Англо-индийская интервенция в Закаспийском крае в 1918-1919 г - Куприянов А.В.

Автор: Куприянов А.В.

Теги: история всеобщая история интервенты

Год: 2015

Похожие

Союзная интервенция в Сибири. 1918-1919.

Как сражалась революция. Том 1. 1918-1919 гг

Король Карелии. Полковник Ф. Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг

Японская интервенция 1918-1922 гг. в документах

Текст

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ
УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
«МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ»
На правах рукописи

Куприянов Алексей Владимирович
АНГЛО–ИНДИЙСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ В ЗАКАСПИЙСКОМ КРАЕ В
1918‒1919 гг.
07.00.03 – Всеобщая история (новая и новейшая история)
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата исторических наук

Научный руководитель:
доктор исторических наук, профессор
Михайловский Федор Александрович

Москва – 2015

Оглавление
Введение

Глава 1. Причины, условия и этапы подготовки и начало интервенции

1.1. Современные подходы к проблеме

1.2. Первые проекты (до февраля 1918 года)

1.3. Индийский этап (февраль‒март 1918 года)

1.4. Роль разведывательной миссии в Мешхеде (март‒июль 1918 года)

1.5. Прибытие Маллесона и начало интервенции (июль‒август 1918
года)

Глава 2. Военно–политические и финансово–экономические аспекты
интервенции

2.1. Остановка большевистского наступления

2.2. Инфраструктура, коммуникации и попытка формирования русских
сил под британским контролем

2.3. Наступление Маллесона

2.4. Битва за Душак

101

2.5. Перемирие и его влияние на военные действия

108

2.6. Финансовые проблемы Закаспийского правительства и зависимость
от англичан

120

2.7. Взаимоотношения Миссии и Закаспийского правительства

123

2.8. Политические события ноября 1918 ‒ января 1919 гг. и переворот в
Ашхабаде

129

2.9. Военные действия в ноябре 1918 ‒ январе 1919 гг. и определение
новых целей

133

2.10. Закаспийская аренда

136

Глава 3. Причины вывода англо–индийских войск и последствия
интервенции

144

3.1. Финал интервенции и его причины

144
1

3.2. Процесс вывода войск

154

3.3.Последствия интервенции

166

Заключение

199

Список источников и литературы

206

Приложения

228

Введение
Актуальность темы исследования определяется необходимостью
дальнейшего, более глубокого изучения истории военной интервенции в
Россию, развязанной рядом иностранных держав после Великой Октябрьской
социалистической революции. Следует заметить, что в научной литературе в
настоящее время отсутствует общепринятая концепция событий и явлений,
составивших

совокупности

названный

исторический

феномен.

Дискуссионными остаются и многие вопросы истории интервенции в
Русском Туркестане.
Ключевыми вопросами, на которые необходимо ответить, являются
следующие: в чем заключались причины британской интервенции в Закаспии
в 1918‒1919 годах, как она протекала, каковы были планы англичан в
отношении русской Средней Азии и как они выстраивали отношения с
союзными им силами, и, наконец, какое влияние интервенция оказала на
последующие англо–русские отношения?
Оценки событий в Закаспии, дававшиеся в зарубежной историографии,
во многих отношениях отличаются от оценок советской историографии, а в
постсоветский период тема практически не исследовалась. Впрочем, и в
советское время научных работ по теме было создано совсем немного.
Настоящее исследование призвано по возможности заполнить пробел в
отечественной историографии, ответить на наиболее острые вопросы,
накопившиеся за последние десятилетия, наконец, создать ту базу, на
которой последующие исследователи, как зарубежные, так и отечественные,
могли бы строить новые концепции и теории. По возможности объективное
исследование

темы

может

обнаружить

дополнительные

точки

соприкосновения между политическими и научными кругами России, Индии,
Великобритании, Туркменистана, укрепить дружеские связи между ними.

Объектом исследования служит процесс, получивший в отечественной
историографии название «британская интервенция в Закаспии в 1918‒1919
годах».
Предметом исследования, в свою очередь, являются причины
интервенции, ее ход и взаимоотношения британских властей с местным
населением и элитами, а также причины окончания интервенции и ее итоги.
Хронологические рамки обозначены в названии диссертационной
работы. Нижняя граница устанавливается по началу подготовки интервенции
(январь 1918 года), верхней границей служит вывод интервенционных войск
с территории Закаспия (апрель 1919 года).
Географические рамки диссертации включают в себя территорию
Закаспийского края (области), что в целом соответствует территории
современного Туркменистана и юго–западных районов Казахстана.
Научно–практическая значимость работы заключается в том, что
эмпирический материал, выводы и результаты настоящего исследования
могут быть использованы как в исследовательской деятельности при
дальнейшем изучении хода Гражданской войны в России, колониальной
политики Британии и ее внешней политики в первой четверти XX века, так и
в процессе преподавания курса новейшей истории. Кроме того, результаты
исследования могут найти применение при составлении документов МИД
России.
Обзор источников. Весь комплекс источников по проблеме можно
разделить на две части: зарубежные и отечественные (включая изданные в
среднеазиатских республиках СССР). При этом каждая из частей имеет свою
специфику: зарубежные авторы в основном концентрировались на причинах
и истории интервенции, быте интервенционных войск и т.п., работы
отечественных

авторов

основываются

преимущественно

на

данных

отечественных же архивов, данные по войскам интервентов и их действиям
они заимствуют из зарубежных печатных источников. Как следствие,
наибольший интерес представляют мемуары и труды зарубежных авторов и
4

материалы зарубежных архивов, а из отечественных источников –
эмигрантская мемуарная литература и материалы архивов, в которых
отложились

разведывательные

донесения,

обзоры

современной

описываемым событиям иностранной прессы и материалы допросов
пленных.
Печатные источники по истории англо–индийской интервенции в
Туркестане можно разделить на две большие группы: зарубежные и
отечественные. В свою очередь, каждую из этих групп можно разделить на
две подгруппы: в первой окажутся те работы, авторы которых являлись
непосредственными участниками событий, во второй – авторы, писавшие с
чужих слов, активно используя источники первой подгруппы. В силу
описанных выше причин отечественные источники мало касались темы
исследования, концентрируясь в основном на действиях советской стороны и
процессах, происходивших в советском лагере. Ниже дается краткий обзор
всех известных зарубежных печатных источников по проблеме и кратко
обрисованы имеющие отношение к теме отечественные источники.
Архивные источники. В настоящей работе использованы британские,
индийские и российские архивные источники. В то время как британские
источники изучены достаточно полно, благодаря работе английских и
американских исследователей (в частности, Буша, Сарджента и других),
лишь небольшая часть индийских архивных материалов введена в научный
оборот. Из поля зрения британских историков они выпали практически
полностью; из индийских исследователей с ними работал лишь Т. Сарин,
который ввел в оборот несколько ценных источников. Из отечественных
ученых, занимавшихся данной темой, с ними работал только Л.В. Митрохин,
который, хотя и обработал большой массив источников, упустил из виду
несколько важных фондов.
Все интересующие документы содержатся в фондах Департамента
Иностранных дел правительства Индии (Foreign Deptt), во внутреннем (Intl) и
разведывательно–военном (Sec–War) отделах, некоторые данные можно
5

найти в отеле учреждений (Est). В диссертации в научный оборот вводится
большое количество материалов, полученных в ходе работы в Национальном
архиве Индии.
Британские фонды в основном состоят из документов, хранящихся в
Военном музее и Британском архиве. В тексте диссертации они цитируются
по работам британских исследователей.
Из отечественных архивов в трех содержатся необходимые материалы:
в Российском государственном военном архиве (РГВА), Российском
государственном

архиве

политической

истории

(РГАСПИ)

Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ).
В РГВА это прежде всего фонды 125 («Управление Закаспийского
фронта Туркестанской республики»), 25859 («Штаб Туркестанских войск
(бывший Главный штаб войск Туркестанской республики)»), 25898
(«Туркестанский окружной военный комиссариат (бывший Народный
комиссариат по военным делам Туркестанской республики)»). В РГАСПИ
все интересующие документы сосредоточены в фонде 71, где отложились
материалы ИМЛ при ЦК КПСС. В первую очередь были изучены документы
из описей 34 и 35, где хранятся материалы, собранные Отделом истории
КПСС, в частности, подготовительные материалы по изданию истории
Гражданской войны.
В ГАРФ основные документы находятся в фондах Р–9431 («Коллекция
документов

по

истории

Гражданской

войны.

1904–1922»),

446

(«Политическая канцелярия Особого Совещания при Главнокомандующем
Вооруженными силами на Юге России. Екатеринодар. 1918–1920), 4738
(«Российская миссия в Персии. Тегеран. 1901 – 1921»).
Зарубежная

мемуаристика.

Первые

воспоминания

британских

офицеров и официальных лиц об участии в туркестанской интервенции
появились в печати почти сразу после того, как эта интервенция закончилась.
Пожалуй, первый такой материал принадлежит перу подполковника Ф.
Френча, книга которого «От Уайтхолла до Каспия» вышла из печати уже в
6

1920 году.1 Автор ‒ британский офицер, которому довелось служить в
интервенционных войсках как в Закавказье, так и в Закаспии в период с
ноября 1918 до августа 1919 года в составе Северо–Персидских сил
(Норперфорс).

Он

не

только

дал

очерк

личных

впечатлений

происходивших событиях, но и подробно описал проблемы установления и
развития отношений между англичанами и различными местными властями
и силами – как русскими, так и нерусскими.
Следующий материал был опубликован в Journal of the Central Asian
Society в конце 1920 года, когда в России еще продолжалась Гражданская
война. Его автором был сэр Дж. Макартни. Его статья называлась
«Большевизм, каким я видел его в Ташкенте в 1918 году».2 В описываемый
период Дж. Макартни являлся руководителем британского консульства в
Кашгаре. Ташкент, столицу Советского Туркестана, он посетил летом 1918
года. Статья выдержана в резко антибольшевистском духе, но содержит ряд
любопытных сведений и замечаний, в частности, описание взятия Красной
Армией Коканда. Именно из статьи Дж. Макартни британская публика
узнала о секретной миссии майора Ф.М. Бейли.
Вскоре перо в руки взял сам майор. Так, в первом номере журнала
Journal of the Central Asian Society за 1921 год появилась его статья «В
русском Туркестане при большевиках».3 После этого Ф.М. Бейли выступил
перед Шотландским географическим обществом с тем же докладом, и его
статья из Journal of the Central Asian Society была перепечатана в Scottish
Geographical Magazine.4 В том же году он опубликовал статью «Посещение
Бухары в 1919 году» в Geographical Journal.5

French F.J.F. From Whitehall to the Caspian. London: Odhams Press Limited, 1920.
Macartney G. Bolshevism as I Saw it at Tashkent in 1918 // Journal of The Royal Central Asian
Society. 1920. Vol. 7. № 2. P. 42‒58.
3
Bailey F.M. In Russian Turkestan under the Bolsheviks // Journal of The Royal Central Asian
Society. 1921. Vol. 8. № 1. P. 49‒69.
4
Bailey F.M. In Russian Turkestan under the Bolsheviks // Scottish Geographical Magazine.
1921. Vol. 37. № 2. P. 81‒88.
5
Bailey F.M. A Visit to Bokhara in 1919 // Geographical Journal. 1921. Vol. 57. № 2. P. 75‒95.
2

Эстафету подхватил капитан Л. Блэкер, член миссии Ф.М. Бейли,
опубликовавший

следующем

номере

того

же

журнала

статью

«Путешествие в Туркестан, 1918‒1920»,6 а уже в следующем году в Journal of
the Central Asian Society появился его материал «Войны и путешествия в
Туркестане, 1918–1920».7 В 1922 году Л. Блэкер выпустил уже полноценные
мемуары – «На секретной службе в горах Азии».8 В написанных достаточно
безыскусным языком воспоминаниях капитан описывает свое участие в
миссии и полученные в процессе впечатления. Немалое место занимают
философские рассуждения Л. Блэкера, в которых он предстает как горячий
поклонник расовой теории, верящий в самые дикие гипотезы.
В 1922 году в Journal of the Central Asian Society написал уже сам глава
британской военной миссии и непосредственный руководитель интервенции
– генерал–майор Уилфред Маллесон. Его статья «Британская военная миссия
в Туркестане, 1918–1920»9 была опубликована во втором номере журнала. В
ней У. Маллесон подробно рассказал о деятельности миссии по поддержке
антибольшевистских элементов в Закаспийском крае, в Афганистане и
Северной Персии, рассматривая вторжение в Туркестан как один из этапов
этой деятельности. Стоит отметить, что в этом материале У. Маллесон
обрушился на правительство Индии с жесткой критикой, усматривая в его
деятельности основную причину поражений.
К тому же году относится публикация дневников генерал–майора
Айронсайда «Трудная дорога к командованию: дневники, 1920‒1922».10
Легендарный британский военачальник, успевший отличиться не только на
полях сражений Первой Мировой, но и в качестве главы британских
Blacker L.V.S. Travel in Turkestan, 1918-1920 // Geographical Journal. 1921. Vol. 58. № 3. P.
178-198.
7
Blacker L.V.S. Wars and Travels in Turkestan, 1918-1920 // Journal of the Central Asian
Society. 1922. Vol. 9. № 1. P. 4‒20.
8
Blacker L.V.S. On Secret Patrol in High Asia. London: John Murray, 1922.
9
Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918-1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 96‒110.
10
Ironside E. High Road to Command. The Diaries of Major-General Sir Edmund Ironside
1920‒1922. London: Leo Cooper, 1972.
6

интервенционных сил на Русском Севере в 1920–1921 годах оказался
заброшен волею лондонских стратегов в Северную Персию, где возглавил
Северо–Персидские силы – Норперфорс. В этом качестве его застала высадка
красных войск в Энзели, ставшая серьезным ударом по британскому имиджу
среди местных племен. Мемуары Айронсайда написаны прекрасным языком
и изобилуют меткими оценками, что, несомненно, способствовало их
популярности.
В 1925 году свои воспоминания выпустил П. Этертон. В книге «В
сердце Азии»11 автор, который в ходе русской Гражданской войны занимал
пост британского консула в Кашгаре, описывает не только события в
Синьцзяне, но и то, что происходило в соседнем Русском Туркестане. Но что
ценнее всего, П. Этертон проливает свет на британское отношение к
событиям, рельефно демонстрируя всю глубину опасений Лондона и Дели в
отношении своих владений в Азии, которым якобы угрожала большевистская
пропаганда.
Далее статьи непосредственных участников событий на страницах
журналов появлялись лишь периодически, что вполне объяснимо: первичный
анализ накопленного в ходе мировой войны опыта был уже проведен, а
события на задворках великой войны мало интересовали читающую публику.
Тем не менее, в 1926 году в Journal of the Central Asian Society вышла статья
подполковника Д. Ноллиса «Военные операции в Закаспии, 1918‒1919».12
Достаточно наивная с политической точки зрения, но содержащая массу
важных деталей статья особенно интересна, если учитывать, что автор во
время боевых действий в Закаспии командовал 19–м Пенджабским полком –
самой крупной боевой единицей в составе англо–индийских сил.

Etherton P.T. In the Heart of Asia. Boston and New York: Hougton Mifflin Company, 1926.
Knollys D.E. Military Operations in Transcaspia, 1918‒1919 // Journal of the Central Asian
Society. 1926. Vol. 13. № 2. P. 88‒110.
12

Через два года в The Army Quarterly были опубликованы материалы
полковника Тода «Операции в Закаспии, 1918–1919».13 Для публики они
представляли большой интерес, так как были написаны офицером,
принимавшим в событиях самое непосредственное участие.
В 1931 году в Journal of the Royal Central Asian Society появилась статья
полковника Эллиса «Бои за Советский Ашхабад»,14 по сути представлявшая
собой перевод статьи из журнала «Туркменоведение» (номер за октябрь 1930
года, посвященной преимущественно событиям, связанным с мятежом в
Закаспии в июле 1918 года). В тексте самой статьи никаких исправлений не
сделано, за исключением примечания sic к явной ошибке – упоминанию
шотландцев, якобы участвовавших в интервенции в Закаспии. Но в
примечании переводчик указывает на то, что изложенная в статье версия о
том, что бакинские комиссары якобы были расстреляны по приказу англичан,
неверна, и излагает британскую версию произошедшего.
Следующий всплеск интереса к теме относится только к 1933 году; он
связан с поездкой делегации британских тред–юнионов в Советский Союз.
По возвращении из отчета участников поездки английская читающая
публика впервые узнала о деле 26 бакинских комиссаров и о значении,
придаваемом ему в СССР. Эта информация вызвала большой общественный
резонанс,

который

вынудил

генерала

У.

Маллесона

выступить

оправданиями. Его статья, озаглавленная «Двадцать шесть комиссаров»,
была напечатана в журнале Fortnightly Review.15 Несмотря на заголовок, делу
комиссаров была посвящена лишь малая часть материала; остальной объем
был посвящен миссии Маллесона и деятельности его штаба и войск.
Поскольку английская публика была возмущена бессудным убийством
Tod J.K. Operations in Trans-Caspia, 1918‒1919 // The Army Quarterly. 1928. Vol. 16. № 2.
P. 280‒303.
14
Ellis C.H. The Struggle for Soviet Askhabad // Journal of the Royal Central Asian Society.
1931. Vol. 18. № 4. P. 620‒623.
15
Malleson W. The Twenty-Six Commisars // Fortnightly Review. 1933. No. 193. P. 333‒348.
На русском языке в переводе С. Тимошкова публикована на сайте
http://turkmeny.h1.ru/memuar/m1.html
13

комиссаров, Маллесон избрал следующую линию защиты: он утверждал, что
он и его подчиненные делали все, чтобы сохранить жизни пленных, и что их
гибель целиком и полностью лежит на совести правительства в Ашхабаде и
его представителей в Красноводске. В том же году на статью Маллесона был
опубликован крайне комплиментарный анонимный отзыв в Journal of the
Royal Central Asian Society, практически пересказывающий основные
положения статьи.16
К следующему, 1934 году относится появление первых мемуаров
непосредственного более–менее рядового участника интервенции в большой
форме. В Лондоне в издательстве «Грейсон и Грейсон» вышли воспоминания
Ф. Джеймса «Далекая кампания».17 Автор служил в составе Восточно–
Персидского кордона и принимал участие в операциях в Закаспии в составе
сил генерала Маллесона. В его мемуарах содержится масса наблюдений и
полезной для историка информации, хотя, как верно замечает английский
исследователь Дж. Смил, «с политической точки зрения они совершенно
наивны».18
В 1940 году в Journal of the Royal Central Asian Society появилась статья
полковника Дж.К. Тода «Миссия Маллесона в Закаспии в 1918».19 По
сравнению с публикацией 1928 года она была значительно дополнена и
расширена и представляла из себя текст лекции, прочитанной полковником
перед членами Королевского общества Азии. Необходимо отметить, что
серьезный акцент в ней делался на резко антибольшевистских целях миссии
Маллесона.
В 1946 году были изданы воспоминания Фредерика Бейли «Миссия в
Ташкент», откуда британский читатель впервые подробно узнал о
16

[Anon.] The Twenty-Six Commissars // Journal of the Royal Central Asian Society. 1933.
Vol. 20. №. 3. P. 418‒426.
17
James F. Faraway Campaign: Experiences of an Indian Cavalry Officer in Persia and Russia
During the Great War. London: Leonaur Ltd, 2007.
18
Smele J. D. The Russian Revolution and Civil War: 1917-1921. An Annotated Bibliography.
London, New York: Continuum, 2003. P. 285
19
Tod J.K. The Malleson Mission to Transcaspia in 1918 // Journal of the Royal Central Asian
Society. 1940. Vol. 27. № 1. P. 45‒67.
11

перипетиях его миссии.20 В 2013 году был опубликован перевод этой работы,
выполненный Анатолием Михайловым,21 который, хотя и изобилует
ошибками и неточностями, заслуживает внимания как первый перевод на
русский язык мемуаров непосредственного участника событий.
Следующие статьи вышли только в 1959 году и принадлежали перу
полковника Эллиса: «Закаспийский эпизод» в Journal of the Royal Central
Asian Society,22 «Восстание в Закаспии, 1918–1919» в Central Asian Review,23
а также «Операции в Закаспии в 1918–1919 и дело о 26 комиссарах» в St.
Antony’s Papers.24 По сути, это была один и тот же материал, в который для
каждой последующей публикации вносились незначительные изменения,
поэтому в настоящей работе будет использоваться лишь первая из них. Эти
статьи предваряли фундаментальный труд Эллиса, речь о котором пойдет в
следующем разделе, посвященном исследовательским работам.
Казалось, эти статьи станут последними в ряду исключительно
мемуарных работ. Но в 1990 году научное сообщество было потрясено: в
свет вышли мемуары Реджинальда Тиг–Джонса, офицера, которого советское
правительство и советские историки считали главной фигурой в драме
бакинских комиссаров. Книга носила громкое название «Шпион, который
исчез. Дневник секретной миссии в Русскую Центральную Азию в 1918».25
Предисловие и эпилог к ней написал известный специалист по теме англо–
британского противостояния Питер Хопкирк, он же осуществлял редактуру
мемуаров. В 1922 году британская разведка, опасаясь, что советские
спецслужбы отомстят Тиг–Джонсу за участие в расправе над комиссарами,
сменила Тиг–Джонсу фамилию и биографию. Он превратился в Рональда
20

Bailey F.M. Mission to Tashkent. Oxford: Oxford University Press, 1992.
Бейли Ф.М. Миссия в Ташент. М.: Языки славянской культуры, 2013.
22
Ellis C.H. The Transcaspian Episode // Journal of the Royal Central Asian Society. 1959. Vol.
26. № 2, pp. 106‒118.
23
Ellis C.H. The Revolt in Transcaspia, 1918‒1919 // Central Asian Review. 1959. Vol. 7. № 2.
P. 117‒130.
24
Ellis C.H. Operations in Transcaspia in 1918‒1919 and the 26 Commissars Case // St.
Antony’s Papers. 1959. Vol. 6 (Soviet Affairs No. 2). P. 129‒153.
25
Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991.
21

Синклера и полностью исчез из поля зрения исследователей и историков до
своей смерти – только тогда в его квартире были обнаружены мемуары,
повествующие о его службе и деятельности в Закаспийском крае. Нужно
сказать, что теме комиссаров в них посвящены только три страницы.
И, наконец, в 1993 году свет увидели воспоминания Дж. Юлота,
младшего офицера 28–го легкоконного полка, изданные его сыном.26 На
данный момент, насколько известно, это последние изданные мемуары по
исследуемой теме.
Мемуарные источники, посвященные британской интервенции в
Закаспии, достаточно сложно порой отделить от исследовательских работ:
некоторые из последних написаны участниками событий и содержат в том
числе описание их личных впечатлений. В данном случае есть смысл
следовать примеру Джонатана Смила, составителя библиографии русской
гражданской войны27 и отнести ко второй подгруппе те работы, авторы
которых в минимальной степени описывают личный опыт и активно
привлекают дополнительные источники.
Зарубежная историография. Первая обобщающая работа вышла в
1929 году: том официального издания «Великая война», посвященный
операциям в Персии в 1914‒1919 гг. под редакцией (фактически за
авторством) бригадного генерала Ф. Моберли.28 Книга была издана
небольшим тиражом и не предназначалась для свободного распространения:
доступ к ней имело только небольшое число офицеров. К счастью, она была
переиздана в 1987 году.
Одной из крупнейших работ является, несомненно, книга полковника
Эллиса «Закаспийский эпизод, 1918–1919».29 В Великобритании и в США
она вышла в 1963 году, причем в Соединенных Штатах – под другим
26

Uloth G. Riding to War. N. p.: Monks, 1993
Smele J.D. The Russian Revolution and Civil War: 1917‒1921. An Annotated Bibliography.
London, New York: Continuum, 2003.
28
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929.
29
Ellis C.H. The Transcaspian Episode, 1918‒1919. London: Hutchinson, 1963.
27

названием.30 Автор, сам участник интервенции, подробно и в деталях описал
операции англо–индийских сил в Закаспии.
В 1971 году появилась работа А. Свинсона «Через границы»,
представляющая собой биографию полковника Бейли.31 Работа, несмотря на
крайне интересную тему исследования, имеет достаточно малую научную
ценность, базируется на воспоминаниях самого Бейли, написана в
апологетическом ключе и изобилует неточностями.
В 1973 году вышло исследование К.П. Скрайна и П. Найтингейл
«Макартни в Кашгаре: новые подробности британской, китайской и русской
деятельности в Синьцзяне, 1890‒1918».32 Хотя работа преимущественно
посвящена предвоенному периоду, тем не менее, она представляет
значительную ценность: не говоря уже о том, что авторы подробно описали
период зарождения Кашгарской миссии и роль Макартни в ее становлении,
его участие в переговорах с ташкентскими властями, в работе также дается
анализ британских интересов в регионе в целом, что позволяет лучше понять
мотивы, приведшие к отправке Кашгарской и отчасти Мешхедской миссий.
Отдельно стоит отметить личность одного из авторов: сэр Клармонт Скрайн
не понаслышке знал регион, занимая в 1920–х годах должность британского
генерального консула в Кашгаре – тот же пост, что занимал пятью годами
ранее Макартни (Скрайн был генеральным консулом с 1922 по 1924 гг. и
оставил мемуары.33 Он не только прекрасно представлял себе регион, но и
имел доступ к секретной оперативной информации и архиву консульства.
В 1975 году в немецком журнале Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas
была напечатана статья В. Цюррера «Британская интервенция в Закаспии в

Ellis C.H. The British ‘Intervention’ in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley: University of
California Press, 1963.
31
Swinson A. Beyond the Frontiers. The Biography of Colonel F.M. Bailey, explorer and special
agent. London: Hutchinson & Co, 1971.
32
Skrine C.P., Nightingale P. Macartney at Kashgar. New Light on British, Chinese and Russian
Activities in Sinkiang 1890‒1918. London: Methuen & Co Ltd, 1973.
33
Skrine, C.P. Chinese Central Asia: An Account of Travel in Northern Kashmir and Chinese
Turkestan. Lahore: Vanguard Books (Pvt) Ltd, 1996.
30

1918–1919 гг.»34 Несмотря на тот многообещающий факт, что статья вышла
из–под пера немецкого исследователя и, следовательно, читатели могли бы
ожидать, что Цюррер представит альтернативную, немецкую точку зрения,
задействовав немецкие архивы, материал оказался достаточно ординарным.
Цюррер использовал в работе только британские архивные источники и в
целом пришел к тому же выводу, что и британские исследователи до него:
«интервенция в Русской Центральной Азии была продуктом войны против
Германии и Турции», а операции англо–индийских войск являлись
«превентивной мерой», дабы предотвратить распространение германского
влияния в регионе. Хотя Цюррер, несомненно, оказал значительную услугу
германской национальной исторической школе, введя в оборот на немецком
языке некоторые источники, доступные до того времени лишь на
английском, в общей историографической картине его статья выглядит
скорее курьезом – единственной публикацией на данную тему на немецком
языке.
В следующем году свет увидела работа Б.К. Буша «От Мудроса до
Лозанны: британская граница в Западной Азии, 1918‒1923».35 Книга
необычайно ценна тем, что рассматривает британскую интервенцию в
Закавказье и Закаспии в общем контексте развития британской политики на
Ближнем и Среднем Востоке и показывает, как общая политическая
обстановка влияла на решения в отношении деятельности британских
экспедиционных сил и vice versa. Хотя собственно экспедиции Маллесона в
ней отведено сравнительно немного места, автор тщательно проработал
документы британского МИДа и Военного министерства и в целом очертил
общую последовательность принятия тех или иных решений в британских
руководящих кругах. Разумеется, работа Б.К. Буша не свободна от
недостатков – в частности, ряд выдвинутых им положений был опровергнут
34

Zurrer W. Die britische Intervention in Transkaspien 1918/1919 // Jahrbucher fur Geschichte
Osteuropas. 1975. Vol. 23. P. 344-380.
35
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976.
15

позднейшими исследователями. Но, тем не менее, эта монография по–
прежнему остается одним из важнейших трудов по исследуемой теме.
В 1977 году в Journal of Contemporary History была опубликована статья
Л.П. Морриса «Британские секретные миссии в Туркестане, 1918–1919».36
Статья базировалась на материалах из британских архивов; кроме того, автор
активно привлекал мемуарные источники (воспоминания Бейли, Блэкера,
Тода, Маллесона, Данстервиля, Эллиса и Ноллиса). Позиция Л.П. Морриса
заслуживает внимания: по его мнению, британские офицеры на местах были
преувеличенных опасностей», что в итоге приводило к ошибочным шагам. В
целом Л.П. Моррис задал тот критический вектор, который впоследствии
принес наибольшие результаты при анализе источников и которому
необходимо следовать.
1983 год был ознаменован появлением замечательной работы Ф.
Стэнвуда «Война, революция и британский империализм в Центральной
Азии».37 Автор полностью концентрируется на истоках интервенции, в
частности, на восприятии британской политической элитой русской
революции и её прогнозах относительно дальнейшего развития событий в
среднеазиатском регионе.
В 1989 году в Нью–Дели вышла книга индийского исследователя Т.Р.
Сарина «Британская интервенция в Центральной Азии и Закаспии».38
Пожалуй, эту работу можно назвать одной из самых ценных по данному
вопросу: почти четверть ее объема составляют приложения, содержащие не
публиковавшиеся ранее документы из индийских архивов. Кроме того,
большое внимание автор уделяет теме противоречий по вопросу интервенции
между правительствами Индии и Британии. При этом можно отметить резко
антибританский и антиимпериалистический посыл автора. Т.Р. Сарин,
36

Morris L.P. British Secret Missions in Turkestan, 1918-1919 // Journal of Contemporary
History. 1977. Vol. 12. №. 2. P. 363‒379.
37
Stanwood F. War, Revolution and British Imperialism in Central Asia. London: Ithaca Press,
1983
38
Sareen T.R. British Intervention in Central Asia and Trans–Caucasia. New Delhi: Anmol
Publications, 1989.
16

представляющий индийскую, а не британскую исследовательскую школу,
полемизирует с британскими коллегами, утверждая, что интервенция в
Закаспии представляла собой «последнюю отчаянную попытку закоренелых
империалистов расширить границы британского влияния в Центральной
Азии». Как следствие, он с куда большим вниманием относится к советским
источникам и работам советских исследователей, нежели британские ученые,
которые их зачастую попросту игнорируют.
1993 год ознаменовался публикацией статьи Б. Шварца «Разделенное
внимание: британское восприятие германской угрозы своим позициям на
востоке в 1918 г.»39 Данная статья представляет несомненный интерес,
поскольку автор на основе материалов заседаний различных комитетов
правительства Великобритании демонстрирует, что заключение Брест–
Литовского мира было воспринято Уайтхоллом как серьезная угроза
британскому владычеству в Индии. Во многом именно эта неверная оценка в
британских верхах, вызванная недостатком информации и предвзятым
отношением

новой

российской

власти,

обусловила

готовность

правительства Великобритании согласиться в конце концов на интервенцию.
Таким образом, статья Б. Шварца позволила пролить новый свет на вопрос
генезиса интервенции в Закаспии.
В апреле 1998 года в Journal of Contemporary History была
опубликована статья Б. Миллмана «Проблемы с генералами: военные
наблюдатели и истоки интервенции в России и Персии, 1917–1918».40
Немало места в ней отведено генералу Маллесону, что объяснимо: на его
примере и на примере генерала Данстервиля Б. Миллман показывает, как
военные наблюдатели «на местах», неверно оценивая обстановку, вкупе со
столь же склонными к ошибкам руководителями в штабах запустили маховик
Schwarz, B. Divided Attention: Britain’s Perception of a German Threat to her Eastern
Position in 1918 // Journal of Contemporary History. 1993. Vol. 28. № 1. P. 103‒122.
40
Millman B. The Problem with Generals: Military Observers and the Origins of the
Intervention in Russia and Persia, 1917‒18 // Journal of Contemporary History. 1998. Vol. 33.
№ 2. P. 291‒320.
39

интервенции, который вскоре заработал уже по инерции, втягивая в свою
орбиту все большее количество территорий и ресурсов, и диктуя в
соответствии с собственной логикой британскому руководству шаги,
зачастую прямо противоречившие интересам Лондона.
Наконец, самой свежей из исследовательских работ, рассматривающих
закаспийскую интервенцию в целом, является статья Майкла Сарджента
«Британское военное участие в Закаспии»,41 опубликованное в интернете в
рамках работы Исследовательского центра исследования конфликтов
(Conflict Studies Research Centre) Академии обороны Великобритании
(Defence Academy of the United Kingdom) в 2004 году. Автор в краткой форме
суммировал в ней почти всю известную на данный момент зарубежным
исследователям информацию о британской интервенции в Закаспии, активно
используя как архивные фонды, так и изданные работы.
Самой последней работой, в которой исследуется один из аспектов
интервенции, является на данный момент книга Талинэ Тер–Минасян
«Самый секретный агент империи. Реджинальд Тиг–Джонс, супершпион
Большой Игры»,42 увидевшая свет в 2012 году на французском языке и
переведенная на английский в 2014. К сожалению, закаспийский эпизод
автор описывает, опираясь исключительно на дневники своего героя, цитаты
из которых составляют почти половину объема соответствующей главы.
Отечественная

мемуаристика

историография.

Первые

отечественные публикации по теме Гражданской войны в Закаспии
появились примерно в то же время, что и зарубежные – сразу после
окончания боевых действий в этом регионе. Первая работа – «К истории
гражданской войны в Туркестане» принадлежит перу Н.А. Паскуцкого, она

Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004.
42
Ter Minassian T. Most Secret Agent of Empire. Reginald Teague–Jones Master Spy of the
Great Game. London: Hurst & Company, 2014.
41

вышла в свет в 1922 году.43 Автор являлся главой РВС Закаспийского фронта
в

описываемый

период,

что

обусловило

высокую

ценность

его

воспоминаний.
Через два года на свет появился сборник «Материалы революционного
движения в Туркмении в 1904–1919 гг.», его редактором–составителем был
А. Мелькумов.44
В 1928 году, к десятилетнему юбилею начала интервенции и
Гражданской войны, в Ашхабаде вышло сразу две работы: С.Т. Филиппова
«Боевые действия на Закаспийском фронте (1918‒1920)»45 и Т.С. Козлова
«Красная гвардия и Красная Армия в Туркмении».46
К сожалению, советские авторы лишь незначительно касаются причин
интервенции, ее хода и последствий, практически одними и теми же словами
перечисляя зверства интервентов и их коварные планы.
Военные действия в Туркестане традиционно оставались за рамками
основной линии советской историографии: хотя, в отличие от других
фронтов,

практически

никто

из

местных

военных

партийных

руководителей не принимал впоследствии участия в борьбе за власть, не
подвергся

репрессиям.

Никто

из

советских

вождей

не

отметился

деятельностью на закаспийском фронте, и в результате в советских
историографических обзорах Гражданской войны Туркестану, особенно
Закаспию, уделяется от силы несколько строк. К примеру, в вышедшей в
1966 году работе С.Ф. Найды и В.П. Наумова «Советская историография
гражданской

войны

военной

интервенции

СССР»

разделе,

описывающем положение дел до XX съезда, просто упоминается о выходе
неких

работ,

посвященных

«вооруженной

интервенции

английского

Паскуцкий H.A. К истории гражданской войны в Туркестане. Ташкент: Подотдел
печати ЦК КПТ, 1922.
44
Мелькумов А.Я. Материалы революционного движения в Туркмении. 1904–1919 гг.
Ташкент: Истпарт Центрального Комитета Коммунистической партии Туркестана, 1924.
45
Филиппов С.Т. Боевые действия на Закаспийском фронте (1918‒1920 гг.). Ашхабад:
Туркмен–Истпарт, 1928
46
Козлов Г.С. Красная гвардия и Красная Армия в Туркмении. Ашхабад: Туркмен–
Истпарт, 1928.
43

империализма… в Средней Азии», но ни одной не называется.47 Что же
касается позднейшего периода, то в связи с Закаспием упоминаются лишь
вышедшая в 1957 году книга Ш. Ташлиева «Установление и упрочение
Советской власти в Туркестане»48 и два сборника – один документальный,49
второй биографический. Также говорится о работах местных историков –
М.К. Языковой50 и Ю.Н. Алескерова.51
В целом развитие отечественных и зарубежных исследований, как пред
тавляется, прошло три этапа.
Первый этап (1919‒1953). По сути, можно констатировать, что после
окончания Гражданской войны между отечественной и зарубежной
историческими школами наметился разрыв, постепенно переросший в
глубокую пропасть. Историки в СССР осмысляли произошедшие события в
основном в рамках марксистско–ленинского, диалектического подхода,
руководствуясь при этом теми концепциями Гражданской войны, которые
выдвигала правящая партия. Так, общим местом стала концепция «трёх
походов Антанты», которая постулировала, что крупнейшие операции
белогвардейских частей были тесно связаны с операциями интервентов и
направлялись непосредственно из Лондона, Парижа и Вашингтона. Хотя
британская интервенция в Закаспии даже хронологически выпадала из этого
ряда (согласно традиционной советской концепции, первый поход Антанты
начался в марте 1919 года, т.е. тогда, когда уже начался вывод британских
войск из Туркестана), не подвергалось сомнению, что основной целью
британской интервенции был захват Туркестана и превращение его либо в

Найда С.Ф, Наумов В.П. Советская историография гражданской войны и военной
интервенции в СССР. М.: Издательство Московского университета, 1966. С. 87.
48
Ташлиев Ш. Установление и упрочение Советской власти в Туркестане. Ашхабад:
Туркменгосиздат, 1957.
49
Туркменистан в период военной интервенции и гражданской войны (1918‒1920):
сборник архивных документов / Ташлиев, Ш. [и др.]. – Ашхабад, 1957.
50
Языкова М.К. Борьба за установление и упрочение Советской власти в Западном
Туркменистане. Ашхабад: Изд–во Акад. наук Туркм. ССР, 1957.
51
Алескеров Ю.Н. Интервенция и гражданская война в Средней Азии. Ташкент: Госиздат
УзССР, 1959.
47

колонию, либо в протекторат.52 Общим местом в работах советских
историков является утверждение, что все британские акции против
Советского Туркестана были тщательно согласованы, в том числе с актами
интервенции в других местах,53 что миссии майора Бейли и генерала
Маллесона поддерживали между собой тесные контакты, что провал миссии
Маллесона явился результатом поражений, понесенных англо–индийскими
войсками от советских войск Закаспийского фронта. Не подвергалось
сомнению осознанное и циничное участие интервентов в расстреле 26
бакинских комиссаров. Иногда утверждалось даже, что интервенция привела
к полному захвату Закаспийской области, причем английские интервенты
якобы даже «двинулись в центральные районы Туркестана».54
В свою очередь, западный (преимущественно британский, т.к.
операции на дальнем театре Великой войны, в которых участвовали только
русские и англичане, мало интересовали исследователей из других стран)
взгляд на события, происходившие в Закаспии в 1918–1919 гг., кардинально
отличался от советского, хотя

и не в меньшей степени

грешил

односторонностью. Он сформировался под влиянием статей и мемуаров
участников интервенции – офицеров в основном среднего и высшего звена;
как следствие, общим местом стали утверждения об огромном численном
превосходстве

неприятеля,

фантастические

подробности

из

жизни

Советского Туркестана, сообщенные пленными и перебежчиками, позже
творчески переработанные и получившие статус факта, постоянные
утверждения о победоносных боевых действиях англо–индийских войск.
См., к примеру, Миркин З.И. Интервенция в Закаспии / К десятилетию интервенции. Сб.
статей. Москва, Ленинград, 1929. Государственное издательство. С. 172-177.
53
Эта точка зрения восходит еще к статьям В.И. Ленина, который писал в июле 1918 года:
«Мурман на севере, чехословацкий фронт на востоке, Туркестан, Баку и Астрахань на
юго-востоке – мы видим, что почти все звенья кольца, скованного англо-французским
империализмом, соединены между собой» (Ленин В.И. Речь на объединенном заседании
ВЦИК, Московского Совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов
Москвы 29 июля 1918 года / Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 37. М.:
Изд-во политической литературы, 1981. С. 7-8).
54
50 лет Вооруженных сил СССР / Под ред. М.В. Захарова. М.: Военное издательство
Министерства обороны СССР, 1968. С. 41.
52

Одним из главных факторов, обусловивших такое состояние дел,
являлось то, что авторы работ с обеих сторон являлись активными
участниками событий и при этом не ставили перед собой цель их
критического осмысления. Для британских авторов интервенция в Закаспии
являлась лишь одним из эпизодов войны, лишний раз подтвердившим
высокие боевые качества британских войск; для советских – интервенция в
Закаспии вполне укладывалась в рамки господствовавшей концепции, а
бесславное окончание этой интервенции демонстрировало, в свою очередь,
высокие боевые и моральные качества войск Закаспийского фронта. Одним
из важных моментов при характеристике этого этапа можно считать
незначительное использование обеими сторонами архивных документов,
опора преимущественно на мемуарную литературу либо на собственные
воспоминания.
Две эти исторические школы существовали параллельно, пересекаясь
лишь изредка (например, в работе Тимошкова использовалась недавно
вышедшая статья полковника Тода, а в опубликованной в 1931 году статье
Эллиса «Бои за Советский Ашхабад» анализировались вышедшие недавно
советские статьи по теме); редкие заимствования у противоположной
стороны использовались для того, чтобы подтвердить собственную версию.
Одним из немногих исключений можно считать работу Ф. Божко
«Гражданская война в Средней Азии», в которой автор попытался
объединить британскую точку зрения с советской.55
Второй этап (1953–1991). На данном этапе пропасть между западными
и советскими исследователями, с одной стороны, становится данностью, с
другой – через эту пропасть, образно говоря, начинают перекидываться
первые мосты.
Советская школа на данном этапе продолжила развивать и углублять
сложившуюся концепцию событий в Туркестане. Исследования ведутся в
основном учеными среднеазиатских республик, и книги по теме издаются
55

Божко Ф. Гражданская война в Средней Азии. Ташкент: Узгиз, 1930. С. 56‒61.
22

преимущественно

Ашхабаде,

Ташкенте

Фрунзе.

По–прежнему

основополагающим и единственно возможным является традиционный
партийно–советский взгляд на вещи; тем не менее, в поле зрения
исследователей попадает множество новых, неисследованных сторон
гражданской

войны

регионе,

которые

осмысляются

рамках

господствующей концепции. По–прежнему практически не используются
западные источники, изданные мемуары объявляются тенденциозными и
априори искажающими факты.56 В целом этот период изучения вопроса в
советской историографии является временем относительной стагнации.
Заметным исключением являются работы Л. Митрохина, одна из которых –
«Провал трёх миссий» – была опубликована на Западе, позволив западным
авторам и читателям ознакомиться с советской точкой зрения на вопрос. Эта
книга по–своему замечательна ещё и тем, что в ней впервые в отечественной
историографии темы использовались материалы из индийских архивов.
Наоборот, в западной историографии по этой теме этот период
является временем настоящего прорыва. Его провозвестником можно считать
Александра Парка, в чьей работе активно использовались изданные
советские источники. Несмотря на то, что основные выводы автора всё ещё
носят

печать

политизированности

целом

следуют

русле

предшествующей традиции, этот момент можно считать знаковым.
Для последующих работ зарубежных авторов этого периода характерно
большее, нежели ранее, внимание к причинам интервенции, глубокий анализ
действий военных и политических властей, приведших к вооруженному
вмешательству в конфликт в иностранном государстве. Для некоторых работ
характерна обзорность и стремление взглянуть на ситуацию в целом (работа
Стэнвуда), для других – концентрация на определенной проблеме (напр.,
статьи Б. Пирса).

Коминтерн и Восток. Критика критики / Под ред. Р.А. Ульяновского. М.: Главная
редакция восточной литературы, 1978. С. 126.
56

Этот же период характеризуется появлением на историографической
арене нового игрока – историков независимой Индии в лице Капура и
Сарина. В целом продолжающие традицию западной историографии вопроса,
они, тем не менее, гораздо более дружелюбно настроены по отношению к
Советскому Союзу и в отдельных вопросах стоят на советской точке зрения.
Возможно, это объясняется стремлением индийских учёных сформировать
собственный

взгляд

на

исторические

процессы,

отказаться

от

безоговорочного следования в фарватере исторической науки бывшего
суверена. В том же русле можно рассматривать и передачу копий документов
советским исследователям и разрешение на работу в индийских архивах,
данное Л. Митрохину.
В целом можно, как общую черту всех исторических школ, отметить
большее внимание к архивным документам (связанное в первую очередь с
уходом с научной арены большинства непосредственных участников
интервенции), привлечение архивных документов как из советских, так и из
британских и, реже, индийских архивов. По–прежнему сохраняется явное
идеологическое

противостояние:

как

предшествующий

период,

исторические оценки и факты по–прежнему являются оружием – на сей раз
уже в ходе «Холодной войны». Советская историография рассматривает
британскую интервенцию уже с позиций великой державы, в сферу влияния
которой вторглась другая великая держава (подобный подход появился ещё
на предшествующем этапе, например, в работе Тимошкова), западная
историография делает акцент на угнетении «советским неоимпериализмом»
национальных культур.
Третий этап (1991‒настоящее время). В отечественной историографии
данный этап характеризуется полной открытостью для исследователей
федеральных

архивов

всплеском

интереса

общества

истории

Гражданской войны в России. К сожалению, наряду с этими, несомненно,
позитивными явлениями рука об руку идут и негативные: открытость
архивов привлекает различных малоквалицифированных и беспринципных
24

исследователей, а повышенное внимание к различным малоизвестным
деталям

отечественной

истории

провоцирует

их

на

написание

псевдоисторических книг с бульварным оттенком. Впрочем, большинство
«исследователей» такого рода обходится вообще без походов в архивы и
изучения всего массива изданной литературы. Полагаем, имена подобных
шарлатанов от науки слишком хорошо известны, а качество (вернее, его
отсутствие) их работ слишком очевидны, чтобы тратить на них время.
Центры изучения британской интервенции на прошлом этапе –
Ашхабад, Фрунзе, Ташкент – перестали быть таковыми в силу прежде всего
политических причин. На данный момент исторические школы новых
независимых республик по преимуществу провозгласили полный отказ от
советской исторической традиции и заняты совершенно другими вопросами
и проблемами, нежели изучение борьбы одних «оккупантов» с другими.
Сложно их в этом обвинять: в рамках новых независимых исторических
школ пока не существует сколько бы то ни было глубокой концепции
революции

Гражданской

войны

на

территории

Туркестана,

следовательно, отсутствует и база, на которой можно анализировать события
этого периода.
Для российских же исследователей Туркестан представляет сейчас, по
сути, далекий и слабо понятный фронт огромной Гражданской войны,
оказавший минимальное влияние на ее течение и исход. В связи с этим
неудивительно,

что

количество

академических

исследователей,

обращающихся в своих работах к теме англо–индийской интервенции,
чрезвычайно мало, и статьи по этому вопросу появляются в печати лишь
спорадически.
Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы со всей
возможной

полнотой

изучить

англо–индийскую

интервенцию

Закаспийском крае в 1918‒1919 годы. Особенностью данной работы является
попытка рассмотреть британскую интервенцию «изнутри», глазами ее
участников

исследователей,

представляющих

западную

школу
25

исторической науки. Это обусловило сравнительно большое количество
привлеченных западных источников и относительно небольшое количество
русскоязычных. Поскольку данная работа является первой, ставящей себе
подобные цели, и в принципе первой, написанной по данной проблеме в
рамках указанного подхода, она, разумеется, не свободна от ошибок.
Для

реализации

сформулированной

цели

исследования

были

определены следующие основные задачи диссертационной работы:
‒ изучить процесс возникновения интервенции, выявив ее инициаторов
и мотивы, которыми они руководствовались;
‒ исследовать роль англо–индийских частей в военных действиях в
Закаспии,

их

проанализировать

моральное
общую

состояние
роль

степень

интервентов

их

жизни

надежности,
Закаспия

взаимоотношения между интервентами и местными властями;
‒ определить причины, приведшие к фактическому переходу контроля
над Закаспием в руки англичан;
‒ выяснить причины окончания интервенции и вывода войск
интервентов;
‒ проанализировать непосредственные результаты интервенции;
В свою очередь решение названных основных задач потребовало:
‒ определить, какие угрозы воспринимались в качестве основных
имперским и индийским руководством;
‒ выявить ключевых проводников представления о германской угрозе
Туркестану в качестве одной из основных;
‒ установить цели и задачи интервенции;
‒ определить момент зарождения идеи о необходимости вооруженной
интервенции на территорию Русского Туркестана;
‒ проследить ее оформление и эволюцию, выявить основные центры,
повлиявшие на эту эволюцию;
‒ установить степень ее взаимосвязанности с интервенцией в других
регионах (Закавказье, Север России, Дальний Восток);
26

‒

проанализировать

деятельность

британской

разведывательной

миссии в Северной Персии в контексте влияния ее на принятие решения о
начале интервенции;
‒ восстановить историческую картину событий, происходивших в
Закаспии летом 1918 года, и выявить те из них, которые оказали решающее
влияние на принятие решения о начале интервенции;
‒

осветить

контакты

британской

миссии

Мешхеде

антибольшевистскими организациями на территории края;
‒ реконструировать хронологию протекания интервенции;
‒ выявить роль англо–индийских войск в укреплении режима
Закаспийского правительства и в удержании фронта;
‒ определить причины постепенного установления британского
контроля над территорией Закаспия;
‒ установить влияние заключения Компьенского перемирия на боевые
действия и ситуацию в Закаспии в целом;
‒

выявить

причины

январского

переворота

Ашхабаде

проанализировать роль, сыгранную в нем англо–индийскими войсками;
‒ определить причины окончания интервенции;
‒ проследить процесс принятия решения о выводе войск и самого
вывода англо–индийского контингента;
‒ проанализировать последствия англо–индийской интервенции в
Закаспии в 1918‒1919 гг.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Англо–индийская интервенция явилась результатом сочетания
многочисленных факторов, основными из которых были стремление
англичан обезопасить границы Индии от возможного турецко–германского
вторжения через Кавказ, Туркестан и Афганистан, а также нейтрализовать
большевистскую пропаганду в Индии. Британское руководство изначально
не ставило целью оккупацию какой–либо части территории Туркестана и
создания там колонии или протектората, руководствуясь принципом «на
27

месте виднее»; это повлекло за собой предоставление значительной доли
самостоятельности Маллесону, а также убедило его, что его действия не
встретят решительного осуждения в Лондоне и Дели.
2. Англо–индийские войска являлись стержнем закаспийских сил,
обеспечивая им устойчивость в обороне и проводя наступательные операции.
Контингент представлял собой дисциплинированную силу с высоким
уровнем боеспособности и мотивации. Местные власти Закаспия вплоть до
переворота зимы 1918‒1919 гг. вопреки сложившемуся в советской
исторической науке мнению не являлись британскими марионетками и
нередко шли на конфронтацию с англичанами по тем или иным вопросам. В
закаспийском

руководстве

можно

выделить

группу

«патриотов»,

отстаивавших интересы России зачастую вопреки мнению генерала
Маллесона. Однако сам характер присутствия британских войск в Закаспии
делал невозможным открытый разрыв с английским командованием, и в
итоге эта группа была отстранена от руководства делами, а британская
миссия сделалась фактической хозяйкой положения.
3. Постепенное укрепление позиций Великобритании в Закаспии,
приведшее в конце концов к переходу фактического контроля над областью к
британским властям, стало естественным результатом попытки Маллесона и
Битти обеспечить надежный тыл для своих сражающихся войск. Британские
власти не ставили целью формирование какой–либо формы зависимости
Закаспия от британской короны.
4. В британском руководстве в течение всего периода пребывания
англо–индийских войск в Закаспии шла напряженная многосторонняя
дискуссия о необходимости продолжения интервенции, в итоге возобладала
точка зрения о желательности скорейшего завершения интервенции. Вывод
британских войск не был следствием больших потерь в результате удачных
операций советских войск и ни в малейшей степени не являлся бегством. Он
был вызван изменившейся международной и внутригосударственной
28

обстановкой в Британии, а также изменившейся обстановкой на основных
фронтах Гражданской войны.
5. Непосредственными результатами интервенции стало дальнейшее
охлаждение отношений между Советской Россией и Антантой, срыв
переговоров миссии Бейли в Ташкенте, усиление антибританских настроений
в Туркестане, арест и интернирование подданных и граждан стран Антанты в
Ташкенте, подрыв экономики и голод в Персии, сближение Афганистана и
Советской России. Помимо этого, интервенция привела к коллапсу
экономики и голоду в Советском Туркестане, подъему басмаческого
движения среди туркмен, открытию дополнительного фронта Вооруженными
силами Юга России, и без того бедными людскими ресурсами.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
Проанализированы причины начала британской интервенции, в
результате чего выяснено, что ни одна из существовавших до сей поры
моделей не соответствует действительности;
Впервые в отечественной исторической литературе дано полное
описание состава миссии и исследованы ее руководящие органы;
Иначе, чем принято в отечественной науке, объяснены причины вывода
британских войск,
Введено в научной оборот большое количество источников и
литературы, ранее не использовавшихся не только в отечественной, но и в
зарубежной исторической науке.
Методология исследования включает в себя все ключевые принципы
исторического познания: принципы истины, конкретности, историзма,
объективности, всесторонности, системности, опоры на исторические
источники и историографическую традицию. Исходя из этих принципов,
использовался самый широкий спектр методов – логических, общенаучных,
специальных и междисциплинарных. Из логических методов исторического
исследования использовались анализ и синтез, аналогия и сравнение,
индукция и дедукция, обобщение. Особняком стоит метод логического
29

моделирования: поскольку, к сожалению, источниковая база исследуемого
вопроса относительно ограничена (многие документы утрачены в ходе
боевых действий, последующих реорганизаций архивов и т.п.; за давностью
лет невозможно произвести опрос свидетелей; мемуары зачастую грешат
преувеличениями и откровенно фантастическими описаниями). В связи с
этим приходилось использовать метод моделирования, восстанавливая и
реконструируя

произошедшие

события,

экстраполируя

результаты

исследования более изученных явлений (английская интервенция в других
регионах Советской России и соседних государств, служба англо–индийских
войск на других театрах боевых действий) на менее изученный вопрос
британской интервенции в Туркестане.
Из общенаучных методов в силу специфики изучаемого вопроса
применение методов эмпирического исследования не представлялось
возможным,

поэтому

пришлось

сосредоточиться

на

методах

теоретического исследования, в частности мысленном эксперименте и
моделировании.
Наиболее активно использованы специальные методы исторического
исследования. Основополагающим явился исторический метод, который
помог воспроизвести время и место действия описанных в работе событий,
разобрать подробности личной деятельности командного и рядового состава
миссии Маллесона (особенно высшего командного состава – Маллесона и
Мильна, а также офицеров разведки, чьи донесения сыграли большую роль в
генезисе миссии), а также формирования и деятельности институтов миссии
в контексте общего функционирования более широких общественных и
государственных институтов Индии и Британской Империи. В неразрывной
связи с ним находится метод историзма, который особо полезным оказался
при исследовании целей и представлений внешнеполитических ведомств
Великобритании и Индии и степени их взаимопонимания, а также действий
генерала

Маллесона

его

подчиненных.

