Ответственный редактор
Н, Я. МЕР ПЕРТ

ВВЕДЕНИЕ
В X в. на берегах Волги и Камы складывается одно из ран-
IX государственных объединений Восточной Европы — Волж-
ая Болгария, оказавшая огромное влияние на развитие наро-
в Поволжья и Прикамья, особенно тюркоязычных народов —
занских татар, чуваш, мишарей и башкир.
Решающую роль в формировании этого государства сыгра-
[ болгарские племена, появившиеся в Волго-Камье в конце
I в. н. э. ^ Однако вплоть до последних лет приход на Сред-
ЭЮ Волгу болгарских племен, ранее сосредоточенных в При-
эвье, устанавливался лишь в ретроспективном плане. Прямых
иных, письменных или археологических, подтверждающих
о продвижение, не было, поэтому многие проблемы,	связан-
le с ранней историей болгарских племен на Волге,	остава-
сь спорными или вообще не поднимались в литературе.
В 1950 г. был обнаружен Больше-Тарханский, а в 1952 г,
♦ -V -йбельский могильники, впервые давшие археологические ма-
•	риалы времени появления болгар на Волге. В 1957 и	1960 гг.
Ф * оизводились широкие раскопки Больше-Тарханского	могиль-
ка, а в 1961 г. начаты раскопки близкого по времени Танкеев-
р ого могильника, что позволило поставить на широкую факти-
Ъ^скую основу изучение проблемы появления и формирования
^ лгарских и других тюркоязычных народов в Поволжье.
Настоящая публикация посвящена результатам исследова-
я Больше-Тарханского могильника. Авторы сочли необходи-
IM наиболее полное издание материалов этого памятника
соответствующей научной систематизацией и интерпретаци-
их, а также с привлечением данных и по другим, известным
частично изученным памятникам Среднего Поволжья, связан-
по нашему мнению, с проблемой истории древних болгар.
Естественно, при рассмотрении всех этих вопросов авторы
могли обойти темы, затрагивающие общую историю болгар-
их племен Восточной Европы, а также моменты, характери-
* А. п. с м и р н о в. Волжские болгары. М., 1952, стр. 3; «История Тата-
т. 1. Казань, 1956, стр. 45.

зующие отношения пришлых болгарских и местных племен на
Средней Волге.
Глава III написана В. Ф. Генингом, главы II и IV — А. X. Ха-
ликовым; остальные разделы — совместно этими авторами.
К публикации приложена статья с описанием и анализом ан¬
тропологического материала, подготовленная М. С. Акимовой.
Авторы считают своим долгом поблагодарить всех товари¬
щей, принявших участие в раскопках Больше-Тарханского мо¬
гильника и в подготовке к печати его материалов.

Глава!.
БОЛЬШЕ-ТАРХАНСКИЙ МОГИЛЬНИК
Почти в центре Среднего Поволжья, вблизи юго-западной
границы Татарии, на правом высоком берегу р. Волги у с. Боль¬
шие Тарханы, находятся остатки большого могильника. Пло¬
щадка его расположена на западной окраине села и занимает
высокое плато в 500 м от левого берега небольшой речки Тар-
ханки, впадающей в р. Свиягу, правый приток Волги. От Волги
могильник удален на 7 км. Окружающая местность представ¬
ляет собой слегка холмистую равнину, изрезанную оврагами
и долами небольших речек. Археологическими исследования¬
ми здесь обнаружены многочисленные различные памятники от
эпохи бронзы до XV в. ^
1.	ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ
БОЛЬШЕ-ТАРХАНСКОГО МОГИЛЬНИКА
В 1939—1941 гг. при прокладке шоссейной дороги из с. Боль¬
шие Тарханы в с. Сюндюково по обеим сторонам тракта в до¬
рожных кюветах на протяжении 40 — 50 м были обнаружены
отдельные человеческие кости. В дальнейшем подобные наход¬
ки встречались и на территории районной больницы, располо¬
женной к северу от шоссе (рис. 1). Так, в 1945 г. при рытье
котлована под фундамент для жилого дома и лаборатории,
были обнаружены остатки трех захоронений; в 1947—1948 гг.
при устройстве ледника разрушено еще три могилы, содержав¬
шие и некоторые украшения — бронзовые браслеты и подвески;
еще несколько могил было раскопано в западной части боль¬
ничной усадьбы — в саду при сооружении погреба и других
объектов. К югу от шоссе подобные же находки были сделаны
при постройке бани и рытье погреба на усадьбе И. Абдулхако¬
ва. В 1950 г. при постройке хозяйственного объекта в саду
между жилым домом и южной оградой больничной усадьбы
2Н. Ф. Калинин и А. X. Халиков. Итоги археологических работ
1945-1952 гг. Тр. КФАН СССР. Казань, 1954.

раскопали богатое погребение, содержавшее железные ножи,
медные украшения и золотой браслет, в настоящее время, к со¬
жалению, утерянные.
По следам этих находок в августе 1950 г. в Большие Тарха¬
ны выехали сотрудники археологической экспедиции ИЯЛИ
КФАН СССР под руководством А. X. Халикова. Они провели
небольшие разведочные работы, при которых было изучено
одно погребение в траншее, между жилым домом и лаборатори¬
ей около колодца. Могильная яма прямоугольной формы (210 X
X 60 см), ориентированная с востока на запад, на глубине 120 —
125 см содержала остатки разграбленного погребения, от кото¬
рого сохранились в восточном конце кости ног человека, а в
середине — смешанная куча остальных человеческих костей, что
было ошибочно принято за сидячее захоронение В западной
части могилы найдены: глиняный лепной кувшин (рис. 2, 2) и
череп молодого козленка (определение Н. К. Верещагина). То¬
гда же экспедиции была передана часть бронзовой ажурной
колесовидной подвески (рис. 2, i) и сообщено о находке еще
одной, более крупной подвески в виде диска, разделенного на
12 частей, с изображением в каждой животного. Могильник был
датирован второй половиной VIII — началом IX в. и отнесен к
раннеболгарской культуре
В августе 1957 г. археологическая экспедиция ИЯЛИ КФАН
СССР под руководством авторов ^ вскрыла на могильнике к югу
от шоссе площадь в 867 кв. м, на которой было обнаружено
80 погребений (раскоп I) и выявлена западная граница могиль¬
ника в его южной части. Одновременно по траншеям, вырытым
во дворе больницы для прокладки водопровода, удалось уста¬
новить северо-западную границу могильника (рис. 1).
В 1960 г. раскопки могильника были продолжены археоло¬
гической экспедицией Казанского государственного универси¬
тета и ИЯЛИ КФАН СССР под руководством В. Ф. Генинга
(рис. 1, 3) Раскопками этого года была исследована площадь
^ Там же, стр. 54.
^А. П. Смирнов и Н. Я. Мерперт. Введение к I тому «Трудов
Куйбышевской археологической экспедиции». МИ А, № 42, 1954, стр. 15;
Н. Я. Мерперт. К вопросу о древнейших болгарских племенах. Казань,
1957, стр. 35; Очерки истории СССР III —IX вв. М., 1954, стр. 684—685;
А. П. Смирнов. Некоторые вопросы средневековой истории Поволжья.
Казань, 1957.
^ В раскопках могильника в 1957 г., кроме В. Ф. Генинга и А. X. Халико¬
ва, приняли участие сотрудник ИЯЛИ КФАН СССР Т. А. Хлебникова, со¬
трудник Мар. НИИ Г. А. Архипов, студенты Казанского государственного
университета В. Е. Стоянов и И. С. Вайнер, Казанского медицинского инсти¬
тута Ф. Бикмуллина, Удмуртского педагогического института В. Семенова,
И. Петеримова, Л. Голикова и Р. Хайбуллина.
® В составе экспедиции, изучавшей могильник, работали студенты исто¬
рико-филологического факультета Казанского государственного университета
Е. П. Казаков, И. С. Вайнер, А. Вахтурова, В. Мухина, Е. Гаврилова, И. Мат-

8	9	10	11	12	13	14	15	IB	17	18	iff	20	21	2
BO
Г
Д
E
Ж
c? 1
-^12
9 ^
10(tP
10	14	10	Ю	1/ ю Jtf 6U с I ^
^ .=>30 ^
> J/ % Ч5Э C^<p22\
32 °<^31	"'“^S	ЧКЗ	^<p22\
Л=
/С	Ч1^^ ^S3
7'=^-'ОхУ/f
% I	81^ ^82
rfTi
^139
99<^
.n	I	0!	^
Л?
?^18
==. ^43
ve °V5
71<^
- rs. r»c
j;g»-—1 i^^ss
’Sf^^67
/Й^Оч
j33c^m^r^
^,,0 ^^/9/ /?й-% /71
H
19
Щ
Э
W
Л
PacHon Ш
3D5(p
,	15?cp	ЗОВСР	^cS'''~-~-+~~~-.,____^
ЗООс:^ ^ 3180^	304	ф)	3H c:^ '*-
^^^•^310^	30Z^	30j^	316<^^f^
312C7^ ^3/3^	295
3f9(^
358^ 35SqO
2 3
5	6
9 ID // 12
S
Рис. 1. План Больше-Тарханского мог
А — общий план; Б — плавы ра
fu-, раскоп. 2 — граница могильника. 3 — отл<льные

в 3842 кв. м, охватившая почти всю доступную часть могильни¬
ка (раскопы II —VIII), на которой обнаружено вновь 278 могил
(нумерация погребений была продолжена, № 81—358). Значи¬
тельные площади, ши¬
риной не менее б—
9 м, были вскрыты за
крайними рядами мо¬
гил, что позволило
надежно установить
границы могильника.
Площадь могиль¬
ника имеет овальные
очертания, в ширину
она достигает пример¬
но 70 м и в длину с
севера на юг около
150 м. Общз.я пло¬
щадь, занятая могиль¬
ником, определяется
в 8 —9 тыс. кв. м. Око-
Рис. 2. Больше-Тарханский могильник.
Веи;и, обнаруженные в 1951 г.
1 — подвеска; 2 — сосуд
АО половины ее вскрыто раскопами 1957 и I960 гг. Если на
этом пространстве было изучено 358 погребений, то могиль¬
ник в целом содержал около 700 — 800 погребений.
Распределение вскрытой площади по раскопам, в том числе
и той, на которой отмечены погребения, показано в табл. 1.
Во всех раскопах стратиграфия слоя была более или ме¬
нее однообразной. На глубину 55 — 60 см идет слой чернозе-
Таблица 1
Распределение площади раскопов по погребениям
Вскрыто кв. м.
,Nb раскопа
Всего
Площадь, заня¬
тая погребе¬
ниями
Количество
погребений
№ погребений
I
867
549
80
1-80
II
468
468
53
81-134 (без 120)
III
784
676
54
159-212
IV
996
700
64
120, 213-275
V
450
252
22
135-156
VI
640
600
50
151, 158, 276-320
356-358
VII
360
270
23
3:21-343
VIII
144
81
12
344-355
Всего
4709
3596
358
1-358
веева, а также студенты-историки Удмуртского педагогического института и
студенты Казанского художественного училища.

Ш2
Рис. 3. Больше-Тарханский могильник, раскопки 1960 г.
ма, ПОД которым располагается горизонт темно-коричневого
суглинка мощностью в 15 — 20 см, переходящий в желтую гли¬
ну. В слое чернозема очертания могильных ям, как правило,
не прослеживались. Четко ямы фиксировались лишь на фоне
светлого суглинка или глины, где они и отмечались на плане.
2.	ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ОБРЯД
Погребальный обряд Больше-Тарханского могильника был
изучен более чем по 358 погребениям, вскрытым при раскопках,
что исключает случайность выводов и помогает выявить от¬
дельные детали, отклонения от общего правила.
Площадка могильника, как отмечалось выше, в рельефе
местности не имела никаких естественных границ; в процессе
раскопок не отмечено также никаких следов искусственного
ограничения. Захоронения на могильнике совершены в грунто¬
вых ямах и в настоящее время не имеют никаких внешних при¬
знаков. Однако в процессе исследования не наблюдалось ни
одного случая взаимного нарушения могильных ям. Это позво¬
ляет предполагать, что могилы сверху имели какие-то отметки.
Был ли это простой земляной холмик или деревянное сооруже¬
ние, исчезнувшее от времени,— сказать невозможно.
Могильные ямы, в основном близкой к прямоугольнику
формы, ориентированы довольно устойчиво: длинными сторо¬
нами в направлении восток-запад (184 случая) или с незначи¬
тельными отклонениями: восток-северо-восток — запад-юго-за¬
пад (47 могил), восток-юго-восток — запад-северо-запад (51 мо¬
гила). Более заметные отклонения, до направления юго-во¬
сток — северо-запад, зафиксированы у 24 могил, а до направ¬
ления северо-восток — юго-запад — у 21 могилы. И лишь
8

в восьми случаях ориентировка ям приближалась к направле¬
нию север — юг, также с незначительными отклонениями.
У 21 могилы установить с достоверностью ориентировку не уда¬
лось, ибо ямы целиком перекрывались грабительскими переко¬
пами. Но следует отметить, что и у них больших отклонений
от обычной ориентировки, по-видимому, быть не могло.
На площадке могилы располагались рядами, в которых, од¬
нако, нет строгой выдержанности — имелись некоторые разли¬
чия в ориентировке, а также выдвижения отдельных могил из
общей линии. Впечатление нестройности рядов еще больше уси¬
ливается от многочисленных пустых пространств, не заполнен¬
ных могилами. Концентрация могил на площадке сравнительно
небольшая, в среднем на каждую могилу приходится около
И кв. м. Для сравнения можно указать удмуртский могильник
этого же времени — Мыдлань-Шай, где эта цифра составляла
всего около 4 кв. м Для Больше-Тарханского могильника ука¬
занная цифра является средней, фактически же в некоторых
местах, у южного края могильника, ряды погребений были бо¬
лее плотными, а в остальных частях обычно расстояние между
могилами внутри рядов было очень большое — не менее 1 м,
а зачастую 2 и даже 3 — 5 м. Расстояние между рядами могил
также колеблется в пределах 1—3 м, а иногда и больше.
В общем ряды ориентированы в направлении север — юг,
иногда с незначительными отклонениями; лишь у северной
окраины могильника на площади раскопа VII могилы бы¬
ли расположены рядами в направлении северо-запад — юго-
восток.
В южной части могильника можно проследить отдельньи^
группы могил. Является ли это результатом преднамеренного
обособления могил определенной группы умерших, связанных,
может быть, более тесно узами родства (большая патриархаль¬
ная семья), или это явление случайное — за неимением сравни¬
тельного материала по другим подобным памятникам пока ска¬
зать трудно.
Могильные ямы в верхней части имели обычно прямоз^голь- j
ную форму со слегка скругленными углами, иногда же очерта- '
ния приобретали форму овала (погребения 93, 100, 105, 113.
138, 241 и др.).
Внутреннее устройство ям, связанное со способом захороне¬
ния умерших, различно. Совершенно четко выделяется два типа ;
могильных ям — простые грунтовые и ямы с заплечиками. ^
Устройство ям удалось выявить далеко не во всех погребениях
(несмотря на то, что везде производилась их двойная профили¬
ровка) — в одних погребениях из-за грабительских раскопок,
^ В. Ф. Г е н и н г. Мыдлань-Шай — удмуртский могильник VIII — IX вв.
ВАУ, вып. 3. Свердловск, 1962, стр. 69.

Разрезы
г®
230
ш
Ъг
вз
Рис. 4. Больше-Тарханский могильник. Схема форм могильных ям
ПОЛНОСТЬЮ уничтоживших первоначальную форму ям, а в дру¬
гих — из-за слишком малой глубины могил, залегавших цели¬
ком в толстом слое чернозема. Всего было прослежено устрой¬
ство 320 могил.
у Простые ямы имеют почти ровные отвесные стенки и ровное
дно (рис. 4, 5). Форма могилы в какой-то мере определяет и
способ захоронения. В простых ямах умершие хоронились,
вероятно, в/деревянных гроба^ Но проследить это удалось
лишь в единичных случаях, где сохранились остатки дерева
(погребения 22, 33, 85). Лучше всего тлен от деревянного гроба
был зафиксирован в детском погребении 85, где на дне оваль¬
ной могильной ямы, размером 135 X 40 — 30 см, четко сохрани¬
лись следы прямоугольного деревянного гроба размером
105 X 20 см.
Всего на могильнике вскрыто, 233 простых могильных ямы,
что составляет немногим более/Ъ5% всего количества ям, где
удалось проследить их устройство.
10

* '• ^ '
Рис. 5. Больше-Тарханский могильник. Погребения в простых ямах
-‘ ~"Ш   	'	"	'*-•
Рис. 6. Больше-Тарханский могильник. Погребения в ямах с заплечиками

Могильные ямы с заплечиками также имеют в верхней ча¬
сти прямоугольные с закругленными углами очертания и почти
отвесные стенки, но вдоль продольных стенок у дна могилы
оставлены небольшие уступы-заплечики шириной в 10 — 20 см
и высотой 30—40 см, а иногда и до 50 см (рис. 4, 6). Таких мо¬
гил обнаружено 87. Уступы-заплечики в могилах, бесспорно,
служили для укладки перекрытия — настила из жердей или до¬
сок, хотя в могилах остатки дерева не обнаружены. Надо пола¬
гать, что в могилах с заплечиками умершие хоронились без гро¬
ба, тело укладывалось прямо в яму, а сверху перекрывалось
деревянным настилом, чем и создавалась своеобразная погре¬
бальная камера Отдельные могилы этого типа имеют некото¬
рое своеобразие. Так, в погребении 185 заплечики были очень
невысокие — всего 8—10 см, что, конечно, совершенно недоста¬
точно для того, чтобы уложить умершего под настилом. Здесь,
по всей вероятности, заплечики сооружались лишь по тради¬
ции, захоронение же производилось в гробу.
У нескольких могил (погребения 126, 149, 339) заплечики бы¬
ли устроены не в виде уступа, а скошенных у дна стенок; это
также не могло удержать настила. В других случаях (погре¬
бения 86, 175, 212, 280, 299) заплечики находились не только
вдоль продольных, но и вдоль поперечных стенок могильной
ямы. А в парном захоронении 180 яма имела значительные
плечики только у поперечных стенок и слева от погребенного.
Своеобразна также группа могил, где заплечики оставлены
лишь вдоль одной продольной стенки — южной (погребения 168,
221, 231, 275, 291) или северной (погребения 200, 218, 243).
К этой же группе следует отнести могильные ямы 125, 168, 344
с заплечиками неодинаковой высоты. В могильной яме погре¬
бения 344 заплечико вдоль южной стенки было устроено
на высоте 50 см от дна могилы, а вдоль северной — на высоте
20 см. В этих ямах погребаемые перекрывались, видимо, не
горизонтальным настилом, а наклонным. Поперечные планки
упирались концом в уступ-заплечико, а верхним прислонялись
к стенке могилы, или к более высокому заплечику (кстати, эта
группа могил в какой-то мере может свидетельствовать о том,
что и во всех остальных могилах с заплечиками настил соору¬
жался из поперечных планок — жердей, досок или плах).
Довольно многочисленна группа простых могил (более 30 —
погребения 85, 94, 101, 216, 248 и др.)» где один конец ямы
несколько шире другого. Разница эта варьирует от 5 — 8 до
30 см. Чаще всего могильная яма расширена у изголовья
S В 1963 г. при раскопках Уральской экспедицией курганов раннего же¬
лезного века у с. Абатска на р. Ишим были вскрыты могилы с заплечиками,
где прекрасно сохранилось деревянное перекрытие: поперек ямы на уступы
было положено несколько коротких бревен, перекрытых затем вдоль ямы
расколотыми толстыми бревнами.
12

'J ?V 'v^--
,‘'vt- ,^'f
Рис. 7. Больше-Тарханский могильник. Погребение с нишей в изголовье ямы

захороненного. Среди могил с заплечиками такие простые рас¬
ширения встречаются редко, но некоторые могилы имеют более
сложные формы. В погребениях 33, 58, 75, 204, 322 могильные
ямы у дна в изголовье захороненных имели значительные оваль¬
ные расширения, где были уложены различные вещи (рис. 7),
а в погребениях 174 и 190 подобные расширения имелись в обо¬
их концах могильной ямы. Оригинальна форма могилы 143,
где несколько ниже уровня плеч погребенного яма имела не¬
большие уступы. В трех могилах с заплечиками (244, 256, 322)
у изголовья захороненных были устроены неглубокие, в 10 —
25 см, ниши-подбои, в погребении 196 такие подбои находились
в обоих концах могильной ямы, а в могиле 6—у ног покой¬
ника.
Умершие уложены в могилах обычно в средней части так,
что пространство, оставшееся в могиле свободным у ног и
Таблица 2
Распределение индивидуальных детских и подростковых погребений
по размерам могильных ям
Глубина,
СМ
5Х
S
в % от всех
погребении
Длина,
СМ
Шири¬
на, см
До 70
От 71 до 100
j От 101 до 160
о £
S-
^ Q.
в %
Номера погребений
03 и
о
с
могильника
До
120
До 50
24,45
2 ,25, 31, 32, 37,
77, 83, 87, 93,94,
127, 128, 130,
131, 156, 208,
216, 217, 237,
.238, 272, 282,
292, 332, 347,
350
53, 78, 86, 92,
134, 176, 240,
283, 295, 297,
298, 343
40
57,1
11,0
От51
.|Д(> 70
1
18, 108
3
4,3
0,84
От
121
до
180
До
^ 50
■
\ От51
1до 70
26, 44, 62, 123,
136, 170, 215,
255, 317
8, 57, 311
10, 71, 85, 168,
196, 213, 284,
288, 315, 346,
355
22, 64, 203, 320
20
7
28,6
10,0
5,58
1,96
Всего по¬
гребений
2
39
29
70
19,56
в %. . .
6,3
55,0
38,7
100
в % отлсех
погребе¬
ний мо¬
гильника
0,56
10,90
8,10
14

Таблица 3
Сводка размеров могильных ям взрослых индивидуальных
погребений (в %) *
Размеры, см
Типы 1
могил
Всего
простые
с заплечиками
Длина
До 200
43,9
37,8
—
20,11
7,82
27,93
.
От 201
50
55,5
—
до 250
22,89
11,45
34,34
Ов. 250
6,1
6,7
—
2,8
1,4
4,2
100
100
—
Всего
45,80
20,67
66,47
Ширина
До 50
21,3
4,0

9,77
0,84
10,61
От 51
68,3
74,4
—
до 70
31,28
15,36
46,64
Св. 71
10,4
21,6
—
4,75
4,47
9,22
Всего
....
100
45,80
100
20,67
66,47
Глубина
До 100
23,7
13,6

10,89
2,8
13,69
1 От 101
72,0
74,2
—
до 160
32,96
15,36
48,32
|Св. 160
4,3
12,2
—
1,95
2,51
4,46
Всего
100
45,80
100
20,67
66,47
* В числителе приведена в процентах доля данной группы внутри типа
могил, а в знаменателе — процент по отношению ко всем исследованным моги¬
лам (358 погребений).
ИЗГОЛОВЬЯ, ПОЧТИ одинаково и невелико, хотя в нескольких слу¬
чаях и здесь имеются значительные отклонения, когда в до¬
вольно больших ямах умершие уложены в одном конце — за¬
падном (погребения 231, 255, 339) или восточном (погребения
15

Таблица 4
Распределение по группам взрослых индивидуальных погребений в простых
могильных ямах по их размерам
Глубина, см
Всего
погребе-
В % от всех
погребений
Длина,
см
Ширина, см
До 100
От 101 до 160 1
Св. 161
В %
Номера погребений
НИИ
могильника
До 50
9, 42, 76,
100, 101, 111,
198, 220, 262,
264
21, 29, 46,
63, 81, 104,
105, 150, 158,
222,, 245, 247,
293, 349
—
24
14,6
6,70
До 200
От 51
. до 70
3, 5, 20
36, 106, 114,
137, 138, 166,
167, 179, 186,
187,194,195,
201, 305
67, 68, 91,
113, 120, 139,
153, 155, 157,
159, 188, 209,
211,219, 253,
254, 258, 294,
313, 325, 328,
ЗН8, 351
66,
107
42
25,6
11,73
Св. 71
191
90, 141, 248,
324, 342
6
3J
1,68
/ До 50
49, 197
30, 51, 1^9,
154, 249, 261,
356
12
10
6,1
2,79
От 201
до 250
От 51
до 70
19, 152, 189,
206, 242, 300,
312
23, 38, 47,
50, 52, 55,
61, 72, 89,
96, 103, 140,
144, 146, 148,
151, 160, 162,
163, 171, 181,
182, 183, 192,
193, 205, 207,
223, 228, 230,
232, 236, 241,
257, 259, 260,
267, 268, 270,
273, 274, 281,
289, 303, 304,
307,310,314,
333, 352,354,
357, 316
39,
48,
34
63
38,0
17,59
Св. 71
285, 318
80, 145, 172,
271,327, 329,
341
9
5,5
2,51
До 50
256
1
0,6
0,28
Св. 251
Or 51
до 70
147, 164, 178,
184, 331,202
7
4.7
1,96
1 Св. 71
142, 169
2
1,2
0,56
Всего погребений
1 39
■ 118
7
164
В % . .
1 23,7
■ 72,0
4,3
100
В % от всех погре¬
бений могильника
10,89
32,96
1,95
45,8

180, 196, 208), а второй оставлен свободным. В некоторых моги¬
лах такие свободные пространства были заполнены вещами
(рис. 7) — остатками седла, сосудами, костями жертвенной
пищи и т. д. (погребения 75, 322 и др.).
В погребении 172 яма у дна не сужалась, как обычно, а не¬
сколько расширялась, образуя своеобразные боковые подбои.
Погребенный здесь лежал также посередине.
Размеры могильных ям в большинстве случаев зависят от
роста захороненных и в какой-то мере от конструкции могилы.
Представление о размерах могильных ям дают прилагаемые
таблицы, к которым можно сделать лишь небольшие замечания.
Детские могилы обычно невелики — длина 60—120 см,
ширина не более 50 см, лишь единицы имеют большую ширину
(табл. 2). Для погребений подростков характерны могилы дли¬
ной 121 — 180 см при ширине также в пределах 50 и реже 50 —
70 см. Глубина могильных ям детских захоронений в большин¬
стве случаев 70—100 см, отклонения встречаются редко.
Среди индивидуальных могил взрослых вариации несколько
большие (табл. 3 — 5). Длина могильных ям здесь составляет от
170 до 270 см, ширина — от 40 — 50 до 85 см. Не всегда длинная
могила имеет и значительную ширину, хотя в общем, конечно,
такая зависимость все же наблюдается. Так, могила 169 имела
размеры 270 X 85 см, могила 75 — 266 X 70 — 84 см. Половину
и даже более составляют могилы средних размеров — длиной
от 200 до 250 см и шириной 51—70 см. Значительное число мо¬
гил имеет длину до 200 см и гораздо реже встречаются круп¬
ные могильные ямы длиной более 250 см и шириной свыше
70 см.
Глубина колеблется от 40 до 210 см. Но глубоких могиль¬
ных ям сравнительно немного. Глубину более 160 см имеют
всего 16 погребений. Большая глубина могил не всегда соче¬
тается с большими размерами могильной ямы. Так, наиболее
глубокая яма 210 см имела размер 230 X 60 см (погребе¬
ние 214). Таких же размеров были и другие ямы глубиной
в 190 см (погребения 66, 125, 241). Ямы взрослых индивидуаль*
ных захоронений обычно и больше и глубже, чем детских.
Сравнивая распределение могил по размерам внутри типов за¬
хоронений, можно отметить несколько большие размеры (осо¬
бенно по ширине и глубине) ям с заплечиками, чем простых
ям (табл. 4, 5). Так, могил с заплечиками глубиной до 100 см
встречается почти в два раза меньше, чем простых, а с глубИ'
ной более 160 см могил с заплечиками внутри этого типа почти
в три раза больше, чем ям этого же размера у простых могил.
Однако резких контрастов в размерах между могилами с за¬
плечиками и простыми ямами все же не наблюдается.
Большинство захоронений и^цшдуальные; коллективные
могилы встречаются как	358 вскрытых погре-
2 в. Ф. Гснинг, А. X. Халиков

Таблица 5
Распределение индивидуальных взрослых погребений в могильных ямах
с заплечиками по их размерам
Длина,
см
Ширина,
см
Глубина, см
Всего
погре¬
бений
в%
в % от всех
погребений
могильника
До 100
От 101 до 161
1 Св. 161
Номера погребений
До 50
99, 308, 368

3
4„0
0,84
От 51
4, 6,11,
40, 69, 84, 116, 119,
149
24
32,5
6,70
до1 70
229, 218
126„ 185, 204, 221,
До
.
275, 276, 286, 302,
200
309, 323, 336, 345,
353
. Св. 71
—
291
-
1
1,3
0,28
' Д о 70
17, 27,
14, 33, 43, 60, 82,
125,
29
39,2
8,10
28, 231,
161, 174, 175, 200,
214, 219,
О т
299
212, 225, 243, 265,
326,
201
277, 278, 281, 290,
до
301, 334, 339
250
Св. 71
68, 133,. 135, 143,
58, 280,
12
16,3
3,35
190, 306, 337, 338,
296
344
Г До 70
__
224, 330
—
2
2,7
0,56
iCb.
251
\ Св. 71
75, 177
3'22
3
4,0
0,84
Всего погре¬
бений . .
10
55
9
74
В %
► • .
13,6
74,2
12,2
j
100
В %
от вюех
погребе¬
ний мо¬
гильника
2,8
15,36
2,51
—
—
20,67
бений ЛИШЬ 13 относятся к этой категории (табл. 6, 7). Разме¬
ры ям коллективных погребений по длине и глубине находятся
к пределах описанных выше норм, а ширина их в ряде случаев
достигает 100 — 150 см. Встречены ямы как простые, так и с за¬
плечиками. Коллективные захоронения можно разделить на две
группы. К первой относятся одновременные захоронения
нескольких умерших в одной яме (рис. 8, а). В таких случаях
могила имела всегда большую ширину, а умершие уложены ря¬
дом. Обычно в яме погребено двое взрослых (погребения 102,
180, 210, 226, 319), а в двух могилах (165 и 340) одновременно
со взрослыми были захоронены и дети. Последние в обоих
18

Таблица 6
Распределение по группам погребений, не сохранивших очертания
могильных ям
Глубина могил, см
в % от всех
погребений
Группы погребений
До 70
От 71 до 100
От 101 до 160
Всего
погребений
Номера погребений
могильника
Взрослые . .
117, 118,
124, 132
16, 56, 97, 98,
109, ПО, 112,
115, 234, 239,
244, 246, 250,
266
15, 59, 79,
122, 227, 233,
263,269
27
7,54
ZJeTCKHe и под¬
ростковые .
35, 70, 73
7, 54, 251,252,
321
65, 95
10
2,8
Коллективные
226 (2)
—
1
0,28
Всего. . .
7
21
10
38
-
В % от всех по¬
гребений мо¬
гильника . .
1,95
5,87
2,8
10,62
случаях лежали справа от взрослых около юго-западного угла
могильной ямы.
Другую группу составляют могильные ямы с коллективны¬
ми, но разновременными захоронениями (рис. 8, 6), что доста¬
точно четко удалось проследить как по размерам могильных
ям, так и по положению костяков. Хронологический разрыв
между захоронениями в одной яме невелик. По-видимому, это
члены одной семьи, для погребения которых первоначальная
могильная яма, как правило, взрослого умершего, вскрывалась
и в нее помещали других умерших.
Среди этой группы коллективных погребений встречаются
довольно интересные. Так, в могиле (женское погребение 13),
имевшей в глубину 140 см, яма была вскрыта, вероятно, только
до уровня крышки деревянного гроба и в северной продольной
стенке могилы на глубине 110 см вырыт небольшой подбой-
чик — ниша, куда поставлен гроб ребенка. В погребении 41,
где могила имела заплечики и глубину 140 см, захоронение ре¬
бенка произведено у южной стенки на глубине 90 см, вероятно,
под настилом, закрывавшим взрослое захоронение. В погребе¬
нии 121 яма вскрывалась трижды. Вначале здесь был захоро¬
нен мужчина. Затем в этой же яме у южной стенки была погре¬
бена женщина, впоследствии в середине могилы, между ногами
мужчины — ребенок и, наконец, у южной стенки — подросток.
19
2*

Таблица 7
Распределение групп коллективных захоронений по размерам
могильных ям *
Глубина, см
Длина, см
Ширина, см
До 100
От 101 до 160
Всего
погребений
Номера погребений
До 200
{ До 70
От 71 до 100
. Св. 100
173(2)
340(3)
1
1
От 201 до
250
( До 70
■[ От 71 до 100
1 Се. 100
Ш2(3), 121(4)
201(2), 165(3)
13(2), 41{^)
180(2), 319(2),
199(3)
2
2
5
Св. 251
До 70
■ От 71 до 100
Св. 100
335(2)
1
Bijero погре¬
бений
5
17
12
* В скобках после номера погребения указано число захороненных. Курсивом выделены могильные
ямы с заплечиками.
Дополнительное захоронение было совершено также в уже упо¬
мянутом выше парном погребении 102, где умерший подросток
был уложен у южной, правой стенки могилы. Интересно по¬
гребение 173, где над ранним взрослым захоронением было со¬
вершено второе, также взрослое, причем верхний костяк был
положен в скорченном положении с сильно подогнутыми нога¬
ми (рис. 8,6). В погребении 199 могила перерезана с южной
стороны более поздней ямой, в которой находилось два умер¬
ших; последние захоронения надо считать одновременными.
В этом погребении хотя и прослеживаются две могильные ямы,
но глубина их одинакова и, как у большинства других вводных
захоронений, вторичная яма вырыта с правой, южной стороны
от ранней могилы (рис. 8, в). Последнюю черту следует считать
вообще характерной для большинства вводных коллективных
захоронений.
В могильных ямах костяки лежат обычно на спине, в вытя¬
нутом положении. Лишь в нескольких погребениях наблюдал¬
ся незначительный разворот на правый (погребения 99, 121, 210,
286) или левый бок (погребения 104, 154, 165, 218). Имеется
также небольшое число погребений, где костяки лежат на спи¬
не, а черепа повернуты влево (погребения 187, 195, 212, 245,
260) или вправо (погребения 96, 249). Поворот головы может
быть преднамеренным при захоронении, но не исключено, что
это результат смещения костей уже после захоронения.
20

Рис. 8. Больше-Тарханский могильник. Коллективные погребения
а — с одновременными захоронениями в одной яме; б. в — с раэновременными аахоронениямн

Ориентировку захороненных удалось установить далеко не
во всех могилах. Массовое ограбление погребений, нарушение
первоначального положения скелета не позволяет с достовер¬
ностью восстановить здесь полную картину. Поэтому более
объективными следует считать данные по ориентировке могиль¬
ных ям, приведенные выше. Большинство ям ориентировано в
направлении восток — запад. Среди этих могил лишь в одном
случае была установлена ориентировка костяка головой на во¬
сток (погребение 7). Больше чем у половины погребений по
костякам, сохранившимся целиком или лишь частично^ а во
многих случаях и по другим остаткам (положение костей жи¬
вотных, сосудов и т. д.), удалось установить, что умершие укла¬
дывались головой на запад. Эта ориентировка на могильнике,
бесспорно, господствующая. Довольно многочисленны погребе¬
ния, ориентированные на северо-запад и юго-запад. Большие
отклонения от западной ориентировки с приближением к се¬
верной (погребения 103, 165, 215) или южной (погребения 291,
299, 334) встречаются крайне редко, а противоположные на¬
правления вообще единичны. Кроме отмеченного выше погре¬
бения 7, сюда относятся еще погребение 8 с ориентировкой
умершего головой на восток-северо-восток и погребение 54 с
ориентировкой на юго-юго-восток.
В нескольких могилах Больше-Тарханского могильника
были отмечены следы культа огня. Так, под костяками в погре¬
бениях 118 и 154 по дну могильной ямы рассыпаны мелкие
угольки. В погребении 130 на дне ямы вдоль северных стенок
лежали две обугленные доски. В погребении 163 у дна справа
от костяка лежала обугленная доска, а в погребении 216 такая
же доска лежала слева у изголовья. В парном погребении 180,
поперек ног захороненных, была положена обожженная доска
шириной 8 — 10 см. В погребении 95 в могильной яме находил¬
ся обожженный череп лошади. В общей сложности случаев,
когда в могилах находятся обожженные предметы, немного.
Связаны ли они с обрядом трупосожжения, существовавшим
у предков населения, захороненного на могильнике, или каким-
либо иным культом — сказать трудно. Трупосожжений или
хотя бы частично обожженных костяков людей на могильнике
не обнаружено.
В 79 погребениях Больше-Тарханского могильника найдены
различные кости домашних животных — лошади, овцы и, мо¬
жет быть, коровы. Число погребений, где находились кости жи¬
вотных, было больше. Из многих погребений выброшены или
унесены не только вещи, но и все кости скелета и, вероятно, ко¬
сти животных. Но несомненно также, что не все погребения со¬
провождались костями животных. Достаточно много было
вскрыто не разграбленных погребений, где не обнаружено ко¬
стей домашних животных.
22

Кости животных в могилах различаются по характеру зале¬
гания в погребении и по видам животных, что дает возмож¬
ность рассматривать два различных обрядовых обычая. Один из
них, наиболее широко распространенный, связан с представ-
\ением первобытного населения о путешествии в загробный
мир. Другой обряд — сопровождение умершего погребаль¬
ной мясной пищей встречается на могильнике сравнительно
редко.
В 62 могилах, что составляет более 17% всего числа иссле¬
дованных погребений, обнаружены черепа и кости ног лошади
(рис. 9, 10). Положение этих костей в могилах весьма устойчи¬
во. В 24 случаях, когда эти остатки были обнаружены in situ,
они находились в восточном конце могильной ямы над ногами
умершего В простых могилах они лежали несколько выше
скелета, а в погребениях с заплечиками — обычно на верхних
уровнях заплечиков (рис. 9), что позволяет говорить об их по¬
мещении всегда над погребенным и вне могильной камеры или
гроба. Череп лошади лежал обычно поперек могильной ямы,
а кости ног — поперек или вдоль. В трех могилах положение
черепа было иное: в парном захоронении 180 черепа лежали
вдоль костяков у ног по углам могилы. В детском захоронении
298 череп и ноги жеребенка лежали вдоль могильной ямы в се¬
редине у южной стенки, так же как и в яме 264.
В 35 разграбленных погребениях также были обнаружены
остатки черепов и костей ног лошади Судя по довольно
устойчивому обычаю, зафиксированному в ненарушенных по¬
гребениях, остатки в этих могилах можно причислить к той же
группе.
Кости черепов и ног лошади находятся почти исключитель¬
но в погребениях взрослых, обычно мужчин, за исключением
детского погребения 298 и разграбленного погребения 264 с не¬
большой ямой, принадлежавшей ребенку или подростку. Дале¬
ко не во всех погребениях взрослых встречаются жертвоприно¬
шения костей коня. По всей вероятности, здесь проявляется уже
не только этническая традиция, но и социальное расслоение.
Видимо, далеко не все имели возможность при смерти сородича
убивать коня, и лишь в богатых мужских захоронениях всегда
встречаются его кости. Но все же объяснять это только
социальной стороной нельзя. С. А. Плетнева, например,
подчеркивает, что в одной из групп кочевнических погребе-
® В могилах с заплечиками: 6, 28, 33, 75, 82, 119, 135, 143, 161, 190,
301, 308, 339;	в простых могилах: 10, 23, 145,	169,	234,	258,	274,	287,	307,	327,
357. Следует	отметить преобладание указанных комплексов в	могилах с за¬
плечиками.
В могилах с заплечиками: 84, 214, 280, 290, 322, 330, 338, 353; в простых
могилах: 15,	48, 49, 51, 59, 72, 95, 120, 171,	178,	183,	202,	206,	235,	246,	247.
253, 267, 324,	329, 333, 335, 341, 352, 354, 358.
23

Рис. 9. Больше-Тарханский могильник. Погребения с частями лошади,
положенными на уровне заплечиков
Рис. 10. Больше-Тарханский могильник. Погребение N9 274 с частями лошади,
положенными на дно ямы

ний кости коня отсутствуют иногда даже в богатых захоро¬
нениях
Обычай сопровождать умершего захоронением коня или
только частями коня имеет широкое распространение у самых
различных народов древности. Еще Ибн-Фадлан в главе об
огузах, сообщая о погребальном обряде, после описания мо¬
гильного сооружения, положения умершего и сопровождающих
его вещей, пишет: «Потом возьмут его лошадей и в зависимо¬
сти от их численности убьют сто голов из них, или двести, или
одну голову и съедят их мясо, кроме головы, ног, кожи и хво¬
ста. И право же, они растягивают все это на деревянных соору¬
жениях и говорят: „Это его лошади, на которых он поедет
в рай“» Если сообщение насчет ста или двухсот голов — не¬
сомненно, сильное преувеличение, записанное Ибн-Фадланом
со слов информаторов, которые, вероятно, хотели этим под¬
черкнуть особую роскошь погребения знатных людей, то све¬
дения о захоронении конских голов, ног и хвостов созвучны
с погребальным обрядом Больше-Тарханского могильника.
Непосредственно в гробу или погребальной камере нахо¬
дятся лишь остатки заупокойной пищи. В девяти могилах за¬
фиксированы кости барана. Обычно это череп (погребения 248,
307, 308) или череп и кости ног (погребения 205, 322), а иногда
кости крестца и хвоста (погребения 143, 325). В могилах эти
кости лежат всегда у изголовья и лишь в одном случае (погре¬
бение 1) они находились слева у бедра погребенного. Остатки
эти находятся, как правило, в мужских могилах, богатых и дру¬
гим сопровождающим инвентарем.
Точно так же в погребениях 69, 102 череп или только че¬
люсть теленка лежали у изголовья погребенных. Слева у изго¬
ловья в погребениях 58 и 210 были крестцы и позвонки лоша¬
ди или коровы. В погребениях 22,	125,	245 не удалось
определить кости из-за их плохой сохранности. Но и здесь они
лежали в изголовье. В погребениях 127 и 128 справа у детских
костяков лежали птичьи косточки, а в погребении 54 у изго¬
ловья были позвонки рыбы.
.Интересно отметить, что лишь в единичных случаях (погре¬
бения 143, 307, 308, 322) в могилах встречаются совместно
остатки, связанные с описанными двумя культами — сопровож¬
дение умершего заупокойной пищей и костями коня для за¬
гробного путешествия.
Немногочисленность погребений с костями животных в гро¬
бу или погребальной камере отнюдь не свидетельствует о том,
С. А. Плетнева. Печенеги, торки и половцы в южнорусских сте-.
пях. МИА, № 62, 1958, стр. 173.
А.	П. Ковалевский. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешест»
ВИИ на Волгу в 921 — 922 гг. Харьков, 1956, стр. 128.
25

что у древнеболгарского населения не был распространен обы¬
чай сопровождать умерших заупокойной пищей. Но эта пища
была, видимо, особая, не мясная. Ибн-Фадлан в уже упомяну¬
той выше главе об огузах пишет, что когда умершего помещают
в могилу, то «положат в его руку деревянный кубок с набизом,
оставят перед ним деревянный сосуд с набизом» В Больше-
Тарханском могильнике во многих могилах стояли глиняные
сосуды, но неоднократно были обнаружены и фрагменты дере¬
вянных. Может быть, в тех могилах, где сейчас нет никаких
сосудов, стояли в свое время деревянные, не сохранившиеся до
нашего времени. Лишь там, где деревянные сосуды имели мед¬
ные или серебряные оковки (табл. XVIII, 8—12, 14, 15), сохра¬
нились небольшие фрагменты от них. Деревянные сосуды встре¬
чаются как в мужских, так и женских захоронениях (погребе¬
ния 3, 175, 261,306, 322, 352).
Внутри сосудов при раскопках не обнаружено никаких
остатков. Как известно, значение слова «набиз», упомянутого
Фадланом, не расшифровано. Но под этим словом, по всей
вероятности, надо понимать какой-то особый вид заупокойной
пищи. В одном из удмуртских могильников VIII —IX вв. на
р. Чепце найденная в медном котелке такая заупокойная пища
состояла из жидкой каши Как мы увидим ниже, большин¬
ство сосудов из могил — это узкогорлые кувшины. Трудно допу¬
стить, чтобы в них была густая пища, скорее всего какая-то
жидкость, может быть, мясной бульон или что-либо подобное.
О жидкой пище может свидетельствовать находка в погребении
353 костяной трубки (табл. XVIII, 18) от бурдюка, в котором
бесспорно была какая-то жидкость. Глиняные сосуды в моги¬
лах встречаются гораздо чаще. Так, среди 358 погребений, из
которых больше половины разграблено, сосуды или их облом¬
ки были обнаружены в 101. Чаще всего в могилу ставился один
сосуд, лишь в восьми случаях было по два сосуда (погребе¬
ния 8, 102, 130, 133, 247, 248, 286, 290), в двух — по три (погре¬
бения 165, 224). В разрушенном погребении 250 стояло пять
сосудов.
В могилах сосуды ставились обычно в изголовье: справа
(29 случаев), слева (15) или прямо за головой (20). Постанов¬
ка сосудов у ног встречается редко (17 случаев), причем и здесь
они обычно стоят с правой стороны. Всего в трех случаях со¬
суды у ног находились в могильных ямах с заплечиками (по¬
гребения 149, 190, 196). Интересно отметить, что из кувшино¬
образных сосудов только V4 их поставлена у ног, из горшков —
V'3, а из чашевидных — почти половина. В погребении 225 со¬
суд стоял на левой стороне живота погребенного.
Там же, стр. 128.
В.	Г. Г е н и н г. Указ. соч., стр. 77.
26

Глиняные сосуды встречаются как в простых могильных
ямах, так и могилах с заплечиками (табл. 8).
Таблица 8
Распределение групп сосудов по погребениям *
Типы могильных
Кувшины
Горшки
Чаа
Номера погребений
Всего
погребе¬
ний
с сосудами
Простые
Взро-
'слые
'Дет-
‘ские
29,52; 66,96, 101,
102, 121, 122, 129
151,	164, 165(2),
183, 189, 205, 210,
211, 228, 230, 233,
235, 241, 247, 248,
250, 261, 268, 274,
294, 307, 316, 318,
319
8. 13,83,215,325
98, 197, 219,
228, 247, 248,
250(4)
8, 26, 53, 108,
130(2), mj65,
170, 213, 216,
217, 240, 252,
272, 295, 305,
347, 348, 355
38, 39,61,
287
2,78, 87,
102, 128, 156,
297, 321, 343
40
30
Итого сосудов
Взро-
С запле¬
чиками
•Дет-
‘ские
39
6, 11, 17, 27,
33, 40, 41, 58, 75,
125, 133(2), 143, 149.
174, 190. 214,224(2)
243, 280, 2S\,286,
290,306, 322
25, 70
30
224, 225, 278,
279, 290
86, 196
12
286
27
Итого сосудов
28
Всего
67
37
13
101
* В скобках после номера погребения указано число сосудов одного типа, курсивом — погребения
« несколькими сосудами разных типов.
Глиняные сосуды, найденные в могилах, разделяются на
три основные группы — гончарные кувшинообразные, лепные
горшковидные и лепные чашевидные.
Кувшинообразные гончарные сосуды обнаружены почти
исключительно в захоронениях мужчин и женщин (54 могилы).
И только в единичных случаях небольшие кувшинообразные
сосуды находились в могилах подростков (табл. 8).
27

Лепные горшковидные и чашевидные сосуды встречаются в
массе в детских и подростковых погребениях (30 могил). При¬
чем интересно, что круглодонные чашевидные сосуды найдены
только в могилах детей в возрасте до 4 — 5 лет (табл. 8). Горш¬
ковидные сосуды встречены в захоронениях как детей, так
и подростков.
В могилы взрослых лепные сосуды ставились очень редко.
Так, круглодонные чашевидные сосуды были обнаружены лишь
в четырех женских могилах и в погребении 286, где вместе с
круглодонным сосудом находился кувшин. Плоскодонные горш¬
ковидные сосуды, с достоверностью относящиеся к захоронени¬
ям взрослых, были обнаружены лишь в погребениях 225 и 278,
во всех же остальных случаях остатки горшковидных сосудов
находились в разграбленных могилах, куда они могли быть
заброшены из других погребений (погребения 98, 197, 219, 279,
290). Как и чашевидные сосуды, горшки иногда встречаются во
взрослых захоронениях вместе с кувшинами (погребения 224,
247, 248).
Связать определенную группу сосудов с типом могильных
ям не удается. Абсолютное большинство захоронений детей
с сосудами совершено в простых могильных ямах. Исключение
составляют погребения 86 и 196, где могилы были с заплечика¬
ми. В захоронениях взрослых кувшины встречаются как в мо¬
гилах с заплечиками, так и в простых могильных ямах. То
же самое наблюдается и в тех редких случаях, когда в захо¬
ронениях взрослых поставлены горшки или чашевидные
сосуды.
Орудий, оружия и украшений в погребениях Больше-Тархан-
ского могильника очень немного. Среди орудий труда в жен¬
ских могилах наиболее многочисленны глиняные пряслица,
найденные в 35 погребениях, обычно у костей стопы, чаще
с левой стороны и лишь в единичных случаях около костей
рук (погребения 40, 121, 126). В погребении 175, в котором че¬
реп определен как мужской, у ног также лежало глиняное пря¬
слице. Многочисленны в погребениях железные ножи (38 слу¬
чаев), встречающиеся, однако, исключительно в захоронениях
мужчин, а также, вероятно, детей и подростков мз^жского пола.
Ножи в большинстве случаев лежат справа от погребенного
в области таза В свое время они, очевидно, были прикрепле¬
ны к поясу с правой стороны. Лишь в единичных случаях ножи
найдены с левой стороны таза или бедра (погребения 1, 3, 96,
‘5 Погребения 38, 39, 41, 58, 66, 102, 121, 125, 146, 147, 154, 164, 187, 196,
210, 231, 265, 286, 293, 294, 306; разграбленные погребения 56, 103, 117, 157,
243, 254, 275, 296, 305, 358.
16 Погребения 22, 43, 46, 52, 55, 75, 115, 173, 175, 180, 190, 226, 274; раз¬
грабленные погребения 10, 49, 124, 166, 167, 224, 165, 268, 271, 307, 322, 329.
28

143, 184, 195); в погребении 125 два ножа лежали на груди,
а в погребении ПО — под черепом.
В мужских погребениях, обычно с правой стороны захоро¬
ненного, около таза, лежат кресала и кремни для высекания
огня Изредка встречаются здесь же железные трубки с пет¬
лей для трута (погребения 46, 124, 234). Кресала, кремень
и трут носились, по-видимому, в холщовом мешочке. В погре¬
бении 274 на железной пластине кресала хорошо сохранилась
пропитанная окисью ткань. Мешочек с принадлежностями для
добывания огня подвешивался к поясу рядом с ножом. В не¬
скольких могилах, где нож находился не справа, как у боль¬
шинства, а слева, здесь же были кресала и кремни (погребе¬
ния 184, 308).
Изредка, преимущественно в женских могилах, встречают¬
ся железные иглы (погребения 39, 41, 125, 173, 196), находив¬
шиеся, очевидно, в деревянном футляре. Не многочисленны
находки железных шильев (погребения 224, 225, 357) и единич¬
ны небольшой железный серп (погребение 2), железная пешня
(погребение 14) и напильник-шило (погребение 143).
В погребении 125 у костей стопы лежал кружок из стенки
красного гончарного сосуда и крупный белемнит, расколотый
вдоль на две части. На одной стороне кружка — неглубокий же¬
лобок, вытертый, судя по следам, белемнитом. Известно, что
многие первобытные народы верили в целебные свойства осо¬
бых камней, в частности белемнитов.
Оригинальная и не ясная по своему назначению вещь най¬
дена в погребении 256. Это небольшой деревянный диск,
в центре которого вырезано квадратное отверстие и вставлен
кусочек из другого дерева. С обеих сторон отверстие с встав¬
кой закрыто наглухо медными планками: с одной — двумя пря¬
мыми, а с другой — трехлучевой (табл. XVIII, 2).
Изредка в могилах встречаются амулеты из зубов, обычно
клыков, рыбьих позвонков и астрагалов барана (погребения 8,
54, 235, 240, 255, 325, 340).
Среди предметов вооружения наиболее многочисленны же¬
лезные наконечники стрел, найденные только в мужских погре¬
бениях (29 могил). Но стрелы в погребениях имели исключи¬
тельно магическое, ритуальное назначение, о чем свидетельст¬
вует прежде всего их количество, а также размещение в моги¬
ле. В большинстве могил лежал всего один наконечник, и без
каких-либо следов колчана. Нередко наконечники лежали вме¬
сте с кресалом между ног (погребения 100, 124) или у таза (по¬
гребение 180), а иногда в изголовье погребенных (погребе¬
ния 106, 260, 299, 322). По одному наконечнику было также
Погребения 2, 22, 33, 46, 47, 55, 86, 90, 100, 110, 124, 143, 173, 180, 200,
225, 234, 238, 259, 267, 274, 322, 330.
29

