлекает всего человека - человеческий
разум, чувства и волю, а также вовлекает любовь -
резу л ьт а т си нтез а взаимосвязанного
эмпирического,
рационального и мистического опыта.
Философия истории и, в частности, трактовка места
России в истории имела огромное, даже преувеличенное
влияние на российскую философию XIX в. В то время как
«западники» скептически относились к исторической
роли России, славянофилы и их последователи пытались
(используя идеи немецких романтиков) доказать, что
Россия была потенциальным лидером Европы и остального
мира, спящим гигантом, который вот-вот проснется. Эти
идеи получили наиболее полное выражение в конце 1860-
х гг. во взглядах публициста и социолога Николая
Яковлевича Данилевского (1822-1885), идеолога панславизма.
Заимствуя идеи Риккерта о культурно-исторических
типах
и ло каль ных цивилизациях, а такж е их
четыре
«основы»
(религия, наука, формы власти и социально-экономические
формы), Данилевский представил Россию как зародыш
объединения славянских народов, который станет
наиболее передовой среди локальных цивилизаций и впервые
полностью разовьет все четыре «основы». Хотя
Данилевский интерпретировал идеи Риккерта в свете позитивизма,
он полностью отвергал возможность общечеловеческой
цивилизации и общечеловеческих идеалов. Следует
отметить, что его идеи поддерживались далеко не всегда:
Ф.М. Достоевский и B.C. Соловьев, которые мечтали о
согласии между Востоком и Западом, были среди его критиков.
Российская философия истории в XIX в.
проложила
путь мыслителям в ряде других стран, которые в XX в.
вступили на
путь модернизации,
-
Индии, Китае, в
странах
арабского мира,
в
странах Африки. Как правило они
начинали с попыток представить ценности их собственной
культуры и их собственных социальных норм как более
высокие по сравнению с западными по западным же
стандартам (можно вспомнить апологию индийского
индивидуализма и рационализма), а затем задались целью
разработать собственные, незападные стандарты, используя
идею равноправия культур.
Романтизм в некоторых отношениях превосходил
рационализм, поскольку он усвоил и развил христианскую
идею ограниченности человеческих возможностей, идею,
которой пренебрегали рационалисты. Он оказался более
чувствителен к незападным культурам и нес в себе
меньше культурного империализма, который был типичен для
рационализма. Романтизм проявил более целостный
подход к процессу познания и менее схематичный взгляд на
роль человека в этом процессе,
не сводивший его к
функции разума. Однако чтобы эти качества дали результаты,
необходимо проявить выдержку. Развитие
пессимистических тенденций вело по направлению
к
криз ису. На этом
пути
исчезала хри стиан ская ид ея с па се ни я.
Предпосылки растущего пессимизма были вызваны
кризисом ценностей, который сопровождал процесс
модернизации. Стало ясно, что невозможно возлагать сколь-
нибудь серьезную надежду на традиционные религиозные
ценности, как это делали романтики. Реакцией на этот
процесс стало развитие философии пессимизма,
связанной с именем немецкого философа Артура Шопенгауэра
(1788-1860) {илл.60). Он обнаружил глубинную
предпосылку для обладания «волей к жизни», стремления
к абсолютному господству, наличие которой приводит
существование мира ко всеобщей вражде, которая в
обществе может сдерживаться
государством
лишь
частично.
Сущность мира
-
всеобщая «воля» занимает важное
м ес т о в ко нцепции Шопенгауэра. По его определению,
наука есть деятельность, нацеленная не на знание, а на
подтверждение воли. Принцип воли оказывает влияние на
136

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
практику. По мнению Шопенгауэра, умозрительное
познание, которое является недоступным науке, может быть
понято и выявлено на основе интуиции, которой в
высшей степени обладают гении. Отношение Шопенгауэра к
значению чел овече ской в ол и и
интуиции впоследствии
оказало значительное влияние на Ницше и Бергсона.
Хорошо известны этические взгляды Шопенгауэра,
которые тоже были довольно пессимистическими. Он
полагал, что
страдание составляет
ос нову
человеческого
существования. Человек не может найти удовлетворение
ни
в чем, включая религию. Здесь снова первое
мес то
отдается гениям, которые
способны познать всеобщую волю, но
за этим следует неудовлетворенность и аскетизм, который
помогает преодолевать страдание. Идеи Шопенгауэра
были чрезвычайно популярны в начале XX в., когда
интеллигенция во многих
странах была подвержена глубокому
пессимизму и потеряла веру в человеческие способности.
Философы XIX в. искали различные выходы из тупика
пессимизма. Одним из них был постулат о «вечных
ценностях» как основе исторического знания. С другой
стороны, немецкий философ Фридрих Ницше (1844-1900)
(илл.61) критиковал ценности общества своего времени,
искал пути выхода из пессимизма внутри ситуации
кризиса
ценностей. Провозгласив своей целью
существующую критику всех ценностей, Ницше отводил
центральное место в своей философии концепции жизни,
определяемой прежде всего как стремление
к
самоутверждению и могуществу,
-
воле к власти.
Жизненный
проц есс
-
это
процесс непрерывного
созидания, борьба между сильной и слабой волями, в
которой не может быть ни
правил,
ни абсолютов.
Постоянное жизненное становление предполагает
моральный релятивизм и релятивизм ценностей, но для
Ницше становление
-
это не восходящий прогрессивный
процесс, а «вечное повторение», циклические переходы
от господства «аристократической», созидательной воли
сильных к
«демократической», упадочной воли слабых;
крайнее её проявление
-
социализм, в котором жизнь
отрицает саму себя и обрубает свои корни.
Как и Шопенгауэр, Ницше утверждал, что
определяющей силой и в природе, и в обществе является «воля».
Направление истории,
по его мнению, зависит от воли
отдельных личностей, а движущая сила истории происходит
исключите льно от «во ли к власти».
Частичное преодоление
пессимизма в
«философии
жизн и»
быстро дало положительные результаты. В
работах французского философа Анри Бергсона (1859-
1941) (илл.62) представлен специфический взгляд на
явление жизни (как отличное от неживой природы),
повлиявший на многих мыслителей XX в. В частности,
Бергсон рассматривает жизнь как подлинную
и
первоначальную реальность, представляющую единое
целое,
в
котором
проя вле ния
и
мате рии,
и
духа
перемешаны
и где нет места
прот ивореч ию субъекта и
объекта познания, поскольку оба они являются аспектами
понимания самой жизни. Только «мертвые предметы»
поддаются рациональному познанию. Сущность жизни
постигается с помощью интуиции, которая проникает
непосредственно в объект, сливаясь с его
индивидуальной природой. Нетрудно понять, почему идеи Бергсона
были близки по духу7 русским философам.
По Бергсону, интуиция представляет собой
самостоятельный, особый способ познания, который дает
возможность определить истину «непосредственно», вне
зависимости от процессов ощущения и понимания. Источником
интуиции, по мнению Бергсона, является существование
созидательного, или «жизненного порыва», из которого
появляется всё. Имя Бергсона также ассоциируется с
чрезмерно преувеличенной, гипертрофированной
интерпретацией мистического принципа. Несколько
неопределенная концепция «жизненного порыва» и теория интуиции
у Бергсона сочетаются с преувеличением значения
насущных первобытных инстинктов человека и роли
религии.
Взгляды Бергсона были очень популярны среди
сторонников модернизма
в начале XX в. В частности,
сим волизм с ег о чрез мер ным упором на «глубинные основы»
человеческого сознания и подсознания необыкновенно
гармонировал с теорией Бергсона об интуиции.
«Философия жизни» в целом дала ряд свежих идей
интеллектуальному миру XIX в. Че л о ве к начал
рассматриваться не как
рациональное или социальное существо
-
как представляли
его
философы-рационалисты,
-
инекак
существо культурное или верующее
-
как
представляли
его
романтики,
т.е. сущность человека стала объясняться не
понятиями его
ну жд
или ценностей, а как сам человек в
действительном процессе его существования.
Это было
началом зарождения философской антропологии,
которая окончательно оформилась в XX в.
Толчок развитию философской антропологии в XIX в.
дали и
рационалисты,
и
иррационалисты. Наиболее
известный представитель антропологического
материализма
-
немецкий философ Людвиг Фейербах (1804-
1872), целью которого, как и романтиков,
было
использовать в
пр оце ссе
познания все качества человека.
Истину и
ложь он
рассматривал не в знании как таковом, а в
полноте человеческой жизни, и он
учитывал не только
индивидуальность каждого человека, но также общую сущность
людей, их
потребность в личных контактах и любви.
Другая тенденция, повлиявшая на развитие
антропологии, связана с именем датского философа Сёрена
Кьеркегора (1813-1855) (илл.63). Он поставил перед собой
зада чу
определить
онтологическую
природу
человеческого бытия в связи с другими принципами мира
человеческого оп ыт а, пр ирод ы
и Бога.
В конце XVIII
-
первой трети XIX в. идеологический
и политический
климат в испанской Америке и в
Бразилии определялся во многих отношениях влиянием
европейской философии Просвещения и результатами
Французской революции. Либерализм и романтизм
постепенно овладевали умами интеллектуальной и
политической
элиты.
Либеральная конституция,
принятая в Кадисе в марте 1812 г.
(конституция, принятая
Кадисскими кортесами, провозглашавшая Испанию
конституционной монархией.
-
Прим. ред.), сыграла
важную роль в Войне за независимость испанских
колоний в Америке 1810-1826 гг.
Для либерально ориентированных мыслителей и
политиков Латинской Америки были характерны полный
отказ от всего связанного с историческим прошлым
испанских колоний и полное
отрицание
поло жите льно го
вклада Испании в
историю народов Американского
континента. После объявления в 1823 г. знаменитым
венесуэльским мыслителем, ученым-просветителем Андресом
Бельо (1781-1865) интеллектуальной независимости
бывших испанских колоний в Америке все эти тенденции
получили оригинальное отражение
в
историко-философских и
литературных трудах латиноамериканских
романтиков.
Эта тенденция была
широко распространена
в
Латинской
Америке в 1830-1870-х
гг.
При ней
провозглашалась самобытность каждой национальной
культуры и делался вывод, следующий из этого принципа,
о необходимости тщательного изучения историко-
культурного прошлого народов Нового Света. Наиболее
ясно и полно романтизм проявился в Аргентине в
произведениях поэта и историка Хосе Эстебана
Эчиверриа (1805-1851),
юриста,
публициста
и
дипломата Хуана Баутисты Альберди (1810-1884),
Весенте Фиделя Лопеса (1815-1903) и Бартоломе Митре
(1821-1906). Двое последние были не только крупными
мыслителями, но и президентами Аргентины.
137

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ПОЗИТИВИЗМ
Позитивизм был, возможно, одним из наиболее
выдающихся явлений в интеллектуальной жизни XIX в. ,
оказавшим исключительно сильное влияние на
развитие
истории
и
философии, социологии и других социальных и
гуманитарных наук Это направление ассоциируется в
первую очередь с именами выдающегося французского
мыслителя
Огюста
Конта
(1798-1857) (илл.6 4) и
английского
философа Герберта Спенсера (1820-1903)
(илл.6 5).
Критический и исторический подходы в философии
позитивизма
развивались б ол ее последовательно.
Позитивисты отвергали
любые попытки познания
сущности и
цели явления, ограничившись открытием
законов
преемственности и сходства в
прир оде
и обществе. Они более
или менее систематически основывались на идеях фило-
софов-агностиков XVIII в. Они рассматривали научное,
позитивное знание как лишь одну из трех стадий
интеллектуального развития человечества -
теологической,
метафизической и позитивной. На последней из этих стадий
человеческий разум отказывается от спекулятивных идей
и объяс няет явле ния тол ько в
терминах тех принципов,
которые уже заложены наукой (т.е ., по существу, наука,
согласно позитивизму, не нуждается в какой-либо стоящей
над ней философии для исследования мировоззренческих
проблем.
-
Прим. ред.). Как результат, позитивисты
выдвинули теор ию редукционизма (сведения высшего к
низшему), т.е . объяснения явления данного (обычно более
высокого) порядка стереотипами действия явления
другого (более низшего) порядка. Редукционизм Конта по
характеру физический, а Спенсера
-
биологический и
эволюционистский.
Позитивизм как мировая точка зрения был наиболее
полным отражением нового видения исторического
процесса. Сам Опост Конт, математик и философ, ученик Сен-
Симона, попал под влияние рационализма и
утопического социализма. В 1830-1842 гг. он опубликовал свои
знаменитые шесть томов или шестьдесят лекций «Курса
позитивной философии», в 1852 г. появился его
«Позитивистский катехизис», а в 1851 -1854 гг. была опубликована
«Система позитивной политики» (тома 1-4).
В то время
ка к Сен-С имон утверждал, что возможно
познание человеческого бытия, которое он определял как
«расширенная» (органическая и социальная) психология,
Конт выдвинул идею познания общества (так называемая
«социальная физика»), под которой он понимал
существование вечного единства социального и
ор гани ческ ого. Эту
новую сферу знания он определил
как «социологию».
Согласно Конту, социология есть «позитивное
изучение функциональных законов действительного
социального явления». Т ак о е з на ни е
предполагает существование
законов
двух
ти по в: «статичные за к он ы », кото рые
сохраняют и оберегают общество, и «динамичные законы»,
которые продвигают его вперед. Статика обеспечивает
порядок в обществе, динамика
-
его
прогресс.
Конт также изучал развитие человеческого
интеллекта и общее знание, накапливаемое им. Он
отк ры л,
как он
утверждал, «фундаментальный» закон, в соответствии с
которым интеллектуальная эволюция Человечества
проходит через три состояния, или стадии: воображаемое, или
теологическое, знание; метафизическое, или абстрактное,
знание; и научное, или позитивное, знание.
На теологической стадии, в контексте политеизма и
теократии, по мнению Конта, преобладала не
экономическая, а военная активность, и в
результате неё,
господствовала рабовладельческая форма общества. С развитием
монотеизма, однако, роль рабского труда уменьшилась, в то
время как возросла роль зависимых крестьян и мыслящих
людей, которые оказывали нравственное влияние на
общество. Метафизическая стадия является переломной:
появляется промышленное производство, военная
деятельность используется с целью защиты экономических
интересов. В таком обществе существуют свои
противоречия, такие как экономические кризисы, неравенство в
распределении дохода и классовая борьба. Целью
общества на позитивной стадии развития является
разрешение этих противоречий с использованием для этого
ресурсов науки. Конт изображал эту стадию в утопических
тонах и предполагал основать религию, святыми которой
были бы герои науки и прогресса.
Конт исключал идею абсолютного знания и предлагал
выяснять происхождение явлений и определять их
скрытые причины. Для объяснения фактов он предлагал
установить связь между различными фактами и, особенно,
отбирать основные факты, которые определяют другие
явления. С его точки зрения, прогресс человеческого знания
заключается в обобщении фактов.
Позитивизм Конта фактически стоит в ряду с
пр из нан ие м об ъек тив ных за ко но в, упра вляющих историче ским
развитием. Он рассматривает закон так называемых «трех
стадий» как основной закон
исторического развития,
связанный со структурой человеческого знания и
хронологией знания (или процесса познания).
О. Конт добавил шестую науку
-
социологию
-
к пяти
основным
наукам (математика, астрономия, физика,
химия и
биология).
Конт рассматривал Средневековье как эпоху
теологической и религиозной власти.
Возрождение и эпоха
Просвещения были новой эрой, в которой преобладал
метафизический дух и развивалось критическое мышление,
включая критические размышления о социальном
порядке; но этот критицизм основывался на таких абстрактных
категориях, как закон, человек и конституционная
система. Европейское общество в XIX в. стало обществом
индустриальным,
и
развитие позитивного научного духа
происходило параллельно с развитием знаний и техники.
Социальным идеалом был новый общественный порядок,
в
котором власть была бы поделена между ученым и-философа-
мии
промышленниками. Конт искал основные аргументы
в
поддержку закона трех стадий в развитии человеческой
личности, утверждая, что каждый из нас был теологом в
детстве, метафизиком в юности и
физиком в зрелости.
Закладывая основы социологии, Конт стремился
открыть законы политики и создать modus operandi (образ
действия) социологии. Позитивистский метод как единое
целое заключает в себе знания в сферах математики,
астрономии, физики, биологии и химии (со ссылками на
Ньютона, Лапласа, Лавуазье и др.) . Конт не был, однако,
свободен от человеческого стремления возносить какое-
либо знание до статуса
абсолютного. Он заявлял, что его
философия
-
«новая религия Человечества» со своими
актами поклонения, мистицизмом, таинствами и
молит вами. «Пози тивис тское общество», которое Конт основал в
1848 г., стало разновидностью религиозной секты,
напоминавшей католицизм претензиями на всеобщее
признание и контроль над наукой и культурой. Его «религия»
основыва лась на тр иеди нс тв е Косм оса (Grand Milieu),
Земли (le Grand Fetiche) и Человечества (le Grand Etre).
Позитивизм как философское течение зародился
во
Франции и стал новой методологией, в рамках которой
стремление поставить историю на научную основу было
выражено наиболее ярко. Позитивизм очень быстро
перестал быть чисто национальной школой. Во второй
половине столетия он
широко распространился в Англии
благодаря работам Герберта Спенсера, Ипполита Тэна и
Джона Стюарта Милля. Позитивисты хотели превратить
историю
из изложения рассказов и искусства в
науку. Они
расширили ряд обсуждаемых тем, обратили свое
внимание на монетаризм, занимались поиском
эмпирических
методов и использовали источники, в
которых уделялось
внимание их
практическим интерпретациям.
138

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
В европейском масштабе позитивизм оставил след в
развитии истории как науки: в 1850-1870-х гг. в Германии
и России, где преобладали консервативные взгляды; в
1860-х гг . в Великобритании и Франции, где однако,
значимость его быстро сошла на нет.
Позитивистские исторические модели менялись в
процессе развития
самого течения. Конт рассматривал
историю
как линейный процесс, состоящий из
последовательных стадий (с оговоркой, что он считал порядок такой же
ценностью, как прогресс). Спенсер критиковал Конта за
его теологические склонности и за его неумеренный
оптимизм. Такое состояние равновесия сохраняется недолго
и обычно заканчивается уходом в декаданс. Продвижение
вперед
и возвращение к более ранней стадии развития для
Спенсера являются равнозначными непременными
сторонами процесса эволюции. Французский
социолог-позитивист Эмиль Дюркгейм (1858-1917) (илл.66)
обращал внимание именно на это, указывая,
как и
романтики,
на
многолинейную природу исторического
процесса, считая, что эта многолинейность основана на
том, что люди в разных частях мира имеют разные
потребности.
Таким образом,
в
процессе развития позитивизм
изменил взгляд на человека как на существо, природа
которого характеризуется разумом, на модель «человека
экономического» (Homo economicus), природа которого,
прежде всего, характеризуется потребностями и интересами.
Эта более поздняя модель привлекла широкое внимание в
позитивистской философии истории и, в частности, в
работах английского историка и социолога Генри Томаса
Бокля (1821-1862). Он указывал, что направление
исторического процесса определяется
св язью
между
человеком и
природой, которая в свою очередь зависит от вида
потребностей человека. В регионах с умеренным
климатом
человеку необходимы белки и мясо, теплая одежда и
дорогостоящее жилье, и
потому здесь растет цена
рабочей силы, вынуждая капиталистов принимать во внимание
мнения рабочих и управлять, учитывая взгляды народа;
соответственно, здесь уменьшается разница в доходах и
различия в правах и гарантируется достоинство
личности, что ведет к расширению знаний и к преобразованию
природы человеком, т.е. к прогрессу. И наоборот, в
жарком климате людям необходима крахмалистая
вегетарианская (а значит, более дешевая) пища, они могут
обходиться без теплой одежды и теплого жилья; а значит,
рабочая сила здесь очень дешевая, на потребности и права
народа, как и на достоинство человека, здесь не обращают
никакого внимания, личность не
развивается,
ине
человек, а
природа определяет характер ис торического
процесса, который движется медленно или циклически.
В соответствии с географической концепцией Бокля
позитивисты, наиболее близко подошедшие к идее Homo
economicus, даже делали попытки отделить культурные
ценности от средств удовлетворения потребностей
че лове ка. Однако следует отметить, что эти взгляды
нетипичны для позитивистской социологии в целом;
позитивисты
придерживались идеи разнообразия факторов и
рассматривали «монистические» теории
как
метафизические
взгляды.
Непреклонность взглядов гегельянцев и позитивистов
на
философию истории и резкое разграничение, которое
они проводили между дедуктивным постижением
«смысла»
истории и историческими фактами, привело к
резкому разграничению между философией истории и
развивавшейся
исторической наукой. Поскольку
постулировалось, что историкам (но не философам или социологам)
невозможно независимо
установить смысл истории,
сами
историки сконцентрировались на «ремесленных» задачах:
служить источником
критики
и
предоставлять надежную
информацию о прошлом, чем и занимался, в частности,
основатель
крит иче ско го метода в
истории немецкий уче¬
ный Бартольд Георг Нибур (1776-1831). Его
соотеч ествен ник
историк Леопольд фон Ранке (1795-1886), хотя и был
гегел ьянц ем, тем не менее
учитывал,
что
историческое
знание во всей его полноте возможно только в
божественной сфере и что
практическая задача историка
-
реконструировать прошлое «таким, каким оно было в
действительности». Тот факт, что историки
стали заниматься
повествованиями, особенно политическими описаниями,
вынудил их абстрагироваться от теории социального
развития, что замедлило прогресс
в
историческом знании.
Позитивизм в целом являлся
широким бесформенным
теч ен ие м мнений, охватывающим большое количество
разных точек зрения.
Позитивисты пытались найти некий
третий путь за пределами идеализма и материализма.
Основным воздействием позитивизма на историю стало
утверждение
сложного понимания
процесса р аз в ит ия
и
пути
выхода из
тупика размышлений.
К концу XIX в. позитивизм постепенно теряет свою
привлекательность, появляются различные философские
концепции и устанавливается новая система ценностей;
радикально меняются методы изучения и понимания человека.
Идеи позитивизма были широко распространены
в
Латинской Америке в последней трети XIX в. и в начале
XX в. Наиболее
приверженными последователями этого
направления философии были мексиканский математик
и
философ Габино Барреда (1818-1881) и бразильский
философ Луис Перейра Баррету (1840-1923). Мексика и
Бразилия отличались реальной государственной
поддержкой позитивизма. В Мексике Г. Барреда пользовался
всевозможной поддержкой президента страны Бенито Пабло
Хуареса, а в Бразилии активным сторонником и
пропагандистом позитивизма был один из основателей республики
Бенджамин Констант Ботельо ди Магальяис (1838-1891).
СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
В XIX в. было сделано значительно больше
фундаментальных научных открытий, чем во многие
предшествующие периоды. Научный прогресс сопровождался
быстрыми техническими совершенствованиями, которые
стремительно изменяли лицо «цивилизованного мира».
Европейская промышленность выросла приблизительно в
шесть
раз по сравнению с уровнем в начале предыдущего
столетия. Лицо цивилизованного мира, которое в первые
десятилетия промышленной революции изменялось
сравнительно медленно, в течение века изменилось
радикально, хотя «век пара» отличался от предшествующего
периода, т.е . времени начала промышленной революции,
несравненно меньше, чем он отличался от века
электроники и атомной энергии.
Социальные науки, для которых образцом для
сравнения мог служить лишь период начала промышленной
революции, были не в состоянии правильно оценить
значение многих социальных и экономических явлений, и либо
поддерживали и оправдывали их, либо, наоборот,
пытались разглядеть в них свидетельства неминуемого конца
нового порядка, который еще находился в процессе
формирования.
В 1820-1830 -е гг.
Европа и Америка вступили в эпоху
статистики. Развивающаяся экономика требовала,
помимо ранее востребованных данных, сведений о динамике
и тенденциях во внешней
торговле, информации о
мас штаб ах
п р ои з в од с т ва отечестве нной промышленной и
сельскохозяйственной
продукции и торговли, о которых до
этого были доступны, как правило, лишь отрывочные и
неточные сведения; кроме того, такие данные государство
не делало общедоступными.
Один из создателей научной статистики
бельгийский ученый Ламбер Кетле (1796-1874) в 1835 г. в
своем трактате *Sur Vhomme» (опубликованном на англий¬
139

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ском языке под названием «О человеке и развитии
его способностей, или Опыт социальной физики» и
поднее переизданном на французском языке как
«Социальная физика») установил, что в отличие от
действий
отдельных
личностей, деятельность
значительных масс людей подчиняется
определенным закономерностям, и задача науки не только
изучить причинную связь между действиями групп
людей, но такж е
прогнозировать на этой основе, как
они будут вести себя в различных обстоятельствах.
Быстрое
развитие
статистики
предоставило
фактическую базу для социологии, которая к тому
времени оформилась в отдельную науку.
ИДЕИ ЛИБЕРАЛИЗМА
В Западной Европе и Северной Америке в XIX в.
лидирующие позиции в экономике во всё возрастающей
степени
подкреплялись идеологией свободной торговли, или
«Манчестерской школой», возглавляемой радикальными
английскими фабрикантами-депутатами парламента
Ричардом Кобденом и Джоном Брайтом. Свободная
торговля была наиболее последовательным воплощением
принципов невмешательства государства в экономические дела.
Укрепление свободной торговли как
экономической доктрины либерализма отражало специфическую
ситуацию в час ти наиб оле е
развитого региона
-
Британии, в которой тенденции мирового развития
проявились в относительно «чистой», или «классической»,
форме, и которая, обогнав другие страны,
в течение
почти
четверти века сохраняла гегемонию в пяти
сферах
-
в
промышленности, торговле, финансах,
колониальной политике и морских делах. В сфере связей меж-
ду трудом и капиталом
период свободной торговли был
временем перехода от экономического контроля и
социального законодательства феодальных государств к
социальной политике XX века.
Экономический либерализм был связан с
либерализмом политическим, с защитой принципов
представительного
правительства,
с
равноправием перед законом,
политич ескими свободами и правами человека.
Экономический и политический либерализм фритредерства как
направ ления
в экономической теории
и политике можно
рассматривать как объединенные части единой
всеобъемлющей доктрины, но в то же врем я
связь
между этими
частями была не строгой. Признанный идеолог
европейского либерализма Герберт Спенсер привел следующий
список
характерных черт политического либерализма в
св ое й книге «Чело век
против государства»(«The Man versus
the State»)', конституционная система правления; участие
народа
в делах государства; всеобщее избирательное
право; автономия местных правительств; равные права для
ж е н щ и н; суд присяжных; равное налогообложение
(подоходный налог); свобода слова, собраний и совести;
сво бода научных исследований без препятствий со стороны
светских и духовных властей; ограничение
государственной власти до минимума (до роли «ночного дозорного»).
Тем не менее доктрина экономического либерализма по
большей части оставалась простым «списком пожеланий»:
в жизнь были претворены едва около половины
требований, и начало
этому процессу было положено лишь в
период промышленного развития в XIX в.
В течение долгого времени различные идеологии
-
Реформация, Просвещение, либерализм XIX века
-
сменяли одна другую. Последующая доктрина сменяла
предшествующую, многое заимству я у
нее и включая
заимствованные элементы, по
сути,
в
другую систему взглядов. Нет
сомнения в том, что
первые две доктрины для своего
времени имели «революционную природу».
ВXIXв.
социализм, связанный с ними именно «революционной приро¬
дой», долгое время считался в некоторых странах света их
наследником. Это привело к искажению идеи
либерализма как якобы скрытой реакционной теории (в частности,
всё учащались попытки дать консервативную
интерпретацию либеральной доктрины и либеральных толкований
основ консервативного мировоззрения). Либерализм
стремился добиться своей цели путем реформ и
компромиссов со старым правящим слоем и политическими
кругами общества.
В XIX в. было два наследника идей Просвещения. Один
из них
унаследовал стремление к
свержению
феодального общества и превратил его в критику «царства
гармонии», приближение которого провозгласили философы
Просвещения. Либерализм, с другой стороны,
построенный на позитивистской части политических идей
Просвещения и придавший им практическую форму,
унаследовал утопическую надежду на то, что
осуществление этой
прогр аммы
в новой, усовершенствованной форме в
конце концов приведет к социальной гармонии.
Несмотря на все жесткие стороны экономического
либерализма, он содержал элементы, которые
достаточно разумно отражали реалии своего времени.
Его
защитники смогли определить свой путь к открытию ряда
зак оно в, действительно управлявших экономической
системой того времени. Правда, они опрометчиво
объявили
эти законы вечными, соответствующими
человеческой
природе,
вто
время
как активисты в
рабочем движении
твердо верили, что это были лишь законы
капиталистической экономики. Действительность оказалась гораздо
сложнее, и опыт XX в. это доказал: некоторые из этих
законов действительно имели прочную связь с
человеческой психологией (особенно те, которые относились к
рыночным отношениям, к прямой зависимости между
оплатой
труда рабочих и эффективностью их труда).
Одной из особенностей либеральной идеологии было
требование свободной организации и функционирования
политических
партий, хотя партии
в
современной форме
массовых политических
организаций появились только в
1870-1880 гг.,
а до этого они
существовали в виде
бесформенных социальных движений и неопределенных
парламентских союзов.
Обычно ассоциируемый с XIX в.
либерализм явился
попыткой
осуществить на практике идею государства,
основанного на законе.
Существенно, что эта идея означает
лишь
«право закона», без всякого указания на то, какие
зако ны должны бы т ь
строго соблюдены. Эта мысль
появилась еще в античные времена, её воскресили мыслители
Просвещения, начиная с Монтескье, а потом была
принята идеологами «просвещенного абсолютизма», которые
рассматривали право закона как тот признак, который
отличает
просвещенные монархии
о т деспотизма.
Теоретики
просвещенного абсолютизма считали, что хотя
монархи сохраняют
свою
роль первоисточника законов, тем
не менее, в их положении «первых слуг государства» они
действуют согласно логике существующего
закон одате льст ва и гла вны х
инт ересов общества. Некоторые
мыслители
Просвещения пошли еще дальше, и их идеи получили
развитие во время Французской революции; они считали,
что идея правления
закона
прямо связана с идей свободы
и
участия народа в делах государства. В этом отношении
либерализм снова только продолжал и «приводил в
систему» идеи Просвещения, включая целый комплекс свобод,
который олицетворял парламентскую систему в
расплывчатом понятии политической свободы.
Историки часто поясняют кризис либеральной
идеологии в конце XIX в., выдвигая аргумент, который может
быть принят
только с некоторым сомнением, радикально
ме няющи м знач ение этого
кри зис а: это был не упадок
либерализма, а его новая форма, которую он принял
в
соответствии с новой стадией развития. Кризис принял новую
форму либерализма, отвергающую многие элементы до к т¬
140

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
рины
невмешательства
государства
в
экономику
и
постепенно вырабатывающую социальную политику. В то
время как кризис «старого либерализма» в этом смысле стал
фактом,
связанная с ним идея кризиса
политической
демократии
в последние 30 лет XIX в. явно безосновательна.
Либералы считали, что они обнаружили черты
гармоничного общества, возникшего в воображении
мыслителей Просвещения,
в начале
буржуазной системы.
Основатель утилитаризма английский юрист и философ Иеремия
Бентам (1748-1832) (илл.<Ы), перерабатывая идею
просвещенного своекорыстия (эгоизма), согласно которой
правильно понятые интересы
отдельных
людей
совпадают с интересами общества, полагал, что
удовлетворение своекорыстия личностей является
способом
достижения
«величайшего
сча стья
величайшим числом людей».
Либеральное мышление традиционно рассматривало
уменьшение влияния военных на социальную и
политическую жизнь как один из факторов, способствующих
прогрессу. Огюст Конт писал об антагонизме между
милитаризмом
и
духом промышленности, в то время как Генри
Томас Бокль полагал, что с развитием цивилизованного
общества формируются социальные слои,
заинтересованные в сохранении мира,
и их совместная значимость
превалирует над влиянием других слоев, интересы которых
лежат в военной сфере.
В конце века эта уверенность была поколеблена в
связи с быстрым ростом военной техники и широким
обсуждением идей милитаризма, хотя фактически расходы на
арм ии
и
военно-морские
силы отвлекали в основном те
же доли валового
продукта стран, как и в
предшествующие
десятилетия.
Вместе с постепенной ломкой классовых барьеров и
установлением гражданского и политического
равенства
произошло усиление социального и экономического
неравенства. В XIX в. в
кульминационной фазе перехода к
зрелому буржуазному обществу вопрос о ликвидации
нового порядка уже стоял в по вес тке дн я соц иал ьн ых наук, а
многие предложенные решения были явно утопическими.
Такое положение вещей наложило сильный отпечаток на
развитие политической экономии, которая приобрела
особый престиж среди социальных наук и в которой
бушевали споры между сторонниками трудовой теории
стоимости, разработанной Адамом Смитом и Давидом
Рикардо, и теми, кто поддерживал теорию «факторов
производства». В основе различий мнений экономистов был старый
спор, продолжавшийся в новых
условиях, созданных
промышленной революцией: деятельность какой именно
социальной группы является производительной, создает ли
эта
группа или лишь принимает участие в создании
социального богатства, и
потому имеет ли она право на
максимальную долю материальных благ? Идеи Рикардо,
выраженные в его труде «Начала политической экономии и
налогового обложения»
(«Principles of Political Economy
and Taxation», 1817 г.), особенно ввиду признания им
существования конфликта интересов различных
социальных классов, встречали отпор со стороны других
экономистов, например Жана Батиста Сея (1767-1832),
который утверждал, что три фактора производства
-
труд, капитал и земля являются источниками
стоимости.
Предпринимались попытки толковать трудовую
теорию стоимости в таком смысле. Во второй половине
XIX в . многие элементы
теории факторов производства
были использованы в трудах экономистов
исторической школы (Вильгельм Рошер, Бруно Гильдебранд и
Густав
Шмоллер), а также тех, кто
идеализировал
мелкомасштабное производство (Жан Шарль Леонар Сис-
монди, Пьер Жозеф Прудон).
В 1890-х гг. в
противовес трудовой теории стоимости
пред став ител и
так называемой австрийской школы
политэкономии (Эйген Бём-Баверк, Карл Менгер, Фридрих
Визер) выдвинули теорию предельной полезности,
согласно
которой ценность благ определяется не
затратами общественно необходимого труда, а исключительно
субъективными оценками покупателя и продавца; тем
общим, что делает товары соизмеримыми, она признает
полезность. (Под предельной полезностью понимается
субъективная полезность отдельного экземпляра
то го
или иного блага, с помощью которого удовлетворяется
наименее настоятельная
потребность в товарах данного
вида.
-
Прим. ред.) .
СОЦИАЛЬНЫЕ УТОПИИ: МАРКСИЗМ
XIX в. стал свидетелем распространения
социалистических идей. Наиболее известной и широко
распространенной из них был марксизм, но даже до его появления
социалистические идеи и взгляды находили своих адептов в
разных странах Европы, самыми видными из которых были
англичанин Роберт Оуэн (1771-1858) (илл.68),
французы Шарль Фурье (1772-1837) и Анри Сен-Симон (1760-
1825).
У каждого из них были свои особые взгляды и идеи,
однако программа была одинаковой и принципы
сходными. Их объединяла суровая критика существовавшей
социальной системы, они категорически отвергали новый
порядок и новые феномены, установившиеся в Европе в
конце XVIII и начале XIX в. Они подвергали
ожесточенной критике новую промышленную буржуазию, объявляя
себя защитниками обездоленных. Критика социального
неравноправия была одним из пунктов их платформы.
Например, Оуэн резко выступал против системы частной
соб ствен ности и
конкуренци и, кото рые
он
рассматр ивал
как
причины, ведущие к обнищанию и пауперизации.
Буржуазное общество он описывал как иррациональную
социальную систему, резко осуждал применение машин,
считая их виновниками
ухудшения положения трудящихся.
Современник Оуэна Шарль Фурье стремился изложить
свои взгляды в более философской форме. Он полагал, что
во Вселенной работают три основных фактора: Бог,
материя и математика.
Материя инертна, и име нн о Бог
приводит мир в движение с помощью математики.
Фурье
разделил историю на несколько этапов: дикость,
патриархальная и
матриархальная
системы и цивилизация.
Человечество может достигнуть гармонии
на этапе циви лиз аци и,
однако на
пути
к этой
гармонии
стоят
неравенство
и
деление мира
на богатых и бедных. Снижение жизненных
стандартов
населения
обусловлено глубоким социальным
неравенством, что, в свою очередь, является результатом
несовершенной социальной системы.
Почти в то же самое вре мя , другой французский
философ Анри Сен-Симон также подвергал суровой
критике капитализм и в особенности «промышленную систему».
Он открыто выражал сочувствие идеям Французской
революции и некоторое время даже поддерживал якобинцев.
Будучи единодушными в критике современного им
общества, все три философа выдвигали теории и схемы
для улучшения создавшегося положения и для
осуществления радикальных перемен.
Согласно Сен-Симону, переход от феодализма к
будущей «промышленной системе» де л а ет необходимым
переход от теологической фазы в развитии разума к
метафизической фазе, а от нее
-
к позитивной (научной) фазе. Сен-
Симон рассматривал прогресс научных знаний как главную
движущую силу и основание исторического прогресса.
Приписывая исключительное значение
промышленной системе, Сен-Симон
выдвинул идею единства науки
и
промышленности, ученых
и
«промышленников», которые
должны сотрудничать при управлении промышленностью
ради процветания
вс его
на род а.
Он крит иков ал
«паразитическую» пр ир оду
богачей и утверждал,
что
трудиться
141

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
должен каждый и получать вознаграждение в
соответствии с затраченным трудом. Фактически, Сен-Симон
был
основателем
идеи
нового
«социального
христианства». Оуэн также призывал к прогрессу
человеческого разума и, как и Сен-Симон, говорил о
социализме
как о спасительной фазе в развитии
человечества,
пропагандировал
«рациональную
организацию» общества.
Развитие социализма в России также необходимо
рассматривать в связи с
историей европейских
социалистических идей. Оно охватывает широкое разнообразие
различных элементов. Идеи А.И . Герцена о социальном
(общинном) социализме, попытки Чернышевского
найти рациональное общество, русский анархизм второй
половины век а, са м ы м полным
образом представленный
в
трудах и деятельности Михаила
Александровича
Бакунина (1814-1876) и Петра Алексеевича Кропоткина (1842-
1921) - всё это сближало русское либеральное движение
и русский социализм с развитием европейского
социалистического мы шл ени я.
В середине столетия теоретики социализма Карл
Маркс (1818-1883) (илл.69) и Фридрих Энгельс (1820-
1893) выдвинули теорию, которой было суждено оказать
огромное
вли яние
на
пос ледующ ее развитие.
По
социологической теории Маркса, основа социального
развития заключается
в
замене
одного
способа
производства
другим.
В рамках
э тих
сп осо бов
производства
развивается
борьба
между
«эксплуататорским» и «эксплуатируемым» классами.
Усиливающееся противоречие между нарождающимися
производительными силами и существующими
«производственными отношениями» приводит
к
усилению
«класс ового ан та гон из ма и социальной революции»,
результатом чего является ликвидация старого способа
производства
и
построение
новой социальной и
политической системы, а также
формирование нового
социального порядка. Смена способов производства
и
их
надстройки в виде социальной и экономической
систем
дол жна ,
по
Марксу,
в
итоге
привести к
«пролетарской революции, в результате которой власть
перейдет в руки рабочего класса».
Политическая экономия играет в марксизме
определяющую, структурирующую роль. Рефлексия Маркса и
Энгельса была навеяна образом Европы в век
промышленной революции,
в
которой социальные приоритеты
определялись не духовными, а материальными факторами и
знаниями, полученными естественными науками.
Поэтому не случайно они придавали диалектике Гегеля
материалистический характер. Законы гегелевской диалектики
были истолкованы как законы природы. Материя была
провозглашена первичной, вечной и бесконечной
реальностью, которая порождает сознание. Сознание и
познавательная деятельность, согласно
Марксу и его
последовате лям, по лн ос ть ю дости гают ся при посредничестве
материи и практики.
Отвергая теологию Гегеля и позитивизм Конта, Маркс
создал свою собственную версию Утопии в виде
социализма, системы, в которой «добрая природа человека будет
освобождена от под авл ени я эк сплу атат орск ими
от но ше ни ям и, которые
искажают ее».
Образ социализма, по
Марксу, был эсхатологическим по
характеру. Вопреки основам
фундаментального атеизма Маркса, это означало, что
марксизм,
как и позитивизм, должен был бы заполнить
пустующее место Бо га и
по-своему р е ши т ь проблему
происхождения зла, которая всегда волновала теологов.
Марксизм объявил ненаучными все современные
экономические и социальные теории,
включая
социалистические Утопии, так как они выражали интересы правящих
классов, которые не интересовались
пои ском
научной
истины, оправдывали «вульгарную» политэкономию,
отстаивали идеи свободной торговли и т.п. И все же, пытаясь
найти поддержку у своих предшественников, основатели
марксизма
часто ссылались на
французских мыслителей
Просвещения, Гегеля и его учеников, историков периода
Реставрации, социалистов-утопистов, таких как Оуэн, на
авторов анархистских теорий и представителей
английской школы политической экономии Смита и Рикардо.
НОВЫЕ ОТРАСЛИ НАУКИ
Наряду с естественными нау к ам и ,
имевшими
непос редст венн ое
влияние на
изуч ение общества, важное
место заняла
антропология, которая выделилась в
самостоятельную дисциплину, изучающую происхождение
человека, его место
среди других существ,
отличительные
особенности различных рас, рост
и
физическое развитие
человека.
Споры по поводу того, эволюционируют виды или
остаются неизменными, произошел ли человеческий род
из одного или нескольких очагов, повлияли на попытки
упорядочить и классифицировать расы, установить
возможность их смешения и акклиматизации и ответить на
вопрос,
сколько же лет
Человеку.
В середине века появилась наука
этнология
(этнография), которая путем изучения образов жизни и обычаев
пыталась да т ь теоретическое
объяснение различным
пе ри од ам р аз в ит ия традицион ных обществ (Эдуард Тайлор,
Льюис Генри Морган, Джеймс Джордж Фрейзер). Развитие
антропологии и этнографии стало одним из достижений
XIX века в формировании комплекса наук
о чел овек е,
который получил свое развитие
в
следующем
столетии.
Наряду с новыми подх ода ми к
анализу социальных и
политических
структур,
значительное внимание
уделялось
изучению международных отношений, в
первую очередь,
отношений между государствами. В развитии социальных
исследований, и в частности в работах лидеров
освободительных движений, таких как Джузеппе Мадзини в Италии,
Лайоша Кошута (илл.КУ) в Венгрии, большое внимание
уделялось национальным проблемам.
За последние три десятилетия XIX в. национальная
идея, истолкованная в националистических выражениях,
стала официальной политикой властей в некоторых
странах, слившись с государственным национализмом,
который состоял в превознесении одного
-
собственного -
государства и его действий, включая
экспансионистскую
внешнюю
политику. Было опубликовано много
исследовательских работ, в которых рассматривались различные
аспекты и возможные результаты этой политики и
обеспечивалась основа для идеи нации (как территориальной,
этнической, социальной, лингвистической и культурной
сущности).
ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД И ИСТОРИЧЕСКАЯ
НАУКА
В Германии преобладающее влияние оказывала школа
Леопольда фон Ранке (1785-1886). Основными
областями исследований этой школы бы ли политич еская
история
и
история права.
Ранке был учеником
и последоват елем
историка ан тич нос ти Бартольда Георга Нибура (1776-
1831), первого ученого, который поставил задачу
отделения
пр авды
от вымысла
путем научно-критического
метода и заложил основу изучения источников. Ранке
продолжил развивать методы получения объективных знаний
о
прошлом, которые составили основу истории как науки
и
которые до некоторой степени, остаются актуальными
и сейчас, несмотря на все изменения в теории истории.
Ранке сделал объективизм девизом своей школы.
Согласно ему, главной задачей историка является получение
беспристрастной информации о событиях прошлого,
свободной от субъективных предпочтений, и отвечая на воп¬
142

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
рос: «Что произошло на самом деле?». В этом он пошел
дальше Нибура, отделяя не только факт от вымысла, но
также факт от мнения, от политически зависимых оценок
событий. Беспристрастную информацию, по его мнению,
можно найти только в документах, происхождение
которых препятствовало бы искажению их автором, например
в переписке государственных чиновников, в от че та х
послов и тд. Всё, что отсутствует
в
документах, не
существует для историка. Сами по себе документы, однако, должны
быть предметом критики историк ов: необходимо
установление их точной даты, уровня
их
достоверности,
наскол ько хорошо
был информирован автор документа и каковы
были его политические
предпочтения. На этой основе
Ранке критиковал современную ему историографию и создал
большое количество оригинальных работ, которые стали
классическими для его времени, по истории Папства и
Реформации, истории Пруссии и о
межгосударственных
отношениях. Он начал широкомасштабную публикацию
первоисточников.
Идеи Ранке восприняли и применили его ученики,
студенты Берлинского университета, которые впоследствии
стали известными историками: Фридрих Вильгельм Гизеб-
рехт, Георг Вайц, Генрих фон Зибель (илл.7\), Ханс Готлиб
Дельбрюк, Вильгельм Георг Фридрих Рошер и другие.
Они упрочили лидирующие
позиции
немецкой
исторической школы в исторической науке XIX века .
Ранке развивал
свои идеи в полемике с другим
выдающимся немецким историком Фридрихом Кристофом
Шлоссером (1776-1861), который рассматривал
нравственную оценку прошедших событий как главную
задачу исторической науки и допускал возможность влияния
субъективного мнения историка на интерпретацию
истории. Победа школы Ранке стала большим шагом вперед в
развитии исторического знания. Вместе с тем во второй
половине XIX в. в
работах знаменитого историка-теоре-
т ик а Йоганна 1устава Дройзена (1808-1884)
противостояние этих
двух
школ было истолковано как особая
проблема
научного
познания
истории. Дройзен показал
неизбежность противоречия между восстановлением
объективной истины о
про шло м
и его
субъективной оценкой -
эт о диал ект ичес кие противоречия, укоренившиеся в
самой структуре исторической науки, которые должны
выполнять
параллельные задачи критики
и
интерпретации
исторических источников, а также художественного
изложения
приобретенного знания .
Во Франции развитие исторической науки было
связано с жесткой критикой концепции «философской
истории» Просвещения. Начало этой концепции положили
историки-романтики Франсуа Рене де Шатобриан (1768-
1848) и Жозеф Мари де Местр (1753-1821), которые,
отвергая рационалистическое толкование истории,
подчеркивали антиисторический характер подобного подхода к
Средневековью, осуждали стремление игнорировать
отдельное бытие национальных индивидуальностей и
оценивать их одинаковыми критериям. Представители
романтического течения в истории описывали развитие
общества как медленный органический процесс,
в
котором
воплощается «национальный дух».
В период Реставрации во Франции консервативным
концепциям были противопоставлены идеи группы
выдающихся французских либеральных историков (Огюстен
Тьерри, 1795-1856; Франсуа Гйзо, 1787-1874; Адольф Тьер,
1797-1877), в трудах которых центральное место
занимала история подъема третьего сословия в борьбе против
феодальной знати .
Романтическая и позитивистская историография
заложила
научную основу для изучения истории
античности
и
Средних веков (Теодор Моммзен, 1817-1903; Георг
Людвиг
Маурер, 1790-1872; Якоб Буркхардт, 1818-1897; Нюма
Дени Фюстель де Куланж, 1830-1889 и др.)
Изучение национальных проблем проходило на фоне
зн ачит ельн ых
успехов , достигнутых исторической
наукой, особенно во второй половине столетия.
Произведения Джона Ричарда Грина (1837-1883) и Карла Лампрех-
та (1856-1915) внесли значительный вк л ад в
историографию. Позитивистская историография этого периода
характеризуется
отка зом пр едст авл ять историю
как
жи зне опи сан ия
государственных деятелей и политиков,
вниманием к экономике и социальной истории,
приверженностью идее социальной эволюции, существования
объективных социальных законов и их
на учно го иссл едован ия,
своей верой в прогресс.
Большинство философских систем и теорий, таких как
немецкая классическая философия, романтизм,
либерализм и тд., непосредственно влияли на понимание
истории.
Если влияние Канта и Гегеля, Шеллинга и Фихте
проявлялось через их взгляды на объект и
субъект или на
сознание и познание, то идея Шопенгауэра об «избранных»
людях и гениях оказала прямое влияние на историю и
историографию.
Взгляды Шопенгауэра были очень близки взглядам
англ ийск ого
историка, философа и публициста Томаса Кар-
лейля (1795-1881) (илл.72), который также считался
последователем немецкой классической философии и
романтизма. Следуя идеям гегельянства о вечном и
абсолютном божественном начале, Карлейль развил так
называемую «философию платья», согласно которой
общество, государство и религия
-
это
временные
и
постоянно
меняющ иеся
«платья»,
за
которыми
скрывается бесконечная божественная сущность.
Расширяя идею Фихте об активном субъекте как
всемирной созидательной основе и разделяя
пон имание
Шопенгауэра роли гениев в истории, Карлейль выдвинул
концепцию «культа героев» в работе «Герои, почитание
героев
и
героическое
в
и ст ор ии » (1841 г.; русский перевод
-
третье издание
-
1908 г.). В своей концепции Карлейль
утверждал, что героические лидеры
-
это главная
движущая
сила в
и ст о ри и, единственные её
творцы,
вто
вре мя
как
массы по большей части
игра ют
лишь
пассивную р ол ь.
В
духе этой общей позиции Карлейль идеализировал
разнообразные исторические фигуры, даже если они
выступали на противоположных политических
сторо нах.
Основной фигурой был Кромвель, которому он посвятил
апологетическую работу «Письма и речи Оливера Кромвеля»
(«Oliver Cromwell's Letters and Speeches»). Он также был
увлечен личностью Дантона, которого рассматривал как
героя Французской революции. В 1870-х гг. одним из его
героев стал германский «железный канцлер» Бисмарк
Исторические взгляды Карлейля, давшие научное
обоснование многим новым проблемам и фактам, оказали большое
влияние на
историков XIX века.
Историография достигла значительных успехов в
России. Николай Михайлович Карамзин (1766-1826),
очевидец Французской революции, использовал идеи эпохи
Просвещения, в особенности
рационализм, теорию
прогресса и идею о
решающей роли великих людей в
истории, как основу для размышлений о центральной роли
государства и его
лидеров в истории России. Карамзину
удалось создать первую истинно научную концепцию
истории Российского государства, основанную на широком
использовании хроник, летописей.
Под влиянием французских историков периода
Реставрации в России возрос интерес к истории социальных
отношений. Это движение возглавляли специалисты по
европейской истории,
в частности медиевист Тимофей
Николаевич Грановский (1813-1855), выдающийся
либерал, общественный деятель и приверженец европейского
пути развития своей страны.
В начале второй половины столетия в историографии
господствовала «государственная» школа, которая
концентрировала свое внимание на истории государства и
проявляла лишь частичный интерес к истории общества. Боль¬
143

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ши н с тв о либералов-западников принадлежали этой
школе, они верили в ведущую роль самодержавия в
прогрессивных изменениях в России от Петра I до Александра II,
«отца либеральных реформ» середины столетия.
В это время огромный вес в обществе имели взгляды
Сергея Михайловича Соловьева (1820-1879). Являясь
последователем немецких историков, Соловьев был первым,
кто предложил «органический» подход к русской истории
как естественный и необходимый процесс,
обусловленный условиями жизни в стране. Он критиковал взгляды
Карамзина и славянофилов за их субъективизм и
антиисторизм. В первую очередь его интересовали внутренние
причины исторических явлений, а не внешнее влияние,
например норманнов или монголо-татар. Намечая общие
выводы из полемики между западниками и
славянофилами, Соловьев выдвигал идею «промежуточного»
положения
России между Востоком и Западом и борьбы за Россию
ме ж ду различными силами. Хо т я на
протяжении XVI в.
давление исходило в основном от Востока, впоследствии
Россия сама начала наступление на Восток, таким
образом
становясь
вектором западных влияний. Эта идея
неоднократно дорабатывалась историками и публицистами и в
XIX, и в XX веке.
Ведущим российским историком в конце XIX в. бы л
Васи лий Осипович К лю че вс ки й (1841-1911), сделавший
общие выводы из достижений как «государственной»
школы, так и из исследований народников. Находясь под
влиянием идей позитивизма, Ключевский объяснял
эволюцию российского общества, исходя из особенностей
природных условий страны и национального характера. Его
исторические исследования концентрировались на
российской колонизации новых территорий и на
сопутствующем процессе возникновения социальных слоев и
примирения государством противоречий между ними.
Особенной чертой XIX в. было расширение участия
историков Западного полушария в научных исследованиях.
Развитие научной и социальной мысли в Соединенных
Штатах Америки в XIX в. следовало общему течению и
пр ошло через этап «р анне го» рома нтизма,
на смену
которому,
какив
Европе, пришел позитивизм. Как и их
европейские коллеги, американские ученые придерживались идеи
связи
между естественными и гуманитарными наукам и.
Многие из них обучались в университетах Европы,
в
основном в
Германии и Великобритании, где они и
усваивали европейские философские, исторические и
социологические идеи, однако в Европе существовали старые и
прочно устоявшиеся традиции, а в Соединенных Штатах
гуманитарные науки только начали развиваться.
Действительно, многие значительные
работы в сфере социальных
и
гуманитарных наук начали появляться там только в
конце столетия.
Исследования сосредоточивались
на колониальном
периоде американской истории и на Войне за
незав исимо сть.
Герберт Адамс, Герберт Осгуд, Джордж Бир, Д жеймс
Форд Родс и другие рассматривали различные проблемы
американской истории и философии.
Отличительными чертами американской
историографии являются достижения в сфере экономики и
экономической
исто рии .
Большое внимание уделялось освоению
американского Запада как основной движущей силе в
истории страны. Это было темой работ американского
историка, одного из наиболее известных представителей
экономического
направления
в
историографии США
Фредерика Джэксона Тёрнера (1861-1932). Он подчеркивал
важность влияния новых
природных условий, в которых
оказались поселенцы, и
которые преобразовали старые
европейские идеи, традиции и институты в американские.
Он писал, что демократия, не была импортирована в
Виргинию на
борту «Сары Констант» или в Плимут на
корабле «Мэйфлауэр», а появилась из «американского леса».
«Экономические теории» в историографии США наи¬
более полно отразились в работах Чарлза Остина Бирда
(1874-1948), который на пороге нового столетия
активно изучал экономические факторы и условия
политической истории Соединенных Штатов.
На политической карте Латинской Америки в первой
четверти XIX в. появились многие независимые
государства. Одновременно начался длительный и сложный
процесс возникновения национальных культур, зарождения
социального мышления и социальных и гуманитарных
наук До Войны за независимость испанских колоний в
Америке (1810-1826 гг.) о сн ов ны ми поло жениями
идеологии американизма (americanismo), которая оформилась
во
второй половине XVIII в. и
которая была по
существу
антиколониальной, были равенство и суверенитет; теперь
же на первый план вышло желание постичь природу
латиноамериканской самобытности и понять
роль
латиноамериканских народов в истории Западного полушария
и
мира в целом, определить наиболее приемлемый путь
социального, политического и экономического развития
новых государств.
Антиколониальные теории, которые по большей
части ассоциируются с именем Симона Боливара (илпПЪ),
развивались во многих странах Латинской Америки.
Как только оформились государственность и
социальное мыш лени е, во зросло внимание к поиску наиболее
приемлемой модели социального, политического и
экономического развития государств Латинской Америки.
Аргентинский мыслитель и политик Доминго Фаусти-
но
Сармьенто (1811-1888) рассматривал широкий спектр
проблем, связанных с прошлым, настоящим и будущим
народов Латинской Америки. В своем эссе «Факундо»
(«Facundo», 1845 г.) он проанализировал взаимодействие
двух явлений -
«варварства и цивилизации». С точки
зрения
Сармьенто, эта историческая
и
философская
концепция, которую венесуэльский писатель Хуан Лискано назвал
«специфической латиноамериканской теорией», дала
ответы на многие вопросы, в частности, относящиеся к
причинам культурной и экономической отсталости
Латинской Америки. Сармьенто рассматривал реалии
национальной жизни в Аргентине и фактически в Латинской
Америке в целом как «чистое варварство», прогресс в этом
регионе он связывал с европеизацией и переносом
достижений европейской цивилизации на
латиноамериканскую почву. Идеал государственного устройства для него
-
Соединенные Штаты.
Противоположной концепции будущего Латинской
Америки придерживался учитель Боливара, известный
философ Симон Родригес (1771 -1854), который был
сторонником установления в Латинс кой Америке
«социальной цивилизации», во всех отношениях отличающейся от
«индивидуалистической» и «эксплуататорской»
цивилизации Европы. Он идеализировал будущее, но не прошлое
своего континента: «Америка должна стать образцом
прекрасного общества».
Искренняя вера многих латиноамериканских ученых
в
историческую миссию Америки сталкивалась с клубком
политических, экономических, социальных, этических и
культурных проблем, каждая из которых в разных странах
имела специфические черты. Многие ученые и
публицист ы
Венесуэлы, Мексики, Перу, Бразилии, Кубы, Чили, такие
как Андрес Бельо (Венесуэла), Мануэль Гонсалес Прада
(Перу), Руи Барбоза (Бразилия) и Хусто Сьерра (Мексика)
в своих
работах пытались най ти от ве ты на множество
сложных философских и социальных вопросов.
В ходе своего развития латиноамериканское
социальное мышление, естественно, находилось под сильным
европейским влиянием. В первой половине XIX в. наиболее
привлекательным казалось гегельянство, затем -
позитивизм, а в последние три десятилетия XIX в. в
некоторых
интеллектуальных кругах проявилось влияние марксизма,
хотя несомненно не все теоретические построения этих
144

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
исторических
и
философских движений мыслители
Нового Свет а приним али н а
веру.
В конце XIX и начале XX в.
ученые сосредоточили свои
исследования на истоках латиноамериканской
иден тичности и проблемах индейской культуры, и в то же вре мя всё
возраставшее
внимание
уделялось синтезу духовных ценностей
и культурных традиций Америки, Европы,
и
Африки, на
которых была основана ку ль тура Латинской Америки.
СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ В СТРАНАХ ВОСТОКА
XIX век занимает особ ое мест о в
истории стран
Востока, которые
в
предыдущий период в св оем
интеллектуальном развитии были в значительной степени
изолированы от внешнего
мира. Народы, относящиеся к
различным цивилизациям, каждый из которых до того развивал
свои собственные традиции
в соответствии с логикой
собственной эволюции, ощущали себя, особенно в первое
время, в ситуации, при которой их судьбы оказались
неразрывно связаны, а сущность социальных тенденций во
многом была одинаковой.
Решающими были два фактора: первый
-
внутренний,
проявлением которого стал кризис традиционных систем,
большей частью феодальных монархий; второй
-
внешний, заключавшийся в беспрецедентной экспансии со
стороны Запада.
XIX в. и начало XX в. часто представляют как эпоху
«пробуждения Азии», имея в виду всеобще признанное
появление социального мышления, особенно в
социально-политической, экономической, философской и
религиозной сферах. Интеллектуальные усилия были
на пра в ле ны на решение самых
актуальных проблем того
времени и все они доходили до поиска
одновременно выхода
из
ситуации застоя, обусловленного тяжестью устаревших
традиций и средств для преодоления вековой отсталости,
стремясь не утратить при этом национальной
независимости и культурного своеобразия. Говоря кратко,
социальное мышление Востока в XIX в. в целом было
направлено
на формирование основного направления национально-
освободительной идеологии.
Сравнение исторического опыта процветающего
Запада с положением дел, которое сложилось на Востоке,
приводит к заключению, что подъем и прогресс в Европе
XIX века, как и
повсюду в мире, имеет корни
в
национализме. Таким было мнение Лян Цичао (1873-1929),
одного из
ведущих китайских
теоретиков
того
времени.
Он
считал национализм «объединением людей одной расы,
языка, религии и обычаев и братских народов вокруг идей
борьбы за независимость и самоуправление
и для
создания идеального государства
с це л ью достиже ния
социального
процветания
и силы для защиты от внешних
врагов».
Осознание необходимости подобного объединения
могло быть достигнуто
только
путем прос вещ ени я
народа. «Просвещение
-
основа
культурного прогресса,
-
писал
Ахмад
Риза
(илл. 74),
видный
деятель
младотурецкого движения.
-
Просвещение обеспечивает
благосостояние и процветание страны, величие и
блестящую будущность государства, а также прав а,
жизнь и со бст вен нос ть
нар ода ».
Просветительские движения стали основной
особенностью социальной жизни в странах Востока на
начальной стадии становления националистической идеологии.
Просветительские общества, которые создавались
повсеместно, воздействовали не только на культурную,
ноина
политическую атмосферу. Это убедительно показала
деятельность индийского общества «Брахмо Самадж»
(Общество Брахмы, основано в 1828 г.), Сирийское общество
науки и искусств (1847-1852 гг.) , бирманское общество
Сасанадара (1897 г.), Гуандунское научное общество в
Китае (1898 г.)
и
другие общества.
Искоренение неграмотности и развитие школьного
обучения были приоритетными целями просветителей.
Часто предпринимались попытки организации обучения
на светской основе, следуя европейскому образцу. К
подобным учреждениям относились, например, Дар-алъ-Фунун
(Дворец наук) в Тегеране (1850 г.), который считался
своего
рода «персидским Итоном»; Национальная школа,
открытая в Бейруте в 1863 г. арабским просветителем Бутрусом
аль-Бустани; школа Дуньвэнь (Dunwen), открытая в К и т а е в
1867 г.; бирманская школа Сам Будда ГЬсспиа (1897 г.).
Большие надежды возлагались на прессу как на
возможное средство социального просвещения. Первые
газеты и
журн алы,
напечатанные на местных восточных
языках, появившиеся в XIX в., стали «маяками знания». Как
отмечалось в
первом выпуске одного из таких изданий
-
малайзийском журнале «Алъ-Мунир», который издавался в
Сингапуре в начале века Мухаммедом Тахиром по
образцу каирского журнала «Аль-Мунир»,
-
его целью являлось
«обучать малайцев, пробудить спящих и тех, кто забыл свой
долг, указать дорогу тем, кто заблудился, а также
поддержать мудрых».
Деятели в области образования справедливо полагали,
что национальный язык и литература должны являться
главным образовательным средством. Пресса играла
огромную роль в «восстановлении прав» восточных языков
ив
формировании новой литературы в странах этого
региона. Как справедливо заметил выдающийся русский
востоковед Иван Павлович Минаев, «пресса в Индии сделала
для национального языка то, что было сделано в Италии
Данте и в Германии Лютером».
Писатели и поэты были подлинными выразителями
мыслей и надежд своих народов. Трудно переоценить их
вклад в
развитие социальной мысли, учитывая, что при
отсутствии социальных наук в странах Востока (в
современном понимании объективного знания, независимого
от религиозных учений) именно они часто первыми
выражали идеи, на основе которых в скором времени
формировались социальные идеи и теории, овладевавшие
умами их соотечественников. Такими выдающимися людьми
были, например, персидский поэт Абу Наср Фатхолла-хан
Шейбани, основатель современной бенгальской прозы
Раммохан Рай, цейлонский ученый и лингвист Джеймс де
Алвис, «первый поэт» Непала Бханубхакта, основатель
новой малайзийской литературы Абдуллах бин Абдулкадир
Мунши, а также яванский поэт Ронггаварсита.
Примечательно, что эти просветители-литераторы
часто выступали выразителями прогрессивных
социальных и политических идей. Например, можно
обоснованно у тв ержда т ь,
что
творчество
и деятельность
турецкого поэта и писателя Намыка Кемаля, одного из ведущих
идеологов тайной политической
организации «Общество
но в ы х османов»
(основано в 1865 г.), подготовили почву
для провозглашения первой турецкой конституции (23
декабря 1876 г.) . Известные политические труды Намыка
Кемаля отражали его взгляды на
происхождение
и
причины упадка государства, природу закона, принципы
социального
порядка
и
проблемы экономического развития.
В
основном он и его
соратники поддерживали
парламентарную конституционную монархию, которая обеспечила бы
соблюдение принципа национального управления и была
бы несовместима с произволом
влас ти.
Подобным образом произведения арабского
египетского писателя Касима Амина, курда по происхождению,
отличались четко выраженной социальной
направленностью. Он впервые в арабской литературе осмелился
поднять
вопрос
об эмансипации женщин в книгах
«Освобождение женщины» (1899 г.) и «Новая женщина»(1911 г.), а
такж е
выступал
с
требованием пересмотра предписаний
шариата, касающихся семейного права.
Цель, которую преследовали просветители в своей
деятельности, состояла в том , чтобы одновременно вызвать
145

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
интерес соотечественников к
национ ально му
культурному наследию и ознакомить их с достижениями
западной культуры. В сложившейся исторической
ситуации возникла проблема, которая стала главной
темой публичных обсуждений,
-
отношения
меж ду
национальными традициями и западными идеалами и
ценностями, которые приравнивались
к
современным
взглядам. Участники этих дискуссий разделились на два
лагеря
в
завис имос ти
от
того,
каку ю
из
двух
диаметрально противоположных точек зрения они
поддерживали.
Одно направление было примечательно отрицанием
всего западного и идеализацией собственных традиций,
которые как и общественный строй, базирующийся на
них, считались не
подверженными радикальным
из мене ниям .
Наоборот, монархическая (и зачастую
теократическая) система правления, докапиталистическая
(наиболее часто феодальная) форма экономической жизни и
средневековые нравственные наставления
рассматривались заслуживающими сохранения. В таком контексте
идеи социального прогресса как проявление движения
вперед рассматривались противоречившими
традиционно принятому мировоззрению, которое обычно было
связано с определенной религиозной доктриной.
В результате сторонники статус-кво
в
странах
мусульманского мира оправдывали свои, по сути,
консервативные позиции ссылками на доктрину, сформулированную
в
пророчествах Мухаммеда. Сура (33:40) Корана,
утверждавшая, что «...он только посланник Бога и печать
пророков», интерпретировалась
ими как доказ ательство
совершенства наставлений мусульманского пророка, которые
нельзя ни дополнить, ни изменить. Точно также не было
необходимости улучшать социально-правовой порядок,
освященный исламом: он был идеальным и всеобщим.
Идея социального прогресса, вызванная к жизни
коллективными
усилиями,
также
представлялась
как
несовместимая с
фаталистическим мировоззрением ислама; стоило
ли говорить о социальном прогрессе, если судьба каждого
человека и его поведение предопределено Божьей волей?
Абсолютное признание принципа трансцендентальной
теологии допускало толкование прогресса только как
процесса реали зации заранее установленной Божьей цели.
Ссылки на подходящие догматы своих доктрин
использовались также приверженцами других восточных
вероучений, чтобы оправдать противостояние
радикальным социальным изменениям.
Например, для буддистов
и
индуистов среди основополагающих учений общими
являются сансара (перевоплощение душ) и карма
(воздаяние за совершенные поступки), и они означают, что
идеал достигается не высокой степенью социального
развития (следовательно, усовершенствование общества
-
не
главное), а более высоким положением человека в
следующей инкарнации, которое зависит от личного поведения
и
поступков
чел ове ка
-
от его
кармы.
Идея прогрессивного развития отвергалась также в
соответствии с концепцией того, что движение общества
осуществляется по нисходящей, а не по восходящей
линии: согласно буддийскому учению, созданному в V в.
индо-буддийским мыслителем, выдающимся
комментатором раннебуддийских текстов Буддхагхошей (санскр.
-
глас
Будды), существует пять ступеней деградации с
промежутком
в од но тыся челетие ме жду ними.
Согласно этой
интерпретации традиций, социальный
прогресс понимался, естественно, как нечто непредопре-
деленное и, более того, иллюзорное; индивидуальные
усилия, напротив, были направлены на личное спасение,
результатом чего было если не достижение нирваны, то, по
крайней мере, лучшее положение в следующей жизни, или
реинкарнация на «чистой земле», где правит будда Ами-
табха (Беспредельно сияющий Будда).
Апологетический аргумент широко использовался в
качестве оправдания того, что было названо идеологией
феодального национализма, которая выражала
социальную установку тех слоев населения, кото рые
противостояли колониализму
и
кот орые возлагали в ину
за все
тяготы жизни исключительно на
иностранцев. Монархи и
придворные, нетитулованное мелкопоместное
дворянство и феодальная аристократия, крестьяне, страдавшие
от земельной налоговой политики колониальных властей,
и
торговцы, разорившиеся из-за упадка ремесел, а также
местное
духовенство, недовольное активностью
христианских миссионеров и распространением светских идей,
-
все вместе создали пеструю группу тех, кто был готов
принять идеологию феодального национализма.
Лозунги в поддержку такого национализма в Индии в
период движения сипаев (иллПЪ) призывали
к
восстановлению власти Великих Моголов и созданию
мульк-и падишах (государства падишаха
-
могольского
правителя); в Индонезии Мухаммед Самман и его
сторонники,
в 1881 г. объявившие
«священную войну»
против «неверных» иностранцев, некоторое время
смогли
одерживать
победы,
создать
военное
теократическое государство и захватить большую часть
территории султаната Аче (Ачех); в Бирме
антиколониальное к ре ст ья н ск ое д ви ж ен ие в 1880-1890-х г г . во главе
с
феодалами и буддийскими монахами выступало
за
восстановление
монархии, поддерживая притязания
на
трон
не только кн я з ей из династии Конбаунгов, но также
претендентов,
не имевших законных
пра в
и
утверждавших, что они садхьи Мина
-
правители и
предшественники будды Майтреи («Тот, кто есть любовь»), который
должен родиться в будущем и установить царство
порядка и справедливости.
Диаметрально противоположное отношение к
традициям было выражено в негативной позиции, иногда
доходящей до полного их отрицания
как
совершенно
устаревших
и
несоответствующих условиям
нового времени.
В тоже время существовала чрезмерная идеализация
западных идеалов, ценностей и институтов. Может показаться
парадоксальным, но модернисты
и
прозападники
мог ли
обращаться к тем же самым учениям, что и
консерваторы,
чтобы обосновать свою точку зрения, но приходили они
к совершенно противоположным выводам, считая, что
поскольку некоторые восточные религии не проявляют
никаких попыток к изменениям и даже сопротивляются
им, то они как регулятор общественных отношений
должны быть
отвергнуты,
и необходимо вооружаться
ценностями буржуазного мира, которые способны обеспечить
прогресс и процветание. Модернизация восточного
общества рассматривалась как процесс параллельный
секуляризации общества
-
отделением религии от государства,
развитием светского образования, введением светского
законодательства и тд.
Пример такого подхода был явно
выражен
в
деятельности японской школы «западной науки». Одним из
основателей этого
направления
сч ит ае тс я Ямагото Банто
(1746-1821), автор «Страны грез» ('«Yume по sfoiro»)
-
работы, которая занимает важное место в истории
общественной мыс ли Японии; он постоянно убеждал
соотечественников: «О го сподств е Запада не стоит беспокоиться,
необходимо следовать ему
и
горячо верить в него»,
потому что когда речь идет о понимании природы и процесса
творения, «единственно правильный путь
-
это западная
наука, полагающаяся на эксперимент».
В противоположность последователям «кокугаку»,
школы «национальной науки» (первым и самым
выдающимся представителем её является Хирата Ацутане, 1776-
1843), и последователям движения «за изгнание
ино странцев», например, Нобухиро Сато (1769-1850), которые
призывали «закрыть Японию», укрепить имперскую власть,
усилить и централизовать военизированное феодальное
государство, модернисты Японии выдвинули лозунги «Во¬
146

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
сточная мораль, западное мастерство» (Сёдзен Сакума,
1811-1864) или «Мы возьмем технологию и
науку у них,
но сохраним наши нравы и преданность» (Хасимото Са-
наи, казненный в 1859 г.).
Позиция одного из лидеров
китайского
реформаторского движения 1898 г., поэта и
философа Тань Сытуна
(1865-1898), была очень похожа. Ка к и обычно бы ло в
Китае, он совмещал службу в качестве
высокопоставленного государственного чиновника с научной работой и
преподаванием. Тань Сытун был руководителем
организации Наньсюэхой (Южная научная ассоциация)
-
клуба
реформаторов,
-
издавал газету
и
журнал. В 1898 г. он был
назначен одним из четырех секретарей (известных как
«верховные советники») Высшего императорского
совета в Пекине и
принимал уч ас ти е
в подготовке и
пр ов ед ен ии реформ («Сто дней реформ» с 11 ию ня по 21
сентября 1898 г.
-
Прим.ред.). Однако после дворцового
переворота все четыре секретаря были объявлены
пре ступн ик ам и и казнены.
Хотя Тань Сытун признавал огромный авторитет
Конфуция, он, тем не менее, полагал, что необходимо
«преобразовать
его учение к
современному виду». Он так же
критически относился к Лао-цзы, считая, что его идеи учат
соотечественников пассивности и
примирению с тем, что
творится вокруг них. Еще более враждебно он относился
к
учению древнекитайского мыслителя Сюнь-цзы, считал
его ответственным за
усиление автор итар ног о правления.
Основная философская работа Тань Сытуна
-
«Учение о
гуманности», которая вышла в свет после его смерти. В
этой книге он выступает радикальным противником
традиций, которые были основой социального порядка в
Китае. Он писал: «Прежде всего необходимо прекратить
терпеливо относиться к сети схоластических наук... Затем
постичь переплетение мировых социальных доктрин,
небесные связи, сеть мировых религий. Наконец, постичь
комплекс законов буддизма». Тань Сытун позволял себе
отзываться о
монархах
как о
«крупных бандитах», а об их
апологетах среди так называемых
«мудрецов»
-
как о
«мошенниках и льстецах». Он посягнул на незыблемые
заповеди абсолютного подчинения подданных правителю,
детей
-
родителям и ж ен щи н
-
мужчинам, утверждая, что
такой
порядок не соответствует естественной
справедливости. Тань Сытун призывал к изменениям
конфуцианской системы экзаменов, проводившихся при подборе
кандидатов на должности в государственной службе, к
тщательному реформированию управления,
к
учр ежден ию
парламентских институтов, обучению практическим
наукам и тд.
Тань
Сытун отстаивал программу политических,
соци альных и эконо миче ских реформ на основе изложенных
выше по дход ов, возникших из ег о
мировоззрения,
согласно которому, причиной всего, что существует
во
Вселенной, является единая субстанция
-
эфир («итаи»).
Событ ия в
мир е
-
это
сущность его проявления. Изменения,
сочетания, расслоения, возникновения, исчезновения и
другие формы взаимодействия между вещами
-
всё это
всеобъемлющий процесс, который Тань Сытун называл
«чжень» (альтруизм, гуманность).
Тань Сытун считал, что реформирование законов и
моральных заповедей должно служить омоложению
Китая и процветанию его
народа.
Он не видел смысла в
массовых
выступлениях против иностранцев,
а
враждебное
отношение к
христианским миссионерам
считал опасным
и
неоправданным,
так как
предполагал,
что китайцы из-за
старомодных традиций были сами виноваты в
сложившемся
пагубном положении страны. Позицию Тань
Сытуна можно оценить по тому,
что он пытался убедить своих
соотечест венников в не обходимости преобразования
китайского общества, сравнивая деятельность Конфуция с
реформаторским энтузиазмом Мартина Лютера.
Ни апологетическое, ни нигилистское отношение к тра¬
дициям не стали доминирующей чертой социального
мышления в странах Востока. Преобладал именно
реформистский подход как более реалистичный, обещающий и
лучше всего сочетающийся с интересами появлявшейся
национальной буржуазии и нового поколения интеллигенции.
Слово реформация (т.е. преобразование, исправление)
использовалось как в
узком, так и в
расшир енн ом
смысле.
В первом случае имелась в
в иду Реформация (с большой
буквы) как антикатолическое движение в XVI в. в
Европе,
которая привела к расколу христианской Церкви. Во
втором подразумевается более широкий процесс, начатый с
появлением ересей и включавший в себя такие ранние
реформистские движения, как движение лоллардов
(народных проповедников, участников антикатолического
крестьянско-плебейского движения в Англии и других
странах Западной Европы, начавшегося в XIV в.
-
Прим.
pedf, этот процесс продолжался до XVII в. и был
направлен на
превращение традиционного общества в
либеральное современное. Это был чрезвычайно сложный процесс,
особенно в XVI в., поэтому не случайно позднее этот век
был назван «веком реформации (или реформаций), а не
просто Реформации...» («The Encyclopedia of Philosophy»,
1972, Vol. 7, p. 99).
Социально-экономическое и политическое развитие
в большей части стран Востока по сравнению с Европой
отстало на три столетия. В результате, в восточных
традиционных религиях и обществах только в XIX- XX вв.
стали происходить процессы того же вида, которые уже
произошли в христианстве и во многих западных странах.
Существует множество одинаковых черт в религиозных
преобразовательных движениях на Востоке, которыми
от лича лись
соответствующие движения на Западе, но, тем
не менее, применительно
к
этому региону
целесообразнее использовать
термин реформация в указанном более
широком смысле.
В гносеологическом отношении, как считал Гегель,
христианская Реформация была вызвана стремлением
отделить субъективное от объективного. Взгляд на
священное как на нечто внешнее по отношению к верующему
неизбежно вызывал введение связующего звена
-
посредника.
Церковь, присвоившая себе роль посредника, учила,
что можно спастись от божьего наказания, выполняя
формальные действия: посещая обедни, принимая обеты,
совершая паломничества и тд. Кроме того, давалась
возможность искупить грехи с помощью добрых дел по
отношению к другим людям и таким образом обрести спасение.
Мартин Лютер отвергал концепцию милосердия как
богохульную торговлю с Богом и объявил веру
христианина единственным путем
спасения
души, которое
даруется
ему непосредственно Богом, тем самым заменив
фор маль ную,
внешнюю
религиозность такой, какая служит
внутренней сущностью человека.
В восточных религиях процесс преобразований
также включал
попытку устранить разделение объективного
и
субъективного, приблизить верующего к Богу. Каждая
религия по-своему заменяла внешнюю религиозность
внутренней набожностью.
Так, индийский просветитель Дебендранатх Тагор
(1817-1905) ввёл обет, связывающий членов
возглавляемого им
религиозно-реформаторского
просветительского общества «Брахмо Самадж» (Общество Брахмы) не
участвовать в поклонении кумиру,
а почитать Бог а только
через дела, угодные Ему. Так как власть брахманов в
индуизме
утверждается в соответствии с кастовой системой,
реформаторы подчеркивали несправедливость привилегий,
данных в силу происхождения,
и
боролись против
кастовой дискриминации. Отвергались монопольное право
брахманов изучать священные книги и их роль в качестве
посредников; реформаторы, подобные Дебендранатху
Тагору, совершали службы для всех каст, передавали
брахманские священные знания неприкасаемым (общество
147

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
«Арья самадж», созданное в 1875 г. индийским
религиозным реформатором и просветителем Даянандой Сарасва-
ти) и тд.
В исламе не
существует категории людей,
относящихся к духовному сословию по праву в силу рождения или по
официальному посвящению в духовный сан. В нем
функции духовенства выполняют муллы, кади, но прежде всего
-
улемы (араб, улама
-
ученые)
-
теологи, сведущие в
законе и имеющие право толковать священные тексты и
закон. Неудивительно, что исламская реформация
выдвинула как один из основных
лозунгов «открытие двери
идж-
тихада», т.е. отказ от обязанности следовать таклиду
(принципам четырех религиозно-юридических толков
-
мазхабов) и предоставление каждому верующему права на
автономное толкование (иджтихад) главных источников
мусульманского права.
Общим для религиозных реформаторов на
Востоке было признание высокой степени свободы воли, тем
самым они не только утверждали самостоятельность
человеческих усилий, направленных на преобразование
земной жизни, но также поднимали их до уровня
нравственного и религиозного долга. Основным этическим
принципом религиозных реформаторов являлось
активное участие в борьбе за преображение общества на новой
основе (более гуманной, чем предыдущие) вместо
отречения от всего
мирского,
аскетизма и поиска личного спасения.
Понятия кармы, майя, нирваны, мукти и другие были
пересмотрены в буддизме и индуизме. Степень
радикализма в этом
пересмотре, конечно, различалась. Раммохан Рай
(1772-1833) и Дебендранатх Тагор отвергали эти понятия
полностью, считая их логически необоснованными. Ра-
макришна Парамагазма (1836-1886) и его последователи
рассматривали индивидуальное просвещение, тллкмукти,
как необходимую ступень на пути к спасению других
(также как вагоны поезда, например, могут достичь места
назначения только будучи прицепленными к локомотиву).
Отношение к религиозному аскетизму, монашеству
также изменилось. Прежде буддисты на Цейлоне верили,
что анагарика (букв, «бездомный»), странствующий аскет
-
святой, так как он полностью отрёкся от мирских дел.
Однако по интерпретации реформаторов, такой человек
занимал промежуточное положение между монахом и
мирянином, не только строго соблюдавшими все
предписания буддийского канона, но и не жалевшим сил на
общественную деятельность (прежде всего на пропаганду
буддизма). Более того, даже буддийские монахи, которым
обычно запрещалось вмешиваться в политику, имели
право участвовать
в жизни общества.
Для реформаторов было естественным стремление
положить конец средневековому правопорядку
и
расчистить путь социальному прогрессу, которому
преп ятств ова ли традиционный образ жизни и колониальный ре жим .
Национализм проявлялся главным образом в религиозном
обличье, как и в средневековой Европе. Национализм и
религию иногда даже отождествляли, так что каждый
религиозный человек мог быть обязан служить делу
национального освобождения. Индийский религиозный
философ и по эт , деятель индийского
национально-освободительного движения Ауробиндо Гхош (1872-1950)
утверждал, что национализм
-
это
религия,
по сла нна я Богом. Он
характеризовал нацию как воплощение одного из
аспектов божественности; отождествлял любовь к родине с
поклонением Богу; Индию
-
с богиней Кали, божественной
материнской силой; он призывал
к
тому, что во имя
спасения Индии от «вампира»
-
колониализма
-
надо бороться
и
проливать кровь.
В попытке сделать идеи национализма более
доступными народу, реформаторы секуляризовали религиозные
понятия, так что понятие майя воспринималось как
либеральная иллюзия о роли Великобритании в Индии;
бойкот британских товаров получил название яджлш (yajnay,
народная песня «Бандематарам» стала мантрой; шакти
-
стремлением к национальному освобождению. Больше,
чем все
другие,
было преобразовано понятие ахимса
(санскр.
-
непричинение вреда, ненасилие, отказ от
убийства), один из важнейших этических принципов
буддизма, джайнизма и индуизма. Хотя признавались
допустимыми и даже неизбежными насильственные методы борьбы
Ауробиндо Гхошем и Балгангадхаром Тилаком (1856-
1920 гг.), одним из лидеров демократического крыла
индийского национально-освободительного движения, всё
же более умеренная гандистская интерпретация ахимсы
позднее стала политической платформой
антиколониального движения в Индии.
В мусульманских странах реформаторы пытались
найти
нравственное подтверждение справедливости борьбы
против колониализма в концепции дж и хад а.
Мухаммед
Ахмед Махди (1844-1885), вождь и идеолог
освободительного движения народов Восточного Судана (вылившегося
в 1881 г. в восстание махдистов в Судане.
-
Прим.ред.), даже
возвёл «священную войну» в ранг шести основных
обязанностей мусульманина. Бабидские восстания в Иране в 1840-
1850-х гг ., направленные против феодального строя и
иностранцев, тоже придерживались линии джихада.
Таким образом, реформистский подход сочетал в себе
уважение к национальному культурному наследию с
острой критической оценкой устаревших традиций,
антиимпериалистическую направленность с признанием
несомненных достижений западной цивилизации и стойкую
религиозную веру с пониманием необходимости
освоения достижений современной науки и техники.
Сложность
реформистского мышления, его противоречия и
драматический характер были отражены выдающимися
представителями восточных культур XIX в.,
такими как Кан
Ювэй, Свами Вивекананда и Мухаммед Сеид Джемаль-ад-
Дин аль-Афгани.
Кан Ювэй (1858-1927) был лидером движения за
реформы в Китае в конце XIX в. Выходец из семьи шэньши
(букв.
-
ученые мужи), давшей 13 поколений ученых, он
получил самую высокую научную степень (цзинъши),
прекрасно знал историю культуры своей страны, к которой
испытывал
глубокое уважение. Тем не менее проигранные
Китаем войны с Францией и Японией и явная отсталость
страны по сравнению со странами западного мира
убедили Кан Ювэя в необходимости проведения глубоких
реформ. Он неоднократно излагал свои взгляды в
меморандумах
к
императору Гуансюю. Примечательно, что Кан
Ювэй советовал
императору изучить и, насколько это
возможно, последовать примеру реставрации Мэйдзи (Мэйд-
зи
исин) в Японии и
реформаторской деятельности Петра
I в России. В конце концов (11 июня 1898 г.) император
последовал предложениям Кан Ювэя и издал указ «Об
установлении основной линии государственной политики».
Однако период реформ продолжался фактически всего
103 дня и был закончен в
результате дворцового
переворота (произведенного вдовствовавшей императрицей
Цыси.
-
Прим.ред). Те, кто пр и н им а л участие
в
организации и
проведении реформ, были казнены. Кан Ювэй
сумел
избежать этой участи, эмигрировав
в Гонконг. Впоследствии
он был вынужден жить за границей. Находясь за границей,
Кан Ювэй преобразовал созданную им партию реформ
Союз защиты государства (Баогохой) в
конституционномонархическую организацию Союз защиты императора
(Баохуанхой), у которой были отделения в Японии, США,
Латинской Америке и Юго-Восточной Азии. В Канаде он
основал
Китайскую реформистскую ассоциацию.
Ведущей идеей всей деятельности и творчества
китайского реформатора был тезис: «Перемены
-
это
путь (дао)
Небес». Он заявлял, что преобладающая в Китае
идеология является ошибочной, поскольку основана на
классических текстах, которые были сфальсифицированы во
время правления узурпатора Ван Мана (правил в 9-23 гг.
148

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
н.э.) . Он посвятил специальную работу «Изучение под
дельных классических канонов школы Син» доказательству
того, что каноны были сфальсифицированы.
Чтобы подтвердить критическое мнение о
существующих зак она х, порядке
ио
традиционных нравственных
наставлениях, Кан Ювэй обращался к авторитету
Конфуция, которого он представлял величайшим реформатором.
В своих «Исследованиях учения Конфуция о реформе
государственной структуры» он утверждал, что
Конфуций
являлся убежденным сторонником периодических
изменений в системе управления.
В программе реформ, разработанной Кан Ювэем,
предусматривался слом старой экзаменационной системы,
создание университета в Пекине и
учебных заведений по
западному образцу в провинциях, модернизация армии и
военно-морского флота, «обогащение страны» путем
усовершенствования сельского хозяйства (распространения
знаний о научном земледелии и применения
сельскохозяйственной техники), поддержка промышленного
развития и распространение торговли (включая выдачу
лицензий частным лицам на строительство и эксплуатацию
пароходов, железных дорог
и
шахт) и полное
реформирование всей административной системы. Отстаивая
освоение достижений западной науки и техники, создание
высших школ для обучения наукам и технологиям и других
учебных заведений для обучения точным наукам, Кан
Ювэйвтоже
время решительно выступал против
деятельности христианских миссионеров и распространения
западной идеологии в Китае. О н предлагал широко
распространять конфуцианство, строить конфуцианские храмы
за границей, отправлять конфуцианских миссионеров в
другие страны и, осуществляя всё это, «применять против
недругов те же средства, что и они
используют против нас».
Главная теоретическая работа Кан Ювэя «Книга о
Великом Единении» {«Да тун игу») была написана между 1884
и 1902г. и
опубликована после его смерти.
Внейон
излагает взгляд реформатора на историческое развитие
и свою
концепцию идеального общества. Кан Ювэй использовал
разделение истории общества на три части, принятые
в
конфуцианском каноне JIu-цзы, которые он опред елял
как
эру Хаоса, эру Становления и эру Великого Единства, или
Великого Единения. Самое примечательное то, что в
отличие от принятой в Китае традиции обращаться к
прошлому как к идеальному «золотому веку», социальный
идеал Кан Ювэя был направлен в будущее. Он утверждал, что
Китай его времени все еще находится на первой стадии,
то есть в эре Хаоса, и поэтому советовал бороться за
переход к эре Становления, или Малого благополучия, чтобы
идеал Великого Единения мог быть реализован в будущем.
Великое Единение предполагало создание общества,
основанного на всеобщем равенстве, свободного от обще-
ственных, расовых, национальных, классовых,
социальных, религиозных и даже гендерных барьеров. Кан
Ювэй видел создание единого глобального государства,
которое появится после этапа «поглощения» малых
государств великими державами: он предполагал, например,
что США поглотят весь Американский континент, а
Германия захвати всю Европу. Ему казалось, что расовые
различия сгладятся при изменении географической
обстановки и развитии института смешанных браков. Он
предложил заменить семью временными брачными
контрактами с целью устранения неравенства полов. Он ожидал,
что постепенно с мировой сцены исчезнут все
вероисповедания, уступив место буддизму
-
религии будущего.
Естественно, Великое Единение было признано не чем иным
как утопической социальной теорией, образ которой
создан из разнородных и, чаще всего, несовместимых
элементов, заимствованных как из его родной китайской
культуры, так и из европейских культур.
Свами Вивекананда (1863-1902) -
один из самых
известных общественных деятелей Индии XIX в.; в 1897 г. он
основал религиозно-реформаторское общество «Миссия
Рамакришны» (которое до сих пор действует в Индии и за
ее пределами).
Нарендранатх Датт (настоящее имя Вивекананды) был
сыном высокообразованного и либерально
настроенного индийского адвоката; он получил хорошее образование,
включавшее основы
европейской психологии и
социологии, и стал
рано проявлять общественную активность. В
начальный период своей деятельности он был связан с
обществом «Брахмо Самадж», впоследствии отстранился
от него и на какое-то
вр емя
стал масоном. В 1881 г.
Вивекананда, познакомившись с
Рамакришной, жрецом из
храма Кали близь Калькутты, принял его учение
и после
смерти Рамакришны возглавил группу
его
учеников и монахов.
Вивекананда стал известен широкой общественности в
связи с его
участием и выступлением на Всемирном
религиозном конгрессе в Чикаго (1896 г.) . Выступление
индийского свами (проповедника) имело большой успех. Его
сразу же пригласили читать лекции по индийской
духовной культуре
-
в основном о Веданте
-
во многих
городах
США, а позднее в Великобритании, Франции, Швейцарии
и Италии. По возвращении домой соотечественники
торжественно встретили Вивекананду. Именно тогда он и
основал общество «Миссия Рамакришны» и стал активным
проповедником.
Творческие работы Вивекананды и его активность
были направлены на подъем Индии, одновременное про-
бужденние чувства гордости и стыда в ег о
соотечественниках:
гордости за богатство их культурного наследия (в
этом отношении Вивекананда был недоволен излишне
критическим, по его мнению, отношением индийских
просветителей, модернизаторов и многих
реформаторов),
стыда за бедственное положение великой страны и ее
многомиллионного населения. По его мнению, существовали две
основные причины «деградации нации». Первой причиной
было безразличие имущих классов к нуждам народа.
В
одном
интервью
он назвал
равнодушие к массам «великим
национальным преступлением». Второй причиной была
пассивность индийцев, их нежелание и неспособность
противо стоять злу посредством социальных выступлений.
Вивекананда был убежден, что ситуацию в Индии
можно изменить к
лучшему
только
через религиозные чувства
народа.
По его словам, индийцы могли понять политику
и
социологию только через религию, которая была «темой,
вто
время как все остальное было всего лишь вариациями
на
национальную мелодию жизни».
Вивекананда интерпретировал значение
религиозного долга и
служения
в
совершенно отличной манере от
традиционно принятой в индуизме. Он утверждал, что
прежде всего человек должен верить в самого себя:
«Потеря веры в себя означает потерю веры в Бога» (Vivekananda,
1994, р. 195). Эта вера предполагала признание высшего
статуса человеческого существа во Вселенной и,
следовательно, служение ему. На вопрос, где искать Бога,
Вивекананда отвечал: «Не являются ли все бедные, несчастные и
слабые богами? Почему же не поклонятся им в первую
очередь?» (Vivekananda, 1964, Vol. 5, р. 51).
Индийский реформатор отрицал эгоистичную
интерпретацию мукти как достижение личного спасения. В его
толковании, личное спасение достижимо только через
служение людям: «Делай добро другим, и добро придет к
тебе» (Vivekananda, 1994, р. 107). Только ведя других к
мукти, можно получить его самому.
Мухаммед Сеид Джемаль-ад-Дин аль-Афгани (1839-
1897) занимал совершенно особое место среди
реформаторов Востока, поскольку его деятельность и взгляды не
ограничивались национальными рамками, а являлись
образцами для многонационального мусульманского мира
в целом, со всем разнообразием исламских государств;
основа идеологии панисламизма и его развитие связаны
с именем Афгани.
149

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Одним из айатов (стихов) Корана, который больше
всего любил и чаще всего цитировал Афгани, был айат 12
(сура 13): «Бог не переменяет того, что есть в людях,
покуда они сами не переменят того, что есть в них...» . Он
предполагал, что необходимая фундаментальная реформа
мусульманского общества должна начаться с изменений в
мышлении людей и прежде всего духовных учителей: «Ни
одна реформа не может быть осуществлена,
-
объявил он,
-
до тех пор, пока религиозные лидеры не попытаются
изменить свое собственное мышление, до тех пор, пока
они не постигнут пользу науки и культуры» (Pakdaman,
1969, р. 246). Основная мысль, которую Афгани пытался
внуши ть
сво им
верующим соратникам,
состояла в том, что
материальное процветание напрямую зависит от
способности
народа
извлекать
пользу
из
научных достижений.
Причины бедственной ситуации в странах Востока
Афгани объяснял тем, что люди там не осознавали, по его
собственным словам, «благородства и важной роли ученых».
В своем выступлении на конференции по развитию науки
и
профессий деятельности в новом университете Дар аль-
Фунун {Dar al-Funun) Стамбула (декабрь 1870 г.) Афгани
уподобил ученого пророку, заявив, что пророчество это
тоже профессия (sina'a), как и мед ицина, философия,
математика и т.п . Разница между ними заключается лишь в
том, что
пророческая истина является плодом наития
свыше, тогда как научная истина является продуктом разума.
Наставления пророков изменялись со временем и в
зависимости от
условий. Научная истина, напротив, остается
неизменной. Афгани даже утверждал, что пророчество не
являлось необходимостью для всех эпох, но именно
«научное руководство способно поднять Человечество из
болота мракобесия и найти путь к прогрессу и процветанию, что
необходимо всегда» (Pakdaman, 1969, р. 47). Это
обращение было объявлено еретическим, и Афгани был вынужден
оставить Стамбул под предлогом паломничества в Мекку.
Из этого события Джемаль-ад-Дин сделал для себя
определенные выводы: оно укрепило
его
убежденность в том ,
что пол ож ите ль ны е изменения в исламском
мире
невозможны без обращения к религиозным чувствам и без
доказательств того, что реформы не идут вразрез
с
основными догматами веры. Впоследствии он постоянно
использовал
религиозные лозунги для достижения политических
целей, основной из которых было возрождение
мусульманских народов.
Общеизвестно, что национализм как идеология,
утверждающая, что национальное единство является основой
государственности,
в
принципе противоположен
заповедям ислама. В нем национализм отождествляется с «аса-
бийя» («любовь к собственному»); по преданию, пророк
Мухаммед осудил этот принцип, который он считал
групп овой
солидарностью, преданностью исключительно
собственному роду, собственному народу, и тем самым
исключающим единство в умме
-
мусульманской общине,
которая не признает расовых,
этнических и
прочих различий.
На этом основании и вместе с тем хорошо понимая, что
мусульмане, объединившись, были бы способны легко
выдержать
натиск империалистов, Афгани выдвинул
панисламистскую программу,
в
которой национальная
солидарность противопоставлялась солидарности
единоверцев: «Мусульмане не знают другой истинной
национальности
кроме той, которая исповедует их религию».
Газета «алъ-Урва алъ-Вуска» («Надежная опора»),
которую Афгани начал издавать с египетским реформатором
ислама и общественным деятелем Мухаммедом Абдо в
марте 1884 г. в
Париже, стала рупором
панисламистской
пропаганды. Несмотря на то, что газета выходила в свет
всего восемь месяцев, она оказала очень большое влияние
на позиции панисламистов.
Суть материалов,
публиковавшихся в газете, о тр аж ен а, напр имер ,
в статье
«Мусульманское единство», в
которой говорилось о том, что
«...европейские государства оправдывают унижения, которым
они
подвергают страны Востока, отсталостью этих стран.
Те
же государства пытаются любыми имеющимися у
них
средствами, даже путем войны, предотвратить любые попытки
реформ или возрождения мусульманских народов. Поэтому
мусульманам необходимо объединиться в великий
оборонительный союз, чтобы спасти себя от разрушения. Они должны
овладеть достижениями науки
и техники и
изучить секреты
европейской мощи»
(«А History ofMuslim Philosophy», 1963 -66 , Vol. 2, p. 1487).
Были повторно составлены проекты
союза
мусульманских стран.
В различные периоды Афгани обращался с
призывом
к
хедиву (правителю) Египта, махди Судана,
шаху Персии и, наконец, к султану Османской империи.
Монархия не была дл я Афгани политическим идеа лом, ч то
он
убедительно показал своей деятельностью по
установлению парламентской демократии в Египте, а также
своим
убеждением, что низвергнуть «несправедливого»
монарха
вполне
допустимо.
Тем не менее, так как
Афгани
считал
искоренение иностранного господства самой
неотложной задачей, вопрос о природе политической власти
он отодвигал на задний план.
Афгани искал поддержки
не только
у восточных
монархов,
нои
у правящих кругов различных европейских
держав, пытаясь сыграть
на
межимпериалистических
противоречиях. Однако ни восточные правители,
ни главы
западных правительств не были заинтересованы в
осуществлении панисламских проектов. Лишь незадолго
до своей смерти Джемаль-ад-Дин признал ошибку в своих
расчетах, написав своему другу:
«Разве не лучше было бы посеять семена моих идей в
плодородную почву народной мысли, чем в
бесплодную землю
королевских дворов? В первой всё растёт и процветает,
во
второй
-
всё сохнет»
(Pakdaman, 1969, р. 326).
Основы националистической идеологии в странах
Востока, заложенные социальной мыслью XIX в.,
впоследствии окрепли в XX в., когда для практической реализации
был введен идеологический и политический механизм
достижения государственного суверенитета. На повестке
дня появился ряд новых проблем: как найти наиболее
эффективные модели национального развития и отыскать
способы обретения статуса субъекта мировой политики с
равными правами для тех, кто
ранее был этих
прав
лишён.
СВЯЗЬ МЕЖДУ ГУМАНИТАРНЫМИ
И ЕСТЕСТВЕННЫМИ НАУКАМИ
Большое количество фундаментальных открытий в
естест венных
науках сильно превзошло более скромные
достижения социальных наук, которые, как правило, по
своей сути не поддаются экспериментальному
подтверждению. Поэтому были предприняты попытки применить
естественнонаучные методы в социальных науках.
Механистическое отождествление биологических явлений с
социальными было совершенно очевидным в так
называемом «социальном дарвинизме», в попытках приравнять
функционирование биологических и социальных
структур (Герберт Спенсер) и в отождествлении общества с
орг ан изм ом
жив отного или че лове ка (так называемая
органическая
школа в социологии, к
которой среди
прочих относились Пауль фон Лилиенфельд, Альберт Шеф-
фле, Рене Вормс), из которых выросли расовая
и
антропологическая теории Жозефа Артюра де Гобино,
Хьюстона Чемберлена и других представителей
расово-антропологической школы.
Движение, известное под названием социальный дар¬
150

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
ви ни зм , кото рое пер енес ло био лог ич еск ие законы,
открытые Дарвином, на социальную жизнь, появилось во
второй
половине XIX в.
Теория эволюции живой природы,
впервые представленная Дарвином в 1859 г. в
работе
«Происхождение видов путем естественного отбора», содержала
положение о постоянной изменчивости и эволюции
видов. Сторонники социального дарвинизма также считали
изменчивость и естественный отбор движущими силами
развития. Социальный дарвинизм также был тесно св я з ан
с мальтуз ианств ом,
в
котором идея естественного отбора
также получила широкое применение.
Бенжамин Кидд в своей работе «Социальная эволюция»
(1894 г.) заменил идею Спенсера о «выживании наиболее
приспособленных обществ» в определённом государстве
идеей борьбы за выживание между народами и расами
и
пытался доказать, что
религия, поощряя альтруизм,
является инструментом смягчения жестоких законов
социального развития. «Социальный биологизм» выделял
биологические компоненты социальных процессов.
Знаменитый физиолог Клод Бернар отверг как
ненаучную теорию особой «жизненной силы», отличающей
органическую природу от неорганической,
и настаивал на
том, что исследования должны выявлять
непосредственные материальные причины изучаемых явлений.
Попытки механистически вывести психологические явления из
физических не принесли
положительных
результатов.
Представители так называемого «физиологического
материализма» полагали, что мысль является секрецией мозга
и что содержание индивидуального
и общественного
сознания прямо определяется физиологическими
процессами в зависимости от режима питания, климата и
других
природных факторов.
В вышеупомянутых работах Ницше выражается
отвращение к ограничениям «либеральной толпы» и
«социалистического эгалитаризма». Ницше призывал к
«пер еоценке всех ценностей», политических и этических норм во
имя
усиления воли к власти и господства «сверхчеловека»
над массами.
Теория психоанализа Зигмунда Фрейда,
которая была сформулирована им в начале XX в. , св я з ан а к а к
с
философией Ницше, так и с шир о к о распространённой
верой в существование аналогий между социальной и
биологической системами. Эта теория основывается на идее о
том, что основную роль в человеческом п ов ед ен ии играют
бессознательные животные инстинкты, которые
укоренились в сексуальных порывах, испытанных в раннем детстве.
Роль цивилизации состоит прежде всего в том, чтобы
обу зды ват ь эти инсти нкты с помощью рел иг ии
и
мора ли.
Французская социологическая школа, основателем
которой был Эмиль Дюркгейм (1858-1917), включала
антр опо логи чес кие
и психологические аспекты и в
осн овн ых
проявлениях была позитивистской и в конце XIX в.
имела последователей в других странах. Дюркгейм считал,
что социология должна сосредоточиваться на социальных
фактах, которые независимы от отдельных личностей и
которые оказывают на индивидов принудительное
воздействие, особенно в отношении изменений плотности
населения и
роста социальных контактов, которые ведут к
переходу от «механистической» к «органической»
солидарности. В массе народа подражание тем самым
превращает «тысячи людей, собравшихся вместе, в единое в
животное, в безымянного гигантского
зверя». Один из
авторов «теории подражания» утверждал, что она дает ключ к
пониманию социального прогресса.
Развитие статистики дало возможность поставить
эмпирические исследования мотивов и корней
преступлений на твердую основу. Вплоть до начала XIX в. в
криминологии господствовало понимание преступления как
продукта злой воли. Более поздние исследования
показали, что на показатель преступности влияют социальные
причины,
а характер и состав преступлений во многом
определяются
полом и
возрастом крим ина льн ого
элемен¬
та. В последние десятилетия XIX в. в
криминологии
заявило о себе
ант ро пол ог иче ск ое на пр ав ле ни е (ломброзиан-
ство), родоначальником которого являлся итальянский
психиатр
и
криминалист Чезаре Ломброзо (1835-1909).
Он выдвинул идею о прирожденных преступниках
-
особой типе людей, предрасположенных к совершению
преступлений в силу определенных психологических и
физических особенностей. (В XX в. идеи Ломборзо, к
которым его современники относились весьма
неодобрительно, способствовали развитию исследований генетической
и гормональной основы преступности). Споры
социологов и антропологов не были ограничены рамками
криминологии, а распространялись на многие другие
направления социальных исследований.
В течение XIX в. продолжался процесс эмансипации
общественной жизни, государственных и политических
структур от религии и церковных институтов,
удерживавших свои позиции в основном лишь на уровне
повседневной жизни. Этот процесс способствовал развитию
тенденции к согласованию религии с доктринами либерализма
и социальными утопиями. Противостояние науки и
религии, характерное для предшествующей эпохи
Просвещения, значительно ослабло, что, однако, не препятствовало
развитию критических исследований происхождения
христианства. Это привело не к продолжению
противостояния науки и религии, а скорее к некоторому
отчуждению между ними, почти переросшему в конфронтацию в
то время, когда папство выдвинуло требования,
сформулированные Советом Ватикана в 1869-1870 гг. (илл.1б),
которые были равносильны требованию церковного
контроля над наукой и социально-политической мыслью .
Американский историк Джон Уильям Дрейпер, автор
широко известной «Истории конфликта религии и науки»
(1872 г.), расценил эти требования как вызов современной
цивилизации.
И естественные, и социа льные науки, как правило,
старались избегать обсуждений отношений между наукой и
религией как проблему, выходящую за рамки их
компетенции, в то время как сама наука начала претендовать на
монополию на истинность. Однако, по
крайней мере при
достигнутом уровне развития науки, претензии эти были
необ осно ванн ыми.
XIX век стал в це ло м ве ко м оптимистических
настроений, веры в добродетельность человеческой природы,
в
огромный потенциал науки, веры в близкую возможность
решения загадки происхождения Человечества и тайн
жизни и
смерти.
СОЦИАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ В КОНЦЕ XIX ВЕКА
Конец XIX в. был в значительной степени периодом
ревизии классической философской модели
-
её
изменения или отрицания
-
и возникновения нек ла сси че ск ой
философии. Классическая модель сама по себе была
полна идеями, которые делали возможным появление
неклассической
философии.
Идея
Канта
об
ограниченных
возможностях
мышления
(невозможность
-
unknowability
-
познать «ве щь в
себе») привела к развитию позитивизма, утилитаризма и
прагматизма, а идея Шеллинга о важности
иррациональных форм познания способствовала появлению
иррационализма Кьеркегора и Шопенгауэра, а также
«философии жизни» и интуитивизма.
Швейцарский философ Рихард Авенариус (1843-
1896) и австрийский физик, философ-идеалист Эрнст Мах
(1838-1916) (шл.77) были самыми выдающимися
представителями философской мысли рассматриваемого
периода. Основной областью их интересов была
проблема познавательной ценности человеческого
151

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
знания.
Согласно их представлениям, решения традиционных
философских проблем (существования, объективности
познания, ценностей) не могут рассматриваться как
научные, так как все они -
проблемы бытия, которое, с
позиции человеческого познания, является вечной «вещью в
себе», а потому
непостижимо пониманию. Только
познание, которое
имеет дело с явлениями, основанными на
опыте, может быть ценным, а
эмпирическое описание
фактов является основной формой знания. Согласно
этому подходу,
лишь одна наука
-
естественная
-
является
моделью позитивного (точного) познания. В то
время
как
для раннего
позитивизма
(позитивизма Огюста Конта и
Герберта Спенсера) был характерен в основном
генетический (психологический) подход копыту (означавший, что
познание
проистекает
из опыта), позднее стал
преобладать методологический подход (т.е. познание
проверяется и контролируется опытом). Суть, однако, осталась
прежней: в обоих подходах опыт был критерием, разделяющим
научное и эмпирическое знание. Следовательно, описание
и систематизация фактов были единственной задачей
науки. Сам процесс исследования был сведён к наблюдению,
сбору данных, а затем
-
ких
превращению в научные
теории и законы, поэтому развитие науки
-
это полностью
кумулятивный, накопительный процесс, т.е . постоянное
добавление новых понятий и законов к
группе научных
положений.
Этот методологический подход составил основу
эмпириокритицизма, представителями которого были
Авенариус и Мах; в психологии позитивизм
развился в
утилитаризм Джона Стюарта Милля и прагматизм Уильяма
Джеймса; в социальных науках он отразился в философских и
социологических представлениях Макса Вебера.
Философские идеи Эрнста Маха основаны на
пол ожении Канта о том, что по зна нию подд ает ся только
проявление вещей, а не их сущность. Но, в отличие от Канта, Мах
отрицает существование объективной реальности, «вещей
в себе ».
Наука не отражает объективную реальность, она
является проявлением адаптивной биологической
функции человеческого ор га ни зм а (согласно теории эволюции
Дарвина). Считая это положение отправной точкой, Мах
создал так называемую «биолого-экономическую теорию
познания», основным положением которой является
«экономия мышления». Ни законы
природы,
ни
научные
понятия не
отражают
никакие объективные связи
между
ве щами . Они
просто
являются
продуктами человеческого
духа, созданными для удовлетворения потребностей
познающего индивида и не имеющими никакого значения
без человека. Поэтому, как считал Мах, вопрос
объективной сути научной теории является, в общем,
бессмысленным. То, что философы рассматривают как объективную
реальность, как предмет,
является в действительности
только «логическими символами», условными
наименованиями комплексов элементов
(ощущений).
Построение этих логических символов в мышлении
подобно стенографической записи речи. Атом, молекула,
масса и тд., согласно
Маху, являются не объективными
реальностями, а только символами для экономного описания
ощущений. Из принципа экономии мышления системы
Маха вытекает положение об «описании» как идеале науки.
Практически одновременно и независимо от Маха
Рихард Авенариус разработал основы своей
теории,
согласно
которой экономия силы («принцип наименьшей
траты сил») является краеугольным камнем
теоретического мышления. Авенариус рассматривал философию как
анализ
совокупности эмпирических данных по
принципу
миним альн ой тр а ты
сил. Каждая наука, включая
философию, должна отвергнуть все умозрительные,
гипотетические понятия, которые выходят за рамки опыта. Законы
познания по своей природе абсолютно отличаются от
признанных норм логики и потребностей чистого разу¬
ма; они имеют биологическую, а не логическую
зн ачим ость .
Наука должна восстановить естественный,
природный взгляд на мир, вместо того чтобы затруднять его
метафизическими построениями. В своем известном учении
об интроекции Авенариус дал объяснение
происхождению метафизических и дуалистических предрассудков.
По сути, эта теория утверждает, что совместная
деятельность людей основана на положении, что другие люди
-
такие же
существа,
какия,т.е.их
чувства,
мысли и опыт
схожи с моими. Итак, необходимо отличать мою картину
мира от другой, чтобы разглядеть различные аспекты
окружающей действительности. Таким образом
формируется
восприятие дуалистического противопоставления
вну тренне го
и внешнего миров, субъективных явлений и
объективной реальности. Это называется интроекцией.
Она происходит, когда нас не устраивает простое
описание вещей, которые воспринимаем мы и которые
воспринимают другие люди. Мы пытаемся найти эти восприятия
или внутри самих себя, или в людях, которые нас
окружают. Как утверждает Авенариус, интроекция является
«редупликацией мира», созданием иллюзии, которая в
отличие от мира предметов, открывающегося перед нами
непосредственно в нашем опыте, есть мир восприятий,
ощущений, существующий где-то внутри нашей души или в
сознании. Формула интроекции
-
это краткое выражение
длинного ряда дуалистических противоположностей, а
потому,
согласно
философу, её необходимо устранить. Это
-
устранение метафизической оппозиции духа и материи,
а потому
-
субъективизма, агностицизма, спиритуализма
и материалистической метафизики.
Основатели эмпириокритицизма не создали «школу»
в
строгом смысле этого слова, но некоторые аспекты их
теорий, центральное место в которых
занимает понятие
о пы т а, по вли ял и на мног их выдающихся философов и
психологов того
времени.
Основные идеи эмпириокритицизма имеют много
общего с имманентной философией конца XIX в.,
представителями которой были неокантианские марбургская
и баденская школы.
Имманентная философия, возможно, больше, чем
какая-либо другая школа того времени, приняла идею о том,
что всё реальное имманентно (свойственно) для «Я», т.е.
существование имманентно сознанию (содержится в этом
сознании). Имманентная философия, по сути,
ограничивалась рамками
нашего сознания, данными о нашем
опыте. К
этому направлению относятся немецкие философы
В. Шуппе, М. Кауфман, И. Ремке и другие. В соответствии с
теорией Канта, эти философы полагали, что предметный
мир не объективно дан, а конструируется сознанием,
однако, в отличие от Канта, они отрицали существование
«вещи в себе», т.е. объективной реальности.
Школы неокантианства (марбургская и баденская),
которые сформировались в Германии в конце столетия,
также имели много общего с философией
эмпириокритицизма. Отправная точка этих неокантианских школ, т.е.
отрицание «вещи в себе» и возможность познания
посредством выхода за
пределы
сознательного
восп рия тия ,
связывает их как с эмпириокритицизмом, так и с
имманентной философией.
Неокантианская школа в Марбурге была основана
Германом Когеном (1842-1918). К этой школе также
принадлежали Пауль Наторп, Эрнст Кассирер, Рудольф Штаммлер
и
другие. Последователи этого направления видели свою
задачу в переориентации и расширении предмета
философии. Они отрицали философию в смы сле
науки,
которая рассматривает мир только с точки зрения
метафизики. Предметом философии является только процесс
научного познания. В первую очередь, философия
-
это
наук а,
имеющая дело с наукой, с самим познанием. Помимо
этого, последователи данного направления
интерпретировали учение Канта.
152

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
Крупнейшие представители баденской (фрейбургской,
юго-западной) неокантианской школы Вильгельм Вин-
дел ьбанд (1848-1915) и Генрих Риккерт (1863-1936)
понимали философию как самый анализ логической
структуры знаний, научную методологию. Основной задачей
этой школы было создание методологии истории.
Историческая наука, по мнению последователей этого течения,
должна собирать и описывать отдельные события, не
прете ндуя на откр ытие
каких-либо законов истории. Любая
реальность,
в том числе и
историческая, является
отдельным ясным понятием. А так как отдельные явления и
реальность в цел ом представляют бесконечный, многогранный
и
неисчерпаемый ряд, то познание, используя
понятия с
логическими связями любого вида, не может их адекватно
отображать. В лучшем случае оно будет их упрощать,
в
худшем
случае
-
преобразовывать понятия о реальности.
Реальность проявляется
только в частном и
индивидуальном,
поэтому
невозможно
постро ить
её из общих элементов.
Понятие об
исторических законах, по
Риккерту,
бессмыс ленно. Историческая наука должна рассматривать
отдельные явления в их уникальности. Историческое
развитие
-
это
ряд
таких
уникальных явлений. «Тот, кто
говорит об истории в общем, всегда думает об отдельном,
конкретном ходе событий...». Идея исторического развития
исключает понятие
ис тор иче ско го
закона. Единственным
принципом отбора и систематизации исторических
событий является их отнесение к культурным ценностям.
Эмпириокритицизм получил широкое
распространение в России (В.В. Лесевич, АА Богданов, П.С. Юшкевич) и
в США, где он был представлен прагматизмом и
инструментализмом (часто это направление называют
«философией бизнесмена») Уильяма Джемса (1842-1910)
(илл. 78). В
своих
теориях Джемс
использовал
вышеупомянутые принципы, определяющие значение
философии через деятельность индивида и взгляд на мир.
По этой причине его идеи можно рассматривать как часть
того же философского направления, основанного на
тезисе
Авенариуса «без субъекта нет объекта и без
об ъек та не т субъекта».
Латинское слово pragma означает «дело, действие», и в
соответствии с этим значением философия прагматизма
является философией деятельности человека. Все
абстрактные и гипотетические конструкции, не связанные с
практикой, Джемсом немедленно отметаются как
«непригодное старое тряпье».
Реальность сама по себе имеет множество форм,
свободная человеческая деятельность создает многогранную
картину мира, поэтому,
как утверждал Джемс, существует
столько же
философий, сколько и людей. У каждого
человека своя собственная, уникальная философия.
Философствовать
-
зна чит
воспринимать жизнь каким-либо
особым, индивидуальным образом,
и
философская тенденция
зависит только от присущего личности темперамента. С
этой точки зрения, философия для каждого является
методом улаживания философских споров, методом,
основанным на практических последствиях человеческой
деятельности.
Прагматическая теория познания Джемса была
связана с более
ши ро ки м философским мировоззрением,
которое он сам называл радикальным
эмпириокритицизмом, или
плюрализмом. П о м н ен и ю философа, вера
яв ля ет ся кл юч ев ой чертой этого мировоззрения; он придавал
вере огромное значение и активно защищал её от
нападок теоретического благоразумия. Теоретическое
мышление, со всеми его подходами, не может полностью
удовлетворить духовные потребности личности, а потому
нельзя принижать значимость и силу веры. Джемс
выразил своё религиозное учение в курсе лекций
«Многообразие религиозного опыта», в которых он дал толкование
религиозных проблем, используя психологический метод.
Религиозность как таковая определяется Джемсом как по¬
стоянная и устойчивая реакция личности на неделимый
космос. Примиряя противоречия, эта реакция вносит
гармонию в саму систему человеческой жизни.
Проблема регулирования, систематизации
эмпирического материала в области социологии составила важное
направление в теориях Макса Вебера (1864-1920),
известного немецкого философа и историка конца XIX в. Его
взгляды формировались при прямом влиянии
позитивизма и в особенности неокантианства. Известная
теория
Вебера «идеальных типов» -
абстрактных и произвольных
мысленных конструкций исторического процесса
-
была,
по
сути, продолжением попытки Риккерта дать
интерпретацию эмпирического материала путем построения
специальных схем-образов анализируемых явлений, причем
наиболее важные черты
этих явлений, с одной стороны,
обособляются в зависимости от собственного интереса
исследователя, а с другой стороны, принимаются в
идеальной форме, очищенной от наслоений реальной жизни. В
действительности, эмпирической материал обобщается в
форме идеальных типов путем раскрытия повторов в
отдельных культурно-исторических явлениях.
Отбирая принципы создания (построения) историко-
культурных явлений, Вебер не отдает предпочтений ни
материальным,
ни
духовным предпосылкам. Он
предпочитает говорить об «адекватности», «внутренних
отношениях»
между различными материальными и духовными
проявлениями. Идеальный тип Вебера берется не из
эмпирической реальности
-
он создается как теоретическая
конструкция. Чем в односторонней и определенней
является эта
конс тру кци я,
тем больше идеальные типы
удалены от реального мира. Однако Вебер сознает, что
не воз мож но избежать определенной структурной жесткости в
эт их
конструкциях.
Этой жесткости можно избежать
только в том
случае,
если идеальный тип не заканчивается в
самом себе, а просто
является
удобным инструментом
исторического знания. Идеальная конструкция дает
возможность не только
организовать исторический материал, но
и выявить отклонения, установить различные варианты
исторического развития, поэтому она может
способствовать познанию
истории
вее
им пера тивн ом
и обычном виде,
также как и в
индивидуальном
и частном проявлении.
Последний аргумент особенно важен, поскольку
Вебер, как и его предшественник немецкий историк
культуры и философ Вильгельм Дильтей, представитель
«философии жизни», разрабатывал познавательный метод
«понимания», интерпретации социальных и исторических
явлений, которая ориентирована на индивида и
противопоставлена методу «объяснения», применимому в «науках
о природе» и ориентированному на общее,
установившееся, императивное. На самом деле в работах Вебера эти
м ет од ы переплетались,
но
субъективно он стремился
выйти за узкие рамки «объяснения» установленных законом
моделей в социологии.
Предмет исследований Вебера, как и его методология,
всё дальше и дальше отходил от классических канонов. В
то время как многие его
предшественники уделяли
внимание
рациональному и функциональному
(правильному) поведению, противопоставляя ему иррациональное и
дисфункциональное (неправильное) поведение, Вебер
ст ал
первым ученым, который ввел градацию
поведенческой рациональности, которая определяется
не только
мотивацией личности, но и её социальной ориентацией на
«другого» («других»). Помимо традиционной
рациональной деятельности, направленной на достижение какой-
либо цели (рационально-целевой деятельности), при
при мен ени и
средств, соответствующих достижению этой
цели, Вебер выделил рациональную деятельность,
определяемую ценностями (рационально-ценностную
деятельность), при которой средства соответствуют не
достижению цели, а ценностям личности, а также выявил
аффективное и
традиционное поведение (т.е. действия, при ко¬
153

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
торых средства адекватно соответствуют
эмоциональному
состоянию личности и
исторической традиции). В
связи с этим действия можно рассматривать
не как
рац иональ ные и
иррациональные,
а как
проявления
рациональности р аз л ич н ог о вид а, что
радик ал ьн ым образом
меняет подход к проблеме. В этой связи возникают новые
темы, например, роль поведения, определяемого
ценностями, в происхождении рационально-целевой
деятельности.
В известной работе «Протестантская этика и дух
капитализма» (1904 г.) Вебер впервые постарался ответить на
эт от
вопрос.
По его мнению, происхождение
западноевропейского капитализма связано пре жде
всего с
формированием
особ ого псих оло гич еск ого ти па лич ности п од
влиянием Реформации, вследствие распространения
в
Европе протестантизма и в особенности кальвинизма, а
не с самим экономическим
развитием. Таким образом,
рационально-целевой тип деятельности, который
характерен для современного общества, не относится
«естественному» типу, а основан на особой интерпретации
концепции предопределенности в протестантизме, т.е. на
определенной ценностной ориентации. В отличие от
ислама, в котором существует концепция полностью
предопределенного существования, ведущего к фатализму,
протестантизм ограничил понятие предопределенности
жизнью после смерти, где спасутся только «избранные». Но
эта «избранность» сама по себе не заключается в
промысле Божьем, она проявляется
в
успехе профессиональной
деятельности человека, которая рассматривается как
форма «Божьего призвания», а потому считается сакральной.
Таким образом, ежедневная жизнь протестанта
становится богатой духовно, превращаясь
в
форму служения Богу,
в испыта ние
избранности человека.
Это возвышает систематический и честный труд до
формы религиозного долга, связывая достижение
экономических целей с высшей целью
-
спас ени ем. В
результате рационально-целевая деятельность получает
оправдание в виде ценностей, а затем традиций. Т]эуд не
рассматривается
с точки
зр ени я дост ижения немедленной цели
-
удовлетворения ежедневных потребностей. В результате
протестант начинает работать упорнее и методичнее, чем
мусульманин или даже католик. Экономический успех не
останавливает его, напротив, он действует как стимул для
дальнейшей, более активной работы. Это является
основой динамичного развития западной цивилизации,
пробуждения капитализма. В последующем процессе
интеллектуальной секуляризации протестантские убеждения
получили свои мирские эквиваленты. Идея избранности,
например, оказалась связанной с понятием надежности в
отношении обязательств. Рационально-целевая
деятельность в конце концов принимает форму конкретной
деятельности в противоположность
рационально-ценностной деятельности.
Возвращаясь к тезису о значимости иррациональных
форм познания (веры, интуиции) при возникновении
неклассической философии, необходимо подчеркнуть, что
в конце XIX в. эти формы познания наиболее активно
изучались так называемой «философией жизни», которая
обязана своим появлением идеям Шопенгауэра. Выше уже
рассматривались взгляды Шопенгауэра, Ницше, Бергсона.
Теперь же следует вернуться
к этим
те ория м
в связи с
«философией жизни», которая была широко распространена
в конце столетия.
По Шопенгауэру, воля, а не разум и не душа, является
основной мира; мир сам по себе -
это наш е
восприятие
его, а жизненные силы человека
-
причина
существования. Поэтому именно деятельный человек, а не Господь Бог,
не дух, не идея становится отправной точкой мышления.
По сути, это была попытка объяснить мир на основании
человеческого существования, человеческих ценностей.
Именно поэтому проблемы антропологии, культурологии,
философская интерпретация жизни и творчества стали
центральными в «философии жизни», основными
категориями которой были «жизнь» и «воля», практически
заменившие
категорию бытия.
«Философия жизни» сформировалась в Германии и
Франции во второй половине XIX в., а её основателем
иногда считают Фридриха Ницше. Представителями
этого
философского направления были Вильгельм Дильтей,
Анри Бергсон, Георг Зиммель и многие другие философы.
В этом философском течении «жизнь» понимается как
первичная реальность, интегральный процесс, который
подвергается последовательной дифференциации,
приводящей к появлению всего разнообразия явлений и
со бы тий . Необходимо также отметить некоторую
неопределенность
категории
«жизнь» в этой философской системе.
Возможны многочисленные варианты
её
интерпр етации:
Ницше, например, рассматривал «жизнь» как волю к
власти, Бергсон
-
как «жизненный
порыв» (elan vital), Зиммель
-
как «поток
чувств».
Основной чертой «философии жизни», ее ведущим
принципом является превосходство жизни над истиной.
Отсюда ее изначальное стремление
к
критической
переоценке предыдущей философии (как не существует
абсолютно ценной истины, так и не существует
абсолютно
ис тин ных ценностей). Истина в ней
-
это
инструмент,
этап
в
процессе создания различных ценностей посредством
воли.
Просто инструмент, а не цель (как она рассматривалась
в
предыдущей философской традиции). Жизнь сама по себе,
созданная посредством воли
-
э то единственная цель
Другой чертой, характерной для всего этого
направления, является отношение к жизни как к
созидательному
процессу, постоянно нарушающему стабильность. Жизнь
-
это бесконечное возникновение, поэтому адекватное
познание абсолютно невозможно.
Сущность жизни
можно постичь скорее интуитивно, посредством
иррационального
озарения,
симв олическ ого
изображения, а не
пут ем
логических заключений. Познать жизнь
-
означает
не объяснить, а почувствовать ее, будучи частью ее
изменений и становлений.
Мир также является абсолютным, бесконечным
возникновением. Это некий хаос, в
кото ром
нет
целостности, порядка, логики и
целесообразности. Становление
мира
-
это
борьба интересов, на ра в н ы х борющихся за
пре вос ход ств о,
и
у этого процесса
нет тенденции к
ст абил ьнос ти. Он мо жет толь ко
стрем иться
к
постоянному
расширению, так как каждый «центр воли» стремится
своей силой управлять
вс ем
окружающим пространством.
Сильнейший побеждает, создавая свою собственную
систему сил, включая Вселенную, Человечество и Человека.
Эти черты и особенности «философии жизни»
отражали трагедию культуры переходного периода. В широком
разнообразии тем ницшеанской философии проблема
приспособления человека к жизненным кризисам
занимает особое место.
Культура, по мнению Ницше,
-
это
основной способ адаптации. Человек, как считает Ницше, в
первую очередь является «слабым животным», он
использует свой интеллект, а не силу, чтобы приспособиться к
окружающей среде. Но в этом
рациональном подходе
также содержится разрушение, так как восприятие жизни
формируется в большей степени
путем применения
логических законов и языка, который не может выразить
все
богатство жизни. Системы з на ни я и язык, вн е
зависимости от того, насколько совершенными они являются,
оторваны
от
реальности. Скорее логика и язык строят новую
жизнь, в
которой недостает начальной целостности.
Более того, язык и интеллект создают условия, которые
подавляют инстинктивную волю к жизни, что приводит к
деградации личности. Только творческое отношение к
жизни, проявляющееся в
искусстве, может ухватить ее
цельную сущность, дать ее адекватное отражение
в
чувствах и образах.
154

ГУМАНИТАРНЫЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ
Именно из этого положения вытекает основная идея
философии Ницше, идея двусторонней адаптивной
ориентации человека посредством культуры. Первый тип
адаптации
-
э то рацио нал ист иче ска я, «аполлоновская»
(созерцательная, односторонне интеллектуальная)
культура, направленная на рационализацию мира даже ценой
ег о упрощения
и схематизации (что, в конце концов,
приводит к его отрицанию). Этот тип, до предела
разработанный в теоретической философии и в христианстве,
ведет к шаблонной культуре, к потере самосознания как
ценности, к
манипулированию личностями, которым
недостает воли, к «культу посредственности». Второй тип
-
«дионисийская» («жизненная», оргиастически буйная)
культура
-
напротив, связан с творческим отношением
к жизни, с проявлением всевозможных качеств человека.
Этот тип адаптации требует развития индивидуальности
и
сильной
воли.
Он
осно ван
на
эмоциональном
«схватывании» действительности, гармонии Вселенной.
Второй тип адаптации предполагает существование
«сверхличности». Таким образом, самое полное
проникновение в сущность жизни является сферой и
результатом
деятельности
отборной части Чел ов ече ст ва
существа, обладающей волей к жизни и свободной от
предписанных нравственных норм. Этот ницшеанский
«сверхчеловек»
является
абсолютно
свободной
личностью, которая сознательно берет на себя
отве тств енно сть з а св ои действия. Он создает, а не
потребляет, строит, а не разрушает.
В философской
системе
Ницше «сверхчеловек» предстает в двух
ипостасях: как идеал развития Человечества и как
реальное явление в
истории, персонифицированное
выдающимися фигурами (Александр Македонский, Гай Юлий
Цезарь, Октавиан Август, Наполеон и др.) . Но в любом
случае высшей ценностью для сверхчеловека является
жизнь. Воля проявляется как норма в его
культуре, внося
гармонию в мир хаоса.
Эту тему продолжал Вильгельм Дильтей (1833-1911),
один из наиболее выдающихся представителей
философии жизни. Он понимал жизнь, прежде всего как способ
бытия человека, культурно-историческую реальность.
Отсюда его стремление глубоко проникнуть в духовный
мир, преодолеть тенденцию естественнонаучного
подхода в сфере гуманитарных наук
В основе теории Дильтея лежит «понимание»,
родственное интуитивному проникновению в жизнь, метод
интерпретации в исследованиях всех явлений жизни,
названный им «герменевтикой». Жизнь в целом, как
утверждает философ,
-
это нечто
совершенно
необъяснимое
извне; каждое событие в нашей жизни
-
это сложная
совокупность инстинктов, чувств, окружающей среды и
судьбы. Именно поэтому точные формулы естественных
наук здесь совершенно неприменимы.
Жизнь
-
это
внутреннее
состоя ние
души.
Жизнь
-
это единственное, чему
мож но
доверять,
еди нств енно е,
что
не
может
превратиться
в иллюзию.
Поэтому жизнь можно понять
только
изнутри. Для Дильтея герменевтика
-
это само
искусство
понимания
проявлений
жизни,
непосредственное постижение совокупности эмоций,
связанных с конкретным объектом.
Дильтей считал своей основной задачей критику
исторического разума на основе внутреннего опыта
субъекта при сохранении в то же
время строго научного
подхода. В своей главной работе «Введение в науки о
духе» («The Introduction to the Sciences ofthe Spirit») философ
сформулировал общую теорию гуманитарных наук,
которые, по его мнению, включают прежде всего
историю,
филологию
и
их
общую основу
-
«описательную» психологию, которую он отличал от
объяснительной психологии. Последняя, по Дильтею,
ставит
невозможную
для
вып олнен ия
задачу
-
причинную интерпретацию психологических явлений.
Но если учесть двойственный полифонический характер
духовной
жизни
человека,
то
любая
причина,
объясняющая психологическое явление, должна быть
выбрана произвольным образом, быть навязанной
посторонним. Таким образом, любое предположение о
причинах психологических явлений останется гипотетическим
и не сможет пройти опытную проверку. Поэтому, как ут-
верждает философ, психология может быть только
описательной (дескриптивной), так как только такая
психология
обес печ ива ет
прямую
эмоциональную
интерпретацию фактов внутренней жизни, что является
единственно
верным
подходом
к
пониманию
определенного духовного бытия.
Тема интуитивного проникновения в
сущность жизни
была рассмотрена также вышеупомянутым Анри
Бергсоном, самым выдающимся представителем философии
жизни и
интуитивизма.
Жизнь как становление, по
мнению философа, начинается в
резу льтате
первоначального
взрыва,
« жи зн ен но го порыва» (elan vital). Он
действует как своего рода могучий поток творческого
формирования,
поток
качест венных
изменений,
подвергавшихся эволюции от появления форм жизни и
сознания, таких как интеллект и
инт уици я, до их
взаим ного
отчуждения
и
приобретения
противоположных свойств.
Если
первоначально
«жизненный порыв» является единым потоком, то затем
он постепенно теряет свою напряженность и
распадается, и в этом процессе жизнь производит дух и
материю. Но первоначальную целостность жизни можно
постичь только интуитивно. Жизнь познается, невзирая на
противопоставление субъекта и объекта, познаваемого
и познающего. Этот вид интуиции присущ человеку,
так
как
путь
«жизненного
порыва» проходит
и
через
него.
Эта особенность дает человеку способность создавать
то, что связано с
иррациональной интуицией.
Но способность творить
-
это божественный дар,
даваемый только избранным. Поэтому концепция
творчества и культуры вообще у Бергсона, как и у Ницше,
яв ляе тся
элитарной. Бергсон признавал два типа
общества
и,
соответственно,
два типа
морали:
«закрытый» и «открытый». Первый удовлетворяет
требованиям социального инстинкта и имеет целью
сохранение рода: личность приносится в
жертву
коллективу, а истина
-
в
жертву пользе. С точки зрения
«открытой» морали, личность и ее
творение
(эстетических, религиозных и нравственных ценностей.
-
Прим.
ред.)
вы ше
интересов сохранения рода.
Наконец, следует отметить, что философская мысль
на
рубеже веков стала повор отным
момент ом в
истории
философии и науки. В этот период сформировался
новый тип философии со своей методологией и
рассматриваемыми проблемами, начали появляться
модели будущих философских систем и методологий XX
века.
Философия и гуманитарные знания отвергали узкий,
преимущественно рационалистический подход, наука
преодолевала позитивистское, опытно-индуктивное
учение. Этот процесс облегчал разрешение кризиса в
науке, появление новой, специфической неклассической
квантово-релятивистской физики, в
которой был принят
«неклассический» тезис о том, что мир отвечает на наши
вопросы, только если это входит в сферу нашей
деятельности, а эти ответы неразрывно связаны с
характером вопросов. Новая физика, как известно,
отвергла метод сбора и обобщения опытных данных,
выдвинув идею, что теория может начинаться с опыта,
н о не является
результатом
его анализа. И наконец, она
приняла
в
расчет возможность многочисленных
формулировок одной теории. Эти положения позднее стали
ос но во й для работ Нильса Бора, Вернера Гейзенберга и
Альберта Эйнштейна. Различные философские школы и
направления обратились к многозвучной толерантной
философии, производящей общие подходы и
концепции, которые в XX в. развились в феноменологию,
философию диалога, философию языка, привели к прогрессу
эзотерических знаний и принципа творческой интуиции.
В результате развитие философских теорий и
гуманитарных наук в целом достигло совершенно
ново го
уровня и одновременно оказало значительное влияние
на прогресс естественных и точных наук.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В 1890-х г г.
противоречия, которые
накопились к
концу века, становились всё более очевидными в
гуманитарных и социальных науках. Они проявились в упадке
классического либерализма и в кризисе, повлиявшем на
многие идеи и концепции, выдвинутые в эпоху романтизма;
155

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
по зити вис тски е
теории получили серьезную поддержку.
Окрепла взаимосвязь между социальными и
естественными
науками.
Социальное развитие и настроение fin de siecle (т.е .
настроение конца столетия; этот термин получил широкое
распространение) ясно отобразили глубоко
укоренившиеся национальные, социальные, религиозные и
идеологические противоречия, которые привели к мировым
войнам в
следующем
веке. Голоса инакомыслящих стали
звучать
громче
на
фоне общего оптимистического тона
научной мысли. Общественное мнение быстро подхватило
идеи, выдвинутые социальными науками,
о биологических
причинах преступности, расовом неравенстве
и
праве
сильнейшего на лидерство. Широко распространилась
идея о том, что социальные науки в отличие от
естественных
наук, должны изучать
только особенности отдельных
явлений, а не общие законы социального развития.
Гуманитарные и социальные науки в XIX в. в целом
прошли большой путь, основываясь главным образом на
позитивистской методологии. Большие успехи,
достигнутые в социальной психологии, и огромный шаг вперед
в
инт елл ек туа льн ом
и
культурном развитии Человечества,
которые вместе изменили концепции смысла жизни и
прав личности в её взаимоотношениях с обществом,
привели к повышению внимания к духовному началу. Это
позволило
переосмыслить проблемы и противоречия бытия
и
пересмотреть моральные императивы, а также
подвергнуть жесткой критике нарушение личных прав человека.
Новый духовный поиск в конце столетия, который
начался в
результате развития гуманитарных,
естественных и
социальных наук,
а также
в оз ро с ше го общественного
интереса к самым разным аспектам развития личности и в
то же
время к подтверждению идеалов и ценностей,
общих для всего Человечества, неизбежно должен был
принять новые формы, чтобы вписаться в стандарты
и
концепции современного общесгва.
Важные научные достижения и коренные изменения
в
представлениях о мире и Человечестве, которые
произошли в результате развития
всех отраслей знания,
подготовили почву для основных изменений в духовной
жизни Человечества, начавшихся на рубеже веков.
БИБЛИОГРАФИЯ
БИБЛЕР B.C. Кант-Галилей-Кант. Разум Нового времени в
парадоксах самообоснования.
-
М.: Мысль, 1991.
БЫКОВА М.Ф. Гегелевское понимание мышления.
-
М.: Наука, 1990.
ГАЙДЕНКО П.П. Трагедия эстетизма. Опыт характеристики
миросозерцания Сёрена Кьеркегора.
-
М.: Искусство, 1970.
ГУЛЫГА АВ. (ред.) Гегель.
-
2-е изд.
-
М.: Товарищество «Соратник»,
1994.
ГУЛЫГА АВ. Кант К двухсотлетию избрания Канта русским
академиком.
-
М.: Товарищество «Соратник», 1994.
Зигмунд Фрейд, психоанализ и русская мысль.
-
Лейбиния В.М .
-
М.:
Республика.
ЛАЗАРЕВ В.В ., РАУ И А Гегель и философские дискуссии его времени.
-М .: Наука, 1991.
ЛОСЕВ АФ. (ред.) Владимир Соловьев.
-
2-е изд., доп.
-
М.: Мысль, 1994.
ЛОТМАН Ю.М. Сотворение Карамзина.
-
М.: Книга, 1987.
МОТРОШИЛОВА Н.В. Путь Гегеля к «науке логике»: Формирование
принципов системности и историзма.
-
М.: Наука, 1984.
ОЙЗЕРМАН Т.И ., Нарский И.С Теория
познания Канта.
-
Mj Наука, 1991.
A History of Muslim Philosophy, 1963-66. Vol. 2 ., Edition. Muhammad
Sharif. Wiesbaden, p. 1487.
ALTHAUS, H. 1992 . Hegel und die heroishen Jahre der Philosophie.
Munichen/Wien.
ASSOUN, P. L 1980. Freud et Nietzsche. Presse Universitaire Francaise,
Paris.
BARRY, N. P . 1986 . (Уп Classical Liberalism and Libertarianism. Macmillan.
Basingstoke, London.
BENTLEY, M. 1987 . The Climax of Liberal Politics: British Liberalism in
Theory and Practice, 1868-1918. Arnold. London.
BOCOK, R 1983. Sigmund Freud. Horwood, Chinchester.
BRUSH, S. C. 1978. The Temperature of History: Phases of Science and
Culture in the Nineteenth Century. Burt, Franklin & со. New York.
BRYANT, Ch. G. A 1985. Positivism in Social Theory and Research.
Macmillan. Basingstoke, London.
COLLINS, 1.1957. Liberalism in Nineteenth Century Europe. Routledge &
Kegan Paul. London.
CRAMPE-CASNABET, M. 1989. Kant: line revolutionphUosophique. Bordas.
Paris.
DICKEY, L 1987. Hegel: Religion, Economics, and the Politics of Spirit,
1770-1807. Cambridge University Press. Cambridge.
ELEY, L 1995. Fichte, Schelling Hegel: Operative Denkivege im \deutschen
Idealism'. Ars Una. Neuried.
GANDER, H. -H . 1988. Positivismus als Metaphisik: Voraussetzungen und
Grundstrukturen von Grundlegung der Geistesuiss. Alber. Freiburg,
Munich.
GLOY, K . 1990. Studien zur theoretisch en Philosophie Kants.
Koenigshausen and Neumann. Wuerzburg.
HALFPENNY, P. 1982. Positiiism and Sociology: Explaining Social Life.
Allen & Unwin. London.
HAMLYN, D. H. 1980. Schopenhauer. Routledge & Kegan Paul. London.
HANS, J. S. 1989. The Question of Value: Thinking through Nietzsche,
Heidegger and Freud. Southern Illinois University Press. Carbondale,
Edwardsville.
HEIDEGGER, М. 1994 . Hegel s Phenomenology ofSpirit. Indiana University
Press. Bloomington, Indianopolis.
JANKELEVITCH, V . 1989. Henri Bergson. Presse Universitaire Fran^aise.
Paris.
JARDIN, A 1984. Alexis de TocqueviUe, 1805-1859. Hachette. Paris.
JARVIE, I. Ch . 1984. Rationality and Relativism: In Search ofa Philosophy
and History ofAnthropology. Routledge & Kegan Paul. London.
KELLNER, M. 1988. Feuerbachs Religionskritik. ISP-Veri, Frankfurt a. M.
KREMER-MARIETTI, A 1983. Le concept de science positive: ses tenants
et ses aboutissants dans les structures anthropologiques du
positivisme. Klincksieck. Paris.
LACEY, A R 1993. Bergson. Routledge & Kegan Paul. London/New York.
LeXIXe siecle et Thistoire: LecasFustel de Coulanges. Presse Universitaire
Franchise. Paris.
Lt JTKEHAUS, L 1980. Schopenhauer: Metaphysischer Pessimismus und
soziale Frage'. Bouvier Verl. (Grundmann). Bonn.
MACKAY, N . 1989. Motivation and Explanation: an Essay on F re ud 's
Philosophy of Science. International University Press. Madison,
Connecticut.
Malthus and His Time, (ed.) 1986. Edited by M. Turner. Macmillan.
Basingstoke, London.
MANET, P. 1987. Histoire intellectuelle du liberalisme : Dix Lemons.
Calmann-Levy. Paris.
MANQUARD, O . 1987. Transzendentaler Idealism, Romantische,
Naturphilosophie, Psyhoanaiyse. Verl. fur Philosophie Jurgen Dinter.
Koln.
MARQUET, J. F . 1973. Liberte et existence. Etude sur la formation de la
philosophie de Schelling. Gallimard. Paris.
OTTOMAN, H . 1987. Philosophie und Polik bei Nietzsche, de Gruyter.
Berlin/New York.
PAKDAMAN, H. Djamal-ed-din Assad Abadi dit Afghani, Paris, p. 246.
PESCH, E. 1985. Freud. Bordas. Paris.
RENAULT, A 1986. Le
systeme du droit: Philosophie et droit dans la
pensee de Fichte. Presse Universitaire Frangaise. Paris.
RILEY, J. 1988. Liberal Utilitarianism: Social Choice Theory andJS. Mill's
Philosophy. Cambridge University Press. Cambridge.
ROSENBERG, J. D. 1985. Carlyle and the Burden of History. Harvard
University Press. Cambridge, Massachusetts.
ROSSET, C. 1989 . L'esth4tique de Schopenhauer. Quadrige, Presse
Universitaire Frangaise. Paris.
Schopenhauer, 1988. Schroedel. Hannover.
STADLER, F. 1982. Vom Positivismus zur 'WissenscbafUichen Weltauffassung':
Am Beispiel der Wirkungsgeschichte von Ernest Mach in Osterreicb
von 1895 his 1934. Locker. Vienna/Munich.
SUTTON, J. 1988 . The Religious Philosophy ofVladimir Solovyov: Towards
and Reassessment. Macmillan press. Basingstoke, London.
The Common Bases of Hinduism. 1994. In: Swami VTVEKANANDA An
Antholog, Delhi, p. 195.
The Encyclopaedia ofPhilosophy, 1972. Vol. 7 . New York/London, p. 99.
VTVEKANANDA 1964. The Complete works. Vol. 5, Calcutta, p. 51.
.
1994. Washing the Ziving God. In: An Anthology, Delhi, p. 107.
WARREN, М. E. 1988 . Nietzsche andpolitical thought. Cambridge (Mass.);
The Mit Press. London.
WARTOSFKY, M. W. 1977. Feuerbach. Cambridge University Press.
Cambridge.
WINCH, D. 1987. Malthus. Oxford University Press. Oxford and New
York.
156

7
ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Бернадетта Бенсод-Венсан, координатор
Соавторы: Кристин Блонделъ, Конрад Грау, Леонсио Лопес-Окон,
Франсуаза Мейер, Мария-Луиза Ортега-Галвес, Анн Расмуссен,
Бригитта Шрёдер-Гудеус, ИбаДер Тиам
В сфере образования и научных исследований
большинство структур, которые существуют сегодня, были
основаны в период с 1789 по 1914 г. Несмотря на различия в
национальных и
культурных традициях, система
образования была четко наделена законным статусом и открыта
широким слоям населения. Научные исследования,
которым в эпоху Просвещения отводились лишь часы досуга,
постепенно превратились в профессиональное занятие.
Как шел этот процесс? Где, при каких обстоятельствах
и под воздействием каких факторов появлялись
учреждения, которые сформировали и придали вид нашей
современной Культуре?
Эта глава начинается с описания различных этапов
организации систем образования, от начальной школы до
самых высоких университетских уровней. Далее
выявляются основные направления в организации научных
исследований
-
профессионализация, специализация и
интернационализация. Наконец, будет рассмотрено
развитие способов распространения знаний, прежде всего их
популяри зация, кот орая впер вые
появилась в XIX в. и в
которой отразилось все множество направлений научных
исследований.
В этих трех направлениях, как и во многих других на
протяжении XIX в., промышленно развитые страны
Европы
стремились
навязать свои системы. С
распространением информации и возрастанием легкости и быстроты
коммуникации мир стал теснее.
Мигранты толпами покидали
деревни и уезжали в новые промышленные города, а
также со «старого континента» Европы в Америку и реже в
Африку, как только там стала утверждаться
колониальная
культура.
В данной главе делается попытка проследить,
как
и в какой степени распространилась
в
мире европейская
промышленная культура посредством стандартизации
структур.
ОБРАЗОВАНИЕ
В промышленно развитых странах XIX век был «веком
образования». Образование рассматривалось как панацея
от всех социальных и политических бед. Постепенное
введение всеобщего избирательного права, продиктованное
либеральными воззрениями и демократическими
стремлениями, требовало от граждан хотя бы минимальной
культуры и информированности для осуществления их
прав в истинном духе Просвещения. Существовали также
другие факторы, которые способствовали
распространению всеобщего образования, такие как обращение в
другую веру
в Англии в
резул ьта те соперничества между
сектами, или желание ассимилироваться в обществе и
получить
гражданство, как в США Играло роль также
стремление улучшить общую нравственную атмосферу среди
низших слоев населения. Полагали, что всеобщее
образование положит конец бедности и нестабильности
среди
«опасных слоев общества».
С последней трети XVIII в.
происходило постепенное
расширение вмешательства государства в образование,
которое ускорилось в конце XIX в. в связи с подъемом
национализма. Это был долгий и сл ож н ый
процесс, который
привел в конце концов к
тому, что церкви и религиозные
общины были освобождены от ответственности за
образование. Помимо прочего, вмешательство государства
выражалось в проведении инспекций, обследований и
опубликовании официальных докладов, которые
учитывались при разработке законов. Иногда государством
выделялись субсидии,
и хотя оно обычно не
брало на себя
обязанность го то вит ь преподавателей, однако именно
государство осуществляло контроль за их квалификацией.
Часто оно возлагало ответственность на религиозные
организации
и
учреждения. Наконец, в таких
странах, как
Франция и Италия, государственная система образования
действовала совместно с частным образованием. Хотя это
не положило конец влиянию религиозных институтов на
системы образования, в целом это означало, что они
должны были действовать под управлением государства.
К началу первой мировой войны основной
тенденцией в образовании стало установление практически
повсеместно светского
образования под контролем государства,
хотя между принципом и его применением в жизни
постоянно был разрыв. Серьезность этого разрыва
варьировалась в зависимости от
времени,
места и
уровня
подготовки
-
начальной, средней и университетской. В
зависимости от политической
ситуации
влияние
духовенства
(которое нельзя путать с религиозной основой
содержания
образования) принимало различные формы.
В начале XIX в.
образование не было обязанностью
только школы. Более важным показателям, чем охват
населения школьным
образованием, который был
неравномерным и неполным, являлись сравнительный уровень
грамотности и
прогресс
в
разных странах. Но уже к 1830-м гг.
157

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
с
развитием обязательного начального образования
школы
распространились повсеместно, однако среднее и
высшее
образование оставалось привилегией элиты.
Грамотность
На пороге XIX столетия процесс распространения
грамотности близился к
завершению,
по
крайней мере в
промышленно
развитых странах, причем уровень
грамотности был весьма различным в зависимости от социальных
условий и, в особенности, от половой принадлежности
учащихся.
Основной причиной неравенства в распространении
грамотности было географическое положение. В странах
Европы население малонаселенных местностей, гористых
или лесистых территорий становилось грамотным
медленнее, чем население городов. Поскольку жизнь в
социальных в значительной
мере способствовала обучению
чтению и письму, города обычно опережали сельские
местности. Тем не менее суровые условия работы на
промышленных предприятиях (во Франции, например,
в конце
XIX в. был 10 -ч асо во й рабочий день) не позволяли
большинству рабочих получать дальнейшее образование.
Детей из рабочих районов посылали на произ водст во
в
та ком
раннем возрасте,
что они очень скоро забывали (или
даже не могли приобрести) элементарные навыки чтения
и письма, и это продолжалось до тех пор, пока
обязательное образование или изменения в
трудовом
законодательстве не заставили родителей отправлять детей в школу.
Такая же ситуация наблюдалась иногда и в сельских
местностях, где пропуски школы были в порядке вещей до тех пор,
пока не распространилась механизация труда, сделав
детский труд излишним.
Неравенство полов в отношении грамотности,
напротив, постепенно сглаживалось. В начале века женщины
везде были менее грамотны, чем мужчины,
ивтом,что
касалось
приобретения грамотности, девочки сильно
отставали от мальчиков. Потому темпы, с которыми они в XIX в.
догнали мужское население в овладении грамотой, были
в
некоторых странах очень впечатляющими. Например, во
Франции женщины достигли одного уровня грамотности
с мужчинами к 1900 г., после чего
вскоре
их обогнали.
Положительный результат был обеспечен не только
посредством введения всеобщего школьного образования, но и
путем обучения на работе после окончания школы.
Независимо от подъема школьного образования семья,
социальные, религиозные и профессиональные группы
сохраняли ведущую роль в образовании до и после
обучения в школе, и даже одновременно с ним. Результаты были
весьма неоднозначными. В основном грамотность
приобреталась в школе, но значительная
роль отводилась и
семье, где, несомненно, всегда и начинается
процесс
обучения. Уроки чтения могли также давать набожные люди, как ,
например,
в
во скре сных
школах
протестантских стран.
Обучать чтению могли и в армии,
как в полковых школах
во
Франции. Наконец, вечерние занятия для взрослых
могли быть
организованы различными благотворительными
обществами, такими как Общество начального
образования (Societe pour Vinstruction elementaire), основанное в
Париже в 1815 г. по
примеру
многих аналогичных
английских организаций. В Афинах в 1836 г. было основано
Общество друзей образования (Society for the Friends of
Education).
Элитные круги,
в
которые входили и филантропы, и
служители христианства,
и
либералы, сделали образование
предметом публичных обсуждений, и часто оживленные
дискуссии происходили из желания дать учащимся большее, чем
катехизис и основы чтения, письма и
арифметики.
В то время
к а к общее число людей, которые могли
читать и писать, продолжало расти, уровень грамотности
оставался
по-прежнему скромным. Страны Южной
Европы в это время находились в бедственном положении:
согласно переписи населения, проведенной в Португалии в
1900 г., число
неграмотных людей старше 7 лет
составляло 4 млн. от общей численности населения немногим
более 5 млн. чел ., при этом было явно выражено гендерное
неравенство. В Испании 60% населения в 1830 г. были
неграмотным,
и в конце столетия
уровень неграмотности
оставался высоким. В итальянских государствах ситуация
была весьма различной; север страны было более
грамотный, чем юг, однако везде образование девочек в
основном оставалось семейным и частным делом.
В Африке образование по западному образцу
распространялось от побережья в глубинные районы материка в
связи с
быстрым увеличением числа миссий и было
наиболее развитым
в Южной и Западной Африке. Несмотря
на экспансию ислама в XIX в. в
некоторых регионах
и
важность школ, в
которых учили Коран, влияние Запада
стан овил ось все бо л е е значите льным. В Сенегале, например,
в
школу «общей подготовки», основанную в Сент-Луисе в
1816 г., к
следующему году было зачислено 80 учеников-
мальчиков. В 1822 г. мать
Жавуэ (Javouhey) открыла школу
для девочек в Сен-Луи, а затем вторую школу в Горе. В 1841 г.
там были основаны первые школы-интернаты, дающие
среднее образование. К концу века во французской
колонии Сенегал работали более десяти средних школ, а в
1903 г. в
Сен-Луи была открыта школа по подготовке
учителей начальных классов. В
результате
в Сенегале и в других
странах Африки появилась небольшая элита из
нескольких тысяч
африканцев, принявших христианство и
знакомых с западной культурой, которые в очень многих
случаях пользовались
привилегированным статусом
благодаря участию в управлении и коммерческой деятельности.
Хотя круг африканцев, обученных в западных
традициях, оставался небольшим по численности в сравнении
со всем чернокожеим населением Африки, тем не менее
растущее влияние грамотности представляло
потенциальную угрозу африканским культурам, которые в основном
существовали в устной форме. В сообществах, где
объединение в группу приняло форму ритуального посвещения,
варьирующегося от одной этнической группы к другой, но
всегда соответствующего этапам развития человека с
детского и до зрелого возраста, распространение
письменности ослабило опору на мифы, легенды и устные
рассказы - ослабило силу живого слова, сопровождаемого
молчаливыми паузами и жестами, которые были столь важны
в
традиционных африканских культурах. Некоторые
миссионеры, более поглащенные распространением
христианского учения, а не территориальной экспансией,
пытались
приспособиться к местным условиям путем изучения
преобладавших местных диалектов и обычаев, однако их
миссионерские школы так и остались моделями школ их
родных стран,
в основном Англии и Франции. Процесс
вестернизации более всего поощрялся протестантскими
миссиями, ко т о р ы е ра спр остран яли христианство
как
культурное целое, включая всё
-
от
образования, морали
и обычаев до отношения к политике и экономике.
На исламском Востоке контакты с Западом
расширялись в соответствии с реформистской политикой, начатой
турецким султаном Селимом III (правил в 1789-1807
гг.) (илл.19). Реформистский дух распространился из
Стамбула в провинции империи, такие как Египет и
Сирия. Однако в отличие от того, что
происходило в
Южной и Западной Африке, становление новых систем
образования и готовность воспринять западную культуру
сначала не угрожали традиционному исламскому
образованию. Вместо того чтобы заменять местные
школы Корана,
в
которых учитель вдалбливал ученикам
хотя бы буквы, если уж не дух Корана, европейские
школы предлагали параллельное развитие, приняв за
основную цель обеспечение местной элиты литературой
158

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
технической, научной и управленческой подготовкой.
Вместе с тем, это
реформистское направление посягнуло
на власть
улемов (мусульманских богословов), которые
до этого времени были единственным авторитетом в
сфере образования.
В США особая проблема возникла в результате
наплыва в
страну
вXIXв.
взрослых иммигрантов. Здесь школа
зачастую была единственным доступным средством для
подготовки и просвещения этих потерявших связь с
родиной взрослых людей. В результате в штатах,
располо женных на В ос то чн ом
побережье, для которых был
характерен высокий, сопоставимый с европейским уровень
принимаемых в школы, в конце века отмечался упадок
грамотности в связи с прибытием толпы беднейших
иммигрантов из Центральной и Южной Европы. На Западе США, где
границы (фронтир) между освоенными и неосвоенными
поселенцами землями постоянно
передвигались, уровень
грамотности был точно не известен.
Что касается стран Латинской Америки, большинство
которых между 1810и 1825 г. ослабили связи со своими
родными странами Пиренейского полуострова, то они в
св о е й образовательной политике зашли в ту пи к
из-за
противоречий между консерваторами и либералами, которые
стремились противостоять культурной гегемонии
Католической церкви,
явля вше йся на
протяжении
колониального периода единственным институтом, ответственным за
образование. Учитывая очень низкий уровень
поступления детей в школу, задача была непомерно трудной.
Согласно первой переписи школ, проведенной в Республике
Чили в 1813 г. , столица страны Сантьяго, население
которой в то время составляло 50 тыс. жителей, могла
похвастаться только 7 школами, в которых насчитывалось
664 учащихся.
И только в последней трети XIX в.
школьное образование стало развиваться, принимая
массовые масштабы.
Начальное образование
Во всей Европе, за исключением России, начальное
образование стало обязательным в соответствии с
законодательством еще до начала первой мировой войны.
Однако это совершенно не означало, что школьное
образование следовало установленному образцу. С точки зрения
организации школьного образования, Европа в XIX в. была
похожа на мозаику из различных систем, каждая из
которых отражала ситуацию в конкретной стране.
В Великобритании, например, школы развивались на
фоне религиозного соперничества. В Англии, Шотландии
и Уэльсе школы, которые существовали в 1800 г., были
оставлены на попечение инициативным частным лицам или
местным организациям. В ходе индустриализации
система, господствовавшая в сельской
кальвинистской
Шотландии {илл.80), начала разв аливать ся. Повсюду в
Великобритании самые посещ ае м ые во скр есн ые
-
школы
гордились тем,
что они давали
не только
религиозную подготовку,
но и основы чтения и письма.
Результаты не были впечатляющими. Возникавший
средний класс «частично из протестантов,
частично из
промышленников, убежденных филантропов» требовал
создания школ. Два конкурирующих общества
-
явный
признак религиозной напряженности
-
отстаивали
со вм ест но е обучение. К началу XX в. многочисленность
сект и присутствие католиков привели к появлению хотя
и не светской, но нейтральной системы школьного
образования. Перед и пос ле
уроков читались молитвы и
Библия. В 1870 г. в
Великобритании был принят первый
закон о
народном образовании, положивший начало
государственной системе обязательного начального
обучения детей от 5 до 12 лет в элементарной школе.
Система начального школьного образования стала уп¬
равляться школьными советами, избираемыми
налогоплательщиками. В 1902 г. был издан закон, по
которому
им на
смену пришли местные органы народного
образования, которые к тому же были обязаны создавать
государственныеграмматические школы. Число школ за
пер иод
с 1876 по 1900 г.
удвоилось, а
возраст
оконч ания
шк ол ы был увеличен
с10летв1876г.до14летв1900г.
В США школы были муниципальными. Начальное
образование около 1830 г. было основано как бесплатное и
светское, и с самого начала оно было обязательным для
детей от 6 до 14 лет. Однако оказалось, что привычки
изменить труднее, чем законы -
только 49% детей
регулярно посещали школу
в 1876г., и хотя к 1900г.этот
показатель вырос, но все же не достиг даже 80%. Основное
отличие от
старого континента, как отмечал
французский
социолог, историк и политический деятель Алексис Токвиль,
заключалось в том, что школьное образование в Америке
было совместным: «Демократическое образование
необходимо для того, чтобы защитить женщин от тех
опасностей, которыми их окружают обычаи и институты
демократии».
Англоговорящая часть Канады практически
ск опир овал а
америк анскую м од ел ь, то г да к ак французская
провинция Квебек попыталась сохранить свою самобытность
путем возложения ответственности на Католическую
церковь за (раздельное) обучение мальчиков и девочек
К концу XIX в. эта
первоначальная образовательная
мозаика стала изменяться: появились
обширные
территории, на котор ых преобладали определенные модели,
обеспечивавшие единые системы образования. Это явление
было особенно заметно в сферах влияния Германии. В
Пруссии правила 1763 и 1765 гг. вместе с Общим
земельным
уложением 1794 г., устанавливавшим, что школы и
университеты являются государственными
учреждениями, определяли всё последующее развитие. Реформа
сист емы
образования, принятой после разгрома Пруссии и в
период наполеоновских войн, проходила при сильном
влиян ии Вильгельма 1умбольдта и прив ела
к
учреждению
в 1817 г.
Министерства по делам культов, образования и
здравоохранения на самом высоком административном
уровне. Тем не менее, оказалось невозможным как в
Пруссии в 1819 г., так и позднее в
Баварии (1867-1869 гг.)
обеспечить единое законодательство о начальном
образовании, и в
результате школы подчинялись отдельным
специальным законам, принимаемым по
ме р е необходимости.
После провозглашения Германской империи в 1871 г.
подведомственность культуры и образования германским
государством была в принципе обеспечена. Однако
прусское преобладание в сфере образования постоянно
укр епляло сь.
Прусская система образования, поставленная в
1854 г. под антилиберальный, клерикально
ориентированный контроль, как и система образования в Баварии в
1857 г., возродилась благодаря закону о лишении
духовенства права надзора
за школами, принятому по
инициативе и под давлением Бисмарка в 1872 г. В этом законе был
четко заложен принцип отделения школы от Церкви. Хотя
попытки ввести законы, унифицирующие систему обра-
зовательния на всей территории Германской империи,
предпринятые в начале 1890-х гг ., окончились
неудачей,
унификация в конце концов произошла путем
навязывания
прусской системы образования на территории всей
Германии и даже Австро-Венгрии после заключения
между ними мирного договора (1866 г.). В Австрии в 1869 г.
был принят имперский закон о начальном образовании,
установивший обязательное образование в школе для
детей в возрасте от 6 до 14 (или 12) лет. Следует отметить,
что хотя показатель зачисления в школу в странах
германской сферы влияния стал выравниваться, уровень
грамотности в начале XX в. значительно колебался
-
от 60 до 25%,
например,
в
разных регионах Австро-Венгрии.
В России и странах, находившихся в сфере ее влия¬
159

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ния, обязательного
образования не было вплоть до
падения царизма. Несмотря на всесторонние реформы,
проведенные после поражения
в Крымской войне, такие
как отмена
крепостного права
в 1861 г., установленное
законом в 1864 г.
признание начальных школ, в России
существовало всего лишь 90 тыс. школ, которые посещали 4
млн. детей, тогда как численность населения страны
составляла 110 млн. чел ., о чем свидетельствует перепись
населения, проведенная в 1897 г. В 1915 г. около 60%
населения в
возрасте старше 15 лет было неграмотным,
и только
половина детей 8-11 лет посещала начальную школу.
Бессмысленно пытаться дать общую оценку
политике, проводимой в XIX в. в
сфере обязательного
всеобщего образования, тем не менее можно выделить
некоторые
основные тенденции, которые были
общими для стран Европы.
Прежде всего, осуществление законодательных мер
столкнулось с рядом преград политического или
религиозного характера. Развитие народного образования
-
именно в этом
суть
обязательного школьного
образования
-
сдерживалось из-за явного опасения консерваторов
во всех странах, что оно разрушит классовые барьеры.
Только несколько стран, особенно Германия и некоторые
государства Австро-Венгрии, достигли цели и установили
8-летнее начальное образование.
Развитие начального
школьного образования находилось под сильным
воздействием напряженных отношений между либеральными и
консервативными тенденциями, а потому не наблюдалось
ровной тенденции к росту, а была неровная кривая,
постоянно отклоняющаяся то в сторону быстрого роста, то
-
относительного застоя. Влияние консерваторов, которые
не всегда относились к массовому образованию с
предубеждением, проявлялось в содержании образования: как в
виде подчеркивания монархистских и христианских
ценностей, способствующих воспитанию лояльных граждан,
так и в ограничении доступа к культуре путем введения
материальных и финансовых требований,
что
ограничивало такой доступ для широких
масс населения.
Сначала казалось, что
европейские революции 1848-
1849 гг.
предоставят возможность для осуществления
более либеральных концепций образования, однако с
поражением революционного движения снова временно
одержали верх консервативные взгляды. В конце концов
реорганизация образования стала необходимой в результате
промышленного развития и социальных преобразований,
часто с политическими целями, таких как
российские
реформы 1860-х гг .; австро-венгерский компромисс
(соглашение 1867 г.); экономическое развитие во время Второй
империи во Франции; провозглашение Цэетьей
республики; провозглашение Германской империи в 1871 г.
Неравномерность развития образования была
особенно заметна во Франции. Попытка установить
государственный контроль над системой образования,
предпринятая во
время революции 1789 г., не помешала школам
возвратиться
к
своему прежнему статусу,
и
продолжали
они находиться в руках местных сообществ. Закон,
разработанный министром народного просвещения Франсуа
Гйзо в 1833 г., распространил руководство образованием
на
мэров городов и местных сановников, которые
действовали по соглашению с церковными властями, хотя
закон Фаллу от 1850 г.
укрепил влияние Католической
церкви на
публичные школы, подвергавшиеся государственной
инспекции.
Продолжали существовать частные школы, которые
иногда управлялись «неуполномоченными» духовными
лицами. В период Реставрации (1814-1815,1815-1830 гг.)
французские школы начиная с 1815 г.
подверглись
серьезным изменениям. Хотя и
скромно, но всё же
увеличивалась численность учащихся
и
лучше подготовленных
учителей; школы находились под более пристальным
контролем
государственного административного аппарата через
штат инспекторов
и
руководителей образовния
назначаемых отдельным Министерством народного образования.
Этих мер было недостаточно, чтобы ликвидировать
значительное неравенство
в
образовании в разных регионах,
однако они помогли смягчить его.
Как только государство взяло на себя руководство
образованием, положение начальной школы привело к
серьезным конфликтам в ряде стран Европы,
в частности во
Франции, Англии и Бельгии, поводом для которого стало
ме сто
религии в системе образования. Ожесточенные
споры между сторонниками светского образования и
религиозных школ надолго разделили общественное мнение.
Во Франции, где еще до Т]ретьей республики
бесплатное начальное образование было введено практически
повсюду, республиканцы, которые действовали из
убеждений, что школы с учащимися одного вероисповедания
были причиной национальной розни, приняли в 1881-
1882 гг. законы, согласно
которым вводилось бесплатное
обучение в начальных школах, обязательное обучение
детей обоего пола с 6 до 13 лет и устранение религии из
учебных планов государственных школ. Затем в 1886 г. был
принят еще один закон, согласно которому
преподаватели школы не должны были носить духовный сан, однако
действовать этот закон начал только по окончании
переходного периода, на протяжении которого ордена
монахинь еще долгое время продолжали учить детей,
-
до тех
пор пока не были подготовлены светские
преподавательницы женской школы, способные занять их места.
Антиклерикальная политика достигла своего пика в 1904 г.,
когда глава правительства Франции Эмиль Комб запретил
преподавать членам религиозных орденов, которые до
того
вре мен и
имели
разрешение проводить обучение, и
изгнал их из школ, сделав таким образом народное
образование полностью светским. В связи с этим многие
члены таких
орденов стали светскими учителями
в частных
школах.
Бельгия включила свободу образования в основной
закон
конституционной монархии, которое появилась в
результате Бельгийской революции
и
распада
Нидерландского к ор ол ев ст ва
в 1830г.В
период между 1842 и 1879 г.
все
коммуны были обязаны иметь по крайней мере одну
государственную школу с обязательной религиозной
подготовкой, однако им было разрешено «выбирать» частные
школы вместо государственных. Так называемый
«отвратительный» закон, принятый либералами в 1879 г., обязал
коммуны создавать светские школы для детей разного
вероисповедания, запретил открывать школы с одним
вероисповеданием и отменил
религиозную подготовку в
учебное
время. Государственное образование подчинялось
гражданским властям, тогда как школы с одним
вероисповеданием, вынужденны стать финансово независимым от
государства, подчинялось только церковным властям.
Когда католики вернулись к власти, которую они удерживали
до 1914 г., они отменили закон 1879 г.
Принятый в 1884 г.
так называемый «реваншистский» закон наделил
коммуны
правом организовывать частные школы с религиозной
подготовкой или сохранить официальные школы с
разным вероисповеданием. Только организованные частные
школы получили субсидии, однако система учреждения
школ стала
правилом, особенно на территориях с
фламандским языком. В этом проявилось господство
автономии
комунн. С 1914 г. в
стране действует закон о всеобщем
обязательном обучении детей с 6 до 14 лет.
В Нидерландах свобода просвещения в принципе
поддерживалась, хотя закон от 1878 г. был
продиктован
скорее религиозными, нежели политическими
соображениями.
Протестанты различных убеждений и католики с юга
страны создали коалицию, которая добилась получения
правительственных субсидий на определенных условиях.
В Италии первый закон об обязательном обучении
детей 6-9 лет в течение двух лет в начальной школе был из¬
160

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
дан в 1859 г.; этот закон постепенно распространился от
Пьемонта по всему полуострову. Этот умеренный
либеральный компромиссный закон соблюдал интересы и
светского государства,
и Католической церкви. В
соответствии с ним надзор за частным образованием
осуществлялся только в отношении
квалификации преподавателей
и
нравственности. Этот закон сохранялся практически
неизмененным до фашистских реформ 1923 г.
Другой основной тенденцией было проявление
неравенства обоих полов, к которому вело развитие
начального образования. К школам для девочек не применялось
никаких обязательных правил, в них число
преподавательниц было невелико. Во многих семьях считалось, что
семейного обучения достаточно, поскольку удел девочек
-
домашняя работа. В сельской местности девочки
посещали школы с совместным обучением,
вто
время как в
городах они в основном воспитывались «в лоне Церкви».
Но все же женское начальное образование быстро
распространялось.
Третьей тенденцией было то, что принятие
официальных мер по распространению всеобщего начального
образования часто сталкивалось с материальными
трудностями в отношении финансирования и набора штата из-
за нехватки
квалифицированных преподавателей.
Например, во Франции государство взяло на себя
подг ото вку
учителей в eco les no rm al (жаль нормаль)
-
педагогических
высших учебных заведениях, однако потребовались дпол-
нительные меры, чтобы дать учителям возможность
работать по специальности. С 1833 г. по закону Гйзо
муниципалитеты были обязаны предоставлять учителям
временное жилье и минимальную заработную плату сверх
гонорара, который платила семья за каждого обучаемого
ребенка.
В сущности, развитие начального образования
привело к
институционализации подготовки учителей. Этот
процесс, который в разных странах принимал различные
формы,
в конце концов привел к появлению совершенно
новой профессии школьного учителя и к появлению
новой
науки
-
педагогики, которая пришла на смену старым
учительским навыкам и умениям.
Что касается содержания начального образования, то
в течение XIX в. стало ясно, что миссия школы, как и
религиозной подготовки, вышла за
рамки трех
основных
учебных навыков, которым обучали чаще последовательно,
чем одновременно,
-
чтения, письма и арифметики. В США
власти, заинтересованные в том, чтобы способствовать
развитию любого фактора единения, придавали особое
значение обучению родному языку и истории, наряду с
практическими курсами гражданских прав и
обязанностей. Необходимо также отметить то большое внимание,
которое американские
начальные школы уделяли спорту.
Закон, принятый во Франции в 1833 г.,
предусматривал, что в дополнение к основным навыкам и умениям
начал ьное
образование должно включать не только
«нравственную и религиозную подготовку», но и знание
узаконенной системы мер и весов, а также метрической
десятичной системы мер, которая была разработана в эпоху
Французской революции в конце XVIII в ., од н ак о широко
не
применялась до середины XIX в.
В то же время в Англии школьные комитеты
предоставляли субсидии для прохождения некоторых
дополнительных курсов обучения. Однако ни в какой другой
стране, кроме Германии, не было ничего сопоставимого с
разделением ответственности за техническое образование
между промышленными и университетскими кругами.
До сих пор ударение делалось на многообразии
ограничений, которые определяли и структуры образования,
и
содержание начального школьного образования в
разн ых
странах. Однако необходимо рассмотреть и
проблему методики преподавания. Невозможно решить задачу по
увеличению числа учащихся и привлечения детей из по¬
стоянно
расширяющихся секторов общества без
серьезного
пересмотра практики обучения и, как следствие,
вопросы
о методиках преподавания стали
предме том
мног их
обсуждений на протяжении
всего XIX века.
С самого начала века эти вопросы возникали из
практики во Франции, так как Революция лишила образования
педагогического наследия религиозных организаций,
которые традиционно готовили своих членов к
преподавательской деятельности. Метод обучения детей,
применявшийся Школой братьев-христиан, движением,
основанным Сен-Жан-Батистом де ла Саль в начале XVIII в.,
заключался в объединении в группы учащихся одного
уровня подготовки, ч то бы им мо ж но было в один аков ом
темпе преподавать один и тот же материал. Отсюда пошло
название метода
-
одновременное обучение. Однако этот
метод мог быть применен только при достаточном числе
учеников и учителей, а такое вне городов случалось редко.
Учебники
при
этом были одинаковыми для всех. В
других
местах использовался
«индивидуальный», или
«традиционный», метод обучения, который критиковался всеми
деятелями образования: дети по очереди «читали учителю»
тексты, а остальные учащиеся занимались чем угодно. В связи
с этим обычной праютшой того времени было,
естественно, обучение детей чтению до обучения их письму.
Педагогическая мысль XIX в. была в основном
нас леди ем эпохи
Просвещения,
во многом оставаясь под
влиянием
двух мыслителей и просветителей XVIII в.
Ослабевшая в XIX в. тенденция рассматривать детей всего лишь как
«несовершенных взрослых» принадлежала по существу
Жан Жаку Руссо, тогда как важность прогрессивного и
практического обучения в основном отстаивалось на
основании взглядов швейцарского педагога-демократа
Иоганна Генриха Песталоцци.
На протяжении XIX в.
Центральная Европа стала
интеллектуальным
источником идей, которые привели к
тому, что образование стало отдельной самостоятельной
отраслью знаний. Жан Батист Жирар (1765-1850),
швейцарский педагог из Фрибура, стал ведущим деятелем в
области начального образования, а его родной город стал
местом педагогического паломничества, который
привлекал учителей и деятелей образования из многих стран.
Следуя примеру датчан (в Дании законодательные акты
1814 г. положили начало народному просвещению) и
под влиянием Песталоцци, Жирар выступал за
воспит ание цельной личности путем
исп ользо вания
родного языка и
продвижения
от
конкретного
к
абстрактному. Главным образом, он призывал учителей прививать
учащимся любовь к учению «через воспитание любви к
тому, чему они учат».
К концу XIX в. движения за
реформирование
образования развивались
в сочетании с социальными и
политичес кими конфликтами, что способ ст во ва ло поя влен ию
новых
культурных направлений в содержании
образования и даже более
существенных различий во всех
отношениях
между системами образования.
Методы обучения в школах XIX в. долго
формировались под воздействием не только прагматических
соображений, но и идей и идеалов. В начале века у народного
образования по всей Европе недоставало ресурсов.
В
результате этого английские филантропы, как и многие их
сторонники во Франции в 1815 г., были до безумия увлечены
методом, предназначенным для обучения большого
числа детей с помощью весьма
ограниченных средств.
Это
была так называемая Ланкастерская, точнее
-
Белл-Лан-
кастерская, система «взаимного» обучения, система
организации и методов обучения в начальной школе.
При
этой системе старши е
и более успевающие ученики
(мониторы) под руководством учителя
вели занятия с
остальными учащимися между основными уроками,
проводившимися самим учителем. Несколько школ
такого типа работали в Англии под руководством
161

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Таблица 13. Число поступивших учиться в
11екстгорых странах око/ю 1900г.
Страна (штат)
Средняя доля
зачисленных в
школу
на 1000 жителей
США
186,0
Пруссия
186,0
Швейцария
177,0
Франция
148,0
Англия
144,0
Квинсленд (Австралия)
120,5
Виктория (Австралия)
1202
Южная Австралия
119,5
Новый Южный Уэльс (Австралия)
118,5
Испания
116^
Италия
116,0
Япония
103,5
Коста-Рика
62,7
Аргентина
62,6
Уругвай
479
Западная Автралия
46,0
ГЬатемала
442
Венесуэла
43,7
Эквадор
419
Никарагуа
413
Португалия
409
Мексика
40,6
Парагвай
34,6
Чили
33,5
Сальвадор
25,7
Колумбия
193
Бразилия
182
Индия
17,0
Перу
14,0
Источник: L Lopez-Осбп, Centre of History Studies, CSIC , Madrid, 1900.
педагога Джозефа Ланкастера (1778-1838) и при
поддержке
Национального
общества,
Высокой
церкви, Британского и зарубежного школьного
общества. (Сходный метод обучения независимо от
Ланкастера выдвинул
и
применил
в Индии А. Белл.
-
Прим.
ред.).
Французские либералы использовали «взаимное
обучение» как
о ружие в их борьбе против экстремистов и
религиозного образования. Став таким образом предметом
раскола в образовании, этот метод подвергся жестоким
нападкам. Когда прошло некоторое время, во Франции в
1840-х гг . была введена смешанная система обучения,
в
которой практика «взаимной подготовки» сочеталась с
одновременным обучением. Государственное начальное
образование постепенно отказалось от метода
«взаимного
обучения», который продолжал, однако,
использоваться в детских садах и миссионерских школах. Подготовка
учителей в педагогических учебных заведениях {жаль
нормаль),
ставшая
уже обычной практикой обучения
юношей до принятия закона 1833 г., способствовала
нововведениям в образовании, таким как объединение учащихся
в
группы в зависимости от уровня их знаний для
подготовки их на
соответствующих «курсах» или «отделениях».
Когда эта система организации обучения, принятая
департаментом Сены в 1868 г., распространилась по всей
стране, уровни французского начального образования в
1880-х гг . постепенно выровнялись как в каждой школе,
так и во всех школах.
Начальное образование в США широко варьировалось
от региона к регио ну
и бы ло сформировано на основе ряда
различных местных ограничивающих условий. В стране,
где книг было мало и они были редкими, люди учились
чтению по Библии. Функцией школ государственного
сектора, которые всегда практиковали совместное
обучение {илл.81) и обычно руководились женщинами
(которые, казалось, оставались старыми девами по
призванию), являлось создание единого языка и единой
культуры в стране. К концу века в крупных городах
Восточного побережья стали распространяться методы
обучения, основанные на идеях Джона Дьюи (1859-
1952) {илл.82). Отсюда распространилась система школ
с активным обучением и с занятиями по так называемым
центрам интересов детей; при этом задачей учителя
оставалось лишь направлять деятельность учащихся.
В Латинской Америке начальное образование являлось
сильной позицией в политической
программе либералов,
которые отстаивали главным образом Белл-Ланкастерс-
кую систему. Школьное образование развивалось в
городских центрах. Например,
в Мексике, где первые Белл-Лан-
кастерские школы открылись
в 1822г., к 1835г.
уже бы ло
1310 школ, в
которых учились в общей сложности около
60 тыс. детей. Ближе к концу столетия в странах Латинской
Америки положительное влияние на развитие
образования оказало распространение
позитивизма
-
философской системы, созданной Огюстом Контом, отстаивающей
распространение научного, или «позитивистского»,
мышления в социальной и политической сферах.
Распространение позитивизма
среди
многих народов мира через
страны Латинской Америки привело к поощрению
усилий, направленных на становление образования.
Количество учебных заведений после этого быстро возросло. К
1870 г. Мексика гордилась своими 4 тыс. школ, а через 5 лет
их число более чем
удвоилось,
в них
учились около
300 тыс. детей. Эти школы в основном
(примерно на 67%)
финансировались заинтересованными в них
муниципалитетами, 1% денежных взносов
поступало от
федерального правительства, а оставшуюся часть обеспечивали
частные пожертвования. Однако было бы неверно говорить
о «подъеме» школьного образования в Латинской
Америке в отношении числа зачисленных
учащихся. В основном
продолжительность обучения не превышала двух-трех лет,
и показатели зачисления в
начальную школу оставались
значительно ниже, чем в большинстве европейских стран.
Из табл. 13, которая характеризует положение с
образованием около 1900 г., следует, во-первых, что самые
высокие показатели зачисления
располагаются между
10 и 20%; во-вторых,
что
географическое
распределение этих стран захватывает несколько континентов.
Образование для элиты
Среднее образование в XIX в. оставалось
предназначенным исключительно для элиты.
При этом образование
в
государственных или частных, в светских или
религиозных учебных заведениях обычно было платным. Даже в
Соединенных Штатах, где оно было бесплатным, что
обеспечивали муниципальные власти, в 1910 г. только 5%
учащихся начальной школы воспользовались этим, а
большинство молодых людей после получения начального
образования либо сразу вступали в рабочую жизнь, либо
шли обучаться ремеслу.
И все же в XIX в. среднее образование развивалось и
изменялось. В Великобритании давно существовавщие
закрытые частные привилегированные средние учебные
заведения («паблик скул») преодолели период застоя
после введения ряда
нов ых
принци пов вос пит ани я и
обучения,
предложенных Томасом Арнолдом (илл.&Ъ),
педагогом, директором школы г. Регби с 1828 по 1842 г.
Другие
подобные
«Паблик
скулз»
стали
руководствоваться теми же принципами:
это были
162

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
интернаты («дома»); учащиеся были разделены на
небольшие группы и обучались в отдельных зданиях;
все было основано на взаимном
доверии; младшие
ученики подчинялись старшим (так называемая система
фагов). Программа обучения по системе Т. Арнолда
включала изучение латинских и греческих авторов, которое
непременно связывалось с вопросами современной
жизни. Главную задачу педагогики Арнолд видел в
нравственном
воспитании
«христианских
джентельменов». Для населения в целом
среднее
образование, которое ничем не регулировалось,
принимало различные формы и масштабы.
Эта система заметно отличалась от
принятой во
французских лицеях (lycees), государственных учреждениях,
основанных Наполеоном, в которых учащиеся жили вместе
в
условиях строгой военной дисциплины. Платный курс
обучения длился 7 лет после окончания начальной
школы, выпускникам присваивалось звание бакалавра
(baccalaureat). После 1815 г. лицеи, получившие название
«королевские колледжи», снова начали предоставлять
классическое образование, вернув высокое положение,
которое они утратили за годы революции, хотя и
продолжая функционировать как военные заведения.
Организация обучения оставалась крайне
централизованной и бюрократической. В результате большинство
семей предпочитали отдавать детей в религиозные
колледжи. Лицеи и коллежи (colleges) для девочек, основанные
согласно закону 1880 г., предлагали такую форму
подготовки, которая более подходила женщинам: в них не изучали
латынь и
философию, было мало научных дисциплин, но
даже в таком виде к 1900 г. их было меньше, чем
монастырских школ, в
которые традиционно родители
отдавали учи ть ся
своих
дочерей и период обучения в которых
был короче, чем в школах для мальчиков.
В целом французское среднее образование,
прет ерпев шее в те чени е XIX в. многие
преобразования,
касающимися содержания, являлось отличительной особенностью
жизни французских буржуазных слоев населения.
Республиканцы, вместе с тем, расценивали как признак
«демократизации» то, что в лицей на основе конкурных
экзаменов могли
поступать
и даже получать стипендию дети
мелких
государственных служащих,
а иногда даже дети
рабоч их. Одним из таких уч ащи хся был Виктор Дюрюи,
историк, деятель образования, в 1863 г., ставший министром
образования.
В большинстве европейских средних школ курс
заканчив ался
выпускным экзаменом, прохождение которого
было условием для поступления
в
университет.
Во
Франции, например,
это был экзамен на звание бакалавра; в
немецких гимназиях ([Gumnasium)
-
на аттестат зрелости
(Abilur or Matura); в Соединенных Штатах, как и в Европе,
экзамен
проводился
по окончании
четырех
лет
средней
школы, разделенных на части. Во Франции лицеи
приглашали имевших звание бакалавра на работу в качестве
инспекторов или помошников преподавателя. Подготовка
преподавателей была основной задачей университета, по
его окончании выдавалась лицензия (или agregation) на
право преподавать или осуществлялась специальная
процедура приема в преподавательский штат. Эта
процедура
заключалась в сдаче конкурсного экзамена, дававшего
пра во
по лучи ть профессию преподавателя, он проводился
отдельно по каждой дисциплине на очень серьезном
уровне. Обычно, преподавателями средней школы в XIX в. были
выпу скни ки университе тов.
Какой вид ку л ь туры привив ало среднее образование
того времени? Ответ был различным в зависимости от типа
элиты, которая получала это образование. В Европе, как
правило, образование первоначально включало в себя
классические
гуманитарные науки, но постепенно (не
равномерно, со многими подъемами и падениями) они
уступили место научным дисциплинам, которые шаг за шагом
к
концу рассматриваемого периода получили статус
«современных гуманитарных наук».
В Германии, например,
гимназии н а
протяжении
многих лет занимали высокое
положение в
преподавании классических языков, а не
естественных
на у к Наряду с системой
среднего
обр аз ова ни я развился, х от я и не б ез трудностей, промежуточный,
более профессионально ориентированный тип
образования с целью подготовки сотрудников контролирующих
органов для армии рабочих, а также обучения персонала
среднего уровня для работы в промышленности и
торговле. Во Франции по закону 1833 г. было введено высшее
нач альн ое образование с соответству ющим и
треб ова ниям и к
этому уровню.
Оно представляло
собой
за чат ачну ю
форму профессионально-технического образования, но
по-настоящему
оно на чало
развиваться в 1880-х гг ., когда
новая техника и технологии привели
к появлению
спроса
на
опред еленн ые виды профессиональной подготовки; в
таком аспекте оно стало серьезным конкурентом
среднего образования.
На Африканском континенте некоторые
миссионерские школы
сосредоточивались
на
религиозном обучении;
к ним относилась, например, известная школа матери Жа-
вуэ в Сенегале, основной целью таких школ была
подготовка африканского духовенства. Большинство
миссионерских школ, однако, выполняли намного более
широкие задачи, и постепенно они стали обслуживать все
уровни образования. Главная их задача заключалась в
распространении грамотности,
ив
некоторых странах,
например на Мадагаскаре, благодаря многочисленным школам
Ливингстонской миссии, расположенным по
всему
острову,
к
концу XIX в.
грамотность достигла почти того же
уровня, который существовал тогда в Европе. Другие
миссионерские школы, такие как общество Лавдейл, основанное
в1841г.в
Кейптауне, обучали множеству практических
нав ыков
(печатное дело, портняжное дело, плотницкие
работы, каменная кладка), а также участвовали в
подготовке
преподавателей и администраторов. Колледж Фора Бэй
(FourahBay), основанный Церковным миссионерским
обществом (The Church Missionary Society) в Западной
Африке в 1827 г., вместе с подобными школами в Кейптауне
подготовил большое число преподавателей и журналистов,
способствовавших распространению западной культуры.
В результате там развилась смешанная культура
-
культура «креолов», как называли образованных людей в
Сьерра-Леоне, и представителями этой культуры были
туземные священники, учителя и доктора, а также управляющие
и
торговцы, которые
вели дела за границей. Когда в конце
XIX в. эта очень богатая смешанная
культура столкнулась
с расистскими или евгеническими теориями,
разработанными Гобино, Ричардом Бертоном и другими
представителями западной интеллигенции, и
распространяемыми
европейскими миссионерами и чиновниками в
Африке,
мног ие
представители африканской интеллигенции
ответили на это организацией религиозного и
политико-националистического дви жени я, и з в ес т н о г о как
эфиопиа-
низм, развившийся в панафриканизм, уходящий корнями
в осознание
африканской самобытности.
На мусульманском Востоке начальное и среднее
образование, которое традиционно обеспечивалось
исламскими учреждениями, привлекло внимание политических
лидеров только в конце столетия с основанием средних
школ, в том числе и школ для девочек. Реформы главным
образом были сосредоточены на специа льном
образовании. На
протяжении всего XIX в. система
образования
подверглась существенным преобразованиям на самом
высоком
уровне. Университеты, унаследованные от
Средневековья, в
которых традиционные
знан ия
передавались
установившимися методами, были преобразованы так,
чтобы отвечать потребностям подготовки
квалифицированных преподавателей и соответствовать развитию
исследований и промышленности. Такая система требовала
163

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
определенной специализации, что во многих странах
привело к учреждению
технических
учебных заведений
и
специализированных школ.
Так было и в Египте. Военная подготовка, согласно
реформам танзимата в начале XIX в., являлась целью работы
таких шк ол.
Первой средней школой, основанной
правителем Египта Мухаммедом Али в 1816 г., была Военная
школа, затем появились бо л е е узко спец иализир ованные
артиллерийская, кавалерийская, военно-морская и пехотная
школы.
Другие учебные дисциплины преподавались в
Медицинской школе (основана в 1827 г.),
Фармакологической школе (1829 г.), Ветеринарной школе (1827-1829 гг.)
и Политехнической школе
(1834 г.), однако во всех них
была жесткая военная дисциплина. Учащиеся
-
главным
образом турецкоговорящие в военных школах и арабы в
школах с преподаванием научных дисциплин
-
считались
военными
призывниками,
и по окончании
учебы им
присваивались воинские звания. Хотя и строго национальное
по своей направленности, это движение повлияло на
укрепление связей с Европой: сначала преподавателями
были французы или итальянцы; переводу технических
трудов способствовало основание 1833 г. Школы языков,
что дало толчок тому, что известно как нахда, или
«возрождение» арабского языка. Те же военные интересы
содействовали распространению западной науки в
Марокко: во время государственных реформ в Марокко (Махзан)
француз де Солти основал Инженерную школу в Фесе с
целью подготовки инспекторов, картографов и
артиллеристов, а переводы научных книг заказывались у паши
Египта . В Сирии система образования стала развиваться
несколько позднее, около 1870 г., нацелена она была в
основном на
обучение государственных служащих.
Американское высшее образование изначально было
частным. Гарвард, старейший университет Соединенных
Штатов, был основан в XVII в. , а
вскоре (в 1746 г.), тоже на
во сто ке
страны, был основан Принстонский университет.
В1856г. в
Калифорнии был основан университет Беркли.
Университеты финансировались фондами или
пожертвованиями от выпускников, но это не ущемляло свободу
преподавания. Плата за обучение была высокая, но
выдающимся студентам простого происхождения
предоставлялись льготы. К середине XIX в. западные штаты основали
университеты, в которых плата за обучение была очень
низкой, хотя они функционировали совершенно также,
как и частные университеты. К концу столетия были
основаны и технические учебные заведения для подготовки
инженеров и обучения бизнесу. Высшее образование
начиналось с
обучения в колледже в течение
четырех лет, в
результате студенты получали общее образование перед
тем как приступить к специальной подготовке в
аспирантуре. Эти колледжи в конечном счете
преобразовались в
университеты. Первые колледжи для девушек, такие как
Вассар или Уэллесли на востоке страны, появились около
1850 г., в то
время как в колледжах западных штатов
девушки и юноши
обучались совместно.
Университетские
городки (кампусы), которые обычно располагались за
пределами
городских агломераций, были не только местами
учебы.
Преподаватели жили в кампусах,
как и
студенты,
которые стан овились чл ена ми «братств» и жили в
общежитиях.
Спортивные, культурные и благотворительные
мероприятия составляли настоящую общественную жизнь в
п реде ла х университета.
К 1900 г.
американские
университеты достигли высокого уровня развития, что подтверждал
и
быстрый рост численности студентов.
Не все европейские университеты, которые были в
основном
гораздо старше американских, подошли к XIX веку
столь же жизнеспособными. Во Франции были заменены
не все «школы», существовавшие до Революции. Высшее
образование, теперь под строгим государственным
наблюдением, частично стало осуществляться
специализированными высшими учебными заведениями (grandes
ecoles - Высшая нормальная школа, Политехническая
школа и другие.
-
Прим. ред.), созданными для подготовки
инженеров для работы в главных
государственных
учреждениях, в
горной промышленности, строительстве и тд. В
то
время как юридические и медицинские школы были
восстановлены достаточно быстро, поскольку они
удовлетворяли потребности общества в юристах и врачах, на
факультетах литературы и естественных
наук обучалось
меньше студентов, чем на тех факультетах, которые
готовили преподавателей средней школы или представителей
духовенства. В результате многие преподаватели
университетов в провинциях занимались исключительно
научными изысканиями или читали открытые лекции. В
Париже наблюдалась другая картина: столица, известная
своими высшими
учебными заведениями, библиотеками и
справочными материалами, привлекала самых способных
студентов и наиболее одаренных преподавателей.
Однако самая значительная и объемная научная
работа проводилась вовсе не на факультетах. Из-за недостатка
ресурсов и плохих условий там редко занимались
оригинальными исследованиями, и только к
концу Второй
империи по иници ативе преподавателей Высшей
нормальной школы были проведены необходимые реформы.
Виктор Дюрюи (1811-1894), министр образования в 1863-
1869 гг., основал Практическую школу высших
исследований (Ecolepratique des hautes e'tudes) для возрождения
исследовательской работы, что свидетельствует о его
неуверенности в возможности проведения ее на факультетах.
Когда республиканцы пришли к власти, они
предприняли шаги, чтобы объединить факультеты в университеты
(согласно закону 1896 г.), увеличили число
университетских должностей и ввели ученое звание лектора, чтобы
попытаться сдержать развитие частного высшего
образования и в надежде создать республиканскую элиту. Число
студентов значительно возросло, возможно, главным
образом в результате социальных изменений. Франция
стремилась конкурировать с лучшим «прусским»
образованием, и Парижский университет восстановил статус одного
из лучших университетов Европы.
И все же уникальной
особенностью французского высшего образования
оставалось
существование параллельной системы
-
специализированных высших учебных заведений, которые
продолжали распространяться в течение столетия и
которые
отбирали лучших студентов.
В Великобритании в XIX в.
активизировали свою
деятельность Оксфордский и Кембриджский университеты,
обдуманно объединив старомодные подходы с
некоторыми поразительными инновациями. Создание новых
университетов явилось вызовом, но до конца столетия они так
и не стали научно значимыми, за исключением
университетов Шотландии. Лондонский университет уже состоял
из нескольких колледжей к тому времени, когда получил
официальное признание. В 1895 г. к
нему присоединилась
Лондонская школа экономики.
Крупные промышленные
города, иногда благодаря отдельным филантропам,
основывали колледжи, например,
в
Ливерпуле и Бирмингеме,
которые к концу столетия были преобразованы во вполне
развитые университеты. Расположенные в центрах
городов, они расстались с оксфордской моделью
классического образования, сделав основной упор на прикладные
науки. Шотландские университеты, даже более
демократичные в своей политике
приема студентов, также проявили
своего рода «организационный национализм», и это
показывает, что государственное вмешательство, все еще
довольно незначительное в конце столетия, считалось
во обще изл ишним.
Со всеми своими традициями и противоречиями
различные системы образования, сформировавшиеся в
Европе в XIX в., были взяты как модель для стран азиатской
цивилизации, в которых уже выросла собственная элита.
В 1868 г. преобразования в Японии, предпринятые при
164

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
правлении императора Муцухито, привели страну к
периоду Мэйдзи (япон.
-
обновление Мэйдзи, реставрация
Мэйдзи; Мэйдзи
-
просвещенное правление).
Распространялись начальные школы западного образца,
ив1877г.в
Токио был открыт первый университет «нового стиля».
Китай, напротив, сопротивлялся новшествам, за
исключением периода «Ста дней реформ» (1898 г.), когда
горстка интеллигентов объединила усилия с научными
обществами, газетами и образованными кругами.
Вьетнам попал под французское влияние после
установления протектората Тонкина на
территории северной
части Вьет нама (1883-1884 гг.) . Отказ французов признать
традиционную роль образованных слоев вьетнамского
общества в сочетании с колониальной эксплуатацией
создал атмосферу скрытого сопротивления, и вестернизация
образовательных учреждений была лишь поверхностной.
На мусульманском Востоке университеты стали
развиваться значительно познее, чем военные институты. Две
попытки основать Османский университет
в1863и
1870 гг. провалились, и лишь в 1900 г. был открыт
Османский государственный университет с четырьмя
факультетами
-
теологическим, математическим, естественных
наук и литературы.
В Египте основанный в 1908 г. частный университет
в
1925 г. был преобразован в государственный университет
также с
четырьмя факультетами
-
искусстваведения,
естественных наук, юридический и фармакологии.
В других странах к созданию университетов
приводили действующие миссионерские школы. Так произошло,
например, с Протестантским колледжем Сирии, который
позднее стал Американским университетом Бейрута;
Университет святого Джозефа был основан в Бейруте в 1874 г.
французскими иезуитами. Фактически цель многих
реформ, инициированных Стамбулом и проводимых в
таких
провинциях Османской империи, как Сирия,
состояла в то м, ч то бы предоставляемое образование стало
конкурентоспособным с подготовкой в миссионерских
школах. В итоге исламское высшее образование, во главе
которого стоял комплекс мусульманских религиозных и
све тск их высших
учебных заведений и
научно -иссл едова тельск их
учреждений при каирской мечети аль-Азхар (аль-
Джами аль-Азхар), было реформировано в 1890-х гг.
Конкуренция между различными религиозными
конфессиями и философскими школами также была
фактором,
влиявшим на динамику развития образования в
Латинской Америке. В начале века либералы, настроенные
весьма критически по отношению к
основанному
на
латыни
«готическому образованию», хотели изба ви ть ся от
колониальных
пережитков
и начать все заново.
Существовавшие «вице-королевские» университеты, которые
являлись оплотом
обскурантизма, были закрыты: в 1833 г. в г.
Мехико, в 1850 г. в Боготе. Были основаны новые
университеты в Буэнос-Айресе в 1821 г. и в
Колумбии в 1867 г. с
целью способствовать распространению «просвещения».
Другие университеты, такие как в столице Чили Сантьяго,
были обновлены.
В Республике Чили, отличавшейся политической
стабильностью, непрерывно развивалось образование:
государство, на
кото ром
лежала вся ответственность за
образование, обеспечивало систематическое распространение
в
стране европейских научных и технических знаний,
привлекая тгаких ученых-просветителей, как Андрес Бельо,
юрист и лингвист, основавший университет Сантьяго,
польский географ и геолог, один из
первых
исследователей Чили Игнаци Домейко и французский натуралист Клод
Гэ (Claude Gay). Университет Сантьяго привлекал
студентов из всей Латинской Америки, а Национальный
институт
-
учреждение среднего и высшего образования
-
был
главным центром обучения лидеров страны.
Однако эти исключительно элитарные учреждения
имели ограниченный контингент студентов: только не¬
сколько десятков дипломов о техническом образовании
выдавалось факультетом естественных наук и только
несколько сотен студентов обучались в национальном
институте. К концу столетия были предприняты
определенные усилия, направленные на обеспечение подготовки
преподавателей в Латинской Америке. Доминго Фаусти-
но Сармьенто (1811-1888), аргентинский писатель и
государственный деятель, будущий президент Аргентины,
в
1870 г. основал Педагогическое училище (нормальную
школу) Параны. Мексиканец Габино Барреда, сторонник
позитивизма Конта, также около 1870 г. основал
Подготовительную школу, учреждение среднего
и высшего
образования, которое осуществляло подготовку
управленческой элиты для диктаторского режима президента
Мексики Порфирио Диаса. Для большей части сторонников
образовательных достижений французской Третьей
республики южноамериканские реформаторы проводили
многочисленные конгрессы по образованию в 1880-1900 гг.,
с це л ь ю унификации систем образования различных
латиноамериканских республик. Широко обсуждались в то
время также различные педагогические нововведения:
создание педагогических музеев и выпуск различных
изданий, таких как «Реформа начальной школы» -
мексиканское
периодическое издание, которое
нача ло
выпускаться
с 1885 г.; «Современная школа»
-
издание, основанное в
1889 г.
В Африке университеты начали создаваться в
скромных масштабах с основания в 1918 г. Медицинской
школы в
Дакаре. С другой стороны, более важной была
подгото вка преподавателей: после откр ы т и я
в I860 г.
Педагогического училища в Аманзимтоти (в Южной Африке,
недалеко от г.
Дурбан) в конце век а ст ал и
открываться другие
учебные заведения для подготовки школьных учителей и
преподавателей высших учебных заведений.
XIX век под влиянием оптимизма эпохи Просвещения
и
веры в силу образования, несомненно, внес огромный
вклад в распространение образования среди более
широких, чем когда-либо ранее, слоев населения. Но все же
стоит отметить постоянно существовавший контраст между
начальным
образованием, предназначенным для всех, и
средним
и высшим образованием, которое оставалось
доступны м
только для богатой и родовитой элиты, ряды
которой лишь слегка расширились за счет
высокоинтеллектуальных людей и талантливых профессионалов. В
результате образовательные учреждения помогали
поддерживать равновесие
в обществе, не
возбуждая социальных
недовольств.
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА
Именно в XIX в. были проведены важные
преобразования в организации и методах исследовательской
работы. С одной стороны, ученые начали активнее заниматься
научной деятельностью и создавать различные
ассоциации, с
другой
-
власти начали осознавать наличие связи
между нау чн ы ми исследованиями и их потенциальным
применен ием
в
различных сферах производства. Естест-
ственно, они начали вмешиваться в организацию
исследований и высшего образования. Всегда существовавшие,
но ставшие в
эпоху индустриализации
и
развития
системы
коммуникаций еще более тесными связи между
научной деятельностью и техникой, сельским
хозяйством и медициной помогли укрепить веру в прогресс
и возможность улучшить жизнь человека в результате
научного развития.
На протяжении XIX в. научные исследования
перестали быть занятием одиночек и частным делом, а стали
профессиональными, организованными и
государственными. Социальная динамика, организационное
объединение и финансирование исследований были различными
165

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
в
разных странах,
но
процесс интернационализации,
который привел в XX в. к
современной системе мировой
науки, начался с первых лет XIX в.
Процесс этот был
вызван
сотрудничеством, о бм ен ам и и
научным
соперничеством: профессионализация и организация исследований
первоначально проявились в Европе и затем
распространились по всему миру в том же темпе, что и
развитие
высшего образования,
и
при всё более явном интересе
правительств и промышленников к исследованиям, которые
стали осознавать их важность как потенциальный источник
власти и богатства.
От ученого-любителя к ученому-
профессионалу
В начале XIX в. исследования все еще оставались
уделом «ученых-любителей», людей науки, иногда
преподавателей, которые преследовали свои интересы, занимаясь
исследованиями в частном порядке, зачастую в своих
собственных лабораториях. Некоторые из них оставались
«любителями» в
традициях пр ежн их времен.
Интеллектуальные обстоятельства, такие как усиление специализации
научных
зна ний и
материальные факторы, прежде всего
необходимость применения технических средств
экспериментирования,
-
всё это постепенно привело к
сокращению сферы деятельности исследователей-«любителей».
В то время как учёный-любитель, вооруженный
телескопом, хорошим микроскопом, молотком геолога или
просто гербарием мог еще сделать уникальный вклад в
астрономию или естествознание, в физике или химии такой
подход стал встречаться реже. Понятный лишь
посвященным язык и высшая математика сократили круг читателей
научных статей. Триумфальный прогресс классической
механики -
модели для других наук
-
помог
сформировать позитивистские и даже редукционистские
представления о знании. Некоторые науки, такие как астрономия
и химия, включились в этот двойственный процесс
разделения знания и
профессионализации быстрее, чем другие,
но, тем не менее, этот
процесс
стал глобальным. К
концу
столетия
наука фактически стала недоступной для тех, кто
не имел специальной подготовки и не владел
необходимыми
инструментами. Между тем, правда, наука всё еще
рассматривалась как
культурная деятельность, но это
происходило, как будет показано, благодаря развитию
популярной науки.
Процесс профессионализации, являясь неотъемлемой
частью специализации в
научных исследованиях, которая
пришла на смену энциклопедичности XVIII в.,
по
существу
принял форму разделения труда в научном сообществе.
Это разделение, во-первых, наблюдалось между науками
и, во-вторых, непосредственно в самих науках, например,
между теоретиками
-
с одной стороны и
экспериментаторами и специалистами, работающими в поле
-
с
другой.
Издавались все более специализированные
периодические
научные журналы в разл ичн ых
частях
Европы и
Соединенных Штатах. Именно они становились
основными
хранилищами результатов научных трудов,
вто
время как монографии продолжали бытьсредством
распространения официально принятых знаний при
обучении студентов.
В скором времени специализация привела к
изменениям в отношениях между учеными. В то время как
профессионалы и любители все еще входили в одни и те же
научные общества, уже предпринимались в различных
местах попытки выработать критерии для разделения,
другими словами
-
критерии профессионализма. Общество
немецких натуралистов и врачей (Gesellschaft Deutscher
NaturforscherundArtze),
основанное в 1822 г.,
стало одной
из самых
первых ассоциаций, способствовавших
продвижению
наук и.
Членство в обществе было ограничено: в
него входили лишь те, кто
уже имел печатные труды,
и
им ен но эт о, по мн е н и ю основателей Общества,
составляло объективное признание их компетентности.
Постепе нно
научные общества, члены которых проводили
исследования только в сфере определённой науки, должны были
вытеснить те, которые включали представителей
нескольких
наук Например, научные химические общества были
учреждены в Лондоне в 1841 г., в
Париже в 1857 г., в
Берлине в 1866 г., в
Санкт-Петербурге в 1868 г.и в Соединенных
Штатах в 1876 г. Многочисленные местные и
провинциальные академии, процветавшие в эпоху Просвещения,
пришли в упадок, тогда как крупные и знаменитые
научные учреждения, такие как Парижская академия наук (до
1793 г.
-
Королевская академия наук) и Лондонское
королевское общество сохранили свой авторитет и влияние,
хотя они
проявляли меньше интереса к проведению
научных исследований и все больше были озабочены
распределением почестей и премий.
В Великобритании учёным-любителям удавалось
сохранить почетное положение дольше, чем во
Франции и
в
Германии. Наиболее важную роль здесь сыграли такие
«благородные любители», как математик и изобретатель
Чарлз Бэббидж, физик Джеймс Джоуль и
естествоиспытатель
Чарлз Дарвин. На королевский институт в Лондоне,
основанный в 1799 г., в
котором работал Майкл Фарадей,
была возложена определенная двойная задача: проводить
научные исследования и популяризацией науки. В
отличие от Парижской академии наук Лондонское,
королевское общество привлекало любителей в свои ряды.
Основным видом деятельности Британской ассоциации
распространения науки, организации, наиболее активно
содействовавшей научной работе, была организация ежегодных
конференций, на которых выдающиеся ученые излагали
хорошо образованной публике, но не специалистам,
основные
резуль таты
своих
работ и предложения о
реформах. Все такие общества характеризовались
независимостью своих членов от властей. Показательно, что
предложение, сделанное в 1872 г. одним из членов Королевского
общества о создании министерства науки,
вызвало
враждебную реакцию со стороны части ученых, которые
расценили это предложение как политическое.
Как это ни парадоксально,
в той самой стране, где
«ученый» оставался важной фигурой в науке на протяжении
всего XIX в., неологизм «научный работник», который
впервые появился примерно в 1850 г., ознаменовал конец
пери ода,
в
ко тор ом исследования ве лись уч ен ы ми ,
работавшими
индивидуально,
без официальных обязательств.
С той поры наука стала профессией, а исследования
-
неотъемлемым элеме нтом в
карьере «научного
рабо тник а».
Научные исследования стали профессиональной,
оплачиваемой деятельностью, которая требует
предварительной подготовки, формально подтверждаеемой
дипломом об образовании. Ученый теперь стал отличаться от
специалистов других профессий, например инженеров,
или представителей других общественных категорий,
таких как изобретатели.
Научно-исследовательская работа
в
университетах
Введение научной работы в университетское обучение,
явившееся краеугольным камнем процесса
профессионализации, происходило в каждой стране по-своему.
В научных учреждениях, основанных во Франции в
период Революции, был сделан акцент на практическую
ориентацию науки. Бюро долгот (создано в 1795 г.), Музей
естественной истории (1793 г.), Национальная
консерватория искусств и ремесел (1794 г.), медицинские школы и,
прежде всего, Политехническая школа (1794 г.),
готовившая высококвалифицированных инженеров и чиновни¬
166

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ков для государственной службы, обладали значительно
более высоким интеллектуальным
и социальным статусом,
чем университеты. Сочетание наиболее передовых
математических достижений с занятиями в лабораториях,
мастерских и чертежно-конструкторских бюро привело к
появлению нового типа
научной подготовки. Благодаря
таким выдающимся ученым,
как
Пьер Симон Лаплас,
Гаспар Монж, Клод Луи Бертолле (иллЯА), Доминик Франсуа
Араго, Жозеф Луи Гей-Люссак, Жан Антуан Клод Шапталь
де Шантелу, Жорж Кювье (шт.85) и Антуан Лоран Жюсьё,
в
начале XIX в.
Париж привлекал большее число
иностранных ученых
из-за
рубежа. Прославленные
немецкие ученые Александр Гумбольдт (штЯб) и Юстус
Либих, англичане Гемфри Дэви и Майкл Фарадей,
датчанин Ханс Кристиан Эрстед, швейцарец Альфонс
Декандоль и русский Михаил Васильевич Остроградский
активно участвовали
в
научных собраниях и работали в
парижских лабораториях.
Эта вспышка научной деятельности, особенно среди
физиков и химиков в
окружении Лапласа и Бертолле в
научном обществе Societe d'Arcueil, закончилась уже
в
1820-х гг. Начиная с этого времени
в
результате перехода
в штаты наполеоновских
универс итетов
или
других
образовательных учреждений, французские ученые в
основном стали заниматься преподавательской деятельностью,
причем они могли работать сразу в нескольких учебных
заведениях. Они обучали методам исследований лишь
небольшое число студентов. В России, как и во Франции,
исследования, как правило, инициировали и проводили
научные общества, в частности Петербургская академия наук,
и крупные обсерватории, которые обеспечивали
организацию научной работы.
В Германии ситуация развивалась по-другому. В
результате реформы прусского высшего образования,
проведенной Вильгельмом Гумбольдтом в начале XIX в., научные
исследования стали неотъемлемой частью работы
университетов, которые были независимы и соперничали между
собой. В первой половине XIX в. большое внимание
уделялось фундаментальным наукам и нако пле нию з на ни й
как таковых. Явное безразличие к практическому
приложению и к технике было частично следствием
организационной косности, проявлявшейся в том , что
естественные
науки продолжали преподаваться на факультетах
философии. Сторонники натурфилософии (Naturphttosophie)
со своими романтическими пристрастиями были
критически настроены по отношению к бесплодному и
абстрактному, по их представлениям, характеру математически
ориентированной и дегуманизированной науки, которой
занимал ись последователи Лапласа. Убежденные в
существовании глубинной гармонии в отношениях человека и
природы, они отвергали, возможность сведения науки к
ряду законов.
Несмотря на взаимный антагонизм, эти две
противоположные тенденции европейской мысли в
начале XIX в .
разд е ля ли общую уверенность в необходимость
проведения научных экспериментов, и отличие их
взглядов появилось лишь в одном: приверженцы
натурфилософии отстаивали важность качества, а последователи
физики Лапласа -
на количестве.
По настоянию химика Юстуса Либиха научная
подготовка была в конце концов включена в
учебные планы
немецких университетов. Благодаря разработке очень
простой
ап пар атуры,
анализ
ор га ни че ск их веществ стал
обычной процедурой в лабораториях Либиха, тем самым
освободив руки и умы для научных проблем. Выступая против
подхода, который поставил научную подготовку в
подчиненное п ол о же н ие
профессиональному обучению
медицине, фармацевтике, инженерному делу,
и тд. и отстаивая
чистую науку, Либих решал задачу обучения будущих
исследователей посредствам интенсивной ежедневной
работы в лабораториях. В то время как во Франции
факультеты естественных наук готовили будущих учителей сред¬
ней школы «с кафедры», Либих, работавший профессором
в Гйссенск ом
университете в середине 1820-х гг ., ввел
обучение в лабораториях, и студенты занимались химическим
практикумом по восемь часов в день. Главная цель
заключалась не столько в
расширении изучения химии, чтобы
студенты проникли глубже в основы дисциплины и
развили свой творческий потенциал. Этот метод обучения,
при котором наука рассматривалась как проце сс
исследования, а не как
набор принципов, которые нужно усвоить,
следовал традициям научных семинаров, которые были
настоящими «питомниками» молодых ученых в немецких
университетах
в конце XVIII в. Семинары, на которых
студенты и профессора обсуждали свои нау ч н ы е работы,
организовывались с це л ь ю подго товки учителей средней
школы как подающих надежды исследователей.
Семинары в Кёнигсберге, например, которые начал проводить
математик Карл Густав Якоб Якоби, а затем продолжил
физик Франц Эрнст Нейман, служили образцами для
многих других университетов.
Развитие лабораторной подготовки привело
к
многим важным изменениям в условиях научных
исследований. В дополнение к кабинетам, в которых
находились приборы и инструменты для проведения
демонстрационных опытов на лекциях, необходимо было
оснастить лаборатории, в которых студенты могли бы
обучаться не только обращению с оборудованием, но
также получать навыки, связанные с самой научной
дисциплиной, ее нормативами и способами
определения ошибок измерения. Это привело к изменению
конструкции исследовательских инструментов: их должно
было быть изготовлено д ос та то чн о много, они
должны были отвечать критериям надежности и легкости в
обращении не взирая на эстетические качества.
Как только исследования были включены в ряд
обязанностей преподавателей, они стали ключевым
требованием при приеме на работу в университеты Германии
и стали влиять на
успешность карьеры. Следствием этого
развития и, по мнению его сторонников, безусловной
предпосылкой была очень широкая свобода выбора,
предоставленная преподавателям в отношении
предмета и
применяемых методов их исследований. Студентам
также была предоставлена значительная свобода: у них не
было четкой программы подготовки, они могли по
выбору посещать курсы
и работать с преподавателями.
Благодаря
этой системе, сочетающей в себе ограничения и
гибкость, немецкие университеты
в XIX в. пользовались
высокой репутацией.
Практика соединения обучения с исследовательской
работой, постепенно распространившаяся
в
других
странах, отразилась на развитии науки. Например, Д.И.
Менделеев, профессор Петербургского университета, не найдя
ни одного пособия, которое мог бы рекомендовать
студентам, в 1869 г. начал писать свой классический
тр уд
«Ос новы
химии»
и,
по
его
слов ам,
«т ут
много
самостоятельного...
а
главное
-
периодичность
элементов, найденная именно при обработке «Основ
химии».
Монографии и учебники, являясь связующим
звеном
между научными исследованиями и учебным
процессом,
были
самым
главным
средством
распространения
знаний в XIX в.
Будучи результатом
исследований, они представляли собой определенный
способ записи результатов, который сохранял и
представлял знания в форме, легкой для понимания и
удобной для запоминания. Монографии и учебники
служили замечательными пособиями для студентов
и
преподавателей в изучении научных дисциплин. Более того,
учебники по своей сути разрабатывались специально
для подготовки новичков, которые со временем должны
были придти работать в учебные заведения или в
промышленность,
поэтому
они
являлись
ключевым
элементом в процессе профессионализации, который
167

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
шел в
рассматриваемый период.
Как парижские лаборатории привлекали ученых и
студентов всей Европы в первые десятилетия XIX в., так и
немецкие
университеты
-
их
лаборатории,
исследовательские институты
и семинары стали почвой
для обучения и встреч многих молодых иностранцев,
стремящихся закончить университетское образование
и
завершить его докторантурой. В первой четверти XIX
в.
французская Политехническая школа (в Париже)
повлияла на целое поколение ученых
и
повсюду служила
примером
организации
высшего
технического
образования. Во второй половине XIX в. настала
очередь
немецкой университетской системы быть образцом
организации вузов во многих странах,
сначала в
Центральной и Восточной Европе, а затем в США.
Хорошим примером этому является университет Джонса
Хопкинса, основанный в г.
Балтиморе в 1876 г., в
котором
были разработаны основы программы перспективных
исследований. Однако лишь к концу века реформы,
проведенные во времена Третьей республики во Франции,
предоставили университетам более широкие ресурсы и
свободы, стимулируя их связи с местными
экономическими силами. В Париже и Лондоне немецкая модель также
приводилась
в качестве примера при обращении к
правительствам с просьбой о финансировании
лабораторий для проведения научных исследований.
Система факультетов, кафедр и институтов,
характерная для европейских университетов, привела к проблемам,
связанным с
разграничением обязанностей, и не всегда
соответс твовала
неослабевающему темпу научных
прорывов XIX века, которые привели к росту специализации и
дифференциации между учебными дисциплинами. Вот
почему аспирантура, работающая независимо от
базового университетского курса обучения, что присуще и по сей
день американской научно-исследовательской системе,
оказалась более гибкой, чем европейские университеты,
и более способной к проведению междисциплинарных
исследований, соответствовавших положению дел в науке
и технике. В результате такие новые направления, как
физико-химический подход к биологическим явлениям или
изыскания, связанные с «промышленными науками», к
концу века с большим трудом прокладывали себе путь в
университетской системе .
В организации исследований возрастающую роль
стали
играть обсерватории. В 1832 г. в США не было ни одной
отдельной обсерватории, а 50 лет
спустя
в
стране
насчитывалось 144 обсерватории. В России в 1839 г., при
Николае I, Министерство народного просвещения основало
около
Санкт-Петербурга Пулковскую астрономическую
обсерваторию, которая стала важным центром русской
астрономии благодаря её основателю и первому
директору Василию Яковлевичу Струве (1793-1864), одному из
ведущих астрономов
того
времени, который добился
оснащения обсерватории наиболее совершенными
инструментами, в частности самым большим в
мире 38-см
телескопом-рефрактором.
Независимо от авторитета любого
научно-исследовательского учреждения, на уровень исследований сильно
влияли крупные ученые, именитые профессора со
своими ассистентами.
Например, английский физик Уильям
Томсон (1824-1907), который за свои научный заслуги
получил титул лорда Кельвина, сыграл существенную роль
в Глазго, где предложил студентами поработать в своей
университетской лаборатории над проблемами
электричества, возникшими в связи с укладкой подводного
кабеля для трансатлантической телеграфной связи. Подобным
образом «научные школы», т.е.
группы исследователей,
подготовленных и собранных ведущими учеными и
специалистами в
определенной области исследований или
научной программы, возникали повсюду
в
Европе. По
примеру Джеймса Максвелла такой подход стал традицион¬
ным в области электричества в Англии; в Германии вокруг
Иоганнеса Петера Мюллера, Эмиля Генриха Дюбуа-Реймо-
наи
Гериана Людвига Фердинанда Гельмгольца возникла
преуспева ющая
школа
физиологии, привлекавшая
молодых студентов со всей Европы.
Другими примерами являются школа физической
химии в Швеции во главе со Сванте Августом Аррениусом,
Андресом Йонасом Ангстремом и Петером Вааге (Воге),
действовавшая в конце XIX в. ,
и школа почвоведения в
России, основанная профессором Василием Васильевичем
Докучаевым. Историки науки, глубоко разбирающиеся во
всем
разнообразии исследовательских школ,
подчеркивают то, что каждая из них имеет свой собственный метод и
стиль проведения исследований, а их знания и навыки
приобретались не из книг, а на месте , при ежедневной
работе в лабораториях. У каждой школы была своя схема
организации работ и рабочих мест, своя иерархия
студентов и преподавателей в ко ма нд е, свои отнош ения с
внешним
миром, с другими членами научного сообщества, а
также с инженерами, лаборантами или агр оно мам и.
Эти
различные «стили» исследований, которые пытались
приписать национальным особенностям, сегодня в основном
объясняют существованием местных традиций,
проявившихся в результате того, как была организована
исследовательская работа.
Однако всё еще трудно оценить, какую роль сыграла
организация научных исследований в научном
превосходстве Франции, проявившемся в начале века,
Великобрит ании
-
в
середине, Германии
-
в конце его. Каждая
страна шла своим
пу тем,
нок
концу века научн ые
исследо вания в бол ьш ин ст ве европейских стран стали
самостоятельной областью со своими
правилами,
установленными руководителями, строго определенными научными
направлениями
и исследовательской деятельностью во
всех областях знания.
Фундаментальные и прикладные
исследования
Несмотря на то, что
университетские исследования в
целом были посвящены науке ради науки, разные страны
не всегда одинаково следовали этому принципу.
Мобилизация усилий французских химиков и физиков во время
Французской революции в конце XVIII в. выявила
экономический и военный потенциал науки в экстремальной
ситуации, вызванной состоянием войны. После
восстановления мира физики и химики без труда представили свои
науки как совершенно необходимые для технического
развития. Аргумент в пользу общественной полезности
науки
-
«промышленность
-
это
продукт науки»
-
использовался
научными сотрудниками университетов в
попытках добиться получения лабораторий, кафедр,
должностей и финансирования. В
первую половину XIX в. такое
утверждение, следует признать, было чисто риторическим:
ведущие отрасли промышленности
-
металлургия,
производство паровых двигателей, текстильная
промышленность и химическое
прои звод ство соды и серной
кислоты
-
были мало обязаны открытиям университетских
ученых. Лишь после того как методы анализа, контроля,
очистки и стандартизации, разработанные в
лабораториях, стали использоваться в промышленном производстве
химических удобрений, полученных Либихом и другими
учеными, после того как были созданы химические
красители и изобретен электрический телеграф (в 1840-х гг .),
различие между «чистой» и прикладной наукой получило
действительный смысл.
Однако в практическом отношении различие между
фундаментальными и прикладными исследованиями
было менее очевидно на научном лабораторном уровне,
чем в официальных высказываниях .
Фундаментальные
168

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
научные открытия были сделаны во многих
ла бора тори ях, которые
занимались решением прикладных проблем.
Например,
но вая на уч н ая дисц иплин а микробиология
выросла на основе работ Луи Пастера, изучавшего процесс
брожения пива, выявлявшего причины птичьей холеры,
сибирской язвы и бешен ства. И наоборот, исследования в
области теоретической физики, такие как изучение
Вильгельмом Конрадом Рентгеном катодных лучей в
разрядной трубке, привели к открытию рентгеновских лучей,
которые незамедлительно стали использовать в
медицине. Кавендишская лаборатория Кембриджского
университета (Великобритания) служит отличным примером того,
как научные
и технические достижения могут
поддерживать друг друга. Физическая лаборатория, основанная в
1871 г. на средства герцога Девонширского,
родственника английского физика и химика Генри Кавендиша, по
имени которого она названа и первым руководителем
которой в 1871-1879 гг. был Джеймс Кларк Максвелл,
специализировалась на изучении электрических явлений.
Теоретические исследования электромагнетизма велись
параллельно
с разработкой инструментов прецизионной
точности; также изучались электрические
характеристики телеграфного кабеля и т.п . Все эти исследования были
взаимосвязаны как в отношении понимания наблюдаемых
явлений, так и применения экспериментальных методов.
Эпопея с прокладкой подводного трансатлантического
телеграфного кабеля символизировала этот союз науки
и
техники, а также политических и
комме рческ их
интересов Британской империи.
Отношения между чистой и прикладной науками не
были односторонним процессом. Наука извлекала
значительную выгоду из промышленного прогресса,
в
частности, благодаря открытым ею возможностям получения
ставших
широко доступными
всё более чистых
химических веществ, а также в
результате достижений в точном
машиностроении и приборостроении, которые
по зв ол или значит ельно усовершенствовать технические
параметры инструментов и приборов.
В результате ряд научных обществ, сначала
химических, затем физических и электрических, предприняли
меры для установления тесных связей между
университетскими, промышленными и административными кругами
с целью обмена информацией.
В конечном счете, наиболее четко разграничения
между университетскими и промышленными
исследованиями проявлялись в способе информирования о получ енн ых
ими
результатах:
о чисто
научных достижениях в
исследо ваниях сообщалось в пе чат и, а
открытия и изобретения,
сделанные в промышленности, защищались патентами. В
то же
время существовал набор методов, от простых
тестов и контрольных операций на производстве, до весьма
серьезных теоретических физических исследований.
К концу XIX в. окончилась эпоха исследователей-оди-
ночек, работавших в своих собственных научных
областях; всё возрастающая сложность оборудования и
инструментов
привела к необходимости разделения труда и
получения значительной финансовой поддержки, что часто
было связано с военными и промышленными
интересами. Такая ситуация не могла не привести к прямому
вмешательству государства в дела науки.
На службе промышленности и государства
Начиная с 1820-х гг . некоторые ученые, например
Чарлз Бэббидж в работе «Размышления об упадке
в науки
и о некоторых его причинах» {«Reflections on the Decline of
Science and on Some of its Causes», Лондон, 1830 г.), начали
убеждать правительство выделять субсидии на научные
исследования. Обоснованием служила не столько забота
о судьбе Человечества, сколько стремление устранить пре¬
пятствия на пути промышленного развития. В те дни
исследования требовали довольно скромных средств,
небольшую долю государственного бюджета. Несмотря на
это, до конца века органы государственной власти не
проявляли какого-либо реального желания субсидировать
исследования иначе чем в рамках университетских
бюджетов -
в тех
странах, где высшее образование
финансировалось государством.
Если рассмотреть пример Германии как страны,
которая рано начала «вкладывать денежные средства» в
научные иссле дования, то м ож но обнаружить, что между 1859
и 1914 гг. общие затраты империи и германских государств
(до их объединения) на науку
и
тех ни ку никогда не
превышали 1,8% общего бюджета, и в эти
средства входило
финансирование университетов. Из этого объема
расходы на науку и техническое обеспечение вне
университетов возросли почти в 8 раз
-
с1,4%в1850г.до11%в1914г.
В абсолютном выражении расходы в 1914 г. были больше
в 150 раз, чем в 1850 г. (10,7 млн. по сравнению с 62 тыс.
немецких марок). Это значительный подъем, однако в
целом бюджет на исследования остался скромным.
Общеизвестно, что многие технические достижения XVIII и XIX
веков мало чем обязаны открытию научных принципов,
на которых они были основаны, и во многих случаях
промежуток времени между фундаментальным открытием и
его
применением был слишком велик, чтобы побудить
правительство взять исследования под свою опеку.
Оценка краткосрочной рентабельности была правилом во всех
областях исследований признанных представляющими
государственный интерес, включая тропическую
ме диц ину, являвшуюся
особо важной для колониальных держав.
С другой стороны, промышленники стали проявлять
интерес к научным исследованиям и вкладывать средства
в
долгосрочные проекты. В Германии и США в конце XIX в.
при заводах начали создаваться химические и
электротехнические лаборатории для проведения соответствующих
крайне необходимых исследований. На предприятиях
компаний «Сименс», «Байер» и «БАСФ» («Бадише анилин
унд сода фабрик») это были настоящие исследовательские
лаборатории, а не просто центры тестирования
и
контроля.
При новых источниках финансирования, новых
организационных основах и новых центрах научного
внимания и
промышленного интереса начал принимать
форму проект организации научных исследований.
Исследовательская работа в этих
лабораториях была
коллективной и целенаправленной, а изобретательская деятельность
-
запрограммированной, насколько это возможно.
В американской промышленно-исследовательской
лаборатории, организованной Томасом Эдисоном в
Менло-Парке в 1872 г., вс е работали вместе
-
физики, химики,
инженеры и изготовители инструментов. Немного
позднее исследовательские лаборатории на своих
предприятиях
организовала компания «Дженерал Электрик».
Работы с лампами накаливания привели к открытию
термоэмиссионного эффекта
-
фундаментально важного дл я
создания диода, который, в свою очередь, стал необходим
при создании беспроводного телеграфа.
Промышленные исследования доказали свою
плодотворность, однако включали в себя некоторую степень
риска, поскольку инвестиции в них были значительными,
а
период ожидания результатов долгим: между
предложением немецкого химика-органика Фридриха Августа Ке-
куле циклической формулы строения простейшего
ароматического углеводорода бензола в 1865 г. и появлением
на рынке искусственного красителя индиго прошло 30 лет
кропотливых исследований; 40 лет прошло между
открытием электромагнитной индукции и созданием
электрогенератора постоянного тока.
Когда в начале XX в.
промышленно-исследовательские
лаборатории получили широкое распространение, они
ста ли
принимать
на
работу все большее число
вы пуск ни¬
169

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ко в высших
учебных заведений. Молодым людям, не
заинтересованным в университетской карьере или в
работе учителя средней школы, промышленность
предлагала хорошо оплачиваемую работу. Например,
число
квалифицированных химиков на основных
предприятиях немецкой химической промышленности
увеличилось с 10 чел. в 1870 г.
(0,2% от всех работников)
до 781 чел. в 1913 г. (2,7%). В тот же период
чи сло
химиков, занимавших должности в
университетах или
высших технических
училищах, несколько сократилось:
если
в
1875 г.
в
университетах их было 74,
а
в
промышленности
-
29, то к 1890 г. это соотношение стало
равным 124:207, и это относит ельное от ста ван ие
продолжалось до 1910 г., когда в университетах остались 360
химиков, а в
промышленности были заняты 651 чел.
С развитием связей
между университетами и
про мышл енно стью
крупные ученые стали использовать
преуспевающие «наукоемкие» отрасли промышленности и их
экономические
успехи как аргумент для убеждения властей в
важности
научных исследований и необходимости их
поддержки. Это сотрудничество, продиктованное
финансовой необходимостью, было в равной степени выгодно
как для науки, так и для промышленности, которая была
заинтересована
в
разработке и введении стандартов,
методов измерения и контроля, в измерительных приборах
и системе
мер, признанной во всех странах.
Чтобы сравнить мощность двух электрогенераторов,
одного в Берлине, а другого
-
в
Париже, необходимо было
использовать
стандартные измерительные приборы. Без
процессов измерения, которые можно было бы провести
на сколь угодно большом расстоянии, сравнить две
машины или системы электрического освещения можно было,
только установив их бок о бок в одном месте.
Действительно, одной из основных целей многих международных
выставок, которые проводились в конце века, было
сопоставление технических систем, инструментов и приборов
разных стран. В 1875 г. в соответствии с
международным
соглашением было основано Международное бюро мер и
весов, чтобы четко установить лабораторные стандарты,
в частности, для измерений длины и температуры.
Заинтересованность промышленности была намного выше в
электрических стандартах, и не было ни одной страны,
которая позволила бы какой-либо другой стране
установить монополию на них.
Под давлением поощряемых физиками своих научных
сообществ Германия, Англия и США основали
национальные
физико-технические исследовательские
институты: Берлин учредил Государственный
физико-технический институт в 1887 г., Лондон
-
Национальную
физическую лабораторию в 1899 г., правительство США создали
Национальное бюро стандартов в Вашингтоне в 1901 г.
Подобное предложение появилось в Японии до начала
первой мировой войны и было реализовано в 1917 г.
при
основании
Государственного физико-химического
института. В задачи этих учреждений входила разработка
стандартов, тарировка научных приборов и инструментов и
анализ
материалов как для университетов, так и для
промышленности, а также
проведение всевозможных
исследований, необходимых для выполнения этих
обязанностей. Несмотря на то, что такие исследования были одним
из
средств,
с помощью которых государственные
чиновники могли
регулировать промышленную и
коммерческую деятельность, они, тем не менее, позволяли таким
институтам помимо своей обязательной работы по
тестированию и анализу посвящать некоторые усилия развитию
фундаментальной науки.
В условиях быстрого разрастания областей
исследований и при повышении требований к исследователям
университеты, требуя от профессорско-преподавательского
персонала уделять слишком много энергии и времени
учебным занятиям, стали всё меньше походить на идеаль¬
ную научную среду. Становилось распространенным
попечительство со стороны частных лиц и
промышле нников, ко то ро е рассматривалось как компенсация
неспособности
государства действовать в новых
условиях.
Пастеровский институт был основан в 1888 г. в
Париже Луи
Пастером на средства, собранные по международной
подписке, и оставался одним из
первых частных
научно-исследовательских институтов, а Государственный физико-
технический институт в Берлине был создан благодаря
щедрым пожертвованиям электротехника и
предпринимателя
Эрнста Вернера фон Сименса. Эрнест Сольве,
богатый бельгийский химик-технолог и предприниматель,
основал несколько специализированных институтов и
организовал в Брюсселе начиная с 1911 г.
ряд конгрессов
по
наиболее фундаментальным проблемам физики и химии.
Но именно США стали страной, в которой зародилась
традиция перспективных благотворительных фондов.
Лишь один национальный научный центр занимался
фундаментальными исследованиями
-
Смитсоновский
институт, основанный в 1846 г. в Вашингтоне на средства
английского ученого Дж Смитсона и возглавляемый с начала
и в течение многих лет ученым с международной
репутацией, физиком Джозефом Генри. В 1901 г. американский
промышленник, мультимиллионер Эндрю Карнеги
{илл. 87),
известный
своей
благотворительной
деятельностью (а не федеральное правительство),
основал
в
Вашингтоне институт,
занимавшийся
исключительно исследованиями, а не образованием.
Незамедлительно влиятельные научные круги в Германии
предложили создать подобное учреждение в своей
стране, что и было осуществлено в 1911 г. с основанием
Общества фундаментальных наук кайзера Вильгельма
(известного с 1948 г. как Общество Макса Планка). Эта
организация включала в себя несколько
исследовательских институтов и финансировалась частным порядком
(промышленностью
и
банками). Государство
не
обеспечило Общество ничем, кроме места для застройки
и императорского благословения, тем не менее его
основание явилось важным этапом на пути признания
государственными властями всей важности научных
исследований для национального благополучия
и
безопасности. Для социальных слоев, поддерживавших
этот проект, военное дело и наука были парой столпов
немецкой мощи. Соперничество с Америкой и немецкие
стратегические интересы требовали обеспечения
оптимальных условий, без которых страна рисковала
быть ослабленной. Не
следует забывать,
что
соперничество было мощным фактором, определявшим
организацию работ и средоточие научных
исследований, одним из тех факторов, которые придавали научным
исследованиям постоянно усиливавшийся
международный характер.
Международное научное сообщество
В начале XIX в. ученые осознали свою принадлежность
сообществу, не скованному государственными границами.
В то время
как национализм усилил
свою
хватку
в
Европе,
в
научном мире появились новые формы международных
отношений.
Даже несмотря на то, что французский и латинский
языки, когда-то общие языки науки, уступили место
различным национальным языкам, традиции общения и
сотрудничества ученых разных стран сохранялись в течение
всего XIX в., при этом широко использовался
научно-технический прогресс, сделавший поездки и связь
быстрее и
дешевле. После не ско льк их ле т
учебы и исследований под
руководством знаменитых преподавателей молодые
выпускники возвращались в свои страны не только с
приобретенными знаниями, но и с иными взглядами и действи¬
170

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ями. Этим они способствовали распространению взглядов
научных
школ и
практических методов за
государственные границы.
Частые контакты такого рода
и сети общения, которые
иногда возникали вслед за ними, помогали
международному научному сообществу держаться стойко и
защищаться успешно
в то время, когда ему могло грозить растущее
соперничество между великими державами. Но другой
фактор обеспечил даже более прямой вклад в
интернационализацию науки: разделение труда в сфере
исследований и стремление к более результативной работе при
планировании исследовательской работы как высоко
организованной деятельности. Совершенно независимо от
специфических потребностей некоторых научных
дисциплин, таких как метеорология и астрономия, в которых
необходимо одновременное наблюдение, существовала
необходимость рационализировать усилия, мобилизовать
наиболее квалифицированных исследователей и
уменьшить стоимость исследований, и всё это
привело к
разделению труда, перекрывающему государственные границы,
к созданию международных научных ассоциаций и
проведению международных конгрессов, число которых
постоянно росло, удваиваясь каждые 8 лет, начиная с I860 г.
и до первой мировой войны.
Учитывая, что разработка единых систем измерений,
терминологии и стандартов в то время понималась как
основная предпосылка научного прогресса,
международные встречи считались необходимыми для достижения
согласия на международном уровне о приемлемой
терминологии для каждой научной дисциплины, а также об
исследовательских приборах и методах. В XVIII в.
уже
начался процесс международного сотрудничества в
астрономии: прохождения планеты Венера по диску Солнца в 1761
и 17 6 9 гг . вызвали необходимость сопоставления
результатов большого количества наблюдений, выполненных в
различных частях мира.
Это была единичная операция без
какой-либо централизованной организации. Изучение
земного магнетизма, начатое в 1830-х гг. немецким
математиком и
физиком Карлом Фридрихом Гауссом, было
задумано с гораздо большим размахом:
в
программу работ
было включено формирование долговременной
международной сети наблюдателей, каждый из них производил
измерения одинаковыми методами, применяя
идентичные
инст руме нты,
и
отправлял результаты наблюдений в
Гёттингенскую астрономическую обсерваторию для
записи и сравнения. Создание фотографической карты неба,
начавшееся в 1889 г., учреждение международных союзов
метеорологии
и
телеграфии, а также составление
детальных
библиографических каталогов
-
всё это
свидетельствовало о развитии нового типа международного
сотрудничества. Однако некоторые из этих международных
научных проектов не были завершены до начала первой
мировой войны.
Иногда переговоры вызывали трудности. Например,
работа по стандартизации единиц измерения
электрических величин началась с первого международного
электротехнического конгресса в 1881 г., продолжалась более
23 лет, обсуждалась еще на трех конгрессах (Чикаго
-
1893 г., Сент-Луис
-
1904 г., Лондон
-
1908 г.),
и лишь тогда
было достигнуто согласие. Вследствие франко-прусской
войны 1870-1871 гг. многие французские ученые с
трудом могли примирить идеал международной науки с
личной
неприязнью
к
немецкому народу. Луи Пастер нашел
приемлемую компромиссную формулу, провозгласив, что
на ука не знает
гран иц,
но каждый ученый предан своей
стране. Несмотря на препятствия
в виде национальной
гордости и экономического соперничества, научные
исследования становились международным и совместным
делом со своими собственными движущими силами,
делом, не зависящим от патриотических чувств, которые у
ученых могли проявляться в отношениях со своими кол¬
лега ми из
других стран.
Это единство целей со стороны международного
научного сообщества ни в чем не
проявлялось так ярко, как
при присуждении Нобелевских премий, учрежденных в
1895 г.
Альфредом Нобелем (илл.88), изобретателем
динамита и сказочно богатым организатором и
совладельцем многих предприятий по производству
взрывчатых
веществ.
Нобелевские
премии
присуждаются ежегодно с 1901 г. за выдающиеся работы
области в физики, химии, медицины и физиологии,
являющиеся величайшим вкладом в дело служения
Человечеству. Лишь широкое согласие по поводу
критериев выдающихся качеств и, следовательно,
принц ипов и
ст ан дар то в научных исследований могут
объяснить успех этого предприятия,
его
признание
и
престиж, сохранившиеся
по сей день.
Дальнейшие события вскоре показали, что наука,
которая гордилась своим международным характером
и
миролюбием, также была
оружием,
заним авшим
постоянное место в
арсеналах государств. Первая мировая война
могла закончиться к 1915 г. из-за нехватки
боеприпасов,
если бы исследования в области органической химии не
избавили Германию от импорта селитры, основного
сырья для производства взрывчатых веществ. Во всех
воюющих странах научные исследования и, конечно же,
исследователи были мобилизованы для работы на
войну. Правительства наконец-то поняли стратегическую
важность научных исследований для экономики и
военных целей, и отныне они стали считаться делом
государственной важности.
Но еще до войны
нау ке удалось объединить силы на
мировом уровне.
Как международному научному
сообществу, которое зародилось и стало
оформляться в Европе,
удалось распространить свою сеть по всему миру? У
профессоров, преподавателей и научных сотрудников ряда
стран, например Канады, Австралии, Японии и даже США
(по некоторым наукам), получивших образование в
европейских университетах и лабораториях, проявилась
тенденция уезжать из своей страны и обосновываться за
рубежом, что привело к созданию там новых научных
центров. Эти путешествующие по миру ученые принесли с
собой в Монреаль или Токио традиции лабораторий
Берлина, Эдинбурга и Кембриджа. Они отправляли своих
студентов в те же лаборатории для завершения обучения, а сами
пытались сделать местные университеты
восприимчивыми к исследовательским традициям. Это они
видоизменяли организационные структуры так, чтобы можно было
легче сформировать новые национальные научные
сообщества, путем учреждения докторантуры, выделения
стипендий для обучения в зарубежных вузах, основывали
научные общества по образцу Британской ассоциации
развития науки.
Во многих странах эти учреждения активно
участвовали в местной жизни; к ним относятся, например,
Мексиканское общество естественной истории,
основанное в 1868 г. ,
и Географическое общество Лимы,
созданное в 1888 г. и работавшее с 1891 г. Такие
учрежде ния
организовывали обсуждения социальных проблем,
возникших в
результ ате пос ледов ательн ых волн
иммиграции
в
Аргентину и Бразилию, или из-за трудностей
интеграции с местным населением, особенно в
Мексике и в Андийском регионе.
Бразилия в этом отношении стоит особняком,
поскольку научное сообщество зародилось тут по воле
императора Педру II, который правил страной долгое время
(1831-1889 гг.). Прибегавший к либеральным методам
правления и терпимо относившийся к передовым
взглядам Педру II был членом нескольких международных
академий. Живо интересуясь наукой, он встречался
с
выдающимися уче ны ми
на
научных конгрессах, посещал
научные лаборатории и исследовательские центры по всему
171

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
миру. Педру II стремился поднять свою страну на уровень
научного развития Европы. Он начал с восстановления в
королевском дворце основанного в 1838 г.
Бразильского
исторического и географического института при
содействии Общества поддержки национальной
промышленности, которое снабжало институт деньгами, книгами и
ред ки ми документами
и коллекциями, не
говоря
о
различных субсидиях и наградах, учрежденных для поощрения
исследователей. Император регулярно участвовал в
научных собраниях, на которых
он почти всегда
председательствовал, приглашая
на эти встречи своих придворных.
Однако следует признать, что одного страстного
желания
монарха недостаточно для создания научной элиты и
развития в стране научных традиций.
По большей части научные ассоциации, основанные
вдали от центров западной науки, выполняли функции и
исследовательских центров,
и
пунктов по
распространению западных знаний. Примерами таких организаций
являются Совет по обучению, или Академия наук,
основанная в 1851 г. в
Стамбуле для поддержки развития
естественных науки
и
литературы,
и Османское научное общество,
основанное в 1861 г. с двумя целями: для популяризации
европейской науки путем публикации, перевода и
распространения современных научных трудов, а также для
выпуска первого в Турции научного периодического издания.
Египетский институт, основанный в 1859 г., издавал свой
бюллетень, работали в институте как египтяне, так и
европейцы. В то
врем я
как единственной целью Египетского
научного общества был перевод и распространение
научных текстов, Географическое общество Египта (1875 г.)
избрало своей целью поддержку географических и
этнографических исследований Африки.
В результате западный подход к постижению
природного мира и воздействию на него широко
распространился и укоренился
в
других цивилизациях, одновременно с
навязыванием западными странами, по мере их
промышленного развития, своей превосходящей экономической
и вое нно й в лас ти . Колониальная экспа нсия
открыла
огромные территории для исследовательской деятельности:
отдаленные земли по началу воспринимались просто как
объекты научного исследования в ботанике, зоологии,
геологии, географии и этнографии. Только позднее
некоторые колонии развили свою собственную образовательную
и затем исследовательскую деятельность по образцам
метрополий. Ботанические сады и больничные лаборатории
в колони ях од н овр ем е н но удовлетворяли материальные
интересы колониальных властей и
преследовали
чисто
интеллектуальные це л и . Будучи составной частью
процесса колониальных завоеваний, западная наука действовала
как
проти вовес меркантильной системе, в то же время
помогая оправдывать притязания на европейское
превосходство.
Французская, Германская, Британская, Датская и
американские империи сформировали в колониях группы
ученых с разными
возможностями. В большинстве
колониальных
стран получили приоритетные возможности
развития те службы, которым была поручена
инвентаризация местных геологических, ботанических и
географических ресурсов. Например, работы служб «Обзор Индии»
и «Геол огиче ский обзор Индии» явились крупными
достижениями индийской науки, однако в целом усилия
оставались
случайными и единичными. Поскольку научные
проекты финансировались в основном на
провинциальном
уровне, они заключались в прикладных исследованиях.
В Южной Америке открытие астрономических
обсерваторий было ключевым моментом в создании
правительствами официальных научных центров, музеев и
институтов. Обсерватория Сантьяго (Чили) была открыта в
1852 г. и
работала под руководством немецкого
астронома Моэста. С другой стороны, обсерватория, которая
начала строиться
в Мексике в 1877 г., не была частью
научной
организации,
а
скорее подчинялась Дорожной инс¬
пекции Министерства общественных работ.
Другой приоритетной сферой научной деятельности
за пределами Европы было здравоохранение. Сеть
заморских Пастеровских институтов, основанных в конце XIX в.
при поддержке благотворительных ассоциаций,
включала свыше 30 институтов,
в том числе
центры в Азии и
Африке. Головной парижский Пастеровский институт
предоставил этим дочерним организациям широкую
автономию. Раз в год в одном из
институтов собирались
директора всех институтов,
и
вскоре между ними наладились
прямые научные обмены, которые необязательно
осуществлялись через головной институт в Париже.
Ботанические сады были еще одной формой
распространения научных знаний в мире. Разведение садов с
более широкими целями, чем просто выращивание
лекарственных растений, было характерно уже для XVIII в., и
самым ярким примером был сад (Grapefruit Garden) на
о.
Маврикий. Такая тенденция наблюдалась в течение
всего XIX в., о чем
свидетельствует, например, сад Сантьяго
(Чили), созданный в 1887 г. , за
которым наблюдал осевший
в Чили немец ботаник
Рудольфо Филиппи. В XIX в. также
сформировались сети естественнонаучных учреждений
-
музеев естествознания и ботанических институтов,
занимавшихся обменом образцов, передачей и
акклиматизацией растений. В колониальный период Королевские
ботанические сады в Кью (Лондон) вели оживленные
обмены и переписку со своими отделениями в Бомбее,
Мадрасе, Калькутте, на Ямайке, в
Австралии, Новой Зеландии, на
Маврикии,
в Натале, на Золотом Берегу и в г.
Виктория.
Обычно (особенно в Индии) работа местных ботаников
ограничивалась сбором растений. Тем самым в
кол ониал ьной
науке наблюдалось своего рода иерархическое
разделение труда, при котором
опы тная
работа оставлялась
мес тны м
ученым,
а теор етич ески е обобщения
выполнялись в основных
европейских столицах.
Во всех странах на периферии основных европейских
и
американских центров научный потенциал оставался
слабым, исключение составляла лишь математика, для
которой не требовались крупные капиталовложения.
Повсюду развитие рассматривалось
в связи с положением в
колониальной
метроп олии.
В конце XIX в.
научная
политика состояла в основном в
организации переводов
важных
научных трудов, опубликованных в Европе. Несмотря на
не ко тор ые разногласия между местными и
европейскими учеными, например, споры
в начале XIX в. в
Мексике по поводу бинарной (биноминальной)
номенклатуры для обозначения видов Карла Линнея и новой
химии, западная наука слишком часто проявлялась в
колониях, отвергая и опровергая местные культуры и
традиционные подходы.
Покорение наукой целых континентов и различных
народов включало в себя наборы лозунгов, восхваляющих
многие достоинства научно-технического прогресса. Это
наступление сопровождалось активными
информационными компаниями, целью которых было вызвать
общественный интерес; все механизмы, необходимые для
этого, были изобретены в XIX веке.
ПОПУЛЯРИЗАЦИЯ ЗНАНИЙ
Профессионализация науки на протяжении
всего
XIX в., которая
в конце этого столетия распространилась
ина
сферу гуманитарных наук, в
корне изменила
социальные основы научного знания. В XVIII в.
наука всё еще
оставалась частью общей культуры высшего света: ей
интересовались, о ней спорили, но в основном
воспринимали как своего рода развлечение в виде зрелищных опытов
с использованием электричества и проведением
химических
реакций. Некоторые аристократы, стремясь
удовлетворить собственное научное любопытство, посещали лек¬
172

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ции и публичные демонстрации опытов, или даже
оборудовали в своих особняках лаборатории для физических
экспериментов или устраивали кабинеты по
естествознанию. Кем бы ни были эти
«ученые-любители»
-
просто
любознательными людьми или же неутомимыми
искателями истины (а в XVIII в. таковых было
множество), но всё
же к XIX в. их остались единицы. Тогда
-
как и сегодня
-
их
статус был признан только в некоторых научных
дисциплинах, нужда вши хс я
в
огромных
объемах хранимой
информации, например в астрономии, естествознании,
ботанике и энтомологии. Но поскольку, как уже было
показано, научная деятельность в основном
сосредоточивалась
в официально признанных учреждениях, то
исследователи-самоучки, работавшие бескорыстно, самостоятельно
или в небольших м ес т ны х группах , оказывались на
обо чи не науки,
и
доверия
к ним больше не было.
Значит ли это, что
развивавшаяся наука XIX в.
замкнулась в себе? Ответ, безусловно, должен быть
отрицательным, поскольку наравне с профессионализацией науки
шел процесс распространения научного
знан ия и
постепенного расширения аудитории, восприимчивой к
наукам.
На смену немногим просвещенным
любителям XVIII
века, которых насчитывалось несколько десятков,
возможно, несколько сотен, пришли
тысячи читателей
научно-
популярных книг и журналов. Новое явление, характерное
для XIX века -
популяризация, широкое распространение
научного знания. Не было конца выпуску
научно-популярных книг, занимательных
научных произведений,
научных книг для женщин, детей, «неработающих классов»,
книг по
на уке
и
культуре
на люб ой
вкус, для людей всех
слоев общества и разного достатка, научных книг,
которые можно было серьезно изучать или бегло
просматривать, читать
«про себя» или вслух.
И люди, увлеченные
наукой и культурой, становились потребителями продукции,
поставляемой новым профессиональным секторам
популяризации научных знаний. Далее следует рассмотреть
причины этого массового явления,
распространившегося по странам Европы и по ее отдаленным колониям,
сделав Пастера мировой знаменитостью, а науку
-
идолом,
фетишем и товаром широкого потребления.
СХОДСТВО ИНТЕРЕСОВ
На расширение популяризации науки повлияло
сочетание научных, технических, социальных и
мировоззренческих
факторов. Этот процесс развернулся в начале XIX в.,
в то время, когда научное сообщество прилагало усилия
по расширению своей социальной базы и налаживанию
обменов идеями. В Германии, например, созданию
популярности науки во многом способствовала личность
знаменитого ученого Александра Гумбольдта. Общество
немецких естествоиспытателей и врачей решило
устраивать ежегодные собрания ученых и медицинских
работников в
различных городах и начало выпускать научный
журнал «Естествознание», который стал пользоваться
столь большим успехом, что даже получил финансовую
поддержку от прусского правительства.
В1831г.в
Великобритании была основана
Ассоциация развития науки,
в задачи которой входили оказание
поддержки ученым
и систематическое руководство
научными исследованиями; пробуждение большего интереса
в стране к целям науки и преодоление преград на пути ее
развития; содействие взаимным обменам между
занимающимися научными исследованиями и организация
переписки с зарубежными учеными. Ассоциация
организовывала ежегодные недельные конференции в разных
регионах и способствовала
изучению наук, открывая
библиотеки.
Во Франции Парижская академия наук, ведущее
научное учреждение страны, объединявшее науки в их крайне
элитарной и официальной форме, начала довольно
неуверенно открываться для широкой публики. Физик и
астроном Доминик Франсуа Араго, избранный постоянным
секретарем
математического отделения Парижской академии
наук в 1830 г., несмотря на возражения большинства
своих коллег, решил допускать журналистов на еженедельные
заседания и выделил им помещение, где они могли
знакомиться с материалами, прослушанными на этих
заседаниях. Более того, в 1835 г. Араго принял решение о
публикации протоколов заседаний. Эти «Еженедельные отчеты о
заседаниях Академии наук» («Comptes-rendus hebdoma-
daires des seances de VAcademie des sciences») появлялись в
^отредактированном виде в понедельник после
заседания
каждую пятницу, став первым научным
периодическим изданием, которое использовало методы
современной журналистики, заимствованные у быстро
развивавшейся прессы. И хотя вначале некоторые члены Академии
ставили под сомнение нововведение Араго, оно имело
большое значение, сделав науку не только постоянной
темой ежедневных новостей, но и утвердив новый научный
стиль публикаций,
в
котором оперативность и краткость
изложения приобрели первостепенную важность,
-
стиль
публикаций, который преобладает в научных кругах и в
наши дни.
Широкомасштабное распространение
научно-популярных изданий на самом деле было связано с развитием
прессы
в целом. На протяжении XIX в.
росло количество
общеполитических и специализированных газет, а их
тираж увеличивался по мере того, как падала розничная цена.
Вторая половина столетия была золотым веком
популярных массовых
периодических изданий. Появление
недорогих газет стало возможным благодаря техническому
прогрессу, который привел к решающим
усовершенствованиям в печатном деле. В начале XIX в. появление
ротационной печатной машины революционизировало
производство. В Англии типография газеты «Таймс» начала
применять механическую печатную машину
ив 1811 г.
увеличила скоро с ть
печатания до 5 тыс. копий в час; в США,
в
Нью-Йорке, появились первые крупные газеты, тираж
которых возрос благодаря снижению розничной цены до
двух центов. Использование ротационных печатных
машин, имеющих цилиндрическую формную и печатную
поверхности, началось в типографии «Таймс» в 1853 г. и
стало по всем естн ым в
типографском производстве во
второй половине XIX в. , при
этом появилась возможность
резко увеличить выпуск
печатной
продукции.
Новая волна дешевых печатных
материалов разного
ти па
содержала большую часть научно-популярных работ.
Под лозунгом полезности нау чн ых
и технических знаний
научно-популярная литература начала распространяться
уже с 1820 г. в виде серий небольших брошюр, таких как
изданная англичанином Д. Ларднером «Encyclopedie Roret»,
или «Cabinet
Cyclopaedia» из более 100 книжек, каждая из
которых продавалась по цене куска
хлеба. В начале
1830-х гг. в ежедневных газетах стали печататься
«научные
разделы»
в ви де серий статей, регулярно знакомивших
чит ателей с
научно-техническими достижениями, краткого
изложе ния
материалов заседаний Академии наук, списков
недавно запатентованных изобретений. В конце концов
издатели еженедельных, ежемесячных и ежегодных
недорогих научных журналов поставили задачу «держать
читателей в курсе событий» в мире науки и техники.
Начало выпуска многотиражных печатных изданий
было вызвано, в частности, существованием
читательского рынка, который появился с формированием среднего
класса в
быстро промышленно развивавшейся Европе, но
в
первую очередь
-
развитием образования. Коммерческие
стремления издателей получили новую социальную
основу, которая создала спрос на материал для чтения. В
частности, эта основа формировалась благодаря
впечатляющему росту числа библиотек, которые стали рассматри¬
173

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ваться как часть социального обслуживания. Публичные
библиотеки заняли место традиционной для провинций
торговли книгами вразнос, которая
в
предшествующие
столетия
породила целый жанр популярной литературы,
например «Желтые серии» в Японии или
«Голубые серии»
вг.
Трой (США).
Вслед за Бенджамином Франклином, который
придумал платные библиотеки, в англоязычных странах были
разработаны еще более широкие программы развития
массового чтения. В 1850 г. британский парламент
разрешил местным властям ввести налог, взимаемый по единой
ставке, пропорциональный объему местных бюджетов,
для финансирования публичных библиотек Власти
некоторых американских городов (Питерборо в 1833 г. и
Бостона в 1852 г.) самостоятельно решили
пой ти по
такому
же
пути.
Но только благодаря в основном
частному фонду
Американской библиотечной ассоциации в 1876 г.
американские библиотеки получили развитие при финансовой
поддержке со стороны промышленников, например
Эндрю Карнеги.
Развитие библиотек рассматривалось с
общеполитическом контексте как реализация одного из принципов
демократии, согласно которому каждый гражданин,
достигший определенного возраста, должен получить
образование. Например, во Франции с установлением Второй
республики (1848-1852 гг.) «королевские учителя»
«старого режима» были официально заменены «народными
учителями», хотя на самом деле этот демократический
принцип стал реализовываться значительно позднее, с
введением новых методов обучения, таких как публичные
чтения, активно поддерживаемые Обществом Франклина и
Библиотечным обществом департамента Верхний Рейн,
что
привело
к появлению Лиги обучения.
Массовая культура стала повседневной заботой
прежде всего социальных слоев, разбуженных промышленной
революцией. Распространение этой культуры стало целью
множества организаций, основанных
благотворительными обществами или имевших непосредственное
отношение к рабочему классу. Первые местные ассоциации,
основанные в конце XVHI в. на
севере Англии для
организации публичных лекций и формирования библиотек,
уступи ли мест о
второму
покол ению
учреждений, задачей
которых было распространение естественнонаучных и
гуманитарных знаний среди рабочего населения. Например,
задачей «механических вечерних школ», открытых в ряде
промышленных городов, было обучение рабочих с
целью повысить производительность их труда и помочь
им защи титься от
крайней нравственной
развращенн ости рабочих районов. Несмотря на то, чт о из-за
большой
продолжительности рабочего дня в
промышленности XIX века у рабочих оставалось мало времени
на
образование, правящий класс способ с т во в ал создан ию
подобных школ в надежде предупредить социальные
волнения и
беспорядки.
В странах, не затронутых промышленной
революцией, книги в основном оставались дорогостоящими и
труднодоступными.
ИвсёжевначалеXIXв.вЯпониис
развитием сети библиотек, в которых книги выдавались под
денежный залог, чтение стало распространенным
социальным занятием. В г. Эдо (название Токио до 1869 г.) в
1808 г. было 656 таких библиотек, в г. Осака
-
около 300.
Владельцы некоторых библиотек, например Аноя Сохаси
из г. Нагоя, превратили выдачу книг под залог в
высокодоходный бизнес. Компания Сохаси, основанная в 1767 г.,
просуществовала более ста лет, а когда в 1898 г. его
коллекция книг была выставлена на продажу,
в ней
на сч и ты ва л ос ь 26 769 томов. Та к и м образом, распространение
привычки к чтению было весьма
широкомасштабным
явлением, обусловленным множеством коммерческих,
технических, социальных и политических факторов.
Массовая культура также была общим лозунгом ряда
известных мессианских
философских течений XIX века.
Английский философ, социолог, юрист Иеремия Бентам,
родоначальник философии утилитаризма, философской
системы, частично основанной на принципе обеспечения
«наибольшего счастья наибольшего числа индивидуумов»,
играл важную роль в привлечении внимания к
бедственному положению рабочих классов. Французский философ
Опост Конт, один из основоположников позитивизма и
социологии, на протяжении многих лет бесплатно
преподавал общедоступный курс астрономии. По его мнению,
популяризация науки была не только философским
долгом познакомить простой народ с научными
и
позитивистскими взглядами, но и политическим
приоритетом,
заключающимся в создании духовного потенциала
будущего, который, по его политической схеме, поможет
возродить сначала Запад, а потом и все человечество.
Кроме
того, различные социалистические учения придавали
большое значение развитию народной культуры.
Например, Пьер Жозеф Прудон провозгласил право на
философию для всех, поскольку социальная революция будет
возможна только тогда, когда все люди разовьют
в себе
философские способности. В конце XIX и начале XX в.
социалисты предпринимали немало попыток довести культуру
до всех народов Европы с помощью таких нововведений,
как
народные университеты.
Наиболее примечательной особенностью было общее
соглашение относительно важности распространения
знаний. На деле аудитори и, н а которые направлялись
кампании по
популяризации науки,
были совершенно
разными, зависящими от культурных
и политических традиций.
В Старом Свете ставка делалась на
правящие классы,
которые были наиболее способными влиять на принятие
решений, касающихся науки
и
ученых. Например,
в 1837 г.
Джеймс Джоуль предложил Британской ассоциации
развития науки выбрать на пост ее председателя лорда,
чтобы «заручиться пониманием и влиянием
верхушки
общества». В Северной Америке, где, как было показано,
частные инициативы и покровительство играли значительно
большую роль в финансировании науки, ученые быстрее
распространяли свои знания среди широкой публики:
таким
образом они пытались получить финансовую
поддержку, сохранить возрастающую роль ученых в стране и
привлечь новые таланты в
науку. Какими бы ни были
отдельные
стремления, многочисленные коммерческие,
политические и философские интересы сходились в понимании
важности широкого распространения знаний. В любом
случае, эта задача выполнялась с воинствующим
энтузиазмом, отчего популяризация иногда приобретала ауру
крестового похода того времени.
Средства распространения научных знаний
Итак, благодаря полным энтузиазма усилиям
нескольких «апостолов», научные знания распространялись
далеко и
широко
всеми
доступными средствами. Наука и
культура с помощью всевозможных средств, от традиционных
до самых современных, постепенно проникли во все слои
общества. На протяжении XIX в. одной из наиболее
популярных являлась устная передача
знани й. Можно
разделить ее на три категории: во-первых, это были бесплатные
начальные
курсы, организованные ассоциациями,
которые обеспечивали приобретение грамотности и
элементарных знаний; во-вторых,
-
популярные курсы
естествознания, литературы и философии, действовавшие вне
обычной системы образования, предусматривавшие
некоторую специализацию и предназначенные для взрослых.
Курсы, которые преподавались механическими
вечерними школами, в основном давали полезную информацию,
из
которой было тщательно отфильтровано любое
религиозное и политическое содержание, чтобы не возникали
174

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
дискуссии.
И наоборот,
-
курсы, предложенные
парижской Консерваторией искусств и ремесел в 1819 г.,
включали экономические предметы. В 1830 г.
группа
преподавателей ушла из Политехнической школы и основала
Политехническую ассоциацию. Астроном Камиль Фламма-
рион (1842-1925) {илл.89), страстный сторонник
популяризации астрономии, был студентом, а потом
преподавателем
в этой Ассоциации, которую еще иногда
называли «Сорбонной для рабочих».
В 1830-х гг. в США появилось новое, до конца не
структурированное общество
-
новая
движущая сила, с
популярным культурным движением «Лицей», предлагавшим
бесплатные публичные лекции, большая часть которых
были посвящены науке.
Эти лекции, впроче м,
отч аст и
поучающего характера и морализирующего тона,
предлагались молодым американцам и учили их преуспеванию в
жизни. С 1839 г. наибольшей известностью пользовались
лекции, читавшиеся в
Институте Джона Лоуэлла в Бостоне
и
организованные на деньги богатого почитателя
просвещения, завещанные им для развития науки и
распространения идей христианства. В этом
институте лекции
читали такие выдающиеся ученые
и
преподаватели,
как
Бенджамин Силлиман, Чарлз Лайель (иллЭО) и Аса Грей {илл.9\).
Третья категория способов устной передачи знаний,
более зрелищная, но при этом менее
серьезная,
существовала наряду с бесплатными регулярными курсами,
которые были лишь дополнениями к системе образования.
Речь идет о платных светских лекциях
-
событиях часто
показного и производящего впечатление характера.
Типичным местом проведения таких мероприятий был
Королевский институт в Лондоне, основанный в 1799 г., в
котором преподавали знаменитые ученые. В этом
институте Гемфри Дэви и Майкл Фарадей подробно излагали
свои самые последние открытия в химии и электричестве,
а Сэмюэл Тейлор Колридж вводил своих слушателей в
чарующий мир поэзии и философии.
В США Жан Луи Родольф Агассис (1807-1873) {илл.
92), швейцарский естествоиспытатель, переселившийся
в 1846 г. в Америку, глубоко интересовавшийся
палеонтологией и геологией, был заметной фигурой в
середине XIX в. В I860 г. известность Агассиса как
преподавателя помогла ему осуществить давнюю мечту
-
основать
музей сравнительной анатомии при
Гарвардском университете. Астроном Ормсби Мак-Найт
Митчел, также воспользовавшись своей
популярностью,
в 1845 г. основал
обсерваторию в Цинциннати без
финансовой поддержки властей.
В Париже лекции Литературно-научного общества
(Athene) и позднее общества «Бульвар капуцинов»
пользовались такой огромной популярностью, что в 1864 г.
Сорбонна, следуя их примеру, организовала у себя «научные и
литературные вечера», которые вызывали такой
интер ес
публики, что часто люди предпочитали
их
вечерн им
представлениям в
театре. Достижения науки и литературы
демонстрировались публике с помощью диапозитивов и
проведения опытов. С другой стороны, научные пьесы
знаменитого популяризатора Луи Фигье, в которых он решил
попробовать свои силы, с треском провалились.
Серьезным и поучительным сценам Фигье из жизни великих
изобретателей парижская публика предпочитала
сценическую адаптацию романов Жюля Верна со всей их
фантастикой и
очарованием.
Те, у кого не было возможности посещать публичные
лекции, могли приобщаться к науке и культуре
самостоятельно, читая дома специальную литературу. Для конца
XIX в. были характерны массовые тиражи популярных
научных работ. С начала этого столетия появлялись
многочисленные отдельные справочники и даже целые серии
практических руководств, но популяризация научного
знания еще не приобрела коммерческий размах. В 1840-х
гг. после успеха книги «Ботаника и
философия» г-жи Аль¬
миры Фелпс
американские книготорговцы открыли
источник баснословной прибыли
-
издание
научно-популярных книг. В 1860-х гг. их
выпуск, умело
организованный процветающими издательствами, быстро стал
доходным делом. К 1870 г.
первая работа Камиля Фламмариона
«Множество обитаемых миров» вышла уже 15-м изданием
и была переведена на 15 языков. В 1889 г. тираж книги
Брюэ «Научное толкование привычных вещей» во
французском переводе составил 200 тыс. экземпляров, а
работа Тома Тита «Занимательная наука»
-
предшественница
справочника «Сделай сам» выдержала с 1889 по 1912 г. 46
изданий. Издатели больше не выпускали отдельные тома,
а
поощряли регулярное чтение, выпуская серии томов, как
в
роскошных,
такив
недорогих изд аниях. Например, в
1864 г.
парижский издатель Луи Ашетт в сотрудничестве с
Эдуардом Шартоном выпустили «Библиотеку чудес»
-
серию из более 100 произведений, многие из которых были
переизданы, переведены на испанский и португальский
языки или
адаптированы для американского рынка
в
издательстве «Scribners». Хотя издание научно-популярной
литературы никогда не считалось главным направлением
издательской политики, оно помогало некоторым
крупным издателям, таким как П. Ларусс и К Фламмарион,
начать активно действовать, в то
время как остальные
издатели разными способами пытались увеличить тиражи,
выпуская также газеты.
Выпуск словарей
-
характерная черта XIX века - был
предприятием,
в
котором интересы издателей весьма
удачно сочетались с идеалом «наука на службе Человечества».
«Век словарей» дал два великих имени -
французского
философа и филолога Эмиля Литтре (1801-1881), чей
«Словарь французского языка» в 4-х томах публиковался
издательством «Ашетт» с 1863 по 1873 г., и педагога и
лексикографа Пьера Ларусса (1817-1875), основное издание
которого
-
«Большой универсальный словарь XIX века» в
15 томах появлялось отдельными выпусками с 1864 г. по
1876 г. Эти монументальные труды, вскоре ставшие
классическими, все-таки явно адресовались элите. И только в
1905 г., с выходом ежегодного однотомного «Малого
Ларусса» такие словари стали издаваться широкими
тиражами для обычных читателей со статьями в виде конспектов,
неся просвещение в «школу и народ»: в год продавалось до
200 тыс. экземпляров по 5 франков.
Быстрорастущая популярность публичных лекций и
научных книг была тесно связана с развитием самой
научно-популярной прессы. Различные средства рекламы,
обмен информацией и, прежде всего, существование
небольшого числа успешных авторов, писавших
научно-популярные статьи, читавших лекции, публиковавших свои
книги, укрепляли позиции прессы. Один за другим
авторы, писавшие статьи в еженедельные научно-популярные
рубрики периодических изданий, создавали свои
собс тве нны е
научно-популярные периодические издания, и
в
результате появилась новая
категория писателей и
журналистов, у которых
пока не было устоявшейся репутации
профессионалов, но которые, тем не менее, стали
ши ро ко узнаваемыми. Главным образом именно эта груп па
обеспечила увеличение числа научных периодических
изданий во Франции во второй половине XIX в. В 1865 г.
только в
Париже было 15 таких журналов.
Продолжительность жизни их была
совершенно разной. Некоторые из
них
просуществовали несколько месяцев, а некоторые
издавались десятки лет, как, например, журнал «Cosmos»,
выпускавшийся до 1935 г. аббатом Муаньо, переживший
взлеты и падения, скандалы и
примирения.
В Великобритании и США успешные научные
журналы чаще всего были плодом совместных усилий известных
ученых и преуспевающих издателей; таким был, например,
английский еженедельник «Nature» («Природа»),
основанный в 1869 г.
астрофизиком Джозефом Норманом
Локьером {иллЭУ) (он редактировал журнал в течение
175

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
50 лет.
-
Прим. ред.)
и издателем Макмилланом.
Рекорд
продолжительности издания
подобных журналов
принадлежит нью-йоркскому еженедельнику «The
Scientific American*, основанному в 1845 г. , ко торый
продолжает издаваться и в наши
дни.
Благодаря
средствам распространения информации и печатным
формам, компиляциям и
переводам эти разнообразные
обзоры привели к формированию международной и
весьма
мощной сети, параллельной той, которая
использовалась
учеными-профессионалами в
естественных и
гуманитарных науках.
Многие журналы поддерживали формирование
любительских объединений: французский журнал «La Nature»
(«Природа») организовывал научные экскурсии для
своих читателей. Начиная выпускать научно-популярный
журнал «Астрономия», Камиль Фламмарион обратился к
читателям с
просьбой о пожертвованиях на строительство
современной обсерватории в Жювизи (близ Парижа) с
аппаратурой, ни в чем не уступающей той, которую имели
институты, финансируемые государством: эта частная
обсерватория давала возможность любителям астрономии
принимать участие в профессиональной научной
деятельности, и пример ее создания в конце концов привел к
основанию других обсерваторий Фламмариона в разных
частях света, объединенных в международную сеть. В
Германии любительская астрономия также преуспевала в
результате подобных частных инициатив. В 1888 г.
ассоциация, полностью занятая
популярной наукой, при
поддержке физика, математика, физиолога и психолога
Гельмгольца и
электротехника и предпринимателя Сименса
основала в Берлине общество «Урания» по распространению
научных знаний, которое открыло широкой публике
доступ к микроскопам,
телескопам и
научному театру. Это
общество послужило моделью для создания подобных
учреждений в Вене и Бельгии, в
которых астрономия
оставалась доступной для приложения сил любителей
в конце XIX в.
Вероятно, эти любители, которые
проявили большую активность и иногда показывали свои
способности, делая астрономические открытия, были
олицетворением того, что Фламмарион называл
«наукой, свободной для всех».
Журналисты, занимавшиеся научными проблемами,
так же как и массы их почитателей, не ограничивались
лишь описанием событий в
научном мире. Иногда
журналисты участвовали
в
научных спорах
и не стеснялись,
критиковать ученый мир. Противоречия, возникшие вокруг
трудов Пастера, привели к расхождению во мнениях и в
некоторых случаях довели даже до появления идей о
свободной народной и альтернативной науке. Эта ситуация,
которая наиболее резко проявилась во французской
прессе, всегда готовой протестовать против монополии
Академии наук на научные знания, возникала и в
других
странах. Например, бразильский микробиолог Освальдо Крус
подвергался активным нападкам газетных
журналистов
за
применение пастеровских методов для обеспечения
гиг иены в
Рио-де-Жанейро в 1903-1906 гг. В ответ на критику
Крус опубликовал свой «Совет народу» в многотиражной
прессе. Возникшее научное противостояние, которым
были заняты все газеты, привлекло внимание все
большей
аудитории; полемику подхватили «Позитивистское
апо сто ль ств о» (считавшее обязательную вакцинацию
ущемлением свободы личности), различные
оппозиционные
правительству группы
и даже торговцы, которым
постоянные пере смо тры сан итарн ых норм д ос та вл ял и
немалые хлопоты.
Необходимо отметить, что скачок в популяризации
науки в конце XIX в. наблюдался не только в странах с
большим научным потенциалом или в тех, где уже давно
проводились профессиональные научные исследования.
Практически на всех континентах начали публиковаться
периодические научные издания и формировалась науч¬
ная
журналистика,
хотя в
некоторых случаях было
трудно
провести четкое различие между специализированными
и
популярными периодическими изданиями. Научная
журналистика и издательское дело особенно были
развиты в Египте, который в XIX в. стал основным
интеллектуальным центром исламского Востока. В арабском мире
первый научный ежемесячник на арабском языке «Аль-
Муктатаф» («Избранное»), основанный в Бейруте в
1876 г., был важным каналом распространения научного
знания по всему Среднему Востоку. Можно отметить, что
научные журналы основывались и преуспевали, даже если
число читателей было невелико. В середине столетия,
например, в
Португалии было более 50 научных журналов
при численности населения в 3,5 млн. чел., из которых
большинство были неграмотными; к концу века в
Бразилии резко расширилось издание научно-популярной
литературы несмотря на низкий уровень грамотности.
В начале XX в., когда вид газет резко изменился
благодаря широкому применению фотографии, наметился
небольшой спад в издании научно-популярных
книг и
журналов. Но в конце XIX в., в
самую лучшую
свою
пору,
пресса, превозносившая
и
про сла вля вша я научно-технический
прогресс, обрела реальную власть, с которой считались и
расположения которой искали. Пример тому
-
Томас
Эдисон, который придавал большое значение поддержанию
хороших отношений с журналистами газет «Нью-Йорк
Трибюн», «Нью-Йорк геральд» и «Нью-Йорк тайме» и в
особенности с репортером Юрайей Пейнтером, сыгравшим
решающую роль в обеспечении
успеха изобретения
Эдисона -
фонографа, который ученый представил публике в
1878 г.
(илл.94). Точно так же для продвижения еще одного
из своих
изобретений
-
электрической лампочки
накаливания на выставке 1881 г. Эдисон, не колеблясь,
«покупал»
поддержку
журналистов
ведущих
французских периодических изданий.
Массовые тиражи изданий, несомненно, играли в то
время важную роль в распространении научной культуры.
После учреждения Нобелевских премий именно пресса
открыла миру имена великих ученых, таких как Мария
Склодовская-Кюри и Гульельмо Маркони. Однако та же
пресса служила форумом для обсуждения серьезных
противоречий, возникших в 1890-х гг. во
Франции в связи с
«банкротством» науки, что настроило ученых
и
республика нцев против литературного истеблишмента, который,
в данном случае, объединился с Католической церковью.
Из всех преуспевавших способов поведать миру о чем
бы то ни было самыми
оригинальными и зрелищными
были Всемирные выставки. Первая из них была
провед ена в
середине века, в 1851 г. в активной и ставшей к тому
времени центром империи Великобритании (илл.95).
Названная Всемирной выставкой, она появилась вслед
за мно гими
промышленными выставками, которые до
нее
проводились
на национальном уровне
во
Франции и
на
региональном уровне в Англии. Затем
Всемирные
выставки
были
проведены
в
ряде
стран
(Великобритания, Франция, Австрия, США, Бельгия,
Италия и тд.) и использовались различными западными
обществами как витрины для демонстрации своих
достижений. Хотя традиция проведения таких выставок
не прерывалась вплоть до 1914 г., они затем проводились
всё реже и изменялись, теряя большую часть своих
утопических измерений. Но всё же как международные
выставки, открытые для всех стран,
и как
универсальные выставки, на
которых можно было представить все
грани производства и знания, эти крупные предприятия
возвестили эру «массовой культуры». Их новизна
выражалась в нео бы чай но й
притягательности: в 1851 г.
«Хрустальный дворец» в Лондоне посетили 6 млн. чел.; в
1878 г. выставка приняла 16 млн. посетителей; в 1893 г. в
Чикаго
-
27 млн.; в 1900 г. в Париже
-
50 млн. чел.
(илл.96).
Самые разные люди
-
промышленники и рабочие, ученые
176

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
и любители, специалисты и экскурсанты
-
в тече ние
шести месяцев встречались на них.
Устроители этих
грандиозных мероприятий со столь разнообразной
публикой прилагали все усилия,
чтобы смысл выставок
был понятен всем. Гймн во
славу прогресса был главным
посланием
вс ем
посетителям,
и
он
постоянно
и
неустанно
оставался
лейтмотивом
вс ех
последовательных выставок. Да, эти выставки служили
для промышленников
и
то рговцев местами заклю чения
прямых сделок, получения призов, налаживания
контактов с целью последующего получения прибылей;
страны-участницы мирно соревновались друг с другом
посредством системы призов;
политики
видели
в
выставке способ социального единения и
предлагали
рабочим дешевые билеты на выставку; кроме того, на
выставках можно было познакомиться с экзотическими
экспонатами, представленными во славу колониальных
завоеваний. Но можно ли считать, что эти выставки
служили
полезным
средством
распространения
научного
знания?
В первую очередь, выставки представляли собой
гигантские демонстрации прогресса, на них показывались
чудеса техники и промышленности. Это было явно видно по
огромным машинным залам, которые с каждым разом
становились обширнее и выше, достигнув наибольших
размеров в 1860 г.; в тот
раз блоки мощных машин были
показаны в работе и обеспечивали
энергией всю выставку.
Наблюдение за работающим машинным оборудованием
можно, конечно, считать своего рода техническим
обучением, но целью было не обучение. В 1876 г. в
Филадельфии президент США Улисс Грант запустил самый мощный
на то время в мире мотор в 1500 л.с., а в 1878 г. в Париже
был представлен огромный механический молот; эти
экспонаты должны были потрясти воображение, поразить
публику удивительным прогрессом промышленности, но
при
э т ом не объяснялось, как работают механизмы и
машины.
«Образованный посетитель без
труда мог понять,
что все эти
применения берут начало в чистой
на уке,
ед инст венн ом и
неисчерпаемом источнике всего прогресса»,
-
заметил од ин из
коммент аторов
в 1900 г. На самом же
деле целью выставок было скорее привлечь,
заинтересовать публику, чем дать серьезные объяснения.
Увлечение панорамами
на
Всемирных выставках
является замечательной иллюстрацией их двойственного
характера
-
эмоционального и рационального. До
появления кинематографа в этих сценах, нарисованных на
холсте, типичных для эстетики XIX века, развлекательность
всегда сочеталась с желанием дать сведения об истории,
географии, науке и технике.
Панорама, изображавшая
«путешествие к
центру Земли», вызывала
у посетителей
выставки 1889 г. те же эмоции, что и чтение самого романа
Жюля Верна, и была рассчитана на такой же эффект.
Большие разделы выставок, посвященные колониям, также
совмещали развлечение с обучением. С одной стороны,
этнографический подход, получивший одобрение
знаменитых антропологов, позволял показать народ колоний в их
обычных житейских и
рабочих условиях, как, например,
это было представлено на
примере северовьетнамской
деревни на выставке в 1889 г. или
филиппинского
заповедника в 1904 г.; с другой стороны, любопытство публики
возбуждала экзотическая реконструкция «сцен ы н а улице
Каира» у подножья Эйфелевой башни в Париже,
в
которой
фольклор перемешивался с национальными стереотипами.
С техническим прорывом, который произошел в
конце XIX в., страсть публики к зрелищам и всему
необычному легко перевесила стремление к знаниям. Телефон,
фотография, кинематограф и прежде всего электричество
явились предпосылками для распространения
развлечений, расточительных представлений. Внушительные, но
простые ряды машинного оборудования, похожие на
собрания технических энциклопедий, остались в прошлом.
На выставке в 1900 г.
«дворец машин» превратился в
ярмарку с аттракционами. Были забыты празднования в
честь
прогресса и индустриальной мощи
-
техника теперь
применялась, чтобы
творить чудеса. Электричество на
вы ст авк е 19 00 г. стало «волшебником», околдовавшим
посетителей. «Синеорама» воспроизводила образы
отдаленных мест, да и сама
наука применялась для создания
иллюзий: в 1900 г. на выставке в
Париже был представлен
самый крупный телескоп из когда-либо построенных, а
посетителей к нему привлекало объявление «Луна крупным
планом». Это дорогостоящее сооружение, чудо техники,
построенное специально для выставки, с тех пор никогда
не применялось на практике для исследовательских целей.
Тем не менее Всемирные выставки свидетельствовали
об
иск реннем стремлении распространять
знан ия с
помощью тщательно продуманных средств. Это стремление
проявилось хотя бы в классификации экспонатов,
которая усложнялась с каждой выставкой, охватывая не
только многочисленные отрасли промышленного
производства, но и всю область знаний
-
от точных до социальных
наук
и от изящных до прикладных искусств.
Системы
выставочной классификации, которые первоначально
служили географическим и интеллектуальным
путеводителями по выставке, вскоре получили более претенциозную
роль
-
вплоть до того, что стали представлять
упорядоченный обзор всей сферы современных знаний; по замыслу
сос та вит ел ей классификаций, они должны бы ли
представлять «энциклопедию цивилизации». В 1867 г.
концентрический выставочный зал, спроектированный
французским инженером Фредериком Лепле, который был
учеником Сен-Симона, являлся своего
рода произведением
искусства. Проходя от периферии зала к
центру,
посетители
могли наблюдать ряд цивилизаций: от низшего
материального уровня до духовного пика, от основных
сельскохозяйственных продуктов и промышленных изделий до
высших
художественных достижений человеческого разума.
Прогуливаясь по кольцевым галереям, посетители
знакомились с целым миром, так как экспонаты были
представлены по странам. Каждая группа или класс экспонатов
представлялись в логической последовательности,
например от сырья до готового продукта или от простых
жизненных нужд людей до их духовных потребностей.
Начиная с 1862 г. каждый раздел выставки содержал
показ
«материалов, процессов
и методов», предназначенных для
объяснения
процессов производства, для чего
применялись «модели, ко тор ые люб ой пред при ним ател ь мог б ы
копировать»
-
имен но так
говорила надпись у входа в
раздел истории труда на выставке 1867 г.
В конечном итоге Всемирные выставки косвенно
способствовали распространению
знани й. Вмес те с каждой
выставкой и в соответствии с их
классификационной
системой проводились международные конгрессы, цель
которых определялась как «представить всё знание
человечества», «классифицировать, привести в порядок и
суммировать достижения всех наук», а также «обсудить все
новые открытия». Поскольку «выставки мысли» шли
параллельно выставкам изделий, то эти международные
конгрессы
в
представлении широкой публики выглядели как
встречи энциклопедистов, демонстрировавших ей,
насколько искусно разделен мир научных дисциплин. На
выставках даже читались публичные лекции как
популярное дополнение к ученым собраниям. По завершении
конгрессов рассматривавшиеся новые сведения, материалы
обсуждения жюри и оценка, сделанная организаторами
выставок, составляли объемистые отчеты, которые
печатались и распространялись большими тиражами. Даже
если эти многостраничные отчеты читали внимательно
лишь ученые и специалисты, тем не менее, они были
весомым свидетельством того вклада, который внесли
Всемирные выставки XIX века в
популяризацию науки.
Личные наблюдения как предпочитавшийся способ
177

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
распространения
знаний в XIX в. можно было
проводить
и во многих
других местах , поми мо вы став очны х залов.
Обсерватории, зоологические сады и
музеи также
использовали связь
между образованием и развлечениями. В
обсерваториях тренировка глаз обеспечивала выработку
необходимых основ для понимания строения Вселенной;
в
зоопарках наблюдение за животными было
общепризнанным способом пробуждения интереса к
естествознанию; а музейные экспонаты являлись средством
ознакомления публики с техникой. Астрономия, которая, как
казалось, дает возможность легко общаться с небесными
телами, стала самой популярной наукой в XIX в., что
док аз ыва ет
широкая известность таких авторов, как Доминик
Франсуа Араго, Р. Проктор и Камиль Фламмарион, не говоря уже
о распространенности обсерваторий.
Большинство крупных зоологических садов были
основаны в XIX в. До того существовали лишь принадлежавшие
богатым правителям зверинцы,
в
которых в неволе
содержались захваченные дикие животные, в тех местах Азии и
Африки, где они служили свидетельством богатства их
владельцев или использовались для охоты. Зоопарк как
средство
получения
знаний стал использоваться в
Великобритании с основанием Лондонского зоологического
общества в 1826 г. Это общество, движимое особым интересом
к естествознанию и
Востоку, стало первой организацией,
основанной для поощрения тех учреждений, которые
способствовали прогрессу естествознания в сочетании с
народным развлечением, и в 1827 г. взяло на себя
инициативу создания Лондонского зоопарка. Этому примеру
последовали Дублин в 1830 г., Амстердам в 1838 г., Антверпен
в 1843г.,Берлинв1844г.,авСША
-
Филадельфия в 1874 г.,
Цинциннати в 1875 г. и
Нью-Йорк в 1898 г .
Примеру
европейцев стали подражать колонии, преобразовавшие свои
старые зверинцы, включая знаменитые зоологические
сады Бомбея, которые были связаны с Музеем Виктории и
Альберта, зоосад в Тегеране, основанный в 1894 г. и
принадлежавший персидскому шаху, а также зоологические
сады Манилы, Батавии и Веллингтона. Зоопарки
вызыв али
огромный интерес у публики в связи с такими
широко
обсуждавшимися в печати событиями, как прибытие в
Лондон в 1850 г.
первого гиппопотама, увиденного
европейцами со времен римского императора Коммода, а в
1869 г.
-
первой живой гориллы. Как и Всемирные
выставки, зоопарки основывались на принципе предметности и
уроков жизни; так, в «Саду акклиматизации», открытом в
Париже в I860 г., на
обозрение публики была
предст авлена м од е ль пас еки, рыбная ферма, фабрика по
производству шелка-сырца,
и познавательная ценность всего
представленного бы ла п ов ы ше н а с п ом ощ ью публичных
демонстраций и научных лекций, которые читали члены
научных обществ.
В этот же период музеи приняли на себя весьма
специфические функции. Музейные экспозиции, издавна и
традиционно выполнявшие двойную задачу
-
сохранения
культурных ценностей и образования, подверглись
значительным
преобразованиям в течение XIX в. Как по
назначению, так и по
существу выставленных объектов, а также
вследствие разнородности посетителей, музеи
развивались, расширяя охват своих экспозиций от чисто
зап адн ых
культурных традиций до достижений всего мира
через посредство
колониальных
территорий.
Такую модель музея начиная с XVIII века представляли
Британский музей (открыт в 1759 г.)
и
Лувр,
в
которых
хранились художественные произведения и
фунд аме нтал ьны е
исторические коллекции государства, охватывающие
археологию и естественную историю. До того все
экспонаты, относящиеся к истории науки, сосредоточивались в
«кабинетах чудес», находились в час тном в л ад е н ии л иц
«благородного происхождения» или же в собраниях
университетов и научных обществ.
Поскольку на протяжении XIX в.
увеличивался разрыв
между изящным искусством и прикладным искусством,
аристократия отворачивалась от последнего, считая его
принадлежащим буржуазии. Тем не менее на
общенациональном уровне расширялось осознание важности той
роли, которую средний класс мог играть в поддержании
социальной сплоченности и в повышении
престижа
страны. В результате в 1799 г. Наполеон
приказал выставлять
продукты экономической деятельности в Консерватории
искусств и ремесел в Париже, а в Великобритании после
Всемирной выставки 1851 г. для хранения
ее экспона тов
был открыт музей в Южном Кенсингтоне (1857 г.), одной
из целей которого было сближение науки, искусства и
промышленности. В последние годы XIX в. в объединенной
Германской империи были основаны несколько весьма
сп еци али зир ова нны х музеев
с целью прославления
промышленного
прогресса: Почтовый музей, основанный в
Берлине в 1872 г., Музей здравоохранения (1886 г.), Музей
защиты труда (1899 г.), позднее
-
Музей архитектуры и
транспорта, а в 1905 г.
-
Морской музей. Гораздо более
амбициозным стал Немецкий музей, построенный в
Мюнхене в 1903 г. по
проекту архитектора Оскара фон
Миллера, предназначенный для соединения просветительской
деятельности, которая расширилась под влиянием
движения за народное образование, с культурными идеалами
с р ед н е го клас са, поддержи ваемыми
знаменитыми
учеными и инженерами.
Предполагалось, что более
шир око е разнообразие
музейных экспозиций привлечет в музеи более широкую
публику. Это развитие проявилось также в создании
первых музеев народного искусства в результате расширения
этнографических исследований. В конце века в Швеции,
например, среди этнографов велись длительные споры в
вопросе о подходах к музейному делу: одни ученые
выступали за демонстрацию экспонатов в их естественном
состоянии -
так, как они на самом деле существуют в
естественной среде, тогда как другие предпочитали отбирать
типы экспонатов по видам, изымать из их контекста
представлять в соответствии с абстрактной
классификационной системой. Этнографический парк-музей Скансен,
торжественно открытый в Стокгольме в 1891 г., основывался
на
перв ом
из
указанных методов и был
первым му зеем
старинных
сельских
построек
и
утвари
-
этнопарком
-
под
открытым небом; вслед за тем был открыт биологический
музей, собравший полную коллекцию скандинавской
фауны в ее естественной среде.
В отличие от музеев
естествознания, которые под стеклянными колпаками выставляли
систематично классифицированные чучела животных,
этот новый вид музея использовал естествознание как
средство доставить удовольствие и позабавить публику.
В целом, в последнюю четверть века число музеев
значительно возросло: около 100 музеев появилось в
Великобритании, около 50 -
в
Германии с 1876 по 1880 гг. Под
европейским колониальным влиянием практика собирания
распространилась по всему миру. В Джакарте коллекции,
принадлежавшие Обществу искусств и наук Батавии,
составили основу Центрального музея индонезийской
культуры; Индийский музей в Калькутте возник на основе
Азиатского Бенгальского общества; в 1827 г. в Сиднее
естествоиспытатель Маклей основал Австралийский музей.
Латинская Америка прошла через две большие фазы создания
музеев: в первые десятилетия века появились музеи
в
Буэнос-Айресе, Рио-де-Жанейро, Боготе, Сантьяго и
Монтевидео, за ними в конце рассматриваемого периода были
основаны провинциальные музеи в Лиме, Сан-Паулу и
Тигре (Аргентина). Перед первой мировой войной все
континенты были охвачены музейной «лихорадкой».
Амбиции и иллюзии
Каково же было социальное и
культурное воздействие
178

ОБРАЗОВАНИЕ И НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
этих лихорадочных,
активных и амбициозных усилий на
распространение знаний, которое происходило в течение
всего века и достигло пика к
концу столетия? В доводах,
выдвигавшихся в поддержку бесчисленных схем
популяризации, которые применялись в течение XIX в. ,
проявляется замечательное постоянство: «сделать науку доступной
для каждого», «удовлетворить любознательность публики»,
«удовлетворить тягу к знанию», «не отставать от
стремительного прогресса» или «адаптироваться
к инновациям в
повседневной и профессиональной жизни». Были ли эти
фразы,
постоянно
повторявшиеся
в
редакционных
статьях журналов,
в
предисловиях к справочникам и в
путеводителях по выставкам, лишь
риторическими? И
действительно ли изменилось отношение общества к знаниям,
учитывая
то популяризационное рвение, которое часто
вызывалось благородными намерениями и порождалось
утопическими импульсами?
Учитывая, что активность по популяризации знаний
проявлялась вместе со значительным ростом числа школ
и
других учебных заведений, крайне трудно оценить
конкретный вклад каждого из направлений деятельности.
Столь же сложно определить более или менее точное
число людей, действительно вовлеченных в этот процесс.
Практически не имеется надежных сведений о
посещаемости публичных лекций, а приводимые данные не
всегда соответствуют действительности, так как издатели
склонны преувеличивать размах собственных тиражей. Из
некоторых местных обзоров и отчетов
следует, что в
1880-х гг., т.е. в
период процветания массовых
научно-популярных изданий во Франции, средний тираж книги
составлял примерно 10 тыс. экз., что приближалось к
средним
тиражам литературных произведений. Однако за
этими
средними данными скрывается значительное
неравенство между меньшинством бестселлеров и большинством
произведений, которые продавались значительно хуже.
Кроме того, успех научно-популярных произведений
следует рассматривать
в свете того, что они довольно часто
имели постоянную аудиторию. Научно-популярные
книги, которые считались в равной степени полезными и
правильными, широко распространялись
в школах в качестве
школьных
призов или рождественских подарков
учащимся, а также ими пополнялись
публичные библиотеки и
книжные
фонды благотворительных обществ.
Критический взгляд также необходим при оценке социального
влияния публичных библиотек, музеев, обсерваторий и
зоопарков. Известно, что далеко не всегда окупались те
усилия и оправдывались денежные средства, которые
вкладывались в создание этих учреждений. Так, публичная
обсерватория «Трокадеро»,
основанная в
Париже в 1885 г.
указом французского правительства, хотя и
предоставляла широкой публике возможность бесплатно
пользоваться телескопами и библиотекой и занималась
организацией серий лекций, тем не менее не пользовалась
популярн остью.
Кроме того, хотя народ миллионными толпами валил
на Всемирные выставки, которые периодически
становились сенсациями в крупных столичных городах, с годами
поддерживалась тенденция, как было показано выше, на
выставочные чудеса, зрелищность
и вообще всё то, что
относилось к развлечениям публики. В результате
выставочные центры стали превращаться в парки развлечений:
«Мидуэй плезанс» в Чикаго в 1893 г. и «Пайк» в Сент-Луисе
в 1904 г. являются
при мера ми перек лючен ия
с Всемирных
выс тавок на
увеселительные парк и.
Таким образом,
опасения, которые высказывались историком и философом
Эрнестом Ренаном при проведении первых Всемирных
выставок, в конце концов подтвердились: настороженно
относясь к промышленным шоу как к развлекательным
центрам, он сетовал на то, что «мало кто выходит из
Дворца выставок, став лучше, чем был при входе в него».
Даже если эти слова и выдают презрение интеллектуа¬
ла к массовой культуре, всё же остается фактом, что
культурное воздействие большинства методов популяризации
научных знаний кажется сомнительным. Несмотря на
обилие произведений с одинаковыми названиями, каждый
новый номер журнала, словарь или серия трубили о своей
оригинальности и провозглашали себя в своем роде
уникальными. Однако общей характеристикой намерений
всех издателей было стремление заполнить пустующий
промежуток в мире книг между сухой специальной
литературой, слишком наполненной «цифрами и формулами»,
чтобы быть широко доступной, и примитивной
литературой «дельцов от науки», писавших для развлечения
читателей, не информируя их, тем самым умаляя ценность
науки и «не удовлетворяя тягу читателя к знаниям».
В целом, научно-популярные произведения
преподносились как новый литературный жанр, одновременно
серьезный и легкий для чтения, вполне
привлекательный для
народа. Однако следует признать,
что за исключением
нескольких широко известных названий и
горсти
выдающихся авторов эти амбиции редко удовлетворялись.
В
общем, все
популярные произведения XIX в. написаны в
смешанном жанре полуреальности-полувымысла,
в
котором
постоянно
применяется
всё тот же старый
повествовательный метод в виде интервью, дружеской беседы или
обмена вопросами и ответами, описания
приключений или
путешествий, которые совершают некоторые повседневные
предметы, такие как капля воды или
корка
хлеба.
При этом
подобная литература в действительности никогда не
признавалась самостоятельным жанром. Она имела
«жалованную грамоту»
в виде произведений знаменитых писателей,
таких как
Фламмарион, но не считались серьезной
литературой.
Похожая двусмысленность окружала статус авторов
научно-популярных книг.
Ученые-профессионалы,
которые занимались популяризацией науки, часто
рассматривались как незначительные, и их
профессиональная
репутация страдала. С другой стороны, профессиональные
популяризаторы научных знаний, даже если имели
университетское образование, такое же как и у
профессиональных ученых,
счита лись дис сиден тами, с по со бн ым и
представлять угрозу целостности и этическим ценностям
ученого мира. Необходимость их работы не отрицалась,
но во всех
романских языках она характеризовалась
различными вариантами уничижительного слова
«вульгаризация», т.е . «опошление», что
предполагало определенную
степень неприязненного и снисходительного отношения.
Как и «Вульгата» (от лат.
Vulgata
-
общеупотребительный
-
перевод библии на латинский язык) Св. Иеронима Стри-
донского по поручению папы Дамаса в свое время,
популяризация в результате стала необходимым «грехом» в
период горячего поклонения научно-техническому
прогрессу, стремления сделать культ из науки.
Хотя и не было недостатка в критике, нельзя отрицать,
что именно популярная наука представляла собой
радикально новое направление в истории мысли и культуры
XIX в.
Впервые стремление к широкому распространению
знаний и разрушению барьеров между учеными,
интеллигенцией, художниками и широкой публикой стало общей
целью. На Западе эти усилия
начали
приносить плоды
-
хотяив
разной степени
-
вто
время, когда философы,
реформаторы общества и политики стали
проявлять
интерес к совместной деятельности, будучи уверенными в
том, что начался «век
про стого
человека».
В других странах научная культура распространялась
на волне экспансии западной науки, часто мало
зат раги вавш ей
широкую публику. Тот факт, что в результате
большого количества научно-популярных произведений
Александр Гумбольдт, Луи Пастер и Жюль Верн стали
национальными героями в таких странах, как Индия и Турция,
кажется вполне естественным, совершенно заурядным и
даже достаточно прогрессивным. Тем не менее этот пре¬
179

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
стиж западной науки имел определенные последствия.
Распространяя научную культуру в своих колониальных
империях с применением всевозможных
филантропических доводов, страны Европы искусно замедляли
освобождение
колонизированных
народов.
Хотя
и
справедливо
считать,
что
европейские
страны
использовали свою науку и технику, чтобы поддерживать
баланс торговли со своими колониями в свою
пользу,
они господствовали там в течение более длительного
времени, распространяя культ науки и великих
ученых
всеми возможными средствами их популяризации. И
очень часто научная культура вне западного мира
развивалась в результате копирования, подчинения и
гипнотизирования.
Таким образом, XIX век внес действительный вклад в
обновление и создание образовательных и
научно-исследовательских структур повсюду на планете. Век, занятый
возможно бо л ее
ши ро к им распро странением
зна ний
путем введения обязательного школьного образования и
умножением средств распространения знаний, обеспечил
большую часть населения доступом к знаниям и культуре.
Более четко выраженный в промышленно развитых
странах, хотя и ча ст о сводившийся лишь к приобретению
способности читать, этот процесс широкого
распространения знаний вел к социальным и культурным
изменениям значимости Человечества в целом. С появлением
новых школ и
научно-исследовательских центров XIX век,
без сомнения, расширил сферу культуры, но пр и
заметной
тенденции к
единообразию причинил ущерб
разнообразию
культур ных
самобыт ностей в
мире. Красочное и
пестрое полотно из многих различавшихся культур было
заменено на четкую диаграмму знаний, всё в большей
степени
определяемую и контролируемую западным
научным рационализмом.
БИБЛИОГРАФИЯ
ADE AJAYI, J. F. (ed.) 1989. General History ofAfrica, Vol. 6: Africa in the
Nineteenth Century until the 1880s. UNESCO, Paris.
ALBERTINI, P. 1992. L ecole en France, IXe etXXe siecles: De la matemelle
a Vuniversite. Hachette, Paris.
ANON. 1983. La diffusion du savoir de 1610 a nos jours , Congres national
des societes savantes. La documentation franchise, Paris.
.
1983. he Litre des expositions universelles (1851-1889). Edition
des Arts Decoratifs. Herscher, Paris.
BEN DAVID, J. 1971, 1984. The Scientist's Role in Society: A Comparative
Study. University of Chicago Press.
BENSAUDE-VINCENT, B.; RASMUSSEN, A (eds.) 1997. Sciences a lire:
hedition et la presse de science populaire en perspective historique.
CNRS, Paris.
BOAHEN, A. A (ed.) 1985. General History ofAfrica, Vol. 7: Africa Under
Colonial Domination, 1880 -1935. UNESCO, Paris.
BOUCHE, D. 1975. L enseignement dans les territoires de l Afrique
Occidentale de 1817 a 1920: Mission civilisatrice ou formation d une
elite? . Thesis, Universite de Paris I.
BROCKWAY, L H. 1989. Science and Colonial Expansion: The Role of the
British Royal Botanic Gardens. Academic Press, London/New York.
CHAMBRES, R L (ed.) 1968. Beginnings ofModernization in the Middle
East in the Nineteenth Century. Chicago.
COHEN, Y; DROUIN, J. M. (eds.) 1989. Les amateurs de science et de
technique Cahiers cTHistoire et de philosophic des sciences, No. 27 .
CRAWFORD, E. 1984. The Beginning of the Nobel Institution: The Science
Prizes, 1901-1915. Cambridge University Press/Maison des sciences
de l homme. Paris.
CUETO, M. 1989 . Excelencia Cientifica en la Perifena: Actividades
Cientficase Investigation Biomedica en el Peru, 1890-1950. Grade-
Concutec, Lima.
DELANOUE, G. 1982. Reflexions et questions sur la politique scolaire
des vice-rois reformateurs LEgypte au XIX e siecle. C NR S, Paris.
FOX, R.; WEISZ, G. (eds.) 1980. The Organization of Science and
Technology in France, 1808-1914- Cambridge University Press.
FRUTON, J. S. 1990. Contrasts in Scientific Style: Research Groups in the
Chemical and Biochemical Sciences. American Philosophical Society,
Philadelphia.
FURET, F.; OZOUF, J. 1977. Lire et ecrire, 2 vols. Editions de Minuit, Paris.
HEYWORTH-DUNNE, J. 1968.An Introduction to the History ofEducation
in Modem Egypt. Franck Cass, London.
KUMAR, D. (ed.) 1990. Science and Empire, NISTADS, New Delhi.
LAFUENTE, A; ELENA, A; ORTEGA, M. L (eds.) 1993- Mundializacion de
la Cienciay Cultura National. Doce Calles, Madrid.
LAFUENTE, A; SALA CATALA, J.(eds.). 1992. Ciencia Colonial en America,
Alianza Universidad, Madrid.
MARQUES, AS. 1992 . L ecole primaire au Mozambique, XVIIe-XXe
siecle . DEA thesis, educational sciences. Universite Paris V.
MAYEUR, F. (ed.) 1981. Histoire generate de Venseignement et de
Veducation, Vol. 3. Nouvelle Librairie de France, Paris.
MORANGE, M. (ed.) 1991. L'Institut Pasteur: Contributions a son histoire.
La Decouverte, Paris.
ORDONEZ, J.; ELENA, A (eds.) 1990. La Cienciay su Public o: Perspectivas
Histdricas. Consejo Superior de Investigaciones Cientificas, Madrid.
PAUL, H.W. 1986. The Rise of the Science Empire in France, 1860-1939:
From Knowledge to Power. New York.
PETITJEAN, P.; JAMI, G; MOULIN, A M. (eds.) . 1992. Science and Empires.
Kluwer Academic. Dordrecht, Boston/London.
PYENSON, L (ed.) 1988. Macondo Cientifico: Instituciones Cientificas
en America Latina a Principios del Siglo XX . In: Sanchez Ron, J. M.
1907-1987: LaJunta para Ampliation deEstudiose Investigaciones
Cientificas 80 Anos Despues, Vol. 1, CSIC, Madrid, pp. 229 -49 .
REINGOLD, N.; ROTHENBERG, M. (eds.) 1987. Scientific Colonialism: A
Cross-Cultural Comparison. Smithsonian Institution Press,
Washington.
SCHROEDER-GUDEHUS , B.; RASMUSSEN, A (eds.) 1992. Les fastes du
progres: Le guide des expositions universelles (1851 -1992).
Flammarion, Paris.
VERGER, J. (ed) 1986. Histoire des universites en Fra nc e. Privat, Paris.
VEYSEY, L R 1965. The Emergence ofthe American University. University
of Chicago Press.

8
КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО
И АРХИТЕКТУРА
8Л
ЗАПАДНЫЙ МИР
Реймон Вервлье
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ, ФИЛОСОФСКИЕ
И ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ТЕЧЕНИЯ
От просвещенного самосознания
к
современному кри зи сно му
сознанию
Если воссоздать важн ейш ие
тр ад ици и философии
XIX в., то можно выявить две базовые позиции: одна
-
просвещенное самосознание и вторая
-
кризис осознания.
Первая позиция была унаследована от картезианской
философии Нового времени и мыслителей Просвещения; на
самом видном месте здесь находится идея о том, что все
проблемы можно решить с помощью разума. Философы-
идеалисты (И. Кант, И.Г . Фихте, Ф.В. Шеллинг, Г.В .Ф . Гегель,
И.Г . Гердер, ЖМде Местр, Л.ГА Бональд) и последователи
эмпиризма (позитивисты и натуралисты О. Конт, Г.
Спенсер, Г.Т . Бокль, ИА Тэн, Ф. Брюнетьер, К Лампрехт, а также
утилитарно мыслящий средний класс)
-
все имели общий
образ мысли, суть которого в том , что
проблемы, в
принципе, могут быть разрешены разумом. Вторая позиция
была относительно новой: реальность ставит перед
мыслителем почти непреодолимые препятствия,
и они
требуют
радикальной альтернативы. Часто эту позицию
рассматривают как полностью противоположную первой:
пророчество гибели против веры в прогресс. Однако
подобное дихотомическое представление событий было бы
слишком упрощенным. Выводы из рассуждений по
второму направлению
также основаны на
предвидении
прогресса, но отличаются от первого направления тем, что
одновременно подрывают прогресс.
Другой столь же схематичный взгляд на ситуацию
представляет
эти два основных направления мышления
как
фазы эволюции мысли XIX в. Традиционный взгляд
видит веру в будущее как состояние ума ,
эта
вера достигла
зени та во
времена
позитивизма и
натурализма,
а потом ей
бросила вызов другая социальная установка
-
декадентство. Хотя последнее главенствовало в конце XIX
-
начале
XX в., его
проявления
можно найти уже
в начале века; но, с
другой стороны, и в конце века вера в прогресс имела
своих
сторонников. Две отмеченные позиции нельзя
рассматривать как фазы развития, скорее это два полюса
культурных сил XIX в.
Идеалистическая эсте ти ка
Основы идеалистической эстетики заложил Иоганн
Готфрид Гердер (1744-1803). Его идеи касаются эстетики
романтизма, но он также обсуждает межкультурные
отношения. Его влияние испытали многие деятели культуры
XIX в., как
чистокровные романтики, так и позднейшие
постромантики (реалисты, импрессионисты,
символисты). Главное различие между этими двумя группами
художников состояло в том, что каждая не
признавала,
что
спонтанность
исторического процесса приложима
к
другой.
Можно показать, что художники постромантики были
носителями кризисного сознания.
В работах «Философия истории к формированию
Человечества» {Philosophie der Geschichte zur Bildung der
Menschheit, 1784) и «Идеи к философии истории
Человечества» (Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit,
1784-1791) Гердер развивает тезис о том, что каждая
культура является фазой в развитии Человечества. Создавая,
Человечество старается осознать свою имманентную цель,
т.е. несение «Гуманности», «Человечности». Культура,
следовательно, есть не только фаза, но и самоцель: каждая
культура выражает человечество своим, хотя и
незавершенным способом. Этим далее объясняется понятие
«народный дух» (Volkgeist)
-
особое культурное состояние
людей в определенный момент истории.
По
Гердеру, дух
народа
-
это живой, осязаемый источник всей поэзии и
религии, воодушевляющий отдельное общество. По этой
причине он стал собирать народные песни (сборник
«Народные песни» («Volkslieder»), в
которые Гердер включил
народные песни всего мира, 1778-1779). В 1807 г. Иоганн
Мюллер дал второму изданию этого сборника название
«Голоса народов в песнях» {«Stimmen der Volker in Liedem»). Он
сч итал
на род ные
пес ни
формой исконной поэзии и
спонтанным выражением коллективного творческого начала.
Другая важная грань романтической эстетики
-
ее
отношение к
классичес кому искусс тву . Разграничение
между классическим и постклассическим искус с т во м , ко то ро е
вв ел
Гердер, продолжал разрабатывать, в частности,
немецкий
историк литературы, писатель Август Вильгельм Шле-
гель
(1767-1845) в берлинском курсе лекций о
литературе
и
искусстве {«Vorlesungen йЬег schone Literatur und
181

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Kunst», 1801-1802 гг.), а также в венских лекциях о
драматическом искусстве
и
литературе (1808-1811 гг.).
Классическое искусство, це ль которог о
-
достижение
идеального равновесия формы и иде и, противопоставлялось
современному (романтическому) искусству, основанному на
убеждении, что идея не может быть адекватно
отображена в форме. Такое размежевание было принято Гегелем, но
оно стало общепринятым после появления в 1810 г.
6-томного произведения мадам де Сталь (баронесса Анна Луиза
Жермена де Сталь-Гольштейн) «О Германии»,
в
котором
даются результаты изучения различий между Францией и
Германией.
Позитивистская эстетика
Во Франции позитивистское отношение к эстетике
проявляется у
таких мыслителей, как Шарль Огюстен Сент-
Бёв (1804-1869). В своих критических трудах по истории
ив
биографических трудах он использовал научные
аналогии. Его ученик Ипполит Адольф Тэн (1828-1893)
(илл.97), философ, историк, родоначальник
культурноисторической школы, применил позитивистские методы
в
своей литературной историографии («История
английской литературы», 1863-1864), развив «теорию
среды». История литературы излагалась в терминах
социальной науки, что впоследствии содействовало
развитию литературной социологии. Мнение Тэна о том,
что
роман
способствует научному пониманию
человеческой природы, позднее разделял Эмиль Золя.
Тэн применил
тот же
детерминизм
и
эмпири зм
в своих
психологических исследованиях, значительную
часть
которых
составляют
нейропсихологические
и
психопатологи ческие труды.
Следуя по пути Тэна, его ученик Фердинанд Брюне-
тьер (1849-1906), критик, историк и теоретик
литературы, пытался приложить теорию эволюции Ч. Дарвина
к изучению зарождения, подъема и упадка
литературного жанра. Это можно найти в его «Эволюции жанров
в
истории литературы» (1890 г.), «Эволюции
лирической поэзии во Франции в XIX веке» (2 тома, 1894) и в
других трудах.
Среди немецких философов культуры имеется много
последователей Огюста Конта и Герберта Спенсера. Самый
оригинальный из них -
немецкий историк Карл Лампрехт
(1856-1915), который познакомился с позитивизмом по
работам английского историка и социолога-позитивиста
Генри Томаса Бокля. Как автор монументального труда
«История Германии» (12 томов, 1891-1909 гг.) и как
преподаватель всемирной истории в Лейпцигском
университете, он имел огромное
влияние в
Германии и за ее
пределами. В своем
«Культурно-историческом методе» (1900 г.)
Лампрехт пытался дать толкование власти через
субъективные факторы. Он создал достаточно широкую
систему взглядов, которая подкреплялась рядом исторических
фактов. Центром ее было социально-психологическое
понимание «культуры», которую он определял как
психическое состояние, пронизывающее и определяющее всю
жизнь и все существующие в каждый данный момент
феномены. Культура, следовательно, является по
преимуществу причинным фактором. Ее синоним -
«коллективная
душа».
Такое понимание культуры Лампрехтом
перекликается со
«здравым смыслом» О. Конта. Он находил
под обную тенденцию к
индивидуализму
в самых
разных
областях. Сам Лампрехт делал упор на поразительную параллель
между этой эволюцией в
направлении постоянно
усиливающегося психического развития коллективного
сознания под действием внешних стимулов и развитием
органических видов. Поль Лакомб (1848-1921) также
применял аналогичный индуктивный метод и
придерживался
причинного видения истории
в своей работе «К истории,
рассматриваемой как наука» (1894 г.).
Позитивистские историки культуры подрывали веру в
прогресс, хотя оставляли место для возможности
духовного возрождения: по их мнению, культуры спонтанно
переходят на более высокий уровень интенсивности, хотя
в некоторых случаях вымирают. Позитивисты сохраняли
безоговорочную веру в то, что исторические материалы
можно оценить и объяснить рационально. Тем не менее
интеллектуалы конца века, близкие к позитивистам, не
разделяли эту веру или, по крайней мере, разделяли не в
пол ной
мере. Эссеисты, подобные Освальду Шпенглеру
(1880-1936, автор труда «Закат Европы», 1918-1922 гг.) , по
многим пунктам соглашались с теорией декаданса.
Причина в том, что они никогда не принимали методы
позитивизма.
Кризисное сознание в Новое время
Философия немецкого идеализма имела чрезвычайное
влияние в
первой половине XIX в. , но затем стал а
терять
ключевые позиции. Ипполит Тэн дистанцировался от
своего
учителя Гегеля; Маркс также его критиковал.
Материалистическая вера
в
прогресс, казалось, была
временным
ответ ом н а этот
кризис,
но даже такая альтернатива стала
предметом другой формы скептицизма
-
неверием в
прогресс как таковой. Это провозгласил уже Лампрехт. Тон
неверия начал преобладать во всех философских
рассуждениях в третьей четверти XIX в., хотя в
скрытом виде он
присутствовал на протяжении всего века. Он нашел свое
выражение в отрицании метафизической философии
истории. Негативным элементам истории человечества
придавалось особое значение, они рассматривались как
серьезная преграда на пути прогресса, и в
результате, пунктом
перехода к радикально критической форме оценки стало
отчуждение. (Отчуждение
-
обозначение социального
процесса, в котором деятельность человека и ее
резул ьтат ы
превращаются в самостоятельную силу,
господствующую над ним и враждебную ему.
-
Прим.ред.).
Отчуждение как таковое было проблемой,
представленной еще Гегелем в качестве необходимого элемента
динамики «развития» (Aufhebung). Разуму приходится
отстраняться
-
теряться в другом,
в
природе, чтобы вновь
появиться укрепившимся в борьбе. Отчуждение было
необходимо для роста самосознания. Иное положение
сложилось в конце века: отчуждение казалось
непреодолимым, профессиональными или техническими мерами оно
только подлечивается. Психиатры выработали способы
лечения
-
часто это не более чем рассуждения,
-
чтобы
сдерживать психическое отчуждение. Марксисты
пытались ввести рациональную организацию экономики,
чтобы устранить это отчуждение. Анархисты считали
причиной социального (иногда и психического) отчуждения
частную собственность и хотели уничтожить ее
революционным путем. Художники старались превратить
эстетическое отчуждение в добродетель путем повышения
профессионализма и усиления автономии художественной
сферы.
Диагнозы упадка дали выход ряду «позитивистских»
дисциплин. Часто материалистические теории прогресса
прятались под различными теориями отчуждений:
медицинские, социологические и политэкономические
диагнозы обеспечивали аргументами дискуссии об отчуждении.
Проблемы политико-философского,
или со циал ьног о отчу ждени я
«Философские» работы молодого Маркса, так
называемые «Ранние сочинения» (Friibschrijteri) (написанные
начиная с 1847 г., в том числе
«Экономическо-философские
182

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
рукописи 1844 года», опубликованные на языке
оригинала лишь в 1932 г.) , принадлежат к са м ым
ранним формам
систематического отражения проблем отчуждения,
которые изучались с точки зрения кризиса самосознания.
В противовес идеализму правых гегельянцев и
простому материализму левых гегельянцев (Фейербах, Штирнер,
Прудон и др.), Маркс показал, что человека следует
считать компонентом социальной структуры и частью
исторического процесса, вызываемого различными
структурами в обществе. В связи с этим он
подверг критическому
ана лизу
са мосо зна ние
среднего
класса XIX в.: человек
Нового времени
позволяет обманывать себя экономическими
предрассудками (частная собственность) и
существующими властными отношениями (производственные
отношения), лежащими в их основе. Он делал вывод, что
существующее разделение труда неизбежно приведет к классовой
борьбе. Основа его критики бы ла сосредото чена на
жажде частной собственности, лежащей в основе
отчуждающей социальной структуры. Вследствие этого он
рассматривал труд как активное взаимодействие человека с
природой, которое должно привести к процветанию того и
другого. Однако в капиталистической системе человек
-
раб своего труда: рабочий нужен ей для
производственного процесса, и ни для чего более. Человечество больше не
может дальше развиваться в сфере мышления и действия,
оно обслуживает нечто фактически чуждое ему. Однако
этот пессимизм идет вместе с предвидением полного
обновления: классовая
борьба приведет к революции и той
фазе, в которой угнетенные классы станут определять ход
истории. Коллективная собственность на
средства
производства рассматривалась
как возм ожность дл я
человечества изменить
проце сс социальной структуризации.
Доктрину Маркса нельзя свод ит ь лишь к проблеме
отчуждения, но эта ее составляющая оказала огромное
влияние на
интеллектуалов второй половины XIX в. Более
того, она свидетельствовала о его собственном кризисном
самосознании. Согласно Марксу, история есть не
безупречно гладкий процесс, но «скорбный путь» (Via Dolorosa), в
котором капиталистическая система производства
является, возможно, самой мучительной частью. Вопреки
модернистам
-
теоретикам самосознания, Маркс считал, что
эта негативная сторона играет важную роль в истории.
Анархисты также внесли весомый вклад в усиление
кризисного самосознания в последнем десятилетии XIX в.,
хотя, в отличие от
марксистов, они не выстроили какую-
либо систематическую, философски обоснованную
доктрину. Их корни восходят к 1840-м гг. и к
протоа нархис т-
ским идеям Прудона. Анархизм стал заметным течением
к 1860-м гг. и дос тиг зенита в 1880-1914 гг . в
Европе и
Америке. Международный характер этого движения
обеспечили две ведущие фигуры, каждая из которых
представляла отдельную сторону анархизма: русский эмигрант
Михаил Александрович Бакунин (1814-1876), теоретик
революционного анархизма, и русский князь Петр
Алексеевич Кропоткин (1842-1921), который, как и
Бакунин,
бежал из тюрьмы, покинул страну,
жил в
Швейцарии,
Франции и Англии, где стал выразителем взглядов анар-
хистов-индивидуалистов.
Бакунин, получивший подготовку в традициях левых
гегельянцев, делал упор на негативной стороне
диалектического процесса: «Страсть к разрушению есть в то же
время и
творческая страсть». Согласно Бакунину,
единственный способ достичь равенства и справедливости
заключается в «полном
уничтожении существующего
политического и социального строя»
ив
построении общества
без правительства, где каждый сможет свободно строить
свое счастье в соответствии со способностями. Как и
Прудон, он исповедовал веру
в
кооперативы
мел ких
производителей взамен бесчеловечных фабрик. Вот почему эта
форма анархизма привлекла мелкую буржуазию и
укоренилась в
городах среди тех людей, которые тосковали о
своей малой родине
-
сел е или неб ольшом городке, а
также
среди жителей тех областей, в
которых промышленное
развитие только начиналось. Этим объясняется
временный успех революционного анархизма среди
швейцарских часовщиков, объединения «Jura Federation», среди
итальянских рабочих, каталонских лавочников, рабочих
и
андалузских батраков Испании. Во времена Испанской
республики 1873-1874 гг. в Каталонии под руководством
левого республиканца Франсиско Пи-и -Маргаля (1824-
1901) даже была сделана попытка установить
анархистскую модель кооперативного общества.
В вопросах теории Кропоткин был самым плодовитым
автором конца века. Для многих писателей и художников
его «Речи бунтовщика» (1885 г.) и «Хлеб и воля» (1892 г.)
стали настольными книгами. Согласно Кропоткину,
важнейший принцип анархизма
-
дух взаимной помощи и
солидарности. Он считал, что путем взаимопомощи
можно поднять общество до более высокого уровня
цивилизации, нежели тот, что может быть достигнут борьбой и
конфликтами. Он резко критиковал коррупцию и
эксплуатацию в обществе, но в том, что касается человечества и
его возможностей, его работы проникнуты оптимизмом.
В основе его индивидуалистического анархизма
лежит
вера
в то, что человек, освобожденный от гнета и
традиционных предрассудков,
сможет вести
счас тли вую ,
просвещенную
жизнь.
Признанным идеологом индивидуалистов-анархис-
тов был Макс Штирнер (1806-1856, псевдоним Иоганна
Каспара Шмидта), один из самых ярых ниспровергателей
среди левых гегельянцев. В книге «Единственный и его
собственность» {«Der Einzige und sein Eigentum», 1845 г.)
он
пропагандировал форму крайнего индивидуализма:
по его мнению, высшим идеалом является «быть самим
собой» даже ценой государства, семьи или просто
«других», что все
ср едст ва
или действия оправданы для
достижения этой центрической цели, будь то восстание или
преступление. Его форма индивидуализма имела то
преимущество, что она не требовала дожидаться великой
революции для воплощения идей анархизма:
достаточно «свободного брака», отказа от воинской службы,
жизни на задворках общества, контроля за рождаемостью,
женской эмансипации. Его цель
-
моральная
независимость, свободное и независимое мышление,
полагающееся на разум и на
непредвзятость. Такую форму мирного,
освобождающего анархизма зачастую исповедывали
анархисты, получившие религиозное образование в
раннюю пору жизни, например французы С. Форе и Э.
Арман и американец Самуэль Филден.
Проблемы психического
отчуждения
В последней четверти XIX в. в дебаты об отчуждении
включились медицинские науки. Популярные труды по
медицине, в частности по
психиатрии, превратились
в
инструмент вынесения диагнозов в вопросах культуры.
XIX в. был не только золотым веком в
прогрессе науки,
техники и
производства, он был также периодом
хронических заболеваний центральной и периферической
нервных систем. «Дегенеративность», «расстройство нервов»,
«возбудимость нервной системы» -
эти термины
применялись не только в диагнозах невропатологов, но и в
общих рассуждениях
о
«современной нервозности», которая
рассматривалась как синдром культуры в индустриальную
эпоху, имевший тенденцию расширяться и
прогрессировать. Отклонения от
норм (с ними можно было
познакомиться по
работам французского физиолога и патолога
Клода Бернара, 1813-1878) стали художественной темой
натуралистов: нервные болезни служили иллюстрацией к
теории детерминизма. Проблема нервозности стала даже
принципом эстетики, новым
средством рассматривать
183

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
предметы
-
как в
нату рал изм е,
такив
импрессионизме.
Но помимо рассуждений о проблемах нервозности,
инспирированных психиатрией, развивалась вторая важная
дискуссия о психическом
отч ужден ии
-
квазисоциологи-
ческие рассуждения об упадке в психологии масс.
Кризис проявился как резул ьт ат отрицательных
отношений с позитивистами. Как уже часто случалось,
принципы позитивизма были
переняты
и затем
пер еформулиро ваны.
Хотя философии культуры были
пессимистичными, их основатели-мыслители были «позитивистами»,
верившими в форму профессиональной терапии, которая
может излечить болезни века.
Публикация в 1880 г.
работы «Нервное истощение и
неврастения» Джорджа Бирда, нью-йоркского врача,
специалиста по невропатологии
и
электротерапии, вызвала
дискуссию, которая вскоре вышла за рамки медицины. В
моду вошел термин «нервозность» (не столь клинический,
как
«неврастения»). Проблема нервозности получила
особое распространение в более общих дискуссиях о
ку льтурн ой
критике после появления в 1893 г.
работы Вильгельма
Генриха Эрба (1840-1921) «О возрастании нервозности
нашего времени». Он считал, что угроза нервной системе
отдельного человека исходит от нарастающей
потребности в роскоши, современных средств транспорта,
облегчения связи между людьми благодаря телефону и
телеграфу и в более общем виде
-
от жизни в больших
городах.
В
дальнейшем этим тезисом пользовались Вилли Гельпах
(Hellpach, 1877-1955), ученик К Лампрехта,
в работе
«Нервозность и культура» (1902 г.)
и
философ, социолог,
представитель «философии жизни» Георг Зиммель (1858-1918)
в
труде «Большой город и духовная жизнь» (1903 г.). Таким
образом,
в конце XIX в.
термин «нервозность»
применялся для выражения духа времени (Zeitgeist),
в
котором
преобладало чувство упадка.
Но средним классам общества грозила другая
историческая травма
-
угроза со стороны растущего рабочего
класса. Чувство беспокойства появилось после великих
революций и Парижской Коммуны 1871 г. Оно
усиливалось с ростом
численности населения в
индустриальных
предместьях, вспышками забастовок, развитием средств
массовой информации и усилением требований
всеобщего избирательного права; ко всему этому также добавился
терроризм безымянных анархистов в метрополиях.
Прежде массовые беспорядки возникали от случая к
случаю, теперь они стали правилом
-
так начинает свой
анализ
французский социолог Постав Лебон (1842-1931)
в книге «Психология народов и масс» («Psycologie des
Foules», 1895 г.). Кроме этих социальных проблем, он
обсуждал политические темы. Лебон изучил парламентскую
демократию во Франции и был убежден,
что она
переживает
кризис. Он, конечно, отдавал свои политические
предпочтения не
«старому режиму», а индивидуалистской
аристократической демократии Англии. Его диагноз был не
исторический и не экономический, а психологический.
Он рассматривает толпу как конгломерат отдельных лиц,
потерявших
свою
индивидуальность (т.е .
образовательные, культурные, личностные и классовые черты), как
иррациональную разрушительную силу. Любой человек, будь
то
аристократ, интеллектуал
или
рабочий, сливаясь с
толпой, теряет свои интеллектуальные способности, свою
инди видуальность .
Эта потеря
восполняется
чертами
«массовой души»
-
ее
движущей силой, целями, результатами.
Все катастрофы прошлого и проблемы настоящего
являются результатом действий «массовой души». Массовый
гипноз стал новым средством
в политике. Однако, по Ле-
бону, существующая форма парламентской демократии
диаметрально противоположна законам психологии
-
это
форма политической культуры, не принимающей в расчет
восприимчивость толпы к внушению, если она уже
возбуждена. Чтобы положить конец иллюзиям рациональной
политической культуры, требуется новая форма полити¬
ческого мышления.
Последнее утверждение Лебона ясно указывает
на то,
что он был
представителем ку ль турн ог о
пессимизма
конца XIX в.
(массы непредсказуемы и неуправляемы), но он
не отказался от
веры
в
духовное возрождение, при
кот ор ом харизматические лидеры смогут управлять «душой
масс» и вести ее в
правильном направлении.
Эстетическое отчуждение
Культура Нового времени в целом и изменившееся
пони ман ие
времени, которое К Лампрехт и Г. Зиммель
связывали с технической эпохой и капиталистической
денежной экономикой, а Густав Лебон до них связал с
процессом формирования «массового общества», были
выявлены еще раньше в кругах деятелей искусства. Подобные
диагнозы можно найти, например, у Уильяма Вордсворта
во
вступлении к сборнику «Лирические баллады» (1798 г.)
или в
металитературных творениях Шарля Бодлера.
Американский философ-идеалист, поэт и эссеист
Ралф Уолдо
Эмерсон (1803-1882) из этих диагнозов вывел доктрину
интуиции внутреннего «Я» и эстетического пантеизма
(«Опыты», 1841, 1844); английский публицист, историк и
философ Томас Карлейль (1795-1881) следовал по тому
же направлению в цикле лекций «Герои, почитание
героев и
героич еское
в
истории», который он читал в 1837-
1840 гг.
(опубликованы в 1841 г.).
Кроме них были и другие, вдохновлявшиеся
современностью.
Существовало также понимание того, что в
культуре наметился определенный прогресс (несомненно, под
влиянием оптимизма последователей Сен-Симона). Для
XIX в.
характерны непрерывные дискуссии в
интеллектуальном сообществе о его собственных
пра вил ах
и
самоопределении, центральное место в
которых все больше
отв одило сь по нят ию
«культура».
В середине XIX в. концепция культуры
являлась
центральной темой дискуссий о природе искусства и его
отношении к
обществу. Суть обсуждавшейся концепции в
романтическом понимании искусства
и месте художника
в обществе; эта проблема господствовала в литературно
образованных кругах в первой половине века (Johnson,
1979, р. 199).
Если посмотреть на социологические достижения
интеллектуальной деятельности
-
на
рост автономии
интеллектуальной практики от практических работ других
групп общества,
-
то этот
ин тере с
к
культуре можно
считать прямым следствием нового образа интеллектуала как
независимого посредника
и
хранителя культурных
ценностей. В сборнике «Культура и анархия» (1869 г.) английский
поэт, педагог и искусствовед Мэтью Арнолд (1822-1888)
определяет культуру как «поиск нашего полного
совершенства посредством получения знаний обо всем, что нас
касается, и того лучшего, что было сказано в мире...» (стр. 7).
Это определение стало отправной точкой для целого ряда
соответствующих положений в теории культуры, которые
можно найти у современников Арнолда. В частности,
английский писатель, теоретик искусства Джон Рескин
(1819-1900) и английский художник, писатель Уильям
Моррис (1834-1896), также занимавшийся теорией
искусства, выдвинули идею, что искусство должно
служить моральным ценностям и что оно -
как в
литературной форме, так и на практике
-
могло бы быть
средством для преобразования и совершенствования
общества. Здесь идея о совершенном развитии индивида и о
совершенном порядке в обществе создала основу для
веры в возрождение.
Начиная с Ш. Бодлера, терминам психопатологии
стали
придавать эстетическое значение, они начали
применяться как категории
в
философии культуры. В конце века
на передний план выходит тема «болезнь века», или «боль
184

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
века». Научно-популярные труды по медицине для
некоторых писателей стали источником вдохновения. В XIX в.
теория культуры
как в ее неоклассической, так и в
романтической форме была очень идеалистична. Это была
теория ценностей и, прежде всего, теория поиска
абсолютных ценностей: неэгоистичного наслаждения,
про ник нов ени я в человеческие чув ст ва , по нима ния
совершенства
мира. Культура человека рассматривалась как вместилище
этих ценностей и их постижение. Чело век может дост ичь
такой культуры двумя способами: в результате
образования и путем творческой деятельности. Поскольку
культура часто отождествляется с искусством, было очевидно,
что должна проявиться тенденция к четкому
разграничению понятий «культура» и «социальные обычаи»,
относящиеся только к кратковреме нному
выживанию. Эти
аспекты б ыл и включены в
термин «цивилизация»,
дополнительное значение которог о
-
буржуазный утилитаризм и
индустриализация.
До XIX в.
искусство состояло на службе у Церкви и
государства, отклик на явления культуры давался только с
позиции их полезности. Теперь критерий полезности
-
требование среднего класса
-
рассматривался как угроза.
Те, кто требовал от культуры только социальной пользы,
получили прозвище «филистеры», «мещане». Утилитаризм
сводил личность к функциональному компоненту
механического целого, сводил индивидуальность
к массо вост и.
Творческий работник более не чувствовал
себя как дома в
обществе, создающем только массы потребителей из
среднего кл асс а и массы пролет ариев для промы шленн ости.
Этим объясняется эстетический бунт немецкого
философа Фридриха Ницше (1844-1900). Уже в ранних
произведениях Ницше рассматривал это современное ему
противоречие, пользуясь дихотомическими понятиями,
двумя началами бытия -
«дионисийским» и «аполлонов-
ским».
Первое начало
-
жизненно-оргиастическое
-
предста вляло
зримую красоту мира («малая причина»), второе
-
созерцательно-упорядочивающее
-
представляло
жизнеутверждающую силу («великая причина»). Обращение
к
Шопенгауэру, Вагнеру (влияние которых Ницше
испытывал) и эстетике дол жн о было поддержать тезис, что
искусство может быть причиной освобождающего
отрицания существования воли.
В более поздних работах по философии культуры
Ницше отходит от шопенгауэрского взгляда на эстетику.
Отрицание существования воли он считает формой
«пасторского аскетизма», не
справедливого
по отношению к
реальности. Он решил,
что
современное общество стоит «на
пороге
нигилизма» и что
культура вырождается.
Декадентская
культура есть культура «конечного человека» (final
man), индивида, отрицающего творческие силы и
позволяющего абстракциям культурных традиций править
собой. Нынешняя культура характеризуется рабской
моралью
-
моралью угнетенных, на которых держатся
давящие силы (являющиеся врагами жизни). Хуже того, рабская
мораль культивирует ненависть к жизнеутверждающим
силам и вс ем, кто их отстаивает. Это особенно
проявляется в аскетических идеалах «пасторского» характера.
Знаменитое изречение Ницше «Бог умер» нужно
рассматривать в этом контексте: он имеет в виду не то, что
умерла
религия, а то, что жизнененавистнические абстракции
(включая мораль, религию, метафизику и тд.) более не
представляют ценности для «сверхчеловека» (Ubermenscti).
Заключение, что «Б о г умер»,
на
практике ведет к жизни «за
чертой добра и зла»: субъект сбрасывает с себя
идеалистический балласт. Но европейская культура уже растеряла
свою
самоуверенность, как и веру
в
греко-иудейскую
христианскую культуру. Принимая, что эти ценности
-
иллюзия, Ницше тем не менее считал, что настало время для сил
возрождения. Он сформулировал теорию «Вечного
возвращения»: несмотря на все попытки субъекта
систематизировать действительность, постоянное обновление сил
делает невозможным ее постижение. Единственное, что он
может знать,
-
что эти силы и их воздействия постоянно
возвращаются, каждый раз находя новые средства для
самовыражения. Несомненность этого -
единственное, на
что субъект может полагаться. Ницше называл теорию
Вечного возвращения единственным своим утешением.
Согласно Ницше, эстетическое отчуждение означает, что
Человечество потеряло художественный пыл «сверхчеловека»
и стало жертвой нигилистической культуры, которая
враждебна жизни. Подобная резкая критика культуры и в
особ енности опт имист ическ ая
философия истории,
основанная на энергии жизни, проявилась
в
литературе
символистов и эстетике конца XIX в. и начале XX в., особенно
отчетливо она видна в
искусстве виталистов
-
в стиле
«модерн»
(или «ар нуво»
-
от
франц. art nouveau
-
новое искусство).
ТЕЧЕНИЯ В АРХИТЕКТУРЕ, СКУЛЬПТУРЕ
И ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОМ ИСКУССТВЕ
Введение: Появление рынка культуры
Для искусства XIX в. характерны три ключевые
концепции: секуляризация, подъем среднего класса и движение к
автономии.
Примерно до начала XIX в. творческие мастера
состояли на службе у Церкви, монарха или дворянина, а потому
резул ьта ты
их
труда предназначались для высших слоев
общества, которые диктовали ему свои вкусы
и
формы
выражения. Создание произведений искусства и е го
потребление определялось небольшим замкнутым кругом
людей. Однако в XIX в.
Церковь и королевские дворцы
перестали быть центрами художественной жизни. Средний
класс, сформировавшийся еще в XIX в.,
сплотился и
заменил
Церковь и аристократию в их роли покровителей
искусства: возросшая экономическая и политическая сила
буржуазии давала ей возможность проявлять интерес к
искусству и делать заказы художникам. Такое расширение
круга потребителей и ег о
разнообразие значительно
стимулировало создание новых произведений.
В новом веке, ве ке
промышленности
и
торговли,
центры культуры переместились из храмов и королевских
дворов в столичные
города Европы. В центрах этих огромных
городов жили и работали потенциальные покровители,
покупатели и ценители. Художники получили доступ к
широкой, нетитулованной, интересующейся искусством
публике через выставки, которые на протяжении века все
больше выходили за рамки формальных салонов.
Париж,
уже с XVII в. бывший центром моды и литературы, теперь
стал столицей искусства и играл ту роль, которая прежде
принадлежала Риму и Флоренции. Рим оставался местом
паломничества желающих изучать традиции старой
культуры, а Париж стал магнитом для тех, кто хотел быть на
уровне новейших направлений в искусстве. Более того, на
эт их
обширных городских территориях были созданы
художественные школы, чтобы учить тому искусству,
которое должно будет разрушить монополию элитарных
национальных академий, а также основаны крупные
национ альные музеи, открывшие кажд ому доступ
к
работам
вел ик их
мастеров: уже в 1792 г.
французский Конвент
постановил открыть в Лувре музей; в Мюнхене началось
сооружение Глиптотеки (музея скульптуры) в 1816 г. и была
построена Старая пинакотека (картинная галерея) в 1826-
1836 гг., а в
Берлине в 1818 г. был заложен Музей
древностей; Британский музей в Лондоне построен в 1823 г.; в
1834 г. в
Афинах, которые затем стали столицей Греции,
открылся Национальный археологический музей. За
этими
примерами последовало строительство подобных
учреждений во всех крупных городах Европы XIX в.
Молодые художники получили возможность в лю бо е время
изучать величайшие произведения классического искусства
185

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
и
ко пир оват ь
их по заданию учителей.
После этих организационных перемен изменились
положение в обществе и образ жизни художника. Наряду
с поддержанием старых связей с аристократией и
Церковью, художнику приходилось все больше полагаться на
собственные способности; как личность он духовно
раскрепощался, переосмысливал свое место в обществе и
истории и свое отношение к
традициям и к настоящему.
Поскольку художник не мог более адресоваться к одному-
единственному сообществу или к однородной аудитории,
задающей стандарты вкусов и форм выражения в
искусстве, как это было при «старом режиме», он должен был
искать точку опоры в себе самом.
Выражение идеалов, стандартов и ценностей
определенной социальной системы сменилось
самовыражением. Отныне и современность, и прошлое стали лишь
основой для проявления личности. Строго
регламентированное
подражание уступило
место свободе творчества.
Это привело к тому, что поначалу воспринималось как
хаотическое смешение стилей и появление новых стилей:
художник, не ограниченный авторитетами, мог либо
экспериментировать с новыми способами и средствами
выражения, либо мог по собственной воле вернуться к
прежним стилям и адаптировать их сообразно собственному
видению и новым запросам общества XIX в. Это породило
постоянную напряженность как в
мире искусства,
ставшего чрезвычайно дифференцированным, так и в его
край не разнообразных аудиториях.
Художник-романтик и постромантик был одиночкой.
Он мог быть горячим приверженцем какой-то школы,
движения или кружка, но как только он возвращался в свою
мастерскую
-
живописи, скульптуры или музыки,
-
он
ост авался один и
остро чувствовал свое одиночество. Он
приходил к заключению, что
трагически, хотя и
благодаря своему таланту, отличается от других людей. Различие
это он считал должным подчеркивать эксцентричной
прической, одеждой и образом жизни, что еще больше
увеличивало расстояние между артистической богемой и
филистерами, мещанами, т.е. обычными гражданами.
Другая сторона медали новообретенной
независимости и свободы состояла в том, что, покинув мастерскую
с
завершенной работой, он сталкивался с миром искусства,
на
который действовали такие же рыночные
силы
-
конкуренция и предложение и спрос как проявление
свободной экономики современного общества. Явно требовалась
торговая сеть, и она появилась.
Производство,
распространение и потребление полностью разъединились.
Все
больше независимых выставок («салоны независимых»
-
salon des independents и «отделен ия»
-
sezessionen)
проводилось вне формальных салонов; появились первые
галереи и специализированные дилеры; симфонии и сольные
концерты превратились в производственный аппарат
композитора
-
возникло различие между самим
композитором
и исполн ителя ми ег о
произведений
(дирижерами и солистами-виртуозами).
Растущая тенденция к организации, разделение труда
и специализация в мире искусства в течение XIX в.
привели к зарождению различных течений, отчего
напряженность и расхождение между художниками еще более
усилились. С одной стороны, некоторые художники по
своему темпераменту, убеждениям или ради материальной
выгоды желали следовать общепринятым вкусам и
требованиям
покровителей и покупателей из среднего класса; с
другой стороны
-
были художники, которые следовали
только внутренним побуждениям и старались создавать
уникальные, оригинальные произведения искусства даже
ценой изоляции, непризнания и порой нищеты. Этим
объясняется успех новых стилей и эклектики вплоть до
конца XIX в., когда одновременно новации шли волна за
волной и вылились в радикальное авангардное искусство
начала XX в. Дальнейшая индустриализация, упадок реме¬
сел и
рост среднего класса, не имевшего
интеллектуального и
художественного багажа, драматически
расширили
пропасть между китчем -
дешевыми массовыми
подделками под искусство, зачастую сделанными машинным
способом, и редкими, а следовательно, уникальными,
новаторскими эстетическими произведениями. Сходное
размежевание между профессионализмом и дилетантством,
оригинальными
эс тет ичес ким и
произведениями
и
массовой коммерческой продукцией происходило и в музыке:
новаторская музыка высокого эстетического качества
была достоянием виртуозов, тогда как более легкие
произведения для гостиных и жанровые пьесы, продолжавшие
традиции сентиментализма XVIII в., поставлялись на
потребу любителям музыки из среднего класса.
Чтобы вдуматься в этот обзор многочисленных
произведений искусства XIX в., нужно прежде всего помнить
о наличии вечного
противостояния традиций и
нов аторс тва. Из -за
урбанизации искусства прежде всего
заметными становятся эффектные образцы неостилей и
эклектики. Они могут помешать нам видеть революционные
нововведения, происходившие
в то же время. В этом
хаотическом нагромождении произведений искусства в первую
очередь выделяется модернизм
-
основа современного
искусства. Упорная борьба за освобождение из тисков
традиций проложила путь модернизму и авангарду XX в. В
действительности разрыв с тр ад иц ия ми
начался в XIX в.
Борьба за освобождение от тисков традиций
Архитектура
Вначале господствующим стилем в Европе и Америке
был неоклассицизм, широко распространившийся после
Французской революции 1789 г.
Игриво-элегантное,
индивидуалистское рококо было отвергнуто как типично
аристократический стиль. Считалось, что революционная
идеология займет более высокое положение, если в
а рх ит ектур е следовать кл асси ческ им иде алам красоты,
созданным в
период Римской и Греческой республик. Чтобы
произвести впечатление на массы, использовался античный
язык
форм
-
торжественная грандиозность и спокойст вие
прямоугольных очертаний древних храмов. Так, за стилем
«директория», возникшем после Французской революции
(1795-^ 1799 гг.), последовал неоклассический вариант
стиля ампир (1804-1815 гг.), завершивший развитие
классицизма. При императоре Наполеоне I этот классический
язык форм применялся с такой
ст рог ость ю
и
суровостью,
что это граничило
с
пр оявл ени ями
мании величия. В этом
течении важную роль сыграли придворные архитекторы
Пьер Фонтен (1762-1853) и Шарль Персье (1764-1838).
Книга-справочник «Сборник украшений интерьеров»
(Recueil de decorations interieures, 1812 г.)
оказал
глубокое
и длительное воздействие на архитектуру
всего XIX в.
До сегодняшних дней большинство крупных городов
Запада украшают здания XVII в. в сти ле
первоначального
классицизма, а также в стиле неоклассицизма.
Триумфальные
арки, городские ворота, музеи, театры, здания
парламентов
-
все они строились
в этом стиле. В
пер иод
правления Наполеона центр Парижа получил свой
монументальный облик благодаря многим важным архитектурным
работам того времени: было обновлено северное крыло
Лувра и примыкающей к нему улицы Риволи (проекты
Персье и Фонтена); построено здание Биржи, начатое в
1808 г. А. Броньяром (1770-1847); строительство храма Ла-
Мадлен было начато по приказу Наполеона в 1806 г.
(освящен в 1842 г.) Б. Виньоном как Храм Славы в честь
ар ми и императора и позднее (1864 г.) превращенное в
римско-католическую церковь; возведена Триумфальная арка
на площади Звезды
-
50-метровая, подобная сводчатой
арке Тита на Римском Форуме, по проекту Ж.Ф. Шальгре-
186

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
на (1739-1811); построена Триумфальная арка на
площади Каррузель
-
подражание арке Септимия Севера в Риме,
архитекторы Ш. Персье и П. Фонтен; поставлена Вандом-
ская колонна (1806-1810 гг., архитекторы Ж.Б . Лепер,
Ж. Гондуэн).
В Великобритании классическая традиция XIX в.
вдохновлялась архитектурой зданий и проектами
итальянского архитектора Позднего Возрождения Андреа Палладио
(1508-1580). В Англии неоклассицизм XIX в. достиг
высот благодаря архитекторам Р. и С. Смёркам при
сооружении Британского музея (1825-1847 гг.). Ряд выдающихся
образцов архитектуры неоклассического стиля,
построен ных то вр е мя ,
и сейчас составляют
характерные черты
центра Лондона: Английский банк (1788-1833 гг.),
архитектор Дж. Соун (1753-1837)
-
выдающийся английский
архитектор на рубеже веков; застройка улицы Риджент-
сгрит, Национальная галерея, Мраморная арка и Букингем-
ский дворец
-
все это
творения лондонского архитектора
Джона Нэша (1752-1835).
Вполне очевидно, что неоклассический стиль должен
был существовать и в Италии и Греции
-
на
роди не
классического искусства.
В Афинах наряду с Национальным
археологическим музеем многочисленные другие здания,
пос тро енн ые
в том же стиле, были
приз ваны подч еркнуть
статус
новой столицы. Однако в Риме волна нового
классического дизайна была не столь заметна; она больше
проявилась в Неаполе и Милане, где было построено много
дворцов и замков в неоклассическом стиле.
Мания величия и желание показать власть и силу
подвигла баварского короля Людвига I на строительство
колоссального храма на берегах Дуная; его стр ои л немецкий
архитектор Лео фон Кленце (1784-1864) с 1831 по 1843 г.
Храм был воздвигнут в честь всех выдающихся людей фа-
терлянда и получил название Валгалла (Вальхалла)
-
намек на
дворец Одина в скандинавской мифологии (Водана,
или Вотана
-
в
германской мифологии), куда попадают
павшие в битве воины и где продолжают прежнюю
героическую жизнь.
-
Прим. ред.). Этот немецкий архитектор
выполнил и другие значительные работы, особенно в
Мюнхене: застроил улицы Людвигштрассе, Бренерштрас-
се и грандиозную площадь Кёнигплац (идл.98), построил
Старую Пинакотеку, Глиптотеку и другие здания.
Немецкий архитектор, живописец и график Карл
Фридрих Шинкель (1781-1841) работал в основном в
Берлине. И сейчас можно видеть его замечательные
творения
-
Новая караульня на улице Унтер-дер-Линден,
Старый музей и Драматический театр
-
примеры того,
как средствами готики он придал рациональному
классическому стилю более романтические черты.
Теоретики пропагандировали неоклассицизм, заявляя,
что это универсальный язык форм, доступный каждому.
Эти взгляды достигли и более отдаленных территорий
-
Скандинавии и Ро с с ии . Неоклассицизм был
одобрительно
встречен
в Швеции: в Стокгольме была построена
цер ко вь Адольфа-Фредерика, в Упсале
-
здание
университета; международное признание получили датские
архитекторы, представители классицизма К.Ф. Хансен (1756-
1845) и Т.Е. фон Хансен (1803-1891). В России вначале
наблюдалось вполне понятное сопротивление стилю,
появившемуся из Франции, но русские архитекторы
создали свой, русский вариант неоклассицизма. Он нашел
выражение
в
строительстве монументальных зданий на
берегах Н ев ы в Санкт-Петербурге, осуществленном
архитектором И.Е. Старовым (1743-1808) и его современниками,
а также в
перестройке Москвы после пожара 1812 г. Более
помпезный стиль, в
котором построен Большой театр,
останется в моде для официальных зданий и перейдет в XX в.
Не так обстояло дело в
Северной Америке: здесь новые
строительные материалы и методы строительства
вызвали появление нового стиля, утвердившегося со второй
половины XIX в., даже при том, что неоклассицизм был
пре¬
обладающим стилем при возведении государственных
зданий, таких как Капитолий в Вашингтоне, построенный
в 1 793-1824 гг .
В противоположность предписанной
неоклассицизмом XVIII в.
добросовестной имитации идеала красоты
классической Греции его новый
вариант XIX в. исходил
из более свободного, более эмоционального понимания
красоты, которую каждый архитектор мог соотнести со
своим характером и которая более подходила новым
функциональным требованиям среднего класса общества того
времени. Они не просто обращались к эллинской
культуре и классической
культуре Рима, но адаптировали эти
стили к их собственным национальным традициям.
С
подъемом национального самосознания они стали черпать
вдохновение в архитектурных стилях, созданных в
период Ренессанса в их
странах. Это четко проявилось при
проведении расширения Лувра, начатом в 1852 г.
при
Наполеоне III: за исходные были приняты архитектурные стили
зодчих XVI и XVII вв., хотя
построенный архитекторами
Л. Висконти (1791-1853) и Э. Лефюэлем (1810-1881) так
называемый Новый Лувр выглядит более помпезно.
Главная часть парижской ратуши (Отель де Билль) XVI в.,
обращенная к восточному фасаду Лувра, также была
расширена
в обе стороны
в том же стиле неоренессанса.
Особенно часто
архите кторы XIX в.
обращались к местным
постройкам периода Ренессанса при строительстве
зданий городского самоуправления.
Готику можно с уверенностью
считать исто чником
вдохновения дл я более эм оц ио на ль ны х арх итек турн ых
творений XIX в. Самая блистательная работа в этом стиле
-
здание парламента (Вестминстерский дворец) в
Лондоне, построенное в 1836-1852 гг.
архитекторами Чарлзом
Барри (1793-1860) и Ога ст ес ом Пьюджином (1812-1852).
Им было предписано строить в стиле Тюдоров, или в
гот иче ск ом стиле
(илл.99)- Барри, явно предпочитавший
стиль итальянского Ренессанса, строил само здание в
стиле неоготики с
проявлением
ст и ля Ренессанса, а
Пьюджин в этом же стиле оформил все интерьеры, а
также
орнаментировал наружные детали. Пьюджин
считал применение готического стиля своим моральным
долгом христианина, как можно понять из его книги
«Апология христианской архитектуры» (1833 г.) .
Моралистические идеи Пьюджина, реализованные в
архитектуре, стали известны широкой публике через
работы одного из крупнейших критиков капиталистической
цивилизации XIX в., теоретика искусства, писателя и
историка Джона Рескина (1819-1900) (идл.100); например,
он
рассматр ивает
их в книге «Семь светочей
архит ектур ы» (1848 г.)
и «Лекциях по архитектуре» (1853 г.). В
результате такого предпочтения, отдаваемого неоготике,
она
распространилась
на
нерелигио зные объе кты
-
так
стали стоить не только
церк ви,
нои
же лезн одор ожны е
вокзалы, текстильные фабрики, музеи и здания суда.
Возрождение средневековой архитектуры,
проявившееся в стиле новой готики, не
ограничилось
Великобританией. Неоготика появилась во всех странах, где когда-то
достигал высот средневековый стиль со стрельчатыми
арками,
в особенности там, где все еще было сильно
влияние
римско-католической церкви. Во Франции, стране
преимущественно массивных готических соборов, в
начале XIX в. возникло новое понимание
средневековых
монументов. Это возрождение связано с появлением в
1800 г.
труда о французских памятниках искусствоведа
Александра Ленуара (1761-1889); затем про явила сь
апология
христианства
в книге
Франсуа Рене Шатобриана
(1768-1848) «Гений христианства» (1802 г.) и было
выполнено глубокое исследование средневековой скульптуры и
готической архитектуры Т. Б. Эмерик-Давидом (1755
1839). К 1820 г. стало ясно, что
уже нельзя больше
останавливать движение романтизма
с его сильным национальным
чувством, предрасположенностью к доренессансному
пе¬
187

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
риоду,
и что оно
разрушит мо нопо лию неоклассицизма,
несмотря
на то, что власти
предержащие продолжали
полагаться на него до конца века. Неоготика также
получила
новую поддержку
во
второй половине века благодаря Э.Э.
Виолле-ле-Дюку (1814-1879), который составил
10-томный «Словарь с обсуждением французской литературы XI-
XVI веков» (между 1854 и 1968 гг.), а также проделал
большую работу по реставрации готических зданий.
В Германии еще в 1772 г. Иоганн
Вольфганг Гёте
проявил предпочтение готике: в работе «О немецком
зодчестве» он характеризовал готику как специфически
немецкий архитектурный стиль. Работа критика, философа,
писателя, теоретика романтизма Фридриха Шлегеля (1772-
1829) «Основные черты готической архитектуры»
подстегнула культ средневековой архитектуры в следующих
поколениях. Широкий интерес к готике в первой
половине XIX в. привел к решению завершить строительство
собора в Кёльне.
Крупнейший готический 5-нефный собор,
строительство которого началось еще в 1248 г., был
окончен в 1842-1880 гг. Это решение, в свою очередь, привело
к
сооружению в 1856 г. неоготической церкви
в Вене,
архитектор Г. Ферстель (1828-1883). Даже после разделения
дунайской монархии на Австрийскую империю и
королевство
Венгрия одно за другим продолжали возводиться
здания в неоготическом и других новых стилях, начиная с
венской ратуши (1873-1883 гг.), которую построил
Фридрих Шмидт (1825-1891). Жители венгерского города
Пешт (ныне Будапешт), с 1867 г. ставшего местом
нахождения парламента, с 1885 по 1905 г. могли наблюдать, как
на
берегу Дуная строится гигантское здание парламента
в
неоготическом стиле; однако оно также включило
некоторые
элементы
ренессанса.
Как и повсюду в то время,
церкви и другие здания в неоготическом стиле стали
появляться в
Нидерландах, а также во Фландрии, где все еще
был силен католицизм.
Во второй половине XIX в.
стремление
к выставлению
напоказ своего богатства новых правителей из среднего
класса, особенно так называемых «нуворишей» (новых
богачей), привело к появлению волны необарокко и
других новых стилей. Монументальность этого стиля, а та кж е
применение дорогих материалов (или подделок под них)
вполне соответствовало желаниям тех, кто добился
высокого положения, владея сырьем
и
материалами.
Примечательно
-
здания фондовых бирж очень часто строились
в
стиле барокко. Не случайно вслед за разгромом Франции
немцами в 1871 г. и объединением Германии здание
рейхстага в Берлине было построено (1884-1894 гг.) именно в
этом стиле. Все оперные театры
-
излюбленное место
отдыха среднего класса -
тогда строились в стиле необарок-
ко; ярчайшие образцы
-
Театр «Гранд-Опера» в Париже
(1861-1874 гг.), архитектор Шарль Гарнье, и Венская
опера (1861-1869 гг.), архитектор А Зиккард фон Зиккардс-
бург, интерьеры Э. ван дер Нюлля. Здания музеев на улице
Рингштрассе, дворец «Новый Хофбург» и Хофбургский
театр построили архитекторы Готфрид Земпер (1803-
1879) и Карл Хазенауэр (1833-1894), объединившие свои
силы для этого
пр оек та.
Когда в барокко стали проникать
элементы новых
стилей, склонность к экстравагантности привела к
крикливому эклектизму. Этот эклектизм необарокко достиг
вершины при сооружении в 1866-1883 гг.
Дворца юстиции в
Брюсселе по проекту городского архитектора Жозефа Пу-
ларта (1817-1879). В осно вном и з -з а экле ктизма конца
XIX в. более поздние поколения с
презрением говорили
о
потере стилистического единства в
архитектуре всего века.
Скульптура
Скульптура, как и архитектура, медленно развивалась
в
борьбе за освобождение от тисков традиций. Здесь
также неоклассицизм оставался на переднем плане, хотя боль¬
ши нств о
художников руководствовались чувствами
ив
творчестве своем были романтиками. Как и
архи тект ор,
скульптор больше, чем
другие художники, зависел от
заказов.
Природа применяемых материалов и их высокая
стоимость
сдерживали желание экспериментировать и
вводить новшества.
Другим препятствием был авторитет
академий и власть официальных салонов. На
протяжении
всего XIX в. академии рассматривали
классические
каноны как
ед инст вен ную
и
непререкаемую
возм ожность
изображения прекрасного. Жюри салонов избиралось из
членов академий и из приверженцев традиций. Быть
выбранным для участия в салоне означало признание и,
следовательно, получение заказов от официальных органов
и от богатых покровителей. И, наконец, желание вводить
изменения и новации сдерживалось самой функцией
скульптуры XIX в.
Основная часть огромного количества скульптурных
произведений практически всегда предназначалась для
публичного показа. В
результате быстрого
распространения городов, имевших самоуправление, и масштабной
перепланировки старых городских центров, вдоль новых
широких улиц выстраивались впечатляющие здания,
расчищались территории под скверы и парки, а значит,
появлялось много места для установки скульптур. Любовь к
монументам исходила от романтической страсти придать
зримую форму национальному самоутверждению, она
находила выражение в рельефах, бюстах, гербовых щитах,
статуях и надгробных памятниках. Идеальными
моделями для этих произведений служила греко-римская
скульптура, отчего Рим стал художественной Меккой для
начинающих скульпторов.
Неоклассический романтический стиль в скульптуре
широко распространился благодаря двум скульпторам
-
итальянцу Антонио Канова (1757-1822) и датчанину
Бертелю Торвальдсену (1768-1844); каждый из них был
образцовым мастером соответственно в латинском и
германском мире. Канова первым изваял «это застывшее
человеческое тело», столь типичное для скульптуры XIX в.;
он
придавал статуям классическое оформление (тога,
драпировка, классическая прическа) и стремился не столько
к
правдоподобию, сколько к
торжественному
спокойствию композиции, ясности и
изяществу пропорций
(илл. 101). Творения Торвальдсена также полностью
подчинены классической идее красоты.
Его статуя «Ясон
и Золотое руно» (1803 г.)
в
одну ночь сделала его
знаменитым; поток заказов полился изо всех уголков
Европы. Идеализированная красота, строгая простота,
гармония линий и монументальная героика его
произведений полностью отвечали желаниям и чаяниям
любителей неоклассического
искусства
того
времени.
И все же, несмотря на исключительное
мастерство,
тех ник у
и мощь композиции, работы этих двух мастеров
поражают отвлеченностью образов, безжизненностью
гладкой, отполированной поверхности мрамора, как будто это
ледяные статуи.
Те же положительные и отрицательные
черты характерны для работ их последователей во второй
половине XIX в.:
швейцарского скульптора Жан-Жака Пра-
дье (1790-1852), создателя скульптур «Двенадцати побед»
для гробницы Наполеона в Доме инвалидов в Париже;
немецких скульпторов Иоганна Готфрида Шадова (1764-
1850), Иоганна Генриха фон Даннекера (1758-1841) и
Адольфа фон Хильдебранда (1847-1912); англичанина
Джона Флаксмена (1755-1826), который также был
дизайнером
на
фаянсовом заводе английского
предпринимателя и
художника-керамиста Веджвуда.
Самый знаменитый, равно как и самый
монументальный образец скульптуры довольно строгого,
выдержанного неоклассического романтизма
-
46-метровая статуя
Свободы в Нью-Йоркской гавани (млл.102), сделанная в 1871
1874 гг. и
открытая в 1886 г.; это
подарок Франции народу
США в честь столетия независимости.
Статую создал
188

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
Фредерик Огюст Бартольди (1834-1904). Это
колоссальное скульптурное сооружение общей высотой
93,5 м состоит из 300 литых медных плит, закрепленных
на стальном каркасе, который разработал инженер
Александр Гюстав Эйфель (1832-1923). Идея свободы
выражена в виде классической богини с
короной на
голове и с
факелом в правой руке; все это символизирует
Свободу, Достоинство и Власть.
В это же время работали художники, развивавшие
более динамичный, эмоционально заряженный и
впечатляющий язык скульптуры. Такой тип скульптуры,
использующий динамичные и яркие эффекты, можно видеть в
рельефе на Триумфальной арке в Париже, на площади Эту-
аль (Шарля де Голля), которую создал Франсуа Рюд (1784-
1855); он назвал его «Марсельеза», или «Выступление
добровольцев в 1792 году» (1835-1836). Это романтичное
изображение составляет поразительный контраст с
другим рельефом той же арки
-
«Триумф 1810 года
-
празднование Венского
ми ра» Жан-Пьера Корто (1787-1843):
статичность фигур, их строго геометрическое
расположение выявляют б ол е е класс ическ ий тип
скульптуры.
Для скульпторов, обращавшихся к чувству и
романтике, центральным мотивом является передача действия и
создание эффекта движения, что нередко создает у
зрителя впечатление беспорядка, толпы, взволнованности. Это
относится к большим скульптурным, зачастую
архитектурным произведениям Пьера Жана Давида д Анже (1788-
1856) и особ ен н о к работам французского скульптора,
живописца и графика Жан-Батиста Карпа (1827-1875),
которые отличаются динамикой форм. Он проявляет
острую наблюдательность в физиогномике своих моделей, и
игра
света на его скульптурах делает их живыми.
Скульпторы
все больше увлекались внимательным наблюдением
за живыми моделями, и они все более склонялись к
пра вдиво му изображению реальности; это стре м ле н ие
можно
видеть в
с ку ль птурах животных, созда нных французским
скульптором и живописцем Антуаном Луи Бари (1796-
1875); все свои этюды он д ел ал в Ботаническом
саду. В его
работах реальность переплетается с романтическим
стремлением
к
драматическим эффектам.
Пристальное наблюдение за повседневной жизнью и
ее
правдивое отображение распространилось на новые
темы: начиная со
второй половины XIX в.
скульпторы
стали показывать мир рабочих и угнетенных. Такой «веризм»
(правдоподобие) отчетливо виден в рельефе «Жертвы
труда» (1883 г.), созданном итальянским скульптором
Винченцо Вела (1820-1891) по собственной инициативе. Это
реалистическое и трагическое изображение рабочего,
погибшего на строительстве туннеля Сен-Готард в
Швейцарии, которого несут его товарищи. Бельгийский скульптор
и живописец Константен Менье
(1831 -1905) создавал
реалистически обобщенные, островыразительные
героические образы рабочих из Боринажа, небольшого района в
Бельгии в
пределах Южного угольного бассейна.
Французский скульптор Эме Жюль Далу (1838-1902), сын
рабочего, не
разделял тенденцию к
гер оике , его изображения
отли чаются
реализмом,
ясным и
энерг ичны м
языком: это
рабочий, читающая или вяжущая женщина, или мать с
детьми.
Живопись
Как и в других видах искусства,
в живописи
неоклассицизм, рациональный либо романтический, долгое время
оставался ведущим течением, поскольку его
поддерживали и пропагандировали академии художеств, салоны и
официальные круги. Образцом стиля послужило
великое
полотно Жака Луи Давида (1748-1825) «Клятва Горациев»
(1784 г.)
и
другие картины, которые обеспечили ему
положение
«официального»
художника
при
республиканском правительстве
-
положение, которое он
сохранял на протяжении Первой Империи (т.е . периода
правления императора Наполеона 1,1804- 1814и1815 гг.) .
Строгий неоклассический стиль, с его обязательным
моралистическим сюжетом, холодным светом, четким
обозначением характеров персонажей, гладкой манерой
письма и ограниченной цветовой палитрой получил
продолжение в работах учеников Давида. Франсуа Жерар
(1770-1837), АЛ. Жироде-Триозон (1767-1824), Антуан
Гро (1771-1835) и Жан Огю ст Доминик Энгр (1780-
1867) (иллЛОЪ) пользовались расположением властей и
потому
занимали главенствующее положение среди
живописцев; они определили академический стиль первой
половины XIX в.
Неоклассицизм и в Германии был преобладающим
стилем
первой половины XIX в., как это в идно по работам
живописца и графика Якоба Асмуса Карстенса (1754-1798) и
Готлиба Шика (1776-1812), а также австрийского
живописца Йозефа Антона Коха (1768-1839), хотя здесь по
сравнению с Францией субъективные, индивидуалистические
представления художников романтизма преобладали над
объективизмом мастеров классического стиля.
В английском высшем обществе утвердился
романтический вариант неоклассицизма. Его главные выразители
-
Томас Лоуренс (1769-1830) и Лоренс А. Тадема (1836-
1912); оба получили рыцарское дворянское звание за свои
заслуги.
В США Гилберт Стюарт (1755-1828) -
портретист,
работавший в том же неоклассическом стиле, что и Жак
Луи Давид, написал в 1795 г.
официальный,
отличающийся поэтичностью и романтизацией образа портрет
первого
президента Д жорджа Вашингтона.
И в это же самое время во многих странах нашлись
художники, порвавшие с формальной строгостью и
классическими сюжетами неоклассицизма. Современники
Давида
-
испанский живописец, гравер и рисовальщик
Франсиско Гойя (1746-1828), английский поэт, график и
художник Уил ьям Бл ей к (1757-1827) и немецкий пейзажист
Каспар Давид Фридрих (1774-1840) ввели нову ю ,
более
открытую
и
непосредственную
манеру живописи
(илл. 104). Эти три художника осветили путь новаторству
живописи XIX в.
Импульсивный свободолюбивый Гойя
выражал
свою
социальную
обеспокоенность
в
безжалостно объективной форме, доходя до гротеска,
пользуясь контрастными цветами и страстной манерой
письма.
Нищету и беды, которые он видел вокруг, и
собствен ные страдания он выразил в эмоционально
насыщенных картинах (таких как «Расстрел повстанцев
в ночь на 3 мая 1808 года», написанной после 1814 г.
(илл. 105) и серии фантастических гравюр на тему
страдания и несправедливости (80 офортов «Капричос»,
1799 г.), войны (серия офортов из 82 листов, известная
под названием «Бедствия войны», 1810-1818 гг.)
и
же с т о к ос т и (в серии офортов «Тавромахия», 1808-1818
гг.). Темы его произведений предвосхитили реализм и
социальную направленность искусства, а манера письма
предвосхитила импрессионизм. Уильям Блейк был
предшественником стиля «модерн»; в иллюстрациях к
собственным мистическим и аллегорическим стихам он
пользовался линией как основным средством
выражения мысли.
Во Франции начало разрыва с неоклассицизмом
случилось в 1824 г., когда Парижский салон выставил
картины выдающихся английских художников-пейзажистов
Джона Констебла (1776-1837) и одаренного Ричарда
Паркса Бонингтона (1801 -1829), который, к сожалению, ум ер
очень молодым. Та глубина, с которой они изображали
природу, перекликалась с призывом Руссо «назад к
природе». Вопреки правилам классики, они изображали
чистоту воздуха, интенсивность света и природных красок.
Передача света в пейзажах современника Констебла,
Джозефа Мэллорда Уильяма Тёрнера (1775-1851) настолько
интенс ивна, чт о
очертания предметов растворяются
в
189

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
чисто живописных
фантазиях. Его работы стали
откровением дл я французских художников, таких как Теодор
Жерико (1791-1824) и Эжен Делакруа (1798-1863).
Одно из главных произведений Жерико и всего
романтического искусства
-
картина «Плот Медузы»
(1818-1819) {илл. 106) и вершина героического периода
романтизма в живопи си
-
картина «Свобода, ведущая
народ» («Свобода на баррикадах») Делакруа {илл.\07)
-
величественные драматические полотна, наполненные
контрастами, движением и силой красок
ик
то му
же
правдиво
и
ярко отображающие характеры, были первым
акт ами
революц ии
во
французской живописи.
Благодаря
поддержке Луи Адольфа Тьера, который был сначала
журналистом
и
художественным критиком, позднее
историком, государственным деятелем, а в 1871-1873
гг.
-
президентом Франции, мятежный Делакруа смог,
наконец, получить серьезные заказы на настенные
росписи (Королевский салон в Бурбонском дворце, купол
библиотеки в Люксембургском дворце, центральный
плафон в галерее Аполлона в Лувре, две грандиозные
композиции в церкви Сен-Сюльпис в Париже). После
захвата Алжира Францией в 1832 г.
Делакруа в составе
дипломатической миссии был послан к султану Марокко;
многоцветный мир Северной Африки произвел на него
большое впечатление, и в своих
работах он еще более
усилил интенсивность красок.
В 1840-х гт . стал оформляться фронт художников
против классического кредо зачастую диктаторских академий.
Так, во Франции группа живописцев-пейзажистов
организовали «Барбизонскую школу», в которую вошли Теодор
Руссо (1812-1867) -
глава школы, Шарль Франсуа
Доб и н ь и (1817-1878), Нарсис Виржиль Диаз (1808-1876),
Жюль Дюпре (1811-1889) и Констан Труайон (1810
1865), переехавшие жить в деревню Барбизон. Их общей
целью было непосредственное изображение природы,
света и воздуха, работа «на пленэре»,
в особенности в лесу
Фонтенбло. Несколько молодых немецких художников,
которым надоело копировать гипсовые слепки и
высеченные
изображения классических мастер о в, у ш л и
из
академий и поселились в
пустовавшем до этого
монастыре Сан-
Исидоро на Пинции
-
«холме садов» на окраине Рима,
образовав группу «Союз Святого Луки». В отличие от многих
других приезжавших
в Рим
изучать
язык классических
форм, они отправились на поиски духовного начала у
христианских художников Средневековья, стремясь
воскресить средневековое религиозное искусство. Их прозвали
назарейцами, это прозвище имеет иронический оттенок,
произошло оно от «алла назарена»
-
традиционного
названия прически с длинными волосами, вновь введенной
одним из этих художников
-
Ф. Овербеком. В основном
они работали над фресками на библейские темы,
пользуясь чистыми, т ща т е ль н о сбалансированными цветами.
Они сообща написали ряд фресок в домах Бартольди и
Массимо в Риме. В 1820-1830 гг. все они, за исключением
Фридриха Овербека (1789-1869) {шт. 108), который
остался в Риме, вернулись в Германию и пользовались
там большим влиянием благодаря высокому положению,
которое заняли в художественном мире: Фридрих
Вильгельм Шадов (1789-1862) -
в Вене, позднее он стал
директором Академии художеств в Дюссельдорфе; Ю.
Шнорр фон Карольсфельд (1794-1872) и Петер фон
Корнелиус (1783-1867) -
в Мюнхене; Филипп Фейт
(1793-1877)
-
как
дирек тор Академии во Франкфурте;
Франц Пфорр (1788-1812) -
в
Ве не.
Своим
романтическим
отношением
к
средневековому
искусству, близким к восторженному поклонению, они
внесли в живопись бодрящий дух освобождения от
клас сич еск их
традиций.
В этот период над всем привычным возвышалось иное
стилевое направление
в немецком и
австрийском
искусстве
-
бидермейер {Biedermeief), в
котором отразились
представления бюргерской среды, ее леность, стремление
к
домашнему уюту
и сентиментальность. Для бидермейе-
ра характерно тонкое, тщательное изображение
интерьера, природы, бытовых деталей. Это внимание к деталям,
проявившееся еще у мастера немецкого романтизма,
предшественника
мастеров бидермейера Филиппа Отто Рунге
(1770-1820), у художников бидермейера проявлялось в
изображениях домашнего очага, идиллических
деревенских сценок, иллюстрациях сказок. Самые известные из
них -
Людвиг Рихтер (1803-1884), который
иллюстрировал сказки Андерсена и братьев Гримм,
и
Карл Шпицвег
(1808-1885), отошедший от бытописания в сторону
более живописного, почти
импрессионистского стиля.
На Парижской Всемирной выставке в 1855 г.
романтический стиль живописи наконец-то получил признание:
художнику-романтику Делакруа (как и его сопернику
неоклассицисту Энгру) был предоставлен зал, где он
выставил 35 своих самых значительных работ. На этот раз
жертвой жюри оказался Постав Курбе (1819-1877) -
три его
работы не были приняты на выставку. В знак
протеста
против решения жюри Курбе возвел по соседству
с вы став кой
собственный большой павильон, где выставил 40 своих
полотен, над входом написал указатель «Павильон
реализма» и опубликовал каталог «Манифест реализма».
В течение семи лет Курбе признавался лидером
«воинствующего реализма»
-
это была
вторая
волна нов шес тв ,
вызвавшая переполох
в академических и
буржуазных
кругах. Он был
пе рвым
и наиболее последовательным
художником, который дал реалистичную хронику повседневной
жизни тружеников села, написанную
в его родном Франш-
Конте. В таких работах, как «Дробильщики камня»,
«Похороны в Орнане» и «Крестьяне Флаже, возвращающиеся с
ярмарки» (они выставлялись в Салоне 1850-1851 гг.),
он
порвал
с господствовавшими условностями, шокировав
самодовольную буржуазную публику.
Но еще смелее с критикой общества французский
график, живописец и скульптор Оноре Викторьен Домье
(1808-1879); за свою беспощадную злую, меткую
карикатуру на короля Луи Филиппа «Гаргантюа» он даже
попл атился
тюремным
заключением. Глубокое понимание
гуманности и
справедливости
вылилось
у него в безжалостное
обличение ханжества, лицемерия,
жестокости и
других
соц иа ль ны х пороков
в
серии карикатур, опубликованных в
виде отдельных листов или в
иллюстрированных
изданиях «Шаривари» («Кошачий концерт») и «Карикатюр», а
также в
сатирических литографиях и живописных полотнах.
Жан-Франсуа Милле (1814-1875) представил третий
вариант реализма. Начиная с 1849 г., поселившись в Бар-
бизоне, он посвятил себя изображению крестьян с их
женами и детьми за их повседневным трудом
неиспорченной, хотя и нелегкой, сельской жизни {шт.\09)- Его
мастерски выполненные работы возводили этих
тружеников почти до уровня героев
и
героинь. Сцены
сельской жизни схвачены в четко сбалансированных
композициях с использованием гармоничных цветов.
Мистический и сентиментальный подход Милле к теме
делал реалистическую живопись доступной более
широкой публике. Более того, с помощью фигур крестьян,
жнецов и пастухов он
создал особое искусство
иллюстрации, которое сохранялось до Ван Гога и
экспрессионизма первой четверти XX в. Особенно
проявилось его влияние в Нидерландах (Гаагская школа
реалистической голландской живописи последней трети
XIX в., в том числе Йосеф Исраэлс, Якаб Морис и Антон
Мов); в Бельгии (Брюссельская группа, основавшая в 1868
г. «Свободное общество изящных искусств» и позднее, в
1871 г., выпускавшая журнал «Свободное искусство» под
редакцией Луи Дюбуа, ученика Курбе, в содружестве с
Шарлем де Гру и другими; де Гру первым стал
рисовать городских рабочих); и в Германии
-
Адольф фон
Менцель (1815-1905) с его умеренным р еа ли зм ом ,
от¬
190

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
личающимся тонким
вкусом,
и
группа мюнхенских
реалистов, так называемая школа живописца Вильгельма
Лейбля (1844-1900).
В Италии, во Флоренции, к 1860 г.
оформилась
несколько иная форма реализма
-
направление маккьяйоли (от
итальянского маккья -
пятно). В группу итальянских
живописцев, названную
так же, входили Джованни Фаттори,
Джузеппе Аббати, Рафаэль Сернези, Сильвестро Лега и
Вито д Анкона. Эти художники часто работали на
пленэре, для их произведений характерны жизненная
конкретность мотивов, лаконизм и как бы случайность
композиции, свободное, иногда контрастное сочетание сочных
цветовых пятен, светлых и темных зон, четкий, иногда
контурный рисунок. Их эксперименты интересны, потому что
они предвосхитили духовный климат и стилистику,
свойственные символизму.
В Англии становление реализма шло своими путями;
там в 1848 г. Уильям X. Хант (1827-1910), Джон Э. Миллас
(1829-1896) и Данте Г. Россетти (1827-1910) (илл. 110)
основа ли
«Братство
прерафаэлитов».
Отрицая
стереотипы неоклассического романтического стиля,
который все еще пропагандировали академии художеств,
и критикуя
с
романтических позиций современную
культуру, они перешли
к
новому
стилю живописи
-
правдивому, свежему и непривычному в его главном
стремлении
-
рисовать как можно ближе к реальности.
Они черпали вдохновение в тех
временах, когда еще не
было академий, т.е . в итальянском
искусстве раннего
Возрождения (до Рафаэля, 1483-1520). Результатом
такого возврата к источникам стала детализированная
форма реализма: скрупулезно точные, острые, яркие и
пестрые картины, напоминавшие старых итальянских и
фламандских мастеров. Однако они старались придать
своим работам оттенок современности. Они
предпочитали простую, неподдельную реальность и выражали ее
в
религиозных, мифологических и исторических
сюжетах, что неизбежно каждый раз вызывало скандал
в
чопорном викторианском обществе. Одна из черт,
делавшая их реалистами,
-
социальная направленность
их работы. Они несли мессианскую функцию в своей
решимости возродить культуру, защитить ее от упадка и
потери вкуса в индустриальном обществе. В качестве
противопоставления они отстаивали создание красоты
в повседневной жизни, особенно превознося ремесла,
поднимая их до уровня искусства. Этим они закладывали
фундамент для
духовной атмосферы будущего
художественного стиля «модерн».
В то время
как влияние
Курбе содействовало развитию
реализма за пределами Франции, на родине его уже
оттеснила
третья новая волна, которая, разумеется,
вызвала
очередной скандал и волнения. В 1863 г., после того как
жюри
ежегодного Салона отвергло работы художников-новато-
ров, их возмущение было столь велико, что они решили
открыть собственную выставку и показать отвергнутые
работы. «Салон отказников» имел громадный успех, хотя
многие считали, что
причиной тому был скандал. Одной
из работ, особенно шокировавших публику, был «Завтрак
на
трав е» Эдуара Мане (1832-1883). Композицию
картины художник взял у Рафаэля,
но заменил богов и богинь
простыми парижанами, отдыхающими на лоне
природы. Шокировало не то, что одна из женских фигур
полностью обнажена, поскольку нагота с незапамятных
времен присутствовала в картинах. Перед публикой
XIX в. встала другая проблема: изображенная фигура
была не неким неприкасаемым созданием из высших
мифологизированных сфер, а обычной, земной
женщиной, снявшей с себя одежду.
Поначалу печально известное, а ныне знаменитое
художественное полотно показывает, что Мане был
одновременно борцом с традиционными верованиями и
носителем великих традиций живописи, общих для Веласкеса,
Халса и Гойи. В его произведениях мы в первый и
последний раз можем наблюдать синтез традиции
и
новаторства.
Музыка
В техническом отношении возникновение
романтизма в
музыке
в меньшей степени проявилось в освоении
новых форм, чем в постепенном ра зруш ен ии форм,
унаследованных от классицизма. Тем не менее в
мире музыки
произошла резкая трансформация, которая была вызвана
возр аста нием
независимости
композиторов
и
появлением но во й мелкобуржуазной аудитории. Самоутверждение
превратило композиторский труд в проявление свободы.
Процесс сочинения музыки сознательно использовался в
изменявшейся действительности и как
бунтарское
действие
против существующей иерархии.
Это наиболее отчетливо выразилось
в
борьбе между
религиозной музыкой и музыкой, становившейся все
более светской. Сочинения для мессы отделились от своего
литургического назначения, стали личностным
выражением осознания ряда экзистенциальных проблем и
иногда шли вразрез с нуждами и даже требованиями литургии
(как, например, «Торжественная месса» Бетховена или
«Реквием» Берлиоза). Это даже привело к вызывающе
богохульным частям в
музыке Шумана к«Манфреду» Дж
Байрона и в «Фаусте» Берлиоза (илл.\ 11).
В тематическом отношении некоторые из наиболее
впечатляющих изменений произошли в опере
-
музыкаль ном
жанре, идеально подходившем среднему классу. И
композиторы брались за темы, которые средний класс мог
отождествить со своей борьбой за освобождение. Простые
люди получили роль еще в итал ьянской опере-буффа
(комической опере) XVIII в., но теперь эти простые люди
выступали
в качестве героев «большой оперы», например,
героя народной сказки (в «Волшебном стрелке» Вебера),
национального героя («Вильгельм Телль» Россини), и даже
героического художника («Бенвенуто Челлини» Берлиоза).
В репертуаре романтической оперы также встречаются
политические и исторические темы («Фиделио» Бетховена,
«Гугеноты» Мейербера) и волшебные сказки («Оберон»
Вебера). Впервые в истории король мог быть представлен как
исторический или народный персонаж («Царь и плотник»
Лорцинга), а коро лев ск ая
власть могла даже бьггь
под орвана народом (это было продемонстрировано французским
композитором Франсуа Обером (1782-1871), который в
сотрудничестве с драматургом Эженом Скрибом (1791
1861) создал выдающуюся оперу «Немая изПортичи» («Фе-
нелла», 1828), которая, будучи поставлена в 1830 г. в
Брюсселе, воодушевила народ в борьбе за независимость).
Зрелищный характер «большой оперы» еще больше
усилился благодаря включению балетных фрагментов. В
течение XIX в. балет развился
в полностью независимый
жанр,
особенно во Франции. Великие балеты
романтического направления (например, «Сильфида» (1832),
«Хромой бес» (1836), «Жизель» (1841), «Пери» (1843) и др.)
стали из вес тн ы
благодаря своему изяществу и виртуозности
танцевальных стилей, а также атмосфере волшебной
сказки, возникавшей во время представления. Ничто не будет
угрожать популярности этого «белого балета» и его белых
«пачек» на
протяжении
всего века. Новая техника танца,
например, пуанты (танец на кончиках пальцев) и saut
perillewc (опасный прыжок), требовала почти
акробатической виртуозности, но давала танцорам ту легкость,
быстроту
и даже бесплотность, которая была им необходима
для исполнения этих «фантастических балетов».
Превосходство немецких композиторов в первой
половине XIX в. особенно удивительно.
В
противоположность другим видам искусства, немецкая романтическая
музыка была законодателем мод в Европе. Линия раздела
между классицизмом и романтизмом была проведена
Людвигом ван Бетховеном (1770-1827) (илл.\\2). Даже
191

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ранние его
произведения, начиная
примерно
с 1790 г.,
полностью отличались от господствовавшего венского
классицизма Гайдна и Моцарта. Он первым выразил в
музыке современное критическое самосознание, музыке
значимого и полезного человеческого
существа, которое
стремится оказывать положительное влияние и изменять
ход истории
и общество, к
которому оно принадлежит.
Для него музыка больше не служила для обслуживания
или
украшения, но бы ла
сред ств ом выражения
личных
чувств
и идей, и именно поэтому Бетховен не стал просто
принимать и копировать стандартные формы, которые
достались ему в наследство, но
преобразовывал их так ,
чтобы
они
соот вет ство вал и
его
собственному
персональному
образу
мыслей.
Новаторскую
композиторскую технику Бетховена можно
охарактеризовать по
тому,
как она развивает тему путем
нарастающего включения основных лейтмотивов,
использования мелодических форм в качестве исходного
материала для создания многочисленных произведений,
основанных на одной и той же идее, драматической
диалектикой, которую он использует в разработке сонаты, и
принципом
циклической
формы,
который
обнаруживается во всех его крупных произведениях
после
Третьей симфонии. Нововведения Бетховена и
изменения в средствах музыкальной выразительности
были тесно связаны с его верой в то, что человечество
может быть улучшено, а общество преобразовано
-
идеями, которые
были вдохновлены Французской
революцией. Все литературные отсылки в его основных
прои звед ения х го воря т
о
бунте человека против
тирании
(Прометей против богов, Эгмонт против
испанского гнета, Фиделио против несправедливого заключения
в
тюрьму) или прославляют братство людей (Девятая
симфония). Кроме того, во всех произведениях,
в
центре
которых находится идея человеческого героизма
(например, увертюра «Кориолан», Героическая (3-я)
симфония; Пятая и Седьмая симфонии), используются
такие мотивы, как революционные хоровые фрагменты,
марши, песни и элементы, заимствованные из народной
музыки.
В этом процессе раскрепощения,
в ходе которого
музыка стала идеальным самодостаточным инструментом, а
зв ук
-
независимым
средством выражения
в своем
освобождении от принудительных форм, которое позволило
вести новый и новаторский поиск музыкальных форм,
необходимых для выражения идеалов свободы,
сол идарно сти и
прогресса,
Бетховен явился маяком, указывающим
путь
к
современным вре м ен а м.
Эра Бетховена возвестила о разрушении
не только
барьеров между различными музыкальными жанрами, но
также и
границ между самими искусствами,
осо бенно
между музыкой и литературой, между языком слов и игрой
звуков. Важный вклад в этот
процесс
внес австрийский
композитор Франц Шуберт (1797-1828), создавший жанр
романтической песни-романса, двойственной формы для
певца-солиста и фортепиано, в которой вокальная и
инструментальная партия были равноправны.
Он также
придал окончательную форму песенному циклу
-
циклу
песен, которые составляли стилистическое и тематическое
целое. Эта форма достигла наивысшей выразительности
в его цикле «Зимний путь» (1827 г.), который был основан
на стихах немецкого поэта-романтика Вильгельма
Мюллера (1794-1827) и который он сам называл «венкомужас-
ных песе н» («Ein Kranz schauerlicher Lieder»).
Слияние вербального и музыкального
текстов стало
еще более глубоким в произведениях немецкого
композитора Роберта Шумана (1810-1856): голос и
фортепиано
переливались друг в друга или голос возникал из
фортепьянной
партии. Шуман также сочинял вокальные
циклы на стихи Фридриха Рюкерта, Йозефа Эйхендорфа,
Адельберта фон Шамиссо и Генриха Гейне. Увлеченное
использование голоса в его камерной музыке придало
дополнительную силу общему звучанию, которое таким
образом приобрело почти симфонический размах.
Немецкий композитор и дирижер, музыкальный
критик Карл Мариа фон Вебер (1786-1826) (илл.МЪ) также
прославился благодаря своей музыке на стихи из
сборника поэта Теодора Кернера «Лира и Меч» (издан в
1814 г.), но стал еще более знаменит в Европе из-за своих
романтических опер «Вольный стрелок» (1817 г.),
«Эврианта» (1823 г.)
и
«Оберон» (1826 г.). Эти
произведения были новаторскими в использовании
разговорного диалога, поразительно гармоничном
распределении речитативов, арий, дуэтов и финалов, в
использовании лейтмотива и оркестровки в поддержку
романтического идеала синестезии (соощущения) и
единства цвета, образа и звука. Похожая форма
романтической оркестровки, которая применялась, чтобы
передать настроение природы, также обнаруживается в
«Итальянской» и «Шотландской» симфониях немецкого
композитора Якоба Людвига Феликса
Мендельсона-Бартольди (1809-1847), а также в его симфонических
увертюрах «Фингалова пещера» и «Сон в летнюю ночь»,
хотя
он
больше интересовался
музыкой
своих
предшественников, чем музыкой современников.
Идеалы Французской революции очень рано
подтолкнули многих немецких композиторов к романтизму.
Парадоксальным образом революция привела к укреплению
классической традиции во Франции, результатом чего
явилась торжественная, величавая музыка хоров и «большой
оперы», призванная отразить внешнее величие нового
государственного устройства. Такие композиторы, как
Франсуа Жозеф Госсек (1734-1829), Луиджи Керубини (1760-
1845) и Эт ъ е н н Мепо ль (1763-1817) заимствовали из
традиционной французской музыки общие для бывших
монархий элементы пышности и монументальности, чтобы
сделать их полезными для победоносной революции, а со
врем енем
-
для Реставрации после 1815 г. Эта
музыка
вып олняла
ту
же
функцию, что и
архитектура, скульптура и
живопись неоклассицизма, и
будет по-прежнему
исполняться по
официальным случаям еще долго на
протяжении XIX в. Зрелищные «большие оперы» также продолжат
исполняться и
останутся попу лярными благодаря
произведениям Джакомо Мейербера (1791-1864), писавшего
для театров Германии, Италии, Франции, и французского
композитора Фроманталя Галеви (1799-1862). Только в
1830 г.
романтизму удастся прорваться в произведениях
французского композитора Гектора Луи Берлиоза (1803-
1869). Он не имел себе равных в инструментовке и
преуспел в использовании монументального звукового строя,
который отражал шизоидное настроение романтика как
падшего ангела или мрачный романтизм упадка и
поклонения дьяволу (как, например, в
«Траурно-триумфальной
симфонии»). При этом он черпал вд охн ове ние у
литературных
кумиров той эпохи (Шекспир, Гете, Байрон, Скотт, Гюго
и Готье), а также в своих собственных страстях, которые он
представил в форме романтических ауто-психологических
историй (например «Фантастическая симфония»).
В других странах романтизм возник еще позднее. В
Италии, господствовавшей на музыкальной сцене XVIII в.,
влиятельная оперная традиция продолжилась в творчестве
Винченцо Беллини (1801-1835), Гаэтано Доницетти
(1797-1848) и Джоаккино Россини (1792-1868). В Англии
музыка стала более мелкобуржуазной, но это изменение
не привело ни к
какому серьезному обновлению. Однако
это
про изош ло
в Восточной Европе, особенно в Польше и
в России, которые в то время поддерживали интенсивные
культурные отношения с Западной Европой. Польский
композитор и пиа ни ст
Фридерик Шопен (1810-1849),
родом из Варшавы, не имел себе равных в блеске, с
которым он выразил дух романтизма в бурном и изменчивом
настроении своих
фортепьянных сочинений. Он был ро¬
192