Кроме

того,

применялся

сравнительно–исторический метод, который позволил выявить основные
30

тенденции процесса англо–индийской интервенции, сформировать базу ее
периодизации, указал на общее и особенное в истории британской
интервенции и службы англо–индийских войск в разных частях света.
Существенную

помощь

оказал

метод

диахронического

сравнения:

сопоставление различных черт и принципов функционирования одних и тех
же институтов (англо–индийской армии, англо–индийской администрации
как в Индии, так и в Закаспии, воинских частей Красной Армии Туркестана,
правительства Светского Туркестана). Это позволило выявить особенности,
закономерности и подробности, присущие данным институтам как самим по
себе, так и во взаимодействии друг с другом и со сторонними институтами, и
самое главное – сущность и характер происходивших с ними изменений
(особенно полезным этот метод оказался при исследовании развития
индийской армии в период правления лорда Кёрзона, а также деятельности
Красной армии Туркестана в 1918‒1919 гг.). Применялись также историко–
генетический метод и метод источниковедческого анализа, при помощи
которых были установлены основные причинно–следственные связи и
ключевые

особенности

англо–индийской

интервенции

Туркестане,

обусловленные как особенностями исторической эпохи, географического
положения, национального и группового менталитета, так и личными
чертами характера участников исторического процесса. Нашел применение и
историко–диалектический метод, тем более, что именно он широко
использовался советскими учеными в ходе изучения истории британской
интервенции в Туркестане, отдельных ее аспектов и сторон, в частности,
участия в боевых действиях представителей туркменских племен.
К сожалению, до сих пор слабо использовался при изучении темы
цивилизационный метод, который мог бы дать чрезвычайно важные и
интересные
представители

результаты,
сразу

учитывая,

четырех

что

цивилизаций,

Закаспии
некоторые

столкнулись
из

которых

развивались в тесном контакте (русская–среднеазиатская, британская–
31

индийская57, русская–британская), а некоторые, напротив, едва ли не впервые
вступили

тесный

контакт

(русская–индийская,

британская–

среднеазиатская, индийская–среднеазиатская). При изучении отдельных
аспектов

(взаимоотношении

интервенционистских

войск

местного

туркменского и русского населения, взаимоотношения индийских пленных и
органов

управления

республики,

Красной

состоявших

Армии
основном

Туркестана
из

Туркестанской

представителей

русской

цивилизации) этот метод также активно использовался.
Из

междисциплинарных

методов

исторического

исследования

существенную помощь оказал контент–анализ, обычно практикуемый в
социологических

исследованиях.

Он

позволил

выделить

основные

смысловые единицы и формальные признаки в мемуарных источниках и
архивных документах, что оказало неоценимую помощь в их сравнении и
обобщении.
Структура работы.
Во вводной части определяются степень актуальности темы, объект и
предмет

исследования,

дается

обзор

источников

историографии,

определяется степень изученности темы, формулируются ее цель и
методология.
В первой главе рассматриваются причины интервенции: опасения
Лондона и Дели относительно возможной турецко–германской интервенции,
отправка миссии Маллесона, контакты Маллесона с контрреволюционными
организациями. Здесь же дается ответ на наиболее острый вопрос – причины
интервенции в Средней Азии и связь ее с остальными актами интервенции
союзных войск на территории бывшей Российской империи.
Вторая, глава посвящена анализу британской интервенции – хода
миссии и причин постепенного изменения ее роли – от чисто военной до
политической. Восстанавливаются хронология событий, взаимоотношения
Британская (имперская) цивилизация в данном случае рассматривается как часть
общеевропейской, в то же время выделяется в отдельную и противопоставляется
континентальной.
57

британского командования и местных властей, дебаты вокруг вопроса о
продолжении интервенции, а также вопрос о т.н. «закаспийской аренде» ‒
якобы предпринимавшейся британцами попытке взять в аренду на
долгосрочный период часть территории Туркестана.
В третьей главе рассматриваются причины, приведшие к выводу
англо–индийских войск с территории Закаспия, восстанавливается ход
дискуссии, которая велась в индийском и британском руководстве, наконец,
исследуется влияние закаспийской интервенции на дальнейшие российско–
британские и российско–индийские отношения.
В заключении формулируются основные выводы, полученные в ходе
исследования.
В приложениях представлены документы, выявленные автором в ходе
исследовательской работы в Индийском национальном архиве. Почти все из
них вводятся в оборот впервые. Перевод на русский язык выполнен автором.

Глава 1. Причины, условия и этапы подготовки и начала
интервенции
1.1. Современные подходы к проблеме

Вопрос о причинах и этапах интервенции в Средней Азии – один из
ключевых и в то же время наименее разработанных в контексте как
иностранной интервенции в Советскую Россию, так и гражданской войны на
южных рубежах бывшей Российской империи. Еще во время существования
концепции т.н. «походов Антанты» он, наряду с операциями Данстервиля в
Баку, заметно выбивался из ее стройной логики: действительно, если
датировать первый поход Антанты мартом‒июлем 1919 года, как это
традиционно делалось в советской историографии до 1970–х годов, то
окажется, что все операции, да и само присутствие британских войск
Данстерфорс и Малмисс на территории России имело место до начала этого
похода и завершилось как раз перед его началом.
Иногда интервенцию связывают с именем Уинстона Черчилля,
являвшегося, как известно, убежденным консерватором и противником
признания Советской России. У. Черчилль действительно оказал большое
влияние на Военный кабинет, принимавший решения о продолжении и
расширении интервенции на отдельных направлениях. Проблема, однако,
состоит в том, что У. Черчилль был назначен военным министром лишь в
январе 1919 года, то есть почти через полгода после начала интервенции в
Закаспии и всего за пару месяцев до ее окончания, и, невзирая на свое
стремление помочь противникам большевиков, очень быстро столкнулся с
нежеланием армии продолжать военные действия, ее стремлением вернуться
к мирной жизни.58

Strawson J. Gentlemen in Khaki and Camouflage. London: Pen&Sword Military, 2009. P.
143‒144.
34

Определенную путаницу в анализ причин и условий интервенции
вносит и тот факт, что миссия Маллесона, в отличие от британских
экспедиционных сил на Севере России, имела очень сложную схему
подчинения. Это вносило хаос в происходящее и позволяло офицерам «на
местах», пользуясь тем, что телеграфная линия была ненадежной и
каблограммы шли долго, иногда действовать в прямом противоречии с
указаниями Лондона и Дели. К примеру, непосредственный предшественник
Маллесона на посту главы миссии в Северной Персии Редл зачастую просто
«клал под сукно» телеграммы от прямого начальства, запрещающие
деятельность разведки на территории бывшей Российской империи. Как
следствие, в каждом конкретном случае необходимо анализировать, кто
именно отдавал тот или иной приказ и как именно он выполнялся.
Для того, чтобы понять причины и условия интервенции в Закаспии, ее
необходимо рассмотреть в историческом контексте, в двух разрезах сразу: с
одной стороны, в той реальности, которая складывалась тогда в мире, а с
другой – в той воображаемой реальности, которая существовала в умах
представителей британского и индийского высшего командования.
Наиболее полно все существующие на данный момент трактовки
изложены

работе

британского

исследователя

Фила

Брейтуэйта.59

Написанная в 1985 году, она до сих пор не потеряла своей актуальности, так
как с тех пор так и не появилось новых концепций.
Ф. Бретуэйт выделяет три основных концепции, или, как он называет
их, «школы»:
«Первая из них утверждает, что союзническая интервенция была с
самого начала и на всем своем протяжении направлена прежде всего на
уничтожение

большевистского

режима

из–за

его

революционной

антикапиталистической природы. Это, по утверждению Улама (Адам Улам –
автор книги Expansion and Co–existence, с которым Брейтуэйт постоянно
59

Braithwaite P. To Begin at the Beginning. The Objectives of the Allied Subversion and War of
Intervention in Soviet Russia, 1917‒1920l. Great Malvern: Pensioners for Peace, 1985.
35

полемизирует в ходе повествования – А. К.), «идея, пропагандируемая
советскими историками» (и, судя по всему, никем больше), и «не имеет под
собой никаких оснований». Вторая школа придерживается мнения, что до
перемирия союзническая интервенция в России была в основном просто
частью общих военных усилий, направленных против Центральных держав –
усилий, которые требовали, помимо всего прочего, мер для воздействия на
большевистский режим с целью удержать Россию в войне; усилий по
нахождению или созданию альтернативы, или альтернатив, большевистскому
режиму, которые могли бы удержать Россию в войне, или могли бы
сотрудничать в деле восстановления восточного фронта; усилий по защите
союзнических военных арсеналов и портовых сооружений на русской
территории от возможного захвата германцами; и усилий по спасению
настроенного проантантовски Чешского легиона, который «рассорился с
большевиками» во время передвижения на восток через Россию, чтобы
попасть на западный фронт (Брэдли утверждает, что усилия первого и
второго рода предпринимались одновременно «всеми» союзниками до
подписания

Брест–Литовского

мира).

После

подписания

перемирия,

утверждает вторая школа, главной задачей стала та, которая, по мнению
первой школы, изначально являлась основной. Третья школа придерживается
мнения, что уничтожение идеологически неприемлемого большевистского
режима никогда не рассматривалось всерьез в планах и не находило
выражения в действиях союзников; и что интервенция перед перемирием
происходила по причинам, которые отстаивает вторая школа; и что
интервенция после перемирия продолжалась в основном исходя из
морального обязательства перед теми разнообразными антибольшевистскими
силами,

которые

союзническая

интервенция

либо

создала,

либо

способствовала их становлению – или из опасения усиления «германского
влияния» в России после Первой Мировой войны».60

Ibid. P. 29‒30.
36

Ф. Брейтуэйт совершенно справедливо критикует две западные
«школы»,61 отстаивая при этом позиции «просоветской школы». На данный
момент эта «школа» в связи с коллапсом советской исторической науки как
явления практически полностью исчезла. Откровенно идеологизированная
концепция «трех походов Антанты» используется крайне редко, а новой
концепции так и не возникло. Это привело к заимствованию, зачастую
некритическому,

зарубежных

концепций,

зарождению

откровенно

маргинальной «антисоветской» концепции, в рамках которой практически
полностью отрицаются положения концепции предыдущей.
Представляется,

что

интервенцию

Закаспии

необходимо

рассматривать, с одной стороны, в контексте интервенции союзных держав в
Россию; с другой стороны, в силу особого генезиса и причин, ее вызвавших,
сконцентрировать внимание на ее отличительных чертах. На данный момент
в западной историографии существует единственный вариант периодизации
интервенции, предложенный Майклом Сарджентом, который в своем
исследовании62 разделяет ее на два периода: декабрь 1917 – январь 1918 года
– условно этот период можно охарактеризовать как первые британские идеи
о возможных действиях по отношению к России, и вторая – с февраля 1918
года по август того же года: подготовка к отправке миссии Маллесона в
Мешхед,

собственно

отправка

ее

действия

там,

приведшие

непосредственно к интервенции.
Предложенная периодизация излишне схематична, так, в один период
объединяется подготовка миссии, деятельность полковника Редла и самого
Маллесона. Принимая частично периодизацию Сарджента, необходимо
выделить еще третий период: март ‒ июль 1918 года ‒ приняв за начальную
точку Брестский мир, а также четвертый: июль ‒ август 1918 года – с
момента прибытия генерала Маллесона до начала интервенции. Таким
образом, генезис интервенции можно разделить на четыре периода: 1917 –
Ibid. P. 30‒34.
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004.
61
62

февраль 1918 года, февраль – март 1918 года, март – июль 1918 года и июль –
август 1918 года.
1.2. Первые проекты (до февраля 1918 года)

Хотя традиционно принято отсчитывать этап подготовки интервенции
от Октябрьской революции,63 первые сообщения из Туркестана, вызывавшие
тревогу в Лондоне, начали приходить уже в середине 1917 года. В частности,
Моберли сообщает о том, что в Туркестане в 1917 году царил хаос и
регулярно вспыхивали мятежи.64 Подобное состояние, естественно, не могло
не перекинуться на русские войска, входившие в состав Восточно–
Персидского кордона.65 Буш приводит свидетельства об оживленном обмене
телеграммами по этому вопросу, который начался телеграммой госсекретаря
по делам Индии вице–королю Индии, отправленной еще 29 октября 1917
года по новому стилю, то есть за полторы недели до Октябрьской
революции.66
Тем

не

менее,

поворотным

пунктом

британской

оценке

происходящего в Туркестане стала именно Октябрьская революция. Как
справедливо отмечает Грэхем Гудлед, «захват власти большевиками в
октябре 1917 года сигнализировал об окончании участия России в войне в
качестве

члена

коммунистической

Антанты
идеологии,

возбудил
которая

страхи

распространения

воспринималась

британской

правящей элитой как имеющая мощное влияние на рабочих агитаторов дома
и националистические движения в колониях. То, что Ллойд Джордж выбрал
для произнесения своей большой речи о целях Британии в войне январский
конгресс трейд–юнионов в 1918 году, не было совпадением. Сделанный им
Галин В. Интервенция и гражданская война. М.: Алгоритм, 2004. С. 84.
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 267.
65
Dunsterville L.C. Stalky’s Reminiscences. [N. p.]: Pomona Press, 2006. P. 272‒273.
66
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 33.
63
64

акцент на британской поддержке европейского урегулирования на базисе
принципов свободы наций и самоопределения заведомо был призван угодить
чувствам радикалов и участников рабочего движения. И в противоречии с
его же собственными выводами позже в том же году началась интервенция в
Россию, дабы оказать сопротивление росту мощи большевиков».67 Как
отмечает Поль Дёрр, британское руководство в лице Ллойд Джорджа
достаточно трезво относилось к происходящим событиям, понимая, что без
России

невозможно

долговременное

урегулирование,

намереваясь

поддерживать с ней отношения и даже привлечь к участию в разделе Европы,
но Вильсон и Клемансо активно подталкивали своих союзников к
враждебным действиям против большевиков.68 К тому же подготовкой
интервенции занимался отнюдь не Ллойд Джордж, а Военное министерство,
на которое глава правительства имел довольно ограниченное влияние.
Первые шаги в направлении интервенции были сделаны в первую
очередь по причине нехватки информации: в Лондоне и Дели ощущалась
нехватка сведений о том, что происходит на южных рубежах Российской
Империи. Соответственно, уже в начале ноября, в соответствии с
инструкциями из Лондона, британскому представительству в Мешхеде
(британский пост прослушки на Хорасан, восточный Афганистан и русский
Туркестан) было поручено расширить свою разведывательную организацию,
чтобы все время держать руку на пульсе событий.69
Причины, побудившие британское правительство это сделать вполне
исчерпывающе изложены в ноте о миссии Маллесона: «В начале 1918 года
быстрое распространение анархии в Русской Центральной Азии и крайне
скудная информация о происходящих там событиях вызвало значительное
беспокойство

правительства

Его

Величества,

ввиду

возможного

Goodlad G.D. British Foreign and Imperial Policy, 1865‒1919. Abingdon: Routledge, 2000. P.
97.
68
Doerr P.W. British Foreign Policy 1919‒1939. Manchester: Manchester University Press,
1998. P. 31‒32.
69
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 5.
67

распространения, с одной стороны, большевистской пропаганды и агентов в
Персии и Афганистане, и с другой стороны, возможности турко–германских
попыток использовать беспорядки в Центральной Азии, чтобы пошатнуть
наши позиции в Индии и, возможно, Месопотамии. Ситуация еще более
осложняется присутствием в Центральной Азии крупных контингентов
австрийских и германских военнопленных, оцениваемых более чем в 30 тыс.
человек».70
Таким образом, британцев в ноябре–декабре 1917 года волновали две
основные проблемы: распространение большевистской пропаганды71 и
возможность турко–германского проникновения к границам Индии.72 Обе
они находились, с точки зрения Лондона и Дели, в неразрывной связи: в то
время большевики рассматривались как германские агенты, соответственно,
приход их к власти в России вообще и в Туркестане в частности неизбежно
приводил к созданию угрозы Индии.73 Опасения вызывала и активность
дженгелийцев в Северной Персии, нападавших на русские, а позже и на
британские линии снабжения, особенно учитывая то, что с дженгелийцами
немцы и турки, по британским сведениям, также установили связь.74
Некоторые высокопоставленные лица в британском руководстве смотрели
еще дальше, опасаясь, что после войны, каков бы ни был ее исход, Германия
удержит за собой Малую Азию, Закавказье и Туркестан, создав таким
India Office Library, IOR/L/MIL/5/807. Цит. по Цит. по: Sargent M. British Military
Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 5-6.
71
В архивах Индии отложилась любопытная переписка по этому вопросу: цензуре было
приказано принять дополнительные меры для того, чтобы не пропустить большевистскую
пропаганду на территорию Индии, особое внимание предписывалось обращать на
«Манифест к угнетенным народам Востока». Предписывалось изымать даже газеты
нейтральных держав, где содержалось простое упоминание о нем.
72
Woodward D.R. British Intervention in Russia During the First World War // Military Affairs.
1977. Vol. 41. №. 4. P.173.
73
Samra C.S. India and Anglo-Soviet Relations (1917‒1947). Bombay: Asia Publishing House,
1959. P. 23‒25.
74
К примеру, в «Мешхедском дневнике»: «Германцы уже отправили оружие
дженгелийцам и могли бы отправить еще больше… также сообщается, что турки
отправили многочисленных шпионов в Хорасан, чтобы убедить племена, особенно
суннитов- теймуров и белуджей, - восстать против британцев». Extract from Meshed Diary
No. 32, for the week ending the 10th August 1918. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P.
57.
70

образом неуязвимый для британского флота плацдарм для наступления на
Индию.75
В конце декабря 1917 года после того, как русские части в Персии
начали покидать свои позиции, индийское правительство попросило
расширить Восточно–Персидский кордон дальше на север, чтобы обеспечить
безопасность дорог и воспрепятствовать антибританским действиям местных
племен, а также максимально обезопасить северный фланг британских сил от
угрозы со стороны германских и австрийских военнопленных, которые могли
бы быть освобождены. В начале января было принято положительное
решение, и кордон был протянут на север до Серахса, присланы
подкрепления, было завербовано дополнительно 700 человек из местных
племен и начались работы по улучшению дорог. Сделать это позволил
неожиданный источник снабжения: отступавшие в беспорядке русские части
бросали склады, забитые грузовиками, пулеметами и прочим снаряжением и
экипировкой.76 Офицеры и чиновники, настроенные дружески по отношению
к союзникам, охотно продавали им это оружие и снаряжение по бросовым
ценам. При этом возникали определенные трудности с рядовым составом:
солдаты, утверждая, что эти материалы являются национальным достоянием
России, всячески препятствовали подобным сделкам.77 Тем не менее,
огромные запасы, полученные британцами с русских складов, позволили им
не только экипировать местные союзные ополчения, но и с лихвой
восполнить собственный недостаток в предметах снабжения, что было
особенно ценно с учетом сложностей логистики в этом отдаленном районе.
Однако

расширение

штата

поста

прослушки

прикрытие

образовавшейся в результате отхода русских войск дыры было явно
недостаточно. В этих условиях буквально напрашивалась идея отправки
миссии.
Schwarz, B. Divided Attention: Britain’s Perception of a German Threat to her Eastern
Position in 1918 // Journal of Contemporary History. 1993. Vol. 28. № 1. P. 108‒109.
76
Donohoe M.H. With the Persian Expedition. London: Edward Arnold, 1919. P. 70.
77
Ibid. P. 71.
75

Судя по всему, первый проект посылки миссии относится к декабрю
1917 года. Как указывает Сарджент, который проделал серьезную работу по
реконструкции

последовательности

событий,

сэр

Артур

Хиртцель

неофициально предложил эту идею военному министерству, о чем говорится
в ноте для Восточного комитета Военного кабинета:
«Первым определенным свидетельством подготовки интервенции
можно

считать

телеграмму

от

госсекретаря

правительству

Индии,

департаменту армии, датированная 4 января 1918 года, следующего
содержания:
«Как вы полагаете, возможно ли создать британскую организацию в
Туркестане, наподобие организации Данстервиля на Кавказе, чтобы
поддержать антимаксималистское движение, и есть ли у вас подходящие
офицеры? Военное министерство будет довольно, если будет сделано что–
либо в таком роде, но пока недостаточно информации для принятия
решения». 78
Ответ, как утверждает Сарджент, в Лондоне получили 8 января. В нем
говорилось, что Дели не считает целесообразным создание такой миссии, и
что прежде всего необходимо проконсультироваться с афганским эмиром.
В ответ на эту телеграмму госсекретарь отправил новую – 25 января
1918 года, после консультаций с военным министерством и Министерством
иностранных

дел.

Любопытно,

что

Военное

министерство

активно

выступило за посылку миссии, мотивируя это наличием «тесной связи между
Туркестаном и Кавказом».79
На момент отправки телеграммы от 25 января Россия ещё находится с
Германией в состоянии войны; более того, британские представители в
India Office Library, IOR/L/MIL/5/807. Цит. по: Sargent M. British Military Involvement in
Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 6.
79
Реконструкция событий данного этапа подготовки интервенции выполнена М.
Сарджентом; проверить ее по индийским источникам не представляется возможным, так
как документы за данный период временно недоступны для исследователей по
техническим причинам. Все процитированные телеграммы находятся в India Office
Library, IOR/L/MIL/5/807 (Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia
(1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 6, 36.)
78

Петрограде ведут переговоры с большевиками о предоставлении им
британской военной помощи в обмен на продолжение ими боевых
действий!80 Вряд ли стоит тут видеть сложные интриги Форейн офис.
Подобный казус скорее можно объяснить определенной растерянностью,
царившей в высших британских кругах, и неопределенностью дальнейшего
курса нового правительства России. Непоследовательность британских
действий в этом отношении отмечает и Стэнвуд: «В том, что касается
Центральной Азии, британцы не имели ясного представления о позиции и
знали очень мало о большевистских намерениях. Среди наиболее серьезных
провалов британских стратегов была их неспособность разглядеть разницу
между

местными

большевистскими

движениями

центральным

большевистским правительством. Первые зачастую не контролировались
центральным советским правительством и находились в конфликте с
местным мусульманским населением Юга России. Несмотря на прокламацию
Ленина, конфликт между русскими поселенцами и местным населением
продолжался с неутихающей яростью. Британии было нелегко решить, чью
сторону принять, так как весь вопрос вращался вокруг двух жизненно
важных стратегических предположений. Армия полагала, что большевизм
был лишь падчерицей германского империализма. С другой стороны,
русские поселенцы в Центральной Азии были единственной помехой для
реализации мусульманских и националистических устремлений. Таким
образом, британцам нужно было выбрать между большевиками, что с
политической точки зрения было неприемлемо, и местным населением,
которые были чужды как религией, так и расой. Столкнувшись с
необходимостью выбрать меньшее из двух зол, МИД в конце марта начал
получать доклады о том, что вражеские силы встречают сопротивление по
всему Кавказу и особенно в Армении и Баку, что побудило одного из
чиновников заметить, что «у большевиков есть сейчас шанс показать, что
См., напр., Уорт Р. Антанта и русская революция. 1917‒1918. М.: Центрполиграф, 2006.
С. 259‒269.
80

они делают или желают сделать». Потребовалось много месяцев, чтобы идеи
расовой солидарности выветрились из британских голов, возможно, потому,
что англичане понимали, что как бы отвратителен не был большевизм, его
существование никогда бы не привело к таким последствиям для Британии,
как победоносный азиатский национализм».81
Бущ в этой связи упоминает про казус с чиновником Министерства по
делам Индии сэром Джоном Шакборо, который, как он отмечает, был
единственным человеком в аппарате, который знал или помнил, что в это
время в Петрограде британские агенты вели переговоры о возможном союзе
с большевистским руководством.82
Страхи британского правительства в отношении возможной турко–
германской экспансии подпитывались донесениями разведки. К примеру,
агент G.23 сообщал из Женевы 28 декабря 1917 года, что встретился в Берне
с турецким послом Фуадом Селимом. Тот заявил, что большевистская
революция дает возможность исполнить давнюю утопическую мечту
Османской империи – объединить мусульман Центральной Азии, ибо
падение России означает независимость для всех исповедующих ислам в
этом регионе.
Первая цель, которую ставили перед собой турки, была пропаганда
движения за независимость среди мусульман на Кавказе, затем продолжение
этой работы в Туркестане и выход к границам Афганистана. По словам
Фуада

Селима,

вскоре

мусульманские

народы

Центральной

Азии

провозгласят свою независимость, и их объединение под властью султана–
халифа станет лишь делом времени.
Подобные пугающие сообщения британцами воспринимались с
полным доверием, так как лежали всецело в русле представлений о том, что

Stanwood F. War, Revolution and British Imperialism in Central Asia. London: Ithaca Press,
1983. P. 113.
82
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 3‒35.
44

пантюркистская

идеология

активно

разрабатывается

реализуется

Стамбулом.83
Пантюркистскую угрозу британское правительство рекомендовало
парировать при помощи работы с мусульманским населением. В телеграмме
от 16 января говорилось: «Офицеры должны сопровождаться, если возможно,
персонами, могущими проводить мусульманскую пропаганду в пользу
союзников, и все усилия должны быть направлены на использования
антибольшевистских
телеграмме

проавтономистских

предписывалось

подготовить

настроений».

материалы

для

другой

проведения

пробританской пропаганды в рядах мусульман.84
Таким образом, очевидно, что на первом этапе генезиса интервенции
ключевым игроком, продвигающим идею отправки миссии, являлось
Военное министерство; правительство Индии относилось к этой затее более
чем прохладно. Основной целью предполагаемого вмешательства на этом
этапе являются наблюдение, поддержка «антимаксималистского движения»,
работа с местными мусульманами с целью склонить их на сторону
британцев.

целом

же

донесения

разведки,

общее

сложившееся

представление вкупе с нехваткой информации в Лондоне и Дели приводили к
неверным выводам и оценкам. Роль наблюдателей «на местах» на этом этапе
практически отсутствует: все решения принимались в высоких кабинетах.

«Во время войны панисламизм в Константинополе быстро сменился на пантюркизм,
экстравагантное националистическое движение, выстроенное во многом по образцу
пангерманизма, которое ставило целью подчинение турецкому господству каждой страны,
в которой можно было обнаружить хоть каплю расовой или языковой близости к Турции.
Это движение зашло настолько далеко, что обычные символы и боевые кличи ислама
заменялись иногда на символы и боевые кличи древних турецких племен еще
доисламского периода». Chirol V. “The Downfall of the Khalifate” // Foreign Affairs 2 (15
June 1924). P. 577‒78.
84
India Office Library, IOR/L/MIL/5/807. Цит. по: Sargent M. British Military Involvement in
Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 6.
83

1.3. Индийский этап (февраль‒март 1918 года)

Несмотря на то, что правительство Индии достаточно негативно
отнеслось к идее посылки миссии,85 оно приняло к исполнению инструкцию
из Лондона, тем более, что у него имелись самые серьезные поводы для
беспокойства: за прошедший месяц стало известно, что в Средней Азии всё
больше и больше растут пантюркистские настроения.86 Одним из событий,
повлиявших на решение индийского руководства, стал Кокандский мятеж,
масштабы которого, возможно, были даже преувеличены британским
консульством в Мешхеде.87
После взятия власти в Ташкенте большевики быстро обнаружили, что
их, по сути, поддерживает только русское население Туркестана; мусульмане
относятся к ним либо индифферентно, либо враждебно. В итоге сложилась
ситуация, когда все руководство Совета состояло из русских либо евреев, а
туземное население никак в руководстве республики представлено не было.
Одной из первых проблем, которые встали перед большевистским
руководством Туркестана, было движение местной интеллигенции и
буржуазии, стоявших в целом на националистических позициях и
намеренных воспользоваться официальными лозунгами Советской власти
для утверждения собственного варианта управления в Туркестане. По
большому счету, эта социальная группа оказалась перед угрозой раскола по
идеологическому признаку: ей предстояло выбрать, кого избрать своим
союзником в регионе – большевиков или местных давно и хорошо знакомых
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 31‒33.
86
Отдельные случаи пантюркистской пропаганды отмечались даже в Китайском
Туркестане: в частности, туда прибыл с афганской миссией Сйед Хамза, турецкий
подданный и германский агент. Несмотря на требования русского и британского
консулов, китайское правительство отказалось его выдать. Аналогичным образом
китайский губернатор не стал арестовывать миссию фон Хентига. см. Skrine C.P.,
Nightingale P. Macartney at Kashgar. New Light on British, Chinese and Russian Activities in
Sinkiang 1890‒1918. – London: Methuen & Co Ltd, 1973. P. 249, 250‒252.
87
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 33.
85

баев. Часть интеллигенции пошла с большевиками, часть выбрала
антибольшевистский курс, сделав ставку на союз с байством. В ноябре 1917
года,

когда

Ташкенте

проходила

3–я

Конференция

мусульман

Туркестанского края одновременно с 3–м Съездом Советов Туркестанского
края, «Исламский совет» («Шуро–и–Исламия», в основе идеологии которого
лежали принципы джадистского движения)

собрал в Коканде 4–й

Чрезвычайный краевой общемусульманский съезд, основная масса делегатов
на котором являлась представителями местной интеллигенции и буржуазии.
27–го

ноября

Туркестан

был

объявлен

автономией

–

«Туркестон

мухториати». Декларировалось пребывание края в составе Российской
республики. Были оформлены органы власти, в состав правительства вошли
реимущественно

местные

уроженцы,

единственным

представителем

некоренного населения стал министр финансов еврей Герцфельд. Ни одного
представителя русского населения в правительстве не было.
Таким образом, в Туркестане возникло двоевластие: сразу два органа
декларировали

свой

суверенитет

над

территорией

края,

оба

были

сформированы по национальному признаку, оба признавали Туркестан
автономией в составе России. При этом очевидно было, что Коканд
относится к Москве в лучшем случае настороженно, в то время как Ташкент
безоговорочно поддерживал политику Центра. Вмешаться в возникшую
ситуацию Москва не могла – конфликт должен был быть разрешен
внутренними

силами.

При

этом

в центре пристально

следили

за

происходившим. Как указывалось в сводке НКВД об общеполитическом
положении на местах, «не избежал Туркестан и столь модной в настоящее
время

«автономии»,

провозглашенной

буржуазно–клерикальными

организациями на так называемом обще–мусульманском краевом съезде в г.
Коканде, на который съехались, главным образом сливки буржуазно–
клерикальных элементов, вроде торгово–промышленного союза и союза

священников».88 Подобная позиция центра, разумеется, не могла не оказать
влияния на власти на местах. В результате конфликт был разрешен силой
оружия – бойцы Красной гвардии, солдаты ташкентского гарнизона и
дашнаки взяли Коканд штурмом 9 февраля, Кокандская автономия
былаликвидирована. Ключевые деятели Кокандской автономии, однако,
сумели ускользнуть, и позже приняли деятельное участие в басмаческом
движении.
Все эти события требовали срочной реакции: британцы рисковали
упустить благоприятный момент. Разработкой плана операции занимался
армейский департамент. Предполагалось создать две миссии: одна должна
была опираться на Мешхед, вторая – на Кашгар, и если бы одна по каким–то
причинам вынуждена была прекратить свою деятельность, вторая бы ее
продолжала.89
Подробности, касающиеся формирования миссий, содержатся в
телеграмме, отправленной из Дели в Лондон 2 февраля: первый, мешхедский,
центр должен заниматься Туркестаном «к западу от Оксуса (Аму–Дарьи) и
равнин Бухары», второй — кашгарский — сконцентрироваться на работе в
Фергане и Самарканде. Предполагалось, что мешхедский центр возглавит
генерал Маллесон, кашгарский — полковник Дью.
Парадокс ситуации заключался в том, что каждая из миссий имела свое
подчинение: миссия Маллесона считалась военной, поэтому подчинялась
главному штабу в Индии, который, в свою очередь, подчинялся Военному
министерству. Члены же Кашгарской мисии считались чиновниками
политического ведомства и поэтому подчинялись департаменту иностранных
и политических дел (Foreign and Political Department), который получал
телеграммы из Министерства по делам Индий, которое уже подчинялось
Из истории борьбы за установление Советской власти. Ноябрь 1917 г. – февраль 1918 г.
Сб. документов. М.: ОГИЗ, Государственное издательство политической литературы.
1943. С. 102.
89
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 33.
88

Кабинету или МИДу. Это не только вносило путаницу на местах. У FPD и у
Военного министерства были совершенно разные взгляды на ситуацию, и
первый не одобряло излишнего военного вмешательства.90
Насколько можно судить, в индийском руководстве не было единства
мнений относительно срочности и вообще необходимости этого проекта: в
телеграмме от 12 февраля иностранный департамент правительства Индии
отмечает, что проект необходимо отложить до получения телеграммы от
эмира Афганистана; наиболее же замечательно крайне критическое
отношение руководства департамента к миссии, в частности, определения её
целей как «безнадежно неопределенных».91
Последствием этого заявления иностранного департамента стала
месячная пауза, за время которой индийское руководство занималось
конкретизацией целей миссии. Предполагалось, что основные её силы будут
брошены на пропаганду среди местного мусульманского населения, чтобы
помешать вражеским интригам и возбудить в туркестанцах симпатии к
Англии, обеспечив барьер против турко–германской экспансии и парировать
«пан–туранизм».
В это время в Закаспии туземное население в основном занимало
выжидательную позицию, не выступая открыто против Советов. Главной
проблемой для большевиков там стал массовый саботаж как со стороны
чиновников старой власти, так и со стороны буржуазии. Чтобы решить эту
проблему, Ташкент изначально избрал путь жестких мер, арестовав наиболее
активных контрреволюционеров. Эти меры принесли эффект, но осложнили
и без того непростую общественно–политическую ситуацию в регионе.92
Таким образом, на втором этапе британское правительство в Лондоне
практически не участвует в разработке плана действий, в отличие от

Ibid. P. 41.
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 294.
92
Очерки истории Коммунистической партии Туркестана. Т. II. Государственное
издательство Узбекской ССР. Ташкент, 1959. С. 141‒142.
91

правительства в Дели, которое конкретизирует высказанные Лондоном
пожелания. Так как в Дели отсутствовало четкое понимание целей миссии и
уверенность в ее необходимости, в результате появился паллиативный
проект: две разные миссии, подчиненные разным ведомствам с разными
взглядами на желательные методы.
1.4. Роль разведывательной миссии в Мешхеде (март‒июль 1918
года)
3 марта произошло событие, подтолкнувшее Дели и Лондон к
скорейшему принятию решения: подписание Брест–Литовского мирного
договора, уже определенно выведшего Россию из войны. Параллельно
продолжалось продвижение на север сил Восточно–Персидского кордона –
14 марта они достигли Мешхеда.
На этом этапе в процесс генезиса интервенции включились командиры
«на местах». Если и Дели, и Лондон еще пытались действовать максимально
аккуратно, рекомендуя проявлять максимальную осторожность,93 офицеры,
несшие службу в частях Кордона и в Мешхеде, оценивали ситуацию куда
более резко. Не в последнюю очередь это происходило из–за активизации
дженгелийцев: как полагали офицеры разведки в Персии, они находились в
тесном контакте с большевиками в Баку и действовали по их указке.94
Подобное заблуждение способствовало развитию преувеличенных опасений
в отношении возможного турецкого проникновения к границам Индии.
К этому же периоду относится первое упоминание Каспия как
ключевого элемента в стратегической схеме региона. В связи с развалом
русского участка фронта Генри Вильсон указывал на «чрезвычайную
важность неотложных, энергичных и немедленных мер, чтобы затруднить
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 294.
94
Noel E. A Prisoner among the Jungali Bolsheviks / H.C. Armstrong (ed.) On the Run:
Escaping Tales. London, 1934. P. 30-31.
93

неприятельское проникновение через Северо–Восточную Персию». Он также
предлагал выяснить, не хотят ли русские команды продать свои суда на
Каспийском море. «Мы могли бы приобрести контроль над Каспием менее
чем за 100 тысяч фунтов», – писал Вильсон командующему в Багдаде.95
Тем временем завершился отход русских частей с территории Персии.
23 марта 1918 года военно–революционный комитет Персидского фронта
сообщил Советскому правительству, что операция окончена, она потребовала
«тяжелых усилий», однако «никаких эксцессов за время эвакуации не
было».96 Все это время британское военное руководство на местах пыталось
установить контакт с русскими частями, готовыми драться и остававшимися
лояльными союзникам. В Северной Персии такая часть была только одна –
Партизанский полк Бичерахова. Генерал Данстервиль дал ему высокую
оценку; в письме, датированном началоме апреля 1918 г., он писал, что
Бичерахов,

«хотя

принужденный

действовать

как

наемник»

обстоятельствами, «отличный боец» и убежденный патриот.97 Его начальство
было настроено более скептически. В марте 1918 Лондон поставил
Данстервиля под командование Маршалла, хотя и оговорил, что ему должна
быть предоставлена «свобода набирать ополчения и вступать в соглашения с
местными племенами».
Возможно, предпочти Бичерахов Маллесона Данстервилю, вся история
Закаспийской интервенции пошла бы по–другому: в распоряжении англичан
появился бы надежный русский кавалерийский отряд – как раз та боевая
единица, которой так не хватало в Закаспии. Но Бичерахов в итоге оказался в
Баку, и позже вступил с закаспийскими властями в конфликт, которого могло
не случиться, находись он в подчинении Маллесона.
CIGS to C-n-C Baghdad, 13, 15 Mar. 1918. NA AIR 20/662. Цит. по: Townshend Ch. When
God Made Hell. The British Invasion of Mesopotamia and the Creation of Iraq, 1914‒1921.
London: Faber and Faber Ltd., 2010. P. 421.
96
Зарницкий С., Трофимова Л. Так начинался Наркоминдел. М.: Изд-во политической
литературы, 1984. С. 222.
97
Dunsterville to Marling (Teheran), 3 Apr. 1918. NA AIR 20/662. Цит. по: Townshend Ch.
When God Made Hell. The British Invasion of Mesopotamia and the Creation of Iraq,
1914‒1921. London: Faber and Faber Ltd., 2010. P. 421
95

В ноте от 9 апреля 1918 года, составленной Политическим
департаментом Министерства по делам Индии для Восточного Комитета,
указывается, что политическая миссия вот–вот направится в Кашгар и что
четыре офицера уже посланы в Мешхед, чтобы работать там с военным
атташе, полковником Редлом, как офицеры военной разведки, «с целью
изучить возможность отправки военной миссии в Русский Туркестан».98
Заслуживает внимания то обстоятельство, что ответ от эмира Афганистана к
этому моменту еще не пришел – то есть вопрос о реакции Афганистана, так
волновавший Дели, в Лондоне воспринимался как второстепенный и в малой
степени влиял на принятие ключевых решений.
Более подробная информация обнаруживается в телеграмме самому
Редлу: «Согласно вашим приказам, эти офицеры будут собирать всю
возможную информацию, касающуюся ситуации в Туркестане, и войдут в
контакт с бывшими высшими классами и другими элементами, которые
могут помочь в подобной миссии. Активная пропаганда не должна вестись
без приказов отсюда, и в Туркестан въезжать нельзя». Речь шла также о
противодействии германской пропаганде.99 Тем не менее, отъезд генерала
Маллесона был отложен, и руководителем Мешхедской миссии оставался
Редл, который превратил свою миссию, изначально являвшуюся точкой связи
с русскими силами, в ключевой пункт, откуда велся шпионаж в отношении
русской Центральной Азии.100
Для

полноценного

ведения

разведывательной

работы

Редлу

необходимо было обеспечить проникновение своих агентов через границу.
Дискуссия о допустимости такого проникновения хорошо иллюстрирует
нарастание влияния на генезис интервенции людей «на местах». В апреле
Дели категорически запретил Редлу посылать какие–либо войска и силы
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 295.
99
Ibid.
100
Millman B. The Problem with Generals: Military Observers and the Origins of the
Intervention in Russia and Persia, 1917‒18 // Journal of Contemporary History. 1998. Vol. 33.
№ 2. P. 304.
98

через границу, причем этот запрет был повторен и усилен телеграммой из
Лондона. Сарджент предполагает, что запрет был вскоре снят.101 15 мая Редл
отправил рапорт по итогам своего визита в русский Туркестан с целью
собрать информацию об австрийских и германских военнопленных.102
Тем не менее, скорее всего, в данном случае речь идет о типичном
самоуправстве:

мая

Военное

министерство

из

Лондона

снова

телеграфировало Редлу, что ему категорически запрещается въезжать на
русскую территорию. В Лондоне вовсе не собирались позволять Редлу вести
собственную частную войну, но сделать ничего не могли: Редл действовал,
по сути, не только без приказа, но и в полном противоречии с имеющимися
распоряжениями, хотя, судя по всему, чувствовал за собой негласную
поддержку Военного министерства.103 Чиновники из Военного министерства
настаивали на том, чтобы офицерам было позволено пересечь границу,
въехать в пределы Туркестана и начать активную пропаганду, и, более того,
войти в сношения с эмиром Бухары,104 не учитывая, что подобный союз
может вызвать к жизни большевистско–афганский союз, который будет
представлять реальную угрозу для Индии.105
По правде сказать, Редл оказался в ситуации, при которой он не мог в
полной мере выполнить один приказ, не нарушив другой. Моберли, к
примеру, упоминает, что Редл получил инструкции из Дели выяснить
возможность

блокирования

турко–германского

наступления

вдоль

Закаспийской железной дороги, и для этой цели вошел в контакт с

Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 7.
102
Ullman R. H. Intervention and the War, Princeton: Princeton University Press, 1961. P. 311.
103
Millman B. The Problem with Generals: Military Observers and the Origins of the
Intervention in Russia and Persia, 1917‒18 // Journal of Contemporary History. 1998. Vol. 33.
№ 2. P. 304, в качестве примера самоуправства Редла дается ссылка на PRO CAB 27/24,
Eastern Committee, 6th Meeting, 3 May 1918., и PRO CAB 27/26, EC 313 WO to CGS Simla,
17 May 1918, в которых Редлу прямо запрещается посещать русскую территорию.
104
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 34.
105
Ibid. P. 35.
101

Армянским комитетом в Ашхабаде, который, как пишет Моберли,
«воспринимал его советы всем сердцем».106
В конце мая Редл доложил, что туркестанские большевики опасаются
англо–афганского вторжения, и отметил, что большевики, похоже, плохо
понимают британскую политику. Однако, как ни парадоксально, большевики
в данном случае были правы. 21 июня Имперский генеральный штаб
рекомендовал

сделать

эмиру

Афганистана

следующее

предложение:

афганские войска должны были оккупировать Мургабскую долину от Мерва
до Кушки. В ответной телеграмме правительство Индии разъяснило, что
такая интервенция вполне может стоить эмиру трона; но Буш упоминает, что
и в самом правительстве Индии существовали подобные идеи, с целью
максимально отвлечь внимание эмира от уязвимой индийской границы. В
Дели, правда, на вещи смотрели более трезво и хотели предложить эмиру
оккупировать оазис Пенджде, в 1885 году захваченный, как считали в
Кабуле, у афганцев русскими.107 Против этого, в свою очередь, выступило
Военное министерство, указав, что это будет означать нарушение британских
обязательств по пограничному соглашению 1885–87 гг.108
В любом случае шанс на осуществление этой идеи был невелик. В ходе
войны эмир Хабибулла занимал взвешенную позицию.109 Несмотря на
давление протурецкой и прогерманской партий, он с 1915 года успешно
сопротивлялся попыткам втянуть Афганистан в священную войну против
британцев, рассчитывая, что его лояльность будет по результатам войны

Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 321.
107
Kakar M.H. A Political and Diplomatic History of Afghanistan, 1863‒1901. Leiden, Boston:
Brill, 2006. P. 206‒207.
108
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 34.
109
L/P&S/10/581 and 633 (Commonwealth Relations Office: India Office Records, London.
Political Department, Political and Secret Subject files). Цит. по: Busch B.C. Mudros to
Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York: State University of New York
Press, 1976. P. 31. См. также Political Intelligence Department, FO, memorandum, 25 June
1918, FO 371/3304 (Foreign Office files, series 371 (Post‒1905)), приводимый там же.
106