в колчанах из погребений 184 и 195, положенных над левой
рукой умерших. По два наконечника стрелы обнаружено в по¬
гребениях 33 и 75, где они лежали в изголовье, в последнем —
с остатками колчана,. В двух могилах с заплечиками (погребе¬
ния 212, 224) колчан с тремя стрелами лежал на заплечиках,
т. е. был положен не в погребальную камеру, а над ней. Может
быть, и в других случаях, когда эти остатки находятся на ко¬
стяках,— это результат положения их вне могильной камеры.
Сюда могут относиться стрелы с колчаном, обнаруженные
справа у плеча (погребение 55) или поперек груди (погребе¬
ния 143, 274). Во многих разграбленных могилах также были
найдены наконечники стрел, но не более одного-двух Лишь
в одном случае, в погребении 120, в юго-западном углу могиль¬
ной ямы лежал пучок из четырех наконечников.
В 16 погребениях обнаружены остатки конской сбруи и се¬
дел — удила, стремена и пряжки. В могилах эти остатки, как
правило, сочетаются с костями коня. Лишь в трех случаях удила
и стремена находились в могилах, где не было костей коня
(погребения 224, 256, 268), но все эти могилы ограблены. Кости
коня обнаружены, как указывалось выше, в значительно боль¬
шем количестве могил, чем остатки сбруи. Всегда ли в могилу
помещали головы и ноги коня вместе со сбруей — трудно ска¬
зать, но небезынтересно заметить, что нет ни одной целой не¬
разграбленной могилы с костями коня, в которой бы не было
остатков конской сбруи. Лишь в детских погребениях 298, 364,
где имелись кости коня, сбруя отсутствовала. По всей вероят¬
ности, в большинстве случаев вместе с головой и ногами коня
Е могилы клали и уздечки, а иногда и седла. Остатки сбруи
(удила, пряжки, стремена) лежали в могилах иногда рядом
с костями коня (погребения 23, 135, 145, 190), чаще же все это
было сложено у изголовья погребенного (погребения 33, 180,
224, 274, 322). Встречались также могилы, где удила находились
рядом с головой коня, а стремена — в изголовье погребенного
(погребения 75, 143). В тех случаях, когда остатки сбруи лежа*
ли рядом с костями коня, они были помещены над погребаль¬
ной камерой. Следует также отметить, что только в могильных
ямах с заплечиками находился полный набор остатков конской
сбруи — удила, пряжки и стремена (погребения 33, 75, 135, 143,
180, 190, 322). Во всех же простых могильных ямах были обна¬
ружены только или удила (погребения 10, 23, 71, 256, 145), или
стремена (погребение 258). Правда, все эти могилы также под¬
вергались ограблению. В некоторых могилах было только по
одному стремени (погребения 75, 135, 180, 190, 268). С двумя
стременами погребения встречаются реже (погребения 33, 143>
322, 357).
18 Погребения 6, 10, 122, 141, 211, 219, 277, 307, 310, 313, 340.
30

Украшения и принадлежности костюма, весьма немногочис¬
ленные, находятся в погребениях обычно в тех местах, где их
носили при жизни — серьги около головы, подвески на груди^
пряжка около таза и т. д. Слз^аев, когда бы эти вещи были спе¬
циально собраны и сложены отдельно, не наблюдалось.
3.	КЛАССИФИКАЦИЯ ВЕЩЕЙ
В могильнике, несмотря на значительное число изученных
погребений, относительно немного предметов, связанных с по¬
гребальным инвентарем. Это объясняется, с одной стороны,
немногочисленностью его вообще, а с другой — массовым ог¬
раблением могил. Коллекция, собранная на могильнике, содер¬
жит глиняную посуду, металлическое оружие и орудия труда,
различные украшения и некоторые бытовые вещи. Анализ всего
этого инвентаря достаточно четко определяет хронологический
диапазон могильника и его этническую принадлежность.
Сосуды
Коллекция керамики Больше-Тарханского могильника со¬
держит 120 сосудов из 101 погребения (рис. И). Но, по всей
вероятности, это число далеко не исчерпывает общего коли¬
чества сосудов, бывших в раскопанных погребениях. Как уже
неоднократно упоминалось, очень многие погребения разграб¬
лены.
Из 120 сосудов удалось почти полностью реставрировать 86,
кроме того для 14 установлена форма, что позволило включить
в статистическую обработку 100 сосудов. Остальные из-за их
сильной фрагментарности описаны суммарно.
Весь комплекс керамики по форме и технике изготовления
может быть разделен на три группы. Наиболее многочисленна
группа гончарной посуды. В меньшем числе представлены леп¬
ные сосуды, которые по форме разделяются на горшковидные
и чашевидные.
Гончарная керамика (61 сосуд, кроме того семь сосу¬
дов в обломках) представлена сосудами кувшинообразной фор¬
мы. Лишь один из них имеет форму невысокого горшка. Он
изготовлен из теста с обильной примесью песка. По плечику
и тулову сосуд украшен двумя парами поясков волнистого
и прямого рифления, сверху нанесен ряд ногтевых оттисков.
Венчик сосуда отогнут наружу и покрыт слабо углубленными
вдавлениями (табл. VII, ^).
Кувшинообразные сосуды изготовлены из хорошо отмучен¬
ной глины с примесью мелкого песка. Но более половины
сосудов имели в тесте также какие-то незначительные органи¬
ческие примеси, которые при обжиге, или в дальнейшем
31

от времени, исчезли, и на поверхности сосудов сохранились
лишь мелкие, обычно продолговатые, выщербины. У четырех
сосудов отмечены примеси мелко дробленой цветной — серой
или красной — крошки.
Значительный интерес представляет техника формовки
большинства кувшинообразных сосудов. Н. Я. Мерперт, изу¬
чавший керамику Салтовского могильника, считает, что боль¬
шинство ее изготовлено вручную, хотя в отдельных случаях
и имеются следы гончарного круга И. И. Ляпушкин, на осно¬
вании анализа керамики поселений салтово-маяцкой культуры,
пришел к заключению, что «подавляющая масса глиняной по¬
суды изготовлялась на гончарном круге» Мы не случайно об¬
ратились к памятникам салтово-маяцкой культуры. Как уви¬
дим ниже, именно с памятниками этого района больше-тархан-
ская керамика имеет наибольшее сходство.
Крупная коллекция кувшинообразных сосудов была получе¬
на при раскопках Саркельского городища. Среди этих сосудов,
по мнению С. А, Плетневой, некоторые «сделаны явно не на
гончарном круге. При самом тщательном изучении их поверх¬
ности на ней не заметно следов вращения, т. е. следов выработ¬
ки на круге» Далее автор делает следующее заключение:
«Правильность формы кувшинов без следов гончарного круга
говорит о том, что сосуды эти делались, вероятно, по каким-то
формам, выточенным из дерева или камня. Глина наслаива¬
лась на эти формы тонкими слоями, в результате чего полу¬
чался сосуд... На форме делалась верхняя часть сосуда. Затем
она подсушивалась и снималась с формы. Нижняя, приземи¬
стая, подправленная на ручном круге часть подклеивалась пос¬
ле снятия верхней части с формы. Отсюда на некоторых кув¬
шинах на месте спайки имеется вдавленная полосочка...» По¬
добное представление о технике изготовления кувшинообраз¬
ных сосудов маловероятно. Если бы кувшины изготовлялись на
шаблонах, то как могло оказаться, что среди большого количе¬
ства обломков посуды, собранных при раскопках, «на городище
не было найдено ни одной совершенно тождественной пары
кувшинов» 2^. Кроме того, у всех кувшинообразных сосудов гор¬
ловина имеет расширенные части, как у венчика, так и у места
соединения с туловом. Если допустить изготовление горловины
сосудов по формам, выточенным из дерева или камня», то не-
Н. Я. Мерперт. О генезисе салтовской культуры. КСИИМК,
вып. XXVI, 1951, стр. 28.
2^ И. И. Ляпушкин. Памятники Салтово-Маяцкой культуры в бас¬
сейне р. Дона. МИА, № 62, 1958, стр. 129.
21 С. А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи. МИА, №75,
1959, стр. 218-219.
22 Там же, стр. 219-220.
23 Там же, стр. 214.
П

Рис. 11. Больше-Тарханский могильник. Гончарные сосуды
/ — погр. 108, 2—погр. 210, 3'—погр. 164, 4 — погр. 204, 5 — погр. 121, 6 — погр. 322,
7 — погр, 125, 5 — погр. 230, 9 — погр. 190
невозможно представить, как снималась эта часть с такого
шаблона.
Большое количество кувшинообразных сосудов, собранных
при раскопках Больше-Тарханского могильника, позволило де¬
тально проследить технику их изготовления. Многие сосуды
разбиты, что дало возможность до реставрации изучить внут¬
ренние их поверхности.
Кувшинообразные сосуды изготовлены на медленно вращав¬
шемся, очевидно ручном, гончарном круге. Днища их плоские,
довольно часто с клеймами. Следы подсыпки песка под дно со¬
суда наблюдались лишь в единичных случаях. Обычно оно
гладкое, со следами неровностей деревянной подставки. Мастер
формовал первоначально на круге тулово сосуда, причем
нередко дно получалось значительно более тонкое, чем ту-
3 в. Ф. Генинг, А. X. Халиков
33

лово. Внутри сосуда переход от дна к тулову имеет плавное
закругление, в то время как с наружной стороны у многих
сосудов имеется резко выступающая грань (табл. III, 7,8 т др.)*
Если сосуд имел невысокую шейку, меньшую по высоте, чем
большой палец мастера, то одновременно с туловом на гончар¬
ном круге отформовывалась и шейка сосуда, т. е. сосуд целиком
изготовлялся на гончарном круге (табл. II, 2, 5; IV, 1, 6\ VI
и др.).
Точно так же поступал мастер и при изготовлении
сосуда с горлом, достаточно широким, чтобы внутрь могла
пройти рука (табл. I, 7; III, VI). Но таких сосудов очень
немного.
Большинство кувшинообразных сосудов изготовлено по ча¬
стям, что обусловлено узкими высокими горловинами, которые,
вероятно, не могли отформовать на ручном круге. Отдельно от
тулова сосуда вылеплялась, и очевидно вручную, горловина со¬
суда. Высота ее, как правило, соответствует длине большого
пальца. Горловину, придерживая большим пальцем, прилепля¬
ли изнутри к тулову, а по наружной поверхности место спай¬
ки тщательно заглаживали. И уже на вращающемся круге за¬
глаживалась горловина и ей придавалась более правильная
форма. Изнутри на месте спайки у некоторых сосудов сохра¬
нились явные следы соединения, причем следы формовки тз^ло-
ва на круге уходят под налепленную горловину, на которой
в свою очередь имеются следы вращения (рис. 12). По всей
вероятности, не только для украшения, но и для прочности по
месту спайки снаружи проводились две-три каннелюры, доволь¬
но сильно углубленные. Конечно, каннелюры являлись и эле¬
ментом украшения сосуда, но характерно, что у большинства
сосудов количество их в верхней части обычно больше, чем
у дна (см. рис. 13). После нанесения каннелюр к горлови¬
не сосуда прилеплялась ручка на довольно широком основа¬
нии. Место соединения ручки с сосудом тщательно заглажи¬
валось.
Нередко поверхность сосудов покрывалась ангобом (19 со¬
судов) из тщательно отмученной чистой глины. Ангобирование
производилось после некоторой просушки. В настоящее время
у многих сосз^дов ангоб отслаивается небольшими частичка¬
ми. Встречается ангоб темного, а нередко серого и палевого
цвета.
После просушки ангоба поверхность большинства сосудов
покрывалась лощением. Здесь имеется в виду не орнаменталь¬
ное лощение (о нем будет сказано особо), а лощение как спо¬
соб обработки поверхности. В лощении можно наметить два
вида — гладкое, когда вся поверхность натиралась до блеска,
и штриховое, когда хорошо видны следы штриховки, между ко¬
торыми сохранена часть незалощенной поверхности.
34

Рис. 12. Больше-Тарханский могильник. Горла сосудов
с внутренними налепами
Штриховое лощение употреблялось сравнительно редко
(10 сосудов). Обычно отмечаются вертикальные полосы, на¬
несенные по шейке сосуда от венчика до верхнего пояска кан*
нелюр (табл. I, 2, 7, 8, 9; II, 11; III, I, 4, 7, 8). У одного кувши¬
на вертикальным лощением покрыта ручка (табл. III, 4), Реже
встречается лощение тулова сосуда горизонтальными или вер¬
тикальными штрихами у дна ниже каннелюр (табл. IV, 9; VI,
4, 5). Массовое распространение имеет гладкое лощение
(46 сосудов). Чаще всего гладким лощением покрыты шейки
сосудов (34), реже — нижняя часть у дна (18) и плечики (12)
сосудов. Иногда встречается также лощение средней части ту¬
лова (5) и ручек (4).
Орнаментация гончарных сосудов весьма однообразна. Лишь
описанный выше горшок (табл. VII, 4) и одна маленькая кри-
ночка (табл. IV, 6) покрыты по тулову рифлением в виде на¬
резных параллельных линий. Остальные кувшинообразные со¬
суды в большинстве случаев орнаментированы исключительно
горизонтальными каннелюрами, расположенными обычно по
плечикам сосуда и нижней четверти тулова. Поясок между
ними у большинства сосудов покрыт довольно густой косой
крестообразной штриховкой (рис. 13). Реже поле между кан¬
нелюрами разделено на вертикальные полоски, покрытые косой
35
3*

штриховкой или заштрихованными треугольниками (табл. I, 2\
II, 13; IV, 12). Часто встречается лощение в виде вертикальных
полос, покрывающих нижнюю часть сосуда у дна (табл. I, 7; II,
10 и др.). Есть также сосуды с лощением в виде вертикальных
полос по всему тулову (табл. I, 9; II, i), иногда широких в виде
лент (табл. I, 8) и широкой зигзагообразной полосы (табл. IV,
13). Небольшое количество сосудов орнаментировано только
каннелюрами (табл. II, 3; IV, 5; V, 1; VI, 6). Различные вари¬
анты сочетаний этих двух основных приемов орнамента¬
ции-каннелюр и лощения — приведены в схеме (рис. 13),
где видна также и степень распространенности того или иного
узора.
Большинство кувшинообразных сосудов имеет черный или
темно-серый цвет (21 и 20 сосудов), реже встречаются сосуды
серо-палевого (14) и ярко-оранжевого цвета (5).
Кувшинообразные сосуды по форме разделяются на четыре
основных типа, имеющих несколько разновидностей.
I тип — кувшины, имеющие широкое тулово, суженную вы¬
сокую горловину и ручку, прикрепленную к горловине (немно¬
го ниже венчика) и к верхней половине тулова.
По форме тулова в первом типе выделяются следующие раз¬
новидности:
1. Кувшины с высокой горловиной и шаровидным или вы¬
тянутым тулоЕОм (табл. I, 7 — 9). Диаметр по плечикам или ра¬
вен диаметру по дну или немного меньше. Ручки небольшие
в сравнении с крупными размерами всего сосуда. У одного кув¬
шина носик-слив, сильно выступающий, слегка приподнят
(табл. I, 7). Этот кувшин отличается от остальных двух также
шаровидностью тулова и ярко-оранжевым цветом. У второго
кувшина носика нет, а вдоль внутреннего края венчика прохо¬
дит небольшой желобок, может быть для крышки (табл. I, (?).
Третий сосуд — со сломанной шейкой, поэтому невозможно
определить наличие слива. Цвет его темно-палевый, лощение
хорошее (табл. I, 9).
2. Кувшины с узким горлом, чаще средней высоты, и округ¬
лым, слегка приземистым туловом. Наибольший диаметр по
тулову находится на одной трети от днища или несколько выше
(табл. III). Большинство, если не все кувшины, имеют носик-
слив, хотя часть сосудов и сломана у места слива (табл. III, 5^
6, 8). Ручки сравнительно с туловом крупные, плоско-выпукло¬
го сечения (табл. III, 1, 5) или с вертикальным желобком
(табл. III, 6—8). Несколько отличаются от общей формы кув¬
шин с сильно расширенной в верхней части горловиной
(табл. III, 4) и кувшин с более высоким горлом (табл. III, 7).
3. Кувшины с узким горлом й низким приплюснутым туло¬
вом. Наибольший диаметр тулова находится в нижней четвер¬
ти сосуда и лишь немногим больше диаметра днища (табл. V).^
36

Рис. 13. Больше-Тарханский могильник. Схема соотношения элементов
орнамента гончарных сосудов

4. Кувшин из темной глины слабого обжига с цилиндриче¬
ским несколько расширенным кверху туловом и горловиной
обычного типа без носика-слива (табл. I, 4).
II тип — кувшины с небольшой ручкой в виде полукольца,
прикрепленного к верхней части тулова. Разновидностей этого
типа две, аналогичные второй и третьей разновидностям перво¬
го типа (табл. II, 11,13; V, 5)*
III тип — так называемые «кружки» название не совсем точ¬
ное Сосуды этого типа отличаются низкой, широко открытой
горловиной и полукруглой ручкой, прикрепленной к верхней
части тулова (табл. VI). По форме тулова выделяется четыре
разновидности, аналогичные первому типу:
1. Кружки с округлым туловом, наибольший диаметр кото-
рогЬ находится в средней части (табл. VI, 8),
2. Кружки со слегка приплюснутым туловом, наибольший
диаметр которого находится в нижней трети сосуда (табл. VI,
2, 4,6),
3. Кружки с низким приплюснутым туловом, наибольший
диаметр которого находится в нижней четверти и лишь немно¬
го больше диаметра днища (табл. VI, 3, 5, 7).
4. Кружки с туловом в форме усеченного конуса, немного
сужающегося у дна и расширенного у шейки. Ручка этой круж¬
ки имела вверху и внизу выступающие шишечки, которые обыч¬
но считаются имитацией изображений зверей (табл. VI, 5).
IV тип — кувшинообразные сосуды без ручек. Малые сосу¬
дики этого типа, встречавшиеся ранее, называли обычно «туа¬
летными», но некоторые наши экземпляры имеют столь внуши¬
тельные размеры при тех же самых формах, что об употребле¬
нии их в качестве только «туалетных» сосудов не может быть
и речи. По общей форме тулова и горловины сосуды этого
типа повторяют все три разновидности описанных выше типов,
но у них отсутствуют ручки и носики-сливы, в литературе пока
нет привившегося названия этой форме и мы предлагаем на¬
зывать их «криночками», поскольку основное отличие кринки
от кувшина, в нашем представлении, — это отсутствие ручки и
слива-носика, а здесь как раз такое различие наблюдается.
Группа криночек довольно многочисленна в материалах мо¬
гильника и составляет до 7з общего количества сосудов. Выде¬
ляются следующие разновидности:
1. Криночки с округлым туловом и наибольшим диаметром
его в средней части. Диаметр по плечикам и днищу сосуда оди¬
наков (табл. II, i, 2, 3, 7; IV, 2).
2. Криночки со слегка приплюснутым туловом, наибольший
диаметр которого находится в нижней трети сосуда. Диаметр
Предложенное И. И. Ляпушкиным название «широкогорлые кувшин¬
чики» также едва ли удачно. И. И. Л я п у ш к и н. Памятники Салтово-Маяц-
кой культуры, стр. 216.
38

по дну на V3 больше диаметра по плечикам (табл. II, 4, 5, 8, 10,
i2;IV, 5).
3.	Криночки с низким приплюснутым туловом, наибольший
диаметр которого находится в нижней четверти. Диаметр по
плечикам равен обычно половине диаметра дна (табл. II, 6; IV,
i, 6, 11; VI, 1).
По высоте горловины в каждой из разновидностей есть ва¬
риации от форм, близких к высоким кувшинам (табл. II, 6—10)
до низких, типа кружек (табл. II, 1, 2; VI, 1),
В заключение следует еще остановиться на некоторых ха¬
рактерных особенностях всей группы кувшинообразных сосу¬
дов. Носики-сливы встречаются только у первого типа кувши¬
нов. В большинстве своем они представляют собой лишь слегка
оттянутую и суженную часть шейки. Сужение проводилось пу¬
тем придавливания сбоку пальцами. У некоторых сосудов носи¬
ки слегка приподняты и удлинены (табл. V, 4), а иногда и спе¬
циально отформованы в виде желобочка (табл. III, 3). На мо¬
гильнике был найден обломок от кувшина с закрытым сливом
в виде трубочки (табл. I, 6),
У некоторых сосудов горловина у венчика изнутри имеет
небольшой желобок. В одних случаях можно полагать, что же¬
лобки-уступчики служили для упора крышек (табл. I, 8; II, 11),
но наличие их у кувшинов со сливами-носиками (табл. III, 1)
несколько странно.
Большинство ручек у кувшинов и кружек имеет плоско¬
овальное сечение, нередко встречаются ручки с вертикальным
желобком по наружной стороне (табл. III, 6—8; VI, 5). Венчики
всех гончарных сосудов обычно хорошо закруглены и имеют
очень небольшое утолщение.
В целом среди кувшинообразных сосудов Больше-Тархан-
ского могильника преобладают низкие приплюснутые формы,
составляющие почти половину общего количества сосудов. Кув¬
шинообразных сосудов с округлым туловом меньше всего.
На дне 17 кувшинообразных сосудов всех типов обнаруже¬
ны клейма мастеров-ремесленников. Это чаще всего выпуклые
рельефные изображения: отпечатки фигур, вырезанных на дере¬
вянной подставке, на которой изготовлялся сосуд. Лишь в еди¬
ничных сл}Д1аях клеймо вдавлено глубже гтлоскости дна, когда
фигура его была выпуклой на подставке (т^бл. IV, 13), У кув¬
шина с цилиндрическим туловом на дне была прочерченная
решетка, возможно, и не являвшаяся клеймом (табл. I, 4).
Клейма сосудов можно разделить на несколько групп. Инте¬
ресна группа клейм в виде буквы «н» с отходящими в стороны
линиями (табл. V, 6; VI, 9). Клеймо на сосуде из погребения 243
(табл. I, (?) лишь в общих контурах сходно с двумя другими
(табл. V, 6; VI, 5). Последние же два бесспорно представляют
собой клейма одного типа, но клеймо на кружке из погребения
39

294 (табл. VI, 9) представляет собой более ранний вариант^
а клеймо на кувшине из погребения 101 (табл. V, 6) — более
поздний, уже усложненный дополнительной линией в середине
знака и кругом по всему дну сосуда. По всей вероятности, здесь
интересный пример изменения клейм у наследственных масте¬
ров, происходящих из одной семьи.
Такую же, но более многочисленную группу составляют
клейма в виде небольших прямоугольников. Наиболее простая
форма этого типа — выпуклый прямоугольник (табл. V, 2).
Следующая ступень в развитии этого типа клейм — тот же вы¬
пуклый прямоугольник в середине большой рельефной окруж¬
ности (табл. VI, 4). Другую линию развития этого типа дают
два сосуда с клеймами в виде двух вдавленных прямоугольни¬
ков, один из которых обычно оттиснут лишь частично (табл. II,
Sj 9). Третья разновидность — рельефный прямоугольник с па¬
рой линий, отходящих от каждой длинной его стороны (табл. II,
12). В данной группе первый тип следует рассматривать как ис¬
ходный, а три последующих — как унаследованные тремя масте¬
рами, возможно сыновьями одного отца.
Известную близость имеют также два клейма в виде квадра¬
тов, одно из них вдавленное, другое — рельефное, довольно не¬
брежное (табл. I, 9; IV, 5).
Остальные клейма — единичные, то в виде овала, в середи¬
не которого два ромбика, соединенных линией с перекладиной
(табл. VI, (?), то в виде двух концентрических кругов с точкой
в центре (табл. III, 2) или двух концентрических кругов, соеди¬
ненных линией. Интересно клеймо в виде окружности, разде¬
ленной на три сектора, и с квадратиком в центре (табл. VI, 3),
Следует отметить, что наиболее широко распространенной фор¬
мой клейм Больше-Тарханского могильника является окрз^ж-
ность.
Особо следует описать кувшин из погребения 75, без сомне¬
ния привозной, вероятно из городов Причерноморья. Ручка его
плоская, носик сломан. Глиняное тесто с большим количеством
примесей песка и красной крошки, обжиг хороший, цвет ярко¬
красный (табл. I, 5). Близкий по форме и цвету сосуд был
обнаружен в Верхне-Салтовском могильнике, где также отме¬
чены необычные для этого могильника форма сосуда и его
цвет
Также предметами импорта являются два сосуда типа пифо¬
са или амфор, от которых сохранились обломки горловин
(табл. I, 7). В каждом случае сохранился только кусочек горло¬
вины и часть ручки, поэтому о полной форме сосуда с}^дить
невозможно. Цвет их палевый, обжиг очень хороший, ровный.
25 Тр. XII АС, т. I, М., 1905, табл. XXIV, 109.
40

глина тщательно отмучена. Аналогичные сосуды встречаются
довольно часто на юге
Лепные сосуды горшковидной формы (28 целых
и 10 в обломках) изготовлены в большинстве своем весьма гру¬
бо. В глиняном тесте всегда содержится примесь песка, а в ряде
случаев шамот (8 сосудов) и некрупная крошка из мягкого кам¬
ня — мергеля, извести и т. д. (4 сосуда). У нескольких сосудов
ь тесте, кроме песка, были также органические примеси (4 сосу¬
да). Поверхность большинства сосудов заглажена, но это не
уничтожило многочисленные неровности от грубых примесей
и плохо перемешенной глины. Лишь у двух сосудов наружная
поверхность заглажена щепкой или пучком травы (табл. VII,
6', 5). У двух сосудов отмечена слабо ангобированная поверх¬
ность серовато-оранжевого цвета (табл. VII, 8^ 9). Обжиг горш¬
ковидных сосудов довольно плохой. Наружная поверхность
большинства сосудов грязного, неровного серовато-лселтого
(18 сосудов) и черного (10 сосудов) цветов. Размеры горшко¬
видных сосудов невелики — емкостью от 0,2 — 0,25 до 1 — 1,5 л.
Горшковидные сосуды имеют всегда плоское дно и разли¬
чаются по форме тулова и шейки.
I тип. Горшки со слабо раздутым туловом и короткой ото¬
гнутой наружу шейкой. Диаметр горловины сосуда обычно лишь
немного меньше диаметра тулова в средней части и немного
больше диаметра днища (табл. VII, 1—10), Большинство сосу¬
дов этого типа имеет высоту чуть меньше диаметра по средней
части тулова. Встречаются отдельные высокие (табл. VII, 4, 10)
или низкие (табл. VII, 5, 7) сосуды.
II тип представлен низкими горшками с короткой отогнутой
наружу шейкой, крутыми плечиками и сильно раздутым туло¬
вом, имеющим почти шаровидную форму. Диаметры этих сосу¬
дов по венчику и днищу обычно равны (табл. VII, 11—16).
III тип — горшки с широко открытой горловиной, резкой про¬
филировкой тулова и сильно суженным дном. Диаметр сосуда
по венчику равен диаметру по средней части тулова или не¬
сколько больше него (табл. VIII, 2, 3).
IV тип — горшки с высокой прямой шейкой и сильно разду¬
тым туловом. У двух сосудов ЭТОГО типа — острые ребра порле-
чикам или в средней части тулова (табл. IV, 3, 4); у третьеш —
шаровидное тулово (табл. VIII, 7).	\
V тип — баночные сосуды, изготовленные очень грубо, на¬
спех, чаще из чистой глины, без примесей. Большинство сосу¬
дов этого типа асимметричны, с неровными стенками (табл.
VIII, 4 — 6, 8). Два сосуда близки по формам к горшкам и изго¬
товлены несколько аккуратнее из глины с примесью крошки
и шамота.
С.	А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи, стр. 217.
41

Венчики горшковидных сосудов оформлены в большинстве
случаев очень нечетко. Преобладает округлая форма и с не¬
большим утолщением. Реже встречаются слегка заостренные и
оттянутые наружу или прямые плоские венчики.
Орнамент у горшковидных сосудов по шейке, как правило,
отсутствует. Лишь по венчику почти половина сосудов имеет
косые грубые насечки (табл. VII, б, 12, 13, 15, 16; VIII, 2, 3, 8)
или пальцевые защипы (табл. VII, 7—10).
Два сосуда четвертого типа орнаментированы в одном слу¬
чае по шейке косой резкой решеткой (табл. VIII, i), в другом
резными зигзагообразными поясками по шейке и плечикам
(табл. IV, 3).
Лепные чашевидные сосуды (11 целых и 2 в об¬
ломках) все имеют округлое или слегка приплюснутое дно, без
резкого перехода от днища к тулову. В глиняном тесте, из ко¬
торого изготовлены чашевидные сосуды, имеется примесь пес¬
ка и изредка мелкого шамота (3 сосуда), каменистой крошки
(1 сосуд) или растительности (5 сосудов). Поверхность обыч¬
но гладко обработана. Цвет в большинстве случаев серовато¬
желтый (7 сосудов), черный и изредка серый. У одного сосуда
имеются следы ангоба на поверхности (табл. VIII, 13),
По форме выделяются три типа:
I тип — сосуды с высокой узкой прямой горловиной и ши¬
роко раздутым туловом (табл. VIII, 10—12).
II тип — сосуды с высокой шейкой, отогнутой наружу, ши¬
роким горлом и почти шаровидным туловом (табл. VIII, 13—15).
III тип — низкие чаши с короткой отогнутой наружу шей¬
кой (табл. VIII, 16 — 19).
Венчики большинства чашевидных сосудов оттянуты нару¬
жу и украшены насечкой. По шейке и плечикам нанесен орна¬
мент из резных, гребенчатых или шнуровых оттисков. Узоры
состоят из ромбиков (табл. VIII, И, 13, 15), зигзагов (табл. VIII,
10, 14), елочки (табл. VIII, 12, 17) и крестиков (табл. VIII, 19).
Интересен орнамент в виде редких оттисков шнура по шейке
сосуда и плечикам (табл. VIII, 11), а также резные узоры
в виде столбиков по шейке (табл. VIII, i4). Из 11 сосудов
чашевидной формы только два без орнамента (табл. VIII,
16, 18).
Среди лепных сосудов встречен также кувшин с высоким
прямым горлом, сильно раздутым в верхней части туловом и
плавным переходом к днищу. Сбоку на верхней части тулова
прилеплена небольшая кольцевидная ручка. По плечикам и ниж¬
ней части горловины идет поясок орнамента из косой резной
решетки, ограниченной двумя рядами ямочных вдавлений
(табл. I, 3). По технике изготовления, тесту и орнаментации
этот сосуд ближе всего к четвертому типу горшковидных и пер¬
вому типу чашевидных сосудов.
42

Кроме глиняной посуды, в некоторых погребениях могиль¬
ника встречены металлические части от деревянных сосудов
и костяные горлышки кожаных бурдюков. Найдены желез¬
ная дужка с расплющенными концами от деревянного сосуда
(погребение 3) и серебряные оковки краев деревянных чаш
в виде прямоугольных накладок с загнутыми краями
(табл. XVIII, 8, 14, 15); в двух случаях это обкладки гори¬
зонтальных ручек (табл. XVIII, 9), Иногда подобные оковки
изготовлялись из медных пластин. Судя по наиболее хорошо
сохранившимся остаткам чаши из погребения 322 (табл. XVIII,
14), последние, вероятно, были круглодонными и имели гори¬
зонтальную ручку, прикрепленную к краю.
Костяные трубки от горлышка кожаных бурдюков обнару¬
жены две. Одна из них из полой слегка изогнутой кости, дли¬
ной 7,8 см и диаметром 1,3 —1,6 см (табл. XVIII, 17), дру¬
гая — длиной 8,2 см — имеет коническую форму, овальное сече¬
ние и расширение по краю узкой части. Поверхность ее покры¬
та орнаментом из резных линий и точек (табл. XVIII, 18). По
краю узкого конца — сквозное отверстие. Аналогичные трз^бки
известны в находках из Саркела
Орудия труда и оружие
Орудия труда представлены относительно немногими пред¬
метами, преимущественно бытового назначения (ножи, креса¬
ла, серп, пешня, гвозди, напильник (?), шилья), а также пред¬
метами женского рукоделия — (пряслица и иглы).
Ножи (38 экз.) все железные, кованые, однолезвийные с
прямой утолщенной спинкой, скошенным лезвием и плоским
черенком, суженным в конце. По характеру перехода лезвия
к черенку выделяются два типа.
Ножи с гладким переходом от лезвия к черенк}^ (табл. X,
7; 20 экз.). Лезвие отделено от черенка уступом со стороны
спинки и бородкой со стороны лезвия. Длина клинка обычно
не превышает 10 см. хотя есть и экземпляр, например из по¬
гребения 308, с длиной клинка до 13,5 см. Лезвие некото¬
рых ножей этого типа настолько сработано, что исчезла бо¬
родка и лезвие с черенком составляет одну прямую (погребе¬
ние 3).
Ножи с кованым ободком у перехода от клинка к лезвию
(табл. X, 6, 8; 18 экз.). По некоторым деталям выделяются три
вида ножей — с приостренным брусчатым, обычно коротким, но
четко выраженным черенком (табл. X, 6; 8 экз.); подобные же,
но с продольным желобком параллельно краю спинки (1 экз.);
27 М. И. Артамонов. Саркел — Белая Вежа, МИА, 62,	1958,
стр. 40,
43

с приостренным черенком, основание которого по ширине при¬
мерно равно ширине клинка (табл. X, 5).
Огнива, состоящие из кресала, кремня и иногда трубоч¬
ки для трута, обнаружены во многих мужских захоронениях.
Кресала (18 целых и 4 обломка). Все они железные с удар¬
ной пластиной в виде широкой прямоугольной полосы. По ха¬
рактеру оформления железной рукоятки выделяется несколько
разновидностей.
Наиболее простыми являются кресала, спинка которых за¬
вершается по краям завитками (табл. X, 2,	7 экз.). В этой се¬
рии выделяется кресало, спинка которого отделена от ударной
пластины продольным выступом и неглубокой каннелюрой
(табл. X, 4).
Вторая разновидность имеет более выраженную рукоятку
Б виде широкой дуговидной петли, верх которой обычно четы¬
рехгранный или, реже, перекрученный (табл. X, 10^ 11),
Наиболее сложны кресала, ручка которых оформлена в ви¬
де кузнечных клещей (табл. X, 3, 5; 4 экз.). Ручка клещей пе¬
рекручена и в конце зажата в обоймицу, иногда с кольцом
(табл. X, 3).
Трубочки для трута свернуты из железной пластины длиной
в 9—10 см и имеют диаметр 0,7—0,8 см (табл. X, 3 экз.).
У двух экземпляров конец почти под прямым углом оттянут
в сторону и завершен свернутой петлей для подвешивания.
Кремни обычно представлены простыми осколками или от-
щепами, иногда имеющими обитый край. Кремень темно-жел¬
тых или коричневатых тонов.
Серп (табл. X, 9) железный со слабо изогнутым лезвием
без насечек и округлым завершением рукоятки с двумя отвер¬
стиями для прикрепления, очевидно, деревянной ручки.
Пешня (рис. 15, 5) железная, длиной в 24 см с округлой
разомкнутой втулкой, составляющей треть общей длины, и мас¬
сивной шестигранной рабочей частью, завершенной коротким
слегка округлым лезвием.
Напильник (?). Железный стержень плоско-овального
сечения, к концам сужающийся. Один конец тупой, другой за-
кругленно-четырекгранный с заточенным острием. В средней
части с широкой стороны сохранились слабые следы крестооб¬
разно пересекающихся насечек. Такого типа орудия, обнару¬
женные при новгородских раскопах, определяются Б. А. Колчи-
ным, как напильники-рашпили для обработки кости и кожи
Гвозди (табл. XIII, 12; 7 экз.), все четырехгранные, раз¬
ной длины. Назначение их не совсем определенное. В неограб¬
ленных могилах они найдены лишь в двух С7.учаях (погребе-
Б. А. к о л ч и н. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Велико¬
го. МИ А, № 65, 1959, стр. 49.
44

ния 75 и 299), где лежали у бедренных костей. Преимущест¬
венно распространены гвозди с округло-выпуклой шляпкой,
хотя у одного шляпка плоская. По мнению Б. А. Колчина, этот
тип гвоздей в Новгородской Руси являлся основным видом стро¬
ительных гвоздей
Шилья (табл. XI, 6; 3 экз.) железные с округлым в сечении
острием, плоским прямоугольным черенком, служившим для
насадки на деревянную или костяную рукоятку.
Иглы швейные (табл. XI, 10; 8 экз.) из железной про¬
волоки с острым концом, округленным в сечении, и овальным
ушком. Длина их не превышает 45 — 47 мм, а толщина до 1,5 мм.
В двух случаях (погребения 173 и 205) найдены попарно. В по¬
гребении 41 подобная игла лежала в деревянном футлярчике-
игольнике.
Пряслица (36 экз.), все они изготовлены специально из
темной или темно-серой хорошо отмученной глины с редкой
примесью песка. Хотя пряслица и отличаются по форме, раз¬
меры их довольно стандартные — общий диаметр колеблется от
3 до 3,5 см, диаметр отверстия — от 0,8 до 1 см, а толщина или
высота — от 1 до 1,5 см. По форме выделяется несколько раз¬
новидностей.
Плоско-цилиндрические (табл. XI, 2; 30 экз.), представляют
собой наиболее распространенный тип пряслиц. Два пряслица
такого же типа, но более крупных размеров (диаметр 3,6 —
3,8 см), имеют по краю одной плоскости невысокий бортик
(табл. XI, i).
Изредка встречаются блоковидные пряслица (табл. XI, 3;
3 экз.), в общем плоскоцилиндрической формы с неглубоким
желобком по боковой стороне.
Из числа единичных находок следует отметить одно пряс¬
лице уплощенно-шаровидной формы (табл. XI, 4) и одно усе-
ченно-биконической.
Оригинальным предметом является железный грузик (табл.
XI, 5) усеченно'биконической формы с узким отверстием и
углублениями на плоскостях. Считать этот предмет непряслом
трудно, так как слишком узко отверстие для насадки на вере¬
тено. Да и обнаружено оно в небольшой яме без костяка (по¬
гребение 2) вместе с комплексом предметов, характерных для
мужских погребений (нож, кресало, кремень), тогда как почти
все вышеописанные пряслица найдены в женских захоро¬
нениях.
Из других бытовых предметов следует также отметить же¬
лезные щипчики с пружинным зажимом, широкой подтреуголь-
ной пластиной с загнутыми краями и кольцом, вдетым в верх¬
нюю часть (табл. XI, 7); кружок из обломка сосуда хорошего
29 Там же, стр. 111-112.
45

обжига желто-оранжевого цвета, с зашлифованными краями
(диаметр 3,3 см), на поверхности которого имеются продоль¬
ные углубления от трения белемнитом, который был найден
совместно с кружком в погребении 125; деревянный диск диа¬
метром 4 см и толщиной 0,5—0,7 см, в середине которого под-
квадратной формы вставка из другого дерева, закрепленная с
одной стороны двумя параллельными накладками, а с другой —
накладкой с тремя отверстиями (табл. XVIII, 2).
Оружие представлено богатым набором железных наконеч¬
ников стрел, остатками обкладок, накладок и крючков от кол¬
чана, наконечниками копий, саблями; защитные средства — н
частности, кольцами от кольчуги.
Наконечники стрел (табл. XII; 48 экз.) все железные
черешковые. Древки, как правило, не сохранились. В одном слу¬
чае (погребение 143) наконечник стрелы (типа табл. XII, 5)
обнаружен между первым и вторым поясничными позвонками.
По сечению пера выделяются три типа наконечников стрел, ко¬
торые внутри варьируют в зависимости от формы, характера
упора и т. д.
1.	Плоские наконечники (38 экз.) по форме пера подразде¬
ляются на несколько разновидностей:
Ромбовидные, простые, без упора для насадки при переходе
от пера к черешку, за исключением небольшого уступа в осно¬
вании пера. Сечение пера у них или уплощенно-треугольное
(табл. XII, 4; 7 экз.), или уплощенно-ромбическое (табл. XI
12] 1 экз.).
Ромбовидные с плавной выемкой по бокам нижней полови¬
ны пера, имеющего уплощенно-ромбическое сечение. Черешок
четырехгранный. В коллекции имеется два экземпляра — один
с небольшим плоским узелком при соединении черешка с пе¬
ром (табл. XII, 8), другой с простым упором (табл. XII, 5).
Ромбовидный наконечник с расширением в верхней части
и коротким прямым основанием, завершенным при переходе к
черешку плоским четырехугольным узелком (табл. XII, 7).
К ромбовидным близки наконечники, имеющие перо с па¬
раллельными краями и треугольным граненым острием. Среди
них одни, ромбические в сечении, имеют узелковый упор при
переходе от черешка к перу (табл. XII, i, 2; 8 экз.), а другие, бо¬
лее простой формы,—уплощенно-треугольные в сечении, с ров¬
ным переходом к черешку (табл. XII, 6 экз.).
К этой же разновидности близки два наконечника (табл. XII,
5), острие пера которых имеет треугольную форму, а боковые
грани слабое выемчатое очертание, так же, как и основание
пера, что придает им облик двухшипных наконечников. Узелко¬
вый упор расположен на черешке несколько отступя от пера.
Треугольные наконечники, плоские в сечении, имеют перо
в виде равнобедренного треугольника и плоское основание, пе¬
46

реходящее в черешок без узелкового упора (табл. XII, 5; 10 экз.).
Один наконечник, в отличие от остальных, имеет слабо выра¬
женный подпрямоугольный уступчик в основании пера (табл,
XII, ii).
2. Трехперые наконечники (табл. XII, 14, 16, 19; 7 экз.) име¬
ют трехлопастное перо и узелковый упор при переходе к че¬
решку, округлому в сечении. Среди наконечников выделяется
один наиболее крупный во всей серии, лопасти у которого ско¬
шены к острию, а бока слегка вогнуты (табл. XII, 19), Осталь¬
ные разнятся друг от друга только размерами.
3. Граненые наконечники (5 экз.) четырехгранные, но в се¬
чении или квадратные (табл. XII, 17, 18; 2 экз.), или ромбиче¬
ские (табл. XII, 10, 13). Первые имеют вид коротких или длин¬
ных пирамидок. Вторые более оригинальны. Так, у двух нако¬
нечников (табл. XII, 10) перо листовидное с шестигранным ос¬
нованием, переходящим в длинный уступчатый упор, а у одно¬
го узкая иволистая форма с узелком при переходе к черешку
(табл. XII, 13),	'
Колчаны и их части в разной степени сохранности
зафиксированы в 17 погребениях. Форму колчанов восстано¬
вить трудно, так как в большинстве случаев обнаружены лишь
железные и медные крючки, петли и костяные обкладки, редко
медные бляхи, украшавшие плоскость и ремни колчана (табл.
XIII). Колчаны, очевидно, в основном изготовлялись из дерева
и кожи; изредка, как это удалось проследить в погребении 143,
они покрывались берестой. Реконструкцию внешнего облика
колчанов с определенной долей вероятности можно провести по
материалам нескольких погребений, особенно 75, 143 и 212.
В погребении 75 сохранились обломки костяных накладок
нескольких типов (табл. XIII, 18, 20), железная скобчатая пет¬
ля (табл. XIII, 8) и железный крючок (табл. XIII, 3), распо¬
ложенные в могильной яме у изголовья погребенного, мелкие
и тонкие пластины (табл. XIII, 18) у юго-западного края ямы,
отступя от них севернее на 20 — 30 см — крупная трапециевид¬
ная пластина (табл. XIII, 20), а еще дальше, в 15 см от послед¬
ней пластины, — железный крючок. Общая длина всего пятна от
истлевшей кожи колчана около 40 см. Исходя из этих данных
и используя некоторые аналогии, представляется возможным
реконструировать колчан (рис. 14, 2). Он, вероятно, был сшит
из кожи и имел общую длину около 40 см. Верх его представ¬
лял собой широкий сердцевидный вырез, края которого были
обложены тонкими пластинами. Плоская поверхность выреза
примерно на расстоянии 13,5 см упиралась в поперечную кос¬
тяную пластину. Далее, несколько расширяясь книзу, шел при¬
емник или кармашек колчана длиной в 25 см, низ которого был
обложен по наружной стороне широкой трапециевидной
костяной пластиной. Сбоку, примерно на 7з общей длины, была
47

Рис. 14. Реконструкция колчанов из Больше-Тарханского могильника
/ ^— из аварского могмльника Боска (по Г. Ласло), 2 — погр. 75, 5 — погр. 212
приклепана скобовидная петля для подвешивания колчана к
портупее. К низу колчана на кожаном ремешке длиной в 15 —
20 см пришивался крючок с шишковидной головкой, служив¬
ший для прикрепления колчана во время верховой езды к ноге
лучника. Некоторые аналогии подобному типу колчанов пред¬
ставляют аварские колчаны, в частности из Боски (рис. 14, J )
и Перещепина где особенно характерно оформление сердце-
G. L а S1 о. Etudes archeologiques sur I’historie de la societe des avars.
AH, XXXIV. Budapest, 1955, стр. 223, рис. 60, табл. XXXVIII, XXXIX.
A. A. Бобринский. Перещепинский клад. MAP, СПб., 1914,
вып. 34, рис. 44.
48

1ДНОГО выреза верха колчана металлическими накладками,
орма которых близка костяным накладкам из больше-тархан-
кого погребения 75.
Колчан из погребения 212, вероятно, имел форму, близкую
ышеописанной. Остатки его обнаружены на правом заплечи-
.се могильной ямы у изголовья погребенного (рис. 6). Общая
длина остатков колчана, состоявшего из обломков костяных
пластин, медной петли (табл. XIII, 6), железного крючка
(табл. XIII, 2) и трех медных ажурных бляшек (табл. XIII, 13)^
также около 40 см. Бляшки располагались по длине колчана
и, вероятно, являлись украшениями его наружной стороны.
Приведенная реконструкция позволяет полагать, что кол¬
чан у тарханских воинов был легкого типа и рассчитан в основ¬
ном на всадника.
Детали от колчанов описанного типа обнаружены в различ¬
ных погребениях. Крючки от нижних ремней колчана в боль¬
шинстве случаев железные (11 экз.) и лишь один бронзовый.
Для них характерны изгиб одного конца с завершением в виде
шляпки и расширенный второй конец у железных, имеющий
вид петли с широким отверстием, а у бронзового ~ плоской пря¬
моугольной площадки, внешняя сторона которой украшена рез¬
ным рисунком, а задняя имеет широкое углубление с тремя
штифтиками для прикрепления к кожаному ремню (табл. XVII,
6). У железных крючков оформление задней петли различное:
у одного, наиболее крупного (табл. XIII, i), она имеет прямо¬
угольную форму с подтреугольным вырезом; у средних по раз¬
меру петля подтреугольной формы (табл. XIII, 2; б экз.) и у
небольших крючков отверстие петли имеет сердцевидный вы¬
рез (табл. XIII, 3; 4 экз.).
Боковые петли колчанов, железные (Зэкз.) и медные (4экз.),
обнаружены как вместе с остатками колчанов, так и без них.
Возможно, в некоторых сл)Д1аях они имели и иное назначение,
хотя во всех прослеженных комплексах подобные петли рас¬
полагаются около остатков колчанов. Медные петли имеют ча¬
ще всего выпуклую дужку, круглую в сечении, с листовидным,
глубоко рассеченным завершением (табл. XIII, 5), на внешних
сторонах которого сохранились следы железных заклепок. Вы¬
резами петля, очевидно, охватывала край колчана. Одна петля
(табл. XIII, 6) в отличие от описанных имеет дужку с прямой
перекладиной и ромбическими рассеченными концами. Концы
железных петель плоско-ромбические с заклепками. Возможно,
что некоторые из них употреблялись в качестве ручек или ду¬
жек у деревянных и металлических сосудов.
Оригинальны железные кольца с петлей в виде сложенного
пополам четырехугольного дрота с расплющенными концами
(табл. XIII, 4; 3 экз.). Обычно их остатки располагались у ко¬
лен погребенных. Назначение их неясно.
4 в. Ф. Гснинг, А. X. Халиков	49

Также не определено назначение железных скобок-дужек с
петлей коромысловидной формы и горизонтальными расплю¬
щенными концами листовидной и округлой формы с заклепка¬
ми (табл. XIII, 8, 9; 9 экз.). В двух случаях они найдены в мо¬
гилах попарно (погребения 55 и 277), в остальных по одной.
Иногда (погребения 33, 184, 277) они помещались вместе с бо¬
ковыми петлями от колчана, но почти всегда в стороне от ос¬
татков колчана, преимущественно на ногах или около них. Свя¬
зывать эти предметы с колчанами трудно. Возможно, что они
употреблялись в виде дужек у других предметов, может быть,
в качестве седельных подпружных петель.
Наконечников копий обнаружено два. Оба втульча-
тые, но разные по форме и технике изготовления. Один из них
клиновидный с узким длинным пером, ромбическим в сечении,
и расширяющейся книзу втулкой, завершенной у устья ободком
(рис. 15, i), а другой — короткий, с плоским листовидным пе¬
ром и кованой втулкой, свернутой в трубку, и несомкнутым
устьем (рис. 15,3),
Булава костяная грушевидной формы со сквозным
отверстием, диаметром в 2,5 см (рис. 15,
Сабли (рис. 16) обнаружены в богатых мужских погребе¬
ниях 143 и 274, где они лежали слева вдоль костяка (рис. 9,10),
Сабля из погребения 143 (рис. 16, 2) имеет клинок длиной
в 75 см, в значительной части однолезвийный, а в конце на
14 см — обоюдоострый. Перекрестие длиной в 8,5 см склепано
из двух полос с расширенными концами и вдето в основание
рукоятки. Длина брусчатого черешка рукоятки вместе с пере¬
крестием составляет 9 см. Рукоятка отклонена от основной оси
клинка на 15 — 17°. Навершием рукояти служила железная ок¬
руглая трубка с наваренной тыльной крышкой. Эфес сабли
имел деревянную или костяную обкладку, о чем свидетельству¬
ет отверстие, имеющееся на железном черешке.
Вторая сабля (рис. 16, i), общей длиной в 80 см, имеет кли¬
нок длиной в 70 см, слегка изогнутый, однолезвийный, за ис¬
ключением конца, где лезвие на 14 см обоюдоострое. Рукоят¬
ка, отклоненная от основной оси клинка на 6—8°, состояла из
железного брусчатого черешка с двумя отверстиями, в которые
были продеты медные штифтики, прикреплявшие деревянные
обкладки. Навершие рукояти также имело завершение в виде
железной трубки с крышкой. Части деревянных обкладок ру¬
коятки сохранились в перекрестии, склепанном из двух желез^
ных пластин длиной в 9,5 см с округлыми концами и ромбиче¬
ским расширением в средней части. На сабле сохранились ос¬
татки деревянных ножен и две дуговидные скобки, расположен¬
ные под перекрестием и ниже от него на расстоянии 30 см.
Скобки изготовлены из согнутых железных пластин, завершен¬
ных округлыми расплющенными концами с отверстиями для
50

Рис. 15. Больше-Тарханский могильник. Некоторые виды оружия и орудий
/, 3 — наконечники копий, 2 — булава, 4 — кинжал, 5 — пешня; 1 — погр. 33, 2 — погр. 260,
3 — погр. 322, 4 <— погр, 308, 5 — погр. 14; 1, 3, 5 — железо, 2 — кость
4*

Рис. 16. Больше-Тарханский могильник. Сабли
1 — из погребения 274, 2 — из погребения 143

заклепок. Внутри скобок были вставлены впритык к ножнам де¬
ревянные пластинки, обтянутые кожей. В середине пластины за¬
клепки-штифтики закрепляли ремешки портупеи.
Сабли, очевидно, носились на левом боку и их ножны при¬
креплялись к поясу на двух ремнях, так же как и колчан, ви¬
севший с правой стороны.
В погребении 256, разрушенном грабителями, найдена же¬
лезная муфта (4X2 см) от навершия рукоятки сабли или нако¬
нечника ножен.
Кинжал (рис. 15, 4) обнаружен в погребении 308, где он
лежал возле левого бедра. Кинжал железный, однолезвийный,
с прямой спинкой, общей длиной в 13,5 см. Черешок бруско-
Бидный, к концу слегка сужающийся, длиной 6 см.
Остатки кольчуг, обнаруженные в двух погребениях (85
и 264), состояли из отдельных, изредка соединенных, желез¬
ных колец, диаметром в 13 — 15 мм, обычно плоских, с заклеп¬
кой (табл. XI, 9) и иногда без нее.
Конская сбруя представлена железными удилами, стре¬
менами, пряжками и редко медными наконечниками ремней.
Удила (табл. IX, J—9, 13 экз.). Все удила и связанные с
ними псалии железные, хотя, вероятно, были и деревянные или
костяные, остатки которых прослежены в погребении 180.
Мундштуки у всех удил двусоставные кольчатые, кованные
из круглого или четырехгранного дрота, хотя у одного экземп¬
ляра дрот был крученый (табл. IX, 5). Удила отличаются друг
от друга псалиями и завершением мундштуков. По характеру
расположения колец на конце мундштука выделяются два типа
удил. Первый тип заверщается на конце одним кольцом, причем
оно лежит в одной плоскости с кольцом на другом конце мунд¬
штука (табл. IX, 2, 6, 8; 4 экз.). Пластины мундштуков четы¬
рехгранные, за исключением одного экземпляра, у которого
мундштук изготовлен из округлого в сечении дрота (табл. IX,
5). Второй тип имеет более сложный мундштук — с одним коль¬
цом на внутреннем конце и с двумя кольцами, расположенны¬
ми в перпендикулярных плоскостях на внешнем конце (табл. IX,
7; 9 экз.).
Псалии удил чаще всего прямые (табл. IX, 2, 3, 5, 9; 10
экз.), но у двух они имели изгиб S-овидной формы (табл. IX,
в у 7). Железные стержни, из которых изготовлены псалии, че¬
тырехгранные, реже в сечении круглые и в одном случае гоф¬
рированные со шляпковидным завершением (табл. IX, 5).
К мундштукам первого типа псалии прикреплены серединой
арочной петли (табл. IX, 4, 5, б), тогда как к мундштукам вто¬
рого типа с парными внешними кольцами псалии прикрепля¬
вшись к внутреннему кольцу под трапециевидным щитком с дву¬
мя вырезами (табл. IX, 1, 2, 4, 7). У некоторых щиток псалии
усложнен боковым вырезом (табл. IX, 3, 9). Во всех сл>^аях
53