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
мантическим композитором в полном смысле слова,
полагаясь в своем
творчестве исключительно на свое
собственное субъективное расположение духа. Только в его
вальсах, полонезах и
мазурках мы узнаем заимствования
из танцевальных ритмов и народной музыки его родной
Польши. Патриотизм и социальный бунт, общие для
романтического направления, стали основой для опер
Михаила Ивановича Глинки (1804-1857), который порвал с
«итальянским» стилем, господствовавшим в то
вре мя
в
России. Он использовал народные инструменты и мелодии и
первым вывел на сцену русских крестьян
в своей
опере
«Жизнь за царя» (1836); его опера «Руслан и Людмила»,
основанная на
произведении Пушкина, положила начало
русской опере-сказке, опере-былине. Тем самым Глинка
проложил дорогу традиции русского романтизма, которая
породит таких композиторов, как Модест Петрович
Мусоргский (1839-1881), Александр Порфирьевич Бородин
(1833-1887), Петр Ильич Чайковский (1840-1893) и
Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844-1908).
Романтический стиль будет господствовать в музыке в
течение всего XIX в., чего не произошло в других видах
искусства. Однако это не означает, что композиторы
этого направления господствовали на всей музыкальной
сцене, так как многие из их нововведений были встречены
мелкобуржуазной аудиторией с пр о те с то м
и
непониманием. В
результате зачастую многие из них испытывали
денежные затруднения и даже жили в бедности. То, что
многие из этих
ранних композиторов-романтиков были
также
рано почившими (Fruhvollendeter), породило столь же
романтический миф об одаренном композиторе,
отвергнутом обществом и вынужденном вести маргинальную
жизнь богемного художника
-
миф, который был в
значительной степени
усилен оперой «Богема» (1895 г.)
Джакомо Пуччини (1858-1924) (илл.МА).
Представители среднего класса по-прежнему считали
величественную неоклассическую музыку наиболее
подходящей для официальных случаев. Чтобы отдохнуть, они
ходили на зрелищную «большую оперу»,«белый балет» и
«фантастический балет», а во второй половине века
начали посещать оперетту. Оперетта как продолжение
оперы-буффа и водевиля была единственным веселым,
игривым и привлекательным жанром этого периода. Как и
более ранние пасторали, этот жанр был миром в себе и
предс та вл ял собой буфер против романтического искусства
борьбы. Это был типичный продукт эры свободы
конкуренции и свободы торговли, мира,
в
котором каждый мог
делать то, что ему нравится, пока это не угрожало системе.
То же правительство, которое привлекло к суду Бодлера и
Флобера, терпимо относилась к опер етт ам Жа ка
Оффенба ха (1819-1880), «Моцарта с Елисейских Полей», с их
сатирической светской хроникой, изображающей
скандальные факты из жизни видных людей того времени.
Власти терпе ли юмористическую кр ит ику, ко т о ра я бы ла
нац елена на двор, армию, упр авле ние,
так как эта форма
вышучивания не подрывала
их
авторитет
и была
предназначена для ограниченной аудитории, лояльность которой не
вызывала сомнений. Действительно, такая приглушенная,
добродушная сатира лишь укрепляла систему.
На рост коммерческого оборота «легких» музыкальных
жанров,
в число
которых теперь входили ревю, кабаре,
кафешантаны и т.д., композиторы «серьезной» музыки
ответили повышением профессионализма. Они
сознательно делали свои сочинения сложными в техническом
и
содержательном отношении. Теперь эти произведения
могли исполнить только виртуозы в концертных залах, а
оценить могла только подготовленная аудитория.
Например, намерением таких солистов-виртуозов и
композиторов, как Никколо Паганини (1782-1840), было
использование своей виртуозности для того, чтобы «шокировать
буржуазию», но дл я большинства
композиторов-романтиков степень трудности произведения была также выраже¬
нием внутренней сложности души самого художника. В
результате большое значение приобрела программная
музыка. Во второй половине века романтическая музыка
по
характеру
стала более реалистической.
Как правило, термин «реализм» не используется
в
книгах по
истории музыки, однако существует одно
исключение. Ита льян ское движение, и зв ес т но е по д наз ва ни ем
веризм (от итальянского vero
-
правдивый) представляло
собой реалистическое направление в италья нской
литературе, опере, изобразительном искусстве конца XIX в.
Группа оперных композиторов, относившихся к этому
направлению,
в
которую входили Амилькаре Понкьелли
(1834-1886), Умберто Джордано (1867-1948), Пьетро
Масканьи (1863-1945) и Руджеро Леонкавалло (1857-
1919),
-
сознательно стремилась к драматической
достоверности. 1850-1880-е годы обычно называются
(основным) периодом Высокого романтизма. Музыкальные
произведения, созданные в этот период, продолжают
тенденцию, заложенную в
предыдущие десятилетия, и даже
достигают наивысшего расцвета. Кроме того, принимая во
внимание абстрактность применяемого музыкального
языка, музыка с трудом может быть определена как
реалистическая форма искусства.
Тем не менее существуют некоторые доказательства
интереса композиторов к повседневной
действительности, а также их стремления придать более реалистический
колорит своему романтическому подходу к музыке.
Основным различием между Ранним и Высоким
романтизмом
было их фундаментальное расхождение в точке
зрения на
предназначение музыки. Музыка больше не считалась
бальзамом для ран, нанесенных разочарованием, или
средством избежать разочарований в жизни.
Теперь
музык анты
чувствовали,
что
при зва ны
использовать
музыку
в
ка чес тве
средства выражения для противостояния
действительности, по
мере
того как они сталкивались с ней, и
для определения своего собственного положения в этой
действительности.
Эти намерения отчетливо видны в их явном
предпочтении программной и описательной
музыке. Для того
времени также симптоматично, что классическая симфония
превратилась в симфоническую поэму. Первопроходцем
здесь стал венгерский композитор, пианист, дирижер
Ференц Лист (1811-1886) со своей «Фауст-симфонией»
(1854), позднее его примеру последовали Камиль Сен-
Санс (1835-1921) и Иоганн Штраус-сын. Другие авторы
инструментальных произведений, работавшие вне сферы
программной музыки, среди прочих Иоганнес Брамс
(1833-1897), Антон Брукнер (1824-1896) и Сезар Франк
(1822-1890), также включали ре алис тиче ские
элементы
в свои
симфонии {илл. 115).
Это обостренное внимание к тому, что происходит в
мире, можно также услышать в самой музыке: звуки
повседневного окружения и природы включались в
произведения или имитировались с помощью инструментов.
Изображение природных стихий с помощью звуков, которое
уже применялось ранними романтиками, еще больше
развилось в виде ритма, мелодии и музыкальной образности
(например, река Влтава в одноименной симфонической
поэме Бедржиха Сметаны (1824-1884) или бескрайность
степей в симфонической картине Бородина «В Средней
Азии»). Реальные звуки слышны, например, в виде
выстрела пушки в «Торжественной увертюре» Чайковского или
звуков колокола в опере «Кармен» (1875 г.) Жоржа Бизе
(1838-1875), которая уже тогда была очень популярна.
Действительно, обстановкой, в которой происходит
дейс тви е этой
оперы, является
ми р солда т, фабричных
рабочих, цыган и контрабандистов. Эти персонажи больше не
играли проходные роли,
но стали главными героями,
таким
образом усиливая общественную значимость
произведения. Если
правители
и выводились на
сцену,
то только
з ат ем, ч то б ы пока зать их жестокость, как
по сту пил
итал ь¬
193

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
янский
композитор Джузеппе Верди (1813-1901)
(иллА 16) в своих
операх «Набукко» («Навуходоносор»),
«Риголетто» и «Дон Карлос». В эти
вре мена роста
социального самосознания и
патриотизма музыкальной
темой стало восстание против
гнета или иностранного
владычества. Интерес к народной музыке и народным
песням также типичен для обоих этих тенденций.
Романтическое движение в целом достигло своего
конца и своего апогея в
творчестве Рихарда Вагнера (1813
1883) (wui.Ml). Переход в 1849 г. к
представлению
о
музыке как о революционном деянии и дальнейшая
идеализация музыки как эстетической религии достигли
сво его абсолютного
выражения
именно в
творчестве
Вагнера. В 1849 г. он сражался как революционер на
баррикадах в Дрездене. Идеи Пьера Жозефа Прудона и
его
друга Михаила Александровича Бакунина отразились
в его собственном манифесте «Искусство и революция»
(1849 г.). После 1830 г.
Вагнер развивал идею о том, что
Человечество может духовно возродиться благодаря
поэзии и
музыке,
в своих теоретических работах по
музыке
и идее Gesamtkunstwerk
-
единого произведения
искусства
в виде органического слияния музыки, слова и
сценического действия, а также в своих великих
музыкальных драмах «Тристан и Изольда»,
«Нюрнбергские мейстерзингеры», тетралогии «Кольцо нибелунга» и
«Парсифалы. Чтобы противостоять культурному и
социальному упадку того времени, он выдвинул идею
«человеческой чистоты» -
вневременного мифа; чтобы
противостоять внутренней разобщенности Человечества, он
отстаивал идею совокупной личности, в которой мысль
и
чувство
составляют
гарм оничное
целое.
Это
синтетическое ви де ни е пр ид а л о художественную форму
освобождающему единству языка, музыки и зрительного
выражения Gesamtkunstwerk музыкальной драмы.
Музыка должна была придавать конкретные очертания
мыслям, которые могли быть прочувствованы как часть
непосредственного восприятия. Синтетический подход
Вагнера вымостил путь к модернизму.
Разрыв с традицией
Ароситектура
В основе современной архитектуры
-
стиля
строительства, освобожденного от любого вида «нео-изма»,
-
лежат два совершенно
новых
фактора: использование
новых
мат ериа лов, жел еза, ст али и бетона и потребность
в
городском планировании крупных городов.
Новые возможности строительства, предоставленные
использованием железа и стекла, впервые были показаны
на
огромной выставке,
-
первой Всемирной выставке в
Лондоне в Гайд-парке в 1851 г. Менее чем за год по
проекту инженера Джозефа Пакстона (1801 -1865) был
построен «Хрустальный дворец»
-
главное здание выставки
длиной 563 м, с цилиндрическим сводом вдоль центрального
прохода. Новый стиль строительства был основан на
таких
принципах,
как ясность, эффективность, удобство и
систематическая логика
планирования. Они составили
противоположный полюс по отношению к
архитектурным принципам всех «нео»-стилей строительства. Многие
считали, что построенное новое здание не заслуживает
названия дворца. По-видимому, первоначально новые
материалы использовались только при строительстве
сооружений, которые в основном не представляли собой каких-
либо образцовых зданий: мостов, железнодорожных
путепроводов, станций, заводов, рыночных павильонов и
выс тавочн ых пло щадо к Для следующей Всемирной
выставки в
Париже в 1889 г. была возведена железная
Эйфелева башня {илл. 118) как памятник «инженерному
искусству».
Архитекторы с крайней неохотой показывали новые
ма тери алы
в подобных зданиях и делали все возможное
для того, чтобы замаскировать их.
Анри Лабруст (1801-
1875) использовал чу гу н при постройке читального зала
Библиотеки Сент-Женевьев в Париже (1843-1850). Этот
большой зал разделен посередине рядом узких
железных
коло нн и
покрыт цилиндрическим сводом, состоящим из
богато украшенных поперечных арок
из железа.
Наружные стены библиотеки построены
из песчаника, что
придает зданию в целом вид дворца эпохи Возрождения. Джон
Нэш также использовал железо подобным образом для
Королевского пассажа в 1816 г., а затем для
Берлингтонского пассажа в Лондоне в 1819 г. Этот опыт привел к
постройке пассажей и улиц, крытых железом и стеклом,
которые в XIX в. составили привычную картину во всех
больших
городах. Однако фасады магазинов в этих пассажах
были построены в едином «нео»-стиле, чтобы подчеркнуть
их исключительный характер. Это нашло свое выражение
в
Орлеанской галерее в Париже (1830 г.), галерее Сен-
Юбер в Брюсселе, галерее Виктора Эммануила II в Милане
(1863-1867 г.)
и пассаже в Гааге (1884 г.), которые все
казались частями
дворца XVI века.
Железо начало использоваться в качестве видимого
элемента в
фасадах зданий в Северной Америке начиная
приблизительно с 1850 г. Джон Уилкинсон (1728-1808),
сталелитейщик, консультант строительства первого
чугунного моста в 1779 г., был первым ярым защитником этого
нового простого стиля строительства
и
использовав шихся в н е м новых
мате риалов.
Когда обширные районы Чикаго были уничтожены
пожаром в 1871 г., решение проблемы было найдено очень
быстро. Этим решением были многоэтажные строения.
Первоначально был избран традиционный подход,
который можно увидеть в работах Генри X. Ричардсона (1836-
1886), хотя эти здания уже выглядели очень
современными из-за своей
упоряд оченности, с им ме тр и чн ос ти ,
сходства форм и минимальной декоративной отделки.
Уильям Ле Барон Дженни (1832-1907) первым спроектировал
здание, в котором внутренняя металлическая несущая
конструкция поддерживала внешние кирпичные стены. Затем
американский архитектор Луис Салливен (1856-1924)
спроектировал здание универсального магазина «Карсон
Пири Скотт Компани» (1889 г.)
и Гейдж-билдинг (1898 г.)
в
Чикаго, небоскреб Уэйнрайт-билдинг (1890 г.)
в
Сент-Луисе и Байард-билдинг (1895 г.)
в
Нью-Йорке и выдвинул
теоретические принципы функционализма и
органической архитектуры, утверждая, что внешний вид здания
должен отражать его внутренний вид как по форме, так и по
выполняемым
функциям. Его девиз «функция определяет
форму» распространился дальше, и его продолжал
использовать ученик Салливена, архитектор и теоретик
архитектуры Франк Ллойд Райт (1867-1959), хотя он и был
пр о ти в тогдашн его направле ния
«пансионной готики». Он
явился основоположником органической архитектуры,
рассматривал здание как организм с единым свободно
развивающимся пространством, связанным с природной
средой; указал путь к новому прагматизму, который
появится в Европе наряду с первыми творениями
арх итекторов
школы
«Баухауз», которые разрабатывали эстетику
функционализма и другие направления.
Другим стимулом к обно влению стилей строительства
явилась необходимость перестроить большие города
вследствие развития промышленности и их чрезвычайно
сильного расширения
в
первой половине XIX в.
Население Парижа увеличилось с 548 тыс. чел. до 1,05 млн. чел.
между 1800 и 1846 гг. и до 1,8 млн. чел. к 1866 г. Это
сосредоточение промышленного рабочего класса в городских
районах привело к эпидемиям холеры, которые
опустошали Европу в 1832 и 1848 гг.
Теоретики социализма
первыми признали проблему. Во время эпидемии холеры
1832 г. последователи французского мыслителя, социали¬
194

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
ста-утописта Сен-Симона уже указывали на то, что
единственным способом эффективной борьбы с холерой
является реконструкция старых кварталов, обеспечение
населения проточной водой и прокладка канализации. В
конце концов, Наполеон III поручил Жоржу Э. Осману (1809-
1891), префекту департамента Сены, перестроить Париж
Конечно, это решение было вызвано не
социалистическими принципами, а скорее желанием проявить и
укрепить власть. Согласно его
замыслу новый город должен
был излучать авторитет, а широкие проспекты были
спроектированы для того, чтобы облегчить военные действия
и затруднить возведение баррикад во время народных
восстаний. Средневековый Париж был снесен между 1853 и
1870 гт. Трущобы, лачуги и узкие улочки были заменены
«главными артериями» в виде широких бульваров, парков
и больших зданий. Радикальные изменения Жоржа
Османа в городской планировке были воспроизведены в
большинстве других крупных европейских городов, а также в
строительстве многих городов
в
Северной Америке. Его
концепция градостроительства была развита далее во
влиятельных теоретических трудах по проблемам
городского планирования Тони Гарнье («La cite industrielle», 1901 г.),
берлинского архитектора Й. Штюббена («Stadtebau»,
1880 г.), венского градостроителя Камилло Зитте {«Der
Stadtebau», 1889 г.); в то же
время теоретик
градостроительства и социолог, английский архитектор Эбинизер Хоуард
(1850-1928) выдвинул идею создания городов-садов в
св ое й работе «Завтра: мирный путь к подлинной реформе»
(1898 г.)
и был инициатором их строительства (города
Лечуорт, 1902-1903 гг. и
Уэлин-Гарден-Сити, 1920 г.).
Таким образом, в последние десятилетия XIX в. по всей
Европе прокатилась волна сноса и перестройки.
Прогрессивные молодые архитекторы
также
пол учи ли
возможность разработать совершенно новый стиль «ар нуво»,
«югендстиль» или «модерн», который охватил всю Европу
с 1890 по 1914 г.
Представители «модерна» использовали
технико-конструктивные средства, новые материалы,
но
сочетали
аскетическую простоту функционализма с
декоративным ритмом гибких
текучих линий, стилизованным
растительным орнаментом
в
художественной работе по
металлу. Брюссельские архитекторы Хенри Клеменс ван
де Велде (1863-1957) {илл. 119) с его домом Влуменверф
{Bloemenwerf, 1895 г.)
и
Виктор Орта (1861-1947) с
постройкой Народного дома (1893 г.), который был заказан
Социалистической партией Бельгии, были одними из
родоначальников стиля
«мо дер н»
в
архитектуре.
Французский
ар хи те кт ор Эктор Гймар (1867-1942) использовал
в высшей степени декоративный и избыточный
органический орнамент в дизайнах входов на станции
парижского метро, как и испанский архитектор Антонио
Гауди (1852-1926), работавший в Барселоне,
в
строительстве Дворца Гуэля (1885-1889 гг.)
и
в
оставшихся н е за конч енн ыми соборе Саграда Фамилия
(Святое Семейство; 1884-1926 гг.) и парке 1уэль (1900-
1914 гг.) в Барселоне {илл. 120 и 121).
Первоначально избыточный, со временем орнамент в
этом стиле станет более изысканным. Его
родоначальники -
Орта и ван де Велде
-
также создали более
утонченный, прагматичный и функциональный стиль
строительства, который будет господствовать в XX веке.
Скульптура {после 1879 года)
В результате урбанизации культуры скульптура XIX в.
стала более общедоступной и монументальной по
назначению. Это, с одной стороны, способствовало массовому
созданию скульптур, но и оказало ослабляющее
возд ейст вие на экс пер им ент ы
и обновление
-
с другой. По мере
того как шло
время, казало сь, ч то многим
скульпторам
было отказано в доступе
на
путь
обновления. Эти
новаторские
порывы
оказались
присущими живописцам, которые
отвернулись
от академической традиции в попытках
передать все разнообразные аспекты мира вокруг них в
освобожденной игре цветов, линий, поверхностей и в
особенности света.
И все же даже до 1874 г., когда
художники-импрессионисты впервые выступили
как
груп па
на коллективной
выстав ке, уже
можно было наблюдать склонность
скульптуры
к
иному видению мира
и
окружающей среды и иным
формам, чем бы ли
приняты
в
официальных
художественных
кругах того времени. Действительно, удивительно, что
первыми этот разрыв с традиционной скульптурой
осуществили в основном графики и живописцы, которые
создавали трехмерные изображения, но не ради их самих: и
Оноре Домье (1808-1879), и Эдгар Дега (1834-1917)
считали свои скульптуры моделями или этюдами для своих
литографий и живописных работ и не
собирались
выставлять их для публики {илл. 122). Их восковые модели были
отлиты в
бронзе намного позднее. Оба
художника
решительно отвергали идею скульптуры
как «застывшего
памятника» и всегда стремились
к
правдивости
и
естественности в своем
творчестве.
Подлинными новаторами среди «чистокровных»
скульпторов в течение последней четверти века были
ит алья нски й
мастер Медардо Россо (1858-1928) и
исключительно плодовитый французский скульптор Опост Роден
(1840-1917). Россо добился убедительного успеха в
передаче импрессионистской перспективы в своих
скульптурах. Текучесть формы и осязаемое изменение
поверхности, которые усиливали игру света и тени, типичны д ля всех
его
произведений, будь то статуи, бюсты или
портреты.
Использование цвета в воске
придало
его
скульптурам
удивительное ощущение отвлеченной
нематериальности.
Импрессионистские фигуры Россо возвестили об
усилении абстрактности, что приведет
к
полному
абстракционизму
и даже бесформенности в XX в.
Это не относилось к Родену, который был образным
художником в полном смысле слова.
Благодаря своей
способности к глубокому психологическому самоанализу,
своей способности мысленно видеть суть жизненных сил
и стремлений, Роден был выдающимся деятелем в сфере
монументальной живописной скульптуры в гипсе,
мраморе и бронзе, преодолевшим застой, в котором в то время
находилась скульптура. Как и многих других великих
художников, его нельзя отнести к какому-либо одному
определенному «-изму»
-
стилю или
направлению.
Его
попытки
передать свет и движение в
скульптуре сделали его
импрессионистом, тогда как его
передача духовной
энерг ии
придала его скульптурам оттенок символизма, однако
втоже
время жизненная сила, отраженная и
по дчер кну тая в
деформированных формах его последних
произведений (особенно в его монументальном «Бальзаке»,
1898 г.), уже предвосхищала экспрессионизм. Роден
достиг вершины своего творчества в крупных
произведениях, которые были заказаны ему в 1880-х гг . В 1880 г.
французское Министерство изящных искусств попросило его
сделать вход в новый Музей декоративного искусства в
Париже. Он продолжал работать над «Вратами ада» (с
1880 г.), в их создании он вдохновлялся «Адом» Данте, всю
оставшуюся жизнь, так и не
завершив
их. Он закончил
несколько
статуй из первоначального замысла, например
«Мыслитель» (1880 г.), который изначально должен был
стать
изображением Данте, но позднее превратился
в
ар-
хетипический образ поэта-мыслителя. В 1884 г. по итогам
конкурса, проведенного городом Кале, Родену был
заказан памятник в честь Эсташа де Сен-Пьера. Скульптурная
композиция «Граждане Кале», вызывающая в памяти
волнующую драму, произошедшую при сдаче города королю
Англии в 1347 г.,
столь неистова в использовании глины, в
рельефности и в игре света и тени, что
получившиеся в
результате статуи являются явно экспрессионистскими по
силе воздействия. Преобразуя видимую действительность,
195

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
чтобы изобразить идеи, Роден по-своему начал движение
к
абстракционизму в скульптуре.
Путь к абстракции был дальше продлен Полем Гогеном
(1848-1903), который вдохновлялся полинезийским
искусством
в своем стиле и использовании линий, сделав
вклад в понимание Европой незападного народного
искусства. Творчество бельгийского скульптора Жоржа
Минне (1866-1941) связано с растительными, лозоподобными
формами стиля «модерн»
исо
спиритуа лизмом
прерафаэлитов. Минне также был
очарован
символистской
поэтикой своего друга бельгийского драматурга,
поэта
Мориса
Метерлинка (1862-1949). Таким произведениям Минне,
как «Мать и дитя», «Фонтан коленопреклоненньик» и
«Старый возчик» свойственно самоуглубленное,
меланхолическое, подавленное настроение. Многие из
скульпторов, которых захватили идеи «модерна», часто
применяли свое художественное мастерство в прикладных
искусствах, делая эскизы и создавая ювелирные изделия и
произведения из стекла, керамики и ковкой стали.
Творчество французского скульптора Аристида
Майоля (1861-1944) оказало еще более глубокое воздействие
на
развитие скульптуры,
хотя он начал ваять только к
концу века.
Произведение под названием «Средиземноморье»,
над которым
он работал в 1902-1905 гг., уже выражало его
взгляд на
скульптуру, ко то рую он рассматривал к а к
архитектурное уравновешивание форм. Майоль освободил
скульптуру от просто декоративной функции, которая
угрожала ей после того, как ею овладела декадентская идея
«единого произведения искусства» (Gesamtkunstwerk). Это
открыло путь к самостоятельному языку формы,
свободному от всяческих живописных и литературных отсылок.
Живопись {после 1874 года)
Третья и самая
шокирующая волна обновления была
порождена группой из 30 художников, которые 15 апреля
1874 г.
(за несколько недель до открытия официального
художественного салона) выставили 165 картин в студии
фотографа Надара на бульваре Капуцинов в Париже.
Одной из картин
на в ыс та вк е был вид на бульвар Капуцинов
из
студии Надара работы Клода Моне. Увидев эту
нес колько
схе матич ную,
хотя и
крайне теплую и поэтическую
картину, возмущенные зрители интересовались,
действительно ли они выглядят как неопределенные пятна краски,
когда гуляют по бульвару. На выставке также имелась другая
работа того же художника
-
вид гавани на рассвете, под
названием «Впечатление, восход Солнгщ» (1872 г.), на
которой все образные элементы казались р ас тв ор ен ны ми
в
цвете. Всего десять дней спустя после открытия
выставки
Луи Леруа, которому название картины
пока залось
чрезвычайно смешным, в злобной статье оскорбительно назвал
всю
группу художников импрессионистами. Делая это, он
хотел показать, что эти художники с презрением
относятся к
принципам
и
традициям академической живописи,
используя паутину мазков кисти и несмешанные штрихи
краски,
чт обы
превратить
свое мимолетное впечатление в
картину. Художники продолжат использовать это
прозвище в качестве официального названия группы для
следующих восьми коллективных выставок вплоть до 1886 г.
Из первоначальной группы в 30 художников лишь
небольшое ядро продолжало использовать и развивать
импрессионистский стиль в живописи, получая
все бол ьшее
признание: Клод Моне (1840-1926), Опост Ренуар (1841-
1919), Камиль Писсарро (1830-1903), Альфред Сислей
(1839-1899), Эдгар Дега (1834-1917), Поль Сезанн (1839-
1906), Жан-Батист Гййомен (1841-1927) и Берта Моризо
(1841-1895) {илл.\2Ъ). На протяжении всего творчества
их
продолжала критиковать широкая публика и критики
-
сторонники академической традиции.
Импрессионизм отделился от академической
традиции, как в тематическом, так и в техническом отношении.
Прежде всего это городской стиль, так как его авторы
открыли городской пейзаж, который до сих пор никогда не
переносился
на полотно: бульвары, площади, террасы,
парки, схваченные в тишине при первом свете утренней зари
или облитые послеобеденным солнечным светом, и
суета
безымянной толпы или затем снова
-
в отблесках
фонарей и при праздничном освещении во время «народных
балов» {илл. 124), блеск кафе и баров, свет люстр в опере
или рамп варьете. Импрессионисты изображали не
только элегантный, эпикурейский и дорогой мир
«бомонда», но также и мир простых людей или
отверженных
обществом,
ночных
хищников,
проституток и артистов из оперы, балета и популярных
ревю. Они увековечивали не только счастливую суету
развлечений, но также и усталость, эксплуатацию и
внутреннюю ограниченность
-
все то, что так метко
подмечал
художник Анри де Тулуз-Лотрек (1864-1901)
{илл.\ 25). Даже когда импрессионисты уезжали из города,
чтобы писать на пленэре, их пейзажи были пейзажами
городских художников: ускользающие,
эскизные,
обрывочные образы пейзажа
виделись
глазами
городского жителя, ищущего развлечения в сельской
местности, в Булонском лесу, на берегах Сены или на
побережье Ла-Манша.
Это подлинно городская форма искусства, поскольку
она
указывает на новый тип обостренной
чувствительности и нетерпеливости чувств. Живопись с листа
характеризуется изменчивым нервным ритмом
и впечатлениями,
которые варьируются от внезапных и сильных до
изменчивых и
неуловимых. Превосходство «здесь и сейчас» над
всеобщим и вневременным, это сильнейшее ощущение,
что все течет, что действительность не есть, а становится,
что каждое явление образует уникальное быстротечное
созвездие, можно рассматривать как базовые понятия,
лежащие в основе подхода импрессионистов. Это попытка
передать в живописи то, что французский поэт Шарль
Бодлер называл «ускользающей красотой».
Техника импрессионистов также внесла свой вклад в
пот рясени е,
испы тан ное
зрителями
тог о
времени. До тех
пор предметы изображались в искусстве с помощью
иконографических знаков, теперь они изображались с
помощью их компонентов, частей
материалов, из которых они
были сделаны. Импрессионизм еще больше сократил
элементы представления до исключительно видимых.
Визуальные формы в пространстве были сведены к образам на
двумерной плоскости и, кром е того, э ти
образы были
теперь гладкими размытыми поверхностями. Он
дистанцировался как от пространства, так и от линейности. И
чтобы довести все это до совершенства, импрессионисты
особым образом использовали палитру: они писали на белом
холсте и вместо того, чтобы накладывать масляные
краски слоями, свободно располагали пятна неразбавленных
цветов рядом друг с другом. Зритель, таким образом, был
вынужден смотреть на картину с некоторого расстояния,
чтобы дать всем поверхностям возможность слиться и
образовать нужные цвета. В крайнем своем выражении эта
те хник а
применялась Моне в его поздних произведениях,
гд е элементы
представления (кувшинки в пруду и цветы в
саду Живерни) стали чистой цветовой поверхностью, что
сократило
их соотношение до минимума.
Импрессионизм испытал радикальные
изменения в
творч естве Жоржа Сёра (1859-1891), Поля Сезанна
(1839-1906), Винсента Ван Гога (1853-1890) и Поля
Гогена (1848-1903). Поэтому они стали известны как
постимпрессионисты. Для них импрессионизм был теперь не
целью, но отправной точкой для дальнейшего обновления.
Сёра довел разделение цветов до крайности в своем
«пуантилизме» (исполнение мелкими мозаичными мазками),
как можно увидеть на картине «Воскресная прогулка на
острове Гранд -Жатт» {1884-1886 гг.) {илл. 126), наиболее
обсуждаемой картине на последней групповой выставке
196

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
импрессионистов
в 1886 г.
Картина была составлена из
точе к
основных
и
смешанных
цветов,
которые
образовывали оптическое целое цветовых оттенков и
распознаваемых форм только на расстоянии.
Линии и
контуры очерчивают напряженные декоративные
силуэты. Картина излучает спокойствие и гармонию, но
также
и
нечто
нереальное:
преобразование
роботоподобного мира,
в
котором наука и техника
выступают в качестве муз.
Точно так же, как и Сёра, Сезанн исследовал
строительные блоки изобразительной формы и вновь
собирал их,
чтобы создать новый язык. Это привело к
совершенно
новому методу, известному как «клуазонизм» (от франц.
cloison -
перегородка.
-
Прим.ред.) . В противоположность
импрессионистам, которые пытались ослабить любую
форму и даже игнорировать ее, Сезанн стремился к
устойчив ости и
прочно сти формы и всегда ис кал
базовую
форму, изображая провансальские пейзажи (особенно гору
Сент-Виктуар), натюрморты и персонажей (илл.\21). Это
привело
к приданию предметам
геометрических
очертаний и живописной плотности.
Его
картины
состояли
из ряда
герметически
изолированных
горизонтальных,
вертикальных
и
диагональных
цветовых полей, насыщенность которых снижалась
сверху вниз. Подсказанное или вызванное в памяти
композицией стало более важным, чем действительность,
которую
она
изображала. Этот подход
будет
использован в полной
мере
только
кубизмом в XX в.
Сезанн как бы хотел побороть факторы случая, хаоса и
нен уж нос ти
в том, что он видел, создавая чистый
живо писный
мир ра внов есия
и
порядка.
Страстная эмоциональность, с которой голландец
Винсент Ван Гог {илл. 128) писал свои картины, отражает
только
дисгармонию
и беспокойство. Как и Сезанн, он
интересовался не изображением внешних проявлений
действительности, а выражением
своей измученной
души. Даже в его
ранних реалистических картинах, таких
как «Ткачи» (1884 г.)
и «Едоки
картофеля» (1885 г.), его
стре млени е
к
само выра жени ю
пр ояв ляе тся
в
преувеличениях
и искажениях, а также в том, как он
накладывал краску грубыми, волнообразными мазками.
Увидев сельские пейзажи
южной Франции и под
влиянием
творчества Лотрека, Гогена и японских
эстампов, он создал форму импрессионизма, которая по
ст илю я вл я ла сь яр ки м экспрессионизмом.
Его
чре звыч айно
красочная палитра
и то, ка к он накла дывал крас ку
волнистыми линиями, полосами и пятнами, привлекали
больше внимания, чем то, что он
рисовал.
Сам акт
живо писи
приобрел выразительную ценность как таковой.
Поль Гоген -
временный, хотя и пользовавшийся
на ибо льш им восхищени ем друг Ван Гога, использовал
импрессионизм в качестве отправной точки на пути
к
диаметрально противоположному подходу. Убежав от
цивилизованного мира Парижа (1886 г.), он начал вести про стую
жизнь в
рыбацкой деревне Понт-Авен (Бретань)
и
отказался от реалистического использования палитры. В
противоположность импрессионистам, он не считал цвет
средством изображения естественной действительности,
но давал ему возможность благодаря эмоциональной
насыщенности, дополнительному контрасту и клуазонизму
содействовать передаче нематериальных качеств, таких
как однозначность и неподдельность. Когда Гоген в 1895 г.
окончательно осел
среди маори в Полинезии на
Маркизских
островах в Тихом океане, он начал писать
экз отиче ские
изображения этих таинственных туз емц ев ,
похожие
на
картины рая, используя яркие теплые цвета и
упрощенные, статичные по композиции, декоративные формы без
теней. Так, представляя свои картины как символические
знаки, Гоген порвал с западной живописной традицией.
Во время своего пребывания в Понт-Авене Гоген
работал вместе с Эмилем
Бернаром (1868-1941) над доктри¬
ной синтетизма (синтетического обобщения и
упрощения цвета и линий.
-
Прим.ред.), которая вдохновит
группу молодых парижских художников, позднее назвавших
свою группу«Наби» («Набиды») (от франц. nabis -
пророки, от древнееврейского наби -
пророк): Поль Серюзье
(1863-1927), Пьер Боннар (1867-1947), Поль Рансон
(1864-1909), Морис Дени (1870-1943), Эдуар Вюйяр
(1868-1940), Ксавье Руссель (1867-1944) и Фе ли кс Ва л-
лоттон (1865-1925), который был родом из Швейцарии.
Творчество этих художников было определено
художественными критиками как проявление искусства
одновременно субъективного, синтетического, символического,
относящегося к представлению о предметах,
непосредственно не воспринимаемых чувствами. Это направление
означало полную победу над традицией, конец эволюции
изображения действительности, которая началась в
Средние века и достигла своих высот в
импрессионизме.
О том, что
импрессионизм
и
постимпрессионизм
представляли новую городскую культуру,
можно
судить по
тому,
что они не остались
временным
явлением в столице
искусства, Париже, но и обрели приверженцев во всех
европейских и американских центрах искусства. Кроме того,
импрессионистский стиль будет использоваться до
конца XIX в. и еще долго в XX в., пока, в конце концов, он не
станет
«допустимым в приличном обществе» {salonfahig).
Итальянский импрессионист Джованни Больдини (1845-
1931), например, стал портретистом
высших классов
общества, а шведский импрессионист Андерс Цорн (1860-
1920) получил приз на Всемирной выставке в Париже в
1900 г. за свою
картину «Танец в Иванову ночь» (1897 г.) .
Английские прерафаэлиты, Гоген и набиды стремились
к созданию художественной формы, которая хотела
показать более глубокие уровни действительности, чем те,
которые можно наблюдать невооруженным глазом. Это
привело к появлению европейского символизма в
живописи, характерного для конца века, как и в
литературе.
Символизм имеет бо ль ше отношения к духовной
атмосфере, чем к определен ному движению и стилю. Это было
нечто
вроде ощущения или предчувствия, направление,
которое могло быть
выражено
многи ми
путями.
Этим
объясняется эклектичный подход символистов. Чтобы
ощутить или обнаружить тайны жизни, они искали
вдохновения в фантастических событиях сказаний и легенд
прошлого, в нетронутых незападных цивилизациях. В
поисках этого вдохновения многие обращались к
оккультизму, сектам, ритуалам, и в результате сны, экстаз и транс
стали идеальными состояниями для открытия
непостижимого. Теоретиками того времени были французский писатель
Жорис Карл Поисманс и эксцентричный Жозефен Пела-
дан, который называл себя Сар Пеладан и проводил
знаменитые Салоны «Розы и Креста» (розенкрейцеров) для
художников-символистов начиная с 1892 г.
Их предшественником и учителем был французский
живописец, мастер монументально-декоративной
живописи Пьер Пюви де Шаванн (1824-1898) с его
отвлеченно-идиллическими панно, аскетически элегантными и
упрощенными композициями. Другим образцом был
Постав Моро (1826-1892), художник, в оди ноче стве
работавший над зловещими и
тревожными аллегориями,
написанными в эклектичном стиле. Освободившиеся от прошлого
живо писные пол отн а и особенно графика представителя
символизма Одилона Редона (1840-1916) стали еще более
дерзкими
и более
современными.
Они выражали чувства
беспокойства, тоски и отчужденности, которые были столь
типичны для декадентства. Как и Морис Метерлинк
{«Жизнь пчел»), он восхищался микроскопическими
органическими формами жизни (насекомыми, ракообразными,
мхами и
тд.). Благодаря приверженности странным
краскам и материалам и таинственному использованию тени,
ему удалось сделать видимой непостижимость жизни в
крайне простом и почти
тривиальном изображении.
197

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
В Англии символизм нашел в высшей степени
плодородную почву среди прерафаэлитов, что породило
крайне
вычурную символику и утонченную эстетику.
Некоторые его вершины были достигнуты в творчестве
живописца и рисовальщика Эдуарда Бёрн-Джонса (1833-1898) с
его тонкими меланхоличными женскими фигурами в
мягких пастельных тонах {или. 129), а также в произведениях
иллюстратора Обри Бёрдсли (Бердслей, 1872-1898), чьи
женские
фигуры возникали из элегантной
игры
волнообразных линий, которая была характерна для стиля
«модерн».
Оба художника заимствовали темы из
греческой и библейской мифологии, преданий и легенд а
также
из
литературы того времени. Их искусство
полностью соответствует точке зрения, которую Оскар
Уайльд представил в афоризме: «Искусство
-
это
одновременно поверхностность
и символизм».
Самыми вид ны ми предс тавителями
этого
направления
в
Германии были живописец, график и скульптор Макс
Клингер (1857-1920), Ганс фон Марес (1837-1887) с его
античным стилем и швейцарский живописец Арнольд Бёк-
лин
(1827-1901) с его знаменитыми «уж а с ны м и»
{unheimliche) пейзажами. Женщина является центральной
темой творчества австрийского живописца Густава Климта
(1826-1918), которое было весьма эротично
по
настроению {иллЛЪО) и к тому же вписывалось в
изумительно декоративные образцы стиля «модерн»
(немецкий «югендстиль»). Мистико-символические
картины швейцарца Фердинанда Ходлера (1853-1918)
приобрели очарование благодаря использованию
аскетических, симметрично выстроенных композиций, в
которых чередовались прямые и волнистые линии.
Французские новшества были быстро усвоены
нез ави сим ым
прогрессивным кружком художников в Брюсселе
под названием «Группа двадцати» {Les Vingt, 1883), и в
результате символизм и модерн расцвели в городе и были
признаны в международном масштабе. Два основателя
кружка, Фернан Кнопф (1858-1921) и Джеймс Энсор
(1860-1949), были его самыми оригинальными
участниками. Отчужденное искусство Кнопфа находилось в
полном согласии с духом декадентства в литературе. Эта
отчужденность привела
к уникальному сочетанию
фотографического реализма с неопределенностью
и
про зрачн остью символи зма как в видах мертвых городов (с явными
отс ылка ми на
средневековый Брюгге и творчество
Жоржа Роденбаха), так и в похожих на
сфинксов женских
портретах. Творчество Джеймса Энсора столь же отчужденно,
но по
сов ер шен но
иным
пр ичин ам.
Отказавшись от своих
уже в высшей степени
оригинальных интерьеров,
портр етов, на тю рморт ов
и
морских пейзажей, которые были
написаны с поразительным мастерством
в
реалистично-им прес сиони стск ом с ти ле , он
приступил
к созданию своих
собственных символических средств выражения.
Он стал
мятежным
художником ,
любившим изливать насмешки или
отпускать саркастические
или забавные колкости по
поводу всех благопристойностей «прекрасной эпохи» {la belle
epoque). Поступая таким образом, Энсор указывал путь к
освобождению живописи от функции средства выражения.
Замечательные произведения норвежского
живописца и графика Эдварда Мунка (1863-1944) пользовались
чрезвычайным влиянием на международной арене. Его
произведения показывают нам как в тематике, так и в
технике синтез
страда ющего
от
судорог декадентского
мира.
Еще более радикальным здесь является движение от
изображения видимого внешнего
мира
к
внутре ннему миру
чувств, которые м о гу т быть
переданы
только в своих
наиболее абстрактных формах, благодаря ритму цвета и
линий. Это психоаналитическое содержание глубин
человеческих
переживаний
-
одиночество, тоска, страдания,
Эрос и Танатос
-
изображено с помощ ью архе типов,
которые Мунк превратил в свой собственный, чрезвычайно
оригинальный, символический язык {илл.\Ъ\). Эти
полотна
пр едст авля ют
собой
картины современного ада,
как
драмы шведс кого пи сате ля Августа Стриндберга, в
которых женщина играет доминирующую роль грозной
роковой женщины {femme fatale). Будь то живописные
полотна, литографии или ксилографии, Мунк делает в
них
видимым
зловещий мир духа с помощью
упрощенных синтетических (цветовых) поверхностей,
используя динамические линии и хлесткий стиль, столь
характерный для «модерна». Его крайне экспрессивный
стиль, как и стиль Ван Гога и Джеймса Энсора,
предвосхищал экспрессионизм.
Итак, как мы видели, все компоненты разных
авангардных стилей XX века уже обнаруживаются в движениях
по с л е дн и х десятилетий XIX века.
Фотография
В обзоре живописи последней четверти XIX в.
неоднократно встречались ссылки на фотографическое
восприятие, особенно на его резкость и фрагментацию.
Действительно, многие художники и скульпторы обратились
к
фотографии и начали использовать фотоснимки
вместо
набросков для этюдов.
Вся техника фотографии, от дагеротипии (названной
так в
собственную честь ЛЖМ. Дагером) и калотипии (от
греч. kalos -
красивый, превосходный и typos
-
отпечаток;
на этот способ получил патент У.Г .Ф . Толбет в
Великобритании.
-
Прим. ред.) до создания фотопластинок с
коллоидной эмульсией и катушек пленки, развилась в течение
XIX в. в ответ на желание позитивизма обеспечить
об ъект ивно е
воспроизведение действительности {шт. 132).
Газетная и портретная фотография сразу обрели успех
у широкой публики. Французский мастер фотоискусства,
портретист Надар (псевдоним Гаспара Феликса
Турнашона, 1820-1910) прославился во всей Европе. Он
первым сделал аэрофотоснимки с воздушного шара,
что
вд о х но в и ло живописцев-импрессионистов работать в
этой
перспективе.
Несмотря на свою популярность и на то, что она
исп ользо вала сь
художниками, в XIX в.
фотография не добилась
статуса независимой формы художественного выражения.
Однако ее развитие привело
к созданию «составных
отпечатков», которые получались путем складывания
нескольких негативов вместе и
кот оры е
стали одной из первых
форм художественной фотографии. Пионером
художественной фотографии в виде фотомонтажа был Генри Пол
Робинсон (1830 -1905). Выставки его работ проводились по
всей Европе, а его книга
«Изобразительный эффект в
фотографии» (1869 г.) имела мировой успех. Его идеи,
относящиеся к художественной фотографии, оказали влияние
на
эстетику фотографии большей части XX века.
Изобретение фотографии, несомненно,
способствовало освобождению «изящных искусств» из-под власти
традиции реалистического представления.
Декоративно-прикладное искусство
Наряду с такими союзами художников , как назарей-
цы (немецкие и австрийские живописцы-романтики) и
английские
прерафаэлиты, в новом
индустриальном
обществе появились ранние формы протеста против духа
механизации и утилитаризма. В своем протесте против
упадка хорошего вкуса, вызванного торгашеством и
коммерциализацией, они первоначально искали спасения в
выразительности ремесленных изделий средневековых
гильдий, в
которых форма, назначение и орнамент
составляли естественное целое. План английского
писателя, теоретика искусства Джона Рескина (1819-1900) по
преобразованию индустриального общества в общество,
основанное на деятельности средневековых гильдий,
вскоре стал рассматриваться как утопия.
198

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
Кооперативные мастерские, открытые Уильямом
Моррисом (1834-1896) и Артуром Хейгейтом Макмердо
(1851-1942) в 1861 и 1882 гг. соответственно, были более
реалистичными
по
подходу. В противоположность
прерафаэлитам,
они решили, что от искусства как такового
спасения ждать нельзя.
Будучи приверженцами
социалистических убеждений,
они
предприняли попытку
изменить
общество на словах и на деле. Искусство могло играть роль,
только если оно было доступно для всех, поэтому
они
хотели, чтобы искусство было частью всего для всех. Они
разрабатывали простую мебель, обои и материалы
занавесей для своих компаний, которые управлялись как
ремесленные мастерские. Их идеи стали более
популярными начиная с 1884 г., когда они основали Гильдию
работников искусства. Другие члены этой группы (помимо
Морриса
и
Макмердо)
-
Чарлз Войси (1857-1941),
Уолтер Крейн (1845-1915), Чарлз Эшби (1863-1942) и
Уильям Летаби (1857-1931)
-
стремились поддержать
декоративно-прикладное искусство. Сильное влияние,
исходившее от этой группы, было обязано главным образом тому,
что большинство ее членов были преподавателями или
директорами
известных художественных школ. В 1888 г.
Эшби основал Ремесленную гильдию, в
которой обучались
его работники; ограниченная механизация применялась
также для изготовления некоторых изделий, которые
продавались на открытом рынке. Центральная школа
искусств и ремесел, основанная городом Лондоном в 1896 г.
и
руководимая Уильямом Летаби, обеспечивала
дальнейшую подготовку в области
искусства и ремесла для
ремесленников, занятых в промышленности.
О том, что движение «Искусств и ремесел»
пользовалось таким высоким авторитетом в конце XIX в., можно
судить по назначению УЛетаби первым профессором
дизайна в Королевском колледже искусств. Кроме того,
искусства и ремесла также явились отправной точкой для
стиля «модерн» Школы искусства в Глазго. Для
конструкций и эскизов изделий Чарлза Ренни Макинтоша (1868-
1928) (иллЛЪЪ), Герберта Макнейра (1870-1945),
Маргарет Макдональд (1865-1933) и Фрэнсис
Макдональд (1874-1921) характерно предпочтение
строгих геометрических узоров, рамок и стилизованных
мотивов, а также тонкое использование пастельных
тонов.
В разительном контрасте с этой простотой и
строгостью находились пышный растительный декор и обильное
использование
материалов художниками направления
«модерн» на континенте. Многие из этих художников
также последовали примеру «Движения искусств и ремесел»
и поставили свое мастерство на службу прикладному
искусству. Идеи «Искусств и ремесел» распространялись на
континенте главным образом благодаря ежегодным
художественным выставкам, проводимым «Группой двадцати»,
а позднее группой «Свободная эстетика» {La Libre
Esthetique). Ключевой фигурой в продвижении
прикладного искусства в стил ь
«модерн» был Хенри Клеменс ван де
Велде (см. выше), который в 1893 г. навсегда оставил свою
импрессионистскую пуантил истскую живопись и
обратился к архитектуре, графике и промышленному дизайну.
Применив вагнеровскую идею «единого произведения
искусства» (Gesamtkunstwerk) к архитектуре, он приступил к
проектированию своего собственного дома, начиная с
внешнего вида и зак анчив ая мельчайш ими деталями ин тер ьер а,
в том числе повседневной утварью. Эскизы мебели Постава
Серрюрье-Бови (1859-1910) оставались ближ е к бо ле е
простому сельскому дизайну «Искусств и ремесел».
Сильнейший импульс декоративно-прикладному
искусству во Франции придал Самюэль Зигфрид Бинг,
торговец произведениями искусства из Гамбурга, который в
1896 г.
открыл магазин предметов искусства под
названием «Ар Нуво» на Рю де Прованс в Париже. Тем не менее
направление в этой
отрасли было задано Школой Нанси, к
которой принадлежали художники по стеклу Эмиль Галле
(1846-1904), братья Огюст (1853-1909) и Антонен Дом
(1864-1930), дизайнер мебели и изделий из кованого
железа Луи Мажорель (1859-1926) и ювелир Рене Лалик
(1860-1945). В противоположность движению «Искусств
и ремесел», которое использовало только традиционные
или местные материалы, эти художники «модерна» не
отказывались от применения новых материалов, таких как
стекло и железо (иллЛЪА), и редких материалов, таких
как экзотические сорта дерева, слоновая кость, серебро
или золото. Это означало, что «модерн»
ст ал
элитарным
по своей природе
и его могли себе позволить только
представители
состоятельного
либерального среднего
класса, которые были открыты изменениям в искусстве.
В немецкоязычных регионах термином,
использовавшимся для обозначения стиля «модерн» при новой
современной волне декоративно-прикладного искусства, был
югендстилъ, от названия журнала «Югенд» («Молодость»),
учрежденного в Мюнхене в 1896 г. И немецкий, и
австрийский варианты югендстиля по своему более строгому
геометрическому рисунку были ближе к Школе искусств в
Глазго, относившейся к движению «Искусств и ремесел»,
чем к растительным орнаментам стиля «модерн» во
франко-бельгийском культурном регионе. Следуя английскому
примеру, немцы создали кооперативные предприятия в
Лейпциге, Дрездене и Дармштадте. Однако в отношении
прикладного искусства центром югендстиля оставался
Мюнхен, который привлекал таких художников, как Август
Энделл (August Endell, 1871-1925), Герман Обрист (1863-
1927), Бернард Панкок (1872-1943), Бруно Пауль (1874-
1968) и Рихард Римершмид (1868-1957). В 1896 г .
группа
под названием«Венский Сецессион»(от лат. secessio
-
уход)
отделилась от основного направления; в нее входили Отто
Вагнер (1841-1918), Йозеф Хоффман (1870-1956), Йозеф
Олбрич (1867-1908), Коломан Мозер (1868-1918) и
Густав Климт (см. выше). Работы членов «Венского
Сецессиона» удивляли тем, что
поверхностный декор был сведен
до нескольких геометрических форм (небольших кругов
и
квадратов), которые напоминали основные
византийские и египетские образцы.
Подобно символизму в живописи, «модерн» стал
общеевропейским стилем в декоративно-прикладном
искусстве. Теперь его можно было встретить в городских районах
Северной, Восточной и Южной Европы. Следует отметить,
что чем дальше этот стиль уходил от своих истоков, тем
более специфически национальным он становился в
своих
чертах в результате использования декоративных
элементов, заимствованных из традиций и народного
искусства каждой из стран.
За исключением использования его в афишах,
приведшего это движение на улицы, стиль
«модерн» в
декоративно-прикладном искусстве в основном остав ался
уделом
элиты. Вместе с тем, этот новый стиль был новаторским в
том, что
ему удалось повысить статус
декоративно-прикладного искусства до уровня «изящных искусств»,
которые отныне не ограничивались классической триадой
архитектура
-
скульптура
-
живопись, что в XX в. привело
к включению графики и промышленного дизайна в
программы учебных заведений искусств.
Музыка (после 1880 года)
Как и в случае живописи, музыкальный импрессионизм
оказывал упорное сопротивление традиции, и это стало
очевидным после 1880 г. Однако этот музыкальный стиль
быстро достигнет своей вершины: у основоположника
музыкального импрессионизма французского
композитора Клода Дебюсси (1862-1928) было мало подражателей.
Кроме того, этот стиль оставался ограниченным
в
географическом отношении своей родиной, т.е.
Францией, и
имел лишь нескольких значительных представителей в
199

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Италии и Испании. То, что Франция стала почвой для
этого нового стиля, явилось результатом того, что
романтическая традиция не развилась здесь в том же
масштабе, как в Германии и Австрии. Романтизм снова
расцве л
в этих
странах
в последней четверти XIX в., и
начиная с 1905 г.
экспрессионизм начал проявляться
одновременно как ответ на поздний романтизм и как его
продолжение.
Композиторы позднего романтизма продолжали
традиции Высокого романтизма, еще более
индивидуализируя программную музыку. Они сочиняли пьесы, которые
давали ответы на великие вопросы
жизни и которые
содержали послание к слушателю. Желание собрать
воедино в одном произведении все проблемы бытия
приводило к часовому исполнению произведения
гигантскими
оркестрами. Сами названия этих произведений
показывают, что они были основаны на философских идеях:
австрийский композитор и дирижер Густав Малер (1860-1911)
дал название «Титан» своей первой симфонии,
«Воскре шение»
-
второй,
и назвал синтез своих музыкальных,
философских и эстетических идей
-
симфонию-кантату
-
«Песнь о земле»\ немецкий композитор и дирижер Рихард
Штраус (1864-1949) сочинял философские
симфонические поэмы, которые носили такие названия, как
«Смерть
и
просветление» {«Tod und Erklarung») и «Так
говорил
Заратустра» {«Also Sprach Zarathustra»); русский
композитор-мистик
и пианист Александр Николаевич Скрябин
(1871/72-1915) назвал свои великие симфонические
произведения «Божественная поэма», «Поэма экстаза» и
«Прометей: Поэма огня». Как и их предшественники,
композиторы этого направления опирались
на литературу,
чтобы перенести в
музыку темы, к которым
их влекло:
творчество Малера варьировалось от поэм, которые он написал
сам для вокального цикла «Песни странствующего
подмастерья», народной поэзии также для вокального цикла
«Волшебный рог мальчика», до стихов Ф. Рюккерта,
которые он использовал для«Песен обумерших детях» и
ки та йс кой по эз ии для симфонии-кантаты «Песня о земле»', Рихард
Штраус посвящал симфонические поэмы темам «Тйля
Уленшпигеля», «Дон Жуана» и «Дон Кихота»', австрийский
композитор Арнольд Шёнберг (1874-1951) использовал
мифологические саги для своих «Песен Гурре» {«Gurrelieder»y,
австрийский композитор и музыкальный критик Хуго Вольф
(1860-1903) продолжал песенную традицию, сочиняя
партитуры на стихи Э. Мёрике, Й. Эйхендорфа, Иоганна
Вольфганга Гёте и Микеланджело Буонаротти; финский
композитор Ян Сибелиус (1865-1957) черпал темы для
своих
симфонических поэм в финском эпосе «Калевала».
Однако эти поздние романтики,
как и
многочисленные
глубокие изменения в музыке, осуществленные ими,
яв ля ют ся частью
переходного периода, уже
предвосхищавшего музыку XX века, которая продолжит использовать
и
углублять новшества этого стиля. Малер, Штраус и Вольф
сделали свои оркестровки более гибкими, что вызвало
импрессионистское улучшение звучания. Исследование
Малером и Скрябиным хроматической гаммы привело к
атональному звучанию, которое
можно наблюдать в
произведениях Шёнберга начиная с 1909 г.
Композиторы-импрессионисты перенесли
индивидуализм романтиков
на
уровень наблюдения. Они
подчеркивали не предмет, с которым имели дело, а состояние
этого отдельного предмета
в любой данный момент
времени. Как и художники-импрессионисты, они субъективно
выбирали эти моменты и выражали
ихв
музыке,
выдергивая их из непрерывного потока вещей.
Музыка, будучи формой искусства, которая
разворачивается во времени, идеально подходит для того, чтобы
представить ряд вещей в движении. Именно поэтому
композиторы того времени предпочитали использовать темы,
которые уже содержали
в себе движение: элементы, такие
как вода, море, облака или
изображение истории, в кото¬
рой чувства персонажей становились формой движения.
Это также объясняет, почему
в их творчестве больше не
встречается ни объединение тем или мотивов, ни
развитие мелодии или ритма, ни основополагающих
философских идей или пафоса. Все здесь оказалось подчиненным
передаче движения, что также
выражалось с помощью
искусного синкопирования звука
и
тембра. Форма больше
не
планировалась, но разделялась на фрагменты: мелодии
стали различными обрывками звука. Все это предъявляло
довольно высокие требования к музыканту-исполнителю,
от которого теперь ожидали, что он станет мастером в
передаче ряда малозаметных изменений и нюансов. От него
или от нее также ждали, что они настолько овладеют своим
инструментом, что позволят его тембру смешаться с
тембром других инструментов, тем самым создавая новый ряд
звуковых оттенков. Арфа была идеальным инструментом
для этой цели, а фортепьяно стало типично
импрессионистским
инструментом
из- за
чрезвычайно
усовершенствованных молоточков и педальной системы, которые
использовались для достижения максимального эффекта.
Поздние композиторы-романтики обычно были
сосредоточенными в себе и застенчивыми
художниками,
работавшими преимущественно в одиночестве.
Композиторы-импрессионисты, с другой стороны, наслаждались
жизнью, для них чувственное удовольствие от звука было
наиболее важно. Они вели напряженную жизнь рядом с
поэтами, писателями и художниками в многочисленных
кафе на парижском Монмартре. Это объясняет, почему их
вокальные
произведения основывались
преимущественно на творчестве поэтов-символистов того времени, для
которых звуковая сторона была столь важна для создания
атмосферы. Ранние композиторы-импрессионисты, такие
как Анри Дюпарк (1848-1933) и Габриель Форе (1845-
1924) положили на музыку
стихи
Бодлера, Готье, Леконт
де Лиля, Верлена {«Добрая песня»). Взаимодействие между
литературой и музыкой было крайне интенсивным в
творчестве Клода Дебюсси (1862-1928). Наиболее
значительными поэтами, тексты
которых были использованы в его
сочинениях, были Малларме {«Три стихотворения
Малларме»), Верлен {«Забытые ариетты», «Галантные
празднества»), Бодлер {«Пять стихотворений Бодлера»), Пьер
Луи {«Флейта Пана» из «Песен Билитис») и опера «Пелле-
ас и Мелизанда», которая была основана на одноименной
драме бельгийского писателя Мориса Метерлинка. Опера
под названием «Ариадна и Синяя борода», сочиненная
Полем Дюка (1865-1935), также была ос нов ан а на
произведении Метерлинка, хотя она была
неспра ведли во ме н ее
популярна, чем его
симфоническое скерцо «Ученик
чародея» -
переложение на музыку одноименной баллады Гёте
{«Der Zauberlehrling»).
Импрессионизм во Франции покончил с гегемонией
над французской музыкой немецких романтиков и
Вагнера в частности. Дебюсси продолжил французскую
традицию игры на фортепиано, которая уже была заложена
Купереном,
хотя он
радикально изменил ее. Его
новаторское
творчество оказало влияние на таких французских
композиторов, как Альбер Руссель (1869-1937), Флоран Шмитт
(1870-1958) и Морис Жозеф Равель (1875-1937)
{илл.ХЪЪ), хотя всего лишь
временное.
Ненадолго
задержавшись среди импрессионистов, они обратились
к
экспрессионизму и неоклассицизму. Импрессионистские
произведения Равеля {«Игра воды», «Павана усопшей
инфанте», «Сонатина», «Отражение») поразительно
отличаются
от
работ Дебюсси тем,
что
они
придерживаются одного, хотя и тонко нюансированного
ряда тональных оттенков, тогда как Дебюсси использовал
богатую палитру разнообразных цветов. Композитор
Эрик Сати
(1866-1925),
крайне своеобразная,
требовательная и саркастически настроенная личность,
подпал под влияние импрессионистских фортепьянных
композиций Дебюсси в ответ на пафос романтиков, но
200

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
нач иная
с 1910 г.
выступ ил прот ив импресси ониз ма
и
начал исследовать «новую прагматическую» форму
музыки.
За пределами Франции французский импрессионизм
оказал лишь ограниченное влияние на испанских
композиторов Мануэля де Фалья (1876-1946) {иллЛЪб) и
Хоакина Турина (1882-1949) в их произведениях «Ночи
в садах Испании» (для фортепиано с оркестром, 1925 г.)
и «Шествие, посвященное окроплению святой водой»
соответственно.
Это также касалось некоторых
итальянских композиторов (например, Франческо
Малипьеро, 1882-1973 и Альфредо Казелла, 1883-1947),
которые быстро эволюционировали в направлении
экспрессионизма
и неоклассицизма. Исключением из
правила был композитор из Бол он ьи Отторино Респиги
(1879-1936),
чьи
притягательные импрессионистские
симфонические
поэмы «Фонтаны Рима» (1917 г.)
и
«Пинии Рима» (1924 г.) имели международный успех.
Хотя различные композиторы-импрессионисты
(Дебюсси, Дюка, Сати, Руссель и в особенности Равель)
писали музыку и для балета, им не
удалось помешать
закоснению, который переживал французский и итальянский
балет. В то время центр этого направления переместился из
Парижа
в
Санкт-Петербург. Французские и итал ьянские
танцоры и хореографы, например, Мариус Петипа и
Энрико Чекетти, пользовались там огромным успехом. Они
усовершенствовали балет, подходя к нему системат ически
и детально. Их русские ученики скоро превзошли
образцы, предложенные их западноевропейскими учителями,
и стали международными звездами. Одним из них был
Сергей Дягилев (1872-1929), который проводил «Русские
балеты» в Париже начиная с 1909 г.
В заключение надо отметить, что
афро-американская
музыка также вызвала волну нововведений в конце XIX в.
Хотя рабство было отменено в Соединенных Штатах
Америки в 1865 году, черное население по-прежнему
жило в
нищете на плантациях и в
городах.
Они выражали
свое
уныние, скорбь и надежду в блюзах.
Переезжая в города,
они оказывали влияние на популярную музыку духовых и
танцевальных оркестров и оперетт. Постоянно
импровизируя, они приспособили эти мелодии к своим
собственным сложным ритмам и создали регтайм. Первым
композитором регтайма был чернокожий пианист Скотт
Джоплин (1868-1917), который опубликовал свой
«Кленовый лист» в Сент-Луисе в 1896 г.
Благодаря регтайму
фортепьяно стало постоянным инструментом в джазовых
группах. Начиная с 1905 г., эти джазовые оркестры
пользовались огромным успехом в Новом
Орлеане,
иим
подражали белые музыканты, которые около 1915 г. в том же
Новом
Орлеане создали джазовые ансамбли под
названием Диксиленд (от ангn.Dixland, букв.
-
страна Дикси
-
разговорное обозначение Юга США.
-
Прим. ред.) . Конец
XIX в., таким образом, был отмечен появлением новой
формы музыки, которая стала крайне популярной и
известной во всем
мире в ве ке двадца том.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТЕЧЕНИЯ
Введение: рождение литературы
как самостоятельного творчества
Развитие литературы в XIX в.
протекало до удивления
сходно с другими видами искусства. Для литературы
начала XIX в . такж е был а характерна борьба за
освобождение от двойной опеки церкви и аристократии, а также от
нормативной поэтики классицизма. Возникшая еще в
XVHI в. новая
культура чувств, отвергавшая поэтику,
руководствующуюся разумом, к началу XIX в. создала основу
для освободительного движения романтизма, который
распространится по всей Европе и Новому Свету. Мощь и
широкий размах этого дв иж ени я тесно
переплетены
с
восхождением к власти буржуазии и ростом национального
самосознания, которое приведет многие народы к борьбе
за независимость. Новые буржуазные правители и новые
национальные государства считали романтическую
литературу символическим средством для укрепления своей
власти. Это объясняет, почему они переняли роль
покровителей у церкви
и
аристократии. Поэтому литературные
правила романтизма будут распространяться и
поддерживаться чиновничеством в течение всего XIX в. То, что
началось как освобождение от старых одежд, стало новой
смирительной рубашкой для писателей. Писатели
взбунтовались против этого присвоения некогда
освободительного движения в литературе, которое началось с
революционного порыва,
и
теперь пытались защитить
независимость литературного творчества.
Эта независимость была постепенно достигнута в
различные временные периоды в разных странах Европы.
Достижение ее породит глубокие изменения в отношениях
между производством, распространением и потреблением
символических
товаров.
В экономическом, социальном и
идеологическом отношении писателям помогли
три
обстоятельства, проявлявшиеся
в то время: во-первых,
расширение разнообразной в социа льном от но шен ии
аудитории
фактических потребителей в результате повышения уровня
социализации, особенно во второй половине XIX в.; во-вторых,
появление массы производителей, которые в свою
очередь
становились все более профессиональными; в-третьих,
умножение количества мест признания и распространения,
которые также становились все более специализированными.
В результате литературное поле оказалось населенным
независимыми литераторами, которые устанавливали
свою собственную систему правил и определяли свои
собственные нормы работы и поведения.
То, что исторический перелом произошел около
1850-х гг. во
французской литературе (которая в то
время
по-прежнему была одной из самых влиятельных),
отчетливо определено и показано в исследованиях Жан Поля
Сартра {«Что такое литература» в «Ситуациях //»,
1947 г.), Ролана Барта («Нулевая степень письма», 1972 г.)
и
Пьера Бурдьё {«Элементы социологической теории
художественного восприятия», 1968 г.; «Рынок
символической продукции», 1971 г.). Сартр объяснял происхождение
литературы как самостоятельного творчества в виде
результата идеологического разрыва между писателями и
практичной буржуазией, которая хотела присвоить себе
литературу того времени, чтобы укрепить свою позицию
силы. Ролан Барт показывает этот перелом, указывая на
использование определенного типа языка и ритуализацию
символов в литературном тексте. Путем создания
доступных только посвященным тайн мастерства писателя-ре-
месленника и с помощью высокомерного стиля письма
писатели стремились заменить потребительскую
стоимость литературы ее ценностью как результата
независимого труда. Социолог культуры Пьер Бурдьё указывает
на растущее расслоение читателей XIX в., которое
привело к внутреннему противоречию между различными
способами литературного творчества: с одной стороны,
почти конвейерное производство литературных
произведений, предназначенных для огромной и продолжающей
расти аудитории, которая переживала свой первый
контакт с литературной культурой (например,
в
форме
публикуемых по частям детективов, мелодрам и водевилей), а
с другой стороны
-
тип
литературы, сознательно
выступавшей против любой формы промышленного
меркантилизма или утилитаризма,
в
которой символичность, смысл
и эстетика вытесняли экономическую ценность.
Упорная изоляция писателей внутри своего
собственного самостоятельного литературного пространства из-
за протеста против утилитаризма и материализма
индустриального общества объясняет все более программный
201

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
и полемический
характер
их сочинений. Писатели
н а ча л и объединяться в литературные кружки (cenacles)
-
группы, которые основывались на поэтической
программе центральной фигуры данной группы (например,
литературные салоны Леконт де Лиля и Малларме). В
результате они начали издавать свои собственные независимые
ж ур на лы , кото рые зачастую
ока зывали сь
недолговечными. Они
выс тупали
как
группа
в антолог иях или на
литературных мероприятиях,
иих
произведения печатались
нарочито «литературными» издательствами. Они
обращались к особой
аудитории образованных любителей и
особенно к своим приверженцам, которые разделяли их
мечту о новом обществе и новой эстетике. Они часто
выражали свой
протест против буржуазного образа жизни, ведя
богемную жизнь. Этот протест стал более радикальным в
эстетическом отношении в
конце века и
приобрел такие
формы, как дендизм и д ек аде нт ст во . Самосознание,
обретенное писателями в период романтизма, также
развилось
в осознание кризиса, заменяя, таким
образом, веру в
прогресс на убежденность в упадке.
Состояние литературы между преемственностью
и
бунтом
Романтизм
В конце XVIII в. родился Новый мир. Механизация
и рационализация производственных процессов
достигли решающей стадии и привели к возникновению
индустриального общества, что уничтожило последние
оставшиеся следы феодализма. Начиная с этого времени,
непреодолимое расхождение между капиталом и трудом
означало конец системы, которая делила общество в
соответствии с цеховой системой. Новое общество, теперь
основанное на классах, классовое общество, принесло с
собой новый образ жизни. Если в обществе XVIII века
аристократия занимала все видные посты вместе с
буржуазией, то в XIX в.
буржуазия полностью дом инир овал а.
Этот век также часто изображается как век триумфа
буржуазной культуры. Однако эта типология требует
некоторых дополнительных объяснений, в особенности для
того, чтобы развеять ложное впечатление, что как
носитель культуры она составляла однородное целое. В
действительности она состояла из множества различных
частей. Она не только включала в себя те части, которым
было свойственно консервативное и даже реакционное
мировоззрение, и другие, симпатизировавшие более
прогрессивным и даже революционным взглядам, но она
также включала в себя неприкаянную интеллигенцию,
которая заигрывала попеременно то с высшими, то с
низ ши ми классами, и в
результате защищала, с одной стороны,
антиреволюционный романтизм в свой борьбе с
Просвещением, а с
другой
-
форму романтизма, которая
выступала за революционное освобождение. В частности, во
второй половине XIX в. эта интеллигенция будет
способствовать распространению антибуржуазных настроений
и
отчужденности и подвергнет сомнению долговечность
существующего социального порядка.
Внутреннее сопротивление, лежащее в основе
романтического мировоззрения, сначала выражалось в
принципиально
индивидуалистической программе писателей,
принадлежавших к этому направлению. Принципы
невмешательства (laissezfaire) экономического либерализма,
свободной конкуренции и права на личную инициативу
отражались в желании писателей высказывать личные
чувства, позволить собственной индивидуальности выступить
на первый план и сделать читателя
непосредственным
свидетелем своих собственных глубоко личных чувств и
внутренних конфликтов. Тем не менее, этот
индивидуализм
являлся не только отражением в литературе принципов
экономического либерализма, которые стали
про тивод ействи ем абсолютизму старого порядка (ancien regtime),
-
он также явился
результатом протеста против
нивелирования, механизации и обезличивания жизни, которые
были непосредственным следствием самого
экономического либерализма.
Воинственный характер романтизма возник в
результате выражения идеалов индивидуализма путем развития
и
протеста. Его ревностный культ чувств также явился
отражением антиклассических и антиаристократических
умонастроений. Романтики обнародовали свои чувства и
сосредоточивались на них не потому, что они начали
ощущать что бы то ни было сильнее или интенсивнее, чем их
предшественники, но потому, что они хотели выдвинуть
на первый план образ жизни, противоположный
аристократическому духу самоконтроля и равнодушия.
Выражение чувств, следовательно, стало важным художественным
средством отображения изменившейся действительности,
в
которой буржуазия вырабатывала свое самосознание.
Исторический подъем буржуазии к власти и ее новое
положение в качестве носителя
культуры также объясняет
процесс «репуританизации», которая будет отличать ее от
легкомысленного
распутства
и
экстраваг антности
придворных кругов во времена старого порядка. Честность
намерений также стала модной наряду с
сентиментальностью. Это
служит дополнительным объяснением
установления высокого ур овн я цензуры
и
запрета на публикацию,
исполнение и даже судебные преследования в тех
случаях, когда писатели
выступали за рамки нравов и традиций
то го
времени.
Хотя эту склонность к
индивидуализму,
сентиментальности и
нравоучению
можно считать свойственной
буржуазному образу мышления, появились другие качества,
которые были необычны для поначалу оптимистических
настроений, которых придерживался этот
поднимающийся
наверх
класс: их склонность к меланхолии, которая
стала очевидна уже
в
доромантический период, элегическая
атмосфера «мировой скорби» («Weltschmertz») и
«томления» («Sehnsucht»), которая превратится в явный
культурный пессимизм второй половины века.
Кроме того, к
тому
времени появилось множество представителей
мелкобуржуазных кругов, которые прежде не имели контактов с
прежней культурой аристократии и у которых было еще
меньше причин для оптимизма, чем у экономически
привилегированной крупной буржуазии. Вместе с тем, даже у
последней доверие и самоуверенность начали ослабевать
при усилившемся давлении делового риска, более острой
конкуренции и угрозы социальных беспорядков со
стороны многочисленного городского рабочего класса,
жившего тогда в крайней нищете. Это привело, с одной
стороны, к появлению литературы, сосредоточенной на
социальных реалиях
и
усилении чу вс т ва беспокойства,
симп атии и
бунта, а с другой стороны
-
к своего рода бегству
от не приносящего удовлетворения настоящего к
идеализированному прошлому или прочь
от
культуры и
цивилизации, к
свободному состоянию первобытной
естественности. В этом можно обнаружить попытки бегства к
идеальному прошлому
или
будущему, а также к утопии. Для
романтизма также характерно, что как к
консервативному, реакционному,
такик
революционному
представлению о жизни вел иррациональный идеализм. Решающим
моментом в обеих попытках бегства являлся страх перед
«здесь и сейчас» и неотвратимым уничтожением мира.
Романтизм -
это идеология нового общества и поколения,
которое больше не поддерживало никаких ценностей,
прежде не поразмыслив над их историческим
своеобразием. Идея о том, что наша духовная жизнь на самом деле
представляет собой динамический эволюционный
процесс и, следовательно, будучи проявлением жизни,
преходяща
-
это
открытие романтиков, которое
является их
важнейшим вкладом в наше
современное видение мира.
202

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
Это новое развитие завершилось
в Западной Европе
по-разному. Немецкий романтизм перешел со своих
первоначально революционных позиций на реакционные,
что было результатом компромисса и умеренности, тогда
как в других странах движение развивалось в совершенно
противоположном направлении, т.е. от законопослушной
консервативной точки зрения ко все более либеральным
и революционным умонастроениям.
После бунтарского литературного движения «Буря и
натиск» (Srurm und Drang) в Германии 1770-1805 гг. его
величайшие и наиболее влиятельные
представители,
например, Иоганн Вольфганг Гёте, Фридрих Шиллер (1759
1805) и Фридрих Гёльдерлин (1770-1843), начали писать
в том же стиле, что и неоклассицист Иоганн Иоахим
Винкельман. Тем не менее
некоторым
из их
произведений
было суждено придать существенный импульс
романтическому движению. К ним, например, относятся
«BUdungsroman» (роман воспитания) Гёте «Вильгельм Мей-
стер» («Годы учения», 1796 г., «Годы странствий», 1829 г.),
ег о философская версия мифа о Фаусте, которой суждено
было стать символом романтических
ис кани й [«Urfaust»
(первый вариант «Фауста»), 1773-1775 гг.; «Отрывок из
Фауста », 1790 г.; и «Фауст, Трагедия», 1808 г. , вторая
часть которого была опубликована посмертно в 1832 г.],
и
его стремление к экзотике (сборник лирических стихов
«Западно-восточный диван», 1820 г.). Можно обнаружить
«беспредельную тоску» (Selige Sehnsucht) в творчестве
поэта Гёльдерлина, сочетающем принципы
просветительского классицизма и зарождающегося романтизма (см. его
оды и гимны, «Архипелаг», 1800 г. и его
эпистолярный
роман «Гиперион», 1796-1799 гг.), тогда как Шиллер защищал
свободу личности в своих трагедиях «Дон Карлос» (1787 г.),
трилогии «Валленштейн» (1799 г.), «Вильгельм Теллъ»
(1804 г.)
и
«Орлеанская дева» (1801 г.).
Немецкий романтизм характеризуется не только
различными фазами, но также и
группами,
сформировавшимися в университетских городах. Первая из них
образовалась в Берлине вокруг Людвига Тика (1773-1853), который
напечатал свой сборник «Народные сказки» (1797 г.), даже
начал писать сказочные комедии «Кот в сапогах», «Синяя
борода»
-
обев1797г. и
опубликовал эпистолярный
роман «Вильям Ловель» (1795-1796 гг.) о разрушении
ставших к ос ны ми
норм рационализма;
и
во кр уг Виль гел ьма
Генриха Ваккенродера (1773-1798), который в своих
излияниях о
повторном открытии красоты средневекового
искусства («Сердечные излияния монаха», 1797 г.)
призывал понять искусство, основанное на чувствах,
способствовал формированию эстетики немецкого романтизма (йен-
ские
романтики).
Этот первый центр быстро сменила Йена. Здесь
несколько писателей совместно
работали для журнала
«Атенеум» (1798-1800 гг.), они б ол ьш е интер есовались
умозрительным философствованием, чем литературным
творчеством. Основные принципы эстетики романтизма были
сформулированы братьями Августом Вильгельмом (1767-
1845) и Фридрихом (1772-1829) Шлегелем в полн ом
соответствии с идеалистической философией И.Г . Фихте,
Ф.В. Шеллинга и Ф. Шлейермахера. Для них романтизм был
образцом гигантской экзистенциальной переоценки,
которая может поэтизирова ть
весь
мир (как например,
«прогрессивная всемирная поэзия»), которая еще больше
держалась на превосходстве субъективного воображения и
оригинального творческого гения и была полна
трансценде нтального с тр ем л ен ия
к
недостижимому
и
сверхъестественному. Практическое развитие их теорий можно
обнаружить в любовном
романе Фридриха Шлегеля «Люцин-
да» (1799 г.)
и особенно в
лирической прозе цикла
«Гимнов к ночи» (1800 г.)
и
романа «Генрих фон Офтердинген»
(1802 г.) Новалиса (настоящее имя и фамилия Фридрих
фон Харденберг, 1772-1801), рассматривавшего темы
любви, мечты и смерти
в мистическом отношении и со¬
здавшего «голубой цветок» (blaneBlume) как символ
«тоски» (Sehnsucht)
-
желание вечной
гармонии, кот оро е
никогда не будет удовлетворено в этой жизни.
Вторая группа немецких романтиков младшего
поколения сосредоточилась
в
Гейдельберге (гейдельбергские
романтики) и была более
продуктивной с литературной
точки
зрения.
К этой
группе принадлежали братья Якоб
(1785-1863) и В ил ьг ел ьм (1786-1859) Гримм (илл.\Ъ7),
сос тав ите ли
знаменитой
коллекции
«Детских и
семейных ска зо к» (1812-1814 гг.); Фридрих Крейцер
(1771-1858),
попытавшийся
систематизировать
религиозные мифы в «Символике и
мифологии древних
народов»; Йохан Йозеф фон Гёррес (1776-1848),
оставивший потомкам обзор книг о снах, способах
исцеления, загадках и предсказаниях, погодных приметах
и сказках (в том числе о Фаусте, Агасфере, Уленшпигеле)
в
«Немецких народных книгах», а также многих поэтов,
таких как
Арним, Брентано и Эйхендорф. Людвиг Ахим
фон Арним (1781-1831) совместно с Кл ем енс ом фон
Брентано (1778-1842) собрали и обработали старые
народные песни в сборнике «Волшебный рог мальчика»
(1805-1808 гг.); Йозеф Эйхендорф (1788-1857)
популяризовал романтический мир чувств с помощью
почти наивной
простоты как своей прозы, так
лирических произведений (особенно это пр о я ви л о сь
в новел ле
«Из жизни одного бездельника», 1826).
Вне этих групп работали другие одаренные писатели,
которые также внесли вклад во влияние немецкого
романтизма. Тонкие описания природы и души, выполненные в
совершенно новом стиле в романах Жан Поля (настоящие
имя и фамилия Иоганн Паул Фридрих Рихтер, 1763-1825),
были самыми любимыми, равно как и фантастическая
повесть-сказка
«История Петера Шлемиля» (1814 г.) Адель-
берта фон Шамиссо (1781 -1838), «Ундина» (1811г.) -
волшебная сказка Фридриха де ла Мотт-Фуке (1777-1843) и
причудливые фантастические истории Эрнста Теодора
Амадея Гофмана (1776-1822), такие как
«Элексир дьявола»
(1815-1816 гг.)
и «Житейские
воззрения кота Мурра»
(1820-1822 гг.) . Романтическая драма достигла вершины
с публикацией четырех произведений («Пентесилея»,
1807 г., «Кетхен из Гейльбронна», 1808 г., «Принц Фридрих
Гамбургский», 1810 г. и «Битва Германа», 1821 г.) Генриха
Вильгельма фон Клейста (1777-1811), в которых
исследована тема конфликта между развращенным обществом
и чистой личностью с крайне высокими идеалами.
Процесс, начавшийся в Англии в XVIII в., в Германии
был развит дальше и даже доведен до крайности. Если и
существовало какое бы то ни было отставание со стороны
Англии в годы, непосредственно предшествующие и
следующие за сборником «Лирические баллады» (1798 г.)
С.Т. Колриджа и У.Вордсворта, оно было с лихвой
наверстано за два следующих десятилетия
-
время, когда
романтизм расцвел в Англии.
Не имеет значения, насколько велик был пыл
английского поэта и литературного критика Сэмюэла Тейлора
Колриджа в его роли важнейшего посредника между
немецкой и английской литературой и философией того
времени,
и не важно, сколь велики были его усилия
по
сбору
и
усвоению немецкой литературы, литературной
теории и философских размышлений в творчестве: образцы,
предложенные его немецкими предшественниками, не
оказали решающего влияния на английский романтизм
в
целом, развитие которого в действительности шло
своими собственными, крайне разнообразными путями.
Английские романтики чувствовали, что являются
носителями собственной великой
традиции.
Они не столь
ревностно боролись с защитниками литературного статус-кво,
как на более поздней стадии это делали романтики во
Франции. Кроме того, в противоположность Германии, в
Англии того
времени наблюдается очень мало признаков
отдельных школ, догм, поэтических программ или мани¬
203

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
фестов, либо они отсутствуют вообще. Предисловие ко
второму изданию «Лирических баллад» (1800 г.)
и
«Литературная биография» Колриджа (1817 г.), а та кже трактат
«Защита поэзии» Перси Бит Шелли (1821 г.) были
личн ыми
выражениями собственных идей или поэтики
автора. Отметим также тот поразительный факт, что вспышки
патриотически окрашенной мифологической
восторженности, свойственные немецким поэтам «романтизма
периода расцвета» (Hochromantik) в течение первой
четверти XIX в., практически не наблюдались в Англии.
Также существуют заметные различия в использовании ими
поэтического языка. В
противоположность
возвышенному лиризму немецких баллад или зачастую
восторженному риторическому тону французской поэзии, английские
романтики использовали «язык, действительно
используемый людьми», чтобы описать «случаи и ситуации из
обычной жизни». В Англии романтическая лирика достигла
вершины выразительности.
Первое поколение английских романтиков
сочетало
наро чит о
эстети ческий образ мыслей со значительным
этическим чувством. Первоначально они были полностью
либеральны, но опыт цар ств а Террора, последовавшего за
Французской революцией, и войн с Наполеоном
вынудил
их занять консервативные антиреволюционные позиции.
Тем не менее движение оставалось до некоторой степени
демократическим
и пыталось
популяризовать литературу.
Это можно увидеть
не только в
упрощенном
использовании поэтического языка, но также и в их подходе к
литературе, т.е . в их желании добиться «широчайшего
распространения радости в обществе». Убежденные, что
сельские жители
п о- пр е жн ему неиспорченны
и что «главные
страсти души» обнаружить в сельской местности можно в
чистейшей форме, они перебирались в так называемый
«край озер», завязывали крепкие дружеские связи,
работали вместе и
переживали самый созидательный период в
своей поэтической жизни. В результате они вошли в
историю литературы как поэты «Озерной школы», хотя
каждый из них сохранил свою собственную поэтическую
индивидуальность, даже после совместного изложения
У. Вордсвортом и С.Т. Колриджем их взглядов на
романтическую литературу во втором издании сборника
«Лирические баллады». Развивая теорию Джона Локка о
восприятии и связи идей и поддерживая некоторые
гуманистические принципы, заимствованные у движения
Просвещения,
-
с одной стороны, и сопротивляясь
элитарному неоклассицизму
-
с
другой стороны, они
рассматривали поэзию как «чувство, припоминаемое в
спокойствии», даже если своим происхождением она обязана
«стихийному наплыву сильных чувств». То, что они
хотели выразить, было «тихой, печальной музыкой
Человечества». Поэзия должна была свести воедино
необыкновенный восторг поэта и однообразную открытость публики.
Они надеялись таким образом научить своих читателей
«видеть, чувствовать
и
думать» и, следовательно, «стать
более деятельно и надежно добродетельными».
Что удивительно в этой программной демократизации
поэзии
-
так это то, как два поэта распределяли работу.
Уильям Вордсворт (1770-1850) хотел показать
очарование новизны в повседневном и сверхъестественного в
обыкновенном; Сэмюэл Тейлор Колридж (1772-1834)
(шглЛЗВ)
хоте л
по свят ить
се бя
пря мо
противоположному. Вордсворт в значительной ст еп ен и
преуспел в достижении своей цели,
со зд ав такие
замечательные баллады, как
«Тинтернское аббатство»,
трогательную «Люси» и красочные описания природы в
поэмах «Прелюдия» (1807 г.), «Намеки на бессмертие в
воспоминаниях
раннего детства» (1807 г.), «Прогулка»
(1814 г.) и мастерски написанных сонетах. Его поэзия
природы оригинальна в том, что это не просто описания,
но попытка понять свое место в природе, а также его в
высшей степени личностное
восприятие природы. Он
написал, «увы, слишком много» стихотворений и в
результате впал в своего рода высокопарную
морализаторскую
простоту,
особенно
в
своих
поздних
произведениях. Этого нельзя сказать о менее обширной,
но более глубокой и более
таинственной
поэз ии
Колриджа, стихи которого, такие как «Поэма о старом
моряке» (1798 г.), «Кристабель» (1816 г.)
и
«Кубла хан»
(1826 г.) впервые познакомили читателей с «чистой
поэзией» (poesie риге). Его критические эссе, например
«Литературная биография» и «Заметки и
лекции о
Шекспире», также оказались новым словом. Этого нельзя
сказать об еще одном представителе «Озерной школы»
Роберте Саути (1774-1843), авторе длинных
эпических поэм и
популярной биографии «Жизнь Нельсона»
(1813 г.) . Как поэт-лауреат он имел больше власти, чем
действительно оригинального поэтического д ар ов ан ия .
Следующее поколение молодых романтиков было
более радикальным
в своем
гуманизме.
Их лишенный
условностей образ жизни, агрессивный атеизм и освобождение
от нравственных предубеждений были разными
способами
протеста против тогдашней политики эксплуатации и
угнетения. Несмотря на неоспоримый поэтический
талант, их стремление к обновлению и новизне не было
оценено читателями того
времени.
Этим можно объяснить их
ощущение отсутствия родины и их поиски утешения в
чужом и
иностранном.
Перси Биш Шелли (1792-1822) был прирожденным
бунтарем, который считал все, связанное с законом и
условностями, порождением некоей деспотической воли.
Короли, правящие классы и церкви образовывали единую
компактную власть, которая несла ответственность за
угнетение, эксплуатацию, жестокость, глупость, уродство и
ложь. Его безбожие, изложенное в
брошюре
«Необходимость атеизма» (1811 г.), в большей степени
представляет собой бунт против Бога, чем отрицание
его
существования; он боролся против некоего угнетателя или
тирана.
В лирической драме «Освобожденный Прометей» (1820 г.)
и «Эпипс ихидио не» (1821 г.) он
идеа лизиро вал свободную
бескорыстную любовь, которая была для него
единственным путем к освобождению Человечества. Его ныне
знаменитые стихи, такие как «Ода к Западному ветру», «К
жаворонку», «Мимоза», «Облако» и «Строки, написанные
среди Энганейских холмов», были вдохновлены красотой
пейзажей Италии, куда он эмигрировал и где вскоре
погиб в море во время шторма. Также в Италии было
суждено умереть молодым Джону Китсу (1795-1821). На
протяжении своей короткой жизни он учился писать стихи.
Наделенный поразительным даром восприятия цвета и
звука и огромной способностью эстетического понимания,
он в конечном итоге сумел обуздать свою склонность к
избыточному украшательству в длинных поэмах на
мифологические сюжеты «Эндимион» (1818 г.) и «Гиперион»
(1818-1819 гг.) . Он добился классической гармонии
формы, мысли и слова в своих «Одах» (1819-1820 гг.) .
Однако поэтом, оказавшим самое глубокое и
повсеместное влияние, стал Джордж Ноэл Гордон Байрон (1788-
1824) (илл.\Ъ9), пэр Англии. Он прославился благодаря
поэме «Паломничество Чайльд Гарольда» (1812-1816 гг.),
написанной спенсеровой строфой, и длинной, хотя и
незаконченной, остроумной сатирической поэме «Дон
Жуан» (1818-1824 гг.) . «Байронический герой»
-
гордый
своевольный циник, одинокий бунтарь с острым
чувством свободы и страстный любовник -
стал
образцом для романтической литературы по всей Европе.
Писатель Вальтер Скотт (1771-1832) пользовался
таким же влиянием
благодаря своим историческим романам
о Шотландии («Уэверли», 1814 г., «Эдинбургская темница»,
1818 г.), об Англии («Айвенго», 1819г.,«Кенилворт», 1821 г.)
и о континенте («Квентин Дорвард», 1823 г.). Утонченное
мастерство и точность, с
которой он обращался с
историческим
матер иалом
и
персонажами, принесли ему такую
204

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
же популярность, какой пользовались авторы романов
ужасов
и
потрясающей халтуры.
Эссе также в то время достигло художественных высот
в творчестве Томаса де Куинси, Чарлза Лэма, Уильяма Хэз-
лита и Ли Ханта.
То, что романтизм поздно возник во Франции, явилось
результатом авантюр Наполеона в условиях диктаторской
культурной политики во вр еме на Империи, а также
устойчивости неоклассической традиции. Невозможно
представить себе Францию частью европейского движения
романтизма,
не
принимая
во внимание
крайне сильные
стимулы,
в
которых она нуждалась, чтобы добиться этого
положения. Наряду с сильным влиянием английских
писателей, которое проявлялось уже в XVIII в.
(зачастую
благодаря эмигрантам), важнейшую роль играла также
немецкая литература и эстетика. Окончательный
прорыв и
последовавший за этим период расцвета были подготовлены
«романтиками Империи», которые в большей степени
принадлежали XVIII в., таким как Анна
Луиза Жермена де Сталь,
Бенжамен Анри Констан, Франсуа Рене де Шатобриан и
другие. Влияние на французских романтиков, на
освобождение романтических идей во Франции оказала, главным
образом,
книг а
«О Германии» (1813 г.) мадам де Сталь
(1766-1817), подруги и почитательницы Августа
Вильгельма Шлегеля, в
которой она представила
односторонний и местами неточный, но тем не менее впечатляющий
образ современной немецкой литературной мысли.
Благодаря
своей «открытости» (которая также предполагала
знание истории
и
космополитизм) романтизм оказался
противопоставленным «закрытой» системе классиц изма .
В то время, когда многие романтики, склонявшиеся к
идеям либерализма, отвернулись от Церкви и ее
догматических кодексов, Франсуа Рене де Шатобриан (1768-1848)
(илл. 140) считал христианство
высшим
про явлени ем
романтического духа, пытался защитить христианское
богословие
от
научной критики (книга «Гений
христианства», 1802 г.). Ощущение «болезни века», вслед
за сентиментальным романом «Страдания молодого
Вертера» Гёте, он выразил главным образом в своих
трогательных любовных повестях «Атала» (1801 г.)
и
«Рене» (1803 г.).
Другими признаками этой глубокой перемены в мире
литературы стали выход в свет
сборника стихов
«Поэтические раздумья» (1820 г.) поэта и
писателя-романтика,
политического деятеля Альфонса Ламартина (1790-1869),
основание
журналов «Французская муза» (1823-1824 гг.)
и «Ле Глоб» (1824-1832 гг.)
и
открытие новых салонов
Шарлем Огюстеном Сент-Бёвом и Виктором Пого в 1827 г.
(«Le Cenacle», т .е .
кружок, сообщество). Удивительно, что
этот
п рор ыв сначала
произ ошел
в
лирической поэзии.
Ламартин, первоначально писавший крайне личностную
элегическую лирику сентиментального толка, перешел к
более общечеловеческой и религиозной лирической
поэзии. Питавший неприязнь
к
любому выражению личных
чувств, поэт «башни из слоновой кости» Альфред Виючэр
де Виньи (1797-1863) выразил свой крайне эстетический
и стоический взгляд на жизнь в таких тесно связанных
произведениях, как«Стихотворения»(1822 г.),
«Стихотворения на древние и современные сюжеты» (1826 г.)
и
длинная
лирическая поэма «Элоа, или сестра ангелов» (1824 г.).
Также в 1820-х годах были изданы сборники «Оды»
(1822 г.),«Оды и баллады» (1826 г.), «Восточные мотивы»
(1828 г.) Виктора Гюго (1802-1883), который стал самым
известным защитником французского романтизма
(илл. 141). Как писатель он прилагал сознательные усилия
к
тому, чтобы стать пророком и глашатаем своего
времени. В его творчестве французская романтическая
литература приняла политический, революционный
характер, что временами приводило
к
риторической
напыщенности и ск ло нн ос ти к
монументальности. То,
как он превращал абстрактные идеи в язык
образов,
и
ис кл ючи те льн ая динамичность его
воображения
-
это
все
проявления
его поэтической
виртуозности, особенно
заметные в сборниках «Созерцания» (1856 г.)
и <Легенда
веков» (тома 1-3, 1859-1883 гг.).
Альфред де Мюссе (1810-1857) также был подлинным
лирическим поэтом-романтиком и завсегдатаем
литературного салона Шарля Нодье в Библиотеке Арсенала.
Поскольку он неприязненно относился ко всяческой
романтической напыщенности, для его поэзии характерна
естественность, душевная элегантность и простота.
Во-первых, его лирические произведения являются личностным
выражением того, что порождается глубинами души. Его
собственные любовные связи (с Жорж Санд, среди
прочих), а также культ страданий придавали его творчеству
меланхолическое и элегическое звучание (особенно в
цикле из
четырех длинных поэм «Ночи» в сборнике
«Новые стихотворения, 1836-1852» (1852 г.).
Творчество Жерара де Нерваля (настоящее имя Жерар
Лабрюни, 1808-1855), «проклятого поэта» ром анти зма,
представляет собой сплошную романтизированную
автобиографию. Главной темой его творчества является
навязчивое обожание нереальной женщины, которая
приобретает различные образы, например Исиды, Мадонны и
особенно
царицы Савской, не говоря уже о загадочной
Авр е л и и из автобиографической повести «Аврелия, или Мечта
и жизнь»
(опубликованный посмертно в 1855 г.),
последние страницы которого были найдены в его
кармане
после того, как он покончил с собой. Магия слов некоторых
его сонетов (особенно 12 сонетов в сборнике «Химеры»),
поэтических повестей («Силь>вия», 1854 г.)
и
путевых
заметок свидетельствуют о том, что он был связующим звеном
между романтизмом и символизмом.
Французская драма, получившая новый импульс
в
предисловии Виктора Пого к драме «Кромвель» (1827 г.),
ставшем манифестом демократического крыла французских
романтиков, процветала и имела
успех. Романтическая
драма покончила с единством места, времени и действия
и
подражала Шекспиру в смешении трагического с
комическим и обыденного с возвышенным. Она хотела передать
действительность в полном ее объеме, но тем не менее
превратить
еев
искусство. Наряду с огромным успехом
таких
пь е с Пого, как «Эрнани» (1830 г.)
и «РюиБлаз» (1838 г.),
выражавшими бунт против тирании, романтический театр
был развит дальше Альфредом Виктором де Виньи,
Александром Дюма и Альфредом де Мюссе, чья пьеса
«Лоренцач-
чо » (1834 г.) стала самой шекспировской из всех
романтических драм ,
а в ег о ком еди ях проявляется
изысканная
с ме сь чувства
и
фантазии, сна и реальности.
Романы в то время
писались в изобилии и на любой
вкус:
сентиментальные романы
в
традиции XVIII в.,
«черные романы» (romans noirs), основанные на английских и
немецких образцах; исторические романы, важнейшими
из которых являются «Сен-Мар» (1826 г.) Альфреда
Виктора да Виньи и «Собор Парижской Богоматери» (1831 г.)
Виючэра Пого; социальные романы Эжена Сю (1804-1857)
и
остросюжетные исторические романы Александра
Дюма (1802-1870) (илл. 142). Однако самыми ценными
и долго вечны ми оказались
произведения, написанные
«романтиками-реалистами», путь которым указал Гюго в
своем
романе «Отверженные» (1862 г.), проникнутом
демократическими идеалами. Романтик по своему дару
воображения, реалист по своей наблюдательности и
научным идеям, Оноре де Бальзак (1799-1850)
превратил целую эпоху, которая была отмечена
непреодолимым ростом либерального капитализма, в
воображаемый мир своей монументальной эпопеи
«Человеческая комедия» из 90 романов и рассказов,
связанных общим замыслом и многими персонажами
(1842-1846 гг.) . Два главных романа Стендаля (иллААЪ)
(настоящее имя Анри Мари Бейль, 1783-1842) «Красное
и
черное» (1831 г.)
и
«Пармская обитель» (1839 г.) пред¬
205

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ставляют собой
недвусмысленную
и
легкую для чтения
критику французского общества времен Реставрации, а
также
критику Европы в целом времен Священного
союза. Стендаль использовал свое романтическое
чувство
«эготизма»
(egotism)
и
способность
к
рационалистическому критическому наблюдению в
изображении индивидуалистического образа жизни,
современный характер которого будет понят только
после 1880 г.
Другим писателем, стремившимся
к строгой
простоте, был наделенный трезвым и скептическим
умом
мастер новеллы Проспер Мериме (1803-1870). Как
независимый писатель, оказавшийся вне литературных
движений
и
групп того времени, он
особенно
подозрительно относился к романтическому
преувеличению. В романах и новеллах
(в том числе «Коломба»,
1840 г. и
«Кармен», 1845 г.) проявилось его пристрастие
к
коротким напряженным сценам, которые
разворачиваются в другой стране и в другое время. Переход от
романтического взгляда на жизнь к более трезвому взгляду
на действительность, основанному на утопическом
социализме, также встречается
в
творчестве Жорж Санд
(настоящее имя Аврора Дюпен, 1804-1876) (илл. 144).
Сравнивая ее романтический автобиографический роман
<Лелия» (1832 г.)
с
романом «М ален ькая Фаде тта» (1848
г.), в котором дается чрезвычайно подробный очерк
сельской жизни, можно увидеть, насколько значительные
изменения произошли за 15 лет.
Движение романтизма распространилось за пределы
литератур этих трех стран по всей Европе, причем
сам ым и влия тельными ег о
представителями были Скотт и
Байрон. В Италии глава романтической школы Алессандро
Мандзони
(1785-1873)
(илл. 145)
приобрел
популярность, которая распространилась за границы его
страны, благодаря историческому роману «I Promessi
Sposi, storia milanese del secolo XVII» («Обрученные», 1827
г.), тогда как поэт «мировой скорби» Джакомо Леопарди
(1798-1837) обрел известность, которая длилась до
эпохи символизма. Следуя традициям Байрона и Скотта,
испанский поэт герцог де Ривас (настоящее имя Анхель
де Сааведра Рамирес де Бакедано, 1791-1865) написал
«Исторические романсы» (1841 г.)
и
«Студент из
Саламанки» (1839 г.), а Густаво Адольфо Беккер (1836-
1870) сочинял любовную поэзию в своих «Ст и ха х»
(«Rimas»). Исторические романы писали Марьяно Хосе
де Ларра (1809-1837, «Паж короля Энрике Слабого»,
1834 г.), Энрике Хиль-и-Карраско (1815-1846,
«Властитель Бембибре», 1844 г.)
и
Франсиско Мартинес де ла
Роса (1787-1862, «Донья Исабель де Солис, королева
Гранады», 1837 г.). Этим образцам романтизма
следовали также и на севере. Бель Хендрик Консианс (1812
1883), писавший на фламандском языке,
-
автор
исторического романа «Лев Фландрии» (1838 г.), датчанин
Якоб ван Леннеп -
автор романа «Декамская роза» (1836
г.). В литературе скандинавских стран главными
представителями романтизма были датские писатели Адам
Готлоб Эленшлегер (1779-1850) и Н ик ол ай Фредерик
Северин Грундтвиг (1783-1872), в творчестве которых
проявлялось иностранное влияние, смешанное с
национальными элементами, почерпнутыми из старой
норвежской литературы, тогда как Бернхард Северин
Ингеман (1789-1862) и Карстен Хаух (1790-1872)
начали
писать
ист ориче ские романы.
В Швеции
романтизм сосредоточился в основном в
университетских
городах Упсала и Лунд, где было создано
литературное общество «.Aurorafdrbundet» («Союз Авроры»),
ведущим деятелем которого был поэт Даниель Аттер-
бум (1790-1855). Ведущим членом «Gotiska F orbu ndet»
(«Готский союз») в столице, Стокгольме, был Эсайас Тег-
нер (1782-1846), написавший лиро-эпические
поэмы
«С ага о Фритъюфе» (1820-1825 гг.), «Первое причастие»
(1820 г.)
и «Аксель» (1821 г.). Крупнейшим поэтом-ро-
мантиком среди
них был Эрик-Иоганн Стагнелиус
(1793-1823),
известный
благодаря
сборнику
«Саронские лилии» (1821-1822 гг.). Первым крупным
пис ателем в
норвежской литературе стал поэт-романтик
Хенрик Арнольд Вергеланн (1808-1845), известный
благодаря своей
восторженной фантастической
эпической поэзии (лиро-эпическая поэма «Мироздание,
человек и Мессия».
-
Прим. ред.), а также исповедальной
лирике и произведениям о природе.
В период романтизма Восточная Европа стала
открытой для Запада. Здесь движение романтизма выросло не
только из конфликта поколений, но и из
стремления к
бунту и освобождению. Это объясняет оглушительный успех
повест вовательных п о эм
Байрона и влияние, которое они
о ка за ли н а по льс ки х поэтов Антони Мальч евско го (1793-
1826); Адама Мицкевича (1798-1855), особенно на его
лирический эпос «Пан Тадеуш» (1834 г.); Юлиуша
Словацко го (1809-1849) и на е го
героическую эпическую поэму
«Бенёвский» (1841 г.); Зыгмунта Красиньского (1812-1859)
с его романтической драмой «Небожественная комедия»
(1835 г.); на чешского поэта Карела Гйнека Маху (1810
1836) и его лиро-эпическую поэму «Май» (1836 г.), а также
на
венгерского
по э та Ми хая Вёрёшмарти (1800-1855) и
на его
эпическую поэму «Бегство Задана» (1825 г.) .
Поэзия Байрона в России была воспринята как
откровение около 1820 г. Его «восточные» поэмы дали волю
самым
страстным чувствам, и немедлен но поя вил ис ь
переводы и
подражания. За 20 лет было написано почти 200
байронических лирических эпических поэм. Однако
единственными подлинными творцами лиро-эпической
поэзии были Пушкин и Лермонтов. Александр Сергеевич
Пушкин (1799-1837) проявил полное усвоение
повес твов атель ного сти ля
Байрона в трех своих великих
романтических поэмах «Кавказский пленник» (1820-1821 г.),
«Бахчисарайский фонтан» (1823 г.) и «Цыгане» (1827 г.), но эти
поэмы, кроме того, отличал лаконический стиль,
ограниченное использование метафорических образов и
поразительная точность
при описании характеров и картин
природы. Его роман в стихах «Евгений Онегин» (1823-
1831 гг.), повествующий о несчастливом романе
молодого денди из санкт-петербургской аристократии, стал
по длин но
оригинальным произведением,
хотя и был
вдохновлен «Дон Жуаном» Байрона. Михаил Юрьевич Лермонтов
(1814-1841) восхищался Пушкиным, но стиль его был
совсем иным, более
страстным, что привело
к изобилию
эмоциональных эпитетов, резких противопоставлений,
философских сравнений, риторических вопросов и
патетики. В частности, в своей лиро-эпической поэме «Демон»
(1841 г.) он, несомненно, демонстрирует увлечение
самыми дьявольскими сторонами «байронического героя».
Как и во всей Европе,
в России восхищались
драматическими
произведениями Гёте, Шиллера и Шекспира. Они,
несомненно, вдохновляли Пушкина, когда он писал свою
историческую трагедию «Борис Годунов» (1825 г.). Влияние
немецкой романтической поэзии также можно проследить в русской
поэзии того времени, особенно в балладах Василия
Андреевича Жуковского (1793-1852) и по эти че ски х описаниях
природы Федора Ивановича Тютчева (1803-1873).
Подобную эволюцию можно проследить в
североамериканской литературе, которая на протяжении всего XIX в.
была по-прежнему исключительно восприимчива к
европейским литературным течениям, о чем можно
судить по
историческим романам Уошингтона (Вашингтона)
Ирвинга (1783-1859), лиро-эпическим поэмам («Эвандже-
лина», 1847 г. и «Песнь о Гайавате», 1855 г.) Генри Уодсуор-
та
Лонгфелло (1807-1882) и публицистическим эссе Сары
Маргарет Фуллер (1810-1850). В течен ие это го
периода,
который по-прежнему находился под влиянием
романтизма, появился ряд американских авторов, которые не
следовали господствовавшим европейским образцам и
вскоре стали популярны в Европе. Это касается Джеймса Фе-
206

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
нимора Купера (1789-1851), который открыл тему
американских туземцев в цикле романов
о Кожаном
Чулке.
Это, несомненно, относилось и к Эдгару Аллану По (1809-
1849),
ч ьи гротескные «страш ные »
новеллы («Падение
дома Ашеров») и «логические
рассказы»
(предшественники современного детектива, например «Убийство на
улице Морг»),
а также его поэзия {«Ворон и другие
стихотворения»,
1845 г.)
и взгляды на
«чистую поэзию»
(«Философия творчества», 1846 г.; «Поэтический принцип», 1849 г.
и«Рациональность стиха», 1848 г.) ок аз ал и
ог ром ное
влияние на европейском континенте.
Эдгар По также
считается предшественником
символизма. Его рациональный
анализ и детальные описания уже наметили путь для
реалистического письма.
Реализм
Термин «реализм» впервые прозвучал в теоретической
дискуссии
по литературной эстетике во французском
журнале «Меркюр франсез дю XIX сьекль» («Mercure Jrangaise
du XIXe Siecle», 1826 г.), который описывал его как
«копирование
не
традиционных произведений искусства, а
подлинника, предложенного природой». Реалистов XIX в.
отли чал о жел ание
изображать сколь точно, столь и
объективно, насколько это возможно, людей изо всех слоев
общества, их повседневные проблемы, отношения и
каждодневные события. Писатели 1830-х годов начали свои
литературные карьеры с осознания того, что
структура
общества полностью изменилась. Они считали, что
романтическая идеализация чрезмерно скр ывала со вре м ен ную
действительность. В связи с этим реализм
сосредоточился не
просто
на действительности, даже не на «природе»
и «жизни» вообще, а на социальном бытии, т.е. на новом
изменившемся обществе и на последствиях, которые это
изменение повлекло за собой во всех сферах жизни.
Общественное самосознание поколения 1830-х годов
превратило писателей этого поколения в создателей
социального рома на
и
реалистического письма.
Основным источником их реалистической эстетики
фактически были события 1848 г.:
разгром революции,
подавление Июньского восстания и захват власти Луи
Наполеоном Бонапартом (Наполеоном III), а также
основание
Второй империи (период правления Наполеона III,
1852-1870 гг.
-
Прим. ред). Разочарование демократов и
резкое пробуждение, которое испытали все в результате
этих событий, нашло выражение в «сайентизме», строгом
деловом мировоззрении, основанном на точной
науке,
которая доверяла
только
опы ту . После
крушения идеалов и
утопий можно было доверять
только
фактам и ничему,
кроме фактов. Политический фундамент, на котором
основывался реализм, придал ему свои антиромантические и
нравственные
черты: неприятие любого бегства от
действительности и требование безусловной честности при
из ложе нии
фактов; стремление оставаться беспристрастным и
бесчувственным, таким образом обеспечивая объективность и
социальную солидарность; активная позиция не только в
описании действительности как она есть, но также и в
желании изменить ее; понимание
времени
и эпохи, знание
нужд и значения момента, которое
появилось
уже во
времена романтизма и
теперь полностью господствовало в
умах художников; и, наконец, «повседневное» и «народное»
в качестве как тем, так и
отправной точки, т.е. желание
охватить ка к можн о
большую аудиторию, что объясняет
предпочтение, которое реалисты отдавали роману
и
театру.
Наряду с этим стимулом из мира политики,
распространению реализма также способствовал научный
прогресс. Тогда как романтические идеалы освобождения и
социального совершенствования привели лишь к
разочарованию, ученые продолжали мирно работать и уже
начали на деле изменять мир. Поэтому становится понятным,
что писатели убедились в то м, что
у них будет больше шан¬
сов на успех, если они воспользуются методами этих
ученых. Таким образом, эти важные изменения в науке
отразились в
литературе. Жизненно важным для развития
поэтики
реализма оказалось, в частности, творчество трех
людей: Августа Конта, позитивистская философия
которого подготовила почву для социологического анализа
общества; Чарлза Дарвина с его эволюционным учением,
которое выделило наследственность и
окружающую
среду в качестве определяющих факторов характера и
поведения чел ове ка; Карла Маркса, экономические теор ии
и
материалистическая философия которого показали, что
события в мире определяют слепые экономические и
политические силы, которые никто не может остановить.
Подлинный прорыв реализма во французской
литературе, т.е. всеобщее его признание
как особого движения в
искусстве,
можно
датировать временем
после 1850 г.
Первоначально распространявшийся группой совершенно
неприметных авторов и певц ов мелкобуржуазных кругов,
таких как
Шанфлёри (сборник эссе «Реализм», 1857 г.),
Мюрже (книга «Сцены из жизни богемы», 1851 г.,
послужившая основой для оперы Дж Пуччини «Богема», 1896 г.
-Прим.ред.) иДюранти (журнал «Реализм», 1856-1857 гг.),
реализм приобрел значимость благодаря жарким спорам
о
реалистических картинах Постава Курбе и его
последователей. Поддержка со стороны таких авторитетных
критиков и
литературовед ов,
как
Шарль Огюстен Сент-Бёв и
Ипполит Тэн, которые предпочли это новое течение с
1855 г., а также
фурор, произведенный успехом романа
«Госпожа Бовари» (1857 г.) Постава Флобера, также
помогли его
утверждению.
Путь реализма к признанию можно разделить на
несколько этапов.
МОЛОДЫЕ ЕВРОПЕЙЦЫ
Разочарование достигло еще большей глубины после
Наполеоновских войн, во времена Священного союза
(1815-1848 гг.) Австрии, Пруссии и России, которым
фактически руководил австрийский министр иностранных
дел князь Меттерних, подавлявший покоренные страны,
разжигавший национальную вражду и разрушавший
демократические надежды в целом. В попытках бегства от
этой действительности большинство поздних романтиков
уходили в описание
красоты природы (Йозеф
Эйхендорф), в мир странных фантазий (Эрнст Теодор Амадей
Гофман) и проповедовали пассивность и даже рабское
подчинение (Франц Грильпарцер).
Противодействие угнетению в Австрии и Германии
возглавляли не
романтики,
а
участники
литературной«Молодой Германии» (Junges Deutschland). Нельзя считать, что
это было организованное движение, так как группу
молодых писателей связывали только их взгляды. Они
выступали против идей Меттерниха о государстве,
политического бессилия простого гражданина, цензуры,
подчиненного положения женщин и евреев, а также против всех
форм нравственных и социальных условностей,
догматизма и ортодоксальности. В своей литературе они
отвергали нереалистичный эскапизм романтиков; считая
действительность основой искусства, они использовали
литературу главным образом для того, чтобы выражать свои
идеи; они хотели повседневности, а не
беллетристики
{belles-lettres) исключительно ради кр а с от ы .
Их
средствами
выражения были
периодические журналы,
программные романы
и
критические путевые заметки; их
оружи ем
был едкий сарказм и резкая ироничная критика. Карл гуц-
ков, Лудольф Винбарг, Генрих Лаубе и Теодор Мундт
-
вот
некоторые из его представителей. Их великими
учителями б ыл и
эмигрировавшие
в
Париж Людвиг Бёрне (1786-
1837, см. его «Письма из Парижа», 1832-1834 гг.)
и
Генрих
Гейне (1797-1856). Из них двоих Гей не {илл. 146) был
207

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
более талантливым и доказал это, снискав
всемирную
литературную
сла ву благодаря своим «Путевым
картинам» (1826-1831 гг.)
и «Книге песен» (1827 г.)
-
оригинальным произведениям, отмеченным тонкой
иронией
по
отношению
к
романтической
сентиментальности. Его небольшая эпическая поэма
«Германия. Зимняя сказка» (1844 г.)
-
это сатирический
шедевр, направленный против абсолютной монархии,
господствующего клерикализма того врем ени,
а также
против буржуазии, которая выказывала чрезмерную
готовность подчиниться реставрации Меттерниха, и
являющийся выражением надежды автора на свободную
и
демократическую Германию.
Около 1830 г. в неск ольк их
других европейских
странах начало развиваться литературное движение,
основанное на
реальности, целью которого была политическая
свобода и социальные реформы: «Молодая Италия»,
основанная
Джузеппе Мадзини,«Молодая Франция» во
Франции и «Мо лод ая
Европа» в Швейцарии. В этих
трех
странах разграничительная
линия
между
ними и
романтиками была ме не е отчетливой, и
писатели-романтики часто
посвящали себя самовыражению, личной свободе и
стремлению
народа к демократии. К этому движению
относится, например, Виктор Пого, как можно увидеть из
обличения им деспотизма при Наполеоне III («Наполеон Малый»,
1852 г.; «История одного преступления», 1852 г. и
«Возмездие», 1853 г.); это также относится к поэту Пьеру Жану
Беранже (1780-1857), автору политических сатир. В
Испании, равно
как в
Греции и угнетенных
восточноевропейских странах, писатели-романтики также зачастую
разжигали пламя национального самосознания и
сопротивления угнетателям.
В Северной Америке насущной проблемой была не
свобода как таковая, но ед ин ств о в
противоположность
разобщенности, аболиционизм против рабства,
противостояние Севера против Юга. Здесь писатели также взяли
на себя
ини циати ву
по борьбе за освобождение и з а
новый и лучший мир: «трансценденталисты» (название и ряд
идей взяты от «трансцендентального идеализма» И. Канта.
-
Прим. ред.) Ралф Уолдо Эмерсон и Генри Дейвид Торо,
поэты Джон Гринлиф Уитьер и Генри Уодсуорт Лонгфелло,
прозаики Джеймс Расселл Лоуэлл («Записки Биг/юу», 1848 г.)
и
Пфриет Бичер-Стоу («Хижина дяди Тома», 1852 г.) .
Действительно, борьба против угнетения нарастала и
превратилась в борьбу против всех форм дискриминации
по
расовому
или
гендерному признаку. Немецкие
писатели Бертольд Ауэрбах (1812-1882) в романе «Спиноза»
(1837 г.)
и
Карл Гуцков в драме «Уриель Акоста» (1847 г.)
отвергали антисемитизм. Мадам де Сталь (илл. 147)
бросилась в бой за освобождение женщин в своем
романе в письмах
«Дельфина» (1802 г.)
и
требовала для
женщин большей роли в обществе. Начиная с этого
времени
писательницы
начали
занимать
видное
положение в литературном мире, о чем свидетельствуют
примеры Джейн Остин, Шарлотты и Эмили Бронте и
Джордж Элиот (настоящее имя Мэри Анн Эванс) в
Англии, Аннетте Дросте-Хюльсхофф в Германии, Жорж
Санд во Франции и Гарриет Бичер-Стоу в Америке.
Хотя литературные достоинства произведений многих
представителей «Молодой Европы» зачастую страдали из-за
очевидного стремления авторов
к полемике, с точки
зрения
истории литературы
они представляют собой первый
значительный шаг в развитии
от
романтизма к реализму.
БИДЕРМЕЙЕР. ИЛИ ПРИРУЧЕННЫЙ
РОМАНТИЗМ
Наряду с весьма прогрессивной политической
позицией, которая была характерна для «Молодой Германии», в
буржуазной среде немецкоязычных стран возникло дру¬
гое, более пассивное и консервативное умонастроение.
Оно подпитывалось, с одной стороны, чувствами
разочарования, бессилия и усталости, а с другой стороны
-
стремлением найти удовлетворение в простоте, мере и
сдержанности. Название новое стилевое направление «би-
дермейер» получило по вымышленной фамилии
простосердечного немецкого обывателя, стоявшей в заглавии
стихов поэта Людвига Эйрхарда «Biedermaiers hiederlust» в
сборнике «Gedichte des schwabischen Schullehrers Gottlieb
Biedermaier und seines Freundes Horatius Treuberz»,
опубликованном Адольфом Кусмаулем
и Людвигом Эйхродтом
в
«Мюнхенер Флигенде Блэттер» («МйпсЬепег Fliegende
Blatter, 1855-1857 гг.) . Это стилевое направление в первую
очередь проявилось
в
образе жизни буржуазии и
внутреннем убранстве жилищ в
период между 1815 и 1848 гг., а
также в том, как все это отображалось в жанровой живописи,
например, Карла Шпицвега в Германии.
В литературе этот стиль стал выражением протеста
поздних романтиков против крайностей и
экзаль тиров анных
форм страсти, демонизма и героизма. Они
стремились к более спокойным формам счастья, основанном на
душевном спокойствии и порядке как внутри, так и вне
личности, на контроле за страстями и непомерной
мечтательностью. Идеальной средой для достижения всего
этого был семейный круг
и дом, деревня,
жизнь в небольшом
городе
или в собственном (сельском) поместье.
Изображавшиеся довольно пассивные
персонажи учились,
иногда пут ем разочарований,
жить в
гармонии
со своим
социальным и
природным окружением. Сторонники би-
дермейера проповедовали уважение к существующей
иерархии вместо революционного
восстания. Их
умеренно роман тическое мировоззрение отразилось в
литературе. Предпочтение отдавалось малым эпическим
формам, таким как идиллия, сказка, юмореска, очерк,
новелла и повесть. В лирической поэзии предпоч тение
отдавалось таким
жанрам,
как баллада или повесть в стихах.
Применялся простой и даже нравоучительный стиль, как
в
народной литературе. В сфере драматургии
поразительный успех переживала трагикомедия.
Наиболее отчетливое выражение мироощущения би-
дермейера, «das sanfte Gezetz» («закон любви, нежности и
милосердия») можно встретить
в
предисловии
к
сборнику
новелл
«Пестрые камни» (1853 г.) австрийского
пи с а т е л я Адальберта Штифгера (1805-1868). Его рассказы и
«воспитательные
романы» «Бабьелето» (тома 1-3,1857 г.)
и «Витико» (тома 1-3,1865-1867 гг.) демонстрируют
благородный дух, который можно встретить в маленьком
мирке, нравственное мужество и правдивость простой
жизни. Образ жизни бидермейера нашел самое яркое
выражение в австрийской литературе, центром которой была
Вена. Самоконтроль и довольство были ключевыми
слов ами в пьесах и
рассказах («Бедныймузыкант», 1831-1846 гг.)
Франца Грильпарцера (1791-1872) (илл. 148). Образ
жизни
бидермейера
также
можно
встретить
в
произведениях Эдуарда Бауэрнфельда, Фердинанда
Раймунда, Иоганна Непомука Нестроя и Фердинанда фон
Заара. В своих рассказах и особенно в романе «Зеленый
Генрих» (1855 г.) швейцарский демократ Готфрид Келлер
(1819-1890) проповедовал чувство гражданства в
качестве
противоядия от современного радикализма.
Некоторые аспекты атмосферы бидермейера также
встречаются в Германии в творчестве Аннетте Дросте-
Хюльсхофф, Вильгельма Раабе и Теодора Шторма.
На самом деле проявления бидермейера можно также
найти за
пределами немецкой литературы во всех
европейских странах, где они служили переходным этапом от
романтизма к реализму.
В английской литературе признаки направления би-
дермейер можно обнаружить не только в творчестве
целого ряда незначительных авторов 1820-х и 1830-х годов,
нотакжеив
ранних произведениях Диккенса и Теккерея,
208

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
в философском романе «Сартор Резартус» (буквально
«Заштопанный портной», 1838 г.) английского
публициста, историка и философа Томаса Карлейля (1795-1881),
«Замке Крочет» (1831 г.) Томаса Лав Пикока и в романах
Джейн Остин. Во французской литературе подобные
признаки можно найти в длинных поэмах («Месье Жан»,
«Школьный учитель», «К мадам С. де Г... и к моему другу
Буланже») Сент-Бёва и в психологическом романе
«Адольф» (1816г.), Бенжамена Анри Констан де Ребека.
Также можно обнаружить проявления бидермейера в
произведениях итальянского писателя
Алессандро Мандзони, а
также в испанском направлении
в
литературе и
изобразительном искусстве, получившем название «костумбризм»
(от исп. costumbre -
обычай, нрав); видные представители
его -Месонеро Романос, Эстабанес Кальдерон.
В восточноевропейской литературе можно встретить
образцы умеренного романтизма, который соперничал с
бидермейером в исторических сценах румынских
писателей Костаке Негруцци и Александру Одобеску, в
идиллической описательной поэзии венгерского поэта
Шандора Петёфи,
в сказочных, похожих на
музыкальные
пьесы чешского писателя и драматурга Йосефа Каэтана Тыла,
а также в рассказах Божены Немцовой («Бабушка», 1855 г.)
и Яна
Неруды (сборник «Малостранские повести»,
1878 г.). Элементы этого стиля также заметны в творчестве
польских авторов Мицкевича и Словацкого. Можно
найти бидермейер и в русской литературе
-
в поздних
произведениях Александра Сергеевича Пушкина (особенно в
«Капитанской дочке», 1836 г. и «Медном всаднике», 1833 г.)
ив
раннем творчестве Николая Васильевича Гоголя («Ганс
Кюхелыартен», 1829 г.; «Арабески», 1835 г. и комедия
«Ревизор»,
поставленная в 1836 г.).
Все эти разные варианты бидермейера могут
считаться попытками
примирить ид е а лы ром антиз ма
с
дей стви тельн ость ю.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РЕАЛИЗМ
Наиболее радикальная форма реализма появилась во
Франции, где она также была наиболее четко определена
теоретически. Проявления реализма в других странах,
если и не были полностью основаны на французском
варианте, то несомненно испытали его влияние. Для
читателей XIX в .
роман Гюстава Флобера (1821-1880)
(илл.\49) «Госпожа Бовари» (1856 г.)
оказался
совершенно новым словом и означал окончательный
разрыв с литературными правилами романтизма.
Судебное дело, возбужденное в январе 1857 г., чтобы
помешать опубликованию романа, было реакцией на
реалистичную тему и стиль письма, что само по себе
стало проявлением идеологических расхождений во
взглядах. С одной стороны, Флобер сохранил увлечение
странным, экзотическим и фантастическим, которое
присутствовало в его
раннем творчестве, в исторических
романах «Саламбо» (1862 г.), «Иродиада» (1877 г.),
«Искушение святого Антония» (1874 г.) , а с другой стороны
он испо льзо вал
реалистический подход в таких
произведениях, как «Воспитание чувств» (1869 г.), «Простое
сердце» (1877 г.)
и не ок он че нн ый сатирический роман
«Бувар и Пекюше» (1881 г.). Творчество Флобера,
новаторское по стилю и тематике, его
размышления о
стиле в
обширной переписке сделали его главой когорты
французских романистов-реалистов,
в числ о кот орых
входили братья Гонкуры
-
Эдмон (1822-1896) и Жю ль
(1830-1870), Анатоль Франс (1844-1924), Пьер Лоти
(1850-1923), Жюль Ромен (1885-1972) и Франсуа
Мориак (1885-1970).
Так как английс кий романтизм у же содержал
в себе
силь ное на чало
реализма, противодействие ему со
стороны реализма было не столь чрезмерным, как в других стра¬
нах.
Кроме того, пуританская мораль викторианского
общества тормозила радикальное реалистическое
разоблачение социальной несправедливости. Реалистические
темы были разбавлены романтическими по
происхождению элементами, такими как отеческое
сочувствие,
поэтическое воображение и благожелательный
юмор. Это
заметно в творчестве весьма популярного Чарлза Диккенса
(1812-1870), особенно в романах, опубликованных в 1849
и 1850 годах, таких как «Дэвид Копперфилд», «Холодный
дом», «Тяжелые времена», «Крошка Доррит», «Большие
ожидания» и «Наш общий друг»,
в
которых он
представляет нам психологически
реалистичные образы из
различных слоев викторианского общества со всеми их
слабостями.
Отвращение к викторианским общественным
институтам и тем не менее
уклонение от чрезмерного
их
осуждения также можно обнаружить в произведениях
Элизабет К. Гаскелл (1810-1865), действие романов которой
разворачивается на промышленно развитом Севере
(«Север и Юг», 1855 г.); в творчестве неоднозначного Уильяма
М. Теккерея (1811-1863), пытавшегося разоблачить все
болезни современного общества («Книга снобов», 1846-
1847 гг., «Ярмарка тщеславия. Роман без героя», 1848 г.),
но тем не менее остававшегося в
рамках сдержанности
и
правил хорошего тона; в
тв орче стве Эн т о ни Троллопа
(1813-1882) и его описаниях жизни духовенства («Бар-
честерские хроники», 1857 г., «Последняя хроника Барсе-
та», 1867 г.); в творчестве Джорджа Элиота (настоящее имя
Мэри Анн Эванс, 1819-1880), описывавшей сельскую
жизнь во всех ее подробностях («Сцены из клерикальной
жизни», 1857 г.; «Адам Бид», 1859 г.; «Мельница на Флоссе»,
I860 г. и
«Миддлмарч», тома 1-4, 1871-1872 гг.); в
творчестве
сестер Бронте (илл. 150)
-
Шарлотты (1816-1855),
написавшей психологический роман «Джейн Эйр» (1847
г.), и Эмили (1818-1848) -
роман «Грозовой перевал»
(1847 г.),
в
котором представлен психологически
реалистичный анализ сильных страстей.
В Германии очень немногие писатели не были
вовлечены в
атмосферу смирения, привитую бидермейером;
темы
провинциализма
и
романтическая
сентиментальность отмечают романы Вильгельма Раабе (1831-1910) и
Теодора Шторма (1817-1888). Теодор Фонтане (1819
1898) был единственным автором, давшим нам
объективные описания прусского дворянства. Его юмор носит
трагическую окраску
в ответ на угнетение того времени.
Центральными темами его произведений являются лживость
сослов ных
предрассудков
и
буржуазной морали,
выразившихся в невозможности союза
между молодыми
влюбленными из различных классов общества («Пути-перепутья»,
1887 г.)
ив
буржуазном браке («Эффи Брист», 1895 г.)
-
тема, которая связывает его с такими писателями, как
Флобер, Ибсен и Толстой.
Русская литература внесла важнейший вклад в
развитие искусства реалистического романа. Здесь реализм
развивался в рамках растущей критики царского режима,
последовавшей за провалом восстания декабристов в
1825 г. Как писатели-славянофилы, так и западники
писали остросоциальные произведения. Хотя в творчестве
Николая Васильевича Гоголя нельзя найти следов
беспокойства о социальных и политических условиях в его стране,
он все же дал реалистическое описание российской
деревенской жизни, в том числе упадка крепостничества, в
своей гротескной плутовской «поэме» -
романе «Похождения
Чичикова, или Мертвые души» (первый том
-
1842 г.,
рукопись второго
тома Гоголь сжег в 1852 г.). Важный
импульс развитию реалистической литературы был придан
Виссарионом Григорьевичем Белинским (1811-1848),
радикальная критика и призывы которого оказали влияние
не только на
развитие художественной литературы, но и
на
развитие русской общественной мысли. С тех пор
современные социальные проблемы стали основной темой.
209

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883) первым с
возмущением дал описание человеческой
трагедии
крепостничества в цикле реалистических рассказов
и
очерков
(«Записки охотника», 1847-1852 гг.), в которых также
даны поэтические описания русской деревни. В своих
романах «Рудин» (1856 г.), «Дворянское гнездо» (1855 г.) ,
«Отцы и дети» (1862 г.), «Дым» (1867 г.)
и «Новь» (1877
г.)
он
предстал летописцем прогрессивной либеральной
интеллигенции,
но
также
и
обвинителем
революционного фанатизма. Еще более радикальное
обличение
крепостничества
и
апатии
дворян-
землевладельцев
проявилось
в
романе
Ивана
Александровича Гончарова (1812-1891) «Обломов*
(1859 г.), причем термин обломовщина, введенный
критиком Николаем Александровичем Добролюбовым
(1836-1861) в статье «Что такое обломовщина?», вошел
в
русский язык для обозначения летаргии поместного
дворянства в стране, структура которой по-прежнему
оставалась феодальной.
Огромное влияние на литературу как в России, так и
на Западе, оказал Федор Михайлович Достоевский (1821
1881) {илл. 151), представитель «славянофильства»,
который тем
не
менее
попытался
примирить
несовместимые
те нденции.
Все
его
тво рчест во
основывалось на собственном
горьком
жизненном опыте,
в
результате
чего
он
см ог
дать проницательный
реалистичный анализ различных
сторон
жизни
и
человеческой души.
Его важнейшие
произведения
-
«Двойник» (1846 г.), «Записки из Мертвого дома» (1861-
1862 гг.), «Преступление и наказание» (1866 г.), «Идиот»
(1868 г.), «Бесы» (1871-1872 гг.), «Братья Карамазовы»
(1879-1880 гг.)
-
представляют собой многослойные
романы: они являются не просто хорошо написанными
остросюжетными произведениями, приключенческими
историями и детективами, но также и психологическими,
философскими и религиозными романами. Достоевский стал
первым писателем, столь отчетливо зафиксировавшим
мыслительные явления и описавшим их как
неп осредстве нный чувственный опыт, таким образом исследуя те
обл ас ти
души, куда никто до него не осмеливался войти.
Влияние графа Льва Николаевича Толстого (1828-
1910) было двойственным: его художественный вклад в
методы сочинения романа
-
с одной стороны и его вклад
в
духовность, который возник в результате его
противодействия материализму и утилитаризму конца XIX в.,
-
с
другой стороны. В своих великих романах
«Война и мир»
(1863-1869 гг.)
и «Анна
Каренина» (1873-1877 гг.) он
показал, что
роман
-
это
художественная форма, которую
можно приравнять классическому эпосу, ибо в этих
романах сложное течение жизни в
конкретную эпоху было
передано через переплетающиеся судьбы многочисленных
простых людей, причем каждый персонаж представлял
исторические изменения. В этих произведениях
содержатся самые важные философские вопросы века: роль
личности в коллективной судьбе нации и историческое
измерение существования человека. Как духовный лидер,
Толстой призывал к духовному возрождению Человечества, к
возврату к патриархальной и идиллической добродетели
в стиле Ж-Ж. Руссо и христианских святых, выразив этот
призыв в образе Левина в «АннеКарениной». Как активный
реформатор, он рассматривал искусство
как
простую
забаву для богачей. Он распрощался
снимистехпор
писал только для того, чтобы показать смертность человека
(повесть «Смерть Ивана Ильича», 1886 г.), подвергнуть
резкой критике лживость брака (повесть «Крейцерова
соната», 1887-1891 гг.), предъявить обвинение закону,
уголовному судопроизводству, политической,
административной и религиозной системам, которые, как он считал,
защищали только привилегированных (роман
«Воскресение», 1889-1899 гг.), или чтобы призвать
к
разговору о
духовной жизни («Хозяин и работник», 1895 г.; «Отец
Сергий», 1911 г.).
Региональный реализм широко процветал в то время
во всей Европе, как в восточноевропейских литературах
(Ян Неруда, Каролина Светла, Пал Дьюлаи, Лаза Лазаревич,
Светозар Маркович, Шандор Джальский), так и в
южноевропейских литературах Испании (Педро Антонио де
Аларкон, Хуан Валера, Хосе Мария де Переда), Италии
(Джованни Верга) и Греции (Георгиос Визиинос). В Скандинавии
отстаивание современных идей вскоре стало
прерогативой женщин, которые объединились, чтобы организовать
одно из первых феминистских движений. Критика
эксплуатации женщин в обществе, в котором господствуют
опутанные предрассудками мужчины, была дана
датчанкой Матильдой Фибигер в ее романе «Клара
Рафаэль.Двенадцать писем» (1851 г.), шведской писательницей
Фредерикой Бремер в романе «Герта, или История одной
души» (1856 г.)
и
норвежской писательницей Камиллой
Коллет в романе «Дочери префекта» ( 1855 г.).
Французские и русские образцы стали основой
реализма в Северной Америке, где в то время росло осознание
собственных государственных особенностей, нравов и
обычаев страны, а также ее собственных проблем. В
романе «Алая буква» (1850 г.) Натаниеля Готорна (1804-1864)
и «МобиДике» (1851) Германа Мелвилла (1819-1891)
центральной темой является поведение человека в обществе,
и оба писателя тем самым
уже подготавливали почву для
реалистических романов об обществе. Наиболее видной
фигурой в распространении реализма был Уильям Дин
Хоуэлс (1837-1920), писатель и критик, профессор
литературы в Гарварде. В своем собственном
литературном
творчестве
он шел по стопам Толстого, восставая
против
капитализма, и создал весьма документированный образ
американского общества в последние десятилетия XIX в.
{«Энни Килберн», 1889 г.; «В поисках нового счастья»,
1890 г.) . Его друг Марк Твен (настоящее имя Сэмюэл
Клеменс, 1 835-1910, ил л . 15 2) первым описал цив илиз ацию
фронтира на
Миссисипи
в
реалистических
и
поэтических тонах
(«Приключения Гекльберри Финна»,
1885 г.; «Жизнь на Миссисипи», 1883 г.). Крупным
новатором искусства романа стал Генри Джеймс (1843-
1916), который, будучи по убеждениям космополитом,
установил связь между Америкой, Англией и Францией и
исследовал эти темы с точки
зрения «бывшего патриота»
в
сво их
психологически
реалистичных романах,
которые дают тонкий анализ конфликтов в среде
обеспеченного среднего класса {«Дэйзи Миллер», 1879
г.; «Женский портрет», 1881 г.; «Бостонцы», 1886 г.;
«Послы», 1903 г. и «Золотая чаша», 1904 г.). «Искусство
имеет дело с тем, что мы видим»
-
та ко во было
кредо
этого внимательного наблюдателя и психоаналитика,
который внес большой вклад в
художественное ра зв ити е
жанра романа.
НАТУРАЛИЗМ
В течение второй половины XIX в.
пропасть между
за жит очн ой буржуазией и обедневшим рабочим классом
расширилась
и
углубилась. Основополагающая
несправедливость этого дуалистического общества была осуждена в
равной степени анархистами
и социалистами. Под
влиянием их идей трудящиеся классы все больше осознавали
свое положение и начинали
бороться за свои пр а в а
и
интересы, создавая профсоюзы и организуя стачки. 1 -й
Интернационал (Международное товарищество рабочих),
первая массовая международная организация
пролетариата, был основан в 1864 г.
За громадным прогрессом, достигнутым в
естественных
науках в первой половине века, последовал
поразительный прорыв
главным
образом в биол огии и
медицине. Наибольшее впечатление на
мир произвели труды по
210

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
теории эволюции Чарлза Дарвина {«Происхождение видов
путем
естественного отбора», 1859 г.; «Происхождение
человека и половой отбор», 1871 г.); труды французского
физиолога и патолога Клода Бернара («Введение в
изучение экспериментальной медицины», 1865 г.);
итальянского психиатра
и
криминалиста Чезаре Ломброзо
{«Преступник»',
в
русском издании 1892 г.
-
«Новейшие успехи
науки
о преступнике», 1876 г.); труды Проспера Лукаса о
наследственности {«Наследственность в Природе»,
1847 г) и Огюста Бенедикта Мореля о явлении
вырождения {«Трактат о физическом, интеллектуальном и
нравственном вырождении человека как вида», 1857 г.).
Научная проницательность, которую они обеспечили, была
использована французским литературоведом, философом
Ипполитом Тэном в его исследовании искусств и
литературы «Введение в историю английской литературы»
(1863-1864 гг.).
На следующий год (1865 г.) братья Гонкуры, Эдмон и
Жюль, опубликовали свой лучший роман «ЖерминиЛасер-
те». В известном
предисловии
к
нему
они
утверждали ,
что
живут во времена всеобщего избирательного права,
демократии
и
либерализма, и потому простые люди не должны
быть исключены из рассмотрения в литературных
произведениях. Роман был наиболее подходящим способом
изображения этих людей из-за увеличивающегося
объема и значения, он был теперь серьезным, страстным и
ярк им средством литературного исследования и
изображения социальных проблем. Благодаря анализу и
психологическому исследованию, которые в нем
содержатся, он
стал «современной историей нравственности».
Написание романов теперь сравнивалось с научной работой
-
здесь братья Гонкуры, несомненно, думали о методах,
использовавшихся в экспериментальной биологии. В их
романе впервые проявились две основных отличительных
черты натурализма: героиня
-
девушка-служанка из
низших классов общества и ее поведение изучается и
анализируется с беспристрастной, почти клинической
точностью; в произведениях братьев Гонкур речь в большей
степени шла об эстетической привлекательности
уродливого и патологического.
Тем не менее этот роман вдохновил Эмиля Золя (1840-
1902), подлинного основателя натурализма, написать
роман «Тереза Ракен» (1867 г.). Однако натуралистичным в
нем является то, как
раскрываются и интерпретируются
характеры персонажей, а не сюжет: считается, что ими
движут слепые побуждения, над ними властвуют их «нервы и
кровь, без всякой свободной воли». В книгах
«Экспериментальный роман» (1880 г.)
и «Ром анист ы
-
натуралисты»
(1881 г.) о н сформулировал теоретические принципы
натурализма, которые объясняли, как романист может быть
одновременно наблюдателем и экспериментатором. Этот
экспериментальный метод заключался в том , как пи са т ел ь
«напрямую вмешивается, чтобы поместить своих
персонажей в определенные ситуации», которые
иллюстрируют механизмы страсти и подтверждают его
первоначальную гипотезу: «В конце концов обретаешь знания о
человеке, научное знание о его индивидуальном и социальном
по вед ени и».
Золя неукоснительно и непоколебимо применял свои
идеи в 20-томной серии романов «Ругон-Маюсары.
Естественная и социальная история одной семьи в эпоху
Второй империи» (1871-1893 гг.). Он прослеживает
становление и
развитие всех ее членов на всех социальных
уровнях на
протяжении
пяти поколений в романах серии:
«Карьера Ругонов» (1871 г.), «Западня» (1877 г.), «Нана»
(1880 г.), «Жерминаль» (1885 г.), «Земля» (1887 г.),«Человек-
зверь» (1890 г.)
и
«Доктор Паскаль» (1893 г.) . При этом он
нарушил тогдашние табу, что привело
к
активному
противодействию со стороны консервативных кругов, которые
заклеймили его романы
как
аморальные
и
по дрывные .
После публикации романа «Жерминаль» и в особенности
выступления с памфлетом «Я обвиняю» в газете «Орор» в
январе 1898 г. с протестом против приговора,
вынесенного по делу еврейского капитана Альфреда Дрейфуса, Золя
стал символом левых в Европе, которые видели в его
произведениях реформаторский и освободительный дух
Просвещения.
Золя был чрезвычайно влиятелен во Франции и в
остальной Европе в течение нескольких десятилетий, но,
вместе с тем, лишь немногие
французские писатели
добьются
при знания
как последователи его
натурализма.
Одним из них был Гй де Мопа сса н (1850-1893), который
следовал темам и натурализму, заложенным Золя, в
объективном изображении жизни нормандских фермеров,
повседневной жизни низших слоев среднего класса -
главн ым
образом конторских служащих, а также мира
проституции. Своим лаконичным и сдержанным стилем он
больше обязан своему учителю Флоберу, который был другом
его семри. Он явно предпочитал
новеллы и con tes
(рассказы), подлинным мастером которых он стал, написав
почти 260 произведений за десять лет. Из шести его
романов, действие которых разворачивается главным
образом в светских и утонченных кругах, только «Жизнь»
(1883 г.)
и «Милый друг» (1885 г.) {илл.ХЪУ) достигают
уровня мастерства его новелл. Альфонс Доде (1840-
1897) также получил
признание
за
умеренный
натурализм своих образных и неправдоподобных
рассказов о родном Провансе («Письма с моей
мельницы», 1868 г.) и романов, «срезов жизни», в
которых он дает сатирические очерки нравов того
времени.
Викторианская Англия и православная Россия
оказались неблагоприятной почвой для натурализма, вероятнее
всего по тем же причинам, по которым те формы
реализма, которые они создали, носили нравственную и
филантропическую окраску. В Англии только Джордж Мур
(1852-1933) и Джордж Гиссинг (1857-1903) пытались
популяризовать натуралистический роман.
В противоположность этому и в ответ на
умеренный
«поэтический» реализм бидермейера, немецкий
натурализм оказался самой крайней и непримиримой формой
натурализма в Европе. Группа молодых писателей
объединилась вокруг ядра, состоявшего из старшего поколения
писателей,
-
Генриха и Юлиуса Гарта, Арно Хольца,
Герхарта Гауптмана и Германа Зудермана, расширяя и делая
более радикальной теорию натурализма, которая была
четко
выражена
в
формуле Хольца «искусство
=
природа
-
л», где переменная х -
это
субъективность художника.
Арно Хольц и Йоханнес Шлаф изобрели Secundenstil, в
котором расстояние между миром романа и рассказчиком
ликвидировано и время рассказа совпадает со временем,
в
которое происходят события, о которых
рассказывается. Три коротких новеллы из их сборника «Папа Гамлет»
(1889 г.) наиболее типичны для этой техники.
Многие писатели из Южной Европы также
последовали
примеру Золя. В Италии критик и писатель Луиджи Ка-
пуана (1839-1915) был одним из первых, кто
заинтересовался французским натурализмом, который здесь
проявился как
веризм (от итал. vero
-
правдивый).
Язвительный критик, полемист и
художник, Капуана стремился к
безличности изложения и к клиническому, научному
анализу. Он всегда использовал натуралистический подход в
изложении патологических
случаев в своих
романах
«Гиацинта» {1879 г., посвящен Э. Золя) и «Запах» (1899 г.). Под
ег о вл иян ием Джованни Верга (1840-1922) {иллАЬА}
эволюционировал в направлении веризма, особенно в
своих
романах о жизни сицилийских крестьян «Семья
Малавольо» (1881 г.) и «Мастер дон Джезуальдо» (1889
г.), в которых он показал разительный контраст между
жизнью обнищавших рыбаков и крестьян и жизнью
представителей богатой буржуазии и угасающей
аристократии. Другими писателями, подпавшими под
211

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
вли ян ие
натурализ ма,
были Федерико де Роберто (1861-
1927), что особе н но четко
проявилось
в его
романе
«Винере» («Вице-короли», 1864 г.), и «ангажированный»
журналист и романист Матильда Серао (1850-1927),
которая писала об упадке Неаполя {«Чрево Неаполя»,
1884 г., дополнен в редакции 1906 г.), тогда как
писательница Грация Деледда (1871-1936), близкая к
веризму, несмотря на натуралистические описания жизни
рыбаков и крестьян на Сардинии, занимала особое
положение из-за своего мистицизма, который впоследствии
привел ее к символизму и декадентству.
Натурализм был привнесен в испанскую литературу
благодаря роману Бенито Переса Гальдоса (1843-1920)
{илл. 155) «Лишенная наследства» (1881 г.), в котором
шизофрения героини показана как наследственная
болезнь. Испанию с творчеством Эмиля Золя в основном
познакомил в своих сочинениях и критических статьях
Леопольдо Э. Гарсия де Алас-и -Уренья (1852-1901),
более известный под псевдонимом Кларин. Он также
писал романы и рассказы в натуралистическом стиле
(«Правительница»,
2 тома,
1884 г.),
хотя
и
дистанцировался от слишком жесткого детерминизма
Золя. Крупный португальский романист-натуралист
Жозе Мария Эса ди Кейрош (1945-1900) займет сходную
позицию, хотя в своих ранних романах «Преступление
падре Амару» (1875 г.)
и
«Кузен Базилиу» (1878 г.) он был
верен правилам своего учителя.
Натурализм первоначально встретил сильное
сопротивление в Греции
-
наст оль ко силь ное, чт о
пришлось
остановить
публикацию романа Э. Золя «Нана» (1879 г.),
осуществлявшуюся по частям. На следующий год роман
был издан целиком в виде книги и содержал
восторженное предисловие Золя. Другой важный новаторский шаг
как в лингвистическом, так и в литературном плане был
предпринят Иоаннисом Психарисом (1834-1929), роман
которого «Мое путешествие» (1888 г.) был первым
произведением, полностью написанным на димотики,
письменном языке, основанном на разговорном языке, вместо
архаического письменного языка, который по-прежнему
использовался в то время. Использование этого
выразительного языка внесло свой вклад в процветание
натурализма, который получил свое чистейшее выражение в
романах и рассказах Андреаса Каркавицаса (1865-1922) и
Александроса Пападиамандиса (1851-1911).
Натурализм также попал на плодородную по чву
в
североевропейских странах, одной из которых была,
конечно же, Бельгия, так как она являлась соседкой родины
натурализма, а также предоставляла
возможность
издаваться французским последователям этого течения,
отвергнутым в своей собственной стране. Франкоязычный
бельгийский писатель и искусствовед Камиль Лемонье
(1844-1913) был защитником и последователем Золя,
завоевал и добрую, и дурную славу благодаря своим смелым
описаниям обнищавших и доведенных до
звероподобного состояния
крестьян и рабочих в романах «Самец»
(1880 г.), «Истеричка» (1885 г.), «Кровопийца» (1886 г.)
и
«Конец буржуа» (1893 г.)
-
семейном эпосе по образцу «Ру-
гон-Маккаров» Э. Золя. Крупнейшим бельгийским
писателем, писавшим на голландском языке, был Сирил Бёйссе
(1859-1932), который дебютировал романом
«Незаконнорожденный» (1890 г.), в
котором он использовал
экспериментальный подход Золя. В других своих романах он
также рассматривал судьбу сельских тружеников, которые,
будучи жертвами социальной несправедливости, жили в
нищенских, скотских условиях {«Право сильного», 1893 г.;
«Жизнь Розы ванДален», 1906 г.). Марселлус Эмантс (1848-
1923) был защитником идей Золя в Голландии и написал
несколько
натуралистических романов,
в
которых также
проявилось влияние Гоголя и Достоевского. Луи Куперус
(1863-1923) сочетал натуралистический подход с
элементами декадентства и эстетизма {«Элин Вер», 1889 г.; «Судь¬
ба», 1891 г.).
В Скандинавии датский литературный критик Георг
Брандес (1842-1927) открыл путь натурализму в своем
фундаментальном труде «Главные течения в европейской
литературе XIX века» (тома 1-6, 1871-1890 гг.) . Его
соотечественник Герман Банг (1857-1912) применил его на
практике
в своем социальном романе «Безнадежные
поколения» (1880 г.) и рассказах «Тайная жизнь» (1886 г.), в
которых он использует блестящий импрессионистский
с ти ль дл я описания
судеб обычных, но изолированных и
забытых людей, жизнь которых
кажется идиллической, но
ко торы е
на самом деле переживают внутреннюю
трагедию, тогда как романы норвежской писательницы Амалии
Скрам (настоящее имя Берта Амалия Альвер, 1846-1905)
и шв ед ки Э. Альгрен (настоящее имя Виктория Бенедикт-
ссон, 1850 -1888) разрушили запрет на обсуждение таких
тем, как
психиатрическая помощь женщинам,
страдающим от
неудачного замужества. Натуралистические
произведения норвежских романистов Бьёрнстьерне Бьёрн-
сона (1832-1910) и Александра Ланге Хьёлланна (1849-
1906) развились в nyttepoesi («проблемную литературу»),
которая выражала их возмущение несправедливостью в
то гд аш не м обществе.
В Восточной Европе также ухватились
за
натуралистический метод Золя. С появлением позитивизма в Польше
возникло сильное движение, направленное против
романтизма. Целью этого движения было создание литературы,
которая служила бы общественной пользе. Сначала это
приве ло
к появлению в высшей степени назидательной
дидактической литературы. Кроме того, творчество
Болеслава Пруса (1847-1912) и Эл и зы О ж еш к о (1841-1910)
натуралистично по самой своей тематике. В своих
рассказах и романе «Кукла» {1887-1889 гг.) Прус изобразил
мрачные многоквартирные дома в бедных кварталах Варшавы,
где его персонажи ведут ежедневную войну с голодом.
Ожешко описывает суровость жизни в маленьких
провинциальных городах и селах, разоблачает угнетение женщин
и еврейского меньшинства и выражает сочувствие
свои м
мален ьким
гер оям
в
зачастую
поэтическом и
лирическом
стил е.
Среди писателей, которые оставались верны идеям
Э. Золя, были Антони Сыгетыньский (1850-1923), Артур
Грушецкий (1852-1929) и Габриеля Запольская (1857-
1921), которая к тому же в течение почти пяти лет
являлась актрисой «Свободного театра», созданного
режиссером А. Антуаном в Париже, а также Адольф Дыгасиньский
(1839-1902), прославившийся благодаря своим
отражающим правду жизни романам, хотя они и страдали от его
страсти к чрезмерным описаниям.
В Чехии социальные проблемы, вызванные
индустриализацией, находились в центре внимания романов,
написанных Якубом Арбесом (1840-1914), тогда как Алоис
Мрштик (1861-1925), верный последователь Золя,
изображал экономический и нравственный упадок
крестьянства. В Словакии натуралистический взгляд на жизнь
проявился в романах
и
рассказах Светозара Ваянского (1847-
1916) и Мартина Кукучина (1860-1928), а хорватский
натурализм, находившийся под сильным влиянием как
русского реализма, так и итальянского веризма, был к тому
же крайне романтическим и националистическим по
характеру. Евгений Кумичич (1850-1940), например,
написал цикл романов в духе «Ругон-Маккаров» Э. Золя, но
история его персонажей была изложена в сентиментальном
и
романтическом стиле. Более четко следуя
натуралистическому методу, Венцеслав Новак (1859-1905) изучал
городской пролетариат, а Анте Ковачич (1854-1889)
-
обнищание крестьянства.
Натурализм не только внес вклад в
поп уляри зацию
романа как литературного жанра, но также
стимулировал
новаторство
в
театральной сфере. Это новаторство не
ограничивалось
только тематикой, но затрагивало
также и
технику. Драматурги, относящиеся к этому течению, счи¬
212

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
тали необходимым придумывать новые решения для
декораций, структуры и характера драматургического
напряжения,
в
результате чего, например, они начали давать
ретроспективное изображение прошлого своих героев в
tranches de vie (срезах жизни), которые продолжали
оказывать влияние на их жизнь в настоящем. Кроме того, они
модернизировали сценическое пространство, так как
реалистичное изображение интерьера было важным
элементом создания правильной атмосферы.
Развитию натуралистической драмы способствовало
создание независимых театральных товариществ.
Казалось, что в рамках официального круга национальных
театров
нет места для этой новой формы драматургии,
тогда как коммерческие театры, по-видимому, одни были
заинтересованы в кассовых мероприятиях и фарсах.
Романтический мир грез, заключенный в
позолоченную рамку
сцены, был заменен воспроизведением современной
действительности, которое теперь разыгрывалось в
небольших залах, зачастую для тесного круга любителей театра,
которые были открыты для новшеств и экспериментов.
Эти новые театры заполонили всю Европу, дав, таким
образом,
возможность писателям, относившимся к течению
натурализма, возможность ставить свои произведения на
сцене; к этим новым театрам относились «Свободный
театр» Андре Антуана, основанный в Париже в 1887 г.;
литературно-театральное общество«Свободная сцена»,
учрежденное в Берлине в 1889 г. Отто Брамом, Максимилианом
Гарденом
и П. Шлентером; «Независимый
театр»,
основанный Джеком Грейном в Лондоне в 1891 г. и
«Нидерландская театральная компания», основанная писателем
Германом Хейермансом в Амстердаме в 1893 г.
Хотя парижский «Свободный театр» первоначально
был создан для постановки натуралистической пьесы
Анри Бека (1837-1899) «Вороны» (1882 г.), драматурги,
задавшие направление натуралистической драме по всей
Европе, были родом главным образом из Скандинавии и
Германии. Норвежскому драматургу Генрику Ибсену
(1828-1906) {илл.\5б), в частности, было суждено
господствовать на сцене. После многообещающего
дебюта с философско-символическими драмами-
поэмами в духе романтического национализма, лучшими
из которых были «Бранд» (1865 г.) и «Пер Гюнт» (1867
г.), он покинул род ину
и
от прав илс я
в
добровольную
ссылку на 27 лет, где написал драмы о важнейших
соци альных проблемах: «Столпы общества» (1877 г.),
«Кукольный дом» (1879 г.), «.Привидения» (1881 г.)
и
«Враг
народа» (1882 г.) . Начиная с драмы «Дикая утка» (1884
г.), он отказался от
социально-критического направления
и пытался изобразить внутренние конфликты человека
в
произведениях,
в
ко то р ых усил или сь черты симво лики,
псих оло гиз ма.
Конечно,
его
в
высшей
степени
политически активный соотечественник Бьёрнстьерне
Бьёрнсон также примкнул к рядам драматургов
натуралистического направления и начал писать пьесы о
деловом мире и мире прессы {«Банкротство», 1875 г.,
«Редактор», 1875 г.)
и
произведения о новом обществе,
которые вызвали общественный протест {«Король», 1877 г. и
«Новая система», 1878 г.), а также произведения об
освобождении женщин {«Леонарда», 1879 г., «Перчатка»,
1882 г.). Центральной темой творчества шведского
писателя Августа Юхана Стриндберга (1849-1912) был
его пессимистический взгляд на взаимоотношения между
по л а м и , который можно обнаружить в четырех
натуралистических драмах, сочиненных между 1886 и 1888 гг.:
«Товарищи», «Отец», «Фрекен Юлия» и «Кредиторы».
После
«адского»
кризиса
(по
названию
автобиографической книги
«Ад».
-
Прим. пер.)
творчество
Стриндберга
стало
развиваться
в
направлении символизма и экспрессионизма.
Герхарт Гауптман (1862-1946) стал главой немецкого
натурализма и получил всемирное признание благодаря
своей первой драме «Перед восходом солнца» (1889 г.),
которая одновременно вызвала общественное негодование.
Что поразительно в его творчестве
-
это то, что он не
тол ько
разоблачает условия, в которых живут люди, но также
осуждает недостаток реформаторских идеалов. Кроме
того, он помещает действие на второй план,
сосредоточиваясь на визуальном изображении, как можно более
реалистичном, каждого персонажа, его/ее окружения и
судьбоносных событий, которые они переживают. То, что он
считает окружение
и наследственность определяющими
факторами, отчетливо видно в
последующих пь ес ах , таких
как
«Праздник примирения» (1890 г.),«Одинокие» (1891 г.)
и его
шедевр драма «Ткачи», (1892 г.), посвященная
восстанию голодных силезских ткачей-надомников против
капиталиста-предпринимателя Дрейссигера,
ив
которой,
в своем
стремлении к подлинности, он позволяет ткачам
гово рить
на их собственном диалекте. Как и Ибсен, он
постепенно перешел от натурализма
к символистским,
поз днее
-
мистическим тенденциям, нарушив правила
натурализма
и
привнеся мир
снов и сказок в свое
творчество {«Вознесение Ганнеле», 1893 г. и
«Потонувший
колокол», 1887 г.).
Следуя по стопам Ибсена, Герман Зудерман (1857-
1928) показал борьбу между правдой и условностями,
особенно в области
сексуальной морали, как среди
капиталистов, та к и в
пролетарской среде (драма «Честь»,
1889 г.) . Франк Ведекинд (1864-1918) провоцировал
средний класс и критиковал
его
лицемерную мор а ль
в
своих цинично сатирических
пьесах. В
противоположность традиционной строгости он восхищался
физической красотой («Пробуждение весны: Детская
трагедия», 1891 г.). Как и Стриндберг, он
эволюционировал в
сторону экспрессионизма.
Нидерландский писатель Герман Хейерманс (1864-
1924), следовавший натуралистическим тенденциям, был
другим автором, добившимся международной известности.
Под влиянием как Ибсена, так и
Гауптмана он написал три
натуралистических пьесы в 1898-1899 гг.
{«Точка», «Гетто»,
«Седьмаязаповедь»), которые содержат в себе основные темы
всего его
драматического творчества: несчастная доля
низших классов, ментальности гетто и лицемерные
нравы буржуазной благопристойности. Все эти темы
также обнаруживаются в его самой известной и
показательной пьесе
«Добрая надежда» {«Гибель Надежды »,
1900 г.), действие которой разворачивается в рыбацкой
среде и которая повествует о плавучей «калоше», которую
хозяин посылает в море исключительно ради прибыли.
Несмотря на важный вклад, который натурализм внес
в
европейский театр, подлинные и более глубокие
нововведения произошли только тогда, когда натурализм
начнет сочетаться с символизмом в
творчестве Ибсена,
Стриндберга и позднего Чехова.
ИМПРЕССИОНИЗМ
Еще в 1879 г., т.е. всего лишь пять лет
спустя после того,
как Клод Моне выставил свою картину «Впечатление.
Восход солнца», французский критик, историк и теоретик
литературы Фердинанд Брюнетьер опубликовал в «Ревю де
дёмонд» эссе
«Импрессионизм в романе». Он считал, что
может выделить в романе Альфонса Доде «Короли в
изгнании»
(1879 г.) ряд характерных черт, непосредственно
связанных с живописным
импрессионизмом.
Пятая и последняя фаза реализма в литературе
наступила примерно в одно время с возникновением
натурализма и развивалась параллельно ему. Два направления
сформировали третий путь, который пролегал
посередине между крайностями натурализма с одной стороны и
резким протестом против него -
с
другой стороны. Он
состоял в
усилении и расширении художественного смыс¬
213

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ла реализма
в
направлении импрессионизма.
В этом
состоит объяснение того, почему зачастую трудно отличить
импрессионистские литературные произведения
от тех,
что относились к
сим волиз му
или к
художественному
реализму. Литературный импрессионизм отличается,
главным образом, особым стилем письма и точкой
зрения,
или
«художественным письмом» (ecriture artiste), которым
владели и пользовались (некоторые) реалисты, натуралисты
и символисты. Однако при ближайшем рассмотрении
можно заметить явные различия: импрессионизм более
материалистичен
и более
чувственен, даже если
описываемая
реальность менее заметна, чем мысленное
восприятие наблюдателем этой действительности; с другой
стороны, символизм более идеалистичен и духовен, хотя его
нематериальный идеальный мир является ни чем иным
как
сублимацией мира, познаваемого через ощущения .
Литературный импрессионизм достиг вершины
между 1880 и 1900 гг., когда контакты и взаимообмен между
художниками и писателями были исключительно
интенсивными. Как и живописцы, писатели хотели уловить
быстро меняющееся ощущение действительности,
познаваемой посредством чувств. Хронология и диахрония были
заменены одновременностью и синхронией. Согласно
идеям импрессионизма, факты и предметы, которые
случаются и ощущаются друг за другом, могут составлять часть
целого.
Подобно тому как художники разрабатывали и
совершенствовали специальные приемы для воссоздания
«общей картины» (Gesamtbild), писатели также
изобрели новый стиль письма, который мог выражать их
импрессионистскую восприимчивость. Чтобы преобразовать
непосредственное соседство или одновременность
наблюдаемых фактов в непрерывный синтаксис, им
пришлось не только поменять порядок слов, но и усилить
самое ядро предложения, т.е. слово, чтобы передать свои
личные впечатления и
достигнуть желаемого эффекта или
напомнить о нем. Это объясняет, почему
импрессионистский стиль письма включает в себя измененный
синтаксис, составление пар или
групп слов, множество
неологизмов, звукоподражание
и
крайне изобразительное
исп ользо вание слов а,
-
все это способствует усилению
эмоционального воздействия. Кроме того,
писатели-импрессионисты использовали различные тропы синестезии
(соощущения), сочетая разные типы ощущений, создавая
таким образом общую атмосферу. Сама фабула сводилась
исключительно к ситуациям, действие
-
к
лирическим
сценам, а характеристика
-
к
изображению настроения
(настроений). Драма также тяготела к психологии и лирике ,
что
привело
к
Entfabelung
-
уклонению от завершенных
историй, к замене внешних изменений внутренними, а
действия
-
взглядами на жизнь и на мир.
За пределами Франции черты импрессионизма
встречаются в
лите ратуре чаще , чем
черты
сим волизм а.
Пассивность эстетического субъекта, которой больше всего
опасались
Вордсворт и Кант, теперь была избрана в
качестве «героической» отправной точки.
Импрессионизм
австрийцев, немцев, итальянцев и русских
-
их главными
представителями были Артур Шницлер, Гуго фон
Гофмансталь, Стефан Георге, молодой Райнер Мария Рильке,
Габриеле Д Аннунцио и Антон Чехов {илл. 157)
-
отражал
мировоззрение,
основанное
на
пассивности,
мировоззрение полной капитуляции перед чувственными
впечатлениями из внешнего мира и не встречающей
сопротивления капитуляции перед капризами момента.
Так как внешние события ощущались как незначительная
и
фрагментарная бессмыслица, это вело к возникновению
чувства отчужденности и одиночества, к
ощущению
«тоски» {ennui) и скуки в жизни.
Художественный реализм достиг своей вершины
и
закончился в импрессионизме. Максим Горький осознал это
в полной
мере
и в 1900 г. написал письмо А.П . Чехову,
в
котором утверждал: «Знаете, что Вы делаете? Убиваете
реализм... После самого незначительного Вашего рассказа
-
в се кажется
грубым, написанным не пером, а точно
поленом».
Литература как независимое творчество
Искусство ради искусства, или парнасская
литература
Главным образом после ре волюции
и
государст венного
перевор ота 1848 г .
реализм в литературе разделился на
две четко очерченные группы: социальный реализм и
эстетический реализм. До 1848 г. большинство заметных
произведений искусства относилось к более активной
первой разновидности, тогда как после 1848 г. начала
преобладать вторая,
более квиетистская группа.
В противоположность тем, кто ставил перед собой
задачу создать художественную форму социального
освобождения, «неопределенный гуманизм, которого
придерживались реалисты-прудонисты и сторонники
социального искусства» {Bourdeieu, 1992, р. 120), вторая группа
обратилась к «detachement esthete» (эстетической
отстраненности). Это различие привело к формированию
различных групп, каждая из которых вела свой собственный,
совершенно самостоятельный образ жизни, и это в
конечном итоге привело к расколу. Крах философских утопий,
предложенных последователями Клода Сен-Симона,
Шарля Фурье и Пьера Жозефа Прудона, вызвал недоверие
к
социально ангажированной литературе. Теперь новая
ли ри ка отвергала
как
индивидуализм романтиков,
так и
идейную литературу реалистов,
и
отступила к более
эзотерическим положениям теории Гartpour iart
(«искусство ради искусства»).
Не случайно литературная поэтика, оформившаяся
после того как литература добилась независимости,
подчеркивала важность эстетического предрасположения.
Произведения искусства в их интерпретации должны
были демонстрировать этот независимый эстетический
характер,
показывать
бесстрастный интерес к
эстетическим качествам
литературного произведения и мира.
На
эту точку зрения встали такие выдающиеся критики, как
Постав Планш, Жан-Мари Низар и Виктор Кузен. Кузен,
в
частности, воскресил идею И. Канта о «равнодушии»
{Interesselosigkeit) в искусстве и поместил ее в
современный
контекст
усиления специализации в капиталистическом
обществе. Теория «искусства ради искусства», таким
образом, была
выражением усиливающейся тенденции к
специализации в
индустриальном обществе
-
с одной
стороны и своего рода средством сопротивления угрозе со
стороны индустриального, механизированного образа
жизни
-
с
другой стороны. Согласно подходам на основе
«здравого смысла» и «эстетики середины» Кузена, поэты
скрывались
в блестящем уединении в своих башнях из
слоновой кости, «по
ту сторону добра и зла». Романтическая
страсть
и
реалистический бунт сменились социальной
неподвижностью и равнодушием. Эта изоляция от
общества привела к тому, что мир был заменен целой
Вселенной, которая была совершенна по сути и к тому же
создавала иллюзию самодостаточного мира слов.
Теоретическая основа этого эстетического течения
была заложена художником, писателем и критиком
Теофилем Готье (1811-1872). В предисловии к своему
роману «Мадемуазель Мопен» (1835 г.) он сформулировал
основные принципы автономного искусства таким образом:
«искусстворади искусства не имеет цели, любая цель
извращает искусство». Искусство, таким образом, не
нуждается в социальной или нравственной направленности;
художник может ставить свои собственные эстетические
цели, не затрагивающие внешний мир. Хотя Т. Готье и си¬
214

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
дел в первом ряду
в знаменитом
кра сном
жилете во
вре мя
битвы за «Эрнани» Виктора Пого в
театре «Комеди Фран-
сез» в 1830 г., он также
применил эти принципы в сво ем
собственном творчестве. Он ввел новую форму поэзии в
своем сборнике лирических миниатюр «Эмали и камеи»
(1852 г.), которая прозвучала как погребальный колокол
романтической поэзии. В
противоположность
эмоционально нагруженной барочной игре слов и
преувеличенному красноречию и многословности романтических
поэтов, Готье писал небольшие стихи
короткими
метрами, которые были чисты и элегантны по стилю и в
которых встречалось несколько изменений ритма. Эта
красота формы могла быть
достигнута
только
благодаря
усердной работе, похожей на труд скульптора.
Принципы теории «искусства ради искусства» были
подхвачены членами группы французских поэтов
«Парнас», которые распространяли новые правила. Это была
группа молодых сторонников Готье, которые
объединились, чтобы издавать альманах «Современный Парнас» (с
1866 по 1876 г. было выпущено три серии). Они не
создали школу
как
такову ю,
но считали себя «содружеством»
(amitie). Они встречались в парижских кафе «Диван», «Ле
Пелетье» и «Ле Пари» и особенно в «кружке» {cenacle)
основоположника эстетики
«Парнаса» Шарля Мари
Леконта де Лиля (1818-1894), центральной фигуры и «дорогого
учителя» парнасцев, который придал форму парнасским
идеалам в трех поэтических книгах {«Античные
стихотворения», 1852 г.; «Варварские стихотворения», 1862 г.; и
«Трагические стихотворения», 1884 г.). Молодежь и
пожилые объединились в поддержку идеала литературной
красоты, похожего на скульптурную форму,
в
которой
скрыты художественные понятия контролируемой фантазии,
утонченного стиля и творческой энергии. Эти образцы
были почерпнуты из греческой и эллинской культуры и
творчества поэтов школы «Плеяды» эпохи Возрождения
(XVI в.). Тем не менее они оставались близки духу
позитивизма своего собственного времени, сознательно пытаясь
объединить науку и поэзию. Теодор де Банвиль (1823-
1891) заложил свод парнасских правил
в своем
«Маленьком трактате о французской поэзии». В его собственной
поэзии
{«Акробатическиеоды», 1857 г . и «Рондели», 1875 г.)
проявляется стремление к совершенству формы и
экспрессивная виртуозность, хотя временами
она может быть
риторической. Постановка пьесы Франсуа Коппе (1842-
1908) «Прохожий» (главную роль сыграла Сара Бернар) в
1869 г.
произвела такой же шум, что и «Эрнани» Гюго в
1830 г., и внесла вклад в укрепление парнасского
движения как такового.
Вслед за основателями этого движения еще два поэта
внесли вклад в его популярность среди широкой публики.
Один из них
-
Жозе Мария де Эредиа (1842-1902),
который написал только одну поэтическую книгу
-
книгу
сонетов «Трофеи» (1893 г.), красочную историю Греции и
Рима, Средних веков и Возрождения в совершенном по
форме, хотя и холодном художественном стиле,
выдающем пессимистическое отношение к жизни, в
которой
могут выжить только те, кто
служит делу красоты. Второй
поэт
-
Франсуа Арман Сюлли-Прюдом (1839-1907),
самый плодовитый и философски настроенный из
парн асцев, чьи наиб олее выдающиеся поэт ические произведения
{«Одиночества», 1869 г.; «Напрасная нежность», 1875 г.)
очень меланхоличны и созерцательны по содержанию.
Он
получил Нобелевскую премию 1901 г. за совершенство
формы своих превосходных в нравственном и
интеллектуальном отношении произведений. Творчество Шарля
Бодлера, Поля Верлена и Стефана Малларме, в частности,
развивалось параллельно этому новому движению, хотя
они сотрудничали с альманахом «Современный Парнас»
лишь эпизодически.
И Леконт де Лиль, и его
верный последователь Леон
Дьеркс {«Поэмы и стихотворения», 1864 г.) родились на
острове Реюньон. Это сделало их
про из вед ен ия особенно
популярными
в
странах, где говорили на испанском и
португа льс ком
языках. Как только школа Коимбры отвергла
романтизм (новый прозаический стиль достиг высшей
точки в
творчестве Эса ди Кейроша), поэзия в Португалии
вышла на
передний план, но это было уже после 1880 г.
Вопросы эстетики стали средоточием интереса
и
причиной широкой полемики.
Среди поэтов Гонсалвес Креспо
(1846-1883) испытал особен но сил ьно е вли ян ие
парнасской поэтики, о чем можно судить по двум его
произведениям
-
«Миниатюры» (1870 г.)
и
«Ноктюрны» (1882 г.) .
Можно также заметить ее влияние на испаноязычное
движение
«модернизм», например на относящих ся к
нему
поэтов Вильяэспеса и Маркина, но особенно на
основоположника испано-американского модернизма
никара гуанск ого по э т а Дарио (настоящее имя Фе ли кс Рубен Гарсиа
Сармьенто, 1867-1916), который провел много врем ени
в
Мадриде и Париже и в сборнике стихов которого
«Языческие псалмы» (1896 г.)
и «Песни жизни и надежды»
(1905 г.) проявилась склонность к символизму.
В 1880 г. новая
афинская школа освободила греческую
поэзию от
непомерной риторики, которая была типична
для рома нтизма,
и пополнила ряды парнасцев. Здесь
наиболее выдающимся поэтом того времени был Костис Па-
ламас (1859-1943). Его обширное поэтическое творчество
охватывает свыше половины столетия и включает более
20 произведений, в том числе «Песни моей родины»
(1886 г.), «Глаза моей души» (1892 г.), «Ямбы и анапесты»
(1897 г.) и «Жизнь без движения» (1904 г.). Центральной
темой этой созерцательной поэзии является единство
между древней Византией и современной Грецией.
Итальянский поэт и общественный деятель Джозуэ
Кардуччи (1835-1907) возглавил реформаторское
движение, направленное против господства романтического
стиля. Он хотел вдохнуть новую жизнь в великую
классическую литературную традицию путем использования
сложной метрики. Его сборники «Новые стихи» {1877 г.)
и
«Варварские оды» {1877,1882,1889 гг.) были новым и
свежим описанием
природы самой по себе и во
взаимоотношениях с че лов еком , в
которых новое Человечество,
казалось, прославляло жизнь в гармонии с природой.
В творчестве таких выдающихся английских поэтов,
как Альфред Теннисон (1809-1892) и Роберт Браунинг
(1812-1889), несмотря на то , ч т о они были по-прежнему
тесно связаны с романтизмом, проявилось некоторое
сродство с «искусством ради искусства» из-за значения,
которое они придавали эстетической красоте,
вдохновение для которой они черпали в Древней Греции. Поэзия
английских прерафаэлитов Данте Габриела Россетти
(1828-1882), его сестры Кристины Россетти (1830-1884)
и Уильяма
Морриса (1834-1896) была более тесно
связана с
парнасской школой. Идеи теории «искусства ради
искусства», пропагандировавшиеся поэтом Алджерноном
Чарлзом Суинберном (1837-1909) в его полемичных и
временами скандально чувственных стихотворениях в
сборнике «Стихи и баллады» (1866 г.), а также идеи,
выдвинутые писателем и
критиком Уолтером Патером (1839-
1894), чей философский роман «Марий-эпикуреец»
(1885 г.) ста л эстетич еским манифестом молодого
поколения, которое признало его как проповедника красоты,
были отчетливы и просты. Одним из почитателей У.
Патера был Оскар Уайльд (1854-1900), который продолжил
этот
путь
к
декадентству.
Идеи «Парнаса» достигли Польши, где Адам Аснык
(1838-1897) сочинял в высшей ст епе ни стилизова нные
философские произведения (цикл сонетов «Над
глубинами», 1883-1894 гг.), которые по стилю и тематике
походили н а
произведения Франсуа А. Сюлли-Прюдома. Чешский
по эт
Ярослав Врхлицкий (настоящее имя Э ми ль Фрида,
1853-1912) привнес парнасскую школу в национальную
литературу наряду с набором новых необычных стихот¬
215

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ворных форм. Стихи этого весьма плодовитого поэта
одновременно весьма лиричны
и
созерцательны. Милан
Бегович (1876-1948), югославский переводчик
произведений Генрика Ибсена, также стремился добиваться в
своих стихах совершенства во всем, как и члены
парнасской школы. Самым типичным представителем
парнасской школы в шведской литературе является
шведский граф, дипломат и поэт Карл Снойльски (1841-
1903), выразивший свои либеральные идеи
в
хладнокровно выверенных, но элегантно стилизованных
«Сонетах» (1871 г.) .
В российском имажинизме (от англ.
image
-
образ)
также
прослеживаются параллели
с
французской парнасской
школой. Его представители
-
это
литературная
группировка, члены
которой придерживались теории В.Г .
Белинского, согласно которой сочинять стихи означает «мыслить
образами». Это предполагало примат самоцельного
образа и формотворчества над смыслом. Самым характерным
представителем подобного течения был поэт Аполлон
Николаевич Майков, который в поэме
«Двамира» (1881 г.)
опис ыва ет
конфликт между христианами и языческим
Римом. Подобно Леконту де Лилю, Майков
симпатизировал язычникам. Поздний русский имажинизм (1919
1925), равно как имажизм
-
модернистское течение в
английской и американской поэзии 1908-1917 гг.,
сосредоточился на слове как образе и в нем также проявилось
некоторое сходство форм с поэтами-парнасцами.
Парнасское движение продолжало оказывать влияние
в течение долгого времени даже после того, как
господствующее положение во Франции занял символизм. Было
много общего между этими двумя движениями, так что
битвы за господство вряд ли были возможны. Многие
символисты начинали как парнасцы, другие объединяли в
своей поэзии обе школы, хотя и в смягченной форме.
Те, кто расчистил путь для символизма
Триада французских поэтов, каждый из которых
начал с поддержки парнасского идеала эстетической
красоты, и
корни творчества которых можно проследить
в литературной традиции в целом, постепенно
эволюционировала в направлении символистской поэтики.
Строго говоря, ни один из троих не принадлежал к
движению символизма, но основатели движения и его
последователи во все м м ир е считали их ег о
предшественниками и даже основателями.
Важные изменения в поэзии XIX в., несомненно,
пр оизо шли благодаря творчеству французского поэта
Шарля Бодлера (1821-1867), пусть и несколько
ограниченному. Его критические труды {«Эстетическиередкости»,
1868 г. и «Романтическое искусство», 1868 г.) были
написаны в классическом и
романтическом стиле,
которому он, однако, придал
новое
выр аж ен ие . Будучи большим
поклонником
Теофиля Готье и испытывая сильное его
влияние, он связывал первенствующее значение
художественного воображения с принципами поэтики «искусстваради
искусства». Именно благодаря требованию безграничной
художественной независимости Ш. Бодлеру удалось
зал ожить
ос нов у для обновления в
литературе.
В своих
х удожественных произведениях
-
сборнике «Цветы зла»
(1857 г.)
и п оэ т ич ес к ой музыкальной прозе «Парижский
сплин» (первая публикация в Париже в 1869 г. под
назв ани ем «М ален ькие
стихотворения в прозе»)
-
он
привнес
в
литературу городскую разговорную речь. Многие из
современников считали его творчество слишком
радикальным. Из-за мнимой
«аморальности» тираж сборника
«Цветы зла» был конфискован комиссаром полиции после
выхода из печати, поэт и издатель были оштрафованы и,
кроме того, шесть стихотворений пришлось изъять из
сборника. Его тематика, которую можно назвать
противоречивой, была сочтена возмутительной: неудовлетворен¬
ный действительностью и напрасно ищущий надежды в
«Искусственном раю» (I860 г.) пьянства, наркотического
опьянения, вызванного опиумом
и гашишем, и
разнузданного секса, поэт размышляет о вечной
привлекательности зла, об отчаянии, в
которое оно погружает Человечество,
и в то же время о неискоренимом стремлении
к чистоте и
красоте утерянного рая детства. Бодлер был
интеллектуальным и
чувственным поэтом, и в этом отношении он в
корне отличается от своих
современников-романтиков. Он
считал, что мир чувств создает ряд «соотношений между
настроениями личности и символами внешнего мира». Так как
он использовал в своей поэзии повседневные слова и
образы из современной жизни, равно как и необычные
стилистические приемы, его язык отпугивал современников.
Именно поэтому и вопреки его связи с традиционной
литературой Бодлер считается предтечей символизма.
Для творчества Поля Верлена (1844-1896), повесы и
католика, в стихах
ко тор ого
пытались
сосуществовать
«ангел» и
«измученный зверь», была характерна скорее
двойственность, чем неопр едел енно сть.
Хотя он постоянно
отвергал
символизм
(более подробно об этом написано в
обзоре, подготовленном Жюлем Юре в 1891 г.), он все же
остается одним из его
предшеств енников. Первые
произведения Верлена («Сатурнические стихотворения»,
1866 г.;«Галантные празднества», 1869 г.; Добрая песня»,
1870 г.) на первый взгляд совершенно традиционны и
опираются на традиции парнасской школы, но тем не менее
противоречат свойственной парнасскому стилю
строгости формы и отчужденности в представлении поэзии,
которая у Верлена была и чувствительной и утонченной и
была написана гибким размером. Романтическая
ностальгия, равно как и усталость и тоска, переданы с помощью
одновременно музыкальной и ритмичной формы стиха.
Верлен открыто признавал, что его интересует
своего
рода
музыкальный язык («музыка прежде всего»), который
должен отражать поток мыслей и
чувств,
в
программной
поэме под названием «Поэтическое искусство» (из
сборника «Далекое и близкое», 1884 г.), хотя он размышлял над
этим понятием и использовал его с 1874 г.
После знакомства и бурной гомосексуальной связи
Верлена с молодым поэтом Артюром Рембо (илл. 158) в
его поэзии
(особенно в сборниках «Романсы без слов»,
1874 г.; «Мудрость», 1881 г.; и «Параллельно», 1889 г.)
отчетливо проявляется раздвоение души поэта: бьющая
через
край радость
и
чувственное
опьянение
чередовались с тревогой, горечью и сожалениями.
Исповедальная поэзия Верлена, выраженная в образах и
музыкальных стихах, породила миф о падшем и
вырождающемся художнике, который тем не менее был
одарен божественным вдохновением и был проклят, как
те поэты, о которых он написал труд под названием
«Проклятые поэты» (1883 г.).
Из-за того, что он был связан с Верленом в жизни,
Артюра Рембо (1854-1891) также часто несправедливо
считают одним из вдохновителей символизма. Однако
символисты 1880-х гг. знали его только благодаря его
репутации «у жасн ого ди тя » и
«проклятого поэта»,
нонконформиста и искателя приключений, контрабандиста
оружием и мистика, но не были
подвержены прямому влиянию
его творчества.
В своем знаменитом письме к Полю Деме-
ни от 15 мая 1871 г. Рембо
гов ор ил
о необходимости
пересмотреть культ собственного «Я» и прийти к новой
то ч к е зрения на роль бессознательного, сновидений и
эйфории. Это письмо будет опубликовано только в 1912 г. и
послужит манифестом сюрреалистов. Ни его стихи
(«Пьяный корабль», 1871 г. и «Полное собрание стихотворений»,
1895 г.)
и
духовная автобиография в прозе, ни его
«свободные» стихи и поэмы в прозе (книги «Сквозь ад», 1873 г.,
«Озарения», изд. в 1886 г.) не были оценены его
современниками, но
сюрреалисты были о них более высокого
мнения. Они узнавали
свои цели в
творчестве Рембо и счита¬
216

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
л и е го провидцем,
в
трансе запечатлевающим свои
навязчивые идеи, не придавая значения логике языка и
действительности и не беспокоясь о том, чтобы быть понятым.
Парижского поэта и преподавателя
английского
яз ык а Стефана Малларме (1842-1898) можно считать од ни м
из основателей символизма или по крайней мере
духовным учителем кружка молодых поэтов, которые
собирались вокруг него по вечерам во
вторник
на
рюдеРом.К
ним относились Поль
Бурже, Постав Кан и Жюль
Лафорг,
а позднее Рене Гйль, Анри де Ренье, Франсис Вьеле-Гриф-
фен,
а еще позднее
-
Поль Клодель, Андре Жид, Пьер Луис,
Камиль Моклер, Марсель Швоб и Поль Валери, самый
младший и самый значительный из его приверженцев.
Малларме говорил своим ученикам, что поэзия
должна заставлять думать и действовать на подсознание
читателя. Тщательно используя интеллект и все музыкальные
и магические возможности языка, поэт должен уметь
преобразовывать действительность в свой собственный
поэтический мир символов. В своих эссе по литературе и
эстетике («Страницы», 1891 г.;«Музыка и литература»,
1894 г.;«Разглагольствования», 1897 г.)
он
проводит
различие между повседневным разговорным
языком
(«непосредственная речь») и поэтическим языком («основная
речь»). Эта интеллектуализация касается не содержания
стихотворения,
а его
формы или построения, которое
должно основываться на расчете,
точн о также как со чине ние
музыки придерживается математических правил. Стихи
делаются из слов, а не из идей, заключает он в
«Разглагольствованиях».
Таким образом, поэзия Малларме эволюционировала
от бодлеровского и парнасского стиля его первых поэм,
высшим достижением среди которых были его
драматургические фрагменты «Иродиада» (1871 г.), до символизма
его стихотворений «Послеполуденный отдых фавна»
(1876 г., положенное на
музыку Клодом Дебюсси) и
«Проза дляДезесента» (1885 г.), а также непроницаемой по
характеру «чистой поэзии» в стихах «Удача никогда не
упразднит случая» (1897 г.). Поэзия Малларме выходит за
пределы символизма его последователей и уже задает тон
для декадентства и опытов модернистов.
Символизм
Хотя термин и идея были не новы, поскольку
их корни
восходят к Канту, Гёте и Шеллингу, можно все же считать,
что наибольшее влияние на тех, кто
формировал школу
или движение символизма в 1880-е гг. во
Франции,
несомненно, оказало стихотворение Бодлера «Соответствия»
и его
образы «desforets de symbols» («леса символов»).
Термин «движение» здесь подходит больше всего из-за
степени
различий между его сторонниками, н е говоря уже о
различных направлениях внутри самого движения.
Основополагающие принципы символизма как
движения были сформулированы Жаном Мореасом (псевдоним;
настоящее имя Яннис Пападиамандопулос, 1856-1910) в
«Манифесте символизма», опубликованном в газете
«Фигаро» 18.09 .1886 г. В 1886 г.
Мореас также основал журнал
«Символист» вместе с Поставом Каном (1859-1936) и
Полем Аданом (1862-1920) (илл.ХЬЭ)- Затем вместе с Рене
Гилем (настоящее имя Рене
Гильбер, 1862-1920) Кан
развил поэтику символизма и правила стихосложения
символистской поэзии; Гиль опубликовал труд под
названием
«Трактат о слове» (1886 г., предисловие
написано Малларме), а Кан осуществил синтез этого
нового взгляда на поэзию в «Верлибре» («Свободный
стих», 1912 г.) . Символисты 1880-х годов излагали свои
взгляды на поэзию в журналах «Независимое обозрение»,
«Вагнеровское обозрение», «Ла Вог»,
«Декаданс»,
«Сочинения об искусстве», «Ревю бланш» {«Белое
обозрение»), «Ла Меркюр де Франс» и тд.
Лингвистические журналы на французском языке в Бельгии, в частно¬
сти «Молодая Бельгия» и «Валлония», также внесли вклад в
распространение
новых взглядов на
литературу. Будучи
откровенно лирическим, символистский театр не достиг
большой
популярности, но пьесы символистов ставились
в
ряде альтернативных театров, например в «Театр д'Ар»
(«Театр искусства»), основанном Полем Фором в 1890 г.,
который перешел в 1892 г. к
режиссеру
и
актеру Орельену
Люнье-По и был переименован в театр «Эвр»
(«Творчество»).
С учетом культурной и исторической перспективы
символизм можно
рассматривать
как
реакцию
на
рационалистическую позитивистскую философию, а также на
сайентизм и
капиталистическую структуру французского
буржуазного общества. В противоположность всему
этому символисты сформировали свое видение жизни и
мира,
в
котором высшей ценностью является искусство. Эта
точка
зрен ия
в большой степени была навеяна немецкой
идеалистической философией и пессимистическим
мировоззрением Шопенгауэра. Символисты хотели выйти за
границы «здесь и сейчас» и исследовать сверхъестественное
в поисках идеи, которая подчеркнула и объединила бы все
воспринимаемые явления видимого мира.
В контексте истории литературы символизм
является отказом от любых форм реализма и в особенности от
материалистических и детерминистических взглядов
натурализма. Кроме того, хотя корни символизма уходят в
поэтику независимости «искусства ради искусства»,
в
1870-х гг . символисты отошли от
«скульптурного»,
в
высшей степени живописно
сконструированного искусства
парнасцев. Важнейшее значение для символизма имеет
его родство с музыкой, особенно с симфонической
музыкой немецких композиторов и музыкальными
драмами Рихарда Вагнера. Тот факт, что в 1876 г.
редколлегия
«Современного Парнаса» сочла, что Верлен и Малларме
больше не подходят для третьего выпуска журнала,
поразителен в этом от ноше нии.
Следуя за основателями движен ия,
писатели-символисты хотели исследовать всеобщее, переступить границы
чувственного восприятия, чтобы выявить соответствие с
духовным миром, который лежит за его пределами,
и
таким
образом достигнуть чистой сути вещей. Этим
объясняется неопределенность, которая обнаруживается в
символистской
литературе: с одной стороны символизм
обычно ссылается на все абсолютное, вечное, бесконечное и
невыразимое, но с другой стороны он связан с
основанной на опыте действительностью благодаря
повышенному вниманию к языку. Эта форма литературы,
и поэзии в
частности, стремится не толковать действительность как
такову ю,
а создавать или вызывать в памяти внутренний
мир с помощью намеков или благодаря возможностям
языка. В
силу крайне личностного использования языка,
удивительной новой образности и предпочтения ритма
просодии эта поэзия стала совершенно непроницаемой
по
характеру и была доступна только для небольшой
группы посвященных читателей.
На своей родине символизм был самым влиятельным
литературным движением конца века, достигнув
наибольшего расцвета
в 1880-е гг. Многие писатели
прин имал и
в
нем
участие. Наряду с его основателями , о
которых уже
упоминалось выше, были и другие авторы, добившиеся
прочной долговечной известности - Жюль Лафорг, Вилье
де Лиль-Адан, Анри де Ренье, Стюарт Мерриль и Вьеле-
Гриффен. В 1890-х гг. к движению присоединились новые
участники, среди прочих
-
Франсис Жамм, Альбер
Виктор Самен, Шарль Герен, Пьер Луи, Андре Жид, Поль
Клодель и Поль Валери.
Хотя символизм как таковой (т.е. как согласованное
движение) оказался недолговечным, он привлек
множество людей из-за пределов Франции в Париж в поисках
более глубокого знакомства с его принципами. Благодаря
этим посредникам, познакомившим свои страны с поэти¬
217

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
кой символизма, движение стало известно во всем
мире.
Кроме того, французский символизм был
адаптирован,
чтобы удовлетворять н ац и он ал ь ны м вкусам
и
соответствовать
лит ературным трад иция м
этих стран.
В результате интенсивного взаимообмена и
сотрудничества наиболее близким к французскому символизму
стало
творчество франкоязычных бельгийских писателей.
Как поэт Морис Метерлинк (1862-1949) (илл.\6(У)
эволюционировал от «христианского декадентства», автора
классических
рифм до
гуманиста-агностика
и
сочинителя «свободных стихов» («Теплицы», 1889 г.).
Всемирной славы в 1890-х гг . он до с ти г главным образом
благодаря символистским пьесам о смерти,
счастье и
положении человека (сказка «Принцесса Мален», 1889 г.;
одноактные пьесы «Непрошеная» и «Слепые», обе 1890
г.; драма «Пелеас и Мелисанда», 1893 г.; пьеса-сказка
«Аглавена и Селизетта», 1896 г.); его пьеса «Синяя птица»
даже б ыл а поста влена Ста нисла вским в Моско вском
Художественном театре (1908 г.) . Метерлинк получил в
1911 г.
Нобелевскую премию по литературе
за
обширное
и
многостороннее творчество (которое также включает
очерки по философии и эстетике и научно-популярные
произведения). Его соотечественник Шарль ван Лерберг
(1861-1907) из Гента также добился известности в
Париже благодаря своим символистским пьесам
(«Ищейки», 1889 г.; «Пан», 1906 г.)
и
утонченной, полной
намеков поэзии
(«Смутные видения», 1898 г.; «Песнь Евы»,
1904 г.) . Жорж Роденбах (1853-1898), поселившийся в
Париже в 1888 г., подражал Верлену в сборниках своих
поэтических
произведений «Светская зима» (1884 г.)
и
«Чистая юность»
(1886 г.), но больше прославился
благодаря меланхолическому поэтическому роману
«Мертвый Брюгге» (1892 г.) . Хотя Эмиль Верхарн (1855-
1916) поддерживал тесные связи с французскими
поэ там и
Малларме, Гйлем, Вилье де Лиль-Аданом и Мореасом
во
вр емя своего пребывания во Франции с 1898 по 1913
г., французский символизм не оказал на него большого
влияния. Его поэтическая трилогия
-
сборники «Венера»,
«Крушения» (1888 г.)
и
«Черные факелы» (1891 г.) яв но
демонстрирует неприятие им парнасской эстетики
(первые два сборника) и выбор поэтики символизма, но
он пошел по
своему собственному пути в создании
гуманистической и социально направленной поэзии
(сборники «Поля в бреду», 1893 г.; «Города-спруты», 1895
г.; «Буйные силы», 1902 г.; «Вся Фландрия» в пяти частях,
1904-1911 гг.), а также глубоко личностной любовной
лирики (трилогия «Часы», 1896-1911 гг.), которые
принесли ему известность во всем мире.
На литературу на голландском языке во Фландрии
влияние оказывал главным образом символизм Шарля
Мориса и его произведение «Литература нынешнего дня»
(1889 г.), которое повлияло на создание литературного
журнала «Сегодня и завтра» («Van Nu еп Straks»), хотя
то лько поэт
Карел ван де Вустейне (1878-1929), преобразовал
его в личное мировоззрение
в своем поэтическом
творчестве, которое
счи тает ся своего
рода
символически
изложенной автобиографией. На самом деле, нельзя
говорить
о голландской школе символизма, подобной французской,
хотя известные в то
время журналы «Новый вожатый» и «Ди
Кроник» познакомили Нидерланды с этим течением.
Только творчество более поздних поэтов, например Питера
Корнелиуса Баутенса (1870-1943) и Адриана
Роланд-Холста (1888-1976) можно отнести к символизму.
Артур Саймонс (1865-1954) явился своего р ода
послом
символизма в английской литературе благодаря своему
исследованию «Символистское движение в литературе»
(1899 г.). В течение 1890-х гг. он
поддерживал
тесные
контакты с
Шарлем Морисом, Полем Верленом и Стефаном
Малларме и лично
представил последнему ирландца
Йитса. Поэзия Саймонса носит явный отпечаток влияния
французского движения, проявившийся в «Лондонских
нонах» (1895 г.)
и
«Образах добра и зла» (1899 г.). Хотя дух
французского символизма в Ан гли и ра спр остр ани лся
благодаря
таким
журналам,
как «Желтая книга» (издавался в
1894 г.
художником-графиком Обри Бёрдсли и писателем
Генри Харландом) и «Савой» (основан А. Саймонсом в
1896 г.), символизм в под линн ом смысле слова
пользовался в Англии меньшим влиянием, чем декадентство.
Здесь самым значительным и оригинальным
поэ том и
драматургом-символистом того времени был
ирландец
Уильям Батлер Йитс (1865-1939) (илл.\(Ы). Поэтическое
мастерство и использование
ирландской литературной
традиции позволили ему создать в высшей степени
индивидуальную форму символизма, которая носила
оттенок мистицизма. В течение 1890-х гг . его поэзия
(«Странствия Оссиана и другие стихотворения», 1889 г.;
«Различные легенды и лирические стихи», 1892 г.; «Ветер
в камыша х», 1899 г.)
и
драматургия (пьеса «Тенистые
воды», 1900 г.) находились под сильным влиянием
французского символизма и Вилье де Лиль-Адана
-
в
частности.
Впоследствии
художественное
мировоззрение Йитса эволюционировало в сторону
большей сложности в результате его спиритических
опытов, позволивших ему разработать целую новую
систему метафор и символов, которые составляли часть
его мечтательной поэзии, вершиной которой является
«Видение» (1925 г.).
В Германии поэт-символист Стефан Георге (1868-1934)
установил прочные связи с французскими символистами,
с которыми ему удалось познакомиться лично во врем я
его
визитов в
Париж начиная с 1889 г., и вводил немецкую
публику в их мир с помощ ью переводов и стат ей. Осно вно й
темой его поэтич еских
произведений («Гймны», 1880 г.;
«Паломничество», 1891 г., «Альгабал», 1892 г.) является
конфликт
между страстью
и
сдержан ностью, ме жду реальностью
и идеалами. Его «Ковер жизни» (1900 г.) определил новый
период в его творчестве, характерный пророческим стилем
и
возвратом к реалистической образности.
Начиная с 1892 г.
Георге, объединив вокруг себя
нескольких единомышленников, издавал журнал «Блет-
тер фюр ди кунст» («Листки искусства»). Благодаря
Георге австрийский поэт Гуго фон Гофмансталь (1874-1929)
познакомился с
творчеством Малларме и «скрестил»
символизм с венским духом конца века. В его лирических
пьесах («Вчера», 1891 г.; «Смерть Тициана», 1892 г.;«Безумец и
смерть», 1900 г.) объединялись импрессионизм,
символизм и декадентство.
Символизм также оказал влияние на скандинавскую
литературу, хотя в этом
регионе он не достиг
выдающегося положения в конце XIX в., так как
господствующим
течением здесь был неоромантизм. Лишь норвежского
поэта Сигбьёрна Обстфельдера (1866-1900) можно считать
убежденным символистом, так как атмосфера его
«Стихотворений» («Digte», 1893 г.)
явно
родс твенна
жи воп иси
и
графике его друга Эдварда Мунка. Можно считать, что
Вильхельм Экелунд (1880-1949) занимал особое место в
шведской литературе из-за
приверженности
символистскому иде алу кра со ты
в его полной намеков поэзии о
природе и атмосферной лирике в «В ид ен ия х»
(1901 г.)
и
«Мелодиях в сумерках» (1902 г.) . Символизм оказал большее
влияние на датскую литературу. Здесь важную роль сыграл
журнал «Башня» («Taamet»). Эта новая поэтика обрела
форму в раннем творчестве поэтов Йоханнеса Йоргенсена
(1866-1956), Вигго Стуккенберга (1863-1905) и Софуса
Клауссена (1865-1931).
В странах Южной Европы с языками романской
группы отклик на символизм был более
быстрым и более
широким, чем на Севере. Несомненно, деятельные
эклектичные умы, такие как итальянский поэт, романист и
драматург Габриеле Д Аннунцио (1863-1938), считали
символизм и декадентство идеальными источниками смысла.
Подобную смесь символистского стиля и декадентской
218

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
тематики можно обнаружить в творчестве самого
характерного
испанского писателя того времени Рамона дель
Валье Инклана (1866-1936), чьи в высшей степени
эротичные произведения представляли собой столкновение
различных
влияний. Однако он облек это влияние в
форму
отчетливо личностного творчества.
В повести
«Чудесная лампа» (1916 г.), которую он сам снабдил
подзаголовком «Духовные упражнения», сформулирована поэтика
испанского символизма.
Изощренная утонченность и
чувственность цикла повестей «Сонаты»
(1902-1905 гг.)
делают их высшим проявлением модернизма в испанском
прозаическом искусстве. Подлинные изменения
произошли в Португалии с появлением символистской Nefelibatas
-
группы поэтов, которые называли себя «людьми,
живущими в облаках». Произведение «Oaristos» (1890 г.) поэта
Эужениу де Каштру и Альмейда (1869-1944) служило
манифестом нового стиля поэзии, а он сам достиг вершины
своих творческих
возможностей в «Конштанса» (1900 г.),
эпической поэме в семи песнях. Испытывавший душевные
муки
поэт Антониу Нобри (1867-1900) и Камил о Песанья
(1867-1926) также принадлежа ли
к
международной
группе, которая встречалась в редакции журнала «Арте»,
созданного Каштру и Альмейда. Новаторство здесь
заключалось больше в форме, чем в содержании,
так как
основными темами были любовь и меланхолия
-
во многом точ но
также,какив
реалистической и парнасской поэзии.
Символизм также достиг славянского
мира,
но
неско лько позднее, чем
стран Западной Европы за пределами
Франции. Это позднее возникновение (1905-1910 гг.), совпало,
что характерно, с появлением других движений
-
парнасской школы, импрессионизма, югендстиля и одной из
разновидностей неоклассицизма. В результате символизм был
адаптирован к местным литературным традициям более
радикальным образом, чем где бы то ни было и, кроме того,
смеш ался с эл еме нтам и нац ион аль ног о фольклора. Это
литературное течение было внедрено главным образом
литературными группами, состоявшими из молодых людей,
которые способствовали возрождению в литературе.
Русская литература усвоила символизм очень быстро,
так как его протест против позитивизма и социальных
условностей и против господства разума соответствовали ее
собственным желаниям, которые уже были выражены в
творчестве Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. В
результате
русские писатели оставались близки к французским
символистам в поп ытках
выстроить
новое видение
действительности с помощью новой поэзии и
многозначительного использования языка. Действительно, первые
символисты, которые собирались в редакции журнала
«Весы» (1904-1909 гг.), находились под сильным
влиянием поэзии Бодлера, Верлена и Малларме. Теми, кто
подготовил
путь,
были Валерий Яковлевич Брюсов (1873-1924),
Константин Дмитриевич Бальмонт (1867-1942), Федор
Кузьмич Сологуб (настоящая фамилия Тетерников, 1863-
1927). С формальной точки зрения они принадлежат к
символистам, но их тематика безнадежного пессимизма,
отчаяния, тоски и метафизической пустоты на самом деле
была ближе к декадентам. Их крайний индивидуализм,
культ красоты и отвращение к социальным и
нравственным ценностям привели к расширению пропасти между
художниками и народом.
Чтобы избежать этого тупика, некоторые поэты
отправились на поиски новых ценностей, синтеза эстетики,
философии и религии. Эта вторая фаза была
представлена Дмитрием Сергеевичем Мережковским (1866-1941),
который в 1902 г. вместе со своей женой, поэтессой
Зинаидой Николаевной Гйппиус (1869-1945), основал
Религиозно-философское общество. Он попытался добиться в
свое м
творчестве синтеза греческой и христианской
цивилизаций. Убежденный во внутреннем разрушении
западной культуры, он постоянно ссылался на мессианскую
роль, которую должна сыграть Святая Русь. Таким образом,
эта форма поэзии .символизма приобрела весьма
мистический и эзотерический характер, в результате чего
расхождение между литературой и политической и
социальной действительностью стало еще шире.
Тем не менее
некоторые поэты из
кр ужка Мережковского стали вид н ым и
ли тер атур ным и фигурами: Александр Александрович Блок
(1880-1921), Андрей Белый (псевдоним Бориса
Николаевича Бугаева, 1880-1934) и Вячеслав Иванович Иванов
(1866-1949).
Хотя первоначально русский символизм находился под
сильным влиянием французского, он в большей степени
опирался на национальные источники в течение второй
своей фазы. Метафизический подход был менее
распространен, чем на Западе, и тесно связан с религиозными
и
национальными устремлениями русского народа. Пессимизм
первой фазы сменился твердой верой в роль России,
обновленной революцией. Однако после 1910 г. влияние
символистов ослабло, так как футуристы и имажинисты
отвергали идею о том, что мир
-
это «лес символов».
Символизм впервые проявился
в
литературе стран
Балтии в 1905 г. Сведения об этом западноевропейском
движении пришли из скандинавск их, немецких и ру сс ких
источников. Здесь первопроходцами также стали группы
современных молодых поэтов с
индивидуалистическими
нак лоннос тями, которые интересовались
экзистенциальными и метафизическими вопросами. Эстонию с этим
течением познакомило движение «Hoop Ээсти» («Молодая
Эстония»), лидерами которого были Густав Суйте, Фриде-
берг Туглас и Й. Оке (/. Oks). В Литве символизм был связан
с
журналом
«Dzelme» («Залив», 1906-1907 гг.)
и
альманахом
модернистов «Pirmasai baras» («Первая веха», 1915 г.) .
Наиболее видным литовским символистом был критик,
поэт и драматург Балис Сруога (1896-1947).
Те страны Центральной Европы, у которых были
крепкие многовековые связи с западноевропейской культурой,
особенно Польша и Чехословакия, оказались
плодородной почвой для символизма. Он был привнесен и
распространялся в рамках разнородной группы «Молодая
Польша» начиная с 1898 г. с участием таких критиков и
поэтов, как Антони Ланге (1861-1929), Зенон М. Пшес-
мыцкий (1861-1944) и Станис лав Пш ибыш евс кий (1868-
1927). Последний, в частности, расчистил путь
символизму своим манифестом антиреалистического и
антидемократического искусства «Confiteor» (1899 г.),
а также
со з да н и ем журнала «Химера» (1901-1907 гг.) . Чтение
французских, немецких и франкоязычных бельгийских
поэтов-символистов
привело
к
новому расцвету
польской лирики, особенно среди таких поэтов, как Ка-
зимежТетмайер (Пшерва-Тетмайер, 1865-1940 гг.), Ян Кас-
прович (1860-1926) и Леопольд Стафф (1878-1957). Их
характерный пессимистический взгляд на мир
и
апокалиптические
образы являются ре зуль тато м
силь ного
влияния, которое оказала на них философия Шопенгауэра и
Ницше. Самым характерным поэтом-символистом был
Болеслав Лесьмян (1877-1937), самые значительные
произведения которого опубликованы между двумя
мировыми войнами. Последователь философской школы
французского философа-идеалиста Анри Бергсона, он писал
полные воспоминаний стихи, в
которых проявилась его
замечательная способность к
новаторству
в области
языка. Символизм также способствовал изменениям в
теат ре.
Драматург Тадеуш Ритнер (1873-1921), драматург,
художник и
театральный деятель Станислав Выспяньский
(1869-1907) начали работать в подражание Метерлинку.
Крупными новаторами в прозе стали романист Вацлав
Берент (1873-1940) и пис атель Стефан Жеромский
(1864-1925), главным образом в с во и х
«рапсодиях»,
типично польских рассказах, написанных поэтическим
ритмическим языком, в
которых описание важнее сюжета.
Чехословакия, которая к 1880-м гг . стала меньше
зависеть от немецкой культуры и стремилась примкнуть к
219

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
новым реформаторским движениям, приходившим из
Парижа в 1890-е гг ., познакомилась с символизмом в 1895
г.
благодаря манифесту группы «Чешская современная
поэзия», основными представителями которой были
критик Франтишек Ксавер Сальда (1864-1925) и поэты
Отокар Бржезина (1868-1929) и Антонин Сова
(1864-
1928).
Контакты с поэзией французского символизма также
привели
к обновлению венгерской литературы.
Патриотический пыл угас,
в поэтах проснулся индивидуализм
и
они начали оглядываться на заграницу. В 1850 г журнал «А
Het> («Неделя») провозгласил себя космополитическим. Для
стихов в своих сборниках, в частности, в «Новых стихах»
(1906 г.) Эндре Ади (1877-1919) черпал вдохновение в
творчестве Бодлера и Верлена. Журнал «Nyagat» («Запад»,
1908 г.) играл важную роль как место встречи
прогресси вных поэтов, воспитанных н а
французском символизме,
-
Дежё Костоланьи (1885-1936), Михая Бабича (1883-
1936) и Арпада Тота (1886-1928). Подобное обновление-
хотя
и
на
два
десятилетия
позже
французского
симв олизма
-
привнесло символизм в болгарскую
литературу, и начиная с 1905 г.
журнал
«Мысль» стал
центром индивидуализма в философии и модернизма в
литературе. Новый стиль набрал силу с публикацией
сборника стихов «Бессонница» (1907 г.) Пейо Яворова
(настоящая фамилия Крачолов, 1878-1914). В сербской
литературе сильное влияние Бодлера и Верлена явилось
причиной смешения парнасской школы и символизма в
по э з ии Йована Дучича (1874-1943), Милана Ракича
(1876-1938) и Стефана Луковича (1877-1902). Самой
неподдельной и оригинальной поэзией отличается сборник
«Утонувшие души» (1911 г.) поэта и
представителя богемы
Владислава Петковича-Диса (1880-1916).
Хотя один из основателей символизма Жан Мореас по
происхождению был грек,
в самой Греции это дв иж ен ие
добилось скромного положения около 1892 г. с
публикацией сборника «Сонаты» Стефаноса Стефану (1868-
1944). В греческой литературе символизм был связан с
элегичностью и
неороман тизмом,
что можно отчетливо
увидеть
в поэзии Костаса Хацопулоса (1868-1920).
В американской литературе также не было
собственной школы символизма, хотя Стюарту Меррилю, одному
из видных деятелей французского символизма, удалось
добиться того, что французское символистское движение
было оценено и
признано более широко, благодаря его
отчетам в
журнале «Чэп Бук». Публичные лекции Анри де
Ренье во время посещения им Нью-Йорка и Босто на в
1900 г. оказали заметное влияние на молодых
университетских поэтов, хотя лишь поэт Уоллес Стивенс (1879-
1955) воспринял традиции французских символистов на
сколько-нибудь постоянной основе. Отношения между
реальностью и воображением являются основной темой
стихов, которые
он написал в более
зрелом
возрасте:«Классическая гармония» (1923 г.); «Идеи порядка» (1935
г.);«Человек с голубой гитарой и другие стихотворения» (1937 г.);
«Заметки по поводу высшей формы вымысла» (1942 г.)
и
«Эст етик а зла» (1945 г.).
К 1910 г. символизм как течение пошел на спад в
большинстве стран и начал вытесняться
другими
литературными течениями, которые были диаметрально
противоположны сосредоточенной на самой себе
индивидуалистической литературе. Тем не менее его влияние будет
ощущаться и в XX в., произведения поздних авторов
-
или
неосимволистов
переживут творчество их
предшественн иков.
В результате этого, возможно, самым значительным
французским поэтом-символистом стал молодой ученик
Малларме Поль Валери (1871-1945) (илл.\б2). Хотя он
дебютировал в 1889 г . с символистскими стихам и, его
важнейшие произведения появились только 20 лет спустя
(«Юная Парка», 1917 г. и
«Очарования», 1922 г.) . Его поэзия
представляет
собой
великолепное
соединение
чувственности, рассудочности
и музыкальности. Он
изложил свои взгляды в прозаической форме в работах
«Введение в систему Леонардо да Винчи» (1895 г.), «Вечер
с господином Тестом» (1896 г.), «Варьете» (в 5 томах, 1924-
1925 гг.), «Взгляд на интеллектуальный мир» (1931 -1945
гг.), «Наброски» (2 тома, 1941 г.) и «Тетради» (29 томов,
1957-1961, опубликовано в факсимильном виде). В этих
работах он утверждал,
что
разум
является единственным
источником знания как
научного,
так и
художественного.
Поэтому для него литература была формой труда,
строительства, которое преобразовывало язык
Творчество Поля Клоделя (1868-1955) (иллЛбЪ) также
вы росл о
из символизма. Чтение им книги «Озарения»
Артюра Рембо поколебало его веру в сайентизм, и в 1890 г.
он примкнул к католицизму. С этих пор в его стихах
присутствовали свидетельства его новой веры. Стихи
Клоделя
-
это поэзия космического видения, полная
символов и
метафизических идей, представленных в
строгой, лишенной рифм форме, которая богата образами
и
созвучиями
в
соответствии
с
правилами
его
«Поэтического искусства» (1907 г.) .
Символизм продолжал оказывать влияние в прозе
благодаря произведениям Андре Жида (1869-1951) и
Марселя Пруста (1871-1922). В период символизма первый
стремился стать Верленом в прозе и тем самым выявить
болезненные
конфликты совести, все время разрываясь между
чувственностью и аскетизмом («Тетради Андре
Вальтера», 1891 г.; «Трактат о Нарциссе», 1891 г.; «Путешествие
Уриана», 1893 г.). В результате знакомства с ницшеанской
философией жизни он стал откровенным
индивидуалистом и начал писать аналитические психологические
романы, в
ко тор ых разрабатывал свое напра вле ни е
творчества, состоящее в
«бунте, свободном обсуждении,
освобождении духа, требовательности к самому себе» («Яства
земные», 1897 г.; «Имморалист», 1902 г.; «Тесные врата»,
1909 г.). После первой мировой войны он стал «учителем
мышления» нового поколения, поколения дадаизма и
сю рреа лизм а. Его те ория «беспричинного поступка»,
или
импульсивного немотивированного действия встретила
широкий отклик
Марсель Пруст (иллЛбА), с другой стороны, был
одержим
утонченной
формой
эстетического
дилетантизма, характерного для конца века, о чем
свидетельствует
его
первый сборник эссе, рассказов и
стихов («Утехи и дни», 1856 г.). Жизнь постоянно
причиняла
ему
страдания,
и
он
создал
форму
чувствительности, которая давала возможность
плодотворного самоанализа. Прусту удалось создать мастерский
синтез поэз ии и
реальности, образа и наблюдения, анализа
и
ощущения, когда он рассказывал о «прекрасной эпохе»
(la beUe epoque) и жизни «бомонда» в Париже около 1900 г.,
в цикле романов «В поисках утраченного времени» (тома
1-16, 1913-1927 гг.) . Он использовал каждое мгновение,
как если бы время стояло на месте, и, применяя
ассоциативный прием «внутреннего монолога» и
искусство де таль ного опи сания, погружался в глубины
человеческой души. Творчество Пруста, таким образом,
представляет собой синтез реализма, натурализма и символизма, хотя
в его стиле символизм проявляется отчетливее, чем что-
либо еще.
Можно считать, что австрийский поэт Райнер Мария
Рильке (1875-1926) принадлежит к европейским
неосимволистам в немецкой литературе. Его ранняя поэзия по-
прежнему была
игриво импрессионистской и была
написана в
утонченном духе конца века, полна мрачных
настроений и страстного стремления к жизни великого и
благородного героя («Жертвы ларам», 1895 г.;
«Венчанный снами», 1897 г. и «Песнь о любви и
смерти корнета
Кристофа Рильке» в лирической прозе, 1906 г.) . Под
влиянием Гуго фон Гофмансталя, Стефана Георге и в
особенности датского писателя Енса
Петера Якобсена
творчество Рильке развивалось в направлении символизма
в сборниках стихов «Книга образов» (1902 г.)
и особ енно
«Часослов» (1899-1903 гг.). Под влиянием творчества
Родена
в
Париже он написал
два
тома
«Новых
стихотворений» (1907-1908 гг.), в которых оставил мир
абстракций ради мира реальных вещей. Его поздние
поэтические произведения («Дуинезские элегии», 1923 г.;
220

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
«Сонеты к Орфею», 1923 г.) представляют собой гимны
современному
человеку
и
его
«bejahende»
(утверждающему) взгляду на жизнь и на
мир.
Американский
поэт Томас Стернз Элиот (1888-1965)
{илл.\б5), создавший синтез символизма и модерн из ма ,
поселился в Англии в 1927 г. и впоследствии стал
британским подданным. Его ранняя поэзия («Пруфрок и
другие наблюдения», 1917 г.) носит следы сильного влияния
французских символистов, особенно иронического стиля
Жюля Лафорга
-
формы иронии, которая позволяла поэту
выразить
самые глубокие мысли и чувства,
втоже
вре мя
давала
возможность
критически
и
объективно
анализировать
их.
Этот стиль был безукоризненно
использован в его поэме «Бесплодная земля» (1922 г.), в
которой он дал критический культурный анализ хаоса и
бесплодности цивилизации того
времени, вы ра жа я
все это
в символистском стиле. Его более поздняя поэзия («Четыре
квартета», 1943 г.) представляет собой поэтические,
религиозно-философские по подх оду размышления о
времени.
Эти поздние символисты оставили отпечаток в
литературе периода между двумя мировыми войнами; они до
предела исследовали возможности поэтического языка
симв оли зма и та ким образом заложили основы дл я
модернистской поэзии XX в.
Декадентство
Декадентство, которое тесно связано с символизмом
и которое поэтому иногда трудно отличить от него,
представляет собой движение, встречающееся
в
литературе
конца XIX в.
Кроме того, так как истоки обоих стилей
сходны, их еще труднее различить.
Оба движения на самом деле являются
антидвижениями, появившимися в ответ на позитивизм, материализм,
утилитаризм
и банальность повседневной жизни в
индустриальном буржуазном обществе. В стилистическом
отношении они также дистанцировались от обычного
утилитарного языка общения и хотели полностью
поставить
язык
на
службу
эстетической
выразительности. Их язык отличала неопределенность
и множественность значений, а не конкретность и
точность. И символистская, и декадентская литература
полны
неологизмов,
характерных
модных
слов,
остроумных каламбуров, искажений
синтаксиса,
понятной лишь посвященным двойственности и
сознательной неясности.
Несмотря на эту схожесть, декадентская литература
находится на ином семантическом уровне: тогда как
символизм
проявляет свою особую природу на уровне
языка
или поэтики, декадентство отличается от него своим
отношением к жизни и
обществу,
и эт о отличие
проявлялось главным
образом в аспектах
содержания, т.е. в
основной идее, теме и
образе. Основной чертой этого
отноше ния б ыл о
неприятие индустриального общества
того
времени, что
привело
к
потере веры
в
прогресс
ик
решительному разрыву с прошлым. Однако предсказания
гибели, которые их сменили, необязательно вели к
глубокому
пессимизму.
Выглядит
довольно
парадоксальной позиция декадентов, видевших красоту
в гибели цивилизации (часто встречаются упоминания
Византии и поздней Римской империи), поскольку, по их
мнению, распад является необходимым шагом на пути к
возрождению и новой жизни в
лучшем и, в частности,
более красивом обществе. Современный человек
-
невротическое создание, и единственное, что могло
доставить
ему удовольствие,
-
это
танцевать
на
вершине вулкана,
тем самым избегая каждодневной
пошлости. Таким образом, декадент сознательно
избирал эстетическую и аристократическую изоляцию в
«искусственном раю» Бодлера. Вызывающий дендизм,
преувеличенная эстетическая утонченность,
сверхчувствительность, сексуальные отклонения и культ
искусственности бы л и вн еш ни ми
признаками декадентского
образа жизни и выражали его позицию по отношению к
враждебному миру обывателей. Стремление к духовной
глубине толкало многих в религи озную
жизнь
-
поразительно много людей обратилось в католичество
-
ико
многим формам мистицизма, к
оккультизму и сатанизму.
Как и символизм, декадентство также впервые
проявилось во Франции. Первые признаки декадентского
подхода к жизни и его эстетики можно
встретить в
стихах Шарля Бодлера из сборника «Цветы зла» (1857
г.) . Явные признаки декадентства можно обнаружить в
его же «Новых заметках о Эдгаре Аллане По» (1867 г.),
послуживших предисловием ко второй части его
перевода рассказов По. Теофиль Готье первым упомянул
о элементах декадентства в его (Бодлера) поэтике в своей
«Заметке» к посмертному переизданию стихотворений
Бодлера в 1868 г.: о сложном изобретательном стиле,
полном нюансов и разнообразных регистров. Эта потеря
веры в прогресс, которая уже была охарактеризована
Бодлером как «cette grand heresie de la decrepitude» («эта
великая
ересь
обветшалости»),
и
неизбежное
пророчество гибели, которое сопровождало эту потерю,
распространились и усилились во Франции после ее
поражения во франко-прусской войне 1870 г.
Декадентство стало подлинным литературным
течением в 1880-е гг.
Французский писатель Поль Бурже
(1852-1935) первым объяснил теорию декадентства в
главе о Бодлере в «Очерках современной психологии»
(1883 г.)
-
статье, которая до этого была опубликована
Жюльеттой Адан в 1881 г. в журнале «Новое обозрение».
Термин стал широко
изве сте н
благодаря знаменитой
первой строчке сонета Поля Верлена «Томление» (1883
г.): «Я - римский мир периода упадка» {«]е suis VEmpire а
la fin de la decadence». Название стихотворения и цитата
даны в переводе Б Л. Пастернака.
-
Прим. переводчика).
Впервые для того, чтобы обозначить это движение в
литературе, термин был использован писателем Морисом
Барресом (1862-1923) в журнале «Чернильные пятна»
(1884 г.), Анатоль Бажю составил манифест движения в
журнале
«Декадент» (1886-1889 гг.),
издателем
которого он являлся.
Декадентский образ жизни стал известен широкой
читательской публике благодаря роману «Наоборот»
Шарля Мари Жоржа Поисманса (1848-1907). Это
произведение было упомянуто
как «одно из самых
декадентских в этот век декаданса» в обзоре писателя
Жюля Амеде Барбе д Оревильи. Некоторые считали эту
книгу
библией декадентства, а
другие
-
провокацией, что
породило суровую критику
и многочисленные
пародии.
Многие выдающи еся писатели
присоединились
к
этому движению во Франции в 1880-е годы. Поль
Бурже
(1852-1935) использовал свои труды по современной
психологии в
романах «Мучительная загадка», 1884 г. и
«Преступление любви», 1886 г. ,
в
которых он выявлял
неврозы своих персонажей на фоне светского общества.
Скептически настроенный эстет и дилетант Морис
Баррес (1862-1923) находился в постоянных поисках
новых ощущений и бы л глубоко увлечен развитием
личности, в результате чего появилась его трилогия
«Культ Я» {«Под взглядом варваров», 1888 г.; «Свободный
человек», 1889 г. и «Сад Беренисы», 1891 г.). Он отличался
своим анализом измученных душ и описанием унылых
пейзажей.
Восторженный культ Рихарда Вагнера представляет
собой важную черту французского декадентства,
которая даже привела к созданию «Вагнеровского
обозрения» (1885-1888 гг.). Это также объясняет
повышенное внимание к эксцентричному денди Людвигу
II, королю Баварии и близкому другу Вагнера, который
был использован в качестве
прототипа
в
«Сумерках
богов» Э. Буржа (1852-1925) и «Люсиньоль» К. Мендеса
(1843-1909). Поиски более глубоких форм духовности
приводили некоторых декадентов к мистицизму и
оккультизму. Жозефен Пеладан (1859-1918), который в
качестве основателя «Высшего совета
розенкрейцеров»
(членов тайных, преимущественно
религиозномистических обществ в XVII-XVIII вв. в
Германии и
221

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
некото рых других странах.
-
Прим. ред.)
величал себя
Сар Пеладан, стремился к очищению человека с
пом ощью маг ии
(«Смертный грех», 1884 г.; «Андрогин»,
1891 г.) . Под влиянием творчества Эдгара По, Рихарда
Вагнера и немецких философов Гегеля и Шопенгауэра
французский писатель Филипп Огюст Матиас Вилье де
Лиль-Адан (1838-1889) выстроил таинственный мир из
элементов
романического ужаса («Жестокие рассказы»,
1883 г.; «Необычайные истории», 1888 г.)
и
научной
фантастики, которые можно увидеть
в
романе «Ева
будущего»
(1886 г.), раскрывавшем
типично
декадентскую
тему
«роковой
женщины»
или
«безжалостной прекрасной дамы».
Важнейшим новатором языка и
прозы среди
декадентов был Жюль Лафорг (1860-1887), который
эволюционировал в своем
творчестве к декадентству после
знакомства с философскими трудами Э. Гартмана и А.
Шопенгауэра. Как «пессимист-мистик» он был ироничным
наблюдателем тщеты жизни. Его космическое видение,
саркастические взгляды, жалобы и страхи были
приправлены иронией и юмором, как и у Г. Гейне, и
излагались в своего рода свободном стихе, близком к
народной песне и разговорному языку {«Жалобы», 1885
г.; «Подражание Богоматери Луны», 1886 г.; «Цветы
доброй воли», 1886 г.). В своей новой «Марсельезе» он
призывает буржуазию к оружию для жестокой битвы с
холодным Разумом. Тем самым Лафорг не только
объявил о гибели французской позитивистской мысли,
но и возвестил о рождении модернистской философии.
Влияние Лафорга оставалось значительным во всей
Европе в XX в.
Ит ал ьян ск ий поэт, романист и драматург Габриеле
Д Аннунцио
(1863-1938) {илл.\66) превосходно
воспринял дух и стиль декадентства и позднее стал одним
из самых известных декадентов в
Европе, в том числе
благодаря своему бурному, эксцентричному образу
жизни. Во время пребывания в Риме в 1880-х и 1890-х гг.
он стал одним из самых известных представителей
декаданса после публикации своих поэтических
произведений «Интермеццо рифм» и «Исоттео и
Химера» («Ulsottuo е la Chimera», 1889) и романа
«Наслаждение» (1889 г.), главный герой которого
Сперелли был итальянским Дезесентом (из произведения
Стефана Малларме «Проза для Дезесента».
-
Прим. ред?).
В последовавших за ним романах «Невинный» (1892 г.),
«Джованни Эпископо» (1892 г.), «Триумф смерти» (1894
г.) и «Пламя» (1900 г.) преобладает ощущение крайнего
эстетизма и гедонистическое прославление жизни в
ницшеанском стиле.
Влияние Лафорга продолжало ощущаться в Италии в
поэзии ГЬидо Гоццано (1883-1916) и Серджо Кораццини
(1887-1907) и в ранних произведениях Альдо Палац-
цески (настоящая фамилия Джурлани, 1885 -1974).
Крупнейшим испанским писателем, обращавшимся
к темам декадентства, был Рамон Мария дель Валье
Инклан (1869-1936). В «Весенней сонате» (из цикла
повестей «Сонаты - Записках маркиза де Брадомина»,
1902-1907 гг.), которая считается одним
из
его
основных
произведений,
он
соз да ет
волшебную
атмосферу, которая представляет собой характерное
сочетание священного и мирского, желания и смерти.
Здесь отчетливо прослеживается влияние Габриеле
Д Аннунцио и Эрнста Теодора Амадея Гофмана.
Декадентство не встретило препятствий на пути
к
признанию
в Англии, где оно было связано с литературой
прерафаэлитов и «Эстетическим движением» Уолтера
Патера,
которые
могут
считаться
его
предшественниками. Между 1893 и 1897 г. в лондонском
Вест-Энде
существовал
кружок,
называвшийся
«Декадентское движение». Он был явно создан под
влиянием
французского движения, о чем можно судить
по вызывающему использованию его участниками
желтой обложки для журнала «Желтая книга» (1894 г.),
известного благодаря рисункам Обри Бёрдсли: обложки
романа Поисманса «Наоборот» и журнала «Декадент»
также были желтого цвета.
С французским декадентством Англию в 1893 г.
первым познакомил Артур Саймонс (1865-1954) в ст а т ь е
«Декадентское движение» в «Новом ежемесячном
иллюстрированном журнале Харпера». В поэзии он,
несомненно, шел по
пут и, проложен ному Бодлером и
Верленом {«Лондонские ночи», 1895 г.; «Образы добра и
зла», 1899 г.). Вместе с тем, английский поэт Алджернон
Чарлз Суинберн (1837-1909) к тому времени уже
вдохновлялся французской поэзией при написании
«Поэм и баллад» (книги 1-3, 1866-1889 гг.), а художник
и пи с ат е ль Джордж Мур (1852-1933) воспользовался
своим
пребыванием в Париже, чтобы подготовить
основу своей «Исповеди молодого человека» (1888 г.),
произведения,
в
котором также проступает атмосфера
декаданса в духе Поисманса.
Ключевой фигурой декадентского движения в Англии
был
Оскар
Уайльд
(1854-1900)
{илл. 167),
харизматический и плодовитый писатель, чье поведение
и сочинения
шокировали викторианское общество тех
лет. Он стал известен во всем мире благодаря своим
комедиям, таким как
«Веер леди Уиндермир» (1892 г.),
«Женщина, не стоящая внимания» (1893 г.), «Идеальный
муж» (1895 г.)
и «Как важно быть серьезным» (1895 г.),
которые увлекали публику своими смешными и
(временами) вызывающими диалогами и абсурдным
чувством ситуации. В большей степени он выдвинулся
как
писатель-декадент
в
философском романе
«Портрет Дориана Грея» (1891 г.), который был навеян
романом Поисманса «Наоборот». Страшная и в то же
время вычурная история рассказывает о человеке с
раздвоенной личностью, разрывающемся между добром
и
злом;
стиль
вс ей
книги
являет ся
чрезмерно
эстетическим и крайне чувственным. Чувственность и
утонченный, полный намеков язык также характерны
для пьесы О. Уайльда «Саломея» (французская версия
датируется 1893 г., а английская
-
1894 г.); ее публичное
исполнение было запрещено британской цензурой.
Скандал, вызванный тем, что Уайльд был отдан под
суд и отправлен в тюрьму за гомосексуальную связь
(1895 г.), означал конец не только его писательской
карьеры, но и
популярности течения, которое было
известно в
викторианской Англии как «искусство
шокировать».
Немецкую литературу с декадентством познакомил
Герман Бар с его сборником статей «К
критике
модернизма» (1890 г., статьи, были опубликованы ранее
-
еще
в 1888 г.), который содержал в себ е негативную оценку
декадентского эскапизма (от англ.
escape
-
бежать,
спастись). Дух и стиль декадентства привлекли группу
молодых писателей из объединения «Молодая Вена»,
главной фигурой в котором был iyro фон Гофмансталь
(1874-1929),
немецкий
эквивалент
Уайльда
и
Д Аннунцио. Центральной фигурой в его
творчестве был
Безумец {der Тог), вечный веселый эстет, наслаждающийся
красотой и жизнью. Когда приходит смерть, он осознает,
что не знал настоящей жизни.
Более светлая сторона конца века, которая была
весела в своей игре
на
публику и иронически скептична в
свое м
эротизме, наблюдается в пьесах австрийского
драматурга и прозаика Артура Шницлера (1862-1931),
таких как
«Флирт» (1895 г.), «Зеленый какаду» (1899 г.)
и
«Хоровод» (1900 г.). Пьесы немецкого писателя Франка
Ведекинда (1864-1918) более критичны и даже
циничны в изображении лицемерия морали среднего
класса. В
прот ивоп олож ност ь эт о му
он
пропагандировал
восхищение физической красотой и освобождающую
силу сексуальности («Пробуждение весны», 1891 г.; «Дух
земли», 1895 г.; «Ящик Пандоры», 1904 г.). Социальные
проблемы конца века и, в частности, критика буржуазных
тенденций в обществе, которые должны автоматически
при вес ти
к
упадку культуры, стали главной темой романов
немецкого писателя и общественного деятеля Генриха
Манна (1871-1950). Это можно наблюдать в его
ранних
произведениях, например,
в
трех томах романа «Богини»
222

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
(1902-1903 гг.), где
описывается
упадок доселе
процветавшего Возрождения, и в романе «Учитель Гнус»
(1905 г.), который явился основой фильма «Голубой
ангел». Ранние произведения его брата писателя Томаса
Манна (1875-1955) также написаны в духе культурного
пессимизма
Шопенгауэра: представлены эстеты,
которые
отказываются от вульгарности современной
жизни и либо гибнут, либо освобождаются (роман
«Будденброки», 1901 г.; повести «Тонио Крегер»,
«Тристан», 1903 г.; «Смерть в Венеции», 1913 г.).
На рубеже веков духом декадентства были захвачены
писатели во всей Европе. В некоторых странах ему не
удалось
стать полноценным литературным движением,
но оно опред елен но
по вли яло на от дель ных писа тел ей
и к тому же лишь в особые периоды
их
карьеры.
Это
относится к
голландскому романисту Луи Куперусу
(1863-1923), действие исторических романов которого
происходит в рамках культуры, обреченной на упадок
или уничтожение, как и в меланхолической поэзии
бельгийского писателя Карела ван де Вустейне (1878-
1929), писавшего на фламандском языке . Можн о найти
следы декадентства в скандинавской литературе у таких
писателей, как швед ы Яльмар Сёдерберг (1869-1941) и
Бу Бергман (1869-1967), норвежский автор Трюгве
Андерсен (1866-1920) и датский поэт Йоханнес
Йоргенсен
(1866-1956). Можно
также
най ти
декадентские тенденции в славянской
литературе,
например,
в
творчестве
польского писателя Станислава
Пшибыше вского (1868-1927) и че шск ог о автора
Юлиуса Зейера (1841-1901).
Декадентская литература привела к решительному
разрыву с прошлым
и
завершила XIX век. Вслед за этой
литературой культурной гибели появилась новая форма
деятельностной литературы: в 1909 г. был опубликован
«Манифест футуризма» итальянского писателя
Филиппо Томмазо Маринетти, а в 1910 г.
журнал «Штурм»
представил экспрессионизм. С ними возник авангард XX
века, который начал бороться за новую культуру.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABRAMS, М. Н . 1953- TheMirrorand theLamp. Oxford
ANDREWS, К 1964. TheNazarenesABrotherhcxxiofGerman Painters inRome,
Oxford
AUERBACH, E1946. MimesisDargestellte Wirklichkeit in derabendldndischen
LUeratur. Bern.
AUSTIN, L 1956. LVrm erspcjetiqne de Baudelaire. Paris.
BAGULEY, D . 1990. Naturalist Fiction. TheEntropic Vision. Cambridge.
BAIER, W. 1964. QuellendarsteUungen zur Geschichte derPhotographie, Halle.
BALAK3AN, A (ed) 1977. TheSymkxAistMw'einent. New'Ybrk.
.
1982. TheSymholistMovementin theliterature ojEimypean Languages. (A
Comparative History of Literatures in European Languages, ICLA, Vol. 2).
Budapest
BAR, N. 1991 .Beeldende kunsten in de 19de eeuw, Utrecht
BAUER, R. 1986. Grosse und Verfall der Decadence . In: DROST W.,
Fortschrittsglaube und Dekadenzbewusstsein im Europa des 19.
Jahrhunderts, pp. 31 -34 . Heidelberg.
BAUMGART, F. \91b.ldealismmundRealisrnus 1830-1880 .DieMalereider
biirgeriichen Gesellscha/t. Kola
BECKER, G. J. 1963. Documents ofModem Literary Realism. Princetoa
BENAMOU, М. 1972. WallaceStei'ensandtheSymiboNoImagination. Princeton.
BENEDITE, L 1910. Great Painters of the XFXP Century and their Painting?.
Londoa
BENEVOLO, L1971 .DieSoziale UrspribigedesmodenjenStadtebaus. Giitersloh.
.
1984. Geschichte derArchUekturdes 19 und20Jahrhunderts. (Deutscher
Taschenbuch Verlag) Band 1 -2, Munich.
BERNBAIJM, E1949. Guide through theRomantic Movement. New York.
BINI, W. 1936. La Poetica deldecadentismo. Florence.
BORNECQUEJ. H. and COGAN, P. 1958. Realisme et naturalisme. Paris.
BOTTOMORE, Т. 1983^4 Dictionary ofMarxist Thougfot, Oxford
BOWRA, M. 1943. The Heritage ofSymbolism. Londoa
.
1949. The CreativeExperiment. Londoa
.
1961. TheRomanticImagination. Londoa
BRAET, H. 1867 . LAccueil fait au Symbolisme en Belgique 1885-1900:
Contribution а Гetude d u nuj uieme ntetde la critique symbolistes. Brussels.
BRINCKMANN, R. (ed) 1969. Begriffsbestimmung des literarischen Realismns.
Tiibingea
BRION,M. \9C8Artcfthe Romantic Ега.Ьоп(Хоп.
BRl J MF1ELD, W. С1993AHistory ofRivssianArchitecture. Cambridge
CARTER, A E 1958. The Idea ofDecadence in French Literature. 1830 -1900 .
Toronto.
CAZAMIAN,L \9^1Symbolismeetpoesie:rexempleangjais. NeuchateL
ELEBONOV1QA1974. TheHeyday ofSalonPainting: Masterpieces qfBourgxyis
Realism, Londoa
CHADWICK, С197 Symbolism. (Series: The Critical Idiom) Londoa
CHARLESWORTH, B. 1965. Dark Passages: The Decadent Consciousness in
Victorian Literature. Madisoa
CHEVREL, Y. (ed) 1982 [1993].£e naturalisme. Etudecfim mouvementlitteraire
international. Paris.
.1983. Le Naturalisme dans les litteratures de longues europeennes.
Universite de Nantes
.
198/8. Le Naturalisme en question. Paris
CLARK, К1973. The Romantic Rebellion. London, New York.
CLARK, T.J. 1973 The Absolute Bourgeois Artists and Politics in France 1848-
1851. Londoa
COLLINS, P. 1965. Changing Ideals ofArchitecture, 1750-1950. Londoa
CORNELL, К \95l.TheSymboUstMovement. NewHavea
.
1958. The Post-SymbolistPeriod. NewHavea
DANIELS, М. 1953. The French Drama ofthe Unspoken. Edinburgh.
DECAUDIN, M. 1951. La arise des valeurs symbolistes: vingt ans de poesie
frangaise, 1895-1914 Paris
DONCHIN,G . 1958. ThelnfhrenceofFrenchSymbolismonRussianPoetry.The
Hague.
DROST, W. 1986. Fortschrittsglaube imdDekadenzbewusstsein im Europa des
19.Jahrhunderts, LUeratur- Kunst- Kulturgeschichte. Heidelberg
DUMESN1L,R \945Eepoquerealisteetnaturaliste.Y>2ns.
DUTHIE,EL 1933rinfhiencedusymlxAismefrtngaisdanslerenouveaupoetique
de PAUemagne: Les Blatterfur die Kunst de 1892 a 1900. Paris
EAGLETON,T. 1990. TheIdeology oftheAesthetic,Oxford
EITNER, L (ed) 1970. Neoclassicism andRomanticism, 1750-1850. (Sources
and Documents in the History of Art), 2 vols London Englewood Cliffs,
New Jersey.
hY LUNGER, M . 1924. Geschichte der Philosophie von der Romantik his zur
Gegemvart. Munich.
FARMER, A J. 1931 Lc mouiementesthetique et 'decadent enAngleterre (1873-
1900). Paris.
FOCILLON, H \921-28 .LapeintureauXlXesiede. 2 vols Paris
FOUCAULT, М. 1966. Les Mots et les choses, Paris
.
1969. EArcbeologie du saioir, Paris.
FRIEDRICH, H . 1956. Die Strukturdermodemen Lyrik. Von Baudelaire his zur
Gegenwart. Hamburg
FIRST, LORD. 1969. Romanticism in Perspective. Londoa
.
1969. Romanticism. Londoa
.
1980. EimrpeanRomanticisrrtSef-Defnition. Londoa
.
\9)2. Realism. London/New\brk.
GAUNT, W. 1945. TheAestheticAdventure. Londoa
GAY,P. 1984, The BourgeoisExperienceNo\. 1: Education of Senses, New York/
Londoa
GILSOUL, R193e.LatheoriedePartlxyurPartchezlesecrivainsbelgesde 1830
a
nospurs. Brussels.
GRAFF, G. 1979. The Myth of the Post-modem Breakthrough . Ia GRAFF, G,
LUerature Against Itself. Chicago, pp. 31 -62 .
GRANA С \9&.Bohemianversi4sBourge(nsFrenchSocie1yandtheFrerichMan
ofLetters in the Nineteenth Century. New York, Londoa
GRANT, D. 1970. Realism. (Series The Critical Idiom) Londoa
GRISEBACH, A 1916. Die Baukunst im 19Jcihrhundert. Handbuch der
Kunstuissenschaft, Berlin-Neudelsberg
GRODEN, M; KREISWIRTH, M. (eds) 1994. Thejohns Hopkins Guide to literary
Theory' and Criticism. Baltimore, Londoa
GSTEIGER, M. 1972 . Franzasische SymboUsten in derdeutschen IJteraturder
Jahrhundertwende (1869-1914) Bern/Munich.
HAJEK, E1971 .UterarischerJugendstiL VergfeichendeStudienzurFHchtungund
Malerei um 1900. Diisseldorf.
HALS LED,J. B. (ed) 198Ъ. Romanticism: Definitk^Explanation andEialuation.
Boston, Mass
HAMILTON, GUHA 1970. Nineteenth and tu entieth CenturyArt. New York.
HAUSER, A1951. The SocialHistory oj.Hrf. Vols 3 and4. New York.
HEMMINGS, F. (ed) 1974. TheAge ofRealism. Hardmonsworth.
223

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
HIELMEYER, А. 1921. Die Plastik seitBegirm des 19Jahrbunderts. Leipzig
HINTERHAUSER, H. 1978Jahrbundertende
-
Jahrbundertuende II. (Neues
Handbuch der Uteraturwissenschaft, Band 19). Wiesbaden.
HITCHLOCK, H. R 1963. Architecture, Nineteenth and Twentieth Centuries.
Pelican History of Art, Harmondsworth.
HOBSBAWN, E J. 1975. TheAge ofCapitalism. 1848-1875 Londoa
HOFMANN, W. 1961. The Eariy Paradise: Art in the Nineteenth Century. New
\brk, Londoa
HOLT, EG. (ed) 1966. From the Classicists to the Impressionists:A Documentary'
History ofArt andArchitecture in the Nineteenth Century. New York.
.
1979. TheTriimiphofArtfw the Public: TheEmergingRole<^Fohibitionsand
Critics. New York.
.
1981. TheArt ofAllNations, 1850-1873: The Emerging RcAe ofArtists and
Critics. Princetoa
HOUSE, J. and STEVENS, M-A 1979. Post-Impressionism. Cross Currents in
European Painting. Londoa
JACKSON, H1913 [1976]. TheEqfiteenNinetiesAReviewofArtandldeasatthe
Close ofthe Nineteenth Century. Londoa
JANSON, H. W. 1985. Nineteenth-Century Sculpture. Londoa
JOHNSON, L 1979, The Cultural Critics From Matthew Arnold to Raymond
Williams, London, Bostoa
KEARNS, К 1996. Nineteenth-Century Literary Realism. Througp the Looking-
Glass Cambridge.
KERMODE, F. 1957. Romantic Image. Londoa
KOPPEN, E. 1973 . Dekadenter Wagnerismus: Studien zur europaischen
Uteratur des Fin de Siecle. Berlia
KOSMIKIES, R. 1968. Der nordische Dekadent: Eine vergleichende
Literaturstudie. Helsinki
KRENZLIN, N. 1992 . Zwischen Angstmetapher und Terminus Theorien der
Massenkultur seit Nietzsche, Berlia
KREIJZER,R \9G8.DieIloherne.BeitragezuihrerBeschreibung.Stuttgaa
.
1976. Jahrhundertende
-
Jahrbundertwende I. (Neues Handbuch der
Uteraturwissenschaft, Band 18). Wiesbadea
LACAPRA, D. and KAPLAN, S. G (eds.) 1982. Modem European Intellectual
History . Ia Reappraisals and Perspectives, Ithaca (N. Y).
LANKHEIT,K 1966. Classicisme, Romantiek, Realisme. Amsterdam.
LARKIN, M1977.Man andSocietyinNineteenth-CenturyRealism Determinism
and Literature. Londoa
LAWLER, J . R1969. The Language ofFrench Symbolism. Princetoa
LEHMANN, A G . 1950 [1968]. The Symbolist Aesthetic in France 1885-1895 .
Oxford.
LEMAIRE, H. 1965. La Poesie depuis Baudelaire. Paris
LETHEVEJ. 1959. Impressionistes et Symbolistes devant la Presse. Paris.
LEVINE, G. 1981. TheRealistic Imagination: English Fictionfrom Frankenstein to
Lady Chatterley. Chicago.
LEVITINE, G. 1978. The Dawn ofBohemianism: The Barbu Rebellion and
Primitivism in Neoclassical France. University Park, Pa.
UNK-HEER, U. 1986. Le Mai a marche trop vite . Fortschrittsglaube und
DekadenzbewuBtsein im Spiegel des Nervositats-Syndroms. Ia DROST,
W. Fortschrittsglaube und Dekadenzbewufitsein des 19- Jahhunderts.
Heidelberg, pp. 13 -30.
LOWE, D. М . 1982. History ofBourgeois Perception. Chicago.
LUKACS, G. 1948. Essays uberden Realismus. Berlia
.
1955. Probleme desRealismus. Berlia
LYON MIX, К I960. A Study in Yellow. The Yellow Book and its Contributors.
Londoa
MAAG, G . 1986. Fortschrittsidee und Historismus bei Saint-Simon und Cornte .
In: W. Drost, Fortschrittsglaube und Dekadenzbewufitsein im
19Jahrhundert, pp. 35-43. Heidelbetg
MARTINO,P. 1925 [\967].ParnasseetSymbolisme.P2hs.
.
\9^\ .LeriaturalisrriefranQais{1870-1895)Y2ns.
MARZOT, G. 197 l.Lldecadentismo itaUano. Bologna.
MATTHEWS, A J. 1947. la Wallonie 1886-1892: The SymbolistMovement in
Belgium. New York
MERCIER, A 1969 and 1974. Les Sources esoteriques et occultes de la poesie
Symboliste 1870-1974. Vols. land 2. Paris.
MEYER, H. 1949- Geschichte derabendldndischen Weltanschaung, Wurzburg
MICHAUD, G. (ed.) 1947.La Doctrine Symboliste: Documents. Paris.
.
1947 (1 vol.ed 1968) Message Poetique du Symbolisme. 3 vols. Paris.
MTODLETON,RandWATKIN,D.J. 1977ArchitekturderNeuzeit (Weltgeschichte
der Architektur). Stuttgaa
MIGNOT,G 19&3LarchitectureauXLXe siecle. Fribouig
MILNER,A 1991 Contemporary CulturalCriticismAn Introduction, Sydney.
MITTERAND, H. 1987. Le Regard et le signe. Poetique du roman realiste et
naturaUste. Pa ri s .
MORIER, H. 1961. Dictiormaire de Poetique et de Rhetorique, Paris.
MOSCOVICI, S. (ed.) 198\ . Edge desfoules. Paris.
MULLER, L 1987. Modemitat, Neivositat und SachlichkeiL Das Berlin der
Jahrhundertwende als Hauptstadt der neuen Zeit5. Ia UBahrJ\4ythosBerEn
Zur Wahrnehrnungsgeschichte einer industrieOen Metropole, Berlia
MUTHER, R 1907. The Histoiy ofModern PamtingA vols. New\brk
NELSON, B. (ed.) 1992. Naturalism in the European Novel. New Critical
Perspectives. New York/Oxford.
NEMOIANU,V. 1984. The TammgofRornanlidsmEuropeanUteraturearidthe
Age ofBiedermeier. Cambridge, Mass.
NEUSCHAFER, HJ. 1976. «Der Naturalismus in der Romania*. In- H. Kreuzer
(ed) Neues Handbuch derUteraturwissenschaft. VoL XVII. Frankfurt, pp.
33-68
NOCHUN, L (ed) 1966. Realism and Tradition in Art, 1848 -1900. (Sources
and Documents in the History ofArt). Englewood Cliffs, NewJersey.
.
197 \. Realism. Harmondswort/Baltimore
NORMAN, G. 1977. Nineteenth Century Painters and PamtingA EHctionary.
Berkeley and Los Angeles
NOVOTNY,E1960[1970\PaintingandSculpture inEurope, 1780-1880, Pelican
History of Art, 2nd Edition, Harmondsworth, Baltimore.
PECKHAM, M1970. The Tiumph ofRomantidsm. NewAbrk
PELLES,G. \96$ArtAirtistsandSociety: PaintinginEngfandandFrance, 1750-
7850. New York
PEVSNER, N. 1984.Architektur undDesign von derRomantik zurSachlichkeit.
Munich.
PINTO, V. de S. 1961. Crisis in English Poetry 1880-1940. Londoa
PIPPIN,R В. 1991. Modernism as a PhilosophicalProblem, Oxford, Cambridge
(Mass.) .
PIZER, D . 1967. Realism and Naturalism in Nineteenth-Century American
Literature. Carbondale.
PRAZ, M . 1933. The RomanticAgony. Oxford
RAYMOND, M1952. De Baudelaire auSurrealisme. Paris.
RHEIMS, M \972.LaSculptureauXIXeSieele. Artset metiers graphiques, Paris.
RICHARD, N. 1961 AVaubedusymbcdisme. Paris.
.
1968. Le mouvement decadent. Paris.
RICHARDSON,E P1939. TheWayofWestemArt, 1776 -1914 - Cambridge, Mass
ROBICHEZJ. \957.Le Symbolisme au theatre. Paris.
ROSENBLUM, R; JANSON, H. W . \9W.Artcfthe Nineteenth Century.Painting
and Sculpture. Londoa
SCHEMANN, L 1938. Die Rasse in den Geisteswissenschaften. Studien zur
Geschichte des Rassengedankens. Munich.
SCHMIDT,AM .l942 [1955]. LaLitteratureSymboliste.Pzns.
SCHORSKE, G \98\.FmdeSiecleVierma.PoliticsandCulture. New York
SCHULTZEJ. \970.Denegenliendeeeuu .Kunstinbeeld.Amsten±im/Brussd.
SIEBENMANN, G. 1965. Die modemeLyrik in Spanien. Stuttgart
SIMMONS, E G. 1967.Introduction to Russian Realism. Dallas.
SHRINE, P. N. 1971. Naturalism. (Series: The Critical Idiom). Londoa
STARK3E, E1960. From Gautier to Eliot. Londoa
STERNER, G. 1975.JugendstiL Kunstformen zwischen Individualismus und
Massengesellschaft. Kola
SYMONS, A1899. The Symbolist Movement in Literature. Londoa
TAUPIN, R 1929. L Influence du Symbolismefran^aissurlapoesie americaine.
Paris.
TSUDI MADSEN, S. 1967ArtNouieau. Milaa
VALKHOFF, P. 1918. Llnfluence de la litteraturefrangaise dans les Pays-Bas.
Leidea
VANTIEGHEM, P \948.Leromantismedans!alitteratureeuropeerme. Paris.
.
1951 .LeRomantismefransais. Paris.
VAUGHAN,W. 1978. RomanticArt. London, New York
WATK3N P, \986AHistoryofWesternArchitecture. Londoa
WEINTRAUB,S. 1964. TheYellowBook : Quintessence cftheNineties. NewYork
WELLEK, R1955AHistoryofModem Criticism, VoL2: TheRomanticAge. Londoa
WESTJ. 1970. Russian Symbolism. Londoa
WILUAMS,R1958a^^^5bc^7780-/95dI^nguinBooks(196l, \9\7).
Londoa
.
196\.TheLongRevolution. Pelican Books, (1965,19712).Londoa
WILLOUGHBY, L A1930. The Romantic Movement in Germany. Oxford
WILSON, E 1935. AxeVs Castle, A Study in the Imaginative Literature of1870-
7930. New York
WHITE, H. 197 Ъ-Metahistory. The HistoricalImagination inNineteenth-Century
Europe. Baltimore.
WOOD, G 1981. The Pre-Raphaelites. London, New York
ZEITLER, R S. D. Die Kunst des 19Jahrbunderts. Propyiaen Kunstgeschichte.
Band XI, Berlia
ZMEGAQV. 1991. Der
europaische Roman. Geschichte seinerPoetik.TubingerL

8.2
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА
И КАРИБСКИЙ РЕГИОН
Патрик Коллар
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ, ФИЛОСОФСКИЕ
И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
В период романтизма и даже вплоть до второй
четверти XIX в.
развитие философии в Латинской Америке
проходило в основном под влиянием
некоторых
выдающихся французских мыслителей. Вместе с тем имена
французов Пьера Руайе-Коллара, Виктора Кузена, Огюста
Конта и других не должны мешать нам помнить о той
популярности, которой пользовались идеи немецкого
философа, писателя-просветителя Иоганна Готфрида
Гердера о «духе нар од а » (Volksgeist) среди переживавших
св ое
становление
наций,
представители
интеллектуальной элиты которых (многие из них
продолжали
по пол нят ь св ое образование в Европе)
заним ались
поис ком
отличительных
че рт
для
нац иона льно го само опр еде лен ия.
В первой половине столетия особое место
фактически, общеамериканского масштаба, должно быть отведено
фигуре поистине блестящего, авторитетнейшего
венесуэльца Андреса Бельо (1781-1865) (иллЛв8), настоящего
сына
эпохи
Просвещения, участника экспедиций
Александра фон Гумбольдта
и
вместе
с
тем
государственного деятеля, философа, поэта, филолога,
переводчика, педагога и разностороннего писателя,
обладавшего поистине энциклопедическими знаниями.
С уважением относясь к творчеству Вальтера Скотта,
Байрона, Шатобриана и Виктора Гюго, Бельо, тем не
менее, продолжал демонстрировать стойкую
приверженность таким неоклассическим
принципам,
как
порядок
и
гармония. Некоторые считали его гуманистом,
сопоставимым по своему уровню с Гёте, а его «Gramatica de la
lengua castellana al uso de los Americanos» («Грамматика
кастильского языка для американцев», 1847 г.) стала
авторитетным образцом, на который часто ссылаются в
работах по лингвистике испанского языка. Бельо
пров ел
около 20 лет в Лондоне (куда отправился в 1810 г. вместе
с Симоном Боливаром) и более 30 лет в Чили, где занимал
посты
ми ни ст ра финансов и ректора университета в
Сантьяго и составил
проект чилийского «Гражданского
кодекса». В области философии он оставил след
незавершенной работой «Filosofia del entendimiento»
(«Философия понимания»), опубликованной однако лишь
в 1881 г. Как пишет о ней А. Гй (Alain Guy, pp. 20-21), «это
-
напоминающий работы Лейбница впечатляющий
синтез умеренного сенсуализма Виктора Кузена,
идеологии и
эклектизма,
и
все
это
зам еша но
на
кантовском
критическом методе». В первой части -
«Psicologta mental» - особый интерес вызывает
лингвистическая теория идей как знаков; этот раздел работы
посвящен восприятию идей и тем отношениям,
которые существуют между ними, а также работе памяти и
проявлениям внимательности. Во второй части книги -
«Logica»
-
рассматривается здравость суждений в
контексте
рациональной аргументации. Но Бельо так
никогда
и
не
пр исту пил
к написанию
раздела
о
практической философии («Filosofia moral»), который
должен был включить в себя главы, посвященные
моральной психологии («Psicologta moral») и этике
(«Etica»). В целом, система Бельо была одновременно
психологической и логической, поскольку «наука
человеческого понимания» составляла, на его взгляд,
главный стержень всех философских рассуждений;
поэтому, например, любое основательное
мет афизи ческ ое
исследование
может
базироваться лишь на
тщательном изучении возможностей понимания.
В Чили Бельо сталкивался с еще одним ведущим
интеллектуалом того времени
-
Хосе Хоакином Мора (1783-
1864), испанским либералом, обреченным на постоянное
изгнание.
Мора бежал из Испании в
правление
Фердинанда VII, поселился на время
в Лондоне, затем перебрался в
Аргентину, а оттуда в Чили.
Будучи в Чили, Мора
преподавал в Лицее и опубликовал «Курс логики и этики», в
котором следовал принципам шотландской школы
философии («философии здравого смысла»). После того как
Бельо стал сомневаться в возможности Мора продолжать
преподавательскую деятельность, последний вновь
отправился в путь, продолжив свое изгнание в Перу и Боливии,
прежде чем, наконец, вернуться
в
Европу.
В католических кругах Бразилии эклектический
спиритуализм В. Кузена, учение которого порой
характеризовали как легковесное и поверхностное, тем не менее
встретил живой отклик у проповедника-капуцина,
представителя схоластической философии Ф. Монт Алверни
(1785-1859), активно ратовавшего за принятие этих идей,
автора сочинения «Compendio de filosofia» («Программа
философии»), опубликованного в 1869 г. В число
последователей Монт Алверни, посещавших семинары в Рио-де-
Жанейро, входил Д.Ж Гонсалвис ди Магальяинс (1811
1882), автор трудов «Osfatos do esptrito humano» («Явления
человеческого
духа», 1858 г.), «А alma е о сёгеЬго» («Душа и
мозг», 1876 г.) , «Comentarios еpensamentos» («Комментарии
и
размышления», 1880 г.). Тот же В. Кузен оказал влияние
на одного из переводчиков его произведений с
французского философа М. Морайс Вали (1824-1886);
религиозный спиритуализм Кузена и французского
философа и по ли ти че ск ог о деятеля Мари Франсуа Пьер
Гонтье Мен де Бирана также повлиял на работу
«Investigates de psicologta» («Психологические
исследования», 1854 г.) Э. Феррейра Франса (1809-1857). Все
трое
-
Гонсалвис ди Магальяинс, Морайс Вали и
Феррейра Франса были врачами.
Хоть нам и представляется крайне трудным, если не
сказать несправедливым, описывать период бурного рос¬
225

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
та
испано-американской мысли до начала влияния
позитивизма лишь
выборочным способом, все же есть, как
минимум, три выдающихся личности, которые заслуживают
особого упоминания:
это два аргентинца
-
Эстебан
Эчеверрия (1805-1851) и Доминго Фаустино Сармьенто
(1811-1888) (иллЛб9),
а
также
эквадорец
Хуан
Монтальво (1832-1889). Эчеверрия и Сармьенто
принадлежали к тому
поколению
политиков
и
литераторов, которое стало впоследствии широко
известно по д им ен ем
«проклятого» («banned») ввиду
оппозиции его представителей долгой помещичье-
клерикальной диктатуре (1835-1852) Хуана Мануэля де
Росаса; оба провели значительную часть своей жизни за
границей.
Эчеверрия познакомился с рома нтиз мом на пр я му ю ,
т.е. в самом Париже, где он жил в 1825-1830 гг. и читал А де
Мюссе, А. де Виньи, А де Сен-Симона, П. Леру, В. Кузена,
И.В. Гёте, И.Г . Гердера, В. Скотта и Дж Н.Г. Байрона. По
возвращении в Америку он стал ориентиром для целого
поколения. Как отметил Х.М. Овьедо, план Эчеверрия
борьбы против диктатуры Х.М . Росаса «был политическим,
идеологическим и
литературным; инструментами были
либерализм, утопический социализм и романтизм» (Oviedo,
1997, р. 24). После основания тайной революционной
Asociacion de la Joven Generation Argentina («Ассоциация
молодого аргентинского поколения», позже известная как
Asociacion deMayo, или «Майская ассоциация») Эчеверрия
и еще два писателя из группы «проклятых»
-
Хуан Мария
Гутьеррес (1809-1878) и Хуан Баутиста Альберди (1810
1884) подготовили текст, известный под названием Dogma
Socialista, который был издан в 1846 г. в Монтевидео, где
Эчеверрия провел некоторое время в изгнании.
Dogma
Socialista - основной текст, по которому мы можем судить
о том, к чему стремилось поколение, вдохновленное
идеями Эчеверрия. Он был составлен как документ,
содержащий «принципы, составляющие социальное кредо
Аргентинской Республики». Эти принципы включали
поддержку культурного освобождения Америки, веру в прогресс,
уважение христианской морали (Эчеверрия также
написал «Manual de ensenanza moral», т.е. «Руководство по
моральной подготовке») и предоставление демократических
прав личности. Далее в разделе, посвященном литературе,
мы еще вернемся к Эчеверрия.
Писатель, историк буржуазно-радикального
направления Сармьенто значительную часть своего изгнания
провел в Чили, где отстаивал романтизм
в памятном
диспуте
с
Андресом Бельо. После этого он побывал в Европе и
Соединенных Штатах, а в 1868-1874 гг. занимал пост
президента Аргентинской Республики. Непосредственное
знакомство Сармьенто с жизнью в Аргентине, а также с
произведениями В. Кузена и ШЛ. Монтескье, Ж Мишле, А Ток-
виля и
других европейских мыслителей отразились в его
основном сочинении
(вместе с тем
-
одной из самых
значительных книг, написанных в Латинской Америке XIX в.)
-
«Факундо» (1845 г., первоначальное название
-
«Цивилизация и варварство. Жизнь Хуана Факундо Кироги»). Это
эссе
по луч ило
название по имени главного
персонажа,
одного из многочисленных
каудильо (исп. caudillo -
предводитель)
-
местных вождей, узурпировавших власть и
господствовавших на обширных территориях и даже в
целых провинциях аргентинской пампы. Сармьенто
разоблачал каудипизм (caudillismo) как одну из главных бед,
от которых страдала в то
время молодая республика;
пророчества «Факундо» в значительной
мере относились и ко
всей Латинской Америке. Помимо прочего, книга являлась
жестким памфлетом против Росаса, которого Сармьенто
превратил в настоящую мишень в образе Факундо.
Сармьенто предлагал рассматривать городскую цивилизацию
Европы и Северной Америки как образцы для духовного,
политического и социального развития собственной
страны, как оппозицию духу дикости (который нужно сдержи¬
вать и искоренять) тех гаучо
и
каудильо необъятной
пампы, которые
в глазах Сармьенто воплощали варварство,
препятствовали прогрессу
и являлись постоянной угрозой
для правительства
и свободы.
Взгляды автора должны, несомненно,
рассматриваться в контексте того времени,
в
которое он жил, т.е .
первой
половины XIX в. , ко гда Буэнос-Айрес, как и большинство
других латиноамериканских столиц, являлись
изолированными центрами, воспринимавшими европейскую
культуру и крайне резко контрастировавшими с
окружавшими их
пустынями,
лесами и сельскими территориями,
в
которых преобладал традиционный и архаичный строй.
Сармьенто полагал, что для разрешения имеющихся
трудностей стране необходимо проведение интенсивных
образовательных кампаний, поощрение иммиграции из
Европы и основание новых городов. То, что
Сармьенто
проповедовал, он также воплощал на практике в своей
деятельности, сначала в должности губернатора провинции,
затем члена кабинета министров и, наконец, президента
Аргентины. Эссе «Факундо» в этом отношении стало
действительно основополагающим произведением в истории
развития латиноамериканской мысли; его автор был
одни м из создателей современной Аргентины. Выявленный
Сармьенто контраст между цивилизацией и варварством
оказал огромное воздействие; его эссе внесло немалый
вклад в определение путей дальнейшего развития
литературного творчества и стимулировало полемику по
вопросам политической, культурной и социальной жизни в
Испанской Америке.
Жизнь и творчество выдающегося эквадорского
литератора Хуана Монтальво были также связаны с историей
нации, становление которой было в самом
разгаре. В
Эквадоре голос Монтальво сильно звучал как проявление его
гражданской, моральной и либеральной совести на
протяжении двух диктаторских режимов: ультракатолического
правл ения Габриэля Гарсии Морено (1860-1875)
(иллЛЮ) и
Игнасио
Вейнтимильи
(1875-1882).
Единодушно признанный выдающимся прозаиком,
Монтальво нападал на Вейнтимилью в 12 знаменитых
«Catilinarias» («Речи Катилины»), созданных между 1880
и 1882 гг. В равной степени блестящими были его
«Capitulos que se le olvida ro n a Cer vantes » («Главы,
забытые Сервантесом»), опубликованные в 1895 г.,
«Geometna moral» («Нравственная геометрия»),
вышедшая в 1902 г., а также «Libro de las pasiones» («Книги
страстей»). В своих эссе «Семь трактатов» (1882-1883 гг.),
написанных сначала на французском, но вскоре
переведенных на испанский, итальянский и немецкий языки,
Монтальво в духе Монтеня размышлял как моралист и
эссеист о
различных понятиях, таких как благородство,
талант, героизм и красота, понимаемых как высшие
эстетические, культурные
и
нравственные категории.
Монтальво находился под впечатлением
трудов Плутарха и
вдохновлялся проявлениями высоконравственного и
героического поведения, примеры которого можно
встретить в греческой и римской античности; он
утвердился в своей вере в то, что героизм личности -
это
движущая сила истории,
и
пр ево зно сил
тех своих
современников,
которых
считал
образцами для
подражания в Новое время,
-
Вашингтона, Боливара и
Наполеона среди прочих.
Позитивизм проявился около 1870 г. и, как точно
заметил Овьедо (Oviedo, pp. 142 -143), стал вскоре
превращаться в настоящее хранилище рекомендаций для
управления, организации социальной и экономической жизни,
почерпнутых
из идей Огюста Конта, Джона Стюарта
Милля, Чарлза Дарвина, Герберта Спенсера и других. Были
довольно заметными и перемены в философской мысли в
силу того, что одна из форм материализма и стремление к
эмпирической науке и планированию приходили на
смену тому, что являлось духовной составляющей либерализ¬
226

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
ма. В каждой стране континента отныне проявлялись
различные версии научно ориентированного позитивизма.
Его основные идеи были нацелены на то, чтобы
напра вить
всю социальную деятельность в такое удачное русло,
которое можно было бы контролировать и измерять. Такое
направление мысли, казалось, было способно охватить все
аспекты социальной жизни, включая образование,
художественное творчество, экономический строй и
политическую организацию. Позитивизм предлагал идеал
неограниченного рационального прогресса, подчиненного лишь
всеобщим законам. Иными словами, это была новая
утопия, посредством которой средний класс осознавал свою
роль
и миссию быть проводником прогресса
и
модернизации в Америке. Тот факт, что масонство получило
распространение среди многих представителей среднего
кл асса в
ряде латиноамериканских стран , был,
возможно, связан с новым повальным
увлечением идеалами
позитивизма.
Во многих местах новым
порядком действительно
стали «порядок и прогресс»: стремление, вызывающее мало
удивления, характерное для стран, которые страдали в
результате войн за независимость и только что пережили,
или в с е еще исп ытывал и, болезненные прис тупы либо
диктатуры
-
разновидности каудилизма, обличаемого
Сармьенто и другими, либо полной политической анархии.
Опять же неслучайно было и то, что
лозунгом Бразилии в
1889 г. стали именно эти слова
-
«Ordem е progresso».
Бразилия была одной из двух стран (другой была Мексика), в
которых впервые зародилось это движение. Учение
Конта открыто проповедовал будущий государственный
деятель Бразилии Ботелху ди Магальяинс еще в свою бытность
преподавателем в Военной академии в Рио-де-Жанейро.
Двое выпускников этого учебного заведения считаются
инициаторами всего движения: это Мигель Лемос (1854-
1917) и Раймунду Тейксейра Мендес (1855-1927),
основатели Позитивистского общества Рио-де-Жанейро.
Впоследствии Т. Мендес откроет в Париже «Храм Человечества»,
а Лемос в Бразилии положит начало Apostolado Positivista
do Brasil - «Позитивистской миссии Бразилии». Наряду с
другими печатными изданиями они совместно
выпускали «Circulates anuales do Apostolado Positivista do Brasil»
(«Ежегодные бюллетени Позитивистской миссии
Бразилии»), а также написали «А nossa iniciago по Positivismo»
(«Наше введение в позитивизм»), изданное в 1889 г.
В Мексике в 1867 г. врач и просветитель Габино Барре-
да (1818-1881), декан Национальной подготовительной
школы, выступил с «Oration tivica» (публичным
обращением), пламенно защищая учение Огюста Конта о
социальной эволюции, с
ко торы м
он познакомился в
Париже.
Барреда усматривал в развитии Мексики три стадии
исторического развития по схеме Конта: теологическую,
метафизическую и, наконец, позитивистскую, приходу
которой Барреда намеревался способствовать. Президент
Бенито Пабло Хуарес (1861 -1872 гг.) поручил Барредо
реорганизовать на научной основе систему обучения в
стране. После
либерального правления президента Хуареса
диктаторский режим Порфирио Диаса (1877-1880; 1884-
1911 гг.) такж е мог расс читывать
на
поддержку некоторых
мыслителей-позитивистов, входивших в ближнее
окружение этого правителя (так называемые «los tientificos»
-
«ученые»). Одним из таких советников был историк
и педагог
Хусто Сьерра (1848-1912), автор работы «Evoluciynpolutica
del pueblo mexicano» («Политическая эволюция
мексиканского народа», 1902 г.) . Характерная для позитивизма
фундаментальная критика либерального индивидуализма
помогает объяснить слабость, питаемую сторонниками
позитивизма к
авторитарным режимам, которые озабочены
законностью и
порядком.
В Аргентине палеонтолог и геолог Флорентино Амеги-
но
(1854-1911), получивший международную известность
свои ми
трудами, по возвращении из Европы отстаивал те¬
орию Дарвина, которую он применял в собственных
работах «La antiguedad del hombre en el Plata »
(«Древние люди в
регионе Ла-Плата») и «Filogenia paleontologica argentina»
(«Палеонтологический филогенез в Аргентине», 1884 г.).
В Чили развернули свою деятельность трое братьев
Лагарриг: Хорге (1854-1894), вдохновленный Контом,
основал Sotiedadde la Ilustracion (Общество Просвещения)
и впоследствии твердо придерживался второй стадии
философского развития по Конту; Хуан Энрике (1869-1927),
организовавший Позитивистскую Церковь; их де ло
продолжил Луис (1857-1949). Также достоин упоминания
прозаик и историк, общественный деятель Викторино
Ластаррия (1817-1888), сформулировавший задачу
соз дан ия национальной литературы и опубликовавший в 1874 г.
«Lecciones de politica positivista» («Уроки политики
позитивизма»). Ластаррия сочетал собственный либерализм с
идеями Конта, образовав некий синтез, который позволял
скрывать его метафизические концепции свободы под
покровом позитивизма.
В Перу революционный демократ, блестящий и
грозный автор политических памфлетов Мануэль Гонсалес
Прада (1844-1918), поэт, защитник прав индейского
населения (Nuestros Indios, «Наши индейцы», 1904 г.),
анархист и злейший враг Церкви также превозносил идеи
позитивизма, которые, как он утверждал, обеспечивали
необходимую научную базу для возрождения страны после
разрушительной Тихоокеанской войны 1879-1883 гг.
Чили с Перу и Боливией. Еще одним перуанским
писателем, разделявшим позитивистские взгляды, был Хавьер
Прадо Угартече (1871-1921), написавший в 1890 г. «Е1
genio» («Гений») и в 1891 г.
-
«La evolution de la ideafilosofica»
(«Эволюция философской мысли»).
Наиболее известный кубинский философ конца XIX -
начала XX в.
Энрике Хосе Варона (1849-1933) участвовал
в войне за освобождение Кубы и стал вице-президентом
страны (1913-1917 гг.) . Его Conferentias filosoficas
-
записи
открытых лекций, которые он читал в Академии наук
Гаваны в 1880-1888 гг.,
стоят в одном ряду с наиболее
важными памятниками позитивизма, созданными в
Америке.
Conferentias следуют основной эволюционной линии
позитивизма: Варона порой высказывается в
духе Конта, но
проявляет явную близость английской школе Джона
Стюарта Милля и Герберта Спенсера. Видный литературовед
Сальвадор Буэно отмечает, что, изучая совпадения
основных принципов позитивизма и проектов развития
кубинского среднего класса, Варона применил наиболее
прогрессивным образом, насколько это было возможно в
культурной среде того времени, доктрину об эволюции,
использовав ее в
философских построениях, а также пр и
анализе колониальной ситуации в собственной стране.
(См.: Salvador Bueno, «EnriqueJose\ Varona: esquema de su vida
у obra»[«Очерк жизни и творчества Энрике Хосе Варона»]
ъ
Inigo Madrigal, 1987, p. 488).
Рассмотрение позитивизма было бы неполным,
если не
упомянуть о литературной и политической
деятельности пуэрториканского социолога, романиста и
патриота Эухенио Мариа де Остос (1839-1903),
написавшего в 1888 г.
«Трактат о нравствености» (*Tratado
de moral»), и мечтавшего о создании Испанской Кариб-
ской Федерации, которая включила бы в с еб я Кубу,
Санто-Доминго и Пуэрто-Рико.
Все вышеизложенное лишь призвано показать, что
позитивизм
повсюду в Латинской Америке конца XIX в. был
движущей силой в социальной и политической мысли.
Но
следует помнить, что в это же время учение
немец кого философа Карла Кристиана Фридриха Краузе (1781-
1832) также при вле кал о к себе мн оже ств о умов Латин ской
Америки, хотя и в меньшей степени, нежели это было в
Испании того времени. Основными проводниками идей
Краузе в Америке были аргентинцы Хулиан Барракеро
(1856-1935), президент страны (в 1916-1922 и 1928-
227

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
1930 гг.) Иполито Иригойен (1832-1933) и Венчеслао
Эскаланте (1852-1912); кубинец Теофило Мартин де
Эскобар и бразилец Фигерейду Меллу (1843-1905). Идеи
Краузе проникли в Латинскую Америку не только через
работы его последователей в Испании, таких как Санс
дель Рио (1814-1869) и Хинер де лос Риос (1839-1915),
нои
благодаря непосредственному знакомству с трудами
самого Краузе, а также книгами
двух
ег о наиболее
активных
учеников
-
немца Генриха Аренса (1808-1874)
и бельгийца Гийома Тибергина (1819-1901). Влияние
Краузе в наибольшей степени
проявилось в философии
права и,
конечно же,
в таких
начинаниях,
как
«гармоничное образование». Такие деятели в области
образования, как аргентинец Карлос Норберто Вергара
(1857-1928), руководствовались испанскими Institution
Libre d e Ensenafiza («Свободными указаниями к
преподаванию») и уставными положениями
Свободного университета Брюсселя.
Ниже в разделе, посвященном литературе, будет
рассмотрено то глубокое влияние, которое оказали идеи
кубинца Хосе Марти.
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
И АРХИТЕКТУРА
Архитектура
Отказ Европы от барокко нашел отклик и в
Америке. Подобное движение, которое Кастедо (<Castedo, pp.
282, 284) даже определяет как некую форму
иконоборчества, ввиду присущего барокко стремления заменить
или изменить запрестольную перегородку
в
церкви,
в
Центральной Америке было не таким мощным, как в
Бразилии или Мексике. Несомненный талант
проявили некоторые архитекторы, отстаивавшие
великолепный неоклассицизм. На середину XIX в.
пришелся
расцвет эклектизма, который, однако, оставался
характерным стилем до конца этого и начала XX в.
(иллЛ1\).
Неоклассицизм в различной степени и в разные
периоды гос под ст вов ал в
странах Латинской Америки.
В Мексике триумф неоклассицизма нашел свое
выражение в работах Дамиана Ортиса де Кастро и Франсиско
Эдуардо Трегерраса. Последний предпринял настоящий
«крестовый поход» против барокко. Заслугой Ортиса де
Кастро являются башни кафедрального собора в Мехи ко
и последние изменения в его конструкции, а шедевром
Трегерраса
-
собор Эль-Кармен в г. Селая. Если касаться
светской архитектуры, то главный памятник
неоклассицизма в Мексике наход ится в г.
Пуэбла: это впечатляющий
Горнопромышленный дворец, спроектированный
уроженцем испанской Валенсии Мануэлем Тольса (1757-
1816), который также внес вклад в
сооружение
кафедрального собора в Мехико.
В Гватемале был заложен новый столичный
город Ну-
эва Гватемала де ла Асунсьон после того, как старая
столица Сантьяго де лос Кабальерос (основанная в 1524 г.) была
разрушена сильным землетрясением в 1773 г. Новый
кафедральный собор, освященный в 1815 г. и
достроенный
архитекторами Сантьяго Марки и Педро Гарсиа Агирре,
которые видоизменили первоначальный проект Маркоса
Ибаньеса, остается наиболее известным
примером
неок лассици зма в
Центральной Америке.
Среди стран Карибского региона Пуэрто-Рико и Куба
могут гордиться лишь несколькими, в основном
светскими зданиями, которые построены
в
характерном стиле, но
несут на себе отпечаток национального и
экономического
упадка, который преградил путь неоклассицизму и в
Доминиканской республике.
В Венесуэлу неоклассицизм пришел поздно и
смешался с неоготикой и необарокко. В Колумбии, однако, мно¬
жество зданий свидетельствуют о жизненности этого
стиля; так, например, в г. Попаян находятся собор Св.
Франциска (закончен лишь в 1906 г.), церковь Св. Августина и
монастырь. Богота гордится своим Национальным
Капитолием (1847-1926 гг.) .
Эквадор являет собой особый случай: барокко здесь
было настолько мощным и пышным, что неоклассицизм
оказался не в силах его потеснить и лишь
скромно
обозначил свое присутствие немногими корректировками,
дабы отдать должное вкусам того времени. Собор в г.
Гуаякиль, который множество раз повреждался
из-за
подземных толчков, а затем восстанавливался, является
любопытной смесью маньеризма, неоготики, неороманского
и неовизантийского стилей. Тем не менее, архитектору
Томасу Риду удалось оставить отпечаток
неоклассицизма на нескольких памятниках, включая Дворец
правительства в Ки т о.
В Перу архитектор из басков, художник и скульптор
Матиас Маэстро, еще один яростный противник барокко
и
автор небольшой книжки «Orden sacra», построил и
переделал в Лиме несколько церковных зданий. Он также
отвечал за постройку в столице Медицинского колледжа
Сан-Фернандо и разработал план общегородского
кладбища. Но наиболее важный перуанский памятник в
неоклассическом стиле находится в г. Арекипа. На ход
реконструкции городского собора, начатой в 1844 г. и
законченной тремя годами позже под руководством архитектора
Лукаса Поблете, опять же оказали влияние землетрясения
и даже один пожар. В самой перуанской столице Лиме
первым зданием Нового времени может считаться здание
тюрьмы
-
ни чем не
украшенная крепость,
спроектированная т а к и м образом, чтобы надзиратели имели
во зм ож но ст ь загляд ывать в любую камеру, не будучи
увиденными. Ее проект составил Максимилиано Мимей. Также в
Лиме, но уже
в
совершенно ином, пышном «итальянском»
стиле, Антонио Леонарди и Мануэль Анастасио Фуэнтес
начали
строительство Дворца выставок (в настоящее
время -
Музей изящных искусств), который был закончен к
1872 г. и отличался
чрезвычайно светлым и
функциональным
внутренним пространством.
В Боливии неоклассицизм был
лучше всего
представлен
творчеством монаха-францисканца и архитектора
Мануэля Санауха, создавшего, помимо других построек,
соборы в городах Потоси и Ла-Пас. Внешний вид собора в
г. Ла-Пас (построен в 1809-1838 гг.) несет в себе
отголоски испанского барокко и рококо, однако его интерьер
определенно неоклассический.
Сложившиеся в Аргентине исторические условия
(позднее
-
в 1776 г. создание отдельного от вице-королев-
сгва
Перу) вице-королевства Рио-де-Ла-Плата, а также
нехватка
ср едс тв
и
материалов, наряду со сдержанностью
местной провинциальной архитектурной традиции,
пришедшей из испанской Андалусии, способствовали
появлению неоклассицизма уже
в
первой половине и
середине XVIII в., когда барокко находился еще на пике
развития в других частях колониальной империи. К
середине XIX в. в аргентинской архитектуре, которая была
в
основном светской, стали заметно утверждаться
тенденции развития
в
ст оро ну
эклектики и
европейского
(особенно итальянского) стиля (иллЛ12). Основными
фигурами здесь были Франческо Тамбурини и Хуан
Антонио Бучьяссо. Тамбурини построил президентский
дворец («Розовый дом»), Центральный военный
госпиталь, здание Высшей медицинской школы. Бучьяссо
отвечал за возведение многих
постро ек
и
сыграл видную
роль в истории строительства Буэнос-Айреса, разработав
планировку магистрали Авенида де Майо (1889 г.)
и
одноименной площади.
В Парагвае роль неоклассицизма была действительно
уникальной, поскольку это был единственно пригодный
архитектурный стиль для религиозного
и светского ст р о¬
228

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
ительства
на месте руин
-
тех, что появились в ходе
разрушения иезуитских миссий и тех, что стали
результатом
антибарочного,
иными словами антииспанского
неистовства диктатора Хосе Гаспара Родригеса де Франсия,
известного как «доктор Франсия» (1814-1840 гг.). Период
диктатуры Карлоса Антонио Лопеса (1844-1862 гг.)
начинался, таким образом,
в
строительстве «с чистого листа»,
который
заполнил архитектор Алессандро Равицца, возведя
в ст о ли ц е Парагвая Асунсьоне наиболее значительные
светские постройки того времени,
начиная со здания
нынешнего Пантеона героев, которое изначально было
церковью (Ораторио де Нуэстра Сеньора де Асунсьон),
построенной
по типу Дома инвалидов в Париже. Между 1854 и
1861 гг. британские инженеры проложили в Парагвае
первую железную дорогу; довольно странно, но авторы
проекта очень привлекательного здания железнодорожного
вокзала в Асунсьоне, одного из первых
в
Америке, не
известны: возможно, ими были те же инженеры?
Т]ри строителя и архитектора были главными
инициаторами появления неоклассического стиля в Уругвае,
столица которого Монтевидео была основана лишь в 1723 г.
Португальский военный инженер Хосе Кустодио де Сан-
и-Фария спроектировал в 1784 г.
собор в Монтевидео,
который впоследствии был построен Дель Посо-и-Демарчи.
Множество построек было спроектировано Т. Торибьо,
в
том числе здание старой ратуши (1804-1811 гг.), которое
считается наиболее примечательным сооружением
в
неокласс ическом стиле в
регио не
Ла-Платы.
В Чили в конце XVIII в. выдающимся мастером,
строившим в стиле неоклассицизма, был итальянец Джоакин
Тоэска-и -Ричи (1745-1799). Своими творениями он
решительно изменил облик столичного города Сантьяго,
построив кафедральный собор, Монетный двор («Ла Монеда»,
позднее президентский дворец, илл.МЪ), тюрьму,
госпиталь
Сан-Хуан де-Диос и другие здания. Тоэска
строил и в других регионах страны. После смерти Тоэски
его
неустанный
труд был продолжен
в
духе
неоклассицизма его учениками архитекторами Хуаном
Хосе де Гойколеа-и -Саньарту и Агустином Кабальеро.
После приезда в страну в 1850 г.
архитеюгора Брюне де
Бена (1799-1855) в большой степени стали
ощущаться
французские веяния. Он основал в Чили первую школу
архитектуры; при нем появились и образцы построек в
стиле
французской Реставрации и Луи-Филиппа. Самый
значительный
проект Брюне
-
роскошное здание
Муниципального театра, которое, однако, было уничтожено
пожаром 1870 г. После 1857 г.
работу Брюне продолжил
его земляк Люсьен
Амбруаз Эно, который не только
возводил фамильные особняки, но также разработал и
осуществил программу общественного строительства,
которая включала постройку зданий Национального
ко нг р ес са и Чилийского университета,
ставшие доминантами
городского ландшафта Сантьяго второй половины столетия.
Между тем, еще в первой половине XIX в. X. Гандариль-
яс
(1810-1853) положил в Чили начало неоготике. Этот
стиль, также как и близкий
ему
стиль исторической
эклектики, породили на свет ряд разностильных сооружений.
К 1870 г. видными представителями этого направления
были Ф. Вивасета и М. Альдунате Авариа. Следуя'подобным
тенденциям, Вивасета спроектировал здание пожарной
части с минаретом, а Ал
ьдунате построил некое подобие
дворца-замка Альгамбра (в Испании близ Гранады) для
богатого горнозаводчика. Однако и расцветающий
модернизм на ше л
отражение
в совместной работе обоих
архитекторов
-
концепции внутреннего пространства
ив
металлических
конструкциях здания Центрального рынка.
Новый этап строительства начался в 1872 г., когда
приступили к украшению центра Сантьяго под руководством
директора общественных работ Бенджамина В. Макенны
(1831-1886), «чилийского Османа» (ЖЭ. Осман -
префект
департамента Сены (Франция), деятельность которого
была направлена на коренную реконструкцию районов
Парижа.
-
Прим.ред.), который начал с превращения
холма
Санта-Лусия в общественный парк. В этом же
городе
французский архитектор Поль Латуд поддерживал
непрерывность классической традиции (посредством
использования подчеркнутых горизонталей, тосканских арок и
фронтонов в стиле
греческих храмов),
вто
время как в
г. Вальпараисо немецкий архитектор Теодор Бурхард
следовал моде на неоготику. К сожалению, ныне уже не
существует Галерея Сан-Карлос, одно из самых замечательных
сооружений в Сантьяго конца XIX в., спроектированная
Рикардо Брауном и являвшаяся блестящим образцом
архитектуры в стекле и металле.
В Бразилии за абсолютное правило был принят
французский неоклассицизм, во всяком случае, в том, что
касалось государственных зданий; при этом делались
некоторые поправки на климатические условия тропиков,
например, предусматривались объемы и ходы для вентиляции.
Король Португалии и император Бразилии Жуан VI из
династии Браганса, спасаясь от войск Наполеона I, которые
вторглись в Португалию в 1807 г.,
бежал в Рио-де-Жаней-
ро, где оставался до 1821 г. В 1816 г. он
поручил Лабретону
возгл авить
большую группу французских архитекторов,
художников и скульпторов. О. Гранжан де Монтиньи,
следовавший принципам классицизма в сочетании с
традициями барокко, стал первым профессором архитектуры в
Императорской школе Бразилии. В число его
сохранившихся работ входят здания рынка
и таможни в Рио-де-
Жанейро; он также создал проект Императорской
академии изящных искусств. Конечно, наряду с подобными
официальными заказами и проектами существовало и
строительство индивидуальных домов, которое в
значительной
мере тяготело к традициям архитектуры
«колониального» стиля. Поистине освященные временем асу-
лехо (<azulejo)
-
глазурованные расписные изразцы
-
продолжали применяться повсеместно, даже в постройках
неоклассического стиля.
Изобразительное искусство
В сфере изобразительного искусства живопись стала
осн овн ым
средством самовыражения латиноамериканцев
в
период романтизма, хотя неоклассицизм во многих
странах
сохранялся д о во л ь н о долго, поскольку мн огие
евро пейс кие
художники задавали здесь тон или занимали
официальные университ етск ие
или академические посты. К
ним можно отнести каталонца Пелегрина Клаве (1810
1880), работавшего в Академии Мехико; Раймона Монвуа-
зена (1790-1870) -
в Чили; француза, уроженца Савойи
Карлоса Энрике Пельегрини (1800-1875)
-
в
Аргентине;
а также Никола Антуана де Тоне
-
в
Бразилии. Как уже
упоминалось в разделе, посвященном архитектуре,
в
Бразилии
-
в о всяком
сл уча е,
в
официальных кругах и при
императорском дворе
-
в
первой половине XIX в.
ощущалось
сильное влияние французского художественного вкуса. К
числу типичных можно отнести путь художника
романтического направления Виктора Мейрелиса ди Лима
(1832-1902), который учился в Риме и Париже и
пользовался
успехом в Бразилии как ученик Эжена Делакруа,
влиян ие
которого заметно в
картинах Мейрелиса,
вдохн овленных местными
историческими образцами, таких как
«Первая месса в Бразилии» и «Вторая битва при Гуарапесе».
Не следует забывать и о том культурном значении, которое можно
назвать встречнымдвижением,
-
о романтическом всплеске в Европе,
вызванном впечатляющими и экзотическими
природными
ландшафтами Америки (илл. 174), многие из которых
все еще
оставались неисследованными. Путевые заметки и прочие
свидетельства путешественников,
а также их
иллюстрации
привлекли
в
Америку многих художников,
искавших
оригинальные
темы и мотивы {илл 17 5).
229

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
В Мексике так называемая «народная»,
или
«примитивная», антиакадемическая живопись
представляла
со бой
весьма
примечательный способ выражения
креольского
мировосприятия.
Мексиканские
«примитивисты»
работали
в
жанре
портрета,
изображали религиозные сцены и исторические сюжеты.
Имена большинства художников, принадлежавших к
этому
направлению, остаются неизвестными, но
некоторые из них установлены; особо можно отметить
портретистов Хосе Марию Эстраду, работавшего в
Гвадалахаре, и Эрменхильдо Бустоса
-
в
Гуанахуато.
В Венесуэле типичным представителем
неоклассицизма был Мартин Товар-и-Товар (1828-1902), который
обучался в Париже и писал полотна на исторические темы с
патриотическим содержанием («Битва при Карабобо»,
«ПодписаниеДекларации Независимости» и др.) . С
романтическим направлением ассоциируются имена
Кристобаля Рохаса (1858-1890) и Артуро Мичелена (1870-1900).
Рохас наиболее известен своим мастерством
в технике
кьяроскуро (цветной ксилографии) как автор жанровых
картин; творчество Мичелены отличают безупречные
эффекты света и тени.
Искусство живописи и рисунка
в
Колумбии XIX в.
примечательно двумя специфическими явлениями:
портретными
миниатюрами
и
зарисовками сцен народного быта,
которые создавал высокоодаренный художник Рамон
Торрес Мендес, а также
иллюстрациями
к
трудам
Географической комиссии, учрежденной в 1850 г. под руководством
географа и художника А го ст и но Годацци (1793-1859)
{илл. 176). После обследования всех уголков Колумбии
Комиссия
проиллюстрировала
свои
панорамные
описания
страны замечательным альбомом, включавшим
более 150 рисунков.
На поприще живописи Перу доминировали два худож-
ника-мулата. Наиболее известными работами X. Хиль де
Кастро (1788-1835)
-
«мулата Хиля», написавшего
большинство своих картин в Чили, являются парадные,
несколько
лубочные портреты героев борьбы за
независимость
Америки Симона Боливара, Хосе де Сан-Мартина
и
Бернарда О Хиггинса. Панчо Фьерро (представитель
костумбризма, от исп. costumbre
-
нрав, обычай,
-
направление в литературе и изобразительном искусстве,
возник шее из инте реса рома нти ков
к
народному быту и
ставш ее
поворотом к реалистическому изображению
действительности.
-
Прим. ред.)
смеш ивал в своих
работах народный антиакадемический примитивизм с
карикатурой и изображал общество застывшим во
времени,
словно навеки
заблудившимся в тумане
ностальгии по былому величию. В Боливии некоторым
отголоском творчества Фьерро был наивный стиль, в котором
творил М. Мариа Меркадо.
Наиболее оригинальной и са мой «американской»
личнос тью в
рассматриваемый период был баварский
художник Хуан Маурисио (Иоганн Мориц) Ругендас (1802-
1858). Ругендас был другом Александра 1умбольдта,
принимал участие
во
Французской революции 1830 г., п о сл е
чего провел более 25 лет в Америке, путешествуя по
Бразилии, Мексике, Чили, Перу, Боливии и Аргентине,
проводя по несколько лет подряд в той или иной стране.
Большинство его работ
-
тысячи
картин, акварелей, рисунков
и
гравюр, часть которых до сих пор не опубликована,
представляют собой достоверное и очень точное
изображение увиденной им американской действительности.
В регионе Ла-Платы несколько аргентинских
живописцев, таких как
Карлос Морель (1813-1854) и П.
Пуэйредон (1823-1870), мастерски изображали
бытовые сцены из современной им жизни; в
Уругвае тем
же зан имался ос н о в ат е л ь национальной реалистической
школы живописи Хуан Мануэль Бланес (1830-1901),
который характеризовался, по словам Кастедо {Castedo,
р. 304),
«безупречным профессионализмом; он принял
на себя
функции летописца (в изобразительной форме) волнующих
свершений эпохи независимости, портретиста,
а также
живописца нравов
и обычаев... Наряду с Веласко и Пуэйредоном
Бланес
-
это часть
троицы, представляющей
испано-американскую живопись XIX в.*.
Кастедо здесь упоминает мексиканского художника
Хосе Марию Веласко (1840-1912) {илл. 177), который,
отойдя от первых опытов в академической манере, стал
одним из крупнейших пейзажистов-импрессионистов,
для живописи
которого характерно
тяготение к
передаче
света и атмосферы; об этом свидетельствуют
во семь
вариантов
его
«Долины города Мехико». Следует
упомянуть еще нескольких художников конца XIX в.,
которые представляли импрессионизм
или испытывали
его влияние: в Мексике
-
Хоакин Клаусель {Clausell)\ в
Чили
-
Хуан Франсиско Гонсалес; в Уругвае
-
Педро
Фигари; в Аргентине
-
Мартин Мальярро {Malharro).
ЛИТЕРАТУРА
Первые три десятилетия XIX в. были отмечены в
политическом
плане
героической
борьбой
за
независимость и
бурным возникновением молодых
наций; в литературе это было время перехода от
неоклассицизма к романтизму.
В газетах приветствовалась социальная и политическая
сатира. Журналистика и сочинение
памфлетов находились
на подъеме. Определяя основные литературные темы, можно
сказать, что они были связаны с прогрессом и цивилизацией,
филантропией, нравственностью, отношениями между
личностью и обществом или природой; пасторальными и
любовными сценами в
духе Анакреонта, а также с баснями,
написанными в оцененной по достоинству традиции Жана де
Лафонтена и испанского поэта Феликса Марии Саманьего.
Гораций, Вергилий, Овидий, испанец Хуан Мелендес Вальдес
(1754-1817) и Шатобриан часто слу ж и л и образцами для
подражания. В различных странах начал расти интерес к
миру индейцев, откуда и проистекло литературное
направление indiardsta: например, перуанец Мариано Мельгар
(1791-1815), который был казнен расстрельной командой
роялистов, прославился в литературе десятью своими
стихотворениями,
озаглавленными «Yaravtes», в
которых
соединились традиции книжной испанской поэзии и
индейского фольклора.
Честь публикации первого в независимой Испанской
Америке романа традиционно приписывается
мексиканцу Хосе Хоакину Фернандесу де Лисарди (1776-1827); этот
роман
-
«Перикильо Сартьенто»
-
сатирическое
произведение (1830-1831 гг.) в жанре плутовского романа со
множеством приключений,
в
котором отражены детали
биографии самого автора. Многочисленные
нравственные рассуждения в романе призваны показать, что
демократические идеалы среднего класса, основанные на
упорном труде и борьбе, абсолютно чужды паразитирующему
классу в лице мексиканской аристократии колониальных
времен.
Тремя ведущими поэтами рассматриваемого
периода были эквадорский дипломат и политический
деятель Хосе Хоакин де Ольмедо (1780-1847), венесуэлец
Андрес Бельо (о нем см. также выше в разделе об
интеллектуальных и других течениях) и кубинец Хосе
Мария Эредиа (1803-1839).
Ольмедо, написавший около сотни стихотворений,
прославился главным образом своей героико-эпической
одой, содержащей лирические элементы,
-
«Победа при
Хунине. Песнь Боливару» (1825 г.) .
Собственно литературное наследие Бельо не очень
обширно, но его поэма «Обращение к поэзии» (1823 г.), в
230

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
которой он призывает музу поэзии покинуть Старый Свет
ради Америки,
а также «Ода в честь земледелия в
тропиках* (1826 г.)
-
поэма описательная и
нрав оуч ите льн ая,
-
являют собой, помимо присущих им поэтических качеств,
нечто большее: они доходят до открытого
провозглашения американской культурной эмансипации от Европы.
Эредиа участвовал в борьбе против испанского
колониального владычества за независимость Кубы,
подвергался репрессиям
и
провел более 15 лет в изгнании в
Соединенных Штатах и в Мексике; он обычно признается
главным представителем латиноамериканского романтизма.
Ностальгия и любовь к родине проходят сквозь все его
поэтическое наследие, наиболее известное такими
произведениями, как философская поэма «На Теокалли в Чолу-
ла» (1820 г.) и стихи «Ниагара» (1824 г.) (последние
написаны в большой мере под влиянием эпилога к повести
«Атала» Франсуа Рене де Шатобриана).
В Латинской Америке эпоха романтизма продолжалась
приблизительно с 1830 по 1875 г., охватив таким
образом
несколько поколений и явив большое разнообразие
течений. В его истоках проявляется преимущественно
французское и испанское влияние, однако восхищение
великолепными пейзажами Нового Света наряду с четким
пониманием необходимости утвердить культурную
эмансипацию и закрепить национальное самосознание придают
американскому романтизму особый характер.
Начало романтическому направлению было
положено около 1830 г. аргентинцем Эстебаном Эчеверрия (см.
также выше раздел об интеллектуальных и других
течениях). В 1837 г. Эчеверрия опубликовал в своем сборнике
«Стихи» романтическую поэму «Пленница». В ней он
воспел природу Аргентины, излагая историю о супружеской
паре, попавшей в плен к индейцам. Свобода стиха и
стихотворного размера, наслоение различных
эмоциональных оттенков и стилей, а также специфически
американская лексика,
-
все способствовало успеху
этого
произведения. Реалистическая антидиктаторская новелла
Эчеверрия «Бойня» (1838 г.), обнаруженная только после его
смерти,
в та к о й же сте пени значима: эт от жесткий
протест
против режима Росаса положил начало романам,
написанным в
регионе Ла-Платы. К основным
исп ано- амер икан ским писателям
поэтам -рома нтика м, ко тор ых
также
следует упомянуть, относятся
аргентинец Хосе Мармоль (1817
1871; поэма «Песни скитальца», книга стихов
«Гармония»)^
колумбийцы Хосе Эусебио Каро (1817-1853; «Поэзия») и
Грегорио Гутьеррес Гонсалес (1826-1872; «Заметки о
выращивании маиса в Антиохии»)', Хуан Антонио Перес Бо-
нальде (1846-1892; «Стансы»)-, эквадорец Хулио Саль-
думбиде (1833-1881); боливиец Рикардо Хосе
Бустаманте (1821-1886; «Освобожденная Испанская
Америка»); пуэрториканец Алехандро Тапиа-и -Ривера (1826-
1882); аргентинец Олегарио Виктор Андраде (1839-
1882; «Прометей»).
В Бразилии первым значительным поэтом-романти-
ком был Антониу Гонсалвис Диас (1823-1864),
литературный
путь которого начался в 1846 г. с «Первых од»,
восхвалявших его
родину
и индейцев; он также был
составителем ценного словаря индейского языка тупи. Среди
романтической поэзии Бразилии выделяется творчество
Антониу ди Кастру Алвиса (1847-1871), написавшего
«Пенные волны», почитателя
Виктора Гюго и активного
борца с рабством.
Так называемая «литература и поэзия гаучо»
связана с
духом романтизма и
затрагивает одновременно Уругвай,
Аргентину и Бразилию; оно обращается к миру гаучо,
сельских обитателей пампы, первоклассных наездников,
которые находятся в постоянном движении, занимаясь
выпасом скота. В поэзии этот жанр проявился во второй
половине XVIII в. в особой повествовательной форме. В век
романтизма образ гаучо начал превращаться
в
образ
народного героя, символ естественной, дикой свободы, в
образ одиночки, бунтаря с чертами вора, искусно
владеющего ножом. Своей известностью и своим очарованием
поэзия гаучо во многом обязана уругвайцу Антонио Лус-
сичу (1848-1928), а также троим аргентинцам
-
Иларио
Аскасуби (1807-1875), Эстанислао дель Кампо (1834-
1880) и Хосе Эрнандесу (1843-1886), автору
бесподобного шедевра в данном жанре
-
поэзии
«Мартин Фьерро»
(ч. 1 -2,1872-1879 гг.) . Противник Доминго ФаустиноСар-
мьенто (см. также выше в
разделе
об
ин тел лект уал ьны х
и
других течениях), Эрнандес решительно осуждал
унижения и дискриминацию, жертвами которых были гаучо,
несправедливо заклейменные как варвары.
Произведения эпохи романтизма классифицировал по
их те мати ке Бен ито Варела Жаком в своей работе
«Эволюция испано-американского романа» (в Inigo Madrigal,
1987, pp. 91-134). Нижеследующий список основан на
этом подходе, но охватывает еще и
литературу Бразилии.
Выделены пять основных направлений, каждое из
которых представлено одним или несколькими романами,
наиболее ярко его иллюстрирующими. Среди них:
романы об индейцах: первый эквадорский роман
«Куманда» (1871 г.) эквадорца Хуана Леона Меры;
«Индеец Афонсо» (1873 г.) бразильца Бернардо Гйма-
раинса (1825-1884);
аболиционистские романы, направленные против
рабства: «Сесилия Вальдес, или Холм ангела» (часть 1
-
1839 г.; окончательная редакц ия
-
1882 г.) кубинца
Сирило Вильяверде (1812-1894); «Саб» (1841 г.)
кубинской писательницы Хертрудис Гомес де
Авельянеды (1814-1873); «Рабыня Изаура» (1875 г.)
Бернардо Гймараинса;
исторические и пиратские романы: исторический
роман «Энрикильо» (часть 1 - 1874 г.; окончательная
ред акция
-
1882 г.) доминиканца Мануэля де Хесус
Гальвана (1834-1910); «Гуарани» (1857 г.) бразильца
Жозе Мартиньянуди Аленкара (1829-1877);
«Пираты залива» (1869 г.) мексиканца Висенте Рива Пала-
сио (1832-1896);
политические
романы: «Амалия» (1855 г.)
аргентинца Хосе Мармоля (1817-1871);
сентиментальные
романы: «Мария» (1867 г.)
колумбийца X. Исаакса (1837-1895). Этот роман,
содержащий элементы ром антиз ма
и связанный с костумб-
ристской бытоописательной прозой, стал
бестселлером, выдержав
не менее 50 переизданий до 1900 г.,
став в наше время классикой испанского языка и,
несомненно, лучшим романом периода романтизма.
Перуанский писатель и журналист Рикардо Пальма
(1833-1919) занимает уникальное место в ряду литерато-
ров-прозаиков
того времени: рассматривая
себя как
отдаленного наследника «Хроник Индий» XVI и XVII вв.,
Пальма создал собственный жанр, который он назвал тради-
ционизмом, и
изобразил не бе з злой
иронии
великие и
малые невзгоды колониальной эпохи, картины быта и
нр ав ов Перу эпохи испанского колониального
вла дычест ва в
рассказах, исторических анекдотах и легендах,
опубликованных под общим названием «Перуанские предания»
(6 выпусков, 1872-1883 гг.) .
Драма также с самого начала эпохи независимости
стала одним из способов
выражения национального
самосознания и
стремления
к
культурной эмансипации; прежде
всего драматургов привлекали сюжеты, связанные с
национальным и колониальным прошлым, борьбой за
независимость и
граждан скими войнами. В Аргентине
диктатура Росаса разжигала огонь политической драмы,
одновременно давая сюжеты романов
и
литературных
эссе.
Практически повсеместно стала появляться народная драма,
обычно высмеивавшая обычаи и
нрав ы;
в этой связи
специального упоминания заслуживает кубинский «Театро
231

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Буфо». В целом, уже упоминавшаяся кубинская
писательница Хертрудис Гомес де Авельянеда обычно признается
наиболее выдающимся драматургом Латинской Америки
того времени. Она сочиняла как исторические пьесы
{«Принц Вианы»), так и комед ии {«Ошибки сердца»).
Реалистическое направление обозначилось около
I860 г. вместе с появлением того, что
принято называть
«объективной реальностью». Это направление имело
основой изображение обычаев, что было традиционным
явлением, но в то же время
в нем
проявлялся
распрос транен ный в Латинской Америке позитивизм, а также
обнаруживалось влияние четырех выдающихся европейских
мастеров
-
Бальзака, Стендаля, Диккенса и Флобера.
Чилиец Альберто Блеет Гана (1830-1920) был одним
из первых испано-американских романистов
реалистического направления, крупнейшим представителем
критического реализма. Он написал цикл романов
«Человеческая комедия Чили», в том числе «Мартин Ривас» (1862 г.),
«Идеал сорвиголовы» (1863 г.), «Во время Реконкисты»
(1897 г.). Блеет Гана проявлял интерес к ходу
исторического процесса, к детальному изучению социальных
слоев и отдельных личностей, а также к
тому, каким образом
изменения в е го
стране воспринимались
представителями
среднего класса. Развитие и закат либерализма в Чили
сформировали идеологический стержень его творчества.
В Бразилии в жанре романа своим мастерством
выделялся Ж.М . Машаду д Асис (1839-1908). «Посмертные
мемуары Брас Кубаса» (1881 г.), «Quincas Borba» (1892 г.),
«Dom Casmurro» (1900 г.)
и
другие его романы
примечательны своим остроумием, тонким анализом деталей,
сдержанным эротизмом и вниманием к таким темам, как
власть и деньги. В своих
произведениях автор
использовал технические возможности романа,
в особенности это
каса етс я
временной структуры романов и использования
в них монологов.
Дискуссии о дарвинизме наряду с популярностью
в
Америке романов братьев Гонкур и Эмиля Золя, не
говоря
уже об идеях Золя по поводу экспериментального романа
как такового, способствовали появлению романов,
в
большей или меньшей степени окрашенных натурализмом.
Определенная разновременность в развитии, заметная не
только в сравнении с Европой, но также существовавшая
и
между разными странами Латинской Америки, порой
осложняет возможность достаточно убедительно
разграничить романтизм и реализм, а затем
-
реализм и
натурализм, поскольку два последних сосуществовали и зачастую
тяготели к слиянию, как это было в 1890-х гг. Наконец, не
может ли
натура лизм, пр оя в ле ни е которого в Латинской
Америке продлилось до 1920-х гг., рассматриваться как
радикализация самого реализма? Так, влияние
натурализма может быть обнаружено в творчестве уругвайца
Эдуардо Асеведо Диаса (1851-1921), также как и у перуанской
писательницы Клоринды Матто де Турнер (1852-1909),
которая ратовала за введение образования для индейцев в
своем проблемном романе «Птицы без гнезда» (1889 г.) .
Начиная с аргентинца Эухенио Камбасереса (1843-1889),
принадлежавшего к так называемому «поколению
1880-х гг .», натурализм приобретает грубую, порой даже
грязную и жестокую форму, что проявилось в таких его
ро ма нах , к а к «Сентиментальная
музыка» (1884 г.), «В
кр ов и» (1887 г.)
и ос обе нно «Б ез цели» (1885 г.).
Модернизм, который развивался одновременно с
натурал измом,
оказался
по-настоящему
самым
оригинальным и действительно радикальным новаторским
течением в Испанской Америке. Модернизм впервые проявился
около 1875 г. в
некоторых произведениях кубинского
писателя Хосе Хулиана Марти (1853-1895) и мек сика нско го
поэта
Мануэля Гутьерреса Нахеры (1859-1895), достиг
своего пика между 1888 и 1916 гг. и
продолжал
проявляться примерно до 1920 г. Совпав по времени с символизмом,
как, например, в
Бразилии, модернизм проявился в боль¬
шин ст ве
латиноамериканских стран и через
произведения
никарагуанца Рубена Дарио (1867-1916), вождя
испанско-американского модернизма, оказал, в свою
очередь, глубокое влияние на литературу Испании, в
особенности на поэтов и писателей Антонио Мачадо-и-Руиса,
Хуана Рамона Хименеса и Рамона Мария дель Валье Инк-
лана. Эпоха модернизма была временем бурных
культурных и социальных метаморфоз; подкрепление борьбы за
независимость идеологической и культурной
автономией представлялось абсолютно необходимым. Жирардо
{Gutierrez Girardot, 1983) называет секу л яр и з ац и ю
общества, а также
гиперчувствительность
и
ин телл екту ализ м
городской жизни движущими силами при том большом
сдвиге, который наблюдался около 1880 г. В то
вр емя
средний класс общества осознал мирскую ценность земной
жизни, жизни, к о то р а я стремится
нек
какому-то
метафизическому потустороннему измерению,
ак
опознаваемому историческому будущему. Другими словами, обширные
секторы социальной и культурной жизни теперь
окончательно освободились от объятий религиозных институтов
и символов. Не то чтобы все это исчезло
сразу: наоборот, в
поэзии модернизма зачастую можно отметить некоторую
сакрализацию мирского. Религиозные символы и
содержание часто убедительно накладывались на мирские
понятия: говорили,
к
примеру, о «религии»
и
«культе»
искусства, а поэтическая образность обогащалась через
обращение к религиозным сюжетам и понятиям, даже с целью
выражения любви и чувственности. В свете этого
название одного из выдающихся собраний поэзии
модернизма
-
сборника стихов Рубена Дарио «Языческие псалмы»
(1896 г.) оказывается чрезвычайно показательным.
Свойственный, как известно, модернизму
космополитизм не был всего лишь уходом от реальности;
напротив,
он
был
вызван
реалиями
больших
латиноамериканских городов конца XIX в.
Городская
жизнь и даже облик
городов
знач ительно
переменились.
Небольшие
сообщества
уступали
теперь
место
мегалополисам, порождавшим,
в свою
очередь, новые
впечатления
и
события, которые предполагали
обновленный
образ
мышления
и
приводили
одновременно
ик
обострению классического
противоречия между городом
и
деревней, и к росту
интеллектуальных способностей и обострению чувствительности
художника. Теперь художник создавал свои произведения
в подобной урбанистической среде. Сама природа
превратилась в действительности в измерение почти
символическое, стоящее чуть ли не в одном ряду с осколками
греко-римского наследия, в отличие от вполне реального
пространственного измерения американского города, в
котором художник жил.
В то же время художник превращался в
«интеллектуала». Ненадежное экономическое положение литератора
побуждало его находить более или менее официальное
зан ят ие
(обычно после того, как он отдаст дань
увлечениям молодости, шокируя буржуазию). Писатель
ст ано вил ся
гражданским служащим
или дипломатом, а также
философом истории, создающим произведения, которые
претендовали на отражение проблем настоящего и
будущего,
-
и все это в тот самый период, который оставлял
все меньше и меньше
времени для раздумий и рефлексии.
Поступая таким образом, модернисты активно
участвовали в важном процессе возвеличивания
литературы
и
пис ател ьско го
труда,
что создало предпосылки для того
пр ести жа и велико лепия, которые
отлича ют
латиноамериканскую литературу второй половины XX в.
Следует, однако,
заметить, что наиболее ясными, пророческими и
блестящими образами своего будущего Латинская Америка
обязана писателю, который избежал жизненных путей,
описанных выше, проведя вместо этого почти всю свою жизнь
в изгнании, писателя, который всегда сочетал мысль и
действие, искусство
и вовлеченность в политику: речь идет о
232

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
национальном герое Кубы Хосе Хулиане Марти (1853
1895), поэте, мыслителе и борце за свободу, авторе эссе
Шама Америка» (1894 г.), написанного всего за четыре
года до окончания антииспанской войны. В отличие от
прочих модернистов Марти был одновременно погружен и в
свою литературную Утопию, и в
общегражданскую Утопию.
Широкому кругу писателей-модернистов была
свойственна, по крайней мере, одна общая черта: стремление
знать всю иностранную литературу и усвоить каждое
художественное течение; это порождало синкретическую
форму мышления, которая зачастую объединяла самые
разные литературные направления. В результате,
модернизм усваивал романтизм,
влияние группы французских
поэтов «Парнас» («парнасцев»), символизм,
импрессион изм и даже натурализм.
В поэзии небольшой и
удивительный сборник стихов Хосе Марти «Исмаелильо» (1882 г.)
обычно считается предвозвестником
появления
модернизма, в то время
как
сборник стихов «Лазурь» (1888 г.)
Рубена Дарио,
в
котором содержатся отрывки в прозе,
наравне с его «Языческими псалмами» символизируют
высшую точку этого движения. Действительно, внешние
черты и внутреннее содержание обоих произведений Р.
Дарио часто приводятся как примеры, характеризующие
особенности модернизма как такового. Однако в целом
это движение является намного более богатым и сложным,
чтобы можно было свести его к этим двум
произведениям. И все же необходимо иметь в виду отличительные
черты творчества Дарио, такие как стремление к
самопознанию; меланхолия и ностальгия; космополитизм и
воплощение экзотических миров; эротизм и мистицизм в неясных
соотношениях; культ формы и красоты; мифологическая
тематика; настоящая музыка стиха и прозы и, наконец,
игра на одновременности восприятия. Обобщая это все,
можно считать, что своей чувственностью и
утонченностью форм поэт отвечал на материалистические
проявления, а также на всю пошлость и прозаичность реальности.
Подобные черты (или, по крайней мере, некоторые из
них) также появляются и в модернистском романе,
хо тя
роман в целом в намного меньшей степени отражает
особенности этого
литературного течения (см. D. Shaw; «La
novela modemista» («Модернистский роман») в Inigo
Madrigal, 1987, pp. 507-513). Герой этих ро ман ов
ти пиче н
для постромантизма, это че л ов е к мыслящий и
отчужденный; неудовлетворенный, погруженный в ме ч т ы и
неспособный адаптироваться; человек, утративший иллюзии,
находящийся в поиске новых ценностей и новых идеалов.
В свете этого женщины в этих
романах фигурируют в
большей степени как символы идеальной красоты, даже
как настоящие божества, нежели как существа из плоти и
крови. Человечество представляется расколотым на
глубо ко
материалистичную заурядную толпу и на узкий круг
избранных друзей, небольшое число которых окружает
главного персонажа, разделяя его эстетическую позицию и с
утонченной элегантностью рассуждая
о
Красоте и Добре.
В целом итоговый результат по Латинской Америке
выглядит довольно впечатляюще. По сути дела писатели-
модернисты имели следующие достижения.
1. Благодаря их творчеству литература испанского
мира вырвалась из изоляции и аетивно включилась
в общее русло современного ей литературного
процесса.
2. Эти писатели отчетливо выразили
в
литературной
форме политическое и историческое наследие
«Освободителей» СLibertadores), внеся, таким образом,
свой вклад в формирование чувства общности
латиноамериканского континента.
3. Обладая болезненно-чувствительным
мировоззрением
-
результатом напряженности,
существовавшей между их идеалами и действительностью,
-
эти
писатели явили блестящий пример цельной
концепции писательского труда, находясь в поиске формы
и стиля, заниматься сознательной, практически
ремесленной работой по очищению языка.
4. Эти писатели открыли для литературы новый
сенсационный мир испанского языка и, провозгласив
господство творческой фантазии, проложили дорогу для всех
тех, кто последовал за ними,
-
Хорхе Луиса Борхеса,
Габриеля Гарсиа Маркеса, Хулио Кортасара и других
В дополнение к названным выше именам (Марти,
Дарио, Гутьеррес Нахера) необходимо упомянуть еще
нескольких видных литераторов-модернистов, таких как
уроженец Боливии аргентинский писатель Рикардо Хай-
м е с Фрейре (1868-1933); мексиканцы Сальвадор Диас
Мирон (1853-1928) и Амадо Нерво (1870-1919);
боливиец Хосе Асунсьон Сильва (1865-1896); уругваец Хулио
Эррера-и-Рейсиг (1875-1910); кубинский писатель
Хулиан дел ь Каса ль (1863-1893); поэт из Аргентины Леополь-
до Лугонес (1874-1938). С Бразилией связано творчество
символистов Ж ди Крус-и -Соза (1861-1898) и А ди Гйма-
раинса (1870-1921).
БИБЛИОГРАФИЯ
BOSI, А. 1982. Historia concisa de la literatura brasilena ( A Concise
History of Brazilian literature ), Spanish translation by Marcos Lara.
Fondo de Cultura Economica, Mexico City.
CASTEDO, L .(ed.) 1986. La arquitectura, siglos XIX у XX ( Nineteenth-
and Twentieth-Century Architecture ), and Las artes plasticas, siglos
XIX у XX ( The Nineteenthand Twentieth-Century Fine Arts ), In:
Bonet Correa (ed.) Gran encicfopedia de Espana у America, GELA ,
Espasa Calpe/Argantonio, Madrid.
FERRATER MORAJ. (ed.) 1990. DiccionariodeFilosoftd,Alianza Editorial,
7 th ed., Madrid.
GUTlfiRREZ GIRARDOT, R. 1983. Modemismo. Montesinos, Barcelona
GUY, A 1997. La Philosophie en Amerique Latine. Presses universitaires
de France (Que sais-je series), Paris.
HENRlQUEZ UREftA, P . (ed.) 1969. Las corrientes literarias en la Am eric a
Hispanica ( Literary Trends in Spanish America ), Fondo de Cultura
Economica, 3rd. ed., Mexico City.
INIGO MADRIGAL, L. (ed.) 1987. Historia de la Literatura
hispanoamericana ( A History of Spanish American Literature ), Vol.
2: Del Neoclasicismo al Modemismo ( From Neo-Classicism to
Modernism ), Ediciones Catedra (Critica у Estudios Literarios),
Madrid.
OVIEDO, J. M. 1997. Historia de la literatura hispanoamericana ( A
History of Spanish American Literature ), Vol. 2: Del Romanticismo
al Modemismo ( From Romanticism to Modernism ). Alianza
Editorial (Universidad Textos), Madrid.
RAMA, A. 1984. La ciudad letrada ( The Literate City5). Ediciones del
Norte, Hanover.
ROMERO, J. L (ed.) 1984. Latinoamerica: las ciudadesy las ideas ( Latin
America: Cities and Ideals ). Siglo Veintiuno, 3rd ed., Mexico City/
Madrid/ Bogota.
SHIMOSE, P. 1989. Historia de la literatura latinoamericana ( A History
of Latin American Literature ). Editorial Playor, Madrid.
ZEA, L 1980. Pensamientopositivista latinoamericano ( Latin American
Positivist Thought ). Biblioteca Ayacucho, 2 vols, Caracas.

8.3
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И АРАБСКИЕ ЗЕМЛИ
Стивен Вернуа
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ, ФИЛОСОФСКИЕ
И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
Период с 1789 до 1914 г. в Западной Азии и Северной
Африке стал временем
значительных
перемен, которые
произ ошли
в основном под влиянием европейской
культуры. Новости о Французской революции 1789 г.
произвели воздействие на некоторые мусульманские круги
и
поло жили на ча ло зн ач ите ль но более глубокому
знакомству с европейской светской мыслью. В течение XIX в.
влия ние
европейских государств в регионе постоянно
усиливалось посредством экономической экспансии и
колонизации. В 1798-1801 гг.
французы оккупировали Египет, с
1830 г. они начали
колонизировать Алжир, с 1881 г.
-
Тунис, ас 1912 г.
-
Марокко,
вто
время как северной частью
этой страны управляли испанцы. Англичане вторглись в
1882 г. в Египет, а затем заняли Судан; в 1911 г. Италия
вторглась в Ливию.
Вспыхнувшая в 1914 г.
п ер ва я мировая
война повлекла за собой многочисленные последствия и
привела к
оккупации британскими и французскими
военными силами
арабских земель на Среднем Востоке.
В течение всего XIX в. европейские государства
боролись против попыток мусульманских правителей
сохранять торговую монополию и требовали от них права для
своих
купцов передвигаться
и
торговать без каких-либо
ограничений. Широкий ввоз европейских
промышленных
товаров в Западную Азию и арабские земли подрывал
местные ремесленные традиции и традиционные обычаи
ремесленных союзов.
К концу XIX в. большинство мусульманских
правителей, много средств назанимавших у Европы, попали в
финансовую зависимость. Кроме того, европейские
государства вмешались в защиту меньшинств из христианских
сообществ. Некоторые из этих сообществ стали одними
из
первых распространителей идей, шедших из Европы. В
Ливане, например, маронитская Церковь установила
тесные контакты с
римской католической Церковью и еще
до XIX в. была знакома с
некоторыми аспектами
европейской
культуры.
Многие мусульманские правители чувствовали
необходимость проведения реформ в европейском духе. В
Стамбуле турецкий султан Селим III (правил в 1789-
1807 гг.) пытался провести реформу в армии с помощью
европейских офицеров и технических специалистов, но
натолкнулся на консервативную оппозицию и был
свергнут. Султан Махмуд И (1808-1839 гг.) также понимал
необходимость движения в направлении реформ, но был
вынужден ждать 20 лет до проведения своей политики.
После того как в 1826 г.
Махмуд II провел реформу, уничтожив
янычарский корпус, он основал новые военные и
медицинские колледжи, послал турецких студентов обучаться
в
Европу и осуществил реформу военного
обмундирования и гражданского платья на основании европейских
норм. Махмуд II также порвал с традицией вывешивания
портрета правителя
во всех
правительственных
учре жде ни ях и военных
казармах.
В 1839 г., в начале
правления
Абдул-Меджида I (1839-1861 гг.), был издан указ о
намерении султана провести реформу системы управления. С
этого началась так называемая эпоха Ташимата
(переустройства, от арабского тапзим -
приведение в порядок,
упорядочение).
С середины XIX в.
распространение европейских идей
и ценностей среди турок было также поддержано
появлением
новой турецкой литературы, которая по форме и
содержанию отличалась от классических османских
произведений. Французская литература,
в частности, стала
вытеснять
персидских классиков, становясь главным
источником вдохновения и моделью для подражания.
Первым регионом арабского мира, где были
прове дены
существенные реформы, стал Египет. Паша Мухаммед
Али (правил в 1805-1848 гг.), родом албанец из
Македонии, янычар, который пришел к власти в Египте в условиях
царившего там беспорядка, вызванного уходом
французов в 1801 г.,
считал
модернизацию государства
первостепенной задачей (илл. 178). Расправившись в 1811 г. почти
со всеми мамлюкскими беями и
конфисковав их земли,
он
уничтожил главное препятствие,
мешавшее
ему
осуществить
св ою
политику,
зам енив
мамлюков
современной
регулярной
армией,
обученной
французскими офицерами. Кроме того, он создал
централизованную
систему
управления
и
налогообложения. В интересах своей военной
политики Мухаммед Али открыл профессиональные школы,
посылал египетских студентов учиться
в
Европу и требовал
от них по
во звр ащ ени и переводить европейскую
техническую литературу. Мухаммед Али также основал
типографию для печатания переводов
и
официальную газету,
в
которой печатались его указы. Первыми европейскими
преподавателями в основанных им школах были
итальянцы. Итальянский язык был в то время лингва франка
Леванта и стал
первым европейским языком, который
надлежало изучать студентам. Естественно, первой страной,
в
которую были отправлены для обучения египетские
студенты, стала Италия, где они познакомились с печатным
делом. Однако в скором времени итальянский язык
уступил место французскому, а с этим языком стали доступны
идеи французских писателей. Начиная с 1826 г.
египетские власти направляли своих студентов для обучения во
Францию.
Важность проведения реформ также была осознана в
осма нск ом
Тунисе, особенно во вре мя пра вле ни я бея
Ахмеда (1837-1855 гг.). Некоторые члены правящей группы
турок в Тунисе получили современную подготовку,
зародилось ядро новой армии, было расширено прямое
управление и налогообложение. В 1857 г. под руководством бея
Мухаммеда (1855-1859 гг.), было официально объявлено
о
проведении новых реформ, а в 1861 г. была принята
перв ая в
мусульманском мире конституция «Дестур». К 1869 г.,
234

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
однако, тунисские долги европейским банкам стали
наиважнейшей проблемой,
в связи с чем
финансы были
переданы
под контроль Международной финансовой
комиссии. Это расширение европейского контроля стало
прелюдией к французской оккупации Туниса в 1881 г.
Французская оккупация Алжира (Ш1Л.179,180),
начавшаяся в 1830 г., привела к глубоким культурным
изменениям, различным по своей
природе. Перед
французским
зав оева нием в
Алжире сеть медресе и школ
поддерживала
относительно
сильн ую
систему
образования, однако французская оккупация привела к
конфискации доходов и разрушению мечетей и сети
школ (медресе). Традиционная система образования
была уничтожена,
что
нанесло сильнейший урон
культуре
многих алжирских мусульман.
В мусульманских землях также возникали некоторые
религиозные
и
культурные движения, имевшие важные
последствия. В Аравии ваххабиты, приверженцы
религиозно-политического течения в исламе, с конца XVIII в.
предприняли
несколько попыток восстановить то, что, по
их мнению, составляло чистоту раннего ислама. Они
осуждали культ поклонения святым и систематически
разрушали гробницы. Также они считали, что мечети должны быть
простыми постройками без минаретов и украшений, и
осуждали
ношение ювелирных изделий, шелка и
драгоценных металлов в качестве личных украшений, наряду с
курением табака, исполнением музыки и
использованием четок. Вторжение ваххабитов в Ирак в 1802 г.
закончилось разграблением мусульманского шиитского
св яще нног о
города Кербелы и разрушением могилы внука
Мухаммеда имама Хусейна. В 1803 и 1804 гг. ваххабиты разрушили
гробницы в Мекке и Медине, а в 1810 г. ваххабитские
вооруженные отряды достигли Сирии и угрожали городу
Дамаску. Хотя политическая власть ваххабитов был а
подавлена и
ограничена
их
центром
-
районом Неджд в
Аравии, в
последующие годы влияние их доктрины
распространилось намного дальше и шире.
Ваххабиты особенно активно выступали против
распространения влияния суфийских орденов в
мусульманских землях. Эти ордены обычно располагались в сети
зданий, содержавшихся на пожертвования сторонников; в
этих помещениях ученики могли предаваться молитвам,
медитации и ритуальным упражнениям. В XIX в.
воздей ствие суфийских орденов стало очень глубоким.
Например, многие турецкие ремесленные гильдии имели членов
суфийского ордена среди своих святых покровителей.
Кроме того, каллиграфы-переписчики священных текстов
часто
вступали в суфийские ордены, возможно потому,
что
вих
ср еде придав алось б ол ь шо е зн аче ние мистическому
смыслу арабского письма. В Иране хаксарский орден
стремился привлечь в свои ряды членов гильдий.
Иерархия в суфийских орденах иногда была похожа
на
иерархию в самих гильдиях. В главные обязанности
глав гильдий входило поддержание традиций гильдии,
исполнение церемоний, контроль за поведением членов
гильдии и выполнение обязанностей
судьи. Гйльдии
управлялись на основе этики альтруизма,
и име нн о через этот
принцип действия ремесленника приобретали
религиозное значение. Однако с появлением монополистической
промышленности и расширением доступа европейских
товаров традиционным методам гильдий был брошен
вызов. Идеалы гильдий были ослаблены, когда ремесленные
старейшины перестали выполнять обязанности
посредников
между ремесленниками и торговцами; эти идеалы
полностью исчезли, когда ремесленники были низведены до
положения наемных работников.
Одной из наиболее важных особенностей развития в
XIX в. было пробуждение арабской культуры, особенно в
части, касающейся использования арабского языка. До
XIX в.
традиционные виды покровительства культуры со
стороны правителей, чиновников и богатых семейств в
большинстве арабских стран не отвечали потребностям,
поскольку правящими классами были
турки,
а языком
упр авл ени я был турецкий.
В Египте при правлении паши Мухаммеда Али
турецкий язык был языком правящей элиты, и поэтому арабским
авторам было трудно рассчитывать на поддержку
правящих классов. С появлением в XIX в. печатной машины с
арабским шрифтом, арабские писатели стали более
известными и
получили
возможность зарабатывать на жизнь
своим трудом. Развитие печати на арабском языке вместе
с распространением образования также воодушевило
арабских писателей упростить язык, чтобы привлечь
более широкую читательскую аудиторию.
Образование на арабских землях в начале XIX в. в
основном ограничивалось начальными школами.
Средние
школы работали только в крупных городах,
а
изучаемые
в
них
пред мет ы
главным
образом ограничивались
религиозными науками
и
правоведением.
Книги стоили дорого,
так как были рукописными,
и
поэтому
были доступны
только богатому меньшинству. В течение XVIII в. печатное
дело с арабским шрифтом на Среднем Востоке было
сосредоточено в основном в
руках сирийских и ливанских
христиан; для мусульман печатание Корана и других
религиозных текстов было запрещено. Эта ситуация начала
изменяться в XIX в., когда были основаны некоторые
типографии с правительственным финансированием.
Печатание арабским шрифтом началось в Египте в 1822 г.
(помимо
выпуска печатной продукции на французском
языке во время французской оккупации), когда была издана
первая книга -
итало-арабский словарь сирийца-христи-
анина
Рафаила Захур Рахиба (ум.
в 1831 г.), напечатанный
в
государственной типографии паши Мухаммеда Али в
Булаке близ Каира.
В течение следующих 20 лет в Булаке были
напечатаны 243 книги, в большинстве своем переводные. Более
половины из них б ыл и на
турецком языке, большинство
остальных -
на арабском языке. В Бейруте типография
была основана в 1834 г.
Среди других типографий,
быстро росших и развивавшихся на Ближнем Востоке с
середины века, можно назвать
типографию в Дамаске
(основана в 1835 г.),
в
Тунисе (I860 г.), Сане (1877 г.), Хартуме
(1881 г.), Мекке (1883 г.) и Медине (1885 г.). Типографии
также были основаны в Турции и Иране.
Политика Мухаммеда Али отправки студентов в
Европу потворствовала появлению иностранного влияния на
арабскую литературу. Выдающимся среди первых
переводчиков был египетский ученый-просветитель,
общественный деятель и писатель Рифаа ат-Тахтави (1801-1873 гг.),
имам
первой образовательной миссии в Париже (1826-
1831 гг.). Там он изучил французский язык и начал делать
точные
переводы
с него. Он
хорошо
познакомился с
французской литературой и с
научными открытиями,
ипо
возвращении в Каир в 1835 г.
опубликовал книгу о Франции,
которая стала очень популярной, сыграла большую роль в
ознакомлении египтян с
французской прогрессивной
общественной мыслью, и к 1840 г. была переведена на
турецкий язык. В Каире в Медицинской школе (основана в
1827 г.) ат-Тахтави преподавал французский язык, затем
работал в военном колледже, переводя математические и
во енн ые
работы на арабский язык. В 1835 г. он был
назн ачен
директором новой Школы перевода (позднее
-
Школа языков), которая была основана с целью обучать новое
поколение
преподавателей, чиновников и переводчиков.
Но наибольшую известность ат-Тахтави
получил
как
переводчик. Он
перевел
около 20 книг по географии,
истории, логике, технике и металлургии, а также организовал
перевод многих других сочинений европейских авторов
(по оценкам
-
около 2 тыс.
-
Прим.ред), среди них
-
труды по истории Древнего мира, Средних веков и истории
Франции.
После смерти Мухаммеда Али покровительственное
235

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
отношение к ат-Тахтави пошло на спад. При Аббасе I
(правил в 1849-1854 гг.) ат-Тахтави отправили
открывать начальную школу в Хартуме, где он оставался
на протяжении 4 лет, а в 1851 г. Школа перевода в Каире
была закрыта. Однако когда к власти
пришел Мухаммед
Саид (Саид-паша, 1854-1863 гг.), ат-Тахтави смог
возвратиться
в
Каир и снова возглавил Школу языков с
бюро переводов при ней. Новый правитель Египта
Исмаил-паша (1863-1879 гг.), который пришел на смену
Мухаммеду Саиду, оказывал покровительство ат-Тахтави
и
привлек его к участию в разработке новой системы
образования. В Египте были открыты многочисленные
школы для поощрения грамотности, а также культурные
общества и академии.
Поскольку
в течение XIX в. мусульманские города
расширялись, а в некоторых случаях и перестраивались, то
при их строительстве начали проявляться европейские
представления о городском строительстве
и
европейские
архитектурные стили. Это происходило не только в
странах, колонизированных европейцами, но и в тех, которые
частично сохранили политическую независимость.
Делались попытки проложить новые, европейского стиля
улицы и строить здания в пределах старых, окруженных
стенами городов; если же новые города строились за
пределами старых, то жизнь в последних постепенно замирала.
Дворцы, здания правительственных учреждений,
банков и правлений компаний возводились на вновь
создаваемых территориях. Большую часть населения новых
городов
или
ква рталов
обы чн о сост авл яли
иност ранц ы.
Около 1850 г., например,
в Египте жили около 3 тыс.
европейцев, но с 1860-х гг. их число стало очень
быстро расти. К
концу 1870-х гг. в Египте было почти 70 тыс. европейцев,
почти половина из них
-
греки, а остальные в основном
итальянцы и
французы. К
концу века в Египте жили почти
125 тыс. европейцев. К этому времени Каир состоял из двух
отдельных сообществ. На западе располагался
современный город со зданиями в
европейском стиле, широкими
бульварами, площадями и садами, в то время как на
востоке лежал старый город со своим по существу доиндустри-
альным
образом жизни.
Урбанистическое обновление Каира происходило в
правление Исмаила-паши под руководством инженера,
администратора и писателя Али Мубарака (1823-1893 гг.).
Средневековые здания были снесены, а европейские
архитекторы, которым было поручено составить проекты
новых зданий, решали задачу, используя разнообразие
стилей. В 1869 г. Исмаил
от крыл Суэцкий канал в присутствии
австрийского императора Франца Иосифа I, французской
императрицы Евгении, наследного принца Пруссии,
знаменитых
ученых,
писателей и художников, среди которых
были Генрик Ибсен, Теофиль Готье, Эмиль Золя и Эжен
Фромантен. Цель Исмаила состояла в том, чтобы
представить Египет как часть цивилизованного мира Европы, а не
как африканскую или средневосточную страну. Однако в
скором времени развитие Египта оказалось под угрозой
из-за непомерных долгов и близкого
банкротства. При
правителе (хедиве) Тауфике (1879-1892 гг.) контроль
западных держав стал более жестким, а в 1882 г. Египет был
оккупирован английскими войсками.
Местная музыкальная жизнь также оказалась в
опасности в результате столкновения с европейской культурой.
Точно так же, как основанным на устных преданиях
культурам стало угрожать распространение
письме нного или
печатного слов а, ос нова нно й на устных формах народной
музыке вызов бросило распространение нотного письма.
Это был весьма серьезный вызов, поскольку устная
передача музыкальных традиций допускала широкую
импровизацию, тогда как нотная запись сводила исполнение к
фиксированной музыкальной форме. При устном
исполнении
устанавливался длительный контакт между
сочинителем
произведения
и исполните лем; без этой связи вся
музыкальная ку ль тур а
может
исчезнуть.
Европейская музыка была введена в турецкой военной
сфере после роспуска янычарского корпуса в 1826 г.
Султан
Махмуд II требовал замены традиционных янычарских
ансамблей из свирелей, труб, тарелок и литавр,
ив1828г.
он
пригласил Джузеппе Доницетти (1788-1856 гг.) , брата
итальянского оперного композитора Гаэтано Доницетти,
в
Стамбул организовать новый военный оркестр и
преподавать в новой Имперской школе музыки. Доницетти ввел
европейское нотное письмо в турецкую музыку,
хотя до
него системой записи нот пользовался армянский
музыкант Гампарсум Лимонисян (1768-1839 гг.), который
сумел ряд турецких музыкальных произведений, главным
образом религиозных, записать с помощью нот.
В арабских странах вторжение европейской
музыкальной культуры символизировалось сооружением в Каире
Оперного театра в 1869 г. (он был разрушен пожаром в
1971 г.) и постановкой в нем опер Джузеппе Верди
«Риголетто» и «Аида». В Иране тем временем шах Наср-эд-дин
(правил в 1848-1896 гг.) нанял французских музыкантов,
чтобы создать имперский военный оркестр и
организовать
музыкальное образование. Постепенно все большее
число
иранских музыкантов увлеклись идеей ансамблевой
музыки, которая вела к развитию музыки
с
фиксированной мелодической и ритмической формой.
С середины XIX в. многие музыкальные традиции
стали заметно меняться. Музыкальные сочинения стали
легч е по
восприятию, упор в них делался на простые тексты
и
короткие ритмические части. Народные или
популярные мелодии стали иметь большее значение. С введением
европейского нотного письма больше внимания стало
уделяться сочинению музыки. Пример европейских
оркестров привел к формированию больших музыкальных
ансамблей вместо малых групп из 4-5 музыкантов-инстру-
менталистов, которые традиционно аккомпанировали
певцу. Музыканты этих крупных ансамблей играли на
разнообразных традиционных и европейских инструментах.
Упор в этих ансамблях переместился с демонстрации
индивидуальной виртуозности музыканта на коллективное
исполнение, в то же время идея концерта, исполняемого
на сцене, изменила близкие отношения между
музыкантами и слушателями, без которых исполнение ранее не
мыслилось.
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ И ПРИКЛАДНОЕ
ИСКУССТВО
В мусульманских сообществах высокое положение
среди различных видов наглядного искусства занимала
каллиграфия, поскольку она была связана с
распространением Слова Господня, как об этом свидетельствует
Коран. Каллиграфы занимались перепиской Корана и
отдельных его сур и фраз, а также других типов рукописей и
надписей. В архитектурных сооружениях, особенно внутри
мечетей, имена Всевышнего, пророка Мухаммеда и
правоверных халифов, равно как и цитаты из Корана и хади-
сов
(преданий о поступках
и
изречениях Мухаммеда),
пробуждали в душах верующих воспоминания о Боге и
раздумья о божеств енном.
В Стамбуле при дворе Османов существовали живые
традиции каллиграфии. Даже султаны Махмуд II (1808-
1839 гг.) и Абдул-Меджид I (1839-1861 гг.) обучались
этому искусству и достигли определенного мастерства. И эти,
и
другие султаны активно покровительствовали турецкой
каллиграфии, поддерживая высокий уровень ее изящества.
Показательными в этом отношении являются качество
работ стамбульских мастеров Мустафы Рахима (1757-
1826), Мустафы Иззета (1801-1876), Мехмеда Вефика
(1819-1880), Мехмеда Вевки (1829-1887), Мехмеда Сами
(1838-1912) и др. Некоторые турецкие каллиграфы, по¬
236

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
лучившие профессиональную подготовку в Стамбуле,
работали в арабских странах.
В Иране каллиграфия считалась важным элементом
образования каджарского чиновника и стояла в р яду с
изу чен ие м персидской литературы, арабского языка, истории
и бухгалтерского дела. Целая плеяда мастеров
каллиграфии получала покровительство при дворе в Тегеране.
Напротив,
живопись в
мусульманских странах (за
исключением некоторых христианских сообществ) имела
более низкий статус,
чем
каллиграфия, однако на
протяжении века она постепенно стала цениться больше как
художественное средство выражения, особенно в связи с
усвоением европейских ценностей. Основными
центрами, в которых прежде всего проявились европейские
стили масляной живописи, были школы в Ливане и Стамбуле.
В Ливане применение европейских художественных
стилей стимулировалось
тесными связями с Европой,
установившимися при посредничестве миссионерского
образования.
Ливанские христианские художники Мусса Диб
(ум.
в 1826 г.) и Кенаан Диб (ум.
в 1873 г.) изображали
религиозные сцены, а также писали
портреты духовенства.
Многие молодые ливанцы учились
в
турецких
военных
колледжах в Стамбуле, и некоторые из них вдохновлялись
стилями живописи, применявшимися турецкими
военными художниками.
Влияние последних явно ощущается в
живописи ливанской школы художников-маринистов,
работавших примерно в середине XIX в.
Среди первых
ливанских художников, учившихся
в
Европе, были Дауд
Корм (1852-1930) и Хаб иб Срур (1860-1938), оба они
получили образование в Риме; признание и известность
им
принесли портреты и росписи в церквях и
монастырях. Халил Салиби (1870-1928) учился в Эдинбурге, а
затем в
Париже у мастера монументально-декоративной
живописи, представителя символизма Пьера Пюви де Ша-
ванна; на его творчество, в свою очередь, оказал влияние
импрессионизм, особенно произведения Огюста Ренуара.
В правление султана Селима III (1789-1807 гг.) при
турецком дворе работал художник Костантин Капидагли
{Kostantin Kapidagli), выходец из Греции, написавший
портрет султана в новаторской манере. Военные колледжи
Стамбула постепенно начали включать рисование
и
жи вопи сь в свои
учебные планы, чтобы подготовить будущих
офицеров к составлению топографических и технических
зарисовок в военных целях, и
при этом также усваивались
европейские художественные традиции {илл. 181).
Уроки рисования также были введены в военных
средних шк о ла х и в высших учебных заведениях. Среди
турецк их
студентов, посланных в
Европу для завершения
образования, были военные художники Ахмед Али (1841 -1907)
и
Сулейман Сейид (1842-1913); в 1864 г . они направились
во Францию, в
Париж, где посещали Школу изящных
искусств. Они в основном занимались ландшафтной
живописью маслом и
натюрмортами, человеческие фигуры
они
изображали редко.
Поворотным пунктом в продвижении западного
живописного стиля в Турции (идя. 182) стало открытие
в
Стамбуле в 1883 г.
Имперской академии изящных искусств,
которую возглавил Осман Хамди (1842-1910), сам
обучавшийся живописи в Париже. В собственном
творчестве Осман Хамди сосредоточивался
на
изобразительных
композициях,
навеянных
произведениями европейских художников-ориенталис-
тов, перенимая их детальную реалистичную манеру
письма, причем для достижения максимальной точности
он даже использовал фотоснимки. В Имперской
академии изящных искусств учили живописи, скульптуре
и
архитектуре, основываясь на теоретических
канонах
парижской Школы изящных искусств; вначале она в
основном полагалась на
европейских наставников. К
началу XX в.
в
Стамбуле работала турецкая школа
восточной живописи.
В Иране художники, служившие при дворе шахов из
династии Каджаров, занимались главным образом
пр ос ла вл ен ие м правления Фе тх -А ли- ша ха (1797-1834 гг.),
рисуя многочисленные портреты монарха {иллЛ&Ъ)
маслом и в виде фресок. Самыми крупными мастерами,
работавшими при дворе Фетх-Али-шаха, были Мирза
Баба, Мир-Али и Абдулла-Хан. На огромной росписи (не
сохранилась), украшавшей стену дворца Нигаристан в
Тегеране, которую выполнил художник Абдулла-Хан в
1813 г., Фетх-Али-шах был изображен на троне
в
окружении 118 фигур, выполненных в полный рост, среди
которых сыновья шаха, придворные, иностранные
послы и телохранители. Другие придворные художники
работали в технике живописи по эмали и лаковой
миниатюры.
Примерно в середине XIX в. выдающимся иранским
художником был Абу-ль-Хасан Гаффари (1814-1866).
Одним из важнейших его достижений можно назвать
создание стиля психологического реализма
в
иранской
портретной живописи. В 1842 г. он был назначен придворным
художником во дворце Мухаммед-шаха (правил в 1834-
1848 гг.) . В 1846-1850 гг.
Гаффари учился в Италии, где
познакомился с
различными европейскими стилями и
методами. Вернувшись в Иран, он занял место художни-
ка-лауреата (naggash-bashi) и наблюдал за подготовкой
иллюстраций к 6-томному изданию перевода на
персидский язык сказок «Тысячи и одной ночи» (Тегеран,
биб лиоте ка Полистан, инв. но ме р 12367-72). Для выполнения
этой монументальной задачи мастер собрал группу из 34
художников и сам выполнил некоторые из превосходных
иллюстраций. Эта рукопись содержит 1134 страницы
рисунков с 2-6 миниатюрами на каждой из них.
В 1856 г.
Абу-ль-Хасан Гаффари со своей группой
занялся
другим проектом
-
композицией из семи крупных
выполненных маслом панелей для дворца Низамия в
Тегеране (Тегеран, музей Бастан). Сюжетом этой
композиции стало вступление на трон Назир аль-Дин-шаха, также
окруженного сыновьями, придворными и
иностранными послами {илл. 184). В I860 г. Абу-ль-Хасан Гаффари
получил
задание
контролировать
подготовку
иллюстраций в еженедельной правительственной газете,
издаваемой литографским способом, и сам он создал для
этого
издания
много великолепных
портретов. В
следующем году он был удостоен титула «Художник
царства» {Sanfal-Mulk).
Каджарская живопись и далее развивалась,
приближаясь к европейским нормам,
в
творчестве Мухаммеда
Гаффари (1848-1940), племянника Абу-ль-Хасана Гаффари.
Мухаммед Гаффари обучался живописи в 1870-х гг. в
Тегеране, в колледже Дар-аль-Фунун, а затем был
назначен
придворным художником.
Он был удостоен титула
«Совершенство царства» {Kamal al-Mulk) и в конц е в е ка
обучался в Париже, оттачивая мастерство
в
передаче
перспективы и
применении св ето тен и. В 1911 г .
Гаффари
открыл в Тегеране художественную школу, которой
руководил вплоть до 1928 г.
Как и в других странах, иранские художественные
традиции не следовали безоговорочно европейским нормам,
напротив, сохранили свою жизненную силу,
и даже
отмечалось их
некоторое развитие. Например, с середины
XIX в. шиитские
верова ния
в
Иране приобрели новое
художественное выражение
в
жанре ре лиг иоз ных
изображений, выполненных на полотне или украшавших
такие
предметы как
лаки рова нные рамы зерк ал.
Шиитская
тематика также стала важным элементом
украшения кофеен и
других посещаемых народом мест.
Египет стал первой арабской страной, которая
упорядочила художественное образование, основав школы
искусства и архитектуры. Школы, обеспечивавшие
соответствующую подготовку, были открыты в Каире
-
Школа
ирригации и архитектуры появилась в 1866 г., Школа при¬
237

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
кладных искусств
-
в 1868 г. В 1898 г Итальянским
обществом Данте Алигьери была основана Школа
искусств
им.
Леонардо да Винчи для подготовки помощников
архитекторов, но в начале ее деятельности большинство
учащихся
были иностранцы.
Начиная
с
1908 г.
египетские
живописцы
и
скульпторы
получили
возможность
поступать
в
каирскую Школу (позднее
колледж) изящных искусств, которая была открыта
наследником престола Юсуфом Камалем. Эта школа
стала
первым учреждением в Египте, где местные
художники могли изучать западные стили в
иск усс тв е.
Первым ее директором был французский скульптор
Гийом Лаплань, а из-за отсутствия египетских мастеров,
знавших западные приемы письма, первыми
преподавателями были художники-иностранцы. В 1909 г. Юсуф
Камаль основал фонд для строительства нового здания
Школы, а также учредил стипендии для обучения лучших
студентов за рубежом. Эти первые студенты Школы
изящных искусств составили ядро начального поколения
современных египетских художников; среди них
крупнейший египетский скульптор Махмуд Мухтар (1891-
1934) {илл. 185), художники Мухаммед Наги (1888-
1956), Махмуд Сайд (1897-1964) и Ра гиб Айад (1892-
1980). Махмуд Мухтар в 1911
г.
первым получил
стипендию и продолжал обучение в Париже в Школе
из ящ ны х искусств.
Первым тунисским художником, следовавшим
западному стилю живописи, особенно в
жанре портрета,
в
конце XIX в. стал Ахмед бен Осман. Западные критерии также
приняли тунисские художники Хеди Хаячи (1882-1948)
и
Абдулвахаб Жилани (1890-1961), который стал пер вым
тунисским художником,
выставившим свои работы на
ежегодном Тунисском салоне, который был
торжественно открыт французами в 1894 г. Работы Жилани появились
на этой выставке в 1912 г.
В Алжире наблюдалось значительно большее
разделение
художественных традиций. Местная Школа искусств
и
ремесел была открыта французами в 1867 г. в
Форт-Наполеон в Кабилии, но когда в 1881 г., французы открыли в
г.
Алжир Школу изящных искусств, в ней стали учиться
лишь художники западного происхождения.
На протяжении всего XIX в. многие европейские
художники работали на Среднем Востоке и в Северной
Африке. Так, в
Стамбуле по приглашению турецких султанов
работали Пьер Гийме, Амадео Презиоси и Иван
Константинович Айвазовский. В Египте бывали Дэвид Робертс,
Эжен Фромантен, Адриен Доза (Ш1Л.186), Джон Варли,
Чарлз Глейр, Уильям Холман Хант, Жан Леон Жером и
другие; некоторые художники, например Джон Фредерик
Льюис, жили в Каире долгие годы.
В 1891 г. европейские художники-ориенталисты,
обосновавшиеся в Египте, организовали в Оперном театре
Каира выставку, которую можно считать первой
выставкой живописи в этой стране. Среди коренных египтян в
то
время подобное начинание привлекло
внимание лишь
немногих представителей высшего класса.
В большинстве крупных городов начали применяться
европейские архитектурные стили. Так, были получены от
европейцев несколько проектов перестройки Стамбула;
османские
султ аны пр иг ла си ли армянских архи тек торо в
из семьи Балаян для проектирования дворцов и мечетей в
стиле, включающем элементы неоклассицизма. Крикор
Балаян (ум.
в 1831 г.), который был первым османским
архитектором, по лу чи вш им подготовку
в
Европе, учился в
парижской Школе изящных искусств, а затем вернулся в
Стамбул, где спроектировал здание мечети Нусретие для
султана Махмуда II (1826 г.) . Сын Крикора Гарабед Балаян
(1800-1866) спроектировал в Стамбуле большой дворец
Долмабахче (1833-1855) в явно неоклассическом стиле
{илл.187).
Мечеть
Ортакёй
(1854-1855),
спроектированная Гарабедом Балаяном с помощью сына
Никогоса (1826-1858), также включала элементы
неоклассицизма (см. раздел иллюстраций),
вто
время
как
зодчий Саркис
Балаян
(1831-1899) при
проектировании мечети Хамидие запланировал высокие
и
узкие окна готического стиля.
КначалуXXв. в
турецкой архитектуре
сформировался эклектический стиль, особенностью которого стали
османские черты, привитые на основу
в виде европейских
форм. Особенно ярко этот стиль прояв ился
в зданиях
з од чих Ведат Бея (1873-1942) и Кема летт ина Бе я (1870-
1927), учившихся архитектуре в Европе.
Стили историзма и возрождения в архитектуре и
искусстве были быстро восприняты в мусульманских
странах. Применение этих стилей широко поддерживалось на
международных выставках, проводимых в Европе и США.
Как оказалось, особ ые
возрожденческие стили в
архитектуре могут сочетаться со структурой и дизайном светских
зданий нового типа. В Каире был разработан
возрожденческий стиль архитектуры,
отлича вшийся
заимствованием элементов
архитектуры времен
мамлюкских
султанов
(1250-1517 гг.) для облицовки поверхности зданий.
Черты возрождения архитектурных элементов времен
Мамлюков первоначально проявились
в облике дворца
Джазира (позднее здание отеля «Марриотт») в Каире,
автором которого стал австрийский архитектор Юлиус
Франк (1831-1915), приглашенный для этой работы
правителем Египта Исмаилом-пашой в 1863 г. Самым ярким
примером
этого стиля явилась мечеть
аль-Рифаи, проект
которой был заказан еще в 1869 г.
матерью Исмаила-паши
Хушияр-Ханум (ум.
в 1885 г.),
но
постройка мечети была
завершена лишь в 1912 г. Большая часть работ была
доверена австрийскому архитектору Максу Герцу (род.
в 1856 г.), который приехал в Каир в 1881 г.
Стремление
к
возрождению мамлюкского стиля также вдохновило
итальянского архитектора Антуана Лассиака (1856-
1946), работавшего в Егип те в 188 2-1936 гг. и в 1907-
1917 гг. и бывшего главным архитектором дворцов
правителей-хедивов.
Постройки в стиле мамлюкского возрождения
возводились в каирском пригороде Гелиополе, заложенном
бельгийским архитектором Эдуардом Эмпеном в 1906 г.
Среди египетских архитекторов, выдвинувшихся
вто
время, бы ли Махмуд Фахми (1856-1925), спроектировавший
в
возрожденческом духе здание Министерства вакфа
(имущества) в Каире, а также его сын Мустафа Фахми (1886-
1972), который получил образование в Париже ив 1912 г.
вернулся в Египет. Мамлюкский возрожденческий стиль в
архитектуре оставался в моде до 1920-х гг.
В Алжире при французском правлении мадина (ме-
дина, т.е.
город) Алжир в 1830-1870 гг. был частично
разрушен. Французская программа строительства
сначала включала
постройку зданий в неоклассическом
стиле, однако вскоре была заменена на возведение
зданий в арабском стиле.
Французы также финансировали строительство
зданий в арабском стиле в Тунисе и Марокко. Некоторые из
них
представляли
со бой
причудливые подражания,
вто
время
как
другие зд ан ия претендовали на во пл ощ ен ие
того, что понималось как
пр инцип ы арабской
архитектуры, основанные на изысканиях французских ученых. В
таком «арабизированном» стиле строились самые
разнообразные здания
-
железнодорожные вокзалы {илл. 188),
рынки, суды, казино, школы, почтовые конторы и
частные виллы.
Дух возрожденчества также затронул
изготовление
некоторых
типов ремесленных изделий. В конце XIX в. и
начале XX в. в
Каире и Дамаске занимались
изгот овлением
инкрустированных металлических изделий и других
предметов в стиле мамлюкского
периода, часто для
продажи европейцам. Подобная работа по возрождению
старинных стилей изделий, независимо от знаний и взгля ¬
238

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
дов художника,
изготовлявшего их, в политической
сфере,
вела к
распространению идеи о том, что
существуют некоторые стили искус с т ва
с
определенными
характеристиками,
которые
приблизительно
соответствуют современным им национальным границам.
Так, некоторые лакированные изделия, керамические и
металлические предметы, которые делались в Иране в
конце XIX в., отражали стили, ассоциировавшиеся с
периодом правления династии Сефевидов (1501-1732
гг.) или даже с еще более ранними периодами. Можно, в
общем, считать, что ремесленное производство в Иране
характеризовалось
большим разнообразием (илл.\%9).
Среди иных ремесленных производств
на
Среднем
Востоке наиболее прибыльным было ковроткачество,
которое удовлетворяло местные потребности, а также
запросы экспорта. Ковры ткались при дворе правителя,
в
городских,
сельских и кочевнических
условиях.
В Анатолии
{шт. 190) и на
Кавказе
ковры
украшались
преимущественно геометрическими узорами,
вто
время
как
в
Иране их украшения
в
основном
были
растительного
и
медальонного
типов.
Каждый из
ос нов ных
центро в
ко врот кач еств а
производил
характерные для него ковры.
С конца XIX в., когда в
ковроткачество начали вовлекаться западные фирмы,
традиционные
растительные
красители
стали
по степ енно вытесн яться с инт ет ич ес ки ми
красит елями
и различными заменителями.
Возрождение мамлюкского стиля в искусстве и
архитектуре частично стимулировалось усиливающейся
тенденцией к сохранению и восстановлению средневековых
зданий в Каире (шг^.191) ввиду появления проектов
обновления города.
Именно Каир стал первым
в
арабском
мире городом, который обратился к проблеме своего
сохранения
и
возр ождения.
Уже в 1881 г.
указом хедива
была
организована
Комиссия
по
сохранению
памятников
арабского искусства, задачей которой стали
опись, сохранение
и
реставрация зданий, а также
сохранение фрагментов и разрозненных предметов в
новом
музее арабского искусства. Этот музей разросся
и стал
Музеем арабского искусства (позднее
-
Музеем
исламского
искусства) в Каире.
ЛИТЕРАТУРА
Обнародование 3 ноября 1839 г.
рескрип та {хатт-
и
шериф) султана Абдул-Меджида I (вскоре после всту п л е н и я
его на
престол) о танзимате (программе реформ)
свидетельствовало о готовности османских правителей
проводить модернизацию общества в светском направлении.
В последующие десятилетия в Турции произошло
литературное
возрождение. Среди первых представителей новой
литературы
-
литературы танзимата - наиболее заметными
были Ибрахим Шинаси (1826-1871), Зия-Паша (1825-1880)
и Намык Кемаль (1840-1888) {wui. 192). Эти авторы выражали
свои идеи в поэтических и драматургических произведениях,
романах, исторических трудах и статьях, часто публикуя их в
газетах на
турецком языке, число которых стало быстро
увеличиваться в 1860-х гг. как в самой Османской империи,
так и в Западной Европе. Литература могла с успехом
использоваться как средств о обмена но в ым и политическими
концепциями.
Ахмет Вефик-паша (1823-1891), служивший османским
послом в
Париже (в I860 г.), дважды занимавший пост
великого
визиря, а также бывший председателем первого
турецкого парламента (1876 г.), был известен, кроме того,
своими
литературными успехами. Они включали первую
серьезную попытку составления толкового словаря на
турецком языке (1876 г.), а также переводы
философско-утопического романа французского писателя, архиепископа
Франсуа Фенелона «.Приключения Телемака», написанного
еще в 1699 г., романа французского писателя Алена Рене
Лесажа «Жиль Блаз из Сантилъяны», написанного в 1715
1733 гг., и адаптации пьес Мольера.
Вместе с тем, поскольку турецкая интеллигенция была в
основном исключена из политики и политической мысли, то
возможности для проя вления собс тв ен ны х способ ностей он а
видела в литературе и науках. Ахмед Мидхат (1844-1912),
выступавший в качестве журналиста, романиста и историка
и считающийся основоположником жанра новеллы, своими
художественными произведениями
внес большой вк л ад в
развитие новых вкусов
и
интересов у читателей, большей
частью
совершенно
не
знакомых
с
западными
литературными формами и темами. Он также писал книги по
истории, философии, естественным наукам и тем самым давал
возможность
турецким
читателям
знакомиться
с
современными европейскими знаниями.
В поэтической сфере Абдулхак Хамид Тархан (1852-
1937) искал и находил новые
ритмы, новые решения
лири чес ких те м; Тевфик Фикрет (1867-1915), часто стр ад ая
от
османских
цензоров, выступал ведущим экспериментатором
в
современных европейских поэтических формах; Мехмет
Акиф (1873-1936) завоевал репутацию ведущего поэта-
выразителя панисламистских настроений. В начале XX в.
Младотурецкая революция и восстановление
конституционного строя (1908-1918 гг.) послужили импульсом к
возрождению политической тематики в литературе.
Тем временем в Ливане, Сирии и Египте после
периода
застоя, длившегося с XV по XVIII в., происходило
инт енс ивн ое
возрождение арабской литературы. В начале XIX в. в
арабской поэзии и прозе все еще преобладали
традиционные формы, хотя некоторые
писатели начали осознавать
необходимость упрощения языка и стиля. Эта тенденция
поддерживалась развитием
книгопечатания на
арабском
языке, а также увеличением количества европейских
произведений, переведенных на арабский язык (между 1870
и 1914 гт. в Египте были переведены на арабский язык около
70 французских романов, а также пере води ли сь
книги с
английского). Больше того, начиная с середины XIX в.,
в
египетских
государственных делах арабский язык начал
заменять
турецкий.
В Сирии и Ливане важную роль играли арабы-христиане,
поддерживавшие связи с Европой. Среди прочих
выделяются четыре влиятельных писателя-христианина, хотя один из
них, Ахмед Фарис аш-Шидийяк, впоследствии перешел в
мусульманство. Произведения Насыфа аль-Языджи (1800-
1871) и Ахмеда Фариса аш-Шидийяка (1804-1887) были
традиционными по форме и стилю, но их блестящее владение
арабским языком делало эти
произведения
шагом
впер ед
в
литературе.
Одним из традиционных жанров,
обнов лявшимся в новых
условиях,
был макама
-
беллетристическая форма,
осно ванная на
представлении двух
главных
действующих лиц
-
героя и рассказчика. Так, например, произведение аль-Языджи
«Маджма аль-Бахрайн» (Бейрут, 1856 г.) было подражанием
макама средневекового арабского мастера аль-Харири (1054-
1122). Одним из родоначальников арабской драматургии стал
ливанский драматург Марун Наккаш (1817-1855); педагог и
энциклопедист Бутрус аль-Бустани (1819-1883) посвятил
много
усилий, чтобы возродить знание арабского языка. Он
составил
словарь арабского языка, Арабскую энциклопедию,
редактировал периодические издания, и все его труды
представляли вклад в формирование арабской прозы,
способной адекватным образом выражать концепции
современного ему мышления. Аль-Бусгани верил, что арабская
культура на Среднем Востоке может возродиться
только
через
познание
современной европейской мысли и открытий.
Одной из новых литературных форм, появившихся как
результат веяний из Европы, стала драматургия. Первой
арабской пьесой, сочиненной в европейском стиле, было
произведение Маруна Наккаша <<Аль-Бахил» («Скупой»),
стимулом для написания которого послужила одноименная
239

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
комедия Мольера. Впервые пьеса была поставлена в доме
автора в Бейруте в 1847 г. В
остальную часть XIX в.
арабский
театр главным образом находился в руках актеров, которые
были одновременно владельцами трупп, сами писали или
заказывали пьесы, имея в виду конкретные постановки, и
выполняли работу режиссера. Поскольку подобные пьесы не
рассматривались всерьез как литературные произведения,
имена их авторов или переводчиков иногда даже не
назывались,
а
большинство текстов в то время не
публиковалось.
Первым автором, внесшим существенный вклад в
развитие печатной драматургии, был Мухаммед Осман Галлаль
(1829-1898), ученик Рифаа ат-Тахтави В дополнение к своей
работе в качестве переводчика в египетском
правительстве, а
также
судьи и министра, он перевел и приспособил к нравам
и
быту мусульман пять пьес Мольера и три пьесы Расина.
Кроме того, Галлаль был важной фигурой в развитии и
применении разговорного египетского варианта арабского
языка.
Среди произведений арабской литературы начали
появляться рассказы и романы
в
европейском стиле, чему
способствовали периодические издания, например,
основанный Бутрусом аль-Бустани политический, литературный и
научный журнал «Аль-Джинан» («Садовник»). Управлял делами
его издания главным образом сын Бутруса аль-Бустани Селим
аль-Бустани (1848-1884), публицист и один из зачинателей
арабского исторического романа. Журнал выходил с 1870 по
1886 гг.
Жанр романа, как теперь известно, не
существовал
в
классической арабской литературе; самым близким к
нему
был жанр народного рассказа, передаваемого устно.
Первыми попытками сочинения романов
и
рассказов на арабском
языке были
произ вед ения
в
рифмованной прозе.
В начале второй половины XIX а центр арабского
литературного возрождения переместился из Ли в а н а и
Сирии в
Египет.
Гражданская война 1850-х
гг.
и
расправа с
христианами
в Дамаске в I860 г.
затруднили развитие
художественной жизни, а многие ливанцы и сирийцы переехали
жить и
работать в Египет.
Некоторые отправились еще дальше,
в
Европу и Америку; в Америке в результате сформировались
основы литературного течения «Аль-Махджар» (al-mahjar),
или Школы арабской литературы в эмиграции. Признанным
лидером арабского литературного сообщества в США стал
ливанский писатель и художник Джубран Хал иль Джубран
(1883-1931).
К 1860-м гт. арабский язык заменил турецкий в качестве
официального государственного языка Египта. В
следующ ее
десятилетие начало сказываться влияние полемического
мышления
мусульманского религиозно-политического
деятеля Мухаммеда Саида Джемаль-ад-Дина аль-Афгани
(1838-1897), жившего в Каире в 1871-1879 гг. Аль-Афгани
обладал лишь элементарными знаниями арабского языка и
писал на нем
сравнительно мало (его работы были написаны
на персидском, а затем переведены), но его идеи, которые
легли в основу панисламизма, оказали большое влияние на
воззрения египетского реформатора ислама и
общественного деят еля Мухаммеда Абдо (1849-1905).
Хотя Мухаммед Абдо первоначально не выступал
в
качестве
литератора,
с годами он стал
прекрасно
писать на
арабском языке. Свою задачу он видел в улучшении качества
письменного
арабского языка посредством
своих
произведений и чтения лекций по арабскому языку и
построению речи в педагогическом колледже при мусульманском
университете аль-Азхар, открытом в Каире в 1872 г. и
гото вивш ем
учителей арабского языка для государственных
начальных и
средних
шкал.
Вначале арабское литературное возрождение было
отмечено ностальгией по
прошлому. Однако развитие прессы
и воздействие окружающих событий вынудили писателей
сосредоточиваться на современном мире К тому же развитие
журналистики
с
середины
века явилось сильнейшим толчком
к
развитию литературы.
Рассказы начали печататься в газетах,
а многие романы сначала публиковались с продолжением
в
журналах
или в специальных номерах периодических
изданий. Распространение грамотности и образованности
народа побуждало прозаиков писать для все более
широкого
круга читателей, которых больше интересовали проблемы
повседневной жизни, чем прошлое. Хотя литературная форма
макана и ее витиеватый стиль и оказала влияние на
некоторых арабских писателей XIX в., в конечном счете
неуместность этого стиля стала очевидной. В условиях все
возрастающего западного влияния и технического прогресса
арабские писатели понимали, что более простой стиль может
иметь свои
литературные достоинства.
К концу XIX в. важное место в египетской
литературе
заняла тема национального самосознания. И хотя этот
наци онал изм по
сути
оказывался
панарабским или панисла-
ми с тс к им (в последнем случае проявлялась верность
османскому султану), центр его чаще всего находился в Египте.
Примерно в это
время в Египте появились несколько
выдающихся поэтов и
публицистов, среди них столь заметная
фигура,
как
государственный деятель Махмуд Сами аль-Баруци
(1839-1904), а также поэты и писатели Ахмед Шауки (1868-
1932) и Хафиз Ибрахим (1871-1932). Шауки, ставший
придворным поэтом и в этом качестве отображавший
общественные события и восхвалявший правителей, выступил
глашатаем египетского национализма. Арабский поэт-
гуманист Халиль Абдо Мутран (1871-1949), живший в Египте
как ливанский эмигрант, сохранил в своей поэзии
некоторые
черты неоклассицизма, но ввел и некоторые новые элементы,
сделавшие его предвестником арабской романтической
поэзии.
Единственным
не
египетским
поэтом
и
литературоведом, получившим известность за пределами
своей страны, был уроженец Ирака Мааруф ар-Русафи (1875-
1945).
На протяжении XIX в.
преобладавший в арабской поэзии
интерес
к
арабской классической традиции значительно
перевешивал любые литературные веяния с Запада. Сочинение
белых стихов, стихов без рифм на арабском языке не получило
ши ро ко го призн ания,
хотя свободный стих (верлибр) был
оценен выше, возможно потому, что
арабская классическая
рифмованная проза подготовила для него почву.
В 1905 г. арабский ливанский писатель Амин ибн Фарис
ар-Рейхани (1876-1940), в 1888-1904 гт. живший в Америке,
начал
экспериментировать в жанре прозаической поэзии,
подражая новатору свободного стиха американскому поэту
Уолту Уитмену. Истинным пионером верлибра, однако, стал
египетский писатель, поэт, филолог, переводчик Ахмед Заки
Абу Шади (1892-1955), глубоко интересовавшийся
английской литературой.
Первым арабским писателем, добившимся прочного
успеха в сочинении
романов, стал плодовитый арабский
писатель, публицист и ученый Джирджи Зейдан (1861-1914),
христианин-ливанец, в 1880-х гт .
эмигрировавший в Египет.
Начав в 1893 г. с сочинения романтической повести, он стал
автором 21 исторического романа, 17 из
которых
составили
Серию повествований из
истории ислама». В большей части
этих книг пересказывались эпизода из арабской истории,
украшенные любовными похождениями вымышленных
персонажей.
Этот интерес к арабской истории, несомненно,
подогревался ростом национализма в странах арабского мира.
Первым действительно значимым, написанным в
реалистичной манере арабским романом стал «Зайнаб, или
Картины сельской жизни и нравов Египта», автором которого
был Мухаммед Хусейн Хейкал (1888-1956); роман был
опубликован в 1913 г. в
Каире. Это лирическое, местами
сентимента льное произ ведение, в
котором безыскусно
описывается жизнь
современной автору египетской
деревни. Роман был написан в 1910-1911 гг., когда автор изучал
право в Сорбонне.
В конце XIX в. арабские газеты и журналы дали возмож-
240

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
носгь арабам узнать о жизни во внешнем мире
и были
важны дл я
изменения стиля очерков. Самыми известными
журналами разного профиля были <<Ат>-Мукпштаф>>
(основан в Бейруте в 1876 г., с 1884 г. издавался в Каире); «.Аль-
Хипяль» (основан Джирджи Зейданом в Каире в 1892 г.); <Алъ-
Машрик» (Бейрут, 1898 г.)
и «Аль-Дийа» (Каир, 1898 г.) .
Замечательным мастером очерка в Египте был писатель
Мустафа Лутфи аль-Манфалути (1876-1924), писавший
ясным, доступным стилем.
В Магрибе сложилась несколько иная ситу аци я .
Как
последствие колонизации, здесь появилась все возраставшая
необходимость в исп ольз ован ии арабами французского языка .
В Алжире даже отмечалось ухудшение знаний литературного
арабского
языка. Начиная с 1890-х гг. медленно росло число
начальных школ с
обучением на французском языке (хотя
зачастую вопреки желанию самих колонистов, которые
не
хотели, чтобы алжирские мусульмане приобретали знание
французского языка, а вместе с ним идеи, которые он
выражает). Однако в Алжире народная устная поэзия
продолжала создаваться на арабском и берберском языках,
часто в ответ на французскую оккупацию и последующую
кампанию умиротворения. Некоторые из этих поэм даже
были изложены на французском языке профессиональными
этнографами. Сам факт существования в Алжире богатых
устных традиций, которые удалось сохранить именно таким
способом, возможно, указывает на то,
что
устная
литературная традиция других регионов Северной Африки и
Среднего Востока XIX а могла с тех пор оказаться утраченной.
Поэты в Иране находили покровительство главным
образом при дворе шахов Каджарской династии. Во время
правления Фетх-Али-шаха Каджара там собрался круг поэтов,
подражавших
классической персидской поэзии; самым
значительным из них был Саба из Кашана (ум. в 1822 г.).
Это развитие персидского классицизма достигло
вершины в творчестве Хабиболлы Каани (1808-1854); он был
первым персидским поэтом, имевшим
некоторые
знания
европейских языков. Решением задачи реформирования
персидской прозы занимался Абуль-Касем Фарахани (1779-
1835), выполнявший обязанности заместителя министра при
престолонаследнике Аббасе-Мирзе (ум.
в 1833 г.).
После того как в Тегеране в 1851 г. был основан колледж
Дар-аль-Фунун, возрос спрос на переводы
книг с
европейских языков, которыми стала заниматься группа
переводчиков. К
концу XIX в.
персидская поэзия начала наполняться
более значительным политическим содержанием, и были
предприняты первые шаги к созданию современной
художественной прозы.
На более популярном уровне мистерии (;тазийа),
представлявшие
страсти шиитских имамов, особенно
смерть
имама
Хусейна в Кербеле в 680
г.
н.э.,
были широко
распространены в Иране. В конце XIX в. на подобные
представления, как правило, не допускались
ни мусульмане-
сунниты, ни европейцы. Для размещения зрителей на этих
представлениях по
всему Ирану строились здания,
известные как такийя, их строительство обычно оплачивали
богатые люди, рассматривавшие подобные пожертвования
как благочестивый акт. Большинство такийя вмещали только
несколько сотен зрителей, но в некоторых были тысячи мест.
Самым большим из них бы л шахс кий Такийя-и-Даулат,
большое круглое в плане
кирпичное здание, расположенное
недалеко от дворца Голесган в Тегеране, он использовался с
начала 1870-х гт . Величественное здание, снесенное в 1950-
х
гг., имело
форму амфитеатра и могло вместить около 5
тыс. зрителей.
БИБЛИОГРАФИЯ
AL-ASAD, М1992. The Mosque ofMuhammad Ali, Cairo .\vMuqamas9(1992),
pp. 39-55.
.
1993. The Mosque ofal-Rifa i in Cairo . IrtMuqamas 10(1993), pp. 108 -
24.
BANDAI, М. M. (ed.) 1992. ModemArabic Literature (The Cambridge History of
Arabic Literature). Cambridge University Press, Cambridge.
.
1975A Criticallntnxhiction toModernArabicPoetry. Cambridge University
Press, Cambridge.
.
1988. EartyArabic Drama. Cambridge University Press, Cambridge.
.
\993AShort History ofModemArabic Literature. Oxford.
BARILLARI, D. and GODOLI, E1996. Istanbul1900: Art NouveauArchitecture
and Interiors. New'Vbrk and Florence.
BFGUIN.F . 1983Arabisances- Decorarchitectural ettrace urbain enAfrique du
Nord, 1830-1950. Paris.
BELHALFAOUI, M. 1973. La Poesie arabe magprebine cfexprvsskmpopukme.
Maspero, Paris.
BOSWORTH, С E and HUJJENBRAND, С (eds) 1984.Qcyarlran PoMcalSodal
and Cultural Change 1800-1925 Edinburgh.
BROWNE, E G. 1914. The Press and Poetry ofModem Persia. Cambridge
University Press, Cambridge.
BRUGMANJ. 19S4An Introduction to the History ofModemArabicLiterature in
Egypt. Brill, Leiden.
CACHIA, P1990An Oi en ieu ofModemArabicLiterature. Edinburgh University
Press, Edinburgh.
CANAL, A \92^.LaUtteratureetlapresseturtisienne,deroccupationa 1900.Mi
Renaissance du livre, Paris.
QELIK, Z 1986. The Remaking ofIstanbul- Portrait ofan Ottoman
City in the
Nineteenth Century. University of Washington Press, Seattle
.
1992. Displaying the Orient: Architecture ofIslam at Nineteenth-Century
World's Fairs. University of California Press, Berkeley, Los Angeles and
Oxford.
CHATELAIN, Y. 1937 .LaVielitteraireetintellectueUeen Timisie,de 1900a 1937.
Geuthner, Paris.
CHELKOWSra, PJ. (ed) 1979. Та ziyeh: Ritual and Drama in Iran. New York
University Press, New York.
.
1989. Narrative Painting and Painting Recitation in Qajar Iran . In:
Muqamas,Wol 4, pp. 98 - 111.
DfiJEUX, J. 1982. La Poesie algeriermede 1830 anospurs. Editions Publisud,
Paris.
GERSON-KTWI, E 1963. The Persian Doctrine of Dastga-Composition: A
PhenomenologcalStudy in MusicalModes. Israel Music Institute, Tel-Aviv.
HANOTEAU,A 1967.PoesiespoptdairesdetoKabylieduJurjura. Impr. Imperiale,
Paris.
HAYWOOD,J. A1971 ModemArabicLiterature 1800-1970. Lund Humphries,
London
HOURANI, A 1962. Arabic Thought in the Liberal Age, 1798-1939. Oxford
University Press, Oxford.
ILBERT, R. 1981. Heliopolis- Le Caire, 1905-1922: Genese (Tune tille. Paris.
. and VOLAIT,M 1984. Neo-Arabic Renaissance in Egypt, 1870-1930
.
Ia
Mimar 13(1984), pp . 26-34 .
JAYYUSI, S. К . 1977. Trends and Movements in Modem Arabic Poetry. 2 vols
Brill, Leiden.
KHOZAI, M A al- 1984. TheDevelopment ofEariyArabicDrama 1847-1900.
Longman, London
LONDON, 1989. Lebanon- The Artists View: 200 Years ofLebanese Painting.
Exh. cat, British Lebanese Association, Barbican Centre, London
MOREH,S. 1976. ModemArabic Poetry 1830-1970 . Brill, Leiden
OWEN, R. 1969. The Cairo Building Industry and the Building Boom of 1897-
1907 . XrtColoquemternationalsurrhistoiredu Catre: Cairo, 1969,pp. 337-
50
RAGETTE, F. 1974. Architecture in Lebanon: The Lebanese House during the
Eighteenth and Nineteenth Centuries. Beirut
RENDA, G; EROL,T;TURANt, A; OZSEZGtN, K. and ASLEER, M \988AHistory>oJ
TUrkish Painting. Seattle and London
ROBINSON, B. W. 1964. The Court Painters of Fath Ali Shah . ImEretz Israel,
VoL7,pp .94 105 .
.
1989. Qajar Lacqueri. \n.Muqamas, VoL 6, pp. 131 -46.
SATO, E 1978. Orientalism. Routledge and Kegan Paul, New York and London
SCARCE, J. (eds.) 1991. The Arts of the Eighteenth to Twentieth Centuries . In
Avery, P; Hambly, G. and Melville, G (eds). From NadirShah to the Islamic
Republic. Cambridge History of Iran, VoL 7. Cambridge.
SONNECK, 0.1902 -04. Chants arabes du Maghreb. Etude surle dialecte et la
poesiepopulaire de TAfrique du Nord. 3 vols. Paris
TUGlACI, P1990. The Role oftheBalianFamity. Istanbul.
VERNOIT,S. 1997. Occidentalism- IslamicArt in the Nineteenth Century. (Nasser
D. Khalili Collection of Islamic Art Vol. 23). Azimuth Editions and Oxford
University Press, London
241

8.4
АЗИЯ
8.4.1
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ,
ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ И КИТАЙ
Стиве
н
Вернуа
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ, ФИЛОСОФСКИЕ
И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
Многочисленные культурные традиции, которые
расцвели в Азии в XIX в., существовали в рамках великих
религиозных систем, доминировавших на континенте,
-
буддизма, христианства, конфуцианства, даосизма, индуизма,
ислама, джайнизма, синтоизма, сикхизма, зороастризма,
а также сообществ с анимистическими и шаманистскими
верованиями. В то время как эти вероучения
преодолевали геополитические границы, во многих случаях
существовали сильные духовные и эмоциональные связи
каждой религии с территорией, на которой она развива лась.
Например, приверженцы индуизма придавали важное
религиозное значение ре ке Ганг.
Большинство этих религиоз ных
си стем произ ошли из
Центральной, Восточной и Южной Азии, но было три
значительных исключения. Это были монотеистические
религии Среднего Востока -
иудаизм, христианство и ислам.
Вероятно, самой крупной в географическом смысле
религией был ислам, который распространился от западных
берегов Африки до островных сообществ Юго-Восточной
Азии; к
тому
же он
продолжал привлекать
многих новых
последователей. По многим признакам,
в особенности
паломничеству
в
Мекку, которое каждый мусульманин
стремился совершить хотя бы раз
в жизни, ислам на этой
огромной территории характеризовался значительной
однородностью. Христианство тоже проникло
в Азию, на
Филиппины во время правления испанцев и продолжало
распространяться в расширявшейся Российской империи
(хотя русские чиновники и не проявляли
особого рвения
в
так ом
распространении),
вто
время как и в других местах
христианские меньшинства поддерживались
колониальными зап адны ми администрациями и их миссионерами.
Во всех этих религиозных системах и выросших из них
многообразных культурных традициях роль и значение
искусства часто были неразрывно связаны с религиозным
контекстом, и
потому ему были присущи ритуальные и
литургические функции. Но в XIX в. эти традиционные
взгляды вошли в противоречие с новым светским
пониманием искусства, усиливавшимся в западной культуре.
Развитие искусства в Азии в XIX в.
фактически
характеризовалось двумя тенденциями: продолжением или
попытками обновления местных традиций и ассимиляцией
достижений западной культуры в целях поощрения их раз¬
вития. Некоторые интеллектуалы даже восприняли из
западного мира новое понимание исторического развития
и эволюции национальных культур. В этом отношении
появление в Азии образованных классов,
сформированных новыми нецерковными институтами, приобретало
все большее значение для выявления
художественных
приоритетов.
Местные культурные традиции на протяжении XIX в.
оставались сильными во многих
регионах; таково было,
например, положение в Центральной Азии. В других
местах западное влияние имело глубокое воздействие.
Многое зависело от отношения конкретного сообщества к
западным ценностям и степени разрушения, которому
подвергались традиционные формы покровительства.
Изолированные сельские и кочевые сообщества, были, конечно,
более склонны сохранять традиционные ценности. С
другой стороны, западные понятия о градостроительстве и
архитектурных стилях воплощались в некоторых
крупнейших городах, особенно там, где было колониальное
правление. Планы городских нововведений часто влекли
за собой разрушение средневековых сооружений с целью
возведения европейских по своим планам городов.
Некоторых азиатских правителей
военно-технической мощью европейских держав вынуждали принимать
западные подходы и эстетические каноны как внешние
атрибуты культуры, которая была поставлена выше их
собственной. Интеллектуальную часть общества, торговые
сообщества и религиозные меньшинства также во многом
привлекала западная культура и образ жизни. Самые
сильн ые
разрушения традиционных форм покровительства
происходили на колонизированных территориях.
Вместе с тем улучшение транспортных систем повсюду в Азии
способствовало тому, что многие местные экономические
системы становились открытыми для импорта
европейских промышленных товаров, что подрывало местные
ремесленные производства и мастерство.
В мусульманских сообществах росло осознание
догматов ислама в
противовес вторжению европейских
колониальных сил. Так, хотя политическая власть ваххабитов
ограничивалась Аравией, влияние этого
религиозно-политического течения в исламе
распространилось весьма
широко. Например,
в Индии реформистское движение
возглавлял Сейид Ахмад (1786-1831), обосновавшийся в
Патне, а его последователи нашли
горное убежище в Сит-
тане, з а
р. Инд, и это место
привлекало
тех
мусульман, ко ¬
242

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
торые
не хотели жить под господством иноверцев.
Ваххабит ское движение
с его
пристр астием
к
джихаду было
постоянным
источником волнений и для британских, и
для индийских правителей.
На мусульманскую культуру, однако, влияли и
суфийские ордены, которые привлекли огромное число
последователей во всем мире. Большинство орденов
располагалось в Мекке, откуда и распространялись их догматы.
Некоторые суфийские ордены, такие как накшбандийя, были
готовы противостоять власти, если потребуется, веруя, что
в таких случаях реформа правительства является
предварительным условием для реформы общества. Поэтому
этот орден играл важную роль
в
сопротивлении
британскому правлению
в Индии и русскому господству
в
Центральной Азии и на Кавказе. Как и ваххабитское движение,
суфийские ордены стремились распространять свое
влияние за политические границы. Они также иногда
вырабатывали свои собственные отчетливые формы
выражения в литературе, искусстве и музыке.
В Юго-Восточной Азии наблюдалась экспансия
ислама, так как мусульманские реформаторы стремились
распространять
свое учение через проповеди, образование и
военные завоевания. Арабская письменность
распространялась на огромных территориях по мере того, как все
большее число людей знакомилось с Кораном и
мусульманской историей и наукой. Подчеркивалась
уникальность мусульманской веры, а также ее несовместимость с
другими верованиями. В этом отношении ислам часто
брал на себя роль знаменосца в борьбе с колониализмом.
Полагая, что паломники, возвращавшиеся из Мекки, были
причиной нарушений общественного порядка,
голландцы с начала XIX в. пытались воспрепятствовать
паломничеству из своих владений в Юго-Восточной Азии в
Мекку,
хотя полностью и не смогли это сделать. Паломники из
Юго-Восточной Азии, остававшиеся в Мекке, оказывали
глубокое влияние на распространение ислама в своих
родных землях путем популяризации учения и произведений
на арабском и малайском языках.
Конечно, паломничество к святым местам было
важным
ритуалом
ив
других религиозных системах. Что же
касается паломничества
мусул ьман
из Юго-Восточной
Азии в Мекку, то усовершенствования транспорта
зна чите льно
увеличили число людей, участвовавших в этом
обряде. После строительства железных дорог в Индии, с
середины XIX в., паломничество индийцев к священным
местам и
храмам
-
традиционно важнейшим элементам
индийского искусства
-
приобрело еще больший размах.
Железные дороги предоставили паломникам возможность
относительно легко путешествовать по всей Индии.
Войны и социально-политические потрясения
бросали вызов культурным традициям всех регионов. Это
особенно касается Китая. В XVIII в. Китай был великой
империей, но на протяжении XIX в. он потерпел ряд поражений
о т иноземных
держав.
Эти поражения
выявили военную
сла бос ть
страны. Первая «опиумная» война между
Великобританией и Китаем, которая окончилась поражением
Китая и подписанием в 1842 г. Нанкинского договора,
формально открыла Западу доступ в Китай {иллАЭЪ).
Вследствие этого в культурной жизни неуклонно
возрастало влияние Запада. Тайпинское восстание
(крестьянская война в Китае против династии Цин и
маньчжуро-китайских крупных землевладельцев.
-
Прим.
ред.) выявило
враждебность местного населения по
от ноше нию к
традиционным порядкам
-
враждебность,
проявившуюся в разрушении храмов и святилищ, как
буддийских, так и конфуцианских и даосских. Во время
восстания были взяты более 600 городов. Растущая
вражда между Европой и Китаем, проявившаяся в 1860 г.
вг.
Гуанчжоу (Кантон), повлекла за собой
высадку
англофранцузской экспедиции, которая оккупировала Пекин,
разграбила и сожгла Летний дворец. Последовавшие за
этим Тяньцзиньские договоры позволили установить
дипломатические миссии в Пекине, открыли большее
число китайских портов для внешней торговли
и
установили правила для внутренней торговли. Этими
договорами был отмечен пик европейской эксплуатации
Китая. В конце столетия Китай подвергся еще одной
значительной потере в разгар японо-китайской войны
(1894-1895 гг.), когда вооруженные силы Китая были
разбиты. В июне 1900 г. борьба с вооруженными силами
многих держав
во
время Ихэтуаньского («боксерского»)
восстания привела
к
оккупации Пекина европейскими
войсками и дальнейшему разграблению императорских
дворцов.
В некоторых регионах западная колонизация привела
к
проведению новой языковой и образовательной
политики.
Например, в Индии под властью частной Английской
Ост-Индской компании Томас Бабингтон Маколей
(Macaulay; 1800-1859), член Верховного совета при вице-
короле Индии, председатель Комитета народного
обучения, провел реформу просвещения, направленную на
насильственное
внедрение английск ой культуры и языка ,
ввел в 1835 г. «основы
обучения», которые представляли
собой часть чисто английс кой образовательной системы.
По словам Маколея, новая система образования должна
была создать «класс людей, индийцев по крови и цвету
кожи, но англичан по вкусам, мировоззрению, морали
и
ментальности». Во Вьетнаме в конце XIX в. большинство
французских чиновников был и убеждены, что в целях
достижения стабильных успехов
в коло низации
не об ход им о подавить китай ские влияния, в т о м числе
ли квид иров ать
традиционную систему письменности.
Миссионеры
полагали, что конфуцианские литераторы представляют
собой главное препятствие
к
обращению народов
Вьетнама в католическую веру. Им возражали, что устранение
китайского языка оторвет Вьетнам от этого наследия и
приведет
к исчезновению
традиционной элиты, и
именно с целью сохранения преемственности вводилась
фонетическая письменность на латинской основе (тыы куок
нгы). Между тем на Филиппинах за испанским
завоеванием 1565 г. последовало американское правление (с 1898 г.),
что привело к введению испанского и английского как
литературных языков.
Распространение книгопечатания в Азии повлекло за
собой важные
культурные последствия. Поощрялась
литературная деятельность, обычно в ущерб устной
культурной традиции, и западные понятия стали более
доступными. На некоторых территориях книгопечатание
вытеснялось литографией, преимущество которой стояло в том,
что
почерк каллиграфа воспроизводился напрямую, и это
позволяло издателям избегать значительных затрат на
типографский набор. Особенно привлекательны были в
литографии те шрифты, которые трудно было
воспроизвести типографским способом.
Книгопечатание и литография оказали заметное
влияние на
культурную ж из нь Китая и Индийского
суб контин ента. В Таиланде американские миссионеры в 1836 г.
напечатали на тайском (сиамском) языке христианские
трактаты. Правители тайской монархии быстро оценили
возможность этой технологии, и в 1839 г. там был
напечатан монарший указ, а в 1858 г. основанной
правительственной типографией была выпущена первая официальная
тайская
правительственная газета. Во Вьетнаме, где
французы положили начало книгопечатанию во второй
половине XIX в., пресса имела большое значение в
формировании современного вьетнамского языка и литературы. В
языке, который все больше стандартизировался,
появились новые литературные, философские и научные
термины. На Филиппинах пресса играла важную роль в
национальном противостоянии испанскому правлению.
Некоторое количество печатных изданий появилось в
конце XIX в. и в Малайзии; там же распространялись
кни¬
243

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ги н а малайском язык е по
исламу, которые привозились
из Бомбея и Мекки. В Индонезии типографские
мастерские и издательские предприятия были в основном в руках
европейцев и китайцев, хотя между 1875 и 1914 гг. под
руководством Сейида Османа литографским способом
издавалось большое количество брошюр на арабском и
малайском языках.
Изменялись также и
музыкальные традиции по всей
Азии по мере того, как подрывались традиционные
источ ники их
поддержки. Например,
в Индии музыка
традиционно находилась под покровительством княжеских
дворов и храмов (особенно на юге страны). В Центральной
Индии в начале XIX в.
музыкальной столицей был
Лакхнау, который привлекал к себе музыкантов приходившего
в
упадок двора Великих Моголов. Этот город оставался
центром музыкальной культуры до индийского восстания
(восстания сипаев) 1857-1859 гг., но после этого
восстания
другим княжеским дворам пришлось взять на себя
такое покровительство. Поскольку британское колониальное
правительство было равнодушно к индийской музыке,
подобный двор был жизненно необходим для развития
музыкальных традиций до обретения Индией
независимости в 1947 г.
Важной вехой в развитии
китайской придворной
музыки в XIX в. послужило признание «Пекинской оперы»
{цзинси, или столичной драмы). Хотя этот особый
драматический жа нр
-
музыкальное представление с
мелодекламацией, танцами и акробатическими номерами
-
возник в Пекине еще в 1790 г., при дворе он презирался
как
низменное
развлечение до правления императора Сянь-
фына (правил в 1851-1861 гг.), который в I860 г.
пригласил актеров из
города,
чтобы они устроили представление
во
дворцах в честь его 30-летия . Его эксперимент был
кратковременным, поскольку позднее в том же
году он бежал
из Пекина от наступавшей англо-французской армии,
захватившей город. Однако в 1884 г.
вдовствующая
императрица Цыси снова привлекла городских актеров с
представлением на праздновании своего 50-летия, и на этот
раз
традиция оказалась устойчивой. Западная музыка не была
популярна в Китае до революции 1911 г.
В то время в Юго-Восточной Азии и
при королевских
дворах,
ив
деревнях была распространена традиционная
музыка
-
мелодии, исполняемые на гонгах, которые
характеризовались большим разнообразием музыкального
выражения. Хотя с колонизацией на некоторых
территориях Азии появилась западная музыка, она привлекала к себе
лишь городскую элиту, получившую западное
образование. Тем не менее с середины XIX в. западные культурные
ценности и обычаи действительно проявились в
некоторых театральных жанрах Юго-Восточной Азии.
В Азии также ощущалось влияние западных взглядов
на историческую эволюцию и государственность. Эти
идеологии распространялись разными способами, и
особенно на международных выставках в Европе и Соединенных
Штатах, проведение которых началось с первой
Всемирной выставки в Лондоне в 1851 г. Приветствовалось
участие многих стран мира в этих выставках в форме
демонстрации памятников материальной культуры и
современных изделий. Но на самих выставках проявлялась
тенденция к распространению западных взглядов на прогресс
цивилизации.
Предположение о том, что цивилизация в своем
развитии проходила разные стадии, появилось в западной
философии еще в XVHI в., но только в XIX в. эта идея стала
настойчиво пропагандироваться. Одна из широко
распространенных теорий, разделяющих развитие цивилизации
на три стадии, была выдвинута в работе американского
историка и этнографа Льюиса Генри Моргана (1818
1881). В своем основном труде «Древнее общество, или
Исследование линий человеческого прогресса от дикости
через варварство к цивилизации»(1877 г., рус. пер. 2 -е изд.,
1934 г.) он выделил три стадии развития, указанные в
самом его названии. Изучение первой стадии, дикости,
рассматривалось как предмет этнографии. Предположение,
что на этой стадии могло существовать искусство,
вызывало сомнения, и поэтому вещи выставлялись в музеях как
интересные научные диковины или как мастерски
исполненные предметы. Вторая стадия, варварство, для
которого характерен племенной уклад жизни, как
предполагалось, началась с изобретения гончарного дела и
закончилась литературными сочинениями, как, например,
в
греческую гомеровскую эпоху. Затем семитская и арийская
расы привели мир к третьей стадии
-
стадии
цивилизации, но эту последнюю стадию развили только арийцы. С
политической точки зрения,
за этой стадией последовало
объединение племен в наци и.
Но хотя и было известно, что эволюция
Человечества шла на протяжении длительного времени,
считалось, что самые ранние стадии развития
-
в
соответствии с дарвиновской эволюцией видов
-
все же
продолжаются в
мире.
Именно от этих эволюционных
рамок зависело, н ах од ят ся ли различные кул ьтур ы Азии в
стадии дикости или
варварства.
В таких теориях эволюции неявно
предполагалось,
что
расу
и
государственность
можно определить через
искусство и
архитектуру. Это означало, что азиатские общества
столкнулись с необходимостью самоидентификации.
Идея установления характерных архитектурных стилей
народов мира впервые возникла как проблема на
Всемирной выставке в Париже в 1867 г.
Вокруг1 главного
выставочного зала были
по ст ро ен ы нац ио нал ьн ые павильоны,
сп роек тиро ванн ые
либо архитекторами стран-участниц
выставки, либо европейскими архитекторами по их
поручению.
Намерение заключалось в том, чтобы представить
архитектурную «сущность» каждой страны. В
дей стви тельн ости же ст и ли
иску сств а
и
архитектуры многих стран
часто
определяли страны-колонизаторы; например,
анг личане представили «индо-мавританский» архитектурный
стиль, наиболее соответствующий их политической
идеологии в отношении к Индии.
В условиях распространения таких взглядов на
историческую эволюцию также пропагандировалась по всему
миру идея художественного «прогресса» по западному
образцу. Поощрялось создание произведений искусства,
которые отвечали западным требованиям «изящного»
искусства, потому что «изящное» искусство означало
высокую степень прогресса в культурной эволюции. Однако
мнения о том, насколько искусство каждой азиатской
страны могло соответствовать принципам «изящного»
искусства, различались у разных западных толкователей.
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ И ПРИКЛАДНОЕ
ИСКУССТВО
Растущая мощь Английской Ост-Индской компании
была отмечена преобразованием городов Калькутты и
Мадраса из коммерческих торговых
анклавов в
первоклассные неоклассические
города.
С правления
в
Калькутте
маркиза Ричарда Колли Уэллесли в качестве генерал-
губернатора Британской Индии (правил в 1798-1805 гг.)
нача лис ь
глубокие изменения в британском
са мос озн ани и.
При Уэллесли в результате продолжавшихся
завоеваний индийских княжеств площадь территории, которая
контролировалась Ост-Индской компанией, увеличилась
более чем вдвое, тем самым доведя британское господство
до имперских размеров.
В архитектуре эти изменения символизировались
возведением Дома правительства в Калькутте в 1803 г. по
проекту Чарльза Виатта {Wyatt, 1758-1819); это здание
копировало здание Кедлстон-холла в Дербишире, Англия,
построенного в 17б0-х гг. по
проекту английского архитектора,
244

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
крупнейшего представителя английского классицизма
Роберта Адама. С годами индийские купцы также
переняли элементы европейского стиля при постройке своих
домов в Калькутте,
и это взаимное обогащение
архитектурных стилей затронуло даже церковную архитектуру
Вместе с тем некоторые индийские правители в той
или иной степени сохранили политическую и
экономическую
независимость. В г.
Лакхнау навабы княжества
Авадх стали активными покровителями архитектуры
и
но в о г о архитектурного стиля, развившегося из сочетания
индийских, мусульманских и европейских элементов. В то
время
как при строительстве культовых зданий в Лакхнау
проявлялась тенденция к сохранению более ранних мо-
гольских традиций в архитектуре, светские здания
строились в стиле, свободно включающем европейские черты.
Например,
вXIXв.
архитектура дворцов навабов Чаттар
Манзила (1803-1827 гг.) (илл. 194) и Кайзарбагха (1848-
1850 гг.)
в
Лакхнау включала
ряд
элементов
неоклассицизма, хотя по исполнению эти
дворцы были
чисто индийскими.
Взаимодействие стилей также про изошло
ив
изобразительном искусстве, когда у служащих Ост-Индской
компании появилась возможность стать меценатами. В
результате в индийской живописи появился так называемый
«с тиль Комп ании». Индийские художники, работавшие на
британских колониальных территориях
и
воспринявшие
европейский стиль, создавали полотна для своих
европейских покровителей по низким ценам. Для такой
живописи характерно глубокое понимание индийской жизни,
особенно в сравнении с работами английских
художников. С конца XVIII в. европейцы заказывали индийским
художникам натюрморты и пейзажи, а также жанровые
сцены. В начале XIX в., особенно после того как
Ост-Индская компания в 1803 г. захватила Дели, и могольский
император, слепой Шах Алам II (правил в 1759-1806 гг.)
попал под британское покровительство (английские
колонизаторы выплачивали Великим Моголам пенсию.
-
Прим.
ред.), индийским художникам заказывали писать
памятн ики
архитектуры. Чаще всего рисовался
мавзол ей Тадж-Ма-
халвг.
Агра, который стал для европейцев популярным
симв олом
исторических достижений могол ьской
цивилизации. Но в целом весь ряд тем живописных
произведений для Компании отражал новое европейское
колониальное самосознание, фиксируя все стороны
извест ного
мира.
Каллиграфия у европейцев пользовалась малым
спросом даже несмотря
на то, что в Индии она была высокой
формой визуальной выразительности. Однако в Лакхнау
и
при других мусульманских дворах каллиграфы
по-прежнему высоко ценились и наряду с другими
специалистами пользовались высочайшим покровительством.
Различные другие виды искусства, развившиеся на
Индийском
субконтиненте, также смогли сохранить некоторую
жизнеспособность. К ним относились ковроткачество,
производство хлопчатобумажных тканей, вышивка,
художественная работа по металлу,
живопись эмалями,
ювелирное дело, гончарное дело и резьба по камню, дереву,
слоновой кости, рогу и черепаховому панцирю. Резьба по
камню и дереву также нашла некоторое важное
применение в
архитектуре.
Архитектурные стили Ост-Индской компании в
Кальку тте и
других крупных городах быстро распространились
по всем индийским штатам. В Хайдарабаде, Лакхнау и
Майсуре были построены крупные британские резиденции в
неоклассическом стиле. Неоклассическое здание ратуши
в Бомбее строилось по проекту Томаса Каупера (Cowper,
1781-1825), а в Муршидабаде новый дворец для наваба
по
проекту Дункана Маклеода (1780-1856) в 1837 г. был
сооружен по образцу Дома правительства в Калькутте.
Англичане также строили
в Индии церковные здания,
прототипом многих из них служила лондонская церковь Сент-
Мартин-ин -зе -Филдс, построенная в 1722-1726 гг. по
проекту архитектора Дж Гйббса. Некоторые церкви
включали в себя примеры погребальной скульптуры, вывезенной
из Лондона. Принципы возрожденной готической
архитектуры в викторианскую эпоху в XIX в .
(«ложной готики»,
также псевдоготики, или неоготики.
-
Прим. ред.) были
использованы, в частности, в
строительстве Афганской
мемориальной церкви (1847-1858 гг.)
в
районе Кол аба в
Бомбее. Для своих домов англичане использовали форму
бунгало, ведущую свое происхождение из Бенгалии,
украшали ее каменной кладкой, плитками, арочными
верандами, решетчатыми экранами и распространяли этот вид
жилища по всему свету.
Во второй половине XIX в. англичане содействовали
распространению в Индии возрожденной в это время в
самой викторианской Англии псевдоготической
архитектуры. Особенно проявился этот стиль в Бомбее, в
частности, в работах Фредерика Стивенса (1847-1900),
спроектировавшего железнодорожный вокзал Виктория в 1878-
1887 гг. и здание муниципалитета (1888-1893 гг.). В
последнем был смешан псевдоготический стиль с
индо-мавританским своеобразием, и это смешение считалось у
англичан наиболее соответствующим духу английского
владычества. Оно было, по сути, особой творческой манерой
выражения национального самосознания, в которой
смешались индийский, мусульманский и европейский стили
в попытке символизировать гармонию между разными
сообществами. Многие дворцы, построенные в конце
XIX в. в княжествах, были возведены именно с индо-мав -
ританским своеобразием. Ярким представителем этого
стиля был Сэмюел С. Джейкоб (1841-1917), который
работал в Аджмере, Джайпуре и Раджастхане.
Однако в проектах индийских храмов и мечетей не
отмечалось стремления следовать ни псевдоготике, ни
индо-мавританскому стилю. Это было в значительной
мере обусловлено тем, что после Индийского восстания
(восстания сипаев) 1857-1859 гг. англичане стремились
усилить хотя бы подобие независимой законности,
которой могли бы обладать индийские князья. Но поскольку
многие князья по самым разнообразным причинам
предпочитали перенимать английские социальные обычаи, то
соответствующие изменения делались и в проектах их
дворцов,
иво
внутреннем их убранстве.
Художественное обучение также поддерживалось
английск ими чиновниками на ч и на я с сер еди ны XIX в. В
1850 г. в
Мадрасе доктор Хантер основал за свой счет
частную школу искусств с целью «улучшения вкуса
мес тно го
населения в отношении
красоты форм и отделки
предметов, окружающих его в повседневной жизни». К 1853 г. эта
школа бы ла вкл ючена в
пра вител ьстве нное учреждение,
называвшееся Школой
промышленных искусств.
Эта
Школа состояла из двух отделений
-
художественного, на
котором преподавалось рисование,
и
промышленного,
касавшегося
художественной обработки металлов,
ювелирного дела, резьбы по дереву, хлопчатобумажных тканей и
гончарных изделий. В 1854 г. в Калькутте была основана
еще одна Школа промышленных искусств,
организованная по тому же типу. В 1857 г. открылась Школа искусств в
Бомбее, а в 1872 г. в Лахоре было открыто четвертое
учебное заведение
-
Школа искусств Мейо. Несмотря на
поддержку британского правительства, оказываемую этим
школам
искусств, результаты обучения вскоре оказались
удручающими. Такое положение было, очевидно,
понятным, если принять во внимание тот факт, что все четыре
школы располагались не в
традицион ных цен тр ах
индийских
искусств, где они
выиграли бы за счет местных
промыслов, а в главных
городах британского управления.
Кроме того, англичане начали изучать и охранять
индийские памятники и основывать музеи.
В 1861 г. был
открыт Археологический музей Индии, а в 1904 г.
вице-король Индии лорд Джордж Натаниел Керзон (правил в
245

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
1898-1905 гг.) создал проект установленного законом
контроля
в виде «Акта о
со хран ени и древних памятников».
Те многие музеи, которые были основаны в Индии
британскими колониальными правителями, должны были
отразить
их озабоченность сохранением памятников
культуры.
В Лахоре колониальный чиновник-интеллигент
Джон Локвуд Киплинг (1837-1911), отец писателя и
поэта Джозефа Редьярда Киплинга, был (с 1875 по 1893 г.)
и
директором Школы искусств Мейо, и
куратором
Центрального музея. Л. Киплинг был движим более
художественными, чем коммерческими интересами и искренне желал
сохранить местные традиции. Поэтому он ввел новый
метод художественного обучения, который включал в себя
передвижные образцы индийских артефактов для
использования в качестве моделей. В каком-то отношении
проводимой политикой он добивался замены старой
системы попечительства на новую.
С конца XIX в. некоторые индийские художники стали
черпать вдохновение в западной концепции «изящных»
искусств. Например, Рави Варма (1848-1906), один из
первых индийских профессиональных художников, который
стал
популярен среди ориентированной на Запад
индийской элиты, писал в духе западноевропейского
академизма
портреты
и сц ен ы из индийских легенд и истории,
изображал жизнь индийского народа. К началу XX в.
индийская традиция «изящного» искусства получила
международное признание,
в большой степени
благодаря
жи вопи сным по лот нам
Абаниндраната Тагора (1871-1951) и
его последователей в Калькутте.
По сравнению со многими регионами Индийского
субконтинента искусства и архитектура Центральной
Азии стремились избежать западных влияний, несмотря
на то, что после
российских завоеваний и строительства
Каспийской железной дороги некоторые ремесла, такие
как художественная обработка металлов, пришли в упадок.
Поскольку трансконтинентальная торговля через
Центральную Азию в XIX в.
замерла, многие
центральноазиатские города утратили экономическую основу своего
существования и теперь находились в изоляции. Самым
богатым и деловым центром в Центральной Азии была
Бухара, и богатство этог о города, как и возможности , которые
он
предоставлял в отношении занятости, привлекали к
нему деятелей искусств со всего региона. Прежде всего,
среди городских ремесел было производство
металлических изделий, и
городские ремесленники, объединенные
в цеха, изготавливали
предметы как для городского, так и
для сельского населения. К счастью, российское
присутствие здесь в конце XIX в. не
затронуло многие старинные
города Туркестана.
В Монголии и Тибете
буддийские монастыри вместе с
домами знати создали рынки труда
и обеспеч или
занятость мастеровому люду. В Тибете существовала
некоторая специализация в ремесленном производстве. Так,
серебряных дел мастера работали в основном в Шигадзе
(Шигацзе), а ювелиры
-
в Лхасе; было также
общепр изнанн ым, чт о
лучшими мастерами
по
драгоценным металлам
являлись
невары
-
народ, населяющий долину Катманду в
Непале. В Монголии и Тибете изготавливались крупные
буддийские скульптуры с применением сочетания
различных методов обработки: голова и руки статуи выполнялись
путем литья, а
кор пус
и ноги
-
из листового железа. Затем
эт и ча ст и соед инял ись штифтами или заклепками и
пайкой. В литейных мастерских г.
Долон-Нур в Монголии
делались бронзовые и латунные колокола, статуи и
обрядовая
утварь для всех буддийских территорий Центральной
Азии; в 1844 г. здесь была изготовлена огромная статуя для
далай-ламы. Статуя была отлита по частям и погружена на
шесть верблюдов для перевозки в Лхасу, где эти части были
соединены пайкой.
Наряду с металлическими изделиями в Центральной
Азии большое значение имело текстильное производство.
Выдающимися изделиями туркестанских мастеров-тек-
стилыциков были ткани, изготовленные с применением
тех ник и и гс а т, представленные огр омным множеством
самых
разных образцов. Как и в производстве
многоцветной ткани с применением техники росписи батик в Юго-
Восточной Азии, способ росписи тканей икат
заключался в нанесении рисунка тонким слоем воска, после чего
материю опускали в краску, которая окрашивала не
покрытые воском части ткани. Такие ткани, также называвшиеся
икат, использовались в домашнем хозяйстве, для
изготовления широко распространенной мужской и женской
одежды из них. Однако с конца XIX в. дешевые
хлопчатобумажные набивные ткани из России стали вытеснять
традиционную текстильную продукцию туркестанских
мастерских, доведя их почти что до полного бездействия.
Керамические изделия также производились на местах
в
Центральной Азии, хотя в
некоторых богатых хозяйствах
представителей высшего класса был и фарфор из Китая.
Однако и местная
керамика, и китайский фарфор во все
большей мере вытеснялись изделиями из России. Ценным
материалом здесь было дерево из-за его недостатка; оно
иногда применялось для изготовления элементов
ар хите ктуры,
ес ли
требовалась высококачественная резьба,
например, для дверных косяков в городских домах. Дома
богачей часто украшались также штукатуркой.
В Китае после периода созидания в
изобразительных
искусствах во время правления императора Цяньлуна
(1736-1795 гг.) художники, ремесленники и их
покровители, казалось, утратили чувство дальнейшего развития.
Двор императоров династии Цин в XIX в. (илл. 195) не
отличался
высоким
уровнем
культуры,
и
его
покровительство ничем не вдохновлялось. Художники и
мастера-ремесленники оказались зависимыми от рынка
и
конкретного патрона,
и наблюдалась общая тенденция
к
повторам и совершенствованию уже пройденного.
Заинтересованность
европейцев
в
китайс ких
артефактах к этому времени начала ослабевать,
особенно из-за того, что Европа теперь производила
большое количество фарфора на своих собственных
фабриках.
Искусство каллиграфии оставалось важным в Китае,
однако положение художников несколько ухудшилось.
Они стремились работать в традиционном стиле, для
которого была характерна тяжеловесная манера письма.
Жэнь Бонянь (1840-1896), который рисовал цветы и птиц
цветными чернилами на бумаге (илл. 196) или шелке,
черпал вдохновение в искусстве древней Минской
династии, правившей в 1368-1644 гг. У Чанши (1844-
1927) разработал яркий стиль с применением четкой
каллиграфии. Однако большая оригинальность в
традиционной китайской живописи проявилась
вXIXв.
в
работах Ци Байши (1863-1957) и Хуан Биньхуна
(1864-1955).
На протяжении XIX в.
императорские китайские
обжиговые печи продолжали производить фарфор, но так и не
смогли достичь качества более ранних времен. Сначала
проявилась тенденция к большей оригинальности и
изощренности при производстве изделий. Наряду с тем, что
качество некоторых изделий в правление императора Да-
огуана (1821-1850 гг.) было прекрасным,
в цело м,
наблюдался упадок как в качестве
материала, так и в орнам ентах
изделий. В 1853 г.
императорское фарфоровое
производство испытало удар, когда производственный центр в
Цзиндэчжэне был разграблен участниками Тайпинского
восстания. Но фабрика была восстановлена в 1864 г., в
период правления императора Тунчжи (1862-1874 гг.), а в
п ра вл ен ие императора Гуансюя (1875-1908 гт.)
происходило постепенное оживление. Между тем разли чные
про винциа льные фабрики продолжали более или менее
акт ивн о
выпускать гончарные изделия.
В Китае обрабатывалось много драгоценных, полудра¬
246

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
гоценных и редких материалов,
в том числе
нефрит, рог
носорога, панцирь черепахи, перламутр, золото и
серебро. Изделия из слоновой кости
производились
как для
внутреннего рынка, так и на экспорт; последние
изготавливались большей частью в Гуанчжоу (Кантон). Также в
мастерских Гуанчжоу расписывался фарфор, идущий на
экспорт. Сосуды с применением перегородчатой эмали,
резные
и
расписные лакированные изделия также
делались и для внутреннего пользования, и в ответ на
потребности экспортной торговли с рынками сбыта в Европе,
России и Азии. Было распространено искусство
вышивания, также производились различные шерстяные ковры и
драпировки,
особенно в северных пограничных областях
Китая. В i860 г. буддийский монах Хэ Цзичин основал для
бедноты из Пекина школу ткачества в Баогу. Главным
центром по производству
стекла был Бошань в
провинции
Шаньдун,
именно в этом
городе изготавливалось так
называемое «пекинское стекло». Техника рисунка
на стекле,
возможно, появившаяся в Китае из Европы в XVIII в.,
широко применялась для изображения натюрмортов и
других сюжетов; некоторые из них были копиями с
европейских гравюр. Большинство таких изделий, вероятно,
созданных в Гуанчжоу, были выполнены для экспорта
в
Европу, особенно в Великобританию, где этот материал был
популярен
в начале XIX в. Однако сами китайцы считали
такой жанр низким, применявшимся лишь в угоду
иностранцам,
и никаких упоминаний об этом не встречается
в
китайских письменных источниках о живописи.
Под влиянием китайс кой вдовствующей императрицы
Цыси (она была регентшей при своем сыне
-
наследнике
престола
-
после
смерти мужа
-
императора Сяньфына с
1861 по 1873 г. и с 1875 по 1889 г., а затем снова в 1898-
1908 гг .
-
Прим. ред.), которая сама хоро шо
писала цветы
и птиц, при дворе ненадолго возродилась традиция
покровительства художникам. Этот период был отмечен
широким дворцовым строительством, особенно интересен был
Летний дворец на берегу озера Бэйхай, расположенного
северо-западнее Пекина. Другой постройкой конца XIX в.
был Циняньдянь, «Храм молитвы за бо га т ый урожай»,
возведенный около «Алтаря неба» в южной части Пекина. Для
мн ог их видов ис кус с тв а , возрожда вшихся пр и правлении
Цыси, характерен стиль конца XVIII в. , н о новым
произведениям недоставало изысканности и
мастерства того,
более раннего периода.
На фарфоре многоцветные наглазур-
ные орнаменты становились тяжеловесными.
Производились также текстиль и костюмы, хотя на их качество,
очевидно, повлияли недавно появившиеся анилиновые
красители. После Японо-китайской войны 1894-1895 гг.
к
европейской и вдохновленной ею японской технике и
технологии стало
проявляться больше интереса.
В Таиланде (бывшем Сиаме) после того, как в 1782 г.
столицей стал Бангкок, король Рама I (бывший генерал
Чакри, правил в 1782-1809 гг.) задумал обновление
своего
государства. Он построил оригинальный Большой
дворец с храмом изумрудного Будды, здания судов, залы
заседаний советов и частные дома; кроме того, при нем
вокруг города были сооружены
каналы с целью защиты
от нападений бирманцев. Позже либеральный Рама V
Чулалонгкорн (1868-1910 гг.)
перепланировал
территорию района Дусит и реконструировал старый
Большой дворец.
Вьетнам и Камбоджа в это время попали под
колониальное правление. В результате постепенного захвата
Вьетнама французами единая исторически сложившаяся
территория страны была разделена на три части: Южный
Вьетнам (стал в 1867 г.
французской колонией
Кохинхина), Северный Вьетнам и Центральный Вьетнам (были в
1883 г.
превращены соответственно в
протектораты
Тонкин и Аннам). В 1887 г. колония Кохинхина и
протектораты Аннам и Тонкин вместе с захваченной французскими
колонизаторами Камбоджой были объединены Франци¬
ей в так называемый Индокитайский союз. В то время как
на этих землях зарождались многие новые культурные
идеи, продолжали развиваться традиционные виды
искусства, такие как изготовление лакированных изделий,
ваяние (илл.197), росписи по шелку и изготовление
гравюр на дереве.
На Филиппинах при господстве испанцев, куда
римская католическая церковь привнесла новые формы
искусства и
архитектуры, колонизация имела даже более
заметное влияние.
В Юго-Восточной Азии все сильнее на культурную
самобытность воздействовал ислам, хотя продолжали
существовать и
другие религиозные обычаи и обряды. В
архитектуре мечетей такие традиционные черты,
как
квадратный план и ярусные крыши, продолжали проявляться
ив
XIX в., например, в Соборной мечети в Синкараке на о.
Суматра. В проектах других мечетей проявлялось
индий ское
архитектурное влияние; например, впервые
в Юго-
Восточной Азии были
построены
вXIXв.
купольные
мечети. Одной из самых ранних мечетей такого типа была
Масджид Баитуррачман (1881 г.)
в г. Банда-Ачех; с тех пор
мечети стали
сооружаться
с еще четырьмя куполами
и
двумя
минаретами. Каллиграфы и иллюстраторы рукописей
в это
время получали покровительство в основном при
королевских дворах. Манускрипты обычно писались на
импортированной европейской и китайской бумаге, при
этом использовалась измененная форма арабского
письма джави (Jawi). Заказывались списки Корана и
другие рукописи, некоторые с фронтисписами в виде
рисунков и колофонами; особенно большие
возможности
продемонстрировать свое искусство давали писцам
королевские письма.
Ткани и другие текстильные изделия, имевшие
эстетическое, ритуальное и экономическое значение,
находились в центре культурной жизни Юго-Восточной
Азии. Хотя предметы одежды традиционно делались из
наборов прямоугольных кусков тканей, влияние
мусульманской культуры, требовавшей, чтобы тело было
закрыто на публике, особенно во время церемоний и
празднеств, привело к появлению широких одежд,
пальто, рубашек, пиджаков, брюк и многих более
мелких деталей костюма. Все эти изделия требовали
высокого
мастерства портных. Изготавливались также
головные
уборы различных типов, некоторые из них
украшались каллиграфическими надписями.
Для художественного оформления тканей
применялась
преимущественно техника росписи батик. Как и в
технике икат в
Центральной Азии, в технике батик
использовался
прием нанесения рисунка тонким слоем воска на
ткань, чтобы помешать краске проникнуть на закрытую
часть ткани, так что шаблоны изготавливались в
«негативном»
отображении. В XIX в. с многоцветной тканью батик
первоначально конкурировала хлопчатобумажная
набивная ткань, производство которой было основано
голландцами в
Джакарте. Однако к середине XIX в. в технике
батик нанесение воска вручную заменил новый метод его
нанесения медными штампами. Этот прогрессивный
способ послужил единственным важным фактором для
создания промышленности по производству тканей батик.
Преуспевающими центрами этого производства
стали
города на
северном побережье Явы. Но позднее в XIX в.
появилась угроза со стороны массового производства
европейских и японских хлопчатобумажных тканей, а к 1890-
м гг. китайцы контролировали ввоз льняного батиста,
который преобладал над производством батика.
С распространением
в Юго-Восточной Азии ислама
начали исчезать некоторые сюжеты и рисунки на тканях
и стали появляться другие.
В их число входил лев как
символ имама Али, иногда со знаменем в лапах и часто
изображаемый рядом с мусульманской саблей Зульфикар с
двумя лезвиями, обладающей магической силой. Часто также
247

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
изображался Бурак
-
в исламской мифологии
фантастическое существо,
на
котором пророк Мухаммед, согласно
мусульманской легенде, совершил «ночное путешествие»
на седьмое небо. На
некоторых вышитых драпировках
в
Ачехе и Малайе под моголо-персидским влиянием на
молельных ковриках и хлопчатобумажных набивных тканях
из Индии изображалось дерево. Поскольку мусульманские
богословы осуждали изображения людей и животных, то
по д их влия нием
намеренно стали исключаться
изображения человеческих фигур; в то же время появлялось все
больше арабескового орнамента как на тканях, так и на
изделиях из металла, дерева и камня.
ЛИТЕРАТУРА
На протяжении XIX в. в Азии делались попытки
возродить ряд литературных традиций. Языки
приспосабливались к выражению новых идей, и вводились западные
литературные жанры. В этом отношении большое
значение для литературных культур Азии имели переводы
научных и литературных трудов с европейских языков.
Западные литературные произведения также давали
писателям новые образцы и способы повествования. В
результате,
в
некоторых отношениях художественная
проза Азии в поисках
современных форм прошла
несколько
ступеней развития
-
историческую,
романтическую, реалистическую и символистскую.
Персидский язык (фарси) как средство
литературнохудожественного выражения в Индии постепенно
отступал
перед языком урду, который приобрел важность еще с
XVIII в. Такие индийские поэты, как Мирза Асадулла-хан
Талиб (1797-1869), последний великий поэт эпохи
Моголов, писали и на
фарси, и на урду. Талиб был связан с
делийским двором могольского правителя Бахадур-шаха II
(1837-1858 гг.), который после Индийского восстания был
сослан в Бирму. Традиционные поэтические формы на
фарси были приспособлены к языку урду для выражения
новых социальных и идеологических представлений,
начиная с
произведений поэта Алтафа Хусейна Хали (1837-
1914) и до поэзии Мухаммеда Икбала (1877-1938). В
поэзии Икбала, который писал на персидском языке и на
урду, память о прошлых достижениях ислама сочеталась с
призывом к реформам.
В шиитских центрах Индии, особенно в Лакхнау и
Хайдарабаде (на плоскогорье Декан), были популярны
драматические представления
тааз ийя (ta'ziya). Лакхнау был
центром красочных представлений, в которых
участвовали навабы Авадха. Здания, известные в Индии как имам-
бары (imambaras), где отмечались мухаррам (первый
месяц мусульманского лунного года Хиджры) и другие
религиозные праздники, строились за счет правителей. Эти
здания состояли из двух или более залов, которые могли
вместить в себя большое
собрание людей на праздник му-
харамм, были богато украшены и обставлены.
Некоторые
из них впоследствии стали гробницами навабов Авадха.
Поэтические произведения создавались помимо
персидского языка и урду также и на бенгали, языке, на
котором говорят
в Бангладеш, Западной Бенгалии, в некоторых
частях штатов Ассам, Бихар и Орисса. Величайшим
поэтом, писавшем на бенгальском языке и завоевавшим
славу
в западном мире после получения Нобелевской премии
по литературе в 1913 г., был Рабиндранат Тагор (1861-
1941) {илл. 198). Он также был талантливым художником
и композитором, положившим на музыку множество
стихов. Бенгальского писателя Банкимчандру Чаттерджи
(1838-1894), написавшего много романов, эссе и
рассказов, можно считать первым романистом в Индии.
В 1872 г.
он
основал
журнал «Бангадарсана»
(«Bangadarsana»),
в
котором
по
частям
было
опубликовано большинство его произведений. На его
творчество оказали большое влияние английские
романисты, особенно Вальтер Скотт.
Первым значимым романом на языке малаялам (язык
народа малаяли, населяющего индийский штат Керала.
-
Прим. ред?) был «Индулекха» («Indulekha», 1889 г.) О.
Чанду Менона - об истории проникновения западных идей в
ортодоксальную семью из Южного Малабара. Романист
Б.Р Раджам Айяр (1872-1898) был автором одного из
самых ранних романов на тамильском языке «Камаламбал»,
повествующего об истории индийской браминской семьи,
публиковавшегося по частям с 1893 по 1995 г. Его
незаконченный роман на английском языке «Подлинное величие»
дает впечатление о чувстве юмора и его взглядах на
собственные произведения на тамильском языке.
На тех территориях, куда не смогло в значительной
степени проникнуть западное влияние, например, в
Центральной Азии, сохранялась сильная устная литературная
традиция. Наиболее распространенной формой
литературы народов, говорящих на тюркских языках, был жанр
эпической поэзии, героический и другой эпос, а также
драматическая ритуальная поэзия. Декламация
произведений эпической поэзии часто сопровождалась игрой на
разных струнных музыкальных инструментах, в то же
время были популярны и другие инструменты
-
варган (са-
мозвучащий щипковый инструмент), тростниковая дудка
или флейта, барабан и бубен. В жизни азиатского
кочевника важным фактором был его конь, поэтому были
распространенными песни и рассказы о лошадях. Женщины
обычно сочиняли элегические стихи, шаманы занимались
духовной и интеллектуальной поэзией.
Влияние западной цивилизации на китайскую
литературу начало ощущаться после поражения Китая в войне с
Великобританией (в первой «опиумной» войне) в 1841 г.
Для обучения китайских ученых европейским языкам в
1867 г. была основана рассчитанная на подготовленных
слушателей школа иностранных языков «Тонвенгуан».
Этим было отмечено начало активной деятельности по
переводу западных философских, естественно научных,
политических и литературных трудов. Планировалось
также посылать китайских студентов за границу за
государственный счет, хотя такая политика поначалу имела
посредственные результаты. Ван Тао (1828-1890), писавший
книги на основе западных источников, получил
известность как специалист по иностранным делам своей
работой «Факты о Франко-прусской войне» (1872 г.;
дополненное издание вышло в 1886 г.). Янь Фу (1853-1921),
который обучался в Англии и служил в секретариате
вице-короля Чжан Чжидуна (1837-1907) в г. Уган, принес в Китай
западную философию. В 1898 г. он
перевел «Эволюцию и
этику» Томаса Хаксли на классический китайский язык;
среди других переведенных им книг были «Основы
социологии» Герберта Спенсера, «О свободе» Джона Стюарта
Милля, «О духе законов» Шарля Луи Монтескье. Линь Шу
(1852-1924), также познакомил китайских читателей с
западными романами
и
рассказами в переводе,
хо тя сам
он не знал ни одного западного языка и пользовался
подстрочным переводом помощников. По существу,
некоторые из ег о
переводов западных текстов были сделаны на
ос нове японских
переводов.
В поэзии стал известен Ван Кайюнь {Kaiyun, 1833-
1916), который подражал произведениям больших
мастеров. Однако следующее поколение поэтов, хотя и было
пронизано традициями, установило более близкий
контакт с внешним миром. Первые признаки перемен
появились, когда несколько поэтов-филологов во главе с Тань
Сытуном (1865-1898) и Ся Цзенъю (1865-1924)
положили начало движению «новая поэзия». Они ввели новую
терминологию -
в основном в виде транслитерации
иностранных слов -
в
традиционное стихосложение и
испо льз ова ли ссылки на
зарубежную литературу. Среди поэтов,
развивавших новые стили, наиболее успешным был Хуан
248

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
Цзуньсянь (1848-1905). Человек широкого кругозора
-
он
был также ученым, фольклористом, реформатором и
дипломатом
-
Цзуньсянь по долгу службы бывал в Японии,
Великобритании, Франции, Малайе и Соединенных
Штатах. Он чувствовал необходимость освободить китайскую
поэзию от условностей прошлого и не
специализировался ни на одном из
традиционных стилей, тогда как это
было обычным для поэтов его времени. В своих стихах он
поднимал новые темы и стремился избежать клише,
используя более ясные поэтические средства. Свое
негодование по поводу договоров, подписанных в конце XIX в. с
иностранными государствами, он выразил
в стихах, в
которых оплакивал потерю городов-портов Порт-Артура и
Вэйхайвэя (Вэйхай). Такие же чувства
описаны им в
стихах, описывающих пожар
и
разграбление Пекина
западными вооруженными силами во время Ихэтуанского
(Боксерского) восстания в 1900 г.
В художественной прозе Вэнь Кан (литературный
псевдоним Янбэй Сяньрэн) в своих
«Преданиях о героях и
героинях»,
в полном объеме состоявшем из 53 глав, из
которых сохранились только четыре, затронул новые темы.
Великолепен роман того же типа «Трое храбрых, пятеро
справедливых» (1879 г.) неизвестного
ав тора
(приписывается сказителю Ши Юйкуню.
-
Прим. ред.) . Чтобы стать
понятными широкой читательской аудитории,
либеральный ученый Кан Юйвэй (Yuwei', 1858-1927) и его ученик
Лян Цичао (1873-1929) преобразовали литературный
язык в форму полуклассической прозы, более пригодной
для выражения западных идей. В этот период ежедневная
и периодическая пресса
в Китае предоставляла новые
возможности для публикации литературных произведений
по частям. Эта тенденция, приобретшая большую
популярность после Японо-китайской войны, привела к
появлению большого количества романов, сочиненных по
типу
плутовского романа. Ли Боюань (Воуиап, 1867-1906) и У
Юйяо
(Уиуао, псевдоним Вофо Шаньрэн) (1867-1910)
писали
сатирические романы.
Большой роман Лю Э
(1857-1909) «Путешествие Jiao Цаня» выходил по частям
с 1904 по 1907 г.; это правдивая история с
вымышленными именами из жизни самого автора и его
современников. Лю Э был также замечательным поэтом.
В Бирме (Мьянма) в конце XVIII и начале XIX в. в
литературе наметилась тенденция к
либерализации, что
можно видеть на примере появления юмористических
и
сатирических произведений. Они впервые появились в виде
длинных повествовательных поэм, известных как яган
(yagan), а затем в произведениях
нового
драматургического жанра пьянза (pya-zat), основанных на буддийских,
индуистских и других историях. Стили произведений
стали более свободными, и многие из них сочинялись в
смешанном стиле, объединявшем рифмованную поэзию с
прозаическими метрами.
Ранние пьесы У Поун Нья (1807-
1866) и У Чин У (1819-1853) предназначались для
представлений перед королем и правителями провинций. К
1870-м гг. такие произведения уступили место пьесам,
ориентированным на более широкую народную аудиторию,
тексты которых могли быть дешево напечатаны
большими тиражами благодаря освоению книгопечатания на
местных диалектах. Такие пьесы ознаменовали появление
народной литературы в Бирме, и только в начале XX в. они
постепенно начали вытесняться романами в западном
стиле. После 1886 г., когда в Бирме пала монархия
и
страна
была присоединена к британским владениям
-
включена
в состав английской колонии Индии как ее провинция,
управляемая английским комиссаром (губернатором),
чувство национального самосозйания стало проявляться
более четко.
Бирманская историческая литература создавалась как
в
стихах, так и в прозе. С 1829 по 1832 г. научный комитет,
назначенный правителем Баджидо (1819-1837 гг.), на
основе
уже имевшихся летописей и данных эпиграфики со¬
ставил
«Хронику Стеклянного дворца» («Хманнан яза-
вин»), названную по имени дворца, где собирались эти
ученые. Эта работа, которая представляла собой
пересмотренную и обновленную версию «Большой хроники» («Маха
язавинджи») У Кала (примерно в 1714-1733 гг.), состояла
из 38 разделов, охвативших историю Бирмы до 1821 г. В
1867-1869 гг. комитетом, назначенным королем Миндо-
ном (1853-1878 гг.), было составлено продолжение
«Хроники Стеклянного дворца»
-
«Вторая большая хроника»
(«Дутия Маха язавинджи») в 10 част ях, охва тыва ющая
период до 1854 г. Следующее продолжение
-
до 1886 г.
-
было написано У Тином из г. Мандалай в 1909 г.
В Таиланде при короле Раме I (1782-1809 гг.), который
сам был поэтом, традиционное литературное
прозаическое творчество достигло высокого уровня. Первое
прозаическое художественное произведение было написано
придворным поэтом Чао Прайя Пра Хлангом (ChaoPhraya
Phra Khlang). Эти тенденции прослеживались
ив
правление Рамы II (1809-1824 гг.). Возрождение тайской
классической литературы достигло вершин при короле Раме III
(1824-1851 гг.) . Поэзия в Таиланде в целом была в
переходном состоянии, так как поэты стали осмеливаться
покидать двор и наблюдать жизнь. Придворный поэт Сунтон
Пу (1786-1855) сочинил феерическую поэму-сказку «Пра
Апаймани» (около 1850 г.), писал стихи, сохранившие
традиционные черты. Самым известным сатирическим
произведением была поэма «ПринцЛандай» (вторая четверть
XIX в.) Махамонтри (1809-1851). Эта
достопримечательность тайской классической литературы сочетала в себе
придворные и народные элементы и подготовила пути
развития для более широко ориентированной
литературы. На протяжении XIX в., по мере того как росла тайская
читательская аудитория, стали постепенно преобладать
прозаические произведения, хотя и поэзия, особен но
драматическая, оставалась
популярной.
Тайская прозаическая литература Нового времени в
целом ведет свое происхождение от начала техники
книгопечатания, журналистики и современного образования,
которые стали возможны в результате политики,
проводимой королем Рамой IV (Монтку) (1851-1868), который
открыл Таиланд западному миру. Начало современной
критической прозы можно отсчитывать с 1858 г., когда
тайское правительство начало издавать «Королевскую
газету», которая знакомила общество с указами, законами и
другими новостями. Нехудожественные прозаические
произведения развились из хроник.
Можно считать, что
художественная литература ведет свое происхождение с
появления в 1874 г.
журнала «Советы молодым людям» на
тайском языке, издаваемого самими сиамцами.
Во Вьетнаме до XIX в.
применялась национальная
письменность на основе китайских иероглифов (тыы ном).
Период, охватывающий XVIII в. и начало XIX в., был
временем развития вьетнамской литературы (в основном
поэзии) тыы ном. Среди поэтов было несколько
выдающихся женщин, в том числе талантливая поэтесса Хо Суан Хы-
онг (1768-1839); ее литературные приемы, юмор и
радостное отношение к повседневной жизни снискали ей
славу «королевы поэзии тыы ном».
Правители династии
Нгуен (правила в 1802-1945 гг.) стремились подтвердить
свою легитимность
проповедью конфуцианских
наставлений. Однако политические и социальные потрясения
заставляли авторов по-разному смотреть на проблему
лояльности правителю. Эти потрясения были лучше всего
отражены в выдающемся памятнике вьетнамской
классической литературы тыы ном «Стенания истерзанной души»
Нгуена Зу (1765-1820), эпической поэме из 3254 строк,
основанной на китайской легенде.
На протяжении XIX в. письменность тыы но м во
Вьетнаме уступила место письменности тыы куок нгы на
латинской основе, которая используется
и сегодня. Э та
письменность была первоначально разработана мисси¬
249

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
онерами ордена иезуитов
в XVII в. и была принята
французскими колониальными властями и
рассматривалась
ими как
фактор, способствовавший разрыву связей с
Китаем. Введение куок нгы вело также к разрыву с
вьетнамским прошлым, делая летописи древних династий и
старинную литературу недоступными новым поколениям
населения колонизированного Вьетнама. Понятно, что
новая вьетнамская литература началась с французской
колонизации страны, несмотря на то, что вьетнамская
культура была уже достаточно развитой, когда французы
начали насаждать западные литературные концепции и
приемы.
Первым крупным представителем литературы куок
нгы был вьетнамский писатель Чыонг Винь Ки (1837-
1898), сочинения которого охватывали ряд жанров
от
народных
сказок и до его собственных
экскурсов
в
исто рию
Вьетнама и его оценки. Он также
перевел
несколько
произведений с тыы ном на куок нгы, тем самым
впервые
сделав их
широко доступными.
В Камбодже, которая стала в 1863 г.
французским
протекторатом и в 1887 г. вошла в так называемый
Индо ки тайс кий со юз , созданный французскими колонизаторами,
проявлялось некоторое сопротивление французскому
религиозному и культурному влияниям, поэтому
литература Камбоджи в XIX в. состояла в основном из
традиционных по стилю поэтических и
прозаических
произведений, а также королевских хроник.
На Филиппинах испанское завоевание, начавшееся в
1565 г., привело к введению латинского алфавита и новых
литературных форм. Проникновение испанской культуры
на Филиппины было очень
широким,
и большая часть
населения была обращена в христианство. Романтическая
литература в испанском стиле и христианские драмы
адаптировались поэтами в основном на тагальский (тагалог-
ский) язык. Замена местных систем верований
христианством вместе с распространением грамотности бросали
вызов традиционной устной и эпической
повествовательной литературе. Однако к концу XIX в. большинство
писателей пользовались испанским языком, который стал
яз ык ом филиппинского национализма. Важным
произведением переходного периода была эпическая поэма *Фло-
ранте и Лаура», состоявшая из 399 четверостиший,
автором которой был Франсиско Бальтасар, более известный
по
псевдониму Балагтас (1788-1862) и считающийся
основоположником
филиппинской литературы на
тагальском яз ы ке .
Первое печатное изд ание этого
произведения
датируется 1861 г., хотя оно было написано еще в 1838 г.
Оно считается шедевром
тагал ьской
литературы,
созда вшим
новую базу для использования тагальского как
литературного языка. Балагтас использовал аллегорию,
символику
и
замаскированную сатиру, чтобы скрыть от цензоров
свою неприязнь к испанскому правлению. Театральные
формы были также заимствованы у испанцев. Самыми
известными на Филиппинах романами на испанском языке
были «Не прикасайся ко мне» {«Noli те tangere», 1886 г.)
и
«Флибустьеры» (1891 г.) филиппинского просветителя,
писателя и
ученого Хо се Рисаля (1861-1896), который
учился в Испании, а в 1892 г. основал Филиппинскую лигу
-
первую национальную политическую организацию.
Контраст между творчеством Рисаля и Бальтасара
поучителен. В поэме последнего было вымышленное место
действия (Албания), в нем переплетались испанские
фразы с тагальскими стихами, чтобы сделать более
выразительной манеру письма. Напротив, роман Рисаля «Не
прикасайся ко мне» с его современной, опознаваемой
обстановкой, написан прозой на испанском языке, оживленной
тагальскими словами с целью создать впечатление
реализма, са тири ческ ого
отнош ения и ли наци онал изма . Более
того, поэма
«Флоранте и Лаура» была предназначена для
декламации, тогда как роман Рисаля
-
для чтения. Вскоре
после смерти Рисаля его первый роман в 1899 г. был
опубликован на тагальском языке по частям. Однако к тому вре¬
мени Филиппины прошли через американское правление,
и
произошла еще одна смена языков. В результате
в 1898 г.
(и до второй мировой войны) английский был введен как
официальный язык и язык в сфере образования.
В Малайзии и словарь, и грамматическая структура
малайзийского (малайского) языка претерпели
европейские влияния в сферах науки, управления и культуры.
Абдуллах бин Абдулкадир Мунши (1796-1854), который был
переписчиком и секретарем С. Рафлза (1781-1826 гг.)
в
Малакке и
Сингапуре, может считаться первым
сов ре мен ны м малайс ким писателем, х от я его
творчество
ине
заложило основ нового литературного движения в XIX в. Хотя
Абдуллах и писал в стиле, который часто напоминал
классические малайские
произведения,
его
творчество б ыло
новаторским, потому
что оно
характеризовалось
реализмом, выражением собственных взглядов автора,
критическим отношением к иноземным завоеваниям, ставшим
основой политического и социального поведения, и в нем
давалась оценка колониальному присутствию. Самым
известным
про изв ед ени ем Абдуллаха была его дли нн ая и
подробная автобиография «Повесть обАбдулле» {«Hikayat
Abdullah»), завершенная в 1845 г . То т факт, что его
творчество оказало незначительное влияние на малайзийскую
литературу в оставшуюся часть XIX в., был, возможно,
обусловлен тем, что колонизация задерживала развитие
местной литературной культуры. Отражение творчества
Абдуллаха можно обнаружить в творчестве его сына
Мухаммеда Ибрахима. Романы и рассказы на малайском языке не
сочинялись до 1920-х гг .
Литература на островах Индонезии (ранее
-
Нидерландская Ост-Индия) в XIX в. вошла в
определенной
степени
переходный период На яванского писателя Ранггавар-
сита, корни творчества которого все же лежали в яванской
культуре, оказал влияние контакт с Западом. В малайском
мире историк Раджа Али Хаджи (1808-1870), который был
также знаком и с
арабским языком, ввел новый тон в
своем произведении «Драгоценный дар» («Tuhfat al-Nafis»),
начатом в 1865 г., в
котором он критиковал общественное
значение и ценность своих традиционных источников.
Новую позицию все же легче обнаружить в
произведениях
Абдуллаха Мунши. Во второй половине XIX в. развитие
литературной культуры было тесно связано с появлением
местной прессы, а новости в ней иногда излагались в
поэтической форме. Основы индонезийского языка и
литературы были заложены, когда христианские миссии и
правительство Нидерландской Индии открыли малайские
школы как на малайско-говорящих территориях, так и в
тех местах, где не было собственного письменного языка.
Использование письменного малайского языка в этих
школах и введение латинского алфавита привели к
некоторой европеизации традиционного языка. Дальнейшие
изменения произошли в XX в.
БИБЛИОГРАФИЯ
МОШКОВА У.Г. 1970. Ковры народов Центральной Азии в конце XIX
и нача ле XX века.
-
Ташкент.
ARCHER, М. and ARCHER, W. G. 1952. Indian Painting for the British
1770-1880. Oxford University Press, Oxford.
BALLHATCHET, K. and TAYLOR, D. (eds.) 1984. Changing South Asia: City
and Culture. Hong Kong.
BEURDELEY, M. and RAINDRE, G. 1986. Qing Porcelain: famille verte,
famille rose. New York.
BIRDWOOD, G. С. M . 1880. The Industrial Arts ofIndia. London.
CHADWICK, N. K. and ZHIRMUNSKY, V. 1969 . Oral Epics ofCentralAsia.
Cambridge University Press, Cambridge.
DAVIES, P. 1985 . Splendours ofthe Raj: British Architecture in India, 1660-
1S>47. John Murray, London.
ELMAN, B. 1984. From Philosophy to Philology: Intellectual and Social
Aspects ofChange in Late Imperial China. Cambridge, Mass.
250

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
FORBES WATSON, J. 1866. Collection ofSpecimens andIllustrations ofthe
Textile Manufactures ofIndia. 18 vols. India Museum, London.
FORBES WATSON, J. 1866. The Textile Manufactures and the Costumes of
the People ofIndia. India Museum, London.
GUHA-THAKURTA , T. 1992. The Making of a New Indian' Art: Artists,
Aesthetics and Nationalism in Bengal, c. 185 0-1920 . Cambridge
University Press, Cambridge.
GONTHER, R. (ed.) 1973- Musikkulturen Asiens, Afrikas und Ozeaniens
im 19 Jahrhundert. Gustav Bosse, Regensburg.
HAVELL, E. В . 1910. Essays on Indian Art, Industry andEducation. Madras.
JASIEWICZ, Z. 1977. Traditional Handicrafts of Uzbekistan in the Process
of Culture Changes in the Second Half of the Nineteenth and in the
Twentieth centuries . In: Ethnologia Polona, Vol. 3.
KALTER, J. 1984. The Arts and Crafts of Turkestan. Thames and Hudson,
London.
MACKERRAS, C. 1972 . The Rise ofthe Peking Opera 1770-1870: Social
Aspects ofthe Theatre in Manchu China. Clarendon Press, Oxford.
.
1975. The Chinese Theatre in Modem Times from 1840 to the
Present Day. Thames and Hudson, London.
MAXWELL, R. J. 1990. Textiles of South East Asia: Tradition, Trade and
Transformation. Australian National Gallery, Melbourne.
METCALF, T. R. 19Ю.Ап Imperial Vision: Indian Architecture andBritain s
Raj. Faber and Faber, London and Boston.
MITTER, P. 1977. Much MalignedMonsters: History ofEuropean Reactions
to Indian Art. Clarendon Press, Oxford.
.
1982. Art and Nationalism in India . In.History Today, VoL 32, pp. 28 -34 .
PAL, P. and DEHEJLA, V. 1986. From Merchants to Emperors: British Artists
and India, 1757-1950 . Londoa
SHARAR, A H. 1989- Lucknow: The Last Phase ofan Oriental Culture. 2nd
ed., translated and edited by E. S . Harcourt and F. Hussain, Oxford
University Press, Delhi.
SCHUYLER, 1876. Notes of a Journey into Russian Turkistan, Khokand,
Bukhara, and Khuldja; 3rd ed, revised, 2 vols. London.
SOAME JENYNS, R. 1971. Later Chinese Porcelain: The Ch ing Dynasty
1644-1912 .4th ed Faber and Faber, Londoa
STRONGE, S. 1985. Bidri Ware: Inlaid Metalworkfrom India. London.
TEAGUE, K. 1990. Metalcrafts of Central Asia. Shire Publications Ltd,
Princes Risborough.
U POK N1. 1952 . Konmara Pya Zat: An Example of Popular Burmese
Drama in the Nineteenth Century. Luzac and Company, London.
VERNOIT, S. 1997. Occidentalism: Islamic Art in the Nineteenth Century.
(Nasser D. Khalili Collection of Islamic Art: Vol. 23). Azimuth
Editions and Oxford University Press, London.
WELCH, S. С. 1978. Roomfor Wonder: Indian Painting During the British
Period, 1760-1880. National Federation of the Arts, New York.
WESTPHAL-HELLBUSCH, S. and BRUNS, J. 1974 . Metallgefafie aus
Buchara. Publications of the Museum fur Volkerkunde, NF 29,
Berlin.