вознаграждена и что стране будет предоставлена полная независимость.110
Для британцев нейтралитет Афганистана имел критическое значение:
британское

командование

перебросило

из

Индии

практически

все

боеспособные части на более важные фронты, и в определенный момент во
всей Индии находилось всего 15 тысяч британских войск – меньше, чем
требовалось даже для несения службы в мирное время.111 В 1915 г. в Кабул
прибыла турко–германская миссия под руководством капитана фон Хентига,
который ранее работал в германском посольстве в Пекине. Другими членами
посольства были капитан Нидермайер, Казим–бей (Kasim Beg), Баркатулла
из Бхопала (хорошо известный индийский революционер, позже первый
афганский

посол

Москву,

принимавшийся

Лениным,112

человек,

вдохновивший Троцкого на идею «похода в Индию») и Мохендра Пратап,113
талукдар Оуда и сводный брат махараджи Джинда. Фон Хентиг привез с
собой набросок германо–афганского договора. В итоге, убедившись в
тщетности попыток склонить эмира на свою сторону, немцы покинули
Кабул, но ндийцы и турки остались, создали «Временное правительство
Индии» и начали активную пропаганду в Индии в пользу восстания против
англичан. Тем не менее, фон Хентигу удалось заручиться поддержкой
афганской «партию войны», в которую входили брат амира Насрулла, его
третий сын Аманулла, поддерживающий стремление отца к полной
независимости,114 мать Амануллы Улья Хазрат и главнокомандующий Надир

110

Richards D.S. The Savage Frontier. The History of the Anglo–Afghan Wars. London: Pan
Books, 2003. P. 157‒158.
111
Mason Ph. A Matter of Honour. An Account of the Indian Army, Its Officers and Men.
London: Papermac, 1974. P. 411.
112
India and Lenin. A Collection / Gupta A. (ed.) New Delhi: New Literature, 1960. P. 32‒34.
113
Судя по всему, именно Махендра Пратап и явился тем «раджой Пражаном», который
направлял посланцев в Петербург во время войны, предлагая России заключить мир с
Германией и обрушиться на британские владения в Индии. Подробнее об этой
анекдотической истории см. Чиркин С.В. Двадцать лет службы на Востоке. Записки
царского дипломата. М.: Русский путь, 2006. С. 244‒246.
114
Wahab S., Youngerman B. A Brief History of Afghanistan. New York: Infobase Publishing,
2007. P. 106
55

Хан.115 Британское руководство склонно было переоценивать степень
влияния немцев на афганскую политику. Так, Бейли в августе 1918 года
писал: «Говорили, что эмир Афганистана согласился присоединиться к
центральным державам во вторжении в Индию, при том условии, что
назначенные для этого части будут сформированы в Афганистане»116. В этих
условиях стремление перенаправить силы подозрительного нейтрала на
другую цель вполне объяснимо, тем более что таким образом британцы
убивали двух зайцев: снимали потенциальную угрозу своей северо–западной
границе и усложняли жизнь большевикам.
Тем временем политическая обстановка складывалась для англичан
крайне неблагоприятно. Турция нарушила условия Брест–Литовского
мирного договора и вторглась на Кавказ. Результатом стало создание
подконтрольного туркам Азербайджана. Немцы, в свою очередь, вторглись
на

Украину

установили

полный

контроль

над

Черным

морем;

меньшевистское правительство Грузии предпочло заключить с ними договор,
и де–факто Грузия стала протекторатом Германии.
С этого момента турко–германская угроза на востоке приобретает для
англичан совершенно определенные очертания. Кошмаром военных и
политиков в Лондоне и Дели становится турецкая угроза Туркестану: если
будет взят Баку и турки получат контроль над южной частью Каспийского
моря, они смогут перебросить силы в Туркестан, занять Красноводск и далее
по

Закаспийской

железной

дороге

перебросить

силы

границам

Афганистана. Более того, находящиеся в Туркестане австрийские и
германские

военнопленные,

чьем

точном

числе

союзники

лишь

догадывались (предполагалось, что оно может доходить до 200 тысяч
человек),117 могли присоединиться к ним и составить ударный кулак,

115

The Third Afghan War 1919. Official Account. Compiled in the General Staff Branch, Army
Headquarters, India. 1926. P. 11‒12.
116
Bailey F.M. Mission to Tashkent. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 42.
117
Blacker L.V.S. ‘Wars and Travels in Turkestan, 1918‒1920’ // Journal of the Central Asian
Society. Vol. 9 (1922). № 1. P. 5. Свинсон дает цифру 180 тыс. человек (Swinson A. Beyond
56

который внезапно нанес бы удар по Индии с севера.118 Более того, турки и
немцы получили бы доступ к ресурсам Туркестана, в том числе к
стратегическому сырью – хлопку, огромные запасы которого хранились на
складах.
Начальник Имперского генерального штаба писал в конце июня: «В
Туркестане было 40 000 австрийских и германских военнопленных.
Туркмены и сарты все, как и было сказано, ждали прихода британцев, чтобы
спастись от большевизма, и направили представителей к нашему военному
агенту на Кавказ и в Мешхед. Если, однако, мы откажемся идти к ним на
помощь, они, конечно, обратятся к немцам».119
В результате британское руководство вело двойственную политику: с
одной стороны, пытаясь найти общий язык с Ташкентом, с другой – тайно
поддерживая любые антисоветские силы.120
Их на территории Туркестана можно было условно разделить на три
части: туземные, монархические, республиканские. Туземные силы на
описываемый

момент

представляли

собой

остатки

разгромленной

Кокандской автономии под руководством Иргаша, ушедшего в Фергану и
развернувшего там басмаческое движение; хивинские отряды Джунаид–хана,
хотя и настроенные враждебно к советской власти, но державшиеся
обособленно;

Бухарский

эмират,

после

Колесовского

похода

последовавшего Кызылтепинского мирного соглашения от 25 марта 1918
года

занявший

сдержанно–враждебную

позицию

по

отношению

Ташкентскому совету, который намеревался, но не имел достаточно сил для

the Frontiers. The Biography of Colonel F.M. Bailey, explorer and special agent. London:
Hutchinson & Co, 1971. P. 145), Этертон полагал, что общее число достигало 106 тыс.
человек, но к середине 1918 года уменьшилось до 38 тыс. человек (Etherton P.T. In the
Heart of Asia. Boston and New York: Hougton Mifflin Company, 1926. P. 155)
118
Samra C.S. India and Anglo-Soviet Relations (1917‒1947). Bombay: Asia Publishing House,
1959. P. 23.
119
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 332.
120
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 35.
57

свержения эмирского режима,121 в то время как сам эмир ждал удобного
случая, чтобы объявить войну большевикам, надеясь на успехи британцев и
закаспийцев122; и туркменские племена, настроенные протурецки, но после
разгрома Турции искавшие покровительства Англии. У республиканцев до
появления Закаспийского комитета своего органа не было, у монархистов им
являлся Туркестанский союз, сыгравший роковую роль при принятии
решения об интервенции.
Первое упоминание в британских архивах о Туркестанском союзе
обнаруживается в докладе от 20 мая 1918 года, представленным полковником
Пайком в Казвине. Этот доклад был процитирован в секретном резюме
военного министерства о ситуации в Центральной Азии в мае–июле 1918
года:
«Полковник Пайк докладывает, что представители из Туркестана
встретились с ним123 и просили открытой поддержки или временного
протектората Англии, и обратились с экстренной просьбой отправить
небольшое количество английских или индийских войск; они также
согласились экспортировать половину из двухгодового запаса хлопка в
Центральной Азии в Англию. Полковник Пайк заявил им, что принять первое
предложение нет возможности, и посоветовал им назвать свою организацию
Туркестанский Союз. Он настаивает на том, что им должна быть оказана вся
возможная поддержка».124
Как говорится в докладе далее, «эта идея позже была одобрена
полковником

Редлом,

которого

июля

посетил

Джунковский,

представляющий департамент иностранных дел Туркестанского Союза».
Россия – Средняя Азия. Т.2. Политика и ислам в XX – начале XXI вв. (под ред. А.А.
Кокошина) М.: ЛЕНАНД, 2011. С. 54.
122
D’Encausse H.C. Islam and the Russian Empire. Reform and Revolution in Central Asia.
London: I.B. Tauris & Co, 2009. P. 160.
123
Херберт указывает, что встреча состоялась в Красноводске, что представляется
малореальным. См.: E. Herbert. Risings and Rebellions 1919 to 1939. 2007. P. 12.
124
India Office Library, IOR/L/MIL/17/14/87, paragraph 16. Цит. по Sargent M. British
Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004.
P. 17.
121

Упоминание об этой встрече есть и у Моберли, хотя он датирует ее
следующим днем – 6 июля 1918 года.
«Их (представителей Туркестанского Союза – А.К.) целями было
восстановить

правление

русского

генерал–губернатора,

восстановить

порядок и предотвратить турко–германское вторжение; они просили о
британской финансовой помощи, а кроме того, о посылке британского отряда
в составе двухсот–четырехсот человек к русско–персидской границе в
качестве знака моральной поддержки».125
Буш упоминает о том, что представители Союза предполагали создать
автономное

генерал–губернаторство

области

Оренбург–Семиречье–

Красноводск (по сути, весь русский Туркестан), и просили британской
помощи. Пайк дал им советы, выделил 20 тысяч рублей и пообещал
британскую моральную и материальную помощь.126
Исходя из этого, «полковнику Редлу были немедленно отправлены
инструкции из Индии: ссудить этому движению два миллиона рублей и
сообщить генералу Дейлу о том, что ему следует иметь наготове две сотни
человек, которые могли бы выдвинуться из Мешхеда к границе».127 На
следующий день капитан Джервис вернулся из поездки в Закаспий и
сообщил о том, что ему удалось разузнать. Судя по всему, именно Джервис
сыграл роковую роль в формировании неверного мнения о происходящем у
Редла: «хотя капитан Джервис ничего не слышал о планах Туркестанского
Союза, он считает, что подобное движение – единственный шанс
противодействовать неприятелю, но ему будет необходима наша помощь».128
Сарджент предполагает, что в данной ситуации Джервис намеренно лукавил:
хотя он сам и понимал реальную ситуацию, но говорил то, что хотело от него
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 347.
126
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 36.
127
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 347.
128
Ibid.
125

услышать вышестоящее начальство.129 В данном случае Сарджент со
слишком большим недоверием относится к Джервису, и не исключено, что и
сам Джервис находился в плену иллюзий касательно того, как на самом деле
обстоят дела в Закаспии.
Ситуация тем временем накалялась. Разведка постоянно сообщала, что
среди туркмен в Ашхабаде, Мерве и Теджене действуют германские и
турецкие агенты, которые, помимо всего прочего, собирают информацию о
местных жителях, симпатизирующих британцам, и ведут свою пропаганду.
Как отмечалось в разведсводке за 1–8 июня: «Агент доносит, что в начале
мая некий германец работал среди туркмен в Асхабадском, Мервском и
Тедженском районах, среди прочего составляя список лиц, сочувствующих
делу британцев – предположительно для того, чтобы позже заняться ими
более эффективно… Наведя справки о германском агенте Эберте, который,
как сообщается, проживает в Самарканде, удалось выяснить, что он выехал в
Асхабад две или три недели назад, открыто заявив, что намеревается далее
проследовать в Персию, в качестве места его назначения назывался
Мешхед».130 В разведсводке за 22–29 июня упоминались 9 турецких
офицеров, отправленных с целью ведения антибританской пропаганды; 6 из
них уже достигли Ашхабада, трое побывали у туркмен возле Геок–Тепе.
Кроме того, турки намеревались отправить своих офицеров в Красноводск.131
«Последние донесения, ‒ говорилось в разведывательной сводке от 10
августа, ‒ свидетельствуют о значительном успехе, которого добились
турецкие агенты в ведении пропаганды против туркмен, причем не только
среди иомудов, которые уже давно симпатизируют турецкому делу, но также
среди ахалтекинцев и мервских туркмен. Последние открыто ликовали, когда
узнали о падении Баку. Эта смена настроения произошла замечательно
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 17‒18.
130
Extract from Intelligence Summary, No. 23, for the week ending the 8 th June 1918. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 87.
131
Extract from Intelligence Summary, No. 26, for the week ending the 29th June 1918. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 90.
129

быстро – они сменили сторону своих симпатий буквально за несколько
недель. Несколько германских агентов в Закаспии были задержаны
меньшевиками, и, возможно, удастся задержать еще ряд лиц, которые под
видом британских офицеров свободно проживают среди туркмен и очевидно
являются германскими агентами».132
8 июня полковник Редл сделал еще один серьезный шаг в направлении
интервенции: он отправил офицера в Туркестан, чтобы ознакомиться с
перспективами политики большевиков, и еще раз предложил направить
генерала Маллесона в Мешхед. Это предложение было принято, хотя и не без
колебаний. Те цели, которые стояли перед Маллесоном, 18 июня генерал
Монро обрисовал в письме Военному министерству (по пути в Мешхед
Маллесон заехал в Симлу, где и получил инструкции): борьба с турецкой и
германской пропагандой и попытками мобилизовать сторонников и
использовать железные дороги и ресурсы для недружественных действий,
агрессии или активных операций против британцев и их союзников. Ареной
операций называлась область от Каспия до Амударьи в районе Чарджуя и
далее до Ташкента и в сторону Оренбурга. Согласно замыслу, генерал
Маллесон получал в свое распоряжение шпионскую организацию Редла, но
при этом не мог контролировать Восточно–Персидский кордон.133 28 июня
Маллесон покинул Симлу и направился в Мешхед.
Стоит отметить, что индийские правительство до самого конца
выступало против интервенции, считая ее безнадежной и пытаясь
максимально оттянуть ее начало. Моберли, в частности, упоминает, что по
положению на 17 июня Дели склонялось в пользу переговоров с
большевиками в Туркестане, намереваясь отправить в Ташкент офицера для

132

Extracts from Intelligence Summary No. 32, for the week ending the 10th August 1918. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 57.
133
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 334‒335.
61

этой цели, дабы договориться о сотрудничестве.134 Де–факто решение об
интервенции буквально продавил Лондон.
17 июня Военное министерство прислало телеграмму, в которой
выдвигалась идея перерезать Закаспийскую железную дорогу. Упоминание
об этом можно встретить у Моберли, который, однако, дает странную
сноску: «Были приняты меры для того, чтобы сделать это, если возникнет
необходимость».135 Непонятно, как именно планировалось перерезать
железную дорогу на территории Русского Туркестана без военной
интервенции, о которой на тот момент всерьез еще не помышляли ни в
Лондоне, ни в Дели.
Сарджент указывает, что возможный ответ содержится в мемуарах
Тиг–Джонса: когда он ехал в Мешхед в мае 1918 года, его попутчиком был
некий лейтенант Уорд, «чистейшей воды авантюрист»,136 как характеризовал
его Тиг–Джонс. Уорд не рассказывал ничего о своей цели, но в конце концов
признался, что едет со специальной миссией по поручению военного
министерства; ему предстоит взорвать большой мост между Красноводском
и Ашхабадом и таким образом предупредить возможное продвижение
турецких войск вглубь Туркестана, если бы они всё–таки форсировали
Каспийское море. Ему пришлось проехать через Канаду и Японию, чтобы
сбить со следа неприятельских агентов. Хитрый план провалился только
потому, что такого моста между Красноводском и Ашхабадом просто не
было.
24 июня состоялась встреча Восточного комитета, на которой
рассматривался ответ афганского эмира. Он требовал большого количества
оружия; удовлетворить все его требования Индия не могла. Тем не менее,
британское правительство решило, что внимание эмира переключилось на

134

Ibid. P. 334.
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 334.
136
Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. P. 35.
135

север. Вильсон, присутствовавший на этой встрече, был уверен, что
лояльные британцам русские с охотой отдадут эмиру часть территории в
благодарность за поддержку (как отмечает Буш, он не очень хорошо
представлял себе русские реалии).137
В то время как Военное министерство всеми силами продавливало
идею интервенции, гражданские члены Восточного комитета, особенно
Керзон, сомневались в этой идее. Бальфур вообще резко возражал против
любого сепаратистского движения.138 Керзон его, тем не менее, не
поддержал: беспокоясь о результатах миссии, он предлагал сделать ставку на
мусульманское государство в Туркестане,139 указывая, что в этих условиях
Афганистан вполне может претендовать на часть территории, некогда
отобранной у него русскими, и проводя параллель с действиями британцев в
Сибири,

где

аналогичным

образом

японцы

могли

потребовать

территориального вознаграждения.140 В результате дискуссий запрет на въезд
британских разведчиков в Туркестан (который Редл и без того игнорировал)
был снят в конце июня.
Дополнительным результатом этих встреч стал также полный
пересмотр политики в отношении Афганистана, и снова пути Лондона и
Дели

разошлись:

Индия

рассматривала

союз

Хабибуллой

как

нежелательный, считая, что он воспримет просьбу о нем как проявление
слабости.141
Между тем 21 июня 1918 года полковник Редл отправил рапорт, в
котором сообщал о визите делегата от Армянского комитета из Ашхабада,
который

просил

помощи

оружием

деньгами,

взамен

обещая

Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 37.
138
Ibid.
139
Ibid., P. 38.
140
Minutes, Eastern Committee 16thmeeting, 24 June 1918, 3:30 p.m., in Balfour’s room at the
House of Commons; Milner mss. Цит. по: Ullman, Richard H. Intervention and the War.
Princeton, New Jersey. Princeton University Press. 1961. P. 314.
141
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 38.
137

сформировать отряд из 2–3 тысяч армян для защиты региона от турецкого
наступления. Как объяснили делегаты, «армяне контролировали Закаспий с
ведома большевиков и находились в дружественных отношениях с
туркменами, которые были вполне расположены к британцам, но в случае,
если бы к ним не направили в ближайшее время делегатов, они бы могли из
чувства самосохранения в случае вторжения турок перейти на их сторону».142
Редл высказывался за то, чтобы предоставить армянам помощь. 22 и 23 июня
он отправил новый рапорт, в котором сообщал о бое возле Ашхабада, в
котором принимали участие туркмены, армяне, большевики и меньшевики,
но кто сражался с кем и на чьей стороне, ему было неизвестно.143 25 июня
Редл получил из Симлы инструкцию – отправить британского офицера в
Ашхабад, чтобы выяснить обстановку на месте. С этой задачей был
отправлен капитан Джервис. Моберли сообщает о его рапорте от 7 июля, в
котором он заявил, что большевистские лидеры в Закаспии находились на
турко–германском содержании, и что он слышал от представителей всех
классов в Закаспии, что «уже слишком поздно, чтобы помешать германским
планам».144 Однако, судя по всему, в той телеграмме, которую Редл отправил
по итогам миссии Джервиса в Министерство по делам Индии, он гораздо
более трезво смотрел на вещи, нежели его подчиненный. Телеграмма
составлена на основе данных, предоставленных Джервисом, и иной
информации, имевшейся в распоряжении Редла. Она гласит: «Большевики в
Закаспии

недостаточно

организованы,

чтобы

противостоять

турко–

германцам; с другой стороны, они перебрасывают в Ташкент людей, оружие
и снаряжение, чтобы действовать против Дутова… Позиции большевиков в
Закаспии нестабильны». Предположительно Редл отправил ее 9 июля.
Почти одновременно с Джервисом – 3 июля – в Закаспий отправился и
Тиг–Джонс.
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 335.
143
Ibid.
144
Ibid. P. 347.
142

По результатам доклада Редла было приказано перебросить в
Мухаммадабад небольшой военный отряд. Мухаммадабад расположен
крайне удобно со стратегической точки зрения, через него удобно
перебрасывать силы на территорию Закаспия. Как сообщает Моберли,
«Министерство по делам Индии в своей телеграмме от 15 июля
(отправленной на имя Редла – А.К.) полагало, что он (Мухаммедабад – А.К.)
должен стать пунктом сбора для групп и партий, настроенных лояльно к
Антанте, на русской территории, чтобы можно было оказывать им
возможную помощь и поддержку».145 Отправление отряда, однако, было
задержано в ожидании прибытия генерала Маллесона.
Таким образом, третий период генезиса интервенции характеризуется
нарастанием влияния «командиров на местах»: в данном случае таким
командиром стал полковник Редл, посылавший своему начальству зачастую
неверную

информацию,

устанавливавший

активные

контакты

антисоветскими элементами в Туркестане и нарушавший прямые и ясно
выраженные инструкции из Дели и Лондона, чувствуя за собой поддержку
Военного министерства. В то же время правительство Индии по–прежнему
негативно относилось к идее интервенции.
1.5. Прибытие Маллесона и начало интервенции (июль–август 1918
года)

В предыдущих подглавах были рассмотрена последовательно три
периода генезиса интервенции, каждый из которых характеризовался
собственными чертами, движущими силами и соотношением интересов этих
сил, а также прослежена эволюция идеи интервенции от теоретических
построений в Лондоне до практических действий на местах. Тем не менее,

Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 347.
145

ключевым является в данном случае четвертый период, непосредственно
предшествовавший интервенции.
16 июля Маллесон прибыл в Мешхед и принял командование миссией.
Не имея никаких других источников информации, он положился на
материалы, собранные его предшественниками, и таким образом вольно или
невольно оказался под влиянием их оценок, отличавшихся определенным
своеобразием.
На следующий день после прибытия, 17 июля, Маллесон отправил
телеграмму, в которой описывал свое видение ситуации, явно сложившееся
под влиянием сведений, полученных от Редла. В телеграмме давалась
рекомендация поддержать Туркестанский союз – таким образом, примерно
можно понять, на какую из сил в текущих событиях англичане собирались
делать ставку. Невзирая на то, что Редл к тому моменту начал проявлять
определенный скептицизм, Маллесон писал: «Туркестанский союз, который
включает в себя офицеров и все уважаемые элементы, выступающие за
порядок и стабильность, стоит на монархических позициях. Представитель
Союза считает перспективы многообещающими».
В тот же самый день Министерство по делам Индии передало по
телеграфу новое распоряжение – «ускорить отправку отряда к границе, и
отправить британских офицеров или партии через границу, если они
обнаружат возможность сплочения проантантовских сил или организации
сопротивления врагу».146
На следующий день, 18 июля, Маллесон доложил в Индию об итогах
встречи с представителем Туркестанского Союза (имя его не называется, но
можно с уверенностью утверждать, что им был Е.П. Джунковский): этот
человек дал самый широкий круг обещаний – что именно готов Союз
предпринять в обмен на финансовую и военную помощь. В их числе было и
«взятие под контроль запасов хлопка и их охрана». В этой телеграмме
Маллесон изложил те задачи, которые, по его мнению, должен решить
146

Ibid. P. 348.
66

Туркестанский Союз, и зафиксировал, что выдал Туркестанскому Союзу
свыше 1,8 миллиона рублей для того, чтобы довести общую сумму до
требуемых двух миллионов. Он добавил, что больше денег давать не имеет
смысла, пока не появятся признаки хоть какого–нибудь прогресса, так как
«британское правительство имеет печальный опыт вливания денег в Россию
без какого–либо результата».147
Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация: два полковника,
Пайк

Редл,

без

каких–либо

доказательств,

поверили

на

слово

представителям Туркестанского Союза – просто потому, что те показались
им заслуживающими доверия. Причем Пайк еще и подсказывает им, как
лучше назваться, и обеспечивает им необходимое финансирование. Младший
офицер, капитан Джервис, по версии Сарджента, прекрасно знающий, как
обстоят дела в Ашхабаде и понимающий, что никакой реальной силы из себя
Туркестанский Союз не представляет, идет навстречу своим начальникам; а
вышестоящий командир, прибывший в Мешхед 16 июля, после встречи с
представителями Союза обещает им свою помощь и охотно выдает
требуемые (немалые, отметим) средства.
Единственное, чем можно объяснить подобную доверчивость –
критической ситуацией, сложившейся на тот момент в треугольнике
Закавказье–Туркестан–Персия. Англичане активно искали, на кого можно
опереться в регионе, и Туркестанский Союз представлялся им самым
надежным партнером, тем более что его деятельность была направлена на
восстановление монархии. Стоит отметить в этой связи, что в советской
историографии англичане традиционно рассматривались в качестве чуть ли
не организаторов Туркестанского Союза.148

147

India Office Library, IOR/L/PS/11/137, Telegram 56385 MOI dated July 19th from C in D
India to the War Office, quoting telegram dated July 18th under No M D 190 received from
Malleson. Цит. по Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.:
Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 18.
148
Рашидов Г. Ташкентский Совет в борьбе за упрочение Советской власти (ноябрь
1917‒1918 гг.) Ташкент: Государственное издательство Узбекской ССР, 1960. С. 142‒143.
67

Далеко не все, однако, разделяли увлечение Маллесона, Редла, Пайка и
Джервиса

Туркестанским

Союзом.

Наиболее

последовательным

его

противником по иронии судьбы выступил капитан Тиг–Джонс, на которого в
отечественной

историографии

обычно

возлагается

основной

груз

ответственности за контакты с туркестанской контрреволюцией. Он прибыл
в Мешхед еще 24 июня в качестве политического офицера и на момент
встречи Маллесона с представителями Союза находился в отсутствии,
проводя разведку в пределах русского Туркестана. По возвращении, как
следует из его дневника, он узнал, что «на обоих, и Редла, и командующего,
Джунковский произвел такое сильное впечатление, что они согласились
оказать ему финансовую помощь, и действительно открыли ему счет в
Лондоне и Калькутте на сумму около 25 000 фунтов». Тиг–Джонс, будучи
человеком решительным и имея собственные взгляды на происходящее,
подрядился передать эти деньги и обеспечить Союзу доступ к открытым
счетам. Он немедленно отправился к Джунковскому и забрал у него все
выданные ранее деньги, а взамен выдал 500 фунтов в персидских туманах.
Все это сошло ему с рук, представитель Туркестанского Союза так и не
решился пожаловаться Маллесону. Как записал Тиг–Джонс в своем
дневнике, «я никогда так и не смог понять, как же этот человек сумел так
очаровать Редла и командующего».149
После этого все контакты с Туркестанским Союзом британские
представители

прекращают.

Моберли

отмечает,

что

ко

августа

«осуществить свои планы Туркестанскому Союзу не удалось».150
Произошло это по объективным причинам: в Закаспии появилась новая
власть. 12 июля 1918 года в Ашхабаде произошел антисоветский переворот.
Западная историография однозначно возлагает ответственность за
мятеж

на

чрезвычайного

комиссара

Фролова,

который

своими

149

Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. P. 77.
150
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 356.
68

необдуманными действиями и крайней жестокостью вызвал ненависть у
местного населения: «Многие влиятельные фигуры, и сотни менее важных,
были расстреляны без суда, имели место многочисленные грабежи. Фролов
имел привычку разъезжать по улицам Ашхабада с винтовкой в руках и
стрелять во все, что видел».151
Ночью на 22 июля были расстреляны попавшие в плен к мятежникам
большевистские лидеры Закаспия – председатель облсовнаркома и областной
комиссар Теллия, областной комиссар продовольствия Житников, областной
военный

комиссар

Молибожко,

председатель

Ашхабадского

Совета

Батминов, областной комиссар финансов Розанов, уральский военный
комиссар и бывший командующий Бузулукским фронтом Колостов,
бакинский печатник большевик Хренов, адъютант Колостова Смелянский и
командир Красной Армии Петросов. Той же ночью в Мерве были
расстреляны

народный

комиссар

труда

Туркестанской

республики

Полторацкий и председатель Мервской ЧК Калиниченко.
В советской историографии долгое время ашхабадский мятеж
связывался с деятельностью англичан, непосредственно Мешхедской миссии
и даже лично капитана Тиг–Джонса. Чтобы доказать это утверждение,
Тимошков, к примеру, приводит цитаты из доклада Маллесона и журнала
Fortnightly Review, которые должны были создать у читателя впечатление,
что Маллесон непосредственно причастен к ашхабадскому мятежу. Цитаты,
которые он подбирает, не дают точной даты прибытия Маллесона. В итоге
Тимошков прямо пишет о том, что «эсеры, меньшевики, белое офицерство и
туркменские националисты по указке английского генерала Маллисона 11
июля подняли восстание в Ашхабаде».152
Указанная точка зрения проходит красной нитью через всю советскую
историографию вопроса: в 1957 году Ташлиев пишет, что переворот в
Silverlight J. The Victors’ Dilemma. Allied Intervention in the Russian Civil War. London,
Barrie & Jenkins Ltd. 1970. P. 209.
152
Тимошков С.П. Борьба с английской интервенцией в Туркестане. М.: Воениздат НКО
СССР, 1941. С. 28.
151

Закаспии был осуществлен «при поддержке английских империалистов»,153 а
в работе «Антисоветская интервенция и ее крах. 1917–1922», изданной в
1987 году, безапелляционно утверждается: «В Туркестане приходу войск
интервентов предшествовал белогвардейский переворот, совершенный 11–12
июля 1918 г. с помощью английских представителей в Ашхабаде».154
Никаких доказательств этого утверждения не приводится.
Более осторожен в своих предположениях Мелькумов: «Фактически,
по–видимому, соглашение с англичанами было достигнуто еще до
закаспийского переворота и англичане, несомненно, принимали участие в
перевороте через своих агентов… Ход развития событий и создавшаяся тогда
ситуация сами говорили за то, что дело без участия англичан не обошлось и
что эс.–эр., меньшевики, дашнаки и др. зачинщики восстания, не чувствуя в
лице англичан определенной опоры, не осмелились бы взяться за такое
рискованное дело».155
Однако простое сравнение дат показывает, что Маллесон прибыл в
Мешхед через 4 дня после того, как восстание произошло, и никак не мог им
руководить, находясь в пути.
Не исключено, однако, что британцы действительно поддерживали
контакты с белогвардейским подпольем в Ашхабаде: по крайней мере,
полковник Редл, как уже было указано выше, неоднократно пересекал
границу сам и посылал в Закаспий своих офицеров. Несмотря на то, что
ориентировались они в первую очередь на контакты с монархистами, не
исключено, что им удалось установить контакт и с меньшевиками и эсерами.
24

июля

Военное

главнокомандующему
необходимости

министерство

Индии

предоставить

Монро,

отправило
в

максимально

которой

телеграмму
говорилось

возможную

поддержку

Ташлиев, Ш. Установление и упрочение Советской власти в Туркестане. Ашхабад:
Туркменгосиздат, 1957. С. 139.
154
Антисоветская интервенция и ее крах. 1917‒1922. М.: Политиздат, 1987. С. 31.
155
Мелькумов А.Я. Материалы революционного движения в Туркмении. 1904–1919 гг.
Ташкент: Истпарт Центрального Комитета Коммунистической партии Туркестана, 1924.
С. 138‒139.
153

антигерманским

элементам

Туркестане

Закаспии,

что

главнокомандующий в Индии получает право на то, чтобы своим приказом
позволять подчиненным ему офицерам пересекать границу.156
Именно этот момент являлся ключевым в той цепочке решений и
распоряжений, которая и привела к началу интервенции. Как замечает
Сарджент, эти полномочия Маллесон получил за две недели до того, как
войска генерала Пуля высадились в Архангельске – это произошло 2 августа
1918 года. Само это решение является показательным – генерал, занимающий
относительно небольшую должность и имеющий в своем распоряжении
относительно небольшие силы, фактически получает полномочия, которые
позволяют ему по своему усмотрению вторгнуться в соседнюю державу! Сам
Маллесон позже так комментировал это решение: «…Миссия полагала, что
вопрос был слишком серьезен, чтобы возлагать его решение на младший
командный эшелон, так как сам факт нашего пересечения русской границы
представляло бы из себя совершенно явный и определенный акт войны
против большевиков».157
19 июля отряд силой около 200 человек покинул Мешхед и двинулся в
Мухаммабад, которого достиг 2 августа; один взвод был направлен в Кучан.
Был также передан приказ об усилении Восточно–Персидского кордона.
Чтобы защитить провинцию, Маллесон начал набор отрядов из местных
племен. Были созданы отряды конных курдов, ополчения Хорасана и
Сеистана.158
В то же время генерал Маршалл, командующий британскими силами в
Месопотамии, получил распоряжение направить миссию в Красноводск,
чтобы установить контакт с дружественными британцам элементами. На

Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 349.
157
Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. Р. 98.
158
Cronin S. Soldiers, Shahs and Subalterns in Iran. Opposition, Protest and Revolt. N.p.,
Palgrave Macmillan, 2010. P. 52.
156

самом же деле контакт был уже установлен благодаря действиям Тиг–
Джонса.
После переворота был образован Ашхабадский комитет. Изначальные
успехи сменились поражениями: ашхабадцам так и не удалось взять Новую
Бухару, и в результате началось отступление мятежников.
Маллесон пристально следил за всеми этими событиями. Насколько
можно судить, получаемая им информация в целом подталкивала его к
мысли о скорой победе мятежников и о неминуемом падении советской
власти. Так, в телеграмме от 31 июля он сообщал в Симлу об имеющемся в
его распоряжении свидетельстве очевидца – управляющего Русского банка в
Ашхабаде. Согласно этому сообщению, «лейтмотив движения в Закаспии,
без сомнения, связан с движением против большевизма по всей России. Все
классы объединились против тирании комиссаров. Большевистская власть в
Туркестане в полном хаосе». При этом корреспондент Маллесона отмечал:
«К несчастью, в то время как Закаспийская армия (меньшевики) имеет лишь
винтовки, Красная Армия неизмеримо превосходит ее в снаряжении, имея в
своем распоряжении лазареты, пулеметы, бронемашины, аэропланы и
тяжелую артиллерию… Туркмены обещали меньшевикам своих санитаров,
но вооружение такого большого количества мусульман представляет
серьезную опасность. Пан–исламизм найдет благодатную почву, и не
исключено, что нам впоследствии придется столкнуться туркменским
государством. Мы все с нетерпением ожидаем прибытия английского отряда
в Ашхабад. 300–500 человек будет достаточно и огромное впечатление будет
произведено по всей стране, Закаспийское движение укрепится, ибо силы
отряда будут раздуты слухами до нескольких тысяч, и это заставит Красную
Армию забеспокоиться».159 От себя Маллесон добавил сообщение о

159

Telegram P., No. M. D.-00126, dated the 31st July (received 1st August) 1918. From General
Malleson, Meshed, To Simla (repeated Tehran, Baghdad and Kasvin). NAI, Foreign Deptt, SecWar,Oct. 1919. P.216.
72

циркулирующих повсюду слухах, что бухарский эмир уже выступил против
большевиков.160
На 1 августа Маллесон был уже совершенно убежден в необходимости
вмешательства в закаспийские дела. В телеграмме, направленной в Симлу, он
писал:
«Я имею основания ожидать, что вот–вот поступят сведения от моих
офицеров,

находящихся

на

русской

территории.

Их

инструкции

предусматривали, что они вступят в контакт с лидерами Закаспия, как
армянами, так и меньшевиками, и выяснят их взгляды в отношении
сопротивления турко–германскому наступлению, не связывая себя при этом
какими–либо обязательствами.
Вполне вероятно, что результатами этих попыток будут определенные
предложения от закаспийских лидеров161 (о) нашей моральной, финансовой и
военной помощи, и очевидно, что если важные политические вопросы уже не
решены, их необходимо рассмотреть сейчас, чтобы позволить мне дать
немедленный ответ, буде ко мне обратятся.
Ниже следует информация к размышлению.
Поддержав лидеров закаспийского движения, мы окажемся в открытом
противостоянии с большевиками. Этот шаг может не быть в соответствии с
объявленной правительством его величества политикой. Так как большевики
в Туркестане еще не разбиты, это может также означать, что мы поставим не
на ту лошадку, и я думаю, что заметил очевидно тревожную ноту в
последних сообщениях из Закаспия. Если большевики разозлятся на нас, они
могут склониться к тому, чтобы максимально облегчить турко–германское
наступление в Центральной Азии. Мы также понесли бы серьезный ущерб в
плане престижа, будучи связанными с проигранным делом, и наши
многочисленные враги в этом регионе сбросили бы маски и выступили бы
против нас открыто.
160
161

Ibid. P. 22.
Здесь и далее по тексту – курсив в оригинале документа.
73

С другой стороны, исходя из той информации, которая здесь доступна,
кажется возможным, что силы, выступившие повсюду в Азии против
большевиков, столь велики и постоянно увеличиваются в такой степени, что
в долгосрочной перспективе они должны погибнуть, пусть даже их
локальное низвержение в Баку временно отложено. Преимущества от
прямого вмешательства в дела на стороне лидеров закаспийского движения
были бы очень велики. Мы могли бы поставить в качестве условий:
(а) Доступ в Красноводск и разрешение укрепить это место на случай
атаки с моря,
(b) Разрешение, если возникнет необходимость, угнать весь подвижный
состав со всего участка от Красноводска до Мерва и Кушки к востоку за
Оксус,
(c) Уничтожение всего жидкого топлива и емкостей для воды на этих
участках железной дороги,
(d) Остановку поездов и уничтожение мостов и дренажных сооружений
от Каспия до Оксуса, если возникнет такая необходимость,
(e) Создание и тренировку в самом Закаспии сил с целью
противостоять наступлению врага.
Третьим вариантом действий могло бы быть простое выжидание над
схваткой. Это могло бы восстановить против нас все партии.
Если бы ко мне обратились закаспийские лидеры, что весьма вероятно,
они вполне определенно просили бы точную информацию в отношении
границ помощи, которую мы готовы оказать, и насколько быстро мы сможем
это сделать.
Я бы хотел, если возможно, подготовиться к тому, чтобы дать быстрый
ответ насчет упомянутых пунктов».162
В тот же день, 1 августа, к Маллесону прибыли представители
Ашхабадского комитета c просьбой о помощи. Маллесон сообщил об этом
162

Telegram P., No. M. D.-00128, dated the 1st (received 2nd August) 1918. From General
Malleson, Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War,Oct.
1919. P.22-23.
74

вышестоящему командованию и попросил инструкций. На следующий день
Главнокомандующий Индии ответил:
«Командующий понимает, что вы можете упустить момент, если
будете дожидаться ответа из Лондона на свои вопросы относительно Гущина
и меньшевистских делегатов, которых вы упоминаете в вашей телеграмме,
процитированной выше. Госсекретарь по делам Индий особо указал, что
необходимо

воспользоваться

любой

подходящей

возможностью

для

отправки британских офицеров или партий через границу, в своей
телеграмме от 17 июля, повторенной вам под моим 356539 MO1 19 июля.
Бакинский переворот и наши действия в Закаспии могут втянуть нас в
боевые действия против большевиков».163
Благодаря этой телеграмме Маллесон, по сути, получил полную
свободу рук – он мог ускорить или затягивать переговоры, заключать
соглашения и при этом сам решать, с кем именно.
3 августа Маллесон ответил, что, по его мнению, существует
уникальная

возможность

оккупировать

Красноводск,

«это

могло

обезопасить нашу позицию в Центральной Азии гораздо лучше, чем
размещение сил в Дербенте». Далее он писал: «По моему мнению, мы
должны открыто поддержать антибольшевистское движение, которое даст
нам право на дислокацию гарнизона в Красноводске».164
Предложение, касающийся открытой поддержки антибольшевистской
борьбы, было рассмотрено в записке заместителю госсекретаря по делам
Индии, направленной в Военное министерство из секретного департамента:
«Тема: военные дела в Закаспии и Туркестане: последние телеграммы.

163

Monro to Malleson, Meshed, repeated to War Office as telegram 60743, 2 August 1918, 9:25
p.m.; Milner mss, box H-3. Цит. по Ullman, Richard H. Intervention and the War. Princeton,
New Jersey. Princeton University Press. 1961. P. 316.
164
India Office Library, IOR/L/PS/11/138, Telegram 61001 MO 1 of 3 August from C in C India
to War Office, quoting Malleson telegram timed 8.45 am August 3rd number M D 00146. Цит.
по: Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 11.
75

Телеграмма главнокомандующего No 61001, в которой излагается
содержание телеграммы Маллесона No 00416, (Telegram No 2), не была
получена до конференции в субботу днем, когда было решено оказать
поддержку закаспийским лидерам, другими словами, «оказать открытую
поддержку антибольшевистскому движению», как рекомендует генерал
Маллесон. Никаких дальнейших действий в настоящий момент в этих целях
не требуется».165
Таким образом, можно выделить определенный момент, когда было
принято

совершенно

сознательное

решение

–

начать

военную

политическую акции в Закаспии, причем акции эти были совершенно явно
направлены против большевиков, и все принимающие решение отдавали
себе отчет. Важно отметить, что решение это было, во–первых, принято
правительственными кругами Британии и Индии, и во–вторых, активно
отстаивалось генералом «на месте». По роковому совпадению почти
одновременно произошли два события – прибытие Маллесона в Мешхед и
восстание в Ашхабаде. Вместе они сдвинули лавину интервенции.
Уже постфактум, в переписке между военным министерством в
Лондоне и индийскими властями, мы можем обнаружить причины подобного
поведения. В первую очередь военное министерство было озабочено
безопасностью транскаспийского маршрута; предполагалось взять под
полный контроль судоходство на море, удерживать Баку сколь возможно
долго и удерживать Красноводск на постоянной основе. В документе
говорится: «Похоже, это тот случай, когда мы должны полностью полагаться
на человека «на месте», и когда зачастую понадобятся энергичные и быстрые
действия без одобрения Индии или же военного министерства, чтобы
достичь наших целей».166 Эта уверенность в том, что «на местах» знают
India Office Library, IOR/L/PS/11/138. Цит. по: Sargent M. British Military Involvement in
Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 11.
166
Telegram P., No. 6430 (Cipher)-D.M.CO., dated the 14th (received 15th) August 1918. From
The Secretary, War Office, Londion, To India (repeated Baghdad). NAI, Foreign Deptt, SecWar, Oct. 1919. P. 42‒43.
165

лучше, и привел к тому, что Маллесон смог в дальнейшем действовать на
свой страх и риск.
Эллис утверждает, что «генерал Маллесон послал офицера связи,
капитана Тиг–Джонса, в Ашхабад для переговоров». Сам Тиг–Джонс
излагает иную версию – согласно записям в его дневнике, он прибыл в
Ашхабад 3 августа из Красноводска; в Ашхабаде он встретил Джервиса,
которого Маллесон отправил к закаспийцам, чтобы обсудить их просьбу о
предоставлении материальной помощи. Переговоры с Комитетом они
провели совместно, после чего Джервис отправился к Маллесону, чтобы
проинформировать его об итогах переговоров, а Тиг–Джонс направился в
Баку. Как бы то ни было, следующий раунд переговоров прошел 7 августа,
когда Маллесон имел долгую беседу с представителем Закаспийского
правительства. Скорее всего, это был Дохов («Мешхедский дневник»
ошибочно именует его Dukhorv), который прибыл в Мешхед в промежутке от
3 до 10 августа, причем его приезд не остался незамеченным и был тут же
истолкован

как

попытка

заручиться

британской

помощью

против

большевиков.167 Тот попросил о немедленной посылке двух пулеметов на
фронт. Маллесон согласился на эту просьбу, а также заявил, что готов
передать Закаспийскому правительству несколько пулеметов, и, кроме того,
партию винтовок и патронов к ним.
Каждая

военная

интервенция,

кроме

даты,

когда

она

стала

необратимой, имеет и дату формального начала военного вторжения, когда
вооруженные силы интервентов появляются на территории другого
государства.
Для Закаспия этой датой стало 11 августа. В этот день два пулеметных
расчета 19–го Пенджабского полка покинули Мухамедабад, пересекли
границу в районе Артыка и погрузились на поезд в Байрам–Али, чтобы
помочь закаспийским силам отразить большевистское наступление. Вместе с
167

Extract from Meshed Diary No. 32, for the week ending the 10th August 1918. NAI, Foreign
Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 57.
77

этими расчетами отправился майор Бингэм, он должен был на месте
сориентироваться в ситуации и предоставить подробный отчет.
Ульман

указывает,

что

расчеты

отправились

по

личному

распоряжению Маллесона;168 но Уилфред Маллесон имел достаточные
полномочия для того, чтобы выслать их, и эти полномочия дали ему именно
политики в Лондоне и Дели.
Пулеметные расчеты прибыли 12–го числа, а на следующий день
большевики атаковали. По данным закаспийского правительства, в атаке
принимали участие около 1.000 человек (по британским данным, почти все –
бывшие австро–венгерские пленные),169 еще 2.000 находились в резерве.
Закаспийские силы на передовой линии не уступали атакующим численно,
но значительно уступали в боевом духе. Закапийский отряд состоял в
основном из туркмен, которым не хватало организации и дисциплины, имели
только одно орудие и пять пулеметов. Достаточно скептически отзывается
официальная британская история и о командовании закаспийцев в этом бою:
хотя, по словам Моберли, «ими командовал достаточно умелый офицер, сам
туркмен по национальности, при нем находился совершенно бесполезный
русский штаб». Неудивительно, что результатом большевистской атаки стало
очередное поражение закаспийцев: они оказали достаточно символическое
сопротивление.
По

данным

Закаспийского

правительства,

указывает

Моберли,

поражение не переросло в полный разгром только благодаря мужеству
отделения индийских пулеметчиков.
«Они стреляли из своего оружия до тех пор, пока оно не раскалилось
так, что их нельзя было держать, согласно отчету закаспийцев, и нанесли
врагу потери в 350 человек. Двое из индийского отряда были ранены и один
из пулеметов был брошен после того, как два человека получили ожоги при
168

Ullman R.H. Intervention and the War. Princeton, New Jersey: Princeton University Press,
1961. P. 316.
169
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 359.
78

попытке вывезти его из боя».170 Наличие британских сил под Байрам–Али
отметили и большевики.171
Полностью деморализованные, закаспийские силы отошли; 14 августа
они разрушили мост через реку Мургаб и, не оказывая сопротивления
наступавшим большевикам, оставили Теджен и отошли вдоль железной
дороги на Душак.172 В то же время пулеметный отряд вернулся в Персию. По
имеющимся

данным,

он

полностью

потерял

боеспособность

из–за

понесенных потерь и инфлюэнцы.173
И отечественные, и зарубежные источники сходятся в том, что в этот
момент удержать фронт самостоятельно закаспийские силы не могли. Они
несли

поражения

при

каждом

столкновении

победоносными

большевистскими войсками, наступающими со стороны Чарджуя. Их могло
спасти – и спасло – только прямое вмешательство английского контингента.
Сам Маллесон телеграфировал в Симлу 16 августа: «1. Сегодня я
предупредил закаспийского представителя, что у меня сложилось ужасное
впечатление о беспорядке и отсутствии дисциплины, царящих среди их
войск, и что если не принять суровые меры, то они могут потерпеть полное
поражение, так как не доверяют Совету. Большое число русских, которым
следовало бы сражаться, не делали ничего, что нас тревожило, учитывая, что
мы

должны

были

помогать

им;

мы

должны

сообразовываться

собственными интересами и не могли позволить втянуть нас в разгром,
вызванный неповиновением закаспийских войск и отсутствием у них
уверенности в правительстве. Соответственно, я должен настаивать на том,
чтобы правительство предприняло суровые шаги, дабы укрепить дисциплину
и предпринять такие меры, которые помогут поставить под ружье зевак. 2.
170

Ibid. P. 360.
Паскуцкий, H.A. К истории гражданской войны в Туркестане. Ташкент: Подотдел
печати ЦК КПТ, 1922. С. 11.
172
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 360.
173
Knollys D.E. Military Operations in Transcaspia, 1918‒1919 // Journal of the Central Asian
Society. 1926. Vol. 13. № 2. P. 93; Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia,
1914‒1919. London: HMSO, 1929. P. 360.
171

Верность моих замечаний была признана представителем, который отправил
своему правительству телеграмму, в которой защищал курс, направленный
на скорейшее искоренение недисциплинированности, и также принятие мер,
которые объединят все антибольшевистские элементы».174 Сутки спустя
Маллесон передал, что его предложения в принципе были одобрены
Закаспийским

правительством,

которое

решило

назначить

военного

диктатора и ввести строгую дисциплину.175
Как сообщалось в британском разведывательном донесении от 17
августа, «дела у временных Закаспийских властей (меньшевиков) идут из рук
вон плохо, и они уже эвакуировали Мерв перед лицом наступающих
большевиков. Им не хватает артиллерии, но еще больше им не хватает
дисциплины и боевого духа, особенно русским частям. Туркменские
ополчения большей частью не имеют военной подготовки, нужной для
современной войны, и задача, стоящая перед туркменскими и русскими
командирами (которые, похоже, находятся на своем месте), осложняется
самим характером разношерстного и плохо снабженного материала, из
которого им необходимо выжать все возможное. 14–го числа они были в
мгновение ока были выбиты со своих позиций у Байрам–Али, которые
представляли собой одинокую линию довольно хорошо вырытой траншеи,
располагавшейся перпендикулярно железнодорожному полотну, и отступили
к Мерву, который в свою очередь был оставлен ради того, чтобы укрепиться
в Теджене. Большевистские силы, состоящие из 1000–1500 военнопленных и
такого же количества идейных большевиков, полностью привязаны во время
своих нынешних операций к железнодорожной линии. У них есть минимум 9

174

Telegram P., No. M. D.-00251, dated the 16th (received 17th) August 1918. From General
Malleson, Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct.
1919. P. 44.
175
Telegram P., No. M. D.-00260, dated the 17th (received 18th) August 1918. From General
Malleson, Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct.
1919. P. 44‒45.
80

скорострельных орудий. С эвакуацией Мерва занятие Кушки большевиками
практически неизбежно».176
Получив

известия

поражении

под

Байрам–Али,

Маллесон

распорядился перебросить свой штаб и две роты 19–го Пенджабского полка
под командованием подполковника Ноллиса в Мухаммедабад, где уже
находилось отошедшее с русской территории отделение пулеметчиков; этим
силам

ставилась

задача

оказать

поддержку

войскам

Закаспийского

правительства. Эти силы, имея при себе, кроме того, медицинский отряд,
покинули Мешхед 16 августа и прибыли в Мухаммедабад 25–го. В то же
время Маллесон перебросил 175 человек из состава 19–го Пенджабского
полка прямо в Душак, чтобы непосредственно помочь закаспийцам отразить
наступление большевиков; причем, как оговаривает Моберли, сперва он
получил подтверждение от индийского правительства, что такой шаг не
будет слишком рискованным.177
О том, какие настроения царили в это время в штабе Маллесона, можно
судить по телеграмме самого Маллесона от 17 августа: он сообщал о
признаках деморализации, которые наблюдаются в Закаспии, и о том, что
колеблющиеся уже готовы перебежать на сторону красных, а другие
намерены бежать в Персию. 17 августа представитель закаспийцев попросил
Маллесона разработать план отступления закаспийских войск на территорию
Персии. «Ввиду их собственных утверждений, что их потери крайне малы, я
отвечал, что настолько быстрое прекращение борьбы будет позором», –
указывал Маллесон, и далее сообщал, что предлагает «не допустить
отступления закаспийцев в Персию, так как большевики последуют за ими, и
у нас будут неприятности», и считает, что вместо этого закаспийцы должны

176

Extracts from Intelligence Summary No. 33, for the week ending the 17th August 1918. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 59.
177
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 360.
81

отступать на Красноводск.178 В подтверждение этой точки зрения в
телеграмме

от

августа

на

адрес

департамента

иностранных

политических дел канцелярии вице–короля Индии британский посол в
Персии писал: «Проникновение большевиков в Персию необходимо
предотвратить любой ценой, так как это могло бы иметь самые
нежелательные результаты».179 Характеризуя эти настроения, генеральный
штаб в Симле отмечал: «Никаких дополнительных действий не требуется.
Генерал Маллесон со всей очевидностью вполне понимает нежелательность
вторжения в Персию орды большевиков». Стоит отметить, что миссия в
Мешхеде в тот момент испытывала дефицит информации о происходящем на
фронте: как говорится в разведсводке от 17 августа, «отмечается проблема с
получением новостей из Ашхабада. Одного агента, как сообщается, уволили,
второго свалил тиф, а третьего попросту убили туркмены в нескольких милях
от города»180.
19 августа в Мешхеде комиссаром по иностранным делам В. Доховым
и генералом Маллесоном было подписано соглашение, которое дало
британцам юридическое обоснование для присутствия на территории
Туркестана. Как гласил документ, «ввиду общей опасности, которую
представляет большевизм и турко–германское вторжение в Закаспий и
Туркестан», стороны договорились «восстановить мир и правопорядок в
Закаспии и Русском Туркестане» и «препятствовать всем турко–германским
попыткам военного завоевания и политического проникновения в Закаспий и
Русский Туркестан».
С этой целью британцы обязались организовать защиту Баку «сколь
будет возможно долго», вывезя при этом максимальное количество топлива в
178

Telegram P., No. M. D.-00263, dated the 17th (received 18th) August 1918. From General
Malleson, Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla (repeated Tehran, Baghdad,
Dunsterforce). NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 57
179
Telegram P., No. 715, dated the 19th (received 20th) August 1918. From His Britannic
Majesty’s Minister, Tehran, to His Excellency the Viceroy (Foreign and Political Department),
Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War,Oct. 1919. P. 36.
180
Extracts from Intelligence Summary No. 33, for the week ending the 17th August 1918. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 58.
82

Красноводск, разместить гарнизон в порту Красноводска, поддержать власть
Закаспийского правительства, предоставить Закаспийскому правительству
пулеметы для боев на Мервском фронте, предоставить в будущем
дополнительные пулеметы и боеприпасы к ним, организовать тренировочные
курсы для закаспийских пулеметчиков в Мешхеде, отправить войска в случае
необходимости, а также предоставить финансовую помощь, которая
позволила бы Закаспийскому правительству осуществлять ведение войны и
управление территорией.
В свою очередь, Закаспийское правительство пообещало британскому
правительству помощь в использовании судов на Каспийском море,
предоставление доступа к порту Красноводска и оказание помощи в его
защите, в случае опасности – угон подвижного состава Закаспийской
железной дороги, уничтожение емкостей с топливом и мазутом и
уничтожение самого полотна железной дороги, мостов и телеграфных линий.
Британцы получали доступ к железной дороге и беспроводному телеграфу, а
также гарантии того, что хлопок не будет вывезен из Закаспия.
Полный

текст

соглашения

на

русском

языке

приводится

Приложениях.181 Любопытно, что в то время, как на протяжении всего
документа в качестве договаривающихся сторон фигурируют «Британское
правительство» и «Исполнительный комитет Закаспийского правительства»,
в последнем абзаце в качестве действующего лица называется генерал
Маллесон, который лично гарантирует продолжение британской военной и
финансовой помощи до тех пор, пока Закаспийское правительство находится
у власти и придерживается заявленной просоюзнической политики. Как в
сопроводительной записке указывал сам Маллесон, «это странное изменение
третьего лица на первое… являлось особым желанием Закаспийского
правительства».182
ГАРФ, ф. 446, оп. 2, д. 54, Л. 53-54об.
Telegram No. M. D.-00294, dated the 22nd August (Received in War Section, 26th September)
1918. From Major-General W. Malleson, British Military Mission, Meshed, To the Chief of the
General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 3.
181
182

отечественной

историографии

это

соглашение

трактуется

традиционно как «соглашение между хозяином и слугой» – указывается на
явно подчиненный характер соглашений со стороны Закаспийского
правительства.