цхитки прикреплены к стержням псалии перпендикулярно, иног¬
да в охват, иногда введением основания щитка в специальный
паз.
Почти все удила, за исключением одного экземпляра, име¬
ют трензельные кольца, вдетые в наружные кольца мундшту¬
ков. Своеобразны бронзовые подвески, украшавшие нижний по¬
перечный ремень узды (табл. XVII, 23, 24). В одном случае (по¬
гребение 143) они лежали in situ вместе с удилами. Они литые,
с массивным ушком для скрепления с ремнем, отверстием в рас¬
ширенной средней части и петлей для кольца, которое сохра¬
нилось лишь на одном экземпляре и имело три расширения по
бокам (табл. XVII, 24).
Стремена (табл. IX, 10—15), железные с широкой дуго
видной аркой и плоской подножкой. По характеру изгиба под¬
ножки выделяется несколько типов стремян. Один экземпляр
имеет вогнутую подножку и окаймлен по внешнему краю и по
середине для прочности ребристыми выступами (табл. IX, 10),
Арка, плоскоромбическая в сечении, завершается округлой го¬
ловкой с прямоугольным вырезом для путлища.
Преобладают стремена со слегка вогнутой подножкой
(9 экз.). Стремена из погребения 322 миниатюрны и наиболее
просты. Они изготовлены из четырехгранного дрота, имеют
гладкую подножку и восьмеркообразную петлю для путлища
(табл. IX, 13). У остальных низ подножки для прочности снаб¬
жен тремя продольными ребристыми выступами, а петля для
путлища имеет трапециевидную форму с прямоугольным вы¬
резом (табл. IX, 11, 12, 15). У четырех экземпляров щиток не¬
высокий (табл. IX, 11, 15), у трех остальных он имеет сильно
вытянутые очертания (табл. IX, 12). Некоторые стремена на
подножке и по треугольным краям имеют пробитые отверстия
круглой и ромбической формы (табл. IX, 12, 15). Пара стре¬
мян из погребения 33 (табл. IX, 14) имела плоскую подножку
без укрепляющих ребристых выступов и с округлым щитком
для путлища.
Пряжки железные от сбруи, крупные, с четырехугольной
слегка трапециевидной рамкой из плоской брусковидной плас¬
тинки и четырехгранной иглой (табл. XI, 17), В трех случаях
они найдены попарно, в четырех — по одной. Они обычно ле¬
жали отдельно от удил и стремян и, вероятно, являлись пряж¬
ками подпруги седла. Иногда такие пряжки употреблялись в
качестве поясных, как это удалось проследить в погребениях
22, 29 и 43. Всего в коллекции их имеется 13.
Близкие по форме пряжки, но с более вытянутой рамкой
(табл. XI, 15; 4 экз.) также служили пряжками поясного рем¬
ня. Поясные железные пряжки гораздо разнообразнее по фор¬
ме. Среди них есть и пряжки с круглой рамкой и круглой в се¬
чении иглой (табл. XI, И; 4 экз.), и с лировидной рамкой
54

(табл. XI, 12; 1 экз.), и с овальной, несколько вытянутой рам¬
кой (табл. XI, 13; 2 экз.), и с полуовальной рамкой (табл. XI,
14,16; 6 экз.).
Украшения
Украшения в коллекции могильника также немногочислен¬
ны. Это серьги, бусы от ожерелий, редкие нагрудные и пояс¬
ные подвески и накладки, перстни и браслеты.
Серьги в основном серебряные, реже медные или бронзо¬
вые и очень редко золотые (табл. XIV, 1—12), Почти все они
обнаружены в женских погребениях и, как правило (за исклю¬
чением нарушенных захоронений), лежали попарно в области
черепа. По формам и деталям орнаментации серьги подразде¬
ляются на несколько типов.
Простое замкнутое серебряное кольцо (табл. XIV, 2; 2 экз.),
простое незамкнутое кольцо, серебряное (4 экз.) или медное
(табл. XIV, 3; 3 экз.); серебряная серьга с овальным незамкну¬
тым кольцом, вверху которого, сбоку, шаровидный выступ, а
внизу мелкая трехбусинная пирамидка (табл. XIV, 1; 4 экз.),
вариацией этого типа является одна серьга из погребения 76,
имеющая и сбоку, и внизу трехб}^синную пирамиду; серебряные
и медная литая серьги с кольцом предыдущего типа и двухбу-
синной подвеской на неподвижном диске (табл. XIV,5; 3 экз.);
серебряные и медная серьги предыдущего типа, но на вращаю¬
щемся диске, между двумя шариковыми подвесками — пронизка
(табл. XIV, 9; 3 экз.); серебряные цельнолитые с кольцом обыч¬
ного типа и каплевидной подвеской (табл. XIV, 6; 2 экз.); се¬
ребряные с овальным кольцом и двойной шишечкой сбоку и
неподвижной подвеской в виде двух дисков, между которыми
шпулькообразная пронизка (табл. XIV, 7; 3 экз.); серьга мед¬
ная литая с ложной зернью на кольце и неподвижной трехбу-
синной подвеской (табл. XIV, 4)\ серебряные и одна медная
с овальным кольцом и четырехбусинной неподвижной подвес¬
кой (табл. XIV, 8; б экз.); серебряные и медные с овальным
незамкнутым кольцом, по боковым краям которого трехзвенье¬
вые утолщения, а снизу на вращающемся диске три полых ша¬
рика с промежуточными прокладками (табл. XIV, 10; 4 экз.);
серебряные с овальным кольцом предыдущего типа, в. верхней
части сбоку бусина из двух полушарий, а снизу на вращаю-
п;емся диске прикреплены четыре полые бусины с промежуточ¬
ными прокладками (табл. XIV, 11; б экз.); близки к описанно¬
му типу серебряные серьги, на массивном овальном кольце ко¬
торых сбоку граненые пронизи, сверху полая бусина, снизу,
на вращающемся диске, четыре полые бусины с промежуточ¬
ными колечками (табл. XIV, 12; 4 экз.); золотые с оваль¬
ным незамкнутым кольцом, в верхней части сбоку небольшая
55

шишечка, в средней части ободки, внизу вращающийся диск, об¬
рамленный псевдозернью и имеющий две петельки.
Нагрудные украшения, представленные в основном
различными медными и бронзовыми подвесками и пронизками,
обнаружены преимущественно в детских и реже в женских по¬
гребениях. Все нагрудные украшения можно разделить на не¬
сколько типов: 1 — одинарные подвески; 2 — сложные, типа
шумящих украшений с привесками.
В первую группу входят лунницы калачевидной формы трех
видов — незамкнутая с прямоугольным выступающим ушком
(табл. XV, 21; 1 экз.); подобная же с небольшим язычком внут¬
ри и с нарезкой (табл. XV, 22; 1 экз.); подвески типа просто¬
го кольца с ушком (табл. XV, 2, 3), клыки медведя и волка
(табл. XVIII, 3, 4).
Вторую группу составляют подвеска с ажурным щитком
арочной формы, внутри которого стилизованный растительный
орнамент, а снизу на трех пятизвеньевых цепочках прикрепле¬
ны привески с каплевидными завершениями (табл. XVI, 18);
подвеска с трапециевидным щитком из согнутого вдвое медного
листка, украшенного пунктирным орнаментом, и пятью трубча¬
тыми привесками с рифлением в нижней части, висящими на
многозвеньевых цепочках (табл. XVI, 19); две подобные при¬
вески более крупных размеров (табл. XVI, 10) и одна, соеди¬
ненная с небольшой вытянуто-трапециевидной пластиной,
украшенной резными линиями (табл. XVI, 9), обнаружены
отдельно без щитка; подвеска с небольшим щитком из двух
колец с петлей и одной плоской лапчатой привеской; подвеска
с горизонтальной полутрубчатой пронизкой, к которой при¬
креплены на трех кольцах плоские треугольные привески
(табл. XVI, 2); подвеска с треугольным щитком и двумя под-
ромбическими привесками, украшенными многоспиральным ор¬
наментом (табл. XV, 7); подвеска из полуовального кольца,
покрытого шнуровидной нарезкой, с тремя петлями, к которо¬
му были привязаны привески в виде «жучков» с гирькой (табл.
XVI, 7, 8); обломки подвески с двойным кольцевидным щитком
и крупной дужкой (табл. XVI, 15); подвеска в виде ажурной
пронизки с ответвлениями по одной стороне и обоим концам
в виде якорьков (табл. XV, 18),
Из отдельных пронизей и привесок обнаружены: обломки
пронизей, свернутых из проволоки (табл. XV, 13; 15 экз.);
трубчатая пронизь с нарезкой, имитирующей витье (табл. XV^
12); подобная же с расширенной серединой (табл. XV, 14);
гладкая трубчатая пронизка с ободками на концах; привески
полые различных размеров с ушком вверху (табл. XV, 2, 8, 9;
9 экз.); привески-бубенчики шаровидные с разрезом в нижней
части и ушком сверху (табл. XV, 4, 7); шаровидные пронизи
типа бус, мелких (табл. XV, 10; 4 экз.) и крупная с выступаю¬
56

щим ободком по краю отверстий (табл. XV, II); пронизки рюм¬
кообразные, сложенные в виде магдебургских полушарий (табл.
XV, 15, 17); привеска каплевидная с гофрированным стержнем
(табл. XV, 5); привеска в виде утиной лапки на цепочке
(табл. XVI, 3); вытянутые бутыльчатые привески со сплющен¬
ным и завернутым концом (табл. XVI, 4 — 6); широкие бутыль¬
чатые привески с трубчатым концом (табл. XVI, 14, 15); кону¬
совидные привески — простая (табл. XVI, 11)у с одним ободком
(табл. XVI, 12) ш с двойным ободком по концам (табл. XVI,
13); пирамидальные привески с вогнутыми сторонами (табл.
XVI, 16; 2 экз.); подобная же с плоской вершиной и ободком
по нижнему краю (табл. XVI, 17); бронзовая привеска в виде
медвежьего когтя с плоской перекладиной (табл. XV, 20); под¬
веска литая полушарной формы с двумя боковыми ушками и ор¬
наментированной поверхностью, задняя сторона прикрыта
овальной пластиной с ушком (табл. XV, 19).
Подвески-костыльки бронзовые имеют вид горизонтальных
стержней с расширенными шаровидными концами (табл. XIV,
19—23). По способу прикрепления выделяется два типа: с уг¬
лублением в середине (табл. XIV, 19, 20) и с боковым ушком
полукруглой (табл. XIV, 21) или прямоугольной (табл. XIV,
22, 23) формы.
Пуговицы бронзовые небольшие литые илр1 полые внутри
каплевидной формы с коротким круглым ушком (табл. XV,
1.3),
К числу подвесок или амулетов, очевидно, следует также
отнести бараньи альчики или астрагалы, найденные в отдель¬
ных погребениях, иногда по нескольку экземпляров, и имею¬
щие иногда отверстия для подвешивания (табл. XVIII, 7), а так¬
же подвеску из позвонка осетровой рыбы (табл. XVIII, 6).
Ручные украшения — перстни и браслеты. По форме
выделяется три типа перстней, изготовленных из серебра раз¬
ного качества: перстни с овальным щитком, имеющим боковые
лапчатые выступы для закрепления вставки из стекла или кам¬
ня (табл. XIV, 14; 5 экз.); перстень с сердоликовой вставкой,
укрепленной в щиток, вокруг которого тонкий ободок и четы¬
ре небольших зубчика (табл. XIV, 13); перстень с щитком в ви¬
де стрелок, обращенных к квадратной пластине. Браслеты
(2 экз.) — один из круглого дрота с сужающимися концами
(табл. XIV, 17), другой свернут из височного кольца мерянско-
муромского типа с щитковым запором (табл. XIV, 18).
Ременные пряжки и накладки. Пряжки бронзо¬
вые подразделяются на три типа:	восьмеркообразные	(табл.
XVII, 1; 2 экз.); с полукруглым или слегка приостреннымколь¬
цом, язычком на стержне и задней рамкой для скрепления с рем¬
нем (табл. XVII, 2, 3, 4; 7 экз.); подпрямоугольной формы со
слегка вогнутыми боковыми краями (табл. XVII, 5; 1 экз.).
57

Накладки медные или бронзовые различной формы: плас¬
тинчатые; прорезные с выступами в виде трилистников
(табл. XVII, 7; 1 экз.); арочной формы (табл. XVII, 14\ 3 экз.);
круглые прорезные с боковыми выступами в виде двойных круп¬
ных (табл. XVII, 10; 1 экз.) или тройных мелких (табл. XVII,
8; 1 экз.) трилистников и уголков (табл. XVII, 9; 2 экз.); круг¬
лые выпуклые на квадратной основе (табл. XVII, 15; 1 экз.)
или с боковыми выступами (табл. XVII, 12; 1 экз.); сердцевид¬
ные простые (табл. XVII, 11) с кольцом, прикрепленным к ни¬
зу (табл. XVII, 13; 3 экз.) и выпуклые (табл. XVII, 16; 5 экз.),
каплевидные (табл. XVII, 18; 2 экз.). Единственный ременный
наконечник изготовлен из медной подпрямоугольной пластины
и по поверхности имеет резной орнамент (табл. XVII, 18).
Прочие украшения: круглая бляшка из перламутра с
отверстием в центре и орнаментом в виде восьмилепестковой
розетки (табл. XVII, 1); пронизки из позвонков осетровых рыб
разной величины (табл. XVIII, 5, 6) и*из раковин или ужовок
(3 экз. из погребения 76).
Нужно отметить также бронзовое зеркало диаметром 36 см
с центральным ушком и тремя краевыми валиками на оборот¬
ной стороне (табл. XIV, 16).
Бусы и бисер (табл. XIX) немногочисленны, что от¬
личает Больше-Тарханский могильник как от синхронных мо¬
гильников Волго-Камья, так и от близких по культуре могиль¬
ников Северного Кавказа, где обычно бусы встречаются в зна¬
чительном количестве. Так, в древнеудмуртском могильнике
Мыдлань-Шай в 32 погребениях из 86 было обнаружено 1182
бусины и 3396 бисеринок а в Танкеевском могильнике на¬
ходки бус приходились в среднем на каждое третье погребе¬
ние. Можно вспомнить и погребение у Хрящевки, где было
обнаружено ожерелье из 126 бус Значительно также число
бус в Салтовском и Северо-Кавказских могильниках: например,
только в 25 катакомбах Салтовского могильника было обнару¬
жено 1205 бусин а в 16 катакомбах могильника Чми в Се¬
верной Осетии 1281 бусина Поэтому немногочисленность и
определенное однообразие бус Больше-Тарханского могильни¬
ка является его специфической чертой.
В Больше-Тарханском могильнике 171 бусина обнаружена
в 31 погребении, в том числе в восьми погребениях, кроме бус,
найден и бисер (451 экз.), а в двух погребениях 25 бисеринок
найдено без бус (табл. 9). Таким образом, из могильника из-
В.	Ф. Г е н и н г. Указ. соч., стр. 47.
33 Н. Я. М е р п е р т. Материалы по археологии Среднего Заволжья,
МИА, 42, 1954, стр. 128.
3'^ В. Б. Д е о п и к. Классификация бус Юго-Восточной Европы VI —
IX вв. СА, 1961, Кя 3, стр. 202.
35 Там же, стр. 203.
58

вестны 171 бусина и 476 бисеринок, происходящих из 33 по¬
гребений, тогда как общее число захоронений достигает 358.
СЗбычно бус в отдельном погребении немного — от одной до 14,
но в среднем не более десяти. Примечательно, что в большин¬
стве случаев они, так же как и бисер, найдены в детских или
подростковых захоронениях. Бисером, очевидно, расшивался
нагрудник, а из бус обычно вынизывались браслеты и редко
ожерелья. Во взрослых женских погребениях, а тем более муж¬
ских украшений из бус очень немного.
Классификация бус и бисера могильника проведена по внеш¬
нему виду и цвету (табл. 9). В основу положена классификация,
принятая В. Б. Деопик для бус Юго-Восточной Европы VI —
IX вв. 36
Каменных и янтарных бус могильник не содержит, что
отличает его как от Салтовского, так и северо-кавказских мо¬
гильников Все бусы и бисер Больше-Тарханского могильника
изготовлены из стекла. Они подразделяются на пять групп: 1) од¬
ноцветные; 2) с металлической прокладкой; 3) глазчатые; 4) по¬
лосатые; 5) мозаичные (табл. XIX, 9). Последние три группы,
объединенные далее как многоцветные, так же как и вторая
группа, включают только бусы.
Группа 1. Одноцветные (бус 53, табл. XIX, 6—9, 14 — 17;
бисера 476 экз., табл. XIX, 1—5), Хотя одноцветных бус количе¬
ственно меньше, чем многоцветных, но в совокупности с бусами
на металлической прокладке, также одноцветными, они состав¬
ляют более 60% общего числа бус. Среди одноцветных бус пре¬
обладают светлые тона — белые, голубые, синие, реже зеленые
(3 экз.) и красные.
Внутри первой группы бус выделяются следующие формы:
1. Шаровидные (14 экз.), в том числе зеленые и белые. Сре¬
ди последних есть пять небольших дутых бусин (погребе¬
ние 291) из прозрачного бесцветного стекла, по мнению
В.	Б. Деопик датирующихся VIII — IX вв.
2. Бочонковидные или яйцевидные, голубые и синие, жел¬
тые и красные.
3. Цилиндрические, среди которых по одной голубой, зеле¬
ной и желтой и две синих.
4. Граненые. В основном — это четырнадцатигранные бусы
со сглаженными гранями из светлого (белого), синего и голубо¬
го полупрозрачного стекла (табл. XIX, 9),
5. Многочастные или многозвеньевые, в том числе синие,
иногда с бирюзовым отливом (табл. XIX, 8), белые и красные
(табл. XIX, 15). Последние две бусины имеют тонкие продоль¬
ные желобки. Бус-лимонок в коллекции нет.
36 Там же, стр. 205.
37 Там же, стр. 209—215.
•^8 Там же, стр. 216.
59

Распределение бус Больше-Тарханского
Г олубые
Сини
Зеле¬
ные
Жел¬
тые
Позоло¬
ченные
Крас¬
ные
Посере¬
бренные
И
* Форма бус; / — шаровидные, 2 — бочонковидные, 5 — цилиндрические, 4 — граненые, 5 — звеньевые
60

Таблица 9
могильника по погребениям
Белые
Глазчатые
Полосатые
Мозаичные
о
L.
CQ
Бисер
1
4
5
1
2
3
1
2
4
1
2
3
4
си-
ипи
жел¬
тый
зеле¬
ный
бе¬
лый
чер¬
ный
7
3
3
3
6
1
1
4
1
3
6
1
1
1
1
1
1
6
4
1
1
2
1
1
2
1
1
4
1
1
1
4
1
2
13
3
1
4
1
7
И
29
2
—
—
-
8
1
4
5
—
4
3
2
2
14
1
1
1
3
2
4
14
—
1
1
5
17
13
18
3
12
1
8
27
1
—
—
9
2
1
1
8
1
13
5
—
6
—
1
1
1
1
1
1
3
2
5
5
9
47
38
37
—
19
4
4
1
2
2
2
1
1
13
1
7
3
1
1
—
—
—
1
25
36
26
41
17
8
1
5
17.
• 8
1
5
13
8
5
3
5
2
171
169
118
116
14
59
61

Бисер рубленый, иногда многочастный синего, зеленого»
черного и белого цвета. Преобладают первые три цвета.
Группа 2. Бусы с металлической прокладкой (табл. XIX,
14,17),
Преобладают бусы с серебряной прокладкой, есть также
бусы с золотой прокладкой, но худшего качества. Обычно они
звеньевые или многочастные, изготовлены из светлой осно¬
вы, на которую накладывалась тонкая золотая или сереб¬
ряная фольга, перекрытая вновь тонким слоем бесцветного
стекла.
Группа 3. Многоцветные бусы. Среди них отсутствуют мно¬
гочастные бусы.
Глазчатые. Преобладают крупные округлые глазчатые бу¬
сы, иногда слегка выпуклые в гюперечном сечении (подтип 7,
отдела 1 глазчатых бус по В. Б. Деопик) из непрозрачного
темно-синего, редко более светлого, глухого стекла с много¬
слойными глазками сине-бело-коричневого или бело-синего
цветов (табл. XIX, 18).
Редки бусины из темно-синего полупрозрачного стекла с
сильно выпуклыми бело-синими бородавчатыми глазками по уг¬
лам (табл. XIX, 19).
Полосатые. Наиболее многочисленны так называемые вы¬
тянутые эллипсоидные бусы, относительно крупных размеров,
из светлого или бедого непрозрачного стекла с одноцветными
коричневыми, синими и черными полосами (табл. XIX, 22). Кро¬
ме того, встречаются плоские плитчатые бусы из желтоватого
непрозрачного стекла с коричневыми полосками (табл. XIX,
23), цилиндрические или бочонкообразные бусы с зонным ор¬
наментом из различных цветных полосок (табл. XIX, 10, ii), к
ним же близки бусины шаровидной формы и бусины с желто¬
красным глазком и желто-зелеными или желто-красными поло¬
сами (табл. XIX, 20, 21), по мнению В. Б. Деопик, типичные для
VIII-IXbb. 40
Мозаичные. Такие бусы (табл. XIX, 12, 13, 24—26) единич¬
ны. Среди них имеются вытянутые цилиндрические с темно¬
синими, красными и белыми полосками по краям и с желто¬
красными глазками с бело-синими ресничками в центре (табл.
XIX, 12); бусина этого же типа с красно-звездчатыми глазками
по зеленому полю; бусины, близкие к шаровидным, из зелено¬
го или синего полосатого стекла с пронизывающими их моза¬
ичными стержнями из светлого непрозрачного стекла (табл. XIX,
24) \ шаровидные бусины из сине-бело-синих глазков по голубо¬
му фону. К ним близки бусины из желто-красно-бирюзовых
глазков (табл. XIX, 25).
39 в. Б. Деопик. Указ. соч. стр. 222 — 223.
Там же, стр. 226.
62

Бусы с мозаичными глазками из оранжевой пасты цилиндри¬
ческой формы (табл. XIX, 26), бусина этого же типа из зеле¬
новатого полосатого стекла с мозаичным широким глазком
желто-сине-красного цвета; две плоские плитчатые бусины с
бирюзово-белыми полосками и широким мозаичным глазком.
4.	ДАТИРОВКА БОЛЬШЕ-ТАРХАНСКОГО МОГИЛЬНИКА
Для определения времени захоронений на могильнике боль¬
шое значение имеют монеты, найденные в трех погребениях.
Предварительное определение монет было произведено сотруд¬
ницей отдела нумизматики Государственного Исторического
музея С. А. Яниной.
Монета из погребения 196 — сасанидская драхма ХосрояП,
30-го года правления (619 г.). Монетный двор — Хамадан (?).
Из погребения 252 происходит монета типа хорезмийских,
изданных С. П. Толстовым, но уже с арабской легендой, край¬
не скупой. За всадником стоит имя «Мухаммед», а перед порт¬
ретом — видимо, имя наместника, пока еще не читаемое. Моне¬
та с хорезмийским чеканом времени арабского завоевания да¬
тируется VIII в. н. э.
Третья монета, из погребения 124, представляет собой об¬
ломок аббасидского диргема. Место и год чекана отсутствуют.
С.	А. Янина датирует предварительно монету 159—193 гг. х.
(775-809 гг.).	^
Таким образом, чеканы всех трех монет укладываются в пре¬
делах начала VII — начала IX в. Если принять во внимание, что
монеты попадают в погребения обычно несколько позднее их
чеканки, в среднем на полстолетия то время захоронений на
могильнике по монетам определяется в пределах конца VII —
первой половины IX в.
Попытаемся проверить эту датировку по вещевому ком¬
плексу.
Из памятников, территориально наиболее близких кБоль-
ше-Тарханскому могильнику, следует в первую очередь назвать
могильник Мыдлань-Шай на р. Чепце, притоке р. Вятки. Мо¬
гильник содержал всего 86 погребений, в которых было обна¬
ружено 19 куфических монет, позволивших надежно датиро¬
вать весь вещевой комплекс могильника второй половины
VIII — первой половины IX вв. н.
Аналогичных вещей из Больше-Тарханского могильника и
могильника Мыдлань-Шай чрезвычайно много. Совершенно од¬
нотипны удила, стремена, сабли, деревянные сосуды, многие
С.	А. Я н и н а. Куфические монеты из могильника Мыдлань-Шай. ВАУ,
вып. 3. Свердловск, 1962, стр. 130.
В. Ф. Г е н и н г. Указ. соч., стр. 39 и сл.
63

наконечники стрел, ножи, железные и медные пряжки, кресала,
трубочки для трута, щипчики-подвески, поясные накладки, пер¬
стни, различные подвески, некоторые серьги, а также многие
бусы Перечень всех аналогий этих двух памятников, при¬
чем зачастую не только в общей форме, но и в отдельных де¬
талях вещей, занял бы слишком много места. Совершенно сход¬
но около 40 типов вещей. Достаточно сравнить опубликованные
таблицы вещей, чтобы убедиться в полном хронологическом
тождестве этих памятников.
Столь же многочисленны аналогии материалов из Больше-
Тарханского могильника с комплексами Стерлитамакского мо¬
гильника, датируемого также по монетным находкам VIII —
IX вв. Сходны части конской сбруи — удила, подвески от уз¬
ды, стремена, пряжки (табл. IX — 3, 11; XI, 13, 15, 17; XVII, 23,
24)	наконечники стрел (табл. XII, 9, 17) некоторые экзем¬
пляры серег (табл. XIV, 6) пуговицы и костыльки-подвес¬
ки (табл. XIV, 27; XV, i, 3) а также медные пряжки
(табл. XVIII, 1)^\	^
Немало аналогий можно найти к больше-тарханским ве¬
щам и среди древнемордовских памятников. Примечательно на¬
личие в Больше-Тарханском могильнике преимущественно ран¬
немордовских предметов VII —IX вв. — шумящая подвеска с тра¬
пециевидным щитом (табл. XVI, 19) трапециевидные
(табл. XVI, 9) и конусовидно-трубчатые (табл. XVI, 10)
привески и т. п. В свою очередь в мордовских памятниках ши¬
роко распространены предметы больше-тарханского облика: ук¬
рашения, оружие, орудия труда и т. п. Иногда они сопровожда¬
ются датирующими монетами. Так, в погребении 255 Крюков-
ско-Кужновского могильника, датированном арабским диргемом
756 г. н. э., были найдены сабли, лселезные удила, стремена, по¬
ясной набор и некоторые другие предметы аналогичные боль¬
ше-тарханским. Между прочим, в Больше-Тарханском могиль¬
нике нет мордовских вещей X в., так же как в мордовских мо-
В.	Ф. Г е н и н г. Указ. соч., табл. I—XVI.
Р. Б. Ахмеров. Могильник близ г. Стерлитамака. СА, XXII, 1955,
стр. 166.
Там же, табл. III, 7, 2; VII, IX.
Там же, табл. I, 6-8; VIII.
Там же, табл. V, 2—4.
Там же, табл. I. 6-8; VIII.
Tai4 же, табл. VIII.
^ М. Ф. Жиганов. Старший Кужендеевский могильник в долине
р. Теша. СА, 1959, № 1, стр. 220.
П. С. Р ы к о в. Культура древних финнов в районе р. Узы. Саратов,
1930, стр. 25-26.
Там же, стр. 28—29.
П. П. Иванов. Крюковско-Кужновский могильник. Моршанск, 1952,
стр. 71.
64

гильниках X—XI вв. не встречаются предметы больше-тархан-
ского типа.
И наконец, на юге в погребениях Салтовского могильника
второй половины VIII первой половины IX вв. также встре¬
чаются вещи, сходные с больше-тарханскими. Здесь особенно
близки многочисленные серьги различных вариаций (табл. XIV,
4—12) зеркала (табл. XIV, 16) поясные накладки и пряж¬
ки (табл. XVII) удила стремена^®, сабли и некоторые
другие вещи.
Таким образом, достаточно многочисленные аналогии позво¬
ляют с уверенностью датировать основную массу погребений
Больше-Тарханского могильника второй половиной VIII — пер¬
вой половиной IX в.
Особый интерес представляет вопрос о наличии среди захо¬
ронений могильника погребений более раннего времени, в ча¬
стности конца VII — начала VIII в. В коллекции из могильни¬
ка встречаются некоторые типы вещей VII —VIII вв. Так, к ука¬
занному времени относятся бусы с выпуклыми глазками (табл.
XIX, 19; 2 экз. из погребения 121). Но в комплекс этого по¬
гребения входит серебряная серьга салтовского типа с трехбу-
синной подвеской (табл. XIV, 10) времени не ранее VIII в.
В погребении 180 находился перстень с сердоликовой встав¬
кой (табл. XIV, 13), типа встречаемого в комплексах VII —
VIII вв., но здесь же были ножи с ободками, удила с прямыми
псалиями, стремена и серьги времени не ранее конца VIII в.
Наличие ранних вещей позволяет полагать, что население,
оставившее Больше-Тарханский могильник, появилось на Сред¬
ней Волге где-то на рубеже VII—VIII вв. Сам же могильник,
очевидно, функционировал в пределах VIII —IX вв. Этническая
принадлежность населения, оставившего Больше-Тарханский
могильник, на основе ближайших аналогий погребального об¬
ряда и инвентаря с известными материалами болгарских памят¬
ников юга Восточной Европы, в особенности Подонья, должна
быть определена как болгарская. Погребальный обряд Больше-
Тарханского могильника близок к обряду таких могильников,
как Кайбельский на Средней Волге Зливкинский Покров-
Н.	Я. М е р п е р т. О генезисе Салтовской культуры, стр. 25, рис. 2,
59, 60, 92-94.
Там же, рис. 2, 89.
56 Там же, рис. 2, 99, 102, 105.
Там же, рис. 2, 74, 75, 110.
Там же, рис. 2, 73, 108.
Там же, рис. 2, 80, 81.
А.	П. Смирнов и Н. Я. Мер пер т. Из далекого прошлого на¬
родов Среднего Поволжья. По следам древних культур. М., 1954, стр. 30 и сл.
6* В. А. Городцов. Результаты археологических исследований в
Изюмском уезде Харьковской губернии в 1901 г. Тр. ХП АС, т. I. М., 1905,
стр. 250—260.
5 В. Ф. Генинг, А. X, Халиков	65

ский часть Салтовского на Харьковщине, левобережного
Цимлянского на Дону, болгарская принадлежность которых
убедительно была доказана Н. Я. Мерпертом Раннеболгар¬
ским памятником в Дунайской Болгарии является могильник
у г. Нови Пазар^®, погребальный обряд которого также близок
Больше-Т арханскому.
Еще при публикации первой находки гончарного кувшина
Больше-Тарханского могильника Н. Ф. Калинин совершенна
правильно сопоставил его с кувшинами салтовского типа®^. Дей¬
ствительно, в своем развитии эта керамика Больше-Тарханског<
могильника местных корней в Среднем Поволжье не имеет, сле¬
довательно, нужно полагать, что ее формы и способ изготовле¬
ния были занесены уже в готовом виде. Подобная керамика
весьма характерна во второй половине I тысячелетия для куль¬
тур юга Восточной Европы и в особенности для Подонья По¬
дробнее на этом вопросе мы остановимся ниже.
В материале Больше-Тарханского могильника нет почти ни
одного предмета, кроме древнемордовских, которые не имели
бы аналогий с салтово-маяцкими древностями. Орудия труда,
оружие, украшения и т. п. сходны с предметами из салтовских
могильников и поселений. В этой связи особенно примечатель¬
но совпадение клейм на тарханских сосудах с клеймами или
знаками на предметах Подонья. Так, клеймо в виде буквы «Н»
с боковыми линиями (табл. V, 6; VI, 9) встречено на сосудах
из Верхне-Салтовского могильникана кирпичах^® и костяном
кистене из Саркела^^ а также среди знаков на камнях Маяцко-
го городища
Итак, есть все основания полагать, что Больше-Тарханский
могильник оставлен группой болгарского населения, откочевав¬
шего из Подонья или Приазовья где-то в конце VII — нача¬
ле VIII в.
И. И. л я п у ш к и н. Памятники Салтово-Маяцкой культуры...,
стр. 106.
63 Там же, стр. 106.
64 Там же, стр. 141.
6^ Н. Я. М е р п е р т. К вопросу о древнейших болгарских племенах,
стр. 32.
66 С. Р. С т а н ч е в. Новый памятник ранней болгарской культуры. СА,
XXVII, 1957.	^
67 Н.	Ф.	Калинин и	А. X. Халиков. Указ. соч., стр. 54.
6^ С.	А.	Плетнева. Керамика Саркела — Белый Вежи, стр. 214	и	и	сл.
69 Тр. XII АС, т. I, М., 1905, стр. 402.
А.	М. Щербак. Знаки на керамике и кирпичах из Саркела — Белой
Вежи. МИА, N9 75, М., 1959, табл. XX, XXI, XXII.
71 М.	И.	Артамонов.	Указ. соч., рис. 55.
72 И.	Я.	Макаренко.	Археологические исследования 1907—1909	го¬
дов. ИАК, вып. 43, 1911, рис. 33, 37, 4,5; 38,2.	'

г лава II
ПАМЯТНИКИ VIII-IX вв. НА СРЕДНЕЙ ВОЛГЕ
Больше-Тарханский могильник VIII —IX вв., как памятник
пришлых болгарских племен, не является единственным на
Средней Волге. В послевоенные годы благодаря работам мос¬
ковских и казанских археологов был изучен ряд могильников
и поселений, отнесенных ко времени появления болгарских и
тюркских племен в Волго-Камье в I тысячелетии н. э.
В одной из новейших работ А. П. Смирнов к числу таких
памятников, кроме Больше-Тарханского могильника, относит
Кайбельский могильник, вводное погребение из кургана 8
у с. Хрящевка, Тарновское селище в Куйбышевской обл., Кри-
ушское селище и Андреевское городище в Ульяновской обл.,
Балымерское городище и Рождественский могильник в Татар¬
ской АССР, Тигашевское городище, Янгильдинское, Криушское
селища и находки в г. Чебоксары Чувашской АССР К Число по¬
добных памятников можно еще увеличить за счет II Больше-
Тарханского, Тетюшского и Танкеевского могильников (рис. 17).
Этническая принадлежность этих памятников и синхронизация
их с появлением болгарских племен на Волге должны быть оп¬
ределены в соответствии с материалами Больше-Тарханского
могильника, который является бесспорным памятником приш¬
лых болгар VIII —IX вв. Поэтому в дальнейшем изложении мы
постараемся, наряду с кратким описанием фактического мате¬
риала указанных комплексов, провести сравнение их с данными,
полз^ченными при изучении Больше-Тарханского могильника.
1.	II БОЛЬШЕ-ТАРХАНСКИЙ МОГИЛЬНИК
Во время раскопок I Больше-Тарханского могильника в I960 г.
местные школьники сообщили о находке куви1ина в одном из
оврагов к востоку от села. При первичном обследовании места
^ А. П. Смирнов. Некоторые спорные вопросы истории волжских
f'OArap. Историко-археологический сборник. М., 1962, стр. 160 — 161.
67	5*

находок И. С. Вайнером
Чбыло обнаружено в обна-
. В_олго ^ Казань	жбнии	ссверо-восточно-
склона мыса разрушен¬
ное погребение, откуда
происходил глиняный
кувшин. При зачистке об¬
нажения в этом же месте
было найдено несколько
костей человека, крупные
бусы и 16 астрагалов ба¬
рана.
М огильник располо¬
жен у низкого длинного
мыса коренной террасы,
разрезанной небольшихМ
ручьем, в 0,5 км к восток-
северо-востоку от живот¬
новодческой фермы на
северо-восточной окраи¬
не села, к югу от трак¬
та Большие Тарханы —
Кельдюшево.
Вдоль северо-восточ¬
ного края мыса, на про¬
тяжении 40 м от обнару¬
женного погребения, тог¬
да же В. Ф. Генингом бы¬
ла произведена зачистка
обнажения и на протяже¬
нии 15 м вскрыта полоса
шириной в 1 — 1,5 м. Но
никаких следов новых по¬
гребений здесь не обна¬
ружено. Первоначально
зафиксированное погре¬
бение находилось в мо¬
гильной яме глубиной
около 90 см, ориентиро¬
ванной длинными сторо¬
нами в направлении севе¬
ро-северо-запад -- восток-юго-восток. В восточном конце ямы
стоял глиняный кувшин, в средней части обнаружены бусы и
астрагалы барана (16 экз.). Кувшин с широким горлом и сли¬
вом изготовлен из глины с обильной примесью песка (рис. 18).
Цвет его на поверхности и в изломе серый. Обжиг хороший, че¬
репок звонкий. Следов орнамента или лощения на поверхности
не заметно. По цвету, обработке поверхности и некоторым дета¬
Рис. 17. Карта распространения
могильников VIII—X вв. в Среднем
Поволжье
а — могильники типа Больше-Тарханского, 6 — мо¬
гильники типа Танкеевского; 1 — I Больше-Тархан-
ский, 2 — И Больше-Тарханский, 3 — Кавбельскиб,
4 — Танкеечский. 5 — Тетюшския, б — Хрящевскмй,
7 — Кокрятьский
68

Рис. 18. II Больше-Тарханский
могильник. Кувшин гончарный
из погребения
лям формы — плавный переход
от тулова к днищу — этот со¬
суд отличается от массы сосу¬
дов I Больше-Тарханского мо¬
гильника. Бусы из непрозрач¬
ного стекла с синими глазка¬
ми обведенными тонкими кру¬
гами, белого цвета, типа
табл. XIX, 8.
Вдоль юго-западного края
мыса также произведена глубо¬
кая зачистка обнажения на
протяжении 20 м. В южной ча¬
сти зачистки обнаружена впа¬
дина от небольшой части мо¬
гильной ямы, ориентированной
на запад-юго-запад, с заплечи¬
ками на глубине 60 см, на кото-'
рых лежали кости ног лошади.
Глубина ямы около 1,10 м, вы¬
сота заплечиков 30—40 см. Ря¬
дом с этим погребением в раз¬
рушенной грабителями яме неопределенных очертаний обнару¬
жены обломки сосуда желтоватого цвета, очень грубой выделки
из глины с примесью большого количества шамота и неровной,
бугристой поверхностью.
II Больше-Тарханский могильник относится к кругу тех же
памятников, что и первый могильник, о чем свидетельствуют
найденные кувшин и бусы, могильная яма с заплечиками и ко¬
сти коня в погребении. Но наряду с этим следует еще раз под¬
черкнуть отличия в керамике, несмотря на то, что могильники
отстоят друг от друга не более чем на 4—5 км и разделяет их
только небольшая речка Тарханка.
2.	КАЙБЕЛЬСКИЙ МОГИЛЬНИК
Кайбельский могильник (рис. 17, 19), исследованный в
1953 — 1954 гг. Н. Я. Мерпертом, располагался на невысокой
надпойменной террасе левого берега р. Волги, у южного края
с. Кайбелы Ульяновской обл., на месте, где в эпоху бронзы
функционировал курганный могильник срубного облика По¬
гребения интересующего нас могильника или были впущены в
насыпи срубных курганов, или располагались отдельно под
^А. П. Смирнов иН. Я. Мерперт. Из далекого прошлого наро¬
дов Среднего Поволжья. Сб. «По следам древних культур». М., 1954, стр. 36;
Н. я. Мерперт. К вопросу о древнейших болгарских племенах. Казань,
1957, стр. 34.
69

низкими, сильно оплывшими холмиками высотой в 0,1—0,15 м
и диаметром в 12—15 м. Всего исследователем обнаружено
20 погребений, большая часть которых была разрушена граби¬
телями. По сохранившимся захоронениям удалось установить,
что в основном погребенные помещались в глубоких (от 1 до
1,6 м) прямоугольных ямах, иногда с заплечиками и следами
перекрытия деревом. Значительные следы дерева найдены и у
самих костяков, что позволяет предполагать наличие гробовихц
Рис. 19. Кайбельский могильник.
Сосуды (1—2)
или обкладки деревом стенок ям. Неоднократно отмечены так¬
же следы подсыпки угля. Костяки лежали на спине в вытяну¬
том положении. Строгой закономерности в ориентировке нет,
но преобладающим направлением было юго-западное. В неко¬
торых захоронениях встречены черепа лошади. По мнению
Н.	Я. Мерперта, кайбельский погребальный инвентарь «порази¬
тельно близок к инвентарю донецких и дунайских (имеется
в виду болгаро-салтовских. — А. X.) погребений. Здесь найдены
стремена с плоской подножкой и высокой петлей, удила
с S-овидными псалиями, поясной набор салтовского типа, боль¬
шие сбруйные пряжки, трехгранные наконечники стрел, боль¬
шой кинжал, серьги с подвесками, глазчатые бусы, лощеные
одноручные кувшины и плоскодонные горшки. Могильник да¬
тируется арабской монетой 750 — 751 г.»^ В целом же по комп¬
лексу вещей могильник имеет более широкую дату — VIII-
IX вв.
® Н. я. М е р п е р т. К вопросу о древнейших болгарских племенах,
стр. 35.
70

в антропологическом отношении Кайбельское население
(исследовано 12 черепов) характеризуется наличием смешен¬
ных европеоидно-монголоидных черт и некоторыми следами
деформации головы, что позволило сблизить его с сарматским
Синхронность Кайбельского и Больше-Тарханского могиль¬
ников и их территориальная близость (они удалены друг от
друга на 50 км, но разделены р. Волгой) делает особенно инте¬
ресным сопоставление обоих памятников.
Кайбельский могильник особенно близок к Больше-Тархан-
скому наличием могильных ям с заплечиками, вытянутым по¬
ложением костяков, западной и юго-западной ориентировкой
Замерших, следами обкладки деревом, подсыпки угля. Однако
некоторые детали, как, например, небольшие курганообразные
насыпи, свидетельствуют об имеющихся своеобразиях. Близки
также и формы глиняных сосудов. | В Кайбельском могильнике
найдено три гончарных кувшина и два /^епных горшка ^
(рис. 19). Два кувшина имеют некоторые аналоги в Больше-
Тарханском могильнике. Один из них такого же типа, как на
табл. 111, отличается от больше-тарханских отсутствием же¬
лобка. по ручке и приподнятостью слива (рис. 19, i), что при¬
дает этому сосуду больше северо-кавказский, чем салтовский
облик. Другой же (из кургана 15, погребение 1) напоминает
тарханские сосуды без ручки (типа табл. IV, 2) с крестообраз¬
ным лощением поверхности. Третий кувшин (курган 3, погре¬
бение 2) отличается от тарханских отсутствием ручки, вытяну¬
тым горлом, правильными очертаниями тулова и отсутствием
слива на горле. Этот сосуд как бы занимает промежуточное
положение между северо-кавказскими (аланскими) ® и волжско-
болгарскими X—XII вв
Лепные сосуды относятся к типу плоскодонных горшков
темно-серого цвета, с примесью шамота в тесте и крупными за¬
щипами по краю горла (рис. 19, 2) и аналогичны некоторым
лепным горшкам Больше-Тарханского могильника (например,
табл. VII, 7 — 10). Подобные сосуды известны также и на неко¬
торых селищах (М. Пальцинское и Кайбельское) у Кайбель¬
ского могильника
Не разбирая здесь прочий вещевой материал Кайбельского
могильника, имеющий широкие аналогии, следует отметить.
^М. м. Герасимова. Скелеты древних болгар у с. Кайбелы. Тр. ИЭ,
новая серия, т. XXXIII, стр. 146—165.
5 Коллекция ГМТР, № 12830, 12831, 12822. «Очерки истории СССР. III-
IX вв.». М., 1961, стр. 614.
®В. А. Кузнецов. Аланские племена Северного Кавказа. МИ А,
N9 106, 1962, стр. 136, рис. 36, 8.
^Т. А. Хлебникова. Гончарное производство волжских болгар X —
XIII в. МИА, Х9 111, 1962.
* Там же, стр. 112-113, 118-119.
71

что большинство оружия, орудий труда и украшений близко
к материалам Больше-Тарханского могильника.
Приведенные сравнения позволяют полагать, что население,
оставившее Кайбельский могильник, было близко в культур¬
ном и этническом отношении к тарханскому. По-видимому, они
входили в группу племен, имевших родственное происхожде¬
ние. Но определенные различия, наблюдаемые как в погребаль ¬
ном обряде (курганные насыпи, преимущественная юго-запад¬
ная ориентация), так и в инвентаре (кувшины с вытянутым гор¬
лом и пр.), заставляют предполагать разноплеменную принад¬
лежность обеих групп населения. Об этом же свидетельствует
и некоторое отличие черепов кайбельской серии от больше-
тарханской (см. ниже статью М. С. Акимовой).
3.	ТАНКЕЕВСКИЙ МОГИЛЬНИК
В 1904 г. в с. Танкеевке бывшего Спасского у. Казанской губ.
(ныне Куйбышевский район Татарской АССР) при земляных
работах были обнаружены железная сабля, боевой топорик,
пять железных наконечников стрел, удила с прямым мундшту¬
ком и крылатыми псалиями, стремя с округлой выпуклой под¬
ножкой, бронзовые и серебряные пряжки, бляшки от поясного
наиора. Комплекс этот был датирован X в. ^ и вошел в литера¬
туру как «Танкеевское погребение» с различной этно-культур-
ной интерпретацией
В 1961 — 1962 гг. Татарская археологическая экспедиция при¬
ступила к раскопкам этого интересного могильника, располо¬
женного на южной окраине с. Танкеевки на невысоком берегу
речки Старая Рытвина, впадающей в р. Утку (левый берег
р. Волги, примерно в 30 км к восток-северо-востоку по прямой
от Больше-Тарханского могильника). За два года рэ.бот здесь на
площади 1114 кв. м вскрыто 237 погребений и определена при¬
мерная площадь могильника, превышающая 30 тыс. кв. м. По са¬
мым скромным подсчетам погребений было более б тыс.
Раскопки Танкеевского могильника показали, что он является
сложным погребальным комплексом разнокультурного и, веро¬
ятно, разноэтнического населения. Здесь выявлено, кроме
единичных, две основные группы захоронений, хронологически
одновременные и расположенные примерно на одной и той же
площади. К сожалению, значительная часть погребений (бо¬
лее 80%) была ограблена в древности, поэтому с определенной
^ ОАК за 1904 г. СПб., 1907, стр. 135-136.
10 N. F е 11 i с h. Die Metallkunts der Landnehmenden Ungarn. AH, XXI. Bu¬
dapest, 1937, табл. XVIII; A. П. Смирнов. Волжские булгары. Тр. ГИМ,
вып. XIX. М., 1951, стр. 30; С. А. Плетнева. Печенеги, торки и половцы
в южно-русских степях. МИА, X® 62, 1958, стр. 156—157.
12

долей вероятности удалось выявить 100 погребений I группы
и 84 погребения II группы. 53 погребения, вернее могильные
ямы, из-за их полной разрушенности неопределимы.
В I группу включены погребения с гончарными кувшинами^
во II группу — с лепными чашами.
Для I группы характерно преобладание одиночных захоро¬
нений, хотя есть несколько коллективных, в большинстве своем
взрослых, в глубоких (до 200 см) и длинных ямах (до 250 см),
часть из которых (22%) имеет бортовые заплечики, преиму¬
щественно с одной стороны (табл. 10). Умершие лежали на
спине, в вытянутом положении, женщины иногда полускорчен-
ные на правом боку, головой на запад с небольшими отклоне¬
ниями к югу. В значительной части погребений в изголовье
имеется свободное пространство, куда клались жертвенные
предметы: кувшин и лопатка животного, реже ребра и ноги,
Иногда этот комплекс помещался в ногах, также в определен¬
ном удалении от костяка. Часто, особенно погребения мужчин,
сопровождались ритуальным погребением целой или расчле¬
ненной (голова и ноги) туши лошади. Все целые туши лошади
(четыре случая) были погребены над могильными ямами, лежа¬
ли с подогнутыми ногами, и были ориентированы на запад —
как и погребенный. В девяти случаях над могильными ямами
были положены черепа лошадей и ноги, обычно под черепом,
параллельно ему. Известны случаи положения расчлененных
туш лошади в могилу всегда в ногах погребенного, иногда
даже в специальном расширении, непосредственно в гробу или
значительно выше него. Во всех случаях черепа лошадей лежат
мордой на запад к погребенному, а кости ног под черепом.
Инвентарь I группы погребений состоит из гончарвд^ (очень
редко лепных) одноручных^увшинов (рис. 20, 1—7), деревян¬
ных чаш, серебряных масок с прорезями для рта и глаз, боевых
и рабочих железных топоров (рис. 21, 29, 30), железных ножей
(рис. 21, 33), наконечников стрел (рис. 21, 26—28) с остатками
колчана, изредка железных удил и других предметов конской
сбруи, многочисленных украшений, среди которых отмечается
обилие бус, головных украшений в виде ромбических накладок,
венчиков (рис. 21, 10, 11), сережек кольцевидных (рис. 21, 2)
и с напускными бусами (рис. 21, 8, 9). Своеобразны в женских
погребениях пряслица, выточенные из стенок гончарных сосу¬
дов или отлитые из свинца и бронзы (рис. 21, 23), Есть также
предметы, широко распространенные в конце I тысячелетия
в Восточной Европе — серьги (рис. 2\, 4, 5, 8), перстни (рис. 21^
12, 13), пряжки (рис. 21, 15, 16) и поясные накладки (рис. 21,.
17,18),
К I группе погребений следует отнести также и обнаружен¬
ное в 1904 г. погребение богатого воина с конем, с железной
саблей, топором, наконечниками стрел, украшениями пояса и
73

Таблица Ш
Основные черты погребального обряда Танкеевского и Больше-Тарханского
могильников
Танкеевский
могильник
Больше-
Тарханский
могильник.
I группа,
0/
II группа,
%
Признак
70
%
Число определенных
погребений
100 1
84 1
320
Простые
78
96
74,9
С о'дносто;ронним за¬
15
2,8
плечником
С двусторонними за¬
7
л
22,3
.Ямы
плечниками
/
4-
Простые
52
100
80
С пространством в
42
16
изголовье
С ,пространством в
с
л
ногах
о
4
Гробовище
34
23,5
?
До 150 см
6
47,49
Длина ям
151-200 .см
13
О
1 201-250 см
58
40
51
3
48,31
'■Св. 250 см
13
4,2
Г Д о 50 ICM
29
42
53
с
21,3
Ширина ям
1 51—70 |см
68
68,3
^,Св. 70 см
3
10,4
.55— 110 см
37
0
79
21
23,7
rAyi6HHa ям
I 111-150 см
i 150—200 см
54
9
72
4,3
С
—
—
1
СВ
—
—
в
—
30,5
1
юв
—
3
—
Ориенти¬
^ ю
—
—
1
ровка
юз
18
1,5
5,5
3
62.5
61
56,5
зюз
19,5
2
12
23
[зсз
—
2
^Лошадь
4
3.5
2
В гробу
J Лопатки животньих
17
1
—
1 Другие животные
11
22,5
6
74

Таблица 10 (продолжение)
Признак
Танкеевский
могильщик
I группа,
II группа,
%
Больше-
Тарханский
могильник.
Число определенных
погребений
100
84
320
Кости
животных
в Я’ме над
гробом
I На поверх-
Сосуды!
•Лошадь
6
1
17
Другие жИ(В0Т1ные
—
1
—
Лошадь
13
—
—
.Другие животные
—
14
—
JB ногах
8
—
5,3
В изголовье
40
—
- 16
•В середине
2
—
0,5
!В ногах
—
14
6
В изголовье
—
37
10,1
В -середине
""
4
0,5
альной подножкой
и удилами с «крыла-
Гончарные
Лепные
[енами с с
тыми» псалиями
II группа погребений Танкеевского могильника содержала
-Захоронения как взрослых, так и детей. Для них характерны от¬
носительно небольшие простые грунтовые ямы глубиной редко
менее 110 — 120 см. Три ямы из 84 имели по бортам заплечики.
Умерших, как правило, по одному клали в прямоугольном гро¬
бу с дощатой крышкой, на спине, в вытянутом положении, го¬
ловой на запад или восток. Захоронение лошадиной головы
и ног, мало характерное для II группы, отмечено в трех погре
бениях. Они лежали в ногах погребенного, причем череп — по¬
перек ямы. Значительно чаще встречались кости других живот¬
ных (свиньи, коровы, козы и др.)> птиц или рыб. Кости ног
животных, реже крестца, ребер и челюсти, были положены в но¬
гах или у таза умершего, а иногда непосредственно в гробу.
Часто подобные же остатки встречались над ямами вместе
с лепными сосудиками. Это остатки поминальной пищи. В из¬
головье, реже в ногах и очень редко в середине ямы были по¬
ставлены лепные, обычно круглодонные, чаши (рис. 20, 8—12),
изредка деревянные сосудики и в одном случае железный кле¬
паный котел. В нескольких чашах лежали костяные лопаточки.
Оружия в погребениях II группы мало, из орудий труда най¬
дены топоры, в основном втульчатые (рис. 21, 31), костяные
" ОАК за 1904 г. СПб., 1907, стр. 133-136.
75

наконечники стрел, железные ножи, кресала. Для женских по¬
гребений характерно обилие бус и различных металлических
украшений: шумящие подвески, браслеты, серьги, перстни и т. п.
Пряслица, как правило, лепные, дисковидной формы.
Этническая принадлежность II группы погребений, вплоть
до мельчайших деталей, увязывается с древнеудмуртским и древ¬
непермским населением Прикамья. Особенно близкие анало¬
гии наблюдаются в древнеудмуртских могильниках бассейна
р. Чепцы — Поломском и Мыдлань-Шай Здесь совпадают
и погребальный обряд со всеми чертами своеобразия и погре¬
бальный инвентарь — глиняная посуда орудия труда и ук¬
рашения На основании этих аналогий погребения II груп¬
пы в целом должны быть датированы VIII —IX вв., хотя не
исключено и более позднее время, вплоть до первой полови¬
ны X в., к которому, по-видимому, относятся погребения с конь¬
ковыми шумящими подвесками и железными кресалами, снаб¬
женными бронзовой рукояткой. Погребение 96 с железным
котлом датировано саманидским дирхемом начала X в.
Этническая принадлежность погребений I группы не может
быть определена как финно-угорская. Своеобразные черты по¬
гребального обряда и инвентаря, имеющие аналогии в тюрк¬
ских погребениях Евразии конца I тысячелетия (печенежские
западно-сибирские огузские^® и др.), позволяют предпола¬
гать, что население, оставившее эти погребения Танкеевского
могильника, было тюркоязычным. Датировка погребений этой
группы, расположенных совместно с погребениями II группы,
не может резко различаться, т. е. должна укладываться в пре¬
делах конца VIII — первой половины X в. Поздняя дата хоро¬
шо подтверждается находками двух дирхемов, один из которых
чеканен в середине IX в. (846 г.) а другой — в конце IX в.
(892-902 гг.) 22.
Следует заметить, что раскопками на Танкеевском могиль¬
нике пока вскрыта лишь самая северная, вероятно, наиболее
В.	Ф. Г е н и н г. Мыдлань-Шай — удмуртский могильник VIII —IX вв.
ВАУ, вып. 3. Свердловск, 1962,
Там же, стр. 68 — 82.
Там же, стр. 64—65.
^5 Там же, стр. 54-56.	'
Та же, стр. 41 — 52.
Дирхем по определению С. А. Яниной чеканен от имени Ахмеда ибн-
Исмаила (907—914 гг.). Это самая поздняя монета на могильнике.
С.	А. Плетнева. Указ. соч., стр. 153 — 159.
•9 B.C. С т о к о л о с. Курган на озере Синеглазово. Археология и этно¬
графия Башкирии, т. I. Уфа, 1962, стр. 163—168.
20 А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путе¬
шествии на Волгу в 921 — 922 гг. Харьков, 1956, стр. 128.
По определению С. А. Яниной.
22 По определению С. А. Яниной это подражание саманидскому дирхему
времени Исмаила ибн-Ахмеда (892—902 гг.).
76