8.4.2
ЯПОНИЯ
8.4.2.1
КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО
Поль А Акаматсу
В конце XVIII в. казалось, что режим Токугава покоится
на
прочном основании. Уже почти два столетия
император делегировал
свои политические полномочия
сегунам
из этого рода, которые правили страною совместно со
своими вассалами, даймё
местн ыми
феодалами,
владевшими независимыми ленами.
Бакуфу так называлось сё-
гунское правительство
принимало решения,
касающиеся внутренней жизни всей Японии и ее связей с внешним
миром. Несмотря на различные династические кризисы,
власть Токугава подтверждалась императорским мандатом
и
присягой на верность, которую регулярно приносили
ему даймё.
Но иностранное влияние вызывало все большее
беспокойство у
японских
патриотов, сначала среди
чиновников, находящихся на службе у феодальных правителей, а
затем и у членов бакуфу. Поскольку с 1630-х гг. японским
подданным было запрещено покидать страну, а внешняя
торговля
с той
поры
ве ла сь только с Голландией и Китаем,
открытие границ в 1859 г.
привело
к по лити чес ким
волнениям и, что особенно важно, к
про ник но вен ию
запа дны х идей, воспринимать которые были готовы лишь очень
немногие.
СМЕНА ИДЕОЛОГИИ
Формирование элиты
К концу 1780-х гг ., которые были отмечены серией
неурожаев и природных катастроф, стало очевидным,
что бакуфу намерено и впредь ограничиваться
одними обещаниями реформ, и многие смелые умы начали
высказывать
открытое недовольство его равнодушием.
Некоторые считали, что сёгун должен в большей
степени подчиняться императору. Когда русские корабли
появ или сь
у главных японских островов,
наиболее
дальновидные при зва ли
к созданию более
эффективной обороны. Но на подобные призывы, которые, как
показали будущие события, были вполне
оправданными, бакуфу неизменно отвечало ужесточ ением
цензуры
и
репрессиями.
В то же вр емя государственные
чиновники и знатные
вельможи императорского двора
стал и
проходить б о ле е
серь езную подг ото вку ,
чем
раньше.
В школах сёгуната, куда
государственные чиновники отдавали своих сыновей с
вос ьмиле тнего
возраста, запрещалось преподавать любые
предметы, которые не были основаны на неоконфуциан-
ском учении китайского философа и историка Чжу Си.
Более того, чиновники, находившиеся на службе у
центрального правительства, обязаны были периодически
сдавать экзамены, позволявшие определить уровень
их общей
подготовки. Критерием оценки служило знание
классических китайских текстов, и в
период с 1792 по 1865 г., с
неравномерными интервалами,
чиновники сдавали такие
экзамены 17 раз. Даймё последовали примеру бакуфу. Они
проявили себя еще более консервативными
сторонниками
учения Чжу Си, но, тем не менее, количество школ в
провинции возросло, а качество обучения молодых
чиновников улучшилось.
Столица Киото также не оставалась в стороне.
Императоры новой династической ветви, занимавшие престол
с 1789 г., всемерно способствовали повышению уровня
образования. Так, например, для сыновей придворных
аристократов возле императорского дворца была
основана школа Гакусюин, или Институт занятий. Школа начала
работать в 1847 г., и
неоконфуцианская доктрина
занимала в ее
программе
почетное положение. Но там нашлось
место и для других направлений китайской философской
мысли, а позднее в программу обучения был включен и
курс японской литературы.
За пределами государственных школ учителя могли
преподав ать
и
неофициальные доктрины, например
такие, как неоконфуцианское учение Ван Янмина, которое
больше подходило для критически настроенных умов, в
то время как учение Чжу Си главным образом
предназначалось для укрепления уважения
к
установившемуся
порядку. Другие школы продолжали исследования, начатые
в XVII в., с целью анализа древних китайских текстов на
осн ован ии их
первоначального значения, без учета более
поздних комментариев. Исследования древней японской
литературы достигли своего зенита в работах Мотоори
Норинага (1730-1801), последователи которого
придавали еще большее значение религиозным и
националистическим традициям. Среди класса торговцев,
в сель ской
местности и даже у представителей воинского сословия
все
большую популярность приобретали учения, которые
были основаны на неоконфуцианских доктринах и
религиозном синкретизме широких масс и придавали особое
значение незыблемым моральным устоям, честности и
хорошему поведению.
252

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
Проникновение западных наук
Когда правительство помимо Нагасаки
открыло для
иностранцев морские порты Иокогама и Хакодате,
европейские языки и культура не являлись для Японии
совершенно незнакомыми. Начиная с 1720-х гг. нескольким
ученым, круг которых постепенно расширялся,
было
разрешено
читать научные труды,
за везе нные из Голландии.
Баварский доктор Зибольд, выдававший себя за
голландца, оставался в Нагасаки с 1824 по 1828 г. и знакомил
своих японских учеников
с медициной, хирургией,
фармакологией и естественной историей.
С течением времени предпринимались все новые
усилия для обновления знаний, полученных теми, кто
должен был отвечать за укрепление
ново го
им пе рск ог о режима. Правительство уже отправляло чиновников
в Европу для обучения языкам и неизвестным в Японии
наукам,
чтобы иметь возможность обучать им японских
воен ных курсантов.
Расширение кругозора
В декрете от 6 апреля 1868 г. молодой император Му-
цухито (правил до 1912 г.; после
смерти
ст ал именоват ься
император Мэйдзи, весь период
его
правления
ста л
официально называться Мэйдзи, т.е. просвещенное правление.
-
Прим. ред.) рекомендовал своим подданным
стремиться к приобретению всех накопленных в мире знаний,
которые могут потребоваться для укрепления нового
государства.
Несмотря на неизбежный разрыв
с
про шлым,
правительство Мэйдзи унаследовало от сёгуната
инфраструктуру, которую можно было использовать как
основу при
формировании новой системы образования,
необходимой для успешного проведения реформ. Европейские
языки заняли почетное место в
программах обучения прежде
всего частных школ. За голландским языком последовал
английский, а затем французский и немецкий. Однако
первых преподавателей подготовило бывшее
правительственное Бюро переводов.
Новые образовательные учреждения
Обязательное обучение было введено в 1872 г., а е го
шестилетний срок, как и принципы бесплатного
образования, утверждены
в 1907 г., когда посещаемость учебных
занятий составляла 97%.
В 1886 г. был основан Токийский национальный
(императорский) университет, а за всю эпоху Мэйдзи начали
свою работу еще четыре государственных университета
-
в
городах Киото (1897 г.), Сендай (1907 г.)
и
Фукуока
(1910 г.). В то же время был отмечен рост числа частных
учебных заведений, которые со временем также были
преобразованы в университеты. К ним относятся
университет Кэйо, преобразованный в 1890 г. из школы Кэйо (Кэйо
гидзюку), которую основал в Токио Фукудзава Юкити
(1835-1901), бывший переводчик правительства,
мыслитель, идеолог либеральной буржуазии; институт Васэда,
основанный также в Токио первоначально (в 1882 г.) как
Специальная токийская школа Окума Сигэнобу (1838-
1922), бывшим чиновником из префектуры Сага,
занимав шим пост министра
в
первые годы Мэйдзи; и, наконец,
университет Досися, основанный в Киото
протестантским
пастором Ниидзима Дзё (1843-1890), который изучал
теологию в Соединенных Штатах. Официальный статус
университета эти частные учебные заведения получили в 1919 г.
При участии других учреждений, упор в новых
учебных планах был сделан на военную подготовку,
технические, научные и медицинские исследования, но при этом
не были оставлены без внимания юридические,
экономические и политические
науки. Изучение философии
приходило в столкновение с концепциями, полученными в
результате чтения китайской классики. Знакомство с
западными философскими концепциями продолжалось
вплоть до первой мировой войны; позднее они стали
частью японского образа мышления.
ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО
Старая культура
Первую половину XIX в. можно охарактеризовать как
второй период расцвета литературы и искусства при
правлении Токугава.
Ёта Нанпо (1749-1823), служивший в правительстве
почти до конца своей жизни, был одним их тех
ученых,
которые оказали огромное влияние на своих
современников. Он являлся автором многочисленных стихов на
японском и китайском языках, а также оставил после себя
большое количество научных эссе. Его последователем
стал Сантё Кёдэн (1761-1816), основоположник новой
формы популярного романа, который оставался
примером для подражания на протяжении
многих десятилетий.
Действие романов Кёдэна разворачивалось в кварталах
городской бедноты, и он
публиковал их отд ел ьн ым и
выпусками по десять листов, что в два раза превышало
принятый тогда объем. Большую часть этих листов занимали
иллюстрации, окруженные простым текстом.
Многие другие авторы использовали индивидуальный
подход в своих
работах, чтобы привлечь к ним более
широкий круг читателей. Так, Сикитэй Самба (1776-1822)
достиг больших высот в создании живых сцен,
разворачивающихся на бытовом фоне, например, в повестях
«Общественная баня» (1809-1813 гг.)
и
«Общественная
цирюльня» (1813-1814 гг.). Он удерживал внимание
читателей за счет увеличения
количества
вы пус ков
своих
произведений, публикация которых порой растягивалась на
годы. Икку Дзиппэнся (1765-1831) написал повесть «На
с в ои х дв ои х по Токайдоскому тракту» (1802-1822);
сюжет ее основан на забавных дорожных приключениях, она
изобилует смешными диалогами. Наряду с этими
произведениями, описывающими повседневную жизнь в
реалистичном окружении, комедийность которых часто
представляла собой замаскированную едкую сатиру,
появлялись и
произведения, созданные по мотивам
китайских и японских текстов прежних веков.
Примером
может
служить пародия Танэхико Рютэя (1783-1842)
на «Повесть о Гэндзи» («Гэндзи-моноготари»),
на зван ная «Н исэ Мурасаки инака Гэндзи»
(«Псевдо-Мурасаки,
Деревенский Гэндзип»). Автор перенес действие
романа в XIV в.,
вто
время
как
оригинал был написан Сики-
бу Мурасаки в конце X в.
Самым выдающимся романистом этого периода был
Бакин Такидзава, который оставил после себя 300
произведений, самое популярное из которых
-
роман «Нансё
Сатоми хаккёндэн» («История восьми псов», 1814
1842 гг.), основанный на китайском романе периода Мин.
Роман, написанный в достаточно сухой дидактической
манере, проповедует нормы конфуцианской морали, делая
основной упор на верность суверену и применение силы
для защиты слабых, ради победы добра над злом.
Несмотря на рациональную основу романа, он не лишен
сверхъестественных элементов (его герои полулюди-полупсы),
и
судьбы персонажей сплетаются в общую сюжетную
канву путем переселения душ. Бакин Такидзава собрал возле
себя
круг друзей-единомышленников, и некоторые из
них
продолжали работать в этом
литературном жанре
(названном ёмихон -
дидактический роман) до начала
периода Мэйдзи.
253

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Влияние родон ач аль ник а жанра
сент имен таль ного
романа (этот жанр назывался ниндзёбон
-
«книги о
человеческих
чувствах») Тамэнага Сюисуй (1790-1843) также
сохранялось до конца XIX в. Сюжеты его романов чаще
всего основаны на любовных
«треуг ольник ах»
и
«четырехугольниках»,
а их стиль в большей степени
орие нтирован
на
вкусы женской части читательской
аудитории .
Чтобы
удовлетворить необычайно высокий
спрос
на свои
про изв еде ния , ему приходилось содер жать целую
команду наемных писателей.
Многие из писателей первой половины XIX в., в то м
числе и
Сюисуй, сталкивались с цензурой сёгунского
правительства, особенно начиная с 1840-х гг. Хотя смена
власти не привела к
немедленному появлению литературных
шедевров, тем не менее смена обстановки создала
стимулы для поисков новых источников вдохновения и
ослабила напряжение.
Первые годы Мэйдзи
Литературные традиции, которые заложили Танэхико
и
Сюисуй, продолжили писатели, называвшие их своими
учителями. Литературные произведения по-прежнему
издавались частями, но начиная с 1870-х гг . романы с
продолжениями стали печататься в журналах и газетах, а не
выходить отдельными выпусками.
Первым новшеством стало возникновение
лите ратурной атмосферы, призванной копировать западную. Кана-
гаки Робун (1829-1894) написал роман
«На своих двоих
по
Западному миру» (1870-1876), который представлял
собой переложение произведения Икку, однако часто
роман кажется достаточно неуклюжим, поскольку сам Робун
никогда не покидал Японии.
Поворотный пункт
Переводы работ западных писателей и мыслителей
познакомили японцев с новыми словами, темами и
формами выражения. Такие переводы, почти всегда с
английского языка, появлялись все чаще, в большинстве случаев
в виде выдержек, кратких изложений и адаптированных
текстов. Трактат «Письма» (в русском переводе
-
«О
свободе») Джона Стюарта Милля можно было приобрести
в 1871 г., а сочинение «Об общественном договоре»
Жан-Жака Руссо
-
в 1882 г. Роман Жюля
Верна «Вокруг
света за 80 дней» был
переведен
с
французского
оригинала (1878-1880 гг.).
Цубоути Сёё (1859-1935), который в юн ос ти
изучал
английский язык, был первым, кто изложил собственный
взгляд на теорию романа и начал движение за создание
новой
литературы. В своей работе «Сущность романа»
(1885-1886 гг.) о н
призывал авторов использовать
реалистические под х од ы при
описании общества. Молодой
переводчик с русского Фтабатэй Симэй (1864-1909),
который был очень близок Сёё, в своей работе «Общая теория
романа» (1886 г.) интерпретировал реализм в романе как
«образ реальности».
Симэй также участвовал в дви жен ии , которое
выступало за унификацию устного и письменного языков.
Его
роман «Плывущее облако» (1888-1889 гг.)
считается первым литературным произведением на японском
языке, в
котором повествовательная часть и диалоги
написаны в одном стиле.
Газета «Иомиури», издававшаяся в Токио с 1875 г., уже
печатала новости и репортажи, используя разговорный
язык Стиль, который применялся при построении
диалогов в пьесах и романах предшествующего периода,
был
адаптирован для создания нового
литературного языка,
который впоследствии развивался параллельно с разго¬
ворным языком. Когда в «Иомиури» стали печататься с
продолжением литературные произведения хорошего
качества, многие другие авторы тоже стали
экспериментировать с новым стилем. Однако такой известный писатель,
как Кода Рохан (1867-1947), оставался пр ив ер ж енце м
литературы и искусства периода Токугава и использовал в
своих произведениях более архаичный стиль. В
гр уппу
«Иомиури» кроме Сёё входили также Одзаки Кое (1867-
1903) и Ог ай Мори (1862-1922).
Процветание литературы в период Мэйдзи
В начале периода Мэйдзи Кое собрал вокруг себя
множество перспективных авторов, которые образовали
писательскую группу «Кэнъюся» («Друзья тушечницы»
-
от
слова
«тушь»). Некоторые из них, включая одного из
главных
теоретиков унифицированного языка Ямада Бимё
(1868-1910), создавали свои соб ст ве нн ые группы. Сам Ко е
тоже попробовал свои силы в этом новом литературном
сти ле , нап исав
роман «Больше любви, больше сожалений»
(1896 г.), в котором рассказывал о страданиях
мизантропа, который не может примириться с тем, что он
испытывает нежные чувства к жене единственного друга.
Группе«Кэнъюся» принадлежит заслуга издания «Гара-
кута бунко» («Библиотека всякой всячины», 1885-1889 г.)
первого японского журнала, посвященного литературе.
Огай и «Сигарами сёси»
Заслугой Огай Мори стали и
другие достижения в
мире
литературы. Родившись в семье медиков, он
учился в
Германии, а затем почти всю жизнь проработал военным
врачом.
Литературный талант проявился у
него в самом
раннем возрасте,
а
обучаясь в Европе, он приобрел глубокие
познания в
философии. Огай основал журнал «Сигарами
сёси» («Запруда», 1889-1894 гг.), чтобы с его помощью
«удерживать бурные воды литературных течений» и иметь
возможность спокойно оценивать их достоинства. В
1891-1892 гг. Огай вел острую полемику с Сёё, обвиняя
его в том, что он использует в литературной критике
индуктивный подход, вместо того чтобы вести свои
рассуждения от общего к частному. Сёё отвечал ему на
страницах университетского журнала«Васэда бунгаку»
(«Литературауниверситета Васэда», 1891- гг .),
который начал издаваться в 1891 г., и хотя он
признал
необходимость иметь эстетические стандарты для оценки
литературных произведений, тем не менее предпочел
оставить вопрос открытым. Огай, который был
приверженцем романтизма, посвятил себя исследованию
вопросов эстетики, в то
время как «Васэда бунгаку» стал
знаменосцем натурализма.
Появлялись и другие журналы, стремившиеся
освещать новые области. Например, журнал «Тэйкоку
бунгаку» («Имперская литература», 1895-1921 гг.),
объединивший преподавателей и студентов Токийского
национального (императорского) университета, был основан
для того, чтобы знакомить читателей с лучшими
произведениями мировой литературы и, согласно идее одного
из ос нов ате лей Тацудзиро Иноуэ (1855-1944), доказать
таким образом самобытность японской литературы. Это
издание освещало символизм в его первоисточнике: в нем
печатались произведения Метерлинка и Верхарна, а
позднее Ибсена, Бернарда Шоу и Ницше.
ПОЭЗИЯ
Тацудзиро Иноуэ также стоял во главе «движения за
стих нового стиля». Вместе с двумя своими друзьями (Рё-
кити Ятабэ и Масакадзу Тояма) он выпустил антологию
254

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
переводов западных поэтов, перемежавшихся с их
собственными произведениями, которые были длиннее
традиционных
японских сочинений и посвящались те ма м,
необычным для лирических произведений, например,
необходимости учиться. Дои Бансуи (1871 -1952),
сотрудничавший в журнале «Тэйкоку бунгаку», предлагал своим
молодым современникам стихи, близкие по форме к
этому «новому
стилю».
Но поэтическое вдохновение проявляло себя в самых
разнообразных формах. Поэтесса и писательница Хигу-
ти Итиё (1872-1896) сохраняла верность классическому
стилю. Она восхваляла юношескую любовь в своих
романтических прозаических произведениях,
вто
время как
журнал «Мёдзё» {«Яркая звезда», 1900-1908 гг.), упрекал
последователей «нового стиля стихосложения» в духовной
нищете. Его основатель Ёсано Хироси (литературный
псевдоним Тэккан) (1873-1935) и поэт есса Хё Акико, на
которой он впоследствии женился, выпустили манифест:
«Наша поэзия
-
чистая любовь... Мы любим читать стихи
старых поэтов... И все же, наши стихи не являются
имитацией их творчества... Они наши... Это национальная поэзия
Мэйдзи».
НАТУРАЛИЗМ
Симадзаки Тосон (настоящее имя
-
Харуки, 1872-
1943) в юности зарекомендовал себя как пылкий
романтик, особенно в стихах, которые он печатал в журнале
«Бунгакукай» {«Литературныймир», 1893-1898 гг.),
основанном им с несколькими
друзьями. Но публикация
первых прозаических произведений выявила его склонность
к
натурализму. Например,
в
романе «Семья» (1910
1911 гг.), который отчасти автобиографичен, он
подвергает осуждению репрессивную патриархальную
структуру, пишет о распаде семейных традиций. Таяма Катай
(настоящее имя
-
Рокуя, 1871-1930), большой ценитель Гй
де Мопассана, писал произведения, наполненные
совершенно иной атмосферой. В повести «Постель» (1907-
1908 гг.) он рассказывает историю своих романтических
взаимоотношений с молодым учеником, которые хотя и
остались платоническими, тем не менее содержали
скрытое стремление к извращенной связи.
Журнал «Васэда бунгаку» бдительно охранял устои
натурализма. На страницах этого журнала, не обращая
внимание на
литературный талант, Тосона упрекали за
слабость его социальной позиции, а Катая подвергали
критике за налет романтизма и недостаточно жесткое и
объективное описание действительности.
Изобразительные искусства
В начале XX в. литература и изобразительные
искусства начали развиваться вместе, следуя тенденциям,
зарождавшимся на Западе.
Еще в течение
периода самоизоляции Японии
некоторые художники начали применять технические приемы
западных мастеров, которые доходили до них. Так,
например, один из гениев японского искусства Кацусика
Хокусай (1760-1849), писатель, гравёр и рисовальщик,
крупнейший представитель школы укиё-э,
и Андо Хиросигэ
(1797-1858) {илл.\99 и илл.200), прославившийся
своими
цветными гравюрами
на
дереве,
начали
учитывать законы перспективы
и
строить
свои
композиции так, как это делали западные художники.
Их
работы привлекли к себе большое внимание в Европе
после того, как
Эдуар Мане и братья Эдмон и Жюль
Гонкур дали им самую высокую оценку. Когда порт
Иокогама был открыт для внешнего мира, японские
художники направились
в
Европу, чтобы учиться у
западных мастеров.
Другим краеугольным камнем стало основание
токийской Академии изящных искусств в 1887 г.
(одновременно с Академией музыки). С этого времени молодые
художники получили возможность в
период обучения совершать
поездки во Францию и Италию. Госэда Ёсимацу (1885-
1915) и Курода Сэйки (1866-1924), вернувшиеся после
обучения масляной живописи из Парижа в 1889 и 1893 гг.
соответственно, положили начало новому
художественному стилю, сочетавшему в себе портретную живопись с
этюдами на I природе. Эти два художника организовывали
регулярные выставки в «Хакубакай» (Общество «Белая
лошадь», 1896-1910 гг.), которые помогали выявлять новые
таланты. Одним из таких молодых талантов был Аоки Си-
гэру (1882-1911), первый изобразивший на своей
кар ти не «Дары моря» (1901 г.) фигуру обнаженного мужчины.
Начиная с 1907 г. японское Министерство образования
организовывало ежегодные выставки по трем категориям:
живопись в западном стиле, традиционная японская
живопись и
скульптура.
Традиционная японская живопись значительно
меньше
привлекала молодых художников, чем т а, к о т ор а я была
основана на западных образцах. Тем не менее,
американский японовед и философ Э.Ф. Феноллоса (1853-1908),
преподававший в Токий ском
университете, высоко ценил
традиционную японскую живопись и сумел передать эту
любовь своим ученикам, самый энергичный из которых,
Окакура Тэнсин (1862-1913), помог представителям
старинных
школ Кано
сохранить искусство росписи по
шелку. Он также
по ощрял экспери мен ты
с новыми
формами
художественного выражения, например, техникой,
известной какмёрё (мягкая), в которой не проводилась
сплошная
разделительная
линия
между различными цветами. Эту
технику использовали Хисида Сундзё (1874-1911) и ёко-
я ма Тайк ан (1868-1958).
Симбиоз между японской впечатлительностью и
восприимчивостью к достижениям западного искусства
происходил в литературных кружках, где имелись все условия
для выражения новых стремлений.
В одном из таких кружков, организованном при
журнале «Сиракаба» («Белая береза», 1910-1923 гг.)
нашлось место для Кисида Рюсэя (1891 -1929), который
писал маслом
картины на традиционные сюжеты, и Та-
камура Кётарё (1883-1956), поэта и скульптора,
почитателя Огюс та Родена.
Наследие Мэйдзи
Хотя такие авторы,
как О гай Мори, исследовали пути,
открывшиеся перед ними благодаря знанию европейских
языков и
культур, однако при
этом они не
утратили глубоко
укоренившихся особенностей национального характера.
Огай работал в «Мита
бунгаку» {«Литературная Мита»,
издается с 1910 г.), литературном журнале университета Кэйо,
который, кроме натурализма, признавал и другие стили. Он
также принимал участие в выпуске журнала «Субару»
{«Плеяды», 1909-1913 гг.), наследника «Мёдзё», издание
которого к тому времени было прекращено в результате
внутренних разногласий. В этом журнале было опубликовано
одно из самых известных его произведений
-
повесть «Дикий
гусь» (1911-1913 гг.),
в
которой рассказывается о кур тиз анк е,
безуспешно пытавшейся соблазнить студента. Ее судьба
напоминает
судьбу дикого гуся, которого студент случайно
убил камнем. Но главным
л ид ер ом «Субару» был Исикава
Такубоку (1885-1912), блистательный молодой поэт,
который с одинаковой легкостью писал классические стихи
и поэтические произведения на разговорном языке. Этот же
журнал опубликовал первые работы писателя Танидзаки
Дзюнъитиро (1886-1965), который стал одн им из виднейших
представителей японских романистов серед ины XX в.
255

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Но писателем, наиболее полно
олицетворяющим
собой
переход
от эпохи Мэйдзи к современному периоду,
был, вероятно, Нацумэ Сосэки ( настоящее имя Кинноскэ,
1867-1917). Он был учителем английского языка, его
литературный дебют состоялся в журнале «Хототогису»
(«Кукушка*>, 1897 г.), который основали его друзья,
поэт ы
Масаока Сики (1867-1902) и Такахама Кёси (1874-1906),
пытавшиеся
реабилитировать поэтический жанр хокку
(иначе
-
хайку). Первый роман Сосэки «Ваш покорный
слуга кот» (1905-1906 гг.) представлял собой сатиру на
интеллигентов-модернистов. Публикация первого
эпизода, который задумывался как единственный, оказалась
настолько успешной, что после этого роман печатался с
продолжениями в течение 18 месяцев. Оставив должность
преподавателя в Токийском университете, Сосэки
поступил на работу в газету «Асахи» (1879 г.), где возглавил
литературный отдел. Выбрать лучшее произведение среди
всех его романов, начиная от «Затем» (1909 г.) до
последней завершенной работы «Трава на обочине» (1915 г.)
-
очень
непростая задача. О н ан али зир ова л
психологические
проблемы, которые возникают пр и
поп ытке
примирить
желания
му жа
иженыв
рамках одной семьи, а также
интеллек туальные устре мл ен ия отдельной личности с
социально-экономическими интересами.
Он колебался
между эгоизмом отшельника и спасением души через
альтруизм.
Тяжелая болезнь часто заставляла его вести
изолированный образ жизни, но несмотря ни на что он
поддерживал контакт с друзьями, особенно с обществом пи-
сателей-неогуманистов «Сиракаба». В конце жизни он
искал успокоения
в медитации, чтобы «покинув себя,
обрести единение с небесами».
Накануне первой мировой войны японская
литература процветала благодаря творческому вкладу всех
упомянутых выше авторов
и еще многих других.
Эпоха
Мэйдзи стала предвестником плодотворного
но вато рск ого будущего.
БИБЛИОГРАФИЯ
DE BARY, WitlT. (Ed.), 1964, Sources ofJapanese tradition, Vol. II, pp. 406.
Columbia University Press, New \brk, London.
DORE, R. 1965, Education in Tokugawa Japan, 346 pp. University of
California Press, Berkeley.
FUJI, J. 1958, Outline ofJapanese history in the Meiji era. XIII+544 pp.
Obunsha, Tokyo.
GONCOURT, E. (Ed.) . 1891 , Outamaro, pp. 265. Bibliotheque
Charpentier, Paris.
.
1896.Hokousat,Hokousai\ pp. 326 . Bibliotheque Charpentier, Paris.
HIRAKAWA, S. 1989, Japan s turn to the West , The Cambridge History of
Japan, Vol. V, pp. 432-498. Cambridge University Press, Cambridge,
New York.
JANSEN, М . B . Japan in the early nineteenth century\ The Cambridge
History ofJapan, Vol. V, pp . 24 -136 .
KATO, S . 1986, Histoire de la litteraturejaponaise, Vol. II, pp. 276 , Vol. Ill,
pp. 374 . Fayard, Paris.
KIMURA, К. 1957 .Japanese literature, manners and customs in the Meiji
era. XI+512 pp. >bunsha, Tokyo.
K>SAKA, М. 1958Jafxmese thought in the Meiji era. V+512 pp. Pan-Pacific
Press, Tokyo.
LAVELLE, P. 1997, La penseejaponaise, pp. 128. Presses Universitaires de
France, Paris.
OKAKURA, T. 1906 . The book of the tea, pp. 160. New York, Duffield,
Tuttle, Tokyo.
.
1963, pp. 133, Le time du the, 1998, Dervy, 135 pp, Paris.
OKAZAKI, Y. 1955Japan literature in the Meija era, XIV+673 pp,
Obunsha, Tokyo.
OKUMA, S. 1909.Fiftyyears ofnewJapan (translated from thejapanese),
2 vols., XI+646 pp.; VIII+616 pp. Elder and Co., Smith, London.
PIGEOT, J. and TSCHUDIN, J. J. 1983 , La litterature japonaise, pp. 128.
Presses Universitaires de France, Paris.
SHIBUSAWA,K 1958,Society in the Meiji era,XIU+527 pp. Obunsha, Tokyo.
UYENO, N. 1958Japanese art and crafts in the Meiji era, Pan-Pacific
Press, XI+223, 162 full-page ills, Tokyo.

8.4.2.2
АРХИТЕКТУРА
Николя Фьеве
Начиная с XVIII в. основные изменения в японской
архитектуре были обусловлены расширением
застраиваемых территорий. В новых, постоянно
расширяющихся городах все большее распространение
получали многоэтажные дома, площади садов сокращались, а
меры противопожарной безопасности привели к
отказу
от соломенных крыш и строительству
многочисленных складов с отштукатуренными стенами. Однако
устройство
и
планировка домов до середины XIX в. с
архитектурной точки зрения прак тиче ски
не изменялась.
Все здания возводились из дерева, строительством
занимались представители единственного сообщества
-
плотники,
-
которые неукоснительно следовали
принципам, заложенным в древности. Стиль сёин (shoin) с
богатым украшением альковами, приподнятыми
помостами и кессонными (кассетными) потолками
применялся при возведении жилых домов представителей
правящего класса; более скромный и изящный стиль
сукия (.sukiya),
в
котором использовались не такие
дорогостоящие материалы, но, тем не менее,
отличающийся тонкой отделкой, воплощался в домах
некоторых торговцев и представителей интеллектуальной
элиты, а также в зданиях, предназначавшихся для
отдыха и развлечений. Городские дома (матия
-
machiya)
строились в соответствии с
традиционной
планировкой, с земляными полами в той части, где размещались
служебные помещения, и застеленными татами
приподнятыми полами в жилых комнатах. Тяжелые крыши,
покрытые землей и черепицей, поддерживались
прочными массивными балками.
КОНТАКТЫ С ЗАПАДОМ И ПЕРВЫЕ РАБОТЫ
ЕВРОПЕЙСКИХ АРХИТЕКТОРОВ
Коренные изменения в архитектуре, которые
произошли во второй половине XIX в. , были тесно связаны с
экон оми чес ким и и политическими
решениями
правительства Мэйдзи, считавшего архитектуру неотъемлемой
частью индустриализации. Правительство также
настаивало на систематическом использовании западных
архитектурных стилей при строительстве крупных
общественных зданий, чтобы предстать в более современном виде
перед западными государствами и сделать более заметным
их влияние на
внутреннюю политику.
Т^эи вторичных фактора также помогают понять
причины необычайно быстрого архитектурного развития,
которое менее чем за два поколения привело к
восприятию новых методов строительства и привело к
раскрепощению формы и стиля, использовавшихся японскими
архитекторами.
Во-первых,
к
концу 1860-х гг. Токио
наполовину
опустел. Большие военные семейства, больше не обязанные
жить в столице, вернулись
в
провинцию; дворцы превра¬
тились в руины, и значительную часть городской
территории можно было застраивать заново. Эффект «чистого
листа» способствовал новому городскому развитию.
Во-вторых, время и место были осовременены в
соответствии с
унаследованными от предков концепциями
дальневосточных культур. Правление императора
Мэйдзи отметило начало новой эпохи, и Токио стал
официальной столицей Японии. Вхождению в современный мир
способствовала энергичность наступившей культурной
эпо хи с ее новым потен циало м.
В-третьих, поиск новой национальной самобытности
происходил в условиях полного отсутствия следов
колониального прошлого. Современная архитектура не
ассо цииров алас ь
в сознании японцев с напоминанием о
могуществе иностранных оккупационных
сил.
Кроме того,
она проявлялась при строительстве больших
общественных зданий индустриальной эпохи. Жилые дома
по-прежнему строились по традиционным канонам, и их
обитатели не испытывали каких-либо неудобств от внезапной
перемены
мн ог им и ве ками сложившегося образа жизни .
Еще до 1868 г.
некоторые фабрики и верфи были
построены европейскими методами, а в конце 1860-х гг.
появились первые здания для западных представительств
(консульства, церкви, жилые дома для иностранцев и
коммерческие здания), построенные в неоколониальном стиле
-
из
дерева, с внешними верандами. Однако эта тенденция
сохранялась
лишь несколько л е т.
После 1870-х гг ., министерства, административные
и
военные здания, банки, большие коммерческие здания,
станции, школы и больницы постоянно строились
западными методами и по западным проектам (с
металлическими каркасами, кирпичными
или ка ме нн ым и стенами;
было построено 28 тыс. школ с
паркетными
полами и
арочными окнами с подъемными рамами). По просьбе
яп онс ких влас тей бы ли
приглашены европейские
архитекторы для проектирования «современных» зданий,
которые, не в последнюю очередь, высоко ценились за
устойчивость к огню и
землетрясениям. Британцы, немцы и
французы породили архитектурный стиль,
представляющий собою эклектическое смешение национального и
европейских архитектурных стилей того периода, т.е.
смесь французского или итальянского классических
стилей, викторианской готики, ренессанса и барокко.
ОСВОБОЖДЕНИЕ АРХИТЕКТУРЫ
Политика нового правительства
в
сфере образования
привела к созданию в 1877 г.
строительного отделения при
Имперском промышленном колледже. Здесь благодаря
преподавательской деятельности англичанина Джосая
Кондера (1852-1920) получило профессиональные
знания
первое поколение японских архитекторов, которым
очень скоро предстояло овладеть самыми передовыми
257

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
методами строи тель ств а своего вре ме ни . Кроме того,
молодых выпускников колледжа отправляли за границу,
чтобы они имели возможность расширить свой научный
кругозор и познакомиться с новыми архитектурными
стилями. К концу XIX в. работы Катаяма Отокума (1853-1917) и
Тацуно Кинго (1854-1919) доказали полную
самостоятельность современной японской архитектуры. Катаяма
был главным архитектором Имперского управления
строительства. Среди его многочисленных работ
-
Национальный музей в г. Нара (1894 г.), музей г. Киото (1895 г.) и
дворец Акасака {или.201) в Токио (в настоящее время
государственная резиденция для высоких гостей), при
проектировании которого автор вдохновлялся идеями
французской
архитектуры XVIII
века.
Тацуно
спроектировал большое количество банков, в том числе и
главное здание Банка Японии (1896 г.), корпус факультета
инженерного строительство Токийского университета
(1888 г.), Национальный зал сумо (1909 г.), способный
вместить под своим металлическим куполом 13 тыс.
зрителей, и Токийский вокзал (1911-1914 гг.), два
стальных купола которого были позднее демонтированы.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ТРАДИЦИЯМ В АРХИТЕКТУРЕ
ОБЩЕСТВЕННЫХ ЗДАНИЙ И ВЛИЯНИЕ
СОВРЕМЕННОСТИ НА ЖИЛЫЕ ДОМА
В начале XX в. япон ская
архитектура
в своей
современной творческой манере выражения достигла полной
зрелости и больше не нуждалась
в
привлечении западных
специалистов. После побед над Китаем и Россией Япония
стала международно признанной державой; таким образом,
потребность утверждать свой авторитет за счет
строительства современных зданий стала менее актуальной. За этим
последовало возвращение к традициям, которое нашло
свое отражение в возведении ряда общественных зданий,
таких как гостиница «Нара» (Тацуно, 1909 г.), павильон
префектуры Нара на Промышленной выставке (1902 г.),
вокзал Нидзё (Нихо) в Киото (1902 г.) и вокзал Тайся
(1924 г.). Эти изящные сооружения с их деревянными
несущими конструкциями сочетают в себе традиционные
методы строительства с современной пространственной
композицией и декоративной отделкой.
Вскоре те же основные принципы проявились в
работах нового поколения японских архитекторов периода
Тайсё (1912-1926 гг.) [буквально
-
«великая
справедливость», название
периода правления императора Иосихи-
то], которые стремились к объединению традиционных и
современных тенденций при проектировании частных
жилых домов. В это время благодаря выдающемуся
мастерству японских плотников были построены замечательные
по качеству дома, сочетающие в себе традиционные
принципы организации пространства с удачным
применением концепций западной архитектуры. Эти прекрасные
дома, в свою
очередь, оказывали влияние на западную
архитектуру в 1920-х
-
1930-х г г.
БИБЛИОГРАФИЯ
FUJIMORI, Т. 1993. Nihon по kindai ke nchik u (Modern Architecture in
Japan). 2 vols., Iwanami Shinsho, pp. 308-09; Iwanami Shoten,
Tokyo, pp. 267-57 .
HATSUDA, T.; OGAWA, M. and FUJIYA, Y. 1992. Kindai wafu kenchiku
(The Japanese Style of Architecture in the Modern World),
Kenchikuwashoku, Tokyo, p. 325.
STEWART, D. B . 1987. The Making of a Modem Japanese Architecture,
1868 to the Present. Kodansha International, Tokyo/New York, p.
304.
YOSHIKAWA, S. and MIZUNO, S. (eds.) 1990. Tokyo eki to Tatsuno Kingo,
(Tokyo Station and Tatsuno Kingo). East Japan Railway Company,
Tokyo, p. 176.

8.4.3
КОРЕЯ
АленДелиссен
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ, ФИЛОСОФСКИЕ
И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
Реформа конфуцианства и корейская
самобытность
В условиях, когда культурная
и политическая
система закоснела вокруг образованных бюрократов, а
страна, принимавшая Китай как идеальное государство,
находилась в добровольной изоляции, радикальные
социально-экономические перемены в Корее XVIII в., по
сути,
навязали возвращение к конфуцианству под
предлогом реформ. Как реакция против образа мышления,
поглощенного абстрактной метафизикой и
соблюдением
ритуалов, эти перемены соответствовали общим
настроениям мыслителей того времени, многие из
которых являлись представителями отстраненной от
власти просвещенной элиты, стремившейся проявить
свою заботу о людях и их благосостоянии.
Именно эти настроения объединили целый ряд
разнородных течений под знаменем движения «за
реальные науки» (сирхак), слишком разнопланового для
того, чтобы называться «школой». В работах Пак Чи
Вона (1737-1805) и Чо н Я к Ёна (1762-1836)
рассуждения по
поводу необходимости социальных,
исторических и
географических исследований заканчивались
предложениями о
проведении конкретных
экономических и социальных реформ. Вопрос ставился не
столько о
провозглашении нового порядка, сколько о
возвращении к
первоначальным, незамутненным
историей источникам
конфуцианства. В них также было
очевидным желание оторвать Корею от принятой ею
китайской модели, подкрепленное обширными
исследованиями состояния
королевства
и нации.
Новое
время, китайское влияние и монотеизм
Корейская интеллектуальная жизнь, далеко не
полностью
отрезанная от внешнего мира, добавляла к
собственным ресурсам поступавшее
в то время влияние из Китая,
где уже проявляли активность европейские миссионеры,
и дала рождение «науке Севера» (пукхак) или «Запада» (сё-
хак). В дополнение к научному и литературному
материалу, который постепенно поступал в страну с отчетами
миссий или в виде переводов с китайского из Пекина, новые
для полуострова идеи и представления об окружающем
мире постепенно прокладывали себе путь через
полузакрытые границы «королевства-отшельника». В результате,
христианская концепция Бога как уникального
трансцендентального небесного существа в самом начале XIX в.
проникла в Корею, что привело
к появлению здесь
первых ростков католицизма, а впоследствии и местных
сектантских
учений, например таких, как «восточное учение»
(религиозное учение секты Тонхак), созданное
разорившимся янбаном (дворянином) Чхве Дже У (1824-1864);
эти
учения пытались объединить в русле синкретизма
христианство с восточными метафизическими идеями и
представлениями о мире.
Открытость, просвещение и японское влияние
Несмотря на продолжавшееся в течение XIX в.
упо рн ое
сопротивление вхождению в дипломатический,
коммерческий и культурный миры, в
которых
доминировали идеи и практические методы западной цивилизации,
в 1876 г.
Корея была вынуждена открыть свои границы.
Интеллектуальная революция, сосредоточенная на идее
«открытости» (каэхва) или «просвещения» (кьемонг) и
ознаменовавшая собой переход к «современности»,
произошла скорее внезапно, чем в результате постепенной
адаптации. Она вывела в центр политической и
ку ль турно й сцены но вы й тип образованной элиты,
объединившей наследников корейских реформаторов, которые
выступали в роли местных посредников для основных
интеллектуальных, философских и художественных
тенденций западного мира.
Однако вопреки распространенной модели и
несмотря на проникновение христианских миссионеров,
большая часть реформ для модернизации была проведена не
под давлением европейского империализма, а в основном
за счет жесткого
правления Японии. Поэтому Японию
нельзя назвать простым посредником западной
цивилизации в Корее. В дополнение к своему господству она
также предлагала модель культурного синтеза (свою
собственную) между Востоком и Западом.
Национализм и выбор пути модернизации
С реформами 1894 г. новые идеи организации
современного общества и правительства, а также осознание
необходимости создания индустриальной базы как
основы независимости привели, наконец, к включению
вопроса об образовании суверенного национального
государства в планы движения за модернизацию. Корейский
национализм, подкрепленный старыми формулировками
национальной самобытности, обеспечил представителей
элиты
программой пробуждения национального
самосознания
путем всестороннего образования и современных
средств массовой информации. Но их усилия были явно
недостаточными, чтобы эффективно противостоять
напору японского империализма, который добился полной
аннексии
Кореи в 1910 г. В результате,
интеллектуальная элита была поставлена перед выбором: либо
сотрудничать с Японией, чтобы провести модернизацию,
либо отказаться от модернизации во имя националь¬
259

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ной независимости. В начале XX в.
марксисты еще
только начинали пытаться
разрешить
это
противоречие
как
в
теории,
такина
практике.
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫЕ И ИСПОЛНИТЕЛЬСКИЕ
ВИДЫ ИСКУССТВА
Массовая культура
-
основа корейской
самобытности
Плюралистические философские течения,
составлявшие движение «за реальные науки» (сирхак),
оставили
многочисленных последователей в творческом мире
Кореи конца XVIII в. Борьба в стране за влияние элиты,
приближенной к власти, и элиты, отлученной от власти,
складывалась в
пользу первой, получившей официальное
признание благодаря консервативной приверженности
китайским художественным жанрам,
вто
время как более
свободные формы творчества по контрасту
называли
«корейскими». Умножение, развитие и освобождение как
изобразительных, так и музыкальных жанров, наряду с
появлением «социальных исследований», привело к тому,
что объектами искусства все чаще становились обычные
люди. Примером этого может послужить ряд сцен из
обычной городской жизни, изображенных на картинах
представителя демократического направления Син Юн Бока
(1758-1820). Кроме того, исследования и зарисовки
привели к выявлению народных обычаев и обрядов,
которые ранее полностью игнорировались.
Крестьянская му зык а (нонхак), связанная с
сельскохозяйственными работами и сельскохозяйственным годом,
праздничные моменты деревенской жизни ( ганцы в масках
-
тхальчхум) и мир странствующих сказителей
(эпические и комические песни в
форме песенного сказа
пхансори) стали все чаще упоминаться и, в
резуль тате,
более стр ог о систематиз ироваться.
Искусство под надзором
В конце XIX в. произошли радикальные изменения во
всех формах художественного самовыражения и всех
сторонах социального значения искусства. Появление новых
технологий и средств массовой информации (первые
современные газеты начали издаваться в 1880-х
гг.) привело
к
зарождению новых видов деятельности; требования
модернизма или нацио нализ ма управляли развитием
творческих методов. Однако это восприятие современных
западных изобразительных и музыкальных форм в конце
XIX в.
происходило в основном под надзором Японии.
Первый современный театр был открыт в Сеуле в
1908 г., но его
современность
не
простиралась до
включения в
репертуар пьес нового корейского театрального
движения, которые содержали националистические взгляды
их
авторов. Находившаяся под строгим надзором
цензуры и полиции, корейская творческая жизнь колебалась
между официальной современностью, лишенной энергии
бунта и протеста, и различными видами неформальной
деятельности, при помощи которой новое корейское
искусство пыталось
самоутвердиться,
а также той, которая была
нацелена на сохранение традиционных искусств в
научных трудах, занимавшихся их систематизацией.
Восток -
Запад: два ландшафта
На самом деле, новые формы искусства утвердились в
Корее после значительного периода времени.
Только в
начале X X в.
произведения современных художников
и
композиторов, как и новые средства самовыражения (на¬
пример фотография) нашли в Корее прочную точку
опоры, и лишь намного позже, в ходе XX в., после периода
подражания и адаптации, они стали частью
корейского
художественного ландшафта с национальными авторами.
С
этого време ни на ча ли формироваться два полярно
противоположных
культурных мира. Не предпринимая
никаких попыток найти между собой общий язык, художники
либо создавали «традиционные» произведения
в
китайском стиле, либо писали
«современные» картины
в
западном стиле. Музыкальная жизнь также была отмечена этой
дихотомией, проявлявшейся и в архитектурных
сооружениях. В 1870 г., князь-регент (тэвонгун), пытавшийся
восстановить королевскую власть, отдал распоряжение о
новой постройке комплекса дворца Кёнбоккун
(разрушенного еще в XVI веке) в классическом китайском стиле
сил ами местных
мастеров. Кафедральный собор Мёндон,
возведенный в 1898 г. в
Сеуле, не только стал примером
иностранного присутствия
-
его также можно
рассматрива ть к ак символ
современности,
на
рубеже столетий
предвещавший появление профессиональных методов в
архитектуре, заимствованных у Японии.
ЛИТЕРАТУРА
Развитие корейской литературы:
к
письменному корейскому языку
В течение XVIII в.
культурная иерархия выстраивалась
в соответствии с использовавшимся языком:
культура элит,
в
которой применялся письменный официальный
литературный китайский язык (ханмун), отличалась от
народной, устной культуры на корейском языке, но эта
иерархия начала выравниваться, а затем окончательно
разрушилась. Постепенное распространение корейского
алфавита, изобретенного в середине XV в.
(в 1909 г.
получившего
название хангыль), сделало возможным развитие
истинно корейской литературы.
Кроме того, что этот корейский алфавит позволил
собирать фольклорные произведения, передаваемые устной
традицией, он также привел
к появлению новых
литературных жанров, получавших все более широкое
распространение. Это прежде всего справедливо в о тн ош ен ии
песенн о-поэ тичес кого
жанра трехстиший (сиджо),
в
котором соединился корейский алфавит и китайские
иероглифы; после того, как Пак Хё Ван и Ан Мин Ён опубликовали
в 1876 г. свой знаменитый сборник, он принял
окончат ельную форму трех строго синкопированных строк, позднее
превратившихся
в символ национальной поэзии.
Тот же самое справедливо и в отношении личных
рассказов, мемуаров, журналов и сатирических повестей,
которые, подобно сатирической новелле «История
мандарина» Пак Чи Бона (1737-1805), свидетельствовали о
существовании «параллельной» литературы, свободной от
китайского влияния и проявлявшей подчеркнуто
непочтительное отношение к официальной литературе и
правительству. Однако следует отметить, что эта новая
корейская литература чаще всего издавалась анонимно. Тот факт,
что во многих
слу чаях
она
принадлежала перу женщин и
запрещенных писателей, превращал ее в своего рода
нелегальную продукцию, которая
не могла
прив ест и
к
поя влен ию
современного «автора».
Движение к современной национальной
литературе
Социально-политическая программа
«Патриотическое просвещение» и империалистическое, а затем
колониальное окружение сделали народное просвещение
главным
пунктом в плане преобразования Кореи в суверенное
260

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
государство. Национальный письменный язык должен был
получить
повсеместное распространение через
образовательные учреждения
и новые средства массовой
информации. Эти националистические амбиции обеспечили
серьезный стимул для развития литературы. Теперь авторы,
писавшие на национальном языке, получили престижное
право
называть себя истинно корейскими писателями.
Однако в конце XIX в.
корейская литература
застыла в напряженном ожидании, которое послужило
основой ее глубокого преобразования. С одной стороны,
перед авторами того времени стояла задача
«национализировать»
письменный язык путем его
стандартизации «над» диалектами, выработав единые правила
правописания и грамматики. Журналисты, такие как Се Чхе
Пхиль (1866-1951) и его ежедн евная «Нез ависимая
газета» («Тоннип синмун», основана в 1896 г.), сыграли
важную роль в этом
процессе. С другой стороны,
произведения, поступавшие с Запада, требовалось
адаптировать,
и это способствовало видоизменению письмен¬
ных
жанров. Чисто лингвистической работе перевода
противостояла более амбициозная задача поэтической
передачи литературных форм. Здесь следует упомянуть
писателя-романиста Ли Ин Джика (1862-1916),
взявшего на себя роль первопроходца. Он познакомил Корею
с «новым театром»,
а также
жанром «новой прозы» (сип
сосолъ), издав в 1907 г. свой
роман «Море крови».
Наконец, следует упомянуть важную роль в
становлении
литературной жизни на рубеже столетий
литературных альманахов, таких как «Детство» («Сонён», основан в
1908 г.), часто предназначавшихся для молодых людей.
Отцы-основатели новой литературы, корейской и
современной, такие как Чхве Нам Сон (1890-1957) и Ли ГЬан
Су
(1892-1951), публиковали свои первые новат орск ие
свободные стихи и прозу
в этих альманахах. Яв ляя сь
продолжателями
первых
попыток в создании национальной
корейской литературы в XVII-XVIII вв.,
они обеспечили
условия для ее
расцвета в XX в., например, наделив
жизненной энергией современные сиджо (трехстишия).

8.5
АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
Роже Соме
ВВЕДЕНИЕ; ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОН
Несмотря на развитие науки
и техники, а также
значительное накопление знаний в различных сферах
деятельности, писать об истории части Африки к югу от Сахары
до сих пор непросто. Также нелегко оценивать и развитие
культуры, искусства
и
архитектуры на этих территориях
со времени от Французской революции до первых двух
десятилетий колониального захвата.
Трудность заключается в том, что в основном знания
африканских народностей передаются устно. Эта
традиция, конечно, имеет и положительные стороны, но в то же
время не способствует сохранению культурного наследия *.
Имея это в виду, разделим рассматриваемый период на две
части: первая часть
-
состояние культуры, искусства
и
архитектуры народов Африки к югу от Сахары в
доколониальный период, т.е . с 1789 г. до 1900 г.; вторая часть -
период с 1900 до 1914 г. Это разделение обусловлено весьма
распространенным определением доколониальной
эпохи, начало которой отмечено отсутствием доступа
африканцев к европейской письменности, даже к любой
письменности; такое определение идеологически
обосновывает отказ в признании существования африканской
письменности в
ту эпоху; эта доколониальная эпоха отличается
о т пос тколон иально го
периода,
в
который африканские
народы уже приобрели письменность и, соответственно,
ассимилировали некоторые черты западной цивилизации.
Данное разделение не претендует на статус
абсолютной истины, поскольку гипотеза, являющаяся его
основанием, не может быть проверена. В действительности,
начиная с XV в. , ко гда установились отношения между
Африкой и Европой вслед за португальскими
путешественниками, последовало развитие торговли, особенно в
печально известном «торговом треугольнике»; оно привело
к значительному смешению населения с его депортацией
и
последующим «экспортом». В результате этого, или даже
благодаря этому явлению молодые африканцы получали
образование при дворах европейских монархов и с XVIII в.
достигали успехов в литературе, науке и/или военном деле.
Это в полной
мере
относ ится к
ганскому философу
Антуану-Гийому Амо (Antoine-Guillaume Ато), который вырос
при дворе короля Пруссии ив 1734 г. в
Виттенбергском
университете защитил диссертацию «Невозмутимость
человеческого
разума». Примером является и Абрам
Петр ович Ганнибал (ок 1697-1781), который был российским
вое нны м инженером,
а начиная с 1758 г.
-
генерал-аншефом российской армии. А-Г. Амо практически не знаком
нашим современникам, в то время как второй получил
известность благодаря своему праправнуку поэту АС.
Пушкину, увековечившему его образ в пове сти «Арап Петра
Великого», а также недавно опубликованной биографии
(Dieudonne Gnammankou, 1996 г.).
Эти два примера, которые относятся к веку,
предшествовавшему периоду, рассматриваемому далее, опровер¬
гают приведенное выше определение, тем самым давая
возможность принять тематический подход и показать
трудности выявления культурной эволюции в Африке к
югу от Сахары, начиная с 1789 г. Исчерпывающий анализ
культурного развития должен быть основан не только на
деяниях африканцев в рамках политического,
исторического и социального направлений, но и на их усилиях по
сохранению родной культуры после приобретения
чужеродных знаний, в данном случае европейских. С этой
точки зрения, представляется весьма интересным
ознакомление с личностями африканских интеллектуалов
рассматриваемого периода, их системами мышления, так как это ,
несомненно, позволит осознать меру их вклада в
культурное развитие Африки2. Однако в рамках данного раздела
полный анализ невозможен.
Более того, зная об основных исторических
событиях, которые выпали на долю континента, следует задаться
вопросом, была ли какая-либо возможность культурной
эволюции в период с 1789 до 1914 гг.,
во время пика
работорговли
и колониальных захватов? Иначе говоря, как
могло происходить культурное развитие в столь явно
неблагоприятных исторических условиях? Что являлось
африканским отличительным признаком (proprium
Africana), дающим нам возможность заметить развитие
культуры в рассматриваемый период? И, наконец, можно
ли подтвердить это культурное продвижение, не учитывая,
насколько препятствия на пути развития могли снизить
его результат?
Если под культурой понимать все произведенное в
результате умственной деятельности, то культура является
специфической чертой человеческих существ и зависит
от их
изобретательности и способности
ассимилировать
чужеродные элементы. Следовательно, культура
-
это то,
что позволяет
человеку ощущать себя человеком; это след
человеческого существования в определенное время
ив
данном пространстве.
Этот след, как
признак,
как символ,
может проявляться
в
разнообразных областях искусства,
языка, истории, религии, науки
и техники. Таким образом,
через некоторые из этих форм выражения культуры,
например, через искусство, сегодня можно узнать о жизни
людей, которые существовали за сотни и даже тысячи лет
до нас. В соответствии с этой гипотезой археологические
раскопки позволили нам узнать о жизни людей в XV и даже
XIV вв. в г. Дженне (Мали) и в Комаленде,
располагавшемся на севере современной Ганы. Благодаря чудесам
археологии и
историки
на м изве стна
архитектура
оборонительных сооружений, относящихся к археологической
культуре cao (V в. до н.э.
-
XVII в. н.э .) на территории
современного Чада. К таким укреплениям вполне применим термин
«форт», или «крепость».
Сооружения подобной архитектуры, хотя и менее
монументальные, встречаются и в других местах, например,
в Западной Африке, причем они используются
по сей день.
Похожие крепостные постройки возводились и народа¬
262

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
ми племен лоби и дагари
на
территории Буркина-Фасо.
Такие дома-крепости использовались для защиты от
нападений извне. В стенах таких домов не было никаких
проемов, за исключением небольших окон; на
пло скую
крышу здания
вела лестница, другая лестница через отверстие
в крыше
вела во
внутренние помещения. Вечером
наружную лестницу поднимали кверху. По
верхнему обводу стен
таких зданий укладывались шары из обожженной глины,
которые в случае нападения использовались как
метательные снаряды. Из окон здания велось наблюдение, из них
же обороняющиеся пускали отравленные стрелы. За
время завоеваний и последующей колониальной оккупации
французские
власти узнали
об этом
лучш е,
чем кто-либо
другой, прежде чем им удалось подч инит ь африканские
народы, особенно племя лоби, которое достигло
совершенства в
искусстве ведения военных действий. Строения
весьма похожего архитектурного стиля можно видеть и
сегодня на территории Того.
Руины Мономотапы, государственного образования
народов банту (начало II тысячелетия
-
конец XVII в. н.э.),
находящиеся на территории современного Зимбабве,
также свидетельствуют
о высоком
уровне технических
умений. По мнению МА Фассасси (Fassassi, 1978), памятники
замбезийских королевств были возведены «методом сухой
каменной кладки, т.е . без следов применения
строительного раствора, однако с использованием весьма
эффективных технических приемов». Архитектура этой
цивилизации «возможно, достигла своего расцвета в XVII и
XVIII вв.» (Fassassi, 1997, р. 70). Появление такого типа
архитектуры можно связать с культурными влияниями,
вызванными перемещениями
населения в том же
регионе в
конце XVIII в. Народы шона и венда (бавенда) также
овладели методами возведения каменных строений, чем
можно объяснить мастерство шона в резьбе по камню. С
XVIII в. ,
в конце периода Мамбо, или Шона II согласно
хронологии, установленной в результате археологических
исследований, каменные скуль птуры
выполнялись в
традиционном стиле до 1957 г., когда Ф. Макюэн (FrankMcEweri),
директор Национальной галереи искусств в г.
Солсбери
(ныне Хараре), основал первый экспериментальный центр,
придав традиционной практике научный характер (Laude,
1990, pp. 73 -74; Willett, 1990, p. 22 (note 9) & pp. 254 -256).
Поскольку эти исторические
пояснения
заканчиваются событиями, которые очень близки по
вр еме ни
к
рассматриваемому периоду, представляется необходимым
объяснить, почему мы обращаемся к значительно более
ранним явлениям. Такое обращение показывает, что
имеется
определенная преемственность
в
культурной
истории, что
свидетельствует о том, что
процесс развития
зар ожда лс я задолго до наших дней, а результ аты
эт ого
эволюционного процесса
можно наблюдать сегодня в иных
местах, чем место его
зарождения. Последний вывод
указывает на возможные направления изучения
распространения людей по африканскому континенту.
Данное наблюдение также поднимает вопрос,
напрямую связанный со всей проблемой культурной эволюции
Африки к югу от Сахары. Изучение исторических
документов
показывает, что на
материке существовали крупные
культурные центры. Помимо архитектуры, относящейся к
культуре сао, или культуры Замбези, а также шахт для
добычи железной руды, имеются и прочие многочисленные
свидетельства высокого уровня технических знаний в
Африке. Однако, рассматривая современное состояние
общего уровня развития Африки, формы его выражения
в
различных сферах, необходимо задаться вопросом,
почему произошла остановка в этом развитии. Почему
крупные
архитектурные достижения, свидетельствующие о
применении весьма искусных технологий, не получили
дальнейшего развития, несмотря на наличие таких
неоспоримых шедевров, как дворец правителя государства
Ашанти (на территории Золотого Берега, т.е. современной
Ганы) Осей Бонсу, построенный в первой четверти XIX в.,
и
дворец султана Нджойи в государстве Бамум (на
территории современного Камеруна.
-
Прим. ред.),
построенный в начале XX в.? Почему африканцы, издавна
добывавшие железо, не изобрели колеса? Почему почти все
развитие Африки остановилось, как будто по чьей -то воле ? Эт и
вопросы показывают, насколько проблематично выявлять
культурное развитие Африки к югу от Сахары, особенно в
XIX в. Т е м н е ме не е некоторые элементы подтверждают
наличие культурного продвижения, хотя другие, напротив,
свидетельствуют о трудностях культурного развития на
африканском континенте.
ИСКУССТВО КАК СВИДЕТЕЛЬСТВО
КУЛЬТУРНОГО РАЗВИТИЯ
Одной из ключевых сфер выражения африканских
культур было и остается
искусство^.
И действительно, с XV в.
образцы африканского искусства, которые привлекали
внимание многих
европейских путешественников,
составили часть
товаров, которыми торговали португальцы,
в
результате чего антикварные коллекции того времени
пополнились золотыми гирями с Золотого Берега и изделиями из
слоновой кости из Конго, Дагомеи (ныне Бенин) и Нигерии.
Несомненно, происходило развитие сферы искусства.
Художественное развитие явилось результатом воздействия
внутренних факторов на жизнь африканских
ие рар хиче ски х
групп, царств
и
родоплеменных обществ (если
пользоваться обычным
антропологическим термином для
обществ, не имевших централизованной властной структуры).
Например, народ дагари, который ныне населяет
Буркина-Фасо и Гану, к концу XIX в. начал развивать
искусство скульптурного изображения своих предков. Под
натиском воинственных племен, в данном случае народа забер-
ми
(Zaberma), и из-за набегов
работорговцев дагари
переселились на один из берегов р. Черная Вольта, которая
до провозглашения независимости была границей между
государством Верхняя Вольта (Буркина-Фасо) и Ганой.
Вынужденная миграция заставляла народ дагари
пр ивн оси ть н ов ые элементы в свою жизнь.
Например, при
переселении они не могли забрать с собой могилы
предков,
которые бы ли необходимы для исполнения ритуалов
поклонения
умершим, поэтому стали использовать
статуэтки, которые
можно было легко унести
с собой. Таким
образом, религиозные обряды продолжались в несколько
измененной, однако обогащенной в культурном
отнош ении
форме. При бегстве не нужно было брать все
статуэтки, установленные
на
алтаре, достаточно было взять
фигурку
наиболее древнего предка.
Обосновавшись на новом
месте, каждая семья, вновь вылепив
фигурки всех умерших
членов семьи, могла восстановить
алт арь.
Такая
художественная продукция выпускается по сей день, делая свой
вклад в ра стущее многообразие проявлений
африканского искусства. Современные алтари, уставленные,
несмотря ни на что, хорошо сохранившимися статуэтками
предков, позволяют проследить семейную генеалогию.
В дополнение к приведенному примеру отметим, что
существуют общества, в
которых непременным атрибутом
религиозного культа являются маски. В таких обществах
посредством обряда посвящения обеспечивается
обучение и передача мастерства, изучаются способы
изготовления масок, что способствует сохранению культуры
конкретного народа.
Приведенные примеры показывают разнообразие
условий, в
которых развивалось искусство в Африке к югу
от
Сахары (илл.202 и 203), однако более наглядные
примеры
могут
предоставить
общества
с
централизованной структурой власти. С этой точки
зрения, королевское африканское искусство известно
главным
образом из при меров знаменитых коро л ев ст в
263

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Ашанти, Бенин, Конго и Дагомея, правители которых
придавали большое значение искусству. На
примере
художественной продукции Бенина можно просл едить
изменения, происходившие за четыре столетия, с конца XVI
и до конца XIX в. В Новое время (XVIII-XIX вв.)
наблюдалось
широкое распространение подобной продукции,
возможно, это было связа но с в озр ос ш им ввозом мета лла из
Европы, особенно бронзы, но, несомненно, и с
дальновидностью некоторых правителей. Например,
в Ашанти
развитие искусства всемерно поощрялось верховным
вождем Агонгло, который заказывал многочисленные
«предметы», а троны, изготовленные по образцам тронов
Ашанти, стали наиболее знаменитыми. Кроме
изготовления
драгоценностей Агонгло поддерживал искусство
изготовления
разнообразных тканей, поощрял художников,
причем некоторые из них стали очень известными
(Preston, 1998, р. 108).
Королевское покровительство искусству проявлялось
повсюду. В начале XIX в.
верховный вождь государства
Ашанти Осей Бонсу иногда, обычно по случаю военной
победы, жаловал своим офицерам деньги на то, чтобы они
могли расширить и заново украсить свои дома (там же,
1998, р. 128). Он, находясь под впечатлением европейских
строений на побережье, приказал построить современный
каменный дворец. Строительство дворца завершилось в
1882 г., и он, кроме прочего, использовался как
государственное казначейство. Этот пример заимствования
европейских архитектурных тенденций показывает роль внешних
влияний на художественное
и
культурное развитие
Африки, проявившихся во многих областях культуры. Некоторые
изделия получались с художественной точки зрения
прекрасными не только потому, что делались из таких
материалов, как бронза, но и
потому,
что в них сочетались
европейские и африканские стили.
Например, трон Эресоньена
(XVIII в.) представлял собой «произведение великой красоты,
изготовленное, возможно, по подобию трона, сделанного
португальцем для своего предшественника» (там же, р. 74).
Историк искусства Сюзан Престон отмечает несколько
примеров произведений, в которых проявляются следы
европейских стилей. Например, зооморфные вазы, в
част нос ти, ваза в ви де леопарда «определенно изготовлена по
европейскому прототипу» (Preston, 1998, р. 55), а
Серебряный лев, символ короля Глеле, характеризуется
«некот орыми стили стическими
признаками, присущими
европейским серебряным изделиям» (там же, р. 114). Хотя все эти
примеры выявляют возможные стилистические
заимствования и тем с ам ым
свидетельствуют о длительных
экономических и культурных обменах между Европой и
Африкой, все же важность таких влияний иногда нужно умерить.
В противном случае некоторые
замечания
могут
показаться не относящимися к делу
или даже наивными.
Утверждая,
например, что вазы в виде леопарда «определенно»
осно ваны н а
европейских моделях, мы можем быть правыми,
однако тому нет никаких доказательств. Во всяком случае,
автор нам таких доказательств не дает. Следствием такого
утверждения может являться мысль о том, что без
оригинального прообраза вообще не было бы ничего.
Вместе с тем, взаимное влияние африканских культур
действительно проявлялось, на что указывает
сама
Престон, рассматривая следующий пример. В первой
половине XVIII в. в Бенине стали устраиваться маскарады.
Их
целью бы ло
празднование урожая ямса, и
маскарады
принимали форму церемонии, во время которой правитель
демонстрировал свою щедрость, раздавая ямс подданным.
Для таких социальных событий делались устрашающие
и
весьма впечатляющие медные маски. Название такой
маски
(одудува) происходит от имени божества зе мл и
народа йоруба и указывает на культурное заимствование у
на р од а йоруба из города-государства Ифе.
Из всех правителей, способствовавших очевидному
расцвету культуры в Африке к югу от Сахары, наиболее значи¬
мый вклад сделал молодой султан Нджойя {илл.204),
пришедший к власти в 19-летнем возрасте в небольшом
(8000 кв.
км) государстве Бамум, расположенном в горах
Центральной Африки (на территории современного
Камеруна.
-
Прим. ред.) . За время своего правления он
задумал и реализовал множество нововведений. По его
приказанию б ыл и
воз дви гну ты
неск оль ко
дворцов,
последний из которых
-
возведение его заняло пять лет
(1917-1922 гг.)
-
был трехэтажным, построенным из
кирпича-сырца. Высота его 60 метров, и он представляет
собой
величественное
строение.
В плане дворец
прямоугольный, а не традиционный круглый.
Носившаяся до тех пор одежда из расплющенной коры
и хлопка уступила место изделиям из материала, который
изготавливался в других культурных регионах; так,
применение нашли широкие бурнусы, которые носили
мусульмане. Кстати, исламское влияние шло рука об руку с
заимствованиями у европейской цивилизации. В области
сельского хозяйства Нджойя основал экспериментальную
ферму и поддерживал разведение древесных пород, введя
правило, согласно которому каждый, кто выращивал
деревья на протяжении 10 лет, получал право на обработку
земли. Также он пытался, однако без особого успеха,
выращивать европейские овощи и злаковые культуры
(помидоры, ячмень и пшеницу). Широкое распространение
получили и традиционные виды, в
результате чего г. Фумбан
превратился в центр плантации масличных пальм.
Из всех этих нововведений самым удивительным для
нас -
при общепринятом мнении о том, что в Африке была
только цивилизация, основанная на
устной традиции,
-
является
разработка в конце XIX в.
оригинальной
письменности, ставшей известной под названием письменности
бамум (ее создателем считается правитель государства
Бамум султан Нджойя.
-Прим.ред). Деятельное правление
Нджойя началось в пер иод
с 1892 по 1896 г. Система
письма, которая вначале включала более 500 знаков,
содержала рисунки, многие из которых
соответствовали
словам, записанным в виде пиктограмм. Эта система
письменности
развивалась и широко использовалась, и в
ит ог е был разработан алфавит, последний
-
шестой
пересмотр которого был произведен в 1918 г. Однако
особенно широко этот алфавит стал использоваться с 1911
г., когда количество знаков в нем уменьшилось
с500до80,
«включая цифровые символы».
Изобретенная система использовалась для сочинения
произведений, которые находили применение только в
султанском дворце. Самым значительным из них является
«История и обычаи Бамума», написанная под
руководством султана Нджойи4. Другое сочинение содержит
описание
религиозных верований правителя. Автором его
является сам
султан, выступивший под псевдонимом Нуёт
Нкуётё {Nuet Nkuete) {Tardits, 1977, p. 287). В этом
произведении султан объясняет свои религиозные идеи,
представлявшие собой специфическую форму синкретизма,
во льн о объединяющую элементы ислама и христианс тва.
Это сочетание отражает два влияния
-
ислама
(у народа
фулани) и католического
христианства (германского,
благодаря активности Базельской миссии). Синкретизм
прослеживается и в системе письменности, вк л ю ч а ющей
лати нск ие
буквы (А, Н, Т, Y и др.), причем некоторые из них
в
перевернутом виде, греческие буквы (а, у, Д),
мусульманские символы и африканские пиктограммы.
Вместе с тем Нджойя не пытался пренебречь всеми
ценностями Бамума. Несмотря на то, что в его
философии
отвергались некоторые традиционные элементы
-
он,
например, отрекся от своей роли «потомственного
жреца» (там же, pp. 287-288), тем не менее, этой профессии
следовало теперь учиться на бамумском языке. Этот
син кре тиз м,
в
ко то ро м проявл ялось желан ие
отк рыться
вне шнему м иру,
не отказываясь от всех
традици онных
ценностей, делает Нджойю предвестником политической культу¬
264

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
ры,
воплощенной в выдающемся деятеле африканского
национально-освободительного движения Кваме Нкрума
(1909-1972), который в соответствии со своей
концепцией свободы совести стремился способствовать развитию
Африки
на основе внутренних африканских ценностей и,
кроме
того, способности ее народа к интеграции и
ассимиляции внешних элементов. В этом отношении султан
Нджойя был человеком своего времени.
В результате усилий миссионеров, основавших в
Африке
начальные и
средние школы, в
Африке появилась
своя инте лле кту аль ная
элита.
Восприняв идеи
религиозного течения, получившего название «эфиопианизм»,
африканские интеллектуалы стали содействовать
распространению идей достоинства, защиты африканских
народов, африканской солидарност и и, прежде всего,
африканского единства. В результате возникло
политическое движение за свободу вероисповедания. Кроме
правителя Бамума,
в число его
инициаторов входили:
Джеймс Африканус Хартон (James Africanus Hartori)
(1835-1883), уроженец Сьерра-Леоне, родители
которого были из народа ибо;
Эдуард Уилмот Блайден (Ш1Л.205) (Edward Wilmot
Blyderi) (1832-1912), уроженец Западной Индии,
эмигрировавший в Либерию;
Джеймс Джонсон (JamesJohnson) (1836-1917),
уроженец Сьерра-Леоне, родители которого были из
народа йоруба (AdeAjayi, 1997, pp. 53-56).
Изобретение бамумской письменности пр и в ел о
к
созданию во дворце «книжного дома» и к
организации
королевских школ, например, Ватит Schule des Hauptling
Nascoya в г.
Фумбан с преподаванием этой письменности.
В 1918 г., по
французским сведениям, действовали уже
около 20 таких школ. Появление письменности привело к
изобретению печатного станка, который, однако, ни разу
не был использован. По мнению Клода Тарди (Tardits, 1977,
р. 283), виноваты в этом были французские власти: «В
1920 г. станок был готов, но Нджойя, которому в то
время
не давали покоя французские власти, будучи в гневе,
приказал
расплавить литеры».
Чтобы соблюсти историческую точность, следует
иметь в виду,
что письменность
Бамума не была
единственной системой письменности в Африке к югу от Сахары.
Существовали и другие системы, которые появились
раньше нее, но, к сожалению, по неизвестным
причинам к
XIX в. они
уже исчезли. В их числе были системы
письменности
народов баса и менде (в Сьерра-Леоне и Либерии),
нсидиби (в Восточной Нигерии), вай (в Сьерре-Леоне) и
ви ли
(в Республике Конго, Демократической Республике
Конго) (Balogun etal, 1997, pp. 141 -212). Бамумская
письменность не смогла
противостоять европейским системам
и окончательно исчезла в XX в.
В целом африканские страны, лежащие к югу от
Сахары, прошли через период интеллектуального развития,
частично вызванного арабским влиянием, в некоторых
случаях приведшим к появлению письменности на
основе
арабского алфавита (так называемого аджами). В
других
случаях применение арабского языка привело
к тому,
что
науч ное зна ни е
пре вратил ось
в политический
принцип. Именно
поэтому при правлении султана Османа дан
Фодио и его преемников было написано 230 книг. Их
интерес к научным проблемам стал широко известен, после
того как шотландский исследователь Африки Хью Клап-
пертон (1788-1827), встретившись с сыном Османа дан
Фодио Мухаммедом Белло, правившим в султанате Соко-
то, на
территории современной Нигерии, сообщил, что
это т
султан знал Евклидову геометрию по имевшейся у
него книге на арабском языке, которая впоследствии
погибла при пожаре (Ki-Zerbo, 1972, pp . 365-366).
События, описанные выше, позволяют судить о
новшествах, частично вызванных внешними факторами, в
особенности европейским присутствием в Африке. В нек ото¬
рых случ аях это
присутствие проявлялось, еще до
установления колониального правления, в
приезде миссионеров,
нап ример,
в
Южную Африку, где появились
представители Лондонского миссионерского общества. Одержимые
цивилизационной идеологией Евангелия, эти р ел иг и оз ны е
институты помогли трансформировать культуру в Африке
путем распространения новых знаний и новых умений.
Прибытие на Мадагаскар в 1820 г.
представителей
Лондо нско го
миссионерского общества привело к открытию
первых школ. Менее чем за 5 лет, к 1825 г. деятельность этой
миссии
привела к разработке грамматики малагасийского
языка, хотя рукопись соответствующей книги так и не была
опубликована. Некоторые религиозные труды были
переведены на малагасийский язык и стали распространяться
двумя годами позднее, в 1827 г. (Bah, 1992, pp. 69-90).
В Южной Африке (откуда члены Лондонского
миссионерского общества предположительно направились в
Мадагаскар) деятельность этой и других миссий, таких как
методисты (Методистской церкви) в Таба-Нчу в 1883 г.,
Парижской евангелической миссии в Лесото в том же
году,
Миссии американского Совета на территориях
проживания племен ндебеле, тсвана, мосега в 1835 г., и на
территории проживания зулусов в 1836 г., привела к подобным
результатам, что подтверждает
и Нгваби Бхебе (Ngwabi
Bhebe):«...
в этом
процессе они (миссионерские
организации) становились проводниками для распространения
западного образования и западных производственных
обычаев. Миссионерские пункты, сами миссионеры и их
африканские помощники выполняли несколько функций:
учили людей грамоте, проводили богослужения, обучали
ведению сельского хозяйства, плотницкому ремеслу,
строительству и другим ремеслам. Они
изучали африканские
языки и
переводили на них Библию и другие религиозные
книги» (Bhebe, см. также раздел 15.6).
В настоящее время установлено, что миссии
преследовали не только филантропические цели, они создавали
инфраструктуру, на основе которой колонизаторы
устанавливали на завоеванных территориях
свою власть.
Более того, их
новаторское воздействие на африканскую
цивилизацию имело и побочные эффекты, которые
придали миссиям «горьковато-сладкий» образ. И эт о
утверждение справедливо по отношению ко всему
европейскому влиянию в Африке.
«ГОРЬКИЙ МЁД»
Европейское влияние в Африке привело к заметным
культурным изменениям и в некоторых случаях
способствовало значительному развитию, однако, как это ни
парадоксально, оно явилось и некоторым
труднопреодолимым препятствием, действия которого ощутимы по
сегодняшний день. Пытаясь выявить природу этого
двойственного явления, мы заимствовали для данного параграфа
название одного из произведений скончавшегося
недавно романиста из Буркина-Фасо Жана-Батиста Соме. Эта
точка
зрения подтверждается при рассмотрении
миссионерской деятельности и ее влияния на
африканский дух.
Деятельность христианских миссий в Черной Африке
с достойным похвалы намерением
способствовать
социальному развитию во имя божественной любви и
милосердия носила разнообразный характер, начиная от обучения
различным занятиям (строительству, столярному и
плотницкому делу, фермерству) и заканчивая
обучением
грамоте и образованием по западному образцу. Хотя эти виды
деятельности несли в себе, по сути, конструктивный
элемент, который можно наблюдать по сей день, однако после
провозглашения независимости стран африканская элита
-
в основном
продукт христианских школ, взявшая на себя
ответственность за судьбы континента, на практике стала
отчуждать африканцев от их традиционной культуры.
265

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Проповедование Евангелия включало
распространение христианских ценностей с целью цивилизовать
коренные народы или даже «превратить их в настоящих
людей»5. Эта задача преобразования повлекла за соб ой
процесс разрушения, который подорвал понятие
культурного развития
в
Африке к югу от Сахары в
рассматриваемый период.
Поскольку в африканских странах прививалось
образование западного типа, основанное на
христианских
принципах,
то
обучение не способствовало продвижению
африканской культуры. Более того, быть христианином в
то время означало отказаться от традиционных
религиозных обрядов, в которых африканская культура в
основном как
раз и находила свое выражение. Было
совершенно ясно, что африканец после обращения в христианство
должен был предать огню все «предметы», доказывавшие
существование богов, которым он прежде поклонялся,
-
если, конечно, член семьи не обладал достаточной
властью, чтобы этого избежать. В результате, по
«божественному» велению миссионеров в огне погибли многие
предметы африканского художественного наследия, хотя,
правда, несмотря на старания отдельных фанатичных
служителей Бога, руководствовавшихся
в своей
деятельности правилами ранних миссионеров, со временем эта
практика была изменена. Некоторые священники при
возможности сохраняли предметы искусства.
На основании этих замечаний трудно согласиться с
АА Боахеном (Boahen, 1984), утверждавшим, что «...в сфере
культуры влияние колониализма нельзя назвать в полной
мере ни глубоким, ни постоянным».
Несмотря на то, что на
самом деле изменения, внесенные в
африканские
культуры, напрямую не влияли на каждый народ или на каждую
часть различных народов, все же было бы неверным
считать, что эти изменения культур не были «ни глубокими,
ни
постоянными». Оценка, данная АА Боахеном, несмотря на
оговорку
«в полной
мере»,
не
выдерживает критики, если
рассматривать эту проблему вне рамок определенного
момента, поскольку недостаточные глубина и
продолжительность
при
такой оценке кажутся очевидными. Лишь в
ранние годы становления колониальной системы, т.е. в XIX в.,
такое воздействие было поверхностным, но это было
обусловлено исключительно причинами времени и места.
Другими словами, глубина влияния определялась его
продолжительностью и местом его проявления. Безусловно,
наиболее глубокое влияние ощутили на себе народы, которые
жили на побережье и городах, где селились европейцы.
Глубина и постоянство воздействия, которые являются
решающими факторами в этом
процессе, в рамках более
или менее длительного периода времени становятся более
очевидными. С начала колониального периода Африка
была континентом с двумя крайностями: сельской
местностью -
«бушем» и городами
-
довольно крупными
агломерациями, хотя некоторые города, например,
Найроби, основанный в 1896 г., явились созданиями
колониальной системы (Boahen, 1984). Вопреки распространенному
мнению, эти две формы, которые могут казаться
изолированными, лишь относительно независимы
друг от друга.
Если эта независимость в XIX в. казалась более заметной из-
за
неразвитости средств коммуникаций в самом широком
смысле, то технический прогресс и соответствующее
совершенствование инфраструктуры со временем делали этот
разрыв менее важным. В наши дни, например,
он
практически незаметен, поскольку африканские бушмены,
несмотря на отсу тс т в ие городских инфраструктур и
комфорта, живут в том же темпе, что и
городские жители. Сельские
жители, которые никогда не покидали своих деревень,
как
и
горожане, могут, например, смотреть
по
телевизору
сериал «Даллас» или «Любовный пыл». Молодежь
возвращается из
городов, ученики средних школ и
студенты
приезжают в свои деревни
на
каникулы, привнося
в
деревенский
быт городской образ жизни и мышления, который перени¬
мается другими жителями всех возрастных групп без
осознания их обоснованности и значения. Известно и то, что
некоторые выпускники,
не сдавшие экзамен по
программе
средней школы на повышенном уровне
в западных школах,
относятся к обычаям
пр едко в
как к
свидетельству
отсталости.
Некоторые африканские ученые, включая философов,
заявляют, что африканской философии не существует,
исходя из того, что знание, не облеченное в
письменную
форму,
невозможно
рассматривать критически. На этом
основ ании он и даже не
признают африканское прошлое как
возмо жную то ч ку
отсчета для философии в их понимании.
Эту точку зрения отстаивает ПЖ Хунтонджи (Hountondji,
1970). Соответственно и отсутствие постоянства
воздействия, о котором говорит АА. Боахен, не представляется
обоснованным аргументом, так как мы можем видеть,
насколько
продолжительным является воздействие
европейской цивилизации на африканскую. Откуда еще идет
пренебрежительное отношение к африканским культурам, как
не от постоянного их
сравн ения с культурой западной?
Эти пространные рассуждения не являются
отклонением от нашей темы, напротив,
они
представляют собой
суть проблемы, показывая, как нелегко говорить о
культурном развитии Африки к югу от Сахары в тот
период, когда
эта часть континента более не могла отвечать за свои
политические выборы. Действительно, как и полагал Аде Ад-
жаи (AdeAjayi, 1989), понимание истории Африки
должно строиться на элементах, являющихся внутренними
африканскими, что помогает избежать некоторых мифов,
согласно которым в африканских обществах не
происходили никакие изменения до появления колониальной
системы, или, с
другой стороны, если изменения случ ал ис ь,
то, согласно тем же мнениям, они были результатом
событий, внешних по отношению к Африке,
в частности,
западных вторжений. Но разве можно не учитывать
значение этого внешнего элемента? Разве можно
игнорировать воздействие колониальной системы на культурное
развитие, искусство
и
архитектуру Африки к югу от
Сахары, зная о том, что определенные колониальные
структуры, такие как миссии, значительно повлияли на
африканские религии,
в
которых находила выражение культура
африканских народов и посредством которых она
распространялась? Как мы можем н е
принимать во внимание
последствия работорговли, новые пики
распространения
которой пришлись на XVIII и XIX вв.? Э то т последний
пример представляет собой обширное поле для исследований
в
сфере культурного развития. Несмотря на всю
чудовищность этого явления, оно имело не только
крайне
разрушительные, но и определенные положительные
последствия для африканских обществ.
Имея в виду культурный расцвет, характерный для
Африки к югу от Сахары в XIX в.,
мы
вправе полагать, что
определенные истоки этого развития кроются в
предш ествующем периоде, поэтому такое развитие может быть
кульминацией процесса, который начался ранее. Как это
бывает, некоторые явления рассматриваемого периода, как,
например, система письменности, не дошли до наших
дней, и мы должны задаться вопросом, почему это
произошло. Было ли это вызвано тем, что
африканцы не
смогли
развить свое собст венн ое изобретение или
произошло в результате колониального влияния? Относительно
систем письменности более ранних периодов нам
ничего не известно, однако мы знаем, что
французские
колонизаторы лишили власти изобретателя бамумской
письменности и выслали его под домашний арест в Яунде, где
он скончался в 1933 г.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
История Африки писалась африканцами
-
элю
бесспорно.
Однако свой вклад внесли и европейцы Сегодня, хота и сохранив
266

КУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ, ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
свой специфический характер, африканская история составляет
часть европейской истории и, соответственно, наоборот. По
^гой причине культурное развитие Африки в XIX в невозможно
рассмэтриватъ,
не принимая
во внимание
ко ло ни ал ьн ую систему.
Однако при злом рассмотрении необходимо применять
критический подход, поскольку сголкнсжение Африки и Европы имело
насильственный характер, в результате чего была прервана
динамика африканского развития.
Хотя для XIX в. были характерны некоторые
культурные достижения, следует отметить, что эти начинания не
дошли до своего расцвета. Несмотря на тот факт, что в
настоящей статье приводятся примеры культурного
развития Африки в XIX в., данный период нельзя
охарак териз овать ка к время подлинных культурных достижений. Этот
век, как верно подметил Аде Аджайи (AdeAjayi, 1989), был
«Африканским
Веком совершенствования». Однако
европейцы смогли воспользоваться тягой африканских
народов к переменам и укрепить свои позиции на континенте,
что привело
к
установлению колониального режима и
торможению внутренних стремлений к реформам и
развитию. Африка лишь находится в
преддверии подлинного
развития,
и чтобы этого достичь, она должна заложить
свои собственные основы, в полной
мере восприняв
элементы внешнего воздействия, являющиеся неотъемлемой
частью повседневного существования.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Само понятие культурного наследия заслуживает более
пристального внимания, поскольку то, что с точки зрения западного
человека относится к
культурному наследию и, следовательно,
должно быть сохранено, не обязательно является таковым с точки зрения
африканца. Однако попытка сделать такое разграничение отвлечет
нас от основного предмета обсуждения, и поэтому мы будем
придерживаться западного понимания культуры, относящегося к
наследию, т.е . будем рассматривать все интеллектуальные аспекты
цивилизации, которые в своем выражении оставляют свидетельства
своего существования и потому подлежат сохранению.
2
Мы ни в коей мере не поддерживаем идею о том, что культурное
развитие народа зависит от наличия у него письменности, особенно
ввиду того, что сам термин имеет семантические разновидности,
которые могут поставить под сомнение саму идею существования
того, что в терминах классической антропологии называется
«обществами без письменности-» . В тех случаях, когда не имеется признаков
системы письменности, можно предположить, что народ пользуется
другой системой алфавитного письма, которую невозможно
расшифровать, не имея ключа к ее толкованию. Таким образом, в
данном разделе упоминание «письменности* означает, с одной
стороны, то, что она на самом деле означает, т.е. культурное явление,
ас
другой стороны
-
ее отношение к
сохранению определяющих
элементов
культуры, которые легко доступны
в наши дни. В
настоящее время информацию о событиях в Африке в конце XVIII в.
ина
протяжении всего XIX в. можно
получить в основном только из
европейских и арабских источников или из результатов
продолжительных полевых работ и сбора фактического материала
на
местах, которые,
конечно же, не
могут быть
проведены без
ознакомления с записями
путе шест вен нико в
то го
врем ени .
С другой
стороны
-
и это кажется нам
бесспорным
-
появление алфавитной
или близкой к алфавитной системы письменности в некоторых
частях
Африки свидетельствует об их культурном развитии.
В этом
случае, вопреки возможным предположениям, письменность не
обязательно приводит к кул ьтурному развитию,
она лишь является
одной из форм выражения такого развития.
3
Понятие искусства не может быть
нек ритиче ски
отнесено к
африканским маскам и статуэткам, п ос ко ль ку эти «объек ты» в
специфических обстоятельствах, особенно в Африке, не являются
наглядными
примерами проявления искусства. Даже на Западе, где
это понят ие возн икло с учетом ис тори чес ких
и
географических
факторов, оно не всегда понималось одинаково на
пр отя жени и
истории, и даже в наше
время
его значение
претерпевает
семантические
изменения, вызванные
развитием современного искусства.
Следовательно, в данном разделе
мы
будем использовать понятие
«иск усст во»
в его главном значении, рассматривая
его как
созидательную интеллектуальную деятельность, основанную
на
выполнении
определенного набора действий, противопоставляя его
инстинктивному поведению. В связи с существованием различных
понятий
искусства, характерных для определенных исторических
и
географических контекстов, мы отсылаем читателя к нашей
работе «Art africain et estbetique occidentale» («Африканское искусство и
западная эстетика»), L Harmattan, Paris, 1998.
4
Переведена на французский язык пастором Анри Мартеном
{HenriMartin). В: Sftrie populations, No. 5, Memoire de 1 IFAN, Centre du
Cameroun, 1952.
5
Двумя веками ранее, когда правоведы-«динозавры»
пытались
узаконить работорговлю, проповедь Евангелия была средством
облагодетельствовать человечество рабами
-
этим особым
т о в а ро м , который таким образом приобретал душу (статьи 2-14
французского «Черного кодекса»). Имело ли значение то, что это
существо было наделено «движущим принципом» (т.е. душой, если
применить Аристотелево понятие), если оно было способно к
движению без вмешательства внешней силы? И как могло быть иначе, если
эти
«предметы»
или «вещи» не были живыми созданиями, а уж тем
более людьми?
БИБЛИОГРАФИЯ
ADE AJAYI, J. F. 1989. Africa at the Beginning of the Nineteenth Century:
issues and Prospects. In: The General History ofAfrica, Vol. 4, Africa in
the Nineteenth Century until the 1880s, pp. 1-22. Heinemann,
California, UNESCO, p. 861 ff .
AGUESSY, H. 1997 . Visions etperceptions traditicmelles : Introduction a la
cu lture africaine. Rowman and Littlefield, Lanham MD, pp. 243-64.
ANQUANDAH, J.; VAN HAM, L (undated). Discovering the Forgotten
Civilization' ofKomaland, Northern Ghana. Accra and Rotterdam,
undated, p. 48ff.
BALOGUN, O.; AGUESSY, H.; DLAGNE, P. 1977. Introduction a la culture
africaine. Prolegomenes par Alpha I. Sow, UNESCO, Paris, p. 3 l6ff.
BAH,T. 1992. Construction, reconstruction et modernisation: L Ethiopie
et Madagascar. In: Elikia M Bokolo, Afrique noire - Histoire et
civilisation, Vol. 2, Hatier-AUPELF, Paris, pp. 69 -90 .
BOAHEN, A A 1984. The Colonial Heritage. UNESCO Courier, No. 5, May,
Paris, pp. 33 -38 .
.
New Trends and Processes in Africa in the Nineteenth Century. In: The
General History ofAfrica, VoL 4: Africa in the Nineteenth Century until the
1880s, pp.40-63. Heinemann, California. UNESCO, 1989,p.86lflf.
ECHARD, N. 1983 (texts collected by). Metallurgies africaines, Societe des
Africanistes, {Memoiresde la Societe desAfricanistes, 9), Paris, p. 339ff .
FASSASSI, M. A (ed) Tarchitecture enAfrique noire. L Harmattan, Paris, 1997,
p. 185ff; First edition, Francois Maspero, Paris, 1978.
GNAMMANKOU, D. 1996. Abraham Hanibal, Vaieul noir de Pouchkine.
Presence africaine, Paris, p. 251 ff .
HOLAS, В . 1972 .7л pensee africaine. Geuthner, Paris, p.495ff.
HOUNTONDJI, P. J . 1970. Remarques sur la philosophie africaine
contemporaine. Diogene,No. 71, Gallimard, Paris, pp. 120 -140 .
.
1980 [1976] Sur la philosophie africaine . Critique de Vethno-
philosophie. Francois Maspero, Paris, 1980.
KAMBOU,J.- M. 1993-Peuples voltaiques et conquete coloniale 1885-1914,
Burkina Faso. Preface by Joseph Ki-Zerbo. ACCT/L Harmattan
(Racines du present), Paris, p. 476ff.
KI-ZERBO, J. 1972 Histoire de VAfrique Noire. With photographs. Hatier,
Paris, p. 702ff.
LAUDE, J. 1990. Les arts de VAfrique noire. Librairie generate de France,
Paris, p. 383ff .
PERROT, C. -H .; VAN DANTZIG, A 1994. Marie-Joseph Bormat et lesAshanti,
Journal {1869-1874). Societe des Africanistes (Memoires de la
Societe des Africanistes), Paris, p. 672ff.
PRESTON, B. S . \998.L'art africain. Flammarion, Paris, p. 27 Iff.
SOME, R 1998. Art africain et Estbetique occidentale (Etudes africaines).
L Harmattan, Paris, p. 347ff.
.
1993. Afrique une mine d ame. Ia- Cesure,No. 4, Revue de la convention
psychanalytique, 1993. Paris, pp. 225-248.
TARDITS, C. N. (ed) 1977. (с. 1875-1933) ou les malheurs de l intelligence
chez un sultan Bamoun. In: Charles-Andre Julien; Magali Morsy;
Catherine Coquery-Vidrovitch; Yves Person, LesAfricains. Vol. 9 , pp.
261 -95 . EditionsJ. A, Paris, pp. 343ff.
WILLETT, F . 1990. Tart africain. Thames and Hudson, Paris, pp . 286ff .
267

9
МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
Эмиль Пула, координатор
Соавторы: Ок-Сун Анн-Барон, Жан-Пьер Бертон, Исабель Шарле,
Халифа Шате, Оливье Клеман, Тьерно М.Диалло, Жак Гадий,
Венсан Госсарт, Софи Ле Калленек, Индира Махалингам Карр,
Мари-Луиз Рениш и Родольфо де Ру
ВВЕДЕНИЕ
Что касается религий, то ключевые особенности XIX в.
могут быть сведены к
следующим: глубокая секуляризация
западных обществ, связанная с прогрессом наук и
промышленности в духе, порожденном Просвещением;
беспрецедентная миссионерская экспансия христианства;
столкновение всех религий мира с тройным явлением
-
этой религиозной экспансией, колониальными
завоеваниями и научным интересом к религиям, находившимся
вне иудейско-христианской традиции.
Эта эволюция легко может создать впечатление
неуклонного упадка, возвещавшего конец религиозного духа
и смерть исторических религий. Подобный взгляд на вещи
означает недооценку силы их сопротивляемости и тех
человеческих нужд, которые могли продолжать
удовлетворять лишь они. Время религий еще не прошло, но будет
справедливо считать, что глубоко изменилось само время,
в
котором действовали религии,
ионоже
приняло новое,
ранее не существовавшее направление. Религии от
состояния спокойного владения мирскими душами перешли к
вызовам и
расспросам, которые привели их к широкой
конфронтации с новыми формами культуры. Отход от
«старого режима» (королевского строя во Франции до
революции 1789 г.)
стал для религий длительным
вынужденным делом, болезненным и опасным. Можно вполне
понять, что религии были полны сомнений: по какому пути
пойти, какова будет цена, какие предпринять усилия,
какие ввести новшества? В конце века в Германии
заговорили о Культурканпф
-
«борьбе за культуру»
(наименование мероприятий правительства Бисмарка в 1870-х гг.
против католической церкви.
-
Прим. ред.),
и это понятие
может быть расширено, обобщено и представлено,
независимо от политики и идеологии, как часть
широкого
движения нашего общества.
То, что нетрудно понять в наши дни, было не столь
очевидным в XIX в., когда процессы зашли еще не так далеко,
а наш мир в значительно большей степени был разделен
различными перегородками. Между тем, это была
подлинная культурная революция, что подтверждает и
содержание данного тома. Религия в томе оказалась последней из
девяти рассматриваемых тем, а ведь когда-то ее
первое
место казалось
неоспоримым,
на что по сей день указыва¬
ет
классификационная схема генерального каталога
Национальной библиотеки в Париже, составленного во
времена Второй империи.
XIX век все еще был эпохой «великих держав»
-
в
основном
государств Европы и двух государств Америки,
которые одни участвовали в решении международных дел.
Большая часть Человечества была далека от жизни по так
называемому «западному» времени: час глобализации еще
не
пробил, хотя колонизация и была уже
ее
первой
стадией. В том, что касалось религии, это столетие
характеризовалось двумя ключевыми особенностями: существенной
стабильностью ее традиционной сферы и миссионерской
экспансией христианства. Можно сказать, что место
религии в обществах и цивилизациях в
первую очередь и в
наибольшей степени
определялось продолжавшейся
революцией через конфликты и союзы, которые она
порождала, и лишь после этого она становилась объектом
научной оценки или символом веры. Так или иначе, именно в
Европе началось движение, которое различными
и
порой
совершенно противоположными путями вело нас к той
«дер евне
с Землю величиной», в
условиях которой мы с тех
пор живем.
РЕВОЛЮЦИОНИЗИРОВАННЫЙ
ХРИСТИАНСКИЙ МИР
Революционный переворот
В конце XVIII в. самой густонаселенной страной и
ведущей державой Европы была Франция, хотя Англия и
заняла уже свое место на передовом крае промышленного
прогресса. События, определявшие ход всемирной
истории,
вто
время ограничивались Европой и Османской
империей, таким образом включая Средиземноморье.
Северная и Южная Америка находилась в колониальной
зависимости от этого мира,
и лишь 13 британских колоний
на атлантическом побережье провозгласили в 1776 г. свою
неза виси мост ь от
британской Короны. Отношения с
самыми далекими азиатскими
странами
-
Китаем, Индией,
Сиамом ограничивались дипломатическими миссиями,
осно ванием то р г о в ы х факторий и христианскими
миссиями. Население мира составляло около 1
мл рд.
человек.
268

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
Государственные границы были подвижными,
определялись мирными договорами и династическими браками.
Европа
была монархической и конфессиональной:
католики на ее Юге, протестанты на Севере, православные на
Востоке (за исключением католической Польши,
разделенной тремя могущественными соседями). Швейцарские
кантоны показали, как может выгляд еть республиканское
правление,
в отличие от абсолютной
монархии и
просвещенной деспотии, которые повсюду преобладали, и
именно по республиканскому пути пошли молодые
Соединенные Штаты.
Во Франции католицизм находился в
привилегированном положении и пользовался
покровительством
государства. В соответствии с конституцией это была религия
короля, королевства
и его населения; католическое
духовенство было первым из трех сословий в государстве и
стояло впереди дворянства и третьего сословия; его законы
были французскими законами, принятыми всеми и в
первую очередь
-
двором. Это и в самом деле был католицизм
«по-французски», цепко отстаивавший свою
специфичность и свои традиции; его отношения с папством
нередко складывались трудно, и при столкновениях с папой
французское духовенство всегда было готово
напомнить о «вольностях галликанства»
(религиозно-политическое движение, сформировавшееся в XIII в.,
сторонники которого добивались автономии, большей
независимости французской католической Церкви от
папства.
-
Прим. ред.).
Существовали два исключения из этого единодушия.
Первое из них
-
протестантизм, отколовшийся от
католицизма в ходе Реформации XVI века и Религиозных (iy-
генотских) войн. Генрих IV по Нантскому эдикту 1598 г.
(был отменен Людовиком XIV в 1685 г. и восстановлен
Людовиком XVI в 1787 г.) предоставил свободу
вероисповедания гугенотам. Вторым исключением были
евреи
(общим числом около 40 тыс. чел., главным образом в
Эльзасе), некогда изгнанные Карлом VI и рассматривавшиеся
как иностранцы.
Никто еще не думал о катаклизме, который мы
привыкли называть «Французской революцией», затронувшей
весь
христианский мир от Америки до России. Пока
намечались лишь два ее признака: распространение новых
идей (деизм, вольнодумство, Просвещение,
«Энциклопедия», масонство, «философы») и мят еж
британских
колоний в Америке против британской Короны.
Народ хотел реформ, а получил революцию
в новом
смысле это го слова (более не астрономическом). Жажда
реформ была выражена во Франции в наказах
депутатам
Генеральных штатов, созванных Людовиком XVI в мае
1789 г.
Депутаты третьего сословия, поддерживаемые
низшими слоями духовенства и дворянства, 17 июня 1789 г.
провозгласили себя Национальным собранием,
т.е. не
сословным, а общенациональным институтом.
Национальное
собрание 6 июля 1789 г. объявило себя
Учредительным
собранием и 26 августа приняло «Декларацию прав
человека и гражданина», провозгласившую: «Никто не
может преследоваться за взгляды или религиозные
убеждения... Свобода мысли и убеждений является одним из
высших
прав человека...» . Для преодоления дефицита
государственных финансов Учредительное собрание
объявило о национализации церковного имущества,
что явилось составной частью гражданской и
религиозной
реорганизации страны. Французская Церковь
получила «Гражданский устав духовенства»,
утвержденный Учредительным собранием 12 июля 1790 г. и
осужденный папой Пием VI в
марте-апреле 1791 г. (папское
бреве, или послание
Quod Aliquantum) как
не прием лемо е вмеша тельство в ж из нь Церкви.
С этого начали развиваться трагические
события. Была
основана
«церковь, отвечающая требованиям
конституции» с самоназначаемым епископатом и духовенством,
обязанным
присягнуть
на
конституции,
как
и
государственные служащие, и на «Гражданском уставе
духовенства». Тем, кто отказывался это сделать,
-
их
называли
непокорными, «строптивыми»
-
оставался
выбор между изгнанием, тюремным заключением или
уходом
в подполье. Французская монархия была свергнута,
Папская область занята французскими революционными
войсками, папа Пий VI, отказавшийся покинуть Рим, был
арестован и заточен в
монастырь. Один за другим
вспыхивали мятежи. Война стала всеобщей. Было
провозглашено отделение Церкви от государства.
Сменялись режимы и конституции. Генерал Наполеон
Бонапарт, пришедший, чтобы спасти Францию от распада,
в конце концов 18 брюмера (9 ноября 1799 г.), объявил, что
«революция закончилась», стал
первым консулом, а затем
по
решению сената стал «императ ором французов» и был
коронован наследственным императором в присутствии
папы Пия VII. И вплоть до окончательного поражения
Наполеона в 1815 г. под Ватерлоо в Европе бушевали
войны.
Французское духовенство сильнейшим образом
пострадало от революции: были
закр ыты се минарии,
чинились
препятствия при отправлении религиозных обрядов,
конфисковались библиотеки, конгрегации (религиозные
братства) подавлялись, священники лишались сана,
зачастую находили мученический конец (в некоторых
случаях потом причислялись клику святых или блаженных) или
изгонялись. Священников-эмигрантов можно было
найти почти в любой стране мира от России до Америки. Так,
в США первую большую семинарию в Балтиморе
основали
сульпициане,
а несколько католичес ких
епархий
стали возглавляться французскими епископами.
В конце этого
периода сосуществовали три модели:
историческая традиция государственной религии
-
«cuius
religio eius religio» («чья власть, того и вера»)
-
у лютеран
Скандинавии, англиканцев Британии и православных
России; французская традиция соперничества между
Церковью и государством; американская традиция религиозной
свободы. Последняя модель появилась в результате
трудов религиозных раскольников (диссентеров)
-
членов
протестантских сект, отделившихся от англиканской
Церкви в XVI-XIX вв., покинувших Англию, убежавших
от государственной Церкви и основавших государство, не
имевшее власти над Церковью. В свою очередь, Святой
престол продолжал держаться за средневековую модель
христианского мира, современной формой которой было
католическое государство, подобное Испании и
некоторым швейцарским кантонам.
Новое общество
Для союзных держав, нанесших поражение
Наполеону, задача состояла не в том, чтобы положить конец
революции, а чтобы оставить ее позади как пройденный этап.
Этим в1814-1815гг. занялся Венский конгресс. После
долгих торгов карта Европы была перекроена, закреплено
разделение Польши и восстановлена Папская область,
превратившаяся в одну из европейских монархий. За
конгрессом последовало создание «Священного союза» Австрии,
Пруссии и России «во имя пресвятой и неразделимой
Троицы» с целью защиты «заповедей справедливости,
христианского
милосердия и мира».
Папа Пий VII предпочел
остаться в
стороне от этого Союза.
Реставрация не вернула старого порядка. Франция
изменилась слишком сильно: в
деревне произошло
широкомасштабное
перераспределение земли, на
кот ор ое
никто
не смел
посягнуть; на более высоком уровне сложилось
новое общество, страстно стремившееся к богатству и
успеху, и старой знати самой пришлось приспосабливаться
к нему. Европа бурлила, как кипящий котел. Вся политика
269

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Клеменса Меттерниха, австрийского канцлера (1821-
1848 гг.)
и
крупнейшего защитника тогдашних монархий,
была направлена на то, чтобы не дать пару вырваться
наружу. Противниками этой политики выступали либералы
всех направлений и тайные общества (среди которых на
перв ом ме ст е было общество карбонариев).
Революция 1830 г. стала
первой победой либералов. Во
Франции, где процветание соседствовало с нищетой, она
была отмечена сильным антиклерикализмом. Соседняя с
Францией Бельгия добилась независимости от
протестантских Нидерландов благодаря кратковременному союзу
либералов и католиков. Испания была охвачена войной за
престолонаследие, которую вели между собой карлисты
(представители клерикально-абсолютистского
политического течения) и либералы. Португалии пришлось
приз нать незави симос ть Бразилии. В находившейся под
властью России части Польши вспыхнуло восстание,
потерпевшее, однако, поражение.
Именно в этих условиях сформировался
непреклонный католицизм, поддерживаемый и поощряемый Святым
престолом, жизнеспособность которого проявилась в
нес кол ьки х
формах. Одной из наиболее
зримых форм было
основание многочисленных религиозных, учебных,
воспитательных и
миссионерских конгрегаций
-
мужских и
особенно женских, наряду с восстановлением великих
монашеских орденов бенедиктинцев, картезианцев,
доминиканцев и других.
В Европе, которая была преимущественно сельской,
приходская жизнь продолжалась своим собственным
ходом, в ритме дня, крестьянских задач и времен года.
Епископы обеспечивали комплектование духовенства
посредством «низших» семинарий,
в
которых давалось
классическое образование,
и «высших»
семинарий, насаждавших
традиционный дух без ясного представления о том, в чем
заключается
традиция. Во всяком случае,
в них бытовало
подозрительное отношение к городам, поскольку города
были источником новых идей, распространение которых
облегчалось относительной свободой печати и
строительством железных дорог.
Так или иначе, если что-то и было волнующим, то это
и в самом деле происходило в городах, где под влиянием
урбанизации, индустриализации и пролетаризации
возник «социальный вопрос». Появлявшиеся надежды на его
разрешение можно сгруппировать вокруг двух основных
направлений: раннего социализма (Роберт Оуэн, Анри де
Сен-Симон, Шарль Фурье и Этьен
Кабе), названного
Марксом
«утопическим»,
и социального католицизма,
выражавшегося в распространении частных инициатив,
которые папство тогда еще не стремилось заключить в какие-
либо
организационные
и
доктринальные рамки.
Социалисты и католики были едины, по меньшей мере, в одном
-
призыве к «объединению» против требования новой
экономики «дать свободу действий», или принципа
невмешательства государства в экономические дела.
Две культуры, одна
-
сформированная Церковью,
другая
-
выросшая из Просвещения. Две Франции: одна
-
Жанны д Арк и Людовика IX Святого, другая
-
Вольтера и
Руссо. И война между ними. Это не было особенностью
одной лишь Франции: немцы говорили о кулътуркампф,
а в 1850 г. итальянские иезуиты начали издавать
высококачественный, выходящий по сей день журнал, названный
ими «La Ciiilta cattolica» («Католическая цивилизация») и
противопоставлявший «путь, истину и жи зн ь»
распущенности и
заблуждениям «современной цивилизации».
Католики вскоре нашли название тому, что являлось
препятствием между двумя культурами,
-
натурализм. Это
слово обозначало все то, что
-
в мышлении и обществе, в
теории и на практике
-
вело к
разрыву
со
«сверхъестественным», тем самым отдавая в руки человека управление
обществом и поведением личности, объяснение истории
и
будущего мира. Это слово было многообразным, с бес¬
конечным множеством
вариаций и производных. В 1864 г.
Пий IX в «Силлабусе» («Перечень главнейших заблуждений
нашего времени») перечислил 80 заблуждений,
комментарий к которым содержался в э н ци к л и к е «Quanta сига»-.
раци онал изм, пан теиз м, индифферентизм (безразличие),
либерализм, социализм, коммунизм
и тд. В скором
времени в этот список можно было также включить позитивизм,
сциентизм, демократизм
и иные новые понятия.
В светском мире подобный подход вызвал всеобщий
гневный протест как безумный и самоубийственный. Для
давно уже не отличавшихся единомыслием католических
кругов это стало переломным пунктом: «Силлабус»
окончательно
закрепил разделение между теми, кого папа
укрепил
вих
доктринальной бескомпромиссности, и теми,
кто продолжал симпатизировать осужденным в перечне
принципам.
Последние позднее вошли в историю как либеральные
(левые) католики -
представители европейского и
международного течения, известного во Франции прежде
всего
благодаря «Менессианской школе»,
сформировавшейся вокруг журнала «Авенир» («Будущее»). Выступления в
нем одного из основателей, публициста и философа,
аббата Фелисите Робера де Ламенне были дважды (в 1832 г.
и в 1834 г.) осуждены папой Григорием XVI {илл.206) в
его энцикликах, а сам Ламенне был отлучен им от Церкви.
Подобные течения шли гораздо дальше идей Ламенне,
его
друзей и тех, кто группировался вокруг них. Они
включали всех, кто отказался быть «католиками-
оппозиционерами» и рассматривали себя в качестве
«католиков-посредников». Для этой зыбкой группировки
подошла бы приставка «полу-», хорошо известная
богословам со времен пелагианства. «Полулиберализм»
был столь же далек от подлинного либерализма, как
осужденный
папой
Григорием
XVI
немецкий
«полурационализм» (Эрме, Гюнтер) от настоящего
рационализма.
В Северной Америке безраздельно господствовал
протестантизм. США были в то
время федеральным
государством «белых англосаксонских протестантов»
(обозначение «идеального» американца XIX и первой половины
XX в.), в котором была достигнута полная религиозная
свобода для всех, однако эта свобода с трудом
распространялась на «папистов»-католиков и с еще большим трудом
-
на атеистов. Вместе с тем
ирландцы, поляки, немцы и
итальянцы составляли
хорошо организованные
католические
меньшинства. Иммиграция и завоевания вели к
формированию особой разновидности религии, «американизма»,
к которому могли причащаться все: вновь прибывшие
европейцы должны были интегрироваться, хотя в то же
время с полным размахом шло перемещение народа на
Запад, к Тихому океану. Проблема черного населения и
рабс т ва обусловила гражданскую войну 1861-1865 гг .
между
Севером и Югом. На севере Канада оставалась британской
колонией, преимущественно протестантской, но с
франкоязычной католической провинцией Квебек, в которой
католики явно
брали верх над либералами.
В Европе продолжались старые споры и размежевания.
Революция 1848 г. стала недолгой «весной народов»,
отмеченной пробуждением национальных чувств. В 1870 г. в
Риме прошел 1-й Ватиканский собор
-
вселенский собор
католической Церкви, на котором был провозглашен
догмат о непогрешимости папы в вопросах веры и морали и
было подтверждено его верховенство в Церкви. Собор был
прерван Франко-прусской войной, следствием которой
стало падение Второй империи (период правления
императора Наполеона III), Парижская Коммуна (которая еще
долго будет будоражить коллективное воображение) и
завершение объединения Германии под главенством
Пруссии; тогда же пьемонтцы завершили объединение Италии
в
форме конституционной монархии; при этом Рим был
при соед инен
к
Итальянскому королевству, а папа Пий IX,
270

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
лишенный своего статуса
и своего
города
после
объединения
Италии (20 сентября 1870 г.), объявил себя
«моральным пленником», «ватиканским узником», не покидающим
пределы
Ватикана (1 ноября 1870 г.) .
На 40 лет в Европе установилась стабильность.
Европейские политики мечтали об экспансии, основанной на
развитии промышленности и захвате «бесхозных земель».
Великие державы (14 государств Европы и США) на
Берлинской конференции 1884-1885 гг.
разделили между
собой территорию Африки, а еще ранее захватили
тысячи островов
Тихого океана. В этих условиях рука об руку с
колонизацией развивалась миссионерская деятельность
христианских церквей, сопровождавшаяся ожесточенным
конфессиональным
и
государственным соперничеством.
Социальный вопрос и интеллектуальный
кризис
Ликвидация в 1870 г. Папской области и
перенесение
в 1871 г. столицы Итальянского королевства в Рим
породили «римский вопрос»
-
конфликт между Ватиканом и
Итальянским государством,
в
котором Святой Престол
упорствовал
в своей бескомпромиссности, а Итальянское
королевство пошло по пути либерализма. Решения этого
вопроса пришлось ждать 60 лет. Лев XIII, избранный
римским папой в 1878 г., был пожилым 68-летним
аристократом; ему предстояло править 25 лет и заслужить
во
Франции репутацию либерала (он, в частности,
предложил французскому епископату признать
Французскую республику.
-
Прим.ред). Итальянцы судили
иначе. В любом случае
он оказался способен
противо стоять
трудностям: благодаря ему католическая Церковь
смогла вернуть
многое из того, что было ей утрачено
на
международной арене.
В этом смысле Лев XIII был
первым из современных
пап, с
характерным для них
увлечением как Св.
Августином, так и Св. Фомой. От
перво го
он взял идею о двух
противоположных видах человеческой общности: «Граде
Божьем» и «Граде земном», с чем связано особое почитание
им
Розария (разновидность молитвы, совершаемой по
четкам.
-
Прим. ред) и архангела Михаила. У второго он с
самого начала своего понтификата (энциклика AetemiPaths,
1879 г.) искал интеллектуальных обоснований верности
католического учения и доказательств будущего
пришествия
хрис тиа нского общества.
Однако своего главного успеха Лев XIII достиг в
направлении, о
котором учители Церкви не помышляли. Им
стала социальная доктрина
ка толи чес кой Церкви,
сформулированная в энциклике (первые слова текста: «Rerum
novarum...»
-
«Новых вещей...», 1891 г.) . В ней говорилось о
«положении рабочих» и повторялось двойное осуждение:
«нет -
либерализму, нет
-
социализму». Это учение
придало
форму тому, что стало называться «католическим
движением», или точнее
-
«католическим социальным
движением», которое противостояло рабочему и
крестьянскому социалистическому движению как «Белый
Интернационал»
«Красному Интернационалу». В различных странах
оно
приобрело различные формы: в Италии движение
Opera dei congressi объединяло мужчин, женщин,
мальчиков и девочек по епархиям и приходам; в Германии
действовали политическая партия (католическая партия
«Центра»), католические
профсоюзы и «Народный союз»
(yolksverein), проводивший регулярные собрания
-
«Католические съезды» {Katholikentag); в Бельгии и
Нидерландах движение было структурировано в виде двух «колонн»
-
социалистической и либеральной, в каждой из них был
полный
набор различных служб. Германская модель
показала себя наиболее устойчивой,
и папаПийXв1903г.
использовал ее для оживления находившегося в кризисном
состоянии католического движения в Италии.
Католическое движение развивалось в странах с
католическим большинством населения, однако никогда не
пустило прочных корней в англосаксонском мире. Оно
было очень сильным в Германии, Бельгии и Италии, но
менее
успешным во Франции. Периодически это
движение разрушалось кризисами, которые преодолевались с
большим или меньшим трудом. На протяжении всего XIX
в. католическая
Церковь вела оборону, отстаивая свои
убеждения. Лев XIII перешел в
наступление,
чтобы
отвоевать утраченный мир. Для старых бескомпромиссных
политических деятелей, все еще сожалевших о Папском
государстве, социальный католицизм выглядел ошибочным
модернизмом (именно так было названо возникшее
тече ние.
-
Прим. ред.). Уже под конец понтификата Льва XIII
появились молодые представители нового течения в
католицизме (Марк Сангнье во Франции и Ромоло
Мурри в
Италии; оба были осуждены Ватиканом), возникли меж-
конфессиональные профсоюзы в Германии, усилились
трения между католическими иерархами
и свет ским и
лидерами и , нак оне ц, прояв ился сеп арати зм рабочих групп
внутри католических организаций.
Все эти новые явления стали источником серьезных
беспокойств для тех, icro относился к ним
неодобрительно, име л
репутацию «консерваторов»
и кто
при
папе Пие X
говорил о «социальном модернизме». Тогда подобное
обвинение
звучало убийственно: оно напоминало об
интеллектуальном модернизме, «заблуждения» которого
были осуждены Пием X в энциклике «Pascendi» (1907 г.).
Этот кризис в католической культуре наметился уже
после опубликования книги «Жиз нь Иисуса» французского
писателя, историка и филолога-востоковеда Жозефа
Эрнеста Ренана (1863 г.; русский перевод 1864 г.). Кризис
разразился с появлением книг Альфреда Луази «LEvangUe et
VEglise» {«Евангелие и Церковь», 1902 г.)
и «Autourd'un
petit
livre» («Вокруг одной маленькой книги», 1903 г.). В их
основе было новое толкование Библии, основанное на
историко-критическом методе с присущим тому
общепризнанным рационализмом. В действительности эта основа
была значительно глубже и определялась успехами
естественных наук, которые со времен Галилея ставили под
сомнение библейскую космологию и антропологию.
Фактически этот кризис был частью
интеллектуального течения, философского и теологического, ведущую
роль в котором играли протестантские страны
-
Германия, Британия и Нидерланды. Католической, лютеранской
и кальвинистской ортодоксии теперь противостояли
новые «школы» и «системы»: британский эмпиризм,
кантианский критицизм, немецкий идеализм, французский
эклектизм и позитивизм, американский прагматизм,
ницшеанский гуманизм и тд. Датский философ Сёрен Кьеркегор
(1813-1855) положил начало экзистенциальной реакции
на этот поток
философских умозрений, оставлявших
человека
дезориентированным
в его тревоге за свою судьбу.
Создавшимся положением объясняется как успех
фанатичных религиозных течений, так и возникновение
религиозного рационализма, известного как
либеральный
протестантизм (или протестантский модернизм),
симв олам и
кото рог о
стал и дв а стол ь непохо жих чел овек а, как
французский писатель Опо ст Саба ть е (1839-1901) и
немецкий протестантский богослов и церковный историк
Адольф Гбрнак (1851-1930).
В Великобритании англиканская церковь разрывалась
м е жду различными направле ниями.
Это были так
называемая «высокая
Церковь», тяготеющая к католицизму и его
обрядности (примерами являются «Оксфордское
движение» и переход в 1845 г. из англиканства в католичество
теолога, педагога, публициста и церковного деятеля
Джона Генри Ньюмена), и кальвинистская по
духу «низкая
Церковь», отрицательно относящаяся к ритуальности.
Существовало еще одно направление
-
«широкая Церковь»,
в
которой преобладало «широкое» понимание христиан¬
271

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ства. США были классической страной и лабораторией
этого
раздробленного христианства: здесь находилось
место для любой разновидности религиозного опыта и
постоянно росло количество вероисповеданий.
Из этой фрагментации родилась идея движения,
направленного на возвращение к
единству. Им стало
экуменическое движение христианских Церквей за
объединение, начатое по инициативе лютеранского архиепископа
из города Упсала (Швеция) Натана Сёдерблюму. В то же
вре мя
эта
фрагментация была проявлением растущей
разобщенности, масштабы которой варьировались от
страны к
стране.
XX век унаследовал
эти проблемы.
ПРАВОСЛАВНЫЙ МИР
Подобно римско-католической, или Западной Церкви,
православная греческая Церковь Византии-Константино-
поля была исторической наследницей Римской империи;
разделение двух церквей произошло еще в XI в. В XIX в.
православие в значительной степени отождествлялось со
славянскими народами (за исключением поляков) и
Грецией. К XIX в .
православный мир был политически
разде лен
м еж ду Османской империей, постоянно
по дверж енной
внутрен ним движениям з а не зави сим ость , и
Российской империей, распространявшейся на восток
-
в
Сибирь
и далее до Аляски, а также на юг
-
на Кавказ. В
пределах
этих
двух империй существовали традиционно
независимые
древние Церкви: грузинская православная Церковь и
армянская апостольская Церковь (илл.207) на Кавказе,
сирийская Церковь на Ближнем Востоке, а также
грекокатолическая, или униатская Церковь, т.е. объединение
православной Церкви с католической Церковью,
со стоя вшее ся в соответствии с
Брестским собором в
XVI в.
Афонское монашество
Гора Афон (Айон-Орос, Ашон-Орос
-
Святая гора)
{илл. 208),
крошечная
монастырская республика,
занимающая площадь менее 350 кв. км и расположенная
на высоте 2000 м, традиционно занимала совершенно
особое место в православной духовности. В то
врем я,
когда во Франции задули ветры Революции, Афонская
гора стала местом, где появились новые религиозные
вея ния в
православии.
XVIII в. был
периодом бедствий для православной
Церкви. В России Петр I в 1721 г. упразднил патриаршество, а
Церковь была подчинена Синоду (Святейшему
Всероссийскому Правительствующему Синоду), реальная власть в
котором принадлежала высокопоставленному светскому
чиновнику (обер-прокурору). «Просвещенные»
императрицы,
в особенности Екатерина II, держали на неизменном
уровне прием
в
монастыри
и
пе реда ва ли для светских
целей церковную собственность. Французская революция и
последующие события вовлекли Российскую империю в
ряд войн, в ходе одной из которых армия Наполеона
дошла до Москвы. Османская империя, которой угрожали
Россия и Австрия, стала преследовать православие: султаны
унижали Константинопольскую патриархию (за 75 лет
сменилось 48 патриархов), изгоняли сербов (из Косова) и
греков (из Аттики) с целью передать их земли албанским
переселенцам-мусульманам. Тем не менее наметилось
некоторое духовное оживление, выражавшееся в проповеди
социальной справедливости, открытии новых учебных
заведений различных уровней образования, появлением
в России женских молитвенных
групп, оживлении в
Молдавии мистического течения исихазма и тд.
Внутренняя реформа началась внезапно в конце
XVIII в.
Группа афонских монахов, прежде всего Никодим
Агиорит и Макарий Нотарас, порвав с Афоном,
закосневшим в
традиционализме, восстановили давний общинный
смысл церковной службы, выступили сторонниками
частого причащения и создали новую систему обучения
основам веры. Никодим, изучавший в школе
Смирны латынь,
итальянский и французский языки, перевел ряд
произведений западных духовных писателей, в том числе
изложение
«Духовныхупражнений» (1548 г.) Игнатия Лойолы,
и заново открыл синтез богословия и мистики
византийского средневековья. Главным произведением Макария и
Никодима была «Филокалия» - «Любовь к прекрасному»,
пять томов которого были опубликованы в 1782 г. Оно
представляло собой обширное собрание богословских,
аскетических и мистических сочинений, призывавших не
только монахов, но и мирян к «сердечной молитве» и
«молитве Иисуса» с целью почувствовать свет и жизнь,
излучаемые вознесшимся Христом; это было не столько
бегство от мира, сколько попытка преобразить его.
Поселившийся в Молдавии украинский старец Паисий
Величковский, пользуясь методами западной науки,
положил начало грандиозной работе по переводу и
публикации святоотеческих текстов и способствовал становлению
филокалического движения не только в Греции, но и в
славяно-румынском мире. Славянская «Филокалия» была
издана в России уже в 1793 г., в то
время, когда многие из
подготовленных Паисием монахов перебрались в эту страну,
обновив там традицию «духовного отцовства». Похожие
явления наблюдались в Румынии и Греции.
Османская Европа
В течение XIX в. христианские народы Балканского
полуострова один за другим освобождались от господства
Османской империи. На переднем крае борьбы была
Церковь, хранившая не только веру, но также язык и культуру
этих народов. Именно митрополит города Патры в
Греции поднял в 1821 г. знамя восстания, а патриарх
Константинопольский, несший ответственность за православное
меньшинство, был повешен турками на воротах Фанара,
квартала Стамбула с резиденцией греческого патриарха.
В Сербии г. Ниш, одна из «башен черепов», устроенных
турками, стал вместе с окружающей территорией центром,
фактически превратившимся
в
православную
и
национальную святыню.
В каждом из возрождавшихся национальных
государств церковь, ощущавшая свое единство с народом и
опасавшаяся турецкого влияния на Константинопольскую
патриархию, становилась автокефальной
(административно самостоятельной). Греческая церковь стала
автокефальной в 1823 г., болгарская
-
в I860 г.
Сербская церковь
получила автономию в 1823 г. и сделалась автокефальной
в 1879 г. В Греции велись ожесточенные споры между
поборниками традиции, т.е.
-
верности «вселенскому
престолу»,
и националистами, религиозными модернистами
различных направлений, которые в конце концов одержали
верх. Не сразу и не без умышленного затягивания
Константинополь признал это превращение дочерних Церквей в
сестринские Церкви, которые, за исключением греческой
Церкви, были повышены в статусе до патриархий. Но
принцип автокефальности был не национальным, а
территориальным: когда болгары потребовали
распространения своей национальной церкви на соотечественников
в Константинополе, собор, собравшийся в этом
городе в
1872 г., осудил филетизм
-
религиозный национализм,
«национальное соперничество, ссоры между народами,
входящими в церковь Христову».
В Греции баварская правящая династия, навязанная в
1831 г. европейскими державами, не понимала поствизан-
тийской традиции
и относилась к ней насмешливо.
Вооруженные проповедники, появившиеся из народных
272

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
масс, безуспешно
пытались противостоять подобному
отношению. Достойный ответ на этот вызов был дан не
учеными бо го сло вам и, усвоившими пр и обучении в Германии
интеллектуализм
и пиетизм, а изгнанными с
Афона и
разошедшимися по всей стране монахами,
поддерживающими подлинное культурное возрождение. Александр Папа-
диамантис (ум.
в 1911 г.) выразил в своих
коротких
рассказах и романах лучшие черты народной монастырской
духовности
того времени и существовавшие тогда
особенности литургической практики, выражавшиеся порой в
простейших
жестах. В начале XX в.
прорицатель Апосто-
лос Макракис в борьбе за обновле ние епис копата вновь
обратился
к антропологии отцов Церкви и провозгласил
своеобразную мессианскую <Мегале идеа» -
«Великую
идею», попытка осуществить которую после первой
мировой войны приведет греков
к национальной катастрофе.
В Румынии «паисианство», побуждавшее монахов
зани матьс я «сердечной молитвой» и интеллектуальной
деятельностью, было уравновешено Св. Калиникосом из
Серники, привнесшим
в монастырскую жизнь идею служения
обществу. Однако объединение румынских княжеств в
единое государство Румынию (Румынское княжество) в
1864 г. положило начало отделению Церкви от
государства, что привело, но лишь после первой мировой войны,
к
новому пониманию того, что церковная традиция
придает дополнительную силу национальной культуре.
В Тфансильвании (бывшей в то время частью Венгрии)
ключевую роль в латинизации языка и
культуры играли
восточные католики, или униаты
-
католи ки с
византийскими обрядами.
Наконец, на Афоне, где бок о бок жили монастыри
различных народов,
но где все, что казалось «русским
вмешательством», вызывало беспокойство у греков,
в начале XX в.
среди русских и сербских монахов нашла новое
неудачное выражение традиция
исихазма с движением
«почитателей имени», «ономатодоксов», сурово
преследовавшихся российскими властями .
Римский католицизм в то
вр ем я двигался к
провозглашению догмата о
непогрешимости
папы в
вопросах веры
и
морали (принят на 1-м Ватиканском соборе в 1870 г.).
Православные церкви с самого начала отвергали его,
приводя аргументы в
экуменическом духе.
В1848г.вответна
призыв папы Пия IX
патриархи Константинопольский,
Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский
опубликовали
торжественное послание, в
котором увещева ли
папу не вводить догмат о
непогрешимости,
но
поступить,
как
поступил апостол
Петр, и провозгласить, что Истина
принадлежит всей Церкви. В России этот документ,
одобренный русским Святейшим Синодом, побудил двух
видных религиозных философов, Ивана Васильевича
Киреевского и Алексея Степановича Хомякова, развить идею о
соборности как свободном исповедании веры и любв и.
Параллельно шел диалог со «старокатоликами» (теми, кто
в 1870 г.
отверг новый догмат). Ведущую роль в нем
играли
крупнейший историк догматики Болотов и Св.
Нектарий Эгинский. В 1902 г .
патриархом
Константинопольским было издано послание, призвавшее все
христианские Церкви постараться лучше узнать друг друга и
совместно
трудиться во имя общей веры. Этот призыв,
повторенный в 1920 г., сыграл значительную роль в формировании
экуменического движения и в появлении позднее
экуменического Совета Церквей.
Российская империя
В XIX в., с целью заручиться поддержкой народа,
царизм попытался оживить идеал православной империи и
принял в качестве
государственной идеи доктрину
«православия, самодержавия
и
народности».
На деле она была
всего лишь новой разновидностью
мистического нацио¬
нализма в
духе
«Москва
-
третий Рим», и наиболее
заметным ее
выразителем был Константин Петрович
Победоносцев, обер-прокурор Святейшего Синода в 1880-1905 гг.
Он пытался задержать развитие народного образования с
целью уберечь религиозность мужика, тогда как
экстремистские правые круги стремились направить народное
недовольство в русло антисемитизма (погромы,
«Протоколы сионских мудрецов»). Игра была проиграна прежде,
чем началась:
развитие образования продолжалось и, в
конце концов, приобрело по сути антихристианский
мирской характер; бурно развивавшаяся наука была
позитивистской. Спасение могла принести лишь свободная
Церковь, способствующая распространению личной и
со знат ель ной веры.
Слава Св. Серафима Саровского и «филокалическая»
миссия, осуществлявшаяся учениками Паисия, привели к
новым успехам пророческого, харизматического
служения старцев, или «духовных отцов», наделенных
«духовной проницательностью». К ним стекался не только
простой народ, но также интеллигенция, «богоискатели»,
философы-славянофилы (И.В . Киреевский), знаменитые
писатели (Н.В . Гоголь и Ф.М . Достоевский), выдающиеся
мыслители (КН. Леонтьев и B.C . Соловьев). Начатая
монастырями деятельность по переводу и изучению
патристики (теологических, философских и
политикосоциологических доктрин христианских мыслителей II-
VIII вв.
-
так называемых отцов Церкви.
-
Прим.ред.) была
успешно продолжена Духовной академией, уровень
которой соответствовал лучшим западным университетам.
Это духовное и интеллектуальное возрождение
постепенно вдохнуло в духовенство новую жизнь. Наиболее
видные церковные иерархи, такие как митрополит
Московский Филарет (1782-1867), стали настаивать на
восстановлении независимости
Церкви. Замкнутость
духовного сословия (священник почти всегда был сыном
священника) была подорвана не только бунтом многочисленных
семинаристов (одним из них был Сталин), но и этим
духовным подъем ом. Сим вол ич еск ой фигурой был русский
богослов и философ, архимандрит Александр Матвеевич
Бухарев (1822-1871), по собственной воле из-за
конфликта с церковными
властями отказавшийся от блестящей
церковной карьеры и сложивший с себя сан, чтобы
свидетельствовать о
«пустоте» Слова и обнаружить в
антихристианских на первый взгляд «темных глубинах современной
мысли» «обилие Христова света». В начале XX в.
впервые
заявила о себе
пришедшая
на
смену отсутствию
личностного на ча ла в
церковном обряде священническая святость,
воплотившаяся в фигуре Иоанна Кронштадтского (1829-
1908). Он проповедовал среди простого мастерового и
нищего люда, занимался широкой благотворительностью
и был сторонником частого причащения, которому
предшествовало бы совместное исповедание веры.
Это обновление было неразрывно связано со все
более острыми столкновениями с Западом, свысока
смотревшим на народную религиозность и поощрявшим
религиозность внутреннюю. Хотя для большей части
интеллигенции религией стал атеизм, были и те, кто, погрузившись в
глубины нигилизма, открывали Христа
-
победителя
смерти и ада. Так во многом архаичное православие
привлекло к себе Ф.М. Достоевского, одного из «отцов»
современности, повлиявшего на
европейское сознание не менее, но
совсем
по-и ному , чем Маркс, Ницше или писавший о н ем
Фрейд. Бог Достоевского
-
эт о н е Бог пиетизма,
нравственности или национализма: он
открывается
в человеческих
неурядицах, на грани небытия.
Период после Достоевского, между концом XIX в. и
первой мировой войной, был великими годами русской
«религиозной философии», который был тесно связан с
общим расцветом науки, художественного и
литературного
творчества
и
который порой называют «серебряным
веком» русской культуры. Религиозный философ, поэт и
273

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
публицист Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900)
попытался
осуществить синтез западной пытливости и
вост очного
созерцания в форме, предвосхитившей
эку менизм
-
движение за объединение христианских Церквей.
Он считал, что Возрождение и Просвещение освободили
человеческий разум от клерикальных пут
и сделали
возможным
потрясающие открытия,
но последние грозили
пр иве сти
человека к
пустой свободе, оторвав его от Софии
-
Премудрости Божией, таинственной основе
осмысленности и целостности, в
которой сосредоточено его
будущее мироздания.
В начале XX в. попыткой объединить «дионисизм» и
христианство стало «новое религиозное сознание»
(Д.С. Мережковский, З.Н. Гйппиус, В.И. Иванов), толчком
для рождения которого во многом явилось духовное
прочтение Ницше. «Софиологи», последователи B.C.
Соловьева (Павел Александрович Флоренский и Сергей
Николаевич
Булгаков) обосновали «священную привязанность к
почве
русской души» и приблизились к христианской
экологии. Писатель, публицист и философ Василий
Васильевич Розанов (1856-1919), придя к фрейдистским
толкованиям еще до того, как те были сформулированы,
показал, что основанная на любви сексуальность является
одним из возможных путей к фундаментальному
религиозному опыту. Философ и пис ат ел ь Л ев Шестов (1866-1938)
поставил под сомнение диктат разума (общезначимость
истин), выдвинув идею «откровения смерти». Философ и
богослов
Виктор Иванович Несмелое (1863-1936),
единственный профессор богословия среди этих дер зки х
мыслителей (не все из них даже имели университетское
образование), давал более глубокое понимание образа
Божьего, когда подчеркивал, что его личность не имеет иных
определений, кроме того, что является неопределимой.
Религиозный философ Николай Александрович Бердяев
(1874-1948) признавал вызовы и ограниченность
современности: он находил, что в конечном счете
во змо жны й выбор лежит между «смертью
чело века »
-
с
одной стороны,
и
открытием личности, образа
Божьего, существованием в общности и слиянием со
Все ленн ой
-
с
другой стороны.
Показательно, что священники и епископы
проявляли
инте рес
ко всем этим исследованиям о значении космоса,
эроса
и человеческого творчества, целью которых было
вовсе не
стремление сохранить
монашеский идеал, а
желание об ог ат ит ь историю
и
культуру попыткой
«преображения» и «обожествления». Следствием этого интереса
стали
«религиозные
и
философские собрания»,
на
которых
наиболее серьезные деятели церкви встречались с
самыми смелыми мыслителями. «Это было, как если бы стены
комнаты
упали и открылись бесконечные горизонты... Все
казалось возможным»,
-
от меч ал
Дмитрий Сергеевич
Мережковский.
Церковь добивалась организационной свободы с
восстановлением
патриархии.
В 1904 г. было принято
решение о созыве Собора, и «предсоборная комиссия»
по дго то вил а обширные предложения для приведения
преобразований в соответствии с требованиями современности.
Этот собор, раз за разом откладывавшийся
нерешительным императором, наконец, собрался в 1917 г., однако
лишь затем, чтобы на следующий год быть разогнанным
большевиками.
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА
Термин Латинская Америка отражает не столько
географию, сколько историю этой огромной территории,
протянувшейся от Огненной Земли на юге до Мексики на
севере. Большая часть ее населения говорит по-испански
и по-португальски, что является следствием испанской и
португальской колонизации, втянувшей народы этой тер¬
ритории в орбиту католицизма {илл.210). Однако в
начале XIX в.
ситуация в Латинской Америке стала
стремительно меняться.
Деколонизация и последствия ее для религии
В 1810 г. из Мексики прозвучал обращенный к
испанским ко ло ни ям
«призыв» {el grito) подниматься на борьбу
за независимость, подобно тому, как это сделали в 1776 г.
британские колонии в Северной Америке ив 1791 г.
-
французская колония на острове Гаити. В 1824 г. последние
испанские войска в Южной Америке были разгромлены в
сражении у Аякучо (Перу). Двумя годами ранее,
в 1822 г.,
Бразилия без борьбы отделилась от Португалии. Для
католической церкви, краеугольного камня старого режима,
начался трудный период. Однако кризис традиционной
модели испано-американского колониального
христианства начался раньше
-
еще во второй половине XVIII в. и
был связан с «просвещенной» и «регалистской» {регализм
-
доктрина примата государя над Церковью.
-
Прим.ред.)
политикой Мадрида и Лиссабона, пытавшихся поставить
духовенство под контроль королевской власти. Изгнание
иезуитов из португальских (1759 г.)
и испанских (1767 г.)
владений стало своего рода
политической
демонстрацией нового духа Просвещения {lasLuces). Конечным
результатом этой политики было появление недовольства
значительной части духовенства Короной и соответствующее
усиление оппозиции.
Во время войны за независимость испанских
колоний в Америке (1810-1824 гг.) испанское духовенство
играло важную роль
как
среди
лоялистов
(сторонников
метрополии), так и в
революционных лагерях
-
не
только по причине
своего
престижа
и влияния, но
прежде
всего вследствие своей тотальной интеграции
в
американское общество. Как и все общество,
духовенство было глубоко затронуто и разделено этим
сильнейшим политическим кризисом. Большинство
епископов (18 из 42 были назначены королем между 1814 и
1820 гг.) сохранили верность Короне
-
так же, как и
многие монахи, среди которых была велика доля
испанцев. Креольское духовенство, недовольное
монополией «полуостровного» духовенства на высшие посты
и должности, охотнее становилось на сторону
«патриотов» (впервые это наблюдалось в Мексике).
Война за независимость чрезвычайно ослабила
Церковь
-
сказались
материальные потери, закрытие
семинарий, сокращение количества профессий, секуляризации,
военные жертвы, репатриация
в Испанию роялистского
духовенства и тд. Было оценено, что за 25 лет численность
белого и черного духовенства в зависимости от региона
сократилась на 35-60%, тогда как население продолжало
расти. В Мексике, например, между 1810 и 1834 гг. число
представителей белого духовенства уменьшилось с 4 229
до2282чел.,а
черного духовенства
-
с3112до172б чел .
Возможности ведения образовательной и
благотворительной деятельности, придававшей Церкви прочное
положение в обществе, непрерывно сокращались.
На протяжении революционного периода отношения
с
Европой были прерывистыми и затрудненными. Для
новых
государств (все они, за исключением Бразилии,
получившей императора, были республиками) первой
проблемой была стабильность, второй
-
легитимность:
население должно было осознать, что можно
одновременно быть
добрым католиком и хорошим республиканцем. Более
того, эти республики рассматривали себя в качестве
естественных наследников королевских прав покровительства
в
церковных делах. Испанские монархи отказывались
признать достигнутое силой освобождение колоний и
вмешивались во
внутренние дела молодых государств вместе со
Святым Престолом. Перечисленные трудности препят¬
274

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
ствовали
назначению новых епископов и объясняют
долго существовавшие
вакансии во многих епархиях
-
до 22
лет, как в Буэнос-Айресе (Аргентина).
Первоначально
папа Пий VII
осудил борьбу за
независимость (1816 г., бреве Etsi longissimo). Его преемник Лев
XII вскоре
после своего избрания занялся
восстановлением контактов с бывшими колониями, вплоть до Чили (туда
была послана миссия Музи в 1823-1825 гг., одним из
членов которой был будущий папа Пий IX). В 1835 г. папа
официально признал республику Новая Гранада (нынешняя
Колумбия),
в 1836 г.
-
республику Мексика, а затем и
остальные республики.
В Бразилии
статья 5 Конституции 1824 г. провозглашала,
что католическая религия продолжает оставаться религией
империи (существовавшей с 1822 до 1889 г.) . В 1825 г.
Лиссабон и Рим
признали
новое
государство.
Преемственность здесь сохранялась во всех сферах, что полностью
отличало Бразилию от бывших владений испанской
империи, где вскоре начались конфликты между Церковью
и правителями
новых республик Рим попытался извлечь
выгоду из новой ситуации и после трех столетий
королевского покровительства восстановить свою полную
власть над латиноамериканским христианским миром.
Государство, заинтересованное
в
поддержке со стороны
Церкви, твердо удерживало ее под своим контролем;
Церковь стремилась освободиться от государства, но сохранить
при этом позиции католицизма как национальной религии.
Между Церковью
и
государством возникло
ожесточенное соперничество. Антиклерикализм столкнулся с
антилиберализмом. Для либералов, детей Просвещения,
католическая Церковь была основным препятствием
на
пути
к
разуму
и
добродетели. Она сумела пережить поражение испанцев,
но являлась пережитком прошлой колониальной системы.
Либералы призывали закрыть монастыри, объявленные ими
бесполезными, непродуктивными и, помимо прочего,
опасными, поскольку
их базой служил народ
а подчинялись
они
папству,
т.е .
иностранному
повелителю. Они хотели
положить конец узаконенным привилегиям духовенства и
экономическому могуществу Церкви (по всему континенту
церковная собственность была передана для мирских целей
с
«дезамортизацией», т .е . распродажей ее собственности,
полученной по неотчуждаемому праву на недвижимость).
Либералы обвиняли духовенство в безграмотности и
«фанатизме» народных масс. Религия была для либералов
всего лишь
набором суеверий и дорогостоящих обрядов.
Наконец, образование также должно было стать светским, а
контроль над молодыми умами следовало освободить от
пагубного влияния священников, чтобы «просвещение»
могло разогнать церковную «темноту». Либералы делали
осторожное различие между Церковью, против которой
боролись, и
религией, которую уважали. Они обращались к
Вседержителю и подчеркивали практическую пользу
религии, признавая ее важную роль в поддержании
общественного порядка, за который государство несло
ответственность.
Таким образом, к середине столетия Церковь стала
основным узлом политической борьбы между
«консерваторами» (blancos, т.е . «белыми») и «либералами» {colorados, т.е.
«цветными»), сме ня вши ми
друг друга у
власти в
различных
республиках. Будучи отвергнутой либералами, Церковь
естественным образом нашла прибежище в
консервативном
лагере. Среди либералов все чаще раздавались
требования насильственного отделения католической церкви
от
государства и
поддержки протестантских Церквей,
которые представляли для них прогресс и терпимость.
Протестантизм
Протестантизм впервые появился в Ла ти н ск ой
Америке вместе с капелланами британских полков,
оказавших помощь креолам в борьбе против испанских
войск во время войны за независимость. Вслед за ними
появились
британские и немецкие,
а
позднее
и
американские дипломаты, деловые люди, банкиры,
промышленники и техники.
Новоприбывшие принесли
с собой протестантизм
-
альтернативу католической
Церкви, нарушив ее 300-летнюю монополию.
Между 1850 и 1880 гг.
триумф либерализма во многих
государствах благоприятствовал протестантскому
прозелитизму, вышедшему за пределы иностранных общин.
Англиканская Церковь, появившаяся здесь первой,
подобно другим «историческим» Церквам, родившимся в эпоху
Реформации в XVI в., все еще рассматривала Латинскую
Америку как католический заповедник и понимала, что
миссионерская работа может вестись лишь среди
индейцев, необращенных католиками. Большие немецко-аме-
риканские лютеранские общины были основаны
иммигрантами из протестантских стран Европы, селившихся в
Бразилии и соседних регионах Парагвая, Уругвая и
Аргентины. Помимо этих «переселившихся» Церквей,
существовали миссии североамериканских «традиционных
вероисповеданий»: пресвитериан, методистов, членов
епископальной Церкви и баптистов.
Между 1880 и 1916 гг. темпы проникновения
протестантов ускорились, однако это не принесло значительных
результатов. Это был помимо всего протестантизм
нового стиля, убежденный в своем превосходстве и
разносившийся напористыми североамериканскими миссиями. К
концу столетия в их возросшей активности на
тер рит ори и
от Мексики до Аргентины, в основанных ими
протестантских школах и в их
благотворительной деятельности
ясно проявлялось растущее могущество Соединенных
Штатов.
Состоявшийся в 1910 г. в Эдинбурге Всемирный
миссионерский конгресс, на котор ом преобладали
европейские Церкви, подтвердил принцип невмешательства
миссионеров
в дела Латинской Америки, рассматривавшейся
как католический континент. В ответ на это 40
религиозных
организаций в США провели в 1916 г. в Панаме
Общепротестантский конгресс с целью одобрить и
скоординировать уже начатую миссионерскую деятельность.
Организаторы конгресса насчитали, однако, в Латинской
Америке всего лишь 128 тыс.
протестантов
из
приблизительно 70-миллионного населения: на всем континенте их
оказ алос ь мень ше, че м на англ оязы чных
островах Кариб-
ско го
моря, где проживало 160 тыс.
чернокожих
протестантов. Панамский конгресс признал неудачу движения:
протестантизм
не
пустил корней в Латинской Америке.
Некоторых успехов здесь удалось добиться секте
пятидесятников, но уже после второй мировой войны.
Позитивистский дух и Рим
К I860 г.
либерализм распространился широко. Рега-
лизм уступил место позитивизму, который в одних
странах закончился толерантным агностицизмом, а в других
-
воинствующим антиклерикализмом или да же, как в
Бразилии, где почитали память Огюста Конта, новым
культом
«религии человечности». Однако в Америке слово
позитивизм вскоре приобрело всеобъемлющее значение, далеко
вышедшее за рамки того, что понималось под ним в
Европе: позитивизм здесь вооружился примененным
Гербертом Спенсером к истории и обществу эволюционизмом
Дарвина и утилитаризмом Иеремии Бентама и Джона
Стюарта Милля. Это был позитивизм, понимавшийся как
«н аучн ая культура»
и пы та в ши й ся придать определе нные
формы экономике и политике. Это
мировоззрение,
сочетавшее в себе
«порядок
и
прогресс», поддерживало
действия
протестантских Церквей, основывалось на
масонстве и
сопротивлялось
влиянию католической Церкви.
275

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Сложившееся положение породило
новое явление,
и ме вш ее реш ающее зна чение для будущего:
латиноамериканский католицизм стал искать поддержки в Риме
и присоединился к
папству Для последнего либерализм
был врагом и грехом, источником заблуждений,
опасных для общества, и папа Пий IX осудил его, наряду со
многими прогрессивными движениями в изданном в
1864 г.
«Силлабусе» (перечне).
Реакция Церкви на новые вызовы носила
тройственный
характер. Она продолжала защищать свои
традиционные пра в а, гарант ированные, г де было воз мож но ,
конституцией или конкордатом. Препятствуя проведению
либеральной политики, она опиралась на консервативные
силы и крестьянские массы. Она внедряла свое
вероучение в образование, семью и пр ес су ,
не
говоря уже
о
миссионерской работе среди индейцев или, как это было в
Бразилии (где рабство просуществовало до 1888 г.), среди
чернокожих. Она ставила целью привлечение элиты, но так,
чтобы
при
этом не был
потерян простой народ, и
доб ивала сь признания христианских принципов не только
отдельными личностями, но и государством. И, наконец, она
пользовалась важной поддержкой Святого престола и
европейских Церквей.
При подобном подходе уже недостаточно было
просто оставаться католиком: стало необходимо быть таким
католиком, как в Риме. Латиноамериканское духовенство
и
церковные институты должны были перейти от
«колониального католицизма» к «всемирному католицизму»
Рима, со всем тем, что тот требовал в отношении
доктринальной, моральной и иерархической дисциплины. Этот
сдвиг символизировал два события. Первым стало
основание
учебного заведения Колехио Пио
Латиноамерикано (Collegio Pio Latinoamericano, 1858 г.), из которого за две
трети века вышли 26 епископов и архиепископов, а также
первый на континенте кардинал (назначенный в 1906 г.).
Другим событием стал первый пленарный Собор по
Латинской Америке, созванный Львом XIII и состоявшийся
в Риме в 1899 г. Это наступление католичества
сопровождалось
заметной
организационной
активностью: по яв л ял ис ь новые
епархии, се мин ари и
и
приходы, росла
численность
духовенства
-
как за счет
местного, так и
прибывавшего из Европы.
В Бразилии предвестниками «романизации» стали
епископы.
Император Педру II (правил в 1831-1889 гг.) ,
пользуясь своими правами, стремился ослабить Церковь.
После падения империи (1889 г.) новая
конституция
(1891 г.) установила религиозную свободу, светское
образование и светскую регистрацию гражданского состояния,
отстранив духовенство от преподавания
и
устранив
религию из учебных программ. Государство ликвидировало
церковные статьи бюджета, отказалось признавать
религиозные обеты, отменило покровительство
и
отстранилось от Церкви, которая в свою
очередь дистанцировалась
от государства. Используя благоприятные условия
свободы, Церковь быстро приняла организационные меры по
развитию своих институтов: за 30 лет количество епархий
увеличилось с 12 до 58.
К концу XIX в. положение Католической церкви в
различных
странах заметно разнилось: одним оно было в
светской Мексике и
совершенно другим в католической
Колумбии. Церковь сохраняла сильное влияние на
гражданское общество, хотя по-прежнему оставалась
оттесненной на обочину общественной жизни. Поразительным
было сочетание ее религиозной живучести и культурного
обнищания, выражавшегося в господс тве
сх ола стич еск ого богословия, насаждавшегося римскими
универ сите тами и
епархиальными семинариями. С другой стороны,
Церковь, как и либералы, была вынуждена противостоять
новым социальным силам, порожденным экономическим
развитием и европейской иммиграцией: радикалам,
социалистам, коммунистам и анархо-синдикалистам. Эти но¬
воявленные соперники способствовали некоторому
сближению между католической Церковью и
латиноамериканскими правительствами. Важным исключением оказалась
Мексика, где в 1910 г. началась
революция, а также
Уругвай, удерживаемый либералами.
ВНУТРИАФРИКАНСКИЕ РЕГИОНЫ
Положение Африки в XIX в. в основном было
обус ловл ено таки ми важными событиями, как поселение
европейцев на континенте, политический
раздел
ее
те рри тор ии
и
в конце века
-
установлением колониальной системы. Эта
ситуация глубоко изменила жизнь африканцев. Лишенные
независимости, они были вынуждены менять свои
экономические отношения и культурные основы в связи с
развитием школьного образования и проникновением
западных идей. Но было бы слишком упрощенно сводить
ис тор ию
это го
периода
к
одному
ли шь
европейскому
воздействию: в то же время Африка подвергалась ряду
внутренних сдвигов, вызванных, в особенности, менее
заметным и менее жестоким
проникновением ислама,
который не в меньшей степени повлиял на изменение
традиционного мировоззрения
и д ел африканских
обществ.
Традиции
Анимизм, тотемизм, поклонение предкам, натуризм
(теория происхождения религии из олицетворения
и
почитания сил
природы.
-
Прим. ред.), фетишизм и
язычество
-
таковы основные понятия, используемые
этнографами при описании африканских религиозных систем . В
XIX в.
«традиционные» африканские религии заметно
разнились своими верованиями, ритуалами
и ценнос тями, а
та кже способ ами и х
передач и
от поколения к поколению
и
ролью, отведенной им в обществе. Однако все они
имели общее ядро. Чаще всего на вершине африканского
пантеона стояло некое высшее, недосягаемое Существо,
молитв енное
обращение к которому не имело смысла. Затем
шли многочисленные божества, гении и духи, которым
предназначались жертвы и к которым относились
заклинания (илл.2\\). Слово было исключительно
важным. Кроме того, религиозные обычаи включали
несколько ступеней, от инициации (церемонии
вступления во взрослую жизнь) до смерти. И, наконец, в
тех
случаях, когда нарушался традиционный порядок (в
результате войн, голода, эпидемий, технического спада),
африканские религии были призваны осуществить
процесс «возвращения к обычному состоянию», тем
самым вовлекаясь в
повседневную жизнь.
Вопреки тому, что о них долго думали и писали, эти
религии отнюдь не были статичны, скорее
они
непрестанно изменялись, проявляя поразительную
способность к
адаптации: на состояние дел сильно влияли постоянные
контакты
между африканскими обществами и устная
передача религиозных знаний (то, что такие знания не
записывались и не
кодифицировались, является
несомненным
фактом). Однако в XIX в.
усиление взаимодействия
-
как
между самими африканцами, так и
между ними и
европейцами
-
ускорили эти процессы и, благодаря
усвоению африканскими культурами ряда элементов
христианства и ислама, способствовали развитию новых форм
религии. Хотя история Африки в целом показывает, что
адаптации были постоянной чертой африканских религий,
модель такой эволюции для XIX столетия пока остается
малоизученной.
276

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
Исламизация
В течение многих столетий ислам
широко, но
постепе нно распространялся по Африке. Вначале это бы л
ислам купцов, городов и вождей, и его
распространение шло
тремя
основными путями: на востоке от Сомали до
Мозамбика в результате морской торговли с Азией; на севере
через Египет и Ливию по долине Нила в Чад; на западе
посредством транссахарской торговли со странами Магриба
(Марокко, Алжиром и Тунисом). В XIX в. проникновение
ислама на Черном континенте ускорилось. В Центральной
Африке расширение торговли, связанное как с
европейским, так и арабским спросом, привело ко все
увеличивавшемуся числу обращений среди народов, зависевших от
этой торговли, поскольку их представления о богатстве
арабских и суахильских купцов часто связывались с их
религией.
В то же время это обращение позволяло
местным жителям не сделаться добычей охотников на рабов.
На северо-востоке
континента распространению ислама
во многом способствовало продвижение египетского
«фронтира» к региону Великих озер. Нечто подобное
нередко происходило в Западной Африке, где
распространение ислама, чаще всего бывшее делом рук
самих
африканцев, было связано с
коммерческой гегемонией
некоторых этнических групп.
Именно так ислам смог
прони кнуть
в новые области, прежде хорошо «защищенные» от
его влияния,
-
в лесные зоны и в
ряд государств, долго
сохранявших враждебность к религии арабов (государств
народов моей, бамбара и ашанти). Это продвижение
ислама было по существу заслугой преданных идее групп
племен (хауса, фульбе и диула), стремившихся обратить в
ислам как можно больше людей, а также «очистить»
исламски е обычаи «дурных мусульман».
Это стремление отразилось в увеличении числа
религиозных войн (джихад), которые вели некоторые
недавно появившиеся государства Западной Африки: от
созданного в 1760 г.
теократического государства Фута-Джаллон
до империи Уасулу правителя Самори Туре во второй
половине XIX в.
Хотя насилие, сопровождавшее подобные обращения,
вело к оживлению традиционных обычаев и часто
вызывало
ст рах
и
неприятие новой религии, ислам все же имел
ряд преимуществ, облегчавших его распространение по
сравнению с христианством. К ним относились простота
обращения в веру, которое обходилось без
предварительной подготовки, «обряда перехода» и публичного
отречения от прежней веры при крещении, а также терпимое
отношение к
старым религиозным обычаям и даже к
старым верованиям. И самое главное -
он не менял
образа
жизни
неофитов: полигамия, обрезание, светская
интеграция в общество сохранялись, как и прежде.
Наконец, как это ни парадоксально, поддержку
исламу оказало прибытие европейцев и начало колонизации.
Такие администраторы, как французский губернатор
Сенегала Федерб, до своего назначения в Черную Африку
служивший в Алжире, знали и уважали ислам; для них,
проникнутых идеей «цивилизаторской миссии» европейцев,
ислам по
сравнению
с
африканским «язычеством»
представлял серьезный прогресс. С другой стороны,
откровенная
враждебность некоторых европейцев к исламу
превращала его в оплот
противодействия европейскому
проникновению; ярким примером тому является обращение
султана одного из сенегальских государств Лат-Диора.
Свергнутый французами со своего престола
в
Кайоре, он
начал
про тив
них
войну, имевшую не только
политический, но и религиозный характер.
Одной из характерных черт африканского ислама
следует считать существование дервишских орденов
-
«братств». С маврами в Западной Африке
распр остран ился
орден гсадирийя
-
аскетическое и мистическое
братство, впервые
появившееся на
Среднем Востоке, в которое
в основном принимались представители высших слоев.
Хадж Омар (1794-1864), основатель и глава государства
тукулер (одного из народов фульбе) в Западной Африке,
член братства тиджанийя, возникшего в
Северной
Африке, способствовал распространению этого братства в
Африке к югу от Сахары и некоторому отступлению братства
кадирийя. Несомненный успех братства тиджанийя
объяснялся простотой его «правил», тем, что в него
входили представители простого народа, а также его
сравнительно эгалитарными методами действий. Наконец,
в XIX в. появились братства местного происхождения,
в частности, основанный в Сенегале шейхом Амаду
Бамбой мюридизм, пустивший глубокие корни в
обществе и связанный с местными
культурами, что
обусловило его ус пех . Эти новы е братства весьма
способствовали появлению специфического африканского
ислама
-
«черного ислама».
Итак, в
результате появления монархий и их
приверженцев, под некоторым влиянием суфизма ислам пустил
корни к югу от Сахары, приспособился к обычаям и
нравам местного населения
-
подобно тому, как это
произошло в Индонезии, в Юго-Восточной Азии. И это явление
заслуживает лучшего узнавания и понимания после столь
долгого
пренебрежения им .
Христианизация
XIX век стал в высшей ст еп е ни периодом
христианс кого
проникновения
в
Африку. Справедливо и то, что
уже
сIVв.
Эфиопия служила главным оплотом христиа нства;
кро ме тог о, уже
в
эпоху
великих
географических
открытий европейские миссионеры высаживались на
Африканском побережье,
в особенности в Конго. Но только в XIX в.
усилия миссионеров принесли реальный успех.
Буквально все способствовало этому: интенсификация торговых
отношений, в основном на Западном побережье
континента; увеличение числа поселений белых в Южной
Африке; распространение среди европейцев идеи
«цивилизаторской миссии», а в конце столетия -
колонизация.
Миссионеры прибывали в Африку во все большем числе
вплоть до первой мировой войны. Свой вклад в
распространение христианства внесли и исследователи,
пересекавшие этот континент, в том числе Давид Ливингстон (1813
1873), медик, исследователь и священник, член
Лондонского миссионерского общества (илл.2\2), и Генри
Мортон Стэнли (1841-1904) (иял.2\Ъ), журналист и
ис сле дов ате ль,
старавшийся вызвать интерес
к
христианству у Мутесы I, правителя государства
Буганда (1860-1884 гг.), недавно по политическим
соображениям обратившегося в мусульманство.
Участие в этом движении приняли все крупные
государства и все христианские конфессии, даже Церкви
чернокожих американцев из Сьерра-Леоне и Либерии,
-
государств, ставших новой родиной для освобожденных
рабов. В результате христианизация отличалась двумя
основными
чертами: соперничеством различных Церквей и, как
следствие, религиозной фрагментацией и фактическим
разделением африканской территории между миссиями,
которое стало прототипом будущего колониального
раздела. К
тому
же степень
проникновения варьировалась
от
региона к региону: оно было значительным в Южной
Африке, где было связано с заселением Капской колонии, и
меньшим в Западной Африке, где усилиям миссионеров
препятствовали не только сильные позиции ислама, но,
прежде всего, тяжелые
условия жизни.
История христианизации Африки
-
это не столько
история миссий, которая скорее связана с историей
европейцев в Африке, сколько история африканцев и их
реакций на миссионерскую деятельность. С самого начала
отношения
между африканцами и христианством были до¬
277

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
воль но
двусмысленными. Миссионеры, протестуя против
рабства и работорговли, нашли свою аудиторию среди
порабощенных групп населения и в сообществах, которые
были жертвами работорговли. Кроме того, христианская
религия нередко ассоциировалась с богатством,
могуществом и престижем белых людей. Культурные,
экономические и
религиозные факторы были тесно переплетены
между собой. Миссионеры содействовали разным
полезным начинаниям:
разведению огородов при миссиях,
мелкой ремесленной деятельности, организации школ,
медицинской помощи и тд. Наконец, многим местным
жителям, обеспокоенным быстрыми изменениями в обществе,
лишенным
прежнего престижа
и
страдавш им
от
превосходства европейцев, новая рел иги я дава ла воз мож нос ть
приобретения нового статуса. Так, многие молодые
учителя-туземцы в миссионерских школах приобретали
власть и влияние
среди соплеменников, что прежде было
прерогативой старейшин и вождей; посещение школ при
миссиях и
умение писать стало вскоре надежнейшим
средством продвижения по социальной лестнице.
Но христианство давало преимущества далеко не во
всем. Во многих
слу ча ях
его идеи противоречили
туземным представлениям о священном и их социальным
воплощениям. Христианство основывалось на «писаном»
слове, на Библии, тогда как африканские культуры были
устными. Его учение было систематизировано, его
строгие предписания осуждали многоженство, а в
католицизме
к
тому
же
требовали безбрачия
религиозного
персонала.
Попытки
примирить
африканские традиции и христианские требования были
редкими и безуспешными: англиканский епископ
Коленсоу (Colenso) был даже отлучен от Церкви за
разрешение полигамии среди зулусов Южной Африки.
Церковные обряды и символы с
трудом сочетались с
обычаями
мест ного
населения.
Проповедь была
обращена непосредственно к индивиду
и его семье, но в
этих обществах они были ценны лишь по
причине
их
принадлежности
к
сообществу. Помимо этого,
принадлежность Церкви предполагала подготовку (изучение
основ христианской веры) и обряд крещения, чуждые
африканскому обычаю посвящения. Этим можно
объяснить, что многие новые христиане ощущали
потребность в почитании
старых божеств и в уважении
табу своих групп.
Существовали еще два важных обстоятельства.
Во-первых, африканскими Церквами по-прежнему руководили
европейцы. «Укоренение» духовенства, литургии и
теологии шло медленно, с за п оз д ан и е м, бы ло частичным и
контролируемым. Во-вторых, появление новой религии
ча сто
ассоциировалось
с отрицательными
последствиями
колонизации континента белыми, постоянно
проявлявшимися в повседневной жизни. Если вначале в
христианство
зачастую обращались отдельные люди, отвергнутые их
обществами, то во втором поколении происходили, как
правило, обращения целых сообществ. Порой это было
связано с конкретными обстоятельствами; так, племя пад-
хола в Восточной Африке было насильно обращено
напавшим н а нег о
народом баганда, стремившимся доказать
св ое
превосходство
и
превосходство своей религии; с
другой стороны, народ тсвана пришел к христианству после
военной победы, одержанной, как они считали, благодаря
преподобному Роберту Моффату; отец Доржер сумел
покорить «дагомейцев» (народы Бенина), став
переводчиком и доверенным лицом их короля Беханзена; королева
Мадагаскара Ранавалона II, обращенная в протестантство
в 1868 г., призвала своих подданных последовать ее
примеру. Наконец, в
ситуации социальной дезинтеграции,
в
которую погрузились многие общества, столкнувшиеся с
европейцами, многие вожди, неуверенные в завтрашнем
дне и боявшиеся потерять вла сть, са ми приходили
к
миссионерам.
Сопротивление и обновление
Европейское вторжение ускорило глубокий кризис
традиционного порядка и переоценку старых
представлений, начавшуюся во многих сообществах еще до
прихода европейцев. Библия стала инструментом познания, а
также ферментом сопротивления. Появился целый сонм
пророков, волшебников, тайных обществ, жриц и
заклинателей дождя; возникло множество
мифов о встречах
со
сверхъестественными существами.
Все они давали
различные объяснения бедствиям, которые, казалось,
обрушились на Африку. Кроме того, в этих навеянных
тысячелетней практикой заявлениях предсказывалось, что
несчастьям придет конец. Обычно пророки возвещали скорый
приход эры процветания, справедливости и
независимости, когда власть и даже судьбы Человечества окажутся в
руках чернокожих, которые сделаются правителями
белых. Существовали бесчисленные версии того, каким
образом изменится положение вещей: белых поглотит
огненная буря; все воды превратятся
в
кровь; про виде ни е
ниспошлет спасителя, возможно человека, Бога,
перевоплощение Христа или целый народ, который явится
издалека. Эти надежды пустили столь глубокие корни среди
последователей некоторых религий, что отдельные
г ру п пы прекращали трудиться, уничтожали посевы и стада
(как, например, последователи мумбо в Габоне в начале
XX в.).
Эти религиозные движения обеспечили
антиколониальное сопротивление местоположениями и людьми,
необходимыми для его развития
и
самовыражения. Так,
жрецы, участвовавшие в движении Маджи-Маджи (Танганьика),
которое вылилось в восстание 1905-1907 гг., убеждали
своих последователей в чудодейственной силе
освященной воды («маджи»), которая, как полагали восставшие,
спасет от
пуль врага. Тайное общество «людей-леопардов»
на Неволь ничьем Берегу (Гвинейский залив) превратилось
в
небольшую партизанскую армию, нападавшую на б ел ых
и
пытавшуюся терроризировать
их.
На тех территориях, где успехи христианства были
невелики, традиционные религии усваивали некоторые
его
черты благодаря людям, посещавшим школы при
миссиях. Элементами многих африканских религий стали
монот еизм
(который вовсе не был
чу жд африканскому
«язычеству»), вера в существование дьявола, понятие о
добре
и зл е , мораль европейского типа, идея спасения и
ожидание «мессии». Ярким примером является учение бвити,
в
котором библейские мотивы были искусно объединены
с историей и привычной религией народа фанг (Габон)
из
группы банту.
Это религиозное обновление воздействовало и на
христианство, приводя к тому, чего не было раньше,
-
к
возникновению но в ы х
христианских Церквей, подобно тому,
как это
пр оисх одил о
в
Северной Америке, и по сходным
причинам. Феномен мессианизма, исследованный в 1902 г.
применительно
к Южной Африке миссионером Морисом
Леенхардтом, несомненно, восходил к XVII в. и к
прибытию в этот регион первых португальских миссионеров.
Но по-настоящему этот мессианизм заявил о себе лишь в
конце XIX в., и
происхождение его было связано, прежде
всего, с позицией и взглядами тогдашних миссионеров: с
расовой сегрегацией в рамках Церкви, обеспеченной
жизнью многих миссионеров и противоречием между
подобным подходом и христианской проповедью братства и
бедности. Эта дихотомия вела к неприятию «религии
белого человека», что привело
к появлению
«черных»
Церквей и к
возвращению
к «истинной» религии,
оппозиционной по отношению к той, что была искажена «дурными
христианами». Кроме того, религиозные ритуалы «черных»
Церквей более соответствовали потребностям их членов:
обряды очищения, сеансы исцеления, литании и трансы
-
в с е это было глубоко пропитано старыми обычаями.
278

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
Многочисленные исследования этих различных
мессианских движений позволили выделить несколько их
типов. Бенгт Сундклер выявил в Южной Африке
«эфиопскую» Церковь, последователи которой мечтали о земле
Хама и царстве пресвитера Иоанна как о Земле
обетованной, и
«сионистскую» Церковь, названную так в связи с
идеей «Нового Иерусалима» и по аналогии с г. Зайон в
штате Иллинойс, США, где в 1896 г. была основана одна из
первых «черных» Церквей. В настоящее время имеется
более детальная типология этих движений: так, например,
«гебраистские» Церкви проповедовали веру в Бога, но не в
Христа,
все еще ожидая прихода Мессии.
С самого начала появления эти Церкви играли во всей
Африке политическую роль, и их поя вл ен ие ст ало ча ст ью
длительного процесса, ведущего к независимости.
ЭКСПАНСИЯ ХРИСТИАНСТВА
Новый миссионерский дух
До конца XVIII в. деятельность европейских Церквей
за пределами Европы находилась под пристальным
контролем государств. Как правило, она не выходила за рамки
удовлетворения духовных потребностей европейцев.
Католики хорошо знали о плохо подготовленном
колониальном духовенстве, поэтому самые богатые колонисты
посылали своих детей учиться в*школах своих
метрополий. Монахи, в особенности иезуиты, пользовались
большей независимостью и занимались обращением туземцев
в христианство, однако споры о том, как при этом быть с
местными обычаями в Китае и
подозрительность
испанских властей в отношении экономических и социальных
успехов Иезуитского государства в Парагвае (1610-
1768 гг.), привела к изгнанию иезуитов из американских
владений Испании и явилась одним из поводов к
роспуску «Общества Иисуса» в 1773 г. папой Климентом XIV.
В то же самое время,
также в XVIII в., протестанты
вырабатывали собственные новые формы миссионерской
деятельности, что совпало с подъемом пиетизма в Дании,
Германии и англосаксонских странах. Некоторые группы,
в особенности действовавшая в пригородах Лондона
секта Клэпема, в 1790-х гг . вместе с членами парламента
приняли участие в движении за отмену рабства, выступая за
возвращение освобожденных рабов в Сьерра-Леоне
-
т. е.
за то же самое, что несколько позднее сделали
американские общества для Либерии. Один из освобожденных
рабов, Сэмюэл Кроутер, родившейся в стране, впоследствии
получившей название Нигерия, стал пионером
христианизации на нездоровом побережье ГЬинейского залива.
Имея широкую, но порой весьма неопределенную базу,
являвшуюся общей для ряда вероисповеданий, такие
организации, как основанное в 1795 г. Лондонское
миссионерское общество, мирили между собой членов различных
ми сс ий и обе спе чи вал и денежными средствами
деятельность по распространению Библии и обращению в
христианство местного населения. После 1814 г. это движение
распространилось в к он тин ен та ль но й части Европы,
и
подобные общества были основаны в Базеле, Париже,
Берлине и в Скандинавии.
В католической среде миссионерское движение также
имело похожий народный характер и вдохновлялось
англос аксонскими подходами, как, например, акция Полины
Жарико «полгроша на распространение веры» в Лионе
(1822 г.). Связь с движ ение м против рабства проявилась
позднее и была не столь прочной, однако имела прямое
отношение к личному опыту участников таких миссий, как
Сестры Св. Жозефа Клюнийского на о. Реюньон и в
Сенегале, которую возглавляла ее основательница Анн-Мари
Жавуэ (1770-1851). Многие представители белого
духовенства, такие как Моне и Левавассёр, пришли
к убежде¬
нию, что крещение требует создания постоянных семей,
а значит -
отмены рабства. Подобный ход мыслей
побудил Франсуа Либермана (он был крещеным сыном
раввина из эльзасского г.
Саверн), создать в 1839 г. организацию
Oeuvres desNoirs («Дело черных»), которая составила ядро
«Конгрегации чистого сердца Марии»; позднее это
объединение слилось с «Конгрегацией Святого Духа»,
и это
сл иян ие
привело к появлению одного из наиболее
могущественных католических миссионерских обществ
-
«Общества Отцов Святого Духа». Уже на закате Второй империи
новый архиепископ Алжира Шарль Лавижери (1825-
1892) основал конгрегацию «Белых Отцов», поставив
перед ней близкую его сердцу задачу
спасения
сирот
и детей
рабов. Спустя 20 лет он возглавил антирабовладельческую
кампанию, которая привела
к созыву Брюссельской
конференции в июле 1890 г.
К этому времени Франция стала ведущей
миссионерской страной. Существовавшие до 1789 г. конгрегации
были в 1816 г. восстановлены под руководством
Парижского общества заграничных миссий,
сосредоточившегося на работе в Азии. Был основан ряд
нов ых
конгрегаций,
мужских и женских, набиравших участников в различных
странах; они разделили между собой территории,
подлежавшие юрисдикции Святого престола.
Стратегам обращения в христианство
Вся эта миссионерская деятельность предполагала
максимально возможную близость к туземному населению
при полной убежденности в д ел е и готов ности принять
местные условия жизни; исключение делалось лишь для
семейной и общинной жизни, рассматривавшихся как
средство спасения от изоляции и связанных с ней
проблем. Даже после открытия хинина (1820 г.) условия, в
которых жили миссионеры, оставались очень опасными: в
Экваториальной Африке множество молодых мужчин
и
же нщин стал и
жертвами
желтой
лихорадки,
сонной
болезни и
ужасной «гематурической лихорадки».
Методы работы протестантских и катол ическ их
миссий резко различались. Первые сосредоточивались
глав ным
образом на распространении Библии; так, Уильям
Кари и его два товарища, обосновавшись близ Калькутты,
перевели всю Библию на 6 языков, в том числе на
китайский, а Новый Завет на 30 языков и диалектов.
Конгрегация, наиболее распространенная форма организации
среди протестантов, поощряла создание совещательных
органов, однако право принятия решений оставалось в них
прерогативой европейцев. У католиков безбрачие
духовенства, две параллельные иерархии (викарии, или
апос тол иче ски е
префекты, и местные церковные власти) и
первоочередная обязанность Церкви расширять сферу
своего влияния определяли основную задачу миссии:
привлечь поодиночке на свою сторону местное население,
еще придерживавшееся традиционных религий. Этому
служило открытие благотворительных аптек, а также школ
и
церковных училищ {илл.214), готовивших туземных
учителей,
которые
становились
постоянными
спутниками европейских миссионеров, выезжающих с
основной базы на работу среди населения.
В Церквах, появившихся в ходе Реформации, в
особенности
у англиканцев в Восточной Африке и Нигерии,
миссионеры преодолевали еще большие расстояния, обходясь
без постоянных баз и оставляя после себя подготовленных
ими туземных учителей, а позднее священников. Первым
епископом-африканцем стал Сэмюел Кроутер после
своего посвящения в главном англиканском соборе в
Кентербери (Англия) в 1864 г. и до своей смерти
в 1890 г.
проповедовавший христианство на территории вокруг Лагоса,
проявляя подчеркнутое уважение к традиционным
верованиям и готовность к диалогу
с
мусу льмана ми.
279

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
В конце концов, протестантские
и католические
миссии
договаривались
о
«разделе» террит ории, порой
оформляя его на законодательном уровне (например в
Индонезии), и в
результате устранялось взаимное непонимание,
хотя и не исключалось
соперничество и конкуренция,
в
особенности в
сфере школьного образования. Сходные
проблемы, впрочем, возникали и между различными
протестантскими
веро испо веда ниям и,
и
среди катол ическ их
конгрегаций.
Подобно всем своим соотечественникам, миссионеры
пользовались военной и административной поддержкой
своих
стран.
Появляясь на новых территориях до
колониальных за хв а то в, они час то проводили
те же
топографические и лингвистические изыскания, что и обычные
исследователи. Миссионеры всегда были настроены
патриотично, а правительства вполне осознавали ту пользу,
которую им приносит защита христианских интересов,
особенно в Азии. Именно поэтому французские власти
об рат илис ь
к
французским протестантским миссиям в
Океании и на Мадагаскаре с поручением установить контроль
над миссиями, основанными англосаксонскими
обществами. Этот миссионерский национализм подкреплялся
твердой верой в превосходство «христианской
цивилизации», результаты внедрения которой в языческих
странах
компенсировали потери на современном Западе.
Но было бы неверным рассматривать христианское
миссионерство как одно из проявлений колониальной
экспансии, находящееся у нее в услужении. Любые власти,
будь то британские или французские, с подозрением
относились к
религиозному прозелитизму. Миссионеры, в
свою очередь, старались держаться подальше от крупных
городских центров и от
европейского населения,
умонастроение и поведение которого внушали им опасения.
Наконец, стремление властей к контролю над миссиями,
особенно если речь шла о земле и образовании, могло легко
перейти в открытую враждебность.
Разница в подходе проявлялась также на
социальном и культурном уровне. Миссионеры оказывали
помощь и покровительство прежде всего самым слабым
и незащищенным чл е на м
традиционных обществ:
бывшим невольникам и девочкам, которых ждал
принудительный брак или работа по контракту. Католические
монахини и протестантские помощницы воплощали
здесь социальные достижения западных женщин.
Противоречия наблюдались и в сфере образования: целью
миссионеров была подготовка учителей-туземцев в
миссионерской школе и будущих духовных лиц, тогда
как власти видели в школах место подготовки
переводчиков и чиновников; привлекательность города и
европейского образа жизни воздействовали и на
учеников, побуждая их в первую очередь изучать основные
европейские языки.
Порой конфликт бывал довольно
острым, как между германскими колониальными
властями и Бременской миссией в Того.
В отношении
туземных культур миссии скорее
выступали сторонниками их сохранения. Готовя различные
отчеты, словари и памятные записки, они создавали
материалы, которые могли быть потом использованы для
реконструкции местной культурной идентичности. В
этом смысле показательны труды по малагасийскому
языку, политическим и культурным традициям малагасийцев
французского иезуита Кале и норвежского лютеранина
Вига, данные которых подтверждены недавними
исследованиями. Благодаря прекрасному знанию языка, оба
автора были в состоянии
проводить опросы среди
представителей старшего поколения, нашедших прибежище
в
деревне,
и
сумели создать целый «сборник», публикация
которого была завершена уже после их смерти. В
настоящее время он является основой наших представлений о
королевских традициях и религиозных обрядах, помогая
восстанавливать далекое прошлое Мадагаскара.
Значительной частью знаний о Восточной Африке мы
обязаны кропотливой работе священника Шарля Саклё
(1856-1943) из Конгрегации Святого Духа, изучившего и
систематизировавшего язык суахили (кисвахили) и
культуру народов, говорящих на нем. Наряду со словарем в
тысячу страниц, который он после первого издания в
1891 г . постоянно
совершенствовал, Шарль Саклё написал
историю религии,
шко льные
учебники и гимны, вошедшие
в
повседневную практику англиканской, а также
католической миссий. Другой его страстью была ботаника: он
положил начало классификации флоры Восточной
Африки и передал свои гербарии Музею Парижа и
университету Монпелье.
Тогда же протестантский миссионер Морис Леенхардт
(1878-1954) собирал в Новой Каледонии
лингвистические и
этнографические материалы, которые он
использовал, вернувшись на родину, уже
после первой мировой
войны. Австрийский этнограф и лингвист, католический
миссионер патер Вильгельм Шмидт (1868-1954),
безусловно, является самым известным из этих ученых: он
основал Венскую школу этнографии и журнал «Антропос»
(1906 г.), был горячим сторонником обследований на
местах и создателем богословской теории «первобытного
божественного откровения» и основанной на ней теории
«прамонотеизма», пытался этнографическими фактами
обосновать исконность монотеизма. Следует также
упомянуть работу Шарля де Фуко, отшельника из сахарского Та -
манрассета, убитого в 1916 г., и в первую очередь его
«Grammaire etdictionnairefrangais-touareg touareg-Jrangais»
(«Грамматика и французско-туарегский и
туарегско-французский словарь» и сборник «Poesies touaregues» («Поэзия
туарегов».
Это всего лишь примеры всесторонних исследований,
но велась еще медицинская работа и выполнялись
служеб-
н ые обязанности. Бе льг ийс кий ми ссио нер Дамьен
(Жозеф) де Вёсте {илл.215), умерший от проказы
в
леп розор ии
на о. Молокаи (Гавайи) в 1889 г., остается
сим вол ич еск ой фигурой той борьбы, которая велась
против страшных эндемических заболеваний.
Обратная связь
Вся эта упорная работа на местах не могла не оказать
воздействия на Европу. В 1912 г. при поддержке венской
Школы религиозной этнографии была проведена первая
Международная неделя религиозной этнографии в
Лувене (Лёвен, Бельгия). Спустя несколько лет после войны это
мероприятие повторилось,
ив
резу льт ате получили
признание «Лувенские миссиологические недели». Во
Франции продолжал свою работу в сфере государственного
высшего
образования и в Обществе исследователей
Океании Морис Леенхардт, а Шарль Саклё основал настоящую
языковую академию в миссионерской семинарии в Ше-
вийи-Ларю.
На протяжении многих лет такие миссионерские
журналы для верующих, как <<Annales de la propagation de lafoi»
(«Анналы распространения веры», 1825), были
единственным окном в более
широкий мир для простого сельского
читателя, которому предлагали исполненный братских
чувств и симпатии взгляд на народы,
в те дни считавшиеся
«первобытными». Но, как и следовало ожидать,
наибольшее воздействие эта работа оказала на саму Церковь и
богословскую мысль, что проявилось в первых робких
шагах к сближению Церквей. Свидетельством этого стали
выступления индийских и китайских делегатов на
Всемирном миссионерском конгрессе в Эдинбурге в 1910 г.,
который принято считать началом экуменического
движения
среди протестантских Церквей.
Лишь война помешала образованию Международного
миссионерского совета. За исключением немногих групп
280

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
и журналистов, собравшихся вокруг таких личностей, как
лазарист Фернан Порталь во Франции, этот экуменизм не
встретил противодействия в католических
миссионерских кругах. Публикация в 1912 г.
диссертации,
защищенной в Тулузе молодым теологом Луи Капераном и
посвященной «проблеме спасения неверных», положила
начало дискуссиям
в католической Церкви по этой важной
миссионерской теме. Наконец, в г. Галле, благодаря
Густаву Варнеку, а позднее в Мюнстере, благодаря Йозефу
Шмидлину
-
первый из них был
протестантом, второй
католиком
-
оформилась новая богословская
дисциплина
-
«миссиология».
Вскоре проявилась реакция и в странах, где велась
миссионерская работа. В Южной и Восточной Африке среди
народа банту зародились пророческие движения, из
которых позднее возникли независимые африканские
Церкви. Их можно рассматривать
как религиозное выражение
появлявшегося осознания этими
нар ода ми
своей
политической и культурной самобытности, на что, например,
указывают неда вн о обнаруженные сочинения первого
конголезского священника Стефано Каозе, посвященные
традициям его народа в первые годы XX в.
Еще более яркие примеры реакции религиозного
самосознания туземного населения можно обнаружить в
Азии. Брахман Брахмабандхав Упадхья (1861 -1907)
попытался создать индуистскую версию христианского
монашества и в конце концов присоединился
к
просветительскому движению Рабиндраната Тагора. Наконец, хорошо
известно, насколько были открыты западным влияниям
лидеры первой Китайской республики, начиная с Сунь
Ятсена, получившего образование в протестантских
миссионерских школах, и как они
стремились постичь тайну
той силы, которую давало христианство народам Запада.
Православные миссии на Востоке
Миссионерская деятельность православия в этот
период осуществлялась главным образом русской Церковью. В
XVII и XVIII вв. она отождествлялась с попытками
русификации, зачастую довольно жесткими, и долго
ассоциировалась с преследованиями «староверов», однако в XIX в. и
вплоть до 1917 г.
русская Церковь проявляла гораздо
больше уважения к местным языкам и культурам. Основу
миссионерской работы теперь составляла литургическая
проповедь (на туземных языках) и нередко бескорыстная
социальная работа. Три великих миссионера: архимандрит
Макарий в Западной Сибири, Иван Евсеевич Попов-Вени-
аминов
(Иннокентий), епископ Камчатский и Св.
Герман
Аляскинский в северной части Тихого океана, трудясь
в
самых
суровых
пр ирод ных
условиях
(илл. 216),
пытались понять местных шаманов и переводили
Священное писание и богослужебные тексты на местные
наречия, превращая последние в письменные языки.
Около 1900 г.
крупным центром миссионерских
исследований и изучения
ислама стала
Казанская
академия, выпустившая целую православную библиотеку
на 50 языках
н ар од ов Северной Азии. Русские миссии
продолжали деятельность на Аляске
и
Алеутских
островах и после их продажи Соединенным Штатам в
1867 г., сумев в итоге охватить всех
православных
иммигрантов, приехавших в США Многие
проживавшие
там униаты из Прикарпатья, на которых
свысока
смотрели в местной католической церкви (где задавали тон
ирландцы), добровольно вернулись в православие, что
представляло собой более удачное решение вопроса, чем
принудительная ликвидация униатства в Российской
империи в 1853 г. в
правление Николая I.
В Японии священник Николай Касаткин обеспечил
расширение жизнеспособной православной общины,
состоявшей из одних японцев. Архимандрит Спиридон (чьи
замечательные мемуары были переведены и изданы во
Франции под названием «Mes missions en Siberie» («Мои
Миссии в Сибири») поддерживал хорошие отношения с
буддистами, жившими на монгольской
границе. Находясь
под сильным впечатлением от их глубокой духовности, он
даже не решался крестить их, предпочитая трудиться для
будущих времен, когда местные мудрецы, всегда
изображаемые с закрытыми глазами, сами откроют их.
На Ближнем Востоке русская Церковь (представленная
в ч ас тн ос ти научно-благотворительным Палестинским
обществом) оказывала поддержку придерживавшимся
византийского обряда православным арабам, которые
находились в подчинении у греческих епископов, назначаемых
Константинопольским патриархом, ответственным за все
православные общины в Османской империи. Это
положение мешало местным православным эффективно
защищаться от униатов (лучше оснащенных в
культурном
отношении и пользовавшихся
покровительством Франции)
и о т протестантских миссионеров (поддерживаемых
англосаксонскими странами). Иное положение сложилось в
крупнейшей и наиболее населенной
патриархии
-
Антиохийской (местонахождением которой со Средних веков
был Дамаск), в которой длительный кризис (1891-
1906 гг.), вопреки Константинополю и
турецким властям,
привел к появлению арабского патриарха и усилению
местного епископата. Православные арабы стали
пионерами арабского возрождения
-
«нахда» (пробуждение),
лозунгом которого было объединение и независимость
Плодородного Полумесяца в светском обществе, открытом
обновлению.
МУСУЛЬМАНСКИЙ МИР
Нередко забывают, что исламский мир отнюдь не
ограничивается частью Средиземноморья от Марокко до
Ближнего Востока, включающей Египет и достигающей
Аравийского полуострова, т.е. зоной арабского ислама и
арабского языка, языка Пророка и Корана. За пределами
этой обширной исторической зоны находится
тюркоязычный ислам на территории от Малой Азии
(сегодняшней Турции) до Средней Азии (бывших советских
республик), а также иранский ислам. Кроме этого, ислам
распространен на огромных территориях от Афганистана до
Зондских островов (Ява, Борнео, Суматра и др.) в составе
Малайского архипелага и до Австралии (в начале XIX в.
населенных лишь немногочисленными аборигенами).
Островки ислама есть также в Черной Африке и на
Балканах (в Албании).
Мир в волнении, мир жаждущий
Ислам иногда рассматривается его приверженцами как
«сообщество верующих» (умма), как единое религиозное
и политическое целое, каким могло стать и христианство.
Однако действительность никогда не совпадает с
мечтами. В весьма разнородном в религиозном отношении
(результат исторического и культурного развития) мире
ислама, к тому же разделенном на суннитов и шиитов,
постоянно возникали различные ереси, схизмы и
сектантские группы. Политически он также никогда не был ни
единым, ни однородным. Османская империя и
Британская империя в Индии собрали вместе народы различных
рас и религий. На Ближнем и Среднем Востоке сумели
пережить хиджру очень древние, также разделенные
христианские церкви.
Все это в XIX в. вызвало два процесса, развивавшихся в
противоположных направлениях, но двигавшихся к
одному и тому же результату. С одной стороны, в Османской
империи проявляли стремление к свободе христианские
281

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
страны Европы
-
Греция и балканские страны, а также
население арабских регионов
-
Египта, Аравии и Сирии.
С другой стороны, на весь исламский
мир
оказ ыва ли
вл ия н ие экспансионистские действия великих д ер жа в,
которые стремились прибрать к рукам мировые богатства
и
переходили от раздела «сфер влияния» к аннексии
путем установления «протектората». Это был век
империализма и колониализма, когда геополитические
и
коммерческие соображения подкреплялись
вооруженными вмешательствами.
Первой под угрозой оказалась Османская империя.
Несмотря на проведенные в 1839 -
начале 1870 гт.
некоторыми султанами реформы (танзимат), она отступала
на всех
фронтах. Символично, что в одном и том же 1830 г.
добилась независимости Греция, подавшая пример своим
балканским соседям, и
произошло французское
завоевание
Алжира. Шедший своим собственным
пу те м Египет
стал
открытым для французских влияний (Бонапарт в
1798 г., последователи Сен-Симона, Фердинанд Лессепс,
руководивший строительством Суэцкого канала,
открытого в 1 869 г.). Египет, находившийся с 1803 г.
(с начала
правления Мухаммеда Али) под управлением формально
подчинявшегося турецкому султану правителя
-
хедива,
заявил о своих правах на Судан, где между 1881-1898 гг. шло
восстание махдистов против турецко-египетских властей
и английских колонизаторов, однако в 1882 г. сам пал
жертвой британской оккупации. Тунис, Марокко, Т]риполита-
ния, Киренаика, Эритрея и Сомали оказались под
французским и итальянским
контролем. В течение всего XIX в.
арабы думали, прежде всего, о своей независимости «во
имя чистого ислама», который проповедовали ваххабиты.
Восточная Персия и Афганистан сумели сохранить
независимость, но оказались под влиянием России и
Великобритании. Королева Британии Виктория (илл.2\1)
в 1877 г. была провозглашена императрицей Индии, она
правила
мусульманами
и
индуистами,
а
также
религиозными меньшинствами -
сикхами, парсами,
сирийско-малабарскими и сирийско-маланкарскими
христианами. Будущая Индонезия находилась под
властью голландцев, а будущая Малайзия
-
под
британским управлением. Филиппины, где имелось свое
мусульманское меньшинство, до 1898 г. оставались под
властью Испании.
Для мусульманского сообщества XIX век был периодом
тяжелых испытаний, защиты от внешних и внутренних
врагов, когда приходилось давать ответы, порой
противоречивые, на все новые вызовы. Протянувшийся на
огромные расстояния
исламский
мир пребывал в состоянии
волнения и
духовной жажды. Хотя не имеется данных о
численности населения планеты в начале века (может быть, 1
млрд. чел.), к его концу,
в 1900 г., она оценивается в 1,6 млрд.
чел., из которых 200 млн.
-
восьмая часть человечества
-
были мусульманами. Из этого числа 175 млн. чел. были
суннитами, принадлежавшими к четырем
религиозноюридическим школам или доктринам, или мазхабам (ха-
нифиты, шафииты, маликиты, ханбалиты), и 25 млн. чел.
-
шиитами
(включая алавитов и исмаилитов). К этому
перечню можно добавить, без указания численности, три
религиозных исламских меньшинства: это восходящие к
древним временам друзы, караиты,
а также
последователи бехаизма, религиозно-политического течения,
появившегося в
середине XIX в. в связи с бабидскими
восстаниями 1848-1852 гг. в
Иране, которых преследовали
как
еретиков до их распространения
в
Европе после 1890 г.
Основатель этого направления Мирза Хусейн Али Бехаул-
ла
(букв.
-
«блеск Божий») выступал за всеобщую религию,
основанную на преодолении расовых, социальных и
религиозных противоречий.
Между фундаментализмом и модерн из мо м
Столкнувшись с вызовами , мусульманское
сообщество должно было как-то
отреагировать. Его духовные
наст авни ки
-
улемы стали первыми, кто приступил к
переосмыслению традиции, предлагая новые подходы и
вселяя в
верующих надежду на «возрождение» (нахда).
Предложенные решения различались в зависимости от
региональных культур и масштабов
европейского
влияния. Религиозная жизнь была довольно бурной: вели
борьбу мевду собой многочисленные школы, появлялись
новые секты и братства, началось движение (<Салафийя)
за
возвращение к истокам ислама.
Расширив сферу компетенции и постепенно укрепив
свой авторитет, улемы стали играть решающую роль в
повседневной публичной жизни исламского общества. Им
принадлежала монополия на образование, они
проводили коллективные моления как имамы и читали
проповеди
(хутба) во время пятничного богослужения,
в
которых
затрагивали общественные проблемы. В качестве кади или
муфтиев они осуществляли правосудие, толковали
законы и
регулировали
отно шени я
между людьми. Руководя
верующими, они не щадили правителей, которые часто
были вынуждены уступать им. Но и на них сказались
последствия кризиса, поразившего исламскую мысль:
будучи горячими последователями первоучителей, они не
выходили за рамки буквального истолкования их наследия.
Безоговорочное подчинение традиции (таклид) для
них было важнее, чем самостоятельное толкование (ид-
жтихад) главных источников мусульманского права
(Коран и Сунна).
В конце столетия отмечался стремительный подъем
марабутского дервишского движения. Главные братства,
или
шарика
-
кадирийя, садат алъ-уафаийя, бакриахал-
ватийя и тиджаиийя создали свои сети во всем
исламском мире, превратившись в мощные общественные
институты. Под руководством шейхов и их мукаддамов
(заместителей) члены братств (мюриды) объединялись
в
духовные группы,
в
которых они выполняли свои
религиозные обряды.
Можно ли при всем этом говорить о веке
«средневекового обскурантизма»? Обучение чтению и письму
в
религиозных центрах
обеспечивало
определенную
степ ень
грамотности и открывало учащимся прямой доступ к
Корану. Образование могло быть затем продолжено при
крупных мечетях и в медресе (средних и высших школах),
однако там изучались лишь относящиеся к религии
предметы, без обращения к светской культуре.
В конце XVIII в . на Индийском субконтиненте и
Аравийском полуострове возникло движение за возвращение
к истокам и следование примеру «благочестивых
предшественников» (аль-салах алъ-салах). Вдохновителем этого
движения (Салафийя) стал в Индии Вали Аллах Шах
(1702-1762), а в Аравии
-
Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб
(1703-1787). Это означало появление ваххабизма,
подлинного фундаментализма, адепты которого пытались
очистить ислам он ненужных «новшеств» (культа святых,
дервишества, посещения гробниц, веры в заступничество
Пророка и даже от
института султаната и халифата в
Константинополе), появившихся в пр оце ссе ра зв и ти я
ислама.
Богословы с целью захвата власти заключили союз с
эмиром Мухаммедом ибн Саудом: в 1786 г. был взят Эр-Рияд, в
1805 г.
-
Хиджаз, были захвачены Мекка и Медина. Султан
с помощью египетских войск в 1818 г.
сумел
положить
конец этой
авантюре, однако движение сохранило
свою
силу.
Разнесенные паломниками известия о захвате
ваххабит ами свят ых мест
произвели огромное впечатление на
мусульманский мир. В Магрибе препятствием для
распространения ваххабитского учения стала традиционная
открытость, сила маликизма (религиозно-юридический толк
мусуль манско го сунн итского пр ав а.
-
Прим.ред.)
и
непри¬
282

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
ятие насилия. Однако ваххабиты оказали заметное
воздействие на братство санусийя в Ливии (основанное в 1843 г.),
и через
не го
-
на Африку к югу от Сахары; они добрались
до Йемена и в 1821 г.
-
до Пенджаба, где после английской
аннексии этих территорий в 1849 г. подпитывали
оппози цию против Британии. Англичане считали их
«наиболее опасной» сектой: «Ее миссионеры столь же
многоч ислен ны и
ревностны, как христианские миссионеры... За
строгость нравов их уважают даже ортодоксальные
мусульмане» (из доклада 1870 г.).
Модернисты рассматривали этот дух и подходы как
нечто отсталое, несовременное. Сами они считали, что для
предотвращения упадка ислама необходимо, наоборот,
«заимствовать у Запада»
-
без колебаний и без страха.
Экспедиция Бонапарта в Египет (1798 г.) вызвала мощную
волну во всех мусульманских странах: ее восприняли как
крестовый поход и в ответ призывали к джихаду.
Впоследствии, однако, модернизация и индустриализация Египта
пашой Мухаммедом Али (1769-1849) показала, что
существует и иной путь, с которым соглашались и улемы. Один
из них, ученый-просветитель Рифаа ат-Тахтави (1801-
1873) стал генератором идей среди модернистов после
своего пятилетнего пребывания во Франции (1826-
1831 гг.), описав полученные уроки в книге «UOr de Paris»
(«Золото Парижа»). В Тунисе за ним последовал Махмуд Ка-
баду (1814-1871), который был идеологом преодоления
социально-политической и культурной отсталости путем
реформ. Манифестом этого нового духа ислама стала
книга Хереддина, опубликованная в 1867 г. на
арабском языке
ив1868г.
-
в
Париже по-французски как «Reformes
necessaires aux Etats musulmans» («Реформы, необходимые
для мусульманских государств»).
Несмотря на свои разногласия по поводу того, какой
линии следует придерживаться и что нужно делать,
фундаменталисты и модернисты по крайней мере были
едины в признании необходимости духовного
сопротивления западному правлению. Проявлениями этого нового
духа стали восстание против французских завоевателей в
Алжире (1842-1847 гг.) под руководством легендарного
вождя Абд аль-Кадира и борьба теократических
королевств в Черной Африке, таких как халифат Сокото в
Западной Африке, сопротивлявшийся англичанам до 1900 г.,
а также государство полководца Самори Туре в бассейне
Верхнего Нигера и суданские махдисты, окончательно
разгромленные в 1898 г. (первое
-
французами, вторые
-
англичанами) и явившие
миру две формы джихада.
Именно это объясняет, почему в рамках этих двух
непохожих, но в равной степени «реформистских» течений
могло
происходить обновление исламской мысли.
Представление об обновлении дают два периодических
издания: газета
«алъ-Урва аль-вуска» («Надежная опора»),
которую в 1884 г. основали Джамаль-ад-Дин аль-Афгани
(1839-1897) и е го
ученик Мухаммед Абдо (1849-1905),
и
более модернистский журнал «Аль-Манар» («Маяк»),
основанный в 1898 г.
Мухаммедом Рашидом Рида,
последователем Мухаммеда Абдо в Каире. И в том, и в другом
издании
присутствовала уверенность
в том, что в отсталости
мусульманского мира повинен не ислам, а пассивность
верующих, символами которой являются
традиционалисты и братства. Но пробуждение и возрождение могли
идти двумя путями: при возращении к раннему
исламскому обществу или же при учете уроков развития Запада.
Европейские завоевания со всей настоятельностью вызвали
новый вопрос: следовало ли считать колонизованные
европейцами земли территорией войны (дар аль-харб)
-
ведь они не были ни мусульманскими землями (дар аль-
Ислам), ни землями мира (дар алъ-сулъх). Новое
поколение реформаторов на полуострове Индостан пошло в этом
вопросе по стопам фундаментализма Афгани, Абдо и их
последователей.
Ведя свою пропаганду, улемы
в
пер ву ю очередь
обыч¬
но
обращались к властям, призывая их начать джихад. Если
власти проявляли недостаточно энтузиазма, улемы
обращались прямо к мусульманским сообществам, потом, в
качестве последнего средства,
-
к отдельным верующим,
призывая их спасти
мусульманский закон, сделав его
законом собственной жизни: «Исламское сообщество лишь
тогда станет вновь процветающим, когда оно станет
строго соблюдать шариат и положит конец ростовщичеству,
лжесвидетельству, воровству, роскоши
и
запретит
использование музыкальных инструментов...» (фетва, т.е .
юр иди чес кое зак лю че ни е марокканского али ма Джафара ибн
Идриса от 18 мая 1881 г.).
Таким образом, реакция мусульманской
интеллигенции последовала двумя направлениями,
основанными на
различных подходах: с одной стороны
-
Салафийя и
фундаменталисты, требовавшие строгого выполнения
предпи саний
шариата, зачастую толкуемых буквально; с
другой
-
модернистская школа, не боявшаяся смелых реформ.
Так, кади Касем Амин (1873-1908) уже в 1898 г. призывал
к эмансипации мусульманских женщин и отмене
обязательного ношения паранджи, доказывая, что это не
противоречит тексту Корана. Весьма далекий от светского
подхода (в том смысле, который ему придадут позднее
турецкие кемалисты) исламский модернизм пытался найти
решения проблем, совместимые с нормами шариата.
«ДАЛЬНИЙ ВОСТОК»
Азия для населения Запада
-
это, прежде всего,
«Дальний Восток», т.е. Китай, Япония, Корея, Индия, Цейлон
(Шри-Ланка) и Индокитай
-
группа стран, лежащих в
середине огромной географической территории, которая
включает Сибирь на севере и пространства от Юга Турции
до современной Индонезии (являющейся частью
мусульманского мира) и до с трудом обращенных в
христианство Фи ли пп ин . Э то т
регион, который позволяет
представить древнее развитие Человечества, является родиной
древнейших культур с их специфическими и
непохожими
религиозными традициями.
Индия и Юго-Восточная Азия
Заметное влияние на страны Юго-Восточной Азии
оказывают Цейлон (Шри-Ланка) и Индия. Но если в
Индии преобладает индуизм, то в этих странах
доминирует буддизм: махаяна («Великая колесница») во
Вьетнаме и хинаяна («Малая колесница»), одной из
школ которой является тхеравада (учение старейшин),
-
в остальных, где его центрами являются
многочисленные монастыри, которые ведут религиозную
подготовку и обучение молодежи.
Основным религиозным меньшинством в этих
странах были
мусульмане. Христианство, которое
исповедовалось приблизительно десятью процентами населения
Вьетнама и Цейлона, прочно укоренилось на побережье
Индии в результате нескольких последовательных волн
обращения, древнейшей из которых принято связывать с
именем апостола Фомы, а первые надежные свидетельства
относятся к проповеди, которую
вVв.вели
несториане. За
этим последовала португальская колонизация в XVI в. и
работа французских миссионеров в XVII в.
Таким
образом, именно религия
ст ал а местом
встречи
Европы и Азии, а история религий оказалась важной
главой в
ист ории
их
многосторонних
и
бурных
взаимоотношений. Индия, в частности, была ареной активной
торговой деятельности, которая после падения в 1858 г. империи
Моголов превратилась в систематическую колонизацию
полуострова британской Короной. Сиам, современный
Таиланд, был открыт для европейского влияния, но сумел
283

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
сохранить свою независимость. Цейлон (Шри-Ланка)
попал под британское правление еще в 1802 г. После
трех англо-бирманских войн в 1885 г. была присоединена
Бирма. В 1863 г. Камбоджа, на которую
пося гали е е
сиамские и вьетнамские соседи, сама
перешла под
покровительство Франции, которая также отобрала у Сиама
Лаос и
у Вьетнама
Кохинхину (Южный Вьетнам), а в
1873 г.
установила свой протекторат над Тонкином
(северная часть Вьетнама) и Аннамом (Центральный
Вьетнам).
До британского завоевания Индийский субконтинент
никогда не объединялся под властью центрального
правительства. Тенденция индуистских и мусульманских
правителей к политической раздробленности выливалась в
союзы и войны
между ними.
Индуистские и суфийские
мистики легко находили основу для взаимопонимания, а
мусульманские правители приспосабливались к кастовой
системе.
Индуисты сделали культ мусульманских святых
частью своего пантеона.
Колонизация привела к
новому управленческому
рационализму. Опорой правления стала местная
вестернизированная интеллигенция, которая действовала в
качестве
культурного посредника между администрацией и
широкими слоями населения. Запад открыл для себя
богатство восточной религиозной мысли, одновременно
подвергнув ее критическому анализу и побуждая к
самопроверке.
Несмотря на существование брахманов и аскетов,
индуизм всегда был религией без Церкви. Он был неотделим
от строго иерархического общества, отождествлявшего
себя с его собственными ценностями. В странах, где
преобладал буддизм школы тхеравада, положение было иным:
здесь провозглашался общий для всех моральный кодекс
Будды, а предпочтение отдавалось не знанию и власти, а
религиозному аскетизму и медитации. Это помогает
понять, почему в этих
странах религиозное оживление,
связанное с изменением политической и экономической
ситуации, исходило из многочисленных монастырей со
многими их
центрами, развитие которых продолжалось
на
протяжении всего столетия.
На Цейлоне (Шри-Ланка), например, каждая секта
стремилась доказать, что она ортодоксальна более других
сект. Ученые монахи
противостояли
н е только
англоязычной элите, но и
противодействовали христианским
миссионерам в их стремлении вести образование населения.
В 1862 г. один из таких монахов основал «Общество по
распространению буддизма», получившее в свое
распоряжение
мощную издательскую базу. Позднее подобная
активность стала подогреваться растущим национализмом.
Сходное оживление можно было наблюдать в
индуизме. Колониальные
реформы вызывали прот есты , которые
(особенно среди племен) принимали относящуюся к
тысячелетнему царству религиозную форму, стороны
которой порой заимствовались у христианства. С другой
стороны, для сект в штатах
1уджарат и Уттар-Прадеш,
возглавляемых
духовными наставниками, было характерно
определенное пуританство. Но подобные реформационные
движения заметно отличались от неоиндуистского
реформизма, свойственного англизированной индийской
элите и заслуживающего особого внимания.
Для этой элиты было недостаточно критиковать
обычаи, которые в Европе считались варварскими
(самосожжение вдов или невозможность для них
повтор ных
браков, детские браки и др.) . Разрыв между культурами
требовал глубокого религиозного анализа, первым центром
которого стала Бенгалия и особенно Калькутта, где
появилась такая фигура, как Раммохан Рой (1774-1833).
Родившийся в знатной брахманской семье, но окончивший
мусульманскую школу в Патне и изучивший персидский
язык, он стал знатоком мусульманской культуры и
восхищался монотеизмом ислама. Он
выучил английский язык,
поступил на службу в Ост-Индскую компанию и
познакомился с западным рационализмом
и
протестантизмом. Он
остался
брахманом, но исповедовал строгий монотеизм,
в
котором стремление к спасению сочеталось с
социальной активностью в этом
мире. С целью пропаганды своей
реформистской программы он основал в 1828 г. в
Калькутте своеобразный религиозный орден
-
религиознореформаторское просветительское общество «Брахмо са-
мадж» («Общество Брахмы»). Оно имело свои отделения
в
крупных городах, и британская администрация
набирала из него чиновников для всей Индии. Среди его
членов был Дебендранатх Тагор, один из
руководителей общества, отец знаменитого поэта, и
просветитель
Кешобчондро Сен.
Несколько позднее также в Калькутте появилась
необычайная фигура Рамакришны (настоящее имя
-
Гадад-
хар Чаттерджи, 1836-1886) {илл.218), философа-
мистика и
религиозного реформатора, проявлявшего
эффектные
эк ста тич еск ие
спос обн ости .
Он
отождествлял
индуистские б ож е ст в а
с
Христом и
Мухаммедом.
Его
выдающийся
ученик
Свами
Вивекананда (1862-1903) в 1897 г. основал
религиозно-реформаторское общество «Миссию Рамакришны»
и сделал своего наставника символом «всечеловеческой
религии», способной охватить все религии и даже
светские ценности западного гуманизма во имя
освобождения Индии и спасения мира.
На протяжении столетия Индия была среди стран,
в
которых проходил интенсивный культурный обмен,
вызванный встречей цивилизаций. Видное положение
в обществе здесь занимали индуисты, мусульмане
и
даже зороастрийцы. Один из лидеров индийского
национально-освободительного движения Мохандас Ка-
рамчанд Ганди (1869-1948) {илл.219) долгое время
жил
в
Европе. Существование интеллектуальной
среды объясняет появление в Индии в 1879 г. штаб-
квартиры Теософского общества, ранее
ор га н из о ва нн о го в Нью-Йорке русской писательницей Еленой
Петровной Блаватской (1831-1891). Здесь
распространяли идеи Вселенского братства Человечества без
различия рас, вероисповеданий, пола, касты или цвета
кожи, сильнейшим образом воздействовавшие на
жиз нь общества.
На огромных просторах появились многочисленные
реформистские объединения, выдвигавшие программы
нравственного воспитания и социальной деятельности.
Проявления синкретического модернизма неизбежно
вызы вал и
конс ерва тивную
и даже фундаменталистскую
реакцию с целью защитить кастовую систему, старинные
обычаи и
культ свящ енны х изображений. Это усиливало
стремление к созданию единого индуистского фронта
против неиндийских религий, особенно после того, как
мусульмане в 1909 г. добились права на образование
отдельной избирательной курии, что стало началом
периода все возраставшей напряженности между
устремлениями элит и
традициями общества, которое сопротивлялось
переменам, а также между желанием возвратиться к
«чистой» религии прошлого и реальностью народных культов,
связанных со своими богами.
Китай
Для Китая XIX век, разделенный на два периода из-за
первой опиумной войны 1840 г., обычно считается
временем упадка. Находившийся под властью императорской
маньчжурской династии Цин (в 1644-1911 гг.), Китай
испытывал все более гнетущее иностранное присутствие,
сначала европейское, а позднее японское. Согласно
традиционной и все еще весьма
распространенной в
историографии точке зрения, религия уже
не
играла большую
284

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
роль
в этой эволюции: религиозный упадок в Китае порой
отодвигается к гораздо более раннему времени. Ни одна
из трех мировых религий (буддизм, христианство, ислам)
не смогли сыграть серьезную роль в сопротивлении
китайского общества иностранному давлению и
порожденному
им кризису.
Конфуцианство, подвергшееся существенной
секуляризации уже во времена династии Мин (1368-1644 гг.),
теперь приобрело форму домашней и личной
религиозности, отвергавшей всякое публичное выражение. Важное
место занимал семейный по своему характеру культ
предков, организационной формой которого сделались
могущественные союзы; отдельные люди руководствовались
нормами нравственного поведения, зафиксированными
в «Главных книгах о достоинствах и недостатках», а
при
сомнениях обращались к богам при помощи
«вдохновенных писаний», получивших в это время значительное
распространение.
Хотя образованная элита продолжала рассматривать
свой статус отчасти как духовное призвание, ее
представители отказывались от выполнения какой-либо
литургической службы, помимо предписанных обрядов
(церемоний перехода, культа весны и осени), интерпретируемых
сугубо формально. Конфуцианство сохраняло свою власть
в насаждении этических норм, но отделяло себя от
коллективных форм религиозной жизни (праздников,
культов и т.п.). Включение народных культов в официальный
пантеон и помещение на его
вершине Гуанди и Вэньчана,
народных по своему происхождению божественных
покровителей войны и экзаменов, было недостаточным,
чтобы сплотить общество вокруг конфуцианства как
государстве нной религии.
На высшем уровне конфуцианской религиозной
доктрины главной заботой правительства оставалось
отправление государственного культа, несмотря на множество
иных
проблем, с которыми ему приходилось
иметь дело.
Богословским дебатам времен предшествующей династии
больше не было места. Конец империи в 1911 г. в еще
большей степени, чем исчезновение
конфуцианского
ритуала, способствовал отказу (для многих интеллектуалов
давно
ставшему свершившимся фактом) от традиционной
космологии, в которой находила все свое выражение
китайская религия. К концу столетия новаторы обратились
к
образу «реформированного» Конфуция,
превращенного ими в Бога, а потом
-
к
полному отказу от всех ссылок
на
традицию. Эта радикализация, сопровождавшаяся
падением династии Цин, привела к концу официального
сосуществования культов во всеохватывающей системе,
находившейся под опекой императора как покровителя
всех религий.
Поскольку конфуцианство не выполнило своей
задачи, его место были в состоянии занять две другие
традиционные религии. Буддизм уже не переживал того
бурного роста различных школ и доктринального творчества,
который происходил в первом тысячелетии и даже в
начале
второго. Интерес интеллектуалов-реформистов к
буддистской философии, резко усилившийся в конце века,
сопровождался воинствующим антиклерикализмом и
отказом от коллективных и
индивидуальных обрядовых
действий (медитаций, молений и тд.). Что же касается
даосизма и множества относившихся к
нему культов, то их отрыв
от
интеллектуальной и политической жизни был
настолько
глубоким, что в официальных и иностранных
источниках о даосизме либо не упоминается, либо говорится с
пренебрежением. Однако среди новообращенных даосов
были такие ученые, как Минь Йидэ (1758-1836) в
провинции
Цзянсу и Чень Мингуй (1824-1881) в провинции
Гуандун. Они создали ряд апологетических произведений,
однако их попытки защитить очищенный даосизм,
приблизив последний к конфуцианству, представляли
интерес лишь для небольшой части элиты.
Религиозные
институты
не
получали притока
свежих
сил, ч то
препятствовало
их обновлению.
Монастыри
пополнялись лишь юношами и теми
взрослыми, которые
были неспособны к деятельной или семейной жизни.
Социальный статус духовенства редко когда был столь
низким. Тем не менее оно продолжало оставаться важной
социальной группой. Имеется мало данных о численности
и составе населения в XIX в., однако по переписи 1739 г. в
стране насчитывалось 350 тыс. монахов и монахинь
(возможно, это число вдвое превышает реальное; 85% из них
составляли буддисты и 15%
-
даосы); к началу XX в. было
более 500 тыс. монахов-буддистов. В ряде крупных общин
(их было около 5%), несмотря на растущие экономические
и политические трудности, поддерживалась строгая
дисциплина и высокие стандарты созерцательной жизни.
С другой стороны, происходил беспрецедентный рост
числа «сект».
Огульно заносимые государством
в
общую
строку под названием Байлянь («Белый лотос»), эти
движения группировались вокруг наставников, которые,
не
требуя от своих учеников соблюдения правил и долгого
периода посвящения, обучали их способам телесного
аскетизма и медитации, дававшим человеку здоровье и
долголетие, а также боевым искусствам. Эти «секты» издавали
молитвенную литературу на народном языке (баоцзюанъ),
в
которой сочетались эсхатологические опасения, культ
изн ачальн ого ж е нс к о г о божес тва (неизвестный мировым
религиям) и традиционные нравоучения. Среди торговцев
и
ремесленников в больших
городах, таких как Шанхай,
появлялись тайные общества, аналогичные масонским
ложам, развивавшиеся за счет традиционных цеховых
объединений и их культов. Но последние оставались
весьма активными вплоть до середины XX в. В
результате
большая часть населения была вовлечена в те или иные
секуляризованные религиозные организации (духовенство
участвовало в них, но не
контролировало), которые
характеризовались различной направленностью
-
от
консерватизма до о ткр ы то г о проте ста.
Большая часть «сектантских» движений, являясь
подпольными, ограничивала свою деятельность
организацией празднеств и общинных молений, однако некоторые,
уверовав в предсказания о близком конце света, брались
за оружие и восставали
против властей. В XVIII в. такие
мятежи вспыхивали спорадически, но в XIX в. стали более
многочис ленными и ма сштабными. Порой центры
сопротивления держались по 10 лет и дольше.
Крупнейшее восстание этого века не имело ничего
общего с «Белым лотосом», но и оно имело религиозный
характер. В 1850 г. Хун Сюцюань (1813-1864), бывший
последователем одной американской протестантской
миссии, провозгласил себя братом Иисуса и обещал
изменение этого мира. Благодаря своим пророческим
видениям он оказался во главе движения тайпинов, заложив
основы религиозной системы, которая представляла собой
смесь из навеянного протестантизмом строгого
пуританства и эгалитарного утопизма, восходившего к
древнекитайской традиции и резко порывавшего с местными
культами, вокруг которых было организовано тогдашнее
китайское общество. С 1850 г. и в течение 10 лет
повстанческая армия, сформированная Хуном, занимала
богатейшую часть страны, где было провозглашено «Небесное
государство великого благоденствия» (Тайпин тянъго) со
столицей в Нанкине (с 1853 г.). Лишь в 1864 г. цинские
войска сумели нанести повстанцам поражение.
Эти всплески насилия, религиозного по своему
происхождению, приводили ко все большему разрыву между
элитой, более чем когда-либо ранее увлеченной Западом
и его антирелигиозными взглядами, и традиционным
обществом, все еще достаточно сильным. Хотя начавшиеся
экономические перемены подрывали его литургические
основы (цехи и сообщества, складывавшиеся вокруг
местных культов), сооружение храмов по местной инициа¬
285

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ти ве
продолж алось
в
прежнем темпе, а в
пе риод
восстановления, последовавшего за разгромом тайпинов,
даже ускорилось. По-настоящему храмы стали терять
свое значение в обществе лишь в начале XX в. с выводом
школ
из -под их
контро ля,
а затем
-
в
результате
конфискации их собственности.
В этих обстоятельствах иностранные религии
добились успехов, которым, однако, не сопутствовало
массовое обращение, на которое рассчитывали их
проповедники.
Распространение ислама происходило благодаря
последователям суфизма, трудившимся в Китае
уже с XVI в.,
но добившимся успеха благодаря созданию ряда
произведений, отвечавшим требованиям классической
литературы. Приниженное положение китайских мусульман и
некитайских народов как национальных меньшинств не раз
приводило к кровавым восстаниям. Христианство,
присутствовавшее в Китае со
времени появления первых миссио-
неров-иезуитов в конце XVI в., неоднократно подвергалось
гонениям; в XIX в. наблюдался рост числа соперничавших
между собой миссий и конфессий, но своим нетерпимым
отношением к традиционной китайской религиозности
порой вызывали яростные реакции. Самым известным
стал о
Боксерское, или Ихэтуаньское восстание (1899-
1901 гг.)
в
Северном Китае, начатое тайным обществом
Ихэцюань («Кулак во имя справедливости
и
согласия»),
связанным с боевыми
искусствами «Белого лотоса»; позднее
это общество получило название Ихэтуань («Отряды
справедливости и согласия»). В июне 1900 г.
ихэтуани
вступили в Пекин. Восстание было подавлено войсками
нескольких западных стран.
Наоборот, ламаизм
-
тибетский буддизм уже давно
не был в Китае чем-то новым, однако в XIX в. отношение
к
нему заметно потеплело. Для тибетцев, а также для
Монголии, которая в ту пору была частью Китайской
империи, эта религия была средоточием повседневной
жизни. Далай-лама и монгольский Богдо-гэгэн (монгол.
-
Главный святой; другое название
-
Чжэбцзун-дамба-
хутухта) молчаливо признавались правителями Тибета
и
Внешней
Монголии, однако
их
очередные
реинкарнации контролировались Пекином. При этом
ламаизм уже не пользовался прежним покровительством
со стороны империи, что было связано с банкротством
государства (которое до этого -
в XVII-XVIII в в.
оказывало
материальную
помощь
множеству
монастырей, особенно на монгольских территориях).
Более того, налицо были признаки враждебности,
вызванные эк он ом ич ес ки м
могуществом
ламаистской
т ео кр ат ии , ко тора я контролиро вала
почти
половину национальных богатств этих двух стран
и
удерживала
в
сво их
монастырях
от
трети до
поло вины
мужского
населения.
Последователи
тибетской буддийской школы гелугпа (тиб.: учение,
или закон, добродетели), основанной еще в начале XV
в.,
обеспечили свою полную гегемонию
ине
допускали никаких новшеств в отношении учения,
ритуала
и
искусства; в XIX в. развитие
тибетско-монгольского буддизма, казалось, подошло к своему
завершению.
Таким образом, трагическое вхождение Китая в Новое
время оказало лишь ограниченное воздействие на
традиционные религии. Их институты утратили власть и
влияние, однако их ценности продолжали распространяться в
обществе, а порожденная ими литература в форме
романов, пьес и
нравоучительных
книг
(шанглиу) оставалась
глав ным
предметом индивидуального чтения и
публичных декламаций. Если конфуцианство становилось все
более радикальным, враждебным к религиозным
реформам, то буддийские интеллектуалы, особенно
сплотившиеся вокруг отстаивавшего светскую религиозность Ян
Вэньхуэя (1838-1911), а также буд дийская пресса,
издательства и школы воспитали целый ряд деятелей, выступавших
за нравственное обновление общества. Это движение,
отчасти националистическое по духу,
имело
поддержку с о
стороны международного буддистского модернизма,
весьма активного в Японии и Южной Азии, который под
держивали
симпатизировавшие ему европейцы. Среди даосов,
не пользовавшихся подобной международной
поддержкой, хотя в свое вре мя
и вызвавших
интерес японских
ученых, появились -
вокруг Чэн Иннина (1880-1969) в
Шанхае
-
группы изучения «внутренней алхимии» (;чэйданъ).
Такого рода поиски бессмертия были очень древними, но
в данном случае они были основаны на синтезе разных
религиозных традиций и привлекли к себе
многочисленных
интеллектуалов, часть которых, получив западное
образование, теперь хотели заново открыть свою китайскую
сущность. Возникший в XIX в.
интерес к нар од ны м
пособиям по нэйдань, отличавшимся от более старой и менее
доступной литературы, широко распространился среди
средних классов и стал предвестником движения цигон
(«qigong), которое стало одной из ключевых особенностей
китайской религиозной жизни в наше время.
Япония
Для Японии эпоха правления 15-и поколений сегунов
династии Токугава (1603-1867 гг.) была «Эрой великого
мира» и длительным периодом самоизоляции страны.
После реставрации Мэйдзи (1867-1868 гг.) страна
стремительно пошла по пути модернизации. Реакция
столкнувшихся с этими преобразованиями традиционных религий
-
синтоизма и
буддизма
-
была различной, и тогда же
появились новые религиозные течения.
Положив конец внутренним войнам, терзавшим
средневековую Японию, династия Токугава создала сильное,
хорошо управляемое государство, которое, способствуя
развитию рентабельной экономики, пожизненно
закрепляло за населением определенные обязанности. Буддизм,
считавшийся в некоторой степени государственной
религией, занял особое положение, укрепившееся после
запрета
в 1612 г.
христианства, когда от всех подданных
потребовали внести свое имя в реестр одного из буддийских
монасп
ырей; не сделавшим этого грозило обвинение в том,
что они
хрис тиан е. Б уддизм основывался на культе
семьи
и
предков, который в своем народном проявлении стал его
главной чертой.
Конфуцианство глубоко пропитало нравственные
концепции страны, побуждавшие народ к действию, а не к
смирению. Всякая милость, полученная от божества,
понуждала получившего к ответному действию, которое
никогда не было достаточным, и он всегда оставался в долгу.
Отношения каждого человека с его родителями,
старшими и теми, кто занимал более высокое социальное
положение, были аналогичны тем отношениям, что связывали
людей с божествами. Отсюда проистекала особенная
важность сыновней почтительности и вместе с тем
верности,
вы сш ей японской добродетели.
Синтоизм (синто), политеистическая религиозная
система, распространенная только в Японии, был
структурирован вокруг трех обрядовых полюсов: культа
императорской семьи, почитания нескольких больших
национальных святынь и, наконец, в деревне
-
культа местного
божества, которое заботилось о людях и
урожае. В этом
выражались те гармонические отношения, которые на
протяжении жизни человека должны были преобладать
между ним, природой и богами. Ядром синтоистских
представлений были рождение и плодородие.
Модернизация недешево обошлась Японии. Не все
выиграли от нее в равной степени: появились
неудовлетворенные
и что-то
потерявшие;
часть насе лен ия
подверглась
маргинализации.
Возникли новые религии, которые
по большей части
проповедовали возвращение
к
286

МЕСТО РЕЛИГИЙ В КУЛЬТУРАХ XIX ВЕКА
временам старых богов, связанное с надеждой на
будущую справедливость, которой на земле будет
предшествовать наступление нового царства изобилия.
Среди прочих
-
те чени я
Куроцуми-кё, Тенри-кё, Конто-
кё, Маруями-кё
и Омото становились
выражениями
народного протеста. В одно и то же
время и к тому же
неоднозначно
врагами
виделись иностранцы
и
правительство.
В этих движениях (например в Омото) с
их сильнейшими мессианскими ожиданиями часто
присутствовала идея спасителя Мироку-Майтрея,
долженствующего родиться в будущем и осуществить
счастливое правление миром. Кроме того, выступал ряд
фигур
из японского пантеона, часто обновленные
младшие божества, которым была доверена миссия лечения
или нравственного исцеления (например даосский Конь-
цзинь в движении Конкё-кё). Этот «ожидающий
мессианиз м» сопровождался
интенсивным прозелитизмом,
иногда отсутствовавшим
в
традиционных религиях.
Старой территориальной базе буддизма и с ин т о из м а,
сто ле тия ми св я з ыв а в ше й религиозные предпочтения
японцев с их происхождением (предками, семьей и даже
нацией) и с местом их
рождения и проживания, нелегко
было сохраниться в условиях индустриализации,
массовой урбанизации
и постепенного исчезновения
крестьянского общества и традиционной большой семьи, бывшей
одновременно домашней, хозяйственной и
символической единицей. Так появлялось свободное пространство,
которое могли заполнить «новые религии».
Восстановление императорской власти означало
окончание эпохи
сосуществования трех различных
систем знания: национальной, защищавшей японскую
самобытность; неоконфуцианской, питавшейся китайской
традицией; относительно поздней системы, связанной с
западной наукой. Оно также ознаменовалось
вмешательством
государства в религиозную жизнь страны с целью
сформировать новое национальное сознание с центром
в виде фигуры императора.
В марте 1868 г. вышел
рескрипт, «разделяющий
буддизм и синтоизм».
Буддизм с этого времени
считался
иностранной религией, многие его монастыри, культовые
объекты и священные тексты были уничтожены.
Японское население, в
период Эдо принуждавшееся к
регистрации в буддистских монастырях, теперь было обязано
объединяться вокруг бесчисленных святилищ,
обслуживаемых ревностным духовенством, главным делом
которого стало обеспечение связи между синтоизмом и
государством. Эта политика религиозного строительства
нашла свое конкретное выражение в «Великом движении
за обучение» (Тайкё-сэнпу), оформившемся после 1870 г.
По стране распространились
посланные
правительством
миссионеры, учившие население «почтению к божествам
синтоизма и любви к
стране».
В 1882 г., с целью пойти
навстречу законному
желанию части населения, а также религиозных организаций
получить религиозную свободу, правительство
обнародовало разработанную концепцию «храмового
синтоизма», гражданской религии, которая отныне
противопоставлялась религиозной форме синтоизма,
известной как «сектантский синтоизм». Последний
охватывал 13 религиозных течений разнообразного
происхождения, которые постепенно полу ча ли
официальное признание. С целью проведения четкой
грани между двумя формами синтоизма, «храмовый»
был передан под контроль Министерства внутренних
дел, а «сектантский»
-
под контроль Министерства
просвещения. Затем последовали манипуляции
с
историческим синтоизмом: правительство вводило все
новые официальные церемонии и праздники,
призванные
пропагандировать императорскую власть и
божественный характер императора. Призывавшие к
социальным реформам народные религии, которые не
принадлежали «сектантскому синтоизму», считались
(как христианство в Японии XVII века) «еретическими»
и
подвергались гонениям.
На протяжении этого периода буддизм в союзе с
синтоизмом выступал против христианства, которое под
давлением западных держав в 1873 г. было
приз нано
правительством в качестве разрешенной религии. С потерей
старых привилегий и в обстановке постепенной эрозии
сельской цивилизации последователи переживавшего кризис
буддизма опасались, что христианство, связываемое
частью общества с рождением современной, пошедшей по
западному пути Японии и демократическими идеями,
будет своей миссионерской работой наносить ущерб буд
дизму. В результате буддистское движение начало
сближаться с националистическими течениями в синтоизме и
выступать в защиту национальной культурной самобытности.
В конце XIX в. впервые в своей истории японские
религии появились на иноземной почве. Это явление,
первоначально малозаметное в силу специфических
культурных черт синтоизма и японского буддизма, оказалось
долговрем енным,
ис
утратой зависимости от старых
территориальных и семейных уз приняло непредвиденные
масштабы. Первыми стали действовать за границей
представители буддистских философских школ, которые,
исходя из старинной концепции «религии, защищающей
нацию», сопровождали японскую армию в континентальном
Китае, на Формозе (Тайвань) и в Корее. Другой вид
присутствия за границей, более мирный, был связан с
обслуживанием японских эмигрантов, которые
в конце XIX в.
перее хали
и поселились на Гавайских островах,
вСШАи
Южной Америке (в частности в Бразилии). Буддизм и
синтоизм стали здесь частью жизни японских сообществ,
сохранявших за рубежом свою ку льтурну ю
и
религиозную
самобытность.
Корея
На корейскую культуру оказали серьезное воздействие
два важных события: распространение
в
стране
вIVв.
двух
азиатских религий
-
китайского конфуцианства и
видоизме ненного буддизма индийского происхождения, а в
XIX в.
-
проникновение христианства, ставшее причиной
глубоких преобразований.
ВXVIIIиXIX вв. в
Корее произошло крушение
иерархического общества, основанного на неоконфуцианской
доктрине. Ряд крупномасштабных социальных реформ
привел к рождению школы так называемого
«практического учения» (сирхак;), движения за реальные науки,
представлявшего собой разновидность прагматической
философии. В условиях прогрессировавшего упадка страны
группа ученых стала призывать к «возвращению к
практическому началу», которое позволит преодолеть
формализм религиозных обрядов и традиционное презрение к
технической деятельности. Их призывы вызвали
враждебное отношение со стороны властей, порицавших ученых
за то, что те подпали под влияние западной культуры.
Большинство из них обратилось в католицизм,
воспринимавшийся ими как еще один путь к модернизации.
Одновременно с этим и по тем же причинам на
католицизм обратила внимание корейская аристократия.
Новая религия, порывавшая с конфуцианской
концепцией социального порядка, на протяжении первой
половины XIX в.
подвергалась гонениям, однако пользовалась все
большим успехом среди народа, причиной которого было
как ее духовное содержание, так и реформистская
деятельность его адептов.
ВXIXв.
родилось подлинно корейское религиозное
сектантское «в ос то чн ое
учение» (тонхак),
противопоставлявшееся его сторонниками «западному учению»,
под которым понималась западная культура в целом. В
287

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
отличие от
«практического учения» первых католиков,
оно возникло в сельской местности. Его основателем
стал
Чхве
Джеу (1824-1864),
не
связанный
с
центральными властями реформатор, который развивал
понят ие о национальной самобытности в качестве
реакции
против влияния
Запада. Он стремился
освободить общество от ультрак онсервативного духа
неоконфуцианства того времени путем возвращения
к
истокам
корейской традиции. Он учил, что люди равны
и
проповедовал
почитание «Господина Небес» (Чхонджу).
Этот монотеизм, являвшийся модернизацией идеи
небесного существа (Хануним) из народных верований,
фактически был сплавом трех религий
-
конфуцианства,
буддизма и даосизма
-
и
древних местных верований.
Как и католицизм, он подвергся правительственным
репрессиям. Название этой синкретической народной
религии со временем изменилось: она стала именоваться
«школой Небесного Пути» (Чхондо-гё). В конце XIX в.
его последователи начали крупнейшее антифеодальное
и антиколониальное восстание.
В нач але
второй половины XIX в.
знач ите льн ую
ак тивн ость п ро я вл я ли американские протеста нтские м и с ¬
сионеры.
Обращаясь к корейским крестьянам,
беднейшим рабочим и женщинам, они проповедовали
равенство полов, моногамию и ликвидацию конкубината.
Они помогли провести реформу системы образования,
основать
многочисленные
школы,
организовать
социальную работу и медицинскую помощь. Они
прибыли в Корею именно тогда, когда страна открылась
Западу: в 1882 г.
корейское правительство подписало
договор о дружбе и торговле с Соединенными Штатами,
ав1886г.
-
с
Францией. В 1910 г. началась японская
оккуп ация;
в ее условиях сторонниками возвращения
независимости выступали адепты «восточного учения»,
буддисты и иностранные миссионеры.
В самом начале XX в., в
условиях жестокого
соперничества государств и двух мировых войн, мир испытал
невиданные прежде бедствия, сопровождавшиеся гибелью и
порабощением огромных масс людей. Религии, роль
которых в обществе или существенно уменьшилась, как в
Японии, или оказалась второстепенной, как на Западе, не
могли оказать влияния на ход событий. Такой была новая
ситуация,
заставившая религии заняться самоанализом и
поиском новых путей развития своих традиций.

в
РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

10
ЕВРОПА
10.1
ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
10.1.1
ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
И 23-ЛЕТНЯЯ ВОЙНА (1789-1815 гг.)
Франсуа Крузе (координатор)
ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА В 1780-х гг.
Когда мы читаем
рассказы путешественников,
странствовавших по Западной Европе в 1780-е гг., таких как
англ ийск ий
агроном Артур Юнг, то видим, что их суждения
и впечатления
подтверждают количественные оценки П.
Байроха {Paul Bairoch), которые показывают, что разница
в доходе на
душу населения между отдельными странами
была невелика (приблизительно 1 к 1,5 или 1,6); на самом
деле доход, по-видимому, более резко отличался между
регионами одного и того же государства, так как в каждом
государстве имелись свои собственные очень бедные
территории. Однако существовала четкая неофициальная
иерархия: по уровню жизни Англия, Республика
Соединенных
провинций (Голландия), территория нынешней
Бельгии и
Швейцария возглавляли список, Франция
на ходи лась на
среднем европейском уровне, за ней следовала
«Германия», скандинавские страны и Италия. В нижней
части такой шкалы отличались почти всеобщей
бедностью Испания и Португалия.
Действительно, XVIII в. был периодом «процветания»,
экономического развития и даже роста дохода на душу
населения, несмотря на резкий рост его численности в
некоторых регионах. Подавляющее большинство людей
жило сельским хозяйством, но «аграрная революция»
затронула лишь немногие ведущие территории
-
Фландрию,
Голландию, Англию и долину р. По. Вместе с тем, почти
повсюду наблюдался умеренный прогресс (например,
освоение и
распространение новых сельскохозяйственных
культур, прежде всего кукурузы
и
картофеля). Хотя плохой
урожай по-прежнему всегда означал тяжелые времена для
простого народа, он больше не сопровождался голодом,
эпидемиями и снижением численности населения.
Неурожай 1788 г. и повышение цен на хлеб ускорили падение
«старого режима» (т.е . монархии до 1789 г.) во Франции,
нов 1789г.людине
умира ли
от голода.
Наибольший рост произошел в
несельскохозяйственных
отраслях экономики. Надомное производство было
распространено во многих сельских районах; например,
от Бретани до Силезии по Европе проходила широкая
полоса территории, населенной ремесленниками,
производившими шерстяные ткани и льняное полотно. В то же
время развивались и централизованные формы
производства, например ситценабивные фабрики. В
Великобритании незадолго до того возникла система
производства,
основанная на применении машин на фабриках,
использовании угля, паровых двигателей и технологических
новшеств. Хотя в промышленности на континенте в основном
применялись традиционные методы, но все же началось
проникновение английских изобретений, зачастую, как
известно, в результате действий правительства (особенно
во Франции), а не частной инициативы. Однако на
континенте были и свои
изобретения, в том числе и такие
поразительные, как
воздушный шар, первый полет которого с
людьми состоялся в 1783 г. в
Париже.
Результативным процессом в XVIII в . был быстрый рост
торговли, особенно заморской с «обе ими Индиями», то
есть с
Северной и Южной Америкой и с Южной и
Восточной Азией. Из этого роста извлекли выгоду прежде всего
«колониальные» державы
-
Великобритания,
Соединенные провинции, Франция, Испания и Португалия (хотя
последние две получили от него немного). Но не только
они, так как
при этом появился спрос на товары из стран
Северной Европы (дерево для строительства кораблей,
пенька, лен, медь, железо и деготь) и реэкспорт
колониальных
товаров в страны, не имеющие колоний (хотя Дания и
Швеция имели свои собственные «Ост-Индские
компании»). Всё это привело
к активной прибрежной торговле
вдоль всех побережий Европы. В XVIII в. основные порты
Европы от Ливорно до Барселоны, от Бордо до Ливерпуля,
от Лондона до Амстердама и Гамбурга значительно
выросли как деловые и
городск ие центры.
Они были связаны
291

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
слож ными
финансовыми сетями, основанными на
обращении векселей, и подлинно международным рынком
капитала. Одновременно росла численность городского
населения, и это не осталось без политических последствий;
на
картинах и гравюрах можно видеть «фамильное
сходство» между7 основными городами Европы, почти все из
которых были вымощены и освещены по ночам.
Следовательно, в 1780-х гг . Западная Европа
«процветала», и это слово взято в кавычки, так как по
сегодн яшним
меркам уровень жизни подавляющего большинства
европейцев был, безусловно, очень низок. Вместе с тем,
посмертные описи имущества свидетельствуют о большем
количестве движимого (в широком смысле) имущества в
бедных семейных хозяйствах, чем в начале века.
Потребление кофе или чая (в зависимости от страны) стало в
городах широко распространенным
явлен ием.
Эта процветающая Европа была также
«просвещенной».
Следует признать, что только элита читала труды
«философов» и других представителей Просвещения.
Однако в XVIII в. был достигнут прогресс в сфере
грамотности, причем не только в
протестантских странах, но и в
таких католических странах, как Франция, и отблески
новых идей проникали в «низшие» классы.
Во всяком случае, многие европейские правители во
второй половине XVIII в. были
«просвещенными»,
т.е .
пытались
проводить реформы с целью укрепления
государства путем совершенствования его организационной
структуры и поощрения экономического развития, хотя
подобные реформы в некоторых отношениях также
проводились с учетом господствующей идеологии (отсюда
определенно «антиклерикальная» политика). Известно, что
между 1786 и 1790 гг. один за другим умерли наиболее
знаменитые из просвещенных деспотов
-
Фридрих II Великий
(из Гогенцоллернов), Иосиф II Габсбург и Карл III
Испанский; лишь Екатерина II прожила до 1796 г. На самом деле,
согласно старой шутке, которая передает двусмысленность
этого понятия, они были больше деспотическими, чем
просвещенными. Тем не менее
«просвещенная» сторона
их
достижений была значительной, как и усилия правителей
небольших государств, таких как Тоскана, Бавария, Дания и
некоторых других. Даже во Франции Людовик XVI
проявлял себя (хотя и урывками) просвещенным королем;
несмотря на то, что
при нем наблюдалась частая смена мини-
стров-реформаторов, их действия привели по крайней
мере к некоторым результатам (например, терпимость по
отношению к
протестантам). Если бы он умер
в 1786 или
1787 г. ,
то его бы
проводили,
восхваляя и оплакивая.
В Великобритании речь о деспотизме не шла, но
королю Георгу III в конце концов удалось вытеснить клику ви-
гов-аристократов, которые долго удерживали монополию
на власть, и посадить на Даунинг-стрит
премьер-министром правительства тори своего человека - Уильяма
Питта Младшего (1783 г.). Питт приступил к проведению
многочисленных реформ, особенно в финансовой сфере; он
реформировал таможенную службу и усовершенствовал
налоговое законодательство, учредил фонд погашения
государственного долга, повысил государственные
доходы; ему удалось сбалансировать бюджет, находившийся в
рискованном состоянии перед окончанием войны (1775-
1783 гг.) за независимость в Северной Америке. Такие
достижения были не под силу министрам Людовика XVI.
У Великобритании был парламент, решением которого
были узаконены принятые меры, какими бы тяжелыми они
ни были. Как говорили некоторые историки, британская
Палата общин была тем, чего не хватало Франции.
Вместе с тем, эта идиллическая, в стиле
французского
живописца-сентименталиста Жана Батиста Грёза,
кар тин а
Европы 1780-х гг. должна быть оценена строго.
Просвещение вызвало разнообразные устремления и надежды,
которые остались неудовлетворенными. Эта
неудовлетворенность сочеталась с некоторыми экономическими и
социальными проблемами, которые все вместе
приводили к
нап ряж ен нос ти
идажек
«революциям». В Женеве в
1782 г.,
в Соединенных провинциях в 1786-1787 гг., в
Нижней Австрии и в Льеже в 1789 г.
«патриоты» (осторожно
назовем их
демократами) бросили вызов власти
традиционной олигархии или удаленной авторитарной власти (как в
Бельгии, где произошла Брабантская революция 1789-
1790 гг.
-
попытка освобождения бельгийских провинций
от
Австрийской империи.
-
Прим. ред?). Правда, эти
мятежи, происходившие в небольших государствах, были без
труда подавлены путем военного вмешательства великих
держав или (в Бельгии) правителя. Но этого не произошло,
когда революция разразилась в наибо лее
густонаселенной
стране Европы
-
Франции, где явные признаки кризиса
режима проявились
в 1787 г.
при созыве собрания нотаблей
и
при отставке генерального контролера финансов Шарля
Александра де Калонна, но еще отчетливее -
в 1788 г., когда
в
разных местах Франции возникали серьезные
беспорядки (иногда называемые «предреволюцией»). Даже в
Великобритании появилось «радикальное» движение,
призывавшее к реформе парламента, который считался
коррумпированным
и
непредставительным.
Р. Палмер связывал эти потрясения
с
Американской
революцией, которая произошла ранее и увенчалась
успехом, и предложил свою концепцию «Атлантических
революций». Его идея была отвергнута теми, кто
придерживался мнения, что Франция была особым случаем; они
подчеркивали, насколько более радикальной и
изо бретат ельной бы ла
Французская революция в сравнении с другими
революциями,
в том числе и с Американской. И всё же все
эти революции вспыхнули в развитых в экономическом и
социальном отношении странах или городах, тесно
связанных с заморской торговлей и международными
финансами. Тем не менее Французская революция
действительно была чем-то новым, если не сказать
беспрецедентным,
за исключением, может быть, Английской революции
1640-х гг . Она ста ла воплощен ием и кульминации,
и
провала
Просвещения.
РЕВОЛЮЦИЯ ВО ФРАНЦИИ
Французская революция с ее последствиями для
Франции и дл я заграницы, с войнами, которые начались на ее
волне, и последующими наполеоновскими войнами,
породила огромный объем первоисточников, как
рукописных, так и печатных, а позднее
-
колоссальное количество
исторических исследований. Трудно делать какие-либо
односторонние выводы, так как о Революции были
высказаны все мыслимые
утверждения
иих
опровержения,
а также
потому, что страсти, которые она пробудила
среди своих приверженцев и наблюдателей, продолжали
разрастаться,
и даже с большей интенсивностью, среди
историков. Это подтвердилось в 1989 г., во
вре мя
празднования ее 200-летия, несмотря на преобладавшее
умиротворяющее одобрительное единодушие.
Первым шагом Революции стало пад ение «с т ар о г о
режима» (ancien regime), которое произошло очень быстро
-
с мая по октябрь 1789 г.; это
время даже можно сузить до
периода с июня по август того года, но абсолютная
монархия на деле прекратила свое существование уже 8 августа
1788 г., когда Людовик XVI пошел на созыв Генеральных
штатов, которые не собирались с 1614 г. (само заседание
началось 5 мая 1789 г.). Крушение также произошло без
помех:
революционному процессу
не
противо стояла
ник ак ая сила , сп осо бна я остановить его .
Крушение такого масштаба делает заманчивым
согласиться с
предположением
о том, что вся
структура
прогнила, и достаточно было нескольких слабых ударов,
чтобы
она рассыпалась. Историки традиционно различают
глубинные причины и непосредственные поводы, и в зави¬
292

ЕВРОПА
симости
от того, первым или послед ним они отдают
приоритет, крах рассматривается либо как неизбежность,
либо как результат обстоятельств, иногда даже
случайного стечения ряда
обстоя тел ьств .
Мы не пытаемся отыскать здесь «корни» Французской
революции.
Мы лишь обязательно должны отметить, что
французская
политическая система в течение долгого
времени страдала
от многочисленных нарушений в
функционировании, которые стали особе нно заметны в
результате бедствий Семилетней войны 1756-1763 гг.
Кроме
того, упорное сопротивление старинных
судебно-представительских учреждений
-
парламентов
-
подрывало
авторитет монархии и парализовало ее действия. К концу
жизни Людовик XV после конфликта с Парижским
парламентом фактически упразднил их (1771 г.), но они были
восстановлены Людовиком XVI (1774 г.); разумные люди
сожалели о прежней ошибке, но она была допущена. При
этом старый режим был опутан паутиной привилегий,
отнюдь не ограничивавшихся двумя верхними сословиями
(т.е. дворянством и духовенством), однако порождавших
возмущения тех, у кого привилегий было мало или не было
совсем. Недовольны были многие из большого количества
образованных представителей буржуазии, не столько те,
кто разбогател благодаря экономическому росту и
«в озн икн ове нию капи тал изм а», сколь ко мелкая буржуазия в
лице адвокатов и мелких
служащих, которые глубоко
прониклись идеями Просвещения, и из среды которых затем
вышло большинство лидеров Революции. Очевидно, что
абсолютизм, как и другие общественные институты и
установившийся порядок старого режима, стал неприемлем
для элиты, в том числе и для большой части
дворянства (в
связи с чем вспоминается знаменитое высказывание Ша-
тобриана: «Революцию начали аристократы»). Элита
хотела иметь свою долю власти, влиять на принятие
решений, осуществлять контроль. «Революционные речи»
широко распространились задолго до 1789 г.
(например по
вопросу
о
равном налогообложении в 17б0-е гг .) .
«Народ», со своей
стороны,
был преимущественно
сельским, но в нем были и большие
городские группы,
положение
которых предоставляло им серьезное
политическое влияние; их поведение в 1789 г. и в
последующие
годы показало их крайнюю враждебность по отношению
к
установленному порядку; в частности, крестьяне
отвергали феодализм и поборы, которые он на них налагал.
Дальнейшие события показали, что эта «чернь» была
крайне доверчивой
-
она
верила
в
слухи
о появлении
«разбойников», уничтожавших урожай,
во
время «Большого
страха» 1789 г., в «козни
аристократов» против крестьян и в
измену,
-
ее
преследовали потомственные страхи
(особенно
страх голода), и среди
нее
встречались личности,
исполненные зависти и ненависти, готовые к насилию и
расправе без суда и следствия.
Сет ь
привилегий, по-видимому, замедляла
экономический рост, особенно в сельском хозяйстве, но наиболее
очевидную и наиболее опасную несостоятельность
старый режим проявил в сфере государственных финансов.
Именно здесь начался заключительный кризис.
Действительно, французская монархия была единственной
монархией с дефицитом бюджета, огромными долгами и
несправедливым налогообложением. Что еще хуже, как выявили
недавние исследования, ситуация осложнилась до опасной
черты только в 1780-е гг.: займы, сделанные во время
войны за независимость в Северной Америке, пришлось
дополнять новыми займами, сделанными уже в мирное
время
(совершенно беспрецедентный шаг!), в
результате чего
увеличение выплат по процентам
из года в год отягчало
дефицит; его больше нельзя было возместить, не создав
новы е источники
средств.
Французы были обложены относительно меньшими
налогами, чем англичане или голландцы, но сами они были
убеждены, что задавлены налогами, особенно
ввиду их
вопиюще несправедливого распределения
и частичного
освобождения, которым пользовались
«приви легир ованн ые». Фи на нс ов ый криз ис был одной из «глубинных»
причин Революции, так как она произошла из-за
неспособности абсолютистской монархии решать такие проблемы,
как налоговые
привилегии,
и склонности вести
разорительные войны. Одновременно финансовый кризис
явился непосредственной причиной или поводом, так как
летом 1788 г.
государство больше не могло найти
кредиторов
и
государственное
казначейство было
вынуждено
объявить банкротство; одновременно король Людовик
XVI вновь поставил Жака Неккера
-
министра-реформа-
тора, отправленного в отставку семью годами ранее, на
прежний пост генерального контролера финансов и
назначил на май 1889 г. созыв Генеральных штатов.
На результаты выборов в Генеральные штаты
решающим образом повлияла предвыборная агитация и
широкие обсуждения в дискуссионных клубах, столь
расположенных к новым идеям, что при открытии Генеральных
штатов в Версале 5 мая 1789 г.
сторонники Просвещения
составили в нем большинство. Вдобавок ко всему, урожай
1788 г. был
скудным,
ив
последующие месяцы созрел
«кризис старого стиля», проявившийся в повышении цен
на основные
продукты питания и безработице; его
главными
жертвами
стали низшие слои общества в городах,
их
реальные доходы резко сократились и они, боясь
возможности настоящего голода, возлагали
вину за свои
невзгоды на интриги двора. Финансовый кризис,
политический кризис, экономический кризис
-
это была
взрывоопасная смесь. Личные качества
короля
и
королевы
ли шь
ухудшали положение: перед лицом нарастающих
беспорядков Людовик XVI слишком поздно принял
планы реформ и метался от попыток
сопротивления (и даже
обращения к военной силе) и полной капитуляцией.
Менее чем за четыре года такая некомпетентность
приведет его на эшафот.
Деятельность Генеральных штатов почти сразу
же была
заблокирована из -з а
процедурной проблемы
-
проверки
мандатов, которая по существу подняла фундаментальный
вопрос о сословиях и привилегиях, по которому
общественное мнение разделилось еще летом 1788 г. Депутаты
третьего сословия (в основном буржуазия),
поддерживаемые низшими слоями духовенства и дворянства,
отказались участвовать в этой
процедуре, а затем по
предложению аббата Эмманюэля Жозефа Сьейеса поистине
революц ионным же ст ом
прово згла сили
себя Национальным
собранием (17 июня) (т.е . не сословным, а
общенац ионал ьным институтом), провозгласили суверенитет
народа по отношению к легитимной власти монарха
и
поклялись (в Зале для игры в мяч) не расходиться, пока не будет
принята конституция (20 июня 1789 г.). В один миг
свершился важный политический
переворот.
Королевский двор попытался отреагировать: Неккер
снова был
отп равл ен
в
отставку, было создано
правительство для разрешения создавшейся проблемы. Но оно
существовало лишь сто часов. Национальное собрание
9 июля провозгласило себя Учредительным собранием. В
Париже (13-14 июля) началось всеобщее вооруженное
восстание, были учреждены городской совет и парижская
милиция. Взятие Бастилии восставшими
гражданами было
лишь одним из эпизодов революции, однако оно оказало
огромное влияние, продемонстрировав, что большая часть
армии
не жела ет
стрелять
в
нар од . Людовику XVI не
оставалось ничего иного как уступить.
Но события развивались. «Муниципальная революция»
создавала новую власть в городах, тогда как королевская
система
управления и сбора налогов рухнула. Но, кроме
того, по сельским районам распространялся «Большой
страх», провоцируя масштабные крестьянские бунты,
которые вынудили сеньоров отказаться от своих
«феодальных»
прав .
293

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Под угрозой общей анархии Учредительное собрание
попыталось снова взять
инициативу в свои
руки: в ночь с
4 на 5 августа оно провозгласило отмену всех феодальных
привилегий. Принятие постановлений, отменивших
десятину, личные повинности крестьян в дополнение к
постановлениям об отмене дворянских привилегий и продажу
должностей привело к постепенному угасанию
крестьянского восстания, однако недовольство в провинции все
еще тлело, так как не были отменены повинности,
связанные с землей, и эти
проблемы должны были решаться
путем
выкупа земли крестьянами. И всё же совершился
масштабный переворот, как институционный, так и
социальный. Старый режим был уничтожен раз и навсегда.
26 августа Учредительное собрание приняло Декларацию
прав человека и гражданина.
Последний всплеск сопротивления
со
стороны
короле вского двора (Людовик XVI отказался подписать
постановления
Учредительного собрания) вызвал активные
дейс твия
парижских революционеров: солдаты Национальной
гвардии и «чернь» двинулись в Версаль («поход торговок на
Версаль»), в
результате чего короля и его с е мь ю заставили
переехать (5-6 октября) в революционный Париж не как
пленников, однако под пристальным наблюдением.
Итак, в июне, июле, августе и октябре 1789 г. в
четыре
этапа был сокрушен старый режим.
Теперь встала задача создания нового
государственного устройства. Учредительное собрание усердно трудилось
со свойственным ему несколько мессианским пылом,
верой в разум и логику и склонностью к
стандартизации.
Среди результатов его обширной законодательной
деятельности была Конституция 1791 г. (в соответствии с
которой Франция стала конституционной монархией.
-
Прим.ред.). Собрание вело работу по подготовке проекта
Конституции в сравнительно спокойной обстановке, ибо
1790 г. считается «счастливым годом» Революции: не было
серьезных беспорядков и благодаря хорошему урожаю
цены на основные продукты питания резко снизились.
14 июля 1790 г. Праздник Федерации символизировал
наглядное примирение между монархией и нацией.
Но период спокойствия длился недолго. Неумело
организованная попытка бегства короля за границу (20-
21 июня 1791 г.) разрушила установившееся, казалось ,
хрупкое согласие (хотя оно уже было подорвано религиозным
расколом). Учредительное собрание решило до принятия
новой конституции лишить короля его полномочий и
уступило место открывшемуся 1 октября 1791 г.
Законод атель ному национ ально му собранию, которое, несмотря на то,
что его
депутаты были избраны в соответствии с
имущественным цензом, оказалось явно более радикальным,
можно даже сказать - более «левым», так как разделение на
левое и правое крылья ведет свое начало от Учредительного
собрания. Новая палата вскоре вступила в конфликт с королем,
который наложил вето на некоторые принятые ею декреты.
Однако в начале 1792 г. среди политических сил -
от
короля до демократов (хотя, естественно, по разным
причинам) наступило почти всеобщее согласие в отношении
во йны с Австрией, которую патриоты обвиняли в
де яте льно й
поддержке контрреволюционных интриг. Эта война
(«свободного народа против несправедливой агрессии
королей»), с «легким сердцем» объявленная
революционной Францией 20 апреля 1792 г., тяжко скажется на
судьбах Революции; практически сразу же она
спровоцировала второй крупный революционный кризис. Из-за
неподготовленности французских революционных войск
война началась с ряда поражений, которые разгневали и
испугали многих из тех, кто поддерживал Революцию,
особенно в Париже. Кроме того, плохой урожай и ввод в
обращение во все увеличивающемся количестве бумажных
денег
-
ассигнатов, которые были выпущены в декабре
1789 г., привели
к повышению цен и вновь разожгли
народные волнения.
За хорошо организованным
и победоносным
восстанием 10 августа 1792 г. (восставшие парижане штурмом
взяли королевский дворец Тюильри.
-
Прим. ред)
последовало упразднение монархии
и
провозглашение
Франции республикой (22 сентября). Началась вторая фаза
Французской революции. Во время сентябрьского
террора против представителей аристократии в Париже и
провинции впервые обильно пролилась кровь.
Законодательное собрание уступило место новому собранию
-
Национальному конвенту, избранному на основе всеобщего
избирательного права (для мужчин) и снова явно более
левому, чем предыдущий законодательный орган. Некоторые
рассматривали события лета 1792 г. как
«вторую
Французскую революцию», тогда как другие считали их
насильственным отклонением Революции от истинного пути.
После победы французской армии при Вальми (20
сентября 1792 г.)
ее почти
необученные и пл охо
снаряженные отряды начали победное продвижение к Рейну;
наступ ило
време нное
затишье для объединения под
руководством жирондистов, наиболее влиятельной фракции
Конвента (у них было 200 мест из 750; у якобинцев
-
110 мест.
-
Прим. ред.)
в начале его
работы (хотя это не помешало
казни Людовика XVI 21 января 1793 г.). Но весной 1793 г.
радикализация революционного процесса получила
новый импульс в результате военных поражений в первой
коалиционной войне против объединенных сил почти
всех стран Европы и контрреволюционных мятежей в
Вандее и
других районах Франции. Чтобы победить своих про-
тивников-жирондистов и навязать
радикальные меры для
общественного спасения, которые они считали
необходимыми, монтаньяры (якобинцы) объединили свои силы с
восставшими 31 мая парижскими санкюлотами
(представителями городской бедноты); в результате
насильственного захвата ими власти 2 июня 1793 г.
депутаты-жирондисты были изгнаны из Конвента ценой нарушения
народного представительства. Власть перешла к якобинцам.
Последующие военные поражения (27 августа Тулон и
флот сдались англичанам) и давление, оказываемое
санкюлотами и
сторонниками крайних мер (выступление
плебейских масс Парижа 4 и 5 сентября), вынудили
Конвент принять ряд революционных мер: введение всеобщей
воинской повинности, инспектирование
многочисленных национальных армий, принятие Закона о
подозрительных (17 сентября 1793 г.), а также декрета о введ ении
всеобщего максимума на продукты потребления, о
замораживании цен и
зарплаты рабочих, официальное
объявление революционного террора
и заявл ение , что
правительство останется революционным (т.е. диктаторским и
централизованным), пока не будет восстановлен мир.
В некоторых отношениях Революция достигла пика к
концу 1793 г.
(или к началу 1794 г.), с кровавым
подавлением «федералистских» мятежей в провинциях
(особенно в Лионе) и кампанией по
дехристианизации (22
ноября 1793 г . все
парижские соборы были закрыты). Вскоре
наиболее радикальные революционеры падут жертвами
Революции, пожирающей своих детей: 24 марта 1794 были
гильотинированы вождь группы радикалов в Конвенте
Жак Рене Эбер и его друзья (5 апреля того же года та же
участь ждала Жоржа Жака Дантона и «снисходительных»),
а 27 марта была упразднена революционная армия. Для
некоторых историков это подавление «народного»
движения ознаменовало решающий поворотный пункт и даже
конец Революции в буквальном смысле слова
-
в большей
ст еп ен и, ч е м контрреволюционный термидорианский
переворот (27/28 июля 1794 г., или 9 термидора 2-го года
по республиканскому календарю). Однако месяцы,
последовавшие за «падением фракций», были месяцами
«диктатуры» якобинцев во главе с Робеспьером и попыток
обеспечить
эффективность путем террора. Праздник
Верх ов но го существа (8 июня 1794 г.), самый выдающийся из
гражданских праздников, столь почитаемых Революцией,
294

ЕВРОПА
проведением которого руководил Робеспьер,
сопровождался
попытками ликвидировать врагов Революции;
трудно не рассматривать
закон о терроре (закон о
реорганизации Революционного трибунала) от 22 прериаля (10
июня 1794 г.)
и последовавший за ним «великий
терр ор
мессидора»
как пик революционного процесса.
Если рассматривать кратко историю Революции с мая
1789 г. по июль 1794 г., то она представляется рядом
внезапных «провалов»,
наиболее важный из котор ых
произошел летом 1792 г. Проявлялась общая тенденция к
радикализации, которая приостанавливалась лишь на короткое
время,
особенно в течение «счастливого» 1790 г. (несмотря
на то, что в тот год 12 июля Учредительное собрание
утвердило Гражданский устав духовенства, по которому
французская Церковь была отделена от Рима, а лица духовного
звания причислены
к
государственным служащим; это была
крайне радикальная мера, которая привела к открытому
конфликту между духовенством и революционными властями).
Почему произошло это движение влево? Его можно
рассматривать
как неотъемлемую часть тех ключевых
идей, которыми вдохновлялись революционеры, или, по
крайней мере, ключевых идей, заимствованных у Жан-
Жака Руссо, особенно его идеи общей воли. Проповедь
Руссо отличалась нетерпимостью и тоталитарностью:
никакой свободы для врагов свободы. Кроме того,
театральная риторика революционных речей в устах людей,
воспитанных на Ливии и Плутархе, способствовала
отклонению в сторону крайностей и в конечном итоге
привела к
бесконечно повторяющемуся углублению конфликта.
Также было отмечено, что террор стал проявляться как на
словах, так и на деле с лета 1789 г., хотя его жертвы в то время
были немногочисленны: на словах, например, он
использовался председателем Якобинского клуба Жаном Полем
Маратом в издаваемой им газете «Друг народа»,
в
которой
он призывал
к массовым политическим
репрессиям,
ав
реальной жизни проя вил ся
в
самосуде над такими
чин овника ми и сановн иками
старого режима, как Лонэ, Фулон
и
Бертье. А разве решения Учредительного собрания не
«левели» в теч ение 1789 г.? С этой точки зр ения
радикализация Революции была естественным процессом,
и любая
попытка остановить ее была обречена на провал
и даже
давала обратные результаты, так как вела к
полит ическому или
физическому устранению тех, кто в этой попытке
участвовал. Кроме того, эта радикализация
поддерживалась
«народом» Парижа, санкюлотами
-
представителями
городской бедноты, не вполне определенной, но хорошо
организованной и вооруженной группой, которая
комплектовалась из
рядов как мелкой буржуазии, так и
работников физического труда и была авангардом
революционного движения. До марта 1794 г. их давление на
Собр ания , особенно в так наз ываем ые «дни» («Joumees»),
оказывало заметное влияние на ход Революции.
Можно допустить, что террористический потенциал
был внутренне присущ Революции, но что касается того,
почему он проявился и восторжествовал так, как это
произошло, то лучшим объяснением, по какой причине
революционный процесс «вышел из-под контроля» и привел к
террору, остается старая «теория
обстоятельств».
Не
следует забывать, что в числе этих обстоятельств
были поразительно грубые ошибки королевской четы,
которая избрала политику худшего и актив но стремилась
к
войне, а позднее
-
неумелость бриссотинцев
(сторонников Жака Пьера Бриссо, лидера жирондистов,
возглавлявшего
борьбу против якобинцев в Конвенте с 1792 г. и
казненного по
приговору Революционного трибунала.
-
Прим. ред.)
в
пору их преобладания в начале
работы
Конвента. Но еще большее влияние оказала инфляция,
которая начала расти в конце 1791 г. в
результате
плохого
урожая и
других проблем со снабжением
продовольствием,
а
также всё большего количества ассигнатов, которые были
единственным
средством покрытия катастрофического
бюджетного дефицита в отсутствие налоговых мер,
которые так и не были предприняты. Как и в 1789 г., рост цен
вызвал сильное беспокойство среди народа
и
подт олк нул
его к
требованию авторитарных мер для его
прекращения;
однако такие меры, после того как достигли своего
наивысшего выражения
в якобинских законах о
«максимуме»
(т.е . об установлении максимальных цен и зарплат),
приводили к обратному результату и усугубляли дефицит; в
результате создавался порочный круг, который
способствовал радикализации.
Но наиболее мощным и решающим фактором,
ускорившим Революцию, была война, а в особенности
поражения в ее начале и новые поражения, пережитые в 1793 г.,
а также случаи предательства (МЖ Лафайет, Ш.Ф .
Дюмурье, капитуляция морской крепости Тулона). Гражданская
война (восстание в Вандее, а также федералистские
движения) разжигала страсти. Именно в этой осадной
обстановке имел место «первый террор» 1792 г., а годом позже
было принято решение о наступлении власти террора,
когда был учрежден политический Революционный
трибунал. Именно Франция объявила войну Австрии 20
апреля 1792 г., когда началась первая коалиционная война, и
Великобритании
-
1 февраля 1793 г. Лишь за немногими
исключениями вс е л и дер ы Революции хотели войны,
надеясь, конечно, что она будет краткой и победоносной;
впоследствии против Франции все чаще
предприн имали сь
провокации (захваты территорий, доктрина
«естественных
границ»,
попытки ведения пропагандистской
войны), рассчитанные на то, чтобы объединить почти всю
Европу в коалицию против революционной страны.
Якобинский, или монтаньярский, террор стал
центральным эпизодом Революции (однако не для тех, кто
рассматривает его окончание как окончание Революции) и
наиболее спорным. Долгое время внушавший практически
всеобщий ужас, позднее он был реабилитирован и д аже
возвеличен политиками (от Жоржа Клемансо до Франсуа
Миттерана, для которого «Французская революция едина
и неделима») и «якобинской» школой историков.
Последние рассматривали его как апогей и даже сущность
Революции, как «народную» и «демократическую» фазу
Революции и как эпизод, предвещавший приход демократии и
социализма (тогда как многих якобинцев увлекали
образцы Спарты и республиканского Рима).
В политическом отношении этот эпизод возвещал о
будущем, так как демократическая Конституция, принятая
Конвентом 24 июня 1793 г.
(которая так и не была
претворена
в
жизнь), основывалась на абсолютной власти
народа, вводила всеобщее избирательное право (для мужчин);
так как
царила
св оего
рода прямая демократия
в
рамках
клубов, секций и народных обществ; так как впервые люди
низкого происхождения и положения
получили доступ к
ответственным постам. Вместе с тем, кажется
парадоксальным
говорить
о
демократической фазе Революции, когда
Конвент был избран меньшинством граждан,
а
революционное правительство представляло
собой диктатуру,
осуществлявшуюся
очень небольшим меньшинством,
терроризировавшим подавляющее большинство французского
народа. По существу, подлинно массовые движения того времени
во Франции и за
границей были контрреволюционными!
В экономической сфере многие видели первые
признаки социализма в интервенционистской политике
(политике вмешательства правительства
в
эконо мическую
деятельность в
стране) Второго года Революции: в
замораживании цен и зарплат, контроле внешней торговли и
иностранных валют, реквизиции товаров,
принудительных займах у богачей, нормированном распределении,
государственных предприятиях по производству оружия,
униформы и т.д. На самом деле, почти все
мо нтан ьяры
были ортодоксальными либералами, которые пошли на
такие меры лишь под давлением санкюлотов, будучи сами
привержены старомодной антикапиталистической
295

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
«моральной экономике», и под давлением обстоятельств,
в особенности в силу необходимости снабжения армий и
бо льши х
городов. Эта цель в основном была
достигнута,
но
интервенционистский подход сработал плохо и, как
оказалось, пр ив ел
к
обратным результатам, вызвав спад в
сель скох озяй стве нном
производстве
и сильный дефицит
продовольствия зимой 1794-1795 г. Что касается
предвестия «социальной республики», заботящейся о бедных и
слабых и жаждущей дать народу образование, то
подобные цели остались на уровне смутных побуждений и
заявлений о намерениях.
Сам террор
-
действия полицейского государства,
основанные на доносах, многочисленных казнях после
краткого судебного разбирательства или даже вообще без
суда
-
смущал большинство якобинских историков (за
исключением тех, которые, будучи увлечены классовой
ненавистью, восхваляли его), пытавшихся
минимизировать его значение или оправдать его.
Несомненно, следует придерживаться более
взвешенной точки зрения на самый яркий его эпизод: гильотину
на бывшей площади Людовика XV, впоследствии ставшей
площадью Согласия. Многие знаменитые головы пали
здесь, от Людовика XVI и Марии-Антуанетты до ЖЖ
Дантона, П.В. Верньо, А.М. Шенье, АЛ. Лавуазье, но в
большинстве своем здесь были казнены ничем не примечательные
личности, и общее число казненных в Париже во время
террора составило 2639 чел., в том числе 1515 чел. только
за два месяца
-
с июня по июль 1794 г. Намного более
многочисленными были жертвы репрессий, последовавших за
восстаниями в провинциях, например казней путем
утопления в Нанте и
расстрела в Лионе. Численность
казненных в
провинциях предположительно составила 30 тыс.
чел., в том числе 16 тыс. чел.
-
на гильотине.
Прежде всего,
это были жертвы репрессий в Вандее, где по особым
распоряжениям Ко м и т ет а общественного спасения (которым
руководил сначала министр юстиции ЖЖ Дантон, а
потом вождь якобинцев Максимильян Робеспьер.
-
Прим.
ред.)
в массовом
порядке уничтожались не только
«разбойники», захваченные с оружием с руках, но также
женщины и дети. Максимальная оценка приближается к 300 тыс.
убитых или к 1% населения Франции; это отнюдь не
малая
цифра, особенно если принять
в о внимание, что
террор, строго говоря, длился менее года (а сотни тысяч
подозрительных были заключены в тюрьмы). Террор не был
систематическим, за исключением
времени после
принятия
прериальского закона; он наносил удары наугад, что
делало его еще более эффективным: страх заставлял
молчать оппонентов, до известной степени заставлял работать
интервенционистскую систему и побуждал генералов
добиваться побед.
Действительно, в XIX в. память о гильотине
использовалась
консерваторами как средство устрашения и в
течение долгого времени наносила ущерб делу Республики, с
которой террор казался нера зрыв но
связанным. В то же
врем я, с другой стороны, был создан миф о героической
нации, сопротивляющейся нападениям коалиции тиранов
и беспощадно наказывающей предателей и равнодушных;
о социал-демократии, которая потерпела поражение лишь
из-за тактической ошибки Робеспьера 9 термидора (27
июля 1794 г.). «Мимолетный и пророческий Второй год
был виден как огонь маяка, который осветил все
девятнадцатое столетие» (французский историк Эрнест Камиль
Лабрус) и вдохновлял многочисленных политических
деятелей и революционные движения (даже его жестокость
привлекала тех, кто мечтал предать своих врагов смерти).
В итоге, якобинская историческая школа очернила
Революцию, приравняв ее к мимолетному господству
кровожадных утопистов и исказив тот факт, что прежде всего
она была революцией свободы, посеявшей во Франции
-
и
повсюду
-
семена демократии XX в. Однако в своем
желании в самом ближайшем
времени найти царство доб¬
родетели на горе из отрубленных голов, Максимильян
Робеспьер и Луи Антуан Леон де Сен-Жюст вскоре
дискредитировали и террор, и добродетель и оставили после с еб я
мрачный след хаоса и нестабильности.
Парадоксальным образом «диктатор» Робеспьер
зависел от
доверия Конвента.
Изолированный в своей утопии и
паранойе, в
разногласиях со своими коллегами по
Комитету общественного спасения, в тот момент, когда военные
победы, казалось, делали террор ненужным, 9 термидора
(27 июля 1794 г.)
он пал
жертвой интриг нескольких тер -
рористов-экстремистов (Ж Фуше, ЖЛ. Тальен, П. Баррас.
-
Прим. ред.), его политических противников, которые
чувствовали, что их собственные головы находятся под
угрозой: в результате
слабой
под держ ки
со
стороны
лишь
парижских санкюлотов он был
гильотинирован
на
следующий день; это привело
к падению якобинской диктатуры.
Теоретически ничто не изменилось, но на деле вс е
было готово к переменам,
и дл я французов
Термидорианский переворот стал освобождением. Казни прекратились;
чтобы избежать новой диктатуры, Конвент лишил власти
революционное правительство; политика вмешательства
государства в экономику потерпела крах, и «максимум»
был отменен; некоторые видные террористы в свою
очередь были казнены, тогда как другие,
в
провинциях, пали
жертвой стихийного «белого террора». Якобинский клуб
был закрыт,
и в два последние революционные «дня» в
жерминале и
прериале Третьего года (1 и 2 апреля, 20-23 мая
1795 г.) были нанесены поражения восставшим.
Санкюлоты исчезли из истории и перешли в область
мифа.
Термидор оказался поворотной точкой величайшей
важности: от
утопизма, который доказал, что он может
превратиться в кровожадный деспотизм, отказались, и
планка людских надежд была установлена ниже.
Революция вернулась
к своим истокам, к своим первоначальным
стремлениям, а именно
-
к
экономическому и
политическому либерализму, с тонким равновесием властей,
которое должна была установить Конституция Третьего года
(Конституция Директории, принятая 22 августа 1795 г.
-
Прим. ред.). Республика также вернулась
к своим
буржуазным истокам, так как
буржуазии теперь принадлежала
монополия на власть.
Возвращение к истокам? Однако невозможно было
стереть раны,
на несе нные
Террором, положить быстрый
конец войне или остановить опустошительную
гиперинфляцию в 1795 г. и начале 1796 г.; уровень инфляции
составлял от 30 до 50% в месяц, что подрывало
функционирование
эк оно мики .
В то же время,
в
силу совершенно нормального
«колебания маятника», многие
французы как среди элиты, так и
среди масс, вернулись к монархизму,
и выходом могла
стать
реставрация, подобная той, которая произошла
по сл е Английской рев олюц ии
в XVII в.
Выборы в Сов еты
(две
государственные палаты
-
Совет старейшин и Совет
пятисот, которые избирали Директорию
-
правительство
Французской республики из 5 членов (директоров).
-
Прим. ред?) в 1797 г., единственные «свободные» выборы
этого
периода, отдали значитель ное боль шинс тво
роялистам. Однако реставрации не произошло: несчастный
Людовик XVII умер в тюрьме Тампль; его дядя,
провозгласивший себя Людовиком XVIII, оказался реакционером,
который вряд ли получил бы поддержку умеренных, даже
роялистов среди них; вооруженные нападения из-за
границы (Киберонская экспедиция в июне-июле 1795 г.
-
десант эмигрантов-контрреволюционеров, снаряженный
на английские средства, на Киберонском полуострове в
Бретани.
-
Прим. ред?) и беспорядки внутри страны
(восстание роялистов 13 вандемьера в Париже) укрепляли
позиции республиканцев; наконец, вопрос о завоеваниях и
естественных границах, от которых республиканцы и
генералы не хотели отказываться, оказался решающим
препятствием как для реставрации монархии, так и для уста¬
296

ЕВРОПА
новления мира. Но для «буржуазной» республики также
существовала угроза слева, со стороны неоякобинцев.
«Заговор равных»
-
попытка переворота, которую предпринял
Франсуа Ноэль Бабёф (псевдоним Гай Гракх) против
Директории,
в действительности не был опасен, но
по лучи л
известность
из-за протокоммунистического характера (его
целью было установление диктатуры беднейших слоев).
Занимая промежуточную позицию между якобинцами
и роялистами, Термидорианский режим, установленный
участниками Термидорианского переворота 1794 г., и
более поздняя Директория выжили исключительно
благодаря
силе, последняя
-
нарушив свою собственную
законность и организовав ряд переворотов, особенно
государственный переворот 18 фрюктидора (4 сентября 1797 г.),
который устранил опасность возможного выступления
сторонников монархии. Термидорианцы не имели
никакой программы,
за исключением спа сения собств енных
жизней путем свержения Робеспьера, чтобы затем
уцепиться за власть. Директория ничем не отличалась, и
непросто
найти какие-либо позитивные элементы в ее
действиях, которые проявились бы в достижениях в
период
Консульства (1709-1804 гг.). Политики, выжившие в
пекле террора,
в целом были не из самых блестящих и
идеологически устойчивых: многие послужат последующим
режимам, одному за другим,
вплоть до короля Луи
Филиппа (1830-1848 гг.)
и д а ж е императора Наполеона III (1852-
1870 гг.)! Результатом был посредственный и
коррумпированный режим. Кроме того, хотя во французской
экономике наметились изменения к
лучшему
после
крайне
тяжелого спада 1795-1796 гг., выздоровление было
медленным и скачкообразным. Действительно, бумажные
деньги были отменены, и снова в обращение были
пущены монеты, однако государственные финансы находились
в жалком состоянии.
Правительство поддерживало свое
существование, лишь не платя своим кредиторам
-
держателям
государствен ных ц ен ны х бумаг (две трети
национального долга были аннулированы) и поставщикам
армии; при этом солдаты вознаграждали себя путем
мародерства. Некоторые называли пост-термидорианский
период «периодом объединения», но до Консульства
подобное объединение было очень непрочным.
Главной причиной этого была по-прежнему
продолжавшаяся война. Известно, что в 1795 г. был заключен мир
с Испанией и Пруссией; затем молниеносная кампания
Бонапарта в Северной Италии вынудила Австрию в свою
очередь просить мира. Но непримиримость Директории
привела к
провалу переговоров, на которые
со гла сил ась
изолированная и уставшая Англия, а попытки применить
отвлекающие маневры в Ирландии и Египте
потерпели
неудачу. Провокационная политика аннексий и экспансии,
практиковавшаяся Директорией, быстро привела к
созданию
второй антифранцузской коалиции, в которую вошли
Англия, Австрия и Росс ия.
Австрийские, русские и
английские войска вначале добились успехов в Южной Германии
и Италии. Угроза для Республики, как внешняя, так и
внутренняя (игуаны и роялисты снова взялись за оружие),
в
1799 г., возможно, была больше, чем в 1792 или 1793 г. Но
французские армии вновь взяли верх, когда в результате
последнего из государственных переворотов периода
Директории
-
18 брюмера (9-10 ноября 1799 г.)
-
режим
Директории был ликвидирован; согласно новой
конституции власть переходила к трем консулам (Консульству),
первым из
которых стал Наполеон Бонапарт.
РЕВОЛЮЦИЯ, ВОЙНА И ДРУГИЕ СОБЫТИЯ
До сих
пор в данной главе упоминалось о роли войны
в
развертывании Французской революции, но теперь
необходимо вернуться к явлению, которое в
действительности
продолжалось намного дольше самой Революции, и
которое французы традиционно называют войнами
«Революции и Империи», а англичане
-
как
«французскими»,
или наполеоновскими войнами. Мы можем говорить о
«23-летней войне», так как вой на
свирепствовала
в
Европе
-
между Францией и одной или несколькими другими
державами
-
с
апреля 1792 г. по июнь 1815 г., за вычетом
двух кратких периодов, предоставленных Амьенским
мирным договором (14 месяцев) и Первой Реставрацией (9
месяцев). Контраст с последовавшим за этим столетием
(1815-1914 гг.), в течение которого не было общих войн,
-
разителен. Война, или точнее ряд войн, фактически
оказала на людей в то время более сильное влияние, чем
Французская революция; люди жили скорее в тени войны, чем
гильотины. Войны пронеслись практически по всей
Европе: сражения происходили от Кадиса до Москвы, от
Калабрии до Финляндии, и лишь нем ногие регионы
-
такие как
Великобритания и Швеция
-
полностью избегли военных
операций, вторжений, иностранной оккупации или
гражданских беспорядков. В других местах повсеместно
повторялись приливы и отливы армий, особенно для народов,
живущих в традиционных театрах военных действий,
таких как Бельгия, Рейнская область и Северная Италия. За
исключением Лондона, Стокгольма и Санкт-Петербурга,
не было ни одной европейской столицы, которая
избежала бы вражеской оккупации.
Часто считается, что это бы ли войны но вог о типа,
отличавшиеся от войн
«кружевных воротничков»
эпохи
Просвещения. Действительно, начиная с 1792 г. для
французов, а немного позже и для их
врагов
война
приняла
«национальный» и «патриотический» характер, который
практически отсутствовал в наёмнических
армиях в
предыдущих конфликтах. Еще в 1791 г.
французское
Учредительное собрание приняло решение о наборе в армию
100 тыс. добровольцев; в августе 1793 г. Конвент отдал
приказ о массовом
приз ыве ,
но это была исключительная мера;
с
другой стороны, в 1798 г. бы ла введ ена воинская
повинность, т.е ., принцип, в соответствии с которым все
молодые граждане должны быть призваны на военную службу
(некоторые государства ввели другие формы
обязательной службы). В том же году британское правительство
выступило с другим изобретением, которому было суждено
блестящее будущее
-
подоходным налогом. Война также
приобрела идеологическую и социальную окраску:
французы самонадеянно утверждали, что освобождают другие
народы (в то же самое время заставляя их участвовать в
расходах на военные операции),
и объявили «войну
дворцам, мир хижинам». Отряды эмигрантов сражались
вместе с армиями коалиций, и множество иностранных
«патриотов» служили в армиях Республики.
Однако было бы преувеличением рассматривать
23-летнюю войну как предвестие «тотальной войны»,
которая будет свирепствовать в XX в. Методы ведения
войны были не намного более
варварскими, чем во времена
Просвещения: пленных не убивали (за исключением
перебежчиков, захваченных с оружием в руках, которых
казнили), раненых не добивали, не было резни
гражданского населения (за некоторыми исключениями, как будет
видно). Тем не менее гражданское население страдало,
особенно от мародерства, налогов в пользу военной
казны, постоя войск и других поборов. Французские армии
зачастую бедствовали, жили с земли; в 1814и 1815 гг.
армии сою зни ко в разграбили часть Франции.
Однако отношения между оккупационными
си лами и
заня тыми ими
странами
и частями стран не обязательно
были напряженными. Оккупантов иногда даже
приветствовали, по крайней мере, когда обе стороны разделяли
одни и те же идеи, поэтому «вражеские» офицеры
допускались в высшее общество.
Тем не менее случались
и
зверства,
«военные
преступления», как бы мы сказали сегодня, которые совершались
главным
образом в необычных обстоятельствах, когда
297

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
регулярные
войска подавляли народные
восстания. Эти
восстания были двух
типов:
первый
-
это
гражданская
война (восстание в Вандее, мятеж шуанов
на западе Франции,
федералистские движения 1793 г. и, с другой стороны,
Ирландское восстание 1798 г.), тогда как второй
представлял соб ой
народное
восстание
пр о т и в иностранного
захв атчи ка,
-
т.е .
против французских оккупационных сил
и их местных союзников («Крестьянская война» во
Фландрии в 1798-1799 гг., крестьянское восстание в Италии в
1799 г., контрреволюция в Королевстве Обеих Сицилий
против Партенопейской республики, восстание крестьян
Тироля под предводительством Андреаса Гофера в 1809 г.
против французских и баварских оккупантов и, прежде
всего, партизанская борьба во время Испанской войны за
независимость). Во всех случаях подавление было
безжалостным: незамедлительная казнь «разбойников» и
партизан, сожжение
деревень, захват и казнь заложников. В
Ван дее жест око сть
республиканских «дьявольских колонн»,
которые сжигали и убивали всё и всех на своем пути,
в том
числе женщин (особенно беременных) и детей, является
крайним примером жестокости, направленной против
движения, в котором крестьяне-католики восстали против
«просвещенного» режима.
Другой новой чертой 23-летней войны было
беспрецедентное по масштабам столкновение людских масс: в
начале 1794 г. революционному правительству удалось
мобилизовать более 1 млн. чел ., а в 1812 г. Наполеон
вторгся в Россию с армией в 900 тыс. чел.
Существовали также
новшества в тактике и
страт егии . Республиканские армии,
в
рядах которых было много неопытных добровольцев, не
годились для тонких маневров, доведенных до
совершенства генералами XVIII в.
Французские генералы заменили
их
беспрестанными массовыми атаками, не беспокоясь о
потерях. Они также отказались от осадных методов
ведения войны в
пользу полнокровных наступательных
операций, быстрых маневров, попыток нанесения решающих
ударов и уничтожения армии противника.
Вместе с тем эти войны были кровавыми: крупная
битва оставляла на полях десятки тысяч убитых и раненых,
многие из которых были обречены умереть позднее из-за
недостаточного уровня развития медицины в то
время и
из-за ужасающих условий, царивших в военных
госпиталях. Но болезни убивали еще больше солдат, чем оружие.
Было подсчитано, что войны Наполеона привели к
миллиону смертей во французских армиях (в том числе
солдат из стран, присоединенных к Франции), и что
Революция и ее войны привели к почти такому же числу жертв.
Отсюда в целом
-
2 млн. убитых
-
число, возможно,
уравновешенное потерями противников Франции; таким
образом,
война стоила около 4 млн. жизней за более чем
20 лет, что в
среднем составляет приблизительно 200 тыс.
жертв в год для Европы в целом.
Что привело к этому ряду бесконечных войн, если
вначале обе стороны ожидали, что проблема будет
разрешена быстро? Первая причина состоит в том, что Революция
не была побеждена и подавлена в 1792 или 1793 г., как
надеялись «аристократы», эмигранты и лидеры европейской
коалиции. Однако можно задаться вопросом, было ли
поражение Революции в то время возможным: если бы
пруссаки одержали победу при Вальми, взяли Париж и
подвергли бы его «казни по приговору военного суда»,
объявленному в Кобленцском манифесте герцога
Браун швей гск ого Карла Вильгельма (25 июля 1792 г.) , положило ли бы это
конец Революции? Остается фактом, что армии
Республики остановили, а затем
прогнали захватчиков, сокрушили
вандейцев и других мятежников, а потом , с 1794 по 1796 г.,
добились нескольких крупных
завоеваний.
Эти усп ехи
легко объяснить. С 28 млн. жителей в 1789 г.
Франция была самой населенной страной в Европе;
энергия революционного правительства (и в особенности
Комитета общественного спасения) сделала возможной мо¬
билизацию и снаряжение, как мы видели, миллиона
человек; это дало численное преимущество над довольно
скромными силами, которые удалось выставить
партнерам по коалиции. Не следует особо доверять мифу о
«солдатах Второго года», но они зачастую явно находились под
чарами патриотического энтузиазма. Чтобы командовать
ими появилось, по словам историка Жоржа Лефевра
(Lefeire, ed., 1935), «необыкновенное поколение
полководцев», многие из которых были очень молоды, как и самый
блестящий из них -
Бонапарт. В итог е Франция выковала
новое и
эффективное оружие, которое хотя и не было
непобедимым, но все же господствовало на европейских
полях
сражений в течение
двух десятилетий. Наполеон
унаследовал его и благодаря своей гениальности в
течение долгого времени вел его от победы к победе.
Кроме того, слабость и ошибки врагов Франции в
значительной степени способствовали военным победам
Революции
-
и Наполеона. До 1813 г. ни одна из коалиций
против Франции не смогла объединить на поле сражения
три великих военных монархии Европы: Россия
отсутствовала в первой коалиции, Пруссия
-
во
второй и третьей и
тд. Что касается Британии, лидера и банкира коалиций, то
в течение долгого времени
она
осуществляла
периферийную стратегию, которая
не оказывала влияния на
основной конфлию\ Неполные, неспособные координировать
свои действия или воспользоваться благоприятными
возможностями коалиции к
тому
же разд ирались
разногласиями, особенно из-за
разделов Польши (1793 и 1795 гг.),
злоключения
которой, возможно, спасли Французскую
революцию. Наконец, на поле боя союзными
арми ями
часто командовали посредственные военачальники,
которых больше интересовал захват городов и выгоды,
которых можно было добиться в ходе переговоров, чем
уничтожение врага.
В результате Революция выжила и встала на путь
завоеваний; но в то же время проявились все компоненты
«постоянной войны». Отказ от завоеваний был неприемлем
для французских политических и военных вождей, тогда
как
расширение Франции в ее «естественных границах» и
с
республиками-сателлитами было неприемлемо для
главных европейских держав, которые соглашались на
заключение мира
лишь под принуждением
и были
определенно
настроены
взять
реванш при первой же возможности.
Кроме того, Великобритания оставалась непобежденной;
французский флот был дезорганизован в н а ча л е
Революц ии, и ни
Республика,
ни Наполеон не смогли превратить
его в силу, способную противостоять великолепному
Королевскому флоту; каждое их столкновение оказывалось
губительным для французской эскадры и испанских и
голландских союзников Франции. Каждый шаг к
установлению французской гегемонии на континенте делал ее все
более неприемлемой для Британии. Это создавало
порочный круг, который продолжал вращаться до 1812 г.:
коалиция, французские победы и завоевания, новая коалиция и
тд. Между тем французские победы и завоевания
приводили к
распространению принципов и установлений
Французской революции.
«Революция во Франции», как ее определил
английский
публицист и философ, автор острых памфлетов против
Французской революции Эдмунд Бёрк, была по существу
французским явлением, которое серьезно повлияло на
остальную Европу,
только когда она развязала войну.
Конечно, на ее ранней стадии у нее были поклонники в
«просвещенных» кругах по всей Европе; заря новой эры и
триумф свободы над деспотизмом вызывали восторженные
отклики, например,
такие как хорошо известные
высказывания англичан
-
государственного и политического
деятеля Чарлза Джеймса Фокса и поэта-романтика
Уильяма Вордсворта. Но жестокие эксцессы Революции,
сентябрьские убийства, смерти Людовика XVI и
Марии-Антуанетты, террор, боязнь социальных потрясений, а позднее
298

ЕВРОПА
экспансия уже более агрессивной Республики вместе с
активной контрреволюционной пропагандой постепенно
сократили
число сторонников Революции и расширили
ряды
ее врагов.
В итоге, наиболее поразительным фактом
является то, что Французская революция, как таковая,
имела мало последователей.
Известно, что существовали английские, шотландские,
батавские (на территории Нидерландов), немецкие,
итальянские и австрийские «якобинцы», но они всегда
составляли незначительное меньшинство -
немного
дворян
и
просвещенных буржуа; из тех же кругов
выш ли
французские лидеры 1789 г., но, в отличие от последних,
остальные европейские вожди напоминали генералов без
солдат, ибо им не хватало народной поддержки, которая была
решающей
летом 1789 г. во
Франции. Иногда они даже
презирались народом: республиканцы Неаполя и афран-
сесадос («офранцуженные») в Испании, например, а д о них
инакомыслящие министры, интеллектуалы, деловые люди
Англии , которые бы ли самыми
горячими сторонниками
Революции на ее ранних стадиях, стали жертвами короля
и «церковных
толп». Вместе с тем, именно в
Великобритании якобинское движение, которое
в действительности
было очень умеренным, развивалось
наиболее
успеш но;
трактат «Права человека» (1791-1792 гг.) Томаса Пейна,
участвовавшего
во
Французской революции, стал
классикой революционной мысли, долго сохранявшей свое
значение, а такие организации,
как Лондонское
корреспондентское общество, имели успех
в самых бедных
кварталах, где они навевали воспоминания о французских
санкюлотах. К концу 1790-х гг. «объединенные» общества
были поистине революционными,
но их
реальная сила
была незначительной, за исключением Ирландии.
Эти «якобинцы» ужасали некоторые правительства и
становились объектом жестоких репрессий, но
количество
жертв
обычно было
-
и с дост аточ ным осно вани ем
-
небольшим, за исключением случая Ирландии, где
народное восстание под руководством левого крыла общества
«Объединенные ирландцы» в 1798 г. закончилось
кровавой бойней (30 тыс. че л. был о убито за три месяца),
напомнившей о геноциде в Вандее. Но во всех других местах
«якобинцы» были слишком малочисленны и слишком
слабы, чтобы представлять собой серьезную угрозу
установленному порядку и захватить в лас ть сам остоят ельно. Лишь
французские победы и завоевания привели некоторые из
этих небольших групп к власти, главным
образом, когда
учреждалась «сестринская республика». Тогда как Бельгия,
левый берег Рейна, Савойя, графство Ницца, Мюлуз и
Женева были просто присоединены к Франции,
Соединенные
провинции (Нидерланды) стали Батавской
республикой (1795 г.), были присоединены к Франции, получив
статус «сестринской республики»; в Италии последовательно
возникли Циспаданская («находящаяся по эту (южную)
сторону р. По») республика (1796 г.),
в 1797г. ее
территория вошла в Цизальпинскую республику («находящуюся
по
эту сторону Альпийских гор, т.е. к
югу
от Альп»),
Лигурийская республика (1797-1805 гг.), Римская (1798-1799
гг.) и Партенопейская (от древнего наименования
Неаполя -
Парьенопея) республика (1799 г.), а Швейцарские
кантоны после
французского вторжения стали
Гельветической (от латинского названия Швейцарии
-
Гельвеция)
республикой (1798-1803 гг.) . Хотя некоторые из этих
республик
просуществовали недолго, Наполеон впоследствии
сделал своими вассалами многие
другие государства.
Бывшие
якобинцы или патриоты зачастую
с пользой
сотрудничали с
оккупационными силами, но французы нагло
вмешивались в дела своих сателлитов, которых
они
безудержно эксплуатировали, таким образом подрывая
популярность новых
режимов : принци пы
и
институты
Революции
экспортировались «миссионерами в униформе». Этот
процесс расширился и усилился, когда «великая нация»
стала Великой империей Наполеона.
ТОРЖЕСТВО РЕВОЛЮЦИИ ПРИ НАПОЛЕОНЕ
В качестве первого консула (1799-1804 гг.), а затем
императора (1804-1814 гг.) Наполеон Бонапарт был
единол ичным гос подин ом
-
и всё в большей степени
абсолютным хозяином Франции и части Европы. Хотя его
личность может отталкивать одних и привлекать других,
нельзя отрицать его ум, его непрестанную деятельность,
его способность понимать и разрешать самые сложные
проблемы или его военный гений. Он был сыном
Революции
-
без нее его головокружительный взлет к власти был
бы немыслим, но он был также ее наследником и
хранителем. Его режим представлял собой торжество
Революции и, следовательно, Просвещения. Наполеона можно
рассматривать как последнего и величайшего из
просвещенных деспотов; в частности, он необратимо закрепил
некоторые из «завоеваний» и «достижений» Французской
революции, но оставил на них свой собственный
отпечаток. Наполеоновское государство было авторитарным,
бюрократическим, централизованным, можно даже
сказать -
деспотическим и, безусловно, намного более
сильным, чем была абсолютная
монархия. Деспотизм был
практически неизбежен, принимая во внимание анархию,
которая господствовала в конце периода Директории, но он
подразумевал,
что оптимизм Просвещения и первых дней
Революции угас. Бонапарт незамедлительно и с некоторой
жестокостью восстановил порядок во Франции, а затем его
режим постепенно развивался в направлении
полицейского государства, с цензурой и политическими
заключенными
(известно, что ему приходилось предотвращать
заговоры против себя, подстрекаемые из-за границы).
Авторитарные тенденции наблюдались во всех сферах.
Например, Наполеон использовал новое
административное деление на департаменты, округа и тд., введенное
Учредительным собранием, но во главе каждой области
теперь стоял не выбранный совет, а один-единственный
чиновник -
префект или субпрефект, назначенный
правительством (мэры коммун также назначались). Точно так
же судьи больше не избирались, а назначались
правительством. Наполеон
сохранил законодательные собрания, но
они всё в большей степени подпадали под его контроль,
и
их члены на самом деле назначались. В сфере
образования учрежденные в 1802 г. лицеи являлись
гибридом
монастыря с казармой, а Императорскому университету была
теоретически отдана монополия на образование. Там, где
дело касалось финансов, Наполеон усилил управление
прямыми налогами, введенными Директорией, чтобы
улучшить их собирание, но он снова ввел косвенные
налоги на потребление (1804 г.), которые были ранее
отменены
Учредительным собранием. Банк Франции стал
одним из его долговечных нововведений (1800 г.), но он не
тер яя време ни
взял его под свой
контроль.
Известно, что имперская бюрократия, хотя и более
многочисленная, чем во времена монархии, была
намного меньше, чем совсем недавно, но она была далека от
минимально необходимого аппарата либерального
государства, децентрализованного самоуправления, которое
попыталось ввести
Учредительное собрание, и, конечно , еще
дальше от мечтаний санкюлотов о прямом народовластии.
Как известно, последующие французские режимы
бережно
сохраняли авторитарную
и
бюрократическую модель,
оставленную им в наследство Наполеоном.
В то же время Наполеон желал «завершить» Революцию
путем достижения примирения французского народа. При
посредстве конкордата (1801 г.) с рим ски м
папой Пием VII
он покончил с
расколом во французской Церкви и
заручился поддержкой католиков, у которых антирелигиозная
политика Революции вызывала сопротивление;
но он
также взял
Церковь под свой контроль, поскольку епископы
назначались правительством (протестантские и иудейские
общины также контролировались). Ему удалось склонить
299

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
на свою сторону большинство бывших революционеров
и
некоторую часть бывшего дворянства;
в 1808 г. он создал
имперское дворянство, которое он рассматривал как
объ ед ин ен ие наиб олее выдающ ихся тала нтов и своих
собственных приближенных.
Наполеоновская система была сочетанием институтов,
введенных Революцией, и
других элементов (таких как
Государственный совет), которые вновь появились из
«старого режима», но все они были проникнуты
авторитаризмом. Например, Гражданский кодекс, или Кодекс
Наполеона -
свод гражданского законодательства Франции,
принятый в марте 1804 г. в период Консульства Наполеона,
о сн ов ан на обычном
праве, римском праве,
актах
революционных собраний и духе Просвещения.
Несмотря на авторитарный подход и
продолжающуюся
войну, имперский режим завоевал поддержку
большинства французского народа благодаря авторитету
императора (один из первых примеров личной, а не
династической власти), его победам, порядку, который при нем
господствовал, и
процветанию, которое царило до 1810 г.
Несмотря на то, что Наполеон укрепил, при
это м
исказив их, результаты Революции во Франции, он также
принес их в Европу, продолжая и укрепляя деятельность,
начатую во время Революции (особенно благодаря созданию
«сестринских республик») и осуществляемую им самим в
Италии в 1796-1797 гг.; его называли «Робеспьером на
коне».
Следуя упомянутой выше схеме, французская
экспансия вызвала появление антифранцузских, антиреволюци-
онных коалиций, которые были побеждены благодаря
высокому качеству французских армий и военному гению
Наполеона; но эти победы и завоевания
порождали новые
коалиции и, следовательно, новые завоевания -
вплоть до 1812 г
Трижды победив Австрию (за исключением его
кампании 1796-1797 гг.), он
сокрушил Пруссию в 1806 г.,
заключил
мир
и стал союзником
российского императора
Александра I в Тильзите (1807 г.)
и добился господства над
большой частью Европы
-
до нынешних Хорватии и
Польши, осуществляя управление благодаря различным
системам, напоминающим своего рода концентрические
круги.
В центре располагалась
сама Французская империя,
расширенная в ходе последовательных аннексий и в
итоге включавшая в себя 130 департаментов, от Рима до
Любека. Затем шли государства-сателлиты, управляемые
родственниками или регентами Наполеона: Голландское,
Вестфальское, Итальянское и Неаполитанское
королевства, великое герцогство Берг (историческая область
Германии, ныне в земле Северный Рейн-Вестфалия) и с 1808
г. часть Испании.
Следующий круг составляли
страны-вассалы, главным
образом 36 немецких государств,
объединенные в Рейнский союз (1806 г.) под протекторатом
Наполеона. Последний круг включал в себя союзные
государства -
Пруссию, Австрию, Россию, Данию и Швецию,
лояльность
к от ор ых ино гда была сомни тельной.
Действительно, политическая карта Европы была
радикально упрощена Наполеоном, и количество государств
сократилось (эти изменения победители Наполеона
позднее в осн овном
подтвердят). В частности, «рецессия»
1803 г., проведенная по решению Имперского комитета в
Германии, уничтожила независимость многих карликовых
владений и городов, входивших в Священную Римскую
империю германской нации (сама она формально
прекратила свое
существование
в 1806 г., когда император Франц
И по настоянию Наполеона отказался от германской
Короны и объявил империю ликвидированной). Эти
владения были упразднены в пользу больших и средних
государств, которым были приданы прямолинейные границы,
менее запутанные и сложные, чем
раньше. Последующие
присоединения и уточнения,
навязан ные Наполеоном,
еще больше упростили карту. В конце концов, Италия была
сведена к двум политическим образованиям, не считая
территорий, аннексированных Францией.
В то же время новая французская система институтов,
созданная революционным законодательством и
пересмотренная
и
исправленная Наполеоном, была полностью
введена на территориях, аннексированных Францией, но
многие из ее звеньев, например, административное
деление, правовая иерархия и налоговая система, были также
введены в
государствах-сателлитах и даже в
некоторых
вассальных странах. Наконец, в «независимых»
государствах
некоторые правительства (особенно прусское
после катастрофы 1806 г.) намеревались возобновить борьбу
против Франции и считали, что они
лучше
к
этому
подготовятся, если проведут реформы,
в
некоторой степени
основанные на
французской модели, используя также
местные традиции просвещенного деспотизма. Важность
реформ в неприсоединенных к Франции странах нельзя
переоценивать,
особен но в социа льно м отнош ении, так как
управлять дворянством следовало с
осторожностью.
Тем не менее существовала тенденция к
орга низацион ной унификации; во многих местах бы ли упразднены
некоторые типичные институты времен «старого режима»,
такие как
крепостное право, феодальная система, гильдии
и различные экономические установления. Наиболее
ярким примером является введение Кодекса Наполеона во
многих государствах, в том числе в Неаполитанском
королевстве (но не в Баварии и Саксонии) и в Великих
герцогствах Баден, Берг, Франкфурт и Варшава. В некоторых
из них он оставался в силе и после падения Наполеона.
Таким образом, произошла определенная европейская
интеграция (сторонами которой были также внешняя
политика и
оборона), но это объединение было «гегемонист-
ского» вида, в
котором одна страна
-
и даже один человек
-
господствовала на основе неравных отношений:
верховенство для Франции и подчинение для вассалов или
союзников
Франции.
В некотором отношении благодаря «континентальной
системе» существовала и экономическая интеграция. При
посредстве этой системы Наполеон надеялся объединить
европейские государства в экономической войне -
Континентальной блокаде
-
торговой блокаде
Великобритании, объявленной им в 1806 г.,
чтобы не допустить эту
страну на континентальные рынки. В принуждении почти
всего континента проводить общую экономическую
политику было нечто совершенно новое, даже если эта политика
сводилась к ряду мер, направленных против торговой
деятельности внешнего врага. Но Наполеон не стремился
построить экономическое единство Европы,
«континентальную торговую конфедерацию», которую предлагали
некоторые из его советников. Хотя он создал по
сути
европейскую империю, он не был способен
представить эту
империю
как экономическое единство; он рассматривал
ее проблемы с эгоцентрической точки зрения,
исключительно в отношении
Франции, интересы которой всегда
были важнее интересов ее вассалов. Он подал пример
крайнего протекционизма, и после 1815 г.
урок этот был
усвоен правительствами, полагавшими, что они нашли
ключ к экономическому развитию.
Наполеоновская
Европа никогда не была экономическим сообществом с
одними
интересами, которые объединили бы ее. Лишь со
многими
оговорками
можно
рассматрива ть
«кон тинент альную си стему»
как
предтечу Европейского сообщества!
Тем не менее большая часть Европы в экономическом
отношении имела
общую судьбу Морская война с
Англией и Континентальная блокада (хотя последняя длилась
всего лишь 7 лет) имели важные долгосрочные
экономические последствия и способствовали формированию
новых
структур.
Некоторые из этих изменений не были изменениями к
лучшему. В частности, морская блокада, которой
Великобритания подвергла кон т ине нт
благодаря своему
превосходству на море, привела к упадку морской торговли, которая
была наиболее активной отраслью экономики вплоть до
300

ЕВРОПА
1793 г.; крупные порты были парализованы с 1807 г., и их
промышленность,
а также
районы, расположенные в
глубине от побережья, непосредственно зависевшие от
торговли на м ор е, слабели, в то
время как некоторые регионы,
такие как Западная Франция, страдали от
деиндустриализации. Действительно, по окончании войн атлантический
сектор европейской экономики не верну лся
к
былому
процветанию,
главным образом потому, что англичане не
упустили возможность монополизировать заморские рынки.
Потеря Испанией ее империи, спровоцированная
событиями 1808 г., была главной причиной, по которой эта страна
стала столь застойной и незначительной в XIX в.
С другой стороны, Континентальная блокада на самом
деле действовала как ультра-протекционистская система,
которая защищала отрасли промышленности на
континенте, наиболее уязвимые для английской конкуренции,
и стимулировала
их рост. Наиболее важным примером
являлась хлопчатобумажная промышленность (особенно
машинное прядение) во Франции, Швейцарии, Саксонии
и в других местах. Хотя эта промышленность была
неконкурентоспособна и чрезвычайно пострадала после
окончания войн, ее развитие и рост между 1800 и 1810 гг. в
нескольких частях Европы заложили основы европейской
индустриализации
вXIXв.
Кроме того, в экономической
географии Европы происходили некоторые важные и
устойчивые изменения: прибрежные районы переживали
упадок, тогда как промышленные и деловые центры ее
внутренних
частей развивались, особенно на обширной
территории между Сеной и Эльбой. Центр экономики
континента сместился с атлантического побережья в сторону Рейна.
«Континентальная система» помогла появиться новой
европейской экономике, в
которой отчетливо
просма тривал ись различия
с экономикой Великобритании:
Великобритания рассчитывала на океаны и имела поистине
всемирные интересы, тогда как континент был в большей
сте пен и
обращен внутрь себя, сосредоточившись на обмене
с соседями. Кроме того, континент был ослаблен
договорами 1814-1815 гг.: территориальное и политическое
разделение, навязанное британским правительством для
«сдерживания» Франции и установления равновесия сил
в
Европе, привело к экономической раздробленности.
20 марта 1811 г. вторая жена Наполеона эрцгерцогиня
Мария Луиза, дочь австрийского императора Франца I,
подарила ему долгожданного наследника, который был
немедленно провозглашен Римским королем. Тфи года
спустя (6 апреля 1814 г.) Наполеон отрекся от престола. Новым
королем Франции стал Людовик XVIII из династии Бурбонов,
брат короля Людовика XVI, казненного 21 января 1793 г.
У истоков этого поворота судьбы находилось упорное
сопротивление Великобритании. Защищенная от
вторжения своим непобедимым флотом, она также смогла, хотя
инебез
некоторых лишений, выстоять в экономической
вой не
при Континентальной блокаде. Не принимая во
внимание даже ничего другого,
это
сопротивление
подорвало
Великую французскую империю, ослабило ее
экономику и
повредило ее престижу. Вдобавок финансовая и
морская
мощь Великобритании позволили ей помогать
врагам
Наполеона, и начиная с 1808 г. ей удавалось содержать
небольшую, но превосходную армию на Пиренейском
полуострове, которая внесла решающий вклад в то, что
нарыв, неблагоразумно созданный Наполеоном на южном
фланге его Империи, оставался открытым.
Свергнув с престола испанских Бурбонов (в лице
короля Фердинанда VII) и заменив их в 1808 г. одним из своих
братьев (Жозефом Бонапартом), Наполеон пытался для
собственной выгоды влить новые силы в страну,
потенциальные возможности которой он переоценивал, как и
многие
другие. Чего ему действительно удалось добиться в
Испании -
это
породить огромную новую Вандею, восстание
целого католического народа с оскорбленной верой и
оскорбленной гордостью, ведомого его духовенством и дво¬
рянством; при этом сопротивление народа было поддержано
регулярной испанской армией и английскими войсками под
команд овани ем Артура Уэлсли (будущего герцога
Веллингтона). Испанская, или Полуостровная, война длилась 6 лет,
французы, неспособные преодолеть сопротивление испанцев,
несли тяжелые потери и постепенно отступали, пока в конце
1813 г. Веллингтон не захватил юго-запад Франции.
Хотя испанский народ был первым, кто выступил
против Наполеона, враждебность по отношению к
французскому господству росла
ив
Германии, а также в
Нидерландах (на территории современных Нидерландов, Бельгии
и
Люксембурга) и в Италии.
Несмотря на то, что во
мног их
случаях поначалу французские войска были
встречены вполне дружелюбно, однако длительная иностранная
оккупация, усугубленная непомерными требованиями,
пробуждала национальные чувства. Подданные
европейских правителей боялись и н ен ав ид ел и французов
больше своих собственных господ: в 1809 г. 130 тыс.
добровольцев записались в австрийскую армию.
В 1810 г.
разразился повсеместный экономический
кризис, вина за который вполне справедливо возлагалась
на Континентальную блокаду и на деспотизм и
безжалостность, с которой она была навязана; за
кризисом
последовал долгий спад, который вызвал серьезное недовольство
в дело вых кругах
по всей Европе, в том числе и во
Франции. Кроме того, конфлию1 между императором и папой
снова
возмутил католиков, и среди французских
роялистов поднялся ропот. Всё большее число молодых людей
уклонялось от призыва в армию.
В результате с 1808 г. начали появляться трещины в
построенном Наполеоном величественном здании,
которое теперь основывалось исключительно на силе и
победах. Тем не менее, вероятно, оно могло бы выстоять, если
бы император не бросился в поход на Россию, хотя ничто
не
вынуждало
его к
этому, даже несмотря на разрыв его
союза с
Александром I. Дальнейшее хорошо известно:
российские расстояния, русская зима, русское сопротивление
и болезни уничтожили Великую армию. Наполеон смог
собрать новую армию и одержать еще несколько побед
весной 1813 г., но ему приходилось иметь дело
одновременно с Россией, Пруссией и Австрией, а также с
восстаниями подвластных народов. «Битва
народов» при
Лей пц иг е (16-19 октября 1813 г.)
с та ла для Нап олеона
непоправимой катастрофой. Во время военной кампании 1814 г.
во
Франции у Наполеона было всего лишь несколько
десятков тысяч человек против сотен тысяч солдат коалиции,
союз участников которой был сплочен дипломатией и
субсидиями Англии. Если бы Наполеон был более склонен к
примирению путем переговоров, которые он вел в то же
самое время, он мог бы сохранить свой трон, но падение
Парижа и предательство государственных сановников,
которые были всем ему обязаны, вынудили его отречься от
престола. На следующий год «полет орла» с острова Эльба в
Париж, Сто дней и битва при Ватерлоо
-
стольдорогая
британскому самолюбию -
несомненно, стали эпизодами
высокой трагедии, но важность этих событий была
ограниченной. Наполеон провел 6 тягостных лет на острове
Святой Елены, но обрел ореол мученика. «Какой историей была
моя жизнь!» -
как считается, сказал он; это была история,
которая
в дальнейшем будет питать надежды многих
често любив ых
лидеров,
а
легендарная
личность Наполеона
окажет влияние на историю XIX в. Однако брат казненного
Людовика XVI вернулся в Тюильри; несомненно, это был
конец революционного и имперского актов?
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ОЦЕНКИ
«Реставрация», осуществленная победителями в
Европе в 1814 и 1815 гг., была далеко не полной.
Действительно, некоторое
количество законных
свергнутых монархов,
301

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
нач иная с Бурбонов, были возвращены во власть, а
несколько стертых с карты государств появились вновь. Но
старый режим не был воскрешен повсюду, где он был
упразднен, во Франции или в других местах. Ни феодальные
права, ни парламенты не были восстановлены во Франции,
и князьки и церковные владения не были восстановлены
в Германии или республиках Генуя и Венеция в Италии.
Известно, что Парижский мир и Венский конгресс
создали новое равновесие сил в Европе, которое было
неблагоприятно для принципов, выдвинутых Революцией в
1789 г., и даже предназначалось для того, чтобы
уничтожить их. Франция, источник этих опасных идей,
рассматриваемая как тлеющий очаг, готовый вспыхнуть и вновь
взяться за оружие, была лишена всех своих завоеваний и
окружена прочной границей, которая должна была
сдержать ее, если у нее вновь появиться искушение расширить
свою территорию: на севере находилось Королевство
Нидерланды, любимый отпрыск английской дипломатии, а в
Рейнской области обширные территории получила
Пруссия. В тоже время, навязав Франции династию, которая
вскоре стала непопулярной, победители Франции, не
сознавая этого, приговорили страну к политической
нестабильности. Дестабилизированная Революцией, расколотая
на враждующие между собой группировки, Франция
стала добычей скрытой (а иногда и не столь уж скрытой), но
продолжавшейся гражданской войны. Революция стала
основополагающим событием Новой истории Франции,
но в некотором роде таким, в результате которого сама
история началась как бы заново: Революция полностью
отрезала Францию от ее прошлого, от ее памяти; для
Франции она стала самой важной поворотной точкой в ее
истории. Более того, тенденция к сознательному
регулированию рождаемости, которая появилась во Франции до
1789 г., усилилась во время Революции и Империи; рост
численности населения Франции теперь замедлился, а
затем, начиная с середины XIX в., остановился, тогда как в
других европейских странах население быстро
увеличивалось. Со вс е х то чек
зрения, Франция перешла на более
низкую ступень и вступила в полосу длительного спада.
Многое из ее монументального
и
художественного
наследия
-
богатейшего в Европе после Италии - было
разрушено. Однако в течение долгого времени французы
продолжали считать себя «великой нацией».
С другой стороны, крупные военные монархии
-
Пруссия, Австрия (которая господствовала в Италии) и Россия
стали больше и сильнее. Россия, очевидно, была главным
победителем, хотя
реальным победителем была, как мы
увид им , Великобритания. Опасности, угрожавшие им,
делали их лидеров более бдительными в отношении
возможного свержения, а их режимы
-
более авторитарными и
полицейскими. Европа после 1815 г. стала по существу
монархической и аристократической, и Великобритания
и Франция, в которых крупные землевладельцы
по-прежнему были правящим классом, не были исключением.
Выиграла ли «реакция» по всем пунктам? Нет, не
выиграла; ее обойдут, так сказать, два глубинных движения,
которые были сильнее армий Священного союза,
объединения победителей Наполеона -
Австрии, Пруссии и Ро сс ии
(к которому позднее присоединились Франция и ряд
других европейских государств),
-
созданного для обеспечения
незыблемости решений Венского конгресса 1814-1815 гт.
Во-первых, «принципы 1789 года», провозглашенные
Декларацией прав человека и гражд анин а, продолжали
оказывать влияние на многих людей во Франции,
в
Европе и за морями (например в странах Латинской Америки,
которые находились в процессе завоевания
независимости). Поэтому приведем краткий обзор основных
положений этой идеологии.
Если бы людей 1789 г. и всех тех, кто впоследствии
вдохновлялся Революцией, попросили бы обозначить их
идеал одним словом, они бы ответили -
Свобода. Фран¬
цузская революция в своей основе была либеральной, хотя
это качество было искажено ее крайностями и
некоторыми историками. Она освободила личность, отменив
крепостное право и осудив произвольные аресты; она
утвердила свободу совести и мысли, в том числе и в
вопросах
религии, свободу самовыражения и, следовательно,
свободу печати. Что касается рабства в колониях, то
Учредительное
собрание не сделало ничего: лишь восстание рабов в
Санто-Доминго побудило Конвент проголосовать за
отмену
там
рабства (14 февраля 1794 г.). Однако Бонапарт
восстановил его в 1802 г.,
и оно
сох раня лось
во
французских
колониях до 1848 г .
(тогда как Великобритания отменила
рабство в своих колониях в 1833 г., запретив
работорговлю ещ е ра н ьш е
-
в 1807 г.). Революция также освободила
землю: отмена «феодализма» означала, что право
собственности на землю перестало разделяться между сеньором и
арендатором, и владение землей стало квиритским, т.е .
земля стала принадлежать одному человеку. (Квириты в
Древнем Риме -
полноправные граждане,
подчиняющиеся римскому гражданскому праву.
-
Прим. ред.)
Во-вторых, Революция была глубоко враждебна по
отношению к
корпорациям
-
объединениям, типичным для
старого режима и тесно связанным с привилегиями. Эти
объединения
-
духовенство, религиозные ордены,
парламенты, гильдии, университеты, академии и тд.
-
систематически
упразднялись.
Понятие организованной
политической партии было чуждо революционной философии,
которая рассматривала такие группировки как пр ост ые
фракции. Считалось, что не должно быть
пос ред ник ов
между гражданином
и
государством.
Но «поср еднич еские
корпорации» гара нтиров али
свободы
-
во множественном
числе; оптимизм 1789 г. заставил людей не заметить
опасность, которую государство могло начать представлять для
свободы.
Равенство, конечно, является вторым
великим
революционным принципом (братство появилось лишь
ненадолго в 1 793-1794 гг.), но оно также неоднозначно и
открыто
для разл ичн ых
толкований. Однако члены
Учредительного собрания высказались определенно: «Люди рождаются
свободными и равными в правах». Отсюда равенство
перед законом, который одинаков для всех, равенство в
налогообложении, равенство возможностей: карьера
становится
доступной для тех, кто обладает талантом, и это не
было пустым звуком в армиях Революции и Наполеона. Но
в том, что касалось политических прав, Конституция
Второго года, так и не вступившая
в
силу, была единственным
Основным законом, обеспечивавшим всеобщее
избирательное право для взрослых мужчин; Конституции 1791 и
1795 гг. и в еще большей степени Конституции, введенные
Бонапартом, предполагали участие в политической
ж из ни только тех
граждан, которые обладали определенной
собственностью. Вместе с тем, принцип равенства можно
было трактовать широко, включив в него политические
права, и Французская революция содержала в себе
«демократический выбор», который будет постепенно
приобретать значимость в течение XIX в.
В любом
случ ае,
политические права предоставлялись
только
мужчинам,
хотя женщины и
прини мали
активное
участие как в Революции, так и в контрреволюционных
движениях, и лишь немног ие феминисты высказывались
за права женщин. Но революционеры
вс ех
убеждений
чрезвычайно отрицательно относились к любой
политической
роли для женщин (что частично происходило
из-
за воспоминаний о
королевских фаворитках и ненависти
по отношению к
австрийке Марии-Антуанетте).
Предназначением женщин считалось быть женами и
матер ями,
растить детей для Отечества. 30 октября 1793 г. Конвент
запретил
все женские
организации, а глава феминисток
Олимпия де Гуж была гильотинирована. Собственные идеи
Наполеона от этих ничем не отличались, и он ввел в свой
Кодекс несколько статей, ограничивающих права женщин.
302

ЕВРОПА
С другой стороны, равные права и гражданство были
дарованы еврейскому меньшинству
-
вто
время очень
маленькой группе
во
Франции, хотя и не без
некоторых
колебаний
и промедления (декретом от 27 сентября
1791 г.) . Это не спасло их от последствий
антирелигиозных кампаний 1793-1795 гг., но Наполеон позднее
одновременно укрепит их положение и возьмет под свой
контроль.
Освобождение евреев от дискриминации
произошло и в присоединенных,
и в зависимых
государствах,
и
успехи в этом направлении были достигнуты в Пруссии (где
примерно 30 тыс. так называемых
охраняемых евреев
обрели гражданское равноправие по эдикту о
гражданском положении евреев.
-
Прим.ред.). Возвышение
семьи Ротшильдов во время войн Империи можно
считать символическим.
За исключением«бешеных»(enrages
-
прозвище
представителей крайне левого политического течения в
период Революции и идеологов городской бедноты.
-
Прим.
ред.)
и бабувистов (последователей Бабёфа), равенство
никогда не понималось революционерами как
уравниловка или выравнивание уровня богатства и жизненных
условий. Часто забывают, что Декларация прав объявляет
собственность, наряду со свободой и равенством, одним
из неотъемлемых прав
человека. Действительно, идеи
свободы и собственности объединили усилия в уничтожении
феодализма
и в обеспечении свободы
предпринимательства, которая, если опустить кратковременные отклонения
Второго года, была одним из великих «завоеваний»
Революции. Монополии, корпорации, гильдии и
привилегированные компании были упразднены. Союзы наемных
работников или предпринимателей были запрещены. В
сельских районах была провозглашена свобода обработки
зем ли и свобода огораживания, но на практике
они
применялись неч асто. Таки м образом, Французская
революция была либеральной в своих склонностях,
диаметрально
противоположных социализму: в марте 1793 г. Конвент
своим декретом ввел смертную казнь для поборников
аграрного закона, который перераспределил бы землю.
Наконец, Учредительное собрание провозгласило
суверенитет нации и право (даже обязанность)
сопротивляться угнетению. Это не помешало меньшинствам,
особенно якобинцам, а позднее отдельной личности -
Наполеону присвоить этот суверенитет, хотя они и поступали
так от имени народа
в целом. В 1814 г. Людовик XVIII ввел
«Конституционную хартию», учредив выборную палату,
основанную, как известно, на крайне ограничительном
избирательном цензе, но власть которой нельзя было не
учитывать. Хотя после падения Наполеона во многих
странах воцарилась более сильная форма абсолютизма, идеи
написанной и утвержденной конституции и
представительного
строя сохранили свое влияние. В течение XIX в.
в се меньше
правящих режимов отвергали
эти идеи
полностью и не делали попыток основать свою легитимность
в
результате выборов.
Таким образом, ослабление принципов 1789 г. в
результате падения их
поборника Наполеона было лишь
временным явлением; идеология Французской революции в
ко нц е концов восторжествовала и за в о е ва л а
большую часть
мира
-
во многом точно так же, как это сделает
метрическая система
мер
и весов (конвенция о метре была принята
Национальным собранием 7 апреля 1795 г.
-
Прим.ред.)
-
типичный
пример стандартизирующего рационализма
и
научного мировоззрения, хотя она и была основана на
неточном вычислении длины земного меридиана.
В 1820-
1821 гг.
«революции» в Испании и Италии показали, что
«гидра революции» не уничтожена. Действительно, как
только революция
-
первая революция современного
толка -
произошла и добилась успеха во Франции, должна
была
распространиться мысль о том, что свержение
установленного порядка является и возможным, и
справедливым, и вместе с ней появился образ революционера, не
существовавший до 1789 г.,
-
как чел ов ек а, созна тель но
подготавливающего путь для революции.
Однако следует признать, что идеалы Просвещения,
которыми вдохновлялась Революция, по крайней мере
частично, потерпели поражение, и не только в
результате
реставрации 1814и 1815 гг . Оптимизм 1789 г.
вынужден
был перенести суровую проверку травмирующими
событиями следующей четверти века, и в дальнейшем он
практически не проявлялся до 1848 г. Было ясно, что здравого
смысла и благих намерений недостаточно для того,
чтобы изменить судьбу Человечества; надежды, как мы
видели, стали более умеренными,
и реализм, даже цинизм,
проник в умы тех, кто пережил террор и другие политические
потрясения.
Более того, дух Просвещения теперь не был
единственной идеологией, как это было в XVIII в., когда «философы»
имели
свободу действий, а их ред кие пр оти вни ки
не
принимались во внимание.
Просвещение враждебно
относилось к
разоблачаемым религиям, и французские
революционеры, пользуясь обстоятельствами, вначале
попытались взять
французскую Церковь под свой контроль с
помощью Гражданской конституции духовенства, а затем
бросились в
дехри стиан изаци ю,
начали гонения на тех, кто б ы л
по-прежнему предан старой вере, и стали поддерживать
деизм и светские
культы. Но это разожгло неистовое
сопротивление со стороны народа, преданного традиционной
религии,
и вызвало восстания, подобные тому, что
вспыхнуло
в Вандее. Хотя Наполеон восстановил религиозный
мир, Франция оставалась, по крайней мере частично, де-
христианизированной, но в остальной Европе дело
обстояло иначе. Действительно, в некоторых странах, таких как
Англия с ее методистским движением и Германия с ее
пиетизмом, рели гиозное в озр ожде н ие
началось до Революции
и было усилено противодействием антирелигиозному пылу
Революции. К 1815 г.
Церкви возродились благодаря
суровым испытаниям и очистились от терпимости XVIII в. по
отношению к
нарушению моральных норм; однако они
также еще более ожесточились в своем непримиримом
сопротивлении принципам 1789 г.
и
либерализму и
стремились к союзу Т^юна и Алтаря для борьбы с неверием
и
антиклерикализмом.
Революция также породила контрреволюционное
мировоззрение, сознательный консерватизм, чего не
существовало в XVIII в. Еще в 1790 г. английский публицист и
философ Эдмунд Бёрк опубликовал свои «Размышления о
революции
во
Франции», которые стали источником всех
взглядов, враждебных по отношению к Французской
революции, классическим изложением принципов
идеологии консерватизма. Контрнаступление продолжили
Жозеф Мари де Местр, Луи Габриель Амбруаз Бональд,
Франсуа Рене де Шатобриан и Фридрих Генц. Действительно,
ч ас ть «интеллигенции» (если можно употребить такой
термин) перешла от Просвещения к консерватизму и тем
самым вызвала продолжительный раскол. Кроме того,
немецкий романтизм, а также поначалу и французский
романтизм, были открыто враждебны по отношению к
Революции.
Как уже отмечалось, войны стали мощным стимулом
для подъема национализма, прежде
всего во Франции, где
лозунг «Vive la Nation/» («Да здравствует нация!») был
од ним из самых
ранних и самых
популярных лозунгов
Революции: французы гордились тем, что являются «страной
свободы», сопротивляются коалиции «тиранов» и идут от
победы к победе, и
скромно называли себя «великой
нацией». В течение долгого времени национальные чувства и
принципы 1789 г. будут неразрывно связаны в их глазах. Но
для народа, который страдал от оккупации и от
поборов в
пользу французских войск, необходимость союза между
пробуждающимся и все более острым национальным
чувством и либерализмом был менее очевиден: в течение XIX
в. национализм и либерализм часто развивались вместе, но
303

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в конце него пошли разными путями.
В любом случае
космополитизм, который был столь влиятельным
движением в XVIII в., был уничтожен войнами Революции и
Империи, которые также повредили общему духу Просвещения
и его
оптимизму. Можно утверждать, что ужасные 30-лет-
ние войны в Европе с 1914 по 1945 г.
уходили своими
корн ями в 23-летнюю войну 1792-1815 гг., предварившую
промежуточное мирное столетие.
Как бы то ни было, в 1815 г. наследие Французской
революции не являлось единственной угрозой
восстановленному порядку. В силу удивительного парадокса, он был
нарушен
из- за
страны, которая была самым стойким и
непреклонным врагом революционной и императорской
Франции
-
из-за
Великобритании, особое положение
которой стоит подчеркнуть. Будучи единственной
непокоренной страной, единственной страной, в которую так и
не
вторглись французские войска, она являлась главным
победителем в войнах с
Францией, и она станет
единственной сверхдержавой XIX в. Хотя она жестоко
расправилась с о св ои ми собс тве нны ми последователями
яко бинцев и
ирландскими республиканцами, в течение всех войн
она сохраняла свой парламентский и либеральный режим,
который теперь являлся единственной альтернативой
бюрократическому абсолютизму континентальных
монархий и образцом, на который с завистью смотрели
иностранные либералы.
Еще более важно, однако, что в Англии проявился
современный экономический рост. Промышленный
переворот, который начался приблизительно в середине
XVIII в., продолжился во время войн против Франции,
несмотря на огромные затраты на них (экономический
прогресс Англии был одной из причин
ее
сопротивляемости
и в конечном итоге победы), а затем, с возвращением мира,
ускорился.
Важные изменения в
других сферах, в том
числе в сельском хозяйстве, транспорте и финансах,
предшествовали ил и шл и
параллельно преобразованиям в
промы шленн ости.
Благодаря росту производительности труда в
результате применения технических изобретений
Великобритания избежала вековой мальтузианской ловушки: в
первый раз в истории численность населения быстро
выросла без длительного уменьшения реальной заработной
платы.
Промышленный переворот действовал на старый
порядок как растворитель, ибо создавал два новых класса -
промышленный средний класс и рабочий класс, которые,
являясь антагонистами, были вынуждены объединяться
для борьбы с господством крупных землевладельцев. Без
революции,
но и не без общественных потрясений,
английский средний класс смог добиться от аристократии
ряда уступок
в отношении деления политической власти.
В течение XIX в . подобное деление власти про изош ло
и в неск оль ких контин енталь ных государствах.
Промышленный
переворот
оказался
«заразным»:
силь нейшая
кон куренц ия
со стороны Британии вынуждала население
континента
модернизироваться, адаптироваться
к новым
условиям в том же направлении.
Этот процесс, который
начал
приобретать очертания между 1780 и 1790 гг., набрал
силу в годы Империи и особенно после 1815 г., но
глав ным
образом
-
в
Северо-Западной Европе, что привело
к
тому,
что этот
регион стал все больше контрастировать с
остальной частью континента.
Таким образом, промышленный переворот вдохнул
новую жизнь в либеральную идеологию, которой в 1815 г.,
казалось, угрожали силы «реакции». Хотя Французская
революция и наполеоновская легенда были
основополагающими мифами XIX в. , промышленный переворот
представлял собой
мощную движущую силу для изменений.
Каждый из д ву х трад иционных вра го в, Великобритания и
Франция, породил свою собственную революцию, и
именно сочетание этих двух революций
-
экономической и
политической -
создало цивилизацию XIX в.
БИБЛИОГРАФИЯ
ТАРЛЕ Е.В. 1936 (1-е изд.) . Наполеон. М.
AFTALION, Е 1987. LEconomie de la RevolutionJrangaise Paris. Hachette.
[Перевод на англ.: 1990. The French Revolution. An Economic
Interpretation. Cambridge University Press, Cambridge.]
BERDING, H.; FRANCOIS, E.; ULLMANN, H. -P . 1989. La Revolution, la
France et VAllemagne. Editions de la Maison des Sciences de
l Homme, Paris.
BERGERON, L; LOVIEJ.; PALUEL, A \912.L^pisodenapoleonien{1799-
/875). 2 vols. Editions du Seuil, Paris. [Перевод, на англ. Vol. 1.
Bergeron, L 1981. France under Napoleon. Princeton University
Press, Princeton],
BLANNING, Т. C. W . 1983 . The French Revolution in Germany:
Occupation and Resistance in the Rhineland. 1792-1802. Oxford
University Press, Oxford.
COBB, R 1987. The People's Armies. Yale University Press, London.
CONNELLY,0.1965 . Napoleon sSatellite Kingdoms. The Free Press, New York.
CORVISIER, A; MEYER, J.; POUSSOU, J. -P . 1991 La Revolution Frangaise.
Presses Universitaires de France, 2 vols, Paris. (Охватывает не
только Францию, но и Европу в целом).
CROUZET, F. (ed.) 1987. LEconomie britannique et le Blocus Continental.
2nd edition. Economica, Paris.
.
1993. La grande inflation. La monnaie frangaise de Louis XVI a
Napoleon. Fayard, Paris.
DICKINSON, H. T. (ed.) 1989. Britain and the French Revolution 1789-
1815 Macmillan Education, Basingstoke.
DOYLE, W. (ed.) 1988. Origins of the French Revolution. 2nd edition,
Oxford University Press, Oxford.
.
1990. The Oxford History of the French Revolution. Oxford
University Press, Oxford.
EHRMAN, J. 1969 -96 . The Younger Pitt. 3 vols. London.
ELLIOTT, M. 1982 . Partners in Revolution: The United Irishmen and
France. Yale University Press, New Haven.
ELLIS, G. 1991. The Napoleonic Empire. Macmillan Education,
Basingstoke.
EMSLEY, C. 1979. British Society and the French Wars, 1793-1815
Macmillan, Basingstoke.
FURET, F. 1978. Penser la Revolution Jrangaise. Paris, Gallimard. [Engl.
Перевод на англ. 1991 . Interpreting the French Revolution.
Cambridge University Press, Cambridge].
FURET, F; OZOUF, M. 1988 . Dictionnaire critique de la Revolution
Jrangaise. Flammarion, Paris.
FURET, F; RICHET, D. (eds.) 1965. La RevolutionJrangaise. 2 vols. Hachette,
Paris. 2nd edition, 1973,1 vol. Fayard, Paris. [Сокращенный перевод
на англ. 1970 . The French Revolution. Weidenfeld and Nicholson,
London.] (Краеугольный камень «ревизионистской» школы).
GODECHOT, J. (ed.) 1956. La Grande Nation: Vexpansion
revolutionnaire de la France dans le monde de 1789 a 1799.2 vols,
2nd edition, 1983- Aubier, Paris.
HUFTON, О. H. 1992. Women and the Limits ofCitizenship in the French
Revolution. Toronto University Press, Toronto.
KAFKER, F. A; LAUX, J. M. (eds.) 1989. The French Revolution: Conflicting
Interpretations. RE. Krueger, Malabar (Florida).
.(ed.) 1989. Napoleon and His Times: Selected Interpretations. RE.
Krueger, Malabar (Florida).
LEFEBVRE, G. (ed.) 1935. Napoleon. Presses Universitaires de France,
Paris. 6th edition revised, 1969. (Классическая общая история
периода 1799-1815 годов). [Перевод на англ. 1969. Napoleon.
Columbia University Press, New York].
.
1951. La Revolution Frangaise. Presses Universitaires de France,
Paris. (Классический, несколько устаревший труд, однако не
ограничивающийся Францией).
SCHAMA, S . 1977. Patriots and Liberators: Revolution in the Netherlands
1780-1813 . Knopf, New York.
SOBOUL, A 1974. The French Revolution. 2 vols, London. (О
«якобинской школе» в ее крайнем проявлении).
SUTHERLAND, D. М. G. 1985. France 1789-1815: Revolution and
Counter-Revolution. Oxford University Press, Oxford.
WOOLF, S. 1990. Napoleon et la conquete de VEurope. Flammarion, Paris
(перевод на французский).
304