Подобную

идеологизированной.

трактовку

Изначально

следует

приоритеты

признать
сторон

излишне

значительно

различались: если для Миссии было главным не допустить германского
проникновения через Каспий, то для Ашхабада основной задачей являлась
борьба с большевиками.183 По большому счету, это соглашение в тех
условиях выглядело взаимовыгодным: Закаспийскому правительству оно
обеспечило саму возможность существования, британцам же позволяло
парировать возможное проникновение неприятеля через Каспийское море.
Обращает на себя внимание тот факт, что в соглашении нет ни слова о
каких–либо формах зависимости Закаспийского правительства от Британской
империи, включая протекторат, который в свое время представители
Туркестанского союза предлагали Маллесону: наоборот, оно выдержано в
подчеркнуто уважительном духе. Более того, из архивных документов
следует, что комиссар иностранных дел Зимин в ходе переговоров занимал
жесткую линию и вовсю использовал специфику дипломатического языка: к
примеру, в телеграмме в российское посольство в Персии он указывал на то,
что «в договоре говорится лишь о «военной и финансовой помощи» англичан
Правительству и о предоставлении им права «пользования» судами, портом,
телеграфом и железною дорогою, но нигде не упоминается и не могло быть
упомянуто о предоставлении им права «распоряжения» вышеуказанным»184.
Таким образом, очевидно, что история принятия решения о начале
интервенции не подходит полностью ни под одну из описанных Бретуэйтом
концепций. Свою роль сыграли и сугубо военные (попытки не допустить
проникновения германских войск в Центральную Азию, соединения с
Becker S. Russia’s Protectorates in Central Asia. Bukhara and Khiva, 1865-1924. 2004. P.
275.
184
ГАРФ, ф. Р-4738, оп. 1, д. 134, с. 33об.
183

освобожденными пленными, союза их с Афганистаном и вторжения в
Индию), и политические (стремление оградить Индию и Персию, как кордон
на пути в Индию, от большевистского влияния) мотивы185. Сама интервенция
стала результатом не четко продуманного и проработанного в коридорах
имперских штабов плана. Скорее наоборот: многоступенчатая система
подчинения

вела

итоге

неэффективности

контроля

(Лондон

контролировал действия Редла и Маллесона не напрямую, а через генерала
Монро, командующего в Индии; в итоге строгий запрет из Лондона
превращался в Дели в достаточно расплывчатые рекомендации и мнения о
желательности и нежелательности того или иного шага). И роковую роль в
итоговой акции сыграли люди на местах – Редл, Джервис и Маллесон.
Каждый

из

них,

конечно,

несет

свою

долю

ответственности

за

произошедшее, но в сумме сочетание в ключевом пункте активных
офицеров, жаждущих решительных действий и плохо себе представляющих
обстановку, привело к роковым последствиям. Как видно из сказанного
выше, все они позволяли себе не только обманывать вышестоящее
начальство, но и действовать зачастую в полном противоречии с приказами,
пользуясь в том числе несовершенством связи. Эту ситуацию великолепно
характеризует Миллман: «В апреле Индия отправила Редлу телеграмму,
запрещая ему посылать войска через границу в русский Туркестан, и, чтобы
этот запрет выглядел более определенным, Лондон его подчеркнул особо.
Через два месяца после того, как он рекомендовал проявлять сдержанность, и
месяц спустя после того, как он запретил какое–либо нарушение границы,
Лондон получил новости о том, что миссия в Мешхеде не только состоит в
контакте с повстанцами в Центральной Азии, но и отправляет войска для их
поддержки! Военный кабинет, похоже, смирился с действиями Редла, в
отличие от Военного министерства, которое снова запретило Редлу
Как прямо указывает Беннет, присутствие британских войск в Закаспии и Закавказье в
1919 г. рассматривалось, наравне с присутствием в Ираке, Персии и Индии, как часть
«кордона» против большевизации. Bennett G.H. British Foreign Policy during the Curzon
Period, 1919‒24. NY, 1995. P. 41
185

проникать в пределы России; но непохоже, чтобы кто–либо уделил этому
запрету серьезное внимание, даже если и получил его».186 В итоге и Военное
министерство, и Военный кабинет могли сколько угодно не одобрять
действия Маллесона, но влиять на него практически не могли. К тому же на
высоком уровне зачастую выдвигались такие теории, реализовать которые
было крайне сложно. К примеру, Вильсон предлагал создать союз между
афганским шахом и бухарским эмиром для того, чтобы уничтожить
большевиков.187

186

Millman B. The Problem with Generals: Military Observers and the Origins of the
Intervention in Russia and Persia, 1917‒18 // Journal of Contemporary History. 1998. Vol. 33.
№ 2. P. 304.
187
Ibid. P. 305.
86

Глава 2. Военно–политические и финансово–экономические
аспекты интервенции
1.1. Остановка большевистского наступления
В соглашении, подписанном генералом Маллесоном с одной стороны и
представителями Закаспийского правительства с другой, не было ни одного
политического пункта; британцы пытались максимально дистанцироваться
от участия в политической жизни Закаспия. Тем не менее, не прошло и
полугода, как британцы по сути стали хозяевами этой территории,
самовольно меняя правительства, выдавая свои денежные обязательства,
определяя

все

аспекты

жизни

Закаспия.

Британское

командование

сосредоточило в своих руках военную, экономическую, политическую,
административную власть в регионе.
С

самого

начала

британское

военное

присутствие

приобрело

важнейшее значение. К моменту начала интервенции закаспийские силы
отступали, и их скорый разгром казался неминуемым; прибытие британцев
означало перелом в боевых действиях.
Еще до начала интервенции определился ее характер – силовое
вмешательство в события по просьбе одной из сторон–участниц конфликта.
Индийско–британские войска оказались втянуты в бой буквально с момента
прибытия, и это в значительной степени определило ход последующих
событий.
20 августа, на следующий день после подписания соглашения
Маллесона с Закаспийским комитетом, пенджабцы прибыли в Душак на
поезде, который, кроме того, привез две русские полевые пушки из
Красноводска. Но, так как позиция под Душаком была сочтена недостаточно
удобной, совместные силы отошли к станции Каахка, где к ним
присоединился

отряд

подполковника

Ноллиса,

прибывший

из

Мухаммедабада.
87

Отряд Ноллиса прибыл в Каахку во второй половине дня 24 августа. По
пути из Мухаммедабада к Артыку, где планировалось погрузиться в поезд,
солдаты Ноллиса встретили британского офицера связи: он в крайне
мрачных красках обрисовал им положение дел, сообщив, что атака на Каахку
в самом разгаре и что присутствие британских войск там крайне необходимо.
Это вынудило Ноллиса ускорить марш: при погрузке в поезд было приказано
грузить только боевые части, оставив багаж и животных на месте. Когда
отряд Ноллиса прибыл в Каахку, он застал там ликование: закаспийские силы
праздновали успешное отражение наступления большевиков. В реальности,
как пишет подполковник, речь шла просто о небольшой партии большевиков,
которая провела разведку союзной позиции: но если бы не присутствие
одной роты пенджабцев и не известия о том, что на помощь идут другие
английские войска, не исключено, что этого вполне хватило бы для
отступления.
На тот момент численность закаспийских войск не изменилась, а
боеспособность в очередной раз упала после байрам–алийского разгрома. По
оценке подполковника Ноллиса, наиболее боеспособную часть закаспийского
войска составляли примерно сто русских – солдат и бывших офицеров.
Остальная часть – около тысячи пехоты, в основном армян, имела крайне
низкие боевые качества; их боеспособность британский офицер оценивал
весьма невысоко («чем меньше о них говорить, тем лучше»). Кроме того, в
состав закаспийских сил входили несколько сотен конных туркмен,
«недисциплинированных и ненадежных»188. Согласно сведениям Ноллиса, у
закаспийцев также было четыре новых полевых пушки, одна из которых
была установлена на бронепоезде и обслуживалась офицерами, что было
«весьма удачно»189, и, кроме того, четыре старых дульнозарядных орудия –
по мнению того же Ноллиса, основным результатом их деятельности было
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 361.
189
Knollys D.E. Military Operations in Transcaspia, 1918‒1919 // Journal of the Central Asian
Society. 1926. Vol. 13. № 2. P. 93.
188

производство шума, «также очень важная вещь» (о последних Моберли не
упоминает, скорее всего, по причине их полной бесполезности в бою).
Туркмен Ноллис описывает как совершенно бесполезных в атаке или
обороне. Тем не менее, они могли беспокоить большевистских фуражиров
или отставших и могли собирать информацию, «обычно очень запоздалую и
крайне неточную». Номинальным командующим был Ораз Сирдар, позже
сэр Ораз Сирдар, кавалер ордена Св. Михаила и Св. Георгия, туркменский
вождь, сын Токме Сирдара, который был разбит русскими при Геок Тепе.
Полковник Ораз Сирдар – который в некоторых источниках упоминается как
генерал Ораз Сирдар – был приятным в общении человеком без каких–либо
лидерских качеств, главная польза от него состояла в том, что он
демонстрировал поддержку туркменами Закаспийского правительства.
Подполковник

Ноллис

достаточно

живо

описал

проблемы

закаспийских сил: довольно высоко оценив Ораз Сирдара, он отметил: «Его
штаб, в основном русские, был безнадежен, и не имел даже зачаточных
знаний о тактике или организации – это доступно только специально
тренированным штабным офицерам. Не было никакой попытки установить
дисциплину: солдаты сами выбирали себе офицеров и сержантов, но даже не
думали им подчиняться и не позволяли носить какие–либо знаки отличия.
Солдаты приходили и уходили, когда хотели, причем приходили в основном
в день получения жалования и отсутствовали во все остальные. Невозможно
было узнать ни количество войск (что, в общем, не имело особого значения),
ни то, выставлены ли какие–либо пикеты, хотя вы могли бы ручаться, что
нет».190
25 августа англо–индийские войска заняли позиции вокруг Каахки.
Первая атака была предпринята 28 августа. Она была отбита в
основном

благодаря

ожесточенному

сопротивлению,

оказанному

пенджабцами. 3 британских офицера и 24 рядовых были убиты или ранены,
Knollys D.E. Military Operations in Transcaspia, 1918‒1919 // Journal of the Central Asian
Society. 1926. Vol. 13. № 2. P. 94.
190

причем обоим британским офицерам связи выстрелили в спину, когда они
шли в атаку.191 Что было тому причиной – предательство или просто
неумение закаспийцев вести стрельбу – так и осталось невыясненным.
Число потерь, понесенных закаспийцами и большевиками в этом бою,
к сожалению, неизвестно, но можно утверждать, что потери большевиков
были тяжелыми: попал в плен комиссар Казанского отряда Гинсбург,
командующий ротой коммунаров того же отряда Самцов, погиб командир
Жлобинского полка Розенберг.192
29 августа на театр боевых действий из Красноводска прибыла 1–я рота
4–го батальона Хэмпширского полка.193
Таким образом, к началу сентября англо–индийские силы оказались в
состоянии открытой войны с большевиками. Подобное вмешательство в
события отрезало британскому контингенту возможность оставаться над
схваткой, значительно сузив круг потенциальных решений.
2.2. Инфраструктура, коммуникации и попытка формирования русских
сил под британским контролем

Значительное влияние на действия британцев оказало развитие
инфраструктуры.

Состояние

логистики

стало

одним

из

факторов,

вынудивших британцев активнее вмешиваться в местные дела, так как в силу
крайне узкой линии снабжения им приходилось в значительной мере
полагаться на местные ресурсы.
Knollys D.E. Military Operations in Transcaspia, 1918‒1919 // Journal of the Central Asian
Society. 1926. Vol. 13. № 2. P. 99.
192
Козлов Г.С. Красная гвардия и Красная Армия в Туркмении. Ашхабад: Туркмен–
Истпарт, 1928. С. 17.
193
Красноводский гарнизон изначально не подчинялся Маллесону, но был передан под
его контроль вместе «со всеми силами к востоку от Каспия». Сам Маллесон был куда
больше заинтересован в действиях в Центральной Азии, плохо понимал значение
Красноводска и активно использовал его как резерв военной силы (Busch B.C. Mudros to
Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York: State University of New York
Press, 1976. P. 39).
191

В течение августа Восточно–Персидские кордонные силы были
усилены. Из Индии были посланы дополнительно 600 человек, которые
должны были помочь в строительстве дороги194. К этому моменту почти
завершилось

строительство

железнодорожной

линии

от

Кветты

до

персидской границы, и теперь индийское правительство просило разрешения
дотянуть эту линию на территорию Персии до Неха195. Тот факт, что
разрешения на строительство дороги запрашивалось не у персидского
правительства в Тегеране, а у Министерства по делам Индии в Лондоне,
достаточно

ярко

иллюстрирует

двусторонние

британско–персидские

отношения. Через некоторое время разрешение было получено.
Коммуникационная линия длиной 800 миль, тянущаяся вдоль
восточной персидской границы, оставалась самым узким и уязвимым
участком всей системы британского присутствия в Северной Персии. Мало
того, что доставка припасов и грузов через нее была крайне затруднена;
проблема была в том, что с востока ее в любой момент, если бы возник
конфликт, могли перерезать афганцы, а в Сеистанском секторе на охрану ее
от нападений враждебных племен приходилось выделять дополнительные
силы.
В итоге линия была слишком узкой для того, чтобы перебрасывать по
ней съестные припасы, и ее едва хватало на доставку из Индии боеприпасов
Эта скромная цифра очень показательна в сравнении с цифрами мобилизации
индийской рабочей силы в интересах Британских экспедиционных сил во Франции (the
British Expeditionary Force, BEF): наряду с 325 тыс. британцев, 98 тыс. китайцев, 10 тыс.
африканцев и 300 тыс. военнопленных, а также малых контингентов из Египта, Фиджи и
Вест-Индии было мобилизовано и 20 тыс. индийцев; через Месопотамию в годы войны
прошло 293 152 индийских некомбатантов. Таким образом, в случае необходимости
Индия могла мобилизовать сотни тысяч рабочих, закончив строительство жизненно
важной для снабжения контингента Маллесона линии в рекордные сроки. Но, как отмечал
вице-король Индии в марте 1919 года, индийское общественное мнение «не потерпит
какой бы то ни было формы удержания законтрактованных рабочих в Месопотамии в
мирное время». То же, очевидно, применимо и к Персии. См. Ulrichsen, Kristian Coates.
The Logistics and Politics of the British Campaigns on the Middle East, 1914‒22. Palgrave
Macmillan, 2011. P. 110, 126‒127)..
195
В итоге в феврале 1919 года она была дотянута до самого Дуздаба, см. Busch B.C.
Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York: State University of
New York Press, 1976. P. 32
194

и амуниции. Индийское правительство, не имея лишних сил для того, чтобы
направить их на охрану Кордона, вынуждало Маллесона обходиться
собственными силами. В результате для охраны линии снабжения пришлось
привлечь местные племена, которые, впрочем, успешно справились с этой
задачей. Все те войска, которые Маллесон перебрасывал в Закаспий, он
снимал с охраны Восточно–Персидского Кордона. Индия за все время
интервенции так и не прислала ему сколь бы то ни было значительных
подкреплений.
Некоторую помощь Маллесону оказали силы Данстервиля из Баку,
помимо уже упомянутой переброски сил в Красноводск. В своих мемуарах
Данстервиль, хотя и не называя точной даты, упоминает о прибытии в его
распоряжение полковника Баттина, которого он благодаря знанию тем
русского языка отправил с отрядом в Красноводск. Данстервиль в самых
лестных выражениях характеризует тамошние власти, упоминая, что
«правительство

Красноводска

под

руководством

крайне

способного

железнодорожного инженера по имени Кун было резко антибольшевистским
и пробританским».196 Как упоминает Данстервиль, целью Баттина было
«работать

вместе

Куном

способствовать

операциям

миссии

Маллесона».197 Баттин оставался в распоряжении Куна до самого конца
августа.
Любопытно,

что

Данстервиль

упоминает

своем

намерении,

зародившемся в первых числах сентября, направиться после падения Баку с
войсками в Красноводск, войти в соприкосновение с силами Маллесона и,
удерживая Красноводск против возможного турецкого десанта, развивать
операции в Закаспии в сотрудничестве с Маллесоном.198 Учитывая, что
Данстервиль в отличие от Маллесона прекрасно понимал ценность
Красноводска как пункта, блокирующего вторжение неприятеля в Закаспий,
не исключено, что вся история британской интервенции в регионе пошла бы
196

Dunsterville L.C. The Adventures of Dunsterforce. London: Edward Arnold. 1920. P. 178
Ibid., P. 179.
198
Ibid., P. 260.
197

по–другому. Но обстоятельства вынудили Данстервиля после падения Баку
отойти на Энзели, и изо всего его контингента лишь два человека, майор
Саттор и сержант Буллер, оказались в Красноводске, и то благодаря чистой
случайности: в горячке эвакуации они отстали от основного отряда и попали
на борт парохода с беженцами, направлявшимися в Красноводск.199
Определенную

помощь

Маллесону

оказала

военная

флотилия,

сформированная в августе 1918 года и базировавшаяся на Энзели. Флотилия
находилась под командой командора Норриса и обеспечивала безопасность
южной и центральной частей Каспийского моря, блокируя возможную
переброску и последующий десант турецких войск после падения Баку.
Осенью часть кораблей, в частности, вспомогательный крейсер «Зороастр»,
уже базировалась на Красноводск. Для британского контингента под
командованием Маллесона флотилия обеспечивала переброску грузов и
воинских частей из Энзели и Баку, а также гарантировала от возможных
десантов с красных судов, базировавшихся на Астрахань.
В целом, как видно из вышесказанного, с самого начала Маллесон
оказался в значительной мере предоставлен сам себе. Помимо не
оставившего выхода вмешательства в события, британский контингент при
небольшой своей численности оказался в зависимости от благосклонности
принимающей стороны.
После падения Баку ключевым пунктом британской обороны на
Каспии стал Красноводск. Он был оккупирован частями 39–й Мидлендской
индийской бригады (1/4 Хэмпширского полка) еще в августе,200 и с потерей
Баку вопрос его удержания приобрел решающее значение, так как оттуда
начиналась Закаспийская железная дорога, и на Красноводск базировалась
британская флотилия.201
17 сентября Маллесон отправил в Симлу телеграмму, в которой
описывал свои переговоры с графом Доррером, министром Закаспийского
199

Ibid., P. 317.
Sir William Marshall. Memories of Four Fronts. 1929. P. 310.
201
Ibid., P. 315
200

правительства и членом Туркестанского союза. Было решено создать русский
отряд (purely Russian Corps) численностью до тысячи человек, состоящий в
основном из бывших офицеров. Людей для него должны были набирать
закаспийцы, обучение и прочее ложилось на плечи британцев. Оплата
предполагалась в том же размере, что и в британских батальонах,
финансовый контроль должен был осуществляться прикомандированными
британскими офицерами, что исключало бы приписки и завышение
численности. Боевую подготовку планировалось проводить в Закаспии либо
же в Персии, в последнем случае требовалось полностью исключить какие–
либо контакты с местным населением.202 В конечном итоге, однако, эта идея
осталась

на

бумаге:

поскольку

на

ее

осуществление

требовались

дополнительные фонды, предложение Маллесона было передано в Военное
министерство

в Лондоне, откуда несколько

дней спустя поступил

обескураживающий ответ: «Мы сомневаемся, что этот проект имеет
заметную ценность, ввиду финансовых трудностей в Персии и того факта,
что наш опыт в отношении набора русских добровольцев, включая офицеров,
не обнадеживает».203 Отказ все равно никак не повлиял бы на перспективу
набора отряда, поскольку ни один человек к Маллесону так и не прибыл. 204 В
итоге все свелось к отправке некоторого количества людей, которые должны
были тренироваться в составе пулеметных команд в Мешхеде: такая схема не
требовала больших финансовых расходов и могла осуществляться силами
Миссии. Тем не менее, и этот проект не был реализован.
Некоторые представления о том, как Маллесон оценивал своих русских
визави, дает его телеграмма от 7 октября, в которой он просил инструкций
202

Telegram P., No. M.D.-00529, dated the 17th (received 18th) September 1918. From General
Malleson, Meshed, to The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov.
1919. P. 77
203
Telegram P., No. 58024, dated the 6th (received 7th) October 1918. From The Secretary, War
Office, London, to The Commander-in-Chief in India, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War,
Nov. 1919. P. 81.
204
Letter No. M. D.-00718, dated 12th October 1918. From Major General W. Malleson, British
Military Mission to Turkestan, To The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt,
Sec-War, Nov. 1919. P. 92.
94

ввиду своего предстоящего визита в Ашхабад излагал свой взгляд на
Ашхабадский комитет.
По

его

мнению,

«комитет

являлся

основном

сборищем

мелкотравчатых авантюристов, которые уступают любому вымогательству и
поддерживают нестабильный, частичный и временный контроль над
вооруженными силами только потому, что в их руках находятся ресурсы,
которые они распределяют. Как только их средства будут исчерпаны,
начнутся потрясения, и как только продовольственный вопрос встанет остро,
и за этим новая кучка авантюристов возьмет регион под временный
контроль».205

Также

Маллесон

выражал

свои

опасения

по

поводу

продолжающейся панисламской пропаганды среди туркмен и положения дел
на фронте ввиду приближающейся зимы: по его мнению, операции в
направлениях на Оренбург и Семиречье будут скованы морозами, как
следствие,

все

Закаспийском

усилия
фронте,

туркестанские
где

большевики

единственной

надежной

сосредоточат
силой

на

является

небольшой британский контингент.206
Маллесон оказался хорошим предсказателем, но плохим аналитиком.
Можно было бы ожидать, что, исходя из собственной оценки Закаспийского
правительства, Маллесон осознает все опасности, которые ему сулит
проведение прежнего курса на поддержку этого правительства – но
Маллесон, похоже, не отдавал себе в этом отчета либо же лелеял какие–то
собственные планы.
2.3. Наступление Маллесона

К началу октября общая военная ситуация повернулась в пользу
союзников, и «стало ясно, что никакое продвижение немцев или турок в
205

Telegram P., No. M.D.-00883, dated the 7th (received 8th) OctoberSeptember 1918. From
General Malleson, Meshed, to The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, SecWar, Nov. 1919. P. 81.
206
Ibid., P. 82.
95

Закаспий невозможно, хотя все равно нужно было защищаться от
враждебных действий вражеских агентов».
Именно с этого момента взгляд на вещи генерала Маллесона и
индийского правительства начинает существенным образом расходиться.
Маллесон, работая «в поле» (хотя стоит отметить, что к тому моменту он ни
разу не посещал пределы Закаспия), хотел продолжать наступление, а
индийское правительство этого совершенно не желало. В оправдание своего
курса Маллесон указывал, что «неудача русских войск в недавнем бою
против большевиков увеличивает опасность большевистского вторжения в
Хорасан

вдохновит

ямутов

другие

протурецкие

элементы

Туркестане».207
Лучше всего эту проблему описал Сарин:
«Маллесон… желал продвинуться еще на шаг дальше и способствовать
созданию

независимого

правительства

Туркестане,

которое

бы

благосклонно относилось к британским интересам… Военное министерство,
однако, откладывало решение этого вопроса, так как вопрос об отношении к
большевикам еще дискутировался, и потому «нельзя было выработать какой–
либо определенной политики», но оно не намеревалось «в принципе
поддерживать антибольшевистские движения»… Министерство по делам
Индии считало, что в Закаспии необходим военный кордон и речи не должно
идти об имперской экспансии, а правительство Индии в то же время
полагало, что и это слишком много».208
Стоит отметить, что активность Маллесона вызывала недовольство не
только у индийского правительства, но и у его коллег–генералов; так,
Маршалл с нескрываемым раздражением пишет: «Генерал Маллесона
(командующий Восточно–Персидским кордоном со штаб–квартирой в

207

Мешхеде) вел собственную войну в окрестностях Мерва, и, к моему
глубочайшему возмущению, отправил часть красноводского гарнизона, дабы
принять участие в этом совершенно ненужном деле… Позже хэмпширцы
были возвращены Маллесоном в Красноводск».209
Закаспийские силы в это время состояли из примерно 50 человек
русской кавалерии и 1.000 русской пехоты, 7 полевых пушек и 300
туркменской кавалерии и 150 туркменской пехоты. Британский контингент в
Каахка включал в себя 180 солдат 28–го легкоконного полка, 2 пушки, 120
человек 1 роты 4 батальона Хэмпширского полка и 330 человек
Пенджабского полка. Большевистские силы располагались в Душаке.
Таким образом, по сути Маллесон начал вести то, что называлось
«собственной войной»: не доверяя союзникам и не подчиняясь начальству в
Дели, он все больше превращался в самодержавного властителя региона, для
которого узкие местные вопросы оказывались важнее стратегии. Наилучшим
образом это проявилось в ходе наступления на Душак и последовавших за
этим действий.
Комитет

настаивал

на

том,

что

необходимо

предпринять

наступательную операцию и отогнать большевиков за Мерв – крупный
агропромышленный район, который позволил бы снабжать Закаспий
собственным зерном. Маллесон был вполне солидарен с Комитетом в этом
вопросе. Еще 30 августа он телеграфировал в Симлу: «Если оккупация
большевиками зернопроизводящих районов Мерва и Теджена продолжится,
то для Закаспия продовольственный вопрос вскоре встанет всерьез». Как
объяснил Маллесон, он вынужден был задержать отправку 16004 мондов
Marshal W. Memories of Four Fronts. 1929. P. 328. Маршалл не упомянул, почему
именно хэмпширцы вернулись в Красноводск: это становится ясно из телеграммы
Маллесона на имя начальника Генштаба в Симле от 12 ноября, в которой он пишет: «рота
Хэмпширского полка в Мерве, как сообщается, временно не в состоянии нести службу
благодаря малярии, которую они подхватили в Персии и которая развилась из-за холодной
погоды, и я предлагаю заменить их уорвикширцами и отправить в Красноводск».
(Telegram P, No. M. D.-00969, dated (and received) the 12th November 1918. From General
Malleson, Meshed, to the Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec.
1919. P. 50)
209

зерна, которые предполагал выслать в распоряжение Закаспийского
правительства, из–за стремительного наступления большевиков: зерно
предполагалось привезти в Каахку и Душак, но последний был захвачен
противником, а первая оказалась на линии фронта. Маллесон сообщил, что
Закаспийское правительство пытается добиться гарантий зерновых поставок
из Персии, и интересовался, может ли Данстервиль помочь в доставке
припасов в любой персидский порт между Астарой и Красноводском.210 Как
отмечает Сарджент, найти понимание у высшего командования Маллесону
не удалось, но в данном случае винить в случившемся индийские власти
было бы неверно: они переправили запрос Маллесона Данстервилю, который
ответил через свое командование на имя Маллесона, что подобная попытка
вызовет большие проблемы политического свойства, и потому отправлять
зерно в северные персидские порты нежелательно.211 Как писал Ноллис,
«комитет настаивал на том, чтобы мы атаковали, и рисовал перед нами те
ужасы, которые произойдут, если мы этого не сделаем. Наиболее
убедительным (или, по крайней мере, наиболее похожим на правду)
аргументом было то, что если мы не захватим оазис, или, по крайней мере,
Теджен, Комитет не сможет прокормить войска зимой. В их речах сплелись
ложь и полуправда».212
Еще в 1917 году область поразила страшная засуха – погиб
практически весь урожай зерновых и сильно пострадали посевы хлопка.
Планировалось завезти хлеб из Поволжья и Сибири, но этого так и не было
сделано. Не хватало других товаров – сахара, чая, мануфактуры.213 В
результате в 1918 году вопрос о снабжении Закаспия зерном стоял очень
210

Telegram P., No. M. D.-00354, dated the 30th (received 31st) August 1918. From General
Malleson, Meshed, to Simla (repeated Baghdad and Dunsterforce, Kasvin). NAI, Foreign Deptt,
Sec-War, Oct. 1919. P. 87.
211
Telegram P., No. X.-1832, dated the 4th (received 5th) September 1918. From General
Officer Commanding, Force “D”, Baghdad, to The Chief of the General Staff, Simla (repeated
Secretary, War Office, London). NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 87.
212
Knollys D.E. Military Operations in Transcaspia, 1918‒1919 // Journal of the Central Asian
Society. 1926. Vol. 13. № 2. P. 101.
213
История Советского Туркменистана. Ч. 1 (1917-1937). Победа Великой Октябрьской
социалистической революции и построение социализма. Ашхабад: Ылым, 1970. С. 14.
98

остро. Весной удалось закупить хлеб на Северном Кавказе, рис и кишмиш в
Персии в обмен на керосин.214 Но осенью персидское правительство
наложило эмбарго на поставки зерна в Закаспий, отчасти руководствуясь
экономическими (нехватка зерна в собственно Персии благодаря ориентации
ее северных провинций на торговлю с Россией),215 отчасти политическими
причинами.216 Как пророчески писал Маллесон в уже упомянутой телеграмме
от 30 августа: «Есть большие сомнения в том, что просимое разрешение на
поставки зерна будет дано, поскольку в Персии существует огромный страх в
отношении нехватки зерна, который все время растет». В инди217йских
архивах отложилась оживленная переписка, которую вели Маллесон,
генконсул в Тегеране Грей и штаб в Симле, о снятии этого эмбарго:
Маллесон требовал повлиять на персидские власти, чтобы те выделили 10
000 хаваров зерна, генконсул ссылался на недостаточность своего влияния и
просил о телеграмме в Тегеран от правительства Индии. В конечном итоге
персидские власти пошли британцам навстречу, и британское консульство в
Мешхеде стало своеобразным каналом, через который персидское зерно шло
в Закаспий. Тем не менее, неурожай и рост цен в Персии привели к тому, что
даже с учетом захвата Мервского оазиса снабжение Закаспия зерном
оказалось под угрозой.
Наступление было выгодно как Ашхабадскому комитету, так и
британцам (в понимании Маллесона, разумеется). В телеграмме Маллесона,
отправленной

октября,

приводится

достаточно

разумный

список

аргументов в пользу наступления. Эта телеграмма, судя по всему, убедила
командование в Индии, которое, однако, полагало, что необходимо
Там же, С. 59.
Cronin S. Soldiers, Shahs and Subalterns in Iran. Opposition, Protest and Revolt. N.p.,
Palgrave Macmillan, 2010. P. 54
216
Как отмечено в «Мешхедском дневнике», еще в первой половине августа 1918 года
персидские чиновники обсуждали «запрет на экспорт в Закаспий определенных видов
товаров» (Extract from Meshed Diary No. 33, for the week ending the 17th August 1918. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 58)
217
Telegram P., No. M. D.-00354, dated the 30th (received 31st) August 1918. From General
Malleson, Meshed, to Simla (repeated Baghdad and Dunsterforce, Kasvin). NAI, Foreign Deptt,
Sec-War, Oct. 1919. P. 87.
214
215

ограничиться оккупацией Мервского оазиса, а само наступление можно
начинать лишь после того, как в Закаспии будет собрано достаточное
количество надежных войск.218 Тем не менее, разрешение Маллесону на
атаку было дано.
Любопытно, что за три недели до этой телеграммы Маллесона штаб в
Индии получил телеграмму от Госсекретаря по делам Индии, в которой
упоминалось о санкции на выдачу субсидии генерал–губернатору в Мешхеде
и говорилось, что необходимо передать генералу Маллесону инструкции
действовать в согласии с генерал–губернатором, дабы предотвратить
большевистское вторжение в Персию.219 Сам Маллесон, судя по этой
телеграмме, полагал, что Персии в ближайшее время вторжение большевиков
не грозит.
Вообще можно отметить, что тема защиты Персии как одного из
ключевых рубежей Индии получает всё большее развитие в переписке
Маллесона, британских дипломатов в Персии, штаба в Дели и властей в
Лондоне. Именно ей начинают отныне оправдываться все действия англичан
в Закаспии, и именно на оборону персидской границы выделяются Лондоном
дополнительные средства, и именно на этом вопросе акцентируется
внимание в телеграммах. Маллесон, в частности, в телеграмме от 15 сентября
указывал на шаткость своего положения в Персии, так как он отправил
практически все силы через границу в Закаспий, но при этом был твердо
убежден в правильности своих решений, предполагая справиться с
возможными мятежами «протурецки настроенных персидских большевиков,
демократов и личных врагов генерал–губернатора» при помощи выделения
оружия

элементам,

лояльным

местному

пробритански

настроенному

Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 391.
219
Telegram P., dated the 17th (received 18th) September 1918. From His Majesty’s Secretary
of State for India, London, to His Excellency the Viceroy (Foreign and Political Department),
Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 96.
218

100

генерал–губернатору.220 Эта разница векторов достатоно показательна: в то
время, как Маллесон делает ставку на действия в Закаспии, то есть действия
наступательные, власти в Дели и Лондоне воспринимают их скорее как
неизбежное зло, во главу угла ставя оборону северной границы Персии.
Показательно, однако, что принцип «на месте виднее» оказался столь
живучим, что Маллесон получил просимое оружие.221 При этом не менее
показательно, что в переписке вице–короля Индии и госсекретаря по делам
Индии в Лондоне по этому вопросу Закаспий вообще не упоминается, зато
говорится о желательности сотрудничества Маллесона с персидскими
властями на случай вторжения большевиков,222 причем перспектива казалась
британским и индийским властям настолько пугающей, что Маллесону
пришлось буквально успокаивать страсти в вышестоящих инстанциях,
указывая, что «в настоящих условиях какое–либо официальное вторжение
большевиков невозможно, за исключением мелких набегов на границу в
районе Душака».223 Аналогичным образом ему удалось буквально продавить
свою идею о наступлении на Душак, хотя в Лондоне и в Дели относились к
ней скорее негативно.
2.4. Битва за Душак

Бой за Душак являлся ключевым моментом британской интервенции в
Закаспии. Никогда до того и никогда после британцы не собирали таких сил
220

Telegram P., No. M. D.-00511, dated the 15th (received 16th) September 1918. From General
Malleson, Meshed, to The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct.
1919. P. 95.
221
Telegram P., No. 2032-S., dated the 18th September 1918. From The Foreign Secretary to the
Government of India in the Foreign and Political Department, Simla, to His Britannic Majesty’s
Consul-General and Agent of the Government of India in Khorasan, Meshed (repeated to His
Britannic Majesty’s Charge d’Affairs, Tehran). NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 96.
222
См. телеграммы P., No. 2033-S. от 18 сентября и две телеграммы P. от 17 сентября в
NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 96-97, там же P., No. 74489 – M. O. 1 от 17
сентября 1918, P. 98-99.
223
Telegram P., No. M. D.-00568, dated the 22nd (received 23rd) September 1918. From
General Malleson, Meshed, to the Chief of the General Staff, Simla (repeated Tehran). NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Oct. 1919. P. 109.
101

на этом театре военных действий и не предпринимали наступательных
операций такого масштаба. Бой у Душака повлек за собой целую цепь
событий, которые непосредственно отразились на последующей судьбе
интервентов, красных и белых сил в Закаспии. К сожалению, в силу
отмеченного выше двойственного характера историографии гражданской
войны в Закаспии британская и советская версия боя у Душака различаются
коренным образом.
В силу своеобразия театра боевых действий любой обходной маневр
был сопряжен с огромным риском, что и показали бои за Каахку. В связи с
этим и англичане, и красное командование делало все, чтобы как можно
скорее получить в свое распоряжение полноценную кавалерию: в Туркестан
на помощь Маллесону двигался 28–й легкоконный полк, а красные начали
формировать из разрозненных эскадронов Быченко, Вайдера и Чернова
кавалерийский полк.
До

прибытия

индийских

кавалеристов

Маллесон

пытался

сформировать отряды для партизанских действий в на железной дороге в
тылу у красных войск из персов: так, в своем письме от 12 октября он
упоминает о своих безуспешных усилиях в этом направлении. «Все требуют
денег, оружия и лошадей в качестве предварительного условия, но нет
никакой гарантии, что они не исчезнут, как только получат требуемое, –
жаловался Маллесон. – Мне нужны люди уже с оружием и лошадьми, но
найти их, похоже, задача не из легких. Тех, кто охотно готов ограбить
персидских караван, достаточно, но воевать против большевистской армии,
которая очевидно будет стрелять в ответ, они категорически не хотят».224
Целью, которую ставил перед собой штаб Маллесона, был не захват
Душака как такового, а разгром красных сил. План атаки, судя по
воспоминаниям Эллиса, начал разрабатываться в начале сентября. Ставка
делалась на то, что после неудач под Каахка красные войска деморализованы
224

и в случае нового поражения будут окончательно разбиты. Провести какие–
либо мероприятия не позволили две атаки красных – 11 и 18 сентября
(англичане приняли их за разведывательные операции), обе они окончились
неудачей. Красные в значительной мере утратили боеспособность, им
требовались

отдых

пополнение.

Красное

командование

затеяло

перегруппировку, и в результате на момент решительного боя на передовых
позициях находились отдельные отряды, большинство из которых еще не
имело серьезного боевого опыта. По другую сторону линии фронта,
наоборот, были налажены работа штаба и военное планирование, в
распоряжении белых и интервентов появился разведывательный аэроплан
(переброшенный из Баку и вскоре после 20 сентября совершивший первый
вылет225), более тяжелые орудия, подготовленные пулеметные команды, а
также два эскадрона 28–го легкоконного полка, одного из старейших и
наиболее подготовленных полков индийской армии226, что полностью меняло
всю оперативную и стратегическую обстановку на фронте.
С учетом этого британским командованием был разработан план атаки,
который предусматривал скрытое выдвижение и внезапный двойной удар –
пехота и артиллерия атаковали в лоб, а кавалерия совершала обходной
маневр и атаковала с тыла.
В результате операция, несмотря на многочисленные отступления от
первоначального плана, заминки и неразбериху, развивалась относительно
успешно.

На

счастье

интервентов,

красное

командование

продемонстрировало беспечность и несостоятельность, и атака на Душак 14
октября оказалась для красных внезапной, их части находились на станции в
эшелонах и даже не имели непосредственного охранения.227

225

Extract from the Intelligence Summary No. 38, for the week ending the 28 th September 1918.
NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 62.
226
Farwell, B. Armies of the Raj. From the Great Indian Mutiny to Independence: 1858‒1947.
NY, 1989. P. 34‒35.
227
Филиппов С.Т. Боевые действия на Закаспийском фронте (1918‒1920 гг.). Ашхабад:
Туркмен–Истпарт, 1928. С. 20‒22.
103

В итоге станция была англичанами и белогвардейцами взята, красные
войска большей частью истреблены (включая формирующиеся конные
части), частично сумели бежать. Для британского командования неприятной
неожиданностью

оказалось

нежелание

асхабадского

контингента,

состоявшего из русских и армян, атаковать (при обстреле они стремились
залечь и окопаться, в то время как сипаи бросились в штыки), и полная
небоеспособность туркменских союзников, которые при первых выстрелах
исчезли в пустыне. Кроме того, угнетающее впечатление производила слабая
дисциплина в закаспийских и туркменских войсках: сразу после взятия
станции начался повальный грабеж, и с награбленным имуществом
закаспийцы и туркмены беспорядочно отошли к исходным позициям,
оставив понесших значительные потери англичан в одиночестве.
Отдохнуть индийским солдатам так и не пришлось: красные вскоре
контратаковали с двух сторон, и британское командование, видя, что
ситуация критическая, в полном порядке отвело войска от станции,
эвакуировав заодно всех раненых. Как описывал происходящее Джеймс,
узнавший подробности боя от своих однополчан из 28–го легкоконного
полка, «меньшевики и туркмены бросили нас в затруднительном положении
во время битвы, и поспешили в тыл, нагруженные добром, которое им
удалось награбить. Наши пехота и пушки вынуждены были отступить под
прикрытием

нашей

кавалерии,

перед

лицом

контратакующей

большевистской армии, значительно превосходящей нас числом».228
Потери британских сил были крайне тяжелыми; по оценке Блэкера, в
результате Душакского сражения боеспособность англо–индийских сил
упала вдвое.229 19–й Пенджабский потерял всех своих британских офицеров
– только по счастливой случайности все они оказались лишь ранены, и
вынужден был просить прислать офицеров из 28–го легкоконного. Потери в
рядовом и сержантском составе составили 47 убитых и 139 раненых, 28–й
228

James F. Faraway Campaign. L., 1934. P. 190.
Blacker L.V.S. Travel in Turkestan, 1918‒1920. Geographical Journal. 1921. Vol. 58. № 3. P.
178‒198.
229

104

легкоконный потерял 6 человек убитыми и 30 ранеными. Закаспийские силы
потеряли 7 убитыми и 30 ранеными. Потери красных неизвестны:
обнаружить соответствующие документы в бумагах Закаспийского фронта, к
сожалению, не удалось, а цифра в 1000 убитых и раненых, кочующая из
одного британского исследования в другое, включает явно также и
железнодорожных и снабженческих служащих, равно как и жителей поселка
Душак. Достоверно можно лишь утверждать, что потери красных были
крайне тяжелы: был полностью уничтожен формирующийся кавалерийский
полк, полностью погиб Ферганский отряд и часть Самаркандского.
Огромный урон был нанесен снабжению фронта, так как в огне погиб скот,
сгорело и взорвалось множество патронов и снарядов, ценный пироксилин и
динамит. Согласно ведомости, при пожаре были уничтожены более 400
снарядов для поршневых и скорострельных орудий, более 100 тысяч
патронов, почти 1000 винтовок трехлинейных и Бердана, 15 пудов
оружейного пороха и 1,5 тыс. пироксилиновых шашек. 230 В условиях
блокады, в которой находился Туркестан, ущерб был очень болезненным.
Еще одним серьезным ударом стало разграбление Теджена. Банда
Азис–хана, пользуясь тем, что гарнизон Теджена был спешно переброшен к
Душаку, напала на город, разграбила его и вырезала многих мирных
жителей.
В результате через три дня красные части очистили Душак, Теджен и
Мервский оазис и отступили к станции Равнина. Этот отход, хотя и
диктовался военными соображениями, тем не менее, позволил интервентам и
закаспийцам утверждать, что победа в бою за Душак осталась за ними.
Определенные основания для этого у них были: кроме того, что красные
силы понесли заметно большие потери, они еще и вынуждены были оставить
Мерв и Мервский оазис – одну из важнейших позиций в Закаспии,
единственный, по сути, местный источник продовольствия. С этого момента
Закаспийский Комитет приобрел гораздо большую самостоятельность в
230

РГВА, ф. 125, оп. 1, д. 129. Л. 150.
105

экономической сфере: овладение Мервским оазисом уменьшило зависимость
от импорта продовольствия из Персии, находившегося под контролем
англичан.
После

получения

известий

из

действующих

войск

Маллесон

испытывал тревогу за дальнейшую судьбу интервенции, насколько можно
судить по его телеграмме от 15 октября: «Ситуация очевидно серьезная…
Противник, как известно, имеет 3000 человек в Мерве и 1600 в Теджене.
Поскольку бесполезные русские войска, кажется, полностью рассеяны,
только наш маленький отряд способен их сдержать».231 Тревогу, охватившую
Маллесона, подтвержает и Хопкирк, который указывает, что Маллесон
затребовал от вышестоящих органов дополнительные силы, чтобы сдержать
контратаку большевиков, разгромить их и очистить весь Закаспий: три
кавалерийских полка, три артиллерийских батареи, бригаду пехоты,
бронемашины и самолеты.232
Вскоре, однако, он изменил свою точку зрения. Хотя никаких новых
обстоятельств боя не выявилось, но отступление красных вселило в генерала
бодрость, и битва за Душак была объявлена британской победой 233.
Маллесон горел желанием продолжать наступление: ему казалось, что
большевики почти разгромлены. В своей телеграмме от 20 октября на имя
командующего в Симле он писал по итогам опроса армянских перебежчиков:
«Моральный дух большевиков и австро–германцев очевидно упал, когда они
узнали определенно, что противостоят британцам, многие заявляют, что нет
никакой надежды и даже мысли об успехе… Подтверждаются все
предыдущие данные в отношении всеобщей ненависти к большевикам и их
низких моральных качеств; есть основания полагать, что стоит нам нанести

231

Telegram P., No. M. D.-00733, dated the 15th (received 16th) October 1918. From General
Malleson, Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla (Repeated Baghdad, Tehran and
Quetta). NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 98.
232
Hopkirk P. On Secret Service East of Constantinople. The Plot to Bring Down the British
Empire. L., 1994. P. 375.
233
Ibid.
106

мощный фронтальный удар, как произойдет немедленный коллапс, так как
против них (большевиков – А.К. ) восстанут почти все»234.
В

советской

историографии

Душак

был

объявлен

решающей

победой235, и, как следствие, запрещение войскам Маллесона участвовать в
дальнейшем наступлении, которое последовало в конце ноября, объяснялось
большими потерями, которые якобы вынудили генерала запретить любые
наступательные действия. Это объяснение не выдерживает критики: как
видно из документов, Маллесон как раз жаждал продолжать активные
действия, помешал ему только прямой приказ из Дели: в телеграмме,
посланной из Симлы, ему категорически приказывалось «не поддерживать
более никаких наступательных планов закаспийских властей»236. Индийские
политики и военные боялись, что британцы слишком сильно увязнут в
закаспийских делах, к тому же дальнейшая судьба миссии в свете
подписанного перемирия в Первой Мировой войне казалась совершенно
неочевидной237.