Рис. 20. Танкеевский могильник. Гончарные и лепные сосуды {1—13)

Рис. 21. Танкеевский могильник. Разные вец;и
1, 2, 4, 5. 7, 8, 9, 12, 13, 19. 25 — серебро; 3, 6, 15—18, 20—24 — бронза; 10—11 — золото;.
26. 33 '— железо

поздняя часть, так как здесь пять крайних могил содержали по¬
гребения, совершенные уже по мусульманскому обряду. Наи¬
более ранние захоронения, очевидно, располагаются значитель¬
но южнее. Об этом свидетельствует и то, что ближе к центру
могильника (раскопы 2 и 5) вскрыты захоронения с предмета¬
ми, имеющими в общей серии наиболее раннюю датировку. К их
числу следует отнести височные кольца с многогранной буси¬
ной (рис. 21, 3) серьги с массивными подвесками (рис. 21,
7), обычные для VIII в. перстни без лапчатых креплений
щитка (рис. 21, 12) поясные прорезные наконечники (рис. 21,
20) и трехлопастные железные наконечники стрел без узелко¬
вого упора (рис. 21, 27) Однако в целом погребения I груп¬
пы следз^ет отнести к IX в. Население, оставившее погребения
I группы, в Прикамье, по-видимому, появилось значительно
раньше IX в., так как ко времени существования Танкеевского
могильника оно успело уже активно смешаться с местными
финно-угорскими племенами Прикамья.
Танкеевский могильник синхронен второму этапу Больше-
Гарханского могильника, что подтверждается также и бытова¬
нием в комплексе обоих памятников однотипных вещей — же¬
лезных и медных пряжек (табл. XI, 11, 12, 13, 17), кресал с ру¬
кояткой в виде кузнечных клещей, некоторых типов серег, ви¬
сочных подвесок и перстней, деревянных чаш, бус, бисера
и т. п. Весьма примечательно, что в одном из погребений Тан¬
кеевского могильника найден сосудик типа криночки (рис. 20,
11), характерный для Больше-Тарханского могильника.
Сравнение погребального обряда и инвентаря обоих могиль¬
ников, наряду с некоторыми чертами сходства, показывает на¬
личие между ними существенных различий. С Больше-Тархан-
ским могильником можно сопоставлять лишь I группу погре¬
бений Танкеевского могильника, так как погребения II группы,
финно-угорской по происхождению, не имеют ничего общего
с Больше-Тарханским могильником.
На первый взгляд погребальный обряд обоих могильников
близок — и здесь, и там грунтовые могилы с захоронением трупа
В могильниках Мыдлань-Шай на Чепце и Агач-калинский в Дагестане
подобные серьги найдены вдшшлексах не позднее VIII в. (см. В. Ф. Г е-
нинг. Указ. соч., стр. 41 f	Смирнов.	Агач-калинский	могильник —
памятник хазарской культуры Дагестана. КСИИМК, вып. XXXVIII, 1951,
стр. 117).
В.	Ф. Генин г. Указ. соч., стр. 41—42.
2^ В Мыдлань-Шае близкий тип перстня найден в погребении 74, датиро¬
ванном монетой не позднее середины VIII в. (см. В. Ф. Г е н и н г. Указ. соч.,
стр. 42, табл. II, 1,2).
2® В. Ф. Г е н и н г. Археологические памятники Удмуртии. Ижевск. 1958,
стр. 97.
27 Н. Я. Мерперт. О генезисе салтовской культурьь КСИИМК,
вып. XXXVI, 1951, стр. 24-25.
79

в вытянутом положении. Но в Танкеевском могильнике значи¬
тельно больше погребений в ямах с односторонними заплечи¬
ками, с пространством в изголовье и ногах и с преимуществен¬
ной западной ориентацией с отклонением к югу, тогда как для
Больше-Тарханского могильника характерны погребения с двух¬
сторонними заплечиками, с расширением в изголовье и с более
разнообразной ориентацией, преимущественно на запад, с от¬
клонениями к северу.
Следует заметить, что в Танкеевском могильнике довольно
значительно число могил с прослеженными гробовищами, тог¬
да как в Больших Тарханах последние единичны.
В ритуальном положении частей тел животных также на¬
блюдается определенное различие. В Танкеевском могильнике
наблюдалось четыре случая размещения над ямами целых кон¬
ских туш, жертвенной пищи в виде костей животных, сосудов,
помещение в изголовье лопаток животных (коровы, быка,
овцы), а также частое сопровождение умерших жертвенной пи¬
щей и ритуальным положением частей лошадиной туши непо¬
средственно в гробу, тогда как в погребениях Больше-Тархан¬
ского могильника неизвестны погребения ни с целыми тушами
лошадей, ни с лопатками животных, а большая часть ритуаль¬
ных частичных конских захоронений размещена над перекры¬
тием могильной камеры.
Если расчлененные кости лошади в погребениях Танкеев-
ского могильника лежат вдоль тела погребенного, то в погребе¬
ниях Больше-Тарханского могильника обычно поперек могиль¬
ной ямы.
Как известно, ритуальное положение коня или его расчле¬
ненной туши характерно для многих народностей и племен Ев¬
разии в I тысячелетии. Этнические своеобразия этого обряда,
как правило, улавливаются лишь в деталях положения частей
коня. Специфические особенности в этом обряде для ряда тюрк¬
ских кочевников юга Восточной Европы выделила С. А. Плет¬
нева
Opi'i сопоставлении погребального инвентаря Танкеевского
и Больше-Тарханского могильников возникает определенная
трудность в связи с неполным хронологическим соответствием
памятников. Невозможно, однако, рассматривать материал Тан¬
кеевского могильника в плане его генетической преемственно¬
сти от комплекса Больше-Тарханского могильника.
Возьмем керамику обоих могильников. Лепная керамика
Больше-Тарханского могильника в Танкеевском отсутствует
полностью, так же как нет и лепной керамики, свойственной
II группе Танкеевского могильника, в Больших Тарханах. Гон¬
чарная танкеевская керамика (рис. 20, 1—6) имеет более
С.	А. Плетнева. Указ. соч., стр. 153 и сл.
80

совершенную форму и обжиг, чем тарханская. Наиболее ранни¬
ми в этой серии являются кувшины с туловом, близким к шаро¬
видному, и невысоким горлом со сливом (рис. 20, i), помещен¬
ные в погребениях, датированных в основном IX в. Они изготов¬
лены из глины с примесью песка, реже растительных остатков,
имеют коричневато-красный или желтовато-коричневый цвет.
По поверхности их наблюдается слабое, преимущественно вер¬
тикальное, или сплошное лощение. Орнамент обычно состоит из
нескольких горизонтальных каннелюр. Несмотря на хронологи¬
ческую близость, эта наиболее ранняя танкеевская группа кув¬
шинов не сопоставима с больше-тарханской, имеющей иную
форму и обычно богато украшенную лощением. Эта группа
кувшинов Танкеевского могильника близка отдельным сосудам
из Агач-калинского могильника Северного Дагестана кув¬
шинам из западного отделения склепа 1 и из погребения 18
датированных VIII —IX вв. Здесь же имеется значительное чи¬
сло украшений (серьги, перстни и бусы), подобных предметам
из Танкеевского могильника, но эти вещи из-за их широкого
распространения в Евразии в конце I тысячелетия н. э. не яв¬
ляются определяющими. Некоторые детали погребального обря¬
да (захоронения коней, ямы с перекрытием) Агач-калинского
могильника соответствуют погребальному обряду Танкеевского
могильника, хотя в целом они между собой разнятся. Некоторая
близость обоих могильников, очевидно, не случайна. М. И. Ар¬
тамонов полагает, что Агач-калинский могильник был оставлен
барсилами — жителями г. Беленджера^^. Как известно, племена
барсал-берсула отмечаются Ибн-Русте на Средней Волге в
IX в. Возможно, что на Волге они появились еще в VII в., так
как в Армянской географии этого времени упоминается народ
баслов (барсалов), укрывающийся от сильных народов хазар и
бушков (баджгурд-башкир) Небезынтересно и расположение
Агач-калинского могильника у древнего г. Беленджер (Варачан,
Баранджар). Ибн-Фадлан в Волжской Болгарии видел «домо¬
чадцев в количестве пяти тысяч душ мужчин и женщин, уже при¬
—	/	\	•Г'	.	.	35
нявших ислам. Все они известны (под названием) Баранджар
Вполне вероятно, что в составе населения, оставившего Тан-
кеевский могильник, были и представители из рода берсула
к. Ф. Смирнов. Указ. соч., стр. 113 — 119
Дагестанский музей, № 525.
31 К. Ф. Смирнов. Археологические исследования в Дагестане в 1945-¬
1950 годах. КСИИМК, вып. XLV, 1952, рис. 39-28; Дагестанский музей,
N9 143.
32 М. И. Артамонов. История хазар. Л., 1962, стр. 312.
33 А. Я. Г а р к а в и. Сказания мусульманских писателей о славянах и
русских. СПб., 1871, стр. 263.
34 М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 235.
35 А. П. Ковалевский. Указ. соч., стр. 138.
6 В. Ф. Генинг, А. X. Халиков	81	^

и баранджар, продолжавшие поддерживать связи со своими юж¬
ными сородичами.
Однако и аналогичные танкеевским кувшины из Агач-калин-
ского могильника не могли служить исходными образцами, так
как они одновременны. На Северном Кавказе эти формы также
появляются извне, а не возникают на местной основе. Следо¬
вательно, и на Средней Волге, и на Северном Кавказе интере¬
сующая нас гончарная керамика появилась извне и ее истоки,
очевидно, следует искать в других районах.
Другая же группа танкеевских кувшинов, несколько более
поздняя по времени, продолжает развитие первой группы. Поч¬
ти вся она изготовлена из хорошо отмученной глины с при¬
месью песка, редко известковой или мергелистой крошки. Кув¬
шины имеют стройную форму, вертикальную ручку, прикре¬
пленную к тулову и к середине горла, имеющего по краю слив
(рис. 20, 2—6). Цвет сосудов красный, коричневато-красный,
желтовато-красный. Значительное число сосудов с лощеной по¬
верхностью, причем лощение вертикальное, иногда сплошное.
По шейке, плечикам и тулову сосудов обычны горизонтальные
каннелюры и иногда более сложный орнамент из резных гори¬
зонтальных линий и волны.
Определенную близость эти кувшины имеют к керамике
двух культурных групп юга Евразии. В небольшом количестве
близкие формы сосудов известны на Дону, в нижних слоях
Саркельского городища^*^. С. А. Плетнева их описывает как
«кувшины с яйцевидным туловом, низким горлом и небольшой
покатой ручкой. Высота их достигает 40 — 50 см. Тесто кувши¬
нов в большинстве случаев оранжевое, хотя есть и сероглиня¬
ные. Помимо лощения, яйцевидные кувшины покрывались иным
орнаментом — линейным, волнистым, «елочкой», нанесенной
гребенчатым штампом, или линейно-волнистым ангобным узо¬
ром, нанесенным тонкой кистью Они датируются второй по¬
ловиной IX — началом X в. Некоторые детали, отсутств}^ющие
на танкеевской керамике (частое лощение, сероглиняное тесто,
декоративные ушки на горле, орнамент из гребенчатых от¬
тисков, ангобированный узор), не позволяют выводить про¬
исхождение последней из саркельской. Но все же опреде¬
ленные элементы сходства заставляют искать общие исходные
корни как для танкеевской, так и описанной саркельской
керамики.
Отдельные кувшины, близкие к танкеевским как по форме,
так и по цвету и орнаменту, известны из некоторых могильни¬
ков Северного Кавказа VII —IX вв. н. э.
С.	А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи. МИА, N9 75,
1959, стр. 214.
Там же.
82

Так, в катакомбах Чми в общей массе чернолощеной кера¬
мики были найдены один красноглиняный и один серо-палево¬
го цвета кувшины со следами лощения, подобные некоторым
типам танкеевских кувшинов (рис. 21, 4), Еще один похожий
кувшин из коричневато-розовой глины с носиком-сливом изве¬
стен из катакомбного могильника Балта, датированного VIII —
IX вв. В целом же аланская керамика этого времени, как
и предшествующая, не дает исходных форм для танкеевских
кувшинов. По мнению В. А. Кузнецова, для керамики Северно¬
го Кавказа IV—IX вв. весьма специфичны сероглиняные или
черные лощеные кувшины, часто с приземистым туловом, ши¬
роким горлом и сложными ручками совершенно отсутствую¬
щие в Танкеевском могильнике.
На наш взгляд, наиболее близкие формы обеим группам
кувшинов Танкеевского могильника имеются в памятниках
Средней Азии. Танкеевские кувшины, как было отмечено выше,
изготовлены из красной или коричневато-красной глины, на
внешней поверхности иногда несут следы ангоба. В тесте
имеется примесь известняковой или гипсовой крошки. Как из¬
вестно, красноглиняная керамика в Средней Азии, изготовлен¬
ная из хорошо промешанной глины с примесью гипсовой и из¬
вестняковой крошки и покрытая по внешней поверхности
ангобом, зарождается еще в I тысячелетии до н. э. Подобная
керамика известна еще в памятниках Хорезма архаического
периода и далее бытует вплоть до XII —XIII вв., когда гос¬
подствующей становится посуда серых оттенков
Еще в позднекангюйское время (II в. до н. э.— II в. н. э.)
в памятниках Хорезма широко распространяются одноручные
кувшины, ангобированные и иногда лощеные В это же время
появляются небольшие кувшины с вытянутым бомбовидным
туловом очень близкие к первому типу танкеевских к}шши-
нов (рис. 20, 1). Подобная керамика продолжает развиваться
и в последующее время, где в афригидском периоде (VI —
VIII вв.) возникает новый тип кувшинов — с яйцевидным туло¬
вом также характерный для танкеевской гончарной керами»
ки. Близкие формы кувшинов в первой половине и середине
I тысячелетия н. э. известны и в других, более южных районах
В.	А. Кузнецов. Указ. соч., стр. 19.
Там же, стр. 22.
Там же, стр. 83 —84.
М. Г. Воробьева. Керамика Хорезма античного периода. Тр.
ХАЭЭ, т. IV. М., 1959, стр. 69.
^2 Н. Н. Вактурская. Классификация средневековой керамики Хо¬
резма (IX-XVII вв.). Тр. ХАЭЭ, т. IV. М., 1959, стр. 302.
М. Г. Воробьева. Указ. соч., стр. 129—130.
Там же, стр. 131.
Е. Е. Н е р а 3 и к. Керамика Хорезма афригидского периода. Тр.
ХАЭЭ, т. IV. М., 1959, стр. 240.
83	6*

Средней Азии. К их числу можно отнести комплекс Хосров-
Кала IV — V вв. (VI —VIII вв.) в Туркмении^®, где особенно
характерны кувшины с расширением в нижней части тулова
(см. рис. 20, 5), и кувшины из тюркских погребений Ферганы
VI —VIII вв. н. э.
V Таким образом, следует полагать, что по происхождению
танкеевская керамика не связана с тарханской и своими корня¬
ми уходит на восток, в северные области Средней Азии, тогда
как в основе развития тарханской керамики лежит сармато¬
аланская керамика/
Переходя к сравнению прочего вещевого материала Тан-
кеевского и Больше-Тарханского могильников, мы можем
и здесь отметить их существенные отличия. В Танкеевском мо¬
гильнике нет того обилия стремян, удил и других предметов,
связанных с конским снаряжением, как это наблюдается в Тар¬
ханах, хотя и там и здесь роль коня в жизни населения была
значительной. Из двух типов удил, обнаруженных в Танкеев¬
ском могильнике, лишь один имеет аналогии и в Больше-Тар-
ханском могильнике (см. табл. IX, 5), но он не характерен для
последнего, так как является типичным для лесостепных пле¬
мен и широко представлен в мордовских и удмуртских
древностях. Другой же тип — удила без перегиба с так назы¬
ваемыми «крылатыми» псалиями — неизвестен в тарханской
коллекции и характерен для печенежских древностей IX —
X вв.
В танкеевском могильнике обнаружено около 30 железных
топоров (рис. 21, 29—31), полностью отсутствующих в Тарха¬
нах.
Кресала Танкеевского могильника в большинстве своем
имеют медные или бронзовые ручки; железные — близки к ка¬
лачевидным формам, которые в тарханском комплексе отсутст¬
вуют.
В обоих могильниках много пряслиц, но в Танкеевке они
обычно изготовлены из стенок гончарных сосудов или свинца
и бронзы (рис. 21, 23), тогда как для Тархан обычны глиняные
лепные цилиндрические или блоковидные пряслица.
Отличаются также и наконечники стрел. В Танкеевском мо¬
гильнике наряду с железными часто встречаются костяные на¬
конечники, отсутствующие в Тарханах, а все железные крупнее
А. А. Марущенко. Хосров-Кала. ТИИАЭ АН Туркменской ССР,
т. П. Ашхабад, 1956, стр. 137—139.
A. Н. Б е р н ш т а м. Историко-археологические очерки центрального
Тянь-Шаня и Памиро-Алая. МИ А, № 26, 1952, стр. 242 — 243.
П. П. Иванов. Крюковско-Кужновский могильник. Моршанск, 1952,
табл. XXXVII, 5.
B. Ф. Г е н и н г. Археологические памятники Удмуртии, табл. XII, 2,
C. А. Плетнева. Печенеги, торки и половцы в южнорусских
степях, стр. 156.
84

тарханских и преимущественно не имеют узелковых упоров
при переходе от пера к черешку (рис. 21, 26, 27, 28).
Крючки, скобы, накладки и другие детали колчанов в Тан-
кеевском могильнике также своеобразны и имеют мало общего
с подобными предметами из Тархан. Так, все оковки и обклад¬
ки танкеевских колчанов железные, да и по внешнему виду
отличаются от тарханских.
Отличны также и украшения. Для женских захоронений
Танкеевского могильника весьма специфичны налобные укра¬
шения, отсутствующие в Тарханах, а также ожерелья и рас¬
шивка костюма из бус и бисера.^ В ряде мужских погребений
в Танкеевском могильнике имеются остатки серебряных масок,
которые клались на лица покойников Серьги в Танкеевском
могильнике в основном кольцевидные (рис. 21, 1, 2), а харак¬
терные для Тарханского могильника так называемые салтово-
аланские серьги с гроздевидными подвесками (типа табл. XIV,
1, 4—12), здесь чрезвычайно редки и по форме отличны от тар¬
ханских (рис. 21, 4, 9).
Если медные пряжки, особенно рамчатые, в обоих могиль¬
никах сходны, что объясняется широкой распространенностью
их в VIII —IX вв. в Восточной Европе, то поясные накладки
различаются. В Танкеевском могильнике не найдено ни одной
накладки, которая была бы близка к накладкам из Больше-
Тарханского могильника, и наоборот. Отличаются также и под¬
вески, и другие украшения, весьма распространенные в обоих
могильниках.
В итоге еще раз следует подчеркнуть, что комплекс Бо\ьше-
Тарханского могильника иной, чем комплекс Танкеевского.
Очевидно, несмотря на территориальную и хронологическую
близость, оба могильника оставлены различными в этническом
и культурном отношении племенами. И если Больше-Тархан-
ский могильник принадлежал болгарам, то Танкеевский, веро¬
ятно, оставлен племенами, не имеющими прямого отношения
к болгарской орде
Танкеевский могильник на Средней Волге не является оди¬
ноким памятником. В послевоенные годы здесь было обнару¬
жено еще три памятника (Хрящевское погребение, Кокрятьский
и Тетюшский могильники), которые мы также склонны рас¬
сматривать в этой же серии.
-у.
Авторы по вопросу об интерпретации данного памятника не пришли
к единому взгляду. По мнению В. Ф. Генинга, различия между больше-тар-
ханским и танкеевским вещевыми комплексами объясняются прежде всего
явлениями хронологического порядка. Первый из них более ранний. Тан¬
кеевский могильник принадлежал племенам, пришедшим на Волгу в составе
болгарской орды, может быть группой барсклов, отчего и прослеживаются
некоторые сходства с Агач-калинским могильником. Различные группы бол¬
гар были весьма неоднородны (см. главу III, разделы 2 и 3), поэтому не
следует ожидать и полностью идентичных памятнике]^
85

4. ХРЯЩЕВСКОЕ ПОГРЕБЕНИЕ
В 1952 г. Н. Я. Мерпертом в кургане 8 у с. Хрящевки в Став¬
ропольском районе Куйбышевской об/v. на левом берегу
р. Волги было открыто вводное погребение женщины, положен¬
ной в неглубокой яме на спине, головой на север-северо-за¬
пад^^. Здесь же обнаружены остатки ожерелья из стеклянных,
сердоликовых и каменных бус и раковин, две подвески из бе¬
лого металла колесовидной формы и глиняный круглодонный
сосудик, орнаментированный круглыми вдавлениями по плечи¬
ку и отпечатками шнура по шейке. Погребение датируется вто¬
рой половиной VIII —IX вв. н. э. Н. Я. Мерперт склонен связы¬
вать его «с началом истории болгарских племен в Поволжье»
хотя сосуд он считает произведением местных неболгарских
племен.
Лепная чаша погребения чрезвычайно близка II группе леп¬
ных сосудов Танкеевского могильника древнеудмуртского
происхождения. Большинство бус также находит аналогии
в Танкеевке. Поэтому есть все основания полагать, что хря-
щевское погребение относится к тому типу захоронений Тан¬
кеевского могильника, которые имеют удмуртское происхожде¬
ние. Кстати в Больше-Тарханском могильнике не обнаружено
подвесок, многих бус, а также сосудов хрящевского типа.
5.	КОКРЯТЬСКИЙ МОГИЛЬНИК
в 1898 г. А. А. Спицын при обследовании Кокрятьского го¬
родища, расположенного на правом берегу р. Утки у восточной
окраины с. Кокрять, ныне Майнского района Ульяновской обл.,
исследовал по другую сторону села на песчаных возвышенно¬
стях до 10 погребений.
Погребения ориентированы на север с отклонениями на за¬
пад и восток. Сохранность плохая. Есть железные вещи. Про¬
тяженность могильника большая При обследовании Кокрять¬
ского городища Куйбышевской археологической экспедицией
в 1939 г. отмечено, что на противоположном берегу реки
(Утки), против с. Кокряти на песчаных буграх встречается
подъемный материал
В Эрмитаже под № 588 хранится коллекция из с. Кокряти,
в том числе и предметы с. Городища и могильника, полученные
И. я. Мерперт. Материалы по археологии Среднего Заволжья.
МИА, № 42, 1954, стр. 126-129.
53 Там же.
А. А. Спицын. Заметки из поездки на р. Утку в 1898 г. ИАК,
вып. 60, 1916, стр. 79.
Сообщение А. В. Збруевой.
86

А. А. Спицыным у местного жителя Ф. Ставропольского. Кол¬
лекция включает ряд предметов, которые по своему характеру
(бусы и украшения) скорее всего происходят из могильника.
Большое число бус — стеклянных, сердоликовых, пастовых и из
горного хрусталя различной формы и окраски — датируется
преимущественно VIII —X вв. и находит полные аналогии в ма¬
териалах соседнего Танкеевского могильника. Из металличе¬
ских украшений к этому же времени следует отнести: шумя¬
щую подвеску с ажурным арочным щитком и каплевидными
привесками (такого же типа, как на табл. XVI, 18), известную
в материалах Больше-Тарханского и Танкеевского могильни¬
ков; серебряные позолоченные поясные накладки сердцевидной
формы, широко представленные в Танкеевском могильнике;
височные медные кольца, иногда с заходящими концами; мед¬
ные бубенчики шаровидной формы с прорезным отверстием;
костяные и бронзовые альчики. Весьма примечательно, что соб¬
ранная на городище керамика, наряду с многочисленными
фрагментами гончарных сосудов, содержит, так же как в Тан¬
кеевском могильнике, черепки с примесью толченой раковины
и зубчатым орнаментом.
Значительное число вещей из с. Кокряти находится в кол¬
лекции В. И. Заусайлова В том числе есть и предметы VIII —
IX вв.— медная ложечка подчеремского типа (№ 3878), брон¬
зовое височное кольцо с шаровидной привеской (Х9 3849),
поясные накладки (№ 3880), бронзовые пластинчатые брасле¬
ты с кружковым орнаментом (№ 3848), различные подвески —
шаровидные, каплевидные и с прорезным основанием {№ 3855,
S8, 59), бронзовое зеркало (Х9 3879) и сложная подвеска с круг¬
лым щитком {№ 3853). Все они имеют аналогии в материалах
Танкеевского могильника.
Исходя из указанного, можно полагать, что у с. Кокрять рас¬
положен большой могильник VIII —X вв., который по культуре
близок скорее к Танкеевскому могильнику.
6.	ТЕТЮШСКИЙ МОГИЛЬНИК
в 1949 г. на правом высоком берегу р. Волги на северной
окраине г. Тетюши в 30 км к северо-востоку от Больше-Тархан¬
ского могильника были обнаружены остатки разрушенного мо¬
гильника, частично исследованного в том же году Н. Ф. Кали¬
ниным При раскопках были обнаружены остатки по мень¬
шей мере шести погребений, из которых удовлетворительно
Фонды Национального музея Финляндии в г. Хельсинки, 5384.
А. М. Tallgren. Collection of Saoussailov. И. Helsinki, 1919, PI. VII, 10, 30,
VIII, 11-13, 30; IX, 1.
H. Ф. Калинин и A. X. X a л и к о в. Итоги археологических ра¬
бот 1945-1952 гг. Тр. КФАН СССР. Казань, 1954, стр. 54.
87

о
8
сохранилось лишь одно. Костяк лежал в неглубокой простой
яме на спине, в вытянутом положении, головой на северо-за¬
пад. В могильнике обнаружены:	медные	височные кольца
г> виде простого несомкнутого круга (рис. 22, 1, 2), медная
трубчатая пронизка из свернутого листка (рис. 22, 8), бронзо¬
вая небольшая цельнолитая пуговка (рис. 22, 3) и более круп¬
ная из двух половинок с орнаментом (рис. 22, 4), многочислен¬
ные бусы и бисер из сердолика, пасты и известняка (рис. 22,
5 — 7)^ железный нож простого типа (рис. 22, 9), крупный серп
совершенной формы (рис. 22, 10) vi глиняный лепной горшочек
88

с уплощенным дном и нарезкой по краю горла (рис. 22, 11). По
этим вещам могильник датируется IX —X вв. Почти все вещи
113 него, так же как и погребальный обряд (особенно северо¬
западная ориентировка), очень сходны с материалами Танкеев-
ского могильника, где встречены и серьги в виде простого не¬
сомкнутого кольца, и крупные пуговицы из двух половинок,
и трубчатые пронизки, и бусы с бисером, и лепные сосуды..
С Больше-Тарханским могильником Тетюшский едва ли бли¬
зок. Из сходных вещей здесь можно отметить лишь небольшую
бронзовую пуговицу, имеющую к тому же чрезвычайно широ¬
кий ареал. В то же время некоторые предметы Тетюшского мо¬
гильника встречаются в культуре Волжской Болгарии домон¬
гольского периода. К их числу следует отнести бронзовые пу¬
говицы из двух половинок, найденные в Билярске и на горо¬
дище Великие Болгары^®, и особенно железный серп развитой
формы, аналогичный домонгольским серпам Волжской Болга¬
рии
Обзор памятников Среднего Поволжья VIII —IX вв., свя¬
занных с появлением здесь болгарских и других тюркоязычных
племен, был бы неполным без рассмотрения и других памятни¬
ков, в основном поселений, которые рядом исследователей,,
в особенности А. П. Смирновым, рассматриваются как ранне¬
болгарские
7.	ТАРНОВСКОЕ ПОСЕЛЕНИЕ
Тарновское поселение было из\"чено разведочной шурфов-
кой Н. Я. Мерпертом в 1952 г. Исследователь относит основ¬
ной слой поселения к городецкой культуре и датирует его сере¬
диной I тысячелетия н. э. Судя по описанию, керамика этого
слоя, представленная обломками толстостенных лепных сосу¬
дов, плохо обожженных и изготовленных из глины с примесью
шамота и растительных остатков, не может быть сопоставима
с керамикой именьковского типа и, вероятно, по характерной
орнаментации края горла нарезками должна быть причислена
к типу позднегородецкой, или древнемордовской посуды.
58 Коллекции ГМТР, № 5378; ГИМ, № 37407.
Коллекция ГМТР, № 8838.
А. П. Смирнов. Археологические исследования Ульяновского об¬
ластного музея в 1957 г. Ульяновск, 1958; он же. Археологическая экспе¬
диция Ульяновского музея 1960 г. Ульяновск, 1961, стр. 39—40; он же. Же¬
лезный век Чувашского Поволжья. МИА, 95, 1961, стр. 135 и сл.; он же.
Некоторые спорные вопросы истории волжских болгар.
Н. Я. М е р п е р т. Материалы по археологии Среднего Заволжья,,
стр. 151 — 156.
89

в верхних горизонтах культурного слоя поселения была об¬
наружена гончарная керамика, которую автор датирует IX —
XII вв. «Это кувшины с ручками, сделанные из хорошо отму¬
ченной глины, равномерно обожженые, ангобированные и по¬
крытые характерным серо-коричневым лощением. Такая кера¬
мика не имеет местных корней. В особенностях форм и техни¬
ки производства ее отчетливо видны сармато-аланские черты,
характерные для салтово-кавказских памятников второй поло¬
вины I тысячелетия н. э. Появление этой керамики в Среднем
Поволжье связано с приходом сюда из Приазовья значитель¬
ной племенной группы, являющейся частью распавшегося При¬
азовского болгарского племенного союза»
Однако едва ли можно согласиться с таким категорическим
выводом. Сейчас, после раскопок Больше-Тарханского и Тан-
кеевского могильников, можно совершенно определенно гово¬
рить о том, что гончарная керамика Тарновского поселения
более поздняя, чем тарханская и даже танкеевская. Действи¬
тельно, как мы уже видели выше, едва ли можно сопоставить
керамику Тарновского поселения с гончарной керамикой Боль¬
ше-Тарханского могильника, где абсолютно преобладающими
формами являются приземистые кувшины темно-серого или
желтовато-серого цвета с примесью в тесте шамота и раститель¬
ных остатков и черным лощением. Более сопоставима тарнов-
ская керамика с красноглиняными кувшинами Танкеевского мо¬
гильника, но в последних почти не отмечено лощение коричне¬
вато-серых тонов. Подобное лощение, да и форма тарновских
кувшинов, более близки к керамике Волжской Болгарии X —
XII вв. с которой, очевидно, их и надо сравнивать. Поэтому
без привлечения др}тих более убедительных мотивов датиров¬
ки Тарновское поселение нельзя относить ко времени ранее
Х-ХП вв.
8.	КРИУШСКОЕ ПОСЕЛЕНИЕ
Криз^шское поселение находится на правом берегу р. Волги
у с. Криуши Ульяновской обл. На поселении обнаружены
остатки жилищ в виде полуземлянок подквадратной формы
с глинобитными печами и очагами, сложенными из камней.
Собран значительный вещевой материал, состоящий из гончар¬
ной и лепной керамики, датированный авторами IX —XI вв.
А. П. Смирнов и Н. В. Тухтина, опубликовавшие этот инте¬
ресный комплекс, при определении даты возникновения Кри-
ушского поселения исходили из следующих соображений.
Н. Я. М е р п е р т. Указ. соч., стр. 155.
Т. А. Хлебникова. Указ. соч., стр. 103.
А.	П. Смирнов. Археологические исследования Ульяновского об¬
ластного музея в 1957 г.
90

Во-первых, соотношение гончарной и лепной керамики,
с преобладанием последней в нижних горизонтах культурного
слоя Н. В. Тухтина пишет по этому поводу: «Наличие боль¬
шого количества лепной керамики на селище говорит о срав¬
нительно раннем времени существования последнего» На по¬
селении встречено два типа лепных сосудов. Один из них,
горшковидной формы с примесью в тесте песка и шамота, име¬
ет отогнутый край горла с насечками. Он может быть отнесен
к посуде позднегородецкого или древнемордовского типа. Вто¬
рой — желтоглиняные и сероглиняные сосуды с примесью в те¬
сте песка, шамота и дресвы, богато украшен линейным, волни¬
стым или ногтевым орнаментом а края часто покрыты
защипами. Н. В. Тухтина сравнивает их с керамикой Саркель-
ского городища, где частично они и находят себе аналогии
Этот тип керамики можно сопоставить с некоторыми сосуда¬
ми Больше-Тарханского могильника (см. табл. VIII, 7, 5).
Оба типа лепных сосудов Криушского поселения стратигра¬
фически не относятся к основному болгарскому слою. Раскоп¬
ками вскрыто полуземляночное жилище, в котором обнаружена
только гончарная керамика Надо полагать, что лепная посуда
является более ранней, чем гончарная, и поэтому не может сви¬
детельствовать о ранней дате болгарского Криушского поселе¬
ния.
Вторым аргументом авторы считают малочисленность крас¬
ной гончарной керамики Едва ли такой метод датировки мо¬
жет быть приемлемым без привлечения других данных. В гон¬
чарной керамике Волжской Болгарии сосуды из глины
красного цвета известны в значительном количестве и на ран¬
них памятниках: так, на Мало-Пальцинском селище X —XI вв.
они составляют 24,8% из общего числа гончарной керамики,
а в нижних слоях Болгарского городища, датированных этим
же временем,— около 20% Нельзя упускать из вида и керами¬
ку Танкеевского могильника, где также много подобной кера¬
мики.
На Криушском поселении найдены обломки красноглиня¬
ных сосудов с темно-зеленой поливой, известные в Киеве лишь
с XI в. шиферное пряслице (начальная дата также лишь
Н. В. Тухтина. Раскопки 1957 года близ села Криуши. МИА, № 81,
1960, стр. 145-152.
66 Там же, стр. 152.	.
Там же, стр. 150.
С.	А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи, стр. 225 — 226.
Н. В. Тухтина. Указ. соч., стр. 147—148.
А.	П. Смирно в. Археологические исследования Ульяновского об¬
ластного музея в 1957 г., стр. 16.
Т. А. Хлебникова. Указ. соч., стр. 137.
^2 Б. А. Рыбаков, Ремесло древней Руси. М., 1948, стр. 362.
91

XI в.) и железный ромбический наконечник стрелы с пере¬
хватом у черешка, датируемый обычно XI—XII вв. Все это
позволяет считать, что поселение возникло где-то на рубеже
X —XI вв. и существовало до XII—XIII вв. В этом нас убеж¬
дает и отсутствие в керамическом комплексе поселения сосу¬
дов тарханского типа.
Вместе с тем некоторые кувшины Криушского поселения
очень близки танкеевским как по форме, так и технике изго¬
товления — без лощения, с вертикальными венчиками, покры¬
тыми горизонтальным рифлением
9.	АНДРЕЕВСКОЕ ГОРОДИЩЕ
Андреевское городище на левом берегу р. Волги Ульянов¬
ской обл. рассматривается А. П. Смирновым как «ценнейший
памятник истории: оно освещает слабоизученный период ран¬
них болгар и может быть поставлено в ряд с Кайбельским
и Больше-Тарханским могильниками, Тигашевским городищем
и Криушским селищем»^®. На основании малочисленности
красной гончарной керамики, находок поливной керамики
среднеазиатского происхождения и киевской керамики XI —
XII в., железного наконечника стрелы плоской ромбовидной
формы X—XII вв. Андреевское городище датировано X —
XII вв. Эта дата уточняется А. П. Смирновым при определе¬
нии времени сооружения укреплений, основание которых отне¬
сено к концу X — не позднее начала XI в. Очевидно, это время
надо принять и за начало жизни на городище вообще. В таком
случае основной период существования городища распределит¬
ся между XI и XII вв., т. е. в том отрезке времени, который
уже далеко выходит за пределы интересующего нас периода.
Не совсем понятна поэтому постановка этого памятника в один
ряд с такими ранними памятниками, как Больше-Тарханский и
Кайбельский могильники.
10.	БАЛЫМЕРСКОЕ ГОРОДИЩЕ
Балымерское городище у с. Балымеры Куйбышевского райо¬
на Татарской АССР, на левом берегу р. Волги, исследовано
А. М. Ефимовой в 1955 г. Нижний слой городища, отнесенный
автором к так называемой позднегородецкой культуре, датиро-
Б. А. Рыбаков. Указ. соч., стр. 184—196.
А.	Ф. Медведев. Оружие Новгорода Великого. МИА, № 65, 1959,
стр. 170.
Н. В. Тухтина. Указ. соч., стр. 146.
^®А. П. Смирнов. Археологическая экспедиция Ульяновского музея
1960 г., стр. 39.
Там же, стр. 37.
92

ран VII —IX вв. н. э., а верхний — домонгольским периодом
Волжской Болгарии — X—XII вв. Не возражая против дати¬
ровки верхнего слоя, связанного с существовавшим здесь горо¬
дищем, остановимся на дате и культурной принадлежности
нижнего слоя.
Поселение нижнего слоя содержит объекты (остатки зем¬
лянки и различных ям) и комплекс находок, весьма характер¬
ных для памятников именьковской культуры Среднего По¬
волжья (Именьковское городище Рождественское селище и
городище и другие памятники). А. М. Ефимова датирует этот
комплекс сначала VII —IX вв,^\ затем VII —VIII вв. Основа¬
ниями для этой даты, по ее мнению, кроме находок железной
пряжки и наконечника стрелы, поздние пределы бытования ко¬
торых определяются VII в. являются находки в нижнем слое
фрагментов гончарной керамики, которые автор рассматрива¬
ет как раннеболгарскую, и датирует VIII —X вв. Но здесь
спорными являются два момента — с одной стороны, насколько
оправдано отнесение гончарной керамики к нижнему слою,
и с другой — на чем основана датировка этой гончарной кера¬
мики. Разберем первый момент. Предположим, что гончарная
керамика в нижнем слое действительно сосуществует с лепной.
В таком случае она должна встречаться равномерно и прежде
всего в ненарушенных слоях. Нижний слой, как это подчерки¬
вает А. М. Ефимова, «пересечен многочисленными болгарски¬
ми ямами» поэтому искать ненарушенные напластования
здесь весьма трудно. Очевидно, более чистое залегание куль¬
турных остатков возможно прежде всего в наслоениях дна зем¬
лянок и хозяйственных ям. Однако при расчистке остатков
единственного жилища обнаружена лишь лепная керамика
в очагах 1 и 2, и в жертвенной (?) яме № 14 болгарской кера¬
мики не обнаружено Сложнее обстоит дело с хозяйствен¬
ными ямами — в заполнении четырех ям из восьми также не
найдено болгарской керамики, но в четырех ямах она имеется
(№ 4, 9, 16, 17) Отнесение двух из них (№ 4 и 16) к нижнему
A. М. Ефимова. Городецкое селище и болгарское городище у
с. Балымеры ТАССР. МИА, 111, 1962, стр. 25-48.
Н. Ф. Калинин и А. X. X а л и к о в. Именьковское городище.
МИА, Хо 80, 1960, стр. 226-247.
B. Ф. Г е и и н г, В. Е. Стоянов, Т. А. X л е б н и к о в а и др. Ар¬
хеологические памятики у с. Рождествено. Казань, 1962.
А.	М. Ефимова. Указ. соч., стр. 26.
Там же, стр. 33.
Там же, стр. 32.
Там же.
Там же, стр. 26.
86 Там же, стр. 27.
Там же.
Там же, стр. 27—39.
93

слою весьма сомнительно, так как не зафиксированы их днев¬
ные уровни, поэтому они могли оказаться и ямами болгар¬
ского поселения. У третьей ямы, № 17, дневной уровень про¬
слежен с глубины 0,8 м. В заполнении ее обнаружено 42 фраг¬
мента лепной и четыре фрагмента гончарной керамики. Но
последние могли попасть в заполнение и из верхнего слоя, так
же как и в яму № 9, верхняя часть которой нарушена болгар¬
ской ямой № 13 Таким образом, объекты, не нарушенные
поздним слоем, не содержат болгарской гончарной керамики^
поэтому определенно говорить о ее совместном бытовании
с лепной нет оснований. Это положение подтверждается и тем,
что гончарная керамика, обнаруженная в нарушенных участках
нижнего слоя, ничем существенно не отличается от основной
керамики верхнего слоя. Достаточно в этом отношении сличить
две таблицы (3 и 5), приведенные А. М. Ефимовой В первой
она дает статистику гончарной керамики из нижних штыков,
во второй — из верхних штыков. Если соединить данные обеих
таблиц в одну, удалив графу лепной керамики и сделав пере¬
счет гончарной керамики, то получится следзтощее (табл. 11).
Таблица 11
Соотношение групп керамики по штыкам
на Балымерском городище
Болгарская
керамика
Штык
красная
желтая
коричневая
серая
Примечания
1
18,1
41,3
7,3
33,3
Данные по табл.
2
13
35
5,8
46,2
5 А. М. Ефимо¬
3
14,5
38.4
5,5
41,6
вой
4
—
--
—
—
Данных нет
5
8
56
8
28
Данные по табл.
6
3
32
11
54
3 А. М. Ефимо¬
вой
Во всех штыках гончарная керамика дает примерно одина¬
ковое соотношение групп по цвету: красная — ближе к 10%;
желтая — к 307о; коричневая — до 10% и серая — от 30%
и выше. Таким образом, можно считать, что болгарская кера¬
мика не имеет прямого отношения к датировке нижнего слоя,
поэтому единственно определяющими здесь являются другие
вещи, непосредственно связанные с нижним слоем: железная
пряжка, датируемая временем не позднее VII и красные
A. М. Ефимова. Указ. соч., стр, 27 — 29.
Там же, стр. 31, 41.
B. Ф. Г е н и и г. Селище и могильник у села Рождествено. МИА,
№ 80, 1960, стр. 142.
94

глиняные шаровидные бусы, относящиеся, как это правильна
отмечает А. М. Ефимова, к первой половине I тысячелетия н. э.
Следовательно, нижний слой Балымерского поселения не мо¬
жет быть отнесен ко времени не позже VII в. н. э. Скорее всего
этот слой датируется IV — VII вв. н. э., т. е. предшествует па¬
мятникам типа Больше-Тарханского могильника.
11.	РОЖДЕСТВЕНСКИЙ МОГИЛЬНИК
В 1956—1958 гг. В. Ф. Генингом у с. Рождествено Лаишев-
ского района Татарской АССР в низовьях р. Меши на право¬
бережье р. Камы был изучен сложный комплекс памятников,
состоявший из остатков городища, селища й могильника имень-
ковской культуры IV —VI вв. и болгарского селища XII —
XIII вв., а также поздних кладбищ
При первой же публикации ранних материалов этого па¬
мятника А. П. Смирнов датировал Рождественский могильник
VI —VIII вв., отнеся его к населению славянского происхожде¬
ния, и высказал мнение, что он «относится к эпохе проникно¬
вения болгар на Волгу» Позднее он развил эти положения,
аргументируя их следующим образом:
1.	Селище и могильник не связаны друг с другом. Селище
относится к IV —V вв. н. э.
/Т. Могильник стоит одиноко среди памятников Среднего
Поволжья и Прикамья и по погребальному обряду и керамике
близок к древнеславянскому могильнику близ с. Волынцево
Сумской обл^
3.	Рождественский могильник следует датировать не IV —
VI вв. н. э., а VI —VIII вв., так как там имеются кольца с шаро¬
видными расширениями VI—VIII вв. н. э., коньковая приве¬
ска позднехаринского типа, пряжки, которые мог}^т быть отне¬
сены и к концу I тысячелетия н. э., пронизки из свернутых
медных листков, датируемые широко в пределах I тысячеле-
Q7
тия н. э.
Однако Рождественский могильник и селище составляют
единый комплекс, о чем свидетельствует не только расположе¬
ние памятников, но и керамика, которая «представлена различ¬
ными вариациями плоскодонных горшков, совершенно тож-
92 А. М. Ефимова. Указ. соч., стр. 32.
93 В. Ф. Г е н и н г. Селище и могильник у с. Рождествено; В. Ф. Г е¬
н и н г, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др. Указ. соч.
94 А. П. Смирнов. Введение к III тому Трудов Куйбышевской архео¬
логической экспедиции. МИА, 80, 1960, стр. 7.
95 А. П. Смирнов. Некоторые спорные вопросы истории волжских
болгар, стр. 162.
96 Там же, стр. 162—163.
97 Там же, стр. 165.
93

дественных между могильником и селищем i акая же керами¬
ка, как это отмечает и А. П. Смирнов, весьма характерна и для
других памятников этого типа, в том числе и для Именьков-
ского городища, начальная дата которого достаточно четко оп¬
ределена IV —V вв. н. э. и для городища Шолом, время воз¬
никновения которого относится к IV—V вв. н. э. и для Ба-
лымерского поселения. Исходя из этого нельзя отрывать Рож¬
дественский могильник от синхронных и идентичных ему по
культуре поселений.
Тезис о близости Рождественского могильника к памятни¬
кам Волынцевского типа вызвал некоторые сомнения
и А. П. Смирнова Он, в частности, отмечает одну сущест¬
венную деталь, отличающую эти памятники, а именно то, что
в волынцевских погребениях прах сожженного сложен в глр1-
няный сосуд-урну, тогда как в Рождественском могильнике прах
помещался всегда вне сосудов на дне могильной ямы. Эти раз¬
личия можно дополнить. В Рождественском могильнике труп
сжигался в одежде вместе с украшениями, поэтому здесь не об¬
наружено ни одного предмета, который не подвергался бы
воздействию огня в волынцевских же погребениях, наобо¬
рот, все украшения клались отдельно уже непосредственно
в урну после сожжения покойника
Для Волынцевского поселения и могильника характерны
три типа посуды. Наиболее многочисленны (50%) грубые леп¬
ные горшки, чаши и сковороды с большой примесью шамота
в тесте, орнаментированные защипами по венчику. Второй тип
(25%) — в основном сковородки и в незначительном коли¬
честве горшки с прямым горлом, изготовленные из глины с не¬
большой примесью шамота и имеющие заглаженную поверх¬
ность. Третий — орнаментированные лощением гончарные со¬
суды черного или коричневого цвета с примесью песка.
Последняя группа обнаружена преимущественно в погребени¬
ях В Рождественском могильнике и поселении совершенно
отсутствуют горшки с защипами по краю венчика, нет ни од¬
ного сосуда, орнаментированного лощением или изготовленного
В.	Ф. Г е н и н г, в. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др.
Указ. соч., стр. 86.
Н. Ф. Калинин и А. X. X а л и к о в. Именьковское городище,
стр. 247.
Б. Б. Ж и р о м с к и й. Древнеродовое святилище Шолом. МИА,
№ 80, 1960, стр. 445-446.
Д. Т. Березовець. Досл1дження на територ}! Путивльського рай¬
ону, Сумсько! облает!. АП, т. III, Кшв, 1952, стр. 242 — 251.
A. П. Смирнов. Некоторые спорные вопросы истории волжскил
болгар, стр. 163.
B. Ф. Г е н и н г, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др.
Указ. соч., стр. 40.
Д. Т. Березовець. Указ. соч., стр. 248
105 Там же, стр. 249.
96

на гончарном круге поэтому керамика этих двух комплексов
едва ли может быть сопоставима.
Нет никаких оснований связывать Рождественский могиль¬
ник с памятниками типа Волынцевского могильника. Поэтому
высказанные А. П. Смирновым утверждения следует рассмат¬
ривать лишь как гипотезу.
Возвращаясь к датировке Рождественского могильника, сле¬
дует отметить, что кроме перечисленных А. П. Смирновым
предметов, из которых отдельные имеют действительно широ¬
кую датировку в пределах, может быть, всего I тысячелетия
н. э., в Рождественском могильнике был обнаружен ряд вещей,
датируемых только в пределах IV—VI вв., в том числе: застеж¬
ка сюльгамного типа с кольцом, украшенным двойной насечкой
и припаянными S-образными завитками хорошо датирован¬
ная в комплексе Березняковского городища V—VI вв. мед¬
ная пряжка с вращающимся восьмеркообразным пластинчатым
кольцом и двойной треугольной задней пластиной для скрепле¬
ния с ремнем употреблялась в III —V вв. массивная ли¬
тая накладка широко распространенная в памятниках При¬
камья в III — IV вв. н. э. "2, и др.
Таким образом, Рождественский могильник и синхронное
ему селище существовали ранее появления болгарских племен
на Средней Волге и не могут быть связаны ни с Больше-Тар-
ханским могильником, ни тем более со славянским этносом на
Волге.
Несколько слов о раннеболгарских памятниках, обнаружен¬
ных в последние годы в пределах Чувашской АССР. К числу
последних относятся:	Тигашевское городище, с которым
А. П. Смирнов увязывает тезис о появлении болгар в Чу¬
вашском Поволжье в IX в. Криушское поселение на Волге,
отнесенное им же и Н. В. Трубниковой к IX—X вв.
В.	Ф. Ген ИНГ, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др.
Указ. соч., стр. 21—25, 48 — 50.
^07 в. Ф.	Ген ИНГ, В.	Е.	Стоянов,	Т.	А.	X л е	б н и к о в а	и	др.	Указ.
соч., стр. 43,	табл. XVI, 5.
П. Н. Третьяков. К истории племен Верхнего Поволжья в пер¬
вом тысячелетии н. э. МИ А,	5, 1941.
В.	Ф.	Г е н и н г, В.	Е,	С т о я н о в,	Т. А.	Хлебникова	и	др.	Указ.
соч., стр. 48, табл. XVI, 11.
A. А. С п и ц ы н. Вещи с инкрустацией из керченских катакомб, 1904.
ИАК, вып. 17, 1905.
B. Ф. Ген ИНГ. Селище и могильник у села Рождествено, стр. 142,
рис. 4 — 15.
^^2 В.	Ф.	Генин г.	Памятники	харинского времени в Прикамье.
КСИИМК, вып. 57, 1955, рис. 42, 4.
А.	П.	Смирнов.	Археологические исследования в Чувашии в
1957 г. «Уч. зап. Чув. НИИ», вып. XIX. Чебоксары, 1960, стр. 710; о н ж е.
Железный век Чувашского Поволжья, стр. 150 — 151.
А.	П.	Смирнов.	Железный	век Чувашского Поволжья, стр. 138j
Н. В. Трубникова.	Отчет о	работе 2-го отряда Чувашской
7 в. Ф. Генинг, А. X. Халиков	97

Янгильдинское поселение, также датированное А. П. Смирно¬
вым IX-XbbJ^5
Тигашевское городище, изученное Г. А. Федоровым-Давыдо¬
вым расположено в юго-восточной части Чувашской АССР у
примерно в 70 км к северо-западу от с. Большие Тарханы. Здесь
изучены остатки интересного святилища и феодального замка
и собран обильный вещевой материал, на наш взгляд убедитель¬
но датированный исследователем X—XI вв. Г. А. Федоров-
Давыдов не считает возможным расширить эту датировку на
IX в., поэтому мы, соглашаясь с ним, полагаем, что Тигашев¬
ское городище нельзя рассматривать в одном ряду с Больше-
Тарханским могильником.
Криушинское поселение, обнаруженное П. П. Ефименко и
П. Н. Третьяковым в 30-х годах XX в. вблизи устья р. Аниша на
правом берегу р. Волги, при публикации П. Н. Третьяковым
было датировано X —XIV вв. Дополнительно обследовавшая
в 1956—1957 гг. этот памятник Н. В. Трубникова отнесла его
к IX—X вв. Основанием для такой датировки она считает нали¬
чие в материалах с Криушинской дюны бронзовой наременной
бляшки с тонким растительным орнаментом на лицевой сторо¬
не и шпеньком с обратной. Далее она пишет: «...Подобные
бляшки известны в разных комплексах салтовского типа
IX в. н. э. Здесь же найдены обломки гончарной керамики с вер¬
тикальным лощением типа, также могущего быть сопоставлен¬
ным с этим временем» Следует заметить, что ременные
бляшки с растительным орнаментом доживают и до X—XI вв.
Аналогичные предметы, в частности, широко представлены
в древнемарийских могильниках X —XI вв. Кроме того,
в Криушинском селище найдены бронзовые пуговицы с рисун¬
ком и железная пряжка, близкая к лировидной также
преимущественно распространенная в домонгольских памятнрт-
ках. Так, бронзовые пуговицы в значительном числе известны
в поселениях Волжской Болгарии X—XIII вв. а железные
археологической экспедиции за 1957 г. «Уч. зап. Чув. НИИ», вып. XIX. Чебо¬
ксары, 1960, стр. 73 — 74.
А. П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья, стр. 139.
Г. А. Ф е д о р о в - Д а в ы д о в. Болгарское городище-святилище
X—XI вв. СА, 1960,	4;	он же. Тигашевское городище, МИА, № 111, 1962,
стр. 49 — 89.
Там же, стр. 78.
П. Н. Третьяков. Памятники древнейшей истории Чувашского
Поволжья. Чебоксары, 1948, стр. 62.
Н. В. Трубникова. Указ. соч., стр. 73 — 74.
А.	X. X а л и к о в и Е. А. Б е з у х о в а. Материалы к древней исто¬
рии Поветлужья. Горький, 1960, стр. 37, рис. 29, 9—12.
Н. В. Трубникова. Указ. соч., стр. 74.
’22 Там же.
^23 Коллекции: ГМТР, 7719, 5427; ГИМ, № 37407.
98