10.1.2
ГОДЫ МИРА И РАЗВИТИЯ (1815-1914)
Тео Баркер
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ОБЗОР: 1815-1914 ГОДЫ
Период между завершением 23-летней войны в 1815 г.
и началом первой мировой войны в 1914 г. обладает
некоторой целостностью в том отношении, что в отличие от
века, предшествовавшего 1789 г., в нем не было
крупных
европейских конфликтов: кампании по объединению
Германии и Италии были краткими, хотя
республиканский
пыл французов продлил Франко-прусскую войну на шесть
месяцев. Крымская война ненадолго прервала мир в
середине века, а колониальные тревоги и экспедиции были не
более чем притязаниями европейских держав на до т ех
пор
не востребованные части мира,
особ енно н а
терри тории
в
Африке. Значение Англо-бурской войны
состояло в том, что она продемонстрировала военную слабость
экономически мощной Великобритании. Другие страны
Европы с удовольствием наблюдали за ун иже ние м
великой державы
мал еньк им и
гордым народом фермеров.
Как объяснить этот поразительный век европейского
мира? Ситуация, несомненно, связана с другой
примечательной особенностью этих лет: массовым отъездом из
Европы молодых людей, многие из которых не
задерживались в портах прибытия, а устремлялись вглубь
территорий, чтобы заселить свободные пространства
остального мира, возделывать целину, разводить скот или
предоставлять услуги новым переселенцам-земледельцам. Для
многих это было трудное существование на границе
освоенных земель, в случае Америки в XX в. его часто живо
воссоздавал Голливуд. Оно было таким и для мужчин, и для
женщин. Им часто приходилось много бороться, чтобы
поднять семью. Им приходилось начинать с нуля, строя
дома почти при полном отсутствии средств, часто в
условиях изрядного беззакония, сталкиваясь с
необходимостью
обороняться не только от завистливых конкурентов,
но и от оставшегося после выселения коренного
населения. Было бы справедливо предположить, что подобная
борьба за выживание и нормальную
жизнь поглощала
избыточную энергию молодежи и направляла любую
природную агрессивность в мирное и плодотворное русло.
Число
иммигрантов было значительным: 600 тыс.
европейцев в год переправлялись только в Соединенные
Штат ы
Америки к 1880-м гг . и свыше 1,2 млн. чел.
-
незадолго
до 1914 г. Многие другие переселялись за границу, чтобы
присоединиться к своим соотечественникам повсюду в
мире; например, итальянцы, испанцы и португальцы
уезжали в
Латинскую Америку, шотландцы
-
в
Канаду, а
многие жители
Великобритании
-
в
Австралию и Новую
Зеландию, которые были для них более частым
пунктом
назначения, чем США.
В течение «Века
мира» население Западной Европы,
как показано в табл. 1 (см. гл. 1), приблизительно
удвоилось. Из-за разницы в датах проведения отдельными
странами своих наиболее ранних переписей исходная
суммарная численность населения, около 116 млн. чел .,
в очень большой степени является оценочной и не
столь
достоверна, как вторая, подсчитанная незадолго
до 1914 г.
-
241 млн. чел.
Население стран, переживавших быстрый
экономический рост, особенно Германии и Великобритании
(Англии, Уэльса и Шотландии), выросло выше среднего
показателя; в других стр ана х,
в том числе в Бельгии и
Швейцарии, оно было ниже него. Численность населения
Ирландии фактически сократилась, и о произошедшем там
мальтузианском кризисе речь пойдет ниже. Наиболее
интересным яв ля ет ся случай достаточно большой в
территориальном отношении Франции, численность населения
которой намного больше, чем вдвое, превышала
чи сле нно сть
Великобритании в начале
периода, но оказалась такой же,
как и британская
-
лишь немного больше, если добавить
Эльзас и Лотарингию,
-
перед 1914 г.
Поразительно быстрый рост численности населения
в Западной Европе в целом произошел, конечно,
благодаря тому, что уровень рождаемости превышал показатель
смертности с неизбежными колебаниями каждого из этих
показателей в течение коротких периодов. Рождаемость
(т.е. число живорожденных детей на 1 тыс. чел. населения
в год) в разных странах весьма отличался. В начале
периода она варьировалась от почти 40 на территории
будущей Германской империи и Финляндии до 30 с небольшим
во Франции и Норвегии. Смертность (число умерших на
1 тыс . чел. населения в
год) колебалась от
приблизительно 23 (Франция и Германия) до 19 (и даже ниже) в более
здоровой Норвегии, тогда как Швеция была ближе к
первым странам, чем к
Норвегии. К 1913 г., последнему
полному мирному году, рождаемость снизилась намного
больше, чем смертность. Они варьировались от 27,5
(рождаемость) и 15,0 (смертность) в Германии и 22,3
(рождаемость) и 14,2 (смертность) в Бельгии (эти последние
показатели были сходны с показателями Великобритании),
до необычных показателей во Франции
-
18,8
(рождаемость) и 17,7 (смертность). Смертность значительно
сократилась, а рождаемость последовала за ней по
причинам, которые будут указаны ниже.
Всё большая часть этого растущего населения жила в
городах.
В начале XIX в. в Западной Европе было всего
18 городов
с населением более 100 тыс. чел .:
Амстердам
(201 тыс . чел.), Барселона (115), Берлин (172), Копенгаген
(101), Дублин (165), Гамбург (130), Лиссабон (180), Лион
(110), Мадрид (160), Марсель (110), Милан (135), Неаполь
(427), Палермо (139), Париж (547), Рим (163), Валенсия
(100), Венеция (134) и над всеми возвышался Лондон
-
1,117 млн. чел. К 19Ю-1911 гг. количество таких
городов
возросло до 59, из них 21 город был с населением более
500 тыс. чел., среди них: Амстердам (574), Барселона (387),
Берлин (2071), Бирмингем (840), Брюссель (720), Кёльн
(517), Копенгаген (559), Дрезден (548), Глазго (1000),
Гамбург (931), Лейпциг (590), Ливерпуль (753), Мадрид (600),
Манчестер (714), Марсель (551), Милан (579) и Лондон
-
305

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
по- преж нему крупнейший из них (7,256 млн.
чел.) . Дублин,
Лиссабон, Палермо, Лион, Валенсия и Венеция из первого
списка
отсутствуют
во
втор ом; 9 городов являются
новичками:
Брюссель вместе с четырьмя немецк ими и
четырьмя британскими городами
-
наиболее значимыми, если
соотнести рост мегаполиса и подъем экономики.
Эти статистические данные, полученные из
государственных источников, полезны для получения
приблизительного и быстрого представления о поразительных
изменениях, которые произошли в эти годы в Западной
Европе; но они, конечно, зависят оттого, где проводилась
городская черта. Общие числа по стране также
способны ввести в заблуждение, так как они представляют
собой средние значения, которые могут скрывать
существенные различия внутри страны. Даже в сильно
урбанизированной Англии были отдаленные территории,
которые остались относительно слабо развитыми.
Например, проведенное путем интервью некоторое время
назад среди жителей сельских районов Восточной Англии
изучение изустной истории показало, что социальные
установки мало менялись до 1914 г., несмотря на
распространение школ и с конца XIX в.
-
газет. Это была
сосредоточенная сама на себе
территория,
и немногие ее
жители
пускались
в
рискованные мероприятия до первой
мировой войны. В других странах, особенно располагавших
большей территорией, несомненно, были такие же
островки традиционализма, о которых можно будет узнать
больше только после ряда тщательных национальных
исследований.
Часто считается, что продолжительность
жизни
населения в этот период, особенно в его начале, была мала.
Некоторые авторы, стремящиеся подчеркнуть нездоровую
атмосферу растущих городов, иногда утверждают, что
ожидаемая продолжительность жизни при рождении в
том или ином месте в 1840 г. могла составлять примерно
39 лет. Однако подобные высказывания вводят в
заблуждение. Важно отметить, что повсюду смертность была
самой высокой среди младенцев и детей младшего
возраста, но те, кому удавалось перешагнуть этот порог, часто
имели впереди долгую трудовую жизнь. Они начинали
работать очень молодыми, нередко на дому как члены
с е мь и , занятой надомной работой на мануфактуре
(предприятии, основанном на разделении труда и ручной
ремесленной технике), например на текстильной
мануфактуре
или в качестве
прислуги в чьем-либо доме. Много
работ было связано с тяжелым физическим трудом без
применения каких-либо механических устройств: земляные
работы, перемещение и переноска тяжестей, погрузка и
разгрузка или толкание груженых тележек. Трудовая часть
жизни представляла собой тяжелую борьбу. Некоторые
становились жертвами болезней и несчастных
случаев. Но
многие доживали до весьма почтенного возраста.
Поразительно много людей доживало до 80 лет и более.
Старость не является современным явлением, хотя сегодня
нас доживает больше до того, чтобы ее испытать.
Возможно, в
предыдущих поколениях многие из тех, кто до жил
до преклонных лет, будучи более крепкими, получали
больше удовольствия от своей
старости,
чем нынешние
старики, многих из
которых поддерживает современная
медицина и которые страдают
от тех или иных
серьезных
заболеваний.
Демографическая статистика показывает уровень
продолжительности жизни для разных народов.
Скандинавские страны предоставляют такую информацию для
самого начала века. Так, имеются
подробные данные по
Швеции с 1810 года. При общей численности населения
2,396 млн. чел. в 1810 г. 532 тыс. чел. были моложе 10 лет,
421 тыс. чел.
-
старше 50 лет, и из них 12 тыс. чел. были
старше 80 лет. До I860 г., если не
принимать во внимание
иммиграцию или эмиграцию, из тех, кому было меньше
10 лет в 1810 г., дожило не менее 285 тыс. чел.,
20 тыс. чел.
были тогда в
возрасте свыше 80 лет. Если взять Бельгию -
в высшей степени урбанизированную страну, для которой
имеется
возрастная статистика с 1846 г., то общая
численность населения в тот год составляла 4,337 млн. чел ., из них
971 тыс. чел. были моложе 10 и 727 ты с. че л.
старше 50 лет.
33 тыс. чел. дожили более чем до 80 лет. Сопоставимые
данные имеются для еще больше урбанизированных Англии
и Уэльса с населением 15,914 млн. чел. В 1841 г., за
который имеется самая ранняя градация по возрасту,
цифры были таковы: 4, 010 млн. чел. моложе 10 и 2,171 млн.
чел.
-
старше 50 лет, из
которых 102 тыс. чел . были
старше 80 лет.
Эти показатели продолжительности жизни еще более
примечательны, если провести гендерное сравнение. В
двух самых младших возрастных группах (0-4 и 5 -10 лет)
число мальчиков превышало число девочек (Финляндия
в 1825 г. и Англия с Уэльсом в 1841 г. были
исключениями), хотя разница
в данных была в этом
возрасте
небольшой. Они выходили за
пределы
эт их
во зрас тов
с
одинаковой стойкостью или удачей. После этого ситуация
менялась на
проти вопол ожну ю, иногда пораз ите льн о быстро,
и в конечном итоге всегда значительно. В возрастных
группах 15-20и21-25 лет было больше женщин, чем мужчин,
согласно самым ранним имеющимся сведениям с
разбивкой по возрасту по Дании, Финляндии, Германии,
Ирландии, Италии (с 1881 г.), Нидерландам, Норвегии,
Португалии, Испании, Швеции, Швейцарии, Англии с Уэльсом и
Шотландии. Однако в Бельгии и
Франции число женщин
на чин ало
превышать
число
мужчин
только с 4 5 -50 лет.
Повсюду, однако, преобладание женщин в возрасте до
50 лет редко превышало несколько тысяч, кроме Германии,
Испании и Португалии, где оно было более значительным,
иногда достигая 100 тыс. чел. в
некоторых возрастных
группах. Начиная с 50-летнего возраста или около того во
всех возрастных группах по всей Западной Европе
выжи вало нам ног о б ол ьш е женщин, чем
мужчин.
Большая продолжительность жизни женщ ин в о всей
Западной Европе тем более удивительна,
что число
зачатий было намного больше, чем в наше
время,
а роды, без
возможностей современной медицины и больничного
ухода, были более опасными, а также более частыми.
Помимо риска, связанного с родами, нельзя считать,
что судьба женщин на любом этапе их жизни была легче,
чем мужчин. Общее мнение в то время было таково, что
мужчина
-
это хозяин, и долг женщины ему подчиняться.
К этому приводило религиозное воспитание, которое
имело большее значение, чем сегодня. Многое было
написано о пьяных
мужьях, которые возвращались домой после
попойки и считали, что имеют полное
право бить своих
ж е н. С другой стороны, справедливо предположить, что в
любом браке более сильным и сообразительным
партнером зачастую была жена, как и сейчас. Какой бы
юридический статус не имели имущественные права (а в случае
бедняков, не владевших никакой собственностью, это не
имело никакого значения) или каким бы ни было
общепринятое мнение относительно уважения к женщинам,
кажется весьма вероятным, что разумные жены всегда
могли сказать последнее слово. Именно они чаще всего
заведовали доходами семьи и делали повседневные покупки.
Судьба женщин беднейших классов, часто точно
определяемых, особенно в отношении городских жителей, как
«трудящаяся беднота», была тяжелой с самого детства. У
дочерей были свои обязанности по дому,
они по мога ли
матерям
в
уборке и присматривали за младшими детьми.
До того как прядение стало фабричным производством,
они становились прядильщицами; это название
сохранилось до сих пор. До тех пор пока производство
осуществлялось на дому в качестве части системы, в соответствии с
которой сырье «отдавалось на сторону», а готовые
изделия везлись на рынок (система «отдачи на сторону»
дольше сохранялась на континенте), женщины играли свою
306

ЕВРОПА
роль
в семейной ячейке. С распространением
механизированных фабрик они уходили
на
работу, где долгие часы
присматривали
за машинами, хотя важно помнить, что
этот переход производства из дома на фабрику в течение
XIX в. происходил довольно медленно даже в текстильной
промышленности.
Еще позднее это произошло
в швейной
промышленности.
В течение всего этого периода еще
оставалось
много возможностей для применения
индивидуального мастерства. В сельскохозяйственных
сообществах женщины играли свою роль на фермах, как и дома.
Девушки из сельской местности, которые больше не
могли жить в стесненных условиях
по
мере роста семьи, в
ос нов ном становил ись прислугой в до мах сост ояте льны х
людей, работая с утра до ночи и имея очень мало
свободного времени. Замужество было спасением, но, как мы уже
видели,
оно просто заменяло одни невзгоды на другие.
Многие жены брались за небольшую надомную работу,
чтобы пополнить семейный доход. Некоторые жены
отправлялись
на работу до того, как у
них появлялись дети,
или после, если они могли их оставить с близкими
родственниками. Жены в те времена (в отличие от
сегодняшнего дня) считали, что муж, который может позволить себе
оставить жену дома вместо того, чтобы посылать ее на
работу, предоставляет ей большое преимущество. Это,
несомненно, придавало
им социальное превосходство над
другими женами, равно как и то, в каком доме они жили и
какие у
них были соседи. Среди рабочего класса
существовали различные градации, даже в сл ое «трудящейся
бедноты». Женщины, отправлявшиеся работать, находили
место портнихи
или модистки или
торговали на рынках,
в
магазинах или местах, где продавались еда и напитки,
зачастую
алкогольные. Время в розничной торговле
тянулось медленно, особенно в конце недели, когда мужчинам
выплачивали зарплату.
Участь более счастливых женщин среднего
класса
была менее тяжелой, но не более завидной, как
поспешили
указать некоторые сторонники эмансипации
женщин, такие как Мэри Уолстонкрафт (1759-1797) в
своей книге
«Защита прав женщины» (1792 г.). Другие
талантливые писательницы достаточно ясно
выразили
это в своих
романах.
Ряд приемлемых профессий д ля женщин этого круга
был намного более ограниченным. Считалось, что
молодые девушки должны учиться играть на фортепиано,
сидеть дома, красиво выглядеть и ждать подходящего
брачного
предложения. Они могли стать гувернантками в
частных домах или
учительницами в частных школах, хотя
быть учительницей в церковных или благотворительных
школах, количество
которых
постоянно росло, считалось
ниже их общественного положения. К
концу XIX в .
распространение телефона, пишущих машинок и современных
офисов компаний, в конце концо в, нача ло расширять
список
профессий. Другой возможностью было стать
медицинской сестрой, заниматься делом исключительно
суровым и низкооплачиваемым, но
бесспорно занимающим
более высокую ступень по сравнению с обязанностями
бедной прислуги, убирающейся в больницах. Выучиться
на
врача препятствовали боявшиеся
ко нкуренции
студенты-мужчины. Неоплачиваемая благотворительная работа
всегда оставалась престижной.
В общем, удивительно, что в те намного более трудные
времена женщины жили дольше, чем
мужч ины .
Они
никогда не были «слабым полом».
Тяготы, которые испытывали многие представители
рабочего класса в «Век мира», были в некоторой степени
вознаграждены ростом покупательной способности,
начавшимся, когда наступила вторая половина века, и,
несомненно, после 1870 г., по
мере того как окупалось
распространение новых технологий и новых научных идей.
Ставшие
доступными источники сырья за границей, где свою
роль играли европейские эмигранты, а также железные
дороги
за
рубежом и в Европе и удешевление морских
перевозок снизили стоимость жизни. Это принесло пользу
всем, а особенно самым бедным людям, большая часть
дохода которых тратилась на продукты питания.
Европейские фермеры приспосабливались к новой
конкуренции,
производя больше скоропортящихся товаров, таких как
молоко и фрукты, или крупные товары низкой
стоимости, такие как овощи; с этими товарами они по-прежнему
пользов ались
преимуществом близости к рынку.
Британия, в
которой торговля была беспошлинной и которая к
1860 г.
уже обладала наивысшим ежегодным доходом на
душу
населения (по оценкам
-
33 ф.
ст. по
сравнению
с
21 ф.
ст. во
Франции и 13 ф.
ст. в
Германии), больше всего
выиграла от дальнейшего роста импорта. Незащищенным
британским фермерам приходилось прибегать к более
широкой реорганизации, чем на континенте, где сельское
хо зяйс тво
по-прежнему
являлось важнейшим
сектором
национальной экономики. Поэтому фермеры были
вынуждены продолжать оказывать политическое давление,
чтобы добиться принятия мер по их защите. Однако
падение цен между 1874 и 1896 гг. было значительным и
повсеместным. Впоследствии спрос догнал предложение.
Некоторые цены слегка повысились; из прежней выгоды
было потеряно немного.
На эти материальные достижения оказывали влияние
изменения в экономическом цикле, чередующиеся
подъемы и спады. При подъеме заработная плата росла, по мере
того как
требовалась дополнительная рабочая сила.
Рабочий день становился продолжительнее. При спаде
заработки урезались, а рабочее время укорачивалось. Однако
примечательно, что растущая экономика Западной Европы
была в состоянии вбирать в себя большее количество
рабочей силы, появлявшейся в результате роста
численности населения. Экономические циклы, которые, возможно,
длились семь лет от одной высшей точки до другой, были
сравнительно короткими и частыми.
«Век мира» для рассмотрения удобно разделить на три
периода.
ПОСЛЕДСТВИЯ 23-ЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ В ПЕРИОД
1815-1830 ГОДЫ
Если принять во внимание меньшую численность
населения и более
ограниченные ресурсы, то 23-летняя
война, охватившая, как отмечалось, территорию от Кадиса до
Москвы и от Калабрии до Финляндии, привела к
человеческим и материальным потерям, сравнимым с потерями
в
другой великой войне, которая завершила этот «Век
мира». И более ранний из этих конфликтов продлился не
четыре, а 23 изнурительных года. Страны стали намного
беднее, чем могли бы быть. Даже Великобритания,
которая избежала серьезных сражений на своей собственной
земле, оказалась
обременена долгом. Долгосрочный
государственный долг возрос с 243 млн. ф.
ст.в 1792г.до
745 млн.
ф. ст . в 1815 г. Долг продолжал расти в течение
послевоенных лет
упадка и недовольства, достигнув 844
млн .
ф.
ст. к 1819 г.
Великобритания, занимавшая небольшой остров,
находящийся недалеко от материка, с относительно
немногочисленным населением, утвердилась в качестве
ведущей мировой промышленной державы задолго до
Французской революции. Ей удавалось сохранять это
положение в военное время благодаря тому, что ее флот
продолжал господствовать на морях. Продолжалась
торговля с другими континентами, а также, в небольшом
объеме, с остальной Европой. Однако Континентальная
блокада, как был отмечено, обеспечила континентальной
промышленности некоторую защиту от британской
конкуренции, и это способствовало ее
росту на некоторых
территориях.
307

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Послевоенное урегулирование дало потенциальные
преимущества двум странам: Пруссии (со вновь
приобретенными территориями в Рейнской области и
Вестфалии) и Нидерландам (с их бельгийскими провинциями).
Они были расширены по постановлению Венского
конгресса (сентябрь 1814 г.
-
июнь 1815) как бастион
против
любых будущих попыток Франции вырваться из своих
гр а н иц . Бельгийские
провинции располагали угольными
месторождениями
в долинах рек Самбр и Мёз (Маас), а
Пруссия
-
в
Рурском бассейне. Это позволило
бельгийским
провинциям, которые превратились
в отдельное
государство Бельгия в 1830 г., стать наиболее промышленно
развитой частью Западной Европы. Однако прежде чем
Пруссия воспользовалась своей возможностью, прошло
немного больше
времени.
Прежнее господство Англии, несмотря на небольшую
численность ее населения, первоначально
зави село от
пор азител ьного р ос та
ее внешней торг овли чер ез Лондон
и
хорошего сообщения между Лондоном с остальной
частью страны как по суше, так и по воде (посредством
прибрежного судоходства в сочетании с плаванием по
рекам
в
глубине страны). Эти преимущества начали
эффективно использоваться еще в XVI и XVII вв. Великобритания
так же извле кла
выгоду из наличия на ее территории
географически разбросанных угольных месторождений.
Отражательная печь, разрабатывавшаяся начиная с 1610 г. для
испо льзо вани я
угля или кокса при
плавке руды и
минералов, чтобы получать различную продукцию (стекло, медь
и со временем железо), пудлингование железа и паровой
двигатель
-
все эти
устройства и технологии зависели от
достаточно богатых запасов каменного угля. Первые
прядильные и ткацкие машины были небольшими, зависели
от
усилий человека и мало повышали производительность
труда; однако они приобрели важнейшее значение с
конца XVIII в., когда после дальнейшего усовершенствования
они стали приводиться энергией воды и все чаще
-
энергией пара. Прядение первым переместилось на фабрики,
при этом расширив ряды ткачей, работавших на ручных
ткацких станках. Эти первые достижения, укрепившие
лидерство Великобритании в некоторых ключевых
отраслях промышленности задолго до 1815 г., после этого
получили дальнейшее развитие, особенно когда ткачество
стало фабричным производством во второй половине
1820-х гг ., неся невзгоды и нищету разросшейся армии
ткачей, работавших на ручных станках. Британское
правительство использовало правовые средства, чтобы
воспрепятствовать вывозу новых машин и помешать людям,
в ла де вш им секретами производства этих станков, покинуть
страну; но даже когда новым владельцам этих машин на
континенте
удавалось получить пригодную для продажи
продукцию,
они не всегда могли продать ее в условиях
конку ренц ии
с
импортом
из
Великобритании.
Вместе с тем, этот
процесс
никоим образом не был
односторонним. В отношении многих покупаемых вещей
потребители в Британии зависели не от относительно
узкого ассортимента, произведенного
с
при мен ени ем
новой
энергии
в са мой стране,
ноиот
т ов аро в, которые
традиционно импортировались
с континента (белье и шелка
например) или которые Великобритания не производила
сама в достаточном количестве (такие как шерсть
или
зерно). В отношении экзотических
продуктов потребления
-
чая, кофе, сахара
-
она в течение долгого времени
полагалась на импорт, как и в отношении основного сырья
-
хлопка
которое было необходимо ее новым
машинам. Торговля всегда представляет собой
двустороннюю сделку,
в
которой выгоду получают и продавец,
и
покупатель.
По обе стороны Ла-Манша были группы ученых и
изобретателей. Во всех крупных городах Западной
Европы имелись научные центры. Научные общества
публиковали свои труды для общего чтения, как и в наше время.
Все эти страны были относительно передовыми,
располагали «изобретательными людьми» и искусными
специалистами, способными создавать научные приборы или
экспериментальные модели машин. Британия отнюдь не
пользовалась всеобщим уважением как промышленный
лидер, ее зачастую презирали за массовое производство в
погоне за
прибылью. Однако именно те, кто был
способен вести крупномасштабное производство основных
товаров,
могли снижать цены, что повсеместно шло на
пользу людям.
В одной отрасли промышленности британцы начали
особенно сильно зависеть от более глубоких научных
знаний французов и от континентального превосходства. Это
была химическая промышленность. Французский химик-
технолог Никола Леблан разработал (в 1787-1791 гг.)
первый промышленный способ получения соды из
поваренной соли как синтетической замены натуральной
бариллы (т.е . соды из золы водорослей и других растений) и золы
водорослей. Соду Леблана начали производить
в Англии с
1815 г. на
р. Тайн, а затем более
широко
в
Мерсисайде для
изготовления мыла, необходимого для мытья и стирки
тканей, отбеливание которых значительно ускорилось с
использованием хлора. Производство стекла было другой
отраслью промышленности,
в
которой британцы
отставали от континента.
Французское предприятие
«Сен-Гобен» производило высококачественное листовое стекло
уже в течение века, прежде
чем в 1770-х гг . были сделаны
попытки
производить
его в
Британии с помощью
французских мастер ов .
Этого удалось достигнуть
с
эк оном ичес ким
успехом не раньше 1790-х гг.
Другой вид плоского
стекла, точное название которого
-
немецкое листовое
стекло, более совершенное
по сравнению с сортом
стекла, производившегося
в
Великобритании, начал
выпускаться только в начале 1830-х гг.
Сегодня мы знаем, что
представление о сильном
отставании Франции в индустриализации от Великобритании
в
корне неверно. Промышленный сектор Франции рос с
середины XIX в., но более традиционным образом, он в
большей степени зависел от квалифицированных
мастеров, всё шире распространяясь по стране и обслуживая
большее количество местных рынков, используя
традиционные методы производства, не основанные на каменном
угле,
в
ко торо м
она испытывала недос таток Франция не
переживала столь же быструю урбанизацию, что и
Великобритания. К 1830 г. только четверть ее населения жила в
городах различных размеров, по сравнению с третью
населения в Великобритании. Уже подчеркивавшийся более
медленный рост населения во Франции означал, что
материальные блага распределялись между меньшим
количеством людей. На душу населения приходилось больше
благ. Тем не менее из-за того, что население Франции было
больше (30,462 млн. чел. в 1821 г. и 32, 569 млн. чел . в
1831 г.), абсолютный прирост за десятилетие оказался
больше, чем в Англии с Уэльсом (12,106 млн. чел. в 1821 г.
и 13,994 млн. чел. в 1831 г.).
Германия уже пользовалась доброй славой за свои
научные изыскания и заботу о высшем образовании;
однако, несмотря на вновь приобретенные Пруссией
территории, она по-прежнему
являл ась пестрой совокупностью
государств, многие из которых были совсем небольшими.
В стране было множество деревень, средневековых
городов, замков и религиозных зданий впечатляющей
архитектуры. Наше знание о необычайном росте, который
произойдет в будущем,
не должно закрывать нам глаза на то,
что в течение многих лет после 1815г. разделенная
Германия плелась далеко позади единой Франции.
Потенциальные возможности Рурского бассейна и других угольных
месторождений оставались уделом будущего. В 1820-е гг.
обработка железа по-прежнему оставалась ремесленным
производством,
в
котором использовался древесный уголь.
В районе Зигбурга были небольшие металлообрабатыва¬
308

ЕВРОПА
ющие предприятия,
а севернее,
в
округе Золинген
владельцы печей и лесоматериалов работали сообща с
рудокопами но жили по отдельности
-
каждый со своего
собственного небольшого владения. Германия по-прежнему
являлась в основном крестьянской страной, общество которой
было вовлечено в промышленное производство. Однако
прусское правительство уже тогда принимало мудрые
налоговые решения.
Таможенный тариф 1818 г.,
применявшийся во всех частях разбросанной территории Германии,
разрешал пропускать сырье беспошлинно и облагал
промышленный импорт 10%-м сбором; но еще больший
доход получался
от импорта
таких экзотических
товаров, как
кофе и сахар благодаря 20-30% -й пошлине, а также от
провоза непрусских немецких товаров через ее
территорию. Существовали серьезные причины для
присоединения
к
прусской таможенной системе еще до
того, ка к Пруссия, построив множество стратегиче ских
дорог через некоторые из присоединившихся к ней
государств,
в 1834 г. создала Германский таможенный союз
(Zollverein), который охватывал террит орию
с населением
в 23,500 млн. че л.
В период после 1815 г.
сохра нялся
постоянный
интерес к распространению грамотности, которая понималась
как способность читать, а то и писать. Власти начинали
осознавать, что экономический
рост всё в большей
ст е п е н и требует распространения информации с помощью
вывесок, объявлений, рукописных и печатных
документов,
а не только изустно. Проповедей с кафедр было уже
недостаточно. В то же
время
влас ти б ыл и озабочены те м, как
бы с распространением грамотности простые люди не
начали усваивать идеи, которые
были выше их положения
в обществе, и не стали бы пытаться влиять на
политику.
Если не имеющее собственности подавляющее
большинство во всех странах смогло бы пользоваться своим
численным превосходством, чтобы действовать против
имущего меньшинства, и широко использовать для
достижения этой цели печатное слово, то это вело бы к
радикальным изменениям, против чего в то время объединились
правящие круги большинства стран, каковы бы ни бы ли
различия между ними. По их мнению, развитие не
должно было происходить за счет стабильности.
Однако в целом опасности, которые несло
распространение грамотности, были более чем компенсированы
его преимуществами. Такие политические газеты, как «Аль-
гемайне Цайтунг» и «Таймс», которые начали
выпускаться с конца XVIII в., стоили слишком
дорого,
чтобы
наемные
рабочие могли позволить себе покупать их, даже если
у них было
время,
чтобы читать
ежедневную газету.
Однако это не мешало распространяться
вих
кругу другим
недорогим печатным материалам, применявшим более
простой язык, лаконичный и меткий, который могли понять
рабочие. Такие материалы могли начать создавать
настроения в общественном мнении. Новые идеи обсуждались
ежедневно на работе, а особенно по
вечерам
в местном
трактире, и стабильность оказывалась под вопросом.
Подобные собрания было проще проводить в городах,
иих
количество и численность собиравшихся росли. Но в
Западной Европе в этот период по-прежнему преобладали
сельскохозяйственные общины, даже в Великобритании.
Появились религиозные и светские организации,
которые помогали молодежи и другим слоям населения
научиться читать (и даже писать) и считать.
Церковные
школы имели давние традиции религиозной подготовки,
позволявшей
научиться чтению, письму
и
арифметике. Такие
школы
обслуживали главным образом средние слои
общества, но при помощи стипендий, которые
компенсировали всю или часть платы за
обучение, они также
охватывали и
непривилегированных. Однако задачей таких школ
была в основном подготовка мальчиков и девочек к
дальнейшему обучению в той или иной форме, обычно с
получением специальности и должности в качестве конеч¬
ной цели. Идея обучения грамоте тех людей, которые
должны были стать простыми рабочими,
в дополнение к
умениям и навыкам, которым они обучались в ходе
ученичества и в
процессе работы, глядя на старших, имеющих
большой практический опыт, была чем-то новым. Однако
благотворительные организации, поставившие перед
собой
эту похвальную цель, часто без труда получали поддержку
у других, нередко состоятельных людей, желавших помочь
этой попыт ке
предоставить желающим возможность
улучшить свое и своих детей положение в обществе.
Муниципальные и даже государственные
власти также част о
участвовали в этом. Например считается, что к 1830 г. во
Франции около половины коммун имели какую-либо школу. В
Англии с Уэльсом эта доля была больше, а Шотландия
имела даже более давние и прочные традиции в области
образования. В Великобритании многие начали учиться
читать на специальных занятиях, которые проводились
в
церквях по
воскр есеньям
как часть движения воскресных
школ, которое ведет свое начало с конца XVIII в.
Согласно достоверным оценкам, доля представителей
трудящихся слоев, умевших читать простые тексты, в Англии
с Уэльсом в 1840 г. составляла от двух третей до трех
четвертей.
Также распространялась и форма обучения, которая
впоследствии стала называться образованием взрослых.
Такие организации, как Институты механики в Британии,
проводили собрания по вечерам,
и были
преимущественно городским явлением, хотя
круг их чл ен ов отнюдь не
был ограничен мастеровым людом, а темы обсуждений и
лекц ии
-
техническими предметами.
На вершине образовательной лестницы оказались
новые и получившие новый импульс старые университеты.
Новый Берлинский университет, основанный в 1809 г.,
приглашал для преподавания яркие умы из различных
учреждений города и вводил новые курсы. В Лондоне два
первых университетских колледжа появились в конце
1820-х гг.
Три бывшие высшие школы в Нидерландах были
преобразованы в университеты в 1815 г., а в бельгийских
провинциях
в 1817 г. были
открыты университеты
-
в
Генте, Лёвене и Льеже. Тон задавала Франция, извлекавшая
огромную выгоду из своей элитарной системы
образования, в
которую входили Нормальная школа для
подготовки главным образом учителей и Политехническая школа,
которая давала лучшее в Европе образование в области
прикладных наук Однако на другом конце
образовательной шкалы, несмотря на распространение школ в
половине французских коммун, были 60% новобранцев,
приз ванных в
армию
в 1827 г., не
умевших читать.
Города, в особенности крупные, были основными
центрами всех этих изменений. По всей Западной Европе для
большинства населения, которое по-прежнему обитало в
сельской местности, жизнь была совсем иной. Жизнь в
сел ьской местности бы ла более традиционной. Заботы
населения сводились к ожиданию благоприятной погоды,
высокому урожаю или здоровью скота. Это был сезонный
мир. Весенняя пора приносила более долгие и светлые дни
и надежды на
хорошее лето. Позднее наступало время
вознесения благодарственных молебнов за урожай и
проведения ярмарок, на которых покупалась одежда или
материя на нее. В холодное зимнее время больше работы
делалось в помещении, например молотьба зерна вручную.
Уровень жизни в сельской местности зависел от
множества
факторов, например холмистости местности,
качества почвы, типа землевладения и
размера
земельного
участка. Масштабы изменений в то
время
зависели от того,
стремились ли
крупные землевладельцы (как в Восточной
Пруссии) применять современные методы, в том числе
огораживание, или от того, оказывались ли
оправданными вложения и нововведения при хорошем доступе к
растущему городскому населению. Иногда государство
решительно принимало инициативу на себя, как в Дании, где
309

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
пол овина
ферм была огорожена уже к 1807 г. В Англии,
весьма компактной
стране,
изм енения и
улучшения
в
землевладении и сельскохозяйственной специализации
происходили
в тече ние столетий в ответ на рост Лондона,
ав
предыдущие сто лет
-
в связи с подъемом таких
провинциальных центров, как Манчестер, Ливерпуль и
Бирмингем, равно как меньших городов.
Получение доходов землевладельцами и фермерами
было выгодно и их работникам. И в сельской местности
обычно можно было вернуться
к элементам
натурального хозяйства на небольших земельных наделах. Всегда
считалось, что деревенская жизнь здоровее городской, и
статистика
народонаселения обычно подтверждает эту
точку зрения. Однако сельским жителям приходилось терпеть
холод и сырость,
им часто
приходилось перемещаться,
обычно пешком, на значительные расстояния в любую
погоду. В местном трактире могла быть своя
привлекательность, а в местной церкви или часовне -
св ое
утешение,
но постоянная сезонная
рутинная работа и всё те же
старые знакомые лица могли надоедать.
Это в особенности касалось молодых людей,
взрослевших в этом
традиционном мире во времена, когда семьи
были большими и работы на всех не хватало.
Несельскохозяйственная работа в ближайшем городе имела свою
привлекательность, и, несомненно, там можно было
встретиться с новыми людьми, не в последнюю очередь
-
пр от ив оп о ло жн ог о п ол а. Притягательность крупных городов
была еще сильнее. В 1820-е гг. огни больших городов
могли быть не столь яркими, какими они стали позднее, но
огней этих там несомненно было больше, чем на селе.
Концентрация населения, занятого в
промышленности и
коммерции, а также в предоставлении разного рода
услуг, могла сделать города более привлекательными, хотя
они и были менее здоровыми. Коммунальные услуги,
например, водоснабжение и газовое освещение, здесь
могли быть предоставлены в таком объеме, который никогда
не был возможен в разбросанных поселениях в сельской
местности. Удаление отходов стало большой проблемой
по
мере роста городов, однако увеличивающееся
население смогло объединиться, чтобы сформировать местные
органы власти, которые взимали местный налог, чтобы
убирать наибольшие источники опасности. Местные
власти располагали больницами для заболевших и врачебным
персоналом, чтобы их лечить. Тот факт, что никто, как мы
увидим ,
не имел представления о том, как
распространяются болезни, не преуменьшает
значение этих
учреждений, так как выздоровление, как мы сегодня знаем,
зачастую
зависит от покоя, ухода
и заботы.
Благотворительные
организации,
в
городах поддерживаемые
состоятельными людьми, давали беднякам возможность попасть в
больницу; за самими состоятельными людьми, когда они
бывали больны, ухаживали не в подобных заведениях, а на
дому. В любом
сл уча е, быстрорастущее население городов
в это время состояло из непривычно большой доли
приезжих, молодых и
крепких мужчин
и женщин, которые
лучше сопротивлялись болезням и быстрее
восстанавливались после них.
Работа в
городе
могла
принести большую зарплату, чем
гдебытонибылоеще,и
нередко лучшие перспективы
продвижения по службе. Многие предприниматели сами были
из разных слоев общества, и хотя они гордились своим
достигнутым высоким положением, у
них
зачастую не было
той же самой упрямой любви к стабильности или
склонности к почитанию. Работа в городах не изменялась по
временам года; она зависела от довольно предсказуемых
циклов, а не от непредсказуемой погоды. В городах
вошедший в поговорку «черный день» можно было пережить
благодаря личным сбережениям и кредиту продавца.
Конкуренция между рыночными торговцами обусловливала
более низкие цены, а ряд товаров имелся в наличии в
течение всего года
-
неслыханное дело в сельской местнос¬
ти.
Продукты могли быть собраны не в день покупки, но
они были дешевле, и снабжение было
лучше.
В городах
такж е жили и
работали квалифицированные
специалисты, юристы и медики (шарлатаны или нет). Здесь был не
один местный трактир с ограниченным набором
развлечений, а сотни заведений с любым набором увеселений,
приличных и не очень.
Правила поведения в городах были
менее строгими, чем в сельской местности, хотя те, кто
прибывал из села, приносили с собой свои
нравственные
установки.
И многие сельские обряды и традиции, такие
как ярмарки и бродячие цирки, были перенесены в
растущие города.
Самые большие города
-
обычно столицы
-
предоставляли специалистам особые возможности формировать
группы, специализирующиеся на том или ином предмете.
Города также предоставляли лучший доступ к печатной
продукции любого рода. Театры, концертные залы и
выставки
существовали давно. Этим временем датируется
появление новых учреждений, сохранившихся до сих пор,
например Королевского филармонического общества в
Лондоне (1813 г.), Филармонического общества в
Берлине (1826 г.) и Общества концертов консерватории в
Париже (1828 г.). Некоторые из наиболее известных
ко мпоз ито ров переживали в это
время творческий расцвет. Хотя
Бетховен и Шуберт жили в Вене, их влияние, несомненно,
распространялось на всю Западную Европу. Оба умерли в
1828 г., создав свои последние шедевры в австрийской
столице, в то время как в других местах писали свои ранние
произведения Феликс Мендельсон (родившийся в 1809 г.),
Фридерик Шопен и Роберт Шуман (оба родились в 1810 г.).
Плодовитым композитором был Джоаккино Россини
(родившийся в 1792 г.),
почти все творчество которого
уместилось в этот период, прежде
чем он
решил отказаться от
соч инен ия
опер
в 1829 г. Он достиг первого
международного успеха,
на писа в
« се рь ез ну ю» оперу«Танкред»в 1813 г.
в
возрасте 21 года. Уже став двумя годами позднее
постоянным
композитором и музыкальным руководителем театра
Сан-Карло в Неаполе, в 1816 г. он написал там
комическую
о пе р у «Се ви ль ск ий цирюльник», затем подп ис ал контракт
с миланским
театром
«Ла Скала» на написание
двух опер
в
течение года для этого
театра,
а всег о написал 36 опер за
19лет. В 1823г. он
переехал в Париж в качестве
музыкального
руководителя Итальянского театра. Его последний
успех
-
опера «Вильгельм Телль» была поставлена в
Париже в 1829 г., после чего 37-летний композитор, достигший
вершины славы, решил отойти от дел и жил в
уед инении
до кончины в 1868 г. Тем
временем
в
Германии Карл Вебер
(родившийся в 1786 г.) написал оперу «Вольный стрелок»,
которая впервые была поставлена в Берлине в 1821 г.
Англия не принимала участия в этом
музыкальном
расцвете, но Лондон воспользовался своим богатством,
чтобы заказать Веберу сочинение оперы «Оберон» для
театра «Ковент-Гарден» и пригласить его дирижировать
ею в 1826 г. Юный гений Мендельсон, написавший пять
симфоний в 1821 г. , провел некоторое время в
Лондоне в 1829 г., где среди прочих произведений он
предст ав ил
первое
исполнение св о е й
музыки
к пьесе У.
Шекспира «Cow в летнюю ночь». Более ранний визит
Россини в Лондон в 1823 г., между его отъездом из Италии
и
переселением
в
Париж, был самым выгодным: за пять
месяцев он заработал 7 тыс. ф. ст.
Континентальным европейцам, порождавшим в этот
период музыкальных гигантов, англичане должны были
казаться очень некультурными людьми,
сосредоточившимися на стяжательстве, а не на
музыке. Однако это было не
вполне верно. Как мы видели, лондонцы уважали
превосходство континентальной Европы, и в Англии имелись
музыканты, способные исполнять эту музыку. Повсюду в
стране проводились музыкальные фестивали. Что более
существенно,
в Британии уже существовала твердо
установившаяся традиция хорового пения. В провинциальных
310

ЕВРОПА
городах,
как и в Лондоне, проводились хоровые
концерты, активное участие в которых принимало множество
людей. На севере Англии уже возник большой интерес
к духовой музыке, и существовало множество
любительских духовых оркестров. Как и во многом
другом,
Британия
и
британцы были иными. Но великий вклад в
музыку, который сохранится надолго, принадлежит
именно континенту.
ЗАКЛАДКА МАТЕРИАЛЬНЫХ И НАУЧНЫХ
ОСНОВ: ТРУДНЫЕ 1830-1874 ГОДЫ
С конца 1820-х гг.
Британия укрепила и развила свое
прежнее лидерство в механизации. В текстильной
промышленности хлопкопрядение стало механизированным
процессом
сначала при изготовлении более грубых
тканей, а затем и тканей более высокого качества. Прядение
льна последовало за хлопком с середины 1820-х гг .,
укрепив позиции Северной Ирландии в льняной
промышленности. Шерсть, менее прочную,
чем хлопок, на ча ли
нряс ть
на машинах с механическим
приводом
к
середине века, а
позднее и ткать.
Трикотажная промышленность появилась
с конца 1860-х гг. Даже при этих условиях
мн огие
женщины продолжали вязать для себя.
Вода соперничала с паром как основной источник
энергии,
но
примерно после 1840 г., с началом того, что
вполне может быть названо точным машиностроением,
паровые двигатели работали надежнее и стали
предпочитаться в Британии с ее обильными запасами угля.
Они
становились более экономичными по расходу топлива с
повышением начального давления пара. Паровой двигатель
также был поставлен на колеса. Первые локомотивы,
разрабатывавшиеся Джорджем Стефенсоном и другими
талантливыми специалистами для рудничной рельсовой
дороги в каменноугольных копях, где уже использовались
паровые насосы, а
уголь был очень дешев, к 1820-м гг.
достигли такого уровня,
что был а
построена более длинная
рельсовая дорога дл я вывоза руды.
Это бы ла так
называемая железная
дорога Дарлингтон-Стоктон, которая из
грузового
порта
в
районе Стоктона на восточном побережье
шла на запад не только до Дарлингтона, но и на много миль
дальше вглубь острова до угольного месторождения
Окленд и
впервые продемонстрировала возможности
паровой железной дороги. Она также была обязана своим
успехом новым железным рельсам, изобретенным в
окрестностях г.
Морпет. Это было самой важной особенностью,
ибо, как обнаружили экспериментаторы в Лондоне и
его
окрестностях, удельная мощность (т.е . отношение
мощности к массе) паровых двигателей была тогда
недостаточной, чтобы локомотивы могли работать на
обычных неровных дорогах, а не на гладких несущих
рельсовых путях.
Постройка локомотивов Джорджа Стефенсона и их
эксплуатация на дороге Дарлингтон-Стоктон привлекли
внимание учредителей намного более значительного
предприятия
-
первой междугородной железной дороги
общего пользования от Ливерпульского порта до
Манчестера, центра хлопчатобумажной текстильной
промышленности. Первоначально задуманная, как и Дарлингтон-
Стоктон, только для перевозки
тяжелых грузов
на
небольшой
скорости, она оказалась еще более
успешной в
перевозке
пассажиров, почты и ценных предметов, когда
перед са мы м
открытием
линии
сыну Джорджа Стефенсона
Роберту удалось построить локомотив с газотрубным
паровым котлом, способный развить прежде неслыханную
среднюю скорость в 20 миль в час
-
в два раза большую,
чем на том же расстоянии развивала галопом любая
смена лошадей.
Теперь Британия опередила Западную Европу в сфере
наземного транспорта, равно как и в области механиза¬
ции заводов. Этот совсем короткий период
неоспоримого
превосходства был отмечен организацией в Лондоне в
1851 г.
первой Всемирной выставки. Она была проведена
во
внушительном здании, построенном из металла и
стекла, который стали называть Хрустальным дворцом
(архитектор
-
Джозеф Пекстон). Хозяева предоставляли своим
работникам несколько выходны х дней для поездки в
Лондон на дешевом экскурсионном поезде, чтобы посмотреть
на промышленные достижения и привезти обратно идеи
для совершенствования их собственного конкретного
предприятия.
Железная дорога Ливерпуль-Манчестер приносила
хорошие дивиденды своим акционерам и вызвала
размышления о том, чтобы связать другие главные
британские центры. Это вылилось в два крупных подъема в
строительстве железных
дорог
-
в
середине 1830-х и
середине 1840-х гг. Все, кроме одной, основные рельсовые
дороги были
построены
к
началу 1850-х гг.
Однако на континенте дело обстояло совсем иначе.
Капитал был не столь велик, и
предложенные для
прокладки железные дороги вряд
ли смогли
перевозить
много
выгодных грузов. Правительствам иногда приходилось
гарантировать минимальную прибыль, чтобы привлечь
инвесторов; дороги строились не с таким размахом,
как в
Британии, с одним вместо двух путей, которые шли в
объезд природных препятствий, вместо того чтобы
проходить кратчайшим путем по прорытым туннелям.
К
1850 г. в
Британии уже было около 10 тыс. км железных
дорог,
вто
вре мя
как во Франции
-
меньше 3 тыс. км .
Германия (в рамках будущих имперских границ) могла,
однако, похвастаться дорогами почти вдвое большей
протяженности. К 1871 г. Германия с 19 тыс. км почти догнала
Британию, которая за предыдущие 20 лет добавляла ветки
и менее важные линии, тогда как Франция с 15,5 тыс. км
значительно отставала от них обеих. К 1870 г. Бельгия,
страна с намного меньшей территорией, имела 2,9 тыс. км,
а
Нидерланды
-
немногим больше 1,4 тыс. км железных
дорог.
В то время
как
Германия двигалась вперед быстрее,
Франция к 1871 г.
продолжала развиваться м едл е н но , но
стабильно. Во Франции металлообрабатывающие
производственные мощности развивались в Ле-Крёзо, а в
Бельгии, так же обладавшей близко между собой
расположенными залежами угля и железной руды,
-
в
Серене. На
востоке Франции, в районе г.
Мюлуз возникла самая
п ер ед о ва я хлопчатобумажная промышленность. На Парижской
выставке 1867 г., экспозиции как французских, так и
неме цки х товаров бы ли
лучше
показанных в Лондоне в
1851 г., и эта явно
растущая конкуренция вызвала
беспокойство в Британии. Уровень жизни во Франции
продолжал повышаться благодаря, в частности, медленному
росту численности населения
-
с32млн.чел.в1830г.до38
млн. чел. в 1870 г. К
этому времени население Германии
быстро выросло до 41 млн. чел. с 27 млн. чел. в 1830 г.
Численность населения Великобритании по-прежнему была
меньше, чем в каждой из этих стран (с 16 млн. чел. в 1830 г.
оно быстро увеличилось до 26 млн. чел.), хотя доля
городских жителей в ней была больше: к 1850 г. половина
населения
Британии жила в городах.
В Германии такой уровень
урбанизации был достигнут только к концу века, а во
Франции
-
после
первой мировой войны. Однако не все те, кто
работал в деревне, были заняты в сельском хозяйстве;
например,
в
Британии они составляли всего лишь около
четверти сельской рабочей силы.
Быстрота урбанизации и неизменность
сельск охозяйстве нного труда приводили к важным соц и а ль н ым
по сле дст вия м.
Долгосрочные капиталовложения в железные
дороги, фабрики и городскую инфраструктуру должны были
привести к улучшению условий жизни в будущем, но не
давали немедленной прибыли. В то же время быстро
растущие города привлекали рабочую силу из окружающей
311

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
сельской местности, в
результате
чего возникавшая там
нехватка рабочей силы способствовала более раннему
введению трудосберегающих методов. Например для
молотьбы зерновых
в Англии
примерно
к
середине века
появились передвижные паровые
молотилки. Во Франции и
Германии, где рабочая сила для сельского хозяйства по-
прежнему
имелась в изобилии, не было такого
стимула для
нововведений. В то же
время
в
прибрежных районах
Голландии и Германии и в некоторых заболоченных местах
вложение средств в осушение земель окупилось в
резу льтате
перевода дополнительных земельных площадей в
разряд обрабатываемых. В Англии подобная практика
распространилась для того, чтобы выращивать больше зерна
на
существующих площадях. Но
пов сюду внесение
минеральных удобрений в почву было намного более быстрым
способом повышения урожайности. В дело пускался
лошадиный навоз, поставляемый из растущих городов,
ипо
мере того как становились доступными искусственные
удобрения, получался тот же результат
-
увеличение
годовой прибыли.
Урбанизация подразумевала перемещение населения
внутри страны, так как города не могли быстро расти
только в силу его естественного прироста. Как только житель
из сельской местности отрывался от своих корней и
принимал
решение отправиться в город, он чувствовал себя
достаточно независимым, чтобы двигаться дальше и даже
эмигрировать. Англия извлекала из этих переселений
значительную выгоду, особенно из прибытия более
квалифицированных специалистов с континента, которые
желали воспользоваться ее большими экономическими
возможностями. Так произошло, например,
в химич еской
промышленности: Э. Куртц (Kurtz), бежав из родного
Вюртемберга во времена Наполеона, изучил химию в Париже
и после 1815 г. стал одним из основателей британской
химической промышленности. Более известен Людвиг Монд,
родившийся в Касселе и получивший образование в
Марбурге и Гейдельберге, который впервые приехал в Англию
в 1862г.исо
временем объединил усилия с Г. Бруннером
(HenriBrunner) для разработки процесса получения
аммиачной соды. В текстильной промышленности Англии
многие немцы
-
Шлезингер, Беренс, Альбрехт и другие
-
занимались оптовой торговлей камвольной шерстью в Брад-
форде
-
крупном центре шерстяной промышленности.
Они образовали отдельную общину и посылали своих
сыновей сражаться за отчество, когда в том была
необходимость. К
западу от Пеннинских гор существовала
иностранная,
и также в основном немецкая община в
Манчестере, которая руководила художественной жизнью этого
города. Карл (Чарлз) Халле (Charles Halle), родившийся в
Вестфалии, поселился в этой общине в 1848 г. и
собрал
свой знаменитый оркестр, который до сих пор носит его
имя. Еще больше известен Фридрих Энгельс, сын
фабриканта из Бармена (ныне Вупперталь), возле
Дюссельдорфа, который в 1838 г. стал там
партнером Петера Эрмена в
прядильно-белильной фирме «Эрмен и Энгельс». Эрмен
уже владел фабрикой в Сидли, на
окраине Манчестера,
и
именно в
манчестерский филиал этого предприятия
в
каче ств е
служащего молодой Фридрих был послан в 1842 г.
в
возрасте 22 лет.
Ф. Энгельс хотел стать писателем, но его отец настоял
на том, чтобы в 16-летнем возрасте он вошел в дело, и
двумя годами позже отослал его в контору в Бремене для
продолжения подготовки. Очень умный молодой человек, он
жадно читал и начал писать газетные статьи. Он излагал
свои собственные взгляды, либеральные в области
рели гии и
радикальные в политике. Уехав из Бремена в апреле
1841 г. обратно в Бармен, через 6 месяцев он
вступил
в
гвардейскую пехотную артиллерию, чтобы отбыть
воинскую повинность. Служба проходила в Берлине, где он
одновременно посещал лекции в Берлинском университете
и где большое влияние на него оказало радикально левое
гегельянство -
младогегельянство, которое тогда было в
большой моде, и гуманистические воззрения Фейербаха.
Его мировоззрение, уже впитавшее в себя эти идеи к
октябрю 1842 г., когда он закончил свою годичную военную
службу, стало еще более радикальным
после
сотрудничества с редакцией «Рейнской газеты» в Кёльне,
распространявшей крайние взгляды, в том числе и
воззрения
младогегельянцев. Он ухватился за предложение своего отца
продолжить подготовку на филиале фирмы «Эрмен и
Энгельс» в
Манчестере, видя в этом назначении возможность
изучить то, что он считал
пороками капитализма, в самом
его сердце. Но по
пути
в Англию в редакции
«Рейнской
газеты» он познакомился с одним из ее редакторов
-
Карлом Марксом, который был всего на два года его старше, и
прибыл в зимний Манчестер в конце 1842 г., как раз
в
разгар
сильнейшего экономического упадка
за весь XIX век.
В последующие 20 месяцев этот наблюдательный и уже
политически активный молодой человек имел
прекрасную возможность увидеть быстро растущую «хлопковую
столицу» (Манчестер) и некоторые другие районы Англии
вих
наихудшем состоянии. Множество иммигрантов жили
в
крайней тесноте, так как жилья не хватало, пока местные
власти не добились некоторого прогресса в
благоустройстве городов. Во время спада наблюдалась сильная
безработица. Энгельс был компанейским и жизнерадостным
человеком, с хорошей выправкой (гвардейская
подготовка) и всегда хорошо одетым. По-видимому, он быстро
усвоил английский язык и, располагая доходами делового
человека, всегда мог вращаться в любом обществе, хотя
позднее он утверждал, и у нас нет причин сомневаться в
его словах, что он «отказался от портвейна и
шамп анского
буржуазии» и посвятил свои свободные часы «почти
искл ючител ьно общению с пр осты ми рабочими». Его
подругой, а позднее женой стала представительница
рабочего класса ирландка Мэри Бернс, бывшая работница
хлопковой фабрики,
к
которой он оставался привязан
и после
тог о, как
вернулся
в
Манчестер несколько лет спустя .
Он
та кже име л возможность
сотрудничать с прессой,
особенно чартистской «Северной звездой», получая из нее
необходимую информацию, а также пользовался
свидетельствами о
наихудших социальных пороках, собранными в
различных частях страны (по просьбе прогрессивных
реформаторов, стремившихся положить им конец и
улучшить положение
трудящихся),
в подшивках полезных для
его работы парламентских газет.
Осенью 1844 г. Энгельс
вернулся
в
Бармен, чтобы
классифицировать заметки, сделанные в Англии, и
сосредоточенно изучить подшивки газет, которые он привез с
собой. На основе этих материалов он опубликовал на
немецком языке для немецких читателей работу «Die Lage der
arbeitenden Klasse in England»,
ныне повсеместно
известную под названием «Положение рабочего класса в
Англии». В письме Марксу 19 ноября 1844 г. он писал:
«Я по шею зарылся в английских газетах и книгах... Я
пр еподнесу А нг ли и превосх одное обвинит ельное заключ ение.
Я обвиняю английскую буржуазию перед всем миром
в
убийстве, грабеже и во всех
других преступлениях в
мас со во м мас штабе ...».
Далее он подчерк ивает, что, хо тя в кн и г е
рассказывается об англичанах, она
предназначена для немецкого
среднего кла сса , «о
котором
я достаточно определенно
говорю,
что он так же плох, как и английский». Ф. Энгельс
писал
быстро,
и его книга была
опубликована в Лейпциге
в 1845 г. Немаловажно, что английского перевода
не
существовало, пока очень слабый
перевод не в ыш ел в Нью-
Йорке в 1887 г.,
а
версия получше
-
в Лондоне лишь в 1892 г.
К тому времени
немногие английские читатели лично
знали, каковы на самом деле были жизненные условия
во
время спада начала 1840-х гг .,
но все большее их число начи¬
312

ЕВРОПА
нало интересоваться
левыми коллективистскими
взглядами. Они жадно проглотили книгу. Однако немецкий
оригинал ее давно создал Энгельсу репутацию среди
коммунистов. При всей ее полемичности, она была
замечательным достижением для молодого, 24-летнего человека.
Энгельс стал ближайшим союзником Маркса.
Карл Маркс тоже стал английским
иммигрантом.
После провала революций 1848 г., он поселился в Англии и
сначала жил в
изрядной бедности в центре Лондона, но
вскоре
смог переехать в более
здоровое место в
при город е,
после того как его жена
получила небольшое
наследство, а затем в другой и больший дом, после того как она
получила другое наследство. Он воспользовался плодами
и свободой капитализма, работая в богатейшей
библиотеке Британского музея, чтобы анализировать уроки
революции и доказывать неизбежность ниспровержения
капитализма. Энгельс, у которого, вероятно, был
необыкновенно терпимый отец-капиталист, вернулся в
манчестерский филиал фирмы в 1850 г., вел жизнь
успешного
делового человека, пил шампанское и ездил на охоту с
гончи ми в
графство Чешир. Он финансово поддерживал
серьезного Маркса до самой смерти последнего в 1883 г. в
Лондоне. Общительный Энгельс отошел от дел, переехал
в Лондон в 1870 г. и 23 года спустя отпраздновал свое 70-ле -
тие. Он умер
пять лет спустя. Революция, которую он столь
уверенно предсказывал,
так и не наступила, ибо такого
явления, как рабочий класс, ведущий классовую войну, не
существовало;
имела место только
градация трудящихся
слоев, неквалифицированных и квалифицированных,
которые могли подняться по социальной лестнице в столь
же
неоднородный средний класс.
К середине XIX в., по
мере распространения школ (их
в большей степени
поддерживали государства на
континенте, чем Англия) большее число родителей из рабочего
класса начали понимать важность
образования, чтобы их
сыновья могли
получить лучшую работу и устроиться в
мире. Образование взрослых также становилось более
популярным и более
доступным по средствам.
Появлялись новые библиотеки. Совершенствование
методов печати привело к тому, что стало публиковаться
больше газет и книг. Появилась
илл юстр ирова нная
периодическая печать, начиная с
«ИллюстрированныхЛондон
-
ских новостей» (1842 г.), за которыми годом позднее
последовали «Иллюстрации» в Париже и
«Иллюстрированная газета» в Лейпциге. С распространением
электрического
проводного телеграфа появились новые агентства
новостей Ш. Гаваса во Франции, Б. Вольфа в Германии и
П.
Рейтера (по имени еще одного немецкого
иммигранта) в Ан глии .
Тиражи национальных и региональных
газет
быстро выросли, а после того как налоги на сами
газеты и
объявления, которые в них появлялись, были
сни же ны и да же отм ене ны , по явил ось большее колич ество
местных
газет, обычно не имевших конкретной
политической принадлежности.
Круг читателей включил в себя наиболее серьезную,
грамотную часть трудящихся слоев. Если они имели
выходной день, то особенно популярными среди них были
воскресные газеты с большими тиражами, чем
ежедневные, уже в середине XIX в. Знания и идеи
распространялись
быстрее и шире благодаря этому огромному разливу
печатного слова. Например, статьи Маркса были
опубликованы в виде брошюры, а в 1867 г. появился
первый том
«Капитала». Любые другие мыслимые политические
мнения
находили печатную форму, хотя ни одно название не
изв ест но сто ль ж е хорошо, как «Капитал» Маркса.
Сомнения в общепринятых идеях, попытки узнать
больше о физическом мире и мире человека и улучшить
жизненные условия стимулировались в эти годы тем, что
можно назвать началом зари современной науки. До
1830 г. большая часть технических усовершенствований
была делом рук изобретательных ремесленников, таких
как Уатт или Стефенсоны, а не результатом реального
понимания
научных принципов. Это положение должно
было изменяться по мере того, как специалисты вели
исслед овани я, вычисляли и
экспериментировали в
лабораториях. Новым экспериментаторам помогали новые
инструменты, например намного более совершенный
ахроматический микроскоп, разработанный около 1830 г., и
газовая горелка давления, еще больше
усовершенствованная в 1855 г.
Робертом Вильгельмом Бунзеном и
установленная в ег о но вой лаборатории в Гейдельберге.
Британская ассоциация научного прогресса провела
свое
первое
собрание в 1831 г. в попытке
поощрить англичан уделять
больше внимания фундаментальным исследованиям.
Германия, безусловно, такие исследования вела. Например,
химик
Юстус Либих, вернувшись после учебы и
совместных с
Жозефом Луи Гей-Люссаком исследований в
Париже, в 1826 г. открыл свою, вскоре ставшую знаменитой,
лабораторию в Гйсене для практических занятий
студентов, в
которой учились и работали многие известные
химики. Во всех странах исследователи вносили свой вклад
в
научные открытия,
и когда результаты работы были
успешными, публиковали и распространяли их.
Страны, отстававшие в какой-либо области, делали все
возмо жное, чт об ы
пр ивл еч ь ведущих специали стов из
других стран,
как это
случилось,
как было показано, в
британской химической промышленности. Принц-консорт
Альберт Сакс-Кобург-Готский, супруг королевы Виктории,
привез многообещающего молодого немецкого химика
Августа Вильгельма Гофмана, чтобы открыть Королевский
химический колледж в Лондоне в 1845 г. Многие студенты
получили здесь подготовку для работы в британской
промышленности, и именно здесь в 1853 г. Уильям Генри
Перкин (старший), пытаясь синтезировать хинин, получил
пурпурную краску мовеин
-
один из первых
синтетических органических красителей. Были открыты другие
методы замены естественных продуктов синтетическими к
значительной выгоде людей во всех сферах жизни.
Заменители были более стойкими, надежными, их можно было
сделать лучше и дешевле при массовом производстве.
Всё это внимание к достоинствам научных
исследований, однако, имело тревожные социальные последствия,
отчетливо предсказанные в сочинениях французского
философа Огюста Конта (1798-1857),
-
естественный
бунт против существующей власти. В ег о труде «Курс
позитивной философии», первый том которого
появился в
1830 г., утверждалось, что научные ид еи с ледует применять
к
организации общества в той же
мере, что и к физике или
химии. Нация, основанная на религии
или
метафизике,
рассматривалась лишь как прелюдия
к
тому, что должно
было стать современным позитивистским государством,
основанном на науке. Джон Стюарт Милль, последователь
и постоянный
корреспондент Конта в то
время, когда тот
писал остальные тома своей книги в последующие 12 лет,
также поддерживал идею в большей степени
основа нного н а
науке материалистического мира. На той же
позиции находился Иеремия Бентам и его последователи; он
утверждал, что величайшим благом (summum Ьопит)
является «наибольшее счастье наибольшего числа людей».
Ученые, определявшие общественное мнение, создавали
общественный климат, который должен был стать более
вос при имч ивы м
к идеям эволюции. Они были
выдвинуты
Чарлзом Лайелем в его главном труде «Основы геологии»
(1830-1833 гг.) . Естествоиспытатели вскоре начали
повсюду обсуждать эволюционную теорию Лайеля, но лишь
Чарлз Дарвин (1809-1882) после долгих размышлений
предоставил объяснение эволюции человека в своем
основном
труде «Происхождение видов путем
естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в
борьбе за жизнь».
Чарлз Роберт Дарвин родился в Шрусбери, он был
сыном врача, имевшего
успешную практику. Его мать
-
313

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Сюзанна Веджвуд
-
происходила из богатой семьи
владельцев знаменитого фарфорового завода в графстве
Стаффордшир. Он вырос в традиционной религиозной
семье, и когда стал учиться теологии в Кембридже, после
того как
бросил изучение медицины в Эдинбурге, он
действительно намеревался принять духовный сан; но здесь
вмешался
случай, что привело
к замечательным
результатам. Чтение «Личного повествования» А. Гумбольдта
оказало на него большое влияние, вызвав
интерес
к
ес теств енно й
ис тор ии.
После получения степени
-
десятым в
списке тех, кто не получил отличий (т.е. с низшими
учебными
достижениями), когда ему оставалось пройти еще два
семестра, он отправился
на
полевую практику,
после
которой по рекомендации ботаника Дж Генслоу, который по-
дружески к нему относился, ему было предложено место
не получающего жалованья натуралиста на 235-тонном
10-пушечном бриге «Бигл», который собирался
отправиться в длительную исследовательскую экспедицию в Южную
Америку. Заручившись поддержкой своего дяди, второго
Джозайи Веджвуда, и против воли своего отца Чарлз
принял участие в экспедиции и отсутствовал в Англии с
декабря 1831 по октябрь 1836 г. По мере того как корабль шел
на юг, наблюдательный молодой человек замечал
небольшие отличия между одной и той же породой живых
существ в разных местах, разделенных морем. Он также
увидел, особенно на островах Галапагосского архипелага, к
югу от экватора у западного побережья Южной Америки,
различия между живыми существами и окаменелыми
останками их
предков. Это привело его к сравнению
религиозного учения о природе человека с полученными
научными наблюдениями, противоречащему ему. После
возвращения в Англию он больше не думал о принятии сана,
хотя всю оставшуюся жизнь у него было много друзей
англиканских священников и он поддерживал
благотворительные и соци альные устремления Церкви.
В 1838-1841 г г.
Дарвин служил секретарем
Геологического общества и многое узнал от Лайеля; но хотя он
раньше был крепким и общительным, его здоровье
пошатнулось, пока он жил в Лондоне. Дарвин с семьей
переселился в небольшой городок Даун в графстве Кент, в 16 милях
к
юго-востоку от Лондона, где он и его жена
-
дочь его дяди
Джозайи Веджвуда
-
жили за счет доходов семьи,
соблюдая постоянный, хорошо организованный распорядок
дня, который включал прогулки, продолжительное чтение
и несколько ча со в
работы в день. Его жизнь была жизнью
полуинвалида, длительной борьбой с болезнью, он лишь
изредка покидал Даун, чтобы присутствовать на
конференциях; после середины 1850-х гг . он перестал выбираться
даже на конференции Британской ассоциации. Однако он
регулярно переписывался с друзьями, и в 1844 г. он мог
написать
ботанику Джозефу Гукеру, одному из самых
близких друзей: «Наконец забрезжил свет, и я почти убежден (в
противоположность мнению, с которого я начал), что
виды не (это как признаться
в
убийстве) неизменны».
Он продолжал размышлять
об этом в своем сельском
уеди нен ии,
и дес ять ле т спу стя Лайель посовето вал
ему
написать статью об эволюции, чтобы никто не вмешался
ине
опубликовал его идеи раньше
него. Действительно,
он подго товил большую часть своего исследова ния,
когда, как
гром среди
ясного неба, в июне 1858 г. английский
естествоиспытатель Алфред Рассел Уоллес (1823-1913),
который, как и Дарвин, находился под сильным влиянием
Мальтуса, прислал ему с далекого полуострова Малакка
рукопись своей статьи «О стремлении разновидностей
бесконечно удаляться от первоначального типа», в
которой, совершенно независимо от Дарвина, сформулировал
принцип естественного отбора. После этого Дарвин по
настоянию Лайеля с несвойственной ему поспешностью
представил Линнеевскому обществу краткое извлечение
из своих
рукописей, которое было доложено 1 июля 1858 г.
и впоследствии опубликовано в «Трудах» Общества за этот
год. Вскоре Дарвин закончил свое «Происхождение видов»,
все 1250 экземпляров которого были распроданы в день
выхода из печати, 24 ноября 1859 г.
Наука нанесла решающий удар в противостоянии
логики и
веры, как стало ясно из знаменитых горячих
дебатов
между зоологом, палеонтологом, эволюционистом и
просветителем Томасом Гекели и епископом Оксфорда
Сэмюэлом Уилберфорсом на собрании Британской
ассоциации в этом городе в
следующем году. Дарвин, который
по-прежнему не уезжал далеко от Дауна, продолжал
издавать книги, в том числе
«Происхождение человека и
половой отбор» (1871 г.). Он удостоился многих почестей,
особенно во Франции, Германии, Италии и его собственной
стране. В честь величайших заслуг Дарвин был похоронен
в
Вестминстерском аббатстве.
Несмотря на то, что
открытия Дарвина положили
начало целой эпохе, многие добрые, честные люди считали
их
крайне возмутительными. Церковь была создана для
того, чтобы поддерживать клерикальную
исключительность и интеллектуальный застой. Прогресс был связан с
наукой и материальными понятиями. Величию человека,
а также
достоверности Библии был брошен вызов. Хотя
взгляды Дарвина и других ученых были верными и
дальновидными, они не
продвинули к «наибольшему счастью
наибольш его числа людей».
С другой стороны, труды французского ученого Луи
Пастера не принесли человеческому роду ничего, кроме
пользы.
Луи Пастер (1822-1895), родившийся в департаменте
Юра, сын кожевника, вырос и пошел в
школу в Арбуа,
который он считал островком мира и в который он всегда
любил
возвращаться, к о гд а им ел
такую возможность. Он
не особенно выделялся в школе, но его способность
увлекаться тем, что его действительно интересовало, и
работать над этим с энтузиазмом стала очевидной, и ему
советовали получить образование, чтобы стать учителем.
После безуспешной попытки получить дальнейшее
предварительное образование в Париже (как и у Дарвина, его
здоровье ухудшилось, хотя и не навсегда) он отправился в
Королевский коллеж в Безансоне, где получил степень
бакалавра наук,
и после еще одного года напряженной
учебы поступил в Высшую нормальную школу в Париже в
1843 г. Окончив основной курс (1846 г.), Л. Пастер
задержался, чтобы получить докторскую степень (1847 г.) . Он
работал ассистентом в одной из лабораторий
преподавателя химии в Школе Антуана Жерома Балара, и впервые
привлек к себе внимание других ученых в результате
типичного для него всепоглощающего интереса
-
в этом
случае к кристаллам. Всегда хорошо знакомый с
опубликованными работами других ученых, он понял, что
кристаллографы, в частности пожилой и уважаемый физик Жан
Батист Био (1774-1862), оказались неспособны
объяснить, почему кристаллы винной кислоты (лево-
и
правовращающие) по-разному проявляют свою оптическую
акти вно сть и
по-разному реагируют на луч
поляризованного света: одни отклоняют
луч вправо, другие
-
вл ево.
Пастер провел долгие часы в поисках физического
объяснения оптической асимметрии молекул. В итоге объяснение
было найдено, и с ним согласился Био, который стал
сторонником Пастера. (Эти труды Пастера легли в основу
стереохимии.
-
Прим. ред.).
Благодаря влиянию Био увлеченный и энергичный
молодой ученый в 1849 г. был назначен на должность
ассистента по хи ми и в
Страсбургском университете,
-
на
первую ступень научной лестницы. Здесь он произвел
впечатление на всех, кто проверял его работу. Он еще больше
улучшил свою репутацию, преобразовав винную кислоту
в
виноградную (1853 г.), за что был удостоен ордена
Почетного Легиона и получил премию в 1500 франков. На
следующий год, в
возрасте 32 лет, он был назначен
профессором химии и деканом нового факультета наук в Лил¬
314

ЕВРОПА
ле, городе, который, как указал министр народного
просвещения,
являлся «богатейшим
промышленным центром
на севере Франции». Пастеру ясно дали понять, что от него
ждут сотрудничества с местной промышленностью и
по мо щи ей научны ми
знаниями. Пастер делал это со своей
обычной самоотверженностью, набирая группы студентов
на многих фабриках в округе. Здесь у него впервые
возник интерес к брожению, когда производитель алкоголя
из свекольного сока обратился к нему с просьбой помочь
в выяснении причины
нес табиль ности молочной
кислоты в процессе брожения. В 1857 г.
Пастер опубликовал
статью по молочнокислому брожению, которая обеспечила
ему назначение в Париж на должность руководителя
научных исследований в Высшей нормальной школе. Его
усердие
и
энтузиазм, как и постоянное чтение
работ
других ученых, которые не смогли довести свои
исследования до конца, приносили
свои плод ы. «В области
наблюдений,
-
считал он ,
-
удача сопутствует только тем, кто
хорошо подготовился».
Он продолжал изучать спиртовое брожение и пришел
к выводу, что оно вызывается деятельностью различных
видов микроорганизмов, каждый из которых отвечает за
особый тип брожения, каждый происходит от предков,
похожих на него самого, родившихся от живых бактерий.
Тем самым он опроверг теорию самозарождения
организмов. В 1863 г. он показал, что для того чтобы сделать вино
стабильным, его можно медленно нагреть до 55°С, а затем
дать остыть. Это был процесс, который можно было
применить и к другим жидкостям и который стал известен как
пастеризация. Затем, работая на различных пивоваренных
заводах, он показал, что его теория брожения применима
также и к
пиву. В 1871 г. он запатентовал метод брожения
без контакта среды
с
атмосферой, открыв явление
анаэробиоза (способность к жизни в отсутствии свободного
кислорода) и существование строго анаэробных бактерий.
В том же году он приехал в Лондон с микроскопом,
чтобы
посетить
Британское патентное бюро и предложить свои
рекомендации нескольким лондонским пивоварам,
в том
числе
крупнейшему из них, Уитбреду, который
производил 500 тыс. гектолитров пива в год. Дж Якобсен, большой
почитатель Пастера, получил поддержку в создании
вну шит ель но й лаборатории на пивном завод е «Карлсберг» в
Копенгагене в конце 1870-х гг ., и его
примеру
последовали другие прогрессивные предприятия, например
«Хайнекен» в Роттердаме.
Пастеровская теория происхождения
микроорганизмов была впервые применена для спасения человеческой
жизни английским хирургом Джозефом Листером (1827-
1912), работавшим в больнице в г. Глазго с I860 г.
Хлороформ, открытый в 1831 г., подтолкнул хирургов, начиная
с 1847 г., усыплять пациентов и оперировать во всех
случаях, чаще всего со смертельным исходом из-за
септической инфекции. Листер, специализировавшийся на
лечении
переломов и ран, знал, что высокую смертность
объясняет воздействие воздуха, и также пришел к выводу, что
причиной были не сами газы воздуха, но что-то, что они
несут с собой и что он не мог понять. В 1865 г. профессор
химии
Университета Глазго привлек внимание Листера к
трудам Пастера, которые подтолкнули его использовать
карболовую кислоту, открытую еще в 1834 г. и
уже
известную ему как антисептик. Сообщение о заметном снижении
послеоперационной смертности было опубликовано в
журнале «Ланцет» в 1867 г. Тем самым, благодаря Пастеру
Листером были заложены основы современной медицины.
Последовало распознавание отдельных бактерий как
возбудителей определенных болезней. (Это рассматривается
в
следующем разделе, как и важные эксперименты Пастера
с
животными, которые привели к излечению бешенства у
человека). Пастеровский институт, организованный в
1888 г. и
расположенный недалеко от Нормальной школы
в
Париже, начал излечивать тысячи мужчин
и женщин, уку¬
шенных бешеными собаками. Когда в 1895 г. Пастер умер,
уже осыпанный наградами, он также удостоился
государственных
похорон
в
Соборе Парижской Богоматери.
В период между 1830 г. и
серединой 1870-х гг. для
большинства людей в Западной Европе не произошло
заметного
улучше ния
жизненных
условий, хотя широкие
обобщения делать сложно. У тех, кто участвовал
в новом
механизированном производстве, могла быть монотонная
работа и продолжительный рабочий день, но их зарплата
была сравнительно высокой; вместе с тем, служащие на
других работах, там, где работники, получавшие высокую
зарплату, тратили свой заработок, были также достаточно
состоятельными. С другой стороны, те, кто некогда были
квалифицированными мастерами, как ткачи, работавшие
на ручных станках, но в
резуль тат е конкуренции ок аза лис ь
выброшенными на обочину, несомненно, оказались в
более затруднительном положении и боролись за
выживание. Людям, которые работали на новых железных
дорогах, проложенных
в сельской местности, могли платить
немного, но они в
финансовом отношении были
состоятельнее, чем
другие сельские жители, и
у них была
постоянная
работа: поезда ездили независимо от состояния
экономического цикла. Сельскохозяйственные работники
жили
лучше, если их фермы были расположены недалеко
от растущих городов или имели хорошее сообщение с
ними, чем если бы они работали в более отдаленных
местностях. С другой стороны, условия окружающей среды в
растущих городах до середины века улучшались
медленно. Мощение улиц, водоотвод, канализация и надлежащее
водоснабжение с трудом поспевали за растущими
нуждами городского населения. И несмотря на улучшение
состояния городов, без знания болезнетворных бактерий и
способов их распространения невозможно было
бороться со вспышками холеры и других болезней.
Награда за жертвы, борьбу и научные исследования
пришла после середины 1870-х гг . Это можно увидеть в
результатах распространения энергии пара в
мореплавании. Первые пароходы, начиная с 1815 г., были столь
неэффективными и потребляли столько топлива, что они
были выгодны только для коротких перевозок вдоль
побережья, вверх по дельте или по озерам. Однако с
разработкой паровых двигателей с более высоким начальным
давлением пара суда могли с выгодой плавать через
Атлантику. (Пароходные перевозки компании «Кунард» в
1840-х гг . зависели от денежных дотаций по контрактам
на перевозки почтовой корреспонденции). Прорыв
наступил в середине 1860-х гг ., когда 2000-тонные суда А Холта
(Alfred Holt) из Ливерпуля с паровыми компаунд-машина -
ми на ч ал и , обеспечивая прибыль, курсировать между
Англией и Китаем; продолжительность таких поездок
значительно сократилась после открытия Суэцкого канала в
1869 г., который избавлял от долгого плавания из Европы
в Азию и Австралию вокруг мыса Доброй Надежды.
Владельцы некоторых парусных судов ответили вводом
новых
быстроходных клиперов, с одной стороны и, с
другой,
-
перевозкой более громоздких грузов на имевшихся
судах, если низкая стоимость
перевозки была
значительно важнее
скорости
и движения по расписанию. Все
капитаны
узнали больше о том, где поймать попутный
ветер. Водоизмещение парусных судов, как и пароходов,
продолжало ра ст и
в течение долгих лет, в то время как
железные
дороги
на
других континентах подвозили в
порты
все
большее количество дешевле пр оиз вед енн ых продуктов
питания и
сыр ья
по еще меньшей цене. Вложения капитала
до середины 1870-х гг . и
применение
новых обоснованных
научных идей могли дать лишь
огр аниче нную социальную
выгоду,
но они заложили основы для последующего
беспрецедентного социального совершенствования.
Те, у кого
по-прежнему могут
оставаться какие-либо
сомнения об этих успехах, достигнутых до 1870-х гг., не
должны забывать о катастрофе, которая произошла с на¬
315

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
селением
Ирландии, а точнее
-
с населением западной
части
Ирландии в 1840-х гг. Это был подлинный
мальтузианский кризис. Численность населения Ирландии
резко увеличилась: с оцененного числа около 4,750 млн.
чел. в 1790 г. она подскочила до фактической в 8,178 млн.
чел. по
переписи 1841 г., и 4 млн. чел. из них выживали,
питаясь почти исключительно картофелем. Болезнь
картофеля, отнюдь не новая, летом 1845 г. достигла Южной
Англии и к октябрю перекинулась на Ирландию. Посадки
1846 г. взошли
хорошо, но к концу июля были полностью
поражены болезнью. Три из каждых четырех акров
картофеля были уничтожены. Болезнь быстро прошла,
и
урожай 1847 г. был
хорошим, но к
тому времени люди,
ослабленные голодом, пали жертвой лихорадки и других
недугов. Больше людей умерло после, а не во время
это го
го лод ног о 1846 г. Мн огие из выж ив ши х эмигрировали
сначала через Ирландское море в Англию, а затем многие из
них
-
в Соединенные Штаты. В 1846 г. общее число
эмигрантов превысило 100 тыс. чел., в 1847 г.
возр осло до
более 200 тыс. чел ., а затем, после небольшого снижения в
1848 г., сохранялось на ежегодном уровне свыше 200 тыс.
че л. в 1849, 1850 и 1851 гг. Ко вре ме ни переписи 1851 г.
численность населения Ирландии упала до 6,554 мл н. че л .,
ак1871г.
-
до 5,412 млн. чел.
В этом заключалось внушающее страх
предупреждение о том, что может произойти, если рост населения
(происходивший почти повсюду в Западной Европе) не будет
сопровождаться экономическими изменениями, и когда
другие страны, переживающие
та ки е эконо мические
изменения (в рассмотренном случае Великобритания),
окажутся неспособными или не захотят придти на помощь и
взять на себя дальнейшую ответственность за проведение
изменений в
кризисных странах.
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ - 1874-1914 ГОДЫ
Освоение территорий с более дешевыми продуктами
повсюду
в
ми ре
и связанное с этим
развитие парового
тра нсп орт а
на
суше
и на море для перевозки
этих более
дешевых грузов в Европу, не говоря уже
о
стимулирующем
воздействии возникавшей конкуренции на европейское
сельское хозяйство, намного увеличило количество и
ассортимент пищевых продуктов, которые стали доступны
для европейских покупателей. Во второй половине
1870-х гг . и до середины 1890-х гг. цены резко падали, а
последующий небольшой рост, продолжавшийся до
1914 г., едва ли произвел какое-либо впечатление в
сравнении с предыдущим резким снижением цен на
продукты. Падение оптовых цен зачастую еще больше
усиливалось в результате применения более эффективных
методов розничной торговли, оптовых закупок
и
распределения в
растущих городах через сети привлекательных,
хоро шо освеще нных специа ли зир ов анн ых розн ичны х
магазинов со стеклянными
витринами
и
бросающимися в
глаза вывесками
-
все это было верно охарактеризовано
как
«рев олюц ия
в
розничной торговле». Эти изменения
при нес ли особую выгоду беднякам, которые тратили на
продукты и безалкогольные напитки около 60%
семейного бюджета. Более разнообразное и здоровое
питание
стало
теперь доступно каждому.
Ввоз дешевого сырья изменил структуру стоимости в
промышленности и способствовал большей конкуренции
между производителями. Это, в свою
очередь, привело к
производству потребительских товаров длительного
пользования в больших количествах и, например,
к
снижению цен на обувь и одежду. Начали появляться сети
обувных магазинов, хотя их преимущества и не проникли
так далеко вниз по социальной шкале, как в случае
специальных сетевых продуктовых магазинов. В п ош и ве
дамской одежды и в производстве предметов мужской одежды
затраты на оплату труда были снижены из-за наплыва тех,
кто бежал от восточноевропейских погромов, прежде чем
этим мастерам удавалось перейти на лучшую работу.
Вместе с тем, следует принимать во внимание «спады»
и «подъемы» в экономических циклах, так как некоторые
из спадов, особенно
про изош едши х
в конце 1870-х гг.,
были весьма ощутимыми.
Тем не менее, согласно оценкам
в
Великобритании, стране свободной торговли, где цены
упали больше всего из-за того, что импортные пошлины
были минимальными, средняя реальная заработная плата
на
душу
населения была более чем на 75% выше в 1896 г.,
чем в 1874 г.; она росла более чем в шесть раз быстрее в
третьей четверти века.
Повсюду в Западной Европе, где крупные вложения в
строительство
железных
дорог
и доков, а также в
совершенс твование городской инфраструктуры продолжались,
а де ят ел ьн ос ть более силь ной группы подд ерж ки
сельского хозяйства
при вел а
к
проведению более активной
протекционистской политики, социальные приобретения
были относительно меньшими. Во Франции, например,
согласно оценкам реальная заработная плата в последней
четверга XIX в. лишь удвоилась в сравнении с третьей. В
Германии реальный доход на душу населения также
сильно отставал от британского, увеличившись лишь
примерно на треть в последней четверти XIX в. Но, в конечном
счете, годы с 1874 по 1896 были далеко не «великой
депрессией», как часто считают. Некоторым из
состоятельных людей пришлось привыкать к более
трудным
временам, когда упали процентные ставки, а менее умелые
деловые люди в условиях большей конкуренции и более
низкого
уровня прибыли оказались в затруднительном
положении. Однако более предприимчивые преуспели и
проц ветали как никогда раньше.
Многие взаимосвязанные изменения, а также рост
реальной заработной платы также нужно принимать во
внимание
при
объяснении социального прогресса
этих лет.
Рассмотрим, например, улучшение здравоохранения,
приведшее к увеличению продолжительности жизни, о чем
уже упоминалось
выше в предварительном обзоре.
Города в течение долгого времени были печально известны как
нездоровые места, и в наиболее скученных центрах
больше людей умирало, чем рождалось. Это по-прежнему было
верно для худших частей городских центров; вместе с тем,
создание муниципальных учреждений, уполномоченных
взимать налоги с горожан для материально-технического
улучш ения
этих мест, помешало
вырасти общей
смертности в
городах, несмотря
на ее очень
быстрый рост во
второй половине века. Однако периодические вспышки
холеры
и
других бо лез ней нельзя было
предотвратить,
пока
медики не
пришли
к пониманию того, как болезни
распространяются.
Было показано, что в
середине 1860-х гг. медицина еще
ждала своего расцвета.
Никто еще не определил
воз будителя какой-либо определенной болезни, пока
выдающийся немецкий микробиолог Роберт Кох (1843-1910),
окончивший Геттингенский университет и лишь только
начинавший свою трудовую жизнь в качестве
врача в
мален ьком
городке Вольштейн в Во ст оч но й Пруссии (ныне
г. Вольштын в Польше), в 1876 г. не выделил чистую
культуру возбудителя сибирской язвы. Три года спустя Пастер
начал изучать
птичью
холеру, в ыд е ли в убийственный
микровозбудитель из головы больной птицы, и
приготовил
питательную среду («куриный бульон»), чтобы получить
больше этих бактерий, чтобы продолжить эксперименты.
Получилось так, что он отсутствовал некоторое время,
оставив бульон на открытом воздухе. По возвращении он с
удивлением обнаружил, что бактерии больше не были
убийственными, но ослабли и вызывали
у здоровых птиц
болезнь в ле гк ой форме, которая после выздор овлен ия
создавала дальнейший иммунитет. Листер, с 1877 г.
-
профессор Королевского колледжа в Лондоне, обобщил эти
316

ЕВРОПА
континентальные достижения на Международном
медицинском конгрессе, состоявшемся в Лондоне в 1881 г.,
на
котором присутствовали Пастер и Кох.
Пастер выступил
на Конгрессе, используя слова «вакцина» и «вакцинация» в
честь, как он выразился, «одного из величайших людей
Англии, вашего Дженнера», который в 1796 г. использовал
слабую коровью оспу, чтобы сделать прививку от более
опасной натуральной оспы (по-латыни вакцинум
(ivaccinum)
-
коровий.
-
Прим.ред.). Кох использовал
пастеровский процесс ослабления для прививки против
сибирской язвы в 1883 г.
Вскоре после этого сам Пастер
создал вакцину против бешенства для лечения людей,
покусанных бешеными собаками. Как и Пастер, другие два
члена триумвирата получили заслуженное общественное
признание.
Р. Кох, назначенный руководителем кафедры
в Берлинском университете и директором Института
гигиены в 1885 г., а затем
директором Института
инфекционных болезней в Берлине, получил Нобелевскую премию
по медицине в 1905 г.
Листер получил титул баронета в
1883 г., с 1894 по 1900 г. являлся президентом
Королевского общества, во время
своего
предс едательс тва
став
баро ном (1897 г.)
и
получив Орден «За заслуги» в 1902 г. К тому
времени современная медицина развилась в полной мере.
Были выявлены бактерии, вызывающие целый ряд
болезней, в том числе дифтерию, пневмонию, менингит ,
столбняк, чуму, холеру
и
дизентерию;
в целом это был намного
больший вклад в здравоохранение, чем сделанный когда-
либо ранее.
Эти важные медицинские достижения стали
действенными скорее после, чем до 1900 г.,
и соответственно тогда
же намного быстрее снизилась смертнос ть. До этого
основными
убийцами, ответственными за подавляющее
большинство смертей среди людей старше года
(младенческая смертность тогда не снизилась) были туберкулез,
тиф и скарлатина. При заболеваниях туберкулезом и
тифом улучшение питания по-прежнему имело
первостепенное значение, так как оно
увеличивало способность
человеческого тела
сопротивляться болезни.
Это были годы демографических изменений в
Западной Европе, даже во Франции, где, как мы видели, более
низкий
уровень рождаемости
и смертности уже имел
место. Когда показатель смертности снизился, уровень
рождаемости соответственно также начал снижаться: иначе
размер семьи был бы больше, чем когда бы то ни было.
Хотя искусственные методы контрацепции были
известны и изложены в печати с 1830-х гг .,
если не раньше, и
получили еще большую рекламу со стороны реформаторов
со
второй половины 1870-х гг ., очевидно, что
предпочтительным оставался coitus interruptus, метод прерванного
полового акта. Контрацепция меньше использовалась в
более бедных семьях, которые могли выиграть больше
всех от
отсутствия необходимости растить много детей,
хотя
через непродолжительный период времени ситуация
менялась
-
по
м е р е того, как д е ти начинали вносить свой
вклад в доходы семьи и до тех пор,
пока сами не создавали
и
содержали собственные семьи. Семьи, не
практиковавшие
контрацепцию, растили от пяти детей и больше, а те,
кто
практиковал
-
не более пяти детей.
Не было недостатка в конкуренции компаний и фирм
за
отчуждение возможно большей части чистого дохода,
который появился в распоряжении
населения благодаря
более дешевым продуктам
питания с 1870-х гг. После того,
как снизилась стоимость строительных материалов,
было
построено некоторое количество небольших жилых
домов более высокого качества для трудящихся. Арендная
плата, соответственно, также была снижена. Более
дешевое снабжение газом стало в городах доступно для
освещения, а затем и для кухонных
плит. Мебель стала
дешевле, и
развивался рынок подержанных вещей. В
относительно
процветающей Британии многие из более
обеспеченных
трудящихся могли позволить себе купить пианино,
часто ввезенное из Германии и купленное в рассрочку.
Более высокий чистый доход иногда использовался для
оплаты немного большего досуга. В Британии
повсеместной стала свободной от работы вторая половина субботы,
а вместе с тем
вырос
и
интер ес
к
спортивным зрелищам
(владельцы магазинов брали свои свободные полдня в
другие дни, стандартные для каждого города). Велосипеды,
которые поначалу были дороги, быстро снизились в цене,
особенно с середины 1890-х гг., когда произошло
оживление
торговли подержанными велосипедами. Они были
популярны среди женщин также, как и
среди муж чи н.
Они
стали действительно первой формой частного
транспорта, которым владело большинство людей. По железным
дорогам,
с самого появления этого
тр анс пор та,
на
религиозные праздники курсировали экскурсионные поезда
по
сниженному тарифу; постепенно их стало курсировать
больше, и их
широко рекламировали. Владельцы газет,
пользуясь тем, что подешевела газетная бумага,
и
техническим
прогрессом в типографском наборе и
производстве газет, снизили
отпускные цены и поддерживали
распространение своей продукции среди читателей с более
скромными доходами, особенно по воскресеньям, когда у
тех было больше времени для чтения. Книгоиздатели
выпускали более дешевые книги, в том числе книги в
бумажной обложке. Развивалось школьное
образование, часто
становясь обязательным, и
расширялись высшее и
дальнейшее
образования. Распространялись городские
развлечения, все полнее удовлетворяя запросы трудящейся
аудитории, часто в специально построенных театрах. И, как
будет показано далее, с середины 1890-х гг. на смену
публичным сеансам «волшебного фонаря» пришли
кинофильмы как совершенно
новое
очарование,
а также ст али
доступны граммофоны и граммофонные записи. В общем,
Западная Европа начинала принимать
свой
определенно
современный вид.
Темп, в котором происходили все эти события,
зависел от степени экономических изменений в различных
регионах страны, но здесь возникает трудность
разделения государственных статистических данных, о чем уже
упоминалось. Дополнительную сложность создает то, что
для целей международного сравнения те, кто был занят в
сельском хозяйстве, лесном хозяйстве и рыболовстве, в
этих статистических сведениях относились к единой
категории. Тем не менее можно выявить резкое различие
между Великобританией (Англия, Уэльс и Шотландия) и
ведущими странами континента. В Великобритании
число занятых в сельском хозяйстве и тд. достигло
максимального количества в 1,824 млн.
мужчин и 230 тыс. женщин
при общей численности населения 17,926 млн. чел. еще в
1851 г. , когда, как известно, половина населения
характеризов алась
как
живущая вне городов. Отношение числа
занятых в сельском хозяйстве и в других
непромышленных сферах к общей численности населения может быть,
тем не менее, принято
в качестве
приблизительной, хотя
и заниженной доли работавших, по-прежнему занятых
традиционными видами труда, даже если большая их часть
не
работала в сельском хозяйстве и тд. К 1901 г. число
занятых в этой сфере мужчин снизилось до 1,390 млн., а
женщин
-
до 86 тыс. при общей численности населения
37 млн. чел. После этого из-за возросшего спроса на
продукты домашнего производства и на улов британских
траулеров эти числа немного увеличились: до 1,489 млн.
мужчин и 117 тыс. женщин по переписи населения 1911 г., но
к
тому времени общая численность населения Британии
выросла почти на 4 млн. чел ., достигнув 40,831 млн. чел.
Численность занятых в сельском хозяйстве и т.п.
сферах во Франции, за исключением Эльзаса и Лотарингии,
напротив, достигла максимума только в 1901 г., составив
8,245 млн. чел. (5,581 млн.
мужчин и 2,604 млн.
женщин)
при общей численности населения в 38,451 млн. чел . В
1866 г., когда впервые стали доступны данные, сопостави¬
317

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
мые на
международной основе, для Франции (вновь для
целей сравнения без Эльзаса и Лотарингии) сравниваемые
показатели составили 7,495 млн. чел. (5,248 млн.
мужчин,
2,237 млн.
женщин) при общей численности населения,
достигшей к 1872 г. 36,103 млн. чел. К 1911 г. число
мужчин немного уменьшилось,
но все же составляло 5,331 млн.
че л.
при общей численности населения 39,192 млн., а
число женщин увеличилось до 3,241 млн. чел. Франция по-
прежнему оставалась консервативным крестьянским
обществом.
Статистика Германии рисует иную структуру. Для
сельского хозяйства и других непромышленных сфер она
начинается только в 1882 г. Общее число мужчин
в этих
отраслях
-
5,702 млн. чел .
-
могло в этот период быть около
своего максимального значения (это число указано при
численности населения, которая,
включая Эльзас и
Лотарингию,
в 1880 г.
уже достигла 45,234 млн.
чел.); этот
показатель снизился до всего лишь 5,540 млн. чел . в 1895 г. и до
5,284 млн. чел . в 1907 г., судя по последнему довоенному
статистическому отчету в опубликованных
международных источниках. Занятость женщин в этих отраслях
продолжала увеличиваться, вначале медленно
-
с 2,535 млн.
чел. в 1882 г. до 2,753 млн. чел. в 1895 г., затем подскочила
до 4,599 млн. чел. в 1907 г. Общая численность населения
Германии к 1910 г. давно превзошла численность
населения всех
других западноевропейских стран и достигла
64,926 млн. че л.
Эти статистические данные показывают, в каком
тем пе
Британия сокращала свой традиционный
производственный сектор по мере того, как общая численность ее
населения наконец д о гн а л а этот пок азате ль Франции,
территория которой была намного больше. И Франция,
и
Германия
по-прежнему насчитывали каждая свыше 5 млн.
мужчин в своих традиционных отраслях в канун 1914 г.;
новто
время как общая численность населения Франции
выросла лишь с 36 млн. до 39 млн. чел. с начала 1870-х гг .,
численность населения
Германии увеличилась почти на
24 млн. чел.
Обширные площади сельской Франции
оставались более традиционными. В Германии многие
мужчины по-прежнему работали в сельской местности
-
40% от
общего числа работавших в 1913 г., н о мн огие из них бы ли
заняты на крупных фермах, снабжавших продуктами
питания
увеличившееся несельскохозяйственное население.
Производство угля, основного источника энергии
и
топливного
ресурса,
является
хорошим показателем
экономических
перемен, обратной стороной «аграрной
монеты». В Британии добыча угля возросла с 118 млн. т в
1871 г. до 292 млн. т в 1913 г. Добыча угля (включая бурый
уголь) в Германии выросла более впечатляющим образом,
с намного меньшего
первоначального уровня
в37млн.т
(1871 г.) до 278 млн. т (1913 г.). Добыча во Франции,
напротив, увеличилась с 23 млн. т лишь до 41 млн. т за тот же
период. (К 1913 г. этот о бъ ем составлял вс ег о лишь ст ол ь ко
же, сколько добывала одна Силезия в Германии). В
Германии
крупным источником угля стал Рурский бассейн, и к
1913 г.
Германия экспортировала в общей сложности
20 млн. т
угля,
главным
образом в другие части
континента. Британия отправляла в 1913 г. за
границу четверть
своей добычи, в том числе высококачественный
энергетический уголь из Южного Уэльса. Германские угольные шахты,
в отличие от британских, были неудобно расположены для
поставок за море, ив 1913 г. Британия снабжала
прибрежные районы Голландии и Германии углем в объеме 11 млн. т.
После 1880 г., благодаря изобретению английским
металлургом Сидни Джилкристом Томасом при участии его
двоюродного брата П. Джилкриста метода переработки
высокофтористых чугунов на сталь в конвертере (так
называемый томасовский процесс), началось
шир окома сштабн ое про извод ство
ста ли из
лотарингских высокофго-
ристых руд, и Германия вскоре превзошла Британию по
производству стали, а также догнала ее перед самым 1914
г. по
производству чугуна. В 1880 г. в
Германии было
выплавлено около 1,5 млн. т стали по сравнению с 3,7 млн. т
в
Британии, и свыше 2,7 млн. т
чугуна по сравнению с
7,8 млн. т, произведенными Британией; но Германия
превзошла Британию в производстве стали в 1890-х гг., и к
1910 г. выплавляла 13 млн. т по сравнению с британскими
10 млн. т. К тому времени Германия производила почти
15 млн. т
чугуна по сравнению с британскими 10 млн. т.
Германия начала превосходить все страны в производстве
любых железных и чугунных изделий и в
машиностроении, тяжелом и легком, подобно тому, как Британия
продолжала господствовать в производстве текстиля любого
рода
-
и высококачественного и массового
производства;
экспорт никогда так не процветал, как в период перед
1914 г.
Британский экспорт ткацкого оборудования
также был на подъеме.
В химической
промышленности Германия
продолжала эффективно использовать давнюю традицию
п р о в ед е н и я лабораторных исследований и университетской
подготовки. Специализация Германии в красителях дала
британцам возможность импортировать их д ля окраски
своих тк аней, что обходилось ей дешевле, чем налаживание
собственного производства. Германия также создала
тяжелую химическую промышленность, продукция которой
потреблялась главным образом внутри страны, особенно
для удобрения почвы. Тяжелая химическая
промышленность
процветала
ив
Британии. До 1914 г.
ситуация в
отрасли формировалась в ходе слияния компаний, что
позд нее, в
се реди не 1920-х гг.
привело
к созданию в
Германии
кон церна
«И .Г. Фарбен» и в ответ
-
британского
Имперского химического треста (ICI). Франция утратила свое
прежнее
технологическое
лидерство в промышленной
химии из -з а
неудобного расположения сырья и
недостаточного снабжения каменноугольной смолой, но в
области тонкой химической технологии она находилась не в
стол ь
неблагоприятном положении. Вместе с тем,
Франция сыграла ведущую роль у истоков двух новых отраслей
промышленности, развитие которых в дальнейшем
привело к важным социальным последствиям.
Хотя Готлиб Вильгельм Даймлер и Карл Бенц
справедливо вошли в
историю благодаря созданию ими в
середине 1880-х гг. первых работающих на бензине
«безлошадных» транспортных средств в юго-западной Германии, но
все же они не
сумели довести свои двигатели и повозки до
тако го
уровня, чтобы они могли найти покупателей.
Этого в начале 1890-х гг. добились французские
предприниматели Арман Пежо, Рене Панар и Эмиль Левассор, купив
у Г. Даймлера лицензию на его 2-цилиндровый двигатель.
Франция оставалась основным производителем
автомобилей в Западной Европе до 1914 г. Число владельцев
автомобилей намного быстрее увеличивалось в США, где
большая численность населения и более высокий чистый
доход да ли возможность Генри Форду и другим
значительно расширить производство, снизить издержки
производства на единицу продукции и цены на автомобили; но на
этой стороне Атлантики, где легковые автомобили
по-прежнему
оставались
дорогими, распространение
намного
менее
доро гос тоящи х мотоциклов, прежде все го в
Британии, позволило
большему числу представителей
сред нег о класса
пересесть
на мотоциклы со своих педальных
транспортных средств. Еще более важно то, что
появление автобусов приемлемого качества в европейских
городах перед самым 1914 г. наконец заменило медленных и
дорогих лошадей, которых нужно было кормить даже
тогда, когда они не работали. Размеры машин росли, скорость
увеличивалась,
а
дороги удлинялись. Представители
трудящихся классов, которые редко могли позволить себе
расходы на конный автобус, могли теперь ездить на
многоч исленн ых моторных автобусах. Вместе с
электрическим трамваем, о котором речь впереди, автобус сделал
передвижения по городу более простыми для людей любого
318

ЕВРОПА
положения.
Во многих отношениях автобус и
электрический трамвай дополняли друг друга,
и часто на них не
обращают
внимания, когда речь идет об уровне жизни.
Электроэнергетика,
как и производство двигателей
внутреннего сгорания, возникла в Европе задолго до
1880-х гг .,
и в нескольких частях Европы, о чем можно
судить
по именам некоторых
из ее
первопроходцев: Гальва-
ни и Вольта (Италия), Эрстед (Дания) и Ампер (Франция).
Связь между электричеством и магнетизмом
-
явление
электромагнитной индукции
-
была установлена в 1831 г.,
когда англичанин Майкл Фарадей использовал
взаимодействие электрического и магнитного полей для того,
чтобы вызвать механическое движение. Это было сутью
электромотора, который, когда его направление было
изменено на обратное, стал электрическим генератором.
Фарадей показал, как механическая энергия может быть
преобразована в электрическую и наоборот, хотя прошло
полвека до того, как началось коммерческое использование
этого явления. Пока электричество вырабатывалось в
небольшом количестве гальваническими (первичными)
источниками тока, уже известными и
усовершенствованными с начала XIX в. Дальнейшее совершенствование для
практического
использования осуществлялось только
тогда, когда требовалась небольшая сила тока; для этих целей
французский ученый Ж Лекланше в 1868 г. изобрел свой
гальванический элемент.
Связь электричества и магнетизма впервые была
использована на коммерческой основе в электромагнитном
телеграфном аппарате. Русский ученый, электротехник и
востоковед ПЛ. Шиллинг в 1832 г.
изобрел клавишный
телеграфный аппарат, а поздн ее (1835-1836 гг.) построил
систему,
в
которой использовал аппарат
с одной
индикаторной стрелкой. В 1833 г. немецкие ученые Карл
Фридрих Гаусс и Вил ьгел ьм Эдуард Вебер в Гетт ингене
построили
первый в Германии электромагнитный телеграф.
Однако его возможности для быстрой передачи информации
осознавались медленно, даже на железных дорогах,
которые тогда строились.
В 1837 г. два англичанина, электротехник Чарлз
Уитстон и У.Ф. Кук, последний из которых побывал в
Германии, получили патент на изобретение
электромагнитного телеграфа; они продемонстрировали одной из
британских
железнодорожных компаний эффективность
телеграфа с индикаторной стрелкой на расстоянии
в две мили,
нооннебыл
принят. Другая британская компания начала
использовать его на 13-мильном участке линии, идущей
из Лондона, но медленно расширяла сферу его действия.
Тем временем Сэмюэл Финли Бриз Морзе, американский
художник и изобретатель, который услышал об
электромагнетизме еще до того, как уехал
из Соединенных
Штатов, чтобы изучать старых мастеров
в
Европе (1829-
1832 гг.), после этого в течение почти десяти лет
страдал
от
унизительной нищеты, прежде чем смог убедить
достаточное число покупателей принять разработанную им
систему то чек и
тире для кодированной передачи сообщений,
которая стала известной во всем
мире
как
азбука Морзе, и
аппарат, который печатал точки и тире
на
бумажной ленте.
До середины XIX в.
электрический телеграф
использовался главным образом самими железными дорогами
без особого
энтузиазма
ил и желан ия
развивать его.
Коммерческая эксплуатация была налажена частными
компаниями в
Британии и предпринята правительствами за
границей, особенно в Пруссии, власти которой поручили
будущему электротехнику и предпринимателю Эрнсту Вер-
неру Сименсу в 1848 г., когда он еще был армейским
офицером, ответственным за оборону Киля, построить первую
телеграфную линию от Берлина до
Франкфурта-на -Майне, которая начала успешно действовать. В 1851 г. по дну
Ла-Манша был проложен подводный кабель, связавший
английские и французские железные дор о г и
и Лондон с
Парижем. Затем были проложены и другие кабели. В 1866 г.
после нескольких безуспешных попыток был введен в
эксплуатацию трансатлантический кабель, а к 1870-м гг .
Европа была связана телеграфом с Китаем и Австралией.
Сообщения в то время могли посылаться практически в
любой город мира за считанные часы вместо недель, и
ответ приходил с такой же экономией времени. Столь
быстрого ускорения в средствах связи никогда не было ни до,
ни после этого, хотя цена за слово была очень высокой, и
поэтому сообщения были лаконичными.
Телеграф с развитием батарей, кабелей,
ретрансляторов и всего остального оборудования подготовил путь для
телефона, но телефон не оказал подобного воздействия.
Разговаривать на расстоянии в несколько миль вместо
беседы лицом к лицу, или даже между городами в одной и
той же стране, было относительно незначительной
экономией времени по сравнению с возможностью
общаться со всем миром, даже если и в одностороннем порядке
за один прием. Хотя принцип телефона был
продемонстрирован в Германии еще в начале 1860-х гг ., лишь
шотландец Александер Грейам Белл, родившийся в Эдинбурге,
первым привлек внимание к его возможностям. Сын
специалиста по механизму речи, который переехал на юг и
стал профессором по этому предмету в Университетском
колледже в Лондоне, он сам пошел по стопам своего отца.
В 1870 г. семья переехала в Канаду, ив 1873 г., в
возрасте
26 лет, А. Белл стал профессором физиологии органов
речи Бостонского университета (США). На следующий год
он получил американское гражданство. Он начал
экспериментировать с передачей звука по короткому кабелю,
используя камертон. В 1876 г. получил в США патент на
изобретенный им телефон, а в 1877 г -
дополнительный
патент на
мембрану и арматуру. Идея создания
телефонной станции, позволявшей одновременно работать более
чем паре аппаратов, появилась в 1878 г. К тому времени
американская компания «Вестерн Юнион», видя
коммерческие возможности телефона, пригласила Томаса Алву
Эдисона, изобретателя и предпринимателя, для создания
усовершенствованной версии системы Белла, не посягая
на патенты Белла.
К 1870-м гг. внимание начало переключаться со
слаботочной телеграфии на генераторы постоянного тока
высокого напряжения и на электрическое освещение и
электрическую тягу. В Германии Вернер Сименс,
сотрудничавший с механиком Иоганном Георгом Гальске в
с тр ои те ль ст ве телеграфных линий, проявил больший интерес
к
производству электроэнергии. Заручившись поддержкой
немецких банков, компания «Сименс и Гальске» и другие
(в 1883 г. в их число вошло Немецкое эдисоновское
общество, позднее и лучше
известное как АЭГ (Allgemeine
Elektrizitats GeseUschaft
-
Всеобщая компания
электричества) построили центральную электростанцию,
подававшую ток для освещения, а затем и для городского
транспорта. Сименс создал свой собственный
электромагнитный генератор с самовозбуждением. Сильноточной
электротехникой занимались пионеры
электроэнергетической промышленности в других странах, в том числе
Грамм, Кромптон, Ферранти и Уэнстрём (Wenstrom).
Некоторые центральные улицы стали лучше освещаться
мощными дуговыми лампами, а ла м п ы накал иван ия
Эдисона и Свана
принесли электрический свет в частные дома.
К 1882 г. Эдисон поставлял 1000 электрических
ламп в
центр Лондона. Новый источник освещения, получавший
питание о т
электростанций, появился во всех
европейских
городах, хотя в тех местах, которые уже были хорошо
обеспечены газовым освещением, воздействие нового
освещения было
ограниченным,
особ енно в
силу того, что
была изобретена газокалильная сетка для газовых ламп. В
сельских домах также появлялось электричество, если
покупался собственный
эле ктроге нератор.
Электрическое освещение, как наружное, так и в
помещении (где оно могло быть включено и выключено од¬
319

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ним щелч ком выключателя) было принято с восторгом; но,
появление электрического трамвая имело намного
большее значение для общества перед 1914 г.
Конные трамваи пришли из Америки в Европу в
1860-х гг Так к а к по глад ким рельсам лошади могли тянуть
более крупные повозки и перевозить больше пассажиров,
чем по неровному дорожному покрытию, то на конном
трамвае всегда можно было брать более низкую плату за
проезд, чем на конных автобусах, которые, как мы видели,
были транспортом для пассажиров среднего класса.
Конные трамваи с самого начала перевозили рабочих,
особенно ранними утренними рейсами, доставлявшими их на
работу. Как и в случае с механизацией конного автобуса,
замена конной тяги на механическую приводила
к
большому выигрышу.
Компания Сименса и Гальске
продемонстрировала
первую электрическую железную дорогу
на
Торговой
выставке в
Берлине в 1879 г. и на Электромеханической
выставке в
Париже два года спустя. (В 1883 г. в
Лихтенфель-
де, под Берлином, начал функционировать первый в мире
трамвай на электрической тяге.
-
Прим. ред.) . Подобные
эксперименты проводились по всей Европе, но
подлинный прорыв произошел в Америке. Американский
морской офицер Ф. Спрейг (Sprague) заинтересовался этим
вопросом при посещении Британской электрической
выставки в Лондоне в 1882 г. Потом он вышел в
отставку,
некоторое время проработал с Эдисоном, а затем создал
свою собственную компанию. Используя верхний
роликовый токосъемник и контроллер
последовательно-параллельного возбуждения, он продемонстрировал в 1888 г.
в Ричмонде, штат Виргиния, что по трамвайной системе
может
курсировать
несколько ма ш и н
одновременно.
Как
это
произошло позднее и с м аш и на м и, работающими на
бензине, несколько американских фирм начали массовое
производство трамвайного оборудования, таким образом
снижая цены. Американские трамвайные пути были
электрифицированы, а также построены
новые. Затем
американские компании взялись за электрификацию
европейских трамваев и расширение их парка. Местные власти и
ч ас тн ые компании в
быстрорастущих городах Западной
Европы переоборудовали существующие конные
трамвайные
пути, электрифицировали их, часто используя более
дешевое американское оборудование, и поставили на
рельсы новые более крупные и быстрые трамваи.
Наступила
совершенно новая эра
в общественном транспорте,
что имело очень важные социальные последствия.
Плата за проезд снизилась, время поездок сократилось,
и большее количество людей могло позволить себе ж ит ь
дальше от места работы. Это перемещение из центров,
которое началось еще с появлением паровозов для
рабочих в 1860-е гг ., теперь чрезвычайно ускорилось. Больше
бедняков, чем когда-либо, смогли последовать за
состоятельными людьми на окраины. Они переселялись из
перенаселенных жилищ в центре, где арендная плата за
единицу площади была высокой, в более благоприятные для
жизни места, где они могли найти себе менее
дорогостоящее жилье. Новый электрический трамвай был быстрым
и
удобным видом транспорта, хорошо освещенным в
пасмурные дни и
вечерами, чего практически не было при
конном трамвае. Поскольку лошади начали исчезать с
городских улиц, то города становились чище и
здоровее без
навоза и
мух. У трамваев было неудобство
-
они должны
были курсировать по фиксированным путям; несколько
лет спустя появившийся автобус заполнил этот пробел,
увозя пассажиров на конечных остановках трамвая
и
появляясь в населенных
пунктах, недостаточно крупных,
чтобы оправдать большие капиталовложения в
прокладку трамвайных путей.
За введением электрических трамваев в крупнейших
городах также последовал, а иногда и совпал с ним,
перевод на электрическую тягу более тяжелых поездов
-
не
только наземных, но и подземных при строительстве
новых
городских метрополитенов. Перед 1914 г. быстро
растущее число пассажиров, обслуживаемых системой
общественного транспорта, которая включала трамваи,
поезда и автобусы, должно было стать предметом зависти их
наследников, так как в те времена передвижение по
городам было намного более легким, дешевым и
беспрепятственным, чем стало впоследствии.
Развитие беспроволочного телеграфа и применение
двигателя внутреннего сгорания для полетов с течением
времени стали представлять большой интерес, но в
первые годы XX в., накануне 1914 г., они пока еще не имели
социального значения, хотя и весьма оживленно
освещались в печати.
Передача электромагнитных волн на расстояние бы ла
математически
предсказана
в 1873 г. английским физиком
Джеймсом Клерком Максвеллом, первым профессором
экспериментальной физики Кембриджского
университета. Идея была экспериментально проверена в 1886 г.
Генр их ом Рудольфом Герцем, профессором Высшей
технической школы в Карлсруэ, который доказал реальность
электромагнитных волн, а также исследовал скорость их
распространения, отражение, преломление и
поляризацию. Однако первым передал букву «S» азбуки Морзе
через Атлантический океан с полуострова Корнуолл в
Ньюфаундленд в декабре 1901 г .
уроженец Италии Гульельмо
Маркони, другой выдающийся ученый-иммигрант,
приехавший в Британию. Беспроволочный телеграф
использовался весьма ограниченно на
море до 1914 г.
Беспроводному телефону (который станет повсеместно известен как
радиосвязь
или
радио) пока оставалось место в будущем.
Физическое движение по воздуху
-
полет с
работающим двигателем
-
также переживало свое детство до
1914 г.
Американские авиаконструкторы и летчики братья
Уилберт и Орвилл Райт были первыми в мире
совершившими полет продолжительностью 59 сек. на построенном
им самолете с двигателем внутреннего сгорания в Килл-
Дэвил-Хиллс в Северной Каролине 17 декабря 1903 г. Но
даже большей похвалы они достойны за последующие,
в
выс шей степени
се крет ные
техни ческ ие
разработки в
1904-1905 гг. Свою машину они предложили Военному
департаменту США, но не получили подд ерж ки
в виде
контр акта
-
был заказ на всего лишь одну машину до 1907 г. В
Европе французский воздухоплаватель и авиатор
Альберте Сантос-Дюмон и датчанин Эллехамер (EUehamer)
совершили короткие перелеты в 1906 г., а Эллехамер совершил
первый полет на немецкой земле, в Киле в июне 1908 г. К
тому времени Франция стала главным европейским
центром в этой области, как это произошло и с автомобилями.
Визит Уилбера Райта во Францию в 1908 г., когда при
демонстрационном полете он провел в воздухе без посадки
1,5 часа и пролетел 55 миль, вызвал большой энтузиазм
европейцев, и им удалось добиться дальнейшего
прогресса. В июне 1909 г. французский инженер, конструктор
самолетов и пилот Луи Блерио выиграл газетный приз и
произвел сенсацию, перелетев пролив Ла-Манш. Ему
сопутствовала удача: при полете был ливень, который охлаждал
перегретый двигатель, который никогда раньше не
покрывал таких расстояний. До 1914 г. дальнейшего прогресса
добились Британия и Германия, но коммерческие полеты
начались -
да и тогда урывками
-
только в 1919 г. Вместе
с тем в военных целях самолеты достаточно широко
применялись
в
Первой мировой войне 1914-1918 гг.
Французы захватили лидерство и в другом новшестве
-
кинематографе, который, хотя также приобрел
намного большее значение после первой мировой войны, и до
нее доставлял удовольствие многим миллионам зрителей.
Сеансы «волшебного фонаря», при которых
фотоснимки на стекле проецировались на большой экран сильным
лучом электрического света через увеличительную линзу,
приобретали все большую популярность в 1880-е гг.
320

ЕВРОПА
Заставить фотографии двигаться было следующим шагом
вперед. Инерция человеческого зрения была известна в
течение
веков как средство создания иллюзии движения.
Быстрая
смена листков бумаги, на которых была
нарисована последовательность слегка отличающихся линий, была
уже хорошо
известна как метод обмана человеческого
зрения.
В октябре 1888 г.
французский физиолог Этьенн
Жюль Марей прочел во Французской академии наук доклад,
в котором
объяснял принципы создания устройства,
которое станет
кинокамерой, использующей ленту
фотобумаги
и затвор, который перекрывал бы свет каждый
раз, когда бумага продвигалась вперед с одной катушки на
другую. Предприимчивые люди в других местах вскоре
начали пытаться усовершенствовать и реализовать эту идею,
сделав ее пригодной для продажи. Разносторонний Эдисон,
который
познакомился с работой Марея в Париже в 1889 г.,
в 1891 г. использовал вместо
фотобумаги
35-миллиметровую целлулоидную пленку. Однако его основной интерес
состоял тогда в механическом
воспроизведении звука и
продаже
запатентованного в 1877 г.
фонографа
-
прибора
для механической звукозаписи и
звуковоспроизведения.
Эдисон рассматривал движущееся изображение как
приложение
к
своему фонографу, а не как устройство,
пригодное для продажи само по себе, тем не менее, такое
приложение предвосхищало появление звукового кино, хотя
и
было совершенно
непонятно,
сколько
времени
потребуется для освоения синхронизации изображения и
звука. Эдисону не удалось
довести
до
широкого
использования свое
устройство для индивидуального
наблюдения движущихся изображений (кинескоп), но он
выставлялся в
различных местах, в том числе на
ярмарке
в
Венсене, ближнем пригороде Парижа, где два
предприимчивых брата, Шарль и Эмиль Пате, решили использовать его
для привлечения покупателей в свой американский бар
около площади Пигаль.
Некоторые покупатели решили, что
они хот ели бы им ет ь св ой собственный
прое ктор,
и
вскоре,
к 1894 г., Пате начали изготавливать и продавать
свои
фонографы Пате и цилиндрические валики к ним. Было
открыто производство в парижском пригороде Шату.
Тем временем два других предприимчивых брата
француза Луи и Ог юс т Люмьер, работавшие на фабрике
фотоматериалов, принадлежавшей отцу, разработали
киноаппарат для съемки и проекции «движущихся
фотографий», который был совершеннее эдисоновского и
пригоден для коммерческого использования. Зарегистрировав
свой патент в феврале 1895 г., в июне того же года они
засняли делегатов Французского фотографического
общества, прибывающих на свой ежегодный конгресс, и
показали им
эту съемку 48 часов спустя. До конца года они
открыли публичный кинотеатр в подвале «Гран-кафе» на
бульваре Капуцинов в Париже, который вскоре начал
привлекать по 2000 зрителей за вечер. Они показывали
короткие, сн ят ые на
натуре сценки, среди которых классикой
стало
«Прибытие поезда». К тому времени Р.У . Пол в
Лондоне и С.Ф . Дженкинс в Вашингтоне также
заинтересовались
кинематографом. Кинооператоры вскоре начали
сн има ть
другие кор отк ие эп из од ы, напри мер, наступление
армии британского фельдмаршала Китченера в Судане.
Фильмы копировались и прокатывались повсюду. Начали
производиться более длинные фильмы или специально
разыгранные эпизоды, а также сцены, снятые на
натуре.
Во многих странах были созданы небольшие киностудии.
В конце 1880-х гг.
фонограф,
в
торговле которым
братья Пате добились больших успехов, был вытеснен
граммофоном, изобретением немца Эмиля Берлинера,
эмигрировавшего в Америку. Обратив внимание на проблемы
звукозаписи, он заменил восковой валик Эдисона на
плоский диск
-
граммофонную пластинку и разработал
технологию ее массового производства. Лондон стал
европейским
центром в этой области, а Граммофонная компания
позднее стала известна своим девизом «Голос его хозяи¬
на» и
изображением собаки, сидящей и внимательно
прислушивающейся к звукам, доносящимся из поднятой
огромной трубы граммофона. Поэтому в 1901 г. Пате
начали заниматься
фильмами и к 1908 г. стали
крупнейшими
производителями фильмов, имевшими свои филиалы по
всему миру. До 1914 г. они
вы пу ска ли торговый
ежене дельн ик < Па т е г аз ет т» . Небол ьшие кинотеатры появлялись
в
крупных и маленьких
городах и привлекали
внушительные аудитории; так как в кинотеатре надо было держать
только киномеханика и нескольких
сотрудников, вход был
намного дешевле, чем в обычном «живом»
театре.
Ограничившись лишь дву мя
английскими примерами, отметим,
чтов1913г.вг.
Брадфорд с населением менее 300 ты с. чел.
ежедневно 30 кинотеатров посещали 30 тыс. чел .; в
следующем году в Манчестере с населением 700 тыс. чел. одно
место в
кинотеатре приходилось
на каждые 8 зрителей. В
целом в Британии было не менее 3 500 кинотеатров.
Выше, при обсуждении распространения
грамотности и политического самосознания, отмечалось, что
европейские собственники были озабочены теми
опас нос тям и, кот орые
могли
возникнуть,
если
простые люди
задумаются о своем социальном положении и будут требовать
политической власти. Эти опасения превратились
в
уверенность после 1870 г. в условиях общего улучшения
уровня жизни, растущей урбанизации и из-за того, что
называлось
«пагубным влиянием цифр». Неудовлетворенность
политическим состоянием возникает не тогда, когда люди
бедны, а когда их благосостояние постепенно растет,
и они
хотят
ускорить процесс.
Живя в городах, отдельные люди
могут
легче
организоваться
в движения, чтобы оказывать
давление с целью достижения политических перемен.
Наемные работники воспользовались
преимуществами коопер атив ных движений и обществ взаимопомощи,
которые поощряли разумные расходы и бережливость.
Когда общества взаимопомощи были ограничены
определенной профессией, они приобретали вид профсоюзов;
поскольку профсоюзы объединяли квалифицированных
рабочих, они обычно, хотя и не всегда, были больше
заин тере сова ны
в деятельности обществ взаимопомощи
-
в
страховании от болезней и несчастных
случаев,
в оплате
затрат на похороны и т.п.,
чем в ока за ни и давления на
сво их
работодателей. В любом случае, многие работодатели
когда-то были наемными рабочими и профсоюзными
деятелями, которые преуспели в мире, открытом для
талантов. Однако, когда низкооплачиваемые
неквалифицированные работники
-
«неимущие» среди рабочей силы -
присоединялись к существующим или формировали
н о в ы е профсоюзы, то начинали преобладать более
радикальные политические идеи. Хотя большинство наемных
работников никогда не принадлежали
к
профсоюзам, рост
членства в них
отражает появление этих новых более
радикальных профсоюзных деятелей. С 1886 г. численность
членов профсоюзов возросла с 1,250 млн. чел . до 2 млн.
чел. к 1900г. идо4млн. чел. к 1913г. в
Британии;
значительно
резче
-
с 300 тыс. чел. до 850 тыс. чел. (1900 г.)
и
3 млн. чел.
(1913 г.)
в
Германии и с 50 тыс. до 250 тыс. чел .
(1900 г.)
и 1 млн. чел.
(1913 г.) во Франции. Темпы роста
были намного выше в Германии и во Франции;
абсолютные цифры
-
больше в Британии.
То, что новые народные силы оказывали большее
политическое влияние во всей Западной Европе перед
1914 г., не подлежит сомнению, но различия между
разными странами столь велики, что обобщения делать
крайне затруднительно. Мы можем, например,
рассмотреть расширение права голоса. Всеобщее избирательное
право для мужчин стало возможным в Германской
империи с самого объединения немецких земель в
германское национальное государство
в 1871 г.; но по немецкой
конституции Рейхстаг, на выборах в который
голосо вали
мужчины старше 21 года, не имел какой-либо
реальной власти. В Британии, где многие горожане-мужчины
321

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
с 1867 г имели право голоса при выборах в Палату
общин, которая располагала некоторой властью, всеобщее
избирательное право для мужчин было введено с 1884 г.,
но многие собственники по-прежнему имели больше
одного голоса, иногда намного больше. В Италии только
7% населения могли голосовать в 1882 г., а всеобщее
избирательное право появилось лишь в 1912 г. Женщины не
имели избирательных прав в Европе до 1914 г., за
исключением Норвегии и Финляндии, где они получили
ихв
1907 г. По всей Европе, тем не менее, появились новые
левые
партии,
а
некоторые из более
старых
«полев ели».
В Германии стоявшие на марксистских позициях
социа л-дем окра ты объединились в единую
Социалистическую партию Германии на съезд е в Го т е (1875 г.). Они
постепенно расширяли свой электорат
и к 1912 г. имели 28%
мест в Рейхстаге.
Французский эквивалент этой
партии
в
то
время
также
рос,
и в 1893г.
получил 40-50 депутатов-
«социалистов». В Британии у Демократической федерации
(1880 г.) , позднее
-
Социал-демократической федерации
было мало последователей, и она был а не с ли ш ко м
социалистической, однако начали появляться и более
радикальные взгляды. Их
сто ро нн ик и объединились вокруг
Независимой рабочей партии (1893 г.), но созданный в 1900 г.
Комитет рабочего представительства (в него вошли
представители тред-юнионов, профессиональных советов,
социалистических организаций, Фабианского общества и
Независимой рабочей партии), который стал называться
в 1906 г.
Лейбористской партией, был определенно не
марксистским. Более важными были левые тенденции в
Либеральной партии, тогда находившейся в правительстве.
Нигде в Европе не происходило революций. Это
объясняется значительным улучшением уровня
жизни и
большими возможностями для способных, трудолюбивых (и
удачливых) подняться по социальной лестнице. В местном
управлении, иногда с участием располагающих
собственностью женщин, были достигнуты некоторые успехи,
например
в
передаче
в собственность муниципалитетов частных
коммунальных услуг («социализм газа и воды»). Наконец,
правящие круги, часто защищая св о и собст ве нны е
инте рес ы, нач али
уделять внимание нуждам
наемных
работников.
В этом отношении в Германии инициатива была
проявлена канцлером Бисмарком, который осознавал неизбежное
обнищание наемных работников, если они потеряют
заработок в результате несчастного случая, болезни или если
стан ут
слишком
стары для работы. Ответственность за
несчастный случай на работе, если он произошел
не по вине
работника, была возложена с 1871 г. на
работодателя и стала
государственной ответственностью с 1884 г. Введение
компенсации потерь заработка по боле зни государственным
страхованием произошло годом раньше, а по старости и
инвалидности
-
в 1888 г. К 1911 г. немецкая государственная
система
страхования охватывали почти 9 млн. чел.
Британия в конечном итоге последовала примеру
Германии; более радикальное либеральное правительство в 1909
г. ввело пенсионное
страхование за счет нанимателя, а
страхование в случае болезни - Актом 1911 г. Англичане
пошли даже дальше, чем Германия, включив в этот Акт
разделы, обеспечивающие страховку на случай
безработицы; но это было введено, во-первых, только в 1913 г., а во-
вторых, применялось только к менее опасным профессиям.
К тому времени системы страхования того или иного рода,
поддерживаемые государством, были введены во Франции,
Бельгии, Голландии, Италии, Дании, Норвегии, Швеции и
Швейцарии. «Государство всеобщего благосостояния» еще
не наступило, но его предвестники уже появились.
ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ
К середине 1914 г. все, кто не счел за труд оглянуться
на «Век мира», имели основания для удовлетворения.
В течение первых его 50 лет механическая энергия
постепенно дополнила и умножила человеческие усилия
в труде, давая странам Западной Европы возможность
доказать, что
Мальтус, способный экономист, был в своих
расчетах не прав. Машины были в состоянии обеспечить
достаточную занятость для жизнеобеспечения растущего
населения, немногие представители которого пока
получали прямую выгоду от новой энергии, но получали пользу
от расходов заводских рабочих, новые рабочие места,
создаваемые индустриализацией и ростом импорта,
окупавшегося благодаря промышленному экспорту. Многие люди
приехали жить в города
-
центры этих экономических и
коммерческих перемен, хотя (кроме Британии после
1851 г.) горожане были по-прежнему в ме ньши нств е.
Быстрое переселение в города создало серьезные социальные
проблемы, за решение которых усиленно боролись
местные власти путем материального улучшения, однако им не
хватало медицинских знаний, чтобы многого достичь.
Энергия пара была также применена
на
транспорте
-
на железных
дорогах
и
судах
-
при перевозках на
постепенно увеличивающиеся расстояния. В результате
расширившееся, усовершенствованное, более дешевое и
над ежн ое сообщение сделало поездки значительно проще д л я
те х, кто мог оплатить прое зд,
час то бе з предварительного
заказа билетов. Столь же важной была появившаяся
возможность
перевозить товары большей стоимости и
поч ту
с большей
скоростью
и надежностью. Вместе с тем, точно
так же, как введение больших мощностей на
предприят иях созда ло бол ьшее количество рабочих мест вне
механизированных заводов, так и
распространение парового
транспорта привело к дальнейшему росту транспорта в его
традиционных формах. Парусники большей
грузоподъемности перевозили более громоздкие грузы невысокой
стоимости, а конный транспорт на дорогах продолжал
расширяться в городах
и на многих
территориях, не
обслуживаемых железными дорогами. Росла международная
торговля, еще больше поощряемая таможенными
союзами там, где еще не существовала внутренняя свободная
торговля. Налоги на импорт из других стран снижались
или отменялись к выгоде покупателей повсюду. Дух
экспериментального изучения, основанного на прошлом
опыте, начал дополняться научными исследованиями,
направленными
в
будущее.
Все значительные капиталовложения привели
к
богатым результатам
во
вторые 50 лет. Западная Европа стала
частью всего Мира в совершенно новом смысле.
Эмигранты, волна за волной, переселялись за границу.
Международная специализация привела к удешевлению продуктов и
сырья, привозимых издалека, часто из стран с иным
климат ом и
расположенных в другом полушарии,
в доселе
невиданных объемах.
Электрический телеграф быстро и
заблаговременно сообщал об имеющихся возможностях,
и поездки можно было планировать более тщательно.
Использование более дешевого сырья стимулировало
конкуренцию между промышленниками и создание более
крупных и более эффективных промышленных установок.
Усовершенствованные методы доставки информации
знакомили потребителей с этими достижениями через
рекламные объявления во все большем количестве местных
газет. Уровень жизни трудящихся
сло ев
вырос
ка к никогда
ранее.
Города стали более здоровыми отчасти из-за тех
улучшений, которые начались ранее, но также
благодаря
накоплению огр омн ых
новых медицинских знаний о
микроорганизмах
и болезнях.
Инспекторы службы
здравоохранения выпускали регулярные отчеты. Электрическая
тяга позволила более бедным людям последовать за
состоятельными людьми в более благоприятные для здоровья
пригороды. С применением автобусов вскоре сделались
более дешевыми и простыми поездки по дорогам, по
которым не могли курсировать привязанные
к рельсам трам¬
322

ЕВРОПА
ваи. Больший чистый доход и большая мобильность,
которую обеспечили более дешевые безопасные
велосипеды, привели
к появлению в
городах спорта как зрелища,
театральных развлечений и новой ма нии
-
кино. Важность
образования,
к а к школьного, т а к и внешкол ьного, в
большей степени ст ал а приниматься
во внимание, и заявили о
себе движения рабочего класса. Однако правящие круги
часто парировали требования этих движений и
предупреждали
их введ ени ем государст венных систем
страхования. В 1914 г., мужчины и женщины, которые столь
многого добились,
имели все основания ожидать, что
социальные улучшения, к тому времени столь прочно
укоренившиеся, будут продолжаться беспрерывно и далее.
Однако Прогресс всегда сопровождается
возможностью Регресса. Промышленность и наука, которые
привели к появлению множества экономических и социальных
достижений, с равной вероятностью сделали возможной
и самую ужасную войну, способную причинять боль,
страдания и обнищание, превосходившие самые дикие
фантазии тех, кто
прежде получал выгоды от военных побед
Последствия войны намного превзошли огромные
потери
тысяч и тысяч восторженных молодых людей,
которые были посланы на передовую,
чтобы
быть
в ык ош е нн ым и пулеметами,
или
потери физически
уничтоженной
собственности. Они превзошли страдания
еще большего числа людей, которые были покалечены, и
горе семей убитых и раненых. Эти последствия давали о
себе знать иным образом в течение долгого времени после
того, как война закончилась. Революция 1917 г. не
произошла бы, если бы Россия не потерпела поражение;
в таком случае не было бы ни Сталина, ни холодной войны
в более близкие нам
времена. Если бы во время войны
средства не были бы перенаправлены с экспорта товаров
на производство оружия, работа многосторонних систем
торговли не была бы разрушена. Рынки в Южной Америке
не были бы потеряны Британией и не перешли бы к
Соединенным Штатам, а на Дальнем Востоке -
от
Британии к Японии. В конечном счете, подлинный
довоенный мир не вернулся даже в
Америку, которая после
«бурных двадцатых» испытала кризис на фондовой бирже
и обнищание в 1930-х гг. в масштабах, невиданных даже
в
Европе, где отягощенные долгами страны так и не
вернулись к «нормальной» жизни эпохи кануна 1914 г.,
страдая от хронической безработицы, проявлявшейся с
огромным
размахом.
Появление
диктатуры
в
экономически
бедствующей Германии убедило другое
поколение
увлеченных молодых людей в необходимости
исправить итоги поражения страны
в 1918 г. В некоторой
степени
первая мировая привела
ко
второй, после
которой к «нормальной жизни» кануна 1914 г.
по-прежнему
вернуться не удалось.
Несомненно, продолжавшееся распространение
трудосберегающих машин на заводах, приведшее уже
в наши
вре мен а к экономии
труда с введен ием компьютеров, рано
или поздно породило бы современные проблемы
независимо от того, была бы война или нет, но если бы мир
не
был
нарушен
в 1914 г., то решению подобных проблем
был бы отдан высший приоритет, не затрудняемый
подобными военными безумиями. Было бы время для того,
чтобы рассмотреть возможности, например, более
короткой рабочей недели и распределения трудовых
усилий в мире,
в
котором страны продолжали бы
соперничать в торговле, а не в войне, как они делали во
время холодной войны и гонки
вооружений с 1950-х гг.
Великая ошибка 1914 г., к о т орая столь внезапно
положила конец «Веку мира», имела очень продолжительные
последствия. Возможности в июле 1914 г. были очень
велики. Реальности июля 1914 г. были чреваты крайне
серьезными последствиями.
БИБЛИОГРАФИЯ
BRIGGS, A; SNOWMAN, D. (eds). 199в. Fins de siecle. How Centuries End,
1400-2000. For the 1790s (Roy Porter) and 1890s (Asa Briggs).
Yale University Press.
COLE, W. A; DEANE, P. (eds.) . 1965. The growth of national incomes .
In: Habakkuk, H. J.; Postan, М. M . The Cambridge Economic History
ofEurope, Vol. 6. Cambridge University Press, Cambridge.
DARMON, P. 1996. Pasteur. Paris.
DARWIN, F . 1887. The Life and Letters of Charles Darwin, including
autobiographical chapter. Appleton & Co., New-York.
DOVRING, F. (ed.). 1965. The transformation of European agriculture .
In: Habakkuk, H.J .; Postan, М. M. The Cambridge Economic History
ofEurope, Vol. 6. Cambridge University Press, Cambridge.
GILLE, B. (ed.). 1973. Banking and industrialization in Europe 1730-
1914 . In: Cipolla, С. M. Fontana Economic History of Europe. The
Industrial Revolution. London.
GLASS, D.V .; GREBENIK, E. (eds). 1965. World population 1800-1950 .
In: Habakkuk, H. J.; Postan, М. M. The Cambridge Economic History
ofEurope, Vol. 6. Cambridge University Press, Cambridge.
HARTWELL, R. M. (ed.) . 1973- The service revolution 1700-1914 . In:
Cipolla, С. M. Fontana Economic History ofEurope. The Industrial
Revolution. Londoa
HENDERSON, W. 0 .1969. The Industrialization ofEurope, 1780-1914.
Thames & Hudson. London.
KENWOOD, A G.; LOUGHEED, A L 1983- The Growth ofthe International
Economy 1820-1980. An Introductory Text. Allen & Unwia London.
LANDES, D. S. (ed.). 1965. Technological change and Development in
Western Europe 1750-1914 . In: Habakkuk, H.J.; Postan, М. M. The
Cambridge Economic History ofEurope, Vol. 6. Cambridge University
Press, Cambridge.
MATHIAS, P.; POSTAN, М. M. (eds.) . 1978. The Cambridge Economic
History ofEurope, Vol. 8 . Cambridge University Press, Cambridge.
MILWARD, A. S; SAUL, S. B. 1973- The Economic Development of
Continental Europe, 1780-1870. Allen & Unwin. London.
MINCHINTON, W. (ed.) . 1973. Pattern of demand 1750-1914 . In:
Cipolla, С. M. Fontana Economic History of Europe. The Industrial
Revolution. London.
POLLARD, S. 1981. Peaceful Conquest. Industrialization ofEurope 1760-
1970. Oxford University Press, Oxford.
POULTON, E. P . (ed.). 1910. Charles Darwin . In: Encyclopaedia
Britannica. 11th Edition.
STEPHEN, L (ed.). 1975. Charles Darwin . In: The Compact Edition ofthe
Dictionary ofNational Biography. Oxford University Press, Oxford.
SUPPLE, B. (ed.). 1973. The state and the industrial revolution 1700-
1914 . In: Cipolla, С. M. Fontana Economic History of Europe. The
Industrial Revolution. London.

10.2
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ВОСТОЧНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
Николай Тодоров, координатор
10.2 .1
ГАБСБУРГСКАЯ МОНАРХИЯ
Жан Беранже и Шарль Кечкемети
Габсбургская монархия, Габсбургская империя, или
Австро-Венгерская монархия, была многонациональным
государством, в котором сосуществовало множество культур
и конфессий. В 1815 г.
Империя Габсбургов бросила вызов
идеям, распространяемым Революцией, оказывая
сопротивление как
немецкому национализму,
так и
венгерскому сепаратизму. Удастся ли ей привести многочисленные
народы к экономическому процветанию и
культурному расцвету, сохранив при этом свои наднациональные
традиции? На этот вопрос должен был ответить
«решающий XIX век».
В 1789 г. монархия включала в себя территории,
принадлежавшие Священной Римской империи
(наследственные провинции, Богемия, владения в Северной Италии и в
Нидерландах), а также территории, которые никогда не
были ее частью: страны Короны св. Стефана (Венгрия,
Хорватия, Тфансильвания) и бывшие польские
провинции
Галиция и Лодомерия. Чтобы сделать этот обширный и
неоднородный комплекс управляемым,
по
Прагматической санкции 1713 г. (закон о престолонаследии в
Австрийской монархии Габсбургов) был введен режим личной
унии (неотделимость и неделимость земель монархии),
который также подтв ердил вну тре нню ю авт ономию
каждой из земель. В 1804 г. последний император Франц II
принял решение, которое имело серьезные последствия
для будущего Европы: он провозгласил себя императором
Австрии под именем Франца I, а затем 6 августа 1806 г.
объявил об упразднении Священной Римской империи.
Так родилось единое, хотя и не централизованное
государство. Оно просуществовало до конституционной
реорганизации 1867 г.
Нижняя Австрия со столицей в Вене и соседнее
королевство Богемия
представляли собой ядро монархии.
Другие наследственные провинции, протянувшиеся от
Боденского озера до Паннонской низменности
(Среднедунайской равнины) пользовались большей
самостоятельностью. После войн с Францией Габсбурги отказались от
владений в Рейн ско й обл аст и и
Австрийских Нидерландах
(Бельгии), но вместо них получили территории
в
Северной Италии, Галицию и Далмацию. Австрийское
господство на Апеннинском полуострове было обеспечено со¬
зданием в 1815 г.
Ломбардо-Венецианского королевства,
состоя вшего из Ми ланс кого
герцогства и территорий
Венецианской республики, аннексированных в 1797 г.
Историческое королевство Венгрия во время
Венского конгресса представляло собой территорию
в 325 тыс.
кв. км с населением 12 млн. чел.
Несмотря на протесты
венгерского правящего класса, территориальная целостность
королевства не была восстановлена. Автономное
княжество Трансильвания считалось непосредственным (perse)
владением династии. «Военная граница» (пограничная с
Турцией область -
часть
Хорватии и Южной Венгрии.
-
Прим. ред.) XVI в., противостоявшая турецкой Боснии,
управлялась непосредственно из Вены. После 1740 г. она
стала территорией, откуда вербовали солдат в регулярную
армию. Ее население, состоявшее из сербов и хорватов,
избежало правления феодалов.
В 1791 г. Леопольд II восстановил особый статус
Венгрии и присоединенного к ней королевства Хорватия,
игнорировавшийся его братом и предшественником
эрцгерцогом Австрии и императором Священной Римской
империи Иосифом II. Управление королевством было
делегировано пфальцграфу (эрцгерцогу Габсбургов после
1790 г.), который жил в Буде и под началом
которого было
генерал-губернаторство. Близкая к бунту в 1789 г., Венгрия
сохраняла верность династии в течение 20 лет войн
Австрии с Францией. Политический класс дворянства не
хотел рисковать, опасаясь социальной революции.
В 1772 г., когда произошел первый раздел Польши,
Австрия получила Галицию и Лодомерию. Буковина, также
находящаяся за Карпатскими горами, была
аннексирована в 1775 г. Эти провинции были сохранены империей
после 1815г.
Путешественникам могло показаться, что они
оказывались в немецкоязычной католической стране, но на
самом деле империи Габсбургов как раз
и не хватало
языко вого и
религиозного единства. Так как в этих областях
традиционно уважались языки, на
которых говорили
различные нар оды ,
и так как
Габсбурги никогда не пытались
навязать культурное единообразие своим подданным,
Австрийская империя была подлинным Вавилоном, где
немецкий и венгерский языки сосуществовали со славянскими
324

ЕВРОПА
и романскими
язы ками. Немецкий, служивший общим
языком культуры,
не был родным для большинства
подданных. На немецком языке население
говорило
в
наследственных провинциях,
в
некоторых частях Богемии и
Моравии,
а также в
Венгрии,
в
средневековых «саксонских»
округах Верхней Венгрии (Словакии) и Тфансильвании, в
торговых
и шахтерских городах и в поселениях XVIII в. на
Среднедунайской равнине.
Венгерский язык, единственный не индоевропейский
язык монархии, принадлежит
к
финно-угорской семье
языков. На нем говорили
в
центральных областях
королевства и в части Тфансильвании. Упорядочение
орфографии началось только в XVI в. Латынь
служила
управленческим и юридическим
языком до 1843 г.,
что было
удобно в многоязычной стране.
Славянские языки имели различный статус. В Богемии-
Моравии чешский стал письменным языком еще в XIV в.
Страна была двуязычной; позиции немецкого языка
укреплялись с 1620-х по 1780-е гг ., когда началось чешское
«Возрождение».
Польский служил официальным языком в
Галиции и Лодомерии. Попытки Иосифа II навязать
немецкий в качестве языка управления
не достигли цели. Только
евреи
в поселениях-штепишх говорили между собой на
идиш, который относится к германской группе
индоевропейской семьи языков и был
принесен
в
Восточную
Европу во время средневековых переселений; письменность
его основана на
древнееврейском алфавите. У польских
провинций была одна крупная языковая проблема:
сельск ие массы к
востоку
о т Львова
говорили по-украински,
тогда как польский оставался языком элиты.
Население Верхней Венгрии говорило на словацком
языке, тесно связанном с чешским и польским. До
языкового пробуждения 1780-х гг. письменный словацкий
почти не применялся, за исключением
религиозных
католических книг и частной
пе ре пис ки . Управленческая
переписка велась на латыни, а
Лютеранская церковь
сохранила для письма чешский язык
Южнославянский словенский язык имел такой же
статус, что и словацкий. На нем говорило
сельское население
гористых районов Карнийских Альп, Каринтии и Штирии,
тогда как немецкий служил для письма, управления
и
высокой
культуры.
Православные сербы и католики-хорваты говорили на
одном языке, но использовали разные алфавиты
-
кириллицу и латиницу соответственно. Их
история
та кже
различалась.
Хорватское королевство, основанное в начале
Хв., сохраняя самоуправление,
в 1102 г. согласилось на
союз с
Венгрией. Габсбурги признали права Хорватии,
управляемой наместником
-
боном, третьим высшим
светским сановником
Венгрии. Сербы, которые в Средние века
создали две империи подряд, перешли под османское
владычество после битвы
при Мохаче в 1526 г. Переселение в
Венгрию началось в XV в. В 1690-х гг. все
сербское
население
Косово, возглавляемое патриархом,
искало
убежища
под защитой австрийского императора в отвоеванной
Южной Венгрии. Сербы составили бол ьшин ство
населения «Военной границы»
ив
четырех странах
королевства. Они также основывали
торговые
пос еления к
северу вдоль Дуная.
Наконец, два языка, на которых
также говорили
в
монархии, итальянский и румынский, принадлежат к
романской
группе. Вена никогда не подвергала
сомнению
статус итальянского как языка культуры и управления.
Румынский, с другой стороны, не получил официального
признания ни в Тфансильвании и Буковине, где он был
языком
большинства, ни в Восточной и Южной Венгрии.
Итальянцы, немцы, словенцы и чехи, населявшие
западную (австрийскую) половину империи, от Милана и
Инсбрука до Праги и Граца, были католиками; чехи были
возращены в лоно Церкви при контрреформации после
1620 г.
Протестантство сохранилось лишь в некоторых
долинах Штирии. Пользуясь положениями
«Толерантного патента» 1781 г.,
в
котором Иосиф II объявлял о
веротерпимости и который позволял отправление культов не-
католикам лишь с небольшими ограничениями,
некоторые инакомыслящие восстановили кальвинистские
общины в Богемии и Моравии.
С другой стороны, религиозная карта венгерской
части монархии была еще более неоднородной, чем
языковая, за исключением однородно католической Хорватии.
Несмотря на упорные усилия Габсбургской династии,
контрреформация добилась лишь частичного успеха. Треть
венгров в королевстве и большая часть в
Трансильвании
оставались
протестантами,
главным
образом
кальвинистами, с лютеранскими и униатскими (социнианскими)
вкраплениями. Значительная доля словаков и старых
немецких общин принадлежали
к
Лютеранской церкви. Эти
предпосылки объясняют, с одной стороны, массовое
расселение на обезлюдевших территориях после 1720 г.
лояльных немецких католиков, известных как «швабы», и
восторженную реакцию венгров на «Толерантный патент»
-
с
другой стороны.
Правительству удалось привлечь и почти
половину
румын к Униатской церкви, которая сохранила
православные обряды и допускала брак для низшего духовенства, но
признавала власть папы. Сербы, которым Леопольд I
предоставил привилегии, оставались верны православию,
своим
патриархам и епископам.
Население Галиции и Лодомерии состояло из поляков-
католиков, украинцев-униатов
и
иудеев.
Появление национального самосознания и
противостояния едва ли можно понять, не
учитывая концепцию
«исторической нации», возникшую в XIX в. Этот термин
обозначал народы, включенные в
империю Габсбургов со
своим
конституционным правом и государственными
институтами, ведущими свое начало из средневековой
государственности,
-
хорватов, чехов, венгров, итальянцев
и поляков. Положение
австро-германцев было наиболее
двойственным. Подданные Священной Римской империи,
верные династии, они также были
кр еп ко привязаны
ких
небольшому провинциальному отечеству. У них не было
никакого коллективного австрийского национального
самосознания.
Словаки, словенцы, украинцы и румыны, оказавшиеся
включенными в состав одного из исторических
образований и лишенные своих собственных, отдельных
общественных институтов, обратились к далекому прошлому
в
поисках
исторических прав, которые
могли бы
подтвердить их претензии на государственность.
Во времена Иосифа II только немецкий, итальянский
и польский языки (большинство носителей этих трех
языков проживали за пределами империи Габсбургов) имели
статус
языка
управления, литературы и науки,
соответствующий западноевропейским нормам. Между 1770 и 1790 гг.
во всех
других этнических сообществах возникли
движения, выступавшие за обновление и
очистку родного
языка
с тем, чтобы он мог стать
пригодным для современной
культуры и науки. Были составлены словари, грамматики
и
истории народов, появились периодические издания,
поощрялись переводы, организовывались читательские
клубы и театры. Поэты и писатели, среди которых были
священники всех конфессий, стали уважаемыми
общественными деятелями. Следующие имена
свидетельствуют об одновременности языкового пробуждения по всей
монархии: Йосеф Добровский (1753-1829), чешский
иезуит, автор словаря, один из основателей славяноведения, и
Вацлав Матей Крамерий (1753-1808), основатель чешской
журналистики; два словацких священника, Антон Берно-
лак
(1762-1813), автор словаря,
и
Юрай Палкович (1763-
1833), переводчик Библии; Валентин Водник (1758-1819),
словенский поэт, переводчик Библии; венгры
-
Дьёрдь
Бешшеньеи (1747-1811), философ и драматург, Ференц
325

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Казинци (1759-1831), поэт, переводчик, «основатель
языка»
орган изат ор литературной жизни,
-
оба кальвинисты,
-
и Миклош Реваи (1749-1807), основатель первой
венгерской газеты, филолог (исследования по истории
и
сист еме
венгерского языка); три румынских униатских
священника, лингвисты, историки и просветители: Георге
Шинкай (1754-1816), Самюэль Мику-Клейн (1742-1806)
и
Петру Майор (1751-1821); хорватский офицер, поэт
Матия Релькович (1732-1798) и сербский просветитель,
переводчик Хризостома (Иоанна Златоуста) Доситей 06-
радович (1739-1811). Университетское издательство Пеш-
та играло ведущую роль
в
пробуждении национального
самосознания народов монархии: с 1777 по 1848 г. в
общем списке из 1490 опубликованных им книг 558 было на
языках
немадьярских народов.
Монархия состояла из
трех экономических зон.
Богатейшие и наиболее активные в экономическом
отношении итальянские провинции были утеряны после 1860 г.
Что касается двух других зон, то до 1851 г. таможенная
граница отделяла наиболее урбанизированные
наследственные провинции и Богемию от сельской Венгрии, которая
представляла собой, вместе с Галицией, защищенный
рынок для промышленности западных провинций. Взамен
Венгрия могла продавать излишки сельскохозяйственной
продукции Австрии и Богемии. С конца XVIII в.
противники этой системы в
Венгрии, равно как иностранные
наблюдатели, а за ними и поколения
историков
исп ол ьзо ва ли дл я е е опис ания прила гательное
«колониальная». Два
американских историка
-
Д. Гуд {David Good, 1984) и
Дж. Комлос (John Komlos, 1993)
-
сравнительно недавно
подвергли сомнению «колониальную» теорию.
Развитие транспорта еще до 1848 г. стало решающим
рычагом экономического прогресса империи. Интерес к
железным дорогам проявился очень рано. В канун
революции 1848 г. австрийская сеть включала 1622 км
действующих железных дорог. В то же время венгерская сеть
достигла лишь 150 км. К 1857 г. Вена была соединена с
Прагой, Краковом, Будапештом, а также с Триестом
поразительной железной дорогой через перевал Земмеринг,
взбирающейся на 900 м. Строительство этой первой горной
железной дороги в мире возглавлялось уроженцем Италии
инженером Карлом фон Гега. Инженер барон Вильгельм
Энгерт разработал специальный сочлененный пятиосный
локомотив. Благодаря идеальному сцеплению с рельсом,
он мог преодолевать крутые повороты. В 1914 г. общая
протяженность дорог достигла 46 тыс. км, из которых
приблизительно 24 тыс. км находились в Австрии и 22 тыс.
км
-
в
Венгрии.
Помимо свободного перемещения товаров и людей,
обеспечиваемого сетью дорог, достижению
экон оми ческ ого
прогресса
и
интеграции способствовали два других
фактора: почтовая и телеграфно-телефонная связь и
банковская система. С 1870-х гг. почтовые перевозки росли
на 8-10% в год. В 1912 г. они достигли объема 3,5 млрд.
отправлений (писем, посылок и тд.), что было близко к
соответствующему числу
во
Франции. В монархии
работало 17 тыс. почтовых отделений, большинство из них
также служили отделениями телеграфа. Телеграфная сеть
росла параллельно строительству
железных и обычных дорог.
Общенациональные ежедневные газеты могли
немедленно публиковать сообщения своих корреспондентов
о
«сенсационных» событиях. Газетные телеграммы пользовались
50-процентной скидкой. Телефонное сообщение впервые
открылось в 1881 г. К 1918 г. все мало-мальски
значительные населенные
пункты были связаны телефонной сетью.
Организация современной банковской системы
началась в 1855 г., когда Ротшильды вместе с несколькими
представителями старой аристократии создали крупный
торговый банк «Кредитанштальт». В обеих частях монархии
быстрый рост банков был остановлен на несколько лет
«черной пятницей» 9 мая 1873 г. Когда экономика восста¬
новилась, более
осторожная
политика сделала возможным
развитие без опасн ых
кредитных рынков
вВенеи
Будапеште, контролируемых примерно десятью
крупнейшими банк ами .
К началу XX в. экономическая интеграция монархии
прак тиче ски зав ершил ась.
Большая часть торговли велась
на общем рынке, который составляли обе половины
монархии,
а зависимость о т
иностранных товаров
и
рынков
была не очень сильной. До первой мировой войны
мон архия экспортировала главным образом
сельскохозяйственные продукты и сырье и взамен ввозила
промышленные
товары. К 1913 г. и
Австрия,
и
Венгрия были в целом
удовлетворены Соглашением (Ausgleich, 1867 г. между7
господствовавшими классами Австрии и Венгрии, в соответствии
с которым Венгрия, как и Австрия, была признана
суверенной частью государства.
-
Прим.ред.) . Вряд ли можно
поддержать
мнения о том, что
недоразвитие Венгрии
поддерживалось австрийскими капиталистами, извлекавшими
преимущества из таможенного союза, а также об общей
отсталости
австро-венгерской экономики.
Монархия переживала стабильный рост на
протяжении всего XIX в., с
поразительным подъемом в годы,
последовавшие за Соглашением 1867 г.
Кризис на фондовой
бирже в 1873 г., разоривший тысячи мелких вкладчиков,
имел
продолжительное
влияние на общество и отвратил
австрийское общественное мнение от экономического
либерализма, но не имел долгосрочных экономических
последствий. Как и Франция, в 1914 г.
Австро-Венгрия была
преимущественно сельской страной, тем не менее
располагавшей современной промышленностью.
Экономический прогресс подтверждает успех денежной
реформы 1892 г., когда монархия по примеру всех
развитых стран приняла золотой стандарт и ввела новую
денежную единицу
-
крону, стоившую 1,25 франка, как и
не мец ка я марка.
Сила монархии основывалась на довольно
многочисленном населении: 47 млн. чел. в 1900 г., 51,4 млн. чел. было
зарегистрировано во время последней переписи 1910 г., в
том числе 2 млн. жителей Боснии и
Герцеговины.
Плотность населения увеличилась до 95 чел. на 1 кв. км в Цис-
лейтании (т.е. в
Австрийской империи, территории к
западуотр.Лейта)и62 чел. на 1 кв. км в
Королевстве
венгров (Цзанслейтании, т.е.
территории в основном к
востоку от этой реки), с 67 и 48 человек на 1 кв. км,
соответственно, в 1869 г. Ежегодный прирост численности населения
был больше в Австрии (0,82), чем в Венгрии (0,74).
Меньшие демографические показатели Венгрии были
частично вызваны эмиграцией за моря почти 2 млн. чел .,
глав ным
образом безземельных крестьян из северных
и
вос точных
районов, которые не могли найти рабочие места
в
промышленности.
Экономика Австро-Венгрии развивалась, она двигалась
к
большему процветанию, но всегда зависела от единства
монархии.
Дворянство, духовенство и привилегированные
группы господствовали в австрийском обществе до
революционных завоеваний 1848 г. В еще большей степени, чем в
Западной Европе, одно лишь наличие земельной
собственности обеспечивало богатство и авторитет. Крестьяне
обладали наследственными земельными наделами (Rustical),
но только по
праву использования, и
подвергались
поборам
всякого
род а , барщине (Robot), арендной плате,
десятине и государственным налогам. За исключением
Галиции дворянство не имело одинакового статуса. Традиции,
а также публичное право определяли различие между
обычными дворянами и аристократией. В Австрии и
Богемии мелкопоместное дворянство не имело
значительного влияния. Аристократия империи включала в себя
несколько сот семей. Они владели землей (до 80% в
Богемии) и тем самым сосредоточили в своих
руках
экономическую власть (им принадлежали многие производ¬
326

ЕВРОПА
ственные предприятия, расположенные в сельских
районах), политическую власть в провинциях
ив
государственном управлении
в Вене.
Начиная с правления Марии Терезии, монархи
жаловали дворянство
чиновникам и армейским офицерам
незнатного происхождения
в конце их
службы.
Аристократы и представители старого дворянства, «первое
общество», конечно, могли с пренебрежением относиться к
этому служилому дворянству, но эта система являлась
средством поощрения честолюбивых простых людей. Вместо
того чтобы мечтать о революциях, они выполняли свой
долг в армии
или в
гражданском управлении, чтобы занять
более высокое положение в обществе. Они образовали
«второе общество», прослойку, характерную именно для
Австрии, преданную государству и верную династии. В течение
долгого времени после демократического энтузиазма
марта 1848 г. , власть и престиж оставались связанными с
аристократическими титулами и земельной собственностью.
Венгерское общество «старого режима» резко
отличалось от западноевропейской модели. Дворянство,
разнородный конгломерат, объединенный лишь общими
привилегиями
-
освобождением от налогов, правом
на
владение землей и участие в общественной жизни, в состав
которого входили и сказочно богатые аристократы,
и
состоятельные дворяне, а также десятки тысяч безденежных дво-
рян-фермеров, ремесленников и конторских служащих,
составляло 5-6% населения. Средний класс
привилегированных городов и поселков вместе с
крестьянами
свободных округов представлял собой сравнимую долю.
Крестьянство, т.е. 90% населения, жило в сельских
поселениях под властью
феодалов. С экономической точки
зрения подавляющее большинство населения добывало
средства к существованию, занимаясь сельским хозяйством.
Революция 1848 г. покончила с эпохой феодальных
отношений в обеих частях монархии. Крестьяне стали
свободными собственниками своих бывших наделов,
составлявших около 50% обрабатываемой земли. В Венгрии
более половины крестьянства, батраки и слуги не владели
землей, за исключением крошечных наделов, огородов и
виноградников. Им было суждено образовать
многочисленный сельский пролетариат, поставлявший рабочую
силу для промышленности, иммигрантов в США и
сторонников
аграрного социализма в конце XIX в. Однако
аристократия и мелкопоместное дворянство сохранили свое
богатство, а если не богатство, то влияние.
Традиционной буржуазии венгерских городов, весьма
малочисленной, не хватало как капитала, так и
организационных способностей, чтобы возглавить становление
современной экономики, основанной на конкуренц ии
и
предпринимательстве. Эту роль взяла на себя еврейская
община, численность которой выросла со 100 тыс. чел. в
1800 г.
(1% населения) до 640 тыс. чел. (4,6%) в 1880 г.,
когда закончилась массовая иммиграция, и до 940 тыс. чел .
(5%) в 1910 г.
Венгерский политический класс
приветствовал
еврейскую иммиграцию, так как она предоставляла
стране буржуазию и торговцев, банкиров и
промышленников и так как члены
еврейской общины быстро
начинали
говорить по-венгерски.
В 1895 г.
иудаизм получил
статус «признанной законом» религии
на
равных правах
с шестью
хр исти анск ими конфессиями страны.
До 1914 г. династия представляла
собой единственную
связь,
объединявшую всех подданных империи,
от
которых ожидалось, что они будут эмоционально привязаны
и
верны императору, милостивому и справедливому отцу
своих
народов. Франц I считал, что эта связь важнее
сильного
централизованного государства, какое
существовало
при Иосифе II, или национального австрийского духа,
о
котором мечтал его брат эрцгерцог Иоганн.
Войны с Францией укрепили авторитет династии.
Император Франц I, вступивший на престол
в 1792 г., за
несколько недель до объявления Францией войны Австрии
мужественно встречал все поражения, которые пришлось
претерпеть до окончательной победы над Наполеоном.
Его брат, эрцгерцог Карл, проявил себя как крупный
полководец и видный организатор имперской армии. Никто
не
подвергал
сомнению лег ит им но ст ь
Австрийского дома;
государства, входившие в его состав, либо веками
входили в состав семейных владений, как альпийские земли и
герцогство Миланское, либо добровольно избрали
Габсбурга своим королем,
как Богемия и Венгрия в 1526 г.
Сомнения возникали только по поводу недавних
приобретений, так как они были основаны на завоеваниях
(Галиция в 1772 г., Венеция в 1797 г.) .
Венцы искренне любили Франца, очарованные его
простотой и добродушием. Хотя правление Франца
олицетворяет для нас правительство цензуры и политической
полиции, его подданные в то время были удовлетворены
отеческим и
консервативным образом империи, который
со от ве тс тв ов ал их полит ической
культуре.
Великолепие
двора восхищало их, а
п ра зд не ст ва , устроенные
по
случаю
Венского конгресса 1814-1815 гг., создали у
них
впечатление, что они
живут
в столице Европы, возрожденной и
признанной благодаря 25 годам самоотверженных
усилий. Действительно, венские бюргеры и провинциальные
крестьяне едва ли интересовались политикой; они
охотно оставляли это аристократам и государственным
служащим. Император правил с помощью министров. Наиболее
известный среди них, князь Клеменс Меттерних, был
министром иностранных дел и фактическим главой
австрийского правительства в 1809-1821 гг. и канцлером в 1809-
1848 гг. До конца «старого режима» так и не был
сформирован
ни один настоящий кабинет, несмотря на попытки
Меттерниха придать этот статус Государственной
конференции. Монарх, первый бюрократ империи, никем не
тревожимый, читал и снабжал
примечаниями
официальные доклады в своем кабинете
-
именно в этом
Франц
Иосиф I Габсбург видел свою задачу на протяжении всего
своего почти 70-летнего правления (1848-1916 гг.) .
Национальное самосознание в Австрии не выходило
за
пределы
частного богемского, штирийского или
тирольского национального чувства. После 1806 г.
эрцгерцог Иоганн попытался с помощью барона Гормайра
пробудить общеавстрийское национальное самосознание,
которое затмило бы провинциальные патриотические
чувства, объединило и укрепило бы верность монарху. Это
предприятие провалилось, так как император не был
склонен взывать к народным чувствам. Народ должен был
довольствоваться общими символами, такими как черный с
золотом флаг, украшенный двуглавым орлом,
унаследованный от Священной Римской империи,
и сочиненный в
1797 г. по английскому образцу Йозефом Гайдном гимн
империи Gott erhalte den Kaiser («Боже, спаси
Императора»), который должен был стать «анти-Марсельезой».
Хотя Иосиф II придал новую форму своим
отношениям с
государством, католическая церковь оставалась
наиболее прочной опорой Австрийского дома. В Венгрии
епископы, назначенные королем, редко уклонялись от
того, чтобы выказать династии свое верноподданническое
раболепие. Начиная с правления Иосифа И, венгерская
практика placetum regium (разрешение, даваемое
монархом н а взаимодействие с Церковью) была
распространена на всю
импери ю: епископам было запр еще но напр ямую
общаться с Ватиканом и папским
нунцием
в Вене;
семинарии и факультеты теологии находились под
правительственным
контролем.
Епископы и приходские священники считали себя
слугами государства. Церковь заведовала начальным и
средним
образованием. Многие священники и монахи
преподавали в средних учебных заведениях. В Венгрии и
Галиции орден пиаристов (Patres scholarum piarum) стал
инициатором современного образования, отводя большое
место естественным наукам.
327

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Армия находилась под прямым и исключительным
управлением императора. В многонациональной и
многоконфессиональной империи офицерский корпус
представлял собой уникальный «плавильный тигель». Люди
незнатного
происхождения
могли с легкостью попасть
туда, они составляли подавляющее большинство
оф ицеров
в
«ученых войсках» (артиллерии, инженерных
войсках, медицинских частях). Относительно много офице-
ров-дворян было только в кавалерии
ив
неко тор ых
престижных егерских (легкая пехота) полках. В
принципе,
военная
служба была всеобщей. После 1867 г. все
призывники служили три года в объединенной армии.
Постепенно возрастала политическая и стратегическая роль
ополчения, называвшегося ландвер в Австрии и хонведсег
(honvedseg) в Венгрии. До самого конца монархии
немецкий
служил общим языком командования. В каждом
полку, набранном на определенной территории, к солдатам
обращались на их родном
языке.
Обе половины монархии пр ишли
к Соглашению с
совершенно разными законодательными и
управленческими
традиция ми.
В Цислейтании каждая провинция с XV в.
имела свое зако нода тель ное собрание.
Приостановленные Иосифом И и восстановленные Леопольдом II, они
постепенно потеряли свою роль в законотворчестве и
решении финансовых вопросов. В 1811 г. император
обнародовал новый Гражданский кодекс, не посоветовавшись
с законодательными собраниями, и их согласие больше не
требовалось для введения новых налогов. Местное
управление и правосудие, традиционно отправляемые
феодалами (Herrschaft
-
господами, хозяевами), в XVIII в.
перешли под государственный контроль. Реформы Марии
Терезии и Иосифа II заложили основы знаменитой
австрийской бюрократии
-
бесперебойно работающей машины,
беспристрастной, честной, не слишком динамичной, не
стремящейся взять на себя ответственность, но способной
сохранять единство страны благодаря своим кадрам,
языку
и методам. Венгрия сохранила свои представительные
учреждения,
за исключением
промежуточных периодов
во
времена Иосифа II и неоабсолютизма. Ее двухпалатное
Государственное собрание принимало законы,
голосовало за введение налогов и
представляло на рассмотрение
монарха жалобы народа. Верхняя палата, состоявшая из
прелатов и магнатов, верных династии, была оплотом
консерватизма. Нижняя палата, избираемая дворянством
49 графств, часто вступала
в
конфликт с двором. Четыре
последних сессии Государственного собрания
-
в 1832-
1836, 1839-1840, 1843-1844 и 1847-1848 гг., возглавили
самое мощное либеральное движение в Центральной
Европе и подготовили «законную революцию» в 1848 г.
С 1825 г., когда он основал Академию наук, до
революции 1848 г.
граф Иштван Сеченьи (1791-1860),
руководитель борьбы венгерского либерального дворянства за
реформы «сверху», вдохновлял и возглавлял усилия по
борьбе с отсталостью. В трех книгах «Доверие», «Свет» и
«Поприще» {«Stadium»), опубликованных в 1830-1833 гг., он
выступал
за безотлагательные
меры, которые помогли бы
добиться прогресса. Его главным достижением (как
министра путей сообщения Венгрии в 1848-1849 гг.
-
Прим.
ред.) было завершение строительства «Цепного моста»
между Будой и Пештом, возглавлявшееся британскими
инженерами А Кларком и У.Т. Кларком.
Из-за чрезмерно суровой цензуры до 1840-х гг .
политическая журналистика была ограничена научными и
литературными периодическими изданиями. Первую
добротную и влиятельную газету «ПештиХирлап» («Пештская
газета») издавал Лайош Кошут (1802-1894),
харизматический лидер либеральной оппозиции и революционной
Венгрии. Пресса быстро росла и становилась
разнообразнее.
В 1840-х гг.
группа молодых писателей и ученых
начала намечать основные принципы базовых организацион¬
ных
реформ, необходимых для модернизации страны.
Они получили прозвище «централистов»,
так как
доказывали, что никакой прогресс на пути
к
демократии
невозможен, если не избавиться от дворянских распрей. «Цент-
ралистской» кампанией руководил барон Йожеф фон Эт-
веш
(1812-1871), либеральный государственный деятель
и мыслитель, близкий к французскому историку,
социологу и политическому деятелю Алексису Токвилю. Автор
многочисленных эссе («Освобождение евреев»,
«Тюремная реформа» и тд.), в
эмиграции он опубликовал свой
классический трактат«Влияние основных идей XIX века на
государство».
Никакое государственное управление на более низких
уровнях в Венгрии до 1848 г. не осуществлялось. Местное
управление находилось в руках выборных чиновников
графства, дворян по определению, которые
также были
обязаны выполнять
приказы
и
инструкции
ген ерал -губернат ора, пр ед ста вл явш ег о королевскую
власть.
Традиция
оказалась
неискоренимой. В течение долгого времени
после Соглашения 1867 г. и
установления парламентской
системы неоднократные попытки
правительства
национализировать управление получали отпор. Выборы
чиновников
графств, хотя теперь
и не всегда дворян,
продолжались до конца Австро-Венгрии.
Масонство, запрещенное в 1796 г. во всей монархии,
было восстановлено в Венгрии после 1867 г. В 1913 г. в
55 городах Венгрии и Хорватии действовали 95 лож Они
были глубоко вовлечены в кампанию за введение
всеобщего избирательного права и занимались
всесторонней
деятельностью по оказанию помощи бедным. Так как в
Австрии запрет не был отменен, вблизи от
границы было
создано несколько немецкоязычных лож и газета Великой
Ложи, также издававшаяся на немецком языке.
Осуществляя Соглашение 1867 г. с
Венгрией, Франц
Иосиф провел конституционную реформу, установив
ответственность
министров
в
Австрии. Из-за крайней
сложности национального вопроса, ожесточенного
конфликта
между чехами и немцами и всё более резкой и
влиятельной антисемитской пропаганды работа парламента
зачастую оказывалась парализованной. Тем не менее Австрия
находилась на пути к демократии. Всеобщее (для мужчин)
избирательное право было введено в 1907 г.
Австрийская
социал-демократическая группа стала крупной
парламентской фракцией и разработала оригинальную доктрину,
«австромарксизм», целью которой было такое решение
национальной проблемы, которое не разрушило бы
монархию. Австрийские социал-демократы предлагали
программу культурно-национальной автономии, в
которую
было включено право национальных меньшинств в
многонациональных государствах на самоуправление
в
сфере собственной культуры (язык и школа, литература и
искусство, печать и т.п .) .
Венгерский правящий класс, обуреваемый страхом
перед потерей мадьярского превосходства и перед
перспективой преобладания социалистов в парламенте,
сопротивлялся избирательной реформе до самого конца. Права
голоса была лишена не более чем пятая часть взрослого
мужского населения. Несмотря на недостаток демократии
в политической жизни, в
монархии соблюдались
либеральные принципы XIX в. и
нормы права. Пресса была
свободной, сотни периодических изданий выходили на всех
языках и даже среднего уровня провинциальные города
могли иметь две или три ежедневных газеты. В 1883 г.
голословное обвинение в ритуальных убийствах,
выдвинутое против евреев Тисаэслара, было решительно
отвергнуто судебными и политическими властями; обвиняемые
были оправданы. Суды по справедливости воздавали
националистическим и социалистическим «агитаторам»,
вместе с тем большинство дел против «ниспровергателей»
заканчивались оправданием или скорым освобождением
приговоренных к тюремному заключению.
328

ЕВРОПА
Для последующих поколений Вена в 1780-1820-х гг .
олицетворяет Музыку с большой буквы. Четыре
величайших композитора
того времени
-
Гайдн, Моцарт,
Бетховен и Шуберт жили в Вене или в ее окрестностях. Венская
публика, консервативная в своих
музыкальных вкусах,
сохраняла
свою привязанность
к итальянской оп ере.
Россини неоднократно
имел успех после 1820 г., тогда как
постановка единственной оперы Бетховена «Фиделио»
оказалась полным провалом. После кончин Бетховена и
Шуберта Вена оставалась музыкальной столицей, хотя ни
од ин
великий композитор не избирал ее своим местом
жительства до 1870-х гг.
Во времена Священного союза Вена создала стиль би-
дермейер,
отвечавший вкусам любящей комфорт
состоятельной буржуазии. Интерьер и декоративно-прикладное
искусство
этого периода, менее строгие, чем формы
стиля ампир,
и более элегантные, чем стиль
Луи Филиппа,
были функциональными
и
удобными. Венцы, даже
бедняки, были веселы, часто посещали трактиры на окраинах и,
прежде всего, театры и балы. В Вене танцевали, чтобы
забыть о тревогах
или просто для удовольствия. Вальс,
развившийся из южногерманского крестьянского танца (то
же, что лендлер),
появился в 1815 г. Он
пр инес
революцию и завоевал популярность во всех слоях европейского
общества. В противоположность торжественным и
стро гим придворным танцам, пары танцевали обнявшись, чем
шокировали моралистов.
Благосклонность публики
делили два оркестра
-
более спокойный оркестр Йозефа
Лайнера и более яркий
-
Иоганна Штрауса-отца.
Австрийский писатель Франц Грильпарцер (1791-
1872), крупный драматург периода бидермейера,
пользовался своим удобным местом директора архива
Казначейства. Его трагедии, прославлявшие историю Дома
Габсбургов, ставились в «Бургтеатре», со времен Иосифа II
предназначенном для немецкоязычного репертуара. На
многих
популярных театральных сценах, таких как
знаменитый Леопольдштадтский театр, ставились пьесы на
венском диалекте. Сегодня они забыты, за исключением
нравоучительных комедий Фердинанда Раймунда (1790-
1836) и сатирических комедий Иоганна Непомука Не-
строя (1801-1862), которые ставятся до сих пор. Пьесы
создавались во впечатляющих количествах: каждый автор
был обязан предоставить по крайней мере 10 пьес в год,
чтобы
удовлетворить жаждущую новинок публику. Не-
строй, сделавший самовлюбленность основной темой
драматического действия, исповедовал прикрытый юмором
разочарованный взгляд на мир. Его пьесы
соответствовали
характеру венских бюргеров, с виду
легкомысленных, но на с ам ом деле пессимистично настр оенн ых
и
беспокойных.
Подобные черты были характерны для образа жизни
аристократии. В аристократических дворцах
организовывались балы, особенно во время карнавала. Кафе уже
служили местом встреч, но любимым местом встреч
высшего общества оставались театры: Театр Вены, Оперный
театр и «Бургтеатр».
Столица империи не владела культурной монополией.
Как и во времена Просвещения, чешское национальное
движение, сосредоточенное на культурной и язы ков ой
программе, являлось
движущей силой для художников
и
ученых. В 1782 г. богемская аристократия создала Театр
сословий в Праге. Поколение спустя двуязычное
дворянство
приняло активное участие
в основании
Королевского
научного общества, Пражской консерватории и
Национального
музея, основанного в 1818 г. Эт и учреждения
вскоре стали
инструментом борьбы за национальное
возрождение и центрами распространения славянской
культуры. Первой задачей было восстановление
литературного
статуса чешского языка, так как такие ученые, как
лингвист
Йозеф Добровский (1753-1829) или историк
Франтишек Палацкий (1798-1876) публиковали свои труды на
ла тинс ком и ли немецк ом языке. Филолог и по эт Йозеф
Юнгман (1773-1847) сделал выдающийся вклад в
культурное возрождение нации, издав в 1835-1839 гг. свой
большой «Чешско-немецкий словарь».
В Венгрии поэзия и ученость, языкознание и история
также были тесно связаны с «пробуждением» нации и
появлением либеральной политической мысли. Эпоха
Просвещения началась в Венгрии, когда было обнаружено, что
к ла сс ич е ск ое ме тр ич ес ко е стихосложение совместимо с
венге рским
языком. После работ двух поколений
реставраторов языка поэт-романтик Михай Вёрёшмарти (1800-
1855) открыл эру национального классицизма.
Родившийся в незнатной дворянской католической семье, он стал
создателем венгерской мифологии, автором философских
и
лирических поэм, горячо одобренных публикой.
Издатель различных периодических изданий, он основал
журнал «Атенеум». Он переводил Шекспира и восхищался
Виктором Гюго.
Два поэта народного происхождения
-
Шандор Петё-
фи (1823-1849) и Янош
Арань (1817-1882) -
привели
национальное классическое наследие к его апогею. Петё-
фи, лютеранин по вероисповеданию, сын
южнославянского траюгирщика и словацкой служанки из бедной семьи,
ста л
первым венгерским лирическим поэтом,
добившимся немедленного признания
за
границей. Националист и
революционер в поэзии и в жизни, он в 1847 г. возглавлял
организацию «Молодая Венгрия», кружок радикально
настроенных интеллектуалов. Революция 15 марта 1848 г.
началась с того, что Петёфи декламировал толпе свои
стихи «Вставайте, венгры!». Адъютант польского генерала
Юзефа Бема, он погиб в бою при Сигишоаре в
Центральной Румынии 31 июля 1849 г. Его близкий друг Янош Арань,
из кальвинистской крестьянской семьи, по-прежнему
считается непревзойденным мастером венгерского
языка. Он писал эпические поэмы и баллады,
переводил Аристофана и Шекспира и был председателем
самого
авторитетного литературного общества страны.
После 1865 г. он являлся
Генеральным секретарем
Венгерской академии.
Хорваты также сформулировали свои политические и
культурные требования. Дворянство требовало большей
самостоятельности для Сабора (национального собрания)
и союза всех южных славян. Меттерних благосклонно
относился к
этому либеральному течению иллиризма,
пр ояв ивше мус я
во время краткого французского правления
(1809-1813 гг.). Под влиянием выдающегося словенского
филолога-славяниста и придворного библиотекаря в Вене
Варфоломея (Ернея) Копитара (1780-1844) он
рассматривал и л лир и зм
как
противовес венгерскому давлению.
Представитель иллиризма в Хорватии поэт Людевит Гай
(1809-1872), издававший газету «Хорватские новости»
(«Новине Хрватске»), предпринял создание
южнославянского литературного языка, основанного на далматинском
«штокавском» диалекте, а не на своем родном хорватском
языке. Гай предлагал создать южнославянский союз под
властью Габсбургов, призванный сдержать прорусский
панславизм. После заключения в 1868 г.
венгерско-хорватского соглашения хорватский политический деятель Йо-
сип
Штросмайер (1815-1905), епископ в Джяково, стал
ведущим деятелем иллирийского движения. Он выступал
в
поддержку политического и культурного союза южных
славян и вместе с историком Франьо Рачки (1829-1894)
способствовал созданию Югославской академии наук и
искусств (1867 г.)
в
Загребе и поддержке унификации
сербскохорватского литературного языка.
В 1873 г. после 10 лет борьбы хорватскому Сабору
удалось создать университет в Загребе, который должен был
поднять культурный уровень всех южнославянских земель .
Вначале в университете было всего
три факультета:
теологический, философский и юридический. Естественные
науки и медицина были добавлены после 1900 г. Тем не
329

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
менее
открытие университета
в 1874 г.
символизировало
вкл ючен ие
Хорватии в со с т а в образованной Европы.
Академия, университет и реформа начального образования
были факторами этого прогресса.
Лютеранские интеллектуалы взяли в свои руки
руководство словацким национальным движением в 1820-х гг .
Тогда как деятель словацкого и чешского национального
Возрождения поэт, ученый Ян Коллар (1793-1852) и
Павел
Йосеф Шафарик (1795-1861), историк, филолог, поэт,
библиотекарь Пражского университета выступали в
поддержку взаимодействия между славянами и за тесные
свя зи
между чехами и словаками, словацкий поэт, историк и
общественный деятель Людовит Штур (1816-1856),
издатель «Словенских
народных
новостей» («Словенске народ-
не
новини») боролся за признание отдельной словацкой
нации. Усилиям, которые словаки предпринимали для
достижения политической самостоятельности, сильно
мешало то, что словацкая элита, особенно говорящее
по-словацки дворянство, не
возражало против
языковой
ас сим иля ции с господствующей венгерской нацией.
Возвышение Вены как современной столицы началось
с 25 сентября 1858 г. В этот день газета «Винер Цайтунг»
опубликовала декрет Франца Иосифа, приказывавший
снести бесполезные укрепления (они не смогли
предотвратить
захват
города Наполеоном в 1805 и 1809 гг.)
и
позволявший Казначейству продавать землю между
крепо стным вало м и
пригородам и.
Так во времена
неоабсолютизма родилась улица Рингштрассе. Престижные
многоквартирные дома с впечатляющими парадными
лестницами вдоль Рингштрассе сдавались богачам,
правительственным чиновникам, деловым людям и
представителям свободных профессий. Рингштрассе также
была местом для строительства
частных особняков и
общественных зданий.
Выдающиеся архитекторы, такие как датчанин Теофил
Хансен, архитектор здания Парламента (1873-1883 гг.
на Ринге), или венцы А. Зиккард фон Зиккардсбург и
ван
дер Нюлль (интерьеры), архитекторы здания Венской
оперы (первое здание в парадной застройке Ринга),
пытались
наилучшим образом использовать крайне дорогую
землю. По
причи нам
эст ети че ско го
порядка
они
согласовывали свои проекты, копируя стили прошлого
в
духе
историзма. Монументальные здания, построенные
в 1870-
1900 гг., подчеркивали величественность Ринга. Опера
была построена в стиле, навеянном итальянским
Возрождением. Архитекторы Г. Земпер и К. Хазенауэр в 1881-
1913 гт. добавили необарочный флигель к бывшей
резид енци и Габсбургов
-
Хофбургу, построили новый «Бург-
театр» и, напротив Хофбурга, два музея
(Художественноисторический и Естественноисторический) в 1872-
1881 гг. Далее к северу по Рингу были использованы
различные архитектурные стили согласно назначению
здания: фламандская готика для Ратуши, итальянский
ренессанс для Университета, греческий стиль для Парламента.
Едва оказавшись у власти, либералы твердо решили
придать Вене новый вид. Муниципалитет сосредоточился
на разбивке парков, регулировании течения Дуная,
водоснабжении и здравоохранении. Основные эпидемические
заболевания исчезли после 1880 г., за исключением
туберкулеза. Трущобы были выведены на периферию, а в
кварталах
вокруг Ринга было
пост роен о
много сдаваемых в
ар енду многоквартир ных домов (Mietkasemen), однако
недостаток жилья не удалось преодолеть до первой
мировой войны.
В эпоху Меттерниха, с 1808 по 1848 г., руководители
образования, назначаемые правительством, держали
высшее
образование под пристальным наблюдением. Они
также должны были надзирать за работой ректоров и
деканов факультетов, которым было поручено
контролировать тексты лекций, которые профессора должны были
представлять на рассмотрение заранее. Если они уклоня¬
лись от
официальной программы, их могли уволить, как
это случилось с чешским математиком и философом
Бернардом Больцано.
Тогда существовало мало университетов (в Праге,
Кракове, Лемберге/Львове, Буде, Граце и Инсбруке) помимо
Венского, удивительно апатичного из-за
устоявшейся
практики назначения послушных профессоров к концу их
карьеры. Так как университеты должны были готовить
покорных студентов, то реформы, проведенные в Берлине
Александром фон Гумбольдтом и перенятые
университетами Северной Германии, были оставлены в Вене без
внимания.
Факультет искусств бездействовал до 1848 г., так ка к
высшее образование служило исключительно ц ел я м
профессионального обучения. Университеты должны были
готовить священников, государственных служащих,
преподавателей и врачей. Кроме того, преимуществами
пользовалось высшее техническое образование. В 1815 г.
в Вене открылась Политехническая (Высшая техническая)
школа. Она выпускала высококвалифицированных
инженеров и играла роль, подобную роли ее парижского
прототипа. В течение 30 лет Школой руководил
Иоганн-Йозеф Прехтль (Johann-Joseph Precbtl), уделявший особое
внимание прогрессу науки и техники.
Несмотря на все
ограничения, австрийские университеты были в высшей
степени
преуспевающими. С 1810 по 1848 г.
юридический
факультет Венского университета увеличил количество
студентов в пять раз,
таким
образом способствуя росту
чиновничества. Помимо молодых аристократов
и
сыновей чиновников, в
университет
также принимали бедных
студентов, которые платили за обучение давая уроки.
В эпоху неоабсолютизма надзор за университетами
стал более суровым. В 1850 г., после выхода из печати
третьего тома «Истории чешского народа в Чехии и Моравии»
заставили замолчать его
автора
-
Франтишека Палацко-
го, а два года спустя его уволили с поста в Национальном
музее.
В 1851 г. философ Альфред Сметана был лишен
кафедры в Пражском университете по требованию
католической Церкви, так как он не скрывал своей симпатии к
Гегелю. Тем не менее министр по делам народного
образования и религии граф Лео Тун, католик-консерватор,
отказался поместить высшее
образование под церковный
контроль, чтобы не дать австрийским университетам
превратиться в интеллектуальное гетто. Он взял за образец
Пруссию и предоставил университетам автономию при
условии, что они обязуются принимать на службу только
профессоров-католиков и запрещать книги, внесенные в
особый Индекс. Он закрыл два подготовительных курса на
факультете искусств. Университеты подвергались
принудительной германизации, за исключением Краковского,
в
котором сохранился польский язык, тогда как во
Львовском университете обучение велось на немецком языке. В
1882 г. Пражский университет был разделен на два
университета
-
Чешский и Немецкий. В последнем обучалось
2200 студентов; как старейшее учебное заведение в
Центральной Европе, он привлекал профессоров из Германии
и таким
образом смог сохранить высокий уровень
образования в области юриспруденции, медицины и искусств.
Чтобы способствовать осознанию общей истории,
граф Тун основал по образцу французской Школы хартий
Австрийский институт исторических исследований при
Венском университете, который должен был избегать
национального подхода к истории. Эта цель не могла быть
достигнута, так как чехи и венгры отказывались
пересматривать свою национальную историю с точки зрения
«Единой монархии» ([Gesamtmonarchie). Под руководством
ведущего ученого этого института Теодора фон Зиккеля с
1868 по 1883 г. институт стал одним из лучших центров
изучения средневековой истории в Европе,
поддерживающим науки и архивные исследования.
Граф Тун также поощрял развитие Австрийской
академии наук, основанной в канун революции 1848 г., после
330

ЕВРОПА
полугора
веков отсроче к
и 23 года спустя после
организации Венгерской академии наук Однако интеллектуальная
жизнь была парализована нетерпимостью властей. До
образования двуединой дуалистической монархии Австрия
не могла в полной мере воспользоваться выгодами,
которые предоставляли
эти новые учреждения; затем наука
добилась
значительных успехов
в
широком спектре
дисциплин. Университетским профессорам не хватало ни
времени,
ни духу,
чтобы заняться исследованиями.
Монархия добилась особенно выдающихся успехов в
области исторических наук Институт Зиккеля и
невероятно богатые государственные архивы в Вене создали
прочную основу для исторических исследований во всех
частях монархии. Некоторые имена, выбранные наугад,
могут иллюстрировать богатство и активность монархии
в этой сфере науки: Альфред фон Арнет (1819-1897),
директор Государственных архивов, автор монументальной
истории Марии Терезии; Франц фон Кронес (1835-1902),
автор «Общей истории Австрии» в 3 томах; Альфред Франц
Прибрам (1859-1942), специалист по XVII в. в
Австрии;
Арпад Каройи (1853-1940), первый венгерский ученик
Зиккеля, архивариус,
а з ат ем дире ктор Государственных
архивов с 1877 по 1909 г., специалист по
ав ст р о- ве н ге р ск им отношениям; историограф Хенрик Марцали (1856-
1940) и Ласло Фейерпатаки (1857-1923), который ввел
современные методы исследований в Будапештском
университете
-
в
Венгрии; Антонин Гиндели (1829-1892),
директор Национальных архивов в Праге, специалист по
истории движения Чешских братьев; Ярослав Толя (1846-
1929), знаток методологии и
автор труда
«Богемия и
Пруссия в
Средние века»; историк Йозеф Пекарж (1870-1937),
ученик Голла, издававший Cesky Historicky Casopis, все трое
-
профессора Пражского университета в Богемии.
В медицине венская школа, основанная Карлом Роки-
танским (1804-1878, классические работы по патологии;
в 1869-1878 гг.
-
президент Академии наук в Вене)
получила международную известность благодаря венгерскому
акушеру Игнацу Земмельвейсу (1818-1865), «спасителю
матерей»; австрийскому врачу Фердинанду Гебра (1816-
1880), одному из основоположников дерматологии,
и
многим
другим выдающимся врачам.
В 1914 г.
австрийский
отоларинголог Роберт Барани (1876-1936) получил
Нобелевскую премию по медицине.
Во времена либерализма величайшим венским
композитором был Иоганнес Брамс, родившийся в Гамбурге. Его
приняла публика, а также влиятельный венский
критик
и
музы ковед Эдуард Ганслик, который превозносил его
симфонические сочинения, равно как и его камерную музыку
{«Песни» и квартеты). Теодор Бильрот, великий немецкий
хирург, возродив традицию аристократов начала века,
устраивал званые вечера в его честь. Антон Брукнер,
композитор, педагог и придворный органист, как и композитор
и
литературный критик Хуго Вольф, представляли анти-
рационалистическое направление. Эдуард Ганслик
яростно
полемизировал с Рихардом Вагнером, но не смог
предотвратить его успех, которому
способствовала
систематическая
поддержка со стороны дирижера Ханса Рихтера.
Опера, финансируемая из личного фонда Франца
Иосифа, вступила в эпоху расцвета после 1869 г. под
руководством Вильгельма Яна, а затем Густава Малера, блестящего
дирижера, гениального композитора
и
опер ного
режиссера, который был назначен ее капельмейстером в 1897 г.
Помимо придворной оперы были и другие
престижные
центры музыкальной жизни, такие как Общество
друзей
музыки {Miisikvereiri), которое непрестанно
усиливало свое влияние со времен Шуберта.
Вена не отказалась и от легкой музыки. Венская
оперетта постепенно затмила творчество французского
композитора Жака Оффенбаха. Иоганн Штраус-сын (1825-
1899), композитор, скрипач и дирижер, «король вальса»
{«На прекрасном голубом Дунае», «Сказки Венского леса»,
«Весенние голоса» и др.) был также мастером оперетты
(автор 16 оперетт,
в том числе
«Летучая мышь» и
«Цыганский барон»). Венгерский композитор и дирижер Ференц
(Франц) Легар возродил традиции венской оперетты в
начале 19 00-х гг .
(автор оперетт «Веселая вдова», «Граф
Люксембург» и др.).
Популярная музыка, игравшая столь важную роль
в
культурной жизни Вены, помогала прославлять миф о
«венской душевности», очаровательной веселости
столицы империи. Христианские социалисты умудрились
превратить это мнение в кредо мелкой буржуазии и
на род ных
кругов.
Музыкальная жизнь была богатой во всех частях
монархии. Бедржих Сметана (1824-1884) и Антонин
Дворжак (1841-1904) привлекли внимание к чешской музыке
во всем
мире. Венгерский композитор, пианист и
дирижер Ференц Лист (1811-1886) путешествовал по всей
Европ е,
но
сохр аня л
связи со своей родиной. В 1875 г. он
согласился стать
первым президентом недавно
образованной Будапеште Академии музыки.
Австрийский писатель Хуго (iyro) фон Гофмансталь
(1874-1929) также принадлежал к поколению «Вена-
1900», разочаровавшемуся в либерализме и
раздраженному ростом антисемитизма и возрождением
воинствующего
клерикального консерватизма. Интеллектуальная
элита
еврейского происхождения, ассимилировавшаяся и
более или менее независимая от религии, преобладала в
профессиональной среде, питомнике австрийской
творческой деятельности и убежище для неудовлетворенных
честолюбий. Сыновья
преуспевающих промышленников,
решившие
не
продолжать семейное дело, не допускались
в высшие правительственные учреждения и в сферу
дипломатии, предназначенные для аристократии, но они
имели свободный доступ к медицине, искусству,
журналистике и
литературе. Некоторые из них, как Виктор Адлер
(1852-1918) и От то
Бауэр (1882-1938), нашли свою нишу
в
социал-демократических идеалах (оба были лидерами
австрийской социал-демократии), тогда как другие
присоединились к культу искусства ради искусства и
разработали модернистские течения. Хуго фон Гофмансталь,
который в ранней молодости вызывал восхищение как
лирический поэт, обратился к драматургии. Он возродил
барочный театр благодаря переводам и любви к
средневековым ми ст ери ям .
Он писал либретто для немецкого
композитора и дирижера Рихарда Штрауса (1864-1949),
например,
к
опере «Кавалер розы»,
в
которой
воскрешаются и двор XVHI в., и Вена 1900 г.
Творчество
Гофмансталя отражает утонченный стиль венского общества.
Артур Шницлер (1862-1931), также видный драматург
и
прозаик, отличался язвительным характером.
Невропатолог по образованию (окончил медицинский факультет
Венского университета), он относился к
человечеству с
глубокой пессимистичной снисходительностью. Его
комедии, легкомысленные на вид, обличают пустоту
и
жестокость «светской жизни», разоблачают венское общество и
критикуют его обычаи, защищают права истинного
чувства. Обычные любовные
интр иги
е го пьес
могут на самом
деле остаться непонятыми и оказаться поставленными на
сцене таким образом, что их социальная сатира окажется
скрытой. Комедии Шницлера, пересыпанные
поговорками н а ве нс ко м диале кте, им е ли
потрясающий успех и
большую аудиторию. В пьесе «Флирт» {«Uebelei») он
представляет тему молодой девушки из предместья, которая
становится легкой добычей для молодого дворянина. В
рассказе «Лейтенант Густль» (1900 г.) он показал абсурдность
дуэли. Этот рассказ вызвал такой скандал, что в 1904 г.
Шницлер был лишен звания офицера запаса
медицинской службы. В своем романе «Дорога на простор»,
действ ие
которого разворачивается
в знаменитом
кафе
Гринштайндль, он поднял проблему места евреев
в
венском обществе. В пье се «Профессор Бернгарди» изображен
331

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
еврейский доктор, который отказывается позвать
священника для соборования, чтобы не испугать серьезно
больного пациента.
Новое поколение писателей образовало группу,
которая называлась «Молодая Вена». У них было мало общего,
за исключением желания
бросить вызов буржуазной
культуре и ее
морализированию. Они выбрали своим лидером
писателя и
драматурга Германа Бара, который жил в
Париже
и
Берлине и идеи которого были лучше пьес,
которые он писал.
Будучи театральным критиком, он
поддерживал Шницлера, боролся против сценографии Мака рта,
против напыщенной декламации и отстаивал скромные
постановки. Немного более молодые писатели Франц Вер-
фель (1890-1945) из Праги и венцы Стефан Цвейг (1881
1942) и Роберт Музиль (1880-1942) в этот период уже
проявили свои таланты как романисты и эссеисты. Их
основные
произведения появятся после 1918 г.
Всё же в соответствии с
традицией «Вена-1900» имела
большие достижения в
музыке
и
изобразительном
искусстве, чем в
литературе. Поколение 1900 г. решительно
выступило против эстетических правил, исповедовавшихся
Э. Гансликом и воплощенных И. Брамсом, хотя
новаторство молодого композитора, теоретика
и педагога
Арнольда Шёнберга (1874-1951) и симфонии Густава Малера
оставили любителей
музыки равнодушными. Шёнберг
совершил музыкальную революцию, отвергнув
традиционную тональную систему и разработав новый метод
сочинения музыки
-
додекафонию, которая требовала
полностью нового приспособления музыкального слуха. До
признания додекафонии, разработанной в 1910-х гг ., прошло
50 лет. Тем не менее остается фактом, что А Шёнберг с
Альб ан о м Бергом и Антоном фон Веберном (1883-1945)
внесли революционный вклад в
западную музыку XX в., создав
то, что музыковеды называют «второй венской школой».
Молодые художники черпали вдохновение во
французском импрессионизме, бельгийском натурализме,
английском прерафаэлизме и немецком югендстиле
(немецкое название стиля «модерн»). Они единодушно
отвергли реализм и предприняли поиски сущности
современного человека. Это было движение «Сецессион»
-
объединение художников в Мюнхене, Вене, Берлине; наиболее
одаренным из них был австрийский живописец Густав
Климт (1862-1918), один из основателей и президент
Венского «Сецессиона».
Архитектура прошла через полное обновление с
австрийским зодчим Отто Вагнером (1841-1918),
который в возрасте 70 лет построил первое здание из
бетона. Так
получило сь,
что это было здание в «сецессион-
стиле». Адольф Лоос (Лоз, 1870-1933) вызвал скандал,
построив
в Вене на Михаэлерплац, напротив дворца
Хофбург, Сберегательный банк, первое современное
здание с неукрашенным фасадом. Это здание в своей
классической простоте представляет собой
поворотный пункт в истории архитектуры XX в.
Наиболее известным деятелем «Вены-1900» был врач-
психиатр и психолог, основатель психоанализа Зигмунд
Фрейд (1856-1939), истинный представитель венских
интеллектуальных кругов. Он родился
в полностью
ассимилировавшейся еврейской семье, происходившей из
Богемии. После блестящего окончания медицинского
факультета Венского университета он отправился
в
Париж
для прохождения интернатуры в отделении доктора
Ж Шарко в клинике Сальпетриер. Разочарования,
пережитые им в его собственной жизни, помогли
ему разработать
метод толкования снов, исследовать бессознательное и в
конечном итоге создать психоаналитическую
терапевтическую методику,
в
которой в ходе продолжительных
сеансов пациент начинает раскрывать скрытые стороны
своей личности. Он был убежден, что опыт, пережитый в
раннем детстве, влияет на поведение взрослого. Он
предложил объяснять особенности личности, исходя из ран¬
них эмоциональных отношений с матерью и Эдипова
комплекса как
результата вытеснения в раннем детстве
враждебных импульсов по отношению к отцу. В
некоторой степени Эдипов комплекс повлиял на всех венских
интеллектуалов
покол ения
Фрейда. Психоанализ оказал
огро мно е
влияние сначала на его последователей в Вене,
затем в
Центральной Европе (Венгерское общество
психоанализа было создано в 1913 г.) и, наконец, на весь мир.
Бедствия 1918 г. не
прервали деятельности Фрейда.
Только включение Австрии в состав
Германского рейха 1938 г.
вынудило его искать убежище в Англи и.
Развитие
Будапешта шло параллельно развитию Вены,
хотяис
некоторыми особенностями. Oi i стал подлинной
столицей только в 1867 г., но
ему удалось с поразительной
быстротой создать инфраструктуру управления,
образования, экономики, здравоохранения, культуры и связи,
необходимую для управления страной, численность
населения
которой стремительно приближалась к 20 млн. чел.
Как и Вена, которая онемечивала иммигрантов со всей
империи, Будапешт стал плавильным тиглем для «овенге-
ривания».
Он ассимилировал немецкоязычную
часть
населения
(почти 56% в 1850 г.), включавшую давнишних
бюргеров, а также рабочих и инженеров из Цислейтании
и
еврейских иммигрантов, говорящих на немецком языке
или идиш в качестве родного. Будапешт был единственным
городом
в
стране, население которого достигло 1 млн. чел .
к 1914 г. Будапештский университет потерял свою
монополию, когда университеты
появились в
Клуже (1872 г.)
и
Загребе (1874 г.), но продолжал предоставлять места трем
четвертям преподавательского состава и студентов.
Университеты Пресбурга (Братиславы) и Дебрецена начали
работать только в 1914 г. В се
кр упны е издательства,
научные общества, музеи, библиотеки и периодические
издания имели свои штаб-квартиры в Будапеште,
в
котором
было сосредоточено 60% полиграфических мощностей
страны. К 1900 г. количество книг, издаваемых за год,
превысило 5000 наименований, и
Венгрия получила свою
первую обширную энциклопедию «PaUas Lexicon» в 18 томах.
Великолепие города и достижения нации были
отмечены в 1896 г. празднованием Тысячелетия Венгрии
(тысячелетней годовщины завоевания страны союзом
мадьярских племен), Национальной выставкой,
торжественным
открытием первой линии метро на
континенте и памятника Тысячелетию Венгрии, который завершил
перспективу главного проспекта города.
После
пост ройк и
трех
мостов и
двух железнод орожных м ос т о в,
набережных, бульваров и проспектов, завершения Королевского
дворца Будапешт приобрел свой нынешний
архитектурный вид. Архитектор Миклош Ибль (1812-1896)
спроектировал здание Оперного театра, новое крыло
Королевского дворца, Дворец правосудия, а также церкви,
термальные бани, банки и аристократические особняки.
Символом города стало гигантское здание парламента (1884-
1904 гг.)
в стиле неоготики на
берегу Дуная,
напоминающее здание парламента (Вестминстерский дворец) в
Лондоне; архитектором венгерского здания парламента был
Имре Штейндль (1839-1902). Эдён Лехнер (1845-1914),
архитектор здания Музея прикладного искусства (1893-
1896), а также ратуш
в
городах Сегед и Кечкемет, и Жиг-
мунд Квиттнер (1857-1918), архитектор Дворца Грешама,
который находится напротив Цепного моста на Пештской
стороне, стали пионерами стиля «модерн» в Венгрии.
Йожеф Киш (1843-1921), создатель нового стиля
венгерско-еврейской поэзии, открыл свой литературный
журнал «А Het» («Неделя») для представителей нового
поколения, сторонников эстетической революции и
демократической мысли. Новая интеллектуальная элита резко
порвала с уютной самоуспокоенностью старших, опьяненная
торжеством 1848 г., успехом 1867 г., разочарованием в
либерализме и агрессивным национализмом. По
поразительному совпадению, ведущие деятели поколения-1900 в ис ¬
332

ЕВРОПА
кусстве, литературе и науке родились между 1875 и 1885 гг.:
п оэ ты Эндре Ади (1877-1919), Михай Бабич (1883-1941)
и Деже Костоланьи (1885-1936); романисты Дьюла Кру-
ди (1878-1933), Ференц Мора (1879-1934) и Жигмонд
Мориц (1879-1942); композиторы Бела Барток (1881
1945) и Золтан Кодай (1882-1967); математики Липот
Фейер (1880-1959) и Фридьеш Рис (1880-1956);
социолог Оскар Яси (1875-1957), философ Дьёрдь Лукач (1885-
1971), историк Дьюла Секфю (1883-1955), критики
эссеист Дежё Сабо (1879-1945).
По стилю жизни Будапешт напоминал Вену. В обеих
столицах 1900-е гг. были золотым веком кафе (в
Будапеште их было около 600) и журналистики. Обозреватели,
поэты и критики собирались, писали и спорили
в своих
привычных кафе. Тиражи старых либеральных газет «Пешти
Напло» («Pestinaplo»), «Пешти Хирлап» («PestiHiriap»)и
«Будапешта Хирлап» («Budapesti Hirlap») увеличивались. В
1896 г. появились дешевые газеты, и около 20 других
ежедневных газет стремились политизироваться и примкнуть
к той или иной партии или группе
-
от
сторонников
абсолютного авторитета римского папы и антисемитской
пр ав ой группы до радикальной и
социально-демократической левых партий.
Для И. Лукача (Lukacs, 1990) основой культурного
процветания 1900-х гг . было скорее высокое качество
среднего образования,
чем
университетская подготовка. Это
также объясняет поразительную карьеру многих
покинувших родину ученых, таких как Филипп Ленард,
получивший для Германии Нобелевскую премию по физике в
1905 г. По мнению Дьюлы Секфю, наиболее влиятельного
историка
после 1918 г., ассимилировавшаяся еврейская
буржуазия и профессионалы сыграли решающую роль в
создании и по дп ит ке нов ой
восприимчивости, новой
любознательности и новых тенденций. Действительно,
значительная доля выдающихся интеллектуалов были
еврейского
происхождения: Фейер, Лукач и Яси среди
вышеперечисленных; Имре Кальман (1882-1953), композитор,
мастер так называемой новой венской оперетты, Эрвин
Сабо (1877-1918), историк, переводчик трудов Маркса и
Энгельса; Ференц Мольнар (1878-1952), романист и
драматург, один из редких венгерских писателей, которые
смо гли
преодолеть языковую
обособленность.
Первое десятилетие XX в. также изменило структуру
периодической печати. Два литературных журнала
получили общенациональную читательскую аудиторию
-
консервативный «Новые времена» («Ujldok»), издаваемый
романистом Ференцем Херцегам (1853-1954) и
пользующийся поддержкой культурной среды,
и
прогрессивный
«Запад» («Nyugat»), издаваемый критиком X. Игнотусом
(X. Фейгельсберг, 1869-1949). Выдающийся поэт и
пуб лиц ис т Эндре Ади, сборник которого «Новые стихи» (1906 г.)
оказал
огромное влияние на литературную
жизнь
страны,
стал
сотрудником журнала «Запад». Продолжая давнюю
литературную традицию искать вдохновения во Франции,
Э. Ади делил свое
время между Парижем и Будапештом. Как
журналист и как поэт он страстно выступал против
правящих политиков, которые отказывались понимать, что у
Венгрии не может быть будущего, если она не станет
демократической страной. Михай Бабич, в меньшей
степени вовлеченный в политику, чем Ади, также с самого
начала был одним из редакторов журнала «Запад». После
первой
мировой войны он стал ведущим деятелем венгерской
литературы. В 1930-х гг . он
перевел
на
венгерский язык
«Божественную комедию» Данте.
Два великих писателя-романтака
и
рассказчика XIX в.
-
Мор Йокаи и Кальман Миксат
-
умерли в начале XX в.
-
соответственно в 1905 г. и 1910 г. В новой
прозе
существовали д в а направления: натурализм с венгерск им
пис ателем
Жигмондом Морицем (1879-1942), который описывал
крестьянские трагедии, и
импрессионизм с Дьюла Круди
(1878-1933), который изобрел новый метод бессюжетно¬
го и бессобытайного письма -
только
образы,
воспоминания, сны и ностальгия.
Образование, дававшееся в Академии музыки в
Будапеште, достигло уровня, сопоставимого с Венской
консерваторией. Подобно А. Шёнбергу и А.
Бергу в Вене, Бела
Барток
стрем ился
с по мощь ю 3. Кодай разрушить тональную
систему, но используя иной подход. Он
пров ел обширные
исследования подлинной фольклорной музыки народов
сначала Венгрии и фансильвании (венгров, словаков,
румын), а затем Турции и Северной Африки. Барток создал
новый музыкальный язык, основанный на наследии
предков, которое в XIX в. затмила цыганская музыка,
вдохновлявшая Брамса. Барток, один из выдающихся
композиторов XX в., добился общественного признания в 1916 г.,
когда его балет«Деревянный принц» был поставлен в
Будапештской опере. Большая часть его инструментальной
музыки была написана после первой мировой войны.
Чешская литература 1900-х гт. была, как и венгерская,
богата талантами, такими как поэты Виктор Дик и Карел
Томан, романисты священник Якуб Демл, анархист
Станислав Костка Нейман, автор «Солдата Швейка» Ярослав
Гашек, Франа Шрамек или Карел Сезима, родившимися
около 1880 г. Находившаяся в тени Вены Прага, в отличие
от нее, предстает столицей, переживавшей упадок.
Немецкая пресса («Богемия» и «Прагер Тагблатт»),
распространявшаяся по всему королевству, сохраняла
высокий уровень и оставалась верна либеральной традиции.
Немецкоязычная Прага породила блестящих писателей,
большинство из которых владели двумя языками. Когда
австрийский поэт Райнер Мария Рильке (1875-1926)
покинул свою родную Прагу, он выбрал не Вену, а Париж, где
прославился. Другие видные писатели также продолжали
творить после 1918 г.:
Франц Кафка (1883-1924), Макс
Брод (1884-1968) и Франц Верфель (1890-1945)
принадл ежали к за жит очной еврейской буржуазии, которая,
в
отличие от
Будапешта, выбрала немецкий язык, а не язык
страны, в которой жила. Они формировали небольшие
литературные кружки, поддерживавшие связь с
Берлином, Веной и Парижем. Помимо их привязанности к
св оей среде, они участвовали в многонациональной
европейской культуре.
История монархии пришла к концу в 1918 г. «Конец
Австрии» (Finis Austriae -
кризис Австро-Венгерской
монархии накануне первой мировой войны) положил
на ч а ло семи деся тиле тиям беспрецедентных страданий всех
народов, которые
стали
преемниками империи.
Не раз
они
те рял и свою
интеллектуальную элиту, которую убивали,
запрещали и отправляли в изгнание. Такие композиторы,
как Барток и Шёнберг, художники, дирижеры,
кинорежиссеры, ученые,
в том числе все
австрийские и венгерские
нобелевские лауреаты 1920-х и 1930-х гг . , покинули свою
страну
и обогатили искусство
и
науку более счастливых
народов.
Потомки подданных Франца Иосифа ныне
живу т
в 12 различных государствах. Все эти
народы
нос ят
отпечаток времен Габсбургов в архитектуре своих
городов
-
от Любляны до Львова и от Пльзеня до Брашо-
ва, а также в своем подходе к художественным и
научным ценностям. Они разделяют общее европейское
культурное наследие.
БИБЛИОГРАФИЯ
BARANY, G. 1968 . Stephen Szechenyi and the awakening of the
Hungarian Nationalism 1791-1841 Princeton University Press,
Princeton.
ВAREA, I. 1966 . Vienna. Legend and Reality. London.
BERENGER, j. 1976 . LEurope danubienne de 1848 f 1970, Coll. Le fil
des Temps , p. 266. Presse Universitaire de France, Paris.
.
1978. Lexique historique de VEurope danubienne. Lexique U.
A. Colin, Paris.
333

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
.
1978. La Tchecoslovaquie. Coll. Que Sais-je? , n 1726, p. 128. Presse
Universitaire de France, Paris.
.
1997. A History of the Hapsburg Empire 1700-1918, p. 342.
Longman, London.
.
1994. Histoire de VAutriche. Coll. Que Sais-je n 222, p. 128. Presse
Universitaire de France, Paris.
De BERTIER de SAUVIGNY, G. 1982. Mettemich. Fayard, Paris.
BLED, J. -P . 1987. Frangois-Joseph. Fayard, Paris.
.
1988. Les fondements du conservatisme autrichien 1859-1879-
Publications de la Sorbonne, Paris.
.
1984-1992. Etudes danubiennes. (Periodical). Redacteur en chef,
Strasbourg.
BRIX, E. 1982. Die Umgangspracben in Altosterreicb zwischen Agitation
und Assimilation. Die Sprachenstatistik in den zisleithanischen
Volkszdhlungen 1880 bis 1910 [Разговорные языки в старой
Австрии в 1880-1910 годах]. Bohlau, Wienna.
BRUSATTI, А 1973. (ed.) DieHabsburgermonarcbie 1848-1918, In: Die
wirtscbajtlicbe Entwicklung [Монархия Габсбургов I.
Экономическое развитие]. Akademie Verlag, Wienna.
DEAK, I. 1979. The lawful revolution. Louis Kossuth and the Hungarians
(1848-1849) Columbia University Press, New York.
.
1990. Beyond Nationalism. A Social and Political History of the
Hapsburg Officer Corps, 1848-1918. Oxford University Press, New
York.
FILLITZ, H. 1996. Der Traum von Gluck. Die Kunst des Historismus in
Europa [Мечта Глюка. Искусство историзма в Европе. Каталог
выставки]. 2 vols., р. 706. Wien.
GOOD, D. F. 1984. The Economic Rise of the Habsburg Empire 1750-
1914- California University Press, Berkeley.
HAMANN, B. 1985. Elisabeth Imperatrice cVAutriche. Fayard. Paris.
.
1988. (ed.) Die Habsburger. Ein biographisches Lexikon
[Габсбурги. Биографический словарь]. Wienna.
.
1996. Hitlers Wien. Lehrjahre eines Diktators [Гитлеровская Вена.
Ученичество диктатора]. Piper, Munchen.
HANTSCH, H . 1956. Geschichte Oesterreichs [История Австрии] 2 vols.
Graz and Wienna.
.
1954. Die Nationalitatenfrage im alten Oesterreich
[Национальный вопрос в старой Австрии]. Wienna.
HOENSCH, J. К. 1987. Geschichte Bohmens. Von der slawischen
Landnahme bis ins 20.fahrhundert [История Богемии со времен
славянского завоевания до конца XX
века]. Beck, Munich.
.
1988. Modem Hungary 1867-1986. Longman, London/New
York.
HOREL, C. 1995. Les fuifs de Hongrie (1825-1849) Problcmes
cTassimilation et dHntegration. Strasbourg.
JANOS, A C. 1982. The Politics of Backwardness in Hungary, 1825-
1945- Princeton University Press. Princeton.
JASZI, O. 1971. The Dissolution of the Habsburg Monarchy. Chicago
University Press, Chicago.
JELAVICH, B. 1983 - History of the Balkans: The Twentieth Century.
Cambridge University Press, Cambridge.
KANN, R. A. 1974. A History of the Habsburg Empire 1526-1918.
California University Press, London.
KECSKEMETI, K. 1989. La Hongrie et le reformisme liberal. Problcmes
politiques et sociaux (1790-1848). II Centro di Ricerca, Roma.
KOPECZI, B. 1992. (sous la direction de). Histoire de la Transylvania.
Budapest.
KOMLOS, J. 1993 . The Habsburg Monarchy as a Customs Union.
Economic development inAustria-Hungary in the nineteenth Century.
Princeton University Press.
LE RIDER, J. 1990. Modemite viennoise et crises de Videntite. Presse
Universitaire de France, Paris.
LUKACS, J. 1990. Budapest 1900. Portrait historique d'une ville etdesa
culture. Paris.
McCAGG, W.O. 1989. A History of the Habsburg Jews 1670-1918.
Indiana University Press, Bloomington.
.
1986. Jewish Nobles and Geniuses in Modem Hungary. Boulder,
New York.
MICHEL, В. 1976. Banques et banquiers en Autriche au debut du XXcme
siccle. Paris.
.
1986. La memoire de Prague. Conscience nationale et intelligentsia
dans Vhistoire tchcque et slovaque. Perrin, Paris.
.
1991. La chute de VEmpire austro-hongrois. Robert Laffont. Paris.
.
1995. Nations et nationalismes en Europe centrale XlXe-XXe siccle.
Aubier, Paris.
MIKOLETZKY, H. L 1972. Osterreich, das entscheidende 19-Jahrhundert.
Gescichte, Kultur und Wirtschaft [Австрия, решающий XIX век.
История, культура, экономика .] . Austria-Edition, Wienna.
NOUZILLE, J. 1991. Histoire de fronticres: la fronticre militaire austro-
turque. Berg International, Paris.
ОKEY, R 1986. Eastern Europe 1740-1985- Feudalism to Communism.
University of Minnesota Press, Minneapolis
PAMLENYI, E. 1974 . (sous la direction de). Histoire de la Hongrie.
Horvath, Roanne.
PIETRI, N.; MICHEL, B.; BUFFET, C. 1992. Villes et societes urbaines dans
les pays germaniques 1815-1914-, SEDES. Paris.
RANKI, G.; BEREND, I. 1974. Economic Development in Eastern Central
Europe in the nineteenth and twentieth Centuries. New York.
RENOUVIN, P . 1955. Histoire des relations intemationales, de 1871 r
1914- Lapogee de V Europe. Vol. IV/2, Hachette. Paris.
SCHORSKE, C. 1961. Fin-de-sicde Vienna. New York.
SEIBT, F. 1993 . Deutschland und die Tschechen. Geschichte einer
Nachbarschaft in der Mitte Europas [Германия и чехи.
История
соседства в
центре Европы]. Piper, Munich.
TAYLOR, A J. P. 1970. The Habsburg Monarchy 1809-1918. A History
of the Austrian Empire and Austria-Hungary. Penguin Books,
London.
VALIANI, L 1966. La dissoluzione deWAuslria-Ungheria. Milan.
WANDRUSZKA, A, URBANITSCH , P. 1976. Die Habsburgermonarcbie
1848-1918, III: Die Volker des Reiches [Габсбургская монархия
III. Народы Империи]. 2 vols. Akademie Verlag, Wienna.
ZOELLNER, E. 1965. Histoire de VAutriche. Horvath, Roanne.

10.2 .2
ПОЛЬША
Ханна Дгшагова
Между 1788 и 1792 гг .
«Четырехлетний сейм» в Р е чи
Посполитой взялся за реформирование пришедшего в
упадок государства. Принятая 3 мая 1791 г.
Конституция
(«Конституция Третьего мая 1791 г.») вводила
современную систему политической организации. Проигранная в
1792 г. война с Россией и подавление в 1794 г.
национально-освободительного восстания Костюшко
против
оккупантов (России и Пруссии) и реакционного магнатства
привели
к последовательным разделам Польши между
Россией и Пруссией в 1793 г. и
между Россией, Австрией и
Пруссией в 1795 г. Таки м образом, времени для
осуществления реформы государства не было. Те из участников
движения за независимость, кто бежал за границу, стали
искать помощи вне страны. С 1794 г. они
поступили на
службу революционной Франции и Наполеону, которому они
оставались верны до конца. Они ненадолго отвоевали себе
маленькую страну
-
Великое герцогство Варшавское
(1807-1813 гг.), которое находилось в полной власти
Наполеона и представляло собой 21% территории
Польши до разделов. Другие способы восстановления
независимости путем установления связей с одной из
оккупационных держав не были поддержаны народом.
После споров между членами коалиции, победившей
Наполеона, по решению Венского конгресса 1814
1815 гг. было создано Королевство (царство) Польское
(территория которого составляла 17%
те рри тор ии
ст ран ы до раздела), присоединенное к Р ос си и. В 1831 г.,
после подавления Польского
национально-освободительного восстания 1830-1831 гг., относительной
независимости Царства Польского фактически был
положен конец.
На
протяжении всей
оккупации
и вплоть до
восстановления независимости в 1918 г. действия поляков,
осознававших свою
национальную принадлежность
и
гражданство, преследовали две цели. Одна группа населения
считала своим долгом бороться за восстановление
национальной
независимости, и она действовала весьма
решительно , орг аниз овав ряд
восстаний (1794, 1806, 1830-1831,
1846, 1848, 1863-1864 гг.). Другая группа пыталась
сохранить всё, что можно, из былого величия своего
государства и развивать народное образование, науку и культуру.
Внутри каждого лагеря существовали значительные
расхождения во мнениях. Иногда их деятельность
перекрывалась, особенно при попытках склонить на свою
сторону большие
группы населения, в одном случае
-
чтобы
восстановить их независимость, а в другом
-
чтобы дать
им возможность воспользоваться преимуществами
народного
образования, культуры и гражданских прав.
Образование было важной частью программы различных групп
в
первой половине XIX в. Первоначальной целью было
обеспечение образования крестьянских детей. До
раздела Речь Посполита была сельскохозяйственной страной,
и она оставалась таковой в течение всего XIX в. В конце
XVIII и начале XIX в. то лько
дворянство (всего лишь 8%
населения) умело читать и писать.
Крестьяне,
составлявшие 70% населения, почти все без исключения были
неграмотными. Евреи имели свои собственные школы,
которые,
как
правило, посещали все еврейские дети.
Провинциальные города представляли собой
сельскохозяйственные поселения городского типа. После раздела
продолжалась работа, начатая учрежденной в 1773 г.
Эдукационной
комиссией, в ведении которой находились школы
(действовала до 1794 г.), причем с упором
на начальные
школы.
Провал антироссийских восстаний 1830-1831 и 1863-
1864 гг .
привел
к введению в школах русского языка. В
период «варшавского позитивизма» (оформившегося в
Царстве Польском в 1860-1870 гг. и
провозгласившего
программу «органического труда»,
т.е .
буржуазного
предпринимательства.
-
Прим. ред.) образованные польские
женщины счит али сво им гражд анск им долгом
пред ост авле ние детям кр ес ть ян
и
рабочих образования на польском
языке. Но на землях, присоединенных
к России, доля
населения, не умеющего
читать или писать, оставалась самой
высок ой
-
70%.
Во всех школах на территории, занятой Пруссией,
немецкий стал обязательным языком обучения. Образование
было всеобщим, и доля неграмотных до первой мировой
войны составляла всего лишь 0,5%. В этих областях
обучение на польском языке поддерживалось такими
общественными организациями, как «Общество народного
образования» и «Познанское общество народных читален».
На территории, занятой Австрией (в Галиции), в
результате полученной поляками автономии с 1860-х гг.
в школах начали использовать польский язык.
Начальное образование стало доступным для большего числа
детей, что к концу XIX в. привело к снижению уровня
неграмотности до 56%.
Достижения в сфере начального образования играли
важную роль в предоставлении возможности получить
образование детям из крестьянских и рабочих семей. Дети
из состоятельных семей обычно учились дома. В
результате значительно выросла роль частных учителей. Эти
семьи также пользовались услугами иностранцев для
обучения другим языкам, особенно французскому; английский
язык только начинал входить в моду.
Средние школы развивались по-разному
в каждой из
отдельных частей Польши, но в основном среднее
образование
по ддержи вал ось
на дово льн о выс оком уровне.
Лицеи присуждали степень бакалавра, которая позволяла
учащимся продолжать обучение в высших учебных
заведениях. На
территории, отнесенной к России, где
обучение велось на русском языке, развилось массовое
самообразование. Передовые слои польского общества
не легал ьно
организовывали польские школы. В 1885 г. в
Варшаве был даже организован университет (так
называемый «летучий университет»), проводивший занятия в
разных местах, чтобы не быть обнаруженным русской
полицией. После первой русской революции 1905 г.
335

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
«летучий университет» стал легальным и осуществлял
свою де ят ел ьн ос ть как «Общество научных курсов».
После 1795 г.
научная деятельность была
дезорганизована, но
нау чные исследования не
прекр атил ись.
В
течение
первых трех десятилетий XIX в. в
науке по-прежнему
господствовали идеи Просвещения. Успехи в математике
и естестве нных
науках были достигнуты, например,
в
Виленском (Вильнюсском) университете, где активно
работали такие польские ученые, как математик и астроном Ян
Снядецкий, член-корреспондент Петербургской академии
наук, и его брат химик, биолог и врач Енджей Снядецкий.
Польское дворянство и
интеллектуалы обычно
пользовались своим собственным языком.
В 1800 г. было основано Варшавское общество друзей
науки, открытое для деятелей науки со всех территорий и
положившее на ча ло к ол л ек ти в но й научной работе.
Варшавский университет, основанный в 1816 г., был закрыт
российскими властями после подавления Польского
восстания 1830-1831 гг. В 1832 г. как часть последовавших за
восстанием репрессий был также закрыт Виленский
университет,
а Общество друзей науки было распущено.
После поражения в Крымской войне (1853-1956 гг.) Россия
заняла бо л е е либеральную позицию на польских землях.
В 1862 г. в Варшаве было открыто высшее учебное
заведение
-
Главная школа, в 1869 г.
превращенная
в
русский
Варшавский университет. В нем была собрана и
подготовлена для польской
науки группа квалифицированных
ученых; университет способствовал ознакомлению научных
кругов с философией позитивизма Огюста Конта, которая
была в то
время популярна в Европе. Стали известными:
Бенедикт Дыбовский
-
в области естественных
наук (в
основном -
в биологии и зоологии), Якуб Натансон -
в
химии, Юзеф Миановский и Тытус Халубиньский
-
в
медицине, а ИА
Бодуэн де Куртенэ начал здесь свою
карьеру
в
области общего языкознания. После ликвидации Главной
школы
научная
и
просветительская деятельность в
области точных наук продолжалась благодаря «общественным
инициативам» Музея промышленности и сельского
хозяйства
(1875 г.), при котором организовались
научно-исследовательские и практические лаборатории, читались
лекции. В сфере гуманитарных наук подобную деятельность
вел Фонд им. Миановского. Этот Фонд финансировал
издание множества научных трудов, в том числе
энциклопедического характера, таких как «Географический словарь
Царства Польского», который до сих пор является
незаменимым справочником по исторической географии всей
территории Речи Посполитой до ее разделов. Важным
событием стала публикация в 1857-1890 гг.
монументального многотомного труда основоположника польской
му зы кал ьн ой этнографии Оскара Кольберга «Народ,
его
обычаи, образ жизни, язык..», который способствовал
усилению интереса
к
национальному фольклору. Эти два труда
были столь же важны, как и 6-томный толковый «Словарь
польского языка»
Самуила Богумила Линде,
опубликованный в 1807-1814 гг. Хотя не существовало польского
института перспективных исследований, в столице была
создана группа, которая стала известна как Варшавская
историческая школа (Владислав Смоленьский, Тадеуш Кор-
зон, Адольф Павиньский), в основе взглядов которой
леж ала
философия позитивизма.
На территории, ото шедшей к Пруссии (Познанское
великое княжество и
Померания), не было
университета с
преподаванием
на польском языке, и молодежь
училась в немецких университетах.
Тем не менее там
пред при нима лис ь меры
по
популяризации результатов
научн ых исследований. Были созданы крупные частные
фонды, такие как Библиотека Рачиньского в Познани
и Библиотека Дзялыньского в Курнике. В 1840-х гг. в
Познани шла напряженная работа в сфере
педагогических наук (Э. Естковский, Б. Трентовский) и философии
(А. Цешковский, Б. Трентовский, К. Либельт и другие). В
1875 г. было основано Познанское общество друзей
науки, ведущее научное учреждение на территории,
присоединенной к Пруссии.
С 1870-х гг. наиболее благоприятными для развития
науки были условия
на
получивших автономию
территориях, присоединенных
к
Австрии. Университеты во
Львове (основан в 1661 г.) и Кракове (Ягеллонский,
основанный в 1364 г.) стали польскими. В
результате некоторые
ученые смогли работать в своей собственной
стране и
достигли
результатов, которые были признаны в мире.
Например,
в 1883 г.
физик Зыгмунт Вроблевский совместно
с физиком и химиком Каролем Ольшевским впервые
получили жидкий кислород в измеримых количествах, а
затем азот, оксид углерода и аргон, а физик-теоретик
Мариан Смолуховский развил молекулярно-кинетическую
теорию флуктуации и броуновского движения. В области
медицинских наук важные успехи были достигнуты
в
Кракове Юзефом Дитлем и Наполеоном
Цыбульским,
основателем факультета физиологии Краковского
университета. На
историческом факультете Краковского
университета (Ю. Шуйский, В. Калинка, М. Бобжиньский -
представители так называемой краковской исторической школы)
была разработана единая трактовка истории Польши до
раздела и причин упадка Польши. В отличие от
«оптимистической» трактовки истории, развитой варшавской
исторической школой, взгляды краковской школы считались
«песс имист ическ ими», так к а к
указывали на провалы
польского
режима как на причину разделов.
В Кракове К
Эстрейхер подготовил исторический труд
-
«Польскую
библиографию», основанную на документах
из
собрания
Ягелллонской библиотеки, и в 1870 г. она была издана в
нескольких томах. Во Львове К Лиске учредил Польское
историческое общество (1866 г.), которое стало форумом
историков из всех частей Польши, организовывало общие
конгрессы польских историков и издавало научный
«Ежеквартальный исторический журнал». Появились и
другие научные общества, издававшие собственные
журналы. Во Львове с 1817 г. существовал «Научный институт»,
который являлся частным учреждением, принадлежавшим
Ю. М. Оссолиньскому, который финансировал
библиотеку и научные исследования, а также издательскую
деятельность. В 1873 г. Краковское научное общество
превратилось в Академию знаний в Кракове, которая обслуживала
всю
Польшу.
Польских ученых из трех территорий, на которые была
разделена Польша, в
мире часто считали
представителями
русской, австрийской или немецкой науки. Некоторые
из них были
вынуждены покинуть Польшу, чтобы избежать
тюрьмы или ссылки в отдаленные районы России. Другие
не могли найти работу в немногих польских
исследовательских
институтах перспективных исследований;
оккупационные державы не были
заи нте рес ова ны
в
поддержке польской
науки. Некоторые из этих ученых смогли
продолжить свою деятельность за пределами Польши и таким
образом внесли свой вклад в
мир овую науку (среди них
-
геолог Игнаци Домейко, работавший в Чили;
невропатолог Жозеф Бабинский, физик и химик Мария Склодовская-
Кюри, работавшие во Франции). Между 1795 и 1914 гг.
стойкость польских ученых
не только позволила польской
науке выжить, но и способствовала достижению
значительных
успехов.
XIX в. был важным периодом для польской
литературы. Ведущими авторами были Адам Мицкевич, Юлиуш
Словацкий и Зыгмунт Красиньский, которые получили
признание как великие национальные поэты.
Отказавшись от рационализма и эмпиризма Просвещения, они
придавали намного большее значение духовным аспектам
и использовали народные и национальные источники.
Польский романтизм был пронизан надеждой на
становление новой системы отношений в Европе и
восстановление не за ви сим ос ти Польши.
Период великой романти¬
336

ЕВРОПА
ческой поэзии был завершен поэтом, художником и
скульптором Циприаном Камилем Норвидом.
Для позитивистского движения в По ль ше был и
характерны романы
и
короткие рассказы: такие писатели, как
Элиза Ожешко, Болеслав Прус, Генрик Сенкевич
(Нобелевская премия,
1906 г.)
и Мария Конопницкая изображали
персонажей, борющихся с превратностями судьбы. Одной
из основных
тем был патриотизм
-
долг сопротивляться
оккупационным
властям и
участ вова ть
в
«органической
работе»,
чтобы преодолеть культурную отсталость Польши.
В своих исторических романах такие писатели, как
Юзеф
Игнацы Крашевский
и
Генрих Сенкевич описывали былое
вел ичи е
Польши и пробуждали надежды на будущее.
Писатели начала века (группа которых известна под
названием «Молодая Польша») разделяли осознание
кризиса идей и систем, который начинался в это время в
Европе.
Под влиянием философии Шопенгауэра и Ницше и
под руководством теоретика модернизма С. Пшибыщев-
ского они выбрали своим девизом «искусство ради
искусства». В целом, они дистанцировались от гражданских и
социальных проблем польской литературы времен
разделов, хотя некоторые прозаики «Молодой Польши», такие
как С. Жеромский
и В. Реймонт (Нобелевская премия, 1924
г.),
оставались им верны. Выдающимся драматургом,
художником, театральным деятелем, использовавшим новые
подходы к театру, был С. Выспяньский, автор таких пьес,
как метафорическая драма-памфлет «Свадьба», которые до
сих пор
ставятся на сцене. Литература, созданная
движением «Молодая Польша», сохранила идею общности
поляков, выходящей за рамки разделов страны.
Важную роль играла пресса: газеты печатали романы
признанных писателей, а еженедельные издания
публиковали статьи по культурным и социальным вопросам.
Газеты и периодические издания широко читались, и во
второй половине XIX в. их
тиражи
значительно
выросли.
В
се льск их
районах книги и периодические издания были
распространены меньше; их покупали учителя,
священники и знать. Но в
результате общественного почина
учителей, некоторых дворянок и свяще нник ов мно гие сель ские
жители были приобщены к чтению книг и периодики.
Цензуру оккупационных властей, в
некоторые периоды
очень суровую, обходили путем использования метафор
или повествований об отдаленном прошлом. Также
заказывались заграничные книги и периодика.
Литература и пресса были тогда единственным
способом передачи информации. Драматургия, музыка и
жи во пис ь были доступны более узкому кругу, но польские
произведения в этих областях оказали решающее влияние на
развитие польской культуры. В Варшаве, Кракове, Львове
и Познани работали театры высокого уровня, основанные
во
второй половине XIX в. Выдающимся деятелем
национальной сцены был драматург, актер и режиссер Войцех
Богуславский. Несмотря на проблемы,
в этих театрах
работали актеры европейского уровня (Хелена Моджеевская,
Ирена Сольская, Людвик Сольский) и некоторые хорошие
драматурги, кроме основных национальных писателей и
драматургов А Фредро и С. Выспяньского. Именно
Выспяньский
применил современный подход к драматургии
и
режиссуре. Перед первой мировой войной в Варшаве для
Польского театра было построено современное здание с
вращающейся сценой, и там ставились пьесы из
национального
репертуара.
Условия на территориях, отошедших к другим
державам, также не способствовали развертыванию
музыкальной деятельности. Однако детей и молодежь в дворянских
и
образованных семьях почти повсеместно учили играть
на
пианино, и это помогало людям в целом быть более
восприимчивыми к муз ы к е.
В первой половине XIX в.
наиболее известным
музыкантом был Фридерик Шопен (1810
1849), сочинения
которого, особенно мазурки и
полонезы, были
признаны в Польше народной музыкой. Другим
национальным композитором был Станислав Монюшко
(1819-1872), написавший широко известные польские
оперы,
в том числе «Г а л ь к а » и «Зачарованный замок»
(«Страшный двор»),
и свыше 300 песен и кантат, которые
исполнялись не только
профессиональными солистами,
но и любителями на семейных собраниях. Монюшко
оказал глубокое влияние на музык альн ое т ворч ес тв о
в
Польше. К
концу XIX в.
музыканты, принадлежавшие
к
движению «Молодая Польша», например Мечислав Карлович
и
Людомир Ружицкий, порвали с этой традицией. Именно
в это
время начали свою музыкальную деятельность
многие прославленные виртуозы, композиторы, дирижеры и
певцы (ИЛ. Падеревский, К Шимановский, Э. Млынарский,
Е. Бандровска-Турска и др.). Интерес к музыке постепенно
возрастал по мере того, как формировались хоры для
исполнения как религиозной, так и светской музыки и
ор ган изо выв ала сь
музыкальная деятельность на дому.
Живопись занимала почетное положение среди
искусств в Польше XIX в.
Патриотические темы, отражающие
политическое положение
стр аны,
отчетливо
просматриваются на
протяжении
всег о этого
периода. Полотна,
изображающие сражения и исторические события,
создавались в классическом (А Орловский) или романтическом
(П. Михаловский, Ю. Коссак, А Гротгер) стилях. Наиболее
известным историческим живописцем был Ян Матейко
(1838-1893). Существовала также реалистическая
живопись, изображавшая, например, положение различных
социальных групп, жанровая и пейзажная живопись
(Ю. Хелмоньский, Ю. Фалат, А и М. Герымские, В. Коссак).
Польские живописцы учились
в Риме, Мюнхене и
Париже, где знакомились с новыми веяниями в искусстве.
Другие виды искусства, такие как архитектура,
отражали современные европейские направления. После
осуществления нескольких крупных строительных проектов
в
классическом стиле (главным образом в городах), зодчие
начали строить здания, прежде всего церкви, в неоготи-
ческом стиле. В начале века в городах было построено
большое количество буржуазных домов в духе «Венского
стиля сецессион».
Тем не менее культура в общем смысле предназначалась
для ограниченного круга людей, в основном
-
элиты.
Сельские районы оставались верны традиционной культуре,
связанной с временами года и религиозными
праздниками. Обычные здания, костюмы и
традиции
оставались
практически неизме нными вп лот ь д о 1914 г. Об ыч ны м
ори ент ир ом служи л церковный приход, так как католическая
церко вь
иг рала
в Польше
важную р ол ь,
и
кафедра
проповедника была иногда единственным средством
масс ово й
информации. Распространявшаяся секуляризация
интеллектуалов, которые унаследовали роль лидера от дворянства,
те м не менее, не бы л а достаточно сильной, чтобы оказать в
этом отношении заметное влияние на
сельскую
жизнь.
Евреи составляли особую группу в польском обществе.
В некоторых городах они составляли до 50% населения.
Обычно они образовывали связанные тесными узами
общины, отличавшиеся от остального населения стилем
одежды, религией и культурой. Лишь немногие
соглашались
ассимилироваться; как правило, они попо лнял и
ряд ы
интеллектуалов и вносили важный вклад в
прогресс
польской науки и культуры.
XIX в. был периодом значительных социальных и
экономических
преобразований, которые оказали влияние на
уровень жизни во всей
стране.
В крупных городах были
построены сети водоснабжения. Население страны стало
больше почти в два раза,
а в таких
городах,
как
Варшава и
Лодзь, рост был еще значительнее. Числен ность
городского населения увеличивалась не только за счет его
естественного прироста, но и за счет тех, кто покидал
перенаселенные деревни, одновременно удовлетворяя
потребности
промышленности
и
сферы услуг в рабочей силе.
Крестьяне, которые не могли найти работу в городах или
337

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в сельских сообществах, эмигрировали. Строительство и
увеличение протяженности железных дорог
способствовало более тесному сплочению польского общества,
несмотря на границы, появившиеся в результате разделов
территории. В канун первой мировой войны уже
существовало несколько социальных факторов, которые
способствовали объединению усилий для восстановления и
сохранения независимости Польши.
БИБЛИОГРАФИЯ
BROCKNER, А 1991. Dzieje kuUurypolskiej. Dzieje Polskiporozbiorowej
1795/1772/1914 (История польской культуры. История
Польши после раздела). Wiedza Powszechna, Warsaw.
DAVIS, N . 1982. God's PlaygrouncLA History ofPoland.Vo\. 2:1795 to th e
Present. Oxford University Press, Oxford
DUBY, G . 1987. Atlas historique
-
Vhistoire du monde en517 cartes, p. 165.
Larousse, Paris.
.
1987. Historia naukipolskiej (История польской науки). Vol. 3:
1795-1862. 1977; Vol. 4: 1863-1918. Ed J. Michalski. Ossolineum,
Warsaw.
.
1987. Histoire religieuse de la Pologne. Sous la direction de Jeozy
Kloczowski. Le Centurion, Paris.
.
1987. Polska, Jej dzieje i kultura (Польша: ее история
и
культура). Vol. 3: 1795-1930. Trzaska Evert i Michalski, Warsaw.
WANDYCZ, P. 1993. The Lands of pardoned Poland 1795-1918.
University of Washington Press. Seattle and London.

10.2.3
РОССИЯ
Игорь Николаевич Ионов, Алексей Николаевич Цамутали
Условия, в
которых развивались российская культура
и наука
в XIX в.,
являлись
результатом широкомасштабных
реформ
в
сфере государственного управления,
общественной жизни, экономики и
культуры, начатых царем Петром
I в самом конце XVII в. Они положили конец абсолютному
господству Православной церкви в культурной жизни
России и привели к созданию светского государства; были
заложены основы светского образования и науки; из
Европы были заимствованы многие технические,
управленческие, культурные достижения (хотя самодержавная
политическая система осталась нетронутой, а крепостничество
укрепилось). Однако эти изменения сопровождались
обострением социальных противоречий. В ч ас ти
культурного развития разрушение культурного единства русского
общества имело особенно важное значение. Так как
дворянство во всем
-
в одежде, обычаях и даже в языке
подражало западноевропейским народам, то вступали в
конфликт традиции, идеалы и ценности правящей элиты
-
с
одной стороны
-
и большинства населения
-
с
другой.
В конце XVIII в. культурный раскол в обществе достиг
опасного
уровня. Дворянство и крестьянство отказывались
рассматривать друг друга как представителей одной и той
же
культуры. Названия, которые трудящиеся классы
использовали, чтобы определить себя,
-
крестьяне (слово,
близкое к слову христиане) и народ (что можно
определить как те, кто
родились)
-
отражали их стремление к
монополии в
сфере истинной веры и статуса человека.
Дворяне, в свою
очередь, использовали уничижительные
клички в отношении
крестьян. Все это приводило к
взаимному непониманию и нарастанию социальных
конфликтов.
Парадокс ситуации состоял в том, что и
крестьяне, и
дворяне рассматривали царя
как главного
представ ителя сво их
интересов. У дворян были все основания
думать так, но для крестьян подобное мировоззрение было
утопическим, однако оно продолжало существовать в
течение всего XIX в.
Обострение социальных и
культурных конфликтов в
обществе повысило значимость общественной мысли и
идеологии в
русской культуре, заставляя образованных
людей уделять больше внимания изучению проблем
морали и социального порядка,
чем
проблем теологических
или
естественнонаучных. В результате,
какив
случае
традиционной русской культуры, оставались
доминирующими этические аспекты, и
художественная литература во
многом
определяла форму и основные
направления
духовных стремлений. Искусство, наука и богословие лишь
постепенно занимали свои места в системе культурных
Ценностей. В ходе развития образованной части
нас ел ен ия ка к общественного слоя эти особ е нн о ст и проявлялись
в ее самосознании.
Сосредоточенность на этических
проблемах и
проектах совершенствования общества
позволила русским интеллектуалам противопоставить себя, по
крайней мере в некоторой степени, своим коллегам в
Европе, которые, будучи более рациональными и «обуржуа¬
зившимися», решали проблемы, более тесно связанные с
повседневной практикой. Чувство собственного
достоинства представителей образованных кругов России
проявлялось, прежде всего, в их моральной и психологической
восприимчивости, способности сочувствовать
страданиям народа, готовности пожертвовать собой во имя
лучшего будущего. Эти черты составили определение понятия
интеллигенция, которое к середине XIX в. стало
самоназванием русских интеллектуалов (впервые оно было
использовано в 1863 г. писателем ПД Боборыкиным).
Различные силы общества
-
государство, Церковь,
интеллектуалы
-
пытались возродить культурное единство
общества. Идея полностью светского
европеизированного
государ ства, которая вр яд
ли была понятна
большинству народа, уже
во вр емя царст вования Екатерины II
(1762-1796 гг.) была отчасти вытеснена имперской
идеей возрождения всеобщего православного государства,
создания Греческой империи под патриаршеством России
на территориях, которые некогда принадлежали
Византийской империи. Екатерина хотела видеть своего внука
Константина, названного в честь последнего
византийского императора Константина XI Палеолога, на его троне.
И хотя эта идея так и не была
осуществлена на практике,
она
получила поддержку крестьянства,
и Константин даже
после
смерти
оставался для народа олицетворением
легенды. Идея о том, что миссия России заключается в
распространении православия
и законности, в течение XIX в.
многократно воскрешалась в самодержавной идеологии и
использовалась при попытках объединить народ и власть в
правления императоров Александра I (1801-1825 гг.),
Николая I (1825-1855 гт.) и Александра III (1881 -1894 гг.). Эта
идеология получила наиболее полное выражение в 1830-е
и 1840-е гг. в лозунге «Православие, самодержавие,
народность», который стал основой политики «официальной
народности», патернализма и традиционализма,
ограничивавшей проекты российских императоров по
европеизации и модернизации страны. Следует отметить, однако,
что хотя роль государства в культурном развитии
(особенно в образовании) в течение всего века оставалась
значительной, все же она постоянно уменьшалась.
Власти
теряли свою активную позицию по отношению к обществу, в
котором всё более важную роль играли радикальные
круги. Поэтому правительственный проект культурного
синтеза так и не был полностью
осуществлен.
Религия и Церковь являлись важным аспектом
культурной жизни
народов России.
Широкое влияние Церкви к
концу XVHI в. было
серьезно подорвано тремя
факторами: ликвидацией независимости Церкви в результате ее
подчинения правительственному учреждению
-
Святейшему Правительствующему Синоду; возложением
властями на священников полицейских функций, нарушением
тайны исповеди; ограничением, а затем секуляризацией
монастырской собственности. В результате
интеллектуальный уровень священников снизился, они потеряли в
339

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
обществе свое положение народных интеллигентов,
население больше не видело в
монастырях модель
социального устройства. Духовенство, и в особенности монахи,
отвечали на это попытками
возрождения глубоких
духовных поисков на
некотором удалении от государства. Это
движение получило название старчества.
В дореволюционной России каждый человек должен
был исповедовать определенную религию. Именно
религия
(а не национальность) указывалась в официальных
документах, удостоверяющих личность,
-
в
паспортах,
послужных списках и т.п. По закону нельзя было быть
атеистом. Православная церковь управлялась
вышеупомянутым Синодом, состоявшим из нескольких митрополитов
и епископов. Главой Синода с 1722 г. был обер-прокурор
(не представитель духовенства, а чиновник высокого
ранга, назначаемый императором). Его заместителем
(первоприсутствующим) были митрополиты Петербургский
или Московский. Обер-прокурор имел право обращаться
по делам Церкви непосредственно к императору.
Подчинение Церкви государству еще больше усилилось в конце
царствования Александра I, в 18 17 г.,
в
результате
организации Министерства духовных дел и народного
просвещения вместо бывшего Министерства народного
просвещения. Новое министерство просуществовало до 1824 г.
Вплоть до 1860-х гг . православное духовенство было
замкнутой кастой с передачей прав и обязанностей по
наследству. В первой половине XIX в. людям из других
социальных слоев было очень трудно попасть в ряды
духовенства. Специальный закон отменил эту исключительность
только в 1869 г. и освободил детей священников от
обязанности оставаться в рядах
своей касты. Он также
позволил
любому члену Православной церкви стать
священником, однако представителям
податных сос лов ий
(крестьянства и низших городских слоев) на это требовалось
разрешение губернатора. Закон 1869 г., с одной стороны,
ликвидировал замкнутость духовенства в своем кругу, с
другой стороны, священники были освобождены от телесных
наказаний, обязанностей, налогов и воинской
повинности, т.е . получили множество важных привилегий,
подобных тем, которыми пользовалось дворянство.
В России помимо тех, кто исповедовал православие,
были представители других христианских конфессий
-
като лики и
пр отес тан ты.
Часть населения составляли
мусульмане. Иудеи подчинялись самым суровым
ограничениям на религиозной почве
-
они могли жить только за
чертой оседлости, т.е. на
территориях нынешних Украины,
Белоруссии и польских землях, принадлежавших России.
Интеллектуалы играли важнейшую роль в процессе
преодоления культурных противоречий между
образованной частью общества и народом. Упадок России, которая
к
концу к концу XVIII в. была вытеснена на
культурную
периферию, не остался без внимания Российской
академии: в начале XIX в. она
опубликовала «Словарь Российской
академии» -
первый русский словарь. Взаимодействие
между разговорным русским языком,
церковнославянским и жаргоном, включение значений, определенных в
европейской культуре, создали основу для возникновения
литературного русского языка. Важную роль в его
создании и
развитии сыграли историк и писатель Н.М.
Карамзин (1766-1826) и великий русский поэт А.С . Пушкин
(1799-1837). Собирание русских народных баллад,
исторических и лирических песен, закрепление норм
литературного русского языка на филологических факультетах
университетов в значительной степени способствовали
этому процессу.
Во второй половине XIX в. в диалоге между народом и
интеллигенцией возросла роль радикалов. Они
использ овали
популярные утопические идеи относительно
возможности
существования государства в виде системы
независимых общин с уравнительным распределением,
о сн о ва н н ых н а социальной справедливости и на
отсутствии уза¬
коненного принуждения и налогов. Однако этот диалог и
синтез
народнических утопических идей и социализма
привел к углублению раскола между народом и
правящими классами, между нацией и властями. Он создал
перспективу преодоления культурного разделения путем
унижения и отстранения части общества. Это направление
культурных исканий по-прежнему имело значительное
влияние и постепенно
получало широкую поддержку.
В этой ситуации ориентация на европейскую модель
сыграла для России спорную роль. С одной стороны, эта
ориентация способствовала восприятию европейских
достижений в науке, литературе, искусстве и образовании.
Но, с другой стороны, период революций в Европе с 1789
по 1871 г. заставил
российское общество рассматривать
революционные движения и революционную идеологию
как всеобщий закон развития. Западничество,
европейское направление русской культуры, в течение XIX в.
постепенно сливалось с
революционным демократизмом и
социализмом (и в гораздо меньшей степени -
с
либерализмом). Попытки противостоять этой тенденции, создать
национальную идеологию и культуру, отличающуюся от
европейской, неизбежно вели к националистической
критике европейского культурного опыта в целом, при
этом
п од ч ерк и ва л и своеобразие Российского государства,
общества и культуры, что создавало перспективу культурной
самоизоляции. Эта перспектива была столь же опасна, как
и
перспектива разрушительной революции.
С 1789 по 1914 г., т.е. в
период между Великой
Французской революцией и первой мировой войной, русские
и
другие народы, населявшие территорию Европейской
части России, пережили сложный процесс культурного
развития. Культурную и научную жизнь народов России в
указанный период, в свою очередь, можно разделить на
три этапа. Первый этап начался в 1789 г. и закончился в
1861 г. с отменой
крепостного права. Второй, с 1861 г. до
конца XIX в., проявился
в
быстром экономическом росте
посл е
реформ 1860-х и начала 18 70- х гг.
Третий этап
-
между началом XX в. и 1914 г . носил отпечаток
первой
русской революции 1905-1907 г г.
В конце XVIII в. и начале XIX в.
русская культура
развивалась под влиянием идеологии Просвещения.
Одновременно Россия и ее
народы
всё более активно вовлекались
в общий прогресс Человечества. Контакты с другими
стран ами, прежде всего с Западной Европой, постоянно
расширя лис ь,
охватывая
торговые
и
культурные обмены.
Образованные россияне следовали за западноевропейскими
культурными достижениями. Представителями
дворянства, которые по своему социальному статусу составляли
часть российского общества, осваивались достижения
науки и культуры. Большинство из них владели французским
языком. Многие из тех, кто
работал в Академии наук или
преподавали в университетах и гимназиях, хорошо
владели немецким языком. Все это способствовало их
ознакомлению с самыми последними достижениями в
интеллектуальной, научной и культурной жизни других стран.
ВконцеXVIIIв. и в
первой половине XIX в. многие
образованные россияне находились под влиянием
Просвещения, идей Вольтера, Дидро, Гельвеция и Гольбаха. В
России внимательно следили за ходом Французской
революции. Первоначально революционные изменения во
Франции получили
положительный отклик в образованном
обществе. Многие рассматривали их как путь к
укреплению гражданского достоинства, триумфу добродетели,
равенству сословий. Эта часть российского
образованного общества соотносила результаты Французской
революции со своим собственным идеалом
-
«просвещенной
монархией». Однако по мере того, как до России
доходили новые сведения о действиях французских крестьян и
городской бедноты, эти симпатии начали сменяться
беспокойством и даже враждебностью. После свержения и
казни короля и установления якобинской диктатуры чис¬
340

ЕВРОПА
ло противников революции значительно возросло.
Правительство Екатерины II окончательно обратилось к
реакции.
Был сослан в Сибирь писатель АН. Радищев, книга
которого «Путешествие
из
Петербурга в Москву»,
осуждающая крепостное право, была напечатана в те самые дни,
когда в Париже
восставшие взяли Бастилию. В то же самое
время
Тайная экспедиция при Сенате (высший орган
политического надзора и сыска) организовала
подслушивание в Петербурге разговоров о том, что Россия должна
последовать примеру Франции и избавиться от «тирании».
Император Александр I, взошедший на трон в 1801 г.,
после того как его отец император Павел I был убит во
время дворцового переворота, понимал необходимость
реформ,
но не был достаточно решителен и последователен,
когда дело дошло до их
осуществления. Проекты реформ
обсуждались
в
первые годы его правления. Особую
значимость среди них имел план либеральных преобразований,
предложенный советником императора графом М.М .
Сперанским, который не осмелился предложить немедленную
отмену крепостного права, но наметил план
постепенного изменения государственной системы России. В
соответствии с планом Сперанского, Россия могла приобрести
черты западноевропейской конституционной монархии.
Должен был быть учрежден орган, напоминающий
парламент,
-
Государственная Дума. Его система также
вк люч ал а выборность местных властей и разделение
законодательной, исполнительной и судебной властей. Реформы
Сперанского были претворены в жизнь лишь в
ограниченном масштабе. Россия не получила Государственной Думы.
Единственным практическим результатом было
усовершенствование правительственных учреждений. В 1812 г. ,
в
результате интриг его противников, Сперанский был
вынужден подать в
отставку
и был сослан в Сибирь.
Нерешительность Александра, строгая секретность, в
условиях которой обсуждались реформы,
и
усиление
реакционных тенденций в политике
правительства
привели сторонников реформ к созданию тайных обществ и к
попытке
осуществить эти реформы путем вооруженного
мятежа, который произошел 14 декабря 1825 г. В этот день
наиболее прогрессивные и образованные люди в России
бросили вызов самодержавию
и системе, которая
его
поддерживала. Император Николай I сумел подавить
восстание, и его участники были подвергнуты суровым
наказаниям. «События 14 декабря 1825 года смели со сцены
лучшие умы России, и началась другая эпоха»,
-
писал
историк В.Я . Богучарский.
Среди результатов идеологического влияния
Просвещения было формирование российской системы
образования . В 1803 г. был
прин ят Ус т а в систе мы учебных
заведений. Они были разделены на четыре категории:
приходские, уездные, губернские школы и университеты. К тому
времени университеты существовали в Москве, Вильно
(Вильнюсе) и Дерпте (Тарту). Было решено основать еще
три университета: в Казани (основан в 1804 г.), Харькове
(1804 г.) и Санкт-Петербурге. В Санкт-Петербурге
сначала, в 1804 г., был основан Педагогический институт (в
1816 г. он был переименован в Главный педагогический
институт), который был реорганизован в
Санкт-Петербургский университет в феврале 1819 г. Российский
революционный демократ, публицист, литературный критик
Н.В . Шелгунов, отдавая дань роли русских университетов
в
первой половине XIX в. , писал, что «университеты
внесли много света в
русскую
жизнь и основательно
расчистили и подготовили путь для всех последующих
интеллектуальных движений шестидесятых годов». Прогрессивные
профессора, помимо пробуждения интереса студентов к
науке, привносили определенный либеральный дух в
университетскую атмосферу.
Наряду с университетами были основаны учебные
учреждения, готовившие инженеров.
В Санкт-Петербурге
были основаны
Институт корпуса инженеров путей сооб¬
щения (1810 г.), Технологический институт (1828 г.) и
Институт гражданских инженеров (1832 г.). В развитии
образования в России важную роль играли лицеи
-
привилегированные высшие учебные заведения, близкие к
университетам по учебным планам. В 1811 г. был открыт
Царскосельский лицей, и в его
первом выпуске был Александр
Пушкин. В 1805 г. был учрежден Демидовский лицей в
Ярославле (Ярославское училище высших наук). В 1817 г. в
Одессе был открыт Ришельевский лицей. В 1820 г. Гимназия
высших
наук (Нежинский лицей) была основана в г. Нежине на
деньги, завещанные на благотворительные цели князем
АА Безбородко. Этот лицей окончил писатель Н.В . Гоголь.
В первой четверти XIX в.
возросло количество
учащихся. В 1808 г. в
образовательных учреждениях
Министерства народного просвещения
и школах
православной
Церкви обучалось около 77 тыс.
учащихся.
К 1824 г. их число
возросло до 115 тыс. В 1834 г. в
вышеупомянутых учебных
заведениях обучалось 134 тыс. чел. Еще 245 тыс. чел.
обучались в учреждениях, принадлежавших другим
министерствам,
в том числе
Военному министерству. В то
время численность населения России составляла 51 млн. чел .,
поэтому один учащийся приходился на каждые 200 чел. В
городах число учащихся на 100 чел. населения было
больше, чем в сельской местности. В Санкт-Петербурге с
населением 441 тыс. чел. было 22116 учащихся, т.е. 5 учащихся
на каждые 100 чел. В Москве было9642 учащихся на 316 тыс.
чел. населения, т.е. 3,1 студента на каждые 100 жителей.
Как видно, те, кто имел
доступ к образованию,
составляли
тонкую прослойку в российском обществе. Во время
царствования Николая I рост числа учащихся з ам едл ил с я.
В 1827 г.
запрет принимать крестьян
в высшие
учебные
заведения преградил простым людям путь к образованию.
В период реакции идеи Просвещения, интеллектуалы,
профессора и учителя подвергались преследованиям
властей. Первая волна репрессий прошла сразу после начала
Французской революции. Практически всё первое
поколение интеллектуалов, воспитанное в Московском
университете, было
подвергнуто гонениям за «вольнодумство».
Вторая волна преследований пришлась на начало
1820-х гг. Реакционные идеи императора Александра I
носили националистический характер. Такие
националисты, как АА Аракчеев, АС. Шишков, архимандрит Фотий,
МЛ. Магницкий пользовались большим влиянием в
высших
правительственных кругах.
Это было
время, когда
теория «официальной народности» (в основе которой была
формула «Православие, самодержавие и народность».
-
Прим. ред.)
начала приобретать очертания;
окончательную форму ей придал в 1830-е гг., на пике третьей волны
реакции, министр народного просвещения С.С . Уваров,
провозгласивший указанную формулу. К тому времени
идеалы Просвещения были правительством отброшены.
В этих противоречивых условиях происходил
важнейший культурный процесс в России XIX в.
-
формирование
национальной культуры. Отечественная война 1812 г. и
последующая военная кампания против Наполеона в
Европе сопровождались значительным воодушевлением в
российском обществе и развитием национального
самосознания. Впервые русские смотрели на Европу не как
ученики, а как ее спасители. Это было предпосылкой для
резкого роста чувства собственного достоинства среди
русского дворянства. Стихи поэтов-дворян (Г.Р . Державин,
В А Жуковский), которые всегда были лояльны по
отношению к трону, теперь зачастую демонстрировали
либеральные и лирические устремления, прославляя красоту и
мировую гармонию. Так рождался «золотой век» русской
поэзии
-
его величие создали АС. Пушкин и
поэты-единомышленники его
круга: ЕА Баратынский, ПА Вяземский,
Н.М . Языков и другие. Их поэзия была по-настоящему
национальной и по
языку,
и по основным мотивам.
Пушкин
очен ь
интересовался фольклором и национальной
историей, откуда он черп ал
темы для своих знаменитых сказок,
341

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
поэмы
«Руслан и Людмила», трагедии «Борис Годунов» и
других произведений. Однако основную тему творчества
поэта составляли жизнь и
чувства образованного
дворянина е го
вр емен и (роман в стихах «Евгений Онегин»).
Диалог поэта с народной культурой и самопознание
развив ались в
неразрывной связи с европейской культурой и в
переосмыслении ее тем («Маленькие трагедии»).
Национальная культура в России, как и в
других
странах Центральной и Восточной Европы, обретала
очертания на волне
романтического энтузиазма. Однако период
его господства был краток. В произведениях М.Ю.
Лермонтова (1814-1841) и Н.В . Гоголя
(1809-1852) уже можно
наблюдать переход к реализму, который постепенно
принимал острую критическую направленность, демонизируя
носителей зла и борясь за общественный идеал. Это было
зарождение направления, которое позднее будет названо
«критическим реализмом».
Объекты интереса писателей
также менялись: тогда как Лермонтов по-прежнему
сосредоточивался на проблемах дворянства (роман «Герой
нашего
времени»), Гоголь прошел весь путь от интереса к
народной культуре к теме проницательного сочувствия
к
«маленькому человеку», простому городскому жителю и
попыткам понять его проблемы и психологию.
Эстетический принцип, который характеризовал
произведения Пушкина и его единомышленников,
пост епенно
уступил место этическому принципу, темам
сострадания и
нравственности. К середине XIX в. эта тема
получила мощное проявление в произведениях таких молодых
писателей и поэтов , как И.А . Гончаров (1812-1891), И.С.
Тургенев (1818-1883), Ф.М. Достоевский (1821 -1881), НА
Некрасов (1821-1877). Интерес к народной культуре
отразился в расширении сферы исследований фольклора.
Деятельность В.И. Даля (1801 -1872) имела в этом
отношении
первостепенное значение: начав с очерков о жизни
крестьян в духе натуральной школы, он позднее создал
«Толковый словарь живого великорусского языка» и
опубликовал сборник «Пословицы русского народа».
В этот период также возник русский национальный
театр. Пьесы АС. Грибоедова (1795-1829), Н.В . Гоголя,
АН. Островского (1823-1886) давали яркую картину
российской жизни и национального характера. Цитаты из
этих пьес вошли в сокровищницу народного юмора, а их
персонажи стали архетипами. Сценический реализм
становился национальной традицией. Его появление было
связано с
творчеством
великого
актера М.С . Щепкина (1788-
1863). В процессе развития реалистического направления
в
русском театре московский Малый театр, основанный в
1824 г. , стал
центром национальной театральной традиции.
К середине XIX в.
Европа впервые открыла для себя
русскую литературу. Благодаря инициативе Проспера Мери-
ме были сделаны первые переводы произведений
Пушкина на французский язык, за ними последовали переводы
сочинений Лермонтова, Гоголя, Тургенева. В Париже была
поставлена пьеса Гоголя «Ревизор»,
в
сатирическом ключе
изображающая взаимоотношения между русским
обществом и властями. В .К Кюхельбекер (1797-1846) и Адам
Мицкевич (1798-1855) вели научн ые споры
и читали
лекции по
истории русской культуры во Франции.
Культурный обмен между Россией и Европой, который в течение
долгого времени был односторонним процессом,
становился взаимным.
В то же время родилась русская классическая музыка,
ее основателем был композитор М.И. Глинка (1804-1857),
который внес значительный вклад во многие музыкальные
жанры. Он создал русскую национальную оперу,
национальную инструментальную музыку, национальный
романтический стиль, которые получили свое полное
развитие в XIX в. Росла
роль Большого театра оперы и балета,
открывшегося в Москве в 1825 г.
Русские архитекторы также разрабатывали особый
национальный стиль.
Следуя традициям классицизма, они
усовершенствовали его формы. Это направление
проявилось главным образом в создании новых зданий и целых
комплексов в
Санкт-Петербурге. Здание Адмиралтейства,
спроектированное и построенное под руководством АД.
Захарова (1761-1811), считается классическим образцом
русского ампира. Русская разновидность это стиля
характеризуется простотой, монументальностью и
гармоничным сочетанием архитектурных форм и скульптуры. Эти
черты были отражены в творениях К.И. Росси (1775-1849),
который создал несколько ансамблей в центре
Санкт-Петербурга, среди них Дворцовая площадь с грандиозным
зданием Генерального штаба, комплекс зданий Сената и
Синода и комплекс, включающий Александринский театр.
АА Монферран (1786-1858) работал в иной
манере,
но его величественные, огромные здания, хотя некоторые
историки искусства и рассматривают их как проявление
кризиса классицизма, успешно дополнили и завершили
ансамбли, созданные Захаровым и Росси. Важнейшим
творением Монферрана является Исаакиевский собор. Он
также построил Александровскую колонну в центре
Дворцовой площади.
В Москве стиль ампир развивал О.И. Бове (1784-1834).
Он создал народное здание Торговых рядов, завершив
ансамбль реконструированной им же
Красной площади, и
комплекс
Театральной площади с Большим театром на ее
продольной оси . ДИ. Жилярди (1785-1845) построил
здание Московского университета
в классическом стил е.
Среди зданий, построенных в Москве в
середине XIX в.,
следует отметить творения К.А . Тона (1794-1881), особенно
Большой Кремлевский дворец, Оружейную палату и Храм
Христа Спасителя.
В русской архитектуре середины XIX в .
проявлялось
стремление к монументальности и великолепию, что в
большой степени объяснялось тем, что архитеюоры
работали над правительственными зданиями и другими
сооружениями, которые представляли интерес для властей.
Однако в другой области искусства
-
живописи
-
проявлялись те же особенности, что и в
литературе. Картины
АГ. Венецианова (1780-1847), портреты кисти О А
Кипренско го (1782-1836) и ВА Тфопинина (1776-1857)
сочетали изящный колорит с глубоким проникновением в
психологию
персонажей, гуманистические идеи и романтизм.
Некоторые картины русских живописцев, такие как
«Последний день Помпеи» КП. Брюллова (1799-1852), были
популярны не только в России, но и в Западной Европе.
Идея Брюллова вызвала множество споров
в России,
Франции, Италии. Большинство рассматривало «Последний
день Помпеи» как аллегорию драмы всего Человечества.
Основная ид ея карт ин ы «ЯвлениеХриста народу» АА
Иванова (1806-1858) с ее моральными
и даже социальными
мотивами также выходила далеко за рамки тем,
касающихся только российской публики. К середине XIX в. в русской
жи воп иси появилась устойчивая тенденция к
изображению повседневной жизни. В связи с этим внимание
публики привлекали работы ПА Федотова (1815-1852),
который постепенно обращался к реалистическому стилю.
Создание основ русской национальной культуры в
первой половине XIX в. было
результатом синтеза дворянской
и
народной культур. Но происходил и параллельный
процесс
-
культура прогрессивного дворянства отделялась от
официальной культуры. Создатели национального
самосознания пытались дистанцироваться от идеологии
«официальной народности». Либеральный национализм
пытался противопоставить себя государственному
национализму. В условиях существования жесткой цензуры и
полицейского надзора за деятельностью общественных
организаций приверженцы новых идей разрабатывали их
в
рамках небольших полуподпольных групп, которые
стали характерной российской формой контактов между
интеллектуалами. Эта ситуация привела к большому
разнообразию мнений о месте России в мире. В крайней фор¬
342

ЕВРОПА
ме эта мысль была выражена русским
мыслителем и
публицистом ПЛ. Чаадаевым (1794-1856) в его
«Философическом письме», опубликованном в 1836 г. в
журнале
«Телескоп».
Он резко осуждал национальную культурную
традицию
как отрицательное явление в мировой истории,
имеющее лишь поучительное значение, и
поддержива л
ценности европейского католицизма, противопоставляя
их русскому православию. Однако позднее он признал, что
для России возможно великое будущее, но только потому,
что она нуждалась
в собственной положительной
культурной традиции.
В 1830-1850-е гг . мн оги е мыслители, к а к
националисты, так и западники, пытались ответить на вопрос,
сформулированный Чаадаевым. Националисты-славянофилы
АС. Хомяков (1804-1860), И.В. Киреевский (1806-1856),
КС. Аксаков (1817-1860), Ю.Ф . Самарин (1819-1876)
отстаивали важность национальных ценностей
-
православия и народной культуры (общинный коллективизм,
неформальные
семейные отношения, роль веры и интуиции
в процессе познания), несмотря на их критику
самодержавия (Аксаков)
и
крепостничества. «Прогрессисты»-за -
падники Т.Н. Грановский (1813-1855), С.М. Соловьев
(1820-1879),
Б.Н . Чичерин (1828-1904), КД. Кавелин
(1818-1885) поддерживали европейские ценности и
придавали особое значение реформам Петра Великого,
которые
позволили вытащить Россию из культурного застоя и
сделали ее великой европейской державой. Они
критиковали русскую крестьянскую общину, патриархальные
семейные отношения, деспотизм российских властей и
отсутствие развитой рационалистической традиции в
русской философии. Они были либералами европейского
типа, хотя и довольно консервативными; например, они
выступали за отмену крепостного права, но никогда не
нападали на самодержавие. Однако среди западников была
радикальная, демократическая группа.
Философские системы Канта, Фихте, Шеллинга,
Гегеля пользовались большим вниманием в этой
интеллектуальной атмосфере. Натурфилософия Шеллинга и
эстетика были популярны среди ученых,
специализировавшихся в естественных
науках и пытавшихся объяснить мир с
философской точки зрения. Власти чувствовали, что
интерес к философии мешает распространению
официальной
религии, и
неоднократно прибегали к репрессиям. В
1821 г.
профессор АИ. Галич был уволен из
Петербургского
университета по обвинению в «пренебрежении к
властям» и безбожии -
в том, что он предпочел
философа-атеиста Канта Иисусу Христу и Шеллинга
-
Святому Духу.
Несмотря на эти гонения, философские искания были весьма
широко распространены. В некоторой степени «немецкая
философия... заменяла молодым людям религию».
Вышеупомянутые славянофилы И.В. Киреевский и
АС. Хомяков считали философию Шеллинга весьма
привлекательной, особенно его идею об абсолюте, лежащем в
основе
исторического процесса, и связанную с ней идею
национального духа как основного принципа,
определяющего историю. Они следовали примеру
западноевропейских, в основном немецких ученых, которые активно
интересовались славяноведением. Немецкий романтизм,
увлечение
народной жизнью и
искусством также имели
много общего с их собственными взглядами. Подобно тому,
как братья Гримм собирали и из да ва ли неме цкие
народные
сказки, Иван Киреевский и его брат Петр собирали
русские народные песни и былины.
Сторонники взглядов Шеллинга критически
относились к
философии Гегеля: для них он был слишком
рационалистичен. Однако Гегель был очень популярен в России.
Гегельянцами были философ Н.В . Станкевич (1813-1840),
историк Т.Н. Грановский (1813-1855), теоретик и один из
основоположников анархизма МА Бакунин (1814-1876).
Литературный критик В.Г . Белинский (1811-1848),
выдающийся русский деятель, первоначально находился под вли¬
янием Шеллинга и Фихте, но затем, в
результате
сложной
эволюции, обратился к диалектике Гегеля. В конце концов
Белинский создал свою
собственную философскую
систему, которую отличали материалистические принципы.
Материалистическое направление было важно для
идеологии освободительного движения. Например, АИ.
Герцен (1812-1870), сравнивая материализм и идеализм с
гносеологической точки
зрения, принял сторону
первого. Он также воспринял диалектику Гегеля, которую он
считал «алгеброй революции». Герцену пришлось
эмигрировать из России. В
эмиграции
он стал одни м из самых
радикальных критиков российского самодержавия и
крепостниче ства.
Несмотря на трудности,
вызванные
репрессив ными
м ер ам и прав ительст ва, русские уч ен ые добились
существенных успехов как в
гуманит арных,
так и в точных
наука х. Следует отметить больш ой вклад ученых,
специа лизир овавш ихся
в точных
на уках ,
в
развитие российской
культуры. Они пристально следили за достижениями
европейских ученых и всегда уделяли внимание новым
тенденциям в таких науках, как физика и химия. Физики
В.В. Петров (1761-1834) и Э .Х . Ленц (1804-1865)
сосредоточили внимание на проблемах электротехники.
Б.С. Якоби (1801-1874) был первым, кто предл ож ил
методы расчета электромагнитов для электрических машин,
разработал и испытал корабельный электродвигатель. В
1832 г. ПЛ. Шиллинг (1786-1837) создал первый
практически пригодный электромагнитный телеграф и
продемонстрировал его работу в Петербурге. В первой половине
XIX в. были заложены основы русской химии. Особенно
важен вклад химика-органика, основателя русской научной
школы Н.Н. Зинина (1812-1880), который после окончания
Казанского университета и начала преподавательской
работы в нем был послан за границу, где работал в лучших
химических лабораториях Англии, Германии и Франции.
Первостепенное внимание уделялось практическим
исследованиям, особенно в области металлургии, где
одним из важных достижений было изобретение новых
методов получения высококачественной литой стали для
артиллерийских орудий. Эти достижения были
продемонстрированы при испытаниях пушки, отлитой под
руководством российского металлурга П.М. Обухова (1820-1869),
на Всемирной выставке в Лондоне в 1862 г., где эта пушка
была отмечена золотой медаль ю. Ус пе хи в
астрономии
связаны с именем ВЯ. Струве (1793-1864), основавшего в 1839 г.
Пулковскую обсерваторию в окрестностях Петербурга.
Помимо практических исследований, русские ученые
делали открытия в области
фундаментальных наук Часто
они
опер ежал и
свое
время и не сразу получали должное
признание. Например, Н.И . Лобачевский (1792-1856),
один из величайших русских ученых первой половины
век а, прославился
как создатель неевклидовой геометрии
только после своей смерти. Открытие Лобачевского было
впоследствии использовано во многих разделах
математики и естественных наук, например в разработке теории
относительности.
Крупные реформы I860-1870-х гг . ста ли
поворотной
точкой в развитии российского общества и культуры;
особенно это относится к отмене крепостного права (1861 г.),
что способствовало
экономическому прогрессу страны
и
пол ожило нача ло
промышленной революции. В России,
которая была преимущественно крестьянской страной,
стала
быстро расти численность городского населения,
формировались классы капиталистов и рабочих,
возрастало значение городской культуры. В этом процессе
сыграло ро ль
и
западноевропейское влияние, особенно в силу
того, что важным катализатором реформ стала отсталость
России в эконо миче ской и воен ной сферах.
Острой проблемой для страны была отсталость
системы образования. К 1861 г. только 7% крепостных
были грамотными. В царствование Николая I, которое
343

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
пр ед ш ес т во в ал о реформам, образование носило ярко
выраженный классовый характер. Интеллектуалы
понимали, что освобождение крестьян не может быть завершено,
пока крестьянство в
культурном отношении остается
изолированным от образованных слоев общества и пока оно
связано с
архаичными традициями и идеалами.
Комитеты
грамотности, организованные в Москве и Петербурге,
пытались изменить
ситуацию
в
сфере образования. Они
видели свою задачу во введении всеобщего начального
образования, переходе от утилитарного профессионального
образования к общей, поощрительной, неклассовой
системе. Усилия группы педагогов, возглавляемой КД Ушинским
(1824-1871) -
основоположником
научной педагогики в
России,
-
и объединившейся вокруг комитетов
грамотности, привела
к созданию в 1864 г. системы неклассовых
начальных школ. Право открывать эти школы помимо
пра вит ел ьст ва и Церкви получили общественные организации.
В рамках этой программы в 1864-1914 гг. в России было
открыто 40 тыс. трехлетних школ, принадлежавших
земствам (выборным органам местного самоуправления).
Помимо чтения, письма и арифметики, учащимся
преподавались основы естественных наук
и
история.
В воскресных
школах
программа
также была
шире,
чем в
государственных. Однако самой большой категорией начальных школ
оставались п ри ход ск ие училища,
и влияние Церкви в них
усилилось. Все эти меры привели к определенным
результатам. В России быстрее стало расти число грамотных. К
1914 г. более 30% населения стало грамотным. Тем не менее
масштаб развития начального образования в России
оставался значительно более низким, чем в Западной Европе.
Остатки классовой системы также сохранялись
в
среднем и высшем образовании. Они проявлялись в
разделении средних школ на гимназии и реальные училища.
Выпускники последней категории не получали права
поступать в университеты.
«Золотым веком» в истории высшего образования в
России был период с 1863 по 1884 г., в
который
университеты
получили право
на автономию. Они
преврати лись
в
подлинные центры интеллектуальной жизни, храмы
знаний, и молодые люди вступали туда с благоговением.
Значительно возрос престиж профессоров. Наука приобрела
большую популярность среди молодого поколения, что
позднее привело к появлению в России целого созвездия
блестящих ученых. Одним из результатов приобретения
ав тоно мии
университетами было быстрое
распространение ре во люцио нн ых идей среди студентов и профессоров.
Постепенно университетское образование стало
рассматриваться главным образом как способ присоединения к
демократическим идеям интеллигенции, и лишь во вторую
очередь
-
как
путь
к знаниям.
В царствование Александра II (1855-1881 гг.), когда
либеральные идеи распространились в высших кругах
общества и идеалы интеллигенции начали претендовать
на роль всеобщих моральных основ, в российских
университетах быстро развивалась новая
революционно-демократическая культура. Впоследствии эта новая культура
во
многих отношениях определила судьбу страны. Среди
студентов была особенно популярна народническая
идеология -
разновидность утопического социализма;
идеологами
народников были Н.Г. Чернышевский (1828-1889),
МА Бакунин, ПЛ. Лавров (1823-1900), Н.К Михайловский
(1842-1904). Как и Герцен до них, народники видели
будущее социального прогресса России в распространении
уравнительных идеалов, воплощенных, согласно их
мнению, в русской крестьянской общине, а не в
капиталистическом
развитии. Под их влиянием
студенты
организовали массовые «хождения в народ», чтобы понять народный
опыт общественной организации и распространять
среди них революционные идеи. И хотя в 1870-х гг . это
движ ение зако нчил ось
разгромом, пропаганда среди
крестьянства, использовавшая материалы народных утопий про¬
тив
сущности государственной власти и характера
собственности на землю, в начале XX в. позволила
последователям народников, партии социалистов-революционеров
(эсеров) завоевать поддержку среди крестьянства и
превратить движение в революционную силу.
«Культ народа», почитание общинных ценностей
неизбежным образом оставили отпечаток на культуре самих
интеллектуалов, которые стали в большей степени
подвержены влиянию взглядов и мнений революционеров,
рассматривая их как примеры самопожертвования и
моральной чис тоты.
Интеллектуалы приняли архаические
крестьянские ценности, усвоенные революционерами:
аскетизм, уравнительный коллективизм, идеализация народа
и тех, кто ему служит, отношение к смерти как к орудию
борьбы, приписывание революционным лидерам
всеведения и бессмертия (по крайней мере в памяти
потомков).
Народнические идеи были подвергнуты сомнению
последователями Карла Маркса. Начиная с 1880-х гг.
ведущую роль среди них играл Г.В. Плеханов (1856-1918),
автор многочисленных трудов по философии, истории и
социологии. В отличие от народников, которые
рассматривали крестьянство как основную силу, марксисты
обращались в первую очередь к пролетариату.
Демократические идеалы оказали значительное
влияние на развитие русской национальной школы живописи
и
русской музыки. Вдохновителем этого движения был
художественный и музыкальный критик В.В . Стасов (1824-
1906). В живописи демократические взгляды разделялись
передвижниками, организованной в 1871 г.
группой
художников, которые первыми выбрали темы российских
пейзажей, жизни и страданий народа в качестве
центральных сюжетов творчества. В Товарищество передвижников
входили В.Г. Перов (1833-1882), И.Н. Крамской (1837-
1887), НА Ярошенко (1846-1898), И.И. Шишкин (1832-
1898), И.И. Левитан (1860-1900). Наиболее выдающимся
из передвижников был И.Е. Репин (1844-1930), известный
реалистическим стилем и глубоким психологизмом
своих картин в сочетании с
могучим талантом. Его учеником
был ВА Серов (1865-1911), величайший русский
художник начала XX в. В некоторых произведениях Серова
отчетливо проявляется эстетизм, отказ от претенциозности
и педантичности некоторых передвижников.
Россия быстро реагировала на новые художественные
тенденции в Западной Европе. На живописную манеру
КА Коровина (1861-1939) оказал влияние
импрессионизм. О появлении i ювых направлений в живописи
свиде тельство вали работы МА Врубеля (1856-1910). С 1892 г.
подлинной сокровищницей национальной живописи
ста ла
Третьяковская галерея в Москв е.
В сфере музыки демократические взгляды
объединили группу композиторов, называвших себя «Могучей
кучкой». В нее входили классики русской оперы М.П.
Мусоргский (1839-1881), НА Римский-Корсаков (1844-1908),
АП. Бородин (1833-1887), МА Балакирев (1836/37-1910),
ЦА Кюи (1835-1918). Они видели свою основную задачу
в создании народных музыкальных драм на эпические
исторические темы. Их произведения отражали духовную
силу и патриотизм русского народа.
П.И. Чайковский (1840-1893) занимает особое место
в мировой музыке. Произведения этого гения сочетали
реализм с романтизмом, связывая российскую
музыкальную традицию с мировым музыкальным наследием.
Именно развитие национального самосознания и
национальной культуры,
а не демократические идеи
сделали возможным то, что многие аспекты российской
культуры второй половины XIX в. стали классикой. В
литературе основное направление определяли великие русские
романисты, а не писатели-публицисты. Их произведения
получили широкое признание в Европе и во всем мире.
Литературный русский язык достиг зрелости в прозе
И.С . Тургенева, романы которого были посвящены психо¬
344

ЕВРОПА
логическим проблемам русского дворянства. Ф.М.
Достоевский (1821-1881) и Л .Н. Толст ой (1828-1910)
поднимали в своих произведениях глубочайшие философские
проблемы. Вопросы добра и зл а, поиск Бога, отношения
между
богом и человеком, проблема свободы, совместимости
зла с божественным всеведением находились в центре
их
размышлений.
В своих романах «.Преступление и
наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы» Достоевский впервые
попытался исследовать бессознательные, «подпольные»
свойства человеческой натуры, открывая новую тему,
которая
стала одной из центральных
в
современной
литературе.
Стихи Ф.И . Тютчева (1803-1873), философские по
своей сути и кристально чистые по языку,
стоят
особняком в лирической поэзии.
В 1880-х гг. в
литературу пришел А.П . Чехов (1860-
1904), вскоре получивший всемирную известность.
Подъем литературы сопровождался успехами театра,
где особенно следует отметить пьесы Александра
Островского.
Образ пореформенной России значительно
изменился. Российская наука добилась серьезных успехов.
Сформировалась русская школа математики, возглавлявшаяся
ПЛ. Чебышевым (1821-1894) и его учениками АА
Марковым (1856-1922) и А.М. Ляпуновым (1857-1918).
С.В. Ковалевская (1850-1891) стала первой женщиной
профессором, членом-корреспондентом Петербургской
академии наук; она преподавала математику
в
Стокгольмском университете, а ее труды получили широкое
признание. Многие ученые приняли участие в переоснащении
русской армии, усовершенствуя ее артилл ерию.
ИА
Вышнеградский (1831/32-1895) был одним из
основоположников теории автоматического регулирования,
основателем научной школы конструирования машин; Н.В. Маиев-
ский (1823-1892)
-
основатель
русской научной школы
баллистики; АВ. Гадолин (1828-1892) широко известен
трудами по теории скрепления стволов артиллерийских
орудий и по сопротивлению материалов.
Возникновение российской школы физики также
сопровождалось как теоретическими, так и прикладными
исследованиями. Российские физики уделяли особое
внимание новым научным направлениям. Профессор
Московского университета А.Г. Столетов (1839-1896) получил
кривую намагничивания железа, открыл первый закон
фотоэффекта. Российский электротехник П.Н. Яблочков
(1847-1894) изобрел электрическую свечу, положив
начало первой практически применимой системе
электрического освещения («русский свет»). Физик и
электротехник АС. Попов
(1859-1905), развив идеи немецкого
физика Генриха Герца, разработал и продемонстрировал в
1895 г.
устройство, которое он называл
«грозоотметчиком», позволявшее надежно регистрировать приближение
грозы на расстоянии до 30 км. По
су ти
это
устройство
было прототипом первой приемной радиостанции. В
1896 г. Попов
при помощи своих приборов наглядно
продемонстрировал передачу сигналов на расстояние 250 м,
передав первую в мире радиограмму из двух слов «Генрих 1Ьрц».
Открытие Попова, как и многие
другие русские
изобретения, не получали поддержки и должного понимания
в
царской России. Однако достижения русских ученых
пользовались всемирным признанием. Труды химика-
органика, академика А.М. Бутлерова (1828-1886) были
хорошо известны за границей. Он создал и обосновал
теорию химического строения, ставшую основной частью
современной химии. Профессор, член-корреспондент
Петербургской АН Д.И. Менделеев (1834-1907), другой
всемирно известный разносторонний ученый,
занимавшийся главным
образом химией, в 1869 г.
открыл
периодический закон химических элементов -
один из законов
естествознания.
Тогда как точные науки были тесно связаны с
развитием
техники, производством и другими практическими за¬
дачами, естественные науки зачастую имели отношение к
философским спорам, влияли на формирование
мировоззрения, так как познание тайн природы заставляло ученых
делать выбор между рационалистическим,
материалистическим толкованием рассматриваемых проблем и
объяснением, основанным н а иде алис тиче ских теориях.
Поэтому открытия в сфере естественных наук
в России также
часто превращались
в явления общественной жизни. Это
каса етс я исс ледований физиолога и мыслителя-материа-
листа И.М. Сеченова (1829-1905). Его классический труд
«Рефлексы головного мозга» привлек внимание как
специалистов, так и широкой публики. Доказательства
Сеченова о том, что в основе психических явлений лежат
физиологические процессы, которые могут быть
изучены
объективными методами, рассматривались сторонниками
мате риалисти ческого
тол ков ани я ест ествен ных
наук
как
серьезный успех в их спорах с идеалистами. Дальнейшие
исследования процессов в центральной нервной системе,
выполненные И.М. Сеченовым, привлекли широкое
внимание в России и за
границей. Среди тех, кто изучал труды
Сеченова, был молодой Зигмунд Фрейд, который только
начинал свои исследования психологической
деятельности человека при
внешних воздействиях. Сеченов
осн ова л
русскую физиологическую школу. Академик И.П.
Павлов (1849-1936) был одним из его учеников. Уже на
раннем этапе своей деятельности он проявлял качества
независимо мыслящего ученого.
Биолог и патолог И.И. Мечников
(1845-1916),
сделавший важнейшие открытия в области эмбриологии и
микробиологии, также поддерживал тесную
связь как с
ино стр ан ным и,
так и с российскими исследовательскими
учреждениями. С 1888 г. он по приглашению Л. Пастера
переехал в Париж и организовал в его институте лабораторию,
но не терял связи с русскими учеными. Теория Чарлза
Дарвина пользовалась значительной популярностью в
российском академическом сообществе. Кроме Мечникова и
Сеченова, наиболее видными сторонниками теории
эволюции в России были естествоиспытатель КА Тимирязев
(1843-1920), один из основоположников русской научной
школы физиологов растений, и братья Ковалевские. А .О .
Ковалевский работал в области эмбриологии и гистологии,
а его брат В.О. Ковалевский стал основоположником
эволюционной палеонтологии как независимой науки.
Склонность к философскому истолкованию научных
данных была характерна и для специалистов в области
гуманитарных наук Под влиянием теории (трех стадий
интеллектуальной эволюции человечества -
теологической,
метафизической и позитивной, или научной.
-
Прим.ред.)
французского философа, одного из основоположников
позитивизма и социологии Огюста Конта, позитивисты
пытались пересмотреть историю Человечества, применяя
в своих исследованиях законы естественных наук. Они
придавали большое значение влиянию среды на
эволюцию человеческих отношений. Географический фактор
занимал важное место в
теоретических построениях
историка, академика Петербургской АН С.М. Соловьева
(1820-1879), автора многотомного сочинения «История
России с древнейших времен». Российские историки
уделяли большое внимание истории других стран.
В конце XIX в. территория России растянулась на
4676кмссеверанаюгина10732км-
с востока на запад.
В 1897 г. насел ение
огромной страны составляло 129 млн.
чел. В Европейской части России (без Финляндии и
Польши) в 1897 г.
проживало 103 млн. чел., а в 1914 г.
-
142 млн. чел. Азиатская часть России была довольно
малонаселенной. Большинство населения страны составляли
крестьяне. В Европейской части России в 1908-1914 гг.
городское население достигало лишь 14,4%, а остальные
85,6% жили в сельской местности.
Если ср авн ить соотно шение
городского
и сельского
населения в России и
странах Западной Европы, то станут
345

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
очевидны существенные различия.
В тот же период
в
Британии 78%, а в Германии
-
56% населения жили в городах.
В 1897 г. были
грамотными 32,6% русских мужчин и 13,6%
русских женщин. На Кавказе число грамотных было еще
меньше всего: 18% мужчин и 6% женщин. Если учесть этот
уровень грамотности, то становится совершенно
понятно, что Церковь, как и ранее,
занимала важное место в
русской
куль туре .
В конце XIX в. каждый человек в России был
по-прежнему обязан исповедовать какую-либо религию, по
крайней
мере, с официальной точки зрения.
В 1900 г. 91 млн.
чел.
(72,6% населения России) считались православными.
Кроме того, было 12 млн. католиков (9,2%) и 2 млн.
про теста нтов
(1,8%). Христиане, таким образом, составляли
большинство.
Мусульман насчитывалось 14 млн.
(11,2%),
а иудеев
-
5 млн. (4,2%). Можно считать, что большинство
населения Европейской части России составляли
хрис тиа не, и
среди
них
преобладали представители
православной конфессии. Православная церковь сохраняла ведущее
положение и по-прежнему играла важную роль в
общественной, повседневной и культурной жизни граждан
России, в число которых помимо русских, украинцев,
белорусов, грузин, армян, карелов, греков
-
народов,
традиционно исповедовавших православие, входили и
представители
других народов.
За своим, на первый взгляд, непоколебимым фасадом
Православная церковь переживала серьезный кризис.
Важные изменения, происходившие в стране, особенно в
экономике, социальной структуре, научном и
те хнич еско м
прогрессе, поставили на повестку дня реформу
Церкви. Было намечено созвать Поместный Собор и избрать
на нем
патриарха.
Николай II обещал созвать Собор, но не
сд ерж ал слова.
Из-за своей неразрывной связи с монархией Церковь
понесла моральные потери, когда престиж монархии упал.
Священники теряли авторитет и не могли бороться с
нарушениями нравственных норм. Официальная Церковь
подвергалась критике, которая приобретала различные
формы. В обсуждении религиозных проблем участвовали
философы, писатели, публицисты. Отношения между
духовенством и писателем J1.H . Толстым стали для Церкви
сложной проблемой. Толстой считал себя последователем
Христа, но отвергал христианскую догматику,
божественность Христа и Воскресение и был против официальной
Церкви, которую считал политической организацией,
лишенной какой бы то ни было христианской сущности. В
1901 г. Синод постановил отлучить Толстого от Церкви.
Религиозные искания писателя и философа ДС.
Мережковского (1866-1941) и поэтессы, идеолога символизма
З.Н. Гиппиус (1869-1945) сочетались с осужде ни ем
ими
официального статуса Церкви и опасением, что
христианство исчерпало себя. Религиозно-философские очерки
Н.А. Бердяева (1874-1946), П.Б. Струве (1870-1944),
СЛ. Франка (1877-1950), С.Н. Булгакова (1871-1944) и
других, опубликованные в 1909 г. в
сборнике «Вехи»,
положили нача ло
критике
атеизма
русской интеллигенции,
подчеркнули ее ответственность за распространение
анархизма и других революционных теорий. В ряды
«богоискателей» и «богостроителей» вступили даже
некоторые представители революционного лагеря, например
социал-демократы АА Богданов и АВ. Луначарский, а
т а кж е писатель Максим Горький, высказывавший сходные
идеи. В.И. Ленин и Г.В. Плеханов стали их
бескомпромиссными оппонентами -
они оба непоколебимо
поддерживали материалистическую философию.
Развитие точных наук в начале XX в. характеризовалось
появлением школ и направлений, возглавляемых
одаренными учеными, которые создали теоретическую основу
для развития наиболее прогрессивных технологий. В
области математики академик ВА Стеклов (1863/64-1926),
специализировавшийся в математическом анализе , тео¬
рии упругости и гидродинамике, основал школу
математической физики. Академик АН. Крылов (1863-1945)
провел важные исследования как в области математического
анал иза, так и
тео рии корабля. Под руководством
профессора Н.Е. Жуковского (1847-1921) сформировалась
школа
гидро-
и
аэродинамики. Его самым талантливым
учеником был академик С А Чаплыгин (1869-1942). Пример
этой школы является хорошей иллюстрацией того, что
теоретические достижения российских ученых зачастую
намного опережали развитие национальной
промышленности. Так, первые аэропланы, разработанные русскими
конструкторами, были сделаны на Русско-Балтийском
заводе в Петербурге только в 1913 г. Особенно
новаторскими были
проекты И.И . Сикорского (1889-1972) -
его
первые в
мире 4-моторные самолеты «Русский витязь» и «Илья
Муромец» не имели себе равных
п о полезн ой
нагру зке,
дальности полета и оснащению.
Идеи К.Э. Циолковского (1857-1935) были
направлены в далекое будущее. Он обосновал конструкцию
дирижабля с металлической оболочкой, написал книгу о
теории полета и построил первую в России
аэродинамическую трубу. В 1903 г. Циолковский опубликовал книгу
«Исследованиемировых пространствреактивными
аппаратами», в которой сформулировал основы теории
ракетного движения и доказал несколько теорем реактивного
движения.
Многие русские ученые работали над проблемами,
которые впоследствии имели отношение к важнейшим
открытиям XX в. Физик-экспериментатор профессор
П.Н. Лебедев (1866-1912) создал основу для дальнейших
исследований по электромагнитной теории света и
оценке массы и
энер гии, которые определяют ядерные
процессы. Эксперименты, проведенные блестящим физиком
академиком Д.С . Рождественским (1876-1940), внесли
непосредственный вклад в атомную теорию Нильса Бора.
Исследования русских химиков также находились на
высоком уровне. Академик АЕ. Фаворский (1860-1945) создал
независимую российскую школу органической химии.
Член этой школы академик С.В. Лебедев (1874-1934) в
1910 г.
получил первый образец синтетического каучука.
Новая отрасль
-
нефтехимия была сферой исследований
академика Н.Д . Зелинского (1861-1953). Академик
В.И. Вернадский (1863-1945) и ег о
ученик академик
АЕ. Ферсман (1883-1945) основали геохимию. Помимо
своих прикладных исследований Вернадский уделял
большое внимание теоретическому истолкованию
взаимоотношений между человеком и окружающей средой.
Международное внимание, привлеченное трудами
русских физиологов, является примером того, как
русская
наука
становилась неотъемлемой частью
мирового
научного процесса.
В 1903 г. академик И.П. Павлов выступил с
весьма успешным докладом об условных рефлексах на XVI
Международном конгрессе физиологов в Мадриде. В
1904 г. он стал
лауреатом Нобелевской премии за
классические труды по физиологии кровообращения и
пищеварения. Павлов стал первым русским ученым, получившим
эту премию.
В то время как деятельность русских ученых и
изобретателей, связанная с общим прогрессом науки и техники,
отличалась
целенаправленностью и уверенностью в
будущем, духовная жизнь, литература, искусство и даже
музыка были пропитаны, за исключением отдельных
оптимистических проявлений, духом разочарования и
песси мизм а. На эт о
настроение в большой степени повлияло
недовольство ситуацией в России, где набирала силу борьба
против существующего строя, которая привела к
революции 1905-1907 гг. , и
растущая напряженность в мире,
особенно в Западной Европе, понимание угрозы войны,
которая первоначально рассматривалась как европейский
конфликт, но в действительности вылилась в первую
мировую войну. Эта сложная ситуация при вел а
к
ха ракт ер¬
346

ЕВРОПА
ному разнообразию художественных направлений в
каждой из областей русской культуры в начале XX в.
ВначалеXXв.в
русской литературе по-прежнему была
сильна реалистическая традиция. Писатели-реалисты
Л Н. Толстой и АП. Чехов пользовались большим
влиянием и в значительной степени определяли предпочтения
читающей публики. После их смерти (Чехов умер в 1904
г. Толстой
-
в 1910 г.) реализм оставался преобладавшим
направлением
в
русской литературе, главным образом
благодаря таланту АИ. Куприна, НА Бунина, В.Г. Короленко,
Максима Горького (AM. Пешков). Ранние произведения
Горького
были отмечены революционным романтизмом,
но на более позднем этапе он постепенно обратился к
реализму,
и его книги были особенно популярны
в
кругах,
разделявших революционные идеи. Многие
произведения
талантливого
писателя Л.Н . Андреева сочетали
реалистический стиль с мистици змом и пессим истиче скими
философскими размышлениями о смысле жизни и
человеческом несовершенстве.
Также развивались модернистские литературные
течения (символизм
и
перфекционизм, или акмеизм),
имевшие целью преобразование жизни на основе
эстетического идеала. Первое поколение русских поэтов-символи -
стов включало КД. Бальмонта (1867-1942) и В Я. Брюсова
(1873-1924).
Их произведения, равно как и сочинения
более молодого поэта АА Блока (1880-1921), отражали
сложные религиозные, философские и эстетические
искания. Одним из ведущих представителей акмеизма был
поэт Н.С. Гумилев (1886-1921), который рассматривал
символистов как своих
предшественников,
но
отвергал
их
мистицизм, провозглашая триумф «жизненного порыва»,
культ сильного человека, ищущего испытаний и
приключений. К акмеистам также принадлежали А.А. Ахматова
(1889-1966), стихи которой были полны изысканной
чувственной лирики,
и О.Э . Мандельштам (1891-1938).
Литературная жизнь начала XX в. была полна
горя чих диспу тов.
Русский театр, подобно литературе,
в начале XX в.
пережил как успехи реалистов, так и смелые новаторские
эксперименты. Московский Художественный театр,
открытый в 1898 г. под руководством КС. Станиславского и
В.И.
Немировича-Данченко, с равным успехом
став ил
соврем енные пьесы Чехова, Горького, Ибсена, Гауптмана,
Метерлинка и классические пьесы, главным
образом
Шекспира. Сам Станиславский наряду с В.И. Качаловым,
И.М. Москвиным, ОЛ. Книппер-Чеховой и другими
блестящими актерами создали в ролях выдающуюся галерею
характеров. Актеры Александрийского театра в
Петербурге -
В.Н. Давыдов, М.Г . Савина, КА Варламов, Ю.М . Юрьев
следовали реалистической традиции. Блестящий талант
В.Ф . Комиссаржевской нашел отражение,
поми мо ее
великолепных
ролей, в деятельности Драматического театра,
который она создала в
Петербурге в 1904 г . В.Э.
Мейерхольд, чьи смелые модернистские новшества вызвали
множество
споров, сделал свои первые
шаги как
директор театров сначала вместе со Станиславским, а затем
-
с
Комиссаржевской.
Музыкальная культура России также была полна
творческих поисков. Покойные композиторы имели
достойных наследников: С.И. Танеев был учеником Чайковского;
А.К . Глазунова и И.Ф. Стравинского обучал
Римский-Корсаков. Самое молодое поколение композиторов
-
С.В.
Рахманинов, АН. Скрябин, С.С . Прокофьев
-
заняло особое
место в
русской музыке. Каждый из них был фигурой
сильной
художественной индивидуальности,
отличаясь от
других своим
мировоззрением и творческой манерой, но у
них было и нечто общее
-
их
музыка отражала
динамический, сложный и трагический характер начала XX в.,
как
его
видели русские люди и другие народы мира.
Достижения русского театра и музыкальной культуры все в
большей степени взаимодействовали с мировым искусством,
особенно с культурой Западной Европы. Во всем мире
были известны имена оперного певца Ф.И . Шаляпина,
артистов балета АП. Павловой и В.Ф. Нижинского. Знатоки
балета пристально следили за реформами русских
балетмейстеров АА Горского и М М. Фокина. С.П. Дягилев
провел большую работу по пропаганде русского балета и
русского искусства за границей, таким образом способствуя
развитию связей между русской и мировой культурой.
В развитии русской живописи в начале XX в.
наблюдалось множество новаторских направлений. Художники,
специализирующиеся на графике, театральных
декорациях и костюмах, и
-
что было важнее всего
-
придававшие
особое значение техническому мастерству и искавшие
новые
формы художественного творчества, создали в
1898 г. в Санкт-Петербурге художественное объединение
«Мир искусства», возглавляемое художником, историком
искусства
и
художественным критиком АН. Бенуа. В
русском изобразительном искусстве господствовало
разнообразие стилей. Позиции реалистов, представленных в
первую очередь Репиным и Серовым, были по-прежнему
прочны. Однако в начале века в России своих
последователей находили новые направления. В 1907 г. литовский
живописец и композитор Н.К Чюрлёнис создал
подлинную симфонию цветов, линий и форм. Художник Ю.П.
Анненков считал Чюрлёниса первопроходцем и пророком
абстрактного искусства. В.В. Кандинский и КС. Малевич
стали
мастерами абстрактной живописи. В .Е . Татлин был
родоначальником художественного конструктивизма; в
своих
произведениях он пытался отразить развитие
промышленности и техники, создать эстетику технического прогресса.
М.З. Шагал был одним из самых своеобразных
российских художников. Его наставниками были Л.С. Бакст и
М.В. Добужинский, видные члены «Мира искусства», но он
выработал свой собственный стиль. Картины Шагала
сочетали фантазию и реальность, оригинально отражали
тончайшие нюансы романтического и лирического настроения.
Новые направления в архитектуре наряду со стилем
модерн (его яркий представитель
-
Ф.О . Шехтель,
1859-1926) включали так называемый неорусский
стиль, который развивал «национальный стиль» конца
XIX в. В этой
манере были
постр оены многие
прекрасные здания в Москве, в том числе здания
Исторического
музея и Городской Думы.
Бывшие революционеры начали проявлять интерес
к
идее духовного и эстетического преобразования мира,
противопоставляя его революционным
измен ения м. Эта
идея нашла своих сторонников среди интеллектуалов,
которые отошли от революционного движения, но
сохранили либеральные взгляды и не были привлечены
реакционной государственной пропагандой. Они писали статьи
для так называемых «толстых журналов», которые играли
особую роль в общественной жизни и культуре второй
половины XIX
-
начала XX в.,
или подписывались на них.
Одним из наиболее известных
среди
этих
журналов был
«Вестник Европы», издававшийся в 1866-1908 гг.
российским историком, журналистом и общественным деятелем
М.М . Стасюлевичем.
Интересы этой части интеллигенции в начале XX в.
эволюционировали
от со ци ал ьн ых до религиоз ных
и
психологических проблем, от национальных и классовых
решений до решений вселенского масштаба. B.C. Соловьев
(1853-1900) был религиозным философом, которому
удалось повернуть российскую философию от позитивизма
и гегельянства к
религиозной тематике. Он не жалел
усилий для развития идеи национального («софийного», т.е.
интуитивного и поглощенного в себя) стиля мышления,
впервые намеченного славянофилами при исследовании
проблем добродетели и свободы. Впоследствии эти
направления получили дальнейшее развитие в трудах
российских религиозных философов и богословов НА
Бердяева, С.Н. Булгакова, СЛ. Франка и ПА Флоренского.
Религиозный мыслитель Н.Ф . Федоров (1829-1903) явился
347

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
родоначальником русского космизма, сторонником
которого были КЭ. Циолковский и В.И . Вернадский.
Российская империя была многонациональным
государством. Кроме русских, на ее территории проживали
десятки других народов. Развивалась их собственная
культура
и национальное самосознание. В то же
вре мя
в
стране шел постоянный диалог культур,
в
результате которого
эти
культуры приобретали общие черты. В XIX в.
международный и межконфессиональный диалог был
особенно активен. С уровней традиционной народной
культуры и политической
ку ль туры элиты он перешел
на
уровень художественной культуры, литературы и
образования. Благодаря этому многие народы
внесли
свой вклад в
культуру России.
Этот обзор российской культуры был бы неполным без
упоминания о развитии нерусских и неправославных
культур, о сложном культурном взаимодействии, которое
определяло уникальный характер русской цивилизации.
В течение XIX в.
-
начале XX в.
развитие культур
народов, населявших Россию, сталкивалось с серьезными
трудностями. На Украине и в Белоруссии преподавание на
родном язы ке
подвергалось
гонениям. В начале XX в. около
75% украинского и белорусского населения б ыл о
неграмотным. Для Белоруссии этот показатель был еще выше
-
78%. В школах обучалось 226 тыс. учащихся, что
составляло только 20% детей школьного возраста. Наиболее
одаренные учащиеся обычно учились в русских гимназиях, а
затем поступали в университеты Петербурга, Москвы,
Киева, Харькова, Одессы. Университет св. Владимира в
Киеве, Новороссийский университет в Одессе, Харьковский
университет официально считались русскими учебными
заведениями, хотя и были расположены на Украине.
Лекции читались в них на русском
языке. Однако
неофициально они стали объединяющими центрами для сил,
которые были заинтересованы
в
возрождении
национальной
культуры,
а также в
научном прогрессе. В этих
условиях многие ученые сделали важный вклад в
изучение
украинской географии, истории и других важных предметов.
В этом отношении особенно плодотворной была
деятельность научных обществ при университетах. При Киевском
университете существовало Историческое общество Не-
стора-летописца,
в
работе которого принимали участие
как
русские,
так и
украинские историки: академик
Российской академии наук B.C . Иконников, член-корреспондент
Петербургской академии наук М.Ф .
Владимирский-Буданов, профессор М.В. Довнар-Запольский,
член-корреспондент Петербургской академии наук В.Б . Антонович.
Исторические исследования периода Киевской Руси,
например, вносили вклад как в русскую,
такив
украинскую
культуру. Однако многие украинские ученые, особенно те,
кто
учился и работал в Петербурге, Москве и других
русских учебных и научных центрах, несмотря на то, что их
достижения были признаны на русской и даже на
ми ров ой арене, оказывались изолированными от
национальной украинской традиции. В этом отношении особенно
важной в сохранении и развитии национальной
культуры была роль писателей, актеров, художников. Иван
Франко, Леся Украинка (Л.П . Косач-Квитка), М.М. Коцюбинский,
Марко Вовчок (М.А Вилинская-Маркович), следуя
примеру Т.Г . Шевченко, писали на украинском языке. Следует
отметить, что некоторые из них жили на
украинской
территории, принадлежавшей России, в то
время как другие,
такие как Иван Франко
-
в Галиции (Западная Украина). В
этом
факте проявлялась целостность украинской
национальной культуры. Сохранению и распространению
украинской культуры и языка способствовала деятельность
нескольких талантливых
театральных трупп. Как и в
России, на Украине были целые семьи, посвятившие себя
театру. В этом отношении можно отметить талантливых и
знаменитых актеров, режиссеров и драматургов братьев
П.К, Н.К и И.К Тобилевичей, известных под сценически¬
ми именами Саксаганский, Садовский, Карпенко-Карый
соответственно.
Во второй половине XIX -
начале XX в.
произошел рост
национального самосознания украинцев. Недовольство
украинцев усугублялось тем, что украинский язык не
признавался независимым языком в России того
времени, и
пр акти ческ и не
существовало публикаций на этом языке.
В начале XX в.
украинский историк академик М.С.
Грушевский пересмотрел с националистических позиций вопрос
об общем происхождении русских и украинцев начиная
со Средних веков.
Белорусское народное творчество
служило источником вдохновения для классиков
белорусской
литературы.
Наиболее изве стными
среди ни х
были поэты Янка Купала (И.Д . Луцевич) и Якуб Колас
(К.М . Мицкевич).
Литература также помогала сохранить культурные
традиции народов Северного Кавказа и Закавказья. В начале
XX в. еще творили грузинские писатели Илья Чавчавадзе и
Акакий Церетели. Они нашли достойных последователей
в лице Важа Пшавела (Л.П. Разикашвили) и Александра
Казбеги. Осетинский поэт Коста (Константин) Хетагуров
писал как на
родном осетинском, так и на
русском языке.
В начале XX в. Кавказ был тесно связан с Россией как в
экономической, так и в культурной жизни. Для культурной
жизни
региона было
ха ра кт ер но национальное
разнообразие.
В Тифлисе (Тбилиси) издавались газеты и
журналы
на грузинском, армянском и русском языках, в
Баку
-
на
азербайджанском, армянском и русском. Многие
представители кавказских народов были тесно связаны с
русскими культурными центрами. Наглядным примером
явл яется
карьера братьев Орбели. Леон (Левон) Абгарович Ор-
бели (1882-1958) окончил Военно-медицинскую
академию в Петербурге и стал одним из ближайших учеников и
сотрудников И.П. Павлова, академиком. Иосиф Абгарович
Орбели (1887-1961) окончил Петербургский
университет и стал выдающимся востоковедом, археологом
и
историком культуры, академиком. Творчество кавказских
композито ров бы ло свя за но с
тво рчес твом русских
композиторов. Грузин МА Баланчивадзе и армянин АФ. Спен-
диаров учились в Петербургской консерватории у
Римского-Корсакова; грузин З.П. Палиашвили был учеником
С.И. Танеева в Московской консерватории.
Азербайджанский композитор, музыковед и
музыкально-общественный деятель Узеир Абдул Гусейн-оглы Гаджибеков изучал
теорию музыки в Петербурге и Москве. Эти композиторы
заложили основу для возникновения и развития
современной музыкальной культуры в Грузии, Армении и
Азербайджане. Русский композитор и дирижер М.М. Ипполитов-
Иванов в течение долгого времени был главой Тифлисской
музыкальной школы, которая играла важную роль в
музыкальном образовании на Кавказе.
Некоторые деятели
культуры, представлявшие нерусские народы, чьи связи с
русской культурой были особенно прочны, стали
неотъемлемой частью ее истории. Грузинский и русский актер,
драматург и режиссер АИ. Сумбаташвили-Южин, более
известный в России как
Сумбатов-Южин, в течение
нескольких лет возглавлял Московский Малый театр.
Вклад различных народов России способствовал
притоку ведущих талантов в российскую науку и культуру.
Однако в царской России некоторые из них не могли
участвовать в развитии национальных культур,
к
которым
они
при над леж али .
Достижения многочисленных художников,
компози торов, уч ен ы х,
ос обен но
нова торов,
внесли вклад в
мировую культуру в ее широком понимании
-
отражая
национальные особенности и принадлежа человечеству в целом.
Армянский живописец Мартирос Сарьян получил
образование в Московском училище живописи, ваяния и
зодчества, учился у В А Серова и КА Коровина. Могучий и
своеобразный талант Сарьяна привлек внимание художников
и знатоков далеко за
пределами Армении и России.
Дру¬
348

ЕВРОПА
гой выдающийся армянин, писатель,
просветитель-демократ Хачатур Абовян закончил университет
в
Дерпте
(Тарту), вдали от родины,
но внес
огромный вклад в
армянскую
культуру, сохраняя национальные традиции и осуществив
реформу,
которая сделала возможным слияние
разговорного и литературного языков .
В конце XIX
-
начале XX в.
Дерптский университет
оставался важным академическим центром, работавшим в
тесном сотрудничестве с русскими учеными, особенно
петербургскими. Однако развитие эстонской, латвийской
и литовской культур испытывало те же трудности, что и
другие
национальные культуры. Но даже в таких условиях
национальные традиции этих народов укрепились в
начале XX в. Поэты и писатели помогали сохранить
национальные языки. Помимо защиты своих языков, они
восстанавливали культурное наследие прошлого. В Эстонии
писатель-просветитель, фольклорист Фридрих Рейнхольд
Крейцвальд собрал и опубликовал народный эпос «Кете-
випоэг»>. Латвия породила целое созвездие писателей и
поэтов, в том числе Кришьяниса Барона, Яниса Райниса,
Андрейса Упита. Талантливый живописец Юлий Феддер
считается основоположником латышского
реалистического пейзажа. Великим новатором как в
музыке,
такив
живописи был литовец М.К Чюрлёнис. Писательница Юлия Же-
майте занимала видное место в литовской
литературе.
Не следует игнорировать
взаимосвязь
между
мусульманской и христианской культурами в Российской
империи. Несомненно, в XIX в.
русские войска часто
использовались для подавления мусульманских восстаний, однако
развивался
и диалог культур: с 1800 г. произведения
мусульманской литературы публиковались без ограничений, а
Россия становилась одним из крупнейших издателей
Корана в мире. Этому процессу способствовало создание
академической школы исследований ислама, в
которую
входили российский востоковед-арабист, академик
Петербургской академии наук В.Р . Розен, востоковед, академик
В.В. Бартольд, языковеды-арабисты В.Ф. Гйргас и М.О. Ат-
тая. К 1859 г. Казанская типография отпечатала более
82 тыс.
экз емпляр ов
кн иг по исла му, которые приобрели
широкую известность как в России, так и за рубежом. В
начале XX в. джадиды, модернизаторы ислама в России,
возглавляемые И. Гаспринским, даже рассматривали
российский опьгг модернизации как своего рода идеал, более
подходящий для мусульман, чем европейская модель. Джади-
ды считали, что включение мусульманских народов в
состав Российской империи было исторической
необходимостью, давшей им шанс стать неотъемлемой частью
мирового сообщества.
Невозможность для многих народов развивать свою
культуру в рамках Российской империи была серьезным
посягательством на их права и достоинство. Тяжелым было
положение российских евреев. Для тех из них, кто хотел
поступить в высшие и многие средние учебные заведения,
особенно
государственные, существовала процентная
квота. Многие талантливые евреи интегрировались в
российскую культуру и рассматривались как ее представители.
Произведения И.И. Левитана, Л.С . Бакста, Марка Шагала,
скульптуры М.М . Антокольского признаны шедеврами
русского
искусства. Некоторым евреям пришлось сменить
религию и стать христианами. Физик, академик АФ.
Иоффе, например, стал лютеранином. Еврейским писателям в
большой степени удалось отразить оригинальность
русской
еврейской культуры. Самым известным среди них был
Шолом-Алейхем (псевдоним Ш.Н. Рабиновича).
Борьба за равноправие народов постепенно стала
неотъемлемой частью политической борьбы в России.
Представители как ради ка ль ны х,
так и
либеральных
партий участвовали в различных формах протеста против
национального угнетения. Политическая борьба в России
также оставила свой отпечаток на культурной жизни.
Российские писатели, ученые и художники возвышали голос,
протестуя против действий царского правительства,
особенно во время революции 1905-1907 гг. Политическая
борьба,
в свою
очередь, отразилась в различных областях
культурной жизни. Революционный лагерь был
представлен несколькими политическими партиями:
социал-демократами и социалистами-революционерами,
возглавляемыми В.М . Черновым и другими лидерами. Партия
социал-демократов раскололась на партию большевиков,
возглавляемую В.И. Лениным, и меньшевиков во главе с
Г.В . Плехановым и Л. Мартовым. Либеральная оппозиция
была представлена сторонниками
конституционно-демократической партии (партии кадетов), среди лидеров
которой был выдающийся историк П.Н. Милюков. Он
принадлежал к так называемой «московской» исторической
школе, возглавляемой академиком В.О . Ключевским.
Выдающиеся достижения российских ученых, актеров,
музыкантов и художников способствовали культурному
прогрессу России. Однако большая часть населения,
особенно крестьянства, по-прежнему испытывала огромные
трудности. В стране росло недовольство, и политические
партии, предлагавшие осуществить преобразования
революционным путем, получали решительную поддержку.
Только под влиянием первой русской революции
1905-1907 гг. царское правительство пошло на некоторые
уступки. Однако даже после учреждения Государственной
Думы «Свод основных государственных законов
Российской империи» (в редакции 1906 г.) провозглашал:
«Императору Всероссийскому принадлежит верховная
самодержавная власть. Повиноваться власти Его, не только за страх,
но и за совесть, сам Бог повелевает». Последний русский
император Николай II упорно пытался сохранить
самодержавный xapaicrep своей власти. Эта политика становилась
препятствием для мирной эволюции государственной
системы: она
тормозила крайне необходимые реформы,
делая угрозу революции неизбежной, и вела Россию и ее
культуры к кризису.
БИБЛИОГРАФИЯ
АХИЕЗЕР АС. 1991. Россия: критика исторического опыта. Т. 1 -3 .
Москва.
БЕССОНОВ Б.Н . 1993. Судьба России: взгляд русских мыслителей.
Москва.
ВОЛЫНКИН Н. М. 1976. Очерки истории русской культуры
второй половины XIX века. Москва.
ДМИТРИЕВ С.С. 1985. Очерки русской культуры начала XX века.
Москва.
ПОЗНАНСКИЙ В.В. 1975. Очерк формирования русской
национальной культуры. Первая половина XIX века. Москва.
.
1994. Пути и миражи русской культуры. Санкт-Петербург.
СОБОЛЕВА Е.В . 1983. Организация науки в пореформенной России.
Москва.
ЩЕРБИНА В.Р . (ред.) . 1987. Мировое значение русской
литературы XIX века. Москва.
ЭЙМОНТОВА Р.Т. 1985. Русскийуниверситет на грани двух эпох {от
России крепостной к России капиталистической). Москва.
ЯКОВКИНА Н.И . 1989. Очерки русской культуры первой половины
XIX века. Москва.
BESANCON, А 1974. Education et societe en Russie dans le second tiers
du XIXe siecle. La Haye, Paris.
CONFINO, М. 1991 . Societe et mentalite: collectives en Russie sous VAncien
Regime; Paris.
EKLOF, B.; FRANK, S. (eds.); 1990. The World of the Russian Peasant.
Boston MA
GRAHAM, L R. 1993. Science in Russia and the Soviet Union. A Short
History. Cambridge.
HINGLEY, R. 1967. Russian Writers and Society. 1825 -1901 . New York
and Toronto.
WILLIAMS, RC .1997 . Russia imagined: Art, Culture and National Identity.
1840-1995 Frankfurt-am-Main.
349

10.2.4
ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
10.2.4.1
ОБЗОР
Николай Тодоров
НАРОДЫ БЕЗ ГОСУДАРСТВА
Период после 1789 г. был временем глубоких
политических и культурных преобразований на Балканах.
Социальные и культурные изменения, постепенно
проявлявшиеся в течение всего XVIII в., достигли в этот
период своего
апогея. Идеи французских энциклопедистов, сатиры
Вольтера, принципы народовластия, провозглашенные Руссо,
и в особенности призыв Французской революции к
«Свободе, Равенству, Братству» и созданию нац ион аль ны х
государств нашли на Балканах весьма восприимчивые круги
населения; ими были, прежде всего, группы православных
торговцев и интеллигенция в
городских центрах
Османской империи. Эти идеи были связаны с идеалом
национальной независимости и вдо хн овл ял и участников
освободительной борьбы, вспыхивавшей среди всех балканских
народов в течение XIX в., романтическим и
революционным
пафосом1.
Между тем, международная обстановка была
неблагоприятна для подобных действий. В 1815 г. после
крушения наполеоновской империи для обеспечения
решений Венского конгресса 1814-1815 гг. в
Париже
русским императором Александром I, австрийским
императором Францем I и прусским королем Фридрихом
Вильгельмом III был подписан Акт о создании
Священного союза, который провозгласил принципы
незыблемости и законности империй в качестве основных
принципов европейской политики. После этого к
Священному союзу присоединился французский король
Людовик XVIII, а затем большинство монархов Европы.
Хотя турки не были приглашены в качестве одной из
под писа вших ся сторон, сфера влияния этих
принципов была расширена и на
Османскую империю. Любая
попытка
свержения иностранного господства отныне
считал ась актом
терроризма.
Еще в 1798 г.
греческий революционер-демократ, поэт
Ригас Велестинлис (ок. 1757-1798), боровшийся против
османского ига, был
арестован австрийскими властями и
передан туркам, которые немедленно казнили его.
Однако уже
вто
время ничто не могло остановить
призывы
угнетенных народов
к
вооруженному сопротивлению и
восстанию. Создавались тайные революционные
комитеты и
организации, которые постепенно распространились
по всей терри тор ии Балканского
полуострова.
Солидарность
между балканскими народами
стала
прав илом
-
представители сопредельных этнических сообществ
присоединялись к освободительной борьбе того или иного
балканского народа.
Сербам еще в начале XIX в. первым удалось
постепенно завоевать автономию в границах Белградского
пашалыка
(провинция или область в Османской империи,
находившаяся под властью паши.
-
Прим. ред?). Болгары и
греки поспешили к ним на помощь. Спустя 20 лет греки
также начали
героическую 10-летнюю
войну против
османского
порабощения. Добровольцы из всех балканских
регионов стекались в два центра греческого восстания
-
Дунайские княжества и на полуостров Пелопоннес.
Европейские д ер ж а вы
начали сомневаться в жизненности
принципа
зак он нос ти
империй, который они сами же
ввели.
Кризис Османской империи, вызванный Греческой
революцией 1821-1829 гг. , создал благоприятные
обстоятельства для Русско-турецкой войны 1828-1829 гг. ,
в
результате которой Греция добилась официальной
независимости, хотя и в
границах, где проживала лишь четверть
греческого населения, находившегося под турецким
владычеством. По существу, формирование государств и
наций в европейских провинциях Османской империи
представляло собой наиболее революционное изменение
в балк анск ой
истории XIX в .
На протяжении
всего этого столетия балканские
народы
с
переменным успехом продолжали
наст ойчи вые
попыт ки
свергнуть
османс кое влад ычес тво. В 1870-е гг .
южные славяне вели
бескомпромиссную борьбу за
освобождение: сербы и черногорцы в Боснии и
Герцеговине,
болгары к северу и югу от горного хребта
Стара-Планина (Балканских гор). Международное возмущение по
поводу жесткого подавления восстания на болгарских
землях в апреле 1876 г. дало России основание для нового
вооруженного выступления против Османской империи.
В результате Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
фактическая независимость Болгарии также была завоевана,
а Черногория и Сербия были признаны независимыми
государств ами. Румыния, принимавшая участие в войне,
разорвала свои вассальные отношения с Турцией и также
обрела независимость. Таким образом, в результате серии
революционных взрывов возникли новые государства, и
их
территориальные устремления осуществились в ходе
многочисленных восстаний
против Османского
владычества с целью воссоединения по этнографическому и
лингвистическому признакам. Эти цели стали основой
внешней политики вновь образовавшихся государств по
отношению к Османской империи, а также к великим
европейским державам и в отношениях между самими этими
государствами.
Однако значительная часть Балканского полуострова
по-прежнему оставалась под властью Османской империи,
350

ЕВРОПА
и население
на этих территориях вело революционную
борьбу при под держке своих соотечественников во вновь
образовавшихся
балканских государствах. Признание
политической независимости сербов, греков, румын и
болгар привело
к
ускоренным
изменениям
стратегии великих
европейских держав
в Юго-Восточной Европе. Наряду с
проявлениями традиционных интересов
Великобритании, Франции,
России и Габсбургов, которые в течение
долгого времени соперничали друг с другом за влияние на
Балканах, происходило новое распределение
власти.
Австро-Венгрия добилась прочного положения в западной
и центральной части Балк анского
полу острова, вме ст е с
тем, голос Германии в хоре европейских держав
становился все громче. Каждое государство преследовало свои
интересы
в Восточном Средиземноморье, стараясь
утвердиться
на Балканах в пол итичес ком отно шении, а
также создать благоприятные условия для своего
культурного
влияния.
В росте национального самосознания
народов,
находившихся под властью Габсбургов и подчинен ных туркам-
османам, существовали типологические различия. Первые
обычно не были втянуты в конфессиональные
ко нфл ик ты с государственной властью или с господствующей
Церковью, так как христианство было для них общей
религией. С другой стороны, положение балканских
народов под
властью турок было совершенно иным. В условиях
господства ислама как государственной религии борьба
балканских народов,
в большинстве свое м
христианских,
за
свержение
осма нско го господства обычно
принимала
форму борьбы Креста против Полумесяца. Это объясняет
частую согласованность действий участников
освободительных движений в соседних странах. Однако
постепенно религиозное рвение как основная черта нации
отступал на второй план. Предметом споров, вбивавших клин
между балканскими православными Церквями, особенно
греческой и болгарской, было теперь не превосходство
одной Церкви над другой, а территориальные границы
страны.
НАЦИОНАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ
ВXIXв.
произошло изменение, хотя и не
одновременное, экономической
роли целого сло я населения
Балканского
полуострова. Возросшее чувство собственного
достоинства отразилось на всех сферах жизни народа.
Сначала влиятельная торговая
и
предпринимательская
прослойка образовалась среди греков. Своей силой и видным
положением она во многом была обязана
многочисленной греческой диаспоре, рассеянной практически по всем
средиземноморским торговым центрам, Центральной
Европе и России.
Греки накопили богатства благодаря
посреднической роли, которую играли в торговле
европейских
государств со странами Леванта, извлекая выгоду из
изменений политической обстановки в Европе в
последние десятилетия XVIII и в начале XIX в. С открытием
Одесского
порта греки, поселившиеся в России, стали
осуществлять
большую часть черноморской торговли. К
середине века
греческий торговый флот имел суда общим
водоизмещением порядка 300 тыс. т. Свыше половины судов
на
Дунае плавали под греческим флагом. Так как греческая
буржуазия была рассеяна по всему Балканскому
полуострову, современные наблюдатели начали считать ее
балканским средним классом.
Улучшение материального положения греческого
среднего класса позволило подорвать традиционное
господство греческой знати и крупных землевладельцев,
положение
которых поддерживалось благодаря поддержке
османских властей, которые вербовали из их рядов
высших сановников и господарей княжеств Молдавия и
Валахия.
Борьба за превосходство между двумя группами была
особенно жестокой в сфере образования, где начинали
изучаться новые светские естественнонаучные
дисциплины. Усваивались и распространялись современные и
прогрессивные западные идеи и
предпринимались попытки
поднять статус местного диалекта до уровня
литературного языка. Однако согласие в рядах греческой
интеллигенции не было достигнуто. Один из двух полюсов составили
сторонники «Великой идеи» возрождения Византийской
империи
в отношении ее культурной роли и в ее
территориальных границах, которая полностью оформилась
приблизительно к середине XIX в . и
получила хождение в
прав ящих кругах Греции. Она основывалась на
предположении о неразрывной преемственности между Грецией
Нового вре мени
и
Грецией классического и средневекового
периодов.
Только во второй половине XIX в .
проявилось влияние
умеренных националистов, вдохновлявшихся идеями так
называемой Ионической школы. Эту школу возглавлял
Дионисиос Соломос (1798-1857), поэт, отстаивавший
признание народного греческого языка в качестве
литературного и восхвалявший революционные достижения
Греческой войны за независимость. Умеренный
патриотизм, наиболее выдающимся представителем которого во
второй половине XIX в. был основатель 2-й литературной
Афинской школы Костис Паламас (1859-1943),
постепенно, но основательно вторгался в
интеллектуальную сферу,
пока не
восторжествовал
окончательно.
В течение всего XIX в.
Афины продолжали создавать
себе репутацию духовного центра эллинизма, в то же
время экономической столицей греков был Стамбул. Это
стало возможно благодаря проведению в Османской
империи реформ танзимата (от араб, танзим
-
упорядочение)
в 1839-
на ч а л е 1870-х г г. , кото рые способствовали
зарождению капиталистических отношений и гарантировали
равные гражданские права мусульманам и христианам.
Греки извлекли из этих реформ большую выгоду: в
Стамбуле они стали банкирами, а в
Александрии захватили
треть всей коммерции.
В самой независимой Греции при нескольких
правительствах, возглавлявшихся X. Тфикуписом (1832-1896),
были проведены масштабные общественные работы,
проложен Коринфский канал, а в начале XX в. греческий
морской флот достиг общего водоизмещения почти в 1 млн. т.
Городское население составляло уже около 30% от общей
численности. Оживление разнообразной деятельности
происходило не в последнюю очередь за счет крупных
займов Греции у Великобритании, Франции, а позднее и
Германии. Постоянно рос внешний долг государства, и в
1893 г., не имея
средств для оплаты долгов, правительство
Тфикуписа объявило о государственном банкротстве. В
стране проблемной сферой оставалось сельское
хозяйство, так как около трех четвертей всех пахотных земель
находилось руках крупных землевладельцев, и это
положение порождало сильное возмущение и частые
беспорядки среди мелких арендаторов и безземельной бедноты.
Приход к власти премьер-министра Элефтериоса Вени-
зелоса (1864-1936), после того как он наглядно
продемон стрир овал
свое политическое
искусс тво
во врем я
восстаний на его родном о.
Крит, ознаменовал наступление
нового пе ри ода
в
греческой истории. Венизелос провел
реорганизацию государственных учреждений, реформы
налогообложения и аграрную и выдвинул ряд балканских
инициатив во внешней политике.
В Румынии национальное возрождение протекало по
особому пути. Два дунайских княжества не являлись
неотъемлемой частью османской системы. Будучи
вассальными княжествами, они сохраняли свою социальную
структуру и относительную автономию в обмен на
фиксированную ежегодную дань Порте. Однако в силу своего
географического положения Валахия и Молдавия
пос тоя нн о вовлекались не тол ьк о в
политическую борьбу на
351

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Балканах, но и в экспансионистскую политику Австрии и
России в бассейне
Дуная. До начала XVIII в. княжества
управлялись румынскими
кн язья ми и сов етами
бояр.
Вовлеченные в русские
или
австрийские интриги, местные
князья
потеряли поддержку Высокой Порты, которая
передала контроль над княжествами в руки греческих
фанариотов (букв.
-
жители
Фанара, квартала в Стамбуле с
резиденцией греческого патриарха; представители
г ре че ск ог о духовенства и торгово-денежной аристократии.
-
Прим. ред?). В течение XVIII и в начале XIX в.
фанариотские правители
-
господари (князья Молдавии и Валахии)
обеспечивали владычество Порты и гегемонию правящих
кругов греческих фанариотов на Балканах.
Когда в 1821 г.
вспыхнуло Валашское восстание,
крупнейшее в истории Валахии, то в ответ на
призывы к
освобождению туда хлынули многочисленные добровольцы,
представлявшие все балканские народы. Румынских
повстанцев в Дунайских княжествах возглавлял Тудор Вла-
димиреску (ок. 1780-1821), социальные компоненты
программы которого и ее антифанариотская направленность
расходились с приоритетами греческих участников
восстания («гетеристов», во главе которых стоял А Ипсилан-
ти.
-
Прим.ред.). Кроме того, в действиях вождей
румынского восстания вскоре появилась нерешительность ввиду
негативного отношения России к их действиям и
неминуемого вторжения турецких войск, сосредоточившихся
в
Северной Болгарии. Несмотря на поражение восстания,
его
принято
считать началом Новой
ис тор ии Румынии.
Кроме того, в
результате
этих событий Россия взяла на себя
роль общепризнанного защитника Дунайских княжеств.
Временная российская администрация предприняла
реорганизацию не только политической
структуры
княж ест в, но и их экон омич еско й и социальной жизни.
Во вр ем я революционных
событий 1848 г. в
Европе
Валахия и Молдавия стали ареной революционной
агитации для части молодых либералов, самым выдающимся из
которых был
историк
и
публицист Николае Бэлческу
(1819-1852), принимавший участие в парижских
событиях того же года. Они выступали с требованием
политических
прав и аграрной реформы. В результате вторжения
русских и турецких войск революционные силы были
разгромлены, а положение подавляющего большинства
населения -
крестьянства
-
начало постепенно
ухудшаться.
Более светлые перспективы для Дунайских княжеств
начали
зарождаться
после
Крымской войны (1853-
1856 гг.), когда произошли некоторые обнадеживающие
изменения и была подтверждена свобода судоходства на
Дунае. Нерешенным оставался вопрос, касавшийся румын,
проживавших
в
Цэансильвании. После Венгерской
революции Габсбурги превратили этот район в отдельную
провинцию, управлявшуюся напрямую из Вены, и
усилили в
ней немецкое присутствие.
Начиная с 1859 г. и на
протяжении 1860-х гг ., во время
правления господаря Александру Йоана Кузы (1820-1873),
был совершен решающий шаг в объединении княжеств в
составе соединенных княжеств Молдовы и Валахии.
При
премьер-министре Михаиле Когэлничану (1817-1891)
были проведены такие далеко идущие буржуазные
преобразования, как секуляризация церковных земель и
аграрная реформа (1864 г.), отменившая принудительный труд
и
разрешившая покупку земли, которую крестьяне
обрабатывали до тех пор.
Румынией государство стало официально называться
в
правление Карла (Кароля) I из династии Гогенцоллернов,
взошедшего на княжеский трон в 1866 г. после отречения
А Кузы. Всякая официальная зависимость от Порты была
упразднена после участия Румынии в Русско-турецкой
войне 1877-1878 гг. ,
ив 1881 г. Кароль провозгласил себя
королем. В течение
полувека до первой мировой войны
внимание
короля, правительства
и всего
румынского
общества привлекали две основные проблемы: положение
крестьян ства
и
судьба трансильванских румын. В Румынии
по-прежнему преобладало крупное землевладение:
нескольким тысячам крупных землевладельцев
принадлежало более половины пахотной земли, тогда как
многомиллионная армия безземельных крестьян и мелких
землевладельцев и арендаторов безжалостно контролировалась и
эксплуатировалась как земельными магнатами, так и
государством.
В сельской местности часто происходили
выступления крестьян с протестами и отдельные
столкновения. Недовольство достигло кульминации, вылившись в
массовое Крестьянское восстание 1907 г., основным
лозунгом которого было «Тфебуем земли!» и которое было
подавлено с крайней жестокостью.
Общественное мнение и политические партии были
единодушны в своем отношении к судьбе
соотечественников в Т^ансильвании. Временная ориентация Румынии
в
сторону Австрии сделала возможным учреждение в
Тфансильвании автокефальной румынской церкви, а
также
равноправие румынского языка по отношению к
немецкому и венгерскому. Однако после создания в 1867 г.
дуалистической (двуединой) монархии Австро-Венгрия
венгры восстановили свое привилегированное положение
в
провинции (которая стала частью Королевства венгров,
или
Т£>анслейтании в этой
монархии.
-
Прим. ред?).
Сербы вступили в XIX в. со значительным
культурным
багажом благодаря интеллектуальной деятельности
сербов Воеводины, находившейся под властью Габсбургов. Так
как в
центре Воеводины г. Нови-Сад были достигнуты
значительные
успехи в области книгопечатания и высшего
образования, город стал известен как «Сербские Афины».
Здесь в августе 1866 г. была создана
культурно-просветительская и общественно-политическая организация «Ом-
ладина» (серб.
-
молодежь). Доситей Обрадович (ок. 1739-
1811), сыгравший заметную роль в становлении
литературы сербского Просвещения и заложивший основы
светской литературы, был первым, кто поддержал идею
единства всех сербов, основанную на представлении об их
родовой и лингвистической общности. После освобождения
Сербии Белград стал вторым ц ен тр ом сербской культуры,
в
котором работал филолог, историк, фольклорист и
деятель сербского национального возрождения Вук Караджич
(1787-1864), основоположник современного сербского
литературного языка.
Крайне важной для подъема
национального самосознания и чувства единства в сербском
народе была также роль Петра И Петровича Негоша (1830-
1851 гг.), правителя (митрополита, или владыки)
Черногории и выдающегося поэта.
К середине XIX в. нас еление
Сербского княжества
насчитывало около 1 млн. чел ., большинство из них
составляли мелкие и
средние землевладельцы, была также
тонкая
прослойка крупных помещиков и
торгово-ростовщического среднего класса. Первый промышленный подъем,
главным образом в горнодобывающей сфере, произошел
на
рубеже веков.
Политическую историю Сербии до
первой мировой войны пронизывает пагубное соперничество
между двумя сербскими династиями
-
Карагеоргиевича-
мии
Обреновичами. В 1844 г.
сербский государственный
и политический деятель Илия Гарашанин (1812-1874)
составил внешнеполитическую программу «Начертание»,
в
которой был намечен курс Сербии в будущем.
Проникнутый целью сделать Сербию балканским Пьемонтом, этот
документ предусматривал освобождение южнославянских
народов от господства Турции и объединение их под
эгидой монархической Сербии. Для реализации этой
Великосербской программы велась подрывная деятельность в
насел енных сла вян ам и
провинциях как Габсбургской, так
и Османской империй. Были установлены связи с Георги
Стойков Раковски, болгарским революционером и
писателем, который основал Болгарскую легию (военное
соединение болгарских эмигрантов) в Белграде и
учас твовал в компании за
разрушение Белградской крепости, все
352

ЕВРОПА
еще занятой турецким гарнизоном. В период с 1817 по
1878 г Сербия вдвое увеличила площадь своей
территории.
В последние десятилетия XIX в. Сербия попала в
экономическую
и
финансовую зависимость от Австрии.
Сформировалась либеральная оппозиция репрессивному
королевскому режиму,
а также
революционно-демократический лагерь во главе со Светозаром Марковичем (1846-
1875), который впоследствии превратился в
социал-демократическое движение.
Босния и Герцеговина занимают особое место в
истории сербов.
Местным властителям, обратившимся в ислам,
на протяжении
веков османского владычества удавалось
сохранять относительную самостоятельность. Отношения
с центральным турецким правительством стали
напряженными во время реформ танзимата в Османской империи.
В течение нескольких десятилетий между
местными'землевладельцами и войсками
турецкого султана с
переменным успехом
велась самая настоящая война. Она
закончилась лишь в 1851 г. после значительных потерь, когда
сопротивление землевладельцев было подавлено.
Наследственные привилегии были отменены, и эти два региона
были объединены в одну провинцию, столица которой
была перенесена
из Травника в Сараево. Годом позже
христиане Герцеговины восстали против решения
центрального правительства разоружить население. На помощь к
восставшим пришла Черногория. В 1862 г., после упорной
и затяжной борьбы был достигнут компромисс.
Кульминационным пунктом освободительного движения в
Боснии и Герцеговине было Герцеговинско-Боснийское
восстание 1875-1878 гг., вызвавшее
крупный международный
кризис,
так называемый Боснийский кризис 1875-1878 гг.
Оккупация Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины по
решению Берлинского конгресса 1878 г. с их
последующей аннексией Австро-Венгрией в 1908 г.,
сопровождавшейся преследованием сербов и поселением
не мец ких коло нистов,
-
всё это привело
к тому, что этот
регион стал одним из потенциально наиболее
взрывоопасных на Балканах.
В течение всего XIX в. устремления южных славян в
пределах Габсбургской империи также
эволюционировали от требований культурного характера до широкой
внутренней автономии, а затем и полной независимости.
Создание Наполеоном I вассального от Франции
государственного объединения хорватских земель (1809-1814 гг.)
-
Иллирийских провинций и проведение там
недолговечных, но радикальных преобразований, в частности,
отмены
крепостного права и осуществления либеральных
реформ, особенно сильно повлияли на хорватов.
В 1830-е и
1840-е г г.
иллиризм
-
общественно-политическое и
культурное движение
-
был крайне влиятелен как идеология,
объединяющая сербов и хорватов общей политической
программой, поддерживающей национальную культуру.
Движение, которое возглавлял Людевит Гай (1809-1872),
добилось многочисленных успехов в области культуры,
наиболее заметным из которых была поддержка
сербскохорватского языка (называют его также сербским и
хорватским) в качестве общего языка южных славян. Во
время революции 1848 г. отказ
венгерского правительства
признать создание объединенной Хорватии с широкой
внутренней автономией подтолкнуло хорватов к
объединению
усилий с австрийцами в подавлении Венгерской
революции. В то
вр емя
как
хорватский национализм,
носивший
радикальный объединительный характер,
развивался параллельно с провенгерскими и проавстрийскими
группировками среди дворянства и элиты, в 1860-х гг.
произошло усиление югославизма (под которым понимается
культурное и политическое сближение славянских
народов, создание объединенного федеративного
югославского
государства и др.
-
Прим. ред?), сторонником которого
выступал хорватский политический деятель, епископ в
Джяково Йосип Штросмайер. Его идеи в определенной
мере послужили основой для создания государства
Югославия после первой мировой войны.
Болгары, населявшие восточную часть Балканского
полуострова, первыми подпали под османское
владычество. Лишенные собственного дворянства, которое было
либо истреблено, либо эмигрировало, либо было
уравнено с остальным населением, в течение столетий они
оставались преимущественно земледельческим народом с
небольшой прослойкой сельской верхушки (чорбаджии),
связанной с турецкой администрацией. Болгарские
деревни, в которых проживали мелкие сельские хозяева и
издольщики, страдали главным образом от пр оиз вол а
откупщиков и от недостатка земли. Социальная напряженность
была присуща этим местностям, и здесь периодически
возн ика ли
крестьянские
волнения. В 1830-х и 1840-х гг. в
Европу часто приходили сообщения о бунтах в
северо-западных районах страны, настолько часто, что
туда была
послана международная комиссия для того, чтобы
доложить о ситуации.
В первой половине XIX в.
болгарское общество
под вергло сь
сер ьезным преобразованиям, обусловленным
возникновением
среднего класса, которое положительным
образом сказалось на благосостоянии целых групп
городского и сельского населения.
Географическая близость к
столице Османской империи
-
Стамбулу с ее огромной
потребительской способностью помогла некоторым
болгарским торговцам получить
полный
контроль над
поставками овчины, а другим предпринимателям
-
организовать
производство и поставку тканей и шнура для униформы
реорганизованной турецкой армии. Наиболее
значительным следствием этих социальных изменений стало то, что
они создали благоприятные обстоятельства для развития
городов вдоль южных склонов гор Стара-Планина,
в
которых расширялось промышленное производство для
отдаленных рынков. Не случайно первые текстильные
фабрики с европейским оборудованием в Османской
империи
-
как
государственные,
та к и частные
-
появились
именно на
болгарских землях приблизительно в
середине XIX в.
Болгары не могли использовать возможности
диаспоры, подобной той, которую греки и сербы
образовали в соседних и более далеких странах. Болгарский
средний класс был сосредоточен внутри страны и в Стамбуле.
В 1840-х гг. в столице империи появилась болгарская
периодическая печать. Решительные меры по обеспечению
церковной службы на болгарском языке и получению
болгарской Церковью автокефального статуса увенчались
успехом в 1870 г. , когда Порта признала создание
Болгарского экзархата, хотя и за счет раскола с
Константинопольским патриархатом. Другим центром был Бухарест, где
была сосредоточена либеральная оппозиция, а также
революционное и демократическое движение.
К середине века началась серьезная подготовка к
революционным действиям. Во время Крымской войны
болгарские добровольцы образовали отдельные
подразделения, присоединившиеся к русской армии, где они
получили надлежащую подготовку. Население широко
участвовало в подпольной деятельности, чтобы поднять
восстания на местах. Хорошо вооруженные отряды перешли
через границу из Сербии и Румынии в Болгарию.
Руководит еле м этой к ам па ни и был Георги Раковский (1821-1867),
первый болгарский сторонник и организатор
координированных и объединенных действий балканских народов
для национального освобождения.
Используя опыт других балканских движений за
независимость, а также европейские революционные идеи,
которые проникали на Балканы в 1860-х и 1870-х гг .,
болгарское национально-освободительное движение
вступило в новую фазу. В 1869 г. в
Бухаресте был создан
Болгарский революционный центральный комитет, который
поставил
задачу создать широкую
сеть местных
революционных комитетов. Наиболее выдающимися деятелями
353

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
болгарского национально-освободительного движения
были Васил Левский (1837-1873), Любен Каравелов
(1834-1878) и Христо Ботев (1848-1876).
Жестокое подавление Апрельского восстания 1876 г.
привлекло внимание общественного мнения за границей
к
невыносимому положению болгар, и новое
обострение
печально известного «Восточного
вопроса»
вылилось в
Русско-турецкую войну 1877-1878 гг., в
которой активное
участие приняли Сербия и Румыния. Война завершилась
недолговечным Сан-Стефанским миром 1878 г., в
соответствии с которым в границах Болгарского экзархата, т.е. на
основании национального признака,
была создана
Великая Болгария
-
фактически самостоятельное государство,
автономное княж ест во с
правом избрания князя, который
признавался вассалом турецкого султана.
Условия Сан-Сте-
фанского мира были пересмотрены в соответствии с
Берлинским трактатом 1878 г., согласно которому
освобожденная Болгария была расчленена: из ее северной части
было образовано вассальное, по отношению к Турции
княжество
Болгария со столицей София (с 1879 г.), а из
южной части была создана автономная, в составе Османской
империи, провинция Восточная Румелия (главный город
Пловдив) во главе с христиан ским генерал-губернатором,
назначаемым султаном. Часть Фракии и Македония были
оставлены под прямым
и
безоговорочным управлением
Порты. В 1885 г., в результате восстания в Пловдиве,
произошло воссоединение Восточной Румелии с Болгарским
княжеством, воспринятое народом с большим
воодушевлением. Однако это воссоединение послужило принятию
сербским королем Миланом Обреновичем плохо
обоснованного решения
напасть на Болгарию. Эта
сербско-болгарская война 1885 г. закончилась
поражением Сербии и
ост ави ла
глубокие следы недоверия между двумя
соседними
народами.
Таким образом, Болгария стала крупнейшим из вновь
освободившихся государств и, несмотря на различные
трудности, достигла значительных успехов
в
экономическом и социальном развитии.
С другой стороны, в
политической сфере страна стала ареной ожесточенных споров
между политическими партиями
и
лидерами
о том, кто
лучше
может защитить интересы Болгарии
-
Россия или
западные державы, главным образом
-
кто может помочь
решить проблему невоссоединенных болгар в Македонии.
Эта борьба мнений доходила до политических убийств. В
последнее десятилетие века наиболее важную роль в
политической жизни страны играл Стефан Стамболов
(возглавлял правительство в 1887-1894 гг.), который в 1894 г.
был отстранен со своего поста, перешел
в оппозицию к
княз ю
Фердинанду Кобургскому и был убит агентами
княжеского
двора. Немецкий принц Фердинанд был избран
князем
Болгарии в 1887 г. и
принял титул царя после
провозглашения независимости Болгарии в 1908 г. Во
врем я
своего правления (до 1918 г.) он сосредоточил
всю власть
в своих
руках и проводил активную политику среди
болгарского населения Македонии, которая по-прежнему
находилась под властью Османской империи.
Албанцам, с их п ле ме н но й структурой, языковыми (две
большие диалектные области
-
гегская и тос кс ка я,
северная и южная соответственно) и религиозными (70%
мусульман, 20% православных и 10% католиков)
перегородками, пришлось преодолевать серьезные препятствия на
пути
к
национальному объединению. Все обучение велось
на языках
господствующей официальной церкви: на
турецком и арабском
-
у мусульман, греческом
-
у
православных, итальянском и латинском языках
-
у католиков.
В начале XIX в.
феодалы албанского происхождения,
та кие какАли -паша изТеп елены и Мустафа-паша (семейство
Бушати) из Шкодера, практически самостоятельно
правили значительными областями соответственно южной и
северной частями Албании. (Кроме того, Али-паша
объединил под своей властью прилегающие к Южной Албании
части Греции и Македонии.
-
Прим. ред.). Эти правители
активно сопротивлялись политике централизации в
период реформ.
Возрождение Албании (Relindja) началось во второй
половине века с
публикации учебников на албанском
языке и, прежде всего, было
сосредоточено
на
разработке
отдельного албанского алфавита. Огромное значение имел
литературный вклад албанских колоний в Италии,
население которых вдохновлялось идеями итальянского Ри-
сорджименто. Созданная в Призрене при поддержке
турецкого правительства после Берлинского конгресса,
Албанская лига (1878 г.) выступала против любых попыток
анне ксировать
албанские
территории
и
стремилась
к
полу чен ию
автономии Албании в
рамках
Османской
империи. Особенно важную роль играли многочисленные
член ы семьи
Фрашери, среди которых были Абдул (1832-
1892), руководитель Албанской лиги, его брат Наим (1846-
1900), самый известный албанский поэт того времени, и
многие другие. Сопротивление туркам было
повсеместным, но Порте удавалось усмирять его. Деятель
национального
возрождения,
писатель и поэт Фан Ноли (1882-1965)
основал в США Албанскую православную церковь под
юрисдикцией русского патриарха, которая стала важным
центром национального самосознания и агитации.
В 1912 г.
произошло всеобщее восстание албанцев. В
разгар подготовки балканских государств к войне против
Османской империи турецкое правительство не смогло
выставить против албанцев достаточные силы. Оно было
вынуждено признать независимость, которую албанцы
провозгласили 28 ноября 1912 г. на заседании своего
Национального собрания во Влёре. Там же было
сформировано временное правительство Албании во главе с
Исмаилом Кемаль-беем (1844-1919). Временное правительство
провело всеобщую мобилизацию и предприняло
жизненно необходимые дипломатические шаги для
международного признания в Вене, Риме и Лондоне. В результате
Албания стала готова твердо защищать свою целостность и
независимость в ходе Балканских войн 1912-1913 гг.
Последней балканской этнической группой, у которой
проявилось национальное самосознание, были турки,
господствующая часть населения Османской
империи.
Большинство их возражали против проведения реформ по
европейским образцам, которые, как они считали,
проти воре чили
их
религиозным традициям
и особенностям.
Улучшение общего положения и уверенность
в своих силах
подвластного христианского населения, которые несли
эти
реформы, вызывали у турок еще большее возмущение.
Таким образом, в XIX в. возникла двойственная ситуация:
с одной стороны, турки по-прежнему считали себ я
хозяевами над всеми жителями огромной империи и, с другой
стороны, они чувствовали
с е бя незащищ енными от
полу кол они аль ной
эксплуатации
со
стороны
части великих
держав
и
ощущали угрозу, которую представлял для них
социально-экономический рост подвластных
христианских
народов.
Правление турецкого султана Абдул-Хамида II (1876-
1909 гг.) было отмечено жестокими внутренними
репрессиями и усилением национально-освободительной
борьбы: за восстанием греков на Крите последовала
Греко-турецкая война 1919-1922 гг.; массовый бунт вспыхнул
среди армян в Анатолии, а позднее среди болгар в Македонии
и Восточной Фракии; даже единоверцы-албанцы были
настроены радикально. Репрессии против участников
этих
революционных выступлений были жестокими и,
особенно в отношении армян, предвещали
катастрофический геноцид во
время первой мировой войны. Великие
державы, которые в т еч ен ие десятилетий поддерживали
Османскую империю путем международного
покровительства и
крупных вложений, изменили свою политику
по отношению к ней, и в
результате произошла
корректировка интересов. Великобритания и Россия, уладив свои
354

ЕВРОПА
противоречия
в
других
частях света, приняли новую
балканскую политику,
к которой вскоре примкнула Франция.
Германия
осталась единственным преданным
сторонником Османской империи.
В самой Османской империи во второй половине XIX
в. либеральная оппозиция объединилась в тайное
общество «Новые османы». Они видели выход из
внутренних
раздоров,
ослаблявших империю, в установлении
конституционного строя в Турции. Но их эксперимент по
созданию более либерального строя оказался недолговечным:
султан Абдул-Хамид II в 1878 г. отменил конституцию,
подверг репрессиям
большинство «новых османов», в том
числе примкнувшего
к ним великого турецкого
реформатора Мйдхат-пашу, автора отменной конституции, и
установил самодержавный режим. К началу XX в. возникли
новые группы и общества в империи и за границей;
преемниками «новых османов» выступили младотурки,
учредившие в 1889 г. тайный комитет «Единение и прогресс». Это
движение
положило начало младотурецкой оппозиции
как общенациональной турецкой организации, которая
стремилась модернизировать государство, заменив
султанское самодержавие конституционным строем.
Их
программа
включала введение парламентарного строя
и
представительства всех
народов,
связанных общей
преданностью объединенному государству. Однако право на
самоопределение
и не зави симо сть
народов было решительно
отвергнуто. Несмотря на некоторые оговорки
относительно конечных намерений младотурок, переворот, который
они осуществили в 1908 г.
(так называемая
Младотурецкая революция 1908 г.
-
Прим.ред?),
вызвал
всеобщую
поддержку и большие надежды на то, что
режим станет более
либеральным. Султан Абдул-Хамид II был вынужден
восстановить действие конституции 1876 г. и созвать
парламент. В новый турецкий парламент было избрано 147
турок, 60 арабов, 27 албанцев, 26 греков, 14 армян, 10 болгар
и 4 еврея.
Несмотря на это многонациональное
представительство, вскоре последовали различные ограничения для
национальных школ и другой национальной деятельности.
Власти приступили к разоружению населения, а
мусульмане из Боснии и Герцеговины были переселены в
Македонию. Младотурки стали проповедовать идеи
пантюркизма, поддерживая его в качестве официальной идеологии,
а название «турок» стало применяться по отношению ко
всем подданным. Молодые балканские государства
восприняли кампанию против христиан в империи как
открытый вызов. Идея объединения сил для совместных
военных действий против Османской империи получала все
большее распространение, не без помощи
заинтересованных стран Антанты (союза Великобритании, Франции и
России, оформившегося в 1904-1907 гг.
-
Прим. ред.).
Вскоре дипломатические усилия балканских правительств
привели к
желаемому результату:
в 1912 г. был заключен
Балканский союз между Болгарией, Грецией, Сербией и
Черногорией против Османской империи для
окончательного изгнания турок из Европы и раздела ее владений
между четырьмя балканскими государствами.
В первой Балканской войне 1912-1913 гг. Османская
империя потерпела полное поражение, однако
победившие балканские государства оказались неспособны
достигнуть согласия относительно раздела вновь
освобожденных территорий. Принцип автономии Македонии был
отброшен. Кроме того, были полностью
проигнорированы наде жд ы албанцев на независимость. Споры между
балканскими союзниками
привели
к столкновениям и в ко-
нечнохМ итоге
-
ко
второй Балканской войне в 1913 г.
между Болгарией, с одной стороны,
и
Сербией, Грецией и
Черногорией
-
с
другой, причем на этой
стороне
так же
выступали Румыния и Турция. Война завершилась
поражением Болгарии и на десятилетия вплоть до второй мировой
войны определила напряженные отношения между
балканскими государствами: Болгария стремилась вернуть
утерянные в результате войны пограничные земли с
болгарским населением, а победители были решительно
настроены защищать достигнутый статус-кво.
Балканские страны возникли из многовекового
османского абсолютизма, но оказались втянуты в орбиту
интересов враждующих великих д ерж а в . Австро-Венгрия была
единственной великой державой, имевшей владения на
Балканах и многочисленное южнославянское население
в своих пределах, поэтому совершенно не удивительно,
что война вспыхнула именно здесь, из-за нерешенной
проблемы южных славян. Кроме того, Балканские войны
привели к возникновению серьезных противоречий между
балканскими народами, оказавшимися на стороне
одного из двух враждующих военных союзов великих держав:
Греция, Сербия и Румыния находились на стороне
Антанты, а Болгария и распадающаяся Османская империя
-
на
стороне одной из держав Центральной Европы.
ПРИМЕЧАНИЕ
10 том, какое влияние Французская революция оказала на
Балканы и на формирование национального самосознания
балканских народов, см. в работах Пасхалиса М. Китромилидеса (Paschalis
М. Kitromilides):
-
1990. / Galiki Epanastasi kai i Notioanatoliki Evropi
(«Французская революция
и Юго-Восточная Европа»). Athens;
-
1990. Enlightment, Nationalism, Orthodoxy: Studies in the Culture
and Political Thought ofSoutheastern Europe. Variorum, London.
БИБЛИОГРАФИЯ
CASTELLAN, G. 1991 . Histoire des Balkans, XIV-XX siecle. Presses
Universitaires de France. Paris. (See also Presses Universitaires de
France s, collection of histories of the Balkan peoples by the same
author).
DIMITROV, S.; MANCHEV, K. 1971. [История балканских народов].
Vol. 1. Sofia.
.
1975. [История балканских народов]. Vol. 2 . Sofia.
IORGA, N. 1936 -39- La place des Roumains dans Vhistoire universelle.
Vols. 1 -3. Bucharest.
.
1985-1991. [История Болгарии]. Vols. 5-7, Sofia.
.
1975-1977. [История греческого народа]. Vols. 11 -14, Athens.
JELAVICH, В. 1983 . History ofthe Balkans. The Eighteenth, Nineteenth and
Twentieth Centuries. Vols. 1-2 . New York.
KARAL, E. 1970. [Османская история]. Ankara.
.
1970. Les Lumieres et laformation de la conscience nationale chez
lespeuples du Sud-Est Europeen. Bucarest.
MILLER, A 1975. Mustapha Pacha Bairaktar. Bucarest.
PETROVICH, М. 1976. A History ofModem Serbia, 1804-1918. Vols. 1-2,
New Y)rk.
POLLO, S.; PUTO, A 1977. Histoire de lAlbanie des origines a nos jours.
Rouanne.
SVORONOS, N. 1956. Le commerce de Salonique au XVIIIs. Paris.
TODOROV, N. 1983. The Balkan City, 1400-1900. Seattle.
TRAIKOV, V. 1978 . [Идеологические программы и тенденции в
национа льно-ос вободит ельной борьбе балканских народов]. Sofia.

10.2.4.2
ИСКУССТВО
Ремус Никулеску
XIX в. был особенно важным периодом в искусстве
народов Юго-Восточной Европы. Подхваченные общим
стремлением к модернизации и освобождению, эти
этнические и
культурные сообщества пытались влиться в
художественные движения континента и в то же время
создать такие формы выражения, которые отражали бы
новую эру в их восприятии мира и духовной жизни.
Несмотря на то, что этот
процесс ускоряли или замедляли
мес тные
исторические обстоятельства, и что на нем
отпечатались особенности и традиции каждого народа, он, за
некоторыми исключениями, прошел через похожие этапы
развития.
В нескольких странах региона в начале Нового
времени произошел поразительный расцвет
неоклассицизма. Первоначально основным жанром живописи
был портрет,
в
котором проявился новый взгляд на
человека в духе Просвещения. Романтики обнаружили,
какое влияние на пробуждение национального
самосознания может оказывать воскрешение в памяти
фигур великих людей и событий прошлого. Ту же роль
выполняла ранняя монументальная скульптура.
Академизм распространял довольно однообразный набор
методов выражения и установил неверную иерархию
жанров. Но внимание художников все больше
привлекала повседневная, главным образом сельская, жизнь.
Эта тенденция совпала с увлечением пейзажем и,
временами, с практикой пленэра. В произведениях
живописцев и скульпторов различным образом проявлялось
освобождающее влияние импрессионизма. К 1900 г. и
в
последующие годы появились независимые художники,
и академические условности
постепенно были
отброшены. Все это способствовало развитию интереса к
народному искусству и к источникам
художественного
творчества, передаваемым из поколения в поколение.
АРХИТЕКТУРА
Одной из наиболее своеобразных особенностей
архитектуры Юго-Восточной Европы в XIX в. было влияние
местных
традиций на городское жилищное
строительство. Из нескольких основных типов развилось
мн ожес тво
архитектурных стилей, которые использовали в
строительстве и отделке мотивы, заимствованные у
мусульманского Востока и у Центральной Европы, от позднего
барокко до неоклассицизма. Особенно хорошо
сохранившиеся образцы жилищной архитектуры такого рода,
в
стиле
которых ярко пр ояви лис ь национа льные тр ад иц ии ,
можно найти в Болгарии (особенно в Пловдиве, городе-
музее Копривштица и Тырново), Северной Греции и
Албании.
Произведения болгарского архитектора-самоучки
Николы Фичева (1800-1881), плодовитого и
изобретательного зодчего, находились в центре этого культурного
Болгарского возрождения. Караван-сарай Манук-Бея
(1808 г.)
в
Бухаресте привлекает внимание огромным
множеством
традиционных
мотиво в. Ко н а к (особняк)
Милоша Обреновича, построенный в 1831-1834 гг. в
Белграде
Хаджи Никола Живковичем, является примером
перехода от балканского к
центральноевропейскому стилю в
сербской городской архитектуре. Среди албанских строений
этого периода
-
дворцы пашей, дома с крытыми
галереями и балконами и укрепленные жилые башни.
В румынских княжествах влияние неоклассицизма на
церковную архитектуру византийской традиции можно
наблюдать главным образом в декоративных элементах и
изредка в планировке самого здания (церковь монастыря
Нямц, около 1795 г.). В большей степени неоклассицизм
развился в светской архитектуре. Дворец правящего
князя (1806 г.)
и
резиденция боярина Николае Росновану
(1832 г.) в Яссах, оба построенные венцем Иоганном Фрай-
вальдом (Freywald), а также дв ор ец
князя
Григоре Гйка IV
в
Бухаресте (1822 г.) отражают стремления румынского
общества того времени. Основными
архитек торами
румынского неоклассицизма были Александру Орэску
(1817-1894), который учился в Мюнхенской академии и
спроектировал здание Бухарестского университета
(1857-1869), и
Стефан Эмильян (Emiliari) (1819-1899),
который обучался в Вене, дебютировал зданием высшей
школы
Андрея Шагуна в Брашове (1851-1856 гг.)
и
завершил свою
карьеру зданием Института анатомии в Яссах
(1890-1894 гг.).
Мюнхенский неоклассицизм проторил дорогу
ив
Грецию, родину средиземноморского классицизма, после
вступления на греческий королевский престол
баварского
принца Оттона (из рода Виттельбахов) в 1832 г.
Старый
королевский дворец в Афинах (ныне здание парламента),
спроектированный Ф. Гертнером при участии Л. Кленца
(оба из Мюнхена), был завершен в 1841 г.
Братья
Кристиан и Теофил Хансены из Дании также сделали свой вклад в
это направление. Кристиан Хансен был архитектором
Афинского университета (1837-1864 гг.), его брат
спроектировал здание Академии наук (1859-1887 гг.)
и
Национальной библиотеки
(1859-1891 гг.). Греческий
архитектор Лисандрос Кафганзоглу (1811-1886), обучавшийся в
Риме и во Франции, построил здание Национального
технического университета (1861 -1876 гг.). Несмотря на свои
археологические источники вдохновения, эти здания
ост ави ли
характерный отпечаток XIX в. на об ли ке Афин.
В турецкой архитектуре продолжало ощущаться
влияние барокко в сочетании с элементами неоклассицизма.
В этом смешанном стиле К Бальяном был построен
дворец Долмабахче в Стамбуле (1853 г.). Минареты мечети
Долмабахче (1854 г.) име ют форму коринфских колонн.
Стиль барокко в более его чистом виде можно наблюдать
в
некоторых мемориальных строениях, например,
могиле Накшидил Султан, жены Абдул-Хамида I (1818 г.), а так¬
356

ЕВРОПА
же мечети Кючюк Эффенди, датируемой 1825 г. и
образующей архитектурный
комплекс вместе с библиотекой и
фонтаном.
Неоготический стиль появился в рум ынс ки х
кн яж е ст в ах в период романтизма. В 1837 г.
писатель-современник в ос хи ща лс я
готическим домом семьи
Стурдза в Мик-
леушанах
в Молдавии. Позднее архитектор Ион Бериндеи
^
1371 _ 1928) применил готический стиль для сво его
шедевра
-
огромного здания, которое ныне является
Дворцом культуры
в Яссах (1907-1926 гг.). Многие здания были
спроектированы
в эклектичном стиле, который сочетал
элементы ренессанса
с
модернизированным барокко.
Зачастую это были произведения французских
архитекторов, например А. Галлерона (Румынский Атенеум в
Бухаресте,
1888 г.),
или
центральноевропейских архитекторов,
таких как чехи Й. Храски и А. Хруби (Оперный театр,
1892 г.); Ф. Фельнер и Г. Хельмер из Вены (Загребская
опера, 1895 г.; Народные театры в Яссах, 1896 г. и
Софии,
1906 г.) . Бывший Королевский дворец в Белграде (ныне
Народный театр) был создан сербским архитектором А Бу-
гарским (1835-1891) в подобном эклектичном стиле. В
1913 г. К Пражик (1857-1942) построил Национальный
музей в Сараево в стиле
неоренессанс. В центре Бухареста
к 1914 г. преобладали роскошные частные особняки во
французском вкусе XVIII в. , построенные румынскими
архитекторами, получившими подготовку в Париже.
Некоторые архитекторы выступали против
эклектизма. Ион Минку (1852-1912) посвятил жизнь
созданию нового румынского стиля, основанного на
традициях народного зодчества и старой религиозной
архитектуры (здание Центральной школы для девочек в
Бухаресте, 1890-1894 г.). Его примеру последовали
мног ие
архитекторы, среди которых Кристофи Черкез
(1872-1955) и Петре Антонеску (1873-1965). Возврат
к местным традициям проявился также в работах Све-
тозара Ивачковича (1844-1925), чья
монументальная
церковь Преображения в г. Па н че в о (1873-1877 гг.)
была вдохновлена средневековой сербской
архитектурой, и в
церкви Св. Блеза (Загреб, 1912), построенной
хорватом В. Ковачичем (1874-1924) и напоминающей
о далматских и византийских подходах к
строительству.
Турецкий архитектор Кемалеттин (1870-1927) создал
в ст ил е османского
возрождения мавзолей Махмуда
Шевкет-паши в Стамбуле (1909 г.).
СКУЛЬПТУРА
Развитие скульптуры, которую догматы православной
церкви и исламская
доктрина разрешали применять лишь
в виде орнамента, в Юго-Восточной Европе началось с
большим запозданием. Первопроходцем турецкой
скульптуры был Й. Оскан (1855-1914), который учился в Риме,
а затем стал
профессором Академии искусств в Стамбуле.
Албанская скульптура, по-видимому, ведет свое начало
лишь с 1899 г., с бюста Скандербега работы М. Топтани
(1865-1918). Даже в Греции, несмотря на ее бесценное
наследие древних памятников, первая современная
скульптура работы местных мастеров
появилась сравнительно
поздно. Статуя Ригаса Феррайоса (1871 г.) является
произведением И. Коссоса (1822-1873), ученика Христиана
Г. Зигеля (1808-1883) по Афинской академии искусств.
Неоклассицизм господствовал в греческой скульптуре до
конца XIX в. Леонидас Дросис (1834-1882), получивший
образование в Мюнхене, украсил статуями здание
Академии
наук в Афинах. Работавший в более
реалистической
манере Деметриос Филиппотис (1839-1919) черпал темы
из
повседневной жи зн и.
Яннулис Халепас (1851-1938)
вначале учился у Дросиса, а затем, как и его учитель,
получил образование в Мюнхене (в 1873-1876 гг.) . По
возвращении в
Грецию он создал свою знаменитую скульптуру
«Спящая девушка» (1878 г.)
-
надгробный памятник в
сти ле класси цизма.
Сербская скульптура Нового времени возникла под
влиянием мюнхенского эклектизма с
Петаром Убавкичем
(1852-19Ю), который также учился
в Риме, и Симеоном
Роксандичем (1874-1943), а также французского
акад еми ческ ого реа лиз ма
с
Джордже Йовановичем (1861-1953).
Сильное влияние Родена проявилось в работах хорвата
Рудольфа Вальдеца (1872-1929). Крупнейшим
скульптором югославских земель б ыл Иван Мештрович (1883-
1962), работы которого получили международную
из вест ност ь. Во
врем я
его
обучения в Вен е (1901-1905)
обнаружилась его тяга к стилю сецессион. Он также открыл
эстетический мир Родена, отразившийся в одной из его
пе рвых
крупных работ,
-
бронзовом «Фонтане жизни»
(Загреб, 1905). Впоследствии он выставил моде ль «Храма Ви-
довдана», который должен был быть возведен в память
битвы на Косовом поле 1389 г. Он так и не завершил этот
громадный проект, для которого он предназначил статуи
героев Милоша Обилича, королевича Марко и бановича
Страхини (1908-1910 гг.)
-
типичные образцы его
эмоционального и бунтарского искусства.
В Болгарии первыми скульпторами были
портретисты Жеко Спиридонов (1867-1945) и Мартин
Васильев (1867-1931). В произведениях ведущего
болгарского художника
в этой области Андрея Николова (1878-
1959), возвратившегося из Парижа в 1907 г., также
наблюдалось влияние искусства Родена. Во время
Балканских войн Иван Лазаров (1889-1952), выпускник
Софийской Академии художеств (1912 г.), создавал
небольшие скульптуры, изображавшие болгарских солдат.
В последующие годы он ваял фигуры крестьян и
стилизованные композиции.
Ион Георгеску (1856-1898), наиболее сложный
румынский скульптор второй половины XIX в. , учился
в
Бухар ес т е у неоклассиц иста Карла Шторка (1826-1887), а позднее
во
Франции, где восхищался произведениями Жана
Батиста Карпо и его
предшественников конца XVIII в. Он был
блестящим портретистом («Михай Паскали», 1882 г.)
и
мастером монументальной скульптуры («Георге Асаки»,
Яссы, 1890 г.) . Беспокойный романтизм некоторых
произведений Штефана Йонеску-Вал будя (1856-1918), по-
видимому, предвосхищает экспрессионизм.
В самом
начале XX в.
Димитре Пачуря (1875-1932) был отмечен за его
каменного «Великана» (1906 г.)
иза
смелую попытку
создать в скульптуре стилистический эквивалент
византийской иконописи («УспениеБогородицы», 1912 г.). В его
портретах можно различить черты как импрессионизма, так и
символизма.
Румынский скульптор Константин Бранкузи
(Брынкуши, 1876-1957), основатель современной
традиции в скульптуре XX в., один из родоначальников
абстракционизма, прошел профессиональную подготовку в
школе искусств и ремесел в г.
Крайова (1893-1898 гг.), в
школах изящных искусств в Бухаресте (1898-1902 гг.)
и
Париже (1905-1907 гг.). В свой «роденовский период» он
лепил эскизные скульптуры детей (1906-1907 гг.)
и «Сон»
(1908 г.), но лишь в «Мольбе»
-
статуе, предназначенной
для надгробного памятника в Бузэу (1907-1910 г.),
«Поцелуе» (1907-1909 г.)
и
«Мудрости земли» (1908 г.) он нашел
свой собственный стиль, придавая простым формам
символическое значение. Скульптура «Майастра» (Maiastra)
(1910-1912 гг.), изображающая мифическое существо,
почерпнутое из румынской народной легенды, стала
одним из его шедевров. К этой теме он возвращался в
последующие годы во всё более скромных
и
одухотворенных версиях. К 1917-1918 гг. Бранкузи уже работал в
своей парижской мастерской над предварительным
наброском «Бесконечной колонны», которая в конечном
итоге была возведена в 1937-1938 гг. как часть
ансамбля Тыргу-Жиу, посвященного румынам, павшим в
первой мировой войне.
357

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ЖИВОПИСЬ
Предшественники
До 1800 г. Ионические
острова у западных берегов
Балканского полуострова,
в те чени е не скол ьких веков
находившиеся под властью Венеции и защищенные от
османского господства, предоставляли благоприятные условия
для развития станковой живописи. Два художника, родом
из Занте, Николаос Кутузис (1741 -1813), учившийся в
Венеции, возможно
у Джованни Баттиста Тьеполо, и его
ученик Николаос
Кантунис (1768-1834) писали не только
картины
на
религиозные сюжеты, но также и в высшей
степени реалистичные портреты. Однако художественное
наследие Ионической школы осталось изолированным
явлением, влияние которого не распространилось даже на
материковую Грецию.
Влияние венского неоклассицизма на художников
Юго-Восточной Европы проявилось главным образом в
портретной живописи и украшении
иконостасов. Оно
присутствует
в
произведениях
таких маст еров сербского
классицизма, как Арсений Теодорович (1767-1826) и
Паве л
Джуркович (1772-1830). Некоторые из картин
Теодоровича близки к
т рад иц ии барокко, которая придает им
больший размах и монументальность. Портреты,
написанные Джурковичем,
-
с четкими
очертаниями
и
тщат ельн ой проработкой деталей -
образуют яркую галерею лиц
современников. Словенец Франц Кавчич (1762-1828),
автор мастерских и гармоничных классических
композиций, преподавал в Венской академии и затем стал ее
директором (1820 г.) .
Е. Альтини (1772-1813) в 1789 г. был послан учиться
из Ясс в Венскую академию. По возвращении он внес
большой вклад в распространение неоклассицизма в
Молдавии, где он написал несколько иконостасов и изящных
портретов. В картине, посвященной эпизоду из жизни
митрополита Вениамина Костаке (1813 г.), он проявил
романтическую чувствительность. Признаки раннего
романтизма также ощутимы в некоторых
полотнах Ми ха я
Тёплера, рисовавшего портреты представителей
бухарестской аристократии последних лет режима фанариотов (в
1820-х гг.). Николае Полковникул (1788-1842),
религиозный художник, получивший традиционное образование,
но по
своему
стилю
принадлежавший к тому же
новаторскому течению, также писал портреты,
в том числе
портрет
семьи
Ману (1825 г.).
Возрождение болгарской живописи тесно связано с
деятельностью нескольких религиозных художников и их
свежим и
индивидуальным стилем. Самым талантливым
среди
них был Захарий Зограф (1810-1853), младший сын
Христо Димитрова, основателя художественной школы в
г. Самоков, обучавшийся иконописи в монастыре
на
горе
Афон и совершивший путешествие в Австрию. Зограф стал
первым
значит ельным
болгарским станковым
портретистом. Его наблюдательность и дар колорита, его чувство
юмора и вкус к фантастическому видны в стенописи Бач-
ковского монастыря (1841 г.). Дух Самоковской школы и
ее особый народный характер сохранился до конца XIX в.
в произведениях Николы Образописова (1828-1915).
Бидермейер, романтизм и реализм
Сходство с венским стилевым направлением
бидермейера было очевидно в
произведениях таких
выдающихся сербских портретистов, как Константин Данил (1798-
1873), который также был замечательным религиозным
живописцем и бытописцем, Катарина Иванович (1811
1882) и Димитрие Аврамович (1815-1895). Первый
мастер современной хорватской живописи Векослав Карас
(1821-1858) развил свое тонкое чувство формы в Риме
(1841-1847 гг.), учась у «назарейцев»,
в частности, у
Ф. Овербека. Временами сербские романтики обращались
за вдохновением к легендам и истории. Новак Радонич
(1826-1890) проиллюстрировал балладу «Смерть
королевича Марко» (1857 г.), опубликованную Вуком
Стефановичем Караджичем. Сербский поэт и живописец Джура Як-
шич (1832-1878) придал своим портретам яркие и живые
черты, а в некоторых композициях на темы
национальной истории и национально освободительной борьбы
-
эффекты кьяроскуро (светотени). Получивший
подготовку в Мюн хе не Джордже Крстич (1851-1907), ставший
известным
мастером сербской живописи благодаря
реалистическим сельским типам и сценам, также писал
иконо стас ы, портреты
и пейзажи.
Румын Константин Лекка (Lecca, 1807-1887),
писавший портреты в сти ле кл асс иц изм а и
расписывавший
церкви, Михай Лапати (Mihail Lapaty, 1828-1862), поклонник
Теодора Жерико, и
Теодор Аман (1831-1891) посвящали
свои композиции валашскому господарю Михаю
Храброму, который в конце XVI в. стал предвестником
объединения своего народа. Т. Аман, выставлявшийся на Парижском
салоне еще в 1853 г., также был превосходным
портретистом, а в своих жанровых сценах
-
утонченным реалистом.
Георге Панаитяну (1816-1900), который учился, а затем в
течение многих лет жил в Мюнхене, был типичным
пред ста вит еле м ст ил я бидермейер. Среди румынских
портретистов и пейзажистов того
времени
также
заслуживают
внимания Ион Негулич (1812-1851), Барбу Исковеску
(1816-1854) и Константин Давид Розенталь (1820-1851);
все трое принимали участие в революции 1848 г. в
Валахии.
Исковеску написал портреты
нескольких
ли дер ов
румынского революционного движения в Тфансильвании.
Розенталь создал символический образ «Революционная
Румыния» (1851 г.), романтические истоки которой
мо жно возвести к
Делакруа. Другой аспект романтизма
представлен
акварел ями Кароля Поппа де Сатмари (1812
1888), неутомимого путешественника,
интересовавшегося не только местными типажами и пейзажами, но и
эк зоти чес ким
миром Среднего Востока.
Греческие художники начали склоняться к Мюнхену,
где многие из них учились. Теодорос Вризакис (Vrysakis,
1819-1878) вернулся в Грецию, чтобы собрать материал
для своих полотен, посвященных войне за независимость
1821-1829 гг. (<Лорд Байрон в Месолонгионе», 1862 г.). К
более позднему периоду принадлежат Никифорос Литрас
(1832-1904) и Николаос Гйзис (1842-1901), учившиеся у
представителя академизма Карла Пилота в Мюнхене. Они
писали сце ны на
греческие темы, в основном молодых
крестьянок и детей, которых они сделали подлинным
символом
народа.
Реализм произведений Литраса, а также
Полихрониса Лембесиса (1849-1913), первоначально
опиравшийся на музейную традицию, развился в сторону
пленэра. Константинос Воланакис (1837-1907) в своих
морских пейзажах, обычно напоминавший голландских
мастеров XVII в., вместе с тем, в наиболее личностных
полотнах также
умел уловить ощущение жизни и качество
света. Н. Гйзис в свою очередь стал преподавателем в
Мюнхенской академии (1882 г.). Его эволюция привела к
декоративному, идеалистическому стилю его последних
композиций и аллегорических фигур (плакат «История», 1891 г.).
Первыми видными турецкими живописцами
современной эпохи были Шекер Ахмед Паша (1841-1906) и
Сулейман Сейит (1842-1913), которые отправились во
Францию и развили свою изобразительную культуру и
технические навыки, получив академическую подготовку. Эти
ранние мастера, равно как Хуссейн Зекаи Паша (1860-
1919), предпочитали портретной живописи пейзаж и
бытописание.
Образ человека был цен тр ал ьн ым
в
творчестве
Османа Хамди-бея (1842-1910). В своих описательных
полотнах он также отвел особое место старинной
мебели, коврам и керамике своей страны.
358

ЕВРОПА
Художники Болгарского возрождения, работавшие на
освобождение своей страны, продолжали уделять
основное внимание портретной живописи. Вернувшись домой
в 1856 г. после обучения в Москве и
Санкт-Петербурге,
Станислав Доспевский (псевдоним; настоящее имя и
фамилия Зафир Зограф, 1823-1879) писал портреты ведущих
болгарских современников, наделяя их ярк о
выраженными чертами. Портреты Христо Цокева (1847-1883),
другого художника, учившегося в России, носят более
камерный характер и обращают на себя внимание качеством
живописи. Н ик ол ай П а в л ов и ч (1835-1894), завершивший
свое обучение в Вене и Мюнхене, был автором первых
болгарских исторических композиций («Аспарухнапути
кДунаю»>, 1867-1869 гг.) .
Албанская живопись Нового времени началась с
исторических
сюжетов и
изображений современных типажей
и обычаев. Внимание нескольких художников привлек
Скандербег, герой борьбы албанцев против османского
влад ыче ств а
в XV в. Он является главной фигурой
композиции Симона Рота (1887-1961) «Скандербег в битве»
(1915 г.) . Кол Идромено (1860-1939) учился в Венеции
(1875-1878 гг.)
и создал реалистичные религиозные
настенные росписи, а также жанровые сцены, пейзажи и
проницательные портреты. Ндок Мартини (1871-1916)
учился в Школе искусств
и
ремесел в Шкодере,
в Италии, затем
во Франции (1904-1909 гг.) . Он был портретистом, а
такж е написал фрески для Палаты депутатов
в Париже.
Пленэрная живопись, импрессионизм
и символизм
С румынским живописцем Николае Ионом Григорес-
ку (1838-1907), одним из пионеров пленэрной живописи
в
европейском искусстве, румынская школа живописи
достигла своего расцвета. Он учился
и
работал в Париже
(1861-1869) и примыкал к барбизонской школе, позднее
временами возвращался во Францию и жив о
интересовался
открытиями импрессионистов. Со времени войны за
независимость (1877-1878 гг.), которую Григореску
наблюдал на линии фронта,
он
привез сотни рисунков и
серию живописных работ, созданных в едином
современном духе. Его лирическое настроение также нашло
успешное выражение в портретах и пейзажах. К концу жизни он
в основном посвятил свое
творчество румынской
деревне, будучи самым трогательным
и
глубоким ее
толкова телем.
Некоторые соотечественники Григореску обязаны
ему раскрытием собственных талантов. Это касается Йона
Андрееску (1850-1882), полотна
которого, несмотря на
некоторую близость к импрессионистам (особенно
К. Писсарро и А Сислею), сохранили свое своеобразие,
состоявшее в
мрачном
и даже трагическом видении
природы, людей и
предметов.
После обучения в Бухаресте и
Мюнхене Штефан Лукьян (1868-1916) нашел в Париже
(1891 -1892 гг.), в творчестве Мане, Дега и Гогена
благоприятную атмосферу для своего развития. В его портретах,
пейзажах и цветочных натюрмортах синтез формы и
качества цвета передает
возвышенное
духовное послание.
Георге Петрашку (1872-1949) усвоил европейскую
традицию от венецианских художников и Рембрандта до
импрессионистов и использовал богатую и плотную
живописную манеру для создания богатого мира своих идей
(пейзажи, наброски фигур и, прежде всего, интерьеры и
натюрморты). Начав в символистской среде, Теодор Паллади
(1871-1956) перешел к постимпрессионизму и развил
чувственно ясное и спокойное искусство, тонко сочетая
тона.
Другие художники обогатили румынское искусство
после 1900 г.: Камил Рессу (1880-1962), известный своим
суровым взглядом на жизнь крестьян и строгой
концепцией стиля; Иосиф Изер (1881-1958), которого богатый
опыт
острых политических карикатур привел
к
монумен¬
тальной интерпретации человеческой фигуры, и Николае
Дэрэску (1883-1959), блестящие пейзажи которого
принадлежат наследию импрессионизма.
В произведениях Периклеса Пантазиса (1849-1884)
греческая живопись столкнулась с современным
пониманием света и цвета. То, что он покинул Мюнхенскую
академию, отправился в Париж (1872 г.) и посещал кружок
Мане, показывает предпочтения художника. В его морских
пейзажах, написанных в Бельгии, где он стал основателем
«Группы XX» (1883 г.), проявляется очевидная связь с
импрессионизмом. Подобные контакты также очевидны в
пейзажах и выражающих радость пленэрных сценах
Симеона Савидиса (1869-1927). Константинос Партенис (1878-
1967) пережил движение Венского сецессиона, а позднее
постимпрессионизм и символизм в Париже (1909-1911).
В своих стилизованных ре ли ги оз ны х
и
аллегорических
композициях этот независимый и влиятельный
художник
стремился объединить греческую античность и
византийскую традицию в идеальный образ эллинизма.
Историческая живопись по-прежнему присутствовала
в
сербском искусстве, о чем свидетельствуют крупные
полотна Пайя Йовановича (1859-1957), автора картины
«Коронация императораДушана» (1900 г.). В Хорватии
можно выделить два различных направления. Тогда как Влахо
Буковац (1855-1922), учившийся у Александра Кабанеля
в
Париже, был искусным последователем академизма,
Мирослав Кралевич (1885-1913), один из создателей
хорватской школы живописи XX в., учившийся в Мюнхене и
также
работавший в Париже, основывал свои произведения
на контрасте плоскостей чистых цветов. Многие
художники воспользовались либеральным духом,
господствовавшим в частной академии, основанной в Мюнхене
словенским живописцем Антоном Ажбе (1862-1905). Среди
них были его соотечественники
Рихард Якопич (1869-
1943) и Ива н Грохар (1867-1911), которые стали
приверженцами импрессионизма.
К 1900 г.
некот орые
из их
произведений были выставлены в Любляне.
Среди основных
сербских живописцев, принадлежавших
к современному
направлению, были Милан Милованович (1876-1946),
представитель дивизионизма (живописная система,
характерная для неоимпрессионизма.
-
Прим. ред.), уехавший
из Мюнхена в Париж, и Коста Миличевич (1877-1920),
использовавший технику пуантилизма. Блестящая
палитра выражала поэтический символизм Леона Койен а (Kojen,
1860-1934). Однако ведущим деятелем сербской
живописи в эти годы была Надежда Петрович (1873-1915). Ее
становление
прошло через период импрессионизма, за
к о т ор ы м последовал ряд аванг ардистских экспериментов,
сродни экспериментам фовистов.
К концу XIX в.
болгарская живопись получила
новое
дыхание благодаря поколению художников, котор ые
глав ным
образом интересовались жизнью крес тьян .
Жанровые полотна Ивана Мырквичка (1856-1938), чеха по
на ци он аль но ст и, пр авди во изображали болгарских селян и
их обычаи. В
произведениях Антона Митова (1862-1930)
пейзаж играет более заметную роль, равно как и в
картинах Ярослава Вешина (1860-1915), другого чеха,
поселившегося в Болгарии, мировоззрение которого проявлялось
более драматично, особенно в картинах на темы
Балканских войн 1912-1913 гг. Иван Ангелов (1864-1924) писал
крестьян за работой на залитых солнцем полях. После
1900 г.
ведущие болгарские художники, иногда
восприимчивые к вл и я ни ю импрессионизма, различались между
собой, уделяя основное внимание либо
психологическому портрету, как Елена Карамихайлова (1875-19б1)и Цено
Тодоров (1877-1953), либо чистому пейзажу, как Никола
Петров (1881-1916).
В течение того же
периода пленэрная
живопись
распространялась среди турецких художников, некоторые
из них
по-прежнему учились
во
Франции. Али Риза
Эфенди (1858-1930), пейзажи которого иногда напоминают
359

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
о
барбизонской школе, и Халил Паша (1856-1939),
который писал интерьеры, населенные великолепно одетыми
персонажами, а также вызывал воспоминания о
ст ар инн ых ул иц а х, окрестностях
и
окраинах Стамбула.
Художники следующего поколения, в том числе Н.З. Поран (1881-
1937) и ХА Лифиж (1889-1927), также воспроизводили
патриархальный быт старых турецких городов с
исп ользов анием
яркой палитры и красочных теней.
БИБЛИОГРАФИЯ
ARAPOGLU, Е. 1996. Greece: Painting . In: The Dictionary ofArt, XIII.
Macmillan, London, pp. 351 -53.
.
1978.Artetfiguratii >e Shqiptare. [Албанское изобразительное
искусство]. Tirana.
ASLANAPA, О. 1971. Turkish Art and Architecture. London.
CEVC, E. 1966 . Slovenska umetnost [Словенское искусство]. Ljubljana.
.
1967. Sbvena cko slikarstvo 19. veka iz zbirke Narodne Galerije
Ljubljana [Словенская живопись XIX в. в
собраниях
Национальной галереи Любляны]. Belgrade.
CHRISTOU, С.; KOUMVAKALI, М.; ANASSASIADI, В . 1982. Modem Greek
Sculpture, 1800-1941 Athens.
DEMOSTHENOPOLOU, E . 1970 . Offentliche Bauten unterKonig Otto in
Athen. Munich.
DHAMO, D.; KUQALI, A 1996. Albania, Painting and graphic arts . In:
The Dictionary ofArt, I. Macmillan, London, p. 540 -41 .
Entsiklopediya na izobrazitelnite izkustva vBdlgariya. 1980-1987.
[Энциклопедия изящных искусств Болгарии]. 2 vols. Sofia.
EROL, T. 1988. Painting in Turkey in XIX and early XXth Century1. In: A
History of Turkish Painting. Seattle/London.
FILIPOVlC, M. (ed.). 1987. The Art in Bosnia and Herzegovina. Sarajevo.
FRASHERI, G . 1996. Albania: Architecture . In: The Dictionary ofArt, I .
Macmillan, London, p. 539.
FRUNZETTI, I .; POPESCU, М . 1958. Scurtd istorie a artelorplastice in RPR
[Краткая история изящных ис кусство в Румынской Народной
Республике]. Vol. II . Bucharest.
GIANNOUDAKI, Т.Р; ARAPOGLU, E. 1996. Greece, Sculpture . In: The
Dictionary ofArt, XIII. Macmillans, London, pp. 353 -55 .
GOODWIN, G. 1971 .A History of Ottoman Architecture. London.
IONESCU, G. 1982 . Arhitectura pe teritoriul Romdniei de-a lungul
veacurilor [Архитектура Румынии на протяжении веков].
Bucharest.
ISPIR, М. 1984. Clasicismul in arta romaneascd [Классицизм в
румынском искусстве]. Bucharest.
.
1975.jugoslavenska skulptura 1880-1950. [Югославская
скульптура 1880-1950 годов]. Belgrade.
KATZAROVA, V. 1996 . Bulgaria: Architecture after 1878 . In: The
Dictionary ofArt, V. Macmillans, London, p. 149 -50.
KOSCEVlC, Z. 1996. Croatia: Painting, Graphic Arts and Sculpture (1800
and after) . In: The Dictionary ofArt, VIII. Macmillans, London,
pp. 178-80.
KOLARIC, М. 1965. Le classicisme serbe, 1790-1848. Belgrade.
KOUTAMANIS, A. 1996 . Greece: Architecture c. 1830 -1900
.
In: The
Dictionary ofArt, XIII, Macmillans, London, pp. 348 -49 .
LYDAKIS, S. 1972 . Geschichte dergriechischen Malerei des 19Jahrunderts.
Munich.
MAVRODINOV, N. 1957. Izkustvoto na Bdlgarskoto Natsionalno
Vdzrazhdane [Искусство болгарского национального
возрождения]. Sofia.
MEDAKOVlC, D. 1981. Srpska umetnost и XIX veku [Искусство Сербии
в XIX
веке]. Belgrade.
MIHALCHEVA, I. 1977. Osnovni ideino-hudojestveni nasoki v
bdlgarskata jivopis 1900-1918 [Основные идеологические
и художественные направления в болгарской живописи
1900-1918 гг.]. Sofia.
MLADENOVlC, L 1982. Gradjansko slikarstvo и Bosni i Hercegovini и
XIXveku [Живопись
в Боснии и Герцеговине
в XIX веке]. Sarajevo.
MOLE, V. 1965 . Umetnostjuznich
sbvanov [Искусство
южных
славян].
Ljubljana.
Monumente /с arkitektuws пё Shkiperi. 1973 . [Архитектурные
памятники
Албании]. Tirana.
MUCENIC, С. 1996. Romania: Architecture after 1800 . In: The Dictionary
ofArt, XXVI. Macmillan, London, pp. 708 -09 .
NEDEVA-WEGENER, J. 1996. Bulgaria: Painting and Sculpture (after
1878) . In: The Dictionary ofArt,V. Macmillan, London, pp. 154-55 .
NICULESCU, R. 1996. Romania: Painting, Graphic Arts and Sculpture
(с. 1780 -1890) . In: The Dictionary ofArt, XXVI. Macmillan, London,
pp. 713-15.
OPRESCU, G. 1943 . Pictura romaneasc й in secolul alXlX-lea
[Румынская живопись в XIX веке]. 2nd edn. Bucharest.
.
1964. Sculptura statuard romaneascd [Румынская скульптура].
2nd edn. Bucharest.
.
1961. Slikarstvo XIX. stoljeca и Hrvatskoj. [Хорватская живопись
XIX века]. Zagreb (exh. cat.).
TVRTKOVlC, P . 1996. Croatia: Architecture . In: The Dictionary ofArt, VIII.
Macmillan, London, pp. 176-77 .
VLASIU, 1.1996. Romania: Painting, Graphic Arts and Sculpture after
1890 . In: The Dictionary of Art, XXVI. Macmillan, London,
pp. 715 -16.
ZITKO, S. 1989. Historizem v kiparstvu 19. stoletja na Slovenskem
[Историзм
в словенской
скульптуре XIX века]. Ljubljana.
ZlVKOVlC, S. 1996. Serbia: Sculpture . In: The Dictionary ofArt, XXVIII.
Macmillan, London, pp . 453-54.
.
1994. Srpski impressionisti [Сербские импрессионисты].
Belgrade.
.
DJORDJEVlC, M. 1996. Serbia: Painting and Graphic Arts (after
1800) . In: The Dictionary of Art, XXVIII. Macmillan, London,
pp. 450-52.