234

Telegram P., No. M.D.-00790, dated the 20th October 1918. From General Malleson,
Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P.
58.
235
Вот как, к примеру, описывается бой за Душак в «Истории Советского
Туркменистана»: «Отразив атаки советских войск [на Каахку] и получив свежие
подкрепления, интервенты и белогвардейцы решили перейти в наступление и 14 октября
1918 г. напали на ст. Душак, на передовую базу наших войск. Противнику удалось занять
станцию. Но в тот же день он был разгромлен и выбит из Душака подоспевшими частями
советских войск. Противник понес огромные потери. Почти все офицеры английских
войск были перебиты. Получив сокрушительный удар, интервенты и белогвардейцы
отошли к Каахка». (История Советского Туркменистана. Ч. 1. (1917‒1937). Победа
Великой Октябрьской социалистической революции и построение социализма. Ашхабад,
Ылым, 1970. С. 91).
236
Telegram P., No. 83834, dated the 17th October 1918. From The Chief of the General Staff,
Simla,
To General Malleson, Meshed (repeated Secretary, War Office. London). NAI, Foreign Deptt,
Sec-War, Nov. 1919. P. 53.
237
Becker S. Russia’s Protectorates in Central Asia. Bukhara and Khiva, 1865‒1924. 2004. P.
276.
107

2.5. Перемирие и его влияние на военные действия

Почти в тот же день, когда закаспийские силы вошли в Мерв (1
ноября), турки подписали перемирие с союзными силами (31 октября), и 11
ноября было подписано перемирие с немцами и австрийцами.
Казалось бы, с окончанием войны должна была снизиться и активность
британских сил. Все получилось наоборот. Еще в преддверии заключения
перемирия, уже после сражения у Душака, Маллесон прогнозировал
продолжение боев в Закаспии. «Я не думаю, – писал он в телеграмме на имя
начальника штаба в Симле, – что в случае немедленного заключения
перемирия в Европе оно имело бы немедленные и ощутимые последствия
здесь. Весь регион фактически находится в состоянии анархии. Ашхабадское
правительство весьма некомпетентно и не может осуществлять свою власть.
Большое число туркмен уже вооружены, и ввиду малого размера Закаспия и
его полного военного коллапса вполне возможно, что туркмены могли бы
претендовать на власть. Они вновь развернули бы знамя панисламизма, что
означало бы полную анархию в Закаспии с перспективой распространения на
Хорасан и Герат»238.
«Нельзя забывать и о большевиках, – продолжал Маллесон. – Я думаю,
что на них никак не повлияет заключение какого–либо мира между
союзниками и Германией. Они вскоре будут в состоянии сконцентрировать
массу своих сил на Ашхабадском фронте… и сложно сказать, как мы сможем
остановить их с нашими крайне слабыми силами».
В итоге, полагал Маллесон, союзники не должны сворачивать
интервенцию: «Мы обязались защищать Закаспий ото всех врагов. Я также
полагаю, что британская декларация к народам России, которую я активно
распространял, включает обещание не оставлять нашей цели, пока
Здесь и д конца страницы: Telegram P., No. M. D.-00742, dated the 16th (received 17th)
October 1918. From General Malleson, Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 100.
238

108

большевики не будут окончательно искоренены. Именно так ее понимают по
всему Закаспию… Главное, что нам нужно – это войска. На русских нельзя
полагаться, и я бы предпочел никогда не сотрудничать с ними снова.
Возможно, весь Закаспий мог бы быть освобожден при помощи следующих
войск: 1 бригады пехоты, 3 батарей, 3 кавалерийских полков и небольшого
количества бронемашин и аэропланов».
В своем письме от 12 октября Маллесон апеллировал к обещаниям,
данным британским правительством: «Я полагаю, что мы должны, как и
обещали в «Британской декларации к русскому народу», не оставлять задачи,
к которой здесь, как и повсюду, мы приложили наши руки, до тех пор, пока
мы не преуспеем в восстановлении порядка и стабильного управления. Если
мы отступим прежде, чем завершим эту работу, те, кто связал свою судьбу с
нами, расценят это как шаг, до крайности напоминающий предательство».239
После того, как красные войска отступили из Мерва, Маллесоном
овладел энтузиазм: он жаждал расширения масштаба операций. В своей
телеграмме от 2 ноября он указывал, что если оренбургскую пробку красным
в ближайшее время выбить не удастся, то британских сил, находящихся в его
распоряжении, хватит, чтобы очистить Туркестан, что может необычайно
повысить британский престиж в Центральной Азии240. Проблема была в том,
что Маллесон неверно трактовал позицию индийских и британских властей.
17

октября

военный

департамент

канцелярии

вице–короля

Индии

телеграфировал в Министерство по делам Индии, что оно предлагает
продолжить оказание помощи дружественному режиму в Закаспии, при этом
ограничив сферу применения британских войск и выдвинув Закаспийскому
Совету ряд условий, на которых британцы будут помогать и в дальнейшем

239

Letter No. M. D.-00718, dated 12th October 1918. From Major General W. Malleson, British
Military Mission to Turkestan, To The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt,
Sec-War, Nov. 1919. P. 94.
240
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 399.
109

(этот документ приводится в Приложениях).241 Министерство по делам
Индии телеграфировало в ответ 3 ноября, что, хотя оно и не возражает
против поддержки антибольшевистского движения, следует соблюдать
большую осторожность. 4 ноября Маллесон получил телеграмму от
правительства Индии, что британские войска не следует применять к востоку
от Теджена (при том, что они на момент передачи этой телеграммы уже
находились там). Маллесон полагал, что наступление на Мерв совершенно
необходимо, и не сомневался в том, что необходимо дальнейшее наступление
на Чарджуй. Сарджент приписывает эту убежденность тому, что Маллесон
находился под влиянием Ашхабадского комитета, который стремился
воспользоваться моментом242.
Ошибка Маллесона состояла в том, что он не учитывал ситуации,
которая сложилась к тому моменту в мире. Первая Мировая война
закончилась, турко–германская угроза осталась в прошлом, и не было
никаких внешних причин для того, чтобы британские войска и дальше
оставались

Закаспии.

Кроме

того,

суровые

условия

перемирия,

заключенного союзниками с Турцией, вызвали волну негодования во всем
мусульманском мире, и индийское правительство опасалось, что наличие
британских войск в афганском северном приграничье может подтолкнуть
Афганистан к войне с Британской империей. Конечно, оставался еще вопрос
обязательств, взятых на себя британцами. Многие офицеры штаба Маллесона
чувствовали свою ответственность за происходящее, включая Тиг–Джонса,
который к тому же имел личные мотивы (во время интервенции он женился
на русской девушке). Тиг–Джонс писал:
«Мы, англичане, влезли в Центральную Азию, поскольку этого
требовали

наши

стратегические

интересы.

Закаспийская

драма

Telegram P, No. 14847, dated the 23rd October 1918. From – The Viceroy (Army
Department), Simla, To – The Secretary of State for India, London. NAI, Foreign Deptt, SecWar, Nov. 1919. P. 104-105.
242
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 26.
241

110

разыгрывалась нашими руками, и закаспийские антибольшевистские силы в
критический момент войны оказали нам ценную поддержку и пошли на
сотрудничество с нами… И, конечно, не их вина, что вследствие
обстоятельств, не имевших ничего общего с ситуацией в Закаспии,
впоследствии их важность сотрудничества с ними все время падала, пока
наконец в ноябре не было подписано перемирие, и мы потеряли всякий
интерес к Закаспию»243.
С другой стороны (как совершенно верно полагало правительство
Индии), только присутствие британских войск мешало большевикам
уничтожить Ашхабадское правительство.
Маллесон придавал слишком много значения необходимости борьбы с
большевизмом; политика же британского и индийского правительств в этот
момент колебалась и была достаточно неопределенной. К тому же
Маллесону, судя по всему, не удалось понять простую вещь: чем дольше
британцы оставались, тем больше обязательств они на себя брали и тем
сложнее им было бы уходить.
В период 6–12 ноября происходил энергичный обмен телеграммами
между Лондоном, Индией и Мешхедом; Маллесон активно отстаивал свое
мнение о том, что Ашхабадский Комитет необходимо поддерживать всеми
возможными силами, а британские войска ни в коем случае не должны
уходить из Мерва, а, наоборот, как можно активнее участвовать в боевых
операциях. Судя по всему, убедить в этом правительство Индии ему не
удалось.
6 ноября армейский департамент канцелярии вице–короля Индии в
телеграмме на имя госсекретаря по делам Индии поднял вопрос о том, зачем
англо–индийские войска остаются в Закаспии. Назывались две причины, по
которым

британцы

поддерживали

антибольшевистское

движение:

парирование турко–германской угрозы в направлении на Афганистан и
243

Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. P. 148.
111

недопущение занятия Красноводска большевиками. «Условия перемирия с
Турцией

ликвидировали

первую

из

причин...,

согласно

новым

распоряжениям правительства Его Величества в отношении контроля над
Каспием, вторая причина не так важна, как прежде»244.
В тот же день начальник Генерального штаба в Симле отправил
Маллесону телеграмму, в которой напоминал о том, зачем, собственно, была
учреждена миссия в Мешхеде:
«Главная причина отправки вашей миссии, которую мы хотели бы вам
напомнить, заключалась в том, чтобы противодействовать турко–германской
угрозе в отношении Афганистана и Индии. Вам были даны войска для того,
чтобы способствовать выполнению этой цели, и полномочия оказывать
военную поддержку Ашхабадскому правительству. Мы пока не получали
каких–либо распоряжений от правительства Его Величества, которые бы
позволили нам разрешить вам оказать помощь этому правительству в его
враждебных действиях против большевиков до тех пределов, которые вы
рекомендуете. Когда они будут получены, мы направим их вам.
Правительство Индии в то же время не готово одобрить такие
масштабные отступления от принятого курса, как оккупация Чарджуйского
моста или удержание Мерва индийскими или британскими частями…
Правительство Индии не согласно с приводимыми вами аргументами ввиду
политической важности Мерва в отношении Афганистана и особенно в
текущий момент, когда благодаря коллапсу Турции желательно, чтобы
уважались чувства мусульман.
Ваши проблемы в отношениях с Ашхабадским правительством
приняты к сведению, но их нужно заставить понять, что они должны быть
готовы держаться против большевиков сами, без какой–либо помощи, и что
вы не уполномочены оказывать им помощь за пределами ваших изначальных

244

Telegram P, No. 14977, dated the 6th November 1918. From His Excellency the Viceroy
(Army Department) to His Majesty’s the Secretary of State for India. NAI, Foreign Deptt, SecWar, Dec. 1919. P. 38.
112

инструкций. На ваше распоряжение остается размещение и распределение
войск».245
Маллесон отправил резкий ответ, в котором убеждал в необходимости
скорейшего определения политики британской короны в отношении
Закаспия. Он упирал на моральную сторону вопроса и недопустимость
предательства союзников, а также необходимость предотвратить германское
проникновение на восточный берег Каспия (полный текст телеграммы
приведен в Приложениях).246 Точку зрения Маллесона суммировал вице–
король Индии, кратко изложивший ее в телеграмме на имя госсекретаря по
делам Индии от 8 ноября. От себя он добавил: «Короче говоря, Маллесон
полагает, что ситуация серьезная, и что необходимо и далее исполнять свои
обязательства в отношении политического курса и финансовой помощи,
изложенные

изначальной

декларации.

Наша

поддержка

поможет

восстановить закон и порядок. В противном случае, по его мнению,
настоящее правительство падет, результатом чего станет анархия и урон
нашему престижу и репутации».247
В тот же день, однако, Симла телеграфировала Маллесону:
«Хотя все сложности вашей позиции нами всецело осознаются, ваши
действия в поддержку Ашхабадского правительства ограничены по
следующим соображениям:
(а) Изменившаяся военная ситуация и последовавшее исчезновение
турко–германской угрозы,
(b) Недостаточность инструкций для нас из дома, касающихся
политики правительства Его Величества,

245

Telegram P, No. 89232, dated the 6th November 1918. From The Chief of the General Staff,
Simla, to General Malleson, Meshed. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 39.
246
Telegram P., No. M. D.-00933, dated the 6th (received 7th)November 1918. From General
Malleson, Meshed, to The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec.
1919. P. 39–41.
247
Telegram P, No. 15090, dated the 8th November 1918. From His Excellency the Viceroy to
His Majesty’s the Secretary of State for India, London. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919.
P. 42.
113

(c)

Размер

доступных

вам

британских

сил

ненадежность

закаспийских сил,
(d) Политические соображения. Чрезвычайно необходимо избегать
действий, способных обеспокоить Афганистан и поколебать позицию эмира,
в то время, как условия перемирия с Турцией вызвали всплеск чувств.
Оккупация Кушки и присутствие наших войск в Мерве неминуемо вызовет
непонимание и возбуждение.
Ваши изначальные инструкции от 27 июня 1918 года предписывали
вам противодействовать турецкой и германской пропаганде и их попыткам
организовать враждебные выступления на территориях, описанных в
параграфе 4 тех же инструкций. Вы получили полномочия поддерживать
Ашхабадское правительство после вашего прибытия в Мешхед. Они были
даны, поскольку блокирование неприятельских сил на отрезке железной
дороги казалось наилучшей мерой, и это было необходимо для основной
цели вашей миссии. Полномочия, которые вы получили в отношении
использования британских сил для поддержки Ашхабадского правительства,
также были направлены на поддержку основной цели вашей миссии. Не было
получено никаких инструкций от правительства Его Величества, которые бы
позволяли предпринимать в Туркестане какие–либо операции для любой
цели кроме вышеуказанной. Эти обстоятельства и факторы, изложенные в
параграфе 1 выше, и вызвали к жизни соображение о том, что действия
британских сил, находящихся под вашим командованием, должны быть
ограничены. Хотя их действия и ограничены таким образом, поддержка,
которую вы уполномочены оказывать в других направлениях, не ограничена
никаким образом, и, следовательно, вы вправе решать, как использовать
британские силы, ограничиваясь рамками территории, на которых они
используются, в ожидании новых распоряжений из дома. Эти действия
должны позволять оказывать эффективную поддержку Закаспийским силам,
поскольку позволяют высвободить их для операций, которые они могут
114

пожелать предпринять в районе Мерва и далее, и обеспечить их базу и
коммуникации».248
9 ноября в телеграмме военного департамента канцелярии вице–короля
Индии на имя госсекретаря по делам Индии описывается ответ Маллесона на
инструкции от 6 ноября:
«Инструкции будут исполняться, но усложнят его позицию, и прежде,
чем отдать приказы, он желал бы получить инструкции по следующим
вопросам:
(а) очищение определенных пунктов во исполнение положений
изначально данных ему инструкций,
(b) на случай, если большевики снова начнут наступление на наши
войска,:
(i) держаться в стороне, соблюдая частичный нейтралитет,
(ii) оказывать активную помощь,
(iii) отступить в Персию.
(с) запрещено ли ему давать Закаспийскому правительству оружие,
боеприпасы и т.д.,
(d) следует ли остановить тренировку русских подразделений».249
По мнению главнокомандующего в Индии, высказанному им в
телеграмме от 12 ноября на имя госсекретаря по делам Индии, в которой
излагалась точка зрения Маллесона на ситуацию (в частности, снова
указывалось на моральные обязательства британцев, на то, что уход из Мерва
повлечет за собой оставление Ашхабада, что британские раненые в
ашхабадских госпиталях окажутся под угрозой, если толпа заподозрит, что
британцы намереваются уйти из Закаспия; что момент исключительно
неудачный – большевики воодушевлены революцией в Австро–Венгрии; что
248

Telegram P, No. 89965-M. O.-1, dated the 8th November 1918. From The Chief of the
General Staff, Simla, to General Malleson, Meshed. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P.
43.
249
Telegram P., No. 15153, dated the 9th November 1918. From His Excellency the Viceroy
(Army Department), Simla, to His Majesty’s the Secretary of State for India, London. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 46–47.
115

оккупация Кушки закаспийскими войсками вряд ли огорчит афганцев), «сам
факт нашей поддержки вовсе не влечет за собой обширные операции в
Закаспии.

Наша

поддержка,

тем

не

менее,

спасла

Закаспийское

правительство от уничтожения и мы полагаем, что Маллесон сможет
издавать свои приказы без каких–либо опасений... Мы полагаем, что в
ожидании инструкций от правительства Его Величества в отношении
будущих действий в Закаспии, ему следует позволить оставаться в Мерве…,
но не продвигаться дальше ни в коем случае».250
В тот же день начальник Генштаба в Симле телеграфировал
Маллесону, что его соображения пересланы госсекретарю по делам Индии, и
сообщил:
«Вы смотрите на ситуацию глазами закаспийцев, и ваши представления
имеют

мало

правительством

отношения
Его

фактам.

Величества…,

Поддержка,

отнюдь

не

санкционированная

подразумевает

таких

широкомасштабных операций, какие были предприняты. Если Закаспийское
правительство посмеет высказать вам претензии, напомните им об этом, а
равно и о том факте, что лишь присутствие наших войск спасло их от
уничтожения большевиками не в состоянии были это сделать. В то же время,
однако, вы можете отправиться в Ашхабад; в ожидании инструкций от
правительства Его Величества не требуется предпринимать никаких шагов
по выводу наших войск из Мерва. Но без санкции правительства Индии
продвигаться дальше Мерва нельзя ни в коем случае».251
Как отмечает Сарин, 15 ноября Маллесон получил от министерства по
делам Индии инструкции крайне противоречивого свойства: с одной
стороны, в них подчеркивалось, что Британия не собирается «вести
крестовый поход против большевизма», с другой – указывалось, что
250

Telegram P., No. 15251, dated the 12th November 1918. From His Excellency the Viceroy
(Army Department, Simla) to His Majesty’s the Secretary of State for India, London. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 48–49.
251
Telegram P, No. 90906-M. O.-1, dated the 12th November 1918. From The Chief of the
General Staff, Simla, to General Malleson, Meshed. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P.
49–50.
116

британские интересы и чувство долга требуют, чтобы британцы «сохраняли
регион к востоку от Черного моря свободным от большевиков». Но отдельно
указывалось, что задача Маллесона – оказывать помощь в первую очередь
деньгами и военными материалами и не рисковать своими войсками в новых
операциях.252
Согласно Моберли, Маллесон прибыл в Ашхабад перед 17 ноября253.
Тиг–Джонс дает дату 24 ноября, но Моберли в данном случае прав, а Тиг–
Джонс ошибается: уже 18 ноября Маллесон отправил телеграмму из
Ашхабада, в которой содержался меморандум Закаспийского правительства,
переданный в ответ на сообщение об ограничении зоны действия британских
войск (приводится в Приложениях)254. На следующий день армейский
департамент канцелярии вице–короля Индии сообщил госсекретарю по
делам Индии в Лондон, что из–за изменения политической обстановки и
принятия решения об ограничении зоны действия британских войск, а также
возможных сложностей со снабжением был отдан приказ о немедленной
остановке переброски шести эскадронов кавалерии в Мешхед. В той же
телеграмме сообщалось, что правительство Его Величества наконец
определилось со своими взглядами на поддержку дружественных режимов,
предложив

ограничиться

предоставлением

военных

материалов

финансовой помощью.255 По сути, это означало, что Маллесону было
строжайше запрещено продвигаться дальше Мерва и предпринимать какие–
либо масштабные операции, хотя в самом Мерве британские силы оставались
и далее.
Secretary of State for India to Viceroy. 15 November 1918. War Diary Persia, Vol. 48. Цит.
по Sareen T.R. British Intervention in Central Asia and Trans–Caucasia. New Delhi: Anmol
Publications, 1989. P. 121.
253
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 425–426
254
Telegram P., No. M. D.-01005, dated the 18th (received 19th) November 1918. From General
Malleson, Askabad, to The Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War,
Dec. 1919. P. 57
255
Telegram P., No. 15251, dated the 12th November 1918. From His Excellency the Viceroy
(Army Department, Simla) to His Majesty’s the Secretary of State for India, London. NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 48–49.
252

117

21 ноября тот же армейский департамент канцелярии вице–короля
Индии отправил госсекретарю по делам Индии телеграмму, в которой
достаточно критически отозвался о сотрудничестве с закаспийцами вообще:
«…Неясно, получим ли мы какую–либо заметную выгоду от
размещения в Закаспии контингента, состоящего изо всех родов войск, как
предлагает Маллесон. Стоимость поддержания такого контингента была бы
велика, напряжение наших ресурсов – непропорционально любым выгодам,
которые можно было бы извлечь из осуществления такого прожекта,
который даже в том случае, если бы он снабжался при наилучших
обстоятельствах, т.е. через Черное море и Каспий, вызывал бы колоссальные
сложности. С другой стороны, Ашхабадское правительство, похоже,
надеется, что нас можно склонить к тому, чтобы мы сражались вместо них,
захватывая для них территорию, которую они хотят, и снабжая их
финансами, необходимыми, дабы владеть Туркестаном.
По нашему мнению, настало время, когда они должны избавиться от
подобных надежд, и мы полагаем, что Маллесону нужно приказать ясно
сообщить Ашхабадскому правительству, что в то время, как мы думаем, что
в состоянии оказать им финансовую помощь, дабы помочь удержаться у
власти организованному и дружественному правительству, мы ни в коей
мере не считаем себя обязанными поддерживать их людьми и деньгами в
течение неопределенного периода времени, и что наша финансовая помощь
будет зависеть от энергии, выказанной ими в деле создания стабильного
правительства. В отношении военной помощи их нужно заставить осознать,
что если они желают проводить обширные операции, они должны полагаться
на свои собственные войска, и что мы не готовы ни при каких условиях
пойти дальше, чем предложить им помощь в нынешнем местопребывании
правительства.
Поскольку, как явствует из тона телеграмм Маллесона, он явно
испытывает сложности в своих отношениях с Ашхабадским правительством,
мы полагаем, что правительство Его Величества сможет в скорейшем
118

времени определиться с политикой по этому вопросу в военном и
финансовом отношении»256.
Маллесон вернулся в Мешхед 15 декабря согласно Моберли257 и 19
декабря согласно Эллису, который был в составе его штаба. Во время его
пребывания в Ашхабаде переписка между заинтересованными ведомствами
достигла угрожающих масштабов, и она продолжалась и после того, как
Маллесон

вернулся

Мешхед:

Маллесон,

правительство

Индии,

Министерство по делам Индии, Военное министерство и Восточный комитет
обменивались телеграммами и письмами о том, какими им виделись цели
миссии и ее будущее. В этот период Маллесон продолжал оставаться
горячим сторонником наступательных действий. Еще 31 декабря он выступал
за то, чтобы наступать до самой Аму–Дарьи. После этого, по его замыслу,
можно было распустить по домам русских и армянских солдат, что сняло бы
с плеч закаспийского правительства расходы на армию, а это, в свою очередь,
означало бы улучшение финансовой ситуации в регионе. Сценарий
Маллесона, нужно признать, хотя и отличался оригинальностью, был
достаточно труднореализуемым – вряд ли Ашхабадский Комитет пошел бы
на роспуск армии, поставив себя в полную зависимость от англичан.
Основным

оппонентом

Маллесона

данном

вопросе

было

правительство Индии: в Дели смотрели на вещи более скептически и
предпочитали

проводить

осторожную

политику.

ходе

переписки

обнаружилось, что в британском истеблишменте отсутствует ясное видение и
понимание того, что делать дальше – наступать ли, обороняться, проводить
крупномасштабные операции против большевиков или вовсе вывести войска.
Как отмечал Харольд Николсон, «позиция наших изолированных сил в
конце 1918 года была нелогична и опасна… К весне 1918 года [Персидское

256

Telegram P., No. 15734, dated the 21st November 1918. From His Excellency the Viceroy
(Army Department) to His Majesty’s the Secretary of State for India, London. NAI, Foreign
Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 60.
257
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 435.
119

правительство], ободренное коллапсом России и германским наступлением
во Фландрии… потребовало немедленной демобилизации местных племен,
которые якобы компрометируют персидский нейтралитет».258
2.6. Финансовые проблемы Закаспийского правительства и зависимость
от англичан

Еще одним ключевым вопросом был вопрос финансов. Ашхабадский
Комитет, которому отчаянно не хватало денег, ежедневно требовал от Тиг–
Джонса финансовой поддержки – закаспийцы рассчитывали, что британская
сторона выполнит свои обязательства по августовскому соглашению. Тиг–
Джонс также считал, что на британцах лежит моральный долг, который они
сами на себя взвалили, подписав этот документ, и подвергал жесткой критике
британскую позицию – поскольку британцы не только не выплачивали
деньги ашхабадцам, но и вообще предпочитали этот вопрос игнорировать. 11
ноября Тиг–Джонс телеграфировал в Мешхед:
«В настоящее время правительство не имеет средств, чтобы
продолжать выплату заработной платы чиновникам и железнодорожным
рабочим. Если этого не сделать, это приведет к общему беспорядку и
коллапсу правительства, сопровождаемому почти неизбежно попыткой
восстановить власть большевиков. Из–за холодов и почти полного
отсутствия топлива недовольство растет с каждым днем, кроме того,
наблюдается рост цен на хлеб из–за большого количества беженцев, чье
число исчисляется тысячами».259
Эту телеграмму Маллесон переправил в Дели и Лондон.
Сохранились

подробные

записи

переговоров

по

вопросу

предоставления займов и субсидий, их можно найти в мемуарах Тиг–Джонса,
258

Nicolson H. Curzon: The Last Phase, 1919-1925. A Study in Post-War Diplomacy.
1934.2010 Ed. P. 131-132.
259
Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. P. 149.
120

книгах Эллиса и Моберли; тем не менее, точные суммы ни в одном из этих
источников

не

указаны.

Некоторую

ясность

вносят

документы,

обнаруженные Сарджентом в британских архивах, в частности, телеграмма
от 13 марта 1919 года, в которой индийское правительство сообщало
подробности о расходах Миссии Маллесона на декабрь 1918 года. Список
этот, разумеется, неполон, так как охватывает только три из семи месяцев
британской интервенции.
«Выплата Ашхабадскому правительству за поставленные рационы –
100000 ф.ст.
Субсидия за декабрь 100000 ф.ст.
Выплата Ашхабадскому правительству в декабре 17000 ф.ст.»260
В финансовый тупик британцы загнали себя сами – благодаря
исключительно неопределенным условиям, которыми было обставлено
обязательство оказывать финансовую поддержку Ашхабадскому Комитету –
это

обязательство,

напомним,

британцы

взяли

на

себя

согласно

августовскому протоколу. На протяжении четырех месяцев Комитет не
получил от британцев ни единого пенни, все его финансовые резервы
заключались в 70 млн рублей – эту сумму, отправленную из Центральной
России в Ташкент, им удалось перехватить в пути.261 На протяжении всего
этого периода, кроме того, англичане оказывались все больше и больше
должны Комитету, так как не платили за припасы, которые им поставляли
закаспийцы.
В Ашхабаде зрело недовольство, и Комитет, как признают и
британские исследователи, имел для него полные основания. Только тогда,
когда положение стало критически, они наконец получили деньги – самый
необходимый минимум, и произошло это после вмешательства главы

India Office Library, IOR/L/MIL/5/807, “Expenditure on Malleson Mission and Troops in
East Persia, 1918 to 1921”, P. 6. Цит. по Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia
(1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 45.
261
Курс обмена, согласно Сардженту, составлял тогда примерно 50 рублей за фунт.
260

121

британской дипмиссии в Тегеране262. Больше никаких средств им не
выделялось до того момента, как было принято решение о выводе войск –
только тогда британцы снова начали платить. Как показывают телеграммы
Мешхедской миссии, отложившиеся в Национальном архиве Индии,
Маллесон безуспешно пытался добиться от индийского правительства
финансирования закаспийцев, указывая на то, что в случае их разгрома
большевики будут представлять угрозу Хорасану263. При этом Маллесон
считал финансовую политику закаспийцев «расточительной» и полагал, что
выделенных им денег вполне хватило бы, будь они аккуратнее в тратах.264 В
целом уровень финансовой поддержки был необычайно низок, и это
означало, что до самого вывода миссии Маллесона Ашхабадский Комитет
балансировал на грани банкротства.
Ситуацию, как отмечает Сарджент, осложняло еще и то, что
«финансовые обязательства перед Ашхабадским Комитетом в августе
Маллесон подписал, не имея открытого кредита. И в течение ближайших
четырех месяцев Миссия так и не смогла составить четкий план, в котором
бы говорилось, какие именно суммы необходимо выплатить, когда и из
какого источника»265. В итоге индийское правительство оказалось в
затруднительном положении, не зная, откуда и какие суммы брать, а сам
Маллесон даже не смог определить размер предполагаемой субсидии. В
результате вопрос о том, кто же должен платить за Миссию, муссировался до
1921 года, и после этого бумаги, судя по всему, просто положили под сукно.

262

Telegram P., No. 801, dated the 18th (received 19th) September 1918. From His Britannic
Majesty’s Charge d’Affaires and Special Commissioner, Tehran, To His Excellence the Viceroy
(Foreign and Political Department), Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 37.
263
Telegram P., No. M. D.-00740, dated 16th (received 17th) October 1918. From General
Malleson, Meshed, To the Chief of the General Staff, Simla (repeated Cox, Tehran). NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 38.
264
Telegram P., No. M. D.-00712, dated 11th (received 13th) October 1918. From General
Malleson, Meshed, To Tehran (repeated India). NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 35.
265
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 29.
122

2.7. Взаимоотношения Миссии и Закаспийского правительства

Вопрос

взаимоотношений

миссии

Маллесона

Закаспийского

правительства является одним из самых сложных в истории англо–
индийской интервенции. Во многом он определялся сложным политическим
раскладом внутри самого Закаспийского правительства, в котором явно
наличествовали как группы, тяготевшие к независимости (одним из
представителей которой являлся глава МИД Зимин), так и пробританские
элементы (глава закаспийских спецслужб Дружкин).
К попыткам первой группы, которая через Джунковского установила
связи с деникинцами, восстановить российское влияние в Персии, англичане
относились более чем прохладно и рассматривали ее действия как угрозу для
себя. К примеру, комментируя просьбу Джунковского к Асхабадскому
правительству предоставить фонды для работы русской дипломатической
миссии в Персии (представитель которой Минорский провел личную встречу
с Ашхабадским комитетом и получил от последнего просьбу представлять
интересы закаспийцев в Персии до формирования общероссийского
правительства266), Маллесон в своей телеграмме в Симлу откровенно писал,
что все деньги, которое сможет выделить на эти цели Закаспийское
правительство, будут в конце концов взяты из британского кармана, и что он
полагает

подобное

вложение

средств

противоречащим

британским

интересам.
«Они предвкушают то время, когда большая часть Персии снова
окажется

под

русской

взаимоотношениях

пятой,

– писал

Закаспийским

Маллесон,

правительством

–
его

в наших
абсолютно

реакционные взгляды являются большой помехой. Они подобны Бурбонам в
том, что, как и те, ничего не забыли и ничему не научились. Если русское
консульство и банк будут вынуждены закрыться из–за недостатка фондов, по
Pearce, B. The Staroselsky Problem 1918–20: An Episode in British-Russian Relations in
Persia. 1994. P. 38.
266

123

моему мнению, это будет всецело в наших интересах».267 Более того,
Маллесон

обвинил

русского

консула

Максимова

симпатиях

большевикам,268 хотя из сохранившейся в ГАРФ документации русской
дипмиссии очевидно, что обвинения были безосновательны. Ход мыслей
Маллесона получил полное одобрение его начальства, предписавшего ему не
позволить Ашхабадскому правительству спонсировать русские дипмиссии и
банк.269
В свою очередь, русские дипломаты сообщали члену Закаспийского
комитета Дохову, прибывшему в Мешхед, что к англичанам надо относиться
с осторожностью из–за их «вероломной и предательской» политики.270 Дохов
не замедлил донести эти слова до Маллесона. Но даже будь он более
сдержан, в силу разветвленной разведывательной сети и наличия службы
радиоперехвата и расшифровки все подобные высказывания быстро
становились известны англичанам и, несомненно, влияли на их политику в
отношении тех или иных элементов Закаспийского правительства и
ассоциированных с ним структур. Кризис удалось разрешить лишь в октябре
1918 года после личного обращения российских дипломатов к британским
коллегам в Тегеране271; уже 14 октября Маллесон, благодаря вмешательству
которого

были

разрешены

различные

вопросы,

возникшие

между

правительствами Персии и Закаспия в отношении инцидентов на границе,
267

Telegram P., No. M. D.-00550, dated (and received) the 20th September 1918. From General
Malleson, Meshed, To the Chief of the General Staff, Simla (repeated Tehran). NAI, Foreign
Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 6.
268
Telegram P., No. M. D.-00613, dated the 27th (received 28th) September 1918. From General
Malleson, Meshed, To the Chief of the General Staff, Simla. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov.
1919. P. 7.
269
Telegram P., No. 75882, dated the 21th September 1918. From the Chief of the General Staff,
Simla, To General Malleson, Meshed (repeated British Military Attache, Tehran). NAI, Foreign
Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 6.
270
Telegram P., No. M. D.-00573, dated the 22nd (received 23rd) September 1918. From
General Malleson, Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla (repeated Tehran). NAI,
Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 7.
271
Telegram P., No. 177, dated the 10th (received 11th October 1918. From His Britannic
Majesty’s Charge d’Affaires and Special Commissioner, Tehran, To The Secretary to the
Government of India in the Foreign and Political Department, Simla. NAI, Foreign Deptt, SecWar, Nov. 1919. P. 17.
124

закупок тех или иных материалов, освобождения заключенных и пленных (в
частности, чиновника русского таможенного ведомства в Чикишларе на
берегу Каспийского моря, захваченного туркменами, которые угрожали его
убить) и так далее, а также было достигнуто взаимное признание
правительств в Тегеране и Асхабаде, советовал закаспийцам впредь
обращаться по таким вопросам к русским дипломатам в Персии.272 Огромная
роль, сыгранная англичанами в вопросах урегулирования закаспийско–
персидских отношений, была признана лично главой МИД Закаспия
Зиминым.273
Тем не менее, к самому Максимову Маллесон сохранил самые
отрицательные чувства, что видно из его телеграммы на имя Перси Кокса:
Маллесон резко протестовал против назначения Максимова представителем
в Ашхабаде русской дипломатической миссии в Персии. «Если он и не
является на самом деле большевистским агентом, – писал генерал, – то он, по
всяком случае, является колеблющимся, и я полагаю, что мы имеем полное
право наложить вето на его назначение (которое мы имеем основания
считать крайне нежелательным) ввиду коллапса Закаспия в военной сфере и
ввиду того, что вся ноша его обороны ложится на нас».274
Тон этого письма и смысл его достаточно показательны: Маллесон
ясно демонстрирует, что именно он, будучи единственной реальной силой в
272

Telegram P., No. M. D.-00727, dated the 14th (received 16th) October 1918. From General
Malleson, Meshed, To Simla (repeated Cox, Tehran). NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919.
P. 33.
273
«Результатом этого стало поступившее накануне следующее обращение, подписанное
комиссаром Зиминым (в тексте ошибочно Ziman – А.К.) и еще одним членом
Исполнительного комитета: «В России деятельность германо-большевиков уничтожила
русскую военную мощь и ее авторитет за рубежом в целом и в Туркестане в частности.
Ввиду этого русская дипломатическая миссия (в Тегеране) оказалась не в состоянии
оказать нам помощь, так что мы были вынуждены обратиться к нашим союзникам,
британской Миссии, за помощью. На ваш запрос я настоящим подтверждаю и повторяю,
что в отношении целого ряда важных вопросов британская военная Миссия в лице
генерала Маллесона оказала самую необходимую помощь и услуги Исполнительному
комитету Закаспия, в то время как русская миссия оказалась не в состоянии это сделать».
Ibid, P. 34
274
Telegram P., No. M. D.-00741, dated the 16th (received 17th) October 1918. From General
Malleson, Meshed, To Sir Percy Cox, Tehran). NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Nov. 1919. P. 99.
125

регионе, обладает итоговым словом при решении вопросов, связанных со
внешней политикой Закаспия. Маллесон отлично осознавал свою силу. В
письме от 12 октября он так характеризовал своих визави и их положение в
целом: «…В целом наши отношения до сих пор были крайне сердечные. Это
происходило, конечно, в основном благодаря тому факту, что они вполне
осознавали, что всецело зависят от нас. Если бы не наша интервенция в
августе, в тот момент, когда большевики стремительно наступали на Асхабад
и Красноводск, недавно возникший Закаспийский Совет уже прекратил бы
свое существование, а его основные члены были бы расстреляны или
скрывались на персидской территории… Что касается Совета и русских в
целом, не думаю, что кто–либо из нас питает какие–либо иллюзии в
отношении их искренности, признательности или честности. Несмотря на их
чрезмерно щедрые и раболепные выражения признательности, полагаю, что в
случае нужды или благоприятной возможности они хоть минуту будут
колебаться прежде, чем нас предать, если это покажется им выгодным или
будет необходимо, чтобы спасти их шкуры».275
В том же письме Маллесон достаточно нелицеприятно характеризовал
сложившуюся ситуацию: «Совет не имеет реальной силы и знает это. Он
существует благодаря терпению толпы. Асхабад полон крепких мерщавцев,
вооруженных до зубов, которые должны, конечно, быть на фронте, но
отказываются двигаться туда, и Совет не может их заставить. Он издает
приказ о мобилизации; никто не обращает на это никакого внимания. Совет
разделен на клики, каждая из которых тянет в свою сторону….
Панисламистские агенты ведут широкую пропагандистскую аботу среди
туркмен и кавказских турок, и этого вопроса Совет боится даже касаться.
Члены Совета знают, что Оваз Баев, их глава штаба на фронте, – изменник; у
них есть обоснованное подозрение, что их главнокомандующий, Ораз
Сирдар, придерживается того же образа мыслей. Оба они туркмены,
275

настроенные крайне протурецки, и наши офицеры им совершенно не
доверяет… Сейчас ситуация всецело в руках бездельников и разбойников,
которым Совет платит за то, что они ничего не делают – своего рода
открытый шантаж, дань, которая позволяет Совету сохранять видимость
власти… Войска туркмен и русских наши офицеры ставят невысоко.
Единственное утешение – что войска большевиков, похоже, пусть и немного,
но еще хуже и менее компетентны».276 С Маллесоном были согласны и его
подчиненные: так, Джеймс, как раз в это время находившийся на фронте,
описывал туркмен и пехоту закаспийцев как абсолютно бесполезные, считая,
что единственной стоящим упоминания подразделением под командованием
ашхабадцев были бронепоезда.277
13 ноября, незадолго перед отъездом Маллесона в Ашхабад, он
отправил на имя начальника Генерального штаба в Симле телеграмму, в
которой излагал свое видение ситуации в Закаспии и возможной британской
политики в отношении этого региона, который позже был переслан
армейским департаментом Госсекретарю по делам Индии (оба документа
приводится в Приложениях).278 По ним видно, что к середине ноября
Маллесон разочаровался в способности Ашхабадского правительства
переломить ситуацию и выдвинул предложения, предусматривающие
урегулирование ситуации в Закаспии с участием большевиков, о чем еще
месяц назад не могло идти и речи. Однако очевидно, что предложенные
Маллесоном меры так и не были реализованы из–за последовавшего вывода
британских войск

276

Ibid., P. 94.
James F. Faraway Campaign. L., 1934. P. 200.
278
Telegram P., No. M.D.-00976, dated (and received) the 13th November 1918. From General
Malleson, Meshed, to The Chief of the General Staff, Army Headquarters, Simla. NAI, Foreign
Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 55; Telegram P., No. 15733, dated the 21st November 1918. From
His Excellency the Viceroy (Army Department), to His Majesty’s Secretary of State for India,
London. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Dec. 1919. P. 59.
277

127

Несмотря на то, что Маллесону приходилось волей–неволей иметь дело
с Ашхабадским комитетом, он не оставлял надежд на то, что к власти в
Закаспии придет более приемлемая для него сила – Туркестанский союз.
11 октября, как сообщает Моберли, Маллесон телеграфировал, что его
только что посетил бывший офицер русской армии и агент Туркестанского
Союза, сообщивший Маллесону, что у Союза в распоряжении имеются 4
тысячи человек, вооруженных и готовых к восстанию. Он просил у
Маллесона 2 миллиона рублей, и Маллесон был склонен дать эту сумму,
считая, что шансы на успех достаточно высоки279. Как замечает Сарджент,
трудно судить, чего пытался этим добиться Маллесон: то ли он следовал
традиционной британской формуле «не класть все яйца в одну корзину» и
пытался вести переговоры за спиной у Закаспийского Комитета, с которым
менее чем два месяца назад подписал соглашение о сотрудничестве, то ли он
действительно витал в облаках и продемонстрировал в данном случае
исключительную наивность280 – так как никаких доказательств того, что эти 4
тысячи человек существуют на самом деле, упомянутый «молодой офицер»
ему, разумеется, не предоставил.
Судя по воспоминаниям полковника Зайцова, опубликованным в
журнале «Соловецкие острова», в реальности Туркестанский Союз состоял
из нескольких отделов, и переговоры с англичанами вел Асхабадский отдел;
центральный, Ташкентский, отдел даже не был о них информирован.
Когда дело зашло о деньгах, Военное министерство решило, что в кои–
то веки оно лучше знает, как поступать, нежели человек «на месте». В
ответной телеграмме говорилось, что «прошлогодний опыт ясно показывает,
что любая финансовая помощь антибольшевистскому русскому элементу
бесполезна, если не подкреплена выделением материальной части и
посылкой британского персонала; Военное министерство не может одобрить
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 392–393.
280
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 18.
279

128

выделение этой суммы»281. И после этого эпизода Туркестанский Союз уже
не пытался больше выходить на связь с британцами (хотя и продолжил свое
существование вплоть до разгрома после Осиповского мятежа, и в течение
некоторого времени после него: так, боевые группы Самаркандского филиала
ТВО пытались дважды подорвать важный Сиабский мост в Самарканде – в
дни мятежа282 и 7 февраля283; первая группа была захвачена и позже
расстреляна, вторую отогнала дорожная охрана). В советских источниках,
впрочем,

упоминается

арест

конце

декабря

1918

года

агентов

Туркестанского союза – поручика Бобчинского и трамвайного техника
Машкова, при которых было подписанное неким «английским агентом»
письмо и зашифрованное послание, расшифровать которое не удалось. Это
дало основания советским историкам утверждать, что «Временный комитет»
всю работу по подготовке мятежа проводил под непосредственным
руководством американо–английских агентов»284. Очевидно, это была
очередная безуспешная попытка Бейли установить связь с Маллесоном; как
бы то ни было, этот факт не свидетельствует о каких–либо состоявшихся
контактах миссии с Туркестанским союзом в Ташкенте.
2.8. Политические события ноября 1918–января 1919 гг. и переворот в
Ашхабаде

Во

внутриполитической

охарактеризовать

как

время

сфере
активного

указанный

период

вмешательства

можно

Миссии

во

внутреннюю политику Ашхабадского Комитета. Естественное стремление
обеспечить спокойствие в тылу, недовольство неэффективными решениями
Ашхабадского Комитета провоцировали британцев на то, чтобы постепенно
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 393–394.
282
РГВА, ф. 25859, оп. 4, д. 29, Л. 88;
283
РГВА, ф. 125, оп.1, д.126, Л.64.
284
История гражданской войны в Узбекистане. Т. 1. Ташкент: Наука УзССР, 1964. С. 223.
281

129

аккумулировать в своих руках все большее количество власти; критическая
зависимость Комитета от британцев облегчала этот процесс. В результате
постепенно рычаги влияния перешли от Комитета к британцам, причем
произошло это незаметно для самих британцев, хотя и имело важные
последствия. С одной стороны, британцы не были замешаны в местных
политических интригах; с другой – из–за незнания тонкостей часто
принимали неверные решения, примером чему может служить ситуация с
поддержкой Дружкина. В ноябре–декабре 1918 ситуация действительно
выглядела угрожающе: Ашхабадский Комитет стремительно терял авторитет,
не имел реальной власти, его раздирали внутренние склоки и противоречия;
существовала серьезная напряженность в отношениях между Комитетом и
туркменскими вождями, которая угрожала привести к окончательному
разрыву; нарастало недовольство среди железнодорожников, которые
требовали прежде всего повышения зарплаты; и, конечно, активно в области
работали большевистские агенты, разжигающие пламя недовольства.
Разумеется, вмешательство британцев во внутреннюю политику
иностранных государственных или квазигосударственных образований, в том
числе закаспийскую, не было явлением новым; но крайне любопытно
наблюдать, как рос градус вмешательства британцев во внутренние дела
Закаспия по мере того, как режим слабел, а миссия Маллесона наращивала
свои усилия, дабы его спасти. Одним из важнейших событий на этом пути
было открытое признание Ашхабадским Комитетом своей неспособности
справиться с обстановкой в регионе и его просьба о помощи, обращенная к
Маллесону. Миссия оказала всю необходимую помощь: из Красноводска
были присланы две роты Уорвикширского полка (прибыли в Ашхабад 3 и 4
декабря соответственно), а 8 декабря в город прибыл эскадрон 28–го
легкоконного полка (один британский офицер и 80 соваров; насколько можно
судить, этот отряд вместе с одним индийским офицером и 89 сипаями 19–го
Пенджабского был отправлен из Мешхеда 2 декабря, как следует из
130

телеграммы британского генерального консула от 6 декабря285). Эти действия
Малмисс часть британских историков просто обходит молчанием, причем
Эллис даже заявляет, что

«Маллесону приходилось твердо, но

максимальным тактом отвергать все попытки Ашхабадского Комитета
возложить на Малмисс ответственность за внутренние проблемы или за
принятие мер безопасности в отношении внутренней политики».286 Как
видим, это утверждение Эллиса идет вразрез с фактами.
Кризис разразился 31 декабря. В этот день произошел митинг в
Ашхабаде, на который собрались около 1.000 железнодорожных рабочих, к
ним примкнули пролетарии с других производств. Настрой митинга быстро
перерос в откровенно пробольшевистский, с трибуны и из толпы звучали
антибританские лозунги. Начальник тайной полиции Дружкин обратился за
помощью к Тиг–Джонсу. Были высланы патрули 28–го легкоконного полка, в
ключевых точках города расставлены пулеметы. Демонстрация силы
отрезвила протестующих. После того, как митинг закончился, тайная
полиция закаспийцев арестовала тех, кого она подозревала в причастности к
организации беспорядков или просто считала ненадежными. Повлиять на их
судьбу британцы никак не могли: когда Тиг–Джонс спросил Дружкина, что
станет с арестованными, тот «мрачно ответил, когда осушил свой стакан чая:
«Это наше внутреннее дело, которое не касается британских властей»287.
Почти одновременно аналогичным образом полковник Флеминг в
Красноводске подавил волнения, целью которых было смещение диктатора
Куна.
1 января 1919 года Ашхабадский Комитет, будучи не в силах
справиться с ситуацией, подал в отставку, и вместо него был создан Комитет
285

Telegram P., No. 306, dated (and received) the 6th December 1918. From His Britannic
Majesty’s Consul-General, Meshed, to The Secretary to the Government of India in the Foreign
and Political Department, Delhi (Adressed also to Tehran). NAA, Foreign Deptt, Sec-War, Dec.
1919. P. 65.
286
Ellis C.H. The British ‘Intervention’ in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley: University of
California Press, 1963. P. 91.
287
Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. P. 166.
131

Общественного спасения – как метко отмечает Эллис, де–факто являвшийся
диктатурой. Решающую роль в определении его состава сыграл Реджинальд
Тиг–Джонс – он настоял на том, чтобы двое из пяти его членов были
туркменами, и лично отправился к туркменским племенам, чтобы примирить
враждующие племена и способствовать выдвижению единых кандидатов в
правительство288. После этого за работу взялся Дружкин: чувствуя за собой
поддержку англичан, он работал не покладая рук, арестовывая неугодных;
большинству инкриминировалась большевистская агитация и подготовка
заговоров, но многих арестовывали явно по личным мотивам. Одним из
первых был арестован Фунтиков, бывший глава Ашхабадского Комитета;
вскоре те из членов старого Комитета, которые не вошли в новый, были
также арестованы. Новый Комитет почти сразу же установил контакты с
войсками генерала Деникина, которые в тот момент успешно развивали
операции на Северном Кавказе, громя красную XI армию, и готовились
выйти к Каспию.
Сарджент

полагает,

что

назвать

образовавшийся

режим

«марионеточным» было бы слишком смело, тем паче что в его состав входил
лидер «патриотической» фракции Зимин, но, во всяком случае, дела обстояли
уже совершенно иначе, нежели в августе, когда только что созданный
Ашхабадский Комитет мог разговаривать с Маллесоном на равных. При этом
Тиг–Джонс, будучи полномочным представителем Маллесона при обоих
Комитетах, постепенно становился все более влиятельной фигурой.
Возможности Тиг–Джонса в январе 1919 года значительно отличались от
возможностей его же осенью того же года; при этом часто в работах
отечественных историков подразумевается, что если в январе 1919 года Тиг–
Джонс мог вертеть Комитетом, как ему вздумается, то он мог делать то же
самое и в сентябре–октябре, когда решался вопрос о бакинских комиссарах.