пряжки, близкие к лировидным, обнаружены на Тигашевском
городище и в Новгороде, где они датируются XI—XII вв.
На Криушском селище к тому же отсутствует керамика тар-
ханского типа, поэтому это поселение нельзя датировать рань¬
ше X—XI вв. Вероятно, оно, так же как и расположенное на¬
против на левом берегу р. Волги Мари-Луговское селище
относится к периоду появления болгаро-тюркского населения
в Марийско-Чувашском Поволжье, основавшего здесь в X —
XI вв. ряд торговых факторий.
Таким образом, вышеприведенный анализ некоторых памят¬
ников Средней Волги домонгольского периода позволяет пока
относить к раннеболгарскому периоду VIII —IX вв. лишь мо¬
гильники Больше-Тарханский, Кайбельский, II Больше-Тархан-
ский, Тетюшский, Кокрятьский, Танкеевский и Хрящевский
(рис. 17). Остальные памятники (преимущественно селища),
датированные X —XI вв., являются более поздними и характери¬
зуют время последующего развития культуры волжского насе¬
ления в период возникновения государства.
Могильники могут быть подразделены на две группы: одна
из них включает памятники (II Больше-Тарханский и Кайбель-
ский могильники), близкие к Больше-Тарханскому могильнику
и хронологически, и в культурном отношении; другая состоит
из памятников, так называемого танкеевского типа (Танкеев¬
ский, Хрящевский, Кокрятьский и Тетюшский могильники),
хронологически близких Больше-Тарханскому могильнику, но
отличающихся по культуре.
Г. А. Ф е д о р о в - Д а в ы д о в. Тигашевское городище, стр. 79.
^22 М. В. Седов а. Ювелирные изделия древнего Новгорода. МИА,
No 65, 1959, стр. 258.
^26 А. X. X а л и к о в. Очерки истории населения Марийского края в
эпоху железа, т. 2, стр. 181 — 183.
7*

Глава!!!
К ВОПРОСУ ОБ ЭТНИЧЕСКОМ
СОСТАВЕ И ПРОИСХОЖДЕНИИ
БОЛГАРСКИХ ПЛЕМЕН
Проблема происхождения болгарских племен и волжских
болгар, в частности, не нова в исторической науке. По этому
вопросу накопилась за два столетия обширнейшая литература,
которая содержит не только исследования по отдельным аспек¬
там этой проблемы, но и ряд обзоров различных источников ^
и основных теорий
Длительное время изучение истории и вопросов происхож-
<^ения болгарских племен базировалось исключительно на дан¬
ных лингвистики и письменных источников византийских, араб¬
ских и некоторых других авторов раннего средневековья. Нет
необходимости вновь обращаться к обзору всех источников,
уже неоднократно подвергавшихся всестороннему анализу спе¬
циалистов различных областей. Использование этих источни¬
ков при решении проблемы происхождения болгарских племен
и их этнической принадлежности привело к появлению
нескольких взаимоисключаюуцих теорий.
Одной из первых, еще в конце XVHI в., появилась гипотеза
о тюркско-татарском происхождении болгарских племен
(А. Л. Шлецер, И. Туннман и др.)^ которая в дальнейшем кон¬
кретизировалась в гуннской (К. Цейс, И. Маркварт, В. Н. Зла-
^G. Moravcsik. Byzantinotiuzcica, I. Die Bizantinischen Quellen der Ge-
schichte der Tiirkvolker, Berlin, 1958; B. T. С и p о т e н к o. Византия и булга¬
ры в V—VI вв. «Уч. зап. ПГУ», т. XX, вып. 4. Исторические науки, Пермь,
1961. В приложении довольно обширная библиография по болгарской про¬
блеме.
2 Н. И. Ш и ш м а н о в. Критиченъ прегледъ на въпроса за происхода на
прабългарите. «Сборник за народни умотворения наука и книжнина»,
кн. 16—17, София, 1900; В. Ф. Смолин. К вопросу о происхождении на¬
родности камско-волжских болгар (Разбор главнейших теорий). Казань, 1921;
В.	Т. Сиротенко. Основные теории происхождения древних булгар и
письменные источники IV —VII вв. «Уч. зап. ПГУ», т. XX, вып. 4.
100

Тарский и др.) или чувашской (А. Куник, В. Радлов, Фай-
зеханов, Ашмарин и др.) теориях происхождения древних
болгар.
Столь же давно существуют теории финно-угорского, точ¬
нее угорского, или урало-чудского, происхождения болгар
(И. X. Энгель, С. Клапрот, А. Гильфердинг, Н. Золотницкий
и др.), а также гипотезы славянской принадлежности болгар¬
ских племен (И. Раич, Ю. Венелин, М. Оссон, Д. Иловайский
и др.).
Как видно, по этнической принадлежности древнеболгар¬
ские племена относились к совершенно различным в языковом
отношении семьям народностей. Наряду с этими теориями была
высказана и точка зрения о смешанном происхождении болгар
(X. Д. Френ, П. И. Шафарик и др.).
Столь противоречивые мнения по вопросу об этнической
принадлежности болгарских племен следует объяснить прежде
всего крайней скудостью источников по данной проблеме. Как
известно, язык, на котором говорили древние болгары до их
расселения, не сохранился в дальнейшем ни у дунайских болгар,
которые восприняли славянскую речь, ни у волжских болгар,
которые подверглись вторичной тюркизации в Среднем По¬
волжье.
Известия средневековых авторов, довольно скупо освещаю¬
щих историю болгар в связи с различными событиями в Север¬
ном Причерноморье, главным образом во второй половине
1 тысячелетия н. э., почти не содержат сведений об этнической
истории болгар.
Следовательно, в решении проблемы языковой принадлеж¬
ности можно было исходить лишь из каких-то косвенных дан¬
ных. Наиболее ценным источником явился, бесспорно, «Имен-
ник болгарских князей», написанный на славянском языке
и содержавший много слов какого-то другого непонятного язы¬
ка которые вполне логично были отнесены к древнеболгар¬
скому. После открытия «Именника» были обнаружены подоб¬
ные же слова, правда, лишь единичные, и в других памятниках.
Еще около ста лет назад была предпринята попытка вклю¬
чить в круг источников по решению болгарской проблемы над¬
гробные камни с надписями, часто встречаюи^иеся на древних
кладбищах Среднего Поволжья. Но надгробия относятся ко
времени не ранее конца XIII в., т. е. к периоду после татаро¬
монгольского завоевания, и это создает известную трз^дность
в использовании их для решения проблем, связанных с гораздо
более ранним временем, и может ставить под сомнение неко¬
торые выводы, полученные при их изучении.
ЗМ. Н. Тихомиров. Именник болгарских князей. ВДИ, 1946, Xs 3.
101

Археологические материалы до недавнего времени фактиче¬
ски совершенно не привлекались к решению сложной пробле¬
мы происхождения болгар, а именно они и должны иметь здесь
решающее значение. Впервые развернутая концепция проис¬
хождения волжских болгар по археологическим материалам
была предложена А. П. Смирновым. Основные положения
А.	П. Смирнова сводятся к тому, что болгары в Приазовье яв¬
лялись автохтонными племенами сармато-аланского происхож¬
дения, подвергшимися тюркизации в середине I тысячелетия н. э.
В VII — VIII вв. часть болгарской орды после распада «Великой
Болгарии» переселилась на Волгу и Каму, где ассимилировала
местное финно-угорское население, обитавшее здесь с глубокой
древности. Это население восприняло болгарский язык и в даль¬
нейшем часть его вошла в состав Волжской Болгарии, а часть
в состав чувашского народа
Но А. П. Смирнов при постановке вопроса о происхожде¬
нии волжских болгар фактически не располагал археологиче¬
скими материалами ранее X в. собственно болгарских племен
ни в Приазовье, ни на Волге. Те большие экскурсы, которые
неоднократно предпринимались этим исследователем в область
памятников древних племен весьма обширной территории Вол-
го-Камья, не могут, естественно, заменить изучение собственно
раннеболгарских памятников. А они оставались до последних
лет неизвестными. Поэтому выдвинутая А. П. Смирновым тео¬
рия являлась только научной гипотезой, не подкрепленной фак¬
тическими материалами.
Только в начале 50-х годов выявились археологические па¬
мятники, позволившие перейти из области предположений и
гипотез к анализу материалов конкретных памятников древних
болгар. К числу этих памятников относится и Больше-Тархан'
ский могильник на р. Волге, поэтому отдельные вопросы про¬
исхождения и этнического состава болгарских племен будут
затронуты нами при анализе материалов как этого памятника,
так и других, известных в настоящее время.
Но вначале обратимся к некоторым вопросам истории бол¬
гар по письменным источникам V—VII вв.
1.	ЭПОХА ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ И БОЛГАРЫ
370 год явился началом новой эпохи в истории населения
степей Северного Причерноморья и Прикаспия.
Неисчислимые орды Гуннского союза, «этот подвижный и
неукротимый народ, пылающий неудержимой страстью к похи-
^ А. П. С м и р н о в. О возникновении государства Волжских булгар.
ВДИ, 1938, N9 2(3); он же. Волжские булгары. Тр. ГИМ, вып. XIX. М.,
1951; он же. Новые археологические данные о сложении культуры волж¬
ских болгар. КСИИМК, вып. XL, 1951, стр. 16 и сл.
102

щению чужой собственности, двигаясь вперед среди грабежей
и резни соседних народов, достиг до аланов» (Марцеллин).
Перейдя Волгу, они обрушились на аланов и сарматов, «многих
перебили и ограбили, а остальных присоединили к себе» ^ еще
более укрепив свои силы, и ринулись на Запад.
В начале V в. центром гуннского объединения стала Панно-
ния, но гунны удерживали за собой и степи Причерноморья,
где кочевые племена составляли глубокий тыл и резерв гунн¬
ских полчищ. Здесь до середины V в. господствовали, очевидно,
восточные группы гуннского объединения — акациры и хайлан-
дуры.
В 463 г. в Византии появилось посольство от новых пришель¬
цев — сарагур, оногур и огур, вышедших с востока из-за Урала
под натиском савиров (сабиров). Вскоре сарагуры подчинили
акацир, но созданное ими объединение быстро распалось и имя
сарагур вообще исчезло со страниц источников.
Савиры-сабиры, теснимые с востока «истинными аварами»-
абарами, появились в Причерноморских степях не позднее
VI в. Уже в 508 г. «гунны, называемые савирами», предприняли
большой поход в Закавказье. На протяжении VI в. савиры, «этот
народ и величайший и многочисленный» неоднократно при¬
нимали з^астие в войнах Византии и Ирана, выступая на сто¬
роне то одного, то другого из противников.
В 558 г. в Византии появилось очередное посольство нового
племенного объединения — уархонитов, прозванных в Причер¬
номорье аварами (псевдоавары). После непродолжительного
пребывания в степях европейского юго-востока, псевдоавары
уже в 568 г. обосновались в Паннонии. Псевдоавары являлись
частью племенного объединения огур, обитавших к востоку от
Волги до разгрома их здесь тюркютами, создавшими в VI в.
в степях от Волги до Алтая обширную кочевническую держа¬
ву — Тюркский каганат. В том же 558 г. вслед за псевдоаварами
в Византию прибыло посольство тюркютов, а после 563 — 568 гг.
между Византией и тюркютами з^станавливаются союзнические
отношения, подкреплявшиеся неоднократными посольствами.
Во второй половине VI в. тюркюты проникли в степи Запад¬
ного Прикаспия и Причерноморья, где господство их продол¬
жалось вплоть до.63б)г. К этому же времени относится активи¬
зация в Прикаспии хазар
Письменные источники IV —VI вв., описывая бурные собы¬
тия в степях нашего юга, как правило, ограничиваются только
5 В. В. Латышев. Известия древних писателей, греческих и латинских,
о Скифии и Кавказе. ВДИ, 1949,	3, стр. 306.
®Агафий. О царствовании Юстиниана. Перевод М. В. Левченко
М.- Л., 1953.
7 См. подробно по истории племен Причерноморья: G. Moravcsik.
Указ. соч.; М. И. Артамонов. История хазар. Л., 1962.
103

упоминанием господствующих групп племен. Лишь изредка
встречаются названия второстепенных племенных групп, не
стоявших во главе тех или иных объединений. Большинство
племен, проникших в Восточную Европу в этот период, судя по
их названиям, не было связано с предшествующим сармато¬
аланским населением.
Среди многочисленных пришельцев IV—VI вв. упоминаются
также и болгары. В исторической литературе распространилост^
мнение, что наиболее ранние известия о болгарах восхо¬
дят к «Истории Армении» Моисея Хоренского, использовав¬
шего при написании своего труда отрывки из не дошедшей
до нас «Начальной истории Армении» сирийского автора
Мар Абас Катины. В двух таких отрывках и упоминаются
болгары.
В одном из них описываются события, происходившие при
царе Вахаршаке, правившем в 153 — 131 гг. до н. э. «Здесь Ва-
харшак созывает диких пришельцев, живущих на северной рав¬
нине у подошвы великой Кавказской горы, в долинах, в глубо¬
ких продольных ущельях, начинающихся с южной горы до усть¬
ев великой равнины, и приказывает им отказаться от разбоя
и не заниматься угоном людей, а повиноваться царскому при¬
казу и платить подати. Отпустив людей западных стран, он
сам спускается на луговые земли близ пределов Шарая, назы¬
ваемые древними Верхним и Безлесным Басеном; [земли], кото¬
рые впоследствии были заселены (курсив наш.— 5. Г.) пересе¬
ленцами Вхндур Булкара Вунда, по имени которого названы
Ванандом. Селения [этих переселенцев] до сих пор называются
именами братьев и потомков его [Вунда]» ®.
Во втором отрывке речь идет о времени правления царя Ар¬
шака, сына Вахаршака (131 — 118 гг. до н. э.). «В дни его воз¬
никли большие смуты в цепи Кавказской горы в земле булга-
ров, из которых многие, отделившись, пришли в нашу землю
и на долгое время поселились на юге от Коха, в плодоносных
и хлебородных местах»
Попытаемся разобрать, насколько достоверны описанные
события во времени. В первом отрывке достаточно ясно под¬
черкивается, что изменение названий местностей произошло
«впоследствии», когда переселились болгары. Время же этого
переселения не указано. Поэтому данный отрывок, кроме упо¬
минания болгар и какого-то переселения их на юг, неизвестно
когда, ничего не дает. Второй отрывок вначале кажется более
определенным. В нем повествуется о смутах «в земле булгаров»,
отделении части племен и переселении также на юг.
® Моисей Хоренский. История Армении. Перевод Н. Эмина. М.^
1893, стр. 55-56.
® Там же, стр. 62.
104

Можно ли безоговорочно принять это известие за действи¬
тельность и утверждать, что около 149 — 127 гг. до н. э. булга¬
ры устремились в Армению, первоначально же обитали к севе¬
ру от Кавказских гор
Как показали последние исследования, Мар Абас Катина
написал свой труд «Начальная история Армении» в конце
IV в. Еще позднее отрывки из его «Истории» были использо¬
ваны Моисеем Хоренским, причем именно в тот период, когда
в Причерноморье на арену выступают, как крупная сила, бол¬
гарские племена. Вполне возможно, что, описывая действитель¬
ные события, имевшие место на Северном Кавказе, армянские
историки опустили названия уже давно забытых племен, сме¬
тенных в бурную эпоху переселения, и вставили в текст те на¬
звания, которые им были хорошо известны. Подобных случаев
замены одних названий другими можно в источниках отметить
не мало, поэтому некоторые исследователи и считают данное
известие анахронистическим и недостоверным
Убеждает нас в этом и тот факт, что в «Истории Армении»
территория к северу от Кавказских гор, названная «землей бул-
гаров», означает не какую-нибудь небольшую область, а об¬
ширную страну. Но античные авторы предшествующего време¬
ни (II — I вв. до н. э.) были достаточно хорошо осведомлены о
племенах Северного Кавказа и среди них ни разу не упоми¬
нается имя болгар.
И, наконец, если признать историческую достоверность све¬
дений о болгарах, то придется согласиться и с другим извести¬
ем той же «Истории», что во времена уже упомянутого Вахар-
шака в Армению проникли «толпы хазар и басилов» а также
некоторые другие явные анахронизмы.
Столь же мало достоверны упоминания болгар в Аноним¬
ном Хронографе 354 г., где в перечне народов, обитающих к се¬
веру от Кавказских гор, на последнем месте стоят болгары
И только к концу V в. относятся первые достаточно правдо¬
подобные сведения о болгарах, когда византийский император
Зенон призвал их на помощь в борьбе с готами (480 г.) Автор
этого известия Иоанн Антиохийский отмечает, что болгары —
племя, ранее неизвестное Византии, и союзные отношения с
ними были установлены впервые
П. Смирнов. О возникновении государства Волжских булгар,
стр. 99; см. также Н. Я. М е р п е р т. К вопросу о древнейших болгарских
племенах. Казань, 1959, стр. 7.
Я. А. Манандян. Начальная история Армении Мар Абаса. Пале¬
стинский сборник, вып. 2. М.— Л., 1956.
*2 М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 82.
Моисей Хорен с кий, стр. 134.
Chronographus anmi 354. Cap, XV. Liber generationis Monumenta Ger-
maniae Historica. Auctores Historica. Auctores Antiquissimi, t. XI, стр. 105.
Johannes Antiochens. Fragmenta. «Excerta de Inisdies». Ed. C. de
Boor. Berolini, 1905, стр. 135.
105

После битвы 480 г., в которой болгары потерпели пораже¬
ние, в западных источниках отмечается целая серия крупных
выступлений болгар и их участие в многочисленных походах
и сражениях как против Византии, так и внутри варварского
мира Из этих известий достаточно ясно, что не позднее кон¬
ца V в. на европейской политической арене появляется силь¬
ная и многочисленная, а может быть и не одна, группировка
племен под именем болгар.
К середине VI в. относятся вполне достоверные сведения об
обитании племен болгар где-то в степях юго-востока Европы.
В известной Хронике Захария Ритора читаем, что за Кас¬
пийскими «воротами [живут] бургары со [своим] языком, народ
языческий и варварский; у них есть города и аланы, у них пять
городов. Из пределов Даду живут в горах, у них есть крепос¬
ти. Авнагур — народ, живущий в палатках, авгар, сабир, бур-
гар, аланкуртаргар, авар, хасар, дирмар, сирургур, баграсик,
кулас, абдел, ефталит — эти тринадцать народов живут в па¬
латках, существуют мясом скота и рыб, дикими зверьми и ору¬
жием» Интересно отметить, что в данном источнике болга¬
ры упоминаются дважды, в одном месте как народ, имеющий го¬
рода, а в другом, в числе «живущих в палатках». В перечень пле¬
мен уже включены авары, появившиеся в Причерноморье не
позднее 558 г., и нет еще упоминания тюркютов, что и опреде¬
ляет хронологически это известие.
К этому же времени относится сочинение готского историка
Иордана, сообщающего, что «берег Океана держат Эсты»,
к «югу соседит с ними сильнейшее племя акатциров», и «далее
за ними тянутся над Понтийским морем места расселения б}^л-
гар, которых весьма прославили несчастья (совершившиеся) по
грехам нашим»
Едва ли, судя по приведенным известиям, можно считать,
что болгары, действовавшие в Центральной Европе и на Бал¬
канах, и болгары в Причерноморье составляли единое объеди¬
нение. Скорее всего, уже в этот период болгары оказались раз¬
деленными на несколько групп. Отдельные племена болгар,
входившие в состав других объединений, могли быть названы
именами племен, стоявших во главе их, и наоборот.
Значительный интерес представляет не только время при¬
хода болгар в Европу, но и обстоятельства, при которых они
появились, с какими племенными группами они были связаны.
См. L. Moravcsik. Указ. соч., стр. 109 и сл.; В. Т. С и р о т е н к о.
Основные теории происхождения древних булгар...; М. И. Артамонов.
Указ. соч., стр. 79 и сл.
Хроника Захария Ритора, кн. 12, гл. 7 (см. Н. В. Пигулевская.
Сирийские источники по истории народов СССР. М.—Л., 1941, стр. 165).
И о р д а н, О происхождении и деянии гетов. «Getica». Перевод
Ч. Скржинской. М., 1960, § 36-37.
106

При первоначальном появлении гуннской орды, включавшей в
свой состав без сомнения и многочисленные негуннские этни¬
ческие группы, западные авторы всех выходцев с Востока без
различия называли гуннами. Например, Иордан в рассказе
о Каталаунской битве говорит о «многочисленных народах и
различных племенах», союзных с гуннами, но приводит толь¬
ко имена гепидов и остготов — племен европейского происхож¬
дения Эта традиция сохранялась иногда и позднее, когда
собственно гунны фактически уже сошли с исторической
арены.
После смерти Аттилы в 454 г., освобождения германских
племен и распада гуннского объединения остатки гуннов под
предводительством сыновей Аттилы Денгизиха и Ирниха ото¬
шли в Северо-Западное Причерноморье. В 468 г. гунны пыта¬
лись установить союзные отношения с Византией, а после от¬
каза последней Денгизих начал с ней войну и в 469 г. был убит.
Но уже не позднее 463 г. в Причерноморье появилось новое
объединение племен во главе с сарагурами, подчинившими в
466 г. восточную группу гуннов-акациров. Поскольку гунны
господствовали в Западном Причерноморье до 468 — 469 гг.,
а между восточными гуннами-акацирами и сарагурами никаких
иных племен не отмечено, остается предположить, что болга¬
ры, выступившие в 480 г. на Балканах в союзе с Византией, оби¬
тали здесь уже раньше, но именовались общим названием гун¬
нов, в состав объединения которых они входили.
Таким образом, приход болгар с Востока связан непосред¬
ственно с движением гуннского объединения в конце IV) в.
н. э. И, по всей вероятности, уже в это время значительный
массив болгарских племен оказался разделенным на несколько
групп, часть которых осела в степях Восточного Причерноморья,
а часть ушла на Запад.
Сведения о причерноморской группе болгар в VI в. крайне
скудны. Кроме уже приведенных выше известий Захарии Рито¬
ра и Иордана, можно прибавить лишь легендарный рассказ, за¬
имствованный как будто бы из «Церковной Истории» Иоанна
Эфесского (умер около 586 г.) авторами XII—XIII вв. Михаи¬
лом Сирийцем и Бар-Гебреем. В хронике Михаила Сирийца
передана легенда о том, как в царствование императора Маври-
^ кия (582 — 602 гг.) из внутренней Скифии вышли три брата.
Дойдя до р. Танаис, один из братьев по имени Булгар отделил¬
ся и ушел к р. Дунаю, где обратился с просьбой к Маврикию
дать ему землю. Два других брата перешли в страну алан, на¬
зываемую Берсилия, с жителями — пугурами. Когда над этой
страной стал властвовать чужой народ, то по имени стар¬
шего брата Хазарика жители были названы хазарами. В этом
19 Иордан, § 197-200.
107

рассказе много исторических несоответствий Интересно от¬
метить, что Булгар и Хазарик названы братьями, а название
страны Берсилия совпадает с названием одного из болгарских
племен на Волге X в7]
Византийские историки VI в. Прокопий Кесарийский, Ага¬
фий и его продолжатель Менандр Протиктор вовсе не знают
имени болгар, хотя и хорошо осведомлены о событиях в степях
Причерноморья.	-
Во второй половине VI; в. ведущую роль в Причерноморье
занимают кутригуры и утигуры. Агафий пишет о них: «Народ
гуннов некогда обитал вокруг той части Меотидского озера, ко¬
торая обращена к востоку, и жил севернее реки Танаис, как и
другие варварские народы, которые обитали в Азии за Имей-
ской горой. Все они назывались гуннами или скифами. По пле¬
менам же в отдельности одни из них называются кутригурами,
другие утигурами, некоторые ультизурами, прочие вуругун-
дами»2^
По легенде, переданной Прокопием Кесарийским, утигуры
и кутригуры — родственные племена и происходят от гуннов
т. е., очевидно, они имели также восточное происхождение. Род¬
ственность этих племен подтверждается также словами одного
из вождей утигур, что кутригуры говорят на одном языке с ни¬
ми, ведут одинаковый образ жизни, носят одинаковую одежду
и родственны им^^. Но, несмотря на родственность, межд}^ эти¬
ми племенными объединениями разгорелась ожесточенная борь¬
ба, подстрекаемая Византией, закончившаяся почти полным
взаимным истреблением.
В цитированном отрывке Агафия упоминается племя вуру-
гундов, в котором, вероятно, можно видеть и болгар, если со¬
поставить это имя с именем, приведенным у Мар Абас Катины
в «Начальной истории Армении» — Вхндур Булкар Byнд^■^.
В каком отношении болгары-вуругунды находились с кутригу-
рами и утигурами — остается неясным, но Агафий делает сле¬
дующее замечание: «Ультизиры и вуругунды считались могу¬
щественными и были знаменитыми до времени императора Льва
и живших в то время римлян. Мы же, живущие ныне (Агафий
умер в 582 г.), их не знаем и, думаю, никогда не узнаем или по¬
тому, что они, может быть, погибли, или же переселились в от¬
даленнейшие места»
20 м. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 128.
21 Агафий, стр. 147, V, 11.
2^ Прокопий из Кесарии. Война с готами. Перевод С. П. Кондратье¬
ва. М., 1950, стр. 384.
23 Менандра Византийца продолжение истории Агафиевой. Византийские
историки. СПб., 1860, стр. 320—321.
24 Моисей Хоренский, стр. 56, 320—321.
25 Агафий, стр. 147, V, //.	'
108

Анализ событий, связанных с утигурами и кутригурами, по¬
зволяет локализовать первых в восточных областях Приазовья,
а вторых в западных.
В период кратковременного пребывания псевдоавар в При¬
черноморье (558 — 568 гг.) они устанавливают тесный контакт
с кутригурами, которые затем в значительном количестве пе¬
реселяются вместе с аварами в Паннонию
v'Между 556 и 571 гг., как сообщает «История» Табари, тюр-
кюты захватили восточную часть Северного Кавказа, победив
б-н-дж-р, беленджер и хазар. Б-н-дж-р — пехлевийская форма
названия болгар В зависимость от тюркютов попали также
утигуры и аланы ^fJCГocпoдcтвo тюркютов в степях Прикаспия
и Северного Кавказа продолжалось до 630 г., когда после меж¬
доусобия каганат распался и утратил былое могущество. На
развалинах Западно-Тюркского каганата возникло два новых
крупных объединения, во главе которых на востоке в Прикас-
пии стали хазары, а на западе в Приазовье — болгар^
Так из незначительного племени, лишь изредка у1гюминаемо-
го в письменных источниках, болгары неожиданно стали гос¬
подствующей силой. Подобно всем предшествующим объедине¬
ниям, Болгарский союз, или Великая Болгария, как ее называ¬
ли византийские авторы, не состоял из этнически однородных
племен.
Многочисленные племенные группы различного происхож¬
дения, проникшие в Приазовье за два с половиной столетия со
Бремени нашествия гуннов и сохранившие еще во многом свои
этнографические особенности, были теперь названы одним име¬
нем — именем болгар, ставших во главе нового большого
объединения племен. Так, надо полагать, имя болгар приобрело
широкое собирательное значение, как в свое время имя гуннов
Конечно, обстановка, в которой возникла Великая Болгария
была уже совершенно иная, так же как и иными были задачи
стоявшие перед этим новым объединением.
Создание Великой Болгарии связано с именем Кубрата, пле
мянника Органы, одного из удельных тюркютских князей, изве
стного на востоке под именем Моходу-Хэу. Органа стоял, веро
ятно, во главе племен наиболее западных областей каганата
включавших племена болгар и дулу. После смерти Моходу-Хэу
в 631 г. в междоусобной борьбе в Джунгарии и распада кагана¬
та власть в уделе Моходу-Хэу и вместе с тем политическую са¬
мостоятельность унаследовал Кубрат, основавший династию
Дуло 29.
М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. ПО.
Там же, стр. 125, 137.
Менандр, стр. 420.
М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 162 и сл.
109

Исторических сведений о Великой Болгарии и Кубрате
весьма немного. В «Хронике» Иоанна Никиусского (VII в.) со¬
общается, что Кубрат, племянник Органы, был в детстве кре¬
щен и принят в лоно христианства в Константинополе и вырос
при императорском дворе. В этом же сообщении Кубрат вы¬
ступает как вождь гуннов и насколько достоверен акт кре¬
щения и воспитания его при императорском дворе — сказать
трудно.	^
В «Краткой истории» Никифора под 635 г. записано: «В те
же самые времена восстал вновь Кубрат, родственник Органы,
государь гунно-гундуров, против аварского кагана, и весь на¬
род, который находился вокруг него, подвергая оскорблениям,
прогнал из родной земли. [‘Кубрат] прислал послов к Ираклию
и заключил с ним мир, который они сохранили до конца сво¬
ей жизни. И Ираклий послал ему подарки и удостоил его сана
патрикия»^^ Из этих сообщений можно заключить, что Вели¬
кая Болгария установила тесные союзнические отношения с Ви¬
зантией.
Но и это объединение оказалось весьма непрочным. После
смерти Кубрата во времена правления императора Константи¬
на II (641—668 гг.) Великая Бо^лщ)ия_ра^дп[а Об этом име¬
ются свидетельства сред1Гёвековых авторов Никифора и Фео¬
фана, использовавших более ранний, не сохранившийся ис¬
точник. Никифор пишет: «Теперь еще нужно сказать о так име¬
нуемых гуннах и болгарах, об их происхождении и устройстве.
Около Майотидского озера по реке Кофине была расположена
издревле известная Великая Болгария и жили так называемые
котраги, одноплеменные с ними. Во времена же Константина,
который умер на Западе, Кубрат, бывший государем этих пле¬
мен, умер, оставив пятерых сыновей, которым он завещал ни¬
каким образом не отделять друг от друга жилья, и чтобы они
/г.обрым расположением друг к другу охраняли свою власть [го¬
сударство]. Они же, мало заботясь об отеческом завещании, по
прошествии недолгого времени отделились друг от друга,
и каждый из них отделил себе свою часть народа. Из них пер¬
вый сын, по имени Ваян, остался, согласно приказу отца, на
родной земле по сю пору. Второй, именуемый Котрагом, пе¬
реправившийся через реку Танаис, поселился напротив него;
четвертый перешел через реку Истр в Паннонию, которая ныне
находится под властью аваров, и поселился путем заключения
союза среди местных племен; пятый же, обосновавшийся в Ра-
венском Пантаполисе, стал подданным ромеев. Последний из
них, третий брат, по имени Аспарух, перейдя реки Данапр и Да-
Chronique de Jean, eveque de Nikion. Texte ethiopien, public et traduit
par H. Zotenberg. Paris, 1883.
Никифора, патриарха Константинопольского, Краткая история со
времени после воцарения Маврикия. ВВ, III, 1950, стр. 359.
110

настр, поселился в местности около Истра, заняв удобную для
поселения местность, называемую на их языке Оглом, неудоб¬
ную и недоступную для врагов. Она ограждена с одной сторо¬
ны впереди тем, что перед ней находятся теснины и болота,
позади же она защищена стенами неприступных скал. Именно
потому, что народ так разделился и расселился, племя хазар,
жившее внутри области, именуемой Верилией, по соседству с
Сарматией, часто нападало на него. И, пройдя все области,
лежащие за Понтом Эвксинским, проникло через все земли до
моря. И вслед за тем подчинило Ваяна и заставило производить
уплату дани»
Рассказ этот записан Никифором между 673 — 680 гг., а не¬
сколько раньше, под 635 г., повествуется о Кубрате, но он на¬
зывается вождем гунно-гундуров.
И, наконец, о переселении болгар имеются сведения в ар¬
мянской «Географии», где рассказывается о том, что на Дунае,
на одном из островов, «живет Аспар-хрук сын Хубраата, бе¬
жавший от хазар из Булгарских гор»^^.
Время смерти Кубрата известно недостаточно точно: в цар¬
ствование Константина II (641—668 гг.). Следовательно, не
позднее третьей четверти VII в. и произошло переселение бол¬
гарских племён на новые места.
Болгарские племена покинули Приазовье под ударами ха¬
зар. В письме хазарского царя Иосифа сообщается: «3 стране,
в которой я лчиву, жили в-н-нт-р’ы. Наши предки хазары воева¬
ли с ними. В-н-нт-р’ы были более многочисленны, как песок
у моря, но не могли устоять перед хазарами. Они оставили свою
страну и бежали, а те преследовали их, пока не настигли их, до
реки по имени «Дуна»^^. В-н-нт-р’ы у царя Иосифа — это ев¬
рейская транскрипция имени гунногундуры или оногуры^^. Та¬
ким образом, хазары называли оногурами, если не всех болгар,
то орду Аспаруха, преследуемую до Дуная, что, вероятно, соот¬
ветствовало ее этническому составу.
Значительный интерес представляет более точное определе¬
ние этнического состава и локализация отдельных групп пле¬
мен Великой Болгарии. Данных для этого немного.
В армянской «Географии» конца VI в. перечисляются четы¬
ре группы болгар: «В Сарматии лежат горы Кераунские и Гип-
пейские, которые выпускают из себя пять рек, впадающих в Ме-
отийское море. Из Кавказа текут две реки: Валданис, текущая
с горы Кракс, которая начинается у Кавказа и тянется на
Никифор, стр. 363.
К. П а т к а н о в. Из нового списка географии, приписываемой Мо¬
исею Хоренскому. ЖМНП, 1883, март, стр. 26.
П. К. Коковцев. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932,
стр. 92.
35 Там же, стр. 92, прим. 1.
111

северо-запад между Меотидой и Понтом. Другая река, Псев-
хрос, отделяет Боспор от тех мест, где находится город Никопс.
К северу от них живут народы тюрков и болгар, которые имену¬
ются по названиям рек: Купи-Булгар, Дучи-Булкар, Огхондор-
Блкар-пришельцы, Чдар-Болкар. Эти названия чужды Птоле¬
мею»^®. Локализация земли болгар к северу от реки Валданис
[Кубань] по сведениям армянской «Географии» полностью со¬
гласуется со сведениями Феофана, что.«от болота [Меотийского]
к пределам реки Куфис [Кубани] ...расположена Великая Болга¬
рия».
Правда, Никифор указывает, что Великая Болгария была
расположена «около Майотидского озера по реке Кофине,
но тут же добавляет, что здесь же «жили котраги, одноплемен¬
ные» с болгарами. Локализация же котрагов-кутригуров к
северу от Азовского моря, где-то в излучине Днепра, на чем
мы еще остановимся ниже, заставляет помещать Великую Бол¬
гарию также рядом, т. е. не по р. Кофине (Кубани), а к северу
от нее, как это указано у Феофана и в армянской «Геогра¬
фии». Следовательно, территория Великой Болгарии находи¬
лась в основном в Подонье и Северном Приазовье.
С чем могут быть отождествлены горы Кераунские и Гип-
пейские, одни из которых названы в другом месте Булгарски-
ми? Согласно «Географии», они находятся в Сарматии и из них
вытекают пять рек, впадающих в Меотиду. По всей вероятности,
Гиппейские горы можно сопоставить с Донецким кряжем, а Ке¬
раунские горы — с Ергенями и Ставропольской возвышенно¬
стью Относить Гиппейские горы к Ергеням, как это делает
М. И. Артамонов, едва ли правильно. Ергени находятся в Пои-
каспии, эта территория после распада Западно-Тюркского ка¬
ганата оказалась подвластна хазарам, и здесь никак не могли
жить болгары. Кроме того, только при таком отождествлении
(Гиппейские — Булгарские горы — Донецкий кряж, т. е. район,
занятый первоначальной ордой Аспарха) становится ясным со¬
общение Феофана о том, что старший сын Кубрата «Батбайян,
заняв восточную часть отцовских владений, остался на своей
родине до сего времени». В предложенной же интерпретации
М. И. Артамонова наиболее восточные территории по Ергеням
занимал Аспарух, что явно противоречит указаниям Феофана.
Племена во главе с Батбаем остались, таким образом, на во¬
стоке от Донецкого кряжа, по всей вероятности, в области ниж¬
него течения Дона.
«Второй брат по имени Котраг, перешедший Танаис [Дон],
поселился напротив старшего брата», — сообщает Феофан. Вы¬
ражение «поселился напротив» только «перешедши» Танаис, по
всей вероятности, надо понимать — на территории, расположен-
К. П а т к а н о в. Указ. соч., стр. 28.
112

ной сравнительно близко. Если нижнее течение Дона было за¬
нято племенами Батбая, то племена Котрага едва ли могли раз¬
мещаться к востоку — там были хазары. Следовательно, они рас¬
полагались южнее или севернее. Реальность самого Котрага
ставится под сомнение, но бесспорно, что в этой группе преоб¬
ладающими были племена котраги-кутригуры.
Кутригуры в период своего могущества занимали террито¬
рии к северу от Азовского моря. Попав в зависимость к болга¬
рам, они, надо полагать, остались на своих землях. И после
распада Великой Болгарии котраги оставались здесь, на севере
от Нижнего Подонья, а выражение «перешедши Ганаис» можно
правильно истолковать, принимая за Танаис не современный
Дон, а Северский Донец и низовья Дона т. е. котраги пере¬
шли современный Северский Донец, поселившись, вероятно, в
его верхнем или среднем течении.
Вернемся теперь к болгарским племенам, перечисленным в
армянской «Географии»: Купи-Булгар, Дучи-Булкар, Огхондор-
Блкар-пришельцы, Чдар-Болкар. В «Географии» сделано заме¬
чание — это «болгары, которые именуются по названиям рек»,
чему, однако, явно противоречит третье из перечисленных имен:
«Огхондор» которое совершенно определенно является не на¬
званием реки, а племенным именем оногуров. Болгарами-оно-
гурами были племена Аспаруха, что засвидетельствовано еще
Константином Багрянородным, и эпитет «пришельцы» вполне
соответствует их переселению на Дунай, о чем также сообще¬
но в «Географии»^®. В таком случае может быть поставлено под
сомнение соответствие и других имен названиям рек.
К. Патканов отождествлял Купи — Куфис — Кубань
Среди многочисленных различных племен этого времени нет
ни одного подобного случая, чтобы к их именам прибавлялись
названия рек. Но обычными являются сложные имена, состоя¬
щие из двух этнонимов: гуннугундуры, сарагуры, уннугуры, уар-
хониты, кермихион, кутригуры и многие другие, в том числе
и огхондор-булкар.
Нет ли в этом добавлении «по названиям рек» стремления
автора «Географии» как-то объяснить происхождение сложных
имен болгар? В таком случае «Купи» в имени Купи-Булгар
можно, с известной долей достоверности, сопоставить с кутри-
гурами, первая часть имени которых «кутри», а в разночтениях
встречающееся «курти» имеет определенную близость к «ку¬
пи». Следует также заметить, что «кутри», «курти» встречается
и в других сочетаниях, что может свидетельствовать о самосто¬
ятельном значении этого этнонима. Константин Багрянородный
Б. А. Рыбаков. Русские земли на карте Идриси 1154 г. КСИИМК,
вып. XLIII, 1952, стр. 20.
М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 168—169.
К. Патканов. Указ. соч., стр. 29.
8 В. Ф. Генинг. А. X. Халиков	ИЗ

среди семи мадьярских имен называет одно — куртигермат^®.
Герматы —это племя юрматы, сохранившееся среди баш¬
кир. Куртигермат — образование, включившее племенную груп¬
пу «курти», как и кутригуры, образовавшиеся от смешения с
огурами. Может быть, именно поэтому псевдоавары (уархони-
ты), происходившие от огурских племен, при появлении в сте¬
пях Причерноморья были весьма благосклонно приняты кутри-
гурами как наиболее близкие, родственные племена. При
движении в Паннонию вместе с псевдоаварами ушли в основ¬
ном огурские группы, а в Приазовье остались кутри-котраги.
Если допустимо отождествление купи с котрагами, то, сле¬
довательно, Купи-Булгар является той группой болгар, которая,
по свидетельству Феофана и Никифора, оказалась за Танаисом
под начальством Котрага.
Второе болгарское племя в армянской «Географии» названо
Дучи-Булкар. «Дучи» из всех этнонимов, связанных с болгар¬
скими племенами, ближе всего стоит к Дуло, имени рода, из
которого происходил Кубрат, и с именем которого связывает
династию болгарских князей «Именник»Такое отождествле¬
ние будет еще более убедительным, если имя Дучи-Булкар бу¬
дет относиться к племенной группе Батбая. Феофан считает
Батбая старшим сыном Кубрата, и наиболее вероятно, что Бат-
бай унаследовал власть отца в роде или племени, откуда про¬
исходил сам Кубрат, т. е. в роде Дуло.
И. Маркварт, как известно, предлагал вместо Дучи читать
Кучи^^, а Ф. Вестберг — Кочо, считая, что это Днепр и, следо¬
вательно, Дучи-Булкар означает болгарскую группу по Днепру,
где по более ранним сведениям должны быть размещены кут¬
ригуры. Ф. Вестберг считал также, что под «Великой Болгари¬
ей» следует разуметь земли от Азовского моря до Днепра при¬
близительно»
Однако в свете других источников для таких выводов нет
достаточных оснований. Земли, занятые племенами Аспаруха,
находились восточнее Днепра, о чем свидетельствуют сообще¬
ния как Феофана, так и Никифора.
Константин Багрянородный. Об управлении государством.
ИГАИМК, вып. 91, 1934, гл. 40.
М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 110.
М. Н. Тихомиров. Указ. соч.; М. И, Артамонов. Указ. соч.,
стр. 170.
J. Marquart. Die Chronologic der alttiirkischen Inschriften. Leipzig,
1898, стр. 88; о H ж e. Die altbulgarische Ausdriicke in Inschrift von Catalar und
der altbulgarischen Furstehliste. «Известия Русского археологического инсти¬
тута в Константинополе», XV, 1911, стр. 15 — 16.
Ф. Вестберг. К анализу восточных источников о Восточной Евро¬
пе. ЖМНП, 1908, XIII, XIV (февраль, март), стр. 45 и сл.; он же. Записки
готского топарха. ВВ, вып. XV, 2-3, стр. 119.
114

«Аспарух, перешедши Днепр, Днестр...,— пишет Феофан,—'
поселился между Дунаем...» Аналогично и известие Никифора:
«Аспарух, перейдя реки Данапр и Данастр, поселился в мест*
ности около Истра» В обоих источниках совершенно четко
отмечено: «перейдя Днепр», следовательно, земли Аспаруха
были восточнее Днепра, что вполне увязывается с предложенной
нами локализацией их в районе Донецкого кряжа.
Кутригуры, если и жили по Днепру, то не далее его левобе¬
режья в излучине у Днепровских порогов, а не устья у Днеп-
ровско-Бугского лимана, к чему, как будто, склоняется М. И. Ар¬
тамонов
В известном описании Агафия о междоусобице кутригуров
и утигуров вождь последних Сандихл мстит вначале кутригу-
рам на неприятельской территории, обращая в рабство ее оби¬
тателей. Затем он встретил «возвращавшихся из Фракии кутри¬
гуров и только перешедших Дунай и, перебив множество, ото¬
брал все деньги и добычу. Те же, которым удалось ускользнуть,
когда с трудом добрались до своих (курсив наш. — В. Г.) и при¬
соединились к ним, вступили в войну с ними»^^. Оговорка, сде¬
ланная Агафием,—«с трудом добрались до своих» — должна
означать, очевидно, прежде всего значительное расстояние, их
разделявшее, что никак нельзя сказать для территории у Дне¬
провского лимана, но вполне приемлемо для левобережья Дне¬
пра у Порогов.
Одним из косвенных подтверждений предложенной локали¬
зации отдельных групп болгар может быть описательный при¬
ем, которым пользуется автор армянской «Географии». При
описании однотипных объектов, расположенных по его пред¬
ставлению в широтном направлении, перечисление обычно на¬
чинается с востока. Так размещены горы Сарматии: Кераунские
(Ергени) и Гиппейские (Донецкий кряж), народы тюркиибол.-
гары. В таком порядке, очевидно, перечислены и болгарские
племена. Но при той локализации, которая была предложена
нами, Купи-Булгар — в верховьях Северского Донца, Дучи-Бул-
кар — на Нижнем Дону и Огхондор-Блкар — на Дунае, на пер¬
вый взгляд, появляется некоторое противоречие, поскольку наи¬
более восточная группа — Дучи-Булкар — стоит в «Географии»
на втором месте, т. е. область ее расселения должна находиться
западнее области Купи-Булгар. Однако здесь следует учесть ряд
особенностей расположения этих двух областей. Разница в ши¬
ротном расположении их весьма незначительна: Купи-Булгар
находилась к северо-западу от Дучи-Булкар. На местности глав-
Летопись византийца Феофана от Диоклетиана до царей Михаила и
сына его Феофилакта. Перевод В. И. Оболенского и Ф. А. Терновского.
ЧМОИДР, 1884-1887, стр. 203; Никифор, стр. 363.
М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 168.
А г а ф и й, V, 25.
115	8*

ными ориентирами являлись реки, что достаточно ясно и из са¬
мой «Географии», где вся область болгар указана к северу от
рек Валданис (Кубань) и Псевхрос (рукав Кубани). Реки к то¬
му же служили основными путями сообщения, особенно для
торговых экспедиций, в составе которых были и информаторы,
сообщавшие различные географические данные.
Для того, чтобы попасть в область Купи-Булгар по Север¬
скому Донцу, необходимо было из Азовского моря подняться
вверх по Нижнему Дону, т. е. на восток через область Дучи-
Булкар, что и дало основание автору «Географии» поставить
племена Купи-Булгар на первом месте, считая их наиболее
восточной группой болгарских племен.
Остается последняя группировка — «Чдар-Болкар», которая
не поддается, по мнению исследователей, локализации
Если исходить из приема перечисления племен, каким поль¬
зуется автор «Географии», то Чдар-Болкар должна быть груп¬
пой болгарских племен в Западной Европе. Эго вполне согла¬
суется с тем^ что Феофан сообщает о болгарских племенах в
Паннонии и у Равенны, выводя их также из Великой Болгарии.
Последнее мало вероятно. Как отмечалось, на Западе болгар¬
ские племена появились уже в конце V в. и о них, надо по¬
лагать, было известно автору армянской «Географии», как и
Феофану.
Разгром болгарских племен Приазовья был первым шагом
на пути укрепления и расширения возникшего в середине VII в.
Хазарского каганата, основная территория которого находилась
в низовьях Волги, где позднее и была построена столица Ха¬
зарин — Итиль.
Первый и наиболее сильный удар хазары нанесли восточ¬
ной, точнее юго-восточной группе болгар, ближе всего нахо¬
дившихся к хазарской территории. Естественно, что именно
эта группа и должна была попасть в зависимость к хазарам.
Феофан сообщает, что племя хазары «сделало своим данником
старшего брата Батбая, властителя первой Булгарии». Поход
именно против этой группы болгар, может быть, был обуслов¬
лен и тем, что здесь находились представители рода Дуло (Ду-
чи-Булкар), с которыми вели борьбу еще в период существова¬
ния Тюркского каганата каганы из рода Ашина ставшие те¬
перь во главе хазар.
Борьба Батбая с хазарами дала возможность Аспаруху, за¬
нимавшему земли к западу, собрать подвластные ему племена
и бежать на запад, чтобы избежать участи своего старшего
брата. Едва ли хазары преследовали Аспаруха вплоть до Ду-
М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 169.
В.	Т. С и р о т е н к о. Указ. соч., стр. 23.
И. Артамонов. Указ. соч., стр. 170 — 171.
116

нал. Сообщения о преследовании имеются только б письме ца¬
ря Иосифа, написанном явно в хвастливом тоне. По всей веро¬
ятности, учтя судьбу болгар Батбая, признали свою зависимость
от хазар и болгары-котраги. Может быть, они лишь несколько
продвинулись в верховья Северского Донца.
Ни в одном из пртсьменных источников нет никаких указа¬
ний на существование еще какой-то группы болгарских племен,
которую можно было бы сопоставить с будущими волжскими
болгарами, вышедшими, бесспорно, также из Великой Болга¬
рии Кубрата. Может ли это быть случайностью, и как объ¬
яснить полное молчание источников об этой группе вплоть
до X в.?
Византийских и армянских авторов интересовало главным
образом лишь ближайшее окружение, т. е. области Причерно¬
морья и Прикаспия. Их географические познания ограничива¬
лись именно этими областями. Описания бурных событий IV —
VII вв. у всех авторов касаются исключительно полосы степей
Восточной Европы. Насколько ограничены и неопределенны
были представления того времени о более северных глубинных
областях, свидетельствуют экскурсы Иордана, считавшего при¬
черноморских акациров соседями прибалтийских эстов
По-видимому, будущая волжская группа болгарских племен
в период столкновения с хазарами занимала какую-то окраину
Великой Болгарии, скорее всего северо-восточную, наиболее
близкую к Волге. И когда хазары обрушились на Батбая, эта
группа, как и орда Аспаруха, отошла на новые места — к севе¬
ру, в Среднее Поволжье. Это событие осталось для византий¬
ских и армянских авторов не замеченным, поскольку, удалив¬
шись на значительное расстояние в глубь малоизвестной облас¬
ти, волжские болгары перестали играть активную роль в собы¬
тиях причерноморских степей. Всякая иная локализация этой
группы, кроме северо-востока современного Дона, создает не¬
преодолимые трудности в их движении на Среднюю Волгу. Если
размещать их на другой территории, то в своем продвижении на
север они должны были пройти или через земли хазар, или че¬
рез области нижнедонской или северско-донецкой группы бол¬
гарских племен, что мало вероятно. Ниже, при рассмотрении
вопроса о племенах, входивших в состав различных группиро¬
вок, мы еще вернемся к этому вопросу.
И о р д а н, § 37.
117

2.	БОЛГАРСКИЕ ПЛЕМЕНА В VIII-IX вв.
(к вопросу об этническом составе и расселении)
Письменные источники весьма скупо освещают историю пле¬
мен Приазовья и Подонья в период существования Великой
Болгарии Немного можно извлечь из этих источников и по
основной интересующей нас проблеме — этнического состава
населения, объединенного общим именем — бо7^гары.
Более или менее достоверно удается проследить, что бол¬
гарское объединение распалось не менее чем на четыре, а мо¬
жет быть, и пять групп, как об этом сообщают Феофан и Ники¬
фор. Распад болгарского объединения был обусловлен тем, что
племенные группы, входившие в его состав, были еще в доста¬
точной мере самостоятельны и сохраняли свои традиции в куль¬
туре и быте. Болгарское объединение, как и многие другие,
возникавшие в период распада первобытнообщинных отноше¬
ний, было создано военной силой и держалось на авторитете
и успехах Кубрата. После смерти Кубрата созданное им объеди¬
нение распалось под ударами хазар. Часть болгарских пле¬
мен, спасаясь от хазар, отошла на новые земли — на Дунай и
Среднюю Волгу, значительная часть осталась на старых местах.
Обратимся теперь к другому кругу источников — археологи¬
ческим памятникам — и выясним, насколько они могут осветить
вопросы существования единого болгарского объединения, его
расселения и этнического состава отдельных племенных групп.
К сожалению, археологические памятники времени сз^ще-
ствования Болгарского союза в Приазовье и близлежащих рай¬
онах, как и периода, непосредственно предшествовавшего его
появлению, изучены пока чрезвычайно слабо. Единичные памят¬
ники IV —Vni вв., известные в Восточном Причерноморье, весь¬
ма сложны и разнохарактерны. Достаточно указать на такие
комплексы, как Вознесенка Ново-Покровка и Тополи Пе-
рещепино Арцибашево и многие другие «клады», историче¬
ская и тем более этническая интерпретация которых вызывает
еще много споров Массовый рядовой материал могильников
и поселений или другого рода памятников здесь пока не вы¬
явлен поэтому рассмотреть интересующие нас вопросы не¬
М. И. Артамонов. Указ. соч., стр. 157—170; Н. Я. Мер пер т.
Указ. соч.
В.	А. Гринченко. Памятка VHI ст. коло с. Вознесенки на Зацо-
р1жж1. «Археолог1я», т. 1П. Кшв, 1950.
Ю. В. Кухаренко. О некоторых археологических находках на
Харьковщине. КСИИМК, вып. XLI, 1951.
А.	А. Бобринский. Перещепинский клад. МАР, вып. 34, СПб.
А.	Л. Монгайт. Археологические заметки. КСИИМК, вып. XLI, 1951
Г. Ф. Корзухина. К истории Среднего Поднепровья в середине
I тысячелетия. СА, XXII, 1955; И. И. Ляпушкин. Днепровское степное
левобережье в эпоху железа. МИА, № 104, 1961, стр. 181 и сл.
И. И. Ляпушкин. Археологические памятники зоны затопления
Цимлянского водохранилища. МИА, № 62, 1958.
118

посредственно на синхронном археологическом материале мы
не можем. Но в освещении этой проблемы могут быть исполь*
зованы известные памятники VIII— IX вв.— времени, последо¬
вавшего за распадом Болгарского объединения.
Впервые к этим памятникам для решения проблемы сущест¬
вования «некогда единого обширного объединения болгарских
племен» обратился Н. Я. Mepпepт^^. Совершенно правильно ре¬
шая ее в общих чертах, автор не дал, однако, обстоятельного
анализа археологических материалов. Б настоящее время име¬
ются достаточно полные, хотя и далеко еще не многочисленные
комплексы из всех трех областей, в которых обитали болгарские
племена после распада Великой Болгарии — на Дунае, Дону pi
Волге.
В Подонье памятники VIII —IX вв. выявлены уже давно. Од¬
нообразие вещевых комплексов, встречающихся на обширной
территории бассейна р. Дона, привело к объединению их всех
h салтово-маяцкую культ}фу Однако на этой территории в
VIII —IX вв. нет этнического единства Уже в самом начале
изучения этой области были обнаружены весьма разнохарак¬
терные памятники как среди могильников, так и поселений.
Широкую известность приобрели катакомбные могильники,
которые по устройству погребальных камер и антропологиче¬
скому типу захороненного в них населения сближаются с па¬
мятниками аланских племен Северного Кавказа. Резко отлич¬
ны от катакомб грунтовые могильники, в которых обнаружива¬
ются костяки иного антропологического типа. Эти различия в
погребальном обряде и антропологическом типе захоронен¬
ных, а также другие различия в культуре достаточно хорошо
прослеживаются и в территориальном размещении памятников.
Поэтому С. А. Плетнева считает, что «правильнее было бы на¬
звать салтоБО-маяцкой только северную группу памятников, т. е.
культуру, характеризующуюся «каменными городищами», по¬
добными Маяцкому, и катакомбными могильниками, подобны¬
ми Салтовскому. Южный вариант, этнически достаточно опре¬
деленный, _можно назвать болгарским или праболгарским^^^.
Такое разделение памятников VIII —IX вв. в Подонье нам
представляется вполне правильным; в дальнейшем мы будем
рассматривать только южную группу памятников (рис. 23),
Н. я. Мер пер т. Указ. соч., стр. 29 — 37.
Н. Я. М е р п е р т. О генезисе салтовской культуры. КСИИМК,
вып. XXXVI, 1951; И. И. Л я п у ш к и н. Памятники салтово-маяцкой куль¬
туры в бассейне р. Дона. МИ А, № 62, 1958.
Там же, стр. 142.
Там же; Н. Я. М е р п е р т. О генезисе салтовской культуры,
стр. 30-33.
С. А. Плетнева. Средневековые поселения верховьев Северского
Донца. КСИИМК, вып. 79, 1960, стр. 18.
119