11
СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
Питер Н. Стирнс
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ В НАЧАЛЕ
ХЕХ ВЕКА: ОБЩИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
История Соединенных Штатов XIX века часто
подразделяется
в соответствии с основными
пре зиде нтст вами
и
другими
политическими ориентирами,
но также
распространена и менее поверхностная периодизация. Наиболее
важным событием века была Гражданская война 1861-
1865 гг. между Северными и Южными штатами, и именно
она часто служит ориентиром при изложении истории
страны. Иногда разделение устанавливается немного
позже, в 1870-х гг ., когда последствия Гражданской войны
проявились яснее и Соединенные Штаты начали
утверждаться в экономическом отношении как
крупная
промышленная держава.
Что касается десятилетий, предшествовавших
Гражданской войне, то всё чаще удается достигнуть
согласия в том, что важные изменения начали
преобразовывать
американскую действительность около 1800 г. , зак ладывая
осн овные
принципы не только начального периода XIX в.,
но и не скол ьких более
продолжительно проявлявшихся
национальных особенностей.
Две группы факторов определяли историю новой
нации после 1780-х гг . Первая группа относилась к
формированию политических институтов новой американской
республики и, кроме того, к риторике и ожиданиям,
относящимся к независимости Соединенных Штатов и
установлению всесторонних политических прав. Другими
словами, политическая
к ул ьтура соседство вала с
определенными
конституционными проблемами. Подгруппа
политических
проблем затрагивала меры по определению и
реальному формированию особой национальной
культуры, контактирующей, но также и соперничающей с
господствовавшими европейскими стилями. В Америке
на ч а ла появляться
интеллектуальная
жиз нь.
Вторая группа важных факторов была сосредоточена
вокруг возраставшей коммерциализации американской
экономики -
как сельской, так и городской, наряду с
созданием
первых производственных центров. Растущая
сложность
структуры монетарной экономики
способствовала установлению новых связей для перевозок
и
средств
сообщения. Это влияние ра спро стра няло сь
на стр уктуру
семьи, например, на уровень рождаемости и семейные
ценности. Рост коммерческой важности производства
хлопка изменил и углубил институт рабства. Очевидно, что
в этот нач альн ый
период XIX в. свою
роль в
формировании
американской истории сыграли дополнительные
компоненты. Новые сложности, в том числе
возобновившаяся
европейская иммиграция, новый ряд реформ, в
число
которых входили движение против рабства и ранний
феминизм, ускорили перемещение населения на Запад, в
особенности к 1830-м гг.
Соотношение между путями исторического развития
в Соединенных Штатах и в Западной Европе в
десятилетия
перед и после 1800 г. включало в себя новые важные
проблемы. Сохранялось несколько характерных
особенностей, и
среди них
-
институт рабства, а также
продолжающееся освоение свободных земель во «фронтире»
-
отодвигающейся на Запад пограничной территории
между землями переселенцев из Европы и владениями
индийских племен.
Отсутствие аристократии вело к развитию
Соединенных Штатов различными путями
-
как до, так и
после обретения независимости. Своеобразные черты
американской религии, такие как периодические
собрания протестантской секты возрожденцев,
возникли еще в
колониальный
период
и
продолжили оформляться в
начале XIX в.
Другие американские особенности были новее, в том
числе сильное стремление культурных лидеров
определить отличие нации оттого, что иногда называли «Старым
Светом». Существование республики и частичной
демократии отличали страну от европейского образа жизни до
1848 г.
Приверженность американцев идее социальной
мобильности, вера в ва жнос ть
побуждения людей
пытат ься
улучшить свои жизненные условия более отчетливо
проявились в 1820-е и 1830-е гг. в противоположность той
большей неуверенности в возможности реализации
личных надежд, которая была характерна для европейцев в то
время. С этим связано более раннее проявление заботы о
массовом образовании в США, за исключением
американского Юга, чем в большинстве стран Европы. Хотя
европейцы, посещавшие Соединенные Штаты, зачастую
отмечали вульгарные привычки и недостаток культуры
поведения, но в то же время в большинстве случаев обращали
внимание на некоторые необычные черты американской
семейной жизни, в том числе на возможность для женщин
и детей высказывать свою точку зрения. Различия
отмечались и в других сферах; например, когда в 1830-х гг.
ведущие американские города формировали полицейские
силы, они четко решили, что полиция должна быть
вооружена, и это решение было прямо противоположным
политике, проводимой в тот же период в Британии.
Напряженные расовые и этнические отношения, а также важное
значение оружия в традиции «открытой дороги» на Запад
(фронтира) определили иную национальную модель.
Подобные особенности -
как пережитки колониального
опыта, так и новые
проявления
-
позволили многим
историкам Соединенных Штатов придавать особое значение
американской исключительности, различиям
национального и европейского путей развития несмотря на то, что
они имели много общего; в результате, некоторые
утверждали, что в Соединенных Штатах в начале XIX в.
возникала особая
американская цивилизация.
361

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
С другой стороны, некоторые аспекты ра з ви т ия
и
жизни Соединенных Штатов начинали больше напоминать
европейские образцы. Плотность населения на
Атлантическом побережье вместе с ростом городов принесла
новые заботы, связанные со скученностью,
и начала
приводить к увеличению численности рабочего класса, не
имеющего собственности. Рождаемость начала снижаться,
хотя по-прежнему превышала средние европейские
показатели в результате большего количества ресурсов,
приходящегося на душу населения, в том числе наличия земли
на Западе. Попытки развить более организованную куль-
гуру привели
к новым обменам с Европой, в результате
чего, например, развилось направление романтизма.
Несмотря на то, что для Америки было характерно расовое
разнообразие, все же реализовалась политика, которая
вынуждала большинство индейцев перемещаться на
свободные земли на Западе, и в
результате участие индейцев
в основном
направлении американской жизни заметно
сократилось. Начальная индустриализация зависела от
широкого заимствования европейских изобретений и
капитала, и это, наряду с постоянными контактами людей,
обеспечило дополнительное экономическое и социальное
сходство. Появился новый средний класс, который
стремился к созданию новых, более формальных правил
поведения, часто в
подражание европейской моде. Из
европейских и из американских источников распространялась
специальная «семейная» литература, содержавшая
различные советы, в том числе нормы, рекомендуемые
женщинам среднего класса. Принципы сравнения для анализа
американской истории этого периода
стано вятся в с ё
более сложными по мере того, как
рассматриваются
различные новые фундаментальные изменения, которые
переживала страна.
Политика и культура
Формирование государственной структуры
Соединенных Штатов в
послереволюционные десятилетия
привело к созданию ряда долговечных политических
институтов и к появлению ряда более важных, чем
ранее,
направлений политической жизни
стра ны. «Статьи
конфедерации», или
Договор об образовании конфедерации
тринадцати английских колоний в Северной Америке
-
первая
конституция США, принятая Вторым Континентальным
конгрессом 15 ноября 1777 г. во время революционной
войны (она вступила в действие 1 марта 1781 г., а в 1787 г.
была пересмотрена.
-
Пркм.ред.)} работали
неэффективно, оставляя основную власть штатам. Отсутствие
эффективного
государственного управления было заметно во
внешнеполитических делах, так, после
завершения
революции не удалось заставить Британию действовать в
соотве тствии с сог лашени ем об освобождении
американской территории. Отсутствие государственной
налоговой структуры сочеталось с большой задолженностью
отдельных штатов, а
переговоры
с
различными
индейскими племенами с целью вынудить их освободить
дополнительные территории привели
к
новому раунду
войн с индейцами, которые достигли высшей точки в
начале 1790-х гг .
При возобновившихся социальных
выступлениях доведенные до крайности фермеры
про ти вос то ял и налог овым
ор ган ам
штатов. Эти различные
факторы привели к утверждению Конституционным
конвентом 17 сентября 1787 г. новой редакции
конституции США.
Новая конституция успешно решала несколько
пробле м.
Глубокая подозрительность по отношению к сильной
исполнительной власти, основанная на опыте
взаимоотношений с британской монархией, разрешалась путем
разделения властей: законодательная, исполнительная и
судебная власти бы ли разделены и пред ста влен ы
незави¬
симыми
друг от друга органами, осуществлявшими
взаимный контроль. Настойчивые требования штатов
сохранить
существенную долю их вла сти про тиворечи ли
требованиям
ведущих сторонников федерализма о создании
более сильных центральных учреждений. Компромисс
был достигнут путем создания федеральной системы с
разделением
власти
между штатами и государственным
центром
и системой взаимного
контроля
как
вн утри
государственной власти, так и между федерацией и
штатами. Штаты имели право решать вопросы,
непосредственно связанные с их внутренней жизнью; оборона,
денежная система, внешняя политика входили в компетенцию
федерального правительства. В результате более
конкретного обсуждения законодательная власть стала
прерогативой Конгресса, который состоял из Сената и Палаты
представителей. В Сенате все штаты должны были иметь
равное представительство, тогда как число мест в Палате
представителей зависело от числа жителей того или
иного штата. Защита прав штатов также позволила создателям
конституции в значительной степени обойти в ней
проблему рабства несмотря на то, что многие северные
штаты шли к его отмене. Беспокойство по поводу
злоупотреблений центрального правительства было еще больше
смягчено принятием десяти поправок к конституции, которые
составили «Билль о правах», провозглашавший свободу
слова, печати и собраний, религиозного исповедания,
отделение церкви от государства, неприкосновенность
личности, вводивший суд присяжных
и т.д . Избрание
30 апреля 1789 г .
первым президентом Джорджа
Вашингтона, плантатора и революционного
военачальника, добавило авторитета и тщательности в
руководстве
новому правительству.
Во время 8-летнего президентства Вашингтона (он
отказался служить более двух сроков, что добавило другую,
неформальную защиту от чрезмерной президентской
власти) и после него
споры продолжали разделять
сторонников сильного федерального правительства
-
федералистов и тех, кто отстаивал
сис тем у
небольших штатов
при
сильном независимом гражданском населении,
-
республиканцев. Хотя разработчики конституции
предостерегали против введения системы политических партий,
надеясь, что законодатели будут служить всем гражданам, на
деле довольно быстро возник неформальный
двухпартийный механизм. Сначала верх одержали федералисты,
которые ввели законы о создании национального банка и
национальной тарифной системы. Новое правительство
также активно занималось обеспечением контроля над
территорией между Аппалачами и р. Миссисипи,
продолжением военных действий с индейцами, проведением
более эффективной внешней политики, направленной на
сохранение строгого нейтралитета по отношению к
событиям в Европе во время Французской революции. В
ожесточенной предвыборной борьбе в 1800 г. третьим
(после Джона Адамса) президентом стал Томас
Джефферсон, лидер республиканцев; выборы и успешное
вступление нового президента в должность 4 марта 1801 г.
подтвердили способность американских избирателей
принимать изменения в лидерстве партий в рамках
разработанной системы.
Вопросы, касающиеся пределов компетенции
правительства, продолжали определять американскую
политику. Несмотря на твердую убежденность Джефферсона в
важности
ограничения сферы действий государства,
в его
президентство проявились крупные инициативы. Так, в
1803 г. США купили у наполеоновской Франции
территорию Луизианы, и в результате территория страны
расширилась далеко на запад от Миссисипи, почти
удвоившись.
Джефферсон также организо вал трансконти нентальную
экспедицию М. Льюиса и У. Кларка, которая в 1804-1806 гг.
вышла на тихоокеанское
побережье и вернулась в Сент-
Луис. Впоследствии, в 1819 г., после ряда
набегов
отрядов
362

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
на испанские владения правительство провело успешные
переговоры
о
приобретении Флориды.
Федеральное правительство также определило новые
обязанности по улучшению состояния рек
и гаваней,
особенно в 1820-е гг . Высшая судебная инстанция
-
Верховный суд, первым председателем которого стал Джон
Маршалл, решением 1803 г.
установил свое право проверять
конституционность законов, приятых конгрессом, а
также решений судов штатов (1821 г.); в этих действиях
проявилось важное осуществление принципов разделения
властей на федеральном уровне и равновесия в рамках
федеральной системы . Реше ние м 1824 г. бы ло
установлено право Конгресса регулировать торговлю между
штатами, что имело решающее
значение для развития
свободного национального рынка.
Первые 35 лет работы нового правительства,
хотя и
наполненные значительной принципиальной борьбой и
спорами, были поразительно свободны от всякого рода
парализующих разногласий, которые часто беспокоят
новые нации и которые
в то же самое
время поразили
некоторые из недавно обретших независимость государств
Латинской Америки. Причиной этой стабильности
являлось широкое согласие относительно компромиссных
решений, внесенных в конституцию, а также
существование относительно опытного политического руководства,
выдвинувшегося сначала в колониальных
законодательных учреждениях, а затем во время революции. В 1814 г.,
когда вторая англо-американская война, объявленная США
Великобритании в июне 1812 г., пошла
неудачно
(англичане захватили Вашингтон и подожгли все
прави тельс твенн ые здания, в том числе Бе л ый дом и Капитолий.
-
Прим.ред?),
штаты Новой Англии угрожали отколоться, но
успешное завершение
войны (мир был заключен 24
декабря 1814 г.)
покончило с этим движением. В 1820-е гт. и
позднее Южные штаты, стремившиеся экспортировать
хлопок
и
другие сельскохозяйст венн ые товар ы, ожес точе нно
боролись
с
северными штатами, которые стремились к
таможенной защите зарождающейся промышленности, но
споры
опять остались в
рамках системы.
Также важно понять, что в течение этого
периода
государственного становления федеральное правительство
пользовалось очень
скромной властью, если сравнивать
со
стандартами большинства европейских государств.
Оборона (при очень небольшой регулярной армии) и
дипломатия, территориальные приобретения и выда вл ив ан ие
индейских племен дальше на Запад, а также защита
находившихся пока еще в зачаточном состоянии экономики и
инфраструктуры занимали большую часть его
деятельности, хотя отдельные штаты, по
закону
отвечавшие за
политику в отношении бедняков, за
тюрьмы
и
(зачастую) за
школы, дополняли перечень обязанностей, выполняемых
общей федеральной системой управления. Соединенные
Штаты оставались обществом с небольшим во многих
отнош ениях
правительством до 1930-х гг ., с
укоренившимися традициями подозрительно относиться к любому
предложению
принять
на себя дополнительные функции.
В 1820-е гг. движение за расширение избирательного
права для мужчин добавило несколько новых тем в
американскую политику. Тенденция к расширению
демократии
проявилась в некоторых недавно принятых
пограничных штатах, например, в Огайо, первоначальные
конституции которых предоставляли право голоса всем
взрослым белым
мужчинам. Первоначально большинство
штато в
предоставили избирательное право лишь
меньшинству народа
-
владельцам собственности, несмотря на
ва жн ые ссылки на
суверенитет народа. Более старые
штаты
теперь стали придерживаться более демократических
тенденций (при этом, однако, лишая права
голо са не только
жен щин и рабов, но также, в большинстве штатов, и
свободных черных мужчин). Эта тенденция проявилась,
прежде всего, для того, чтобы оправдать предшествующие
обещания и
предотвратить дальнейшее переселение
фермеров и ремесленников на Запад. Интерес народа к
политике, в том числе убежденность в необходимости
политических
прав трудящихся, быстро вырос в 1820-е и 1830-е гг.
наряду с новыми избирательными системами. В 1824 г.
лишь 27% всех взрослых белых
мужчин
имели
пра во
голоса, а в 1828 г.
-
уже58%,ик 1840г.
-
80%.
Более демократическая политическая обстановка
способствовала поддержке Эндрю Джэксона, избранного
седьмым президентом в 1828 г. (сменившего Джона
Куинси Адамса), и волне популизма, которая некоторым
образом изменила двухпартийную систему. Теперь
офор мившаяся в 1828 г.
Демократическая партия получила в
насле дство не бо льш ое
правительство, которое досталось им от
старых джефферсоновских республиканцев, к тому
добавив с во ю
приверженность популистской риторике,
направленной на интересы рабочих и фермеров.
Демократическая
партия Джэксона опиралась на городские
группы на
севере
-
как на
рабочих, так и на мелких торговцев,
и
-
повсеместно на юге и западе
-
на
плантаторов и
фермеров, враждебно относившихся к чрезмерному, по их
мнению, промышленному росту. Демократы также
обращались к новым немецким и ирландским иммигрантам.
Другой партией были виги -
либералы, опиравшиеся на
более состоятельные классы во всех рег ионах,
симпатизировавшие быстрому развитию торговли, и на коренных
протестантов, подозрительно относившихся к растущей
иммиграции и к ее католической части. Виги и демократы
соревновались между собой при выборах ряда
непримечательных президентов после Джэксона. Их
соперничество продолжалось до 1840-1830-х гг., до времени, когда
новые споры о южном рабстве начали приводить к
совершенно неуправляемым конфликтам на национальном
политическом уровне.
Формирование национальных политических
институтов и обе ранн ие версии двухпартийной системы
сопровождались разнообразными народными церемониями,
предназначенными для укрепления верности системе и
таким ценностям, как
демократия и ограниченное в
своих воз можнос тях
правительство, которым она, казалось,
соответствовала. К 1820-1830-м гг . школьные
хрестоматии стали уделять особое внимание героической версии
истории страны, в том числе гимнам безукоризненной
личности Джорджа Вашингтона. Национальные
праздники, особенно День независимости 4 июля, отмечались при
широком народном участии. Демократия по Джэксону
сделала относительно мало для конкретной помощи своим
сельским и
рабочим сторонникам, но дух
приверженности демократическим процессам был повсеместным.
Решающее значение имело то, что
американские трудящиеся
получили избирательные права перед широкой
индустриализацией, и этот факт помогает объяснить, почему их
первоначальный политический отклик на промышленную
эксплуатацию был относительно умеренным.
В 1830-е гг.
возникла недолго существовавшая Рабочая партия,
нападавшая на развивающийся американский капитализм, но
также приверженная политическим правам, которые она
связывала с республиканизмом. Партия добилась лишь
скромных успехов, но подтвердила живую
приверженность многих рабочих демократическим ценностям.
Развитие официальной американской культуры было
более сложным, этот процесс был более бесформенным,
чем создание политических институтов и стиля
пол итич еско го
руководства. В 1820 г. английский остроумный
человек заметил: «Кто читает
американские
книги в
четырех четвертях света? Или идет смотреть американскую
пьесу? Или рассматривает американскую картину или статую?»
Предполагаемый отрицательный ответ был, несомненно,
правильным: проявления американской культуры были не
слишком заметными. Даже в
науке,
в
которой многие
американцы в колониальный период широко участвовали,
363

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
выполняя
эмпирические наблюдения, а ведущие доктора,
как житель
Филадельфии Бенджамин Раш, были
активными исследователями, большая часть их трудов
выполнялась на основе европейских достижений. В 1830-х гг.
немногие американские врачи, стремившиеся получить
фундаментальное образование вместо зачастую
неп родуманного ученичества, отп равля лись
в
Эдинбург или
Париж Американская интеллектуальная жизнь большей
частью
развивалась в тени европейского превосходства.
Всё же в начале XIX в. появилось несколько
своеобразных
американских
пис ателе й. Джеймс Фенимор Купер
(1789-1857) в 1820-х гг .
проявил себя как первый великий
национальный романист, рассматривавший темы
перемещения масс населения на Запад и взаимоотношений с
индейцами. В своем
герое,
Натти Бампо, независимом, от
природы добром человеке, Купер пытался обобщить
национальные качества, которые, как он считал,
превосходили те, которые были
характерны для жителей
городов,
находившихся под влиянием Европы, и
индустриального
общества. Американский писатель-романтик Натаниел
Хоторн (Готорн, 1804-1864) более критично писал о
таких
американских традициях, как недалекий пуританизм.
Европейский романтизм оказал влияние на несколько
более поздних литераторов, таких как поэт Уолт Уитмен
(1819-1892), который прославлял демократию и
индивидуализм. Герман Мелвилл, философский роман которого
<<МобиДик» был опубликован в 1851 г., сосредоточивался
на достижениях и индивидуальных искательских чертах
культуры представителей американского среднего класса.
Некоторые философы-писатели Новой Англии,
относящиеся к движению трансцендентализма (Р.У . Эмерсон,
Г. Торо, Э.Б. Олкотт, М. Руллер, Т. Паркер, частично Н.
Хоторн.
-
Прим. pcd), также затрагивали темы романтизма,
особенно в
прославлении близости к
природе.
Из этой
группы,
в свою
очередь,
вышли некоторые американские
мыслители и писатели, в том числе
теорет ики-у топис ты
и
участники борьбы против рабства. Американское
изобразительное искусство развивалось медленнее; например,
большая часть живописных произведений по-прежнему
выполнялась в
примитивистском стиле, уделявшем
основное внимание пасторальным сценам. Такая живопись была
далека от европейского уровня.
Развитие образования дополняло появление
официальной американской культуры, но оно имело
противоречивые последствия. В конце XVIII в.
сред и бе лых
а ме р ик а нц е в наблюдался наивысший уровень грамотности в
мире. Многие штаты выразили приверженность
широкому образованию в своих новых конституциях, но
практические результаты были невелики. В течение первых
десятилетий XIX в.
упор делался на частные учебные
заведения, основанные для обеспечения нравственного
воспитания и приобщения представителей растущего среднего
класса к
элитарной культуре европейского
происхождения. Увеличилось также число университетов, так как
процветающие американцы выразили желание платить за
обучение, которое выделило бы их сыновей из общей массы.
Однако в 1830-е гг. новое поколение
реформаторов
образования, возглавляемое американским педагогом и
общественным деятелем Хорасом Манном, для
совершенствования системы образования вернулось к задаче развития
общественных школ как средства обеспечения
под гото вки, жиз ненн о необходимой для демократического
электората. По его инициативе были созданы департаменты
образования в штатах
(например, в штате Массачусетс в
1837 г.), открыты «нормальные школы» для подготовки
учителей; принцип государственной поддержки
образования распространился повсеместно, а некоторые штаты
установили правила посещаемости школ.
Демократические побуждения смешивались с желанием использовать
образование для установления обычаев среднего класса и
проявления преданности нации. Процесс создания обще¬
ственных школ почти не коснулся Южных штатов,
которые продолжали сопротивляться предоставлению
рабскому населению права получения любого общего
образования, в том числе обучения грамоте. Вместе с тем,
же нщ ин ы значит ельно
выиграли
от нового подъема активности
в
сфере образования, достигнув высокого уровня
грамотности, а
некоторые университеты начали
от крыв ать
двери для женщин с 1830-х гг. К 1861 г. 94% северного
населения и 83% белого населения на юге (58% от общей
численности населения в
стране) были грамотными. На основе
сравнения
с
другими странами
это были необычайно
высокие
цифры. Они отражали тот факт, что в американском
образовании проявилось особое внимание к всеобщему
демократическому доступу к начальному обучению,
тогда как имевшиеся возможности подготовки у элиты были
более бессистемными.
Хотя и обеспечивалось научно-техническое
образование, но первый инженерный факультет открылся лишь как
часть академии Вест-Пойнт, где готовились армейские
офицеры, и прочные традиции высших школ еще нужно
было развивать. Демократия в области образования
крепко укоренилась среди американских ценностей, убеждая
многих, что возможности доступны для всех; общество,
которое предоставляло школьное образование,
выполняло свои обязательства по обеспечению социальной
справедливости. Расовые исключения из этого положения,
сегрегация или исключение большинства
чернокожего
населения из
установившейся системы образования, также
надолго останутся частью развития страны.
Религия представляла собой другую характерную
особенность американской культуры. К 1790-м гг.
значительное движение за народное возрождение, названное
Вторым великим пробуждением, возникло в американском
про теста нтиз ме
в ответ на рацио нал изм
в
духе
Просвещения.
Крайне эмоциональные собрания происходили
среди методистов и баптистов, особенно на Юге. Как и в
Англии, религиозный пыл также был реакцией на некоторые
стрессы,
вызван ные началом
индустриализации,
нов
Соединенных Штатах это движение привлекло
необыкновенно большое число женщин, а также распространилось
на
религиозный энтузиазм афро-американцев и индейцев.
Религиозный пыл лежал в основе формирования
нескольких
утопических общин и религиозных сект, таких как
шекеры, которые стремились уничтожить традиционные
гендерные разделения. В этой восторженной атмосфере
сформировались и другие новые религии. Церковь
Иисуса Христа Святых последних дней (мормоны) была
учреждена в 1831 г. и
образовала общины на нескольких
территориях, прежде чем поселиться в штате Юта, после того
как
враждебность местного населения вынудила их
отправиться дальше на Запад. Также в 1830-х гг. Уильям Миллер
предвещал конец света, а когда этого не произошло,
некоторые из его последователей образовали секту
адвентистов седьмого дня. Глубокие религиозные чувства и
постоянные нововведения стали частью
культурной истории
нации наряду с более степенными протестантскими
Церквами и растущим католическим населением.
Коммерциализация и ее последствия
Формирование национальных политических и
культурных черт сопровождалось коренным
преобразованием американской экономики в направлении более
активного включения
рыночных механизмов при огромных
сопутствующих социальных последствиях. Колониальная
экономика характеризовалась значительным развитием
торговли и наличием некоторого мануфактурного
производства, а также, конечно, экспортного сельского
хозяйства Юга. Но большая часть сельского хозяйства была
связана с местным потреблением; города были небольшими,
364

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
и многие люди были не слишком увлечены
коммерческими стимулами
или механизмами. На многих
территориях
меновая торговля была распространена больше продаж за
деньги, при этом люди обменивали услуги
на
ремесленные товары
или дополнительные продукты питания. Один
пожилой фермер примерно в 1828 г. дела л св оим соседям
обувь
в обмен на помощь в обработке земли, в посеве и
сборе урожая.
Ситуация
начала быстро меняться около 1800 г. с
появлением
неск ольк их факторов. Британский
промышленный импорт вмешался в некоторые отрасли местного
производства.
Большая скученность населения сократила
возможно сти д ос ту па
кземле,ив
результате создавалась
растущая группа безземельных рабочих и многих фермеров,
стремившихся
по
крайней мере расширить имевшиеся
средства
к существованию, приложив дополнительные
усилия. Американское население выро сл о
с 5,3 млн. чел.
до 9,6 млн. чел. за два десятилетия после 1800 г. Новые
потребности
вызвали больше первоначальных изменений,
че м бросающийся в гла за
дух предпринимательства. Но по
мере расширения коммерческого производства
появлялось все больше возможностей, и
вскоре произошло
смешение заинтересованности в выгоде, повышения
уровня
жизни и расширения социальной мобильности, ставшее
одним из факторов экономического развития.
Как и при расширении коммерциализации
в
других
странах, экономические изменения
сопр ово ждал ись
сложными культурными переменами. Еще в 1852 г.
сельский журнал по-прежнему писал: «В качестве общего
правила было бы лучше, чтобы фермер производил то, в чем
он
нуждается для домашнего потребления. Он может
получить больше денег от
выращивания табака, хмеля или
сорго,
чем хлебных злаков, но, принимая
все это во
внимание, станет ли он жить
лучше?». Многие фермеры
продолжали цепляться за наделы земли еще долго после того,
как они перестали приносить реальный доход, потому что
образ жизни был важнее материального обеспечения. По
мере роста
экономического
неравенства
вместе с
рыночными сделками повсеместно возникало недовольство
искателей прибыли. Повторявшиеся экономические спады,
как в 1837 г., убеждали многих людей в том, что новая
экономическая система
управляется неправильно. Рабочая
партия обвиняла капиталистов в подавлении свободы
личности. Отдельные люди заполняли свои дневники
жалобами: «Многие различия
и
неравенство между людьми
происходят из себялюбия, алчности и честолюбия тех, кто
называет себя высшими классами». Появлению и росту
новых религиозных сект, например мормонов,
способствовали люди, которые были вынуждены переселиться
из-за происходивших изменений или боявшихся этого.
Другие движения также уловили это недовольство.
Сильвестер Грэхем пропагандировал сексуальное воздержание
и
здоровое питание, основанное на злаках, выращенных
дома, явно
протестуя против роста потребления
коммерческих продуктов и городских обычаев; его
движение нашло поддержку многих, особенно ремесленни-
ков-мужчин.
И все же новые идеи завоевывали популярность.
Фермеры начали сочетать такие традиционные добродетели,
как
трудолюбие и бережливость, с желанием увеличить
свое богатство: «Хотя богатство -
не основное благо,
желательно иметь жизненные удобства и быть в некотором
отношении независимым»,
-
писал один молодой фермер
своей невесте. Решающее значение в условиях Америки
имело необычное выпячивание возможности
социального
продвижения. К 1830-м гт. газеты трубили об идее
успеха и его доступности для каждого, кто хочет много
работать. В
противоположность этому бедность
рассматривалась как результат личных промахов.
К середине
века
стали весьма
распространенными рассказы Горацио
Элджера (Alger) и других авторов о быстром обогащении бедня¬
ков. Вера в такие события, часто связываемые с
настойчивостью в обеспечении доступности базового образования,
была главным элементом истории среднего класса во
многих
странах
в этот период, но лишь в Соединенных
Штатах эта вера был а стол ь
широко распространена
и
реже
менялась. Именно здесь лежат причины особой
американской веры
в идею мобильности, явно
выраженной
склонности
пр еув ели чив ать
ее
частоту
и более чем
среднюю
склонность возлагать ответственность за бедность на
обычаи самих бедняков.
Рост рыночной экономики первоначально
предполагал расширение домашнего труда путем
вк люче ния
производства дополнительных сельскохозяйственных
продуктов, таких как яйца или масло, или ремесленной
работы, выполняемой женами и детьми. Также расширялась
сельскохозяйственная специализация. Многие фермеры
Новой Англии начали выращивать скот на мясо для
продажи в Бостоне или других растущих городах,
значительно увеличив объемы своей продукции
в
первые
десятилетия века. Одежда чаще покупалась в магазинах, чем шилась
дома. В целом ориентированное на рынок сельское
хозяйство оставалось жизненно важным звеном американской
экономики и общества, несмотря на частые тревоги из-за
менявшихся вкусов, запросов и психологии покупателей,
а также недостаточную защищенность. Товарное
сельскохозяйственное производство расширялось благодаря
тому, что продолжали появляться новые земли.
Подталкиваемые ростом
населения и новыми возможностями,
фермеры Новой Англии переезжали западнее
-
в штат Нью-
Йорк, а оттуда на богатые земли Среднего Запада. Не
только специализация и
переселение были ответом
фермерского населения на происходившие изменения.
Рожд аемость
среди землевладельцев, бывших в числе
пе рвых
групп на многих территориях, заметно снизилась, как и
среди городского среднего класса, взгляды которого
эти
новые собственники часто разделяли. Они хотели
сохранить землю и возможности
коммерческого
сбыта
продукции для своих потомков. В этом заключается также
отличие от
реакции более
традиционного крестьянского
населения в таких местах, как Западная Европа, и от
взглядов безземельных сельских тружеников в тех же
регионах
Соединенных Штатов, где уровень рождаемости
оставался высоким, а
призна ки
новых взглядов на
мир
-
менее
заметными.
Коммерциализация привела к быстрому улучшению
транспорта, что способст вовало дальнейшим
изме нен иям .
Американцы стали лидерами
в создании пароходов для
пла вания по
рекам. Оливер Эванс в конце XVIII в. создал
более легкий, чем прежние, паровой двигатель, а Роберт
Фултон, используя собранный в Англии двигатель,
построил первый в мирю колесный пароход«Клермонт»,
коммерческие поездки которого по р. Гудзон начались в 1807 г.
К 1811 г.
парюходы начали курсировать по рекам Огайо и
Миссисипи.
Прокладка дорог также расширилась, первоначально
при содействии частных лиц , а затем с
правительственной
поддержкой. Были удлинены важные дороги,
проложенные
через Аппалачи. Затем, в 1820-х гг ., всерьез принялись
за строительство каналов, особенно важных для
соединения богатых ферм Среднего Запада с растущими
городами на востоке. Штат Нью-Йорк субсидировал
строительство канала Эри, соединяющего р. Гудзон с цепью
Великих озер, которое завершилось
в 1825 г. Движение было
столь интенсивным, что
суммарная
плата з а
провоз
грузов компенсировала все расходы на строительство через
7 лет.
Предприятия и проекты такого рода
способствовали переселению на запад как местных фермеров, так и
иммигрантов из Европы,
и знач ител ьно
увеличили
товарооборот сельскохозяйственных и промышленных
товаров. Те же факторы способствовали быстрому вводу
железных
дорог
-
первая линия в США открылась уже в 1830 г.
365

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
К 1840-м гг .
расширяющаяся железнодорожная
сис тем а
захватила
лидерств о
в
перевозках, утроив протяженность
железнодорожных путей в течение этого десятилетия и
еще раз утроив в течение
следующего десятилетия;
особенно бурно железнодорожная сеть развивалась на северо-
востоке. К 1850 г. федеральное правительство начало
поощрять экономическое развитие путем передачи
огромных площадей государственных земель в качестве
субсидий частным компаниям, что явилось одним из
замечательных примеров государственной экономической
поддержки в XIX в. В течение того же периода, начиная с
1844 г., американцы также начали применять телеграф,
протянув более 80 тыс. км
проводов
к I860 г. и годом
позднее соединив Сан-Франциско и Нью-Йорк
Этот всесторонний подъем в
коммерции
сопровождался первыми этапами индустриализации. Свободные
контакты страны с Британией, несмотря на революцию
и
войну, облегчили заимствование передовых технических
новшеств и технологий. Еще в 1790 г. английский механик
Сэмюэл Слейтер построил прядильную фабрику для
торговца из штата Род-Айленд. Вместе с тем, что технические
заимствования наряду с крупными вливаниями
британского капитала играли важную и постоянную роль в
промышленной революции в стране, американские
изобретатели также проявляли активность. В 1793 г. Эли Уитни
изобрел первую хлопкоочистительную машину для
отделения хлопка-волокна от семян.
Другие изобретатели
работали над усовершенствованием европейских новшеств,
таких как взаимозаменяемость деталей. «Американская
система
производства»
стала известна благодаря тому, что
оп ирал ась
на взаимозаменяемые детали, чтобы облегчить
произ водст во стандартного оборудования. Американская
промышленность извлекла большую выгоду из
наполеоновских войн, которые помешали конкуренции со
стороны европейской промышленности; даже неопытные
собственники и рабочие могли получать прибыль от
нов ых
предприятий. Между 1807 и 1815 г. количество
механизированных
хлопковых
веретен возросло более чем в
15 раз. В 1813 г. механический ткацкий станок был
применен бостонским торговцем Фрэнсисом Лоуэллом,
усовершенствовавшим британский прототип. В Новой
Англии начали распространяться фабрики, работавшие в
осн овном н а
энергии падающей воды, и ц ел ые
промышленные города. Технические новшества и достаток
средств подстегивали быстрый рост
производительности и национального дохода.
Первоначально промышленная рабочая сила
набир алась
среди
сельского населения.
Большую ее часть
составляли женщины, так как фермерские семьи посылали
дочерей работать, чтобы финансово помочь семейной
ферме и отложить деньги н а
последующее замужество.
Условия труда поначалу были довольно хорошими несмотря
на то, что
работа требовала напряжения. Нехватка
рабочей силы ввиду наличия земель для сельского хозяйства
помогала обеспечить умеренно достойную заработную
плату; работодатели заботились о жилищ ны х условиях
и
нр авст венн ости
своих
работников. Квалифицированные
рабочие-мужчины также получали
относительно
высокую
зарплату и пользовались некоторыми реальными,
обусловленными договорами возможностями, позволявшими им
вести переговоры с работодателями.
К 1840-м гг . распространилась фабричная система, а
вместе с ней расширилось применение паровых
двигателей. Владельцы фабрик начали вытеснять более
традиционных торговых капиталистов. Между 1840 и I860 г.
стоимость
промышленных товаров увеличилась пятикратно,
причем промышленный центр был расположен на
севе ро-вост оке
и в нескольких городах Среднего Запада. К
этому времени рост городов также ускорился. Население
ведущих городов на Атлантическом побережье утроилось за
20 лет перед Гражданской войной, причем население Нью-
Йорка превысило 1 млн. чел. Если в 1840 г. только 14%
насе лен ия на
северо-востоке США было городским, то к
I860 г.
уже 26% жили в небольших и крупных городах,
в
отличие от лишь 10%
горожан на Юге.
Рост коммерции и начало
индустриализации
углубили экономическое и социальное неравенство в
Соединенных Шт ат ах . Бо льша я ч ас т ь се мей предпринимателей
имела давние купеческие корни. Хотя передвижение по
социальной лестнице было возможным, основная масса
представителей элиты в растущих городах были не столько
нуворишами,
сколько стали более богатыми, чем раньше.
К I860 г. 5% американского населения контролировало
50% богатств. Ниже этой социальной группы стоял
расширявшийся средний класс, управлявший более мелкими
деловыми предприятиями
и пополнявший
растущие р яды
юристов, врачей и представителей других свободных
профессий. Этот городской средний класс начал формировать
яв но
выраженную особую культуру, в которой сочетались
старинные ценности, такие как сильный упор
на
трудолюбие и бережливость, с более тонкими
манерами
и
образом жизни. Например, именно в 1830-е гг.
европейские
фасоны стали служить образцом женской элегантности.
Книги по этикету, ряд которых принадлежал перу
европейцев, учили американцев сглаживать грубые черты жизни
во
фронтире. Были установлены детальные протоколы
для приветствия незнакомцев, приема друзей или
маневрирования среди многочисленных блюд новых
ресторанов во французском стиле. Чле ны семей,
относившихся к
среднему классу,
начали щеголять такими
потребительскими товарами, как наручные
и настенные
часы, первоначально
не столько для того, чтобы
узнавать время, сколько для демонстрации своего богатства
и знания
современности.
Расслоение общества и типичная двойственность по
отношению к деньгам и жизни в
промышленном обществе
способствовали продвижению новой семейной идеологии
в
среде городского среднего класса. Дом стал убежищем,
женщины и дети
-
чистыми
существами, которых надо
было охраня ть
от
пороков коммерции. Детально
разработанная семейная консультационная литература убеждала,
что женщины обладают чистотой, которой не хватает
мужчинам, особенно проявлявшейся в их более сдержанных
сексуальных потребностях и великом материнском
чувстве. Это был жизненно важный компонент в растущей
необходимости ограничить рождаемость, главным
образом путем
полового
воздержания. Женщин также обучали
утонченным манерам, игре на фортепиано
-
по мере
того, как этот
инструмент стал стандартным элементом
обстановки в домах среднего класса. На женщин также
были возложены забота о
зачастую сложном домашнем
хозяйстве и воспитание маленьких детей. Семьи
среднего класса часто нанимали по крайней мере одну
проживающую в доме служанку,
и этот
род занятий, как и в
европейских городах, вскоре стал наиболее
широко
распрос тра нен ным
в
городах для женщин из
трудящихся классов.
Новая культура ср ед не го
класса охватывала больше,
чем лишь
манеры или гендерные отношения. Она
включала постоянное подчеркивание чувства покаяния как
принцип
воспитания детей и социального исправления в
противоположность колониальным опасениям
опозориться. Старые формы наказания, в том числе
порка
детей или публичные телесные наказания преступников,
все
больше казались варварскими.
Условия жизни в
городах с растущим населением, редко знакомым
между
собой, требовал от новых семей усилий по усвоению
хороших манер. Упор на развитие личности,
по ддер жив аемо е сильной материнской любовью и глубокой
верой в необходимость покаяния, являлся одним из
признаков
этого общего взгляда на жизнь
представителей
среднего
класса.
366

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
Новые противоречия
Противоречия условий жизни на ранней стадии
индустриализации
и растущее экономическое и гендерное
неравенство
не вызывали массовых
выступлений. Волнения
и стачки хотя и имели место, но были на удивление
разрозненными.
Для некоторых людей существование
политических отдушин помогало ослабить напряжение, а
некоторые правительственные меры непосредственно
затрагивали промышленные условия; например, некоторые
штаты приняли
хотя бы слабые меры против применения
детского труда. Для некоторых рабочих и мелких дельцов
возможности переселиться на Запад в поисках земли
являлись жизненно важным
предохранительным клапаном.
Хотя социальная мобильность не была особенно
распространена, географическая мобильность была широкой. Во
многих городах большая часть населения приезжала и
уезжала в течение одного десятилетия, хотя по иронии
судьбы оседлое меньшинство зачастую больше всех
процветало в экономическом отношении.
Миграция не была
единственным спасительным средством преодоления
социальных тревог. Новые формы религии улавливали
ключевые противоречия, которые не могли бы ть
выражены
явно. Существование фермерских семей,
ориентированных на рынок, которые разделяли некоторые
из обычаев
и ценностей среднего класса, еще больше усложняло
социальные отношения.
Однако к 1830-м гг. появились дополнительные
признаки напряженности. В различных отраслях
происходило снижение заработной платы, так как конкуренция
росла; новые поводы для беспокойства стали создавать
экономические кризисы. Работницы на фабриках Новой
Англии несколько раз бастовали против сокращения
зарплаты и создавали недолговечные объединения. Хотя в
1842 г. постановление суда впервые легализовало тред-
юнионы, и были созданы некоторые цеховые
объединения, они еще не стали влиятельным движением. Массовая
иммиграция из Ирландии и Германии обеспечивала
усиливавшийся источник дешевой рабочей силы, что
снижало возможности для протеста несмотря на то, что условия
работы на заводах ухудшались. В 1840-х и 1850-х гг.
возникли нативистские
партии (члены которых были
сторонниками
теории превосходства граждан, родившихся
в
стране, над иммигрантами), которые организовали
движение
против всплеска
им миграции
и оказывали
некоторое влияние на
региональную политическую жизнь, но
остановить поток иммигрантов
было невозможно. Между
1840 и I860 г. свыше 4 млн.
европейцев прибыло в
Соединенные Штаты, причем большая их часть поселилась в
городах на
севере страны и на
Среднем Западе.
Северная индустриализация и отдельные
применяемые
технологии, такие как очистка хлопка с
применением машины (она называлась джин), усилили зависимое
положение южных штатов и приверженность их рабству.
Более старые Южные штаты, в которых пришло в упадок
культивирование ряда сельскохозяйственных культур,
например, табака, пережили переход экономического
могущества к новым территориям, таким как Алабама и
Миссисипи, где условия позволяли выращивать хлопок
Некоторые Восточные штаты, такие как Виргиния, перевозили
большие группы рабов со своих территорий в эт и
нов ые
регионы. Производство и торговля,
в том числе
массовый
импорт с севера и из
Британии, вращались
главным
образом вокруг этой обновленной
рабовладельческой экономики.
Положение рабов здесь было менее тяжелым, чем в
странах Карибского бассейна и Латинской Америке;
потребность в рабах здесь по крайней мере диктовала
материальные условия, достаточные для того, чтобы
поддерживать численность населения. Но эти условия сильно
разнились, и часто проявлялось жестокое обращение на¬
ряду с разлучением семей при продаже рабов. Протесты
рабов были редкими, но все же происходили достаточно
часто для того, чтобы установить тщательно
проработанные законы, регулирующие собрания и даже религиозную
жизнь. Еще более частыми были побеги рабов, даже
развилась «Подземная железная дорога» («Тайная железная
дорога»)
-
руководимая беглыми рабами и
симпатизирующими белыми тайная система организации побегов не-
гров-рабов из Южных рабовладельческих штатов на
север. (С ее помощью в 30-60-е гг. XIX в. было освобождено
около 60 тыс.
рабов.
-
Прим. ред.). Также было
распространено неформальное сопротивление, в том числе
не улов имо
дерзкие песни, воровство, порча оборудования.
Многие рабы и свободное чернокожее население также
сильно зависели от отдельной сети христианских церквей.
Южные рабы и свободные чернокожие были тесно
связаны с белым населением, проявлялось взаимное влияние и
редкие привязанности,
но такж е
формировалась отчасти
особая
культура.
Помимо прочего,
она
предполагала
особенно важную роль чернокожих женщин, труд которых
был жизненно необходим на плантациях и в домашних
хозяйствах и
кот орые
так же
служили центром афро-амери-
канской семейной структуры.
Наряду с различными формами сопротивления со
стороны рабов и городских рабочих другие новые течения
отражали растущую сложность американской жизни. К
1830-м гг . внезапно возник целый ряд реформаторских
движений. Отдельные реформаторы сообщали об
ужасающих условиях жизни в приютах для душевнобольных и
в бедных домах. Растущее безземельное население
разор ило
мес тные систе мы
неформальной помощи бедным и
немощным к 1800 г. Повсюду города стремились высылать
нежелательных людей, скитающихся в поисках
работы.
Душевнобольные, о которы х
в колониальный
пери од
часто заботились семьи, теперь зачастую отсылались в
закрытые учреждения. Бедные фермы,
их население,
непропорционально большую часть которого
составляли женщины
и
старики,
такж е
страдали
от
ухудшающих ся условий
жизни, от сочетания осознанного стремления избавиться от
нежелательных бедняков и скупости законодательных
властей штата. Новые тюрьмы, хотя и основывались как
центры исправления преступников через покаяние и в
результате их перевоспитания, все в большей степени
становились скоплениями нежеланных людей,
непропорционально большую долю которых составляли иммигранты.
Реформаторское движение улавливало эти растущие
проблемные сферы, но без особого эффекта.
Реформаторский дух также касался положения
жен щин. По н ес к о ль к им пр ичи нам американский феминизм
развился раньше, чем формальные движения в Европе,
хотя еще долго не оказывал большого влияния. Резкая
демократическая риторика
в
американской политической
жизни сильно
конт растиров ала
с
неравноправным
положением женщин. Относительно высокий уровень
грамотности женщин облегчал общение, а также
усиливал
осознание женщинами ограничений их роли домашним
кругом. Агитация за права женщин развивалась параллельно
усилению движений против южного рабства. Первая
конференция, посвященная правам женщин, был проведена
в г. Сенека-Фолс, штат Нью-Йорк, в 1848 г., после
нескольких десятилетий феминистских выступлений в печати
против законодательных ограничений. Отдельные
женщины также проявляли себя на других реформаторских
направлениях. Роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина
дяди Тома» (1851-1852 гг.) вызвал большое сочувствие
к
афро-американским рабам. Другие женщины, хотя их
и было немного, стали протестантскими
священниками и
врачами.
Наиболее важным направлением борьбы
реформаторов являлось рабство. Именно в его сохранении
заключался наиболее резкий контраст между американской
367

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
политической риторикой и социальной
действительностью. Северные реформаторы, начиная примерно
с 1817 г.,
все бо ль ше сосредот очива лись на
пороках рабства, часто
под влиянием глубоких религиозных убеждений. В 1831 г.
американский политический деятель и публицист
Уильям Ллойд Гаррисон основал газету «Освободитель»
{«Liberator») в ходе неослабевающей борьбы против
института рабства, и возникла масса
антирабовладельческих
обществ. Свободные чернокожие, такие как беглый раб, а
затем аболиционист и публицист Фредерик Дуглас,
давали
убийственную критику условий жизни рабов. Хотя
некоторые южане выступали
в
защиту рабства, утверждая
среди прочего (почти как русские защитники
крепостного права), что рабы не смогут
жи ть са мост оят ель но,
пропаганда против рабства продолжалась с нарастающей
силой. Роман Бичер-Стоу разошелся в количестве 300 тыс.
экзе мпля ров
в год своего выхода (1852 г.). Настойчивость
призывов к политическим действиям в нац ио на ль но м
масштабе росла
-
равно как и сопротивление южан.
Конфликт из-за рабства был бросающимся в глаза
очагом в еще более широком ряду проблем американского
общества, начиная с его формирования после 1800 г.
Демократические убеждения были распространены
повсеместно, и
страна шла к расширению избирательного
права. Многие наблюдатели также отмечали некоторую
неформальную демократию, проявлявшуюся в
возможности для женщин и детей иметь голос в семейном
окружении, а также в
простоте общения и классовой
расплывчатости в поселениях фронтира. В то же время
экономическое и гендерное равноправие расширялось многими
путями, и
укрепление плантаторского рабовладения ярко
демонстрировало противоречия между американской
расовой политикой и любыми демократическими
ценностями. Стремление развивать более формальные нравы и
принимать решения в сфере культуры,
в том числе вводить
элитн ые
средние школы, показывали решительное
противодействие демократии даже в белом обществе. Эти
противоречия приводили к противостоянию группы,
но они
та к ж е приводили
к
вражде между отдельными людьми ,
колеблющимися при выборе решения между равенством
прав и восхищением б о га т с тв о м и привилегиями.
Кризис Гражданской войны
Внутригосударственный конфликт из-за проблемы
рабства и крепостного права был общей чертой истории
XIX в. в нескольких регионах мира, но только в
Соединенных Штатах он
привел к гражданской войне. Причин было
несколько. В значительной
мере американский конфликт
стал запоздалым проявлением разного рода разногласий,
распространенных при формировании новых наций,
когда различные группы и регионы исходят из разных
взглядов на политический процесс. От решения проблемы
рабства явно и недвусмысленно уклонились при выработке
конституции страны, когда Югу было позволено
засчитывать каждого раба за 3-5 человек при переписи для целей
распределения мест в законодательных органах. Более
поздние компромиссы, достигавшиеся при вступлении в
союз новых штатов, например Миссури, пытались
уравновесить рабовладельческие и свободные штаты (в пару
Миссури был создан штат Мэн). Но в конечном счете проблем
нельзя было избежать.
Широко распространенные в других обществах
доводы о том, что система принудительного труда всё в
большей степени становится
нерентабельной,
в Соединенных
Штатах подкрепить было труднее. Растущая важность
производства хлопчатника на самом Юге и необычайно
ш ир ок ая внутр енняя рег ла мен таци я работорговли, которая
приносила пользу другим частям региона, делали систему
рентабельной. Трагическим образом важное значение
хлопчатника
углубило основания этого социального
института рабства,
вто
время как в других местах усилилось
человеколюбивое беспокойство о рабах. Гуманистические
и
практические аргументы, приводимые против русского
крепостничества, вступали в противоречие и с системой
труда, выгодность которой была менее очевидна.
Антирабо владельческие силы, вторя гуманистическим
настроениям, распространенным в других частях
Америки и Европы, бесспорно, были влиятельными.
Твердые
протестантские взгляды таких
груп п,
как
квакеры, которые
были убеждены в равенстве душ, сочетались с подлинно
демократическими политическими взглядами на Севере
и
среди отдельных южан. Более широкие региональные
конфликты усиливали отдельные разногласия.
Историки продолжают спорить о том, насколько
разными были северная и южная части
страны. Их
экономические системы все больше различались, причем
промышленный Север сопоставлялся с зависимой от экспорта
плантационной экономикой Юга. Южные защитники
рабства с удовлетворением указывали на лицемерие северных
аболиционистов, которые не замечали нищеты своих
собственных заводских рабочих. Южная культура также была
своеобразной. Владельцы плантаций любили представлять
себя своего рода аристократией, приверженной страстной
защите чести в противоположность пуританскому или
думающему только о деньгах Северу. Проявления
жестокости и борьба были своего рода распространенными
выходами энергии на Юге.
Северяне уделяли больше
внимания риторике о возможностях личности и доступе к
плодам экономического роста. С другой стороны, многие
белые южные семьи читали те же материалы, что и их
северные двойники, а многие плантаторы были умелыми
капиталистами. Гендерные разграничения были
похожими, за исключением рабского населения, где женщины
занимали более важное положение. Однако каким бы ни
было частичное совпадение культур, всё же существовало
достаточно различий общего характера, чтобы позволить
сторонникам каждого из регионов перейти от нападок на
рабовладение либо от его защиты к более широкому
проявлению конфликта двух систем. Каждая сторона была
убеждена, что она отстаивает определенный образ жизни.
Эти более широкие разногласия наряду с убежденностью
в неполноценности чернокожего населения помогают
объяснить, почему большинство белых южан, хотя они
сами и не владели рабами,
в конечном итоге
присоединились к защите принципов своего региона.
В условиях набирающего размах аболиционизма в
сочетании с экономическими
успехами плантационного
хозяйства одним из факторов, особенно ускорявших
развитие конфликта, было постоянное расширение
территории страны к Западу. По мере присоединения новых
территорий представители рабовладельческих и свободных
штатов все больше втягивались в
споры
о добыче. Старый
принцип распределения,
в соответствии с
которым на
каждый новый рабовладельческий штат полагался новый
свободный штат, становился все более непригодным из-за
сочетания аболиционистских устремлений Севера с тем
фактом, что этот регион располагал большим
населением и экономическим
могуществом. Юг, обеспокоенный
тем, что диспропорция между рабами и свободными
может
при вес ти
к полити ческим нап адк ам на
институт
рабства, все в большей степени укреплял оборонительную
позицию.
К 1840 г. всеобщее согласие позволяло сохранять сам
принцип расширения. Демографический и
промышленный рост Соединенных Штатов сделал привлекательным
территориальный рост. Европейские державы
продолжали проявлять готовность вести переговоры об отказе от
территорий, за которые они не слишком держались,
-
как
это
произошло с британскими владениями на
северо-западе в 1846 г. (нынешние штаты Вашингтон и Орегон),
368

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
хотя имели место некоторые
стычки на
границе с
Канадой. Сопротивление
со
стороны Мексики, владевшей
Техасом и территориями на юго-западе, и
американских
индейцев в целом, могло быть преодолено военной силой.
Публицисты
и политики
провозглашали
националистическую идею «явного предначертания» того, что
Соединенные Штаты должны контролировать континент, или
по крайней мере его часть южнее Канады от
Атлантического до Тихого океана. Американские поселенцы в
Техасе в 1836 г. провозгласили независимость от Мексики, и
беспокойство о том , что н ов ая
республика может стать
соперником
континентальной империи, подтолкнуло
установление для нее статуса штата в 1845 г., несмотря на то,
что северные лидеры негодовали по поводу его
рабовладельческого
состояния. Мексика решилась
на
войну
против США в знак протеста против
этого
решения, равно
как
и против расширявшегося проникновения американских
поселенцев в Калифорнию и на юго-западные
территории. Победа Соединенных Штатов в
Американо-мексиканской войне 1846-1848 гг.
прив ела
к
огромным
территориальным приобретениям в этом
регионе. (В результате
войны США захватили свыше половины мексиканской
территории,
что составило почти третью часть
современной территории США -
Прим. ред).
Компромиссы привели к включению в состав
государства новых штатов с Запада, но политический процесс
становился все более
напр яже нны м. Партия вигов была
уничтожена разногласиями, по мере
того как
демокр атичес кая
партия во все большей степени
представляла интересы тех,
кт о ли бо бла го скл он но относи лся к рабовладению, либо
беспокоился о растущем господстве северной
промышленной системы. Новая Республиканская партия,
сменившая вигов с 1854 г., приложила усилия к тому, чтобы
воспрепятствовать распространению рабовладения на вновь
заселяемых
территориях,
таких как штат Канзас.
Отдельные попытки Южных штатов
принять
законы
против
беглых рабов на Севере и постановление Верховного суда в
1856 г., которое поддержало конституционное право на
рабовладение, раздули пламя полемики.
Аболиционисты
осуществили набег на юг в 1859 г., надеясь поднять
восстание рабов. Южные лидеры всё больше опасались,
что их
интересы
нельзя
будет защитить в
существующей стране.
Президентские выборы I860 г., выигранные
кандидатом
республиканцев Авраамом Линкольном, стали
последней каплей. Линкольн в душе враждебно относился к
рабству и его
распространению на новые территории, хотя в
действительности он не был аболиционистом. Южане,
убежденные, что их положение в Союзе безнадежно,
начали
выступать
за отделение, и отколовшиеся штаты
образовали Конфедерацию 11 -и рабовладельческих штатов.
Все попытки добиться компромисса провалились,
и
война
между Севером и Югом действительно началась в
апреле 1861 г. с
обстрела войсками Конфедерации
федерального
форта Самтер в Южной Каролине.
Гражданская война часто представляется
как первая
промышленная война в
мире,
и с учетом применения
в ней
изготовленного на заводах снаряжения,
в том числе
оружия, произведенного
в массовом масштабе, а также роли
железных
дорог
и
пароходов
в
передвижении войск, это
точное
определение. Север располагал огромными
экономическими и людскими преимуществами,
что объясняет
его
окончательную победу. Однако аграрный Юг, который
в основном вел
оборонительную войну на своей
территории, удивительно долго сохранял
свои позиции. Юг
также извлек
выгоду из значительных разногласий на Севере
по
вопросу
о
продолжении войны, в т ом чи с л е
нескольких
крупных восстаний в городах против военной
службы и против негров; кроме того, Конфедерация добилась
дипломатической поддержки со стороны нескольких
стран, включая Великобританию, стремившихся сохра¬
нить поставки хлопка и не
упустить возможность унизить
Соединенные Штаты. Результатом этого был
продолжительный, крайне кровавый конфликт, в
котором
американцы потеряли больше людей, чем в любом
другом военном
конфликте в истории страны до этой войны и после нее.
Морское превосходство Севера ограничило размах
морских сражений, но столкновения происходили
в
различных частях континента. Небольшие си лы
сражались
в
некоторых частях западных территорий. Основные
войска северян установили контроль над долиной р.
Миссисипи возле устья в Мексиканском заливе в
результате
захвата Нового Орлеана 25 апреля 1862 г. Последующие
кампании постепенно перемещались вдоль реки с севера.
Более крупные сражения произошли в Виргинии,
в
результате которых конфедераты совершили несколько набегов
на Пенсильванию; здесь успехи северян особенно долго
чередовались со многими победами южан. Последний ряд
кампаний начался в 1864 г., когда войска северян стали
наступать
в
Виргинии, в то время как большая армия
очищала территории от Теннеси до Джорджии и на
побережье.
Конфедерация капитулировала в апреле 1865 г. , а
президент Линкольн, который руководил военными
действиями и теперь планировал мирное урегулирование, был
смертельно ранен актером-южанином всего лишь
н ес ко ль ко дней спустя.
Неудивительно, что война имел а огро мн ые
последствия. Ее шоковое воздействие отзывалось в течение
десятилетий. Еще в 1890-х гг. ежегодные парады ветеранов
армии Союза
прод олж али собирать огромные толпы.
Военные рассказы
заполняли
страницы журналов для
мальчиков. Ни одно событие не оказало такого влияния на память
нации, даже к
концу XX в. Однако война не стала
историческим
переломом.
Она поддержала некоторые тенденции
ина
короткое время привела
к
другим нововведениям,
вли яни е
которых, однако, вскоре
ослабло. Она
положила конец рабству, после некоторых
колебаний со
стороны Линкольна, но ей н е удалось перестро ить
расовые отношения и изменить зависимое экономическое
положение Юга.
Война способствовала
пром ышленн ому росту ,
но
основной процесс уже вполне установился. Для того чтобы
снабжать топливом предприятия, число которых
постоянно
росло, добыча угля на Севере увеличилась на 20%;
ускорилась механизация, которая,
как и
расширявшаяся
имми грация,
помогала
сохранять заработную плату на
низком уровне. Постоянно расширялась сеть железных
дорог. Женщины получили новые возможности для
работы, когда мужчины были на фронте, и хотя
необратимых
изменений в гендерных отношениях не произошло, всё
же женщины Юга приобрели некоторый новый
организационный опыт, а число медицинских сестер надолго
увеличилось благодаря работе женщин. Американское
производство вооружения стремительно расширялось, и
после войны страна впервые стала международным
поставщиком военной продукции, посылая избыток оружия,
например, соперничавшим группировкам самураев в
Японии. В то же
время была подтверждена важная роль
сельского хозяйства в Соединенных Штатах. Акт о гомстедах
(акт Конгресса США о бесплатном выделении участков
земли
-
гомстедов
-
поселенцам), принятый в 1862 г. в
ходе Гражданской войны, предоставлял каждому
американскому гражданину право на получение (при уплате
небольшого сбора) участка общественной земли (гомстеда)
площадью 160 акров, который со временем переходил
в
его собственность. Это была действенная национальная
политика, нацеленная на то, чтобы подтвердить
расширение территории за р. Миссисипи и поддержать
идеал ориентированных на коммерческое производство
семейных ферм.
Политические изменения имели больше последствий.
Результаты войны подтвердили давно существовавшее
369

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
партийное разделение между республиканцами и
демократами, причем последние в течение долгого времени
были в меньшинстве из-за своей
непропорционально
узкой южной базы. Столь же важной была роль войны в
укреплении американского правительства, которое
значительно расширило свои функции. В самом начале
конфликта (в 1862 г.) Конгресс принял закон Моррилла,
обязывавший федеральное правительство выделить штатам
земли и частично деньги для организации колледжей. Этот
закон положил начало существованию государственных
колледжей
-
так называемых «колледжей на дарованных
земл ях» и
университетов. Роль федерального
правительства в сфере образования оставалась ограниченной,
однако
активную роль теперь играли штаты, не только
расширяя доступ
в
университеты, но и создавая учреждения,
которые были особенно тесно связаны с потребностями
народа в исследованиях и профессиональной подготовке
в области сельского хозяйства, промышленности и других
практических сферах в дополнение к
гуманитарной
подготовке. На самом федеральном уровне пошлины
выросли до самого высокого уровня, став крупным источником
налоговых
поступлений и одновременно защищая
промышленность.
Война также породила массу временных мер,
в том
числе национальный законопроект (1863 г.), который
впервые вызвал сильное народное сопротивление.
По
закон у
о полномочиях на ведение войны Линкольн
получил
особую власть, хотя и использовал ее ограниченно.
Налоги
выросли, и в течение некоторого времени был введен
умеренный подоходный налог
-
снова в
условиях
сильного
народного недовольства. В стране усилилась
банковская деятельность; Конгресс добивался строительства
трансконтинентальной железной дороги, выделяя
обширные общественные земли участвующим в этом
предприятии компаниям. Строительство железнодорожной
магистрали «Юнион Пасифик» было завершено в 1869 г.
-
намного
раньше трансконтинентальных систем в
большинстве других регионов. Однако в целом не наблюдалось
устойчивого влияния правительства в американском
обществе, хотя его равнение на интересы промышленности
становилось все более заметным. Появились важные
прецеденты
-
как в отношении новых систем, так и
отрицательного отношения народа к ним. Реальное воздействие
ока зыва ли специальн ые мер ы
в эконо мике и
образовании.
Наблюдалось определенное расширение федеральной
бюрократии; к 1870-м гг.
обсуждались меры по улучшению
государственной службы; правительственные учреждения
предоставляли весьма своевременные
возможности
канцелярской работы для женщин. Важную роль также
играла система пособий для ветеранов Союза, созданная
по сл е войны и постоянно рас ширя вшая ся
в
последующие
десятилетия как политически популярная мера.
К 1900 г.
большинство выживших ветеранов получали пенсии, что
ста ло
результатом первой длительной программы
социального обеспечения в американской истории. Вместе с
тем, Соединенные Штаты оставались страной с довольно
расплывчатым управлением,
если
сравнивать
с
системами
управления государств Западной Европы, и с весьма
ограниченной сферой правительственных функций;
длинный ряд относительно слабых и
посредственных
президен тов пос ле убийства Линкольна, продлившийся до
начала XX в., отражал
и
подтверждал это состояние с
управлением страной.
Воздействие войны на расовые проблемы было,
наряду с сохранени ем террит ори и стран ы,
на иб ол ее важным
ее
результатом,
хотя в этом отношении
результ аты
не
следует преувеличивать. Северяне, в том числе сам Линкольн,
двойственно относились к расовым проблемам и к тому,
как относиться к
рабам и к Югу. Даже многие
аболиционисты, хотя и
недвусмысленно осуждавш ие рабство,
свысока
смотрели
на само
чернокожее
население.
Среди этих
разногласий южные белые
лидеры
на
удивление быстро
смогли
вернуть
себе значи тельн ое в ли ян ие после
окончания войны.
Поддержка мер по упразднению расширялась в
течение войны, ибо только эта цель, казалось, могла
оправдать
ужасные жертвы,
к
кото рым
она
привела.
Линкольн издал
Манифест об освобождении рабов 1 января 1863 г., хотя
он не затрагивал рабов в пограничных штатах, которые
не покинули Союз. Когда армии Союза захватили
территорию Конфедерации, произошло подлинное
освобождение, причем десятки тысяч бывших рабов приняли
участие в военных действиях. По настоянию Линкольна
Конгресс 31 января 1863 г.
принял поправку XIII к
конституции,
запрещавшую рабство на территории США и
вступившую
в
силу
после ратификации ее штатами в декабре того же
года. Только
изредка армия Союза предоставляла
бывшим рабам какую-либо землю; в экономическом
отношении американское освобождение было намного
менее щедрым, чем отмена крепостного права в России
двумя годами раньше. В конце войны, когда большая
часть Юга была опустошена, а у 4 млн. чернокожих
практически не осталось никакого имущества, многие
плантаторы надеялись восстановить видоизмененную
форму рабства, но федеральное правительство и е го
оккупационная армия помешали это сделать. Бюро по
делам невольников, получивших свободу, предлагало
чернокожим различные формы попечительства и
продовольственной помощи, а также некоторое
содействие в приобретении земли.
Годы после войны и до 1877 г. известны как
пе риод
Реконструкции Юга, наполненный спорами вокруг
федеральной политики по отношению к Югу. Сразу после
смерти Линкольна в Конгрессе стали преобладать радикальные
республиканцы с Севера, которые стремились к жесткой
политике по отношению к
Югу, подкрепленной военной
силой и политическим изгнанием многих
симпатизировавших Конфедерации. Среди их побуждений было
беспокойство о расовых проблемах, но также и желание
держать под контролем
южных
демократов,
чтобы
сохранить
такие
меры,
как высокие
тарифы, благоприятные для
северной промышленности. Поспешные послевоенные
попытки южных штатов
принять «Черные кодексы», чтобы
ограничить гражданские права черных, например, путем
суровых наказаний за бродяжничество, подогревали пыл
республиканцев. Чернокожие были объявлены
гражданами Соединенных Штатов, и две новых поправки к
Конституции (XIV и XV) предоставили черным мужчинам
избирательные права и равную защиту законом. Черные
политики на
н ек от ор ое врем я приобрели активную роль в
южных штатах, что
усилило возмущение многих белых южан,
убежденных, что Конгресс навязывает им продажное
правительство.
В течение этой фазы Реконструкции черные южане
начали
развивать новую экономическую деятельность,
приобретая большие площади земли малыми участками.
Около 20% всех чернокожих на Юге к 1870-м гт. владело
землей. С некоторой помощью северных филантропов, в
том числе многих
женщин-учителей, быстро
распр остранял ось образование. К 1870 г. работало свыше 4 ты с. шк ол ,
в
которых обучалось около 12% всего освобожденного
черного населения соответствующего возраста.
К 1876 г.
около 40% всех
черных детей учились в школе, а сеть
негритянских учебных заведений, которые вскоре стали
колледжами, предоставляла более продвинутую подготовку.
Также получили распространение независимые церкви
для чернокожего населения, вокруг которых
формировались новые руководящие группы, зачастую благодаря
вдохновенным протестантским священникам.
Эти изменения имели важные ограничения.
Большинство чернокожих работали в качестве издольщиков у
бе лых земле влад ельц ев на
реорганизованных
хлопковых
370

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
плантациях.
В отличие от белых женщин негритянки даже
в городах
обычно продолжали работать в течение всей
своей жизни, часто в качестве домашней прислуги. Это
помогало
значительному упрочению негритянских семей,
но на своеобразной основе. Еще более важно то , чт о к
1870 г. в Южных штатах политические и
правовые
завоевания негров
начали откатываться назад по мере того, как
ослабевал федеральный контроль,
а
армия была
выведена. Для запугивания черных избирателей была создана
тайная политическая организация Ку-Клукс-Клан (1865 г.),
выступавшая
с позиций расизма и религиозной
нетерпимости, и совершалось
много актов насилия и убийств. Белые
демократы
восстановили контроль над Южными
штатами, там возродился традиционный правящий класс,
располагавший политической поддержкой со стороны более
бедных слоев белого населения в атмосфере расового
разделения. Проявлялась дискриминация со стороны банков
и работодателей в отношении черных работников. По
иронии судьбы даже на Севере городским чернокожим
часто приходилось отступать перед новыми волнами ра-
бочих-иммигрантов из Европы.
Изменение расовых отношений в Соединенных
Штатах принесло негритянскому населению некоторые
реальные выгоды. Вместе с тем расовая проблема была
сформулирована заново, но не разрешена. Федеральное
правительство не проявляло
желания
усиливать давление на
южных собственников, и сохранялась вера в
неполноценность чернокожих как в их неотъемлемое качество. К
концу
ХЕХ в.
нагромождение законов Джима Кроу привело к
сегрегации на Юге, в
результате которой чернокожие,
например, лишились равного доступа в школы и
общественные заведения. Для ограничения их доступа к голосованию
использовался подушный налог и проверка грамотности.
Распространялось неофициальное насилие,
направленное против чернокожих,
включая линчевание, в
среднем
по 187 человек в год в 1890-х гг. Их все чаще заключали в
тюрь му,
а также использ овали в
группах заключенных,
скованных одной цепью, на дорожных работах и для другого
тяжелого труда. Новая, но ограниченная
индустриализация фабричных поселков, которые могли конкурировать
благодаря применению дешевой, не состоящей в тред-
юнионе черной и белой рабочей силы, меняла
экономический
профиль Юга, но лишь в малой степени, так как
регион плелся далеко за Севером по всем общепринятым
показателям
здравоохранения, образования и дохода на
душу населения. И здесь изменения были важными, но
ограниченными.
В сфере межрасовых отношений и в других сферах
Соединенные Штаты стали после Гражданской войны
иными, чем были до нее. Потрясения войны в
удивительно сильной
мере выявили состояние дел, например,
ограниченность правительственной и федеральной систем,
или в большей мере способствовали развитию ранее
существовавших тенденций, приводящих к новым
радикальным
отступлениям от ранее принятой практики. Даже
новые
проявления, например
новое
расовое
насилие на Юге,
по-новому увековечили старые различия в региональных
культурах. Северяне, уставшие от своих попыток, казалось,
согласились позволить Югу идти собственным путем.
Конгресс и Верховный суд после Реконструкции большей
частью
одобрили законы Джима Кроу. Гражданская война
подтвердила целесообразность союза провинций,
запоздало покончив с любой существенной возможностью
территориальных преобразований или раск ола.
Она
продемонстрировала эффективность существующих
политических
институтов, которые могли отвечать крайним
требованиям войны, не скатываясь до авторитарного
правления. Она
сохранила,
хотя и с новыми особенностями,
глубокое противоречие между демократической риторикой
и
расовой действительностью, которое родилось вместе с
самой нацией.
КАНАДА
С 1780 по 1867 год
Десятилетия до и после 1800 г., продлившиеся во
многих отношениях до принятия в 1867 г. английским
парламентом Акта о Британской Северной Америке,
пр ед ст ав ля ли собой период формирования канадской политики и,
по
сути,
возникновения самой
страны.
Также именно в
течение этих десятилетий обрели очертания основные
отли чит ель ные
характеристики Канады. Как общество
фронтира, все в большей степени сосредоточенное
на
товарном сельском хозяйстве и
экспорте,
к
тому
же
ис пыты вае мое на
прочность быстрой иммиграцией, Канада во
многих отн ош ен ия х по ходи ла на Соединенные Штаты.
Как местные, так и иностранные наблюдатели отмечали,
что развитие культурных
особенностей и личностной
мотивации казалось очень похожим на то, что
происходило к
югу
от
границы. Но Канада, при всей ее
непохожести на
Европу, отличалась также и от Соединенных
Штатов. Это было не революционное общество. Его
религиозная культура сформировалась в большей степени под
влиянием давно сформировавшихся церквей
-
англиканской
в большинстве районов, католической в Квебеке и в
нескольких других французских поселениях. Канадская
политика стала демократической не столь быстро, как в
Соединенных Штатах, и связи с
Британской монархией
ост авали сь впол не
реальными. Социальные устремления
были не столь отчаянно уравнительными. По мере того как
канадская нация развивалась,
а
американское могущество
становилось еще более очевидным, усиливались попытки
на сто ять на отдельной канадской самобытности, которые
сильно зависели от факторов, разделивших две страны во
время созревания
их политических институтов.
Изменения во время и после Американской революции
подтвердили некоторые из политических, а также
территориальных различий между Канадой и Соединенными
Штатами. Когда крупные американские военные силы,
связанные с
британской Короной, были побеждены, около
40 тыс. лоялистов
-
противников независимости от
Англии перебрались в Канаду,
в
Онтарио, Приморские
провинции, а также в Квебек Они принесли с собой
непоколебимую приверженность Короне и британским
традициям и
враждебное отношение к политическим институтам
республики на юге. В то же
вре мя британское
правительство стало более
осторожным
в
обращении с основными
провинциями.
В частности, провинции Квебек была
дарована значительная самостоятельность; это не
расположило франко-канадцев к британским властям, но убедило их,
что они извлекут пользу из сохраняющейся
независимости от Соединенных Штатов, и
провинция сможет пойти
своим собственным путем.
В 1791 г.
Великобритания в соответствии с
Конституционным актом создала выборные законодательные
органы в Верхней Канаде на западе и Нижней (Французской)
Канаде на востоке.
(Название Канада, происходящее от
индейского слова, было тогда использовано впервые). В
вост очны х
Приморских провинциях также сохранялись
самостоятельные
правительства. Эти правительства
имели
значительную, хотя и совещательную, парламентскую
власть, с умеренно широким избирательным правом для
взрослых мужчин; исполнительная власть осуществлялась
колониальными
губернаторами, назначаемыми
Британией. В результате в Квебеке
происходила бесконечная
борьба между назначенным Британией губернатором и ег о
исполнительной властью и законодательным собранием,
в
котором преобладали французы; политика культурного
разделения рано наметилась в этой
провинции.
Самостоятельность провинций здесь и на других территориях, а
также четкие
реальные языковые и культурные различия
между провинциями создали основу для намного более
371

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
серьезной провинциальной политики в Канаде, чем в
федеральной системе Соединенных Штатов, и, в конечном
счете, для более реального равновесия между функциями
провинциального и национального правительства.
Англо-американская война 1812-1814 гг. привела к
возобновлению
конфликта с Соединенными Штатами.
Американские поселенцы переезжали в Верхнюю Канаду,
немног ие в
силу симпатий к Британии, но большинство
из-з а
доступности земли. Часто происходили
столкновения с индейцами и трапперами (охотниками,
ставившими
капканы). Ведущие политики Соединенных Штатов
предсказывали захват Канады в результате войны с
Британией, и даже произошло несколько плохо организованных
попыток вторжения. Франко-канадцы в основном
избегали сты че к, но
британские лоялисты в Канаде стремились
отом сти ть за
прежний ущерб и вместе с
британскими
войсками удерживали границу, несмотря на несколько
сражений к
северу
от
р. Ниагара. Хотя в результате этой
успешной борьбы проявлялись намеки на канадский
национализм, правление оставалось решительно
провинциальным, а более общая идея состояла в постоянном желании
отличаться от Соединенных Штатов, т.е . не быть
американцами, вместо того, чтобы попытаться четко
определить,
что значит
-
быть канадцами. С дипломатической точки
зрения, начиная с этого времени отношения улучшились.
К 1818 г. по соглашению регламентировались
вооруженные силы на Великих озерах, и была установлена граница
до Скалистых гор, а затем по Орегонскому договору 1846 г.
эта линия была продлена до Тихого океана. Двум странам,
хотя и по-прежнему неуловимо различавшимися,
удавалось сосуществовать в необычном согласии, лишь с
редкими исключениями. Ни одна из стран не осуществляла
значительного военного планирования и не направляла
ресурсы к длинной общей границе.
Политические споры в самой Канаде в первой
половине XIX в. включали в себя постоянное законодательное
давление, направленное против зачастую неумелых
колониальных губернаторов. В ходе этого процесса
законодательное собрание Верхней Канады добилось усиления
своего влияния в налоговых
вопросах. Радикальные группы
-
сторонники реформ, возглавляемые лидером «патриотов»
Уильямом Макензи, ставили в пример демократию
Соединенных Штатов, хотя основная масса канадских
политиков оставалась приверженной монархии и большему
консерватизму. На самом деле американский эгалитаризм
приводил к становлению альтернативной канадской
политической культуры. Здесь британский
парламентский прецедент и нормы права рассматривались как
бастионы свободы, противостоящие капризам
массовой демократии.
В начале XIX в. много энергии вкладывалось в
решение существенной проблемы заселения средней части
Канады, как и в формирование подходящих
провинциальных политических институтов. Численность
европейского населения в Канаде выросла с 250 тыс. чел .,
преимущественно французов, в 1791 г. до 1,6 млн. чел. к 1846 г.,
причем французы теперь оказались в меньшинстве по той
причине,
что
среди
них не было массовой
эмиграции
из
родной страны. Англоязычные иммигранты
соср едоточил ись главным образом в Верхней Канаде (ныне
провинция Онтарио). Большинство заявляли свои права на
участки земли для ферм, чтобы вести натуральное хозяйство,
дополняя его охотой, в том числе с использованием
капканов, и это было очень похоже на занятия основной
массы жителей, ранее определившихся фермеров Квебека.
Натуральный обмен в течение долгого времени был
распространен больше, чем денежная торговля. Также в этот
период, начиная с 1790-х гг., различные экспедиции
исследовали западную часть Канады по направлению к
Тихому океану; одна небольшая группа поселенцев
обосновалась в провинции Манитоба. Провинциальные прави¬
тельства, особенно в Верхней Канаде, постепенно
вводили
лучшие, мощеные дороги,
что
привело
к
развитию
коммерции. Строительство каналов в 1820-х гг.
улучшило
сообщение по Великим
о зе ра м. Первая железная дор ога
открыл ась
в1836г.,нок1850г.вовсей
стране было всего
около 100 км железнодорожных путей. Отмена закона о
торговле зерном
в
Британии открыла намного более
широкий рынок для экспортного сельского хозяйства,
облегчив массовый переход к рыночному производству после
1840-х гг.
Хотя эти изменения отставали на несколько
десятилетий от сопоставимого роста и уровня коммерциализации
в Соединенных Штатах, они выявили некоторые похожие
мотивации. Акцент на богатство как меру достижений
человека возрастал, особенно в провинции Онтарио.
Иммигранты упорно работали, чтобы получить больше земли и
повысить свое социальное положение. Семейный
труд,
включая детский, был направлен на борьбу за успех
в
сельском хозяйстве; однако, как и в Соединенных Штатах, рост
численности населения
побуждал многих фермеров
снижать
рождае мост ь,
чтобы
сохранить
собственность для
потомков. Вместе с тем в Квебеке рождаемость
оставалась
высокой (один историк назвал это «местью колыбелей»),
отчасти из-за сильного влияния католической Церкви;
возникшая в
резул ьта те
этого нехватка земли к 1830-м гг.
при вел а
к значительной франко-канадской эмиграции в
Соединенные Штаты. Географическая мобильность была
существенной и в Английской Канаде, как в поисках
земли, так и чтобы избежать угрозы большей скученности и
«цивилизации». Успешные фермеры с удовольствием
утверждали ,
что они
пред ста вля ют
собой
«новую породу
людей», свободную от огр ан иче нн ых вз глядов старого
мира. Другие наблюдатели пришли к согласию, что
канадцы были другими благодаря возможностям фронтира, но
главным образом из-за неприкрытой жажды наживы и
материализма; в результате, провинция Онтарио могла
быть описана как «суетливая, шумная, надменная,
вульгарная и уродливая».
Однако характеристики такого типа не отвергают
некоторых различий между фронтирами Канады и
Соединенных Штатов. Одним из показателей было обращение
с индейцами. Белые канадцы часто сгоняли индейцев с
насиженных земель, заменяя
европейские законы о
собственности более неопределенной территориальностью
групп охотников и собирателей. Некоторые индейцы
были сразу согнаны в резервации, как и в Соединенных
Штатах. Но здесь было намного меньше военных действий
и насилия, и в целом уровень насилия любого вида в
Канаде был ниже, чем в Соединенных Штатах. Условия
договоров с индейцами, как правило, соблюдались. Эти различия
объясняются несколькими факторами. Доля индейского
населения, составлявшая всего 2% от общего населения
около 1850 г., в Канаде была несколько больше. Охрана
общественного порядка в сельской местности,
осуществляемая британскими колониальными губернаторами,
была организована лучше, а значение, придававшееся
правовым нормам, возможно, действительно сдерживало
алчность канадцев. Некоторые индейцы жили на северных
окраинах белых поселений, на территории, где климат
препятствовал ведению экстенсивного сельского
хозяйства и, следовательно, настойчивым территориальным
претензиям. В культурном отношении канадцы, видимо,
выработали большую терпимость по отношению к
несхожести наций, чем американцы,
и были меньше склонны к
программам изменения менее развитой культуры под
влиянием более развитой, предназначенным для того, чтобы
заставить все группы соответствовать нормам среднего
класса.
Различия между провинциями способствовали
подобной широте взглядов, и в целом расовые позиции
проявлялись менее жестко. Не только индейцы, но также и чер¬
372

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
нокожие,
в том числе беглые
рабы из Соединенных
Штатов сталкивались в Канаде с относительно сдержанным
обращением,
хотя имели место отдельные случаи
вопиющей дискриминации
по отношению к обеим
группам.
В
конце
века была предпринята попытка с помощью
нескольких
законов запретить въезд уроженцам Азии
-
канадская терпимость
не была
совершенна. Индейцы
служили относительно
симпатичными (хотя зачастую с ними
пло хо обращались) персонажами канадской литературы,
в противоположность
той роли злодеев, которую они
часто играли
в американских произведениях.
Некоторые элементы формальной культурной
деятельности приобрели очертания в начале XIX в.
Между 1789 и
1818 гг. было откр ыто
несколько колледжей, хотя влияние
фермерского труда в течение долгого времени
ограничивало уровень грамотности в Канаде в целом, в том числе в
Квебеке. Появилось несколько написанных авторами
-
и
мужчинами,
и женщинами
-
романов на английском
языке, которые ознаменовали появление этой части
канадской культуры. Публикации на французском языке,
начавшиеся раньше, продолжали выходить с установившейся
частотой.
Важные политические и общественные противоречия
проявились
в
Онтарио и Квебеке в
середин е 1830-х гг .
Сопротивление франко-канадцев британскому господству
казалось трудно устранимым; отношения
между
законодательным собранием и колониальным губернатором
постоянно были напряженными.
В Онтарио
демократическая агитация была усилена
влиянием
протестантских
конфессий национальных меньшинств, таких как
баптисты и методисты, пришедших из Соединенных Штатов и
враждебно относившихся к англиканской
господствующей верхушке. Многие фермеры возмущались властью
городских олигархий. У этой ситуации были намеки на
Американскую революцию 1776 г., и но в а я
демократическая
газета«Конституция», начавшая выходить в 1836 г. по
случаю 60-й годовщины Декларации независимости,
определенно побуждала к бунту. Лидеры начали орга низо выва ть
военизированные подразделения,
и осенью 1837 г.
произошло несколько стычек с британскими войсками. Но в
них
участвовало немного народа, и правительство
быстро усмирило мятеж. Даже большинство франко-канадцев
осталис ь
равнодушными,
а католическая
Церковь
недвусмысленно отказалась поддерживать протест, не
испытывая никакого
энтузиазма
по отношению к
республике.
Нападение радикалов на Торонто провалилось, и
Соединенные Штаты, несмотря на некоторые серьезные колебания,
отказались поддержать восстание.
Британия отреагировала без промедления, несмотря
на легкость усмирения; она не желала, чтобы история
Северной Америки повторялась. С бунтовщиками обошлись
снисходительно. «Доклад о положении в Британской
Северной Америке» (1839 г.), составленный назначенным в
1838 г.
генерал-губернатором и верховным комиссаром
Канады лордом Дж Даремом, порицал коррупцию
колониальных чиновников и советовал объединить
английские владения на территории Канады в единую колонию,
введя в ней ограниченное самоуправление. Несмотря на
протесты франко-канадцев, Верхняя и Нижняя Канада
были объединены в одну провинцию под управлением
единого губернатора и законодательного собрания;
английский язык стал предпочтительным, хотя и
французский был разрешен. Акт об объединении (1840 г.)
сократил французскую обособленность, расширив при этом
законодательную власть. Хот я губернаторы
по-прежнему назначались, росло понимание того, что их
необходимо тщательно контролировать
и что желания
законодательных органов должны неофициально
приниматься во внимание.
В 1840-е гг.
продолжалось
активное
маневрирование
вокруг реального источника контроля над исполнитель¬
ной властью, причем англичане всё больше осознавали
необходимость предоставить существенную власть
выборным законодательным органам. Это право на
формирование новых правительств, ответственных перед
местными
парламентами, было предоставлено Приморским
провинциям начиная с 1847 г., а
затем, в 1849 г., оно также
было введено в объединенной Канаде, когда губернатор
одобрил законопроект (против своего собственного
мнения) просто потому, что он был принят законодательным
собранием. Хотя эта проблема была разрешена,
противоречивый вопрос о коалиции франко-канадцев и англо-
канадцев улажен
не был.
Первые резко возмущались
принудительным союзом, тем более что их относительное
число стало сокращаться из-за британской иммиграции,
несмотря на высокий уровень рождаемости
в сельском
Квебек е.
К сер еди не ве ка широ к ие экономи ческие измене ния
и
расширение территории Канады на Запад начали
затмевать политические изменения. 1850-е гг. были
десятилетием быстрого строительства железных дорог,
большая
часть
кото рог о финансировалась британским капиталом
и
подкреплялась
после 1849 г.
правительственными
гарантиями процентов по долгу. В 1854 г. важная
железнодорожная магистраль открылась в Онтарио, и началось
планирование по соединению Монреаля с Торонто. Канадский
экспорт извлек большую выгоду из потребностей
Британии во время Крымской войны. Система поставок
сельскохозяйственных товаров, особенно пшеницы, а также
полезных ископаемых для промышленных рынков
нач ина ла
утверждаться
как основа канадской экономики, а с
ней стала устанавливаться сильная зависимость
государства от меняющихся потребностей индустриально
развитых стран. Также наметились очертания важных
изменений в
промышленности,
глав ным
образом для
внутреннего рынка. В Монреале Хью Аллен, президент Торговой
палаты, открыл крупные текстильные и бумажные фабрики,
на
ко то ры х широко применялся
женский и детский труд.
Помол зерна также расширялся
в
различных частях
страны.
Обнаружение золота в про винц ии Британская
Колумбия на западе Канады в 1857 г.
усилило иммиграцию
мексиканцев, китайцев, а также европейцев в этот
регион.
Новая политика по отношению к индейцам облегчила их
насильственное
перемещение с территорий, желанных
для европейцев. Рост численности европейского
населения на
северо-западе привел к расширению
-
по
знакомому образцу
-
заболеваемости инфекционными
заболеваниями среди индейцев, что дополнительно освободило
землю для европейцев.
Развитие торговли и в ограниченной степени
промышленности
привело
к
некото рым
известным
с оп у т ст ву ющ и м последс твиям. Распространялось образование, и
растущий городской средний класс стал считать
обязанностью обеспечить детям школьное образование. Британские
и
американские нормы, касающиеся гендерных проблем,
все сильн ее
проявлялись в больших канадских городах,
включая понимание дома как убежища и жены как
нос ителя домашней нравственности. Социальная структура
стала более сложной по
сравнению
с большей
открытостью
периода фронтира. Однако богатство и образ жизни
канадского высшего общества оставались более
скромн ыми, чем те ж е
па раме тры
жизни
американских
промышленных магнатов, что лишний
раз свидетельствовало о
несколько б о ле е
консервативном характере страны.
В этих ус лови ях
эконом ическо го
роста политическая
структура Канады приобрела более современную форму,
с
растущим интересом к поощрению продвижения на
Запад, но
одновременно и к его регла ментации.
Прод олжа вшие ся п ол ит ич ес ки е стол кнов ения среди
французской оппозиции в объединенной Канаде заставили думать
о
других мерах,
в том числе о повторном разделении
Онтар ио
и Квебека. Демократические и англоязычные
373

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
реформаторы, стремившиеся к формированию более
податливого парламента, добивались представительства,
пропорционального числу жителей, но французы,
которых теперь в объединенной Канаде было меньше, стойко
сопротивлялись. К концу 1850-х гг пол итичес кая
деятельность, по-видимому,
оказалась в
тупиковой ситуации.
Окончательным импульсом к реструктуризации стала
Гражданская война в Америке. Явная симпатия Британии
по отношению к
Югу вызвала националистическое
негодование среди американцев,
и Канада могла стать
мишенью.
Ирландские иммигранты в Соединенных Штатах уже
предпринимали набеги на Канаду, чтобы ответить на
британское притеснение
их
страны. Теперь ответственные
чиновники в
правительстве Линкольна начали
говорить
о
неизбежности аннексии Канады как части «явного
предна чертан ия» Соединенных Штатов. При этом американский
Север в тече ние
некоторого времени имел самую большую
армию в мире. В этих условиях британские чиновники
объединились с канадскими политиками, в том числе с
лидером франко-канадцев Жоржем Картье, с целью
основательной перестройки Канады. В результате в 1867 г.
ан глий ский
парламент принял Акт о Британской
Северной Америке, в соответствии с которым была создана
самоуправляющая федерация, получившая название
«доминион Канада». (Идея королевства была
отвергнута, чтобы не оскорбить республиканские чувства в
Соединенных Штатах).
В соответствии с ука занным Акт ом
кроме Канады,
разделенной снова на две провинции
-
Квебек (Нижняя
Канада) и Онтарио (Верхняя Канада), в федерацию вошли
провинции Нью-Брансуик и Новая Шотландия. Улучшение
транспорта сделало связь с этими атлантическими
Прибрежными провинциями вполне осуществимой.
Федеральное управление (каждая провинция также имела свое
правительство) осуществлялось двухпалатным
парламентом, учрежденным по английскому типу. Верхняя палата
парламента, назначаемая генерал-губернатором,
состояла из
равного количества членов от Онтарио и Квебека, а
третья часть представляла Приморские провинции;
выборная нижняя палата была более важным
законодательным
органом. Британцы продолжали назначать генерал-
губернатора для всей страны как представителя
монархии; однако теперь парламент выбирал
премьер-министра, чтобы непосредственно контролировать
исполнительную ветвь власти.
Первым на этот пост был
избран Джон Макдональд.
Расширение Канады в 1867-1914 годах
Новое федеральное управление было вскоре
дополнено энергичным открытием канадского Запада,
завершением
строительства национальной железной дороги,
которая окончательно укрепила положение Канады в мировой
экономике в течение последних десятилетий XIX в. В очень
общем смысле история Канады и Соединенных Штатов
подчиняется некоторой периодизации. В теч ение
первых
двух третей «долгого» XIX в. обе страны были заняты
созданием жизнеспособной и долговечной политической
структуры (в чем об е замечательно
преуспели
после
нескольких, часто дорого обходившихся неудачных начал)
с
установлением некоторых более общих культурных
характеристик в сфере политики и с созданием
становившейся все более коммерческой экономики. В течение
последней части XIX в. возникло множество новых
экономических и социальных проблем, недвусмысленно
вытеснявших политическое маневрирование, наряду с новым
влиянием и возможностями, появившимися в
результате
расширения иммиграции и распространения к западу.
Две крупные политические партии
-
либеральная и
консервативная соперничали на выборах в Канаде и в XX в.
Либералы враждебнее относились к мерам,
благоприятствующим религиозному воспитанию, и вели
споры по
поводу тарифной политики. Однако различия между
партиями были неглубокими; как и в Соединенных
Штатах, преобладало почти полное согласие. Несколько
реформ завершили создание новой политической системы;
так, в 1882 г. канадское правительство ввело
процедуру
отбора чиновников для федеральной государственной
службы. Введенная по британскому образцу, эта начальная
мера была
компромиссным действием: отбор
производился на основе относительно простых экзаменов для
назначения на должность, при котором политические
соображения по-прежнему играли значительную роль.
Политическое и экономическое внимание было
также сосредоточено на расширении на Запад. На
территории между Онтарио и провинцией Британская Колумбия
(все так же управлявшейся как отдельная колония) по-
прежнему действовала Компания Гудзонова залива,
осно ван ная
Британией еще в 1670 г. Компания, жаждавшая
прибылей от торговли мехами, открыто препятствовала
расселению и ведению сельского хозяйства и
поощряла
браки между белыми и индейцами, чтобы сформировать
смешанное население, которое продолжало бы охотничий
промысел.
Только одно поселение на р. Ред-Ривер в
нынешней провинции Манитоба, основанное как убежище
для недовольных шотландских горцев, ослабляло эту
политику, но даже оно сталкивалось с постоянными
притеснениями со стороны Компании. В 1867 г. население
долины
р. Ред-Ривер насчитывало 12 тыс. чел., более половины
которых составляли смешанные французские и
индейские семьи, члены которых назывались метисами.
Интерес правительства к этой территории
проявлялся, в частности, из-за беспокойства о том, что бездействие
может открыть дорогу для устройства незаконных
поселений американцев, ибо расширение Соединенных
Штатов на запад периодически приводило к заявлениям
американцев о нетронутых богатствах канадских равнин.
Первый шаг и первая серьезная мера нового
правительства доминиона заключался в переговорах с Британией об
аннулировании правооснования Компании Гудзонова
залива.
Правительство выкупило долю Компании, сохранив
для нее некоторую территорию, по-прежнему
позволявшую ей вести прибыльную торговлю мехами. Канада, в
свою очередь, приобрела около 2,5 мл н. кв . м ил ь (почти
6,5 млн. кв.
км) территории с общим населением 175 тыс.
чел. Охотники были крайне огорчены перспективой
появления сельскохозяйственных поселений, и с ними не
советовались, когда правительственные землемеры
разбивали прямоугольные наделы для предполагаемых ферм.
Луи Риль, франко-канадец с небольшой примесью
индейской крови, ранее учившийся на священнослужителя, стал
лидером протестующей группы. Риль и его коллеги в
декабре 1869 г.
сформировали временное правительство
движения, которое стало известно как восстание в долине
р. Ред-Ривер. Был убит канадец, и правительство послало
карательную экспедицию для усмирения восставших.
Восстание было подавлено, Риль эмигрировал в США, но
другие жители были удовлетворены предоставлением
Манитобе статуса провинции
в 1870 г. Иммиграция быстро
росла, поселенцы занимали богатые земли и
приспосабливали их для выращивания пшеницы. Население Манитобы,
составлявшее 181 тыс. чел. в 1881 г., 10 лет спустя достигло
четверти млн. чел.
Территория к западу от Манитобы управлялась
непосредственно правительством доминиона в Оттаве. В 1874 г.
была организована Королевская конная полиция для
поддержания порядка на Западе. Эта сила стала столь же
характерной частью канадской экспансии на Запад, как и
ковбои в кинофильмах и телепередачах со стрельбой,
кровопролитием и т.п. в Соединенных Штатах. Различие было
не только символическим.
Расширение Канады на Запад
374

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
было сопряжено
с относительно небольшим насилием,
благодаря твердой культурной приверженности к
порядку
и заметному усилению национального
законодательства. Даже
на приисках золотоискателей, появившихся
позднее, поддерживалась
жесткая дисциплина. Открытие
крупного месторождения золота на р. Клондайк в 1896 г.
привлекло
большое количество американских
«головорезов» (как выразился один канадец), но конная полиция
крепко держала
их в руках. В других местах канадцы
сохраняли глубоко усвоенную потребность подчиняться
правилам, даже когда полиция не
проявляла своего
активного присутствия.
В этом состоит еще одно различие
в
ценностях,
включающее уважение
к
закону, которое,
как
утверждают
многие наблюдатели, продолжает различать
две культуры.
Заселение, конечно, требовало не только охраны
общественного порядка. К 1870-м гг. национальное
правительство тратило немалые суммы
на
привлечение
иммигрантов, копируя политику Соединенных Штатов и
предоставляя участки земли (гомстеды) активным фермерам.
Правительство страны также впервые начало заниматься
делами индейцев, приняв в конце 1860-х гг.
меры ,
нацеленные на лишение индейцев их владений в западных
землях в обмен на
резервации, школы и земледельческое
оборудование. Соглашения, появившиеся в результате
этих
мер, были скрупулезно реализованы,
и после 1879 г., когда
численность стад бизонов сократилась, правительство
предоставило дополнительное временное
финансирование. В 1885 г. было подавлено последнее восстание посе-
ленцев-метисов и индейцев долины р. Саскачеван против
железнодорожных компаний и представителей
федеральных властей (Северо-Западное восстание). Риль, который
стоял во главе восстания, по
приговору суда был повешен.
Гигантским шагом к освоению западных земель стало
строительство
железн ой дороги
к
Тихому океану. На
основании правительственной концессии в 1881 г. была
организована компания «Канадиан Пасифик», для которой
были выделены огромные денежные и земельные
субсидии. Строительство железной дороги было завершено в
1885 г., в 1887 г. по ней было открыто движение.
Результатом стало быстрое расширение сельскохозяйственного и
горнодобывающего производства, а также значительная
иммиграция с Британских островов, из Германии и,
особенно, из славянских регионов Восточной Европы. К
1890-м гг. ежегодно прибывало приблизительно 60 тыс.
чел., хотя
некоторые
из них
быстро уезжали в более
промышленно
развитые Соединенные Штаты, и в какой-то
момент экономический застой привел к снижению
численности населения. Но даже при этих условиях
численность западного населения выросла до 400 тыс. чел. В 1871
г. в состав Канады вошла Британская Колумбия, в 1873 г.
-
о.
Принца Эдуарда. Вскоре после 1900 г. в состав
страны
также были включены
провинции Альберта и Саскачеван.
Правительство, разочарованное тем, что развитие
шло не
так
быстро, как ожид ал о сь , поскольку
в конце XIX в.
экономика сильно отставала по нескольким позициям,
расширило раздачу земельных участков
в1901г.,и
теперь
ежегодно приезжали свыше 200 тыс. новых поселенцев как
из Соединенных Штатов, так и из
Европы. К 1900 г.
канадский Запад населяли 1,3 млн. чел.
Наряду с внимательной правительственной
политикой, американская техника и методы ведения сельского
хозяйства, а также
британский капитал помогли открыть
эту огромную территорию для выращивания пшеницы и
попутно ввести в действие несколько рудников. Канадские
фермеры испытывали огромные трудности, столь
быстро создавая житницу страны, но они использовали
передовое машинное оборудование, а не традиционные
трудоемкие методы. Результатом,
ка к и в Соединенных
Штатах, стало создание промышленного варианта
сель ског о
хозяйства, который сделал возможным крупное экспорт¬
ное
пр оизв одст во
и обеспечил довольно высокий уровень
жизни в
стране.
Хотя индустриализация
в Канаде
происходила медленнее, чем у
ее южного соседа, при большей
зависимости от
импорта промышленных товаров и
оборудования, тем не менее материальные условия походили
на условия промышленных стран.
Заселение Запада имело как политическое, так и
экономическое значение. Канадская политика
предоставления участков поселенцам походила на
ту,
что
проводилась
в Соединенных Штатах, по той простой причине, что
либеральный кабинет А. Макензи и другие лидеры
осознавали, что любая менее щедрая приманка не привлечет
иммигрантов, которые без труда найдут альтернативу к югу
от границы. В результате появилась сеть семейных, но
коммерческих ферм, а иммигранты быстро получали
гражданство. Был заметным контраст с положением наемных
рабочих
-
поселенцев в аргентинских пампасах в тот же
период на рубеже веков. Фермеры Западной Канады быстро
образовали активно действовавшие кооперативы и
ок азыв али
успешное давление на правительство с целью
устанавливать железнодорожные тарифы с учетом их выгоды,
и в этом отношении они обогнали своих американских
собратьев в политическом успехе. Земельная система
происходила из демократической политической структуры и
укрепляла ее.
Новые источники иммиграции также подчеркнули
канадские традиции существенной терпимости к
региональному и групповому разнообразию. Около 1900 г. канадцы
говорили о своем растущем населении как о мозаике, в
отличие от образа плавильного тигля, использовавшегося
американцами как большими сторонниками
ассимиляции. Несколько религиозных групп, такие как гуттериты
(Hutterites), могли существовать в условиях практически
полной свободы от вмешательства; выходцы из Восточной
Европы во главе с украинцами -крупнейшей
обособленной группой
-
довольно быстро восстановили народные
обычаи.
Успех привел
к1900г.к
подъему канадского
национализма, который долгое время сдерживался страхами и
возмущениями по отношению к американскому гигантизму.
Нередко звучали речи, провозглашавшие XX в. «Канадским
столетием», хотя были они несколько
преувеличенными.
Также после 1900 г. канадское правительство, имея опыт
многих
внутренних конфликтов и неудачных начинаний,
попыталось заключить с Соединенными Штатами
торговое соглашение на основе принципа взаимности. Оно
имело целью расширить экспорт канадских продуктов
питания и сырья в Соединенные Штаты и начать
процесс,
который тесно свяжет экономические системы обеих
стран. В то же время американские утверждения о том, что
Канада будет в конечном итоге
ассимилирована, как и
общее принижение канадской государственности
приводили к дальнейшему усилению рефлекторного канадского
национализма, включая (это отмечалось везде, кроме
Квебека) пылкую привязанность к символам Британской
монархии. Смещение правительства либерала Уилфрида Ло-
рье (1896-1911 гг.), первого премьер-министра
франкоканадского происхождения, произошло из-за риторики
вокруг тарифной политики и из-за
неодобрения его
планов создать военно-морской флот. В то же
время
преданность британским интересам оставалась основным
принципом национальной дипломатии. Не без некоторых
сомнений Канада послала крупные
силы на помощь
Британии во время англо-бурской войны и, если не учитывать
сопротивления франко-канадцев, без колебаний
приняла участие
в
первой мировой войне, после того как
Британия вступила
внеев 1914г.
Развитие канадских городов
явилось следствием
расширения торговли
и
роста численности населения.
Бумажные фабрики и другая промышленная деятельность
использовали имевшиеся в достатке природные ресурсы.
375

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
К 1900 г.
развилась солидная металлургическая
промышленность, поддерживаемая крупными канадскими
корпорациями. Рост численности рабочего класса подстегнул
создание рабочих союзов, и в 1883 г. возник Канадский
конгресс профсоюзов. По оценкам, к 1914 г. 133 тыс.
канадцев состояли в
профсоюзах. Провинциальные
правительства брались за новые виды деятельности в
упр ав лен ии
здравоохранением
и
условиями труда. Структура
ср едне го кла сс а постоянно услож нялась. Национальная
ассоциация розничных торговцев помогала прояснить
неопределенную риторику вокруг предпринимательства как
раз тогда, когда корпорации
и
сектор
«белых
воротничков» начинали занимать более заметное положение.
Расширение среднего класса и развитие образования
заложили основу для возникновения существенного
феминистского движения, в том числе создания Национального
женского совета. Канада также участвовала
в общезападном
всплеске организации народного досуга.
В Торонто и
других городах были созданы кварталы «красных фонарей»,
где перемешивались развлечения и проституция. С другой
стороны, 1890 г. с образованием Хоккейной ассоциации
Онтарио появился профессиональный хоккей.
Культурные изменения происходили параллельно
развитию экономики и социальных институтов. Немногие
канадские художники добились международного
признания, но был важен их вклад в
споры о канадской
самобытности и в субкультуры внутри самой Канады. Как
франкоязычные, так и англоязычные авторы уделяли внимание
темам природы и фронтира, а также положению Канады в
мире. Французские писатели работали над сохранением
отдельных обычаев и культуры, тогда как англоязычные
авторы боролись с удушающим американским
присутствием на юге.
Французские произведения наполнялись всё
большим самосознанием в своей сосредоточенности на
особом наследии. Слова «Наши установления, наш язык
и наш закон» составляли девиз квебекского журнала в
1822 г.
Исторические труды и религиозные сочинения
занимали важное место наряду с романтическими
поэмами и романами.
Литературное творчество на английском языке
расширилось после 1867 г. Изабелла Кроуфорд и другие
женщины-писательницы рассказывали о жизни первопроходцев;
поэты, включая
индианку Эмили Джонсон, писали на
индейские темы. Здесь давнишняя романтическая аура
сохранилась и после 1900 г., став основой, например, широко
известной серии «Энн из Грин-Гейблз», действие которой
происходит на острове Принца Эдуарда.
В официальном культурном творчестве проявлялась
некоторая сдержанность, восхвалявшаяся канадскими
ораторами
и отмечавшаяся ими как часть национального
образа жизни.
Америке приписывалась большая громо-
гласность и
напористость
в достиж ении усп ех а,
канадцам
-
более уверенное спокойствие; при этом канадцы, за
исключением немногочисленных англофилов, не
утверждали, что являются европейцами, причем
франко-канадцы были особенно изолированы от культурных течений
во Франции. Некоторые наблюдатели указывали не
только на характерную канадскую политическую культуру и
несколько
ограниченную экономику, прочно связанную с
вывозом продукции в более
успешные индустриальные
страны, но и на умеренное воздействие северного
климата на человека как на
причинные факторы канадского
самосознания. Необычайные размеры эмиграции в
Соединенные Штаты, особенно до 1900 г., также усложняли
картину. Отдельные лица, например, изобретатель телефона,
уроженец Шотландии Александер Грейам Белл, могли
выб рат ь
местом жительства Соединенные Штаты, чтобы
обеспечить более обширное поле для приложения
своих сил,
но
другие переселенцы, такие как франко-канадцы,
устремившиеся в Новую Англию, в течение долгого времени
пытались сохранить ценности, первоначально созданные
в самой Канаде, рассматривая переезд просто как
избавление от
перенаселения. Внутри Канады усилия по
смешению британских и американских черт за пределами
Квебека, без полного отказа от любой культуры, продолжали
придавать стране едва уловимый ряд особенностей и
культурных противоречий.
СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ В 1870-1914 ГОДАХ
Промышленный рост
Господствующим фактором развития Соединенных
Штатов в последние десятилетия «долгого» XIX в. была
ускоряющаяся индустриализация, которая давала стране
возможность пользоваться существенным влиянием в
мире. Американская индустриализация отличалась рядом
характерных особенностей, некоторые из них вскоре
начали оказывать влияние на
другие общества. Обретение
США большего военного, а также экономического
могущества породили значительную корректировку
отношений и противоречия в мире. Это не были десятилетия
разительных изменений в политических системах, хотя
появились
некоторые новые важные сдвиги. Развивающаяся
индустриализация и беспрецедентные темпы иммиграции
переопределили некоторые
из
противоречий в рамках
демократии. Роль Америки в развитии высокой культуры
при интенсификации обмена с Европой оставалась по-
прежнему в значительной степени
вторичной. Вместе с
тем, на
уровне народной культуры Соединенные Штаты
начали лидировать в формировании нового типа
потребительской экономики.
Крайне быстрый промышленный рост выдвигал
Соединенные Штаты в первый ряд мировых промышленных
стран задолго до 1900 г. Еще в 1870-х гг. такие
американские компании, как «Зингер», занимавшаяся выпуском
швейных машин, создавали крупные филиалы за
границей; две крупнейших компании России в это десятилетие
были филиалами американских.
Обилие сырья и огромный внутренний рынок
сочетались с
ростом численности рабочей силы и действиями
все более напористых предпринимателей, и такое
сочетание
приводило к широкому промышленному подъему.
Поощрение со стороны федерального правительства
играло вспомогательную роль. Соединенные Штаты
продолжали делать займы у европейских капиталистов,
оставаясь страной-должником до первой мировой войны.
Кроме того, оставалась значительной зависимость от
европейских технологий, особенно в металлургии и в некоторых
новых отраслях промышленности, например химической.
Применение европейских процессов производства стали
имело основополагающее значение для быстрого роста
тяжелой промышленности, особенно в Питтсбурге и на
Среднем Западе. Но и в самих США рос перечень важных
американских изобретений и намного
увеличилось
количество выданных патентов. Такие разработки, как телефон,
кассовый аппарат и электричество преобразовали
средства связи и офисную работу. Американские
эксперименты с нефтью также заложили основу для растущей
нефтяной промышленности. Вложения в развитие
автомобилестроения к 1910 г.
привели
к станов лению
крупной
отрасли промышленности,
ив1917г.на
магистралях страны уже
было 5 млн. машин.
Новые или заимствованные технологии сочетались с
растущим стремлением создавать акционерные общества
и объединять разные виды деловой активности.
Отдельные штаты приняли законы, облегчающие формирование
акционерных обществ с ограниченной ответственностью,
в 1830-е и 1840-е гг.
-
раньше, чем в Западной Европе, а
после
Гражданской войны использование этой формы
376

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
собственности расширилось. Сначала на нее перешли
железные дороги,
а в 1870-е гг.
промышленник Эндрю
Карнеги (1835-1919 гг.) использовал финансы частной
корпорации,
чтобы начать создавать свою огромную
сталелитейную империю, интегрированную с громадными
угольными
владениями. Создание акционерных обществ
привело
к снижению роли отдельных предпринимателей,
что нанесло определенный урон образу американского
среднего
класса. Участие банкиров в финансировании
промышленности стремительно вырвалось за рамки
акционерных обществ, приводя к созданию экономических
объединений
-
трестов в результате установления связей
между различными подразделениями в пределах
промышленной отрасли с целью контроля за поставками и
ценами. Акционерные общества и тресты использовались для
ограничения конкуренции в нескольких ключевых
отраслях промышленности,
в том числе
нефтяной,
в
которой
финансовая группа Рокфеллеров вывела
промышленное ядро
-
нефтяную компанию «Стандард ойл»> на
лидирующие позиции. К 1900 г. 1% всех акционерных
обществ контролировал треть американского
промышленного производства.
Американский промышленный рост во многих
отношениях напоминал ход развития Европы, особенно
Германии, хотя абсолютный уровень роста был необычайно
большим. Как и в Европе, развивающаяся
индустриализация привела
к непрерывному росту городов и особенно -
наиболее крупных центров; к 1920 г. страна перешла
отметку 50-процентной урбанизации. Быстрое расширение
офисной работы последовало за ростом числа служащих
в
корпорациях
и
трестах, а также за расширением
преподавательского корпуса. Появление новых
потребительских торговых предприятий, особенно универсальных
магазинов, явилось результатом в целом повышающегося
уровня жизни и некоторого увеличения свободного от
работы времени как для управляющих среднего класса, так
и для заводских рабочих, особенно после 1900 г.
Существовало несколько отличительных черт, имевших отношение
как к
американской культуре, так и к огромным размерам
американского рынка, тогда как рост численности
населения и
расселение на Запад привели к
континентальному единству. Распространение розничной торговли
включало
огромный объем торговых операций по почте, по
каталогам с бо л ь ш и м выбором привлекающих взгляд
товаров, рассылаемым фермерским семьям и семьям в
небольших городках, что позволяло удовлетворить вкусы
покупателя, даже если он не мог попасть в большой город.
Соединенные Штаты также первенствовали
в
развитии
системы сетей магазинов, пользующихся
преимуществами оптовых
закупок товаров,
чтобы иметь возможность
продавать их по более низким ценам, а также в
распространении массовой рекламы
в
популярной прессе.
Магазины
стандартных цен «Вулворт» («5 и 10 центов») начали
распространяться после 1879 г., и к 1919 г. в Соединенных
Штатах и Канаде их было около 1000. В число новых мест
проведения досуга входили парки развлечений. Парк
развлечений, ведущий происхождение от европейской
ярмарочной традиции, привлекал огромные толпы
представителей низших слоев
среднего
класса и
рабочих, доставлял
американцам удовольствие с помощью новых,
вызывающих страх аттракционов, таких как «чертово колесо».
Важные организационные изменения стали
фундаментальным вкладом Америки в индустриальную
экономику конца XIX в. Гйгантские корпорации, пользуясь
преимуществами огромного национального рынка и
постоянным повышением производительности труда,
постепенно разрабатывали новые системы управленческой
специализации и постоянного контроля за рынком, накапливая
огромные богатства. Некоторые из новшеств в розничной
торговле, например, однотипные магазины одной фирмы
и
развитие профессиональных рекламных фирм, впослед¬
ствии были применены в других индустриально развитых
странах. В то же время некоторые черты казались
специфически американскими. Парки развлечений не везде
были полностью позаимствованы как отклик на массовые
потребности в
досуге. Огромные богатства американских
капиталистов
-
владельцев корпораций, быстро и
уместно окрещенных баронами-разбойниками, обеспечивали
им
роскошную жизнь, но вместе с тем эти люди часто
отличались беспрецедентной филантропией. Во многих
американских городах появлялись симфонические
оркестры, художественные галереи и новые библиотеки,
созданные на деньги богачей, выделяемые ими для
успокоения совести; при этом они полагались на частную
инициативу в организации подобных учреждений, которые
в
других местах чаще находились на государственном
обеспечении.
Индустриализация в Соединенных Штатах намного
шир е,
чем в
Европе, сопровождалась постоянной
приверженностью сельскому хозяйству, которое само было
организовано как особое
промышленное производство,
так
как
скорее технологии, а не
затраты труда приводили
к
высоким
результатам. Богатые фермы на Среднем Западе
продолжали осуществлять крупное производство зерна и
мяса. Чикаго и
другие города процветали как центры
сельскохозяйственных бирж и кредита,
в них также
размещались огромные скотопригонные дворы, на которых сама
мясопереработка стала крупным бизнесом. Благодаря
закону о гомстедах и расширению железнодорожной сети
происходило быстрое сельскохозяйственное заселение
западных штатов после Гражданской войны. Скотоводы и
фермеры соперничали за земли, и в
резул ьтат е
этог о
иногда про ис ход ил и
жестокие стычки. Еще большее значение
имела последняя волна военных действий против
индейцев. Распространяющиеся белые поселения покушались не
только на индейские территориальные владения, но
также и на запасы их дичи, особенно бизонов, которых
белые охотники безжалостно истребляли. Военные действия
продолжались до 1890-х гг ., но постепенно индейцы были
загнаны в
резервации, огромная территория была
захвачена белыми. И здесь новые технологии и техника,
например, механический плуг
и жатвенная машина,
позволяли немногим фермерам обрабатывать обширные
участки земли.
Располагая огромным количеством земли и
эффективным сельским хозяйством, американские фермеры
н а ча л и выв озить не только хлопок, как это пр оис ход ило
в
течение долгого времени,
но также
зер но
и мясо.
Усовершенствования в океанском судоходстве и искусственном
охлаждении позволили американским фермерам успешно
конкурировать на европейских рынках в ущерб
инт ере са м европейского крестьянства. Хотя товарное,
ориентированное на экспорт сельское хозяйство оставалось
необычайно важной частью экономики Соединенных
Штатов и делало страну конкурентом Канады и Аргентины в
области сельского хозяйства, при этом оставляя ее
соперником Британии и Германии в промышленности, и все же
это положение
породило массу противоречий.
Промышленность и крупный бизнес, включая большие
железнодорожные компании, имели больше влияния, чем сельское
хозяй ство. Сами фермеры временами слишком быстро
расширяли производство, что приводило к
стремительному падению цен и множеству банкротств. На Юге мелкие
фермеры, белые и черные, часто оказывались крупными
должниками банков и магазинов при представительстве
компании, которые держали их в постоянной бедности.
Даже на Западе расширились владения на правах аренды,
и
роль сельского хозяйства по отношению к
промышленности постоянно уменьшалась.
Проблемы в сельском хозяйстве к
концу XIX в. стали тем
более острыми, что американская мифология была в
большой степени построена на идее независимой семейной
377

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
фермы. Во многих романах
и
очерках обращалось
внимание на нравственную угрозу нации, появившуюся из-за
того, что
кр епк ие фермеры уступили дорогу крупным
капиталистам, а политики часто наживались на этой теме,
взывая к сельским избирателям. Также к концу XIX в. исчез
американский фронтир: вся имевшаяся земля была
занята.
Образ фронтира еще удерживался,
и не ясно, какое
значение имело это изменение в действительности.
Некоторые историки утверждали,
что упадок этого
традиционного
«предохранительного
клапана» неизбежным образом
привел к усилению городских социальных противоречий,
тогда как другие ссылались на дополнительные вызовы
самоопределению нации.
Наряду с особым сельскохозяйственным сектором
американский промышленный рост также привел к
беспрецедентной волне иммиграции. Между 1865 и 1915 гг.
до Соединенных Штатов добрались 25 млн.
иммигрантов
-
более чем в четыре раза больше, чем приехало за
предыдущие 50 лет. Некоторые иммигранты были родом с
территорий, давно вовлеченных в
процесс миграции,
например, из Германии и Британских островов, и они
относительно легко вовлекались в американскую экономику,
например, в качестве квалифицированных рабочих. Но
после 1880-х гг. множество иммигрантов прибыли из новых
центров,
особенно из Южной и Восточной Европы, и
зачастую они имели более традиционное крестьянское
происхождение. Происходила также существенная
иммиграция из Восточной Азии на Западное побережье США,
причем рабочие ввозились, не считая прочего, для участия в
строительстве железных дорог. В отношении образования,
языка и производственного опыта новые иммигранты, по-
видимому, вступали в конфликт с общепринятыми
американскими
нормами. Сама городская жизнь была нова для
большинства этих людей, вместе с тем возможности стать
фермерами быстро сокращались.
Новый всплеск иммиграц ии принес
за собой
дополнительную напряженность.
Сами иммигранты,
главным
образом не относящиеся к Протестантской церкви,
оказались в
чуждой и осуждающей их культурной среде.
Условия жизни в
городах были плачевными, переполненные
многоквартирные дома отличались плохим
коммунальным
обслуживанием и санитарным состоянием. Многие
рабочие-иммигранты сталкивались с этническими
предубеждениями со стороны коренных жителей, а также со
стороны других иммигрантских групп. Неудивительно,
что иммигранты зачастую держались вместе, создавая
этнические анклавы в большинстве
американских городов.
Были восстановлены обширные семейные связи.
Католики часто укрепляли свою приверженность религии,
например итальянцы, возможно, стали более истово
верующими в новом
окружении, чем были у себя дома, и в этом
заключается од на из
причин сохраняющейся важности
религии в американской жизни. Изменения происходили даже
пр и успешной адаптации. Вновь прибывшим часто
приходилось приспосабливаться к незнакомым версиям
их
религии; польские и итальянские католики часто
ссорились
преимущественно с ирландскими и немецкими
американскими церковными властями. Евреям из Восточной
Европы помогло создание немецкого еврейского
сообщества, но это сообщество также свысока смотрело на вновь
прибывших и требовало от них пр и ня т ь
новые
традиции,
например, строгий контроль за рождаемостью.
Итальянцы и зв ле ка ли
пользу
из своей способности образовывать
этн ическ ие
братские общества, подобные «Сыновьям
Италии», но для большинства иммигрантов, прибывших из
Южной Италии, даже это прибежище было новым.
Приспособление иммигрантов всегда было сложным
в конце XIX -
начале XX в. из -за
чрезвычайно
двойственного отн ошения со
стороны установившихся
американских
государственных институтов.
Большинство
амер ика нски х руководителей рассматривали иммигрантов как
людей второго сорта. Их прибытие и первоначально
высокий уровень рождаемости породили евгенические
рассуждения, указывавшие на различие между
иммигрантами и «высшими» расами Америки в отношении уровня
рождаемости. В одном критическом случае действовавшее
законодательство позволило ограничить поток
иммигрантов: враждебное отношение к американцам китайского
происхождения как к
представителям
низш ей
расы и
источнику
нечестной
конк уренции
с
американской рабочей
силой побудила принять в 1882 г. закон о высылке из США
определенных лиц и запрещении въезда в США
определенным ли ца м. В то же
время многие коренные
американцы верили, что проблемы иммигрантов можно разрешить
путем настойчивой кампании по привитию этой новой
группе населения духа общепризнанных ценностей
среднего класса. Даже среди китайцев протестантские
миссионерские группы принялись учить женщин принципам
самоуважения и сексуального контроля наряду с
полезными домашними навыками, добившись некоторых
реа льн ых
результатов (вместе с укреплением самих китайско-
американских центров) в изменении
гендерных
традиций. Государственные школы и другие учебные
учреждения настойчиво рекламировались как центры
образования в духе американских ценностей, от национальной
преданности до личной гигиены.
Иммиграция заметно способствовала процессу
индустриализации,
в изобилии поставляя
дешевую рабочую
силу, но эта рабочая сила была неквалифицированной и
незнакомой с промышленными нормами, поэтому
американские промышленники рассматривали ее как, по
существу, второсортный резерв. Длительный результат давали
необычные жесткие попытки дисциплинировать рабочую
силу. Американские корпорации создавали собственные
полицейские силы и шпионов, чтобы препятствовать
выражению протеста. Более важными по-прежнему были
попытки применить организационные меры для
снижения рабочей инициативы на производстве. Начиная с
1890-х гг. Соединенные Штаты стали мировым лидером в
научной организации труда и рационализации.
Инженеры изучали поведение рабочих, анализируя затраты
времени на операции и трудовые движения, чтобы создать
жесткие трудовые системы, которые обеспечивали бы
максимальную производительность. После 1900 г.
американский инженер Ф.У . Тейлор ввел научную систему
организации труда и управления производством, чтобы
расчленить все трудовые операции на простые действия и
приемы и ускорить процесс производства в целом. Эти
разработки, повсеместно взятые за образец в других
промышленных странах как часть «американской системы»,
создали основу для установления
в 1914 г. инженером,
изобретателем и промышленником Генри Фордом (1863-1947)
сборочного конвейера с явной целью сделать каждого
рабочего как можно более похожим на
машину. Размеры
американских предприятий, а также р е ал ь н ая
или
воображаемая потребность в приспособлении к работе
неопытной рабочей силы привели
к
существенным
нововведениям в распределении рабочих по категориям
-
и,в
результате, создали новый источник противоречий с
демократическими принципами, которые продолжали
исповедовать американские лидеры.
Это стремление
к
организационному упорядочению наряду с особым
се льск охоз яйс твен ным
сектором продолжали определять
американский
вариа нт зр ел ог о индустр иал ьно го общества.
Возникновение мировой державы
Жизненно важным результатом промышленного,
демографического и сельскохозяйственного роста, в том
числе завершения заселения Запада, стало значительное
усиление роли Соединенных Штатов в мире и потреб¬
378

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
нос ть
в новой внешней политике самой
стр аны.
Американский промышленный
и сельскохозяйственный
экспорт
неизбежным образом завоевывал себ е
новую ро ль
в
мире.
Объем экспорта, например, увеличился более чем в
три раза между 1870 и 1900 г., достигнув 1,4 млрд. долл. в
год.
Гйгантс кие корпорации, расширяя свои
организационные
возможности, начали создавать производственные
мощности,
а также осуществлять маркетинговую
деятельность за границей, предвосхищая появление
«транснациональных* корпораций XX в. Не только Зингер с его
швейными машинами, но также и несколько
производителей
сельскохозяйственного оборудования стали
перв опр оходца ми
в этой области. В то же время энергия
и
националистический пыл, которые раньше были
сосредоточены на континентальном росте, теперь стремились
обратиться наружу,
к более рискованной международной
политике. Поборники провозглашенного ранее
предначертания страны
с готовностью перешли на
империалистический лад, видя Соединенные Штаты важнейшим
участником распространения цивилизации среди
меньших народов,
особенно в связи с закрытием
внутреннего фронтира.
Соединенные Штаты давно заявили о своем
негативном отношении к европейскому вмешательству в дела не
только Северной,
но и Южной Америки, выраженном в
доктрине Монро еще в 1823 г. Однако только в 1880-е гг.
страна
начала проявлять постоянный интерес
к Латинской
Америке в целом, одно время даже угрожая Британии
войной в споре за Венесуэлу. Также росла экспансия в Тихом
океане; в 1878 г. был заключен договор с Самоа, который в
конечном итоге в 1899 г. привел к полному разделу
островов. Расширявшиеся контакты с Гавайскими островами
привели к дискуссии об аннексии, которая состоялась в
1898 г. Крупнейшим и неприкрытым
империалистическим предприятием стала война с Испанией, также в 1898 г.,
связанная с восстанием кубинского народа против
испанского колониального гнета. Националистическое
возбуждение в самих США достигло крайней степени из-за пред-
полагаемых испанских нападений и жестокостей.
Многие американцы рассматривали последовавшую за
этим войну как прекрасное проявление национального
мужества. Выступив якобы в поддержку борьбы кубинцев,
американцы использовали ее в своих целях и не без
ожесточенной борьбы оккупировали Кубу, которая была
объявлена независимой под надзором Америки, а также
захватили
Пуэрто-Рико; успешные военно-морские операции
в Тихом океане также привели к захвату о. 1уам и
Филиппин. Последнее приобретение, однако, горячо
обсуждалось в самих Соединенных Штатах, и они с неохотой
вторгались так далеко в империалистический лагерь.
Завоевание Филиппин и уход испанцев оказались далеко идущим
предприятием, которое привело к значительной
корректировке американских вооруженных сил.
Американский империализм проявлялся и после
1900 г. в виде частых военных вмешательств в Карибском
бассейне и Центральной Америке, где создавались
политические режимы, благоприятствующие американским
деловым интересам. Экспансионистская политика
президента
Теодора Рузвельта, выраженная в словах «говори тихо,
но
держи большую дубинку» и названная политикой
«большой дубинки», представляла собой классический
агрессивный
империализм. Вершины эта фаза американской
политики достигла в установлении контроля над зоной
Панамского канала, а затем в
манипуляциях восстанием,
которые привели
к отделению окружающей канал
территории от Колумбии,
в
результате чего была создана
небольшая страна Панама под жестким надзором Америки и
установлен прямой контроль США над самим каналом, с тех
пор как он открылся в 1914 г.
Однако проявления американского империализма
являются лишь частью истории перехода Соединенных Шта¬
тов к политике великой державы. Во-первых,
Соединенные Штаты вступили
в
империалистическую игру поздно,
когда большая часть колониальной добычи была
разделена. Это помогало оправдывать некоторые характерные
политические уловки, например, доктрину «открытых
дверей» по отношению к Китаю; напуганные
приобрет ениями ве лик их
держав в Китае, американские дипломаты
безрезультатно добивались более общих возможностей
торговли в Азии.
Американские лидеры также питали
неко тору ю веру
в то, что Соединенные Штаты со своей
собственной непоколебимой демократией и колониальным
прошлым могли остаться свободными от неприятных
затруднений, которые испытывали старые мировые державы.
Это побуждало принимать специальные усилия,
особенно в правление Теодора Рузвельта, чтобы посредничать в
спорах с участием других империалистических держав.
Рузвельт выступил посредником при заключении
Портсмутского мира между Россией и Японией (1905 г.),
стремясь
сократить
японские военные
приобретения в
интересах американского могущества в Тихом океане, а также
был посредником во франко-германских спорах о
Марокко. Склонность к идеализму в американской политике
неловко сосуществовала с дерзким империализмом, но
такое положение оставалось важным сочетанием.
Протесты и прогрессивизм
Изменения в американской внутренней политике на
рубеже XIX и XX вв. были намного менее разительными,
чем те, что сопровождали промышленный рост,
иммиграцию и приобретение статуса великой державы.
Правительственные инициативы отставали от изменений в друг их
секторах, которые нравились многим американцам,
преданным традиционным идеям либерализма и свободного
рынка. Крупные капиталисты и их огромные богатства,
казалось, правили страной, особенно в течение
«позолоченного века» (1870-1898 гг.). Правительства штатов,
особенно на промышленном Севере, расширили изучение
условий труда и проживания. Усиливалась поддержка
образования со стороны правительств штатов. Несколько
штатов ввели скромные меры социального страхования.
На федеральном уровне массовое общественное волнение
по поводу злоупотреблений в производстве продуктов
питания и медикаментов привело к принятию закона в
1906 г. о контроле над производством пищевых
продуктов и медикаментов. Правительство также начало выделять
общественные земли под национальные парки, впервые
п ро я в ив заботу об окружающей среде. Однако наиболее
примечательным откликом федерального правительства
на
рост индустриализации были меры по упорядочению
крупного бизнеса, например, принятие закона о торговле
между штатами в 1887 г., который в умеренной степени
контролировал железнодорожные тарифы, и особенно
-
антимонопольное законодательство. Непоколебимая
вера
среднего
класса в
конкуренцию, которую,
в
принципе,
разделяли даже такие
крупные магнаты, как
Эндрю Карнеги,
поддерживала идею о том, что главной целью государства
является не принятие социального законодательства, а
обеспечение того, чтобы ни одна компания не могла
приобрести достаточно власти, чтобы исказить действие
рыночных сил. Антитрестовский закон Шермана, принятый
в 1890 г., признал незаконным объединение компаний в
тресты и пулы, если они ограничивали торговлю между
штатами или с другими государствами, и запрещал
монополизацию такой торговли. Закон предусматривал
уголовно-правовые санкции против нарушителей этого закона.
На практике закон Шермана применялся редко и носил
профилактический характер, но отде л ьн ые дела,
например, против нефтяной империи «Стандард ойл»
Рокфеллера, принесли результаты. Этот подход, характерный для
379

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
свободного рынка, несомненно, мог ослабить иные меры
по
разрешению других нежелательных результатов
промышленного
прогресса. Федеральное правительство
также оставалось
верно политике высоких тарифов. Закон,
принятый в 1890 г. по инициативе члена Конгресса,
будущего (с 1897 г.) президента США Уильяма Мак-Кинли (так
называемый закон Мак-Кинли) устанавливал таможенный
тариф, который был одним из самых чрезмерных в мире
и являлся свидетельством совпадения интересов
республиканцев и промышленных лидеров.
Американская политическая жизнь этой эпохи
широких экономических изменений была на удивление
спокойной. В ней господствовали республиканцы, но время
от
времени дем окр ат ы одерживали победы на
национальном уровне.
Во многих крупных городах
политическим
процес сом упр авляли могущественные политические
заправилы, пользовавшиеся значительной поддержкой
иммигрантов; на ход событий значительное влияние
оказыв али
предложен ия покровительства.
Хотя и появилось
социалистическое движение, но оно было слабым и большой
проблемы не представляло.
Слабость
американского
соци ализ ма в
сравнении
с движением в Западной Европе
имела несколько
причин. Во-первых, многие рабочие
были удовлетворены существующим политическим
процессом, так как они очень
рано добились права голоса.
Разногласия между иммигрантами
и мес тными
рабочими,
в том числе явные языковые
барьеры, препятствовали
классовой солидарности. Жизненный уровень в Америке,
возможно, был выше среднего, несмотря на массовую
бедность. Несомненно, твердые взгляды среднего класса,
предписывавшие индивидуальное
самосовершенствование и враждебные по отношению к социализму как к
движению, ввезенному
из-за
границы,
оказывали
сдерживающее воздействие; так же влиял организованный
промышленный надзор за гигантскими корпорациями.
Однако появились движения протеста. Мощное
сельское
популистское движение охватило многие части
страны в 1880-е и 1890-е гг., его
участники резко критиковали
власть
крупного бизнеса над простыми фермерами. Такие
меры, как принятие Межп латн ого
транспортного закона,
были ответом на это движение, ко тор ое не было
идеологическим, но
отражало глубокую веру в важность
единоличных
фермерских хозяйств и в изъяны неумеренного
капитализма. Временами популистские чувства даже
пересекали расовые границы, и черные и белые мелкие
фермеры совместно выступали на Юге.
Также возникло мощное тред-юнионистское и
стачечное движение. В этой области Соединенные Штаты
пережили, по крайней мере, столь же глубокий конфликт и
серьезные организационные изменения, как и многие
евро пейс кие
страны, несмотря
на то, что здесь сильно не
хватало социалистических политических составляющих.
Действительно, количество столкновений с полицией и
штрейкбрехерами и чис л о
рабочих часов, потерянных из-
за стачек, было больше, чем в Западной Европе в тот же
период. Ранняя форма профсоюзного движения в США
появилась в в ид е организации «Рыцарей труда» в 1869 г .
«Рыцари» выступали за систему кооперации, а не
капитализма, и настаивали на
проведении сп ециа льны х реформ,
например, на ликвидации детского труда. Ряд неудавших-
ся забастовок в 1880-е гг.
привел
к
распаду этой
организации, хотя максимальное членство их
рядов
составляло
700 тыс .
рабочих. В 1881 г. была создана Американская
федерация труда (АФТ), придававшая особое значение
представительным цеховым профсоюзам, в которые не
входили неквалифицированные заводские рабочие. В 1890-х гг.,
вопреки мнению АФТ, но, тем не менее, заражая
общественное мнение среднего класса, прокатилась волна
ожесточенных стачек, которые отличала напряженная
борьба с полицией корпораций в различных
горнодобывающих и металлургических областях и на железных дорогах;
для подавления забастовок были мобилизованы
правительственные войска. Последний всплеск деятельности
трудовых организаций с сильными синдикалистскими
оттенками произошел с возникновением профсоюза
«Индустриальные рабочие мира» (ИРМ) уже после 1900 г. Под
руководством «Большого Билла» - Уильяма Дадли
Хейвуда, неутомимого организатора, ИРМ пропагандировал
необходимость единого крупного союза всех рабочих, в том
числе
неквалифицированных, надеясь использовать
массовую всеобщую стачку в качестве средства наступления
на систему наемного труда. Организаторы ИРМ
участвовали в нескольких массовых стачках, в том числе в
те ксти льно й
промышленности с участием и мужчин,
и
женщин; их обвинили в осуществлении террористических
актов на железных дорогах. В американской
промышленности сохранялась тяжелая обстановка, хотя трудящиеся
одерживали мало побед и не было явного политического
результата.
Другие протестные движения также проявились
около 1900 г. вдобавок к популистскому и рабочему
течен иям.
Некоторой поддержкой пользовался анархизм,
и
именно
анархист Леон Чолгош
смертельно ранил президента
Уильяма Мак-Кинли в 1901 г. на
Панамериканской
выста вке в
Буффало. Важная активность проявилась среди
афроамериканцев,
хотя здесь и не оформилось новое крупное
движение. Различные
лидеры протестовали против
все
более суровых
законов Джима Кроу (система расистских
мероприятий и традиций, направленных на ограничение
прав негр ов,
система
дискр иминации негров. Джим Кроу
-
оскорбительное нарицательное название негров
в США
-
Прим. ред.)
на Юге.
Букер Тальяферро Вашингтон,
ведущий деятель образования, идеолог складывавшейся
негритянской буржуазии, призывал негров отказаться от
борьбы за политические и социальные права,
заниматься
самосовершенствованием
и самопомощью, которые
в
большей степени, чем
прямые
политические действия, могли
привести
к
экономическому прогрессу
и обеспечить
равнопра ви е. Уильям Эувард Бёркхардт (У.Э.Б.) Дюбуа,
первый афро-американец, получивший степень
доктора философии, критиковал сегрегацию и простые меры
самопомощи, убеждая восстановить гражданские
права в полном объеме. Под его руководством в 1909 г. была
образована Национальная ассоциация содействия
прогрессу цветного населения, члены которой к 1915 г.
выступали против законов о сегрегации
в
федеральных
судах.
Наиболее выдающимся дополнительным протестным
движением был феминизм, проявившийся в этот
период
значительно резче и завоевавший более широкую
поддержку и большее политическое внимание, чем на
ранней
стадии развития. Так как политические права мужчин были, в
принципе, подтверждены после Гражданской войны, но
постепенно повышался уровень образованности женщин
и постепенно, хотя и непросто, они овладевали
основными профессиями, а уровень рождаемости снижался, то
созрели условия для движения против
лишения женщин
политических
прав. Начиная с 1870-х гг . женщины играли
все
более активную ро ль
в
различных движениях за
реформы, у ча ств ов ал и
в
борьбе за трезвость,
в системе
образования и в работе благотворительных учреждений.
Несколько успешных дел были связаны с законными
правами женщин как владельцев собственности и с законом о
разводе.
Члены растущей сети клубов, часто настроенных
на
реформы, приобретали организационный опыт.
Лидеры феминистского движения, например Элизабет Кэди
Стэнтон, начиная с 1890-х гг . начали выступать за
предоставление женщинам полных избирательных прав
-
отсюда несколько насмешливый термин «суфражистки» (от
англ.
suffrage
-
избирательное право), применяемый к
участницам этого движения. Их
аргументы
сосредоточивались на необходимости равенства людей и на подчерки¬
380

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
вани и
особых нравственных добродетелей женщин при
описании
того блага, которое принесет эта важная
реформа Национальная американская ассоциация за женское
избирательное право,
основанная в 1890 г., насчитывала в
1893 г. 13 тыс. членов, а к 1917 г. это число составило
свыше 2 млн. чел. Еще в 1867 г.
некоторая часть западных
территорий предоставила женщинам избирательные права,
но теперь
темпы нарастали,
и штат Вашингтон
предоставил избирательное право в 1910 г., а Иллинойс стал
первым штатом к востоку
от Миссисипи, который
присоединился к этому процессу
в 1913 г.
Среди стихии движений протеста и за
реформы
основное направление
политики менялось медленно.
Демократическая партия учла часть фермерских политических
требований,
что помогало успокоить само фермерское
движение. Американская федерация труда смогла на
уровне штатов вести работу по проведению ряда трудовых
реформ,
в том числе по
сокращению продолжительности
рабочего дня. Однако принципиально новые
политические черты появились позднее, при возникновении
Прогрессивного движения, которое противоречило линиям
правящих партий, начиная с 1900 г.
Прогрессивные реформаторы и политики
преимущественно принадлежали к среднему и высшему классам.
Они считали, что правительство должно принимать меры
для искоренения злоупотреблений в бизнесе и политике;
в и х взгл ядах сочетался искренний, хотя и несколько
покровительственный гуманизм и вера в возможность
усовершенствования правительства и в силу опыта. Хотя они
критиковали различные стороны крупного бизнеса,
используя такие термины как «бароны-разбойники», но
также испытывали неприязнь к попечительской политике
некоторых партийных лидеров больших городов и
пытались вырвать контроль над крупными городами у избира-
телей-иммигрантов путем пересмотра городских уставов.
Во многих городах специально подготовленные
менеджеры нанимались в качестве посредников между теми, кто
вырабатывал политический курс,
и
реальными
избирателями. Прогрессисты также предлагали установить более
строгий бюрократический контроль над школьными
системами, чтобы уменьшить местные различия и
обес печ ить
обучение школьников из семей
им миг ран тов
по
стандартной учебной программе. Они стремились добиться
социальной справедливости путем соответствующих
действий правительства и не интересовались низвержением
основной экономической и социальной системы.
Распространение финансируемых государством программ
социального страхования было ограниченным, они
действовали в основном на уровне штатов и были явно
сосредоточены на
поддержке неимущих матерей.
Спектр интересов реформаторов был широким.
Многие
прогрессисты поддерживали запрет на открытую
продажу алкоголя, пытались включить эту меру в
американскую внутреннюю политику. Некоторые начали
согл ашат ься с о
сторонниками законов, ограничивающих
иммиграцию. При Теодоре Рузвельте, президенте от
Республиканской
парт ии,
поли тик и
предложили меры по
упор ядо чен ию инсп екц ии мя са , по комп енса ции жертвам
несчаст ных
случаев на производстве
и по введению 8-часового
рабочего дня. Не все эти
меры были
приняты,
ив1908г.
Рузвельт был заменен более консервативным президентом
УХ.
Тафтом. В 1912 г. Теодор Рузвельт вновь включился в
политическую борьбу, возглавив Национальную
прогрессивную партию, от которой был выдвинут кандидатом в
президенты, что привело
к
расколу республиканцев и
победе кандидата Демократической партии Вудро
Вильсона. Вильсон
провел ряд либеральных законов, в частности
антитрестовский закон Клейтона (1914 г.), федеральный
резервный акт (1913 г.), закон о тарифах и подоходном
на логе
(1913 г.); он также выступил в поддержку
федерального правительства при решении вопроса о недопущении
детского труда и принял ряд других мер, снискавших ему
в
буржуазных кругах славу «прогрессивиста».
Прогрессивизм не привел к созданию влиятельного
американского правительства. Наибольших успехов
в
расширении
политических
функций оно добилось на
местном
уровне и на уровне штатов, но не на федеральном.
Однако при всех своих колебаниях и двойственности, про-
грессивизму удалось убедить многих избирателей, что с
пом ощью политики реформ можно ре ши ть ос нов ные
проблемы страны; это, в свою очередь, снизило
привлекательность альтернативных политических движений, таких
как социалистическое течение. Многие историки также
считают, что в подходах и самом прецеденте
прогрессивного движения были заложены семена намного более
решительного поворота к американской версии
ограниченного
«государства всеобщего благосостояния»,
которая будет узаконена политиками, появившимися в
эпоху прогрессивного движения, когда они
придут к
власти в 1930-е гг.
Развитие общества потребления
В конце XIX в. американцы
в большей степени
разбирались в новостях основных стилей жизни, чем в
политике. За десятилетия на рубеже веков произошли
существенные изменения в американской народной культуре.
Некоторые из них, такие как
развитие спорта
или новых
форм
городского театра, соответствовали европейским
образцам, где новые формы досуга начали составлять одну
из
отличит ельных
черт индустриального общества. Однако,
какив
других культурных и организационных сферах,
Соединенные Штаты сами создали особые варианты и
некоторые из них, в свою
очередь, позднее повлияют не
только на американский образ жизни, но и на народную
культуру
в
других местах.
Достижения в области высокой культуры оставались
довольно ограниченными. Появились несколько видных
романистов, творчество некоторых из них, отражавшее
городскую нищету и убожество, стало важной составной
частью
прогрессивного движения. Один из наиболее
известных писателей, Генри Джеймс (1843-1916), провел
большую часть своей взрослой жизни в Англии; фоном его
романов б ыл о соп ост ав лен ие американ ских
и
европейских
культурных традиций. Несколько художников также
работали в Европе, и именно оттуда в Соединенных
Штатах появился импрессионизм.
Однако с архитектурой дело обстояло совсем иначе.
Использование промышленных материалов и новых
конструкторских концепций способствовало важным
нововведениям в проектировании мостов, а также, вскоре
после 1900 г., появлению небоскреба в Чикаго.
Американская наука и социология того времени
также оставили значительный след. Интеллигенция и
религиозные лидеры яростно спорили о теории эволюции
Дарвина; социальный дарвинизм, доказывавший важность
борьбы за существование и выживания наиболее
приспособленных в прогрессе человечества, завоевал более
широкое признание среди американских бизнесменов как
подтверждение их взглядов на
экономическую жизнь, чем
среди их европейских коллег. Несколько
американцев
сделали значительный вклад в
экономическую науку,
психологию и
антропологию.
В конце ХГХ в.
ведущие
университеты, такие как университет Джона Хопкинса в г.
Балтимор, начали преобразовывать систему обучения,
используя немецкую модель, в которой научным исследованиям
и
специализированному обучению уделялось более
се рь езн ое внима ние, че м общему нравственному воспитанию.
Еще раньше, в 1865 г., основание Массачусетсского
технологического института возвестило о новой
при верже ннос ти
государственному техническому образованию и
381

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
промышленным исследованиям. С
ростом приема
в
университеты
и
совершенствованием
профессиональной подготовки по выша лась роль н аук и
в таких
областях, как медицина.
Более значительными были американские
нововведения в
сфере народных стремлений и проявлений.
Средняя школа начала выдвигаться как основной центр
среднего образования. В то время как большинство
американцев по-прежнему заканчивали свое образование с
окончанием начальной школы (а на Юге начальные школы
стали всеобщими только после 1900 г.), развивалось среднее
образование для среднего класса
-
как для мальчиков, так
и для девочек, а также для растущего меньшинства
рабочей молодежи. Сохранялись вступительные экзамены, но
всё в большей степени школьные системы переходили к
свободному набору. Хотя некоторые средние школы
придавали особое значение классическим предметам и
подготовке к колледжу, всё же преобладающий фон в
атмосфере средней школы становился практическим. Вновь
вводимые курсы для подготовки секретарей и бухгалтеров
открывали новые возможности для продвижения
в
средний класс. В США
сохранялись некоторые престижные
частные
учебные заведения, но всё же в стране не
создавалась четкая иерархия средних школ, как было принято
в
большинстве других индустриально развитых стран.
Американские средние школы и колледжи уделяли
необычайно серьезное внимание спорту и другим
внеклассным или внеаудиторным занятиям. Спорт, особенно
мужской, считался необходимым для формирования
характера,
в соответствии с
американской версией мужественной
конкуренции, которая требовала теперь нового выхода,
так как
труд среднего
класса стал более бюрократическим,
чем
раньше. Соперничество средних школ и колледжей в
характерных американских видах спорта, таких как
футбол и бейсбол, привлекало всё большее внимание
публики.
Наряду с профессиональной спортивной
деятельностью, в бейсболе (в нем первая профессиональная команда
была создана в 1869 г.), боксе и т. п. видах новая роль
спортивных зрелищ в проведении досуга привела к
появлению расширяющихся групп «любителей»; эти люди
сильно зависели от спорта для получения
компенсаторного удовлетворения.
Спорт, парки развлечений, а также народный театр
(который в Соединенных Штатах назывался варьете
-
эстрадное представление), который после 1900 г. начал
превращаться в ранние формы кинематографии, внесли вклад в
растущее внимание к досугу
и
потреблению. Это были
десятилетия, когда универмаги начали становиться
типичными городскими магазинами, с такими
сопутствующими обстоятельствами, как растущий уровень клептомании.
Как и в Западной Европе, массовое стимулирование
потребительского интереса бросало вызов
общепринятым гендерным условностям. Хотя некоторые виды
досуга были в высшей степени раздельными, например
наиболее популярные командные виды спорта, в том числе
вновь изобретенная игра в баскетбол, но отдельные виды
спорта поощряли новый уровень
активности и
соответственно
приводили
к более «вольным» костюмам для
женщин. Велосипедное сумасшествие 1880-1890-х гг.
среди
американского среднего класса предоставило молодым
женщинам и мужчинам новый вид совместного досуга.
Теннис был другим совместным видом спорта. Хотя
мужчины и женщины проводили большую часть свободного
времени раздельно, и всё еще удерживала позиции
возраставшая до 1850 г. популярность мужских клубов, но
начали развиваться и новые взаимоотношения. Так как на всех
уровнях распространялось совместное обучение, а
женщины среднего
кл ас са нач инали
работать в качестве
учителей, клерков и секретарей, то было неудивительно, что
границы, разделявшие прежде отдельные сферы, начали
разрушаться. Но именно общий потребительский интерес
и совм ест ное
проведение досуга, например в парках
развлечений, завершили эту социальную переориентацию.
Среди городских рабочих к 1900 г., среди молодежи
среднего класса к 1910-м гг. совместная потребительская
деятельность
-
то, что вскоре начнут называть «встречей» (в
кафе, баре,
и
т.п.)
-
начала замещать более традиционное
ухаживание.
Растущий интерес к удовольствиям также затрагивал
и
сексуальную сферу. Большее число мужчин из среднего
класса начали пользоваться услугами проституток, по
крайней мере до женитьбы, в чем явно
проявился
двойной сексуальный стандарт. В больших городах появились
кварталы «красных фонарей», чтобы обслужить этот вид
торговли. В то же время женщины из среднего класса,
родившиеся после примерно 1870 г., определенно больше
интересовались сексуальными удовольствиями, чем их
матери, хотя прежнее определение любви подчеркивало
важность более высоких, «неплотских» целей.
Развитие массового досуга и потребления в США
также приводило к важным разногласиям местного среднего
класса с группами рабочих-иммигрантов. Движение за
трезвость было попыткой среднего класса сдерживать
пьянство среди национальных меньшинств. Меры по
обузданию буйного поведения в парках охватили другую
совокупность проблем. Эти конфликты не закончились к
1914 г., и
сохранялись различные виды отдыха,
отражавшие этническую принадлежность, а также разные уровни
жизни. Однако существуют некоторые свидетельства,
показывающие возрастание однородности и наведение
порядка в общественном досуге к 1914 г. Появление
фильмов, которые
показы вались в затемненном
кинотеатре, где
г ос п о дс т во в а ли буржуазные правила тишины и приличия,
было большим шагом в этом направлении. Возросшая
школьная и
производ ственная дисциплина, ка к и
полицейское патрулирование, также снижали число
случаев
уличного насилия.
В целом, в Соединенных Штатах сохранялось высокое
по европейским меркам число преступлений на душу
населения, но по отдельным видам преступлений этот
показатель к 1900 г. начал снижаться.
Растущее потакание желаниям потребителей
проявлялось по-разному. В 1890-е гг. реклама товаров
начала
меняться: вместо
фактического описания цены и качества
стали появляться более притягательные, эмоционально
нагруженные рекламные формы. Так, согласно
объявлениям в массовых газетах, шелк такого-то магазина надо было
покупать потому, что он д е ла л носителя
«соблазнительным» и «более юным». В те же 1890-е гг.
американцы,
принадлежавшие к
среднему классу, начали покупать
рождественские
подарки
вместо того, чтобы делать их вручную;
при этом цены на востребованные подарки начали
повышаться. Детям начали выдавать карманные деньги
-
не
только дл я того, чт об ы помочь
научиться ценить деньги
до того как они сами начнут их зарабатывать, но и для того,
чтобы
научить
их быть потребителями.
Соединенные Штаты не были центром начальных
этапов развития современного общества потребления, но
идеально подходили для того, чтобы возглавить развитие
на новой стадии этого явления.
Страна располагала
огромным рынком; приверженность капиталистическим
ценностям была повсеместной. Новые условия работы
-
заводской распорядок, установленный для иммигрантов-крес-
тьян, бюрократический порядок для потенциальных
предпринимателей из среднего класса
-
приводили к острой
необходимости компенсировать эти трудности, и
потребительские удовольствия могли удовлетворить эту
потребность. Хотя классовые разногласия были явно выражены,
приверженность американцев к демократии
в
отсутствие
аристократических традиций делали более трудной
критику массовых вкусов по сравнению с Европой. Даже
женщины подвергались меньшим, чем в Европе, насмешкам
382

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
за с во е лидерство
в некоторых видах потребления. В
Соединенных
Штатах практически отсутствовали антипот-
ребительские
движения, свойственные социализму или
антисемитизму,
или просто независимые, которые
особенно ярко проявились
во Франции, Германии и России
на рубеже
веков.
Вместе с тем, построение
нового
потребительского
общества сопровождали культурные противоречия. По-
прежнему ценилась трудовая этика.
Американцы могли
оправдать
свои нов ые потребности по-разному.
Например, отдых мог рекламироваться, потому что он помогал
подготовиться
к возвращению
к работе. Американцы
среднего класса в 1880-х гг . были вовлечены в
споры
специалистов о новой болезни
-
неврастении; для мужчин
среднего класса болезнь была результатом всеобщего разгула
перенапряжения,
ее можно было вылечить большим
вниманием к творческому отдыху и к физической зарядке.
Забота о здоровье и гигиене помогала
оправдать новые
покупки оборудования для ванной комнаты, мыла и даже
косметики. У американцев среднего класса, начиная с
1890-х гг., также появился новый интерес
-
к соблюдению
диеты из-за растущего отр иц ат ел ьн ог о отношения к
ожирению
в качестве нравственного противопоставления
неподдельному жизнелюбию. В результате США начали
построение
необычайно тщательно продуманного
механизма потребления, который послужит основой таких
достижений, как господство Голливуда в международной
коммерческой киноиндустрии после первой мировой войны.
К 1914 г. страна уже была мировым лидером в покупке
гигиенических товаров и бытовых приборов, таких как
швейные машины и пылесосы, а также в использовании
потребительского кредита по мере тог о, как уменьшался
уровень личных сбережений. В то же
время американцы
выработали некоторые новые модели поведения и
обоснования, чтобы примирить свою «тихую революцию» с
более стары ми ценностями, та кими как
самоограничение
и
упорный труд.
Стимулирование потребительского интереса, наряду
с более общим городским и промышленным ростом,
также оказало влияние на семейную жизнь. Так как
применение детского труда сокращалось, а школы брали на себя
многие функции по подготовке детей, семьи постепенно
во всё большей степени становились, прежде всего,
эмоциональными и потребительскими единицами.
Рождаемость снижалась, но эмоциональное внимание, уделяемое
каждому отдельному ребенку, усиливалось. По иронии
судьбы, в
результате изменений в функциях семьи
увеличилось количество разводов.
К 1870-м гг .
уровень
разводов в Соединенных Штатах был необычайно высоким по
сравнению с Западной Европой,
и
первое публичное
обсуждение проблем этого кризиса произошло в стране в
1890-е г г.
несмотря
на то, что явление стало весьма
редким. Во многих штатах изменились законы о разводе,
например появилось
разрешение парам расторгнуть брак на
основании «эмоциональной жестокости», и эти изменения
отражали новые критерии
семейного успеха. Среди
городского рабочего класса разводов было больше, чем
среди
других групп,
и
обсуждение жизненного уровня семьи
-
того, соответствует ли муж более трудной роли
кормильца,
-
играло роль в процессе развода. В этом заключалась
еще одна тенденция, которая будет характеризовать
важные аспекты американской социальной жизни и в XX в.
Большая часть сторон американской истории в конце
XIX в., включая удовлетворение нужд потребителей, по-
видимому, поддерживала чувство уверенности в людях.
Раздавались и противоположные мнения, но их не л ег к о
было услышать. Конечно, когда американцы
высказывались для истории, приветствуя новый век в 1900 г., они
говорили о прогрессе.
В то время
к а к англичане могли
беспокоиться по поводу роста международной
напряженности, американцы по большей части находили касающие¬
ся их те нде нци и пол ожит ельн ыми.
Демократия,
образование и
процветание развились
в
предыдущие
десятилетия. Росло влияние страны
в
мир е,
и была видна польза, с
которой можно было употребить это влияние для
приобщения отсталых народов
к цивилизации. Наступающие
десятилетия можно было действительно провозгласить
«американским веком». На праздничных банкетах
трудовых организаций более критично относились к
существующим проблемам, но они также проходили
на
оптимистической ноте: благодаря демократии и солидарности
недостатки американского капитализма могут быть
устранены. Дело женских групп
имело
успех,
а
крит ика
афро-ам ериканцев не б ыл а замечена.
Официальная
самоуверенность была одним из сильных и долговечных результатов
ист ори и страны
в «долгом» XIX веке, который начался с
отчетливого
ощущения неполноцен ност и по от ноше нию
к
Европе и нервозной попытки укрепить множество
новых политических
институтов.
БИБЛИОГРАФИЯ
AHLSTROM, S. Е. 1972. A Religious History of the American People, xvi,
Yale University Press, New Haven, p. 1158ff.
APPLEBY, J. 1984. Capitalism and a Ne w S oci al Orde r: the Republican
Vision ofthe 1790s. New York University Press, New York, p. 1 lOff.
BEISNER, R. 1975 . From the Old Diplomacy to the New, 1865-1900.
Crowell, New York, p. l62ff.
BENSON, S. 1986. Counter Cultures: Saleswomen, Managers and
Customers in American Department Stores, 1890-1940. University
of Illinois Press, Urbana, p. 322ff.
BERLIN, I; REIDY, J. P.; ROWLAND, L. S. (eds.) 1982. Freedom: A
Documentary History. Cambridge University Press, New York, p. 852ff .
BLEWETT, M .H. 1988 . Men, Women, and Work: Class, Gender, and Protest
in the New England Shoe Industry, 1780-1910 .University of Illinois
Press, Urbana, p. 444ff.
BLUMIN, S. 1989. The Emergence of the Middle Class: Social Experience
in the American City, 1760-1900. Cambridge University Press, New
York, p. 434ff .
BODNAR, J. 1985 . The Transplanted: A History of Immigrants in Urban
America. Indiana University Press, Bloomington, p. 294ff .
BRIMELOW, P. 1987. The Patriot Game: Canada and the Canadian
Question Revisited. Stanford, Hoover Institution Press, Calif, p. 31 Off.
BUMSTEAD, J .M. (ed.) 1979. Canadian History Before Confederation:
Essays and Interpretations. Irwin-Dursey, Georgetown, Ont, p. 542ff .
BURTON, О. V.; MCMATH Jr, R. C. (eds.) 1982. Toward a New South?:
Studies in Post-Civil War Southern Communities. Greenwood Press,
Westport, Conn, p. 319ff.
CHANDLER, A 1977. The Visible Hand: the Managerial Revolution in
American Business. Belknap Press, Cambridge Mass, p. 608ff.
CLARK, C. 1990. The Roots ofRural Capitalism: Western Massachusetts,
1780-1860. Cornell University Press, Ithaca, N. Y, p. 339ff.
COTT, N.F. 1977. The Bonds of Womanhood: woman's sphere in New
England, 1780-1835 Yale University Press, New Haven, p. 225ff.
CREMIN, L 1980. American Education, the National Experience, 1783-
1876. Harper and Row, New York, p. 607ff.
D EMILIO, J.; FREEDMAN, E. B. 1988. Intimate Matters: A History of
Sexuality in America. Harper 8c Row, New York, p. 428ff.
FARAGHER, J. 1979. Women and Men on the Overland Trail. Yale
University Press, New Haven, p. 28Iff.
FOGEL, R. 1964. Railroads and American Economic Growth: Essays in
Econometric History. Johns Hopkins Press, Baltimore, p. 296ff.
FONER, E. 1983 . Nothing but Freedom: Emancipation and its Legacy.
Louisiana State University Press, Baton Rouge, p . 142ff.
FONER, E. 1988. Reconstruction: America's Unfinished Revolution, 1863-
1877. Harper & Row, New York, p. 690ff.
FORSEY, E. 1982. Trade Unions in Canada, 1812-1902. University of
Toronto Press, Toronto, p. 600ff.
FOX-GENOVESE, E. 1988. Within the Plantation Household: Black and
White Women of the Old South. University of North Carolina Press,
Chapel Hill, p. 544ff .
383

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
FREDERICKSON, G. 1972. The Black Image in the White Mind: the Debate
on
Afro-American Character and Destiny, 1817-1914. Harper &
Row, New York, p. 343ff .
GENOVESE, E. 1969. The World the Slaveholders Made: Тию Essays in
Interpretation. Pantheon Books, New York, p. 274ff .
1974. RollJordan, Roll: the World the Slaves made. Pantheon Books,
New York, p. 823ff.
GIBBS, E. 1967 . Racism or Responsible Government: the French Canadian
Dilemma of the 1840's. (Issues in Canadian History). Copp Clark
Pub. Co., Toronto, p. 184ff.
GILLIS, D. 1951. Democracy in the Canadas. Oxford University Press,
Toronto, p. 217ff.
GLATTHAAR, J. 1990. Forged in Battle: the Civil War Alliance of Black
Soldiers and White Officers. Free Press, New York, p. 370ff.
GUTMAN, H .G. 1976. The Black Family in Slavery and Freedom, 1750-
1925 Pantheon Books, New York, p. 664ff.
GUTTMANN, A. 1988 . A Whole New Ball Game: an Interpretation of
American Sports. University of North Carolina Press, Chapel Hill, p.
253ff.
HARDY, W.G . I960. From Sea unto Sea: Canada -
1850 to 19Ю: the
Road to Nationhood. Doubleday, Garden City, N.Y, p. 528ff .
HENRETTA, J; NOBLE, G.H. 1987. Evolution and Revolution: American
Society, 1600-1820. Mass. D.C . Heath, Lexington, p. 283ff.
HODGINS, B.; PAGE, R. (eds.) 1972. Canadian History Since
Confederation: Essays and Interpretations.
Irwin-Dorsey,
Georgetown, Ont., p. 607ff .
HOUNSHELL, D. 1984. From the American System to Mass Production,
1800-1932: the Development of Manufacturing Technology in the
United States. Johns Hopkins University Press, Baltimore, p. 411 ff .
JENSEN, М. 1981. The New Nation: A History ofthe United States During
the Confederation, 1781-1789 Northeastern University Press,
Boston, p. 433ff.
KASSON, J. 1990. Rudeness Ф Civility: Manners in Nineteenth-Century
Urban America. Hill and Wang, New York, p. 305ff.
KESSLER-HARRIS, A 1982. Out to Work: A History ofWage-Eaming Women
in the United States. Oxford University Press, New York, p. 400ff .
LEVY, L 1985. Emergence ofa Free Press. Oxford University Press, New
York, p. 383ff.
LEWIS, J. 1983- The Pursuit ofHappiness: Family and Values inJefferson's
Virginia. Cambridge University Press, New York, p. 290ff.
LIENESCH, M. 1988. New Order of the Ages: Time, the Constitution and
the Making of Modern American Political Thought. Princeton
University Press, Princeton, N.J, p. 235ff.
LINDERMAN, G. 1987. Embattled Courage: the Experience of Combat in
the American Civil War. Free Press, New York, p. 357ff.
LIPSET, S. 1990 . Continental Divide: the Values and Institutions of the
United States and Canada. Routledge, New York, p. 337ff.
MAY, H. 1976. The Enlightenment in America. Oxford University Press,
New York, p. 419ff.
MIDDLEKAUFF, R 1982. The Glorious Cause: the American Revolution,
1763-1789 (The Oxford History of the United States Series).
Oxford University Press, New York, p. 696ff.
MINTZ, S., KELLOGG, S. 1988; Domestic Revolutions: A Social History of
American Family Life. Collier Macmillan, London, p. 316ff.
MONTGOMERY, D. The Fall ofthe House ofLabour: the Workplace, the State
and American Labour Activism, 1865-1925 Cambridge University
Press, New York, p. 494ff.
MORAWSKA, E. 1985. For Bread uith Butter: the Ufe-Worlds ofEast Central
Europeans in Johnstoum, Pennsylvania, 1890-1940. Cambridge
University Press, New York, p. 429ff.
MORTON, W. L 1964. The Critical Years: the Union of British North
America, 1857-1873. McClelland and Stewart, Toronto; Oxford
University Press, New York, p. 322ff.
NORTON, M .B . 1996. Founding Mothers & Fathers: Gendered Power and
the Forming ofAmerican Society. Alfred A Knopf, New York, p. 496ff.
PALUDAN, P. 1988. A People's Contest, the Union and Civil War, 1861-
1865. Harper & Row, New York, p. 468ff.
PEISS, К 1986. Cheap Amusements: Working Women and Leisure in Tum-
of-the Century New York. Temple University Press, Philadelphia,
p. 244ff.
PESSEN, E. \97S. Jacksonian America: Society, Personality and Politics.
Dorsey Press, Homewood, III, p. 379ff.
RADDALL, Т. 1957. The Path ofDestiny: Canadafrom the British Conquest
to Home Rule, 1763-1850. Doubleday, Toronto, p. 468ff.
RODGERS, D . 1978. The Work Ethic in Industrial America, 1850-1920.
University of Chicago Press, Chicago, p. 300ff.
RYAN, M. 1981. Cradle ofthe Middle Class: the Family in Oneida County,New
York, 1790-1865. Cambridge University Press, New York, p . 321 ff.
RYERSON,S. 1973. Unequal Union: Roots ofCrisis in the Canadas, 1815-
1873. Progress Books, Toronto, p. 477ff.
SILVER, A I. 1982. The French-Canadian Idea of Confederation, 1864-
1900. University of Toronto Press, Toronto; Buffalo, p. 257ff.
STANSELL, C. 1986. City of Women: Sex and Class in New York, 1789-
1860. A A Knopf, New York, p. 301 ff.
STEARNS, P. N. 1994. American Cool: Constructing a Twentieth-Century
Emotional Style. University Press, New York, p. 368ff.
TROTTER, J . W. 1985. Black Milwaukee: the Making of an Industrial
Proletariat, 1915-45 University of Illinois Press, Urbana, p. 302ff .
ULRICH, L T. \990. A Midwife's Tale, A A Knopf, New York, p. 444ff .
VERNEY, D. 1986. Three Civilizations, Two Cultures, one State: Canada's
Political Traditions, Duke University Press, Durham, p. 454ff .
V1NOVSKIS, M. (ed.) 1990. Toward a Social History ofthe American Civil
War: Explanatory Essays, Cambridge Press, New York, p. 20 Iff.
WHITE, R 1983. The Roots ofDependency: Subsistence, Emnronment and
Social Change among the Choctaws, Pawnees andNavaps, University
of Nebraska Press, Lincoln, p. 433ff.
WIEBE, R H. 1967. The Search for Order, 1877-1920. Hill and Wang,
New York, p. 333ff .
WILENTZ, S . 1984. Chants Democratic: New York City and the Rise of the
American Working Class, 1788 -1850, Oxford University Press, New
York, p. 446ff.
WILLIAMSON, J. 1984. The Crucible ofRace: Black/white Relations in the
American South since Emancipation, Oxford University Press, New
York, p. 56Iff.
WOOD, G. S. 1992 . The Radicalism of the American Revolution, A A
Knopf, New York, p. 447ff.
ZUNZ, O. 1990. Making America Corporate, 1870-1920, University of
Chicago Press, Chicago, p. 267ff.

12
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН
КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
12.1
ОБЗОР
Герман Каррера Дамас, координатор
ВВЕДЕНИЕ
Даты, определяющие временные рамки этой главы, не
совпадают с важными вехами в
ист ории Лат инской
Амери ки
и
стран Карибского бассейна, хотя это никоим
образом не умаляет
их общей обоснованности. Возможно,
большее значение имеет обретение независимости
британскими колониями в Северной Америке, так как это
событие создало прецедент для успешного выступления
других колоний
против метрополий и королевской власти
при опрометчивой помощи других монархий и
метрополий; вероятно, большее значение имели и события 1810
1811 гг. в виде политического
кризиса, структурного
кризиса, от которого
поселенческие общества Испанской
Америки страдали в течение почти полувека. Это
сочетание событий создало условия,
в
которых должен был
сказаться кризис европейских монархий, начавшийся во
Франции в 1789 г. Что касается даты, на
которой
заканчивается этот
период, то, возможно, для условий Латинской
Америки более подходящими были бы 1929-1931 гг.,
поскольку надо принять во внимание то влияние, которое
оказывала «Великая депрессия» (американский кризис
1929-1932 гг.), учитывая, что уже тогда присутствие
Соединенных Штатов Америки в этом
регионе было
значительным и доминирующим. 1789 и 1914 гг. особенно
связ аны с
развитием Западной Европы, несмотря на «всемирные»
отзвуки этих событий по мере
их
развития.
Это
историческое различие немаловажно, если мы хотим оценить
научное и
культурное развитие Латинской Америки в XIX в.
ОБЩИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ПО ИСТОРИИ
ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ И РЕГИОНА
КАРИБСКОГО БАССЕЙНА ПРИ ПЕРЕХОДЕ
ОТ XVIII К XIX ВЕКУ
Рассматриваемый период характеризуется разрывом
колониальных связей и созданием суверенных
республиканских государств, основанных на национальных идеях,
которые начали появляться в течение XIX в. Мексика,
которая оставалась в подчинении Испанской монархии,
была исключен ием из общей тенденции, а французская
колония Сан-Доминго (в западной части о. Гаити)
предварила этот разрыв, провозгласив
в 1804 г. независимость
Сан-Доминго, учредив Республику Гаити, ликвидировав
рабство (конституционно) и восстановив индейское
название острова
-
Гаити. В двух из островных колоний
испанской Короны, Кубе и Пуэрто-Рико, колониальные
связи укрепились в условиях противостояния этих колоний
с Соединенными Штатами Америки, пока не были
наконец разорваны в конце века. Бразилия избрала свой
собственный особый путь.
Историческая преемственность и изменения
в период с 1789 по 1914 год
Новый импульс, который почувствовало большинство
креольских обществ в конце этого исторического
периода, подчеркнул его сложную природу. Наиболее важным
событием рассматриваемого этапа в научном и
культурном развитии этих обществ было то, что они начали
участвовать в процессе научных, культурных и технических
изменений, происходивших в наиболее динамично
развивающихся центрах Западной Европы.
В испанских колониях XIX век начался с
политического и социального кризиса, характеризовавшегося
двумя обстоятельствами. Первым из них было достижение
зрелости некоторыми колониальными обществами,
прежде всего Венесуэлы и Аргентины, совпавшее с началом
структурного кризиса, который в большей или меньшей
степени затронул все колонии. Кризис наступил из-за того,
что динамические элементы, которые с начала XVI в.
стимулировали колониальный процесс, начали ослабевать
или застаиваться. Вторым фактором был кризис монархии
как формы правления, который начался с
республиканского восстания в британских колониях Северной
Америки, углубился в результате кризиса французской и
испанской королевской власти в Европе, продолжился во время
наполеоновских войн и достиг апогея после реставрации
абсолютизма во Франции и Испании. Ликвидация
правления
монархии в Америке нанесла роковой удар
абсолютистским монархиям Европы, от которого
онитакине
оправились.
385

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Последовавший за этим доктринерский политический
антагонизм между восстановленными монархиями в
Европе
и
уцелевшими республиками во вновь образованных
государствах был важнейшей причиной международных
разногласий до середины этого
периода. Рождение и
развитие современного
колониализма и ликвидация
монархии во Франции изменили ход этого противостояния раз
и навс егд а.
Последствия первой промышленной революции, пусть
и запоздалые, и
расширение международной торговли
нарушили экономическую модель колоний, хотя
значительных изменений и не
произошло. Изменения начали
происходить
-
в
некоторых местах очень интенсивные -
во
время второй промышленной революции, т.е . в течение
последней трети этого периода.
Во второй половине этого периода источником
потрясений был
процесс либерализации и модернизации
большинства поселенческих обществ, глубоко потревоженных
войнами за независимость и страдавших от последствий
междоусобиц. Проявления этого процесса в социальной
структуре, культурной жизни и научно-техническом
развитии пор од ил и движения, которые
в основном были
подобны тем, что возникали в Европе.
Деление региона
Любое исследование развития науки и культуры в
Латинской Америке и регионе Карибского бассейна требует
разделения всей этой территории на различные зоны.
Если взять за критерий разрыв колониальных связей,
то можно выделить три обширных зоны: политический
кризис, выразившийся в разрыве связей колоний с
метрополиями, совпал по времени во французской колонии
Сан-Доминго и континентальных испанских колониях,
хотя каждая следовала своим особым путем; португальско-
американская зона также отстаивала свой собственный
путь; испанские Карибские острова, за исключением
испанской (восточной) части о. Гаити -
Санто-Доминго, а также
Карибские острова, не пр инадле жав шие Испании,
оставались на обочине общего стремления к разрыву
ко ло ни ал ьн ых цепей. Бразилия шла своей собств енной дорогой,
которая вела ее от независимой
импе рии
к
республике.
Если взять в качестве критерия
социально-экономические структуры, то можно произвести другое деление
-
на базе основных видов экономической деятельности
(горнодобывающая промышленность, сельское хозяй с т во
и
животноводство), социо-культурного смешения
населения
(сильная туземная основа и присутствие
многочисленных
африканских рабов), степени
социально-политической
интеграции (рано оформившиеся общества, такие как
вице-королевства Новая Испания и Перу,
и общества,
которые развились позднее, такие как
генера л-кап итанст во (под
управлением генерал-капитана, назначаемого испанской
Короной) Венесуэла и вице-королевство Рио-де-ла-Плата).
Так как критерии большей частью взаимосвязаны, то
деление региона обычно не совпадает с
полити ко-адм инистр ативны м, им перским и республиканским делением.
В течение всего XIX в. подъем экономической
активности (которая не играла важной роли
в колониальный
период), например расширение производства кофе,
шерсти, мяса и пшеницы, стал дифференцирующим фактором.
Эти изменения шли параллельно с развитием
международной торговли и применением новой техники, особенно в
области судоходства.
Основные и общие факторы
В испанских колониях материковой Америки
политический кризис выразился в стремлении к независимому
управлению, которое привело к разрыву колониальных
связей. Социально-политический кризис выразился в
ликвидации монархии, которая была заменена республиками.
Общим результатом обоих этих кризисов стало
разрушение внутренней властной структуры новых обществ,
сформировавшейся в рамках колониальных связей.
Практически бескровная отмена рабства во второй половине XIX в.
стала кульминацией этого процесса распада. Бразилия
последовала тем же путем.
В научном и культурном отношении важнейшим
общим следствием этого процесса, принимая во внимание
его значимость и его отдаленные последствия, стал
распад международных отношений, которые развивались с
середины XVIII в., хотя и с
некоторыми трудностями.
Первый период практически полного разрыва отношений
произошел между 1810 и 1824 гг. в результате войн за
независимость. Другой проявившийся упадок отношений в
результате политического «эмбарго», навязанного
Священным союзом, промедления Испании в признании
независимости ее бывших колоний, волнений и застоя общества
и экономики во вновь освободившихся государствах
длился дольше, чем до середины века.
Последствия этой ситуации для науки и культуры в
поселенческих обществах были серьезными и длительными,
так как это означало, что они не могли играть активную
роль в первой промышленной революции. За
исключением Аргентины, находившейся в более благоприятных
условиях благодаря быстрому росту экспорта шерсти, и
некоторых горнодобывающих территорий, другие страны
и
территории оставались заложниками пережитков
традиционной экономики, основанной на торговле
сельскохозяйственным сырьем и испытывающей недостаток в
товарах,
в
огромных количествах требующихся для
промышленности, переживающей революцию. К середине
XIX в. отставание в технике и
науке, за исключением
некоторых сторон университетского образования, по
сравнению с самыми передовыми европейскими центрами,
существовавшими еще в конце XVIII в., по всей
видимости, превратилось в непреодолимую пропасть.
В большинстве поселенческих обществ Латинской
Америки полноценный контакт с новой международной
системой хозяйствования был налажен к концу этого
периода, в
результате второй промышленной революции, но в
условиях их значительного отставания в науке и технике.
НАЦИОНАЛЬНАЯ И КУЛЬТУРНАЯ СТРУКТУРА
РЕГИОНОВ
Благодаря укреплению нации как основы социально-
политического
порядка, утвердились различия
в
куль тур ной
структуре, которые развились
в
процессе межкультур-
ного господства Конкисты и приобрели законченную
форму в колониальный
период. Этот процесс имел
решающее значение, поскольку были затронуты коренные
общества, но это также повлияло на чернокожее население
африканского происхождения.
Множественность культур и культурных
традиций
Тот факт, что относительная гомогенность
испаноамериканской креольской культуры отчетливо
контрастирует с культурной гетерогенностью даже самых развитых
коренных туземных культур, имеет крайне важное
значение. Этническое и культурное смешение привело к
возникновению новых
культурных систем, в
рамках которых
европейско-креольская и коренные культуры соединились
на выборочной основе. Последние в некоторой степени
спосо бствовали формированию культурного разнообра¬
386

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
зия даже
если были обособлены в
терри ториа льном
или
социальном
отношении. На тех территориях, где
культурное расхождение
между креолами и коренным
населением было непреодолимым, ситуация была совершенно
иной. Это касалось и до сих пор касается территорий в
бассейне рек Ориноко и Амазонки и территорий, которые
были изолированы еще по отношению к великим
коренным центрам цивилизации.
Взаимоотношения между креольской и коренными
культурами
и культурами Черной Африки определялись
регламентацией рабства и, прежде всего, ее крайней
расовой и культурной дискриминационной сущностью.
ОБЩИЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ И НАУЧНЫЕ
ТРАДИЦИИ
Чтобы понять сближение, которое произошло между
техническими и научными знаниями южных европейцев
и вкладом коренных сообществ, необходимо учесть
неравные условия,
в
которых находились последние. На
некоторых территориях
и в определенных областях знаний
также необходимо принять во внимание вклад африканцев.
Развитие креольской техники обеспечило выживание
и в некоторой степени развитие техники,
применявшейся коренным населением, которое постепенно переняло
способы использования железа и колеса, а также новые
виды жи вот ных и растений. С другой стороны, методы
ведения сельского хозяйства в условиях тропических лесов
и полупустынь высокогорных плато были изобретены
культурами коренных народов и проявлялись в практически
неизменной базовой технологии, использовавшейся для
выращивания
и
обработки маиса, маниока и картофеля.
Возможно, творческий подход, родившийся
благодаря креольской симбиотической технологии, наиболее
явно проявился в изготовлении одежды, строительстве
жилья, приготовлении и хранении продуктов питания.
Превосходство южноевропейской технологии бы ло
особенно заметно в акклиматизации новых видов растений
и
животных, использовании новых источников
энергии,
таких как тяга животных, энергия ветра и воды, и
особенно в технологии добычи полезных ископаемых.
Кор олевск ая
горная школа в Мехико, основанная в 1792 г.
братьями Ф. и X. д Элуар, была передовым техническим центром.
Однако ирригация пришла в упадок
В том, что касается научного развития, то к середине
рассматриваемого периода в традиционном сообществе
начали создаваться благоприятные условия для
использования достижений Северной Европы. Этого не было в
период с XVI по XVIII в., но и в рассматриваемое время
достижения туземцев часто считались «колдовскими» или, в
лучшем случае, «донаучными».
Растущее неприятие креолами «донаучного» знания,
накопленного коренными сообществами, проявлялось в
их отношении к местной медицине, которая все шире
воспринималась как неприемлемая,
пока не был а
окончательно
отвергнута как в общественном, так и в
те ррит ори аль ном
отношении, осужденная
именем науки. Вместе с тем,
зна ния
туземцев об окружающей среде, а также
испо льз ова ние им и
растений и животных, наряду с их
практическими
метеорологическими знаниями, были быстро и
эффективно усвоены креолами.
Отношение южных европейцев к науке и технике и их
способность к ним являются предмет ами жарких сп оро в .
Отсталость креольских обществ в этих областях обычно
объясняется распространенностью и живучестью
схоластики, которая уже к концу XVII в. считалась устаревшей в
основных культурных и научных центрах Северной
Европы. Тем не менее нельзя недооценивать значение
учреждений науки и изящных искусств, созданных в последние
два десятилетия XVIII в. в городах Мехико, ГЬатемала, Бо¬
гота и Буэнос-Айрес. Разрыв колониальных связей
рассматривался американскими креолами как ключ к
радикальным изменениям в области культуры и науки.
Политические, экономические и социальные
условия
Период 1789-1914 гг. был важным временем создания
суверенных республик после разрыва колониальных
связей, началом (а в некоторых случаях развитием) процесса
экономических преобразований и, следовательно,
модернизации креольских обществ.
Путь к построению независимых республик был
долгим и тяжелым; он охватывал период от разрыва
колониальных связей до провала последних попыток усилить или
сохранить европейское колониальное присутствие в
Америке, в том числе осторожное допущение суверенных
республик к системе международных отношений. Важность
этих обстоятельств, проявившихся в медленном темпе
научного и культурного развития, не была оценена
должным образом. Этим можно объяснить, почему в
отношении причин отсталости креольских обществ Латинской
Америки в этих сферах в XIX в. были сделаны искаженные
выводы.
Начало процесса реструктуризации, а в некоторых
случаях развития экономики позволяет нам определить его
характерные особенности и выделить этапы.
Параллельно
частичному разрушению колониальной системы
хозяйствования -
настойчивому, но не всегда
благотворному, были сделаны попытки организационной
либерализации экономики. Чтобы добиться этого, были предприняты
некоторые экономические меры, особенно в отношении
кредита и наличия свободной рабочей силы. Отмена
майоратного наследования и
права первородства, наряду с
запрещением гарантий на общинную собственность
коренному населению в некоторых регионах, расширили
рамки внутренней системы землевладения, но это
практ ичес ки н е
затронуло проблему концентрации
собственности, хотя значительное количество невозделанных
земель было конфисковано и передано военачальникам и
правящей верхушке. К концу интересующего нас пери ода
связи с
расширявшейся капиталистической системой,
настоятельная необходимость в которой возрастала,
ускорили и углубили процесс экономических преобразований.
Модернизация американских креольских обществ
стала следствием двух
отмеченных выше обстоятельств.
Чтоб ы выработать уравновешенный взгляд на протекавшие
процессы, необходимо выделить некоторые достижения:
бескровную отмену рабства; принудительное поглощение
коренных сообществ в рамках либерального
республиканского режима; законодательную отмену социальной или
расовой дискриминации; оживление процес са
урбанизации, который замер в конце XVIII в.; появление новых волн
иммиграции и постепенное освобождение государства от
церковного влияния.
ЗНАЧЕНИЕ ОСНОВНЫХ НАУЧНЫХ
И КУЛЬТУРНЫХ ТЕНДЕНЦИЙ В ПРОЦЕССЕ
НАУЧНОГО И КУЛЬТУРНОГО РАЗВИТИЯ
Научное и культурное развитие стран Латинской
Америки и региона Карибского бассейна в XIX в. и в
первые
годы XX в. характеризовалось противостоянием между
сохранявшей свои позиции поздней «схоластикой» и
зарождающимися тенденциями позитивизма и
эволюционизма. Возникновение и
быстрое распространение в
искусстве и литературе романтизма, противостоявшего так
называемому неоклассицизму последних дней
колониаль ного
периода,
способствовало
научному
и
культурному
387

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
обновлению. Как и в самых
передовых европейских
центрах того времени, споры
имели
глубокие политические и
социальные, а также идеологические последствия.
«Просвещение* и стойкая «поздняя схоластика*
В рамки данной главы не входит исследование причин
научной и технической отсталости испанской
метрополии в конце XVIII в. Фактом остается то, что в Испании не
происходило ничего подобного развитию химии во
Франции, связанному с именем Антуана Лорана Лавуазье, а в
Англии
-
с именем Джона Дальтона. Общепризнанно, что
достижения в физике и химии нанесли смертельный удар
системе
Аристотеля. Приблизительно к 1800 г. был и
разработаны современные методы физических научных
исследований. В свою очередь, основным результатом
научной революции XVII и XVIII в. стал отказ от
греческих
общих представлений о мире, которые
в
Средние века бы ли
извест ны лишь из
вторых рук
и оказались включенными в
схоластическую доктрину, по-прежнему проявлявшуюся в
испаноязычном мире.
Многое было сказано о воздействии Просвещения на
освобождение испанских колоний в Америке. Влияние
этого движения на так называемых
предтеч
независимости особенно очевидно в отношении Франсиско Миранды
(1750-1816; один из руководителей Войны за
независимость испанских колоний.
-
Прим. ред.). Новейшая
латаноамериканская историография, оправившись от своего
крайнего энтузиазма в отношении роли, которую
сыграло это движение, стала более осторожно исходить из
более критических оценок реального влияния Просвещения
за
пределами кругов элиты и его отзвуков в метрополии.
Хорошо известны свидетельства крупнейшего
представителя Просвещения в Испании XVIII в. Бенито
Херонимо
Фейхо-и-Монтенегро (1676-1764) и пи са тел я Х о с е де Ка-
дальсо-и -Васкеса (1741-1782) относительно научной
отсталости Испании. Хотя и
проявлялся определенный
энтузиазм в создании центров обучения, музеев и
библиотек, известно, что точка
зрения Александра Гумбольдта на
состояние науки в Мехико, Гаване и Каракасе в начале
XIX в. была неблагоприятной. На заре появления
независимых республик колониальные университеты
-
бастионы академического и социального консерватизма
-
сохранили свои учебные программы времен колониализма,
включавшие теологию, юриспруденцию
и медицину. Здесь
господствовал критерий «степени выгодности»:
естественные
науки изучались людьми, которые были не только
изолированы, но и малочисленны, и
заинтересованность в
развитии «полезных знаний» столкнулась с социальным
предубеждением. В бывших колониях, в отличие от
Фра нции и
Великобритании XVIII в., не было широко
распространенного научного любопытства и прежде всего тяги
к накоплению знаний, и эта ситуация сохранилась и в
XIX в. Также не было творческого развития ремесел.
Именно творческое развитие ремесленного мастерства
в Европе стало основой мастерства машинного,
особенно в Великобритании. Хотя печатный станок стал более
широко использоваться в XVIII в., он не стал
инструментом для всех. Литературные и научные издания,
связанные с расширением образованности американских
креолов, появились в Мексике, Новой Гранаде и Перу.
Известно, что распространение книг было жестко ограничено,
но также существуют многочисленные данные о том, что
читались труды английского философа, основателя
либерализма Джона Локка и даже запрещенные
инквизицией произведения французских авторов. Это объясняет,
почему проявилось знакомство с идеями Монтескье,
Вольтера и Руссо, как только начался политический
кризис, который в конце концов привел к обретению
независимости.
Временами преувеличенная оценка изменений,
которые произошли в конце колониального периода,
заставляет принять во внимание соответствующую ситуацию в
метрополии. Полученная на основании имеющихся
данных
картина в некоторых отношениях обнаруживает там
еще большую отсталость. К историографическому тезису,
согласно которому независимость помешала прогрессу,
достигнутому на этих территориях, также следует
относиться с осторожностью. Эти последствия могут быть
приписаны, прежде всего, гражданским войнам, которые
произошли в первые десятилетия существования республик.
В Бразилии Просвещение стало движущей силой
официальной политики реформ, предложенной маркизом
Себастьяном Жозе Помбалом (1699-1782) -
с 1756 г.
фактическим правителем в Португалии.
Идеи Французской и Североамериканской
революций
Установление тесной, даже причинной связи между
так называемыми «идеями Французской революции» и
социально-политическими событиями, которые привели
к освобождению испанских колоний в Америке, является
общепринятой
практикой.
Широкая
распространенность такого подхода в
историографии
означала не только то, что события, происходившие в
самих колониях, были недооценены, но также и то, что
влияние «идей Североамериканской революции» было
переоценено.
Современная латиноамериканская и латиноамерика-
нистская историография восстановила равновесие,
сосредоточив внимание на внутренних событиях, которые
вызвали структурный кризис в поселенческих обществах,
начавшийся к концу XVIII в. Латинская
Америка и регион
Карибского бассейна были не просто сценой, на которой
доигрывались важные европейские события и где
прояв ляли сь ле жащи е в их осн ове идеологии. Здесь прорывались
и выходили на
поверхность разного рода социальные
противоречия. Главнейшими были восстания коренного
населения, например, крупнейшее восстание индейцев Перу
во главе с Тупак Амару в 1781 г. или восстание
рабов в Сан-
Доминго. Постепенно росла убежденность в том, что нельзя
успешно преодолевать эта противоречия в условиях
ослабления колониальных отношений, и для того чтобы
разрешить их, необходимо следовать примеру и вдохновляющим
идеологическим направлениям этого периода.
Глубокие американские корни процесса разрыва
колониальных связей объясняют, почему испанским
Кадисским кортесам (учредительному собранию во время
Испанской революции 1808-1814 гг.
-
Прим.ред.),
предпринявшим в 1812 г.
серьезные меры по либерализации
Испании и международных отношений и даже
пр ово згл аси вши м свободу прессы и отмену инквизиции, не
хватало силы
убеждения. Растущая сила американизма
помеша ла
либерализации, предложенной в Кадисе, принести
желаемые плоды согласия и
сохранить империю.
В оценках воздействия различных идеологий
проявляется чрезмерная сосредоточенность
н а «идеях
Французской рев ол юц ии »
и
упрощенческий взгляд на их
возможные последствия. Исторический анализ позволяет
провести ра зл ич ие между фактическим влиянием, кризисом
монархии и банкротством испанской Короны, и ясно
выраженным отказом от антимонархических,
антирелигиозных и аболиционистских идей, которые безуспешно
пытались распространить французские пропагандисты и
агенты. То, что мы видим, является не желанием следовать
этим идеям, а попыткой предотвратить заражение ими,
хотя это не означает, что распространение этих идей
прекратилось. В 1794 г. борец за независимость Новой
Гранады (Колумбии) Антонио Нариньо перевел на испанский
388

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
ЯЗЫК и опубликовал Декларацию прав человека и граледа-
нина, принятую французским Учредительным собранием
26 августа 1789 г. Реальное воздействие этих идей,
лишенных их первоначального радикализма и окутанных
в
республиканскую, антиабсолютистскую идеологию, начало
ощущаться
лишь к середине
века.
Примерно в то же сам ое
время
это произошло
ив
Европе.
«Идеи Североамериканской революции» были особо
важны в период, когда государства, недавно разорвавшие
колониальные путы, организовывались конституционно.
Для латиноамериканских креолов, стремившихся к
усилению своего контроля за внутренними властными
структурами колониального общества, был крайне
привлекателен пример упорядоченной «Декларации независимости»
США, которая определила регламентацию рабовладения
и своими федеральными принципами давала
конструктивный ответ на глубоко укоренившиеся стремления
регионов и провинций к автономии, вспыхнувшие с новой
силой, как только колониальная власть была
ликвидирована. Тем не менее, эти идеи были дискредитированы двумя
их аспектами: их демократической сущностью и
поддержкой свободы совести, но все же авторитетный пример
Северной Америки повлиял на развитие федералистских
идей.
Романтизм и реализм в литературе и искусстве
Споры о так называемом «латиноамериканском
романтизме», начиная с самого этого понятия, были не менее
интенсивными. Использование этого выражения имеет целью
определить основное различие между
«латиноамериканским романтизмом» и простым романтизмом в чистом виде,
авторство которого оспаривали друг у друга французы и
немцы. У истоков вопроса лежит своеобразная убежденность в
то м, что
европейский романтизм был интеллектуальной и
основанной на
чувствах системой взглядов, которая
мимолетно прошла через, в основном, рационалистическое
европейское самосознание, тогда как латиноамериканский
романтизм является практически неотъемлемой чертой
латиноамериканского темперамента.
Не обращая внимания на эти споры, все же следует
отметить, что в Латинской Америке литературный и
худож ественный романтизм попал на плодородную почву,
подготовленную войнами за независимость и задачей создания
республик. Суть романтизма, связанная с восстановлением
национальных культурных черт
и
доктринерско го
политического национализма, прекрасно сочеталась с
потребностью
креольских обществ заявить о себе.
Французский
литературный романтизм, представленный Виктором Гюго и
Альфонсом Ламартином, взбудоражил
лати ноамериканских поэ тов и
литературное общество, пока после краткой
зачарованности реализмом после 1870-х гг. он не
уступил
место
«модернистскому» движению.
Национальная и патриотическая историография
охотно
признавала романтизм, так как понятия
независимости и свободы совпадали с ее собственными основными
идеями и
чувствами. Трудно связать романтизм с
принципами
порядка и дисциплины в политической и
соц иальн ой
сфере, так как он смягчил ограничения,
на лаг аем ые
неоклассицизмом.
Различия между европейским и латиноамериканским
проявлением романтизма лучше всего видны в роли,
которую это направление сыграло в развитии науки. Тогда
как
европейский романтизм вдохновил философскую
мысль, натурфилософию, которая была частью споров о
новой
науке, в Латинской Америке он прежде
всего
пробудил стремление к свободе, которое сделало новые
научные
направления важным фактором в идеологической
борьбе против традиционного мышления.
Реализм в латиноамериканской литературе был свое¬
го
рода возвратом
к социальной реальности, от которой
романтическая приверженность отвратила умы, направив
их вплоть до поиска
убежища в вымышленных
мирах, где
лишения повседневной жизни были смягчены, а
кра сот а
принимала условные формы, совершенно непохожие на
непосредственное окружение. Произведения так
называемых
костумбристов (от испанск. cost umbr e -
обычай,
нрав) сделали американские черты основой их
эстетических
принципов до такой степени, что они стали
частными по своей
природе. В живописи выделялся реализм
Артуро Мичелены (Венесуэла), Эдуардо Сивори (Аргентина)
и
Франсиско Ласо (Перу).
Позитивизм и теория эволюционизма
Принято считать, что влияние общих тенденций в
позитивизме и эволюционизме (т.е . теории постепенного,
эволюционного развития), в особенности первого, не
было одинаковым в Европе и Латинской Америке, где они
иногда оказывались столь переплетены, что было
практически невозможно их различить.
В креольских обществах Латинской Америки
позитивизм
(труды Огюста Конта, содержащие плодотворные
идеи, появились в 1830-1842 гг.) был теоретическим и
чрезвычайно доктринерским руководством, которое
наконец порвало с прошлым раньше, чем с испанским
колониализмом, а также пыталось поднять нарождающиеся
республиканские общества до уровня более развитых
европейских обществ. Случай Мексики, где Габино Барреда
в I860 г. пыта лся ин те рпре тир ов ат ь историю страны
в
соответствии с
учением О. Конта о социальной эволюции,
считается весьма показательным
примером
такого
отношения, хотя к
концу рассматриваемого здесь периода
оно
стало
инструментом угнетения
и да ж е эксплуатации под
эгидой диктаторской политической власти, будучи
принято в качестве доктрины
так наз ыв аем ых
«у чены х».
Влияние позитивизма и эволюционизма особенно
проявилось
в десятилетие с 1860-1870 гг., когда в
Аргентине, Колумбии и Венесуэле были учреждены
соответствующие университетские кафедры
-
всего 10 лет спустя
после того, как новая
наука пробила брешь в воротах
британских университетов. Это явно контрастировало с
положениями креационизма (религиозного учения о
божественном сотворении мира.
-
Прим.ред.), который по-
прежнему был распространен. Это противостояние еще
больше обострилось с появлением эволюционной теории
Дарвина. Направленность против христианских догматов,
которую приобрели споры, раздула пламя борьбы с
Католической церковью, которая уже враждебно относилась к
антиклерикальному либерализму. Догматическая тупость
помешала консервативным идеологам увидеть
потенциальные возможности позитивизма как источника
правил
упра влен ия обществом; эта его сторо на в ск ор е проявилась
в Мексике и Бразилии.
Однако в то же
время и не без связи с борьбой с
Церковью влияние позитивизма и эволюционизма сошлось в
научных интересах натуралистов, черпавших
вдохновение в
путешествиях европейских естествоиспытателей.
Вместе они прив ели
к
развитию и модернизации
медицинских исследований и экспериментальной биологии.
Направления экономической мысли
На ранней стадии социально-политического
процесса, который привел к разрыву колониальных связей,
монополия колониальной торговли выставлялась в качестве
основного источника недовольства. Встречное
требование состояло в легализации свободной торговли, так как
повсеместная
контрабанда, которой зачастую попусти¬
389

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
тельствовали, была всего лишь полумерой. Как только
была обретена независимость, силы были брошены на
срочное
восстановление серьезно пострадавшей
экономической базы,
а
также
на
установление
взаимоотношений
между
этой
экономикой
и
экономическими тенденциями в
Европе и Северной
Америке.
Поиски ключа к достижению экономического
развития естественным образом привели к возвышению
политической экономии как важной
науки. Имена Адама
Смита и шотландских экономистов начала XIX в. начали
появляться в
прессе и в политической полемике. В начале века
основной
труд Адама Смита «Исследование о природе и
причинах богатства народов», появившийся в 1776 г.,
распространялся в переводах на испанский и португальский
языки, однако практика экономического либерализма
столкнулась не только с колониальными
эконом ически ми
структурами,
но и с преобладавшими взглядами.
Мнения разделились. Хотя некоторые безоговорочно
принимали
критерии
новой власти, другие медлили, подвергая
сомнению провозглашенную непогрешимость новых
доктрин. Примером последних являлся Фермин Торо
(Венесуэла). С другой стороны, постоянно нуждающееся
Государственное казначейство мешало торговле стать
полностью свободной, зачастую оправдывая высокие пошлины.
Более поздние тенденции
Научно-философские идеи Джона Стюарта Милля,
Герберта Спенсера и Эрнста Геккеля, по-видимому, сыграли
роль в распространении и последующих спорах вокруг
материалистических взглядов и школ социалистической
мысли, особенно французских и английских, которые в
большей или меньшей степени
существовали с середины
века. Профсоюзное движение также вышло на социальную
сцену, избавляясь от оков цеховых ограничений и
круго вой
поруки.
Раннему появлению социалистических доктрин в
креольских обществах Латинской Америки способствовали
два обстоятельства, которые были связаны между собой и
с этической и моральной основой католического
христианского сознания, которое было краеугольным камнем
общественной нравственности. Первым был
гуманистический, и даже искупительный миссионерский аспект,
восхваляемый доктринами так называемого утопического
социализма. Другим обстоятельством были известия о
социальных страданиях и разорении, вызванных первой
промышленной революцией. Приблизительно в
середине века распространялись конспекты возникавших
социалистических теорий,
и эти идеи обсуждались в прессе. Их
даже связывали с гуманистическими принципами
христианства. Тем не менее неприятие Ватиканом таких доктрин,
наряду с осуждением либерализма с его стороны,
провело линию раздела, которую
осмеливались
пересечь лишь
немног ие
критические умы.
В свою очередь, новые
социа листи ческ ие
предложен ия,
связ анны е с
мат ери али змо м,
давали ультраконсерваторам лучшие средства нападения.
Последнее обстоятельство в конечном итоге объединило
всё, что было связано с защитой критического духа в
социальных, научных и культурных делах.
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МЕЖДУ ФАКТОРАМИ
БЛАГОПРИЯТНЫМИ ДЛЯ
СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ И ФАКТОРАМИ,
ПРОТИВОДЕЙСТВУЮЩИМИ ИЗМЕНЕНИЯМ
Для Латинской Америки и региона Карибского
бассейна рассматриваемый период был чрезвычайно сложным.
Любая возможность даже скромных социо-культурных
изменений прерывалась войнами за независимость с их
затяжными последствиями в виде международной
изоляции, потери людских резервов
и
культурных достижений.
Тесная взаимозависимость между пагубным политическим
и военным
процессом
и
робким пробуждением научной
и
культурной любознательности означала, что развитие
последнего нарушалось в течение почти всего XIX в.
Борьба против мракобесия и легковерия
В течение первого этапа в эту борьбу вмешивались
социально-политические споры
в их взаимосвязанных
проявлениях: с одной стороны, споры между сторонниками
независимости и
сторонниками сохранения
колониальных связей, с другой стороны
-
между поборниками
монархии и сторонниками республики. Борьба за разрыв
колониальных связей и независимость велась в
идеологической сфере, а также на полях сражений. Существует
большой объем интеллектуальной продукции,
в
которой
оправдывается борьба за независимость в прот иво вес тем ,
кто
осуждал ее, утверждая,
чт о он а прот иворечит до гме.
Цэуд Хуана Хермана Россио (Roscio) является одним из
наиболее завершенных выражений католической
христианской морали. Национальный герой Мексики, президент в
1861-1872 гг. Бенито Пабло Хуарес (1806-1872)
вдохновлялся им в своей реформаторской работе. Симон Боливар,
который был отлучен от Церкви епископом г. Попаян
(Колумбия), резко осуждал подобную манипуляцию
религиозным сознанием народа, который в результате стал
рассматривать независимость как происки дьявола. На
втором этапе, как только война закончилась, борьба с
легковерием и суевериями также была осложнена
спорами о мерах, которые следует предпринять, чтобы
восстановить
внутренние властные структуры общества,
особенно в отношении роли Церкви. Либеральная пропаганда и
демократические предположения приравнивались к
заговору дьявола против религии, добродетели и
социальн ого порядка.
На третьем этапе, начиная с середины века, анафеме
предавались реформаторские движения, поддерживавшие
отделение государства от Церкви и действительную
свободу вероисповедания и выступавшие за распространение
критического духа и новых философских и научных идей.
Позитивистское мышление, защищающее разум,
основанный на науке, в противоположность легковерию,
основанному на метафизике и теологии, было решающим
оружием в этой борьбе.
Роль, которую до того времени Церковь играла во
внутренней структуре власти как фактор социального
контроля, была очевидна в своем двойном проявлении. С
одной стороны, она одобряла верность Короне,
приравнивая ее почитанию божественного
предопределения.
С
другой стороны, она пыталась защитить чистоту веры
и
помешать
засорению
ее
доктр ина ми, которые
она
считала подрывными.
В последней задаче она могла
рассчитывать на законные и психологические механизмы
инквизиции. Те, кто стремился
к
либерализации, как в
Америке,
такив
метрополии, считали отмену этого внушающего
ужас института первостепенной задачей, и эта цель была
выражена с самого начала всеми освободительными
движениями. В самой Испании Кадисские кортесы в 1812 г.
приняли решение об упразднении инквизиции, однако
она на короткое время была вновь введена во время
Реставрации.
Противостояние между сторонниками независимости
и защитниками колониальных связей отражалось в их
боязни новых идей. Их боялись обе стороны. Связанные с
крайними проявлениями Французской революции
аболиционизм, антиклерикализм
и
откровенно
антирелигиозные взгляды обострили страхи, порожденные испанским
390

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
либерализмом, присутствовавшим в трудах Бенито
Херонимо Фейхо-и-Монтенегро и графа Педро Родригеса
Кампоманеса,
испанского государственного деятеля,
экономиста и историка.
Особенно важны были новые
направления
педагогической
мысли,
первоначально
представленные Хуаном Баутиста Пикорнелем и
Симоном Родригесом.
Как только закончились войны за независимость,
социальные
волнения
-
как
результат переворота во
внутренней
властной структуре общества
-
нашли
выражение
в борьбе между двумя мало различимыми группами: одну
составляли те, кто хотел увидеть реставрацию монархии
как испытанной системы социального регулирования, не
отказываясь при этом от независимости, а другая
состояла из тех, кто не исключал возможностей установления
республиканского строя и полагал, что
существующие
болезни общества исчезнут по мере того, как общества
будут организованы
в соответствии с
республиканскими
принципами.
Это была основная проблема в спорах
относительно социального просвещения, т.е. просвещения,
которое было бы нацелено на превращение подданных и
рабов в граждан. Первопроходцами в этой области были
Симон Родригес и Фрай Сервандо Тереса де Мьер. Андрес
Белло, Доминго Фаустино Сармьенто и Хуан Баутиста Аль-
берди представляли позиции, которые вытекали из этих
споров в сфере языковой и культурной автономии,
придавая гражданский характер образованию и
конституционному мышлению соответственно. Часто ссылались на
пример североамериканского республиканского
общества, а республиканский характер французских и
североамериканских идей несомненен.
Разногласия относительно восстановления
внутренней властной структуры обществ, которые стали теперь
республиканскими, означали, что социальная и
политическая роль Церкви ограничивала идеологическое и
социально-политическое влияние
реформаторских
движений и
провоцировала бурные конфликты, которые во
многих
случаях
приводили
к
гражданским
войнам
религиозного хар ак тер а. Ситуацию не удавалось взять под
контроль, пока экономическая мощь Церкви, которая до
той
поры позволяла поддерживать подобные конфликты,
не была уничтожена благодаря вмешательству так
называемых победоносных реформаторских либеральных
движений, представленных в Мексике Бенито Пабло
Хуаресом, а в Венесуэле
-
Антонио Гусманом Бланко.
Католическая церковь страдала от того, что она в
организационном отношении представляла множество
социальных сил, верований, интересов и даже народных
суеверий, где сама Церковь несомненно представлялась
источником ценностей и принципов. Когда к концу
интересующего нас периода папа Лев XII пересмотрел и
переоценил роль Церкви, либеральное движение стало
считать эти изменения твердо установленными, в то
время как другие движения, как идеологические, так и
религиозные, продолжали сохранять свою воинственность в
отстаивании того, что они считали компетенцией разума
и
науки. В то же время части общества, наиболее жестко
связанные с эксплуатацией коренных народов и пеонов
(батраков), без колебаний выступали против Церкви,
которую они обвиняли в том, что она бросила их, защищая
собственные интересы.
Проникновение научного мышления
Хотя научное мышление проявилось уже где-то в
середине рассматриваемого периода, его влияние было
ограничено из-за боязни разрушительных социальных
последствий, которые могли иметь новые научные и
культурные предложения, таких последствий, что они могли
подорвать религиозное чувство в обществе и ослабить авто¬
ритет Церкви, которые считались необходимыми для
восстановления внутренней властной структуры
общества. Вместе с тем, свою лепту в конфликт внесли и два
мощных внешних фактора: активное сопротивление
папства либерализму и научным принципам и потери,
понесенные в результате этой борьбы обществами, в
которых пробудились эти новые идеи.
Боязнь разрушительного социального влияния новых
научных и культурных идей была понятна для обществ,
возрождавшихся после тяжелой травмы, которой они в
большой мере были обязаны «влиянию новых идей», т.е .
«идей Французской революции» с их зарядом научного и
антирелигиозного рационализма. Теория эволюции
вступила в конфликт с религиозным учением о божественном
сотворении мира, а также с «аргументом завершенности»,
который является одним из классических доказательств
существования Бога, так как это
-
единственное
объяснение «мировой гармонии» между живым и неживым. Это
противоречие казалось непреодолимым, хотя дарвинизм
не предполагает отрицания существования Бога, а лишь
опровергает один из аргументов в пользу Его
существования. Эволюционные выводы дарвинизма обострили это
противоречие
ивтоже
время так называемый социальный
дарвинизм угрожал одному из оплотов республиканского
порядка
-
равенству, которое, как ревниво утверждалось,
было ключом к исправлению одной из самых одиозных
черт
колониального
монархического порядка.
Ядро активного сопротивления либерализму и
научным принципам было представлено папской доктриной
в союзе с восстановленными
монархиями Европы. Эта
коалиция консервативных сил приобрела исторически
реакционный характер, очевидный в случае Церкви,
которая цеплялась за свои колониальные привилегии. С
точки
зрения научного и культурного развития, это
противостояние имело два особенно важных последствия:
интеллектуальная и научная жизнь была в значительной
степе ни
изолирована от мира, а полемика переключилась
на социально-политическую сцену. Первое было
результатом уважения и страха, которые церковная иерархия
вселяла даже в ученые умы, вынуждая их отступаться
как от распространения, так и от
совершенствования
новых
научных
направлений. Второе
означало
возможное использование обеими сторонам мер
политического и административного порядка для
укрепления своих позиций.
Влияние этой борьбы на общества, где рождались
новые идеи, в значительной степени помогало обострить
полемику в обществах Латинской Америки и региона
Карибского бассейна. Эволюция находилась в центре
борьбы между прогрессом и реакцией в Великобритании и
континентальной Европе. Испания сокращала свою научную
и
куль турную
отсталость. К
концу XIX в. испанский
Ноб елев ский
лауреат (1906 г.) Сантьяго Рамон-и-Кахаль (1852-
1934) писал в своей работе «Reglas у consejos sobre
investigation cientiflca»: «Испания -
интеллектуально отсталая
страна, но не упадочная» и добавлял: «народы
Центральной и Северной Европы исключительно далеко обогнали
нас. Мы не
просто отстаем, мы далеко позади». Франция
переживала последствия своей революции и
приводила
в
порядок наполеоновское наследие в своих отношениях с
остальной Европой. Британия вела трудную борьбу по
модернизации, обеспокоенная потрясениями в
континентальной Европе. Чтобы адекватно сравнить опыт
Латинской Америки и опыт
Европы в эт ой сфере, следует
помнить, что труды Алфреда Рассела Уоллеса и Чарлза
Роберта Дарвина появились в 1838 и 1842 гг. соответственно.
Общие принципы теории эволюции, изложенные
Дарвином в его основном
труде «Происхождение видов путем
естественного
отбора», появились в 1859 г.
Труд
Дар вин а «Происхождение человека», применяющий теорию
эволюции к Человечеству, был опубликован в 1871 г.
Споры
391

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
между поборниками теории эволюции и сторонниками
традиционных взглядов начались на собрании
Британской ассоциации в Оксфорде в 1860 г., непосредственно
вслед за публикацией «Происхождения видов».
Это позволяет считать, что к концу XIX в.
разрыв
между Европой и Латинской Америкой начал сокращаться под
воздействием общих научных и философских тенденций.
Следует отметить, что как предмет научных дискуссий и
социально-политической полемики эти тенденции
существовали практически бок о бок.
Появление новых научных идей в историографии
имело очень большое значение для обществ Латинской
Америки. Исторические знания сформировали основы
нового политического, республиканского самосознания,
которое заняло место наследственного роялистского идеала.
Поэтому первой заботой историографии было
оправдание независимости. Это было тем более необходимо, что
результаты, достигнутые в первые годы существования
независимых республик, породили сомнения
относительно благоразумия предпринятого шага. Для достижения
цели большую роль патриотические истории,
воинственные, героические и радикально антииспанские по
своей сути. Во второй половине века, когда национальные
идеи были окончательно сформулированы,
историографическому мировоззрению пришлось измениться, чтобы
стимулировать пробуждение национального
самосознания. За эту задачу взялись национальные истории, столь
же воинственные, героические и антииспанские, но
требовавшие
глубокой переориентации. Под влиянием новых
нау чн ых идей возникли позитивистские и
эволюционистские историографические школы, которые пытались
применить к историографии новую методологию,
разработанную в ходе развития социальных и биологических наук
Хотя они добились некоторых примечательных
результатов, им не удалось существенно изменить историческое
мировоззрение, господствовавшее в Латинской Америке
в течение всего XIX в., которое цеплялось за взгляд на
историю и общество, основанный на культе героев,
воспламенявшем народное воображение и использовавшемся
политиками как замена четко определенных ценностей,
соответствующих подлинной структуре новых
национальных государств.
Социальное влияние новой науки
Социальное влияние новой науки было тесно
связано с процессом модернизации, начатом во многих
латиноамериканских обществах с целью поднять их до
уровня мировой капиталистической системы, которая во
второй половине XIX в. была склонна к колониальной
экспансии.
Если признать,
в общих чертах, что глубокое
преобразование
на уки
в XIX в. было главным образом связано с
теорией эволюции в
применении
к биологии -
сее
далеко идущими идеологическими по сл едс т ви я ми , то
становится понятно, почему биология преобладала в сфере
исследований и обучения в Латинской Америке. Она
нан ес ла
удар
последним
бастионам
позднего
«схоластического»
мыш ления,
которое
стало
препя тстви ем
на
пути общественных и политических
измен ений. Кроме того, биология могла развиваться и в
конечном итоге совершенствоваться без такой научной,
технической и
производственной базы,
какая
сформировалась в Европе благодаря совпадению во
времени так называемой научной революции и первой
промышленной революции.
Таким образом, можно утверждать,
что если к
ко нцу
XIX в. в Латинской Америке и не
произошло никаких
научных и технических изменений, то научная мысль, тем
не менее, развивалась.
Во многих обществах были пред¬
приняты попытки организовать научных работников в
союзы для содействия развитию наук; например, были
организованы общества «Сосьедадес де амигос дель пайс»
(«Sociedades de amigos del pats»), которые стимулировали
распространение новых технологий. Около 1870 г.
наука
яв но пыталась отст оять свои
права
в
публичных
дискуссиях и попытках наладить местное производство.
Необходимо подчеркнуть, что ра зв и ти е научной
мысли неме дленно приобрело черты общественной
деятельности.
Например, венесуэльские дарвинисты,
сторонники
теории эволюции, как и их коллеги в других
лат иноа мерик анск их стра нах ,
в отношении роли государства не
пришли к тому же выводу, что и последователи Герберта
Спенсера. Хотя они и испытывали влияние позитивизма,
но все же выбрали противоположный путь и превратили
новую науку в инструмент содействия повышению
социального благосостояния, особенно в области
образования
и
здравоохранения.
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ
ИЗМЕНЕНИЯ
При любом подходе к оценке противостояния,
вызванного появлением новых научных и культурных тенденций
во второй половине XIX в. и
выразившегося в спорах
между сторонниками креационизма (виталистами) и
дарвинистами (сторонниками теории эволюции),
целесообразно учитывать чрезвычайно сложные истори чес ки е
обстоятельства, в
которых
оказались
латино америк анские
общества. Их можно обобщить следующим образом: как
только была решена (даже если не надежно) проблема
восс тан овл ени я
внутренней властной структуры, возникла
за д а ч а построения либерального
социально-политического строя, но не в
формальных институциональных
рамках, разработанных в текстах основных законов, как
раньше, а в
форме управленческой деятельности и, прежде
всего, в форме социальной организации.
Оживление общества
Поколение людей эпохи независимости осознало
необходимость ускорения процесса разрыва с
сохранившимися остатками колониальной системы в независимом
республиканском обществе не про ст о
в плане общей
либерализации жизни, а в плане более желанного, но
постоя нно отк лад ыва емо го формирования либерального
общества с демократическим уклоном,
хотя до подлинной
демократии мог быть
по-прежнему длинный путь.
Необходимость побудить общество к действию
рассматривалась как обя зат ель ный шаг в раз витии
правящего класса
-
продукта колониального строя,
-
в его
прев ращении в кла сс современной буржуазии, способной задать
импульс и направление, требующиеся для того, чтобы
новое государство стало либеральной демократической
республикой. В результате беспокойный путь, которым с
самого начала следовала либеральная идеология, достиг
своей высшей точки, когда эстафета была передана самым
горячим поборникам разрыва колониальных связей, а не
тем, кто
осуществил этот разрыв,
так как последние
благожелательнее относились к консервативной социальной
программе, вызвавшей политический кризис в конце
первой половины XIX в. Даже ранние попытки установить
более или менее традиционные либеральные режимы,
предпринятые, например, Бернардино Ривадавией в
Буэнос-Айресе, либералами в Чили, Франсиско де Паула
Сантандером в Колумбии (Новой Гранаде), Конгрессом
Мексики, принявшем республиканскую конституцию в 1824 г.,
испытали п ор аж ен ие
или
успех, который был скорее
теоретическим, чем реальным.
Тем не менее основным
392

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
фактом является то, что будь эти реж имы
реформаторскими
или консервативными, нейтралистскими или фе-
палистскими, республиканскими
или
роялистскими,
их
общая идеологическая
основа чем-нибудь была обязана
либерализму.
Новый этап подразумевал более широкое
применение
либеральных идей в социальной и
политической сферах,
а это влекло за собой идеологическую
борьбу,
в которую оказались вовлечены новые
философские и научные тенденции.
Модернизирующее
вл ия ни е освобождения труда
благодаря отмене рабства
и
последующее повторное
поглощение освобожденных рабов в качестве
батраков-пеонов,
а также последовательное уничтожение других форм
принудительного труда, было затруднено из- з а
экономического застоя и ненадежности методов земледелия и
животноводства, которые были основой колониальной системы.
Важными исключениями в технологическом отношении
были свыкшиеся с рабством кубинские сахарные заводы
и бразильские кофейные плантации, а также аргентинские
мясоперерабатывающие и холодильн ые предприятия. В то
же время, несмотря на использование новых технологий,
экономика, основанная на горнодобывающей
промышленности, лишь начала восстанавливаться после потери
стимулов.
Попытки английских компаний внедрить новое
оборудование для восстановления шахт в Мексике и
Перу,
которые в течение долгого времени были заброшены,
оказались бесплодными.
Ненадежность дорожной сети и неразвитость средств
транспорта
и св яз и сд ел ал и традиционный экспорт
неконкурентоспособным. Но еще серьезнее было то, что до
формирования национального рынка, казалось, было еще
далеко. Это было усугублено задержкой в со зд ан ии или в
использовании
основных
национальных
систем
-
национальной валюты, системы мер
и вес ов, кредитной
системы, торгового законодательства и тд.
Необходимость придания импульса формированию
н ов ог о общества привела к принятию упрощенческой
формулировки, основанной на противопоставлении двух
путей,
-
цивилизации и
варварства. Для выбора первого
предполагалось расчистить путь, покончив со всеми
соци альными структурам и, котор ые
могли
рассматриваться как помеха на
пути прогресса; важнейшими среди
них
казались те, что были
присущи корен но му обществу.
Введение в пользование новых земель, поселение
иммигрантов и
строительство дорог и железнодорожных путей
зачастую приводили к тому, что туземные народы
разорялись и даже истреблялись. В пампасах Аргентины и
Уругвая и на
территориях Южной Бразилии и Чили
истребление и изгнание
коренного населения с их з ем е ль
составляют
одну из самых тягостных глав в истории
движения к цивилизации, предпринятого креольскими
обществами, стремившимися занять всю землю. В тех
странах, где плотность местного населения помешала
радикальному решению так называемой «туземной
проблемы», не менее жестокими были
эксплуатация
и
социальная
маргинализация, которые выпадали на его
долю,
в
духе традиций превосходства, питавших
«креольское
самосознание»
с
XVI
в.
Попытки
сопротивления, особенно в Мексике и
Перу, были
подавлены с крайней жестокостью, и огромные массы
коренного населения были низведены до полурабского,
скотского состояния в поместьях и на плантациях.
НОВЫЕ
ОРГАНИЗАЦИОННОПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ
Почти весь XIX в. был тяжелым периодом для
креольских обществ Латинской Америки. Им нужно было
согласовать восстановление внутренних властных структур
общества с либеральной республиканской системой, по¬
строенной на развалинах монархистского сознания,
которое в социальных отношениях в основном следовало
католицизму. Роль Церкви, либо очевидная, либо
приписываемая ей, в восстановлении
внутренней властной
структуры общества подвергалась сомнению, так как
Церковь, принимавшая участие
в
процессе восстановления,
рассматривал ась
как цепкий пережиток колониального
порядка,
от
которого общество стремилось избавиться.
Наиболее здравомыслящие умы считали, что объективно
любое ослабление социальной роли Церкви было бы
неблагоприятно для восстановления внутренней властной
структуры общества, но, вместе с тем, рассматривали
подобный шаг как необходимый для консолидации
либеральной демократической республики. Мексиканская
реформа в 1859 г. ознаменовала
высшую точку в ликвидации
всеобъемлющей власти Католической церкви (законом
была предусмотрена национализация церковного
имущества, отделение Церкви от государства, введение
гражданского брака и др.
-
Прим. ред.) . В последней трети века
подобное движение в Венесуэле зашло настолько далеко,
ч т о да ж е спровоцировало раскол.
В Перу, Чили и
Аргентине возобладали менее радикальные позиции. Эквадор
занял четкую клерикальную позицию.
Как во внутреннем, так и в папском управлении
борьба с неприятием либерализма и новых социальных
доктрин, связанных во всех своих намерениях
и целях с
новыми
научными тенденциями, начала
рассматриваться
либералами и теми, кто
поддерживал научное мышление, как
крестовый поход разума с целью устранения последнего
крупного препятствия, мешающего установлению более
справедливого общественного порядка как в Европе, так
и в Латинской Америке и регионе Карибского бассейна.
При этом либералы рассматривали свое толкование
теории эволюции Дарвина как оружие, которое могло
бросить вызов реакционной Церкви. Целью было создать
светское государство, не лишая при этом Католическую
церковь ее привилегированного положения. Исходя из
убеждения, что для ослабления своей социальной и
политической власти Церковь должна потерять
экономическую мощь, а образование должно быть сделано светским,
были приняты соответствующие политические меры.
Вместе с тем, не менее важно было позволить
свободно распространяться идеям, которые были социально
восприняты
и
эффективны. Существовала вера, что
догматический взгляд на жизнь, общество и управление отомрет
при внимательном изучении, и эта вера объясняет
постоянную борьбу за обеспечение свободы выражения.
Ключевыми средствами для этого должны были стать свобода
печати и бесплатное и обязательное
государственное
начальное образование. После 1879 г. эти взгляды
постепенно все шире распространялись в Латинской Америке, но в
большей степени на уровне заявлений государства в его
борьбе с Церковью, чем в практической деятельности,
которая охватила бы все общество.
Новая экономика
Либерализация экономики в первую очередь
вступила в конфликт с миром латифундий и монополистических
тенденций в торговле, но она также вступила в конфликт
с
мирскими интересами Церкви, которые состояли в
на коп лен ии
обширных участков земли, церковной
земельной ренте, системе десятины и правах «первых
плодов» и «мертвой руки» (право владения недвижимостью без
права отчуждения.
-
Прим. ред.). Латифундии
сопр отив ляли сь всем попытк ам положить ко нец с ис те ме
подневольного труда, особенно принудительному пеонажу
(одна из форм долговой зависимости крестьян от
землевладельцев.
-
Прим. ре&), который широко
распространился после отмены рабства. В креольских обществах на
393

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
территориях
с плотным
коренным населением новый
республиканский статус рабочей силы подразумевал
официальный пересмотр ее отношений с теми, кто
традиционно
госпо дств овал
над
ней.
Созданные
иностранцами
торговые
компании,
пользуясь
преимуществами доступа к кредитам
ик
контролю за
рынком экспорта, фактически попирали свободную
торговлю. Новая экономика также требовала и даже
на вязы вала
применение
новой техники и создание
национальных структур для облегчения свободного
перемещения товаров и людей, занимавшихся торговлей
им и. Т а кж е во зни кла необходимость способствовать
развитию деловых взглядов и обеспечивать
обучение
новы м
коммерч еским
и
производственным
технологиям. Это привело
к новой специализации рабочей силы в
сферах производства и транспорта. Создание банков,
кредитных компаний и корпораций способствовало
формированию обслуживающего сектора экономики в
наиболее развитых креольских обществах к концу этого
периода.
ЗАВИСИМОСТЬ И ОБРЕТЕНИЕ СВОБОДЫ
В НАУКЕ И ТЕХНИКЕ
Характеристики конфликта между зависимостью и
обретением свободы в тече ние XIX в. о че нь сл ож ны ,
поскольку они повлекли за собой отказ от испанского
прошлого, что было естественно после столь тяжелой борьбы
за независимость, и
замену его нормами, которые
встретили широкое одобрение, особенно в силу веры в то, что
такие действия приближают достижение основной цели.
В начале рассматриваемого периода наиболее
привлекательным был пример только что освободившихся
британских колоний в Северной Америке, которые вступили на
путь процветания,
основанного на сельском хозяйстве,
промышленности и торговле. Рост механизации, сначала
в
Европе, а затем в Северной Америке после Гражданской
войны 1861-1865 гг., означал появление модели
прогресса, основанной на промышленном и техническом
развитии, социальные последствия которого также столкнулись
с неприятием в Латинской Америке.
Нововведения и национальные устремления
Необходимость согласовать нововведения с
национальными устре млениями была причиной
интеллектуальных и душевных терзаний Симона Родригеса, для
которого разрыв с прошлым давал, прежде всего, возможность
предпринять
нез ависим ое
творческое исследование. С
другой стороны, неотложные соц иал ьн ые потребности,
которые немедленно обнаружились, порождая политику,
основанную на принципах свободной торговли,
приводили к
выбору кратчайших путей, таких как Ланкастерская
(Белл-Ланкастерская) система обучения (т.е. система так
называемого взаимного
обучения, при которой старшие
и более знающие ученики под руководством учителя вели
занятия с другими учащимися.
-
Прим.ред) и учет
привычек потребителя, социальных обычаев и
технологических процессов, что быстро привело к состоянию
подчиненности.
Образование рассматривалось как сфера,
в
которой
сложность согласования
потребностей в нововведениях
с национальными устремлениями требовала
первостепенного и неотложного внимания. Сложность состояла в
превращении в граждан креольского населения, лишенного
практически всякого формального образования,
населения, которое разоружило и в некоторых социальных и
культурных аспектах разрушило ту колониальную
систему,
в
которой само оно родилось
и воспиталось. В Чили,
Аргентине и Уругвае наиболее выдающиеся попытки
организовать системы образования связаны с именами
Андреса Белло, Доминго Фаустино Сармьенто и Хосе
Педро
Варела соответственно.
Отношения свободной торговли с международной
торговлей вызвали глубокий кризис и даже привели к
исчезновению ремесел и мастерских, использовавших
традиционные креольские технологии. В результате эта
сфера деятельности лишилась какой-либо возможности
развиваться и применять технические новшества.
Принято считать, что несмотря на хорошо известные
усилия естествоиспытателей и поборников научного
знания, прежде всего в университетах, до конца XIX в. в
Латинской Америке так и не сформировалось серьезное
современное научное движение, имеющее
организационную поддержку и способное сделать значимый вклад в
различных областях. Слабым местом упомянутых выше
причин является то, что они, очевидно, обусловливают в
основном
отсутствие научного развития, чем относятся к
причинам как таковым. В результате в качестве
универсального объяснения была выдвинута политическая,
экономическая и социальная нестабильность; при этом
забывалось, что XIX в. не был периодом мира и стабильности в
западном мире в целом, за исключением
Британии,
которую защищало ее островное положение. Существование
социальных ценностей и управления, враждебных по
отношению к
научному развитию,
такж е выдвигалось в
качестве
аргумента,
к
которому применима
та же
критика.
Это относится и к аргументу, опирающемуся на отсутствие
социальной потребности в науке; в этом
случае довод,
который мог бы оказаться верным для технического
развития, распространяется на научную сферу.
Критическое значение этих объяснений еще больше
уменьшается в свете
двух примеров, которые, конечно, не
были единичными. 22 ноября 1821 г., когда война на
земле Республики Колумбия еще не закончилась, молодой
французский ученый Жан Батист Буссенго прибыл в г. Ла-
1уайра, подписав контракт с правительством
в
результате
соглашения между Симоном Боливаром и Александром
1умбольдтом о создании Горной школы в Боготе в качестве
части
научного проекта, который должен был быть
распространен на Мексику. В разгар политических и военных
событий в Венесуэле было создано Общество физических
и есте стве нных
наук в Каракасе, которое работало с 1867
по 1878 г.
Среди его почетных членов был Чарлз Дарвин.
Технические и технологические изменения
Технологические изменения рассматривались как
быстрое преобразование, отказ или замена креольских
технологий и установление новых связей между
креольскими и м ес тн ым и техноло гиями. Таки м образом,
технологический симбиоз, эффективно работавший в течение
всего колониального
периода, был в бо льшо й сте пени
нарушен. Однако задача поддержания базового
производства для обеспечения жизненных потребностей
большинства населения была решена с помощью креольских
технологий, имевших местную основу, хотя при этом
приходилось сталкиваться с трудностями, которые
возн ика ли в
результате технического застоя в сфере
транспорта и
хранения скоропортящихся продуктов.
Эти
трудности сохр аня ли сь
почти до конца века.
Быстрое
строительство железных дорог, которое
началось в последней
трети XIX в., было связано с открытием рынков для
импорта
и вывозом традиционных, а также новых
товаров, среди которых были
шерсть, пшеница и мясо,
котор ые
в большом масштабе
производились
на
экспорт.
Традиционная экономика, унаследованная от
колониального периода, мало внесла в дело технического
прогресса в сфере производства. Это также справедливо
ипо
394

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
отношению
к новым сельскохозяйственным культурам,
например
к кофе,
в его производстве до стадии полуфаб-
иката. С другой стороны,
в
производстве сахара стали
использоваться
новые источники энергии и новые
тех нол оги и
что к тому же означало, что эта отрасль была
практически
полностью захвачена иностранными компаниями.
Замена рабского труда свободным, а также ликвидация
гильдий
вызвали необходимость в профессиональном
обучении кадров для новых импортированных
технологий. Это, несомненно, было самым важным социальным
последствием
технических изменений, которые
произошли во второй половине века. На сцене, которая до того
времени была монополизирована крупными
землевладельцами и пеонами, появилось новое
действующее лицо
-
под-
линный наемный работник; в результате структура
общества усложнилась,
а общественные отношения
начали меняться.
В качестве вывода о технологических изменениях
следует подчеркнуть,
что относительно раннее начало
использования энергии пара как в судоходстве, так и в
железнодорожных перевозках, за которым вскоре
последовали газовое освещение, электричество
и
телеграф,
совершенно
не бы ло обусловлено автономным проце ссом
технологических изменений, и что появление этих
достижений не способствовало производству
и
промышленному развитию сколь бы то ни было значительным
образом. В течение третьего десятилетия века началось
пароходное сообщение по озеру Маракайбо и по
рекам
Магдалена, Ориноко и Парана. Железнодорожная
лихорадка, которая во второй половине века стала символом
прогресса и цив илиза ции, ещ е не началась:
первая
железная дорога была построена на колониальной Кубе в 1838 г.
Эти изменения и нововведения были, прежде всего,
следствием быстро растущих и расширяющихся систем
хозяйствования Европы и Северной Америки, которые искали
сырье для своей собственной
промышленности
и
открывали рынки для своих собственных изделий.
Однако существовала еще одна, менее заметная
сфера, в
которой технологические изменения имели
глубокие и повсеместные результаты,
-
это было
распространение идей прогресса, который понимался просто
как
техническая
модер низация, и
игнорир ование нравств енного
и этического
содержания, которое до тех пор оставалось
в
умах людей на первом месте. С этого времени
правительства любых убеждений начали связывать достижение
своих целей с тем, что называлось материальным прогрессом.
УСТАНОВЛЕНИЕ НОВЫХ СВЯЗЕЙ
С МЕЖДУНАРОДНОЙ ЭКОНОМИКОЙ
И ПРЕОДОЛЕНИЕ СТРУКТУРНОГО КРИЗИСА
В ПОСЕЛЕНЧЕСКИХ ОБЩЕСТВАХ
Потребность в снабжении
обширных рынков,
возникшая в
Европе из-за перемещения населения в малые и
большие города в
результате промышленной революции,
привела к
стремительным и глубоким изменениям, особенно
в экономике территорий с умеренным климатом,
обращенных к
Атлантическому океану. Тропические и
субтропические
территории также извлекли выгоду из роста
потребления сахара, кофе и какао, но к
концу изучаемого
периода они на самом деле только начали подниматься
после своей затянувшейся бездеятельности в результате
разведки нефти.
Этот процесс изменений был результатом влияния
трех групп факторов: во-первых, нужно было преодолеть
трудности, вызванные необходимостью быстро и дешево
перевозить большие объемы товаров,
и
решение этих
проблем предлагали железные дороги и океанские
суда;
во-вторых, было необходимо найти выход из трудного
положения, связанного с перевозкой большого количества
скоропортящихся товаров, и он виделся в
расширении
производства мясных экстрактов и использовании
холодильных судов для перевозки как мяса, так и бананов; в-
третьих, неизбежность конкуренции с другими
производственными центрами за международные рынки
выявляла важность применения новых технологий и
новой техники в
производстве традиционных
тропических товаров.
Рассматривая эти факторы в целом, можно считать, что
в
первых двух случаях технологические решения были
найдены не производителями, а потребителями. Это
позволило последним контролировать
наиболее
прибыльные связи в экономической цепи, т.е.
экспорт, транспорт,
индустриали зацию
и извлечение дохода, а позднее с
пом ощ ью обусловленных кредитов и при использовании
разорительных колебаний цен распространить свое
влияние на само производство. В третьем случае
усовершенствование производства было осуществлено на местном
уровне, хотя процесс, подобный описанному выше, также
шел, но его масштабы были меньше.
В начале XX в.
некоторые из поселенческих обществ
Латинской Америки начали выходить из структурного
кризиса, который преследовал их с конца XVIII в. На них
оказывали влияние
три динамичных внешних фактора.
Одним была вторая промышленная революция,
вызывавшая новые потребности в рудах металлов и новых
технологиях; вторым
-
зарождающееся североамериканское
присутствие, которое наиболее ощутимо стало
проявляться в регионе Карибского бассейна, в части
Северной и в
Центральной Америке; третий фактор проявился в
регионе Рио-де-ла-Плата и в частях Бразилии в виде наплыва
европейских иммигрантов и первых шагов в процессе
индустриализации.
Социальные и политические преобразования
некоторых поселенческих обществ были результатом трех
основных факторов: модернизации, возобновления процесса
урбанизации и продолжающегося приведения
политической жизни в законодательные рамки.
Модернизация предполагала ряд политических мер,
в
том числе
организацию государственного управления,
структуризацию денежной системы и системы мер и
весов, формирование национальных армий, развитие
дорожной и коммуникационной сети, создание и развитие
национальных систем образования и тд. Во всех этих
сферах технологии импортировались быстро и в массовом
масштабе.
Оживление процесса переселения на городские
территории, который практически остановился с конца
XVIII в. и на котором серьезно сказались войны за
независимость и последующие гражданские войны, означало, что
процесс переселения и усвоения новых нравов начался
вновь. Модернизация играла на этих территориях
основополагающую роль. В бассейне Рио-де-ла-Плата и в
Южной Бразилии начало расти значение иммиграции как
движущей силы этих изменений.
Приведение политической системы в законодательные
рамки в конце рассматриваемого периода по-прежнему
имело решающее значение для большинства
латиноамериканских обществ. Противоречие между диктатурами,
-
будь они модернизирующего
толка или нет, и надеждами
на
приведение политической жизни в законные рамки
было решающим фактором, который обусловливал
культурную и научную жизнь.
Культурные преобразования
Рост ответственности государства в соответствии с
процессом социальных и политических преобразований
вызвал
требования культурного характера, которые
могли быть удовлетворены путем значительных изменений в
395

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
подготовке и распространении информации. Наиболее
примечательными результатами этого культурного
преобразования было то, что в восприятии людей независимые
республики наконец перестали жить в тени своего
колониального
прошл ого.
Различие между городской и сельской культурой,
бесспорно, стало явно заметным. Первая была символом
современности, тогда как вторая означала отсталость.
Первая была открытой, воспринимавшей любые новые
идеи, тогда как
вторая превратилась
в своего
рода
святилище традиционных ценностей, которые считались
колоритными.
Это изменение вызвало глубокий и
непреодолимый раскол в культурном сознании многих креольских
обществ, который сохранился по сей день. Усвоение
но вы х идей не был о эволюционным из мене нием , которому
естественным
образом способствовали культурные
конт акты .
Напротив, традиционные ценности были
отвергнуты
априори,
и новые идеи были усвоены вместо них.
Единственным исключением было то, что принято считать
оригинальным американским вкладом в области литературы:
течение модернизма, представленное никарагуанцем
Рубеном Дарио (1867-1916) в поэзии и
венесуэльцем
Мануэлем Диасом Родригесом в прозе, открыло новый путь для
литературы на испанском языке.
Пропасть, разделявшая коренные сообщества и
господствующую креольскую культуру, также расширилась и
углубилась,
и
маргинализация первых как в
территориальном, так и в социальном отношении стала более заметной.
Уровень неграмотности, крайне высокий в обеих группах,
был практически абсолютным в коренных сообществах,
которые, как и большинство населения смешанных
кровей, и сельского, и
городского, не имели реального
доступа к образованию. Господствующая креольская
культура вступила в период преобразований, связанных с
процессом изменения потребительских привычек и с
ко нтак тами с
различными интеллектуальными
влияниями, хотя большое значение имел механизм
критической замены авторитетов и почти сочувственного
отношения к Испании («испанизм») после ее поражения
отСШАв1898г.
Культурная и научная жизнь, а также система
образования подверглись еще более быстрому преобразованию,
чему главным образом способствовало развитие
политической и культурной прессы. Модернизация
университетов считалась необходимым шагом в обновлении
креольского общества, и к концу рассматриваемого периода
появились предвестия радикальных изменений в этой
сфере. Бесплатное обязательное начальное образование
расширилось
с
массовым
приходом
женщин
в
образование. Спорт начал разв иваться
как
альтернатива
общественным собраниям религиозного толка.
Регион и ситуация в мире
Принято считать, что в результате войн за
независимость, последующих гражданских войн и ошибочной
организации новых государств Латинская Америка и
регион Карибского бассейна оставались за кулисами
мировой сц е н ы почти д о середи ны XX в. Это может считаться
верным, если за
критерий брать способность региона
играть активную роль в международной системе отношений.
Также подчеркивалось,
что это произошло
главным
образом из-за
неудачи плана Боливара по объединению
южноамериканских государств на Панамском
континентальном
конгрессе,
созванном им в 1826 г. В 1889 г., после
I Панамериканского конгресса (созванного в
Вашингтоне по инициативе государственного секретаря США
Джеймса Блейна.
-
Прим. ред.)
пла н
Боливара был заменен
механизмом
межа мерика нского един ств а, который
контролировали Соединенные Штаты.
Однако совершенно иная картина возникает, если
принять во внимание значение новых государств в послена-
полеоновской европейской политике, которая имела
целью искоренить республиканизм как форму правления и
даже как принцип. То же самое относится и к сфере
экономики, если оценить вклад региона в повышение
способности к усилению европейского и североамериканского
капитализма.
Изменения в европейском присутствии были
результатом преобразований, которые происходили в Европе во
второй половине XIX в.; эти преобразования были
п ред ст а вл е ны борьбой между абсолютной монархией,
конституционной монархией и республиканизмом. Для
отношений с Латинской Америкой и регионом Карибского
бассейна открылся новый путь, на этот раз это были
взаимоотношения современного колониализма, которые
вытеснили стремление к
повторному завоеванию
американских владений, вынашиваемое испанским
абсолютизмом, реставрированным под эгидой Священного союза.
Однако между обеими сторонами в течение долгого
времени проявлялись различные враждебные действия,
происходили войны и интервенции, которые весьма
неблагоприятно сказывались на попытках восстановления
новых
американских государств. Мексика, Доминиканская
Республика, Перу, Боливия, Уругвай, Аргентина,
Венесуэла, Колумбия, т.е . почти все новые
государства, пережили
нападения того или иного рода. Провал этой политики в
Мексике и укрепление США после преодоления
внутреннего
кризиса
в 1865 г. вызвали изменение в от но ш ен ии со
стороны Европы.
Окончательный выход США на арену в качестве
господствующей державы континента, разминавшей
мускулы в Карибском бассейне и Центральной Америке к
концу этого
периода, был, наконец, ускорен последствиями
Мексиканской революции, а позд нее
-
первой мировой
войной и русской революцией, которые привели к
нефтяной разведке
в
регионе Карибского бассейна.
Новые философские тенденции стали находить
политическое выражение. Социализм XIX в. и профсоюзное
движение, а также массовое крестьянское сопротивление
под влиянием идеалов Мексиканской революции начали
проявляться
в виде социалистических движений,
вдохновлявшихся европейскими, в особенности французскими
образцами после Парижской Коммуны 1871 г.
На этой ноте данный исторический период подошел к
концу. Если мы хотим правильно понять этот период, то
должны иметь в виду,
что
креольские общества Латинской
Америки и региона Карибского бассейна были не просто
отражателями новых научных, культурных
и технических
тенденций, появлявшихся в Европе и США Эти общества
пытались влиться в новое течение. Результаты
необходимо оценивать не только исходя из наличия
гр омк их
имен
и
оригинального вклада, но также и, возможно, в
первую
очередь, из значимости и постоянства усилий,
прилагавшихся для преодоления
тяжелых
препятствий в течение
крайне короткого исторического промежутка: прошлое,
которое длилось столетиями, нужно было разрушить за
десятилетия, и во многих случаях восстановление должно
было начинаться с самых основ.
БИБЛИОГРАФИЯ
BABINI, J. 1963 . La ciencia en Argentina. Eudeba, Buenos Aires.
BATEMAN, A. et al. 1071 . Apuntes para la ciencia en Colombia.
Colciencias, Bogota.
BELLO, A 1843- Imprenta del Estado. Universidad de Chile, Santiago.
BERNAL, J. 1979 . Historia social de la ciencia. Ediciones Peninsula,
Barcelona.
BUSHNELL, D.; MACAULEY, N. 1988 . The Emergence ofLatin America
in the Nineteenth Century. Oxford University Press, New York/
396

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Oxford.
CendES (CENTRE FOR DEVELOPMENT STUDIES). 1982. Formacion
historico-social de America Latina. Ediciones de la Biblioteca de la
Universidad Central de Venezuela, Caracas.
CORTES CONDE, R. 1974 . The First Stage of Modernization in Latin
America. Harper & Row, New York.
DE GORTARI, E. 1973- Cienciay Conciencia en Mexi co (1767-1883).
Sepsetentas,
Mexico.
ELLIOT, J. H. 1972. El inejo mundoy el nuevo mundo. Alianza Editorial,
Madrid.
GRIFFIN, С. С. 1962 . Elperiodo nacional en la historia del nuevo mundo.
Instituto Panamericano de Geografia e Historia, Mexico.
HALPERIN DONGHI, T. 1969. Historia contemporanea de America
Latina. Alianza Editorial, Madrid.
HENRIQUEZ URENA, P. 1947. Historia de la cultura de la America
Hispana.
Fondo de Cultura Economica, Mexico.
HULL, L W. 1961. Historia уJilosoJia de la ciencia. Ariel, Barcelona.
IVIC (INSTITUTO VENEZOLANO DE INVESTIGACIONES
CIENTIFICAS). 1965. La ciencia, base de nuestroprogreso. Ediciones
IVIC, Caracas.
KAPLAN, M. 1969. Formacion del Estado nacional en America Latina.
Amorrortu Editores, Buenos Aires.
KOHN DE BEKER, M. 1970. Tendencias positivistas en Venezuela.
Ediciones de la Biblioteca de la Universidad Central de Venezuela,
Caracas.
LOPEZ PINERO, J. M. 1969. La introduccion de la ciencia modema en
Espafia. Ariel, Barcelona.
LOPEZ SANCHEZ, J. Jan-April 1980. Breve historia de la ciencia en Cuba .
In: Revista de la Biblioteca NacionalJose Marti, No. 1, January-April.
LYNCH, J. 1987. Hispanoamerica, 1750-1850. Ensayos sobre la sociedad
у el Estado. Universidad Nacional de Colombia, Bogota.
MURRA, J. 1975. Formaciones economicas у politicos del mundo andino.
Instituto de Estudios Peruanos, Lima.
ROCHE, M. 1968. La ciencia entre nosotros у otros ensayos. Ediciones
IVIC, Caracas.
.
1975. Descubriendo a Prometeo. Monte Avila, Caracas.
.
1976. Factors Governing the Scientific and Technological
Development of a Country5. In: Scientia, No. 111.
.
1976. Early History of Science in Spanish America . In: Science, No.
194.
RODRIGUEZ, S. 1954. Escritos de Simon Rodriguez. Sociedad Bolivariana
de Venezuela, Caracas.
SAGASTI, F. Esbozo historico de la ciencia у la tecnologia en America
Latina . In: Interciencia, Vol. 3, No. 6.
.
1981. Ciencia, tecnologia у desarrollo latinoamericano. Fondo de
Cultura Economica, Mexico.

12.2
МЕЗОАМЕРИКА
Перш Чинчилъя
Рассматриваемый период можно разделить
на
три
широких временных промежутка,
хотя они, несомненно,
всего лишь
приблизительны: 1785-1820, 1820-1964 и
1864-1910 годы.
ПЕРВЫЙ ЭТАП (1785-1820 гг.)
Этот этап соответствует периоду, по большей части
из вест ному
как эпоха «Просвещения», и сочетание
факторов характеризует его как ключевой
пери од
в
развитии
«современной науки» в Мексике.
Прежде всего, именно в это время «идеи просвещения»
упрочили свои позиции среди креолов. Это новое
мировоззрение развивалось
в течение всего века среди
небольшой группы лиц, которые создавали ассоциации и
академии в главных городах страны. Из этих центров новые
идеи распространялись с беспрецедентной скоростью с
помощью книг и
других изданий (Trabulse, 1985, р. 17).
Следует обратить внимание на то, что важным
фактором
в
формировании этого поколения мыслителей была
просветительская деятельность ордена иезуитов,
хотя они и
были высланы из Новой Испании в 1767 г.
Иезуиты
способствовали распространению классического гуманизма,
противостоявшего ортодоксальной схоластике, и
пропагандировали некоторые аспекты новой философии,
например атомной теории, и таких научных открытий, как
закон всемирного тяготения, образование зародыша,
размеры Вселенной и тд. Они также в значительной степени
способствовали повышению значимости, придаваемой
коренным культурам, метисам и их роли в
формировании мексиканского общества,
-
факторам, которые
явились важнейшими источниками роста креольского
национального самосознания.
Мексиканские ученые
то го
времени
в основном были
«энциклопедистами», работавшими в различных областях
знаний, помимо того, что они были замечательными
популяризаторами новейших теоретических и прикладных
научных открытий. В этой обстановке в последние годы
существования Новой Испании начался процесс
становления институционной структуры «современной науки»,
обеспечивая таким образом основу для построения
«национальной науки» в следующем веке. Среди важнейших
учреждений, созданных в этот период, были Королевская
школа
хирургии (1768 г.), Академия изящных искусств Сан-
Карлос (1781 г.) и, возможно, самым значительным из них
был Королевская горная школа в Мехико (1792-1821 гг.) .
Наконец, и это не менее важно, создались
благоприятные условия
в
результате проведения Испанией
«просвещенной» политики в своих
американских колониях. В
целом результаты для Новой Испании были
обнадеживающими, так как они усилили недавно начавшийся
процесс
создания научных учреждений. Подлинной отправной
точкой стала ботаническая экспедиция в
Новую Испанию
в 1787 г.,
в состав которой входили выдающиеся испанские
естествоиспытатели Сессе, Сервантес и Мосиньо,
родившийся в Новой Испа нии. З а этим последовало открытие в
1788 г. Ботанического сада в Мехико и
организация
кафедры современной ботаники.
ВТОРОЙ ЭТАП (1820-1864 гг.)
Этот период полностью соответствует XIX в., в
котором происходило дальнейшее развитие двух тенденций,
в некоторой степени противоречивших друг другу.
Первой была все более прямая зависимость научного
прогресса от социально-экономических условий, в которых он
развивался, и его явная связь с национальными
интересами. Второй тенденцией, идущей вразрез с первой, было
растущее единство науки вне национальных границ,
которое требовало более тесного и регуляр ного общения
между учеными. Мексиканская наука в XIX в.
отражала обе
эти общие тенденции, в то же
время обнаруживая свои
собственные специфические черты.
Социально-экономические условия в Мекси ке в этот
период были особенно неблагоприятны для научной
деятельности, так как это было
время
самой серьезной
политической и финансовой нестабильности во всем XIX в.
К 1821 г.,
в конце войны за независимость, многие
производящие отрасли страны были разорены, однако ложное
чувство оптимизма, порожденное богатством вновь
возникшей страны, которому Гумбольдт придавал особое значение,
на
некоторое время притупило реальное понимание ситуации.
Эта ситуация повлияла на развитие научной
деятельности, и действительно, стране потребовалось более
30 лет, чтобы оправиться от удара.
За эти десятилетия было
опубликовано очень мало научных трудов,
а то, что было
опубликовано, по большей части являлось работами
ученых, добившихся успехов в своих исследованиях в
последние годы колониализма. Это касается, в частности,
исследований мексиканского минералога Андреса Мануэля
дель Рио, первооткрывателя ванадия (1801 г.), который он
наз вал
эритронием,
и
труда «Novorum Vegetabilium»
Мартинеса Jlexapca и Пабло де ла Льяве (1824 г.) .
Немногочисленные периодические издания, такие как
журналы
«Рехистро Триместре», «Мосаико Мехикано» и «Мусео
Мехикано», издававшиеся в эти годы, содержали мало
нового и сами были недолговечными.
Еще в 1822 г. профессор Висенте Сервантес,
отвечавший за Ботанический сад Мехико со дня его основания,
попросил у императора Итурбиде помощи для его
реконструкции и расширения. Однако лекции по ботанике,
чтения которых были приостановлены на два года,
возобновились только к 1824 г.
(Rodriguez, 1992, pp. 141 -183). В
1830 г. Лукас Аламан предложил объединить Ботанический
сад и Музей древностей и национальной истории, чтобы
они могли работать более эффективно.
398

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Ороско-и-Берра
в своих
«Memoriapara la Carta Hidro-
Qdfica» (1856 г.) писал, что министр развития и
общественных работ предложил
составить атлас страны, который
охватил бы историю и географию более ранних времен,
археологию,
зоологию, ботанику, геологические, а также
геодезическо-топографических карт долины Мехико.
Войны периода реформ
помешали осуществлению этого
проекта.
Хотя реальные результаты, достигнутые в тече ние
этого периода,
были сравнительно незначительными, всё же
именно тогда были заложены основы «национальной
науки». Две особенности отличали этот период
с самого его
начала. Во-первых, процесс создания учреждений
поддерживался правительством.
Это становится понятно, если
учесть,
что элита, которой суждено было прийти к власти,
состояла из людей, воспитанных в
духе «просвещенного»
мышления XVIII в., убежденных, что «просвещение
и
богатство являются ключевыми факторами в долгожданном
развитии прогресса и, следовательно, необходимо найти
пути для раскрытия
их потенциальных возможностей»
{Rodriguez, 1992, pp. 150). В эту группу входили многие
люди, которые одновременно играли активную роль в
политической жизни, например Гуадалупе Виктория, первый
президент Республики и выпускник Королевской горной
школы; Лукас Аламан, также бывший ученик Горной
школы и специалист по химии и
минералогии,
в 1825 г.
занимавший пост министра иностранных дел и в тот же год
назначенный председателем правления недавно
созданного Института науки, литературы и искусств; и, в качестве
последнего примера, Мельчор Окампо, ведущий деятель
реформаторского движения и один из выдающихся
ботаников столетия. В развитии науки были заинтересованы
как либералы, так и консерваторы,
и во многих
случаях
они объединяли усилия ради общего дела. Вторым
фактором была социальная среда,
в
которой преобладало
традиционное мировоззрение, так что немногие были
заинтересованы в финансировании научных исследований.
Явный акцент на научное образование, а не на
исследования как таковые, был одной из характерных
особенностей новорожденной «национальной науки». С такой
точки зрения подобное предпочтение было логичным как
ввиду урона, который нанесли науке превратности войны,
так и самой ее идеологии. К 1822 г. было
принято считать,
что
«прогресс» может быть достигнут
только
благодаря
«...свободе печати для «поощрения и распространения
пр освещен ия» и
поддержки «полезного знания», с тем чтобы
«рассеять мрак невежественности» {Rodriguez, 1992, р. 143).
Считалось, что политические реформы зависят от
образования молодежи и
народного просвещения.
Кроме того, тесная связь науки с интересами
государства склоняла ее к изучению проблем, которые касались
государства, например к получению информации о
стране с целью защиты ее
границ
и исп ольз ован ия ее
экономического потенциала. В результате поощрялись главным
образом естес твен ные
науки
и
география. По существу
работа, проводившаяся Географическим и статистическим
обществом (1833 г.), была единственной явной связью
между первой и второй половинами века.
ТРЕТИЙ ЭТАП (1867-19Ю гг.)
Поощрение науки с того времени
и до конца первого
десятилетия XX в. совпадает с консолидацией Мексики как
национального государства.
Установление политической
и экономической стабильности и триумф либерализма
помогли
поддержать развитие научных учреждений и
расчистить
путь для появления профессиональных ученых.
Хотя во многих отношениях существовала
преемственность с предыдущим этапом, в этот
период
появились
некоторые новые и характерные особенности науки
-
как в исходящих извне аспектах, т.е . в общественных
условиях, в
которых наука функционировала, так и во
внутренних аспектах, т.е. в
принципах, которые разделяли
различные группы мексиканских ученых.
Среди первых аспектов был спорный вопрос о
позитивизме и его влиянии на интеллектуальный климат
Мексики в последние десятилетия века. «Ортодоксальный
либерализм» и «позитивистский неолиберализм»
пр едс тав ляю т собой
просто две ветви либеральной традиции,
происхождение которых можно в конечном итоге
возвести к
Просвещению XVIII в . По зит иви зм представлял собой
«период переустройства» после либеральной революции,
так как, согласно философии Огюста Конта, развитие
научной мысли и подобная модернизация были основной
целью на пути достижения социальной стабильности и
благоденствия.
Идея Просвещения о том, что
«умозрительные науки»
должны уступить первенство «практическим наукам»,
в
позитивизме достигла своего апогея.
Преклонение перед
наукой и оптимизм в отношении
научного преподавания,
разделявшиеся теми, кто принадлежал к поколению Га-
бино Барреда, который познакомил Мексику с
позитивистской философией Конта и пытался
интерпретировать
историю Мексики в соответствии с
учением О. Конта о
социальной эволюции, мало отличались от идей,
господствовавших во времена Просвещения {Rodriguez, 1992,
р. 330). Позитивизм стал «идеологией» правящей элиты.
Помимо позитивизма, на протяжении всего века
большое влияние на науку в Мексике исходило от Франции. Эта
связ ь
усилилась в результате французского вторжения в
Мексику при императоре Наполеоне III и последующем
правлении мексиканского императора, австрийского
эрцгерцога Максимилиана I Габсбурга. Страну посетила
Мексиканская научная э к сп ед иц и я (1864-1869 гг.),
деятельность которой была описана в «Ученых записках»,
опубликованных в Париже между 1865 и 1869 гг. В ее состав
входили естествоиспытатель и химик Жан Батист Буссен-
го, зоолог Анри де Мильн-Эдвардс и астроном Марье-Дави;
однако фактически наиболее значительный вклад внесли
минералоги и геологи.
Среди мексиканских членов-кор-
респондентов научного общества были Хосе Г. Рамирес и
Веласкес де Леон.
Вследствие того, что мексиканские ученые
поддерживали контакты с европейскими научными и
образовательными центрами главным образом через Францию,
Мексика познакомилась с дарвинизмом
во
французских
переводах, хотя в конце века распространились издания
трудов Дарвина на английском и немецком языках. «Ла
Натуралеса'>,щрн2л, издававшийся Мексиканским
обществом естественной
истории, представляет
собой один из
лучших примеров
этого процесса.
В журнале был
опубликован
перевод работы Дарвина «Образование
растительного слоя деятельностью дождевых червей» из
французского журнала
«Р евю Съянтифик», а затем переведенную
из того же журнала антидарвиновскую статью М. Вирхова
«Дарвин и антропология» (RM2021). Принимая во
внимание эти обстоятельства, а также сопротивление со
стороны контовского позитивизма, становится понятно,
почему дарвинизм с запозданием появился в Мексике и оказал
сравнительно слабое влияние.
Таким образом, к концу века в Мексике существовали
условия для более детального и верного понимания идей
современной науки. Новое поколение ученых, многие из
которых уезжали учиться за границу, главным образом во
Францию, было намного б о ле е образованным, уверенным
в своих собственных способностях и важности своей
работы. Религиозные и метафизические взгляды, которые
в
той или иной форме присутствовали даже среди
наиболее передовых ученых предыдущего поколения, были
отброшены, и почти всеми был взят на вооружение
«материализм», основная черта науки XIX в.
399

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Наконец, следует упомянуть о создании научных
обществ и ассоциаций к концу XIX в. и в начале XX в. и об
учреждении в результате этого множества новых
периодических изданий. Быстрое накопление знаний сделало
необходимым основание подобных научных сообществ,
которые создали бы возможности для контактов
между
специалистами. Однако следует различать два типа
ассоциаций: строго научные организации, издания которых
были предназначены для научного сообщества, и
общес тва , стремившиеся популяризовать науку, которой в
создавшейся новой «либерально-позитивистской»
обс тан овк е
придавалось огр омн ое
значение.
Выросло число
участников международных конгрессов,
о чем
свидетельствует
«Информационный бюллетень Мексиканского общества
географии и статистики».
ОТДЕЛЬНЫЕ ОБЛАСТИ НАУЧНЫХ
ИССЛЕДОВАНИЙ
Математика
В области математики в Мексике, как и во многих
западных странах, в том числе и в США, в первой половине
века проводилось мало исследований, в отличие от
непрерывных и широкомасштабных изысканий, которые
полным ходом шли
прежде всего во Франции, Германии,
Англии и Италии.
Однако некоторые оригинальные достижения попали
в
учебники, главным образом в области анализа
бесконечно малых. В чистой математике следует отметить идеи
Диаса Коваррубиаса, Мануэля Гаргольо и Мануэля
Рамиреса по основам исчисления бесконечно малых, а в
математической логике
-
работу «Исследование исчисления
бесконечно малых слогической точки зрения» Габино
Барреда.
Однако в то время, когда европейские математики
исследовали такие области, как алгебраический анализ или
неевклидову геометрию, исчисление, основанное на
идеях Лейбница и Ньютона, применявшееся в Мексике, уже
принадлежало прошлому.
Физика
В начале века по-прежнему было широко
распространено мнение, что
астрономия
и механика являются
двумя
последними ест ес тве нн ым и
науками,
к
которым
непосредственно применимы математические теории,
вследствие чего намного меньшее внимание уделялось
их
экспериментальной стороне. Однако с течением времени,
по
мере развития
математической физики и рождения
астрофизики, это мнение постепенно изменилось. В новых
условиях наблюдательная астрономия приобрела намного
большее значение и наряду с позиционной астрономией
стала наиболее
широко практикуемой формой в
Мексике. Об этом очевидным образом свидетельствуют работы
Диаса Коваррубиаса «Новые астрономические методы» и
«Поездка Мексиканской астрономической комиссии в
Японию для наблюдения за
прохождением Венеры через диск
Солнца», а также исслед овани я, про води вшие ся
в
Национальной обсерватории.
За исключением подобных наблюдений и определения
астрономических координат, мексиканские ученые, по-
видимому, несколько отставали от достижений
классической механики, полученных приблизительно в последней
четверти века. Что касается физических наук как таковых,
т.е . оптики, акустики, магнетизма и
электричества, то
можно найти лишь несколько исследований, смутно
упоминающих о подобных предметах. По-видимому, в этих
областях проводилось мало экспериментальных работ.
Химия
Химия -
одна из тех научных дисциплин, которые в
XIX в. развивались быстрее, особенно с возникновением
органической химии и химичес кой промышленности,
хотя больший интерес вызывала неорганическая химия,
так как она была связана с горной промышленностью, а
также с учетом прочных традиций в этой области.
Действительно, работа, проводившаяся в XIX в., была
основана на деятельности Горной школы, в
которой изучение
современной химии началось в конце XVIII в. В
результате металлургия была одной из первых отраслей
промышленности, развитию которых способствовали достижения
в этой области, о чем свидетельствует статья «Применение
термохимической теории к металлургии. Теории
амальгамации серебра» С.Р. Ландеро. Вместе с тем, исследование
М.М. Контрераса,
в
котором он предложил
использовать «опробование крупных комков и примесей» при
амальгамации серебра, показывает, что традиционные
методы продолжали существовать наряду с новыми
открытиями.
Были упорядочены
отношения между аптечным делом
и химией. Еще в 1843 г. была разработана первая учебная
программа для изучения фармации, которая включала в
себя такой
предмет,
как химический анализ (Trabulse, 1983,
Vol. 1, p. 190). Среди выпускников, обучавшихся по этой
прогр амме,
был выдающийся мексиканский химик того
времени Леопольдо Рио де ла Лоса. В области, в
которой
по-прежнему были часты разногласия до появления
«современной атомистики», он проводил исследования в
области химического анализа, главным образом солей; это
направление исследований было продолжено его
учениками.
Минералогия
До XIX в. этот
термин охватывал целую область
взаимосвязанных знаний. Возникли относящиеся к миру
минералов, но отдельные «науки о Земле»: предыстория
росла вместе с геологией, тогда как палеонтология и
петрография развивались параллельно самой минералогии.
Изучение каждой из этих дисциплин в Мексике уходило
корнями в исследования, проводившиеся в Королевской
горной школе, а также в
работы Александра Гумбольдта,
подытоженные в его труде «Геогностический
очерк
напластования горных пород в обоих полушариях»,
и
важную работу Андреса Мануэля дель Рио «Элементы
минералогии».
Исследования по физической и химической
кристаллографии, по-видимому, не пров оди лись , одна ко были
многочисленные статистические исследования, которые
обеспечили систематическую классификацию
огромного разнообразия минералов в Мексике. Эти
статистические данные, наряду с данными, полученными в остальном
научном мире, стали основой для классификации
кристаллических форм и симметрий.
В появившихся литологических классификациях
систематизация и ее пояснения были основаны на разведке
горных пород
и
организованы согласно их
геологическому происхождению. Среди них были, например,
исследования Сантьяго Рамиреса, связанные с изучением
характерных ископаемых. Другая область минералогии,
изучавшаяся в XIX в.,
кас ала сь
метеоритов. В этой сфере
мексиканские ученые присоединились к работе, уже
проводившейся их кол легами из
Европы и США
Наконец, следует упомянуть о вкладе
«минералогических коллекций» в развитие минералогии. Подобные
коллекции, наряду с собраниями из других стран, не только
предоставляли важную базу для исследований, но и были
весь ма полезны для образовательных целей.
400

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Геология
В области геологии также была
предпринята
попытка
одолеть
отставание, вызванное быстрым развитием
^ой науки
в конце предыдущего века под влиянием
знаменитой Фрейбергской Горной академии. Достижения в
этой сфере были результатом объединенных усилий
отдельных ученых. Сформировались новые
специализированные отрасли геологии, хотя по-прежнему были ученые,
которые
охватывали обширные области исследований и
формулировали
общие гипотезы.
В XIX в. геология быстро развивалась, так как был
получен
большой объем информации во всем мире.
Геология Мексики вызвала интерес у иностранных ученых,
и
большинство геологических исследований были
проведены членами североамериканских, французских и
немецких экспедиций.
Ко второй половине века появились явные
свидетельства интереса
самих мексиканцев к
изучению
геологии.
Первой задачей, взятой на себя естествоиспытателями,
было создание стратиграфической шкалы. Эта работа
стала возможной только благодаря постепенному
развитию систематической палеонтологии, которая делала
быстрые успехи.
Взаимосвязь между этими двумя
науками проявилась
в трудах Сантьяго Рамиреса.
В течение последней трети века с прокладкой
железных дорог и возобновлением интереса к горному делу
расширилось увлечение геологическими и горными
исследованиями, и подобные изыскания привели к публикации
геологических схем и карт, которые ранее, как правило,
выпускались за границей. В 1889 г. Мексиканская
геологическая комиссия (1886 г.) подготовила «Проект
геологической карты Мексиканской Республики» для Всемирной
выставки в
Париже. Однако полная геологическая карта
страны была составлена только в начале XX в. по
случаю
X Геологического конгресса, проводившегося
в Мехико в
1906 г.
Геологи и палеонтологи совместно работали над
проблемой установления геологических эпох, а также
участвовали в дискуссиях об эволюции во второй половине века.
В
результате развитие в этой области исследований было
тесно связано с
развитием эволюционных идей в
естес твозн ании.
География
Изучение географии привлекало большое внимание,
хотя эта наука никогда не получала достаточного
финансирования. Необходимость проведения научных
исследований, разведки территории страны и ее побережий, а
также изменение северных границ заставили правительство
проявить интерес к созданию карт различных типов:
атласов, планов гаваней, карт субъеюгов федерации и тд.
Изучению географии в Мексике, корнями уходящему
в
традицию, основанную А. Гумбольдтом,
в большой
степени помогало активное влияние последнего, как в
случае
новой идеи «региональной географии». Однако почти
догматическое следование его«Политическому очерку»
привело к тому, что в течение долгого времени
предпринималось мало попыток пересмотреть географические,
геологические и статистические данные, предоставленные
Гумбольдтом.
Такие труды, как «Успехи географии в Мексике»
Эдуардо
Норьеги и «Меморандум о гидрографической карте
долины Мехико» Оросо-и -Берра, свидетельствуют об
усилиях не только по составлению карт, но и по
разработке
новых методов и разрешению географических проблем.
В 1849-1865 гг. Географическое и статистическое
общество издавало свой «Бюллетень», содержавший данные,
имевшие для того времени большое практическое значе¬
ние. Кроме того, в 1850 г. оно составило долгожданную
«Генеральную карту Республики», первую после обретения
независимости, и «Атлас и собрание навигационных карт
гаваней», содержащий 46 карт (Trabulse, 1985, Vol. 1, p. 197).
Однако только после 1877 г. с учреждением Комиссии
географических исследований были объединены и
скоординированы все предыдущие усилия. Планы Комиссии
включали составление «Генерального Атласа» страны, и к
моменту своего роспуска в 1914 г. Комиссия опубликовала
197 карт в масштабе 1:100 ООО (Trabulse, 1985, Vol. 1, p. 197).
Зоология
Основы этой научной области были заложены ещё в
XVIII в. От этих истоков в
результате накопления новых
образцов и установления
всё более сложной системы
внутренних и внешних связей ученые пришли к
эволюционистской точке зрения на животный мир, что, несомненно,
стало важным достижением века в области биологии.
Было выпущено большое количество трудов по
зоологии, хотя их было меньше, чем по ботанике. Особенно
важное значение в
первой половине века имели работы
Пабло де ла Льяве, некоторое время работавшего директором
Музея естественной истории в Мадриде.
Во второй половине века, благодаря достижениям в
химии и микроскопии, появилась совершенно новая
область исследований, охватывающая такие дисциплины, как
паразитология, эмбриология и бактериология. Это было
движением вперед
к современному пониманию биологии
в Мексике; но лишь в конце века, когда завоевал широкое
признание эволюционистский подход к зоологии в целом,
появились всесторонние исследования предмета,
примером которых является «Мексиканская орнитология»
Альфонсо Л. Эррера.
На грани между биологией и медициной возникли
новые задачи, которые нужно было решать с точки зрения
сравнительной анатомии и физиологии животных с
учетом их связей с химией и физикой. В основном благодаря
французским идеям трансформизма, но также под
в ли я ни ем нем ец ки х идей философии природы и английского
дарвинизма, предоставивших основу для новых наук о
жизни, в Мексике укоренились новые подходы и новые
научные дисциплины, такие как палеонтология
позвоночных, эмбриология, генетика, антропология и наука о
доисторической эпохе. Исследования Рива Паласио, И.
Рамиреса и других ученых показывают, что по крайней мере с
библиографической точки зрения зарубежные труды
были хорошо известны в Мекс ике .
Ботаника
В этой области знаний Мексика, несомненно, имеет
особен но давн ие и
непрерывные традиции.
В начале века
работа в этой области не имела особых стимулов, но все
же еще до обретения независимости активно
продолжались исследования натуралистами Мосиньо, Сессе,
Сервантесом и А Гумбольдтом. В годы после провозглашения
независимости Висенте Сервантес, его сын Хулиан, автор
каталога
растений Мексики «Ботанические таблицы»
(1825 г.), и его
ученик М. Бустаманте Септьен боролись за
спасение серьезно пострадавшего Ботанического сада и
за
установление профессорства по ботанике. В это время
(1824 г.) появилась уже упоминавшаяся работа «Novorum
Vegetabtiium» Мартинеса де Лехарса и Пабло де ла Льяве
-
первый труд по ботанической таксономии, созданный
после обретения независимости, основанный на работах
Мосиньо. Только к
середине века мексиканские ученые
по
стопам своих
европейских коллег начали проводить
исследования с использованием морфологического подхода.
401

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Гербарии мексиканской флоры, т.е. собрания
ботанических видов, составлялись в течение всего века как
мексиканскими, так и
зарубежными учеными. Некоторые из
мексиканцев, например Альфредо и Эухенио Дугес, стали
частью
международного научного сообщества, хотя
существует длинный список мексиканских натуралистов,
создававших коллекции растений по всей стране. Следует
отм етить
работу Комиссии географических исследований
(1879 г.), которая основала Музей естественной истории,
чтобы разместить собранные коллекции. На основе
огромного массива данных Хосе Рамирес в 1902 г.
опубликовал
свою
энц иклопедическую «Популярную и научную
синонимику мексиканских растений» {Trabulse, 1985, Vol. 1,
pp. 177 -178).
Наряду с этими описательными работами существуют
явные доказательства того, что к последней трети века
мексика нские
ученые были знакомы с последними
направлениями в современной биологии. К этим
доказательствам относятся исследов ания по «географии растений»
М. Барсена, который соотносит флору с окружающей
средой, «Очерк по медицинской географии и климатологии
Мексиканской Республики» Д Орваньяноса и исследования
по физиологии растений, изложеные в работе «Жизнь на
высокогорных плато» АЛ. Эрреры и Д. Вергара Лопе,
которые были отмечены премией Смитсоновского
института за вклад в исследование влияния атмосферного
давления на живые существа и их органическую эволюцию.
Медицина
В течение всего века в этой области была выполнена
большая работа. Развитие современной медицины в
Мексике началось в 1833 г. с открытием Института
медицинских наук и включало в себя обсуждение существовавших
современных теорий, применение недавно открытых
методов лечения, экспериментальную анатомию человека и
тд., хотя всё это, несомненно, не заменило традиционную
медицину, которая продолжала существовать наряду с
этими новыми достижениями.
Одновременно причиной и следствием этой ситуации
были многочисленные периодические издания,
издававшиеся в течение всего века, наиболее известным из
которых была «Мексиканская медицинская газета».
Несмотря на эти явные признаки перемен,
мексиканская медицина, следуя в первую очередь французской
традиции, достигла небольшого прогресса в
экспериментальной физиологии и лабораторных исследованиях. Тем не
менее незаурядный вклад, даже на экспериментальном
уровне, был сделан ко второй половине века, в частности,
в виде докладов д-ра М. Хименеса о
пункциях
печеночных
абсцессов, проводившихся начиная с 1840 г., его
ис след ова ний по
клиниче скому распознаванию тифа и
брюшного тифа и его
трудов по кишечной эмболии. К подобным
достижениям относятся также стерилизация,
применявшаяся Монтесом де Ока еще до английского
хирурга
Джозефа Листера, который ввел антисептику в хирургическую
практику; работы Р. Лусио в области исследования
проказы и (в самом начале XX в.) исследования телесных
жидкостей, проведенные Урибе Тронкосо, а также открытие
и м метода гониоск опии.
КОСТА-РИКА
История науки Коста-Рики во второй половине XIX в.
представляет
собой в основном
ис то ри ю иностр анного
вклада в исследования, изыскательские
работы и
тех нол оги ю.
Например, в 1856 г. в гавани
Пунтаренас суда
Тихоокеанской почтовой компании пр о в ел и
океанографические изыскательские работы, а между 1876 и 1890 г. была
построена железная дорога, которая пересекла страну от
Тихого океана до Карибского моря {Camacho, без
обозначения даты, р. 126). Действуя в соответствии с
европейскими научными интересами и империалистическими
устремлениями своих стран, несколько иностранцев
приезжали для исследования до тех пор не изученных частей
страны. В 1847 г. датчанин Э.С . Эрстед исследовал
действующий вулкан Ирасу, а между 1854 и 1869 гг. немец
Александр фон Франциус {Frantzius) был привлечен к
изучению
ряда вулканов страны. Между 1855 и 1878 гг.
ряд
ученых, в том числе
Франсиско Куртце {Kurtze), Фернандо
Стребер {Streber) и Федерико Майсон {Maison) проводили
исследования в области сейсмологии и вулканологии
{Camacho, р. 127).
Начиная с 1886 г.
коста-риканские либералы
проводили реформы в сфере образования, направленные главным
образом на поощрение науки. Для содействия достижению
этой цели была основана «Нормальная школа» {Escuela
Normal -
высшее
учебное заведение по подготовке
учителей), и было
решено приглашать преподавателей из-за
границы {Camacho, р. 127 -128). В тот же год прибыл
П. Биолли, специалист по флоре и фауне, а годом позже
приехал А. Питье {HenriPitief), преподаватель физических
и есте ств енн ых
наук, который должен был провести
исследования по ботанике, сейсмологии, вулканологии и
метеорологии {Camacho, р. 128). Позднее Питье продолжил
свои ботанические исследования в Венесуэле.
В этих условиях, начиная с 1880-х гг ., изучение
естественной истории в Коста-Рике пережило свой расцвет
{Gutierrez, 1986, р. 105). Конечно, первоначально
наибольшую поддержку получило исследование флоры и фауны,
новконцеXIXв.ивначалеXXв.в
резул ьта те
деятельности Клодомиро Пикадо Твайта {Height) развитие также
получила медицина. Этот ученый, получивший подготовку во
Франции, был последователем позитивистской школы, и
он оказал влияние на это философское направление
благодаря своим научным достижениям в биологии,
к л и ни ч е с к и х лабораторных исследованиях, микробиологии,
патологии и
физиологии старения {Gutierrez, 1986, р. 106).
КУБА
В XVIII в. Королевский и епископальный университет
Кубы готовил врачей и математиков, хотя он был не
единственным учреждением в этой сфере деятельности:
известно, что в 1774 г. Коллеж Сан-Карлос был важнейшим
центром подготовки математиков, физиков и
астрономов. Основным звеном в распространении научных
знаний в этом веке были иезуиты \Anonymous, без
обозначения даты, 169].
В этот период шло движение за экономические и
культурные реформы на Кубе, выразившееся в усилиях
«просвещенной» элиты по поддержке изучения естественных
наук с целью развития сельского хозяйства и
промышленности, связан ной с разведением и обработкой сахарного
тростника {Saldana, 1986, pp. 69-70). Первыми
учреждениями, которым была поручена задача поддерживать
науку и технику, были Гаванское патриотическое общество
(1793 г.)
и
Королевское консульство сельского хозяйства
и
торговли (1794 г.), основанные фельдмаршалом Луисом
де лас Касасом {Onorio & Gutierrez, 1994, p. 20).
Эти изменения породили интерес
к ботанике. Хотя
попытки создать в Гаване ботанический сад были
предприняты еще в 1792 г.
{Onorio & Gutierrez, 1994, p. 26), эти
планы были реализованы
только в 1817 г. с
открытием
Гаванского бо тани ческ ого сада , первым дирек тор ом кот оро го
был Хосе Антонио де л а Осс а. Его
критиковали
за то, что
он
тратил больше
времени на каталогизацию растений,
чем на
изучение возможностей их полез ного
использования для сельскохозяйственного
развития острова {Onorio
402

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
& Gutierrez, 1994, р. 177). В 1827 г. пост директора
Ботанического сада перешел
к
Рамону де ла Сафа, который, в
отличие
от Осса, сочетал обязанности профессора
ботаники с текущими
«полевыми работами» в Ботаническом саду
(Onorio
& Gutierrez, 1994, p. 78).
Наряду
с развитием ботаники, успехи были
достигнуты также и в химии, вследствие ее связи с сахарной
промышленностью (Saldana, 1986, р. 71). В результате между
1837 и 1845 г. поддерживалось регулярное и
систематическое изучение химии, ботаники и агрономии, а в 1846 г.
была учреждена кафедра промышленных технологий
(Saldana, 1986, р. 71).
В XIX в. также были достигнуты успехи в медицине. В
1797 г. в Военном госпитале Сан-Амбросио была
учреждена кафедра клинической медицины, однако она была
упразднена
в 1806 г. Восемь лет спустя этот учебный курс
открылся вновь, на этот раз с более современной профам-
мой и под руководством знаменитого анатома
Франсиско де Паула Алонсо, который впоследствии основал
анатомический музей Военного госпиталя Сан-Амбросио
(Onorio & Gutierrez, 1994, p. 26). В результате развития
медицины
на осфове
в 1848 г. Королевский и
епископальный университет Кубы опубликовал историю медицины
(Anonymous, без обозначения даты, р. 170).
Чтобы способствовать более быстрому развитию наук,
начиная с 1830-х гг.
правительст во Кубы стремилось
привлечь иностранцев, которые
взяли бы на себя
преподавание научных дисциплин. Но этот
проект потерпел неудачу
из-за отсутствия интереса за фаницей (Saldana, 1986, р. 71).
На Кубе,
какив
других странах региона, научные
исследования в XIX в. были антисхоластическими и в них
оказывалось предпочтение позитивистскому подходу
{Saldana, 1986, р. 72).
Именно на этом фоне Мануэль Пресас написал
«Естественную ис тор ию Кубы», которая послужила
введением к
труду «Природный и физический каталог острова
Куба», автором которого был Фелипе Поэй. Это введение
носило общий характер, охватывая зоологию, ботанику,
минералогию, геологию и некоторые аспекты
музееведения. Рамон де ла Сагра написал работу«Философская,
по¬
литическая и естественная
история острова Куба»,
позитивистский труд, который помимо основных фактов
содержит некоторый общественный, политический и
экономический ан ализ
Anonymous, без обозначения
даты, р. 170).
БИБЛИОГРАФИЯ
ANONYMOUS, без обозначения даты. El desarollo de las ciencias
ilustradas en Cuba . In: La ilustracion en America Colonial. n.p ., p.
I69ff.
CAMACHO, N. L А, без обозначения даты. Cultura cientijica en Costa
Rica. p. 126.
GORTARI, E. D. 1964 . La ilustracion у la introduccion de la ciencia
modema en Mexico. In: Memorias delprimer coloquio mexicano de
historia de la ciencia. Vol. 2, Mexico, pp. 35 -52.
GUERRA, F. X 1988. Mexico, delAntiguo Кё&теп a la Revolucion. Vol. 1 .
F.C .E., Mexico.
GUTIERREZ, J.M . 1986. Algunas reflexiones sobre Clodorniro Picado
Twight у su contribucion al desarrollo de las ciencias medicas у
naturales en Costa Rica . In: Revista de Filosojia de la Universidadde
Costa Rica, XXIV, p. 105.
LAFUENTE, A; JOSE SALA CATALA (eds.) 1992. Ciencia Colonial en
America. Alianza Universidad, Madrid.
MORENO, R 1989. La Polemica del Darwinismo en Mexico. Siglo, XIX,
UNAM., Mexico.
ONORIO, C. N.; GUTIERREZ, Т. M. (eds.) 1994. Cuba, la perla de las
Antillas: actas de laJornada sobre ubaу su historia . ed. Doce Calles,
Madrid, p. 20ff.
RODRIGUEZ, L 1992. Ciencia у Estado en Mexico: 1824-29
. In: Saldana,
J. J. (ed.). Los ongenes de la ciencia nacional. No. 4, Guadernos de
QuipCi, Mexico, pp . 141-83ff.
SALDANA, J. J. (ed.) 1986. Marcos conceptuales de la historia de las
ciencias en Latinoamerica. Positivismo у economicismo . In:
Elperfil
de la ciencia en America. X II Congreso Interamericano de Filosofia,
Cuadernos del QuipCi, Guadalajara, pp. 69-70.
TRABULSE, E. 1985. Historia de la Ciencia en Mexico. Vols. 1, 3 and 4.
FCE, Mexico.

12.3
БРАЗИЛИЯ
Франсишку Мглезиаш
Бразилия имеет особенности, которые отличают ее от
других стран Латинской Америки и ставят ее на особое
место в
истории континента. Эти отличия были более
очевидны в XIX в. и намного меньше
-
в
предыдущие и в
последующий века. В свои
первые 300 лет Бразилия и другие
колонии имели много общего. Испания и Португалия, как
и
другие колониальные державы, проводили оди нак ову ю
меркантилистскую политику.
Отличие Бразилии заключается в своеобразии ее
независимости
-
иной, чем у других стран
остальной
Южной Америки,
и в иной форме правления, которая
возникла в
результате этого,
-
появилась
монархия посреди
республиканского континента. Бразильская монархия была
единственной успешной монархией в этой части света.
Все иные попытки ввести монархию, когда они выходили
за рамки несбыточных мечтаний, были слабыми,
необоснованными и неуместными. Бразилия XIX в. была
уникальна в Южной Америке, хотя колониальное правление
повсюду приводило
к весьма сходным результатам.
ВXXв.
различия между Бразилией
-
уже при республиканском
режиме
-
и соседними республиками была менее
заметной, несмотря на различия в размерах территорий и
численности населения.
XIX век имел особые хронологические пределы. Он
протянулся не с 1801 по 1900 г., как указано во Введении к
этому тому; он длился с 1789 по 1914 г. Но для Бразилии
его нужно определить иначе -
с 1808 по 1888 или 1889 г.,
другими словами, с прибытия португальского монарха и
его свиты в
Рио-де-Жанейро до отмены рабства и
провозглашения Республики. Таким образом, «бразильский XIX
век» насчитывает 80 лет, а не обычные 100. Вместе с тем,
необходимость придерживаться общих принципов
заставляет нам охватить историю страны с 1789 по 1914 г.,
особо выделив период с 1808 по 1888 г.
КРУШЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
В XVIII в. присутствие португальского правительства
в
Бразилии стало проявляться сильнее. Алчность испанцев,
французов и, среди прочих, англичан, которая могла
привести к потере этого огромного владения, заставляла
власти быть начеку
и
побуждала их вести последовательную
управленческую политику.
Тогда как с Востока в
Европу шли тонкие ткани и
полезные ископаемые, Бразилия могла предложить
только
бразильское дерево
и
растения.
Золото найти не удалось,
нес мот ря
на то, что
сокровища, которые испанцы награбили
в соседних землях, всё больше подстегивали эти поиски. В
качестве жизнеспособной экономической альтернативы
Бразилии пришлось развивать сельское хозяйство. В
результате плантации сахарного тростника стали крупнейшим
экономическим предприятием колониального периода, а
не золото и алмазы, которые так распаляли воображение.
«Модным» стало изучение районов, находящихся в
глубине континента, при движении с севера, северо-востока
или от Сан-Паулу.
Бедствия, которые принесли на Пиренейский
полуостров захватнические амбиции Наполеона, ослабили
пиренейские монархии. Колонии воспользовались этим для
своего движения вперед, и они добились успеха. Между
1810 и 1830 г. почти вся Латинская Америка вырвалась на
свободу и создала новые государства. Попытка повторной
колонизации, предпринятая реакционным Священным
союзом, потерпела неудачу из-за позиции США и даже в
большей степени Англии, которые не хотели иметь
препятствий на своем пути к завоеванию новых рынков.
Новый Свет должен был поставлять сырье и являться
рынком сбыта английских товаров. Растущее
самосознание, стремление к освобождению, политические
трудности в Европе, вызванные имперскими амбициями
Франции, должны были помочь Южной Америке стряхнуть узы,
связывавшие ее с Испанией и Португалией. Родились
новые страны, в том числе и Бразилия. Они не стали
сохранять слабеющую феодальную систему, а приняли сторону
зарождающегося капитализма. Эти страны по-прежнему
подвергались эксплуатации, но они вступили в XX в.
политически независимыми.
ПРИБЫТИЕ ПОРТУГАЛЬСКОЙ КОРОЛЕВСКОЙ
СЕМЬИ
Спасаясь бегством от французской армии Наполеона,
португальская королевская семья (фактический правитель
принц Жуан и его семья, его мать бывшая королева Мария I,
в 1792 г.
отстран енная
от
управления в связи с
психическим заболеванием) и многочисленная свита
-
люди,
не имевшие определенных обязанностей
-
всего более
15тыс. чел. и к
тому
же еще 9 тыс. чел.
присоединившихся к ним во время
их
пребывания в
Рио-де-Жанейро
-
оказал ись в
Бразилии. Рио-де-Жанейро в 1808 г.
насчитывал 60 тыс. жителей, а в 1818 г. их стало 130 тыс.
Город пережил первый скачок в своем развитии. Принц
Жуан в первую очередь широко распахнул двери
государства для всех стран, что, по существу, обеспечило начало
английской торговли. Так должно было случиться.
Португалия была захвачена французскими войсками.
Выбора не было.
Промышленная деятельность с 1785 г. бы ла
запрещена в соответствии с принятым политическим курсом
меркантилизма, согласно которому колонии поставляли
сырье
и не производили товары.
Отныне запр ет был снят, и
правительство
само
поо щряло произв одство
тка ней в
регионах Сан-Паулу и Минас-Жерайс.
Горнодобывающая промышленность, находившаяся в
упадке, получила новый импульс. Правительство
проявило инициати ву
и
пригласило европейских ученых
-
гео¬
404

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
логов
и минералогов.
Сталелитейное производство,
находившееся
в зародышевом состоянии, поддерживать было
тпудно. Территория, до сих пор закрытая для иностранных
ученых, изучалась
естество испы тате лями и
ис следова тел ями
многие из которых
написали важные книги о том,
что они наблюдали и открыли. Развивалось горное дело.
Для поиска золота и драгоценных камней были созданы
компании
с английским капиталом. Иностранцам теперь
не только позволялось въезжать в
страну,
их въезд явно
поощрялся благодаря хорошо организованной службе
иммиграции. Совершенно неожиданно первыми
прибыли швейцарцы,
затем немцы, которые направились
на юг,
начав движение, которое
оставило на нации глубокий след.
Был создан Банк Бразилии,
тоже в
резуль тат е давления со
стороны торгового сообщества.
Это было время первых попыток стимулировать
образование путем создания школ и поощрения высшего
образования
в области медицины, военных и
морских наук
(предлагались
несколько инженерных курсов), изящных
искусств
и по другим направлениям. Страна приняла в
1816 г. Французскую художественную миссию, в состав
которой входили ведущие художники и преподаватели,
придавшие искусству
новое направление
-
классический
стиль. Был разбит Ботанический сад и построена
Национальная библиотека. Были затронуты все сферы
деятельности. Так как принц Педру, наследник португальского
престола,
женился на австрийской принцессе и дочери
императора, он ввез немецкоязычных ученых, которые
внесли вклад в приобщение к новым культурным
интересам. В 1815 г.
Бразилия при поддержке Меттерниха
получила статус королевства, став составной частью
«Объединенного королевства Португалии, Бразилии и Алгарви».
(Алгарви
-
историческая провинция на юге Португалии с
гл ав ны м городом Фару.
-
Прим. ред.) .
В 1816 г. королева Мария I умерла, и принц Жуан
вступил на престол как император Жуан VI Браганса. В Европе
Наполеон был побежден, и португальцам в метрополии не
нравилась ситуация, при которой они больше не являлись
центром империи, а стали территорией, зависящей от
приказов из Бразилии. Волнения нарастали, в 1820 г. в Порту
восстали войска, и произошла так называемая
«либеральная» революция. Фактически восставшие стремились к
повторной колонизации: они требовали возвращения
короля Жуана VI. Руководители восстания хотели
находиться в центре принятия решений, поддерживали введение в
стране конституции, и было решено созвать кортесы
(учредительное собрание) для выработки конституции. Для
участия в работе были избраны бразильские «депутаты»,
но стало очевидно, что обстановка неблагоприятна, и они
были вынуждены отказаться от участия. Королю Жуану,
слабому человеку, пришлось высказаться в пользу
принятия
конституции, которой пока не существовало. Он бы
предпочел остаться в Бразилии, где был счастлив, но был
вынужден вернуться
в
Португалию в июле 1821 г. и
присягнул конституции, вступившей в силу 23 сентября того
же года.
Жуан VI оставил своего сына Педру I регентом
Бразилии.
Этому положению не суждено было сохраниться
надолго. Бразильцами и португальцами, имевшими местные
интересы, была основана Бразильская партия, давившая на
Педру. Из Португалии постоянно приходили приказы
вернуться домой. Движение за освобождение не ослабевало,
его ряды росли. Педру I любил власть, любил Бразилию и
отказался уступить. В результате произошло совершенно
уникальное освобождение, возглавляемое португальским
принцем. Это не означает, что независимость была
подарена; напротив, она была завоевана в упорной борьбе,
борьбе на стороне коренного населения, борьбе, которая
на самом деле началась вместе с колонизацией. В этой
борьбе были вооруженные восстания, свои жертвы
во имя
дела, свои
мученики.
ПРАВОВАЯ СИСТЕМА И ПОЛИТИКА МОНАРХИИ
Северная и Южная
Америка была республиканской.
Первое свободное государство
-
Соединенные Штаты -
стало символом республиканизма той эпохи. Несколько
стран пытались ввести монархию, но ни одной не удалось
ее укрепить. В Новом Свете только в Бразилии в течение
67 лет существовала стабильная монархия. Это,
несомненно, произошло
в
результате прибытия португальской
королевской семьи в 1808 г. и
регентства принца Педру I с
1821 по 1822 г. К 1889 г., со сменой
государственного строя
в
Бразилии, вся Америка стала республиканской. 25 марта
1824 г.
вступила в силу первая конституция Бразилии,
согласно которой страна провозглашалась
конституционной монархией. Закон был единым, а власть
-
полностью
централизованной. Она лишь отчасти изменилась в 1834 г.,
когда был принят Дополнительный акт, в
котором были
сделаны некоторые шаги к децентрализации,
ив1840г.,
когда Актом в нее были внесены дальнейшие поправки. Эта
законодательная деятельность отражала интересы
правящего класса, состоявшего из крупных землевладельцев,
которые
отстаивали свою
земельную
собственность и
рабство, которое, однако, в Акте не упоминалось.
Конституция действовала до 1889 г., когда Бразилия была
провозглашена федеративной республикой, представлявшей
собой модель США
Король Педру I в 1831 г. под давлением оппозиции
отрекся от престола в пользу своего сына Педру II (1831
1889 гг.), которому в тот год было всего 5 лет. Это событие
завершило первый этап Империи. Педру II мог править
только по достижении совершеннолетия (18 лет), а до тех
пор необходимо было назначить регента. Однако
регентство было ликвидировано в 1840 г. в
резу льт ате
парламентского
переворота, совершенного либералами, которые
возвели на
трон
пока еще несовершеннолетнего Педру II
в ходе так называемой кампании «Большинства». С этого
события начался самый продолжительный этап в истории
Бразилии, который длился 49 лет -
с 1840 по 1889 г.
Во Второе правление у власти стоял Педру II,
трудолюбивый, спокойный, увлеченный молодой человек,
умеренный во всех отношениях, в отличие от своего
импульсивного отца. Для того чтобы усилить централизацию, в
Конституцию были внесены поправки. Уже набрали силу
либеральная и консервативная партии, сменявшие друг
друга в правительстве. По-прежнему распространенной
оставалась идея федерации, но законодательно принятой
о н а ста ла только после
провозглашения Республики в 1889 г.
В начале последнего десятилетия века Бразилия
вступила в
н о в у ю политическую фазу. Этот период был в
большей степени отмечен социальными и экономическими
изменениями, чем законодательными нововведениями. Но
даже более важным, чем 1889 г., был год 1888: был издан
так называемый «Золотой закон» об отмене рабства.
Считается, что именно это событие, более всех прочих,
привело к
свержению монархии, так как крупные
землевладельцы, которые также были крупными рабовладельцами,
были возмущены этой мерой, нанесшей большой ущерб
их
интересам. Это, несомненно, помогло ускорить
появление Республики.
Республика родилась в результате переворота,
осуществленного союзом недовольных режимом офицеров и
политиков. Они сожалели о
преждевременном старении
ПедруИине
допускали даже мысли о третьем
царствовании под властью принцессы Изабел. Политики
объеди нили усилия
с
офицерами, настроенными против монархии
и
подстрекаемыми некоторыми враждебно
настроенными к Короне высшими офицерами. Вместе они были
достаточно сильны, чтобы добиться перемен.
Военные, в лице маршалов Деодору да Фонсека и Фло-
риану Пейшоту, первыми заняли руководящие посты, став
президентом и вице-президентом соответственно. Новая
405

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
конституция,
в значительной степени
скопиро ванная с
конституции США, была принята Учредительным
собранием в феврале 1891 г. и
закрепила федерализм и
президентство. В 1894 г., когда президентом был избран
политик из
Сан-Паулу Пруденти ди Мораис, к власти пришли
штатские.
ЭКОНОМИКА
Группой, извлекшей из независимости наибольшую
выгоду, стали землевладельцы, и они обустроили
государство в соответствии со своими собственными
представлениями. Как и
при колониализме, преобладали
монокультурность, крупные земельные владения и рабство. Это
была сельскохозяйственная экономика. Главным товаром
был кофе, производство которого постоянно росло.
Объемы были огромными. Производство кофе стало одним из
крупнейших международных сельскохозяйственных
предприятий, и страна буквально снабжала весь мировой
рынок. Экономический центр тяжести переместился
с
сахаропроизводящего северо-востока
в
центр Южного
региона. Политика была достаточно последовательной,
однако она не
поддерживалась должным образом.
Привычка пить кофе, которая была довольно нова, вскоре
завоевала популярность,
и
продажи возросли.
Первоначально выращивавшийся на севере, кофе
распространился по федеральному округу Рио-де-Жанейро и далее на ю г,
благодаря обширным землям и изобили ю рабского труда.
Выращивание кофе вносило огромный вклад в
экономику
и было основной статьей экспорта. Производство кофе
способствовало иммиграции: оно начало привлекать
иностранцев с 1870 г. К
концу века появился переизбыток
кофе, подрывавший рынок. Правительству пришлось
решительно вмешаться, приняв меры финансового
характера и тем самым отступив от либеральных настроений того
времени.
Это был решающий момент: в 1906 г. основные
штаты-производители
-
Сан-Паулу, Минас-Жерайс и Рио
договорились регулировать производство и торговлю.
Первые десятилетия республики зависели от этого
товара.
Это означало, что экономические и
финансовые
меры становились неизбежными, а в XX в. их
пришлось
расширить.
Помимо кофе, следует упомянуть выращивание и
обработку сахарного тростника, который прежде был
основной сельскохозяйственной культурой. Во времена
Империи производство сахара пришло в упадок из-за
конкуренции Вест-Индии и расширения выращивания сахарной
свеклы.
На промышленность влияло множество факторов.
Развитие небольших
производственных предприятий
тормозилось по нескольким
п ри чи на м: инвесторы
предпочитали сельское хозяйство, так как были уверены, что
у них
будет рынок сбыта; народ не был ра спол ожен
к
сотрудничеству и ему не хватало предприимчивости;
правительство, члены которого были связаны с землевладением, не
предоставляло поддержки. К тому же была
распространена идея о международном разделении труда,
в
соответствии с
которым некоторые страны должны
специализироваться на сельскохозяйс твенн ой продукции, тогда как
другие должны производить промышленные товары.
Никто не бес поко ился по
поводу несоответствия цен на
товары. Производство сельскохозяйственных товаров
приносило большие убытки. Вмешательство государства
счи тало сь
неправильным,
и это
отражал ось
на ценах.
Бразилия очень рано
в знак
признания
своей
независимости решила проявить благожелательность по отношению
к
другим странам
в виде низких таможенных пошлин и
отсутствия поддержки промышленности. Последнее
затрагивало немногие существовавшие промышленные
производства: тканей, предметов домашнего обихода, мыла и
напитков. Это был пережиток колониальных времен.
Когда промышленное производство
не
поощрялось и даже
запрещалось,
как было в 1785 г., небольшие
предприятия
были обречены на разорение.
К 1880 г.
промышленный сектор лучше ознакомился
со своими
правами. Для его поддержки была создана
Промышленная ассоциация националистического и
протекцион истского ти п а . С тех
пор
было построено много
фабрик для производства ряда товаров. Горнодобывающая
промышленность переживала застой. Меры,
предпринятые в течение второго десятилетия, провалились. Позднее
распространилась добыча золота, финансируемая
главным
образом английским капиталом. Но даже вливание
фунтов стерлингов не помогло расширить производство.
Железо по-прежнему получали в небольших отсталых
литейных мастерских. Лишь в последние два десятилетия в
железорудном районе Бразилии в штате Минас-Жерайс
были построены первые заводы разной мощности,
применявшие более совершенные технологии, что
произошло благодаря основанию в 1875 г.
Горной школы в Ору-
Прету. Она положила начало высшему техническому
образованию, дополнила небольшие сельскохозяйственные
и
ремесленные школы , ко тор ые существовали прежде.
Итак, в 1850-е гг.
произошел вспл еск эко ном ич еск ой
активности, который затем был остановлен вплоть до
но вого
возрождения
к
концу монархического периода.
В эти
годы появилась
поддержка промышленности
в виде
решительной организационной помощи; стала проявляться
в
определенной мере протекционистская таможенная
политика; возникли
задержки
выплат по
импорту;
происходили валютные
кризисы; появились немногочисленные
предприниматели;
возникали
трудовые конфликты и
зарождался национализм. Среди отрицательных факторов
были сохранявшаяся аграрная система, импортные
ограничения, экономический либерализм, узкий рынок,
зависимость от иностранной экономики, иногда
опред елявш ая в с е экономические результаты. До 1888 г. на ситуацию
влияли
рабский труд, прибытие иностранцев и несколько
волн
иммиграции.
Республика рассматривалась как новый порядок,
современный и отделенный от архаических ценностей.
Люди ждали изменений. Кроме того, было отменено
рабство. Росло количество иностранцев, многие из которых
принесли с собой новые и более совершенные
ремесленные и пром ышленные
технологии. Однако экономика
оста вала сь
преимущественно аграрной, несмотря на
смену строя. Начиная с 1880-х гг . было
построено намного
больше заводов и был задан общий курс. Немаловажно, что
министр финансов
первого
республиканского
правительства Р. Барбоза благожелательно относился к
про мы шл енн ос ти , обеспечивал стимулы в виде н о вы х
методов оплаты и больших возможностей для бизнеса и
предпринимательства. Преодолевая страх инфляции,
министр четко высказывал свою позицию и поощрял
других поддерживать строительство заводов разного
профиля. Но все же эти усилия были скорее благими
пожеланиями, чем серьезной попыткой поддержать
промышленность: политика в этой сфере была рассчитана на
короткий период, оказывалась необдуманной, и удалось
добиться небольшого прогресса. Произошла лишь
небольшая встряска, своего рода проба сил новых предприятий.
Еще до конца десятилетия вновь преимущество было
отдано сельскохозяйственной экономике, а
промышленность стала рассматриваться как нечто
противоестественное. Новые методы оплаты вновь были пересмотрены.
Бразилия с самого начала ввозила африканских рабов
для удовлетворения потребности в рабочей силе и
компенсации нехватки белых работников. Кроме того,
португальцы всегда были тесно связаны с Африкой и глубоко
погрязли в работорговле. В начале этого периода чернокожее
население составляло 42% от всего населения страны.
406

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
работорговля продолжала расширяться, так как была очень
выгодной.
Англия, господствующая держава, построившая
свое процветание
на
рабстве,
ныне
выступала против
него
и доставляла неприятности своим морским присутствием.
Заключенный
в
1810 г.
договор с Португалией,
призванный
положить конец этой торговле, не был
выполнен.
Новый договор был подписан в 1826 г., когда
Бразилия уже была независимой империей, и он также не
был выполнен. В 1831 г. Бразилия примкнула к конвенции,
которая,
по сути, не применялась, но и не отменялась.
После отмены рабства система бы ла обречена на
постепенное
исчезновение. Возобладало аболиционистское
рвение. Бразилия
была одной из последних стран,
участвовавших в работорговле,
ст оль несовместимой с
либеральными взглядами. Начавшись от
скромных истоков,
движение разрослось;
в кампанию включились
журналисты,
писатели и различные ассоциации. Первым крупным шагом
был закон, освобождавший детей рабов,
-
в 1871 г. был
принят
так называемый акт «Ventre Libre» («Свободное
лоно»). Это была первая национальная аболиционистская
кампания, в которой участвовали все слои общества. В
истории Бразилии это было крупнейшее подобное движение.
Борьба против рабства захватила нар од ,
и эта
проблема начала преобладать в политике. 13 мая 1888 г. стало
днем Освобождения
-
был издан «Золотой закон» об
отмене рабства. К этому времени оставалось 723 тыс. рабов.
Это важнейшая дата в бразильской истории, после нее
полностью преобразилось общество и экономика.
Монархия потеряла поддержку землевладельцев. Немногим более
года спустя она пала, и была
провозглашена Республика.
Непокорность чернокожего населения и
решительность общества, решимость всей нации в большей
степени, чем решимость ее лидеров, положили конец рабству.
Для того чтобы довести до конца эту победу, требовалась
аграрная реформа. Когда нужно выплачивать заработную
плату, требуется разнообразие эффективных методов
оплаты. Реформа не была осуществлена,
и множество
бывших рабов хлынули в города, создавая неразрешимую
жилищную проблему. Плохо подготовленные к городским
профессиям, они представляли собой дешевую рабочую
силу, необходимую при промышленном буме, и
преврат или сь в
неквалифицированный пролетариат,
неприспособленный к новому порядку.
Решением проблемы рабочей силы бы ла
иммиграция.
Это кажется странным,
но
правительство никогда всерьез
не верило в возможности собственных
трудящихся, за что
его
резко критиковали ученые
и политики. Несомненно,
иммиграция сыграла решающую роль, хотя и в меньшей
степени, чем в США и Аргентине. Нерегулярный приток
иммигрантов происходил и в колониальные времена,
несмотря на то, что это было незаконно. История
иммиграции началась с прибытия королевской семьи и
швейцарских
иммигрантов в г.
Нова-Фрибургу (на Атлантическом
побережье с север о-в ост оку
от
Рио-де-Жанейро) в 1819 г.
Влияние этого пр ие зда , как и
последующих груп п
иммигрантов из Южной Германии, было небольшим. Приток
иммигрантов постепенно увеличивался до 1830 г., когда
наступил спад из-за нестабильности в
стране
в
пер иод
Регентства.
Первый этап, согласно мнению специалиста
МДЖуниора, продолжался до 1850 г.; к этому времени в
страну въехали 21 599 чел. Второй этап длился от
принятия Акта о работорговле в 1850 г. до принятия
«Золотого
закона»
(Акта об Освобождении) в 1888 г.
Бразилия, на которую иностранцы прежде смотрели
с
подозрением, стала пригодным для жизни местом. Она
ста ла
привлекательной благодаря отсутствию рабов,
улучшению санитарных условий (с начала XX в.)
и свободе от
эпидемий, широко распространенных в других местах.
Только за последнее десятилетие ХЕХ века число
иммигрантов составило 1 443 892 чел. С первых иммигрантов и до
1914 г.
суммарное
чис ло
приезжих
составило 3 498 495 чел.
К продолжавшим прибывать португальцам, итальянцам и
испанцам присоединились немцы, поляки, турки, арабы
и японцы. Японцы начали приезжать в 1908 г. и селились в
Сан-Паулу. Их численность росла, и за короткий
промежуток времени они стали одной из наиболее
многочисленных групп.
Но численность приехавших из разных стран не столь
важна, как умения и навыки, которые они привезли с
собой. Эти вновь прибывшие были лучше образованы и
более квалифицированы в новых и более совершенных
сельскохозяйственных технологиях. Они способствовали
механизации сельского хозяйства и повышению
уровня
ремесел, торговли, промышленности и производства в
целом. Помимо воздействия, которое они оказывали на
производство,
они влияли на
социальную организацию
общества путем разделения земельных владений и
развития неболь ших фермерских хозяйств. Они жили в
сельских поселениях или в городах. Еще более важно то, что
многие из них, особенно итальянцы, португальцы
и
испанцы, привезшие с собой опыт профсоюзного движения,
могли воздействовать на положение рабочих. Они
создавали профессиональные союзы и объединения
анархистского толка для борьбы за улучш ени е условий труда и
повышение
заработной платы. На рубеже веков бол ьшин ство
заводов либо
при надле жало ин остр анц ам,
либо было
укомплектовано ими.
Консервативная страна ощущала
угрозу и высказывалась за изгнание нежелательных лиц, в
первую очередь зачинщиков забастовок и подобных
демонстраций. Поэтому влияние иммигрантов выходило за
рамки применения новых, более совершенных
технологий. Они способствовали растущему и даже
воинствующему политическому самосознанию путем профсоюзной
деятельности и до тех
пор неизвестной социалистической
пропаганды. Важное место занимала анархистская
идеология, проводниками которой выступали приезжие
испанцы, португальцы и итальянцы (марксизм завоевал
популярность
только в XX в.).
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ -
ИДЕИ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ
Образование
Под властью Португалии образованию в Бразилии
уделялось весьма малое внимание.
Существовавшее слабое
начальное
образование обеспечивалось миссионерами-
иезуитами. Население было разбросано по огромной
территории, и добраться можно было лишь до немногих мест.
Образование было несодержательным и незначительным.
Чернокожее население страны, состоявшее из домашней
прислуги и рабов, трудившихся на земле или в шахтах с
испо льзован ием
простейших орудий труда, превышало
белое. Иезуитские школы поддерживали идеологию
контрреформации, остерегавшуюся науки и эмпиризма.
Их целью было ознакомление с теоретическими
основами. Численность учащихся была небольшой, так как
обеспеченные люди предпочитали обучать детей в
семинариях, в
которых готовили социально востребованных
священников. Более богатые отправляли детей учиться в
старейшем португальском университете в г.
Коимбра,
который во многих отношениях сторонился современного
мышления и
предпочитал преподавать
немного
науки
и
много
риторики. Выпускники университета возвращались
домой в Бразилию и занимали управленческие посты.
Эта слабая система подготовки подверглась реформам
в
духе просвещенного абсолютизма португальского
государственного деятеля, маркиза Себастьяна Жозе Помба-
ла. Помбал был просвещенным, хотя и не вполне четким в
своих решениях министром. Он ненавидел иезуитов и
изгнал их из португальских владений
-
в
метрополии
иза
407

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
мор ем
-
в 1759 г. Убогие начальные школы также почти
полностью исчезли.
Беспорядок царил до тех пор, пока
государство вновь не взяло на себя ответственность за
образование и не учредило светские Королевские школы.
Расширялись небольшие школы, учителям платили
жалованье, но это по-прежнему было каплей в
море.
Начальное образование оставалось удручающе недостаточным
как по
объему и охвату, так и по
качеству. Несомненно,
важнейшим вкладом колониального периода в образование
была семинария в г. Олинда, основанная епископом Азе-
реду Коутинью в 1798 г. и
открывшаяся
в 1800 г.
Изменения в
сфере образования наступили с
прибытием королевской семьи.
Принц Жуан основал
Ботанический сад, Национальную библиотеку, Королевскую
типографию и учреждения, которые могли быть связаны с
вы сшим
образованием. Социальные изменения предоставили
возможности для этого. Хотя экономика изменилась
мало -
она
по-прежнему была аграрной, основанной на
крупном землевладении и рабстве,
-
появлялся
средний
класс
торговцев
и
промышленников. Королевская семья
способствовала движению страны
к
но вом у образу
жизни, характеризовавшемуся деловой деятельностью и
наличием городской сферы обслуживания. Эта тенденция
стала более заметной после обретения независимости в
1822 г., ко г д а потребовалась более обширная и сложная
государственная служба.
Правительство основало Военно-морскую академию
(1808 г.)
и
Военную академию (1810 г.), которые
пред ост авл яли б а зо в о е со врем енно е инже нерно-т ехничес кое
образование. В Байя и Рио-де-Жанейро были созданы две
школы медицины и хирургии, позднее превратившиеся
в
современные медицинские факультеты. При королевском
дворе было учреждено химическое ведомство, а в Байя
преподавался курс сельского хозяйства. Однако ни одно
из этих нововведений не продержалось долго, так как эти
направления подготовки не ценил ись. Т ак же
отсутствовал
интерес
к
искусствам
и
ремеслам , которые
считались
второсортным физическим трудом. Они не давали никакого
интеллектуального
или
профессионального статуса, так
как напоминали
рабский труд, который считался
унизительным . В 1816 г.
страну посетила Французская
художественная миссия, принеся с собой классицизм. Возглавляемая
ведущими художниками и преподавателями, она
прививала общепринятую эстетику этого периода,
способствовала основанию в 1820 г.
Королевской академии рисунка,
живописи, скульптуры и гражданской архитеюгуры,
которая позднее стала Школой изящных искусств.
В
результате был принят португальский аристократический подход
к образованию, который недооценивал начальное и
среднее образование, несмотря на его необходимость для
профессиональной подготовки. Независимая Бразилия
навсегда сохранила этот подход, несмотря
на необходимость
готовить людей для управленческой работы. Фактически
достигнуто было немногое.
Действительно, первый университет был основан
только XX в.,
вто
время
как в испаноязычной Америке
университеты появились с самого начала колониальной
эр ы.
В
результате
высшее
образование в стране было
фрагментарным, школы появлялись случайным образом в
некоторых местах, но не было группы институтов, которые
могли бы сформировать университет. В политической,
общественной и управленческой сфере более действенными
были два юридических факультета, основанные в
Сан-Паулу
и
Ресифи королем Педру I в 1827 г. Они должны были
готовить кадры высших государственных служащих.
Первым отклонением от статей конституции Бразилии
1824 г. было принятие проникнутого духом федерализма
Дополнительного акта в 1834 г., в соответствии с
которым
провинции были наделены полномочиями издавать
законы об образовании. Эту ответственность они делили с
центральным правительством, которое по-прежнему мало
делало для школ: хотя в отношении среднего
и высшего
образования проявлялся некоторый интерес, странным
образом отсутствовало понимание значимости
начального образования. Это звено должно было обеспечиваться
политически нестабильными провинциями, у которых не
было средств. К тому же происходили постоянные
министерские перестановки, и не было управленческой
преемственности. Все это привело к тому, что организацию
образования взяли на себя негосударственные учреждения, в
частности религиозные ордены. Печальным отражением
ситуации были всего 250 тыс. учащихся, записанных в
начальную школу в 1888 г. , когда численность населения
страны уже достигла 14 млн. чел. Сельскохозяйственные
школы и школы искусств и ремесел были небольшими с
малым числом учащихся. Они были непопулярны в
обществе, исповедовавшем аристократические идеалы.
Это было результатом рабства и неуважения к
физическому труду, о чем еще будет сказано.
В 1870-е гг. высшее техническое образование стало
развиваться: Центральная школа стала Политехнической
школой, а Горная школа в г.
Ору-Прету, созданная по
французскому образцу, начала выпускать
высококлассных
профессиональных инженеров и геологов.
При Республике
эта система
сохранилась. Конституция 1891 г.
по-прежнему сохраняла децентрализацию страны. Она была
федеральной по замыслу и передавала ответственность за
высшее и среднее образование центральному правительству,
а начальное образование и подготовку учителей
начальной школы (обычно для девочек)
-
штатам
(прежде это
были провинции). Мальчики учились в
немног очисл енных и не с ли шк ом
популярных технических школах.
Общество стало более сложным; рост индустриализации и
урбанизации предполагал наем оплачиваемых
работников. В
условиях федерализма от правительств
штатов
требовалось более совершенное управление.
Государ стве нны е
служащие должны были быть более образованными,
отсюда следовала необходимость улучшения среднего и
высшего образования и поддержка начального
образования. По мере того как была преодолена система
отношений между господами и рабами, типичная для
колониальной и имперской эпохи, начал формироваться средний
класс. Однако изменения происходили медленно.
Образованию уделялось больше внимания.
Реформы были
приняты законодательно, но законы о реформах
оставались на
бумаге. Радикальных модернизирующих
изменений пришлось ждать, по крайней мере, до 1930 г. Только
во второй половине XX в. страна действительно стала
современной.
Идеи и искусство
Как уже указывалось,
в течение XIX в. население
Бразилии выросло с 3 до 19 млн. чел. Для страны размером с
континент это было не много. Обширные регионы, такие
как Амазония (Амазонские низменности) и центр
западной части страны были населены слабо. Большая часть
населения была сосредоточена вокруг столицы и в
провинциях Рио-де-Жанейро, Минас-Жерайс и Сан-Паулу. Юг
был населен довольно густо. Север и северо-восток был
занят коренным и смешанным (в котором преобладала
индейская кровь) населением, немногие представители
которого
жили за
пределами
этих
районов. Вдоль
оке анс ко го
побережья, протянувшегося с север о-востока до Рио-де-
Жанейро,
и в больших поселениях в
глубине континента
в ш та та х Байя и Минас-Жерайс проживало значительное
чи с л о чернок ожего
населения. В Сан-Паулу и к югу от него
из-за огромного наплыва иммигрантов в течение этого
периода белое население составляло большинство.
Бразильцы в большинстве своем являются лицами смешанных
кровей из -за
межрасовых браков между индейцами и ев-
408

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
пейцами, неграми
и белыми и, в меньшей степени,
между индейцами
и неграми.
В Бразилии трудно
точно определить происхождение
обычаев,
методов, идей, философских систем и творчества
как в художественной,
такив
научной сфере; трудно
выявить, какую роль сыграли коренные народы, индейское
смешанное
население, чернокожие
или
европейские
иммигранты.
Всё было настолько переплетено,
что
невозможно приписать
основные идеи, подходы, социальные
и экономические методы, технологии, философские
системы или стили какой-либо одной группе. Несомненно, за
эти сто лет произошли глубокие изменения.
Документы
свидетельствуют
о достойных одобрения и решительных
усилиях,
вдохновленных жаждой изменений и
готовностью к ним;
вместе с тем, реализации этих усилий часто
препятствовали страх новизны и рабское копирование
иностранных образцов, особенно европейских
(считавшихся более полезными), которые были либо завезены,
либо найдены в книгах.
Идейная сфера
Бразильский вклад в философскую мысль не был оч ен ь
оригинальным.
Как новая страна,
не имев шая
нау чных
традиций и с несовершенной образовательной
политикой, Бразилия не могла рассчитывать
на появление
выдающихся достижений в философии. Обычно идеи
приходили из-за границы, почти всегда из Европы. Однако они
подвергались воздействию национальных особенностей,
появившихся в результате встреч различных культур.
Усваивались только идеи, созвучные с местным образом
жизни. Они приспосабливались к местным умонастроениям,
которые возникали и развивались
иначе.
Своеобразие,
которое приобретали эти заимствования, было в большей
с те п е ни стихийным, чем намеренн ым. Индейское и
чернокожее население имело свои собственные
представления и свой собственный мир,
и часть его
отразилась на
мире белых. Обмены между различными сообществами
сформировали бразильский образ жизни.
Совершенно независимо от влияния на традиции и
обычаи, которое было глубоко изучено историками,
существуют менее заметные особенности, связанные с
верованиями и
мировоззрением.
В колониальный
пер иод ,
до возникновения прессы
икнигив
отсутствие школ, они,
безусловно, не изу ча ли сь .
После того как в XIX в.
страна
стала свободной, можно наблюдать возникновение
некоторого интеллектуального любопытства по этому поводу.
Оно начало появляться до 1822 г., после того как
королевская семья прибыла (в 1808 г.)
и способствовала созданию
большой библиотеки, музеев, образовательных
учреждений и типографий. Португалия как колониальная
держава могла
предложить немногое. Она не блистала в
науке
и
технике и еще менее была
оригинальна
в
философии.
Следовательно, ее вклад был невелик, если таковой вообще
имелся. Хотя в XV и XVI вв.
Португалия была сильной,
склонной к экспансии державой, которая открыла новые
земли, расширив границы известного мира, она не
смогла ничего
построить
на своих достижениях, и в
Европе
эпохи
Возрождения стала второстепенной державой.
Такие выдающиеся португальцы ,
как поэт и общественный
деятель Антеру ди Кентал и Антониу Сержиу яростно
критиковали Португалию за то, что она цеплялась за
старые
методы и идеи в этом и
прошлых
столетиях. Н аибо ле е
здравомыслящие португальцы разделяли эту точку зрения.
В результате Бразилия получила жалкое наследство.
Так или иначе, пусть
и несколько
скупо,
но
страна
поощряла философские искания. Необразованная основная
масса населения из-за
религиозного,
главным
образом
иезуитского влияния смешивала идеи с религиозными
верованиями. Можно было бы
предпо ложит ь,
что
благодаря
трудам Фомы Аквинского существенную роль играло
схоластическое мировоззрение, однако дело обстояло не так
культивировался слабый, противоречивый,
заимствованный томизм. Немногочисленная элита утверждала, что
исповедует католицизм, но ее вера была поверхностной.
Как писал в своем труде «Католицизм в Бразилии» (1900 г.)
священник Жулиу Мариа, католицизм представлял собой
всего лишь «обряды, которые не поучают, религиозный
пыл, лишенный духовности, молитвы, утратившие
искренность, процессии, на которые смотрят как на развлечение,
и праздники, которые не дают пользы и не содействуют
прославлению Господа».
Еще более модным, чем схоластика, был эклектизм,
имевший множество последователей во Франции. Тфудно
было ожидать, что эклектизм, которому нигде не удалось
создать ничего ценного, теперь преуспеет здесь. Однако
это была наиболее развитая школа. Ее основателем был
монах Ф. Монт Алверни, знаменитый оратор первой
половины века. Он оставил после себя только одно
произведение
-
«Краткое руководство по философии»,
опубликованное в 1859 г. Он шел по стопам французского
философа Виктора Кузена, наиболее известного и влиятельного
эклектика. Д .Ж Гонсалвис ди Магальяинс был среди
учеников Монт Алверни в семинарии Рио-де-Жанейро. Его
лучшие произведения были созданы в Париже.
Система была убогой по сути, непродуманной, ей не
доставало ясности; она пыталась примирить различные
мнения и позиции. Она так и не завоевала себе место
ни во
всемирной, ни в
бразильской истории
философии, несмотря на свою популярность. Популярной она,
возможно, была потому, что воспринималась
как более
простая и легко
приспосабливаемая. Можно понять,
почему она нашла сторонников в стране, которая лишь
начинала выявлять свои интеллектуальные
возможности, не имея местных традиций, которые можно было
бы использовать.
В 1870-е гг . обществом начала овладевать новая идея
-
позитивизм, философская школа, имеющая мистический
и
научный аспекты, которые придавали ей большую
привлекательность. Идеи Огюста Конта, возможно, нашли
почву
во
Франции в большей степени из-за своей
эмоциональной
привлекательности и гуманиз ма, чем из- за того,
что они
представляли собой критику общества и
общепринятых идей. У этой новой философской системы было
много приверженцев,
но за пределами Франции она
им ела
успех только в двух южноамериканских государствах
-
Мексике и Бразилии, и особенно в Бразилии.
К концу первой половины XIX в. в Бразилии
действовали медицинские, инженерные и юридические курсы.
Общество становилось образованным. Теория трех
стадий интеллектуальной эволюции Человечества и
произведения О. Конта стали справочными трудами.
В стране
с недостаточным образованием, которое тогда было
только риторическим, наука
-
математика, биология и
социология
-
вызывала живой
интерес у тех, кто не
разделял идей схоластики или эклектизма.
Критика теологии
и
метафизики, распространение идей позитивизма
убеждали людей, завоевывали сторонников,
особенно в
Политехнической школе и медицинских школах. Эта
философия возникла сначала вне политической среды, среди
студентов-медиков. Всё больше ссылок делалось на
труды и ид е и французского философа. Это мировоззрение
распространилось из научных кругов в социальную
сферу в 1865 г., когда Ф. Брандао Жуниор опубликовал
работу «Рабство в Бразилии». Этот небольшой труд вызвал
изрядный переполох, был воспринят практически как
оскорбление.
В том же 1865 г. в Бразилию возвратился уроженец Сан-
Паулу, физик Луиш Перейра Баррету, получивший
образование в Брюсселе, где он познакомился с позитивистским
мировоззрением и стал его сторонником. Вскоре после
409

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
этого, в 1874 г., он
опубликовал первый том своего труда
«Три философии (теологическая философия)»,
за
которым
в 1876 г. последовал второй том «Метафизическая
(философия», в 1880 г.
-
«Позитивизм и теология», а в 1901 г.
была написана работа «Двадцатый век с бразильской
точки
зрения». Автор пытался по достоинству оценить науку,
свободную от некогда всепроникающего религиозного
мышления, и
пред лаг ал
новые направления, что было
убедительно сделано в Европе в конце века. Полемика вышла
за
рамки медицины и других отдельных областей знаний,
охватив критику общества в целом.
«Дуэт» М. Лемуса и Т. Мендиса был намного более
воинственным, чем позитивисты. Они были похожи на
пр опо вед ник ов, постоянно
поддерживая споры
о
национальных проблемах. Они были религиозными
позитивистами, плодовитыми писателями и, в частности, написали
«Бразильское позитивистское апостольство» (первый
выпуск появился в 1881 г.). Они посетили Париж и
подражали знаменитой «религии Человечества» в обрядах и
спорах по важнейшим национальным проблемам. Они
затрагивали любые темы, составляя руководство для
последователей своего учения.
Монархическое правление подходило к концу. Страна
была ослаблена войной с Парагваем и отменой рабства,
ее
сотрясали религиозные и военные
конфликты.
Студенты Военной школы, где преподавал профессор Бенжамин
Констан Ботелью ди Магальяинс, обратились к
позитивизму. Профессор Магальяинс сыграл центральную роль в
установлении Республики. Учение Конта было важно для
этого движения. Эта философия наложила свой отпечаток
на конец века подобно тому, как эклектизм, хотя и в
меньшей степени, влиял на его
первые 50 лет.
В последние 30 лет века возникло новое течение.
Материалисты поверили в теорию эволюции,
предложенную Ч. Дарвином, Г. Спенсером и чрезвычайно
почитаемым немцем Э. Геккелем.
Труды этих ученых пр иве ли
к
появлению
восторженных последователей,
произведения которых потрясали и усиливали их влияние
(результат в целом был поверхностным, неправильно
понятым, при этом широко распространились
недопонятые идеи. Многие
авторы были значительно слабее
сво их
европейских коллег). Немецкие труды стали
популярн ыми,
и возникло
увлечение немецкими идеями.
Им подражали авторы, обладавшие сомнительными
та лант ами.
Лучшими представителями этого течения
были Т. Баррету и С. Ромеру, преподававшие в Ресифи и
Рио-де-Жанейро.
Под влиянием Т . Баррету сформировалась целая
группа мыслителей (так называемая ресифская школа).
Научное наследие С. Ромеру было велико, но в этой сфере он
не обессмертил свое имя.
Неутомимый труженик, он
создал учебники по философии в Бразилии. Он был больше
историком, чем философом, страстно интересовался
Бразилией и всем бразильским и написал весьма полезные
труды, основным из которых была капитальная «История
бразильской литературы» (1888 г.). Во многих его
работах проявляется социологическая проницательность. Его
главным учителем был Г. Спенсер, влияние которого было
более полезным, чем влияние немцев на его друга Т. Бар-
реру. Ф. Бриту также внес свой вклад в виде книг,
написанных в конце XIX и начале XX в. Он был связан с немецкой
традицией, так как провел некоторое время среди
колл ег
ресифской школы, но проявлял более независимое
мышление. Тогда как Т. Баррету и С. Ромеру были близки к
материалистической традиции, Ф. Бриту являлся
представителем
спиритуализма.
Он был образованным, начитанным
человеком, который стойко противостоял современному
бразильскому мышлению. Его влияние сильнее
проявилось после его смерти, когда поэты и другие авторы
нашли
спиритуализм привлекательным.
Правовое мышление
До 1822 г. законы для Бразилии создавались в
Португалии. Идеи исходили из Университета г.
Коимбры, в
котором готовили правоведов. Университет выпускал молодых
бразильцев, получавших хорошую формальную
юридическую подготовку, позволявшую им стать членами
законодательных органов или правоведами. Несмотря на
реформы маркиза Помбала, не все устаревшие учения были
устранены. В Коимбре готовили португальских высших
государственных чиновников, которые продолжали
управлять Бразилией в течение нескольких лет после
обретения ею независимости. Многие политики в
правительстве и законодательных органах были португальцами по
рождению или бразильцами, получившими образование
в
традициях Университета Коимбры. В 1827 г., в
правление
Педру I, были организованы юридические курсы в Сан-
Паулу и Ресифи (Пернамбуку). В первые годы уровень
преподавания в них разочаровывал. Однако с течением
времени появились высококвалифицированные выпускники,
проявившие себя в по л ит и ке , управлении и литературе.
Многие молодые люди выбирали изучение права.
Недавно обретшая независимость страна нуждалась в
организации,
в
правовых рамках. Для выполнения этой
задачи имелось много способных людей. Уже конституция
1823 г.
отразила работу многих талантливых личностей и
ученых,
о чем свидетельствует ее проект, представленный
Антониу Карлушем, который, однако, не пошел дальше
предварительного обсуждения. В следующем году была
принята тщательно проработанная конституция, которая
свидетельствовала о познаниях ее разработчиков. Вскоре
за ней, в 1830 г., последовала разработка Уголовного
кодекса. В процессе его подготовки началось обсуждение
Уголовно-процессуального кодекса, принятого в 1832 г.
Последний был одобрен во время отречения первого
императора.
Он был крайне либеральным и встретил столь
решительное противодействие, что в 1841 г. его
пришлось сделать более
консервативным, д аж е
реакционным, в
результате чего изменилась самая его суть. Другой,
Коммерческий кодекс вызвал еще большие споры;
законопроект прошел первое чтение в 1835 г., но стал
законом только в 1850 г. Главный кодекс
-
Гражданский всё
еще не был принят.
Кодекс, принятый еще в 1603 г., в правление короля
Испании и Португалии Филиппа III, по прежнему
имел
силу
закона. Он восходил к эпохе, которая
придер живала сь либеральных идей XVI-XVIII вв., узаконенных
Французской революцией. Было важно избавиться от старых
законов королевства, остававшихся в силе после
провозглашения независимости. Правоведы составляли
различные законопроекты, которые не были ни доработаны,
ни
оформлены через официальные каналы. При Республике,
в 1898 г., Кловис Бевилакуа внес законопроект, который
был принят только в 1916 г. после бесконечного
обсуждения. Пом имо этих зак он ов , требовавших серьезных
юридических познаний, в 1891 г. для Республики была
выработана новая федералистская и президентская
конституция.
Она опиралась
на
теоретическую работу,
выполненную правоведами и другими специалистами, в
большинстве случаев профессорами права
-
Жозе да
Силва Лисбоа, Кловисом Бевилакуа и другими.
Экономическое мышление
Во время господства португальцев было создано
много трудов, относящихся к экономике, однако большинство
из них были поверхностными, в них не было ничего
похожего на всесторонний экономический анализ, и его
оставалось только ждать, так как экономическая теория была
новой наукой. К тому же колония, управляемая страной,
410

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
не испытывавшей особого интереса к экономике, такой
как Португалия (как, впрочем,
и
Испания) вряд ли могла
породить научные произведения, достойные названия
трудов
п о экон оми ке. При этом можно вспомнить, что
некоторые
из предшественников этих новых авторов
проявили
немалые способности к наблюдению и создали
поучительные справочные труды по экономической
тео рии
до
XIX в.
Возвращаясь
к XIX в., отметим, что в его начале, в 1804 г.
Жозе да Си лв а Ли сбоа опубликовал «Принципы
политической экономии»
-
во всех отношениях
превосходное
произведение.
Основанное на идеях Адама Смита, на
классическом либерализме,
оно отличалось некоторой
оригинальностью; это не было простым повторением трудов А.
Смита, в нем проявилось глубокое понимание и анализ
исходного
текста. Ж да Сильва Лисбоа был плодовитым
автором
и опубликовал еще много книг, но ни в одной из
них не достиг критического мастерства своего труда
1804 г., одного из самых выдающихся трудов в
библиографии социальных наук Бразилии. При своем приезде
в
Бразилию в 1808 г. Силва Лисбоа оказывал заметное влияние
на политику, проводимую регентом принцем Жуаном I.
Принц назнач ил е го
руководителем кафедры экономики,
которая была первой в мире (Франция создала свою
первую кафедру экономики в 1816 г.). Однако она опередила
свое время и не смогла привлечь студентов. Другие труды
этого автора были менее существенны и затрагивали
множество тем. Экономика как наука рано появилась в
Бразилии, но не
получила импульса для развития до XX в.
Помимо вышеупомянутых трудов и авторов, также
велось преподавание экономики как учебной дисциплины
в выс ших учебных заведениях на достаточно высоком
уровне. Выше уже упоминалось о создании в 1827 г.
курсов права в Сан-Паулу и Пернамбуку, в которые входило
изучение экономики, государственных финансов и
бухгалтерского дела. Преподавание было основано на трудах
А. Смита, Т.Р . Мальтуса и Д. Рикардо, а также Ж.Б . Сея,
ЖШЛ. Симонда де Сисмонди и У. Годвина. В XVIII в. явно
преобладали классический либерализм и
социал истическая
критика системы, как показано в работах швейцарца
Симонда де Сисмонди и англичанина Годвина. В
Пернамбуку господствовали взгляды английского философа,
историка и экономиста Джеймса Милля, комментатора
экономического
учения Д Рикардо.
Некоторые преподаватели были известны своими
лекциями или книгами. После 1889 г., со становлением
Республики и федерализма, были основаны новые
юридические школы в бразильских штатах: в 1891 г.
-
в Байя,
немного позднее, в 1892 г.
-
в
Минас-Жерайс, в 1902 г.
-
в
Риу-Гранди-ду-Сул (г. Порту-Алегри) и в 1903 г.
-
в
Сеара.
Использовались другие источники, в частности, труды
немецкой исторической школы.
Программа курса права
естественным
образом была сосредоточена на вопросах
законодательства и уделяла недостаточное внимание
экономической науке, что затрудняло развитие последней.
Другая школа, в
которой изучалась юриспруденция,
Политехническая школа Рио-де-Жанейро,
придерживалась иного
направления
-
в ней начиная с 1864 г.
пре пода вала сь экон оми чес кая
тео рия.
Это было признанное
учебное заведение, первым профессором которого был
Жозе Мариа да Силва Параньюш (Paranhos), виконт Риу-
Бранку, преподававший там в течение 13 лет. Он был
профессором математики и приверженцем
кл асс иче ско го
либерализма, гибко применявшим его к политике.
Параньюш также преподавал в Военной школе и основал
направление, которое позднее было продолжено В. Соуту и
Другими специалистами, но не юристами, а инженерами.
Они не одобряли математический подход к экономике и
использовали математику иначе, чем это делалось в курсе
права. Ученые перешли к более систематическому
применению математики и статистики в XX в.
Историография
История начала изучаться с незапамятных
времен (что
становится ясно в ходе открытия былых цивилизаций), а
в
Средние века и до Нового
врем ени
ее
изучение
проявлялось в виде составления
хроник
и летописей. При этом
историография носила описательный
характер, стараясь
зафиксировать важные события. Более критический и
строгий подход появился только в XIX в., а под так
называемые вспомогательные науки, которые снабжали
исследователей методами анализа, также был подведен прочный
научный фундамент. Социальные науки, такие как
политика, социология и
антропология, обрели
последовательность. Эти дисциплины необходимы для построения
теорий, используемых для толкования и для углубления
критики и понимания. XIX в.
пользуется заслуженной славой
Века истории. Однако эта ситуация была относительно
нова во всем мире
и тем более в странах, недавно
ставших независимыми подобно Бразилии. Строго говоря,
это вполне
современная наука,
хотя
заслуживающие
внимания
труды создавались и в XIX в., и до него. Но, как и во
всем мире, история рассматривалась как простая запись
со быт ий.
Успехи бразильской историографии были невелики. В
ее
библиографии было мало названий, а среди них
-
еще
меньше существенных. Завоевание независимости не
принесло изменений; в трактатах и анналах сохранялось
летописное мышление. Они представляли собой крайне
ценные первоисточники,
но не
содержали
ни как ого анализа.
Основание в 1839 г.
Бразильского института истории
и
географии создало организационную основу для
начала серьезной работы. Как и в крупнейших европейских
центрах, например в Германии, были приложены
сер ьезные усилия
по
сбору исходного материала в качестве базы
для исследований. Плодотворной работой было издание
многотомного труда «Памятники истории Германии»
(«Monumenta Germaniae Historica»), начатое в 1819 г. и
пополнявшееся в течение всего века. Познания росли,
а
также
развивались так называемые вспомогательные
дисциплины; документы, утерянные по небрежности, были
восстановлены, а древние рукописи расшифрованы. Вначале
исследования Института могли соперничать
с любыми
другими. Он был в высшей степени современным,
о чем
свидетельствует издание им важного
журнала «Revista», в
котором рассматривалось и анализировалось прошлое и
нынешнее
развитие. Позднее влияние Института
несколько ослабло.
Между 1810и1819г. английский поэт-романтик,
представитель «озерной школы» Роберт Саути (1774-1843)
написал замечательную «Историю Бразилии» в трех томах.
Это был первый точный и критический обзор страны. Он
был переведен и издан в шести томах в
Рио-де-Жанейро в
1862 г. В 1840 г.
Институт провел конкурс на тему
«Пр авильн ый сп ос об изл ожения
истории Бразилии».
Победителем стал немец Карл Фридрих Мартиус,
естествоиспытатель, участник австро-баварской экспедиции в
Бразилию в 1817-1820 гг. Он написал выдающийся труд по
ботанике «Флора Бразилии», обобщавший результаты
экспедиции, и
подробные путевые заметки «Путешествие в
Бразилию» в трех
томах вместе с
другим участником
той
же экспедиции И. Спиксом, опубликованные в Мюнхене в
1823-1824 г.
Эти отмеченные премиями труды свидетельствуют о
тонком понимании иностранцами сложности проблемы,
в то время как местные жители по-прежнему пребывали в
невежестве. КФ . Мартиус наметил модель, которая
отступала от распространенных
вто
в ре мя хро ноло гиче ских
запис ей и
которая впоследствии часто
копировалась.
Он
подготовил основу для первой получившей высокую
оценку большой истории Бразилии, написанной Варна-
же ном из
Института. Действительно, Франсиску Адолфу
411

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ди Варнажен, уроженец Сан-Паулу и немец по
происхождению, был первым крупным бразильским историком. Он
был неутомимым исследователем, о чем свидетельствует
его «Общая история Бразилии», опубликованная в 1854 и
1857 г. Он был тесно связан с Институтом и создал там
большую часть своего серьезно документированного
труда. Его «История» в течение многих лет считалась
официальной версией, и ее читают по сей день. Варнажен много
путешествовал;
он пожил в
различных европейских
странах, где знакомился с архивами для пополнения запаса
знаний, и написал много других книг. Он открыл
некоторые замечательные рукописи, например хроники древних
веков. Он преодолел свои расистские и
аристократические предрассудки, и его огромный вклад состоял в том, что
он стал основателем бразильской историографии.
У Варнажена было много ярких
и плодовитых
последователей, но старая традиция составления хроник
сохранялась. Назовем в качестве
примера
нескольких видных
авторов
иих
труды.
Жоакин Фелисиу дус Сантус,
наиболее типичный романтический представитель
историографии страны, написал «Memorias do Distritio Diamantino», во
м но ги х отношениях
превосходное произведение. Жоакин
Набуку, представитель исторической школы
аболиционистов, эрудированный и преданный делу человек, был
автором множества книг и умел преподносить свой материал.
Некоторые из его сочинений, написанные в основном в
последнее десять лет жизни, были посвящены
истор ичес ким
вопросам. Однако его помнят в первую очередь
благодаря его трехтомному труду «Государственный деятель
Империи» (1897-1899 гг.). В этом тщательно
документированном и превосходно выстроенном шедевре
бразильской политической истории он описывает
рассматриваемый период через биографию своего отца, влиятельного
политика и видного юриста.
В течение того же периода (до 1914 г.) свои основные
произведения создали плодовитые писатели О. Лума и
П. Каложерас. Среди других следует отметить М. Бомфина
(Bomflm), остроумного критика, произведения которого
были оригинальны и провокационны. Наиболее
значительным автором, начавшим работать в XIX в., по сей день
остается
Капистрану ди Абреу. Его основной труд «Главы
колониальной истории», появившийся в 1907 г.,
представлял собой первое глубокое описание колониального
периода.
Художественное творчество
Литература
КXIXв.
уже сложилась некоторая литературная
традиция. В XVII в. такими выдающимися авторами, как поэт
из Байя Грегориу ди Матус и прозаик и оратор Антониу
Виейра, португалец, много времени проведший в
Бразилии, были созданы замечательные произведения в стиле
барокко. В XVIII в. по-прежнему сохранялись следы
Просвещения и пасторальной поэзии, представленные
такими именами, как Ж Базилиу да Гама, Ж. ди Санта-Рита
Дуран, Клаудиу Мануэл да Коста, Томас Антониу Гонзага и
ИЖ. ди Алваренга Пейшоту. На всех них оказали влияние
их португальские современники, и все они были
предшественниками романтиков, появившихся несколько
десятилетий спустя. Эти тенденции еще больше усилились
после провозглашения независимости, когда с
приобретением политической свободы в Новом Свете возникло
стремление к творческой деятельности.
У романтизма, ведущей европейской школы первой
половины века, в Бразилии также были свои последователи.
Первый из них, Домингус Жозе Гонсалвис ди Магальяинс,
опубликовал сборник религиозно-меланхолических и
лирических стихов «Поэтические вздохи и песни тоски» в
1836 г. В нем
чувствуется влияние французских авторов,
которые сдвинули классицизм с пьедестала, открыв новые
темы и более легкие формы, свободные от жестких рамок
Тот же процесс происходил
ив
Бразилии; велось множество
споров
о
природе человека, особенно американского
индейца, в меньшей степени чернокожего, но все они были
довольно поверхностными, без подлинного понимания
новой философии. Романтики были наследниками Олимпа;
они рассказывали об иных землях; они оставили богов ради
человека. Список их длинен, но мы упомянем немногих, и
все они были поэтами А Гонсалвис Диас, Алварис ди Азеведу,
Казимиру Ж ди Абреу, ЯП Фагундис Варела и А Кастру Алвис.
Основными
представителями
романтической
художественной прозы были Мануэл Антониу ди Алмейда,
Жоакин Мануэл ди Маседу, Жозе М. ди Аленкар и Бернарду
Гймараинс. Их книги пробрели широкую читательскую
аудиторию, а некоторые из них, например романы Аленкара,
читаются по сей день. Был и и
драматурги,
но
сох ранили сь
лишь немногие из их
произведений. Среди них выделялся
ЯК Мартинс Пена, за свою короткую
ж из н ь (1815-1848)
написавший множество пьес, в особенности бытовых
комедий,
критических
по
своей
направленности,
популярность которых выдержала испытание временем.
После 1850 г. получил распространение реализм. Он
тоже был завезен из Франции и подхвачен прозаиками.
Крупным мастером критического реализма был ЖМ. Ма-
шаду д Асис, написавший множество рассказов и романов,
некоторые из них относятся к классике бразильской
литературы. Его поэзия и пьесы не достигли таких же высот.
Другими видными представителями реализма были Раул
Помпейя, Алуизиу Азеведу, Франклин Тавора, Э. Инглес ди
Соза и Адолфу Каминья. Они описывали провинциальную
и сельскую жизнь, а также сцены из жизни в глуши и в
городах. На рубеже веков их искусство склонилось к
декадентству, появившемуся в Европе.
Некоторые авторы, например ЖМ. ди Маседу, А.
Гонсалвис Диас, А. Кастру Алвис, Жозе М. ди Аленкар, Ж.М .
Машаду д Асис и Ко элью
Нету интересовались
драматургией, но выдающихся пьес создали немного.
Артур
Азеведу много сочинял для театра. Однако еще более известным
был Корпу-Санту, чье настоящее имя было Жозе Жоакин
ди Кампуш Леао (Campos Lead). Его произведения были
слишком передовыми для той эпохи и стали более
известны с появлением современной драмы абсурда. С. Ромеру,
Ж Верисиму и А.
Жуниор были основными
представителями литературной историографии и критики.
В конце XIX и начале XX в. наметился
упадок. Тем не
менее, некоторые авторы продолжали активно работать,
среди них ЖП. ди Граса Аранья, Коэлью Нету и Афон су
Аринус. Самым выдающимся среди них был А.Э. ди Лима
Баррету, плодовитый и наделенный богатым
воображением автор. Его искусство состоит скорее в мире, который
он создал, а не в его мастерстве. За исключением Лима Ба-
ретту и Э. да Куньи, писатели первых 20 лет нового века
заметно уступали писателям конца XIX в. Э . да Кунья (1866-
1909), превосходный историк, более известен благодаря
своему литературному шедевру «Сертаны»,
опубликованному в 1902 г. Это
произведение
вызвало всеобщее
восхищение, ему часто и безуспешно подражали; в нем с
документальной точностью представлен труд и борьба
крестьян за землю, подняты такие жизненно важные для
Бразилии проблемы, как разбой на большой дороге и
движение
милленариев (приверженцев
религиозно-мистического течения учения о предстоящем на Земле
«тысяче летнем царстве Божьем».
-
Прим. ред.).
Поэзия стремилась соперничать с блестящей
Парнасской школой поэтов. («Парнас»
-
группа французских
поэтов в 1850-1860-е г г.
-
Прим.ред?). Алберту ди Оливейра,
Раймунду Коррея, Олаву Билак и Висенти ди Карвалью
ст али
представителями
этой школы. Р. Барбоза, мастерски
владевший языком и любивший эффекты, использовал
412

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
методы Парнасской школы в своей
прозе, журналистике
и юридических трудах, а так же в своих устных
выступлениях. Символизм следовал иной философии и формам,
также пришедшим
из Франции. Он завоевал множество
восторженных
поклонников, и в Бразилии появились два
выдающихся
поэта
-
Ж. ди Крус-и -Соза (1861-1898) и
Алфонсус ди Гимараинс (1870-1921).
Литература
XIX в. начала с метаний и «хныканья», но
укрепилась
с появлением романтизма,
а потом
реализма.
В первые годы этого века
произ ведения предшествующих
столетий некоторое время продолжали жить, а затем
исчезли. 1920-е гг . оказались своего рода вакуумом, что
объясняет
появление критическою возбуждения и
протестов, которые привели к появлению модернизма и поиску
новых направлений,
начиная с 1922 г. В целом, в
литературных произведениях оказалось больше культуры и
зна чимост и, чем в философских трудах. Восприимчивость и
воображение возобладали над суровой критикой,
систематическим анализом, сомнениями и рефлексией. Эпоха
была скорее творческой, чем научной.
БИБЛИОГРАФИЯ
ALMEIDA (de), R. 1942. Historia de Musica Brasileira. 2nd ed. F. Briguiet
& Cia, Rio de Janeiro.
AZEVEDO (de), F. 1943. Л cultura brasileira. Instituto Brasileiro de
Geografia a Estatistica, Rio de Janeiro.
.
1956. As ciencias no Brasil. Edi^oes Melhoramentos, Sao Paulo.
BELO, J.M. 1969. Historia da Reptiblica. 6th ed. Companhia Editora
Nacional, Sao Paulo.
BRADFORD BURNS, E. 1966. A Documentary History ofBrazil. Alfred A.
Knopf, New \brk.
CALMON, P . 1975. Histdria de D. Pedro II. 3 vols. Editora Jose Olimpio,
Rio de Janeiro.
CHACON, V. 1965. Historia das ideias socialistas no Brasil. Editora
Civilizacao Brasileira, Rio de Janeiro.
COSTA, J. C. 1956. Contribuigdo a Historia das ideias no Brasil. Livraria
Jose Olimpio, Rio de Janeiro.
FREIRA, G. 1945. Brazil: An interpretation. Alfred A. Knopf, New York.
.
1946. The Master And the Slaves. Alfred A. Knopf (translated by
Samuel Putman), New \brk.
.
1963. The Mansions and the Shanties. Alfred A. Knopf (translated
by Harriet de Onis), New York.
FURTADO, C. 1963 . The Economic Growth of Brazil. University of
California Press (translation Ricardo W. da Aguiaru and E.C .
Drysdale), Los Angeles.
GRAHAM, R 1968. Britain & the Onset ofModernization in Brazil (1850-
1914). Cambridge University Press, Cambridge.
HEITOR, L 1956. 150 anos de musica no Brasil (1800-1950). Livraria
Jose Olimpio, Rio de Janeiro.
JOHNSON, J. J. 1964. The Military and Society in Latin America. Stanford
University Press, Stanford.
LEVINE, R. M. 1978. Pernambuco in the Brazilian Federation (1899-
1937). Stanford University Press, Stanford.
LUZ, N .V . 1961. 1961. A luta pela industrializagao do Brasil (1808-
19ЗО). Difusao Europeia do Livro, Sao Paulo.
MAGALDI, S . 1962. Panorama do Teatro Brasileiro. Difusao Europeia do
Livro, Sao Paulo.
MANCHESTER, A . K _ 1933- British Preeminence in Brazil: Its Rise and
Decline. University of North California Press, Chapel Hill.
MARTINS, W. 1978-1979. Historia da Inteligencia Brasileira (1550-
1960). 1 vols. Editora Cultrix, Sao Paulo.
PRADO, С (Jr). 1933. Еио1щао Pohtica do Brasil. Editora Brasiliense, Sao
Paulo.
.
1945. Historia Economica do Brasil. Editora Bresiliense, Sao Paulo.
ROMERO, S. 1953- Historia daLiteraturaBrasileira. 4th ed., 5 vols. Livraria
Jose Olimpio, Rio de Janeiro.
SKIDMORE, Т. E. 1974. Black into White: (Race and Nationality in
Brazilian Though. Oxford University Press, New York.
VERlSSIMO, J. 1954. Histdria da Literature Brasileira. 3rd ed. Livraria Jose
Olimpio, Rio de Janeiro.
WIRTH, J. 1977. Minas Gerais in the Brazilian Federation (1889-1937).
Stanford University Press, Stanford.

12.4
РИО-ДЕ-ЛА-ПЛАТА
Луис Альберто Ромеро
ВИЦЕ-КОРОЛЕВСТВО РИО-ДЕ-ЛА-ПЛАТА
В 1776-1810 гг.
Создание в 1776 г.
вице-королевства Рио-де-ла-Плата,
отдельно от вице-королевства Перу, преобразило
социальные и
культурные условия
жизни в самом южном
регионе Испанской империи
в
Америке. Больше всего это
повлияло на Монтевидео, место якорной стоянки морского
флота, и на
Буэнос-Айрес, столицу и порт этой новой
политической и экономической зоны, протянувшейся до
Верхнего Перу и его
серебряных рудников.
Через Буэнос-Айрес как главный
порт Рио-де-ла-Пла-
ты
пр оход ил
значительный объем
торговли, которая была
несколько пассивной, пока вице-королевству
в
резуль тат е
политических и
военно-морских трудностей Испании,
ставших очев идными с 1795 г. , не
представилась
возможность вести дела в активном и независимом стиле.
Коммерческая активность Буэнос-Айреса привела к росту
крупных животноводческих ферм, производивших кожу
на экспорт, причем этот основной вид деятельности
требовал минимальных технических навыков. Во внутренних
регионах вице-королевства экономическая деятельность
мелких фермерских хозяйств, животноводческих ранчо и
ремесленных мастерских развивалась для удовлетворения
потребностей Верхнего Перу.
В конце XVIII в.
произошло заметное культурное
обновление без резкою изменения -
шел
устойчивый процесс,
в
ходе которого в схоластической традиции проявились
новые идеи. Традиционным образовательным центром был
университет г. Кордова, основанный в 1613 г. и
управлявшийся миссионерами-иезуитами до их изгнания в 1767 г. В
университете изучалась теология, и все
преподавание
подвергалось двойной
-
церковной и политической цензуре,
которая пропускала новые идеи в культуру в небольших и
выверенных дозах. Так, со ссылками на Аристотеля
началась дискуссия о новой физике Декарта и Ньютона
-
скорее для того, чтобы покритиковать ее. В 1801 г. ректор
решил приобрести экспериментальную физическую
«лабораторию», оснащенную различными «машинами». Его
просьба разрешить такое приобретение была отвергнута
городским советом, который помнил, что университет
должен учить теологии, хотя и признавал, что теоретическую
физику развивать можно. Однако ректор нашел
решительную поддержку в пользу преподавания экспериментальной
физики у более высоких властей, в том числе
у вице-короля.
Постепенное признание новых идей века в больш ем
масштабе происходило в Монтевидео, где в 1787 г. была
создана кафедра философии во францисканском
колледже, и прежде всего в Буэнос-Айресе, где в 1771 г. начали
приниматься меры по созданию университета. Церковный
капитул решил, что новый университет должен
преподавать современную физику как самостоятельный
предмет,
отдельно от Аристотеля. Противодействие из Кордовы
воспрепятствовало созданию университета. Вместе с тем,
для обучения на начальном уровне
в 1773 г. были
открыты
реальные школы {Reales Estudios), а в 1783 г.
-
реальный ко-
ле хи о {Real Colegio)
-
средняя школа в г.
Сан-Карлос; среди
поступивших туда учащихся были будущие лидеры
революции. Но с новыми идеями они соприкоснулись не здесь, так
как помимо нескольких дополнительных нововведений
обучение велось в прежних
схоластических
рамках.
Начиная с 1790-х гг . тем пы
интеллектуального
обновления ускорились, расширились разного рода
обмены
Буэнос-Айреса с другими странами. Из Испании начали
поступать книги и периодические издания, полные свежих
идей, а некоторые молодые люди подобно Мануэлю Бель-
грано (пропагандисту идей французского материализма.
-
Прим. ред.), отправлялись учиться за границу. Знаком
перемен было создание типографии, которая в 1802 г.
начала печ атать
«Телеграф Меркантиль» («Telegrafo
Mercantile), первую газету в регионе Рио-де-ла-Плата.
Распространились новые идеи, как и в Испании Карла III.
Монархия и церковь разделяли заботу образованных классов о
благополучии народа и обеспечивали
мощную
поддержку их идеям. Мануэль Бельграно, например, королем был
назначен на пост
секретаря Консульства, где он имел
возможность вести напряженную работу по обновлению.
Бельграно и его окружение в меньшей степени были
заинтересованы
в
разработке и реализации новых идей,
чем в приспособлении к местным условиям тех, что были
вмодев
Европе. Например, согласно учению
физиократов, земледелию, которое олицетворяло цивилизацию,
следовало содействовать, чтобы создать альтернативу
огромному росту животноводства, который произойдет в
недалеком будущем. Иполито Виейтес излагал эти идеи в
«Сельскохозяйственной семинарии» {Semanario de
Agricultura), основанной в 1802 г., а Мануэль Бельграно
развил их в журнале «Коррео де Комерсио» {Correo de
Comercio), который появился в начале 1810 г.
Торговля
начала
ассоциироваться
с
распространением идей и
цивилизации согласно теории, выдвинутой Лаварденом в его
книге «Новые аспекты торговли врегионе Рио-де-ла -Пла-
та»\ уроженец восточных районов страны Дамасо Ларра-
ньяга воспользовался почти теми же словами в 1816 г. во
время торжественного открытия публичной библиотеки
в Монтевидео. В этом отношении
интересы
интеллектуалов совпадали с интересами торговцев Буэнос-Айреса.
В Буэнос-Айресе культурные и научные проблемы рано
оказались связанными с более неотложными
потребностями общества; поэтому научные знания ценились в той
степени, в
которой они могли помочь решить
практические задачи. В 1798 г. в
Буэнос-Айресе был создан Прото-
медикато {Protomedicato)
-
организация, выдававшая
разрешение на осуществление медицинской практики, для
решения нужд здравоохранения, в том числе
оспопрививания, и
подготовку врачей. Медицину начали преподавать
в 1801 г.,
и
первый выпуск врачей состоялся в 1808 г. В1799 г.
по инициативе Консульства были основаны две школы:
414

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
художественная
школа, которая вскоре закрылась, и
морская академия, где развилось преподавание математики и
экспериментальных
методов. В академии сочеталась
теоретическая
подготовка с мореплавательной практикой, но
все удачные
начала были прерваны политическим
кризисом, последовавшим за британским вторжением.
НЕЗАВИСИМОСТЬ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
(1810-1852 гг.)
Первые годы после обретения независимости б ы ли
очень тяжелыми. Война за независимость вызвала
серьезные экономические трудности.
Богатства были
расхищены повсюду;
к тому
же дополнительный ущерб
экономике нанесла либерализация торговли, но, прежде всего,
прекращение
потока металлов из Верхнего Перу.
Это были годы патриотических устремлений и
рождения новых идей: граждане Буэнос-Айреса могли читать «Об
общественном договоре* Жан Жака Руссо на испанском
языке и газету «Ла Гасета»\ происходила «счастливая
революция идей»
-
от радикального
мышления
Мариано
Морено и Бернардо де Монтеагудо до более умеренных
идей представителя клерикально-реакционной школы
Грегорио Фунеса. Разрабатывая новую учебную
программу для университета Кордовы, Фунес признавал
необходимость уделять больше внимания экспериментальной
физике и математике, но
рекомендовал придерживаться
традиционной схоластики для метафизики; Мануэль Бель-
грано
же рекомендовал преподавать логику в соответствии
с сенсуалистической теорией познания французского
философа Этьена Бонно де Кондильяка, отбросив
метафизику и основыва ясь на
нравственных аспектах религии.
Финансовые трудности привели к закрытию
нескольких
учреждений, созданных в конце колониального
периода. Некоторые выжили, например Военно-медицинский
институт
и Академия математики и военного искусства, так
как они были связаны с новыми военными
потребностями. После 1815 г. некоторые проеюы были возобновлены.
Реальная средняя школа (колехио) в г.
Сан-Карлос была
восстановлена и
преобразована в школу южного союза
(Collegio de la Union del Sur), где Хуан Крисостомо Лафи-
нур начал преподавать идеи французского материализма,
заслужив неодобрение в наиб ол ее традиционных кругах.
Гражданский конфликт вспыхнул после войны за
независимость, разрушив политическое единство
вице-королевства. Некоторые территории стали независимыми
государствами: Боливия, Парагвай и Восточный берег,
провозгласившие свою независимость в 1828 г. вслед за
войной
между провинцией Рио-де-ла-Плата и Бразилией. В
других случаях были образованы самостоятельные
провинциальные штаты, располагавшие скудными
средствами и
разоренной экономикой. С другой стороны,
провинция Буэнос-Айрес переживала период процветания в
результате развития животноводства.
В то время
как методы животноводства оставались
архаичными, новые методы были
внедрены
в солильнях, где
выделывались ко ж и и готовилась сол онин а.
Необходимо сть в
установлении границ между животноводческими
ранчо привела к созданию Топографического
департамента и
развитию геодезии, методов измерения
количества
осадков и
других видов деятельности, требующих
технических навыков.
Многие специалисты были приглашены
из
Европы
Бернардино Ривадавией (один из руководителей борьбы за
независимость, в1811-1812гт. член
аргентинского
правительства, президент Аргентины в 1826-1827 гг.
-
Прим.
редд, который рассчитывал на их желание скр ы ть с я
от
политического
преследования
и на привлекательность мифа
«Рио-де-ла -Плата». Большее число ведущих ученых стали
работать в Буэнос-Айресе,
в том числе ботаник Эме Бон-
план, известный спутник А Гумбольта в его путешествиях
по Южной Америке, а также физик и астроном итальянец
Фабрицио Моссотти. Когда дела шли хорошо, ученые
сочетали профессиональную деятельность с научной и
преподавательской работой. Моссотти, например, создал
астрономическую обсерваторию в монастыре Санто-Доминго.
В течение многих лет остававшийся на стадии
планирования, Университет Буэнос-Айреса был наконец
основан в 1821 г. В соответствии с
французским образцом
университет предоставлял три уровня образования. Было
создано несколько начальных школ и введена ланкастерская
(белл-ланкастерская) система взаимного обучения.
Колехио была преобразована в Школу нравственных наук
(Colegio de CiencasMorales) и принимала сгудентов-стипен-
диатов из провинций. Помимо правоведения,
в
университете развилось преподавание экспериментальных наук с
помощью приглашенных из-за границы специалистов, а
такж е медицины. В
философии властвовали новые теории
идеологов, среди которых были Э.Б. де Кондильяк, Пьер
Жан Жорис Кабанис (предшественник вульгарного
материализма.
-
Прим. ред?) и Антуан Луи Клод Деспот де Тра-
си, французский философ и эко номис т, находившийся
под влиянием Э. Кондильяка и П. Кабаниса, с которым Б.
Ривадавия состоял в переписке.
Это интеллектуальное
обновление повлияло на все
аспекты
культурной жизни Буэнос-Айреса и даже достигло
некоторых городов в глубине страны. Буэнос-Айрес мог
гордиться своими пятью книжными магазинами,
значительным ко ли че ст во м
периодических изданий,
театральными и оперными постановками, литературными и
дискуссионными группами. Но политический конфликт
вскоре опрокинул это здание, которое покоилось на
непрочном фундаменте. Когда Бернардино Ривадавия
ушел с поста президента в 1827 г., многие
проекты были
заброшены. Недостаток средств привел к отказу от
реализации других программ, особенно от общественных
работ. Политическая борьба также порождала все более
мятежную обстановку, и многие ученые
и специалисты
эмигрировали или были уволены
со своих постов.
Правительство Хуана Мануэля де Росаса, одного из
крупнейших помещиков провинции Буэнос-Айрес,
пришедшего к власти в 1829 г., установило в Аргентине к 1835 г. поме -
щичье-клерикальную диктатуру. Власть Росаса, как и власть
большинства провинциальных лидеров, основывалась на
сел ьс ки х массах, враждебно настроенных по отношению
к
городским образованным классам. Действительно, на всей
территории сельские жители по преимуществу
неприязненно относились к
городам
и
городской культуре.
Новое поколение интеллектуалов стремилось понять
и
исправить ситуацию. На них оказали влияние
философы-эклектики, а также поэты и писатели романтического
направления, которые познакомили их с идеями
немецкого философа, критика и эстетика Иоганна Готфрида Гер-
дера; важное значение имели также отзвуки французской
революции 1830 г. Их целью было понять природу
аргентинского народа и, прежде всего, объяснить «феномен
Росаса» и популярность, которой он пользовался.
Тайное общество «Молодая Аргентина» появилось в
Буэнос-Айресе при правлении Росаса; позднее его члены
эмигрировали в Сантьяго (Чили) и Монтевидео, где они
присо единились
к оппозиции Росасу. Их основные
работы были созданы в изгнании: «Социалистическое учение
Майской ассоциации» Эстебана Эчеверриа,«Факундо»
Доминго Фаустино Сармьенто, и «Основы и исходные
положения для политической организации Аргентинской
республики» (1852 г.) Хуана Баутиста Альберди.
Противники тирании Росаса собрались в Монтевидео;
они
прибывали из Буэнос-Айреса и с Восточного берега.
Многие, в том числе Джузеппе Гарибальди, были из
Европ ы. Эти
эмигранты
оживляли
куль турную
жизнь и
учреждали периодические издания, вели
литературные споры
и
415

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
пре подав атель скую дея те ль но ст ь. Га зета «Эль Инисьядор»
начала выходить в 1838 г.; начиная с 1833 г. создавались
различные универси тетские кафедры, и к 1838 г.
уже шли
разговоры об учреждении университета.
Последовательно были основаны библиотека, музей и архив, а в 1843 г.
открыл свои двери Институт истории и географии.
Средняя школа, созданная в 1848 г., вскоре была
преобразована в национальную колехио, а университет был основан в
1849 г.
Андрес Ламас начал собирать документы по
истории Уругвая; подобная работа была предпринята Педро де
Анхелисом в Буэнос-Айресе.
ОРГАНИЗАЦИЯ И НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ В 1852-1880 гг.
Падение Росаса в феврале 1852 г. изменило
условия в
Рио-де-ла-Плата. Обе столицы, а также некоторые другие
города, росли
и
модернизировались быстрыми темпами.
Однако государства стали полностью самостоятельными
только в конце этого
периода.
Интеллектуалы и политики, получившие образование
в
эмиграции, приняли активное участие в строительстве
общественных институтов в двух странах, предлагая
альтернативные структуры, основанные на политическом
либерализме и экономической открытости. В Аргентине
наиболее выдающимися деятелями были Хуан Баутиста
Альберди, чей труд «Основы...» послужил образцом для
Конституции 1853 г., и Доминго Фаустино Сармьенто,
который стал президентом
в 1868 г. и пользовался влиянием
во многих
сферах, особенно в образовании. В Уругвае, с
другой стороны, «доктора» (интеллектуалы),
осуществлявшие политическую деятельность в
рамках двух
традиционных партий, не были в состоянии влиять на «каудильо».
Социальное обновление имело два основных
источника: иммиграцию, которую поощряла колонизация, и
образование, особенно начальное, или «народное»
образование. Выдающимися пропагандистами и выразителями
общественного мнения были Доминго Фаустино Сармьенто
и уругвайский педагог, деятель народного образования
Хосе Педро Варела. Инициативы практически
немедленно превратились в юридические документы, которые
сделали образование обязательным, бесплатным и светским.
В 1870 г. была основана Нормальная школа в г. Парана, и
именно там Педро Скалабрини распространял свои идеи,
которые
в общем относились к позитивизму,
ав
частности
-
к
антиклерикализму и непоколебимой
верю в науку.
В этой школе готовили учителей, известных как нормали-
сты, которым суждено было оказать огромное влияние на
народное прюсвещение.
Идеи прогресса разума и антиклерикализма
распространялись быстро, равно как и дарвиновская теория
эволюции. Прогрессивные, либеральные и антиклерикальные
группы противоборствовали с Католической церковью и
с
интеллектуалами, сочетавшими ультрамонтанские
(отстаивающие идею неограниченной верховной власти
римского папы) позиции с более общим спиритуализмом.
В Уругвае либералы в 1872 г. основали клуб
рационалистов, где приняли рационалистический символ веры,
который сочетал доктринёрский либерализм с решительным
призывом
к
нравственности.
В сфере образования были решены другие проблемы.
В 1863 г. Аргентина учредила систему государственных
школ, предназначенных для подготовки новой и
высокообразованной политической элиты, преданной
национальному государству. В соответствии с этими целями
учебная программа была в высшей степени
гуманистически ориентированной. Структура университетского
образования также была изменена. Университет
Буэнос-Айреса возрождался после того пренебрежения, которое
проявлялось при Росасе. Его новые отделения точных наук
произвели первый прием на инженерные специальности
в 1868 г. Тем не менее, научное сообщество в Аргентине
оставалось в стороне от интеллектуального обновления и
споров того времени.
Вне университетских стен науки также быстро
развивались Аргентина прилагала огромные усилия для
поддержки научных учреждений и приглашения европейских
ученых. Среди них следует упомянуть Германа Бурмейстера,
реорганизовавшего Музей науки в Буэнос-Айресе; позднее
он переехал в Кордову, где помог создать в 1870 г.
факультет физических наук и математики и Академию Кордовы,
которая в 1878 г. стала Национальной академией наук В
то же время аргентинское правительство основало в
Кордове метеорологическую обсерваторию, сделав город
вторым центром научных достижений. Научные издания,
например музейные ежегодники, публиковавшиеся Бурмей-
стером, быстро росли в числе в Буэнос-Айресе и Кордове,
которые обменивались информацией с крупными
научными центрами
по
всему миру.
В 1872 г.
группа преподавателей факультета точных
наук Университета Буэнос-Айреса основала Аргентинское
научное общество. В связи с Промышленной выставкой
1875 г. Общество организовало конкурс на лучший вклад
науки
в
аргентинскую промышленность и, в частности, в
обработку национального сырья. Они были не
единственными учеными того времени, стремившимися
использовать теоретические знания для решения социальных нужд;
врачи боролись с серьезными проблемами в области
здравоохранения в Буэнос-Айресе, население котор ог о было
выкошено желтой лихорадкой в 1871 г.
ОТ ОПТИМИЗМА К СОМНЕНИЯМ В 1880-1914 гг.
В заключительные десятилетия века Аргентина и
Уругвай находились на
пути к политическому порядку и
единству (хотя Уругвай пережил последнюю гражданскую
войну в 1904 г.), укреплению и развитию государственных
учреждений и стабильному экономическому росту.
Последний основывался на внешней
торговле, экспорте
сельскохозяйственных товаров, вложениях капитала и,
прежде всего, на
иммиграции, которая коренным образом
изменила структуру общества. Сельская местность
осовременивалась,
а основные
города росли,
особ енн о Буэнос-
Айрес и Монтевидео.
Экономический подъем и новый политический
порядок привели к появлению стихийной философии,
в
которой позитивистские ценности материального прогресса,
науки
и
ан тик ле рик али зм а восприн имались
естественным
и
некритичным образом, который больше походил на
конформизм, чем на активный
протест; кроме того, эта
философия склоняла на свою сторону широкую публику
благодаря газетам, журналам и книгам, так как
грамотность
повышалась в результате четкой образовательной
политики. Однако в 1890-х гг.
произошел переход
от
увере нн ос ти к со мне нию , отмеченный
напряженностью
обстановки и
недоверием
по отношению к политическим
институтам, нач авший ся в Аргентине с революции 1890 г.
Вновь созданные государства
полностью
поддержали
п ро гр ам му «образования суверенного народа»,
обеспечивая бесплатное, светское и обязательное базовое
образование, которое,
как
предпола галось, до лжн о бы ло
привести к формированию нового гражданского населения. Эту
задачу должны были выполнить начальные школы и
колехио (средние школы), таким образом предоставляя
государству контроль за селом, в чем с ним не могли
конкурировать
ни
Церковь,
ни
учреждения эмигрантских
сообществ. Образовательные идеи движения за нормальные
школы распространялись повсеместно и получили свежий
импульс с основанием Университета Ла-Платы, в котором
основное внимание уделялось практическим знаниям и
экспериментальным методам, а не гуманитарным наукам.
416

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Одним
из следствий эффективного контроля
государства за территорией страны стало ее систематические
научное изучение. Группа немецких ученых, проживавших
в Кордове, сопровождала генерала Рока в его «завоевании
пустыни»,
помогая обследовать территорию; позднее
штатский специалист палеонтолог Франсиско П. Морено
и военный начальник экспедиции Фонтана
систематически исследовали
и описали Патагонию и
природную
область Гран-Чако. Морено собрал огромную коллекцию
экспонатов, которые отправились в музей Ла-Платы.
Специалисты музея, который позднее был присоединен к
университету,
занимались изучением естественных
наук
и
антропологии,
и
музей стал образцом для других
поддерживаемых государством учреждений, таких как
этнографический музей, обсерватория Ла-Плата, Дарвиновский
музей, ботанический сад и зоопарк в Буэнос-Айресе.
Научный прогресс сопровождался напряженной
полемикой о теории Дарвина. В Монтевидео споры
проходили в «Атенео», культурном центре,
основанном в 1877 г.
Этот во прос
столь же
горячо обсуждался в Буэнос-Айресе.
Среди противников Дарвина были католические
интеллектуалы, например Хосе Мануэль Эстрада, и ученые,
такие как Герман Бурмейстер, которые отвергали теорию
эволюции и защищали креационизм (религиозное учение
о сотворении мира Богом из ничего.
-
Прим. ред.) . Среди
защитников Дарвина был палеонтолог и геолог Флорен-
тино Амегино, получивший международную известность
своими трудами
по
филогенезу животных. Назначенный
руководителем музея Буэнос-Айреса в 1902 г., это т
замечательный ученый, страстно выступавший против Бурмей-
стера, выдвинул теорию о том, что человеческий
род
произ ошел из Америки, а точнее из Пампы, природной
области на востоке страны,
и
сформулировал свое в основе
эволюционное мировоззрение в труде «Мое кредо*.
Позитивистская мысль господствовала в
университете Монтевидео в 1880-1900 гг. В Буэнос-Айресе она
добив алас ь
приз нан ия
намного дольше, однако к
концу века
она нашла свое место на
факультете философии и
литературы, где в 1904 г.
Эрнесто Кесадо был назначен на
первую профессорскую должность по социологии. Эти годы
были отмечены интересом к социологии, стремлением
применить идеи Огюста Конта, Герберта Спенсера,
Ипполита Тэна, Постава Лебона, Эмиля Дюркгейма и Георга Зим-
меля к
решению новых социальных проблем. Массовый
наплыв иностранцев привел к размышлениям о расовых
вопросах и к идее перемешивания многих
национальностей («плавильного тигля»). Массы людей, неизбежные в
любом большом городе, вызвали необходимость решения
проблем городского управления. Многие в этом крайне
неоднородном обществе начали интересоваться своими
корнями, ища их в испанском наследии или креольской
традиции; многие другие были озабочены растущим
космополитизмом, которому они пытались противостоять
путем призывов к национализму.
Многие теоретики перешли к действию, предлагая
социальные или политические реформы. Среди них стоит
упомянуть Хосе Батлье-и -Ордоньеса в Уругвае и более
умеренного Хоакина В. Гонсалеса в Аргентине,
предложившего в 1904 г.
трудовой кодекс, который должен был
узаконить профсоюзную деятельность. Со своей стороны,
Роке
Саэнс Пенья и Индалесио Гомес способствовали
проведению
избирательной реформы, которая в 1912 г.
открыла
путь к демократии. Так или иначе, все они в высшей
степени
верили в прогресс и способность человека
осуществлять и
контролировать этот процесс.
Однако к концу века начали появляться опасения
относительно этих ценностей. Эти опасения проявились в
испол ьзовании пози тивистс ких методов и с сл е д ов а н ия
социальных болезней, но также и в сомнениях
относительно самого позитивизма и относительно убеждения,
связывавшего прогресс с материальным благополучием.
Эта точка зрения присутствовала в философских
нападках на позитивизм со стороны Карлоса Вас Феррейры в
Уругвае и Родольфо Риваролы и Кориолано Альберини в
Аргентине. В то же самое
время появлялись мнения и
инициативы, явно свидетельствовавшие о
нетерпимости,
типичным
представителем которых был закон о
проживании, принятый в Аргентине в 1902 г., разрешавший
высылку нежелательных иностранцев, а также острые формы
национализма. Возможно, наиболее наглядным
проявлением этой тенденции было произведение уругвайского
писателя-эссеиста Хосе Энрике Родо «Ариель» (1900 г.),
ставшее символом аристократической и духовной
идеологии, которая, как начинали утверждать,
характеризовала суть Испанской Америки.
Первая мировая война во многих отношениях
пресекла этот процесс. Острые социальные проблемы,
последовавшие за войной, потрясли прогрессивный оптимизм до
самых оснований, тогда как мировой экономический
кризис в сочетании со все более серьезными национальными
экономическими бедствиями помешал государству играть
роль покровителя культуры и науки, которую оно столь
решительно взяло на себя. В бедствиях последующих лет
те десятилетия, которые предшествовали мировой войне,
стали вспоминаться как золотой век.
БИБЛИОГРАФИЯ
BABINI, J. 1986. L a evolution delpensamiento cientifico en la Argentina.
Solar, Buenos Aires.
CAMACHO, H. 1971. Las ciencias naturales en la Universidad de Buenos
Aires. Eudeba, Buenos Aires.
CHAVEZ, F. \915.La cultura en la epoca de Rosas. Theoria, Buenos Aires.
DE AStJA, M. 1993- La ciencia en la Argentina. Perspectivas historicas.
CELA, Buenos Aires.
FURLONG, G. 1953. Historia у bibliografta de las primeras imprentas
rioplatenses. Guarania, Buenos Aires.
HALPERIN DONGHI, L. 1970. El aporte de los hombres de ciencia
extranjeros que act uaron en la RepOblica Argentina en el siglos XIX.
In: Boletin de la Academia National de Ciencias de Cordoba., T.
XLVIII, pp . 103-113.
HALPERIN DONGHI, Т. 1962. Historia de la Universidad de Buenos Aires.
Eudeba, Buenos Aires.
MONSERRAT, M. 1986. La presencia evolucionista en el positivismo
argentino. Irt Quipu, Vol. 3, n.l. Paidos.
PALCOS, A. 1964. Resena historica del pemsamiento cientifico. In:
Academia Nacional De La Historia, Historia argentina
contemporanea, 1862-1930 . Vol. 2. El Ateneo, Buenos Aires.
PROBST, J. 1924. La education en la Republica Argentina durante la
ёроса colonial, Introduccion al tomo IV. In: Documentos Para La
Historia Argentina. Instituto de Investigaciones Historicas de la
Facultad de Filosofia у Letras, Buenos Aires.
ROMERO, J. L 1965. El desarrollo de las ideas en la sociedad argentina
del siglo XX. Fondo de Cultura Economica, Buenos Aires.
SALVADORES, A. 1941. La instruction primaria desde 1810 hasta la
sancidndelaley 1420. Consejo Nacional de Educacion, Buenos Aires.
SOCIEDAD CIENTIFICA ARGENTINA. 1923-1978. Evolution de las
ciencias en la Republica Argentina. Buenos Aires.
SOLER, R 1968. Elpositiinsmo argentino. Buenos Aires.
TEDESCO, J. C. 1970. Educacion у sociedad en la Argentina. Pannedille,
Buenos Aires.
TORCHIA ESTRADA, J. C. 1961 . La filosofia en la Argentina. Union
Panamericana, Washington.
TORRE REVELIO, J. 1940. El libro, la imprentay elperiodismo en A me ri ca
durante la domination espanola. Facultad de Filosofia у Letras,
Buenos Aires.
WEINBERG, F. 1977. El Salon Literario de 1837. Hachette, Buenos Aires.
WEINBERG, G. 1995. Modelos educativos en la historia deAmerica Latina.
4ta ed. AZ, Buenos Aires.
.
1998. La ciencia у la idea de progreso en America Latina, 1860-
1930. Fondo de Cultura Economica, Buenos Aires.
417

12.5
АНДИЙСКИЕ СТРАНЫ
Маргарита Гуерра-Мартиньер
В конце XVIII в. в андийских странах разразился
серьезный кризис, так как после разрушения старой системы
управления их общества оказались плохо подготовлены,
чтобы взять власть в свои руки; в результате даже при
официальном установлении республиканской формы
правления эти общества не имели опыта самоуправления, так как
находились под испанским гнетом. Они не добились
большого продвижения
в
осуществлении социальных перемен,
и основные
успехи (в частности отмена взимания дани с
коренного
на селе ния и освобождение рабов) были
достигнуты лишь во второй половине XIX в .
На международном уровне иностранные державы
стр ем или сь
к
торговым отношениям с новыми
государствами только потому, что считали их более низкими
по положению вследствие господствующего
в них
беспорядка.
Политический кризис, социальный застой и слабость
экономики
задерживали научное и культурное развитие,
так как зарождающаяся промышленность была
подавлена международной конкуренцией. Сбыт находило только
сырье (нитраты, гуано, хлопок-сырец, шерсть и тд.),
необходимое для крупной промышленности; не
существовало делового капитала, который позволил бы создать
про мышлен ные предприятия; не хватало соврем енного
машинного
оборудования и квалифицированных кадров для
работы на нем.
Индустриализация началась в Перу, Эквадоре и
Боливии в конце XIX в. с
наступлением второй промышленной
революции, началом Франко-прусской, первой мировой
войн и иммиграцией в эти
страны квалифицированных
европейских рабочих, бежавших от преследований за свои
анархистские и тред-юнионистские связи.
Культурное развитие было парализовано внутренней
борьбой, которая привела к тому, что новые начальные и
средние школы и университеты бездействовали, хотя Лима
была ц ен тр ом интеллектуальной активности между 1850
и 1870 гг., о чем можно
судить, в частности, по статьям в
«Лимском обозрении» («Ревиста деЛима») с 1859 по 1863 г.
К концу века были созданы культурные ассоциации,
ака демии и
на учны е общества, которые служили
проводниками идей новых философских школ.
УТВЕРЖДЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ
И КУЛЬТУРНОЙ САМОБЫТНОСТИ
В РЕГИОНАХ
С обретением независимости националистические
чу вств а
нашли
выражение
в
стремлении избавиться от
влияния
метрополии
ив
укреплении древних и современных
традиций, которые с самого начала были
характерны для
метисского общества. Однако это не предотвратило
столкновений
между андийскими, испанскими и
африканскими интересами.
Множественность культур и культурных
традиций
Когда испанцы появились в Америке, страны с
многочисленным коренным населением, такие как Боливия, Перу
и
Эквадор, имели высокоразвитую культуру, оказавшую
значительное влияние на новые формы культурных проявлений.
Полная аккультурация (т.е. процесс взаимовлияния
культур, восприятия одним народом полностью или
частично культуры другого народа) андийских стран была
невозможна из-за разделения их на три ясно различимых
региона: прибрежный регион, испытывавший наибольшее
влияние Запада; регион съерры, или горный регион,
являющийся колыбелью наивысших форм культуры
коренного населения; регион сельвы, или
регион тропического
леса, который даже сегодня, несмотря на работу
католических миссий, большей частью недоступен.
В Перу, Эквадоре и в меньшей степени в Боливии вклад
африканцев в процесс смешения рас был ограничен в силу
их социального статуса. В XIX в. из
Европы и Азии в эти
регионы прибыли новые иммигранты, внеся последние
штрихи в картину, которую в соответствии с
выражением
X. Арсиньегаса можно назвать «континентом семи цветов».
Общие технические и научные традиции
Между 1770 и 1850 г. в
регион Анд были привнесены
различные западные новшества. Так, в Перу при Абаскале
было открыто гражданское кладбище, началось
оспопрививание, а позднее появились пароходы
и
другие
новшества. Андийские общества были мало восприимчивы
к
изменениям из-за того, что
географические особенности
региона в определенной мере отрезали их от внешнего мира.
В сельском хозяйстве работа велась на общинной и на
индивидуальной основе, севооборот был ускорен, но
террасирование было заброшено и лишь в XX в. начали
использоваться новые
ирригационные методы для освоения
пахотных земель. Для пахоты стал применяться тягловый
скот; в промышленных масштабах стали выращиваться
такие сельскохозяйственные культуры, как виноград,
сахарный тростник и хлопок; началось массовое разведение
овец, коров и свиней, завезенных европейцами
-
для этой
цели был ввезен скот улучшенных пород.
Основные потребности в одежде удовлетворялись
путем применения местных (шерсть ламы) и западных (лен)
волокон, которые комбинировались для изготовления
смесовых тканей. Подобное разностороннее влияние
можно встретить в жилищном строительстве (двускатные
крыши и каменные
стены) и в производстве пищи
(система хранения продуктов).
В промышленности проводились различные
эксперименты по использованию энергии воды, особенно в
т ек ст ил ьн ом производстве.
418

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Научный прогресс медленно завоевывал признание, а
некоторые
инструменты считались «дьявольскими».
Использование трупов
в медицинской практике принималось
с трудом
по этическим и
религиозным прич инам . В
горных
сообществах туземная
или
традиционная медицина
стойко держалась против западной или научной медицины.
Несколько консервативное отношение, даже
сопротивление принятию
новых идей и обычаев, которые
казались противоречащими
католической вере, было
унаследовано
от Испании. Схоластика была фильтром, через
который современные идеи передавались в Америку, в
результате
чего к молодым креольским сторонникам
прогрессивных идей, особенно поборникам свободомыслия,
относились с подозрением.
Политические, экономические и социальные
условия
Между 1780 и 1825 г. новые государства порвали с
Испанией и в последующие годы приобрели форму
самостоятельных, политически независимых государств со
свободной рыночной экономикой, но им не
удалось
удовлетворить общественные устремления. Андийские
республики унаследовали монархический авторитаризм
и были поражены примерами, которые они видели в
Европе. Но андийской Америке приходилось противостоять
европейским державам, которые заставляли ее чувствовать
свою политическую, социальную, экономическую,
нау чную
и
культурную неполноценность. Экономическое
восстановление андийского региона, когда он стал частью
международной экономической системы, было основано
на его статусе простого поставщика сырья. Рабский труд
был правилом до XX в. и осуществлялся сначала рабами,
затем
уроженцами Азии и постоянно
-
индейцами.
Заработная плата выплачивалась долговыми расписками,
которые были законным платежным средством
только в
поместьях.
ВXIXв.
произо шло формирование крупного
сельскохозяйственного землевладения и
проявились попытки
разрушить собственность сообществ коренного
населения на основании права частной собственности; только в
XX в. сообществам был придан правовой статус.
Ко второй половине XIX в.
возрос объем торговли;
развивались банковские и финансовые организации, и
андийские страны стали частью международной
капиталистической системы.
Сословная структура общества была постепенно
ликвидирована, по мере того как экономические
соображения начали цениться выше цвета кожи. Республиканское
общество определяло себя как метисское, и были
приняты уравнительные законы, например обеспечивающие
упразднение дворянских титулов, равенство перед
законом и гражданство. Этому способствовало развитие
коммерции и промышленности, которое повлекло за собой
рост городов. Иммиграция, поощряемая правительствами
андийских стран и подталкиваемая европейскими
интересами, также вела к этим изменениям.
ВАЖНЫЕ НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В НАУЧНОМ
И КУЛЬТУРНОМ РАЗВИТИИ
Устояла ли схоластика в андийских странах?
Интеллектуальное развитие в андийских странах было
полно противоречий. С конца XVIII в.
проводились
реформы
образования в университете Сан-Франсиско Хавьер в
Чукисаке (ныне Сукре, Боливия) и в Национальном
университете Сан-Маркос (Перу), а также в семинариях,
из
которых вышли революционные
поколения.
В своих политических интересах Испания и
инквизиция противились
новым достижениям в
науке
и технике.
Однако образованные люди, например вице-король Перу
Табоада-и-Лемус и монах Диего Сиснерос, поддерживали
издание газеты Оль Меркургю Перуано> («Перуанский
вестник», Лима, 1791-1794 гг.) и формирование
академических исследовательских обществ. В Кито епископ Хосе
Перес Калама оказывал до 1809 г. влияние на
продвижение
нововведений, особенно в сфере ремесел и промыслов.
Барон Александр фон Гумбольдт свидетельствовал об этом
прогрессе, когда писал о газетах и образовательных
центрах, которые по уровню были похожи на европейские.
В конце XVIII в. эти общества открылись для
критического знания. Особый интерес проявлялся к естественным
наукам
и экспериментальным знаниям, а гуманитарные
науки потеряли приоритет. В новых правовых условиях
большее внимание стало уделяться техническим видам
деятельности.
Позитивизм и эволюционизм
Вторая половина XIX в. была отмечена совместным
влиянием либерализма, эволюционизма и позитивизма,
которые господствовали вплоть до XX в.
В свете теории эволюции иммиграция
рассматривалась как «панацея» д ля развития, а американские
аборигены -
как низшие существа. Индейцы считались
неспособными к культурному созиданию, а метисы
рассматривались как «низшие из низких». Это привело к тому, что было
принято множество законов, способствующих
иммиграции, тогда как социологические, медицинские и
биологические исследования сходились в
признании
никчемности коренных народов андийского региона, а
правительства игнорировали их в своем законодательстве.
Позитивизм, согласно Конту, направлял общество к
«порядку и прогрессу». Порядок в политике
открыл путь к
деспотизму, а прогресс
озн ач ал
совершенствование
средств сообщения, особенно железных дорог. По этой
причине Боливия согласилась на заключение
пограничных договоров
с
Бразилией (в г .
Петрополис, Бразилия,
1902 г.)
и Чили (1904 г.), согласно которым
она
потеряла
некоторые территории,
но
получ ила возмеще ние в
размере 2 млн. бразильских песо за территорию Акри, которые
она вложила в
строительство железных дорог,
связ авш их
Ла-Пас, Оруро, Кочабамба, Потоси и Сукре, а правительство
организовало постройку железной дороги Арика
-
Ла-Пас.
Эта работа была проведена во время пр езидент ств а
Исмаэля Монтеса и была
продолжена при Элиодоро Вильясоне.
Противодействие участию Церкви в образовании,
возникшее в Б ол ив ии (1899-1908
гг.
п р и Хосе Мануэле
Пардо и Исмаэле Монтесе) и Эквадоре (1876-1883 гг.), было
более сильным, чем в Перу. В Эквадоре религиозные
ордены в конце концов были исключены из управления
государственными образовательными учреждениями, а
религиозное обучение было упразднено (при президенте
Э. Альфаро в 1895 г.). В Перу, несмотря на либеральное
влияние Себастьяна Лоренте (1841 -1876), духовенство
сохранило свои позиции.
Более поздние тенденции
Начиная с последних трех десятилетий XIX в., вслед за
иммиграцией из Европы, вызванной политическими и
социальными преследованиями, поездками испано-аме-
риканцев на учебу в Европу и благодаря литературе,
которая по различным
ка нал ам
проникала
в
регион, на сцене
появились новые тенденции в мышлении
-
романтический социализм, анархизм, марксистские теории,
немецкий социализм и тд.
419

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
КОНФЛИКТ МЕЖДУ
СОЦИАЛЬНОКУЛЬТУРНЫМИ ИЗМЕНЕНИЯМИ
И СОПРОТИВЛЕНИЕМ ИМ
Борьба против традиций и религии
Новые идеи относительно человека и общества
привели к
переосмыслению соотношения сил между
Церковью и
государством, обществом и государством, а также
между наукой и верой,
и столкновение стало неизбежным.
Влияние
Руссо было заметно в трудах Торибио Родригеса
де Мендоса, Мануэля Чавеса де ла Роса (Перу); Висенте
Каньете-и -Домингеса, Сатурнино Родригеса Пенья (Чу-
кисака); Хосе Переса Калама, епископа Кито, Эухенио де
Санта-Крус-и -Эспехо (Эквадор) и других
-
тех, кто
положил конец колониальному влиянию в образовании.
Позднее была введена белл-ланкастерская система
взаимного
обучения.
Порвав с Испанией, новые государства
желали
сохранить
привилегии королевского покровительства в
отношениях с
Церковью. Боливия и Перу приступили к
закрытию монастырей, в которых было меньше восьми
монахов, и конфисковали большое количество церковной
собственности, которая была использована для
обеспечения
ну жд
неза виси мых
стран.
В Боливии некоторые
лидеры
использовали
религию как щит. Свобода
вероисповедания поощрялась в Эквадоре после правления
фанатичного католика Г. Гарсия Морено, но в Перу была
официально разрешена только в 1915 г.
Влияние научного мышления
Либерализм принес с собой желание преобразовать
всё, в то м числе
науку и культуру. В Эквадоре, как
сообщает С. Лара, первая массовая кампания по вакцинации
против оспы состоялась около 1800 г. Однако в вопросах
здравоохранения андийские общества, за исключением элиты,
придерживались старых традиций, которым они были
научены. Эти общества с предубеждением относились к
рационализму, свободомыслию и материализму, которые
противоречили религии. Некоторые достижения в медицине
рассматривались как выпады против католических
догматов; например, экспериментальная работа с трупами была
разрешена в вице-королевстве Перу только после создания
кафедры анатомии под руководством Иполито Унануэ.
Влияние эволюционизма проявится в поощрении
иммигрантов
-
сторонников теории превосходства
«арийской расы», что прини жало
как индейцев, так и метисов.
По словам проживавшего
в
Буэнос-Айресе (в 1860-1862 гт.)
боливийца Никомедеса Антело, сторонника дарвинизма,
«индеец бесполезен. И тем не менее, он представляет
собой в Боливии жизненную силу...» . В Перу на рубеже XIX и
XX вв. также поддерживались подобные теории, например
Клементе Пальмой, который, рассуждая о «будущем рас в
Перу», считал, что страна должна улучшить расу путем
европейской иммиграции из-за неспособности индейцев и
метисов; просветитель Алехандро Деустуа заявлял, что
«индейцы необучаемы». В противоположность этому в
Эквадоре ХЛ. Мера говорил об индейцах как об «основании для
национальной гордости»; деятель Католической церкви
Гонсалес Суарес провел исследование крупных индейских
достижений и в 1916 г. созвал
первый Катехистический
конгресс, который отдал им почетное место; в 1922 г. Пио
Харамильо Альварадо опубликовал работу «El indio
ecuatoriano» («Эквадорские индейцы»).
Новые доктрины были светскими, однако католицизм
до середины века оставался государственной религией.
Начиная с 1870 г. господствовал антиклерикализм, и в
Боливии либералы отделили Церковь от государства
к
концу XIX в. В Эквадоре разрыв произошел между 1901 и
1905 гг., но в
Перу отделение Церкви от государства было
провозглашено только в 1979 г.
Совершенствование средств сообщения ускорило
приток новых идей, но не их практическое применение.
Дарвинизм (с дарвиновским трудом «Происхождение видов...»)
распространился начиная с 1859 г. и пользова лся
популярностью до 1920 г., когда на первый план выдвинулись про-
индейские настроения. Вторая работа Дарвина
«Происхождение человека и половой отбор» (1871 г.), которая шла
вразрез с Библией и андийской религиозностью, была
принята лишь убежденной интеллектуальной элитой.
Споры об эволюционной теории толкали
сторонников антиклерикализма на крайности
-
до того, что Карлос
Лиссон (Перу) провозгласил себя «личным врагом Иисуса
Христа».
Социальное значение новой науки
Новая наука укрепила патерналистские отношения в
социальной сфере, что означало, что
три четверти
населения были низведены до низшего
статуса. Научный
прогресс вступил в конфликт с социальными и
расовыми
предрассудками, а биологические и социальные
исследования положили конец схоластике, но
расизм
по-прежнему проявлялся. Европа вызывала восхищение, потому что
жизнь там была иной, и считалось, что ключом к
прогрессу должна быть социальная однородность.
Из-за задержки в применении науки и техники в
промышленности успехов удалось добиться только в
медицине, естественных науках, географии и математике; в
прессе проводились научные дискуссии об их промышленном
применении.
В Перу ученые проводили исследования бородавок
(Даниель Каррион), тропических болезней (Уго Песке) и
некоторых разделов психиатрии (Эрмилио Вальдисан);
исследования велись в математике (Федерико Вильяреаль);
кроме того, посылались экспедиции в леса Амазонии. В
Боливии научный прогресс был слабым, но
исследованиям в области статистики (Хосе Мария Даленсе) и
ботаники (Мануэль Монтальво) оказывалась поддержка.
Больше
внимания
уделялось географическим экспедициям с
участием французских ученых (палеонтолог, ученик Ж Кювье
Альсид Дессалин д Орбиньи в 1826-1833 гг.
путешествовал по Боливии и Бразилии). Эквадор шел по тому
же
пути.
Комплексная топография территорий способствовала
развитию географии,
иво
второй половине XIX в. была
опубликована «География Эквадора» (автор
-
Мануэль
Вильявисенсио). Президент Республики Габриель Гарсия
Морено поддерживал изучение науки и техники в
Центральном университете, содействовал статистическим
исследованиям; при нем были основаны Национальная
политехническая школа (1870 г.)
и Школа
промышленных
искусств и ремесел (1871 г.); было обновлено
преподавание медицины, основана
кафедра естественных наук
и
химии; приглашались
на
работу иностранные ученые и тд.
Научная мысль была двигателем материального
прогресса,
новтоже
врем я
в социальной сфере она усилила
предубеждения в отношении коренного населения и
метисов. Вместе с тем, в
образовании она способст вовала
разработке современных законов, таких как принятые при
правлении Гарсия Морено в Эквадоре в 1869-1975 гг., при
либерально-буржуазном правительстве Мануэля Пардо в
Перув1876г. и
при приходе к власти партии либералов в
Боливии в конце века.
Существовали планы искоренения
неграмотности
и
развития технического образования,
но
государству
не хватало средств для их
осуществления.
Уход за больными в больницах, сиротские приюты,
богадельни и социальное обеспечение обычно
осуществлялись нацио нальными и
иностранными
благ отворит ельными
учреждениями и Церковью.
420

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ
ИЗМЕНЕНИЯ
После обретения
независимости темпы развития
событий ускорились,
и новые доктрины начали соперничать
со старыми
идеями авторитаризма и сектантства в
политической, социальной и интеллектуальной жизни . В
политической и социальной сферах либеральная политика из-
за радикального характера изменений столкнулась с
сопротивлением
в виде ограничений свободы выражения,
изоляционизма
элиты и тд. Старая аристократия
продолжала требовать почитания, несмотря на законы.
Конституции наложили отпечаток на новый
либеральный социально-политический порядок, но они не
отвечали реалиям времени, поэтому из-за более реалистичных
подходов консервативные партии имели преимущество.
Развитие общества
Международные
отношения приблизили регион к
либеральной республиканской модели, но военный
авторитаризм
и задержавшееся начало участия народа в
управлении сдерживали прогресс. До XX в. избирательное
право было выборочным,
и о к ол о 70% населения оста валось
за его рамками. Либеральная республика стала
реальностью только тогда, когда были разрешены формальные
политические партии.
Современный предпринимательский средний класс в
рассматриваемых странах возникал медленно из-за
недостаточного уровня экономического развития,
неспособности иммигрантов (хотя их присутствие
приветствовалось) присоединиться к национальным проектам
принимающих их стран и из-за
противоречий между
традиционными и современными взглядами и интересами,
из-за чего откладывалось появление либеральной
демократической республики. При всем этом традиционное
сельское хозяйство характеризовалось трудом рабского типа.
Эквадор отменил рабство около 1851 г. (в правление
президента-либерала Хосе Мария Урбины), кроме того,
были предприняты попытки улучшить положение
индейцев, но успехи были небольшими. В Перу рабство было
ликвидировано в 1854 г., но
иммиграция
из Азии, которая
продолжалась до 1874 г., уже шла полным ходом,
иммигранты оказывались в условиях,
близких к рабским, и были
введены «договоры» с индейскими работниками на
прибрежных плантациях. Подобным образом система
крупного землевладения развилась
и в Боливии, причем
индейцы работали практически даром (в соответствии с
плантационной исп ольной системой).
Рабочие начали получать зарплату, когда в сельском
хозяйстве (в частности на плантациях сахарного
тростника) стали
применяться промышленные
технологии.
Труднодоступные местности ре гио на Анд
препятствовали налаживанию внутреннего сообщения, и
крупные
государственные проекты сосредоточивались на
строительстве железных дорог для обеспечения внутренней и
внешней
торговли. Выгоды этой политики
почувствовались в начале XX в. В Боливии, вдобавок к
железнодорожной ли нии Арика
-
Ла-Пас, были построены железные
дороги, связавшие города Оруро, Кочабамба, Потоси и
Сукре. В Эквадоре при президенте Гарсия Морено начали
строиться «дороги, пригодные для перевозок», а
заключительный
импульс железнодорожному строительству был
придан при либеральном правительстве во главе с
президентом Элоем Альфаро (1895-1900, 1906-1911 гг.): была
построена железная дорога Кито - Риобамба -
Сибамба;
также была запланирована прокладка магистральных
шоссейных дорог Алоаг -
Марте и Куэнка
-
Мольетуро
-
На-
ранхаль. Кастилья в Перу в 1851 г. построил дорогу Лима
-
Кальяо, и
работа была продолжена при Хосе Бальта (1869-
1872 гг.) Мейггсом (Meiggs) в качестве подрядчика, а также
при Мануэле Пардо была построена Центральная железная
дорога и линия Арекипа
-
Пуно
-
Куско (1872-1876 гг.).
После обретения независимости расширение
внутреннего рынка было затруднено сосуществованием разных
систем мер
и ве с о в (английской и североамериканской)
и
сохранением колониального песо (по курсу 8 реалов)
наряду со слабой местной денежной единицей.
Правительственный контроль за чеканкой монет был введен позднее.
Банки были учреждены
ко
второй половине века, но
кредитная система
характеризовалась дефицитом.
Организация новых политических структур
Возникновение республиканской системы пр ав ле ни я
символизировало разрыв с прошлым, но правительства не
отказались от некоторых привилегий, таких как
королевское
покровительство, для того чтобы укрепить
свою
власть в
стране.
Либеральные партии стремились ограничить власть
Церкви. Боливар сразу же под влиянием либералов и
масонов конфисковал церковную собственность в качестве
шага на
пути к свободе вероисповедания. Либеральная и
позитивистская
программа модернизации
сосредоточилась на наступлении на духовенство и религию через
свободу прессы и введение бесплатного и обязательного
нача льн ого образования.
Современная экономика
Влияние английского либерализма в андийских
ст рана х
отразилось
на общинных текстильных мастерских
из-
за наплыва
британских тканей; на торговом
сословии и
мелкой национальной промышленности вследствие
низкого
уровня капитала; на Церкви, потому что ей не хватало
экономической силы для продолжения
своих социаль ных
программ. Немногие капиталисты рисковали, подобно
Франсиско Киросу в Перу, своим состоянием до 1850-
1860 гг., а те, кто это делал, не всегда добивались успеха.
Эквадор, Перу и Боливия
располагали вековой
традицией в текстильном, а также в
других мелких производствах.
С концом колониального правления эти страны вступили
в
мировой рынок, но это имело ужасные последствия для
всех этих мелких
производств.
Многие из
квалифицированных ремесленников вернулись
в
деревню, что привело
к
закономерному ухудшению их социального положения.
До 1860-х гг. не было достойных упоминания
финансовых организаций. До создания банковской системы
имелись лишь торговые банки для осуществления торговли
металлами, но с началом разработки запасов гуано
и
месторождений селитры, восстановления горнодобывающей
промышленности и вложений в сельское хозяйство и
связанные с ним
отрасли промышленности создание банков
стало рассматриваться как необходимость, и были
открыты филиалы европейских банков, таких как Банк
Лондона, Мексики и Южной Америки; позднее за ними
последовали банки со смешанным капиталом.
Долгосрочные перспективы новых государств
значительно
упрочились.
Банки выполняли различные функции
-
от чеканки
мо нет до предоставления креди то в.
В Эквадоре во врем я
пр ав ле ни я президента-либерала Висенте Рокафуэрте
(1835-1839 гг.) был основан Сельскохозяйственный
сберегательный и ипотечный банк. Закладные и ссудные
учреждения были также созданы в этих
трех странах. В
числе других видов коммерческой деятельности было
создание акционерных компаний, подобных Нитратной
компании в Антофагасте, созданной при участии
британского и чилийского капитала (начиная с 1870 г.).
421

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В течение века прогрессивные правительства
приступили к обеспечению своих
народов освещением, водой,
канализацией и телеграфом. Газовое освещение было
введено в середине, а электрическое
-
к
концу века.
Потребовалось много времени для установки оборудования для
водоснабжения и канализации, и подобные службы на
самом деле были в немногих столицах. Первые телеграфные
линии появились в 1870-е гг ., но сеть была расширена
только в XX в.
ВЛИЯНИЕ И ВКЛАД В НАУКУ И ТЕХНИКУ
Разорвав узы,
связывавшие их с Испанией, новые
страны
ориентировались
на Англию (в сфере
промышленности), Францию (в области культуры) и Соединенные
Штаты (в демократическом устройстве). Они отвернулись от
прошлого как символа отсталости, при этом отказываясь
о т своего
своеобразия и желая, чтобы все было новым,
современным и прогрессивным.
Нововведения и национальные устремления
Освободители рассматривали образование как ключ к
современности, но законы и иностранные
преподаватели, которые были
приглашены
на
работу, не подходили дл я
решения этой задачи, так как им не
удавалось учи тыва ть
ни андийские реалии, ни национальные устремления.
В первую очередь Просвещение, а затем либерализм и
позитивизм
стремились донести культуру до народа, но на
самом деле упор был сделан в большей степени на
образо вание элиты. Идея превратить рабов в граждан
потерпела неудачу, потому что не было надлежащей
прог рам мы
развития образования. Принимался закон за законом,
но толку от них не было. Единственной формой
образования, которая помогала обучить большинство людей,
было домашнее. Центральным правительствам и местным
властям не удалось удовлетворить потребности в
образовании, которые частично обеспечивали Церковь и
частные лица.
Технические изменения
Новые технологии применялись не сразу и их было
трудно согласовать с местными технологиями.
Снабжение продовольствием осуществлялось
благодаря коллективному труду сообществ и экстенсивному
сельскому хозяйству в больших имениях.
Продолжали
использоваться доиспанские методы сохранения продуктов. До
1870-х гг ., когда добились признания железные дороги,
в
качестве
транспортного средства по-прежнему
использовались повозки с
мулами
в качестве тягловой силы.
Агропромышленное производство началось поздно, за
иск лючени ем
производства сахарного тростника (в Перу и
Эквадоре). Полусвободная рабочая сила использовалась в
производстве какао, хлопка и позднее каучука,
а также на
рудниках (в Боливии и Перу).
Либерализм и индустриализация положили конец
рабскому труду, рабы были освобождены. Представители
традиционных ремесел были вытеснены, тред-юнионы
запрещены;
вместе с тем, были основаны школы
промышленных искусств и ремесел.
Андийские страны и международная
экономика
Вторая промышленная революция привела к
расширению рынков сбыта сырья из Америки, Азии и Африки и
дока зала свои экономические достоинства (в виде
техники и капитала) в странах этих частей света. В
международной торговле перевозки ускорились благодаря
использованию пароходов и железных
дорог для
транспортировки
тяжелых
товаров. Андийские правительства с
готовностью совершили этот переход, хотя разнообразие
сельскохозяйственных и жив отн ых
продуктов,
пост авл яемы х
Эквадором, Перу и Боливией для внешней
торговли,
привело к необходимости использовать холодильные суда
европейских компаний.
Андийские страны имели хорошие позиции на
мировом рынке
со свои м
сырьем (гуано, нитраты, каучук), но
не тогда, ко г да дело дох одило до тов ар ов , произв еденн ых
в основном в
кустарных условиях.
ПРЕОДОЛЕНИЕ СТРУКТУРНОГО КРИЗИСА
НОВОГО ОБЩЕСТВА
В XX в. андийские страны обеспечили собственную
индивидуальность, но им приходилось бороться с
различными внешними факторами, такими как миграция,
которая
влияла на их
мировоззрение
и позиции.
Социальная и политическая перестройка
Модернизация оказала значительное влияние на
сель ское население, из -з а бе гст ва ег о в
города происходило
разрастание последних. Партии были допущены к
политической жизни, хотя они всегда группировались вокруг
отдельных личностей.
Были сделаны попытки регламентации вооруженных сил.
Процессом модернизации было сложно управлять
после упорядочения правления в Перу (где образовалась
«практическая республика») при правительстве Мануэля
Пардо и демократа Николаса де Пьерола. Эквадор также
пережил политические колебания от консервативной
диктатуры Габриеля Гарсия Морено (1860-1875 гг.) до
либеральной политики Элая Альфаро (1895-1919 гг.). В
Боливии процесс модернизации начался позднее при
либералах Хосе Мануэле Пандо, Исмаэле Монтесе, Элиодоро
Вильясьоне и Хосе Гутьерресе Герра (1899-1920). Все они
отдавали приоритет монетарной системе и приняли
золотой
стандарт. Десятичная метрическая система стала
правилом.
С целью обороны стран были подписаны контракты с
европейскими военными миссиями
-
германской в
Боливии и
французской в Эквадоре и Перу. Строительство
железных
дорог
и
распространение телеграфной службы
ускорилось, но тем временем пропадали доморощенные
таланты.
Урбанизация развивалась быстро, возникали
новые
города,
но
другие приходили
в
упадок
со сменой
рода
деятельности.
Торговля была основным фактором этих изменений,
но она находилась в
руках иностранцев, а деревня
зависела от
роста гор од ов . Притягательность больших городов
как
культурных центров
и источников
рабочих мест
приводила небольшие города
к застою. Именно они
стремились к
возвращению колониальных времен.
Политическая жизнь характеризовалась
авторитарностью гражданских
и военных, либеральных и
консервативных
диктатур, но все жаждали упростить управление,
модернизовать средства
связи и
усилить роль Конгресса,
учреждений местной власти и других представительных
организаций. Обстановка была благоприятна для
реформы образования. Боливия перешла от энциклопедически-
гуманитарного подхода к идее полной свободы в
образовании. В 1871 г. начальное образование стало
обязательным и бесплатным, существовало три университета, но
уровень неграмотности по -п ре жн ему
составлял 90%. Из
422

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
научных дисциплин поощрялись ботаника, статистика,
география
и бактериология.
В Эквадоре при президенте В. Рокафуэрте (1835-
1839 гг.) образование
основывалось на
нравственных и
научных принципах.
В правление Гарсия Морено появились
религиозные
ордены,
в частности
иезуиты, занявшиеся
образованием,
но после смерти Морено религиозное
участие в этой сфере было отвергнуто. При президентстве
либерала Элое Альфаро (1895-1901, 1906-1911) был
основан Национальный институт среднего образования, а
т ак же ко лл ед ж для подготовки учителей Хуана Монтальво
и Мануэлы Каньосарес, благодаря поддержке немалого
интеллектуального сообщества и министров, увлеченных
идеями просвещения,
таких как Хулио Андраде (при его
поддержке была основана Школа изящных искусств), Луис
Наполеон Дильон и Мануэль Мария Санчес.
В Перу Сан-Мартин и Боливар были первыми, кто
поднял вопрос об образовании, но Церковь была
учреждением, которое делало наибольший вклад благодаря
религиозным орденам (иезуиты, орден Святого Сердца со
школами для мальчиков и девочек, клюнийский
орден и др.),
посвятившим себя образованию. Некоторые частные лица ,
например Доминго Элиас и Николас Родриго (ГЬаделупа,
1840 г.),
и
духовные лица, такие как Бартоломе Эррера
(Сан-Карлос, 1842 г.), также играли роль
в
органи зации
образования.
В научной сфере успехи были достигнуты в географии,
медицине, математике и естественных науках.
Выдающимися деятелями были Кайетано Эредиа в Сан-Фернандо,
Даниель Каррион, Эрмилио Вальдисан, Мариано Эдуардо
де Риверо и Антонио Раймонди. Некоторые европейские
путешественники, например Альсид д Орбиньи, провели
исследования в этих
трех странах; другие ученые (Ауре-
лио Гарсия, Федерико Карраско и др.) проявили интерес к
судоходству.
Развитие техники проявлялось в использовании пара,
газового освещения, дагерротипии, телеграфа и других
новшеств; в Перу проводились новаторские
эксперименты, например попытки Хосе М. Флореса полететь на
воздушном шаре с
нагревом воздуха; разработки часов,
латунной арфы, гармонической гитары Педро Руисом Гальо и
тд.
В Боливии также
предпринимались попытки
технического развития, особенно в горном деле, где были
опробованы новые методы для добычи олова, нового
минерала, который был и остается одним из основных
источников богатства страны.
Культурная перестройка
Культура была ключом, позволявшим населению
приспосабливаться к новшествам, но добиться этого
привыкания было нелегко. Новые достижения приводили
к
увеличению разрыва между городским
и сельским
обществом.
Города модернизировались, а дере вня
все больше
замыкалась в себе из-за недостатка средств связи,
привязанности к традициям и недоверия ко всему новому.
С
самоутверждением коренных культур пришло
осознание, что
«современность» вела к принижению и метис-
ской, и ранее существовавших культур. Правящие классы
обычно были антииндейскими и прозападными,
и
величайшей уступкой с их стороны было согласиться на
смешивание культур, но с преимущественно западным
влиянием.
Новая ситуация ускорила
культурные
изменения в науке и образовании. Государственное
образование
превзошло по
важности
час тн ое
образование. Создавалось все больше шк о л- п ан с и он о в.
Предоставлялось образование в сферах искусства и науки,
обеспечивалось профессиональное обучение. Были
приглашены
иностранные преподаватели, но, за редкими
исключениями, они работали в столицах.
Процветала журналистика, но основное внимание
уделялось политике, и
существовало мало свободы
выражения, но даже в этих условиях
в
пр ес се появлялись
подстрекательские нападки. Существовало несколько культурных
журналов,
н о до середи ны века они публиковались
нерегулярно. В Лиме кроме упомянутого выше «Перуанского
вестника» (1791 г.) выходили «Ревиста деЛима» («Лимское
обозрение», в 1859-1863 гг.), <Ла Ревиста Перуана»
(«Перуанское обозрение», 1879-1880 гг.)
и
«Перу иллюстра-
до» («Перуанское иллюстрированное обозрение», в 1890-
х
гг.) . В Боливии издавалось «Ревиста де Кочабамба»
(«Обозрение Кочабамбы», 1832 г.), хотя и на
непериодической основе, и
«Аурора Jlumepapua де Сукре»
(«Литературная заря Сукре», 1864 г.) . В Эквадоре выдающийся
литератор Хуан Монтальво начиная с 1860-х гг. задавал
литературный стиль с явно либеральным и
антиклерикальным тоном, воспринимавшимся как внутри страны, так и
вне ее.
Начиная с 1870 г. в
университетах был принят
позитивистский подход к изучению медицины и правоведения.
Изучение латыни и теологии было
сокр ащено.
Было
введено изучение наук об управлении и сделана попытка
приблизить университеты к реальной жизни в странах,
хо тя
как
пр епод авате ли,
так и
студенты по -пр ежн ему
принадлежали к эл ите .
Начало меняться отношение к женщинам в сфере
образования, но с оговорками, так как они не имели голоса в
политике и
получали меньшую зарплату на рынке труда. В
середине века они совершили прорыв в литературе, но
были допущены в университеты только в конце века, по
специальному разрешению конгрессов.
Занятия спортом не были массовыми. Участие в
конных скачках, парусных регатах и игра в теннис
-
британское влияние
-
не имели
конкуренции со стороны игр
с
мячом, практически неизвестных в то время.
Регион в мировом контексте
Только в сер едине ве ка, п о с л е кодификации
законодательства (принятия Гражданского, Уголовного и
Процессуального кодексов), конституции и правительства
достигли зрелости, которая совпала с появлением нового
богатства, которое завоевало этим странам
международное признание.
Революция 1848 г. привела к радикальным переменам
в
мире, которые сочетались с усилением позиций США
после Гражданской войны между Северными и Южными
штатами в 1860-1865 гг. и
утвер жд ен ия доктрины Монро,
которая в некоторой степени послужила причиной
измен ения отношения
европейских стран к Америке.
США начали утв ержда ть
свою власть в этих
странах
благодаря доктрине Монро; участие Генри Мейггса и
вообще североамериканских фирм в реализации программ
строительства железных дорог (1870 г.)
и
бурении
нефтяных скважин в Боливии, Эквадоре и Перу явилось явным
доказательством узаконенной тенденции, а присутствие
коммерческих и ссудных компаний было отражением
экономического вторжения, осуществленного США. Между
тем Перу и Боливия почувствовали себя обманутыми,
когда они были исключены из-под защиты Лиги Наций.
Влияние политической и социальной мысли того
вр еме ни
проявилось
в идеях новых политических партий,
которые появлялись с 1920 г. Однако начиная с 1900 г. и
даже раньше промышленное развитие
в
Америке пошло
на спад, наплыв
европейских иммигрантов принес с
собой социальные волнения и
анархистский
тред-юнионизм.
Распространялись подпольные рабочие газеты,
организовывались стачки в поддержку социальных нужд,
особенно требований 8-часового рабочего дня. Эти идеи
423

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
оказали влияние и на сельские, и на городские
территории. Крестьяне (поденщики, арендаторы земли,
издольщики, индейцы, работавшие на общинных землях и тд.)
заставили прислушаться
к
своему голосу. Слышались
пр изыв ы отдать землю сельск им ж ит ел ям и
пров ести
аграрную реформу в регионе, где почти 80% населения
жило сельским хозяйством.
В городах слышались требования участия народа в
принятии политических решений, установления
всеобщего избирательного права, права неграмотных избирать и
учреждения каналов передачи информации, чтобы
улучшить условия труда и доступ к культуре. Именно такая
атмосфера установилась в Боливии, Эквадоре и Перу в годы,
предшествовавшие «Великой депрессии» 1929-1933 гг.
БИБЛИОГРАФИЯ
ARGUEDAS, А. 1922. Historia general de Bolivia. Arno hermanos
Publishers, La Paz.
BASADRE, J. 1964. Historia de la Republica del Peru. 5th edition, vols. 1
-
8. PL Villanueva Publishers, Lima.
BELMONTE, J. 1971. Historia contemporanea de Iberoamerica. 3 vols.
Guadarramo Publishers, Madrid.
CARDOSO, C. F. 1987. Historia economica de America Latina. Critica
Publishers, Barcelona.
CUETO, M. (ed.) 1995. Saberes andinos. Cienciay tecnologia en Bolivia,
Ecuadorу Peru. IEP, Lima.
CHEVALIER, F. 1963.America Latina: de la independencia a nuestros dias.
Labor SA Publishing Company, Barcelona.
ESCOBARI CUSICANQUI, J. 1975. Historia diplomatics de Bolivia. Casa
Municipal de la Cultura Franz Tamayo Press, Bolivia.
FINOT, E.; BAPT1STA GUMUCIO, M. 1978. Nueva Historia de Bolivia.
Historia Contemporanea de Bolivia. Gisbert & Qa SA Publishing
Company, La Paz.
GUERRA MARTINIERE,M. 1984. Historia general del Peru.Vol. 11. Carlos
Milla Batres Publishers, Barcelona.
.
1994. Historia general del Peril. Vols. 7 and 8. Brasa Publishers, Lima.
GIRARD, R. 1976. Historia de las civilizaciones. Vol. 3. Istmo Publishers,
Madrid.
GUZMAN, A. 1981. Historia de Bolivia. Los Amigos del Libro Publishers.
HALPERIN DONGHI, T. 1981 . Historia contemporanea de America
Latina. Alianza Editorial Publishers, Madrid.
HERNANDEZ SANCHEZ BARBA, M. 1981. Historia de America, Vol. 3.
Alhambra Publishing, Madrid.
.
1986. Historia general de America, Vol. 23, Caracas Academia
Nacional de la Historia de Venezuela Press.
KLEIN, Herbert S. 1992. Respuesta campesina ante las demandas del
mercado у el problema de la tierra en Bolivi a.
Siglos XVIII у XIX\ Im
Sanchez Albornoz, Nico las (ed.) Poblaciony mano de obra en
America Latina, Alianza Editorial Publishing, Madrid.
LYNCH, J. 1988. Historia de America. Historia contemporanea. Catedra
Publishing, Madrid.
SALVADOR LARA, J. 1995. Breve historia contemporanea del Ecuador.
FCE, Mexico City.
SANCHEZ, L. А . (без обозначения даты). Historia de America,
Vols. 3 and IV. Juan Mejia Baca Publishers, Lima.
SANCHEZ ALBORNOZ, N. 1977. La poblacion de America Latina. Desde
los tiempos precolombinos al ano 2000. 2nd edition. Alianza
Publishing, Madrid.
.
1992. (ed.) Poblaciony mano de obra en America Latina. Alianza
America, Madrid.
VELASQUEZ, M. del C. 1965. Hispanoamerica en el siglo XIX. Promaca
Publishing, Mexico City.
ZEA, L 1986. America Latina en sus ideas.
Siglo XXI, Publishing, Mexico
City.
.
1965. El pensamiento hispanoamericano, 2 vols. De Promaca,
Mexico City.