288

Ter Minassian T. Most Secret Agent of Empire. Reginald Teague–Jones Master Spy of the
Great Game. London: Hurst & Company, 2014. P. 97.
132

Это, разумеется, ошибочная точка зрения, затрудняющая понимание того,
что же произошло с комиссарами на самом деле.
2.9. Военные действия в ноябре 1918‒январе 1919 и определение новых
целей

Между тем на фронте с 1 ноября 1918 года, когда британцы
оккупировали Мерв, царило затишье. Силы большевиков отошли к станции
Равнина к 65 милях к северо–востоку от Мерва; войска Ашхабадского
Комитета были растянуты между Мервом и Байрам–Али, их передовые
посты находились в 19 милях от станции Равнина.
По мнению одного из участников интервенции, младшего офицера 28–
го легкоконного полка Дж. Юлота, большевики знали, что правительство
Индии запретило Маллесону наступать дальше, и потому не предпринимали
активных действий289. Однако это предположение опровергается советскими
документами: пассивность красных объяснялась отсутствием свежих сил для
наступления и истощением уже имеющихся, а также тем, что Закаспийский
фронт временно перестал быть главным ТВД Туркестана. Основная тяжесть
боев переместилась на Оренбургский фронт, где разворачивалась операция
по деблокаде Туркестана.
8 ноября в Мешхед прибыл генерал Битти; ему предстояло принять
командование войсками в Мешхеде и в Закаспии, при этом Маллесон по–
прежнему оставался главой миссии. В это время для британских сил в
Закаспии открылся новый коммуникационный коридор: вместо тонкой нитки
поставок, идущей через Восточно–Персидский кордон, военные припасы
потоком пошли через Кавказ, так как Баку снова оказался в английских руках
17 ноября.
Новые цели для миссии Маллесона были определены 12 декабря, а
спустя восемь дней генерал–лейтенант Кокс из военного департамента
289

Uloth G. Riding to War. N. p.: Monks, 1993. P. 139.
133

Министерства по делам Индии подготовил «Записку о миссии Маллесона»290,
где это мнение было процитировано.
«Новая концепция состояла в следующем:
1. Британские войска находятся в Закаспии для того, чтобы
предотвратить проникновение большевизма в Закаспий, за чем неминуемо
последует свержение Ашхабадского правительства, а затем большевизм
сможет проникнуть и в персидский Хорасан;
2. Присутствие британских войск необходимо для сохранения контроля
над Закаспийской железной дорогой; эта причина рассматривалась как
временна и предполагалось, что необходимость в этом со временем отпадет;
3. Британские войска должна обеспечить возможно скорейшую
эвакуацию австро–венгерских военнопленных, из которых состоял костяк
красных сил в Закаспии. Эвакуация должна быть проведена как можно
скорее по маршруту Красноводск–Баку–Батум, как только будут созданы
необходимые условия».291
Как отмечает Сарджент, несмотря на то, что Кокс в тексте выступает за
то, что миссию Маллесона необходимо сохранить, конец резко диссонирует с
общим содержанием:
«Представляется, что сейчас не самое подходящее время для того,
чтобы отзывать Маллесона, и что правительству Индии надлежит сообщить,
что правительство Его Величества рассматривает желательность сохранения
его Миссии там, где она находится в настоящее время; но при этом не
следует предоставлять дальнейшую финансовую помощь Ашхабадскому
комитету, во всяком случае, пока он не продемонстрирует, что является
стабильным образованием (на данный момент ситуация обстоит иначе), и

India Office Library, IOR/L/MIL/5/807, цит. по Sargent M. British Military Involvement in
Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 27.
291
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 27.
290

134

также Правительство Индии и генерала Маллесона надлежит запросить об их
видении обстановки и замечаниях, касающихся данного предложения»292.
По сути, это означало отказ: ни о какой стабильности речи идти не
могло, при этом Ашхабадский комитет отчаянно нуждался в деньгах.
Гораздо более мягкую позицию занял госсекретарь по делам Индии. В
своей сопроводительной записке к документу, подготовленному Коксом, он
20 декабря писал:
«Я распространил среди Восточного Комитета записку о миссии
Маллесона, подготовленную в нашем министерстве.
Должен признаться, я ощущаю серьезное беспокойство по этому
поводу. Из отчетов казначейства вовсе не следует, что мы можем в любое
время выделить больше денег Закаспию. Я потрясен тем, как много
обязательств в Персии мы уже взяли на себя на данный момент, и не хочу,
чтобы мы взяли на себя новые еще и в Закаспии. Не думаю, что мы готовы к
тому, чтобы продолжать сражаться против нового врага, когда только что
победили старого.
Возможно, что действительно, как заявляет военный секретарь,
существуют причины для того, чтобы в настоящее время Маллесон и его
люди оставались в Закаспии, но я полагаю, что Восточный Комитет должен
следить за ситуацией и быть готовым к тому, чтобы вывести наши силы
оттуда при первой же возможности».293
При этом было очевидно, что для того, чтобы проводить какую–либо
активную политику в Закаспии, необходимо найти подходящего союзника
или партнера. На данный момент единственным таким союзником являлся
Закаспийский Комитет, и других не предвиделось; при этом все британские
усилия, по

сути, были паллиативом, так как, отмечает Моберли,

India Office Library, IOR/L/MIL/5/807, цит. по Sargent M. British Military Involvement in
Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 28.
293
India Office Library, IOR/L/MIL/5/807, цит. по Sargent M. British Military Involvement in
Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 29.
292

135

«Закаспийский комитет, по словам генерала Маллесона, не имел ни сил, ни
престижа, ни денег».294
16 января 1919 года красные начали наступление на станцию
Анненково. Ноллис оценивал силы атакующих в 11.000 человек, Моберли –
примерно в 5.000 (4000 пехоты и несколько эскадронов кавалерии)295; в
реальности их число не достигало и 3.000 человек. Атака началась в густом
тумане,

который,

хотя

скрывал

атакующих,

также

мешал

им

скоординировать свои действия и в итоге привел к хаосу. Обороняющиеся
спешно перебросили подкрепления из Байрам–Али, и благодаря стойкости
пенджабцев, которых поддержал белый бронепоезд, атака была отбита.
Сипаи потеряли 46 человек, закаспийцы 70; потери большевиков составили
почти тысячу человек, включая обмороженных. Блэкер писал, что лишь
приказ,

запрещавший

англичанам

двигаться

вперед,

помешал

им

преследовать отступающих большевиков и догнать их до самого Оксуса296;
однако, судя по имеющимся данным, британцы и закаспийцы даже при
имеющемся разрешении не намеревались рисковать и переходить в
контратаку. Этот бой, как отмечал Моберли, сильно поднял в глазах
закаспийцев и без того высокую репутацию индийских войск297 – при том,
что в этот момент их число даже не достигало тысячи человек.
2.10. Закаспийская аренда

Вопрос так называемой «закаспийской аренды» долгое время являлся
камнем преткновения в диалоге отечественной и западной исторических
школ. На протяжении более чем 70 лет советская историография упорно
утверждала, что основной целью британцев была оккупация Туркестана и
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 436.
295
Ibid. P. 442, 444.
296
Blacker L.V.S. On Secret Patrol in High Asia. L., 1922. P. 144.
297
Ibid., P. 444.
294

136

установление над ним контроля в виде протектората на ближайшие 25–50
лет. Британские историки с не меньшим упорством эти обвинения
отвергали.298
Как указано выше, в Лондоне если такие планы и всплывали, то
исключительно в виде курьезов. Никаких следов их не удалось обнаружить и
в переписке между Лондоном и Дели, как и между Дели и Лондоном и
Малмисс. Собственно, лучше всего это описывает Френч:
«Какие же интересы имела Великобритания в Туркестане? Ответ таков:
пока существовала императорская Россия – никаких. Когда она погибла и два
миллиона мусульман остались на милость того, что могло при

йти

после

нее, наши интересы оказались глубоко затронуты. Завоевав Туркестан,
большевики брали под контроль караванные дороги в Афганистан и в
Персию. Они контролировали отлично построенную ширококолейную
дорогу, шедшую в Афганистан через Кушку. Также они получали в свое
распоряжение нефтяные месторождения на восточных берегах Каспия».299
Тем не менее, сама по себе идея о постоянном контроле Британии над
Закаспием выглядит достаточно малореальной. В первую очередь этому
препятствовали соображения чисто военного плана: безопасность Закаспия
можно было обеспечить лишь при помощи абсолютного контроля над
Каспийским морем и содержания крупных сил в самом Закаспии. Хотя на
краткий промежуток времени англичанам удалось хотя бы частично решить
эти задачи, произошло это в условиях, когда, во–первых, они по праву
победителя могли распоряжаться территорией капитулировавших стран, и,
во–вторых, крупнейший игрок в регионе, Россия, находился в состоянии
гражданской войны. Понятно, что долго эта ситуация длиться не могла:
после окончания гражданской войны новая власть, будь то белая или
красная, неизбежно предъявила бы претензии на прежние владения, и защита

298

Silverlight J. The Victor's Dilemma : Allied Intervention in the Russian Civil War. 1970. P.
210.
299
French, F.J.F. From Whitehall to the Caspian. L., 1920. P. 244–245.
137

их потребовала бы от англичан колоссальных ресурсов. Но самое главное –
постоянный контроль над Закаспием был просто экономически невыгоден.
Как верно отмечал Назаров, человек, хорошо представлявший себе
экономическую сторону вопроса, главным богатством Туркестана являлся
хлопок; но британцы имели собственное высококачественное хлопковое
производство в Индии и в Египте, и даже в случае острой нужды в этом
материале закупка его в Соединенных Штатах обошлась бы дешевле, чем в
Туркестане, учитывая колоссальные расходы на транспортировку. 300
При этом нельзя однозначно отрицать наличие переговоров по данному
вопросу, как это делают британские историки. Эллис, к примеру,
безапелляционно заявляет, что все сведения об этих переговорах являются
выдумкой, призванной опорочить англичан. Но упоминания, а то и прямые
указания, встречаются в источниках достаточно часто. О них упоминают
помощники бывшего главы МИД Закаспийского Комитета Зимина, простые
участники событий.301 При этом Мильнер и Эмери, госсекретарь по делам
колоний и его заместитель, известные сторонники развития колониальной
империи, стремящиеся к ее расширению и получению источников сырья и
новых рынков, ни в одном из своих писем зимы 1918–19 гг. даже не
упоминают о заинтересованности Британии в Туркестане, хотя миновать это
решение их никак не могло.302
Дополнительную

загадочность

вопрос

вносит

свидетельство

полковника Зайцова, опубликованное в журнале «Соловецкие острова».
Полковник описывает переговоры, которые якобы проводил в Ташкенте с
лидерами Ташкентского отделения Туркестанского Союза майор Бейли.
Свидетельство Зайцова заслуживает особого внимания, так как он являлся

300

Nazaroff P, Hunted through Central Asia. On the Run from Lenin’s Secret Police. 1932, p.

20.
301
302

РГАСПИ, ф. 71, оп. 34, д. 1506, л. 2об. – 3.
Constantine S. The Making of British Colonial Development Policy, 1914-1940. 2005. P. 37-

38.
138

очевидцем событий и лично принимал участие в заседании, на котором
Назаров, контактировавший с Бейли, сообщал о результатах переговоров.
«После генерала К—ча сделал сообщение политического характера
некто П.С. Наз[аров]в, предназначавшийся в премьер–министры будущего
Туркестанского правительства и в министры финансов, в данное время
выполнявший обязанности казначея организации, ведавший разными
политическими переговорами и сношениями. Содержание его доклада
озадачило меня немало.
Весною 1918 года303 прибыла в Ташкент из Индии из Пешевара через
Афганистан304 Великобританская военно–дипломатическая миссия. Приезд
миссии был разрешен Туркестанским Совнаркомом и она находилась на
официальном положении.
Официальной целью миссии было якобы восстановление связи с вновь
образовавшимся Туркестанским Правительством и ознакомление с новым
общественным и государственным строем края. На самом деле истинной
целью и намерениями

миссии были: подготовлять и организовать

вооруженные восстания в Туркестане против Советской власти, снабжать
повстанческие отряды деньгами и оружием из ближайших к Туркестану
английских баз (Мешхед, Кашгар, Афганистан). Миссия имела широкие
права и полномочия по осуществлению этих задач.
Антисоветские организации, в том числе Туркестанская военная и
мусульманская «Улема», не преминули, конечно, войти в связь с
Великобританской Миссией.
После продолжительных, видимо, переговоров Туркестанская военная
организация пришла к определенному и окончательному соглашению с
представителями английского правительства.
Сущность этого соглашения, по словам П.С. Наз[аро]ва, заключалась в
следующем:
303
304

На самом деле в августе 1918 года.
На самом деле через Кашгар.
139

Туркестанская военная организация должна подготовить, организовать
и руководить одновременным и повсеместным выступлением всех «очагов
борьбы» против Советской власти в крае.
Английское правительство берет на себя все дело снабжения деньгами,
оружием, огнестрельными припасами и разными техническими средствами
борьбы всех вооруженных сил, выставленных на борьбу с Советской
властью, а в случае надобности и вооруженной поддержки из северных
провинций Персии.
После свержения Советской власти в крае будет образована
Туркестанская

Демократическая

Республика

со

всеми

атрибутами

республиканского строя: парламентом, намеченным именовать народным
собранием, президентом, кабинетом министров и проч.
Вновь созданное государственное образование или Туркестанская
Демократическая Республика будет находиться под исключительным
влиянием Англии; в таких же взаимоотношениях, как Африканские
доминионы ее, Южноафриканские республики (Трансвааль и Оранжевая).
В

возмещение

правительством

всех

Туркестанская

произведенных
демократическая

расходов

английским

республика

должна

предоставить ряд концессий на разработку природных богатств в крае».305
В данном случае, однако, с большой долей вероятности речь идет о
мистификации или же путанице. Полковник Зайцев бежал из Ташкентской
крепости 1 июля 1918 года и уже через несколько дней присутствовал на
совещании ТВО, на котором якобы шла речь о переговорах с Бейли.
Учитывая, что миссия Бейли прибыла в Ташкент только в августе, это
представляется совершенно невероятным. Скорее всего, либо это совещание
и это соглашение было полностью продуктом фантазии Зайцева, при помощи
которого он пытался достичь каких–либо целей, к примеру, смягчения
режима (на момент написания мемуаров он сидел в Соловецком лагере), либо
оно действительно имело место, но речь на нем шла не о договоре с Бейли, а
305

«Соловецкие острова». 1926. № 2. С. 61–62.
140

о договоре с Маллесоном, либо полковник Зайцов перепутал время
совещания, и оно имело место в сентябре–октябре 1918 года. В данном
случае трудно утверждать что–либо достоверно, так как в опубликованных
мемуарах самого Назарова повествование начинается с конца августа 1918
года306 и ни слова нет ни о Бейли, ни о Маллесоне, ни о самом полковнике
Зайцеве.
Тем не менее, второй и третий варианты кажутся гораздо более
правдоподобным: из того, что известно о полковнике Зайцеве, сложно
заключить, что он попытался бы подобной ценой купить себе послабление
лагерного режима, тем более что вскоре после публикации он очутился в
карцере, а затем на три месяца угодил в штрафной изолятор – как раз за отказ
писать дальше свои воспоминания.
Если верна вторая версия, то на совещании Павел Назаров излагал
детали соглашения, заключенного с генералом Маллесоном. По понятным
причинам нельзя быть полностью уверенным, что они изложены абсолютно
верно: Зайцев писал по памяти, не сверяясь с дневником, и с легкостью мог
перепутать отдельные числа и факты, как видно из казуса с Бейли. Если же
верна третья версия, то Бейли, по сути, обещал монархическому подполью
поддержку, которую на самом деле оказать не мог.
То, что вопрос об аренде поднимался в ходе переговоров членов
Закаспийского комитета и британцев, доказывают воспоминания Захарова,
бывшего чиновником МИД Закаспия, который не только неоднократно
упоминает о якобы предлагавшейся британцами аренде, отвергнутой
Фунтиковым, но и напрямую увязывает отказ закаспийцев от аренды с
выводом британских войск.
По имеющимся сведениям можно определенно утверждать, что
впервые вопрос об «аренде» прозвучал в ходе переговоров делегации

«One evening in Tashkend, about the end of August 1918…». Nazaroff P., Hunted through
Central Asia. On the Run from Lenin’s Secret Police. 1932, p. 1.
306

141

будущего «Туркестанского союза» с полковником Пайком 20 мая, и тогда же
его реализация была объявлена англичанами невозможной.
Можно предположить, что уже после приезда Маллесона и начала
интервенции вопрос снова всплыл, и Маллесон им увлекся. При этом
допущении логичной кажется и его небывалая доверчивость, и готовность
ссужать деньги в больших количествах, и его стремление непременно
пробиваться к Ташкенту. Не исключено, что именно ТС и являлся той
«разведывательной сетью» Маллесона, о которой тот упоминал в своем
докладе Королевскому Географическому обществу, говоря о том, что его
шпионы были в каждом большевистском эшелоне. Все это выглядит вполне
логично: тот же Френч в своих мемуарах предполагает, что создание
дружественного британцам мусульманского государства может поставить
барьер на пути большевизма.307
Не исключено, что аналогичные гарантии Маллесон пытался получить
и от закаспийцев, но не преуспел, и именно об этих переговорах упоминали
бывшие помощники Зимина. Но в рамках «Туркестанского союза» (позже
преобразованного в Туркестанскую военную организацию) идея продолжала
существовать, и члены монархического подполья, не найдя понимания у
Маллесона, попытались провести ее в жизнь через Бейли. Этот вопрос
требует отдельного исследования.

Решение о вводе британских войск оказало самое непосредственное
влияние на развитие ситуации в Закаспии. Ашхабадский комитет не
пользовался популярностью в массах, само население после поднятого
мятежа достаточно быстро осознало его ошибочность, и в обществе начали
все ярче проявляться тенденции, направленные на установление контактов с
Ташкентом и готовности к примирению. В этих условиях действия
Ашхабадского комитета разрушили перспективу мирного урегулирования

307

French F.J.F. From Whitehall to the Caspian. L., 1920. P. 245–246.
142

кризиса. Ставка, которую британцы сделали на Комитет, помешала его
свержению как извне – путем наступления войск из Ташкента вдоль
Закаспийской железной дороги, так и изнутри – путем нового восстания или
переворота.
Прибытие англо–индийских войск обеспечило устойчивость фронту и
спасло Ашхабадский комитет от немедленной гибели. В дальнейшем каждый
из участников придерживался своей линии поведения: Ашхабадский комитет
пытался, по возможности сохраняя независимость от англичан (и при этом
все больше и больше подпадая под их влияние, поскольку они являлись
единственной реальной антибольшевистской силой в регионе, и само
существование Ашхабадского комитета непосредственно зависело от его
лояльности этой силе), удержаться у власти; мотивы же Маллесона
представляются более загадочными – можно отметить лишь его постоянное
стремление к наступлению и ликвидации фронта. Тем не менее, Маллесон, в
отличие от многих своих коллег (Редла, Данстервиля), не решился нарушить
или проигнорировать прямой приказ из Дели и подчинился ему, тем не
менее,

постоянно

бомбардируя

начальство

требованиями

разрешить

дальнейшее наступление.
Таким образом, очевидно, что изначально британцы не вынашивали
экспансионистских замыслов в отношении Закаспия; однако слабость и
коррумпированность ашхабадского режима, личные амбиции Маллесона и
осознание долга перед союзниками продлевало сроки интервенции. Ряд удач,
включая Душак, привел к тому, что Маллесон утвердился в мысли о скором
поражении большевиков, и подогрел его амбиции.

143

Глава 3. Причины вывода англо–индийских войск и последствия
интервенции
3.1. Финал интервенции и его причины
После того, как январское наступление красных закончилось неудачей,
на фронте установилось кратковременное затишье. Стороны готовились к
новым боям, временами производя вылазки и отправляя разведывательные
партии в расположение противника. Позиция англичан казалась идеальной: с
капитуляцией Турции и окончанием войны закончились и проблемы со
снабжением, вместо персидского маршрута, крайне сложного для доставки
боеприпасов и снаряжения в силу отсутствия качественных дорог грузы
начали перебрасывать через Закавказье. Оба ключевых порта на западном и
восточном побережьях Каспийского моря – Баку и Красноводск – оказались в
руках англичан, и отныне войска Маллесона могли снабжаться в полном
объеме. Тем не менее, не прошло и трех месяцев, как британский контингент
спешно покинул Закаспий. В чем же состояли причины этого неожиданного
отступления?
В советской историографии вывод британских войск традиционно
трактуется как результат побед красноармейских отрядов. Однако, как мы
видели из предшествующих глав, с момента прибытия британской миссии в
Закаспий войскам ташкентского правительства не удалось добиться сколь–
нибудь

серьезных

успехов.

Все

наступления

на

Каахку

оказались

провальными; бой под Душаком сложно расценивать как победу красных:
невзирая на то, что в конце концов британцы и их союзники вынуждены
были покинуть станцию Душак, они забрали всех своих раненых и отошли в
полном порядке. Полное разрушение станции в ходе боев сделало
невозможным ее дальнейшее использование, что привело к отступлению
красных на более удобные для обороны позиции у станции Равнина.
144

Одной из причин, вынудивших англичан вывести силы, называлось
недовольство в индийских войсках. Так, указывалось, что солдаты требовали
немедленной отправки на родину, отмечались случаи неповиновения
офицерам со стороны сипаев в Мерве и Асхабаде308.
Одним из источников подобных сведений являлся допрос пленных
сипаев: так, индиец Кульфарас, попавший в плен 4 марта, заявлял, что хотел
бы вернуться на родину, а пленный Ярхан Амевхан сообщил, что «в
наступление индусы идти не хотят».309 Другим источником являлись слухи,
бродившие в Закаспии: в частности, большевик Т.А. Шмаков, находившийся
в то время на оккупированной территории, упоминает как факт, что «сипаи…
были своим положением (в Мерве – А. К.) крайне недовольны. В конце
концов, это недовольство вылилось в восстание. Сипаи перебили часть
офицеров, а затем ушли по направлению к афганской границе».310
Однако, судя по всему, в данном случае советская пропаганда выдавала
желаемое за действительное. Несмотря на то, что пленные охотно
подтверждали свое нежелание воевать, в реальности за все время кампании в
Закаспии не было ни одного случая дезертирства из англо–индийских войск,
ни один сипай или совар не перебежали на сторону неприятеля, хотя с
красной стороны активно велась пропагандистская работа. Более того, из
числа трех попавших в плен в ходе стычки 4 марта соваров двое позже
бежали и нашли дорогу в свой полк – один через Персию, другой через
китайский Синьцзян. Судьба третьего совара остается неизвестной, но, во
всяком случае, в числе коммунистических активистов образованной вскоре в
Ташкенте Компартии Индии его имени нет.
Еще одной из причин называется подъем освободительного движения в
Индии и движения солидарности с Советской Россией в самой метрополии.
Тем не менее, рискнем заявить, что важность этого фактора сильно
См. Ташлиев Ш. Гражданская война и английская военная интервенция в
Туркменистане. Т. 1. Ашхабад: Изд-во «Туркменистан», 1974. С. 209.
309
Там же.
310
Шмаков Т.А. Первые годы борьбы. М.; Ташкент: САОГИЗ, 1933. С. 28.
308

145

преувеличена: если во время Первой Мировой войны вторжение или мятеж в
Индии действительно могли оказаться роковыми для британского господства
там в силу незначительности сил, которыми располагала британская корона в
Индии, то после окончания войны эта угроза исчезла, и у вице–короля
появились ресурсы, необходимые для подавления любого мятежа на
территории Индостана.
Таким образом, к началу февраля 1919 года британские силы
представляли собой сплоченный и снабженный контингент, хорошо
мотивированный, с широким каналом снабжения и командующим, готовым и
желающим наступать.311
Тем не менее, в это время в британском высшем руководстве шли
дискуссии по вопросу целесообразности сохранения миссии Маллесона,
начавшиеся после упомянутой в прошлой главе записки Кокса «О миссии
Маллесона» от 20 декабря 1918 года.
30 декабря вопрос сохранения сил в Персии обсуждался на заседании
Восточного Комитета. В результате было решено вывести все силы, включая
Данстерфорс,

Малмисс,

Южно–Персидских

стрелков

британские

гарнизоны вдоль Персидского залива.312 На сохранении и укреплении миссии
решительно настаивал лорд Керзон, называя предложение о выводе войск
«аморальным, жалким и катастрофическим по последствиям» (возможно,
именно эту дискуссию имеет в виду Фишер, когда пишет о том, что Керзон и
Черчилль выказывали энтузиазм в отношении сохранения в Закаспии
постоянного британского присутствия),313 но позиция Казначейства, которое
не собиралось снабжать деньгами миссию с неясными целями, и индийского
правительства, которое не намерено было со своей стороны поддерживать ее

Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 127.
312
Nicolson H. Curzon: The Last Phase, 1919–1925. A Study in Post-War Diplomacy. 1934.
2010 Ed., P. 132.
313
Fisher J. Curzon and British Imperialism in the Middle East 1916–19. Abingdon, 1999. P.
182.
311

146

существование, перевесили.314 В итоге был принят промежуточный план,
который предусматривал сохранение британского присутствия в Персии в
виде советников и руководителей, но, тем не менее, подразумевал вывод
Малмисс.315
7 января прошла встреча, в которой приняли участие руководители
различных департаментов. На ней Эдвин Монтегю, государственный
секретарь по делам Индии, решительно потребовал вывода миссии.
Единственными, кто высказался против, оказались представители военного
ведомства. Буш так передает содержание дискуссии: «Генерал Твейтс
упомянул, что Маллесон был нужен, дабы остановить большевистское
проникновение в Персию, чтобы защищать Красноводск, и чтобы
приковывать к себе примерно 14 тысяч большевиков, которые ему
противостояли.

«Но

сколько,

‒

спросил

Керзон,

‒

это

должно

продолжаться?» «Это зависит, ‒ отвечал Твейтс, ‒ от того, сколь долго нужно
будет удерживать Баку и Каспий»; и дискуссия пошла по новому кругу». 316
На совещании четко определились позиции сторон: Монтегю резко выступал
за вывод войск, его поддержало Министерство по делам Индии; Керзон,
ранее выступавший категорически против вывода, после совещания
Восточного Комитета 30 декабря считал необходимым придерживаться
принятых решений. В итоге было решено, что окончательное решение было
отложено до итогового доклада генерала Мильна, который был назначен
командующим новосформированной Армией Черного моря; под его начало с
8 февраля формально переходила и миссия Маллесона.
8 января Министерство по делам Индий телеграфировало, что
британское

правительство

намерено

вывести

миссию

Маллесона

отказывается предоставлять местным закаспийским властям неограниченный
Kinvig C. Churchill’s Crusade. The British Invasion of Russia 1918‒1920. 2006. P. 44.
Nicolson H. Curzon: The Last Phase, 1919-1925. A Study in Post-War Diplomacy. 1934.
2010 Ed. Pp. 132‒133
316
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 128.
314
315

147

кредит. Однако, говорилось в телеграмме дальше, так как обстоятельства
военного характера требуют, чтобы миссия продолжала свою работу, Лондон
посылает генерала Мильна для оценки ситуации. 15 января Мильн прибыл и
принял под командование все британские силы в Закавказье и в Закаспии.
Ему предписывалось ознакомиться с текущим положением дел и представить
полный отчет вышестоящему руководству, и только после этого будет решен
вопрос о том, какие действия необходимо предпринять в дальнейшем.
Таким образом, ключевой фигурой, определившей дальнейший ход
событий, стал генерал сэр Джордж Мильн. В январе 1919 года в Ашхабад
прибыли два старших офицера из штаба Мильна, которые провели
первичную инспекцию положения в Закаспии и сообщили, что с этого
момента

силы

миссии

Маллесона,

подчинявшиеся

до

того

главнокомандующему в Индии,317 передаются в подчинение генерала
Мильна, сиречь Военного министерства.318 Эта смена подчиненности имела
для войск в Закаспии самые благоприятные последствия, ее приветствовали
все офицеры миссии, не исключая и самого командующего.319 Маллесон
писал: «Разница в службе в подчинении Константинополя и Симлы была
налицо. Мы всегда могли ожидать, что в Константинополе нас выслушают со
всей вежливостью и сочувствием. Представители каждого отдела штаба
командира Армии Черного моря, как и сам генерал Мильн, прибыли к нам
для личного знакомства и делали для нас все, что могли. Никто из Симлы за
все время наших операций не доехал даже до Мешхеда».320
Получив новое назначение, Мильн прежде всего отправился в
ознакомительную поездку по подчиненным ему частям. 21 января 1919 года,
покончив с делами на Кавказе, он прибыл в Ашхабад.
317

Malleson W. (1922) The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the
Royal Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. Р. 100.
318
Telegram P., No. 735, dated the 14th (received 16th) February 1919. From His Majesty’s
Secretary of State for India to His Excellency the Viceroy (Army Department). NAI, Foreign
Deptt, Sec-War, Jan 1920. P. 69.
319
Ellis C.H. The British «Intervention» in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley, 1963. P. 145.
320
Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 102.
148

По стечению обстоятельств, через день после приезда Мильна в
столицу Закаспия, силы Туркестанской республики соединились с частями
Красной Армии, наступавшей с севера.321 «Оренбургская пробка», которая до
того препятствовала сообщению Ташкента и Центральной России, была
выбита, и Советский Туркестан получил прямой канал связи с Москвой. Это
означало, что отныне ташкентское правительство могло полагаться не только
на собственные силы.
В Ашхабаде генерал Мильн встретился с Маллесоном, выехал в
Байрам–Али, посетил части на фронте. Он обсудил с руководством миссии,
британскими и русскими офицерами, состояние дел, после чего отбыл
обратно через Ашхабад и Красноводск, где также провел несколько дней. 1
февраля Мильн представил рапорт по результатам визита.
В документе говорилось, что «ситуация была бы комичной, если бы не
была такой безнадежной». После того, как большевики наконец захватили
Оренбург и вышибли «оренбургскую пробку», ситуация на Закаспийском
фронте менялась коренным образом: теперь Красный Туркестан мог
получить подкрепления из Центральной России. Перспективу удержания
фронта силами закаспийцев Мильн оценивал крайне низко: Маллесон
упоминает, что в ответ на утверждение ашхабадского правительства о том,
что в контролируемом им регионе насчитывается 250 тысяч русских, Мильн
поинтересовался, почему при таком большом русском населении на фронте
насчитывалось

едва

ли

200

русских

солдат

офицеров.322

Силы

Закаспийского правительства Мильн описывал как оборванную банду
туркмен

русских, которых

связывал лишь страх перед

местью

большевиков, буде они захватят Закаспий. Фронт держался только благодаря
британскому присутствию: лишь британцы мешали большевикам захватить
Мерв и Ашхабад, и лишь британские обязательства поддерживали железную
История внешней политики СССР / Под ред. А.А. Громыко, Б.Н. Пономарева. Т. I. М.:
Наука, 1980. С. 131.
322
Mallesonr W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 100.
321

149

дорогу в рабочем состоянии. Разнобой в командовании и разделение
полномочий между британцами, русскими и туркменами усложняли работу.
В случае решительного наступления большевиков не было достаточных сил,
дабы их удержать, а при наличии соответствующих средств противник мог с
легкостью обойти оборонявшихся. Из доклада Мильна следовало, что
Маллесон не представлял себе реальную ситуацию: вместо 30–40 тысяч
австро–венгерских

пленных

регионе,

которых

он

докладывал

вышестоящему начальству и наличие которых служило весомым аргументом
для продолжения интервенции, Мильн насчитал не более 8 тысяч и отметил,
что они не представляют какой–либо угрозы. Для того, чтобы удержать
позиции,

по

мнению

Мильна,

требовались

дополнительные

силы,

включающие кавалерийский полк, четыре пехотных батальона и тяжелую
артиллерию, и это будет только первый шаг; и, кроме того, необходимы были
новые денежные вливания, чтобы удержать на плаву лояльную власть. Как
считал Мильн, полумеры были бесполезны и даже вредны. «Мы должны
либо полностью контролировать и снабжать этот регион, тратя наше время,
деньги и рабочую силу в попытке выполнить практически безнадежную
задачу, или же мы можем уйти и оставить эту страну ее судьбе с
последующей неизбежной анархией и кровопролитием». Проще говоря,
ситуация была безвыходной и угрожала стать еще хуже.323 Единственное, что
могло бы удержать британцев от вывода войск, были соображения престижа;
если бы решение о продолжении интервенции было бы принято, то Мильн,
как высшее командование в регионе, настаивал, чтобы ему самому было
позволено выбирать себе подчиненных. Это по сути означало, что Маллесон
был бы в любом случае отстранен от командования.324
Нельзя сказать, что доклад Мильна положил конец дебатам. Его
позиция встретила сильное сопротивление в МИДе; кроме того, военная
часть британской делегации в Париже высказалась в пользу продолжения
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 128.
324
Ibid., P. 129.
323

150

интервенции, предложив отправить из Индии упомянутые Мильном четыре
батальона, конный полк и артиллерию.325
Решение в итоге должен был принять междепартаментский комитет. На
заседании 8 февраля Керзон огласил содержание депеши Мильна, отметив
при этом, что в докладе не содержалось каких–либо формальных
рекомендаций, хотя выводы из него буквально напрашивались; Керзона,
кроме того, тревожило то, что Мильн советовал оставить Красноводск: по
мнению Керзона, этого вполне можно было избежать.
Точку в дискуссии поставил представитель военного ведомства
генерал–майор Рэдклифф: британские войска будут выведены, даже если это
будет означать потерю престижа. По поводу мнения парижской делегации
генерал заявил, что ее высказывания не отражают точку зрения главы
Имперского Генерального штаба. Как отмечает Буш, столь резкое изменение
своего мнения Рэдклифф, явно впечатленный рапортом Мильна, объяснил
двумя причинами: во–первых, явным отсутствием перспектив создания
дружественного и стабильного правительства, особенно в условиях открытия
сообщения между Москвой и Ташкентом; во–вторых, крайней удаленностью
театра военных действий от британских оборонительных рубежей. Кроме
того, Рэдклифф также указал, что, если будет необходимо вывести
британские войска с Кавказа, может возникнуть неудобная ситуация: войска
придется там оставить только для того, чтобы они могли в конце концов
прикрыть вывод войск Маллесона на другом берегу Каспия. В итоге комитет
решил возложить окончательное решение о выводе миссии Маллесона на
правительство Индии (хотя Маллесон Индии больше не подчинялся), указав
при этом, что в случае вывода войск Маллесона в Персию и дислоцирования
их вдоль границы они будут переданы вновь под контроль правительства
Индии.326

325
326

Ibid.
Ibid., P. 130.
151

После этого все дебаты прекратились. На следующий день на адрес
военного департамента канцелярии вице–короля Индии была направлена
телеграмма, в которой говорилось:
«Правительство Его Величества ранее получило доклад о ситуации в
Закаспии от Мильна и мнение по этому поводу от Генерального штаба.
Совершенно очевидно, что после долгих попыток и обильной финансовой и
военной помощи с нашей стороны местное правительство так же бессильно,
как и прежде, в то время как с падением Оренбурга военная ситуация
изменилась к худшему как для нас, так и для них. Это событие вскоре
позволит установить прямое железнодорожное сообщение между Москвой и
Ташкентом, что не только позволит большевикам перебросить подкрепления,
но и перехватит торговлю, которая для Закаспийского правительства
остается единственной надеждой на получение доходов.
Что касается военных подкреплений, которые необходимы Маллесону,
чтобы удержаться на линии, где он сейчас находится, или предпринять
наступление далее к Оксусу, то правительство Его Величества не готово их
одобрить. Оно полагает нынешнюю ситуацию нетерпимой особенно после
недавнего переворота, по результатам которого Маллесон по сути оказался
во главе местного правительства – ситуация, покончить с которой
желательно как можно скорее. Поэтому правительство решило, что в том
случае, если у вас нет каких–либо серьезных возражений на этот счет,
необходимо вывести миссию Маллесона так скоро, как это возможно».327
Правительство Индии безо всяких колебаний решило, что достаточно
бросать войска и деньги в черную дыру, о чем и сообщило в ответной

Telegram P., No. Nil, dated the 9th February 1919. From His Majesty’s Decretary of State for
India, London, To His Excellency Viceroy (Army Department). NAI, Foreign Deptt, Sec-War,
Jan 1920. P. 67‒68.
327

152

телеграмме,328 и уже 13 февраля Мильну были переданы новые приказы,
включающие вывод войск изо всего Закаспия, исключая Красноводск.329
Вывода войск настоятельно требовала общемировая ситуация. Как
отмечал в своей статье полковник Тод, «демобилизация шла вовсю, и
требование сократить присутствие и и вывести войска изо всех мест, где их
присутствие не являлось необходимым, было настоятельным. Турко–
германская угроза Индии канула в Лету, и конфликт между меньшевиками и
большевиками стал внутренним делом России; слишком с большой
готовностью наши русские союзники перекладывали эту ношу на британские
плечи».330
Помимо всего прочего, как раз в конце января начали активно
обсуждаться проекты о созыве конференции на Принцевых островах;
активным сторонником этой идеи был британский премьер Ллойд–Джордж.
В случае успеха конференция должна была способствовать если не
примирению, то хотя бы началу диалога между правительством в Москве и
противостоящими ему силами. В этой ситуации присутствие британских
войск на территории России могло иметь негативные последствия для
позиции Британии как главного миротворца и арбитра на конференции. Этот
аргумент приводится, в частности, Эллисом в качестве одного из
основных,331 однако складывается впечатление, что его важность Эллисом
сильно преувеличена. Ни в одной из дискуссий по вопросу вывода войск, как
мы видели выше, тема конференции на Принцевых островах не всплывала;
более того, на территории России присутствовали куда более значительные
британские контингенты (к примеру, на Северном фронте, в Мурманске и
328

Telegram P., No. 2000, dated the 11th February 1919. From His Excellency the Viceroy
(Army Department), Delhi, to His Majesty’s Secretary of State for India, London. NAI, Foreign
Deptt, Sec-War, Jan 1920. P. 68.
329
Telegram P., No. 75269-Cipher-C.I.G.S., dated the 13th (received 14th) February 1919. From
The Secretary, War Office, London, to Constantinople. NAI, Foreign Deptt, Sec-War, Jan 1920.
P. 69.
330
Tod J.K. The Malleson Mission to Transcaspia in 1918 // Journal of The Royal Central Asian
Society. 1940. Vol. 27. № 1. P. 63‒64.
331
Ellis C.H. The British «Intervention» in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley, 1963. P. 147.
153

Архангельске), вопрос о выводе которых не стоял. При этом, весьма
возможно, перспективы конференции оказали определенное влияние на
мнение Ллойд–Джорджа, хотя надо принимать во внимание специфику
принятия решений в британском руководстве и ограниченность влияния
премьер–министра. Показательно, что Лондон не соизволил не только
проконсультироваться, но даже проинформировать своих союзников по
Антанте по грядущем выводе войск, и этот шаг оказался для них полной
неожиданностью.332
3.2. Процесс вывода войск
Для Маллесона приказ о выводе войск, переданный ему по телеграфу,
означал конец всех его планов по дальнейшему наступлению и захвату
Ташкента. Понимая, что власти в Дели ни при каких обстоятельствах не
пойдут ему навстречу в его прожектах, Маллесон решил обратиться к
Мильну и к представляемому им военному ведомству. Сперва генерал
пытался настоять на наступлении к Оксусу, чтобы, как он объяснял,
прикрыть отход (имея в виду, возможно, что в случае удачного удара Лондон
и Дели изменят свое мнение), но ему было отказано333. Тогда он попытался
максимально оттянуть момент отступления, указав, что эвакуацию нельзя
проводить второпях334, и попросив отсрочки на 4‒6 недель, чтобы избавиться
от излишков вооружения и обналичить ходившие в Закаспии британские

332

Ullman R.H. Britain and the Russian Civil War. November 1918‒February 1920. Princeton,
New Jersey. Princeton University Press. 1968. P. 171‒172.
333
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 129.
334
Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. №. 2. P. 100.
154

боны335. Мильн согласился со мнением Маллесона, и вывод войск был
отложен до конца марта336.
Как

отмечает

Сарджент,

генерал Маллесон,

читая

лекцию

Центрально–Азиатском обществе 24 января 1924 года, посвященную своей
миссии, большое внимание уделил именно выводу британских войск, и это
понятно: как известно, выйти из военного конфликта куда сложнее, чем в
него влезть. В данном же случае ситуация была крайне сложной. Прежде
всего, необходимо было обеспечить безопасный вывод британских войск, что
представляло из себя нетривиальную задачу с учетом нахождения британцев
на передовой линии фронта и потенциального сопротивления, которое могли
бы оказать элементы, связывающие с интервентами свою будущность и,
следовательно, заинтересованные в их нахождении на территории Закаспия.
Кроме того, над британцами довлел и моральный долг: необходимо было
дать шанс Комитету общественного спасения найти поддержку со стороны
других сил, которая помогла бы ему продержаться в течение переходного
периода337. В целом можно сказать, что британцам удалось блестяще
выполнить оба задания.
К этому времени ситуация на южных фронтах складывалась в целом в
пользу антибольшевистских сил. Войска генерала Деникина успешно
завершили Второй Кубанский поход, разгромив части XI Красной армии, и
заняли весь Северный Кавказ, вынудив красные отряды совершить отход на
Астрахань. Таким образом, со стратегической точки зрения логично было бы
подчинить закаспийские силы Деникину, тем паче что юг Каспийского моря
полностью контролировался англичанами, что позволяло осуществлять
неограниченные перевозки по маршруту Баку–Астрахань. Более того, сама
идея, выдвигаемая Деникиным – объединение всех антибольшевистских сил
Ellis C.H. The British ‘Intervention’ in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley: University of
California Press, 1963. P. 146.
336
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 448.
337
Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. №. 2. P. 100.
335

155

– делала для него невозможным отказ от включения в состав контролируемой
им территории, «Доброволии», как именовала ее советская печать,
дополнительного

района,

где

существовало

антибольшевистское

правительство, пусть даже в результате открывался еще один фронт. Кроме
того, после успешного захвата Северного Кавказа, получения огромного
количества трофейного имущества и массы пленных, многие из которых
были сразу же поставлены под ружье, у деникинского командования
возникла иллюзия собственной силы, на фоне которой еще один
малозначительный фронт не выглядел чрезмерной ношей для плеч
Добровольческой армии. Англичанам же включение Закаспия в зону
контроля Деникина позволяло не только сбросить груз ответственности за
судьбу закаспийцев, но и заменить явно коррумпированное ашхабадское
правительство куда более приемлемым с моральной

точки

зрения

деникинским режимом.
Ранее – сразу перед боями у Анненково – в состав закаспийских сил
вошел небольшой отряд дагестанских казаков Бичерахова. Ближе к концу
февраля с Кавказа, из армии Деникина, через Петровск начали прибывать
небольшие контингенты, и 6 марта один из них проследовал через Ашхабад;
с этого момента по сути Комитет Общественного Спасения стал частью
организации белой армии на Кавказе. В Ашхабад был отправлен один из
старших офицеров Деникина, генерал Лазарев; в апреле ему предстояло
принять

командование

от

Ораз–Сирдара.

Таким

образом

прибыл

альтернативный спонсор – хотя и несколько сомнительной ценности.
Перед британцами встал щекотливый вопрос – как и в какой форме
проинформировать о выводе войск Комитет общественного спасения. Это
было сделано 4 февраля;338 1 марта Маллесон в своей телеграмме доложил,
что сделал это строго конфиденциально. Эллис при этом сообщает, что
отношение к британцам со стороны комитета все равно оставалось
Ellis C.H. The British ‘Intervention’ in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley: University of
California Press, 1963. P. 150.
338

156

достаточно дружественным, хотя некоторые члены Комитета полагали, что
их бросили в беде, и не стеснялись об этом говорить. В частности, министр
иностранных дел Зимин буквально засыпал британскую миссию протестами,
указывая на то, что британцы нарушают свои обязательства и что такие
решения нельзя принимать и осуществлять в одностороннем порядке. Как
только новости просочились в прессу, многие жители Закаспия, связанные
тем или иным образом с интервентами, либо покинули страну, либо были
готовы сделать это в любой момент. В обществе началось брожение.
Маллесон обратился с просьбой к Дели, настаивая на том, чтобы войска,
покидающие Закаспий, оставили бы свои съестные припасы в Ашхабаде, и
чтобы офицеры Закаспийских войск, отличившимся во время боевых
действий, и в частности главнокомандующий Ораз–Сирдар, получили
награды. На это индийское правительство согласилось. Тем же, кто
скомпрометировал себя сотрудничеством с интервентами, была оказана
помощь в отправке в безопасное место. Как отмечает Эллис, этой
возможностью

воспользовались

многие

чиновники

Закаспийского

правительства, переехавшие на Кавказ, в Константинополь и даже в Египет,
но большинство офицеров осталось на своем посту до самого конца339.
Ключевой вопрос, который встал перед интервентами – как обеспечить
безопасный

вывод

британских

войск,

не

спровоцировав

при

этом

большевиков на серьезное наступление. Угрозы, стоявшие перед миссией,
живо описывал полковник Тод: «Вывод войск был нелегким делом. Генерал
Маллесон предвидел, что если о нем заблаговременно станет известно
большевикам,

они

могут

немедленно

возобновить

наступление,

большинство русских войск на фронте перейдет на их сторону.340
Железнодорожники вполне могли отказаться обслуживать железную дорогу,

339

Ibid., 151.
Аналогичные опасения высказывал и генерал Маллесон, утверждая, что в случае
наступления большевиков большинство солдат на фронте перешло бы на их сторону, а
остальные бы разбежались. См. Malleson W. The British Military Mission to Turkestan,
1918‒1920 // Journal of the Royal Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 100.
340

157

среди населения вновь проявили бы себя экстремистские элементы, и вместо
спокойного выхода войск солдатам бы пришлось пробивать себе путь с
оружием в руках»341. При подготовке к выводу войск соблюдалась
полнейшая секретность: британские войска в строжайшей тайне избавлялись
ото всех дополнительных ресурсов и связей, которые могли бы их
обременить. Генерал Маллесон распорядился отправить заранее в Персию
всех больных и раненых342. Британские склады были открыты для
закаспийских сил, им передавалось оружие и снаряжение343. В частности,
туркмены получили 2300 винтовок, русские – 5500 винтовок, 3,5 миллиона
патронов.344 В рамках избавления от излишнего имущества, могущего
затруднить вывод войск, часть оружия и боеприпасов была отправлена эмиру
Бухары по его настоятельной просьбе: к Маллесону явились два
представителя эмира, которые просили о посылке в Бухару экспедиционного
корпуса. Вместо этого эмиру Алиму был отправлен излишек оружия.
Англичане сочли, что его войска, по словам Эллиса, «хотя и совершенно не
соответствующие

каким–либо

требованиям,

тем

не

менее,

могли

представлять некоторую угрозу флангу Красной Армии»345.
При этом существует точка зрения, что таким образом Маллесон
пытался реализовать свою идею о создании мусульманского государства в
Центральной Азии, находившегося под британским протекторатом и
получавшим от Британии помощь, в том числе и оружием. Помимо Сарина,
ее придерживается Моррис346. Если такая идея и существовала у Маллесона,

341

Tod J.K. The Malleson Mission to Transcaspia in 1918 // Journal of the Royal Central Asian
Society. 1940. Vol. 27. № 1. P. 64.
342
Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 100.
343
Ellis C.H. The Transcaspian Episode // Journal of The Royal Central Asian Society. 1959.
Vol. 46. № 2. P. 117.
344
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 130.
345
Ellis C.H. The Transcaspian Episode // Journal of The Royal Central Asian Society. 1959.
Vol. 46. № 2. P. 117.
346
Morris L.P.. British Secret Missions in Turkestan, 1918‒19 // Journal of Contemporary
History. 1977. Vol. 12. № 2. P. 369.
158

то к марту 1919 года он не мог не понимать ее нереализуемость в
непосредственном будущем, хотя, совершенно очевидно, планировал извлечь
максимальную выгоду из пробританской ориентации бухарского эмира.
Таким образом, именно в этот период, когда англичане вот–вот должны
были покинуть Закаспий, миссия Маллесона начала оказывать бухарскому
эмиру поддержку, в которой он так нуждался. В феврале с караваном из 78
верблюдов, которым командовали два индийских сержанта, было послано в
Бухару некоторое количество винтовок и боеприпасов. Отправка груза была
согласована с Дели. В исключительно тяжелых условиях сержанты в марте
доставили караван в Бухару. Там они встретили шпиона Бейли.
Вместе с оружием Маллесон отправил эмиру письмо, в котором
настоятельно рекомендовал ему не провоцировать Ташкент, подтвердив тем
самым переданные ранее (в январе 1919 года) через посланца эмира слова.
Это письмо укрепило эмира в его приверженности политике нейтралитета.
Однако подарок Маллесона оказался для бухарского эмира воистину
роковым: о нем узнала красная разведка, и эмира немедленно заподозрили во
враждебных намерениях и даже подготовке нападения. Постепенно этот
незначительный эпизод разросся до того, что караван превратился в
постоянный и нескончаемый поток оружия, которым британцы якобы
снабжали эмира, а сержанты – в большое число британских военных
инструкторов. В течение следующего года Ташкент получал доклады о
сотнях британских военных инструкторов в эмирате (Б.И. Искандаров, в
частности, упоминает о 600 инструкторах–англичанах)347; единственным
основанием для этих докладов было присутствие двух индийских сержантов
в эмирате, которые отвечали за доставку груза и оставались в Бухаре до
конца 1919 года. Изначальный слух повлек за собой новые, и весной 1919
года распространились слухи о том, что Бухарой получены дополнительные
Эта версия являлась в советской историографии общепризнанной. См.: Искандаров
Б.И. Бухара в 1918‒1920 гг. // Труды Академии Наук Таджикской ССР, XIX (1954). С. 26;
Ишанов А.И. Создание Бухарской народной республики. Ташкент, 1955. С. 64; История
Гражданской войны в Узбекистане. Ташкент, 1964. Т. I. С. 289.
347

159

партии оружия от британцев, афганцев и ашхабадцев, и что англичане
помогают организовывать бухарскую армию348. Бейли в одной из своих
статей упоминал, что во время его пребывания под личиной сотрудника
Военконтроля он получил задание: выяснить, правда ли, что в Бухаре «целый
полк индийских войск был спрятан в одной из деревень, окруженный
кордоном бухарских солдат, чьей задачей было предотвратить утечку
сведений о них».349 Позже в советской историографии утверждалось, что
англичане изначально, еще до начала интервенции, руководили всеми
действиями эмира350. На самом же деле больше ничего бухарцы от англичан
не получали351, ни одного британского офицера из состава миссии Маллесона
не было отправлено в Бухару, и никаких военных или политических
соглашений с эмиром не заключалось352; ни Афганистан, занятый с марта по
июль 1919 года войной с англичанами, ни Ашхабад, сам едва державшийся
после британской эвакуации в марте, не желали и не были в состоянии
помочь Бухаре.
Чтобы обезопасить себя от возможных неожиданностей со стороны
неприятеля, миссия действовала традиционным способом – при помощи
распространения слухов; на этот раз через свою агентурную сеть Маллесон
запустил

информацию,

согласно

которой

отход

от

Мерва

будет

осуществляться для того, чтобы отвлечь внимание большевиков от атак на
фланги, которые будут предприняты в ближайшее время. Согласно этой
ложной информации, в то время, как большевики будут наступать на запад,
британцы осуществят глубокий обход вдоль линии колодцев в пустыне к
северу от железной дороги, пересекут Оксус возле Чарджуя, где река была
Искандаров Б.И. Указ. соч. С. 27. Иностранная военная интервенция. Т. 1. С. 514. Шек
Л.К. Из истории советско-бухарских отношений. САГУ, Труды, LXXVIII. 1956. С. 112.
349
Bailey F.M. A Visit to Bokhara in 1919 // Geographical Journal. 1921. Vol. 57. № 2. P. 77.
350
Ташлиев, Ш. Провал английской военной интервенции в Туркестане // Коммунист
Туркменистана. 1957. № 6. С. 19
351
Becker S. Russia’s Protectorates in Central Asia. Bukhara and Khiva, 1865-1924. 2004. P.
277.
352
Ellis C.H. The Transcaspian Episode // Journal of The Royal Central Asian Society 1959.
Vol. 46. № 2. P. 117.
348

160

достаточно мелководна, и перережут линии коммуникаций, которые
связывали красный фронт с Ташкентом. После этого закаспийские силы,
состоящие из русских и туркмен и получившие подкрепление из–за Каспия
от деникинских войск, начнут крупное наступление от Мерва в направлении
Чарджуя; британские силы в это время нанесут по Чарджую удар с тыла.
Частью операции прикрытия была командировка военного министра
Закаспийского

правительства,

генерала

Крутеня,

Баку,

которую

спонсировало британское командование. Крутеню предстояло добыть у
деникинской армии подкрепления и припасы, которые позволили бы
произвести демонстрацию сил, дабы убедить большевиков в готовящемся
наступлении; под прикрытием этой демонстрации планировалось вывести
войска353. Эллис, впрочем, описывает этот эпизод иначе: по его словам,
Крутеню, как человеку безусловно честному и не замешанному в
политических интригах (хотя и не блещущему военными талантами), было
первому сообщено о готовящемся выводе войск. Генерал воспринял
информацию спокойно и ответил, что намеревался договориться с
Деникиным о поставке войск и припасов, на что ему и были выделены
британцами необходимые суммы354.
Как бы то ни было, успех дезинформационной кампании оказался
настолько велик, что большевики не только отказались от наступления, но и
сделали приготовления на случай необходимости быстрого отступления.