этническая принадлежность которых болгарским племенам бу¬
дет показана ниже.
В среднем течении Северного Донца В. А. Городцов на
Зливкинском могильнике исследовал 35 погребений из них
14 были детскими. Форма могильных ям не была выяснена.
Большинство погребенных лежало на спине в вытянутом поло¬
жении, а в пяти случаях слегка скорчено или на левом боку,
или с поджатыми коленями. Большинство захороненных было
ориентировано головой на запад, с отклонениями к северу и
югу. Глубина захоронений сравнительно небольшая — до 142 см.
В большинстве могил (27) находились глиняные сосуды. В вось¬
ми случаях их было два. Среди сосудов преобладают гончар¬
ные и лепные горшки. Орнамент на них состоял из простых
круговых или волнообразных линий, реже вертикальных полос,
выцарапанных на блестящей черной поверхности сосуда»
Кувшинообразных сосудов было очень немного. В большинстве
могил сосуды стояли в изголовье преимущественно с правой
стороны от погребенного. В ряде случаев В. А. Городцов отме¬
чает лишь, что сосуды стояли справа или слева, не указывая,
к какой части могилы это относится. В 13 могилах рядом с по¬
гребенными найдены кости животных — барана, коровы, лоша¬
ди, в нескольких случаях кости не были определены. Ни на
площадке могильника, ни в засыпях могильных ям не найдено
костей животных. Вещей в могилах было очень немного. Особо
следует отметить погребения, где вещи, преимущественно укра¬
шения, сложены отдельно — «грудкой у локтя левой руки (по¬
гребения 21 и 27) или на правой стороне груди или лица (погре¬
бения 10, 33).
На другом могильнике — Покровском — вскрыто всего шесть
погребений повторяющих ту же картину, что и на Зливкин¬
ском могильнике. К этому же типу памятников могут быть от¬
несены могильники у Лысогорки^^, Залиманья^®, Шейковки
и Рубцово известные лишь по немногим случайным наход¬
кам. Все эти памятники расположены довольно компактной
группой по среднему течению Северного Донца, преимущест¬
венно его левого берега, у низовьев р. Оскола, и могут быть
выделены в своеобразную локальную гр}шпу, связанную с од¬
ним из племен болгарского объединения (см. рис. 23).
в, А. Г0р0Д1|0в. Результаты археологических исследований в
Изюмском уезде Харьковской губернии 1901 года. Тр. XIII АС, т. I, М., 1905.
Там же, стр. 212.
И. И. Л я п у ш к и н. Днепровское лесостепное левобережье в эпоху
железа, стр. 212 — 213.
Там же, стр. 203.
68 Там же, стр. 202.
Там же, стр. 214.
Там же, стр. 213.
120

Рис. 23. Схема расселения болгарских племен в VII —IX вв.
1'—селища; 2 — городища; 3 — могильники; 4—катакомбные могильники салтовского типа;
5 — граница лесостепи; 6 — племена, входившие в состав Болгарского союза; 7 — прочие пле¬
мена; 8 — «Народы болгар» по данным армянской «Географии» VII в.; 9 — наступление хазар
на болгар в VII в.; 10 — движение болгар из Приазовья в VII в.
Южнее этого района в низовьях Северского Донца и у Азов¬
ского побережья памятники изучены очень слабо. На Донце
у Каменска известен Рыгинский могильник. Местное население
при хозяйственных работах неоднократно наталкивалось на
«могилы, в которых каменные плиты поставлены со всех 4-х
сторон, а сверху перекрыты также плитами» Чаще же встре¬
чались могилы другой конструкции, когда погребенные пере¬
крывались наклонными плитами, один конец которых стоял
на дне могилы, а другой упирался в противоположную стену.
Умершие обычно ориентированы головой на юг, а плиты накло¬
нены к западу, т. е. стоят с правой стороны погребенного.
Две такие могилы, причем обе коллективные, были раскопаны
в 1901 г. В изголовье умерших слева стояли сосуды — горшок
и кувшин. Одна могила была, видимо, впущена в древний кур¬
ган, у взрослого костяка были подогнуты ноги. В этой же мо¬
гиле на дне были угли и зола.
Могильник, очевидно, такого же типа находится в низовьях
Дона у Багаевской станицы. Судя по одному исследованному
Отчет И. Тимощенкова об археологическом обследовании древнего го¬
родища при балке Рыгиной. Тр. XII АС, т. II, 1905, стр. 272 — 275.
121

здесь погребению, умершие ориентированы головой на севе¬
ро-восток, по бокам их стоят каменные плиты. По рассказам
местных жителей, в могилах часто находили глиняные
горшки
В связи с этими памятниками нельзя не вспомнить извест¬
ный Борисовский могильник у Геленджика на Черноморском
побережье, где также многие захоронения совершены в камен¬
ных ящиках и преимущественно с северо-восточной ориенти¬
ровкой. Наряду с погребениями в каменных ящиках многочис-
ченны и захоронения в грунтовых могилах, а также трупосож-
жения в том и другом типе могил.
В нескольких могилах (30, 41, 62) вещи (украшения) при
умерших были уложены в кучу около черепа или таза. Ана¬
логичное явление уже отмечалось в Зливкинском могильнике.
Неоднократно встречались захоронения только вещей без ос¬
танков человека. Замечательны также находки комплексов ору¬
жия с согнутыми саблями (погребения 90, 99, 103, 125, 134).
Керамика могильника немногочисленна и представлена двумя
основными формами — горшками и кувшинами. Некоторые
горшки весьма близки по форме больше-тарханским (табл. VII,
7, 12), Кувшины преимущественно с высоким туловом, одно¬
ручные или двуручные.
Захоронения с каменными внутримогильными конструкция¬
ми типологически можно сопоставить с больше-тарханскими мо¬
гилами с заплечиками. Основное, что их сближает, это отсут¬
ствие деревянного гроба и устройство могильной камеры —
склепа. Различается лишь материал, употребляемый для устрой¬
ства камеры. Действительно, могилы с односторонними запле¬
чиками перекрывались наклонно поставленными короткими
бревнами, и точно так же производились захоронения с наклон¬
но поставленными плитами. В погребениях с двусторонними за^
плечиками в качестве опоры для горизонтального перекрытия
использовались уступы — заплечики, оставленные при рытье
могильной ямы, а в погребениях с каменными ящиками такие
опоры выкладывались специально из каменных плит. В Борисов¬
ском могильнике В. В. Саханев в ряде случаев отмечает, что
у каменных гробниц «перекрытия нет» — отсутствуют каменные
плиты, замененные, очевидно, деревянным накатником или дос¬
ками. К этому же типу относится погребение 61, где плиты бы¬
ли поставлены только поперек ямы у ног и головы Боковые
стенкр! этой могилы имели, вероятно, уступы-заплечики. Моги-
72 м. И. Артамонов. Средневековые поселения на Нижнем Дону.
ИГАИМК, вып. 131, 1935, стр. 114.
В.	В. Саханев. Раскопки на Северном Кавказе в 1911 — 1912 годах.
ИАК, вып. 56, 1914.
74 Там же, рис. 25, 1, 4.
Там же, стр. 98.
122

лы, перекрытые наклонно поставленными каменными пли¬
тами, типологически близки могилам с односторонними запле¬
чиками, где перекрытие также устраивалось наклонно, но
из дерева.
Конечно, все это лишь касается общего принципа конструк¬
ции могильных сооружений и может указывать лишь на отда¬
ленное родство населения.
Небезынтересно вспомнить, что в Болгарах, на Волге при
раскопках могильника домонгольского времени было обнару¬
жено несколько могил с обкладкой в нижней части вокрз^г кос¬
тяков каменными плитами, а у некоторых и с частичным пере¬
крытием В этом, может быть, следует видеть пережиток более
широко распространенного ранее обряда захоронения в камен¬
ных ящиках.
К сожалению, в Приазовской области нет достаточно хоро¬
шо исследованных могильников, а Борисовский могильник дает
картину весьма сложную. Захороненное здесь население было
этнически не однородным и испытывало, кроме того, сильное
влияние причерноморских центров. В этом могильнике, на¬
пример, совершенно нет костей животных, очень редки сосуды.
В.	В. Саханев, исследовавший Борисовский могильник, отнес
его к зихам. Но в его историческом экскурсе показано, что об¬
ласть, где расположен могильник, была границей между зиха-
ми и утургурами Поэтому в могильнике могли хоронить w
болгар-утургур, в чем нас з^беждает сходство конструкции мо¬
гил с каменными ящиками Рыгинского и Багаевского могиль¬
ников, а также ряд других деталей обряда.
Возможно, к этому же времени относятся погребения, вскры¬
тые под небольшими насыпями у ст. Нижне-Кундючинской и
Белокалитвинской Могильные ямы были засыпаны сверху
камнями, умершие ориентированы головой на северо-восток, и
поверх захоронения человека в яму была уложена взнузданная
лошадь, обычно мордой к юго-западу.
Существенно дополнить характеристику памятников при¬
азовского района могут поселения, интересную группу которых
обследовала С. А. Плетнева на Белой Калитве, левом притоке
Северского Донца. По составу керамического комплекса она
разделяет селища на два типа. В первом, наиболее многочис¬
ленном, преобладают лепные высокие яйцевидные горшки со
слабо отогнутым венчиком и слегка выделенным толстым дном.
Тесто у них хорошо отм}^енное, с примесью мелкого речного
песка и изредка рубленой соломы или травы. Обжиг очажный,
A. м. Ефимова. Могильник на Бабьем Бугре городища Болгары.
МИА, № 80, I960, стр. 191-192.
B. В. Саханев. Указ. соч., стр. 166—174.
Тр. XII АС, т. II, стр. 576 и сл.
123

неровный, поверхность желто-оранжевая, излом черный
0ТОТ тип керамики аналогичен находкам на Правобережном
Цимлянском городище и на ряде других поселений и относится
автором к болгарской культуре.
Второй тип селищ содержит, кроме того, своеобразные сосу¬
ды, которые «отличаются от обычных горшков орнаментом в ви¬
де налепных валиков на венчике, горле и плечиках. Валики по¬
крыты узором — простыми или перекрещивающимися насечка¬
ми» На некоторых фрагментах встречается орнамент в виде
горизонтальных бороздок и пояски ямок^^ Для сосудов этого
типа характерно высокое горло и слабо отогнутый венчик. Ана¬
логии этому типу керамики С. А. Плетнева находит в керами¬
ке VII в. в Тамани и на поселении у с. Натальевки на берегу
Миусского лимана Азовского побережья, а также в более позд¬
ней гончарной керамике XII—XIII вв. на городище «Царь
Асень» в Болгарии
Из других памятников Азовского побережья интересны по¬
селения на Золотой Косе и Самбекское городище, где в массе
встречены обломки глиняных котлов с внутренними ушками..
Керамика из этих поселений орнаментирована гораздо бога¬
че — защипами, вдавлениями, нарезками и пунктирным узо¬
ром,— чем в других районах®^.
Памятники Азовского побережья, среднего и нижнего тече¬
ния Северского Донца и низовьев Дона можно связать с запад¬
ными группировками болгарского объединения. Основываясь на
произведенной выше локализации отдельных племен по данным
византийских историков и армянской «Географии», памятники
среднего течения Северского Донца мы относим к котрагам,
а памятники Азовского побережья и низовьев Дона и Северско¬
го Донца, огибающие Донецкргй кряж (Болгарские горы), свя¬
зываем с племенной группой, из которой вышла орда Аспару-
ха, В составе последней упоминаются огхондоры (оногуры).
Различия между этими двумя племенами прослеживаются как
в погребальном обряде, так и в керамике. Южная, приазовская
группа была, вероятно, более неоднородна по составу и силь¬
нее испытывала влияния соседних причерноморских центров.
После ухода орды Аспаруха гегемония в Северном При¬
азовье, очевидно, перешла к котрагам, которые выступают здесь
С. А. Плетнева. Средневековые поселения на Белой Калитве.
КСИА, вып. 90, 1962, стр. 45.
Там же, стр. 42.
Там же, рис. 9.
Там же, стр. 43.
См. М. А. Миллер. Керамика древних посе;>ений Приазовья. «Зап.
Сев.-Кавказ, краевого об-ва археологии, истории и этнографии», кн. 1 (т. II)^
вып. 3 — 4. Ростов-Дон, 1927—1928, стр. 18 и сл.; он же. Самбекское горо¬
дище. Там же, кн. 1 (т. III) вып. 2; М. И. А р т а м о н о в. Средневековое
поселение на Нижнем Дону, стр. 50—53, 116.
124

под именем «черных болгар» (русские летописи и Константин
Багрянородный) или «внутренних болгар» (арабские и персид¬
ские источники). Локализация черных, или внутренних, бол¬
гар в Северном Приазовье убедительно проведена Н. Я. Мер-
пертом
Эпитет «черные» в названии болгар, видимо, не случаен и
должен относиться именно к котрагам, подчеркивая монголоид-
ность их физического типа, что достаточно хорошо обнаружи¬
вается на черепах из Зливкинского могильника.
Еще одна группа памятников VIII —IX вв., связанная с бол¬
гарскими племенами, расположена в Нижнем Подонье, выше
впадения Северского Донца. Большинство известных памятни¬
ков сконцентрировано вблизи станицы Цимлянской, поэтому
условно мы и будем называть эту группу цимлянской. К сожа-
\ению, в этом районе совершенно не выявлены могильники, за
исключением единичного погребения у Саркела, где захоронен¬
ный лежал в грунтовой яме головой на восток®^. В какой-то
степени могут быть также использованы материалы из бескур-
ганного могильника X —XI вв. в Саркеле — Белой Веже, где ме¬
стное, в основном болгарское, население подверглось сильной
славянизации. Умершие «погребались в деревянных гробах, вы¬
долбленных из куска дерева или сколоченных из досок. Наряду
с гробами с плоскими крышами встречались гробы с двускат¬
ным перекрытием, В редких случаях гробы, главным образом для
детских погребений, делались из кирпичей, причем стенки их
составлялись из вертикально поставленных экземпляров»
В последнем с полным основанием можно видеть пережиток
обычая захоронения в каменных ящиках, что было характерно
для приазовских и причерноморскртх погребений. Гробы с дву¬
скатным перекрытием также находят аналогии среди погребений
Борисовского могильника, где в нескольких случаях каменные
плиты поставлены наклонно под углом друг к другу
Большинство захороненных на саркельском кладбище ле¬
жало на спине в вытянутом положении, головой на запад. Встре¬
чались двукратные захоронения в одной могиле, как и в ряде
случаев среди больше-тарханских погребений.
Керамика цимлянских поселений характеризуется также
двумя типами — кувшинообразным и горшковидным. Среди кув¬
шинообразной керамики выделяется два вида — кувшины с низ¬
ким округлым туловом и кувшины с яйцевидным туловом
Н. я, М е р п е р т. К вопросу о древнейших болгарских племенах,
стр. 25, 26.
М. И. Артамонов. Саркел — Белая Вежа. МИА, 62, 1958, стр. 76.
Там же, стр. 81.
B. В. Саха не в. Указ. соч., стр. 142 (погребение 117).
C. А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи. МИА, № 75,
1959, стр. 214; И. И. Л я п у ш к и н. Памятники салтово-маяцкой культуры,
рис. 9.
125

в публикации керамики из городища Саркел дана лишь весьма
общая характеристика, без статистики по формам и орнаменту,,
что лишает нас возможности использовать этот большой ком¬
плекс в качестве полноценного сравнительного материала.
В орнаментации кувшинов здесь, кажется, нет такого массо¬
вого крестовидного лощения по тулову, как у больше-тархан-
ских сосудов, но часто встречается орнамент из вертикальных
лощеных полос.
Среди сосудов из Саркела встречаются пифосообразные гор¬
шки с двумя небольшими ручками-петлями, прикрепленными к
верхней части тyлoвa^^. Этот тип сосудов на Волге в VIII —
IX вв. пока не известен.
Обычные горшки из цимлянских поселений отличаются
обильной примесью кварцевого песка в тесте. Тулово их покры¬
то горизонтальными и волнистыми линиями. Все они изготов¬
лены на гончарном круге Этот тип сосудов получает чрезвы¬
чайно широкое распространение среди керамики юга в VIII —
IX вв., а на Волге известен пока всего один экземпляр из Боль-
ше-Тарханского могильника (табл, VII, 4),
В цимлянских поселениях встречаются также низкие глиня¬
ные сковородки и котлы с внутренними ушками причем го¬
раздо реже, чем в приазовских поселениях. На Волге эти типы
керамики пока не найдены.
Цимлянская группа поселений на Нижнем Дону может быть
связана с племенами, упомянутыми в X в. персидским анонимом
в «ХЙУД ал-’Алеме», который называет область «В-н-н-д-р» и пи¬
шет о ее границах: «К востоку от нее — барадасы; к югу от
нее — хазары; к западу от нее — горы; к северу от нее — мадья¬
ры. Они [венендеры] трусливы, слабы, бедны. Доходных статей у
них мало»®^. В-н-н-д-р «Худуд ал-’Алем» бесспорно то же, что
В-н-нт-р — имя, которым хазарский царь Иосиф называет
всех болгар. Локализации венендеров именно в нижнедонских
районах помогают указанные в «Худуд ал-’Алеме» границы. Ба¬
радасы на востоке — наиболее вероятно — буртасы, которых
большинство исследователей размещает на Нижней Волге, го¬
ры на западе — Донецкий кряж, которые, как мы пытались по¬
казать выше, был областью расселения группы болгарских пле¬
мен, откуда вышла орда Аспаруха. Хазары, занимавшие северо¬
западные области Прикаспия, находились от венендеров на
юге. На севере указаны мадьяры, которые в конце IX в. прошли
по южнорусским степям на запад. Венендеры составляли, оче¬
видно, «Первую Болгарию» Батбая, которая была покорена ха-
С. А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи, рис. 4.
И. И. Ляп у ш кин. Памятники салтово-маяцкой культуры, рис. 6.
Там же, рис. 6, 1.
92 С. Л. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи, рис. 10.
«Худуд ал-’Алем». Рукопись Туманского. Л., 1930, стр. 22.
\2С^

зарами и на землях которых был выстроен Саркел. Венендеры
или В-н-нт-р царя Иосифа, как уже отмечалось выше,— это ев¬
рейская транскрипция имени оногуров (оногундуров). Оногуры
не являлись собственно болгарскими племенами, как и котраги.
Феофан в своем сочинении пишет, что «необходимо сказать
и о прежней жизни оногундуров, болгаров и котрагов», считая,
видимо, каждый из этих народов достаточно отличным друг от
друга. Если цимлянские памятники оставлены какой-то группой
оногуров, тогда те черты, которые роднят эти памятники с бо¬
лее западными — приазовскими, можно с известной долей дос¬
товерности отнести к общеоногурским. Такие общие черты
проявляются прежде всего в конструкции могил с каменными:
ящиками и, видимо, северо-восточной ориентировки костяков,
а также отсутствии костей животных в засыпях могильных ям
и редком употреблении сосудов в обряде погребения. Если при
дальнейших исследованиях это предположение подтвердится
более вескими аргументами, то можно будет попытаться выде¬
лить также комплексы, связанные с утигурами (оногурами)
VI в., когда эта группа была господствующей в Восточном При¬
азовье.
На Дунае могильник времени прихода болгар открыт у Но-
ви-Пазара, вблизи древней столицы Болгарии — Плиски На
могильнике исследовано 42 рядовых погребения, совершенных в
грунтовых ямах, среди которых довольно много глубоких. По¬
гребенные ориентированы в большинстве случаев головой на се¬
вер со значительным отклонением к востоку, что близко ориен¬
тировке умерших в Богаевском и Борисовском могильниках.
Большинство костяков лежало на спине, в вытянутом положе¬
нии, некоторые же лежали в скорченном положении или со
слегка подогнутыми ногами, как и в некоторых погребениях
Зливкинского могильника.
Довольно многочисленны погребения с костями животных
как в гробу, так и в засыпях могил (24 из 42). Рядом с умершим
лежат обычно кости овец, довольно часто птиц и изредка коров,
свиней и оленя. В 15 могилах в засыпи, причем чаще всего над
костями ног покойника, были положены крупные части, а иног¬
да и целые туши коров, овец, оленя и только в двух случаях ко¬
ня. В этом обряде Ново-Пазарские погребения резко отличают¬
ся от всех других вышеописанных могильников и, в перв}^ю
очередь, Больше-Тарханского, где в засыпях ям встречаются ис¬
ключительно кости коня.
Керамика из погребений вся сделана на гончарном круге.
Кувшины с боковыми ручками имеют высокое тулово, орнамен¬
тированное каннелюрами и преимущественно вертикальными
С. Станчев. Некрополът до Нови-Пазар. София, 1957; он ж е..
Новый памятник оанней болгарской культуры. СА, XXVII, 1957.
127

лощеными полосами Интересны пифосообразные горшки с
двумя боковыми ручками-петлями, прикрепленными одним кон¬
цом к низкой горловине, а другим к верхней части тулова
В Цимлянской группе памятников такие горшки имеют обычно
ручки-петли, прикрепленные только к верхней части тулова
Своеобразны низкие горшки близкие по форме к чашам, ти¬
па найденных в Больше-Тарханском могильнике (табл. VIII,
19). В одном погребении был горшок типа, широко распростра¬
ненного в донских памятниках,— с горизонтальным и волнис¬
тым рифлением по тулову
В нескольких могилах у дна были обнаружены остатки ко¬
стра, сгоревших плах или жердей, как в ряде случаев в Больше-
Тарханском могильнике. Два захоронения совершены по обря¬
ду трупосожжения.
Трупосожжение было обнаружено также в кургане XXXIII
у Плиски, который С. Станчев причисляет к этому же кругу
памятников В могиле с сожжением найдено большое коли¬
чество сосудов того же типа, что и в Нови-Пазарском могиль¬
нике. Рядом с могилой находилось захоронение коня, что ана¬
логично захоронениям коней в Танкеевском могильнике. Кур¬
ганная насыпь над погребением в Плиске может быть сопос¬
тавлена с курганными насыпями в Кайбельском могильнике.
Пережитком этого же обычая следует считать впускные погре¬
бения в курганах III и IV вв. в Мадарах где умершие ориен¬
тированы точно так же, как в Нови-Пазарском могильнике.
Керамика из Плиски, Мадара и некоторых других пунктов,
того же периода, что и Нови-Пазарский могильник, в ряде слу¬
чаев поразительно сходна с сосудами из Борисовского могиль¬
ника, особенно двуручные кувшины
В целом дунайские памятники обнаруживают большое сход¬
ство с приазовскими в Подонье. Это наблюдается в керамике —
форме кувшинов, широком распространении котлов с внутрен¬
ними ушками, в ориентировке погребенных, распространении
обряда трупосожжения. Не случайно, очевидно, и то, что тип
керамики с налепными валиками из поселений по Белой Ка-
литве находит себе аналогии в более поздних болгарских по¬
селениях
С. Станчев. Некрополът до Нови-Пазар, табл. XVI—XVIII.
Там же, табл. XV, 2-4.
С. А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи, рис. 4.
С. Станчев. Некрополът до Нови-Пазар, табл. XIV, 3, 4.
Там же, табл. XIV, 1.
•00 Там же, стр. 35-36.
Там же, стр. 36.
Ср. С. Станчев. Некрополът до Нови-Пазар, рис. 10, 1, 2; 15, 1;
табл. XVIII, J; В. В. С а х а н е в. Указ. соч., рис. 24, 25, 3; 27.
С.	А. Плетнева. Средневековые поселения на Белой Калитве,
стр. 43.
128

Все это может подтверждать тот факт, что орда Аспаруха
на востоке занимала область Северного Приазовья в районе До¬
нецкого кряжа и включала племена оногур-утигуров. Имеются,
конечно, и достаточно ощутимые различия в памятниках: в ча¬
стности в Болгарии не обнаружены захоронения в каменных
ящиках. Но, может быть, именно группа населения, для которой
характерен этот обычай, и осталась в Приазовье.
Заканчивая краткий обзор памятников, связанных с бол¬
гарскими племенами VIII —IX вв., следует отметить, что ни в од¬
ном из перечисленных районов мы не находим такого комплек¬
са, который был бы полностью идентичен или хотя бы очень
близок Больше-Тарханскому могильнику. В наш обзор не вош¬
ло среднее течение Дона, поскольку памятники интересующе¬
го нас времени здесь совершенно не изучены. А именно эта
область может считаться наиболее вероятной территорией рас¬
селения группы племен, откочевавших позднее на Волгу. В поль¬
зу этого предположения можно привести ряд фактов. Среди
кувшинообразных сосудов, широко распространенных в VIII —
IX вв., причем не только в среде племен болгарского объедине¬
ния, но и шире, намечается ряд своеобразных групп, различаю¬
щихся главным образом по форме тулова и оформлению ручек.
В больше-тарханском комплексе преобладают кувшины с очень
низким приплюснутым туловом. Ближе всего этот тип стоит к
керамике Верхне-Салтовского могильника и цимлянских посе¬
лений. В Верхне-Салтовском могильнике кувшины по форме ту¬
лова разделяются почти равномерно на три вида: с вытянутым
и округлым туловом, с низким приплюснутым туловом — и
средним приплюснутым туловом. Среди тарханских сосудов
почти половину составляют кувшины с низким приплюснутым
туловом, а округлые и вытянутые встречаются лишь единично
(табл. I).
То же самое можно, очевидно, сказать и в отношении кув¬
шинов цимлянских поселений. Далее на юге, например на Се¬
верном Кавказе, кувшины с приплюснутым туловом составляют
редкость так же как и на западе в Болгарии, где преобладают
кувшины с округлым и высоким туловом. Для кавказских сосу¬
дов очень характерны кувшины с зооморфными ручками. В Тар-
ханском комплексе такой сосуд встречен один раз (табл. VI, 9).
Интересно, что на Волге совершенно не получают распростра¬
нения горшки с горизонтальным или волнистым линейным ор¬
наментом, наиболее характерным для болгарских памятников
^ Статистика сосудов по тулову сделана нами на основании иллюстра¬
ций, приведенных в диссертации Н. Я. Мерперта «Верхне-Салтовский могиль¬
ник».
В.	А. Кузнецов. Аланские племена Северного Кавказа. МИ А,
106, 1962, рис. 3, 15, 24, 27.
9 В. Ф. Генинг, А. X. Халиков	129

юга. Объясняется это, очевидно, и тем, что волжская группа пле¬
мен в болгарском объединении занимала окраинн}^ю террито¬
рию, где подобные горшки к моменту расселения болгар не по¬
лучили еще широкого распространения.
Грунтовые могильники с западной ориентировкой погребен¬
ных также были, вероятно, характерны для северных областей
болгарского объединения, так же как и обычай помещения гли¬
няных сосудов в погребениях. В этом Больше-Тарханский мо¬
гильник и другие памятники Волги ближе всего к Зливкинскому
могильнику. И, наконец, нельзя не отметить большую близость
антропологического типа населения Больше-Тарханского и
Зливкинского могильников (см. статью М. С. Акимовой), а
также населения цимлянской группы памятников, где выявлен
аналогичный тип
Все это свидетельствует о том, что волжская группа болгар¬
ских племен в Подонье была ближе всего территориально к
племенам зливкинской и цимлянской группы болгарского сою¬
за. В силу территориальной близости и тесных контактов в ма¬
териальной и духовной культуре племен, входивших в состав
болгарского союза, появилось много общих черт, которые не
могли, однако, еще сгладить отдельные племенные различия,
связанные с их происхождением. Поэтому и в VIII —IX вв. пос¬
ле распада болгарского объединения между отдельными груп¬
пами племен, входившими в его состав, сохраняется известная
общность в культуре, но различия, которые существовали ранее,
не стираются, а в силу территориальной разобщенности усили¬
ваются.
Племена, входившие в состав болгарского союза, по проис¬
хождению были весьма различными, что и отражается в архео¬
логических материалах, особенно погребальном обряде, где
наиболее консервативны древние традиции. Но бесспорно так¬
же, что при возникновении этого союза объединение племен
базировалось на основе какой-то близости, родственности. Наи¬
более вероятно, что эта близость проявлялась прежде всего
в близких наречиях одного языка, скорее всего древнетюркско¬
го. Конечно, известную роль в этом сближении сыграли и эко¬
номические связи, и военная организация.
Попытаемся суммировать те общие черты и те различия, ко¬
торыми характеризуются археологические памятники, связан¬
ные с болгарскими племенами.
1.	Захоронения в бескурганных могильниках; умершие ле¬
жат преимущественно на спине, в вытянутом положении и из¬
редка в скорченном положении с подогнутыми ногами.
Различия наблюдаются в ориентировке погребенных по сто¬
ронам света и внутренней конструкции могил.
106 м, и. Артамонов. Саркел — Белая Вежа, стр. 82.
130

2. Сопровождение погребенных глиняной посудой двух ти¬
пов — кувшинами и горшками.
Различия — в месте, где сосуды ставятся в могиле (у голо¬
вы, ног, справа, слева), и присутствие в каждой группе еще
других типов керамики.
3. Помещения в могилах жертвенной мясной пищи.
Различия — в видах и частях туш животных, употребляемых
для жертвоприношений.
4. Присутствие остатков культа огня. Правда, это встречает¬
ся довольно редко. В некоторых могильниках — трупосожже-
ние.
5. Сравнительная немногочисленность погребального инвен¬
таря.
То, что эти черты в отдельных памятниках встречаются
в различных сочетаниях, может свидетельствовать об этниче¬
ской пестроте болгарских племен. Ко времени распада Великой
Болгарии эта пестрота уже, очевидно, значительно сгладилась
и болгарские племена представляли собой более или менее
единый массив, с диалектами единого тюркского языка. Но
в культуре их еще сохранялись отдельные элементы, свиде¬
тельствующие о различном происхождении отдельных групп
населения.
3. ПРОИСХОЖДЕНИЕ БОЛГАРСКИХ ПЛЕМЕН
Ко времени распада Великой Болгарии этническое имя бол¬
гар получило широкое распространение и перекрыло почти все
остальные племенные имена. Поэтому под их именем выступа¬
ют группы населения самого различного происхождения. Но
Б культурном отношении племена бывшего болгарского союза
были чрезвычайно близки. Нивелировке их культуры содейст¬
вовало и длительное сосуществование на одних территориях,
и однообразие в образе жизни и хозяйственной деятельности.
Немалую роль в нивелировке вещевого комплекса сыграли ре¬
месленные центры Причерноморья и постоянная связь и торгов¬
ля с Византией. Частые военные столкновения, обескровившие
некоторые племенные группы, как, например, борьба кутригу-
ров и утигуров, приводила к ассимиляции одних групп населе¬
ния другими и образованию смешанных племенных объедине¬
ний.
Все это во многом затрудняет, а на данном уровне наших
исследований, при незначительности еще изученных памятни*
ков, просто не позволяет достаточно четко расчленить имею¬
щиеся памятники и определить их этническую принадлежность.
Выяснение вопроса о происхождении пришлых племен
во многом затрудняется тем, что памятники IV—VII вв., т. е.
времени непосредственного прихода кочевников из Азии
131	9*

в Причерноморье, изучены чрезвычайно слабо. Поэтому пока
лишь в общих чертах можно наметить те области и круг памят¬
ников, которые могли быть связаны с европейскими кочевника¬
ми I тысячелетия н. э.
Одним из весьма примечательных проявлений этнического
своеобразия некоторых групп населения середины I тысячеле¬
тия н. э. являются захоронения в могильных ямах с уступами-
заплечиками. Характерной особенностью этих ям, как уже ука¬
зывалось выше, были сравнительно невысокие, в пределах SO¬
SO см, заплечики вдоль обеих продольных сторон могилы. Осо¬
бую группу составляют погребения с односторонними невысо¬
кими заплечиками. Могильные ямы с уступами-заплечиками
встречаются уже среди сарматских захоронений Поволжья и
Южного Урала. Но конструктивно они иные. Здесь заплечики
устраивались обычно в верхней части могилы, которая пере¬
крывалась накатником. Уступы-заплечики больше-тарханского
типа служили опорой для перекрытия непосредственно умерше¬
го, как и обычный гроб.
Некоторые исследователи считают, что болгарские могилы
с заплечиками восходят к сарматским Подобная эволюция
могильных ям с заплечиками теоретически вполне возможна.
Но для доказательства ее необходимо было бы привести кон¬
кретные переходные формы, а их нет. Возводить могилы этой
конструкции к сарматским нет никакой надобности, поскольку
аналогичные имеются уже в раннем железном веке, но не
в кругу сарматских памятников.
У В Нижнем Поволжье и Приуралье среди сарматских захо¬
ронений не встречаются могилы с низкими заплечиками.
В Причерноморье среди погребений VIII— IX вв. такие кон¬
струкции также не зафиксированы, хотя наличие их здесь и не
исключено, поскольку могильники этого времени исследованы
довольно плохо. В связи с этим значительный интерес пред¬
ставляют несколько погребений V —VI вв. в Нижнем Подне-
провье. В могильнике у с. Данилова Балка Одесской обл. от¬
крыто восемь погребений, совершенных в могильных ямах с за¬
плечиками вдоль всех четырех сторон. Характерными особен¬
ностями этих погребений автор публикации Э. А. Сымонович
считает сравнительно большую глубину могил (от 1,7 до 2,25 м),
«своеобразное устройство могильной ямы с канавкой на дне,
куда укладывали труп, иногда обставляя его досками», ориенти¬
ровку погребенных головой на запад и немногочисленность по¬
гребального инвентаря Совершенно аналогичные погребения
А.	П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья. МИ А, № 93,
1961, стр. 135.
Э. А. Сымонович. Погребения V —VI вв. н. э. у с. Данилова
Балка. КСИИМК, вып. XLV1U, 1952, стр. 67.
132

были вскрыты тем же автором на территории Черняховского
могильника у овчарни совхоза Приднепровского Херсон¬
ской обл. Э. А. Сымонович считает, что эти погребения при¬
надлежат антам но для этого нет абсолютно никаких осно¬
ваний. Ничего близкого в славянской среде нигде не обнаруже¬
но. Ямы с круговыми заплечиками находят ближайшие
аналогии в Больше-Тарханском могильнике (погребения 86,
175, 212, 280, 299) и связаны с совершенно другим этническим
кругом/
1у Могильные ямы, которые конструктивно очень близки по¬
гребениям с заплечиками, встречаются в памятниках раннего
железного века Восточного Казахстана (рис. 24).
В Павлодарской обл. в 1955 г. на окраине третьей фермы
совхоза Жол-Кудук было исследовано семь курганов, относя¬
щихся к VI~IV вв. до н. э. Некоторые могильные ямы под
этими курганами представляют значительный интерес. В курга¬
не 6 могила имела глубину 216 см. На глубине 190 см вдоль
продольных стенок могилы были оставлены выступы-заплечики
высотой 26 см. В кургане 9 в глубокой могильной яме (210 см)
высота подобных же заплечиков составляла 42 см; в этой же
могиле у изголовья был уступ-заплечико шириной 20 — 25 см.
В кургане 7 могильная яма имела вдоль южной продольной
стенки два уступа-заплечика шириной в 15 и 20 см с разницей
глубины их в 31 см; вдоль северной стенки было лишь одно за-
плечико. В могиле кургана 11 уступ-заплечико высотой 27 см
имела лишь одна из продольных сторон могилы. Остальные по¬
гребения этого могильника были совершены в ямах с неглубо¬
кими подбоями и в простых ямах. Можно также отметить остат¬
ки перегоревших деревянных плах, лежавших вдоль и поперек
могильных ям, угольки в перемешку с землей и части тушки
барана в изголовье захороненных. Глиняные сосуды в могилах
очень грубые и содержат в глине примесь дресвы
В Восточном Казахстане в долине р. Иртыша в могильнике
у дер. Усть-Буконь С. С. Черников раскопал 21 курган диамет¬
ром от 8 до 15 м. «В большинстве их,— как отмечается исследо¬
вателем,— могильная яма имеет двусторонний уступ и во мно¬
гих случаях перекрыта накатом из лиственных бревен». В из¬
головье погребенных стоялц^гдиняные кувшины. Захоронения
датируются V—IV вв. до н.
Э. А. Сымонович. Памятники Черняховской культуры степного
Поднепровья. СА, XXIV, 1955, стр. 303 — 306 (подгруппа «Б»).
Э.	А. Сымонович. Погребения V—VI вв. н. э..., стр. 69.
И. Агеева, А. Г. Максимова. Отчет Павлодарской экспе¬
диции 1955 г. ТИИАЭ АН Каз. ССР, т. 7. Алма-Ата, 1959.
Е. и. Агеева, А. Г. Максимова. Указ. соч., стр. 41—42.
(^С. С. Черников. Работы Восточно-Казахстанской археологиче¬
ской экспедиции в 1956 г. КСИИМК, вып. 73, 1959, стр. 104.
133

Рис. 24. Восточная Европа и Казахстан в I тысячелетии н. э. Памятники
/ — Усть-Бухтарминское, 2—Усть-Буконь, 3 —Жол-Кудук, 4'— Акши, 5 — Актерек, 6 — центральноказахстанские курганы с
грядами, 7 — АбаТское, 5— Переймнно, 9—Бахмутино, 10—Бирск, // — Кушнаренково, /2—Стерлитамак, 13 — Зливки, 14 —
/5 — Борисово, }6— Нови-Пазар, /7'—Мадары, 18 — Большие Тарханы, 19 — Танкеевка, 20 — Кайбелы
каменными
Цимлянское,

в могильнике у пос. Усть-Бухтарминского в двух исследо-
р.анных курганах IV —III вв. до и. э. находились глубокие, до
2 м, могильные ямы, на дне которых в материковом граните
«выдалбливалось углубление вытянуто-овальной формы. В это
углубление и клался труп, после чего оно перекрывалось гра¬
нитными плитами, а яма засыпалась землей» По конструк¬
ции эти могилы повторяют ямы с заплечиками, но деревянные
перекрытия заменены каменными.
В юго-восточном Казахстане в Семиречье также выделяется
тип могильных ям с уступами-заплечиками. Так, на правом бе¬
регу р. Курты около пос. Акши во второй группе курганов было
вскрыто три кургана с могилами, где «на глубине 1,2 —0,9 м на¬
ходились остатки деревянных поперечно положенных плах, по¬
коящихся на специально сделанных земляных приступочках
вдоль ямы» Исследователь не указывает для этих могил об¬
щую глубину ям, но судя по тому, что в других курганах глу¬
бина ям не превышала 1,5 м, могилы с заплечиками не выделя¬
лись особыми размерами и высота заплечиков в них была, по-
видимому, в пределах 30 — 50 см. Могильные ямы с заплечика¬
ми у пос. Акши «не дали, в связи с их ограблением, никакого
инвентаря. Однако устройство их встречает аналогии в мо¬
гильниках сакского времени (V —IV вв. до н. э.) на правобе¬
режье р. Или и в могильнике на западной окраине с. Усть-Бу-
конь»
В могильнике около фермы колхоза Актерек в Алма-Атин¬
ской обл. под курганными насыпями находились грунтовые ямы
длиной 2,2 —2,8 м, шириной 0,4—1,2 м и глубиной 1,3 —1,9 м.
Ямы были ориентированы в направлении запад — восток и юго-
запад — северо-восток. Костяки лежали на спине, в вытянутом
положении, инвентарь располагался за головой захороненного
или справа от него. «В отличие от всех остальных в кургане 70
инвентарь находился в небольшом подбое» Материалы из
этих погребений находят самые близкие аналогии в широком
кругу памятников, относимых ко времени с III в. до н. э. по
IV в. н. э. В небольшом подбое кургана 70 могильника Актерек
нетрудно заметить аналогию конструкциям, встречающимся
в некоторых могилах Больше-Тарханского могильника (особен¬
но погребение 322).
Здесь же в Семиречье в первой курганной группе на правом
берегу р. Курты у пос. Акши вскрыты могилы, ориентиро¬
ванные в направлении запад — восток с небольшими подбоями
С.	Черников. Восточно-Казахстанская экспедиция 1950 г.
КСИИМК, вып. XLVII, 1952, стр. 87.
Е. И. Агеева. К вопросу о типах древних погребений Алма-Атин¬
ской области. ТИИАЭ АН Каз. ССР, т. 12, 1961, стр. 24
Там же, стр. 37.
Там же, стр. 26.
135

глубиной 0,2 — 0,35 м и высотой 0,75 м вдоль северных стенок
и земляными приступочками (заплечиками) высотой 0,1—0,15
и шириной 0,2 —0,3 м вдоль южных стенок. Подбои перекры¬
вались каменными плитами опиравшимися, очевидно, одним
концом на приступочки (заплечики), а другим на противопо¬
ложную стенку. Инвентарь в этих погребениях располагался за
головой. Это круглодонные глиняные сосуды, бусы, круглые
медные серьги с бусиной, железный нож, костяной трехперый
наконечник стрелы, круглая пряжка из белого сплава и остатки
пищи (барана)
Е. И. Агеева, исследовавшая курганы, не выделяет ямы с за¬
плечиками и небольшими подбоями из обычных подбойных за¬
хоронений, которые, по ее мнению, имеют среднеазиатское
происхождение, но все же констатирует некоторые отличия
Однако весьма незначительная глубина подбоя и наличие вдоль
одной продольной стенки заплечиков позволяет конструктивно
по системе перекрытия сближать их с могилами с односторон¬
ними заплечиками Больше-Тарханского и особенно Танкеев-
ского могильников, а также с погребениями Рыгинского могиль¬
ника на Северном Донце, где погребенные перекрывались ка¬
менными плитами, поставленными на ребро под углом к стенке
могильной ямы Общая конструкция могил и материал, ис¬
пользованный для их сооружения, сближают их с восточнока*
захстанскими.
Подобную же конструкцию, еще более близкую к конструк¬
циям больше-тарханских могил, имела группа могил в Семи¬
речье, где «грунтовая яма, перекрытая наискось поставленным
(от дна к противоположной стенке) деревом», должна была, по
мнению Е. И. Агеевой, имитировать подбой в чем, однако,
можно усомниться. Конструктивно эти могилы бесспорно бли¬
же всего к могилам с односторонними заплечиками, имевшим
также наклонное перекрытие от дна (заплечика) к противопо¬
ложной стенке.
Наконец, еще одна конструктивная деталь некоторых могил,
встречающихся в кругу памятников степного юга,— каменные
ящики (Рыгинский Багаевский и Борисовский могиль¬
ники — также не чужда восточноказахстанским могильникам.
Погребения в каменных ящиках, сложенных из больших слан-
Е. И. Агеева. Указ. соч., стр. 24.
Там же.
•20 Там же, стр. 38-39.
121 Отчет И. Тимощенкова..., стр. 572 — 576.
^22 Е. И. Агеев а. Некоторые новые данные по археологии Семиречья.
КСИИМК, вып. 80, 4960, стр. 65.
123 Отчет И. Тимощенкова... Тр. XII АС, т II.
124 м. И. Артамонов. Средневековые поселения на Нижнем Дону,
стр. 114.
^25 в. В. С а X а н е в. Указ. соч.
136

цевых плит, известны по курганным могильникам кула-жургин-
ской культуры III —II вв. до н. э.
В Семиречье среди погребений усуньского времени III в. до
н. э.— III —IV вв. н. э. также встречаются курганы с грунтовы¬
ми ямами, на дне которых сооружен каменный ящик В
большинстве этих могильников встречаются и простые
грунтовые ямы, причем часто с западной ориентировкой погре¬
бенного/
-VMTaK, аналогии своеобразным чертам внутренних конструк¬
ций могил, связанных в какой-то мере с болгарскими племенами,
относятся к памятникам раннего железного века Восточного Ка¬
захстана и Западной Сибири,/
Рассмотрим также еще некоторые своеобразные черты по¬
гребального обряда болгарских племен.
В могилах встречаются иногда кости животных. В одних слу¬
чаях это небольшие части туш домашних животных, чаще всего
овцы, коровы или птиц, положенные в могилу в качестве жерт¬
венной пищи. Этот обычай был весьма широко распространен
в раннем железном веке у многих племен. У сармат часть туш¬
ки барана — почти обязательная принадлежность каждого по¬
гребения. Встречаются кости барана и в упомянутых выше
могильниках Восточного Казахстана.
Кости животных в гробу в болгарское время уже встреча¬
ются сравнительно редко. Гораздо чаще туши или части туш
(череп и ноги) лошади помещались в яме над гробом.
В сарматских погребениях такие находки в могилах отсутст¬
вуют. Начиная с IV в. этот обычай получает весьма широкое
распространение в связи с движением восточных кочевников.
Захоронение коня нередкое явление в могильниках Казахста¬
на. Уже в могильниках с каменными насыпями раннего желез¬
ного века Центрального Казахстана имеются захоронения че¬
репа и конечностей лошади ^^^|/Уахоронения коня встречаются
также в курганах сакского и усуньского времени и кула-
жургинской культуры
И, наконец, заслуживает внимания керамика болгарских по¬
гребений. Причем здесь мы ограничимся рассмотрением лишь
керамики поволжских памятников.
С.	С. Черников. Работы Восточно-Казахстанской археологической
экспедиции в 1956 году, стр. 103—104.
^2^ Е. И. Агеев а. Некоторые новые данные по археологии Семире¬
чья..., стр. 65.
М, К. К ад ыр бае в. Памятники ранних кочевников Центрального
Казахстана. ТИИАЭ АН Каз. ССР, т. 7, Алма-Ата, 1959.
^2® М. В. Воеводский и М. П. Грязной. Усуньские могильники
на территории Киргизской ССР. ВДИ, 1938, N° 3, стр. 176, 178; А. Г. Макси¬
мова. Курганы сакского времени могильника Джувантобе. КСИИМК»
вып. 80, 19&, стр. 60.	^
С.	С. Черников. Работы Восточно-Казахстанской археологическом
экспедиции в 1956 г., стр. 103.
137

Керамика Больше-Тарханского могильника содержит три
основных типа сосудов — гончарные кувшины, лепные горшки
и чаши. Сосуды этих типов настолько различаются по форме,
орнаментации, а в ряде случаев и технике изготовления, что
наводят на мысль о трех различных этнических группах в со¬
ставе больше-тарханского населения. Однако здесь следует
учесть некоторые обстоятельства. Кувшинообразные сосуды, как
правило, встречаются в погребениях взрослых, а лепные горшки
и чаши — в захоронениях детей и подростков. Почему у боль-
ше-тарханского населения установился такой обычай — трудно
объяснить. Может быть, это связано с тем, что при захоронении
взрослых в качестве заупокойной пищи помещалась какая-то
жидкость — мясной бульон, а при захоронении детей и под¬
ростков — более густая пища, например, каша. Но бесспорно,
видимо, одно — при захоронении детей соблюдалась более
древняя традиция, что довольно часто можно наблюдать в по^
гребальном обряде и по этнографическим данным.
Кувшинообразные сосуды представляют собой продукцию
ремесленников, о чем свидетельствуют применение гончарного
крзта и клейма мастеров на многих из них. Лепные сосуды,
очевидно, по-прежнему изготовлялись в домашнем хозяйстве и
являлись продуктом индивидуального творчества, где на первый
план выступает не потребительская стоимость, а традиция,
имеющая в первобытной керамике глубокие связи с этносом.
Поэтому представляется, что кувшинообразные сосуды могут
характеризовать лишь складывающуюся болгарскую народность
в целом. И действительно, как было показано выше, кувшины
характерны для всех болгарских групп после их расселения из
Подонья. Широкое распространение кувшинообразных сосудов
у болгарских племен, по всей вероятности, результат сильного
влияния на них соседних аланских племен и в еще большей сте¬
пени — причерноморских ремесленных центров. Однахсо не
исключено, что болгарские племена еще до прихода в Европу
были знакомы с кувшинообразной формой сосудов. В Восточ¬
ном Казахстане и Семиречье кувшины также встречаются,
причем для некоторых экземпляров как раз характерна при¬
плюснутость тулова и примеси в тесте известковой массы
Вопрос о происхождении болгарской кувшинной посуды требу¬
ет специального изучения.
При рассмотрении этнического состава болгарского населе¬
ния должны быть использованы прежде всего лепные сосуды
С.	С. Черников. Работы Восточно-Казахстанской археологической
?)кспедиции в 1956 г., стр. 103 — 104.
132 м. В. Воеводский и М. П. Г р я з н о в. Указ. соч., рис. 37, 41;
А.	Н. Б е р н ш т а м. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-
Шаня. СА, XI, 1949, стр. 348, таблица, рис. 73, 80; он же. Чуйская долина
МИА, № 14, 1950, стр. 108, табл. XII, 1-3.
138

домашнего производства, по которым можно заключить, что в
состав больше-тарханского населения вошли две этнические
группы. Для одной характерны плоскодонные горшки, для дру¬
гой — круглодонные чашевидные сосуды.
Круглодонная керамика Больше-Т арханского могильника
включает преимущественно сосуды с хорошо выраженной высо¬
кой шейкой и шаровидным или вытянутым туловом (табл. VIП,
10 — 15). В меньшем числе встречаются низкие широко откры¬
тые сосуды с малой шейкой (табл. VIII, 16—19). Оба типа этой
посуды не находят аналогий ни в местных средневолжских
культурах предшествовавшего времени, ни в ближайших сосед¬
них областях, в частности в Прикамье. Круглодонная керамика
Прикамья имеет иные пропорции и орнаментацию, а также со¬
став глиняного теста (примеси толченых раковин). Не удалось
обнаружить аналогий этой керамике и в области Подонья.
Высокие шейки, шаровидное или вытянутое тулово харак¬
терны для сосудов лесостепных районов Западной Сибири
В этих же районах нередки сосуды, орнаментированные только
по плечикам как и три сосуда из Больше-Тарханского мо¬
гильника (табл. VIII, 10, 12, 15). Орнамент по шейке в виде
столбиков из коротких горизонтальных линий (табл. VIII, 14)
широко распространен в одном из комплексов керамики лесо¬
степного Зауралья раннего железного века ^^'".^руглодонная ке¬
рамика характерна также для памятников сако-усуньского вре¬
мени Восточного и Центрального Казахстана. Приведен¬
ные аналогии, конечно, не дают полного тождества, но среди
круглодонной кевамики, известной в настоящее время, больше-
тарханская ближе всего к керамике южных районов Западной
Сибири и Заураль^^^ртническая принадлежность культур ран¬
него железного века лесостепных районов Западной Сибири
и Зауралья изучена еще недостаточно хорошо,’ но большинст¬
во исследователей связывают эти районы с древнеугорским эт¬
носом Все это дает нам основание утверждать, что крз^ло-
донная керамика Больше-Тарханского могильника может быть
связана с какими-то группами населения угорского происхож¬
дения.
В.	П. А ев аш ев а. Два сосуда из курганов Омской области.
КСИИМК, вып. XX, 1948, рис. 42, 43; В. Н. Чернецов. Нижнее Приобье
в I тысячелетии и. э. МИ А, № 58, 1957, табл. XIV.
’34 Кошкарагайский могильник на р. Ишим. Раскопки В. Ф. Генинга, 1962.
*35 К. В. Сальников. Иткульская культура. Краеведческие записки,
вып. 1. Челябинск, 1962, рис. 3, а, д\ 4, в.
*36 А. Н. Б ер нш там. Чуйская долина, табл. XCV; Е. И. Агеева.
К вопросу о древних типах погребений..., рис. 3, 5.
*37 м. К. К ад ыр бае в. Указ. соч.
*38 В. Н. Чернецов. Указ. соч., стр. 180; В. Ф. Г е н и н г. Проблемы
изучения железного века Урала. ВАУ, вып. 1. Свердловск, 1961, стр. 37;
М. П. Гря зно в. История древних племен Верхней Оби. МИА, 48, 1956.
139

Значительно сложнее определение этнической принадлеж¬
ности плоскодонной керамики, имеющей в 1 тысячелетии н. э.
весьма широкий ареал. На этой посуде, как правило, отсутст¬
вует орнаментация по шейке и лишь изредка встречаются на¬
сечки или защипы по венчику.
В эпоху, предшествовавшую Больше-Тарханскому могильни¬
ку в Среднем Поволжье, в именьковской культуре также быто¬
вала плоскодонная керамика Но она резко отличается от
тарханской наличием в глиняном тесте примеси шамота и пол¬
ным отсутствием орнамента по венчику. Некоторое различие
можно проследить и в форме. Для большинства больше-тархан-
ских сосудов характерно раздутое тулово и отогнутая наружу
шейка (табл. VII, VIII). Именьковские сосуды в большинстве
случаев имеют очень слабо раздутое тулово, приближающее их
к баночным с короткой прямой шейкой Отсутствует среди
больше-тарханской керамики и тип высоких сосудов с прямым
длинным горлом, столь характерный для комплекса именьков-
ских погребений	-
Ближе всего больше-тарханская керамика стоит к лепным
сосудам болгарских поселений Подонья
М. И. Артамонов, рассматривая лепную керамику Подонья,
отмечает, что в нижнедонских районах лепные «толстостенные
сосуды отличаются также почти полным отсутствием украше¬
ний как по стенкам, так и по краю венчика» В северных
районах салтово-маяцкой культуры, наоборот, венчики сосудов
часто украшались насечками, как на многих больше-тарханских
сосудах, или оттисками гребенчатого штампа чего нет на
больше-тарханских сосудах. Близость, хотя и не полная тож¬
дественность, тарханских и донских лепных сосудов позволяет
считать, что^и на Волге такая керамика бытовала среди насе¬
ления болгарского этнического круга.
в. Ф. Г е н и н г, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др.
Археологические памятники у с. Рождествено. Казань, 1962, табл.
IX-XXII.
J40 Там же, табл. IX.
Кстати, именно эти сосуды, по мнению А. П. Смирнова, наиболее
близки по форме южным волынцевского типа, и это, по представлению того
же автора, служит одним из доказательств славянской принадлежности Рож¬
дественского могильника и того, что в составе болгарской орды на Волгу
пришли и обособленные группы славян (А. П. Смирнов. Некоторые спор¬
ные вопросы истории волжских болгар. Историко-археологический сборник.
М., 1962). Но отсутствие именно такой керамики среди тарханских сосудов
свидетельствует против такого положения.
С.	А. Плетнева. Средневековые поселения на Белой Калитве,
стр. 41.
143 м. И. Артамонов. Средневековые поселения на Нижнем Дону,
стр. 40.
Там же, стр. 44; С. А. Плетнева. Средневековые поселения вер¬
ховьев Северского Донца, рис. 5, 6.
140