13
АЗИЯ
ВВЕДЕНИЕ
Ван Гунву; координатор
РАСШИРЕНИЕ ПРЕДЕЛОВ МОРСКИХ ИМПЕРИЙ
В начале этого долгого периода (с 1789 по 1914 г.)
никто не мог предсказать, что сравнительно
новая идея
прогресса займет главенствующее место в судьбах столь
многих людей, и не только в
странах, население которых
вдохновилось новой идеей, но и в тех частях мира, где, казалось
бы, в
прогрессе никогда не возникало нужды. Новую веру
в
неумолимый прогресс породил успех небольшого
количества стран
на
краю Западной Европы, которые
построили свое благосостояние и приобрели силу на
конкурентной тор го вл е
и войнах. Эти обстоятельства
стимулировали и
поддерживали
тех нич еск ие
изобретения и научные
открытия, которые в свою
очередь создали
неопровержимое коммерческое и военное
преимущество этих стран
в
XIX в. Все это было построено на морском превосходстве
в великих океанах
мира.
Возможно, в последние десятилетия XVIII в. элиты
некоторых стран Южной и Юго-Восточной Азии осознали
св ою
судьбу
-
быть под дулами корабельных орудий
европейских торговых соперников. Несмотря на то, что они
восхищались новыми военными технологиями и
сопутствующей им умелой организацией, они не считали, что это
приведет к серьезным изменениям основных ценностей
их
стран. Вместо этого там, где дело касалось
политических
сторон, элиты использовали новую технику для
укрепления собственной власти над землями и людьми или для
перекраивания земельных владений, а не занималась
модернизацией системы управления. Во всех странах
Восточной Азии воздвигались защитные стены, и
императорские дворы Китая и Японии были уверены в собственной
неуязвимости перед врагами с моря. Всё изменилось в
Южной и Юго-Восточной Азии в два первые десятилетия
XIX в., а в Восточной Азии -
в
середине того же века.
После этого, к
взаимному удивлению как агрессоров,
так и
защитников, темпы экономических и политических
из ме нен ий замет но
ускорились на всем Азиатском
континенте. Однако во всех странах, кроме Японии, изменения в
ответ на западные вызовы
пр оис ходил и чрезвычайно
медленно и слишком поздно.
Теперь все интере сующие ся мо гут
в основных чертах
понять
историю империй и западного могущества. В
разных главах данного тома проведена оценка основных
тенденций и споров, помогающая определить вклад этого
периода в
научное и культурное развитие мира. В каждой
главе ведется специальный рассказ, но в главах,
повес твующ их о
проникновении влияния Европы и Центральной
Азии во внутренние
области Африки и Южной Азии,
обращается особое внимание на тенденцию, которая
станет
важной, когда мы подойдем в остальных
разделах тома к
рассмотрению развития Восточной и Юго-Восточной
Азии. Эта тенденция соответствует девизу,
напоминающему о ранних периодах морских побед
-
это дев из
мо рског о гос подст ва и извлечения прибылей. Снова и снова, на
всем протяжении XIX в., военно-морские силы британцев,
французов, голландцев и американцев определяли судьбу
портовых городов и приморских территорий королевств
и
империй, таким образом закладывая основы глобальной
цепи событий, приведших к капиталистическому росту
стран
в
последующие десятилетия.
Сухопутные военные экспедиции России в
Центральную Азию, Британии
-
в Индию и различных европейских
стран
-
в
центр Африки мало изменили природу
сельскохозяйственных и кочевых обществ. Их влияние на эти
континентальные
режимы и культуры было
недолговечным. Во
внутриматериковых обществах (в отличие о тех,
которые был и уязвимы д ля пр они кно вен ия
с
моря)
сопротивление новым идеям и
институтам, науке
и технике было
намн ого сильн ее. Таким образом, очевидно, что на
протяжении веков великие армии, захватывавшие евразийские
земли, мало способствовали научному и культурному
развитию, независимо оттого, двигались ли они с востока или
с запада, были ли это гунны или мусульмане-арабы,
мон голы или
турки,
или
русские в Сибири.
Иная ситуация сложилась после покорения океанов:
распространение новых идей и технологий посредством
военно-морского господства и дальних морских походов
становилось быстрым и надежным способом. Новые идеи
быстро распространялись через моря, они включали ид ею
свободной торговли, которая особенно процветала в
открытых и гостеприимных портах. В прежние века города
типа Гоа, Малакки, Макао, Манилы и Батавии
(Джакарты)
были не чем иным, как удачно расположенными
гарнизонными
портами. Но доступ
по
морю
на более быстрых и
хорошо оснащенных кораблях менял дело. За этими
городами последовали торговые центры, которые теперь
были уже более открыты, и Калькутта, Бомбей (Мумбай),
Мадрас и Коломбо представляли собой примеры
эффективных центров не только товарооборота, но и обмена
новыми экономическими и техническими знаниями и
навыками. К периоду, который охватывает данный том,
основное значение имели свободные порты Пинанг
(Джорджтаун), Сингапур и китайские порты
-
от Гонконга
до портов, открытых
по
договору для внешней
торг овл и
425

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
(наиболее яркими примерами являются Шанхай и
Тяньцзинь), которые были насильственно открыты
после
«опиумной» войны.
В течение XIX в. объем
торговых перевозок
нам но го
пр ев ос ходи л количество
грузов, доставляемых по
суше
во
все континентальные
регионы мира.
Не удивительно,
что
экономическим богатством и политической властью
стали обладать страны, имевшие самые сильные
военно-морские флоты еще в конце XVIII в. Однако понадобилось еще
несколько десятилетий, прежде чем новая
научная
культура и плоды промышленной революции смогли полностью
изменить все
традиционные государственные формы в
Азии, где уже в начале XIX в. появились
признаки того, что,
к лучшему или к худшему, но победа неминуема.
Почему же великие азиатские империи и царства не
сопротивлялись более успешно? Естественно, среди
причин были плохое руководство и слабость экономических
систем. Когда иностранные государства потеряли
контроль над основными городами,
сначала в Индии и Яве, а
позднее в Бирме (Мьянме) и Вьетнаме, сильные армии
захватчиков завладели внутренними территориями и
наложили
различные ограничения на местное население. У
угнетаемого колониального населения практически не было
шансов получать новые знания. В то же время со стороны
древних укоренившихся культур встречалось
сопротивление новой науке и технике, не говоря уже об еще более
радикальных институтах современной экономики и
управления.
Китай избежал покорения частью из-за размеров
своей территории, а частью -
из-за того, что Запад бросил все
свои силы на
покорение Южной и Юго-Восточной Азии.
У китайс ких
лидеров
из сословия
ма ндарин ов
(чиновников) была возможность провести изменения, и
некот орые
даже демонстрировали
жел ание
учиться у своего
торгового
противника,
но все-таки груз собственной имперской
истории,
в частности
истории окончания правления
иноземной маньчжурской Цинской династии, усложнил этот
процесс. Таким образом,
в Китае с 1860-х гг. начался
новый виток исторической спирали, период реформ и
реакции, за
которым последовал период еще более радикаль¬
ных
реформ и более жестокой реакции,
в конце
рассматриваемого долгого века приведший к революции. После
вступления в этот цикл Китай в XX в. постоянно
испытывал
смену периодов реформ, революций и дальнейших
реформ.
Из всех азиатских стран
только в Японии
процесс
реформирования традиционного общества прошел
успешно. После того как
страна была насильно
«отк рыт а»,
ее
лидеры
с
возрастающим беспокойством наблюдали за
поражениями Китая в борьбе с государствами Запада. Усвоив
причины, приведшие к поражению Китая, они
объединили
элиту страны,
чтобы
получать
знания
непосредственно из источника новых сил, вытеснившего
конфуцианскую цивилизацию, которой японцы столько веков
восхищались. Отказ от когда-то главенствовавших ценностей, с
тем чтобы воспринять новые обеспечивающие
могущество технологии, прошел в Японии легче, чем где-либо в
Азии. Само островное положение Японии помогло
стране воспринять этот исторический сдвиг, принесенный
морскими державами Европы, с большей готовностью, чем
это могли сделать китайские мандарины, заключенные в
континентальные
границы
сво ей
страны.
Весьма
существенно также, что пока лучшие умы Японии были
сосредоточены на
изучении науки
и техники, чтобы
построить
могучий флот и свою собственную тяжелую
промышленность, Китай был вовлечен в
изнурительные войны на
землях десятка провинций и в затянувшееся покорение
тюркско-монгольских территорий в Синьцзяне (Китайский
Туркестан). Подобную ситуацию можно сравнить
со столь
же невыгодными завоеваниями России в Центральной
Азии на протяжении
всего века, ослаблявшими
страну.
Параллель может быть
пров еден а
ис
продвижением
Британии в глубь субконтинентальной Индии и с ее войнами
против Афганистана. По крайней мере,
вXIXв.
продвижение
внутрь континента Евразии было совершенно
неверной стратегией. Понятно, что с точки зрения научного и
культурного развития именно морские связи с
открытыми портами Азии «объединили» мир и подготовили его к
переходу в XX веке к той современной глобальной
взаимозависимости, которую он сейчас переживает.

13.1
СЕВЕРНАЯ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ
Ахмад Хасан Дани
Продвижение
России в Азию последовало за
историческим подъемом российской государственности и
ассимиляции сла вя нс ко го населения
Северо-Восточной
Европы (Sturley, 1964, ch. 4) на основе православия. Русские
были привержены идее политического продвижения на
Восток еще
на
ранних этапах своей
истории
(Grousset, 1991, ch. 10), что давало им возможность играть
историческую роль в Азии. Сначала в зоне их интересов
оказался обширный таежно-тундровый регион Сибири от
Урала до Тихого океана, населенный представителями
тюркоязычных народностей, которые смешались с более
древними сообществами охотников и рыболовов и были
известны как «сибирские татары» (Akmer, 1983, pp. 93 -102;
Jochelsori). Вторая группа татар вела свое происхождение
от народов Белой Орды (Ак-Орды, одной из двух
част ей
Золотой Орды.
-
Прим.ред?), которой управлял Орда, брат
Бату-хана (Батыя) (Grousset, 1991, р. 393).
ПРОДВИЖЕНИЕ РОССИИ В КАЗАХСКИЕ СТЕПИ
После того как Россия укрепила свое положение в
Сибири, она обратила взоры на юг, в казахские степи для
дальнейшего расширения своих торговых и политических
интересов. Казахи оказались в ловушке между российской
экспансией и китайским продвижением на Джунгарскую
и
Кашгарскую равнины (см. ниже), где буддисты
-
ойра-
ты, джунгары и калмыки сформировали новые государства
на
территории бывшей Монгольской империи, которая
теперь занимала лишь
территорию
Восточной Монголии.
Эти буддийские феодальные государства стремились
расширить зону своего влияния на западе, вторгаясь
в
казахские степи. Сами казахские племена делились на
три
группы -
Младший жуз (Киши муз), Средний жуз (Орта муз)
и
Старший жуз (Улу муз),
в основном по
территориальному признаку. Они искали новых друзей и союзников для
защиты своих пастбищ и преодоления угрозы новых
набегов с востока. Именно эта угроза привела их к
установлению
договорных отношений с Россией (НатЫу, 1969,
pp. 144-148).
Казахский хан Токэ (1680-1718 гг.), подвергавшийся
давлению со стороны ойратов на востоке, сознавал, что
Россия является его единственным потенциально
выгодным
союзником, поэтому, по свидетельству
современников, он
отправил к русским в Сибири шесть отдельных
посольств в
пе риод
с 1680 по 1693 г. (Olcott, 1987, р. 30). С
Другой стороны, в этот период царь Петр Великий
стремился
расширять торговлю России на Востоке.
Сообщается, что «восьмого сентября 1730 года Абулхайр, хан
Младшей орды (жуза), отправил императрице Анне
Иоанновне письмо с выражением готовности стать ее
подданным, приняв российское гражданство» (Olcott, 1987, р. 31;
Hayit, 1984). Но это сообщение не дает представления о
картине в целом. Как объясняет Олкотт, отношения с рус¬
скими строились на основе мирных договоров,
заключенных сначала с Младшим жузом 10 октября 1731 г., потом с
ханом Среднего жуза в 1740 г. и наконец с Аблай-ханом в
1742 г. Эти договоры были взаимовыгодными: русские
получали возможность расширить свою торговлю, а
казахи получали защиту со стороны Российской империи
и свободу пасти свои стада на более обширных
территориях.
Во второй половине XVIII в. ханом Среднего жуза была
предпринята последняя попытка воссоединить
народности казахских степей и вернуть трем ордам (жузам)
подобие их былого величия. Абулхайр распространил свою
власть на Младший жуз и часть Среднего жуза,
присоединил Башкирию, уже подчинившуюся русским с 1737 г., и
временно занял Хиву в 1740 г. (НатЫу; 1969, р. 147).
После смерти Абулхайра в 1749 г. его сын
Нур Али стал играть
ведущую роль,
но когда его преемник Аблай-хан (1711
1781) попытался присоединить
к своим владениям
Старший
жуз ,
он
столкнулся
с маньчжурскими правит елями
Китая. Согласно Олкотту, «Аблай-хан провозгласил себя
ханом около 1760 г. и отказался от
русского предл ожен ия
получить официальный пост в Оренбурге, оставить там
своего сына в качестве заложника
(аманата) и получать
ежегодную пенсию в обмен на
поддержку со стороны
России» (Olcott, 1987, р. 42). Когда императрица Екатерина
попыталась снискать его расположение, предложив ему
«грамоту, где он будет величаться ханом», он отказался ,
поскольку Екатерина не согласилась признать его ханом
в се х трех жузов.
И Аблай-хан, и ег о сын и
преемник Вали-
хан обращались за поддержкой к Китаю, однако после
смерти Аблай-хана в 1781 г. его сын оказался не в
сост оян ии
продолжить отцовскую игру. После смерти Вали в
1819 г. его вдова Айганым перешла на сторону России; в
результате ее сын Чингис и
внук Чокан Валиханов смогли
получить русское образование, а впоследствии оба были
приняты н а
им пе ра торс ку ю службу. Однако другой внук
Аблая, Кенесаси Касимов продолжал 10-летнюю борьбу
против России в 1837-1847 гг. Русские рассчитывали на
одну из ветвей рода Аблаев для усиления своего влияния в
казахских землях и, проводя политику под девизом
«разделяй и властвуй», успешно закрепили свою власть над
регионом, навсегда избавив его от китайского влияния (Ас-
фендиаров, 1935).
Продвижение России в казахские степи не только
привело к огромным политическим переменам во внутренних
отношениях между казахскими племенами и в их
отношениях с Россией, но также оказало мощное влияние на
традиционный пастушеско-кочевой уклад жизни казахского
народа. Перемены можно было наблюдать в экономике,
обществе, культуре, образовании, но прежде
всего в
этническом составе населения. Казахи не были полностью
кочевым
народом; они также жили на сельскохозяйственных
землях в
Семиречье и регионе Сырдарьи. С другой
стороны,
их
пастушеский способ хозяйствования требовал
427

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
обширных пастбищ, которые находились не в частном, а
в общинном владении.
Олкотт подробно анализирует перемены, связанные с
экспансией России, в
разделе под названием
«Экономические перемены в степи
при колониальном правлении».
Она отмечает, что
«русская политика землепользования привела
к
разрушению
кочевого уклада жизни большинства казахов. К 1917 г. около
17 млн. десятин земли было передано
в собственность почти
тр ем
миллионам
русских поселенцев (500 тыс. семей), а в
ведении Земельного фонда дополнительно находилось 20 млн.
десятин, предназначенных для будущих подворий. Так русские
поселения изменяли
образ жизни народов ст епи» .
(Olcott, 1987, pp. 89-90).
В административном отношении русские управляли
казахами
через
их
«султанов», центры власти
ко торы х
формально находились в Омске и Оренбурге. Однако эта
система стала
неэффективной, когда Россия
распространила свое влияние к
югу от р. Яксарт (Сырдарья) и
столкнулась с условиями управления установившихся монархий
в
Т]рансоксании (Мавераннахре). Поэтому в 1882 г . были
созданы два генерал-губернаторства: Степное -
с о штаб-
квартирой в Оренбурге и Туркестанское
-
со
штаб-квартирой в Ташкенте, помимо Тургайской и Уральской
областей на западе, которые находились в ведении Министерства
внутренних дел. Эта система просуществовала до 1917 г.
Продвижение России в казахские степи также вызвало
проблемы в сфере просвещения. Первоначально задача
заключалась в том, чтобы дать возможность учиться
новым русским поселенцам. Открытые школы были
иск лючи тель но
русскоязычными,
так что казахи
проявляли
к
ним мало
интереса, поэтому русские поощряли татар
приезжать и заниматься просвещением казахского народа.
В
результате татарское влияние усилилось,
и тогда
появ ился новы й пл ан асси миляции казахов
че рез обучение
русскому языку и культуре. Русификация стала целью и
частью
официальной политики.
Некоторые востоковеды
пытались использовать иную систему введения русских
учебных программ путем обучения учащихся на родном
языке
учителями местного происхождения.
Замысел
состоял в том, чтобы обучать казахов на их родном
языке и
одновременно
готовить их к возможной управленческой
работе. В результате были основаны школы в аулах, где
учили как казахскому,
так и
русскому языку. Оттуда
выпу скники могли уезжать в городские образовательные
учреждения более высокого уровня, вплоть до высших учебных
заведений.
ВОСТОЧНАЯ ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
И КИТАЙСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
После распада Монгольской империи развивавшиеся
политические события разделили монголов на два крыла:
восточное, в котором главенствовали племена группы хал-
ха и которое пыталось воссоединить монголов в этом
регионе, укрепляя расшатанные государственные структуры,
и западное крыло, включавшее ойратов и калмыков,
которые не только властвовали в Западной Монголии и
Джунгарии, но и совершали набеги в Западном направлении,
пытаясь захватить земли и власть у казахов. В Восточной
Монголии маньчжуры добились успеха в учреждении
своего протектората над землями народа халха (халхасцы,
или халха -
народ, составляющий основное население
Монголии.
-
Прим. ред.). В стремлении покончить с Ой-
ратским (Джунгарским) ханством императорская
маньчжурская династия Цин нанесла им окончательное
поражение в 1758 г.; последний ойратский хан Амур-Сана умер
в изгнании в русском городе Тобольске. Войска маньчжу¬
ров продвинулись в верховья р. Или, где основали
городок Кульджа в качестве военного форпоста. Ойратское
ханство было сокрушено, маньчжурские правители Китая
присоединили Джунгарию и территорию Таримского
бассейна вплоть до Памира, но ввиду русского продвижения
на Восток их западная граница оставалась плохо
определенной.
ПОКОРЕНИЕ ХАНСТВ
Кокандское ханство
Распространение власти России на землях Казахстана
привело ее к столкновению с Кокандским ханством,
расширявшимся в северном направлении. Это ханство
выросло на территории старой Ферганы
родной провинции
потомка
Тимура Бабура (основателя державы Великих
Моголов в Индии.
-
Прим.ред.), ранее входившей в состав
Джагатайского (Чагатайского) улуса, наследственного
владения монгольских ханов из рода Джагатая. Регион
отделился от Бухарского эмирата в ходе борьбы за
престолонаследие между правителями
из
узбекского племени минг,
и
представитель династии узбекских ханов Шейбанидов
по имени
Шахрук-бий около 1710 г. основал небольшое
независимое от
Бухарского эмирата владение с центром
в Коканде, заявившее о своих притязаниях на все земли по
берегам Сырдарьи и над провинцией Туркестан. В XIX в.
оно
расширилось
в
направлении городов Ура-Тюбе, Ход-
жент, Ош и Ташкент. Таким образом, с одной стороны они
столкнулись
с
бухарскими эмирами, а с другой
с
маньчжурскими правителями Китая. Считается, что в конце
XVIII в. китайцы якобы поддерживали Кокандское ханство
в е го со перн ичес тве с бухарским эмиратом.
Кокандские правители ханы Али м (правил в 1798-
1808 гг.)
и
Омар (1808-1821 гг.) совершали военные
походы против казахов и
контролировали караванный путь
до Кашгара. При хане Омаре в 1817 г. была построена
крепость Ак-Мечеть на р. Сырдарья, на границе с владениями
казахов. Его сын Мухаммед-Али (Мадаали, 1821-1842 гг.)
считается на иб ол ее в ид ны м монархом
этой династии. Он
одержал победу над китайцами, оказал поддержку Джахан-
гиру из Кашгара и обложил налогами
города Аксу, Турфан,
Кашгар, Янгишар, Яркенд и Хотан. В 1839 г. он
успешно
сражался с русскими
войсками и
отразил нападение
казаков, но
потерпел неудачу
в
борьбе с бухарским эмиром
Насруллой: в 1839 и 1841 -1842 г г.
Насрулла нанес Кокан-
дскому ханству значительные удары
и отнял
ряд
территорий,
в частности Ташкент и Ходжент, а в Коканд был
назнач ен
бухарский наместник. В 1842 г.
Мухаммед-Али был
казнен вместе с
двумя сыновьями.
Борьба за власть, разгоревшаяся между выходцами из
Коканда и Бухары, привела к разделу государства на
западную
и
восточную части.
Правитель Коканда Худояр-хан
(1845-1858
гг. и затем до 1875 г.; неоднократно свергался
с престола мятежными феодалами) пытался
противостоять российской экспансии. Когда в Коканде началось
восстание (Кокандское восстание 1873-1876 гг.), Худояр-хан
нашел убежище у бухарского эмира Музафаруддина,
который оказывал ему поддержку и тщетно пытался
восстановить его на кокандском троне.
Именно в это время
фактически был завершен раздел Кокандского ханства:
восточная часть отошла к кипчакам, а западная досталась
Худояр-хану с резиденцией в Самарканде. Когда русские
войска выдвинулись к Сырдарье, против них не могли быть
предприняты
никакие согласованные действия.
Русские войска наступали потрем направлениям: вдоль
Сырдарьи, из Семипалатинска и из Верного (ныне Алма-
Ата). В 1853 г. они заняли г. Ак-Мечеть, переименовали его
в Петровск (ныне Кзыл-Орда в Казахстане) и выдворили
местного правителя Якуб-бека. В
период с 1850 по 1854 г.
428

АЗИЯ
земли
к югу
от р. Или
-
Замбул, Чимкент и все территории,
нее занятые казахами, постепенно оккупировались и
еоеходили
под контроль России. Эмир Бухары
Музафаруддин, ПОкровитель Худояр-хана, был не в силах помочь
ему
как сам потерпел поражение от русских в 1866 г.,
поэтому
хан Худояр был окончательно свергнут в
результате Кокандского
восстания и бежал под защиту царского
правительства
{НатЫу, 1969, chs. 10 ,17-19; Grousset, 1991,
pp. 502 543)-
Тем временем Якуб-бек в 1867 г. основал собств енное
хан ство (Йеттишар в Во ст оч но м Туркестане.
-
Пром.ред)
в Кашгаре,
вытеснив китайцев. Его неожиданное усиление
было дерзким
вызовом как для русских,
так и для
китай ских правителей. Существовали подозрения, что он
поддерживает дружеские
отношения с эмиссарами
британской короны
и дает им возможность укреплять свое
дипломатическое влияние в Джунгарии и Семиречье. С целью
предотвратить подобное развитие событий, русские
войска в 1871 г. захватили Кульджу, но позднее, в 1877 г.
Якуб-
бек погиб в битве с китайцами. Его Кашгарское ханство
развалилось,
и Китай восстановил свое господство в этом
регионе. Удовлетворившись этим, русские вернули
Кульджу китайцам {Holdswortb, 1959, pp. 5-8;Pierce, I960,pp. 23-
29, 34-37).
Туркестанская область, основанная Рос си ей в
восточном Туркестане в 1865 г., простиралась от Аральского моря
до оз. Иссык-Куль. В 1867 г. было учреждено Туркестанское
генерал-губернаторство Российской империи во главе с
российским военачальником, инженер-генералом КП.
Кауфманом,
со столицей в Ташкенте. Когда вспыхнуло Ко-
кандское восстание против России и правления Худояр-
хана, русские войска, направленные для подавления
беспорядков, взяли Наманган и Андижан, а затем и Коканд.
В 1876 г. Кокандское ханство было упразднено
и вместо
него образована Ферганская область, вошедшая в состав
Туркестанского генерал-губернаторства. Британскому
влиянию в
регионе был положен конец. Китайцы
довольствовались своими владениями в
Джунгарии и Кашгаре, а
Россия распространила свои территориальные владения
далее к
югу до Памира.
Бухарский эмират
Бухарский эмират фактически охватывает историю
трех династий, последовавших за Тимуридами в Трансок-
сании
(или Мавераннахре, междуречье Амударьи и
Сырдарьи): Шейбанидов (1500-1599 гг.), Аштраханидов, или
Джанидов (1599-1785 гг.)
и Мангытов (1785-1920 гг.).
Россия поддерживала политические отношения с
Бухарой и в
предыдущие столетия (Vambery; 1990, pp. 379-
382). Старинный торговый путь через Центральную Азию
обеспечивал, хотя и
нерегулярное, сообщение между
русскими великими князьями и бухарскими эмирами.
Однако
первая российская дипломатическая миссия во главе
М.
Негри прибыла в Бухару лишь в 1820 г.
Дружественные
отношения с Бухарой могли бы
продолжаться,
если бы не
интересы Британии, которая попыталась распространить
свое влияние в эмирате, направив туда в 1832 г. своего
дипломатического посланника Александра Бернса. В качестве
ответной
меры русское правительство стало после 1834 г.
направлять своих посланников и попыталось заполучить
определенные концессии, но эмир
остался
непреклонен.
Ситуация не улучшилась даже после того как афганский
эмир Дост Мухаммед нашел убежище в Бухаре (1839 г.).
Британия распространила свое влияние вплоть до
Амударьи, а
царское правительство направило
научно-политическую миссию в Бухару в 1840 г. Россия не смогла
доб иться ж ел а ем ых концессий, так как агрессивная
поли тика
эмира Насруллы шла вр а зре з
с ее интересами. Сын Насрул-
лы
эмир Музафаруддин продолжал политику отца и ока¬
зывал давление на Кокандское ханство, разделенное на
восточный и западный регионы. Хотя эмир Музафаруддин
пыта лся
установить дипломатический контакт с Москвой,
он
поте рпел неудачу
ив1866г.был
вынужден
вести
военные действия против русских войск. После
первоначальной победы он потерпел поражение
на левом
берегу
Сырдарьи и смирился с присутствием России в этом регионе.
В ходе следующего этапа военных действий в 1867 г.
русскими войсками была захвачена крепость Енги-Курган, а
в
следующем году пал Самарканд. Вслед за этим
последовало наступление русских войск на Бухару. В 1868 г.
эми ру
пришлось подписать мирный договор, по которому
эмират был обязан выплатить контрибуцию и отдать Зераф-
шанскую долину вместе с Самаркандом. Кроме того,
Россия приобретала торговые концессии, включая право
свободной торговли в пределах эмирата, разрешение на
беспошлинный провоз товаров по его территории и,
наконец, ограничение тарифов на все импортируемые
в Россию
това ры до 2,5% от их номинальной стоимости {Allworth,
1990, pp. 103 -120). По сути, Бухарский эмират был
присоединен к России на правах вассального государства.
Хивинское ханство
Государство Хива, известное в
истории под названием
Хорезм, располагалось в нижнем течении р. Амударья
(древнее название
-
Оке). Оно было населено узбеками,
туркменами, каракалпаками, казахами, таджиками и
персами и вело торговлю в основном с Россией и другими
странами к западу.
В ходе междуусобной борьбы в 1763 г.
выдвинулся
Мухаммед Амин Инак (1792-1804 гг.), глава племени кунграт,
положивший начало новой хивинской династии
-
Кунг-
ратской. Он постоянно воевал с Бухарой и кочевниками-
туркменами. Его сын хан Мухаммед Рахим (1806-1825 гг.)
радушно встретил в Хиве шаха Махмуда, брата и
соперника афганского правителя шаха Замана, а сын Мухаммед
Рахима хан Аллах Кули (1825-1842 гг.) выдержал
столкновение с войсками генерала В.А . Перовского (военный
губернатор Оренбургской губернии и командир
Отдельного Оренбургского корпуса.
-
Прим. ред) в 1839 г. и
вынудил его отступить. Хивинцы взяли несколько русских
пленников, и до 1857 г. Хива оставалась непокоренной.
Лишь после того как КП. Кауфман стал
генерал-губернатором Туркестана, был принят план военного
Хивинского похода 1873 г.
Этому предшествовали детальные
рекогносцировочные работы в регионе. Наступление
развивалось с четырех сторон (из Ташкента, Оренбурга,
Мангышлака и Красноводска.
-
Прим. ред) под общим
командованием Кауфмана. Пустынные
кочевники-туркмены, которые были вассалами хивинского хана, оказали
отчаянное сопротивление русским войскам, но в 1873 г.
Хива все же была взята. Судьба правителя была решена по
международному соглашению между Россией и
Великобританией, согласно которому Хивинское ханство
признало себя
протекторатом России; оно сохранило
внутреннюю автономию, однако все земли по правому берегу
р. Амударьи отошли к России, которая также получала
торговые и
коммерческие уступки,
в соответствии с
которыми у русских купцов
появилось
право беспошлинного
провоза и
торговли
в Хивинском ханстве.
Кроме того, Россия
имела право контролировать внешнюю политику
Хивинского ханства и его внутреннюю административную
структуру.
За этим последовала кампания против туркменских
племен, закончившаяся их полным усмирением. Для
окружения оставшихся туркменских племен русские
войска наступали из Красноводска (ныне Туркменбаши) на
Каспийском
море, где в XVIII в. была основана
российска я
крепость.
После капитуляции Хи вы русск ие войска
429

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
продвинулись
на восток, чтобы
аннек сиро вать сос едние
территории.
Лишь после того как путь был открыт
средствами международной дипломатии, они начали
наступление на племена туркменов
и продолжали свои атаки с
1879 по 1881 г. Остатки туркменского племени акаль
укрылись в
крепости Геок-Тепе и
совершили несколько
отчаянных вылазок, завязав рукопашные схватки, но 12
января 1881 г. крепость пала. Позднее, в 1884 г., была взята
крепость Мерв, и весь этот
район был присоединен к
Закаспийской области. По
окончательному соглашению,
подписанному в июле 1887 г. Россией и
Великобританией, город Балх оставался в пределах Афганистана
(Сагое, 1967, pp. 81-86), но русские сохраняли господство
над туркменской территорией до внешних отрогов
хребта Копетдаг. К югу оттуда лежала территория Ирана.
В процессе российской экспансии в Центральной Азии
появ ила сь нова я
адми нистрати вная структура: в 1865 г .
было образовано Туркестанское генерал-губернаторство
со штаб-квартирой в Ташкенте. После упразднения Кокан-
дского ханства и подчинения Бухары и Хивы позиции
этого
генерал-губернаторства еще более укрепились. В
регионе, прилегающем
к
Каспийскому морю,
административное управление сначала находилось в
руках губернатора
Закаспийской области, но впоследствии оно отошло к
Туркестанскому губернаторству. Под юрисдикцию
Туркестанского генерал-губернаторства отошли также дв е
области на
те рритории Каза хст ана
-
Сырдарьинская и
Семиреченская.
Однако еще большие перемены произошли в сфере
просвещения. До прихода русских система образования
была основана на мусульманской традиции,
излагавшейся учащимся
меюпебов (начальных мусульманских школ)
и
медресе (школ, готовивших служителей культа и
учителей). Образовательную политику царской России на юге
можно
разделить
на два этапа: после присоединения
к аз ах ск их ст е пе й и после образования Туркестана.
Некоторые подробности организации образования на пер во м
этапе были изложены в ы ше .
В Туркестане, где обучение велось в традиционных
м ек теб ах и медресе, генерал-губернатором К.П.
Кауфманом была предпринята попытка учредить «смешанные
школы» под руководством Совета по вопросам
просвещения, с главным инспектором в Ташкенте. На следующей
стадии учреждались школы с преподаванием на родном и
русском языках, целью создания которых было
приведение традиционных школ в соответствие с русской
системой образования. Однако самые масштабные
перемены
наступили с учреждением реформированных мектебов
по
инициативе татарского просветителя Исмаила
Гаспринского. В результате,
«в
канун революции 1905 г.
мусульманское просвещение
стало более массовым и в то же
время старалось стать более
открытым для современного мира.
Эта попытка была наиболее
ощутимой в реформированных мектебах, но некоторые
признаки были видны и в
традиционных
школах».
(Carrere cVEncausse, 1963, Vol. 2, pp . 374-394)
Рост национального самосознания в Туркестане
после Младотурецкой революции 1908 г.
(названной по ее
руководителям
-
младотуркам, членам турецкой
организации «Единение и прогресс», возглавившей борьбу в
Османской империи против феодального абсолютизма.
-
Прим.ред.) сопровождался быстрым распространением
реформированных мектебов и выраженным
стремлением к распространению реформистских тенденций во всех
мусульманских школах. Это привело к подъему джадидиз-
ма (культурно-реформаторского, просветительского и
социально-политического движения мусульман в России
в конце XIX
-
начале XX в.
-
Прим. ред.)
ик
интелл ектуальному пробуждению Туркестана, связанному с пр ит ок ом
новых
современных идей (главным образом в результате
контактов с русским населением) и с экономичес кими
переменами, особенно с ростом производства хлопка и
проникновением российского капитализма. Этот
последний фактор, наряду с появлением новых средств связи и
современной железнодорожной системы, включая
строительство Транссибирской магистрали, совершенно
изменили социально-экономический уклад жизни в
Центральной Азии. Все
железнодорожные
ветки вели на запад, к
Москве и
другим городам европейской части России.
Структура экономики менялась по мере увеличения доли
производства
сельскохозяйственных культур, таких как
хлопок, в связи с
промышленным развитием России. В
области архитектуры новые тенденции просматривались
в
строительстве дворца Ситараи-Макх в Бухаре (Тивриков,
1982, pp. 67 -69), в котором можно видеть сочетание
западного стиля с традиционными формами. С другой
стороны, китайское влияние ощущается в г.
Джаркенте
(Панфилов), где мусульманская община в 1887 г. построила
мечеть (Dani et al., 1991, pp. 96 -97). Традиционный
архитектурный стиль сохранился
во
дворце Худояр-хана
(1871 г.)
в Коканде.
АФГАНИСТАН
Государство Афганистан (в виде независимого
государст ва
-
Дурранийской державы) было основано Ахмад-ха-
ном
(с 1747 г.
-
шах) из племени абдали (дуррани) в 1747 г.
после кончины его
сюзерена, иранского правителя Надир-
шаха Афшара (Ганковский, 1985, гл. 3),
в военных походах
которого Ахмад-хан участвовал. Именно Надир-шах
отделил территорию к западу от р. Инд от империи Великих
Моголов (Сагое, 1983, pp. 253-255), а также отобрал
регион Балха у бухарских эмиров. После смерти Надир-шаха
единое иранское государство развалилось, а его западная
часть, контролируемая афганскими подразделениями
армии Надир-шаха, стала независимой. Эти
подразд еления
находились под командованием нескольких ханов из
племени абдали, которые созвали джиргу (общее собрание)
в
Кандагаре и в октябре 1747 г.
избрали Ахмад-шаха,
молодого вождя из рода садозаев (племени попальзаев),
своим
верховным правителем. Он выбрал для себя
«скромный» титул Дур-и -Дурран («Жемчужина жемчужин»)
(Ганковский, 1985, с. 122), поэтому его династия и само племя
абдали стали называться Дуррани (Сагое, 1983, р. 256).
Пока Ахмад-шах Абдали был занят укреплен ием
молодого афганского государства, Великобритания расширяла
свое политическое
присут ствие
в Индии, а царская
Россия продвигалась
в
севе рную
часть
Центральной Азии. В
результате становление Афганистана происходило на
фоне долгой истории борьбы интересов России и
Великобритании, преследовавших собственные имперские
интересы.
Ахмад-шах начал с покорения крупных ханств, а затем
завоевал различные регионы, включая «несколько мелких
ханств к северу
от
Гиндукуша: Балх, Шибирган, Андхой,
Кундуз и Мейм ен е» (Ганковский, 1985, с .
123), Белуджистан,
Синд, Мултан, Лахор и Кашмир. Он утвердил пределы
своих владений в Сирхинде, за восточными пределами
современного Пакистана (Elphinstone, 1972). Кульминацией его
успехов стал 1761 г., когда он нанес сокрушительное
поражение маратхам в третьей битве при Панипате и
покончил с их мечтами о господстве над Северной
Индией. В то же время он открыл путь для британской
экспансии в Индию.
Ахмад-шах умер в 1773 г. в
возрасте 50 лет;
прее мником стал е го сын Тимур-шах, правивший до весны 1791 г.
Он перенес столицу из Кандагара в Кабул и сделал
Пешавар своей зимней столицей. Во времена правления его
сына и преемника шаха Замана (1793-1800 гг.) сикхский
430

АЗИЯ
п дар Ранджит
Сингх (правитель Пенджабского государ-
а в 1799-1839 гг.
-
Прим. ред.), предложивший свои ус-
ддя перемещения
тяжелой артиллерии за р. Джелам,
1799 г. получил
в
управление столицу Пенджаба г.
Лахор
\caroe 1983 РР- 265-266),
и с тех пор Пенджаб находился
за пределами афганского государства. После смерти шаха
Замана начались семейные раздоры между его детьми, чем
не замедлили
воспользоваться англичане.
Первую
британскую
миссию возглавлял Монстюарт Эльфинстон
(ElPhitistone, 19729, который в 1808 г.
выторговал у шаха
Шуджи благоприятные условия договора, направленного
против
возможного союза Наполеона с индийскими
правителями.
Семейные ссоры привели к династическим переменам,
и афганский трон перешел от племени попальзаи к
сардарам
из племени баракзаи (входившего в группу дуррани),
но англичане продолжали поддерживать своего
ставленника шаха Шуджу
из предыдущей династической ветви,
находившегося у
них на содержании в Пешаваре
-
городе, который стал пр едм е то м раздора между Ранджитом
Сингхом и афганскими сардарами. В конце концов
Афганистан утратил провинцию Пешавар, и афганская
территория стала лежать к
западу от
Хайберского прохода.
Однако могущественный правитель второй династии
афганский эмир Дост Мухаммед (1826-1863 гг.) сумел
противодействовать как сикхам, так и англичанам, и искал
помощи у Ирана и России.
Оренбургский военный
губернатор В.А Перовский послал в Афганистан миссию во
главе со своим адъютантом поручиком И.В . Виткевичем (по
просьбе Дост Мухаммеда) с открытым намерением
развивать торговлю между Афганистаном и Россией, но
российское присутствие в этой стране и династические распри
привели к первой Англо-афганской войне (1838-1842 гг.),
которая началась вторжением английских войск в Юго-
Западный Афганистан и закончилась политической
катастрофой для англичан.
Британский ставленник шах Шуд-
жа погиб, а Александр Бернс, игравший ведущую роль в
отношениях с
Афганистаном и Бухарой, был убит.
Однако англичанам удалось обратить это военное поражение
в
выгодную для них дипломатическую игру. Эмир Дост
Мухаммед сумел примириться с Великобританией и
получить от не е экономическую помощь, которую он
использовал для воссоединения Афганистана. Тем временем
англичане покончили с сикхским
государством,
положили конец независимости Синда и таким образом оказались
лицом к
л и цу с Афганистаном. Как указывает О. Кэроу
{Сагое, 1983, р. 346), англичане «переш ли через Инд и
за няли сь
обустройством границы в н о в о й
провинции на
территории Центральной Азии, не имевшей реального
сродства с Индией».
Реализация британских интересов во второй
половине XIX в. осложнилась после
смерти эмира Дост
Мухаммеда. В то время как англичане проводили политику
«близких
границ», стараясь держать под контролем патанские
(пуштунские) племена на их западной границе, преемник
Дост Мухаммеда, один из его сыновей, афганский эмир
Шер Али (правил в 1863-1865 и 1869-1878 гг.),
предпочитал
взаимодействовать с русской миссией в ущерб
Великобритании, что привело
ко
второй Англо-афганской
войне (1878-1880 гг.) .
Соперничество между Британией и Россией лежало в
основе многих новых событий. Россия стремилась видеть
Афганистан как нейтральное государство, а Британия
стремилась установить контроль над страной и
обезопасить
западную границу своей империи. Англичанам
удалось в полной
мере
воспользоваться династической
борьбой в Афганистане. Эмир Якуб-хан (1878-1880 гг.), сын и
преемник Али Шера, в 1879 г. заключил с
Великобританией Гандамакский договор, по условиям которого
Афганистан
превращался в зависимое государство. К английским
владениям отходили округа Сиби, Пишин, долина р. Кур-
рам и Хайберский проход, но другое соглашение между
Британией и Россией имело более важное значение. Как
указывает Ганковский, «в 1873 г.
царс ко е правительство
отказалось от своего прежнего проекта о нейтралитете
Афганистана и официально заверило Британию, что
рассматривает Афганистан находящимся «за пределами
сферы влияния России». По соглашению между Россией и
Великобританией р. Амударья была признана северной
границей Афганистана» (Ганковский, 1985, с. 153). Однако в
конце второй Англо-афганской войны и после смерти
Якуб-хана афганский трон занял его двоюродный брат
эмир Абдуррахман (1881 -1901 гг.), который провел более
десяти лет в Центральной Азии. Он и его сын
Хабибулла
продолжали править Афганистаном до 1919 г.
Эмир Абдуррахман, очень хор ошо
понимавший
интересы Великобритании в Индии и России в Центральной
Азии, с течением времени сумел привести
в
порядок
внутренние дела Афганистана, подавив оппозиционные силы
и восстановив единство страны. Другим его достижением
было определение
новых
границ государства,
сначала на
северо -запад е,
а потом по «линии Дюранда» (граница
между Афганистаном и британскими владениями в Индии) на
востоке. Англичане были удовлетворены его готовностью
к
сотрудничеству и согласием держать британского
агента в
Кабуле.
В то же время в Северной Индии англичанам удалось
сохранить контроль над долинами Гйлгит и Хунза,
районом г. Читрал, при этом Ваханский хребет удерживался
афганцами, и таким образом обеспечивалась необходимая
дистанция между британскими владениями в Индии и
владениями России на Памире. Впоследствии, при правлении
эмира Хабибуллы, Великобритания стала осуществлять так
называемую «перспективную политику»
и создала новую
сис тему упр авл ени я
«племе нными
территориями»
на
западной границе после основания новой Северо-Западной
пограничной провинции в Индии {Сагое, 1983, ch. 25). По
соглашению 1907 г.
эм ир Хабибулла закреплял свое
независимое положение в
Афганистане, а Великобритания и
Россия
договорились о разделе сфер влияния в Иране
{Dupree, 1973, ch. 19). Фактически во времена
этих
двух
афганских правителей
-
эмиров Абдуррахмана и
Хабибуллы
-
были заложены реальные основы национального
государства в Афганистане {Dupree, 1973, ch. 18).
Еще при эмире Шер Али были сделаны попытки
улучшить систему школьного образования и
усовершенствовать систему хозяйствования {Ганковский, 1985, с. 133
155). Но, по справедливому замечанию Дюпре, «правление
Абдуррахмана характеризовалось не только
установлением внешних границ и внутренним империализмом, но и
первыми
попытками
модер низац ии
страны»
{Dupree, 1973, р. 428) благодаря привлечению большого
количества иностранных специалистов,
способствовавших
техническому развитию Афганистана.
БИБЛИОГРАФИЯ
АСФЕНДИАРОВ С. 1935. История Казахстана. Алма-Ата и Москва.
Азиатская Россия. 1914. 3 тт. и атлас. Санкт-Петербург.
БАРТОЛЬД В. 1927. История культурной жизни Туркестана.
Ленинград.
БАСИН В.Ю . 1968 .0 сущностях и формах взаимоотношений
царской России и Казахстана в XVIII веке. Алма-Ата.
.
1969. Казахстан в системе внешней политики России в
первой половине XVIII века. В кн. Казахстан в XV-XVIII веках.
Алма-Ата.
ВЯТКИН М.П. 1947 . Батыр Срым. Москва.
.
1947. Очерки по истории Казахской ССР. Москва.
ГАНКОВСКИЙ Ю.В . 1985 (англ. пер). История Афганистана.
Москва.
РЫСКУЛОВ Т.Р 1929- Киргизстан. Москва.
431

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ТИВРИКОВ В. 1982. Бухара, Москва, с. 67 -69 .
ХАЛФИН НА 1956. Три русские миссии. Ташкент.
AKINER, S. 1983. Islamic Peoples of the Soviet Union, London, pp. 93-
102.
ALLWORTH, E. 1975 . Soviet Asia, Bibliographies. Praeger Publishers,
Westport CT.
.
1990. The Modem Uzbeks. Hoover Institution Press, Stanford, pp.
103-120 .
BACON, E. Central Asians under Russian Rule. Cornell University Press,
Ithaca NY.
BARTOLD, V. 1984. Kukum Khn\ In: Encyclopaedia oflslam. Brill, Leiden.
BURNES, A 1834. Travels into Bukhara. London.
CAROE, O. 1967. Soviet Empire. MacMillan, London, pp. 81 -86 .
.
1983. (reprint) ThePathans{1550B.C.to 1957). Oxford University
Press, Karachi.
CARRERE D ENCAUSSE, H. 1963. Tsarist Educational Policy in Turkestan,
1867-1917 . In: Central Asian Review, Vol. 2, pp. 374-394.
CHUKUBAYE, VAA 1957. The Social, Economic and Political Effects of
Russian Influence in Kirgizia (1855-1917) . In: CentralAsian Review,
Vol. 5, pp . 235-246.
COURANT, M. L'Asie Centrale auxXVIIe etXVIIIe siecles: empire kalmouk
ou
empire mantchou? Picard, Paris.
CURZON, G. N. 1889. Russia in Central Asia in 1889; and the Anglo
-
Russian Question. London.
DANI, A.H .; ASKAROV, AA; GUBIN, S.P. 1991. Rediscovery ofCivilizations
of Central Asia. Islamabad, pp. 96 -97.
DUPREE, L \91Ъ. Afghanistan. Princeton University Press.
ELPHINSTONE, M. 1972. An Account of the Kingdom ofCaubul. Oxford.
GRAHAM, S. 1916. Through Russian Central Asia. New York.
GROUSSET, R. 1991. The Empire ofthe Steppes (A History ofCentralAsia),
(English translation by Naomi Walford). Chapter 10. Rutgers
University Press, New Brunswick.
HAMBLY, G. (ed.) 1969. Central Asia, London, pp. 144-148.
HAYIT, B. 1984. Some reflections on the subject of Annexation of
Turkestani Kazakhstan by Russia . In: Central Asian Survey, Vol. 3,
No. 4, pp. 61-75.
HOLDSWORTH, M. 1959. TUrkestan in the Nineteenth Century.
HOWORTH, H.H. History of the Mongols. London
HUTTON, J. 1977. (Reprint) Central Asia from the Aryan to the Cossack.
London. Is' edn. 1875. London.
JOCHELSON, W. Peoples ofAsiatic Russia. American Museum of National
History, New York.
KARRYYEV, A; ROSBYAKAY, A. 1958. Turkmenistan 1868-1917 . In:
Central Asian Review, Vol. 6, pp. 12 -142.
KENNER, R.J. 1942. The Urge to the Sea. University of California Press.
KHAN, AR. 1900. The Life ofAbdur Rahman, Amir ofAfghanistan. Ed.
Sultan Mahomed Khan. London.
KHANOF M.; VENINKOF, V. 1865. The Russians in Central Asia. Trans.
John and Robert Michell. London.
KRAUSSE, A 1899. Russia in Asia (1858-99). London.
LANSDELL, H. 1885. Russian Central Asia. London/New York.
LENTZEFF, P.G .V . 1943. Siberia in the Seventeenth Century. California.
LLASHCHENKO, P. 1949. History ofthe National Economy ofRussia to the
1917 Revolution. New York.
MARVIN, C. 1880. The Eye-witnesses' Account of the Disastraus Russian
Campaign against the Akhal Tekke Turcomans. London.
.
1880. The Russians at Men) and Herat and theirpower ofinvading
India. London.
McKENZIE KERMIT, E. Chokhan Valikhanov: Kazakh Princeling and
Scholar . In: Central Asian Survey, Vol. 8, No. 3, pp. 1 -30 .
MITCHELL, J.; MITCHELL, R. 1865. (Translated from the Russian) The
Russians in Central Asian. London.
Official history of the Kazakh USSR. 1957. Kazakhstan on the Eve of its
Annexation to Russia, Vol. 1 .
OLCOTT, M.B. 1987. The Kazakhs. Hoover Institution Press. Stanford, p.
30.
PIERCE, R. A-1960. Russian Central Asia, 1867-1917. University of
California Press, Berkeley.
SARAY, M. 1984. Russo-Turkmen Relations upto 1874 . In: Central Asian
Survey, Vol. 3, No. 4, pp. 15-48.
SCHULER, E. 1876. TUrkestan. London.
SEMENOV. 1937. The Conquest ofScheria. Berlin.
SOKOL, E.D . 1954. The Revolt of 1916 in Russian CentralAsia. Baltimore.
STURLEY, D.M . 1964. A Short History of Russia. Longman, ch 4.
TREADGOLD, D.W. 1957. The Great Siberian Migration Government and
Peasant in Resettlementfrom Emancipation to the First World War.
Princeton.
VAMBERY, A 1990. History ofBukhara. Karachi, reprint, pp. 379-382.
WHEELER, G. 1964. The Modem History ofSoviet Central Asia. London.

13.2
ЮЖНАЯ АЗИЯ
Сумит Саркар
ВВЕДЕНИЕ
♦Долгий» XIX в. в Южной Азии, начиная с 1750-х гг. до
первой мировой войны, был ознаменован длительным
процессом
постепенного завоевания субконтинента
англичанами и настоящим расцветом их Британской
империи, последовавшим за подавлением восстания 1857 г., а
также началом современного антиколониального
национального движения, которое в конце концов привело к
полной несостоятельности империи. Поэтому
неудивительно, что Южная Азия стала и остается предметом
споров о природе современного западного империализма и
о его влиянии на незападные страны во всех его
разнообразных и взаимосвязанных социально-экономических,
политических и культурных аспектах.
При исследовании истории Южной Азии XIX в.
существовала довольно сильная и частично оправданная
тенденция рассматривать историю этого региона в рамках
противопоставления колониального и
антиколониального подходов. Однако в последние годы появились
признаки того, что историки наконец выходят из этих рамок.
Апологеты долгого британского господства были
склонны недвусмысленно идентифицировать экспансию
Английской Ост-Индской компании по всему субконтиненту
и последовавший за ней в 1858 г. британский
сюзеренитет с прогрессом и модернизацией. Подобные аргументы
еще более усиливались предположением о том, что
древняя история Южной Азии характерна сменявшими друг
друга периодами «восточного» деспотизма и анархии, а
также
отсутствием фундаментальных изменений в
регионе. Критики, придерживавшиеся антиколониальных
теорий, воодушевленные либо национализмом, либо
марксистским анализом империализма, либо же теориями
развития и слабого развития стран, были склонны разделять
предположение о полном разрушении стран с приходом
британского господства, но, естественно, имея в виду
совершенно иной смысл. Экономические последствия
британского господства в этом регионе подвергались
особенно резкой критике: подозрительная «утечка богатств» из
Индии в Британию; ликвидация процветавших в
доколониальные времена местных ремесел, например,
производства
хлопчатобумажных тканей, посредством
конкуренции с производством в английском графстве Ланкашир,
подкрепленной несправедливой государственной
политикой; непомерные налоги на землю; создание невыгодных
условий для сельскохозяйственной деятельности
крестьян; создание препятствий для местного индустриального
развития - всё это приводило к тому, что Южная Азия
оставалась бедным и отсталым регионом.
Националистская оценка культурных аспектов
западного влияния казалась более двусмысленной в
десятилетия реальной антиколониальной борьбы. Существовало
широко распространенное мнение о том, что британское
образование среднего класса колоний, преподносимое
колонистами как великое благодеяние, породило
«ренессанс», который в свое
время привел к современному
национализму. Культурный критицизм обычно
х ар ак териз ов ал ся не полным неприят ием, а акцентом на
частичную
неполную природу колониальной современности в
отношении ее
размаха и содержания. Современные мировые
изменения в оценке эпохи европейского господства,
теперь рассматривающие не политико-экономические, а
культурные его аспекты, привели, однако, к еще более
радикальной критике «колониальной теории», а также ее
«производных» среди образованных кругов колоний.
Подобный «постколониальный» критицизм временами
полностью отрицает теорию «западного модернизма»
(Chatterjee, 1986, 1994).
Размывание предположений о полном
доколониальном и колониальном разрушении началось с появлением
колониальной апологетики более защитительных форм,
которая делала упор на продолжавшийся застой или в
лучшем случае на «рост без развития», а не на разительные
улучшения или прогресс во времена британского
господства. Это были изменения, которые
считались
необходимыми, особенно после волны опустошительного голода в
последние годы XIX в. Постоянная и ужасающая бедность
среди большинства индийцев признавалась, однако ее
считали следствием «естественных» факторов, таких как
климат или демография, и/или структурным
последствием доколониальных времен.
Основное внимание теперь
уделялось пределам, а не разм аху
или
эффективности
британского господства. Последние версии аргументов
«преемственности», которые, например, достаточно широко
обсуждаются во многих томах «Кембриджской новой
истории Индии» {«New Cambridge History ofIndia series»),
имеют некоторые остаточные апологетические
черты.
И все
же
трудно отрицать
важный вклад, который эти теории
внесли в понимание сложной, богатой и многослойной
структуры истории региона.
Точно так же нельзя отрицать и некоторые важные
стороны старой критики с позиций национализма,
выдержавшей испытание временем, несмотря на всю ее незрелость
и
преувеличения. Эти стороны включают, например,
центральное положение колониальной Индии в структурах,
поддерживавших военное и эк оном ичес кое
превосходство
Британии в XIX в., а также все
увеличивавшийся
разрыв между развитием и процветанием Британии и
бедностью Индии на всем протяжении двухвекового
колониального господства.
Доходы, получаемые от земли и взимавшиеся с
крестьян Южной Азии, шли на содержание большой,
созданной по европейской модели британско-индийской армии,
участвовавшей в военных действиях во многих частях
мира:
в Китае, Юго-Восточной Азии, Африке, Западной
Азии и, в конце концов, в 1914-1918 гг. на полях битв во
Франции. Контроль над Южной Азией был также важен
для британского превосходства на море.
433

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Экономические выгоды для Британии могут
показаться более спорными, но и их все же нельзя
отрицать.
Заявления национали стов о прямой связи между взимаемой
данью или «утечками» богатства из Индии и
промышленной революцией в Британии нашли немногих
последователей, а основная масса британских денежных
инвестиций текла в колонии белых поселенцев, а не в
формальную империю
в Южной Азии. Как в эпоху колонизации,
так и сегодня идут дискуссии о том, что Британская
империя могла бы извлечь все
материальные выгоды и с
меньшими
потерями,
без формального завоевания и
установления своего прав лен ия
в Индии. И сейчас продолжаются
споры об особой важности экономических последствий
имперской экспансии, а также о степени сознательной
мотивации или
преднамеренности, которые
можно
различить за этим процессом.
И все же реальные
материальные
преимущества для Британии несомненны. Денежные
переводы из Индии в Британию, так называемые
«домашние
издержки», являлись косвенными
субсидиями в
британскую казну, а переводы средств, получаемых в виде
постоянного и
возраставшего дохода от индийского экспорта,
часто помогали стабилизировать неблагоприятный в
остальных отношениях
торговый баланс Великобритании.
Индия, бывшая в течение многих веков знаменитой
своим
хлопчатобумажным ремесленным производством,
стала источником дешевого сырья
и часто полурабского
контрактного труда, а также рынком сбыта изделий
британских мануфактур, в основном
ланкаширского
текстиля. Преобразования азиатской экономики в колониальных
условиях, выразившиеся в превращении крупных центров
производства и экспорта ремесленных товаров в простых
экспортеров сельскохозяйственного сырья, создали
основу того, что К Бейли определил как «эпохальный рост
различий в размерах доходов азиатов и европейцев». Таким
образом, завоевание Индии Английской Ост-Индской
компанией представляет собой «один из первых
и наиболее
поразительных примеров
зависимых экономических
отн ош ени й»
между Западом и не-Западом (Bayly; 1987, р. 2).
Значение подобной зависимости для огромного
большинства населения Южной Азии можно понять,
рассмотрев следующие
статистические данные. В 1900 г., приводя
доводы против обвинений националистов в том, что
посредством поборов англичане привели Индию на грань
нищеты, вице-король Индии маркиз Дж Н. Керзон
объявил, что доход индийцев на душу населения составил 30
рупий, или 2 ф.
ст. в год. Современные историки
оценивают
соответствующую цифру дохода британцев в тот год в
52 ф.
ст.
(Bagchi, 1972, р. 3). Столь резкий контраст не
может быть объяснен демографическим давлением, так как
прирост численности населения до 1921 г. был очень
низок: в период с 1871 по 1901 г. прирост составил всего 30
млн. чел., при этом официальная статистика говорит о
более 12 млн. чел ., умерших в этот же период от голода.
Средняя продолжительность жизни при рождении в 1870-е гг.
составляла 24,6 лет, в 1890-е гт. она снизилась до 23,8 лет
(Bhattacharya, 1989; Visaria, L. & P., 1983, p. 502). В конце
правления британцев (1947 г.)
в Индии доля грамотного
населения в
возрасте старше 10 лет составляла около 16%,
и это
неудивительно, так как затраты на образование
составляли ничтожные 0,2% от национального дохода в
XIX в.
(Dharma Kumar, 1983, p. 937).
Важные изменения в традиционных представлениях
об
исто рии
этого
периода должны рассматриваться
в
двух
основных аспектах. Выявление
границы ра зд ел а между
доколониальным и колониальным оказывается намного
более сложной и многообразной проблемой, чем это
казалось
ранее.
В настоящее время среди историков-иссле-
дователей средневековой Индии появляется
усиливающаяся тенденция (без сомнения, общемировая)
сосредоточивать основное внимание на пределах бюрократической
централизации во времена Великих Моголов, которые во
м но ги х отношениях действительно оказывались
«шахиншахами»
-
«царями царей», как они себя называли,
претендующими на верность со стороны многих слоев
промежуточных, полуавтономных князей и вождей, а не
абсолютистскими «восточными» деспотами, какими их
когда-то считали . Следовательно, «падение», или «упадок»
в XVIII в. мог не быть таким драматичным как для
загадочного сюзеренитета Моголов (признаваемого официально
даже Ост-Индской Компанией вплоть до 1857 г.),
так и для
правления Моголов на большей части субконтинента
почти до середины XIX в.
{Bayly, 1987). В настоящее время
особое значение придается не непрерывности,
приравниваемой к застою, а выходу процесса изменений за
границы доколониального-колониального периода. Бейли, в
частности, особое значение придавал роли
сверхмобильных групп посредников
-
семьям
переписчиков,
откупщикам, местному дворянству, купцам
и
банкирам, которые
одинаково выиграли и от могольской централизации,
иот
падения Могольской империи,
и часто
играли решающую
роль в обеспечении Ост-Индской компании займами,
знаниями и поддержкой в качестве «ненадежных
коллаборационистов в деле создания колониальной Индии» {Bayly,
1987, р. 4 и 1983; Marshall, 1987).
Подобные рассуждения могут опасно близко п од ве ст и
к
черте,
за
которой историки начинают приписывать
самим индийцам главную роль в собственном
покорении. Но
аргументы о непрерывности помогли сосредоточить
внимание на
проблемах изменения и многослойности и таким
образом порвать с тенденциями ра ссмо трен ия
коло ниа лизм а и
коло низи ров анны х
как
однородного целого.
Безусловно, интересы британцев в Индии всегда были
разнообразными, меняющимися и даже
противоречивыми; иначе быть не могло, так как
Британия, которая
покорила Индию и правила ею, в то же
время переживала
период великих изменений, важнейших во всей ее истории.
Внезапный доступ группы купцов к громадным
территориальным владениям и прибылям вызвал немалые
подозрения
и негодование среди правительственных
и
парламентских кругов Великобритании. Существовали
противоречия между верхушкой Ост-Индской компании и ее
акционерами по поводу частной
торговли;
со
сто роны
торговцев, посягавших на монополию Компании, и
свободных торговцев выдвигались требования установить
контроль над монопольной торговлей между Британией
и Индией. С течением
вре мен и
ко
всему этому добавилось
давление со стороны промышленников Ланкашира,
которые успешно добивались установления высоких пошлин
на ввоз индийских хлопчатобумажных изделий,
посредством
которых Компания освобождала от налогов
большую
часть своей прибыли и прибыли своих акционеров.
Таким образом, с помощью односторонней «свободной
торговли» Компания стремилась завоевать обширный
южно-азиатский рынок и наводнить его собственными
текстильными изделиями промышленного производства.
В результате, были приняты акты и хартии,
ограничивающие права Компании (в 1773,1813,1833 гг.), в соответствии
с которыми Компания сначала потеряла монопольные
права на торговлю Великобритании с Индией и Китаем, а
в 1833г.ее
торговая деятельность была запрещена.
В то же время более
ши ро к ие интересы
Великобритании в Индии и во всем незападном мире были также
разнообразны и непостоянны. Среди них можно найти «ори-
енталистский» научный интерес и восхищение древними
культурами; патерналистское очарование «простой»
крестьянской жизнью и деревенскими сообществами
соседствовало с фанатическим стремлением распространять
христианство среди «язычников» и утилитарной
тенденцией к проведению действенных реформ по
мо дер низ аци и {Stokes, 1959; Guha, 1963; Metcalf, 1997). Признаки
расового высокомери я
в столкновениях с
покоренными
народами,
вероятно,
никогда
не
исче завш ие,
стали,
434

АЗИЯ
несомненно,
интенсивнее после кровавого подавления
Индийского
восстания (восстания сипаев) 1857-1859 гг.
Расизм сам по себе нельзя рассматривать как
неизменное целое,
так как он принимал как культурные, так и
биологические формы. При проявлениях расизма первого
типа появлялось стремление распространять западные
образование
и просвещенность среди невежественных
♦цветных»; при второй форме утверждалось наличие
неисправимых расовых различий.
Анализ реагирования
и развития Южной Азии в
колониальную эпоху
явственно требует похожего, а может
бьггь, и большего разукрупнения
во времени, по регионам
и социальным пространствам. Установление
британского контроля
на субконтиненте
-
как прямого, так и
косвенного (через подчиненные «местные государства»)
проходило весьма разными темпами, в
разное время
и
при
разных
стечениях обстоятельств. Наиболее сильные
рывки произошли
в 1757-1765 гг.
(военные действия в
Бенгалии и Бихаре под командованием Роберта Клайва,
губернатора Бенгалии в 1757-1760 и 1764-1767 гг.); в 1792-
1805 гт. (под руководством Чарлза Корнуоллиса, который
занимал пост генерал-губернатора Индии в 1786 -1793 и
1805 гг., и особенно Ричарда Колли Уэлсли,
генерал-губернатора Индии в 1798-1805 гг.); в 1816-1826 гг.
(при
Хейстингсе и Амхерсте) и в 1848-1856 гг.
(при
генерал-губернаторе Индии Джеймсе Эндрю Дальхузи) (Fisher, 1993;
ch. 1). Разные периоды завоевания накладывали на уже
существовавшие региональные разнообразия значительную
определенность в коло ниальной
практике и порядке
управления. Особенно заметно это было в поселениях,
дававших доходы от земледелия.
Как и во всех
случаях, когда меньшинство
чужестранцев правит большинством населения, англичане должны
были приспосабливаться к существовавшим местным
властным структурам и местным
господствующим группам
-
князьям, землевладельцам, высшему крестьянскому слою,
купцам и банкирам, индийцам высших каст и
представителям
мусульманской образованной элиты. Однако
содержание этих отношений значительно различалось
в
зависимости от
периода
и
региона. Так, территория Бенгалии
отличалас ь
фактическим отсутствием княжеского
правления, устойчивым союзом колонизаторов с
землевладел ьцами и пода вл я ющ им эк он ом и че ск им господ ством
британских интересо в
-
большим, чем в регио нах, котор ые
были завоеваны позднее и
характеризовались
косвенным
контролем (например, внутренние территории округа
Бомбей). И, естественно, весь
аппарат
колониального
правления претерпел большие изменения, когда в 1858 г.
владения Ост-Индской компании перешли под прямое
управление британской Короны, а сама Комп ания бы ла
ликвидирована.
Наиболее значительными были, по-видимому,
различия в степени колониального
проникно вен ия
и влияния
на социальных уровнях.
В настоящее время историки,
занимающиеся социаль ным и проблемами и окружающей
средой, обращают внимание на продолжительные циклы,
в
которых колониальное присутствие было минимальным
или по
крайней мере не было решающим. Среди них
можно назвать повлекшие
серьезные последствия изменения
русел рек в Восточной Индии; волны эпидемий в стране;
неустойчивость границ между оседлыми крестьянами и
кочевыми
пастушескими племенами, а также плем енам и,
жившими
собирательством, и мно гие
другие аспекты
культурной и религиозной жизни, структуры семьи, рода и
касты. И если степень колониального проникновения была
различной, то не менее, а даже более различались
природа его влияния и реакции на него. Более жестокие виды
националистического захвата и почти полного
обнищания когда-то процветавшего и бесконфликтного народа,
а также неизбежного «естественного» поворота к
сопротивлению чужеземному правлению, очевидно, должны
были прекратиться. Разделение здесь проходило не
только между классами, но также между полами, кастами,
этносами и религиями. Многие из подчиненных групп
выступали против колониального строя,
и их объединение
оказалось
решающим для будущего падения империи и
установления демократических структур на большей
части
субконтинента. Но, принимая во внимание, в
част ности, ген дер ны е
и кастовые
различия, колониальные
структуры и политика
временами, казалось, требовали ресурсов
для некоторого улучшения или расширения мобильности
подчиненных, планов изменения общества, которое всегда
было неравным и угнетающим. Тенденция рассматривать
всё в истории Южной Азии Нового времени в единых и
однородных колониальных или националистических
рамках является невозможной и реакционной.
Период 1757-1858 гг.
С середины XVIII в. военная и
коммерческая
влас ть Ост-
Индской компании распространилась
в политическом
отношении на множество
государств,
возникших за
фасадом продолжавшегося формального правления Великих
Моголов. Среди них были независимые маратхские
княжества, государство сикхов и джатов в Пенджабе, которые
сформировались в результате антимогольских восстаний
местной знати и воинов-крестьян. В этих
государствах
временами проявлялись антииерархические тенденции в
религии,
но со временем
они стали социально более
консервативными. Брахманская традиционность заметно
обновилась, например,
во
время правления главного
министра (фактически наследственного правителя) Пешвы в
государстве маратхов (в г. Пуна). Во многих частях
субконтинента появлялись мелкие государства, управляемые вож-
дями-раджпутами (представители военной
касты-сословия), сверхмобильными воинами-крестьянами, которые
со временем превращались в землевладельцев, и
мусуль-
манами-авантюристами. Среди последних были такие
знаменитые личности как, например, Хайдар Али и его сын
Типу Султан
-
правители княжества Майсур, сделавшие его
территорию запретной для британцев в конце XVIII в. К
третьей категории относятся княжества Авадх (Ауд),
Хайдарабад и Бенгалия, правители которых отменили моголь-
ский принцип разделения
военной и государственной
властей и превратились в наследственных правителей.
Сегодня то впечатление анархии
и
упадка, которое
мы
получаем
от этой политической
путаницы, считают
преувеличенным. Сельскохозяйственный и торговый упадок
на одной территории мог быть уравновешен ростом на
другой. Децентрализация помогала местному дворянству,
служившему в могольской бюрократической системе на
постах с правом
их
передачи
по
наследству, приобрести
большую устойчивость на местах в качестве наследн ых
землевладельцев. Местный торговый и ростовщический
капитал
вы рос
во многих областях благодаря упрочению
связей внутри торгово-банковской системы и изъятию
излишков
у крестьян.
К середине XVIII в. большой
банковский дом Джагата Сетха в столице государства (навабства)
Бенгалия г.
Муршидабаде стал фактическим партнером
наваба, наместника провинции Могольской империи,
в
правлении Бенгалией, заменив, например, имперскую
дань выставлением счетов через
своих агентов в Дели.
Задолго до 1757 г.
европейские купцы внедрились в эти
сложные
структуры, став важным, хотя и далеко не
доминирующим звеном. В результате в Бенгалии Английская,
Французская и Голландская Ост-Индские компании
стали важнейшими покупателями высококачественного
хлопка и шелковых тканей для вывоза их в
Европу.
Взамен они должны были поставлять серебро в больших
количествах: дело в том, что Западная Европа до
промышленного
переворота
в текстильной промышленности не
435

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
мог ла
предложить каче ств енн ые тов ары дл я стран А зи и.
В то же время
охота
акционеров компаний за богатством
вдобавок к их дивидендам привела к расширению их
участия во
внутренней и ази ат ск ой торговле, результатом чего
в дальнейшем стало укрепление связей между
европейскими и индийскими купцами и финансистами.
Но аргументы сторонников пересмотра истории
Южной Азии XVIII в., по-видимому, распространились
значительно шире. На протяжении почти четверти тысячелетия
со времени прихода Васко да Гамы в 1498 г. европейское
присутствие и влияние на
субконтиненте оставались в
пределах прибрежных регионов, и влияние было лишь
коммерческим, не имеющим существенного
политического значения. Подобная ситуация была, вероятно,
обусловлена тем, что на протяжении большой части этих
веков основная часть внутренней территории
субконтинента находилась под контролем могущественной империи
Великих Моголов. Ослабление центральной власти в
1740-1750-х гг. сделало возможным и необходимым
создание армий и политических союзов между
европейскими торговыми компаниями. Эти
меры
ста ли
обязательными для защиты от вмешательств или вымогательств со
стороны местных правителей и даже в большей степени
-
из-за сильне йшего соп ернич ества м ежду самими
торговыми компаниями (приводившего, в частности, к
англофранцузским войнам в 1742-1748 и 1756-1763 гг.).
Упадок Могольской империи также дал Английской
Ост-Индской компании возможность эффективно решить
вечную проблему европейской торговли с Азией.
Расширявшееся прис воение доходов от земледелия у стра н ил о
необходимость покупать индийские товары за серебро,
привезенное из Европы, что явно противоречило
господствовавшим меркантилистским принципам.
В результате
не было случайностью, что попытки
бенгальского наваба Сирадж уд-Даула предотвратить
намерения Компании укрепить
свой торговый центр в Калькутте
стали начальным звеном в последовательности событий,
которые в конечном итоге привели к тому, что британцы
фактически стали правителями Бенгалии. В течение
восьми лет после битвы при Плесси (1757 г.) Английская Ост-
Индская компания путем объединения влиятельных групп,
которые прежнему навабу удавалось отстранить,
-
анг личан
(во главе с Клайвом), высокопоставленных
чиновников, ведущих землевладельцев, ростовщиков
и
купц ов,
представленных домом Джагата Сетха,
-
получила от мо-
гольского императора право на дивани (право сбора
земельного налога с населения) на всей территории
Бенгалии. Теперь товары, вывозимые из Бенгалии, можно было
приобретать на деньги от налогов, взятых с нее же: этот
процесс позднее был назван «утечкой богатства».
Политический контроль позволил акционерам Компании
накопить огромные состояния в виде «подарков» при
свержении и назначении навабов (четыре раза за десятилетие
-
1757,1760,1763,1765 гг.), при монополии на прибыльные
направления внутренней торговли, при расширении
контроля над азиатской морской торговлей и судоходством.
Порой кажется, что подобное прямое давление и
экспансия были следствием скорее частных интересов
британцев, чем экономических нужд метрополии или даже
осознанных
решений самой Компании.
Территориальная экспансия Компании за
пределы
Бенгалии происходила поэтапно
-
друг друга сменяли
периоды агрессии и относительного бездействия. По
мнению
руководства Компании в Лондоне
-
сначала совета
директоров,
а затем, с 1784 г.
(в соответствии с Индийским
биллем английского парламента.
-
Прим. ред.),
Контрольного совета, назначаемого королем,
-
экспансия
может быть в конечном счете прибыльной, но должна быть
краткосрочной стратегией из-за отвлечения
средств,
полученных
от индийских доходов, из коммерческой
сферы на военные нужды. Непосредственными побуждения¬
ми к экспансии, таким
образом, часто были политические
и военные
аргум ен ты , а не эконо мические, прежде все го
воспринимавшиеся как угроза действия европейских
соперников (Франции во вр ем я револ юции
и войн
Наполеона, царской России начиная с 1840 г.), а также признаки
того, что тот или иной индийский штат может стать
непозволительно сильным, приспособясь к западным
военным и
меркантилистским технологиям (это касалось,
например, княжества Майсур при Типу Султане в 1790-х гг .) .
Поэтому неслучайно решающим периодом экспансии
были 1798-1805 гг., при Ричарде Колли Уэлсли (кстати,
брате герцога Веллингтона, знаменитого героя Ватерлоо),
когда произошла окончательная ликвидация княжества
Майсур и были получены большие выгоды за счет
государства маратхов, которое потеряло независимость в 1818 г.
Другой период значительного усилен ия эк сп ан си и
охватывает 1840-1850-е гг ., прежде
всего
при
генерал-губернаторе Дальхузи, когда возникла необходимость
укрепления северо-восточных рубежей ввиду возможной угрозы
России; при этом были захвачены Синд, Пенджаб и
остатки княжеств Авадх (Ауд). Тогда же был предпринят
разрушительный поход в Афганистан.
Конечно, временами проявлялись и экономические
причины экспансии. Так, детальное исследование
выявило важность частных торговых интересов Бомбея в
экспорте перца из Малабара и хлопка-сырца из Махараштры
при распространении английского контроля за пределы
княжества Майсур и княжеств
маратхов между 1792 и
1805 гг.2 (Nightingale, р. 1970). Совершенно ясно, что
политику «разделяй и властвуй» Ост-Индской компании было
трудно поддерживать
своими силами во всех случаях,
поэтому в большой части страны широко применялись
«субсидиарные договоры». Такие договоры Компания
заключала с правителями индийских княжеств; в соответствии
с
договорами князья должны были, в частности, помогать
Компании
вооруженными силами, а Компания
гарантировала защиту границ княжеств и для этого размещала в них
свои войска, на содержание которых князья,
становившиеся вассальными союзниками, выделяли субсидии.
Невыполнение тяжелых денежных обязательств по
содержанию этих войск вело к частичной или полной аннексии
княжества. В то же время постоянно повышались ставки
земельного налога-ренты, однако аппарат управления
княжеств оставался без средств, после чего жалобы
представителей Компании на «плохое управление» приводили к
полному контролю за управлением. Доходы, получаемые
от полностью подконтрольных территорий или от
зависимых княжеств, в конечном счете шли на
коммерческие
инвестиции Компании, ее военные и административные
нужды, а также переводились на счета в Великобритании.
Британская экспансия, осуществлявшаяся разными
способами в различные периоды, привела
к значительным
различиям в степени и сущности колониального влияния
на индийскую экономику
и общество. Что касается
местной торговли
и производства, то старая
националистическая модель почти полного их подчинения и
последующего упадка по-прежнему подходит для объяснения
положения на территориях, где колониальное господство
установилось довольно рано (а потому было длительным);
прежде всего это касается Бенгалии. Но даже там в конце
XVIII -
начале XIX в. был начальный
период, когда для
успешного развития европейской торговли требовалось
определенное выгодное для обеих сторон сотрудничество
с местными купцами. Некоторые из этих купцов
им ели
возможность стать сказочно богатыми и даже
становились, как Д. Тагор, передовыми предпринимателями.
Однако впоследствии предпринимательство
в Бенгалии
быстро пришло
в
упадок из-за того, что Калькутта стала
крупнейшим
оплот ом
британского капитала, который
контролировал большую часть морского судоходства
и
торговли, установил контроль над организованным де¬
436

АЗИЯ
нежным рынком посредством таких учреждений, как Банк
Бенгалии (основан
в 1808 г., с полностью «белым »
правлением) и получал баснословные прибыли.
Что касается традиционного ремесленного
производства, то первоначальное расширение экспорта
хлопчатобумажных
и шелковых тка не й
-
главного источника
денежных доходов
Компании
-
после 1757 г.
сопровождалось жесткими формами монополистского контроля над
ремесленниками.
О степени «деиндустриализации»,
последовавшей за увеличением притока готовых
промышленных товаров
из Ланкашира, много спорят,
но всё же самой
достоверной гипотезой остается значительный упадок
ручного прядения
и ткачества, а также неодинаковый, но
широко распространенный спад ремесленного
производства в других отраслях.
Местный торговый и ростовщический капитал выжил
и даже процветал, но в основном как зависимый агент
британских экспортно-импортных фирм или поставщик
займов для крестьян и ремесленников. Этот капитал,
особенно в Восточной Индии, начиная с 1850 г. и до первой
мировой войны, стал особенно явно зависимым от того, что
А. Ба гч и (Bagchi, 1972, Ch. 6) назвал коллективной
европейской «почти монополией» над командными высотами
деловой жизни.
Подобное господство развивалось достаточно долго и
оставалось не вполне завершенным
в
регионах с
медленным и неровным
политическим
проникновением, таких
как верховья долины Ганга. Именно эти
территории дали
повод для недавнего возникновения аргументов
к
пересмотру ключевой роли индийского коллаборационизма и
продолжавшейся и даже расширявшейся местной деловой
активности на
протяжении
значительной части
правле ния
Компании. В конечном итоге наиболее важной была
ситуация,
сложившаяся в
регионе
Бомбея. Там мес тные
купцы контролировали судоходство
и внешнюю торговлю, а
значительная часть
опиума
и
хлопка-сырца,
став ших
главны ми
экспортными товарами, выращивалась
на
территориях, которые находились под управлением князей, а не
под прямым британским контролем. Именно здесь
зародился индийский промышленный капитализм с его
хлопкопрядильными фабриками в Бомбее, а затем, во
второй
половине XIX в.
-
в Ахмадабаде.
Аграрная политика во времена Компании была
обусловлена часто противоречивыми потребностями
увеличивать доходы и
строить доброжелательные отношения с
гл авен ство вавш ими
группами местного сельского
населения для обеспечения политической стабильности. Еще
одним переменным фактором были значительные
различия в существовавших структурах земельных отношений
в
разных регионах. В Бенгалии за
первыми
попытками
извлечь как можно больше доходов путем создания
недолговечных доходных ферм (эта политика лишь усилила
опустошительный голод 1770 г.) последовало введение
генерал-губернатором Индии Чарлзом Корнуоллисом в
1793 г. закона о постоянном
заминдари
-
земельно-налоговой системе, заключавшейся в утверждении
в
правах
наследственных земельных владельцев верхней
прослойки класса феодалов, сборщиков феодальной
ренты-налога
-
заминдаров. Заминдары должны были в будущем
развиться в лояльный и предприимчивый класс дворянства
британского типа путем закрепления их доходов в виде
фиксированного раз и навсегда налога с земли, которой
они владели на основе наследственного права.
Этот закон
фактически давал заминдарам свободу действий при
взимании налогов с крестьян и в общем позволял путем
«магического прикосновения частной собственности»
привести в действие «принцип продуктивности».
После начального периода многих передач земельных
владений из-за новых жестких правил немедленной их
продажи, если налог выплачивался не точно в срок,
система начала способствовать расширению верноподданиче-
ства по отношению к колониальным властям среди
землевладельцев Бенгалии. Но «принцип продуктивности» не
сработал, так как свобода действий в отношении
крестьян
(которые практически не были защищены от
непомерно высоких налогов, а
принцип лишения собст венности
распространился
на
некоторых владельцев земли только
с конца 1850-х гг.)
позволяла
заминдарам богатеть на
постоянно
растущей разнице между доходами и рентой, не
прикладывая при этом особых предпринимательских
усилий. Эта разница также позволила заминдарам
предоставлять
право сбора части налога субарендаторам. Последние,
в свою
очередь, передавали его более мелким
субарендаторам и тд. В результате создания и поддержания такого
сложного механизма англичане полу ч ил и
в Индии
достаточно про чную соц иал ьну ю опору
в виде колониального
«среднего класса», состоявшего из мелкого
дворя нст ва,
имевшего возможность также
получать современное
образование и профессии. Эта прослойка впоследствии
сыграла видную роль в культурной жизни и
национально-освободительном движении в конце колониального периода.
За пределами Восточной Индии различия сельских
условий
и сдвиги ко всё более явным антифеодальным
отношениям в
пром ышле нно развивавшейся Англии
привели к образованию поселений с непостоянными
источниками доходов из высшего слоя крестьянства
-
индивидуальных или с коллективами преобладавшей касты
поселений сельских жителей. Возможность сдавать свою землю
в
субаренду означала, однако, что система крупного
землевладения сохранялась или появлялась также в регионах,
где не было поселений заминдаров. Другой важной и
широко распространенной особенностью колониальных
аграрных структур была консолидация прав наследуемой и
отчуждаемой частной собственности на землю (на
практике это обычно означало, что задолжавшие крестьяне
отдавали свою землю ростовщикам-торговцам или более
крупным землевладельцам) и расширение площади
обрабатываемых земель за счет лесов и
пригодных для
обработки пустошей. Колониальные власти активно боролись
против мигрирующих скотоводов, собирателей и кочевых
земледельцев, так как эти
группы препятствовали
контролю и
вряд
ли
представляли собой стабильные рынки для
сбыта товаров из метрополии. Утверждалось даже, что на
многих территориях британское правление помогло
фактически создать «традиционную» Индию
«установившегося пахотного земледелия, кастовой системы и
специалистов сельскохозяйственного
производства «вместо» чуждой
старой Индии лесов и кочевников» (Bayly, 1987, р. 144). В
конце XIX в .
некоторые из этих кочевых групп были даже
официально заклеймены как «преступные племена».
Аграрное законодательство, как и изменения в законах,
регулирующих хозяйственные операции в середине века,
были тем самым в целом основаны на допущениях о
рыночной свободе и индивидуальных правах. Однако
однозначного стремления к буржуазной модернизации в
колониальных законах не было. Действительно, в
уголовное
право были включены позиции, утверждавшие
современное европейское понятие суверенитета в виде
утверждения
государственной монополии на узаконенное
примен ение силы одинак ово ко всем
юридически
равноправным субъектам. Недавние исследования, однако, выявили
многочисленные противоречия в колониальном
уголовном праве и ограничениях, принимавшихся для
приспособления его к существовавшим иерархическим подходам
по
гендерному и кастовому признаку. Что касается
«личного», или «семейного» права, то в 1770-х гг. первый
генерал-губернатор Индии Уоррен Хейстингс заложил его
основной принцип: «наследование, браки, касты и другие
религиозные проявления» должны осуществляться в
соответствии с индуистскими или исламскими священными
текстами и после консультации с брахманами-жяндшпя-
ми (учеными или высокообразованными людьми) или
437

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
щсупылжъмтл-улемсти (богословами и законоведами),
другими словами, отдельно для двух больших религиозных
сообществ. Внешне это напоминало продолжение
традиции моголов, но могольские суды никогда не пытались
проникнуть в более низкие слои общества, как это
сделали британцы, установив некоторую систематизированную
иерархию апелляционной компетенции. В результате
споры должны были решаться на местном или сельском
уровне в соответствии с разнообразными привычными
нормами, которые имели мало общего с записанными в
священных текстах принципами.
«Личное» колониальное право помогло сделать
влияние брахманов и улемов на общество более
централизованным, текстуально определенным и, по-видимому,
значительно усилить его. При обсуждениях социальной
реформы учитывались различные интерпретации текстов,
считавшихся священными3. Эти обсуждения по
необходимости велись разделенными религиозными путями и
помогли
создать
базы
для
от част и
раздельных
мусульманских и индуистских общественных сфер, тем
самым
существенно способствовав тому, что англичане
в Индии в XX в. назвали
«коммунализмом» (Datta, 1999,
ch. 3). В то же время рассуждения о равноправии и
гражданстве широко распространились в западных
обществах и достигли субконтинента, таким образом
создав
возможности
альтернативного
развития
потенциально светских и демократических обществ4.
Для эффективного управления колониями
требовалось постоянно накапливать то, что потом стало
называться в более
широк ом смысле «колониальным з н ан и е м» . Эт от
проце сс
по вполне понятным
причин ам
начался со
сбора
сведений о местных традициях
в части доходов и
права, а
затем
быстро распространился на изуч ени е
местностей
(без чего невозможно обойтись
при завоеваниях)
методами картографии и географии, на борьбу с
неизвестными болезнями, которые поражали европейцев после
лечения
«тропическими лекарствами», на ботанические и
геологические
изучения для осв оен ия сельс кохо зяйст венн ых
и
минеральных ресурсов, на освоение
про шлого Индии
методами археологии и истории,
и это
-
лишь сам ые
наг ляд ны е направления исследований. Интеллектуальная
любознательность по отношению к неизученному
субконтиненту, неожиданно открывшемуся взорам европейцев,
и необходимость для завоевателей знать всё о колонии
стали причиной развития этих научных дисциплин.
Изучение некоторых положений колониального
знания, в последние годы чрезвычайно распространившееся
под влиянием книги Э. Сэда«Ориентализм», грозило
временами стать областью, особенно открытой для
упрощений. Сейчас всё шире признается,
что
рассуждения
и
трактаты о колониях никогда не были
однородными,
так как
были полностью навязаны и структурированы в
соответствии со
стереотипами западного знания,
конструировавшего Восток как «своё другое». Всё «другое» могло быть
многочисленным и изменчивым и включать, например,
подчиненные по классовому или гендерному признаку
группы в са мой Британии5. Ценности, привнесенные
новыми
правителями, были чрезвычайно разнообразными
и
подверженными радикальным изменениям. Так, ставя
иногда знак равенства между западным культурным
влиянием и «разумностью Просвещения», исследователи
склонны забывать, что в решающий период завоевания
Индии британские правящие круги, занятые в тяжелых
войнах с революционной и наполеоновской Францией,
зам етно склон ялись к
антипросвещению.
Также и христианская миссионерская деятельность не
может быть представлена как единообразный инструмент
колониализма. Она изначально не одобрялась
Ост-Индской компанией, и несмотря на близкие связи с органами
управления к середине века и значительное
религиознокультурное высокомерие и тупость, всё же остается много
свидетельств о случавшихся время от времени
напряженностей в отношениях миссионеров с другими
англичанами в Индии. (Ярким примером было осуждение
миссионерами жестокостей, совершаемых белыми владельцами
плантаций индиго по отношению к крестьянам Бенгалии,
за что священник Лонг был даже в I860 г. посажен в
тюрьму по обвинению в клевете, а позже увековечен
в
широко
известной бенгальской песенке). Недавние крупные
исследования подчеркивают, что кроме различных ввезенных
западных знаний огромную роль в расширении
колониального знания, особенно на ранних стадиях, сыграли
вклад местных, дававших их информацию носителей
языка и уже существовавшие сети для передачи сообщений.
Посредством этой информации, распространявшейся в
основном
привилегированными группами
образованного населения, индийцами высших каст или мусульманской
элитой, колониальное господство способствовало
укреплению ранее существовавших местных форм религиозной
и
культурной иерархии (Bayly, 1996).
«Западное», или «английское», образование было,
естественно, наиболее явным средством становления
колониального знания как инструмента контроля и господства.
Несомненным было
стремление применять различные
методы для этого: от сотрудничества «ориенталистов» с
брахманами и улемами, знавшими санскрит и персидский
язык, до настойчивых требований специалистов по
английскому языку создать чисто английскую обучающую
среду в 1830-х гг ., но до воплощения этого
стремления
в
жизнь было еще далеко. Представители нового «среднего
класса», получившие
англи йское образование, которые, по
мнению английского
историка Томаса Б. Маколея,
высказанному в 1835 г., должны были стать «белыми» по
своему
мышлению и
культуре
и таким
образом превратиться в
надежный оплот колониального режима,
к
концу века
стали основными носителями антиколониальной
национально-освободительной идеологии и участниками
организованных политических движений.
И, как часто случается, вопрос о сложном и
разнотипном
процессе присвоения становится намного более
важным, чем истоки и побуждения, приведшие к нему. Низкие
финансовые затраты и уровень грамотности, о которых
упоминалось выше, показывают, что образование было
мало связано с
контролем над крестьянскими массами.
Несмотря на то, что
огромное
внимание в
исто рии
культуры уделялось влиянию английск ого образования,
которое то превозносили, то десятилетиями осуждали,
бесспорно, ввоз печатной прессы в колонии имел для их
развития намного более значимое и повлекшее за собой
большие последствия значение. Как и в Европе Нового
времени, за этим последовало быстрое развитие местной
прозаической литературы на многих языках Индии (так как
для печатных машин с наборными литерами нужны
гораздо широкие рынки, чем для рукописной культуры),
которое стимулировало и впечатляющее развитие культуры, и
формирование новых видов общественной деятельности.
Эти обстоятельства выявили многие противоречия в
ранних колониальных структурах и политике.
Некоторые
из этих
противоречий проявились во время
экономической депрессии
в большинстве частей Индии,
находившихся под управлением Ост-Индской компании, в
период с
середины 1820-х до 1840-х гг ., когда, например, цены
в
округе Мадрас в 1840-1845 гг. упали до 50,8% от уровня
1816-1825 гг .
Стремление к получению максимально
возможных доходов, подпитываемое военными и
политичес кими
потребностями Компании, стало препятствовать
расширению рынков для британских промышленных
товаров и развитию экспорта сельскохозяйственного сырья,
так как часто накладывало невыносимое бремя на
крес тьянст во. Цены на сельскохозяйственную продукцию
падали из-за
потребности в высоких доходах, которые
британцы всегда взимали наличными деньгами, таким образом
438

АЗИЯ
подталкивая крестьян к тому,
что те были
вынуждены
продавать продукцию
в таких объемах, которые приводили к
их переизбытку.
Платежеспособный спрос еще более
снизился из-за разрушения
многих индийских придворных
элит, а также из-за политики
сокращения расходов,
проводимой Компанией с конца 1820-х гг. после лет тяжелых
военных расходов.
То, явление, которое потом описывалось как «кризис
североиндийской политической экономики», было
доведено до крайности в результате двух больших голодных
периодов
-
в 1833-1834 гг. и в 1837-1838 гг.
(Bayly, 1983,
ch. 7). В конце 1840-х гг . появились признаки
восстановления и определенной стабилизации экономики, с
тенденцией к некоторому снижению налогового бремени и с
политикой генерал-губернатора Джеймса Э. Дальхузи в
сфере дорожного строительства, постройки железных
дорог и проведения работ по осушению земель. Но другие
аспекты его политики «модернизации»,
в частности,
беспощадное расширение правления англичан,
проявлявшееся в прямом подчинении британской Короне нескольких
кн яж ес тв (Сатару, Джханси и Нагпур) согласно так
называемой «доктрине выморочных владений»6 и
присоединение княжества Ауд (Авадх) в 1856 г.
привели
к
крупному
антибританскому вооруженному восстанию 1857-1859 гг.
В настоящее время общепринятым фактом является то,
что активное сопротивление или восстание, которые в
одной из первых работ на эту тему, вышедшей примерно
50 лет назад, были названы «гражданскими
неповиновениями» (Chaudhuri, 1953), являлись неотъемлемой чертой
первого века британского правления. Некоторые
восстания были значительно более грозными, чем довольно
неуверенное сопротивление экспансии Ост-Индской
компании со стороны большинства индийских правителей.
Наибольшее беспокойство доставляли «племенные»
территории, названные так впоследствии, на которых
происходили крупные восстания; из очень большого их числа
можно
указать, например, восстания колсов 1831 г. и сан-
талов 1855 г. На этих
территориях лесные ресурсы,
использовавшиеся племенами собирателей и кочевых
земледельцев, подвергались разрушению из-за наступления
оседлого земледелия и попыток англичан
присвоить дары леса
для «научного», фактически
-
коммерческого
использования. Кроме того, регионы проживания племен
становились центрами набора на контрактной основе, часто
обманными методами, местных жителей для работы на
плантациях европейцев в Ассаме и в
других британских
колониях. Помимо того, на этих территориях кастовая
иерархическая структура проявлялась сравнительно
слабо, что, возможно, способствовало большему единству и
во инст вен ност и племен.
В более оседлых или развитых регионах тяжелое
налоговое бремя, наложенное Компанией, вызывало
сопротивление местных сельских сообществ под руководством
их
«традиционных» заминдаров или мелких правителей,
которые временами ввязывались в сильные конфликты с
нуворишами-землевладельцами, сколотившими состояние
на
коммерциализации или отчужденной в собственность
земле. Были также отдельные примеры сопротивления
городского населения в связи с налогами или торговыми
ограничениями (например, протест в Бенаресе (Варанаси)
против налогов на дома в 1810-1811 гг.), а также
конфликты
между крестьянами и землевладельцами из-за арендной
платы. Однако эти примеры были не столь заметны, как
впоследствии, так как пока государство оставалось
основным сборщиком сельскохозяйственных излишков.
Многие разрозненные очаги сопротивления быстро
соединились в 1857 г. вслед за мятежом большой части
бенгальской армии, которая была главным инструментом
Ост-Индской компании в покорении Индии. В основном
эта английская колониальная армия состояла из наемных
солдат (сипаев) из мелких землевладельцев высших каст
и крестьян из региона Бенарес-Ауд (Авадх), многие из
которых потеряли свои земли при новых, более жестко
направленных на извлечение максимальной прибыли
порядках; эти сипаи были возмущены некоторыми
военными порядками, которые оскорбляли их кастовые и
религиозные верования. Несколько месяцев казалось, что
англичане вскоре будут изгнаны из верховьев долины
Ганга; в руки повстанцев перешли Дели и Канпур, Лакхнау был
осажден, кроме того, в Ауде и западной части Бихара
вспыхнули массовые выступления крестьян в поддержку
восставших сипаев. Однако весьма дифференцированная
природа раннего колониального влияния была такова, что
наряду с теми, кто потерял свои земли, было и довольно
много лиц, получавших экономическую выгоду,
пользовавшихся благодеяниями. Так, новая интеллигенция Бенгалии,
получившая западное образование, в конфликт не
вступала, как и Пенджаб, который совсем недавно был завоеван
этой же армией. Другими лояльными группами были
большинство торговцев и ростовщиков, а также «новые
магнаты», получавшие выгоды благодаря Компании, покупая
земли у мелкого дворянства и крестьян, которые не могли
выстоять под давлением усилившейся коммерциализации.
Поэтому Индийское восстание (восстание сипаев) стало
в некотором отношении «явлением захолустных районов»
(Bayly; 1987, р. 193 и др.). Но все же очень часто грань
между мятежом и лояльностью была размыта, определялась
местными
условиями и противоречила социальному
делению. В то
вр емя
как
некоторые
значимые князья
становились (или были назначены) вождями восставших, как,
например, Бахадур-шах, последний могольский
император, Нана Сахиб, рани Лакшми-Баи (вдова князя Джанси),
мно гие другие (правитель Хайдерабада, князья, входившие
в
Маратхскую конфедерацию раджпутов, сикхи
Пенджаба) оставались на стороне англичан. Восстание было
подавлено к ве сне 1859 г. после жестоких битв и
чудовищной резни. Приведенные в ярость убийствами белых
женщин и детей в Канпуре, победившие англичане пытали,
вешали, расстреливали
из
ружей и пушек «десятки тысяч
солдат и деревенских партизан». В период с 1853 по 1871 г.
в
Ауде и западном Бихаре было отмечено значительное
сокращение
численности населения
(Bayly, 1987, р. 194).
Мятеж оставил за собой кровавый след и расовую
непримиримость.
Период 1858-1914 гг.
Прямым последствием Индийского восстания стало
упразднение
в 1857 г. Ост-Индской компании. Актом об
улучшении управления Индией было установлено
непосредственное коронное управление страной в 1858 г.; она
стала управляться вице-королем совместно с
Государственным секретарем и Советом, подчинявшимися
напрямую английскому парламенту. Среди немедленных
последствий этого была радикальная реструктуризация
британской индийской армии. Теперь белые солдаты составляли
одну треть от численности армии (до восстания они
со ст а вл ял и 14%), артиллерия стала исключительно
европейской, вербовка на военную службу теперь проводилась не
в
Ауде и Бихаре, а в
регионах типа Пенджаб и Непал
(англичане решили, что сикхи и
гуркхи оказались особенно
«воинственными народами»). Принцип «разделяй и властвуй»
стал
откровенно признанной политикой. Государственный
секретарь Чарльз Вуд заявил в 1862 г.: «Я хочу, чтобы в
разных полках бы л различный дух, дух соперничества, чтобы
в
случае необходимости без всяких сомнений сикх мог
стрелять в индийца, гуркх
-
в лю бого
другого». (Sarkar,
1983 а, р. 16). Таким образом, британское чиновничество
выявило большие преимущества в использовании
традиций и религий, которые миссионеры и прагматики
объявляли отсталыми или обскурантскими.
439

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Английское явно
консервативное крыло
предпринимало попытки наладить прочный союз с князьями и
землевладельцами в Индии. Доктрина выморочных владений,
осуществлявшаяся Дальхузи, была отброшена, отчуждения
земель
практически прекратились,
и до провозглашения
независимости Индии в 1947 г. около
трети
субконтинента представляло собой мозаику из 662 «туземных
государств» самых ра зн ых размеров. Некоторыми управляли
вполне просвещенные князья, многие оставались
авторитарными, но все находились под покровительством
британского «верховенства»,
если подчинялись указаниям
вице-королевских
наместников
(резидентов) при
княжеских
дворах.
Были предприняты
по пыт ки созд ать
прослойку лояльной аристократии, особенно в связи с
проведением торжественной церемонии провозглашения
английской королевы Виктории императрицей Индии в
1877 г. Также были предприняты попытки приобрести
расположение землевладельцев, используя политику
«взаимопонимания» (особенно в Ауде, где очень многие
участвовали в восстании). Наблюдалось также постепенное
снижение налогов на землю в виде снижения цен на нее и в
части доходов государства7.
Всё же, как и везде, колониальные структуры и методы
имели противоречивое значение, так как основное
развитие после 1858 г. было направлено на модернизацию
авторитарного колониального устройства. Протяженность
железных дорог, в 1859 г. составлявшая около 700 км, в
1900 г. приблизилась к 40 тыс. км.
Постройка железных
дорог, финансировавшаяся из доходов от налогов Индии,
находилась в прямой связи с британскими торговыми
интересами. Действовала система официально
гарантированных минимальных доходов для британских частных
компаний. Железные дороги соединяли морские порты
с
регионами, производившими сельскохозяйственную
продукцию на экспорт. Однако и на
северо-западе строилось
много стратегических линий с учетом постоянных
интересов России к этому региону.
Стремительный скачок в развитии средств связи,
обусловленный распространением печатных изданий, а затем
железных дорог, улучшением сухопутных путей,
развитием почтовой службы, появлением телеграфа и телефона
вмес те с
прокладкой подводного кабеля и постройкой
Суэцкого канала, революционизировавшего сообщение
между Лондоном и британскими правителями Индии,
сделал британское владычество над Индией по охвату и
размаху качественно отличным от всех предшествовавших
субконтинентальных режимов правления. Это был
бескомпромиссный деспотичный режим белых, в
котором
для видимости действовали немногие назначенные
индийцы
-
члены советов
вице-короля
и
провинций,
изредка участвовавшие
в
обсуждениях вопросов
самоуправления.
Европейцы в 1880-х гг . оставили для индийцев лишь
16 из 900 с небольшим постов в индийской гражданской
службе, на которые с 1850-х гг.
набирались кандидаты по
итогам экзаменов, проводимых в Англии. По мнению
многих историков, расовое разделение значительно
углубилось в конце XIX в., что наиболее сильно проявилось в
выступлениях И. Билла в начале 1880-х гг. против движения
за предоставление немногим индийцам права участвовать
в судебных делах, затрагивающих европейцев.
Революция в коммуникационных системах позволила
впервые создать действительно единый оптовый рынок
предметов потребления, а также специализировать
регионы по видам сельскохозяйственных культур. Прежде
всего произошло большое расширение экспорта
крестьянских сельскохозяйственных продуктов, например,
хлопка-сырца, джута, круп и семян масличных
культур (наряду
с чаем и кофе, выращиваемых на принадлежавших
англичанам плантациях); вместе с тем ув е л и ч и л с я импорт
британского текстиля и других промышленных товаров,
которые теперь могли проникать далеко в глубь страны8.
Экспортный бум, подобный уже происходившему с
хлопком-сырцом из Западной Индии в 1860-х гг., когда из-за
гражданской войны прекратились поставки хлопка из
США для текстильных фабрик Ланкашира, или с
джутом
из Восточной Бенгалии в начале XX в., принес умеренное
благополучие и дал шанс для развития части крестьянских
хозяйств. Возможно, картина повсеместного обнищания
сельской местности (или всеобщего навязанного
процесса «извлечения прибыли»), которая предполагалась при
жесткой националистической полемике, все-таки
преувеличена. Но, безусловно, основная масса прибыли
доставалась английским торговым домам и банкам,
контролировавшим заморскую торговлю и судоходство,
вто
время как
индийские торговцы-ростовщики, занимавшиеся
посредничеством, тоже получали существенную часть прибыли
в
результате спекулятивных действий.
В Бомбее и Ахмадабаде капитал, изначально
нак опл енн ый индийской компрадорской торговой буржуазией,
контролировавшей основную часть внутренней торговли
и
ремесла, стал основой для развития местной
современной текстильной промышленности, так как в этом
регионе иностранный капитал был менее
могущественным,
чем
в Восточной Индии, а англичане не были
заинтересованы
в инвестициях в
хлопкопрядильные фабрики, которые
могли составить
конкуренцию Ланкаширу. Доходы
крестьян оставались, однако, достаточно случайными, крайне
неопределенными и зависели от
ситуаций на далеких
рынках, которые
они не только не могли контролировать, но
и о которых не имели никаких сведений. Таким образом,
хлопковый бум 1860-х гг.
быстро свернулся, а за
экон омичес ким
ростом начала XX в., вызванным
спросом на джут
последовал длительный всемирный
сельскохозяйственный упадок, длившийся с середины 1920-х до конца
1930-х гг . Не
нужн о
также забывать, что расширение
внешней
тор говли
и
получение регулярных доходов от
экспо рта
товаров
в конце XIX в.
сопровождались периодами
опустошающего голода на большей части
стр аны,
особенно
в 1890-х г г.
После 1857 г.
«британский мир» в стране не привел к
окончанию народного сопротивления, но формы его
существенно изменились. Умиротворение англичанами
князей и части землевладельцев, а также постепенное
уменьшение
роли государства как основного владельца
сельскохозяйственных излишков привели к тому, что ранняя
форма вооруженного объединенного сопротивления под
предводительством традиционных правителей или замин -
даров стала более редкой. Теперь существовал более
широкий спектр форм классовой борьбы с
землевладельцами и
ростовщиками. Например,
в
районе г. Пабна
(Восточная Бенгалия) в 1873 г.
крестьяне протестовали против
попыток заминдаров резко поднять ренту
преимущественно мирными и законными
путями; то же произошло
в 1875 г. в обла сти Махараштра на Деканском
плоскогорье, где задолженности стали возрастать
на
фоне падения
спроса на хлопок.
Ожесточенные выступления оставались в основном
характерными для территорий, населенных племенами, где
особенно отрицательно сказывались процессы извлечения
прибыли и распространение государственного контроля
над лесами. Но и там
традиционные правители теряли
власть, а сопротивление стало выражаться в «возрождении»
традиции религиозных движений под предводительством
мессий неясного происхождения,
в
учениях которых
временами переплетались элементы христианства, индуизма
и ислама. Таким были восстание
народа мунда в Южном
Бихаре (1899-1900 гг.) или последние этапы
сопротивления в лесах и на холмах региона «Рампа» в Андхре. Одним
из особых случаев были волнения мапиллы (моплы)
-
религиозной мусульманской общины народа малаяли в
округе Малабар (штат Керала), где недовольство крестьян-
мусульман действиями индийских землевладельцев выс¬
440

АЗИЯ
шей касты и ростовщиков причудливо переплелось с
воинственной идеологией ислама, в
результате чего между
1835 и 1919 гг. произошли не менее 32 сильных бунтов и
крупное
восстание в 1921 г.
В то же время
основное промышленное
капиталистическое развитие происходило
на базе принадлежавших
англичанам джутовых фабрик вокруг Калькутты и
инд ийск их тексти льных фабрик
в Бомбее и Ахмадабаде. Там
рабочие оторванные
от привычной жизни в сельской
местности и все еще верные принципам кастовых и религиозных
общин, постепенно и периодически двигались к созданию
профсоюзных организаций (Sarkar; 1983 b, pp. 5-24).
Подобные движения не всегда осознанно
направлялись против
колониального строя, скорее они выступали
против непосредственных притеснителей, почти всегда
индийцев.
К далеким английским правителям даже
иногда обращались
как к защитникам; так, например,
случилось, когда наиболее радикальные требования крестьян в
районе
г. Пабна были выражены
в виде прошения
стат ь им
«крестьянами (арендаторами) одной только королевы
Англии» (Sengupta, 1974, р. 42). К тому же эти движения
были разрозненными
и носи ли лока льн ый
характер, без
признаков
какого бы то ни было объединения по стране
или даже по региону.
Всё же одним из наиболее серьезных последствий
административной, экономической и коммуникационной
интеграции,
к которой привели позднеколониальные
структуры и политика, было создание условий для
развития консолидированных крепких общностей.
Естественно, ранее были определенные различия между, например,
индийцами и мусульманами, а также возникали случайные
местные конфликты в процессе ежедневного
сосуществования и смешения традиций. Но отсутствие современных
систем связи делало маловероятным формирование
пр очн ых охва тив ших всю
страну объединений, которые
хотели бы сглаживать внутренние различия. Приблизительно
за полвека с 1870-х по 1920-е гг. более или менее
одновременно появились
программы, идеологии и
организации
«нацио нальн ого», «регионального», «общинного» (англо-
индийский термин, обозначающий обоюдно враждебные
и
агрессивные религиозные общины), «кастового»,
«классового» и «гендерного» типов.
Недавние историографические исследования
придают особое значение в этой связи влиянию переписей,
которые англичанами систематически проводились
с 1871 г.
Учет
требовал установления твердых границ (например,
национальных, в которых проживали индийцы или
мусульмане, а также отчетливых кастовых и этнических
групп) и стимулировал проведение своего рода игр
с
цифрами, например, выяснение, сколько в
пропорциональном
отношении должно быть профессий и политических
представителей в определенных «общинах». Правители
подобные состязания по вполне понятным причинам
поощряли и даже способствовали им. И все же не следует
сводить формирование множества национальных
самобытностей только к ряду местных реакций на действия
колониальных структур, политику «разделяй и властвуй» и т.п .
Обязательно нужно обращать внимание и на «внутренние»
аспекты, особенно на способы, какими более узкое
понимание общины могло помочь решить непрерывно
возникавшие
проблемы иерархии власти, касты , пола или
класса. В
противном случае мы останемся в рамках
ограниченных и однолинейных националистических подходов, при
которых часто делались попытки автоматически
обозначать все появлявшиеся «неиндийские» общности как
вызывающие разногласия, местные или сепаратистские.9
В стране с низким уровнем грамотности основные
сведения, касающиеся формирования местной
самобытности, поступали в основном из произведений образованной
части населения колонии. Среди первых жителей колонии,
получивших западное образование, сначала были только
муж чины
-
представители высших каст (они
преобладали среди первых выпускников колледжей и школ в
Бенгалии, Бомбее и Мадрасе) или мусульмане высших
социальных слоев. Часто считая себя «образованным средним
классом», они в основном были выходцами из семей
рантье, у которых были некоторые интересы к земле, но
которые в то же время,
в отличие от князей и
землевладельцев, получали доходы и от
профессий или работы, будучи
в основном
служащими на низших управленческих и
коммерческих ступенях в британских учреждениях. Так как
высшие посты повсюду в стране в течение долгого
времени оставались практически полной монополией белых,
местные представители среднего класса не могли
занимать руководящие должности в бюрократическом
аппарате,
в
армии или хозяйственных структурах,
и до самого
конца XIX в. не были уверены, что могут эффективно
участвовать в политической жизни. Инициативы
образованных людей в основном были сосредоточены на двух
сферах; литературе на родном языке и усилиях в поддержку
(или против) реформ религиозной и общественной
жи зн и на местах.
Появление печатного дела и всех обстоятельств,
связанных с ним, а также возможность отражать
значительно более широкий круг тем, чем это было возможно при
рукописной культуре, стимулировало развитие многих
индийских языков. Новые
литературные жанры,
такие как
романы и короткие рассказы,
появились отчасти в
подражание европейской литературе; значительное развитие
получили также поэзия, драма,
эссе. Эти
произведения
вместе с
журналами и газетами на местных языках
сделали
народную литературную сферу намного более богатой
темами и
авторами,
чем это было возможно во
времена
рукописной культуры. Развитие местных языков также
усиливало чувства региональной солидарности, а для
интеллигенции английский язык, ставший связующим
средством, способствовал
проявлению
охватывавших всю
страну,
хотя и в чем-то
элитарных, инициатив. В XIX в.
достижения в изобразительном искусстве были
значительно менее впечатляющими, а
структура «либерального»
высшего образования, учрежденная англичанами, мало
способствовала поддержке индийского научного
и
технического образования и исследований. Некоторые
независимые
усилия в этих сферах были, однако, предприняты
на пороге нового тысячелетия, а в медицине проявлялась
интересная тенденция использования местных растений
в гомеопатии как
недорогая альтернатива официальным
методам лечения.
Развитие в сфере религиозных традиций, также
имевшее
некоторое
отношение к
печатному делу, базировалось
глав ным образом на «классических» или
«основополагающих» текстах, которые
стали более доступными
благодаря
печати и
перев одам. Совершенно разными
способами эти тексты использовались для критики и защиты
существовавших верований и обычаев. Так, индийский
просветитель Раммохан Рай (1772-1833), основатель
движения «Брахмо самадж» в
среде бенгальской феодальной
интеллигенции 1828 г. за реформу ортодоксального
индуизма, обращался к «Упанишадам» при разработке своей
религиозно-философской системы, утверждавшей
равенство людей и отвергавшей наиболее одиозные обычаи,
увековеченные индуизмом. Созданное в 1875 г. Д. Сарасвати
общество «Арья самадж» провозгласило лозунг «Назад к
Ведам» и в то же время проповедовало рационализм и
монотеизм, «активизм» личности и идеи социального
прогресса. И в индийском исламе происходили по сути похожие
реформы и проявлялись стремления к возрождению.
Также необходимо упомянуть сильное «ваххабитское»
движение начала XIX в.
против британского правления;
просветительную деятельность религиозного реформатора,
основателя движения мусульманского просветительства Саида
Ахмад-хана (1817-1898), основавшего мусульманский
441

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
колледж в
Алигархе (1878 г.), стремившегося сочетать
модернизацию современного образования и реформы с
лояльностью к английским властям; попытки
«реформистских» улемов ряда религиозных направлений очистить
исламское общество от «нововведений» и «индуистских»
наслоений посредством религиозного образования в
медресе; появление обширной полемической литературы на
языке урду.
Помимо проблем идолопоклонства и монотеизма,
сильную озабоченность интеллигенции XIX в . вызывали
темы, связанные с семьей и полом. В истории Южной Азии
«женский вопрос» действительно был важной и
особенной проблемой. Основные «социальные» стороны
проблемы касались принесения в
жертву вдов, или обычая сати
(запрещенного в 1829 г. после
миссионерской полемики и
заявлений Раммохана), права женщин на образование и
права индийских вдов на повторный брак (узаконенные в
1856 г., после того как
Видьясагар искусно
интерпретировал древние тексты и выявил допустимость повторного
брака), а также вопросов полигамии, браков
несовершеннолетних и
брачного возраста. Реформаторами в основном
выступали мужчины; при решении вопросов индуистского или
мусульманского личного права должны были
соответственно
учитываться ссылки на древнеиндийские
религиозноправовые трактаты (дхармаьиастры) или шариат.
Как показывает статистика, достиже ния в этой сфере
были минимальны и в основном касались только
небольшой части представителей высших каст. Так, несмотря на
учрежденную законность повторного брака, совсем мало
вдов повторно выходили замуж,
опа сая сь общественного
осуждения. Вместе с тем, обсуждение социальных реформ
позволяло
обратить внимание на проблемы, заставить
даже самые консервативные круги использовать
аргументы в
открытых публичных обсуждениях, вместо того
чтобы с л еп о подчиняться беспрекословным обычаям или
выдумками брахманов или улемов. Ставшие доступными
священные тексты (следует заметить, что у индуистов
существовал строгий запрет относительно доступа женщин
и
представителей низших каст к Ведам) сразу приобрели
большее влияние и стали более
открытыми для
обсуждения и различных прочтений. В таких
спорах
о
различных
областях жизни общества можно было иногда увидеть
зачатки новых представлений об индивидуальности и
равноправии. Однако подобные возможности часто
немедленно закрывались в результате настойчивых требований
о соблюдении общественных обязательств, как , например,
это
произошло после начала жестокой кампании в 1890-
1891 гг .
против предл ожен ия
повысить минимальный
возраст для вступления в брачные отношения с 10 до 12 лет.
Колониальные власти способствовали подобным
прекращениям обсуждений, так как таким образом было легче
пред ста вля ть
попытки социальных изменений как отказ
от местных ценностей в пользу культурного господства
Запада (Sarkar; Г, 1993, 1997).
Первоначально общественные сферы деятельности,
возникшие после появления печатного дела, были почти
полностью сферами интересов относительно
привилегированной части мужского населения, но достаточно
быстро некоторые женщины и мужчины их низших каст
становились читателями и все чаще авторами литературных
произведений. Не нужно забывать значительную смелость,
которую проявляли женщины, принимавшие участие в
инициированных мужчинами реформах: они отвергали
социальные запреты, чтобы учиться читать и писать,
порой тайно посещать школы и отказываться от
укоренившихся суровых обычаев вдовства. На языках типа бенгали
и маратхи вскоре появилось достаточно много
произведений, написанных женщинами, а в начале XX в. стали
сильнее проявляться независимые женские инициативы
в
образовании, а затем в
требованиях права голоса и
правовых реформ.
Если не принимать во внимание некоторую
теоретическую критику и изменения в личных позициях, то
можно считать, что реформаторы из высшцх каст мало
сделали для устранения кастового угнетения до конца века.
Намного более важными были начала независимых
инициатив представителей низших и средних каст,
которые теперь уже выражались не в диссидентских формах
благочестия, как раньше, а в использовании некоторых
новых структур и возможностей колониальной эры. В
Махараштре публицист Дж. Пхуле в 1870-х гг.
резко
критиковал власть брахманов, ловко использующих
тенденцию видеть цивилизационную сущность в экспансии
древних
арийцев на субконтиненте и представлять высшие
касты наследниками завоевателей родины маратхов.
Подобная антибрахманская критика проявилась и на юге в
виде противопоставления местной «дравидийской», или
тамильской
культуры
нашествиям
северо-индийСких
арийских высших каст. В основном это были движения
представителей средних каст, но уже к 1890 г. снова в
Махараштре стали возникать движения самых низших слоев
неприкасаемых.
Среди прочих большинство кастовых движений были
в основном менее
радикальными,
и выдвигаемые ими цели
сводились к
требованию повысить статус
в
установившейс я кастовой
иерар хии. Эту тенденцию антропологи
позднее назвали «санскритизацией», или «копированием»
норм и обычаев высших каст. И даже в этом отношении
некоторая антииерархическая риторика соседствовала со
скромными просьбами простых позиционных
изменений, что особенно хорошо можно наблюдать в возникшем
пот оке
требований и встречных возражений,
появившихся в результате действий властей, проводивших перепись
населения в 1901 г. и пытавшихся точно определить
каст овые деления для каждой местности.
Поразительной
особенностью начала XX в. было появление потока
произведений на местных языках, написанных малоизвестными
деревенскими
и
городскими
жителями низших каст
(а
также
мусульманами простого происхождения). Многие из
них
обращались к тому, о чем писал в своих поздних
публицистических работах Дж Пхуле,
-
к
«улучшению этики»
мелкой буржуазии путем сочетания предприимчивости и
умеренности,
и это, вероятно, указывало на некоторые
связи с мерами, которые предпринимались развивавшимся
богатым крестьянством в некоторых частях страны.
Возмущение и опасение, вызванные этими
ранними
признаками утверждения прав женщин и представителей
ни з ш их каст, способствовали п оп ыт ка м укрепи ть
закрытые
структуры индуистских и
мусульманских общин,
вероятно, даже в большей степени, чем растущее чувство
культурного национализма. «Образ врага» лучше всего
способствовал подобному укреплению. Этот процесс
развивался на нескольких взаимодействовавших уровнях.
Вспышки массовых беспорядков, ставшие более частыми
с 1890-х гг., проявлялись чаще всего в связи с
мусульманской традицией приносить в жертву священных для
индуистов коров и традицией индуистов играть на
музыкальных
инструментах
около мечетей. На другом уровне
углублялось
соперничество индуистской и мусульманской
образованных элит в получении опр ед ел ен ны х рабочих
мест и политическом
представительстве.
Опасения
индуистов высших каст усиливались
в связи с
результатами
переписи, которые свидетельствовали об относительном
сокращении численности индуистов. Вместе с
опасениями
перех ода
в ислам или
христианство
этот
синдром
«вымирания индуистов» привел
к попыткам
удержа ть
ни зшие
касты среди индуистов путем реформ типа «санскритиза-
ции» свыше, а также выступлений против других
религиозных сообществ. С другой стороны, стремление мусульман
к консолидации выразилось
во включении в
новую
крестьянскую ли тера туру
настойчивых м от и во в пуританской
исламской солидарности (Datta, 1999; Sarkar; 5, 1997, ch. 9).
442

АЗИЯ
И все же консолидация многообразных, взаимно
конфликтующих
самобытных общностей была всего лишь
одним
из аспек тов истории субконтинента на поро ге
века.
Колониальное
господство неизбежно вело к
возникновению, а потом и к расширению платформ для
объединенной антиколониальной борьбы. Ранние политические
инициативы образованного среднего класса выразились
в основании
в 1885 г. Индийского национального
конгресса (ИНК).
Сначала это была скорее ежегодная
конференция, собиравшаяся для обсуждения конфликтов и
требований, чем организованная партия. Эти движения были,
без сомнения, ограничены в целях, методах и
возможностях поддержки. Так, ИНК в конце XIX в. не выходил за
рамки лояльной оппозиции колониальному режиму и
выражал главным образом интересы верхних слоев индийской
буржуазии,
националистически настроенных князей,
помещиков и наиболее зажиточных слоев местной
интеллигенции. Явное аристократическое высокомерие и
сдержа нно ст ь скв ози ли в выдвига вшихся президентом ИНК
требованиях
относительно выделения большего числа
постов для индийцев на государственной службе и в
требованиях политических прав только для образованной
части населения, которая является «естественным лидером
народа»,
на заседании Конгресса в 1905 г. Но даже эти
ограниченные цели вместе с одновременной
систематической критикой британских порядков, ответственных за
очевидную всеобщую бедность страны, могли,
безусловно, затрагивать очень многие чувствительные народные
струны.
Они сосредоточивались на ключевых темах -
политическом контроле чужестранцев, расовом угнетении
и экономической эксплуатации
и на попытках действовать
объединенными светскими метод ам и. В те чени е
нескольких лет после
раздела Бенгалии Керзоном на две
обо соблен ные терр итор ии
в 1905 г.
проявлялось
сильное
сопротивление бенгальцев с новыми целями и методами.
После 1919 г. под руководством
и
при идейном
влиянии М.К. Ганди, уже совершенно на ином качественном
уровне, антиколониальный национализм, находясь на
пике своего
развития, широко распространился среди
индийского народа и поднял на
борьбу широкие круги
крестьян, рабочих, торговцев и промышленников, мелкую
буржуазию, т.е. группы, лишь частично разделенные
кастовыми, религиозными и этническими
барьерами.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Так, Томас Бабингтон Маколей, английский историк,
публицист и политический деятель, член
Верховного совета при вице-
короле Индии в 1833-1838 гг. в своей Памятной записке (1835 г.)
полагал, что
получение высшего образования на английском
языке, в конце концов создаст класс людей, коричневых по цвету кожи,
но белых по мышлению и
культуре.
Но ко времени правления
в
Индии вице-короля Керзона (1899-1905 гг.) более консервативные
чиновники считали, что в целом политика воспитания индийцев в
традициях английской культуры была ошибочной, так как
индийцы, получившие английское образование, часто поддерживали
антиколониальные настроения и активно действовали в этой сфере.
1
Однако английские частные торговцы
в
другом регио не
-
Ауде (Авадхе) предпочитали работать в з ав ис и мо м индийском
государстве, а н е под кон тр ол ем Ко м п а ни и (см.Marshall, 1975).
3
В последние годы колониальное законодательство стало
одним из богатейших источников при исторических
исследованиях
(Wasfobrook, 1981 ,Singha, 1998, Sarkar, Г, 1993).
4
Британское правительство Индии, за кон ы и двор ы
утверждали
при нц ип ы юридического равен ства
независимо от кастовой
или
религиозной принадлежности,
втоже
время защищая
привилегии белых, используя вопиющие расистские положения.
Подобные
противоречия только разжигали стремление
к
равноправию.
5
Из более глубокого изучения следует, что «ориентализм*
был
обусловлен развитием и конфликтами с Западом (cwi.Majeed, 1992).
6
Доктрина выморочных владений, автором которой являлся
генерал-губернатор (в 1848-1856 гг.) Джеймс Эндрю Дальхузи,
заключалась в лишении индийских князей и
крупных
земле влад ельц ев прав а
наз начать
усыновленных пре ем ни ко в.
7
Доля земельных доходов в валовом доходе правительства
Индии, составлявшая 43% в 1880 г.,
снизилась до 23% в 1920 г., в то
время
как в
округе Мадрас между 1860 и 1902 гг. цены на
зерно
росли в пределах
о т 12 0% до 180%, но средние отчисления за
акр
земли поднялись только с 1,7 до 2,1 рупии (Washbrook, 1981, р. 671).
8
Экспорт индиго на Запад и
опиума
в Китай, бывший
основной статьей дохода Ост-Индской компании в первой половине
XIX в.,
снизился в Новое
время (подробнее см. в Chaudhuri, К'. N,
1983, pp . 842, 844 , 858).
9
Националистический мусульманский религиозный вариант,
который в конце концов стал
доминирующей идеологией в
Пакистане, развивался подобным же образом.
БИБЛИОГРАФИЯ
BAGCHI, А . К. 1972. Private Investment in India 1900-1939- Cambridge.
BAYLY, C. A 1983. Rulers, Townsmen and Bazaars: North Indian Society
in the Age ofBritish Expansion, 1770-1870. Cambridge.
.
1987. Indian Society and the Making of the British Empire . In:
New Cambridge History ofIndia. II . 1 . Cambridge.
.
1996. Empire and Information: Intelligence Gathering and Social
Communication in India 1780-1870. Cambridge.
BHATTACHARYA, S . 1989 - Aupanibeshik Bharater Arthaneeti, 1850-
1947. Calcutta, [на бенгальском яз.] .
CHATTERJEE, R 1986. Nationalist Thought and the Colonial World:
A Derivative Discourse? Delhi.
.
1994. The Nation and Its Fragmants: Colonial and Postcolonial
Histories. Delhi.
CHAUDHURI, K.N . Foreign Trade and Balance of Payments . In: Kumar
D. (ed.) Cambridge Economic History ofIndia, Vol. 2, c.l 757 -1970.
CHAUDHURI, S.B. 1953. Civil Disturbances During Early British Rule in
India, 1765-1857. Calcutta.
DATTA, P.K. 1999. Carving Blocs: Communal Ideology in Early-Twentieth
Century Bengal. Delhi.
FISHER, M.H . (ed.) 1993. The Politics of the British Annexation of India,
1757-1857. Oxford in India Readings, Delhi.
GUHA, R 1963. A Rule ofPropertyfor Bengal. Paris.
KUMAR, D. 1983. Fiscal System . In: Cambridge Economic History ofIndia,
Vol. 2, c.1757-1970. Cambridge.
MAJEED, J. 1992. Ungovemed Imaginings: James MiUys History ofBritish
India and Utilitarianism. Oxford.
MARSHALL, P. 1975. Economic and Political Expansion: The Case of
Oudh . In: Modem Asian Studies, 9, iv.
.
1987. Bengal: The British Bridgehead, Eastern India 1740-1828
.
In: New Cambridge History ofIndia, II. 1 . Cambridge.
METCALF, T. R. 1997. Ideologies of the Raj. Cambridge.
NIGHTINGALE, P. 1970. TYade and Empire in Western India, 1784-1806.
Cambridge.
SARKAR, S. 1983 a. Modem India 1885-1947. Delhi.
.
1983 b.PopularMoiernentsaridMiddle-ClassLeadership inLate Colonial
India: Perspectives and Problems ofa historyfrom Below'. Calcutta.
.
1997. Writing Social History. Delhi.
SARKAR, T. 1993. 'Rhetoric Against the Age of Consent: Resisting Colonial
Reason and the Death of a Child-wife'. In: Economic and Political
Weekly, 4 September.
.
1997. Talking about Scandals: Religion, Law and Love in late
Nineteenth Century Bengal . In: Studies in History, XIII, 1.
SENGUPTA, К. K . 1974. Pabna Disturbances and the Politics of Rent,
1873-1885 . New Delhi.
SINGHA, R 1998. A Despotism ofLaw: Crime andJustice in Early Colonial
India. Delhi.
STOKES, E. 1959. The English Utilitarians and India. Oxford.
VISARIA, L; VISARIA, P. 1983. Population (1757-1947) . In: Cambridge
Economic History ofIndia, Vol. 2, c.l 757 -1970 . Cambridge.
WASHBROOK, D. A . 1981 . Law, State and Agrarian Society in Colonial
India . In: Modem Asian Studies, 15, iii.
443

13.3
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
13.3.1
КИТАЙ
Шу-Jlu Цзи
Наиболее значительные культурные конфликты в
XIX в. поизошли в Китае. Конфликты возникали, с одной
стороны, внутри китайской культуры как целого,
поскольку происходило раздвоение на суперкультуру и
субкультуру при частом и сильном сопротивлении последней
влиянию первой. С другой стороны, развивался и внешний
конфликт
-
конфликт с чуждой культурой, с подобной
которой Китай никогда еще в своей истории не
встречался. Оба эти конфликта подталкивали Китай к
модернизации, при этом давление извне вынуждало древнюю
культуру становиться прозападной, вело к
«вестернизации»,
а
внутренние ограничения
пытались оставить ее как есть,
т.е. «китаизированной». В результате модернизация Китая
происходила под действием вестернизации и китаизации,
поэтому
в XIX в. Китай пережил и просвещение,
пришедшее с Запада, и возрождение его собственных традиций.
Культурные конфликты были не только вплетены в
беспрецедентный культурный кризис, но и привели
к
сильнейшему политическому кризису, положившему конец
династии Цин. В то время как династический кризис был
смягчен благодаря усилиям, направленным на
восстановление и
реформирование, но в конц е концов закончился
революцией, культурный кризис продолжался, пройдя
этапы китайского Просвещения и Возрождения в XX в.
УПАДОК И РАННЯЯ РЕСТАВРАЦИЯ
(1796-1840 гг.)
Упадок династии Цин
Конец XVIII в. совпал с
крутым поворотом в судьбе
великой маньчжурской династии Цин: правление
императора Цяньлуна (1711-1799 гг.) миновало свой зенит, и
нач ался
резкий упадок династии. Традиционное
государственное
устройство перестало соответствовать
социальным изменениям, особенно в условиях
демографического взрыва и развития коммерческой
деятельности. Соответственно, среди чиновников развились
признаки
нравственного разложения, а
кор рупц ия
стала
узаконенной привилегией. Когда император Цзяцин пришел к
вла сти
(1796 г.; правил до 1820 г.), централизованное
управление практически не ощущалось.
В период процветания
-
в начале правления династии
Цин
-
населе ние стр аны удвоилось
-
с
примерно 150 млн.
чел.в1700г.до300млн.чел.в1800г.;к
се реди не
следующего века его численность достигла свыше 400 млн. чел.
Подобный демографический взрыв был естественным
последствием развития общества, в котором
главенствовал институт семьи и продолжение рода рассматривалось
как священный долг каждого гражданина; при этом была
создана база для ученического труда и страхования по
старости. Сознание и расчет вели к росту числа рождений.
Демографический взрыв стимулировал развитие
внутреннего рынка страны, но вездесущая бюрократия, созданная
на основе экономики малых крестьянских хозяйств,
мешала этому росту, исходя из своего рода
физиократической идеи «ценить сельское хозяйство и обесценивать
торговлю».
Правительство больше полагалось на контроль над
торговлей, а не на принцип неограниченной свободы
предпринимательства.
Можно привести три наиболее выразительных
примера плохого управления. Управление Великого канала,
отвечавшее за поставку в Пекин риса с юга страны,
безмерно раздуло собственный аппарат, раздавая «теплые» места
и растрачивая средства из специальных фондов, в
результате чего канал быстро заилился. Комитет по
регулированию
судоходства
и
рыбных промыслов на Желтой реке
(Хуанхэ), включенный в сложную систему управления
каналами, оказался совершенно не способен регулировать
уровень воды в реках Хуанхэ и Хуайхэ
в местах их
пересечения с каналом. Казалась, что он не только не
предотвращает наводнения, а наоборот
-
способствует их
регулярности, тем самым оправдывая постоянную утечку средств
из фондов, специально созданных для борьбы с
наводнениями. Идея провозить товары по морю, нанимая
торговые судна, много раз выдвигалась и каждый раз
отвергалась влиятельными деловыми кругами. В конце концов
монопольная система торговли солью, согласно которой
купцы, имевшие лицензии, доставляли товар на склады
правительства для последующего местного
распределения, стала очень сложной, что привело к появлению
бюрократических сетей и контрабанды солью. В результате
стоимость легально ввозимой соли сильно возросла, если
к тому же учитывать комиссионные начисления,
транспортные издержки, а также казнокрадство чиновников, и
теперь половина всей соли стала производиться
нелегально и распространялась сложными путями,
и такое
распространение было трудно предотвратить. Чиновники и
контрабандисты сосуществовали, не вмешиваясь в интересы
друг друга,
вплоть до окончательной
приватизации
после
первой «опиумной войны».
Но, тем не менее, с
развитием торговли росла
численность
купцов. Многие, занимавшиеся одним видом торгов¬
444

АЗИЯ
ли объединялись
в гильдии, становившиеся их
торговыми центрами.
Также создавались региональные
ассоциации купцов
в отдельных провинциях, так называемые
землячества СLandsmannschaften), которые отдаленно
напоминали
более основательную патриархальную клановую
систему
и создавались в дополнение, а иногда и вместо
гильдий. Патриархальные кланы, тайные общества, а
также гильдии и землячества составляли третью широкую
социальную структуру среднего класса, находившегося
между классом чиновников и классом обывателей. И хотя
они не были так сильно противопоставлены в
политическом отношении чиновникам, как простые люди, они все
же представляли
собой группу, нежелательную в обществе,
стремящемся
к стабильно сти.
Хрупкое равновесие затем было
нарушено внутри
образованного правящего чиновничества в результате
роста населения и из-за
отсутствия пропорциональных
провинциям квот, определяющих
количество
соответствующих чиновничьих рангов. Ограничения продвижению по
карьерной лестнице приводило к раздуванию штатов и
конкуренции
на получение постов в управлении, что
влекло за собой возникновение всех видов взяточничества и
коррупции.
Развитие фаворитизма в управлении и
системы покровительства привело к тому, что государственные
экзамены перестали быть беспристрастными.
Безработным образованным людям оставалось либо служить в
качестве советников (му-ю) при правителях, либо
переходить в разряд маргиналов-ниспровергателей.
Император Цзяцин был вовсе не глупым правителем
и
не хотел пр едн амерен но
менять существовавшее
положение. Придя к власти, он
прекратил практику проведения
дорогостоящих инспекций своего отца, чтобы сохранить
национальную казну,
и
провел чистку сети
покровительства, возглавляемой Хэшеном (Heshen), фаворитом Цянь-
луна. Чтобы оживить деятельность правительства, он
поощрял свободное выражение взглядов, отменив, например
смертный приговор Хун Лянцзи, первому ученому,
который предупреждал, что бесконтрольный рост населения
опередит производительную способность нации. В
процессе поиска талантливых людей этническое
распределение постов в провинциальном чиновничьем аппарате
неуловимо изменилось: вместо большого числа маньчжуров
произошел сдвиг в пользу коренных китайцев
-
хан ь.
Знаменитые уч еные , ст ор он ни ки реформ Жуань Юань (Ruan
Yuan) и Тао Шу вскоре были назначены губернаторами.
Однако основа системы управления империей,
казалось, больше не сможет возродиться. Попытки
императора «очистить» империю выражались скорее в риторике,
чем в реальной политике. Его призывы к бережливости,
адресованные бюрократическому аппарату, были
проникновенными, но слабо влиявшими на снижение расходов.
Была проведена глобальная чистка в аппарате Хэшена, но
вскоре освободившиеся места были заняты другими.
Цзяцин и его сын Даогуан (правил в 1821 -1850 гг.)
сочувствовали
конфуцианскому стремлению к очищению, но
ничего
существенного для решения насущных проблем сделать
не могли.
Упорядочение китайской системы ценностей
В начале правления династии Цин взгляды исконно
китайского учения хань противопоставлялись учению
времен династии Сун, или нео-конфуцианству,
и составляли
основу государственной философии. Представители
школы хань
устали от
«пустых разговоров»
о
метафизическом
морализме и излишней политизации общества и пытались
восстановить более
реалистические настроения прошлых
времен, когда вялая оппозиция выступала против
правления
маньчжуров. Представители школы хань
использовали
каждую возможность, чтобы раскрыть заблуждения
классиков, часто цитируемых учеными школы Сун,
и
вносили свой вклад в эти
споры. В период упадка учения они
ударились в мелочную схоластику, сведя свою
деятельность к критике текстов и оставаясь в стороне от
жестокой социальной реальности. Поколения, пережившие
расцвет династии Цин, относились к маньчжурам менее
враждебно, больше обеспокоенные упадком династии и всей
китайской
культуры. Традиционное критическое изучение
текстов было признано несостоятельным, а отношение к
метафизике учения Сун было пересмотрено. Теперь
доскональное знание китайских ценностей стало
необходимой частью интеллектуальной подготовки
образованного чиновничества, признанной необходимой, чтобы
способствовать культурному возрождению.
Жуань Юань стал примером
человека Нового
времени, сочетавшего в себе качества опытного
государственного деятеля и знатока классики. Он считал, что
посредством
изучения
классических
трудов можно достичь
мор ал ьно го
и
интеллектуального возрождения.
На занятиях
в его «Академии Моря знаний» велось изучение
классики
че рез
этимологические и
филологические исследования
с упором на комментарии школы Хань. Основной акцент
сделался на «твердые знания», фактическую информацию
и на попытки
применять классические принципы к
текущим событиям. Эклектизм Жуаня был характерен для
эволюции среды ученых Китая того времени. Кроме того, в
его ранней работе «Биографии математиков» (времен
династии Цин) упомянуты 37 европейских миссионеров,
работавших в Китае. Книга показывала их вклад в
научное
развитие Китая и возродила интерес к науке среди
китайских образованных кругов. Великолепные научные
традиции Древнего Китая, особенно в математи ке, астрономии,
химии и медицине, развивались параллельно с новым
знанием, пришедшим с Запада. Впереди замаячило некоторое
возрождение науки после упадка в конце правления
династии Мин.
Поколение ученых, жившее после Жуаня, серьезно
продвинулось в новой
интерпретации классики. В
отличие от версии «древних» текстов, написанных старыми
«рисованными символами», обнаруженных в конце
правления династии Хань, появилась версия «новых» текстов,
написанных
уже совре менны ми
«печатными символами»,
основанных на
устных предписаниях времен древней
династии Хань, появившихся после сожжения книг при
правлении династии Цин. Под знаменем Хань (фактически
древней эпохи Хань) Школа новых текстов
сосредоточилась на
изучении «Комментариев гунъян» (Гунъян чжуань)
конфуцианской классики, исторической хроники «Вёсен
и осеней»
-
единственного сохранившегося
классического произведения версии новых текстов. В классической
литературе можно было найти не только модель
реального и политического устройства этого мира,
нои
идеализированный образец социальной эволюции, проходящей
три эпохи
-
хаоса, появления мира и всеобщего мира.
Таким образом, новые тексты имели своей целью сделать
традиционные
китайские ценности светскими, с большей
прагматической ориентацией (что также присуще
классической традиции), т.е .
могущими стать теоретической
базой для возрождения и реформации.
Прогрессивный мыслитель Гун Цзычжэнь (1792-1841)
использовал
«Комментарии Гунъян» для критики упадка
Китая в век хаоса, чиновничьей коррупции, вырождения
государственной экзаменационной системы,
несправедливого распределения богатства, ограничения свобод и
курения опиума. «Нет такого древнего свода законов,
который бы никогда не подвергся развенчанию,
-
от меча л
он,
-
или
публичного мнения, которое однажды не стало
бы устаревшим. Что нам действительно нужно
-
это само-
изменение». Занимаясь
вп л от н ую управлением
государство м, Ли н ь Цзэсюй (1785-1850) впервые призвал
«открыть глаза и увидеть мир»,
состав ив
географический
445

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
сборник «Иллюстрированный географический
справочник четырех континентов», чтобы дать возможность
китайцам расширить кругозор. Кроме того, китайский
мыслитель, историк, географ и поэт Вэй Юа н ь (1794-1857)
занялся в 1820-х гг . не
учением времен Хань, а
исследованием плохой работы династии Цин и военных дел. Его
идея «использовать
преимущества варваров, чтобы
превзойти их» стала первой стратегией продолжительной
модернизации Китая. Для этого он доработал взятое за
основу произведение Линь Цзэсюя и написал книгу
«Карты и описания заморских стран» (1844 г.)
-
одну из
первых китайских книг о
странах Европы.
Новая тенденция отразилась также и в популярной
литературе, например в известнейшем
сатирико-фантастическом романе с элементами утопии «Цветы в
зеркале», написанном в 1810-1820 гг. Ли Жучжэнем (1763-
1830), ученым из Пекина, последователем
конфуцианского учения.
В романе описана «Страна женщин», где все
традиционные роли перевернуты: жизнь мужчин
проходит в унижениях, они обязаны прокалывать уши, ходить
со связанными ногами и проводить часы перед зеркалом,
нанося косметику, чтобы угодить женщинам-хозяевам.
Также в романе описаны чувства тех, кто не смог сдать
экзамены и
устроиться на работу. Другой язвительный
роман «Неофициальная история конфуцианцев»,
написанный ранее, но бывший популярным в начале века,
высмеивал мир исчезающей конфуцианской элиты и систему
государственных экзаменов.
Автор У Цзинцзы (1701-
1754), сам потерпевший неудачу на экзаменах, лично
пережил
и испытал все
нес правед ливос ти
системы.
Другой
представитель образованной элиты Шэнь Фу изобразил
собственную жизнь в романе«Шесть заметок о
быстротечной жизни», написанном в спокойном и едком тоне.
Роман был написан около 1807 г., когда автор бродил по
стране
в
роли ученого, купца
и
секр етаря.
Он также
описал свой счастливый брак с талантливой женщиной, их
переживания неудач и бедности. В конце романа автор
задает риторический вопрос: почему общество дает
добродетельным людям лишь печали и неприятности?
Эта тенденция положила начало переосмыслению
ценностей, процессу настолько важному для развития
культуры,
что он позднее был назван китайским
Ренессансом. Хотя и вызванный стараниями Запада, в частности
успешными попытками миссионеров, этот процесс был
сугубо местным культурным движением, возникшим в
период упадка миссионерской работы в Китае.
Раздвоение китайской культуры
Упадок династии еще более усилил раздвоение,
св ой ст ве нн ое китайской
культуре, выд ели в ее
гра мотную
и
неграмотную части, или элитизм и популизм. Этот процесс
открыл также явное несоответствие между двумя
кул ьтурам и
-
высшей (суперкультурой) и низшей (субкультурой), и
двумя традициями
-
элитарной и плебейской. Первая была
культурой чиновников или будущих чиновников,
говоривших на мандаринском наречии китайского языка,
изобилующем цитатами и ссылками на классиков, его с трудом
понимали простые люди. Элита характеризовалась
утонченными и возвышенными проявлениями культуры как
целого, а основное население
-
популяризированным и
упрощенным ее вариантом. Раздвоение культуры было
представлено чиновничеством и школами, с одной стороны,
и тайными обществами на народном уровне
-
с
другой.
Китайский популизм, однако, развивался, в общем и
целом, параллельно с элитарным конфуцианством. Часто
он был тесно связан с фанатизмом сторонников
даосизма и буддизма, особенно со всеобщим конфуцианским
понятием братства, или праведности (м), как одного из
Пяти пр авил ,
а также с
преданностью (чжун), которые
кровными клятвами связывали братьев с лидером
братства, или
патриархом, что также было неотъемлемой
частью фундаментальных семейных ценностей. Основой
популизма были понятия, взятые из новых текстов: «великое
единство» (датун),
связанное с
гармонией внутри
сообщества, и «великий
мир» (тайпин) как высший идеал
Человечества. Тайные общества, являвшиеся его
воплощением, изначально созданные для защиты от нападок, теперь
оставались единственной политической оппозицией,
использовавшей насилие в конце правления династии. Их
деятельность началась еще при древней династии Хань,
стала более энергичной в начале правления Цин,
стремилась «сбросить Цин, чтобы восстановить на троне Мин», и
особенно активной была в конце правления династии Цин.
Секта Белого лотоса в китайском буддизме,
поклонявшаяся Вечной Матери, берущая начало от буддистск< >и ш-
колы «Чистой земли» (Цзинту), участвовала в мощном i
ч
стании 1796-1804 гг. в
гористой местности на
юго-западе, которое, возможно, было выражением прямого
протеста против
плохого
правления династии Цин.
Подобное выступление также было
организовано на севере
Китая в 1810-х гг . одной из сект и было подавлено при
запланированной атаке на дворец. С тех
пор северные
тайные общества стали обычно называться религиозными
сектами (цзяо мэн), типичным представителем которых
была и секта Белого лотоса. Они всегда оставались
потенциально готовыми к восстанию, но часто были плохо
организованными обществами с мирными полулегальными
целями распространения фанатизма. На юге тайные
общества были обычно
лучше организованными
и
политизированными гру пп ам и (хуэй дан). «Триады» («Саньхэ-
хой»), различные антиманьчжурские тайные общества,
обычно состоявшие из моряков
и бедных горожан, имели
свои собственные ритуалы
с
кровавыми клятвами,
тайными ночными посвящениями, тайными знаками и
паролями, обеспечивавшими
строгую дисциплину. Они клялись
не
противоречить
велению Неба, не притеснять
слабых
сильными, бедных богатыми, меньшинство
большинством. Тем не менее, они занимались вымогательствами,
грабежами, похищениями детей и укрывательством
преступников.
К 1830-м гг. отделения «Триады» вербовали
множество
крестьян
и всех живших на
грани нищеты,
включая женщин, тоже
получ авших
свои
роли в этих обществах,
которые в обычных условиях были им недоступны.
РАННЯЯ РЕАКЦИЯ НА ВЛИЯНИЯ ЗАПАДА
(1840-1860 гг.)
Падение «Великой Китайской стены»
Ранее на протяжении тысячи лет в Китае происходил
абсолютно мирный процесс ассимиляции однородного
местного буддизма, и при этом не было никакого
культурного доминирования. Теперь разнородная культура,
пришедшая по морю с Запада, имела столько новых
возможностей использовать социальную, интеллектуальную и
физическую энергию людей, что практически подавила
местные влияния. До того как достичь Китая, новая
культура, движимая желанием приобрести новые рынки и
сырье, а также обрести власть, стала главенствовать везде,
куда она смогла проникнуть: в Африке, Индии, на Южных
морях, в Северной и Южной Америке. Теперь Запад не
ограничивался лишь мирным миссионерством:
распространение культуры происходило с помощью пушек и
канонерских лодок. После 20-летнего напора Поднебесная
была вынуждена открыть Великую стену.
Сначала культурный конфликт проявился в торговле и
идеологии: к важным купцам и миссионерам относились
с презрением или даже враждебностью. По отношению к
купцам конфликт представлял собой противодействие за¬
446

АЗИЯ
падного меркантилизма
и китайской физиократии, при
котором подавлялась свобода торговли и купцы ставились
на самый нижний уровень как невоспитанные варвары.
Британия продвинулась на Дальний Восток с помощ ью
Ост-Индской Компании. Британско-китайская торговля
быстро развивалась
на основе китайского экспорта
ревеня чая, шелка и всех видов традиционных китайских
безделушек,
в то время как импорт из западных стран таких
товаров,
как шерстяные
ткани и меха или часы и
оловянная посуда,
не пользовался спросом в Кантоне. Несмотря
на то, что западные торговцы стремились расширять
рынки сбыта, они были привязаны к узкой полосе на берегу
реки
за городской стеной и были вынуждены вести
торговлю только с уполномоченными купцами,
объединенными в купеческую корпорацию «Гунхан» («Кохонг»),
которая была учреждена правительством в 1720 г. Снова и
снова перед Западом буквально хлопали дверью. Западные
торговцы недооценили проблему, полагая, что все
Человечество стремится
к
простой и чистой выгоде, и
теперь
оказались меж двух огней: сильным давлением
инвесторов у себя в стране и торговыми ограничениями в Китае.
По мере того как неблагоприятный торговый баланс
возрастал,
англичане наконец нашли способ получать
доходы от экспортных продаж Это был опиум, который в
изобилии производился в Индии и для обработки
кото рого требовалось множество рабочих мест. Так им образом,
образовался треугольник в торговле опиумом: опиум из
Индии поставлялся в Китай, а серебро, заработанное на
этих поставках, шло из Китая в Британию. Опиумная
наркомания быстро развивалась, разрушая как национальную
экономику страны, так и
морал ьное
и
физическое
здоровье нации. В 1836-1838 гг.
при дворе
шли
горячие споры
по поводу перевозок опиума: предлагалось
либо
легализовать их, либо полностью
зап ретит ь.
В конце конц ов
победила бескомпромиссная позиция, и китайский
правительственный комиссар Линь Цзэсюй был направлен в
Кантон в качестве
уполномоченного императора.
Чтобы запретить пагубную торговлю и избежать
войны, Линь дважды писал королеве Виктории, взывая к
нравственности и закону. «По какому праву,
-
спрашивал он,
-
они
используют этот яд, чтобы отравлять китайский
народ? Где их совесть?». Не получив ответа, он принял
строгие меры по отношению к торговцам наркотиками: они
были арестова ны, а
крупные запасы опиума были
конфискованы и со жж ен ы. О н
переоценил западную страсть
к
наживе и желание
получать
китайские
товары,
но
недооценил
решимость англичан защищать западный принцип
невмешательства государства в экономику и интересы
Великой Британской империи. Как ни странно, но в
британском парламенте разгорелись ожесточенные споры
между «ястребами» и «голубями»
-
приверженцами
жесткого
курса и сторонниками мирного урегулирования,
подобные тем, которые происходили при дворе Цин за два
года до этого. На этот раз в числе сторонников мирного
урегулирования была оппозиция
-
консервативная партия
(тори), представители которой взывали к морали и
справедливости
против «войны, которая навсегда покроет
страну позором». В это же время виги основное внимание
сосредоточили на идее достоинства «страны, которая не
привыкла проигрывать, подчиняться или быть
опоз орен ной»
{Holt, 1964, pp. 98-99).
Как только
уполномоченный императора решил
запретить наркотики, война неожиданно оказалась
неизбежной, и
устаревшая армия Китая была легко разбита.
Последовавший за поражением Нанкинский договор 1842 г. и
дополнительное соглашение к нему
от 1843 г., а также
другие
договоры, навязанные Китаю Францией и США в
1844 г. , положили на чало системе неравно правных
договоров. Когда в середине 1842 г. англичане захватили о.
Сянган
(Гонконг), то для английской
торговли открылись
пять
китайских
по рт ов (Гуанчжоу, Амой, Фучжоу, Нинбо и Ш а н¬
хай), и в Великой стене
образовалась огромная брешь.
Падение стены выз вало
народное сопротивление. Город-
крепость Кантон, который уже был захвачен, успешно
отказывался пускать в город захватчиков даже после того,
как другой уполномоченный пообещал англичанам
от кр ыт ь доступ
в
город
в 1849 г . Оппоне нты считали, ч то
на цинские войска нельзя полагаться, а
британских
варваров не стоит бояться.
Борьба «открытых дверей» не
закончилась с военной победой, а только углубила разрыв
между китайцами и европейцами, между правительством
и населением, провоцируя проявления радикального
национализма.
С другой стороны, примирительные настроения не
имели отклика у западных купцов. Торговля Китая с
Западом развивалась не так быстро, как ожидали, рынок все еще
был ограничен несколькими портами, открытыми по
договору для свободной торговли, а китайская экономика все
еще была независимой и способной удовлетворять
основные
нужды. В 1850 г. ввоз британских промышленных
товаров в Китай был еще меньше, чем в 1844 г. В
период
1840-1860 гг. объем покупок британских товаров
китайцами вырос менее чем в два раза, а прибыльная торговля
опиумом оставалась нелегальной. Недовольные
результатами заключенных договоров, представители Запада
пытались открыть больше портов,
чтобы
проникнуть
в
глубь
страны. Совместная нота, требовавшая пересмотра ранее
заключенных договоров,
была представлена Пекину в
1854 г.
Францией, Великобританией и США Император Сянь-
фын (1851-1861 гг.)
и его
фаворит, маньчжурский
аристократ Шушунь полностью отвергли это предложение.
Точно так же и миссионеры б ыл и недовольны
послевоенной ситуацией. Все иностранцы получали выгоды от
своего свободного положения и материального имущества в
виде зданий, но относительно миссионерской работы не
было принято никаких специальных мер. Франция
требовала свободы религиозного исповедания, но тщетно.
Англичане и французы всеми способами были готовы
навязать свои
требования Пекину. Под предлогом
некоторых мелких инцидентов, ареста пиратских доходов
команды Эрроу и казни
французского миссионера на запретной
для него территории они начали в 1856 г. вторую
«опиумную» войну. Союзная англо-французская армия захватила
Кантон в следующем году,
затем
орга низо вала воен ную
экспедицию на север (I860 г.), чтобы сжечь знаменитый
Летний дворец китайского императора и, в конце концов,
захватила и разграбила столицу. Императору Сяньфыну со
своим двором, впервые пережившему подобную
катастрофу, пришлось трусливо бежать в г. Чэндэ. В результате в
1858-1860 гг . был з а кл ю ч е н ряд догов оров, приведших
к
дальнейшему разрушению Великой стены с открытием
дополнительных 11
портов для свободной торговли,
разрешением
иностранцам путешествовать
и
перевозить
товары по всей
стране,
а также с легализацией импорта опиума.
Катастрофа I860 г.
приве ла
к
развитию
примирительных тенденций при дворе с целью переориентации
национальной политики. После
смерти Сяньфына в изгнании
вдовствующая императрица Цыси (Цы Си), мать
маленького императора, только что возведенного на трон,
фактически стала у власти в Китае. И до этого она помогала
императору, отличаясь выдающимися способностями и
честол юбием. В 1861 г. ею был
со ве рше н государственный
переворот, в
результате которого был казнен Шушунь и
другие приверженцы жесткого курса. Ее основной
сторонник принц Гун, талантливый младший брат императора
Сяньфына, остался в Пекине решать вопросы мирного
выдворения захватчиков из страны. Это послужило
началом новой эры в истории Китая.
В течение двух «опиумных» войн наркотики не только
усыпили, но и пробудили Китай. Страна пережила
поистине
«Коперниковскую» революцию, переместившись из
«Поднебесной империи» на небесах в
незначительную
447

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
периферию на Земле. Стране ничего не оставалось, как
соглашаться на
условия Запада. С этого
вре мени
китайская
куль тура в обеих св оих
культурных традициях
начала
сложный окольный
путь
к
мо дер низации .
Первая попытка ♦вестернизировать*
субкультуру
Общество поклонения Богу (Байшандихой), зародыш
«Небесного государства великого благоденствия» тайпи-
нов, заметно отличалось от других движений на Севере.
Тайпины (кит.
-
мирные, миролюбивые) имели четкую
централизацию управления,
в отличие от
разрозненных
кочующих бунтарей, и, начиная с антиманьчжурских
тайных обществ, объединенных общин названием «Триады»
на юге, уже
не
стремились вернуть династию Мин на
престол,
-
эта идея была для них, живущих во времена поздней
династии Цин, не более чем исчезающей мечтой. Новое,
недавно захватившее страну христианское влияние, с
которого начиналась западная цивилизация, одарило
их
новыми ценностями, в
первую очередь, чувством
Превосходства, помогая им , таким образом, предпринять первые
попытки
«вестернизировать» китайскую субкультуру
Система поклонения Богу была впервые создана в
1830-х гг . Хун Сюцюанем (1814-1864), не сдавшим
вып ускн ые государственные экзамены молодым человеком из
крестьянской семьи в провинции Гуандун. Он случайно
встретил миссионера-иностранца и местного
переводчика п о сл е второй неудачи на государственном экзамене, и
в отчаянии от возможных
будущих неудач впал в
бессознательное состояние, в
продолжение которого ему якобы
Богом и Иисусом Христом была дарована «Святая Книга»
и
«Карающий меч». Было ли это состояние следствием
душевной болезни или умелой фальсификацией для
достижения политической цели, но она стала отражением его
реальной встречи с теми двумя людьми, которые дали ему
брошюру «Благие слова для увещевания Мира», и
подвигли его на «достижение высших целей». Он еще раз
сослался на старый миф о божественном мандате, данном на
предыдущие крестьянские восстания, чтобы оправдать
свои планы, но на этот раз заменил его
фундаменталистским протестантизмом, подчеркивая евангелическое
значение избранных стихов из Библии и зловещую сущность
всех форм идолопоклонства. Представленный в его
системе взглядов Иегова был не любящим отцом из Нового
Завета, а злым и завистливым Богом из Старого Завета,
разрушавшим города и каравшим смертью грешников и
правонарушителей. Подобные воинственные ответвления
протестантизма с пренебрежением относились к самой
сущности учения Христа
-
силе Божьей любви.
Будучи
воинственным евангелистом, Хун Сюцюань нес свой
«Карающий меч» и полагался на принуждение
и
физическую
силу, что было
характерно для всех тайпинских
программ.
Постепенно Хун и некоторые его соратники, также
потерпевшие неудачу на экзаменах, сеяли чувство
негодования и обиды против как маньчжуров,
так и
последователей конфуцианства и склонялись к
принятию взглядов
эффективной политической организации «Триады» и
привл екат ельн ых
религиозных взглядов других движений. В
корне отличаясь от даосизма с его пассивностью и
буддизма с его
потусторонностью, тайпинская теократия
возбудила в несметном количестве
угнетенных желание
создавать «Новые Небеса, Новую Землю и Новый Мир». Она
навязывала также соблюдение нравственной дисциплины,
которая сплачивала людей из народа
и
привлекала
новобранцев своей преданностью идее и строгим
пуританством, которое сначала даже требовало сегрегации
мужчин и женщин. Тайпины завоевали абсолютное
преимущество в политической и религиозной жизни в период
раннего развития движения.
Тай пи ны
ор гани зов али
самое
широкомасштабное ан -
тиконфуцианское движение в истории. Поклоняющиеся
Богу с самого начала движения разрушали священные
дощечки и храмы Конфуция и проклинали «каждого, кто
смеет читать или учить любые классические
конфуцианские тексты» в первые годы в Нанкине. Все же
некоторые
действия ветеранов движения, получивших традиционное
образование, были парадоксальны. Под глубоким
впечатлением идеи «Великого Мира» Хун Сюцюань назвал свою
новую династию Небесным царством
великого
Мира,
захваченный тайпинами в марте 1853 г. Нанкин -
Небесной
столицей (Тяньцзин); себя он повелел называть Небесным
царем. Политическая военная система брала свое начало
из
древних классических текстов «Ритуалы Чжоу», которые
помогли создать настолько
хорош о организо ванную
армию, что она восхищала даже противника. Позднее в
Нан кине тайпи ны из ме ни ли свою
жесткую политику и
опубликовали
«Книгу Перемен»,
а также подготовили к изданию
пересмотренные классические тексты Конфуция и Мэн-
цзы, впрочем, они так никогда и не были изданы. В любом
случае это было значимой попыткой уменьшить разрыв
между конфуцианством и христианством.
Чтобы соответствовать политическим целям общества,
христианство тайпинов стало в дальнейшем более
светским и
упрощенным. Хун использовал термин «Йехэхуа»
(Yehehua) -
транслитерацию (производную) от «Иегова»
из первой Библии, изданной на китайском языке, для
надуманной аналогии, в которой иероглиф «йе» (уе) означал
«отец » и
«ху а» (hua)
-
«Китай». Таким образом, Иегова
оказывался в Небесной столице, центре мира. Использовав
понятие бесконечной продуктивности Всемирного
Отцовства, Хун Сюцюань реконструировал свою теократию
по
образу патриархальной клановой системы, в которой
Бог почитался как «Небесный Отец», Иисус Христос
-
как
«Небесный Старший брат», и дополнил Святое Семейство
придуманной «Небесной Матерью» и «Небесной
Невесткой ». В
награду названым братьям он включил их в
Семейство, сделав всех их Божьими сыновьями.
Разрушение
христианской идеи превосходства божества на Небесах,
усиленное этим упрощенным наличием огромного числа
богов
неминуемо вели к возникновению междоусобных
войн за власть на земле. После того как Хун Сюцюань для
захвата власти объявил себя «вторым сыном Бога
-
младшим братом Иисуса Христа», амбициозный военный
лидер Ян Сюцин обожествил и себя подобным образом.
Ключевая ро ль
в захвате Нанкина
принесла Яну титул «Святой
божий Ветер»
-
двусмысленный перевод Святого Духа из
Троицы
-
наряду с Богом-Отцом и Богом-Сыном из
первой китайской Библии.
Теперь во имя Святого божьего
Ветра Ян Сюцин провозгласил себя воплощенным
представителем Бога, призванным сместить Хуна и занять его
место. За этим в 1856 г. последовала продолжительная
жестокая
резня между Небесными братьями, после чего их
военный
престиж начал падать.
Снова произошло повторение старых
событий:
начальная победа крестьянского восстания вскоре
обернулась трагедией из-за
коррупции
и
междоусобной резни,
что было почти
предопределено ограниченностью
интересов
мелкого
крестьянства. Захватив Нанкин, тайпины
установили жесткую иерархию,
в
которой,
в полном
противоречии с их исходной эгалитарной теорией, князья
пользовались не меньшими
привилегиями, чем раньше
мандарины. Император был увлечен своими
религиозными фантазиями и практически отошел от руководства
восстанием, а князья развлекались с многочисленными
наложницами. Широко пропагандируемое аграрное законо-
дательство (в Нанкине руководители Тайпинского
восстания опубликовали «Земельную систему Небесной
династии».
-
Прим. ред), которое освободило бы
крестьян и позволяло делить между ними урожай на принципе
уравнительности, так и не было
принято.
448

АЗИЯ
Быс тро
захвати в всю нижнюю часть бассейна в
сред-
м течении р. Янцзы в 1853 г., восставшие
продолжили
н
ига тьс я
на запад к
верхнему
течению Янцзы, чтобы
Обеспечить поставки продовольствия
в
столицу. В то же
время
тайпины предприняли поход на Пекин с целью
низвержения
власти династии Цин, однако этот поход
оказался
ни чем иным как коммерческим предприятием,
что свидетельствовало
о значительной
незр ело сти
эт ой
субкультуры.
Ограниченность интересов привела к появлению
разнообразной оппозиции. Радикальный тайпинский анти-
конфуцианизм
в конце кон цов породил реакцию со
стороны народных
масс и постепенный
возврат к
традицион ности.
Ее последователь политический и военный
деятель Цзэн Гофань (1811-1872) по поручению
правительства создал в провинции Хунань из местных
помещиков и членов их феодальных дружин так называемую Сян-
скую армию, целью которой стала защита
конфуцианского
наследия.
Стремясь освободить от тайпинов
территории
в
среднем течении р. Хуанхэ, Цзэн Гофань в
1854 г. выпустил воззвание «Призыв к осуждению гуандун-
ских бандитов», в
котором обвинял своих врагов в
«обращении к христианству, запрещении учащимся читать
Конфуция и в разрыве на части тысячелетних обрядов и
нравственности». Из части образованной элиты он воспитал
мужественных
военачальников. Вслед за Цзэн Гофанем его
сосед по провинции
и
соученик Цзо Цзунтан
организовал другое подразделение Сянской армии, а его ученик Ли
Хунчжан создал в провинции Аньхой новую армию как
замену Сянской армии. Тенденция создания местных
военизированных организаций с начала века привела к тому,
что они могли действовать как замена регулярных
«восьмизнаменных» императорских войск, пораженных
коррупцией.
Затем последовал необычный ряд военных компаний
под предводительством генералов
-
приверженцев
конфуцианства, которые были верны китайским ценностям
и
стремились спасти династию Цин путем сохранения
господствовавшей социальной системы. В результате
соперничество между Цзэн Гофанем и Хун Сюцюанем
переросл о в
конфликт между династией Цин и тайпинами,
конфликт
между конфуцианством и христианством, между
суперкультурой и субкультурой. В 1861 г., когда Цзэн
захватил г. Аньцин в провинции Аньхой - самый лучший
стратегический пункт на пути к Небесной столице
-
Нанкину,
его победа была уже предрешена. Эта была не столько
победа циней над тайпинами, сколько победа традиций
элиты над традициями народа.
В самом начале
развития
тайпинского
христианства
некоторые миссионеры одобряли его как «верное
предсказа ние
распространения христианства в Китае». С
течением
времени, однако, они стали все более враждебно
относиться к ереси; по словам одного из миссионеров в
Нанкине, Папа сжигал бы богохульников, будь такое
возможно.
До I860 г. Британия придерживалась политики
нейтралитета, пока не увидела в мятежниках угрозу внешней
торговле и особенно торговле опиумом. После
дворцового
переворота 1861 г. участие иностранцев в попытках
стабилизировать китайско-британские отношения
принимало все более конкретные формы, вплоть до введения
иностранного контингента войск, например знаменитой
«Победоносной армии», или косвенного участия в виде
поставок
современного вооружения и обучения войск. В
то
время как ввод войск был скорее символическим, чем
практическим жестом, поставки и обучение сыграли
более
важную историческую роль в модернизации
китайской армии и военной промышленности.
Наконец, тайпинское христианство привело к
отдалению своей
теократии от местной субкультуры. Его особая
чистота и
бескомпромиссный дуализм не позволяли его
прив ерженцам сотрудничать с другими тайными
обществами.
Время от времени тайпины объединялись с
тайными обществами «фиады», но длительного союза не
получалось.
В антисоци альн ых и
ант ику льтурн ых
операциях часто принимали участие представители общества
нианов, которые выглядели как разрозненные группы,
непрочно связанные семейными или соседскими
отношениями.
Сочувствуя тайпинам, в начале 1850-х гг. они
собирались под знаменами
отрядов
конного ополчения,
выработав гибкие приемы ведения партизанских военных
действий, нанося удары без предупреждения и затем
отступая
в боях с противником. Благодаря такой гибкой
тактике они пережили Тайпинское восстание на несколько
лет, но ценой частых поражений некоторых их лидеров,
вера которых ослабла.
РЕСТАВРАЦИЯ ВО ВРЕМЕНА РАННЕЙ
ВЕСТЕРНИЗАЦИИ (1860-1885 гг.)
Реставрация путем «самоусиления»
Правление императора фнчжи (1862-1875 гг.)
из той
же
маньчжурской династии Цин открыло новую эру
«восстановления всеобщего порядка», что буквально
соответствовало
титулу
юного императора.
XIX век был
свидете лем не только
«в то ро го расцвета» д ин а ст и и, прожившей
еще полвека, но также восстановления тысячелетней
цивилизации, которая, казалось, была утеряна
в
противоборстве с развивающимся сильным и всесторонним
влиянием Запада.
Подавление Тайпинского восстания создало
необходимые условия для развития этого процесса. Для
реставрации
в
период правления фнчжи была характерна
прагматическая вестернизация, которая
совпала с
переориентацией китайских ценностей благодаря значительным
усилиям некоторых лидеров
в 1860-х гг. Новые
правители
-
вдовствующая императрица Цы Си, принц Гун и его
талантливый помощник Вэньсян начали ориентировать
национальную политику на «умиротворение
захватчиков».
«Управление по умиротворению варваров» было
заменено вновь созданным Министерством иностранных дел,
что символизировало признание равных прав
иностранцев. После двух «опиумных» войн начался сравнительно
спокойный период, продлившийся два десятилетия.
Призыв к вестернизации, отвечающей духу времени,
впервые был выдвинут Фэн Гуйфэнем, ученым,
зани мавшимся
проблемами государственности. Он раньше других
осознал необходимость обретения Китаем уверенности в
своих силах через процесс признания собственных
ошибок и путем практического изучения достижений Запада.
Его идея состояла в том, что внимание следует обращать
не столько на
производство кораблей и оружия, сколько
на облегчение контактов между монархом и его
подчиненными
путем более полного использования людских и
материальных ресурсов, а также на обеспечение
соответствия риторических обещаний и реальных дел. Фэн гуй-
фэнь,
в частности, предлагал радикально изменить
традиционную систему образования и экзаменов, чтобы
предоставить возможность проникновения в страну
западной науки и техники, так как только таким
путем
можно восстановить величие китаизма. В своей известной
антологии «Искренние мысли из учения Чжоу» («Straight
ivordsfrom the Lodge ofBin {Early Zhou) Studies») (1861 г.) он
написал: «Именно сейчас мы находимся в
интервале
мирных и
гармоничных отношений; возможно, это данный
нам Небесами удобный случай стать более сильными». Эта
мысль
соответствует афоризму из древнекитайского
письменного памятника «Книга
перемен» {«Ицзин»),
описывающему человека, преданного конфуцианству, который
способен духовно возродиться.
449

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Душой Реставрации был Цзэн Гофань, который был не
столько спасителем династии Цин от тайпинов, сколько
чел овеко м, вос стано вивш им
конфуцианство, при этом не
фундаменталистское конфуцианство, а учение,
ориентированное на формирование китайской
государственности в середине века. Большое влияние на него оказал Яо Най
(Yao Nai), лидер литературной школы Тунчэн, учение
которой, как и
учение Школы новых текстов, делало акцент
на
практическое искус ство управ лени я го сударс т во м
ина
сочетание частичной реформации с традициями. Цзэн
Гофань осознавал ту совершенно новую ситуацию,
в
которой оказался Китай, и выделял два параметра
изменений -
временной и ситуационный, которые не зависели
от воли человека. Единственным выходом для Китая было
ухватиться за возможность и приспособиться к ситуации,
как это сказано в «Книге перемен»: «Изнеможение ведет к
изменению, а изменение ведет к
будущему». Однако все
свои и де и Цзэн Гофань выдвигал на основе морал ьного
кодекса, выработанного неоконфуцианством; он верил
в
то, что несколько
благородных лидеров могут спасти
безнравственное общество, и что вековые
нравы могут
изме ниться с их помощью.
Государственный деятель Китая и дипломат Ли Хунчжан
(1823-1901) так же понимал изменившу юс я ситуацию.
«Оборона границ страны,
-
писал он в 1874 г.,
-
проходила на
западе и на севере, будучи привязанной к Великой стене, где
не было никакой разницы в силах хозяев страны и
захватчиков. Теперь граница сдвинулась к востоку и югу вдоль длинной
береговой линии, и теперь появилось большое неравенство
сил: иноземцы могут свободно передвигаться в разные
стороны, не ограниченные никакой стеной. В настоящее время
сложилась уникальная ситуация за целое тысячелетие».
Именно они, поколение талантливых реставраторов,
смогли утвердить конфуцианство в век
«сгущающихся
сумерек». С начала века Реставрация сделала новый большой
шаг к китайскому Возрождению.
Цзэн Гофань еще в 1861 г., вскоре после захвата Ань-
цина, создал первый отечественный арсенал и пригласил
работать в нем самых выдающихся ученых того времени
-
Ли Шаньланя, Хуа Хэнфана и Сю Шоу. После неудачных
первых попыток в 1864 г. он
встретил Юн Вина, первого
китайца
-
выпускника американского Йельского
университета, и
попросил его закупать оборудование за
границей. Цепная реакция привела к возникновению целого
ряда подобных предприятий: в 1863-1867 гг. были
основаны знаменитые арсеналы
в Цзяньнане, Нанкине,
Фучжоу и Тяньцзине. Для развития дела были нужны
переводчики, и в 1862 г. в Пекине была основана Служба
переводчиков (тунвэнь гуань). Затем подобные службы
открывались в Шанхае и
других открытых портах. Они
служили языковыми и техническими школами, где
обучали западным наукам. Тем временем ведомства,
прикрепленные к арсеналам, выпускали многочисленные
научные труды в сфере науки и техники, многие их
которых появились в результате сотрудничества китайских
ученых с западными миссионерами. Подобное
сотрудничество позволило вновь разгореться научному
энтузиазму в Кит ае.
Наряду с распространением протестантских
миссий в
середи не
века появилась тенденция к
профессионализации. Наиболее успешное сотрудничество состоялось у
британского миссионера Александра Уайли с
математиком Ли Шаньланем, специализировавшимся в алгебре и
логарифмах. Они объединились со многими другими
учеными, чтобы начать работу над переводом «Начал»
Евклида с того места (Книга VII), в
котором Маттео Риччи
закончил
перевод в начале XVII в.
Другой американский
миссионер Джон Фрайер (Fryer), работавший переводчиком в
арсенале
г. Цзяньнан на протяжении 28 лет, с помощью Хуа
Хэнфана и Сю Шоу составил 119 переводов трудов по
естественным и
прикладным наук ам.
Он был одним из так
называемых «светских
миссионеров», деятельность
которых, казалась, была направлена скорее на укрепление
Китая с помощью науки Запада.
Начальная фаза Реставрации, однако, проходила в
ограниченных рамках: как писал Фэн Гуйфэнь, «основой
была китайская этика, а западные достижения
-
дополнительными». В дальнейшем эту ситуацию кратко назвали
«китайская осн ова и з а п ад н о е применение» (Sinic body and
Western use), и это определение стало формулой,
описывающей столкновения китайской и западной цивилизаций
на
протяжении
всего века. Затем реставраторы,
яв ляв шие ся, по
сути, технократами, привязанными
в основном к
прочным канонерским лодкам и эффективным пушкам,
открыли двери Китая первоначально перед
научно-технической культурой Запада, что явилось ранним ответом на
его влияние.
Дальнейшее развитие при поиске богатства
Вскоре вестернизация Китая обрела свой собственный
путь за прежними узкими рамками. Поскольку теперь
западная угроза переместилась из военной области в сферу
экономики, то официальная система монополий
оказалась настолько неэффективной, что арсеналы
в
Цзяньнане и Фучжоу пришлось закрыть. Ли Хунчжан, который
достаточно хорошо понимал создавшуюся ситуацию, чтобы
искать не власти, а богатства и обогащения вместо
усиления, предложил
обновить
экономическую структуру с
пом ощью но вой сис темы
«государственного надзора
и
торговой деятельности». Это
предложение ознаменовало
нову ю фазу Реставрации.
Новые идеи привели к коммерциализации некоторых
секторов сельского хозяйства, тем самым отвергая старую
физиократическую идею «оценивая сельское хозяйство,
обесценивать торговлю». Новая система позволяла
накапливать капитал, поэтому в экономической жизни страны
появились новые действующие лица: капиталисты,
компрадорская буржуазия, заводские рабочие и современные
образованные люди, знакомые с западными науками. Ван
Тао, основатель первой китайской газеты «Национальная
эволюция» («Тсунь Вань Ят Пао») в 1873 г. в Гонконге,
на пи са л несколько
редакционных статей в
поддержку
коммерческого з на ни я и
других практических наук Вместо
традиционных «сельскохозяйственных конфликтов» и
постоянных военных
противостояний он подд ержи вал
«коммерческие конфликты», которые представляли собой
западный дух «создания богатства путем торговли». Чжэн
Гуаньин, представитель компрадорских кругов и од ин и з
первых капиталистов в Китае, еще более смело отстаивал
свободное развитие торговли и промышленности и
выступал против вмешательства государства. Сюэ Фучэн,
советник Цзэн Гофаня и Ли Хунчжана, пошел еще дальше,
утверждая,
что только богатая нация может быть сильной,
что коммерция является ключом к
успеху
в сельском
хозяйстве, промышленности, науке, технике и образовании.
С этого времени меркантильные позиции стали вытеснять
неподатливую физиократию и политика вестернизации
стала перемещаться с уровня простого технического
применения до уровня социальных институтов.
Новое поколение реформаторов было просвещенным
благодаря стараниям миссионеров. Постепенно отойдя от
чисто евангелических целей, протестантские
миссионеры сделали свою работу более светской; другими словами,
теперь вместо того чтобы «спасать язычников от
страданий ада» они «спасали язычников от ада страданий в этом
мире» (Richard, 1916, р. 197). Теперь они всё больше
специализировались в определенных областях знаний,
особенно в медицине и
образовании. В области медицины
450

АЗИЯ
он и либо напрямую обучали первых современных
китайских врачей,
либо косвенно передавали современные
медицинские
знания в больницах и школах
при миссиях.
После первой общей конференции протестантских
миссионеров
в Китае в 1877 г. светская
работа в сфере
образования стала их активной политикой. В сфере
нерелигиозного образования,
обычно на начальном уровне,
протестанты
основывали многочисленные
университеты,
открывали
библиотеки и музеи, издавали газеты и
журналы преимущественно для иностранцев в открытых
торговых портах.
С 1875 г. Дж Аллен выпускал
в Шанхае
ежемесячный журнал *Глоуб Мэгэзин» («Ванго гунбао»),
посвященный «расширению знаний, относящихся к географии,
истории, цивилизации, политике, религии, науке,
искусству, промышленности
и
общему прогрессу в запа дны х
странах». Действуя подобным образом, протестанты
обратили не так много людей в свою веру, но оказали большое
влияние на модернизацию Китая. Многие реформаторы
были так многим им обязаны, что даже назыв ались
«христианскими реформаторами». Ван Тао был крещен в
Шанхае и два года прожил в Европе в качестве помощника
видного китаеведа англичанина Дж Легга в переводах
конфуцианского канона. Чжэн 1уаньин выучил английский язык
у Джона Фрайера,
и во всех его работах чувствуется
влияние трудов миссионеров. Если и было такое явление, как
китайское Просвещение, то именно эти люди могут быть
названы его философами.
Несмотря на то, что многие реформаторы активно
использовали западные источники, немногие из них стали
христианами.
Ван Тао не был назван своим христианским
именем ни в одном их своих произведений, и его
принадлежность к христианству стала известна из
неопубликованного дневника. Чжэн 1уаньин одновременно отстаивал
западные обычаи, нравы и тд. и считался с
традиционными китайскими идеологиями
-
конфуцианством,
даосизмом и
буддизмом и считал это сочетание хорошим
средством для развития общества. Реформаторы никогда не
отказывались от того главного ствола китайской
культуры, на который постепенно были привиты различные
полезные элементы культуры Запада. Вызов Запада был
сильным
импульсом для развития Китая, настолько полезным
для страны, что Ван Тао даже благодарил Небеса за
предоставленную блестящую возможность. Он и Чжэн Гуаньин
разделяли веру в некую «стратегию выбора подходящего
момента» -
понятие из космогонии
неоконфуцианства,
-
в
наивную теорию эволюции, которая давала им силы
бороться за светлое будущее Китая. Понятие «применение»
из
упомянутой выше формулы «основа -
применение»
было расширено и стало охватывать не только
технократический уровень, но и социальные институты, но
никогда не могло
привести
к полной
вестернизации.
Ван Тао
писал в 1870-х гг .:
«Инструмент может изменяться, «тао»
остается неизменным», и здесь формула «тао-инструмент»
является лишь другим выражением формулы «основа-
применение». Возрождение Китая произошло благодаря
просвещению со стороны Запада, а с другой стороны, было
оживлено китайским наследием, т.е. благодаря сочетанию
китайского Просвещения и Ренессанса.
Противовес китайской культуре
Ранняя вестернизация с самого начала сдерживалась
ортодоксальным китаизмом. Решение создать Службу
переводчиков для приобретения западного знания
подвергалось жестокой критике как «оставляющее Китай на
произвол
варваров». Оппозиция при дворе была
представлена
Ворэном, Главным секретарем и ведущим ученым
школы
неоконфуцианства, который признавался в то
время главным
моральным авторитетом. Он искренне верил,
что «становление нации зависит от нравственности, а не
обмана; от рассудка, а не от техники». Развитие
судостроения и
строительство железных дорог
такж е вызывали
жаркие дебаты с фундаменталистами-конфуцианцами,
которые рассматривали любой шаг к современности уступкой
чрезмерной вестернизации. Такое положение на самом
деле являло пр им ер инертности сельскохозяйственного
общества по сравнению с коммерческим и
индустриальным обществом.
К тому же каждый шаг к вестер низации Китая был
неизбежно
затруднен устойчивым политическим и
экономическим давлением империалистического общества.
Муниципальные советы иностранных концессий в
открытых в соответствии с
договорами и соглашениями портах
избирались иностранными резидентами,
вто
время как
китайцы только облагались налогами.
Консульские
представительства и под ведо мст ве нн ые им
организации
не
только обладали экстерриториальностью, но и
представляли собой миниатюрные правительства на китайской
территории. Действуя часто наперекор китайским
обычаям или просто исходя из расовой дискриминации, они
создавали постоянные трения. В основных портах были
организованы иностранные почтовые пункты, которые
занимались доставкой почты, но служили они только для
иностранных граждан. Иностранный контроль над
китайскими таможенными пошлинами превратился из местной
и
временной меры в постоянный
институт, и английский
генеральный инспектор Роберт Харт сделал эту службу
чрезвычайно эффективной. В экономической жизни
сферы деятельности иностранных торговцев значительно
расширились к северу и в глубь страны, начиная с 1860-х гг.
Чтобы использовать дешевый труд и сырье для местного
рынка, были основаны иностранные промышленные
предприятия.
В дополнение ко всем этим унижениям, существовала
бездонная пропасть между основными культурными
ценностями Китая и Запада. По мере роста числа
мисс ион еро в
и
обращенных
-
до 600 чел. и 0,5 млн. чел.
обращенных в католичество; около тысячи протестантских
священников и 30 тыс. обращенных в протестантскую веру к
1885 г.
-
обострялось и трение между сторонниками
разных религий. Католики жили в деревнях
и небольших
городах внутри стр аны ,
с
трудом уст ан авл ив ая
контакты с
местными властями и мелким дворянством. «Право
попечительства над римскими католиками», которое
имела
Франция по дог овору I860 г., порой позволяло преступ-
никам-новообращенным избегать китайского правосудия.
Право вновь занять потерянные когда-то земли привело к
бесконечным спорам с новыми владельцами. Несколько
смертных случаев среди больных детей из католических
сиротских приютов вызвали еще более мрачные
подозрения. Новообращенные протестанты, обычно из маленьких
городков
и с менее космополитическими
интересами,
чем
у их собратьев-католиков, презирали местную культуру и
предпочитали жить изолированно от местного населения.
К тому же большинство новообращенных
-
клерки,
переводчики, лавочники, кули
-
были простыми
прихожанами, «во Христа не уверовавшие», даже преступниками,
искавшими защиты от закона. Даже миссионеры не всегда и
во не всем следовали христианской морали. Такое
преступное поведение, как сексуальное насилие над женщинами
и детьми, особенно гомосексуальные отношения,
вызывали наибольшую ненависть . Отдельные случаи порождали
слухи и большие преувеличения и заканчивались
кровопролитиями.
Новая ненависть, накладываясь на старые обиды,
провоцировала проявление как у образованной элиты и
чиновников, так и у простого народа радикального
национализма и даже дикой ксенофобии. Около I860 г.
по яви лся памфлет под названием «Истинное утверждение,
призванное уничтожить иноверие», написанный «самым
отчаявшимся человеком в мире», как себя называл его
451

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
автор,
-
пример типичной ксенофобской смеси
теологической критики, непристойных анекдотов, осуждения
пренебрежений обычаями и обвинений в похищениях
детей и колдовстве. В такой враждебной обстановке
ожесточенные столкновения на
религиозной почве случались
так часто, что ни года не
проходило без демонстрации
силы
Францией или Британией на побережье Китая или в
бассейне р. Янцзы. Пиком столь враждебных отношений
явилась резня в Тяньцзине в 1870 г., когда более 50
человек были убиты и некоторые здания миссий сожжены.
Цзэн Гофань подвергся жесткой критаке (на него было
совершено нападение) по поводу своего беспристрастного
обсуждения повстанцев во время одного из восстаний,
унизительных компенсаций и прощения. Он метался
между «стыдом от острой критики снаружи и угрызениями
совести изнутри». Эта ситуация также была отражением
политического тупика,
в
котором оказался двор из-за
проводимой политики примирения, которая подверглась
нападкам со стороны членов «очистительной
группировки», раздражаемой постоянными уступками. Чтобы
спасти национальное достоинство и традиционные
ценности, они выставляли напоказ китайские нравственные
устои и придерживались бескомпромиссной позиции.
Молодые чиновники, находившиеся на высоких постах,
были агрессивны, как и Ворэн, хотя их воинственность
необязательно была
направлена против модернизации.
Такбылоив
случае Цзо Цзунтана и Чжана Чжидуна,
которые были лидерами группировки и ярыми сторонниками
вестернизации при дворе.
События разворачивались под постоянным
иностранным давлением, как и
предсказывала эта группировка. По
ее настоянию регион в бассейне
р. Или был в конце
концов возвращен Китаю после переговоров Цзо Цзунтана с
Россией в 1881 г. Когда Франция в 1994 г. навязала Китаю
войну, группировка была достаточно сильна, чтобы
вынудить двор занять жесткую позицию. В 1884 г. Чжан Чжи-
дун, генерал-губернатор Кантона, опубликовал антифран-
цузскую прокламацию, взывавшую к патриотизму.
Китайско-французская война 1884-1885 гг. закончилась в целом
поражением Китая, но в ходе ее, в отличие от
предыдущих
войн, были одержаны частичные победы, и последующий
Тяньцзиньский франко-китайский договор 1885 г. был не
таким тяжелым. Система
несправедливых договоров
не
стала тяжелее, во всяком случае немедленно. В общем и
целом, Китай пока еще не был разделен на части и не
подвергался колонизации, и этот результат явился частично
следствием пуританской китаизации.
ОТ РЕСТАВРАЦИИ К РЕФОРМАЦИИ (1885-1900 гг.)
Политизация процесса вестернизации
Эволюция китайской вестернизации от технического
к
политическому ур овн ю
частично совпадала с
внутренней склонностью страны
к
сохранению традиционных
китайских ценностей. Цзэн Гофань подчеркивал, что
правильным
курсом
честного
приверженца конфуцианского
учения должно быть движение от внутреннего
само сов ерш енс твов ани я к
внешнему со вер шен ств ова нию
управления
государством
и
всеобщему умиротворению. Двигаясь
к<
бяньфа»,
т.е. к
преобразованию государственных инсти -
тугов
и законности, Реставрация Тунчжи стала
чрезвычайно политизированной в 1870-х гг. Го Сунтао, типичный
представитель образованных чиновников-конфуцианцев,
первым призвал к проведению политической реформы,
когда имел возможность в бытность свою первым
китайским послом в Анг ли и в 1877-1879 гг . позн аком итьс я с
западной цивилизацией. Он понял, что ее сущность
-
нев
коммерции и не в технике, а в политике и законах,
воплощенных в
форме парламентарной демократии.
Потрясенные китайско-французской войной,
реформаторы нового поколения начали серьезно задумываться
над политической реформой. Хэ Ци, молодой юрист из
Гонконга, получивший образование в Британии, заявлял,
что технократическая Реставрация станет
катастрофой,
если не
будет подкреплена настоящей парламентской
системой. Сунь Ятсен, китайский революционер-демократ,
возможно, в начале своей деятельности находившийся под
влиянием Хэ, вскоре после войны поставил целью
свержение маньчжурской династии Цин. Проведя многие годы
за границей и сформировавшись там как личность,
получив западное образование, говоря по-английски и приняв
христианство, Сунь воспринял основы западной
цивилизации. В 1894 г. в Гонолулу (Гавайские острова) он создал
первую китайскую революционную организацию
«Общество возрождения Китая» (<Синчжунхой), призванное
«прогнать
маньчжуров,
восстановить Китай и создать
республику». За те же самые идеалы боролось и более старое
поколение, только умереннее. Ван Тао выделял три типа
западных политических институтов: власть императора,
власть народа и совместная власть императора и народа.
Чжэн гуаньин продумал детальнее третий тип
сбалансированной власти: нельзя сдвигаться ни вверх, ни вниз. Го
Сунтао также отвергал внутреннюю болезнь демократии
-
склон ность подчин яться д ик та ту народа .
Все они
предпочит али британский или японский вариант
конституционной монархии более радикальной французской или
американской демократии.
На основе этих мнений Чжан Чжидун, завоевавший
популярность своей позицией в Китайско-французской
войне, еще больше расширил рамки «западного
использования» -
до западных «общественных законов» наравне
с техникой и наукой. Он заново интерпретировал
позицию «основа-применение» как «китайское
-
внутреннее
знание, западное
-
внешнее знание; первое развивает тело
и
ум, второе
занимается социальными делами». Для него
только этика была неизменна, как священные законы или
Святой Дух, всё же остальное, будь то ремесла
или
пра вов ые
ин сти туты ,
могли изменяться, т.е.
«фа» (fa) было
преходящим, культурный дух
-
постоянным. Чэнь Ли,
используя синтез учений школ Хань и Сун, пытался идти дальше
-
внедрять западное знание в китаизм или даже
китаизировать западную культуру во всех ее проявлениях, чтобы
получить «новую культуру».
Реформистское движение в это время резко
ускорилось из-за быстрого подъема Японии. Реставрация
Мэйдзи, благодаря конфуцианско-синтоистскому наследию,
подчеркивавшему важность независимости и
са м о у в а ж е н и я лич ности и самопожертвования (<бушито), успешно
развивалась в конце 1860-х гг ., и
страна стала быстро
«европеизироваться», чтобы «покинув Азию, продвинуться в
Европу». Со смешанными чувствами восхищения
прошлым Китая и
презрением
к его настоящему
Япония
начала активно
выступать против него, используя
свою
«континентальную по ли ти ку» .
Состоялись несколько попыток
реализации этой политики на Корейском полуострове,
и
в конце концов дуэль двух
азиатских гигантов в их
ст ремле нии к модернизации вылилась в Японо-китайскую
войну 1894-1895 гг. В битве на Желтом море, длившейся
несколько часов, китайский Северный флот,
просуществовавший 10 лет, был разгромлен.
Последствия этой войны поразили китайцев больше,
чем любое другое событие начиная с 1840 г. Поражение
оказалось не только военным
-
это был
пр овал
вс ех
попыток модернизировать страну, предпринимавшихся на
протяжении более чем жизни поколения. Еще более
стыдным было потерпеть поражение от такой малой страны,
периферийной по отношению к Китаю, вскормленной
конфуцианским учением, имеющей похожую систему
письма и
расовое происхождение,
к
тому
же еще столь
близкую к Китаю и в
географическом положении, и по
452

АЗИЯ
культуре.
В этом затруднительном
положе нии «вну тренне-
беспорядка
и внешнего несчастья» Китай теперь
перервал двойную катастрофу,
как внешнюю, так и
внутреннюю что, естественно,
зна читель но за мед лил о
модернизацию страны.
Кан Ювэй, Янь Фу и радикализация реформ
Китайский ученый, лидер движения за реформы Кан
Ювэй (1858-1927), вышедший на сцену
в этот сложный
период,
был радикалом
как в политике, так и в
культуре.
Под впечатлением неоконфуцианства JIy-Вана и
«северного» буддизма (махаяны) он с ранних
лет посвятил себя
спасению китайской нации. Однако, столкнувшись с
совершенно новой цивилизацией в Гонконге и познакомившись
с Ляо Пином, бывшим в то время главой Школы нового
текста, он решительно принял это учение. Эта школа
казалась ему более активной, чем неоконфуцианство Лу-Вана,
более практичной,
чем буддизм, и более
восприимчивой,
чем западная культура, хотя фактически он
придерживался синтеза всех этих трех составляющих. На этом
основании он полностью отвергал любой вид традиционной
власти в своем сочинении (1891 г.) «Изучение классики,
сочиненной в период Синь» и пересмотрел роль Конфуция в
произведении «Изучение конфуцианской реформы
институтов» (1897 г.). Используя тексты Конфуция, он
доказал, что Конфуций фактически создал основные
сочинения с целью одобрения институциональной реформы.
Кан Ювэй прибегал к наивной теории эволюции из новых
текстов, ссылаясь Три века беспорядка, Приближение
Мира (период,
в
который как раз вступал мир
вто
время)
и Великий Мир. Последний ведущий ученый Школы
новых текстов после своих
предшественников Гун Цзычжэ-
на и Цзэн Гофаня, Кан Ювей стал ведущим
реформатором, ратовавшим
за
модерниз ацию ,
но все же
работал во
имя
Конфуция и под знаменем фундаментального
конфуцианства.
Кроме Кана, первооткрывателем моды на культурную
вестернизацию был Янь Фу (1853-1921). Отлично зная
китайскую классическую литературу и хорошо
разобравшись в западном учении в Британии в 1877-1879 гг., он
получил глубокое впечатление от социального
дарв инизма, т ог да т о л ь к о начинавшего сотрясать мир. Эта
теор ия
подробно описывала необходимость выживания
наиболее приспособленных членов общества и, следовательно,
потребность в творческой адаптации, чтобы избежать
вымирания, которое, к сожалению, грозило народу Китая в
той
ситуации, которая сложилась в стране. Шок от
событий 1895 г. для Янь
Фу был новым свидетельством
справедливости этой
теории,
и свои собственные мысли он
выразил в ряде очерков. В первом из них
-
«Когда
меняется
мир»
-
он объяснял, что радикальные
изменения
происходят от действия времени и из-за сложившейся
ситуации
-
факторов, проявление которых является
непредсказуемым даже для мудреца, который не может изменить
их ход, а может лишь предвидеть и действовать в
согласии с ними. Позднее настоящим источником западной
силы и богатства он назвал «почитание правды,
анелжи
в знании и подчинение личного общественному в
политике и
праве».
Чтобы изменить китайское «видение реальности», он
систематически знакомил людей с западными
гуманитарными
науками. Среди других факторов на него также
оказала влияние книга Томаса Гекели «Эволюция и этика»,
которая на китайском языке под названием «Обэволюции» с
комментариями и трактовками Янь Фу и в особой
китайской
манере выражения оказалась более лаконичной и
выр ази те льн ой . «Предметы конкурируют, Небеса выбирают;
лучший выигрывает, худший проигрывает; слабые
являются
жертвой сильных». Это звучало как первый сигнал к бу¬
дущему национальному подавлению и
геноциду. Эта
книга и последующие переводы таких влиятельных западных
трудов, как «О свободе» Джона Стюарта Милля, «О Духе
законов»
Шарля Луи Монтескье и «Исследование о
причинах
и богатстве народов» Адама Смита толкали китайское
Просвещение к новым достижениям. Янь Фу высоко
ценил западную культуру за освобождение потенциальных
возможностей личности и обвинял конфуцианское
давление на личность, проявлявшееся в обязательствах по
отношению к правящим кругам, убивавшее в н е й
индивидуаль ность и
творческую активность. Янь Фу пошел еще
дальше в интерпретации формулы «основа -
применение»:
свобода была «основой», важнейшей ценностью, а
демократия «применением», воплощением свободы в
государственных
институтах. По отношению к культуре он был
даже б о ле е радикален,
чем Кан Ювэй.
Являясь сторонником теории эволюции, Янь Фу
никогда не забывал традиционную основу
-
ствол, к которому
может быть привита развитая цивилизация. Он считал, что
в китайской классической литературе
в основном были
изложены истоки современной науки и самые важные
положения социальной эволюции. Таким образом, он
верил
в
постепенную эволюцию, в
проти вопо ложн ость
чудесным мутациям, поддерживая политическую стратегию
постепенного, поэтапного достижения желаемого
результата, а не
радикализм Кана. Освобожденный от ареста
посл е
реформы 1898 г., он продолжил защищать
«просвещение народной мудрости» и предложил детальный план
самоспасения нации через соединения китайского учения с
западным.
«С то дней реформ» 1898 г.
Кан Ювэй начал свою
политическую карьеру с серии
обращений к трону, второе из которых было послано
вскоре после войны 1895 г. вместе с Лян Цичао и подписано
1300 кандидатами на сдачу
столичного экзамена, который
ему и Лян Цичао ранее пришлось сдавать в Пекине. В этом
обращении, впрочем, так и не дошедшем до тр о на ,
впе рв ые
прозвучал призыв
к со зд ани ю конституционной
монархии. Следующий, однако, был император Гуансюй
(правил в 1875-1908 гг.) прочитал и отправил всем
губернаторам, чтобы возбудить интерес к движению реформистов.
С поддержкой Кан Ювэя и при участии Чжан Чжидуна, Ли
Хунчжана, а также британских и американских
посланников, было основано Общество усиленного изучения.
Путем чтения лекций, переводов и ежедневной газеты
«Бюллетень Китая и зарубежья» члены общества
распространяли реформистские идеи. Лян Цичао также выпускал
влиятельный журнал «Текущие события».
Столкнувшись с обвинениями со
стороны
пекинских
чиновников, центр движения за реформы был вынужден
переместиться из Пекина в
провинцию Хунань,
губернатор которой всё еще настаивал на реформах. Для
политической реформы имело значение произведение
высокопоставл енного чин овни ка
Хуан Цзуньсяня «История
Японии», основанное на личном опыте дипломатической
работы за рубежом. Это было первое свидетельство о
японской реформе Мэйдзи в то время, полученное из первых
рук Местные представители мелкого дворянства Ван Сянь-
цянь и Е Дэхуэй при совместных с радикалами попытках
смогли оживить движение. В 1897 г. они основали
«Южное исследовательское общество», чтобы способствовать
защите прав мелкого местного дворянства,
поддерживавшего провинциальный парламент, основывать
библиотеки и публиковать «Исследовательский журнал провинции
Хунань»
-
первую газету в этой
провинции.
Взаимодействие радикалов и «умеренных», однако,
вскоре закончилось -
когда Лян Цичао был приглашен в
качестве главного наставника в Школу текущих дел. Лян и
453

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
его коллеги Тань Сытун и Тан Чанцай по-новому
интерпретировали конфуцианские классические работы,
сочетая их с западными идеями свободы и равенства, а также
распространяли некоторые работы, направленные против
маньчжурской династии, в
которых описывались их
ранние преступления. Лян был настолько возмущен
оккупацией немцами бухты Цзяочжоу, что призывал к
установлению независимости провинции Хунань по примеру
японских княжеств Тёсю и Сацума в конце правления
династии Токугава
-
двух феодальных владений, имевших
региональную автономию, которая способствовала
социально-экономическим преобразованиям в эпоху Мейдзи.
В результате движение стало внезапно намного более
ради кальным, чем могли
допустить «умеренные», что и
привело весной 1898 г. к
идеологическому расколу внутри
него. Ван Сяньцянь выступил с инициативой добиться
согласия среди ученых выступить против еретической
«моды», распространившейся по провинции. Чжан Чжи-
дун опубликовал фрагменты из своего сочинения
«Призыв кучению» частями в «Газете
провинции Хунань»,
в
котором особое внимание уделял тому, что «вестернизация»
может идти только при условии отсутствия противоречий
с существующей властью. Раскол течения предвещал
провал радикалов, которым не доставало социальной
поддержки, имевшейся у чиновников и дворянства. Когда
стойким приверженцам Кана в провинции приказали сжечь его
работы, мечта о независимости исчезла полностью.
Между тем в Пекине возникло неожиданное движение,
когда пятая и шестая памятные записки Кана
пора зили
императора гуансюя, пытавшегося установить
собственную власть, без
к он тр ол я вдовствующей императрицы Цы
Си. Амбициозный император решил поставить на карту
как
судьбу династии Цин, так и свою собственную. Свой
первый декрет о реформе он издал 11 июня 1898 г., тем
самым дав возможность Кан Ювэю и его сторонникам
вновь появиться на политической сцене. За декретом
последовал ряд из 40-50 указов, касающихся управления,
образования и экономики. Практически мгновенно многие
бесполезные управления были закрыты, денежные
выплаты маньчжурам урезаны, устаревшая армия Зеленого
флага распущена, а старые учебные заведения и храмы
превращены
в
современные школы. Так как
заинтересованные круги были серьезно ущемлены, быстро росло
недовольство, удерживавшее даже умеренных
реформаторов при дворе от поспешных и слишком радикальных
реформаторских программ. Центральная администрация
бойкотировала напыщенные указы,
а местные
чиновники их попросту игнорировали, не говоря уже о широких
массах, вообще равнодушных к реформам. В Пекине
атмосфера становилась все более напряженной, и у
императора Гуансюя и сторонников Кан Ювэя не было иного
выхода, как совершить государственный переворот,
чтобы одним ударом уничтожить оппозицию. Однако
императрица Цы Си, пристально следившая за каждым
движением заговорщиков, 21 сентября легко расстроила их
планы, использовав
предательство Юань Шикая. Императора
заключили на маленьком острове на дворцовом озере, а
Тань Сытуна и других пятерых заговорщиков казнили. Кан
и Лян успели бежать за границу. «Сто дней реформ»
растаяли как туман.
От культурного конфликта к популистскому
мятежу
Последствия Китайско-французской войны (1884-
1885 гг.) вызвали спор за получение концессий: Россия
контролировала регион к северу от Великой китайской
стены; Британия
-
долину р. Янцзы; Франция
-
провинции Гуандун, Гуанси и Юньнань; Германия
-
провинцию
Шаньдун; Япония -
провинцию Фуцзянь. Китаю грозило
надвигающееся разделение страны. Ксенофобия стала
настолько сильной, что даже врожденная ненависть к
маньчжурской династии немного ослабла, приведя таким
образом к неестественному союзу между элитой и народом.
Некоторые тайные общества постепенно переключались
с
«противостояния Цин и устранения иностранного» на
«поддержку Цин и устранение иностранного». «Ястребы»
при дворе под предводительством вдовствующей
императрицы Цы Си были настолько бессильны перед
надвигавшейся угрозой, что начали обращаться к толпе.
Наибольшую ненависть вызывали миссионеры ,
несмотря
на то, что именно они сделали для прогресса
Китая больше, чем все остальные
-
купцы, дипломаты и
армии, боровшиеся только за свои интересы. Причина была
в их святой миссии заменить
конфуцианство в Китае
христианством. Они презирали китайскую цивилизацию и
считали ее «гнил ым ле сом », с
которым невозможно
работать, а потому остается «полностью вырубить его».
Американский миссионер А Смит, проживший в Китае более 40
лет, писал именно в этом духе {Smith, 1894, р. 330).
Миссионеры очень враждебно относились к почитанию
предков, создавая таким образом непреодолимую пропасть
между цивилизациями. Согласно китайским мудрецам,
«тао» начинается с отношений между мужем
и женой, и
семейная ценность лежит в основе конфуцианской
системы ценностей. «Центральной идеей их культа является
почитание
родителей,
-
писал Р. Харт.
-
Уважение
старших лежит в основе всех сторон семейной, социальной и
национальной жизни» {Hart, 1901, р. 151). Такая культура
с ориентацией на неотъемлемые обязательства каждого
человека по отношению к семье, стране и миру, была
диаметрально противоположна западной философии,
основанной на неотъемлемых правах личности. Эти ценности
били прямо под корни родового общества.
Настроения, направленные против иностранного
присутствия, сосредоточились на провинции Шаньдун, месте
рождения Конфуция. В этой провинции Германия заняла
территорию, прилежащую к бухте Цзяочжоу,
а
Великобритания
-
г. Вэйхай (Вэйхайвэй). Там иностранные
миссии обвинялись во всех бесчисленных страданиях
народа, а китайцев, принявших христианство, считали
предателями, готовыми быть рабами иноземцев, что еще более
возбуждало население.
Ксенофобия становилась все
сильнее, и
сто ро нни ки
же стк ого
курса обнаруживали все
более сильные патриотические чувства у народа, которые
можно было использовать в борьбе. Тайное общество Ихэ-
цюань («Кулак во имя справед ливости
и
согласия»)
-
«Боксеры» на западный манер, первоначально созданное для
самозащиты с использованием китайского военного
искусства, позднее по совету губернатора стало называться
Ихэтуань («Отряды справедливости и согласия»), и всё
чаще рассчитывали на магию с ее амулетами и
заклинаниями. Эти отряды превратились в широкое движение
против чужеземцев, в котором сочетался современный
патриотизм и примитивное колдовство. В марте 1990 г.
ихэтуани двинулись на север, разрушая под
покровительством императорского двора железные дороги и
телеграфные линии. К июлю большие группы неистовствующих
ихэтуаней ворвались в столицу, занявшись поджогами
и
убийствами. Вскоре Пекин стал центром восстания.
Тем временем активизировались тайные общества и
снова вспыхнули волнения на селе. Всю страну
охватили беспорядки.
Будучи иным массовым народны м восстанием,
выст упление ихэтуаней занимало позицию, пря мо
противоположную позиции тайпиней: из прохристианской и анти-
маньчжурской она стала антихристианской и проманьч-
журской, а христианский монотеизм превратился в
народный политеизм. В пантеон богов вошли
Нефритовый
государь
из светского даосизма, Сунь Укун, Чжугэ Лян
и Гуаньгун из народных рассказов, Сян Юй и Хуан Тяньба
454

АЗИЯ
из народного
театра и им подобные. Ихэтуани называли
вс ех
связанных
с чужеземцами, «вторыми варварами»,
включая императора Гуансюя, Кан Ювэя и Ли Хунчжана;
они враждебно
относились ко всем
суперкультурам
-
как
западным,
так и са мо го Китая. Волне ни я вызвали
сопротивление
властей некоторых провинций, которые
организовали «совместную защиту Юго-Востока» на выгодных
условиях
с иностранными консулами. Противостояние
двух культур еще более усилилось.
Восемь иностранных держав (Германия, Япония,
Англия США, Франция, Россия, Италия и Австро-Венгрия.
-
Прим. ред.) объединили свои силы, чтобы
орг анизов ать
карательную
экспедицию. В августе 1900 г. войска
коалиции вступили
в Пекин, учинив резню и грабежи,
сравнимые с наихудшими выходками ихэтуаней.
Генерал-фельдмаршал граф фон Альфред Вальдерзе добросовестно
выполнил приказ немецкого императора Вильгельма И:
«Пекин сравнять
с землей. Никакого милосердия! Пленных
не брать!».
Весь город был разграблен, из императорского
дворца украли
почти все ценности. Фон Вальдерзе
командовал 46 кровавыми карательными операциями на севере
Китая, где происходили нападки населения на
миссионеров.
В результате всех действий в лагере союзников
возник раскол,
и во время переговоров с Ли Хунчжаном были
разбиты последние надежды на единство: Германия
требовала сурового наказания мятежников, Франция не
хотела разделения Китая, а Соединенные Штаты отстаивали
политику «открытых дверей», поддерживая
«территориальную и административную целостность Китая».
Заключительный протокол (7 сентября 1901 г.) содержал, как
обычно, суровые наказания и кабальные условия,
налагаемые на страну, но, что было необычно,
-
внемне
вы дв ига ли сь территориальные требования.
Являясь первым массовым движением против
современного империализма, Ихэтуанское восстание
окончилось неудачей, но заставило мировые державы
пересмотреть свои планы разделения Китая. Даже Вальдерзе
признавал в своих
мемуарах, что боевой дух китайцев не был
утерян в войн е.
Необдуманное восстание привело
к
вполне
рациональным последствиям.
ОТ РЕФОРМАЦИИ К РЕВОЛЮЦИИ (1900-1912 гг.)
Углубление культурного проникновения
Несмотря на весь этот хаос, в начале нового века
западные идеи проникли
в Китай.
Янь
Фу обеспечил более полное ознакомление с
западной идеологией, успешно переведя в 1900-х гг.
работы
Герберта Спенсера «Социологические исследования» и С. Йе-
вона
(S.Jevon) <Логика» и пытаясь заменить китайскую
культуру, «ориентированную на стабильность», западной
-
«ориентированной на деятельность». В том же
нап равлен ии эс тет Ван Говэй позаимс твовал ид ею субъективной
инициативы у Канта, Шопенгауэра и Ницше. В
политическом
направлении мышление сосредоточилось на
стремлении к революции
-
как со
стороны приверженцев
вестернизации, так и со стороны радикальных
националистов. В 1901-1902 гг. Кан Ювэй в изгнании написал свою,
пожалуй, самую острую работу «Великое Содружество»,
в
которой выражалась мысль о завершении Трех веков
классического
учения новых текстов и полностью отрицались
семейные ценности, на которых была сооружена вся
моральная концепция конфуцианства. Ему казалось, что
только
при отмене семьи как института будет возможна
отмена частной собственности и создание национального
государства. Для этого он предлагал,
чтобы
муж чин а
и
женщина не могли сожительствовать более одного года.
Это была
программа, да ж е б о л е е радикальная, чем
выраженная в «Коммунистическом манифесте» Карла Маркса.
Но, как ни парадоксально, он
поддерживал
власть
им пер атора, счита я, ч то китайский народ ещ е не
созрел для
революции.
Все это сформировало причудливый
эклектизм Кана, в котором соединялся культурный радикализм
и пол итиче ская
умеренность.
Чжан Тайянь, противник Кана, радикальный
сторонник
революции и свержения власти маньчжуров,
опровергал так называемый «принцип незрелости», состоявший в
то м, что
революция сама по себе разовьется в китайскую
революцию. Молодой революционер Чжоу Жун открыто
превозносил революцию в своем радикалистском
трактате «Революционная армия» как закон социальной
эволюции и аксиому мира, а также выдвигал требование создать
Китайскую Республику. Работа была опубликована в 1903 г.
в газете
«Трибуна провинции Цзянсу», издаваемой Чжан
Тайянем. Публикация привела к возникновению
революционного движения, в
котором 20-летний Чжоу погиб, а
Чжан был заключен в тюрьму на два года. Этот случай
вызвал сильные революционные выступления как в Китае, так
иза
границей. Несмотря на свой радикальный
национализм, Чжан Тайянь не выступал против традиционализма.
Он отказался от своего прежнего восхищения Западом,
почерпнутым
из
трудов Янь Фу, понимая, что эволюция
приносит не только добро, но и зло, и точно так же
представительная система не обязательно обеспечивает
равные права богатым и бедным, знатным и
безродным. Он
также придерживался иного мнения, чем Школа нового
текста, не принимая поклонения Конфуцию как
китайскому папе-реформисту (как это делал Кан Ювэй). Все
более склоняясь к мнению о позитивной роли буддизма, он
предлагал «полагаться на себя, а не на других»,
не на
трансцендентального христианского Бога, не на внешних
богов и духов в теологии даосизма. Он посвятил себя
созданию новой цивилизации, представлявшей собой синтез
китайской, западной и индийской культур.
В 1902-1905 гг., когда судьба революции повернулась
к
лучшему, Сунь Ятсен вместе с Хуан Сином и Сун Цзяоже-
нем создал массовую революционную организацию
«К и тай ск ий объединенный союз» (Тунмэнхой) и разработал
свою
революционную программу в виде «трех народных
принципов»
-
национализм, народовластие и народное
благосостояние -
в соответствии с
выражением Авраама
Линкольна «от народа, народом
и для народа»,
а также идей
американского буржуазного экономиста Г. Джорджа о
«едином земельном налоге» как
средстве
обеспечения
всеобщего достатка, предполагавшая фиксацию цен на
землю и
п ер еда чу дифференциальной ренты государству.
Даже будучи радикальным сторонником европеизации,
Сунь Ятсен не порывал с традициями страны, как это
делали его предшественники. Он подробно объяснял свои
взгляды в
пе рво м выпуске «Народной трибуны» в 1905 г. :
«Некоторые принципы, на которы х
я настаиваю, говоря о
революции, следуют традиционному моральному
кодексу, другие
-
основаны на
европейских теориях и развитии,
а
третьи являются моим собственным изобретением». Он
хотел «совершить политическую и социальную
революцию одним ударом», чтобы реализовать классический
идеал «великой
гармонии под Небесами».
В народную культуру по-прежнему проникали влияния
других культур. Линь Шу был первым посредником между
китайской и западной литературами, переведя не менее
150 произведений общим количеством около 12 млн. слов .
Не зная иностранных языков, он с помощью устного
перевода текста своим помощником схватывал букву и дух
оригинала и выражал их элегантным и живым
классическим китайским языком. Такие известные
романы, как
«Дама с камелиями» Александра Дюма, «Дэвид
Копперфильд» Чарлза Диккенса и «Айвенго»
Вальтера Скотта
сокращали разрыв между новой интеллигенцией и
сторонниками западной культуры. Частично благодаря
переводам Линя появилось новое стилистическое течение в
455

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
написан ных в
разговорном духе романах.
В некоторых
романах обличалось чиновничество, в них
проявлялась
склонность к
современному критическому реализму;
самыми выдающимися из этих романов
являются «Наше
чиновничество» Ли Баоцзя, «Нелепости, виденные за 20
л е т» У Во яо и «Путешествие Лаоцаня» Лю Э. Другие
романы раскрывали пороки городской жизни, однако они
не представляют особой литературной ценности.
Новый театр появился в Шанхае в 1902 г., сначала как
«цивилизованный театр», ставивший пьесы на основе
иностранных произведений и с актерами-иностранцами.
Пьесы, написанные на китайском и с актерами-китайцами,
показывали
современную жизнь, особенно жизнь таких
революционеров,
как Цю Цзинь, Сю Шилинь и
«Революционная семья»; эти пьесы контрастировали с
традицион ными
театральными представлениями.
Первый кинотеатр открылся в 1903 г.
Процесс проникновения культуры был
двухсторонним: происходила вестернизация Китая и шел процесс его
отхода от фундаменталистского конфуцианства, но этот
же процесс приводил к возникновению революционных
антизападных движений, а также движений против
династии Цин.
Десятилетний «Новый курс» императорского
двора
Подлинная реформа началась с Декрета вдовствующей
императрицы Цы Си от 8 января 1901 г., изданном во
время ее тягостного изгнания в г. Сиань. Новый
курс был
настоящей реформой, даже более смелой, чем программа
«Ст о дней реформ». По просьбе двора Чжан Чжидун и Лю
Куньи составили три памятных записки с советами о
дальнейшей
вестернизации образования и права, а также
политической и экономической систем.
Представленные
идеи были заимствованы у разных философов, от Фэн Гуй-
фэня до Кан Ювэя, но были продуманы до мельчайших
деталей и рассчитаны на весь период реформ.
В 1905 г.
разразилась Русско-японская война за
господство в Северо-Восточном Китае и Корее, закончившаяся
победой Японии, что только подхлестнуло страну к
проведению дальнейших политических реформ. «Итогом
войны,
-
писал Чжан Цзянь,
-
была победа конституционной
монархии и поражение монархии абсолютной». Чжан
Чжидун и Юань Шикай сразу лично представили записки
о конституции императрице, которая в следующем году
издала указ с обещаниями начать работу над
конституцией. Движение за принятие конституции неожиданно
быстро разрослось и стремительно распространилось по всей
стране. Чжан Цзянь, бывший когда-то первым
экзаменующимся при дворе, а затем первым современным
предпринимателем в Китае, особенно активен был в качестве
главы движения. Кан Ювэй в изгнании, под впечатлением от
нового движения, изменил свой лозунг «общество,
защищающее императора» на «национальное
конституционное общество». Еще более воодушевленный
происходившими изменениями, Лян Цичао организовал
«Политическое информационное общество» и опубликовал в Японии
«Политический информационный журнал»,
пропагандируя ответственный парламентаризм и судебную
независимость, чтобы показать двору свою благожелательность. Он
продолжал отстаивать необходимость постепенных
политических изменений при конституционном режиме в
своем «Новом народном сборнике», используя новый стиль
изложения в виде смеси классического и разговорного
стилей, чем немедленно обрел последователей среди
читающей публики.
При «Новом курсе» были реализованы некоторые
ожидаемые политические нововведения. Цы Си признавала,
что одним из самых важных достижений западной циви¬
лизации было скорее взаимопонимание между
правителем и управляемыми, а совсем не развитие техники. Указ
1906 г. одобрял конституцию, которая сделала бы
императора ближе к народу. Годом позже двор рекомендовал
созыв Конституционного собрания и собраний в
провинциях. Так как право голоса имели только ученые и
землевладельцы, собрания в провинциях немедленно стали
центрами оппозиции, в то время как правительство
казалось все более беспомощным и неспособным ответить на
их давление. Некоторые провинциальные чиновники даже
опередили двор
в
предложении пересмотреть систему
доступности правительства для народа.
Чжао Эрсюнь (Егхип)
из Шаньси предложил обоюдно безопасную систему
-
баоцзя, которая сделала бы управление более доступным
для участия народа. Другие основывали женские школы,
развивали городскую полицейскую систему и
перенаправляли денежные средства из местных общин для
реформирования местного управления и образования. Только что
сформированное Управление по делам правительства
официально представляло эти инициативы и формально
предложило создание окружного самоуправления
в 1905 г.
Следуя японской модели, Юань Шикай быстро внес
предл ожен ие со зд а ть «бюро по самоуправлению», чтобы
пол учи ть о п ьг г по ограниченному представительству
центральных властей в ме ст н ых администрациях.
Еще более примечательным является то, что «Новый
курс» создал основы современной системы образования.
Цы Си признавала, что главным недостатком
существующей системы управления являются устаревшие методы,
которые ведут к плачевному недостатку действительно
талантливых людей. Чжан Чжидун прямо заявлял, что
выживание монархии зависит от качества образования. В
результате в 1901 г. был
принят ряд мер для отмены
восьмиступенчатого
экзамена
(багуУ, традиционные учебные
заведения в том же году были преобразованы Юань
Шикаем в современные школы сначала в провинции
Шаньдун; наконец, в сентябре 1905 г., произошла отмена
традиционной государственной экзаменационной системы,
которая существовала на протяжении
почти
двух
тысяч лет
и стала
причиной почти всех злоупотреблений в
последние годы. Создание Министерства образования и ряда
образовательных обществ провинциальной элиты еще
более способствовало поддержанию современных школ.
Чжан Чжидун активно способствовал реализации
приказов 1901-1902 гг. , которые позволяли отбирать студентов
для получения образования за границей, и их число
выросло с 20 до 2000 в конце 1900-х гг.
Студенты, особенно
обучавшиеся за границей, сделали очень много как для
династии Цин, так для первой Китайской республики.
Взаимодействие конституционной реформы
и республиканской революции
«Новый курс» представлял собой шаг вперед,
трансформировав идеологический конфликт между
умеренными и радикальными реформаторами в конфликт между
сторонниками конституционной формы правления и
республиканцами. Горячие споры проходили в Яп о н ии в
1905-1907 гг., в основном на
страницах «Нового
народного сборника» Лян Цичао и «Народной трибуны»,
официального
журнала союза Тунмэнхой. Однако главные
споры были сосредоточены не столько на форме будущего
правления, сколько на другой срочной проблеме
-
следует ли свергать маньчжурскую династию. Для Лян Цичао не
имело значения то, маньчжуры начали модифицировать
свою автократию. Помимо ряда своих важных и
разнообразных взглядов, он настаивал на постепенных реформах,
а не на внезапном разрушении древних традиций. Сунь
Ятсен и его сторонники выступили с противоположными
лозунгами, доказывая необходимость свержения режима,
456

АЗИЯ
ответственного
з а вс е несчастья, пер еж ит ые Китаем. О ни
отстаивали прозападную позицию Сунь Ятсена, который
открыто
искал поддержки у просвещенных иностранцев,
разногласия существовали
и
внутри этого движения: Чжан
Тайянь едко обвинял Сунь Ятсена в получении крупных
денежных сумм
от иностранцев, не заботясь о том, что
революция будет прозападной и произойдет за счет соб-
сгвенной культуры Китая.
Новая политика возбудила как конституционное
рвение, так и недовольство бюрократической
нерасторопностью, и эти настроения вместе проявились в движении
в поддержку конституции. Используя поддержку купцов,
мелкого дворянства
и новой буржуазии, сторонники
конституционной формы правления организовали в 1905 г.
бойкотирование американских товаров, протестуя
против новых иммиграционных законов, направленных
на
дискриминацию китайцев, а в 1908 г. подобный бойкот
был организован против Японии. Массовые
демонстрации в поддержку парламентаризма проходили одна за
другой в 1910 г., в них
участвовали десятки тысяч человек
в 16 провинциях.
Когда мелкопоместное дворянство и купечество
решили защищать свои экономические интересы от
иностранцев и политические привилегии от двора, кампания
против засилья иностранцев развернулась в полную силу. В
1905 г. Чжан Чжидуну удалось выкупить у Америки
концессию на строительство железной дороги между городами
Ханькоу (часть современного г. Ухань.
-
Прим.ред.)
и
Кантон в пользу провинций Гуандун, Хунань и Хубэй, а также
на прокладку железнодорожной линии от Ханькоу в
провинцию Сычуань. Однако ни одна из провинций не
обладала достаточными средствами, чтобы вести подобный
огромный строительный проект. Двор воспользовался
удобным случаем, чтобы национализировать главную
железную дорогу, беря огромные иностранные займы,
оставив только незначительные или отводные
железнодорожные ветки в частной собственности.
Провинциальное
собрание в Сычуани выступило с протестом
ивиюне1911г.
создало Лигу защиты железных дорог, которая занималась
распространением петиций и организацией новых
демонстраций. Популярная патриотическая агитация
особенно усиливалась из-за государственных займов, и в
результате этого в
августе того же года возникло широкое
массовое движение с требованием отмены
национализации. Резня и
ар есты 7 сентября вынудили участников
движения отказаться от своей первоначальной цели защиты
интересов и привели к разжиганию революции.
«Внутренняя политика бесперспективна,
-
заявлял
лидер Лиги.
-
Правительству нет дела до нар од а.
Нет другого выхода для
спасения
стран ы, кр оме революции».
Революция надвигалась стремительно.
Республиканцы-революционеры расширяли свои связи с новыми
студентами, новой армией и тайн ы ми обществами. Сунь Ят-
сен
присоединился к Лигехонг, был избран
«генералиссимусом» в Гонолулу в 1902 г. и
радушно встречен в 1904 г. в
Соединенных Штатах, где его приветствовали как
«Старшего брата Сунь». Еще в 1894 г. он создал «Общество
возрождения Китая» (<Синчжунхои)-,
в 1905 г. под
руководством
Сунь Ятсена была создана всекитайская
революционная организация Тунмэихой,
что
привело
к
увеличению
числа
вооруженных мятежей: в период 1895-1911 гг. их
было десять и их кульминацией стало восстание
«Ж елто го цв еточ ного
кургана»
в Кантоне в
апреле 1911 г.
Конечный успех Учанского вооруженного восстания
10
октября 1911г., поднятого солдатами и сержантами
так
называемых новых войск Учанского гарнизона при
поддержке гражданского населения, был скорее результатом
проявления обеих тенденций, чем обдуманным
действием, как это было и в
случаях предыдущих мяте жей.
Восстание началось со
случайного взрыва бомбы 9 октября в
периферийной организации тунмэнхоя, что под т о лк ну л о
новые войска к
мятежу
и
захвату резиденции
генерал-губернатора в Учане 10 оюлбря. Из-за отсутствия хорошо
известного
лидера среди восставших во главе
временного военного
правительства был поставлен
командир
бригады Ли Юаньхун, а конституционалист Тан Хуалун стал
главой гражданской администрации. Управление в
бол ьшинст ве
провинций в течение 50 дней перешло в руки
различных социальных сил, от конституционалистов до
республиканцев, от чиновников-оппортунистов до членов
тайных обществ. Некоторые лидеры Тунмэнхоя
отказывались признавать восстание, даже сам Сунь Ятсен в свое
время считал его «чистой случайностью». Хуан Син
прибыл в Учан 20 октября, слишком поздно, чтобы сместить
президента, а затем с помощью вооруженной силы создал
второй центр восстания в Нанкине и Шанхае.
Между
двумя центрами развернулась борьба за президентское
место, которая закончилась с возвращением Сунь Ятсена на
родину из эмиграции и избранием его временным
президентом Ки т ай ск ой республики на собрании делегатов от
восставших провинций (в Нанкине). Процедура его
вступления в должность произошла
в Нанкине 1
января 1912 г.,
первого года Китайской республики.
История на этом, однако, не закончилась.
Стремительность успешной революции (она продолжалась всего 83
дня) трудно сопоставить с любой из великих революций
мира. (Она началась в год «синхай» по
старому
китайскому календарю, отсюда ее название
-
Синьхайская.
-
Прим.
ред.) . Юань Шикай (назначенный 2 ноября 1911 г.
премьер-министром и главкомом действующей
императорской армии.
-
Прим. ред.)
считал необходимым
предотвратить гражданскую войну в Китае. Он вынудил
маньчжурского императора отречься от престола декретом от 12
февраля 1912 г. Под давлением внешней и внутренней
контрреволюции Сунь Ятсен 13 февраля 1912 г. заявил о
своей отставке, а 15 февраля Нанкинское собрание делегатов
избрало Юань Шикая временным президентом
Республики. Затем последовал этап сложных военных действий
между военачальниками, опять вызвавших хаос в стране.
Плоды Синьхайской революции вызвали
последующие размышления. Позднее объясняя свои «три народных
принципа», Сунь Ятсен использовал традиционный лозунг
«верность и сыновняя
привязанность, затем доброта и
любовь, честность и справедливость, затем гармония
и
мир» против тех, кто был опьянен огульной
вестернизацией. В отчаянии от Революции и вдобавок от
разразившейся первой мировой войны, Янь Фу обвинял культуру
западных народов во всех ее проявлениях в том, что она
является культурой «убийства из-за
прибыли и бесстыдства
без малейшего стыда», что казалось ему непременным
результатом чрезмерного индивидуализма. Он призывал
вернуться к проверенной временем китайской культуре.
Страну ожидали новые периоды реставрации,
преобразований и революций. Китай продолжит свой путь к
модернизации в условиях борьбы противоречивых процессов
вестернизации и китаизации, в то
время как прошедший век
был всего лишь прологом наступившего XX века.
БИБЛИОГРАФИЯ
BANNO, М. 1964. China and the West; 1858-1861: The Origin of the
Tsungli Yamen. Harvard University Press, Cambridge MA
BOARDMAN, E. 1952. Christian Influence upon the Ideology ofthe Taiping
Rebellion, 1851-1864. University of Wisconsin Press, Madison.
CHEN, X. 1992. The Social Metabolism of Modem China. Renmin
Chubanshe, Shanghai.
CHESNEAUX, J.; BASTID, М.; BERGERE, М. C. 1976. China: From the
Opium Wars to the 1911 Revolution. Random House, New York.
COHEN, P. A 1963. China and Christianity: the Missionary Move- rnent
and the Growth of Chinese Antiforeignism, 1860-1870. Harvard
University Press, Cambridge MA
457

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
.
1973- Between Tradition and Modernity: Wang Too and Reform in
Late Ch'mg China. Harvard University Press, Cambridge, MA.
FAIRBANK, J. K. (ed.) 1978. The Cambridge History ofChina, VoL 10: Late
Ch'rng 1800-1911. Part 1. Cambridge University Press, London and
Cambridge.
.
LIU, К. C. (eds) 1980. The Cambridge History ofChina, VoL 11. Part
2. Cambridge University Press, London and Cambridge.
FENG, G. 1884. Straight Wordsfrom the Lodge ofBin Studies. Jiangsu, Feng
family.
FEUERWERKER, A. 1968. China's Early Industrialization: Sheng Hsuan-
huai (1844-1916). Harvard University Press, Cambridge MA.
FOLSOM, К E. 1968. Friends, Guests, and Colleagues: The mu-fu' System
in the Late Ch'ing Period. University of California Press, Berkeley.
GONG, Z. 1959 - Complete Works of Gong Zizhen. Zhonghua Shuju,
Shanghai.
HAIL, W. J. 1927. TsengKuo-fan and the TaipingRebellion. Yale University
Press, New Haven.
HART, R. 1901. These from the Land ofSinim\ In: Essays on the Chinese
Question. Chapman and Hall, London.
HOLT, E . 1964. The Opium Wars in China. Putnam, London. HSU, I. C. Y .
1970. The Rise ofModem China. Oxford University Press, New York.
JIAN, B.; XUNZHENG, S.; HUA, H. (eds) 1951. The Boxers. Shenzhou
Guoguang She, Shanghai.
.
1953. The Reform of1989 Shenzhou Guoguang She, Shanghai.
JIAN, Y. (CHIEN YU-WEN). 1962. Complete History of the Taiping
Heavenly Kingdom. Chien s Meng-chin Studio, Hong Kong.
JIANG, D. 1956. A Tentative Study of Nian Army History. Sanlian Shudian,
Beijing.
KANG, Y. 1891 . A Study of the Classics Forged During the Xin Period.
Various later edns.
.
1897. A Study of Confucius as an Institutional Reformer. Datong,
Shanghai.
LATOURETTE, K. S . 1929 .A History ofChristian Missions in China. SPCK,
London.
LEVENSON, J. R. 1953. Liang Ch'i-ch'ao and the Mind ofModem China.
Harvard University Press, Cambridge MA.
.
1974. Between Tradition and Modernity: Wang Too and Reform in
Late Ch'ing China Harvard University Press, Cambridge MA.
LI, H. 1905 . Complete Works of Li Wenzhong Gong. Commercial Press,
Shanghai
LUO, E. 1937. An Outline History of the Taiping Heavenly Kingdom.
Commercial Press, Shanghai.
QI, S.; LIN, S. (eds) 1954. The Opium War. 6 vols Shenzhou Guoguang
She, Shanghai.
QIAN, M. 1937. A History of Chinese Scholarship over the Past Three
Hundred Years. Commercial Press, Shanghai.
RICHARD, T. 1916. Forty Five Years in China. New York.
SCHIFFLIN, H. Z. 1968 . Sun Yat-sen and the Origins of the Chinese
Revolution. University of California Press, Berkeley.
SCHWARTZ, B. 1964. In Search ofWealth and Power: Yen Fu and the West.
Harvard University Press, Cambridge MA.
SHAO, X.; et al. (eds) 1955. The Sino-French War. Renmin Chubanshe,
Shanghai.
.
1956. The Sino-fapanese War. Xinzhishi Chubanshe, Shanghai.
SMITH, A. H. 1894. Chinese Characteristics. Fleming H. Revel, New York.
SPENCE, J. D. 1990. The Searchfor Modernization ofChina. Norton, New
York.
SUN, Y . S . 1950. The Complete Works ofthe National Father. Guomindang
History Commission, Taipei.
WANG, E. M. 1977. Historical Essays on Modem Chinese Thought. Hua-
shih, Taipei.
WANG, T. 1883. Supplementary Writings of Too Garden. Privately issued,
Hong Kong.
WEI, Y. 1944. Illustrated Treatise on the Ma ritime Kingdom, Amplified
version.
WRIGHT, М. C. 1957. The Last Stand ofChinese Conservatism: The Tung
Chib Restoration, 1862-1874 Stanford University Press, Stanford
YAN, F. 1922. Yan Fu's Poems and Essays. Guohua Shuju, Shanghai.
.
1931. A Collection ofFamous Yan Translations. Com- mercial Press,
Shanghai.
XIANG, D . et al. (eds) 1852. The Taiping Heavenly Kingdom. Shenzhou
Guoguang She, Shanghai
XIAO, Y. 1928. A General History of the Qing Period Commercial Press,
Shanghai.
ZENG, G. 1876 . Complete Works ofZeng Wenzheng Gong. Amplified
version.
ZHANG, ZHIDONG . 1928. Complete Works of Zhang Wenxiang Gong.
Wenhua Zhai, Beiping.
ZHANG, ZHONGLI. 1955. The Chinese Gentry. University of Wisconsin
Press, Madison.
ZHAO, E. 1928. Draft History of the Qing Dynasty. Qing History Office,
Beiping.
ZHENG, G. 1892. Warning to a Prosperous Age. Reprint 1965. Ta-t ung,
Taipei

13.3.2
ЯПОНИЯ
Хироси Митани
западной науки Нового времени в Японии имело две
особ енн ости : (1) ее освоением занимались те же люд и,
которые запрещали
всякие внешние контакты до
возобновления присутствия западных государств в середине XIX в.,
потому что они стремились защитить себя от западной
колонизации; (2) интерес этих людей, особенно на
начальных этапах, был сосредоточен на технических
достижениях западной культуры, поэтому наука Нового времени
не имела каких-либо серьезных или длительных
конфликтов с традиционной культурой и играла роль ускорителя в
процессе индустриализации, который начался еще до так
называемого «з апа дно го вли яни я» .
ЯПОНИЯ В НАЧАЛЕ НОВОГО ВРЕМЕНИ:
ПРОТОНАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО
И ПРИМЕНЕНИЕ ЗАПАДНЫХ УЧЕНИЙ
Современные историки относят период XVII-XIX вв.
в Япо нии
крайнему Новому, а не «до-Новому» времени. Это
объясняется тем, что японское общество приобрело
некоторые черты Нового времени (бюрократизация
системы
управления, распространение рыночной экономики
и
секуляризация общества) еще до начала процесса
сознательной
европеизации после революции Мэйдзи.
В раннее Новое время Япония была своего рода про-
тонациональным государством. Хотя оно не имело четко
определенных границ, как и тесных взаимоотношений
между государством и народом, тем не менее, это был
прототип национального государства. Его основной
единицей были даймё (крупные феодалы-землевладельцы),
которые в совокупности являлись своего рода
клас сом
семейственной бюрократии. Самураи (военные правители),
которые являлись местными феодалами в средневековье,
были сосредоточены в укрепленных городах и
превращались в
чиновников, зависящих от даймё. Они получали
назначение на должности чиновников в соответствии со
своим
наследственным статусом. В отличие от Китая или
Кореи, здесь не существовало гражданской
экзаменационной системы, основанной на конфуцианстве, поэтому
правительство не требовало от самураев какой-либо
специальной или идеологической подготовки.
Японское государство в раннее Новое время
представляло собой федерацию, насчитывавшую около 260
управляемых даймё княжеств, которые были сосредоточены
вокруг «божественного» императора, жившего в Киото, и
сёгуната Токугава в Эдо. По своей структуре это была
децентрализованная система упра вле ни я,
в то время
как в
социальном сознании в течение XVIII в. она начала
рассматриваться как тесно интегрированное национальное
образование. Этот протонационализм был основан на
восприятии истории, которая утверждала вечное
царствование (не управление) божественной монархии. Такое не¬
соответствие облегчило распад и повторное объединение
японского государства, которое прошло без нарушения
социального порядка, когда в середине XIX в. Япония
столкнулась с «западным влиянием».
Сёгунат Токугава положил конец трехвековой эпохе
непрерывных гражданских войн, выслал из Японии
хрис-
тиан-католиков, которые разв или
свою деятельность в
латиноамериканских государствах
и на Филиппинах, и
ограничил отношения с другими государствами, насколько
это было возможно. После этого в Японии
установился
более чем 200-летний период полного мира, в течение
которого происходило развитие общенационального
рынка. Сёгунат приказал всем даймё чередовать периоды
проживания в своих княжествах с проживанием в Эдо, и
эта
практика способствовала развитию
дорожно-транспортной системы, связавшей провинции с тремя
центральными городами
-
Эдо, Осака и Киото, а также
созданию торговой сети, охватывавшей удаленные регионы.
Кроме того, сёгунат начал чеканить большое количество
монет
медных, серебряных и золотых. Внач але
основное их количество вывозилось в Китай в обмен на ввоз в
Японию высококачественных изделий из шелка. Однако
спрос на внутреннем рынке рос очень быстро, и шахты
достигли предела добычи руды. Правительство
столкнулось с проблемой цен на внутреннем рынке,
в связи с чем
решило наложить строгое ограничение на экспорт
товаров и поощряло производство шелка в стране взамен
импорта из Китая. В результате японская экономика
оказалась резко отделенной от восточно-азиатского рынка, с
которым
на
протяжении всего средневековья у нее
существовали тесные связи.
В условиях самоизоляции продолжалось
постепенное
развитие внутренней экономики. На
внутреннем рын ке
пр ои сх од ил а торго вля разнообразными товарами
-
от
риса до промышленных изделий; рынок заполнялся
текстильными
(хлопчатобумажными и шелковыми)
товарами, продуктами переработки пищевых продуктов, такими
как сакэ (рисовая водка), мисо (приправа из сои), соевый
соус, и продуктами, относившимися к роскоши, вроде чая
и табака. В
результате налаживания деловых связей между
отдельными провинциями в дополнение к тем, которые
уже существовали между регионами, провинциями и
центром, торговая сеть стала более густой. Участниками
торгово-денежных отношений были городские торговцы,
землевладельцы в сельских местностях, которые
занимались не только сельским хозяйством, но также торговлей
и
производством, и княжества даймё. Управляемые даймё
территории выпускали местные бумажные деньги, тем
самым поощряя «местное производство», «экспорт» их
продукции в центральные города и в другие районы, а также
«замещение импорта»,
в
сотрудничестве с местными
торговцами. Самураям было запрещено заниматься частной
коммерцией, но они приобрели навыки управления
торгово-денежными отношениями, как чиновники
у даймё.
459

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В начале Нового времени Япония
прошла чер ез
процесс секуляризации. Средневековая Япония представляла
собой общество, основанное на религии,
в
кото ром
буддийские храмы обладали властными полномочиями
наряду с придворной аристократией и самураями. Однако сё-
гунат Токугава и даймё, которые начали создание
государства раннего Нового
времени, идентифицировали себя как
светские власти, в отличие от
храмового духовенства,
оспаривавшего у них верховную власть. Они лишили храмы
права управлять людьми и превратили их в подчиненные
институты, основная задача которых теперь заключалась
в
присмотре за христианами. В ходе этого процесса
буддизм сдал позиции на политической арене и впервые в
япон ской
истории полностью сосредоточился на
спасе нии
душ и привлечении верующих из народных масс.
Люди молились различным божествам, обращаясь к ним с
просьбами о здоров ье
и
процветании, однако в своих
поиск ах
индивидуального спасения после смерти они
полагались на
буд дизм. Такое сочетание синто и буд дизма
японцы рассматривали как свое традиционное верование, в то
время как теологически они являлись последователями
различных буд дистских сект или конфуцианского учения. Этот
тип идеологической жизни сохраняется до сих пор.
Такая ситуация делала возможным сосуществование
различных мировоззрений и доктрин. Многие старые
учебники по японской истории ошибаются в ее
интерпретации, утверждая, что в начале Нового времени
конфуцианство было принято в качестве официальной идеологии.
На самом деле правительство было полностью
индифферентно к любым религиозным доктринам, если только в
тех не проявлялось враждебное отношение к
установленному порядку
или если они не
со про тив лял ись
правительственному надзору, как это делали католики или
закрытые
буддистские секты.
Самураи изучали конфуцианство,
однако они делали это, поскольку считали, что
учение
Конфуция хорошо подходит для должностных лиц, а не
потому, что хотели строить в соответствии с ним свою жизнь
или стремились успешно пройти государственные
экзамены, как это было в Китае и Корее. Поэтому в раннее
Новое время
в Японии наблюдалось на только процветание
различных школ конфуцианства наряду с
импортированным неоконфуцианским учением Чжу Си, но также и
подъем «национального учения» (изучения классических
японских
произведений) и «голландск ого учения»
(изучения
европейских наук посредством голландского языка).
Нередко бывало так, что один и тот же человек являлся
последователем обеих учений. Эта широта взглядов и
интеллектуальное разнообразие были основаны на
традици ях
синкретизма, подкрепленных безразличием со
стороны правителей, и именно поэтому западная наука того
времени не имела никаких серьезных конфликтов с
существующими традициями.
Западная мысль Нового времени проникла в Японию
вместе с
христианством в XVI в., но в начале XVII в. все ее
ростки на национальной почве были уничтожены.
Японцы снова стали проявлять интерес к
западноевропейскому мышлению в середине XVIII в., но уже без интереса к
христианству или политическим доктринам. Они
сосредоточились исключительно на прагматических аспектах
западной науки и те хни ки, таких ка к медиц ина,
естествознание, астрономия, география, вооружения и
промышленные технологии. Это объяснялось не только
прав ител ьстве нным и запретами. Хотя отрицательное отношение к
христианству после революции Мэйдзи исчезло, тем не
менее число христиан в Японии никогда не
превышало 1 %
от всего населения. Такая ситуация представляет собой
резкий контраст по сравнению с Кореей, где христианство
получило широкое распространение среди ее населения,
несмотря на враадебное отношение правительства.
«Голландское учение» привело японцев к совершенно
новому «видению мира». Один из основателей школы
«голландского учения» Сугита Пэнпаку, вспоминая о своем
опыте, отмечал, что для него он был примерно тем же
самым, что переход в другую религию. Однажды он
наблюдал за вскрытием трупа с голландской книгой по
анатомии в
руках,
и
перед его глазами стали появляться
различные орг ан ы, которые ещ е нед авно бы ли для н ег о ничего
н е значащ ими кусками
плоти. Он и его товарищи сразу же
решили перевести эту книгу; хотя их познания в
голландском языке были достаточно скромными. Открытие
западной науки Нового времени коренным образом изменило
способ восприятия и интеллектуальные перспективы, как
это происходило повсюду в мире. Применение законов
пространственной перспективы в произведениях
изобразительного искусства тоже внесло свой вклад в это
преобразование. Однако перемены в восприятии и появление
«современного» метода познания не приводили к
се р ь е зн ы м противоречиям с существовавшим мировоззрением.
Голландская медицинская практика широко
распространилась в сельских районах к середине XIX в., но в то же
время традиционная китайская медицина сохраняла свое
влияние вплоть до 1880-х гг . В Японии современная наука
легко воспринималась и ассимилировалась как еще одно
учение или мировоззрение, а затем завоевывала уважение,
по мере того как люди начинали ценить ее практическую
полезность.
«Голландское учение» расширило свое влияние после
того, как были составлены руководства по грамматике
и
слова ри
и началось
изучение
самого голландского языка.
Кроме того, произошли преобразования в кита йск ой
школе ботаники, зоологии и
минералогии, японцы
познакомились с географией и астрономией. После освоения
математического объяснения понятий времени и
пространства, а также метода наблюдения и эксперимента, японцы
начали использовать новые познания на практике.
Группа астрономов сёгуната составила оригинальный
календарь, а Ино Тадатака и его последователи в течение
первой половины XIX в. на основании
фактических
наблюдений составили детальную карту береговой линии всей
Японии.
Когда в конце XIX в. возникла
международная
напряженность в отношениях с Россией в северном регионе,
японцы обратили внимание на европейскую военную
технику. Японская интеллигенция уже воспринимала как
истину, что превосходство Запада в навигации и военной
те хн и ке , продемонстрированное еще до «опиумных» войн,
вызвало
серьезные
изменения в
международной
обстановке на
севе ро- вост оке Аз ии . В 1853 г., за неско лько лет до
прибытия в Японию коммодора Мэтью К Перри,
специального представителя Соединенных Штатов, даймё
провинции Сага заказал отливку стальных орудий, а даймё
провинции Кагосима с одобрения сёгуната начал
строите льство
судов по западным образцам. Технологии были
получены в результате изучения голландских книг и
моделей, ввезенных через Нагасаки.
После открытия Японии для западных государств
сё-
гунат Токугава начал разрабатывать системную
программу применения западных технологий; в Эдо была
открыта школа-институт под названием «Институт изучения
чужестранных книг», а в Нагасаки начала функционировать
техническая школа, в
программу которой входило
изучение западной навигации, судостроения и военной
техники. В роли преподавателей выступали специально
приглашенные голландские специалисты, которые
читали
лекции для представителей японской интеллигенции,
собранных со всей страны. Впоследствии первое
учреждение было переименовано в «Институт изучения
западных книг», а затем в
«Институт исследования и
обеспечения цивилизации». Одновременно в программу обучения
были включены английский, французский и немецкий
языки, а также химия и социальные науки. После
возобновления внешней торговли японцы стали ввозить б ол ь-
460

АЗИЯ
количество
готового оружия, корабли и различные
Шщпины. Однако они не пре краща ли энерг ичные усилия
м
внедрению
западных технологий, для чего
приглашали иностранных преподавателей,
а своих
студентов
направляли
на обучение на Запад. Кроме того, оружейные
заводы и верфи,
основанные сёгунатом и даймё,
подготовили квалифицированных мастеров и рабочих, которые
впоследствии получили возможность применить
свое
мастерство
в других отраслях промышленности.
РЕВОЛЮЦИЯ МЭЙДЗИ И РАЗВИТИЕ
СОЦИАЛЬНОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ
Японцы восприняли требование западных государств
«открыть» страну
как серьезный кризис. Изучение
западной географии и незначительные столкновения на
севере
в начале столетия дали им ясное
представление о
колониальных завоеваниях Запада и его военном
превосходстве. Они жили в ожидании будущего кризиса, близость
которого доказали «опиумные» войны в Китае. Поэтому,
когда западные представители потребовали «открытия»
Японии, подкрепив свое требование плохо прикрытой
военной угрозой, интеллигенция из самурайского
сословия энергично выступила за коренные преобразования
страны с целью преодоления кризиса колонизации. Они
выступали за «почитание божественного императора,
изгнание пришельцев», независимо от того, что заявляли их
даймё. Наиболее серьезная проблема заключалась в
несоответствии между распределением таланта и
закрепленным наследственным статусом, которую
он и пыта лись
решить, использовав обходную стратегию вместо прямой
классовой борьбы.
Движение за реформы первоначально было
направлено на приобретение западных технологий для
модернизации вооружения, которой не занимались на протяжении
более чем 200-летнего
периода мира.
После этого встал
вопрос
о политической реформе, необходимой для того,
чтобы сделать направленные на модернизацию усилия
«общенациональными».
Некоторые из крупных даймё, фактически
устраненные от
процесса принятия государственных решений,
на ча ли настаивать на свое м
праве участия
в нем. Это
привело к
беспрецедентному политическому краху в 1858 г.:
сёгунат отклонил вмешательство наиболее важных даймё в
выбор преемника сёгуна и одновременно принял
решение об окончательном отказе от политики изоляции
страны, несмотря на возражения императора. Такая политика
сёгуната оскорбила главных даймё, их вассалов,
интеллигенцию и
придворную знать, которые открыто
выступили
против принятия этих решений. Интеллигенция из
самурайского сословия, следуя лозунгу «почитание
императора, изгнание пришельцев», сразу начала оказывать
сопротивление этой политике, что в I860 г.
пр иве ло
к
убийству регента сёгуна. Некоторые из крупных даймё при
поддержке императорского двора и интеллектуальной
элиты
продолжали требовать, чтобы их допустили к
уча ст ию в политике.
Сёгунат пробовал их успокоить, пойдя на
уступки во внешней полити ке, но эт а попытка к
от сту пл ени ю была жестко пресечена
появлением западных
вое нн ых
кораблей. В конце концов сёгунат объявил о
существенной уступке в разделении власти, суть которой
состояла в слиянии
сёгуната и императорского двора под сенью
божественной монархии, созыва Национальной
ассамблеи, составленной из придворной знати, главных даймё,
их вассалов и представителей интеллигенции, выбранных
из
рядов обычных людей, и
учреждения поста
председателя, или
премьер-министра, призванного быть «первым
среди первых». Однако активные вассалы влиятельных
даймё из княжеств Кагосима и Ямагути испытывали
сил ьное
недоверие к сёгунату и настаивали на том, чтобы хо¬
зяева объединились между собой для совершения
государственного
пере воро та
и
установления пр ав ле ни я
«божественного
императора» б е з
лидерства сёгуна Токугавы.
Они преуспели в своих планах, и в
январе 1868 г. от имени
императора Мацухито было объявлено о свержении
правительства сёгуна и формировании нового правительства
во главе с
императором.
Новое правительство Мэйдзи (букв.
-
просвещенное
правление) было организовано из талантливых людей со
всей Японии, а не только из Кагосимы и Ямагути. В него
даже входили бывшие члены правительства Токугава. Эта
политика полностью соответствовала
«Присяге на Хартии
пяти
принципов» императора Мэйдзи, которая начиналась
со статьи «Будут открыты различные собрания, и каждое
решение должно приниматься на основании
общественного обсуждения». Правительство учредило собрание,
чтобы научиться вести дебаты в западном стиле. В 1874 г. оно
объявило о подготовке к проведению открытых выборов
и начало
процесс отделения судебной системы от
административного сектора. После крупного восстания в
1877 г., бывшие самураи совместно с лидерами широких
демократических слоев развернули мощное движение за
открытие «Национального парламента». Столкнувшись с
таким давлением, правительство решило выполнить
данные ранее обещания и направило в Европу
премьер-министра Хиробуми Ито, чтобы он провел тщательное
изучение реальной работы органов конституционного
правления. В 1890 г. был открыт Национальный парламент, и
оппозиционные партии получили в нем большинство.
После восьми лет сопротивления правительство
смирилось с появлением партийного кабинета, и в течение
первой
четверти XX в. этот обычай
эволюционировал
в
поочередное формирование бюрократического и
партийного кабинета. Движение «Общественное обсуждение»,
начавшееся в конце эпохи Токугава, привело не только к
реставрации императорской власти, но и к поискам на
Западе идеальной модели государственного устройства,
которые закончились при ня ти ем конституционной
формы правления (конституционной монархии), что стало
первым успешным примером подобной политической
реформы за пределами Запада.
Через 3,5 года после реставрации власти императора
правительство Мэйдзи ликвидировало княжества даймё на
всей территории Японии и продолжило свои радикальные
реформы, имевшие следующие характерные
особенности: (1) предпринимались усилия ввести институты
западного типа, о чем было записано в «Присяге на Хартии»: «В
заморских странах следует искать знания и мудрость,
чтобы
преумнож ать сл а ву императора
и
страны»; (2)
правительство реорганизовало
не только
правительственную
систему,
нои
фундаментальные принципы общественных
отношений. Последнее выразилось
в отмене
наследственного статуса самурая и различных форм дискриминации.
Эта реформа преобразовала принципы социальных
отношений, отвергнув систему передачи социального
статуса по наследству, в которой права, также как и их
отсутствие, были прочно привязаны
к
каж дому кл ас су, перейдя
к системе, гарантирующей равенство прав и свободную
конкуренцию индивидуумов. Другие реформы носили тот
же
характер; они устанавливали свободу передвижения в
пределах Японии, свободу занятости, разрешение браков
между аристократами и простолюдинами и официальную
легализацию имеющейся собственности. В результате
такой либерализации произошло освобождение
созидательной энергии и возникли условия для экономического
роста, к чему и стремилось правительство.
С другой стороны, от этих реформ сильно пострадали
люди, находившиеся под защитой прежней системы
наследственного статуса. Например, самураи были лишены
наследственного дохода, получив взамен небольшое
количество облигаций, выпущенных правительством. Кроме
461

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
того, незрячие люди потеряли
свое исключительное право
работать массажистами и лишились освобождения от
уплаты налогов на доходы от коммерческой деятельности.
Однако революция Мэйдзи не испытывала серьезного
сопротивления,
и
поэтому насилие имело ограниченный
характер с 1850-х гт. до 1877 гг. погибло не более 30 тыс. чел .,
вто
время
как во
Франции, население которой составляло
около 80% населения Японии, за годы Великой революции
во
внутренних конфликтах было убито более 1 млн. чел.
Эти реформы становились все более эффективными
по
мере того, как появлялись различные институты,
построенные по западному образцу. В политической области
это была система конституционного правления,
экзаменационная система для государственных служащих,
ревизионная комиссия и уголовный кодекс, который
предусматривал одинаковые наказания для всех граждан
независимо от их социального статуса. В экономической сфере
произошла интеграция валюты и упрощение системы
налогообложения. Гражданское и торговое право
гарантировали связь между сбережениями и инвестициями.
Метрическая система сделала возможной стандартизацию
промышленных изделий, а система патентования
защитила технические новшества. Система связи развивалась
быстрее транспортной системы: создание
общенациональной почтовой службы и телеграфной сети было
почти
завершено
к 1890 г. Развитию связи способствовал
высокий спрос на информацию о ценах в центральных
городах и крупных зарубежных торговых портах.
Прибрежное судоходство, которое являлось главным
средством для транспортировки грузов, стало более
эффективным после появления пароходов и начала стоимостной
конкуренции среди судоходных компаний. В наземных
перевозках приоритет был отдан железнодорожному
транспорту. 1890-е гг. стали свидетелями бума
строительства железных дорог в Японии. После того как
общенациональная
железнодорожная сеть была построена,
правительство национализировало 90% железных дорог, чтобы
сделать перевозки более эффективными.
На ранней стадии основным способом организации в
условиях Японии институтов и применения технологий
западного типа было приглашение западных инженеров,
квалифицированных рабочих, опытных управляющих и
преподавателей, чтобы они помогали становлению
образцовых фабрик и школ. Япония также
отправляла своих
подданных в Соединенные Штаты и страны Европы.
Наиболее известным примером здесь является миссия Иваку-
ры (1871 -1873 гг.),
в
которую входили 5
высокопоставленных членов
правительства Мэйдзи, около 30 должностных
лиц из исследовательских учреждений, 42 студента
(включая 5 девушек) и другие. Впоследствии миссия
опубликовала множество томов иллюстрированных отчетов для
просвещения народа.
Кроме того, правительство открывало различные
школы, в
которых иностранные специалисты могли
передавать свои знания обычным людям. Каждый из новых
колледжей, основанных министерствами техники, сельского
хозяйства и коммерции, юстиции и образования, посылал
своих самых способных
выпускников
в за па дн ые учебные
заведения. Они возвращались с докторскими степенями и
около 1886 г., когда эти колледжи были объединены в
«Имперский университет»,
начали занимать места
иностр анных профессоров. Профессора прилагали большие
усилия, чтобы перевести западную научную терминологию
в
наборы кандзи (китайские иероглифические знаки) и
иметь возможность читать лекции на родном языке. Они
также пытались реорганизовывать японскую
орфографию, чтобы использовать ее в школах, начиная с самого
первого уровня. Это позволило Японии связать высшее
образование с начальным обучением, благодаря чему
обычные люди получили возможность самостоятельно
знакомиться с достижениями западной цивилизации. По¬
скольку распространение научных достижений
проходило не так быстро, как сегодня, у
них не было
необходимости получать академическое образование.
Правительство Мэйдзи уделяло особое внимание начальному
образованию. В 1870 г.
школу посещало в
среднем
по
стране
около 30% населения, и эта доля пос тоян но
возрастала в
дальнейшем.
Частный сектор играл важную роль в переносе и
распространении достижений западной цивилизации. На
начальной стадии большинство студентов, желавших
получить образование на среднем или более высоком
уровне, посещали частные школы. Ими руководили
представители интеллигенции, побывавшие на Западе, среди
которых были как правительственные чиновники, так и
обычные люди. Они также издавали всевозможные
учеб ные пособия, а
неко торы е
из них занялись изданием
газет. Наиболее известной личностью здесь был японский
мыслитель, идеолог японских либералов последней
трети XIX в. Юкити Фукудзава (1834-1901), который основал
«Кэйо гидзюку» (нынешний частный университет Кэйо) и
опубликовал работу «Поощрениеучения»,
в
которой
отс таивал незави симос ть ли чнос ти и
национальную
независимость. Он утверждал,
что
стремление Японии к
со хра нени ю независимости
осуществится только в том случае,
если люди откажутся
от своей традиционной привычки во
всем полагаться на
правительство и сами
начнут проявлять
предприимчивость. Эта книга наряду с переводом книги
«Самоусовершенствование» С. Смайлса, выполненным
Масанао Накамурой, стала бестселлером и
стимулировала интерес и стремление молодежи эпохи Мэйдзи к
Западу. Кроме того, японская интеллигенция, как и сам
Фукудзава, издавали различные газеты и журналы, чтобы с их
помощью знакомить своих соотечественников с
соврем енными п ол ит ич ес ки ми и социальными идея ми.
Некоторые из таких изданий использовались для того, чтобы
привлечь местные элиты, обладавшие «собственностью и
знаниями», к «Движению за свободу и народные права»
(«Минкэн ундо»). В конечном итоге этому движению
удалось заставить правительство принять
око нча тел ьно е
решение о создании парламента
и
сформировать сильные
партии, которые
постоянно
сохр анял и большинство в
Палате представителей.
ВНЕШНЯЯ ТОРГОВЛЯ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ
РАЗВИТИЕ
В начале Нового времени экономика Японии
представляла собой почти полностью закрытую систему. Когда под
давлением западных стран Японии пришлось
присоединиться к мировой торговле, она столкнулась с серьезным
испытанием, поскольку неравноправными торговыми
соглаш ениями дл я подав лен ия конкуренции были
установлены низкие таможенные пошлины. Если устойчивый
экспортный спрос на такие товары,
как шелк, чай, медь и
уголь способствовал быстрому росту соответствующих
отраслей промышленности, то производство хлопка столь
же стремительно пришло в упадок, не выдержав острой
ценовой конкуренции с импортными товарами. Однако в
целом прядильное производство сумело преодолеть
трудности, применив различные новшества. Кроме того, были
основаны некоторые новые отрасли промышленности.
Вместе с тем, национальный торговый баланс всегда
оставался неблагоприятным. Поскольку правительство
Мэйдзи было слишком националистическим, чтобы брать
иностранные ссуды на длительный срок, почти весь капитал
для инвестиций формировался в самой стране, при этом
правительство не прекращало усилий по поиску
иностранных рынков.
Экономическое развитие с начала эпохи Мэйдзи до
первой мировой войны можно разделить на три фазы: раз-
462

АЗИЯ
ие сельского
хозяйства и традиционной
промышленности до конца 1880-х гг .; подъем появившихся новых
промышленных отраслей, прежде всего прядильного
производства
и судостроения,
до русско-японской войны (1904-
1905 гг.); фаза замещения импорта при проведении
протекционистской
политики.
Росту
сельскохозяйственного производства в первой
фазе помогали экспорт шелка-сырца и постепенное
повышение
жизненного уровня. Это рост не был
результатом радикальных
изменений в управлении или
применения революционных
технологий: основным фактором
стало распространение ноу-хау, которое
крестьяне-новаторы разработали
без отказа от традиционной
технологии: они использовали улучшенные семена, новый
способ отбора лучших
семян и т.п. Кроме того, развитию
сельского хозяйства способствовали улучшение
транспорта,
связи, а также усилия правительства, префектур и
региональных
ассоциаций. Они старались поощрять
обмен информацией и финансировали проведение
промышленных выставок. Эти факторы также
способствовали росту традиционных производств, таких как пищевая
и текстильная промышленность. В этой фазе
большинство технических новшеств имело
капиталосберегающий характер,
иих
суть состояла в усовершенствовании
местных навыков и технологий; так, было выполнено
некоторое усовершенствование шелкомотальных машин
(переход от ручного привода
к
педальному); местные
умельцы копировали паровые котлы западного
производства; традиционный ткацкий станок был оснащен
ме ха нич еск им (самолетным) челноком, изобретенным
англичанином Джоном Кеем для ручного ткацкого
станка еще в 1733 г.
Несмотря на все эти усилия,
в 1870-х гг . планы
правительства Мэйдзи по применению
новых технологий и
развитию промышленных предприятий потерпели неудачу.
Правительство открывало государственные фабрики и
фермы, где использовались западные машины и
технологии, однако эти предприятия не могли выдержать
конкуренции с традиционными или иностранными
производствами. В течение 1880-х гг. правительство распродало их
частным
предпринимателям, оставив себе только военные
арсеналы и судоверфи. Хотя промышленные предприятия
испытывали
трудности из-за ценовой конкуренции
и
технологических проблем, некоторые из них, такие как
шахты и
верфи, сумели расширить производство на
прот яжении
следующей фазы, применив в технологических
пр оце сса х новейшее
оборудование. Хорошо известно, что
медные рудники работали в основном на
экспорт и были
вторым по значению получателем иностранной валюты,
но
при этом они также причиняли серьезный ущерб
окружающей природе.
Вторая фаза началась с развития прядильного
производства, которому правительство не оказывало никакой
помощи. В 1883 г. была основана прядильная фабрика в
Осаке (компания The Osaka SpinningMill Inc.), которой
принадлежали большие прядильные фабрики, оснащенные
паровыми двигателями. При их строительстве были
использованы вложения многочисленных мелких
инвесторов. Фабрики этой компании работали днем и ночью за
счет использования системы чередующихся рабочих
смен, и
поэтому получаемая пряжа могла успешно
конкурировать с индийской хлопковой нитью, которая в то
время имела
основную долю на японском внутреннем рынке.
Это вызвало бум в строительстве крупных прядильных
фабрик, который сопровождался открытием
восточноазиатских рынков и появлением других технических
новшеств, таких как кольцевая (веретенная) прядильная
машина и техническое устройства для смешивания
различных сортов хлопка-сырца. Таким образом, прядильное
производство первым подало пример успешной замены
ввоз имых
товаров н а оте чес тве нны е.
Судостроение стало другой ведущей отраслью
промышленности, созданной по западному образцу. Верфи
военно-морского флота постоянно старались
усовершенствовать
прои зводст во, переоборудуя импортированные
военные и
торговые суда ,
а также
применяя различные
мех аниз мы и
оборудование. Одновременно
предпринимались попытки строительства небольших военных
кораблей. Первый стальной военный корабль был успешно
спущен на воду
в 1890 г. Навыки и
производственные
секреты
военных
корабелов были освоены частными
судостроителями и позволили
одному из них в 1899 г. спустить
на воду большое торговое судно. После 1896 г.
судостроение было подкреплено субсидиями,
и на протяжении
следующей фазы внутреннее производство полностью
вытесн ило
импорт, за исключением больших линейных
кораблей. В отличие от хлопкопрядения, судостроение не
вносило никакого вклада в национальный запас
иностранной валюты. Однако, подобно горной промышленности,
оно
содержало
собственные цеха для ремонта различных
механизмов, локомот ивов, ав то ма ши н, па ро в ых
двигателей, моторов и генераторов, и эти цеха в следующей фазе
привели к формированию самостоятельных
импортозамещающих отраслей промышленности.
Для использования современных технологий Япония
не только ввоз ила готовые ст а н к и ил и целые фабрики, но
та кже
разрабатывала промежуточную технологию,
которая сочетала западные достижения с традиционными
навыками и способами производства. Европейские станки и
машины
упрощались для снижения их стоимости;
например, латунная
станина водяной шелкомотальной машины
была заменена деревянной. Когда японские
производственные навыки были усовершенствованы
и появился
повышенный
спрос
на
трудосберегающие технологии,
началось широкое копирование западных машин.
Копирование стало бесплатной начальной школой для
японских производителей в период их младенчества,
продолжавшийся до 1899 г., когда японское патентное право
включило в себя и начало защищать иностранные
изобретения.
Третья фаза началась с русско-японской войны и
закончилась в начале
первой мировой войны. Япония
одержала победу над Россией и, наконец, была освобождена от
угрозы колонизации Западом, которая довлела над ней в
течение всего XIX в. В то же
время она аннексировала
Корею и стала сформировавшейся колониальной империей.
В этот период Япония предпринимала сознательные
усилия для развития тяжелой промышленности с целью
полного замещения импорта
в
следующих условиях: (1)
несмотря на стремление Японии избегать зависимости от
иностранных государств, был сделан значительный
денежный заем у Лондона, который прежде всего должен был
покрыть расходы на завершившуюся русско-японскую
войну; (2) неравноправные торговые договоры с Западом
были пересмотрены, и Япония получила возможность
самостоятельно устанавливать таможенные пошлины. К
1906 г. пошлины на импорт были повышены в среднем с
2 до 10%, а позднее пошлины на машинное оборудование
и текстильные изделия, кроме хлопковой нити,
превысили 20%.
Такие условия всегда являются благоприятными для
роста черной металлургии. В 1901 г. правительство
Мэйдзи откры ло государственный металлургический завод в г.
Явата, чтобы с его помощью удовлетворять внутренние
потребности военных и железнодорожников.
Оборудование для завода было полностью импортировано из
Германии, и хотя
прои звод ство
стали там
удалось наладить
достаточно быстро, завод снова и снова терпел неудачу в
производстве чугуна из китайской железной руды при
использовании местного угля. Проблема была решена в
1905 г. после замены немецких инженеров на японских,
которые имели большой опыт работы на местных неболь¬
463

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ших
предприятиях черной металлургии. Однако только в
1910 г., завод начал приносить прибыль. В течение
трудного для компании
периода 30-процентная торговая
пошлина на
импорт чугуна
и стали обеспечивала ей
важнейшее
преи мущество.
Те же самые протекционистские условия
помогали
замещению импорта
в
производстве железнодорожных
вагонов, локомотивов и двигателей. Успех Японии в этих
перенесенных с Запада отраслях промышленности
обусловлен
интеллектуальным фундаментом, заложенным в
начале эпохи Мэйдзи. К 1910 г. число
ин жен еров ,
получивших образование в японских коллед жах, превысило 5 тыс. ,
а доля учащихся в начальной школе достигла 98%.
Однако в условиях протекционизма японская
продукция не достигала уровня цены или качества,
необходимого для ее экспорта. Поскольку Япония продолжала ввозить
высокотехнологичные товары, новейшие технологии и
зав одское оборудование, она страдала
от
торгового
дефицита и от бремени внешних долгов. Вспыхнувшая в
Европе первая мировая война стала для Японии неожиданным
подарком судьбы. Европейцы временно ушли с
восточноазиатского рынка,
ивтоже
время японские компании
стали
получать от них крупные заказы на строительство
судов, производство пищевых продуктов и других товаров.
В результате Япония смогла расплатиться по внешним
долгам и, кроме того, получила в свое
распоряжение капитал
и
время, необходимые для развития тяжелой
промышленности (табл. 14).
ИЗМЕНЕНИЯ В КУЛЬТУРЕ И НАЦИОНАЛЬНАЯ
САМОБЫТНОСТЬ
Индустриализация Японии сопровождалась
значительными изменениями в ее
культуре. Хотя «вестернизция»
не
встречала серьезного сопротивления
со
стороны
традиционной культуры, между ними всё же возникали
трения и конфликты. Японцы были вынуждены прилагать
усилия для собственной переоценки, т.е. искать такой способ
изменения, при котором сохранилась бы национальная
самобытность. Эта проблема исчезла только после того,
как в повседневной жизни их начали окружать
промышленные товары, изготовленные в западном стиле, и когда
в
результате стремительного экономического скачка в
1960-х гт.
у них появилась уверенность в том, что
страна
наконец-то сумела догнать Запад.
Усилия, направленные на решение этой проблемы,
нашли свое отражение
в
формировании привычки,
характерной как для «белых воротничков», так и для «синих
воротничков»
-
работников, занятых в современных
сект орах произ водства: на работе они носили одежду и обувь
западного типа, в то время как дома, чтобы расслабиться,
они снимали ботинки и облачались в
традиционное
кимоно. Однако для японской интеллигенции было бы
крайне сложно впитать в себя достижения западной
науки и жизни, при этом не создав новую культурную
самобытность.
На ранних ступенях вестернизации японцы были
настроены оптимистично. Их максима -
«восточная этика,
западные искусства»
-
выражала желание воспринять
достижения западной науки и техники, при этом сохранив
веру в превосходство сочетания конфуцианской этики и
японского национального характера. Именно эта
убежденность проявлялась в детальном отчете миссии
Иваку-
ра, где утверждалось, что Британия достигла высот
цивилизации только 40 лет назад, и поэтому Япония сможет
легко догнать Запад. Однако представители
интеллигенции, которые начали тщательно изучать западную науку,
вскоре осознали фундаментальное различие между
традиционным и западным учениями, также как и быстрое
развитие последнего. Например, молодой Хантаро Нагаока
(1865-1950), основатель японской физики, который в
1904 г. в
журнале
«Nature»
представил модель атома,
подобную
системе планеты
Сатурн с ее кольцами, в 1883 г.
брал
творческий годовой отпуск в Токийском
университете,
задумываясь над тем, смогут ли когда-нибудь люди
Востока выполнять научные исследования на западном уровне.
Несмотря на эти опасения, вскоре
стали появляться
японские ученые,
отметившиеся достижениями
мирового уровня
в
научных наблюдениях и эксперименте.
Типичной областью здесь была бактериология. Микробиолог
Сибасабуро Китазато (1852-1931) отправился в Германию,
чтобы учиться в лаборатории Роберта Коха, и в 1890 г.
открыл
токсин столбняка, а позднее предложил
лечить это
заболевание методом серотерапии.
Он основал институт
исследований инфекционных заболеваний, в
котором
микробиолог Киёси Шига (1870-1957) в 1897 г.
обнаружил бациллу дизентерии. С другой стороны, японским
Таблипр 14 Статистические данные об основных экономических показателях Японии в 1875-1940 гг.
(в млн. иен и млн.
чел.)
Общие госу-
Сельско-
Промыт -
Экспортгпо-
Импортто-
Численность
Числен ност ь
Численность
дарственн ые
хозяй-
ленная
варов и услуг
варов иуслуг
населения
занятыхв
занятьссне
расходы
ственная
продукция
и поступления
и отчисления
сельском хоз-ве
в сельском
продукция
из-зарубежа
из-зарубежа
и лесоводстве
хо з-ве
1875
-
1259
743
-
-
34,8
153
5,7
1880
-
1393
911
36^
159
6
-
-
1885
3890
1464
878
101
124
379
159
6,5
1890
4639
1699
1329
134
244
39,5
159
7,1
1895
5897
1731
1829
232
364
41,2
159
73
1900
6267
1846
2101
364
608
43,5
16,1
83
1905
6868
1760
2182
427
1177
46,3
16,1
89
1910
7961
2135
2960
673
917
489
16,1
9,4
1915
8735
2579
4029
1141
1151
52,4
15,3
11
1920
11499
2868
5689
1234
1798
56
14,2
13,1
1925
12521
2885
7043
1549
2524
59,7
13,7
14,4
1930
14137
3203
9261
2211
2985
64,5
14,1
15,5
1935
18382
2957
15094
4259
3951
693
139
173
1940
23178
3196
20210
4276
4934
-
-
-
Примечание: Общие государственные расходы и другие показатели ук аза ны
в ценах 1934-1936 гг.
Цифры, касающиеся населения, относятся
только к коренным японцам (исключены постоянно проживающие иностранцы, например, корейцы и тайваньцы).
Источник: Ohkawa, К. and Shinohara, М. (1979), Tables АЗ, А17, А21 and А53-
464

АЗИЯ
нерам
было значительно труднее добиться револю-
И
иного прорыва
в
сфере промышленных технологий.
Только к началу первой мировой войны японский флот
стал в основном
состоять из военных кораблей и иметь
опужение,
изготовленное в Японии. Тойота Сакити
(1867-1930) в 1926 г. выпустил на рынок свой
автоматический ткацкий станок
В современном мире все страны вынуждены учиться
друг У друга- Поскольку эта задача значительно
усложняется для опоздавших, японцам пришлось потратить
много времени
на приобретение западных знаний. Однако
они постепенно
накапливали как интеллектуальный, так
и материальный капитал, и вскоре начали представлять
внешнему миру
свои оригинальные работы.
В области гуманитарных наук специалисты
сталкивались с теми же трудностями,
что и Сосэки Нацумэ (1867-
1916), который был первым японским профессором
английской литературы в Имперском университете, но в
1911г. ушел
в отставку, чтобы писать романы. Более того,
в этой области, проблема была связана с задачей
воссоздания японской самобытности в глобальном контексте. На
Западе многие считали, что для достижения западного
уровня цивилизации Япония должна принять
христианство. Хотя некоторые японские интеллигенты
последовали этой рекомендации, впоследствии большинство из них
отреклись
от христианства. Однако в процессе
дальнейшего знакомства с западной цивилизацией чувство
подчиненного положения по отношению к Западу углубилось,
что, в свою очередь, породило желание восстановить
уважение к собственному воображаемому образу.
В Японии Нового времени национальная
самобытность формировалась вокруг обожествляемой монархии.
С самого начала Нового времени японцы расценивали
«вечную» непрерывность своей императорской династии
как одно из немногих качеств, в котором Япония
превосходила заморские цивилизации. Правительство Мэйдзи
постаралось в полной мере использовать это убеждение,
чтобы объединить свой народ с государством. Одним из
шагов было создание общенациональной системы
поклонения
государству путем организации различных
синтоистских святынь, посвященных божественной монархии.
В принципе, эта государственная синтоистская система
отличалась от религиозных учений, которые
сосредоточивались на спасении людей, хотя она и использовала
похожие религиозные обычаи для развития преданности
народа императору. Другой системой, внесшей свой вклад
в этот
процесс, была государственная школьная система.
Правительство разослало в каждую школу
«Императорский эдикт об образовании», в котором проповедовалась
вечная связь
между монархией и народом, а также
рассказывалось о добродетелях патриотизма. Это был обычай
китайских императоров
-
давать моральные наставления
своему народу, к которому японские императоры Нового
времени добавили требование преданности, использовав
эффективную систему государственных школ для
распространения своих наставлений среди населения.
Однако чувство национальной самобытности у
японцев было нестабильным. Для них было невозможно
сохранять свою индивидуальность только путем
преобразования «исконных» традиций,
вто
время когда в
японском
обществе происходили быстрые изменения,
связанные индустриализацией и вестернизацией. Одним
из
решений проблемы стал «азианизм», выдвигавший
Японию на роль лидера
«Азии». До XIX в. Япония не
испытывала особого интереса к «азиатским» государствам
и
отводила себе место на периферии Китайской
империи. Однако, столкнувшись с западной угрозой,
некоторая часть японского общества использовала западное
разделение на «Азию» и «Европу», чтобы призвать
неевропейские государства евразийского континента
объединиться и
провести реформы под руководством Японии.
Лозунг «Азия едина», который выдвинул Тэнсин Окакура
(1862-1913), хорошо подходил представителям
интеллигенции эпохи Мэйдзи, воспитанным на конфуцианстве
и
буддизме, несмотря на глубокие различия в стоявшей
за ним и социальной структуре.
Несмотря на эти призывы, большинство японцев не
могли
принять идею конфронтации с Западом при
одновременной поддержке вестернизации. Поэтому они
предпочитали «стать мостом
между Востоком и Западом» или
«соединить воедино Восток и Запад», а это означало, что
японцы, которые первыми сумели усвоить достижения
западной цивилизации на Востоке, должны идти дальше,
чтобы объединить западные и восточные
традиции и
внести свой вклад во
всемирную интеграцию. Хотя эта
задача казалась трудноосуществимой,
в Японии того
времени было немало
интеллектуалов, которые считали, что их
жизненная цель находится именно в этом направлении.
Самой известной личностью здесь был философ Китаро
Нисида (1870-1945). Начав с собственного дзэн-буддис-
тского опыта, он выражал свои мысли в стиле
современной западной философии и продолжал развитие новых
философских систем. Поскольку его работы отличались
шириной охвата и не были простой смесью Запада и
Востока, многие способные молодые ученые собрались
вокруг него, сформировав «киотскую школу». Однако
иностранцы получили возможность познакомиться с его
работами только в 1980-х гг ., поскольку он писал только
по-японски.
После первой мировой войны Япония, как и
европейские
государства, испытала период потрясений. Быстрый
рост промышленного производства привел к
концентрации большого количества рабочих в крупных городах.
После революции в России многие молодые
интеллигенты
увлеклись марксизмом и пытались вовлечь рабочих и
крестьян в различные социальные движения. С другой
стороны, проявления китайского национализма начали
угрожать японским колониальным интересам на
северо-востоке Китая. Осознавая это, в 1931 г.
группа молодых
офицеров
японской
армии предприняла попытку7 вторгнуться
в
Северо-Восточный Китай и вынудила правительство
поддержать эти действия, в результате чего началась
оккупация и
отторже ние Маньчжурии от Китая, где было
создано
марионеточное государство Маньчжоу-Го. Япония
хотела за счет территориальной экспансии одновременно
решить как внутренние,
так и внешние проблемы. На
какое-то время этот план увенчался успехом, поскольку
непрерывные усилия, направленные на индустриализацию
страны со времен революции Мэйдзи, определили
значительное военное превосходство Японии над соседними
государствами. Однако это вторжение углубило изоляцию
Японии в Восточной Азии, которая началась
одновременно с экономическим развитием страны. Поэтому Япония
пыталась реорганизовывать различные идеологии, чтобы
ослабить волнения в стране, а также более тесно сплотить
свою расширяющуюся империю. Она также искала
союзников и в конечном итоге заключила союз с Германией, а
затем и с Италией. Эти действия угрожали не только
жизни и достоинству соседних народов, но и жизни и
свободе самого японского народа.
БИБЛИОГРАФИЯ
АКГГА, G. 1967. Foundation of Constitutional Politics in Modern Japan.
Harvard University Press, Cambridge MA
AMANO, I. 1990. Education and Examination in Modem Japan.
University of Tokyo Press, Tokyo.
BARTHOLOMEW, J. R. 1989. The Formation of Science in Japan. Yale
University Press, New Haven and London.
BANNO, J. 1992 . The Establishment ofJapanese Constitutional Politics.
Oxford University Press, Oxford.
465

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
DORE, R Р. 1965. Education in TokugawaJapan. Routledge and Kegan
Paul, London.
DUUS, P. (ed.) 1988. The Twentieth Century [The Cambridge History of
Japan, Vol. 6]. Cambridge University Press, Cambridge and New York.
FUKUZAWA, Y. 1981. (originally 1899). The Autobiography ofFukuzawa
Yukichi: with Preface to the Collected Works ofFakuzawa. Hokuseido
Press, Tokyo.
GLUCK, С. 1986.Japan's Modem Myths: Ideology in the Late Meiji Period.
Princeton University Press, Princeton.
HALL, J. W.; JANSEN, М. В . 1968. Studies in the Institutional History ofEarly
ModemJapan Princeton University Press, Princeton.
HAYASHI, Т. 1990. TheJapanese Experience in Technology: From Transfer
to Self-Reliance. United Nations University, Tokyo.
JANSEN, М. B .; ROZMAN, G. (eds) 1986. Japan in Transition: from
Tokugawa to Meiji. Princeton University Press, Princeton.
.
1989- The Nineteenth Century [The Cambridge History ofJapan,
Vol. 6]. Cambridge University Press, Cambridge and New York.
JEREMY, D. J. (ed.) 1991. International Technology Transfer: EuropeJapan
and the USA: 1700-1914. Edward Elgar, London.
KEENE, D. 1969. TheJapanese Discovery ofEurope, 1720-1630 . Revised
edn. Stanford University Press, Stanford.
KINMONTH, E. 1980. Self-Made Man in MeijiJapan: From Samurai to
Salary Man University of California Press, Berkeley and Los Angeles.
KURIYAMA, S. 1992. Between Eye and Mind: Japanese Anatomy in the
Eighteenth Century. In: Paths ofAsian Medical Knowledge. University
of California Press, Berkeley.
LOCKWOOD, W. W. 1968. The Economic Development ofJapan: Growth
and Structural Change. Princeton University Press, Princeton.
MARUYAMA, M. 1989. (originally 1952). Studies in the Intellectual History
of TokugawaJapan. University of Tokyo Press, Tokyo.
MINAMI, R. 1986. The Economic Development ofJapan: A Quantitative
Study. Macmillan, London.
MORRIS-SUZUKI, T. 1994. The Technological Transformation ofJapan:
From the Seventeenth Century to the Twenty -Jirst Century. Cambridge
University Press, Cambridge.
NAJITA, T. 1967. Hara Kei in the Politics of Compromise. Harvard
University Press, Cambridge MA.
NAKAMURA, Т. 1983. Economic Growth in Pre-warjapan. Yale University
Press, New Haven.
NAKANE, С.; OISHI, S. (eds) 1991. TokugawaJapan. University of Tokyo
Press, Tokyo.
NAKAYAMA, S. 1984. Academic and Scientific Traditions in China,Japan
and the West. Tokyo University Press, Tokyo.
NISHIDA,K. 1993- Last Writings: Nothingness and the Religious World View.
University of Hawaii Press, Honolulu.
NISHITANI, K. 1991 . Nishida Kitaro. University of California Press,
Berkeley.
OHKAWA, K.; OTSUKA, K. 1994. Technology Diffusion, Productivity
Employment, and Phase Shifts in Developing Economies. University
of Tokyo Press, Tokyo.
SHlNOHARA,M. with LARRY MEISSNER. \919.Patterns ofJapanese
Economic Development: A Quantitative Appraisal Yale University
Press, New Haven.
OKA, Y. 1986. Five Political Leaders ofModemJapan. University of Tokyo
Press, Tokyo.
OKAKURA,T. 1970. (originally 1903). The Ideals ofthe East: with Special
Reference to the Art ofJapan. С. E . TUttle, Tokyo.
ОКГГА, S. 1980. The Devebping Countries andJapan: Lessons in Growth.
Tokyo University Press, Tokyo.
OTSUKA, K.; RANIS, G.; SAXONHOUSE, G. 1988. Comparative Technology
Choice in Development: The Indian and Japanese Cotton Textile
Industries. Macmillan, London.
PASSIN, H. 1965. Society and Education in Japan. Columbia University
Press, New York.
REISCHAUER, E. О.; КАТО, I.; DORE, R. P.; HOMMA, N. (eds) 1993.Japan:
An Illustrated Encyclopedia. Tokyo, Kodansha.
.
1977. The Japanese Cambridge. Harvard University Press,
Cambridge MA.
SATO, S. 1979. Difference in Modernization:Japan and Korea. In Albert Craig
(ed) Japan A Comparative View. Princeton University Press, Princeton
SHIBUSAWA, E. 1994. The Autobiography of Shibusawa Eiichi: from
Peasant to Entrepreneur. University of Tokyo Press, Tokyo.
SMITH, Т. C. 1959. The Agrarian Origins of Modem Japan. Stanford
University Press, Stanford.
.
1988. Native Sources ofJapanese Industrialization, 1750-1920.
University of California Press, Berkeley and Los Angeles.
SUGIYAMA, S. 1988. Japan's Industrialization in the World Economy,
1859-1899. Athlone Press, London.
TITUS, D. A. 1974. Palace and Politics in Pre-war Japan. Columbia
University, New York.
TSURUMI, E. P. 1990. Factory Girls: Women in the Thread Mills ofJapan.
Princeton University Press, Princeton.
UI, J. (ed.) 1992. Industrial Pollution inJapan. United Nations University,
Tokyo.
YUI, Т.; NAKAGAWA, К (eds) 1989.Japanese Management in Historical
Perspective. University of Tokyo Press, Tokyo.

13.3.3
КОРЕЯ
Сён-РакПарк
1800 г. стал подходящей разделительной линией
между активным либеральным движением сирхак, или сирхак-
tixa (букв.
-
группировка реальных наук),
и
резкой
реакцией на всё западное, включая
христианство,
современную науку и технику. Поворотным событием при этом
стало восшествие на престол малолетнего короля Сунчжо
после смерти короля Чончжо в 1800 г. На протяжении
всего XVIII в.
корейские ученые имели возможность
свободно воспринимать новые идеи и высказывать свои мнения
о новом учении и новой религии, пришедших с Запада. Это
учение
и
религия в то
время были известны корейцам под
общим названием «западное учение» (сохак).
Уже во второй половине периода правления династии
Чосон корейская интеллигенция избрала для себя более
«практическое» направление и начала критиковать
традиционное схоластическое неоконфуцианское учение. Это
стремление к практическому учению (сирхак), судя по
всему, получило дополнительную поддержку в результате
нового всплеска
интереса к западным знаниям, который
пришелся на
вторую половину XVIII в. В своих
мемуарах,
написанных в конце этого столетия, один из выдающихся
ученых, представлявших движение сирхак,
Чон Як Ён
(1762-1836) вспоминал, что среди
е го моло дых
современников считалось «модным» читать о Западе.
Однако с началом правления короля Сунчжо в 1800 г.
эта
тенденция была внезапно остановлена, вместо нее в
стране началась консервативная реакция. Основной и
самый болезненный удар приняли на себя
христиане
-
их
значительно
расширившаяся община подверглась
бесцеремонным репрессиям в первые годы новой власти. И эти
интеллектуальные «темные времена» тянулись более
полувека, вплоть до открытия страны в 1876 г.
Корея официально открыла свои двери иностранцам
в 1876 г. Однако еще за три века до начала официальных
отношений с западными странами корейцы имели с ними
некоторые контакты, главным образом косвенные, через
корейцев, посещавших Китай. Это влияние Запада
особенно сильно
проявлялось среди политически независимых
ученых, принадлежавших движению «за реальные науки».
Одним из первых представителей течения сирхакпха
был ученый Ли Ик (1682-1764), который выступал с
критикой иде ол ог ии неоконфуцианства, искренне признавал
превосходство западной науки, особенно астрономии. По
его
мнению, в том, что касается астрономии и небесной
механики, Конфуций отдал бы предпочтение западным
методам перед традиционными китайскими. Ли Ик
подчеркивал, что любая нация может объявить себя центром
мира, поскольку на поверхности шара, форму которого
имеет Земля, любую точку можно рассматривать
как центр.
Он больше не считал Китай «срединной» империей.
Шарообразная форма Земли, несомненно, послужила стиму¬
лом для корейских интеллектуалов, подтолкнувшим их к
культурному релятивизму и вынудил решительно
отвергнуть освященный веками синоцентризм. В те же времена
Хон Дэён(1731-1783) объявил о суточном вращении
Земли. Его можно считать первым восточно-азиатским
ученым, который в 17б0-х гг. четко заявлял, что Земля за
сутки
совершает полный оборот.
Именно при таких обстоятельствах Пак Че Га (1750-
1805), тоже представитель течения сирхакпха,
в конце
XVIII в. предложил пригласить в Корею западных
миссионеров, чтобы более эффективно обучаться у них
передовой западной науке и технике. А Чон Як Ён (1762-1836)
вспоминал о том, как один из его
старших братьев
успешно пошел государственные
экзамены на
занимаемую
должность, построив свой ответ на западной теории
«четырех стихий», хотя вопрос был о традиционной китайской
теории «пяти перв оэле мен тов» .
В начале XIX в. Чон также
написал о своем желании создать новое
правительственное учреждение для получения
и
обработки информации
о последних достижениях науки
и техники из Китая,
направляя туда корейских ученых.
Реакция 1800 г. была ответом консервативной части
корейского общества на нау чн ое
и
культурное
пробуждение ученых, принадлежавших к движению сирхакпха.
Когда новый политический режим начал жестокое
пр есл едо ван ие
христиан,
это был недвусмысленный знак для
участников движения сирхакпха держаться подальше от
западного учения.
Но даже в этот период «закрытых
дверей», в мрачной и гнетущей атмосфере первой половины
XIX в. можно найти замечательные
примеры работ
некоторых корейских ученых, пытавшихся внедрять новые
западные идеи и знания.
К этим работам, среди прочих, относятся
многочисленные соч инения Ли К ью Ёна (примерно в 1830-х гт.) и
Чхве Хан Гй (1803-1877). Из их работ мы узнаем, что
некоторые усилия японцев по вестернизации были
частично переняты корейцами в первой половине XIX в., а также
о том, что даже в тот
период для Чхве были доступны
многие китайские
версии западных научных трудов.
Несмотря на то, что начиная
уже с XVII в.
корейцы
прилагали большие усилия, чтобы овладеть западными
знаниями, они лишь частично преуспели в своем стремлении
идти в ногу с современностью, изучая западную науку и
технику. Причины этого очень просты. В отличие от
японцев и китайцев, которые имели постоянные прямые
контакты с посещающими их европейцами, у корейцев не
было никакого шанса встретиться
с образованными
представителям Запада, чтобы учиться непосредственно у них.
Поскольку Корея находилась к северу от основных
маршрутов западных мореплавателей, которые они
прокладывали
начиная с XVI в., западные миссионеры
467

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
и
торговцы редко добирались до Кореи. Конечно, там
появлялись случайные посетители с Запада, например,
неудачливые мореплаватели, терпевшие кораблекрушения
из -за сез онных
тайфунов, но для корейских ученых было
вполне естественно
узнавать о Западе и его достижениях
через импорт китайских книг, которые привозили с собой
корейские миссии и посольства, ежегодно
отправлявшиеся в Китай. В этот
период усвоение корейцами западной
науки проходило медленно, через косвенные контакты с
Западом, в отличие от
прямого получения знаний
китайцами и японцами в тот же
период.
На таком историческом фоне корейцам приходилось
довольствоваться скудными поступлениями новых знаний
о западной науке, и это при том, что уже существовали
сотни книг, подготовленных в соседних странах. С тех пор как
иезуитский священник из Италии Маттео Риччи в 1601 г.
начал свою миссионерскую деятельность в Пекине,
десятки западных миссионеров приезжали в Китай, чтобы
знакомить китайцев с западной наукой и техникой. Первым
успешным переводом западного научного трактата
японскими учеными стала «Новая книга по анатомии» («Кай-
тай синсё»). Этот перевод с голландского текста в 1774 г.
выпо лнил
Сугита Г^мпаку с товарищами.
В середине
XVIII в. в Японии были десятки представителей
«голландского учения» фангаку),
т. е.
ученых, обладавших
хорошим знанием голландского языка. Таких специалистов в
то
время не было даже в Китае. Но в отличие от Китая и
Японии, в
Корее за весь этот период не побывало ни
одного европейца. Корейские ученые впервые получили
возм ожно сть
изучать западные языки только после
«открытия» Кореи в 1876 г.
В отличие от Японии и Китая, куда западные
миссионеры прибыли еще в середине XVI в., Корея увидела
первых западных миссионеров лишь в 1833 г., когда трое
французских миссионеров-католиков тайно проникли в
страну. Однако в 1839 г. началась
вторая волна
антихристианских репрессий, когда эти три миссионера были
арестованы и обезглавлены вместе с
другими корейцами-хри-
стианами. После первой волны преследований, жертвами
которой были примерно сто корейских верующих,
казненных в 1801 г., эт о было второе крупное преследование
христиан в корейской истории. Несмотря на такие
жестокие
преследования, число католиков в
Корее за этот
пе риод, судя по всему,
значи тель но
выро сло
-
если в 1800 г. их
насчитывалось около 4 тыс. чел ., то в 1850 г.
-
уже
примерно 100 тыс.
Вполне естественно, постоянно растущее влияние
иностранной религии было расценено консервативными
кругами Кореи как серьезная угроза их национальной
самобытности. Кроме того, плохие новости об угрозах
Запада Китаю, особенно после его пора ж ен ия
в
«опиумной
войне» 1839-1842 гг. , постоянно нашептывались
представителям правящего класса. Пораженные ужасом,
корейски е
лидеры были еще больше испуганы все более частым
появлением западных военных кораблей или торговых
судов у берегов полуострова. Например,
в 1846 г.
три
французских военных корабля были направлены в Корею в знак
протеста против казни трех французских миссионеров в
1839 г. В 1866 г.
прусский авантюрист Эрнст Опперт
тайно высадился на побережье Кореи и попытался
раскопать
могилу отца князя-регента Ли Ха Ына. Конечно, были и
другие, довольно многочисленные случаи, когда западные
державы направляли свои
суда, требуя у Кореи открытия
торговых отношений.
Именно при таких обстоятельствах тогдашний
правитель, известный как тэвонгун (князь-регент) Ли Ха Ын
решил еще плотнее прикрыть национальную дверь, чтобы
воспрепятствовать западному проникновению любого
типа. На самом деле тэвонгун Ли Ха Ын приобрел
политическую власть достаточно внезапно, когда правящий
король умер, не оставив сына или любого другого избран¬
ного наследника, и его собственный 12-летний сын в
1863 г. оказался на
троне. Тэвонгун как князь-регент в
первое
время, казалось, достаточно сочувственно относился
к
христианству, поскольку некоторые придворные дамы,
включая, вероятно, его собственную жену, по-видимому,
были христианами. Но политические соображения в
конечном итоге взяли
верх,
и
через несколько лет он решил
продолжать преследование христиан. Его политика
закрытых дверей, судя по всему, была
под кр епл ен а французским
нападением на о. Канхва в 1866 г. и американским
вторжением в Намъян в 1871 г., целью которых было открытие
корейских портов.
Естественно, склонное к
консерватизму правящее
сословие янбанов (дворян) полностью поддерживало
политику закрытых дверей. Однако когда борьба за власть в
королевском семействе пр ив ел а
к
тому,
что в 1873 г.
князь-регент был вынужден передать правление своему
сыну-королю Ли Джэ Хвану (Коджону) в связи с его
совершеннолетием, проводимая им политика закрытых
дверей была обречена. За установление контактов с
Японией выступали,
в час тност и, родственники жены
коро ля.
Вскоре после этого японцы направили
к
корейским
берегам свое «черное» судно,
чтобы потребовать
открытия границ «королевства-отшельника». В результате в
1876 г.
дверь
во внешний
мир была широко распахнута.
(В этом году был заключен Канхваский договор между
Японией и Кореей.
-
Прим. ред.).
Середина XIX в. оказалась для корейцев не слишком
продуктивным периодом в части изучения новых
достижений западной цивилизации. Чхве Хан Гй, который
упоминался выше, был одним из самых выдающихся ученых
середины XIX в. Он, несомненно, был самым плодовитым
автором этого периода, который с 1830 г. по 1867 г.
написал более 20 книг, дошедших до наших дней. Его
произведения охватывают широкий диапазон различных
тем, но в большинстве из них отражен его особый
интерес к западным наукам, особенно к астрономии, физике
и ме дици не.
Чхве Хан Гй часто
рассматривается как наиболее
важная
переходная фигура в корейской интеллектуальной
истории, наладившая связь между «движением за реальные
науки» (сирхак) и успешным движением за просвещение
в конце XIX в. Его работы в значительной степени были
основаны на новых знаниях о Западе и современной
западной науке, которые он активно черпал из книг ,
издав авшихся то гд а в Китае.
Он был первым корейцем, который ясно написал о
гелиоцентрической системе Коперника. В 1836 г. Чхве Хан
Гй в своей работе всё еще писал только о суточном
вращении Земли, не упоминая о ее вращении вокруг Солнца. Но
он пересмотрел свои взгляды до 1857 г.
-
до выхода его
следующей книги, в которой корейский ученый пытался
объяснить
четыре различных взгляда на
строение
Солнечной системы, включая модель Коперника, и сопровождал
свои объяснения рисунками. Кеплер был впервые
упомянут им еще в 1836 г. и ссылки на него
неоднократно
указывались в 1857 г. Три закона Кеплера были подробно
объяснены в его последней работе по астрономии,
написанной в 1867 г.
Согласно Чхве Хан Ги, звук распространяется в
форме волн, а цвета и запахи также доносятся в отдаленные
места подобными волнами.
Кроме того, в этой же книге
он объясняет некоторые основные законы оптики, такие
как эффект увеличения при применении вогнутых линз
и
преломления луча света на границе воздуха и воды. Он
рассказывал об устройстве и принципах работы
телескопа, термометра и барометра также впервые
в
корейской
истории.
Завершив в 1866 г.
другую
свою
работу, Чхве Хан Гй стал
первым корейцем, который познакомил
соотечественников с основными современными представлениями об
468

АЗИЯ
электричестве. Некоторые из фундаментальных идей
современной
химии, появившихся после Лавуазье, были
впервые представлены корейцам в этой книге, включая
новые сведения
о 56 химических элементах. Эт а книга
1866 г. была посвящена в основном современной
западной медицине. Кроме того, что Чхве упоминает
в ней
проц есс кровообращения,
он также
п ро яв ля ет достаточно
хорошую осведомленность в достижениях западной
медицины
начала XIX в.
Мир западной науки Чхве Хан Гй был создан в
результате прямого
использования ее китайских версий с
небольшими творческими добавками его собственных
знаний. Содержание его книг о новых достижениях Запада
было скудным
и неполным, если
сравнивать их с
японскими и китайскими работами того времени. Однако если
принять
во внимание изолированное положение Кореи в
период проведения политики закрытых дверей, то
достижения Чхве Хан Гй можно смело назвать блестящими.
В рассматриваемый исторический период корейское
общество состояло из четырех социальных групп
-
правящего сословия янбанов (дворян), профессионального
среднего сослов ия (чунин),
сословия людей незнатного
происхождения (мещан) и низшего слоя. Можно
уверенно считать, что по своим
интеллектуальным ориентирам
средний
класс был единственной частью общества,
представители которого были знакомы с вопросами науки
и
техники, в то время
как члены
правящей группы (янбаны)
имели мало общего с этими сферами. Разумеется, здесь
были исключения, и некоторые представители
правящего класса, особенно те, которые жили достаточно
независимо, стремились
к социальным реформам и испытывали
интерес к новым для них сферам знания. Чхве Хан Гй по
своему происхождению был янбан, и его
глубокую
преданнос ть западной науке можно рассматривать
как
выдающееся исключение для человека из правящего класса.
На самом деле эт а проблема традиционных
социальных групп в тот период, судя по всему, оказывала
неблагоприятное воздействие на темпы модернизации
Кореи. Современным корейским историкам хорошо
известен тот факт, что вдохновителями движения за
просвещение в конце XIX в. были Ю Тай Чхи и О Кьён Сок,
которые являлись представителями среднего
сословия
(чунин), а не янбанами. Когда некоторые молодые
лидеры янбанов 1880-х гг., такие как Ким Ок Юон, Хон ён Сик
и Пак Ён Хё, решили поддерживать радикальные
реформы в своей
стране, они действовали под влиянием этих
лидеров чунин. Это говорит нам о том, что
роль лидеров
чунин была только идеологическая, а их идеи и взгляды
осуществлялись на практике молодыми
последователями из
дворян.
Социальная стратификация,
типичная дл я второй
половины
рассматриваемого периода, сохранялась до тех
пор, пока она не была официально отменена декретом
в
ходе реформ 1894 г.
Представители правящего класса
никогда не были полностью подготовленными к
изучению
науки или техники для собственного развития.
Представители более низких сословий (чунины и простолюдины)
были гораздо более восприимчивыми, чем янбаны, к
иностранной культуре, особенно к западной науке и технике.
Две деловые поездки корейцев, состоявшиеся в 1881 г.,
вероятно, хорошо иллюстрируют эту ситуацию. После
открытия «королевства-отшельника»
в 1876 г., корейское
правительство решило направить две миссии,
соответственно в Китай и Японию, для изучения процессов
вестернизации в этих двух соседних странах. Группа,
которая была послана в Тяньцзинь, Китай, состоявшая из 38
студентов, набранных для изучения современной науки и
техники, должна была оставаться там достаточно долго, в
то
время как другая группа из 62 человек просто
совершала
ознакомительную поездку по Японии. В то время
как
группа, посланная в Японию, была составлена из высоко¬
поставленных правительственных чиновников и их
помощников из уважаемых семейств, миссия в Китай была с
трудом организована из-за недостатка стремления туда со
стороны участников. Можно считать, что миссия в Японию
была составлена из янбанов, а миссия в Китай
-
из чуни-
нов и
представителей более низких социальных слоев.
Суть дела заключалась в том, что реальное изучение науки
и техники являлось обязанностью китайской группы, в то
время как задачей японской группы было только общее
ознакомление с модернизацией Японии.
Некоторые молодые лидеры вернулись из Японии
преисполненными энтузиазма и многие из них стали
активными
участниками модернизации Кореи. Но
вернувшиеся из Китая со зна ни ям и о сн о в современной науки не
нашли для себя места в
правительстве,
чтобы применить
на
практике
свои недавно приобретенные познания. В
месте с тем, в этот
период корейцы начали понимать, что им
следует больше учиться у Японии. И только несколько
студентов были тайно направлены
в Японию, чтобы они что-
то
узнали о современной науке и технике, а также
военных навыках.
Например, корейскому студенту Ким Ян
Хану, участнику миссии 1881 г., было приказано остаться
в Японии и
получить специальность техника
судостроения на верфях в Йокосука. Он получил свой диплом после
окончания курса обучения. Позднее подготовку в Японии
прошел высококвалифицированный
инженер-судостроитель Сан Хо -
первый специалист подобного рода в
Корее. Он закончил Токийский университет
в1906г.истал
первым корейцем, который получил диплом японского
колледжа в области науки и техники.
Так началось участие Японии в распространении
современных научных знаний в Корее. Согласно недавно
проведенным исследованиям, в 1945 г. общее число
корейцев, закончивших японские колледжи, составляло 200-260
человек в области фундаментальных наук и 140 человек -
по техническим специальностям. На
протяжении
колони ально го
периода корейские студенты не проявляли
особого интереса
к возможности сделать себе
карьеру в
науке
или на
производс тве.
Вместо этого, как
спра ведл иво
отме чало в 1930-е гг.
руководство Университета Кюсю,
по чт и все корейские студенты, обучавшиеся в Японии,
проявляли основной интерес к юриспруденции, имея
перед собой конечную цель пройти государственные
экза мены на
получение адвокатской должности в
колониальной Корее. Для корейских студентов это был самый
короткий
путь
к
высокому
положению в обществе. Также, как и
мо л о ды е я нба н ы в предшествующий период их правления,
молодежь колониальной Кореи старательно следовала по
пути к успеху, проложенному через официальные
экзамены на
государственную должность.
Проявившееся позднее влияние Японии на развитие
Кореи впервые почувствовали в 1881 г.
участники
корейской группы, приехавшие в Японию. Начальное
воздействие, по-видимому, ограничилось мимолетными
впечатлениями посетителей, которые познакомились с почтовой
службой, системой образования и армией, построенными
правительством Мэйдзи по западн ому образцу.
Несомненно, для корейцев всё это было весьма впечатляющим, но
за свой короткий визит они не могли полностью понять
суть
новых
институтов, как и достижения науки
и
техники, заложенные в их
основу. В отличие от
высокопоставленных лиц, посетивших Японию, более скромные
корейцы, которые были направлены в Китай, получили
некоторое представление о современной науке и технике. Но
когда участники этих миссий, наконец, вернулись в Корею,
те из них, кто
приехали
из Китая, не нашли для себя места
в системе
управ лени я
и не смогли
применить
на
практике
то, чему
они
научились за границей, главным образом из-
за своего низкого социального статуса.
Более конкретное движение к «Просвещению»,
начавшееся в
Корее в начале 1880-х гг ., проявилось в нескольких
469

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
важных аспектах.
Первым его приз нак ом
можно назвать
издание первой современной газеты и открытие
сов рем енн ых школ.
Представление о развитии интересов
и
взглядов образованных корейцев того периода
можно
составить по
ранним выпускам первой современной газеты
«Хансон сунбо», издававшейся в Корее (Хансон
-
название
столицы Кореи Сеула при династии Ли.
-
Прим. ред.) . В
первое время газета выходила каждые 10 дней, начиная с
первого дня десятого лунного месяца 1883 г. После
короткого перерыва газета начала издаваться снова под
названием «Хансон чубо», измененным только для того, чтобы
указать на смену периодичности ее выхода с 10 дней на
еженедельный выпуск.
На протяжении всего периода выпуска, который
продолжался более года, «Хансон сунбо» прилагала
энергичные усилия,
чтобы в дополнение к обычному обзору
внутренних и международных новостей рассказывать своим
читателям о достижениях современной науки и техники
Запада. Судя по всему,
в
первое время
газета
рассматривала западную науку и технику как ключ к современному
обществу. Каждый номер газеты украшала заметка о
научных открытиях или последних технических
достижениях стран Запада. Однако когда издание газеты
возобновилось в 1885 г., она заметно охладела к западной
науке и технике, и ее
энтузиазм начал проявляться в
описании западных институтов и культуры. Это,
вероятно, очень хорошо выявляет основные интересы
корейской интеллигенции того времени, которые быстро
изменялись в 1880-х гг .
Примерно в то же самое
время корейцы начали
проявлять большой интерес к введению современного
образования в западном стиле.
Первым образовательным
учреждением подобного рода, сыгравшим важную роль в
корейской истории, стала так называемая Королевская
английская школа в Сеуле. Однако, несмотря на
английское название, которое ей присвоили западные
преподаватели, эта школа вовсе не являлась английским
образовательным учреждением. Она планировалась как обычная
школа начального и
среднего уровня для обучения
с пе ци ал ьн о отобранных корейских учащихся. Через некоторое
время эта школа получила статус колледжа. Это было
первое
крупное образовательное учреждение, и на
протяжении
последующих десятилетий подобные школы, только
значительно меньших размеров, открывались во многих
крупных городах страны.
Впервые в корейской истории школьники начали
изучать алгебру, географию, историю и другие предметы,
которые резко отличались от устных и письменных
дисциплин
конфуцианской классики, служившей главным
учебным пособием в предшествующий традиционный период.
Однако эта реформа образования не смогла
продержаться сколько-нибудь значительный период. Через
несколько лет Королевская английская школа столкнулась с
финансовыми трудностями, страдая от недостаточной
поддержки со стороны двора и правительства.
Тем временем небольшая группа молодых активных
янбанов под предводительством Ким Ок Кюна в 1884 г.
совершила попытку политического переворота. Но
плохо подготовленная революционная авантюра обернулась
полным
провалом,
остан овив
проведение реформ в
стране еще на десятилетие. Корейцам пришлось ждать еще
ровно 10 лет, до 1894 г., прежде чем они смогли вновь
попытаться провести реформы, ставшие известными как
реформы Кабо. Был подготовлен перечень из 660 проектов
реформ, реализация которых была рассчитана на
последующие два года. Они включали такие
пун кты,
как
пров озг лаше ние не за вис имо ст и Кореи от Китая, отделение
судебной власти от исполнительной, составление
официального
бюджета правительства, всеобщую воинскую
повинность и
амбициозную национальную программу
посылки талантливой молодежи на обучение за границу.
На протяжении всего периода «Просвещения»
политич еская жизнь в
Корее носила застой ный
характер,
эт от
политический застой был усилен
вмешательством Японии,
Китая, России и других западных стран. Более того,
финансовые трудности, которые испытывало правительство,
отрицательно сказались на результатах всех усилий,
предпринимавшихся в направлении модернизации. Новые
«просвещенные» лидеры страны не были объединены, в
то
время как им приходилось вести трудную борьбу
против
консервативного крыла,
отстаивая свои взгляды на
современную Корею. Всего лишь за одно поколение, от
открытия страны в 1876 г. и до конца XIX в., Корея
испытала на себе «гремучую смесь» всех синдромов
модернизации западных стран
и те х, че ре з которые пришлось
пройти китайцам и японцам в недавнем прошлом.
Результатом стали, с одной стороны,
социально-политические волнения и рост популярности религиозных
сект, грозивших народным массам скорым концом света.
С другой стороны, сложившаяся в стране обстановка
способствовала оживлению в 1892 г.
религиозного движения
Тонхак. В начале 1860-х гг . религиозную секту Тонхак
(Восточное учение) основал религиозный лидер Чхве Дже У
(1824-1864), который был казнен вскоре после того, как
его последователи стали представлять собой
политическую угрозу для правительства (религиозное учение
секты Тонхак содержало в себе пантеистические элементы и
идеалы всеобщего равенства людей.
-
Прим.ред?). Но
последователи этого религиозного лидера объединили свои
усилия, чтобы восстановить его честь. И на фоне таких
настроений разгневанные последователи из крестьян
выплеснули свою ненависть на одного из местных судей, чье
грубое поведение послужило для них удобным предлогом.
В результате вспыхнуло мощное крестьянское восстание,
достигшее кульминации в середине 1895 г., когда силы
повстанцев пронеслись разрушительным вихрем по юго-
западной части страны.
Однако очень скоро военные действия стали
складываться не в пользу повстанцев, которыми в основном были
плохо организованные и необученные крестьяне,
вто
время как им
противостояли корейские правительственные
войска при поддержке солдат современной японской
армии. Японцы в то
время твердо закрепились на корейской
почве, развязав в августе 1894 г. войну с Китаем с целью
оккупации Кореи. Только после окончания
Японо-китайской войны и подавления восстания последователей
Тонхак корейские лидеры направили свои усилия
на
модернизацию страны, попытавшись провести так называемые
реформы Кабо.
На пороге нового столетия корейцы предпринимали
попытки построить современное государство из
«королевства-отшельника» при помощи «патриотического
просветительского» движения. Образованными лидерами нации
были организованы
многочисленные общества, которые
пытались вывести своих
собратьев-корейцев на доро гу,
ведущую к модернизации. Выдающимися достижениями
их движения стало появление многочисленных
образовательных учреждений всех уровней и большое количество
газет и
журналов. Корейское правительство в этот период
попыталось провести ряд реформ в политике,
образовании, промышленности и некоторых других областях.
Железные дороги, городские автомобили, электричество и
телеграф при поддержке правительства получали все
большее распространение.
Одним из типичных патриотических обществ,
основанных в конце XIX в. (1896-1898 гг.), было «Общество
независимости» («Тоннип хёпхве») под руководством
доктора Филипа Джайсона (Се Чхе Пхиль, 1864-1951). Это
был первый выпускник американского колледжа, который
вернулся в Корею в декабре 1895 г. на пике
реформаторских усилий корейского правительства. После того как в
Америке он получил степень доктора медицины, на роди¬
470

АЗИЯ
не основной областью его интересов стали социальные
реформы,
которые он пытался пропагандировать по двум
каналам
через свою новую газету «Независимость»
(«Тоннип
синмун»)
и
через упомянутое общество. Сегодня
его издание считается первой современной газетой в
корейской истории, и «Общество независимости» также
стало первым демократическим учреждением корейских
лидеров
того времени.
Однако
в тот период
почти все корейские действия,
направленные
на мод ернизацию стран ы, скудно
финансировались,
плохо планировались
и
неэффективно
осуществлялись, причем в основном под руководством не
корейских, а иностранных специалистов, нанятых корейцами
ил и работавших
не по найму. Иностранное влияние
постепенно, но постоянно исходило от японских
специалистов, которые всегда находились под рукой.
Крупное
столкновение мировых цивилизаций в Корее
подготавливалось в условиях колониального господства
Японии. Став местом встречи цивилизаций в истинном
смысле этого слова, сама
Корея в тот период находилась в
невыгодном положении, поскольку корейцам было
крайне трудно выбраться на Запад, чтобы учиться
непосредственно у западных специалистов. Вместо этого молодые
корейцы
в колониальный период стекались в свой центр
цивилизации, которым в то время для них была Япония, и
редко думали о том, чтобы поехать в западные страны
и
получить реальную возможность непосредственно
встретиться с западной цивилизацией.
В течение 35 лет японского колониального пра в ле н ия
в Корее,
с 1910 до 1945 г., только несколько более 200
корейцев получили официальные степени японских
колледжей в области естественных наук и по инженерным
специальностям. Эта цифра представляет собой
разительный контраст в сравнении с десятками тысяч
японцев, которые получили такие же степени за тот же самый
период в Японии. Японские колониальные власти редко
разрешали корейским студентам отправляться в
запа дные
страны, из-за чего количество корейцев,
закончивших западные колледжи, было намного меньше тех, кто
обучался в Японии. Таким
образом, можно сказать, что
реальное столкновение Кореи с западной цивилизацией
было отложено до окончания освобождения Кореи в
1945 г., хотя первое знакомство состоялось во второй
пол овине XIX в.
БИБЛИОГРАФИЯ
HAN, W . К . 1970. The History ofKorea. Seoul.
HATADA, T. 1969- A History ofKorea. ABC -Clio Press, Santa Barbara.
HENTHORN, W. E. 1971.Л History ofKorea. The Free Press, New York.
KIM, H. К (ed) 1980. Studies on Korea: A Scholar's Guide.
University of
Hawaii Press, Honolulu.
ECKERT, C. J.; LEE, К B.; ROBINSON, M. 1990. Korea: Old and New; A
History. Ilchogak, Seoul.
.
1984 (trans. Wagner and Shultz). A New History ofKorea. Ilchogak,
Seoul.
PARK, S. R 1992. fhe History ofScience in Korea\ In: Korea Press Center,
Korea: Its Culture and Tradition. (A slide programme for use in
Korean studies: text and slides). Korea Press Center, Seoul.
; HAK-SOO, К 1996. !Promoting the Culture of Science and
Innovation . In: Branscomb, Lewis M. and Young-Hwan Choi. Korea at
the Turning Point. Praeger, Westport CT, pp. 109-23 .
SOHN, P. K.; KIM, с.; HONG, Y. 1970. The History ofKorea. UNESCO, Seoul.

13.4
ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
Чи Бун-Кен
Юго-Восточная Азия всегда была местом пересечения
нескольких культурных сил -
из Индии, Китая,
мусульманского мира
и с Запада. Однако этот регион
не только
перенимал идеи и политические
институты извне, но и
вносил в них свои собственные элементы.
Историк Уильямс
(Williams, 1976) справедливо отмечал:
«Действительно, без необходимого материала и
инсти туционал ьной инфраструктуры регион не смог бы т ак успеш но
воспринять
аспекты более
высокоразвитых культур. И все же
местные культуры, перенесшие не меньше потрясений, чем
китайская или индийская, смогли сохранить жизненную силу
и
остаться
одновременно восприимчивыми
к обогащению и
способными
подд ерживать
св ои отл ичия от
других культур».
Всё это важно иметь в виду при оценке и подведении
итогов развития этого региона в XIX в., в
котором
проявлялось колоссальное влияние западного империализма.
Независимость истории Юго-Восточной Азии в XIX в.
с 1950-х гг. привлекала внимание большинства
специалистов, изучавших этот регион. Так как колониальное
воздействие наиболее сильно проявилось в этом регионе
именно в XIX в., то
вопрос о том, сколь много автономии
предоставлялось соответствующим странам, во многом
зависит от взглядов каждого историка и от доступной
исторической информации. Например, в Индонезии,
утверждал голландский ученый Ван Лёр (Van Leur, 1955),
движущими силами истории
в XVII и XVIII вв. были внешние
силы
-
в целом «восточные
страны продолжали
формировать активные факторы в ходе событий как
эффективные общности
-
в военном, политическом и
экон омичес ком отно шениях». Ван Лёр не исследо ва л события XIX в.,
но Смайл (John Smail, 1961) утверждал, что даже в этот
период, несмотря на то, что Индонезия попала под
голландское господство, общество, частью которого была местная
э ли та , см ог ло со хр ан ит ь свою жизнеспособность.
Другими словами, сильное местное общество оставалось самим
собой, а все изменения в действительности сводились
всего лишь к
приспособлениям, которые помогали обществу
сохраниться.
Большинство государств Юго-Восточной Азии были
плюралистическими обществами, включавшими на своих
территориях с различные этнолингвистические
сообщества жителей гор или долин. Некоторые сообщества
ассимилировались, но другие ассимиляции не поддавались и
пытались утвердить собственную независимость.
Многообразие групп национальных меньшинств в
высокогорных регионах Юго-Восточной Азии было значительным.
Разделение на высокогорные меньшинства и долинные
большинства было, по сути, социальным делением на две
группы. С другой стороны, существует огромное
большинство неместных азиатских меньшинств, живущих
в Юго-
Восточной Азии до самого последнего времени.
Большие
группы иммигрантов пришли из Китая и Индии, но широ¬
комасштабная
иммиграция
этих
народов
в
Юго-Восточную Азию происходила относительно поздно, в
большинстве случаев
ее начало
датируется XIX в.
Культурное
разнообразие народов Юго-Восточной Азии объясняется в
основном их
терпимостью и абсорбирующими и
адаптивными
чертами характера. Древние анимистические
верования существовали бок о бок с исламскими,
индонезийскими, конфуцианскими и христианскими
религиозными
представлениями, создавая синкретическую смесь.
Несомненно, западное влияние было причиной
значительного разделения путей развития четырех государств,
исповедовавших буддизм направления тхеравада
(.хинаяна
буддизм),
-
Бирмы, Сиама, Лаоса и Камбоджи. В
прошлом, несмотря на многочисленные конфликты этих
государств между собой, их
соответствующие
управленческие и социальные институты, а также религиозные
ценности были очень похожи; иногда они даже влияли
друг на друга. «Источники их культурного развития были
во многом одинаковыми, а обстоятельства их
исторической эволюции были сопоставимы»,
-
отм еч ал Кейди
(Cady, 1966). «Принцип существования небесного
короля, стоявшего во главе царственной власти, и
религиозная
система тхеравада буддизма были везде одинаковыми». Но
из этих четырех стран Бирма первой подпала под власть
Британской Индии, затем Камбоджа и Лаос были
захва чены
французскими колониальными властями. Только Сиам
(Таиланд) под управлением проницательной династии
Чакри сохранил свою независимость вплоть до
деколонизации региона
в
середине 1950-х и в 1960-х гг.
В отличие от Индии, Китай сыграл совсем малую
культурную роль
в Юго-Восточной Азии. Вьетнам
-
«микромир Китая» (Williams, 1976) - был единственным
государством, которое являлось китайской колонией на
протяжении примерно тысячи лет. В то время как остальная часть
Юго-Восточной Азии унаследовала многое в своих
культурах от Индии, лишь Вьетнам унаследовал культуру от
Китая. Вьетнамцы, однако, сопротивлялись контролю
Китая весь период оккупации. Но как только вьетнамцы
получили независимость в 939 н.э ., они
построили свое
государство по образу и подобию Китая, принимая и
ассимилируя только то, в чем они нуждались,
-
знание и
письменную систему Китая, конфуцианство и махаяна
буддизм. Во время правления династии Ле император Ле Тхань
Тонг (1460-1497) организовал систему управления своего
государства, по сути, скопировав китайскую систему
(Реат, 1969, pp. 54-56). Однако начиная с 1545 г. и на
протяжении по крайней мере 250 лет Вьетнам был разделен
на два феодальных владения, каждое из которых
управлялось своими династиями. В 1632 г. династия Нгуенов на юге
ввела китайскую экзаменационную систему отбора
кандидатов на государственную службу (Buttinger, 1968). В
1802 г. весь Вьетнам попал под власть императорской
династии Нгуенов.
В XVIII и XIX вв. китайская династия Чинь
попыталась вмешаться во вьетнамскую внутреннюю по¬
472

АЗИЯ
литику
и защитить страну
от
французской агрессии. Но,
как и Камбоджа и Лаос, Вьетнам также, в конце концов,
попал под колониальное католическое влияние Франции.
Большая часть приморской Юго-Восточной Азии,
включая полуостров Малакка, была занята государствами,
находившимися под влиянием Индии, но постепенно
перешла
под исламское влияние. В XIX в., однако, разные
части островного мира были захвачены западными завое-
вателями-христианами. Голландцы-протестанты
получили острова Индонезии и южную часть Борнео, в то
время
как полуостров Малакка, как и области
Саравак, Сабах,
Бруней и Лабуан в северной части острова Калимантан
(Борнео) перешли под влияние англичан-протестантов. Из
островов Индонезии, оккупированных голландцами,
только Бали сопротивлялся
исламизации и оставался
индуистским
на всем протяжении правления голландцев
на острове. В то
вре мя
как Филип пинск ие
острова
не были
затронуты исламизацией, их южная часть, включая
Минданао
и архипелаг Сулу, подпали под исламское влияние,
однако северный островной регион достался
католической Испании.
Западное влияние в XIX в. положило начало далеко
идущим политическим, экономическим и демографическим
изменениям как на материке,
такина
островах
Юго-Восточной Азии. К
концу века весь регион был вовлечен в
сферу экономических интересов Запада, являясь частью либо
европейской империи, либо частью США. Все страны
региона пережили наплыв большого числа чужеземных
меньшинств. Китайцы сосредотачивались на Яве, в
Бирме, на Филиппинах, в Малайе и британских владениях на
полуострове Малакка; индийцы чаще перебирались в
Бирму и Малайю. Экономическое развитие также
способствовало широкому перемещению людей внутри региона.
Яванцы и жители Суматры переселялись в Малайю, в то
время как вьетнамцы ехали в Камбоджу.
Толчком для установления западною контроля над
этими странами был промышленный переворот на Западе,
который влёк за собой потребность в сырье
Юго-Восточной Азии, а также открытие новых рынков, на которых
можно было бы сбывать произведенные на Западе
товары. Кроме желания развивать торговлю, у американцев и
у европейцев проявилось рвение к христианской
миссионерской деятельности. Защита этих видов деятельности
в
соответствующих странах Юго-Восточной Азии могла
быть обеспечена только при установлении западного
контроля. Быстрый рост благосостояния и мощи Европы в
XIX в. породил веру Запада в то, что западный образ
жизни и управления были идеальными, и что весь мир только
выиграет, переняв их.
За исключением королевства Сиам, большинство
стран Юго-Восточной Азии были не так уж и поражены
достижениями западных наций. Все еще погруженные в
свои собственные традиции и веря в превосходство
своих освященных веками культур, они не вполне понимали
силы, движущие западным империализмом и
капитализмом, как не понимали и экономические побуждения,
технический прогресс и военную мощь, которых смогли
достигнуть западные государства. Некоторые из стран этого
региона настаивали на отношениях с западными
государствами, как будто бы те были подчиненными
вассальными
странами. Сотрудничество с Западом проходило
нелегко. Большинство стран Юго-Восточной Азии колебались
в
выборе между политикой изоляционизма и военного
экспансионизма. В результате, вестернизация этих
государств могла быть только насильственной или
принималась вследствие колониального правления, а также
применения мощи западного империализма.
Представляя западное влияние как столкновение
культур, в этой главе можно обсудить лишь некоторые
основные причины, приведшие к западной колониальной
интервенции в соответствующих странах Юго-Восточной Азии.
В материковой части Юго-Восточной Азии Бирма
первой потеряла свою независимость. В результате трех
англо-бирманских войн (в 1824-1826,1852 и 1885 гг.) вс я
Бирма попала под английское господство. Во
время
правления
короля Бодопая (1782-1819 гг.) репрессии и
непомерные налоги на монов, каренов и
араканцев (в
Нижней Бирме) приводили к неоднократным
восстаниям до тех пор, пока араканские мятежники, бежавшие в
соседнюю Британскую Бенгалию, в конечном итоге не
форсировали пограничные стычки между бирманцами и
английскими властями.
Вступление на престол Бирмы
амбициозного короля Баджидо в 1819 г. после
смерти
его
отца, усилило агрессивные действия бирманцев против
Британской Бенгалии. Победа англичан в первой
англобирманской войне и последовавший за ней договор,
подписанный в Яндабо 24 февраля 1826 г., привели к
передаче Британии прибрежных регионов Аракан и Тенассерим,
а также к компенсации размером
в 1 млн. ф. ст. Нижняя
Бирма была потеряна в результате второй
англо-британской войны 1852 г., начавшейся из-за незначительного
эпизода, связанного с обложением английских кораблей
сборами в Рангуне. Верхняя Бирма была захвачена в 1885
г. из-за опасений Британии, что эта часть страны может
попасть в
руки французов. Последний король Бирмы Тибо
был перевезен в Индию, где оставался до своей кончины
30 лет спустя.
Сиам, находившийся между основной территорией
британского господства в Н иж не й Бирме и французской
территорией в Южном Индокитае, сумел удерживать свою
независимость на протяжении всего
периода западной
колониальной экспансии, в основном играя на
противоречиях Британии и Франции, хотя Верхняя Бирма в
результате англо-французского колониального
соперничества потеряла свою независимость в 1885 г.
Мудрый
правитель Сиама
ко ро ль Монгкут (1851-1868 гг.) сыграл
важную роль в защите независимости страны, ведя более
«открытую» политику по отношению к Западу. Его сын
Рама V Чулалонгкорн (1868-1910гг.) продолжил и даже
расширил его дипломатическую политику и меры по
модернизации страны. Оба эти короля понимали, что их
страна проигрывала в военной силе западным саранам,
поэтому сдавали в концессии некоторые территории и
Франции,
и
Британии, чтобы сохранить суверенитет и
независимость Сиама. Согласно подписанным Сиамом и
Францией договорам 1904 и 1907 гг. Сиам
признавал
завоевания Франции в Лаосе и Камбодже, а согласно
англо-сиамскому договору 1909 г. Сиам уступал Британии
свой сюзеренитет над четырьмя государствами на
севере Малайского полуострова (Кедах, Перлис, Келантан и
Тфенгану). Эти изменения произошли в результате
сближения Британии и Франции, что позволило
переопределить границы Сиама, так как Франция и Великобритания
нуждались в этом государстве-буфере между своими
сферами влияния.
Во Вьетнаме убийство нескольких французских
миссионеров в 1840-х гг. дали Франции повод начать
интервенцию в 1858 г. Объединенные франко-испанские силы
1 сентября 1858 г. атаковали и захватили
крепость
и
порт
Дананг (в 100 км от вьетнамской столицы Хюэ). Эти силы
позднее двинулись в Южный Вьетнам (колония
Кохинхин), рисовый резервуар страны, и 18 февраля 1859 г.
захватили
столицу провинции Сайгон. Император Ту Дук был
вынужден подписать вьетнамо-франко-испанский
договор 5 июня 1862 г., по
которому в полную собственность
Франции передавались три провинции Южного
Вьетнама (Зядинь, Диньтыонг, или Митхо, и Бьенхоа), включая
г. Сайгон; разрешалась свобода вероисповедания в
королевстве; для французской и испанской торговли
открывались три вьетнамских порта (Дананг, Балак и Куанган).
Кроме того, Вьетнам обязывался заплатить Франции в
течение 10 ле т
военную контрибуцию в размере 4 млн. долл.
473

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Испанцы на Филиппинах, поддержавшие действия
Франции во Вьетнаме, чтобы положить конец гонениям н а ка-
толиков-христиан, удовлетворились обещаниями
свободы вероисповедания. В 1867 г .
французы оккупировали
оставшуюся половину Кохинхины и объединили две
захваченные страны в колонию Кохинхина.
В 1874 г. после очередных поражений от французов
император Ту Дук подписал договор «О мире и союзе», по
которому Вьетнам обязывался согласовывать свою
внешнюю политику с политикой Франции, лишался права
заключать какие-либо
торговые договоры без
предв арит ельн ой информации Франции. Вместе с тем Вьетнам
формально оставался вассалом Китая.
Другой договор,
навязанный Вьетнаму в 1883 г., превращал Северный
Вьетнам и Центральный Вьетнам соответственно во
французские протектораты Аннам и Тонкин. Но в 1884 г.
разразилась война
между Китаем и Францией. Китайские войска,
посланные в помощь Вьетнаму, захватили Тонкин, а
покинули его только в 1885 г. по
Тяньцзиньскому мирному
договору, по которому Китай фактически признал захват
Францией Вьетнама.
Камбодже удавалось сохранять шаткую независимость,
платя дань Вьетнаму и Таиланду, но напад ен ия французов
ослабляли Вьетнам и позволили тайцам установить
контроль над Камбоджой. Однако уже в 1863 г.
господству
тайцев положили конец французы. Король Нородом был
вынужден подписать договор, по которому его королевство
становилось протекторатом Франции на основании того,
что Франция якобы наследовала права Вьетнама на
Камбоджу. Таиланд сдался, подписал договор с Францией в
1867 г., по
которому отказывался от всех притязаний на
Камбоджу. Завоевание Лаоса в 1886 г. произошло во
многом благодаря тому, что французы использовали
возмущения народа тайским господством в
стране.
В 1887 г.
колония Кохинхина, протектораты Аннам и Тонкин вместе с
захваченной Камбоджой были объединены Францией в
так называемый Индокитайский союз; в 1893 г. в него был
вклю чен Лаос.
В XIX в. голландцы распространили
св ой
контроль
на
большую часть островов Индонезии. В начале века под их
контролем находились о. Ява, Молуккские острова и
несколько
портов на других островах, но к концу века почти
все острова подпали под их господство, включая
южную
часть о. Борнео, известную как о. Калимантан.
Португальцы еще удерживали часть о. Тимор, в то время как части
о. Борнео
-
Саравак, Сабах и Бруней находились во
власти британцев.
В этот период большинство индонезийских крестьян
спокойно жили в своих деревнях, незатронутых
правлением голландцев. Голландская Ост-Индская компания
поддерживала и
временами сама ставила угодных ей князей.
Однако немалое китайское население в Батавии
(Джакарте) конфликтовало с голландскими властями. Убийства
китайцев голландцами и поддерживавшими их
индонезийцами вынудили многих китайцев бежать из города
во
внутренние регионы страны, однако ненадолго
-
вскоре
их попросили вернуться, чтобы оживить торговлю.
В 1795 г. во время Наполеоновских войн британцы
захватили несколько территорий, в частности, архипелаг Риау
и
город и порт Малакка на полуострове Малакка. В 1811 г.
они захватили о. Яву, которую вместе с г. Малакка вернули
голландцам в 1816 г. Голландцы, однако, не теряли
времени, укрепили
и
расширили свое господство на всей Яве и
островах.
В1825г.в
султанате Джокьякарта началось
широкое народное антиголландское восстание,
возглавленное принцем Дипонегоро, происходившим из
султанского рода Джокьякарты. Он пробудил в населении исламские
чувства, чтобы использовать их в сопротивлении
голландцам. Это восстание, известное как Яванская война 1825-
1830 гг., унесла жизни более чем 15 тыс. голландцев из
правительственных войск; среди яванских крестьян потери
составили не менее 200 тыс. человек. Султанат Аче (Ачех),
который достаточно долго успешно боролся с
голландцами, в 1873 г.
вступил в войну с Голландией, стремившейся
превратить его в колонию. Война длилась 30 лет и
закончилась только в 1903 г., когда султан признал суверенитет
Голландии. К 1918 г. все
острова Индонезии находились
под контролем голландцев. Великобритания, которая
стала основной политической силой в результате
деятельности своей Ост-Индской компании в Индии, вторглась в
Бирму, вытеснила голландцев с
островов Индонезии,
заняла новые сильные позиции в Малаккском
проливе
и
угрожала французским интересам в Таиланде. «Владычица
морей» поддерживала свою Ост-Индскую компанию,
чтобы распространить свои интересы
в
мир Малайского
архипелага. В 1786 г. Английская Ост-Индская компания
взяла остров Пинанг (у западного побережья полуострова
Малакка) в аренду у султана Кедаха, чтобы использовать
его в качестве
морской базы для контроля за французской
морской экспансией в восточные моря. Именно
англофранцузское соперничество, начавшееся ещ е в о
времена
Наполеоновских войн в Европе, привело британцев к
захвату г. Малакка, находившегося под контролем голландцев,
на
полуострове Малакка, и архипелага Риау в Индонезии в
1795 г., когда Голландия была оккупирована Францией. 16
лет
спустя
англичане захватили и о.
Яву.
Хотя г. Малакка и о. Ява были возвращены голландцам
в 1816 г., англичане опасались возможности установления
голландского господства в регионе, и эти опасения
вынудили С. Раффлса из Ост-Индской компании основать
фабрику
на о.
Сингапур в 1819 г.
(в то время остров
принадлежал султану Джохора). Захват этого острова разделил
империю, включавшую султанат Джохор, архипелаги Риау и
Линга, остров Сингапур на две части: архипелаги Риау и
Линга стал и
принадлежать Голландии, а султанат Джохор
с островом Сингапур
-
Великобритании. Это разделение
было окончательно закреплено англо-голландским
договором 1824 г., согласно ко торому британцы передавали
голландцам город
и
порт Бенкулун (Банкахулу) на
западном побережье Суматры и взамен приобретали г.
Малакку.
Малаккский пролив разделял сферы влияния Британии и
Голландии. Как только договор был подписан, Британия
начала
переговоры
с Сиамом по подписанию соглашения,
чтобы обозначить северные границы своего влияния на
по лу остро ве Ма лакк а. По Англо-сиамскому договору
1826 г.
признавались права Сиама на
государства Кедах, Ке-
лантан и
Т)эенгану и британское влияние в Пераке и
Селангоре. Британцы также начали укреплять свое
господство на трех других территориях
-
на
островах Пинанге
и
Сингапур и в г. Малакке, учредив в 1826 г . общее
управление, известное как Стрейтс-Сетлментс (Британские
владения на
полуострове Малакка). Хотя сначала в планах
Британии не стояло
осуществление интервенции в малайские
государства, но ситуация поменялась в 1874 г., когда из-за
обесп окое ннос ти ко лон иаль ным и
наме рени ями
Германии англи чане
превратили Перак, а затем Селангор, Неге-
ри-Сембилан и Паханг в
протеетораты Британии. В 1885 г.
султанат Джохор был вынужден отдать свою
международную политику под британский контроль. В 1909 г. по
англо-сиамскому договору Британия завершила процесс
завоевания того, что стало известно под названием
Британская Малайя, присоединив четыре северных Малайских
полуостровных государства Перлис, Кедах, Келантан и
Цэенгану к сфере своего влияния.
В начале XIX в. западная и
северо-западная
часть
о.
Борнео (Калимантан) представляла собой владения
султана Брунея, но к концу века большая часть этой
территории была отде ле на к ак британское колониальное
владение, так что Бруней уменьшился до размера
небольшого анклава, которым он является и в настоящее время.
В 1841 г. английский авантюрист Дж Брук захватил у
Брунея провинцию Саравак в обмен на помощь в подавле-
474

АЗИЯ
НИИ местного
мятежа. Брук и его последователи
постепенно
отнимали территории у слабого султаната Брунея,
чем им иногда помогал и
Британский королевский
морской флот под предлогом проведения «антипиратских»
операций.
Попытки Дж. Брука передать свое государство
Британии
не удались,
так как метрополия не считала, что
в результате передачи получит какие-либо
потенциальные преимущества.
Однако в 1881 г.
британское
правительство одобрило приобретение в аренду английским
купцом Дентом
части Северного Борнео (Сабаха) у
султанов Сулу
и Брунея, дав Английской компании
Северного Борнео королевскую грамоту, предоставлявшую
британскому правительству право надзора за управлением
Компании.
Как Брук в Сараваке, так и
привилегированная компания пытались захватить земли у Брунея.
Полагая, что колониальные намерения Германии, Франции и
Италии могут распространиться
на
Саравак, Сабах и
Бруней, британское правительство в 1888 г. заключило
соглашения с правительствами этих территорий, по
которым
все они становились британскими протекторатами.
Каждая территория сохраняла независимость во
внутренних делах, но ее внешние отношения находились под
контролем Великобритании.
ВXIXв.
произошло ослабление и полное
исчезновение власти Испании над Филиппинами. В доколониальные
времена на Филиппинах не было королей, поэтому
испанцам было легко преобразовать децентрализованную,
фрагментарную социальную и политическую структуру
филиппинцев. Испанцы распространяли свое правление
и католическую религию без всякого сопротивления до
тех пор, пока не были остановлены мусульманами на
самых южных
островах. Обращение в христианство
народов низменных прибрежных земель на северном
о.
Лусон
и
народности висайя на островах центральной части
Филиппинского архипелага было завершено вскоре после
того, как испанские монахи вступили на острова. В 1762 г.,
когда Испания была занята Семилетней войной в Европе,
британская экспедиция захватила Манилу, впрочем,
вернув ее Испании в 1754 г.
Вскоре после этого испанцы
частично
ужесточили ограничения
на
торговлю
и
коммерцию с
другими азиатскими странами, кроме Китая.
Надежды филиппинцев на самоуправление были
пробуждены в 1812 г., когда Филиппины были представлены в
парламенте Испании, однако эта реформа оказалась
недолговечной. Начались мятежи против испанцев. В
1840-х гг. испанская власть
распространилась на южный
о. Минданао. Султан архипелага Сулу был вынужден в
1851 г. согласиться на
договор,
по
ко торо му
все его
влад ения
п ер е ход и ли под протекторат Испании. Но к
концу века
среди филиппинской элиты среднего класса, получившей
образование в Испании и воспринявшей либерализм
ХЕХ в., начал проявляться националистический дух.
Требования выдвигались умеренные: свобода слова и печати,
замена испанского духовенства филиппинскими
священниками. Одним из выдающихся реформаторов был фили-
пинский
просветитель Хосе Рисаль (1861-1896). В
1882-1892 гг. он находился в Европе, где занимался
агитацией за реформы, писал романы
и газетные статьи. Один
из его самых известных
романов
«Не прикасайся ко мне*
(+NoliMe Tangere*\SSl г.) показывал несправедливости
жизни в колониальных Филиппинах. В 1892 г. Андрес Бо-
нифасио (1863-1897), выходец из городской бедноты,
основал
революционную организацию Катипунан,
которая требовала национальной независимости и угрожала
начать восстание. В
августе 1896 г. по
призыву Бонифасио
развернулось восстание. Руководители восстания
предложили X. Рисалю возглавить его, но он отказался. Тем не
менее, когда восстание началось, Рисаль был арестован
и
доставлен на Филиппины, обвинен в подстрекательстве к
мятежу и казнен 30 декабря 1896 г. Его смерть вызвала
ярость у простых филиппинцев, но еще задолго до того,
как
организация Катипунан распалась из-за
разлада,
восстание
потерпело неудачу,
а его
лидеры были
отправлены
в
ссылку
за границу.
В 1898 г. США начали войну за захват испанских
колоний, поводом для которой послужила ситуация в другой
испанской колонии
-
Кубе. Американские силы напали и
13 августа 1898 г. захватили Манилу. По условиям
мирного договора Испания передала Филиппины Соединенным
Штатам. Во время этой Испано-американской войны США
вступили в контакт с одним из бывших лидеров
организации Катипунан Э. Агинальдо и послали его на
Филиппины, чтобы поднять мятеж против Испании. Он
провозгласил независимость страны от Испании, стал главой
правительства и собрал конгресс в г. Малолос, чтобы
разработать конституцию Филиппинской Республики. Но
его правительство отказалось признать американскую
ок куп ацию ,
ив
результате,
началась повстанческая война
про тив амер икан ских
во й ск Мусульмане из
филиппинской народности моро, жившие на юге о. Минданао,
также
организовали сопротивление американцам.
В конце
концов, 23 марта 1901 г. Агинальдо был взят в плен и
со гла силс я
пр из в ат ь филиппинцев прекратить борьбу, но
сопротивление продолжалось, пока не было подавлено
американской армией численностью в 17 тыс. чел .
Рассматривая события в целом, можно считать, что
осн овн ым
результатом влияния Запада на Юго-Восточную
Азию было полное разрушение старого образа жизни, а
также появление требований самоуправления, при
котором местное население могло бы решить проблемы,
вызванные влиянием Запада.
БИБЛИОГРАФИЯ
BUTTINGER, J. 1968. Vietnam: A Political History, Praeger, New York.
CADY, J. F. 1966. Thailand, Burma, Laos and Cambodia, Spectrum, New
York.
HALL, D. G . E. 1964. A History ofSouth-East Asia, Macmillan, London.
OSBORNE, M. 1991. Southeast Asia: An Illustrated Introductory History,
Allen and Unwin, Sydney.
PEARN, B. R. 1969. An Introduction to the History of South-East Asia,
Longmans, Kuala Lumpur.
SMAIL, J. R . W. July 1961. On the Possibility of an Autonomous History
of Modern Southeast Asia . Irt Journal of Southeast Asian History,
Vol. 2, No.2, July.
STEINBERG, D. J (ed.) 1971. In Search of Southeast Asia, Praeger, New
York.
VAN LEUR, J. C . 1955. Indonesian Trade and Society, The Hague and
Bandung.
WILLIAMS, L 1976. Southeast Asia: A History, Oxford University Press,
New York.

13.5
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ВапГунву
ТРИУМФ НАУЧНОЙ КУЛЬТУРЫ
В начале XX в. Запад праздновал победу во всех
сферах науки и культуры. Но лидеры стран как в Азии, так и в
Европе в то
время не были уверены, как долго продлится
этот триумф. Во всяком случае,
их
образованные элиты
составляли всего лишь
небольшую группу, а их народы
мало что знали друг о друге. Азиатские элиты
при зна вал и,
что западная наука ушла вперед
Их коллеги в Европе
хорошо это знали и бы ли
совершенно уверены
в
неизбежности прогресса, но все же некоторые из них внешне
выказывали известное
уважение традиционным культурам
Азии. Если и
существовало такое явление, как
«ориентализм», среди некоторых европейских чиновников и
купцов в разных
частях Южной и Юго-Восточной Азии, то
при
этом не
возбранялось ученым и художникам
восхищаться лучшими особенностями древних цивилизаций, с
которыми они встречались. Вопрос был в том,
ограничивалось ли их восхищение артефактами, остатками того,
что когда-то составляло величие этих цивилизаций, а
тепер ь находилось в
муз еях ,
или
распространялось
на те
традиции, которые были сильны в
верованиях людей.
С другой стороны, если большинство чиновников и
капиталистов на Западе начинали презирать лидеров
коло ниа льн ых
регионов Азии, которым не удалось
восстановить
культуры их стран после нападения Запада, то
существовали и такие, которые верили,
что мес тные
таланты имели очень богатые возможности. Эти немногие
понимали, что истоки
прогре сса
можно най ти
пр ямо
в
этих странах. Когда-нибудь они могли справиться с новым
знанием, но не позволить новшествам и открытиям
заменить ценности, которые оставались значимыми для их
обществ. Основание первых современных университетов
в Индии
-
в
Калькутте, Бомбее и Мадрасе
-
обеспечило
возникновение разумного смешения самой современной
науки и светской политической и правовой культуры
Великобритании. Эти заведения были ярким контрастом по
отношению к учебным заведениям, ранее созданным
испанцами на Филиппинах, где религиозные традиционные
университеты в основном занимались обучением
католической вере и имперской службе. В Гонконге местная
частная инициатива привела к созданию в 1887 г. Китайского
медицинского колледжа, одним из первых двух
выпускников которого был революционный лидер д-р Сунь Ятсен.
Когда в 1911 г. был основан Университет Гонконга,
Медицинский колледж превратился в его факультет, но главным
прорывом было создание при университете
инженерного факультета для обучения молодых китайцев. Это было
большим шагом к научному развитию, но все же это был
скорее ответ на требования Восточной Азии, чем
распространение индийских начинаний.
В остальном более ранние действия в Индии не были
повторены больше нигде, хотя с течением времени
проявлялись некоторые импульсы к организации определен¬
ных
форм покровительства колониальных объектов со
стороны метрополии.
Несколько технических и
медицинских колледжей были основаны колониальными
правит ельст вами, но в ос н о в но м лиш ь для удовлетвор ения
непосредственных нужд. Отчасти это было сделано для того,
чтобы
некоторые управляющие, получившие
местное
об разо ван ие,
а также
учителя и специалисты более гибко
упра вля ли
колониями. Эти
правительства
не были
заинтере сованы
в
научном развитии народов,
жизнеспособность культур которых, как они считали, была на слишком
низком
уровне, чтобы воспринимать
новые идеи. Ставить
вопрос
о
современном образовании было делом местных
лидеров. Если бы не они, эти общества с их традициями
так бы и оставались нетронутыми и приходили в упадок
из-за бездействия.
В Восточной Азии условия культурного развития были
иными. Не имея колоний в этом регионе, за исключением
лишь одной колонии в Гонконге, западные европейцы
оставались в основном на его периферии. К началу XX в.
Япония преобразовала всю систему образования страны и
создала первые современные университеты. Самой
примечательной чертой японского ответа на западный вызов
было то, что Япония с самого начала стремилась
воспринять все самое лучшее, что могла, и не только в
научной
сфере, но и в
других сферах исследований, которые, как
японцы считали, помогли западным нациям стать
сильными. Японцы добивались качества с упорством, которое не
встречалось нигде в Азии на протяжении полувека. И эта
ясная связь между подобной политикой и военной и
экономической мощью, которых Япония смогла достичь к
1895 и 1904 гг. и
одержать победу над Китаем и Россией,
стала всем очевидна. Меньше чем за одно поколение
страна стала на уровень Запада, и этому подвигу
способствовали современная наука
и
культурное развитие.
В случае с Китаем ситуация была иной: там раннее
восхищение западных официальных лиц великой древней
цивилизацией к концу XIX в.
уступило место растущему
презрению к безрезультатным попыткам возродить
классические ценности с целью усиления государства.
Даже попытки китайцев (впрочем, довольно
нерешительные п о сравн ению с японскими) принять западные
способы достижения богатства и силы не внушали
уверенности. Только энергия нового китайского торгового
класса все еще вызывала заметное уважение. Среди немногих
умных и осведомленных людей витала надежда, что как
только китайцы осознают необходимость
институционных изменений и овладения современной наукой и
техникой, они смогут твердо идти вперед. В результате
эт от
«долгий» век закончился серьезными сомнениями самих
китайцев в жизнеспособности своих
традиционных
ценностей, но, тем не менее, и желанием верить в то, что они
смогут их возродить, если будут готовы следовать
примеру японцев, смогут открыться и воспринять основы
западной научной культуры.
476

АЗИЯ
На пороге первой мировой войны для большей части
Азии не было никаких надежд на то, что их политические
и экономические условия улучшатся и что
наука и
просвещение вскоре достигнут и их. Вместе с тем, для
Восточной Азии на восточном горизонте появился новый
сЬ а кт ор. Коммерческая
и
миссионерская активность
американцев наконец-то привлекла внимание; в частности,
американцы
освободили Китай от тяжелого
политического и военного вмешательства англичан и
французов. С
огромным энтузиазмом
они
строили школы, колледжи и
больницы,
и их усилия широко приветствовались. В их
учебных
заведениях научные знания преподавались на
более популярном уровне, чем их
предлагали другие
западные страны. Существовали некоторые сомнения у тех,
кто считал, что культура США слишком молода, чтобы
заслуживать изучения.
Чиновничья и самурайская элиты всё
еще искали научные
и культурные достижения в Старом
Свете
-
в Западной Европе. Безусловно, некоторые
европейские страны внесли серьезный вклад в развитие стран,
например, французы, построившие школы и колледжи в
Шанхае. Но американское усердие в изучении наук и
истории христианства было впечатляющим, и именно оно
помогало непосредственно доносить современную науч¬
ную культуру новому поколению интеллигенции. В
конце века всё еще только начиналось. Никто и
предположить не мог, что Соединенные Штаты были готовы
произвести такие сильные изменения в
научном
и
культурном развитии Азии в
следующие десятилетия.
Долгий век, события которого рассмотрены в этом
томе, начался с
усилий по распространению идеи
научного прогресса
по
всему миру. Западной Европе это
полностью
удалось. Большинству представителей
азиатских стран, которые
мног о
размышляли о своей
судьбе в этот
пери од,
могло казаться, что прогресс был
достигнут
в основном за их счет, возможно, ценой
разруш ения о сн ов их древних цивилизаций. Опыт Японии
был исключением, но он являлся для нее
обоюдоострым мечом. Стоявший перед японцами выбор
-
то ли
возглавить д ви же ни е за освобождение Азии от
западного господства, то ли самим стать хозяевами над всей
Азией,
-
всё еще был неясен. Но задача заключалась в
этом выборе. Казалось, что современная научная
культура сможет сохран ить
и даже возродить
национальные
культуры.
Это было делом будущего, но уже
казалось возможным, даже в Азии, что прогресс не
приведет к нулевому результату.

14
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ
И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
ВВЕДЕНИЕ
Абдул-Карим Рафек, координатор
В результате накопившихся внутренних
побудительных причин и под влиянием промышленной и
революционной Европы в период с 1789 по 1914 г. в странах
Среднего Востока и Северной Африки произошли
глубокие изменения. Целью их была
модернизация
государственного аппарата, усиление центральной власти и, как
следствие, укрепление власти правящей династии. Под
влиянием европейского либерального мышления
интеллектуальная элита стремилась к проведению более
широких реформ и к активному участию в политических
процессах. В результате стало развиваться национальное
самосознание, что еще более способствовало
укреплению национальной самобытности и формированию
государственности.
Первым государством, вставшим на путь реформ,
стала Османская
империя, ус та но ви вш ая
в XVI в. господство
почти над всеми арабскими землями на Среднем Востоке
ив
Северной Африке. Это случилось после существенных
территориальных потерь, которые империя
понесла в
Центральной Европе, на Балканах и в Крыму, а также
по сле
угро з
со стороны Персии. Полуавтономные силовые
гру ппир овки
в
некоторых арабских провинциях также
оспаривали
власть
турок-осм анов.
Реформы в империи начались в правление султана
Селима III (правил в 1789-1807 гг.)
и были продолжены его
преемниками. В основном преобразования были
направлены на создание современной армии европейского типа,
а также инфраструктуры, которая обслуживала бы ее
потребности и потребности новой администрации. Для
достижения этой цели было организовано высшее
образование с упором на подготовку квалифицированных
кадров для новой армии;
в
Европу на учебу посылались группы
студентов, стр оил ис ь больницы, была основана
медицин ска я школа.
В то время Османская империя господствовала на
Среднем Востоке и в Северной Африке; тогда же Персия,
расположенная на восточном краю Среднего Востока,
сталкивавшаяся в пограничных конфликтах с Османской
империей и с внутренними бунтами племен,
подвергалась нападениям и давлению афганцев с востока, русских
с
севера,
и англичан со
стороны Персидского залива. Как
и
султаны Османской
империи, шахи из дина сти и
Каджаров, правившей Персией в 1796-1925 гг.,
сосредоточивали свои реформы на создании современной армии,
способной сохранить власть династии. Было введено
техническое и медицинское образование, открыты
больницы, студенты ездили учиться в Европу. Длительное
правление шаха Наср-эд-дина (1848-1896 гг.) позволило
ему
продолжить работу предшественников и осуществлять
новые реформы.
Копируя действия своих начальников в Стамбуле, паша
Египта Мухаммед Али (правил в 1805-1849 гг.) создал
регулярную армию, чтобы укрепить свою власть и создать
собственную империю за счет Османской
империи.
Его
победы в ходе так называемых египетских
кризисов в
Сирии и Анатолии над войсками
турецкого султана в начале
1830-х гг. стали самым
серьезным
вызовом для Османской
импе рии
со
времени ее создания. Мухаммед Али «открыл»
Египет и Сирию, которыми он управлял в 1831-1840 гг.,
европейским влияниям.
Используя богатые ресурсы
Египта, Мухаммед Али основывал технические и медицинские
школы, посылал группы студентов на учебу в Европу и
открыл языковую школу, служившую для нужд новой армии,
ставшую впоследствии оплотом современного
государства Египет. Однако превратить Египет в промышленно
развитую страну, как советовали приближенные к нему
последователи Сен-Симона, Мухаммеду Али не удалось,
и
свои
усилия он сосредоточил на развитии сельского
хозяйства. В 1840 г., несмотря на победу над турецкой
армией, он вынужден был отказаться от Сирии под давлением
европейских держав. Однако проведенные им в Египте и
Сирии реформы в направлении вестернизации и
модернизации, особенно в
сфере культуры и образования,
способствовали появлению интеллектуальной элиты,
ратовавшей за более радикальные реформы. Одной из самых
ва жных
реформ стало образование и соц иальн ая
эмансипация женщин, начатая
ранее египетским ученым-просве-
тителем Рифаа ат-Тахтави и продолженная арабским
писателем Касимом Амином в Египте.
Реформы, проведенные правителями Османской
империи, Персии и Египта подали надежды на возможность
более широких преобразований, как того хотели
представители новой элиты. В Османской империи тайное
общество «Новые османы», их последователи младотурки и их
политическая организация «Единение и прогресс»
вынудили султана подготовить и утвердить 23 декабря 1876 г.
конституцию, но она действовала очень недолго (до
февраля 1878 г.). В 1909 г.
младотурки низложили султана Аб-
478

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
лул-Хамида
II и подтвердили действие конституции 1876 г
Отказавшись
от идеи османизма (политическая доктрина,
выдвинутая
младотурками, первоначально
декларировавшая «равенство
всех османов», т. е . всех подданных
Османской империи без различия их нацио нальности и
религии
-
Прим. ред?), которая привлекала многих арабов,
взамен выступив против национальных требований
нетурецких народов империи и выдвинув идеологию
необходимости
и х отуречения
с целью создания «единой
османской нации», новые правители
тем са м ы м отворачивались
от арабов,
составлявших большинство населения
сокращавшейся Османской империи. В результате арабский
национализм усилил сопротивление отуречеванию, что
привело
к арабскому восстанию против турок 10 июня
1916 г. Османская империя была обречена, и, в конечном
счете, в 1918 г. перестала существовать.
Народное
восстание в Персии, толчком к которому
послужила
табачная концессия, предоставленная
англичанину правительством
в 1890 г., привело к
а нт и фе од а ль н ой и антиимпериалистической революции 1905-
1911 гг., а
поражение России, европейской страны,
нанесенное ей в 1905 г. восточной страной
-
Японией,
способствовало как революциям
в
Турции (1909 г.)
и
Персии (1905-1911 гг.), так и активизации деятельности
оппозиционных партий в Египте
против Британии и пра-
вителя-хедива (1907 г.).
Одной из самых серьезных внутренних угроз
Османской империи
ста ло
арабское националистическое
движение в Большой Сирии, которое приобрело
значительный размах
в XIX в. Оно зародилось под влиянием
западных либеральных идей как д ви же ни е интеллигенции.
Основание нескольких европейских учебных заведений
в
Сирии, в том числе
Сирийского протестантского
колледжа, учрежденного американскими пресвитерианскими
миссионерами
в 1866 г. (позднее переименован в
Американский университет Бейрута) и Французского
католического университета Св. Иосифа (1873 г.), а также
применение печатных машин американскими и французскими
миссионерами и поставленных в страну Россией
способствовали развитию арабской культуры. Кроме того,
основывались журналы и газеты, литературные и научные
общества, пропагандировавшие любовь человека к своей
стране. Некоторые арабские литераторы, получившие
образование в Европе или школах, основанных
европейцами в
Сирии, обращались в св ои х
произведениях к
культурному вкладу арабского мира и настаивали на
мод ернизации и
секуляризации. Бейрут фактически действовал как
катализатор, объединяя различные этнические и
религиозные группы через образование и торговлю. В
результате начался период просветительства и оживления
литературной жизни, который арабами именуется Подъемом,
или
Возрождением (ан-Нахда), а также эрой
Просвещения
(аср алъ-анвар, или
аль-танвир).
Несмотря на сильное влияние западных либеральных
идей, корни арабского возрождения XIX века берут свое
начало в
предыдущих веках.
Движение ваххабитов, которое играло важную роль на
Аравийском полуострове в XVIII-XIX вв., являлось по
существу протестом арабов на родине ислама против
крайностей суфизма, защищаемого в то
время государством. Таким
образом, арабский ренессанс XIX века имел свое прошлое,
корни которого уходили глубоко в культуру региона.
Когда империалистическая Европа захватила большую
часть арабских земель в период с 1830 по 1920 г.,
первоначальная реакция арабов и мусульман предполагала такой
же ответный удар на тех же территориях. Вначале
оппозиция европейскому правлению в Северной Африке и на
Ближнем Востоке возглавлялась
религиозными и
традиционными лидерами, ее центрами были главные мечети
и
учреждения, такие как университет аль-Азхар в
комплексе
мусульманских и светских учреждений с таким же
назва нием в
Каире. Также среди лидеров были
ученые-богословы, возглавлявшие оппозицию Наполеону в 1798 г. и
британской оккупации в 1882 г.
Алжир, оккупированный
Францией в 1830 г., нашел стойкого
лидера со пр от ивл ен ия
в лице национального героя Алжира, полководца, ученого,
оратора
и поэта эмира Абд аль-Кадира (1808-1883),
возглавлявшего восстание
прот ив французской оккупации
страны в 1832-1838 гг.
Повсюду
-
в Ливии, Тунисе и других
странах подобные лидеры руководили сопротивлением
британским, французским и итальянским захватчикам.
В
Сирии во главе первоначальной оппозиции
французскому правлению в 1918-1927 гг. стояли лидеры сельских
регионов, власть которых основывалась на племенных и
религиозных традициях. В Ираке также оппозиция
английскому правлению начиналась племенами в
провинциях. Большинство членов революционной группировки,
которая подготовила восстание 1905 г. в Иране,
составляли
ученые-богословы. Таким образом,
ив
Северной
Африке, и на Ближнем Востоке сопротивление европейскому
правлению и влиянию вначале оказывали традиционные
силы, характеризовавшиеся племенной и религиозной
сплоченностью и наличием
лидеров. Однако после неудач
эт их
лидеров руководство движениями переходило к
национальным феодально-буржуазным политическим
парт иям
в
городских центрах,
а затем к
доктринерским
партиям, приходившим к власти путем проникновения в
армию и организации вооруженных государственных
переворотов. При этом переходы власти от одного
социального класса к другому и от одной политической
группировки к другой сопровождался экономическими,
социальными и культурными переменами.