355

Вот как описывал это Маллесон: «Эти истории вкупе со многими другими,
которые мы запускали практически ежедневно, со всей очевидностью
произвели на большевиков столь большое впечатление, что они даже не
пытались наступать, когда мы оставляли фронт. Вместо этого они даже
упаковали свои пожитки и отослали их в тыл, а их основные силы в Чарджуе
353

Tod J.K. The Malleson Mission to Transcaspia in 1918 // Journal of the Royal Central Asian
Society. 1940. Vol. 27. № 1. P. 64.
354
Ellis, C.H. The British «Intervention» in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley, 1963. P.
149‒150.
355
Tod J.K. The Malleson Mission to Transcaspia in 1918 // Journal of the Royal Central Asian
Society. 1940. Vol. 27. № 1. P. 64.
161

в течение многих недель оставались в состоянии напряженного ожидания».356
Как отмечает Эллис, спустя годы после окончания кампании в Туркестане
многие из этих слухов нашли отражение в работах советских историков, где
они подавались уже как непреложные факты.357
В конечном итоге боевые действия на фронте свелись к стычкам
кавалерийских разъездов и разведывательных партий; в ходе одной из них в
плен к красным попали трое соваров из 28–го легкоконного полка, став
первыми и последними британскими военнослужащими, оказавшимися во
вражеском плену в ходе Туркестанской кампании.358
Еще одна задача, стоявшая перед британцами – необходимость
обеспечить бесперебойную работу железных дорог, так как в противном
случае вывод войск был бы затруднен или вовсе поставлен под угрозу. В
данном случае англичане решили проблему просто – деньгами. Как указано в
документах Министерства по делам Индии, 80 тысяч фунтов было
израсходовано на «техническое обслуживание железных дорог» и 100 тысяч
на «расходы по выводу войск»359. Сколько из этих 80 тыс. фунтов было
потрачено именно в этот период и именно на эту цель, не указывается. Это
решение было поддержано и правительством Индии, которое распорядилось
выплатить закапийским железнодорожникам все задолженности по зарплате
и не допускать проволочек с выплатами до тех пор, пока войска не будут
выведены360. Эллис указывает, что лидеры профсоюза железнодорожников

356

Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 101.
357
Ellis C.H. The British «Intervention» in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley, 1963. P.
146‒147.
358
См. нашу статью об этой стычке «Дело о трех соварах» («Родина», 2013, № 4. С.
82‒84); там же приведены протоколы допросов пленных, проливающих свет на положение
дел в англо-индийских войсках.
359
India Office Library, IOR/L/MIL/5/807, “Expenditure on Malleson Mission and Troops in
East Persia, 1918 to 1921”, P. 6. Цит. по: Sargent M. British Military Involvement in
Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. P. 45.
360
Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919. London: HMSO,
1929. P. 447.
162

«получили крупные суммы, которые умаслили их совесть, и необходимый
подвижной состав был предоставлен»361.
О том, что британские войска будут выведены, было во всеуслышание
объявлено в первую неделю марта. Трое министров немедленно сложили с
себя полномочия: граф Доррер, Белов и Дружкин. Последний являлся одним
из самых верных сторонников британцев и в то же время одной из самых
ненавидимых в Закаспии фигур, поскольку он руководил тайной полицией и
действовал всегда с особой жестокостью, уничтожая без суда и следствия как
заподозренных в большевизме, так и своих политических противников. Тот
факт, что Маллесон поддерживал его, невзирая на то, что такая линия
поведения сильнейшим образом компрометировала интервентов в глазах
всех классов общества, дает некоторое представление о том, насколько он
разбирался в местных делах. Поняв, что с уходом британцев его власти
приходит конец, Дружкин выпросил у Маллесона конвой и разрешение
выехать на Кавказ.
Публичное объявление о грядущем выводе войск вызвало целую волну
паломничеств представителей всех классов к генералу Маллесону: делегации
умоляли его не выводить войска или хотя бы задержать их вывод. Наиболее
активными в этом плане были туркмены, связывающие с присутствием
британцев надежды на получение британского протектората и, как следствие,
включение в состав Британской империи, и видевшие в англичанах
защитников своих интересов не только от красных, но и от русского
населения в целом. В случае же, если вывод войск все–таки произойдет, они
просили о том, чтобы в Закаспии оставался лично генерал Маллесон, логично
рассчитывая в этом случае на защиту своих интересов со стороны
британцев362.

Ellis C.H. The British «Intervention» in Transcaspia (1918‒1919). Berkeley, 1963. P.
155‒156.
362
Mallesonr W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 101.
361

163

Процесс вывода британских сил, которые насчитывали 950 человек,
начался в начале марта с некоторой задержкой; утром 1 апреля, с опозданием
на один день, последний эскадрон 28–го легкоконного полка оставил
Ашхабад, направившись к персидской границе, через несколько часов после
того, как из города ушел поезд на Красноводск с последним взводом
Уорвикширского полка. Последний британский солдат из состава миссии
Маллесона покинули Россию ранним утром 14 апреля 1919 года. Индийские
силы были выведены напрямую через границу в Мешхед, остальные
британские войска отправлены в Баку через Ашхабад. Вся операция
обошлась индийскому бюджету, по оценке правительства, в 70 тысяч фунтов,
львиная

доля

из

которых

пошла

на

субсидии

Ашхабадскому

правительству363.
Маллесон был оскорблен и разочарован. В своем докладе он сообщал:
«Мы полагали, что кто–нибудь должен был похвалить нас за успешное
окончание этой сложной операции. Но командование явно полагало, что
наша операция ничем не отличалась от смены лагеря в Индии в мирное
время. Мы не получили никакого знака одобрения или внимания»364. Помимо
всего прочего, Маллесона полностью отстранили от какого–либо влияния на
события, происходившие в Туркестане: ему ставилась лишь задача не
допускать проникновения большевиков в северо–восточную Персию. Даже
двух британских офицеров, оставшихся в Ашхабаде в качестве связных,
Мильн подчинил напрямую себе365.
Британская интервенция в Закаспии окончилась, и, как резюмируется в
одной из работ по указанному периоду, «окончание интервенции в 1919 году

Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 130.
364
Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the Royal
Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. P. 102.
365
Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia, 1918‒1923. New York:
State University of New York Press, 1976. P. 130.
363

164

отмечало

реалистичный

подход

границам

британской

мощи

послевоенный период»366.
Попытки советских историков представить вывод британских войск с
территории Закаспия как результат успехов советских войск в боях на
Закаспийском фронте или же как результат внутренних брожений в войсках
или требований населения метрополии и колоний не выдерживают критики.
Равно так же не выдерживает критики попытка представить вывод войск как
результат миролюбивых инициатив британского правительства, на чем
настаивают некоторые зарубежные историки.
В реальности дискуссия о возможности и необходимости вывода войск
началась еще 12 декабря 1918 года. На фоне окончания войны и начавшейся
демобилизации индийское правительство и Министерство по делам Индии
настаивали на немедленном выводе войск, хотя генерал Маллесон стремился
к продвижению вперед, невзирая на внешние обстоятельства (ликвидация
«Оренбургской пробки»).
Своевременное прибытие Мильна, более широко смотревшего на вещи,
и представленный им доклад позволили убедить военное ведомство в
бесперспективности ведения дальнейших боевых действий и в кратчайшие
сроки вывести войска интервентов из Закаспия и избежать прямого
столкновения с подкреплениями большевиков из центра страны. Сам Мильн
крайне низко оценивал деятельность Маллесона, даже в случае продолжения
интервенции настаивая на его отстранении. Под влиянием очевидной
слабости британской позиции в Закаспии необходимость вывода войск
признали такие решительные сторонники борьбы с большевизмом, как лорд
Керзон и генерал–майор Рэдклифф.
Британцам благоприятствовала внешнеполитическая обстановка, в
частности, успехи армии Деникина на Северном Кавказе, что позволило
Goodlad G.D. British Foreign and Imperial Policy, 1865‒1919. Abingdon: Routledge, 2000.
P. 97.
366

165

передать регион под управление деникинской администрации, сняв тем
самым с себя тяготившие их обязательства. При этом сам факт вывода войск
привел к политическому кризису в регионе.
Вывод британских войск с территории Закаспия сопровождался
превосходно разработанной и реализованной кампанией по дезинформации
противника,

вынудившей

советские

войска

перейти

обороне

подготовиться к отступлению на случай неожиданного контрудара. Все
проблемы, связанные с логистическим обеспечением вывода войск, были
урегулированы без каких–либо задержек, излишки вооружения и припасов
переданы союзникам.
Таким образом, можно констатировать, что вывод британских войск
был вызван сочетанием внутренних (демобилизация армии, сокращение
расходов) и внешних (успехи войск Деникина, окончание войны) причин,
сделавших

пребывание

миссии

Маллесона

на

территории

Закаспия

бессмысленным. Сам вывод был проведен образцово.

3.3. Последствия интервенции

Последствия британской интервенции в Средней Азии оказались
крайне болезненными как для самих британцев, так и для советско–
британских отношений на протяжении всех последующих лет, и до сих пор
эхом отдаются в российско–британских двусторонних отношениях.
В данной главе мы попытаемся ответить на вопрос о том, какие именно
последствия как в тактическом, так и в стратегическом плане имел ввод
британского
рассмотрении

контингента на
вопроса

мы

территорию
будем

русского

придерживаться

Туркестана.

При

хронологического

принципа, рассматривая сперва кратковременные, а позже долговременные
последствия.
166

Тот курс, который выбрали в 1918 году британские и индийские власти
и который привел в итоге ко вмешательству во внутренние дела Советской
России (вмешательству отчасти случайному, хотя и предопределенному
характером взаимоотношений внутри британского и индийского руководства
и истеблишмента), означал, что с того момента, как нога британского солдата
ступила на территорию Советской России без разрешения или хотя бы
уведомления властей Советской России, по приглашению правительства,
поднявшего контрреволюционный мятеж, был запущен механизм Большой
Игры, хорошо знакомый и британскому, и российскому обывателю на
протяжении всей второй половины XIX века.
Прежде всего, интервенция в далеком Туркестане влекла за собой
последствия стратегического характера для отношений Советской
России и Антанты. Советское правительство, в январе–феврале 1918 года
еще колебавшееся – продолжать ли дистанцироваться от мировой войны или
все–таки выступить ли единым фронтом вместе с союзниками против
Центральных держав, – и позже, уже в 1918 году, вполне готовое к
компромиссам, с момента начала открытой интервенции было буквально
вынуждено встать на анти–Антантовскую позицию. Все усилия Локкарта и
Садуля, пытавшихся наладить мосты между союзниками и новым режимом в
России, были похоронены в песках Туркестана и снегах Заполярья.
Многочисленные политические ошибки и просчеты как в Лондоне и Париже,
так и на местах усугубили ситуацию еще больше, и интервенция в Закаспии
представляет собой, пожалуй, один из лучших примеров. Не могло быть
компромисса с теми, кто без суда и следствия расстрелял бакинских
комиссаров, кто поддерживал бандита Азис–хана, разграбившего Теджен,
кто убивал мирных жителей Душака. Оправдания англичан, утверждавших,
что ко всему вышеописанному они имеют крайне слабое отношение и не
могут нести ответственности за все действия правительства, пусть даже и
поддерживаемого ими, не принимались во внимание.
167

Более того: сам факт присутствия иностранных войск на
территории России возбудил чувство патриотизма, и бенефициарами
этого чувства оказались те, кто выступал против интервентов, то есть
большевики. Особенно это было заметно в Туркестане, который на
протяжении десятилетий являлся особой территорией империи, генерал–
губернаторством, форпостом, направленным против наступления британцев
и их марионеток – афганцев. Хотя британские авторы постоянно пишут о
доброжелательном отношении к ним местного населения, пытаясь тем самым
оправдать интервенцию, в мемуарах регулярно проскакивают упоминания
враждебных чувств, которую к британцам испытывала основная масса
местного русского населения, и неприязненных актов; сложно было бы
ожидать иного в этих условиях. Характерным является сам масштаб
вовлеченности русского населения Закаспия в войну против большевиков:
если туркмены участвовали в боевых действиях массово, хотя и с небольшим
эффектом, то русские предпочитали уклоняться от мобилизации, неохотно
шли в добровольцы и при столкновениях предпочитали пассивную тактику.
Сильнейший удар британская интервенция нанесла по экономике
Персии. Как мы упоминали во второй главе, северные персидские
провинции в экономическом отношении были теснейшим образом связаны с
Закаспием, и малейшие колебания по северную сторону границы означали
изменения по южную сторону. В 1918 году весь регион – север Персии и
Закаспий – поразил сильнейший неурожай. Персидские власти, использовав в
качестве предлога политическую нестабильность в Туркестане, перекрыли
торговлю с Закаспием, что позволило им стабилизировать обстановку в
самой Персии: торговцы, лишенные возможности продавать за границей
зерно с огромной наценкой, вынуждены были реализовывать его на
территории Персии. Тем самым шахское правительство оставляло почти всю
массу зерна в стране, причем в первую очередь это касалось наиболее
пострадавших северных провинций.
168

Однако давление Маллесона привело к тому, что эмбарго было снято, и
персидское зерно потекло на рынки Закаспия. Решая непосредственную
политическую задачу – обеспечивая стабильность режима в Закаспии –
Маллесон жертвовал более дальней перспективой – сохранением хороших
отношений и обеспечением стабильности режима в Персии. В конечном
счете авантюрная политика Маллесона привела к голоду в Персии, росту там
напряженности и способствовала успешной смене власти несколькими
годами спустя. Проблемы с продовольствием в Персии в 1918–19 гг. и тот
эффект, который они оказали на радикализацию политической жизни страны
– тема, которая еще ждет своего исследователя. Тем не менее, уже сейчас
можно заявить, что солидную часть ответственности несет лично Маллесон,
пытавшийся удержать от падения дружественный режим.
Серьезные

последствия

имел

ввод

британских

войск

для

иностранцев, находившихся на территории Туркестана: для них
интервенция обернулась в конце концов интернированием, причем
пострадали не только британские граждане. Американский генеральный
консул Тредуэлл, активно отстаивавший интересы американского капитала в
Туркестане при поддержке американского консула в Москве Соммерса367 (в
частности, ведшего порой небезуспешную кампанию против установления
рабочего контроля на предприятиях и последующей национализации
«Компании Зингер»368), был арестован и полностью лишился возможности
влиять каким–либо образом на ситуацию. Согласно ряду документов, на
Тредуэлла возлагались задачи куда более серьезные, нежели просто
консульская деятельность от имени американского правительства в
Туркестане. Таким образом, британцы фактически помешали работе
союзников

по

Антанте;

противном

случае

Тредуэлл,

учитывая

относительно благожелательное отношение к американцам в тогдашней
Советской России (что в немалой степени объяснялось благотворительной
Рабочий контроль и национализация промышленности в Туркестане (1917‒1920 гг.).
Сб. документов. Ташкент: Государственное издательство УзССР, 1955. С. 79‒80.
368
Там же. С. 79‒80.
367

169

деятельностью американских организаций, кажущемся отсутствием у
Вашингтона имперских амбиций и риторикой Вильсона, которая сближала
его с Лениным), мог принести американцам и британцам куда больше
пользы.
Наконец, действия миссии Маллесона полностью сорвали работу
другой миссии – Бейли, о которой было упомянуто в первой главе.
Несмотря на отсутствие какой–либо иерархии между этими двумя миссиями,
несомненно, миссия Бейли изначально рассматривалась в Дели как более
перспективная: если целью Маллесона было прикрытие границ Индии на
западном направлении, то перед Бейли ставились куда более широкие и
сложные задачи.
Позднейшие британские исследователи объясняли отправку миссии
Бейли необходимостью получить точную информацию, которая помогла бы в
охране северных границ Индии, возбудить стремление к независимости или
по крайней мере к автономии у местного населения, или хотя бы начать
эффективную пропаганду против большевизма (последние два объяснения
появились относительно поздно – в частности, Макартни в своих
воспоминаниях пишет лишь о наблюдении за поведением германских и
австрийских пленных и получении полной информации о позиции
Ташкентского совета в отношении мировой войны).369 В качестве оправдания
этих действий упоминается, что Ташкентский совет якобы рассылал своих
агентов по всему Среднему и Дальнему Востоку, в Индию и Афганистан,
что, разумеется, не соответствует действительности370. При этом руководство
Ташкентского совета подозревало миссию в подготовке мятежа в Туркестане.
Миссия в составе Бейли, Этертона и Блэкера прибыли в Кашгар 7
июня. Этертон остался в Кашгаре, а основной состав миссии через шесть
недель выехал в Ташкент, куда и прибыл 10 августа 1918 года. В состав
369

Macartney G. Bolshevism as I Saw it at Tashkent in 1918 // Journal of The Royal Central
Asian Society. 1920. Vol. 7. № 2. P. 49‒50.
370
Skrine C.P., Nightingale P. Macartney at Kashgar. New Light on British, Chinese and
Russian Activities in Sinkiang 1890‒1918. London: Methuen & Co Ltd, 1973. P. 259.
170

миссии, помимо Бейли, входили капитан Блэкер и четыре слуги–индийца.
При этом миссия не имела при себе каких–либо официальных документов,
которыми могла бы подтвердить свой статус.
Вскоре к Бейли и Блэкеру присоединился бывший британский консул в
Кашгаре сэр Джордж Маккартни – ему отчасти удалось, используя свой
официальный статус, о котором знали власти Советского Туркестана,
подтвердить

полномочия

миссии:

Маккартни

сообщил

комиссариату

иностранных дел Туркестанской республики, что Бейли и Блэкер являются
дипломатическими представителями правительства Индии.
Представитель Совнаркома Туркестана сообщал в Москву: «Несколько
времени тому назад в Ташкент прибыли два великобританских офицера –
полковник Бейли и майор Блэкер, которые явились в Наркомат иностранных
дел и сообщили о цели своей поездки. По их словам, они командированы
индийским правительством в пределы Туркестанской Республики для чисто
осведомительных целей ввиду тревожного положения и полной изоляции
Туркестана от Индии, не имеющей почти никаких сведений о ходе в
настоящее время событий в столь важном в политическом отношении для
Индии районе. Никаких документов в подтверждение своей миссии
названные великобританские офицеры не представили, заявив, что они
спешно выехали из Кашгара по предложению тамошнего великобританского
генконсула, который в скором времени имеет прибыть в Ташкент,
направляясь через Россию на родину, и снабдит их нужными полномочиями
для представления властям Республики. 26 августа великобританский консул
в Кашгаре Макартнен был принят мною и подробно сообщил о характере
командировки Бейли и Блэкера в Ташкент и об обстоятельствах, вызвавших
ее, причем выяснилось, что Макартненом получены указания от англо–
индийского правительства, что офицеры великобританской службы Бейли и
Блэкер командируются в Туркестан в качестве временных официальных
представителей,

на

коих

возлагается

информирование

означенного

правительства с ведома туркестанских властей по вопросам пограничной
171

политики текущего момента ввиду неуверенности за спокойное состояние
Афганистана. Макартнен заверил меня, что правительство британское не
имеет никаких агрессивных и вообще враждебных действий в отношении
Республики, будучи исключительно озабочено поддержанием спокойствия на
своей индийской границе и изыскивая меры к предупреждению германо–
турецкого

продвижения

пределам

Индии.

Сообщая

мне

вышеизложенном, Макартнен просил меня о принятии мер к признанию
Бейли и Блэкера в качестве временных официальных представителей
индийского

правительства

Туркестане,

выполняющих

специальное

поручение своего правительства»371.
Ленин в ответ написал: «По отношению к послам и консулам советуем
держаться выжидательно, ставя их под тройной надзор и арестуя
подозрительных лиц, сносящихся с ними».372
Таким образом, миссия изначально оказалась в достаточно сложных
условиях. Более того: в момент прибытия английской миссии в Ташкент
пришли первые сведения о том, что англо–индийские войска Маллесона
участвуют в боях на Закаспийском фронте. В этих условиях Бейли и Блэкеру,
пытавшимся
оставалось

вести
только

переговоры
настаивать

с
на

правительством
версии

том,

Туркреспублики,
что

произошло

недоразумение, которое вскоре разъяснится. При этом Бейли вел активную
работу по установлению контактов с антибольшевистским подпольем.
В

индийских

направленный

из

архивах

отложился

генерального

конфиденциальный

консульства

Кашгаре

рапорт,

секретарю

Политического и иностранного департамента Правительства Индии 21
сентября 1918 года.
«Сэр,

Зарницкий С., Трофимова Л. Так начинался Наркоминдел. М.: Изд-во политической
литературы, 1984. С. 233.
372
Ленин В.И. Телеграмма Ф.И. Колесову / Ленин В.И. Полное собрание сочинений, 5-е
изд. Т. 50. М.: Изд-во политической литературы, 1982. С. 168.
371

172

В ответ на вашу телеграмму No. 1038. Est–A, of the 16/5/18,
касающуюся Кашгарской миссии, я имею честь сообщить следующее:
1. В дополнение к подполковнику Ф.М. Бейли, персонал миссии таков,
как представлен в прилагаемой таблице.
Как уже сообщалось, майор Л.В.С. Блэкер намерен присоединиться к
своему полку, и уже выехал из Ташкента в Индию в компании сэра Джорджа
Макартни.
9 сержантов и рядовых из Корпуса Стражи, и 2 сержанта из 3 батальона
39 полка Гархвальских стрелков, которые были взяты для разведывательных
целей и в качестве ординарцев, вернулись к исполнению долга в своих
полках, так как их служба больше не требуется ни полковнику Бейли, ни
консульству, поскольку завтра прибудет постоянная стража.
Сообщение о возвращении перечисленных выше людей было передано
всем властям, к кому это имеет отношение...
3. По соглашению с секретарем русского генерального консульства в
Кашгаре

(который

сопровождал

полковника

Бейли

Андижан)

Андижанского отделения Русско–Азиатского Банка, подполковник Бейли
одолжил сумму в 60 000 рублей, понимая, что она должна быть восполнена
нашим консульством. Это было сделано…
4. В соответствии с параграфом 6 Вашего письма средства, требуемые
подполковником Бейли, будут ему предоставлены…»373
Кроме того, на счет Бейли в Бенгальском банке, как следует из
документов Национального архива Индии, была положена достаточно
скромная сумма в размере 2 тысяч рупий, и чековая книжка была отправлена
в генеральное консульство в Кашгаре – но, похоже, произошло это уже после
отбытия Бейли в Ташкент374.

No. 283/1918, sent 21th September, 1918. From His Britannic Majesty’s Consul-General,
Kashgar to The Secretary to the Government of India, Foreign and Political Dept., Simla. NAI,
Est. B, Dec. 1918, Nos.2-3. P. 9.
374
NAI, Est.-Sept.-10-13 – Part B. P. 2.
373

173

28 сентября 1918 года Маккартни, убедившись в невозможности
проезда в Англию через Советскую Россию, вернулся в Кашгар, а оттуда
выехал через Гилгит в Индию.375 С ним уехал и заболевший капитан
Блэкер.376
Пока миссия находилась в Ташкенте на легальном положении, Бейли,
как он сам утверждал и как с его слов писали советские историки, удавалось
достаточно результативно парировать угрозы в отношении британских
интересов со стороны советских властей. Характерным примером является
история секретаря советского консульства в Мешхеде Н.Н. Афанасьева.
Официальная советская версия выглядит следующим образом. В
сентябре 1918 года за несколько дней до отъезда консульской миссии
Афанасьев, бывший мировой судья в Коканде, будучи в гостях у видного
ташкентского

юриста

Кушакевича,

встретился

там

Бейли.

Они

разговорились, и Афанасьев рассказал Бейли о готовящейся миссии и о ее
цели – заменить старый состав во главе с Никольским новым, во главе с
большевиком Е.А. Бабушкиным. Бейли обещал Афанасьеву оказать миссии
все возможное содействие и даже выдал ему охранное письмо на случай
встречи с английскими отрядами, а также заверил секретаря, что в Мешхеде
миссию радушно встретят. Афанасьев отнес предупредительность Бейли на
счет его желания получить аккредитацию при правительстве Туркестана.
В результате при въезде в Мешхед Бабушкин был арестован
англичанами, его сотрудники были арестованы, закованы в кандалы и
отправлены в городскую тюрьму. Там над ними издевались, застрелили
одного из сотрудников миссии, Калашникова, который сошел с ума. В
Москве о судьбе миссии узнали лишь весной в 1919 года, когда торговый
советник Баратов, которого перевозили в Ашхабад, бежал в дороге.
Сотрудники советской миссии содержались как заложники на случай обмена
375

Skrine C.P., Nightingale P. Macartney at Kashgar. New Light on British, Chinese and
Russian Activities in Sinkiang 1890‒1918. – London: Methuen & Co Ltd, 1973. P. 260.
376
По выздоровлении Блэкер вернулся к службе в своем полку; в январе 1919 г. об этом
было официально объявлено в газетах.
174

на Бейли. Отпущены они были лишь в ноябре 1920 года, когда их уже
перевезли сперва в Индию, а затем в Брикстонскую тюрьму в Англии.377
Сам Бейли излагает эти события несколько иначе:
«Примерно в сентябре 1918 года советское правительство решило
послать миссию в Мешхед в северо–восточной Персии, где находился штаб
наших войск под командованием генерала Маллесона, и попросило меня
предоставить рекомендательное письмо. Учитывая, каким образом ко мне
относились, я счел это достаточно необычной просьбой. Однако я не мог
пренебречь такой возможностью отправить послание, которое миссия, не
зная о его содержании, повезла бы с собой и доставила по назначению.
Миссию возглавлял человек по фамилии Бабушкин. Один из ее членов был
бывшим офицером по фамилии Калашников, который был помощником
Дамагацкого в МИДе.
Однажды, когда я заехал в МИД, я поговорил с Калашниковым
наедине. Он рассказал мне, что нынешний режим перешел все границы,
которые он для себя когда–то установил, и что он хотел бы уехать из страны
и пытался с этой целью попасть в состав Мешхедской миссии. Я спросил его,
почему он писал и подписывался под такими яростными статьями в местных
газетах. Он сообщил, что вынужден был это делать, но что эти статьи не
отражают его настоящих взглядов и что, в любом случае, они были куда
более мягкими, нежели у других журналистов. Свешников и Галш были куда
хуже. Именно наличие множества людей такого типа, готовых делать что
угодно, лишь бы облегчить себе жизнь, привело к успеху русской
революции. Я дал Калашникову отдельное приватное письмо к британским
властям в Мешхеде, которые не арестовали его, а отправили [в Закаспий],
дабы он присоединился к меньшевистским силам, которые сражались против
большевиков в районе Закаспийской железной дороги. По–видимому, они

Зарницкий С., Трофимова Л. Так начинался Наркоминдел. М., Изд-во политической
литературы, 1984. С. 232‒235.
377

175

также видели подписанные его именем статьи, и немедленно расстреляли его
как революционера.
Бабушкин

его

помощник,

Афанасьев,

были

арестованы

содержались как заложники за мистера Тредуэлла, меня и других членов
миссии»378.
Как бы то ни было, обе версии сходятся на том, что Бейли фактически
ответственен за провал Мешхедской миссии.
Однако источники, обнаруженные в Национальном архиве Индии,
рисуют совершенно иную картину. 29 сентября 1918 года Маллесон в своей
телеграмме на имя начштаба в Симле сообщил о том, что им утром
перехвачено сообщение (очевидно телеграфное) из Ташкента в Москву, в
котором сообщалось о недавнем отъезде в Персию туркестанской
дипломатической миссии во главе с Бабушкиным, дабы заместить
имеющихся глав консульств в Сеистане, Турбате, Астрабаде и Тегеране, и
сообщил о своем намерении арестовать членов миссии, поскольку он
находится в состоянии войны с большевиками.379 24 октября он получил
сообщение о том, что миссия пересекла границу в пункте Пул–и–Кхатун. Об
этом он немедленно телеграфировал в Симлу, присовокупив, что с
Бабушкиным едет его жена, а также сообщив смутившую его информацию:
якобы в составе миссии находится сам Колесов, глава ташкентских
большевиков, который направляется в Мешхед, дабы обсудить с Маллесоном
вопрос о том, почему британцы воюют против большевиков. «Мне сложно
поверить, – замечает Маллесон, – что Колесов мог бы таким образом предать
себя в наши руки, но отмечено, что он не подписывал ни одну из недавно
перехваченных телеграмм из Ташкента в Москву. Последняя таковая
датирована 5 октября. Я отдал распоряжение, чтобы эта группа была
арестована, когда она приблизится к Мешхеду. Я намерен поместить их под
378

Bailey F.M. Mission to Tashkent. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 67.
Telegram P., No. M.D.-00636, dated the 29th September 1918. From General Malleson,
Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla (repeated Tehran). NAI, Foreign Deptt, SecWar, Nov. 1919. P. 18.
379

176

строгий арест, ибо условия здесь сильно отличаются от Ташкента. Возможно,
удастся договориться о немедленном освобождении Бейли в обмен на
Бабушкина, который будет освобожден только после того, как Бейли
сообщит о своем благополучном прибытии либо в наши войска, если он
предпочтет этот путь, либо в Кашгар. Было бы желательно удерживать
Колесова в качестве заложника на случай дурного обращения с кем–либо из
наших раненых, которые могут попасть в будущем в руки к большевикам. К
тому же изо всех большевистских лидеров Колесов наиболее активен и
опасен».380
Таким образом, мы видим, что решение об аресте миссии Бабушкина
было принято Маллесоном самостоятельно без какой–либо связи с письмом
Бейли, и он изначально планировал держать советских дипломатов в
качестве заложников. Если письмо Бейли и сыграло какую–либо роль, то
исключительно в судьбе Калашникова.
Как бы то ни было, вся эта деятельность была прервана в связи с
обострением положения на Закаспийском фронте.
После отъезда остальных членов миссии Бейли остался в Ташкенте со
своим слугой, индийцем Хан–Назаром Ифтикором, «в совершенстве
говорившем на всех разнообразных языках Центральной Азии».381 Стало
очевидно, что в условиях продолжения интервенции в Закаспии положение
Бейли становится шатким. Он получил приказ вернуться, но произошла
задержка с выдачей документов, и Бейли даже на краткое время был
арестован ЧК по подозрению в связях с басмачами. В результате комиссариат
иностранных дел Туркреспублики добился его освобождения, но за Бейли
была установлена слежка. Выехать Бейли из Туркестана не мог – из–за
небывало ранней зимы горные перевалы, ведущие в Китай и в Гилгит,

380

Telegram P., No. M.D.-00827, dated the 24th October 1918. From General Malleson,
Meshed, To The Chief of the General Staff, Simla (repeated Tehran). NAI, Foreign Deptt, SecWar, Nov. 1919. P. 61.
381
Brun A.H. Troublous Times. Experiences in Bolshevik Russia and Turkestan. London,
Constable & Co Ltd. 1931. P. 169.
177

оказались заблокированы.382 Узнав о том, что власти Советского Туркестана
отправили в Москву запрос о разрешении на его арест, Бейли 1 ноября 1918
года перешел на нелегальное положение, выдавая себя за австрийского
военнопленного.
Он скрывался возле Ташкента до 15 октября 1919 года. Позже на
контакт с ним вышел представитель Военконтроля Мандич, который
фактически взял Бейли под свое покровительство и использовал его для
бегства за границу. Бейли был отправлен в Бухару как агент Военконтроля,
оттуда он выехал 17 декабря и 14 января 1920 года прибыл в Мешхед. Питер
Хопкирк пишет, что Бейли «всегда рассматривался советскими историками
как глава британского шпионажа в регионе, посланный под прикрытием
фиктивной дипломатической миссии для того, чтобы попытаться свергнуть
большевистское правление в Центральной Азии»383. Бейли, конечно, был
шпионом, причем очень храбрым и изобретательным, но в то же время, как
совершенно верно отмечает Сарджент, сомнительно, что за время своего
длительного пребывания за линией фронта он смог достичь чего–то более–
менее заслуживающего внимания384. Он не участвовал в Осиповском
восстании (по крайней мере, так он упорно утверждал сперва в отчете по
итогам миссии перед Географическим обществом385, затем в своей книге, и
не верить ему в этом случае нет оснований), его контакты с белыми
заговорщиками в Ташкенте ни к чему не привели, и он никак не повлиял на
события, происходившие в Бухаре. Он также испытывал величайшие
трудности в передаче собранной информации. Например, описывая период
ранней весны 1919 года, он пишет:
«Такого рода вещи сделали невозможным для меня путешествовать по
стране, выбираться из нее или даже отправлять сообщения. Я уже объяснял,
382

Ibid. P. 168
Hopkirk P. Setting the East Ablaze, Oxford: OUP, P. 63.
384
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 25.
385
Bailey F.M. In Russian Turkestan under the Bolsheviks // Journal of The Royal Central Asian
Society. 1921. Vol. 8. № 1. P. 53‒54.
383

178

как был застрелен Лукашов. Другой посланник добрался до самого
Самарканда и вернулся обратно с моим сообщением. Другие не в состоянии
были доставить мои сообщения по той или иной причине. Возможно, они
даже и не пытались»386.
И даже то немногое и запоздавшее, что удавалось доставить, вовсе не
обязательно оценивалось невысоко. Маллесон писал 16 ноября 1919 года:
«Бейли. Я получил от Бейли, который прибыл в Бухару 19 октября,
формальное извещения об этом. В основном сообщения Бейли состоят из
старых новостей, которые мы уже знаем либо от моего агента, или из
большевистской

беспроводной

связи.

некоторых

частностях

он

совершенно ошибается».
Аналогичным образом Роберт Джонсон, исследовавший историю
противостояния двух государств в Средней Азии, отмечает, что «Бейли был
не в курсе, что большинство его сообщений, отправленных с курьерами, так
и не достигли Этертона в Кашгаре, на что он надеялся… Его раны, покрытые
снегом перевалы и наступление Красной армии помешали ему установить
какие–либо связи [с местными антисоветскими элементами]».387
Все это позволяет современным зарубежным историкам достаточно
метко характеризовать его миссию как «авантюрную, но в основном
бесплодную».388
Таким образом, из–за действий миссии Маллесона миссия Бейли,
которая изначально представлялась достаточно перспективной, достигла
весьма скромных успехов. В основном они свелись к тому, что самому Бейли
удалось уцелеть во время ведшейся на него охоты, и то во многом благодаря
инициативе Мандича. Своей непродуманной политикой Маллесон превратил
ситуацию

Туркестане,

представлявшую

британской

дипломатии

386

Bailey F.M. Mission to Tashkent. Oxford: Oxford University Press, 1992. P. 140.
Johnson R. Spying for Empire. The Great Game in Central and South Asia, 1757-1947. 2006.
P. 241.
388
Bergne P. The Birth of Tajikistan. National Identity and the Origins of the Republic. London,
Tauris. 2007. P. 95.
387

179

многочисленные возможности для маневра, в котором она была особенно
сильна, в простую игру с нулевой суммой, в которой выигрыш британцев на
одном направлении оборачивался их проигрышем на другом. Поскольку
изначальное направление было выбрано неверно, то результатом стала
потеря позиций на других, более многообещающих направлениях.
Помимо всех перечисленных негативных итогов, уже после вывода
британского контингента из Закаспия обнаружилось, что британцы получили
лишь временную передышку.
Британская миссия в Северной Персии внимательно следила за тем, что
происходит

Закаспии,

непрерывно

засылая

туда

свою

агентуру,

завербованную из числа местных жителей (в том числе курдов) и русских и
армянских беженцев389, а иногда организовывала и диверсионные акции390.
Порою возникали любопытные дипломатические коллизии: так, в июне 1919
года жители Хорасана официально обратились к своему губернатору с
просьбой отправить в Асхабад персидские (!) войска для поддержания там
порядка391. Дальнейшего хода этому обращению дано не было.
Менее чем через год Закаспийский фронт был ликвидирован392, и в
умах британских стратегов возникло опасение, что красные войска
30 сентября 1919 года один из агентов, отправленных разведкой Советского Туркестана
в Персию, доносил: «В Кучане я мог установить, что в Асхабад постоянно приезжают
английские шпионы, один из них барышня русская имени ея не мог знать /кажется
проститутка/, второго называют Саркисом Арутюнцем, а третьего Яхя Курд, приходит он
всегда в форме нищего, последнего я мог по дороге найти и познакомиться с ним, сейчас
он в моих руках» (РГВА, ф. 125, оп. 2, д. 1с, Л. 15). Другой агент сообщал в ноябре: «4
шпиона выехали в Асхабад, из них один хромой, один с чалмой с большими глазами, двое
фарсов», и докладывал, что в пользу англичан работают служащие персидской миссии в
Ашхабаде. (Там же, Л. 27об.)
390
Другой агент, Овелек Тюребаев, сообщал 21 ноября 1919 года: «Они (британские
агенты, туркмены по национальности – А.К.) предложили ему найти двадцать человек,
взорвать на Иолотанской дороге поезд и задержать одно очень важное лицо: за это они
предлагали сто пятьдесят тысяч керенскими и сто тысяч керенскими /очевидно
Советскими/ и показали ему письмо какого-то генерала, написанное на русском языке, где
он собственными глазами прочел указанную премию. Предложили ему также найти пять
человек курьерами в Бухару» (РГВА, ф. 125, оп. 2, д. 1с, Л.24).
391
ГАРФ, д. 4738, оп. 1, д. 97. Л. 16
392
Оставленного англичанами оружия хватило до самого конца: еще в конце ноября 1919
года, то есть более чем через полгода после ухода интервентов, белые войска в Закаспии
389

180

перейдут персидскую границу и обрушатся на слабые британские части.
Это казалось вполне естественным ответом на британскую интервенцию в
Советскую Россию. Разрабатывались разнообразные планы – как именно
сдержать

наступление

большевиков.

Один

из

них

предусматривал

наискорейшее отступление к Багдаду и далее.393 Уинстон Черчилль, в
частности, полагал, что правительству «не следует давать обязательства
персидским властям или возбуждать в персидском населении надежды на
защиту, которая лежит далеко за гранью наших текущих возможностей в том
случае, если действительно возникнет серьезная опасность».394 Вильсон
считал необходимым как можно скорее эвакуировать Персию, чтобы
избежать унижения, которое последует за неминуемым поражением в случае
наступления большевиков.395 При этом британские стратеги существенно
преувеличивали количество красных войск на границе, которых на деле вряд
ли хватило бы даже для того, чтобы дойти до Тегерана.
Почти сразу после вывода британских войск началась третья англо–
афганская война. Аманулла давно лелеял экспансионистские идеи в
отношении Русского Туркестана: как отмечает Фрейзер–Титлер, он мечтал о
Центральноазиатской Конфедерации под своим руководством, причем
Бухара должна была играть в ней важную роль.396 В Дели не сомневались:
действия

Амануллы–хана

были

инспирированы,

то

напрямую

руководились из Москвы и Ташкента397; этой точки зрения британские
историки придерживаются и до сих пор, в частности, в новейшей работе
Мёрфи

утверждает,

что

«Аманулла

твердо

был

намерен

добиться

независимости Афганистана, и это намерение было разгадано британцами
почти поголовно были вооружены английскими винтовками. (РГВА, ф. 125, оп. 1, д. 220,
Л.11).
393
Sabahi H. British Policy in Persia, 1918-1925. P. 47-48.
394
Ibid.,. P. 47.
395
Ibid.
396
Fraser-Tytler, W.K. Afghanistan: A Study of Political Developments in Central and Southern
Asia. London, 1950. P. 203.
397
Любопытно, что в Москве и Ташкенте в то же время опасались нападения со стороны
Афганистана на Пендский оазис.
181

благодаря составу его нового правительства, в котором многие имели связи с
турками и с русскими».398 Далее он упоминает, что британцы на мирных
переговорах настояли на том, чтобы «все русские и турецкие советники были
высланы».399 С другой стороны, Эндрю Ро не усматривает какой–либо связи
между

выступлением

Амануллы

действиями

советских

властей,

приписывая начало войны всецело желанию нового афганского эмира
продемонстрировать поддержку пенджабским племенам, восставшим против
англичан.400 При этом афганский эмир не намерен был прекращать
поддержки бухарского эмира и зимой 1919–20 гг. направил в Бухару батарею
в сопровождении афганских инструкторов.401 В советской историографии
этот шаг традиционно приписывается интригам англичан.
Как бы то ни было, действия миссии Маллесона, несомненно,
способствовали сближению Кабула и Ташкента (и в перспективе Кабула и
Москвы): именно в Ташкент прибыло первое афганское посольство в
Советскую Россию во главе с Баракатуллой, и оттуда оно проследовало в
Москву. При этом сами британские войска, выведенные с территории
Закаспия, не смогли сыграть в войне существенной роли, удовлетворившись
ролью

кордона

вдоль

западной

афганской

границы.

Несмотря

на

выдающуюся роль, которую Маллесон приписывает своим частям, якобы не
позволившим афганцам вторгнуться на территорию Персии, документы
афганской стороны свидетельствуют, что она и не собиралась этого делать,
сосредоточившись на разгроме британцев на юго–восточных рубежах.
Тот факт, что Маллесон по сути втянул Британию в конфликт с
Советской Россией, привело к постоянному ожиданию атаки со стороны
большевиков. В это время британское правительство проявляло особую
398

Murphy G. Where Did That Regiment Go? The Lineage of British Infantry and Cavalry
Regiments at a Glance. 2009. P. 92.
399
Ibid. P. 93.
400
Roe, Andrew M. Waging War in Waziristan. The British Struggle in the Land of Bin Laden,
1849‒1947. 2010. P. 94
401
Kapur H. Soviet Russia and Asia, 1917‒27. A Study of Soviet Policy towards Turkey, Iran
and Afghanistan. Geneva, 1966. P. 224.
182

обеспокоенность действительной и мнимой активностью большевиков на
Северо–Западной Границе, издавна бывшей предметом особого внимания
властей

Британской

Индии402;

индийских

архивах

отложились

документальные свидетельства оживленной переписки, которую вели
британские представительства, в том числе военные, в Константинополе,
Мешхеде, Багдаде и Дели. Как подозревали англичане, большевистские
агенты при пособничестве персидского консула во Владикавказе проникают
в Персию и далее – в зону племен, где ведут подрывную работу. Вот что
писал

апреле

1919

года

Дели

британский

представитель

Константинополе:
«Получены сведения от надежного агента, что персидский консул во
Владикавказе на регулярной основе наладил торговлю персидскими
паспортами. Несколько опасных большевистских агентов, армян по
национальности, возможно, выдвигаются к индийской границе. Поскольку
предполагается, что они намерены поднять в Индии восстание, все, кто будет
задержан в Персии с паспортами, выданными во Владикавказе, должны
рассматриваться как подозрительные личности»403. Позже выяснилось, что
никакого персидского консула во Владикавказе не было вообще, да и вообще
к тому моменту Владикавказ уже два месяца как был занят белыми частями.
На основании этого полуанекдотичного примера можно, тем не менее,
представить себе царившую тогда в британских штабах атмосферу.
В мае 1920 года страхи британцев, казалось, обратились в реальность,
Красные суда с десантом вошли на рейд персидского города Энзели и после
обстрела вынудили британские войска принять ультиматум и покинуть
город, оставив в неприкосновенности все склады и оружие, а также суда,
ранее уведенные белогвардейцами и интервентами из Баку и Красноводска и

402
403

Nalson D. The Victorian Soldier. 2000. P. 22
NAI. War.B.Secret., Sept. 1919, 63‒70. P. 1.
183

стоящие в гавани404. В это же время советское правительство оказало помощь
т.н. Гилянской республике, существовавшей на севере Персии и боровшейся
против персидского шаха и англичан. Ряд историков рассматривает эти
события как попытку большевиков обострить ситуацию, заведомо прибегая к
военному решению, в то время как вполне можно было разрешить конфликт
мирным путем405. Сложно судить, насколько в тех условиях возможен был
дипломатический вариант урегулирования, но британцы очевидно полагали,
что большевики таким образом демонстрируют свою силу. 17 мая в итоговом
документе

Междепартаменской

конференции

по

вопросам

Ближнего

Востока, на которой председательствовал лорд Керзон, констатировалось:
«Ситуация в Персии находилась под сильным негативным влиянием
большевистской

угрозы и

успеха, который

большевистское оружие

продемонстрировало на Кавказе. Большевики укрепились в Баку, или, во
всяком случае, там пришло к власти правительство, относящееся к ним
благожелательно. Из Баку они нажимают в направлении Персии и
обдумывают

возможность

высадиться

Персии»406.

Этот

вывод

конференция, на которой присутствовали Госсекретарь по делам Индии
Эдвин Монтегю, директор военных операций в Военном министерстве
генерал–майор Редклифф и чиновники высшего ранга из Казначейства,
Адмиралтейства и Военно–воздушного министерства, сделала на основе
многочисленных телеграмм, которыми обменивались сэр Перси Кокс,
исполняющий

обязанности

посланника

Тегеране,

Военное

министерство407.