и, наконец, небольшой гончарный сосудик из глины с при¬
месью большого количества кварцевого песка, покрытый линей¬
но-волнистым орнаментом (табл. VIII, 4), совершенно иденти¬
чен многочисленным сосудам из поселений, относимых к бол¬
гарскому населению VIII —IX вв. на Дону
больше-тарханскои плоскодонной керамики есть
несколько сосудов, выпадающих из общей массы как по фор¬
ме, так и технике изготовления. Два сосуда этой группы имеют
острое ребро по тулову, узкие прямые и высокие шейки, изго¬
товлены они из глины с обильной примесью песка, на одном
по шейке и плечикам — резной зигзаговый узор (табл. IV, 3,
4), Третий сосуд — также высокогорлый, с прочерченным ре¬
шетчатым узором. Сосуд изготовлен из чистой глины (табл. VII,
1), По форме шейки и тулова эти сосуды приближаются
к круглодонным сосудам первой разновидности. Близких анало¬
гий этим сосудам найти не удалось.
Один сосуд сделан весьма тщательно и имеет чернолоще¬
ную поверхность (табл. VII, 11). Подобная обработка сосудов
встречается чаще всего в памятниках черняховской культуры.
Насколько единичная находка такого сосуда отражает связи
в этом направлении — сказать трудно.
11роследить ретроспективно развитие основного типа пло¬
скодонных горшков, встречающихся в болгарских памятниках,
пока не удается. Керамика эта настолько широко распростра¬
нена как на Западе, так и на Востоке, что связывать ее с какой-
либо более ранней культурой, не имея промежуточных звеньев,
было бы весьма опрометчиво. Но поскольку плоскодонные гор¬
шки встречаются повсеместно в памятниках, связанных с бол¬
гарами, то их, по всей вероятности, следует отнести к этой эт¬
нической группе.
Зависел ли обычай помещения различных типов сосудов в
могилы от возраста умершего, характерно ли это для всех бол¬
гарских племен или это специфика больше-тарханской груп¬
пы — эти вопросы пока остаются неясными.
Несколько своеобразна керамика Танкеевского могильника.
Оставляя в стороне вопрос о различиях гончарной керамики
Танкеевского и Больше-Тарханского могильников, остановимся
лишь на лепных сосудах. Единично здесь встречаются плоско¬
донные горшки, близкие больше-тарханским, которые следует
отнести к тем же болгарским этническим группам. Также еди¬
ничны сосуды, украшенные резным волнистым узором в виде
гирлянд (рис. 21, 13), Этот тип сосудов может быть сопостав¬
лен с так называемыми «кочевническими сосудами» Саркела,
этническая принадлежность которых еще недостаточно выясне-
С.	А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи, стр. 220,
рис. 9, 3—5.
141

на К этому же типу может быть отнесен единственный леп¬
ной кувшин из Больше-Тарханского могильника (табл. I, 3).
С кочевнической керамикой этот кувшин сближает не только
форма (высокое горло, боковая ручка), но и орнамент по пле¬
чикам из пояска ямок.
Круглодонные лепные чаши Танкеевского могильника отно¬
сятся к типу древнеудмуртских и без сомнения связаны
с выходцами с р. Чепцы. В Среднем Поволжье и Нижнем При¬
камье в эпоху, предшествовавшую появлению болгар, удмурт¬
ская керамика не встречается; появление ее в Танкеевском мо¬
гильнике является результатом включения в состав населения
Волжской Болгарии иноплеменных удмуртов.
Таким образом, танкеевская круглодонная керамика не
имеет прямого отношения к вопросу о составе и происхожде¬
нии болгарских племен. Она должна рассматриваться в плане
сложения населения Волжской Болгарии в эпоху возникнове¬
ния государственной организации.
Итак, погребальная керамика болгарских могильников
VIII—X вв. в Среднем Поволжье дает возможность выделить
в составе болгар по происхождению две крупные этнические
группы: наиболее многочисленную болгарско-тюркскую и ме¬
нее значительную угорскую.
В конструкции могил болгарских захоронений также выде¬
ляются два основных типа. Как уже отмечалось (см. I главу), по
материалам Больше-Тарханского могильника не удается связать
тип внутримогильных сооружений с определенным типом кера¬
мики, поскольку лепные сосуды находятся в детских захороне¬
ниях, где ямы выявляются плохо. Если основываться на коли¬
честве каждого типа сосудов и типов могильных ям, то можно
круглодонную посуду связывать с могилами, имеющими дву¬
сторонние заплечики, а плоскодонные горшки с простыми
ямами. Следует привести также тот факт, что в Танкеевском
могильнике почти нет ям с двусторонними заплечиками и нет
круглодонных сосудов больше-тарханского типа. Однако все
это, по-видимому, лишь отголоски когда-то существовавших
прочных традиций. В эпоху VIII —IX вв. смешение обычаев
и традиции наблюдается повсеместно.
* * *
Археологические памятники, связанные с болгарскими пле¬
менами, показывают, что к VIII —IX вв. этнический состав по¬
следних был уже чрезвычайно сложным. В состав болгар вошли
С.	А. Плетнева. Керамика Саркела — Белой Вежи, рис. 15, 17, 19.
Автор высказывает предположения о принадлежности этой керамики частич¬
но болгарам и хазарам, видимо в широком понимании последнего имени. Та¬
кое предположение нам кажется вполне вероятным.
В.	Ф. Г е н и н г. Мыдлань-Шай — удмуртский могильник VIII —IX вв
ВАУ, вып. 3. Свердловск, 1962, табл. XIII, XV.
142

различные племенные группы, обитавшие в I тысячелетии
в восточноевропейских степях. По имеющимся материалам в со¬
ставе болгар удается выявить племена тюркского и угорского
происхождения. Сарматские традиции в материалах могильни¬
ков прослеживаются весьма незначительно.
В полном соответствии с данными письменных источников,
археологические материалы имеют аналогии на востоке — в
Центральном и Восточном Казахстане и на юге Западной Си-
бири|Мы далеки от мысли устанавливать прямую связь между
казахстанским населением и болгарскими племенами. Для это¬
го данных чрезвычайно мало. Почти тысячелетний пробел, от¬
деляющий памятники Казахстана от поволжских и донских, не
позволяет сравнивать вещевые комплексы. Но сопоставление
погребального обряда, особенно конструкций могильных соору¬
жений, проводить можно. Здесь мы имеем дело с весьма кон¬
сервативной стороной культуры древнего населения.
Памятники Восточного Казахстана, как, впрочем, и цент¬
ральных и северных областей его, изучены еще чрезвычайно
слабо. В Семиречье разнообразие в устройстве могильных ям,
где различаются восемь типов, по мнению Е. И. Агеевой, сви¬
детельствует о том, что в состав племенного союза усуней вхо¬
дило несколько разных этнических групп со сложившимися
к тому времени своими религиозными традициями В дру¬
гой работе Е. И. Агеева пишет, что курганы с «деревянными
ящиками-настилами и деревянными перекрытиями на земляных
ступеньках (заплечиках.— В. Г.) повествуют о сохранении в со¬
ставе усуньского племенного союза племенных групп сэ и юед-
жей, зафиксированных и данными письменных источников»
С.	С. Черников находит возможным отождествлять группу
кочевников кула-жургинской культуры рубежа нашей эры на
Иртыше с племенами у-гэ или у-дзе письменных источников
Несомненные аналогии, которые обнаруживаются в конст¬
рукциях могильных сооружений между памятниками Восточно¬
го Казахстана и памятниками больше-тарханского типа на Вол¬
ге, позволяют предполагать, что именно здесь, на Востоке, фор¬
мировались племенные группы, вошедшие в дальнейшем в со¬
став болгарского объединения.
Небезынтересны также аналогии среди еще одной группы
памятников, синхронной рассматриваемым нами, и, по-видимо¬
му, в этническом отношении близкой. В бассейне р. Белой ис¬
следованиями последних лет открыт ряд поселений и могиль-
Е. И. Агеева. Некоторые новые данные по археологии Семиречья,
стр. 65.	^
Е. И. Агеева, К вопросу о типах древних погребений..., стр. 39.
С.	С. Черников. Отчет о работах Восточно-Казахстанской экспе¬
диции 1948 г. «Изв. АН Каз. ССР», серия археологическая, вып. 3. Алма-Ата,
1951.
143

ников совершенно неизвестного до сих пор облика/^Пришлый
характер населения, оставившего бельские памятники III —
IX вв., доказывается достаточно убедительно появлением таких
новых, генетически не связанных с местными прикамскими тра¬
дициями элементов в культуре, как полуземляночные жилища,
плоскодонная керамика, сосуды с вытянутым округлым туло-
вом, высокой шейкой и довольно сложной орнаментацией и раз¬
нообразные, сложной конструкции могильные ямы
Некоторые могильные ямы бельских захоронений по конст¬
рукции совершенно идентичны ямам Больше-Тарханского мо¬
гильника. Так, в Ново-Турбаслинском курганном Кушнарен-
ковском и Бирском грунтовых могильниках были обнару¬
жены могилы с низкими заплечиками вдоль продольных стенок.
В Нозо-Турбаслинском и Кушнаренковском могильниках, кро¬
ме того, некоторые могилы с заплечиками имели ниши-подбои
в изголовье захороненных, что в единичных случаях зафикси¬
ровано и в Больше-Тарханском могильник^
В погребениях Кушнаренковского могильника и связанного
с ним селища преобладала грубая плоскодонная керамика, ор¬
наментированная лишь изредка насечками по венчику сосуда,
сходная с группой плоскодонных сосудов Больше-Тарханского
могильника. Большой интерес представляет вторая группа сосу¬
дов, не многочисленная, но весьма оригинальная. Это сосуды
с высоким прямым горлом и вытянутым округлым туловом и
дном, орнаментированные по шейке сложным, чрезвычайно
мелким и тщательно выполненным орнаментом из прочерчен¬
ных полос, мелкозубчатого штампа, «гусеничек» из шнура,
треугольников и других элементов. Происхождение этого типа
керамики можно с уверенностью связывать с западносибирской
лесостепью. В. Н. Чернецовым в Перейминском могильнике
было обнаружено погребение V —VII вв., содержавшее сосуды
близкого типа а в 1962 г. Уральской археологической экспе¬
дицией были начаты раскопки Логиновского городища на
р. Ишим середины I тыс. н. э. с керамикой также чрезвычайно
близкой кушнаренковской и перейминской посуде.
Памятники Западного Приуралья обнаруживают и ряд дру¬
гих аналогий в материалах Западной Сибири, что позволило
нам поставить вопрос о продвижении в середине I тысячеле¬
тия н. э. значительных групп сибирского населения на запад
0в. Ф.	Генин Г.	К	вопросу о	продвижении сибирского населения в
Западное Приуралье в I	тыс. н. э. Сб.	«Вопросы истории Сибири и Дальнего
Востока». Новосибирск, 1961.
Н.	А. М аж и то в. Курганный могильник в деревне Ново-Турбаслы,
Башкирский археологический сборник. Уфа, 1959.
Раскопки В. Ф. Генинга в 1959 г.
Раскопки Н. А. Мажитова в 1959 — 1962 гг.
В.	Н.	Чернецов.	Указ. соч.,	табл. XIV^
156 в, ф,	Г е н и н г.	К	вопросу о	продвижении сибирского населения...
144

в составе этого населения обнаруживаются те же самые два
компонента, что и в Больше-Тарханском могильнике,—угор¬
ский, связанный с круглодонной керамикой и сложной конст¬
рукцией могильных ям, и тюркский — с плоскодонной керами¬
кой и простыми могильными ямами. Этническая принадлеж¬
ность памятников бассейна р. Белой определяется на основа¬
нии известий о том, что в составе мадьярского союза, вы*
шедшего из бассейна р. Белой, были мадьярско-угорские и
тюркские племена
1/ Но в Западном Приуралье, в отличие от Причерноморских
степей, появляется оседлое население с развитым земледель¬
ческо-скотоводческим хозяйством. Высокоразвитое земледелие
свидетельствует, что эта отрасль не была новой для пришлого
населения, а имела древние традиции еще на Востоке до их
переселения. Действительно, на Востоке, в Казахстане и на юге
Западной Сибири в раннем железном веке развиваются не толь¬
ко кочевнические культзфы. Кочевники занимали в основном
степные просторы. В полосе же лесостепей переход к кочевому
скотоводству в раннем железном веке не произошел. Здесь при
значительной роли пастушеского скотоводства ведущее значе¬
ние приобретает, видимо, земледелие и население ведет проч¬
ный оседлый образ жизни. Примером тому могут быть много¬
численные исследованные поселения на р, Ишим, группа памят¬
ников типа городища Чудаки в лесостепном Зауралье и, нако¬
нец, достаточно хорошо выявленная большереченская культура
на равцинах Алтая и в прилегающих районах Западной Си¬
бири
Культуры раннего железного века степей и лесостепей За¬
падной Сибири (включая сюда Казахстан и Алтай) имеют уже
достаточно четкие черты своеобразия. Но в них можно просле¬
дить и некоторые общие черты, свидетельствующие об их об-
1MM происхождении.
'У По мнению С. С. Черникова, население Восточного Казах¬
стана (точнее, бассейна верхнего течения Иртыша) эпохи
ранних кочевников было прямыми потомками местных андро-
новских племен, что подтверждается прежде всего антропологи¬
ческими материалами. Население этой области в основном
европеоидное, а появляющаяся «монголоидность, видимо, связа¬
на с продвижениями больших масс гуннских племен»
В.	Ф. Г е н и н г. к вопросу об этническом составе населения Башки¬
рии в I тыс. Тезисы докладов на III Уральском археологическом совещании.
Уфа, 1962.
К. В. Сальников. Городище Чудаки, Челябинской области. СА,
IX, 1947.
М. П. Гряз но в. Указ. соч.
160 С. С. Черников. Восточно-Казахстанская экспедиция. КСИИМК,
вып. XXXVI, 1951, стр. 157.
^0 В. Ф. Гснинг, л. X. Халнков	145

Культура раннего железного века в бассейне среднего тече¬
ния р. Ишим (лесостепная зона Северного Казахстана) также
складывается на андроновской основе в ее североказахстан¬
ском варианте. Вполне убедительно это удается проследить на
развитии керамики новооткрытых поселений, где узкожелобча¬
тая орнаментация сосудов андроновского времени, хорошо выяв¬
ленная на керамике из могильника у курорта Боровое, а также
в ряде вновь открытых нами поселений по р. Ишим, перераста¬
ет в прочерченные линии или мелкогребенчатые горизонталь¬
ные пояски.
Но далеко не во всех районах культуры раннего железного
века формировались на базе андроновской обгцности. Племена
раннего железного века Алтая и верховьев Оби бесспорно фор¬
мировались на карасукской основе По всей вероятности,
немалую роль играли карасукские племена и в формировании
кочевников Центрального Казахстана, судя по ^ своеобразию
памятников дандыбай-бегазинской группы 1Проникновение
черт карасукской культуры отмечается также в Семиречье, где
оно сыграло известную роль в формировании сако-усуньской
культуры_^Н^ И у племен карасукского происхождения, так же
как и андроновского, в зависимости от географических условий
местностей, занятых отдельными группами, в эпоху раннего же¬
лезного века происходил переход как к кочевому, так и оседло¬
му скотоводческо-земледельческому хозяйству.
Карасукское влияние на племена, продолжавшие развитие
на андроновской основе, как и влияние андроновских племен
на карасукские, изучено еще очень слабо.
По всей вероятности, уже в эпоху поздней бронзы и ранне¬
го железного века между этими двумя группами племен уста¬
навливается теснейший контакт, что приводит к переплетению
многих культурных традиций и появлению, вероятно, многих
смешанных групп населения. Но развитрте круглодонных или
близких к ним форм сосудов в большинстве культур раннего
железного века произошло, очевидно, не без сильнейшего воз¬
действия традиций карасукской гончарной техники. То же са¬
мое можно отметить и во многих орнаментальных мотивах на
сосудах, а также в распространении близких к карасукским
формам бронзовых изделий.
Появление черт карасукской культуры в Минусинской кот¬
ловине, на Алтае и в степях Казахстана связано с продвиже-
161	м.	П.	Г р я 3 н о в. Указ. соч.
'	м.	П.	Г р я 3 н о в. Памятники карасукского этапа	в	Центральном	Ка¬
захстане. СА,	XVI, 1952; М. К. Ка дыр	баев.	Указ. соч.
А.	Н.	Б е р н ш т а м. Основные	этапы	истории культуры	Семиречья
и, Тянь-Шаня, стр. 342 и сл..
С.	В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. М.,	1951,
146

нием в эти районы новых групп племен, входивших, быть может,
в другой этнический массив, чем местные племена андроговской
общности.
Может быть, племена карасукского происхождения и со¬
ставляли тот этнический массив, который в дальнейшем дал
особую группу древнетюркских народов, отличавшихся доста¬
точно сильно от других тюрок как по облику культуры, так
и языку. Язык этой группы, как известно, сохранился лишь
у современных чувашей Поволжья, но в древности имел гораз¬
до более широкое распространение^®^. На этом же языке,
судя по некоторым данным, говорили и древнеболгарские
племена.
Вернемся, однако, к более ранним периодам. Если сопостав¬
ление племен карасукского происхождения с древнетюркскими
можно пока проводить лишь в виде гипотезы, то андроновскиё^
племена в их северных и восточных вариантах достаточно
обоснованно могут быть отождествлены с пре^ами угров. Уже
неоднократно обращалось внимание на исключительную бли¬
зость андроновской и обско-угорской орнаментики, на глубокие
степные скотоводческие традиции в быту и религии, конструк¬
тивную близость жилищ и некоторых других элементов куль-
турь^
Может быть, упомянутые выше племена у-гэ, расселявшиеся
к северу от усуней и составляли одну из групп угорского
этнического массива по р. Иртышу.
Таким образом, уже в раннем железном веке на степных
и лесостепных просторах Казахстана и Западной Сибири сло¬
жился ряд племенных групп древнетюркского и угорского этни¬
ческих массивов с весьма близкими культурными традициями.
В степях это население перешло к кочевому скотоводству,
в лесостепной зоне развивалось оседлое скотоводческо-земле¬
дельческое хозяйство.
На рубеже нашей эры начинается усиленное проникновение
гуннских племен в восточные пределы Казахстана и Средней
Азии Нам неизвестны конкретные пути движения гуннов на
северных окраинах этих территорий. Может быть, сюда про¬
никли собственно гуннские племена, а может быть, здесь по¬
явились какие-то другие группы племен, вынужденные поки¬
нуть свои прежние земли под натиском гуннов. В Центральном
Казахстане для последних веков до нашей эры отмечается.
стр. 178—183; Г. Ф. Д е б е ц. Палеоантропология СССР. М.—Л.,	1948,
стр. 70-82.
165 в. ф. Ген ИНГ. К вопросу о продвижении сибирского населения...
А.	Н. Б е р н ш т а м. Очерк истории гуннов. Л., 1951, стр. 108.
См. А. Н. Б е р н ш т а м. Основные этапы истории культуры Семи¬
речья и Тянь-Шаня, стр. 359 и сл.; он же. Очерк истории гуннов, стр. 102
и сл.
147	10*

например, появление памятников, близких семиреченским усу-
ням
К III в. относится, очевидно, начало активизации гуннов в
степях Северного Казахстана. Именно в это время появляются
первые беглецы из западносибирской лесостепи в двух проти¬
воположных концах — в Западном Приуралье (бахмутинская
культура) и у подножия Алтая (верхнеобская культура).
По-видимому, кочевники в силу каких-то причин, которые
пока остаются неизвестными, ринулись на север в области рас¬
селения оседлых племен лесостепи. Может быть, это было вы¬
звано первыми походами гуннов, которые сколачивали новый
союз, а затем двинулись в конце IV в. на запад, в Европу.
Гунны, будучи племенами все же сравнительно немногочис¬
ленными, стремились включать в свой состав и многочислен¬
ные местные, особенно кочевые, племена, близкие им по хо¬
зяйству и образу жизни. Так, в этот период в их состав были
включены и болгарские племена, увлеченные затем и на запад,
в Европу. Но с уходом гуннского союза движение кочевников
в степях не прекращается. Трудно сказать, что явилось основной
причиной этого движения — или процессы внутреннего разви¬
тия, когда рост поголовья скота требовал все новых пастбищ,
или завоевательские походы, предпринимавшиеся отдельными
объединениями. Скорее всего, то и другое вместе взятое.
Во всяком случае письменные источники сообщают, что мно¬
гочисленные угорские племена (сарагуры, оногуры и огуры)
в середине V в. появились в Европе под натиском савиров, из¬
гнанных в свою очередь абарами (аварами). Вскоре савиры по¬
явились также в Европе.
Какие конкретно племенные группы следует увязывать
с теми или иными культурными традициями, обнаруживаемыми
по археологическим материалам, пока решать преждевременно.
Слишком незначительны еще источники. Но в целом эта связь
несомненно уже становится ощутимой и подтверждается антро¬
пологическими данными. Анализ краниологической серии Боль-
ше-Тарханского могильника, произведенный М. С. Акимовой
(см. статью в приложении), показал, что наиболее вероятной
областью формирования болгарского населения был Восточный
Казахстан, население которого входило в круг племен усунь-
ского объединения.
М. К. К а д ы р б а е в. Памятники кочевых племен Центрального Ка¬
захстана. Автореферат, 1959, стр. 8.

Глава IV
БОЛГАРСКИЕ ПЛЕМЕНА В СРЕДНЕМ ПОВОЛЖЬЕ
1.	ПРИШЛЫЕ БОЛГАРЫ
И МЕСТНЫЕ ПЛЕМЕНА ВОЛГО-КАМЬЯ
Изучение материалов Больше-Тарханского могильника по¬
зволяет вплотную подойти и к одной из основных проблем ран¬
ней средневековой истории края, а именно к вопросу о взаимо¬
отношениях пришлых болгарских и местных, преимущественно
финно-угорских, племен.
К приходу болгар на Среднюю Волгу в VII —VHI вв. н. э.
здесь, как и в соседних районах, существовали различные этно¬
культурные объединения, часть из которых испытывала влия¬
ние пришлых племен, в свою очередь оказывая определенное
воздействие и на последних.
Работами последних лет на Средней Волге и в Прикамье
удалось установить, что в VI —VII вв. в Волго-Камье распола¬
гались следующие этно-культурные объединения ^ Непосредст¬
венно район расселения болгарских племен, т. е. Средняя Волга
в узком смысле этого слова, в IV —VII вв. был занят племенами
именьковской культуры территория расселения которых, до¬
статочно четко определенная в последнее время, ограничива¬
лась на западе средним течением р. Свияги, на юге — Ундор-
скими горами севернее Ульяновска и р. Уткой по левому берегу
Волги, на севере — правобережьем р. Камы до устья р. Вятки,
на востоке — р. Шешмой и правым берегом р. Черемшана при¬
мерно до устья р. М. Черемшан. Близкие к именьковским по
* А. П. Смирнов. Очерки древней и средневековой истории Среднего
Поволжья и Прикамья. МИА, № 28, 1952; В. Ф. Г е н и н г. Очерк этнических
культур Прикамья в эпоху железа. Тр. КФАН СССР, вып. 2, 1959, стр. 157
и сл.; О. Н. Бадер и В. А. Оборин. На заре истории Прикамья. Пермь,
1958.
2Н. Ф. Калинин и А. X. Халиков. Итоги археологических работ
1945-1952 гг. Тр. КФАН СССР. Казань, 1954, стр. 44-56; В. Ф. Г е н и н г.
Указ. соч., стр. 208 —210; (ЮФ. Г е н и н г, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлеб¬
ни к о в а и др. Археологические памятники у с. Рождествено. Казань, 1962.
149

культуре, а вероятно и по этносу, археологические памятники
встречаются небольшими группами на средней Суре (городища
типа Ош-Панда и Ашна-Панда) и на р. Белой (романовская
группа поселений).
Памятники доболгарского периода по р. Волге южнее имень-
ковской территории пока не выявлены. Некоторые исследовате¬
ли полагают, что здесь, в пределах Куйбышевского и Саратов¬
ского течений р. Волги, обитали позднегородецкие племена^,
культура которых в I тысячелетии н. э. является весьма неопре^
деленной.
Западнее, в верховьях рек Суры, Мокши и Цны, известны
группы могильников (Армиевский, Ражкинский, Селиксинский
и др.'*), многими исследователями определяемые как древней¬
шие мордовские памятники.
Как показали исследования Марийской ^ и Чувашской ® ар¬
хеологических экспедиций последних лет, побережье Волги
к северо-западу от именьковской территории было занято уже
к VI—VII вв. древнемарийскими племенами, наиболее вырази¬
тельными памятниками которых на Волге являются Ахмылов-
ский могильник ^ на р. Ветлуге — могильники «Черемисское
кладбище» ® и «Чертово городище» на р. Вятке и его прито¬
ках — Ижевское городище и Лопь-яльский могильник.
На востоке от именьковских племен в Прикамье к VI —
VII вв. наблюдается концентрация различных племен:	на
р. Каме между Белой и Вяткой племен, оставивших памятники,
среди которых выделяется группа памятников котловско-тураев-
скоготипа** с неясной этнической принадлежностью; на
р. Чепце формируются древнеудмуртские племена, оставившие
такие могильники, как Поломский и Мыдлань-Шай Верх-
^ А. П. Смирнов. Древняя и средневековая истории Ульяновского
края в свете новых археологических исследований. Ульяновск, 1955, стр. 14.
^ П. С. Рыков. Очерк по истории мордвы. М., 1933, стр. 49 и сл.;
М. Р. Полесских. Пензенские могильники мордвы IV—V вв. СА, 1962,
№ 4.
^ А. X. Хал и ков. Очерки истории населения Марийского края в эпо¬
ху железа. «Тр. Мар. археологической экспедиции», т. II, Йошкар-Ола. 1962,
стр. 20-23.
® А. П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья. МИ А, Хя 95,
1961.
^ Раскопки Марийской археологической экспедиции 1962 г.
* Раскопки Марийской археологической экспедиции 1957 г.
® А. X. ХаликовиЕ. А. Безухова, Материалы к древней истории
Поветлужья. Горький, 1960, стр. 7—22.
Г. А. Архипов. Ижевское городище. Тр. Мар. НИИ, вып. XVII.
Йошкар-Ола, 1962, стр. 141 — 159.
В.	Ф. Г е н и н г. Тураевский курганный могильник в нижнем Прика¬
мье. ВАУ, вып. 2. Свердловск, 1962, стр. 77—80.
^2 В. Ф. Генинг. Очерк этнических культур Прикамья..., стр. 194—200.
В.	Ф. Генинг. Мыдлань-Шай-удмуртский могильник VIII —IX вв.
ВАУ, вып. 3. Свердловск, 1962.
150

няя Кама прочно занята в это время племенами позднеломова-
товского типа, которых многие исследователи принимают за
предков коми-пермяков Этническая карта Прикамья в I тыся¬
челетии н. э. в значительной степени усложняется в результате
включения различных пришлых угорских и тюрко-язычных
племен чем объясняется определенное своеобразие в разви¬
тии местных племен. Многие из этих племен — древнемордов¬
ские, древнемарийские, древнеудмуртские, пермские и дру¬
гие — продолжают существовать и в болгарский период исто¬
рии Среднего Поволжья и Прикамья, поэтому при дальнейшем
изложении мы постараемся рассмотреть их взаимоотношения
с болгарскими племенами на протяжении двух периодов —
доболгарского (VI — VII вв.) и раннеболгарского (VII — IXвв.).
Вопрос о взаимоотношении пришлых болгарских племен и
местного именьковского населения является одним из основных,
так как многие исследователи полагают, что именьковские пле¬
мена явились той основной этнической массой местного населе¬
ния, на которую наслоились болгары, к X—XI вв. завершившие
процесс их ассимиляции
Этническая и культурная принадлежность памятников
именьковского типа исследователями трактуется различно.
А. П. Смирнов поселения именьковского типа увязывает с па¬
мятниками позднегородецкого круга	Рождественский мо¬
гильник именьковской культуры сближает с памятниками типа
волынцевских погребений Полтавщины и поэтому считает этот
могильник древнеславянским ^^./С точкой зрения о городецкой
принадлежности именьковскиХ памятников согласны и некото¬
рые другие археологи, как А. М. Ефимова Б. Б. Жиромский
Н. Ф. Калининым было высказано мнение о буртасской при¬
надлежности памятников именьковского типа^^, не нашедшее
поддержки у археологов и историков. Он также полагал, что
племена этой группы явились одним из основных компонентов
этноса Волжской Болгарии домонгольского периода
О. Н. Бадер и В. А. Оборин. Указ. соч., стр. 156 и сл.
В. Ф. Г е н и н г. Проблемы изучения железного века Урала. ВАУ,
вып. I. Свердловск, 1961, стр. 41—45.
А.	П. Смирнов. Древняя и средневековая история Ульяновского
края..., стр. 16.
П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья, стр. ПО.
П. Смирнов. Некоторые спорные вопросы истории волжских
болгар. «Историко-археологический сборник», 1962, стр. 165—167.
А.	М. Ефимова. Городецкое селище и болгарское городище у
с. Балымеры Татарской АССР. МИА, Хо 111, 1962, стр. 25-33.
^ Б. Б. Жиромский. Древнеродовое святилище Шолом. МИА, № 61,
1958, стр. 424-450.
21 Н. Ф. Калинин и А. X. X а л и к о в. Указ. соч., стр. 56—63.
22 Н. Ф. Калинин. Древнейшее население Татарии. Материалы по
истории Татарии. Казань, 1948.
151

в. Ф. Генинг, первоначально следуя за другими исследова¬
телями, считал, что именьковцы были финно-уграми и «соста¬
вили основную массу населения Волжской Булгарии»^^. Но
Б своих новейших работах он отмечал, что «вопрос о взаимоот^
ношении именьковской и булгарской культур остается пока
совершенно не изученным» Основываясь на из}^ении ряда
новых памятников, он полагает, что правомерно «считать насе¬
ление Южного Прикамья, для которого характерна плоскодон¬
ная керамика (имеется в виду и именьковская.— А, X), древне¬
тюркским»
В последние годы интересное предположение об этнической
принадлежности именьковских племен высказал П. Д. Степа¬
нов, связывающий памятники именьковского типа с древними
угро-мадьярами, покинувшими Поволжье в VII в. н. э.
Ограничиваясь высказанными предположениями об этниче¬
ской принадлежности носителей именьковской культуры,
разберем лишь вопрос о взаимоотношении их с болгарскими
племенами, опираясь прежде всего на материалы Больше-Тар-
ханского могильника. Как показали работы археологических
экспедиций Казанского филиала АН СССР в 1949, 1950 и
1957 гг., район расположения Больше-Тарханского могильника
являлся одним из наиболее насыщенных для именьковской тер¬
ритории. Здесь известно самое крупное именьковское городи¬
ще — Больше-Тарханское и до десятка неукрепленных поселе¬
ний. Естественно предположить, придерживаясь точки зрения
вышеуказанных исследователей, что болгарские племена, оста¬
вившие Больше-Тарханский могильник, неминуемо должны
были вступить в теснейший контакт с местным населением и
этот контакт должен был бы отразиться в материале интересую¬
щего нас могильника, функционировавшего на этой территории
более 200 лет.
Изз^енный у с. Рождествено могильник именьковской куль¬
туры показал, что для именьковцев чрезвычайно специфичным
был обряд трупосожжения совершенно не зафиксированный
в Больше-Тарханском могильнике. Именьковская керамика
представлена только лепными горшковидными сосудами особой
формы (рис. 25, 2), почти без орнамента, за исключением очень
редких насечек по краю горла или поясков из ямочных вдавле-
В. Ф. Генинг. Очерк этнических культур Прикамья..., стр. 210.
В. Ф. Генинг, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др. Указ.
соч., стр. 91.
В. Ф. Генинг. Проблемы изучения железного века Урала, стр. 44.
2® П. Д. Степанов. Памятники угорско-мадьярских (венгерских) пле¬
мен в Среднем Поволжье. III Уральское археологическое совещание в г. Уфе.
Тезисы докладов. Уфа, 1962, стр. 65 — 68.
В.	Ф. Генинг, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др. Указ.
соч., стр. 86 — 88.
152

ний по горлу 28, а также глиняными пряслицами выдержанной
биконической формы 2^. Среди лепной керамики Больше-Тар-
ханского могильника нет ни одного сосуда (см. выше), который
можно было бы назвать именьковским, за исключением сосу¬
дов, имеющих по краю горла насечку или зубчатые защипы
(табл. VII, 6, 16). Однако эти сосуды среди именьковской кера¬
мики весьма немногочисленны. Так, из 128 сосудов Рождествен¬
ского могильника лишь два имеют насечку по краю горла из
98 сосудов Балымерского селища — тоже два. Эта керамика не
является типично именьковской и на эту территорию, вероятно,
попала от древнемарийских и мордовских племен, у которых
она известна еще в памятниках IV—VII вв. Нет основания счи¬
тать, что эта керамика проникла в Больше-Тарханский могиль¬
ник из именьковской среды, так как для последней она совер¬
шенно не характерна. Пряслица Больше-Тарханского могиль¬
ника также резко отличаются от именьковских (см. табл. XI,
1-4).
Исходя из вышесказанного, следует полагать, что пришлые
болгарские племена, оказавшись на именьковской территории,
не вступили с местным населением в какой-либо контакт. Воз¬
можно, что к приходу болгар на Среднюю Волгу именьковцы
уже покинули эту местность и ушли в другой район. Это пред¬
положение подкрепляется и тем, что в памятниках именьков-
ского типа (Именьковское, Балымерское, Шеломское и Ош-
Пандинское городища и Рождественский могильник) абсолют¬
но неизвестны предметы, характерные для Больше-Тарханского
могильника и аналогичных памятников юго-восточной Европы.
Верховья р. Суры и бассейн р. Узы в IV—VII вв., как пока¬
зали исследования Селиксенского и Армиевского могильни¬
ков, были заняты мордовскими племенами, которые к VIII —
X вв. заняли почти все междуречье Оки и Волги, сосредоточи¬
ваясь в основном по их притокам — Суре, Мокше, Цне и Ала¬
тырю
Авторы, изучавшие мордовские древности VIII —IX вв., не¬
однократно подчеркивали определенную близость инвентаря
Там же, стр. 50.
Н. Ф. Калинин и А. X. X а л и к о в. Именьковское городище.
МИ А, Хя 80, 1960, стр. 243-244.
В.	Ф. Генинг, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова и др.
Указ. соч., стр. 50,
М. Р. Полесских. Могильник «армиевского типа» в Пензенской
области. КСИИМК, вып. 55, 1954, стр. 147—149; он же. Ранние могильники
древней мордвы в Пензенской области. СА, N9 4, 1959, стр. 202 — 211.
32 П. С. Р ы к о в. Указ. соч.; он же. Очерки по истории Нижнего По¬
волжья по археологическим материалам. Саратов, 1936, стр. 62—7^
А. Е. А л и X о в а. Из истории мордвы конца I — начала II тыс. н. э>
Археологический сборник, т. II. Саранск, 1959, стр. 13,
153

Рис. 25. Верхние части лепных сосудов
7, 3 — из Больше-Тарханского могильника, 2 — из Рождественского могильника
мордовских МОГИЛЬНИКОВ К материалам памятников юго-востока
Восточной Европы и в особенности к материалам могильников
салтовского типа Но в большинстве случаев эти исследова¬
тели полагали, что вещи так называемого салтовского типа по¬
падали путем торговли с южными областями Анализ инвен¬
таря Больше-Тарханского могильника, так же как и сравнитель¬
ное изучение материалов мордовских могильников VIII —IX вв.,
показывает взаимопроникновение в эти комплексы отдельных
предметов или явлений, свойственных тем или другим памят¬
никам.
В Больше-Тарханском могильнике имеется ряд предметов,
характерных для мордовских могильников V —VIII вв. К числу
их в первую очередь следует отнести некоторые типы украше¬
ний, бытовавшие или получившие развитие у мордвы в период,
предшествующий появлению болгарских племен. Это различ¬
ные бубенчики, в том числе и прорезные типа табл. XV, 7, 5,
широко представленные в таких могильниках, как Серпов-
ский «Заря» различные пронизи из перевитой проволоки
(табл. XV, 12, 13у 14)^ широко распространенные в финно-угор¬
ских памятниках и весьма характерные также для мордвы, начи¬
ная с ранних памятников типа Армиевского и Селиксекско-
го могильников и кончая поздними. Особенно своеобразными
среди мордовских древностей являются такие украшения, как
трубчатые подвески, цилиндрические или конусовидные, из
свернутого медного листка с многорядной нарезкой в нижнем
конце и отверстием на сплющенной части второго конца
А. П. Смирнов. Очерки по древней и средневековой истории...,
стр. 118-120.
А. Е. А лихо в а. Указ. соч., стр. 21.
А. Е. А л и X о в а. Серповский могильник. «Археологический сбор¬
ник», т. II. Саранск, 1959.
М. Ф. Жиганов. К истории мордовских племен в конце I тыс. н. э.
СА, 1961, Х9 4, стр. 173.
П. С. Р ы к о в. Культура древних финнов в районе р. Узы. Саратов
1930, стр. И.
39 М. Р. Полесских. Пензенские могильники мордвы IV—V вв.,
стр. 180.
154

(табл. XVI, 10), бытовавшие у мордвы с V —VI вв. до X в.'^^
К такому же типу украшений следует отнести подвески из тон¬
кого медного листка трапециевидной формы с нарезкой в ниж¬
ней части (табл. XVI, 9), широко представленные в мордовских
могильниках начиная от Армиевского и кончая Томниковским
и Перемчалкинским различные широкие бутыльчатые под¬
вески (табл. XVI, 14, 15), имеющие такой же хронологический
диапазон звездчатые подвески конусовидной формы с вдав¬
ленными боками (табл. XVI, 16, 17), появляющиеся еще в древ¬
немордовских могильниках типа Армиевского и Ражкинско-
го и бытующие вплоть до X в. Раннемордовским украшени¬
ем является также шумящая подвеска с трапециевидным
щитком и прикрепленными к нему на пяти многозвеньевых це¬
почках узкими трапециевидными пластинами (табл. XVI, 19).
Шумящие подвески подобного типа появляются у мордвы еще
в V—VI вв. (см., например. Старший Кужендеевский могиль¬
ник"^®) и широко представлены в памятниках VII—VIII вв. Чис¬
ло подобных примеров можно увеличить еще и за счет некото¬
рых поясных украшений. Так, обнаруженные в погребениях
Больше-Тарханского могильника поясная бляшка типа, изобра¬
женного на табл. XVII, 19, и ременные наконечники типа,
изображенного на табл. XVII, 16, 18, имеют аналогии только
в мордовских памятниках. Поясная накладка с петлей и щит¬
ком с округлым концом (табл. XVII, 19) является типично
древнемордовским обувным украшением а ременные нако¬
нечники (типа, изображенного на табл. XVII, 16, 18) известны
только в Перемчалкинском могильнике Из орудий труда
следует отметить уникальный железный серп из погребения 2
(табл. X, 9), аналогичный серпу из Крюковско-Кужновского
могильника
Говоря о взаимоотношениях мордвы и ранних болгар,
нельзя обойти, и тот факт, что начиная с VIII в. в могильниках
П. С. Рыков. Культура древних финнов..., стр. 28 — 29.
Б. Н. Ястребов. Лядинский и Томниковский могильники. МАР,
Ко 10, СПб., 1893, табл. IV, 2, 7, 12.
П. С. Рыков. Культура древних финнов..., стр. 25 — 26.
А.	Е. Алихова. Серповский могильник, табл. XI, 1.
П. С. Рыков. Культура древних финнов..., стр. 27—28.
^5 Там же, стр. 29 — 30.
М. Р. Полесских. Пензенские могильники мордвы IV—V вв.,
стр. 179-181.
А.	Е. Алихова. Из истории мордвы..., стр. 16.
48 jvl. ф. Жиганов. Старейший Кужендеевский могильник. СА, 1959,
N9 1, стр. 220.
А.	Е. Алихова. Серповский могильник, табл. 50, 7.	^
^ А. Е. Алихова. Перемчалкинский могильник. Археологический
сборник, т. I. Саранск, 1948, табл. V, 1.
П. П. Иванов. Крюковско-Кужновский могильник. Моршанск, 1952,
*1абл. XIX, 7.
155

мордвы чрезвычайно широко распространяются предметы юго¬
восточного облика, которые до сих пор рассматривались как ре
зультат торговых отношений древней мордвы с салтовским
и северокавказским кругом населения. Значительное сходство
подобных предметов с материалом Больше-Тарханского могиль¬
ника и территориальная близость болгарских племен Средней
Волги и мордовского населения Волго-Окского междуречья по¬
зволяют говорить больше о болгарском, нежели салтовском или
северокавказском влиянии, хотя и исключать последнее нельзя.
Очевидно, под влиянием ранних болгарских племен Сред¬
ней Волги у мордвы VIII —IX вв. широко распространяется раз¬
личное конское снаряжение. С этим же, вероятно, связано и
появление в мордовских могильниках обычая захоронения кон¬
ской головы, а иногда и головы вместе с ногами Почти все
типы удил, обнаруженные в Больше-Тарханском могильнике,
известны и в мордовских памятниках. Так, удила с прямыми
псалиями (типа изображенных на табл. IX, 1, 2) найдены в Ля-
динском могильнике а другая форма этих удил (типа изобра¬
женных на табл. IX, 3) обнаружена в одном из погребений
Крюковско-Кужновского могильника Хорошо известны в мор¬
довских древностях и удила с S-видными псалиями типа, изоб¬
раженного на табл. IX, 6 (Лядинский и Иваньковский мо¬
гильники), и типа изображенного на табл. IX, 7 (Крюковско-
Кужновский могильник) Ранней, специфически местной
формой удил являются простые кольчатые удила типа, изобра¬
женного на табл. IV, 8, известные в мордовских могильниках
III-IV вв. н. э.
Основные типы стремян Больше-Тарханского могильника
находят аналогии в мордовских могильниках. Стремена с вы¬
гнутой подножкой (типа, изображенного на табл. IX, 10) из¬
вестны в могильнике у пос. Заря а стремена со слегка вогну¬
той подножкой (типа, изображенного на табл. IX, И, 12) обна¬
ружены в погребениях у пос. «Красный Восток»®^; простые
стремена с открытым кольцом (типа, изображенного на
табл. IX, 13) имеются в Иваньковском могильнике
A. Е.	Алихова. Из истории	мордвы..., стр. 29.
B. Н.	Ястребов, Указ. соч.,	погребения 55 и 120.
^ П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXXII, 1.
В.	Н.	Ястребов. Указ. соч.,	погребение 102,	^
В.	Трубникова. Отчет	о работе 2-го отряда Чувашской архео¬
логической экспедиции за 1957 г. «Уч. зап. Чув. НИИ», вып. XIX, стр. 56.
П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXXVII, 5.
М. Р. Полесских. Могильник «армиевского типа»..., стр. 148—149,
59 м. Ф. Жиганов. Новые археологические памятники в долинах оек
Вад и Теша. «Археологический сборник», т. II, Саранск, 1959,
А. Е. Алихова. Могильник у колхоза «Красный Восток». КСИИМК»
вып. XXIX. М., 1949.
Н. В. Трубникова. Указ. соч., стр. 56.
156

Оригинальное кресало с ручкой в виде кузнечных клещей
типа, изображенного на табл. X, 5, не известное в салтовских
и аланских древностях, обнаружено в Перемчалкинском мо¬
гильнике где имеется также и медная трубка для трута
типа, изображенного на табл. X, 1.
Хотя глиняные пряслица Больше-Тарханского могильника
весьма оригинальны и почти не находят близких аналогий, но
некоторые из них, такие, как плоские цилиндрические (типа,
изображенного на табл. XI, 2) и блоковидные (типа, изобра¬
женного на табл. XI, 3), вероятно, получили развитие под влия¬
нием раннемордовских. Такого типа изделия, известные в Ар-
миевском и Ражкинском могильниках, были характерны для
Городецких памятников Саратовского Поволжья. Прекрасная
их коллекция представлена на Чардымском городище^®.
Хотя железные пряжки и наконечники стрел во второй по¬
ловине I тысячелетия н. э. очень широко распространены в раз¬
личных областях Восточной Европы, все же следует отметить
значительное преобладание в мордовских памятниках этого вре¬
мени типов железных пряжек и наконечников стрел, характер¬
ных для Больше-Тарханского могильника. Так, из пяти типов
железных пряжек Больше-Тарханского могильника четыре из¬
вестны в мордовских древностях:	типа, изображенного на
табл. XII, И (Перемчалкинский могильник) типа, изобра¬
женного на табл. XI, 12 (Крюковско-Кужновский и Ивань¬
ковский могильники), типа, изображенного на табл. XI, 13
(Крюковско-Кужновский^® и Перемчалкинский"^^ могильники),
типа, изображенного на табл. XI, 15, 17 (Крюковско-Кужнов-
ский могильник ^^). Среди наконечников стрел известны как
плоские листовидные типа, изображенного на табл. XII, 2, 6
(могильники «Заря»^^ и Перемчалкинский^^), так и трехперые,
типа, изображенного на табл. XII, 14, 15 (Крюковско-Куж-
новский могильник) и четырехгранные бронебойные типа,
А. Е. А л и X о в а. Перемчалкинский могильник.
63 Там же, табл. IV.
П. С. Рыков. Культура древних финнов..., стр. 33.
М. Р. Полесских. Ранние могильники древней мордвы в Пензен¬
ской области, стр. 203.
П. С. Рыков. Чардымское городище. «Изв. Саратовского нижне¬
волжского ин-та краеведения», т. VI. Саратов, 1933, стр. 61—62, 86 табл. 3.
А. Е. А л и X о в а. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXVI, 4; XXIV, 13.
Н. В. Трубникова. Указ. соч., стр. 75.
П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XVII, 9.
А. Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXV, 1.
М. Ф. Ж и г а н о в. Новые археологические памятники в долинах рек
Вад и Теша, табл. 30, 13.
А. Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
^5 П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXV, 1.
157

изображенного на табл. XII, П (Перемчалкинский могиль¬
ник) '''6.
Следует отметить, что в мордовских могильниках встре¬
чаются отдельные детали колчана, сходные с подобными пред¬
метами из Больше-Тарханского могильника. Здесь совпадают
крючки от колчана типа, изображенного на табл. XIII, 2, 3
(Крюковско-Кужновский могильник дужки и скобы типа,
изображенного на табл. XIII, б, 8 (Перемчалкинский могиль¬
ник^^) и накладки типа, изображенного на табл. XII, Н (Крю-
ковсКо-Кужновский могильник ^^).
Из другого оружия следует отметить близость к больше-тар-
ханским саблям типа, изображенного на рис. 16 (Крю¬
ковско-Кужновский могильник) наконечников копий типа,
изображенного на рис. 15, 1 (Перемчалкинский Крюковско-
Кужновский могильники) и типа, изображенного на рис. 15, 2
(могильник Заря)
Много сходного в различных украшениях. Наряду с серьга¬
ми салтово-аланского облика (табл. XIV, 5, 7, 10), широко из¬
вестными и в мордовских памятниках, где найдены даже ли¬
тейные формы для отливки варварских подражаний (см. Крю¬
ковско-Кужновский могильник, погребение 571) и перстней
(табл. XIV, 13, 14) с таким же ареалом в Больше-Тарханском
могильнике имеются оригинальные медные шаровидные подве¬
ски с грибовидными ножками (табл. XV, 16, 17), встреченные,
в свою очередь, в таких древнемордовских могильниках, как
Перемчалкинский, Лядинский, Томниковский Возможно, что
оригинальные лунницы Больше-Т арханского могильника
(табл. XV, 21—23) продолжают развитие древнемордовских
лунниц, которые широко бытуют еще в Армиевском могиль¬
нике
Определенное сходство имеется и между медными и брон¬
зовыми пряжками Больше-Тарханского могильника (табл. XVII,
1 —5) и пряжками из мордовских памятников. Бляшки-накладки
на кожаный ремень типа, изображенного на табл. XVII, 7, 9,
13, 11 и 14, встречены в таких могильниках, как Крюковско-
А. Е. А л и X о в а. Перемчалкинский могильник, табл. IV.
П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XVIII, 5.
А. Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV и VII.
П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXIX, 13.
80 Там же, табл. XXIV, 5, XXV, 2, XXXIII, 6,
А. Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. IV, погребе¬
ние 99.
82 П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXXV, 2.
83 М. Ф. Жиганов. К истории мордовских племен в конце I тыс.
н. э., стр. 168.
8^ А. Е. Алихова. Из истории мордвы..., стр. 21.
85 Там же, стр. 21.
86 А. Е. Алихова. Из истории мордвы..., стр. 19.
8^ П. С. Рыков. Культура древних финнов..., стр. 30—32.
1S8

Кужновский Перемчалкинский Лядинcкий^° и у пос.
Заря
Завершая обзор болгарско-мордовских параллелей, следует
отметить, что в Больше-Тарханском могильнике найдена желез¬
ная пешня (рис. 15, 5), очень широко распространенная в древ¬
немордовских могильниках (Лядинский, Крюковско-Кужнов-
ский, Погибловский, у пос. Зapя^^), а в последних найдены
остатки деревянных чаш с серебряными или медными накладка¬
ми (табл. XVIII, 14)^ известные и в Больше-Тарханском могиль¬
нике.
Таким образом, можно полагать, что пришлые болгарские
племена, оказавшись на Средней Волге, вступили в довольно
тесный контакт с территориально близкими мордовскими пле¬
менами, восприняв от них некоторые типы вещей и, в свою оче¬
редь оказав сильное воздействие на формирование материаль¬
ной культуры последних.
Эти взаимосвязи прослеживаются также и по данным язы¬
коведов, отмечающих включение в мордовский язык ранних
тюркских элементов
Вероятно, определенный контакт установился и с другими
волжскими племенными группировками, в частности с марий¬
скими племенами. Древнемарийские племена в период появле¬
ния болгар на Волге располагались преимущественно в Вятско-
Ветлужском междуречье и по р. Волге вблизи устья таких рек,
как Ветлуга и Сура. Здесь известны и древнейшие древнемарий¬
ские памятники — Ахмыловский и Юльяльский могильники
Васильсурское^®, Ивановогорское городища К VIII — IX вв.,
как показывают материалы Борисовского могильника у г. Каза¬
ни марийские племена появляются и в непосредственной
близости от районов, занятых болгарскими племенами.
Разбирая материалы раннемарийских могильников и посе¬
лений в сравнении с вещевым комплексом Больше-Тарханского
88 П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XXVIII-XXX.
А. Е. Алихова. Перемчалкинский могильник, табл. XII,
^0 А. Е. Алихова. Из истории мордвы..., стр. 21 — 22.
М. Ф. Жиганов. К истории мордовских племен в конце I тыс. н. э.,
стр. 163 и 174.
^2 А. Е. Алихова. Из истории мордвы..., стр. 25.
П. П. Иванов. Указ. соч., табл. XIX, 5, 6.
А. Серебрянников. Категории времени и вида в финно-угор¬
ских языках пермской и волжской группы. М., 1960, стр. 269—271; А. П. Ф е-
октистов. Мордовские языки и их диалекты. Тр. ИЭ, новая серия, т. I —
XIII. М., 1960, стр. 68-69.
Раскопки Марийской археологической экспедиции 1962 г.
А. X. X а л и к о в. Очерки истории населения Марийского края в эпо¬
ху железа, стр. 153—158.	^
Г. А. Архипов. Городища первой половины I тыс. н. э, в Марий¬
ской АССР. «Тр. Мар. археологической экспедиции», т. II. Йошкар-Ола, 1962,
стр. 206-211.
98 ОАК за 1890 г. 1893, стр. 66-68.
159

могильника, мы можем отметить ряд сходных черт, возникших
на основе определенного взаимопроникновения культурных тра¬
диций обеих групп населения. В погребениях Больше-Тархан-
ского могильника встречены отдельные предметы, не имеющие
юго-восточных аналогий, но близкие к культурным комплексам
древних мари. К таковым следует отнести: спиралевидные
накладки с дужкой (табл. XV, 15), широко распространенные
в марийских памятниках VII —IX вв.^^, характерные подвески
в виде утиных лапок с нарезкой, имитирующей перевитой
шнур, появляющиеся в могильниках IV—VI вв. и бытую¬
щие вплоть до XI в. подвески, составные из двух овальных
пластинок (табл. XVI, 7), обычно употреблявшиеся у древних
марийцев как поясные, а иногда как головные украшения
многочисленные подвески в виде конусов с окантовкой в ниж¬
ней (табл. XVI, 11), иногда нижней и средней части (табл. XVI,
13) поясками с нарезкой, известные в ряде марийских могиль¬
ников, в том числе и Борисковском бутыльчатые подвески
с трубчатым завершением (табл. XVI, 14, 15) и такого же рода
подвески с завернутой петлей (табл. XVI, 4, 5, б), также полу¬
чившие широкое распространение в марийских материалах на¬
чиная с V в. и кончая X—XI вв. шумящие подвески
с арочным ажурным щитком и привесками в виде стержней
с шаровидным завершением (табл. XVI, 18), которые, судя по
щитку, хотя и являются предметами пермского облика, но к
ранним болгарам, очевидно, проникли через марийские племена,
так как у последних подобные вещи также получают широкое
распространение в конце I тысячелетия шумящие подвески
с горизонтальной, обычно гофрированной, округлой пластиной
и привесками в виде утиных лапок (табл. XVI, 3), известные
в марийских погребениях начиная с V —VI вв. и до IX —
X вв.	Правда, последнее украшение более типично для му¬
ромы	но, учитывая отсутствие непосредственного контакта
муромы с болгарами, следует предполагать проникновение по¬
добных украшений через марийскую или мордовскую среду.
^^A. X. Халиков иЕ. А. Безухова. Указ. соч., стр. 32.
Ахмыловский могильник. Материалы хранятся в Марийском краевед¬
ческом республиканском музее, г. Йошкар-Ола.
А. X. Халиков и Е. А. Безухова. Указ. соч., стр. 28 и сл.
Ахмыловский могильник (Г. А. Архипов. Городища первой поло¬
вины I тыс. н. э..., стр. 224).
*03 ОАК за 1890 г. СПб., 1893, стр. 67.
Ахмыловский могильник.
А.	X. X а л и к ов и Е. А. Б е з у х о в а. Указ. соч., стр. 43 и сл.
Там же, стр. 31.
Ахмыловский могильник.
А, X. X а л и к о в и Е. А. Б е з у х о в а. Указ. соч., стр. 43.
Е. И. Г о р ю н о в а. Этническая история Волго-Окского междуречья.
МИ А, N9 94, 1961, стр. 158.
160