14.1
БЛИЖНИЙ ВОСТОК, ТУРЦИЯ И ПЕРСИЯ
Абдул-Карим Рафек
До столкновения с Ближним Востоком в XIX в.
промышленно развитая Европа, осуществлявшая политику
меркантилизма, сосуществовала с традиционной
экономикой и обществом этого региона. Посредством
неравноправных договоров (капитуляций) европейские страны
приобретали особые привилегии, а также льготы для
своих
граждан, занимавшихся торговлей на Ближнем
Востоке. Традиционные структуры систем хозяйствования и
обществ региона подверглись глубоким изменениям в
XIX в. вследс твие опустошающего воздействия
капиталистической Европы.
ИНДУСТРИАЛЬНАЯ ЕВРОПА И БЛИЖНИЙ
ВОСТОК В XIX ВЕКЕ: ВЫЗОВЫ И РЕАКЦИИ
«Двойная революция» в Европе
-
промышленная
революция и Французская революция
-
поставила важные
проблемы перед традиционными политическими,
экономическими и социальными структурами Ближнего
Востока, а по существу
-
и
перед всем миром. Следуя примеру
«просвещенных» монархов Европы XVIII века, правители
государств Ближнего Востока встали на путь реформ в
попытке
укрепить свою власть и умиротворить
сторонников реформ и модернизации. Однако в процессе
реформирования «снизу» возникали мощные местные силы,
которые бросали вызов власти просвещенных деспотов.
Реформы в Османской империи
Османская империя стала первым государством на
Ближнем Востоке, вводящим реформы «сверху» под
давлением Запада. Селим III (в 1789-1807 гг.) создал новое
войско в европейском стиле (оно называлось «Низам-и -
джедид», т . е. «новая си сте ма»
-
так же, как и
совокуп ность
всех
реформ этого султана.
-
Прим. ред.) . Для
укомплектования армии Селим
открыл
военные школы, ввел
воинскую повинность и посылал студентов учиться в Европу.
Основав в 1792 г. постоянные посольства Османской
империи
в
Европе, он тем самым установил
контакты с
европейскими государствами. (В 1992 г. состоялось
празднование 200-летия основания этих посольств).
Непоследовательное проведение реформ и
противодействие реакции
-
крупных феодалов-сепаратистов,
улемов (которые обвиняли султана в подражательстве
европейским «неверным»), янычар (которых и должно было
заменить новое
войско)
-
привели к мятежу в 1807 г. в
Стамбуле; Селим был смещен с престола, а через год убит.
Подобным образом в 1808 г. погиб реформатор великий
визирь Мустафа-паша Байрактар.
Махмуд II (султан в 1808-1839 гг.) преуспел в
уничтожении янычарского корпуса в 1826 г., обвинив янычар в
подавлении Греческой национально-освободительной
революции в 1821 г. и почти поголовно истребив их. Он
так же лиш ил
генерал-губернаторов права иметь свои
войска, ликвидировал военно-ленную систему (тимар) в
1831 г., однако остатки этих систем существовали еще
некоторое время нелегально. Для контроля за деятельностью
улемов, управлявших вакфом (имуществом, отказанным
государством или отдельным лицом на религиозные или
благотворительные цели.
-
Прим.ред.), был учрежден
специальный директорат. В результате улемы превратились в
чиновников на жаловании, деятельность которых
контролировалась государством.
Чтобы еще больше ослабить влияние улемов на
религиозные школы, Махмуд II организовал Министерство
просвещения, ответственное за управление школами. Хотя
в начальных школах все еще преобладало религиозное
образование, средняя школа находи лас ь под кон трол ем
государства, которое
ос но вал о школы для подростков
(рушдия) и приблизило высшее образование к
потребностям вновь созданной европеизированной армии. Кроме
того, были учреждены военно-морские и
военно-инженерные школы, а также школа военных
наук, выступавшая
в качестве военной академии. Для подготовки армейских
врачей была основана медицинская школа, причем
обучение велось как на турецком, так и на
французском
языках.
Тюрбан
-
головной убор военных, а позднее и
гражданских лиц сменился на феску (от названия г. Фес в
Марокко)
-
шапочку из красного фетра в форме усеченного
конуса, обычно с кисточкой. В
интересах армии студенты
направлялись
в
Европу специализироваться в науках. В
Стамбуле была учреждена школа иностранных языков.
Упор на распространение знаний иностранных языков
ясно прослеживается по началу издания французской
версии «Турецкого вестника» («Moniteur Ottoman»), первой
газеты на турецком языке. Также была учреждена
почтовая служба для налаживания связи и обеспечения
централизации.
Дальнейшее укрепление центральной власти
произошло, когда султан Махмуд II положил конец
правлению могущественных губернаторов османских
провинций: мамлюкских правителей в Багдаде (1831 г.),
династии Джалили в Мосуле (1834 г.)
и династии Караманли в
Ливии (1835 г.) . Однако Махмуд II не смог препятствовать
экспансионистской политике своего наместника в
Египте Мухаммеда Али.
Второй этап реформ, известный какТанзимат (от
арабского танзим
-
приведение в порядок, упорядочение),
начался в 1839 г.
Абдул-Меджидом (султан в 1839 -1861 гг.) .
Танзимат начался с обнародования (3 ноября 1839 г.)
в
дворцовом парке Гюльхане султанского рескрипта
(хатт-и шериф), провозгласившего равенство всех
подданных империи вне зависимости от расы и
вероисповедания. На самом деле этот «Польханейский хатт-и
шериф»
был рассчитан на то, чтобы заручиться поддержкой
европейских держав, особенно Британии, против египетского
480

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
паши Мухаммеда Али, который оккупировал Сирию. В то
же время турецкий военно-морской флот перешел на сто-
пону Мухаммеда
Али. Во время Парижского конгресса
1856 г. под давлением западных держав был принят новый
скрипт султана (хатт-и хумаюн), который вновь
провозглашал равенство
всех подданных, выступал
в
защиту
религиозных
свобод, а также давал всему народу право
посе щать ш ко лу
и служить в армии. Этот рескрипт снова
был нацелен
на то, чтобы успокоить Францию и
Великобританию,
союзников Турции в Крымской войне (1854-
1856 гг.) против
России.
Более долговременные реформы султана Абдул-
Меджида были направлены на формирование системы
светских судов, учреждение коммерческих судов,
состоявших из турецких и европейских представителей;
кроме того, в 1858 г. был принят закон о земле,
который дал права
собственности любому пользователю
государственной землей.
Для поддержки развития науки османское
правительство в 1851 г. учредило Общество знания, которое однако
просуществовало недолго
-
всего 10 лет.
Другое
Османское научное общество было основано в 1861 г. Это
общество выпустило первый научный журнал «Мекмуа-и Фу-
иун» («Mecmua-i Funun») на турецком
языке.
Журнал
знакомил читателей с научными достижениями в
Европе. Для
содействия развитию турецкого искусства в Стамбуле в
1868 г. был основан музей. Примерно через 10 лет
появилась Школа изящных искусств.
В это вр емя уже работала
Имперская музыкальная школа.
В 1864 году султаном Абдул-Азизом (правил в 1861-
1876 гг.), вторым султаном периода танзимата, было
введено новое управление провинциями с целью усиления
централизации и повышения
эффективности работы
правительства. В Ливане, например, двойное управление,
которое возглавляли мусульмане-друзы и христиане-маро-
ниты, установленное в 1842 г. по настоянию
Меттерниха,
было в 1861 г. заменено единым управлением (в 1864 г. оно
было реорганизовано) во главе с губернатором-христиа-
нином, назначаемым Стамбулом. Иерусалим также
получил автономный статус в 1873 г. и был
на пряму ю
под чинен к
Стамбулу. Чтобы продемонстрировать свой интерес
к
тому, что происходило в его империи и в Европе, султан
Абдул-Азиз нанес в 1863 г. ви з и т
хедиву Египта Исмаилу и
ста л
первым османским султаном, посетившем Египет
после его завоевания турками в 1517 г. Летом 1867 г. он
посетил
Париж и Лондон и после своего возвращения в
Стамбул пытался пр им е ни ть
в
ст р а не европейскую
технику, включая железные дороги.
Реформы «сверху» достигли кульминации при
утверждении и обнародовании 23 декабря 1876 г. новой
конституции султаном Абдул-Хамидом И (1876-1909 гг).
Проект
конституции был разработан великим визирем Мид-
хат-пашой, придерживавшимся либеральных взглядов,
поэтому конституцию называют иногда «конституцией
Мидхата». Целью конституции было разделение власти
султана с «новыми османами» и умиротворение местной
оппозиции. Мидхат-паша утверждал, что принятие
конституции станет началом «новой
эр ы устойчивого
процветания». Это событие стало кульминацией для века реформ.
Согласно конституции были проведены выборы в первый
парламент Османской империи, впервые собравшийся в
марте 1877 г. В то
время Турция пыталась угодить Европе в
отношении
урегулирования положения на Балканах на
пороге русско-турецкой войны 1877-1878 гг .
Столкнувшись с критикой действий своих министров
со
стороны
парламента, султан в феврале 1878 г. ег о
распустил,
отм ен ил
конституцию и сместил «отца конституции» Мидхат-
пашу с поста великого визиря, установив самодержавный
деспотичный режим («зулюм*>). Чтобы укрепить свою
власть и иметь возможность бороться с националистами,
Абдул-Хамид выступил в защиту панисламизма и принял
титул калифа. Германский кайзер Вильгельм II, дважды
посетивший Стамбул в 1889 и 1898 гг., одобрял исламскую
политику султана. Германия в то время конкурировала с
остальными странами Европы в стремлении расширить
влияние в Турции в соответствии с провозглашенной
политикой «дранг пах остен» («натиск на Восток»).
Согласно этой по л и т и к е рассм атривалась воз можнос ть
строительства Багдадской железной дороги, соединявшей
Берлин с Багдадом и в конечном счете с
Персидским заливом
через Стамбул.
Кроме прокладки железных дорог
в
Турции также
предпринимались попытки, особен но
при Абдул-Хамиде,
строительства фабрик и развития промышленности. Однако,
как и в Египте, отсутствие рабочей подготовки и
профессионального опыта
у турецких рабочих затрудняли
нормальную работу этих фабрик.
Реформы «сверху», хотя и не добавили равенства
между подданными империи, тем не менее направили Турцию
на
путь модернизации. С одной стороны, реформы
укрепляли централизованную власть и самодержавный режим
султана; с другой стороны, они создавали условия для
возникновения либеральной оппозиции «снизу», которая
бросала вызов его автократическому правлению.
Либеральную оппозицию защищали как гражданские,
так и военные
сторонники европейского либерализма.
Оппозицию составляли студенты, учителя, армейские
офицеры и специалисты, учившиеся в Европе или в
школах
европейского типа в Турции. Турецкие журналисты, как
в самой стране, так и находившиеся в изгнании за
рубежом критиковали абсолютную власть султана. Одним из
самых выдающихся из них был Намык Кемаль (он вместе
с
Мирхат-пашой разрабатывал проект конституции
1876 г.), призывавший к установлению парламентарного
правления и защищавший исламский модернизм.
Среди тайных обществ, создававшихся по примеру
европейских, наиболее важным было общество «Новые
османы», основанное в 1865 г. Оно выступало за исламское
единство под властью просвещенного султана. Лозунгами
общества были справедливость, свобода и родина, но не
равноправие; кроме того, оно поддерживало конституцию
1876 г. Но в конечном счете «новые османы»
потерпели
крах из-за личных амбиций, классового антагонизма и
неспособности представить социальную
и
экономическую платформу, которая могла бы
привлечь народные
массы. В результате
в конце XIX в. политическими
преемниками «новых османов»
выступили младотурки
-
члены
тайной организации комитета «Единение и прогресс»,
учрежденной в 1889 г.
Младотурки опирались в основном на
офицерство и
были более организованно связанными, чем «новые
османы», поскольку представляли средний и низший средний
классы. В 1896 г.
младотурки были обвинены в попытке
государственного переворота, подвержены гонениям, а
за тем
признаны вне закона. Затем их революционная
деятельность продолжилась в Салониках, столице Македонии,
где они основали комитет «Единение и прогресс» (КЕП).
Преимуществом младотурок стало то, что Македония
являлась
центром масонства, международного братства с
тщательно скрываемыми взглядами. Сефарды, субэтниче-
ск ая
группа евреев, потомки выходцев с Пиренейского
полуострова, также присоединились
к КЕП в Македонии.
В 1908 г.
младотурки подняли вооруженное восстание,
заставившее султана Абдул-Хамида II восстановить
действие конституции 1876 года, а в 1909 г.
свергли его.
Младотурки правили Османской империей с 1909 по 1918 г.
Они следо в ал и ид ео л ог ии экстремистского, этнического,
неисламского пантюркизма, который был направлен в
основном
против арабов, составлявших большинство
населения империи после освобождения Балкан от
турецкого господства. И хотя на первых порах арабы
приветствовали приход младотурок к власти, однако позднее, после
481

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
того как КЕП стал следовать политики пантюркизма
и
о ту-
речевания, потребовали независимости.
Крах Османской империи произошел к концу первой
мировой войны, в 1918 г. Позднее на развалинах
османского султаната
и
халифата руководитель турецких
националистов Мустафа Кемаль-паша (Ататюрк) основал
Турецкую Республику (1923 г.), провел деисламизацию
государства и установил светский режим правления.
Основание нового Египта
Воздействие Европы более сильно, чем еще где-либо
на арабском Ближнем Востоке, проявилось в Египте и
Сирии. В Египте это произошло из-за политики
модернизации, которую проводил паша Мухаммед Али и его
династия. Именно поэтому его по праву называют основателем
современного Египта. Родом албанец (родился в г. Кавала,
Македония), янычар Мухаммед Али пришел в Египет в
1799 г. в качестве
коман дира
албанского
отрада турецкой
армии и участвовал в войне
Турции против Франции в
Египте. Он правил Египтом в 1804-1848 гг.
Египетская экспедици я Нап олео на (1798-1801 гг.)
открыла страну европейскому влиянию. Несмотря на
враждебное отношение египтян к французам и поднимаемые
м ят еж и, египет ская
традиционная элита, по словам
выдающегося историка конца XVIII -
начала XIX в.
аль-Джабар-
ти, восхищалась многими сторонами французского
управления и
кул ьтуры. Джабарти также положительно
отзывался о
научных
знаниях
французов и их законодательстве.
Он особенно восхищался их стремлением к учению и
высоко оценил значение
Института, основанного
французами в Египте, и
библиотеку при нем.
Французская экспедиция подготовила почву к
возвышению Мухаммеда Али в Египте, а также способствовала
укреплению его силы для борьбы с соперниками.
Отменив много лет действовавшую мамлюкскую систему
откупа налогов (через откупщиков
-
мультазимов) в Египте, он
обязал
крестьян быть подотчетными в сдаче налогов
государству посредством надежных правительственных
чин овн ико в.
Устранив улемов от управления вакфами и
установив им определенное жалование, он превратил их в
оплачиваемых чиновников. После 1829 г.
Мухаммед Али
начал жаловать земли членам семьи и своим
приближенным
аристократам, которые получили большие участки
государственных земель, называвшиеся
чифтликами,
сначала в
узуфрукт, потом в
бессрочное владение и,
наконец, во фригольд. Сформировавшийся новый класс
землевладельцев поддерживал династию Мухаммеда Али,
а позднее и
британских оккупантов, чтобы сохранить
сво и
привилегии.
Мухаммед Али добился успехов в проведении своих
сельскохозяйственных реформ, но не в попытках
индустриализации. Он осуществлял проекты по ирригации
путем строительства дамб и каналов, чтобы
интенсифицировать земледелие. Была установлена монополия на
сельскохозяйственную продукцию, особенно на зерновые
культуры, рис и длинноволокнистый хлопок,
выращивание которого он, несмотря на большой риск, поддержал.
На эти продукты были установлены фиксированные цены,
что позволяло контролировать экспортную торговлю. В
Англии, на родине промышленной революции,
поддержка, которую промышленность получала от сельского
хозяйства, привела к большому успеху, поскольку выросший
объем сельскохозяйственной продукции обеспечивал
потребности населения, не занятого сельским трудом, и в
результате появилось достаточное количество
дополнительных рабочих рук для промышленных предприятий, а
так же накапливался ка пит ал , который инвестировался в
промышленность. В Египте же попытка индустриализации
окончилась неудачей, несмотря на реформы, проведенные
Мухаммедом Али в сельском хозяйстве. Здесь не хватало
как
мастерства, так и
рабочей сознательности и культуры.
Также наблюдалась нехватка внешних и внутренних
рынков сб ыта
промышленных товаров.
С другой стороны, из-
за значительной европейской конкуренции, особенно
после заключения в 1838 г.
англо-турецкой торговой
конвенции, по которой были снижены таможенные
по шл ин ы на ввозимые зарубежные промышленные товары,
внутренний рынок империи был открыт для европейских
фабричных товаров. К тому же египетские крестьяне были
вынуждены идти на производство,
те м самым
подрывая
сельское хоз яй ст во .
Большое влияние на Мухаммеда Али в его политике
индустриализации оказывали французские
после дователи Сен-Симона, которые пытались пр овес ти
в Египте свои
эксперименты
по
установлению идеального общества,
управляемого наукой. Они считали Мухаммеда Али
просвещенным деспотом, вполне соответствовавшим их
идеалам. Участники этого полурелигиозного течения,
основанного французским графом Анри де Сен-Симоном,
-
сен-симонисты
-
верили в освобождение человеческого
общества через возвеличивание труда.
Самым важным прое ктом
в Египте было
строительство
Суэцкого канала. Сен-Симон умер
в 1825 г., еще до каких-
ли бо
конкретных
шагов к достижению этой цели. Однако
в 1833 г., при ученике и последователе Сен-Симона
Барте-
леми Проспере Анфантене (1796-1864) сен -сим онис ты
прибыли в Египет, но
столкнулись со множеством
препятствий на пути. Мухаммед Али был больше заинтересован в
возведении дамбы на Ниле, которая принесла бы пользу
сельскому хозяйству, чем в про клад ке канала, вы г од н о го
европейским государствам. Сен-симонисты, большинство
из
которых были инженерами и учеными, постепенно
становились членами руководства Политехнической,
Артиллерийской и Медицинской школ (сам Анфантен
участвовал в инженерных работах в Египте, одним из первых
выдвинул проект Суэцкого канала.
-
Прим. ред.).
Индустриализация заложила основу
зависимости
Египта от зай мов и
иностранных кредиторов, которые
помогали
финансировать ее.
Непомерные расходы на
строительство Суэцкого канала осложнили
экономическое положение
стра ны.
В резу льт ате огромные
внешние
задолженн ости при ве ли
к
кон тро лю европейских
государств над египетскими финансами и к оккупации Египта
английскими войсками в 1882 г. Попытка Мухаммеда Али
вырваться из тисков экономики, производящей только
необходимые средства существования, чтобы перейти к
сме ша нн ой индустриальной системе хозяйст вования
доказала свою несостоятельность.
Экономические реформы, которые Мухаммед Али
пытался провести в Египте, были не самоцелью, а средством
построения сильной армии, а так же внутреннего и
внешнего укрепления власти династии. Старая фракционная
армия проявила свою слабость при завоеваниях в Аравии
в 1811-1818 гг. и
Судана в 1820-1824 гг.
Новобранцами
новой армии (низам-и джедид) сначала были выходцы из
Судана, а затем египетские крестьяне.
Высшие чины в
арм ии занимали
представители тюрко-черкесского класса,
низшие
-
египтяне, а экспертами и советниками были
бывшие европейские офицеры.
Создавались технические и языковые школы, в
интересах армии строились больницы. Департамент
просвещения находился под управлением армии до 1837 г. По
существу
именно
арм ия
заложила основу
государственности в Египте. Поездки студентов на учебу в Европу также
были связаны с
армией. На Рифаа ат-Тахтави,
сопровождавшего в 1826 г. студенческую группу в поездке в Париж в
качестве
духовного лидера (имама) мусульманских
студентов, произвела сильное впечатление произошедшая там в
1830 г.
революция, свидетелем которой он оказался. Его
поразила роль прессы, высокое положение женщин, сила
482

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
ения в поддержку конституции и развитие
ориентализма, последовавшее
за расшифровкой древних иерог-
Л
сЬов Египта.
В результате
ст ал а известной древняя исто-
ияЕгипта,
а гордость
египтян за н ее
пр иве ла
к
осознанию роли фараонов.
Внешние военные предприятия Мухаммеда Али
приводили его на Аравийский полуостров (в 1811-1824 гг.) ,
в
Грецию (1822-1828 гг.)
и
Сирию (1831-1840 гг.). Он
сражался за Османского султана
на
Аравийском
полуострове за свои собственные интересы
в
Судане, вместе с
османским султаном
в
Греции и против того же султана в
Сирии.
Из всех этих войн Сирийская кампания была
на иб оле е важной как дл я Египта, так и для Сирии. Она
положила конец планам Мухаммеда Али по созданию империи,
а Сирию сделала открытой для европейского влияния.
В период между смертью Мухаммеда Али в 1849 г . и
британской оккупацией в 1882 г. Ег и п е т ста л
переходить
к рыночной экономике. В 1852 г. на британские субсидии
с одобрения турецкого султана была построена железная
дорога между Александрией и Каиром. Концессию от
правителя Египта Саида-паши на прорытие Суэцкого канала
в 18 5 4 г. по лучил французский инженер-предприниматель
Фердинанд Лессепс, бывший в то
время вице-консулом
Франции
в Александрии и в Алеппо. Работы по
строит ельст ву
канала начались в 1859 г.
Турецкий султан одобрил
концессионный договор в 1866 г., и 1 7 ноября 1869 г. с
огромной помпой была проведена церемония открытия
Канала. Стоимость строительства канала составляла 100 млн.
в пересчете на доллары США, его длина
-
около 161 км, он
на 8 -15 ты с. км сок ратил водный путь вокруг Африки
между портами Атлантического и Индийского океанов.
Спрос на египетский хлопок
вы рос
с 1860-х гг .,
особ енно во время гражданской войны в США (1861-1865 гг.)
между северными и южными штатами. После окончания
войны цены на хлопок резко упали, а задолженность
крестьян возросла. В 1871 г. феллахам (крестьянам) было
даровано право собственности на землю, чтобы
предотвратить их массовое бегство от земли из-за тяжелых налогов
и трудовой повинности.
В1866 г. при Исмаиле-паше (правил в 1863-1879 гг.) был
создан первый представительный орган
-
Консультативный совет, чтоб создать противовес
земельной
аристократии, контролировать деревенских глав, составлявших в нем
большинство, а также в
угоду европейским державам. В
1861 г.
уже и бей Туниса создал Консультативный совет, и в
стране была принята первая конституция «Десгур».
Первая школа для девочек была основана в Египте в
1873 г., после того как Тахтави
призвал
к введ ению
образования для женщин и Касим Амин начал
выступ ать
за
эмансипацию женщин. Были созданы Египетский музей,
Национальная библиотека, Египетский институт (Institute
Egyptieri), Географическое общество и Оперный театр.
Появилось несколько политических газет, некоторые
издавались сирийскими эмигрантами, среди них такая важная
газета, как *Аль-Ахрам» (с 1876 г.), владельцами и
издателями которой были братья Такла.
Британская оккупация Египта в 1882 г.
привела к
активизации египетского национального движения. На
политической сцене действовали три силы. Первую
представляла династия Мухаммеда Али, которая сначала
проводила
реформы «сверху», а позднее встала на сторону
англичан и
поддерживала их.
Второй силой были
традиционные руководители: купцы, религиозная знать и
крупные
землевладельцы, поддерживавшие правительство.
Третьей силой были националисты трех типов. Первый тип
-
национальное движение, представлявшее народные
массы и возглавлявшееся молодыми армейскими офицерами,
среди которых выделялся Ахмед Ураби-паша (Араби-паша;
Ораби-паша); движение потерпело поражение
в 1882 г.
Второй тип -
исламское движение, возглавлявшееся Джа-
малем-ад-Дином аль-Афгани (в Египте в 1871-1879 гг.)
и
Мухаммедом Абдо. Оно рассчитывало на турецкую
поддержку
и
панисл амскую солидар нос ть
в
борьбе против
Запада, но потерпело поражение после того, как оба его
лидера были высланы из страны, фетьей и самой сильной
группой являлись на цио нал ист иче ски е па рти и среднего
класса. Главными из них были Партия отечества (Хизбаль-
Ватан), основанная Мустафой Камилем в 1907 г.,
призывавшая к
сотрудничеству
с
турками
и
французами в
борьбе против англичан, и
Партия народа (Хизб аль-Умма),
основанная в том же 1907 г.
либералами во главе с
Ахмедом Лутфи ас-Сайидом, сторонниками реформ и
умеренности в действиях.
Всплеск политической активности в 1907 г.
произошел
из-за ухода в отставку лорда Эвелин Баринг Кромера,
представителя Великобритании в международной Комиссии
египетского
государственного долга, в 1883-1907 гг.
генерального консула
в Египте, который фактически управлял
страной и добился установления контроля, но не
справился с начавшимся в Египте национально-освободительным
движением из-за победы Японии в войне с Россией в
1905 г., которая в Египте нашла своих почитателей;
произошедшей в Персии в 1906 г.
революции
в
поддержку
конституционной реформы; из- за
расправы
английских
властей над крестьянами деревни Деншавай в июне 1906 г. в
ответ на
смерть британского офицера. Слабость
националистических партий заключалась в том, что они
обращались к
ограниченному числу интеллектуалов через газеты
в
стране, где лишь около 8 % населения было грамотным.
У партий не было социа льн ых и экономических программ,
которые привлекли бы к ним массы.
Основную часть
египетского среднего класса, поддержка которого
могла быть
решающей для успеха национального движения,
составляли чужестранцы
-
сирийцы, греки и итальянцы,
которые заботились лишь о накоплении своего богатства.
Члены этого класса контролировали большинство газет,
защищавших реформы и компромиссные меры. В 1914 г.
Великобритания объявила Египет своим протекторатом,
суверенитет Османской
империи над Египтом был
аннулирован, а титул правителя Египта с хедива сменился на
султана.
Таким образом, на пороге первой мировой
войны начиналась новая фаза истории Египта.
Если оценивать попытки Египта начать
индустриализацию своей экономики в XIX в.,
то может показаться, что
в этом направлении по вышеуказанным причинам
прогресс был малым. За исключением нескольких сахарных
заводов и текстильных фабрик, которые в то время
неплохо работали, промышленности в стране не было, и
становится понятно, что с
индустриализацией пришлось
подождать до окончания первой мировой войны. Несмотря на
то, что
ремесленное про из водс тв о
ослабло из-за
конкуренции
с европейскими товарами, оно все же
продолжало функционировать. Британская оккупация не помогла
процессу индустриализации, так как англичане считали,
что она может помешать их
интерес ам.
С другой стороны, в XIX в. в Египте развивалась
интеллектуальная жизнь. Ее основным направлением стал
либерализм. Он поддерживался прессой, в произведениях
еги петск их и
сирийских писателей, живших в Египте, а
также в идеях, пропагандировавшихся либеральными
исламистами.
Либерализм, однако, вскоре превратился в
воинствующий национализм, направленный против
британского правления.
Европейское влияние в Сирии
Сирия, как и Египет, в XIX в. была
подвержена
европейскому влиянию. До того на протяжении веков город
Алеппо (Халеб) был главным центром транзитной и
дальней
торговли, особенно торговли шелком. Город
привлекал множество европейских купцов, которые селились и
483

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
торговали
в не м. Дамаск, напротив, был больше занят
торговлей, которая осуществлялась посредством караванов,
собиравшихся здесь каждый год на пу ти
к священным
городам Хиджаза.
В правление египетского паши Мухаммеда Али,
войска которого оккупировали Сирию в 1831-1840 гг., страна
стала открыта европейскому влиянию. Паша Ибрахим,
сын
Мухаммеда Али, правивший Сирией в то время, позволил
учредить европейские консульства в Дамаске, где прежде
не было ничего подобного.
Иностранные миссионеры различных
вероисповеданий и из разных стран, католики, протестанты и
англиканцы свободно открывали в Сирии церкви и школы. Многие
ограничения, наложенные турками на местных христиан,
были сняты пашой Ибрахимом, чьим делопроизводителем
был христианин Юханна Бахри. Они включали
ограничения на ношение одежды, запреты на восстановление и
постройку церквей. При египетском правлении были,
наконец, признаны давно учрежденные,
но до этого
времени находившиеся вне закона католические сообщества и
новые
протестантские общины в Сирии. Ранее турки
признавали только
три традиционные общины: греческую
православную, григорианскую (старую) армянскую и
еврейскую. Когда греческая католическая община
отко лолась в 1725 г . от
греческой православной Церкви в Сирии,
она не была признана турками как отдельная Церковь.
Преследуемые как материнской церковью, так и
османами, многие состоятельные греческие
като лики
эмигрировали в Египет, где составили ядро коммерческого
и
кул ьтурного буржуазного класса .
При египетском правлении
в
Сирии была обеспечена
безопасность, стало развиваться
сельское хозяйство, были
отражены нападения бедуинов на заселенные территории,
ив
результате границы поселений отодвинулись к краям
пустыни. Но вскоре правление Мухаммеда Али встретило
сильное местное сопротивление. Дело в том, что он
пытался
установить в Сирии те же правила, которые
действовали в Египте.
Мухаммед Али оттолкнул от себя сирийцев
введением призыва на военную службу,
обезоруживанием населения, введением трудовой повинности и
тяже лого нал огообложения, особенно «фарда», подушного
налога на
вз ро сл ое мужское
население.
В 1834-1838 гг. в
Сирии произошло несколько анти-
египетских восстаний. Несмотря на то, что
Мухаммед Али
лично подавил восстания, усиливавшееся европейское
вмешательство в дела Сирии в конце концов вынудило его
вывести войска из страны
и
ограничиться правлением
Египтом. Европа, особенно Великобритания,
предпочитала поддерживать слабеющую Османскую империю, а не
сил ьно е государств о, управ ляем ое Мухаммедом Али,
которое угрожало британским интересам в этом регионе.
Мухаммед Али потерпел поражение в основном в
результате
согласованных действий европейцев против него. В то
врем я
в самой Европе не было никаких военных действий,
которые отвлекли бы ее от борьбы с
экспансионистскими
устремлениями Мухаммеда Али. Действительно, со
времен Венского конгресса в1815г. и до 1914 г.
Европа
пыталась избежать войн, часто прибегая к проведению
конгрессов и создавая союзы, чтобы устранить разногласия и
предотвратить внутренние революции.
Значение правления Мухаммеда Али для Сирии было
огромным. Своими достижениями он произвел большое
впечатление на сирийцев и предложил им правление,
альтернативное власти османского султана. Султан перестал
казаться арабам и мусульманам непобедимым. Под
контролем турок продолжались сельские мятежи против
правления Мухаммеда Али. Но освобождение христиан
Мухаммедом Али и использование им войск маронитов при
подавлении мусульманских мятежей в дальнейшем привели
к
усилению напряженности в отношениях между
христианами и мусульманами.
Открытие сирийских рынков для сбыта европейских
промышленных товаров в конце концов
дестабилизировало
традиционную экономику и общественную жизнь
страны.
Использование паровых двигателей на
транспорте увеличило
объем европейского экспорта. Морской порт
в
Бейруте был расширен, чтобы принимать пароходы
большого водоизмещения с крупными партиями товаров.
В 1863 г. была построена гужевая дорога, а в 1889 г.
-
железная
дорога ме жду Бейрутом и Дамаском, чтобы
облегчить
перевозки грузов
и
пассажиров между двумя
городами.
Притоку европейских товаров в Сирию способствовал
англо-турецкий договор 1838 г. , по
которому
существенно снижались таможенные пошлины на ввозимые товары.
Конкурентная борьба между европейскими экспортерами
привела к снижению цен на их товары, что позволило им
занять доминирующее место на местных рынках.
Приток европейского текстиля в Сирию оказал
разрушительное действие на местное текстильное
производство, в
котором использовались традиционные ткацкие
стан ки.
Европейские ткани были
лучше, дешевле,
нравились местному населению и удовлетворяли их
любопытство к европейской моде. Объемы продаж местного
текстиля начали уменьшаться, а традиционные ткацкие
станки выставлялись на продажу чаще, чем раньше. Зарплаты
рабочих уменьшались, обычным делом стали временные
приостановки производства и банкротства, а
предприниматели не имели возможности выплачивать налоги
правительству. Все чаще возникали разногласия внутри
гильдий, между подмастерьями и мастерами относительно
работы и зарплаты. В результате система гильдий, которая
была главной опорой традиционной экономики и
общества на протяжении веков, начала рушиться.
Стал появляться новый класс посредников и
предпринимателей, сбывавших европейские товары. В основном
этот класс составляли
хри сти ане ,
а также лица,
исповедовавшие иудаизм, но не были исключением и
мусульмане.
Представители этого класса накапливали большие
богатства, о чем
свидетельствуют роскошные здания, которые
они строили в Дамаске и Алеппо начиная с 1830-х гг.
Одним из самых красивых сохранившихся зданий того
времени является дом Юсуфа Анбара, построенный в конце
1860-х гг. В последнее десятилетие XIX в. в здании
разместилась частная школа, и до середины
XXв.внем
продолжала работать главная средняя
школа Дамаска.
Сравнительно недавно правительством это здание было
превращено в Дворец культуры. Некоторые европейские
королевские персоны, посещавшие Дамаск во второй
половине XIX в., например, германский кайзер Вильгельм II
в 1898 г., останавливались в
неко тор ых
из этих
великолепных домов.
Неравенство между имущими и неимущими (включая
доведенных до нищеты ремесленников) привело в
результате к социально-экономическим восстаниям в Алеппо в
1850 г. и в Дамаске в I860 г.
Некоторые заинтересованные
группы использовали мятежи в своих интересах,
особ енно
крупные турецкие чиновники, которые позднее были
казнены по
приказу министра иностранных дел Турции
Фуада-паши, который возглавлял комиссию по
расследованию этих событий. К усилению напряженности
в
отношениях
между сообществами привели османские
заявления о
равенстве в имперских рескриптах 1839 и 1856 гг., а
также введение воинской повинносги только для
мусульман. Важно отметить, что на протяжении трех
предыдущих веков подобных мятежей не возникало. Тогда
религиозные сообщества были полностью вовлечены в
традиционные экономические и социальные структуры. Европа
того
в ре ме ни , придерживавшаяся
экон омичес кой
политики
меркантилизма,
была менее агрессивна,
чем
капиталистическая Европа в XIX веке. Тогда она мирно
сосуществовала и занималась коммерцией с местными обществом и
экономикой.
484

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
В сельских районах Сирии стала преобладать
экономика, ориентированная
на экспорт. Товарные культуры,
такие как хлопок и шелк, были привязаны к
мировым
рынкам. В зависимой экономике феодальные господа
старались получить
как можно больше прибыли за счет
крестьян которые страдали
от чрезмерных задолженностей. В
1058-1859 гг. в Кесруане (Северный Ливан), где жили ма-
пониты, произошло крестьянское восстание, во главе
которого
стоял кузнец маронит Таниус Шахин. В ходе
восстания феодальные владельцы Кесруана (в их числе с ем ья
аль-Хазин, против которой боролся сам Шахин) были
изгнаны, и была установлена крестьянская власть. В I860 г.
восстание распространилось
к
югу
в
друзскую провинцию
Эль-Шааф, где крестьяне,
в основном друзы и марониты,
подняли
мятеж против феодальных господ друзов. Этот
мятеж был использован в религиозных интересах, так как
население исповедовало различные религии. Начался
друзско-маронитский конфликт. Во Франции Наполеон
III, стремившийся
отвлечь внимание от внутренних
проблем страны,
а также заискивавший
перед
католическим
общественным мнением, как в своей
ст ран е,
такизаее
рубежами, заинтересованный в продвижении
французских экономических интересов за моря, послал
французские войска в Ливан под предлогом защиты
христианского населения. Кризис был смягчен при прибытии в
страну турецкого министра иностранных дел Фуада-
паши во главе комиссии по расследованию, который
принял суровые меры и восстановил контроль над
хаотической ситуацией.
Вскоре последовала местная реакция на воздействия
индустриальной Европы и на мятежи. Местные
промышленники, желая объединить ресурсы и достигнуть уровня
европейской конкуренции, объединялись в товарищества,
которые стирали религиозные барьеры. В результате
старое общинное объединение, проявлявшееся в гильдиях,
сн ова поя вилось и
закрепилось в новых условиях. Также
местные промышленники пытались подражать
производству европейского текстиля. В Сирию были ввезены
машины
Жаккарда (названные по имени их французского
изобретателя Жозефа Мари Жаккарда, 1752-1834). На них
можно было вырабатывать крупноузорчатые ткани
(декоративные ткан и, ковр ы, ска тер ти
ит.
п.), способные
конкурировать с европейской продукцией. Например,
мусульманин из Дамаска Сайд Дарвиш аль-Румани объединился
с
христианином Хаваджа Джурджи Машта, и совместно
они
производили украшенную узорами ткань, похожую на
европейскую, которой восхищались местные женщины,
но всё же они предпочитали покупать европейские ткани,
в
которых проявлялся определенный модернизм. В то
в ре м я европейские моды были широко распространены.
Некоторые мужчины стали носить брюки, которые они все
еще называли
широкоупотребительным итальянским
словом «панталоны».
Формировавшаяся сирийская буржуазия разделяла
идеологию арабизма, которая призывала к общему
арабскому миру, основанному на культуре
и
интересах,
св языв авши х
религиозные общины. Арабское национальное
самосознание в Сирии в XIX веке
прошло через две фазы
-
литературную и политическую. Роль печатной машины
была огромной в выявлении общего арабского наследия
и
прошлых вкладов арабов в развитие Человечества. Эти
машины, ввезенные в страну протестантскими миссиями
в 1834г. и
иезу ита ми
в 1853 г., сыграли важную роль в
распространении арабского национального самосознания.
Группа литераторов, в которую входили Бутрус аль-
Бустани, Насыф аль-Языджи, Джирджи Зейдан, открыли
в своих
произведениях важность вклада арабов в
мировую культуру. Приверженцы антиклерикализма Франсис
Марраш, Шибли Шумайил и Фарах Антун отстаивали в
своих произведениях необходимость модернизации и
перехода к социализму. Появлялись и развивались лите¬
ратурные и научные общества. Журналисты призывали к
патриотизму и любви к родине. Газета «Нафир Сурия»
(«Призыв Сирии»), публиковавшаяся в Бейруте Бутрусом
аль-Бустани в 1860 г., с во им девизом сделала
высказывание, приписываемое пророку Мухаммеду: «Любовь к
родине
-
это акт
веры».
Современные школы играли главную роль
в
распространении
знаний
среди сирийцев. К традиционным
религиозным школам добавились современные школы,
осно ван ные
турк ами ,
местными общинами и иностранными
миссионерами. Несколько правительственных средних
школ были учреждены турками в 1860-х и 1870-х гг. в
крупных
городах Сирии. Также была создана и военная шк ола .
Местные
христианские сообщества тоже проявляли
активность в создании школ, некоторые из них работают до сих
пор, как например, греческие православные и греческие
католические школы. Среди католиков-миссионеров
отдельные школы для мальчиков и девочек активно
создавали францисканцы, иезуиты и члены других орденов.
Протестантскими школами руководили в основном
американские и английские миссионеры. У евреев были свои
объединенные еврейские школы. Арабский язык
преподавался во всех этих школах наряду с церковными языками
местных общин и другими европейскими языками.
Учреждения высшего образования также играли
важную роль в передаче современного знания арабским
обществам. Заметным в этом отношении бы л Сирийский
протестантский колледж, позднее Американский
университет Бейрута, который был основан в 1866 г., и
Университет Св. Иосифа, созданный иезуитами в Бейруте в 1875 г.
Бейрут того времени служил катализатором
распространения культуры. В Дамаске в 1903 г. начала
работать
Школа медицины (указ о ее создании вышел в 1901 г.), которая
вместе со Школой
правоведения, учрежденной в 1912 г.,
стала основой Сирийского университета, формально
созданного в 1923 г.
Мусульманское движение салафи в Дамаске,
выступавшее за
возвращение
к
«чистому» исламу древних предков
(салафов), при которых ислам был
вверен арабам в
сердце ислама
-
на
Аравийском полуострове, поддерживало
чувство гордости арабов за их р ол ь
в исламе.
Либеральные мусульмане-арабы, например сирийский
просветитель, писатель-публицист Абдаррахман аль-Кавакиби
(1849-1903) из Алеппо, подчеркивали в своих
пр оизв еден иях
близкую связь между арабизмом и исламом.
Политическая
фаза арабизма началась с
формирования тайной политической
организации
в
Бейруте,
которая призывала арабов в 1875 г. к восстанию
против
османов. Позднее, когда младотурки во главе с тайным
коми тет ом
«Единение и прогресс» подняли в Стамбуле
вооруженное восстание, в результате которого султан Аб-
дул-Хамид II в 1909 г. лишился власти, перешедшей к
младотуркам, начали появляться умеренные арабские партии.
Эти партии, программы которых отражались в их
названиях, призывали к реформам, арабско-турецкому братству,
децентрализации и двойному арабско-турецкому
правлению, подобному установленному в Австро-Венгерской
империи.
Однако вскоре умеренность арабских политических
партий превратилась в экстремизм как реакция на
политику пантюркизма и отуречивания, принятую
младотурками. Арабы настаивали на полной независимости.
Эту
позицию защищали два тайных общества: младоарабов,
организовавшее конференцию в Париже в 1913 г. с
призывом к независимости, и общество «Завет», члены
которого
в большинстве своем были выходцами из арабской
офицерской среды османской армии. В основном это
были сирийцы и иракцы. Между арабскими и турецкими
националистами назревало открытое столкновение, и оно
произошло, когда по приказу правительства младотурок в
Дамаске и Бейруте 6 мая 1916 г. был повешен 21 арабский
485

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
националист, среди которых были
му сул ьман е
и
христиане. Месяц спустя, 10 июня 1916 г.
Хусейн ибн Али аль-Ха-
шими, правитель («великий Шериф») Хиджаза и Мекки,
подчиненный Турции, поднял антитурецкое восстание, а
2 ноября 1916 г.
провозгласил
себя
королем арабов.
Османская централизация в Ираке
В отличие от XVIII в., когда османские власти в
Стамбуле
допускали присутствие династических и
полунезависимых правителей-мамлюков в Ираке и в других странах, как
например, правление джеляли (участники
антиправительственных восстаний в Османской империи; названы по
имени вождя восстания в Токате в 1519 г. Джелял и.
-
Прим.
ред.)
в
Мосуле и мамлюков из
грузин, которые
властвовали в Багдаде и временами в Басре начиная с 1747 г, в XIX в.
началась ликвидация этих
провинциальных властных
групп. Султан Махмуд II, стремясь усилить власть
центрального правительства, положил конец правлению мамлюков
в Багдаде в 1831 г. и джеляли в
Мосуле в 1834 г. Позднее,
при умелом правлении османского генерал-губернатора
Багдадского вилайета Ахмета Мидхат-паши (1869-
1872 гг.) были проведены реформы управления, которые
еще больше укрепили власть центрального правительства
по отношению к кочевым и курдским племенам в Ираке.
Следующим крупным реформаторским шагом,
предпринятым турками в Ираке в XIX в. при правлении
Мидхат-паши, было введение в действие Земельного кодекса
1838 г, по которому те, кто имел право узуфрукта на
государственные земли, получали документ, дающий право
собственности на них. Целью этой реформы было помочь
племенам обосноваться на земле и воспрепятствовать
уходу крестьян с земли. Реформа не достигла успеха, так как
племена всё еще считали землю своей, пока они могли ее
защищать. Крестьяне, со своей стороны, не верили в
общественный документ, боялись усиления контроля со
стороны правительства и повышения налогов. В результате
документы, подтверждающие право собственности на
землю, оказались в руках влиятельных местных вождей.
Из всех европейских держав Британия была больше
остальных вовлечена в дела Ирака, чтобы защитить свои
коммерческие интересы в Индии и линии связи с
Европой через Персидский залив. Ост-Индская компания
предприняла несколько попыток наладить пароходное
сообщение по Евфрату и Тигру, стремясь соединить Басру с
Багдадом и облегчить перевозки к побережью Сирии. С
начала 1830-х гг. британские специалисты провели
несколько исследований обеих рек, самым важным из
которых было исследование, проведенное Фрэнсисом Чесни
между 1831 и 1836 гг. Османское правительство
уполномочило капитана Линча из Ост-Индской компании
заниматься пароходными перевозками в Ираке в начале
1840-х гг. В конце концов проект речной навигации
между Басрой и Багдадом был успешно реализован. Компания,
основанная семьей Линча, продолжала действовать до
1930-х гг ., несмотря на угрозы со стороны Багдадской
железной дороги, построенной Германией и Турцией и
связавшей Берлин и Багдад через Стамбул. Железная дорога
была самой большой угрозой британским интересам в
Ираке до и во время первой мировой войны.
Экономика Ирака в XIX в. была менее развитой, чем
экономика Египта или Сирии. Однако большую выгоду
Ирак получил от прокладки ан гли ча на ми телеграфной
линии в 1861 г., которая связала Багдад со Стамбулом и
вскоре после этого -
с
Персией и Индией. Из Басры
экспортировалось множество лошадей в Индию, где они
пользовались большим
спросом у британских властей.
Лошади были вторым самым важным экспортным
товаром после фиников. В ответ Индия поставляла в Ирак
ткани и другие товары. Караванная торговля через Ирак меж¬
ду Персией и Сирией, а также другими странами зависела
от безопасности караванов, особенно на путях в
Сирийской пустыне и на прилегающих к Ираку территориях.
Открытие Суэцкого канала в 1869 г. сильно повредило
региональной и международной торговле через Ирак.
Как и в Сирии, в Ираке местное ремесленное
производство страдало от ввоза европейских промышленных
товаров, особенно текстиля. Количество местных
традиционных ткацких станков с 12 тыс. в первой половине
XIX в. сократилось до нескольких сотен в начале XX в.
Также как и в Сирию,
в
Ирак ввозились европейские машины,
которые могли производить продукцию европейского
типа. Импорт нефти из Америки и Баку мешал местной
ремесленной добыче нефти. Из многих английских,
немецких и турецких участников торгов, которые в
последнее десятилетие XIX в.
конкурировали за нефтяные
концессии в Ираке, победителем в 1909 г. стала
Англо-персидская нефтяная компания во главе с английской группой
д Арси, уже работавшей в Иране.
Образование в Ираке в основном зависело от
религиозных школ и нескольких колледжей более высокого
уровня в Эн-Наджафе и Кербеле, где обучалось шиитское
духовенство. Однако в последние десятилетия османского
правления турки основали средние
школы для
подростков, выделяя средства
и назначая
директоров. Считается,
что именно
при Мидхат-паше была открыта первая
правительственная школа в Багдаде в 1870 г. Во время его
губернаторства в Багдаде были открыты ремесленные и
художественные школы. В основном там
обучались дети
беднейших родителей, которые хотели обучить их ремеслам.
Как и в Сирии, при католических и протестантских
миссиях
открывались западные школы.
Среди католиков
особенно активными в создании школ были кармелиты и
доминиканцы, особенно на севере Ирака, в районе Мосула,
где было много христианских общин. Первая британская
протестантская школа в Багдаде открылась в 1896 г.
Местные христианские сообщества также имели свои школы.
Еврейское сообщество имело свою Объединенную
еврейскую школу, основанную в 1864 г. в Багдаде. Школа
правоведения появилась в Багдаде в 1908 г.
-
на
четыре года
раньше, чем подобная школа в Сирии.
Хотя многие иракские националисты, служившие в
турецкой армии, присоединились к арабскому
националистическому движению, центром которого была Сирия,
и
приняли активное участие в подготовке к антитурецкому
вооруженному восстанию 1916 г., но все же
националистическое движение в Ираке активно противостояло
политике
пантюркизма
и
отуречивания, которую проводили
мл адотурки . Даже глава шерифов (шериф
-
почетный
титул мусульман, возводящих свою родословную к пророку
Мухаммеду) в Багдаде Абдул-Рахман аль-Кейлани и его сын
критически относились в политике младотурок. В Басре
одним из главных приверженцев арабизма был Алиб-паша
аль-Накиб (глава шерифов в этом
городе). В Стамбуле
иракские депутаты Османского парламента активно
выступали с требованиями арабской независимости. После
разрушения Османской
им пери и
в 1918 г.
националистическое движение в Ираке, также как и в Сирии, обратилось
против британской оккупации страны.
Персия между деспотизмом и иностранной
интервенцией
Как Турция и Египет, Персия при правлении династии
Каджаров (1794-1925 гг.) была полна ре шим ост и
модернизировать
свои военные силы, чтобы укрепить
свою
вну тре нню ю
власть и быть способной
противостоять
угрозам
из России. В этих попытках участвовали
специалисты из Великобритании и Франции. Пик этих усилий
приходится на 1851 г., когда был основан Колледж искусств,
486

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
готовивший офицеров для новой армии
и
гражданских
чиновников для органов управления. Однако, несмотря на
все усилия
шаха, военные силы Персии так и не достигли
вня армии Османской империи. Дело в том, что в
стране не хватало экономических ресурсов, которые были у
османов.
К тому же турки смогли централизовать власть и
уничтожить
некоторые местные властные группы ,
а
правителям Персии
постоянно бросали вызов губернаторы
провинций,
некоторые из которы х бы ли члена ми
каджар-
ской семьи, и племенные группировки. Одной из главных
слабостей персидской армии был разброс ее
контингента по провинциям
и
отсутствие общего контроля над ними
с о стороны
шаха. Единственной по-настоящему мощной
силой была шахская гвардия. Гражданское управление
сохраняло
в основном свою
традиционную форму и не
подверглось
такой же модернизации,
как в Османской
империи.
Власть шаха оставалась абсолютной, но в оппозиции
ему
постоянно находились шиитские улемы.
Несмотря на то, что Османская
империя
и
Персия были
мусульманскими странами,
их
разделяло то, что
Османская империя была суннитской, а Персия
-
шиитской. Обе
страны, однако, одинаково опасались российского
экспансионизма. Великобритания осуществила военное
вмешательство, чтобы предотвратить распад Османской
империи
и использование Ро сси ей сл ож ив ше йс я
ситуации
после вторжения войск египетского паши Мухаммеда Али в
Сирию и Анатолию в 1830-х гг. В Персии англичане
действовали более убедительно в отражении российских
посягательств и в установлении баланса сил, чтобы
обезопасить свое правление в Индии и линии связи в
Персидском
заливе. В результате
Россия и
Британия оказались
конкурентами
в борьбе за влияние в Персии. Франция
оказывала определенное влияние на персидский двор, чтобы
сохранить свои заморские торговые интересы, но в целом
ее
роль в регионе
нельзя
сравнить
нис
ролью России, ни с
ролью Британии. Войны и договоры между Россией и
Персией следовали один за другим в первой половине XIX в.,
что вело к ослаблению власти шаха и к волнениям в
провинциях. Британская позиция заключалась в том, чтобы
умерить притязания России в Персии дипломатическим
путем, интервенции и, если понадобится, то и войны.
Несмотря на попытки реформирования и
модерниза ции Персии «сверху», предпринимавшиеся в осн овном
шах ом
Насирэддин-Ханом (1848-1896), результаты были
довольно скромными. География страны затрудняла
наземное сообщение. Во многих частях Персии
преобладало
натуральное хозяйство. Шелк больше не пользовался
большим спросом в Европе, каким он был до XVIII в.
Попытки правительства построить современные фабрики
примерно в середине XIX в. окончились
неудачей.
Большинство рабочих все еще были заняты в ремесленном
производстве. Но всё же общий объем торговли в Персии
на
местном, региональном и
международном уровнях в
XIX в.
увеличился по сравнению
с тем, какой он был
раньше. Появился сильный купеческий класс, который, наряду
с
религиозным классом и племенами, сыграл ва жну ю роль
в
истории страны.
Образование в Персии было не столь развито,
как в
Османской империи или в Египте и Сирии. Деятельность
иностранных миссий была ограничена небольшими
христианскими сообществами в Персии. Эти сообщества
были не такими важными в экономическом и культурном
отношениях, как в
Сирии и Египте. В целом, общее
культурное и социальное влияние Европы, в отличие от
европейского экономического влияния, в
Персии было
намного
слабее, чем в соседних странах.
Большая численность племен среди
населения
Персии
была главным препятствием для проведения
централизованных реформ. Монополия представителей наиболее
влиятельных кругов высшего шиитского духовенства (муд-
эюпаэсидов, перс моджтехедов) на образование ограни¬
чивала
роль правительства
в
распространении светского
образования. Однако отклонения от шиитских догм и
учений ставило
муджтахидов
и
правительство на
одну
сторону
в
разногласиях.
Эта общая позиция проявилась, когда
Сейид Али Мухаммед (1819-1850) из Шираза объявил себя
в 1844 г. Бабам, т.е.
«Вратами», через которые должна
передаваться людям воля пророка-избавителя (махди)
Мухаммеда аль-Махди, так называемого «скрытого имама» -
последнего из 12-и имамов, по преданию, ребенком
исчезнувшего бесследно в 873 г. н .э . Баб утверждал, что на него
возложена миссия
установления всеобщего мира на
Земле.
Правящие круги считали движение бабидов,
последователей Мухаммеда аль-Махди, угрозой общественному
порядку; в 1847 г. Баб был
арестован,
аво
время бабидских
восстаний в 1850 г.
расстрелян;
его последователи
подверглись гонениям. После поражения бабидских восстаний
один из учеников Баба -
Бехаулла отбросил радикальное
содержание бабизма и создал новое, космополитическое
учение
-
бехаизм. Эти события свидетельствуют о
значительном социальном и духовном напряжении в Персии
того времени.
Народное недовольство действиями правительства
достигло пика в 1890 г., когда правительство отдало
государственную табачную монополию британской компании
«Имперская табачная корпорация Персии». По вполне
понятным причинам Россия выступила против этого
решения. Когда же улемы и купцы выступили против передачи
монополии, то проблема получила общенациональный
размах. Шах, не в силах дольше пренебрегать растущим
народным противостоянием, отменил монополию в
конце 1891 г. Это стало успехом для России и персидского
народа, который мог, наконец, более открыто выражать
свое недовольство действиями правительства на рубеже
нового века.
В начале XX в. в Персии произошли крупные
потрясения. Под воздействием поражения России от Японии
1905 г. и произошедшей в ней революции на волне этого
поражения, персидские либералы при поддержке тысяч
тегеранских рыночных купцов, улемов и косвенной
помощи англичан в 1906 г. убедили шаха принять конституцию.
Однако под нажимом России шах в 1908 г. приостановил
действие конституции, но в следующем году одержала верх
демократическая оппозиция, Мохаммед-Али-шах был
низложен, шахом был провозглашен его младший сын Ахмед,
а конституция была восстановлена.
Россия и Великобритания воспользовались
неспокойной ситуацией в Персии и в 1907 г. разделили страну на
русскую, английскую и нейтральную зоны. Тогда
персидские либералы обратились за помощью к Германии. В то
время Германия пыталась расширить свое влияние в
Персидском заливе через Багдадскую железную дорогу,
связывавшую Берлин со Стамбулом и Багдадом. В 1914 г.
Персия, однако, объявила о своем нейтралитете в первой
мировой войне.
В это время уже началась борьба крупных держав за
персидскую нефть. В 1901 г. нефтяную концессию на 60 лет
получил поддерживаемый Великобританией английский
финансист Уильям Нокс д Арси. Северные провинции,
находившиеся в русской зоне, не были включены в
концессионный договор. Концессия д Арси была передана
Англоперсидской нефтяной компании, созданной в 1909 г. К
1914 г. Великобритания повсеместно контролировала ее.
XIX век на Ближнем Востоке начался с неудачной
экспедиции Наполеона Бонапарта в Египет и Сирию и с такой
же неудачной попытки Великобритании последовать за
Наполеоном в Египет. К 1914 г., однако, вся арабская
Северная Африка попала под французское или британское
правление. Тем временем британские войска вторглись в Ирак
из Индии. После окончания первой мировой войны
Большая Сирия также попала под власть французов и англичан.
Началась новая фаза борьбы арабов против европейского
487

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
господства. Социально-экономические и культурные
изменения, через которые прошел Ближний Восток в XIX веке,
были только началом еще более драматических перемен,
которые позднее поглотят весь этот регион.
БИБЛИОГРАФИЯ
АЛ MAD, F. 1969. The Young Turks: The Committee ofUnion and Progress
in Turkish Politics, 1908-1914- The Clarendon Press, Oxford.
ANTONIUS, G. 1955. The Arab Awakening: The Story of the Arab
Movement. Hamish Hamilton, London.
BARBER, N. 1973. The Sultans. Simon and Schuster, New York.
CHEVALLIER, D. 1971. La societe du mont Liban a Vepoque de la
revolution industrielle en Europe. Paul Geuthner, Paris.
FAWA2, L 1983. Merchants and Migrants in Nineteenth-Century Beirut.
Harvard University Press, Cambridge. MA
.
1994. An Occasionfor War: Civil Conflict in Lebanon and Damascus
in I860. California University Press, California.
INALCIK, H.; QUATAERT, D. (eds.). \994.An Economic and Social History
of the Ottoman Empire, 1300-1914- Cambridge University Press,
Cambridge.
IRELAND, PW. 1938. Iraq: A Study in Political Devebpment. Macmillan,
New York.
ISSAWI, C. 1966. The Economic History of the Middle East, 1800-1914-
Chicago University Press, Chicago.
.
1988. The Fertile Crescent, 1800-1914- Oxford University Press,
New York and London.
.
1991. European Economic Penetration, 1872-1921. In: W.B. Fisher
(ed.), The Cambridge History of Iran. Vol. 7 . Cambridge University
Press, Cambridge, pp. 590 -607 .
KEDDIE, N. 1980. Iran: Religion, Politics and Society. Frank Cass, London.
.
1981. Roots of Revolution: An Interpretive History ofModem Iran.
Yale University Press, New Haven.
KINROS, L 1977. The Ottoman Centuries: The Rise and Fall ofthe Turkish
Empire. Morrow Quill Paperbacks, New York.
LAMBTON, A 1970. Persia: The Breakdown of Society. In: Holt, P.M.,
LAMBTON, A and LEWIS, B. (eds.) . The Cambridge History ofIslam.
Vol. 2, Cambridge University Press, Cambridge, pp. 430-67.
LEWIS, B. 1968. The Emergence of Modem Turkey, 2nd edn. Oxford
University Press, New York and London.
LONGRIGG, S. H. 192 5. Four Centuries ofModem Iraq. Oxford University
Press, Oxford.
LORTET, LE DR 1884. La Syrie d'aujourd'hui: Voyages dans la Phenecie,
le Liban et laJudee, 1875-1880. Hachette, Paris.
MANTRAN, R (ed.). 1989. Histoire de Vempire Ottoman. Fayard, Paris.
MASTERS, B. 1990. The 1850 Events in Aleppo: An Aftershock of Syria s
Incorporation into the Capitalist World System. In: International
Journal ofMiddle East Studies, Vol. 22, No.l, pp. 3-20.
NASHAT,G. 1982 . The Origins ofModem Reform in Iran, 1870-80 . Illinois
University Press, Urbana and London.
OWEN, R 1981. The Middle East in the World Economy, 1800-1914-
Methuen, London and New York.
QASATLl, NU MAN. 1879. Al-Rawda al-Gbanna'ft Dimashq al-Fayha
(The Spacious Meadow of Fragrant Damascus), reprint. Dar al-Ra id
al- Arabi (originally published, Beirut, 1879), Beirut.
RAFEQ, A-K. 1983. The Impact of Europe on a Traditional Economy: The
Case of Damascus, 1840-1870. In: Bacque-Grammont, J. L and
DUMONT, P. (eds.) . Economie et societe dans Vempire Ottoman (fin
du xyille-debutduXXeSiecle). Editions du CNRS, Paris, pp . 419-32.
.
1988. New Light on the I860 Riots in Ottoman Damascus. In: Die
Welt des Islams, Vol. 28, pp. 412-30.
.
1989. The Arab States and their Ottoman Heritage. In: Majer, H. G.
(ed.) Die Staaten Sudosteuropas und die Osmanen. Selbstverlag der
Sudosteuropa-Gesellschaft, Munich, pp. 333 -53.
.
1991. Craft Organizations, Work Ethics, and the Strains of Change
in Ottoman Syria. In:Journal ofthe American Oriental Society. Vol. 3,
No. 3, pp. 495-511.
.
1993. Craft Organizations and Religious Communities in Ottoman
Syria (XVI-XIX Centuries). In: Accademia Nazionale Dei Lincei. La
ShVa NelVImpero Ottomano. Fondazione Leone Caetani, Roma, pp.
25-56.
.
1993. al-Arab wa l-'Uthmaniyy Un [Arabs and Ottomans] 1516-
1916. 2nd edn. Atlas, Damascus.
RAYMOND, A 1985. Grandes viUesArabes a Vepoque Ottomane. Sindbad,
Paris.
AL-SAYYID MARSOT, A L 1984. Egypt in the Reign ofMuhammad Ali.
Cambridge University Press, Cambridge.
SCHONFIELD, H. J. 1969. The Suez Canal in Peace andWar, 1869-1969-
University of Miami Press, Florida.
WEIGALL, A E. P. В . 1915. A History ofEvents in Egyptfrom 1798-1914-
Charles Scribner s Sons, New York.

14.2
СТРАНЫ МАГРИБА
Аззедин Геллуз
Накануне первой мировой войны все страны Магриба
находились под колониальным господством. После
высадки французской армии на побережье Алжира в июне
1830 г. Франция последовательно установила в 1881 г.
контроль над Тунисом, фактически превратив его в свой
прот ект ора т,
затем в 1909 г.
-
над «страной мавров» (будущей
Мавританией) и в 1912 г.
-
над Марокко; в то же
время
Италия в 1913 г. основательно укрепилась в двух
исторических областях Ливии -
Триполитании и Киренаике.
Это сходство политических судеб имело культурные
по след стви я.
Для их изучения прежде всего будет определен круг
проблем, которые со времени Французской революции
1789 г.
привели и побудили французов высадиться в
Алжире.
Затем анализируется культурная эволюция каждой
страны
в этот решающий для них 84-летний период
(1830-1914 гг.), в котором одна из них уже находилась под
колониальным господством (Алжир), а остальные четыре
(Тунис, Триполитания с Киренаикой, Марокко и
Мавритания) безуспешно пытались избежать подобной участи. Это
конкретное исследование общих проблем позволит
проследить направления мышления и действий каждой из
стран Магриба, подвергнувшихся европейскому
экспансионизму, а также изменения их позиций в восприятии
колониальной угрозы.
ОЖИДАНИЕ НАЗРЕВАЮЩЕЙ КОНФРОНТАЦИИ
(1789-1830 гг.)
Внутренние расхождения: общая культура
и
разные методы управления
В отличие от Египта и Среднего Востока, где жили
народы разных вероисповеданий, население пяти
стран
Магриба состо яло в ос нов ном из мусульман-суннито в.
Единственными более или менее важными
меньшинствами, но не вызывавшими каких-либо культурных проблем
вто
время, были, во-первых, хариджиты-ибадиты в
группе оазисов Мзаб на севере Сахары и на острове Джерба у
побережья Туниса в заливе Габес (Малый Сирт) и,
во-вторых, евреи
-
либо коренные жители региона, либо
потомки
переселенцев из Испании или г. Ливорно (Италия).
Что касается остальных народов, будь то африканцы,
древние берберы, чернокожие народы или потомки
мигрантов различных волн арабского, андалузского
(мавританского), турецкого или европейского происхождения,
то они не имели иных
культурных или образовательных
систем
взглядов, кроме арабского суннитского ислама.
Таким образом, соперничество, которое может
существовать
между разными странами и между различными
этническими сообществами в них, оставалось в этих
культурных рамках.
От Киренаики до государства Фута-Торо на берегах
р. Сенегал школьная программ а была
пр имерно
одинаковой. В
коранических
школах
(куттаб
-
в
Тунисе, мсид -
в
Марокко) обязательно учили Коран. Однако, если учесть,
чт о эти школы были един ств енн ыми , то знания осно в
грамматики, арифметики и других предметов были
достаточно широко распространены, поэтому военная
администрация в оккупированном Алжире после прибытия
туда французов отмечала, что доля образованных людей в
Магрибе была больше, чем на северном побережье
Средиземного моря.
За пределами этого начального уровня не было
ник акого
установленного деления на среднее и высшее
образование.
Студент {талиб, т.е . искатель знаний) выбирал
себе преподавателей либо в одном из
двух региональных
университетов (аз-Зитуна в г.
Тунисе и Карауин в г.
Фесе)
или где-то в
другом месте (университет аль-Азхар в
Каире), или поступал более скромно и учился у
преподавателя своего местного медресе (средней школы). Он мог
учиться из-за собственного интереса или получить «иджа-
за», т.е. «лицензию» на обучение других, заключавшееся
лишь в воспроизведении содержания учебника в
провинциальной завийа (небольшой мечети или молельне) или,
для избранных, получить пост в университете
или
должность в
суде или администрации.
Несмотря на общие культурные рамки, управление
системами
образования было различным в каждой стране
как
результат различий в политическом статусе. В то
время как во всех мусульманских странах образование
обеспечивалось за счет пожертвованных фондов {хабус),
организация и степень
контроля над образованием со
стороны политических властей была различна. Именно эти
различия в будущем определили разрыв, который
появлялся
между принципами и действиями реформистов и
реформаторов в рассматриваемых странах.
И различие здесь крылось не в том, что одни страны
зависели от Османской империи, а другие избежали
османского господства. Решающие различия существовали
между тремя турецкими провинциями. Как было
показано, губернаторы трех провинций имели достаточно
большую независимость в управлении своими территориями,
поскольку власть турецких султанов в них была чисто
номинальной. Но в Тунисе эта свобода использовалась
представителями династий, которые были в основном
озабочены
укреплением собственной власти в стране. В
культурном отношении ничего турецкого в них не осталось,
и они
боролись за возвращение
к
утонченности и
великолепию
древней династии Хафсидов (правили в 1229-
1574 гг.). Даже обучение ханифитской доктрине (хани-
физм
-
один из четырех мазхабов, т.е.
религиозно-юридических толков мусульманского суннитского права.
-
Прим. ред.), которой следовало турецкое население,
велось на арабском языке ханифитами
-
уроженцами
Северной Африки. В Алжире, с другой стороны, турецкая
489

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
воен ная
олигархия, которая делила политическую власть
с
избираемым местной верхушкой предводителем (деем),
сохранила свой исходный статус представителей
оккупационной армии, и
поскольку состояла из мусульман,
естественно, интересовалась арабской культурой, но не
была арабизирована.
Таким образом, в провинциях Тунисе и Марокко
централизованная структура образования, во главе которой
стояли два ун иверсит ета , унаследованных
из
прошлого,
находилась под контролем
политических властей. В
Алжире обособление турецкой военной олигархии от
коренного населения имело парадоксальный эффект
-
оно
препятствовало распространению турецкой культуры и
турецкого языка, поскольку военные считали, что Алжир для
них не более чем остановка в пути, при этом оставили
открытым путь к подчинению образования религиозным
братствам, которые в результате получили сильную власть
над местным населением. Так что несмотря на очевидные
различия в политическом статусе стран, ситуация в них в
то
время была близка к ситуации в «стране мавров» и
османском вилайете
Т^иполитания. Крайняя слабость
независимой династии Караманли в Триполи, даже несмотря
на то, что она была арабизирована (как бей из династии
Хусейнидов в Тунисе), и почти полное
отсутствие
центральной власти в стране мавров позволили братствам
получить по существу монополию на принятие
политических решений и, тем более, на формирование культурной
жизни стран.
Внешние угрозы: сохранение преемственности
интересов
То, как были восприняты эти различия, сыграло свою
роль в определении политических действий
правительственных органов разных европейских стран по
отношению к странам этого региона, а также обусловило их
дальнейшую эволюцию после перемен, произошедших в
Европе около 1789 г.
В частности, французское Адмиралтейство, которое
несло ответственность за деятельность французских
консульств в портах Леванта и на
северном побережье
Африки, сделало соответствующие выводы. Дистанцировавшись
от протурецкой политики, которая стала проявляться в
св язи с навязыв аемыми
неравноправными договорами
западных стран (капитуляциями), оно поддерживало
попытки
провинции Тунис получить политическую
независимость, а также династические амбиции. В результате
Франция приобрела существенное влияние в этом
регионе, что позволяло ей держать соседние провинции на
почтительном расстоянии. Естественным последствием
этого стала поддержка британской дипломатией османского
владычества. Ситуация достигла апогея в 1794 г., когда при
молчаливом согласии
Франции тунисская военная
эксп едиц ия в
Триполи восстановила династию Караманли,
которая вскоре была вытеснена турецким губернатором.
Чтобы устранить «непонимание», в Стамбул был послан
пос ол
Юсуф Сахиб Таба. Его миссия была успешной
благодаря влиянию посла Французской республики на
Османскую Порту. Таким способом французы пытались внедрить
«нового человека» в тунисский двор вместо его
предшественника, который был слишком тесно связан с
французским старым режимом.
С этого вре мен и
идо1815г.
провинция Тунис
вынуждена была отойти от политики, которой она следовала со
времен
войны 1770 г. Она стала
принимать
во внимание
обновленную турецкую солидарность и в то же время
положила конец господству Франции в торговле с Тунисом,
который стал более
отк рыт
и дл я других партнеров.
Территориальная турецкая армия была усилена путем
введения массовой вербовки «кулугли», рожденных от смешан¬
ных
браков. Были построены четыре казармы для янычар.
Юсуф Сахиб Таба также построил
новый комплекс в
то гд аш не м отдаленном районе г. Туниса (Хальфавин). Новый
экономический центр (состоящий в основном из здания
крытого базара, который дополнял крытый базар
столицы Хафсидов) выделялся мечетью ханифитов, архитектор
которой аль-Кавваш был явно вдохновлен творчеством
знаменитого
стамбульского архитектора Синана. Мечеть
была центром высшего образования, которое, как и
религиозная деятельность, финансировалось из доходов от
надворных построек, возведенных на пожертвованные
фонды. Несмотря на всё несовершенство такого подхода,
это были политически важные меры: тунисское
правительство использовало передышку между революциями,
чтобы приостановить распространение французского
влияния, вновь демонстрируя верность Османской империи,
и в сложившейся тунисской ситуации это было
правильным решением.
Французские власти нового режима осознавали
опасность ситуации, которая угрожала французским
интересам. В 1796 г. Талейран сослался на герцога Этьена
Франсуа Шуазеля, одного из самых дальновидных
представителей «старого режима», выступая за возобновление
колониальной экспансии при обсуждении идеи
экспедиции в Египет в Институте Франции. Египетская кампания
отвечала тогда не только интересам и взглядам
«философов», но и расчетам администрации, говорившей на
языке Просвещения. Планы французских вторжений в другие
страны Северной Африки, множество сведений о которых
хранится в архивах той эпохи, основывались на тех же
соображениях. Например, литературный труд дипломата-
«философа» де Паради (который стал одним из главных
сотрудников Бонапарта и погиб от
чумы в Яффе)
содержит одновременно панегирик тунисской династии, план
завоевания Египта и план (1788 г.) вторжения в Алжир, в
котором указано место, выбранное для высадки войск в
июле 1830 г.,
-
Сиди-Фрадж (Сиди-Феррух).
Примером преемственности и последовательности
интересов может служить объявление французским
поверенным в делах в
Тунисе в 1814 г. об отставке
тунисского
мини стр а
и
представителей знати, которые были
сторонниками «реставрации» османского влияния по типу
Реставрации во Франции Бурбонов. Фактически поддержка
движений за автономию вписывалась в идеологию
Просвещения. В документах, касающихся североафриканских
провинций, проявляется такая же симпатия к маврам,
потомкам
жертв инквизиции, как и к тем, кто бежал из
Франции после отмены Нантского эдикта. Как и другим,
им
приписываются
зас луги , относя щиеся к
«производственной»
буржуазии. Предполагалось, что они будут приветствовать
как освободителей тех, кто сверг
их
турецких тира н ов .
Подобный стиль изложения событий удовлетворял
администрацию
и оставался неизменным
при революциях и,
более того, при сменах режима. Реакционное
правительство Карла X распространяло среди офицеров и служащих
экспедиционных сил указания с призывом относиться к
маврам как к союзникам. Более того, в Тунисе
«восстановленные» представители знати сохраняли милостивый
нейтралитет
по отношению к
французским аген та м. Таким
образом, не был о ник ак ог о
нарушения преемственности
между идеологией, которая лежала в основе
молниеносной войны против Туниса при правлении Людовика XV в
1770 г.,
египетской экспедицией, проведение которой
Директория поручила генералу Наполеону Бонапарту в
1798 г., и экспансией в Алжир, начатой королем Карлом X
в 1830 г. Это открывает с интересной стороны первые
десятилетия французского присутствия в Алжире, особенно
с
учетом образовательной и культурной политики
захватчиков, а также реакции разных народов,
от
Киренаики до
«страны мавров»,
и пересмотр этих начальных реакций,
что в дальнейшем стало необходимым.
490

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
АЛЖИР В 1830-1914 гг.
Либеральная идеология, обоснование войны,
колонизация путем поселения
Историки
колониального Алжира периода до 1914 г.
выделяют
в его развитии этапы, которые более или менее
соответствуют
этапам политической жизни во
Франции.
Был период подготовки к захвату (во времена правления
короля Луи Филиппа и после него
-
при Второй
республике); «империалистический» период во времена Второй
империи (1852-1870 гг.), когда для Алжира был придуман
статус «арабского государства в сердце Французской
империи»;
наконец, период «ассимиляции», который
соответствовал времени Третьей республики (1870-1940 гг.)
и превратил Алжир в продолжение основной территории
Франции,
не сделав, однако, его жителей
гражданами
Франции.
Вместе с тем культурную реальность разделить на
этапы не так просто.
Мечта, унаследованная от европейского
Просвещения: арабское Возрождение
под французской опекой
Не только правительство, но и режим, который
решился на вторжение, пал через несколько дней после своего
«ратного подвига». Новый режим поддерживал
французское присутствие
в
Алжире: бюрократия, которая
продолжала это дело, все еще находилась под влиянием
«идеологов», которые были верны
экономическим и
либеральным
убеждениям философии Просвещения.
Среди оккупантов было много интеллектуалов,
вне сши х вклад в
реформистскую схему Мухаммеда Али -
в
Нахда, или Возрождение (подъем). Некоторые из них даже
были членами Египетской экспедиции Бонапарта. Они
считали, что после того как Алжир избавится от турецких
оккупантов, Франция сможет помочь арабам освоить
европейскую цивилизацию и заново открыть свою
собственную цивилизацию. Это была культурная сторона политики
генерала Клозеля, который верил в «ограниченную
оккупацию» и заключил в 1831 г. соглашение с беем Туниса,
даровав бейлики (округа) Константина и Оран его брату и сыну.
Они надеялись основать здесь французские территории,
управляемые регентствами, что соответствовало
стремлениям как их собственной династии, так и парижской
канцелярии. Сопротивление, оказываемое беем Константины
вплоть до 1837 г., не дало возможность даже начаться этому
проекту, а присутствие в Оране тунисских военных
отрядов не дало результата.
К тому
же
через некоторое время
Франция нашла союзника, который больше подходил и был
лучше вооружен для подобной миссии
-
Абд аль-Кадира,
несмотря на все сложности отношений с ним.
Идея сосуществования с Абд аль-Кадиром исходила из
тех же
рассуждений: поддержать Нахда с созданием
арабского
царства под эгидой Франции. В 1832 г. Абд аль-Ка-
дир был выбран лидером ордена кадирийя после победы
над территориальной армией бывшего турецкого бея
Западного Алжира.
Его отец шейх Мухъи ад-Дин аль-Хасани из
влиятельного
феодального рода, у которого были свои проблемы с
турецкими правителями, в 1827 г. взял своего 20-летнего
с ы на в «паломн ичеств о». В о время этого путешествия,
длившегося два года, он встречался в Египте и на Ближнем
Востоке с теоретиками
и
приверженцами Нахда
еги петс кого паши
Мухаммеда Али.
Лидер ордена Абд аль-Кадир организовал настоящее
государство (эмират) на большей части Западного
Алжира, и эту территорию он контролировал на протяжении
почти 13 лет
-
до 1843 г., когда территория эмирата была
захвачена французской армией, а сам он был взят в плен
(23 декабря 1847 г.). После захвата территории эмирата
французами Абд аль-Кадир скрылся в Марокко, пользуясь
поддержкой султана до его поражения от французов на
реке Исли (1844 г.), после чего султан перес тал
поддерживать своего добровольного вассала.
Образование для Абд аль-Кадира занимало важнейшее
м е с т о . О т образования он ждал подготовки не только
офицеров для своей армии, но и кадров для современной
экономики, которую он пытался наладить в
стране (для
сельского хозяйства, производства оружия и боеприпасов,
литейных цехов, производства одежды). Народ, которым он
управлял, был обязан содержать начальные школы, в то
время как система управления
и
централизованная
система налогообложения, которая была введена его «полевым
правительством» (его «столица» Тагдемпт представляла
собой лагерь) содержали средние школы-медресе,
которые Абд аль-Кадир основал в каждом округе. В отличие от
деев этот бывший лидер ордена не обязывал ордены
вести обучение. Эти ордены вполне осознавали свои отличия
от Абд аль-Кадира, и члены орденов даркава и тиджанийя
даже вели против него активную клеветническую
кампанию, обвиняя его, в частности, в заключении мирных
договоров с Францией (в феврале 1834 г. и в мае 1837 г.,
после ряда поражений французов в ходе восстания
арабо-берберских племен), а также в
обращениях за помощью к
европейским, часто французским, специалистам, как это
указано
в его письме к королеве Франции: «Вместо того
чтобы посылать ваших благородных сыновей воевать со
мной, пусть лучше они приезжают помогать мне заложить
основы процветания моей страны, с которой вы будете
сотрудничать: скоро вы о со зн ае те
двойную цель
смягчения вашей позиции, сделав счастливыми ваших
подданных и меня».
Так что не все французские партнеры Абд аль-Кадира
были столь наивны или по-макиавеллевски
неразборчивы, чтобы рассчитывать
на него как на союзника.
Обстоятельства были в основе того, что
сосуществование
перешло в
смерт ельную борьбу между ним и его партнером,
маршалом Т. Р. Бюжо, возглавлявшим французскую армию,
в один из самых
критических моментов культурной
истории Алжира.
Бюжо учел уроки. Фигурируя среди сторонников
реставрации арабской культуры на алжирской почве, Бюжо
учел урок именно потому, что понимал ошибочность
желания применить принципы Французской революции к
алжирскому народу. 2 февраля 1844 г. (после падения
эмирата Абд аль-Кадира) Бюжо критиковал создание (в
Париже!) средней школы для мусульман-алжирцев. Он
поддерживал сохранение алжирской аристократии, которую его
воинский опыт учил уважать: «Именно в ответ на
призыв
этой аристократии по крови и духу весь Алжир поднялся
и пошел войной на
Францию, что будет чудом для
последующих поколений».
Главным побудительным мотивом в плане Бюжо было
создание средней школы, на которое его вдохновили
медресе, основанные Абд аль-Кадиром. Более того, он
предложил, чтобы собственный секретарь эмира аль-Хадж
Мухаммед аль-Харруби руководил этим учрежд ение м.
Рядом с этими предложениями кто-то написал:
«Никогда». Два симметричных побуждения слились в этом
административном (анонимном) отказе: стр ем л ен ие
(прогрессивное и, возможно, более точно
-
сен-симонистское)
спасти молодежь от религиозного мракобесия в
условиях, когда желаемым
результатом была модернизация,
и
(от носящ ееся к
безопасности) стремление предотвратить
появление в
Алжире цивилизованной нации,
нежелательного соперника французских колонистов, стремившихся
сделать Алжир колонией, населенной европейцами.
Французский социолог, историк и политический
деятель Алексис Токвиль, выдвигавший либерально-консер¬
491

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
вативные идеи, был одним из тех, кто
придерживался
этого мнения. Он писал: «Возникает опасение, ...что Абд аль-
Кадир создает среди арабов, нас окружающих, державу,
которая будет более централизована, подвижна, более
опытна и лучше организована, чем любая из тех, которые
сменяли одна другую на протяжении веков в этой части
мира». Этот гений политического «предчувствия»,
выявившегося в тот же период (1835-1840 гг.)
в его книге «О
демократии в Америке», предвидел эволюцию Алжира,
как и из в е ст н ы й политический деятель Франции,
профессор Марсельского университета Л. Прево-Парадоль,
изучая
прошлое
и настоящее Соединенных Штатов. Там
демократия развилась на основе истребления коренного
населения. Как только было решено,
что
ко ренн ые
алжирцы должны быть лишены
прав владения в
пользу
нации поселенцев, логичным и необходимым
продолжением стало исключение их из
процессов принятия
политических
решений.
Бесплодные попытки основать
франкоарабскую школу (1847-1870 гг.)
Полемика между теми, кто хотел уничтожить арабскую
культуру,
и теми, кто
поддерживал ее, в результате
пересеклась, но не полностью перекрыла споры между
сторонниками прямого правления и сторонниками
империалистического господства, осуществляемого с помощью
посредника в виде коренной элиты. Таким образом, эти дебаты
служили вступлением к определению рамок «политики для
арабского государства». Но в то же время принудительная
конфискация земли предоставляла такие средства для
колонизации, как поселение иммигрантов и полное
лишение
индивидуальности коренных алжирцев. Реальностью
стало культурное опустошение из-за проводимой
колониальной пропаганды. Когда около 1844 г. были открыты
обзоры Арабских бюро, основанных французами, то было
обнаружено, что в 1830 г.
примерно 40% алжирского
населения было
грамотным (больше, чем во Франции в то
время); было также установлено, что с тех пор из-за
войны, по
крайней мере, вдвое уменьшилось число учителей
в
стране. Ситуация с качеством образования была еще
хуже. Те учителя, которые согласились сотрудничать,
оказались намного хуже тех, которые отказались. Даже их
умения выявлять способности оказались на очень низком
уровне. «Учебник арабской грамматики», составленный
первым «учителем арабского языка» во франко-арабской
школе в г.
Алжир, открытой в 1834 г., красноречивее
всяких слов показывает
полную некомпетентность автора.
Тем не менее на протяжении многих лет этот учебник
использовали при обучении, до того как обман был раскрыт
и
книгу
заменили. В это же время вызывали удивление
отказы от посещения этой школы со стороны коренных
алжирских семей. В 1874 г. в
Алжире (большом городе!)
посещали школу только 50 коренных алжирцев.
Всё же франко-арабские начальные и средние
школ ы
были основаны указом
от 30 сентября 1850 г. как ответ на
аналогичные действия, предпринятые Мухаммедом Али.
Школы служили специально для того, чтобы отвлечь
ал жир ску ю мол одежь от «враждебных» образовательных
учреждений в стране, а также в соседних странах, таких
как аз-Зитуна в г.
Тунис, Карауин в г. Фес и Азхар в г.
Каир.
Но своей цели они так и не добились.
Коренное население нельзя бы ло убедить в то м,
чтобы оно отделяло культурную деятельность своих
завоевателей от их военных действий или ограбления алжирской
эк оном ики. Со своей
стороны «колонисты» боролись
против этих школ, так как хотели более практичного
исп ользо вания ко ло ни ал ьн ых
ресурсов. Эти ресурсы
распределялись с ог л ас н о усмотрению
«колонистов»: после
указа 23
марта 1843 г.
имущество и пожертвованные фонды, из ко¬
торых финансировались образовательные учреждения,
были переданы в государственную собственность, а их
средства распределялись между поселенцами. Деи теряли
всякий контроль над образованием, передав уже
несуществовавшие фонды орденам. Французские правители
сделали еще один шаг вперед.
Триумф «колонистского» мышления
(1871-1914 гг.)
После падения Второй империи (1870 г.) и открытого
отречения военной администрации от «арабофилии»
франко-арабские школы слились с другими школами (в
которых, естественно, обучение велось на французском
языке). Таким же образом Франко-арабский имперский
колледж слился с Лицеем. С тех пор забота о коренной
алжирской самобытности перестала быть предметом
обсуждений. Прием в учебные заведения коренных алжирцев
перестал быть обязанностью, но и правом не стал.
Для коренного населения отказ от обеспечения
школьной подготовки означал культурный застой, к которому и
привела полувековая тотальная война. Восстание под
предводительством Мокрани тоже имело культурное
значение. Фактически восстание было негативной реакцией
на отказ от всех проектов по восстановлению
культурного своеобразия Алжира, который теперь находился под
господством идеологии колонизаторов.
С этого времени культурное управление колонией
открыто идентифицировалось с удовлетворением
интересов иностранной общины. Существовал колледж для
подготовки учителей, но из 36 студентов в группе на одном
курсе 26 студентов были из самой Франции, 7
-
европейцы из Алжира и лишь 3 коренных алжирца. Можно
представить себе, какую долю коренные жители Алжира
составляли
среди абитуриентов инженерной школы и
университета (1909 г.), по крайней мере до 1914 г.
ТУНИС С 1830 ПО 1914 г.:
ОТ РЕФОРМАТОРСКОГО РВЕНИЯ
ДО ЗАЩИТНОГО РЕФОРМИЗМА
Вторжение французов в Алжир с точки зрения
Туниса
Высадка французов в г.
Алжире сначала представлялась
Тунису новым «поворот ом»
в
исто рии провинций
Магриба. В 1822 г. династия Хусейнидов и «сепаратистская»
партия как раз с удовольствием наблюдали за
подписанием мирного договора между двумя провинциями на
основе равенства между ними, которое проходило под
председательством Блистательной Порты. Обе стороны
согласились, что будущее Магриба нужно строить по «тунисской
модели». То, что случилось в г.
Алжир, виделось
предсказуемым результатом политики олигархии, которая была
столь же нестабильной, сколь и
авторитарной.
Первые амбициозные и оптимистические
реформы
Сначала предполагалось, что Тунис может участвовать
в разрешении конфликта. Принятие предложений Кло-
зеля отражало эту точку зрения. Правитель Туниса не
понимал, что это было необратимым шагом к лишению Ал-
,жира его индивидуальности, не больше чем осознавал это
Абд аль-Кадир два года спустя при заключении договора
с
Фрацией.
После отказа от этого плана оставалась срочная
проблема создания в провинции регулярной нацио¬
492

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
нальной армии,
что могло бы
подтвердить и укрепить
ее только
что полученный статус национального госу-
ства. Договор, подписанный с Францией после
захвата Алжира, был первым документом, составленным на
арабском
языке, и дал беям династии Хусейнидов
титул правителя страны. Для достижения этого
потребовались большие усилия бея Ахмада, одного из двух
правителей, кому этот план представлялся
захватом
алжирско го бейлика (округа).
Военная академия, созданная в Бардо (предместье
г Тунис) в 1840 г., впоследствии стала Политехническим
институтом.
Она готовила офицеров для новой армии и
руководителей для модернизированного управления.
Первым директором
стал итальянский офицер, знаток
восточных языков, служивший в турецкой армии, а
после двух его преемников-французов пост наконец
перешел к тунисцу. Программа подготовки включала
изучение военной техники, научных и технических
дисциплин (математики, физики, химии и естественных наук,
а
также основ медицины, сельского хозяйства и
ветеринарии), европейских языков (французского, итальянского,
английского, турецкого) вместе с широким рядом
дисциплин, которые до того
преподавались только в
религиозно-богословском университете аз-Зитун: Кораном,
арабским
языком и
грамматикой, теологией.
Координировал эти курсы шей х Махмуд Кабаду (1814-1871),
хорошо известный своей широтой взглядов, выступавший
идеологом преодоления социально-политической и
культурной отсталости Туниса. Изучение турецкого
языка показывало скорее интерес
к пониманию
особенностей крупной державы, но не служило признаком
подчинения Турции.
Студентами были представители всех этнических
групп,
живших в
стране, г ор ож ан е,
сельские жители и
мам люки (недавние иммигранты или новообращенные). Для
многих из них
существовала возможность продолжить
обучение в учебных поездках и за границей.
Из представителей высших классов общества
формировались команды, твердо преданные делу модернизации
страны. Такие команды группировались вокруг министра-
реформатора Хайраддина ат-Туниси (1826-1889).
Реорганизация университета аз-Зитуна также была
связана с
модернизацией армии. Имамы, кади кмуфтии
бывшей турецкой региональной армии получали жалование
из
армейского бюджета. В Тунисе, как отмечалось ранее,
восточных
тур ок на
военную службу больше не
призывали, а вместо них
брали «коренных» жителей, которые по
вероисповеданию были ханифитами, но говорили
по-
арабски. Те из них, кто работали преподавателями в
университете, в отличие от своих коллег имели статус и
зарплату офицеров. Указ от 21 февраля 1842 г.
распространил
армейское жалование на всех
преподавателей, и таким
образом преподаватели светского ун и в ерс и т е т а бы ли
переведены в
государственный сектор. Преподавательский
состав, изначально назначенный монархом,
с этого
времени состоял из 15 улемов-ханифитов и 15 улемов-мали-
китов. Замещение вакантных должностей должно было
происходить путем конкурсных экзаменов.
Эти
меры увен чал ись
политическими реформами. 9
сентября 1857 г. был опубликован «Ахд аль-Аман»
(«Фундаментальный пакт»), дословно «Пакт безопасности»,
гарантировавший свободу всем жителям страны,
ав1861г.
по
инициативе Хайраддина ат-Туниси была принята
первая Тунисская конституция («Дестур»).
Вместе с тем, необходимо заметить, что несмотря
на
работу своих
различных комитетов, тунисское
правительство отказалось
проводить
политические
реформы под
эгидой турецкого танзимата, чтобы избежать любых
подозрений в
верноподданстве. Оно пошло даже дальше:
текст
тунисской конституции не содержал ни единого
упоминания об отношениях с Турцией.
Разочарование Хайраддина ат-Туниси
в дипломатии и национализме
Сразу после принятия конституции за четыре месяца
(с июня по октябрь 1861 г.) Хайраддин совершил
дипломатические поездки по ряду европейских стран (Франция,
Швеция, Дания, Пруссия, Голландия и Бельгия). Из этих
поездок он сделал для себя горький вывод
-
ни одна из
стран не согласится на отказ от капитуляций, которые
позволяли их подданным избегать преследования по закону
страны пребывания: даже Франция отказалась сделать это,
хотя
тунисский бей представил текст предложения
Наполеону III во
время
его визита в
Алжир в I860 г., а
французский генеральный консул Леон Рош участвовал в
разработке проекта соглашения. Более того, 1 мая 1864 г. было
приостановлено действие конституции, несомненно, в
результате настойчивого давления со стороны
европейских держав.
Важность и культурное воздействие этого
политического
разочаров ани я бы ли решающими,
и именно им
можно объяснить
перемены
в
инте ллек туа льны х
и
политических взглядах Хайрад дина с того момента. В 1867 г. он
опубликовал свою известную работу «Аквам алъ-Масалик~»
(«Вернейший путь...»; она вышла в переводе
на
французский яз ы к под наз ва ни ем «Необходимые реформы для
управления нациями»). Ее главный тезис таков:
мусульманские государства смогут обрести былое процветание путем
установления порядка, основанного на доверии между
правителями и управляемыми. Это доверие должно
основываться на установлении чувства гражданской
ответственности, которое появляется в результате образования,
которому автор уделил большое внимание. В его работе
имеются очевидные ссылки на тунисский опыт, хотя
-
и
это довольно редкое явление -
он специально об этом не
упоминает. Не привлекают явного внимания и
выражаемые им сомнения насчет доброжелательности европейцев
по отношению к
мусульманским странам, которые
не
должны ждать спасения, кроме как
путем
собств енных
усилий и объединения. В отличие от египтянина Рифаа Тах-
тави, писавшего на ту же тему
и отводившего почетное
место египетскому патриотизму, Хайраддин обращается
к
умма, мусульманскому сообществу. Еще более важным
является то, что в своей книге он дает положительную
оценку турецкому танзимату и подводит итоги двух
султанских реформаторских рескриптов
-
«польханейского»
хатт-и шерифа (1839 г.) и хатт-и хумаюна (1856 г.)
-
после
того как сделал всё возможное, чтобы избежать равнения
тунисских реформ на турецкие подходы. Кроме того (и
прежде всего), отсутствие каких-либо ссылок на
политические
реформы, проведенные в Тунисе между 1857 и
1864 гг., подтверждает его пессимизм в отношении
Европы и «дипломатии».
Но Хайрад дин был не менее пессимистичен по
отношению к
патриотизму
и
чувству гражданской
ответственности своих
сограждан.
Этот пессимизм появился пре жде
всего
потому,
что в отличие от тех, для кого
мод ернизация
и
демократизация были
непременным условием развития,
он на собственном опыте в Тунисе убедился, что массы
реагируют на них совсем не так, как предполагают
просвещенные умы.
Разве не наблюдал он, например, во
время мощного народного
восстания 1864 г.
бунтующих
сподвижников руководителя восставших Али бен Гедахума,
сражавшихся за
статус государства,
близкий к
статусу
Т£>иполитании, где Турция установила прямое правление
в 1835 г.? Его настойчивые утверждения о создании ему
трудностей со стороны части улемов, выходившие за
рамки пассивного согласия с ними , порождались
тем же
пессимизмом, были результатом
многих
неудачных
собраний, на которых
онв
апреле
и июне 1861 г. пытался
убедить улемов
в необходимости глубокого реформирования
старейшего университета аз-Зитуна.
493

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Реализм и прагматизм второй волны реформ
Хайрадцин ат-Туниси вынужден был уйти в отставку с
поста министра военно-морского флота 23 ноября 1862 г.
В октябре 1873 г. он был назначен главой тунисского
правительства. Однако, несмотря на свой высокий пост, в этот
раз он решил ограничиться более умеренными
реформами, в частности учреждением Национального коллежа
(College Sadiki, январь 1875 г.) и реорганизацией
религиозно-богословского университета аз-Зитуна (1875 г.) .
Более того, будучи реалистом, он постоянно пытался
восстановить отношения с Блистательной Портой
-
турецким правительством, которое, защищая права,
полученные от династии Хусейнидов, связывало свое будущее
с Османской империей.
Учреждение и организация Национального коллежа
является абсолютно типичным примером направления
действий, которого стал придерживаться Хайрадцин
после некоторого «отсутствия у власти». Мелочное внимание,
уделяемое одним из высших лиц в стране, поражает и
заставляет думать, что речь идет именно и только о создании
одной средней школы. Также были сделаны
многочисленные заявления, что школа не предполагает соперничать ни
с Императорским лицеем в Галатасарае, ни с «Дар-аль-Улю-
мом» («Домом знания»), основанным в Каире в 1871 г. Тем
менее она могла быть соперником университета аз-Зиту-
на, который остался единственным высшим учебным
заведением в стране после закрытия Политехнического
института в Бардо в 1864 году
-
году многих разочарований.
Парадоксально, но школа существовала за счет
пожертвованного фонда (хабус), в основном состоявшего из
средств, конфискованных у предшествовавшего премьер-
министра. Школа намеренно не была сделана
государственным учреждением, чтобы до нее не могли добраться
бей и его кредиторы.
Декрет от 1 января 1875 г. об организации
национального коллежа имел преамбулу и 82 статьи,
устанавливающие систему организации учебных курсов, внутренние
правила и устав школы.
Курсы были поделены на три секции, из которых
третья была наиболее новаторская.
В школе преподавались
языки, математика, физическая химия, медицина,
агрономия, зоология и ветеринария, как и в Политехническом
институте. Всё делалось для того, чтобы подготовить
выпускников школы к поступлению
в
элитарные высшие
учебные заведения. Так, первые ученики из Туниса были
пос лан ы в классы
при Лицее Сен-Луи в Париже по
под гот овк е в Бо ль шие школы. Первой заботой французского
правительства, которое по франко-тунисскому Бардосско-
му договору между французским генералом Бреаром и
беем Туниса Мухаммедом III эс-Садоком, заключенному 12
мая 1881 г. в Бардо (предместье г.
Тунис), стало
«покровителем» бывшей турецкой провинции Тунис, было
отправить этих молодых протеже обратно в Тунис под тем
предлогом, что они срочно нужны для работы в формируемой
администрации протектората.
С этого вре мен и
и вполне
официально
-
после
дополнения Бардосского договора конвенцией в Ла-Марса (близ
г.
Тунис) 8 июня 1883 г., установившей формальный
протекторат Франции над Тунисом, управление страной
стало осуществляться французским генеральным резидентом
и
французскими руководителями (среди них б ы л и Машю-
эль, ученый-востоковед алжирского происхождения,
который совмещал функции директора образования и
руководит еля Национального коллежа). Пробой сил явилась
проверка деятельности этой школы, которую это скромное
учебное заведение успешно выдержало. Колониальные
власти хотели превратить коллеж в расширенную начальную
школу для подготовки персонала среднего уровня. Со
своей стороны тунисцы, которые в управлении школы были
представлены даже большим, чем ранее, числом (хотя им и
пришлось ждать назначения директора-тунисца до 1942 г.),
хотели превратить школу в лицей, который готовил бы
учащихся к
получению
высшего образования. Поскольку
школа
финансировалась из пожертвованного фонда, изменить
ее
статус
в
условиях протектората
было сложнее, чем если
бы она была
государственной.
В 1875 г. был выпущен новый указ о реорганизации
университета аз-Зитуна. При этом были предприняты
шаги по установлению н ад ним
контроля
со
стороны
государства. Указ, подтверждающий такое управление,
исходя из положения декрета
от 1 декабря 1842 г., и
привел к
введению двух представителей советника
премьер-министра
по
образованию. В указе предусматривались условия
приема в университет, согласованные с правилами кут-
табов (мектебов) и коранических школ, которые давали
кандидатов для поступления в университет. Были
определены циклы, которые заканчивались итоговыми
экзаменами. Указ определял правила проведения
этих экзаменов
и возможность их
варьирования,
чего не было прежде.
Учебные планы и
программы дисциплин определялись
в
соответствии со специализациями,
классифицированными в соответствии с общим делением знаний на «улам
на-
кпийя» (науки, которые назначались сверху) и «улам ак-
лийя» (практические науки).
С другой стороны, некоторые неожиданные
включения
фрагментов текста указа
в
определение методов
обучения показывают
суть сопротивления,
в
котором ещ е
жило желан ие б о ле е глубоких реформ.
Хотя новые реформы следовали на волне первых, они
в корне от них отличались: прежде всего, они были более
прагматичными и свободными от иллюзий, касающихся
возможностей традиционных институтов содействовать
осуществлению решительных реформистских
преобразований, и, во-вторых, теперь не предполагалось, что
европейские державы проявят солидарность с
модернизированным Тунисом. Что действительно могли сделать эти
державы
-
прежде всего устранить препятствия, как это ни
тривиально, чинимые старыми институтами на пути
новой экономической деятельности.
Новые учреждения, возникшие вместо старых в
результате второй волны реформ Хайраддина ат-Туниси,
естественно, не препятствовали продолжению
или даже
ускорению иностранного проникновения в страну, как и
прежние реформы,
в
которых он принимал участие в качестве
министра и советника бея Ахмеда. Кроме того, что еще
более важно, их не
сохранили, когда колониальное
господство вполне установилось
в
стране.
Однако благодаря прагматичному реализму, которым
характеризовались эти учрежден ия,
в
Тунисе появилось
се р ье з н ое сопротивление
тем попыткам лишения
индивидуальности его народа, которые
исп ытыв ал
Алжир в тот
же период. Действительно, университет аз-Зитуна и
Национальный коллеж могли обеспечивать администрацию
протектората кадрами для среднего уровня управления,
и
это был тот
уровень подготовки, которым сторонники
непрямого правления хотели ограничиться, но сам факт
маргинализации дал обоим учебным заведениям
возможность готовить теоретиков и борцов за поддержку
и
развитие культурной самобытности народа.
ТРИПОЛИТАНИЯ И КИРЕНАИКА В 1830-1914 гг .:
ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ
РЕЛИГИОЗНЫМИ ОРДЕНАМИ
В ПРЕДЕЛАХ ИМПЕРИИ
Ослабление власти Османской империи
Влияние событий, связанных с падением Алжира,
ощущалось в Триполи,
и это вполне логично
ввиду недавних
близких отношений страны с Тунисом. Династия Караман-
494

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
вновь пришедшая
к власти в 1830 г. после перерыва на
ЛИ
мое османское правление, была обязана этим Тунису.
прЯДо начала 1830-х гг. положение существенно не меня-
ось Однако проявившиеся
в 1832 г. династические про-
Л
воречия
вновь вызвали подозрения. В местных
сообществах царило беспокойство, даже на западе вилайета.
Тур-
Ия внимательно
относилась к
заинтересованным
взглядам европейских держав, которые с недоверием
отнеслись
к укреплению
позиций Франции на южном
побережье Средиземного моря. Эти взгляды поддерживались
слухами
о том, что Тунис может повторить свою
интервенцию 1794 года в страну. Были предприняты
предупредительные меры:
в 1835 г. турецкие экспедиционные
войска сместили династию Караманли и установили в стране
прямое правление (при одном губернаторе в Триполи, а
втором,
независимом губернаторе
-
на востоке).
Вновь введенное прямое османское правление слабо
отразилось
на управлении образовательной и культурной
сферой. Даже модернизация, осуществлявшаяся в Турции,
оказала незначительное влияние на жизнь населения
провинции: было лишь введено в действие оборудование
(например телеграфное) и созда на инфраструктура,
предназначенная для улучшения ситуации с безопасностью.
Напротив, обстоятельства как будто
благоприятствовали возросшей восприимчивости народа к деятельности
дервишеских орденов
-
«братств», которые известны с XI
века. Новым решающим фактором было то, что
практически в это же время один из самых организованных
орденов в мусульманской истории обосновался в Киренаике.
Орден сенусийя и фактическая централизация
Так случилось, что основатель ордена сенусийя был
родом из вилайета Алжир. Родившийся в Васте, недалеко
от г. Мостаганем, Мухаммед ибн Али ас-Сенуси (1787-
1859) получил религиозные образование в зав ии
(религиозной обители) и поступил на военную службу в войска
даркава, которые сильно осложняли жизнь турецким
властям. В 1803 г. он
уехал в Фес, где стал последователем
шейха Ахмада ибн Идриса аль-Фаси (1748-1832),
реформатора ордена кадирийя и основателя движения идриси кади-
рийя. Двадцать лет спустя Сенуси переехал в Каир, однако
разошелся во взглядах со своими египетскими коллегами
из
Азхара и не принял реформы, начатые Мухаммедом Али.
Это не значило, что
реформы его не интересовали.
Позднее, когда Сенуси обосновался в Хиджазе, он и
другие мыслящие люди основали религиозно-политический
орден с открытыми политическими и социальными
целями.
Отправной позицией основателей ордена было их
убеждение в неспособности османских халифов защитить
территорию ислама (что подтверждали французская
Египетская кампания и потеря вилайета Алжир) и в
несостоятельности имевшихся подходов к
реформированию,
например, ваххабизма в Аравии или мер, принятых его
оппо нен том
Мухаммедом Али в Египте. Они пришли к
выводу, что действовать нужно на двух фронтах
одновременно: оказывать сопротивление захватчикам и строить
такое
мусульманское общество, которое сможет
адекватно
воспринять модернизацию. Структура такого общества
должна строиться не только на независимом управлении
административными и судебными делами (избегая
контактов с
оккупационными властями), но также на
образовании членов сообщества. Чтобы избежать повторения
ошибок
прошлого, образование тоже должно
сосред оточит ься на
практических целях. В
пер ву ю очередь
следовало найти д ля
ордена такое местоположение, в
кот оро м
оно
бы было недоступно для вмешательства со стороны
властей, такого вмешательства, которое вынудило членов
ордена
-
сенуситов покинуть Мекку. Так как по решению
муфтия (фетва) его «дерзость» была проклята, то Сенуси
решил основать свою медресе аль-Умм («Материнская
школа») в Аль-Бейдха, недалеко от Барки, где уже жили
мюриды (последователи суфизма) из Киренаики.
Принятая Сенуси тактика отражала его реализм:
конфликта нужно избежать. Его забота о том, чтобы найти
место, где он был бы недоступен для властей, была такой,
что когда в 1855 г. успехи его движения заслужили
признание турецких властей в виде освобождения доходов
ордена от налогов с целью формирования из них фондов
(например хабуса), Сенуси решил, что должен как можно
дальше уехать
от алчности
«черной змеи» (другими
словами, Турции).
За этим последовали решения перенести по тем же
причинам столицу движения сенусийя сначала в г. Джаг-
буб (в 1856 г.), а затем в оазис Куфру (1895 г.). Тем не менее
Сенуси никогда не собирался бунтовать против господства
Турции, после того как обосновался на зависимой от
Турции территории. Будучи реалистом, он не провозглашал
нез ависи мость
государства до 1912 г., пока
турки не ушли
из
провинции.
Этот реализм позволил Сенуси до конца реализовать
его образовательную и культурную программу, которую,
как и Абд аль-Кадир в Алжире, он сделал основой своей
деятельности. Пусть и не
университет, но эффективная
профессиональная школа действовала в г.
Джагбуб.
Практическим умениям
в ней
уделялось гораздо больше
вни мани я, чем
теоретическим вопросам. Наряду с
религиозной подготовкой в ней велось обучение языкам и
матема тике,
различным ремеслам
и
боевым искусствам
(фехтованию, стрельбе из лука
и
верховой езде). Система
позволяла давать образование детям из
непривилегированных слоев населения и поставляла кадры для другого
оппозиционного движения
-
того, которое под
предводительством национального героя ливийского народа
Омара аль-Мухтара (1862-1931) боролось против
итальянского колониализма.
Меры по защите от колониальных угроз
Подобно тому, как действовал в этом отношении Абд
аль-Кадир в Алжире, основатель ордена сенусийя
откладывал начало конфронтации со вчерашними врагами
мусу льма н,
чтобы все силы отдать организации народного
сопротивления, которое смогло бы
отражать более
опасные нападения. Ахмед аш-Шериф ас-Сенуси сам попросил
турецкого губернатора послать представителя в Куфру,
когда переехал туда. Это позволило ордену получить
возможность легального пребывания на турецкой
территории и защищало его от нападений, ожидаемых с юга, где
французы пытались расширить свою империю
за счет
территорий черных африканских королевств, особенно
государства Вадаи в северной части современного Чада.
Фактически султаны, которые правили этой
территорией с 1838 по 1909 г., были сенуситами. Один из них,
Мухаммед аш-Шериф, встречался с Мухаммедом ибн Али ас-Се-
нуси в Хиджазе, когда тот формулировал свою доктрину. С
1900 г.
сопротивление французскому вторжению в Чад
стало главной заботой
сенуситов под предводительством
сына
основателя
ордена аль-Махди ас-Сенуси, а после его
смерти (1902 г.)
-
его последователя Ахмеда аш-Шерифа.
Действуя точно так же, как и
при нападении
итальянцев, захотевших
по луч ить
свой
ку сок Африки и
высадившихся в
Триполи в 1911 г., сенуситы опять объединились с
турками,
чтобы
отразить нападение французских
захватчиков. С тех
пор был создан единый национальный фронт,
боровшийся за освобождение территории будущей Ливии
от
иностранных
захватчиков. Во главе его стоял
орден
сенусийя, лидер которого (с 1918 г.) Идрис ас-Сенуси был
провозглашен королем независимого Соединенного
Королевства Ливии в 1951 г.
495

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Следовательно, можно считать, что
орден сенуситов
многое сделал для развития ливийской культурной
самобытности: фактически, поскольку орден со времени
перебазирования в Джагбуб в 1856 г. име л собст венн ое
«правительство», во многом сходное с правительством Абд аль-
Кадира (который тоже был лидером ордена, выдвинувшего
его на пост главы
государства), ис1912г.
-
юридически в
соответствии с законом, начавшим действовать после
ухода османов из страны.
МАРОККО В 1830-1914 гг.: ОТ СТРЕМЛЕНИЯ
К РЕФОРМАМ ДО ПОВЕРХНОСТНОГО
МОДЕРНИЗМА
Марокко имеет тысячи километров общих границ с
Алжиром. В связи с подобной близостью, естественно,
возникает множество споров относительно культурной
жизни государств. Именно по этой причине вторжение
французов в страну вначале представлялось, как и в
Тунисе, в виде очередного поворота в политике
олигархического турецкого режима. На первый призыв о помощи
было обращено внимание только после некоторых
сомнений, а проявленные инициативы быстро окончились
неудачей. Совсем другим делом представлялось
предложение Абд аль-Кадира создать союз и признать власть
султана из династии Алавитов (Алауитов). Союз
просуществовал до битвы на реке Исли (1844 г.), в
которой
французы одержали победу над марокканскими войсками,
после чего в 1845 г. в Танжере был заключен французско-
марокканский договор о разграничении территории
Марокко и Алжира, почти полностью захваченного к
этому времени Францией.
Увлеченность реформами султанов
Абд ар-Рахмана и Мухаммеда III
Несмотря на эти события, и подобно действиям Абд
аль-Кадира на своей
террит ории, тунисских
реформаторов и сенуситов в Киренаике в то же
время, правитель
Марокко и его сын, будущий король Мухаммед III (1859-
1873 гг.) приступили к модернизации в условиях
насущной необходимости в ней. Наряду с озабоченностью
военной проблемой существовала и необходимость
организации профессионального и общего образования. Как
ив
Тунисе на повестке дн я ст оя ло реформирование
традиционных и создание новых учебных заведений.
Прежде всего, в 1846 г. была открыта Инженерная
школа в Фесе.
Предлагались программы обучения военной
те хник е
(артиллерия, баллистика), гражданскому
строительству, наукам и иностранным языкам. Как и в
Политехническом институте в Тунисе, здесь не игнорировались
арабские и исламские гуманитарные учения. Курсы
дополнялись возможным обучением за рубежом, подготовка к
которому велась в институте в Танжере. Будущий султан
Мухаммед III даже сам вел курс геометрии в этой школе.
Инженерная школа обеспечивала
кадрами как
администрацию Марокко, так и отряды сопротивления. Бу Хмара,
предводитель мятежа 1901 г.
против налоговой реформы
(тариб) учился здесь в том же классе, что и
министр,
введший это новшество.
Что касается первого в Африке, основанного еще в
859 г.
мусульманского университета Карауин в Фесе, его
реформирование вызвало еще более
сильную оппозицию,
чем
реформирование его тунисского двойника,
университета аз-Зитуна. Указом, изданным в январе 1845 г. ,
султан Мулай Абд ар-Рахман поставил универ ситет под
контроль государства
и во гл ав е постав ил кади (верховного
судью) Феса, а также установил 5-летний срок обучения.
Но только после указа султана Мулай Юсуфа в мае 1914 г.
университет получил административный совет, а выплата
зарплаты стала регулярной, хотя даже после этого
оставалось невозможным ввести расписание или выдавать
дипломы, отличные от традиционных (иджаза).
Старший персонал университета (примерно 17
профессоров), большинство из которых выполняли также
судебные функции, играл ключевую роль в пол итичес кой
жизни.
Султан Мулай Абд ар-Рахман и его преемники
надеялись, что этот университет поможет им избавиться от
вмешательства
орденов, которые в Марокко всегда
внимательно следили за тем, когда у центральной власти
возникает нехватка кадров.
Как и в Тунисе, затем последовали политические и
административные меры, двигавшие страну к
либерализации, которую пропагандировали и даже навязывали
европейские партнеры. Таким способом султаны пытались
завоевать уважение Европы в расчете на ее помощь в
реализации Нахда.
Скорее, чем это произошло в Тунисе, и с учетом
опыта Абд аль-Кадира страна при султане Мулай Абд ар-Рах-
ман е
перестала строить иллюзии. До 1856 г.
Марокко
могло хотя бы рассчитывать на взаимодействие с
Великобританией. Но после этого, несмотря на соперничество
европейских держав в других сферах, они смогли
договориться о необходимости навязывания
неравноправных договоров типа многовековой давности
капитуляций, от которых Тунис тщетно пытался освободиться.
Одним из примеров этого был договор 1856 г. с
Великобританией. В Марокко, которое только что выбрало путь
модернизации, этот дог овор,
по
сути следовавший
старому режиму капитуляций, соответствовал интересам
европейцев и обеспечивал им
привилегированное
положение, освобождая, в частности, от
преследования в
соответствии с
марокканским законом.
Ослабление реформизма при султанах Хасане I
и Абд аль-Азизе после Тетуана
Марокко оказалось втянутым
в
войну с Испанией из-
за
конфликта, который был спровоцирован намеренно: в
район Тетуана вторглись испанские войска, но встретили
решительный отпор марокканцев (1859-1860 гг.) . Урок
был жестоким: осторожность
и
умеренность стали
ключевыми понят иями второй волны реформ. Султан Мулай
Хасан I (правил в 1873-1894 гг.)
по
примеру Хайраддина
ат-Туниси в 1870-х гг. (так же как и Абд аль-Кадир после
Танжерского договора) больше не над еялся ни на то , что
европейские партнеры ослабят свое давление, дав
возможность проводить длительную модернизацию,
ни на то, что
традиционные силы в самой стране перестанут ей
сопротивляться. Вопрос о реформировании университета или
со зда ни и новых учебных заведений больше не стоял.
Вместо этого предполагалось готовить офицерские кадры для
новой нидхамийя (регулярной) армии за границей или
приглашать
эти
кадры из-за рубежа. Больше не было
впечатляющих попыток индустриализации страны, вместо
этого закупалось вооружение.
Особенно эта прежняя тенденция была искажена при
правлении султана Мулай Абд аль-Азиза (1894-1908 гг.),
вошедшего в
историю скорее как колоритный покупатель
технических новинок, а не архитектор значительного
прогресса.
В результате реформы ни в чем
ощутимо не
проявились, кроме как в нововведениях в налогообложении, и
противники этих мер
-
и те, кто
получил традиционное
образование, как в 1881 г., и
те, кто закончил более
современные
учебные заведения, как в 1901 г.,
-
проявили
серьезную озабоченность этими действиями. Между тем
соперничество между основными европейскими государствами
близилось к кульминации.
496

ЗАПАДНАЯ АЗИЯ И СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ АФРИКА
Переход под французский протекторат в 1912 г .
Испания
и особенно Германия присоединились к
Франции
и Великобритании как главные действующие
лица кризиса 1911 г. После получения
значительных
компенсаций Франция
по договору от 30 марта 1912 г.
объявила Марокко
своим протекторатом.
Какив
Тунисе,
контроль
над образованием
и
культурой стали осуществлять
французские
чиновники.
Начался период застоя, очень похожий на тот, который
устанавливался
после кампаний Бюжо и Наполеона III:
несмотря
на своеобразный взгляд на эту проблему людей,
подобных французскому генеральному резиденту
маршалу Лиоте, проявилась
и в конечном счете добилась успеха
«колонизаторская» политика, смягченная, как в Тунисе,
сохранением учреждений,
основанных
реформаторами
середины XIX века.
МАВРИТАНИЯ В 1830-1914 гг.: РЕЛИГИОЗНЫЕ
ОРДЕНЫ КАК КУЛЬТУРНЫЕ ВЛАСТИ
Восстановление французского присутствия
в Сенегале: новый стиль соседских отношений
(1817-1854 гг.)
Первым действием Французской революции на этой
территории
ст а ло обеспе чение «ша нак ита » (населения
«страны мавров») сильным европейским соседом.
Парижский договор 1815 г. утвердил права Франции в этом
регионе, и в 1817 г.
французы вошли в Фута-Торо. У верных
доктринам
и коммерческим устремлениям века Просвещения
приверженцев Реставрации возникли разногласия с
шанакита (точнее
-
с
арабскими племенами трарза и бракна,
которые жили к северу
от Сенегала) по поводу свободного
доступа к морю для торговцев гуммиарабиком,
производившимся на севере страны,
ипо
поводу сохранения отношений
с религиозными орденами. Однако стремление сохранять
статус-кво преобладало до 1854 г., дав торговле с Францией
время почти полностью ликвидировать
многонациональную торговлю в пунктах на побережье Мавритании Арген
и
Портендик. По договору, известному под названием
«Тфарза», Франция ввела новый стиль отн ошений с
«м ав ра ми ». В не м Франция признавала право народа племени
трарза поднять налог на гуммиарабик до 3%, но заставила
их
признать свой территориальный суверенитет к югу и
востоку от их территории,
а также взяла
пересечение
границ страны под контроль своих представителей. В
последующие десятилетия подобный порядок распространился
на всю
территорию современной Мавритании.
Религиозные ордены и «умиротворение»
(1903-1911 гг.)
В конце века стала открыто обсуждаться важность
«умиротворения». Среди причин для начала мирного
процесса назывались препятствия, которые чинили
некоторые народы при принятии различных международных
соглашений. Естественно, была извлечена вся возможная
выгода из соперничества между разными этническими
группами и даже внутри них, а также, и
прежде всего, из
успехов армии и администрации, вдохновленных работой
алжирского «Арабского бюро», в получении информации
о
религиозных орденах. Ордены страны создали
разветвленную сеть, покрывавшую всю территорию, подобную
той, которая была создана в Киренаике и Цэиполитании,
однако добиться того единства страны, которое
установило там
братство сенусийя, так не удалось.
Именно
использование этой сети колониальные предприятия сделали
своей целью, чтобы утвердиться в стране.
В 1903 г. был ок¬
купирован регион проживания трарза
и был установлен
протекторат над территорией страны мавров. В 1904 г.
был а
оккупирована территория их соседей бракна, а
через год была захвачена территория плато Тагант. В
результате статус оккупации изменился. Захваченные
территории были включены в 1904 г. в
«Гражданскую территорию
Марокко» в рамках Французской Западной Африки (ФЗА).
После этого экспансия неожиданно прекратилась. В этом
же году был убит французский комиссар Копполани. В
одних орденах у него были союзники, другие выступали
против него; шейх Мухаммед Фадхиль аль-Кальками,
лидер диссидентского крыла ордена кадирийя, смог
контролировать ситуацию, навязав длительную осаду г. Тиджикд-
жа, служившего воротами к крупной северной области
Адрар
-
главному оплоту мавританцев в борьбе за
независимость, где был расположен
оазис Шингетти, бывший
когда-то главным религиозным
и политическим
центром
Мавритании. Мира в Адраре удалось достичь лишь к 1911 г. ,
незадолго до смерти шейха Мухаммеда Фадхиля
аль-Кальками. Но именно
ордены оказывали сопротивление
вплоть
до начала деколонизации. Важно отметить, что во
главу
сопротивления поочередно
вставали
лидеры различных
орденов,
включая те, которые
в
предыдущий период
относили к
коллаборационистам. На самом деле, как в
Алжире
-
в одном отношении, так и в
Триполитании и
Киренаике
-
в
другом, ордены становились инструментом,
который был принят движением сопротивления, они просто
обязаны были им стать в
условиях отсутствия
политического единства. Серьезного влияния на такие территории,
как
Тунис или Марокко, где признавалась законная власть,
а также на эфемерное государство Абд аль-Кадира они не
оказали.
Интеллектуальная жизнь при
влиянии
религиозных орденов
История орденов в Мавритании типична.
Страна
склонилась к
исламу, когда правительственные структуры
распадались и уступали место структурам феодального типа.
Когда потребовался противовес этим феодальным
структурам, произошла диверсификация и усиление
религиозных структур. На территории, которая в то
время была
занята одним орденом
-
шадулийя (Shadhuliyya), два
братства -
кадирийя и тиджанийя, которые сформировались в
прошлом веке, переняли инициативу в культурной жизни
и
образовании. Следует отметить, что для этого сложились
благоприятные условия: местное население (шанакита)
было представлено и пользовалось уважением среди всех
интеллектуальных сообществ арабского мусульманского
мира, как на Арабском Востоке (Машрике), так и в
Магрибе. На самом деле провинции гордились тем, что на их
территориях были власти, которые могли выдержать
сравнение с властями других стран.
В регионе был свой поэт, Мухаммед Баба Убейд (1771
I860), который писал на арабском языке и на языке бер-
беров-зенага, и свой эпический летописец, шейх
Мухаммед Мбарак аль-Ламтуни (1773-1868). Здесь не
действовали сторонники движения кадирийя: шейх Сидийя
аль-Кабир (1832-1869), а затем его сын шейх Сайид
Мухаммед ибн шейх Сидийя. В Уадане и Шингетти были свои
филологи (Абд аль-Джалиль, 1737-1828) и правоведы
(шейх Сайид Ахмад ибн Хаммани, умерший в 1900 г.).
Наконец, из г. Уалата
происходит историк Омар аль-Али ибн
Сайид Аби Бакр ас-Сидцик, изучавший интеллектуальную
жизнь в земле
негроидного народа тукулеров.
Отличительной чертой интеллектуальной жизни в
местностях на
границе Сахары является роль, которую
всегда играли женщины. Наряду с поэтессами (такими как
Айша бинт Сайид аль-Мухтар ибн Сайид аль-Амин, жена
основателя ордена кадирийя шейха Сайида аль-Мухтар
497

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
аль-Кунти), были женщины-учителя (например Фатима
бинт Абд аль-Вадуд, которая была учительницей
последнего
эми ра
области Адрар) и Хадиджа бинт Мухаммед аль-
Акиль, которую называли Умм алъ-Барахин (Мать всех
доказательств), преподававшая логику
Интеллектуальная жизнь давала стране средства
пр оти вит ься
«умиротворению»
и по мог ала на йт и приемлемые
формы ассимиляции, а в конце концов
-
определить
судьбу страны в Африке, которая восстанавливалась после
освобождения от колониализма.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Можно придти к заключению, что, как и в
случ аях
с Абд
аль-Кадиром и Хайраддином ат-Туниси, тот, кому в XIX в.
выпало
управлять Магрибом достаточно долго, с самого
начала воспринимал нападение и захват
европейцами
Алжира как урок для себя.
Существовали большие
надежды, что урок этот не пройдет даром. Страны Магриба
могли им ет ь
институты, которые сочетали бы в себе верность
подлинным ценностям ислама со способностью
воспринимать подлинные ценности Запада. Результат мог быть
двояким: сегодняшние европейские противники и
кл евет ник и
завтра могли стать партнерами; соотечественники,
которые так долго были обречены на замкнутость в
пределах страны, могли бы увидеть, что их культурное
прошлое не препятствует созданию современного общества.
Разочарованные из-за невозможности достигнуть
обоих результатов, эти два реформатора, каждый,
естественно, в условиях, характерных для его собственной страны,
вынуждены были свести оставшиеся возможности к
решению более срочных проблем. Абд Аль-Кадир пытался
пр отив осто ять с
оружием в руках кампании по уничтожению
ст раны; Хайраддин ат-Туниси пытался остановить
намеренное разрушение национальной независимости путем
пр ов ед ен ия более умеренных реформ и частичного
восстановления связей с Турцией.
Несмотря на различия в ситуациях, можно считать, что
все упомянутые лидеры испытали на себе этот
трехступенчатый процесс, даже те, позиция которых
-
ипо
достаточно веским причинам
-
не была
институционального
характера. Ордены сенусийя в Киренаике, кадирийя и тид-
жанийя в Мавритании сыграли эту роль в отсутствие
сильной центральной власти или любой другой власти,
которая могла бы стать таковой.
Что наиболее поразительно, так это то, что в это же
самое время в Алжире наиболее дальновидные оккупанты
внимательно следили за ослепительной карьерой Абд аль -
Кадира не только с военной точки
зрения. Е г о дея тельно сть
также
подвергалась тщательному политическому анализу
В этом отношении поколение 1847 г.
(первые офицеры
«Арабского бюро») опережали Наполеона III с его
доктриной «Арабского государства». Но изменения, которым
подвергалось французское общество в это
время, означали, что
восторжествовал свершившийся факт «колонизации».
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Alexis de Tocqueville, Ecrits et discours politiques. In: Oeuvres
completes (III, 222-224; (в русском переводе
-
Воспоминания, М.,
1893).
1
Sic: «Ни один (учитель) не должен ставить под сомнение
источники, принятые поколениями специалистов. Точно так же
никто не должен оспаривать авторов, поскольку злоупотребление
оспариванием
-
это
признак двусмысленности
и
путаницы.
Напротив, учитель
всеми силами должен стараться
пон ять
намерения
этих
прославленных (авторов) и ставить вопросы
только после
того, к ак он сам полностью со вс ех
сторон рассмотрел различные
аспекты текста и тщательно обдумал, что хотел выразить автор».
БИБЛИОГРАФИЯ
ABUN NASR, J. М. 1987. A History ofthe Maghrib in the Islamic Period. 3rd
edn. Cambridge University Press, New York.
AGERON, C. R. 1972. Politiques coloniales au Maghreb. Paris.
.
1968. LesAfeeriensmusulmanset la France (1871-1919). 2 vo\s. Paris.
AH M IDA, A A The making ofmodem Libya. Stateformation, colonization
and resistance, 1830-1932. SUNI Press, Albany, NY.
ALAW, F. 1986. Kitab at-takmtiafti Tarlkh (Jmaratal-Barakina wa t-Tarariza)
[History of Brakna and Trarza s Emirates]. Ed. Ahmad Ould Hassaa Tunis.
BEN ACHOUR, M.L 1984. Az-Zaytuna/al-ma lam wa I та bad [The
Zitouna: the monument and the university]. Tunis.
BROWN, L H. 1974. The Tiinisia ofAhmad Bey, 1837-1855. Princeton
University Press, Princetoa
BURKE, E. 1976. Prelude to Protectorate in Morocco:
pre-colonialprotest
and resistance. Chicago University Press. Chicago.
CENTRE NATIONAL DE LA RECHERCHE SCIENTIFIQUE (CNRS). 1979-
Introduction a la Mauritanie. Paris.
DAJJANI, A S.Al-haraka al-sanussiya, nacb'atuha wa numuwwahafl
al-
qam al-tasT acbar [Senussi Movement: Its Birth and Development
in the Nineteenth Century]. SIND.
DEVERDUN, G. Art AI-Karawfyln In: Encyclopaedia of Islam. Brill,
Leiden, 2000.
GANLAGE, J. 1939. Les origines du protectoratfran$ais en Tunisie (1861-
1881). Paris.
GERTEINY, A 1981. HistoricalDictionary ofMauritania. Scarecrow Press,
Metuchen N.J .
GREEN. A H. 1978. The Tunisian Ulama, 1873-1915 Social Structure
and Response to Ideological Currents. Leyden.
GUELLOUZ. A; MASMOUDI, A and SMIDA М. 1974. Les temps modemes
1574-1881. Vol 3. In: Histoire de la Tlmisie. Societe tunisienne de
diffusion. Tunis.
IBN ABl DH-DHIYAF, A 1963-1965 . Ithafahl az-zaman bi-akhbar
rnulUk Tiinius wa \ahd al-Jamdn (History of Princes of Tunisia and
Fundamental Pact]. Vols. 4-6. Secretariat d Etat aux affaires
culturelles et a l information. Tiinis.
IBN MAS UD, M. 1963- TarikhLlbiyaal- adtth [Modern History of Libya].
Maiabi Dar al-Andalus. Tripoli.
JULIEN, C. A 1964. La conquete et les debuts de la colonisation (1827-
1871). In: Histoire de I Algerie contemporaine. Vol. I. Paris.
.
1978. Histoire de VAfrique du nord. Vols 2 and 3.2nd eda Payot. Paris.
LAROUI, A 1980. Les origines sociales et culturelles du nationalisme
marocain. Paris.
.
Lbistoire du Maghreb. Un essai de syntbese. Centre culturel arabe.
Casablanca.
LE TOURNEAU, R 1995. Lbistoire du Maroc modeme. University Press
of Aix-en -Provence.
AL-MANNOUNI, М. 1973- Mazahiryaqdati I Maghrib-l-hadith [Aspects
of Revival in Modern Morocco]. Dar al-Gharb al-islaml, Rabat.
MARTEL, A 1991 .LaLibye: 1835-1990, essai de geopoUtique historique.
Collection Perspectives intemationales, PUF Paris.
MIEGE, J. - L 1954. Les Europeens a Casablanca au XIXе siecle. Larousse, Paris,
.
Le Maroc et VEurope, tome III.
NORRIS, H. T. 2000. LArtMaures. In: Encyclopaedia ofIslam. Brill, Leiden.
.
2000. Art Mwitaraya. Ia Encyclopaedia of Islam. Brill, Leidea
PARSONS, F. V . 1976. The Origins of the Morocco Question, 1880-1900.
Duckworth, Londoa
REY-GOLDZEIGUER, A \911. Le Royaume arabe (1861-1870). Paris.
ROSSI, E. 1968. Storia di Tripoli e della Tripolitania. Della conquista araba
al 1911. Istituto per l Oriente. Rome.
SHINKl TI, A \96\.Al-WasUfl tarlkh ulamaa Shinklt[Biographies of the
Learned Men of Shinguit]. Casablanca.
SIMOU, B. 1994 . Les reformes militaires au Maroc de 1844-1912-,
Universite Mohammed V, Rabat.
STEWART, C. 1973- Islam and Social Order in Mauritania. Oxford
University Press. London.
TURIN, Y. 1971. Affrontements culturels dans VAlgerie coloniale (ecoles,
medecines, religions 1830-1880). Maspero. Paris.
VAN KRIEKEN, G. S . 1976. Khqyral-Din etla Tlmisie. Brill, Leidea
ZIADEH, N. A 1968. Sanusiyah: a Study ofa RevivalistMovement in Islam.
Brill, Leiden.
498

15
АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
ИбаДер Тгшм, координатор
Элизе Кулибали, Жан-Мари Камбу-Ферран, Кристоф Вонджи
15.1
АФРИКА ПОД ФРАНЦУЗСКИМ ГОСПОДСТВОМ
Кристоф Вонджи
соавторы: Тьерно Ба, Жан-Батист Къетега
пДжибрил Тамсир Ньяне
ВВЕДЕНИЕ
Кристоф Вонджи
Интересующий нас регион совпадает, с одной
стороны, с территориями современных государств Мавритания,
Сенегал, Мали, Нигер, ГЬинея, Кот-д Ивуар, Буркина-Фасо
и Бенин в Западной Африке, а с другой
-
с
территориями
Габона, Республики Конго (со столицей Браззавиль),
Центральноафриканской Республики и Чада в Центральной
и
Экваториальной Африке. Поделенный в результате
колонизации на Французскую Западную Африку и
Французскую Экваториальную Африку, регион включает три био-
географические зоны: на севере это Судано-сахельская
зона, простирающаяся к востоку от Атлантического
океана и рек Сенегал и Нигер до оз. Чад и в течение
длительного времени подвергавшаяся влиянию культурных течений,
проникавших из Сахары и Северной Африки; на юге
-
Гвинея, главные ворота атлантической работорговли, а с XV в.
-
центр торговых операций с Европой; на юго-востоке
-
Конголезская зона, охватывающая территории от
побережья Атлантики до оз. Чад, вдоль р. Конго и ее притоков
(Ликвала, Санга и Убанги), в которой происходили те же
самые события, что и в Гвинее.
В XVIII в. в Судано-сахельской зоне вспыхнули
исламские революции, разрушившие традиционную
социальную структуру в Фута-Торо, Бунду и Фута-Джаллоне. В
ГЬинее, находившейся в выигрышном положении
благодаря торговле с европейскими странами, в конце века
произошел ряд серьезных экономических, социальных и
политических изменений, в том числе возвышение
некоторых политических объединений, таких как Дагомея в
заливе Бенин.
Распространение ислама и торговля
с
госу¬
дарствами Европы, являвшиеся важными факторами
исторического развития на протяжении предыдущих
столетий, сыграли определяющую роль в изменениях,
произошедших в XIX в.
XIX в., который можно считать периодом возрождения
этого региона, был отмечен двумя выдающимися
событиями. В политической сфере вторая исламская революция
(под руководством Османа дан Фодио, Секу Ахмаду и аль-
Хадж Омара) полностью изменила геополитическую
картину
в
Судано-сахельской зоне, в то время как в Гвинее
власть проявила стремление
к
концентрации и
усложнению обеспечивавших ее политических институтов,
например
в Дагомее в
правление Гезо и Глеле. Наряду с этими
политическими изменениями появлялись
крупные
политические объединения (например, государства,
возглавлявшиеся
Туре Самори и Раббахом) странствующих
торговцев, посредников и дельцов на побережье и в
отдаленных от него районах, рассчитывавших создать на этих
территориях эффективную сеть факторий, которая
связывала бы атлантические
торговые пути с Суданом.
Происходило и возрождение культуры: африканские общества
стремились освоить европейские экономические и
технические достижения, ставшие доступными
в
результате
развития международной торговли. Вожди, короли и
императоры предприняли попытку перейти к «законной»
торговле, постепенно вытеснявшей
торговлю рабами, с тем
чтобы усовершенствовать свои орудия труда и военное
снаряжение.
Однако эти инновационные процессы
не могли
предотвратить усиления империалистической экспансии в
последней четверти XIX в., вылившейся к концу века в
колониальную оккупацию
и
установление колониального
господства. В первом десятилетии XX в.
африканские общества
499

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
были завоеваны, и их
структура разрушена.
Они потеряли
независ имость и
право управлять собственными делами.
Внутренняя модернизация, которую стремились
провести
африканские вожди, была заменена модернизацией,
враждебной и насильственной, навязанной извне
иностранным господством и ко л он и ал ь н ым гнет ом. Э то т
процесс и разнообразные формы, которые он принял
в
различных частях региона, рассматриваются
ни же.
ИЗМЕНЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ СЦЕНЫ
В ПЕРИОД, ПРЕДШЕСТВОВАВШИЙ
КОЛОНИАЛЬНОМУ ЗАВОЕВАНИЮ
После бедствий (разрушение торговых путей,
экономический хаос, резкое сокращение численности и
миграция населения, политические
беспорядки и тд.),
вызванных массовым вывозом рабов в предыдущие столетия, в
XIX в. в Западной и Центральной Африке были
предприняты попытки политического, экономического,
социального и
культурного
восстано вления. Но этот
процесс
возрожде ния африканских обществ был неожиданно
остановлен колониальными завоеваниями в последнем
десятилетии XIX в.
В Западной Африке
Кристоф Вонджи
Наиболее заметными факторами возрождения в XIX в.
здесь были распространение ислама и развитие торговли
на побережье Атлантики. С появлением новых исламских
политических объединений народа фулани (фульбе)
(халифата Сокото, государства фулани (или фульбе) Масины,
государства тукулеров (одного из народов фульбе),
созданного аль-Хадж Омаром) ислам вступил во вторую
революционную фазу,
и его идеология использовалась для
политичес кого и со ци ал ь но го преобразования Судано-сахель-
ско го
региона. Замещение торговли черными рабами
«законной» торговлей природными ресурсами, связанное
с
промышленным переворотом
в
Европе, отменой рабства
и постепеннЫхМ упадком работорговли, вызвало усиление
интереса европейцев к Африке и привело к
экономическим и социальным изменениям в прибрежных регионах,
способствующим усилению государств, непосредственно
вовлеченных в
атлантическую торговлю.
Во второй половине XIX в. к
двум
выш еназ ванн ым
факторам добавился третий: усиление политического влияния
торговцев манде-джола (диола), фактории которых
распространились по всей территории саванны между сахе-
лем и
экваториальными лесами, позволило
африканскому государственному деятелю, полководцу туре Самори
создать огромную империю, участвовавшую в
атлантической торговле, преобладающей религией в которой был
ислам, а культура основана на национальных традициях
народов, говорящих на языках манде1.
Политическое обновление в Судано - сахельской зоне:
новые исламские революции
Прежде всего, необходимо напомнить, что к
концу
XVIII в. великие африканские империи, существование
которых знаменовало собой «золотой век» Западного
Судана, уже давно исчезли, оставив после себя множество
мелких геополитических объединений, являющих собой
пеструю политическую и социальную картину и
соз да нн ых на баз е ил и сформировавшихся вокруг центральных
этн ич еск их
групп.
Большинство этих сообществ
представляли собой деревни без централизованной политической
структуры, вождества и мелкие королевства, такие как се¬
негальские королевства, появившиеся в
результате
распада крупного государства Джолоф (Баол, Кайор, Сине, Са-
лум и Вало) или королевства народа джола, созданные в
XVII и XVIII вв. в
переходной зоне саванн между сахелем и
экваториальными лесами, вдоль ведущих
к
побережью
дорог (Буна, Конг, Гвирико и Кенедугу). Для этой
политической мозаики начала XIX в.
характерны противоречия,
конфликты и внутренняя напряженность. Деревенские
сообщества народов лоби и дагара или бобо и само
яростно отстаивали свою независимость от соседних
государств, отказываясь платить дань, отражая набеги,
устраиваемые с целью захвата рабов,
и
сопротивляясь
насаждению ислама.
Государства,
в свою
очередь, постоянно страдали от
раскола внутри своих правящих кругов. В сенегальских
королевствах, например, военно-политическая
олигархия, исповедовавшая анимизм, противостояла группе
мусульманских ученых, или кади.
Совершенно очевидно,
что такое полное противоречий сосуществование
исламских и «языческих» традиций вряд ли могло обеспечить
единство в этих королевствах в условиях учащающихся
набегов мавров (мавританцев) с севера,
усиливающегося давления народа бамбара с востока и присутствия
европейцев на атлантическом побережье на западе. То же
самое можно сказать и о династических спорах
в
коро левс твах
народа джола, неспособных осуществлять
контроль над торговыми путями, утвердить ислам в
аним ист иче ски х авт ох тон ны х сообществах и противостоять
экспансии соседних политических объединений (народов
бамбара, моей и акан).
Королевства моей и бамбара, с их
глубоко
анимистическими
традициями, представляли
собой исключение в
характерной для Западного Судана обстановке
социал ьно-по литиче ского
раскола.
Более старые королевства
моей (Тенкодого, Ятенга и Уагадугу), занимавшие всю
центральную часть территории Верхней Вольты, вплоть до
конца XIX в. отличала
удивительная стабильность, основу
которой составляли централизованная
поли тич еск ая
организация, торговые
отнош ения со
странами
Гвинейского залива, но в
пе рвую очередь
-
мощная конница.
Бамбара, жившие в
средней части долины Нигера, в XVIII в.
объединились в сильные королевства, вначале вокруг Сегу,
а затем в Каарта,
в
Верхнем Сенегале. Могущество
королевств бамбара, этих бастионов анимизма, опиралось
на
военную аристократию, представленную классом воинов
(тонджон), происходивших из местных охотничьих
братств (тон), флот из судов , управляемых
нигерийскими рыбаками (<сомоно), и многочисленные укрепленные
деревни (mama). В начале XIX в. они
распространили свое
господство на все территории Верхнего Сенегала и
Нигера до Томбукту на севере и земель народа догон на
востоке, оказывая сильное финансовое давление на
земледельцев и скотоводов, особенно пастухов народа фулани на
терр итории внутренней дельты р. Нигер2.
Какова была роль ислама в этих условиях внутренней
социальной напряженности и внешнего давления?
Невозможно понять связь ислама с колониальной системой,
если не
учитывать, что после завоевания власти
(постановление от 7 сентября 1840 г.), последующего захвата
те рри тор ии (приблизительно между 1854 и 1900 гг.)
и
подчинения себ е рабочей силы (декрет от 13 ноября 1887 г. ,
которым была введена система
управления
местным
населением и
принудительный труд), для полного
порабощения колоний недоставало лишь контроля над свободой
совести. Дж Харди (Georges Hardy) назвал это «духовным
завоеванием». Эта задача была оставлена школам. В свете
такой
перспективы
ислам как религиозная вера, образ
жизни и действия представлялся удобной культурной ширмой.
На первый взгляд, ислам утратил
свое значение со
времени революционных вспышек, возникавших в XVIII в.,
когда учение Мухаммеда предлагалось в качестве
инстру¬
500

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
м ен та преодоления
вы зва нного работорговлей кризиса в
суданских
обществах. В Фута-Торо и Фута-Джаллоне,
исламских бастионах народа фулани, династические
междоусобицы
и обогащение элит подрывали успех
проп аганды
этой веры.
В излучине р. Нигер,
в
Томбукту, потомки
марокканских
завоевателей XVI в. создали племенные
объединения,
члены которых зарабатывали себе на жизнь
военной службой в качестве наемников и
торговлей. В
большинстве государств мусульмане (как литераторы, так
и купцы) удовлетворялись вознаграждениями от местных
правителей, развращенных
«языческими» обычаями,
несмотря на приверженность традиционному исламу.
В качестве реакции на такое вырождение
ислама
марабуты (мусульманские монахи, члены религиозного
братства) из народа фулани, объединившиеся в
ориентированные
на реформы братства (кадирийя и тиджанийя)
и принадлежавшие
к социально обездоленным группам
населения, объявили беспощадную войну против
«безнравственных
и языческих режимов». Сигнал был подан
Османом дан Фодио, войска которого с 1804 по 1812 г.
совершали
набеги на земли народа хауса, захватили
почти всю страну хауса и свергли традиционных вождей.
На захваченной территории были заложены основы
мусульманского государства (султаната Сокото на
территории современной Нигерии), влияние которого в первой
половине XIX в.
распространилось
на всю
Судано-сахель-
скую зону5.
Это революционное
влияние вначале проявилось в
государстве
Масина (на территории внутренней дельты
р. Нигер), где фулани (фульбе) в течение долгого времени
страдали от притеснений со стороны анимистов народа
бамбара. Подготовленные в духе суфизма,
проповедовавшегося сторонниками братства кадирийя, члены братства
призывали к возвращению к исламу времен Мухаммеда.
Последователи этого «чистого» ислама возглавили первые
попытки переворотов в Фута-Торо и Фута-Джаллоне;
нес колько марабутов между 1815и 1818 г .
предприняли
неудачную по пыт ку
избавиться от гнета бамбара.
Однако одному из них, Ахмаду Ахмаду Лоббо, удалось
добиться большего успеха: после того как в 1816 г. он
поклялся в
верности Осману дан Фодио, ему было доверено
знамя священной войны {джихад). Он принял титул
шейха, организовал армию правоверных (талибов) и в
период с 1818 по 1826 г. освободил свою страну
от
тирании
бамбара. Используя свой новый титул «Секу (шейх) и
повелит ель
правоверных (амир алъ-муминин)», Лоббо
превратил Масину в централизованное государство (Дина),
власть
которого простиралась от Дженне до Томбукту.
Управляемое по законам шариата, это государство было
типичной исламской теократией: члены Высшего совета во
главе с шейхом и члены советов, помогавших в
упр авлен ии
провинциальным правителям, избирались за их
познания в
вопросах религии; правосудие вершилось кади,
а
образование, осуществляемое школами изучения Корана,
находилось под контролем государства. Эта революция
была политической и культурной, но никак не социальной:
Секу Ахмаду дал Масине новую столицу (Хамдаллахи, что
означает «во
славу Господа») и ускорил переход фулани к
оседлой жизни, строя деревни для земледельцев и
скотоводов, однако он не отменил ни рабство, ни кастовую
систему. Ничего не изменилось в социальной системе и при
его
по сл ед ов ат ел ях Ахмаду Секу (1845-1853 гг.)
и
Ахмаду
Ахмаду (1853-1862 гг.) . Перемены произошли лишь
после
того, как Масина была завоевана другим реформатором
~
аль-Хадж Омаром.
По сравнению с тем, что
происходило до него,
преобразования аль-Хадж Омара можно назвать «революцией в
революции». Фактически они стали частью общего
движения к обновлению в африканских обществах, вызванного
распространением ислама и особенностями
противостояния этих обществ европейской экспансии во второй по¬
ловине XIX в. Чле н братства тиджанийя, более
«демократичного», чем кадирийя, аль-Хадж Омар имел более
прогрессивные
политические и социальные взгляды, чем его
предшественники, сформировавшиеся у него в пер иод
изуче ния
ислама в святых местах
(Мекке и Каире) с 1826
по 1830 г., а также во
время путешествий по
африканскому континенту
в 1830-1848 г.
(в Фута-Торо,
Фута-Джаллоне и Сокото). Аль-Хадж Омар осознал, что претворяя в
жизнь свою миссию, он не должен ограничиваться
рамками места, в котором родился (Фута-Торо), или этнической
гру ппы,
к
которой принадлежал (тукулеры, один из
народов фульбе), или своего социального класса
(аристократия). Поэтому он поставил перед
собой далеко идущие
цели: провести социальную реформу и положить конец
иностранному присутствию.
В середине XIX в. ислам
переживал очередной кризис.
Учение братства кадирийя, представлявшее собой
идеологическую основу предыдущих переворотов, утратило свою
мистическую вдохновляющую силу и мессианское
содержание. В Фута-Джаллоне, Фута-Торо и Масине его
руководители превратились в наследственных правителей,
распоряжающихся землей государства и занимающихся
работорговлей. В самом братстве отношения между шейхом
и его талибами подчинялись строгой социальной
иерархии. В ответ на это аль-Хадж предложил новые идеи,
распространяемые
член ами
братства тиджанийя, вождем
которого он стал. Они включали новые формы поведения:
непосредственное общение халифа и талиба, ликвидация
барьеров между вождями и народными массами,
использование местных языков и введение системы выделения
людей по достоинствам. Идеи этого братства, намечавшие
движение вперед, ок аз ал ис ь привлекательными для
представителей всех социальных и этнических
групп;
в
результате, оно превратилось
в мощный инструмент
политических
преобразований, позволивший аль-Хадж Омару
приступить к завоеванию Западного Судана.
Это завоевание началось с тщательной
подготовительной работы по созданию политико-религиозной и
военной структур, которая велась с 1847 по 1852 г.: были
построены монастыри братства тиджанийя в Джегунко и Дин-
гирае на плато Фута-Джаллон, написана пропагандистская
книга
(ар-Римах), проведен набор воинов в Фута-Торо,
закуплено оружие и военное
снаряжение в европейских
факториях в Гамбии и Сенегале. Оно включало
три этапа:
1852-1859 гг.
-
действия в Верхнем Сенегале, такие как
свержение
власти
бамбара и масаси (захват г.
Ниоро в
1855 г.), несмотря на поражения
в
сражениях
с
французами в Кхассо, Фута-Торо и Бунду в 1857 и 1859 гг.; 1859-1861 гг.
-
свержение власти бамбара в Сегу; 1861-1864 гг.
-
победа над государством Масина (захват Хамдаллахи в 1861 г.) .
К моменту своей гибели в 1864 г. аль-Хадж Омар с
помощью своей многоэтнической армии борцов за веру
(муджахиддинов) создал обширное государство,
простиравшееся от Томбукту на востоке до берегов р. Сенегал на
западе, от
Сахары на севере до плато Фута-Джаллон
(район г.
Дингирае) на юге . Это был а децентрали зова нная
им пер ия, пров инци и которой управлялись
военачальниками, отвечающими за их защиту и безопасность, и
религиозными лидерами,
проводившими
исламизацию
населения, в которой правосудие вершилось кади, а
экономика
регулировалась с помощью классической
налоговой системы, принятой в исламских
государствах и
включавшей такие налоги, как
закат,муду yl усуру (zakat, mudu,
usuru). Это общество было не только многоэтническим, но
и антифеодальным, соответствующим идеалам братства
тиджанийя, но со временем власть в нем перешла к
талибам, которые постепенно превратились в
политико-религиозную элиту завоевателей, соперничество которых с
софа, военным классом, сформировавшимся из
представителей побежденных народов, определял ход развития
империи после смерти аль-Хадж Омара.
501

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Перед Ахмаду, королем Сегу,
в 1864 г. сменившим на
троне
своего от ц а , вста ла з ад ач а усмир ения побежденных
народов (бамбара, фулани и масина) и подчинения себе
своих
братьев. В 1869 г. он был провозглашен
повелителем правоверных и, таким образом, приобрел
необходимое влияние для консолидации своей власти. Годы
правления Ахмаду совпали с периодом процветания,
закончившегося лишь в 1880-х гг ., когда началось французское
империалистическое наступление.
Возобновление торговли на территориях
атлантического
побережья
В период с конца XVIII до середины XIX в.
постепенный упадок трансатлантической работорговли,
связанный с различными аболиционистскими мерами, в том
числе с карательными акциями против нелегальных
торговцев рабами, открыл новые возможности для развития
торговли на прибрежных территориях. Торговцы,
исследователи, миссионеры и мореплаватели все чаще
прибывали в Африку и тем самым усиливали европейское
присутствие на океанском побережье. Главные поборники
отмены рабства, Франция и Великобритания, теперь
направили свои усил ия
на
борьбу с торговлей
невольниками и
разработку новой стратегии в отношениях с Черной
Африкой. «Позорная» торговля рабами отныне до лжна
была уступи ть
место «законной»
торговле сырьевыми
товарами, которая способствовала бы приобщению черных
народов к бл аг ам цивилизации, обучению их приемам
земледелия, созданию на их землях торговых факторий и
отправке к ним миссионеров. Торговля, христианская
религия и цивилизация стали тремя основными факторами,
способствовавшими проникновению европейцев в
Африку, опустошенную рабством. К берегам Африки
направлялись одна экспедиция за другой, ведущую роль при этом
играл мощный британский флот,
вто
время исполнявший
функции международного полицейского. Борьба с
работорговлей привела к созданию укрепленных факторий,
которые стали плацдармом для расширения торговой
деятельности и превращения африканских территорий в
колонии капиталистической индустриальной Европы4.
В первой половине XIX в.
неуклонное сокращение
эк спор та традицион ных товаров (черных рабов, золота,
камеди, специй, слоновой кости и тд.) вызвало глубокий
кризис атлантической торговли. Для того чтобы
преод олеть
этот
криз ис
и
получить новые продукты для экспорта
взам ен
старых, европейцы начали проводить политику
сельскохозяйственной колонизации: в 1819-1831 гг.
Франция
пыталась
разводить хлопок и индиго в Сенегале; в 1841-
1857 гг .
Великобритания предприняла такую же попытку
в
Нигерии. Когда эти действия не при не сл и успех а,
обе
страны заинтересовались заготовкой растительных масел
(арахисового и пальмового), более необходимых для
европейской промышленности (для освещения жилищ,
производства мыла и смазочных материалов для машин)5.
Два этих важных продукта (арахисовое и пальмовое
масло), производимые на двух основных
территориях (в
Сенегамбии и на
побережье Гвинейского залива), стали
базовыми при новой экономике атлантического
побережья Африки, созданной двумя ведущими мировыми
державами (Францией и Великобританией) при поддержке
автохтонных обществ. Вторая половина XIX в ., та к и м
образом,
ознаменовалась «пальмовой и арахисовой
революцией», повлекшей за собой значительные изменения в
структуре производства
и
торговли
и
организации
экономических отношений. И в Сенегамбии, и на
побережье Гвинейского залива сложилась новая система
землевладения, в которой сосуществовали частная и
коллективная формы собственности на землю; несмотря
на использование
труда рабов в некоторых секторах
экономики, появились зачатки наемной рабочей силы;
миграция рабочей силы в прибрежные производительные
территории и оживление торговли,
вызванное высоким
европейским спросом, вовлекали в поток новой
экономики все больше африканских производителей и
торговцев6.
На побережье ГЬинейского залива, где имелись
благоприятные природные условия для выращивания
масличной пальмы (Elaeis guineensis), этот новый объект
торгов ли беспрепятственно распространился по всей
тер ри тор ии
от мыса Пальмас до залива Биафра. Движущей силой
ее развития стали группы купцов, выделившиеся из
потомственных торговых сообществ еще в период
работорговли, в особенности вдоль побережья современного
Кот-д Ивуара, где представители племен нейо, авикам, аладиан и
эсума стали посредниками, осуществлявшими связь с
центрами работорговли Сасандра, Лаху, Гран-Басам, Асини и
др. Эти посредники осуществляли торговлю пальмовым
маслом на протяжении всего XIX в.7 На территории
Берега Слоновой Кости, за исключением а канских королевств,
появившихся во внутренних районах в конце XVII -
середине XVIII в. (Санви, Ндени, Аброн и Бауле), не было столь
же сильных
государственных образований, которые
обеспечили бы развитие работорговли с тем же размахом, как
на побережье Бенина, метко прозванного Невольничьим
Берегом. На побережье Гвинейского залива пр е кра с н ым
примером «пальмовой революции» стала Дагомея
(королевство Абомей).
В самом начале XIX в. перед королевством Дагомея
народа фон со столицей в Адомее встал ряд
сложных задач:
свое освобождение от гнета могущественного
восточного соседа, королевства Ойо народа йоруба; подавление
волнений среди покоренных народов для консолидации
своих земель; установление контроля над выходом к
мо рю
для получения
возможности
приобретать огнестрельное
оружие
-
инструмент военного могущества. Королевство
имело возможности для достижения этих целей: оно
располагало централизованными институтами политической
власти, сосредоточенной в руках независимого
правителя; сильной армией с несколькими элитными
подразделениями, в частности, женскими стрелковыми отрядами
(знаменитыми амазонками); на побережье действовала
группа афро-бразильских торговцев, принимавших
акти вно е
участие в атлантической
торговле
и
преданных
монархии, одним из
которых был знаменитый Чача Феликс де
Соуза (Chacha Felix de Souza) из г. Уида (Видах) в Дагомее.
Другими преимуществами были продолжительность
царствования и политическая проницательность его
правителей Гезо (1818-1858 гг.)
и Глеле (1858-1889 гг.).
Гезо, занятый войнами с соседними народами на
севере, западе и востоке, в особенности борьбой за
освобождение из-под власти империи Ойо, которой в 1821 г. было
нанесено окончательное
поражение, не торопился
отказыв аться от
торговли рабами, но в то же время осознавал
выгоды участия
в
торговле
с
европейцами: в 1830 г.,
например, он основал принадлежавший его королевству порт
Котону. По настоянию британцев и французов он вовлек
Дагомею в торговлю пальмовым маслом, которая началась
в 1841 г.
Договор с Францией, подписанный в 1843 г.
при
посредничестве братьев Режи (Regis) и продленный в
1851 г., включал статьи, предусматривавшие обязанность
'короля Гезо оказывать «особое покровительство торговле
пальмовым маслом» и «всяческую поддержку французским
миссионерам». В 1861 г. святые отцы Лионского
миссионерского общества обосновались в Уиде, а к 1865 г.
торговля пальмовым маслом шла полным ходом8.
К концу своего правления Гезо, таким образом, удалось
добиться экономического возрождения Дагомеи,
превратив ее в один из крупнейших центров торговли
пальмовым маслом.
Организацией и регулированием торговли в
первую очередь занималось государство, используя для
этого специальную администрацию: наряду с министром
502

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
иностранных
дел (йовоган, или министр по
взаимодействию
с белыми людьми) за производство и торговлю
теперь
отвечали министр сельского хозяйства и вопросов
землепользования (токпон), а также министр торговли.
Токпон
наблюдал за организацией работ в королевских
владениях, которые делились на огромные плантации,
отданные
в управление сановниками и крупным
торговцам,
и на участки, обрабатываемые многочисленными
рабами. Меньшие по размеру плантации были выделены
вокруг деревень крестьянским семьям, и те либо
обрабатывали их сами, либо сдавали в аренду. Это повлекло за собой
соответствующие
изменения в налоговой системе,
способствовавшие росту доходов государства, особенно после
того, как в дополнение
к
налогу на рынки, дорожному
сбору и пошлинам, взимаемым при входе в город, появился
налог на масло (кузу). Производство и перевозки масла
вызвали необходимость в привлечении групп активных
посредников,
поставлявших наемную рабочую силу из
числа бывших рабов, ремесленников и местных морехо-
дов-лодочников9.
Второй пример подобного рода коммерческого
переворота
-
переход к разведению земляного ореха
(арахиса) в Сенегамбии. Завезенный из Америки и включенный
в сельско хозяйственный цикл африканских крестьянских
хозяйств в XVI в., земляной орех был таким же
необходимым для промышленной революции XIX в.
продуктом, как
и пальмовое масло.
Поэтому он привлек внимание
британцев и французов, которые основали торговые фактории
по всему побережью от Сенегала до Сьерра-Леоне.
Поскольку на этой
территории
не было столь же сильных
африканских государств, как Дагомея в районе залива
Бенин, ведущая роль
в
разведен ии
и
торговле арахисом
принадлежала европейским колонизаторам.
Обосновавшиеся в Гамбии британцы положили начало этой
торговле
и
контролировали
ее
расширение. Однако около 1851г.
британцы переориентировались на пальмовое масло, и на
смену
им
пришли французы, имевшие базы в Сенегале, где
с 1817 по 1855 г. значительно
активизировалась
колониальная
оккупация. Французский губернатор Сенегала Фе-
дерб (1854-1861 гг.), поощрял расширение производства
арахиса, привлекая к участию в торговле экспортные
компании Бордо и Марселя. Вначале земляной орех
выращивался в
районе Син-Салум, затем его плантации
распространились в
Кайор и близлежащую речную долину;
центром торговли земляным орехом
во
второй половине XIX в.
стал
Рюфиск10.
Возобновление торговли совпало в Сен егамб ии с
ва ж н ы м и социально-экономическими изм ен ен ия ми . С одной
стороны, благодаря миграции населения из внутренних
областей в прибрежные районы, где была велика
потребность в рабочей силе для выращивания
и
перевозок
арахиса, изменился социальный и этнический состав
жителей
прибрежных территорий и статус работников: к
землевладельцам добавились сезонные рабочие (наветанс),
постоянные приезжие и иностранные поселенцы
(лунгтанс), которым предоставлялись земельные наделы;
постепенно появлялось некое подобие заработной платы.
С другой стороны, претерпела изменения и сама структура
сельскохозяйственного
производства:
наряду
с
коллективными деревенскими хозяйствами (мануо),
занимавшимися выращиванием продовольственных
культур,
появились
индивидуальные
хозяйства
Скаманьянго), выращивающие арахис
-
коммерческую
культуру; это привело к появлению двух
типов
зе мле вла ден ия:
отчуждаемого (индивидуальная собственность) и
неотчуждаемого
(коллективная
собственность).
Связующим звеном между производителями
и
экспортерами арахиса стали
посреднические группы
из
африканцев, евро-африканцев и представителей европейских
торговых домов, которые оказывали услуги по перевозке и
привлечению рабочей силы из внутренних районов11.
В целом, несмотря на то что производственные
приемы и методы мало изменились по сравнению с
предыдущими столетиями, возобновление торговли тем не менее
вызвало развитие новых экономических и социальных
сил, влияние которых в колониальный период стало
решающим. Появление этих сил стало результатом не
только заметных изменений в структурах производства и
общественных отношениях внутри африканских сообществ,
но также основания
европейских торговых факторий,
ставших центрами новых поселений. Примерами могут
служить торговые фактории в Сенегамбии (Сен-Луи, Горе,
Боке и Боффа) и Сьерра-Леоне (Фритаун), в которых
общины креолов и людей со смешанной
кровью создали
новую культуру, объединившую элементы африканских
традиций с традициями современного европейского
общества. Когда в первой половине XIX в. на атлантическом
побережье стали появляться христианские миссии, все
это способствовало распространению христианства
и
нового образа жизни. В Сенегале католические миссии
обосновались в Жоале и Портудале еще до 1841 г.,
рассчитывая на помощь давно существовавшего лусо-афри-
канского сообщества в обращении в христианство
местных общин12.
Но наиболее заметными стали культурные изменения
в
районе ГЬинейского залива, особенно на побережье
Бенина, произошедшие после возвращения получивших
свободу рабов. Представители народа capo из Сьерра-Леоне
и
амаро из штата Байя, перебравшиеся из Бразилии, с Кубы
и
островов Вест-Индии в основанные европейцами
поселения на
африканском побережье (Лагос, Уида и Порто-
Ново), принесли с собой новую культуру,
в
которой
христианство (католическая и протестантская Церкви),
искусства и ремесла тех стран, где они были рабами, стали
факторами обновления культуры и модернизации
местных обществ. По мере расширения европейской
э кс п а нс и и э ти афро-бразильцы и англо-африканцы становились
действенными участниками модернизации13.
От Судана до Атлантики: выступления народов
диула и приход к власти Туре Самори
Возобновление атлантической торговли также
повлияло на торговую ситуацию, сложившуюся на континенте;
традиционные торговые сети, в прошлом
простиравшиеся до сахеля, стремились воспользоваться возможностями,
предоставляемыми прибрежными территориями, где по
мере увеличения численности и размеров европейских
торговых факторий на всем протяжении XIX в. отмечалось
расширение производства все более разнообразных
видов продукции. Однако, несмотря на этот постепенный
поворот в сторону Атлантики, торговые маршруты,
ведущие в Сахару и Северную Африку, также не утратили
своего значения.
Напротив, плодородные земли Судана
продолжали служить основой этой древней торговли, как
отмечали
европейские исследователи XIX в. Основным
направлением развития в то время была отчетливая и
усиливающаяся взаимосвязь между судано-сахельским и
атлантическим торговыми блоками.
Разнообразие производимой на продажу продукции и
многообразие видов торговли не ускользнуло от
внимания исследователей, считавших, что торговые города
играли ведущую роль в организации коммерческой
деятельности. П о
торговым каналам, ведущим к побережью из
внутренних областей, доставлялись соль, местные ткани
и, прежде всего, золото и
рабы; в противоположном
направлении следовали орехи кола, порох и огнестрельное
оружие, а также разнообразные европейские
промышленные товары. Обеспечение товарообмена между Суданом
и атла нти чес ким
побережьем осуществлялось по двум
схем ам: по системе
пе ред ачи
по эта па м, п р и которой товары
передавались от одного племени к другому,
типичной для
503

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
лесной зоны, и по сетевой системе, при которой
перевозка
товаров
на большие расстояния
на всем пути
сл едов ания
осуществлялась одними и тем же людьми. Вторая
схема была распространена
в зоне саванн, где постоянно
курсировали караваны профессиональных торговцев,
таких как
представители народов джаксанке (дьяханке)
на
территории Сенегамбии и манде-джола на территории
между излучиной р. Нигер и ГЬинейским заливом. Именно
из эти х сетей, все бо ле е разраставшихся
по мере
развития атлантической торговли, возникли военные
политические
образования,
спровоцировавшие
выступления народа джола в XVIII и XIX вв.14
В конце XVIII в. в Сенегамбии джаксанке (или
дьяханке, торговцы-мусульмане из народа сараколе)
предприняли попытку совместить торговлю через Сахару с
атлантической торговлей. Но в XVIII в. они стали
предпочитать
атлантическую торговлю, которая стала более выгодной,
чем
транссахарская торговля. На этом маршруте они
пол ьзовал ись
покровительством государства фулани
Фута-Джаллон, которое приобрело большое влияние в
регионе и обеспечивало безопасность
пути между Верхним
Нигером и побережьем у мест впадения в океан южных
рек. По-другому обстояли дела у манде-джола,
использовавших пути, ведущие к Гвинейскому заливу. Торговцы-
манде, обосновавшиеся в этих южных саваннах, начали
перебираться на юг после распада государства Мали,
создав внутри своих анимистских обществ колонии и
группы
купцов, перевозивших орехи кола и соль по
торговым
маршрутам, проходящим
с
севера
на юг и связывающим
Нигер с лесной зоной и океаном. Эти этнические
меньшинства отличались от своих соседей по роду занятий,
культуре и религии. У них имелось
огнестрельное оружие,
полученное в результате прибрежной торговли, и они
свергли существовавшую власть, создав собственные
государства, чтобы избежать уплаты огромных налогов,
взимаемых местными правителями,
и
беспрепятственно
за ним ать ся свои м делом15.
Именно с этой целью в XVIII в.
Секу Ваттара создал
королевство Конг на севере современного Кот-д Ивуара. Это
первое революционное выступление джола
способствовало консолидации мусульманских поселений в городах
Буна и Бондуку и распространению на запад и север
экономического и политического влияния
королевства Конг
посредством создания более или менее тесно связанных
между собой союзных государств (королевства Бобо-Дью-
ласо и Кенедугу). Второе выступление, имевшее те же
зада чи, про изошло
в
первой половине XIX в. на
территории
между Верхним Нигером и р. Бандама, где военные вожди
манде, поддерживаемые мусульманскими купцами,
создали государства,
в состав
которых вошла часть территории
современного Кот-д Ивуара и Гвинеи,
-
Мориуледугу
(1820 г.)
во главе с
Мориуле Сисе и Кабадугу (1830 г.) под
властью Вакаба ТУре. Именно эти набирающие силу
изменения способс твовали
приходу к власти Туре Самори, чьи
карьера и действия полностью отвечали задачам,
поставленным
выступлениям джола16.
Сын мелкого торговца, сам ставший странствующим
купцом в 1848 г., Самори с 1854 по 1861 г. находился на
военной службе под руководством военачальников Сисе
и Берете и впоследствии приступил к созданию
огромного государства народа малинке (из группы мандинго)
-
Уасулу, территория которого в 1881 г.
простиралась от
Верхнего Нигера до земель Верхней Вольты. Владения этой
империи с 1882 по 1890 г. постепенно смещались с запада
на восток и с
севера на юг, пока Самори не столкнулся с
сопротивлением соседних африканских государств и
французской колониальной экспансией. К империи были
присоединены также восточная часть современной
Гвинеи, западная часть Буркина-Фасо и вся
северная часть
Кот-д Ивуар, территория которых в общей сложности
составила
приблизительно 400 тыс. кв. км.
Три цели, поставленные перед революционным
выступлением джола, стали основополагающими и при
создании государства Самори. Во-первых, задача охраны
торговых путей и торговцев вызвала необходимость в
создании
гигантского
военн о-по литич еско го
аппарата,
который обслуживал бы нужды такой обширной
территории. В 1886 г. император располагал армией из 54
тыс. пехотинцев и 4 тыс. кавалеристов, вооруженных
мушкетами, а несколько позднее (к 1891 г.)
-
винтовками.
Воины носили форму, подобно солдатам в европейских
армиях, и подчинялись офицерам, пользовавшимся
доверием
императора
и
имевшим
значительную
политическую
власть,
распространявшуюся
на
конкретные территории. Во-вторых, в соответствии с
культурной традицией народов группы мандинго
император являлся «фама», верховным военачальником,
пользовавшимся
непререкаемым авторитетом, который с
помощью совета и личных секретарей принимал решения,
не
подвергавшиеся сомнениям. В -третьих, неизбежным
было обращение к исламу, используемому в качестве
духовной основы государства. Первым шагом стало
создание школ
изучения Корана и включение мусульман
в состав
имперского совета; в 1886 г.
Самори
провозгласил себя алмамом, а в 1887 г.
решил осуществлять
управление по законам шариата (исламского свода
законов) и вынудить народы империи принять ислам; но
когда в 1888 г. население империи подняло массовое
восстание, он был вынужден отказаться от планов создания
мусульманского теократического государства17.
Достижения Туре Самори были действительно
впечатляющими. Торговцам-манде он обеспечил возможность
безопасной торговли на жестко контролируемой
территории. В рамках своей империи он собрал воедино
разрозненные земли большей части Западной Африки и
создал государство, которое смогло противостоять натиску
французских завоевателей, располагая наиболее
жизнеспособными и мощны ми ударными силами
африканского сопротивления.
В Центральной и Экваториальной Африке
ТьерноБа
Вплоть до конца XIX в. отношения между Европой и
Центральной Африкой ограничивались эпизодическими
контактами на прибрежной территории, в то время как
внутренние регионы континента оставались практически
неизвестными европейцам. Первые контакты с
европейцами состоялись на побережье Габона, Конго и Камеруна.
Этот регион, простирающийся от залива Биафра до устья
р. Конго, был основной базой атлантической
работорговли, и в период с XV по середину XIX в. привлекал
множество работорговцев, миссионеров и исследователей из
Европы. Соприкосновение с западной цивилизацией
привело к появлению новой элиты:
получившая европейское
образование, исповедующая христианство, частично
имев шая
смешанную кровь, состоящая из потомков от
браков европейцев с африканцами, она играла
прогрессивную роль. Контроль над побережьем стал объектом
ожесточенной конкуренции ведущих европейских держав
того
врем ени
-
Великобритании, Франции и Германии.
Габон
Появление французов в Габоне стало результатом
совпадения коммерческих и военно-морских интересов и
уменьшения влияния королевства Лоанго на побережье
Габона в XIX в. До 1848 г. Габон был одной из южных
торговых факторий, распространявших французское
влияние из
центра
в б аз е Горе на все запад ное побережье Аф-
504

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
ики В 1839 г. французское превосходство в этом
регионе бы л о закреплено
союзными договорами или догово-
и о протекторате,
заключенными с вождями племен
(ога) контролирующими речные устья. Главными
партнерами Франции стали вожди народа мпонгве, очень
активные торговцы,
а один из них, Антчуве Кове Рапон-
тьомбо {Antchuwe KoiveRapontyombo), известный как
«король Дени» (1810-1876),
использо вал х ит ро ст ь
и
дипломатию для того, чтобы извлечь
выгоду из своих особых
отношений с Францией. В XIX в., с установлением
колониальной системы, коммерческая активность мпонгве
позволила
им добиться больших политических
преимуществ.
Свидетельством намерения французов обосноваться в
регионе
стало основание г.
Либревиль в 1849 г. Именно с
учетом
этого была создана Западно-африканская миссия,
возглавлявшаяся франко-американским исследователем
Полем Белл они Чэллу (Chaillu). Путешествуя вверх по
р.
Огове с целью достичь Конго, он основал несколько
крупных торговых пунктов и 19 торговых фаючэрий,
заложив основу для будущей колонизации этих земель.
В своей замечательной книге габонский историк Ам-
буруэ Аваро (АтЬоигоий Avaro) выдвигает идею
существования в доколониальном Габоне организованных
сообществ и развитой самобытной культуры18. Он утверждает,
что до XVIII в. в Габоне существовало могущественное
государство Понго, отличавшееся довольно развитой
централизацией и иерархичностью. Различные факторы,
в
основном внешние, соединившись с
потерей контроля над
побережьем, привели к разрушению этого
политического образования. Племена, возглавляемые вождями (ога),
обрели независимость, и те из них, кто обитал на
побережье, вступили в отчаянную борьбу за контроль над
работорговлей.
Перед самым началом колонизации во внутренних
районах Габона происходила заметная миграция групп
народов фанг, или пахуин. Центр этого движения
находился на нагорье Адамава в Камеруне; после пересечения р. Са-
нага множ еств о
мигрантов
в конце XVIII и начале XIX в.
подошли к берегам рек Воле и Нтем. Вторгшись на север
Габона, они медленно, небольшими группами
продолжили движение на юг. Около 1840 г. они достигли области
Эстуарий, а в 1879 г.
-
Нижней Огове (в районе г. Порт-
Жантиль). Организованные в родовые общества,
представители народа фанг, проживающего в Габоне, были в
культурном отношении ассимилированы народами, с
которыми они вступили в контакт.
Конго
В точности те же события, что и в Габоне,
происходили и вдоль побережья Конго, а именно
-
редкие контакты
с
европейцами и распространение влияния
атлантической
работорговли. Отличительной чертой истории всей
доколониальной Центральной Африки стало появление
обширных и могущественных королевств Ангола, Конго,
Лоанго и Тио. Особый интерес для нас представляет
королевство Тио, о котором еще в XV в.
рассказывали
европейские путешественники, в частности
Пачеку Перейра. Его
отличали огромная территория и многообразие
природных условий. Население королевства Тио, также
известного как Теке, составляло более 40% всего населения
современной Республики Конго. Оба эти названия - Теке и Тио
~
относятся к одному и тому же народу, говорящему на
языке
китеке, который входит в языковую семью банту.
Вероятно, первые миссионеры и исследователи посетили
королевство Тио, это огромное
континентальное
государство, только в XIX в.
С конца XVII в.
королевство Тио испытало ряд
потрясений, в частности, опустошительные последствия
международной работорговли и войну с пришельцами, после¬
довавшую за распадом древнего государства Конго.
Непосредственно перед самым началом колонизации
королевство Тио стало называться королевство Макоко -
от
искаженного названия
тит ула
его
правителя Онко. Во
второй половине XIX в. оно оставалось
кр упны м
п ос та вщ ик ом невольников и сл оно вой кости. Эт о знаме нитое
королевство
стало исходным пунктом
колониа льной
экспансии, после того как в 1880 г.
король подписал с
французским исследователем и
колон изат ором
Экваториальной Африки Пьером Саворньяном де Бразза известный
«Договор Бразза
-
Макоко».
Убанги-Шари
Территория этой старой французской колонии (в
настоящее время Центральноафриканская Республика
-
ЦАР) представляет собой гигантский четырехугольник
площадью 623 тыс. кв. км и
расположена в самом центре
африканского континента. В древние времена
она
входила в состав великого царства Куш. На протяжении
столетий его народ жил в мире, однако страшные последствия
атлантической и восточной работорговли, превратившей
этот
регион в крупнейший источник человеческих
ресурсов, привели
к социально-политической дезинтеграции и
массовой
миграции.
Атлантическая работорговля, начавшаяся в XV в. ,
вначале оказывала лишь косвенное влияние на территории
современной Центральной Африки, которая с XVII в.
стала постепенно вовлекаться в
мировой экономический
процесс. В течение второй половины XVIII в. и в XIX в.
об ъе м атлант ическ ой работорговли заметно вырос.
Значительная часть рабов, вывозимых в Бразилию, так
называемых «свободных людей Конго», в действительности
по став лял ась с
территорий в бассейнах
рек Санга, Убанги
и
Верхняя Конго.
Территория Центральной Африки в течение долгого
времени оставалась крупнейшим поставщиком рабов для
торговли на востоке с Арабским Востоком -
Машриком.
Это явление, вероятно, берет начало в XVI в. и во многом
связано с хищнической политикой государства Канем-
Борну (в регионе оз. Чад). В середине XIX в.
упадок
торговли живым товаром с Бразилией компенсировался
усилением активности исламских государств, занимавшихся
захватом
рабов, торговлей слоновой костью и оружием,
что негативно повлияло на ход истории всей
Центральной Африки. Такими государствами были в первую
очередь Канем-Борну, Багирми, Вадаи и Дарфур. В эту
приносящую немалый доход деятельность затем были
вовлечены и новые военно-политические образования, например,
государство Раббаха, основанное Раббахом, и эмират
Адамава народа фулани. Раббах участвовал в военных
операциях на западе начиная с 1879 г. и
провел десять лет в
Убанги-Шари, организуя набеги против народов банда и сара.
Регион Убанги-Шари был также театром
военных
действий
эмирата Адамава. С начала XIX в.
Ардо Исса из г. Нга-
ундере проводил кампанию по завоеванию народов мбум
и гбайя и захватил множество рабов, которые
отправлялись в г. Йола в качестве
уплаты дани. Важным торговым
центром и источником получения рабов до 1880 г.
оставался г. Кунде, когда автохтонное население гбайя и мбум,
объединившись, оказало отпор
набегам за рабами,
осуществляемым из Нгаундере.
Захваты рабов при подобных набегах в XVIII и XIX вв.
имели
серьезные последствия. В демографическом
отношении они привели к снижению численности населения,
которое стало катастрофическим для традиционного
общества и экономики; в социальном отношении они
способствовали
продолжению
меж этнич еских
конфликтов и
сохранению взаимной
вражды между мусульманами и
приверженцами анимизма в северных и северо-западных
регионах.
505

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
На фоне этих опустошительных
набегов и крайнего
насилия выделялись незаурядные л ич но ст и, сумевшие
приспособиться к ситуации, добиться богатства и власти
и сплотить свои сообщества. Они не брезговали участием
в качестве посредников в торговле рабами ради того,
чтобы получить огнестрельное оружие. С помощью
объединительной стратегии они создавали влиятельные кланы,
распространяли свою власть на огромные территории с
пестрым по этническому составу населением, которое со
временем переходило к использованию одного языка и
единой системы воспитания молодежи. Создание таких
наций, имевших скорее культурную,
неже ли соц иал ьну ю
объединяющую основу, продолжалось на про т яж е ни и
всего XIX в. Около 1800 г.
Ндунга способствовал
формированию
народа банда в Нзакаре; в 1825 г.
народ манджиа
захватил контроль над всей территорией к северу от р. Убан-
ги; 1850 г. ознаменовался расцветом народа банда,
управляемого династией Абайя; в то же время заявил о себе
народ занде, достигший могущества в результате
завоеваний, интеграции и ассимиляции при династии Ангура,
основанной военачальником из влиятельного рода
Нильского Судана.
Таким образом, накануне колонизации на территории
Центральной Африки протекали двойственные процессы:
с одной стороны, имела разрушительное влияние
значительная миграция населения в сторону лесной зоны, где
оно искало защиты от набегов арабов, обосновавшихся в
своих
зериба (укрепленных лагерях); с другой стороны,
шли
процессы интеграции и формирования различных
народов. Колониальные завоевания в начале XX в.
вынудят эти кочевавшие народы обосноваться на землях в
бассейне рек Санга и Лобае и приведут к поглощению ими
зарождающихся народов, развитие которых было
остановлено колониальным режимом.
Чад
Расположенный в самом сердце африканского
континента, в месте соприкосновения арабо-мусульманского
мира и Черной Африки, Чад на протяжении в сей своей
истории играл стратегически важную роль
в этом
регионе. Из-за огромных размеров
и местоположения
страны
ег о население о че нь
не однородн о.
В этническом,
историческом, экономическом и
религиозном отношении
население можно
условно разделить
н а две знач ител ьно
различающи еся ме жду собой
группы народов:
наиболее (и с
глубокой древности) исламизированные полукочевые
народы на севере страны (тубу и арабы) и ос ед л ые
суданские племена на юге
(сара, мунданг, маса, тупури и мбум),
населяющие территории на границе Камеруна и Чада, у
которых существовал культ предков. Третья
многочисленная часть включает
группы народов будума, котоко и кука.
В результате этого этнического многообразия для истории
Чада всегда было характерно так называемое
«противостояние Севера и Юга ».
К
концу XVIII в . великие
империи, существовавшие на
землях, составлявших территорию современного
государства Чад, и обеспечивавшие их политическое
могущество
и экономическое
процветание, находились в полном
упадке. Земли государства Канем больше всего привлекали
арабские племена. Они развязывали здесь
братоубийственные войны и устраивали
набеги на народы Юга (ка-
нембу и будама). Объединителем этих арабских племен
выступил Раббах.
Другое государство, Борну, являло собой
лишь тень своего былого величия.
Сдерживаемое на
севере государствами Манга и Канем, контроль над которыми
к
этому времени был полностью утрачен, на юге
-
эмиратом Кано, на востоке ограниченное р. Шари, а на западе
соседствующее с султанатом Дамагарам (Зиндер), оно
пе ре жив ет возрождение
в начале XIX в.
-
благодаря Ахмеду
аль-Канеми, подавившему восстания мусульман
и
сохра¬
нившему монархию.
В 1818 г. Аль-Канеми основал свою
столицу в Куке, принял титул шеху (Shehu) и
сумел
противо стоять ге ге мон ис тск им
устремлениям халифов Сокото.
Продолжению его деятельности помешала гражданская
война 1837-1855 гг., однако в дальнейшем ситуация
стабилизировалась при его сыне Омаре, правившем с 1857
по 1881 г.
На терри тори и Чада существовали и другие
политические образования,
в частности
Багирми и Вадаи.
Небольшое королевство Багирми, расположенное в среднем
течении р. Шари, вплоть до XIX в. подвергалось постоянному
давлению со стороны Борну и Вадаи. Мало заботившиеся
об обращении покоренных народов в свою
веру и
стремившиеся лишь к достижению военного
могущества с
помощью своей знаменитой вооруженной копьями
конницы, правители Багирми сумели подчинить себе языческие
сообщества юга и стали заниматься
высокоприбыльной
торговлей рабами, которых отправляли на север. В XIX в.
султанат Вадаи, столица которого была построена на
прекрасно укрепленном
месте в
Варе, превратился в
могущественное государство, постоянно ведущее войны с
соседями. Это
государство
также являлось одн им из крупнейших
поставщиков рабов для транссахарской торговли.
В середине XIX в . полит ическая
картина в Чаде
определялась борьбой за превосходство между несколькими
государствами:
на
территорию Канема и Багирми
претендовали и Вадаи, и Борну, и каждое из этих государств
стремилось добиться своей цели с помощью оружия. Раббах,
«Великий капитан», умный, отважный и энергичный
человек, возвысившийся в результате ряда победоносных
военных кампаний, начал проводить политику,
направленную на объединение территории Чада.
Выходец из г .
Сеннар в Южном
Судане, Раббах Фадл-
Аллах в возрасте 20 лет вступил в армию хедива
(правителя Египта). После нескольких лет, проведенных в Каире, он
отправился в регион Бахр-эль-Газаль (западнее верховьев
Белого Нила), где многочисленные арабские купцы вели
прибыльную торговлю слоновой костью и рабами. Там он
познакомился со знаменитым
купцом по имени Зубайр,
который принял его к себе на службу. Хитроумный стратег,
имевший в своем активе победоносные военные кампании
в
Дарфуре, Раббах в 1881 г.
отправился на запад, чтобы
попытать там счастья. Его первоочередной целью стал Борну.
Несмотря на огромную армию и современное вооружение,
Борну в 1880-х гг .
переживал период политической
нестабильности и уступил перед натиском отряда Раббаха. Кука,
столица старой империи, подверглась осаде, была
захвачена, а потом покинута. Новой столицей с 1894 г. стал г. Диква,
в
котором Раббах провозгласил себя эмиром.
С 1882 по 1884 г. Раббах строил многочисленные
укрепленные лагеря (зериба) и учил
св оих новых
рабов
обращаться с огнестрельным оружием. В 1888-1889 гг. он
предпринял походы дальше на юг, в земли племени
сара,
где захватил множество рабов. В 1890 г. он действовал в
Дар-Кути, а затем напал на Багирми и разгромил
объединенные силы Багирми и Вадаи. Двигаясь все дальше
на запад и не встречая отпора, он захватил несколько
мелких княжеств котоко. В ходе своих военных
экспедиций он продвинулся далеко на юг, до королевства
группы племен мандара, которое, однако, оказало
сопротивление его войскам.
Накануне эпохи колониальных захватов Раббах, таким
образом, возглавил огромную империю,
простиравшуюся от Вадаи на востоке до Борну на западе. В роли эмира
он осуществлял настоящую военную диктатуру, целю
которой было сохранение единства огромных и пестрых в
культурном отношении территорий. Он разделил свои
вл а де н ия на «поместья», которые
пожаловал своим
лучшим
военачальникам; в соответствии с законом Корана,
правосудие вершилось кади Мадани, сам же Раббах
вмешивался лишь в исключительных случаях. Эмир владел огром¬
506

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
ной казной (Байт аль-Мал), доходы которой складывались
из добычи,
захваченной в ходе войн и набегов, а также из
налогов
в
виде
ежегодной дани, выплачиваемой
султанатом
и покоренными народами.
В то время империя Раббаха располагала наиболее
организованной
и
хорошо оснащенной армией на всей
территории Африки южнее Сахары. Ее ядро, состоявшее
из 3 тыс. стрелков, располагалось в Диква и находилось под
личным
командованием Раббаха. Различные воинские
контингенты размещались
в
крупнейших городах,
особенно в стратегически
важном
районе Шари. По оценке 1898 г. ,
в распоряжении
Раббаха находилось 35 тыс. человек.
К тому времени, когда центральная часть континента,
особенно территории вокруг оз. Чад, превратились в зону
особого интереса со стороны различных колониальных
держав, Раббаху удалось создать централизованное
государство
с беспрецедентной по мощи военной ударной
силой. В 1899 г. это привлекло внимание Франции, и в Чад
было отправлено
как минимум три военные экспедиции
-
под командованием Жоаллан-Мейньера (Joalland-
Meynief), Фуро-Лами (Foureau-Lamy) и Жа нт ил я (Gentil),
чтобы низложить суданского военачальника.
ШОК КОЛОНИЗАЦИИ: ПРЕОБРАЗОВАНИЯ
И ПОСЛЕДСТВИЯ
На всем протяжении XIX в. в
африканских обществах
происходила адаптация к условиям эпохи, последовавшей
за отменой рабства. Эти общества стремились
воспользоваться преимуществами мирных обменов, которые стали
характеризовать отношения Европы и Африки в новой
ситуации, сложившейся в мире. Тем не менее, вскоре
континент потрясли колониальные завоевания, которые
всего за два десятилетия свели на нет вековые усилия по
восстановлению африканских государств. С 1880 по 1900 г.
большая часть территории Западной и Центральной
Африки была покорена и оккупирована. За насилием,
связанным с работорговлей, последовало насилие, вызванное
колонизацией, жестокий характер
и
пагубное влияние на
развитие местных народов которой вызвали отчаянное
сопротивление широких слоев населения. Это дает нам
основания во введении к
этому подразделу говорить
о
♦шоке колонизации».
В Западной Африке
Кристоф Вонджи
Французские завоевания и создание Французской
Западной Африки
Еще до начала колониальных захватов Франция
имела
торговые фактории в Сенегале, на реках юга (в ГЬинее),
в
Кот-д Ивуаре, Дагомее и Габоне. Европейские
исследователи
продолжали пополнять знания о бассейне р.
Нигер и
суданских землях, а
христианские миссионеры уже
начали
обращать в христианство чернокожее население19.
Таким образом, именно с захваченных на побережье
плацдармов (Сен-Луи с 1659 г.) , и в особенности из к ол о ни и
Сенегал, оккупированной в 1817 г., французская
экспансия
распространялась в двух направлениях: вдоль
побережья по направлению к ГЬинейскому заливу и Габону, и во
внутренние регионы, по направлению
к
Нигеру и Чаду.
Приступив к строительству своей
западно-африканской
империи, Франция воспользовалась всеми
имеющимися у нее людскими ресурсами и вооружением:
регулярными войсками в виде созданного в 1857 г. Сенегальского
пехотного
корпуса, морским
и
инженерным корпусами,
подг отов ленн ыми в
традициях,
заложенных
французски¬
ми
губернаторами Сенегала Буэ Вийомезом (Bouet
Willaumez) и Федербом, и самым
современным оружием
-
скорострельными ружьями, отличную поддержку
которым обеспечивала артиллерия. Эти военные ресурсы
подкреплялись дипломатическими средствами: различными
договорами об установлении протектората,
подписанными с
африканскими правителями, и соглашениями,
достигнутыми с другими европейскими державами после
Берлинской конференции (1884-1885 гг.) 14 государств по
африканским вопросам, определившей порядок раздела
Африки и узаконившей оккупацию сфер влияния.
Французские экспансионистские устремления столкнулись с
решимостью и героической отвагой африканских
правителей, которые тем не менее потерпели поражение
вследствие плохого военного оснащения своих армий и
внутренних разногласий.
С 1885 по 1900 г. французы осуществляли активную
стратегию военной оккупации, направленную на
избавление от государств, препятствовавших политическому и
географическому объединению различных сфер их
влияния. В Сенегамбии они продвинулись от побережья к
Нигеру, сломив в 1886-1887 гг.
сопротивление Мааба Ди-
аксу Ба (алмама Рипа), Лат-Джоора (правителя Кайора) и
империи сараколе во главе с марабутом Мамуду Ламине
Драме. Подойдя к Среднему Нигеру, французские войска в
1889-1891 гг. нанесли удары по обширной империи туку-
леров во главе с Ахмаду. Империя была уничтожена, а ее
правитель бежал в Сокото, где умер в 1898 г. На
тер ри тор ии
от
Среднего до Верхнего Нигера и на
севере
Кот-д Ивуар основным препятствием являлась империя Уасулу под
предводительством Туре Самори: после нескольких лет
сопротивления
-
с 1891 по 1898 г.
-
Самори был наконец
захвачен в плен и сослан в Габон, после чего его империя
распалась. Королевство Дагомея было завоевано в 1890-
1894 гг., вождество Фута-Джаллон и королевство народа
моей Уагадугу подчинены в 1896 г., государство Кенедугу
ликвидировано в 1898 г. и , в
результате, был оккупирован
весь север Кот-д Ивуар. В этот же период было подавлено
сопротивление народов серер и баол в Сенегале; само,
марка, бобо и фулани в Верхней Вольте, королевств и вож-
деств на юге Кот-д Ивуар и вождеств бариба (барба) на
севере Дагомеи.
Таким образом, начавшись с террит ории старой
колонии Сенегал, военной оккупации земель в бассейне
Верхнего Сенегала и Нигера и в результате последующего
присоединения вновь захваченных колоний -
Французской
Гвинеи (1891 г.) , Кот-д Ивуар (1893 г.)
и Дагомеи (1894 г.)
-
в 1895-1900 гг. на
руинах африканских империи и
королевств, правители которых были покорены,
депортированы или
убиты, постепенно завершилось формирование
Французской Западной Африки. С 1895 по 1904 г. были
изданы несколько декретов, которые определили
гр а ниц ы колоний, вошедших в состав Французской Западной
Африки, и над ел ил и генерал-губернатора всей полнотой
власти в этой федерации. У федерации имелись столица
-
г.
Дакар (Сенегал), центральные органы управления, такие
как
верховное главнокомандование, и собственные
денежные ре сурсы. Генерал-губернатор управлял федерацией
при содействии правительственного совета, на ежегодных
заседаниях которого присутствовали заместители
генерал-губернатора
-
правители входящих в федерацию
колоний и высшие руководители всех федеральных органов.
Кроме того, генерал-губернатор являлся «полномочным
представителем государственной власти Французской
Республики»20.
Основы и институты колониальной власти
Колониальный режим
в
Черной Африке,
в
первую
очередь, основывался на доктрине, сформулированной в годы
французской экспансии, но при этом имел некоторые
507

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
местные особенности. Колонии
превращались
в
инструменты удовлетворения потребностей колониальной
державы, которыми при необходимости можно было
воспользоваться для ее усиления и пополнения ее богатств21.
Эта доктрина основывалась на законодательстве Второй
империи, которым колонии были исключены из сферы
действия законов, принимаемых парламентом; вместо
этого в них вводилось управление посредством
императорских декретов. Сенатским указом от 3 мая 1854 г. был
провозглашен особый статус африканских колоний и
подчеркнута главенствующая роль исполнительной власти и ее
местных представителей в административном,
социальном и экономическом
управлении территориями и их
населением22. Наконец, исторические формы, которые
приняло завоевание, придали всей системе
военно-политическую окраску,
на что
указывает наличие ряда
управленческих единиц и их глав: округов (cercles),
подразделений, командующих, губернаторов и тд. В таких
условиях
отношения между европейскими колонизаторами и
местным
африканским населением стали отношениями
господ и подданных, что и было
отр аже но
в
декретах 1887,
1904 и 1924 гг., которые определили Свод законов о
статусе
коренного
населения:
коренное население является
французскими подданными, но не гражданами21.
Сенегал, самая первая французская колония в Африке к
югу от Сахары, стала местом апробации системы
колониального управления. В конце XIX в. она имела
управленче ские институты трех типов: а) центральные
-
в
четырех
городах, имеющих самоуправление,
-
Горе, Сен-Луи, Рюфис-
кеи
Дакаре; б) чисто колониальные; в) управление в вид е
протектората, конец которому был положен вскоре после
завершения колониального завоевания. В первые годы
самоуправления в Се нег але
существовали крупные
сообщества европейцев и ассимилировавшихся мулатов в
Горе и Сен-Луи, имевших с конца XVIII в. особый
статус.
Члены этих сообществ являлись гражданами Франции,
проживающими в автономных
муниципальных
образованиях. Позднее такой же статус получили Рюфиск и Дакар,
где имелись выборные советы и избирались представители
в
Палату депутатов в Париже21. Эта исключительная
ситуация являла собой резкий контраст с положением остальных
территорий империи и посеяла семена
будущих разногласий.
В остальной части Сенегала и во всей Французской
Западной Африке колониальное управление осуществлялось
всемогущей местной администрацией, использовавшей для
подчинения африканского населения пирамидальную
си ст ему . Генерал-губернатор, «представитель
государственной власти Французской Республики», имел в подчинении
заместителей,
возглавлявших
в
своих
колониях
иерархическую
сеть
командующих округами и глав
подразделений, кантонов и
деревень.
На каждом уровне этой
системы
на
ответственного
чиновника
возлагались
полномочия в соответствии с законами о положении
коренного населения, включая
право
наказы вать по дд анн ых без
обращения в судебные органы: местное африканское
население подвергалось штрафам, телесным наказаниям и
тюремному
за ключ ению б е з каки х-либ о судебных
разбирательств25.
Упрощенное судопроизводство, наряду с подушным
налогом и тяжелым
трудом,
было одним из
трех основных
принципов управления, направленного на полное
подчинение местного населения, получение средств для
финансирования потребностей колониальной администрации
и
превращение население в источник рабочей силы для
нужд хозяйственной системы.
Экономика и общество
Всемогущество колониальной администрации и
деспотический характер Свода законов о статусе коренного
населения обосновывались потребностями экономичес¬
кой
эк спл уат аци и.
Экономическая политика в Западной
Африке осуществлялась по двум
основным направлениям:
создание коммуникационных инфраструктур и
производство сельскохозяйственной
продукции. Для обеспечения
надежной связи между прибрежными и внутренними
районами необходимо было построить порты, шоссейные и
железные дороги. Первоочередное внимание было
уделено строительству
железных
дорог,
ик1914г.была
проложена боль шая ча с т ь железнодорожных путей.26
Масштабное
строительство
шоссейных дорог
и
портов было
отложено до окончания войны.
Производство сельскохозяйственной продукции,
необходимой для экономики
метрополии, осуществлялось
в
рамках импортно-экспортной системы, которая
усилила экономические резу льт аты в оз об но вл ен ия торг овл и в
XIX в.,
но не давала африканским производителям
возможности
выбирать своих партнеров,
как это было раньше.
В
н ач а ле XX в. добывающие отрасли (получение сырья для
производства каучука, пальмового масла, деловой
древесины, камеди и тд.) преобладали над
сельскохозяйственным производством арахиса, хлопка, какао и тд. Тем не
менее, развитие экономики и средств сообщения дало
мощный импульс развитию производства и выращивания
трех ключевых продуктов: каучука в ГЬинее и Кот-д Ивуар,
арахиса в Сенегале и
Судане, пальмового масла и
пальмовых
орехов
в Гвинее, Кот-д Ивуар и Дагомее. Однако
методы ведения сельского хозяйства все еще оставались
отсталыми, несмо тря
на многочисленные попытки введения
новых
культур и создания ботанических садов, например,
в
Судане, где Колониальная хлопковая ассоциация
безуспешно пыталась вызвать у африканских фермеров
интерес к выращиванию хлопка27.
Центральным звеном этой экономической системы,
характеризующейся отсутствием концессионных
компаний, были торговые дома, представлявшие интересы
метрополии, в особенности Французская
западно-африканская компания (The Compagnie Frangaise de VAfrique
Occidentale -
CFAO) и Коммерческое общество Западной
Африки (Societe Commerciale de VOuest Africain
-
SCOA).
Французская западно-африканская компания была
создана в 1881 г. в
Марселе, активно действовала в Кот-д Ивуар
и Гвинее, ее влияние распространялось также на соседние
британские владения (Золотой Берег, Нигерию).
Объектами интереса Коммерческого общества Западной Африки,
основанного в 1906 г. с
центрами в Лионе и Женеве, в
первую очередь были французские территории28. Эти
торговые дома конкурировали с концессионными компаниям
и
предпочитали торговать товарами, производимыми
самими
африканцами. Протекционистские меры, принятые
в 18 92,1905 и 1913 гг. , способствовали развитию
французской торговли и укрепили монополию торговых домов.
Поскольку колониальное правительство нуждалось в
местных помощниках для обеспечения
работы системы
управления
и
здоровой рабочей силе дл я эксплуатации
природных ресурсов, оно не могло полностью
игнорировать проблемы образования и здравоохранения, решение
которых также составляло часть идеологических целей
«цивилизаторской миссии» европейцев в Африке.
В XIX в. деятельность по распространению
современного образования во Французской Западной Африке
возглавили
христианские миссионеры.
С благословения
коло ниа льны х властей
представители конгрегации Святого
Духа открыли первые школы в Сенегале и ГЬинее,
Лионская миссия
-
в
Кот-д Ивуар и Дагомее. В Судане эту роль
играли завоеватели, на смену которым пришли «Белые
Отцы», в особенности в Верхней Вольте. Некоторые
попытки
распространения светского образования были
предприняты при губернаторе Сенегала Федербе, однако
лишь в 1903 г. появилась полноценная образовательная
система, состоявшая из трех уровней: начальное
элементарное образование, профессиональное обучение и про-
508

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
олжение
начального и
коммерческого образования;
кроме того, была введена подготовка учителей в школе в г. Сен-
Луи которая
в 1916 г превратилась в нормальную школу
Уильяма
Понти, готовящую чиновников высокого уровня
из числа африканского
населения29. Построенная
«пирамидальная»
система была основана на строгом отборе, культе
метрополии
и полном пренебрежении культурой
африканских народов. Скудно финансируемая, эта система
школьного образования30
к 1914 г. всё еще была развита слабо.
Еще одной задачей колониального правительства была
охрана здоровья европейских чиновников и их
африканских помощников посредством принятия необходимых
мер по предупреждению распространения тропических
болезней,
в особенности таких эндемических
заболеваний, как малярия, желтая лихорадка и брюшной тиф,
унесших множество жизней европейских поселенцев в XIX и
начале XX в.31 Вплоть до 1905 г. медицинская деятельность
был прерогативой исключительно флотских врачей и
докторов
колониальной армии, которые оказывали
медицинскую помощь воинскому контингенту и членам
административного аппарата,
а в дальнейшем и европейским
колонистам и их слугам-туземцам. Число таких врачей было
невелико, а возможности ограничены, поэтому они не
могли обеспечить медицинское обслуживание всего
туземного населения даже после того, как
при мисс иях бы ли
открыты лазареты и медицинские центры.
В 1905 г.
государственным декретом во Французской
Западной Африке была создана Организация медицинской
помощи туземному населению (Assistance MecUcale Indigene
-
AMI). Это была общественная организация
здравоохранения, состоявшая из военных врачей колониальной армии, к
которым
постепенно
добавлялись
гражданские
специалисты32. В рамках AMI затем начала создаваться сеть
учреждений медицинского образования, неотложной
медицинской помощи и поликлиник, что отражало стремление
колониального правительства сделать медицинскую помощь
доступной большинству африканцев. В послевоенные годы
это стремление было подкреплено распространением
профилактического медицинского обслуживания среди
широких слоев населения в соответствии с практическими
взг ля да ми французского правительства А. СарроЧ
В качестве последней меры колониальные власти,
которые, в
сущности, смотрели на нарушения декрета 1848 г. об
отмене рабства сквозь пальцы, наконец озаботились этой
проблемой. В период завоевания чиновники создали в Судане
так называемые «свободные поселения» вблизи почтовых
станций и вдоль торговых маршрутов, в которых собрали
рабов, захваченных у вождей «мятежников». Эти поселения
фактически
стали
источником
рабочих
рук для
администрации, поскольку «поселения военнопленных» не
облагались налогами, но облагались трудовой повинностью
(корвё) и были обязаны поставлять бесплатную рабочую
силу. Целью этой меры было ослабление африканского
сопротивления и получение рабочей силы, необходимой
Для экономического развития. Вскоре за этим последовали
указы
губернатора Уильяма
Понти:
запрещавший
рабовладельцам преследовать и возвращать беглых рабов
(1901 г.); предусматривавший тюремное заключение для лиц,
захватывавших рабов (1905 г.); предлагавший вождям,
дружелюбно настроенным по отношению к Франции,
освободить пленников, захваченных в ходе колониальных
войн (1908 г.). С 1905 по 1908 г. «свободные поселения»
постепенно были включены в
зону действия общего права.
Однако эта политика полумер отнюдь не
при ве ла
к полной
отм ене
ин сти тут а рабства34.
Реакция населения, политические и экономические
последствия колонизации
В 1914 г. последствия экономической и социальной
политики колонизаторов все еще оставались очень ог¬
раниченными. Однако они всё же вызвали заметные
изменения в образе жизни населения в результате
постепенного
пере хода
к
денежной
эк оном ике
и
выращиванию
сельскохозяйственных
культур для
рынка,
а
также
миграции
населения
в
центры
кол онизац ии
к
торговым
путям,
по
которым
перевозились рабы. Этими переменами
воспользовались
некоторые традиционные вожди, понявшие, что
политика новой
админ истр ации
вполне
соответствует
их
интер есам.
Они также прибегли к услугам бывших
торговых посредников, действовавших на побережье
и ставших основой формирования нового среднего
класса, сотрудничавшего с колониальной
администрацией и включавшего
переводчиков, клерков, торговых
представителей, священников, учителей и тд. Народные
же массы в целом, напротив, стали главными
жертвами
колонизации, поскольку
именно на них легла основная
тяжесть колониального гнета (налоги, принудительный
труд и обязанность
разводить определенные культуры).
Результатом этого стали отдельные восстания и
социальное
сопротивление, продолжавшиеся вплоть до
1914 г. и в дальнейшем35.
Заслуживает внимания позиция, занятая
религиозными группами, которые,
не
вступая
с колониальной
системой в
открытое противостояние, предлагали
африканскому на селе нию, не
знавшему,
как ой
путь избрать,
различные способы выжить, не
действуя при этом в угоду
интересам колонизаторов.
В Сенегале у мусульман-мю-
ридов, последователей шейха-суфия Амаду Бамба,
произошел конфликт с французской администрацией,
поскольку их влияние на население Сенегала подрывало
власть лояльно настроенных к ней вождей. Амаду Бамба
вначале был выслан в Габон (1895-1902 гг.), а затем в
Мавританию (1903-1907 гг.) на том ос но ван ии , чт о он
якобы
являлся
вд охн ови тел ем
предполагаемого
мусульман ского заговора, ц е ль ю которо го было изгнан ие
французов из Сенегала.
Произошел конфликт с
администрацией и у либерийского протестантского
евангелиста Уильяма Ваде Харриса, чьи проповеди
способствовали разжиганию религиозного рвения у
населения побережья Кот-д Ивуар с 1913 по 1916 г.
Последователь христианства, имеющего глубокие корни
в
культуре африканских народов, он проповедовал
спасение черной расы через чтение Библии и
об язат ель ное соблюдение воскресного дня как дня
отдыха для своей паствы. Это вызвало очевидное
неудовольствие колониальной администрации, твердо верящей
в
«цивилизаторскую миссию» белого человека; кроме
всего прочего проповеди, Харриса противоречили целям
наиболее эффективного
использования
местной
рабочей силы. Поэтому в 1915 г.
Харрису предложили
покинуть Кот-д Ивуар, тем не менее администрация
продолжала настороженно относиться к оставшимся в
стране
его многочисленным
приверженцам36.
Новые формы сопротивления несправедливостям
колониальной системы проявились и в Сенегале и
Дагомее, ставших главными центрами социальных и
политических волнений во Французской Западной
Африке. В Сенегале существование республиканских
институтов в четырех имеющих самоуправление
городах (Сен-Луи, Горе, Рюфиск и Дакар) предоставило
африканскому населению возможность политического
прогресса,
в особенности
потому,
что здесь были
сосредоточены
высш ие
учебные заведения
по
подготовке
старших
чиновников.
Ноивэтих,
исключительных по своей сути условиях кандидаты в
муниципальные советы, совет департамента Сенегала
и Палату депутатов Франции избирались из числа белых
гра жда н
и
мулатов, представляя,
таким
образом не
только свои небольшие сообщества, но и всех
африканцев, родившихся в этих
четырех му ниц ипа льн ых
об¬
509

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
разованиях.
Первая трещина в этой системе появилась в 1909 г. с
избранием в совет
департамента Сенегала Галанду Диу-
фа, представителя народа волоф и уроженца г.
Сен-Луи,
которому в 1912 г.
предстояло
стать одним из основателей
движения «Молодой Сенегал»37. Это движение,
выдвинувшее ряд радикальных требований (участие сенегальцев в
политической жизни; равная плата за равный труд;
совершенствование образовательной системы; равенство с
французами), встало во главе борьбы за равенство в
усло вия х
несправедливой колониальной системы. При его
по ддержк е африканские жители этих четырех
муниц ипальных образований в 1914 г.
избрали депутатом от Се не га ла
Блеза Дианье {Blaise Diagne), ав 1915-1916 гг .
получили
статус французских граждан, сохранив при этом свою
религию
-
ислам. Политические изменения, затронувшие
африканцев, проживающих в четырех муниципальных
образованиях Сенегала, нашли отклик и в других
колониях, в особенности в Дагомее, где наличие «образованного
среднего класса»
-
элиты, состоящей из потомков афро-
бразильских кланов XIX в. и
первых обладателей
дипломов высших учебных заведений Дакара, создало условия,
необходимые для пробуждения современного
политического сознания.
Луи Анкарен {Luis Hunkariri), основавший
в 1917 г. подпольное издание <Le Recadere de Behanzin»'*,
принадлежал именно к этому классу современных
образованных людей, дагомейцев и сенегальцев, открытых
культурному влиянию как Европы, так и Черной Америки,
которому было суждено обличать пороки колониальной
системы и сыграть свою роль в привлечении к ним
внимания в период между двумя войнами.
Центральная и Экваториальная Африка
ТьерноБа
Завоевание и французская оккупация
В Центральной Африке французы, уже утвердившиеся
на побережье Габона, в качестве главного
средства
продвижения в
глубь континента и его колонизации
использовали речную систему. Вдохновленному сознанием своей
высокой миссии
-
подчинить Франции внутренние
райо ны Габона,
-
Пьеру Саворньяну де Бразза пришла идея
пустить вверх по рекам Конго и Шари множество
пароходов и барж Прибрежные территории были вскоре
захвачены, но во внутренних районах процесс завоевания
замедлился из-за сопротивления местного населения.
Вскоре потребность в полной оккупации земель для
установления на них полновластного господства придала
продвижению в глубь континента более жесткий
ха р а кт ер : создавал ись сторожевые
заставы и военные базы, были
подписаны договоры с местными вождями. Основанный
в 1849 г., Либревиль стал форпостом проведения
колониальной политики в регионе, и эти территории вплоть до
1881 г. находились под управлением Горе (Сенегал). Когда
де Бразза в июне 1886 г. был назначен Верховным
комиссаром правительства, он совместил этот пост с постом
главы
территории Конго.
На севере ключевым элементом французской
стратегии был Убанги-Шари. Де Бразза мечтал создать на
основе его огромной территории французскую империю,
простирающуюся до Алжира на севере и д о р. Конго на юге.
Территория Убанги-Шари была оккупирована, и 25 июня
1899 г. был основан французский военный пост Банги.
Леопольд II, король Бельгии, сразу же признал власть
Франции над всеми территориями на правом берегу р. Убанги.
Однако для усмирения Убанги-Шари потребовалось
проведение нескольких военных кампаний, поскольку
многочисленные родовые общины противились установле¬
нию колониального господства. Французские военные
отряды,
тем не менее, продвигались
все дальше на
север,
стремясь первыми достигнуть
оз. Чад
-
другого
ключевого элемента французской стратегии завоевания
африканского континента. Результатом этого стал неизбежный
конфликт с Раббахом, в 1875-1898 гг. создавшим
огромную империю, присутствие которой в верхнем течении
р. Убанги тормозило процесс распространения
французского влияния на территориях, прилегающих к Чаду.
Французы решили покончить с ним, после того как он
помешал продвижению их войск в 1890-1899 гг. от Конго к
оз. Чад через р. Убанги и Кванго. Потерпевший поражение
и погибший 22 апреля 1900 г. в бою при Кусери, Раббах
исчез с исторической сцены, а территория его государства
была включена в состав французских владений.
Борьба с Раббахом не была единственной в истории
французского завоевания Центральной Африки. Оно было
отмечено также ожесточенным сопротивлением народов
северных государств и родовых сообществ на юге.
В прибрежных и лесных районах этой зоны, где
доколониальные государства, появившиеся в XV и XVI вв.
(например Лоанго, Конго, Анзика), распались на множество
вождеств, французское проникновение в XIX в. было
отно сит ель но
мирным, хотя порой и сталкивалось с
дово льно
энергичным сопротивлением, в частности, народа фанг
в Габоне в 1886 г., которое возглавил военачальник Эмане
Толе. В 1902 г. он
потерп ел пора жени е
и был сослан в
г.
Гран-Басам в Кот-д Ивуар.
Политическая и административная система:
создание
Французской Экваториальной Африки
Как и в Западной Африке, завоевание этого региона
сопровождалось формированием структуры управления.
Экспансия началась с оккупированных поселений:
Либревиля (1849 г.), Франсвиля (1880 г.), Браззавиля (1883 г.),
Банги (1889 г.)
и
Форт-Лами (1900 г.); название г.
Нджамена до 1973 г. В 1890-1990 гг . де Бразза возглавил первые
административные структуры, целью которых было
наиболее эффективное использование завоеванных
территорий. В результате он превратил Конго в первую колонию,
управляемую Французской империей, а в 1894 г. под его
собственным управлением оказалась и
территория
Убанги-Шари. В 1905 г. проводимая Францией политика
централизации привела
к объединению четырех территорий
-
Чада, Убанги-Шари, Габона и Конго в одно политическое
образование под управлением генерал-губернатора,
находящегося в Браззавиле. Спустя несколько лет, в 1910 г., эти
четыре подчиненные Франции территории получили
название
Французской Экваториальной Африки. Декретом
от 15 января 1910 г. был учрежден пост
генерал-губернатора этого образования. Генерал-губернатор был наделен
всеми полномочиями представителя государственной
власти
Французской Республики, став фактически
единоличным правителем колонии. Он осуществлял управление при
поддержке совета, а каждая из четырех колоний
управлялась заместителями генерал-губернатора,
подчинявшимися непосредственно ему. Это стало бесспорным
свидетельством сознательно проводимой политики централизации
с созданием единой структуры управления, поскольку
границы между колониями не представляли собой
реального препятствия для передвижения людей и перемещения
товаров.
Главными жертвами централизации стали
традиционные политические институты. Применение основных
принципов ассими ляци и и подчине ния превратило
вождей родовых сообществ в простых посредников,
используемых для передачи приказов колониальной
администрации. Имелись и редкие исключения, наподобие
британского «косвенного правления». Примерами этого стали
султанаты в Чаде и Убанги-Шари, такие как Вадаи, пользо¬
510

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
вавшиеся
значительной самостоятельностью. В
действительности, однако, все коренное африканское население
было подчинено
системе колониального
управле ния,
которая
была создана и применена во Французской
Западной Африке.
Экономическая эксплуатация: система концессий
Конец XIX в. и
первые два десятилетия XX в. были
отмечены тенденцией к выявлению и использованию
природных ресурсов.
С самого начала французское
правительство, следуя примеру бельгийского Конго, заявило, что
все незанятые земли являются государственной
собственностью. В то время основным богатством Французской
Экваториальной Африки были лесоматериалы, пальмовые
орехи
и каучук В Конго и Габоне почва и климат
благоприятствовали разведению кофе и какао, в зоне саванн в
Убанги-Шари и Чаде начали выращивать хлопок
В основе колониальной экономики Французской
Экваториальной Африки лежала система крупных
конц ессион ных компаний, главную роль среди которых играли
монополистические группы. В 1899 г., например, около 40
компаний с ограниченной ответственностью получили
30-летние концессии на использование в своих целях
почти 70% территории Конго (будущей Французской
Экваториальной Африки). Согласно документам, этим
капиталистам передавались огромные участки земли вместе с их
населением и природными ресурсами.
В начале XX в.
наиболее важную роль играло Общество верховьев р. Огове
(Societe du Haut Ogoue
-
SHO), которое вело
разнообразную деятельность и
участвовало в международной
торговле, но крупнейшей из этих компаний было Общество
султанатов верховьев р. Убанги (Societe des Sultanats du Haut
Oubangui), контролировавшее территорию площадью 140
тыс. кв. км . Самым малым по размеру было Общество Нке-
ме-Нкени (Societe de la JSTKeme-N'Kenie)
-
120 тыс. га39.
Совокупный доход от экономической деятельности
Французской Экваториальной Африки вырос с открытием в 1912 и
1914 гг. месторождений золота и алмазов в Убанги-Шари.
Поделенная между множеством компаний и не
имевшая
соответствующей формы административного
управления, Французская Экваториальная Африка в первые
десятилетия XX в. стала объектом хищнического
использования, превратившегося, по сути,
в
разграбление: агенты
компаний стали подлинными хозяевами Среднего Конго
и юга
Убанги-Шари. С самого начала колонизация
сопровождалась насилием и принуждением. Местное население
заставляли собирать каучук и слоновую кость и работать
на
строительстве дорог, особенно железнодорожной
линии, связывающей Конго с атлантическим побережьем,
прокладка которой началась в 1925 г. Помимо этого
население облагалось колониальным налогом, настолько
высоким, что многие люди были вынуждены покидать свои
дома и переселяться в другие районы, порой весьма
отдаленные, вплоть до Нильского Судана. Жестоко
эксплуатируемые местные народы страдали от голода и множества
болезней, уровень их смертности был чрезвычайно высок,
что, в
частности, объясняет необычайно низкую плотность
населения в обширных областях Центральной Африки и
в наши дни40. Это положение стало причиной
многочисленных
народных восстаний, прокатившихся по всей
территории Французской Экваториальной Африки с 1903 по
1910 г., крупнейшим из которых
стало восстание гбайя в
1928-1930 гг.41
Образование, здравоохранение и изменения
в
социальной сфере
Сам xapaicrep колониальной системы,
установи вшейся во
Французской Экваториальной Африке, и жадн о с ть
концессионных компаний ограничивали положительные
эффекты от французской колонизации для местного
населения по сравнению, например, с Французской
Западной Африкой. Но и для обеспечения жизнеспособности
самой колониальной системы делалось очень мало.
В том, что касается состояния здоровья, основной
проблемой стала сонная болезнь. Колониальные поселения,
растущая миграция населения, его ослабленное
физическое состояние и полуголодное существование на
различных строительных объектах способствовали
распространению сонной болезни и утяжелению ее протекания.
Колониальные власти сочли своим долгом искоренить эту
болезнь: в сельских местностях повсюду стали появляться
передвижные медицинские пункты, исследовательская
программа по изучению сонной болезни была начата в
1906 г. и в дальнейшем превратилась в постоянное
направление деятельности Института Пастера в Браззавиле.
Совершенствовалась система здравоохранения благодаря
привлечению прошедших специальную подготовку
медиков из местного населения и
организации службы,
специализирующейся на проблемах гигиены и
профилактической медицины. Все эти усилия, безусловно, были
похвальны, однако давали очень ограниченный результат. В 1909 г.
во всей Французской Экваториальной Африке
насчитывалось лишь 20 врачей, и, если не считать сонной
болезни, медицинская помощь была доступна лишь
проживающим в городах европейским чиновникам и их
помощникам из числа местного населения.
Другой сферой, требовавшей внимания колониальной
администрации,
была система образования. Ее задачи
ограничивались подготовкой надзирателей, т.е. служащих
низшего уровня. Однако недостаточное финансирование
и
незаинтересованность в создании полноценной
системы
образования вызвали очень значительное отставание
Французской Экваториальной Африки от Французской
Западной Африки и в этой сфере. Впервые бюджетные
средства на эти цели были выделены в 1906 г. в Габоне для
учреждения первой системы светских школ. Стали
создаваться городские и районные сельские школы42. Однако
учебная деятельность, упор в которой с самого начала
делался на изменение менее развитой местной культуры под
влиянием более развитой французской культуры, не
входила в число
приоритетных задач колониальной
администрации Французской Экваториальной Африки,
переложившей эту миссию на Церковь и частные школы с
учащимися одного вероисповедания, которые в основном и
занимались обучением местного населения43.
За исключением северной части Чада
-
области,
которая на протяжении
многих веков находилась под
сильным влиянием ислама,
-
на всей остальной территории
Французской Экваториальной Африки стремительно
распространялось христианство, вытеснявшее
традицио нные религ иозн ые культы. Здесь представители
конгрегации Святого Духа играли двоякую роль: с одной
стороны, они проповедовали Евангелие
ср еди
местного
населения, с
другой
-
зани мались его
обучением. В Габоне,
Конго и Убанги-Шари за появлением миссионеров почти
сразу же следовало создание колониальных
административных представительств. Еще в 1893 г. монсеньёр Огуар
(Monseigneur Augouard) основал католическу ю
ми ссию в
Банги, тем не менее распространение христианства
не
прив ело
к исчезновению
различных местных верований,
скорее произошла взаимная адаптация двух религиозных
систем.
В заключение необходимо сказать, что в обществах
Центральной Африки при французском господстве
произошли значительные изменения, причиной которых
ста ло воздействие различных факторов, и в особенности,
развития образования и р ас пр о стра н ен ия христианства,
благодаря чему были разрушены непоколебимые до
этого основы
родового общества и его ценностей. Развитие
индивидуализма и новых форм социальной мобильности
511

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
прив ело
к постановке новых целей. На экономическом
уровне переход от автаркии (замкнутого хозяйства в
рамках одной страны) и меновой экономики к торговле,
насаждение колониальными властями рыночных
земледельческих культур (хлопка, кофе, какао) и необходимость
уплаты денежного подушного налога способствовали
разрушению прежней системы и развитию новой,
основанной на стремлении
к
получению прибыли, особенно в
сообществах прибрежной зоны. Типичным
при мер ом
эт их изменений мо же т
служить территория побережья
Габона, где совокупное воздействие всех факторов
способствовало возникновению новой элиты, а неизвестные до
этого формы социального взаимодействия, вплоть до
смешанных браков с европейцами, привели к появлению
сообщества людей смешанной крови, из которого вскоре
сформировалась весьма динамичная торговая элита.
Именно в Либревиле в послевоенные годы впервые
заявила о себе антиколониальная оппозиция нового типа,
возникшая на основе движения «Молодой Габон», которое
зародилось в 1920 г. в
среде «прогрессистов», часть
которых были членами Лиги прав человека (Ligue des Droits de
VHomme)44.
РАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ, НАУКИ И ТЕХНИКИ
Культурная эволюция
Джибрил Тамсир Ньяне, Кристоф Вонджи
Возникновение условий для возрождения культуры
Государства в Африке южнее Сахары принадлежат к
древним цивилизациям, которые на протяжении веков
создавали здесь сменявшие друг друга знаменитые
города, королевства и империи. Через Сахару на севере и
Атлантический океан на западе эти государства
поддер живали отношения с внешним
миром,
влияние
кото рого
они
смогли асс имили роват ь, по ск ол ьк у
имел и собс твенные
древние культурные традиции.
Развитие в XIX в. «законной
торговли», пришедшей на смену запрещенной торговле
рабами, и исламские революционные события в Западной
и
Центральной Африке повлекли за собой изменения в
структуре и организации культурной жизни.
Эти изменения включали, например, появление в
Западной Африке мусульманских братств и развитие
культуры марабутов
-
членов
религиозных братств. Типичный
пример
-
воинствующий ислам аль-Хадж Омара,
активного
сторонника братства тиджанийя, религиозного и
военного
лидера45. Вождь братства, или марабут, часто
удостаивался титул а
аль-Хадж или даже халифа, его окружали
ученики
-
талибы, преданные ему душой и телом. Их
преданность порой доходила до самопожертвования. В
качестве харизматического лидера марабут был объектом
поклонения, которое распространялось и на членов его
семьи. Кроме того, решающими условиями для продвижения
вверх по социальной лестнице были успехи в изучении
Корана и воинская доблесть. Таким образом, в отличие от
социальной иерархии древних обществ, основанной на
праве рождения, основным критерием стали заслуги, что
придало больший динамизм обществу, которое
сплотилось вокруг марабутов
-
отважных и
удачливых воинов,
явля вших собой
полную противоположность
анимистическим династиям и
утратившей былую силу старой
мусульманской аристократии.
В прибрежных областях и в Центральной Африке,
испытавших на себе ужас работорговли, усиление торговых
связей привело
к
перемещениям населения и
возникновению новых культурных зон. В Габоне торговля между
народами мпонгве, населявшим территорию Эстуария,
и
народами, жившими в районе среднего течения р. Огове,
вызвала социальное (путем браков) и культурное
(посредством кровных союзов) взаимодействие. Это повлекло за
собой создание общей социокультурной среды, для
которой было характерно заимствование населением
внутренних областей, говорящих на языке мьене (язык народа
мпонгве), религиозных верований и образа жизни
народов побережья. Такие же процессы происходили
ив
большинстве прибрежных обществ, в
которых прибрежные
народы, участвующие в торговле с европейцами,
становились
пр ов од ни ка ми культурных преобразований46.
Помимо этого, влияние на культурную жизнь
оказывали изменения в системе образования, особенно с
середины XIX в.,
в частности, на
территориях, где
распространение ис л а ма и
христианства привело
к появл ению ш кол
нового типа. В XIX в. неотъемлемой чертой африканской
сист емы
обучения была традиция посвящения: достигшие
определенного возраста юноши удалялись в лес, где в
специальном уединенном месте проводили достаточно
длительное время, готовясь к вступлению во взрослую жизнь
в обществе, подчиненном строгим правилам.
В отличие от
этого, исламская и христианская традиции обучения,
основанные на письменном слове, предлагали
индивидуальную форму приобретения знаний, подготовив тем самым
почву для новых способов самовыражения, с помощью
которых творческие люди могли проявить себя.
Язык, литература
и
культурный синкретизм
Проповедуемый марабутами воинственный ислам
стал источником развития литературы, причем не только
в старых (Фута-Торо, Фута-Джаллон, государства народа
хауса), но и в новых исламских центрах (государство
фульбе (фулани) Масина, империя аль-Хадж Омара).
Являясь одновременно военачальником и писателем, аль -
Хадж Омар оставил потомкам свыше 20 работ и богатую
библиотеку. В XIX
в.
множество
«биографий»,
«жизнеописаний святых» и стихотворных произведений
были посвящены пророку Мухаммеду. Тем не менее, не
утратили своего значения и сочинения нерелигиозного
содержания, например, пасторали, или «буколические»
поэмы
народа фульбе. История и поэзия
сохраняли
популярность как при королевских дворах, так и в
деревнях47.
Необходимо отметить, что наряду с такой литературой,
час то нап ис анн ой на класси ческом арабском языке,
развивалась и африканская литература, использующая
арабское пи сьм о.
Например, у народов волоф, фулани, тукулер
и
хауса имелись записанные сказания, исторические
тексты и поэмы на
родном языке, они сочиняли религиозные
песнопения, которые пользовались огромной
популярностью. Особо следует упомянуть о трех халифах
-
приверженцах пацифизма. Первым из них был Эль-Хаджи Малик
Си (El-HadfiMalickSy, 1853-1922), который в 1888 г.
отпр авился в
Мекку, создал братство Тивауне Тиджани Завийя,
совершил самое длительное с 1902 г. паломничество,
оставил после себя
знаменитую школу и прекрасную
библиотеку. Вторым был марабут шейх Ахмаду Бамба (1853-
1927) из Сенегала, основатель братства мюридов
(последователей суфизма) в стране. Третьим
-
шейх Муса Камара,
оставивший после себя значительный труд по истории
черных народов. Эти трое стали наиболее знаменитыми
авторами литературных произведений на арабском языке,
а также языках волоф и пулар.
Однако ислам не смог остановить распространение
христианства, которое шло в основном в
прибрежных
районах, вокруг старых портов торговли рабами, в
которых издавна проживали семьи христиан. Такими портами
были Сен-Луи и Горе в Сенегале, Боффа в ГЬинее и Котону
в Бенине, где белые миссионеры проделали
впечатляющую работу. Первая французская школа была основана в
Сенегале в 1817 г., а
пр имерно
в 1840 г. здесь уже
появ и¬
512

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
лись первые
сенегальские священнослужители, наиболее
известным
из которых
стал аб бат Буаля (Boilat), автор
«Сенегальских
записок» («Esquisses Senegalaises»),
свидетельствующих
о его прекрасном владении языком и глубоком
знании страны48.
Хотя традиционная религия в как ой -т о
мере и
усту пила позиции ис ла му
и христианству, она тем не менее все
еще сохраняла
сильное влияние. Это проявилось в устной
литературе, которая оставалась популярной даже в
мусульманских государствах, где исламизация шла лишь в
городах и при дворах правителей. На всем протяжении XIX в.
у
большей части населения сохранялся интерес
к местным
мифам и устным сказаниям, колыбельным, пасторалям и
тд Среди сказаний и мифов следует особо отметить «К ай -
дару», длинную поэму, связанную
с посвящением,
созданную народом фулани и записанную и переведенную Ама-
ду Ампате Ба (Amadou HampateBa)49; это прекрасный
образец подобной литературы, которая была неотделима от
традиционной религии.
Здесь уместно
вспомнить и о том важнейшем значении,
которое в Африке придавалось (и продолжает
придаваться) искусству устного слова и мастерскому владению
речью. При дворах правителей, даже мусульманских
халифов,
жи л и гриоты
-
профессиональные сказители,
музыканты-певцы. Центры традиционной истории были
обнаружены
на всей территории Судано-сахельской зоны.
Из них два наиболее выдающихся примера
-
Кейла
(неподалеку от последней столицы Малийской империи на
р. Нигер) и Фадама, расположенная на притоке Нигера, на
территории современной Республики Гвинея.
В Центральной Африке культурные преобразования
происходили без какого-либо участия ислама. Влияние на
жизнь населения этого
региона, покрытого густыми
лесами, оказыв али разнообразные торгово-обменные
операции. В бассейне р. Конго знаменитый «караванный путь»
от Лоанго до Стэнли-Пул служил не только для
перемещения товаров, но и для распространения идей,
проникн овения ново го образа жизни
ины ми слов ами, д ля
культурного влияния. Центральными фигурами в этом
процессе были знаменитые помбейро, бывшие рабы, которые
получили определенные знания от европейских
торговцев. Вдоль дорог, по которым караваны перевозили рабов
и
слоновую кость, возникали рынки, торговые центры и
центры распространения культуры50.
В этих центрах становились популярными
европейская пища и европейская одежда. Крупным центром
торговли, в котором осуществлялись контакты
представителей самых разных культур, было нижнее течение р.
Конго, и
благодаря торговле язык киконго быстро
распространился по региону,
став своего
рода
«языком
транспорта». То же произошло
и с языком лингала,
распространившимся по территории вдоль р. Конго и ее
притоков
(Убанги, Санга, Ликвала)51.
Тем не менее, наибольшую способность к восприятию
внешних воздействий народы Центральной Африки
проявили в отношении
религии. С конца XVI в., когда
христианство впервые появилось здесь вместе с португальцами,
территория его распространения фактически
ограничивалась окраинами столиц и главными населенными
пунктами
провинций прибрежных королевств. В XIX в.
народ ы, на се л яв ш ие океанское
побережье и эстуарии, а также
торговцы народа мпонгве из Габона, способствовали
проникновению в глубь материка не только самого
христианства, но и предметов
и символов религиозного культа.
Особую популярность приобрел крест, причем не как
религиозный символ, а как
фетиш: развился его культ,
считалось, что он обладает особой силой. Большим спросом у
магов, шаманов и
прочих колдунов пользовались
статуэтки
святых, кадила и
прочие культовые принадлежности,
которые они использовали, не так, как использовали их
христиане. Конец XIX в., таким
образом, стал временем
зарождения синкретизма, когда кресты
и
статуэтки
стал и
рассматриваться наряду с другими предметами
как
муку-
си, или
амул еты, оберегающие фетиши, и беспорядочно
развешивались на стенах хижин. Такой
синкретизм
пустил глубокие корни в сознании людей. Со временем он
привел к появлению «независимых национальных
церквей», как это произошло
в
прибрежных районах ГЬиней-
ского залива. Примером может служить религиозное и
антиколониальное движение кимбангизм (по имени
Симона Кимбангу, 1889-1951, основателя секты) в Бельгийском
Конго, ожесточенную борьбу с которой католическим
священникам пришлось
вести в начале XX в.
Аспекты художественного творчества
Развитие искусства в XIX в. известно лучше, чем в
предшествующие времена, благодаря относящимся к этому
периоду предметам, обнаруженным европейскими
за воев ател ями в
городах, храмах
и священных лесах. Они
были вывезены в Европу и пополнили частные
коллекции и коллекции музеев, где сразу же была установлена
их
художественная ценность. Предметы искусства, такие
как резные двери народа догон из Мали, скульптуры
народа бага из ГЬинеи и деревянные маски народа бауле из
Кот-д Ивуар, достаточно рано привлекли внимание
европейских художников и в начале XX в. стали для них
источником вдохновения. В Центральной Африке
наибольший интерес представляют надгробные изображения
народов куба (Конго), мпонгве (Габон) и булу (Камерун),
стиль
которых характеризуется значительной степенью
абстракции, привлекшей внимание представителей
новых европейских художественных направлений, в
первую очередь кубистов.
Искусство было тесно связано с ремеслами. И опять-
таки именно в результате колониальных завоеваний
конца века в Европе стали известны африканские ткани,
бархат, плетеные изделия из волокон пальмы рафия,
предметы
мебели и вазы.
Мастерство, с которыми бы л и
изготовлены эти изделия, не позволяет использовать по
отношению к ним
прилагательные «примитивный» или
«грубый», которыми было встречено их появление.
Африканская архитектура
-
совершенно уникальное
явление, ее оригинальность и разнообразие поистине
удивительны. В XIX в.
суданские архитекторы создали
монументальные
со оружения ,
не
уступающие дворцам
императоров Мали (XIV в.)
и Сонгай (империя Гао, XVI в.). Два
типичных
образца этой архитектуры
-
дома хауса и
хижины фулани, украшенные поразительными по красоте
арабесками. Существовал также «суданский стиль»,
прослеживающийся в мечетях и
других сооружениях на
территории внутренней дельты р. Нигер в Мали; в подражание
им были построены многочисленные мечети марабутов
и
халифов.
В двух рассматриваемых регионах была хорошо
развита связь: завоевателей
по ра жа ла скорость,
с
которой
происходил обмен сообщениями у африканских народов,
например, при передаче новостей посредством ударов по
барабану, когда использовалась система закодированных
сигналов, являвшаяся одновременно и искусством, и
наукой. Науку «говорящих барабанов», точнее
-
искусство
передачи сообщений с использованием барабанов,
-
в
настоящее время преподают в африканских
университетах Искусством были движения тела и танец, которым
детей обучают с раннего возраста. Юные африканцы учатся
ходить под удары в ладоши и пение женщин в доме.
В завершение следует отметить, что XIX в., на
протяжении которого в Африке установилось европейское
господство, всегда считался периодом упадка. Тем не менее,
этот период стал свидетелем жизнеспособности
африканской культуры на различных территориях. Незаконное
присвоение предметов искусства, унесенных из их есте¬
513

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ственного
окружения
и помещ енных в
музеи, где они были
открыты всему миру,
способствовало
тому,
что
африканский творческий гений, в конце концов, получил
признание. Рукописи, найденные в суданских городах,
свидетельствуют о существовании письменной литературы.
Точно так же знакомство с мифами и другими важными
произведениями устного творчества XIX в. показало, что,
вопреки общепринятым представлениям, африканский
континент накануне колонизации отнюдь не переживал
период упадка.
Естественные науки, медицина и фармация
Жан-Батист Кьетега
Беглый взгляд на развитие естественных наук,
медицины и фармации вызывает необходимость рассмотрения
организационных рамок, в которых они преподавались и
распространялись. Эти процессы шли путем
традиционного обучения, обеспечиваемого при обрядах, связанных
с посвящением, а также в школах изучения Корана,
появившихся в результате распространения ислама. С середины
XIX и до начала XX в.
научное и техническое развитие этих
двух культурных тенденций сталкивалось с новыми
идеями, новыми достижениями науки и техники, неизбежно
появлявшимися вместе с колонизацией. Старый дуализм
(африканские традиционные верования и ислам) должен
был уступить место дуализму новому (исламские
африканские традиции
и
современность), ставшему источником
противостояния двух культур.
Древние знания предков
все еще передавались
молодому поколению, давая ему представления
о
принци пах
взаимодействия между людьми, между человечеством и
космосом, между землей и природой52. В соответствии с
этой системой взглядов обучение было
дифференцировано в зависимости от пола ребенка; дети готовились к
активной жизни, начиная с шести лет, когда они приступали
к
изучению истории, географии, естествознания,
математики и этических принципов через сказки и легенды. В
юности при обучении применялись, по су т и , европейские
принципы, в соответствии с
которыми люди вовлекались
в
общественную систему производства и плотную сеть
социальных связей. Переход к взрослой жизни отмечался
прохождением процедуры посвящения, в соответствии с
которой молодые люди овладевали родным языком,
изучали политическую, экономическую, социальную
и
культурную среду. Таким образом, сочетание воспитания и
обучения, общего и профессионального образования было
характерной чертой системы, созданной для
приобретения научных и технических знаний.
В конце XIX и первые годы XX в., когда в Африке,
находящейся под французским колониальным
господством, появлялось все больше
современных школ, стала
ощущаться необходимость в сохранении школ по
изучению Корана, которые начали встраиваться в
традиционную образовательную систему. В результате, во второй
половине XIX в. в Сенегале, несмотря на развитие
начального
образования и появление
средних и технических
школ, все еще сохранялся и этот вид обучения. Начиная с
1906 г. французское правительство открывало медресе в
Дженне и Томбукту в излучине р. Нигер. Однако цели,
которые стояли перед этими школами, были скорее
политическими, нежели образовательными, и вскоре они
были закрыты. В XIX в.
образованная элита пользовалась
большим пр ести жем.
Это вызывало зависть и заставляло
множество молодых людей, желавших приобрести
знания, пересекать Сахару или Красное море. Исследование,
проведенное в 1920 г. в
Кот-д Ивуар, выявило наличие
письменной литературы на арабском языке, в частности,
книг по истории, языкознанию, поэзии, математике, ло¬
гике, юриспруденции
и тд.55
Колониальная система школьного образования,
отличавшаяся неоднородностью форм и структур, налагалась
на основу в виде традиционного обучения с упором на
познание природы и изучение проблем Корана в виде
индивидуального приобретения знаний. В 1912 г.
невозможно было сказать, стало ли введение системы обучения во
Французской Западной Африке успешным или же оно
потерпело неудачу. Преподавательский состав был весьма
неоднородным,
и это
отражалось на уровне обучения.
Доля поступавших на учебу составляла всего 0,85% от
общей численности детей54.
Двойственный характер образования и науки
проявлялся также в медицине и фармации. Сильное влияние
традиционной системы здравоохранения
и задачи
колониальной медицины поддерживали две культуры в состоянии
конфронтации. В 1896 г. была создана лаборатория
микробиологии в Сен-Луи в Сенегале, в 1913 г.
превратившаяся в Институт Пастера и переведенная в Дакар. Усиление
борьбы с эндемическими заболеваниями, такими как
малярия и трипаносомоз, и эпидемиями, особенно недавно
завезенной оспы, диктовалось необходимостью освоения
европейцами внутренней части континента, которую
болезни превращали в «могилу белого человека», а также
потребностью в местной рабочей силе, необходимой для
эксплуатации колоний.
Введение методов современной медицины и
медикобиологических исследований сопровождалось
вытеснением традиционных способов лечения, которые
отождествлялись с шарлатанством и колдовством и
рассматривались как помехи на пути научного прогресса.
Традиционная медицина, которой в наши
времена стали
отдавать должное в связи с
признанием ценности
используемых ею лекарственных средств и искусства местных
лекарей, если и не находилась под запретом, то, во
всяком
случае,
испытывала на себе глубокое недоверие со
стороны
части
европейцев. Тем не менее, в конце XIX в. и
в начале XX в. во взглядах представителей двух
медици нских сис те м не бы ло
существенных расхождений. И
европейцы, и африканцы считали основными причинами
болезней климат и состояние
воздуха.
В те годы западная
медицинская наука разделяла метафизические
положения
африканской медицины. Если говорить о малярии,
то ее причина была установлена лишь в 1880 г.,
а то, что
переносчиками ее являются комары, было признано
в
1897 г.55
Как можно оценить состояние африканской
медицины и фармации в XX в.? В первую очередь, следует считать,
что все терапевтические знания и приемы, не
используемые так называемой современной медициной, или
медико-биологическими методами, продолжали описываться
термином «традиционная медицина». Это определение
включает несколько различных подходов, поскольку мир
традиционной медицины крайне разнообразен
-
ивтом,
что кас ает ся ее
природы, способа получения знаний, и в
применяемых ею способах лечения, и в
уровне развития,
которого она достигла за последние годы56. Источники, из
которых
появлялись и
продо лжают
появ лять ся эт и
теч ени я,
-
это в основном магическая и
религиозная
африканские системы, исламизм
(марабутское терапевтическое
направление), христианство (протестантское
терапевтическое направление), а также синкретические
медицинские источники (марабуты-копщны, которые для
местных целей использовали как Коран, так и африканские
эзотерические знания)57.
При рассмотрении первого из этих источников,
который можно назвать «чисто африканским»,
обнаруживаются
три
типа медицины, отражающие различные уровни
профессионализма. Первый тип
-
медицина, в которой
используются все элементы магической и религиозной
систем. Часто она включает использование амулетов для
514

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
защиты
от злых духов и лечения определенных болезней.
Второй
тип
-
медицина, которую практикуют семьи,
потомственные
знахари и лекари; они занимаются
лечением основываясь
на традициях
и используя минимальный
набор лекарственных растений
и медицинских приемов58.
ТЪетий тип
-
профессиональная медицина, которой
занимаются врачи, специализирующиеся на определен ных
болезнях.
В этих случаях для лечения используются
умения, которые
являются либо объективными (фармация,
лекарственные растения), либо эзотерическими (случаи
бесплодия, душевные болезни)59.
В африканской медицинской практике не про изошло
ни как их существенных изменений в то м, что кас ает ся
мето дов
выявления причин и характера заболевания.
Диагноз ставился после клинического обследования, при
котором
в случае простых заболеваний выявлялись
очевидные симптомы и использовались сведения, данные
больным или его семьей. В сложных
случ аях
трад иционные лекари
выносили заключение после
консу льтац ии у
мага или наблюдения за результатами назначенного
лечения. Для африканцев болезнь является одной из пяти
категорий невзгод, которые угрожают человеку на
протяжении его земного существования: несчастье, мучение,
нищета, смерть
и болезнь. Будучи убеждены в том, что
последние из названных невзгод часто имеют внешний
характер, лекари верят, что ухудшение состояния
здоровья вызывает заболевания кожи. В результате для этого
типа медицины характерно
лечение внешних телесных
симптомов болезни.
Лекари умели лечить целый ряд заболеваний.
Например,
в
королевстве Дагомея они были знакомы со всеми
формами малярии и успешно их лечили. Сведе Гнида
{Swede Gnida), живший в Дагомее в ХЕХ в.,
в
правление
короля Гезо, умел делать кесарево сечение. Там же в
правление Глеле (1858-1889 гг.) придворные лекари применяли
анестезию. Неизвестно, однако, были ли эти знания
получены самостоятельно или заимствованы у европейцев,
живших на
побережье,
и
почему они были утрачены.
Некоторые специалисты придерживаются того
мнения, что неразвитость хирургии в Африке южнее Сахары
связана с
распространенным
там отношением к
человеческому телу, не допускавшим нарушения его
целостности60. В 1887 г. исследователь Бингер был свидетелем того,
как
здоровым людям делали прививки против оспы,
используя в качестве вакцины жидкость, содержащуюся в
волдырях на коже больных61.
Результаты исследований в области традиционной
медицины и фармации Западной и Экваториальной
Африки, проведенных в 1978-1983 гг.
при содействии
Агентства по
культурному
и
техническому сотрудничеству
франкоязычных стран (АССТ), показали, что местные
лекари умели лечить около ста заболеваний, в основном, при
помощи лекарственных растений, которые применялись
также в целях профилактики. Некоторые из этих растений
помогали
при укусах змей и служили защитой от них,
поскольку обладали свойством отпугивать змей или
подавлять их агрессивность62. У африканцев даже имелось
средство для лечения проказы, этой страшнейшей угрозы для
Здоровья человека. Таким средством была кора,
покрывающая корни Newboiddia laevis, стройного дерева с
темнозеленой ли ств ой и
красивыми пурпурными цветами в
форме
колокольчиков, произрастающего на лесных
территориях вблизи поселений людей.
Техника
Жан-Батист Кьетега
В Африке южнее Сахары, находившейся под
французским колониальным господством, накануне первой
мировой войны
мало
что
свидете льствов ало
о
техническом прогрессе. Отмечалось лишь разведение
новых видов растений и применение новых видов
оборудования для горных работ и транспорта, что,
однако, не могло привести к техническому перевороту
местного масштаба.
Именно поэтому в технике возделывания
сельскохозяйственных культур не происходило изменений.
Обычной практикой была переложная система земледелия с
применением подсечно-огневого метода; широкое
распространение получили севооборот и применение в
качестве удобрения навоза, особенно на территориях с
высокой плотностью населения, как, например, на
территории моага (moaaga) в Буркина-Фасо, или у народа серер
в
Сенегале, или в горных районах, населенных такими
народами, как догон в Мали и кабре в Того. Те же методы
использовали и же н щ и н ы , обрабатывающие землю вокруг
своих жилищ. Поливные
культуры выращивались
в
низинах после того как, сходила вода, но не было никакого
действенного регулирования водных ресурсов,
хо тя
Барт
(Barth) сообщает о наличии искусс тве нны х орос ительных
каналов в долине р. Нигер. Использование тяглового
скота не получило распространения, несмотря
на
усилия аль-
Хадж Омара и содействие марокканских специалистов63.
Основным сельскохозяйственным орудием была мотыга
(даба). Она хорошо подходила к имеющимся типам почв
и тропическому климату и обеспечивала надлежащую
подготовку земли, не вызывая ухудшения ее свойств или
истощения в результате эрозии.
В конце XIX в. европейцы оценили мастерство
земледельцев территории сахеля несмотря на то, что
используемые ими методы не были достаточно продуктивными. В
самом деле, вызывает удивление, почему методы ведения
сельского хозяйства со времени его появления в Судане
около 6 тыс. лет назад практически
не изменились;
по чему , напр имер,
не использовалось колесо, которое
в
Сахаре было известно еще в 5 в. до н.э .
Некоторые
специалисты объясняют
отсутствие прогресса
в сельском хоз яй ст ве
тем, что в этом регионе из-за отсутствия
демографического
пресса никогда не
ощущалось серь е зн о го
недостатка в
ср едст вах
к
существованию и в пригодных для
обработки землях64. Однако это не означает, что стагнация была
связана с богатством природных ресурсов, которые
давали проживавшим в этом
регионе народам ощущение
защищенности, не способствовавшее появлению
технических инноваций. Скорее напрашивается вывод, что
окружающая среда создавала препятствия, которые трудно
было преодолеть.
Французское проникновение в сельское хозяйство
началось в
первые десятилетия XIX в. Уже в 1817 г. в
Сенегал
направлялись агрономы и сельскохо зяйствен ные
рабочие, чтобы выращивать рис, сахарный тростник, хлопок
и индиго, но тропические болезни не дали продолжиться
этому начинанию65. В 1818 г .
губернатор Шмальц
(Schmaltz) принял план развития производства
экспортных
культур,
ив 1831 г.
Ричард Толь (Richard Toll) основал
первую опытную станцию. В лесных районах кофе и
какао
впервые появились в 1885. г. В Кот-д Ивуар кофе
произрастал в естественных условиях еще до того, как был
завезен сюда из Бразилии в 1895 г.
Французские агрономы отмечали сложность
се льск охоз яйс твен ных
приемов, применяемых
в
Африке,
иих
связь с религиозными ритуалами. Использование мачете
началось только с появлением плантаций, при этом
вытеснив
ранее применявшееся орудие (у народа бауле оно
называлось алале) с более коротким и тонким лезвием, для
изготовления
которого требовалось меньше железа.Джде
(jde), длинный нож с широким лезвием, вытеснил алале в
конце XIX
-
начале XX в.66
Всё возраставший объем ввозимого из Европы железа
привел
к
сокращению его местного производства. Обо¬
515

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
стряющийся кризис производства железа на побережье
повлек за собой
криз ис
во
внутренних районах, где
производство было заброшено спустя полвека. Л. Аршинар
(Archinard) в 1885 г.67, Бинже (Binger) в 1887 и 1888 гг.68 и
др. свидетельствовали о существовании большого числа
мастерских по выплавке железа. Крупные
металлургические центры имелись на территории современного
государства Буркина-Фасо в государственных образованиях
Ятенга, Бваму и Сенуфо; в Мали во
внутренней дельте
Нигера, в Кот-д Ивуар в районе г.
Корхого; в Того
-
в
государстве Басар. Повсюду в этих регионах местные металлурги
развили методы добычи и переработки руды,
представляющие интерес и в наши дни. Это местное
производство
железа обеспечивало металлом
кузницы,
в
которых
делались сельскохозяйственные орудия, оружие, а также
инструменты для других отраслей производства.
Не уступали металлистам и кузнецам
и
строи тели
Судана, создавшие замечательный (суданский) стиль в
архитектуре, которому трудно дать определение, поскольку
невозможно точно
определи ть
его
характерные
отличия
и
географическую область распространения. По поводу
его происхождения также высказывались противоречивые
мнения, даже несмотря на последние археологические
открытия, согласно которым он зародился где-то в
районе столицы средневекового государства Гана Кумби-Сале
(в настоящее время это
-
городище на юге Мавритании, к
северу от г. Ниоро.
-
Прим. ред) и городов в излучине
Нигера, прекрасной иллюстрацией чего и по сей день
является Дженне69 в современном Мали.
Строители в Судане были известны как бари. Они
составляли сообщество квалифицированных рабочих и
архитекторов, использовавших минимум инструментов и
получавшие поденную оплату. Ими были возведены
постройки гражданского, военного и религиозного
назначения, архитектура которых была скопирована французами
в так называемом неосуданском стиле, характерном для
их административных зданий. Способность
оборонительных конструкций выдержать удары ядер французских
пушек была проверена в период завоевания. Архитектор и
искусный строитель Самба Ндиайе (Samba Ndiaye),
построил десять или более грозных крепостей (тата)7() для
аль-Хадж Омара71.
В текстильном производстве импульс, приданный
французами производству хлопка, не повлек за собой
никаких технических преобразований. Внутреннее
разделение труда привело к выделению таких специалистов в
прядении, ткачестве, окраске
и отделке тканей. Из
сшитых вместе полосок
хлопчатобумажной ткани шириной
от4до20см
пол уч али сь набедренные повязки
различных размеров. Впоследствии портные использовали их
для изготовления одежды. Поскольку окрашенные ткани
высоко ценились, из индиго и других растений стали
производить красители различных
оттенков синего,
кор ичне вого и же лто г о цв ет ов . Скотоводы использовали
шерсть верблюдов и овец. Местный вид шелка,
получаемый из коконов гусениц, живущих на некоторых
деревьях, производился на землях народа марка в Буркина-Фасо.
Из полученных
нитей ткали набедренные повязки и
очень
красивые
и
прочные покрывала. Провал
французской политики произв одства
хл оп ка ока зывал
благоприятное воздействие на местное текстильное производство
вплоть до 1918 г. Даже после войны
текстильному
производству удавалось выдерживать конкуренцию благодаря
качеству производимой продукции и слабости системы
связ и.
Прокладка железнодорожных путей во Французской
Западной Африке и Французской Экваториальной
Африке фактически преследовала экономические и
пол итичес кие це ли
-
получение доступа к богатым ресурсами
регионам и сосредоточение управления в федеральных
столицах. В
период с 1885 по 1914 г. железные дороги
связали Дакар и Сен-Луи, Каес и Бамако, Дакар и Тиес,
Конакри и Канкан, Абиджан и Буаке, а также
Котону и
Саве. Из-за медленного развития
шоссей ных
дорог
автотранспорт
появился здесь только в 1898 г., однако
первая созданная в том же
году автотранспортная
компания в 1900 г.
потерпела крах.72
В отличие от широко распространенного мнения о
том, что
африканцы боялись моря, французы
обнаружили мно же ст во лодок на
реках и у морского побережья, где
было немало рыбаков. Не боясь волн, они ловили рыбу в
открытом море, используя леску или сети как для
удовлетворения собственных потребностей, так и для
торговли с
народами, проживающими во вну тренн их районах
континента75. С появлением европейцев рыбаки стали
заниматься перевозкой пассажиров и местной продукции
вдоль океанского побережья и переправляли товары с
европейских судов на берег и обратно. У европейцев были
позаимствованы некоторые технические детали,
например паруса, однако сами лодки, способные перевозить до
20 тонн рыбы, по-прежнему строились в основном
африканцами. Другие технические заимствования
включали изготовление пороха из селитры, древесного угля
и
привозной серы, ремонт ружей, получаемых в
результате обмена, и изготовление замков, устанавливаемых
на ввозимые на континент огнестрельные орудия,
которые в результате становились частично
«сдела нными в Африке»74.
Таким образом, можно считать, что в начале XX в. в
Африке, находившейся под французским господством, в
основном сохранялась собственная система
использования природных ресурсов. Изменения были
поверхностными и происходили только там, где они не
противоречили африканскому образу мышления. Например,
земледельцы стали выращивать новые сорта растений и
разводить новые породы скота, однако сохраняли старые
земледельческие и скотоводческие методы. На самом деле,
трудно понять, почему народы, на протяжении веков
контактировавшие с государствами Магриба, Аравийского
полуострова и Средиземноморья, только в XX в. переняли
колесо, стали использовать тягловый скот для обработки
земли и применять средства наземного транспорта.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Накануне первой мировой войны установление
французского колониального правления еще не завершилось;
еще предстояло «умиротворить» несколько очагов
сопротивления в лесных районах Французской Западной
Африки и в некоторых регионах Французской Экваториальной
Африки, таких как Конго и Чад75. Тем не менее, несмотря
на недостаток финансов и материальных ресурсов,
колониальный режим, судя по всему, прочно утвердился в
регионах, которые были оккупированы и жестко
контролировались, где традиционный уклад жизни населения был
разрушен в результате распространения не имевшей
аналогов сети административного, военного и
экономического принуждения.
На фоне такого подчинения иностранному господству
африканские народы были втянуты в подготовку к первой
мировой войне. По инициативе полковника Манжена
(Mangin), теоретика создания черной армии, власти
Французской Западной Африки организовали призыв в армию
уже в 1912 г. Был объявлен набор добровольцев, однако
основной формой комплектования личного состава была
воинская повинность. В 1914 г. в армии насчитывалось 30
тыс. черных призывников, и в годы войны этому
количеству предстояло значительно возрасти76.
В результате африканское население вновь был о
втянуто
в
трагический круговорот войны: после борьбы с
иностранным вторжением перед
ним встала необходи-
516

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
остъ воевать
с врагами
захва тч ико в. Суровость
обязательной воинской службы усугублялась финансовым
бременем военной экономики, что стало причиной нескольких
восстаний, которые были жестоко подавлены77. После
безуспешных
попыток экономического и
культурного воз-
по ждения установление
колониального господства
означало полную потерю африканским населением
исторической инициативы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Более подробные сведения можно найти в General History of
Africa (UNESCO), Vols. 5, 6; в E. MBokolo, Afrique Noire, Histoire et
Civilisations, Tome 2, XIXe et XXe siecles, Paris, Hatier siHcles, Paris,
Найегголько на французском языке).
I
См. К. Arhin and J. Ki-Zerbo в General History ofAfrica (UNESCO),
Vol. 6, Ch. 25, pp. 662-698.
3 О мусульманских революционных движениях XIX в. см.
Thiemo Bah в уже упоминавшейся работе Е. Mbokolo (пункт 1), pp.
45-58; в A. Batran and М. Ly -Tall в General History ofAfrica (UNESCO),
Vol. 6, Chs. 21, 23, pp. 537-554,600-635.
4
E. MBokolo, Afrique Noire, (см. пункт 1 выше), pp. 96-119.
5
Там же, pp. 120-129.
6
Там же, p. 129-
7
С. Wondji, La Cote Ouest africaine, du Senegal a la Cote d'Ivoire,
1500-1800 . Paris> l Harmattan, 1985, pp. 117-137.
8
J. Ki-Zerbo, Histoire de IAfrique Noire, Paris, Hatier, 1972, pp. 276-
280.
9
E. MBokolo, Afrique Noire, (см. пункт 1 выше), pp. 129 -143.
10
Там же, p. 143.
II
Там же, pp. 147-148.
12
В. Barry, La Senegambie du XVe au XIXe siecles, Paris. l Harmattan,
1988, pp. 232 -237 .
13 A. Asiwaju в General History ofAfrica (UNESCO), Vol. 6, Ch. 26, pp.
720-723.
14
E. MBokolo, Afrique Noire, (см.
п. 1 выше), pp . 151-165.
15
Y. Person в General History ofAfrica (UNESCO), Vol. 6, Ch. 24, pp.
636-661 .
16 Там же.
17
T. Bah в MBokolo, Afrique Noire, (см. п. 1 выше), pp. 62 -69 .
18
Avaro Ambouroue J.,
Un peuple gabonais a Vaube de la
colonisation. Le Bas Ogowe au XIXe siecle. Paris, Karthala, 1980.
19
Примерами могут служить исследования Мунго Парка,
проведенные в 1790-1806 гг.; X. Клаппертона, Д Денема и братьев Лан-
дер в 1826-1830 гг.; Рене Кэлле в 1827-1828 гг. и
Генриха Барта в
1850-1856 гг.; миссионерская деятельность представителей
конгрегации Святого Духа (в Сенегале и ГЬинее) и Лионской миссии (в
Кот-д Ивуар, Дагомее).
20
По декретам 1895 и 1899 гг. учреждалось
генерал-губернаторство и определялся территориальный состав Французской
Западной Африки; декретом 1902 г. столица была перенесена из
г.
Сен-Луи в г.
Дакар, а генерал-губернатор наделен
государственной
властью, которой до этого пользовались губернаторы
колоний, теперь пониженные до звания заместителей
генерал-губернатора. Декретом 1904 г. было узаконено создание Французской
Западной Африки, а управление ее независимыми ресурсами и
центральными службами возложено на генерал-губернатора (ср.
с АЕ.
Afigbo в Ajayi and Crowder, History of West Africa, Vol. 2 , pp . 424-483).
21
См. работы теоретиков французского империализма от П.
Леруа Болье (P. Leroy Beaulieu) до А Сарро (A Sarraut), а также Ж
Ферри (J. Ferry) (см. библиографию).
22
Вторая империя в этом отношении не изобрела ничего
нового, так как
указанные меры были предусмотрены Колониальной
хартией 1814 г. и
указом 1842 г.,
в
которых подчеркивался
особ ый
законодательный статус колоний и определялся губернатор
Сенегала как единственный представитель центральных властей (ср.
с
М.
Delafosse, l AOF. В: G. Hanoteaux and A. Martineau, Histoire des
coloniesJrangaises, Vol. 4, Chs. 4, 5, pp. 77-159, Plon, Paris, 1931).
23 См. AE . Afigbo (в n. 20 выше), p. 449 и J. Suret-Canale, tfrique
Noire, Lere coloniale. Paris: Editions Sociales, 1964, pp. 418-419 .
24
См. M. Delafosse, (в п. 22 выше), а также W. Johnson в J.EA Ajayi
and M. Crowder, (в п. 20 выше), pp. 542 -567 .
25
Для приведения приговора в исполнение командующие
«округами*
и главы
подразделений использовали отряды
опо лче ни я.
26
В 1914 г. велась
прокладка железнодорожных путей общей
протяженностью 2418 км, предназначенных для доставки товаров
из вн утре нни х об ла ст ей (Нигер) на побережье: Дакар
-
Нигер,
Конакри
-
Нигер, Абиджан -
Нигер и Котону
-
Нигер. Работы по
строительству
в
Дакаре океанского порта
начались в 1903 г. См. MBokolo,
(в п. 1 выше), pp . 320-321.
27
См. Afigbo, (в п. 20 выше), р. 471.
28
В 1914 г. Французская западно-африканская компания
(CFAO) имела около 10 главных представительств, ей
принадлежала 21 фактория. Для Коммерческого общества Западной Африки
(SCOA) эти цифры составляли соответственно 6 и 24. См. MBokolo,
(в п. 1 выше), р. 322.
29 Школьная система, определенная декретом 1903 г., в
действительности могла быть применена только в Сенегале, где уже
имелись все ее компоненты: начальное образование с тремя типами
начальных школ (сельская, региональная и городская школы);
профессиональное образование, ограничивавшееся школой Пине-
Лапраде (в которой готовили старших рабочих), и продолженное
среднее образование, которое можно было получить в основном
в лицее Федерба
в
Сен-Луи. Задачей новой нормальной школы
губернатора У. Понти была подготовка учителей для начальных школ
и высших служащих для органов управления, а также кандидатов
на поступление
в
Школу медицины, которая должна была
открыться в 1918 г. См. J. Suret-Canale, (в п. 23 выше), pp. 564-571 и
Е. MBokolo (в п. 1 выше), pp . 44-402.
30 Согласно Ж Суре-Каналь (J. Suret-Canale), Французская
Западная Африка с 1898 по 1908 г. выделяла на нужды образования
менее 2% своих фондов.
31
Эпидемии желтой лихорадки, унесшие особенно много
жизней европейцев, обрушились на население крупных прибрежных
городов Французской Западной Африки (Сен-Луи, Дакар и Гран-
Басам) в
период с 1878 по 1903 г. См. J. Suret-Canale, (в п. 23 выше),
р. 491, и особенно Christophe Wondji Yellow fever in Grand-Bassam
(1899-1903) , RevueJrangaise d'Histoire d'Outre-mer, No. 215, Vol. 59,
1972, pp. 205-239.
32 В 1905 г. Организация медицинской помощи туземному
населению включала всего 21 врача на всей территории Французской
Западной Африки; в 1910 г. 53 военных и 35 гражданских врачей
работали в 102 центрах и 3 больницах: в городах Сен-Луи, Горе и
Конакри. См. J. Suret-Canale, (в п. 23 выше), р. 506.
33 А Сарро подчеркивал «необходимость сохранять и
приумножать человеческий капитал, чтобы заставить финансовый
капитал работать и
приносить прибыль». См. J. Suret-Canale, (в п. 23
выше), р. 507 .
34 Политика создания «свободных поселений» начала
проводиться Гальени (Gallieni) в 1887 г. и продолжена Гроде в 1894-
1895 гг. У. Понти, который до 1908 г. был губернатором колонии
Верхний Сенегал -
Нигер, а в 1908-1915 гг.
-
генерал-губернатором Французской Западной Африки, продолжал такую же
политику. См. Suret-Canale and Afigbo, (в п. 23 выше).
35
Восстания охватили лесные области Кот-д Ивуар (в 1893-
1915 гг.) и ГЬинеи (1899-1911 гг.), а также родовые общества
суданской территории: народа коньяги в Гвинее (1902-1904 гг.) и
народа догон в Судане (1908-1910 гг.). Помимо этих отдельных
вооруженных восстаний отмечалось постоянное социальное
сопротивление: акты неповиновения, отказы от принудительной
работы, переселение людей в леса или бегство на
неконтролируемые пограничные территории.
36
О шейхе Амаду Бамба см. Sheik Tidiane Sy, La Confrerie
senegalaise desMourides, Presence Africaine, 1969; об У. Харрисе см . С.
Wondji, Le propbete Harris: le Christ Noir des Lagunes, Editions ABC,
Paris, 1977.
37
Cm. G . Wesley Johnson в Ajayi and Crowder, (в n. 23 выше), pp.
542-676.
38
См . C. Coquery-Vidrovitch, Afrique Noire, Permanences et
Ruptures, Payot, 1985, pp . 338 -342
39
Cm. Suret-Canale, J. Afrique noire: I're coloniale, (в п. 23 выше),
517

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
pp. 34 ff.
40 О крайней нищете населения Центральной Африки
сообщали многие писатели, привлекая
к
этому внимание
общественности
метрополии,
в том числе Рене Маран, африканский писатель,
писавший на французском языке, в своем романе *Батуала»
(1921 г.), удостоенном Гонкуровской премии в 1921 г., и Андре Жид
в
«Путешествии в Конго* (1927 г.).
41
Об этом сопротивлении см., в частности, Nicolas Metegue
N'Nah,L'implantationauGabon.La resistance d'unpeuple.Nol 1 (1839-
1920), Paris, l Harmattan, 1981, а также Thierno Bah, «Kamou et
l insurrection des Gbaya, 1928-1930» в.AfrikaZamani, No. 2,1974 , pp.
108-161 .
42
Неполная средняя школа для детей четырех территорий
Французской Экваториальной Африки была открыта в 1936 г.: это
школа Эдуарда Ренара в Браззавиле.
43 В 1917 г. специальным декретом запрещалось вести
обучение на любом языке, кроме французского, даже в частных школах.
44
С р. с J. Suret-Canal,/yh^i/c Noire, (в п. 23 выше), р. 555; а также
General History ofAfrica (UNESCO), Vol. 7, p. 646.
45
Robinson, D. La Guerre Sainte d'Al Hadj Umar. Paris, Karthala,
1988.
46
E.
Mho\to\o,/frique Noire - Histoire et Civilisations, Tome II, XlXe-
XXe siecles. Paris, Hatier 1992.
47 Institut Fondamental d Afrique Noire (IFAN-Dakar), Fonds
ineillards: Fouta-DjalonPoumespeuls, Cahiers No. 48-79. Massina fables
and Fulani poems
-
Cahiers No. 6 -24; cp. Catalogues des manuscrits de
Vlfan by T. Diallo, M. Bara M Backe, M. Trifkovic; B. Barry: Fonds VieiUards,
Caden; Brevie, Fiagret; S.M. Camara and Cremer in the Arabic, Fulani and
Volta languages. Series Catalogues et Documents, No. XX, IFAN, Dakar,
1966.
48
P.- D. Boila, Esquisses Senegalaises. Paris, Bertrand, 1853.
49 A. Hampate Ba (1901-1991) опубликовал «Кайдару»
(«Kaidara») в 1965 г.; «Курмен» («Kourmen»
-
еще один текст для
посвящения народа фулани) был опубликован в 1961 г.
50
G. Balandier, Sociologie actuelle de VAfrique Noire -
Dynamisme
sociale enAfrique centrale. Presses Universitaires de France, Paris, 1963,
pp. 43-45 .
51
Cm. MBokolo, (в п. 1 выше), pp. 117 -180 .
52
A. Salifou, 1974. Leducation africaine Iraditionnelle, p. 4.
53
Soyinka, W. 1987. The arts in Africa at the time of colonial rule , в
Adu Boahen, A. General History ofAfrica, Vol. 7, pp. 539-564.
34
Bouche, D., 1974, Uenseignement dans les territoires frangais de
VAfrique occidentale de 1817 a 1920, p. 693.
55
Ouedraogo, B . 1996 .Medecine traditionnelle, medecine modeme:
coupure ou continuite, p. 5.
56
Там же, p. 1.
57
Там же.
58
Degbelo, А., 1992, Traitement de la maladie dans le royaume du
Danhome auxXVUIe etXIXe siecles, p. 501.
59
B. Ouedraogo, 1996, Medicine traditionnelle, medicine modeme:
coupure ou continuite, p. 1.
60
A. Degbelo, 1992 , Traitement de la maladie dans le royaume du
Danhome au Vllle etXIXe siecles, p. 228.
61L G. Binger, 1892, Du Niger au Golfe de Guineepar lepays de Kongo
etleMossi, Vol. 1, p. 25.
62
R, Schnell, 1958, Plantes employees enAfrique Occidentalepourse
proteger des serpents, pp . 205-210.
63
J. Giri, 1994. Histoire economique du Sahel, p. 234.
64
C. Coquery-Vidrovitch, 1992. Afrique Noire. Permanences et
ruptures, p. 25.
65
J. Giri, 1994, Histoire ёconomique du Sahel, p. 212.
66
J. P . Chauveau, 1984, LeferVoutil et la monnaie, p. 472.
67
Archinard, Lieut. 1885 . Lafabrication duferau Soudan, pp. 248-255.
68
L G. Binger, 1892. Du Niger au Golfe de Guinee par le pays de
Kongo et le Mossi, Vol. 1, p. 261.
69 P. Maas and G. Mommersteeg, 1993. Larchitecture dite soudanaise:
le modele de djenne, pp . 278-281.
70
Тата (Tata) в языке мандинго обозначает окружающие дома
стены. В более общем смысле это -
оборонительное сооружение
из глины или камня.
71
Т. М . Bah, 1971 .Architecture militaire Iraditionnelle etpoliorciUique
dans le Soudan Occidental du XVIIe au XLXe.
72
Y. J. Saint Martin, 1973. Lespremieres automobiles sur les bords du
Niger, p. 602.
73
J. P. Chauveau, 1986. Une histoire maritime africaine est-elle
possible? p. 199.
74
J. Giri, 1994, Histoire ёconomique du Sahel, p. 236. J. Meniaud в Les
pionniers du Soudan, Paris, 1931, Vol. 2, p. 49 сообщает, что кузнецы
народа самори копировали
магазинные винтовки
Кропачека,
могли изготавливать винтовки типа GRAS и набивать
порохом старые
пат рон ы.
75
В действительности французская оккупация завершилась
только после того, как были окончательно подчинены сообщества
народа лоби в Кот-д Ивуар и Верхней Вольте (1928-1929 гг.),
население Мавритании и прилегающих
к
Сахаре территорий
Французской Западной Африки (1934-1936 гг.), а т ак же п од а в ле н о
восстание гбайя во Французской Экваториальной Африке (1928-1931 гг.) .
76
В 1917 г. было призвано 120 тыс. чел. в возрасте от 20 до 28
лет, в 1918 г. возрастные рамки были расширены с 18 до 35 лет,
набор стал проводиться
и на территории Французской
Экваториальной Африки, где стал систематически проводиться под
руководством заместителя генерал-губернатора Сенегала Б. Дианье (Blaise
Diagne), «уполномоченного республики». Общая численность
африканцев, призванных в армию во время первой мировой войны,
составляла от 140 до 200 тыс. пехотинцев, согласно Е. MBokolo, (см.
п. 1 выше), pp. 333-336, а также J. Suret-Canale, (см. п. 23 выше),
pp. 177-181 .
77
Эти восстания произошли
в
Судане, Верхней Вольте,
Кот-д Ивуаре, Дагомее, Конго, Габоне и Убанги-Шари.
БИБЛИОГРАФИЯ
ADJANOUHOUN, Е. J. 1984. Mёdecine traditionnelle et рЬагтасорёе,
Contribution aux
ethnobotaniques et floristiques au Gabon.
ACCT, Paris.
.
1980. Мёс1есте traditionnelle et рЬагтасорёе. Contribution aux
ёПЩеэ ethnobotaniques etfloristiques au Niger. ACCT, Paris.
.
1979. МёеЛесте traditionnelle et рЬагтасорёе. Contribution aux
ёШ(1е$ ethnobotaniques etfloristiques au Rwand a. ACCT, Paris.
.
1979. Мёс1еапе traditionnelle et рЬагтасорёе. Contribution aux
eft/des ethnobotaniques etfloristiques au Mali. ACCT, Paris.
ADJANOUHOUN, E. J . et al. 1978. Mёdecine traditionnelle et
рЬагтасорёе. Contribution aux ёtudes ethnobotaniques et
floristiques en RCA ACCT, Paris.
AJAYIJ. F . A.; CROWDER, M. (eds.) 1975. History ofWestAfrica, Vol. 2,2nd
ed. Longman. London.
ALEXANDRE, P.; B1NET, J. 1958. Le groupe dit Pahouin. Paris.
D ALMEIDA-TOPOR, H. 1993- L'Afrique au XXe siecle. A. Colin, Paris.
AMBOUROUE AVARO, J. 1980. Un peuple gabonais a Vaube de la
colonisation. Le Ва5-С^спеё au XIXe siecle. Karthala, Paris.
ANDEREGGEN, A. 1994. France's Relationship with Sub-Saharan Africa.
Praeger, Westpoint CT.
ARBAB DJAMA BABIKIR. 1950. LEmpire de Rabat. Dervy.
ARCHINARD, M. L 1885. La fabrication du fer dans le Soudan. Revue
d'ethnologie, Tome 3, pp. 249-255.
ASSI, L A, et al. (eds) 1985. Mёdecine traditionnelle et рЬагтасорёе.
Contribution aux ёtudes ethnobotaniques et floristiques en
Rёpublique Centrafricaine. 4th edn. ACCT, Paris.
BAH, T. 1974. Karnou et l insurrection des Gbaya 1928-30 . In.Afrika
Zamani, No. 2, December 1974, pp. 106-108 .
BAH, Т . M. 1971. Architecture militaire traditionnelle et poliorcetique
dans le Soudan occidental du XVIIe a la fin du XIXe siecle, Doctoral
thesis. University of Paris I.
BALANDIER, G. 1963. Sociologie actuelle de VAFRIQUE NOIRE. Dynamique
sociale enAfrique Centrale. Presses Universitaires de France, Paris.
.
1950. Aspects de 1 evolution sociale chez les Fangs du Gabon. In:
Cahier international de Sociologie, IX.
BALLARD, Jr. A . (ed.) 1966. Four Equatorial States. In: National Unity and
Regionalism in Eight African States. Ed. G. Carter. Cornell University
Press, Itaca NY, pp. 231-235.
BARATIER, Lieutenant-Colonel. 1912. Au Congo, souvenirs de mission,
518

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
Marchand Fayard, Paris.
BARDON,
P. 1949 Collection des masques d'ordel'IFAN. Dakar.
BARNES, J. F. 1992 . Gabon: Beyond the colonial legacy. Westview Profiles,
Boulder CO.
Barry B. \9S8. La SenegambieduXVeauXIXe siecle. L Harmattan, Paris.
BAYART, J. F. 1985. L'Etat au Cameroun. FNSP .
BEART Ch. 1955Jeux etjouets de VOuest africain. Memoire IFAN n° 42,
Dakar, 2 vols.
BENOIST, J. R de. 1987. Eglise et pouvoir colonial au Soudan frangais.
Karthala,
Paris.
BINGER, L G. (ed.) 1892. Du Niger au Golfde Guineepar le pays Kong et
le Mossi. New edition (1980). Hachette, Paris.
BOILAT, P. D. 1853. Esquisse senegalaise. Bertrand, Paris.
BONNET, D. 1989 .Approche ethnologique du paludisme. ORSTOM,
Ouagadougou.
BOSER-SARTVAXENANIS,
R 1977. Recherche sur l histoire des textiles
traditionnels tisses et teints de l Afrique Occidentale. In:
Verbandlungen der Naturforschenden GeseUschaft in Basel, Vol. 86,
pp. 301 -41.
BOUCHE, D. 1982. L ecole rurale en Afrique occidentale frangaise de
1903 a 1956. In: Etudes africaines offertes a HenriBrunscfowig. Ecole
des Hautes Etudes en Sciences Sociales, Paris, pp. 271 -96 .
.
1975. L'enseignement dans les territoires frangais de VAfrique
Occidentale de 1817 a 1920. Mission civilisatrice ou formation d une
elite. Universite de Lille III.
BRUNSCHWIG, H. 1991. Le portage de VAfrique. Flammarion, Paris.
CATALOGUES DES MANUSCRITS DE LTFAN. 1966. Par T. Diallo, M. Bara
M Backe, M. Tinkovic and B. Barry: Fonds Vieillard, Gaden; Brevie,
Figaret; S. M . Camara et Cremer en langue arabe, peule et voltai'que.
Serie catalogues et documents no. XX, Dakar. (Manuscripts from
Futa Jallon, Futa Toro, the Massina, Niger, Senegal, Upper Volta
(Burkina Faso) and Sudan).
CHAUVEAU, J. P. 1986. Une histoire maritime africaine est-elle possible?
Histoire geographie et histoire de la navigation et de la peche
africaines a la cote occidentale depuis le XVe siecle. In: Cabiers
dEtudes Africaines, 101-102, XXVI , Nos. 1-2, pp . 173-236 .
.
1984. Le fer, l outil et la monnaie. In: Cabiers ORSTOM, Sciences
Humaines, Vol. 20, Nos. 3 -4, pp. 471-484.
COFFIMERES DE NORDECK 1986. Voyage au pays des baga et du Rio
Nunez .Le tour du monde, LI leresemaine, 1986, pp. 273-304.
COQUERY-VIDROVITCH, С. 1992a. VAfrique Occidentale aux temps des
frangais colonisateurs et colonises. I860-1960 . La Decouverte,
Paris.
.
(ed.) 1992. Afrique Noire. Permanences et ruptures, 2nd revised
edition. L Harmattan, Paris.
.
1985. Afrique Noire. Permanences et ruptures. Payot, Paris.
.
1970. Le Congo frangais au temps des grandes compagnies
concessions 1898-1930. Thesis de Doctorate in Letters. Sorbonne, Paris.
.
1969. Brazza et la prise de possession du Congo (1883-1885).
Mouton, Paris.
COQUERY-VIDROVITCH , C.; MONIOT, H . (eds) 1992. VAfrique noire de
1800 a nosjours, 3rd edition. Presses Universitaires de France, Paris.
COQUERY-VIDROVITCH , C.; CABOT, J.; BOUQUET, C. 1973. Le Tchad.
Que sais-je? Presses Universitaires de France, Paris.
CULOT, М.; THIVEAU, J. M. (dir.) 1992. Architecturesfrangaises d'Outre-
mer.
Mardaga, Liege.
DEGBELO-IROKO, A . 1993. Traitement de la maladie dans le royaume
du Danhome au XVIIIe-XIXe siecles. Doctoral thesis, University of
Paris I.
DELAFOSSE, M. 1932. Afrique occidentale frangaise. In: Histoire des
coloniesfrangaises, par Hanoteaux G. et Martineau, A. Tome 4, Plon.
Paris, pp. 1-358.
DENIS, С. М. 1931 Histoire militaire de VA E. F . Imprimerie Nouvelle, Paris.
DENIS, J. 1971. VAfrique centrale et orientale. Presses Universitaires de
France, Paris.
DENYER, S . 1978. African Traditional Architecture. Heinemann, London.
DESCHAMPS, H. 1972. Histoire de Madagascar. 4th edn, Berger-Levrault,
Paris, p. 358.
DEVISSE,J. 1989. Les Africains, la mer et les historiens. In: CabierscVEtudes
Africaines, 115-116, XXIX, Nos. 3 -4, pp. 397-418.
DOMIAN, S . 1989.Architecture soudanaise. Vitalite d'une tradition
urbaine et monumentale. Mali, Cote d'Ivoire, Burkina Faso, Ghana.
L Harmattan, Paris.
ETIENNE-NUGUE, J. 1992. Artisanats traditionnels: Togo. I.CA, Dakar.
.
1990. Artisanats traditionnels: Cote d Ivoire. I.CA, Dakar.
.
1987. Artisanats traditionnels: Niger. I.CA, Dakar.
.
\98A. Artisanats traditionnels: Benin. I.CA, Dakar.
.
1982. Artisanats traditionnels: Haute Volta. I.CA, Dakar.
EWANI, F. 1996. Connaissance d un Etat de l Afrique centrale
precoloniale: le Royaume Tyo. In. Afrika Zamani, Nos. 16-17,
Yaounde, pp. 36-61 .
FAIZANG, S. 1986 . L'interieur des choses: maladie, divination et
reproduction sociale chez les Bisa du Burkina Faso. L Harmattan,
Paris.
FERNANDEZ, J. C. 1961. Acculturation and Fang Witchcraft. In: Cahier
dEtudes Africaines, No. 6.
FERRY, J. 1893-1898. Discours et opinions. A Colin, Paris.
GANIAGE, J. 1967. Vexpansion coloniale de la France sous la IHe
Republique. Payot, Paris.
GAULME, F. 1972 .Le pays de Cama, un ancien Etat cotier du Gabon et
ses origines. Karthala CRA, Paris.
GIDE, A 1927. Voyage
au
Congo. Carnets de route. Gallimard, Paris.
.
1922. Voyage au Congo. Gallimard, Paris.
GIRI, J., 1994. Histoire economique du Sahel. Karthala, Paris.
GONIDEC, P. -F . 1970. La Republique du Cameroun. Berger-Levrault.
GUERNIER, E. 1949. Afrique Occidentale Frangaise. Encyclopedic
mensuelle d'Outre-Mer, Vols 1 and 2. Paris.
GUILLAUME, P. 1974. Marche colonial: XIXe siecle. A Colin, Paris.
HADJ E1-, О. T. d\ Cahier No. 10. IFAN, Auteur anonyme.
HARZO, C. 1979. Histoire et devenir social: Etude retrospective et
prospective des manuels d histoire utilises en Afrique de l ouest.
Thesis of 3rd cycle, Ecole des Hautes Etudes des Sciences Sociales.
Paris.
.
1971. Histoire generale de VAfrique noire, de 1800 a nosjours. Vol.
2. Presses Universitaires de France, Paris.
.
1970. Histoire generale de VAfrique noire. Vol 1.: Des origines a 1800.
Presses Universitaires de France, Paris.
Histoire Haoussa: Cahier No. 10.
IFAN DAKAR Institutfondamental d'Afrique noire. Senegal.
IMBERT, J. 1982. Le Cameroun. Que sais-je? Presses Universitaires de
France, Paris.
JOLY, V. 1994. LEuropeet VAfrique de 1914 aux annees soixante. Presses
Universitaires de Rennes.
KALCK, P.; O TOOLE, T. (eds). 1992. Historical Dictionary of the Central
African Republic. 2nd edition. The Scarecrow Press, New York.
KIETHEGA, J.- B. 1995. Le travail du fer au Burkina Faso a l epoque
precoloniale. In: Benoit, P.; Fluzin, Ph. (eds) PaleometaUurgie dufer
et cultures, Belfort-Sevenans, pp. 131 -141.
.
1992. Le fer en Afrique depuis 4000 ans. In: Le Gra nd Atlas de
VArcheologje. Encyclopaedia Universalis, pp . 316-317.
KI-ZERBO, J . 1972. Histoire de VAfrique noire. Hatier, Paris.
LANGLEY, PH.; NGOM, M.; DAVID, PH. 1978 . Technologies villageoises en
Afrique de VOuest et du Centre. UNICEF, Abidjan.
LEBEUF, A 1969. Lesprincipautes Kotoko. Essai sur le caractere sacre de
Vautorite. Centre National de la Recherche Scientifique, Paris.
.
1959. Les populations du Tchad. Presses Universitaires de France,
Paris.
LEHEMBRE, B. 1984. Vile Maurice. Karthala, Paris, p. 244.
LEROY-BEAULIEU, P. (ed.) 1908. De la colonisation chez les peuples
modemes. 6th edn. F. Alcon, Paris.
LONDRES, A 1929. Terre d'ebene. Albin Michel, Paris.
MAAS, P.; MOMMERSTEEG, G. 1991. Djenne: chef-d'oeuvre architectural.
KIT Publications, Amsterdam.
MBOKOLO, E. 1992 .Afrique noire: Histoire et civilisations. Vol. 2, XIV-
XXe siecles. Hatier-Aupelf, Paris.
.
1980. Le continent convoite. L'Afrique au XX e siecle. Axes, Paris.
METEGUE N HAH, N. 1981 . L'implantation coloniale au Gabon,
Resistance d'un peuple. Tome 1 (1839-1920). L Harmattan, Paris.
MICHEL, M. 1970. Les plantations allemandes du Mont Cameroun 1884-
1914. In: Revue Frangaise dVhistoire d'Outre-mer. Vol. LLVII.
MONTEIL, CH. 1932. Une cite soudanaise. Djenne, metropole du delta
central du Niger. Societe d Editions Geographiques, Maritimes et
519

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Coloniales, Paris.
MVENG, E. 1984. Histoire du Cameroun, Tome 2: La periode coloniale.
CEPER, Yaounde.
NDINGA MBO, A. 1984. Introduction a Vbistoire des migrations au Congo.
P. Kivougou Verlag/Editions Bantoues.
NJEUMA, M Z \989.His/oireduCamervunXIXesiecle^debutXXesiecle.TT3icMt
de l anglais par J. A. Mbembe et E Nguematcha. UHarmattan, Paris.
.
1978. FulaniHegemony in Yola (OldAdamawa) 1809-1902. CEPER,
Yaounde.
NZABAKOMADA-YAKOMA, R. 1983 - L'Afrique centrale insurgee: La
guerre du Congo Wara, 1928-31. L Harmattan, Paris.
O TOOLE, T. 1986. The Central African Republic. The Continent's Hidden
Heart. Westview Press, Boulder CO; Gower, London.
OUEDRAOGO, B. 1996. Medecine traditionnelle, medecine modeme:
coupure ou continuity Forthcoming. In: Tradition et modemite.
Ouagadougou.
PERSON, Y. 1982. Les Manding dans 1 histoire.In: General History ofAfrica.
Vol. 6, Ch 24, pp. 47 -56. UNESCO, Paris.
.
1967. Un cas de diffusion: les forgerons de Samori et la fonte a la cire
perdue. In: Revuefran$aise d'Histoire cTOutre-mer, Vol. LIX, Nos. 194-
197,pp. 219-226.
SAINT-MARTIN , Y. J. 1973. Les premieres automobiles sur l es bo rd s du
Niger. Felix Dubois et la Compagnie des transports par automobiles
du Soudan Frangais, 1898-1913. In: Revuefran$aise d Histoire cTOutre-
mer,Vol. XL, No. 221,pp. 589-615 .
SALIFOU, A. 1974. L education africaine traditionnelle. In: Presence
Africaine, No. 89, pp. 3-14.
SARREAUT, A. 1923- La mise en valeurdes colonies.
Payot, Paris
SCHNELL,R 1958. Plantes employees en Afrique Ocddentale pour seproteger
des serpents, IraBulLIFAN, VoL 20,B,No& l-2 ,pp . 205-214.
SOYINKA, W. 1987. The arts in Africa at the time of colonial rule. In: ADU
Boahen, A. General History ofAfrica, Vol. 7, N.EA, pp. 539-564.
SURET-CANALE , J. 1968. Afrique noire, geograpbie, civilisation, histoire.
Editions Sociales, Paris.
.
(ed) 1964. Afrique noire Vere coloniale. Editions Sociales, Paris.
.
Resistance et collaboration en Afrique Noire coloniale. In: A/rique
noire L'ere coloniale. Editions Sociales, Paris, pp. 299-331.
TALL, E. K. 1992. Anthropologues et psychiatres face aux medecins
traditionnels. In.- Cabiers Sciences Humaines, Vol. 28, No. 1, pp. 67-
81.
TERRIER, A 1931. Afrique equatoriale franchise. In: Histoire des colonies
fran^aises par Hanoteaux G. et Martineau, A, Tome 4, Plon, Paris,
pp. 359-576.
THIAM, I. B. 1983. Histoire politique et syndicale du Senegal colonial de
1840 a 1936.9 vols. State Thesis, Paris, Sorbonne.
UNESCO. General History ofAfrica under the aegis of UNESCO. Cf . Vol. 5
(1999), Vol. 6 (1996), Vol. 7 (1987). Paris.
WONDJI, C. 1985. La Cote Ouest africaine du Senegal a la Cote d'Ivoire
(/500-1800). L Harmattan, Paris.
.
1977. Le Prophete Harris: le Christ noir des lagunes. ABC, Paris.
.
Quelques caracteristiques des resistances populaires en Afrique
noire 1800-1931 - L Harmattan, Paris, pp. 333-345.
.
1972.LafievrejauneaGrand-Bassam 1899-1903. Revuefran$aise
et Histoire dOutre-mer, No215, Tome 59, pp. 205-239.

15.2
СТРАНЫ ЗАПАДНОЙ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ АФРИКИ,
КОЛОНИЗИРОВАННЫЕ АНГЛИЕЙ И ГЕРМАНИЕЙ
Фрэнсис Агботека
ВВЕДЕНИЕ
Народы Западной и Центральной Африки
-
Гамбии,
Сьерра-Леоне, Золотого Берега (Ганы), Того, Нигерии
и Камеруна,
-
по всей видимости, заселили
субрегион
несколько тысячелетий назад1. Столь же древними
были их попытки научного
и
культурного осмысления
окружающей среды. К концу неолитической
революции, отмеченной распространением культуры Нок, эти
народы уже достаточно хорошо умели выращивать
растения и одомашнивать животных, а позднее,
н ау чи вш ис ь обрабатывать железо, стали изготавливать более
совершенные орудия труда. Это дало им возможность
увеличивать запасы продовольствия, что, в свою
очередь, вело к росту численности населения и
получению
излишков, которые использовались для содержания
людей, занимавшихся другими видами деятельности, в
частности искусствами и ремеслами2. Последние
способствовали расширению общения, что пр ив е ло
к
развитию ограниченных
от
других разговорных
языков.
Совершенствовались наглядные, словесные и
исполнительские виды искусства, а вместе с ними религиозная
и социальная системы.
Развитие сельского хозяйства, ремесел и
производств было тесно связано с возникновением обществ
и
формированием государств, апогеем чего стало
появление в XIV и XV вв . вели ких империй Западного
Судана
-
Мали и Сонгаи (империя Гао). В результате
упадка этих
империй политический ландшафт
Центральной и Западной Африки стал представлять собой
мозаику из различных структур: в суданской части это
были города-государства народа хауса (Кано, Зария и
Кацина) и небольшие
королевства Борну, Нупе и Ига-
ла; на западном атлантическом побережье миграция
народа джолоф привела к возникновению мелких
сенегальских
государств; на берегах р. Гамбия
произошло усиление других групп. По всему побережью от
Сьерра-Леоне до Камеруна вырастали деревенские
сообщества и
централизованные вождества (Темне, Эве, Игбо,
Дуала и др.), а во внутренних районах, между лесной
зоной и саванной, появились небольшие королевства
(народов из групп акан и йоруба), которым предстояло
достичь
вершины своего расцвета
в XVII и XVIII вв.
(государства Ашанти и Ойо).
Именно в рамках этих исторических процессов и на
основе более ранних достижений Западной и
Центральной
Африке предстояло совершить технический,
экономический и научный прорыв в период между концом XVIII
и началом XX вв.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Сельское хозяйство
Из Западного Судана земледельческие познания и
навыки распространились на юг -
на
территорию дождевых
лесов и в
прибрежные области Гвинеи. Возникновение
земледелия в Западном Судане датируется II
тысячелетием до н.э. Значительное развитие суданского сельского
хозяйства произошло в начале нашей эры в связи с
переходом к обработке железа и использованию железной
мотыги в самом конце I в. до н.э. Об этом
свидетельствует
многообразие выращиваемых культур
-
от
различных
зе рно вых , проса
и
сорго до бобовых, бамии, дыни, риса,
апельсинов, лимонов, лайма и ямса в южных областях,
прилегающих к поясу дождевых лесов.
Раннее проникновение ряда корнеплодов в область
дождевых лесов Западной Африки является веским
доказательством того, что они были занесены сюда из более
северной саванны. Места взаимодействия населения
саванн и
расположенных южнее лесов были обнаружены на
западе, вблизи истоков Нигера,
в
центре и на востоке
западно-африканской саванны*, где имелись благоприятные
условия для последующего быстрого развития земледелия,
в том числе плодородные почвы и благоприятный климат.
Поэтому выращивание некоторых основных
сельскохозяйственных
культур,
таких ка к
рис в Сенегамбии4 и ямс в
не кото рых
частях
тропических дождевых лесов, было не
слишком сложной задачей.
Однако в большей степени развитие сельского
хозяйства стало возможным именно благодаря труду и
предпринимательству. И в Гане, и в
Нигерии инициатива в
выращивании какао-бобов (в течение долгого времени
важнейшей
товарной культуры Западно-Африканского
субрегиона) исходила от африканских земледельцев. В
действительности какао появилось в Гане в начале XIX в.,
но лишь после того, как местный кузнец Теттех Куарши в
1879 г.
вырастил на возвышенности в Аквапим какао из
семян, которые он
привез
с
острова Фернандо-По (ныне
о. Биоко), началось широкомасштабное разведение
деревьев какао, которое за три десятилетия превратило Гану в
ведущего производителя какао в мире5. Усердие, с которым
занимались выращиванием какао-бобов крестьяне в Аква-
пиме и члены независимых церквей на землях, где
проживал народ йоруба, можно сравнить лишь с их
новаторскими приемами в производстве. Во-первых, племена кру,
жившие по соседству с народами группы аквапим, стали
использовать «совместную миграцию» как способ
проникновения в лесные
районы для использования их в сель¬
521

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
скохозяйственных целях еще до начала выращивания
зде сь какао.
Теперь же этот метод стал применяться
земледельцами народа аквапим при освоении территории
экваториального леса и при отводе его больших участков под
плантации какао. Народ аквапим также предложил
нововведение, способствовавшее быстрому расширению
выращивания какао, начав использовать одновременно
системы наследования по
материнской и отцовской линиям, в
результате чего земли стали покупаться и для сыновей, и
для племянников, а не либо для тех, либо для других, как
было принято у народа аквапим до того времени6.
Не менее важным нововведением ганских крестьян,
занимавшихся выращиванием какао-бобов, стало
использование растений со съедобными плодами, в частности
кокосовых пальм и бананов, не только в качестве
продуктов питания, но и для защиты тенью от них молодых
деревьев какао. Все это вызвало расширение производства
товарных культур, однако, вопреки опасениям, не привело к
дефициту продовольствия на территориях, где они стали
преобладать7.
сюда доставлялись орехи кола из Ашанти, которые затем
отправлялись на север, через пустыню. Диула, которые
начали
эту торг овл ю
в
северном направлении, делились
на несколько групп. Помимо маршрута Дженне-Бегхо,
контролировавшегося некоторыми группами диула,
существовали и другие подобные направления,
организованные другими группами: от Судана на юг, через территории
небольших государств-посредников к
атлантическому
побережью Сенегамбии, к Зерновому берегу и др. В
каждом регионе торговые маршруты со временем перешли
под контроль местного населения, в
результате чего
контроль диула за ними постепенно
прекратился. Такие
процессы предшествовали складыванию последнего типа
межрегиональной торговли
-
с
присутс тви ем европейцев
на западном побережье Африки. Торговля, которая велась
в
направлении
от
внутренних регионов Западной
Африки к побережью ГЬинеи, способствовала появлению
множества прибрежных торговых городов; среди прочих
появились
города Банджул, Фритаун, Такоради, Кейп-Кост,
Аккра, Ломе, Лагос, Порт-Харкорт и Дуала.
Торговля
Появление сельскохозяйственных продуктов и
ремесленных изделий создало условия для обмена и
зарождения местной
торговли между деревнями или даже в
пределах одной и той же деревни. Местная торговля
развивалась на территории всего Западно-Африканского
субрегиона, но более всего отличалась в сообществах
дельты Нигера9. Дальнейшее ее распространение привело
к
появлению
то ргов ли
с
удаленными регионами.
На
на чал ьно м этапе
межрегиональную торговлю вело местное
население, особенно то, которое
жило в
устье Нигера и в
Камеруне; они перевозили
во
внутренние регионы соль и
сушеную рыбу в обмен на
сельскохозяйственную
продукцию, а в таких областях, как Гана или Сенегамбия, еще и на
золото. Находки в районе проживания народа игбо (ибо)
в Восточной Нигерии дают представление о богатстве,
получаемом от прибрежной торговли, организованной
аука и аро
-
народами Нигерии, традиционно
занимавшимися этим видом деятельности. Другой, столь же древней
формой межрегиональной торговли был обмен, по всей
видимости, происходивший между государствами Ифе,
Бенин и Ашанти, с одной стороны,
и
территориями, из
которых они получали медь и бронзу, используемую в
художественных ремеслах,
-
с
другой10. Еще одним важным
направлением дальней торговли была торговля между
восточными и западными областями вдоль побережья
Гвинеи, основа которой, вероятно, была заложена еще в XVI в. ,
когда из Бенина на запад, в
Гану, вывозились перец,
хлопчатобумажные ткани местного производства, бусы и
слоновая кость11.
Совершенно другим типом межрегиональных
торговых операций в Западной и Центральной Африке была так
называе мая
северная торговля.
В ней участвовали
жители
лесного пояса и
народы,
населявшие
Судан, которые
основали
перевалочные пункты в ряде поселений на
границе с пустыней. Из этих перевалочных пунктов суданские
торговцы-мусульмане из народа диула отправлялись на юг
за золотом, которое они затем сбывали караванам,
прибывавшим с противоположного конца Сахары
-
из
Северной
Африки. Самым знаменитым маршрутом был маршрут
Дженне-Бегхо (Begho), оканчивавшийся к северу
от лесов
на
территории расселения народов акан; эти леса были
богаты золотом и орехами кола. Диула вскоре расширили
свою деятельность на
терр итории
к
югу
от Бегхо; они уже
обосновались на побережье Ганы к тому времени, когда
португальцы впервые появились там в XV в.12 Один из
суданских перевалочных пунктов, г. Кано, превратился в
ведущий рынок Центрального Судана13. В числе прочего
ЗАРОЖДЕНИЕ НАУКИ И КУЛЬТУРЫ
Культура Нок
Археологическая культура Нок, названная по селению
Нок к юго-западу от г. Джое и существовавшая
в900г.до
н.э .
-
200 г. н.э. на значительной территории
современного штата Бенуэ-Плато в Нигерии, получила известность
благодаря прекрасным терракотовым статуэткам,
изображающим головы (размерами от нескольких см до
натуральной величины) ярко выраженного африканского
типа. Достижения культуры Нок в научной и культурной
областях стали частью великой неолитической
революции, произошедшей в тропической Африке. Другую
культуру
-
игбо-укву, восточнее Нок, отличал высокий урове нь
развития металлургии. Бронзовые предметы, найденные
здесь в I960 г.14, свидетельствуют о том, что ремесленники
народа игбо следовали западно-африканским традициям
выплавки
бронзы. Знания, которые стояли за этими
культурными достижениями, по-видимому,
накапли вались
долгое время.
В результате навыки, постепенно
со вер шенс тво вав шие ся, привели
к
развитию многочисленных
ремесел в поясе между реками Нигер и Бенуэ, а также в
Восточной Нигерии. К I в. н.э. на плато Джое
-
горнорудном
районе Нигерии уже работали нигерийские мастера по
олову, а кузнецы игбо славились своим мастерством
металлообработки с незапамятных времен.
Ифе и Бенин
Город Ифе в Нигерии
-
один из центров древней
цивилизации в Западной Африке в XII-XIX вв.,
город-государство народа йоруба, центр, из которого происходило
расселение этого народа. Ифе
-
одно из известнейших в
мире хранилищ древностей. Помимо бронзовых и
терракотовых голов, находки, обнаруженные в этих местах,
включают
терракотовые табуретки, черепки
«глазурованного» дорожного покрытия, плавильные тигли для
получения стеклянного
покрытия «глазурованных» гончарных
изделий. В Ифе было развито производство стекла, и
делавшиеся здесь синие стеклянные
бусы сеги
распространялись по всей Западной Африке. Первыми во время
археологических раскопок были обнаружены терракотовые
головы, отличающиеся совершенством и красотой
пластических
форм, следом за ними -
бронзовые головы,
которым свойственна большая монументальность и
обобщенность трактовки. Эти головы ставились на алтари для
жертвоприношений, они не уступают лучшим произведе-
522

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
м мирового искусства. Эти находки в Ифе настолько
Н
азил и мир,
что вначале европейцы посчитали, что они
были завезены в Африку1 \ Но исследования терракотовых
.
из ифе показали их стилистическое сходство с
произведениями культуры Нок. Внимательное изучение
бронзовых изделий из Бенина, в
которых прослеживаются ху-
ожественные традиции Ифе, показало, что они были
изловлены до появления там португальцев. Можно считать,
что Ифе воспользовался достижениями культуры Нок, а
Бенин позаимствовал достижения Ифе, доведя его
традиционное искусство
изготовления бронзовых голов до
совершенства.
Именно благодаря приобретению высокого
технического мастерства при изготовлении этих
всемирно известных бронзовых изделий небольшие родовые
сообщества к XI в. или даже раньше
постепенно
превратились в могущественные империи Ойо и Бени н.
Вклад Ифе в создание государств народа йоруба начал
проявляться
с формирования сообществ, которые
использовали металлические орудия труда и создавали изделия
из терракоты
в художественном стиле культуры Нок.
Вероятно, потребовались по крайней мере две волны
захватов: первая принесла умение отливать бронзу, а вторая
привела
к началу урбанизации16,
и на всей
территории,
заселенной йоруба, появились независимые государства,
которые со временем были подчинены весьма
могущественной военной державе
-
городу-государству Ойо. К
XVI в.
государство Ойо уже играло важную роль в
Зап ад но й Африке17,
постепенно объединяя под своим
главенством большинство городов йоруба. Государство Бенин
также выросло из небольшого королевства Эдо, и в
основе преобразования были те же самые факторы, которые
способствовали развитию культуры Ифе. В частности, весь
регион, примыкающий к заливу Бенин, был охвачен
процессом урбанизации, результатом которого стало
появление королевств, сила которых обусловливалась родовой
общинной основой в сочетании с научным и культурным
влиянием северной саванны.
Последствия раннего развития науки
и культуры в традиционных государствах
В результате зарождения науки и культуры в
традиционных
государствах Западной и Центральной Африки
начались процессы и были созданы институты,
способствовавшие сохранению общества и его прогрессу.
Проникновение «передовой» металлургии из северной
саванны в лесную зону, вероятно, произошло довольно
рано, еще до зарождения государственности у народов
йорубаиэдовXI в.
Совершенствование технического
мастерства способствовало развитию местных ремесел
и
промыслов. Местные искусные мастера наладили
производство изделий из железа, золота , серебра, латуни, кожи,
древесины, хлопка, плели корзины и циновки
-
и это
всего лишь небольшая часть того, чем они занимались.
Широкое распространение получило гончарное
производство, изготовление инструментов и принадлежностей для
охоты, рыбной ловли и земледелия. Люди узнавали о
свойствах растений посредством длительных экспериментов
или
опыта, а в
некоторых случаях
-
благодаря
предприимчивости своих одаренных соплеменников. Результатом
всего этого стало развитие народной медицины и
появление подготовленных специалистов, которые стали лечить
больных с помощью лекарственных растений, часто
маскируя свои действия религиозными обрядами.
В ходе продолжительных экспериментов народы
Западной и Центральной Африки также приобрели другие
жизненно важные навыки и умения.
В частности, они
узнали свойства различных пищевых продуктов и на
протяжении многих веков готовили блюда, используя сочетания
бобовых, круп, корнеплодов, овощей и фруктов, а также
готовя рыбу и мясо, что в целом обеспечивало
сбалансированное питание, необходимое для здоровой жизни. С
течением времени во многих сообществах
сформировались традиции приготовления вкусной и здоровой пищи,
и их члены не только научились готовить ее, но и знали
рецепты приготовления множества блюд из одного и того
же продукта (например, народ эве, проживающий на юго-
востоке Ганы, умеет готовить 28 блюд из маниока).
Значительные успехи были достигнуты не только в
технике, но и в
искусстве. Разговорный язык послужил
ключом к
развитию искусства. Языки, на которых
сегодня
говорят жители лесной и прибрежной зон, вначале
были распространены в более северной саванне. Очень
вероя тно,
что именно народы, первоначально
говорившие на этих языках, впоследствии заселили
лесную зону.
С тех пор
мн ого е изменилось, и на ос но ве
первоначальных языков образовалось множество диалектов. В каждом
регионе или сообществе развился свой диалект или язык,
и
у носителей некоторых из них сформировались
прекрасные речевые навыки.
Например,
вГанеи
Нигерии
есть сообщества, языки которых развились настолько,
чт о по зв ол яю т дава ть новорожденным самые
разнообра зны е
имена в зависимости от обстоятельств,
сопутствующих их рождению18.
Устное творчество в некоторых сообществах также
достигло высокого художественного уровня. Местные
языки обогатились пословицами, анекдотами и стихами.
Исполнительское, прежде всего музыкальное искусство
(пение, игра на барабане и танцы) развилось настолько, что
стало вызывать глубокое эстетическое удовольствие.
Заслуж ивают
внимания также
изобразительное искусство и
архитектура, последняя
-
благодаря красоте и удобству
сооружений19.
Африканское обычное право и правосудие в
результате долгой практики настолько тщательно оформились и
применялись, что в традиционных обществах теперь
нередко устанавливались длительные периоды мира и
стабильности.
Функции традиционной религии были
многообразны, и среди них была даже работа типа полицейской
службы для поддержания правопорядка20.
Традиционное обучение было ориентировано на
развитие личности. В соответствии с ней ребенок просто
наблюдал за действиями своих родителей и помогал им,
получая важные жизненные уроки. К этому часто добавлялась
специальная форма подготовки, при которой молодежь
одного возраста собиралась в особых учебных лагерях под
надзором профессиональных наставников. В некоторых
случаях программа обучения включала военную
подготовку, и те, кто ее получал, могли быть готовы защитить свою
родину. Завершением курса подготовки был обряд
посвящения. Еще более важным было то, что в процессе
традиционного обучения ребенок получал представление об
общественных ценностях, приобретал навыки
выполнения
различных работ, у него формировалось
определенное отношение к труду и к другим аспектам жизни семьи
или
рода. Система обучения прививала не только умения,
но и правильное отношение к труду. В этом отношении
значительную помощь обучению оказывала религия,
и
серьезность, с которой мастер и подмастерье (например,
кузнецы, золотых и серебряных дел мастера) относились
к своей работе, не имеет ничего общего с тем, как
относятся к
свое му делу совре ме нн ые пр омыш лен ные рабочие.
Таким образом, можно сделать вывод о некоторых
положительных аспектах
культуры
на
раннем этапе ее
развития. Самым важным из них было то, что во всем
регионе, по-видимому, сохранялся мир. О том, что в это время
не велось войн, свидетельствуют несколько фактов. Во
фрагментах древней наскальной живописи на плато Тас-
силин-Адцжер в Центральной Сахаре, относящейся к
этому периоду, запечатлены все важнейшие виды
че ло ве че ск ой деятельности, но
сред и
них нет ни одной военной
523

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
сцены или сцены какого-либо другого вида насилия21. Из
слов одной мудрой правительницы народов мандинго,
сказанных в
гораздо более позднее время,
в 1794 г.,
создается впечатление, что для государств внутренних
областей было
совершенно нормальным
не
участвовать в
войнах. «Она сказала, что во
внутренней части страны уже
некоторое время
не было войн и что войны не ведутся,
когда нет нужды в рабах»22. В этих словах содержится
указание на то, что войны между африканскими
государствами, как и многие другие проявления зла, имеют более
позднее происхождение.
Точно так же традиционные правители, как правило,
не были деспотами. Почти во всех африканских
государствах
король правил с согласия и
при поддер жке совета
старейшин, или министров, которые могли сместить его
по
св оему
жела нию. В
городах-государствах,
насе ленн ых
народом йоруба, басорун,
или
премьер-министр, мог
заставить деспотичного алафина (короля) совершить
самоубийство. В Ашанти старшим политическим
должностным лицом была «королева-мать». Она представляла
кандидатуру нового короля на рассмотрение одновременно
в совет
старейшин и в собрание «молодых людей»23.
Демократические принципы отнюдь не новы для
африканского общества.
Однако у оригинальной африканской культуры
имелись и
серьезные отрицательные стороны. Все
рассмотренные успехи были достигнуты при отсутствии
грамотности. Для неграмотных обществ во всем мире
характерны крайнее невежество и обилие суеверий. Поэтому, как
только
происходило что-то, ч то
нарушало привычный
простой уклад жизни этих людей, их мысли и поведение
принимали искаженный характер. Они верили в
колдовство, заклинания и
чары. Это толкало их на жестокие и
несправедливые поступки24, бесчеловечности которых
они не осознавали. Так, они могли, например, заживо
сжигать людей на костре, которых подозревали
в колдовстве,
подобно тому как во Франции в XV в. была сожжена
Жанна д Арк, при этом не испытывая не малейших угрызений
совести. Такая
ситуация была чрезвычайно опасной,
особенно в Африке и в то время, когда влияние, исходящее с
севера и юга, подрывало простой жизненный уклад
анимистической родовой общины. Именно этот фактор
оказывал
разрушительное воздействие на миролюбивый,
моральный и демократический характер ранних
африканских сообществ. Это явление и его последствия будут более
подробно рассмотрены в следующем разделе.
ИСЛАМСКОЕ И ЕВРОПЕЙСКОЕ НАУЧНОЕ
И КУЛЬТУРНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ЗАПАДНУЮ
И ЦЕНТРАЛЬНУЮ АФРИКУ
Исламское воздействие
Земли у истоков Верхнего Нигера в течение
длительного времени считались очагом культурного развития
Западной Африки. Со временем эта территория стала также
источником религиозных революций, охвативших
территории саванны, и начиная с XIV в. отсюда происходило
великое рассредоточение народа малинке, покидавшего
переживавшие упадок центральные области Верхнего
Нигера. В результате переселения, включавшего
несколько этапов, малинке продвинулись на восток -
на земли
хауса
в
современной Северной Нигерии, на запад
-
в
направлении Сенегамбии и на юг
-
во
внутренние районы
гвинейских лесов25.
Происходили и другие вспышки исламской
активности, в результате которых сторонники ислама и исламские
торговцы осваивали все новые земли вдоль хорошо
известных торговых маршрутов во всех направлениях.
Пришедший на плато Фута-Джаллон народ фульбе (фулани),
большинство которого исповедывало ислам, принес с
собой свою религию
и подчинил себе придерживавшихся
анимистских верований земледельцев и собственников
земли. Эта ситуация стала причиной нескольких
ожесточенных восстаний коренного земледельческого
населения
против пришлых правителей
-
фульбе. Другим
аспектом исламского воздействия на местное население,
особенно во
внутренних районах Сьерра-Леоне и на
побережье, стали рост невежества и усиление суеверий, по
мере того как языческие сообщества подпадали под все
большее влияние странствующего проповедника-мусуль-
манина, надеясь, что он с помощью «магических»
заклинаний и
амулетов защитит их от злых духов. Ослабевала
нравственность людей, а их взгляды на окружающую
действительность становились все бо л ее искаженными.
Европейское воздействие
В то время, когда европейцы на своем пути
в
восточном направлении впервые
в XV в. появились на
побережьях Африки, их внимание было
приковано прежде всего к
Востоку. Азии предстояло стать источником различных
изделий и экзотических
товаров. На западе европейцев
привлекали возможности Америки
-
ее
центров добычи
полезных ископаемых и производства товарных
земледельческих продуктов. Таким образом, на долю Африки
оставалась роль поставщика рабочей силы для рудников
и плантаций Нового Света26. Уделом Африканского
континента стало
участие в атлантической работорговле,
наибольшая активность которой как раз пришлась
на
рассматриваемый период.
Появление европейцев в Африке стало одним из
последствий развития техники перевозок и св я з и .
Благодаря
научным и культурным достижениям европейцы смогли
преодолеть
опасности
морских путешествий, у них
появ ило сь
оружие для защиты и нападения, и все это стало
ва жным и
факторами европейского проникновения в
Западную Африку, но не решило всех проблем, связанных с ним.
Европейцы, которые приезжали в Африку за рабами, а
позднее за пальмовым маслом, должны были быть
выносливыми и сильными, чтобы
переносить
опасности
первых
контактов, отм ече нны х
сопротивлением африканцев и
распространением на прибрежных территориях чумы и
лихорадки, часто становившихся смертельными для
прибывавших сюда белых людей. Поэтому большинство
европейских работорговцев, с которыми африканцам
пришлось иметь дело в
период работорговли, были людьми «в
высшей степени бесчестного и беспринципного рода».
Последствия иностранного воздействия
на африканские народы
Таким образом, эти два типа научного и культурного
влияния на африканцев
-
исламское и западное
-
отнюдь
не обещали того, что процесс развития региона будет
протекать гладко. Они привели
к возникновению ряда
ситуаций, развившихся в бесчеловечную атлантическую
работорговлю. Домашние рабы существовали в Африке и до
появления здесь иностранцев, но они были всего лишь
рабочей силой и, конечно, не продавались на вывоз за
пределы региона. Некоторые африканские правители
(например, в таких отдаленных друг' от друга местах, как
государства народа акан в Гане и медные рудники в Центральной
Сахаре) проводили очень выгодную для себя трудовую
стратегию, расселяя «рабов» (а в действительности
крепостных) для использования в сельскохозяйственных
работах и на рудниках. Это могло сопровождаться
перемещением рабочей силы из од но г о мес та в
другое,
но е го нельзя
было назвать работорговлей. Теперь же из-за
внутренней
524

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
бости описанной выше африканской анимистической
системы,
к которой добавились беды, связанные с
и но зе мн ым вторжением, африканские общества во многих
отношениях
стали вырождаться.
По всей видимости, самым сер ьезным по сл ед ств ие м
всего
этого стало разрушение законности и порядка
и
отсутствие
сильной власти. Сложилась опасная
ситуация, при
которой человек, которому был нанесен какой-либо
ущерб, уже не обращался в п ои ск ах
справедливости к суду
вождя, как это бывало раньше. Вместо этого потерпевшие
семьи,
в частности во
внутренних областях Верхней
Гвинеи, захватывали членов семей своих обидчиков и
превр ащали
ихв
рабов. Вожди часто фабриковали против своих
подданных
обвинения в супружеской измене и колдовстве
и продавали их, часто целыми семьями, белым
работорговцам27. Довольно часто торговцы рабами были
мулатами, как Кливленд, который в конце XVIII в.
устраивал
набеги на сообщества во внутренних областях
Сьерра-Леоне с цель ю за хват а рабов.
Похищение людей было обычным делом на землях
народов мандинго и в государствах, народы которых ис-
поведывали суфизм. И африканцы, и
мулаты не
отказывали себе в удовольствии заниматься посредничеством
в
работорговле28. Поскольку африканцы, подобно другим
развивающимся нациям, не имели занятий, поглощающих
все их время,
они были не
про чь компенсировать
свою
бездеятельность пьянством, когда у них были на это
средства. Поэтому белые работорговцы с выгодой для себя
использовали низменное пристрастие африканцев к
европейским спиртным напиткам, огнестрельному оружию и
пороху. Они поставляли алкоголь вождям, и те в моменты
опьянения под давлением европейцев принимали
решения, губительные для своих народов. Спиртное, оружие и
снаряжение, получаемые от белых торговцев, подливали
масла в огонь
междоусобных войн и взаимных набегов с
целью захвата врагов превращаемых в рабов, и это часто
происходило в Верхней Гвинее и внутренних районах
Сьерра-Леоне.
На землях, населенных народом фанти в Гане,
европейские компании -
английская, голландская, шведская,
бранденбургская и датская
-
соперничали между собой за
контроль над торговлей и втягивали в эти
конфликты
местное население. Пленники, захваченные в ходе этих
вооруженных конфликтов, естественно, продавались в
рабство29. На этих же территориях обычным делом был
паньяррипг, при котором европейцы в тех
случаях, когда
африканский торговец родом из какого-либо города не
мог расплатиться с ними за
переданные ему в долг
товары, нападали на этот город и захватывали для продажи в
рабство его жителей. Во
внутренних
областях
Сьерра-Леоне европейцы ссужали африканских торговых агентов
товарами для продажи внутри страны. Если же им не
удавалось
вовремя вернуть деньги вместе с оговоренным
количеством
рабов, тогда европейцы захватывали их семьи30.
В
результате в период с XVI по XIX в.
работорговля
охватила всю Западную и Центральную Африку, которые в
результате этого лишились огромного
числа здоровых
мужчин и женщин. На
протяжении
веков пик интенсивности
работорговли смещался в восточном направлении
-
из
Верхней ГЬинеи вдоль побережья Сенегамбии и Сьерра-Леоне
по
Невольничьему берегу (низменному побережью
Гвинейского залива
между устьями рек Нигер и Вольта.
-
Прим.
ред.), по
территории бассейна р. Нигер и дальше.
Период «неформальных империй»
Работорговля, однако, была отнюдь не первым
ине
единственным направлением афро-европейских
коммерческих отношений. Золото, слоновая кость, камедь и ряд
тропических продуктов начали вывозиться раньше не¬
вольников и сохраняли свое значение для экспорта на
протяжении нескольких веков. В XIX в., по
мере усиления
международной кампании против торговли рабами, все
большее значение приобретали «законные» виды
торговли. Вот тогда-то европейцам и понадобились
«неформальные
империи»,
чтобы
контролировать созданные ими
торговые анклавы. У них был выбор из трех
возможных
вариантов: а) они могли использовать имевшиеся старые
европейские учреждения в городах Банжул, Фритаун,
Аккра, Ломе, Лагос, Дуала и других; б) они рассчитывали на
покровительство своей внутренней торговле со стороны
дружественных африканских государств; в) они могли
сами обеспечить защиту своей торговли на территориях
вдоль рек, используя канонерские лодки и услуги
консульской службы в городах на побережье.
В основном именно эти три метода, которые
европейцы использовали или пытались использовать,
определяют наступление периода, известного как период
неформальных империй. Европейцам была необходима
физическая защита, чтобы взимать долги и улаживать
финансовые споры с африканскими торговцами. Ее
могли предоставить некоторые старые торговые поселения,
такие как Фритаун. В дельте Нигера, однако, обеспечить
выполнение решений афро-европейских «судов
справедливости», возглавляемых британским консулом,
помогали боевые корабли31. Растущее влияние британских
консулов на дела народа иджо (в современной Нигерии)
начиная с 1850-х гг. также стало одним из факторов
образования «неформальной британской империи» с
целью контроля британской торговли32. В Южной Гане
период образования неформальных империй также был
отмечен появлением
европейских судебных учреждений,
инициатива создания которых вплоть до 1843 г.
неофициально исходила от Маклина33.
Рассматривался и второй из перечисленных методов,
т.е. использование для защиты торговли дружественных
африканских государств, поскольку имелись сведения о
крупных могущественных королевствах, существовавших
во внутренних областях континента, которые можно было
использовать в этих целях. Однако попытки англичан
проникнуть через
леса в
саванну, например в халифат Сокото
народности фульбе, не принесли
желаемых
результатов.
В этот период, когда европейские торговцы пытались
обеспечить безопасность торговли,
они не
проявляли
интереса
к колониальным захватам, в частности
потому,
что
это повлекло бы за собой необходимость платить более
высокую цену
за
предоставление
такой защиты34. Этим-то
и объяснялось, почему их предпочтения в обеспечении
безопас ности
внутренней торговли были отданы
поддержке со стороны африканских государств.
В период неформальных империй европейцы
предпринимали попытки создать сельскохозяйственные
колонии и
укрепленные т ор го в ые фактории. Если бы этот план
был осуществлен, им бы удалось вступить на порог
колониализма и империализма уже к середине XIX в.35. Однако
идея создания плантационных колоний потерпела
неудачу, как видно на примере Сьерра-Леоне и
города-государства Локоджа, расположенного у места слияния рек Нигер
и
Бенуэ. План создания укрепленных торговых факторий,
которые должны были стать центрами будущих
протекторатов, также не был реализован,
в связи с чем
наступление эпохи колониализма
отодви нулось д о 1890-х г г.
Правда, несколько
ранее,
в 1 87 4 г., была объявлена
протекторатом Южная Гана. Это стало возможно потому,
что
уже
начиная с XV в. на ее
терр итории существовали
укрепленные фактории, возводившиеся вокруг фортов и крепостей.
В первые три четверти XIX в. многие
европейцы,
игравшие важную роль в африканских делах, отличались
духом афро-европеизма, т.е . с сочувствием относились к
устрем лениям африканского населения. Однако
приблизительно в 1880-х гг .
произошли
изменения в их составе,
525

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в
результате
чего в
Африке оказались люди, только что
прибывшие из Европы и поддерживавшие идею
имперской экспансии. С этого времени для установления
политического контроля над африканскими государствами
требовалось лишь техническое мастерство, а оно у
Европы
уже имелось. Европейские достижения в
коммуникации и печати, телеграфии, вооружении и т.д . сделали
физичес кое
покорение африканских государств совсем не
трудным. Таким образом,
в
период с 1884 по 1914 г.
европейцы, в данном случае Великобритания и Германия,
осуществили прямую аннексию африканских территорий и
установили на них свои протектораты. Великобритания
установила контроль над Гамбией, Сьерра-Леоне, Ганой
и
Нигерией, Германия оккупировала территории Того и
Камеруна.
ОТВЕТНЫЕ ДЕЙСТВИЯ ТУЗЕМНОГО
НАСЕЛЕНИЯ
Движение за ликвидацию работорговли
Известно, что годы работорговли были мрачным
периодом мировой истории. Но несмотря на то, что
торговля людьми продолжалась, в этом мраке то с одной, то с
другой стороны время от времени можно было заметить
проблески света. Некоторые африканские королевства, в
особенности Ашанти, Дагомея и Бенин, в разное время
вводили запрет на торговлю рабами или по крайней мере
ограничивали ее. В самой Европе христианское
воспитание в сочетании с западным образованием прививали
людям милосердие и способствовали распространению
гуманности и филантропии в Великобритании, Голландии,
Дании, Германии и других странах. Уже в XVIII в. были
отмечены
случаи доброго отношения к африканским детям,
как, например, к мальчику по имени Якобус Каптейн из
Ганы, и некоторые белые освобождали попавших в рабство
юных африканцев, а затем обучали их за свой счет ил и за
счет
европейских торговых компаний*1.
Вскоре эти эпизодические явления
приняли характер
полномасштабного
гуманитарного движения, появились
планы отказа от
роли Африки как источника рабочей силы
для американских плантаций. Для этого предлагалось
развивать местное сельское хозяйство, с тем чтобы обучать
местное население и
«приобщать его к цивилизации». Эти
планы включали
запрещение работорговли, и Голландия
ввела его еще в конце XVIII в.
-
в 1795 г., Дания
-
в1802г.,а
Великобритания
-
в 1807 г. У Эти планы подразумевали
также освобождение людей, уже попавших в рабство, и
участие их в африканских сельскохозяйственных
проектах. Наиболее решительным сторонником этих мер был
член британского парламента Г. Шарп*1.
Появление африканцев и афро-европейцев,
получивших западное образование
Первым впечатляющим результатом
предпринимаемых гуманитарных усилий было создание в 1787 г.
Компании
Сьерра-Леоне со штаб-квартирой во Фритауне. Она
должна была решать различные задачи, связанные с
выполнением гуманитарной программы, которая включала
пред отвраще ние
вывоза
рабов с побережья Западной
Африки^9; размещение освобожденных из рабства
африканцев на землях Сьерра-Леоне; обращение их в
христианство и обучение, а также ознакомление их (при участии
местных вождей) с более
совершенными методами
выращивания сельскохозяйственных культур, с тем чтобы
развивать законную торговлю. Компания надеялась таким
образом «заложить фундамент будущего процветания
континента, которому до этих пор взаимодействие с Велико¬
британией не принесло ничего, кроме страданий»40.
Программа обучения оказалась успешной,
и
вскоре в о всех
частях
субрегиона Западной Африки появились
африканцы, получившие образование по типу западного,
-
выпу скники колл едж а Фура-Бей во Фритауне41.
В Гане первыми образованными африканцами были те,
кто был подготовлен европейскими торговыми
компаниями, в том числе Филипп Квак, ставший священником
англиканской церкви в крепости Кейп-Кост, и Якобус Элиза
Йоханнес Капите (1717-1747), учившийся в Голландии и
получивший место священника в крепости Эльмина от
Голландской Вест-Индской компании42.
С самого начала XIX в. ряд миссионерских обществ, в
том числе общества англиканской и методистской
церквей, а также миссии из Базеля и Северной Германии
вместе с несколькими католическими организациями
открывали свои пунюгы и школы на территории Ганы, обращая
в
христианство и обучая молодежь по западным
образовательным программам. Таких же успехов добились
католические и
протестантские
миссии и на
территории Того,
Нигерии и Камеруна. Уже в конце XIX в.
образованных
африканцев можно было встретить почти во всех
торговых
городах
на
западно-африканском побережье.
Много выдающихся африканцев, получивших
западное образование, было среди таких групп населения, как
креолы
в
Сьерра-Леоне, capo (бывшие рабы,
возвратившиеся на земли
народа йоруба) в Нигерии, а также в
диаспоре.
В их числе были крупные ученые, например д-р Дж
Африканус Хортон, находившийся на медицинской
службе в британской армии и публиковавший отчеты о своих
исследованиях в британских медицинских журналах.
Среди знаменитых креолов можно отметить Сэмюэла
Льюиса и Эдварда У. Блайдена. Образованные африканцы,
такие как Менса Сарба и Е.
Касли-Хейфорд, оба являвшиеся
чле нами коллегии ад во ка то в Ганы, возглавили Общество
защиты прав аборигенов в Гане.
Следует также упомянуть
и Сэмюэла Аджайи Кроутера, проповедовавшего на
территориях вдоль р. Нигер и в Нигерии, который стал
первым африканцем
-
епископом англиканской церкви.
Помимо новой африканской элиты появилось и множество
людей смешанных кровей
-
афро-европейцев, часть
которых идентифицировала себя с нарождающейся
чистокровной африканской элитой. Кроме того,
предпринимались попытки заключения союза между
вестернизированными африканцами, традиционными африканцами и
властями, в том числе и во
внутренних областях, однако
они не увенчались успехом45.
Адаптация как культурный процесс в период
неформальных империй
В период неформальных империй (1848-1880 гг.)
европейское научное и культурное воздействие, в числе
прочего, заставляло
вестернизированных африканцев в
интересах развития своих стран сотрудничать с
европейцами, используя превосходство научных и культурных
методов последних. Этой политикой адаптации им, по
причине их «приспособленности к климату»44, отводилась
главная роль
в осуществлении гуманитарных проектов,
не
исключая даже миссионерских образовательных
программ и программы подготовки специалистов для
сельского хозяйства, промышленности и торговли. Этой
программе, получившей название «Библия и плуг»,
посвящена книга Фауэлла Бакстона «Африканская работорговля и
меры против нее» (Fowell Buxton, «The African Slave Trade
and its Remedy»). Изложенные в ней взгляды иногда даже
интерпретировались как призывы к полному
самоопределению африканцев после того, как они смогут
эффективно вести свои дела45. Народ фанти (входящий в группу
народов акан) в Конфедерации фанти (1868-1873 гг.)
по¬
526

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
чувствовал,
что достиг такого уровня развития, при
потопом вполне
может сам решать
свои
проблемы, но
поскольку была возможность сотрудничества с европейцами, то
сЬанти обратились
к
британской администрации в Кейп-
Косте
с просьбой о финансировании своих про гр а мм
развития.
Власти ответили отказом, и движение замерло.
Явная поддержка
со стороны Церковного миссионерского
общества деятельности епископа Кроутера по созданию
самостоятельных церквей на Нигере
-
еще один пример
политики адаптации, проводимой с участием образован-
ных африканцев46.
Культурное реагирование и сопротивление
империализму
и
колониализму
Начиная с 1880-х гг ., как было сказано, новый
европейский персонал англо-африканской администрации
набирался
в основном из выпускников Оксфорда и
Кембриджа, молодых людей, идеалистически настроенных и
гото вых принять
на себя ответственность за заморские страны.
Они принижали уровень африканской культуры, заявляя,
что европейцы
не только не должны отказываться от
попыток сделать Африку цивилизованной, но и быть
готовыми «управлять темным континентом» длительное
время. Они также препятствовали развитию самостоятельных
церквей. Развернувшаяся вскоре борьба и начавшееся
разделение территорий придали смысл их теориям.
Перед лицом этой опасности у образованной элиты не
оставалось иного
выбора, кроме как изменить свои
взгляды на развитие Африки. Времена сотрудничества остались
далеко позади, и в Гане стала раздаваться резкая критика
в
адрес британской администрации, в особенности в связи
с
проводимой ею налоговой и расовой политикой. Целью
африканской элиты стало самоопределение. Для ее
достижения им необходимо было сохранять и развивать
африканские общественные институты и культуру и в
наци она льно м развитии опираться на них, а не на
европейские
культурные традиции. Они заявили о своем праве
управляться непосредственно своими королями или вождями,
действовавшими в рамках этих институтов47. При
содействии Общества защиты прав аборигенов был заключен
союз между образованной элитой и традиционными
властями. Общество, кроме того, выразило протест против
попыток правительства установить контроль над раздачей
земель в соответствии с
принятым в 1894 г. Биллем о
земле, автором которого был губернатор Уильям Максвелл.
В 1901 г. оно
выступило против решения губернатора
Натана сместить с престола одного из местных вождей под
предлогом «неповиновения», назвав это неправомочным
вмешательством
правительства
в
местную политику48.
В ответ на политику
колониализма в Гане сформировался
культурный национализм.
В отличие от Ганы, где преимущественной формой
сопротивления колониализму стали литературная кри ти ка
и политические идеи, реакция Нигерии была более
приземленной и ориентированной на практику. Нигерийцы
решили, что если развитие, направляемое европейцами,
будет стоить им национальной культуры, значит, чтобы
сохранить культуру, нужно самим контролировать свое
развитие. Это означало необходимость претворения в
жизнь идей программы «Библия и плуг» в рамках новых
проектов, таких как Промышленная миссия Агбова (1895-
1908 гг.), возглавляемая д-ром Моджола Агбеди, и
плантации, созданные по инициативе Дж К Каукера,
существовавшие в начале XX в. на землях
народа йоруба, на
к от ор ых про по веди Евангелия соч етали сь с производством
какао. Основание независимых африканских церквей,
поддерживающих промышленные программы, было
вызвано необходимостью претворения в жизнь освященных
временем идей «Библии и
плуга»,
а также стало знаком
протеста против отказа
существующих миссий от
первоначальной договоренности об их создании.
Событием, подтвердившим решимость нигерийцев
сохранить свою культуру
во всех ее
проявлениях,
стало учреждение Объединенного совета управления
народа эгба и Объединенного правительства народа эгба
вг.
Абеокута, которые должны были осуществить
социальные и политические преобразования, не разрушая
национальный характер народа Нигерии (эгба). Таким
образом,
и в социально-экономическом, и в
политическом
развитии Нигерия отчетливо проявляла
культурный национализм.
Новые культурные тенденции
На протяжении XIX в.
народы Западной и
Центральной Африки постепенно меняли цели своего развития
в
результате иностранного воздействия. Новые цели
требовали
применения
новых методов. С началом
ст роит ельс тва
шоссейных и железных дорог,
поя вле ние м
телеграфа и
почты стало
улучшаться транспортное сообщение и связь.
Выращивание новых сельскохозяйст вен ных
культур
способствовало развитию
се льск ого хозяйст ва.
Появление на континенте христианских миссий
привело к
переходу от старых
языческих
верований к
христианству, хотя в XIX в. новые
христиане составляли по
существу каплю в океане анимистического общества.
Традиционная система обучения также стала уступать
место
формальному образованию в учебных заведениях
западного типа. В системе охраны здоровья все чаще
использовались научные методы, без привлечения
сверхъестественных сил. В сфере искусства влияние новых
музык альн ых форм,
в частности, церковной музыки, школьных
песен, привело
к
развитию популярной «светской»
музыки, которой и поныне славится этот регион49.
Совершен ствовал ось
искусство устного слова, новая
устная
литература и драматургия способствовали обогащению
исполнительских видов искусства.
С появлением рисования
и
живописи, а также введения уроков лепки из глины в
школах начало меняться и
изобразительное искусство. В
школьную программу стало включаться обучение
разнообразным ремеслам. К 1914 г.
-
окончанию
рассматрив аемо го
периода
-
эти перемены только начались, но,
несмотря
на это, стремление народов, населяющих
субрегион, со хр ани ть
свою
к ул ьтуру и восприн ять различные
методы ее
поддержан ия
и
развития, свидетельствует
об их
жизнеспос обности и
воспр иимч ивос ти
к
пр огре ссу.
ПРИМЕЧАНИЯ И ССЫЛКИ
НА ПЕРВОИСТОЧНИКИ
1 С. Wrigley, 1962 Linguistic Clues to African History5. Journal of
African History, London, Vol. 3, No. 2 , pp . 269-272.
1
O. Davies, I960. The Neolithic Revolution in Tropical Africa5.
Transactions of the Historical Society of Ghana, Legon, Vol. 4, Part II,
pp. 14-20.
*
W. B. Morgan, 1962 The Forest and Agriculture in West Africa\JAH,
London, Vol. 3, No. 2, pp . 235-239.
4
H. G . Baker, 1962, op. cit.
5
P. Curtin et al., 1978, op. citn p. 508.
6 P. Hill, 1959, The History of the Migration of Ghana Cocoa Farmers .
THSG, Legon, Vol. 4, Part I, pp. 14-28.
7
W. B . Morgan, 1962, op.
cit.
8
С. B. Wadstrom, 1794, Aw Essay on Civilization: Particularly applied
to the Western Coast ofAfrica with somefree thoughts on Cultivation and
Commerce. London, David and Charles Reprints p. 4.
9 P. Curtin, et al., 1978, op. cit., p. 246.
10
J. D . Fage, \978,A History ofA/rica. London, Hutchinson University
Library, p. 108.
527

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
11
J. D. Fage, 1962, Some remarks on beads and trade in Lower
Guinea in the Sixteenth and Seventeenth Centuries London, Vol. 3,
No. 2, pp. 343-347.
121. Wilks, 1962. A Medieval Trade-Route from the Niger to the Gulf
of Guinea . jMtf, London, Vol. 3, No. 2, pp. 337-341.
13
R W. July, 1980, op. tit., p. 73.
14
С. T . Shaw, I960. Bronzes from Eastern Nigeria, Igbo-Ukwu
Excavations , Journal of the Historical Society ofNigeria, Ibadan, Vol. 2,
No. l,pp. 162 -165.
15
F. Willet, 1960. Ife and its Archaeology ./A//, London, Vol. 1, No. 2,
pp. 231-248.
16
J. D. Fage, 1978, op. tit., pp. 106 -107.
171. A Akinjogbin, 1966. The Oyo Empire in the Eighteenth Century:
A Reassessment ./tfS/V, Ibadan, Vol. 3, No. 3, pp. 449-460.
18
Это означает, что по имени человека можно узнать не
только его пол и социальное положение, но и кем были его предки, к
какому роду он относится, узнать время и место его рождения, а
также некоторые сведения о его семье.
19
Жилища в саванне строи лись так, чтобы он и охлаждали сь
естественным
образом.
20
На юго-востоке Ганы ритуальное омовение, совершаемое
в
честь богов рода и сопровождавшееся просьбой о наказании
обидчика, не позволяло жертве самой вершить суд и таким образом
способствовало сохранению мира без помощи полиции.
21
R G. Armstrong, I960. The development of kingdoms in Negro
Africa ./tf5N, Ibadan, Vol. 2, No. 1, pp. 27-39 .
22 С. B . Wadstrom, 1794, op. tit., p. 77 .
23 R G. Armstrong, I960, op. tit.
24 С. B. Wadstrom, 1794, op. tit., p. 117.
251. Wilks, 1963. The Growth of Islamic Learning in Ghana ./#5A,
Ibadan, Vol. 2, No. 4, pp. 409-417.
26 С. B. Wadstrom, 1794 op. tit., pp. 5 7; P. Curtin et al., 1978, op. tit.,
p. 215-246.
27
С. C. Ifemesia, 1962. The Civilizing Mission of 1841: Aspects of
an episode in Anglo-Nigeria Relations , fHSN, Ibadan, Vol. 2, No. 3, pp.
291-310.
28
Там же, pp. 15, 77-82.
29
A К . Datta and R. Porter, 1971. The Asafo System in Historical
Perspective. An Inquiry into the Origin and Development of a Ghanaian
Institution . JAH, London, Vol. 12, No. 2, pp. 279-297.
30 С. B. Wadstrom, 1794. op. citn pp. 14, 78-93 .
51 С. B. Wadstrom, 1794. op. tit., pp. 14, 85-93.
32 С. B. Wadstrom, 1794. op. tit., pp. 382 .
33 Там же.
34
J. D. Hargreaves, I960, op. tit.
35 С. B . Wadstrom, 1794. op. tit., pp. 373 .
36 F. L Bartels, 1959. Jacobus Eliza Johannes Captein, 1717-1774
.
THSG, Legon, Vol. 4, Part I, pp. 3-13; Lochner, N. 1958. Anton Wilhelm
Amo: A Ghana Scholar in Eighteenth Century Germany , THSG,
Achimota, Vol. 3, Part III, pp. 169-79 .
37 С. B. Wadstrom, 1794. op. tit., p. 175; Fyfe, Christopher, 1960. Peter
Nicholis-Old Calabar and Freetown ./#5./V, Ibadan, Vol. 2, No. 1, pp. 105 -
114.
38 С. B . Wadstrom, 1794. op. tit., pp. 3-4 .
39 C. Fyfe, I960, op. tit.
40
С. B . Wadstrom, 1794. op. tit., p. 128.
41
Там же. p. 373.
42
F. L Bartels, 1959. op. tit.
43 R W. July, 1980. op. tit., p. 420.
44
J. B. Webster. 1963. The Bible and the Plough ^SA , Ibadan, Vol. 2,
N0.4, pp. 418 -434 .
45
S. S. Berry. 1963 . Christianity and the rise of cocoa-growing in
Ibadan and Ondo\JHSN, Ibadan, Vol. 4, No. 3, pp . 439-451.
46
E. A Ayandele. 1967, Background to the duel between Crowther
and Goldie on the Low er Niger 1857-85
.
JHSN, Ibadan, Vol. 4, No. 1,
pp. 45 -63; Ajayi, J. F. A., 1959. Henry Venn and the Policy of
Development ./HS/V, Ibadan, Vol. 1, No. 4, pp. 331-342.
47
К. A . B. Jones-Quartey, 1959. Anglo-African Journals and
Journalists in the nineteenth and early twentieth centuries . THSG, Legon,
Vol. 4, Part I, pp. 47-55.
48 A P. Haydon, 1970. The good public servant of the state Sir
Mathew Nathan as Governor of the Gold Coast 1900-1904 , THSG,
Legon, Vol. 11, pp. 104-121 .
49 I. D. Riverson, 1955. The Growth of Music in the Gold Coast .
Transactions ofthe Gold Coast and TogolandHistorical Society, Achimota,
Vol. 1, Part IV, pp. 121-132 .

15.3
КОЛОНИЗАЦИЯ СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ
И ВОСТОЧНОЙ АФРИКИ
БЕЛЬГИЕЙ И ГЕРМАНИЕЙ
Эмиль Мвороа
Предметом рассмотрения в данном разделе является
главным образом геополитическая территория, в
настоящее время занимаемая государствами Бурунди, Руанда,
Танзания и Заир. Это регион, который в го ды ,
последовавшие за международной Берлинской конференцией
1884-1885 гг., поделили между собой две европейские
державы
-
Бельгия и Германия. Ниже будет показано, что
в XIX в., т.е. до колониального вторжения и в его первые
два десятилетия, регион уже был включен в систему
мировой торговли,
и
будут выявлены социальные и
кул ьтурны е по сл ед ст ви я сложившегося пол ожени я. Начнем с
того, что рассмотрим природу политических обществ,
образовавшихся на огромной территории,
простирающейся от Индийского до Атлантического океана, одна
час ть которой была покрыта экваториальными лесами, а
другая представляла
собой открытую саванну, а затем
покажем воздействие капиталистического образа
мышления на эти общества, а также
рассмотрим уже
происходившие в них
кул ьтурн ые
изменения.
ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБСТАНОВКИ
Воздействие новых торг ов ых предприятий
Весь этот регион испытывал на себе воздействие
рассчитанной на далекие расстояния торговли рабами,
слоновой костью и огнестрельным оружием, которая
проникла во
внутренние области Африки уже в первой половине
XIX в. За исключением Восточного побережья и устья
р. Конго, которые были вовлечены в международную
торговлю по меньшей мере с XVI в., эти земли были наименее
изученной частью Африканского континента. В
политическом отношении следует отметить три наиболее важных
события: превращение Занзибара в центр мировой
торговли; сопротивление некогда централизованных
государств, в частности
королевств в регионе Великих
африканских озер и сава нны , и
произошедшие в них
изменения; наконец, обусловленное развитием торговли
появление новых государств.
В начале XIX в. Восточное
побережье Африки,
в
основном населенное народом суахили, уже отличал высокий
Уровень политического развития и усвоенный
урбанистический стиль жизни. Города-государства, наиболее
влиятельными из которых были Килва, Садани, Пангани и
Танга, были основаны здесь еще в XIII в.,
а возможно, и
раньше1. На
смену влиянию города-государства Кил вы, в XVI и
XVII вв.
уже значительно ослабленного португальцами,
пришло влияние арабов, после того как в 1840 г.
султан
Омана решил превратить Занзибар в свою
столицу и
перейти к политике завоевания прибрежных и даже внутрен¬
них
территорий с целью создания товарной экономики,
основу которой составили плантационное выращивание
гвоздики и
торговля
слоновой костью. Этот
султанат
по ст еп ен но захватил
стратегический контроль над всем
побережьем и стал господствующей силой в Во сточ ной
Африке. Хотя его интересы были связаны преимущественно
с торговлей, ему предстояло оказывать большое влияние
и на политические
структуры региона. Занзибар был
признан европейскими державами, которые открыли здесь
консульства в первой половине XIX в., а
султан Сейид Сайд
подписал соглашения с США (1837 г.), Великобританией
(1839 г.), Францией (1844 г.)
и позднее
-
с
Германским
тамож енны м союзом2. Занзибар стал важным тор го вы м
центром,
из
которого вывозились не только рабы и слоновая
кость, но и смола копал и гвоздика в обмен на сахар,
жемчуг, огнестрельное оружие, изделия из меди и
хлопчатобумажные товары из Америки. Эта торговля
финансировалась индийскими банкирами,
и
уже в 1830-е гг .
торговые
караваны проникали
в
глубь континента до Великих
озер
и даже западнее оз. Танганьика. Вдоль оси Табора
-
Уджиджи выросла сеть торговых факторий, способствуя
распространению в этих местах
городской цивилизации
Восточного побережья.
Противодействие и адаптация прежних
центров власти
В то время, когда Восточная Африка начинала
испытывать внешние влияния, проводниками которых стали
торговцы, а европейские державы приступили к разделу
региона, на его территории действовали самые различные
политические режимы. Здесь существовали государства с
централизованными властными структурами,
в частности
в
регионе Великих озер; например,
в
Бурунди мвами
(короли) Нтаре Ругамба (1800-1850 гг.)
и Мвези Гисабо
(1850-1908 гг.) создали сильное государство, успешно
отражавшее набеги с целью захвата рабов, осуществляемые
из
Занзибара. То же можно сказать и о королевстве
Руанда, ко тор ое
в
период правления королей (мвами) Мутара
Руогера (правил в 1830-1860 гг.) и Кигери Рвабугири
(1860-1895 гг.) превратилось в мощн ое
милитаристическое государство. Государства хейя также имели хорошо
организованную политическую систему3. Эти королевства
не
претерпели столь радикальных изменений, как
государства в регионе Уганда, где правители государств Буганда и
особенно
Буньоро захватили контроль над торговлей и
пост авка ми
огнестрельного оружия и придали
своей
вл асти бо л ее централизованный характер.
Государства Лунда и Луба, сложившиеся в конголезской
са ва нн е, усилили
свою
политическую власть, участвуя в
529

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
работорговле. Государственная власть был а
консолидирована при правители (мвата-ямво) Наведже, который
использовал для этого как традиционное, так и
огнестрельное оружие, получаемое из Анголы. Число караванов,
прибывающих в столицу (мусумба) Лунды, значительно
увеличилось в годы правления Мутебы (1857-1873 гг.) . На
территории государства Луба военная власть,
сосредоточенная в
руках императора (мулопве), внушала страх на
протяжении всей первой половины XIX в., но затем
начала
рассыпаться под экономическим давлением, в
особенности в правление Касонго Каломбо (1870-1880 гг.) . В
северной части Конго два государства
-
хорошо
организованное, имеющее сильную армию «урбанизированное»
государство мангбету и государство азанде, своего рода
конфедерация соседствующих народов, возглавляемая
группой правителей (авунгара),
-
оказывали
эфф ект ивн ое
сопротивление набегам, предпринимаемым в эти
районы
работорговцами из Судана.
Лесные народы, как правило, управлялись вождями и,
следовательно, были гораздо более уязвимы перед
нападениями лучше организованных и лучше вооруженных
авантюристов, и к концу столетия их положение
становилось все более опасным.
Авантюристы становились королями
Интерес к коммерции, вызванный промышленной
экспансией Европы, достиг и этого
региона, где он принял
форму главным образом торговли слоновой костью и
рабами, и во
второй половине XIX в.
ему предстояло стать
причиной сильных политических потрясений. Как
политическая, так и культурная жизнь Центральной и
Восточной Африки была отмечена появлением новых государств,
создаваемых авантюристами, которые провозглашали
се бя
королями,
имели свой двор
и
распространяли
свою
власть на
различные народы. Тем самым заклады вались
основы
будущих перекраиваний границ, которые в
колониальный
период привели к образованию известных нам
сегодня государств. Примерами такого политического
феномена стали самопровозглашенные правители Ми-
рамбо, Ньюнгу-йа-Маве, Мсири и Типпу Тиб.
Государство Мирамбо (1860-1884 гг.)
Считается, что Мирамбо, который вначале был вождем
племе ни
народа ваньямвези (ньямвези) на небольшой
территории
к
западу от Танзании, был захвачен в плен и
обучен воинами нгуни (участвовавшими в движении зулусов)
во
врем я
их
вторжения в Восточную Африку. В 1860-е гг.
он с группой профессиональных воинов (руга-руга),
владевших огнестрельным оружием, завоевал ряд соседних
княжеств. В результате ему удалось объединить
ваньямвези -
народ, который с начала века занимался торговлей
слоновой костью и снаряжал караваны к побережью.
Между 1870 и 1884 гг.
Мирамбо создал настоящую империю.
Продемонстрировав политические способности, он
сохранил за побежденными вождями их положение в обмен
на
уплату дани4. Умелый организатор, начавший
использовать огнестрельное оружие, Мирамбо захватил контроль
над торговым маршрутом Табора
-
Уджиджи, вынудив
арабских торговцев платить ему пошлину. Но этой
империи было не суждено пережить своего основателя. Вскоре
все эти новые политические образования были
разрушены
европейскими завоевателями.
Государство кимбу, созданное Ньюнгу-йа-Маве
(1870-1884 гг.)
Другой искатель приключений и современник
Мирамбо, Ньюнгу-йа-Маве, в 1870 г. покорил кимбу, народ, близ¬
кий ваньямвези, и захватил контроль над торговым путем
Табора
-
Уфипа, ведущим к южной оконечности оз.
Танганьика. В отличие от Мирамбо, Ньюнгу-йа-Маве назначал
управляющих (ватвале), каждый из которых возглавлял
несколько бывших вождеств. Одной из главных задач этих
ва тва ле был сбор слоновой кости. Государство кимбу,
построенное Ньюнгу-йа-Маве, сохранилось и после его
смерти в 1884 г.
Государство Гаранганзе,
осн ованн ое
Мсири
Еще один торговец, проживший удивительную
жизнь, пришел с востока
-
из бассйна р. Конго.
Мсири
(настоящее имя Нгаленгва) был вождем народа сумбва,
проживавшего севернее ньямвези, которого привели в
Катангу (прежнее название провинции Шаба в
Республике Заир.
-
Прим. ред.) торговые дела. Здесь он
основал новое государство
-
Гаранганзе. Медицинские
позн ания сниска ли
ему славу при дворе короля Казембе,
правителя народа культуры лунда, где его вакцина
против оспы произвела сенсацию. Местный правитель
предложил ему дочь в жены и множество медных
слитков. Превратившись во влиятельного вельможу при
дворе Казембе, он с помощью оружия
и закаленных в боях
сторонников (байеке), специализировавшихся на
охоте на слонов, сумел
извл ечь
выгоду из своей
популярности в Катанге и в конце концов провозгласил
себя
королем
в
Бункея, столице Гаранганзе. Он разработал
придворный этикет с особым и
королевскими
церемониями и
присвоил себе
титул
мв ам и. Его столица ста ла
крупным цен тро м работорговли, поддерживающим
связи с восточным побережьем, где было множество
торговцев
-
суахили и арабов. Однако король Мсири,
мешавший расширению империи бельгийского
короля Леопольда II, в 1891 г. был застрелен бельгийским
капитаном Бодсоном.
Империя Типпу Тиба
Типпу Тиб был наполовину арабом, происходившим
из семьи торговцев, обосновавшихся в Восточной
Африке. Он создал настоящую империю в регионах Маниемы
и
Верхнего Заира с двойной сетью управления,
включавшей ватвале (вождей), ответственных главным образом
за
сбор слоновой кости, и акида (вождей округов),
в
число которых входили традиционные вожди, а также
посредники
-
арабы или суахили. Он основал три
экономических центра
-
Ньянгве, Касонго и Кисангани.
Типпу
Тиб был настолько могущественным,
что король
Леопольд II стремился получить
его
поддержку
и назначил
его
правителем региона вокруг водопадов Стэнли5
несмотря
на то, что на словах выступал против
работорговцев. Леопольд отказался от услуг Типпу Тиба лишь после
антирабовладельческой Брюссельской конференции
1890 г.
Типпу Тиб, понимавший, что его эпоха подходит к
концу, через некоторое время вернулся
на свой родной
Занзибар, где тихо жил на капиталы, заработанные в
центре Африканского континента.
Таким образом,
в целом XIX в. был периодом
значительных политических изменений в Центральной и
Восточной Африке. Хотя политическая и военная
организация некоторых традиционных государств позволяла
им в течение какого-то времени оказывать
сопротивление вооруженным огнестрельным оружием
иностранцам, другие народы пережили ужасные потрясения,
повернувшие вспять их развитие
и оставившие их
общества в смятении. Период непосредственно перед
империалистическим вторжением в Африку, был, таким
образом, периодом нестабильности, что позволяло
предприимчивым людям осуществлять свои
честолюбивые замыслы.
530

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
ВОЗДЕЙСТВИЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО
Умонастроения на местные общества:
^ОТКРЫТИЕ* И ЭКСПЛУАТАЦИЯ АФРИКИ
Следствием развития международного капитализма и
рожденной
им конкуренции между европейскими го-
П°
аоствами
стало наступление эпохи всепобеждающего
^периализма,
что продемонстрировала Берлинская
конференция
1884-1885 гг. Эта международная конференция
14 государств по африканским вопросам определила
судьбу Африки и положила начало периоду колониальных
завоеваний.
Установление капиталистической системы,
первым законом которой был закон получения прибыли,
им ело непосредственные
и весьма жестокие последствия.
Однако
во множестве случаев африканцы брались за
оружие, чтобы защитить свою независимость и оказать
сопр оти вле ние эксплуатации. Наглядный пример этого
-
«Независимое государство Конго», владение бельгийского
короля
Леопольда II в 1885-1908 гг.
Организованное ограбление и эксплуатация
местного населения
В период между 1876 и 1885 гг.
ко ро ль Леопольд II
создал для себя колониальную империю (будущее
Бельгийское Конго в 1908-1960 гг.), сумел получить одобрение
участников Берлинской конференции и разработал
чрезвычайно эффективную систему эксплуатации. Это
организованное ограбление осуществлялось при
провозглашенной свободе торговли на всей территории Конго и при
поощрении создания государственных монополий для
торговли слоновой костью и каучуком, действовавших в
рамках системы собственности Короны,
сформировавшейся в 1891 -1892 гг. Государство провозгласило себя
собственником всех «незанятых» земель, которые стали
«собственностью Короны». Все не обрабатываемые и не
заселенные коренным населением земли, таким образом,
считались собственностью Короны. Была введена
система
эксплуатации на основе принудительного труда, при
которой каждый местный житель был обязан раз в две
недели поставлять определенное количество каучука.
В то время для достижения этих целей использовалась
регулярная армия. Представители короля Леопольда в
«Независимом государстве Конго» прибегали ко
всевозможным методам принуждения: регулярным карательным
экспедициям, захвату заложников, надзору за жителями
деревень военными отрядами, телесным наказаниям и тд.
С целью увеличения добычи слоновой кости и каучука
государство Леопольда также выдавало щедрые концессии
бельгийским компаниям в обмен на половину их прибыли.
Стенгерс (Strengers, 1962) упоминает о двух компаниях,
которые получали колоссальные прибыли от своей
деятельности в «Независимом
государстве Конго»:« Абир и Л
вер-
суаз получали беспрецедентные прибыли, но их
конц есс ии с т ал и подобны аду на Земле. Единственным законом,
который признавали агенты этих двух компаний, был
закон
прибыли»6. В 1900 г. бельгийский монарх смог
поздравить себя с успехом своего предприятия, поскольку прибыли,
которые оно приносило, приумножали богатство Бельгии;
в
частности, благодаря им стало возможным
сооружение
значительных монументов в метрополии и создание
необходимой
государственной инфраструктуры7.
В Германской Восточной Африке коренное население
использовалось главным образом для принудительного
труда при выращивании товарных культур (кофе, хлопок,
сизаль и
тд.), а также в качестве носильщиков и
рабочих
на
принадлежавших европейцам плантациях. В
колониальных войсках (аскари), созданных Германом Висманом,
бывшим доверенным представителем Леопольда II, в
1891 г. назначенным
губернатором Германской Восточной
Африки, служили суданцы из Хартума, зулусы, ньямвези,
прежде бывшие носильщиками или торговцами, и
жители из района Маниемы, служившие в армии Типпу Тиба. В
1913 г. в соответствии с
Германским пактом их общая
численность в Восточной Африке составила 2500 человек,
которыми командовали 260 германских офицеров8.
Какова же была реакция африканских обществ на захват их
территорий и разграбление их богатств
иностранцами?
Реакция населения и мобилизация местных
ресурсов
И в «Независимом
государстве Конго», и в германских
колониях местные
народы
оказ ывал и
империалистам
решительное сопротивление. Что касается империи
Леопольда II, то следует иметь в виду, что даже в таких
стран ах, ка к
Великобритания, которая также проводила свою
собственную политику колонизации, общественность
обличала ту жестокую систему эксплуатации, которая
сложилась в «Независимом государстве Конго»9.
Однако наиболее реальное сопротивление и
противодействие колонизации исходило от самих африканских
обществ, которые в ответ на жестокое обращение сразу же
брали в руки оружие. Охватившие бельгийские и
германские колонии восстания местного населения
вынудили
новых хозяев применить силу для их подавления. В
«Независимом государстве Конго» большинство восстаний
происходило в обстановке
распада союзов бельгийцев с
арабизированными вождями, последовавшего за принятым
на антирабовладельческой Брюссельской конференции
решением о жестоком преследовании
этих вождей, до того
времени бывших союзниками Леопольда II. В результате в
1892-1895 гг .
арабизированные вожди были смещены и
заменены так называемыми обычными вождями-афри-
канцами. Эта новая политика привела
к возникновению
беспорядков среди наемников, надеявшихся получить
свою долю добычи. В Лулуабурге (современный г . К а на н -
га) беспорядки произошли в 1895 г., после казни вождя
Нгонго Лютете, и были организованы солдатами-суахили,
служившими в «государственных вооруженных силах»
«Независимого государства Конго».
В Восточной Африке процесс германской
колонизации сопровождался широко распространенным
подавлением сопротивления вождей, защищавших свои
государства, и населения, восстававшего
против колониальной
эксплуатации. Кьекшус (HelgeKjekshus, 1977) описывает по
меньшей
мере 54 столкновения, произошедших в 1888-
1896 гг. и повлекших за собой человеческие жертвы,
поджоги деревень, истребление скота и уничтожение
посевов10. Примером могут служить восстания во главе с Буши-
ри в 1888-1889 гг., восстание
нар од а чагга, мя те жи вождей
народа хехе, короля Мвези Гизабо в Бурунди и восстание
Маджи-Маджи, причем последнее было наиболее
продолжительным и
кровопролитным.
Наиболее ожесточ енное
сопротивление оказали
участники движения Маджи-Маджи в Танганьике
(1905-
1907 гг.), самого масштабного антиколониального
восстания в
Германской Восточной Африке. Это движение во
главе с вождем Кинджикитиле Нгвале охватило около 20
этнических групп, выступивших против
принудительного труда и раздачи концессий. Лидер движения
прославился тем, что раздавал своим сторонникам снадобье из
«священной» воды и зерен сорго («маджи-маджи»), которое,
как
думали повстанцы, спасет их от
пуль врага. 4 августа
1905 г. Нгвале был повешен, а в 1907 г. восстание было
подавлено германскими войсками путем военных действий
и
карательных экспедиций, в
результате которых погибло
свыше 100 тыс. африканцев11.
Эти восстания имели различные последствия. Например,
германские колониальные власти, напуганные восстанием
531

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
1905 г. и аналогичными
протестными движениями,
охватившими в это
время Юго-Западную Африку (Намибию),
провели реформы, в которых основное внимание
уделялось созданию инфраструктур, развитию, направленному
на повышение денежных доходов местного населения, и
мерам социальной защиты12. Однако сопротивление
африканских народов установлению колониального
правления свидетельствовало об их глубокой приверженности
свободе и стало основой и
историческим
ко нте ксто м
развития африканского национализма и будущей борьбы,
которая в конце концов привела к восстановлению
национальной независимости.
НАУЧНЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Включение Центральной и Восточной Африки в
глобальную систему обменов имело культурные, социальные
и
научные последствия, по-настоящему проявившиеся
лишь после
первой мировой войны.
Распространение основных африканских
языков и новые культурные перспективы
Распространение культуры суахили
В общих чертах, распространение культуры суахили и
исла ма в
Центральной и Восточной Африке стало одним
из главных
направлений в развитии региона в XIX в.
Благодаря расширению торговых связей между
прибрежными и
внутренними районами язык суахили
посте пенно
превращался в фактор, объединяющий множество
народов региона.
Развитие этой
культуры шло параллельно
с
расшире н ие м урбанизации. Распространение культуры
суахили, вероятно, было связано с растущим значением
Занзибара и других городских центров на побережье.
Ощутимый толчок распространению языка
суахили
(кисвахили) дала межрегиональная торговля, которая
делала успехи даже быстрее, чем ислам.
Примерно в 1850 г.
английский путешественник Ричард Фрэнсис Бёртон
сообщал, что на кисвахили «бегло говорят народы сагара и
го го
(вагого)»15. В то же время все больше людей
перенимали образ жизни народа суа хи ли , чт о
проявлялось в
по всем ест ном ноше нии
канзу
-
рода туники. Борьба за
контроль над Африкой между европейскими странами
способствовала дальнейшему распространению кисвахили
благодаря работе переводчиков, сопровождавших
исследователей, миссионеров и солдат. Наконец, его
систематич еское исп оль зов ани е в новых
центрах, созданных
колониальными властями, в особенности торговцами
и
представ ителя ми
колониальной
администрации,
укрепило его престижность
и
привело
к
дальнейшему
распространению в XX в . на
территориях Центральной, Восточной
и даже Южной Африки.
Распространение языка лингала в западной части
бассейна р. Конго
К началу XIX в. бассейн р. Конго уже давно был частью
мировой торговой сети. Вдоль Атлантического побережья
действовали крупные торговые фактории европейцев,
осуществлявшие оживленные обмены с внутренними
территориями14. Приблизительно к 1850 г.
работорговля уже
перестала быть крупнейшей статьей африканского
экспорта. В течение долгого времени обмен ограничивался
несколькими важнейшими товарами, такими как соль и
железо, а также предметами роскоши из меди, пальмы
рафия и тд., однако во второй половине XIX в. торговля
стала развиваться на основе «собирательства
-
собирания
слоновой кости, воска, камеди, масла, кофе»15. Вплоть до
того времени торговля была сосредоточена в районе
Нижнего Конго, и торговые операции осуществлялись с
использованием языка киконго. Новый подъем торговли на
берегах Конго к северу от экватора, у места его слияния с
притоком
-
рекой Убанги, выдвинул на первый план
народ нгала, жизнь которого была тесно связана с лодками-
пирогами, представлявший собой небольшую группу
«речных
народов», говорящих на языке лингала. Нгала были,
вероятно, единственной группой населения этого
региона, имеющей и использующей пироги. Как
профессиональным лодочникам им
предстояло сыграть важную роль
в
перевозках товаров,
в особенности слоновой кости.
Примерно в 1870 г. нгала обычно перевозили от
р. Убанги к региону у водопадов Стэнли до 5-6 тыс.
слоновых бивней, а взамен получали такие до тех пор
неизвестные изделия, как медные кольца и оружие, а также
новые виды растений. В этих условиях лингала, на котором
первоначально говорили только нгала, начал
превращаться в важнейший язык торговли16 для значительной части
Западного Конто. Лингала играл важную роль
в
распространении способов рыбной ловли, а также гармонизации
некоторых институтов. Подобно кисвахили на
востоке,
лингала приобретал заметное влияние и престиж,
превращаясь в язык государственной власти, что приводило к его
распространению
в
других частях страны. Со временем он
также превратится в язык конголезского искусства и
музыки, на нем будут говорить жители столицы
-
Леопольдвиля (название г. Киншаса в Заире до 1966 г.) .
Малоизвестные творческие и технические
достижения в Африке
Мало исследований посвящено развитию африканской
науки и культуры в XIX в. Взаимодействие с европейскими
достижениями в области науки
и культуры фактически
разрушило или затормозило многие местные инициативы.
Одной из характерных
особ енн ост ей этого периода стало
разграбление предметов африканского искусства, которые
затем пополнили коллекции музеев Брюсселя и Берлина.
Тем не менее в самой Африке, несмотря на ее научное
и техническое отставание и
отсутствие д ос ту па
к
информации, время от времени становилось известно об
от кры тия х, сделанных африканцами.
Ки-Зербо (.Ki-Zerbo, 1978) приводит пример народа
чагга в Танганьике, который,
начиная с 1800 г.,
занимался
совершенствованием
си стем ы
хранения продовольствия
и
укрытий для своего скота. Предполагают, что эта
система была
придумана вождем чагга Хоромбо, воевавшим с
народом м а са и и пытавшим ся, как об ъя сн яе т Ки-Зербо,
усилить свой контроль над землей и стадами. «Чтобы
защититься от набегов масаи, чагга создали широкую сеть
подземных жилых помещений с участками для скота,
хранилищами продовольствия, спальными отделениями и
системой вентиляции и удаления сточных вод»17.
Однако наиболее ярко технические умения и
культурная одаренность африканцев проявились прежде всего в
изделиях из железа и меди и в творческом искусстве.
Некоторые народы приобрели благодаря этому весьма
солидную репутацию. Народ балуба (луба), например, уже
давно отличался высоким мастерством выплавки железа
и меди и плетения различных изделий из волокон пальмы
рафия18.
Более того, на известного исследователя Африки
Давида Ливингстона произвели большое впечатление
технические навыки африканцев в регионе верховьев р.
Замбези. У народа манганджа он увидел множество работавших
кузниц, а в Катанге наблюдал, как выплавляют медь,
кот ор ую
извлекали из малахитовой
руды и затем продавали
в
больших слитках, им ею щ их форму буквы «I»19.
Оригинальность масок народа луба и изящество статуэток народа
532

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
е также впечатляли путешественников, которые
с
М^млением обнаруживали свидетельства творческих спо-
с^носгсй африканцев.
Первые
инновации
Начала научного
и
культурного обмена
Культурный, научный и техни ческ ий об мены
между
Восточной и Центральной Африкой, с одной стороны,
и
Европой
-
с другой,
в те годы только начинался. Однако
описания,
оставленные миссионерами и исследователями,
появление
новых съедобных растений, запуск крупных
строительных
проектов, организация выставок и
деятельность первых работников умственного труда привлекали
внимание к некоторым научным и культурным последствиям.
Миссионеры и исследователи играли ключевую роль
в распространении
знаний об истории и географии
Африки. Следует помнить, что первыми путешественниками,
которые пересекли Восточную Африку, двигало желание
добраться до истоков Нила, местоположение которых
вызывало интерес с древнейших времен: знаменитый
греческий историк Геродот утверждал, что «Нил берет начало в
Лунных горах». В 1858-1863 гт. Ричард Фрэнсис Бёртон и
Джон Хеннинг Спик открыли оз. Танганьика, оз. Виктория
и истоки Нила. Английский пастор и доктор Давид
Ливингстон (1813-1873) провел в Африке 30 лет и познакомил
европейцев со странами
и
народами региона Замбези и
Верхнего Конго. Генри Мортон Стэнли (1841-1904)
останется в истории
как
первый европеец, который
высадился на берегу Индийского океана и пересек Африку с
востока на запад, спустившись по течению р. Конго до ее
устья. В 1879-1884 гг., находясь на службе у бельгийского
короля Леопольда II, он участвовал
в захвате ба сс ей на
р. Конго. В 1859 г. немецкий миссионер И. Ребман стал
первым европейцем, открывшим гору Килиманджаро.
Важную роль в распространении европейских идей и
взглядов также
играли миссионеры. Они учили
африканцев письму и сами написали первые книги о языках,
культурах и истории Африки. Но самым важным было то, что
они спосо бствовали
проникновению библейских
представлений в общества внутренних областей Африки.
Организация международных выставок
африканского искусства
Организация в Европе, начиная с этого периода,
множества национальных и
международных
выставок
африканского искусства
-
свидетельство масштабности этого
типа
культурного обмена с Европой. Были, например,
организованы выставки в Бельгии, а также было построено
здание
Этнографического музея для хранения произведений
искусства, собранных в Конго.
В 1885 г. в бельгийском
порту Антверпен прошла
первая
международная выставка, посвященная
«Независимому государству Конго», на которой были представлены
этнографические коллекции, разместившиеся
в
штаб-квартире Географического общества. В 1894 г. в Антверпене
состоялась
вторая международная выставка, на которой
главным
образом можно был о ув идет ь предметы,
характерные для различных конголезских этнических групп20.
В 1914 г. вновь состоялась крупная выставка предметов
культуры в Дар-эс -Саламе.
Строительство дворца в колониальном стиле для
выставки
1896-1897 гг . в
Тервюрене подтвердило интерес к
африканской культуре, несмотря на хищнические
устремления
империалистов. Пьер Салмон высоко оценил
качество
произведений, которыми восхищались посетители
выставки. «Устроители выставки позаботились о том, что¬
бы предложить
вниманию
публики не количество, а
качество, не
собрание различных предметов, рассеивающих
внимание, а несколько типичных форм, рассказывающих
об истории и жизни страны и ее обитателях»21.
Официальное открытие Королевского музея Центральной Африки
в
Тервюрене в 1908 г.
-
том самом году, когда
«Независимое государство Конго» перешло под управление Бельгии,
стало еще одним свидетельством возросшего интереса
к
африканскому искусству и африканской культуре.
Революция в сельском хозяйстве и медицине
Одним из последствий интеграции региона в мировую
торговую систему стало появление в Центральной и
Восточной Африке американских растений. Этот процесс
начался в XVI в. и
по луч ил широкое распрос тра нен ие
вХЕХв.
Такие культуры,
как маниок, маис, сладкий картофель,
бобовые и тд. стали
выращиваться во всем регионе,
расширяя объем производства продовольствия в сельских
областях
Африки и способствуя росту численности населения.
В начале колониального периода, несмотря
на
предпринимаемые первичные усилия
по
охране здоровья
(применение хинина, первые прививки от оспы),
продолжали распространяться некоторые эндемические
болезни (в особенности сонная болезнь из бассейна р. Конго),
а
распространение эпидемий (оспы и холеры с
Восточного побережья) происходило более быстрыми темпами.
Новые средства надзора за территориями
и населением
Проникновению в Африку и распространению здесь
западных идей способствовало установление нового
метода управления, введенного колониальными властями, в
с оо т ве т ст в ии с которым бюрократические системы в
целях более эффективного надзора за населением (включая
перепись, медицинские осмотры, налогообложение и тд.)
стали
организовываться
по
географическому принципу.
Одним из нововведений, которыми Африка обязана
европейскому капитализму, стали железные дороги.
В
бельгийских и
германских
колониях была создана сеть
железных
дорог, которые
считались как
средством
развития, так и
«фактором цивилизации»22. Однако африканцы
были склонны рассматривать
жел езные
дороги
как
г иг а нт с ки й меха низ м их собст венного порабощения и
эксплуатации, в особенности после того как тысячи африканцев
умерли, работая на их строительстве.
В 1903 г. за развитие этого сектора в «Независимом
государстве Конго» отвечали три крупные компании:
«Железнодорожная компания Конго», основанная в 1880 г. и
проложившая линии от Матади до Леопольдвиля (Киншасы);
«Железнодорожная компания Верхнего Конго»,
построившая участок пути до района Великих озер (CFL);
прокладкой железной дороги до Катанги занималась
«Железнодорожная компания Нижнего Конго» (ВСК). В Германской
Восточной Африке строительство первой линии от порта
Танга до г. Моши у подножья горы Килиманджаро было
завершено в 1902 г. Однако наиболее важная железная
дорога, от
Дар-эс -Салама до порта Кигома на оз. Танганьика,
построенная с целью развития торговли с Бельгийским
Конго, была открыта для движения только в 1914 г.
Первые представители африканской
интеллигенции и сеть миссионерских
учебных учреждений
Вряд ли можно говорить о тенденциях
интеллектуального развития Центральной и Восточной Африки в XIX в.
533

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
по той простой причине, что если в это время здесь и были
образованные люди, число их было крайне невелико и их
разделяли огромные расстояния. Конечно, здесь были
люди, обращенные в ислам, умевшие читать и писать,
особенно в
Германской Восточной Африке, но они не
оказыв али
решительного влияния на соц иал ьну ю политику Те м
не менее
уже начали привлекать
к себе внимание те
немногочисленные
образованные африканцы, которые,
пока еще робко, начинали выражать протест против
политики колониализма.
Местное население могло получать образование в
школах
при миссиях, которые только что начали
создаваться2'. В качестве примера можно привести двух
образованных жителей Бельгийского Конго
-
Панда Фарнана и
аббата Стефано Каозе. Панда Фарнана (1888-1930) был
первым конголезским инженер ом
по
сельскому хозяйству.
Он получил образование в Бельгии, вначале в г.
Вилворде,
а затем изучал бизнес в Монсе. В 1909 г. он стал
чиновником колониальной
админи страци и,
а в 1919 г. основал
Конголезский союз. Он стал
первым ко нг оле зце м,
выступившим с критикой систем государственного образования
и
землеустройства и доказывавшим «право черных быть
услышанными и, следовательно, представленными в
ор гана х управления колонии»24.
Стефано Каозе вошел в историю как первый
конголезец, писавший на французском языке статьи о «культурном
шоке», вызванном столкновением африканской и
европейской культур. В 1910 г. он опубликовал в «Конголезском
обозрении» (Revue congolaise) статью о «психологии
банту»,
в
которой изложил взгляд ы чернокожего
населения н а
белых людей:
«Нам все в этих иностранцах
казалось белым
-
не только их
кожа, но и их одежда; только их
сту пни были
черными.
Эти
ступни
казались
странными, потому что, в отличие от наших,
на них не было пальцев; дело в том, что до этого мы никогда не
видели людей, носящих обувь. А что до жителей деревень,
то
когда они увидели белых людей, идущих от озера Танганьика
со своей свитой, они подумали,
что эти люди вышли из
огромного водяного леса, подобно нашему предку Кьомбе с его
женами, детьми и членами наших шести родов.
Жители деревни
помещали этот водяной лес далеко за Танганьику, ближе к
Индийскому океану».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как можно оценить в целом состояние научного и
культурного развития Центральной и Восточной Африки
в конце XIX в.? Прежде всего необходимо отметить, что
интеллектуальная
жизнь в то
время была все еще очень
ограниченной. Не существовало учебных заведений и
исследовательских центров. Элементарные навыки чтения
и письма начиная с этого
времени можно было получить
в
миссионерских школах, главной задачей которых было
распространение христианства. Для колониальных
властей культурное развитие было второстепенной задачей, их
энергия в большей степени была направлена на развитие
структур и методов колонизации (реструктуризация
территорий, создание бюрократического аппарата, развитие
системы связи и тд.), другими словами, средств контроля
и
эксплуатации, которые способствовали бы получению
максимальных прибылей.
Основным культурным событием XIX в. было
утверждение культуры суахили. Хотя ислам начал укореняться на
внутр енних терри тория х,
его
наступление
вXXв.было
за медл ено распространением христианства.
Интеллектуальные обмены главным образом
состояли из сочинений исследователей и миссионеров, которые
давали читателям некоторое представление об Африке.
Тем не менее знания европейцев об Африке также стали и
результатом
выс тавок
африканского искусства
-
первых
предзнаменований моды на «негритянское искусство»,
возникшей сразу после первой мировой войны.
Наконец, необходимо отметить, что фундамент
развития образования, а также технического, научного и
культурного развития региона Центральной и Восточной
Африки в целом был заложен к началу XX в.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
A Idha Salim, The East African coast a nd hinterland, 1800-1845
.
In: General History ofAfrica, UNESCO, Paris, 1996, Vol. 6, p. 212.
2
E. Mwort )ha. Le Consulatfrangais de Zanzibar d'avant Vexpansion
europeenne enAfrique centrale de 1876a 1890, Memoire. University of
Paris, 1970, pp. 36-61 .
4 О структуре королевств в регионе Великих озер см. Е. Мworoha,
Peuples
et rois de VAfrique des Lacs, Dakar, NEA, 1977, pp. 46-64.
41. Kimambo. The coast and hinterland of East Africa from 1845 to
1880, in General History ofAfrica, UNESCO, Paris, 1996, Vol. 6, p. 248.
5
E. M Bokolo. Afrique Noire, Histoire et civilisation, Vol. 2, XlXth to
XXth centuries, Hatier, 1995.
6
J. Stengers. Congo, Mythes et realitees 100 ans dHistoire, Edition
Duculot, 1989, p. 137.
7
Там же, p. 138. В том числе монумент 50-летней годовщины в
Брюсселе, Тервюренский музей, расширение королевского замка
в Лакене и другие крупные постройки в порту Остенде.
н
Е. M Bokolo, см. выше, р. 291.
9 Е. M Bokolo, см. выше, р. 314- Примерами являются доклад
Роджера Кейсмента (1903 г.), консула Великобритании в Конго, и
публикации Эдмона Мореля
и его Ассоциации реформ
в Конго в 1904-1913 гг.
10
Н. Kjekshus. Ecology Control and Economic Development in East
African History, London, 1977, pp. 148 -149 .
11
H. A. Mwanzi. African initiatives and resistance in East Africa
1880-1914 . In: General History ofAfrica, Vol. 7,UNESCO, Paris, 1985,
pp. 149-168 .
12
J. Iliffe. A modern history of Tanganyika, Cambridge, 1979 , pp.
168-202.
н
В 1876 г. там было 146 европейских факторий: 78 между Ло-
анго и
устьем р. Конго, 33 в
эсту ари и
эт ой
реки и 35 на территории
между р~кой и портом Амбриш. (Ahmed Idha Salim, см. выше, р. 261).
14
Е. MBokolo, см. выше, р. 174.
15
J. L Vellut. Le bassin du Congo et l Angola in Histoire de VAfrique
au XIXe siecle, jusque vers les annees 1880, Vol. VI, 1989, UNESCO/
Cambridge University Press, Paris, p. 341 .
16
E. MBokolo, см. выше, p. 180.
17
J. Ki-Zerbo. Histoire de VAfrique Noire, Hatier, Paris, 1992, p. 325 .
18
J. Ki-Zerbo, см. выше, p. 325.
19
Там же, p. 325.
20
P. Salmon. Reflexion a propos du propos des arts zairois. In:
Quagebeur (ed.) Archives du Futur: Cent ans de culture francophone
en
Afrique centrale {Zaire, Rwanda et Burundi), Brussels, Editions
Labour, 1992, p. 181 .
21
P. Salmon, см. выше, p. 182.
22
J. R Chretien, Le desenclavement de la region des grands lacs
dans les projets economiques allemands au debut du XXe siecle.
In:
Histoire sociale de VAfrique de VEst au XIXe et XXe siecle, Karthala, 1991,
pp. 335 -362 .
24
К 1911 г. здесь действовало около десяти миссионерских
учреждений на все основные регионы Бельгийского Конго.
24
М. Quaghebeur, Cent ans de culturefrancophone enAfrique centrale
{Zaire, Rwanda, Burundi), Brussels, Editions Labour, 1992, p. 48.
БИБЛИОГРАФИЯ
AJAYI, J. F. A (ed.) 1989. Africa in the Nineteenth Century until the 1880s .
General History ofAfrica, Vol. 6, UNESCO, pp. 861 ff.
BENNETT, N . 1978. A History of the Arab State of Zanzibar, Methuen,
London.
534

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
Mirambo of Tanzania (са. 1870-1884). Oxford University Press,
London.
BERGER, 1- Religi°n and Resistance in East African Kingdom in the pre-
colonial Period, Musee Royal de l Afrique centrale, Tervuren.
BOAHEN, A A 1985. Africa under Colonial Domination 1880-1935
.
In: General History ofAfrica, Vol. 7, UNESCO, Paris, pp. 865 ff .
BRUNSCHWIG,
H. 1957 . Eexpansion allemande outremer (du XVe a nos
purs).
Presses Universitaire de France, Paris.
BURTON,
R F. Zanzibar: City, Islam and Coast, 2 vols. Tinsley Brothers,
London.
CHRETIEN, J.- P 1993. Burundi, Tbistoire retrouvee: 25 arts de metier
dbistorien en Afrique. Karthala, Paris, pp. 509ff.
1991. Le «desenclavement* de la region des grands lacs dans les
"
projets economiques allemands au debut du XIXe siecle . In:
Histoire sociale de VAfrique de VEst (Xle-XXe siecles). Karthala,
Paris, pp . 335-62.
CONSTANTIN, F. 1991 Communautes musulmanes et pouvoir politique
en Afrique orientale (XlXe-XXe siecles) . In: Histoire sociale de
VAfrique de VEst (XlXe-XXe siecles). Karthala, pp. 103 -116 .
COQUERY-VIDROVITCH,
C. 1992. Afrique Noire, Permanences et
ruptures,
L Harmattan. Paris, pp. 450 ff.
COQUERY-VIDROVITCH , C.; MONIOT, H. 1974. LAfrique Noire de 1800
a nosjours. Presses Universitaire de France, Paris.
FOURNIER, R P. 1966. Mirambo, un Chefdeguerre dans VEstAfricain vers
1830-1884 Nouvelles Editions Latines, Paris.
GANN, L. H .; DUIGNAN, P. (eds) 1969. The History and Politics of
Colonialism 1870-1960 , Vol. 1. Cambridge University Press,
Cambridge, pp . 532 ff .
GRAY, R; BIRMINGHAN, D . (eds) 1970. PrecolonialAfrican Trade: Essays
on Trade in Central and Eastern Africa before 1900. Oxford
University Press, London.
GUILLAIN, M. 1856. Voyage a la cote orientale dAfrique. 3 vols. A.
Bertrand, Paris.
HOSTELET, G. 1954. Loeuvre civilisatrice de la Belgique au Congo, 1885-
1945- Vol. 1, Mem. 33 . Institut Royal College. Belgedes, Sciences
Morales et Politiques, Brussels.
ILIFFE, J. 1979 .A Modem History of Tanganyika. Cambridge, pp . 616 ff .
KAGAME, A. (ed.) 1972. Un abrege de Vethno-histoire du Rwanda.
Universite du Rwanda, Butare.
KI-ZERBO, J. 1978 . Histoire de VAfrique Noire, d'hier a demain. Hatier,
Paris, pp. 73Iff.
KJEKSHUS, H. 1977. Ecology Control and Economic Development in East
African History. Heinemann, London, pp. 215 ff.
KRAPF, J. L 1860. Travels, Researches and Missionary Labours during an
Eighteen-year Residence in Eastern Africa. Ticknor and Fild, Boston
MA
LAGAL 1926. Les Azande ou Niam Niam. Brussels.
MBOKOLO, E. \ 995. Afrique noire, Histoire et civilisations, Vol. 2, XlXe-
XXe siecles, Hatier, Paris, pp. 576ff.
. Noirs et Blancs en Afrique equatoriale. Les societes et la penetration
frangaise (ca. 1839-1874). Edition de l EHESS, Paris.
MOREL, E. D. 1903 . The Congo Slave Trade. Richardson and Soris,
Liverpool.
MUNONGO, A 1955. Msiri . In-. Lovania 13. Elizabethville.
MWOROHA, E. 1977. Peuples et rois de VAfrique des Lacs. Nouvelles
Editions Africaines, Dakar, pp. 352 ff.
.
1987. Histoire du Burundi: des origines a lafin du XIXe siecle. Hatier,
Paris, pp. 272 ff.
.
1991. L Etat monarchique et son emprise sur la societe dans la
region des grands lacs au XIXe siecle . In: Histoire Sociale de VAfrique
orientale (XlXe-XXe siecle). Karthala, Paris, pp . 37-58.
PRINS, A H . J. 1961. TheSwahili-speakingpeople ofZanzibar and the East
African Coast. IAI, London.
QUAGHEBEUR, M. 1992. Archives du Futur: Cent ans de culture
francophone en Afrique centrale (Zaire, Rwanda and Burundi).
Editions Labour, Brussels.
RANDLES, W. G. L 1968. L'ancien royaume du Congo, des origines a la
fin du XIXe siecle. Paris.
STENGERS, J. 1962. L imperialisme colonial de la fin de XIXe siecle:
Mythe ou realite . In:Journal ofAfrican History, Vol. 3, No. 3, pp. 469-
91.
TOUSSAINT, A 1961. Histoire de 1'Осёап indien. Presse Universitaire de
France, Paris.
VANSINA, J. 1962 . Devolution du Royaume Rwanda des origines a 1900.
Brussels.
.
1968. Les anciens royaumes de la savane. Leopoldville.
WELS, A J. \96l.An introduction to the History of Central Africa. Oxford
University Press, London.