Вероятно, таким же путем в Больше-Тарханский могильник
попали и некоторые другие предметы, специфичные для более
западных муромских и мерянских племен, а именно — муром¬
ское височное кольцо с щитковым запором (табл. XIV, 18),
употреблявшееся населением, оставившим Больше-Тарханский
могильник, в качестве браслета и ажурная подвеска с биспи-
ральным орнаментом (табл. XVI, 1)
Можно было бы отметить еще ряд предметов, таких, как
различные трубчатые и спирально навитые пронизи, бубенчики
и т. п., которые также могли быть привнесенными из древнема¬
рийской среды, но ограничимся вышеприведенным перечисле¬
нием. Заметим также, что часть лепных сосудов Больше-Тар-
ханского могильника, возможно, также имеет мордовское или
марийское происхождение.
Итак, следует полагать, что болгарские племена, придя на
Среднюю Волгу, вступили в тесные взаимоотношения прежде
всего с такими местными племенами, как складываюш,иеся
группы древней мордвы и мари. Результатом этого явилось про¬
никновение элементов раннеболгарской культуры в древнемор¬
довскую среду, на чем мы уже останавливались, а также и к
древнемарийским племенам, хотя к последним, особенно распо¬
ложенным на реках Ветлуге и Вятке, это проникновение было
заметно слабее, о чем нам уже приходилось в свое время
писать
К востоку от Больших Тархан, за Волгой, как мы уже
неоднократно отмечали, в VIII —X вв. существовала мощная
племенная «танкеевская» группировка, которая фактически пре¬
граждала доступ к племенам Прикамья болгарам, оставившим
памятники больше-тарханского типа, чем, очевидно, объясняет¬
ся отсутствие явно выраженных следов взаимоотношений с
Прикамьем в Больше-Тарханском могильнике. Действительно, в
последнем фактически нет вещей прикамского происхождения,
если не считать одной шумящей подвески с ажурным арочным
щитком (табл. XVI, 18), которая, однако, могла проникнуть
в Больше-Тарханский могильник и через марийскую среду, где,
как мы уже писали выше, подобные украшения были извест¬
ны. Прикамское влияние не ощущается и в керамике могильни¬
ка. Правда, здесь есть один сосуд широкой чашевидной формы
(табл. VIII, 19), происхождение которого предположительно
можно было бы связать с Прикамьем, где подобные формы из¬
вестны в Неволинском могильнике ломоватовской культуры
Но, как убедительно показала Е. И. Горюнова, подобные типы
.	Там же, стр. 60, 69.
Там же, стр. 69, 97.
’^2 А. X. Халиков и Е. А. Б е з у х о в а. Указ. соч., стр. 58.
В.	Ф. Г е н и н г. Очерк этнических к}^льтур Прикамья..., стр. 187,
192.
11 В, Ф. Генинг, А. X. Халиков	161

сосудоЁ встречены и в мерянских памятниках VI —IX вв. (на¬
пример, Тимеровский и Хотымльский могильники) поэтому
указанный сосуд в могильник у с. Большие Тарханы мог про¬
никнуть из другой территории.
На р. Чепце и Верхней Каме в VII —IX вв. широко распро¬
страняются предметы, происхождение которых можно связать
с югом Восточной Европы и Сибири. Однако проникновение их„
очевидно, происходило не через болгарские племена бо7\ьше-
тарханского типа, а иным путем, возможно, минуя Волгу.
Таким образом, материалы Больше-Тарханского могильника
отчетливо показывают связи пришлых болгар в первую очередь
только с волжскими местными племенами — древней мордвой
и мари. В то же время в Больше-Тарханском могильнике нет ни
одного захоронения с характерными чертами местных племен
Среднего Поволжья. Это обстоятельство заставляет полагать,
что представители местных племен не включались в среду при¬
шлых болгар и последние, по крайней мере в VIII —IX вв., про¬
должали сохранять свою монолитность и относительную этни¬
ческую чистоту.
2. РОЛЬ БОЛГАРСКИХ ПЛЕМЕН
В СЛОЖЕНИИ КУЛЬТУРЫ ВОЛЖСКОЙ БОЛГАРИИ
В X В. В Среднем Поволжье складывается крупное государ¬
ственное объединение, известное в исторических источниках
под названием Волжской Болгарии Уже само название го¬
сударства говорит о том, что болгарские племена приняли ак¬
тивное участие в его формировании, хотя основная этническая
масса населения Волжской Болгарии, как показывают материа¬
лы раскопок Танкеевского могильника, была не болгарской, а
состояла из тюркских племен иного происхождения и местных
финно-угорских народностей — предков мари, удмуртов, коми-
пермяков и др.
Насколько велика была роль пришлых болгар в сложении
культуры Волжской Болгарии домонгольского периода, может
показать сопоставление материалов Больше-Тарханского и близ¬
ких ему могильников с памятниками Волжской Болгарии X —
XII вв. Больше-Тарханский и Кайбельский могильники распо¬
ложены почти в центральной части территории Волжской Бол¬
гарии домонгольского периода. Но весьма примечательно, что
ни около первого, ни около второго могильника нет поселений
синхронных им. Так, в районе Больше-Тарханских могильников
при работах археологической экспедиции КФАН СССР в 1949 г.
было обнаружено три поселения, из которых два относятся к
Е. И. Горюнова. Указ. соч., стр. 130—131.
А. П. Смирнов. Волжские булгары. Тр. ГИМ, вып. XIX. М., 1951.
162

именьковскому типу, а третье содержало гончарную керамику
домонгольского периода Волжской Болгарии, отличную от боль-
ше-тарханской В 1957 г. в этом же районе обнаружено еще
шесть селищ и два городища (Киртелинское и Кильдюшевское),
которые по собранному на них материалу датируются време¬
нем не ранее X в. Больше-тарханского типа сосудов не обна¬
ружено ни на этих памятниках, ни на других поселениях бас¬
сейна р. Свияги, хотя среди последних есть и такие широко
изученные памятники, как городища Тигашевское и «Ху-
\аш» Отсутствие поселений больше-тарханского времени в
районах, окружающих Больше-Тарханский могильник, едва ЛР1
объяснимо слабой изученностью их. Скорее всего, на наш
взгляд, такое положение объясняется характером хозяйства и
быта раннеболгарских племен, которые, вероятнее всего, были
в значительной степени полукочевыми скотоводами, что под¬
тверждается анализом погребального обряда и погребального
инвентаря Больше-Тарханского могильника.
Среди остеологического материала могильника абсолютно
преобладают кости лошади и барана. Такой состав стада, по
мнению С. И. Руденко, чрезвычайно специфичен для кочевых
скотоводческих племен, у которых наиболее распространенны¬
ми животными были лошадь и овца В 358 погребениях Боль-
ше-Тарханского могильника не найдено ни одного топора, что
также типично для кочевников как и частое положение в мо¬
гилу расчлененной туши лошади. Эти археологические матери¬
алы подтверждаются также и письменными источниками. Еще
Иордан, описывая гунноболгарские племена Причерноморья
VI в., писал: «Летом они бродят по степям, раскидывая свои
становища, в зависимости от того, куда привлечет их корм для
скота» *2^, а сирийская хроника, в которой среди тринадцати
народов упоминаются и болгары (бургар), описывает, что они
«живут в палатках, существуют мясом скота и рыб, дикими
зверями и оружием» Преимущественно полукочевой облик
Н.	Ф.	Калинин	и	А. X. Хал и ков.	Итоги	археологических	ра¬
бот..., стр. 108.
117 Отчет о полевых работах археологической экспедиции КФАН СССР в
1957 г. Архив КФАН, ф. 5, оп. 40, ед. хр. 1, лл. 49 — 53, 131 — 143.
Г. А. Ф е д о р о в - Д а в ы д о в. Тигашевское городище. МИА, 111,
1962.
Н.	Ф.	Калинин	и	А. X. Хал и ко в.	Итоги	археологических	ра¬
бот..., стр. 85 — 90. Раскопки городища «Хулаш» начаты в 1962 г. Поволжской
археологической экспедицией.
*2° С.	И.	Р у д е н к о.	К	вопросу о формах скотоводческого хозяйства и
о кочевниках.	МЭ, вып. 1.	Л.,	1961, стр. 4—5.
М. К. Кадырбаев. Памятники ранних кочевников Центрального
Казахстана. ТИИМЭ АН Каз. ССР, т. 7, Алма-Ата, 1959.
^22 И ордан. О происхождении и деянии гетов. Getica. М., 1960.
*23 н. В. П и г у л е в с к а я. Сирийские источники по истории народов
СССР. М.- Л., 1941, стр. 165.
163	!!♦

болгар, очевидно, сохранялся и в VIII —IX вв., ибо даже к X б.
относится рассказ Ибн-Фадлана о том, что болгарская знать с
наступлением весны отправлялась с кибитками в кочевье и дли¬
тельное время жила в шатрах
Пережитки кочевнического уклада хозяйства болгарских
племен не увязываются с земледельческой основой хозяйства
Волжской Болгарии, где уже в X—XI вв. основными местами
поселений являются долговременные укрепленные города, го¬
родки и замки и неукрепленные деревни и села
Гончарная керамика Больше-Тарханского могильника, весь¬
ма характерная как по способу изготовления, так и по форме
и обработке поверхности, имеет на первый взгляд некоторые
черты сходства с керамикой Волжской Болгарии домонгольско¬
го периода. К таковым следует прежде всего отнести характер¬
ное и для первого и для второго комплексов лощение. Но ло¬
щение больше-тарханской посуды своеобразно — здесь наряду
с лощением в виде тонких полосок, расположенных вертикаль¬
но, реже горизонтально, чаще крестообразно, имеется сплош¬
ное лощение, чрезвычайно редкое на посуде X и последующих
веков На последней также не отмечено зонального лоще¬
ния ^2^, характерного для больше-тарханской керамики. Факту¬
ра теста больше-тарханской посуды в преобладающем большин¬
стве рыхлая с обильной примесью органических остатков, реже
шамота и песка. Большинство же сосудов Волжской Болгарии
X—XIII вв. (75 — 96%) изготовлено из тонкоогмученной глины
с примесью песка и только очень редко (1—2%) из глины с
примесью растительных остатков Цвет керамики Больше-
Тарханского могильника преимущественно серый с оттенками
от черного до желтоватого. Чрезвычайно редка красноглиня¬
ная керамика. Для керамики X —XIII вв. характерно преоблада¬
ние красного, коричневого и желтовато-красного или краснова¬
то-желтого цвета при очень незначительном проценте сосудов
темных или серых оттенков
Формы гончарной керамики Больше-Тарханского могильни¬
ка довольно однообразны: кувшины, кринки и кружки обычно
всегда с приземистым туловом, наибольшая ширина которого
приходится на нижнюю половину. Для керамики X—XIII вв.
характерно разнообразие форм, причем сопоставимые формы
(кувшины, кринки и кружки) своими более вытянутыми пропор-
А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешест¬
вии на Волгу в 921—922 гг. Харьков, 1956, стр. 139.
^25 А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 30 — 31.
Т. А. Хлебникова. Гончарное производство волжских болгар X —
начала XIII в. МИА, № 111, 1962, стр. 133.
>27 Там же.
>28 Там же, стр. 130.
^2^ Там же, стр. 137.
U	164

циями отличны от больше-тарханских Эти формы в керамике
X—XIII вв. в целом занимают немногим более 10% из общего
числа сосудов
Существенную роль в украшении гончарной керамики X —
XIII вв., как это отмечает Т. А. Хлебникова имеет орнамент,
весьма разнообразный как по технике нанесения, так и по ри¬
сунку. На больше-тарханских сосудах совершенно отсутствует
орнамент, характерный для X —XIII вв., если не считать орна¬
ментации, выполненной горизонтальными канеллюрами.
Наконец, еще одна любопытная деталь — на днищах ряда
больше-тарханских сосудов (табл. I. 9; III, 2; IV, 5, 72, 13; V, 2,
4, 5, 6; VIII, 3, 8, 9) имеются клейма, которые по рисунку под¬
разделяются на семь типов с некоторыми вариациями. Точных
копий этих клейм нет ни на одном сосуде X—XIII вв. Более
или менее сходно клеймо в виде буквы «А» которое в Боль¬
ших Тарханах представлено более сложной формой типа
табл. VI, 3. Между прочим, на некоторых монетах X в., чека¬
ненных от имени болгарских царей в Болгаре, имеются тамги
типа перевернутой буквы «А»
Формы глиняных напрясел из Больше-Тарханского могиль¬
ника, где преобладающими являются плоскоцилиндрические
(табл. XI, 1—4), изготовленные из глины с примесьЮ/ расти¬
тельных остатков и редко шамота, отличны от формы напрясел
X — XIII вв., где наиболее распространены биконические, бо¬
чонкообразные и реже цилиндрические напрясла, изготовлен¬
ные из глины с примесью песка и шамота
В целом еще раз можно подчеркнуть, что керамика Больше-
Тарханского могильника едва ли легла в основу развития ке¬
рамики X — XIII вв.; скорее всего, здесь определяющей была ке¬
рамика, представленная в Танкеевском могильнике (рис. 20).
Гончарная керамика Танкеевского могильника близка к керами¬
ке Волжской Болгарии X —XIII вв. как по общей форме, так
и по деталям (рис. 26). Среди первой преобладают узкогорлые
кувшины вытянутых пропорций, изготовленные из глины с при¬
месью песка и покрытые по внешней поверхности вертикаль¬
ным лощением и иногда резным орнаментом в виде горизон¬
тальных линий и арочно-волнистых узоров (рис. 20). Подобные
сосуды характерны также и для ведущей грзшпы керамики X —
XIII вв. Большая близость проявляется и в цвете сосудов,
что можно проследить по прилагаемой табл. 12.
Там же, стр. 130.
Там же, стр. 132, рис. 32.
Хам же, стр. 133.
Там же, стр. 151.
С.	А. Янина. Новые данные о монетном чекане Волжской Болга¬
рии X в. МИА, Х9 111. М., 1962, стр. 192.
Т. А. Хлебникова. Указ. соч., стр. 129.
136 Там же.
165

Рис. 26. Кувшины Больше-Тарханского, Танкеевского могильников
и Волжской Болгарии
/ — Большие Тарханы (VIII — IX вв.); 2 ^ Танкеевка (VIII - IX вв.);
5 — Волжская Болгария (XI—XIV вв.)
Сравнение прочего вещевого комплекса Больше-Тарханско¬
го могильника с материалом памятников Волжской Болгарии
X—XIII вв. подтверждает вывод, сделанный на основе сопос¬
тавления керамики. Если мы возьмем предметы, связанные с
конским снаряжением, то из разнообразных типов удил Боль¬
ше-Тарханского могильника (табл. IX, 1—9) ни одно не имеет
аналогий среди удил Волжской Болгарии X—XIII вв. Простые
166

Таблица 12
Состав керамики по цвету в раннеболгарских памятниках (в %)
Памятник
Кера
Танкеевский могильник (VIII —
X вв.)
Болгарское городище, слой VI (X —
XI вв.) *
Болгарское городище, слой V (XII —
начало XIII в.) *
Мало-Пальпинское селище (X —
XI вв.) *
* Данные Т. А. Хлебниковой.
39,2
39
32
20
39,2
37
29
38,7
И,
20
31
24,
9,8
4
8
16,5
кольчатые удила с цельным или составным мундштуком и преи-
>1ущественно без псалий широко представлены в Танкеевском
могильнике, но отсутствуют в Больших Тарханах. Единственная
лсалия, имеющаяся в коллекции из Болгарского городища
относится к типу крыловидных, известных в Танкеевском
могильнике и отсутствующих в Больше-Тарханском. В мате¬
риалах X —XIII вв. преобладают стремена с округло-выпуклой
подножкой и петлей для путлища без перетяжки хотя еди¬
нично встречается и тип стремян с прямой подножкой и рель¬
ефным продольным ободком, близкий по форме к больше-
тарханским (табл. IX, 15).
В коллекциях X—XIII вв. совершенно отсутствуют кресала
больше-тарханского типа (табл. X) и преобладают калачевид¬
ные и овальные формы а также с бронзовыми фигурными
рукоятками типа кресал Танкеевского могильника.
Среди многочисленных ножей комплексов X —XIII вв. не г
весьма характерных для Больше-Тарханского могильника ножей
с выступающим ободком при переходе от клинка к черешку
(табл. X, 6, 8).
Как уже отмечалось выше, в Больше-Тарханском могильни¬
ке совершенно отсутствуют топоры, являющиеся обычной на¬
ходкой в памятниках X—XIII вв., причем все ведущие формы
последних известны в Танкеевском могильнике.
Т. А. Хлебникова. Основные производства волжских боу\гар
X — начала XIII в. Рукопись. Архив КФАН СССР. Коллекции ГМТР, инв.
Кя 5427-140, 28.
138 ГИМ, инв. № 28414.
>39 ОАК за 1904 г. 1907, стр. 135.
Коллекции ГМТР, инв. N^ 5395 и др.
Коллекция ГМТР, инв. 8834 (Билярск).
167

Оружие благодаря своей чрезвычайно широкой распростра¬
ненности и однообразию форм для разных культурных групп
трудно привлекать для сопоставления. Можно лишь отметить,
что в материалах X —XIII вв. отсутствуют многие типы нако¬
нечников стрел Больше-Тарханского могильника, хотя некото¬
рые, как, например, листовидные, ромбические, а также гране¬
ные, встречаются как в первом, так и во втором комплексах.
Нет также сабель, известных в Больше-Тарханском могильнике.
Для культуры Волжской Болгарии домонгольского периода
весьма характерно широкое распространение костяных изделий
различного назначения — от оружия и частей орудий труда до
украшений и ритуальных предметов В Больше-Тарханском
могильнике костяных поделок очень немного и их назначение
весьма ограничено — это части от лука и колчана (табл. XIII)
и горлышки от бурдюков (табл. XVIII, 17, 18). Последние в ма¬
териалах X —XIII вв. неизвестны, а сопоставляя части от луков
и колчана приходится отметить, что они в X —XIII вв. иные как
по форме, так и по способу прикрепления Обилие костя¬
ных изделий характерно для Танкеевского могильника; они по¬
зволяют, наряду со сходностью многих их типов с вещами X —
XIII вв., говорить об их генетической связи. Остановившись на
деталях колчана, C7veдyeт заметить, что форма колчанов Волж¬
ской Болгарии X—XIII вв. отличалась от больше-тарханских и,
судя по имеющимся деталям, имела сходство с колчанами пече¬
нежско-половецкого типа. Между прочим, в материалах X —
XIII вв. совершенно отсутствуют типичные для Больших Тар¬
хан колчанные крючки и петли (табл. XIII, 1—6).
Украшения из металла и других материалов встречаются до¬
вольно часто в памятниках X—XIII вв. Так, обычной находкой
для этого времени являются MHoro4HC7veHHbie бусы, имеющие
разнообразную форму и варианты Как было выше отмечено,
бусы и бисер для Больше-Тарханского могильника не характер¬
ны, в то время как погребения Танкеевского могильника содер¬
жат их в изобилии. Металлические украшения Больше-Тархан¬
ского могильника, если исключить из их числа украшения ма¬
рийско-мордовского типа, достаточно своеобразны и не сходны
с украшениями X —XIII вв.
Если взять серьги и височные украшения, то можно гово¬
рить о том, что серьги болгаро-салтовского типа в X —XIII вв.
совершенно неизвестны. Наибольшее распространение здесь
получают серьги с напускными бусами (одной или тремя) в
упрощенной форме встреченные и в Танкеевском могильнике.
^^2 А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 126—128.
А. М. Т а 11 g г е п. Collection of Zaossailov, II, 1918, табл. VI, 8.
А.	П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 126.
Там же, стр. 124.
168

Браслеты пластинчатые, плетеные и дротовые являются наи¬
более распространенным украшением X —XIII вв. в то же
время в Больше-Тарханском могильнике на 358 погребений при¬
ходится всего лишь два браслета, из которых один изготовлен
из височного кольца мерянско-муромского типа, а другой из
простого дрота с заостренными концами. Сходными украшени¬
ями являются лунницы, известные как в Больше-Тарханском,
так и в более поздних комплексах. Но лунницы X—XIII вв.
преимущественно замкнутые, круглой формы, с небольшим от¬
верстием тогда как тарханские обычно разомкнутые и мень¬
ших размеров.
Довольно частой находкой в Больше-Тарханском могильнике
являются медные и бронзовые «костыльки» (табл. XIV, 19—23),
служившие в качестве застежек одежды. В материалах X —
XIII вв. подобные предметы отсутствуют, что, очевидно, объ¬
ясняется употреблением в качестве застежек не костыльков, а
костяных полушаровидных или бронзовых пуговиц, таких,
как в Танкеевском могильнике. Правда, в погребениях Больше-
Тарханского могильника встречены и бронзовые пз^говки
(табл. XIV, 1—4), но они обычно небольшие, шаровидной фор¬
мы, без. орнамента, тогда как в материалах X —XIII вв. и Тан-
кеевского могильника преобладают крупные пуговицы капле¬
видной и шаровидной формы с рельефным геометрическим и
растительным орнаментом
Другой особенностью состава украшений X —XIII вв. явля¬
ется обилие шумящих подвесок с различными привесками
что также весьма характерно и для Танкеевского могильника.
Очевидно, в этом сказалось сильное воздействие на культуру
Волжской Болгарии X —XIII вв. прикамских племен — предков
удмуртов и коми, для которых подобные украшения специ¬
фичны.
К сожалению, сопоставление погребального обряда Больше-
Тарханского могильника и кладбищ Волжской Болгарии после
X в. невозможно провести, ибо для последних характерен му¬
сульманский погребальный ритуал, снивелировавший все этни¬
ческие особенности.
Правда, А. М. Ефимова, обследовавшая погребения X —
XIII вв. на Бабьем бугре городища Великие Болгары, отмечает
в погребении 40 некоторые реликтовые черты, которые она объ¬
ясняет сохранением традиций раннеболгарского погребального
Там же, стр. 124—126.
В.	В. Г о л ь м с т е н. Лунницы Российского исторического музея. От¬
чет Исторического музея за 1913 г. М., 1914, стр. 103 — 105.
А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 128.
Т. А. Хлебникова. Металлургия и металлообработка меди и
сплавов у волжских булгар X — начала XIII в. Рукопись. Архив КФАН СССР.
150 Там же.
169

обряда Это женское захоронение/совершенное по мусуль¬
манскому обычаю в глубокой яме с положением костяка голо¬
вой на запад. Но при костяке обнаружены некоторые вещи:
серьги у черепа, зеркало в области плечевых костей, железные
ножницы у бедра. Набор и характер вещей не имеет аналогий
в Больше-Тарханском могильнике, поэтому производить сопос¬
тавление указанного погребения с раннеболгарскими, типа
больше-тарханских, невозможно. Но наряду с этим на Бабьем
бугре имеется интересная группа захоронений (№ 174, 186, 196,
203, 208, 215, 216), могильные ямы которых в нижней части
были обложены каменными плитами. Этот обряд не характерен
ни для мусульманских, ни для больше-тарханских погребений.
А.	М. Ефимова склонна его рассматривать как сохранение ме¬
стного обряда финно-угорских племен, известного еще с анань-
инского времени Нам кажется, что этот обряд находит хро¬
нологически более близкие аналогии в погребениях тюркских
кочевников Западной Сибири, где ямы с каменными обкладками
известны в I тысячелетии н. э. а также в погребениях Се¬
верного Кавказа.
Итак, вышеприведенное сопоставление погребального инвен¬
таря и обряда Больше-Тарханского могильника с материалами
памятников Волжской Болгарии X—XIII вв. позволяет утверж¬
дать, что роль культуры населения, оставившего Больше-Тар-
ханский и близкие ему могильники, в формировании культуры
Волжской Болгарии была невелика. Очевидно, определяющая
этно-культурная основа последней была иная, во всяком случае
отличная от больше-тарханской.
Как уже неоднократно отмечалось выше, болгарская куль¬
турная принадлежность населения, производившего захороне¬
ния на Больше-Тарханском и Кайбельском могильниках, не вы¬
зывает сомнения, так же как и прямая генетическая связь его
с болгарскими племенами Приазовья. Поэтому археологичес¬
кое подтверждение прихода болгарских племен из Приазовья
на Волгу в конце VII—VIII вв. неоспоримо. Также очевидна и
активная роль этих групп населения в формировании первого
государственного объединения в Волго-Камье, в названии кото¬
рого (Волжская Болгария) и одного из стольных городов (Бол¬
гары) сохранилось название болгарских племен. Чем же объ¬
яснить тогда, что культура болгарских племен не легла в основу
культуры этого государства? Такое положение могло сложиться
лишь при том условии, что преобладающая этнокультурная
основа Волжской Болгарии была иная и, скорее всего, не бол¬
гарская, в ее больше-тарханском варианте. Действительно, как
15* А. М. Ефимова. Указ. соч., стр. 184, 191.
152 Там же, стр. 191-192.
М. К. Кадырбаев. Памятники ранних кочевников Центрального
Казахстана, стр. 180.
170

неоднократно отмечалось, наибольшая близость с культурой
Волжской Болгарии домонгольского периода проявляется в ма¬
териалах Танкеевского и близкого ему могильников, которые
были оставлены населением, в этническом и культурном отно¬
шении отличным от болгарских племен. Численность этого на*
селения, вероятно, значительно превосходила болгар, о чем сви¬
детельствует простое сопоставление размера Больше-Тарханско-
го и Танкеевского могильников. Если в первом число погребений
доходило до 800 —850, то во втором оно в несколько раз боль¬
ше,—около 5,5 — 6 тыс. К тому же количество могильников
танкеевского типа больше могильников больше-тарханского
типа.
Письменные источники IX—X вв., относяш^иеся ко времени
образования Волжской Болгарии, отмечают сложный этничес¬
кий состав населения Средней Волги в интересующий нас пе¬
риод. Так, один из наиболее ранних арабских географов Ибн-
Хордадбех в конце IX в. перечисляет тюркские племена Евразии
и помещает между Уралом и Волгой печенегов
Наиболее подробные сведения о Волжской Болгарии начала
X в. изложены у Ибн-Русте и Ибн-Фадлана. Первый из них, на¬
ряду с сообщением о территории болгар, пишет, что «Болгары
.делятся на три отдела: один отдел зовется Берсула, другой
Эсегель, а третий Болгар» Ибн-Фадлан вслед за Ибн-Русте
пишет о многоплеменном характере того объединения, которое
он застал на Волге. Здесь наряду с верховным царем Алмушем,
обычно называвшимся царем «сакалибе» дважды упомина¬
ется царь племени эскель народ сиван (суваз) с князем по
F-мени Вириг и домочадцы в количестве 5 тыс. душ под име¬
нем баранджар Примечательно, что все они объединяются
под общим названием не болгар, а «сакалибе» обозначавшим
население в более широком понимании, чем только узкую этни¬
ческую группу одного племенного объединения. Не останавли¬
ваясь здесь на расшифровке термина «сакалибе», который рядом
авторов трактуется по-разному (А. П. Ковалевский — славя¬
не 3. Валиди — светлокожие тюрки, тюрко-финны следу¬
ет заметить, что едва ли «сакалибе» обозначала только славян.
154 Материалы по истории туркмен и Туркмении. Ашхабад, 1939,
стр. 144—145.
Д. А. X в о л ь с о н. Известил о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах
руссах Ибн-Даста. СПб., 1869, стр. 22.
А. П. Ковалевский. Указ. соч., стр. 121, 131.
157 Там же, стр. 139, 141.
л. 11. IV и ь а л с JB с к .
■57 Там же, стр. 139, 141.
Там же, стр. 139.
Там же, стр. 138.
'бо Там же, стр. 140, 148
TR1	    1	ГЛ
Там же, стр. 140, 148.
Там же, стр. 159, прим. 9.
А. Z е к i V а I i d i Т о g а n. Ibn Fadlan’s Reisbericht. Deutsche Morgen-
landische Gesellschaft. Leipzig, 1939, стр. 295 — 331.
171

так как в том же тексте Ибн-Фадлана дается подробное описа¬
ние славян, но под именем русов а не «сакалибе».
Имя «сакалибе» упомянуто у Ибн-Фадлана всего 16 раз,
тогда как «болгары» — один раз, при чтении хутбы от имени
Алмуша: «О Аллах! Сохрани царя йылтивара, царя булгар»
Исходя из этой фразы и некоторых сопоставлений, А. П. Кова¬
левский считает, что «титул «царь болгар» означал царя, или
точнее князя, одного только племени болгар, а не всех болгар¬
ских племен» Возможно, что другие племена, упоминаемые
Ибн-Фадланом (эсегель, сыван), были не болгарскими, так как
в противном случае не было бы смысла выделять их как племе¬
на, имевшие собственное этническое название.
В состав складывающегося государства в первой половине
X в. входили башкиры, печенеги и огузы, встречи с которыми
в непосредственной близости от Волжской Болгарии описывает
Ибн-Фадлан Интересно в связи с этим замечание Этрека, на¬
чальника войска гузов, который называет Алмуша своим зя¬
тем Очевидно, Алмуш взял себе в жены дочь или сестру Эт¬
река.
В последние годы Б. Н. Заходер предпринял попытку обоб¬
щения всех сведений арабских и персидских источников о По¬
волжье в «Каспийский свод сведений о Восточной Европе».
В первой части этого свода «Горган и Поволжье в IX —X вв.»
дан конспект сведений о территории, населении и сопредель¬
ных районах Волжской Болгарии В этом конспекте весьма
примечательно упоминание о том, что царь болгар Алмуш яв¬
ляется ставленником небольшой группы — «у него сородичи
числом пятьсот человек» При лoкa7vизaции болгар, отмече¬
но «на восток и юг от болгар — горы, к западу — река Итиль,
на севере — область печенегов» Упоминания о печенегах, как
непосредственных соседях болгар, имеются и в разделе «Бур-
тасы»: «Буртасы постоянно воюют с печенегами... К востоку от
области буртасов река Итиль, к югу — хазары, к западу — в. н.
нд. pp., к северу — тюркские печенеги» Учитывая то, что
почти все источники помещают буртас между хазарами с юга
А. П. Ковалевский. Указ. соч., стр. 141 и сл.; стр. 234 — 235.
Там же, стр. 132. Второй раз имя болгар отмечается в этом же обра¬
щении, когда Ибн-Фадлан предлагает свою формулу той же хутбы; «О Ал¬
лах! Сохрани раба твоего Джафара Ибн-Абдаллаха, повелителя булгар, кли¬
ента повелителя правоверных» (А. П. Ковалевский. Указ. соч., стр. 133).
А. П. Ковалевский. Чуваши и болгары по данным Ибн-Фадлана.
Чебоксары, 1954, стр. 135.
*6® А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана..., стр. 129—J30.
Там же, стр. 129.
Б. Н. Заходер. Каспийский свод сведений о Восточной Европе.
Горган и Поволжье в IX —X вв. М., 1962, стр. 26 — 33.
169 Там же, стр. 27.
170 Там же.
171 Там же, стр. 28.
172

к болгарами с севера следует полагать, что тюркские пече¬
неги здесь локализуются рядом с болгарами. Более конкретно
эта мысль выражена в разделе о мадьярах-тюрках: «Начало
границ мадьяр — между страною печенегов (или булгар) и
булгарскими а. с. к. л. (эсегель)»
В начале XI в. крупнейший ученый Средней Азии Ахмед ал-
Бируни в своем географическом сочинении «Китаб ат-тафхим»
писал, что «область, занимаемая седьмым климатом, проходит
через горы Башхарт, через пределы печенегов, города Сувар и
Булгар» Современник ал-Бируни энциклопедист тюркских
языков Махмуд ал-Кашгари (Кашгарский) в своем сочинении
«Диван лугат ат-тюрк» (1072 — 1074 гг.) отмечает сходство или
близость языков «булгар, сувар и печенегов (бяжяняк)»
Даже к XII в., когда этнический состав Волжской Болгарии
уже в значительной степени снивелировался, источники упоми¬
нают о многочисленности тюркоязычных племен, обитавших
около Болгара. Так, Абдулхамид ал-Гарнати (1136 г.) пишет:
«Он [Булгар] город, выстроенный из соснового дерева, а стены
его из дубового дерева, вокруг него (живут) турецкие племена,
не сосчитать их» Крупнейший арабский географ XII в. Абу-
Абд-Аллах Мохаммед Идриси в своем географическом своде
значительное место уделяет описанию земель Волжской Болга¬
рии Весьма примечательно, что на территории Волжской
Болгарии он помещает две группы населения: у г. Болгара —
землю тюркских болгар (булгар мин ал тюрк), а северо-восточ¬
нее, в Прикамье, жителей под названием также тюркских бол¬
гар Севернее их им упоминается область, занятая тюркски¬
ми печенегами.
Эти сообщения древних авторов свидетельствуют о значи¬
тельной тюркизации болгарских племен на Средней Волге.
Если мы обратимся к антропологическим данным, то сравне¬
ние антропологического типа населения Волжской Болгарии
X —XIII вв. и населения, оставившего Больше-Тарханский
могильник, показывает резкое различие между ними. М. С. Аки¬
мова (см. приложение), сопоставляя черепа с кладбища г. Бол¬
гары X —XIII вв. на Бабьем бугре с черепами Больше-Тар-
ханского могильника, пришла к выводу о невозможности
этнической увязки этих двух крупных серий. Следовательно,
^^2 Там же.
Там же, стр. 29.
Там же, стр. 95.
М. Кош rape к ИЙ. Туркий сузлар девони, т. I. Ташкент, 1960,
стр. 66.
G. Fernand. Al-Garnati. Tuhfal al-Albab. Paris, стр. 236—237
A. J aubert Geographic d’Edrisi, vol. II. Paris, 1840, стр. 402 — 403.
178 Тям
178 Там же.
173

с уверенностью можно полагать, что болгарское население, ос^
тавившее могильники Больше-Тарханского типа, не приняла
какого-либо существенного участия в формировании населения
Волжской Болгарии. Тем более, что даже в самой столице этого-
государства, где должна была быть прослойка выходцев из соб¬
ственно болгарской среды, население антропологически резко
отличалось от последних. В то же время исследование антропо¬
логического типа Танкеевского могильника, проведенное
В.	П. Алексеевым, показывает значительное его сходство с ан-^
тропологическим типом населения Волжской Болгарии X —
XIII вв., тем самым подтверждая вывод о превалирую1цем учас¬
тии населения танкеевского типа в формировании культуры и
этноса Волжской Болгарии. Итак, опираясь на письменные и
археологические источники, можно полагать, что на Средней
Волге пришлые болгары встретились со значительной массой
тюркоязычных племен, включивших в свою среду, как показьь
вают материалы Танкеевского могильника, и группы местного
финно-угорского населения. Если экономически эти племена
и стояли на одном уровне с болгарскими, а может быть даже
и превосходили их благодаря переходу к оседлому земледелию,
то в отношении военной и социальной организации болгары,
по-видимому, занимали ведущее положение. Б. Д. Греков пола¬
гал, что болгарский царь Алмуш имел военную дружину («хуа-
нэ»), которая являлась его основной опорой По-видимому^
болгарская знать с дружиной в IX—X вв. сумела захватить
власть в складывающемся государстве в свои руки, поэтому ес¬
тественно это государство получило название от имени гос¬
подствующей группы. Здесь, на Средней Волге, очевидно, по¬
вторилась та же картина, которую можно было наблюдать в I
тысячелетии для ряда ранних государственных объединений
Азии и Европы. В качестве примера можно привести образо¬
вание государства сельджукидов, хазар, дунайских болгар
и т. п.
Особенно в этом отношении интересен процесс сложения
Дунайской Болгарии В 70-х годах VII в., как известно, бол¬
гарская орда Аспаруха появилась на Дунае и, продвинувшись
в области, заселенные славянским союзом «семь племен», обло¬
жила последних данью. Хан Аспарух объявил себя главой госу¬
дарства, а болгарская знать, опиравшаяся на сильную военную
организацию, «заняла первое место, оттеснив на второй план
славянскую знать. Государство, известное до тех пор, как «семь
славянских племен», стало именоваться Болгарией»
Б. Д. Греков, Н. Ф. К а л и н и н. Булгарское государство до мон¬
гольского завоевания. «Материалы по истории Татарии», вып. I. Казань, 1948,
стр. 164.
«История Болгарии», т. I. М., 1954, стр. 57.
*8* Там же.
174

Но кочевники-болгары «не внесли никаких изменений в су¬
ществовавшие у славян производственные отношения и вскоре
сами переняли их строй жизни» То же можно отметить и в
отношении культуры. Хозяйственное и культурное превосход¬
ство славян над пришлыми болгарами и численный перевес
первых привели в конечном итоге «к полному растворению бол¬
гар в славянской среде. Лишь имя болгар в названии государ¬
ства Болгария и его населения осталось живым свидетельством
этих далеких» времен И на Волге в период образования
Волжской Болгарии один из первых болгарских царей Алмуш,
выдвинутый болгарской знатью, обложил данью все остальные
племена, причем дань или подать бралась не только с каждого
дома	но и от свадьбы от торговли	и от добычи при на¬
бегах	Следует полагать, что в основном данью облагалисьте
подчиненные племена, которые находились под властью царя
болгар
Власть Алмуша, а следовательно власть болгарской знати,
в первой половине X в. еще не была достаточно прочной. Пле¬
мена, формально подчинявшиеся Алмушу, часто выходили из
повиновения. Ибн-Фадлан отмечает, как отказалась часть пле¬
менной группировки «саван» подчиниться приказу Алмуша про¬
извести перекочевку. «Они же отказали ему. И разделились на
две партии. Одна партия — с отребьем, и над ними провозгла¬
сил себя царем по имени Вирыг»^®^. Алмушу пришлось прибег¬
нуть к угрозе — «кто будет мне противиться, того я поражу
мечом» чтобы заставить повиноваться эту племенную груп¬
пировку. Очевидно, именно больше с целью упрочить свое по¬
ложение в этой сложной обстановке Алмуш и обратился к араб¬
скому халифу Муктадиру с просьбой помощи в «постройке
крепости, чтобы укрепиться в ней от царей, своих противни¬
ков» В этой фразе совершенно отчетливо звучит мысль о
многочисленности противников Алмуша. Конечно, при этом
нельзя забывать и о другом, уже внешнем враге Волжской Бол¬
гарии — царе хазар, которого Алмуш вын}^жден был остере¬
гаться
Вероятно, междоусобная борьба за власть шла с перемен¬
ным успехом, ибо в X в. столицей государства, где чеканились
Там же, стр. 58.
Там же, стр. 59.
А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана..., стр. 136_
Там же.
^86 Там же.
Там же, стр. 140—141.
*88 Там же, стр. 139, 141.
*89 Там же.
*9° Там же, стр. 139.
•91 Там же, стр. 121.
*92 Там же, стр. 141.
175.

монеты от имени царя, становятся то Болгар, то Сувар а в
конце XI — начале XII в.— Великий город Биляр, или Бюляр
По мнению С. А. Яниной, в середине X в. даже существуют два
независимых друг от друга княжества — одно с центром в Волга¬
ре, а другое — с центром в Суваре, причем изучение нумизмати¬
ческих материалов позволяет ей говорить не только о полити¬
ческой независимости Сувара от Болгара в середине X в., но и о
том, что Сувар был особым государством независимых от Бол¬
гара племен
Интересно также в связи с этим сообщение анонимного пер¬
сидского географа в сочинениях X в. «Худуд ал-’Алем» о булга¬
рах: «Их три группы: бахдула, ишкиль и булгар; все находятся
в войне друг с другом; когда же появляется враг, они становят¬
ся друг с другом друзьями»
В конечном итоге борьба за власть, очевидно, завершилась
победой болгарской знати и, начиная с X в. вплоть до конца
XIV в., государственное объединение тюркоязычных народов
Среднего Поволжья продолжало сохранять имя болгар.
А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 38 — 39.
194 Там же, стр. 39.
С.	А. Янина. Указ. соч., стр. 194—196.
Худуд ал-’Алем. Рукопись Туманского. Л., 1930, стр. 32.

приложение
М. с. Акимова
МАТЕРИАЛЫ К АНТРОПОЛОГИИ РАННИХ БОЛГАР
Проблема происхождения волжских болгар содержит много неясного.
Особый интерес в этом отношении представляет антропологический матери¬
ал из раннеболгарского Больше-Тарханского могильника.
Характеристика материала
Больше-Тарханский могильник является пока единственным памятником
ранних болгар, который дал значительную серию черепов. За два года работ
было вскрыто 358 погребений. Часть их оказалась разграбленной. Погребен¬
ные во всех могилах лежали на спине, в вытянутом положении, головой в
большинстве сл)Д1аев на запад.
Костные остатки человека во всех погребениях были очень плохой со¬
хранности. Только благодаря тщательной работе сотрудников реставрацион¬
ной лаборатории Института антропологии удалось получить для исследова¬
ния 67 черепов: 41 мужской, 22 женских и четыре подростков. Перейду к
характеристике исследованного материала.
Мозговой отдел. Мужские и женские черепа из Больше-Тархан¬
ского могильника характеризуются средней длиной и большими величинами
высоты и ширины. Значителен также и размер горизонтальной окружности.
Размах колебаний этих признаков довольно большой, на что указывают боль¬
шие величины квадратичного уклонения (табл. 1). По черепному указателю
серия в целом брахикранна, причем в женской серии тенденция к брахикра-
нии выражена значительно сильнее и величина указателя на три единицы
выше по сравнению с мужской. Вообще среди женских черепов нет ни од¬
ного долихокранного черепа, да и среди мужских их всего только три. Боль¬
шой ширине черепа соответствует и значительная ширина основания.
Ширина лба средняя, но на мужских черепах наблюдается сдвиг в направ¬
лении больших величин. По отношению к поперечному диаметру лоб в
мужской серии относится к категории среднешироких, в женской он относи¬
тельно уже. Наклон лба в общем средний, рельеф в области надпереносья
и надбровные дуги выражены значительно.
Лицевой отдел. Высота лица в мужской и женской сериях характе¬
ризуется средней величиной (табл. 1); черепа с высоким и низким лицом
встречаются в равном числе случаев. Все широтные размеры лица в обеих
сериях большие. Размах колебаний их значительный, на что указывают высо¬
кие величины квадратических уклонений. По лицевому указателю мужские
черепа относятся к группе низколицых, женские — к группе среднелицых.
12 В. Ф. Генинг, А. X. Халиков	177

ОБЪЯСНЕНИЯ К ТАБЛИЦАМ
Таблица I. Больше-Тарханский могильник. Кувшины
/*-раскоп 1, уч. Г/9; 2-27; 5-102; ^- 274; 5-75;	6	-	247; 7 - 224; 5- 243;
9 — 235; 10—0)
Таблица U. Больше-Тарханский могильник. Кувшины
/_70; 2 — 205; 3 — 58; ^ — 325; 5-214; 6 — 210; 7-129; 8- 230; 9-11; /0- 247;
//- 250; /2-319; /5 — 286.
Таблица III. Больше-Тарханский могильник. Кувшины
/_261; 2-125; 5-41; ^-190; 5 - 248; 6-165; 7 - 268; 8-228
Таблица IV. Больше-Тарханский могильник. Кувшины без ручек
/_25; 2 — 215; 5 — 41; ^-130; 5-96; 6 - 280 ; 7 — 29; 5-164; 9-224; /0-151;
//- 306; /2 — 133; /5-183	■
Таблица V. Больше-Тарханский могильник. Кувшины
1 — 52; 2-6; 5-.17; 4-143; 5-318; 6-101
Таблица VL Больше-Тарханский могильник. Кувшины
/_40; 2 — 66; 5 — 121; 4-33; 5-8; 6-13а; 7 - 307; 5-32; 9 -294
Таблица VII. Больше-Тарханский могильник. Горшки
/и_170; 2—165; 5 — 213; 4 — 347; 5 — 26; 6 — 248; 7 — 8; 8 — 250; 9 — 219; /0- 224;
//—196; /2 — 98; /5 — 250; 14 — 225; /5 — 228; /6 — 247
Таблица VIII. Больше-Тарханский могильник. Лепные сосуды
/_108; 2 — 36; 5—131; 4 — 212; 5 — 53; 6 — 39; 7 — 252; 8 — 197; 9 — 240; 10-291;
11—Ь\; 12 —Ш; /5 — 128; /4 — 2; 15— 1S; /6 — 38; 11 —Ю; /8 — 156; 19 — 2S6
* Цифры курсивом означают номера рисунков, цифры прямым шриф¬
том — номера погребений.
198

Таблица	IX.	Больше-Тарханский могильник. Железные удила	и стремена
/- 33,	135,	180; 2- 224; 5— 10. 171, 143, 190;	^-145; 5 — 75; б -	322 ; 7 - 274;
8 — 23;	9 — 256; /0 — 120; // — 75, 180; /2 — 143,	190; /5 — 322; 14 — 33-,	15 —ПЬ, 168
Таблица	X.	Больше-Тарханский могильник.	Железные предметы
/ — 46, 124, 174, 234; 2 — 2, 33, 180, 200, 278, 330; 5 — 90, 267; 4 — 124. 145;	5	—	46,
55, 47; 6 — 10, 22. 49, 55, 166, 167, 180, 190, 224; 7 — 1—3, 6, 23, 52, 75, 110, 124. 143,
173, 184. 195, 268. 274, 30?. 308, 322, 329; 8 — 96, 115, 125, 175, 226. 215, 271; 9 — 2;
10—91, из. 173, 238. 183; 11 —Ш, 184
Таблица XI. Больше-Тарханский могильник. Железные и глиняные
предметы
/_ 154, 296; 2 - 38-41, 56. 58, 102,103,117, 121, 126, 143. 146, 147, 157, 175, 187, 196,
210, 231, 243. 254, 265, 275, 286. 293. 294, 305. 306. 353; 5 - 66, 175, 196; <^-164; 5-2;
6 - 224, 225, 357; 7-90; 8-85; 9-85: /0- 39, 41, 125, 173, 196 (2 экз.), 205 (2 экз.);
//- 82. 274. 322, 357; /2 — 268; /3 - 143, 226; /^ — 143, /5 — 43, 46. 255, 357; /6-193,
197, 206, 224, 256; /7 - 22. 29. 33, 75, 135, 143, 180, 190, 269. 274. 330
Таблица XII. Больше-Тарханский могильник. Наконечники стрел
/ — 33, 55,219, 277, 307; 2 — 33, 55, 180; 5 —100, 212; 4 — 55. 120. 212, 274; 5 — 102, 143,
274; 307; 6 - 75. 122, 260, 299, 311, 322; 7 — 184; 8 — 224; 9 — 195;	/0— 141, 340;
// — 313; /2 — 224; /3 — 100; 14 — 6, 75, 340; /5 — 10, 106; /6—211; /7 — 145; /8 — 224;
19 — 2\г
Таблица	XIII. Больше-Тарханский могильник.	Части от	колчана
/_10;	2 — 143, 212, 234, 277, 313; 3 — 75, 122. 220.	338; 4 — 8,	55,	124; 5 —	143. 224.
277; 6—212; 7 — 235; 8 — 33,	75. 234. 235. 313; 9 — 55.	277; /0 —	274; /2 — 30. 141,	184,
235, 277, 299; /5 — 212; 14 —	224; /5 — 195; /6 — 143;	/7 — 195;	18 — 75;	/9 —	184;
20—75; 21-184, 212
Таблица XIV. Больше-Тарханский могильник. Украшения
/_40, 76, 217; 2—21, 195;	5 — 35, 40, 69, 120, 346;	4 — 204;	5 — 35, 62; 6-296;
7 — 4. 120, 347; 8 — 9, 62, 215,	217. 245; 9 — 26, 180; /0 - 58, 291,	326, 338; //— 66.	205,
326: /2 — 4, 121; /5-180;	14 — 41, 69, 76, 102, 216;	/5—35;	/6 — 221;	/7 — 215;
78 - 40; /9-41; 20 - 125; 2/- уч. Г/9; 22 - 100, 249; 23 - 256
Т а блица XV. Больше-Тарханский могильник. Украшения из бронзы и меди
1 -26, 66; 2 - 116, 125. 196, 217. 326; 5 - 231; 4 -297; 5-196; 6-76; 298; 7-112;
5-	62, 284; 9 - 76, 298; /0 - 121. 252, 341; // -121; /2 — 340; /5-7, 8, 61. 69, 112,
156, 241, 297, 298, 302, 308, 310;	14 - 302;	/5-62;	/6 — 298;	/7 — 298;	/8 - 284;
/9-241; 20-310; 2/— 77; 22 -69; 25 — 7
Т а блиц а	XVI. Больше-Тарханский могильник.	Подвески	из	бронзы	и меди
/_ 76;	2 — 273; 5 - 98,237; 4 — 76; 5-62; 6 - 353; 7 - 325;	8 - 325;	9-321;
10 — 76, 98, 374; 11-112; 12-297, 298; 13-112; 14 -297; 15 — 156; /6 — 7, 298;
/7-31; /8-7; /9 - 343	.
199

Таблица XVII. Больше-Тарханский могильник. Бронзовые и медные
предметы
1-226, 298; 2 — 274; 5 — 225, 235, 260, 299: ^ — 193; 5 — 55; 6-224; 7 — 310; й- 235;
9 — 224, 268;	10 — 224;	// — 171;	/2	— 268;	13-^60;	14 — ^45^. 225; 265;	/5 — 224;
/6 - 224; /8 — 255; /9-77; 20 —	284.	298; 2/-284; 22 — 256;	23 — 241; 24	— 143
Таблица XVIII. Больше-Тарханский могильник. Различные предметы
1 — 252; 2 -256; 5 — 235; 4-8; 5 - 53, 54. 205, 298, 340; 6 — 240; 7— 1, 120, 156. 205,
255. 325; 8-/2-175; /5-62; 14-322; /5 -201, 306. 352; /6-268; /7 — 325; 18-353
Таблица XIX. Больше-Тарханский могильник. Бусы
/_ 170. 187, 215, 216, 217, 237, 291, 346, 355; 2 — 170, 187, 215, 216, 291, 355; 3 — 1,
170, 187, 215 , 216. 217, 237. 291. 346. 355; -#— 187. 216. 237; 5 — 215, 216. 291, 305, 355;
6-40, 121; 7 — 315, 345; 8 — 76, 87, 121, 291, 315, 346; 9 - 76, 196, 237, 346; /<? — 40,
98, 215, 315;	11 — 237;	/2 - 315,	355;	/5 — 305; /4-13а, 40.	76. 86. 170.	187, 215,
217. 291. 305,	315, 345,	355; /5 -	237,	355; /6	—217, 237, 250,	355; 17 - 76,	237. 291;
/8 - 40, 62, 75, 102, 121, 196, 214, 216, 261, 286, 315; /9 — 121, 131, 196, 214; 20- 26^
196, 275, 286; 2/- 121, 237, 315, 345; 22 — 196, 315; 25 - 240; 24 — 98; 121, 237, 315, 355

Таблица I. Больше-Тарханский могильник. Кувшины (1—10)

Таблица II. Больше-Тарханский могильник. Кувшины (1—13)

Таблица III. Больше-Тарханский могильник. Кувшины (^—<^)

т.
12
Таблица IV. Больше-Тарханский могильник. Кувшины без ручек (1—13)

Таблица V. Больше-Тарханский могильник. Кувшины (1—6)
U В. Ф. Генинг. А. X. Халиков

Таблица VI. Больше-Тарханский могильник. Кувшины (/—Р)

Ja
Таблица VII. Больше-Тарханский могильник. Горшки (1—16)
14*

Таблица VIII. Больше-Тарханский могильник. Лепные сосуды (1—19)

Таблица IX. Больше-Тарханский могильник. Железные удила
и стремена {1—15)

Таблица X. Больше-Тарханский могильник. Железные предметы
1 — трубка от трута; 2—5, 10. // —кресала; 6—8 — ножи; 9 — серп

Т а блица XI. Больше-Тарханский могильник. Железные и глиняные —4)
предметы
/—5 — пряслица; б — шило; 7 — щипчики; 8—9 — кольца; Ю •— игла; 11—17 — пряжки

4
W'M
tZ^Z>
'}
14
3 w
f5
f6
Ж
\эШ
г
5см
/9
Таблица XII. Больше-Тарханский могильник. Наконечники стрел {1—19)

Таблица XIII. Больше-Тарханский могильник. Части от колчана
1—3—крючки; 4—6 — петли; 7 —скоба; 8, 9 — дужки; 10—20 — накладки и оковки; 1, 4^
7—9, 11 — железо; 5, 6. 13, 14 — медь и бронза; 10, 12, 15—21 — кость

Таблица XIV. Больше-Тарханский могильник. Украшения
/—12—серьги; 13—14 — перстни; 15 — бляха; 16 — зеркало; 17, 18 — браслеты;
19—23 — «костыльки»

Таблица XV Больше-Тарханский могильник. Украшения из бронзы и меди
/—3— пуговицы; 4—9. 15—23 — привески; 10—14 — пронизки

Таблица XVI. Больше-Тарханский могильник. Подвески из бронзы
и меди {1—19)

Таблица XVII. Больше-Тарханский могильник. Бронзовые
и медные предметы
■ 1—5 — пряжки; 6 — крючок от колчана; 7—22 — накладки от ремней; 23, 24 — наконечники
ремней от конской узды

щ
v(© '
Ф
/2
/J
Таблица XVIII. Больше-Тарханский могильник. Различные предметы
7—7 — подвески; 5—15 — обкладки и части деревянных сосудов; 16 — пластина; 17, 18-—трубки
от бурдюков: 1 — раковина; 2, 10, 14. 15 — дерево и металл, 3—7, 16—18'—кость;
5, 9, 11—13 — серебро; 16 — погр. 268; 17 — погр. 325

//
/J
4»
/«
Si
//
О
/7
ggfc
-г/
/8
тм Ц]
/J
с
/«
3 см
-J	L-.		 	 I
Таблица XIX. Больше-Тарханскнй могильник. Бусы (/—26)