15.4
ВОСТОЧНАЯ АФРИКА
А Булуда Итандала
Под Восточной Африкой в данном томе
подразумевается регион, в который входят Республика Судан,
страны, расположенные на Африканском Роге -
Эфиопия,
Эритрея, Джибути и Сомали, а также
страны
к
востоку от
Центральной Африки
-
Кения, Уганда, Руанда, Бурунди и
Танзания. Как и многие другие части Африканского
континента, этот регион в рассматриваемый период
претерпел некоторые важные социально-экономические и
политические изменения. Ниже кратко рассматривается,
как происходили эти изменения в различных частях
региона.
СОЗДАНИЕ ГОСУДАРСТВА СУДАН
И ЕГО РАЗВИТИЕ ДО 1899 г.
Основание Судана Мухаммедом Али в 1820 году
К началу XVI в. все
христианские общины на
территории современного Северного Судана, за
незначител ьным искл ючением, б ы ли исламизированы, а на их
землях возникли
мусульманские феодальные государства,
одним из которых был султанат фунгов (Сеннарский
султанат)1. Этот султанат просуществовал до начала XIX в.,
однако к тому времени уже был значительно ослаблен
династическими распрями. Некоторые его провинции,
например Донгола и Кордофан, были уже практически
независимыми.
Поэтому, когда паша Мухаммед Али,
фактический правитель Египта -
вто
время провинции
Османской, или Турецкой империи, решил вторгнуться в
Донголу и другие северные области Сеннарского
султаната, его правители не смогли оказать
ему
эффективного
сопротивления.
Главной причиной вторжения Мухаммеда Али в
Северный Судан стало его намерение
восстановить
торговые
связи Египта и Судана, разрушенные в результате
политических потрясений в Сеннарском султанате2. Более
важным, однако, было желание этого правителя использовать
экономические и людские ресурсы Судана, в
особенности запасы золота и
древесины для флота и африканских
рабов
-
для армии3.
Завоевав Сеннарский султанат фунгов в 1820 г.,
Мухаммед Али основал г. Хартум
-
главный
административный и торговый центр своей колонии, получившей
название
Судан. Он назначал губернаторов и других
чиновников, управлявших Суданом от его имени, однако
главной основой сохранения контроля над
территорией оставалась военная сила. В экономическом
отношении
Судан, как ожидалось, должен был оставаться
самос тоят ельн ым и выпла чива ть
Египту ежегодную дань
золотом, слоновой костью, зерном, скотом, древесиной
и
рабами.
Турецко-египетское правление и эксплуатация
в 1820-1880 гг.
До 1831-1841 гг., когда египетскими экспед иц ия ми ,
занимавшимися поисками источника Белого Нила, был
открыт путь, связывающий Северный Судан с Южным,
власть
турецко-египетского правительства
в
Хартуме не
распространялась
за
границы Сеннарского султаната4.
После открытия пути губернатор Судана стал ежегодно
отправлять
из
Хартума небольшие торговые экспедиции,
которые приобретали слоновую кость и
другие товары у
народов,
живших вдоль речных берегов. Прибыли,
получаемые этими экспедициями, привлекли внимание
местных и
европейских торговцев в Хартуме, которые тут же
стал и
снаряжать
свои собственные экспедиции для
проникновения в Южный Судан.
В 1840-1850-х гг., когда южные речные районы
Хартума начали подвергаться экономической
эксп луат ации ,
караванные маршруты уже
связали его с западными
территориями
плато
Кордофан и Дарфур и Восточным
побережьем Красного моря. Первоначально
взаимоотношения
между торговцами-мусульманами Северного Судана
и
африканцами-«анимистами» Южного Судана
строились на равноправной основе. Этот изначальный баланс
сил
дву х суданских сообществ, по-видимому, был
нарушен после того, как в 1860-1870 гг. многочисленные
в оо ру ж ен ны е арабские и нубийские торговцы, известн ые
как джеллаба, вторглись во внутренние
южн ые
районы
и основали там
укрепленные поселения, называемые зе-
рибсР. Из этих поселений постоянно совершались
набеги на слабые соседние сообщества с целью захвата рабов,
скота и
зерна.
Не уступали торговцам-северянам, силой забиравшим
у южан все, что хотели, и
располагавшиеся в этом регионе
солдаты и правительственные чиновники. Такая ситуация
объясняется тем, что исповедовавшие ислам северяне
считали южан, которые не были мусульманами, дикарями, с
которыми можно было особо не церемониться. Более того,
поскольку правительственные чиновники и солдаты
получа ли
жалованье
нерегулярно, они часто прибегали к
грабежам, похищению людей и
воровству, чтобы получить
средства к
существованию и быстро разбогатеть6.
Восстание махдистов в 1881-1898 гг.
Насилие и экономическая эксплуатация, которые
сопровождали завоевание Судана турецко-египетским
режимом, без сомнения, входили в число главных причин
начавшегося в 1881 г. восстания махдистов. Другими его
немаловажными
причинами
были нарушения
турецкоег ипетс кими чи нов ни кам и в
Судане строгих заповедей
536

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
ама назначение
на важные административные долж-
И
сти европейцев-христиан
и введение европейскими
и^новниками мер против торговли рабами, свержение
4
ителя
Египта (хедива) Исмаила с египетского престо-
в1879г.иуход
в отставку вскоре после этого генерал-
губернатора Судана англичан и на Чарлза Джорджа
Гордона7 Отстранение
этих двух людей от власти имело особен-
но серьезные
последствия, поскольку оставило в двух
странах вакуум, который нельзя было надлежащим
образом заполнить.
Во время
всех этих событий некто по имени Мухаммед
дхмед (1844-1885) заявил о себ е ка к религиозный
реформатор, желавший очистить ислам и
отстранить
от власти
тех. кого он считал нечестивыми, коррумпированных
«турецких» правителей
иих
религиозных суданских
сторонников. В ноябре 1881 г. его сторонники провозгласили
Мухаммеда Ахмеда махди, мусульманским мессией,
спасителем, избранным Богом, чтобы он очистил ислам и
установил
на земле законность и
справедливость8. Вслед за
этим они развязали джихад, или священную войну, против
турецко-египетского режима. В числе его наиболее
преданных сторонников,
называвшихся ансарами,
были и
работорговцы
с Севера, пострадавшие от введенного режимом
запрета на работорговлю. Поэтому, объявив джихад, они
намеревались
не только очистить ислам и избавиться от
ненавистных турецко-египетских правителей и их
пособников из числа христиан-европейцев, но также
возобновить эксплуатацию народов Южного Судана. К концу
1880-х гт . они подчинили себе весь Судан и предприняли
попытку вторгнуться даже в христианскую Эфиопию.
Установление англо-египетского правления
в 1899 г.
В ходе восстания в Судане возникло независимое
феодально-теократическое государство
-
вто
время, когда
остальная часть Африканского континента делилась на
различные европейские колонии9. Поскольку британцы
сделали Египет своей колонией еще в 1882 г., для них было
важно
установить контроль над всеми территориями
вдоль долины Нила, чтобы защитить свои интересы,
поскольку жизнеспособность этих территорий почти
целиком зависела от разливов Верхнего Нила. Существование
в
Судане махдистского государства противоречило
египетским и
британским интересам в данном регионе, а потому
делало вторжение в него англичан и его завоевание
неизбежным. Действительно, когда бельгийцы и французы в
1890-х г г.
проявили намерение
захватить части суданской
территории со своих баз в бассейне Конго (Заира)10,
англичане ответили отправкой из Египта в Судан военной
экспедиции под командованием генерала Горация Герберта
Китченера для подавления восстания махдистов.
Англичане сначала отвоевали у махдистов суданскую провинцию
Донгола
(сентябрь 1896 г.), а затем вынудили французов
оставить селение Фашода (современный Кодок), нанеся
решительное поражение махдистским силам в Омдурман-
ском
сражении 2 сентября 1898 г.11. Вслед за падением
махдистского
государства и выводом отряда французов из Фа-
шоды в
сентябре 1898 г. англичане в
январе 1899 г. ввели в
Судане совместное британско-египетское правление.
ЭФИОПИЯ И ДРУГИЕ ГОСУДАРСТВА
АФРИКАНСКОГО РОГА В 1800-1900 гг.
Усилия по объединению, предпринятые
при императоре Теодросе И в 1855-1868 гг.
Власть
императора в Эфиопии в начале XVIII в. была
почти полностью ликвидирована набегами племен оро-
мо (галла) и непрекращающимися гражданскими
войнами между правителями провинций, или разамиЧ
Император,
чья
резиденция находилась в Гондаре, являлся лишь
номинальным правителем империи,
вто
врем я
как
правители княжеств стали практически независимыми.
Именно поэтому период с 1769 по 1855 г. обычно называютза-
манамасафент, или «эпохой князей»13. Тем не менее
Эфиопское государство в этот
период не было полностью
разрушено; например, Церковь сохранила свой
общенациональный характер. Более того, сохранилось
представление об императоре как правителе всей Эфиопии,
и
некоторые князья продолжали претендовать на этот титул и
бороться за него14. К
началу XIX в. такая
борьба
развернулась
между тремя претендентами
-
правителями княжеств
Тигре, Амхара и Шоа.
В 1850 г. раз Амхары умер,
и
борьбу за императорский
титул продолжили правители Тигре и Шоа. Тем не менее
победа в «императорской гонке» в конце концов досталась
неожиданно выдвинувшемуся человеку по имени Каса
(Kassa), сыну мелкопоместного феодала из Куары (Квары),
приграничного района Амхары. Одержав в 1853 и 1854 гг.
военные победы над двумя своими противниками,
онв
1855 г.
провозгласил себя императором под именем Теод-
роса (Федора) II15. Среди мер, предпринятых им после
прихода к власти, была попытка покончить с независимостью
розов и сократить привилегии Церкви и ее
иерархов16. Он
также выступил против британцев, отправив в тюрьму их
консула и еще 60 европейцев, после того как не получил
в
1860-х гг. дипломатического признания своей страны
Великобританией и другими европейскими державами.
Опираясь на крупных феодалов, Великобритания
развязала англо-эфиопскую войну 1867-1868 гг. Когда
англичане в апреле 1868 г. взяли
столицу крепость Магдала,
чтобы освободить своих соотечественников и других
европейцев, Теодрос II, не желая сд ав ат ьс я в плен,
застрелился17. Англичанам удалось легко сдержать победу,
поскольку этот император не пользовался поддержкой населения
стр аны
и большинство его подданных отказались за него
сражаться.
Несмотря на низкую популярность, которую Теодрос
II имел в конце своего правления, ко времени своей
смерти ему все же удалось в значительной степени
восстановить престиж и влияние императорской власти.
Объединительные усилия при Йоханнысе IV
в 1872-1889 гг.
После смерти императора Теодроса II в борьбу за
императорский престол включились три
сильных
претендента: Гобасе из Амхары, Менелик из Шоа и Каса из Тигре.
Вначале победа досталась, вероятно, наиболее сильному
изних-
Гобасе, который был коронован императором в
1868 г.
Через четыре года, однако, его место занял
правитель княжества Тигре Каса, обладавший большей военной
силой. В результате этой победы Каса в январе 1872 г.
взошел на престол под именем Йоханныса IV18.
После смерти Теодроса в 1868 г. Менелик (Мынилик)
из Шоа такж е
претендовал
на
титул императора,
илишьв
1878 г.
императору Йоханнысу IV удалось заставить его
отказаться от своих притязаний. В обмен на признание
Йоханныса императором Менелик получил право
расширить свои территориальные владения в южной части
Эфиопии. Отношения между этими двумя крупными
эфиопскими правителями еще более укрепились
в
результате
брака их детей в 1882 г. и соглашения о том, что после
см ер ти Йоханныса власть перейдет к Менелику19. Более того,
Йоханныс получил широкую поддержку знати и
церковной верхушки региона, отказавшись от непопулярной
политики, проводимой его предшественником. Благодаря
этой поддержке он смог набрать большую армию, которая
537

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
сумела дать отпор вторжениям египтян в
северные
районы
страны
в 1875 и 1876 гг.20 .
После победы Йоханныса над египетскими
захватчиками
Эфиопия вступила в период невиданного до того
времени единства и процветания. Однако процветание
продлилось недолго, поскольку вскоре над страной
нависла угроза со стороны европейских государств, которые в
середине 1880-х начали борьбу за африканские
территории. Другая угроза безопасности Эфиопии в 1880-е гг.
исходила от махдистского государства Судана. В битве с мах-
дистами за Галлабата-Мэтэму 9 марта 1889 г.
эфиопские
войска потерпели поражение, император Йоханныс IV
был смертельно ранен21.
Создание новой Эфиопии Менеликом II
в 1889-1908 г г .
После смерти Йоханныса IV в соответствии с их
соглашением от 1878 г. императором стал Менелик. Своей
столицей он сделал Аддис-Абебу, расположенную в центре
княжества Шоа. Менелик сознавал, что шансы на
сохранение независимости Эфиопии целиком зависят от
налич ия
у нее современного оружия,
и счел выг одным
сотрудничество с итальянцами, которые рассчитывали
использовать его как марионетку для достижения своих целей в
регионе. Поэтому в мае 1889 г.
м еж ду Италией и
Эфиопией был заключен неравноправный Уччальский договор о
дружбе и торговле, согласно которому Менелик получал
большое количество оружия в обмен на
некоторые
территории Северной Эфиопии и на согласие использовать
посредничество Италии в своих
международных делах22.
Итальянцы, воспользовавшись этим договором,
объявили
другим европейским державам об установлении
протектората над Эфиопией. Менелик, однако, не согласился с
подобной интерпретацией положений договора,
поскольку в амхарской версии договора ничего не говорилось о
потере Эфиопией суверенитета и о подчинении ее
Италии
-
это
подразумевалось
только в ита лья нск ом
варианте23. Поэтому, узнав о том, как толковали
договор
италь янцы , он заявил
резкий протест и оповестил другие
европейские государства о том, что не уступал Италии суверенитет
своей империи.
Когда итальянцы в 1896 г. попытались
вынудить Мене-
лика согласиться с их
интерпретацией Уччальского
договора путем военного вторжения
в
Эфиопию, его ар ми я
нанесла итальянским войскам
сокрушительное
поражение в битве
при Адуа (1 марта 1896 г.)24, решившей исход
войны в пользу Эфиопии. Менелик сумел одержать
победу над итальянцами, потому что они сами щедро
снабдили его оружием, а также потому, что вокруг него
сплотились правители всех провинций Эфиопии вместе со
своими
ар мия ми.
Победа, одержанная Менеликом в 1896 г.
пр и Адуа,
позволила
ему укрепить свои политические позиции в
Эфиопской
империи,
а
кроме того, она спасла
Эфиопию от
колониального захвата
европейскими державами,
которые как раз
в то время вели
между собой борьбу за
африканские колонии.
Раздел территорий Африканского Рога
в 1885-1900 гг.
Раздел территорий Африканского Рога начался в
1885 г. с
превращения угольной станции, приобретенной
итальянцами в 1869 г. в
порту Ассаб (Асэб),
в
базу
создания их колонии в Эритрее. Граница между Эритреей и
Эфиопией была определена Уччальским договором,
подписанным итальянскими и эфиопскими официальными
лицами в 1889 г.25 . Аналогичным образом французы в
1885 г. создали свою колонию Французский Берег
Сомали
(в настоящее время Джибути), используя свою
базу в
Обоке, захваченном ими в 1862 г.26 . Англичане, со своей
стороны, уста нови ли
свой
протек торат
-
Британский
Сомалиленд над северной частью побережья Сомали,
напротив Адена, чтобы обеспечить безопасность своих
торговых судов, совершающих рейсы в Индию и обратно через
Красное море. Граница между Британским Сомалилендом
и
Французским Берегом Сомали была определена
англофранцузским соглашением 1888 г.27.
Итальянцами была основана еще одна колония на
Африканском Роге, получившая название Итальянское
Сомали. Ее
граница
с
территорией современной Кении
первоначально была установлена Англо-итальянским
протоколом от 1891 г., а с
Британским Сомалилендом
-
Англоитальянским протоколом, подписанным в мае 1894 г.28
Граница между Эфиопией и Британским Сомалилендом
была определена Англо-эфиопским соглашением 1897 г.29
В ходе итало-эфиопских переговоров 1897 г.30 была также
установлена временная граница между Итальянским
Сомали и Эфиопией. Поправки к соглашению об
установлении этой границы, а также ряд других поправок, были
приняты после 1900 г.
Хотя раздел Африканского Рога произошел
достаточно легко, пожалуй, ни в одной части Африканского
континента
европейские колонизаторы не встретили такого
отчаянного сопротивления, как в этом регионе
в
период с
1880 по 1910 г., главными
причинами которого,
предположительно, были глубокий патриотизм и
приверженность исламу населявших его народов31. Тем не менее
сомалийцы оказались и наиболее пострадавшей стороной в
этой борьбе: примерно в 1920 г. и х
сопротивление было
сломлено, и они оказались разделенными между пятью
различными территориальными образованиями
-
Эфиопией, Французским Берегом Сомали, Британским
Сомалилендом, Итальянским Сомали и Кен ией . Причиной, по
которой они не смогли сохранить
свою неза вис имос ть, ка к
это сделали эфиопы, по всей
ве роятн ости , был
недостаток их политического единства.
РАЗВИТИЕ ОСТАЛЬНОЙ ЧАСТИ ВОСТОЧНОЙ
АФРИКИ В 1800-1900 гг .
Установление правления Омана на побережье
Восточной Африки в 1810-1840 гг .
Правитель Омана стал новым правителем суахильско-
го, или Восточно-Африканского побережья, после того как
в конце XVII в. оказал
военную помощь крупнейшим
прибрежным городам-государствам в изгнании
оттуда
португальцев32. Но внутренние конфликты в самом Омане не
давали ему установить политический контроль в регионе
вплоть до XIX в.33 Только после прихода
к власти в 1806 г.
Сейида Сайда Оман начал серьезно претендовать
на
госпо дство на Восточно-Африканском побережье.
Сейид Сайд захватил политическую
власть в Омане не
без поддержки
английской Ост-Индской компании, в то
время базировавшейся в Бомбее. Оказав
Сейиду Сайду
содействие в укреплении его политического контроля в
Омане, Ост-Индская компания стала подталкивать его к тому,
чтобы он
вернул
своей
стране былое господство над суа-
хиль ским
побережьем. Эти действия были вызваны
опасениями англичан в том, что
французы, которые с
1770-х гг . вывозили из Килвы и Занзибара купленных там
рабов для их кофейных плантаций и плантаций
сахарного тростника на Маврикии и Реюньоне, могут превратить
регион в свою колонию34 и тем самым поставить под
угрозу британские коммерческие интересы в Восточной
Африке. А это означает, что арабы Омана, возглавляемые Сей-
идом Сайдом, действовали не только по собственной ини-
538

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
тиве заявив в XIX в. о своем праве управлять городами
^пггочно-Африканского побережья. Напротив, в
некоторой
степени
они выступили в роли агентов европейского
капитализма.
В 1В10-1840 гт. при поддержке Ост-Индской компании
Сейид Сайд сумел
с помощью военной силы установить
политический контроль над всеми важными городами
Восточно-Африканского побережья и близлежащими ос-
тоовами.
В 1840 г., вскоре после завоевания в 1830 г. всех
прибрежных городов-государств,
он
перенес
местонахождение
своего правительства
из Маската в Омане на
Занзибар^- Территория созданного в результате этого
Занзибарского султаната ограничивалась береговой полосой и
прибрежными островами.
Арабско-суахильское проникновение во
внутренние территории в 1840-1885 гг.
Создание Оманско-Занзибарского султаната в 1810
1840 гг. постепенно привело к вовлечению внутренних
территорий Восточной Африки в капиталистическую
торговую систему с центром в г.
Занзибар. Среди факторов,
способствовавших этой интеграции, было подписание
коммерческих договоров или соглашений между Сейидом
Сайдом и представителями американского, британского,
французского
и
германского правительств в 1830-е и
1840-е гг., разведение плантаций гвоздики на остр ов ах
Занзибар и Пемба арабами-иммигрантами из Омана,
которым требовалась значительная рабочая сила, а также
приглашение Сейидом Сайдом индийских купцов и
ростовщиков, которые могли бы способствовать ускорению
развития торговли
в Восточной Африке* Результатом мер,
предпринятых Сейидом Сайдом, стал впечатляющий рост
коммерческой активности арабов и суахили во
внутренних областях Восточной Африки, которые начиная с
1840-х гг. стали ежегодно использовать хорошо
проверенные торговые маршруты.
Интеграция различных региональных систем
хозяйствования Восточной Африки, производящих только
необходимые средства существования,
в
капиталистическую
торговую систему с региональным центром в Занзибаре
оказала экономическое, социальное и политическое
влияние на жителей региона.
Наиболее заметными ее
результатами стало занятие значительной части жителей
некоторых внутренних областей
перевозками
слоновой
кости и
рабов на гвоздичные плантации Занзибара и Пембы;
появление в ряде внутренних районов профессиональных
хозяйственных групп, таких как охотники на слонов и
торговцы; развитие здесь торговых центров
и
городов
и
по яв лен ие новых се льс кох озя йст вен ных куль тур,
таких как
маис, маниок, сладкий картофель и нескольких видов
фруктовых деревьев37. Вызывает сомнения, однако, то, что
маис, маниок и сладкий картофель, которые были
американскими культурами, могли быть завезены во внутренние
области торговцами с побережья. Они скорее проникли
сюда с Атлантического побережья через Конго-Киншасу
и
регионы Центральной Африки.
Другими результатами интеграции стало обращение
некоторой части населения в ислам , распространение
языка суахили, или кисвахили, и
проникновение во
внутренние области рабства и работорговли38. Имели место и
политические последствия, такие как использование в
качестве главной опоры политической власти
экономической и военной мощи, а не происхождения и
вероисповедания, как было до 1840 г.; усиление борьбы за верховную
власть во многих политических образованиях; появление
в
различных частях Восточной Африки военных
правителей и во е н ны х дикт аторов,
а также
групп разбойников;
возникновение на северо-западе и северо-востоке
Танзании множества мелких королевств как результат распрос¬
транения огнестрельного оружия в этом
регионе в 1870-х
и 1880-х гг ,39
Экспансия народа нгони и ее последствия
в 1840-1880 -х гг.
Народ нгони появился в Центральной и Восточной
Африке, спасаясь от войн, вспыхнувших в 1820-е гг.
между
говорящими на языке группы нгуни народами Северного
Натала40. Считается, что к началу 1840-х гг . они достигли
области Уфипа на юго-западе Танзании. В небольшую
группу беженцев, покинувших северный Натал в 1820-е гг. ,
по-видимому, включилось множество людей,
принадлежавших к различным этническим группам, которые
нгуни подчинили себе на своем
пути в Уфипу.
После смерти в 1848 г. своего вождя Звангендабы
нгони в
Уфипе разделились на пять групп: тута, гвангара,
мп е-
зени, момбера и сивере. Туга и гвангара остались в
Танзании, а
другие три группы отправились в Малави и
Замбию41. Туга покинули Уфипу и отправились на север. После
столкновений с рядом сообществ в Западной Танзании в
1850-х гг. они в конце концов расселились в области Ка-
хама
среди народа сумбва. Из последствий переселения
нгони в Западную Танзанию самыми важными были
заимствование их военной тактики народами, населяющими
этот регион, и периодическое прекращение
нормального течения жизни и караванной торговли между Табора и
Уджиджи в 1850-1890 гг.42 Более того, добывая себе
средства к
существованию грабежами, нгони-тута подали
пример поведения, который с одинаковой охотой
перенимали и правители,
и
разбойники.
После распада сообщества нгони гвангара также
покинули Уфипу. Под предводительством Зулу-Гама они
достигли территории современной области Сонгеа, где
столкнулись с другой группой нгони, известной как масеко,
несколько раньше пришедшей в Сонгеа из Южной
провинции Малави43. В результате столкновений,
происходивших между этими двумя группами в Сонгеа в 1850-х гг.,
нгони-масеко были изгнаны на другой берег р. Рувума в
Южную провинцию Малави, а их остатки, получившие
название мбунга, вытеснены в долину р. Киломберо44.
Изгнав из Сонгеа нгони-масеко и мбунга, нгони-гван-
гара превратились
в
самую сильную этническую группу
Южной Танзании и основали два королевства
-
Мшопе и
Нджелу. С территории этих королевств они на
протяжении 1860-1880 гг. терроризировали население обширной
территории от оз. Ньяса (Малави) до Индийского океана
в Южной Танзании45. Вероятно, они почти не встречали
сопротивления
со
стороны
мелких не связанных
между
собою сообществ региона. Многие области этого
региона были почти полностью опустошены их воинами,
захватывавшими местных жителей как для службы в своей
армии, так и для продажи арабским и суахильским
работорговцам из Килвы. Только народу вахехе (хехе) удалось
остановить их дальнейшее продвижение на север. Они
смогли это сделать, поскольку, как и их соседи санга,
переняли у
нгони их военные
приемы
и создали в 1860-х гт.
силь ные
государства для защиты своих земель46.
Деятельность европейцев при
восточноафриканском колониальном
прав лен ии
Усиление активности европейцев в Восточной
Африке
произошло после того, как в 1770-х гг.
французы со
своих баз на
островах Маврикий и Реюньон на ча ли
покупать
рабов в Килве и
Занзибаре. Их примеру последовали
британские, американские и германские торговцы, в 1830-е и
1840-е гг. основавшие отделения своих торговых компаний
539

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
вг.
Занзибаре47. Это означает, что первой группой
европейцев с прямыми интересами в Восточной Африке были
торговцы.
Второй группой европейцев, имевших интересы в
Восточной Африке в XIX в., были исследователи. Их работа
началась здесь после того, как в 1840-х гг. немецкие
миссионеры
-
члены
Церковного миссионерского общества
(ЦМО) И. Крапф, И. Ребман и И. Эрхардт сообщили из
своей миссии
неподалеку
от Момбасы об увиденных
ими
двух
горах
с
покрытыми снегом вершинами
и об огромном
озере48. В ответ на эти сообщения Королевское
географическое общество в Лондоне в 1856 г. снарядило туда
экспедицию во главе с Ричардом Фрэнсисом Бёртоном и Джоном
Хеннингом Спиком, чтобы удостовериться в
существовании в Восточной Африке покрытых снегом гор
и
большого внутреннего оз ера
или
озер49. Им также было поручено
заняться поисками в этом озере или озерах истоков Нила.
Их экспедиция на северную часть суахильского
побережья и к озерам Танганьика и Виктория в 1857 и 1858 гг.
подт вердила достоверность сообщений миссионеров. Тем
временем немецкий путешественник А. Рошер и
британский
миссионер-исследователь Давид Ливингстон в 1859 г.
достигли ра зл ич ны х
мест на
берегах оз . Ньяса (Малави)50.
Но истоки Нила оставались необнаруженными.
После первоначальных исследований, проведенных в
1840-х и 1850-х гг . Крапфом, Ребманом, Бёртоном,
Спиком, Рошером и Ливингстоном, в I860- 1880-е гт.
внутренние области Восточной Африки с различными целями
изучали еще многие европейские путешественники.
Наиболее заметными фигурами среди них были Давид
Ливингстон, Генри Мортон Стэнли, Чарлз Нью и Джозеф Томсон.
Проникновение европейских исследователей во
внутренние области Восточной Африки в 1840- 1880-е гг . шло
параллельно с освоением этих районов христианскими
миссионерами. Миссионерская деятельность в Восточной
Африке началась с открытия
в1844г.в
Рабаи, близ
Момбасы, представительства ЦМО51. По примеру ЦМО
Университетская миссия в Центральной Африке (УМЦА) и
католический орден Отцов Святого Духа в начале 1860-х гг.
о тк ры ли пр едст ави тел ьств а на Занзибаре, а позднее
распро страни ли
свою деятельность на материковую часть
Восточной Африки52. Другими миссионерскими
группами, обосновавшимися в Восточной Африке, были ЦМО и
католический орден Белых Отцов, в конце 1870-х гт.
направившие своих миссионеров в Уганду5 5. Эти
миссионерские группы, так же как представители и группы УМЦА и
ордена Отцов Святого Духа,
в 1880-х и 1890-х гг.
постепенно распространили свою деятельность на различные
части
региона.
К ним впоследствии присоединилось
Лондо нско е
миссионерское общество, открывшее
представительства в Урамбо и Уджиджи в Западной Танзании.
Раздел Восточной Африки европейскими
государствами в 1885-1900 г г .
Проникновение европейцев в Восточную Африку и
де ят е л ь н ос т ь европейских торговцев, исследователей и
миссионеров постепенно привели к тому, что этот
регион оказался поделен на несколько европейских колоний
сразу после Берлинской конференции 1884-1885 гг., на
которой были выработаны правила этого раздела54.
Первая фаза раздела была отмечена англо-германским
соглашением, подписанным в октябре 1886 г., по
которому
территориальные владения султана Занзибара на материке
ограничивались прибрежной полосой шириной 16 км, а
внутренние области были разделены на британскую и
германскую сферы влияния55. Затем в июле 1980 г.
британское и германское правительства пришли к
соглашению, положившему конец их ожесточенной
конкуренции за территории современной Уганды. В результате
подписания англо-германского соглашения (так
называемого Гельголандско-Занзибарского договора) от июля
1890 г. Германия получила остров Гельголанд в Северном
море в обмен на уход
из г.
Виту (на территории
современной Кении), а также на признание британских
притязаний на Уганду и британского протектората над
Занзибаром56. Граница между Угандой и Германской
Восточной Африкой была проведена по 1
град.
ю. ш.,
а
линия,
соединяющая р. Умба и оз.
Виктория, разграничивала
Германскую Восточную Африку и Британскую Восточную
Африку на северо-востоке .
Помимо этого британцы достигли соглашения с
итальянцами в рамках Англо-итальянского протокола от
марта 1891 г., которым была определена граница между
территориями Восточной Африки, попавшими в
сферу их
влияния, и Итальянским Сомали на
северо-востоке57.
Оставалось определить границы между вновь созданным
британским Восточно-Африканским протекторатом
(ныне Кения) и Эфиопией, между Угандой и
Англо-египетским
Суданом на севере, между Угандой и «Независимым
Государством Конго» на северо-западе, между Германской
Восточной Африкой и «Независимым Государством
Конго» на западе, мелщу Германской Восточной Африкой,
Северной Родезией (ныне Замбия) и Ньясалендом (ныне
Малави) на юго-западе. Эти границы устанавливались и
уточнялись колониальными властями соответствующих
государств по мере того, как они усиливали свое
физическое присутствие во вновь приобретенных колониях с
1890 по 1900 г.
Население этой части Восточной Африки, и в
особенности Германской Восточной Африки, также активно
с оп рот ив ля ло сь установ лению европейского
колониального господства. Но это
сопроти вление
не было таким же
ожесточенным, как восстание махдистов в Судане или
борьба сомалийцев на Африканском Роге, скорее всего
потому,
что
религия не была его главной движущей силой.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, совершенно очевидно, что вторжение
египтян и
европейцев в Судан, а также европейцев и
проживавших на побережье арабов и суахили на Африканский
Рог и остальные
территории Восточной Африки вызвали
здесь в XIX в.
серьезные экономические, социальные и
политические изменения. Эти внешние силы стали еще
одной причиной разорения Южного Судана и некоторых
внутренних районов Восточно-Африканского побережья.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Holt, Р. М., 1961, A Modem History of the Sudan, Weidenfeld and
Nicolson, London, pp. 17-48; Kropacek, L, 1984, Nubia from the Funj
Conquest in the Early Fifteenth Century. In: D. T. Niane (ed) General
History ofAfrica, Vol. 6, UNESCO-Heinemann, London, pp. 398 -414; Agbo,
E. A et al., 1986, The Making ofModem Africa, Longman, Harlow, p. 8.
2
Holt, 1961, pp. 35-6; Agbo et al., 1986, pp. 136, 140; Shillington,
K., 1989, History ofAfrica, St Martin s Press, New York, pp. 279-83 -
3
Holt, 1961, pp. 37, 43; Collins, R O., 1964, The Southern Sudan,
1883-1898, Yale University Press, New Haven and London, p. 9; Ibrahim,
H. A and Ogot, B. A, 1989, The Sudan in the Nineteenth Century. Im J. F.
A. Ajayi (ed.) General History of Africa, Vol. 6, London, UNESCO-
Heinemann, pp. 359-61.
4
Gessi, R, 1892, Seven Years in the Sudan, Sampson Low, Martson
and Co., London, p. 1; Gray, R, 1964, A History of the Southern Sudan,
1939-1889, Oxford University Press, London, pp. 16-19.
5
Schweinfurth, G., 1873, The Heart ofAfrica, Vol. 1, pp. 228 -9, Vol.
2, pp. 417 -18, Sampson Low, Martson and Searle, London; Junker, W.,
1890, Travels in Africa during the Years 1875-1878, Vol. 1, Chapman
and Hall, London, pp. 54 -149, Gray, 1964, p. 6; Holt, 1961, pp. 61-74 .
540

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
6 gaker
s. W., 1866, The Albert Nyanza, Vol. 1, Macmillan, London,
9-12- Baker, S. W, 1974, Vol. 1, Macmillan, London, pp. 5-259, and
Vol 2 ismailia, London, pp . 482-3; Schweinfurth, 1873, Vol. 1, pp . 258-
9 and 355-83; Casati, Major G., 1891, Ten Years in Equatorial and the
Return with Emin Pasha, Vol. 1, Wame, London and New York, pp. 61 -2
and 314-15; Holt. 1961, pp . 68-70.
7
ibrahim and Ogot, 1989, Vol. 6, pp. 373-4; Holt, 1961, pp. 65-72
and 77-8; Holt, P. M. and Daly, M. W ., 1989, A History of the Sudan,
Longman,
London and New York, pp. 33-4 and 42.
e
Agbo et aln 1986, p. 156; Holt, 1961, pp. 78-9 .
^
Holt and Daly, 1989, p. 109; Agbo etaln 1986, pp. 162-4.
o
Collins, 1964, pp. 92-155; Holt, 1961 , pp. 104-5.
"
Holt, 1961, pp. 104-7 and 111-12.
12
Jones,
A. H. M . and Monroe, E., 1965, A History of Ethiopia,
Clarendon Press, Oxford, pp . 120-6; Agbo etal., 198 6, p. 165.
13
Abir, М., 1968, Ethiopia: The Era ofthe Princes, Longman, London;
Abir, М., 1978, Ethiopia and the Horn of Africa . In: R Gray (ed.) The
Cambridge History ofAfrica, Vol. 4, Cambridge, Cambridge University
Press, pp. 571-7; Jones and Monroe, 1965, pp. 125 -34.
14
Jones and Monroe, 1965 , pp . 124-5.
15
Pankhurst, R and Cassanelli, L V., 1989, Ethiopia and Somalia . In:
J. F. A Ajayi (ed.) General History ofAfrica, Vol. 6, London, UNESCO-
Heinemann, pp. 390-1: Jones and Monroe, 1965, pp. 128-9.
16
Pankhurst and Cassanelli, 1989, pp . 393-6 -Agbo etal^ 1986, pp.
165-6 .
17
Pankhurst and Cassanelli, 1989, 397-402; Jones and Monroe,
1965, pp. 131-4.
18
Pankhurst and Cassanelli, 1989, Vol. 6, p. 404.
19
Agbo et aL, 1986, p. 169; Pankhurst and Cassanelli, 1989, Vol. 7 ,
pp. 407-8.
20
Pankhurst and Cassanelli., 1989 , pp . 404-10; Jones and Monroe,
1965, p . 35.
21
Holt, 1961, pp. 96 -7Agbo etal., 1986, p. 170.
22
Agbo et al., 1986, p. 171; Lewis, I. М., 1965, The Modem History of
Somaliland, Weidenfeld and Nicolson, London, p. 50.
23
Lewis, 1965, pp. 50-1.
24
Agbo etal., 198 6, p. 173; Lewis, 1965, p. 50.
25
Hallett, R, 1974, Africa Since 1875, University of Michigan Press,
Ann Arbor, p. 124 .
26
Lewis, 1965, p. 49; Ibrahim, H. A, 1985, African Initiatives and
Resistance in Northeast Africa , in: A A Boahen (ed) General History of
Africa, Vol. 7, UNESCO-Heinemann, London, p. 82; Hallett, 1974, pp.
129-30 .
27
Lewis, 1965, p. 49 .
28
Тамже, p. 55.
29
Там же, pp. 56-62.
30
Там же, pp. 88-9.
31
Ibrahim, 1985, Vol. 7, p. 86.
32
Nicholls, C. S. , 1971, The Swahili Coast, George Allen and Unwin,
London, pp. 21-3; Sherif, A, 1987, Slaves, Spices and Ivory in Zanzibar,
James Currey, London, pp . 24-2; Salim, A I. , 1989 , The East African Coast
and Hinterland, 1800-45
. In: J. F. A Ajayi (ed) General History ofAfrica,
Vol. 6, London, UNESCO-Heinemann, p. 211 .
33
Sheriff, 1987, pp. 24-6; Coupland, R , 1938, East Africa and its
Invaders, Clarendon Press, Oxford, pp . 69 -72.
34
Nicholls, 1971,pp . 119-21 and 134-62; Coupland, 1938,pp . 73-
101; Freeman-Grenville, G. S. P ., 1965, The French at Kilwa, Clarendon
Press, Oxford, p. 13.
35
Coupland, 1938, pp. 295-300.
36
Nicholls, 1971, pp. 149 -62 and 324-8; Sheriff, 1987, pp . 82-101;
Alpers, E. A, 1967, The East African Slave TYade, EAPH, Nairobi, pp. 10 -
11; Iliffe, J., 1971, Agricultural Change in Modem Tanganyika, EAPH,
Nairobi, pp. 10-11.
37
Iliffe, 1971, pp. 8-9; Salim, 1989, Vol. 7, pp. 228 -33- Kimambo, I.
N., 1989, The East African Coast and Hinterland, 1845-1880
. In:J.F.A
Ajayi (ed.) General History of Africa, Vol. 6, London, UNESCO-
Heinemann, pp. 234 -44 .
38
Alpers, E. A, 1969 , The Coast and the Development of Caravan
Trade . In: I. N. Kimambo and A J. Temu (cds)AHistory ofTanzania, EAPH,
Nairobi, pp. 50-56; Salim, 1989, Vol. 6, pp. 223-8.
39
Roberts, A, 1969, Political Change in the Nineteenth Century . In:
Kimambo and Temu, 1969, pp. 57-84; Alpers, E. A, 1969, Trade, State
and Society among the Yao in the Nineteenth Century\ In: Journal of
African History, Vol. 10, No. 3, pp. 405-20; Sheriff, A. М. H., 1980,
Tanzanian Societies at the Time of the Partition . In: M. Y. H . Kaniki (ed.)
Tanzania Under Colonial Rule, James Currey, London, pp. 43-44 .
40
Omer-Cooper, J. D. , 1974, The Zulu Aftermath, Longman, London,
pp. 2 -8 and 64-72; Roberts, 1969, pp . 68-72; Sheriff, 1980, pp. 31-3.
41
Omer-Cooper, 1974, p. 73; Sheriff, 1980, pp. 33-4, Roberts, 1969,
p.68.
42
Omer-Cooper, 1974, pp . 74 -5; Sheriff, 1980, p. 33.
43
Omer-Cooper, 1974, pp. 75 -6; Sheriff, 1980, p. 33-4.
44
Omer-Cooper, 1974, pp . 76-8; Sheriff, 1980, p. 34.
45
Sheriff, 1980, p. 35; Roberts, I960, pp. 68-9.
46
Redmayne, A, 1973, The Hehe . In: A Roberts (ed.) Tanzania
Before 1900, EAPH, Nairobi, pp. 42-44; Roberts, I960, pp. 69 -71 .
47
Nicholls, 1971 , pp. 140 -62; Salim, 1989, Vol. 6, pp . 230 -2 .
48
Krapf, J. L, 1980 , Travels, Researchers, and Missionary Labours
During an Eighteen Years Residence in Eastern Africa, Trubner and Co.,
London, pp . 543-54 .
49
Burton, R F., 1872, Zanzibar: City, Island and Coast, Vol. 1, Tinsley
Brothers, London; Speke, J. H., 1863, What Led to the Discovery of the
Source ofthe Nile, William Black-wood and Sons, London, p. 191.
50
Coupland, R, 1939, The Exploitation of East Africa, 1856-1890,
Faber, London, p. 109.
51
Krapf, I860, pp . 126 -86; Oliver, R, 1970, The Missionary Factor
in East Africa, Longman, London, p.6.
52
Oliver, 1970, pp. 15-22.
53
Там же, pp. 39-49.
54
Crowe, S. E., 1942, The Berlin West Africa Conference, 1884-85,
Longman, Green, London, esp. Part II, chs 3-6; Dawson, H., 1919, The
German Empire, 1867-1914and the UnityMovement, Vol. 2, Macmillan,
New York, pp. 204 -5 .
55
Hertslet, E., 1967, The Map ofAfrica by Treaty, Vol. 3, No. 264, Frank
Cass, London, pp. 882 -6; Flint, J. E., 1963, The Wider Background to
Partition and Col oni al Occupation . In.-
R Oliver and G. Mathew (eds)
History ofEast Africa, Vol. 1, Clarendon Press, Oxford, pp. 373-6 .
56
Hertslet, 1967, Vol. 3, No. 270, pp. 899-908; Flint, 1963, pp. 382-4 .
57
Flint, 1963, p. 385; Lewis, 1965, p. 55 .

15.5
ПОРТУГАЛОЯЗЫЧНЫЕ СТРАНЫ АФРИКИ
Мария -Эмелия Мадейра-Сантуш
XIX столетие в
«португалоязычной Африке»
ознаменовалось появлением новых политических и
экономических условий, оказавших влияние на колониальные
структуры.
После предоставления
в 1822 г.
нез ави сим ост и
Бразилии Африка выделялась среди португальских
заморских территорий. Поскольку нет возможности
установить точную периодизацию истории
африканских обществ, следует рассмотреть
взаимопроникновение Африки и остального
мира в свете динамики
взаимоотношений между прибрежными и внутренними
областями континента. Несмотря на наличие в этой
динамике элементов последовательности, периоды
ускорения в ней чередовались с периодами регрессии во
внутренних районах
-
сертао (sertao) Анголы и в
особенности Мозамбика. Зона контактов европейской и
африканской культур с обеих
сторон подвергалась
различному давлению. Европейское воздействие на
африканские территории, как правило, было более сильным,
однако и африканцы успешно влияли на европейцев.
К началу XIX в. основным видом деятельности
португальцев в Ан гол е была работорговля, методы и
средства которой слабо контролировались колониальными
властями. К тому же зона контактов двух культур под
давлением африканских обществ смещалась к
побережью. В результате ко времени развития и усиления
контактов с внутренними районами связующим звеном
между ними стала
межрегиональная торговля. Вплоть
до 1875 г. взаимное проникновение культур
происходило в основном
путем адаптации к жизни в Африке
первого поколения прибывших сюда португальцев, а в
дальнейшем
-
путем постепенной ассимиляции
метисов африканскими сообществами. После 1885 г., когда
финансовые и технические ресурсы, приобретенные
Португалией в результате колонизации Африки, стали
сопоставимыми с приобретениями других
ев роп ейс ких государств, произошло усиление борьбы за
господство в этом
регионе.
Географическая территория, рассматриваемая в
это м
разделе тома, не совпадает с территорией
современной португалоязычной Африки, а включает
обширные районы Центральной и Южно й Африки.
Несколько иная ситуация сложилась на островах Сан-Томе и
Принсипи, островах Зеленого Мыса (Кабо-Верде) и в
Португальской Гвинее (ныне Гвинея-Бисау).
Кабо-Верде в значительной степени сохранил африканскую
культуру благодаря скорее не сопротивлению
европейскому влиянию, а смешению
культур. Сан-Томе, где
условия жизни оказались очень неблагоприятными для
португальцев, было трудно подчинить европейскому
влиянию. Гвинея оставалась территорией, в
административном отношении подчинявшейся Кабо-Верде
вплоть до 1879 г.
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МЕЖДУ ПРИБРЕЖНЫМИ
И ВНУТРЕННИМИ ТЕРРИТОРИЯМИ:
КОЛОНИАЛЬНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ,
АФРИКАНСКОЕ МОГУЩЕСТВО
И ТОРГОВАЯ АВТОНОМИЯ
Взаимодействие между побережьем и внутренними
областями было тем механизмом, с помощью которого
установились взаимоотношения между территориями
европейского влияния и африканскими цивилизациями.
Изучение этого взаимодействия позволяет выявить
сопротивление местных народов, большой интерес
португальцев к их цивилизациям и вытекающее из этого
расширение обменов. Во внутренних районах бассейнов рек
Гвинеи1 продолжала процветать торговля с внешним миром.
В Южной Африке проникновение португальцев в глубь
континента было более эффективным. Основные
политические образования располагались во внутренних
областях континента, однако море никогда не препятствовало
торговле с внешним миром2. Обосновавшиеся во
внутренних областях португальцы проявляли большой интерес к
жизни африканцев.
Дипломатическими и военными средствами
колониальным властям удалось создать в сертао множество
фортов и рынков. Для организации этих новых анклавов
назначались гражданские, военные или религиозные
чиновники. У колониальных властей в действительности не
имелось достаточных ресурсов, чтобы контролировать
морадоров, создававших рынки и перевалочные пункты.
Африканские правители поддерживали их или
отказывали им в
поддержке в зависимости от обстоятельств. Тем не
менее межрегиональная торговля, представлявшая собой
обмен рабов на индийские ткани и европейские
промышленные
товары, нормализовала
отношения
между
побережьем и
внутренними районами и придала им некую
стабильность. Человеком, осознавшим важность
межрегиональной торговли как средства установления отношений
с внутренними регионами для «просвещения разума», стал
губернатор Анголы Франсиску де Соуза Коутинью (1764-
1772 гг.) . Установленные им взаимоотношения с
африканскими вождями хотя и не поставили под угрозу
работорговлю, тем не менее основывались на принципе уважения
к личности, политических переговорах в соответствии со
«здравым смыслом» и управлении с помощью «религии,
промышленности и корректности» \
К началу XIX в. на территории между Луандой, Бенге-
лой и Замбези сохранялись общества, которые несли на
себе глубокие отпечатки событий предыдущего столетия4.
Как европейская, так и африканская работорговля
демонстрировали признаки слабости и упадка. В районе Бенге-
лы местные торговцы проживали вместе в строениях,
обнесенных прочным частоколом. Они окружали себя как
542

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
вободными
людьми, так и рабами, отрезанными от сво-
С
обществ
и посвятивших свою жизнь
торговле5.
Взаимодействие
колониальных и
африканских
обществ
в географическом
отношении
прои сходил о путем
передвижений
в зоне контактов. Колониальная политика
колебалась меаду двумя стратегическими направлениями:
проникновением
на африканский рынок и ожиданием
прибытия
на побережье местных торговцев. Второе
решение к которому прибегали время от времени,
способствовало прорыву
в
торговле: традиционные продукты
быстро
вытеснили европейские товары. Отток от зоны
контактов во внутренние
области достиг пика около 1770 г. и
находился
на этом уровне до 1830-х гг. На смену новому
колониальному порядку постепенно приходила
автономия отдельных морадоров и торговцев
-
сертанейо
(sertanejo). За старыми каменными укреплениями
африканских вождеств6 отмечалось активное сопротивление
колониальным порядкам. Однако недостаток контроля со
стороны
колониальных властей не препятствовал
развитию межрегиональной торговли, которая, в свою очередь,
способствовала установлению долговременных связей,
обеспечивала стремление к диалогу и подчеркивала
степень взаимозависимости между торговыми партнерами.
Африканские общества сыграли важную роль еще и
потому,
что принимали на свои территории отдельных лиц, не
представлявших колониальную власть.
ОТМЕНА РАБСТВА. ВОЗВРАТ
К ТРАДИЦИОННЫМ РЫНКАМ
В 1836 г.
правительство Португалии приняло важные
законы об отмене рабства и поддержке торговли между
африканскими колониями и Ли ссаб оном .
Международные
отношения, определяемые взаимной дополняемостью
промышленных систем хозяйствования и поставщиков
сырья, привели к ослаблению торгового треугольника
и
усилению прямых связей с Португалией. Вслед за этим
п ро из ош ли серьезные потря сен ия
в экономике заморских
территорий и во взаимоотношениях между
колониальными властями и
африканскими правителями.
Колониальные власти проявили
свою неспособность обеспечить
выполнение новых законов7. Замена поставок рабов
поставками
сырья предполагала перестройку работы целой
цепи посредников, которые не были к
этому готовы, и
отчаявшаяся
приспособиться к новым условиям буржуазия
Луанды и Бенгелы эмигрировала в Бразилию вместе со
своими капиталами. За этим последовал глубокий кризис,
охвативший
торговые фактории, располагавшиеся на
маршрутах межрегиональной торговли,
и они
пришли в
упадок. Когда прекратился ввоз европейских тканей, местное
население
сразу же
вернулось
к своей традиционной
одежде8; бусы и раковины в течение долгого времени служили
и
украшениями, и
средством платежей.
Административные и торговые агенты на внутренних
территориях к тому времени уже основали ряд
португало-африканских торговых домов. Некоторые семьи,
ведущие свое происхождение с XVIII в., сумели пережить
кризис
благодаря способности выстраивать отношения как с
африканцами, так и с колонизаторами. Когда
странствующие торговцы получили приказ покинуть рынки во
внутрен них регионах, они ост авили та м свое по том ств о,
имевшее
смешанную кровь. Детей младшего возраста вскоре
приняли материнские семьи9. В период с 1836 по 1846 г.
зона контактов резко сокращалась, чему
способс твовал
упадок работорговли. До некоторой степени вернула
утраченные позиции культура африканских обществ,
впитавшая и черты культуры португало-африканских
семейств XVIII в., а также их потомков-мулатов.
Поскольку работорговля была объявлена вне закона,
колониальные власти, чтобы поддержать необходимый
уровень таможенных сборов, обложили пошлинами
законный экспорт. Контрабандный вывоз рабов
продолжался до 1830 г., тем не менее
примерно к 1845 г. некоторые
торговые компании переориентировались на экспорт
природной продукции. Однако получение сырьевых
материалов в больших объемах по конкурентным ценам
зависело от способности оптовиков и всей сети
работорговли адаптироваться к новым условиям. Чтобы получить
представление о характере межрегиональной торговли,
можно рассмотреть линии проникновения, которые,
начавшись в Бенгеле, распространялись на территорию
Центральной Африки по нескольким направлениям. Из всех
линий проникновения в этих португальских колониях
именно на данном направлении была создана самая
обширная и густая торговая сеть10. Товаром, в наибольшей
степени способствовавшим освобождению экономики
португальских колоний от американского влияния, стала
слоновая кость.
На сцене появилось новое поколение торговых
агентов, не развращенных рабовладением, которое показало
свою способность воспользоваться новыми
возможностями в торговле. Сертанейо были связаны с белыми
оптовиками и пользовались влиянием среди местных торговцев.
Функции посредников усложнились, а их позиции
заметно укрепились. Они обменивали ткани, огнестрельное
оружие, бусы, скобяные изделия и раковины11 на
слоновую кость, воск и другие природные продукты. Совместно
с африканскими вождями сертанейо вырабатывали
правила поддержания прочных мирных взаимоотношений.
Для торговли слоновой костью требовался громоздкий
торговый механизм: закупки осуществлялись все далее от
побережья, крупные и соответственно вооруженные
караваны сопровождались множеством людей. Этим,
например, занимались тысячи овимбунду (мбунду, народ
группы банту в Анголе). Король сам снаряжал свои караваны12,
нередко, для более надежной их защиты, совместно с
другими людьми. Поднимаясь по служебной лестнице на
перевалочных пунктах, овимбунду постепенно начинали
контролировать межрегиональную торговлю. Бие, Казаже,
Пунгу-Андонгу, Амбака и Ка мб амба в Анголе, Зумбо и Тете
в Мозамбике были отправными точками, откуда вели пути
в дальние края. В развитии торговли принимали участие и
другие социальные группы: мелкие судовладельцы
(макета), снаряжавшие большие караваны, и посредники
-
пом-
бейро, игравшие важную роль в управлении и торговле.
Караванная торговля, кроме того, опиралась на сети
связей, сложившихся между элитами различных
сообществ Центральной Африки. После успешного
возвращения хозяйства внутренних областей на прежние рельсы
потребовалась адаптация структуры поставок. Караванные
пути, которые с конца XVIII в. чаще начинались в
королевстве Казембе, а не в Тете, все еще использовались
нерегулярно15. Муиза, занимавшиеся торговлей слоновой костью,
примерно с 1830 г. все более ориентировались на
Занзибар14, в то
время как в международной торговле в регионе
Замбези оптовики уступали позиции африканцам. В
Анголе в 1845-1870 гг. португало-африканские торговые
караваны покрывали значительно возросшие расстояния. За
четверть века они сумели установить контакты с
многочисленными мелкими вождествами Центральной
Африки. После набегов, целью которых был захват рабов,
вожди перешли к охоте на слонов и использованию
природных
ресурсов. Внешняя потребность в товарах, до того
времени не пользовавшихся спросом, вызвала
преобразования в
организации труда: изменился состав
выплачиваемой дани, и традиционные утварь и продукты питания
стали ценными дополнениями к таким ценным товарам,
как слоновая кость и воск
В Центральной Африке началось формирование
широких местных экономических зон15. Три крупнейшие
зоны были связаны с международной торговлей через
543

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
торговые фактории в Анголе, на мысе Доброй Надежды и
в
Занзибаре. В начале 1850-х гг .
арабы-суахили в
Занзибаре столкнулись с торговцами
португальско-африканского происхождения
-
выходцами с территории бассейна
на р. Конго в Анголе; англичане с мыса Доброй Надежды
вступили с ними в контакт в среднем течении р. Замбези
десятилетием позже16. На границах экономических зон
располагались контактные зоны, которые
исп ытыва ли
давление со стор о ны европейского спроса и
африканского
предложения; кроме того, они определялись
антагонистическими интересами иностранных участников этого
процесса. Из-за обширности территории Центральной
Африки и ее удаленности от ведущих центров крупные
коммерческие сети Луанды, Бенгелы и мыса
Доброй
Надежды к I860 г. находились в состоянии конкурентной
борьбы, а два десятилетия спустя
-
же стко го
противостояния. В
ситуации ожесточенной
кон куренц ии и/или
недостаточной безопасности утвердилось смещение
экономических зон. Не совпадая географически,
ориентированные на внешнее потребление экономические зоны и
африканские политические формации накладывались
друг на друга, что привело к опасному состоянию,
определявшемуся их взаимными интересами. Поэтому
границы таких образований были подвижными: они сдвигались
в ту или иную сторону независимо от местной политики.
Долговечность отношений, установившихся между
несколькими сотнями иностранцев и местным населением,
предполагала принятие четких правил игры: король следил
за тем, чтобы уважалась его монополия на внешнюю
торговлю, а сертанейо, в обмен на защиту со стороны власти,
удерживали в пов иновен ии нанимаемых ими
работников.
Только благодаря уважению к правилам оставались
открытыми торговые маршруты, поддерживались
безопасность и стабильность на рынках и необходимый
уровень взаимной ло ял ьно ст и поставщиков и
потребителей.
В1880-е гг .
про изошло
осла бление
крупных
политических
образований в Центральной Африке, обеспечивавших
стабильность международной торговли. Этот факт позволил
инос тра нца м
вмешаться в местные
проблемы, тем самым
обострив их .
Международная торговля сырьем имела
серьезное
влияние на
миграцию
населения и политические
изменения в
регионе. Так, феодальные властители
требовали уплаты еще большей дани, чтобы удовлетворить
спрос
на
слоновую
кость и на
потребности аристократии.
Чтобы расплатиться со своими придворными
и
политическими
сторонниками повышающимися в цене
европейскими
товарами,
они попадали в долговую зависимость от
торговцев. В последней четверти XIX в. ослабление
власти
старых олигархий оказывало непосредственное
воздействие на расширение добычи сырья. Чтобы добывать
каучук, народ чокве вытеснил народы государства Лунда к
истокам р. Замбези. Неожиданные перемещения такого
типа начали происходить и в других местах.
Африканские
вожди перед лицом угрозы насилия обратились за
помощью к
организаторам караванов,
и те, рассчитывая на
добычу, стали вмешиваться в
конфликты. Отношения стали
непредсказуемыми: правила, установленные бывшими
партнерами, постоянно нарушались, доверие было
подорвано,
и это уничтожило всякую
возможность
взаимопонимания
между представителями
внешних
экономических зон и
африканских политических формаций.
ОБМЕН ТЕХНИЧЕСКИМИ НАВЫКАМИ,
ОПЫТОМ И ЗНАНИЯМИ
Примерно
к 1850 г. португальцы приобрели
практи ческие и
на учны е
знания об Африке. Рассказы о жизни
поселенцев и других искателей приключений дают
возможность сегодня взглянуть на африканские культуры того
времени в исторической перспективе. Европейские на¬
блюдатели оставили превосходные описания
африканской материальной культуры. Они восхищались
местными способами изготовления орудий труда, признавая их
эффективность и/или красоту. Это относится к
рыболовным сетям, капканам, ульям, каноэ, кухонной утвари, а
также к приемам ведения сельского хозяйства, ткачеству и
металлообработке17. Торговцы близко видели эти предметы
и приемы, и сами пытались их перенять. В том, что
касается медицины, например, до получения хинина
европейцы пользовались местными африканскими
лекарственными средствами и прибегали к помощи магических и
религиозных обрядов целителей.
Новые привычки в одежде быстрее перенимались
аристократией сильных вождеств, нежели населением
раздробленных политических образований. Народу баротсе
(населяющему одноименную провинцию Замбии), по
словам одного европейского торговца одеждой, «не было
пользы от такой одежды», поскольку их собственная
одежда, сшитая из шкур животных, отличалась необычайным
удобством; народ амбоэла (amboela) использовал
западные ткани в качестве денег, у народности куба
европейские ткани использовались только для того, чтобы
продемонстрировать социальное положение владельца18; муи-
за для изготовления одежды использовали кору деревьев19.
Изделия из волокон (пальмы рафия) обладали всеми
качествами, чтобы конкурировать с тканями европейского
производства, «этими стандартными паучьими
сетями».
Народы, взаимодействовавшие с португальцами,
очень
рано переняли у
них
огнестрельное оружие. Они узнали,
как пользоваться им и
содержат ь
его в надлежащем
состоянии, ознакомились с его
устройством и научились
ремонтировать его с использованием местных материалов. Все
эти стадии были в разное время,
в зависимости от
региона и обстоятельств, пройдены африканскими
охотниками, воинами и мастерами металлообработки. Их
положение, во многих обществах и без того высокое, стало
доминирующим: возрос спрос на их услуги,
повы сила сь
стоимость их
труда20. Охотники на слонов, как и
составители караванов, были первыми африканцами,
применившими огнестрельное оружие. Вслед за ними им
воспользовались воины. Благодаря охотничьим ритуалам ранее
незнакомые предметы стали неотъемлемой частью
традиционной системы магических и религиозных ценностей21.
Еще в 1880-е гг . африканцы познакомились с различными
свойствами оружия и пороха, которые они выменивали на
собранные продукты. Политическая власть все больше
зависела от силы, которую давало обладание огнестрельным
оружием. В результате сильные в прошлом политические
объединения потеряли свое могущество перед лицом
хорошо вооруженных людей. Народы чокве и казембе
умели получать превосходное железо, из которого
изготавливали высококачественную утварь22 и огнестрельное
оружие. Они извлекали огромную выгоду из торговли Европы
с
Африкой
-
в качестве поставщиков сырья, охотников на
слонов, собирателей каучука и воска, а также
умелых
механиков и ткачей они
превратились в партнеров, не
удовлетворявшихся продажей товаров повседневного спроса,
а, напротив, поставлявших высококачественные
ремесленные изделия и специализированные услуги. У их
соседей племени лунда, подданных могущественной империи
правителя Мвата-ямво, напротив, металлисты не
обладали необходимой квалификацией и изготавливали
оружие
низкого качества. К 1880 г.
превосходство материальной
культуры чокве над лунда23 стало очевидным, и это
возвестило о
скором падении старой гегемонии, которое и
произошло в 1 88 7 г.2 4.
Сельское хозяйство, рыболовство и скотоводство
дост игли
у некоторых народов высокой степени развития.
Лози добились успехов в ведении сельского хозяйства на
влажных и затопляемых
территориях в среднем течении
р. Замбези, а амбоэла -
в
верховьях р. Кусиви, левого при¬
544

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
тока р. Квандо. Сертанейо, регулярно проезжавшие через
эти регионы,
могли видеть, что земледельческий цикл
здесь длился круглый год. Реки использовались не только
для орошения
и рыболовства, но и в качестве средства
коммуникации
и защиты от
врагов.
Во время сухого сезона
лози жили на аллювиальных почвах, а во
время
наводнений
-
на берегах рек и островах; их каноэ, выдолбленные
из стволов деревьев,
могли
перевозить до 35 человек и
тяжелые грузы25. Амбоэла постоянно жили на реке, чтобы
защищаться
от диких животных и врагов, а их
возведенные на сваях вблизи друг от друга жилища давали
возможность проплывать между ними лишь небольшим каноэ,
поэтому враг не мог подобраться к ним, не рискуя быть
замеченным26.
Взаимодействие между населением прибрежных и
внутренних территорий привело к изменению привычек
в питан ии27. Завезенные на континент съедобные
растения быстро распространились всюду, где их разведение
оказалось возможным. Уже к XIX в. маниок съедобный
(кассава) стал основным продуктом питания на огромной
территории от побережья до Центральной Африки28. С
караванами распространялись не только иные съедобные
растения (помидоры, кабачки, маис, бананы, сладкий
картофель, несколько видов бобовых), но и инфекционные
заболевания человека (оспа, корь, сифилис) и эпизоотии.
Ананас из Америки быстро распространился от Конго до
Луанды. Сахарный тростник был завезен на Восточное
побережье из Индии, а на Западное побережье
-
через
острова Мадейра, Сан-Томе и Принсипи. К середине XIX в. два
этих хорошо акклиматизировавшихся растения уже
встречались дикорастущими на всей территории между
реками Кафуэ и Аруангва29.
В то время как рабство похищало ее детей, Африка
заимствовала
чужи е растения
и обогащала свою структуру
питания. Она научилась использовать огнестрельное
оружие,
ввезенное европейскими иммигрантами,
и
перенимала их учения. Узаконенные религией, прежде
незнакомые предметы становились частью повседневной
жизни, ритуальных танцев, символами социального
положения, служили предметами искусства. Для
изготовления ремесленных изделий как религиозного, так и
светского назначения использовались и
африканские, и
европейские материалы.
В Амбаке африканцы еще в XVII в. познакомились с
письменностью. Вожди осуществляли контакты с
португальс кими властями и
торговцами, используя письменный
португальский язык Для этого они учили
этот язык или
пользовались
услугами
постоянных секретарей и
путешественников. Появившиеся новые семьи метисов давали
своим де тя м образование. Сирот, отцом у которых был
португалец, а матерью
-
африканка, брали под свое
покровительство обосновавшиеся в регионе соотечественники
отца50. «По всей стране из конца в конец шлют письма и
записки»51,
-
писал в 1862 г. А Силва Порту, рассказывая о
зе мл я х, за сел енны х на родо м овимбунду52. Примерно к
1850 г. письменное слово, передаваемое посредством
неформального образования, широко использовалось
африканцами в их общении с португальцами.
ФОРМИРОВАНИЕ СОВРЕМЕННЫХ
ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
ОБ АФРИКЕ. ВСТУПЛЕНИЕ АФРИКИ
В ЭПОХУ СОВРЕМЕННОСТИ
Вплоть до 1875 г. африканские вождества во
внутренних регионах имели возможность выбирать партнеров.
Португальские власти, заинтересованные
в
перемещениях колониальных товаров, не стремились к установлению
полного политического и военного контроля.
Африканские общества все еще контролировали фунтовые доро¬
ги, которые по своему усмотрению они могли либо
открывать, либо закрывать перед пришельцами,
и имели
возможность самостоятельно решать, какого рода отношения с
ними поддерживать. Африка вступала в эпоху
современности, живя по законам, установленным в значительной
степени самими африканцами в условиях давления извне.
В результате можно говорить об «аборигенном,
автохтонном переходе к современности»55.
Роль посредников между побережьем и внутренними
территориями постепенно перешла к местным народам.
В начале 1870-х гг .
овимбунду показали свою способ нос ть
самостояте льно вести
межрегиональную торговлю. В это
время
на
международном рынке возрос спрос
на камеди
(гумми)
-
продукт, не требующий таких крупных затрат,
как
торговля слоновой костью. Помбейро и
судовладельцы доставляли его на рынки, компании, владевшие
складами, предоставляли свои площади; торговля камедями, в
отличие от
торговли слоновой костью, не
контролировалась наследственной аристократией54. Африканский
рынок, контролируемый крупными вождествами,
доброжелательно отнесся к новым посредникам, поощряя
торговую активность, направленную из внутренних регионов к
побережью. До сих пор сохранились уведомления об
отправке товаров, организованной правителями,
удерживавшими монополию на добычу сырьевых продуктов55. Эти
сделки дали африканцам представление о прибыли от
торговли с сертанейо. Соглашения о покровительстве
торговле, заключаемые португальцами с африканскими
вождями, приняли конкретную форму в 1890-х со
строительством железной дороги
из Бенге лы в Катангу при
использовании международного
капитала и
участии
европейских
инженеров. Однако после 1885 г. любые попытки
установления контактов вступали в противоречие с
систематической колонизацией Африки.
Европейская экспансия в XIX в. имела
три основных
аспекта: научный, технический и экономический. Для
португальцев в Африке56 было характерно соединение
практического и научного интереса к континенту с
традиционной торговлей рабами, что вело к потере
государственного контроля над колониями. Такое положение дел
сохранялось вплоть до того времени, когда колонизацией
Африки занялись другие европейские державы,
использующие для этой цели мощные средства, полученные в
результате индустриализации. Начиная с этого времени
проводимые здесь научные исследования пользовались
официальной поддержкой университета и Королевской
академии наук
В 1797 г. математик Ласерда-э-Алмейда стал первым
португальским ученым, предпринявшим попытку
пересечь Африканский континент, но, не имея хинина, он умер
от лихорадки в Казембе. К концу XVIII в. португальцы
собрали необходимые материалы, чтобы предпринять
новую попытку пересечь континент с участием опытных
путешественников. Проводниками стали два чернокожих
помбейро, представители португало-африканской
общины, имевшие большой опыт пеших путешествий и
умевшие вести полевой дневник Это пересечение
Африканского континента (в 1802-1815 гг.) стало возможным
благодаря африканским вождям, испытывавшим симпатию к
Португалии и предоставившим участникам экспедиции
возможность беспрепятственного прохода по своей
территории. Путевые записки помбейро, увидевшие свет в
1843 г., позволили
европейским геофафам заполнить
белые пятна на карте Африки. После этого правительство
озаботилось поддержкой геофафических исследований,
которые до того в течение почти 30 лет проводились по
инициативе частных лиц.
Однако традиционная торговля, незаменимая
спутница географических открытий, оказалась неспособной
укрепить основы колониальной власти в то время, когда
после Брюссельской конференции 1876 г. и Берлинской
545

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
конференции 1884-1885 гг. , вн е сш и х
колониальную
экспансию в повестку дня европейских государств, научные
и военные экспедиции стали неотъемлемой частью
борьбы за экономическое, культурное и политическое
превосход ство в
мире. В период с 1850 по 1876 г. был и
организованы
научно-исследовательские экспедиции, пути
которых часто пересекались
в
Центральной Африке, где их
участники встречались не только друг с другом, но и с
сертанейо. Данные экспедиции показали, что среди
соперничавших участников не было Португалии. Эта ситуация
наиболее ярко проявилась в 1853 г., когда великий
британский исследователь Ливингстон встретился в королевстве
Баротсе с отважным сертанейо Силвой Порту. Эта
встреча, однако, показала, что знания, приобретенные
португальцами, имели немалое значение для Европы,
стремившейся получить ответы на интересующие ее вопросы
относительно Африканского континента.
Тем не менее сообщения Силвы Порту и других
подобных ему обитателей внутренних территорий
потеряли свою актуальность в свете целей новой
международной политики. В 1876 г. Лиссабонское географическое
общество и Министерство морского флота и заморских
территорий быстро организовали хорошо снаряженную
экспедицию, руководство которой было поручено
квалифицированным офицерам армии и флота*7. Ученые
осуществляли наблюдения, проводили измерения и
составляли карты, давая таким образом четкие ответы на
европейские
вопросы
о т ом , как использовать
современные
методы для осуществления колониальной экспансии.
Однако исслед овател и, быстро передвигавшиеся по
континенту, судили о туземных народах по европейским
меркам, и их описания африканских обществ,
представлявшие собой их моментальный снимок в конкретное
время, привели к формированию превратного
представления об Африке. Напротив, записки сертанейо,
завсегдатаев отдаленных местностей, внимательных
наблюдателей, знакомых с реалиями африканской
жизни, не лишены научной ценности. Тем не менее
географические перемещения способствовали
сравнительному изучению различных обществ, и
ученые-исследователи все более
превращались в орудие европейской
экспансии в Африке.
Португалия предприняла попытки модернизировать
способы управления
в
Африке. Организация поселений
оставалась наиболее надежным средством влияния, и
мелкие торговцы, португало-африканцы, ссыльные и бедные
поселенцы продолжали повсеместно устанавливать связи
с африканцами. Однако Лиссабон больше не нуждался
в
этих личных связях в качестве аргумента
на
международных дипломатических встречах. Завсегдатаи сертао
больше не поощрялись
и не поддерживались культурными
институтами
и политиками. Те отношения, которые дольше
ве ка
слу жили
ис то чн ик ом информации и знаний о
континенте, отодвинулись на задний план.
БОРЬБА ЗА АФРИКУ. ПРЯМОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ
НА НЕЗАВИСИМОЕ АФРИКАНСКОЕ РАЗВИТИЕ
Новый международный правовой акт, принятый на
Берлинской конференции (1884-1885 гг.) , вынудил
правительство Португалии предпринять более
централизованные действия в своих африканских колониях.
Появление пароходов и вскоре после них телеграфа облегчило
задачу контроля за деятельностью колониальных властей.
В городских центрах число административных и военных
должностей, занимаемых местными жителями
-
португа-
ло-африканцами, белыми или метисами, в отсутствие
иммигрантов из Португалии стало сокращаться*8, местные
интересы отошли на задний план и игнорировались, к
«анголезским» семьям перестали относиться с уважением.
В 1840-х гг.
запрещение работорговли привело к
осуждению тех, кто ею занимался. Фактически обвинения
нередко предъявлялись ни в чем не повинным людям, и
множество их
подверглись несправедливым гонениям. Часть
таких людей нашли убежище в Бразилии, а те, кто остался,
были лишены права занимать должности на гражданской
службе, не
получали продвижения
в
армии,
их
целенаправленно заменяли некомпетентными иммигрантами*9. Эти
события, которые О. Рибейро (Orlando Ribeiro, 1981)
назвал «провалом колонизации Анголы»40, впервые
подверглись осуждению в 1848 г. Появились первые признаки
обострения противоречий между европейцами и «анголезца-
ми», даже если последние были белыми41. Закрывались
школы, газеты и издательства. Дети португало-африканцев,
когда-то имевших доступ к образованию, были обречены
на невежество42.
Но централизация управления происходила не
прямолинейно. В 1860-е гг . «анголезцы» установили связи с
соотечественниками, эмигрировавшими в Бразилию и
другие колонии. Интеллектуальная элита обосновалась на
островах Зеленого Мыса и в Мозамбике. Газеты, такие как
«О lndependente» в г .
Прая и «Л Civilizacao da Africa Portu-
guesa» в г. Луанда, обличали несправедливости и ошибки
властей. Появление телефона в 1890 г. способствовало
усилению централизации управления, и колониальные
власти усердно исполняли получаемые приказы. В начале XX в.
португало-африканская прослойка колониальных
обществ заняла подч ин ен но е полож ение. О . Рибейро
довольно четко охарактеризовал произошедшее: «Элита, к
которой принадлежали высшие чиновники, успешные
торговцы и
интеллектуалы...,
была отвергнута португальскими
иммигрантами
и их семьями, вместо того чтобы быть
ассимилированной ими»4*.
Внешнее воздействие на африканские общества
вп л от ь до 1885 г . бы ло ко свен ным, ограниченным
и
зависимым от административных центров, основанных на
побережье. После Берлинской конференции
колониальные
державы переш ли
к
пря мо му давлению на Африку.
Португалия присоединилась к другим конкурирующим
государствам, выступая под лозунгом «Делать так, как
делают англичане», т.е. «умиротворять» население,
механизировать транспорт, открывать пути сообщения,
организовывать общественные работы и строить школы,
больницы, центры вакцинации и религиозные миссии44.
Попытка выполнения этой программы показала
неспособность португальских властей решить технические и
финан совы е
проблемы, связанные с развитием обширных
внутренних территорий, на которые
они
прет енд ова ли.
Ведущие центры торговли переместились из
прибрежных городов в бывшие перевалочные пункты в сертао. Это
оказало негативное воздействие на традиционную
португало-африканскую торговлю и все
формы обмена.
Торго вая само ст оя те л ьн о ст ь африканцев быстро сокращалась45.
Военная оккупация внутренних областей и открытие
путей сообщения ускорили разрушение традиционных
политических структур. После 1890 г. «умиротворение»
привлекло торговые компании, что вызвало «миграционное
движение в глубь континента»46.
Былая монополия африканцев на добычу природных
продуктов, в течение долгого времени принадлежавшая
торговцам-сертанейо, была поставлена под угрозу:
появилась необходимость захвата последнего звена торговой
цепи, связывавшей Африку с международной экономикой.
Хищническая охота, которую вели европейцы, имела
серьезные последствия для дикой природы и оказала
разрушительное воздействие даже на магическую и
религиозную систему. Такие же отрицательные последствия имела
произошедшая
после 1890 г. замена прежних сертанейо,
зани мавш ихся пер ево зка ми товаров , которые
выполняли
роль местной валюты, на
сертанейо, которые поставляли
алкоголь, превратившийся в гла вн ое
средство платежа в
546

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
сертао47. Торговые фирмы жестко контролировались
колониальными властями, и местные жители, утратившие
роль посредников, потеряли связь с внешним миром48.
Разграничение
колониальных зон влияния повлекло за
собой ликвидацию политических образований и
преобразование
доколониальных социально-экономических
территорий. Границы африканских королевств,
традиционно определявшиеся
вассальными зависимостями,
теперь проводились
в соответствии с европейским
международным законодательством, что привело
к
серьезным
территориальным спорам, которые продолжаются и по
сей день. Несмотря на наличие колониальных властей, в
регионе сохранялась приверженность «туземной
политической географии»49. В условиях внутренних потрясений
и недостаточной безопасности путей сообщения местная
аристократия
не довольствовалась ролью пассивного
наблюдателя. С нею не всегда было легко иметь дело, она
могла оказывать сопротивление
и
прибегать к
дипломатическим средствам. «Не всегда можно быть уверенным,
кто кого использует
в подобной ситуации»50.
Не имея поддержки капиталистов, не
проя вля вши х
достаточного интереса, Португалия стремилась
претворить
в жизнь «гуманистические идеи цивилизации
и ассимиляции африканских дикарей», используя
имеющиеся государственные средства. Еще одним
эффективным средством «цивилизации» были религиозные
миссии
-
благодаря оперативности, с которой они
действ овали, их не за ви си мо ст и и ни зк им издержкам51.
Квильская миссия, основанная в 1881 г. конгрегацией
Святого Духа, стала «миссией-лабораторией», с 1889 г.
расширявшей свою деятельность в
направлении
к
восточной границе Анголы52.
Контакты между миссионерам и-ка тол икам и
и
африканскими обществами сводились к поддержанию
добрососедских отношений без какого-либо
взаимопроникновения. Миссионеры не вполне осознавали, что сам мир
африканцев был пропитан почитанием их святынь, и весь
ритм общественной жизни здесь задавался
религиозными ритуалами. Они были категорически против того,
чтобы принявшие христианство африканцы продолжали
жить в традиционном обществе. Миссионеры создали
закрытую христианскую территорию,
в
которой не был о
места отношениям
кровного родства
и почитанию
предков.
Первыми новообращенными стали молоды е л юд и,
оторванные от своих корней рабством и выкупленные
христианскими благотворительными организациями.
Расширение этой христианской социальной структуры,
открытой для местных культур, привело к появлению
религиозного синкретизма55. На христианской
территории в конце концов оформилось африканизированное,
мессианское
христианство с
культом пророков.
Длительные взаимоотношения, на протяжении веков
связывавшие африканцев и португальцев, нашли
отражение в совместном опыте борьбы и сотрудничества. Тем
временем Африка ассимилировала второе поколение
белых и метисов, перенимала письменность, заимствовала
отдельные предметы, методы обучения, адаптировала
религию, расширяла свои политические, географические и
этнические взгляды на
мир и оценивала, насколько это
было возможно, свою собственную территорию и ту
геостратегическую роль, которую она могла играть в
международной жизни. Она отбирала внешние элементы для
формирования своего совр еменного х ар а кт ера . Африка
уже стала не только
рынком сырья или континентом,
служившим лишь для ввоза
товаров
на
продажу. Она
располагала собственными знаниями, недоступными европейцам.
Однако колонизация привела к тому, что европейцы
стали
определять судьбу африканцев. Им больше не
передавалось
мастерство овладения новой техникой, что
привело к снижению производительности труда и ограничению
творчества.
Но сокровенные знания, которыми располагала
Африка, уцелели и пережили крах политических и социальных
структур, навязывание новых предметов и привычек,
захват земли и собственности, истребление и рассеяние
населения. Техническая и финансовая слабость Португалии,
которая была бедной страной, способствовала ее
гуманному отношению к африканцам и накоплению и
постепенному усвоению ими европейских знаний. Процесс
вступления Африки в современность был грубо прерван
колонизацией, уничтожившей ее инициативу и
созидательные возможности. Изучение того времени,
в
которое
Африка сама выбирала направления развития и
определяла свои
предпочтения и выборы, вероятно, послужит
началом ответа на
вопрос
о способности этого
континента заявить о себе в
современном мире.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Сенегал, Гамбия и другие.
2
Арабы даже путешествовали от побережья Мозамбика до
Мономо тапы.
3 D. Francisco I. de Sousa Coutinho, Memorias do reino de Angola
1773 e 1775\Arquivosde Angola, Luanda, Vol. IV , No. 49, January 1939.
4
«Многие из этих первых торговцев и их потомков были со
временем ассимилированы народом умбунду, в некоторых
случаях -
даже целые их сообщества». Gladwyn М. Childs, Umbundu Kinship
and Character, London, 1949, pp . 197-198 .
5
Jean-Luc Vellut, Notes sur le Luanda et la frontiere luso-africaine
(1700-1900) , Etudes d'Histoire Africaine, Universite National du Zaire,
III, 1972, p. 97.
6
Carlos Ervedosa, 1980, Arqueologia Angolana, Edi3oes 70, pp.
395-426.
7
Mario Antonio de Oliveira, 1981, Alguns Aspectos de
Administragao de Angola em Ёроса de Reformas (1834-185/), Lisbon,
pp. 33, 104-108.
н
Например, к юбкам из
коры деревьев. Этот этап
африканского развития, характеризующийся «торговыми потоками на
континент и с континента», часто недооценивается. Jean-Luc Vellut,
1989, L conomie internationale des cotes de Guinee inferieure au
XlXeme siecle , I Reunidso International de Historia de Africa. Relagao
Europa-Africa no. 3° Quartet do Sec. XIX, Instituto de Investigagao
Cientifica Tropical, Lisbon, pp. 142 -143 .
9
J. Rodrigues Gra^a , 1890, Expedi^ao ao Mu atianvua-Diari o de
Antonio Ferreira da Silva Porto , 1986, Vol. I, introdu^ao e notas de Maria
Emilia Madeira Santos, Coimbra.
10
Cm. Viagens e Apontamentos de um Portuense em Africa. Didrio
de Antonio Ferreira da Silva Porto, 1986, Vol, I, introdugao e notas de
Maria Emilia Madeira Santos, Coimbra.
11
Раковины зимбо, каури, манде или панде.
12
Childs, 1949, Umbundu Kingship, p. 200 .
13
AC. Pedroso Camito, 1854, OMuata-Cazembe e osPovosMaraves,
Chevas, Mutzas, membas, Lurtdas e outros de Africa Austral. Didrio de
Expedigao Portugesa Comandada pelo Major Monteiro e Dirigida aquele
Imperador nos anos de 1831 e 1832, Lisboa
14
Там же, pp. 219-220.
15
J. -L Vellut, 1980, Africa Central do Oeste em Vespera da Partilha
Colonial: um Esbogo Historico Seculo XIX , Africa, S. Paulo, pp. 110 ff.
16
Viagens e Apontamentos de un Portuense em
Africa. Didrio de
Antonio Ferreira da Silva Porto, 1986, Vol. I, introdugao, pp. 117 ff .
17
Biblioteca Publica Municipal do Porto, Didrio de Silva Porto, 1864,
Vol. Ill, p. 119.
18
Biblioteca Publica Municipal do Porto, Didriode Silva Porto, 1868,
Vol. V, p. 44.
19
Gamito, 1854, Muata Cazember, pp. 146-147 and 217.
20
M.E . Madeira Santos, 1989, Tecnologias em Presenga:
Manufacturas Europeias e Artefactos Africans (c. 1850-1880), Reuniao
International de Historia de Africa, Lisbon, pp. 207-240.
2,1
Gamito, 1854, Muata Cazember, pp . 38-39 .
22
Biblioteca Publica Municipal do Porto, Didriode Silva Porto, 1880.
Vol. XIX
547

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
23 A. Augusto de Carvalho, 1894, Viagem a Mussumba do
Muatianvua, Vol. IV, Lisbon, p. 793-
24
Paiva Couceiro, 1892, Relatorio da Viagem entre Baikundo e as
Terras do Mucusso, Lisbon, pp. 73-75 .
25
Biblioteca РйЬНса Municipal do Porto, Didrio de Silva Porto, 1863,
Vol. Ill, pp. 256 ff .
26
Jean-Pierre Chretien, 1988, The Historical Dimension of
Alimentary Practices in Africa, Diogenes, No. 144, pp. 92 -93.
27
Didrio de Silva Porto, Viagens e Apontamentos, 1861, Vol. II,
(forthcoming).
28
Там же.
29
Там же.
30
Там же.
31 Там же.
32
Jean Copans, 1990, La longue marcfoe de la modemite africaine,
savoirs intellectuels, democratic, Ed. Karthala, Paris, p. 229 .
33
Jean-Luc Vellut, 1982, Notes sur le Lunda , p. 141.
34
Biblioteca РйЬНса Municipal do Porto, Viagens e apontamentos,
Vol. VII, p. 141.
35
Эту тему изучала M. - E . Мадейра-Сантуш. М.Е. Madeira Santos,
1988, Viagens de exploragao terrestre dos Portugueses em Africa, IICT,
2nd edn., Lisbon, pp. 175 ff.
36
Херменигильду Капеллу {Hermenigildo Capello), Роберту Ивенс
(Roberto Ivens) и Александре Серпа-Пинту {Alexandre Serpa Pinto).
37
Fernando Albuquerque Mourao, 1989, As duas Vertentes do
Processo no Seculo Ж Idealismo e Realismo, RIHA, Lisbon, p. 40 .
38
Carlos Pacheco, 1990, Jose da Silva Maia Ferreira. О Homen e a
sua Ёроса, Unao de EscritoresAngolanos, Luanda, p. 201 .
34
J. A. de Carvalho Menesses, 1848. Demonstragao Geografica e
Politica do Territorio Portugeez na Guine Inferior, que Abrange о Reino
de Angola Benguella e suas Dependencias, Rio de Janeiro, pp. 27 ff.
40
Orlando Ribeiro, 1981, A Coloniza$ao de Angola e о seufracasso.
Impresa Nacional, Lisbon.
41
J. A. de Carvalho Meneses, 1848, pp . 123 and 151.
42
Там же, pp. 35, 165.
43
Orl and o Ribeiro, 1981, pp. 132-133-
44
M.E . Madeira Santos, 1988, pp. 294 -296, 360-362. В 1880-
1902 гг. были построены железные дороги между Луандой и Амба-
кой, Лоренсу-Маркиш (ныне Мапуту) и Преторией, Бейру и
Солсбери, Бенгелой и Катангой. Речное пароходное сообщение
началось на реках Кензу, Замбези и Шире. Расширялась телеграфная
сеть.
43 Francisco Paulo Cid, 1892, Relatorio do Govemador , p. 14.
46
Augusto Bastos, 1912, Mcmografia da Catumbela, Lisbon, pp. 36,43.
47 Adelino Torres, 1991, pp. 233 -34, 247.
48 Membria sobre a Colonia Portuguensa no Lobale, 1903, Questao
do Barotse, Lisbon.
49 Ilidio do Amaral, 1981, Entre о Cunene e о Cubango, ou a
proposito de uma fronteira africana , Garcia de Porta, ser. Geog, Vol. 6,
Nos. 1-2, Lisbon, p. 19 .
30
J.- L, Vellut, 1987, Resistances et espaces de liberte dans l histoire
coloniale du Zaire : avant la march a l independance, ca. 1876-1945 ,
C. Coquery-Vidrovitch, A. Forest and H. Weiss (eds).RebeUion-revolution
au Zaire 1963-1965, Vol. I. Harmattan, Paris, pp. 29 ff .
31
Missoes de Angola. Parecer e proposta da comissao Africana\
Lisbon, Sociedade de Geografia de Lisboa, n.d ., pp. 3-4.
32 Relatorio do PadreJose Maria Antunes ao Minitro do Ultramar, 1
de Dezembro de 1894, Spiritana Monumenta Africana, Serie Africana,
Angola (Edi$ao deAntonio Brasio), Louvain, Editions Enauwelaerts, 1970,
Vol. IV (1890-1903), p. 251.
33 Carlos Estermen, 1893, Etnografia de Angola (sudoeste e centra),
IICT, Vol. I, Lisbon, pp. 453-483).

15.6
ЮЖНАЯ АФРИКА
Нгваби Бебе
ВВЕДЕНИЕ
В этом разделе, посвященном Южной Африке,
рассматривается Ботсвана, Лесото, Малави, Намибия, Южная
Африка, Свазиленд, Замбия и Зимбабве и обсуждается пять
основных факторов, сыгравших решающую роль в
создании на Юге Африки культурной,
социально-экономической и политической инфраструктуры. К ним относятся:
протодифакане/мфекане\ расширение границ
миссионерской и торговой деятельности; «Великое переселение»
буров из Капской колонии во внутренние районы
субрегиона; открытие обширных залежей полезных
ископаемых в Кимберли и в Витватерсранде при установлении
к олон иа ль но го правления. Термины мфекане и дифака-
не обозначают резкие перемены и демографические
изменения, охватившие вначале территории, на которых
проживали племена зулусов (зулу), а затем и всю Южную
Африку. Вплоть до недавнего ъреметмфекане
датировался началом XIX в., а его виновником считался
зулусский
инкоси
(правитель) Чака (Шака). После выхода в свет
работы Джулиана Коббинга историки субрегиона
пересмотрели свои взгляды на
причи ны мфекане и с те х
пор
относят его начало к середине XVIII в., а иногда и к более
раннему времени. Причины потрясений теперь
рассматриваются как внутренние, сформировавшиеся в среде
северных нгуни
-
народа родственного народу зулу, и как
внешние, действовавшие на северо-восточной границе
Капской колонии, в торговом порту и во внутренних
районах у залива Делагоа1. Датирование мфекане или дифа-
кане более
ранним периодом,
чем начало XIX в.,
подтолкнуло историков
к
тому, чтобы, с одной стороны, связать
мфекане/днфакане с борьбой за контро ль над
северными землями
народа зулу
вначале
ме ж ду зулусскими
вождями Звиде и Дингисвайо, а затем
-
между Звиде и Чакой; с
другой стороны, чтобы отнести протомфекане/протоди-
факане к периоду 1750-1822 гг.2 .
ПРОТОДИФАКАНЕ/МФЕКАНЕ
С протодифакане/мфекане было связано несколько
факторов. Первый
-
международная торговля, ось
которой проходила по побережью Мозамбика, где она была
основана торговцами-суахили, которые уже в VIII в.
доходили на юге до Софалы. К середине XVIII в. португальцы
уже давно вытеснили суахили, однако их фактории
посещали также голландские, французские и английские
купцы. При жизни нескольких поколений появились
тор гов ые
маршруты, связавшие вну тр енн ие территории Южн ой
Африки с побережьем Мозамбика и служившие каналами
ввоза европейских и азиатских товаров,
так их как
бусы,
ткани, фарфоровые изделия, огнестрельное оружие
и тд.,
и вывоза африканских товаров, в том числе золота, меди,
слоновой кости, мехов, кож, страусовых перьев и тд. Сис¬
темы хозяйствования, производившие и потреблявшие эти
товары
во
внутренних областях, управлялись государством,
поэтому амбициозные наследственные правители,
народы которых жили вблизи торговых маршрутов или на
землях, богатых какими-либо экспортными ресурсами, как
правило, вели между собой борьбу за контроль над
производством и вывозом этих
товаров
или з а возможность
взимать пошлины с
товаров, перевозимых
по их
территориям.
Кроме того, оптимальный уровень производства
и
контроль над экспортом зависел от численности населения,
поэтому чем крупнее было государство, тем больше были
его трудовые ресурсы и армия, которая не только являлась
военной силой, но и выполняла охотничьи функции. Оба
эти занятия отвлекали
мужчин
о т добывания пищи,
которое стало задачей женщин и детей. Женщин для
воспроизводства численности групп населения либо силой
захватывали
у соседних племен, либо
получали
в обмен на
домашний скот. Непосредственным результатом борьбы
между вождями различных родов
и их сторонниками за
расширение земельных владений, увеличение
численности населения и
рост поголовья скота, а также за контроль
над местной и международной торговлей и торговыми
путями стала жестокая вражда между
южноафриканскими обществами.
Зонами наиболее ожесточенных конфликтов в
субрегионе, повлекших за собой широкомасштабную миграцию
населения и
передел территорий, стали плато Матабеле и
Машана в Зимбабве, Северный и Южный Трансвааль,
западная часть Центрального Трансвааля и прилегающие к
ней южные территории, восточная часть Ботсваны,
Капская колония и внутренние области у залива Делагоа. На
плато Матабеле и Машана
управляемое Чангамире
государство племен розви поглотило существовавшие здесь
ранее империи Мутапа и Торва и установило контроль над
торговлей с португальцами через г. Зумбо в до лине р .
Замбези и на
торговых путях, проходивших по долине рек
Сави и Лимпопо. Вспыхивавшие
среди розви гражданские
войны, непрекращающиеся набеги и связанные с ними
миграции населения оказали воздействие на народы суто,
тсвана и венда на юге и юго-западе и вызвали
после дующ ие аналогичные
взрывы
на с ос ед ни х территориях,
так
что Н. Парсонс (N. Parsons) вынужден был говорить о
«пе риоде ус илен ия
насилия
прим ерно
в 1770-1820 гг. на
территории
к
югу
от Замбези»3.
На севере Трансвааля, населявшемся народами венда,
ловеду
и педи, ударные в ол ны , шедшие о т северных
розви, встречались
с южными волнами от
суто
и тсванов.
Более того, венда, педи и
ловеду проживали
на землях,
благоприятных для охоты и богатых залежами меди и железа,
которые они разрабатывали для народа варемба, в свою
очередь выплавлявшего медь и железо и изготовлявшего
из них
оружие, инструменты и украшения для местной и
международной торговли4. Эти народы также жили или
охотились вблизи
торговых маршрутов, связывающих
549

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
побережье с внутренними
обла стями .
Крупные
королевства венда, ловеду и педи возникли в долине между
горами Соутпансберге и Стилпуртом в результате борьбы за
контроль над богатствами, получаемыми от местной и
международной торговли, а также под влиянием
народов
суто, тсвана и розви правителя Чангамире, принесших с
собой культуру государственного строительства. В
результате своим политическим объединением под властью
«королев дождя» Муджаджи и введением обряда «огненного»
обрезания ловеду были обязаны переселению народа
розви из
государства Чангамире, а вождества народа венда
были созданы после прихода сюда племени шона -
такж е
с плато Зимбабве. Обе
культуры
заимст вовали
традиции
одинакового каменного
строительства.
В то же время суто
и тсвана сильнее по в л ия л и на педи, над которыми
установили свою власть кгатла, создавшие могущественное
гос ударс тво, бог атст во
кото рог о
частично зависело от
торговли
м еж ду Востоком и Западом, которая осуществлялась
самими педи и тсонга из залива Делагоа и провинции Инь-
ямбане5.
Протодифакане у суто-тсвана, по мнению
большинства историков и археологов, достигла пика в 1770-
1820 гг.6 . В это бурное время суто-тсвана воевали между
собой за пастбища, охотничьи угодья, водные
источники, монополию на
местную
и внешнюю торговлю, за с ко т
и женщин. Вожди проявили небывалый интерес к
азиатским и
европейским товарам, доставляемым торговцами
на запряженных волами телегах или караванами
носильщиков для обмена на слоновую кость, меха, страусовые
перья, медь и тд. Война
между суто-тсвана не
прекращалась до 1820 г., поскольку вожди заставляли своих
подданных совершать всё более дальние и широкие
бесконечные набеги, чтобы удовлетворить свои
потребительские аппетиты и защититься от имевшего такую же
мотивацию неприятеля7.
Эти потрясения привели к важным
социально-экономическим и культурным изменениям, характеризующим
историю суто-тсвана в XIX и XX вв. Историки и археологи
сходятся во мнении, что концентрация населения,
отличающая суто-тсвана и сегодня, берет начало в
протодифакане, когда эти народы искали защиты в поселениях
городского типа и
хорошо защищенных местах, таких как
вершины холмов, и даже дополнительно укрепляли их,
обнося каменными стенами8. Поскольку это
происходило
о дн овре м ен но с территориальной экспансией и
ассимиляцией иностранцев, историки считают, что именно в
это
время правители суто-тсвана изобрели «систему
подвижной защиты... посредством которой иноземцы
включались в правящие группы, членство в которых
передавалось по наследству по мужской линии»,
-
эффективную
систему объединения, дававшую значительную
социальную и политическую независимость подчиненным
группам и в то же время не угрожавшую целостности
всего вождества9.
Еще одним важным фактором, обострившим вражду
суто-тсвана, стал скот. Скот был незаменим как средство
обмена на женщин, оплаты труда и укрепления
преданности подданных10.
Важную роль в обществе играли женщины
-
на них
ложились задачи сельскохозяйственного производства
и
воспр оизводства численности п л е м ен и . Боль шое
значение имели скот и
зерно. Зерно давало пищу и было
средством повышения статуса вождей и других людей,
наделенных властью, поскольку социальное положение
оценивалось количеством зерна, имеющегося у того или
иного человека. Вожди были заинтересованы в
обладании большим количеством скота, чтобы иметь средства
для выкупа жен, а также много сторонников, из которых
можно было создать крупную армию, чтобы устраивать
набеги для захвата скота и женщин. Женщины, сельское
хозяйство, скот и многочисленные свиты стали взаимо¬
связанными средствами укрепления власти и повышения
статуса11.
Протодифакане стали перел омн ыми
событиями в
международной торговле в Южной Африке, до того
осуществлявшейся в основном на побережье Мозамбика, а в
дальнейшем все более смещавшейся к Капской колонии.
Однако связи с портами Мозамбика не были полностью
разорваны, поскольку работорговля, которая в XIX в. была
запрещена на Атлантическом побережье, значительно
активизировалась в восточных портах. Для шона и других
народов долины Замбези и тсонга на юге Восточное
побережье сохраняло свое значение источника прибыльной
международной торговли12.
Первыми на земли к северу
от р. Оранжевой пришли
и, соответственно, установили тесные связи между
Капской колонией и внутренними областями племена
народа кора, скотоводов из Капской колонии, и орламы, буры-
переселенцы. Обе группы были охотниками и пасту хами
и, как и полагалось кочевникам, жили в повозках,
зап ряженн ых волами. Вслед за ними здесь поя вил ис ь са мы е
разные элементы, в том числе
разбойники, торговцы,
миссионеры, народ койкоин (готтентоты), буры, метисы (грик-
ва) и цветные,
и
все
они оказывали давление
на
суто-тсвана, способствуя разжиганию насилия, начало
которому было положено протодифакане.
КАПСКАЯ КОЛОНИЯ
Основанная голландской Ост-Индской компанией в
1652 г. как
перевалочный пункт посередине пути к ее
колонии в Восточной Индии и в начале XIX в. захваченная
англичанами, Капская колония к
концу XVIII в.
превратилась в крупное европейское поселение, экономические
интересы которого начали проявляться во внутренних
областях Южной Африки. Ее быстрое расширение от
границ Кейптауна на северо-восток в направлении р.
Оранжевая и на восток, где она
непосредственно
соприкасалась с народами суто-тсвана и коса, было неотъемлемой
чертой ее экономики.
Второе и третье поколения
поселенцев, первоначально доставленных сюда компанией,
чтобы обеспечивать ее следующие на восток торговые
суда свежими продуктами питания, отказались от
оседлой жизни и стали пастухами-кочевниками,
конкурирующими с коренными обитателями за скот, доступ к
водным источникам и пастбища. Их переход к кочевой
жизни
был
обусловлен применявшейся
системой
землевладения. Каждый поселенец, имевший
возможность заплатить ежегодный сбор в 24 риксдалера
государству (которому никогда не удавалось их собрать),
получал в собственность до 3 тыс.
моргенов земли, а после
истощения старого земельного участка мог поменять его
на новый. Эта практика и тот факт, что каждому
достигшему зрелости молодому человеку, который мог себе это
позволить, также полагался аналогичный земельный
н ад е л, с по со бс тв ов ал и быстрому расширению колонии и
обострению конкуренции за природные ресурсы
с
народом койкоин (готтентоты). Бурам-кочевникам с их
огнестрельным оружием и лошадьми удалось победить
готтентотов, которые были согнаны со своих земель и либо
обречены на ту
ил и ин ую форму унизительной
зависимости, либо оттеснены на окраины постоянно
расширяющихся владений буров. По этой причине готтентоты
стали играть роль авангарда капской колониальной
экспансии, вытесняя суто-тсвана за р. Оранжеваям. Кроме
того, к началу XIX в. Капская колония была
рабовладельческим обществом, поскольку военнопленные,
захватываемые в ходе столкновений поселенцев с готтентотами,
и беженцы, переселявшиеся из-за конфликтов
суто-тсвана, в конце концов становились рабами белых
поселенцев. Прежде чем обсуждать некоторые долгосрочные по¬
550

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
следствия
экспансии Капской колонии во внутренние
области,
необходимо рассмотреть явление мфекане как
еще один африканский переворот, который заложил
основы культурной инфраструктуры
европейско-африканских взаимодействий.
МФЕКАНЕ
Не существует единого мнения о причинах мфекане, а
Э. Элдридж {Eldredge, 1992) подчеркивает, что ни один
фактор, предложенный различными авторами, в т ом
числе демографический пресс, ухудшение состояния
окружающей среды
или международная торговля, сам по себе не
может объяснить возникновение мфекане/дифакане.
Хотя Элдридж
и не излагает во всех
подробностях свои
соображения по поводу протодифакане/мфекане, но
считает, что существовал ряд причин, которые ускорили
уже начавшийся переворот, а не вызвали его . В са м ом деле,
по ее словам, к
концу XVIII в.
южноафриканские вожди
сосредоточили
в своих руках значительную власть и
богатство, полученные
в
результате ведущейся на побережье
Индийского океана торг овл и
слоновой костью, что
свидетельствует
о
преимуществах, по лу че н ны х
в
предшествующий прото-период14.
Но это сосредоточение власти и богатства,
достигнутое вождями, согласно
Элдридж, было подорвано с
уменьшением численности слонов, так как эти вожди к
тому
времени лишились альтернативных
источников
получения
доходов, поскольку международная торговля не
стимулировала соответствующего роста сельскохозяйственного
производства. Вожди оказались перед угрозой сокращения
доходов, которого они могли избежать, лишь совершая
набеги на соседей для захвата их ресурсов. Более того,
торговля уже создала неравенство между африканскими
обществами и внутри них, поскольку богатство оказалось
сосредоточенным
в
руках немногих могущественных
людей и вождеств, и с помощью своего нового богатства и те
и
другие создали сильные армии для дальнейшего
обогащения путем нападений на более слабых соседей. Далее
Элдридж высказывает предположение,
что это
неравенство в накоплении богатства
сопровождалось
разру ш ен ие м традиционных систем распределения ресурсов,
существовавших во времена их нехватки. Все эти факторы
способствовали усилению конкуренции за ресурсы внутри
обществ и между ними в периоды засухи в 1800-1803,1812
и 1 81 6-1818 гг.15. Эти неурожайные годы, по Элдридж, не
то л ьк о совпали с обострением беспорядков, но и
спровоцировали политические выступления среди северных нгу-
ни16. Засуха поразила и земли суто-тсвана к западу от
Драконовых гор, где ей сопутствовали эпидемии болезней,
поразивших растения и скот в 1816-1818 гг. Не успели
суто-тсвана оправиться
от постигшего их бедствия, как на
их
территорию в 1822 г.
вторглись беженцы хлуби,
спасающиеся от мфекане, которому теперь подверглись
северные нгуни17.
К западу от Драконовых гор насилие усугублялось
новым экономическим давлением со стороны Капской
колонии. Как отмечают и Дж Коббинг {Cobbing, 1974, 1988),
и
Элдридж, поселенцы и колониальные чиновники
Капской колонии способствовали распространению насилия,
поддерживая набеги на противоположный берег р.
Оранжевой с целью захвата рабов. Насилие со стороны
поселенцев вынудило готтентотов и цветное население
объединиться и уйти за р. Оранжевую, где они стали известны
под различными названиями: бастарды, кора, корана и,
наконец, гриква и бергнары. Белые торговцы снабдили их
оружием для добычи слоновой кости, мехов и тд.
Колониальные власти также предоставили им оружие
в надежде,
что они будут защищать границы, однако гриква
использовали
огнестрельное оружие для набегов на суто-тсвана
с целью захвата скота и рабов, которых они продавали
белым поселенцам в Капской колонии18.
Соб ы т ия мфекане/дифакане были связаны с
некоторыми социально-политическими и культурными
изменениями, происходившими на большей части Южной
Африки. Первыми испытали на себе эти изменения народы
племени ндвандве, возглавляемые Звиде, мтетва во главе с
Дингисвайо и зулусы Чаки. Все трое ввели в своих армиях
полки, набранные из воинов одного возраста, вероятно,
позаимствовав эту практику у более ранних государств,
таких как империя розви на плато Зимбабве и тембе во
внутренних районах у залива Делагоа. С экономической
точки зрения, важность этих подразделений была связана
с их эффективным использованием в набегах на соседей
для захвата скота и зерна, в групповой охоте на слонов для
получения бивней и львов -
для получения шкур. С точки
же зрения культуры появление этих полков положило
конец практике обрезания, символизировавшей
превращение юношей во
взрослых мужчин, которая существовала
у северных нгуни. Еще одним важным изменением в
военной практике стало то, что
мужчины теперь
могли
жениться только после того, как
король
сочтет их
прохождение военной службы удовлетворительным, и из-за
этого
возраст вступления в брак иногда достигал 30 лет. В
результате девушки лишились возможности выходить
замуж за мужчин своего возраста,
и им приходилось
вступать в брак с мужчинами
намн ого
старше
себя и
становиться членами полигамных семей, поскольку мужчин,
имевших
право жениться после прохождения военной службы,
всегда было намного меньше, чем девушек брачного
возраста19.
Вождь Звиде и его мать стали авторами нововведений,
которые позднее были использованы и превращены в
национальные символы и
институты другими правителями.
Например, монархия стала двойственной, так как короле-
ва-мать правила королевством вместе со своим сыном. Эту
практику ввел народ свази благодаря Тхандиле, матери их
вождя Мс ва ти (1840-1868 гг.), перенявшей ее у народа
ндвандве, к
которому принадлежала. Все правители,
связанные смфекане, соблюдали инквала (ритуал,
посвященный созреванию первых плодов) как ежегодную
национальную церемонию. Однако именно Чака объединил все
эти обычаи и превратил их в важные и почитаемые
символы зулусского народа20.
Методы, используемые Чакой, и революционные
последствия мфекане широко распространились по всему
субконтиненту, от Капской колонии до южной части
Танзании. Когда ндвандве в 1818 г. были побеждены Чакой и
были вынуждены покинуть свои дома, те из них, кто
избежал смерти или ассимиляции народом зулу, бежали на
север во главе с двумя своими военачальниками. Один из них,
Сошангане, решил обосноваться между заливом Делагоа
и низовьями
р. Замбези, а его соотечественник Звангенда-
ба проделал путь через Мозамбик и Зимбабве и достиг
Южной Танзании, где умер в 1848 г., а его народ
разделился на три части:
тута нгуни,
обосновавшиеся в южной
части Танзании, мпезени нгуни
в Восточной Замбии и мом-
бера нгуни в Малави21.
Там же, на севере, под влиянием мфекане северных
нгуни образовалось государство свази под властью
верховного вождя Собхузы I. Этот правитель отступил из долины
р. Понгола, чтобы избежать истребления в то время
внушающими страх племенами ндвандве, и обосновался в
за щище нном от нападения гористом центре Свазиленда.
Отсюда он начал завоевание и ассимиляцию суто
-
коренного населения страны. Его сын и
преемник Мсвати со
своей
матерью Тхандиле сплотили государство, дав ему
нац иональ ные симв олы, тр ад ици и
и сильное
правительство,
влияте льные
атрибуты королевской власти
-
инквала,
имевшие национальное значение, а такжелибандла -
национальный совет, в состав
которого входили взрослые
551

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
мужчины. Покоренные суто и другие народы переняли
язык своих завоевателей.
Еще одним представителем северных нгуни,
сыгравшим важную роль в распространении языка и культуры
нгуни, стал Мзиликази, создавший государство ндебеле на
территории современной провинции Трансвааль.
Вначале он обосновался на трансваальском нагорье, но в 1838 г.
был изгнан оттуда бурами и их союзниками
гриква и в
1840 г. нашел
убежище в Западном Зимбабве. Здесь,
благодаря ндебеле, среди народов, говорящих на языке шона,
распространился исиндебеле
-
язык
нгун и
и
другие
элемен ты и х
кул ьтур ы.
Почти одновременно
с ндебеле народ
хлуби под предводительством вождя Мпангазиты также
перешел через Драконовы горы и появился на
нагорье, а
вскоре за ним пришли нгване с вождем Мативане. Важно
отметить, что именно хлуби, нгване, ндебеле и гриква
способствовали обострению насилия и военных
стол кно вен ий
между обитавшими на нагорье суто-тсвана и поэтому
должны рассматриваться как виновники дифакане
(расширения и усиления военных действий).
Беспорядки, связанные с дифакане, привели к
расколу одной части суто-тсвана
и
нгуни и объединению
другой их части в крупных королевствах. Хорошим
примером раскола являются хлуби и нгване, сами
инициировавшие
кровавые столкновения, причиной которых стала
борьба за господство в долине р. Каледон. Примерно в
1824-1825 г г.
хлуби были разбиты, некоторые из тех , кто
уцелел, были частично ассимилированы победителями-
нгване, а другая их часть присоединилась
к ндебеле во
главе с Мзиликази. Тем временем Мативане повел своих
людей на земли народа пондо в восточной части
Драконовых гор, где в 1822 г.
потерпел поражение в битве
при
Мболомпо с объединенными силами англичан, коса и тем-
бу. Уцелевшие нгване стали беженцами, которым коса дали
название
мфенгу.
Объединительную тенденцию можно проследить на
примере педи и басуто. В годы правления своего короля
Тхуларе (1780-1820 гг.) педи, как уже упоминалось,
создали могущественное королевство в долине Стилпурта.
После смерти Тхуларе в королевстве разразился кризис,
вызванный борьбой за престолонаследие, совпавший с
вторжением ндебеле, возглавляемых Мзиликази. Между
1822 и 1823 гг. ндебеле убили всех сыновей Тхуларе, за
исключением Секвати, укрывшегося со своими людьми в
неприступных горах Лулу, где он возродил королевство,
опираясь на беженцев из числа других народов
-
жертв
мфекане22.
Точно так же вождь одного из кланов басуто (суто) и
правитель объединения нескольких племен Мошеш I,
подвергавшийся постоянным набегам на своей родине в Бута-
Буте, территория которой была слабо защищена от
вражеских вторжений, решил переселиться на
воз вышен ность
Тхаба-Босиу, где можно было с успехом защищаться
от нападений неприятеля. Длительные миграции суто-
тсвана можно рассмотреть на примере народа кололо во
главе с Себетване. Кололо, после того как их вытеснили с
юга Трансвааля и юго-востока Ботсваны, решили
обосноваться в южной части долины Замбези на западе Замбии.
В результате они принесли культуру суто-тсвана
на юг
Центральной Африки и фактически стали инициаторами
открытия торговли с гр икв а
из Капской колонии и овимбун-
ду, доставлявшими португальские товары из Анголы2\
Следовательно, можно утверждать, что в
процессемфе-
кане/дифакане, так же как перед
эт им
при протодифа-
кане/мфекане, была создана сильная культурная,
политическая и экономическая
инфраструктура Южной Африки
-
инфраструктура, которая фактически предшествовала
распространению западного воздействия, империализма
и колониализма, хотя по иронии судьбы и стала готовой
основой передачи и продвижения этого европейского
влияния. Фактически западные торговцы, миссионеры,
колонисты, минералоги, агенты по найму рабочей силы
и, конечно же, военные стратеги подчинили себе
созданную народами нгуни
и
суто-тсвана
сеть на юге, постоянно
используя коммерческий и культурный потенциал
Капской колонии. Хорошим примером является
первопроходец Давид Ливингстон, который в начале своего
путешествия следовал путем, проложенным кололо, из Ботсваны
в
южную часть долины Замбези, а в своих исследованиях
этог о
региона использовал созданную кололо торговую
сеть, включавшую народы овимбунду из Анголы и тонга
из долины Замбези, после чего отправился на юг Танзании
вслед за
нгуни.
Несомненно, организатором захвата англичанами
территорий в Южной и Центральной Африке был Сесил Джон
Родс. В результате его деятельности вся территория от
Южной Африки до провинции Копербелт в Замбии была
зах ваче на
путем соглашений, подписанных главами почти
всех государств, образовавшихся в результате мфекане,
или их
преемников. Деятельности Родса, однако,
предшествовали появление миссионеров, «Великий переход»
(«Великий трек») и открытие месторождений полезных
ископаемых, которые сами по себе оказали огромное
влияние на культурные и экономические преобразования в
регионе.
МИССИОНЕРЫ
Инициаторами миссионерской деятельности во
внутренних областях Южной Африки были представители
Лондонского миссионерского общества (ЛМО). Первыми
с этим религиозным продвижением Европы
соприкоснулся народ коса, среди которого с 1799 г. проповедовал
Евангелие и распространял знания о сельском хозяйстве
выходец из Нидерландов Дж Т. ван
дер Кемп, в 1801 г.
посе ливш ийся в
Бетелсдорпе близ г.
Порт-Элизабет. За ним
послед овали другие миссионеры ЛМО, решившие
обосноваться непосредственно на землях коса. Представители
Методистской церкви, появившиеся здесь в 1823-1845 гг.,
решили направиться в Пондоленд. Тем временем граница
миссионерской активности также смещалась в
северо-восточном
направлении, следуя за английской
миротворческой экспедицией, в 1801 г.
отправленной на территории
к
северу
от
р. Оранжевая. В то
вре мя
как
некот орые
миссионеры отказались от своего
призвания ради более
выгодных занятий, Уильям Андерсон остался жить среди
гр иква
и с 1801 по 1820 г. постепенно
приобрел большое
политическое и
религиозное влияние. Когда он ушел
в
отставку, его место занял еще более известный Роберт Моф-
фат, перенесший центр своей деятельности в г.
Куруман.
В 1823 г. методисты начали миссионерскую деятельность
среди народа ролонг и в 1833 г. обосновались в Тхаба-Нчу,
ивтомже
году в Лесото
прибыли представители
Парижского евангелического миссионерского общества.
Миссионеры Американского совета, по рекомендации Моффа-
та, в 1835 г. начали
проповедовать среди народов ндебеле
и тсвана в Мосеге, а еще одна группа представителей того
же
миссионерского общества в 1836 г. появилась на
землях
зулу. Когде ндебеле мигрировали в Зимбабве, Роберт
Моффат вновь отправился вслед за ними и основал здесь
представительство ЛМО, в то
время как члены другого
крыла этой организации были направлены в королевство
кололо. В Малави вызов нгуни приняла другая организация
-
Свободная шотландская церковь,
в 1875 г. основавшая
на берегах оз. Ньяса (Малави) миссию под названием Ли-
вингстония в память о Давиде Ливингстоне24.
Основной задачей миссионеров было ознакомление
африканцев с Евангелием и обращение их в христианство;
при этом они передавали местному населению западные
знания и производственные методы. В результате
представительства христианских миссий миссионеры и их по¬
552

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
мощники
из числа африканцев выполняли несколько
функций,
в том числе обучали население грамоте,
проповедовали среди
него христианское учение
и
обучали его
ведению сельского хозяйства, плотницкому делу,
строительству и многим другим ремеслам. Они также изучали
африканские
языки, на которые переводили Библию и
другие религиозные
книги.
Миссионер и исследователь
Давид Ливингстон подчеркивал важность облегче ния
физических страданий африканцев посредством
медицинского вмешательства. Его призыв был подхвачен почти
всеми миссионерскими организациями, которые старались
включать
в состав своих миссий людей с медицинским
образованием, строили лечебницы, а позднее и
больницы при представительствах, при этом в некоторых
осуществлялась подготовка медицинских сестер25. Миссионеры
и члены их семей зачастую становились первыми белыми
людьми, селившимися среди африканцев внутренних
областей континента; на территории современной Южно-
Африканской Республики среди них появ или сь
буры,
переселившиеся
в
результате «Великого трека». Тем не менее
цели и направления деятельности этих двух групп белых
людей были разными.
«ВЕЛИКИЙ ТРЕК»
«Великим треком» назывался массовый уход буров
(африканеров)
-
фермеров из Капской колонии на
сев ер,
во
внутренние области Южной Африки, где они
рассчитывали найти убежище от, с их точки зрения, жестокого
британского режима, налагающего на них множество
ограничений. Наибольшее неудовольствие африканеров
вызывали меры англичан, направленные против рабства, на
котором основывалось хозяйство буров. Отношения
буров с африканцами с самого начала были враждебными,
поскольку их привлекали как раз природные ресурсы, на
которые, по мнению африканских государств, именно они
имели исключительные права. В результате буры сочли,
что территория Наталя, на которую заявляли свои права
зулусы и подчиненные ими народы, как нельзя более
подходит для земледелия; основанные на землях, захваченных
у нар од ов бечуана и басуто, республики Оранжевое
Свободное государство (Оранжевая Республика) и Трансвааль
-
идеальны для выпаса их скота, а земли народа венда (ба-
венда) и Северного Тфансвааля вполне подойдут для
охоты. К этим многолетним причинам конфликтов
добавлялись набеги
буров на африканские общества с це л ь ю
зах ват а скота и
рабов.
Начиная с 1835 г.
буры большими группами стали
переселяться на другой берег р. Оранжевой, и первое
значительное сопротивление на этом пути
им ок аз ал и ндбеле,
возглавляемые Мзиликази, и зулу,
вто
время управляемые
Дингааном, единокровным братом Чаки. В ноябре 1837 г.
объединенные силы буров и их союзников тсвана и грик-
ва
вынудили Мзиликази уйти из Трансвааля в западные
области Зимбабве, где он обосновался к 1840 г. В 1838 г. и
январе 1840 г.
буры объединились с Мпандой,
единокровным
братом Дингаана, враждовавшим с ним, и изгнали
последнего в Свазиленд, где он был убит в 1843 г. Мпанда
захватил власть и стал править
в качестве вассала буров.
Поражение зулу и ндебеле хотя и не сломило
сопро тивл ения африканцев во вну тр ен ни х областях, однако
дало бурам возможность созда т ь св ои независимые
республики, первой из котор ых ста ла республика Наталь,
распавшаяся после того, как англичане, намереваясь отрезать
буров от моря, захватили ее территорию в 1843 г.
Подписав в 1837 г.
договоры
с
государствами суто-тсвана и грик-
ва, буры обосновались на территории между реками
Оранжевая и Вааль. Когда англичане, теснившие буров во
внутренние районы, в 1854 г. отказались от
притязаний на свое
господство над ними и ушли
из этих мес т, стало воз мо ж¬
ным создание Оранжевого Свободного государства как
еще одной бурской республики. В 1859 г. вс е
группировки
буров, вынужденно участвовавшие в разделе Трансвааля,
вновь объединились под единым руководством и создали
Южно-Африканскую Республику (Трансвааль).
Таким образом, к 1850-м гг.
мфекане/дифакане,
«Великий трек» и британская колониальная экспансия
привели к созданию пестрой смеси независимых государств
африканцев, государств белых и британских колоний.
Помимо многочисленных войн между африканцами и
белыми эти две расовые группы связывали и
экономические отношения, возникновение
которых объяснялось
зависимостью белых поселенцев от африканской рабочей
силы, наличием торговых связей и желанием африканцев
воспользоваться новыми возможностями и
по луч ить
доходы от европейских предприятий. Эти возможности
многократно возросли
после
открытия месторождений
алмазов в
Кимберли в 1868-1870 гг. и золота
-
в
Витватерсран-
дев1884г.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
Ш. Маркс и А Атморе (Marks; A Atтоге, 1980)26
отмечали, чгомфекане, «Великий трек» и британская
колониальная экспансия привели к сосуществованию различных
способов производства и социальных формаций,
включавших экономический уклад, в основе которого лежала
охота, племенной способ производства, квазифеодальные
и колониальные сист емы хозяйствования, и все они
характеризовались неравномерным проникновением
капитала. У этого сочетания несхожих между собой обществ
имелась одна доминировавшая черта
-
стремление
могущественных африканских царств
и
коло ниальных
государств поглотить более слабые вождества, чтобы
присвоить получаемые ими излишки, и победа в этой борьбе
в конце концов досталась белым поселенцам,
поддерживаемым
британским имперским могуществом.
Относительно способов производства, характерных
для африканских обществ XIX в., Маркс и Атморе
считают, что это были «сложные социальные формации»,
которые пользовались простыми приемами скотоводства и
земл еде лия на общинной основе, однако имели четкое
разделение труда между полами, между аристократией и
рядовыми членами общины и возглавлялись вождями,
олицетворяющими собой государственную власть.
Производственная деятельность осуществлялась на участке
земли, являвшемся собственностью всей родовой
общины. Члены общины объединялись для получения
общественно необходимых излишков в рабочие группы, а их
труд оплачивался натурой. Кроме того, они объединялись
для совместного выпаса скота и защиты от неприятеля.
Каждый род обеспечивал свое воспроизводство,
приобретая жен у других родов в обмен на скот как выкуп за
невесту. Женщины представляли собой
сельскохозяйственную рабочую силу и о бе сп еч и ва ли воспроизводство
рода. Часть получаемых кланом излишков отдавалась
вождю и главе
государства, который в свою
очередь
должен был предоставлять угощение во время национальных
праздников, обеспечивать защиту религии и процветание
своего народа. Контроль над скотом давал вождям и
главам
родов власть над народом и средство расширения
рядов своих сторонников, которых можно было
получить, дав им скот для выкупа
за
невесту. Тем самым
правители свази использовали скот для укрепления
своей
власти, а Чака
-
для консолидации своего зулусского
государства. Вожди мпондо практиковали дачу скота
взаймы, что позволяло им
расширять круг своих подданных
и
удерживать их в повиновении.
Эти отношения внутри государства и рода привели Ф.
Боннера (Bonner, 1983) к выводу о том, что эти общественные
553

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
формации Южной Африки представляли собой
соединение родовой, или «отцовской», «усадебной» системы
-
с
одной стороны и племенной власти, контролирующей
экономические
ресурсы общества и их распределение,
-
с
другой. «Присваивая эти ресурсы,
-
отмечают Ш. Маркс
и А. Атморе,
-
государства, а точнее вожди получали
жизненно важный контроль над производством и
воспроизводством в
родовых сообществах, составлявших
общественную формацию»27. Именно таким образом,
в частности,
аккумулировали в своих руках богатство, которое затем
использовали для укрепления и расширения своей
власти, правящие элиты в государствах свази, ндебеле, нгуни и
газа. Они создавали воинские одновозрастные
формирования, посредством которых правители контролировали
способы ведения военных действий, распределение
добычи и пленников, а также местные
производства. Войны, как
уже было показано, являлись средством захвата женщин и
детей, которые давали племени рабочую силу и
обес печивали ег о
воспроизводство.
Ш. Маркс и А. Атморе подчеркивают, что мфекане
придал дополнительные черты характеру реакции
африканских обществ субрегиона на пр он ик нов ен ие туда Запада.
Те народы, которые выиграли от мфекане, создав сильные
государства, осуществляющие набеги на соседей,
например зулу, ндебеле, свази, педи и басуто, успешно отражали
попытки их подчинения на
протяжении
зна чит ел ьно го
периода XIX в. Более слабые общества, всегда
становившиеся жертвой своих более
могущественных соседей, либо
старались не вмешиваться в эту борьбу, либо фактически
сотрудничали с колониальными захватчиками; те же, кто
привык
платить дань более сильным повелителям, теперь
прод ава ли
или отдавали свои излишки в качестве ренты
пришельцам28.
Для того чтобы показать эти разнообразные оттенки
экономических реакций африканских обществ на
европейскую экспансию, следует взглянуть на Наталь, Хершел,
на
государства народов мпондо и педи, и эти
пр имер ы
продемонстрируют
в числе
прочего,
что для интеграции
африканских обществ в капиталистическую систему не
требовалось их политическое подчинение, поскольку
именно оно на самом деле привело к удушению
динамичных
африканских инициатив. На примере Наталя, в
частности, можно увидеть, что проживавшие там африканцы
были вовлечены в систему
капиталистического
производства и так
хорошо справлялись со своими новыми
функциями, что стали
представлять угрозу для своих
кон курентов
-
белых товаропроизводителей. Г. Слейтер (Henry
Slater), подробно изучавший эту проблему, считает, что
именно африканский успех, лежавший в основе
нежелания африканцев продавать свой труд белым фермерам,
вынудил фермеров-европейцев в конце XIX и начале XX в.
объединяться с колониальным государством, чтобы
подорвать африканское производство законодательными
мерами29.
В одной из бурских республик
-
Натале поселенцы-
африканеры сами щедро распределяли земли, причем
многие из ферм владели несколькими земельными
наделами площадью не менее 3 ты с. моргенов каждый.
Вначале они рассчитывали, что землю будут обрабатывать их
собственные слуги, которых они привезли с собой из
Капской колонии. Однако не успела республика
заключить
мир с племенами зулу, как подлинные владельцы
земли -
африканцы, покинувшие эти места в поисках
убежища, спустились с гор, чтобы заявить о своих
пр авах
на те самые
фермерские площади, которые, как
считалось, теперь принадлежали бурам. Деятельность
правительства республики была вскоре остановлена захватом
Наталя англичанами, однако к этому времени успела
сложиться правовая система, при которой африканцы
оказались скваттерами
-
поселенцами на землях,
принадлежавших белым хозяевам.
С установлением британского господства картина
изменилась, поскольку появились новые землевладельцы,
имевшие различные интересы,
в частности миссионеры;
отсутствовавшие землевладельцы, спекулировавшие
землей; мелкие английские фермеры; кроме того, появились
земли английской Короны, самого колониального
государства, а часть земель была отведена под африканские
резервации, так что у африканцев теперь появилась
возможность сели ться в поместьях, что бы максимально
полн о
удовлетворять
свои экономические потребности.
Благоприятные для африканцев условия имелись на
мис сион ерск их фермах, землях Короны, в
резервациях и на
участках земли, принадлежавших отсутствующим
владельцам, получавшим прибыль, сдавая свои земли в аренду
африканцам. Пока сохранялись эти возможности выбора,
африканцы прибегали к ним для накопления состояния, либо
используя свою родовую систему производства, либо
охотясь на слонов на основе долевого участия, при котором
белые снабжали африканских охотников оружием в
обмен на
определенную часть полученной охотниками
слоновой кости, обменивая слоновую кость на скот, а также
продавая свою продукцию в появившиеся новые
города
-
Дурбан (Порт-Натал) и Питермарицбург.
Африканцы стали относительно состоятельными,
самостоятельными и н е же лал и
работать на фермеров, о
которых было известно, что они очень мало платили за
труд,
но прежде всего они составляли
серьезную конкуренцию
белым товаропроизводителям
на сельскохозяйственных
рынках. Фермеры, поставлявшие пр одукц ию
на
рынок,
начали
требовать найти способы удалить африканцев из
сферы самостоятельного прои зводст ва. Требования
фермеров не подд ер жи ва ли миссионеры, пра витель ство,
кото рое
вполне
устраивала возможность получать доход в
виде н ал ог ов с африканских товаропроизводителей, и
владельцы земли, жившие вдали от нее, которым
приносила немалую выгоду плата, получаемая с африканских
скваттеров. Решительный шаг был сделан в начале XX в.,
когда крупные сельскохозяйственные
товаропроизводители, объединившись с промышленным, в основном
горнодобывающим капиталом, потребовали разрушения
базы африканского производства, что привело
к
принятию в 1913 г. земельного закона, резко ограничившего
доступ африканцев к плодородным
землям*3.
Другой территорией, интеграция которой в
кап итали стиче ский спос об
производства сопровождалась
успешным приспособлением африканцев к рыночным
условиям, был округ Хершел,
в
котором в XIX в.
происходило увеличение численности крестьян-африканцев.
К Банди (Colin Bundy), признанный авторитет в этой
области, показывает, как
крестьяне Хершела
приспособили свои традиционные методы для увеличения объема
сельскохозяйственной продукции, а затем использовали
полученные излишки для приобретения более
эффективных средств производства, таких как плуги
и телеги. Они
продавали выращенное зерно
в
быстро развивавшихся
городах Капской колонии и Оранжевого Свободного
государства, а когда началась добыча алмазов в Кимберли,
появились новые
рынки в этом районе и вдоль
железнодорожной линии.
Результатом благосостояния, которого
достигли крестьяне, вновь стало неравенство,
в
частности в Хершеле, где некоторые люди имели огромные
стада домашнего скота и до 20 полей каждый, а также
современные транспортные средства, в том числе повозки.
После того как началась добыча золота в Ранде,
появилась возможность заработать еще больше денег, так как
повышение спроса на мясо и воловьи упряжки для
перевозки груза на телегах привело к росту цен на скот. В
начале XX в. производственные возможности Хершела
были серьезно подорваны, так как колониальное
правительство пренебрегало инвестициями в коммунальную
инфраструктуру,
и
поэтому его население обеднело и
554

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
лишилось
возможности удовлетворять свои
по требн ост и В пище31.
В отличие от африканского населения Наталя и Хер-
шела, народы
мпондо и педи к тому времени еще не
попали под колониальное владычество. Мпондо были
порабощены европейцами
только в 1894 г., когда уже были
достаточно глубоко вовлечены в капиталистическую экономику.
К 1860-м гг. они поставляли скот и кожи
торговцам из
Капской колонии в обмен на
шерстяные одеяла, алкогольные
напитки, изделия из хлопка, средства и орудия
производства, такие как лошади и огнестрельное оружие,
необходимое для добычи слоновой кости и других
экспортируемых продуктов
охоты на диких животных.
Вскоре
произошло взаимопроникновение коммерции и сельского
хозяйства, в результате
чего начался ввоз более
эффективных средств производства, например железных мотыг и
лопат взамен применявшихся деревянных. С началом
освоения более тяжелых суглинистых почв вместо
традиционных
песчаных мпондо начали ввозить плуги, в
которые
они впрягали рогатый скот, научившись этому у
торговцев и миссионеров. К 1860-м гг . использование плуга
распространилось у мпондо повсеместно, и они
полностью интегрировались
в колониальную экономику32.
Что касается педи, то до конца не ясно, когда они
стали превращаться
в работников-мигрантов, но к 1852 г.
жившие в
Берлине миссионеры сообщали, что сотни
представителей этого народа отправлялись
на
заработки в
Капскую колонию, чтобы иметь возможность приобрести
огнестрельное оружие и скот. Очевидно, эта практика так
прижилась, что по достижении зрелос ти
почти каждый
молодой человек демонстрировал свое мужество,
отправляясь в полное опа сн ост ей
путеше ствие
в
Капскую
колонию на заработки. Эта система была хорошо отлажена:
работники отправлялись в путь группами по 200-500
человек, останавливались на привал
на
тер рит ори и басуто,
где правил верховный вождь Мошеш. Там они получали
ночлег за определенную плату, а в пути питались
захваченной из дома провизией. Путешествия группами были
вызваны
острой необходимостью защищаться от нападений
буров, по землям которых пролегал путь в Капскую
колонию, и алчных вождей, которые устраивали засады, чтобы
отобрать у мигрантов заработанное. Когда были открыты
алмазные копи, педи и их соседи тсонга составили
большую часть
работников-мигрантов. Более того, правители
педи также заинтересовались этой трудовой системой,
сами занялись организацией отрядов рабочих и
заключали
трудовые соглашения с наемными работниками в
обмен на часть их
заработка33. Добыча полезных ископаемых
в действительности была очень значима не только для
педи, но и для всей Южной Африки, поэтому в
заключение, чтобы получить полную картину взаимоотношений
между африканцами и белы ми поселенцами, необходимо
рассмотреть последствия развития горнодобывающей
промышленности.
ПОСЛЕДСТВИЯ НАЧАЛА РАЗРАБОТКИ
ПОЛЕЗНЫХ ИСКОПАЕМЫХ
Месторождения алмазов бы л и обнаружены в 1867 г.
неподалеку от слияния рек Оранжевой и Вааль, и это
привело к
широкомасштабному переселению рудокопов в
земли
гриква, где были расположены алмазные речные
россыпи. Три года спустя еще более крупные
месторождения были найдены в том месте, где в настоящее время
находится Кимберли. Эти новые находки требовали
проведения глубинных разработок и послужили основой
широкомасштабного развития горнодобывающей
промышленности Южно-Африканской Республики. За пять лет с
рудников было вывезено алмазов на общую сумму свыше
1,6 млн. ф. ст. Эта отрасль промышленности обеспечива¬
ла
работой южноафриканцев всех цветов кожи, сюда
приходили на заработки жители таких отдаленных мест, как
Зимбабве. Это были молодые люди из племен шона и нде-
беле, прибывавшие в Кимберли на короткое время,
чтобы заработать денег на покупку огнестрельного оружия 34.
Добыча алмазов также привлекала
капитал и
иммигрантов из-за океана; способствовала
концентрации
го род ско го насе ления, со з д а в а я таким образом крупный рынок
сбыта продукции местных фермеров; способствовала
ускорению развития железных дорог
и
других видов
транспорта, поэтому, когда в 1885 г. началась еще и добыча
золота, воздействие этой отрасли на развитие Южной
Африки стало феноменальным35.
Серьезное развитие добычи золота началось в 1886 г.,
иее
непосредственным результатом стало усиление
миграции в Йоханнесбург как африканцев, так и белых.
Чтобы сде лат ь э ту отр асль промыш леннос ти прибыльной,
были использованы самые последние научные
достижения, передовая техника и опыт управления финансами, но
в первую очередь прибыльность добычи обеспечивалась
за счет дешевого труда африканцев. К 1888 г. действовало
уже 44 прииска, на которых добывалось золота на общую
сумму 1,3 млн.
ф.
ст.
Железнодорожное строительство шло
таки ми темпами, что к 1892 г.
жел езно доро жная
линия из
Кейптауна дотянулась до Ранда, а в 1895 г. была построена
еще одна линия -
к
заливу Делагоа. К 1906 г. развитие
добычи золота и связанных с ней отраслей производства,
прерванное англо-бурской войной 1899-1902 гг.,
привело к
значительному
скоплению населения, включавшего
51 тыс. кит айских рабочих, работавших по контракту,
94 тыс. африканцев, прибывших со всей Южной Африки,
и 18 тыс. белых36.
Развитие разработки полезных ископаемых и
строительство шоссейных и железных дорог
способствовали
созданию огромного рынка для товарного сельского
хозяйства. По причине ограниченных производственных
возможностей фермеров цены на их продукцию
постоянно
росли,
что давало им
стимул
к
дальнейшему развитию
своих хозяйств. Тем не менее им не удавалось
удовлетворять спрос, поэтому
в 1899 г.
Южно-Африканская
Республика была вынуждена ввозить пшеницу для обеспечения
продовольствием городского населения. Свои трудности
фермеры объясняли двумя причинами
-
нехваткой
рабочих рук и резкими колебаниями цен на их продукцию.
Нестабильность сельскохозяйственного производства
была также следствием засух и болезней. После отмены
рабства белые поселенцы в Южной Африке не сумели
сделать следующий очевидный шаг
-
привлечь наемную
рабочую силу экономическими стимулами, а, напротив,
пытались заставить африканцев работать на них, используя
всевозможные меры принуждения. Они, как и прежде,
отказывались платить своим рабочим заработную плату,
которая могла бы обеспечить им достойную жизнь,
утверждая, что если бы они платили африканцам хорошие
деньги, то те слишком быстро удовлетворили бы свои
осно вные
потребности и сразу убежали бы. Ф. Уилсон
{Francis Wilson) справедливо замечает, что это
предположение было ложным, поскольку предложение на рынке
труда зависит не от продолжительности времени,
в
течение
которого отдельный рабочий готов трудиться на
работодателя, а от числа людей, предлагающих свою
рабочую силу. Из-за низкого уровня заработной платы,
которую белые фермеры соглашались платить рабочим, они
испытывали
хроническую нехватку рабочих рук в
условиях высокого
предложения37.
Революция в добыче полезных ископаемых в Южной
Африке имела политические последствия для
субк онт инен та, особе нно
я рк о проявившиеся
в омолаживании
британского империализма под руководством финансового
магната Сесила Джона Родса, сделавшего состояние на
месторождениях Кимберли. В период с 1888 по 1894 г.
555

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
британское правительство пользовалось поддержкой
Родса и основанной
при
его
участии Британской
Южно-Африканской компании для установления британского
господства на всей территории, занимаемой Ботсваной,
Зимбабве, Замбией и Малави. Еще до установления на этой
территории эффективного правления Родс и его
компания
приступили к обеспечению своей
импе рии
эффективной системой транспорта и связи. В 1890 г. железная
дорога соединила Кейптаун с Фрейбургом, в 1894 г.
-
с Ма-
фекингом, в 1897 г.
-
с
Булавайо, в 1898 г.
-
с
Мутаре и в
1911 г.
-
с
провинцией Коппербелт в Замбии*8. Создание
системы железных дорог значительно облегчило
доставку африканской рабочей силы из Малави, Замбии,
Зимбабве, Ботсваны и Мозамбика на испытывающие постоянную
потребность в ней золотые и алмазные прииски и фермы
белых поселенцев в Зимбабве и Южной Африке.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, к началу XX в. объединение культурной
и политической инфраструктуры, созданной в регионе в
период резких всесторонних перемен
-
протодифакапе/
мфекане и собственно мфекане, было завершено и
дополнено установлением британского имперского правления
и созданием сети
перемещений рабочих-мигрантов. Гй-
гантским магнитом, объединявшим регион и в то же
время придававшим динамизм его экономике, стала
южноафриканская горнодобывающая промышленность. Для
того чтобы лишить африканцев экономической
самостоятельности и привлечь их к работе на золотых приисках,
алмазных копях и
фермах белых поселенцев, были
использованы меры экономического и внеэкономического
принуждения, что стало возможным после захвата белыми
политической власти. И в Южно-Африканской
Республике, и позднее в Зимбабве были приняты законы,
ограничивающие права африканцев на владение землей, которые
были дополнены налогами, повсеместно введенными в
субрегионе, причем не для того, чтобы повысить доходы
правительства, а исключительно для того, чтобы заставить
африканцев продавать свой труд. Как уже отмечалось, все
эти усилия были направлены на удушение экономических
инициатив африканского населения в процессе его
интеграции в мировую экономику, так что в результате оно было
вынуждено занять в этой системе нищенское
подчиненное положение, от
которого страдает и по сей день.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
J. Cobbing, The Mfecane as Alibi: Thoughts on Dithakong and
Mbolopho \ Journal of African History, 29 (1988), pp . 487-519; N.
Parsons, Prelude to Difaqane in the Interior of Southern Africa c. 1600
-
c. 1822, in: C.A . Hamilton (ed.) 1995, The Mfecane Aftermath:
Reconstructive Debates in Southern African History, Johannesburg:
Witwatersrand University Press, pp. 323-349, Andrew Manson, Conflict
in the Western Highveld/Southern Kalahari c. 1750 -1820 , in: C.A .
Hamilton, The Mfecane Aftermath, pp. 351-361; Simon Hall,
Archaeological Indicators for stress in the Western Transvaal Region
between the Seventeenth and the Nineteenth Centuries , CA Hamilton,
The Mfecane Aftermath, pp. 301 -22; E. Eldredge, Sources of conflict in
Southern Africa, c. 1800-1830: The Mfecane Reconsidered\ Journal of
African History, 33, (1992), pp. 1 -35; CA Hamilton, The character and
objects of Chaka: A Reconstruction of the Making of Shaka as Mfecane
Moto f, Journal ofAfrican History, 33, (1992), pp. 27-63 .
2
N. Parsons, Prelude to Difaqane in the Interior*, pp. 335-348.
3 Там же, p. 335; см. также D.N . Beach, The Zimbabwe Plateau and its
Peoples , ia- David Birmingham and Phyllis M. Martin (eds.) 1983, History of
CentralAfrica, Vol. 1, London and New York, Longman, pp. 245-277.
4
N. Parsons, 1993, A New History ofSouthern Africa (2nd edition),
London: Macmillan, Education Ltd., p. 40.
5
Там же, pp.40-43.
6
Там же, pp. 50-53; N. Parsons, Prelude to Difaqane in the interior ;
A Manson, Conflict in the Western Highveld/ Southern Kalahari ; S. Hall,
Archaeological Indicators .
7
N. Parsons, A Neu} History ofSouthern Africa, p. 52
8
N. Parsons, Prelude to Dtfaqane in the Interior*; A Manson, Conflict
in the Western Highveld/Southern Kalahari ; S. Hall, Archaeological
Indicators .
9 N. Parsons, Prelude to Difaqane in the Interior*, p. 336; A Manson,
Conflict in the Western Highveld/Southern Kalahari , p. 356 .
10
A Manson, Conflict in the Western Highveld/Southern Kalahari ,
pp. 356 -357 .
11
N. Parsons, Prelude to Difaqane in the Interior*, p.337.
12
D.N. Beach, The Zimbabwe Plateau , p. 252; N. Parsons, Prelude
to the Difaqane in the Interior*, p. 344 .
13 F. Wilson, Farming, 1866-1899 ; in: M. Wilson and L Thompson
(eds.) . 1975, The Oxford History of South Africa',
Vol. 2, Oxford: The
Clarendon Press, p. 106; M. Legassick, The Frontier Tradition in South
African Historiography , in: Shula Marks and Antony Atmore (Eds.). 1980.
In: Economy andSociety in Pre-industrial SouthAfrica, London: Longman
Group ltd, p. 156.
14
E. Eldredge, Sources of Conflict in Southern Africa , pp. 123 -153.
15 Там же, pp. 153-154.
16
Там же, p. 155.
17
Там же, p. 158.
18
Там же, р. 140; Cobbing, Thс Mfecane as Alibi , pp. 492-500 .
19
N. Parsons, A New History ofSouthern Africa, pp. 68-70; J.D. Omer-
Cooper, The Nguni Outburst , in: J.E. Flint (ed.), 1976, The Cambridge
History ofAfrica, from c.l 790 to c.l 870, Vol. 5, Cambridge: Cambridge
University Press, pp. 322-326; E. Eldredge, Sources of Conflict in
Southern Africa , pp. 152-153.
20
L Thompson, Co-operation and Conflict: The Zulu kingdom and
Natal , in: M. Wilson and L Thompson, The Oxford History ofSouthAfrica,
p. 345.
21
J.D . Omer-Cooper, 1996, The ZuluAftermath: ANineteenth-Century
Revolution in Bantu Africa, London: Longman Group Ltd, pp. 86-92.
22
P. Delius, Migrant Labour and the Pedi, 1840-80 , in: S. Marks and
A. Atmore, Economy and Society, pp. 294 -295; L. Thompson,
Cooperation and Conflict , pp . 403-404.
23
J.D. Omer-Cooper, The Zulu Aftermath, pp. 99-127.
24
Jean and John Comaroff, 1991, Of Revelation and Revolution:
Christianity, Colonialism and Consciousness in South Africa, Vol. 1,
Chicago, University of Chicago Press, pp. 46 -48; 178-181 . J.D. Omer-
Cooper, The Zulu Aftermath, pp . 43, 104, 144; A.J. Willis, 1964 . Aw
introduction to the History of Central Africa, London: Oxford University
Press, pp. 101 -108 .
25
T. Tlou and A Campbell, 1984, History ofBotswana, Publishing Co.
(Pty) Ltd. Gaborone: Macmillan, pp. 129 -141 . Lord Hailey, An African
Survey Revised 1956: A Study ofproblems arising in Africa South of the
Sahara, 1957, London: Oxford University Press, pp. 1064-1065; Monica
Wilson, Co-Operation and Conflict: The Eastern Cape , ia* M. Wilson and
L Thompson, The Oxford History ofSouth Africa, Vol. 1, pp. 238 -240 .
26
S. Marks and A Atmore, Introduction , in: S. Marks and A Atmore,
Economy and Society, pp. 80-101.
27
Там же, p. 11; см. также P. Bonner, Classes, the Mode of
Production and the State in Pre-colonial Swaziland , in: S. Marks and A
Atmore, Economy and Society, pp. 80 -101 .
28
H. Slater, The Changing Pattern of Economic Relationships in
Rural Natal, 1938-1914 , ia S. Marks and A Atmore, Economy andSociety,
pp. 148-159 .
29 Там же.
30 Там же, p. 164.
31 Colin Bundy, Peasants in Herscel: A Case Study of a South African
Frontier district , in: S. Marks and A Atmore, Economy andSociety, p. 211
-
219.
32
W. Beinart, Production and the Material Basis of Chieftainship:
Pondoland c. 1830-1880 , in: S. Marks and A Atmore, Economy and
Society, pp. 120-147 .
33
P. Delius, Migrant Labour and the Pedi, 1840-1880 , ia S. Marks
and A Atmore, Economy and Society, pp. 296 -308 .
34
D.N. Beach, The Zimbabwe Plateau and Peoples , p. 274.
556

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
^
Н. Houghton, Economic Development, 1865-1965 , in: M. Wilson
and L Thompson, The Oxford History of South Africr Vol.2, pp . 10-13.
*
Там же, pp. 14-15.
v F. Wilson, Farming, 1866-1966 , in: M. Wilson and L Thompson,
The Oxford History ofSouth Africa, Vol. 2, pp. 120-121 .
John Lunn,
The Political Economy of Primary Railway
Construction in the Rhodesias, 1890-191YJournal ofAfrican History,
33 (1992).
БИБЛИОГРАФИЯ
ALPERS, E. A 1975. Ivory and Slaves in East Central Africa: Changing
Patterns of International Trade to the Later Nineteenth Century.
Heinemann, London.
BALLARD, C . 1986 . Drought and Economic Distress: South Africa in the
1800s.Journal ofInterdisciplinary History, Vol. 17, No. 2, pp . 359-78 .
BEACH, D . N. 1974. Ndebele Raiders and Shona Tower.Journal ofAfrican
History, Vol. 15, pp. 633-51.
.
1980. The Shona and Zimbabwe 900-1850: An Outline of Shona
History. Mambo Press, Gweru/Heinemann Educational, London.
.
1983. The Zimbabwe Plateau and its Peoples. In: Birmingham, D.
and Martin, P. M . (eds) History of Central Africa. Longman, London.
.
1984. Zimbabwe before 1900. Mambo Press, Gweru.
BEINART, W. 1982. The Political Economy of Portdoland, I860- 1930.
Cambridge University Press, Cambridge.
BHEBE, N. 1973- Some Aspects of Ndebele Relations with the Shona.
Rhodesian History, Vol. 4, pp. 31 -8 .
.
1978. Christianity and Traditional Religion in Western Zimbabwe.
Longman, London.
BIRMINGHAM, D.; MARTIN, P. M. (eds) 1983. History of Central Africa.
Longman, London.
BONNER, P. 1983.Kinds, Commoners and Concessionaires: The Evolution
and Dissolution of the Nineteenth Century Swazi State. Cambridge
University Press, Cambridge/Raven Press, Johannesburg.
COBBING, J. 1974. The Evolution of the Ndebele Amabutho.Journal of
African History, Vol. 15, No. 4, pp. 607-31.
.
1977. The Absent Priesthood: Another look at the Rhodesian Risings
of 1896-97.Journal ofAfrican History, Vol. 18, No. 1, pp. 61 -84.
.
1988. The Mfecane as alibi: Thoughts on Dithakong and Mbo-
lompo.Journal ofAfrican History, Vol. 29, No. 3, pp. 487-519.
COMAROFF, J . 1991. Of Revelation and Revolution: Christianity,
Colonialism, and Consciousness in South Africa. Vol. 1. University of
Chicago Press, Chicago and London.
CRAIS, С. C. 1992. The Making of the Colonial order: White Supremacy
and Black Resistance in the Eastern Cape, 1770-1865-
Witwatersrand University Press, Johannesburg.
DAVENPORT, T. R. H . 1977. South Africa: A Modem History. University of
Toronto Press, Toronto/Macmillan, London.
DELIUS, P. 1983. The Land Belongs to Us: The Pedi Polity, the Boers, and
the British in the Nineteenth Century Transvaal. Raven Press,
Johannesburg.
ELDREDGE, E. A 1992. Sources of Conict in Southern Africa, с. 1800 -30 .
The Mfecane considered. Journal ofAfrican History, Vol. 33, No. 1,
pp. 1 -35.
.
1993. A South Africa Kingdom: The Pursuit ofSecurity in Nineteenth-
century Lesotho. Cambridge University Press, Cambridge/
Witwatersrand University Press, Johannesburg.
ELDREDGE, E. A; MONTON, F. (eds) 1994. Slavery in South Africa: Captive
Labour on the Dutch Frontier. Westview Press, Boulder/University
of Natal Press, Pietermaritzburg.
ELPHICK, R.; GILIOMEE, H. B . (eds) 1979. The Shaping ofSouth African
Society, 1652-1820 . Maskew Miller Longman, Cape Town.
FLINT, J.; FLINT E. (eds) 1976. The Cambridge History ofAfrica, Vol. 5:
from c.l790 to 1870. Cambridge University Press, Cambridge.
.
1980. Ecological Factors in the Rise of Shaka and the Zulu kingdom.
In: Marks, S. and Atmore, A. (eds) Economy and Society in
Preindustrial South Africa. Longman, London, pp . 102 -19.
GUY, J. J. 1979. The Destruction of the Zulu Kingdom: The Civil War in
Zululand, 1879-84- Longman, London.
HALL, S. (ed.) 1995. Archaeological Indications for Stress in the Western
Transvaal Region between the Seventeenth and Nineteenth
Centuries. In: Hamilton, C. The Mfecane ajiermath: Reconstructive
Debates in SouthernAfrican History. Witwatersrand University Press,
Johannesburg/University of Natal Press, Pietermaritzburg, pp. 307-
22.
HAMILTON, C. (ed.) 1995. The Mfecane Aftermath: Reconstructive
Debates in SouthernAfrican History. Witwatersrand University Press,
Johannesburg/University of Natal Press, Pietermaritzburg.
LYE, W. F.; MURRAY, C. 1980. Transformations on the Highveld: The
Tswana and Southern Sotho. David Philip, Cape Town.
MANSON, A 1995. Conict in the Western Highveld/Southern Kalahari,
с. 1750-1820. In : Hamilton, C. The Mfecane aftermath: Reconstructive
Debates in SouthernAfrican History. Witwatersrand University Press,
Johannesburg/University of Natal Press, Pietermaritzburg, pp. 351
62.
MARKS, S.; ATMORE, A (eds) 1980. Economy andSociety in Pre-industrial
South Africa. Longman, London.
MCCRACKEN, J. 1977. Politics and Christianity in Malawi, 1875 to 1940:
The Impact of the Livingstonia Mission in the Northern Province.
Cambridge University Press, Cambridge.
MUDENGE, S. I . G . 1988. A Political History ofMunhumutapa c.1400-
1902. Zimbabwe Publishing House, Harare.
OMER-COOPER, J. D . 1996. The Zulu Aftermath: A Nineteenth Century
Revolution in Bantu Africa. Longman, London/ Ibadan.
PACHAI, B. (ed.) 1973. Malawi: The History of the Nation. Longman,
London.
PARSONS, N. 1993 .A New History ofSouthern Africa. 2nd edn. Macmillan,
London.
ROBERTS, A D. 1976. A History ofZambia. Heinemann, London.
SANDERS, P. B. 1975. Moshoeshoe, Chiefofthe Sotho. Heinemann, London.
TLOU, Т.; CAMPBELL, A 1984. History ofBotswana. Macmillan, Gaborone.
VAIL, L (ed.) 1989. The Creation of Tribalism in Southern Africa. James
Currey, London/University of California Press, Berkley and Los
Angeles.
WILLS, A J. 1964-An Introduction to the History ofCentral Africa. Oxford
University Press, London.
WILSON, M.; THOMPSON, L M. (EDS) 1969-71. The Oxford History of
South Africa. 2 Vols. Clarendon Press, Oxford.

15.7
СТРАНЫ БАССЕЙНА ИНДИЙСКОГО ОКЕАНА
Раджаона В. Фаранирина и Кристоф Вонджи
Подписание «Заключительного акта» Венского
конгресса
в июне 1815 г. даже в большей степени, чем
Французская революция,
ознаменовало
наступление
нового
периода
в
истории юго-западной части Индийского
оке ана .
Британия приняла на себя обязательства начиная с
о.
Маврикия прекратить работорговлю, которая активно
велась через Мозамбикский пролив
и оказывала
негативное влияние на
ситуацию
на о. Реюньон вплоть до
середины столетия, кроме того, решения Венского
конгресса
помешали
претворению
в жизнь планов
Франции захватить
Мадагаскар. Губернатору Маврикия Роберту Фаркуару
(Robert Farquhaf) удалось заручиться поддержкой
малагасийского правителя Радамы I (1810-1828 гг.) в обмен на
помощь ему в проведении политики расширения и
модернизации королевства. После подписания
англо-малагасийского договора 1817 г. о запрещении работорговли на
территории королевства Мадагаскар1 остров привлекал
растущее внимание западных держав и испытывал на себе их
влияни е, в
первую очередь через Маскаренские острова
(Маврикий и Реюньон).
ЗНАКОМСТВО С СОВРЕМЕННОСТЬЮ
И СЛЕДОВАНИЕ ЗА ЗАПАДОМ
«Кофейная цивилизация» Реюньона, достигшая апогея
в
развитии в XVIII в. ,
в XIX в. переживала упадок под
влиянием необычайно возросшего спроса на сахар, и это не
могло не сказаться на ситуации на о. Маврикий.
Аристократия, представленная производителями сахара и
получавшая немалые доходы благодаря высоким ценам на этот
продукт, сохранявшимся
в
Европе вплоть до 1860-х гг.,
обосновалась на Маскаренских островах. Осознавая
неустойчивость плантационной экономики, сильно
зависевшей от рабского труда, который в скором времени
предполагалось запретить, а также необходимость
модернизации производства сахара в условиях конкуренции со
стороны поставщиков сахарной свеклы, колонисты
обратили свои взоры на Запад. Они переняли новшества,
предложен ные им
предс тавителями европейских фирм по
продаже промышленного оборудования. Они поощряли
исследования на местах, проводимые «специалистами по
сахару». Можно сказать, что здесь также произошла
техническая революция, связанная с расширением
использования паровой машины. Таким образом, понятно, что до
некоторой степени предприимчивая малагасийская
элита видела в Маскаренских островах образец для
подражания. Однако модернизация промышленного производства
не сопровождалась какими-либо существенными
преобразованиями
в сельском хозяйстве: плантаторы погрязли
в
рутине и использовали нерациональные способы
производства, из-за чего после освобождения рабов им
пришлось
привлекать на плантации большое число наемных
работников с Мадагаскара и особенно из Индии.
В 1820 г.
кор ол ь Ма лага сийс кого
кор оле вст ва
(королевства Мадагаскар) Радама I в качестве условия
возобновления договора 1817 г. потребовал от британского
правительства обучить 30 молодых людей в Британии и на
Маврикии. Среди иностранцев, прибывших на Мадагаскар с
Маскаренских островов и из Европы, были миссионеры
Лондонского миссионерского общества, которые начали
обучать местное население различным ремеслам. Однако
им
пришлось покинуть эту страну, после того как в 1835 г.
королева Ранавалона I (1828-1861 гг.) ввела запрет на
про по ведь христианства
и
приказала миссионерам обучать ее
народ только тем ремеслам, которые
могли
принести ему
пользу. Тем не менее
королева продолжала поддерживать
отношения с «полезными» иностранцами.
В знак своей
приз нат ель ност и
она
удостоила высших чинов своего
государства двух иностранцев
-
Наполеона де Ластеля,
откупщика с Маврикия, обосновавшегося в провинции Та-
матаве, ее компаньона в создании агропромышленного
комплекса по производству сахара и спиртных напитков,
и француза Жана Лаборда, сыгравшего важную роль в
основании здесь ряда производств, в том числе литейного
цеха по изготовлению пушек и кузниц,
в
которых
работали многие призванные на военную службу. Некоторым
работавшим местным жителям удалось значительно
повысить свою квалификацию, например рабочим,
привлеченным
миссионерами к строительству многочисленных
культовых сооружений.
Эти отдельные примеры передачи технологий не
могли компенсировать упадка местных ремесел, поскольку
Мадагаскар в XIX в.
превратился в рынок сбыта для
западных производителей, часть которых прибывала сюда с
Маскаренских островов, продолжавших экспортировать
сахар и ром, производимые на фабриках, число которых
к
тому времени
зн ачи тел ьно
возросло.
Школьное образование как основа обращения в
христианство, напротив, продолжало развиваться на многих
островах. На о. Реюньон образование по французскому
образу развивалось при содействии братьев Общества
христианских школ и сестер ордена Св. Иосифа Клюний-
ского. Однако в эт ой деятельности религиозные
организации наталкивались на сопротивление колонистов, как
это произошло, например, когда они попытались
отменить раздельное обучение в школах детей белых и
бывших рабов. Белые также не желали, чтобы их детей учили
цветные учителя,
к
тому же говорящие на креольском
диалекте. Ситуация усугублялась и тем, что
сахарозаводчики ничего не делали, чтобы дети их
рабочих получали
образование.
На Мадагаскаре было решено вести обучение на
местном языке. В своей деятельности по созданию
письменности на языке малагаси миссионеры Лондонского
миссионерского общества пользовались поддержкой Радамы I.
В 1820 г. король открыл первую школу
в
Антананариву, но
заметный прогресс в образовании был отмечен только в
558

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
1870-е гг., когда правительство стало поддерживать
обращение
населения в
христианство. Учреждение
министерства просвещения
и введение обязательного школьного
обучения
в 1881 г.
придало новый импульс развитию
образования
в
королевстве Мадагаскар. Однако родители
настороженно
относились к школам, уделом выпускников
которых
становились военная служба и подневольный
труд. Население провинций, прилегающих к району Име-
рина (на центральном плато острова), относилось к
образованию, насаждаемому представителями центральной
власти, как к давлению со стороны администрации.
Несмотря
на издание учебников, проблемы материально-
технического снабжения ограничивали возможности
обеспечения населения начальным образованием,
которое было возложено на учителей-малагасийцев, и
положение это не мог изменить даже тот
факт, что их подготовка
осуществлялась
в
учебных заведениях высокого уровня.
ОТ ЗАИМСТВОВАНИЯ ИНОСТРАННОГО ОПЫТА
К ОТКАЗУ ОТ НЕГО
Дворцы, построенные иностранцами для
малагасийских правителей, отражали достижения архитектуры. Ра-
дама I выбрал для своего дворца, убранством которого
занимался плотник из Лиона
Луи Грос, колониальный стиль
больших домов на Маврикии. Однако, как и в королевском
дворце, построенном для Ранавалоны I Жаном Лабордом,
пространство было организовано, вопреки традиции, по
астрологическому принципу
-
вокруг центральной
колонны.
Дворцы, кроме того, строились из дерева,
символизирующего жизнь, в то время как камень считался
материалом для гробниц. Вместе с тем, после обращения
малагасийского правителя в христианство в 1869 г. тесаный
камень, использовавшийся для строительства в столице
храмов в нормандском стиле, стал восприниматься как
благородный строительный материал, каким он считался
на о. Реюньон, где уже за десять лет до этого камень
вытеснил древесину при строительстве множества церквей, что
придавало ландшафту отчетливо европейский колорит.
Миссионер Джеймс Камерон использовал камень для
облицовки дворца королевы Ранавалоны I2. Он также научил
малагасийцев использовать кирпич
и
черепицу и ввел
новый стиль постройки домов, который стал популярным
среди богатых жителей: дома выглядели вполне
традиционно, однако в них имелись веранда
и несколько комнат,
как в домах буржуазии в Европе.
Образованные малагасийцы повышали свой
культурный уровень благодаря подготовке, полученной на
Западе. Раомбана (1809-1855), обучавшийся в Манчестере,
написал
работу по истории с во ей страны
на английском
языке и в соответствии с западными традициями. Однако этот
первый малагасийский историк был убежден в этническом
единстве своего народа и выступал против точки зрения
на
эту проблему представителей европейской
колониальной историографии. Оседлый образ жизни малагасийцев
также сделал возможным сохранение сокровищ устного
народного творчества, примерами которых могут служить
поэмы, собирание которых поощрялось Ранавалоной I, и
исторических традиций. В последней четверти века было
отмечено зн ач ите льн ое
увеличение количества
рукописей, и в этой работе в Имерине принимали участие
иностранцы, такие как священник Калле.
Тем не менее, несмотря
н а интерес миссионеров
к
местным языкам и обычаям, их главной задачей было
обращение населения в хр ис ти анс тв о. Первое
малагасийское издание Библии было издано в 1835 г.
Примерно в эт о
же
время священник Моне, как и пастор Лебрун и
священник Лаваль на Маврикии, предпринял попытку обращения
в
христианство чернокожего населения Реюньона и
написал катехизис на креольском диалекте. Но белые не все¬
гда поддерживали деятельность, которая могла
представлять угрозу их превосходству. Для месс и религиозных
наставлений отводилось время приема пищи (между
полуднем и
двумя
часами дня или в конце дня). Чтобы сделать
свои проповеди более понятными, отец Лаваль
использовал язык, понятный людям, работающим на плантациях:
Церковь он сравнивал
с большим жилищем, а Христа
-
с
хозяином имения.
Согласно стратегии Католической церкви, Реюньон
должен был стать центром миссионерского христианства,
в особенности для Мадагаскара, поэтому иезуиты
обучали юных малагасийцев на Реюньоне. Однако их
деятельность на заморских территориях в течение долгого
времени ограничивалась «малыми островами»,
находящимися под французским господством (Носи-Бе, Сент-Мари и
Майотта), в особенности после того как королева Ранава-
лона I поставила под запрет «религию белых людей»,
считая, что она способна подорвать социально-политический
порядок в государстве, основывающийся на поклонении
предкам и сампи\ а также на различиях в социальном
статусе. Закон был суров по отношению к христианам.
Замученные преследованиями, они были вынуждены
отказаться от своей веры, а те, кто не сделал этого, совершали
религиозные обряды втайне. Однако после смерти королевы
христиане получили свободу, а в 1869 г. и
поддержку
новой королевы Ранавалоны II (1868-1883 гг.)
и
премьер-
министра Раинилаиаривони, крещенных малагасийским
пастором. Христианство вновь утвердилось,
а
традиционная религия пришла
в
упадок (сампи были сожжены).
Обращение в христианство в действительности оказывало
определенное воздействие на население, хотя
зач астую
происходило
в сложной
ситуации, поскольку те, кто
выступал
за
отмену рабства на Маскаренских островах,
вызвали
вражду колонистов-креолов. На Маврикии рабство
было отменено в 1835 г., а бывшим рабовладельцам была
выплачена компенсация: в 1848 г., в
период Второй
республики во Франции, был положен конец рабству и на
Реюньоне, од н а ко малаг асийские
правители, хотя и
оза боч енн ые
модернизацией своей страны, и не думали о том,
чтобы покончить с рабством в собственном государстве.
В среде бывших рабов и небогатых белых поселенцев
Реюньона под влиянием
обращения в христианство
сложилась народная религия, жизнеутверждающая и
отвергающая конформизм официальной религии; для новой
религии были
характерны более частые богослужения,
усиление роли культа девы Марии и обращение за
помощью к
заступ никам, к от ор ые ,
хотя и не считались очень
важ ными, о дн ак о пр изна вали сь официальной Церковью.
С другой стороны, миссионерская деятельность не
оказывала какого-либо заметного воздействия на индийцев, все
возрастающее число которых прибывало в поисках
заработка на Реюньон и, в большей степени, на
Маврикий.
Несмотря на то, что по условиям контракта
после ист ечения
срока его действия завербованные рабочие должны были
вернуться в Индию, большинство из них оставались на
Маврикии, что стало причиной его «индианизации»:
численность индийцев в начале XX в. здесь в два раза
превышала численность остального населения. Несмотря на
утверждения о том, что обращение в христианство давало
возможность получить социальное признание, индийцы
редко прибегали к нему, напротив, они стремились
сохранить свою самобытность, укрепляя свою религию. На
Реюньоне они построили большой храм, где проводили
пышные праздничные церемонии, правда под
бдительным надзором землевладельцев, Церкви и властей,
опасавшихся, как бы ритуальные церемонии не привели
к
беспорядкам. Индийцы, как мусульмане,
так и
индуисты,
сохраняли глубокую привязанность к своей религии.
То же самое можно сказать о малагасийцах, убивших
короля Радаму II (1861 -1863 гг.) за е го излишне
либеральное отношение к
иностранцам
ис
возросшим рвением
559

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
поклонявшихся традиционным святыням, чтобы
остановить голод и эпидемии, которые свидетельствовали о
гневе предков, вызванном иностранным вторжением.
Их
религиозный пыл достиг пика, когда французы (уже не
впервые) вторглись в страну в 1894 г. Люди начали открыто
оказывать почести сампи, никогда до этого не
подвергавшимся сожжению. Сопротивление началось в Имерине в
ноябре 1895 г. с
убийства семьи миссионера в праздник
королевского омовения (<фандроана), которому
отводилось главное место в ряду национальных религиозных
ритуалов. Словно в ответ на сожжение сампи были
разрушены
христианские религиозные постройки.
Сопротивление колониальному завоеванию, таким образом, стало
синонимом возрождения малагасийского
национального культурного наследия.
МАДАГАСКАР
-
ФРАНЦУЗСКАЯ КОЛОНИЯ
В РЕЗУЛЬТАТЕ ЗАВОЕВАНИЯ И ОККУПАЦИИ
Избыточный рост площадей, занятых плантациями
сахарного тростника, представлял серьезную опасность
для Маскаренских островов, что и
подт вердил длительный
кризис, начавшийся в 1863 г. Его наступление в равной
степени было связано с
природными катаклизмами,
падением цен на
сахар, проблемами издержек производства и
отказом плантаторов совершенствовать методы
хозяйствования. Положение было настолько тяжелым, что
многие из них стали
подумывать об эмиграции в Южную
Африку и на
Мадагаскар, вследствие чего население
Реюньона начало выступать с призывами к захвату Мадагаскара,
который с середины
XIX в. находился в
центре
французских интересов.
Как уже было показано, Мадагаскар в тому времени
фактически превратился в централизованное
государство, признававшееся основными европейскими
державами и ревностно оберегавшее свою независимость.
Однако ему не суждено было уцелеть в империалистической
схватке за власт ь, начавшейся в конце ве ка : под на жи м ом
двух групп, интересы которых были тесно связаны с
Реюньоном,
-
ка толи ков и
французской колониальной
партии, Франция после двух
во йн
-
1883-1885 и 1894-
1895 гг.
-
сначала
установила протекторат,
а потом
доби лас ь аннексии
острова. После того как в 1885 г. в
Антананар иву бы л на зн ач ен французский генеральный
резидент, а Великобритания отказалась от своих притязаний
на
Мадагаскар, чтобы установить протекторат над
Занзибаром, Франция захватила контроль над островом
ив
1894-1904 гг. методически осуществляла захват страны
под руководством генерала Гальени. В 1897 г. была
лик видирова на монархия
и
установился колониальный
режим со всеми сопутствующими ему институтами
управления, быстро распространившимися по всей
территории Французской Африки; в их числе были «Туземный
кодекс», принудительный труд, неограниченная власть
губернаторов и местных
правителей4.
В стратегии подчинения острова колониальные
власти использовали элементы малагасийской культуры. Так,
они частично восстановили символическое значение
праздника омовения, на смену которому пришло
празднование 14 июля. Однако, поскольку взятие Бастилии было
синонимом свободы, республиканская Франция
отменила рабство, и это стало
первой «цивилизационной» мерой.
Были введены некоторые технические
усовершенствования. Франция проложила шоссейные дороги и построила
железную дорогу от Антананариву до Таматаве, что было с
энтузиазмом встречено малагасийцами. На этом
строительстве было занято множество наемных рабочих,
в
основном для переноски грузов. Кроме того, колониальные
власти отделили христианство от цивилизации и
приняли на себя функции христианских миссий по обеспече¬
нию населения медицинской помощью. Гальени отобрал
у миссионеров больницу при Медицинской
миссионерской академии, которая готовила врачей, открыл
медицинскую школу и основал службу медицинской помощи
туземному населению, что впрочем не помешало не
имеющим специальной подготовки повитухам, колдунам,
прорицателям и
лекарям продолжать заниматься своим
ремеслом.
Не обошло стороной остров и движение за отделение
шко лы от
Церкви; здесь были открыты государственные
школы, обучение в которых было возложено на учителей
начальной школы, получивших образование в
педагогическом колледже Ле Мир де Вийе (LeMyre de Villiers),
который превратился в основной центр подготовки местных
чиновников. Колониальные власти развернули борьбу
против миссий, в
которой особенно отличился член
масонской ложи генерал-губернатор Виктор Оганьё (Victor
Augagneur, 1905-1909 гг.). Разрушение системы
религиозного образования вызвало раздражение туземной
христианской элиты, которая и так уже была недовольна
введением раздельного обучения. Дело в том, что власти очень
скоро отказались от намерения проводить политику
ассимиляции как от совершенно невыполнимой задачи, и
образование, предоставляемое коренному населению,
отличалось от того, которое получали европейцы.
Малагасийский язык наряду с французским считался
государственным яз ы ко м в
программе
школьного
образования,
однако в действительности занимал второстепенное
положение.
В то же время традиционное обучение, не порвавшее
связей с малагасийской культурой, было
дискредитировано, так как не могло быть надежной гарантией
повышения социального статуса. Отказываясь от этого
второстепенного образования, местная элита стремилась
как к
повышению
уровня малагасийской
культуры,
такик
приобщению к французской цивилизации. Это
стремление сплотило молодых интеллектуалов, в особенности
студентов Медицинской школы, в 1913 г. создавших тайное
общество ВВС (Ви, Вата, Сакалика), которое после
первой мировой войны стало ядром малагасийского
национально-освободительного движения5.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
В конце века королевство Мадагаскар, признанное мировым
сообществом и возглавляемое правителями Антананариву,
занимало две трети всей площади острова.
2
Дворец Радамы I и Манджакамьяданы, чаще называемый
Дворцом королевы, является частью рова (королевского жилища)
в
Антананариву, построенного между XVII и XIX вв. и
включающего другие дворцы, гробницы и протестантскую церковь.
Рова
сильно
пострадал
от
пожара 6 ноября 1995 г. Малагасийское
правительство рассматривает вопрос
его восстановления
при поддержке
ЮНЕСКО.
А
В связи с расхождениями
в
переводе (идолы, талисманы,
обереги) отдано предпочтение малагасийскому термину.
4
См. UNESCO s General History ofAfrica, Vol. VII, pp. 245-272.
5
Vy, Vata, Sakalika (WS) означает «Железо, Камень, Ветви
деревьев». Ср. General History ofAfrica, UNESCO, Vol. VII.
БИБЛИОГРАФИЯ
AYACHE, S. 1976 . Raombana: Vhistorien (1809-1855), Ambozontany,
Fianarantsoa, p. 51 Off.
BELROSE-HUYGHUES, V. 1975. Un exemple de syncretisme esthetique
au XIXe siecle: le Rova de Tananarive d Andrianjaka a Radama Ier\
OmalysyAnio, Nos. 1-2, Antananarivo, pp. 173 -207 .
DESCHAMPS, H. (ed.) 1972. Histoire de Madagascar, 4th edn, Berger-
Levrault, Paris, p. 358ff .
560

АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ
OOMENICHINI-RAMIARAMANANA,
В. 1983 . Du ohabolana au hainteny,
Karthala, Paris, p. 665ff .
ESOAVELOMANDROSO,
F. V. 1976. Langue, culture et colonisation a
Madagascar. Omafy syAnio. Nos. 3 -4, Antananarivo, pp. 106 -165.
1990. Les 14 juillet au temps de la colonisation . In: G. Jacob,
Regards sur Madagascar et la Revolution Fran$aise. CNAPMAD,
Antananarivo, pp. 145-158.
ESOAVELOMANDROSO,
M. 1987 . Madagascar de 1880 a 1939:
Initiations et reactions africaines a la conquete et a la domination
coloniales . In: Histoiregenerate de VAfrique, Vol. VII, Ch. 10, UNESCO,
Paris, pp. 245-272.
EVE, P. 1990 . Histoire abregee de Venseignement a La Reunion. Comite
de la Culture, de l Education et de l Environnement, Region Reunion,
Saint-Andre, p. 40ff.
.
1985. La religion populaire a La Reunion. 2 Vols. Institut de
Linguistique et d Anthropologie, Universite de La Reunion, Saint-
Denis, pp. 159 -190 .
FUMA, S. 1982. Esclaves et citoyens, Le destin de 62,000 Reunionnais,
Histoire de Tinsertion sociale des affrancbis dans la societe
reunionnaise. Documents et Recherches n°6, Fondation pour la
Recherche et le Developpement dans 1 Ocean Indien, Saint-Denis,
p. 175ff.
.
1989. Une colonie a sucre, Leconomie de La Reunion au XIXe siecle.
Ocean Editions, Saint-Andre, p . 412ff.
GERBEAU, H . 1989. Le cyclone de la liberte . In: Cl. Wanquet, Fragments
pour une histoire des economies et societes de plantation a
La Reunion. Universite de La Reunion, Saint-Denis, pp. 159-224.
.
1979. Quelques aspects de la traite illegale des esclaves а П1е
Bourbon au XXe siecle . Mouvements de populations dans Госёап
Indien. Honore Champion, Paris, pp. 273-308.
H0BSCH, B. 1993 (ed.) Madagascar et le christianisme, ACCT -
Ambozontany, Fianarantsoa/Karthala, Paris, p. 518fF.
JACOB, G. 1989-1990 La revolution industrielle de lTmerina au XIX е
siecle ou l impossible transfert . Omaly sy Anio. Nos. 29 -32,
Antananarivo, pp. 225-235.
LEHEMBRE, B. 1984. Llle Maurice, Karthala, Paris, p. 244 .
MARIMOUTOU, M. 1989 Cabanons et danses de feu: la vie privee des
engages indiens dans les camps reunionnais du XIXе siecle . In:
Cl. Wanquet, Fragmentspour une histoire des economies et societes
de plantation a La Reunion, Universite de La Reunion, Saint-Denis,
pp. 225-250.
MICHEL, J. 1979- Le PereJacques Laval, le Saint de Vtle Maurice (1803-
1864). Beauchesne, Paris, p. 464ff.
PRUDHOMME, С. 1984. Histoire religjeusede La Reunion. Karthala, Paris,
p. 369ff.
RAISON-JOURDE, F. 1991. Bible etpouvoir a Madagascar au XIXе siecle.
Karthala, Paris, p. 840ff.
RAJAONAH. F. 1994. Modeles europeens pour une ville malgache,
Antananarivo XIXe-XXe siecle . Paper presented at Conference
dHistoire urbaine. Ms. (forthcoming 1996). Strasbourg, p. 12ff.
TOUSSAINT, A. 1961. Histoire de Госёап Indien. Presse Universitaire de
France, Paris, p. 286ff.
.
1972. Histoire des UesMascareignes. Berger-Levrault, Paris, p. 35 Iff.
.
1971. Histoire de Vile Maurice . Que sais-je?, No. 1449, Presse
Universitaire de France, Paris, pp. 128ff.
UNESCO, 1987. General History of Africa. Vol VII. UNESCO, Paris.

15.8
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Кристоф Вонджи
Материалы, включенные в эту главу, интересны
по
ряду
причин.
В них предлагается по-новому взглянуть не
только на
пережитые Африкой потрясения, но и на глубокие
изменения в жи з ни
африканских обществ в период с
начала XIX в. до кануна первой мировой войны. Эти
материалы главы показывают, чту пришлось пережить
африканским цивилизациям на протяжении XIX в.; вместе с тем,
они имеют два главных достоинства: не только
раскрывают не изученные ранее аспекты мрачной истории
жестокого колониального завоевания Африки европейскими
державами в конце XIX в.,
но и ставят
закономерные
вопросы о подлинных причинах, которые скрывались за
политикой и методами, использовавшимися
колонизаторами для достижения своих целей, и их последствиях для
африканских народов.
Когда европейские исследователи вступили
в контакт
с народами, населяющими внутренние области
Африканского континента, у последних уже имелась
разветвленная социальная организация в форме деревенских
сообществ, королевств или империй. Достаточно сильные
королевства, во множестве существовавшие на территории
континента, такие как Дагомея или Бамун, были
основаны на
унаследованных от предков ценностях, однако
решающую роль на политической сцене континента
играли империи, имевшие сильные исламские традиции,
например султанат Сокото народности фульбе, созданная
народом фулани империя Массина и государство Уасулу,
основанное Туре Самори. В том, что касается технической
и экономической сферы, для них были характерны
высокий уровень развития металлообработки, архитектуры,
сельского хозяйства и
окультуривания новых растений,
завезенных в
предыдущие столетия из Америки и Азии.
Население саванны, лесных областей и территорий в
Сахаре вело местную и межрегиональную торговлю
разнообразными товарами. В сферах культуры и религии они
создали художественные формы, связанные с
верованиями предков мусульман. Дети получали образование
посредством обрядов инициации или в школах-медресе.
Такая же ситуация сложилась и на большом острове
Мадагаскар.
Однако в период с 1880 по 1914 г. произошли
события, которым суждено было стать роковыми для
африканских обществ
-
события, связанные с завоеванием
африканских территорий европейскими
империалистическими державами, завершившиеся их оккупацией. Этот
период был отмечен установлением колониального
господства, лишившего
африканские общества, как крупные,
так и мелкие, возможности
определять собственное
будущее , про води ть собственную политику, укреплять
собственную экономику и вести нормальную культурную
жизнь, необходимую для развития техники и
художественного творчества. Исключением стала лишь Эфиопия,
которой удалось сохранить независимость.
Хотя в методах установления господства, которые
использовали различные колониальные державы, имелись
определенные различия, нет сомнений, что все эти
державы виновны в разрушении покоренных ими «туземных»
обществ, связанном с уничтожением жизненно важных
элементов их культуры или с заменой их новыми
элементами, позаимствованными у
колони альной
культуры.
Установление колониального правления, кроме того,
привело к подчинению чернокожего народа
и
захвату
природных богатств, находившихся на принадлежавших ему
землях и в земных
недрах,
вто
врем я
как сами эти
народы
были превращены в бесплатную рабочую силу
-
фактически в рабов. Кроме того, были введены разнообразные
системы, в том числе система образования, для
обеспечения более эффективного использования ценного сырья.
В этом отношении самыми значительными событиями,
вероятно, следует считать те, которые произошли
в
последней четверти века и в период до первой мировой
войны. К ним относятся наиболее важные изменения и
преобразования, причем не только политического и
социального, но и, в
некоторой степени, технологического
характера.
Несмотря на высокопарные заявления колонизаторов
о «необходимости приобщения примитивных народов к
цивилизации», на деле все обстояло совершенно
по-другому. Так называемые «миротворческие войны», введение
принудительного труда на плантациях, строительство
шоссейных и железных
дорог, необходимых для
экспорта сырья, привели к массовому истреблению людей,
которое Адам Хочшилд (Adam Hochschild) назвал
«преступлением против человечества», сравнимым с еврейским
холокостом1. Другим тяжким преступлением стало
повсеместное разграбление принадлежавших африканским
обществам произведений искусства колониальными
администрациями и научными экспедициями. Период с
1880 по 1914 г. нанес
огромный ущерб африканским
обществам, и хотя восстания против принудительного
труда, как правило, жестоко подавлялись, после 1914 г. их
число, тем не менее, возросло. Африканская и малагасийская
элиты, несмотря на свою малочисленность, быстро
осознали необходимость разрушения колониальной системы
и попытались организоваться, во-первых, против законов
о
сегрегации труда, которой они подвергались, а
во-вторых
для борьбы за будущее своих народов.
ПРИМЕЧАНИЕ
1
Hochschild, Adam, King Leopold's Ghost: A Story of Greed, Terror
and Heroism in Colonial Africa, Mariner Books, New York, 1998
562

16
АВСТРАЛАЗИЯ И ТИХИЙ ОКЕАН
Дональд Денун и Памела Стэтем
ВВЕДЕНИЕ
Австралазия и Океания последними из обитаемых
регионов Земли вступили в регулярные контакты с Азией,
Европой, Северной и Ю жн ой Америкой. Образовавшиеся
в
результате распадения гигантского суперконтинента
Гондваны за тысячелетия до по яв лен ия че ло ве ка
разумного, континент Австралия и острова Тихого океана были
отделены от Юго-Восточной Азии линией Уоллеса:
никакие плацентарные (живородящие млекопитающие)
животные не преодолели этот барьер до проникновения
человека в Австралию, что, вероятно, произошло 60 тыс. лет
назад. Острова были заселены еще позднее. Они
заселялись с запада на восток в
период от 40 тыс. до 2 тыс. лет
назад. Первопроходцы Австралии и Новой Гвинеи
(которые были единым массивом во время последнего
оледенения) скорее всего путешествовали на плотах, в то время
как
мореплаватели Австронезии и Полинезии в своих
более поздних одиссеях использовали парусные суда и
более сложные средства навигации. И плавание по Тихому
океану,
и
передвижение по засушливым областям
Центральной Австралии были лишь первыми из многих
обескураживающих проблем. Охотники не встретили никаких
животных, похожих на животных Юго-Восточной Азии,
большая часть растений также была незнакома, но за века
проб и ошибок были найдены пути выживания и
использования
ограниченных ресурсов без их истощения.
Земледелие на островах развилось раньше, чем в Европе, и к
таро, ямсу и с аг о позднее добавился американский
сладкий картофель.
Австралия была заселена неплотно
-
возможно, 1,5 млн.
чел. на 7,68 млн. кв . км, живших охотой, собирательством
и
рыбной ловлей, но некоторые из островов,
располагавшие
плодородной почвой и достаточными водными
ресурсами (Гавайи, горная часть Новой Гвинеи, часть
островов Фиджи и Новой Каледонии) были плотно заселены к
XVIII в. В то
вре мя
как
австралийские охотники и
собиратели
нуждались лишь в немногих формальных структурах
Для разрешения споров между сообществами,
организованными по принципу кровного родства,
в Меланезии
многие сообщества объединялись «важными людьми» для
производства излишков и обменов, а в некоторых частях
Полинезии существовала сложная иерархия правящих и
рядовых семей. Изоляция не была полной. Макассары
(народ, живущий на юго-западе о.
Сулавеси.
-
Примфед.)
каждый год посещали северную часть Австралии для сбора
моллюсков; торговцы с острова Тидоре покупали рабов на
западе Новой ГЬинеи; в XVII в. голландские исследователи
нанесли на
карты побережья Западной и Северной
Австралии; испанское владычество на Филиппинах распрост¬
ранилось на Каролинские и Марианские острова в
Микронезии. Но все эти взаимоотношения затронули лишь
внешний
периметр региона, так что большая часть
населения оказалась совершенно неподготовленной к
опустошительному XIX веку. Жители высокогорий Новой
Гвинеи -
миллион или бо ль ше
-
все еще не были готовы и к
XX веку.
Вплоть до конца XVIII в.
европейское
кораблевождение было неточным. На многих
островах европейцы уже
побывали (например, нидерландский мореплаватель Абел
Тасман нанес на карты острова Тасманию, Тонга и Фиджи
еще в середине XVII в.), но лишь немногие из них были
нанесе ны н а
морские карты,
и
«открытия» не были
завершены. Первым важным последствием европейского
технического прогресса стало бурное расширение (начиная
с 1760-х гг.) географических исследований, ставшее
возможным благодаря усовершенствованию хронометров и
навигационных приборов. По заданию Лондонского
королевского общества капитан Джеймс Кук должен был в
1769 г. для улучшения навигации провести наблюдения с
о. Таити за прохождением планеты Венера по диску
Солнца. Его следующей задачей было найти «Южную землю» и
определить, не являются ли ранее нанесенные на
карты
части Западной Австралии, Новой ГЬинеи, Тасмании и
Новой Зеландии краями одного и того же континента.
Кук был (и остается) самым известным из европейских
первооткрывателей своего времени, "фи его кругосветных
морских экспедиции в 1768-1780 гт.
привели к открытию
для европейского научного мира всей южной части
Тихого океана -
от Гавайских
островов до Новой Зеландии и
Австралии. Результаты наблюдений Кука за обществами,
коренным образом отличавшимися от социальных
структур Старого Света, представляли, по меньшей
мер е,
такой
же
интерес, что и собранные им точные географические,
ботанические, зоологические и астрономические
сведения. В духе Просвещения Джеймс Кук, как и
путешественник и
натуралист Джозеф Банкс (и другие истинные
ученые) тщательно регистрировали свои находки,
впечатления и размышления. После первого путешествия Банкс в
одиночку составил подробный 25-томный каталог
ботанических образцов (Steven, 1988, р. 10). Хотя Кук еще в
1770 г. объявил всё Восточное побережье Австралии
британским владением (дав ему приводящее в недоумение
название Новый Южный Уэльс), тем не менее прошло 17 лет,
прежде чем эти притязания обрели реальный смысл. Столь
же
эфемерными были права, предъявленные на Таити,
Маркизские и другие острова. Континент и острова в то
время не могли похвастаться ни природными ресурсами,
ни
стратегически важным положением, чтобы привлечь
серьезное внимание европейцев.
563

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ПЕРВАЯ ФЛОТИЛИЯ
Решение Британии поселить каторжников
вблизи
бухты Ботани-Бей
-
районе, который более всех остальных
привлек
внимание
Кука и Банкса, было вызвано рядом
соображений {Martin, 1978). Осужденных уголовников
нельзя было
отправить
в
американские колонии после
войны за независимость; к тому же их число возросло, так
как увеличилось количество уголовно наказуемых
преступлений, а плавучие тюрьмы на Темзе пугали
влия тельных л он до нц ев как исто чник заразы. Кроме того,
Адмиралтейство было озадачено проблемой защиты судов на
пути к владениям Английской Ост-Индской компании в
Индии. Испанское владычество в северной части Океании
уже не представляло большой опасности, но
сохранялась
угроза нападений со стороны голландцев и французов.
Доходность торговли пряностями, чаем и шелком
настоятельно
требовала от Британии устранить возможность
этой
конкуренции. Безопасность можно было обеспечить,
если заменять мачты на
морских судах, не полагаясь на
лесоматериалы, перевозившиеся кораблями, которые
огибали мыс Доброй Надежды и могли подвергнуться
нападению голландцев (у Мыса) и французов (на островах
Маврикий и Реюньон) {Frost, 1980). Появившийся в 1786 г.
слух
о союзе
между французами и голландцами заставил
Адмиралтейство вновь обратиться к отчетам Кука и
Ба нк с а. Бухта Ботани имела ряд преимуществ. Она могла стать
базой, с
которой можно было заявить
права на
расположенный к
востоку остров Норфолк, где были замечены
высокие сосны; его отдаленность привлекала внимание
как возможное место ссылки, и он мог бы превратиться
в
важный торговый и оборонительный пост.
План английского
министра внутренних дел лорда
Сидни, предложенный им в 1786 г., содержал подробные
инструкции о том, как
следует положить начало
колонизации Австралии. Менее четкими они были в вопросах
последующего управления колонией, за исключением
того, что их
урегулирование «вверяется заботам
благоразумного
чиновника»
{Clark, 1950, р. 36). Как позднее было
разъяснено первому губернатору капитану Артуру
Филипу, эти полномочия распространялись
за
пределы
Восточной Австралии на все острова Южной Океании.
Надсмотрщики, сопровождавшие каторжников, должны были
также обследовать территорию, предъявить права на остров
Норфолк, заготавливать шкиперское имущество (такое как
лен и мачты) и самостоятельно обеспечивать себя пищей.
В мае 1787 г.
первая флотилия из 11
судов вышла из
английского Портсмута, имея на бортах 1450 человек
(половина из которых были каторжниками), и в январе
следующего года прибыла в бухту Ботани. Филип, сразу же
заметив незащищенность якорной стоянки, мелководье и
безводность окрестностей, переместил суда в огромную
гавань Порт-Джэксон, в небольшую бухту Сидней, где
поток с соседних возвышенностей нес пресную воду, а
корабли могли встать на якорь близко к берегу. 26 января
1788 г.
первое европейское поселение в Австралии было
основано.
Прибытие первой флотилии в большей степени, чем
более ранние исследования, стало переломным
событием для всего региона. Порт стал обеспечивать
миссионеров и команды кораблей, добывавших продовольственные
морские припасы, у которых раньше не было безопасной
гавани. Оно также наметило два дополнительных
направления, которые определили историю региона в XIX в.:
чрезвычайно быстрый рост новых поселенческих
обществ, особенно в районах с умеренным климатом, и
резкое сокращение численности
коренного
населения. Эти
тен денции б ыл и тесно связаны
между собой. Острова,
народы которых отбились от чужаков,
избежали
потерь
населения, но многие из Соломоновых
ост ровов
и
остр овов
Вануату (ранее Новые Гебриды) были опустошены массо¬
выми болезнями
-
оспой, корью, гриппом, гонореей,
проказой и туберкулезом. Острова Новые Гебриды потеряли
половину населения. На главном острове группы Новая
Каледония в Меланезии, население котор ого
в 1800 г.
составляло не менее 100 тыс. чел., к 1900 г. осталась только
его
треть. Население большинства островов Полинезии
вымерло наполовину, Маркизских островов
-
сократилось
приблизительно на 96%. Такая же участь постигла
аборигенов Австралии. В одном только Новом Южном Уэльсе две
эпидемии оспы -
в 1789 и 1829 гг.
-
проникли во
внутренние территории быстрее принесших ее людей, и в
соч етан ии с
распространившимся бесплодием, вызванным
венерическими заболеваниями, к 1845 г.
сократили
численность населения с 65 тыс. до 4 тыс. чел . {McArthur, 1967;
Butlin, 1994, pp. 136 -137; Frost, 1995, chapter 10).
Высадка первой флотилии на берег болезненно
сказалась н а аборигенах побережья Сиднейской бухты. Вновь
прибывших было больше, чем тех, кто в свое
вре мя
приплыл в Америку на судне «Мейфлауэр»,
и численность этой
вторгнувшейся группы, а также привезенные ими
растения, животные и
микробы привели к резкому сокращению
охотничьих угодий аборигенов и местных источников
пропитания. Происходившие время of времени стычки
оказывали слабое влияние на это
трудноискор еним ое
явление, а переговоры были трудны из-за различных
ценностей, которые отстаивали каждое из сообществ. Вновь
прибывшие оказались в затруднительном положении: они
дорожили
собственностью больше, чем жизнью, и
порядок насаждался посредством
телесных наказаний и казней
чере з по веше ние, к о г д а привезенные
запасы п ищ и
иссякли. Нехватка
продуктов питания в первые четыре года была
постоянной, так как продовол ьств ие пор ти л ос ь
во
вре мя
путешествия,
а
зерно нужно было
сохранять для посева.
Первые попытки наладить сельское хозяйство потерпели
неудачу
из- за
неплодородности
почвы в
окрестностях
Сиднейской бухты, примитивности
сельскохозяйственного инвентаря, неопытности
каторжников
в землед елии, из-
за недостаточного контроля,
насекомых и наводнений.
Позднее были найдены более плодородные земли во
вн утре нн их районах около Парраматты, вблизи от поселения.
Они были
закреплены за небольшим числом поселенцев
-
каторжников, отбывших срок наказания, и оставшихся
в колонии
моряков Филипа.
В июне 1790 г. прибыла вторая флотилия с
припасами и еще т ы с яч е й едоко в, половина из
которых была
больна. Среди вновь прибывших был первый контингент
корпуса Нового Южного Уэльса, офицеры которого
вскоре занялись торговлей, получая прибыли от введения в
оборот рома, чая, сахара (и домашнего скота), которые
охотно
потреблялись. Дефицит наличных денег
преодолевался с помощью внутренней бартерной системы и
использования
правительственного билля о
закупке грузов
с
прибывающих кораблей. После того как губернатор
А Филип вернулся в Англию в 1792 г. (он был заменен
губернатором Хантером только в 1795 г.), колонией
руководили офицеры корпуса. Они контролировали
продовольственное снабжение и руководили размещением
партий каторжников по рабочим объектам. Каждому
офицеру было выделено 100 акров земли и десять
каторжников. Их действия характеризовались жесткостью и
злоупотреблениями, но эти и
другие должностные лица
применяли свои знания и управленческие
навыки для
прои зводст ва продов ольств ия,
и именно земля, пожалованная
офицерам, вскоре начала приносить продовольственные
излишки {Evatt, 1938, р. 73 ff; Fletcher, 1976, ch. 4).
К тому времени, когда Хантер признал монополию
офицеров на торговлю (1798 г.), их прямое влияние
уменьшалось. Монополия оспаривалась поселенцами
-
бывшими каторжниками, а расширившееся торговое судоходство
затрудняло ее защиту. В ответ офицеры переключились на
разведение скота и более
прибыльное мясное производст¬
564

АВСТРАЛАЗИЯ И ТИХИЙ ОКЕАН
во Приручение
местной фауны было слишком трудным,
а европейских
домашних животных было так мало, что в
течение
нескольких лет было запрещено забивать самок
племенного
скота («Historical records ofAustralia»). Сидней
-
эта тюрьма
без стен, в
которой господствовали солдаты,
стала базой для развития преуспевающего
коммерческого центра.
ТОВАРНОЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЕ И СКОТОВОДСТВО
В начале Сидней был не только тюрьмой: это был склад
на берегах
величайшего океана мира, где поселенцы
строили парусные суда и отправлялись охотиться на тюленей
и китов. Все ответвлявшиеся поселения располагались на
восточном побережье (на востоке также находился
остров Норфолк, который с февраля 1788 г. сделался
штрафной колонией), губернатор Кинг отправил отряды
кораблей на Тасманию к р. Деруэнт (в 1803 г.) икр. Теймар (в
1804 г.), в устьях которых были основаны города Хобарт и
Лонс ест он соответственно, а в 18 04 г.
-
к
бухте Ньюкасл, к
северу от Сиднея, где был основан город с таким же
названием. Рост поселений имел серьезные последствия для
островов.
В 1801 г. а нг л и йс к ий корабль «Porpoise»
совершил плавание на Таити и
вернулся
с 14 тоннами соленой
свинины, доставка которой обошлась намного дешевле, и
товар
был в значительно лучшем состоянии, чем свинина
из Британии,
что способствовало новым экспедициям
(Hainsworth, 1971, p. 158).
К началу 1800-х гг. Сидней выглядел как процветающий
поселок с аккуратно огороженными садами и
бухтой,
заполненной судами (Hackforth, 1977, особенно 32 и 88).
Жизнь каторжников не была тяжелой. Они не носили
тюремную одежду и не содержались в тюрьмах. Вне
рабочего времени они были свободны. Острая нехватка пищи
осталась позади, и для бывших каторжников имелось
множество благоприятных возможностей. Среди людей,
объединенных долгим морским путешествием, начала
складываться особая культура. Этика «воровской чести»
лондонского дна смягчалась ирландским юмором, энтузиазмом,
беспечностью и музыкой; почти вся музыка поселенцев
была ирландского и шотландского происхождения.
Ирландское восстание 1798 г. привело к появлению
каторжников с резко выраженными антиавторитарными (и ан-
тианглийскими) взглядами. В 1804 г. кульминацией этого
брожения стало сражение при Виниге-Хилл, в котором
восстание ирландских каторжников и освобожденных
каторжников было подавлено корпусом Нового Южного
Уэльса. Этот инцидент не так широко известен, как
«Ромовый бунт» 1808 г., при котором офицеры корпуса и
организованная группа солдат низложила губернатора Блая.
Репутация Блая как сурового правителя сложилась после
того, как он пережил мятеж на судне «Баунти»,
апо
прибытии он стал непопулярен, так как стал ущемлять видных
поселенцев. «Ромовый бунт» вспыхнул якобы из-за
спора
о торговле ромом, но на самом деле проблема в гораздо
большей степени была связана с правами собственности
и личными конфликтами (Ritchie, 1988, xvi).
Последовавший за этим период второго военного правления
отличался от
первого тем, что был более справедливым, но бунт
вряд ли можно было оставить без внимания. Корпус был
отозван, его офицеры отданы под суд, и для организации
управления был послан новый губернатор (Маккуори).
Вступление Маккуори в должность в 1810 г. обычно
рассматривается как полный разрыв
с
ранней
колонизацией. Однако это спорно.
Хотя Маккуори привез с собой
собственный (73-й) полк, больше половины корпуса
Нового Южного Уэльса осталось в колонии. Корабельные
плотники
уже построили
океанские
парусные суда,
а
торговцы нашли
партнеров среди
иноземных
судовладельцев.
Охота на тюленей и китобойный
промысел
оказались
при¬
быльными, и Сидней был постоянным портом захода.
Кроме того, работа, выполненная Макартуром и священником
Марсденом, уже показала, что в колонии можно получать
шерсть отличного качества. Земля имелась в изобилии, так
как правами аборигенов на нее по большей части
пренебрегали, климат был умеренным,
а
тр уд каторж ников
дешевым. Опыт показал, что австралийских овец не нужно
на ночь помещать в загон, а постоянное перемещение на
новые пастбища улучшает качество шерсти, так что по
цене и качеству она вскоре стала конкурировать с
европейской шерстью на британских рынках. За
исключением
стрижки, производство
не
требовало больших
трудозатрат. В отличие от выращивания зерновых культур,
овцеводство преимущественно было сферой деятельности
мужчин. Жены и семьи стригалей жили в городах, семьи
пастухов также проводили значительную часть времени в
городах. С началом применения пастушьих собак, с
огораживанием и строительством плотин в 1860-е гг.
потребности в рабочей силе сократились еще больше, и после
стрижки главными оставались занятия городских служб
-
погонщиков воловьих упряжек, доставлявших
продовольствие и вывозивших упакованную в тюки шерсть;
страхование и организация морских перевозок; работа банков и
оптовых
торговцев, обслуживание складских помещений
и
кораблей. Большая часть служб, порожденных этой
индустрией, создавалась в портовых городах,
и семьи тех, кто
там работал, создавали дополнительные потребности в
услугах,
в
результате полностью обеспечивая подходящей
работой вольных и невольных иммигрантов, у которых,
как правило, не было опыта работы в сельском хозяйстве.
К1840г.в
Австралии появилось кольцо британских
поселений. После основания при губернаторе Кинге
поселений на Тасмании и в Ньюкасле освоение новых земель
распространилось по всему побережью Нового Южного
Уэльса и во внутренних регионах. Одной из движущих сил
этого процесса было желание жителей Сиднея
избавиться от самых отъявленных каторжников
-
движение,
достигшее кульминации в 1840 г., когда ссылка в Австралию
прекратилась (хотя на Тасманию
каторжников
отправляли вплоть до 1852 г.). Сначала рецидивистов отправляли
на
остров Норфолк и в Ньюкасл, но так как остров был
очень маленьким, а
город сделался портом богатой
долины р. Хантер, то предпринимались попытки найти новые
безопасные места. За Ньюкаслом последовал Порт-Макку-
ори, но вскоре он тоже оказался расположен слишком
близко, поэтому были разработаны планы создания новых
поселений еще дальше к северу. В 1824 г. поселок для
каторжников было создан в заливе
Мортон вблизи
нын ешне го
Брисбена. В том же году солдаты и каторжники были
отправлены для создания заставы на острове Мелвилл у
Северного побережья Австралии для охраны проходящих
британских торговых судов и для того, чтобы служить
дополнением британскому Сингапуру.
Когда в 1825 г.
губернатором был назначен Дарлинг,
были переопределены границы Нового Южного Уэльса,
который теперь включал остров Мелвилл, что оставляло
невостребованной всю территорию современной
Западной Австралии. Озабоченный необходимостью найти
земли, на которые можно было бы вывезти рецидивистов, а
также донесениями о французских интересах на
юго-з апад ном побережье, Дарлинг отправил солдат и
каторжников поставить заставу на берегах бухты Кинг-Джордж.
Прибыв туда на Рождество в 1827 г. , майор Локьер
предъявил права на окрестности нынешнего Олбани. Между тем
распространились слухи, что не всё благополучно на
острове Мелвилл. В Лондоне были разработаны планы
переноса заставы на
материк,
идляих
осуществления был
послан корабль под командованием капитана Джеймса
Стирлинга. Стирлинг обратил внимание на территорию у
западного побережья, находящуюся на той же
широте,
что
и Сидней, а затем исследовал (и расхвалил) территорию
565

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
вокруг реки Суон, горячо рекомендуя ее для немедленной
колонизации. Британское правительство сначала
отвергло этот план, но настойчивость Стирлинга и
заинтересованность
некоторых британских капиталистов привели к
изменению этой точки зрения. В июне 1829 г. под
руководством Стирлинга была основана колония Суон-Ривер,
первое в Австралии поселение без каторжников,
как «опыт
част ного предприн имат ельст ва»,
в
которое поселенцев
привлекало предоставление земли пропорционально
вложенным основным
средствам
и
рабочей силе.
Эксперимент едва не провалился вскоре после начала
из-за непродуманных «условий поселения» и плохой
рекламы, сдерживавших
поток
иммигрантов (Cameron, 1979).
Эта дурная слава в большей степени
отражала
состо яние
дел в
порту Фримантл, чем в главном городе Перте,
находящемся примерно в 20 км вверх по реке, но она означала,
что менее 200 поселенцев с их слугами и семьями, как и
небольшой военный гарнизон, столкнулись с теми же
проблемами, которые были на первых порах у
поселенцев Нового Южного Уэльса. Предсказуемая нехватка
продуктов питания привела поселенцев к столкновениям с
аборигенами, охотничьи угодья которых они захватили.
Самое крупное столкновение произошло в районе р.
Муррей, к югу от Перта, где в 1834 г. солдаты и поселенцы
столкнулись
с большой племенной группой в «битве
при Пин-
джарре». В отместку за убийство одного белого поселенца
около 40 аборигенов были загнаны в реку и расстреляны
(Battye, 1924, р. 133). Этот инцидент пробудил стыд и
породил движение в защиту коренных обитателей, но (как и
на
островах) все усилия «Правительственных защитников
местного населения» и миссионеров в действительности
были попытками европеизировать (или «цивилизовать»)
их, заставив отказаться от прежнего образа жизни и
культуры ради образа жизни, который не соответствовал
окружающей среде Австралии.
В 1840-м гг. подобная ситуация наблюдалась на о.
Тасмания, в ко ло н ии
Виктория на юго-западе континента и в
колонии Южная Австралия. С двух первых поселений в
Тасмании начался захват земель, который вскоре
закончился занятием всей подходящей территории. Столкновения
между поселенцами и аборигенами привели к введению в
ноябре 1828 г. военного положения и к отстрелу, захвату в
плен и заключению в тюрьму всего местного населения, что
представляет собой один из худших эпизодов в истории
Австралии {Shaw, 1980, p . 126ff). Продолжавшаяся
британская иммиграция на
остров привела
к появлению
дефицита земли уж е
к 1830-м гг., побуждая 1972, ch. 3).
Таблица 15- Рост численности населения Австралии в 1800-1900 гг.
Tod
Численность
населения,
тыс. че л.
Ежегодн ый прирост
(в процентах)
в
предыдущие 10 лет
1800
5
9,8
1810
12
8,3
1820
34
11,2
1830
70
7,6
1840
190
10,5
1850
405
7,8
1860
1 146
11,0
1870
1648
3,7
1880
2 232
31,0
1890
3151
3,5
1900
3 765
1,8
1910
4 425
1,6
Источник: R V. Jackson. Population History of Australia, McPhee,
Gribble, Melbourne, 1988.
Таблица 16. Население главных городов австралийских колоний
и ежегодный прирост (в процентах) за десятилетия
Год
Мельбурн
Сидней
Аделаида
Брисбен
Перт
Хобарт
(тыс. чет) %
(тыс. чет) %
(тыс.чет) %
(тыс .чел .) %
( тыс.чс!) %
(тыс.че7.)'V
1851
29
-
54
_
18
3
-
_
_
_
_
1861
125 15,7
96 59
35 69
6 7,2
5
-
25
-
1871
191 43 138 3,7
51
3,9
15 9,6
-
-
26 0,4
1881 268 3,4 225 5,0
92 6,1
31 7,6
9 2,8
27 0,4
Источник WA Sinclair. The Process of Economic Development in
Australia (Longman, 1979).
Таблица 17. Торговый баланс Австралии
Торговый
Текущий
Год
Экспорт
Импорт
баланс
платежный
{31 дек)
баланс
1
2
(3)
1861
17,41
17,65
-0,24
-2,5
1862
18,07
20,60
-2,53
-5 ,0
1863
19,34
21,25
- 1,90
-5 ,1
1864
1898
20,50
-1,52
-4,5
1865
19,71
20,66
-0,95
-4,3
1866
1898
21,31
-233
-59
1867
19,38
1596
2,42
-1 ,3
1868
21,65
18,44
3,21
-0,8
1869
20,07
1991
0,16
- 4,1
1870
18,01
17,83
0,18
-3 ,7
1871
21,73
17,02
4,71
-0 ,3
1872
22,52
18,83
3,69
- 1,1
1873
26,37
24,57
1,80
- 3,0
1874
25,65
24,55
1,10
-4,5
1875
2498
2494
0,04
-5 ,4
1876
23,54
2396
- 0,42
-6,3
1877
23,11
25,80
- 2,69
-8 ,4
1878
23,77
26,18
-2,41
-9 ,0
1879
21,18
24,23
- 3,05
- 9,6
1880
27,26
2254
4,32
-3 ,0
1881
27,53
29,07
- 1,54
-8,8
1882
27,31
36ДО
- 8,79
-16 3
1883
30,06
35,45
- 5,39
-1 4,7
1881
28,71
3699
- 8,28
-1 79
1885
26,67
36,86
-10,19
-2 0,5
1886
21,70
34,18
-12,48
-2 3,0
1887
23,42
29,57
-6,15
-1 8,8
1888
2890
36,88
-7,98
-2 1,4
1889
29,55
37,58
-8,03
-2 2,7
1890
2932
35,17
-5,85
-2 0,7
1891
36,04
37,71
-1,67
-17,0
1892
33,37
30,11
3,26
-11,1
1893
33,23
23,77
9,46
4,3
18т
32,13
2190
1023
-3,2
1895
33,64
23,20
10,44
-3,2
1896
3296
29,66
3,30
-1 09
1897
37,78
3196
5,82
-8 ,0
1898
40,17
31,48
8,69
-5,5
1899
48,60
3433
14,27
0,9
1900
4596
41,39
4,57
-10,4
Примечания:
1
Зарегистрированный экспорт, франко-борт, включает золото и
монеты; реэкспорт,
за исклю чени ем
перео тправ ок
1
Зарегистрированный импорт, стоимость, страхование и фрахт,
з а исклю чени ем переотправки.
3
После вычета расходов
на
перевозку
и
процентов,
причитающ ихся нерезидентам.
Источник' Australian Historical Statistics, Fairfax Syme etc., 1988, p. 50.
566

АВСТРАЛАЗИЯ И ТИХИЙ ОКЕАН
ТОРГОВЛЯ, ПОИСКОВЫЕ РЕЙДЫ
И МИССИОНЕРСКИЙ ФРОНТИР
Благодаря развитию портов вокруг Австралии
глубоководный китовый промысел (в основном
осуществлявшийся китобоями из Новой Англии в США) пережил свой
наивысший расцвет в начале XIX в. и подготовил почву для
других рискованных предприятий. Первые
предприниматели, базировавшиеся главным образом в Сиднее и
Хобарте, совершали походы в поиск ах природных ресурсов.
Мобилизованные вождями под наблюдением торговцев,
искатели жемчуга собирали жемчужные раковины и
панцири черепах. Трепанги собирались и обрабатывались
главным образом жителями островов для пересылки в
Китай; к 1830 г.
трепанги лидировали в экспорте островов
Фиджи. Торговые суда нанимали множество европейцев и
островитян,
что
увеличивало потребности в пище и
топливе. Одним из тех, кто извлек из этого
выгоду, был вуни-
валу (военный вождь) Бау, островка к востоку от острова
Вити-Леву (Фиджи), куда корабли заходили по пути на
рыболовные места, так как припасы обменивались на
высоко ценимый китовый ус, что укрепляло влияние вуни-
валу фепооп et al, 1997).
Заготовка сандалового дерева была более трудным
предприятием,
так как эти
деревья росли
во
внутренних
районах,
и
требовалось больше труда, чтобы их рубить и
вывозить бревна. Заготовка сандалового дерева на
Гавайских островах навела правителя Камехамеху I на мысль
обеспечить себе торговую монополию помимо высокой
первоначальной прибыли. Потеряв на этом предприятии
деньги, он
обратился к доходам от лоцманских и
портовых сборов. Сандаловое дерево также было основой
торговли на Фиджи, в Новой Каледонии и Новых Гебридах.
Торговцы,
в основном базировавшиеся в Сиднее,
придумывали вознаграждения и взыскания, ч то бы укрепить
сотрудничество. Островитян приобщили к тканям и гвоздям,
затем к
табаку, алкоголю и
огнестрельному оружию. Шай-
неберг (Shineberg, 1967, р. 131) сформулировал эту цепь
событий как «обучение островитян курению, чтобы
китайцы могли воскурять фимиам
-
с тем, чтобы австралийцы
могли пить чай». Используя подобные бартерные
расчеты, хозяева кораблей и торговцы нанимали островитян
напрямую, строили береговые стоянки и приезжали
каждые несколько месяцев, чтобы доставить провиант и
вывез ти
раковины и дерево на кораблях.
Демографические последствия торговли были
серьезными, так как островитяне не имели естественного
иммунитета к большинству европейских болезней, хотя
свойственная данной местности фрамбезия, кожное заболевание
тропических стран, обеспечила некоторый перекрестный
иммунитет против сифилиса, а некоторые
капитаны
пытались
изолировать зараженных матросов. Корь на
Фиджи, например,
в 1875 г.
убила по меньшей мере четверть
населения. Но естественная история не может объяснить
эти последствия в полной мере. Заболеваемость,
по-видимому, была связана с интенсивностью прежних контактов
и фактическим колониальным опытом: те, кто пострадал
больше всего, не имели собственности, жили скученно и
пл о хо питались
(Kunitz, 1994). Миссионеры также
поощряли людей селиться в деревнях,
и
новообращенные
страдали от
предсказуемых последствий. Островитяне часто
обращались к миссионерам
за лечением, но их
средства
были ограниченны,
и
островитяне чаще получали
утешение, чем лечение.
Миссионеры добились большего успеха в оказании
влияния на мировоззрение и управление населением
островов Полинезии. Странное поведение и несметные
ресурсы европейцев должны были получить объяснение и
стать частью космологии
островитян. Наиболее
распространенным источником знаний были миссионеры,
начиная с прибытия Лондонского миссионерского общества
(ЛМО) в бухту Матаваи в 1797 г. Правитель одного из
соседних островных государств поддерживал европейцев,
которые согласились с его притязаниями на гегемонию и
помогали ему в сражениях. К его смерти в 1803 г. они
признали его как Помаре I, и
поддержали притязания Пома-
ре II, гаранта торговли свининой. ЛМО также привило
династии Помаре свою веру. Гражданская война достигла
своего апогея во время битвы при Фейпи в ноябре 1815 г.,
результатом которой стало объединение архипелага под
властью
Помаре при поддержке ЛМО. Миссионер был
основным
автором конст итуции 1824 г., в соо тветс твии с
которой был учрежден парламент, и осуществлял
контроль за составлением законов (Gunson, 1978).
На островах Тонга ЛМО не имело успеха до 1826 г.,
когда прибыли таитянские учителя и основали конгрегацию.
Решающий шаг был сделан местным вождем Тауфа ахау,
который боролся за то, чтобы объединить важные
династические титулы. Как правитель Джордж Тупоу I (имя,
отражающее его уважение к Британии) он объединил Тонга и
сделал Протестантскую церковь в ее методистском
варианте практически государственной. И здесь
министры-методисты помогали в составлении законов
(Latukeju,, 1974).
Когда первый миссионер-методист Джон Уильямс
прибыл на Самоа в 1830 г., местные жители уже знали о
христианстве от других островитян, и некоторые правители
умоляли его прислать учителей. Он вверил миссию
заботам вождя-победителя Малиетоа Ваи инупо, но Малиетоа
обращался в христианство медленно. Вожди надеялись
получить не только духовное озарение, но и
инструменты, персональные подчиненные государства и
грамотность. На Гавайях этот
порядок событий претерпел
изменения. После битвы при Нууану в 1795 г. Камехамеха I
создал централизованное государство
и основал свою
династию. Туземные верования были искоренены
незадолго до прибытия миссионеров в 1820-х гг ., вследствие чего
христианство стало новой государственной религией
СDaws, 1968).
Образование было частью полномочий миссионеров.
Островитяне зачастую больше стремились к
грамотности, чем к обращению в христианство. Миссии создавали
школы для учителей и миссионеров, а также знакомили
островитян с коммерцией. Пожертвования Церкви
выплачивались товарами, и островитян наставляли
трудиться во славу Господа, соперничая в том, чтобы внести
наибольший вклад. Общественные отношения с самого
начала были сосредоточены на потребностях иностранцев
в сексуальных услугах, но миссионеры вмешивались в
культурные и гендерные отношения, не только чтобы
пресечь «порок», но и чтобы установить западные
нор мы. Социальное положение и самостоятельность
островитянок
противоречили западным взглядам, и
миссионеры
пытались
прививать западные гендерные роли
примером
и
образованием.
Различные обстоятельства побудили островитян
изменить политические структуры. Честолюбивые
полинезийские вожди были заинтересованы в расширении своей
власти, и им материально помогали многие иностранцы,
которые считали установление иерархии зарождением
монархии, которая могла облегчить торговлю,
миссионерскую деятельность и дипломатию. Морские офицеры
часто оказывали давление на вождей, заставляя их
подписывать договоры, гарантирующие безопасность и
неприкосновенность собственности иностранцев. Отражая общую
цель ранних конституций, соглашение с правителем
Фиджи Какобау включало в число своих целей «сохранение
полной гармонии», которая должна существовать между
двумя расами и способствовать расширению европейской
торговли (Scarr, 1984). Миссионеры обычно составляли
первые законы против сексуальной распущенности,
торговли оружием и алкоголя, но все чаще законодательство
касалось коммерции.
567

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Благополучно развивающаяся коммерция привлекала
торговые дома. В 1860-е гг . компания «Годфруа и сын» из
Гамбурга приняла решительные меры, чтобы разместить
своих
торговых агентов на береговых стоянках во всем
Центральном регионе Тихого океана. Чтобы избежать
зави симо сти от
выращиваемой островитянами копры,
фирма купила землю на Самоа и разбила плантации,
возделывавшиеся работниками с других островов. Торговый дом
«Балланд», поставщик вин из Бордо, построил сеть
розничных магазинов, нанял
работников (и доставлял им
продовольствие) из Вьетнама в
Новую Каледонию. Английская
компания «Дж.Т . Арондель» переключилась с торговли
перуанским гуано
на
остр овну ю торговлю
и
добычу
селитры; в то же время фирма «Бёрнс Филп & К0» расширила
свою торговлю с побережья штата Квинсленд на острова.
Миссионеры часто улаживали раздоры между
компаниями и
островными партнерами, и иногда сами
миссионеры стремились объединиться. Когда протестанты и
католи ки
оспаривали друг у друга одни и те же
острова, они
искали дело вых партнер ов, которые р азде л ял и
их
вероисповедание. Многие компании приобрели явно
сектантс кий отт ено к.
«Бёрнс Филп» поддерживала
пресвитерианских
миссионеров
на
Вануату и предлагала им товары по
сниженным ценам, тогда как благочестивый католик
Андре Балланд молил Св. Антония благословить его
предприятия (Denoon etal., 1997).
Мошенники и свят ые в
равной степени зависели от
местных правителей. Гавайская монархия предоставляла
сыновьям
миссионеров преимущество
в
пред при ним ател ьст ве.
Помаре на Таити создали англо-полинезийскую
протестантскую власть, которая пережила французскую
аннексию. Колониальное
государство действовало так же,
как и
монархия. Андре Балланд, например, объединил
усилия с Католической церковью, подкрепляя их действия
своим влиянием
депутата
от Бордо, и выдержал
ожесточенный спор между Церковью и государством на рубеже
веков, причем его долги даже были аннулированы
благожелательно настроенным правительством. Различия в
экономике, религии и политике имели малое значение.
Рычаги местных властей ослабевали по мере того, как
мелкие торговцы были либо вытеснены, либо подчинены
европейскими компаниями, располагавшими
достаточным капиталом, чтобы выращивать собственные
культуры на своей собственной земле, нанимать работников с
других островов и приручать непокорные рынки.
Подобно тому, как компания <Jle никель» господствовала в
горном д ел е Н ов ой Каледонии, а «Пасифик фосфейт»
захват ила
производство фосфатов, так и английская фирма
<Левер» установила полный контроль над копрой
Соломоновых островов,
и лишь остальное незначительное
производство копры во всем регионе было разделено между
горсткой других немецких и англо-австралийских фирм.
Решающее значение для этих
крупных предприятий
имело
открытие
возмож ностей
контроля над землей и
рабочей силой.
Большинство иностранцев верили
в
частную
собст венность.
Приватизация земель, утверждали они, на Гавайях
будет способствовать «улучшению». Законы, принятые в
1850 г., имели
разрушительные последствия. Закон Кулеа-
на
(Kuleana) сделал возможным награждение «местных
владельцев» землей с безусловным правом
собственности, тогда как другой закон 1850 г. дал иностранцам право
владеть землей, так что простые люди смогли
продавать
землю в то самое
время, как иностранцы смогли ее
поку пать (Linnekin, 1990). На островах Самоа во время
гражданских войн в 1860-х и 1870-х гг. европейцы
спекулировали землей, неправомочно проданной им местными
жителями.
Международная
земельная
комиссия,
собиравшаяся с 1892 по 1894 г., обнаружила, что тогд а как
на Гавайях бремя доказывания лежало на местном истце,
на Самоа это бремя лежало на иностранцах, которые пре¬
тен довали на территорию
в два раза большую, чем вся его
площадь, но
получили
ли шь
одну пятую часть (Ward and
Kingdom, 1995).
Законы и конституция островов Тонга имели целью
обеспечить признание со стороны иностранных держав и
тем самым
сохранить независимость. Кодекс Вавау 1839 г.
обратил население Тонга в христианство, запретив
«убийство, кражу, прелюбодеяние, блуд и розничную продажу
спиртных напитков», но в основном относился к
вопросам
социального и политического
порядка. В 1850 г.
продажа
земли
иностранцам была запрещена. В 1875 г. «король
Джордж» предложил парламенту новую конституцию,
составленную миссионером Ширли Бейкером, которая, с
некоторыми изменениями, до сих пор служит королевству.
На Фиджи остров Бау, как магнит, притягивал бродяг
на побережье, некоторые из них становились наемными
солдатами вунивалу (короля). В 1861 г.
вунивалу
ст ал
христианин Какобау, а иностранное сообщество к тому
времени расширялось. Внешний долг был обременителен,
плантаторы и торговцы неохотно признавали Какобау.
Другие вожди ждали случая избавиться от гегемонии Бау,
и
некоторые группировались вокруг Энеле Ма афу, главы
тонганского сообщества, которой покровительствовали
методисты. В июне 1871 г. Какобау провозгласил себя
королем объединенного государства Фиджи, назначив
Ма афу вице-королем, а из других вождей и торговцев
составив кабинет
министров. Монархия сохраняла единство до
1875 г., когда уступила суверенитет Британии, для которой
Фиджи стали центром британских интересов.
НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ
Волны европейской колонизации, торговли и
обращения в христианство были направлены на
исключительные природные ресурсы Новой Зеландии с 1790-х гг.
{Lloyd Pritchard, 1970; Hawke, 1985). Китобои
останавливались в заливе
Бей-оф-Айленде ради воды,
продовольствия и сексуальных услуг. Охота на тюленей и
прибрежные китобойные предприятия в заливе, которые
привлекали австралийских искателей приключений, были более
важными, так как они давали работу народу маори, а у
них
покупалось пр одо воль ств ие. Стимулирующее влияние
рынка Нового Южного Уэльса также
поощряло
про изводс тво пшеницы, льна и
заготовку лесоматериалов.
Как и
Южная Австралия, Новая Зеландия привлекала
Уэйкфилда и других энтузиастов организованного заселения, а
также неорганизованных поселенцев из Австралии. Но
маорийские общества уже менялись под влиянием сил,
которые нанесли столь тяжелый удар по другим
островам. С 1814 г. миссионеры обучали маори европейским
методам ведения сельского хозяйства, прежде всего
выращиванию картофеля и пшеницы, а
некоторые начали
разводить крупный рогатый скот и овец. Вскоре многие
были готовы конкурировать с британскими
поселенцами в торговле и извлекать прибыль из ее расширения.
Однако в начале 18 20-х гг .
маори приобрели мушкеты, и
военные действия вышли из-под контроля, несмотря на
то что новые болезни и порабощение привели к резкому
сокращению численности населения. Так как
хри сти ан ств о, казало сь
местному населению, было связано с
богатством и силой европейцев, то обращение происходило в
ма ссо вом
порядке. Первый британский губернатор
Уильям Хобсон прибыл в 1840 г. с
инструкциями обеспечить
суверенитет
-
предпочтительно с помощью договора.
Хобсон пригласил вождей в Уэйтанги, где предложил им
заключить
договор. Подписанный 530 вождями, договор
установил британское господство путем соглашения - по
крайней мере,
в
моральном отношении (по этому
договору маорийские вожди уступали английской королеве
«вс е
права и полномочия суверенитета».
-
Прим. ред).
568

АВСТРАЛАЗИЯ И ТИХИЙ ОКЕАН
Племена маори сохраняли контроль над экономикой
н а протяжении
одного поколения после заключения
этого договора.
В 1840-х гг. на многих территориях
существовали преуспевающие фермы и водяные мельницы, а
поставщики-маори торговали вдали от дома. К1850-м гт.
племена владели и руководили большей частью прибрежного
судоходства у острова Северный. Они снабжали местный
рынок практически
всеми
то ва ра ми , которые
они
произв одили,
и поддер живали обширную экспортную
торговлю с Австралией и регионом Тихого океана. Многих
поселенцев оскорбляло соперничество с маори, но они не
могли взять контроль
в свои
руки, пока не получили доступа к
земле. Как и на других островах, многие маори сначала
охотно продавали
землю поселенцам. Даже после
заключения договора Уэйтанги продажа не прекратилась, так как
некоторые земельные площади оставались
невозделанными, и многие сообщества хотели привлечь поселенцев,
чтобы они принесли
им богатство. Однако в середине
1850-х гг. сопротивление маори продаже земли резко
усилилось, особенно в процветающих областях, так как
мн ог ие поселенцы переключились на экстенсивное
животноводство после того, как в 1856 г.
рухнул рын ок,
таким
образом усугубив проблему нехватки земли.
Для борьбы с растущей угрозой землевладению маори
объединялись в межплеменные советы, чтобы выработать
общую стратегию. Сначала эти встречи были
направлены
на ограничение продажи земли, но вскоре
внимание
переключилось
на возможность
учреждения маорийской
монархии. Титул короля был предложен нескольким
вождям, и в 1858 г. его
принял Потатау Те Веовео (Те Whero-
whero) из племени уайкато. На первых порах короля
поддержало лишь 23 племени, поскольку многие
отказывались дать клятву верности, страшась расовых распрей и
опасаясь оказаться вне
европейской экономики, но и они
поддерживали земельную политику этого движения.
Радикально настроенные сторонники монархии выступали
против продажи земли при любых обстоятельствах, тогда
как умеренные были согласны на некоторые уступки по
спорным вопросам во имя мира. Некоторые вожди
отказались признать Потатау королем, будучи уверенными в
том, что социальная структура маори не допускает такого
различия в общественном положении, а многие северные
вожди считали, что
маорийская монархия противоречит
договору, заключенному в Уэйтанги. Сами «монархисты»
расходились во мнениях относительно стратегии
противодействия европейской агрессии. Тем не менее сам факт
существования короля повлиял на состояние
межэтнических связей на всей
территории Новой Зеландии
-
царство
маори
стало более
централизованным,
чем
прежде.
Войны 1860-х гг . бы ли вызваны не только конфликтом
из-за земли. Они также
затрагивали контроль
и
управление экономической инфраструктурой. Война вспыхнула
в
марте I860 г. в районе Таранаки после 12 лет
столкновений
между продавцами и собственниками земли. Как
только была достигнута важная победа, все войска были
переброшены севернее
-
в Окленд. Решающее значение имел
вопрос о том, как
правительство поступит с королем
маори, так ка к
некоторые
его
сторонники продолжали
оказ ыват ь
сопроти вление
в
Таранаки. Потатау умер в и юн е
I860 г., и на
престол был возведен его сын Маатутаэра,
который заручился лояльностью многих из тех, кто
убедился в
том, что поселенцы рассчитывали
захватить их
земли. Войны
продолжались до конца 1864 г. и состояли
главным
образом из решительных сражений,
в
которых
каждое племя оказывало последнее сопротивление на
своей
территории. Завершающее сражение сторонников
монархии во главе с вождем Реви произошло в Оракау, где
300 маорийцев отказывались сдаться в течение
трех дней.
Их клич «Ка whawhai tonu ake! Ake! Ake!» («Мы будем
сражаться вечно! Вечно! Вечно!») стал объединяющим
лозунгом
современных маорийских движений протеста.
Затем правительство конфисковало 3 млн.
акров
(примерно 1,2 млн.
га) наиболее пригодных для пахоты земель
на острове Северный. Наказание повстанцев было
просто
предлогом; очевидной целью конфискации была
колонизация. Были созданы военные поселения, и в соответствии
с амбициозной «Иммиграционной программой»
вербовались поселенцы. Продаже земли, которая не была
конфискована, способствовало создание в 1865 г. Суда по землям
коренного населения. Его основной задачей было
определение права на землю на межплеменной основе с
последующим наделением личными правами путем
выделения земельных наделов не более чем десяти
собственникам на один участок. Конфискация нарушала договор
Уэйтанги, но маори обнаружили, что договор
не дает
никакой защиты. В 1877 г.
судья Джеймс Прендергаст создал
судебный прецедент, сохранявшийся до 1987 г., н а з в а в
договор «недействительным» (Denoon etal., 19 97).
К концу века стало общепризнанным, что маори
находятся на
грани вымирания.
Их численность достигла
само го низк ого
уровня в 1896 г., когда при переписи
населения было
зарегистрировано всего лишь 42113 чел. В 1892
г.
четыре представителя маори
в
парламенте
(избиравшиеся
туда с 1867 г.) учредили параллельный парламент
маори, который признавал парламент европейцев, но
стремился
контролировать некоторые вопросы.
Он не имел
успеха. Европейское общество игнорировало его, считая
проявлением сепаратизма, а многие маори относились к
нему безразлично. Отсутствие энтузиазма частично
объяснялось широким переходом маори
к денежной
экономике. В конце концов распад государства маори оказался
неизбежным. Во второй половине века появились
несколько молодых политических лидеров. В отличие от старых
лидеров маори, которые совершенно
не
доверяли
правительству, они больше не сопротивлялись некоторой
защите со
стороны правительства.
В 1898 г.
старая гвардия
отказалась дальше сотрудничать с молодыми лидерами
и
сложила с себя полномочия. Парламент маори был
распущен в 1902 г.
ЗОЛОТАЯ ЛИХОРАДКА
Событием, кардинально повлиявшим на экономику
Австралии в XIX в. , бы ло обнаружение золота в колониях
Новый Южный Уэльс и Виктория в 1851 г., поскольку оно
привело
к
резкому увеличению численности населения
этих колоний, а также к изменению их этнического и
профессионального состава.
Официально первым человеком,
нашедшим золото в Офире, Новый Южный Уэльс, был
Эдвард Харгрейве, прибывший прямо с калифорнийских
золотых приис ков
и знакомый с подобными
золотон осными
месторождениями (Blainey, 1963, p. 46ff; Bate, 1988,
p. 4Iff)- Первыми золотоискателями были местные
жители, но очень быстро в золотую лихорадку включились
люди из других колоний и из-за
моря, особенно на
богатых приисках вблизи городов Балларат и Бендиго в
колонии
Виючэрия. Калифорнийские золотоискатели 1849 года
в 1852 г. появились в Бендиго, где возбудили недовольство
по
поводу 30-шиллингового годичного разрешения
(лицензии) на пр ав о разработки, которую правительство
навязало в 1851 г. К октябрю 1853 г. новые
месторождения
в Новом Южном Уэльсе стали
встречаться редко,
и чтобы
остановить поток покидающих колонию золотоискателей,
Новый Южный Уэльс снизил стоимость лицензии до
10 шиллингов.
Колония Виктория, напротив, столкнувшись с
увеличением расх одов н а дороги, поли цию и
поч тов ую службу,
подняла цену до 1 фунта в месяц и ввела проверку
лицензий раз в две неде ли . Так как россыпные месторождения
истощились, рудокопы возненавидели этот сбор (тем
более что он не давал им права голоса), и уровень протеста
569

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
возрос. Движение протеста достигло апогея в декабре
1854 г. в
форте Эврика, на приисках Балларата, где 150
золотоискателей, не имевших лицензии, противостояли
400 полицейским и солдатам; в результате 30
золотоискателей были убиты и 100 арестованы. Это событие
приобрело для австралийцев то же значение, что и «Бостонское
чаепитие» для американцев,
идосих
пор австралийский
флаг носит на себе символ форта Эврика
-
звезды
Южного Креста на синем фоне.
Неподчинение властям в Эврике стало примером для
грабителей, похищавших золото, известных как буш
рейнджеры (т.е. беглые каторжники, разбойники), самым
известным из которых был Нед Келли. В течение многих лет они
нападали на путников и уединенные фермерские дома, но
от полиции их защищали те, кто восхищался их робингу-
довской этикой: грабить богатых, но не причинять вреда
женщинам и детям. В австралийском фольклоре нашли
отраж ение
те
дерзкие подвиги, которые
они
совершали,
ч то бы избежать поим ки.
В июне 1885 г.
правительство
колонии
Виктория
наконец отменило ненавистную лицензию на право горных
разработок, заменив ее на экспортную пошлину,
и ввело
систему выбора членов специальных судов,
действовавших на золотых приисках. Учитывая растущую
нап ряжен ность в отноше ниях
ме жду европейскими и китайскими
золотоискателями, оно обложило налогом в 10 ф.
ст. всех
китайских
иммигрантов-мужчин
и
ограничило чи с ло
китайцев, которое могло высадить на берег любое судно.
Антикитайские настроения отчасти возникли из-за
«странных» обычаев и языка китайцев, но также были
связаны с тем, что они имели обыкновение тщательно
перебирать отбракованную пустую породу большими,
состоявшими из одних мужчин группами,
и добивались успеха
там, где другие золотоискатели терпели неудачу. Меры,
предпринятые правительством Виктории, были первым
случаем, когда какая-нибудь колония ограничивала
имм игр аци ю,
нок1888г.всеони
приняли
дискриминационные законы против китайцев и вообще небелых.
К 1856 г. большая часть рассыпного
золота была
выбрана, хотя пор ядк о в ые номера участков
на
приисках
Виктории продолжали расти. Так как все предметы первой
необходимости были дорогостоящими, жизнь на приисках
становилась все более трудной. Большинство
золотоискателей вернулись в Мельбурн, где находили себе различную
работу, в том числе на строительных и промышленных
предприятиях, обслуживающих растущее население;
некоторые стали работать в компаниях, созданных для
разработки менее доступных подземных золотоносных
пластов, а небольшая часть
продолжала
поиски
неуловимых
самородков.
Золотая лихорадка
оказывала сильное влияние на
миграцию
и инвестиции, новый всплеск
которых последовал
в 1861 г. с обнаружением золота в Новой Зеландии. Затем,
в конце 1860-х гг ., сопротивление маори в Новой
Зеландии (и скваттеров
-
фермеров, самовольно захватывавших
незаселенные земли, в
Австралии) преуспевающим
мелким землевладельцам и сокращение доходов от добычи
рассыпного золота привели к новому перемещению в
австралийский Квинсленд. Среди традиций этих кочующих
золотоискателей было презрение
к
аборигенам,
враждебное отношение к китайцам и надежда друг на друга на
удаленных от полиции и снабжения приисках. Из северного
Квинсленда некоторые австралийские золотоискатели
перебрались через Коралловое море в колонию
Папуа. В
1870 г.
австралийцы нашли золото и в Новой Каледонии.
Однако более важным открытием здесь стал никель.
Ротшильды поставили компанию <Jle никель» на
прочную
финансовую основу, и в 1890-х гг . добыча никеля быстро
возрастала. Парадоксом местной экономики была
хроническая нехватка рабочих при значительной численности
коренного населения и наличии рабочей силы в лице
французских каторжников. Начиная с 18б0-х гг. эту брешь
заполняли
путем
найма на работу по контракту жителей
островов Новые Гебриды, а поздн е е вьетнамцев (Shineberg,
в
печати), в то
время как для австралийцев, за
исключением должностей техников и надзирателей, возможностей
было немного.
Колония Папуа, напротив, стала придатком горной
промышленности Квинсленда. Первоначально в Папуа
велась
разработка россыпей, но эксплуа тация жильн ых
месторождений требовала больших капитальных
вложений, чем могли ссудить местные лавочники. Инвестиции
были затруднены из-за
отс утс тви я правовой структуры,
пока власти британской части острова Новая ГЬинея не
предложили систему защиты жизни и собственности.
После этого австралийские старатели сосредоточили
внимание на островах округа Милн-Бай, начав с острова Тагула
(на юго-востоке округа) в 1888 г., где 400 золотоискателей
неожиданно появились среди населения, составляв шего
всего 1000 чел. Золотоискатели
отправились
ина
другие
острова. Острова Мисима и Муруа (Вудларк) в том же
округе привлекли австралийский капитал, и сиднейские
учредители использовали компании «без обязательства»,
чтобы заниматься «махинациями на фондовых биржах,
незаконными операциями
с ценными бумагами на
основе
конфиденциальной информации, завышением (если не
фальсификацией) проб металлов... и, в конечном счете,
плохим
управ ление м... ». До разработки месторождений на
о. Мисима результатом колониального управления было
укрепление традиций россыпной добычи, обуздание
насилия в Папуа и предоставление возможности «сорвать
куш» на австралийской фондовой бирже. После
обнаружения кварцевого жильного месторождения, начиная с
1914 г., когда им завладела крупнейшая австралийская
компания «Брокен-Хилл», началась его крупномасштабная
разработка (Nelson, 1976; O'Faircheallaigh, 1982).
Добыча полезных ископаемых была не единственной
приманкой на островах. Товарное земледелие в Австралии
и Новой Зеландии порождало постоянный спрос на
удобрения, например на гуано, собираемое в Перу
китайскими
рабочими. В 1862 г., когда поставка этой рабочей силы
прервалась, авантюрист Джеймс Бирн решил вербовать
жителей Меланезии. Сбившись с курса,
он попал на атолл
Тонгарева (Пенрин), «единственный остров во всей
Полинезии, где люди просто жаждали быть завербованными»,
так как их кокосовые пальмы были поражены болезнью, а
мест ные
миссионеры настоятельно советовали им
поработать за границей. Прибыли Бирна заставили перуанцев
фрахтовать любое судно, которое могло рыскать
по
Полинезии в поисках рабочих. Когда добровольцев было
мало, островитян похищали. Наиболее уязвимыми были
небольшие острова (например, остров Рапануи, таким
образом потерявший треть своего населения). Некоторые
из
завербованных копали гуано, другие работали на
плантациях или выполняли домашнюю работу. К счастью, эта
авантюра длилась только два года, в течение которых 3634
человека покинули острова: вернулся, возможно, один из
десяти, так как репатриация была точно такой же
«случайностью», что и вербовка {Laietal., 1994).
Немного позднее началась разработка селитры в
Микронезии. В 1900 г. на острове Ошен (Банаба) были
обнаружены фосфаты,
и
двух жителей острова вынудили
подписать концессию на 999 лет (Williams and MacDonald,
1985). В 1908 г. «Французская компания фосфатов
Океании» и
британская «Пасифик фосфейт компани»
(«Тихоокеанская фосфатная компания») объединили усилия в
совместных
разработках, охватив почти полностью
производство тихоокеанских нитратов.
На островке Макатеа,
к
северо-востоку от Таити, от 160 до 200 полинезийцев
имели несчастье жить над залежами фосфатов. Жители
Банаба не только упустили возможность получить плату за
право разработки недр,
их даже не нанимали на работу.
570

АВСТРАЛАЗИЯ И ТИХИЙ ОКЕАН
Лишенные
своих земель, островитяне
были почти
забыты и рассеялись, уступив дорогу наемным рабочим
(Newbury, 1972). Затем компания стала ввозить рабочих из
Китая и Япо ни и, нанятых по
контракту. Такое же быстрое
лишение прав было осуществлено «Пасифик фосфейт ком-
пани»
в 1906 г. на острове Науру; там тоже местное
население привлекалось
только для устрашения мятежных
китайских рабочих.
Из всех бед, выпавших на долю жителей
небольших островов, фосфаты были наихудшей. Права на
месторождения были приобретены дешево, и не было
никакой необходимости привлекать островитян к
производству. Те, кто жил рядом с золотом, по крайней мере, имели
хотя бы небольшую надежду извлечь из этого выгоду.
ПЛАНТАЦИИ И ТРУДОВЫЕ РЕЗЕРВЫ
Скотоводческие владения в Австралии не требовали
большого числа работников, а зерновые и молочные
фермы в основном были семейным производством. Однако с
1860-х гг. главной статьей экспорта становится сахар,
производимый на влажных прибрежных равнинах
Северного Квинсленда,
-
культура, требующая многочисленной и
дешевой рабочей силы. В
предста влен ии плант атор ов
жители островов западной части Тихого океана являлись
«трудовым резервом»: с 1863 по 1904 г. 62 тыс.
остр овит ян
работали в Квинсленде, большей частью это были жители
Вануату и Соломоновых островов {Lai et al., 1994). В
течение 1890-х гг . технический прогресс позволил перейти от
плантаций к семейным фермам, тогда как «Колониальная
компания по рафинированию сахара» (КРС) стала
обрабатыв ать сахарный тростник на централизованных
фабр ика х.
Эта компания проявляла большой интерес
к
островам Фиджи, губернатор которых Артур Гордон осознавал,
что
острова нуждаются в капиталовложениях и
рабочей
силе, и видел, что компания может предоставить первое, а
контрактные рабочие из Индии
-
второе. Но Гордон был
полон решимости избежать такого отчуждения
собственности, какое произошло в Австралии, Новой Зеландии и
на Га вайя х. Его
решением проблемы стало придание
официального статуса Большому совету вождей, который
должен был сообщать губернатору о состоянии дел на
Фиджи, привлекать вождей к управлению в сельской
местно сти и к
сбору пошлин, а также предоставлять
населению
острова гарантии на владение большей части их земель.
Комиссия по землям коренного населения определила
размеры налогов на участки, занятые поселенцами, и
установила границы земель, которые оставались под
общинным контролем. Структура оказалась не такой
благотворной, как представлялось,
но она смогла примирить
запросы сахарной промышленности с властью вождей (Ward
and Kingdom, 1995).
Для островных плантаций земля имела
первостепенное значение, но ее было трудно заполучить.
К 1880 г.,
когда Таити был официально аннексирован, уже было
слишком
поздно, чтобы нарушить права собственности,
которыми обладали островитяне,
и
поэтому большим
компаниям негде было развернуться. Основной статьей
экспорта стала копра, но лишь часть ее производилась на
плантациях. Таких последствий удалось избежать в Нов ой
Каледонии, так как в 1855 г.
французское колониальное
правительство приобрело все необрабатываемые земли и
передало их плантаторам и владельцам ранчо. Вместе со
своими туземными союзниками они могли подавить
любой бунт лишенных собственности. Французские
каторжники, ввозимые с 1850 г., стали основой для общества тех
из них, кто отбыл срок наказания, и свободных
поселенцев -
общества, создающего капиталистическую
экономику на основе горной промышленности и скотоводства, в
то
время как канаков выселяли на прибрежные острова и
в
резервации {Connell, 1987).
Даже когда земля была приобретена, притока рабочей
силы не было. На Самоа, центре немецкого
предпринимательства, компания Deutsche Ha nd el s und Plantagen
GeseUschaJt {DHPG - Немецкое торговое и плантационное
общество) располагала землей, но не могла набрать
достаточное количество дешевой рабочей силы. Жители Самоа
не желали
работать на плантациях, а жителей островов
Гилберта (которые охотно вербовались) было слишком мало .
Формальный захват Западного Самоа Германией в 1900 г.
мало повлиял на господство компании DHPG в
определении и разъяснении земельной и трудовой политики. Как и
в
других островных колониях, недостаток доходов означал,
что
крупные компан ии, имевшие
доступ
к
капиталу, могли
оказать содействие развитию,
вто
время как колониальные
правительства этого делать не могли.
РАЗРУШЕНИЕ БРИТАНСКОГО
НЕФОРМАЛЬНОГО ВЛАДЫЧЕСТВА
Неформальная британская империя в Тихом океане
держалась на ее военно-морских силах, базировавшихся
в Сиднее. Слабые королевства и теократии процветали под
его прикрытием, миссионерские семьи обеспечивали
консульские услуги, которые связывали морскую державу с
властями
островов. Три фактора угрожали стабильности
этой неформальной империи: посягательства других
могущественных держав, увеличение числа иммигрантов-
поселенцев и расширение коммерции.
Начиная с 1840-х гг ., Франция преследовала свои
интересы в регионе под прикрытием французских военно-
морских сил. Американская военно-морская мощь
при вела к возрождению Японии и покончила с распадавшейся
испанской империей, положив начало собственному
американскому тихоокеанскому веку. Новая немецкая
империя, руководимая Бисмарком, была наименьшей из забот
Британии. Бисмарк сомневался в том, что колониальные
приобретения оправдают возникновение вражды
с
Британией или Францией. Как и англичане
-
но не
французы
-
он
противодействовал как таможенному
протекционизму,
так и колониальным аннексиям.
Крупнейшим источником нестабильности были
британские поселенцы в Австралии и Новой Зеландии, а
также
французские поселенцы в Новой Каледонии, которые
требовали, чтобы их правительства захватывали любой
известный
остров. Европейские правительства с неохотой
шли на
риск глобальных конфликтов, но они не могли ни
игнорировать нарастающие волнения, ни
просто дать
отпор
своим назойливым подданным, поэтому их реакция
была минимальной. К губернаторству на Фиджи
добавилась (Британская) Западно-тихоокеанская высшая
комиссия, но ее полномочия заключались главным образом в
том, чтобы консультировать морское ведомство {Scarr,
1990). Когда этого оказалось недостаточно, Британия
провозгласила протекторат над Папуа и Соломоновыми
островами при условии, что австралийские и новозеландские
колонии
возьмут на себя расходы. Когда Бисмарк в 1884 г.
принял решение перейти от неформального господства к
протекторату, он старался действовать через компании,
организованные на основе правительственной концессии,
пока они не объявили себя банкротами.
В 1870-е годы немецкие торговцы имели
преобладающее влияние в торговле в центральной части
тихоокеанского
региона , действуя главным образом через компанию
«Годфруа и сын» на Самоа, где та имела плантации,
скупала копру, которую выращивали жители Самоа, и
осуществляли
контроль почти над всей торговлей. По соглашению
с методистской миссией они также скупали по
спекулятивным ценам копру на островах Тонга. Мудро поступавшие
в Тихоокеанском регионе, Годфруа оказались
неосмотрительны в Европе. В 1879 г. компания была объявлена
571

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
банкротом и выкуплена компанией DHPG. Пытаясь выжить
в
условиях паден ия цен на
копру
в 1880-е и 1890-е гг. и
конкуренции с другими вербовщиками рабочих в Меланезии,
руководство компании DHPG умоляло Берлин
ан нек сир ова ть
территорию, чтобы защитить их земли, рабочих и
торговлю. Компании были готовы действовать, так как
правительства обещали аннексию без затрат.
Самой крупной была Новая гвинейская компания,
получившая полномочия на управление Новой Гвинеей в
1884 г. Земли были приобретены после поверхностных
перегов оров,
но
малярия
косила
служащих компании,
троп ические
микроорганизмы уничтожали посевы, а
уровень
смертности контрактных меланезийских и китайских
работников был очень высок. Плантации процветали
только н а
полуострове Газель, где плантаторы уже
адаптировались. Плохое
планирование было следствием
коммерческих расчетов, произведенных в Гамбурге и приложенных
к задачам, которые требовали переговоров в Новой
Гвинее.
Результатом были огромные людские и финансовые
потери. В 1899 г. компания отказалась от своих
полномочий, и Новая ГЬинея стала традиционной колонией, в
которой губернатор прилагал все усилия,
чтобы
поддержать
коллективные интересы плантаторов, умерить
их
аппетиты в
рабочей силе и ограничить уровень смертности
среди рабочих. К 1914 г. процветающая плантаторская
колония была создана на архипелаге Бисмарка (Firth, 1983).
Проводившаяся по примеру британской Австралии
французская колонизация была, однако, значительно
менее успешной (Henningham, 1992). Мореплаватель Жан
Франсуа Лаперуз достиг бухты Ботани через неделю
после прибытия первой британской флотилии; в одиночном
порыве колонизационного энтузиазма французские
поселенцы высадились на острове Южный в Новой
Зеландии у Акороа в 1840 г.
-
и опять слишком поздно для того,
чтобы получить что-либо во владение. Взамен они
нацелились на Восточную Полинезию, притязания на которую
оправдывали жалобами католиков на фанатизм
протестантов. Французские военно-морские силы захватили
группу Маркизских островов в 1841 г. и годом позже
установили протекторат над Таити. Десять лет спустя была
захвачена Новая Каледония, ставшая штрафной колонией по
образцу созданной каторжниками Австралии, особенно в
отношении лишения
коренного населения, новокаледон-
цев-канаков прав на земли, которые перешли к
правительству. Европейские сельскохозяйственные культуры
можно было выращивать лишь на небольшой части
главного
острова, но успешно велось скотоводство, и важной
стала добыча полезных ископаемых. В 1859 г. начала
действовать компания по добыче меди, главными
акционерами которой были Ротшильды. В 1880 г.
при дальнейшей
поддержке Ротшильдов начала действовать компания <Ле
никель», вскоре превратившаяся
в
опору колониальной
экономики. Ротшильды получили над ней полный
контроль в 1890 г. и
поддержи вали
<Ле никель» на
протяжении
последовавшего всемирного кризиса.
В 1880-е гг .
протестантские миссионеры властвовали
над трудовыми резервами Новых Гебридов, а
австралийцы настаивали на том, чтобы британское правительство
аннексировало эту группу островов. Чтобы предупредить
такой исход, была создана Французско-каледонская
компания Новых Гебридов, которая в 1882 г. начала
скупать
острова по частям. К 1886 г. компания претендовала более
чем на
полови ну
всех земельных площадей, начала
заселять их
французами-иммигрантами и поощрять
деятельность миссионеров
-
членов французской монашеской
конгрегации Св. Мавра (мавристов). Многие земли были
«куплены» у меланезийцев, которые не имели понятия о
том, что они что-то «продают», и были возмущены, когда
появились поселенцы. Каледонская компания в конечном
итоге потерпела неудачу, но французское влияние на
Новых Гебридах сохранилось.
Беспокойство австралийских колонистов по
поводу
островов усиливалось из-за японских авантюристов,
нахлынувших в регион после того, как военно-морские силы
США пробили брешь в политике самоизоляции Японии. В
1880-е гг. от
острова Терсди у крайней северной
оконечности Австралии до г.
Брум на ее северо-западном
побережье японцы появлялись в качестве
ныряльщиков за
жемчугом и раковинами-жемчужницами; некоторые из них
приобретали суда для добычи жемчуга и господствовали в
торговле. Только расовые ограничения в лицензионном
законодательстве помешали им полностью завладеть всем
флотом. К 1890-м гт. свыше 30 японских женщин
работали на
ос т р о в е Терсди, другие расселялись по пыльным
гор од ам Северной Австралии.
НА ПУТИ К СОЗДАНИЮ АВСТРАЛИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ
К 1890-м гг. богатая землями Австралия стала одной
из наиболее урбанизированных стран в мире. Все ее
население, около 4 млн. чел., за исключением аборигенов,
было сосредоточено в нескольких крупных городах,
большинство -
в Сиднее и Мельбурне. Появление
железных дорог позволило расти пригородам, как только
столичные города достигли своих пешеходных границ;
производство шерсти, главной составляющей
австралийского экспорта, не требовало больших прямых трудозатрат,
но
требовало большого количества рабочих мест в
портах. После золотой
лихорадки 1850-х гг . численность
населения
росла медленнее, естественный прирост обгонял
миграцию. Между 1880 и 1885 г.
вторая большая волна
иммиграции добавляла в среднем по 44 тыс. чел. в год,
пока не спала до незначительного
уровня в 1890-е гг.
(Jackson, 1988, р. 27). Часть миграционного прироста
1880-х гг. обеспечили меланезийские рабочие,
прибыв авшие на
сахарные плантации Квинсленда, и японские
искатели
жемчуга в Северной Австралии, но большую часть
сос тавили
британские иммигранты, которых
поддерживали правительства колоний.
В Западной Австралии отток молодежи на восточные
золотые прииски в 1850-х гг.
компенсировался привозом
каторжников-мужчин,
их конвоев с семьями и молодых
незамужних женщин, которых привлекали специально,
чтобы уравновесить гендерное
соотношение.
Между 1850
и 1868 г.
(когда ссылка на каторгу прекратилась) 9635
каторжников и примерно такое же число свободных
иммигрантов довели численность некоренного населения
Западной Австралии до 22,7 тыс. чел .
(такой численности
другая колония
-
Новый Южный Уэльс достигла к 1820 г.).
Пропустив земельный бум, который способствовал
появл ению во лны
им мигр анто в
в восточные колонии в
1880-х гг ., Запад привлек иммигрантов только в 1890-е гг .,
когда было обнаружено золото.
В Южной Австралии (которая управляла Северной
территорией) различные частные компании безуспешно
пытались создать товарные скотоводческие предприятия
и
заселить
«верхушку» континента вплоть до 1870 г., когда
был основан г.
Палмерстон. (Он был переименован в г .
Дарвин в 1911 г., когда Северная территория вошла в
Австралийский Союз). Среди первых поселенцев были те, кто был
связан с Британско-австралийской заморской
телеграфной компанией, так как первый подводный кабель был
проложен к Австралии до Палмерстона в ноябре 1871 г.
В следующие два десятилетия на
«верхушке»
континента
происходили поразительные перегоны крупного
рогатого скота семейством Дюраков и других поселенцев,
которые перегоняли своих животных из северного Квинсленда
в
район р. Орд на Северо-Западе Австралии (Durack, 1967).
В течение большей части длительного периода
эк он о ми ч ес к ог о подъема (1860-1890 гг.) Австралия пользова¬
572

АВСТРАЛАЗИЯ И ТИХИЙ ОКЕАН
лась крупными британскими капиталовложениями. В
Британии процентные
ставки б ыл и низкими, а
строительство
железных дорог, которое прежде было выгодным
помещением капитала, завершилось. Инвестиционные
возможности в Австралии
и Новой Зеландии, напротив, казались
многообещающими,
тем более что в большинстве
случаев они либо пользовались поддержкой правительства,
либо основывались на земельных гарантиях.
Правительства колоний размещали займы на Лондонской фондовой
бирже,
чтобы финансировать строительство железных
дорог
и другие общественные работы,
вто
время как
частные банки и финансовые компании предлагали размещать
капитал
в сельскохозяйственном производстве и на
рынках земли. В результате фунты стерлингов потекли в
Австралию.
Вместе с тем, легкость
получения займов
способствовала перемещению поселенцев на окраинные земли,
строительству
невыгодных с экономической точки зрения
железных дорог правительством, а также спекулятивной
торговле
сельскохозяйственными и городскими землями
и со оружениями (Cannon, 1966, Roe, 1974). Между тем,
молодые промышленные предприятия, появившиеся после
золотой лихорадки, не привлек али
английских и даже
мест ных ин вес торо в и, таким
образом, были в значительной
степени лишены капитала, необходимого для развития.
Тем не менее, некоторые из крупнейших и наиболее
успешных предприятий Австралии, такие как «Брокен-хилл»,
частная компания с ограниченной ответственностью, и
магазины розничной торговли «Майер», появились
именно в это время.
Благодаря увеличению численности населения и
железным дорогам, ведущим
в
портовые города,
сельское
хозяйство стало многоотраслевым.
С распространением
железных дорог развилась
лесная
промышленность,
что
частично объ ясняло сь
спросом
на шпалы, но также и тем,
что железные дороги решили проблему наземных
перевозок, в том числе и
лесоматериалов.
Качество
австралийской твердой древесины было уже хорошо известно, но
прибыльным ее экспорт
стал только с развитием
дешевого транспорта. Широкое разведение крупного рогатого
скота также стало выгодным при появлении железных
дорог
и нач ало
соперничать
с
разведением овец для
пр оиз вод ств а шерсти
как
формой скотоводства, особенно на
северных рубежах заселенных районов, где в качестве
пастухов использовали аборигенов. Производство масла и
сыра, а такж е
парного
мяса
увеличилось даже до
изобретения холодильного транспорта
в 1890-е гг.
Производство
пшеницы расширялось благодаря дешевизне
железнодорожных перевозок, а также из-за появления судов с
железным
корпусом (деревянные корабли в зна чи те ль но й
сте пе ни
ограничивали экспорт из-за риска, которому они
подвергались в случае, если пшеница отсыреет и
разбухнет). В 1870-е и 1880-е гг. тысячи акров земельной
площади были засеяны пшеницей, главным образом в Южной
Австралии. Земледельцы во всех колониях пользовались
преимуществами специального плуга, изобретенного в
Южной Австралии в 1840-е годы, и
уборочной машины,
изобретенной в Виктории в 1883 г., которая срезала
колосья, обмолачивала и загружала пшеницу в мешки за одну
операцию. На устранение главной угрозы
-
ущерба,
наносимого завезенными из
Европы кроликами, было
направлено законодательство и
сооружение,
начиная с 1887 г.,
протяженных линий
непроницаемых для кроликов
заграждений.
Засуха в Новом Южном Уэльсе в конце 1880-х гг.
созда ла первые серьезные затруднения для подъема
спекулятивной активности в восточных колониях. Фермеры на
неплодородных землях были не в состоянии выполнить
долговые обязательства, что вынудило бол ьши нст во
банков
пересмотреть политику выдачи кредитов. Так как
банки начали сокращать расходы и поднимать процентные
ставки, их место заняли земельные и строительные финан¬
совые компании, которые по-прежнему предлагали
низкие процентные ставки. Именно одна из этих компаний -
«Премьер билдинг Ассошиэйшн» (.Premier Building
Association) в Мельбурне первой столкнулась с
затруднениями и
приостановила операции
в 1889 г. Паника была
предотвращена благодаря привлечению британских фондов,
но
уже в следующем году банкротство другой компании
-
«Бритиш хаус оф беаринг» {British House ofBearing)
взволновало и без того обеспокоенных инвесторов
и
привело
к
утечке капитала. Это по став ило мно гие
предприятия
Австралии
на
гран ь крах а
как
раз в тот момент, когда
экспортные цены на
шерсть падали, а перенасыщенность рынка
жи лья
обострялась спадом иммиграции.
Экономическая депрессия 1890-х гг . стала сильнейшим
психологическим потрясением. Пятьдесят лет
процветания породили веру в то, что Австралия невосприимчива к
болезням остального мира. В 1880-е гг. произошел подъем
националистических чувств, включавший в себ я первые
попытки описать австралийскую культуру, например,
представить стихи Банджо Паттерсона и Генри
Арчибалда Лоусона, которые стали печататься рядом с
политич ескими
карикатурами
и
критическими
статьями в новом
журнале
«Бюллетень». Школа живописи Хайдельберга
(Т. Робертс, А. Стритон, Ф. Мак-Каббин и Ч. Кондер, первая
выставка которых состоялась в августе 1889 г.), также
стремилась выразить «отличие» Австралии. Такие идеалисты,
как Лейн, Арчибалд и Нортон страстно высказывались в
защиту прав трудящихся, видя естественный социализм в
традиции «товарищества» работников бушей,
поддерживавшейся поэтами и писателями в «Бюллетене». Эти
чувства отразились
в нескольких недолговечных, но
влиятельных газетах, целью которых была популяризация идей
американского экономиста и публициста Генри Джорджа,
американского экономиста и теоретика тред-юнионизма
Сиднея Вебба и других мыслителей-социалистов.
Морская стачка 1890 г., названная так потому, что она
началась среди портовых рабочих, вылилась во всеобщую
забастовку с требованием восьмичасового рабочего дня.
Начавшись в августе, она вскоре была поддержана 50 тыс.
стригалей, матросов, шахтеров и других рабочих, которые
продержались до ноября, когда средства профсоюзов
истощились и участники и их семьи оказались в крайне
затруднительном положении. Большая часть забастовщиков
вернулась к работе на тех же или даже худших условиях,
хотя
работодателям не удалось запретить профсоюзное
движение. Забастовка показала рабочим, что
политический голос может добиться большего, чем пр ямо е действие,
что
привело
к созданию австралийской Лейбористской
партии. За деморализующим воздействием забастовки
последовал финансовый крах, что оставило без работы по
меньшей мере 30% трудящихся.
К началу 1894 г. эк оно миче ски й
кр изис
пош ел на спад,
так как восточные колонии начали извлекать
выгоду из
обнаружения богатейших со времени открытия
континента золотых
месторождений в Западной Австралии. За
незначительными
открытиями 1880-х гг . в
сентябре 1892 г.
последовало сообщение, что Бейли и Форд нашли
месторождение золота в Кулгарди, а в 1893 г. Падди Ханнан
сообщил о еще более крупной находке неподалеку
-
в Кал-
гурли. Они натолкнулись на золотое дно {Маутап, 1964;
Blainey, 1992), чрезвычайно богатый пласт,
протянувшийся между этими двумя городами в пустыне, и этот пласт
разрабатывается по сей день. Прибыли тысячи
потенциальных золотоискателей (увеличившие численность
поселенчес кого нас еления
Австралии с 46 тыс. в 1890 г. до
свыше 100 тыс. чел . к 1897 г.), совершенно не
подготовленных к более чем 150-километровому переходу в
отсу тств ие
железнодорожного сообщения и к примитивным
условиям жизни на приисках.
Нужно было разрабатывать новые способы добычи
золота, так как на предшествующих приисках использовалась
573

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
промывка водой в лотках или ситах. На этих новых
местах не было естественных источников воды: вода из
артезианских скважин была соленой, и вся питьевая вода
достав ляла сь
караванами верблюдов или ослов. Вместо воды
золотоискатели начали применять воздушную струю из
«сухих воздуходувок» для того, чтобы отделить золото от
песка.
Золотые прииски Западной Австралии были
необычны и тем, что они не знали тех
яростных антикитайских
настроений, которые будоражили золотоискателей в
во сто чны х колониях.
Правительство Западной Австралии,
обеспокоенное появлением японских ловцов жемчуга
на
севере колонии, приняло закон, ограничивавший
неевропейскую иммиграцию южнее 26-й параллели (Van den
Drieson, 1986, pp. 134-135). Те немногие неевропейцы,
которые добрались до приисков, были в основном
потомками более ранних мигрантов,
и большая их часть
обратилась к менее захватывающим, но более прибыльным
занятиям,
связанным
со
стиркой и
сна бже ние м
продовольствием. Были также «афганцы», которые
сопровождали караваны верблюдов, доставленных для
перевозки припасов по пустыне. Чтобы облегчить положение с
отсутствием воды, главный инженер правительства
О Коннор разработал проект 460-километрового трубопровода,
чтобы качать пресную воду из Перта в Кулгарди.
Осуществление этого грандиозного проекта было завершено в
1903 г. (Taubman, 1978).
К этому времени Западная Австралия была частью
нового Австралийского Союза, закон о создании которого,
принятый английским парламентом и согласованный с
правительствами всех шести колоний (Нового Южного
Уэльса, Виктории, Квинсленда, Южной Австралии,
Западной Австралии и Тасмании), вступил в силу 1 января 1901 г.
Образование этой федерации проходило непросто, так
как колонии ценили свою независимость (не в последнюю
очередь Западная Австралия, которая обрела
самоуправление только в 1890 г.). Растущее число общих проблем и
интересов обсуждалось на разных конференциях
премьеров колоний, и Генри Паркс, премьер Нового Южного
Уэльса и выдающийся оратор, убеждал своих коллег, что в
единстве
-
источник силы.
Оборона, иммиграция
(особенно ограничение азиатской иммиграции), транспорт
(по-прежнему не было наземной связи между Востоком и
Западом) и рост патриотизма колонистов, которые
считали, что Австралия «особенная»,
-
это был круг
обсуждаемых проблем, которые заставили премьеров разработать
федеральную конституцию и договориться об
общенациональном референдуме. Новая Зеландия, делегаты от
которой присутствовали на более ранних конференциях,
отказались от участия в обсуждении в 1897 г. «Закон о
Союзе» был предложен на обсуждение сначала
юго-восточным колониям в 1898 г., а затем всем колониальным
законодательным органам
в 1899 г. На этом этапе все, кроме
Западной Австралии, поддержали предложение. На
Западе сельский истеблишмент по-прежнему преобладал в
Законодательном собрании и противился вступлению в
федерацию. Однако население золотых приисков было
готово вступить в федерацию, чтобы уменьшить расходы, и
оно
грозило отделиться, если правительство не
согласится вынести законопроект на обсуждение. Премьер Джон
Форрест уступил и назначил
референдум в 1900 г., на
котором сторонники федерации победили с
соотношением голосов 2 к 1. К
этому времени Закон был
прин ят
британским парламентом
и
получил королевскую санкцию.
Соперничество между Новым Южным Уэльсом и
Викторией осложнилось при выборе столицы федерации. В
конце концов было достигнуто соглашение о том, что
федеральный парламент будет собираться в Мельбурне до тех
пор, пока не будет определено местоположение столиц ы
в
границах Нового Южного Уэльса, на расстоянии
не
менее 160 км от Сиднея. Хотя Канберра в качестве столицы
Австралии была выбрана еще в 1908 г., а
американский
архитектор Уолтер Б. Гриффин разработал ее генеральный
план и, в частности, проект здания парламента, сам
австралийский парламент не перебирался туда еще 20 лет, что
свидетельствовало о медлительной и неохотной
передаче
ресурсов штатами для постройки новой столицы
(Pegrum, 1983).
Повестка дня работы Союза включала определение
физических границ Австралии и социальной структуры.
В этом отношении неопред ел енн ос ть наблюдалась
только на
северо-востоке континента, где японские
проститутки и ловцы жемчуга,
китайские золотоискатели и
меланезийские рабочие на плантациях оскорбляли чувства
«белой Австралии», характерные для нового федерального
правительства. По закону о рабочих с островов Тихого
океана, принятому первым парламентом, островитяне
должны были быть репатриированы. Производители
сахара были предупреждены, Союз выплачивал
поощрительные премии
за
са х ар , произведенный белыми рабочими,
что помогло отрасли пережить кризис,
связанный с
репатриацией. Островитянам повезло меньше. В 1901 г. в
Квинсленде их было около 10 тыс. К 1906 г. их осталось только
около 4,5 тыс. чел. Для тех, кому длительное проживание
давало право остаться, большинство рабочих мест было
недосягаемо, т а к как
предпочтение отдавалось белым
раб отни кам. Эти ост ав шие ся
продолжали исповедовать
христианство и постепенно
ассимилировались
с
поселенческим обществом в культурном отношении; однако они в
значительной степени были исключены из этого
общества. Более ни зкий уров ень
жизни и
образования
постоянно оттеснял их ближе к еще более
маргина льному
положению
аборигенов (Moore, 1983).
В течение 1870-х гг . колониальное «управление»
аборигенами и народами островов было подкреплено
миссионерскими центрами. На севере Австралии миссиям
была выделена земля, на которой они создавали
резервации для аборигенов. Знания жителей островов Торресова
пролива о люгерах (люгер
-
трехмачтовое судно с рейко-
вым
парусным вооружением) и трепангах расширились,
когда среди них поселились моряки, и снова
-
когда они
приняли христианство. Их знания и опыт позволяли им
принимать активное участие
в добыче жемчуга,
и в самом
начале века миссионеры и власти Квинсленда приняли
решение сделать их независимыми предпринимателями.
Такой поворот событий освобождал их от действия Акта о
защите аборигенов и предоставлял им такой же
гражда нский
статус,
что и канакам, т.е. они стали ни белыми, ни
аборигенами. Особый правовой статус островитян
никогда не нарушался, и их земли (в отличие от земель
австралийских аборигенов) не были конфискованы.
Для перспективного развития нового Австралийского
Союза важным достижением был
порядок (хотя и
ненормальный) на отдаленных границах, и миссии
обеспечивали охрану порядка при небольших затратах на них.
Иммиграционная политика «белой Австралии», проводимая
с такой же целью, ограничила въезд в страну лишь
определенного числа японцев со строго определенными
профессиями и полностью остановила китайскую
иммиграцию. Наряду с репатриацией канаков, эти меры были
равносильны постепенной этнической чистке.
Сдержанный в одних вопросах, новый парламент
Союза был совершенно реформаторским в других. Следуя
примеру Новой Зеландии и Южной Австралии в
предоставлении женщинам гражданских прав наравне с
мужчинами, новое федеральное правительство приняло такой же
закон в 1902 г.
Другим решением, которое
соответствовало изменениям, происходившим
в Новой Зеландии,
парламент в 1908 г. связал
таможенную защиту с выплатой
«справедливой и приемлемой зарплаты» рабочим. На
следующий год это решение привело к известному
судебному «делу
компании Харвестер ». Определяя размеры на¬
574

АВСТРАЛАЗИЯ И ТИХИЙ ОКЕАН
лога при рассмотрении притязаний компании «Саншайн
Харвестер»
на таможенную защиту, судья Хиггенс
сформулировал принцип минимальной, или «б азо вой
заработной платы» для неквалифицированных рабочих
-
такой
зарплаты, которая может обесп ечить приличный
жизненный уровень для мужчины,
его жены и двух детей. В
течение следующего десятилетия принцип был принят всеми
штатами
и индексировался в соответствии с инфляцией.
Заработная
плата женщ ин не
рассматр ивалась, пока
постановлением 1919 г. минимальная заработная плата для
женщин
не была установлена в 54% от уровня
минимального заработка мужчины на основании того, что
большинство работающих женщин
-
незамужние, не
нуждающиеся в «семейной», или мужской зарплате.
К этому времени австралийцы и новозеландцы
н ач ал и приобретать
известность во внешнем
мире.
Хотя люди
из разных
колоний участвовали в англо-бурской войне в
1890-е гг., призыв помочь метрополии в 1914-1918 гг.
впервые
заставил австралийцев сражаться под общим
флагом
-
зачастую рядом с новозеландцами. Сигналы горнов
собрали
по захолустным городам множество
новобранцев. Вместе со своими лошадьми они скапливались в
Олбани, на юге Западной Австралии, прежде чем в ноябре
1914 г. отправиться в Египет, который они должны были
за щища ть от турок
-
союзников
Германии. Буйство
горячих австралийцев и новозеландцев потрясло некоторых
британских офицеров, присланных подготовить их к
военным действиям, но под непрерывным
огнем на скалах
и холмах Галлипольского
полуострова (в Европейской
части Турции) во время Дарданелльской операции во время
первой мировой войны они проявили легендарное
мужество и заботу о раненых товарищах. Береговой
плацдарм был захвачен англо-французскими союзными
войсками с участием австралийско-новозеландского корпуса
ценой огромных человеческих потерь. Но попытки
расширить плацдарм были безуспешными, и солдаты были
эвакуированы, оставив 7594 человек павшими на полях
сражений («Australians-Events», 1988, р . 126). Несмотря на
поражение, отвага солдат австралийско-новозеландского
армейского корпуса воодушевляла оставшихся дома. В
фольклоре Австралия «достигла совершеннолетия»
в этой
войне -
в
Турции, а также во Франции и в Бельгии, где пали
еще многие тысячи солдат в боях с немцами. Каждый год
день памяти всех павших австралийских солдат
продолжает отмечаться в день Австралийско-новозеландского
армейского корпуса первой мировой войны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Полное энтузиазма участие австралийцев и
новозеландцев в
первой мировой войне является единственным
критерием приверженности этих обществ делам Европы
и
Британской империи в особенности. Военный кризис
развеял некоторые из их нереальных притязаний и
прояснил их место и
перспективы в мировом сообществе.
Взаимоотношения туземных народов были более
проблематичными и зависящими от многих
условий.
Некоторые австралийские аборигены смогли завербоваться в
австралийские вооруженные силы, а канаки Н ов ой
Каледонии, жители Фиджи и новозеландские маори с
энтузиазмом поступали на военную службу для защиты дела
союзников, но другим островитянам была уготована более
пассивная роль. Немецкие колонии вместе с жителями
были захвачены из-за их неб ольшой стратегической
ценности, а затем были оставлены в качестве военных
трофеев: Новая ГЬинея досталась Австралии, Западное Самоа -
Новой Зеландии, а Микронезия
-
Японии. Колонисты в
целом усвоили роль младших партнеров в имперской
иерархии, недвусмысленно предписывающей
большинству «туземцев» подчиненное положение. Европейские
научные и медицинские идеи того времени давали
подтверждение такому неравноправному объединению.
Потребуется по меньшей мере полвека, чтобы более
гума нные и
великодушные элементы этой системы взглядов
изм ени ли
европейские расовые идеи. В течение всего
этого долгого периода туземные народы использовали
протест и сотрудничество, чтобы отстоять свою
самостоятельность, восстановить самоуважение и расширить
свои возможности.
БИБЛИОГРАФИЯ
APPLEYARD, R. Т.; MANFORD, Т. 1979 . The Beginning. University of
Western Australia Press.
Australians-Events. 1988 . Bicentenary Series Fairfax Syme & Weldon,
p. 126.
BATTYE, J. S. 1924. Western Australia
a
History front its Discovery»to
the Inauguration of the Commonwealth, Oxford.
BATE, W. 1988. Victorian Gold Rushes. McPhee, Gribble, Melbourne.
BLAINEY, G. 1963 . The Rush that Never Ended. Melbourne University
Press.
.
1992. The Golden Mile. Allen & Unwin.
BONNEMAISONJ. 1986 . Lesfondements d'une identite. Territoire, histoire
et societe dans VarcMpel de Vanatu {Melanesie). Vol. 1. Paris, L'arbre
et la pirogue. Also published by the University of Hawaii Press,
Honolulu, in 1994 as The Tree and the Canoe: History and
Ethnogeography ofTanna.
BUTLIN, N. 1994. Economics and the Dreamtime. Cambridge University
Press.
CAMERON, J. M. R. 1979.Ambitions, Fire. University of Western Australia
Press.
CANNON, M . 1966. The Land Boomers. Melbourne University Press.
CLARK, С. М . H. 1950. Documents in Australian History. Angus &
Robertson, Melbourne.
COWAN, P . (ed.) 1977. A Faithful Picture: The Letters ofEliza and Thomas
Brown 1841-1852. Fremantle Arts Centre Press, p. 2Iff.
COWELL, M . \912. Australian Transport. Paul Hamlyn, Sydney.
CONNELL, J. 1987. Net с C al ed onia or Kanaky? The Political History ofa
French Colony. Australian National University Press, Canberra.
DAWS, G. 1968. Shoal of Time: a History of the Hawaiian Islands.
University of Hawaii Press, Honolulu.
DENOON, D.; FIRTH, S.; LINNEKIN, J.; MELEISEA, M.; NERO, K. (eds.)
1997. Cambridge History ofPacific Islanders. Cambridge University
Press.
DURACK, M . 1967. Kings in Grass Castles. Corgi Books.
EVATT, H. V . 1938. The Rum Rebellion. Angus & Robertson, Melbourne.
FIRTH, S. 1983. New Guinea under the Germans. Melbourne.
FLETCHER, B. 1976 . Landed Enterprise and Penal Society: A History of
Farming and Grazing in New South Wales before 1821. Sydney
University Press.
FROST, A. 1980. Convicts and Empire: A Naval Question. Oxford
University Press.
.
1995. Botany Bay Mirages: Illusions ofAustralia's Coninct
Beginnings. Melbourne University Press, ch. 10, Curse of Cain? .
GUNSON, W. N. 1978 . Messengers of Grace: Evangelical Missionaries in
the South Seas, 1797-1860 . Melbourne University Press, pp. 32-88 .
HACKFORTH, J. 1977. The Coninct Artists. Macmillan.
HAINSWORTH, D . 1971. The Sydney Traders. Cassell, Sydney.
HAWKE, G. R. 1985. The Making of New Zealand: An Economic History.
Cambridge University Press.
HENNINGHAM, S. 1992. France and the South Pacific: A Contempory
History. Sydney.
Historical Records ofAustralia. Series 1, Vol. 4, p. 477ff .
JACKSON, R. V. 1988. Population History ofAustralia. McPhee. Gribble,
Melbourne.
KUNITZ, S. 1994. Disease and Social Diversity: the European Impact on
the Health ofNon-Europeans. Oxford University Press.
LAL, B.; MUNRO, D.; BEECHERT, E. (eds.) 1994. Plantation Workers:
Resistance and Accommodation. University of Hawaii Press,
Honolulu.
575

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
LATUKEFU, S. 1974 . Church and State in Tonga. Australian National
University Press, Canberra.
LINNEKIN, J. 1990. Sacred Queens and Women of Consequence: Rank,
Gender; and Colonialism in the Hawaiian Islands. University of
Michigan Press.
LLOYD PRITCHARD, M. F . 1970. An Economic History ofNew Zealand.
Collins, London.
MARTIN, G . (ed.) 1978. The Founding ofAustralia. Hale & Iremonger,
Sydney.
McARTHUR, N. 1967 . Island Populations ofthe Pacific. Australian National
University Press, Canberra.
MAYMAN, T. 1964. The Mile that Midas Touched. Adelaide.
MERLE, I. 1995. Experiences coloniales: la Nouvelle-Caledonie 1853-
1920. Paris.
MOORE, C. 1985. Kanaka: A History of Melanesian Mackay. Port
Moresby.
NELSON, H. 1976. Black, White and Gold: Gold Mining in Papua New
Guinea, 1878-1930. Australian National University Press, Canberra.
NEWBURY, С. 1972. The Makatea Phosphate Concession . In: Ward, R G .
(ed.) Man in the Pacific Islands. Oxford.
O FAIRCHEALLAIGH, C. 1982.Miningin the Papua New Guinea Economy,
1880-1980. University of Papua New Guinea, Port Moresby.
PEGRUM, R 1983. The Bush Capital: How Australia chose Canberra as
its
Capital City. Hale & Iremonger, Sydney.
PIKE, D. 1967. Paradise ofDissent. Longmans, London.
RITCHIE, J. 1988. A Charge ofMutiny. National Library of Australia.
ROE, J. \974. Marvellous Melbourne. Hicks Smith.
SCARR, D. 1984. Fiji: A Short History. Sydney.
.
1990. The History of the Pacific Islands: Kingdoms of the Reefs.
Melbourne.
SHAW, A G. L 1980. Sir George Arthur, 1784-1854- Melbourne University
Press.
.
1989. The Founding of Melbourne . In: Statham, P. (ed) Origins of
Australia's Capital Cities. Cambridge University Press.
SHINEBERG, D. 1967. They Camefor Sandalwood. Melbourne University
Press.
.
In press. New Hebrideans in New Caledonia. University of Hawaii
Press, Honolulu.
STEVEN, M. 1988. First Impressions: The British Discovery ofAustralia.
British Museum of Natural History, p. lOff.
TAUBMAN, M. 1978. The Chief: A Biography of C.Y . O'Connor. University
of Western Australia Press.
VAN DEN DRIESON, 1.1986. Essays on Immigrationpolicy andPopulation
in Western Australia 1850-1901. University of Western Australia
Press, p. 134ff.
WARD, A 1974. A Show ofJustice. Australian National University Press,
Canberra.
WARD, R G.; KINGDOM, E. 1995.Land, Custom and Practice in the South
Pacific. Cambridge University Press.
WILLIAMS, М.; MACDONALD, B. 1985. The Phosphateers: A History ofthe
British Phosphate Commissioners and the Christmas Island
Phosphate Commission. Melbourne.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Герман Каррера Дамас
Наиболее широко распространенным
представлением о XIX в. является то, которое принято европейскими
историками
и
историографами. Как правило, молчаливо
подразумевается,
что мы имеем слабое понятие о том,
какое значение имел этот век при иных
исторических
подходах, если они не относятся европейскому контексту.
Следствием этого обычно становится недооценка
важности иных мнений. Разумеется, необходимо сразу
исключить из рассмотрения те общества, для которых
разделение истории по векам не имеет смысла. Воспринимали
ли они XIX век как период, достойный отделения от
предшествующих столетий? Это нелегко установить, по
крайней мере в настоящее время. И, следовательно,
непросто воссоздать картину XIX века, которая с
достаточной долей обоснованности могла бы претендовать
на всеобщность.
Вместе с тем, эта концептуальная сложность также
возникает из-за самих исторических событий XIX в., которые
впервые в истории Человечества привели к принятию в
мировом масштабе идеи универсальности и которые
завершились героическими попытками достигнуть полюсов
Земли -
последних великих бастионов
терра
инкогнита.
Эти попытки были кульминацией европейских
созидательных
предприятий мирового масштаба и заложили
основы для западного в целом и европейского в частности
видения всемирной цивилизации.
Но если представить эти созидательные предприятия
в виде последовательного ряда волн «всеобщности»,
исходивших из Западной Европы, то можно видеть, что хотя
эти волны не были
концентричными,
не имели единого
центра, тем не менее они распространялись так, что
смогли
накрыть почти всю планету. В результате между
различными обществами, культурами и цивилизациями
установилась система от но ш ен ий и связей, природа и
инте нсивно сть
которых были различными, а их эпицентром
служила социально-историческая и экономическая
дина мика
некоторых европейских стран, хотя их прочные корни
находились и в Северной Америке.
Эта всепланетная сеть была далеко не однородной, но
немногие
уголки на земном шаре еще не были затронуты
теми
преобразованиями или потрясениями
-
в
зависимости от
направления взгляда, соответственно из центра во
вне или же со стороны периферии внутрь,
-
которые
несло с собой установление этой сети. В некоторых регионах,
в частности в самой Европе, идея прогресса, которую
несли с собой все связи и отношения, формируемые этой
системой, проявлялась
в
ускорении
социально-исторического
процесса. Вместе с тем, взятая в целом, эта новая идея
имела объединяющее значение, одним из наиболее
очевидных проявлений которого было, возможно, развитие
транспорта
и
коммуникаций, связанное с ускоренным
распространением экономических и культурных потребнос¬
тей; при этом новая система привела
к после дств иям,
оказавшимся
глубоко отрицательными для многих обществ.
Даже в Европе она усилила распад
то го
социально-политического
процесса, который до конца XVIII в. во многих
отношениях был в основном однородным. Формирование
центров индустриализации в Англии, Франции, Германии
и Бельгии, быстрое развитие крупных портов на Северном
море, распространение и уплотнение сети железных
дорог и появление
первых международных финансовых
центров лишь углубили брешь между преимущественно
сельскохозяйственными территориями и регионами,
вовлеченными в торговлю и промышленное производство.
Самые явные признаки распада однородности процесса
были связаны с революциями в Северной Америке и
Франции, которые исторически обозначили разделение между
XVII и XIX веками и были усилены первой промышленной
революцией.
Самым примечательным результатом этого процесса,
однако, оказалось то, что идея прогресса,
сформированная подобным образом и охватывавшая многое
-
от
материальных до духовных
и
моральных императивов,
бросила тень на независимое развитие
многих обществ,
переориентировала это р аз ви тие ,
ав
ряде случаев даже и
нарушила его, отнеся к
категории отсталости, тем самым
создав прототип сформировавшейся в XX в. концепции
эко ном ич еск и слаборазвитых стран.
Парадоксальность XIX века заключается в том, что
этот первый во всемирной истории век, который
действительно можно считать имеющим всеобщее значение по
причине уменьшения пропасти между различными
обществами благодаря техническим, социальным и даже
политическим достижениям,
-
поскольку именно в
XIX веке
произошли первые, пусть и затрудненные
продвижения к современному республиканскому
государственному устройству и современной демократии,
-
именно этот век в
результате
появления
мировой
капиталистической системы дал начало
тому, что, возможно,
стало самой глубокой и кровавой брешью между
разными народами. Брешь эта проявилась в возникновении тех
новых
форм межобщественных отношений, которые
известны как колониализм и
империализм. Первый из этих
терминов обозначает, прежде всего, традиционный тип
европейской экспансии в первой половине XIX в. ,
а
второй
-
е г о развитие
в Новое время.
Некоторые прояснения рассматриваемых концепций
могут быть полезны для понимания этого сочетания
исторических процессов без отхода от их крайне важного
единства. Целью историков и социологов прошлого,
подходы которых в основном
базировались на убеждении,
что XIX век
характеризовался
явными отличительными
чертами,
было точно определить
это единство
исторических событий и
процессов. Венесуэльский социальный
579

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
философ Симон Родригес, ставший свидетелем
перехода от XVIII к XIX в. в
Европе,
в 1828 г. опубликовал работу
под названием «.Американские общества в 1828 году»,
в
которой поставил следующий диагноз болезней XIX века:
«Это столетие поражено ненасытной алчностью, которой
сопутствуют навязчивые идеи трех
типов:
торговая
мания, колониальная мания и
религиозная мания». Он
назвал именно те понятия, которые
считал
ведущими
силами
европейской экспансии. Мания торговли проявлялась
в
стремлении обеспечить свободу товарообмена и
открыть для него те территории, которые все еще
сохранялись во власти образовавшихся ранее империй. Мания
колониализма проявлялась не только как стремление к
колониализму и империализму, но и как
проявление сил
прогресса в обустройстве на территориях новых
гос ударст в
тех людских масс, которые
в
результате первой
промышленной революции и сельскохозяйственного
кризиса оказались разоренными. Религиозная мания,
подразумевавшая свободу вероисповедания, понималась
как интеллектуальная и духовная свобода, но в то же
время
рассматривалась как условие для распространения
«торговой мании», поскольку она способствовала
появлению
протестантских торговцев.
ИЗМЕНЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
И ОКРУЖАЮЩЕЙ ЕГО СРЕДЫ
В XIX веке был достигнут решительный и
удивительный по своим масштабам прогресс в формировании
новых отношений
между человеком и окружающей его
естественной средой. Раньше в силу ограниченности
средств, пригодных для изменения окружающей среды, у
людей преобладала позиция выжидательной
любознательности. Однако сочетание технического развития и
достижений научного знания ускорило и активизировало
процесс изменений. Эти изменения позволили все
возрастающей части человечества перейти от преимущественно
пассивного
приспособления к окружающей среде к более
активному
отношению к ней.
В основе этих изменений были три фактора:
социальная организация, технические возможности и научные
знания.
Суть первого фактора заключалась в новых
сочетаниях экономических интересов, усиливавших
эффективность предпринимательства, что проявилось в
развитии железных
дорог и пароходного сообщения. Второй
фактор заключался в развитии машинного оборудования,
которое позволило в беспрецедентном количестве
потреблять энергию. И наконец, научные знания быстро
распространили сферу своего использования от нау чных
объяснений технических изменений, вводимых и
применяемых
мастерами на производстве, до исследований
но вы х областей физики
-
термодинамики, электричества,
света и звука. В этом процессе претерпевало изменение и
значение таких понятий, как расстояние
и
географические
преграды. Неопределенность, связанная с перемещением
как людей, так и товаров, резко уменьшилась,
а
расстояния все чаще начали измеряться в днях, как это и
предсказывал Жюль Верн. Но только в XX в. расстояния будут
измеряться в часах.
Открытие Суэцкого и Панамского каналов (второй был
построен на пороге нового столетия), а также
возможности
передвижения, предоставленные сетью железных
дорог, стали символами способности человека
преобразовывать окружающую его природную среду во всё
возрастающем масштабе. В то же время распространение
пароходного сообщения и железнодорожного транспорта
привело к появлению новых форм культурного выражения,
символизировавшего соотношение между преобразованиями
природного окружения человеком и его соб ств е нн ой
трансформацией в результате этих преобразований.
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД
ОТ СРЕДНЕВЕКОВОГО К СОВРЕМЕННОМУ,
ОТ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО
К ПРОМЫШЛЕННОМУ И ОТ СЕЛЬСКОГО
К ГОРОДСКОМУ ВЗГЛЯДУ НА МИР
Последствия революционных движений конца XVIII в.,
которые выше уже рассматривались, привели к началу
перехода
от
средневекового к современному подходам во
взглядах на мир. Чтобы вернуться к образу
концентрических волн, символизирующих евроцентричный процесс
универсализации, которым характеризовался XIX в.,
необходимо признать, что хотя эти волны и проявлялись
относительно недалеко от эпицентра, они, тем не менее,
воздействовали на переход от нового к новейшему подходу
(если пользоваться евроцентричной системой
периодизации). Чем дальше продвигались волны, тем менее
заметными становились вызываемые ими изменения, а также
наметилось сосуществование признаков и факторов
различных, причем иногда даже противоречивых,
исторических периодов. Хотя существенной чертой европейской
экспансии и оказалось навязывание европейских
критериев цивилизации, включавших попытки лишить
подчиненные общества их собственной истории, в некоторых
случаях трудности этой цивилизационной миссии
оказывались настолько огромными, что делали подобное
сосуществование необходимым, что ярко проявилось на
примерах Индии и Китая.
Переход от сельскохозяй стве нног о общества к
промышленному обществу оказывается гораздо более
заметным, чем изменение сельского статуса человека на
городской. Хотя в обоих
случаях необходимо принять во
внимание изменение самих представлений о сельской и
городской окружающих средах, но всё же из-за
развития
средств связи и способов передачи информации
изменение
статуса
оказалось более значимым для сельского
жите ля.
Ситуацию, по-видимому, можно обобщить
следующим образом: в на ч ал е XIX в.
городская среда отличалась
от сельской среды постепенным ухудшением, которое
началось непосредственно за древними городскими
стенами. К концу столетия развитие пригородного сообщения
и
средств связи отодвигало всё дальше тот край, за
которым начиналось заметное ухудшение условий жизни.
Хотя урбанизация, связанная с индустриализацией, и
установилась в качестве преобладающей тенденции в
захвате территорий, всё же XIX в. закончился с тем типом
городской жизни, который получил название «рурализа-
ции» городов,
т. е.
увеличением доли сельского населения,
пришедшего
в
города, поскольку промышленный рост
привлекал огромные массы сельских жителей, и они,
естественно, старались перенести уклад жизни,
свойственный сельской культуре, в недружественные городские
условия. В этом смысле, можно считать, что в
Европе
изменению
городов
в Новое время предшествовало нарушение
средневекового уклада их жизни, продолжавшееся почти
до последней трети XIX в.
За пределами Европы урбанизация стимулировалась
расширением европейской промышленности и торговли.
Этот же фактор способствовал появлению нового
понимания
комфорта и функциональности. Теперь уже
современные предметы быта рассматривались не как признак
роскоши, а как практическая сторона повседневной жизни,
особенно в портовых городах. Однако главным
результатом действия этого фактора оказалось появление анклавов,
занятых преимущественно добычей полезных ископаемых.
Европейский город, особенно к концу XIX в., стал
символом
современной цивилизованной жизни,
представленной новыми архитектурными стилями общественных и
частных зданий; новым обликом, который создавали
широкие улицы; распространением систем водоснабжения
и канализации, а также подачи газа; разбивкой обществен-
580

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Hbix садов
и парко в; широк им введением ул ич ног о
освещения и систем городского транспорта, как наземного, так и
подземного; распространением культурной деятельности
и расширением тиражей печатных изданий. Развитие
спорта
стало заключительным штрихом при установлении
превосходства городского образа жизни.
Спорт оказался в
центре общественного внимания наряду с отношением к
религии, порою даже вступая с ней в соперничество.
Но город
оказался и огромным «чревом», как
охарактеризовал
его Эмиль Золя. Необходимость перевозок
большого количества скоропортящихся продовольственных
товаров,
а особенно то положение, что мясо и
зерно
теперь
могли привозиться из отдаленных районов,
приводили
к концентрации населения в городах. Это в како й-т о
мере компенсировало относительно медленное развитие
методов ведения сельского хозяйства, хотя к концу века
основные процессы производства зерна уже были
механизированы, окультуривание картофеля и кукурузы было
завершено,
а производство сахара из сахарной свеклы
получило широкое распространение,
ив
результате эти
продукты
питания стали доступными населению городов.
ОСНОВНЫЕ ТЕРРИТОРИИ, НА КОТОРЫХ
СОХРАНИЛИСЬ ТРАДИЦИОННЫЕ
СОЦИАЛЬНЫЕ, ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
И КУЛЬТУРНЫЕ ФОРМЫ ОБЩЕСТВ
Причиной сохранения традиционных социальных,
экономических и культурных форм некоторых
европейских обществ в XIX в. были не
территориальные
особенности, а медленные темпы развития новых форм. Но чем
дальше мы отойдем от эпицентра процесса
западноевропейской универсализации,
т. е.
процесса развития
связей
и вза имно го
проникновения,
тем б оль ше обнаружим
обществ, экономических систем и культур, характерных для
конкретного региона, которые продолжали существовать,
хотя и испытывая влияние европейской экспансии. В
данном случае понятие «традиционности»
не может быть
по лезны м по
двум причинам. Во-первых, различные
общества имеют заметно различные исторические ритмы;
во-вторых, в кач ествен ном от но шен ии п он ят ие
«традиционный»
сопоставляется с понятием
прогресса, чуждого
этим
обществам.
Что касается Европы, то необходимо различать
проявление
феномена выживаемости традиционных форм в
более динамичных обществах и те способы, благодаря
которым они выживали в менее динамичных обществах.
Контрасты, которые можно обнаружить даже в этом
случае, могут привести в полное замешательство, как
например контраст между республиканской формой правления
в бывших колониях и возрождени ем
абсолютизма в
бывших метрополиях после того, как стих наполеоновский
ураган.
Примечательным примером такой выживаемости
традиционных форм на территориях, о которых говорилось
выше, была модернизация и адаптация этих
форм к
новым экономическим и социальным потребностям,
к
тому,
что эти условия стали играть фундаментальную роль в их
развитии. В ряде случаев традиционные формы
подкреплялись введением современных элементов. Это было
справедливым в отношении
организации армии, которая была
лишена наполеоновских социальных нововведений,
чтобы
лучше служить реставрации монархии и
препятствовать
любому повторению республиканизма.
Однако традиционные формы могли также оказаться
важнейшими факторами в развитии нового общества. Не
исключено, что самым выразительным примером этой
возможности является введение рабства в так называемой
современной форме. Это был европейский институт
угнетения, изобретенный для оптимизации освоения и эксп¬
луатации колониальных территорий и населения
Америки. Новой форме порабощения подверглись в основном
индейцы (в отношении которых
оно
сохранилось даже
после отмены рабства) и негры из Африки.
Отмена рабства и успешная борьба с работорговлей,
также связанная с идеологией аболиционизма, явились
результатом XIX в. и включали ка мп ан ию по
искоренению
традиционных форм рабства, еще сохранившихся в
некоторых частях Африки и Азии. Тем не менее рабство
продолжало существовать
вплоть до последней трети века (в
Соединенных Штатах до 1862 г. , в Бразилии
-
до 1888 г.).
Отмененное во Франции в 1793 г. и вновь
учрежденное
Наполеоном в 1802 г., окончательно
рабство в этой
стране исчезло лишь в 1848 г. После отмены в Англии рабство
под видом депортации
все еще сохранялось
в
Австралии
и Нов ой Зеландии.
Как и рабство, крепостное право, уходившее корнями
в
Средние века, продолжало существовать на обширных
территориях Центральной и Восточной Европы почти до
последней трети XIX в. В то же время при существовании
системы трудовых отношений на основе кабальных
договоров сотни тысяч рабочих уезжали из Индии и Китая в
ан гл ий ск ие колонии, Соединенные Штаты и некоторые
страны Латинской Америки, чтобы жить и работать в
условиях, которые во многих отношениях оказывались
немногим лучше рабских.
Недавние исследования показали, какую роль играло
рабство в но вой эконом ическ ой си сте ме. Дело не только
в том, что
работорговля была источником накопления, но
и в той роли, которую рабство играло в плантационной
экономике. Основанная именно на рабстве, эта
экономика стала составной частью функциональной структуры
международной системы торговли, звеном в
формировании и экспансии энергичного промышленного и
коммерческого капитали зма.
Этот процесс оказался органическим образом связан
с более поздними событиями, затрагивавшими
социальный статус труда. Выработка новых рабочих правил в
то
время, когда происходило все более заметное
разделение физического и умственного труда, сочетавшееся с
самыми ближайшими результатами механизации; замена
профессионального подхода упрощенным
функционализмом операторов машин,
-
всё это сделало XIX век
периодом огромных перемен в сфере промышленного
производства и роли в нем человека.
Во времена первой промышленной революции
общественное положение мужчин, женщин и детей, особенно
подмастерий, которые работали на шахтах или были
заняты в
прядильном
и ткацком производстве,
оказывалось
немногим лучше
положения
рабов, особенно в отн ош ен ии
их истинных возможн остей поль зоваться свободой.
Организованные социальные протесты против тяжелых
условий
труда, которые сталкивались с разнообразными
репрессивными мерами, привели к появлению
тред -юниони зма
-
доктринального и организационного
воспроизведения традиционных гильдий. К концу века в
результате
промышленного развития стали наводиться мосты
между физическим и умственным трудом и прозвучали
призывы к разработке положений о труде рабочих, а также к
улучшению условий жизни и работы людей. Изменение
социального статуса труда было органически связано с
домашним положением и социальной подчиненностью
женщин.
С самой общей точки зрения борьба между новыми и
традиционными формами наиболее глубоко проявилась
в эволюции политических систем как в
Европе, так и в
Америке. На самом деле, последовательность событий в
этой сфере на протяжении всего XIX в. можно оценить по
политической эволюции Франции в период между 1792 г.
-
временем учреждения 1-й республики во Франции
-
и
1814 г.
-
временем установления конституционной
581

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
мона рхии
и
реставрации
в новом
варианте
того режима,
который последовал за учреждением империи в 1804 г. По
существу политические системы и формы правления
отразили борьбу, происходившую, с одной стороны, между
традиционной монархией и республикой, а с другой
-
между абсолютизмом и конституционным либерализмом.
В Европе век закончился обновлением монархии под
давлением революционных движений, вдохновленных
либеральными и республиканскими настроениями 1830
и 1848 годов. Это обновление характеризовалось
окончательным отхо дом от абсолютизма п од влиянием
конституционного либерализма. В действительности же можно
считать, что первая серьезная попытка либерализации в
глобальном масштабе была
осуществлена во второй
половине XIX в.
Еще одним отличительным процессом
XIX века стало
укрепление в Европе крупных национальных государств.
В своей основе оно было связано с противостоянием
между различными системами управления
и
различными
идеологиями. Национальное объединение Германии и Италии
привело к серьезным конфликтам в международной
политике и формированию важных союзов, а также к
войнам разного размаха, наиболее важной из которых была
Франко-прусская война 1870-1871 гг. Ее важность
определялась не только тем, что в ходе ее
завершилось
объединение Германии под главенством Пруссии, но и тем, что
она дала начало появлению
Парижской Коммуны (1871 г.),
которая,
в свою
очередь, вдохновила другие радикальные
революционные движения. Условия урегулирования
этого военного конфликта также считаются одной из
основных
причин первой мировой войны.
В наиболее динамично развивавшихся регионах
Европы традиционные формы отбрасывались по мере того, как
развивались аристократические монархические общества
и
назревало появление республики. Попытки прямого
восстановления абсолютизма шли вразрез с политическим
наследием Французской революции и приводили к
появлению смешанных режимов,
в
которых развивался
умеренный либерализм, а монархическая и республиканская
формы правления постепенно становились более
демократическими.
Тем не менее во Франции только в конце
столетия
республика действительно прочно укоренилась.
Усилия по предоставлению некоторого
политического статуса женщинам и первые призывы к предоставлению
им избирательных прав проявлялись параллельно этому
процессу либерализации и демократизации, однако век
закончился, так и не дав соответствующих результатов.
Превосходство над традиционными социальными,
экономическими и культурными формами привело к
развитию буржуазии как класса предпринимателей и
формированию промышленного пролетариата.
Предприниматель перестал быть одиночкой, а слился с кадрами
управления и с массами держателей акций крупных компаний.
Иными словами, деловой, предпринимательский подход
оказался признаком целого социального класса,
определяющим все его проявления.
В то же время рабочие
периода первой промышленной революции изменили свое
полусвободное положение на положение
промышленного
прол етариа та,
что впоследствии привело
к
зарождению
социалистических движений, которые развились на
основе начальной смеси идеологии и религии
и
привели
к
революционным утверждениям Коммунистического
манифеста 1848 г. , глубокое и далеко идущее значение
которого ощущалось вплоть до ко нц а следующего столетия.
Попытки превратить рабочее движение в фактор,
способствующий установлению нового порядка
в
международных
отношениях путем
его
участия в политических
процессах в качестве независимой организованной силы,
действующей вне государственных границ, привел к
организации «Интернационалов». Именно усилиями этих
объединений приобрели более четкие концептуальные
положения такие политические
учения,
как
марксизм,
соц иал-д емокр атия
и ленинизм, однако последнее учение
очень быстро сместилось в сторону концепции
государственности.
Одним из результатов этого глобального процесса,
изобилующего противоречиями, стала индивидуализация
отдельной личности как на концептуальном уровне, так и
в
сфере перехода от статуса об ъе кт а социальной помощи
к
статусу субъекта прав человека и гражданина, хотя в то
же
время начали проявляться и обоснования, и
практика
организованной общественной филантропии.
Творческий и обновленческий
порыв XIX века,
который породил в более развитых обществах надежды на
будущее в условиях безграничного мира и процветания,
привел также к радикальным изменениям в методах ведения
военных действий с применением новой техники, ясно
проявившимся в ходе беспощадной Гражданской войны в
Америке (1861-1865 гг.) Результат этой войны был
предрешен промышленным развитием Севера, в
распоряжении которого находилась сеть железных дорог,
значительно превосходящая сеть дорог Южных штатов.
Становилось ясно, что в будущих войнах именно современный
технический прогресс, представленный железными
дорогами, телеграфом, новыми видами артиллерии и массовым
производством оружия, станет решающим фактором.
Военно-морские силы занимали ключевые позиции в новой
системе
международных отношений, а применение во
время Гражданской войны в США одного из
первых
специально построенных военных кораблей положило
начало быстрым изменениям и военно-морской техники, и
морских операций, которые,
в свою
очередь, зависели от
организации сети угольных портов и железнодорожных
угольных станций
-
стратегически важного условия,
органически связанного с колониальной и
им пери алис тич еско й экспан сией.
Войны становились более разрушительными, хотя
гражданское население в целом щадилось. Учреждение в
1863 г.
Международного комитета «Красный крест»,
имеющего тройной статус гуманитарной, наднациональной
и
международной организации, возможно, отразило тот
ужас, который вызывала обновленная и усиленная мощь
нового оружия.
За пределами наиболее динамично развивающихся
стран Европы простирался цветистый калейдоскоп
обществ, в которых городская промышленная цивилизация
приводила к созданию некоторых центров, окруженных
обширными территориями, на которых темпы
экономических, социальных и культурных изменений оставались
по-прежнему медленными. В конце века новая
цивилизация в основном
ограничивалась Европейским
континентом, включая Европейскую часть России, и
Северной
Америкой. В Восточной Азии Япония предложила миру
выдающийся пример симбиоза традиционности
и
современности.
Несмотря на вторжения промышленной цивилизации,
обширный колониальный и полуколониальный мир
Африки, Азии и Латинской Америки продолжал сохранять
свое подчиненное положение по отношению к более
развитым европейским обществам. В конце века лишь
Аргентина проявила стремление управляться по-новому,
в
европейском стиле.
ВЕЛИКИЙ ВСЕМИРНЫЙ РАСКОЛ:
ЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ РОСТ БОГАТСТВА ПРИВЕЛ
К СОЦИАЛЬНОМУ НЕРАВЕНСТВУ ВНУТРИ
ГОСУДАРСТВ И РАСТУЩЕМУ НЕРАВЕНСТВУ
МЕЖДУ БОГАТЫМИ И БЕДНЫМИ СТРАНАМИ
Растущее неравенство между государствами
в
отношении их богатства и мощи, характерное для XIX в., было
582

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
зУльтатом первого сильного кризиса, выпавшего на
о лю им перий, формирование которых было важной
чертой XVIII в. В конце того столетия разрыв колониальных
связей Британии
с колониями в Северной Америке
означал начало кризиса, который к XIX в. быстро превратился
в кризис
монархии
как системы правления.
Провозглашение
независимости Гаити в 1804 г. и
испанских
колоний в Америке между 1810 и 1824 г. было
прямой угрозой целостности и стабильности
французской и испанской империй. Османская империя в
резу л ьт а те сербского
восстания 1804 г., греческого
восстания
1829-1830 гг. , болгарского восстания 1876 г. и
русско-турецких
войн того же периода практически потеряла
контроль над европейской территорией. Эти события
отчетливо показали, что традиционные империи
действительно находятся в кризисе.
Рост национализма как выражения народн ого
стремления к самоуправлению можно заметить как в
неприятии иностранного господства (что имело место в
народном восстании испанцев против Наполеона Бонапарта,
в мексиканском во с ст а ни и
против европейского
империализма, который был представлен императором
Мексики австрийским эрцгерцогом Максимилианом I
Габсбургом,
и в польском сопротивлении российскому и
германскому господству), так и в движениях за
независимость, вспыхивавших в
центрах Османской и Австро-
Венгерской империй.
Распад Испанской империи означал окончание
периода европейской истории, который продолжался более
трех столетий; в результате этого распада, как мы знаем
сегодня, началась новая
фаза европейской экспансии.
Новые появляющиеся государства должны были найти свое
место в
международном порядке,
в
котором реставрация
монархий и восстановление бывших империй
рассматрива лись ка к ва жней шие зада ч и. Х о тя последняя проблема
отошла на второй план, в течение XIX в. развивались
новые формы господства, как и прямой захват территорий,
особенно в Африке и Азии, дополнительным импульсом
которым послужило появление более эффективных видов
вооружения, развитие транспорта и связи.
XIX век считался столетием современного
колониализма, который завершился появлением более сложных форм
империализма. На всем его протяжении велась
постоянная борьба между колониальными державами,
стремившимися
закрепить за собой свои владения, которая
оправдывала
потери и сохраняла сферы влияния в мире между
Великобританией, Францией, Голландией, Бельгией,
Россией и Османской империей. Эта сеть соперничества к
концу века еще более усложнилась из-за колониальных
стремлений Германии и Италии, а позднее Японии.
Крымская
война (1833-1856 гг.)
являлась одним из наиболее
выразительных
примеров
этой борьбы.
Вместе с тем , кол ониаль ные войн ы пр иводил и
к таким
событиям, как войны за независимость (англо-бурская
война 1899-1902 гг.), к стремлению получить новые
привилегии от колоний и стран, подвергавшихся
колониальным вымогательствам («опиумные» войны 1839-1841 гг.
и 1857-1858 гг.) , к
захвату новых территорий
(японо-китайская война 1894-1895 гг.), к укреплению
стратегических позиций (англо-российский конфликт в
Афганистане и
русско-турецкая война 1877-1878 гг.), к требованию
открытия страны для торговли (конфликт между
Соединенными Штатами и Японией, который привел к
открытию страны в 1854 г.).
В Северной Африке, Индии и Судане цель
колониальных войн состояла в том, чтобы подавить
освободительные и религиозные движения. За пределами
традиционных
имперских рамок недавно созданная республика в
Северной Америке
-
США -
преследовала свои
экспансионистские цели за счет только что сформировавшейся
Мексиканской республики.
Присутствие Африки на мировой арене и ее
участие
в
мировых событиях XIX в.
заслуживает специального
внимания как по размаху происходивших событий, так
ипоих
политическому и экономическому значению для
отношений между различными империями.
Представляется, что важность этих событий определялась
сочетанием различных факторов, действовавших одновременно
или во взаимосвязи, главный результат которых
заключался в ускорении крушения независимых
эволюционных
процессов, уже ослабленных в предыдущие века
рабством и первыми стадиями колониализма. Эти факторы
включали: нарушение действия автохтонных социально-
политических структур и замену
их ко лони аль ным
порядком; обращение обществ в христианство в результате
деятельности миссионеров и распространение ислама;
использование природных ресурсов для поставок на
мировой рынок; разработку отрицательных культурных
стереотипов, которые вели к подчеркиванию превосходства
белой расы. В основном эт и стереотипы отражали
активное или пассивное сопротивление африканских обществ
колониальному вмешательству, хотя оно также
модернизировало различные аспекты их социальной жизни,
определяя глобальные перемены, которые привели к
существующему географическому очертанию государств.
В целом Африка представляла собой один из наиболее
впе чатля ющих примеров европейской экспансии
XIX в., в
результате которой за два последних
десятилетия того века почти весь континент попал под
европейский контроль.
В идеологическом отношении результаты
колониальных войн и войн за
территориальное расширение
были основаны на вере
в
превосходство не только
западноевропейской цивилизации, но и белой расы
вообще.
Провозглашенная в 1823 г.
доктрина Монро
декларировала принцип взаимного невмешательства стран
Американс кого
и
Европейского континентов во внутренние
дела друг друга. Доктрина Монро препятствовала
приобретению европейскими державами колониальных
территорий в Америке и их вмешательству во внутренние дела
американских государств. Действие этой доктрины
ощутила на себе Латинская Америка, которая недавно
освободилась от колониальных связей с Испанией. Неудачная
попытка Франции и Австрии восстановить монархию
в
Мексике стала последним прямым
вы зово м
доктрине
Монро.
В течение XIX в. разрыв между бедными и богатыми
странами продолжал расширяться. Но это слишком
общая оценка. В действительности же и в богатых, и в
бедн ых
странах развивался целый ряд ситуаций под
воздействием различных факторов. Однако поляризация
между богатством и бедностью определенно углубляла
различия между кругом проблем в богатых
странах и
бедных странах.
Огромный рост богатства и поляризация, ставшая его
результатом, были функцией новой экономики,
основанной на индустр иали заци и, возросшей регионализации и
технологизации сельского хозяйства, а также на
глобализации торговли, осуществленной в результате
революции в сфере транспорта и связи, выраженной в
принципе свободы морей. Появление новых путей перевозки
товаров означало, что экономическая специализация
ста ла
географически определенной, а это обостряло и
усиливало экономическую взаимозависимость в
двойственной форме
-
свободной торговли и колониальной
торго вли.
Поскольку экономическая и коммерческая
взаимозависимость появилась под флагом свободной торговли,
она бы ла
поначалу принята
с большим
энтузиазмом,
так
как с ней связывалось
крушение торговых монополий,
которые были характерными для империй
предшествующего столетия.
583

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
По мере
того как всё более сглаживалось воздействие
либерализации в отношении равенства (или неравенства)
торговых договоренностей на развитие международной
торговли и мировой экономики, энтузиазм быстро
испарялся. Поэтому очень скоро
пош ла
обратная реакция,
которая вызвала меры
по з а щи т е интересов традиционных
местных
производителей. Эта обратная реакция считалась
одной из причин технического застоя самых слабых
экономических систем.
Однако вряд ли ее можно считать каким-либо
действующим фактором,
и в любом случае
-
отнюдь не самым
важным, определявшим трудности передачи технологий. Эта
передача не входила в число приоритетов европейской
экспансии и нелегко осуществлялась даже между
развитыми промышленными странами,
и особен но такое
положение касалось
зарождавшейся химической
промышленности. В
результате эффективность законных патентов
продолжала возрастать.
Установление глобальной капита листической системы
в конце века стало и причиной, и результатом появления
крупных компаний, в основном занимавшихся
разведкой
и добычей полезных ископаемых в огромных
количествах
и
продажей их на мировом рынке. Большие нефтяные
компании -
превосходный пример этого процесса.
Они
играли решающую роль
не только в жизни
стран,
в
которых
они
осуществляли свою деятельность, но и в
развитии
ме ждународны х
отношений. Их
ко нк ур енци я отражала
на
очень высоком
уровне противоборство в предыдущие
столетия главных европейских монархий, стремившихся
установить контроль над африканской работорговлей, а
также компаний, которые стремились монополизировать
колониальную торговлю.
Хотя первая промышленная революция, символами
которой обычно считаются уголь и пар, вскрыла первый
мощный разлом между различными обществами в
отно шен ии их
развития, к концу столетия вторая
промышленная революция, представленная сталью, электричеством,
нефтью и химической промышленностью, сделала разлом
непреодолимым.
Головокружительное и неограниченное расширение
понимания «потребностей» было следствием
экономического
прогресса и преобразований и весьма динамичным
фактором в культурном развитии. Переворот в концепции
потребностей также игра л ре ша ющую рол ь
в социальной
дифференциации в богатых странах. Роскошь как
показатель социального статуса стала доступной для
значительно большей части населения и одновременно
становилась все более недоступной для подавляющего
большинства, для которого основной целью была
выживаемость. Результатом этого стала массовая иммиграция на
новые земли. Главные европейские страны никогда не
были настолько богаты, но никогда и не экспортировали
так много бедности. Ирландские, итальянские, испанские,
португальские и немецкие иммигранты играли важную
роль в обогащении принимавших их стран и стали к тому
же мощными носителями культуры при ее
распространении в этих странах.
Неравенство между бедными и богатыми странами
было замаскировано некоторыми аспектами
колониализма и империализма. Основание анклавов, которые
пытались воспроизводить модели метрополий, как и
достижения колониальных администраций радикально не
изменяли общую ситуацию. Относительная готовность
воспринимать европейские культурные образцы объясняется
верой в то, что именно в них содержится ключ к
европейскому владычеству. Рамки политических, экономических
и культурных отношений, которые существовали в
колониальных странах и в странах, находящихся под
европейским господством, привели к возникновению
конфликтных умонастроений, которые в значительной степени
характеризовали XIX век.
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ НАУКИ,
ТЕХНИКИ И КУЛЬТУРЫ.
ПЕРЕНОС ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ
И ТЕХНИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ.
ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ
МОДЕЛИ
В XIX веке развилось представление
отом,чтов
результате распространения европейской модели потребления
и
благодаря культурным чертам верхних слоев
неевропейских обществ начнется длительный процесс
модернизации, который приведет к наступлению эры всеобщей
цивилизации. Это представление послужило основой для
попыток
модернизации,
за
ко то ру ю ратовали
идеологические лидеры указанных верхних с ло ев , л и б о
кот ор ые
предпринимали власти, особенно в
странах Азии и
Латинской Америки. В последнем случае контраст между
варварством и цивилизацией использовался для оправдания
политики уничтожения множества туземных сообществ.
Расширение европейского господства при новых
вариантах колониализма и империализма рассматривалось
правящими обществами как неопровержимое
доказательство европейского технического, научного и
культурного превосходства. Таким образом, европейское
го спод ство
получало оправдание, поскольку
якобы давало
возможность воспользоваться преимуществами того
порядка, который в большинстве случаев рассматривался как
прогрессивный во всех сферах. Именно это господство
привело к появлению антитрадиционалистских взглядов
и движений. Политическое развитие Османской
империи является хорошим примером конфронтации
подобного типа.
Хотя распространение образцов и моделей, которые
получили развитие в наиболее передовых странах
Европы, наиболее заметно проявлялось в сферах экономики,
военного дела и техники, оно также оказалось весьма
значительным в области науки, особенно в медицине,
строительном искусстве и архитектуре, а также в методах и
приемах управления.
Мировая капиталистическая система приобретала
значительную часть собственного динамизма и внутренней
силы, необходимой для дальнейшего развития, из
соединения техники, науки и промышленности, а это, в свою
очередь, являлось одновременно и причиной, и
следствием нового отношения к миру, сформированного в
результате промышленной революции XIX в. Символом этой
революции выступило «знание» как воплощение
пытливого ума, смело идущего к освоению еще
неисследованных миров. При этом с достижениями химиотерапии и
хирургии главные надежды Человечества стали
связываться с прогрессом в области медицины. Переход от
традиционной лечебной медицины к системе охраны здоровья
общества отразился, прежде всего, во всеобщей
доступности прививок против оспы, что ознаменовало
радикальные изменения в идее социального обеспечения. В новом
подходе к лечению психических расстройств проявилась
гуманитарная сторона медицинской практики по
отношению к отдельному человеку.
Принятие европейских образцов гражданского
строительства и архитектуры подразумевало использование не
только новых технологий и материалов, но также и
освоение новой архитектурной эстетики.
Сооружение портов
и
строительство железных дорог послужило началом
широкого распространения новых технологий, а в
строительстве
дорог и металлоконструкций стали применяться
новые
материалы.
Всеобщее признание европейских методов и процедур
управления, особенно связанных с таможенными
отношениями и налогообложением, означало, что они стали
частью нового
международного делового стиля.
Универсализация идей европейского бизнеса рассматривалась как
584

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
достаточно
важная причина для введения нового
специального направления
в
образовании, а появившиеся
бизнес-школы рассматривались
как
средство модернизации.
Промышленные
и технические учебные заведения всех
уровней, быстро распространившиеся по Европе,
особенно в наиболее передовых странах, вели иную подготовку,
чем бизнес-школы .
В XIX в. были установлены
вехи на
пути развития
вс ех
областей знания. Быстро была выстроена
методологическая структура историографии, а широкий спектр новых
философских
систем давал объяснения общественного и
социального развития. Хотя личность стала объектом
пристального научного внимания, всё же основным
направлением научных исследований было изучение общества.
Для выявления глубоких и имеющих значительные
последствия изменений, влияющих на общества, особенно в
Европе,
возникла специальная наука
-
социология.
В то же время установление более тесных контактов
между обществами и культурами, до тех пор
остававшимися практически
полностью изолированными друг от
друга, поощряло сравнительное изучение обществ,
относящихся как к различным регионам,
такик
разным
временам, с привлечением специальных областей
антропологии, этнографии и археологии. Столь значительные
научные усилия дали начало технократическим теориям (в
частности идеологии «сайентизма») и развитию историзма,
которые в то время занимали место среди великих
философских открытий западноевропейской цивилизации.
Человек и е г о естественное
окружение перестали быть
объектами размышлений о них, вместо этого они стали
объектами изучения. Этот переход нашел отражение во
взаимодействующем сравнительном развитии науки и
философии.
Новое понимание позиции человека в обществе и во
всем многообразии глобальных условий расширило
пространственные рамки его изучения в такой же степени, в
какой археология расширила временные рамки. Но,
возможно, самым важным вкладом в эти сферы науки
оказалась трансформация научного взгляда на человечество
под влиянием эволюционных учений. Теории эволюции
Ч. Дарвина и Г.
Спенсера быстро нашли последователей в
других странах, где их поборники вели такие же битвы за
утверждение независимого научного мышления, что и в
более развитых европейских странах.
Все эти открытия применялись в социальной практике
самыми
различными, иногда противоречивыми
способами. В то
время
как они, по
существу,
способствовали
освобождению научных исследований от религиозных
и
этических
запретов,
они также вызывали к жизни всплески
нетерпимости и разжигали расистские взгляды,
получившие отражение в некоторых, наиболее реакционных
вариантах социального дарвинизма и ставшие частью
идеол огии кол они аль ног о и
империалистического подавления.
Кроме того, несмотря на значительное социальное
сопротивление, влияние научной революции проявлялось
в
сферах политики и пра ва .
Увеличение объема
информации, доступной благодаря распространению газет, а
также новая социальная идея образования, получившая
развитие в Европе в результате механизации, сыграли в этом
процессе важную роль. Бесплатное обязательное
государственное образование воспринималось уже как
наде жный способ обеспече ния социа льно го прогре сса,
а
распространение неформального образования средствами
массовой информации, изданием учебников и книг
стимулировало социальный и политический
прогресс и уменьшало
различия между сельским и городским образами жизни.
Новые, более безопасные и эффективные средства
транспорта и с вя з и
расширили возможности путешествий,
а это, в свою очередь, обогатило и расширило культурные
модели
-
теперь они стали всеобщими по своим
масштабам. Установился, таким образом, творческий процесс ху¬
дожественного и культурного взаимопроникновения
различных обществ в то же самое
время, когда в самых
бога тых
странах художники все шире начинали работать на
профессиональной основе, тем самым расширяя сферу, а
также социальное и экономическое значение
искусства.
Важнейшим фактором в порождении и распространении
культурных изменений стало возникновение
организованного туризма.
Тенденция к культурным изменениям, ставшим
глобальными по своему размаху, повлияла на отношения
между различными религиями. Определенные социальные
обычаи и традиции, связанные с религией, стали
восприниматься как реакционные и препятствующие прогрессу
не только тех народов, которых они непосредственно
касались, но и всего Человечества. Экономическая,
политическая и военная мощь наиболее развитых европейских
стран нашла именно в миссионерской деятельности ту
сферу, которая могла дополнить их экспансионистские
стремления.
Агностические течения в разных ответвлениях
ис польз овал и
научный подход не только для того, чтобы
бросить вызов религиозному господству в духовной
сфере, но и чтобы бороться с влиянием, которое
религиозные иерархи стремились оказывать посредством
образования.
Борьба за освобождение образования от
религиозных влияний стала частью более общей борьбы за
свободу мысли, борьбы за политическую свободу и
осуществление демократических прав. В ряде стран возникшие
в
результате конфликты привели к насилиям и
социальным изменениям, главным
образом это происходило
в
некоторых новых
государствах,
воз никших на
руинах
Испанской
империи.
Век, начавшийся с самой решительной поддержки
свободомыслия и свободного осуществления права на
критику, с отрицания религиозного догматизма, а также
по ли ти чес ко й и идеологической нетерпимости, закончился
новым
раундом
этой длительной борьбы.
Признание творческого потенциала общества в
технической сфере принесло различные результаты. То, что
вскоре должно было
превратиться
в выда ющи еся
свидетельства новой эры развития Человечества,
-
в самолеты,
подводные лодки, автомобили, радио, кинематограф и
рентгеновские лучи
-
пока ещ е лишь
предугадывалось.
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА -
КОНЕЦ ЭПОХИ.
ВЫХОД АМЕРИКИ НА МИРОВУЮ АРЕНУ.
ПЕРЕХОД К ТОМУ VII
Распространенная вера в то, что
уровень
политического, технического, научного и культурного развития,
достигнутого цивилизацией Северной Атлантики, и
господство над миром, которое она установила, открыв перед
Человечеством долгосрочную перспективу мира,
оказалась иллюзорной, и это подтвердили последующие
события, которые в значительной степени соответствовали
установившейся традиции противоборства между
империями за контроль над огромными колониальными
территориями и сферами влияния. Эти конфронтации в итоге
вылились в
войну, которую по праву называют «великой
войной», или «мировой войной» -
не только
потому,
что в
нее были вовлечены 32 страны, но и из-за ее
радикальных,
далеко идущих и длительных военных, политических и
социальных последствий.
Среди наиболее важных последствий стали выход
Америки, представленной Соединенными Штатами и
Канадой, на мировую арену, где до этого доминировала
Евро па, кроме того, в это
время
в
резу льт ате русской
революции было основано
первое
в
мире самопровозглашенное
социалистическое государство
и
впервые была
осуществлена попытка экономического
планирования.
585

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В конце XX века вовлечение Америки в европейские
дела представлялось наиболее длительным из всех
последствий первой мировой войны, что подтвердилось и
прошедшей второй мировой войной. Таким образом
закончился
процесс
колоссальной исторической важности,
который начался в конце XVIII в., ко гда британские
колонии в
Америке завоевали независимость. Его
продолжением стала
первая
война за независимость и
против рабства
(на Гаити), кризис в испанских колониях в
Америке и
войны за независимость от Испании. Закончился процесс
распад ом Ис панс кой колониальной империи в 1898 г. и
послед овательным вытес нени ем европейского
коло ниа лиз ма на
Американском континенте североамериканским
колониализмом, результатом которого стала
потеря
Америки европейскими колониальными державами,
что в
мировом масштабе можно рассматривать
как
одну
из наиболее
прим ечат ельн ых черт XIX в .
С российской революции 1917 г. начался
эксперимент
в социальных, экономических и политических
преобразованиях, который в течение долгого времени
расценивался как путь преодоления главных
социально-экономических проблем в самых
различных областях.
Сокрушительный удар нанесла надеждам на мир
война 1914-1918 гг., которая не только опрокинула
социальный и политический порядок,
-
не м ен ее важным было
ее воздействие на социальные установки людей.
Жестокость химической войны, насилие, совершенное над
гражданским населением при широком применении
арт илл ери и
и
при блокаде Германии, огромное число погибших и
раненых,
-
вс е э ти события отразились
в новых формах
литературного и художественного выражения, ставших
выходом для самых отчаянных протестов и бросивших
выз ов
жертвоприношению, кото рое рассматр ивалось ка к
ложный рационализм.

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ
ТАБЛИЦА
а2«!
о5скО'
01 8 з2ш£х 5а(2 ёа-
I
й2
4JС
Я
рц
$
Уа
gS
21
rt
ЙХ
:3л
у
?оS
>Юе1
<8
58
е?С
Со
ta
£я
15a
5S-'S2
пСаи
£
2Я
ш
3
г-
с
5*"
а
*
ер«
588

1Ш11
|ISb
fi If
Uh
589

590

8Яв
*_
.
г 5S§§S
11|s!I
еs-iщ|s
У11!
«и
2»
1й
II
и
!иS
Я8&
СV
Яs
СI
591

592

593

594

595

=
CX
I
I*
йг«
rOCu
ic5 s
?Й8
ill
s£
gigs
E8Pfi
gagFP
Ex* 5®
isis«i
c!q^x5u?
3 §!!§*! [
ISS-IP-H
iff! fit!
itII! Ill*
ОииX
£
$
le
tl^P
«<ua^
Сn
£35ё5|
x 50*®S*1
ill III
:8в.
.
я
I
x
«
n2
ss.
II
16 8;
I*
pa0
II
12
n
||.
*
.
1
О
^ Q.00
3
fffll
i|Hl
8
12
,s;
xЯs
IsiJIIfN
3i£a!s<?K
,0*8
150
ШЩЦШ!
Машз tassa
i-S g-g 8
uSc aeu
_
8ёs
llipfp
I45u
ООP'O
M
596

0
1|2ov
!I883
В-S£
а
Hfs
Me
*
11*1
§-l|S
И£|
fit
а.тp<
Sinsa
ip
5С^
§p
IN!
§2
35о
I-
ii
llhwi
:^сдс1И«о(
is
II
Slg-Si'f g-jj,
illlls !i
597

598

599

600

ix*
ms hi
601

602

603

604

i|
51it
-8S
3o2s
* i§|
§£ss£
D5CQ5S
p^«
5h
*§!
BggS
s|fL
Hit!
km
£§
5s
Si
52
p.i
о
f
и
о
32
rV
C«S
a
gi
'u gSu
ОJ3*CQ
II
5a
s
£
яs
SS
«
1
Sa
«.
i|
|&я
ffs g
Ifliiilfl
fntMhi
sm
3XCQX
-
smSe
^fifr
E
8ШШ1И-65
s.
605

606

607

5
25
Iи-Г5
in
IИ-"
tqйяh--
^
яяbQ.I
SЧоиии
а?хясо
§20о!?
Си ЕГ
«2
5§
яе£ssс
«и
Ееа
^
nssои5h2
i-Sillsllpl
.
i|iE
1Sсас§
obsSi22ScSe
о
£
*
|2я£
Ill!|
Ipli
§сIs§
so?sS
g
KS r*ih
!sa2a
Iiсiс
*-
*
2«5О
xIau:
l^o
Я«In
Po2с
nSС
О-
l&Sia
IWa
ия
l«5s
^s
*
I
ь-
5и°
сIs
U«.
u
23* о
sl||g
cS'SсI
il= ks
Icl
,^r|iilliL
v5e5.awoS2&
I10 1 o§ Jr|,§!§ 2
5-iвag*S*S8
;
HII&|Яi1
ip&8l|iS-
УД.
Оaвq
isa
хши н
II
К
I
sN
£§i
#ia
lii
illUh
608
стандартов.

609

610

?IsI
*
Sa?|Э
iH
ИHi
niii
.Mill
i§s§51
§S2Iо&
is
g
§3sH
! istll
StsXUСX
s
Mit
SfcSlk
as gal
o'O §
V
&
5S.3SS
Oxlug
611

612

КАРТЫ

Карта 1. Работорговля (источник* Chaliand, G. and Rageau, J. P., \99\. Atlas des Diasporas. Editions Odile Jacob, Paris, p. 131).
613

Карта 2. Европейское государство в Африке к 1914 г. (источник: Freeman-Greenville, G. S . Р, 1991. The New Atlas ofAfrican History. Macmillan
Press, London, p. 115).
616

Карта 3. Регионы традиционной иммиграции из Китая в Юго-Восточной Азии в XIV-XIX вв.
(источник: Chaliand, G. and Rageau, J. P., 1991.
Atlas des Diasporas. Editions Odile Jacob, Paris, p . 131)-
617

Карта 4. Японская колониальная империя 1895-1945 гг . (источник: Duus, P. (ed.) 1988. The Cambridge History ofJapan, VoL 4: The Twentieth
Century. Cambridge University Press, Cambridge, p. 219).
618

Карта 5. Империя Наполеона в своем зените (источник; Stuart Woolf, 1990. Napolron and the conquest ofEurope, Flammarion, Paris, map
1807-1811 , pp . 9-10).
619

1877 г.
и
Карта 6. Сеть железных дорог
в Западной Европев 1848г.ив1877 г.
(источник: Robert Jchnerb, \955.Le XIXe siecle. L'apogee de Vexpansions
europeerme (1815-1914), 5th edn, 1968, Presses Universitaires de France, Paris, Plate 9, p. 128).
620

Карта 7- Балканские государства в конце XIX в. и начале XX в.
621

j I Территории выращивания хлопчатника
:/
Распределение численности рабов (одна точка соответствует примерно 200 рабам)
Карта 8. Распространение выращивания хлопчатника и рабства в Южных штатах США (источник Библиотека Конгресса).
622

623

Карта 10. Сеть железных дорог Японии в 1890 г. (источник: Noda, М., Harada, IC, Aoki, Е and Oikawa, Y. (eds) 1986. Nihon no Tetsudo [Japanese
Railways], Nihon Keizai Hyoronsha, Tokyo).
Примечания:
а) «Внутренние территории* Японской империи состояли из четырех
главных
островов
-
Хонсю, Кюсю, Сикоку и Хоккайдо, а также
множества мелких островов.
б) Первая японская железная дорога была
открыта для движения между То ки о и Иокогамой в 1872 г. В 1889 г. она б ы ла
продолжена до
Кобе; в то
время длина частных железных дорог была больше, чем длина государственных железных дорог. В 1906 г. правительство
выкупило основные частные железные дороги.
624

Бздг,
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ
t
{ МАНЬЧЖУРИЯ
"
т
Инин
(Кульджа)
#
ВНЕШНЯЯ МОНГОЛИЯ
'Урумчи*'
*Куча
Кашгар
#Яркенд
СИНЬЦЗЯН
Хотан (КИТАЙСКИЙ ТУРКЕСТАН)
*ч:
. /*4^ /^чжили/
Пекин / ф
\
Пекин
//1
СТАНД .Аньси\^АШАНЬ
J
ГГ
уЛзинань^
/КОРЕЯ
Ыонское
море
(ШАНЬСИ J -
-
Г**7 ШАНЬДУН
ТИБЕТ
Лхаса
_
БУТАН
ИНДИЯ
(БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ)
S^h
ЦИНХАЙ СИНИНЧ
^^^/ зГЛаньчжоу
Д
_/
Гианк /
'ч
)
;
у^айф&н ^^'ч. ЦЗЯНСУ
\ ^/Х /шэньсиг-л хэнань*
\"'Г
'
1
АНЬХОИ/ -
\ | СЫЧУАНЬ
я цзь1 УханТ'Х.
'
*°:
Чэнду
/С^ ' '^-^Сд^ЗЯНСЙ" ;ЧЖЭЦЗЯН
ъ
I
^
'тГ'"
''-~ -чЦЗЯНСИ *%ЧЖЭЦЗЯН
1
/Сг-""ЧчД
Чанш/ / Нан*ьчанХ
J
О/,Гуйан\
ХУНАНЬ *
j ФучжоуД||
КуныпинЧ ГУЙЧЖОУ-i^/*',
( 'ФУЦЗЯНЬ^ й
(Юньнань)
^.^'^-Туйлинь1_^у
J
/ЮНЬНАНЬ чч
рудной
ГУАНДУН
I
Восточно-
Китайское
море
Го. ТАЙВАН1
ФРАНЦУЗСКИЙ^
/<ИНДОКИТKWjohkuhcku^
*
гП
Г зал.
f
^
'
К_Ц
(J СИАМ
800 км
Границы Цинской имперш
около 1900 г.
Границы собственно Китая
Границы провинций
Столица империи
Административные центрь
провинций
Карта 11. Формирование основных государств современной Юго-Восточной Азии (источник; D. J. Steinberg etal. 1975. InSearcfo ofSouthe
Asia: A Modem History. Oxford University Press, Kuala Lumpur, between pp. 194 and 195).
625

Карта 12. Северо-Восточная Африка после европейского раздела в 1890-х гг.:
импе рии , царс тва
и
европейские поселения (источник:
Е. Coulibaly, Paris, 2001).
626

Карта 13. Северная Африка между 1880 и 1914 г.:
борьба народов, царств и империй против европейской оккупации (источник: Е. Coulibaly,
Paris, 2001).
627

628
Карта
14.
Австралийские
колонии
и
их
расширение
к
1850-м
гг.
(источник:
А.
N.
Porter
(ed.)
1994.Allas
of
British
Overseas
Expansion,
Routledge,
London).

-^(Португальский
ьу
тимор
1831-1870 г.
1871-1900 г.
1901-1940 г.
© БАТТАМБАНГ ©
МИНАНГКАБАУ
© СЕЛАНГОР
© ДЖАМБИ
© НЕГЕРИ-СЕМБИЛАН
© СИЕМ РЕАП
© ДЖОХОР
© ПАХАНГ
© СИНГАПУР
© КЕДАХ
© ПИНАНГ
© ТЕНАССЕРИМ
© КЕЛАНТАН
(О ПЕРАК
© ТРЕНГАНУ
© п-ов МАЛАККА
© ПЕРЛИС
Карта 15 Юго-Восточная Азия и часть бассейна Тихого океана (источник: А. N . Porter (ed.) 1994. Atlas ojBritish Overseas Expansion, Routledge,
London).
629

3
V
s
X
и
о
a
с
и
х
лОК
630

УКАЗАТЕЛЬ ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Абу-ль -Хасан,
илл. 379
Автомобили, илл. 11,15
Агассис Жан Луи, илл. 277
Адам Поль, илл. 350
Алжир
-
французский колониализм, илл. 373
аль-Кадир Абд, алжирский вождь, илл. 75,430
Американские индейцы, илл. 420
-
Латинской Америки, илл. ЗбЗ
Англо-бурские войны, илл. 78,81
Антитрестовское законодательство, илл. 29
Аргентина, илл. ЗбО
Арнолд Томас, илл. 249
Архитектура, илл . 7,16,18,20,27,135,155,266 ,280,291,309
-
здания из стали и железа, илл. 25,112,295
-
Индии, илл. 388
-
Ирана, и л л. 433
-
Латинской Америки, илл. 361,370
-
Таиланда, илл. 395
-
Японии, илл. 405
Астрономия, илл. 128,2б1
Африка
-
европейское торговое присутствие,
илл. 88
-
искусство илл. 53
Байрон Джордж Ноэл Гордон, илл. 324
Бакунин Михаил Александрович, илл. 211
Банк Англии, архитеюура, илл. 16,18
Барт Генрих, илл. 85
Бартольди Фредерик Опост, Статуя Свободы в Нью-Йорке,
илл. 287
Белл Александер Грейам, илл. 122
Бентам Иеремия, илл. 210
Бенц Карл, илл. 11
Бергсон Анри, илл. 203,236
Беринг Эмиль Адольф, илл. 194
Берлиоз Гектор, оратория-опера «Осуждение Фауста*, илл. 303
Бернар Клод, илл. 182
Берн-Джонс Эдуард Коли, «Сказка настоятельницы*, илл. 318
Бертолле Клод-Луи, илл. 254
Бертон Ричард Фрэнсис, илл. 242
Берцелиус Йенс Якоб, илл. 157
Бетховен Людвиг Ван, илл. 301
Биологические науки, археоптерикс (экземпляр), илл. 1б9
Биологические науки, ботаника, илл. 133,152,158,207
Биологические науки, гигантские летучие мыши, илл . 166
Биологические науки, микроскопия, илл. 175,180
Биологические науки, м о зг человека, и л л. 176
Бирма, искусство, илл. 223
Битва при Ватерлоо, илл. 413
Боливар Симон, илл. 218
Больницы, ил л . 1 6 2 ,178,179
Бор Нильс, илл. 153,237
Брамс Иоганнес, илл. 306
Бронте (сестры), илл. 333
Буддизм, илл. 223,395,409
Буры, илл. 81
Валери Поль, илл. 352
Ван Гог Винсент, «Автопортрет*, илл. 316
фон Вебер Карл Мария, илл. 304
Веласко Хосе Мария, илл. 368
Великобритания, илл. 30,103,291
-
индустриализация, илл . 47
-
колонизация Юж ной Африки, ил л . 81
-
Манчестер, ил л . 21
-
мосты, илл. 154
-
сельское хозяйство, илл. 123
Вена, илл. 44
-
культурная жизнь, илл. 257
Верга Джованни, илл. 338
Верди Джузеппе, илл. 307
Верлен Поль (с Жаном Мореасом), илл. 347
Виктория, королева Великобритании, илл. 208
Вирхов Рудольф, илл. 181
Вольтер, илл. 196
4
Восстания, мятежи и войны, илл. 43,44,68,298
-
Англо-бурские войны, илл. 78,81
-
Гражданская война в Америке (1861 -1865 гг.), илл. 65
-
«Отзвук войны* (1857 г.), илл. 224
-США, илл. 412
Всемирные выставки (в Париже), илл. 274,275
Выставки, и л л. 272,274,275,347
Гальдос Бенито Перес, илл. 339
Гана, илл. 422
Гарвардский университет,
илл. 140,251
Гаусс Карл Фридрих, илл. 144
Гейгер Ханс (с Эрнестом Резерфордом), илл. 156
Гейне Генрих, илл. 335
Гекели Томас Генри, илл. 173
Германия, архитектура,
илл. 290
Гёте Иоганн Вольфганг, илл. 163
Гладстон Уильям Юарт, илл. 61
Гоббс Томас, илл. 136
Гоген Поль «Ареареа* (картина), илл. 279
Годацци Агостино, илл. 366
Годвин Уильям, илл. 60
Горджес Уильям Кроуфорд, илл. 191
Горное дело
-
добыча алмазов, ил л . 70
-
добыча золота, илл. 58,59
Городская жизнь, и лл . 2 1 ,30 ,52 ,103
Гражданская война в Северной Америке (1861 -1865 гг.), илл. 65
Грей Аса, илл. 276
Григорий XVI, Римский папа, илл. 414
Грильпарцер Франц, илл. 331
Гримм Якоб, илл. 323
Гумбольдт Александр, илл. 256
Пого Виктор, илл. 327
Д Аннунцио Габриеле, пьеса «Дочь Йорио*, илл. 341
Давид Жак Луи, «Смерть Марата*, илл. 296
Дарвин Чарлз Роберт, ил л . 1 7 1 ,195
-
«Происхождение видов путем естественного отбора*,
илл. 227
631

УКАЗАТЕЛЬ ИЛЛЮСТРАЦИЙ
де Лессепс Фердинанд-Мари, илл. 76
де Сталь Жермена, илл. 325
де Шатобриан Франсуа Рене, илл. 326
Дебюсси Клод, «Послеполуденный отдых фавна» (обложка
программки к балету), илл. 322
Дега Эдгар, «Маленькая танцовщица» (скульптура), илл. 310
-
«Гладильщицы» (картина), илл. 39
-
«Звезда», илл. 313
Декарт Рене, и л л. 132,134
Делакруа Эжен, «Свобода, ведущая народ», илл. 284
Джеймс Уильям, илл. 232
Джоуль Джеймс Прескотт, илл. 159
Дизраэли Бенджамин, ил л. 71
Достоевский Федор Михайлович, ил л. 418
Дьюи Джон, илл. 245
Дэви Гемфри, илл. 113
Дюркгейм Эмиль, илл. 228
Евреи, илл. 19
Европа
-
архитектура, илл. 280
-
торговое присутствие в Африке, илл. 88
Железные дороги, илл. 91,105,106,107,435,439
-
трансконтинентальные, илл. 55
Женщины, илл.40,66,419
-
занятость, илл. 33,42,48,440
-
японки, илл. 28,97,187,404,440
Жерико Теодор, «Плот Медузы» (картина), илл. 202
-
«Чума» (картина), илл. 192
Живопись и картины, илл. 39,40,189,382
-
«Аллегория телеграфа», илл. 12
-
«LAmata», илл. 300
-
«Автопортрет» (Винсент Ван Гог), ил л . 31 6
-
«Ареаре», илл. 279
-
«Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт», илл. 317
-
«Гладильщицы», илл. 39
-
«Жатва», илл. 32
-
«Жизнь в гареме», илл. 221
-
«Завтрак на траве»,
илл. 355
-
«Звезда», илл. 313
-
«Иммигранты», илл. 4
-
Индия, илл. 387
-
«Италия и Германия», илл. 299
-
«Картёжники», илл. 314
-
«Крик», илл. 231
-
«Купальщица Вальпинсона», и лл . 297
-
«Люди у реки с городом Лима на заднем плане», илл. 367
-
«Мастерская Коро», илл. 199
-
«Мулен де ла Галет», илл. 312
-
«Плот Медузы», илл. 202
-
«Поль Валери», илл. 352
-
«Посещение больницы», илл. 178
-
«Поцелуй», илл. 285
-
«Путешественник над морем облаков», илл. 336
-
«Пьер Жозеф Прудон с сыном», илл . 356
-
«Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года», илл. 298
-
«Сажальщики картофеля», илл. 126
-
«Свобода, ведущая народ», илл. 284
-
«Смерть Марата», илл. 296
-
«Угол стола», илл. 346
-
«Фридрих Ницше», илл. 204
-
«Детская кроватка», илл. 315
-
«Черный поселок», и л л. 36
-
«Чтение», илл. 343
-
«Чума», илл. 192
Заводы и фабрики, илл. 42,47,48
Занзибар, торговля, илл. 74
Земмельвейс Игнац Филипп, илл. 1б5
Зибель Генрих фон, илл. 217
Ибсен Генрик,
илл. 340
Индия, сельское хозяйство, илл. 94
-
Бомбей (Мумбай), илл. 52
-
искусство и архитектура, илл. 387,388,434
-
«Отзвук войны 1837 г.», илл. 224
Информация и коммуникация,
илл. 35
-
беспроводное телеграфирование, илл. 56
-
телефон, илл. 1,57
-
распространение науки и культуры, илл . 259
-
реклама, илл . 6 ,15,130,442
-
телеграфия, илл. 12,13,22,116
Иоганн Штраус-сын (с Иоганнесом Брамсом), илл. 306
Иран (Персия), ил л. 433
-
росписи, илл . 382
Искусство, илл . 138 ,149,281,410
-
Африки, ил л. 53
-
Индии, ил л. 434
-
Китая, и л л. 93,220,384,386,391,392
-
Кореи, ил л . 400
-
стил ь
«м од ер н» («ар нуво»), и лл . 283,289,320
-
Франции, илл. 235
-
Юго-Восточной Азии, илл. 394,397
-
Японии, ил л . 28,95-98,100,187,398,399,401-405,440,
441
Ислам, и лл . 375,433
-
Коран, и л л . 222,376,377
Итурбиде Агустин, мексиканский император, илл. 421
Йитс Уильям Батлер, илл. 349
Канова Антонио, «Купидон и Психея» (скульптура), илл. 293
Кант Иммануил, илл. 145,198
Карл X, французский король, илл. 72
Карлейль Томас, илл. 216
Карнеги Эндрю, илл. 265
Карно Лазар Николя, илл. 146
Карпо Жан Батист, бюст Юджина Фьокра, илл. 292
Католицизм, илл. 229
Китай, илл. 407
-
искусство и архитектура, илл. 93,220,384-386,391-393,
407,409
-
эмиграция, илл. 91
фон Кленце Лео, илл. 290
Климт Густав «Поцелуй», (картина), илл. 285
Клодель Поль, илл. 348
Кобден Ричард, илл. 127
Код Морзе, илл. 13
Колониализм, илл. 371
Колридж Сэмюел Тейлор, илл. 270
Конвертер Генри Бессемера, илл. 24,110
Конго, илл. 88
Конт Опост, илл. 206
Корея, илл. 99
-
искусство, илл. 400
Коро Жан Батист Камиль, «Мастерская Коро», илл. 199
Кох Роберт, илл. 180
Кошут Лайош, илл. 214
Крейн Уолтер, плакат к Международному конгрессу
социалистических тред-юнионов 1896 г., илл. 45
Крестьяне, илл. 5,38,369
Кропоткин Петр Алексеевич, илл. 213
Курбе Постав, «Портрет Пьера Жозефа Прудона с сыном», илл. 356
Кьеркегор Сёрен, илл. 205
Кэлле Рене, илл. 83
Кювье Жорж, илл. 255
Лайель Чарлз, илл. 271
Ламарк Жан Батист, илл. 174
Латинская Америка и регион Карибского моря, илл. 3,365
Латинская Америка, коренное население, илл. ЗбЗ
Лейбниц Готфрид Вильгельм, илл. 131
Леопольд I, король Бельгии, илл. 86
фон Либих Юстус, илл. 31
Ливингстон Давид, илл. 84,423
Линкольн Авраам, илл. 65
Лист Георг Фридрих, илл. 64
Листер Джозеф, илл. 185
632

УКАЗАТЕЛЬ ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Литература, Франция,
илл. 330,337
Локьер Джозеф Норман, илл. 278
Лондонская фондовая биржа, илл. 16,20
Лоренц Хендрик Антон, и л л . 160
Льюис Джон Фредерик «Жизнь в гареме» (картина), илл. 221
Мадз и ни Джузеппе,
илл. 215
Мальтус Томас Роберт, илл. 102
Малярия,
илл. 190
Мандзони Алессандро, илл. 329
Маркони Гульельмо,
илл. 56
Маркс Карл,
илл. 51,212
Мах Эрнст,
илл. 230
Мебель, обстановка, илл. 288,289,401
Медицина
-
больницы, илл. 162,178,179
-
западная, илл. 1б4
-
радиология и радиотерапия, илл. 186
-
традиционная,
илл. 187
-
хирургия, илл. 181,239
Мексика, илл. 362,421
-
архитектура, илл. 370
-
живопись, илл. 369
Мендель Грегор Иоганн, илл. 177
Менье Константен Эмиль, «Черный поселок», илл . 36
Метерлинк Морис, обложка сборника стихов, илл. 353
Механизация
-
сельское хозяйство, илл. 118,123
-
пишущая машинка, илл . 6 ,267
Миграция, илл. 4,435
-
китайская, илл. 91
-США, и лл . 2,91
Милле Жан Франсуа «Сажальщики картофеля» (картина), илл. 126
Модернизация, илл. 8
Мопассан Гй де, «Милый друг» (роман), илл. 337
Мореас Жан (с Полем Верленом), илл. 347
Морено Габриель Гарсиа, илл. 358
Моризо Берт, «Детская кроватка» (картина), илл. 315
Моррис Уильям, роспись обоев, и л л. 1 42
Музеи, илл. 290
Музыка (программа), илл. 322
Мунк Эдвард, портрет Фридриха Ницше, илл. 204
-
«Крик» (картина), илл. 231
Найтингейл Флоренс, илл. 193
Наполеон III, император Франции, илл. 62
Научные лаборатории, илл. 31
Николай I, российский император, илл. 116
Ницше Фридрих, илл. 204,233
Нобель Альфред Бернхард, и л л . 262
Образование, илл. 241,250
Образование, миссионерские школы, илл. 426
-
в США, ил л . 243,244,246
Овербек Фридрих, «Италия и Германия» (картина), илл. 299
Опера, ил л. 302,303
Оппенгеймер Роберт, ил л . 147
Оружие и боеприпасы, илл. 111,432
Ослер Уильям, илл. 164
Османская империя, и л л . 252,381
Оуэн Роберт, илл. 50
Павлов Иван Петрович, илл. 183
Париж, и л л. 27,43,68 ,439
Парк Мунго, и лл. 82
Паровоз, илл. 106,107
-
двигатель Уатта, илл. 105
Пастер Луи, илл. 167,1б8
Пастеровский институт, илл. 263
Пачоли Лука, ил л. 137
Первая Всемирная выставка (Лондон, 1851), илл. 272
Перкин Уильям Генри, илл. 115
Перри Мэтью Колбрайт, илл. 189
Перу, илл . 364,419,426
Планк Макс, илл. 1б1
Поиск золота, илл. 58,59
Политехническая школа (Париж), и лл . 253
Польша, илл. 7
Православное христианство, монастырский комплекс на горе
Афон, илл. 415
-
священники, илл . 416-417
Прието Мануэль Хименес, «Посещение больницы» (картина),
илл. 178
Производства и технологии, основанные на
угле,
ил л . 10,436
Производство чугуна и стали , и л л. 10,24,110,436
Промышленность Британии, илл. 47
Прудон, Пьер Жозеф, илл. 356
Пруссия, илл. 67
Пруст Марсель, илл. 354
Пуанкаре Жюль Анри, илл. 150
Пуччини Джакомо, опера «Тоска», илл. 302
Равель Морис, илл. 321
Развлечения
-
опера, илл . 302,303
-
фонограф, илл. 101,119
Рамакришна, илл. 390
Резерфорд Эрнест, илл. 156
Религия, ил л . 364
-
в России, илл. 429
Ренан Жозеф Эрнест, илл. 143
Ренуар Опост, «Мулен де ла Галет» (картина), илл. 312
Рескин Джон, илл. 286
Риза Ахмад, илл. 219
Риссельберг Тео Ван «Чтение», илл. 343
Роден Огюст «Поцелуй» (скульптура), илл. 311
Рокфеллер Джон Д., илл. 26
Россано Федерико «Жатва» (картина), илл. 32
Россетти Данте Габриел, «LAmata* (картина), илл. 300
Россия
-
искусство и архитектура, илл. 5,410
-
религия, илл. 429
Ротшильд Лайонел, илл. 19
Ружендас Йохан Морис, «Люди у реки...» (картина), илл. 367
Руссо Жан Жак, илл. 197
Санд Жорж, илл. 319
Сармьенто Доминго Фаустино, илл. 357
Сезанн Поль, «Картёжники», илл . 314
Сей Жан Батист, илл. 63
Селим III, турецкий султан, илл. 240
Сельское хозяйство, илл . 33 ,34,37,93
-
ботанические сады, илл . 273
-
Британии, илл. 123
-Индии, и лл . 94
-
механизация, илл. 118,123
-труд, илл. 49
-
Японии, ил л . 95
Семинары и конгрессы,
илл. 164
Сера Жорж Пьер «Воскресная прогулка...» (картина), илл. 317
Сименс Вильгельм, илл. 260
Сименс Эрнст Вернер фон, илл. 120
Симон Пьер, илл. 151
Скульптура
-
«Бюст Юджина Фьокра», илл. 292
-
«Купидон и Психея», илл. 293
-
«Маленькая танцовщица», илл. 310
-
«Поцелуй», илл. 311
-
«Статуя Свободы» (Нью-Йорк), илл. 287
-
«Три грации», илл. 294
Смит Адам, илл. 9
Соединенные Штаты Америки (США), илл. 25,412
-
гражданская война (1861 -1865 гг.), илл. 65
-
доллар, илл. 17
-
железные
дороги,
илл. 55
-
зако нодате льство и право, и л л. 29
-
иммиграция, илл. 2,91
-
образование, и л л. 125,243,244,246
633

УКАЗАТЕЛЬ ИЛЛЮСТРАЦИЙ
-
протестные движения, илл. 411
-
университетское образование, илл. 140,247,251
Спенсер Герберт, илл. 209
Стендаль, илл. 328
Стэнли Генри Мортон, илл. 424
Суда и судоходство
-
«Бигл* (корабль), илл. 172
-
«Гильдебранд» (линкор), илл. 14
-
«Грейт Истерн» (пароход), илл. 23
-
«Сириус» (пароход), ил л . 438
Судан, илл. 90
Сунь Ятсен, илл. 188
Суэцкий канал, илл. 77
Сьерра-Леоне, и лл . 73
Тагор Рабиндранат, и лл . 226,389
Таиланд (Сиам), ил л . 394,396
-
архитектура, илл. 395
Твен Марк, илл. 334
Театр, илл. 7,135
Тейлор ФредерикУ.,
илл. 121
Текстильное производство, илл. 42,47
Телеграфия, илл. 12,13,22,116
-
беспроводное телеграфирование, илл. 56
Телефон, и лл . 1,57,122
Техника и технология
-
Латинская Америка
-
металлообработка, и л л . 108
-
энергетика, илл. 130
Торвальдсен Бертель, «Тфи фации», илл. 294
Торговля опиумом, илл. 92
Торговля слоновой костью, илл. 74
Т^ед-юнионы и картели, илл. 45
фуд
-
в сельском хозяйстве, илл. 37
-
на
производстве,
илл. 3
Тулуз-Лотрек, «Диван жапоне», илл. 344
Тунис, илл. 372
Турецкое искусство, илл. 381,431
Тэн Ипполит, илл. 282
Уайльд Оскар, илл. 345
Уатт Джеймс, илл. 104
Университетское образование, илл. 257
-
в США, илл. 1 40 ,247 ,251
Фантен-Латур Анри «Угол стола» (фрагмент картины), и лл . 346
Фарадей Майкл, илл. 117,129
Фарфор, и л л . 100,383,386,391,397
Феррагути Арнальдо, «Иммифанты», и л л. 4
Ферри Жюль, илл. 89
Фетх-Али-Шах, и л л. 378
Фламмарион Камиль, илл. 268
Флобер Постав, илл. 332
Фонофаф, илл. 101,119
Фотофафия, илл. 109,442
Франклин Бенджамин, илл. 264
Франко-прусская война (1870-1871 гг.), илл . 67
Франсиско Хосе де Гойя «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808
года» (картина), илл. 298
Франция, и лл . 87,250
-
архитектура, илл . 27,112,135,295
-
искусство, илл. 235,320
-
литература, илл. 330,337
- фуд, илл. 49
Фрейд Зигмунд, илл. 139,141
Фрер Генри Бартл Эдуард, илл. 80
Фултон Роберт, илл. 54
Хиросигэ Андо «Сто видов Эдо», илл. 398
-
«53 станции дороги Токайдо» (серия фавюр), илл.404-405
-
«Современный пейзаж» (изсерии 53 станции дороги
Токайдо»), илл. 225
Христианские миссии и миссионеры,
илл. 427,428
-
миссионерские школы, илл. 426
Христианство, илл . 410,420,425
Чехов Антон Павлович, илл. 342
Чили, архитектура, илл. 361
Шевалье Майкл, «Детский труд», илл. 47
Шеллинг Фридрих Вильгельм, илл. 200
Шере Жюль, плакат, илл. 305
Шопенгауэр Артур, илл . 201,234
Эдисон Томас Алва, илл. 119,443
Эдуар Мане «Завтрак на траве» (картина), илл. 355
Эйнштейн Альберт, илл. 238
Эйфелева башня (Париж), илл. 112,295
Электротехника
-
электрический фамвайный вагон, илл. 359
-
элеюрическое освещение, илл. 114,320
-
электромотор, илл. 124
-
электростанции, илл. 437
Элиот Томас Стернз, илл. 351
Энф Жан Опосг Доминик, «Купальщица Вальпинсона» (картина),
илл. 297
Эрлих Пауль, илл. 184
Эрстед Ханс Христиан, илл. 258
Южная Африка, илл. 79
-
влияние
горных разработок, илл. 70
-
европейский империализм и колониализм, илл . 78,81
-
карта, илл. 69
Япония, илл. 189
-
искусство, илл . 28,95-98,100 ,187,397-399,401-405,408,
440,441
-
колониализм и
империализм, илл. 99
-
религия, илл . 428
-
сельское хозяйство, илл. 95
-
экономика, илл. 8

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Илл. 1. Итальянские иммигранты, прибывающие в Америку около
Илл. 2. Рекламный плакат автомобильной компании «Пежо», 1892 г.
1900 г. феЛ Picture Library )
феЛ Picture Library)
Ипл.З. Пишущая машинка No2 американской фирмы «Ремингтон», 1878 г. феА Picture Library)

Илл.4 . Рекламный плакат фотоаппарата американской фирмы «Ко-
Илл. 6 . Портрет американского бизнесмена и филантропа Джона
дак», 1893 г. (©Bettmann/CORBIS/COVER)
Д. Рокфеллера (1839-1937), основавшего компанию «Стандард
Ойл» в 1863 г. (© Oscar White/CORBIS/COVER)
Илл. 5. «Сириус»
-
английский пароход, впервые прошедший без остановки через Атлантику от Бристоля до Нью-Йорка за 15 дней в 1838 г.
(DeA Picture Library)

Илл. 9 . Александер Грейам Белл торжественно открывает первую телефонную
линию между Нью-Йорком и Чикаго (1880-е гг .) {Hutton Archive)
у
V
|Г
Идя. & Портрет Роберта Фултона (1765-1815),
американского инженера и изобретателя, создателя
первого практически пригодного парохода (DeA
Picture Library)
Илл. 10. Уильям Годвин (1756-1836), английский социолог и
писатель. Портрет кисти Джеймса Норткоута, Национальная
портретная галерея, Лондон {DeA Picture Library)

Илл. 13 . Французский император Наполеон III принимает сиамских послов в Фонтенбло (1861 г.). Картина Жана Леона Жерома,
Национальный музей Версаля (.RMN -DeA Picture Library)

Илл. 14. Портрет французского экономиста и государственного
Илл. 15- Портрет немецкого экономиста Фридриха Листа (1789-
деятеля Жана Батиста Сея (1767-1832), сформулировавшего так
1846), сторонника протекционизма (©Bettmann/CORBIS/COVER)
называемый закон рынка (обмен продуктов ведет к равновесию
между куплей и продажей) (Hulton Archive)

Илл. 17. Падемба Роуд {Pademba Road) в
г. Фритаун, Сьерра-Леоне, 1856 г.
Гравюра (ок. 1856 г.), изображающая город
Фритаун, столицу Сьерра-Леоне, заселенную
в 1787 г. освобожденными рабами
(ОCORBIS/COVER)
Илл. 18. Торговля слоновой костью на Занзибаре
превратилась в процветающий бизнес после запрещения
работорговли на острове в 1873 г.
(©Bojan Brecelj/CORBIS/COVER)
Илл. 19 Вид Суэцкого канала в 1869 г.
-
году его открытия.
{DeA Picture Library)

9
*
Яъъ 20. Фердинанд-Мари де Лессепс (1805-1894), французский
Илл. 21 . Бенджамин Дизраэли (1804-1881), английский государ-
дипломат, предприниматель, руководитель строительства Суэцко-
ственный деятель, премьер-министр Великобритании, писатель,
го канала. Портрет кисти Габриеля Леполя. (DeA Picture Library )
Портрет кисти Дж. Миллеса {JE. Millais), Национальная портрет¬
ная
галерея, Лондон. {DeA Picture Library)
Илл. 22 . Абд аль-Кадир (1808-1883), национальный герой
Алжира, полководец, ученый, оратор и поэт.
Портрет кисти М. -Э. Годф-
руа, Музей армии, Париж {DeA Picture Library)
гН
Илл. 23. Мунго Парк (1771-1806), шотландский исследователь
Западной Африки, первый европеец, достигший р. Нигер. Гравюра
из Travels in Central Africa
-
from Mungo Park to Dr. Barth and Dr.
Yogel, 1859. {DeA Picture Library)

Илл. 24. Портрет Рене Кайе (1799-1838), французского
исследователя, обновившего карту бассейна р. Нигер, первого европейца,
вернувшегося живым из Томбукту {DeA Picture Library)
Илл. 25 . Портрет Генриха Барта (1821-1865), немецкого
историка, филолога, географа-путешественника, автора *Travels and
Discoveries in North and Central Africa». {DeA Picture Library)
Илл. 26. Ричард Фрэнсис Бертон (1821-1890),
английский путешественник, востоковед,
писатель. {©Hulton-Deutsch Collection/CORBIS/COVER)

Илл. 27. Сражение при Исандлуане (1879 г.), закончившееся при-
Илл. 28 . Портрет премьер-министра Франции Жюля Ферри (1832-
мечательной победой зулусов над британскими колониальными
1893) из коллекции фотографа Ф. Потена, 1880-е гг. (ОBettmann/
силами. В дальнейшем эти военные силы одержали победу над зу-
CORBIS/COVER)
лусскими племенами. {DeA Picture Library>)
Илл. 29. Английская кавалерия в сражении с махдистами под Омдурманом в Судане, 2. 09 . 1898 г. В результате сражения Британия смогла
установить контроль над Суданом. {DeA Picture Library>)

Илл. 30 .Британские стрелки в сражении во время второй англо-бурской войны, ок. 1900 г. (All rights
reserved)
Илл. 31. Коммондор США Мэтью Колбрайт Перри (1794-1858) встречает императорского
уполномоченного в Иокогаме, 1853 г. (©Bettmann/CORBIS/COVER)

Илл. 32 . Иностранцы на
торговой территории в Иокогаме (1861 г.). Отпечаток с гравюры
на
дереве японского художника Ута га ва Садахидэ
Илл. 33. Отпечаток с гравюры на дереве (1868 г.), иллюстирующей модернизацию сетей японского транспорта и связи в период Мэйдзи.
{DeA Picture Library)

Илл. 34 Демонстрация движения по рельсовому пути паровоза
Catch Me Who Сап («Догони, ктоможет») английского
изобретателя Ричарда Тревитика в Лондоне в 1808 г. (DeA Picture Library')
Илл. 35- Изображение работы конвертера для производства стали,
изобретенного английским инженером Генри Бессемером (1813
1898) (патент 1856 г.) . (All rights reserved)
Илл. 36 . Эйфелева башня (1887-1889 гг.), каркас которой
построен из новой для того времени пудлинговой стали, шокировала
сначала многих современников, но постепенно стала символом и
главной достопримечательностью Парижа. (DeA Picture Library)

Илл. 37 . Портрет английского химика Уильяма Генри Перкина
(1838-1907), получившего в 1856 г. один из первых
синтетических органических красителей. (Hulton Archive)
Илл. 38. Английский химик и физик Майкл Фарадей (1791-1867),
применивший принципы электромагнетизма при изобретении
электрического двигателя (1821 г.) и электрического генератора
по сто ян ного тока (1831 г.). (©Hulton-Deutsch Collection/CORBIS/
COVER)
Илл. 39. Одна из первых
ламп накаливания, принцип действия
которых был почти одновременно (ок. 1880 г.) разработан Джозефом
Суоном и Томасом Эдисоном. (Hulton Archive)

Илл. 40 . Фредерик У. Тейлор (1856-1915), американский инженер
и экономист, предложивший научную систему организации труда
(часто называемую тейлоризмом). (ОBettmann/CORBIS/COVER)
Илл. 42. Портрет немецкого математика, астронома, геодезиста и
физика Карла Фридриха Гаусса (1777-1855), знамен итого
св оим и выдающ имися исс ледова ниями в
теории чисел,
математическом анал изе, ге ом ет ри и, магне тизм е, аст роном ии
и оптике.
(©.Bettmann/CORBIS/COVER)
Илл. 41 Альберт Эйнштейн (1879-1955), физик-теоретик, один из
основателей современной физики, в 1915 г.
сформулировавший
общую теорию относительности, в молодые годы. (ОBettmann/
CORBIS/COVER)
Илл. 43. Йенс Якоб Берцелиус (1779-1848), шведский химик и
минералог, предложивший современные химические знаки
элементов. Портрет кисти OJ. Sodermark. (ОBettmann/CORBIS/COVER)

и
_
L_J
fTj
ifif Ч £%
Ш
l
Илл. 44 Макс Планк, немецкий
физик-теоретик (1858-1947),
лауреат Нобелевской премии. Фото
1919 г.
(О Bettmann/CORBIS/
COVER)
Илл. 45. Грегор
Иоганн Мендель
(1822-1884),
чешско-австрийский
естествоисп ытател ь,
монах,
основоположник учения о
наследственности.
{DeA Picture Library)
Илл. 46. Луи Пастер (1822-1895), французский
химик и биолог,
основоположник современной микробиологии
и иммунологии.
Портрет кисти А. Эдельфельта (1885 г.) . Музей д Орсе, Париж {RMN-
DeA Picture Library)
ON
THE ORIGIN OF SPECIES
BY MEANS OF NATURAL SELECTION,
OR THK
PRESERVATION OF FAVOURED RACES IN THE STRUGGLE
FOR LIFE.
By CHARLES DARWIN, M.A.,
FF.f.U>W OF r»F. ROYAL, OROLOGICAL, LINN.*' .AN, F.TC ., SOCIETIES
;
UTIIOR OF
JOURNAL OF RESEARCHES DURING H. M. 8. HE AGEE'S VOYAGE
ROUND THK WORLD.
LONDON:
JOHN MURRAY, ALBEMARLE STREET.
1850.
P.
TV right of Ihranxl/Utnn >t
Илл. 47 . Титульная страница книги Чарлза Дарвина
«Происхождение видов путем естественного отбора», опубликованой в 1859 г.

Илл. 48 . Чарлз Роберт Дарвин (1809-1882), английский естествоиспытатель.
Фотография Джулии М. Камерон, выполненная в 1869 г., за два дня до выхода
в свет его книги
«Происхождение человека и половой отбор» (©Bettmann/
CORBIS/COVER)
Илл. 49. «Клиника Агнью» (1889 г.), работа американского живописца Томаса Эйкинса. Изображает д-ра Г.
Агнью (Hayes Agneu'), наблюдающего за проведением онкологической операции в Школе медицины
Университета Пенсильвании в Филадельфии. Музей искусств Филадельфии (ОGeoffrey Clements/CORBIS/COVER)

Илл. 51 Роберт Кох (1843-1910), немецкий
микробиолог, один из основоположников
современной бактериологиии
и эпидемиологии,
открывший возбудителя туберкулеза (1882 г.), у
микроскопа. (DeA Picture Library)
Илл. 53. Иван Петрович Павлов (1849-1936),
российский физиолог, лауреат Нобелевской премии,
исследователь условных рефлексов. {DeA Picture
Library)

Илл. 54 Эмиль фон Беринг
(1854-1917) (в центре),
немецкий бактериолог и
иммунолог, лауреат Нобелевской
премии. Открыл лечебное
действие антитоксических
противодифтерийной и
противостолбнячной
сывороток.
(О Bettmann/CORBIS/
COVER)
Илл. 55. Рентгенотерапевт обследует пациента при помощи рентгеновских лучей (ок.
1916 г.), открытых Вильгельмом Конрадом Рентгеном, лауреатом Нобелевской премии,
в 1895 г. (©Hulton-Deutscb Collection/CORBIS/COVER)
Илл. 56. Уильям Кроуфорд Горгес (1854-1920),
американский военный хирург, которому приписывается
искоренение желтой лихорадки и малярии на Кубе и в зоне
Панамского канала. (CORBIS/COVER)

Илл. 57. Флоренс Найтингейл (1820-1910), английская сестра
милосердия и общественный деятель, передовой организатор
медицинского обсуживания больных и раненых, с сестрой
Фрэнсис (стоит). Акварель У. Уайта (ок. 1836 г.), Национальная
портретная галерея, Лондон. (DeA Picture Library)
Илл. 58. Томас Роберт Мальтус (1766-
1834), английский экономист, автор
труда «Опыт о законе
народонаселения» (1798 г.), основоположник
мальтузианства. Гравюра Джона Линнела,
Национальная портретная галерея,
Лондон. (©Bettmann/CORBIS/COVER)
Илл. 60. Артур Шопенгауэр (1788-1860),
немецкий философ, отстаивавший
пессимистический взгляд на жизнь, нашедший
отражение в его знаменитом произведении
«Мир как воля и представление» (1819 г.).
(DeA Picture Library)

Илл. 61. Влиятельный немецкий философ Фридрих Ницше (1844-
1900). Портрет (1906 г.) кисти Эдварда Мунка, норвежского
художника. Национальная галерея, Осло. (DeA Picture Library)
«
Илл. 62. Анри Луи Бергсон (1859-
1941), французский философ, лауреат
Нобелевской премии, представитель
интуитивизма и философии жизни,
автор произведения «Творческая
эволюция» (1907 г.). (DeA Picture Library)
Илл. 63. Сёрен Кьеркегор (1813-1855), датский философ,
теолог и писатель. Его
труды ознаменовали переход
от
гегельянского мышления к
экзистенциализму. Рисунок Н.
Кьеркегор, ок. 1839 г.
(©Bettmann/CORBIS/COVER)

Илл. 64- Исидор Огюст Мари Франсуа Ксавье Конт (1798-1857),
Илл. 65. Герберт Спенсер (1820-1903), английский философ и со-
французский философ, один из основоположников позитивизма
циолог, один из родоначальников позитивизма (©Hulton-Deutsch
и социологии. (Hulton Archive)
Collection/CORBIS/COVER)
Илл. 66. Портрет Эмиля Дюркгейма (1858-1917), одного из
основателей современной социологии. (©Bettmann/CORBIS'/
COVER)

Илл. 67. Иеремия Бентам (1748-1832), английский философ,
социолог, юрист, родоначальник философии утилитаризма,
выдвинул принцип «Наибольшего счастья наибольшего
числа индивидуумов». (©Michael Nickolson/CORBIS/COVER)
Илл. 68. Роберт Оуэн (1771-1858), английский социальный
реформатор, выдвинувший программу создания самоуправляющихся «поселков
общности и сотрудничества», которую он пытался реализовать на
прядильной фабрике
в
Нью-Ленарке (Шотландия). Незаконченный
портрет (1800 г.) работы Мэри Энн Найт. Национальная галерея
Шотландии, Эдинбург. (DeA Picture Library)
0
'
ш*
на
Илл. 69. Карл Маркс (1818-1883), философ,
политик и экономист, оказавший большое влияние
на развитие политэкономического мышления,
автор труда «Капитал». Фотография ок. 1875 г.
(DeA Picture Library)
Lbui. 70 . Лайош Кошут (1802-1894), венгерский
журналист, адвокат, политический и государственный деятель,
один из выдающихся венгерских патриотов. (DeA Picture
Library)

Илл. 71. Генрих фон Зибель (1817-1895), немецкий
историк и политический деятель. {Hulton Archive)
Илл. 72. Томас Карлейль (1795-1881), английский публицист,
философ
и
историк.«Композиция в серых и черных тонах, No2:
Портрет Томаса Карлейля» (1872-1873) работы Джеймса Уистлера.
Музей и художественная галерея Глазго. (DeA Picture Library)

Илл. 73 . Симон Боливар (1783-1830), руководитель борьбы за
независимость испанских колоний в Южной Америке, во главе
своих войск (ок. 1821 г.). Музей Боливар, Каракас. (DeA Picture Library)
Илл. 74 Ахмад Риза, член турецкой
организации «Единение и прогресс», руководившей
проведением Младотурецкой революции
1908 г. и правившей Османской империей
в
1908-1918 гг. (©Rykoff Collection/CORBIS/
COVER)
Илл. 75 - *Группы вооруженных индийских сипаев, делящие награбленное добро после восстания против британского правления».
Гравюра (1880 г.), изображающая эпизод восстания сипаев 1857 г.
(©CORBIS/COVER)

Илл. 76. Церемония открытия I Ватиканского собора (проходил в
1869-1870 гг.) (DeA Picture Library)
Илл. 77 . Эрнст Мах (1838-1916), австрийский физик,
философ, один из основателей эмпириокритицизма.
(©CORBIS/COVER)
Илл. 78 . Уильям Джемс (1842-
1910), американский философ и
психолог,
ведущий поборник
прагматизма (© CORBIS/COVER)

i
7
Илл. 79 Коронация турецкого султана Селима III в 1789 г. Во время своего правления (1789-1807 гг.) Селим III начал проводить
широкие реформы
в
образовании и государственном управлении. Музей Топкапы, Стамбул. (DeA Picture Library)
Илл. 80. Эдинбургская благотворительная «школа для
бедных», основанная в 1850 г. популярным шотландским
священником Томасом Гатри (стоит) для бесплатного
обучения детей из неимущих семей. (ОHulton-Deutsch Collection/
CORBIS/COVER)

Илл. 82 . Джон Дьюи (1859-1952), американский философ,
психолог, один из ведущих представителей прагматизма, психолог и
реформатор образования. (©Bettmann/CORBIS/COVER)
Илл. 83 . Томас Арнолд (1795-1842), английский историк
и
педагог, реформаторские идеи которого повлияли на британскую
систему образования. (©Bettmann/CORBIS/COVER)

Илл. 84- Клод Луи Бертолле (1748-1822),
французский химик, основатель учения о
химическом равновесии, разработал
(совместно с Лавуазье и др.) новую химическую
номенклатуру. (DeA Picture Library)
Илл. 85 . Жорж Кювье, французский
естествоиспытатель, зоолог, одного из
реформаторов сравнительной анатомии,
палеонтологии и систематики животных, в
возрасте 29 лет. Портрет работы М. -И. ван
Брее (1789 г.) . Национальный музей
естественной истории, Париж. (DeA Picture
Library)
Илл. 86. Александр Гумбольдт (1769-
1859), немецкий естествоиспытатель,
географ и пу теше ств енн ик,
известный
своими
научными экс педици ями в Америку.
(DeA Picture Library)
Илл. 87. Эндрю Карнеги (1835-1919),
американский промышленник, известный своей
благотворительностью в поддержку культуры и научных
исследований в США. (© CORBIS/COVER)

Илл. 88 . Альфред Бернхард Нобель (1833-
1896), ученый и изобретатель дина ми та и
баллистита, учредитель Нобелевских
премий. (DeA Picture Library)
Илл. 89 Камиль Фламмарион (1842-1925),
французский астроном, публикации и деят ельность
которого способствовали популяризации астрономии.
(©Bettmann/CORBIS/COVER)
Илл. 90. Чарлз Лайель (1797-1875), английский
естествоиспытатель, один из основоположников униформизма и актуализма
в
ге о л ог и и (©Hulton-Deutscb Collection/CORBIS/COVER)
F
Илл. 91. Аса Грей (1810-1888), американский ботаник педагог и
деятель образования. (©Bettmann/CORBIS/COVER)

Илл. 92 . Жан Луи Агассис (1807-1873), швейцарский
естествоиспытатель, отстаивал идею неизменяемости видов. (ОBettmann/
CORBIS/COVER)
Илл. 93. Джозеф Норман Локьер (1836-1920), английский
астроном, один из пионеров астроспектроскопии, основатель журнала
Nature («Природа») (Лондон, 1869 г.). (ОHulton-Deutsch Collection/
CORBIS/COVER)
Илл. 94 - Томас Алва Эдисон (1847-1931) со своим фонографом, наиболее известным изобретением (1877 г.). Из Savants lllustres Grandes
dёcouvertes,,.
(Paris, Librairie Furne, 1898, p. 137)

Илл. 95- Королевская свита, осматривающая выставки Британского отдела в Crystal Palace
(«Хрустальном дворце») во время Первой Всемирной выставки 1851 г. Акварель Джозефа Нэша. (The Royal
Collection © 2004 Her Majesty Queen Elizabeth II. CORBIS/COVER)
Илл. 97- Ипполит Тэн (1828-1893), французский
философ, социолог искусства, историк, критик,
влиятельный представитель позитивизма. (DeA Picture
Library)
Илл. 96 . Плакат Жоржа Поля Леру «Всемирная выставка, Дворец
оптики»для Всемирной выставки в Париже в 1900 г. (© Swim Ink
2, LLC/CORBIS/COVER)

Илл. 98. Пропилеи (1846-1860 гг.) на площади Кёнигплац в Мюнхене, архитектор Лео фон Кленце. {DeA
Picture Library)
Илл. 99- Башенные часы Биг Бен у здания парламента
в Лондоне, построенного в
1840-1867 гг. в стиле неоготики архитектором Чарлзом Барри и Огастесом
Пьюд жи но м. (О Jeremy Homer/CORBIS/COVER)

Илл. 100 . Джон Рескин (1819-1900 ),
английский писатель, теоретик искусства,
идеолог прерафаэлитов. Акварель Эркоме-
ра (Herkomer), 1879 г. (DeA Picture Library)
Илл. 101. «Купидон и Психея», фрагмент
работы в неоклассическом стиле
итальянского скульптора Антонио Канова (1757-1822).
Музей Лувр, Париж. (DeA Picture Library)
Илл. 102. Статуя Свободы (1871-1874 гг.)
в
Нью-Йоркской гавани, автор
-
французский скульптор Фредерик Огюст
Бартольди. (©Ed Wargin/CORBIS/COVER)
Илл. 103 . «Купальщица Вальпинсона» (1808 г.), работа французского
живописца и рисовальщика Жана Огюста Доминика Энгра (1780-1867). Музей Лувр,
Париж. (DeA Picture Library)

Илл. 104 . *Путешественник над
морем
облаков» (ок. 1818 г.) ,
работа немецкого художника Каспара Давида Фридриха (1774-
1840). Кунстхалле, Гамбург. (DeA Picture Library)
Илл. 106 .«Плот Медузы» (1829 г.), картина французского художника-романтика Теодора Жерико (1791-1824). Музей Лувр, Париж. (DeA
Picture Library>)

Илл. 108 .«Италия и Германия» (ок. 1811 г.), автор
-
немецкий
живописец, основатель братства назарейцев Фридрих Овербек
(1789-1869). Баварское государственное собрание картин
(Staatsgemaldesammlungeg), Мюнхен. (DeA Picture Library)
Илл. 107 . *Свобода, ведущая народ» (1830 г.). Картина Эжена
Делакруа (1798-1863), французского живописца и графика,
виднейшего
предста вителя французского романтизма в изобразительном
искусстве. Музей Лувр, Париж. (©Archivo lconografico, SA/CORBIS/
COVER)
Илл. 109 . *Сажальщики картофеля» (ок 1861 г.), работа Жана Франсуа Милле (1814-1875), французского живописца и графика,
представителя барбизонской школы, широко изображавшего крестьянскую жизнь. Музей изящных искусств, Бостон. (DeA Picture Library)

Илл. 111 . Афиша оперы «Осуждение
Фауста» французского композитора
и
дирижера Гектора Берлиоза (1803-1869). (DeA
Picture Library)
Илл. 112. Людвиг ван Бетховен (1770-
1827), немецкий композитор,
представитель венской классической школы.
Выдающийся композитор переходного периода
между классицизмом и романтизмом.
Театр Ла Скала, Милан. (DeA Picture Library)
Илл. 113. Портрет Карла Марии фон Вебера
(1786-1826), немецкого композитора и
дирижера, музыкального кри ти ка , основоположника
не мецкой романтической оперы. (DeA Picture
Library)

Илл. 114 . Обложка оригинального либретто оперы
«Тоска» итальянского композитора Джакомо
Пуччини (1858-1924), заказанная в 1900 г. (DeA Picture
Library)
Илл. 116 . Портрет (1886 г.)
итальянского
композитора Джузеппе Верди
(1813-1901), работа Джованни Боль-
дини (1842-1931 ) Национальная
галерея современного искусства, Рим. (DeA
Picture Library)
Илл. 115- Два популярных композитора XIX века: немецкий
композитор Иоганнес Брамс (1833-1897) и австрийский композитор,
скрипач и дирижер Иоганн Штраус-сын (1825-1899) (слева). (DeA
Picture Library)
Илл. 117. Рихард Вагнер (1813-1883), немецкий композитор.
Фотография F. Hanfstaengl, 1871 г. (О GNU)

Илл. 118. Изображение Эйфелевой башни на обложке
специального выпуска журнала Paris Illustre ,
посвященного Всемирной выставке в Париже 1889 г. (© Leonard
de Selva/CORBIS/COVEK)
Илл. 119. Лестница в особняке Тасселя на улице Поль-
Эмиль Янсон в Брюсселе, 1893 г., архитектор Виктор Орта
(Хорта) (1861-1947), выдающийся бельгийский
представитель стиля «модерн». (DeA Picture Library)
Илл. 120. Фрагмент шпиля собора Святого Семейства (Саграда Фамилия) в Барселоне,
архитектор Антонио Гауди (1852-1926). Строительство собора началось в 1880-х гг. и
продолжается до
сих
п о р. (© Sandro Vannini/CORBIS/COVER)

Илл. 121 . Фрагмент главных ворот парка Поэль (1900-1914) в Барселоне, автор
-
панский архитектор Антонио Гауди (1852-1926). (DeA Picture Library)
Илл. 122. «.Маленькая танцовщица в
возрасте 14-ти лет* (ок. 1881 г.), бронзовая
скульптура французского живописца,
графика и скульптора Эдгара Дега (1834-
1917). Галерея Тейт модерн, Лондон. (DeA
Picture Library)
Илл. 123. «У колыбели* (1872 г.), французской художницы Берты
Моризо. (RMN-DeA Picture Library)

Илл. 124 . «Бал в Мулен дела Галет* (1876 г.), работа французского
живописца, графика и скульптора Пьера Огюста Ренуара (1841-
1919), представителя импрессионизма. Музей д Орсе, Париж.
(RMN-DeA Picture Library)
Илл. 125. Афиша «Диван жапоне» (1892 г.) французского
живописца и графика Анри Тулуз-Лотрека (1864-1901). (DeA Picture Library)
Илл. 126 . « .Воскресная прогулка на острове Гранд-Жатт» (1884-
1886 гг.), работа французского живописца и графика Жоржа
Пьера Сёра (1859-1891). Институт искусств, Чикаго. (DeA Picture
Library)

гергн
-*-ч
,
:v.е
:
'
-
Илл. 128.
*.Автопортрет* (1888 г.) голландского живописца
Винсента Ван Гога (1853-1890). Музей Ван Гога, Амстердам. {DeA
Picture Library)
Илл. 127. *Игроки в карты» (1890-1895 гг.), работа французского
живописца Поля Сезанна (1839-1906). Музей д Орсе, Париж {DeA
Picture Library)
Илл. 129- *Сказка настоятельницы », работа английского
живописца и рисовальщика Эдуарда Коли Бёрн-Джонса (1833-1898).
Музей искусств шт. Делавэр. {DeA Picture Library)

Илл. 131. «Крик» (1893 г.), автор
-
наиболее прославленный норвежский живописец
и график Нового времени Эдвард Мунк (1863-1944). (© Burstein Collection/CORBIS/
COVER)
Илл. 132. Затвор объектива и объектив
французской камеры для дагеротипии (ок. 1840 г.) .
(© Austrian Archil cs/CO RBI S/COVER)
Илл. 133 . «Кресло Аргайлла», автор
-
Чарлз Ренни
Макинтош (1868-1928), шотландский архитектор и дизайнер,
один из представителей стиля «модерн», участник
объедин ени я художников-конструкторов
в Шотландии.
(DeA Picture Library)
Илл. 134 Настольная лампа в стиле
«ар-нуво» («модерн»), работа
французского декоратора
и
конструктора
меб ели Луи Мажореля (1859-1926). (DeA
Picture Library)

Илл. 135 . Морис Равель (1857-1937),
французский композитор. Гравюрный портрет
(1909 г.) Э. Оуври. Национальная
библиотека Франции, Париж. (DeA Picture Library)
Илл. 136. Мануэль де Фалья (1876-1946); испанский композитор и
пианист. Портрет работы И. Сулоаги. (DeA Picture Library)
«Г
Гг
Илл. 137. Братья Якоб (1785-1863) (справа) и Вильгельм (1786-
1859) Гримм, наиболее известные в качестве составителей
сборников сказок. Портрет работы Е. Jerichau-Baumann. Национальная
галерея, Берлин. (DeA Picture Library)

Илл. 139. Джордж Ноэл Гордон Байрон (1788-1824), английский
поэт-романтик, член Палаты лордов. Портрет (1813-1835 гг.)
работы Томаса Филипса. Национальная портретная галерея, Лондон.
(DeA Picture Library)
Илл. 138. Сэмюэл Тейлор Колридж (1772-1834), английский поэт-
романтик, философ и литературный критик, известный своими
поэмами «Сказание о старом мореходе» (1789 г.) и «Кубла Хан»
(1826 г.). (© Michael Nicolson/CORBIS/COVER)
а 50 Centimes (a Livraison.
Илл. 140. Обложка брошюры французского писателя-романтика
Франсуа Рене де Шатобриана (1768-1848). (DeA Picture Library)

Илл. 141. Виктор Гюго (1802-
1885), французский писатель-
романтик, лидер
романтического движения. Портрет (ок.
1877 г.) работы Л. Бонна.
Национальный
музей Версаля.
{RMN-DeA Picture Library)
Илл. 142. Иллюстрация в журнале «Journal des Romans» сцены из
романа А. Дюма (1802-1870) «Три мушкетера». {DeA Picture
Library)

Илл. 145. Итальянский писатель Алессандро Мандзони (1785
1873), глава романтической школы. Портрет работы Франческо Хей-
еза (Hayez). Пинакотека де Брера, Милан. (DeA Picture Library)
Илл. 147. Жермена де Сталь (1766-
1817), французская писательница,
теоретик литературы, публицист.
Фрагмент портрета (1817 г.) работы
Франсуа Жерара. Шато де Копе. (DeA Picture
Library>)
Илл. 146. Генрих Гейне (1797-1856), немецкий поэт, автор *Книги
пе с е н» . (DeA Picture Library)

Илл. 148. Франц Грильпарцер (1791-1872), австрийский
драматург. Портрет работы М.М. Даффингера. Исторический музей
города Вены. (DeA Picture Library)
Илл. 149. Постав Флобер (1821-1880), французский
писатель-реалист. Портрет (ок. 1856 г.) работы Э. Жиро. Замки Версаля и Тре-
нона, Франция. (RMN-DeA Picture Library>)
Илл. 150. Английские писательницы сестры Бронте (слева
направо): Энн, Эмили (автор романа «Грозовой перевал»)
и Шарлотта.
Портрет (1834 г.) работы Патрика Брамвела Бронте. (DeA Picture
Library)

Илл. 151. Федор Михайлович Достоевский (1821-1881), русский
писатель, автор всемирно известных романов«Преступление и наказание»
и «Идиот». (©.Austrian Archives/CORBIS/COVER)
Илл. 152. Американский юморист, писатель и лектор Сэмюэл Ленгхорн
Клеменс, известный под псевдонимом Марк Твен (1835-1910), автор
«Приключений Геклъберри Финна». {DeA Picture Library)

GUY DE MAUPASSANT
Bel-Ami
Illustrations
FERDINAND ВАС
PARIS
1lt4.i1
':i:
s\ IU' E DE Rli.ll ELI El.
Илл. 154. Джованни Верга (1840-1922), итальянский писатель,
глава веризма
-
реалистического направления в ита л ья нс кой
лит ератур е. (DeA Picture Library)
Илл. 153- Обложка одного из первых изданий романа«Милый друг»
французского писателя Гй де Моп асс ан а (1850-1893). (DeA Picture
Library)
Илл. 155- Бенито Перес Гальдос (1843-1920), испанский писатель,
ведущий представитель натурализма в испанской литературе. (DeA
Picture Library)

Илл. 156 . Норвежский драматург Генрик Ибсен (1828-1906).
Портрет работы Эрика Веренскьольда. (DeA Picture Library)
Илл. 157. Читка пьесы с Антоном Павловичем Чеховым (1860-
1904) (в центре), русским писателем . (DeA Picture Library)
Илл. 158 . Фрагмент картины «Угол
стола* (1872 г.) французского
живописца и графика Анри
Фантен-Латура (1836-1904). Картина изображает
французских поэтов-символистов
Поля Верлена (1844-1896) (слева) и
(рядом с ним) Артюра Рембо (1854-
1891). Музей д Орсе, Париж. (RMN-
DeA Picture Library)

Илл. 160. Обложка сборника стихов «Sonatines
Sentimentales» бельгийского писателя Мориса
Метерлинка (1862-1949). (DeA Picture Library)
Илл. 159- Поль Адан (1862-1920), французский писатель (фотография Домак).
(DeA Picture Library)
Илл. 161.Ирландский поэт и драматург Уильям Батлер Йитс (1865-1939).
Портрет (1900 г.) работы его отца Джона Батлера Йитса. (DeA Picture Library)

Илл. 162 . Поль Валери (1871 -1945), французский поэт, эссеист, кри-
Илл 164. Марсель Пруст (1871 -1922), французский писатель Портрет
тик Портрет (1913г.) работы Ж-Э . Бланша. (DeA Picture Library)
работы Ж-Э . Бланша. Музей д Орсе, Париж (RMN-De4 Picture Library)
Илл. 163 . Французский писатель и дипломат Поль Клодель (1868-1955). Портрет (1919 г.) работы Ж-Э . Бланша. (DeA Picture Library)

Илл. 165. Томас Стернз Элиот (1888-1965), англо-американский поэт, критик,
историк культуры, драматург, ведущая фигура в модернизме. {DeA Picture Library)
Илл. 166. Афиша драмы «Дочь Йорио» (1904 г.) итальянского
писателя и политического деятеля Габриеле Д Аннунцио (1863-1938).
Художник А. Де Каролис. {DeA Picture Library)

Илл. 167. Оскар Уайльд (1854-1900), английский (ирландский)
писатель, драматург и поэт. Фотография Н. Сарони, Нью-Йорк,
1882 г. (DeA Picture Library»)
Илл. 169. Доминго Фаустиньо Сармьенто (1811-1888), представитель аргентинской
интеллигенции, писатель, президент Аргентины в 1868-1874 гг. (©Bettmann/CORBIS/
COVER)

Эоп ©afirtpl (йаггтя BJnmto.
Илл. 170 . Габриель Гарсиа Морено (1821-1875), консервативный государственный
деятель Эквадора, дважды занимавший пост президента Эквадора (в 1859-1865 гг. и в
1869-1875 гг.). (© CORBIS/COVER)
Илл. 171. Нарядные лестницы в здании Главного почтамта (Паласио Посталь, 1907 г.) в г. Мехико.
Автор
-
итальянский архитектор А. Боари. (© Dave G. Houser/CORBIS/COVER)

Илл. 172. Вокзал Конституции {Estacion Constituciori) в Буэнос-Айресе. В архитектуре здания
прослеживается влияние архитектуры французской Второй империи. (©Hulton-Deutsch Collection/CORBIS/COVER)
Илл. 173 . Дворец «Ла Монеда»
-
Монетный двор, позже президентский дворец (1784-1805 гг.) в Сантьяго, Чили. Автор
-
итальянский
архитектор X. Тоэска-и -Ричи. В настоящее время служит зданием чилийского Парламента. {DeA Picture Library)

Илл. 174. Романтическое изображение коренных мексиканцев в
XIX в. (DeA Picture Library)
Илл. 175. Изображение на гравюре перуанского жреца,
совершающего ритуальные действия. Впервые опубликовано в
«Энциклопедии путешествий» («VEncyclopedie des voyages», 1796 г.) Грассе де
Сен-Совёром. (©Gianni Dadli Orti/CORBIS/COVEK)
Илл. 176. Агостино Годацци (1793-1859), итальянский географ и живописец.
Руководил (1850 г.) Колумбийской географической комиссией, известной
составлением богато иллюстрированного альбома, охватывающего территорию всей
страны. (DeA Picture Library)

Илл. 177. Хосе Мария Веласко (1840-1912),
мексиканский художник (автопортрет). (DeA Picture
Library)
Илл. 178. Египетский паша Мухаммед Али (1769-1849), начавший широкие
социально-экономические и административные реформы
в свое
продолжительное правление (1805-1848 гг.) с целью модернизации Египта. (©Bettmann/
CORBIS/COVER)
Илл. 179. Французские солдаты в
карауле
в Алжире, ок. 1880 г.
Франция впервые оккупировала Алжир в 1830 г. и оставалсь в
нем до Алжирской войны за независимость в 1962 г. (©Hulton-
Deutsch Collection/CORBIS/COVER)

Илл. 180 . Французский Иностранный легион в своем учебном лагере в Сиди-Бель-Аббесе, Алжир, 1906 г.
(© Leonard de Selva/CORBIS/COVER)
Илл. 181. «Сумерки
под Галатским мостом в Стамбуле,
на заднем плане мечеть Ени-Валид». Полотно
Германа Давида Соломана Корроди, одного из многочисленных европейских живописцев, ориенталист-
ский стиль которых повлиял на турецких художников. (©Christie's Images/CORBIS/COVER)
Илл. 182. <«Торговцы оружием»>. (1908 г.) Картина турецкого художника
Османа Хамди (1842-19Ю), на творчество которого заметное влияние
оказала европейская ориенталистская школа.
Музей живописи и скульптуры,
Анкара. (С согласия Resim ve Heykel Mtizesi, Анкара)

Илл. 183 . Портрет Фетх-Али-шаха из династии Каджаров,
шаха Ирана в 1797-1834 гг., привлекавшего многих
местных художников для прославления своего правления.
(©Christie's Images/CORBIS/COVER)
Илл. 185 . Монументальная скульптура
«Пробуждающийся Египет» (1919-1923 гг.) египетского
скульптура Махмуда Мухтара (1891-1934),
первого египетского скульптора, учившегося в
Школе изящных искусств в Париже,
основоположника национальной скульптурной школы XX века.
Каирский университет. (С согласия д-ра SobhyAl
Sharouny)
Илл. 184. *Молодой принц из
династии Каджаров и его
окружение» (ок I860 г.) . Картина
иранского художника Абуль-
Хасана Гаффари. (©Christie's
Images/CORBIS/COVER)

Илл 186. «Завоевание г. Сетифа (Алжир) генералом Галъбуа» (1848 г.),
картина французского художника Адриена Доза. {DeA Picture
Library>)
Илл 187. Главные ворота дворца Долмабахче в Стамбуле,
спроектированного армянским архитектором Гарабедом Вальяном в
1850-х гг. Пышный неоклассический ансамбль, возвышающийся
над проливом Босфор, служил административным центром
Османской империи в 1856-1923 гг. (О J. Pascal Sebaebah)
Илл. 188. Плакат, посвященный сети тунисских железных дорог,
автор
-
Уго д Алеси, ок. 1900 г. {©Swim Ink 2, LLC/CORBIS/COVER)

Илл. 189- Потолочная роспись и мозаика из
Шираза периода правления династии Каджа-
ров в Иране, пример богатого и
разнообразного ремесленного производства в Иране XIX
века. (©Arthur Thevenart/CORBIS/COVER)
Илл. 191. «Шествие на главной
площади Каира»(ок.
1820 г. ),
картина Т. Милтона, на которой
изображены несколько средневековых
каирских зданий, в конце концов
замененных зданиями
европейского типа, несмотря на
предпринимавшиеся в XIX в. попытки
сохранить богатое архитектурное
наследие города. (©Historical Picture
Archive/CORB1S/COVER)

Илл. 192. Намык Кемаль (1840-1888), турецкий
писатель и общественный деятель, один из идеологов
и
руководителей общества «Новые Османы».
Портретная галерея Техасского университета. (© GNU)
Илл. 193 . Карта Китая 1826 года (©Michael Moslem Historic Photographs/CORBIS/COVEK)

Илл. 194 Дворец Чаттар Манзила (1803-1827), г. Лакхнау, Индия. Фотография ок. 1880 г. (©Hulton-Deutsch Collection/CORBIS/COVEK)
Илл. 195. Терракотовая статуэтка дамы при дворе китайской им-
Илл. 196. Складной бумажный веер с изображением ученого,
чи-
ператрицы Цыси (правила 1861-1908 гт.) из Цинской династии.
тающего сидя на скале. Рисунок китайского художника Рен Баня-
(©Stetano Bianchetti/CORBIS/COVER)
ня (1840-1846). (© Metropolitan Museum ofArt, New York)

Илл. 197 . Шагающий Будда. Позолоченная деревянная скульптура,
Илл. 198. Рабиндранат Тагор (1861-1941), индийский писатель,
Таиланд, конец XIX в.
{©Honeychurch Antiques, Ltd/CORBIS/COVER)
философ и общественный деятель, первый представитель Азии,
получивший Нобелевскую премию (1913 г.). {DeA Picture Library)
Илл. 199. ♦Женщины, пристающие к путешественникам
в Гойю», гравюра из сер ии «53 ст анци и дороги
Токайдо» (1833-1834 гг.) японского худ ож н ик а Андо Хиросигэ. (ОPeter Harholdt/CORBIS/COVER)

Илл. 200 . «Каменные дама в западном стиле в Токио», гравюра
из серии «53 станции дороги Токайдо» японского художника
Андо Хиросигэ. (©Assian Art and Archaeology, Jnc./CORBIS/
COVER)
Илл. 201. Дворец Акасака (1909 г.) в Токио, в настоящее время государственная резиденция для высоких гостей, при проектировании
которого автор вдохновлялся идеями французской архитектуры XVIII века. (Jiji-gaho-sha-Inc.)

Илл. 202. Фигурка из захоронения у одного из народов Централь-
Илл. 203. Расписной деревянный барабан народа бага (ГЪинея), XIX
ной Африки, XIX век. (CORBIS/COVER)
век. (DeA Picture Library)
Илл. 204 Правитель государства Бамум султан Нджойя (1870-
1933), фотография 1912 г. Человек передовых взглядов, он ввёл
новшества в архитектуре, сельском хозяйстве и географии своей
небольшой страны, располагавшейся на территории
современного Камеруна. При его правлении (1892-1931) была разработана
система письменности языка бамум. (© Marie-Pauline Tborbecke)
Илл. 205. Эдвард Уилмотт Блайден (1832-1912), либерийский
просветитель, известный идеолог панафриканизма. (© CORBIS/COVER)

Илл. 206 . Григорий XVI, папа Римский с 1831 по 1846 г. Осуждая
Илл. 207 . Группа православных армянских священников, ок. 1870 г.
какие-либо уступки духу времени, защищая идею папской теокра-
(©Hulton-Deutsch Collection/CORBIS/COVER)
тии, выступал против многих прогрессивных идей и технических
достижений, например, против железных дорог. (DeA Picture
Library)
Илл. 209 - Икона Спасителя-Пантократора,
выполненная на фабрике золотых и
серебряных изделий русского купца Павла
Акимовича Овчинникова, Москва, ок. 1881 г.
(©Воспроизведено с разрешения
Государственного музея Эрмитаж, СПб, Россия/CORBIS/
COVER)
Илл. 208 . Монастырь Симо-Петра (каменный утес Симона), один
из 20-и монастырей на горе Афон, в центре православного
монашества, основанном в X веке на полуострове Халкидики в
северной Греции. (DeA Picture Library)

Илл. 210. Гравюра, выполненная Колиньоном ок. 1848 г., изображающая приход набожных
перуанских женщин к католическому священнику, принимающего
набожных перуанских женщин.
Католическая Церковь продолжала оказывать влияние в Латинской Америке, несмотря на
распространившийся антиклерикализм и отделение Церкви от государства в XIX в. (©GianniDcigli Orti/CORBIS/COVER)
Илл. 211. Гравюра (1811 г.), изображающая традиционный ритуал:
африканский жрец на территории современной Ганы обращается
к
Судьбе. (©Gianni Dagli Orti/CORBIS/COVER)

Илл. 212. Фронтиспис книги *Жизнь и географические
иссл едо вани я
доктора Ливингстона» (1874 г.) с портретом Давида
Ливингстона (1813-1873), английского миссионера и исследователя
Африки. (DeA Picture Library)
Илл. 213. Генри Мортон Стэнли (1841-1904), журналист,
исследователь Африки. Родился в Уэльсе, в возрасте 17 лет эмигрировал в
США. Отыскал пропавшего в Восточной Африке Давида
Ливингстона. (DeA Picture Library)
Илл. 214. Девочки из миссионерской школы в Лиме, Перу ок 1890 г. (©Underwood and Underwood/
CORBIS/COVER)

Илл. 215. Бельгийский римско-католический миссионер Дамьен (Damien, 1840-1889) с лепрозными больными здания церкви на
о. Молокаи (в группе Гавайских о-вов). (© CORBIS/COVER)
Илл. 216. Русские православные миссионеры в сибирском городе Нерчинске, ок. 1885 г. (© CORBIS/
COVER)

Г
ГО1
*
1
.
i
-.J.v
:
Илл. 217 . Виктория (1819-1901), королева Великобритании,
вяжет и слушает чтение новостей из газеты. (©Sean Sexton
Collection/CORBIS/COVER)
Илл 218. Рамакришна (1836-1886), индийский философ-мистик
и
реформатор, преставитель неоиндуизма. (© CORBIS/COVER)

Илл. 219. Мохандас Карамчанд (Махатма) Ганди (1869-1948), один из
лидеров индийского национально-освободительного движе н ия , его идеоло г , в
м о лодом возрасте . (© Bettmann/CORBIS/COVER)