По признанию генерала Айронсайда, это нанесло существенный ущерб британскому
престижу. См. Ironside E. High Road to Command. The Diaries of Major-General Sir Edmund
Ironside 1920-1922. 1972. P. 135‒136.
405
Напр., М.А. Персиц. Застенчивая интервенция. О советском вторжении в Иран и
Бухару. М., Муравей-Гайд. 1999. С. 91‒92.
406
Minutes of meeting in National Archives FO 371/5226 (цит. по Townsend, John. Proconsul
to the Middle East. Sir Percy Cox and the End of Empire. London, 2010 , P. 122)
407
Townsend, John. Proconsul to the Middle East. Sir Percy Cox and the End of Empire.
London, 2010. P. 121
404

184

Ситуация нормализовалась только к сентябрю 1921 года, когда
советские войска покинули персидскую территорию408. События в Энзели –
прямое следствие деятельности Маллесона, закономерное завершение англо–
советского конфликта в Туркестане, начавшегося в августе 1918 года.
Наиболее крупным результатом, наконец, стал почти полный разрыв
между Британией и Россией. Частично ликвидировать его удалось лишь в
1921 году после подписания торгового соглашения между двумя державами.
Но

советско–британское

противостояние

на

южных

рубежах

продолжалось, хотя, как отмечает Тейлор, Россия после Первой Мировой
войны представляла для Британии гораздо меньшую угрозу, чем до нее.409 В
Персии, Афганистане и Кашгаре разведчики и дипломаты двух стран заново
делили сферы влияния, дело порой доходило и до прямого военного
вмешательства. Лишь Вторая Мировая война, снова превратившая русских и
англичан в союзников, вынудила сделать в этом противостоянии паузу,
которая превратилась в точку после коллапса Британской империи.
Если до того мы рассматривали в основном лишь влияние последствий
интервенции на британскую сторону, то сейчас хотелось бы обратиться к
советской стороне.
В советские годы история британской интервенции в Закаспии стала
одним из тех столпов, на которых держался героический миф о Гражданской
войне; обвинение британских интервентов в убийстве 26 комиссаров стало
общим местом в советско–британской исторической полемике и весомым
аргументом в спорах об исторической правде и ответственности.
Почти сразу же советская пресса взяла в отношении британских
интервентов тон, который слабо изменился с годами. Совершенно верно
отмечая тот факт, что лишь присутствие интервенционных сил помогло
Письмо Ф.А. Ротштейна Г.В. Чичерину о бакинском руководстве, продолжавшем
вооруженный экспорт революции в Персию, о виновниках «удушения гилянской
революции» и др. от 15 декабря 1921 г. Опубликовано в «Персидский фронт мировой
революции. Документы о советском вторжении в Гилян (1920‒1921). М.: Квадрига, 2009.
С. 448‒454.
409
Taylor A.J.P. The Origins of the Second World War. 1961. P. 62.
408

185

удержаться у власти правительствам в Мурманске, Архангельске и
Ахшабаде, со временем под пером отечественных историков Британия
превратилась в главного вдохновителя и организатора союзнической
интервенции, а следовательно, и гражданской войны в России.
Если в работах 1920–х годов авторы, бывшие сами участниками
описываемых событий, в целом следуют исторической правде, то мемуарная
и историческая литература 1950–х несет на себе явственную печать
политической целесообразности. Более того, реализуемая сталинским
правительством концепция национального примирения требовала найти
врага, который и мешал русским людям договориться. На роль такого врага
идеально подходила Британия.
Очевидно, что главным последствием британской интервенции стало
затягивание гражданской войны на западе Туркестана. Как было
показано выше, лишь благодаря поддержке англичан Ашхабадский комитет
сумел преодолеть кризис на фронте и остановить наступление большевиков.
Именно на британские деньги и за счет штыков британских солдат
ашхабадский

режим

сумел

просуществовать

критически

важный

промежуток с августа 1918 по апрель 1919 года, и после вывода британских
войск потерял какие–либо шансы на победу – вся последующая история
белого Закаспия представляла собой затяжную агонию410. В силу этого
предположения

отдельных

утверждающих

современных

научно–популярной

отечественных

литературе,

что

историков,
британские

интервенты в Закаспии «не сыграли серьезной роли в борьбе с
большевиками»411,

представляются

абсолютно

не

соответствующими

действительности (в этой связи стоит напомнить, что непосредственно после
окончания войны решающая роль британского контингента для удержания
фронта в работах советских историков и очевидцев событий не подвергалась
Park, Alexander G. Bolshevism in Turkestan. New York : Columbia University Press, 1957. –
428 p. P. 30.
411
Дерябин А. И. «Гражданская война в России 1917-1922. Войска интервентов». М., ООО
«Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2003. С. 16.
410

186

сомнению)412.

Помимо

всего

прочего,

непонимание

англичанами

особенностей местной политики и их готовность поддерживать даже
откровенных авантюристов привело к тому, что у власти в Ашхабаде
оказались деклассированные элементы – к примеру, Дружкин, начальник
тайной полиции, установивший в области режим террора и вызвавщий
ненависть даже у противников большевиков.
Как следствие, один из путей, по которым Советский Туркестан мог бы
поддерживать связь с Москвой – через Красноводск и далее через Астрахань,
– оказался перерезан. Это привело к целой лавине отрицательных
последствий как для Туркестана, так и для Советской России в целом. В
частности, нехватка топлива вынудила использовать для отопления,
приготовления

пищи

движения

поездов

самые

различные

виды

импровизированного горючего. На дрова были пущены почти все зеленые
насаждения Ташкента, которые выращивались не одно десятилетие и
являлись важной частью экосистемы города. Восстановление природы
Ташкента было завершено лишь после Великой Отечественной войны. Еще
одним из видов импровизированного топлива стала высушенная рыба, в
больших количествах добывавшаяся в Аральском море. Подобные меры
вкупе с полной блокадой Советского Туркестана и неурожаем зерновых,
поразившим весь регион в 1918 году, привели к угрозе массового голода.
Чтобы

избежать его,

регулирование

власти

вынуждены

продовольственных

выдач,

были
что

пойти

на жесткое

приводило

росту

общественной напряженности. Полностью избежать недоедания так и не
удалось: в результате нехватка продовольствия и топлива привела к росту
смертности населения Туркестана, в первую очередь русских горожан, зимой
1918–19 годов.
Серьезные последствия влекла блокада Туркестана и для Центральной
России: в глубоком кризисе оказалась легкая промышленность, лишенная
поставок туркестанского хлопка, что привело к перебоям со снабжением как
412

Божко Ф. Гражданская война в Средней Азии. Ташкент: Узгиз, 1930. С. 33, 45.
187

гражданского населения, так и РККА. Нехватка обмундирования, в свою
очередь, существенно подрывала боеспособность воюющих частей.
Помимо всего прочего, хлопок являлся необходимым сырьем для
производства порохов; отсутствие его поставок вынудило пороховые заводы
сократить производство до минимума, что повлекло за собой сокращение
производства и на заводах боеприпасов. После того, как подошли к концу
огромные запасы обмундирования и боеприпасов, оставшиеся от старой
армии, на фронтах наметился кризис снабжения, который поставил
Советскую Россию на грань поражения. Преодолеть его удалось лишь после
того, как была выбита т.н. «Оренбургская пробка» и разблокировано
железнодорожное сообщение с центром России.
Одной из претензий, которые Москва по результатам интервенции
выставила Лондону, была история трагической гибели 26 бакинских
комиссаров. Мы не будем подробно разбирать в нашей работе. Тем не
менее, коснуться её необходимо: именно этот достаточно незначительный в
масштабах Гражданской войны инцидент на долгое время стал яблоком
раздора в отношениях между Советской Россией и позже Советским Союзом
и Великобританией.
15 сентября турецкие войска взяли Баку. Перед самым падением города
виднейшие советские деятели, принимавшие ранее активное участие в
организации обороны, отплыли на пароходе, планируя добраться до
Астрахани. Вместо этого капитан привел пароход в Красноводск, где
комиссаров

задержали.

Фактический

диктатор

Красноводска

Кун

информировал о произошедшем Ашхабад, известия о прибытии комиссаров
дошли и до британцев. Возник вопрос – что с ними делать. Маллесон,
согласно имеющимся источникам, долгое время колебался, а когда наконец
решил действовать, было уже поздно. Маллесон потребовал передать
комиссаров ему, дабы отправить их в Индию в качестве заложников за
находящихся в руках ташкентских и московских большевиков британских
подданных – практика, которую англичане активно применяли и до того, к
188

примеру, во время разгрома миссии Бабушкина в Персии. Но к тому моменту
Ашхабадский комитет уже принял решение об их расстреле. Приказ был
передан Куну по телеграфу, и в ночь с 19 на 20 сентября комиссары были
казнены. При этом капитан Тиг–Джонс в своих воспоминаниях дает иную
версию событий – по его словам, Маллесон отказался брать на себя
ответственность за судьбу комиссаров, предложив ашхабадским деятелям
решить ее «на месте»413.
В силу того, что современные событиям советские деятели полагали,
что закаспийские власти находятся под полным контролем англичан (капитан
Тиг–Джонс из состава миссии действовал в качестве представителя
Маллесона при Ашхабадском комитете), ответственность за расправу над
безоружными комиссарами была немедленно возложена на британцев.
Следуя логике внутриполитической борьбы, левые эсеры, находившиеся в
Закаспии на легальном положении, выступили одними из главных
обвинителей по этому делу, подняв и растиражировав историю с расстрелом.
В силу того, что они также подозревали англичан в причастности к расправе,
невзирая на все заверения Маллесона в том, что он и члены его штаба не
виновны в том, что им приписывают, информацией о ходе собственного
расследования с британцами они делились неохотно и в ответ также почти не
получали сколько–нибудь значимых сведений. Характерным примером
является беседа Чайкина с генералом Томсоном в Баку: Чайкин, имея на
руках реальные, как он полагал, доказательства причастности британского
капитана Тиг–Джонса к расправе (до того Чайкин встретился с Фунтиковым,
помещенным в ашхабадскую тюрьму, где получил от него данные о вине
британцев), отказался делиться ими с Томсоном из опасения подвергнуться
преследованиям и до тех пор, пока Томсон не предоставит ему
соответствующих гарантий. Так как Томсон не был лично заинтересован в
расследовании,

проезжавший

через

Тифлис

бывший

начальник

413

Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. P. 120.
189

закаспийской тайной полиции Дружкин сообщил англичанам, доверием
которых пользовался, что обвинения против него ложны, потенциальная
информация Чайкина была сочтена фальшивой414.
Поскольку

советское

правительство

считало

вину

британцев

полностью доказанной (в том числе благодаря показаниям бывших деятелей
закаспийского режима и их однопартийцев, включая упомянутого Чайкина),
то поиском дополнительных доказательств оно не озаботилось; в Лондоне же
полагали,

что

опубликованные

материалы

подтверждают

полную

невиновность англичан, но убедить в этом советское руководство не смогли.
Насколько серьезно стоял вопрос о том, кто же виновен в гибели комиссаров,
можно судить по истории капитана Тиг–Джонса, которого в Москве считали
главным вдохновителем расправы. Чтобы спасти его от гнева советского
руководства, ему пришлось сменить имя и исчезнуть – лишь спустя
десятилетия выяснилось, что Тиг–Джонс скрывался под личиной некоего
Рональда Синклера и продолжал работать на британскую разведку.
Учитывая, что никого из интервентов, в том числе и напрямую
задействованных в казни большевиков и вернувшихся после этого домой,
возмездие СССР не коснулось, такая предосторожность кажется излишней.
Насколько обоснованы обвинения в отношении Маллесона и Тиг–
Джонса? С определенностью можно утверждать, что Маллесон не отдавал
прямого или опосредованного приказа о казни большевистских комиссаров,
несмотря на то, что в вышедшей спустя почти 15 лет статье в Fortnightly
Review оправдывал это решение. Все документы, касающиеся действий
Маллесона в данном случае, – включая как ранее опубликованные, так и те,
которые удалось обнаружить в индийских архивах, – свидетельствуют о том,
что комиссары интересовали его в первую очередь в качестве заложников, а
значит, нужны были ему живыми. В вину генералу в данном случае можно
поставить разве что недостаточную настойчивость и запоздание с отдачей
четких
414

распоряжений.

Достаточно

ярко

демонстрирует

отношение

РГАСПИ, ф. 17, оп. 1, д. 4738, Л. 49.
190

Маллесона к расстрелу его реакция – негодование и угроза прекратить
сотрудничество с ашхабадским режимом, которая, впрочем, так и осталась
только угрозой. Как писал сам Маллесон: «Британская миссия не желала,
чтобы эти комиссары проникли в Закаспий и остались там. Но мы не желали,
чтобы их убивали.... Несомненно, они были гораздо ценнее для нас живыми.
Нас интересовало не только удаление их возможно скорее из Закаспия, мы
очень нуждались в них как в заложниках. В Самарканде и в Ташкенте были
британские и союзные нам подданные, о судьбе которых мы очень
беспокоились…. Заложники и чем крупнее, тем хлеше, ясно, были бы весьма
ценны для нас. Поэтому было решено настаивать, чтобы 26 комиссаров были
немедленно переданы нам и посланы в Индию, где они были бы в
заключении, не подвергаясь никакой опасности… В конце концов я
вынужден был поставить вопрос ребром и заявить, что если они
(Закаспийский совет – А. К.) не пойдут нам на встречу в этом деле, то это
может повлечь за собой отказ в нашей помощи. Тогда они сказали, что
сделают всё от них зависящее, чтобы привлечь [повлиять] на своё
правительство и убедить его удовлетворить наше желание, но что по всей
вероятности уже слишком поздно, т.к. 26 [комиссаров], «нужно полагать уже
нет в живых…» Судьба комиссаров и предпринятые мною действия для
получения их в свои руки были надлежащим образом доведены до сведения
Симлы и мне было приказано выразить ашхабадским властям ужас и
отвращение, с которыми [английское] правительство отнеслось к этому
жестокому преступлению»415.
Вопрос с Тиг–Джонсом куда сложнее. Капитан присутствовал на всех
совещаниях Ашхабадского комитета и очевидно оказывал сильное влияние
на принимаемые решения, действуя как представитель Маллесона. Был он и
на роковой встрече, на которой было принято решение о расстреле; однако,
согласно его собственным показаниям, ушел раньше времени и не знал о
Вилфрид
Маллесон,
(http://turkmeny.h1.ru/memuar/m1.html).
415

Двадцать

шесть

комиссаров
191

расправе. Тиг–Джонс в опубликованных мемуарах решительно отрицает
свою вину:
«18.9.1918. Во второй половине дня в доме Доррера было созвано
совещание, которое должно было решить, что делать [с комиссарами]. Я
присутствовал. Я не очень хорошо помню, кто и что именно говорил, но
запомнил, что присутствовали Фунтиков, Курылев, Зимин и Доррер.
Предстояло обсудить, что делать с пленниками. Кун ранее сообщил,
что не может оставить их в Красноводске. Тюрьма в Ашхабаде была забита
до отказа. Генерал Маллесон не выражал стремления забрать их себе.
Оставалось только их расстрелять, и особого колебания это решение не
вызвало. Его предложил Фунтиков и поддержал Курылев. Зимин заявил, что,
если возможно, нужно предпринять иные меры, но не сообщил, какие
именно. Аналогичного взгляда придерживался и Доррер. Я оставался строго
нейтральным и лишь повторил послание Маллесона. Обсуждение затянулось,
и в конце концов я покинул встречу»416.
Однако, как полагает Сарджент, мемуары Тиг–Джонса не могут
являться достаточно надежным источником417, тем более что в определении
последовательности событий он допускает ряд неточностей. Мы можем лишь
солидаризоваться с Сарджентом, хотя и на другом основании – после
изучения переписки Маллесона, как было упомянуто выше, становится
очевидно, что тот на самом деле соглашался принять комиссаров в качестве
заложников.
Остальные претензии советских историков к британцам – в частности,
денежная афера с траттами, грабежи культовых сооружений, расправы с
недовольными и тому подобные – представляются обоснованными лишь
отчасти. Так как какой–либо специальный контрразведывательный или
полицейский орган в составе британской миссии отсутствовал, то
416

Teague-Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to Russian Central
Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. P. 120‒121.
417
Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919). N.p.: Conflict Studies
Research Centre, 2004. P. 38.
192

подозрительные элементы британцами, как правило, передавались местным
властям; тем самым англичане снимали с себя всю ответственность за их
судьбу, которая зачастую оказывалась трагической.
Отечественные историки

также обвиняли

англичан в грабеже

культурных ценностей: в частности, утверждается, что британцы разграбили
историческую мечеть Аннау, увезя из нее все предметы, имевшие
культурную и историческую ценность, а также исторические документы. В
протоколе комиссии, осматривавшей мечеть, утверждается, что «общий итог
повреждений в историческом отношении громадный и оценить утрату
исторических документов не представляется возможным»418. Однако неясно,
насколько в разграблении мечети виноваты именно англичане; в документах
миссии нигде не упоминается ни сама мечеть, ни вывезенные из нее
ценности; сам Маллесон был, как известно, равнодушен к искусству
подобного рода, увлекаясь лишь собиранием персидских и туркменских
ковров. Хотя нельзя исключать, что мечеть Аннау действительно разграбили
англичане, установить это со всей определенностью невозможно.
Отчасти обоснованным можно считать обвинение в афере с
денежными обязательствами, выпускавшимися миссией для обмена с
населением; каждое такое обязательство миссия обязалась оплатить по
предъявлении.

В декабре 1918

года

закаспийской

прессе было

опубликовано объявление о выпуске великобританской военной миссией
500–рублевых обязательств на трехмесячный срок, а также тратт, которые
обналичивались либо в Бомбее, либо в Шах–ин–Шахском банке в Тегеране.
Однако вскоре после выхода британской миссии обязательства
британские власти в Баку и в Персии отказались принимать к оплате.
Мотивировалось это большим количеством фальшивок. Советские историки
интерпретировали произошедшее как финансовую аферу. В частности,
Тимошков цитирует в своей работе выписку из протокола заседания
Комитета общественного спасения Закаспийской области от 6 марта 1919
418

«К десятилетию интервенции». Сборник статей. М.: Госиздат, 1929. С. 194.
193

года, посвященную скупке рупий в обмен на закаспийские боны (500 тысяч
рупий в обмен на 12 миллионов рублей закаспийскими бонами), на что
Комитет пошел с неохотой и под прямым нажимом Маллесона419. Однако
неясно, почему «векселя в марте 1919 года были скуплены генералом
Маллисоном (под угрозой понижения курса ашхабадских бон) значительно
ниже

их

номинальной

стоимости»,

как

утверждает

Тимошков420.

Несомненно, являясь хозяином ситуации, Маллесон буквально заставил
закаспийское правительство обменять рупии на рубли по невыгодному для
закаспийцев курсу, но к понижению курса бон, и без того отличавшегося
исключительной волатильностью, эта мера не привела – она лишь дала в
распоряжение Маллесона сумму, достаточную для выплат по обязательствам
миссии.
Изучение финансовых документов миссии позволяет утверждать, что
финансовая часть миссии изначально представляла из себя авантюру: по
большому счету, Маллесон давал обязательства без малейших гарантий их
исполнения. Закономерным итогом стала невозможность отвечать по этим
обязательствам; более того, даже после окончания миссии было неясно, кто
должен платить по долгам Маллесона. Вопрос этот муссировался до 1921
года, когда его просто сдали в архив.
Таким образом, можно констатировать, что итогом хитроумных
операций

британских

властей

траттами

обязательствами

стал

фактический отказ платить по ним; при этом сам факт выпуска таких
обязательств в определенной мере стабилизировал финансовое положение
Закаспия. Вряд ли обоснованно подозревать в данном случае Маллесона в
намерении устроить финансовую аферу, тем более что он так ничего от нее и
не приобрел.
Очевидным последствием британских действий в Закаспии стал подъем
басмаческого движения среди туркмен. Поскольку британцы изначально
Тимошков С.П. Борьба с английской интервенцией в Туркестане. М.: Воениздат НКО
СССР, 1941. С. 113‒114.
420
Там же. С. 113.
419

194

заигрывали с туркменской верхушкой, делая на них ставку в противовес в
целом недружелюбно настроенному русскому населению, они были склонны
сквозь пальцы смотреть на определенные вольности, которые позволяли себе
туркмены, и даже на откровенные преступления, типа разграбления Азис–
ханом Теджена (несмотря на то, что в конце концов он был казнен с ведома
британцев). Подобная недальновидная политика, в частности, привела к
срыву остроумного плана по разложению одной из ударных сил большевиков
– бывших австро–венгерских и германских военнопленных. Несмотря на то,
что британцы скрупулезно выполняли свои обещания и отправляли всех
сдавшихся им в плен интернационалистов на их родину, начавшаяся было
волна дезертирства быстро прекратилась из–за действий туркмен, которые
караулили перебежчиков и в целях личной наживы убивали и грабили их.
Таким

образом,

британцы

по

сути

вскормили

туркменское

националистическое движение, вдобавок обеспечив отряды туркмен оружием
и патронами. В итоге туркменское басмаческое движение помешало
немедленному восстановлению области; при этом в сравнении с другими
очагами басмачества, к примеру, в Ферганской долине, туркменское
басмачество было разгромлено сравнительно быстро: англичане переоценили
боевые качества туркмен.
Определенные последствия британская интервенция в Закаспии
имела и для белого движения в целом. Передав Деникину контроль и
ответственность за Закаспий, британцы оказали ему медвежью услугу. В
дополнение к критически важному фронту против большевиков на севере
правительство «Доброволии» неожиданно получило еще один фронт на
востоке, а также достаточно большую область, которую необходимо было
содержать, снабжать топливом и продовольствием, не получая взамен
ничего. Причем если на основном фронте действительно в определенный
момент решалась судьба Гражданской войны, то фронт в Закаспии был
третьестепенным, и в силу особенностей ТВД добиться решительного успеха
там не представлялось возможным. Закаспийский фронт превратился для
195

«Доброволии» в черную дыру, куда деникинское правительство отправляло
батальон за батальоном. Большинство из них почти сразу же разлагались,
отмечались

неоднократные

случаи

перехода

офицеров

на

сторону

большевиков. В Закаспии фиксировались даже случаи перехода деникинских
частей в полном составе на сторону противника – с оружием, знаменами и
офицерами, что было немыслимо на других фронтах «Доброволии». В итоге
в самый горячий период боев – осенью 1919 года, когда на кону стояла
судьба наступления на Москву, – деникинское командование вынуждено
было постоянно подпитывать войсками Закаспийский фронт и одновременно
держать дополнительные силы в Закаспии для борьбы с революционным
движением. При этом противнику ВСЮР не приходилось оттягивать свои
силы с важных фронтов: туркестанские большевики исключительно своими
силами удерживали позиции вдоль Закаспийской железной дороги и даже
умудрялись предпринимать наступательные действия.

Британская интервенция в Закаспии не принесла Британии никаких
положительных результатов. Непосредственным ее итогом стало резкое
сужение окна возможностей британской внешней политики: если до того
Лондон мог маневрировать и даже пытался договориться с большевиками, то
прямая интервенция буквально вынудила Москву, Лондон и Дели отказаться
от попыток найти общий язык и общие интересы. До начала интервенции
правительство
нейтральную

Ташкенте

позицию

по

занимало
отношению

настороженную,
к

британцам,

но

целом

не

собираясь

предоставлять турками и немцам доступ к накопленным запасам хлопка и
мощностям Закаспийской железной дороги. Необдуманное вмешательство
Маллесона превратило большевиков во врага, подорвав в то же время усилия
куда более перспективной миссии Бейли.
В итоге миссия Маллесона вместо того, чтобы выполнить ключевую
задачу – обеспечить безопасность границ Индии, – добилась ровно обратного
эффекта. В ходе многомесячной интервенции силы миссии понесли
196

существенные материальные и людские потери, и единственным результатом
стало сохранение в течение семи с небольшим месяцев у власти
коррумпированного и неспособного правительства, ненавистного большей
части населения Закаспия. Финансовые обязательства, раздаваемые миссией
направо и налево и при этом не обеспеченные ничем, способствовали
усилению кризиса, в котором оказалась экономика Британской империи по
итогам войны. Наконец, стремление Маллесона любой ценой обеспечить
снабжение Закаспия как форпоста борьбы с большевизмом поставило на
грань голода Персию и подорвало британские позиции там.
Существенные последствия имела интервенция и для Советского
Туркестана и Советской России в целом: благодаря вводу британских войск
были перерезаны критически важные коммуникации, и Туркестан оказался в
полной блокаде. Туркестан это поставило на грань голода, Советскую
Россию лишило доступа к туркестанскому хлопку, что привело к коллапсу
легкой промышленности и означало проблемы с изготовлением боеприпасов,
необходимых для продолжения Гражданской войны.
Наконец,

Закаспий,

переданный

британцами

деникинской

администрации, оказался для нее троянским конем: ВСЮР были вынуждены
тратить и без того скудные ресурсы на пропитание и снабжение жителей
региона, а также бросать необходимые на других фронтах силы на удержание
третьестепенного фронта.
Таким образом, можно констатировать, что интервенция нанесла
глубокий урон двусторонним отношениям Британии и России, раскрутив
новый виток Большой Игры, которая, казалось бы, ушла в прошлое после
подписания англо–русской конвенции 1907 года. Изучение источников
позволяет однозначно возложить вину за произошедшее на британские
власти в Лондоне и Дели и генералов и полковников на местах, которые не
смогли трезво и реалистично оценить обстановку, вместо этого предпочтя
верить в то, во что им хотелось верить. Результатом стала никому не нужная
авантюра, оплаченная кровью русских, туркмен, индийцев и самих англичан,
197

окончившаяся бесславным выводом войск и нанесшая огромный урон
двусторонним отношениям.

198

Заключение

В результате проведенного исследования можно предложить новую
концептуальную оценку британской интервенции в Закаспии, отличающуюся
как от традиционной советско–российской, так и от британской.
Вопреки устоявшемуся в отечественной науке мнению о том, что
британская интервенция в Закаспии была частью общих усилий держав
Антанты по поддержанию белогвардейских правительств и свержению
большевистского режима, в реальности она явилась результатом сочетания
многочисленных факторов, одним из которых служили личные амбиции
руководителей «на местах», в частности, генерала Маллесона. Другие, еще
более важные факторы состояли в стремлении англичан обезопасить границы
Индии от возможного турецко–германского вторжения через Кавказ,
Туркестан

Афганистан,

также

нейтрализовать

большевистскую

пропаганду в Индии. Можно утверждать, что британское руководство
изначально не ставило целью оккупацию какой–либо части территории
Туркестана и создания там колонии или протектората, как неоднократно
утверждали отечественные исследователи, и все предложения местных
антибольшевистских организаций и туземных племен воспринимались
англичанами с известной долей скептицизма, и ни разу не получили
однозначного открытого или тайного одобрения.
Параллельно с миссией Маллесона в Туркестан была направлена
миссия Бейли – Блэкера, в задачу которой входило установление контакта с
большевистским руководством. Однако интервенция фактически сорвала ее
работу. На наш взгляд, отправка миссии Бейли – Блэкера и ее судьба
свидетельствует о существовании различных векторов восприятия ситуации
в британском руководстве. В отечественной историографии британское
руководство представляется как некая единая сила. Между тем в течение
всего периода пребывания британских войск в Закаспии в британском
199

руководстве шла напряженная многосторонняя дискуссия о необходимости
продолжения интервенции. Постепенно под влиянием множества факторов
точка зрения о желательности скорейшего завершения интервенции стала
превалирующей.
В отличие от традиционной британской точки зрения, возлагающей
ответственность за интервенцию исключительно на генерала Маллесона,
следует обратить внимание на то, что к моменту выдвижения Маллесоном
его предложений по вооруженному вмешательству в закаспийские дела в
британском руководстве уже неоднократно высказывались предложения о
прямом вмешательстве во внутренние дела России, в том числе еще в то
время, когда Россия являлась союзником Великобритании. Таким образом,
предложение Маллесона упало на благодатную почву.
Имеющиеся зарубежные и отечественные архивные документы
позволили по–новому оценить роль предшественника Маллесона в Мешхеде
– полковника Редла, а также капитана Джервиса, бывшего «глазами и
ушами» вначале Редла, а затем и Маллесона в Туркестане. Снисходительное
отношение вышестоящего руководства к действиям Редла и Джервиса и
неоднозначная их оценка повлекли за собой предоставление де–факто
значительной доли самостоятельности Маллесону, а также убедили его в том,
что его действия в любом случае не встретят решительного осуждения в
Лондоне и Дели.
Постепенное

укрепление позиций

Великобритании

в Закаспии,

приведшее в конце концов к переходу фактического контроля над областью к
британским властям, стало естественным результатом попытки Маллесона и
Битти обеспечить надежный тыл для своих сражающихся войск. Во время
интервенции, как и в преддверии ее британские власти не ставили себе целью
формирование какой–либо формы зависимости Закаспия от британской
короны.
Вопреки утверждениям отечественных историков британские войска
являлись стержнем закаспийских сил, обеспечивая устойчивость в обороне и
200

проведении наступательных операций. Если ряд советских историков
стремился продемонстрировать, что англичане пытались загребать жар
чужими руками и потому предпочитали использовать в бою местные
подразделения, то современные отечественные историки порой и вовсе
отвергают какую–либо роль британского контингента в Гражданской войне,
стремясь показать, что основной силой белого движения служили русские
части. Изучение архивов и свидетельств современников позволяет с
уверенностью утверждать, что эта точка зрения в отношении Закаспия далека
от действительности.
Аналогичным образом неверной является и идея о том, что местное
население Закаспия обязательно занимало ту или другую сторону. Изучение
документов позволяет утверждать, что в целом население вело себя
достаточно пассивно, хотя разные слои, круги и классы по–разному
воспринимали происходящее. Если обеспеченные слои населения в целом
симпатизировали британцам, видя в них гарантов мира и спокойствия в
области,

то

более

бедные

слои,

настроенные

преимущественно

пробольшевистски, относились к ним ожидаемо негативно, хотя и избегали
открытой конфронтации. Необходимо при этом отметить, что практически
все слои населения в разной степени негативно либо скептически относились
к Закаспийскому правительству при любом его составе.
Местные власти Закаспия вплоть до переворота зимы 1918 – 1919 годов
не являлись британскими марионетками (вопреки мнению, сложившемуся в
советской исторической науке) и нередко шли на конфронтацию с
англичанами по тем или иным вопросам. В закаспийском руководстве можно
выделить группу лиц во главе с Зиминым, которых с известным основанием
можно назвать «патриотами», поскольку они отстаивали интересы России
зачастую вопреки мнению генерала Маллесона. Однако сам характер
присутствия британских войск в Закаспии делал невозможным открытый
разрыв с английским командованием, и в итоге эта группа была отодвинута
от управления делами, и британская миссия сделалась фактической хозяйкой
201

положения. Соответственно, неверной является также версия о том, что
руководство

Закаспия,

приглашая

британские

войска

область,

рассчитывало поставить регион в зависимость от Великобритании.
Британские силы, опять–таки вопреки сложившемуся в советской
исторической науке представлению, являли собой дисциплинированную силу
с высоким уровнем боеспособности и мотивации. В ходе изучения архивных
документов не было обнаружено ни одного случая недовольства или
волнения, не говоря уже о мятеже; более того, даже захваченные в плен
индийские солдаты бежали и вернулись в свой полк, совершив беспримерное
путешествие через Туркестан, Иран и Синьцзян.421 Взаимоотношения
британских

военнослужащих

местным

населением

были

вполне

корректными, никаких жалоб на насилия или грабежи даже после вывода
британских войск в административные органы сперва ВСЮР, а позже
Советского Туркестана не поступало.
Остановка британского наступления после Душака, повлекшая за собой
общее затишье в операциях закаспийских сил, никак не была связана с
высоким уровнем потерь, понесенных интервенционным контингентом. Это
была исключительно инициатива Дели, стремившегося ограничить масштаб
участия англо–индийских войск в закаспийских делах. Как показывают
документы, генерал Маллесон, непосредственный командующий на месте,
был готов наступать и активно отстаивал идею о новом наступлении. Однако
на

этот

раз

индийское

руководство

категорически

запретило

ему

продвижение вперед; несмотря на то, что Маллесон неоднократно нарушал
этот запрет в той или иной степени, он не рискнул пойти на прямое и
открытое неповиновение приказу.
Соответственно, вывод британских войск явился результатом не
удачных операций советских войск и больших потерь, понесенных
англичанами,

следствием

изменившейся

международной

внутригосударственной обстановки в Британии, а также изменившейся
421

Подробнее см.: Куприянов А.В. Дело о трех соварах // Родина. 2013. № 4.
202

обстановки на фронтах русской Гражданской войны. Позиции сторонников
вооруженной борьбы с большевизмом были существенно поколеблены
невозможностью четко определить цели военного присутствия и начавшейся
демобилизацией армии и переходом экономики страны на мирные рельсы.
Окончательно точку поставил приезд генерала Мильна, доклад которого
оказал решающее влияние на принятие решения о выводе войск.
При

этом

категорически

неверно

сложившееся

британской

исторической науке представление о деблокаде Туркестана, следствием
которой в известной степени явилась резкая оценка перспектив дальнейшей
интервенции Мильном, как о каком–то природном явлении, произошедшем
вне всякой связи с действиями англичан и их противников. Деблокада
Туркестана явилась результатом напряженных усилий Москвы и Ташкента, и
присутствие британских войск на южном ТВД сыграло в планировании
операций на восточном ТВД не последнюю роль.
Сам вывод британских войск ни в малейшей степени не являлся
бегством: это был образцово подготовленный и организованно проведенный
маневр, позволивший командованию миссии вывести свои силы без каких–
либо потерь.
Непосредственное участие британских военнослужащих в расстреле
26–ти бакинских комиссаров можно считать опровергнутым. При этом роль
Тиг–Джонса в принятии решения о казни по–прежнему остается до конца не
выясненной и требует дальнейшего исследования.
Документы
утверждать,

что

из индийских
связи

архивов позволяют с уверенностью

британцев

Бухарским

эмиратом

носили

эпизодический характер, и масштаб их был совершенно незначителен.
Генерал Маллесон стремился удержать бухарского эмира от выступления
против

большевиков,

без

сомнения,

рассчитывая

возможно

дольше

сохранить эмират и обеспечить функционирование своей агентурной сети, а,
возможно, и использовать эмират для более обширных политических задач.
203

Фигура майора Бейли, изображаемого неким супершпионом как
отечественными, так и зарубежными историками, сильно переоценена.
Изучение документов и мемуаров показывает, что вся его деятельность
свелась к избеганию ареста, а единственное доставленное донесение не
имело никакой ценности, так как пришло слишком поздно. Спастись от
разоблачения и ареста Бейли смог не благодаря своим выдающимся
качествам, а благодаря деятельности перебежчика–инициативника из
Военупра Мандича.
Можно утверждать, что между персидскими проблемами с зерном и
стремлением Маллесона выполнить свои обязательства и помочь обеспечить
устойчивость закаспийского режима при помощи экспорта персидского зерна
в Закаспий имеется прямая связь. Как правило, ни отечественные, ни
зарубежные историки не уделяли этому вопросу достаточного внимания,
между тем именно недостаток продовольствия в Персии, ставший
результатом действий Маллесона, способствовал ослаблению позиций
правительства и подъему антиправительственного движения. Думается, что
исследование зерновых потоков в кризисные годы, каковыми являлись 1918–
1919 годы, могут объяснить ряд тенденций, проявлявшихся в персидской
общественной и политической жизни в тот период.
Необходимо
белогвардейских

отметить,
и

что

туркменских

предложениях

подпольных

националистических

организаций

англичанам содержались откровенно сепаратистские и сецессионистские
идеи. Иначе говоря, не англичане пытались оторвать от России Закаспий и
Туркестан в целом – подпольные организации сами выдвигали эту
инициативу, соглашаясь на унизительные формы зависимости в обмен на
британскую помощь в захвате власти. Англичане были готовы пойти им
навстречу, но если предложения о протекторате на местах были встречены
Маллесоном с живейшим интересом, то Дели и Лондон смотрели на вещи
более реалистично и фактически заблокировали эти попытки Маллесона
вести свою игру.
204

Таким

образом,

изучение

архивных

материалов

мемуарных

источников позволяет сделать вывод, что ни одна из существующих на
данный момент концепций, объясняющих британскую интервенцию, не
выдерживает критики и грешит односторонностью. В действительности
британская интервенция от начала до конца была результатом сложных
внутренних процессов, протекавших в британском руководстве, своеобразия
сложившейся в британской властной системе иерархической лестницы и
личностного фактора в лице генерала Уилфреда Маллесона, который в силу
неверного понимания ситуации под влиянием своих предшественников и
подчиненных втянул Британию в авантюру, которой не хотели ни в Лондоне,
ни в Париже.
Разумеется,

проведенное

исследование

не

исчерпывает

тему.

Дальнейшее изучение многих вопросов позволит пролить дополнительный
свет на события 1918–1919 годов в Закаспии и будет способствовать
лучшему пониманию значения одного из ключевых для российской истории
XX века событий, каковым являлась Гражданская война в России.

205

Список источников и литературы

I. Источники
Опубликованные:
1. Бейли Ф.М. Миссия в Ташкент. М .: Языки славянской культуры, 2013.
384 с.
2. Боевые эпизоды. Басмачество в Бухаре / сост. А.Майер. М.–Ташкент:
САОГИЗ, 1934. 204 с.
3. Боевые эпизоды. Басмачество в Фергане и Хорезме / сост. А.Майер. М.–
Ташкент: САОГИЗ, 1934. 88 с.
4. Воспоминания участников Гражданской войны в Андижанской области.
Вып.1. Андижан: Кафедра марксизма–ленинизма Андижанского
государственного педагогического института, 1957. 166 с.
5. Воспоминания участников о гражданской войне в Туркмении (1918–
1920) / Под ред. Г.И. Карпова. Ашхабад: Туркменпартиздат, 1940. 76 с.
6. За советский Туркестан. Сборник воспоминаний. Ташкент: Госиздат
УзССР, 1963. 600 с.
7. За советский Туркменистан: Воспоминания участников революции и
гражданской войны 1917–1920 гг. Ашхабад: Туркмениздат, 1964. 431 с.
8. Козлов Г.С. Красная гвардия и Красная Армия в Туркмении. Ашхабад:
Туркмен–Истпарт, 1928. 44 с.
9. Ленин В.И. Речь на объединенном заседании ВЦИК, Московского
Совета, фабрично–заводских комитетов и профессиональных союзов
Москвы 29 июля 1918 года / Ленин В.И. Полное собрание сочинений.
5–е изд. Т. 37. М.: Изд–во политической литературы, 1981. С. 1–19.
10. Ленин В.И. Телеграмма Ф.И. Колесову / Ленин В.И. Полное собрание
сочинений, 5–е изд. Т. 50. М.: Изд–во политической литературы, 1982.
С. 167–168.
11. Мелькумов А.Я. Материалы революционного движения в Туркмении.
1904–1919
гг.
Ташкент:
Истпарт
Центрального
Комитета
Коммунистической партии Туркестана, 1924. 194 с.
12. Назаров П. Бегство из Центральной Азии. Бишкек: Раритет, 2015. 296
с.
13. Октябрьская социалистическая революция и гражданская война в
Туркестане (воспоминания участников). Ташкент: Государственное
издательство Узбекской ССР, 1957. 604 с.
206

14. Паскуцкий H.A. К истории гражданской войны в Туркестане. Ташкент:
Подотдел печати ЦК КПТ, 1922. 15 с.
15. Персидский фронт мировой революции. Документы о советском
вторжении в Гилян (1920–1921) / Сост. А.М. Персиц. М.: Квадрига,
2009. 488 с.
16. Подготовка и проведение Великой Октябрьской социалистической
революции в Туркменистане (сборник документов) / Под. ред. А.В.
Головкина. Ашхабад: Туркменгосиздат, 1954. 304 с.
17. Пошерстник Б.Л. На трех фронтах. Воспоминания участника
гражданской войны в Средней Азии. М.–Ташкент: САОГИЗ, 1932. 56 с.
18. Рабочий контроль и национализация промышленности в Туркестане
(1917–1920 гг.). Сб. документов / Под ред. Э.А. Воскобойникова.
Ташкент: Государственное издательство УзССР, 1955. 236 с.
19. Революция в Средней Азии. Сб. 1. Ташкент: Правда Востока, 1928. 111
с.
20. Самойлов, К. На канонерской лодке «Ленин». Л.: Редакционно–
издательский отдел Морского ведомства, 1924. 80 с.
21. Сборник статей и воспоминаний участников гражданской войны в
Туркмении (Начало Закаспийского фронта) / Под ред. Г.И. Карпова.
Ашхабад: Туркменгиз, 1937. 102 с.
22. Сборник статей к десятилетию Бухарской и Хорезмской революции
(Воспоминания участников Бухарской и Хорезмской революции).
Ташкент: Узбекское государственное издательство, 1930. 83 с.
23. Союз рабочего класса и трудового дайханства Туркменистана в период
Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской
войны (1917‒1920 гг.) (Сб. документов). Ашхабад: Издательство
Академии наук Туркменской ССР, 1957. 490 с.
24. Туркменистан в период военной интервенции и гражданской войны
(1918‒1920): сборник архивных документов / Ташлиев, Ш. [и др.]. –
Ашхабад, 1957. 569 с.
25. Филиппов С.Т. Боевые действия на Закаспийском фронте (1918‒1920
гг.). Ашхабад: Туркмен–Истпарт, 1928. 133 с.
26. Чиркин С.В. Двадцать лет службы на Востоке. Записки царского
дипломата. М., Русский путь, 2006. 368 с.
27. Шмаков Т.А. Первые годы борьбы. Москва–Ташкент: САОГИЗ, 1933.
24 с.
28. Январское восстание в Ташкенте (1919 год): Документы Истпарта
Средазбюро ЦК ВКП(б). Ташкент: Правда Востока, 1929. 49 с.
207

29. Bailey F.M. In Russian Turkestan under the Bolsheviks // Journal of The
Royal Central Asian Society, 1921. Vol. 8. №. 1. Р. 49‒69.
30. Bailey F.M. In Russian Turkestan under the Bolsheviks // Scottish
Geographical Magazine. 1921. Vol. 37. №. 2. Р. 81‒88.
31. Bailey F.M. A Visit to Bokhara in 1919 // Geographical Journal. 1921. Vol.
57. № 2. Р. 75‒95.
32. Bailey F.M. Mission to Tashkent. Oxford: Oxford University Press, 1992.
314 p.
33. Bechhofer C.E. A Wanderer’s Log: Being Some Memories of Travel in
India, the Far East, Russia, the Mediterranean and Elsewhere! London: Mills
& Boon, 1922. 246 p.
34. Bechhofer C.E. The British in Southernmost Asia // Nineteenth Century.
1920. № 87. P. 350–359.
35. Blacker L.V.S. Travels in Turkestan, 1918‒1920 // Geographical Journal.
1921. Vol. 58. № 3. Р. 178‒198.
36. Blacker L.V.S. Wars and Travels in Turkestan, 1918‒1920 // Journal of the
Central Asian Society. 1922. Vol. 9. № 1. Р. 4‒20.
37. Blacker L.V.S. On Secret Patrol in High Asia. London: John Murray, 1922.
302 p.
38. Brun A.H. Troublous Times. Experiences in Bolshevik Russia and
Turkestan. London: Constable & Co Ltd, 1931. 243 p.
39. Dickson W.E.R. East Persia: A Backwater of the Great War. London:
Edward Arnold, 1924. 275 p.
40. Dunsterville L.C. Stalky’s Reminiscences. [N. p.]: Pomona Press, 2006. 298
p.
41. Dunsterville L.C. The Adventures of Dunsterforce. London: Edward
Arnold, 1920. 323 p.
42. Dunsterville L.C. From Baghdad to the Caspian in 1918 // Geogrphical
Journal. 1921. Vol. 57. № 3. Р. 153‒166.
43. Dunsterville L.C. Military Mission to North–West Persia, 1918 // Journal
of the Central Asian Society. 1921. Vol. 8. № 2. Р. 79‒98.
44. Ellis C.H. The Struggle for Soviet Askhabad // Journal of the Royal Central
Asian Society. 1931. Vol. 18. № 4. Р. 620‒623.
45. Ellis C.H. The Transcaspian Episode // Journal of the Royal Central Asian
Society. 1959. Vol. 26. № 2. Р. 106‒118.
46. Ellis C.H. The Revolt in Transcaspia, 1918‒1919 // Central Asian Review
1959. Vol. 7. № 2. P. 117‒130.

208

47. Ellis C.H. Operations in Transcaspia in 1918‒1919 and the 26 Commissars
Case // St. Antony’s Papers. 1959. Vol. 6. (Soviet Affairs No. 2). Р.
129‒153.
48. Etherton P.T. In the Heart of Asia. Boston and New York: Hougton Mifflin
Company, 1926. 305 p.
49. French F.J.F. From Whitehall to the Caspian. London: Odhams Press
Limited, 1920. 255 p.
50. Further Adventures of the Armoured Cars: Persia and Baku // Blackwood’s
Magazine. 1919. Vol. 205. № 1241. Р. 285‒297.
51. India and Lenin. A Collection / Gupta A. (ed.) New Delhi: New Literature,
1960. 96 p.
52. Ironside E. High Road to Command. The Diaries of Major–General Sir
Edmund Ironside 1920‒1922. London: Leo Cooper, 1972. 251 p.
53. James F. Faraway Campaign: Experiences of an Indian Cavalry Officer in
Persia and Russia During the Great War. London: Leonaur Ltd, 2007. 247 p.
54. Knollys D.E. Military Operations in Transcaspia, 1918‒1919 // Journal of
the Central Asian Society. 1926. Vol. 13. № 2. Р. 88‒110.
55. Macartney G. Bolshevism as I Saw it at Tashkent in 1918 // Journal of The
Royal Central Asian Society. 1920. Vol. 7. № 2. Р. 42‒58.
56. Malleson W. The British Military Mission to Turkestan, 1918‒1920 //
Journal of the Royal Asian Society. 1922. Vol. 9. № 2. Р. 96‒110.
57. Malleson W. The Twenty–Six Commisars // Fortnightly Review. 1933. №
193. Р. 333‒348.
58. Marshall W. Memories of Four Fronts. London: Ernest Benn Limited, 1929.
340 p.
59. McDonell R. …And Nothing Long. London: Edward Arnold, 1938. 328 p.
60. Napier G.S.F. The Road from Baghdad to Baku // Geographical Journal.
1919. Vol. 53. № 1. Р. 3‒19.
61. Nazaroff P. Flight into China: Last Trials // Blackwood’s Magaine. 1931.
Vol. 230. № 1392. P. 557–582.
62. Nazaroff P. Hunted through Central Asia. On the Run from Lenin’s Secret
Police. Oxford: Oxford University Press, 1932. 336 p.
63. Nazaroff P. Moved On! From Kashgar to Kashmir. London: Blackwood,
1935. 317 p.
64. Noel E. A Prisoner among the Jungali Bolsheviks / H.C. Armstrong (ed.)
On the Run: Escaping Tales. London, 1934. P. 25-53.
65. Norris D. Caspian Naval Expedition, 1918‒1919 // Journal of the Central
Asian Society. 1923. Vol. 10. № 1. Р. 216‒240.
209

66. Paskoy H.B. Excerpts from the Memoirs of Zeki Velidi Togan / Central
Asia Reader: The Rediscovery of History. Armonk: M.E. Sharpe, 1994. P.
127–152.
67. Paskoy H.B. The Basmachi Movement from Within: An Account of Zeki
Velidi Togan // Nationalities Papers. 1995. Vol. 23, № 2. P. 373–399.
68. Rawlinson A. Adventures in the Near East, 1918‒1922. London: Melrose,
1923. 377 p.
69. Roberts C.E.B. In Denikin’s Russia and the Caucasus, 1919–1920: Being
the Record of a Journey to South Russia, the Crimea, Armenia, Georgia, and
Baku in 1919 and 1920. Glasgow: Collins, 1921. 324 p.
70. Shah I.A. Bolshevism in Central Asia // Edinburgh Review. 1921. № 234.
P. 136–146.
71. Skrine C.P. Chinese Central Asia: An Account of Travel in Northern
Kashmir and Chinese Turkestan. Oxford: Oxford University Press, 1986.
306 p.
72. Sykes P. The British Flag on the Caspian: A Side–Show of the Great War //
Foreign Affairs. 1923–1924. Vol. 2, № 2. P. 282–294.
73. Teague–Jones R. The Spy Who Disappeared. Diary of a Secret Mission to
Russian Central Asia in 1918. London: Victor Gollancz Ltd, 1991. 217 p.
74. The Military Correspondence of Field Marshall Sir Henry Wilson, 1918–
1922. London: The Bodley Head, 1985. 438 p.
75. The Program of the Turkic Federalist Party in Turkestan (1917) / Central
Asian Reader: The Rediscovery of History. Armonk: M.E. Sharpe, 1994. P.
117–126.
76. The Third Afghan War 1919. Official Account. Compiled in the General
Staff Branch, Army Headquarters, India. 1926. Calcutta: Government of
India Central Publication Branch, 1926. 174 p.
77. Tod J.K. Operations in Trans–Caspia, 1918‒1919 // The Army Quarterly.
1928. Vol. 16. № 2. Р. 280‒303.
78. Tod J.K. The Malleson Mission to Transcaspia in 1918 // Journal of the
Royal Central Asian Society. 1940. Vol. 27. № 1. Р. 45‒67.
79. Wardell J.W. In the Kirghiz Steppes. London: Galley Press, 1961. 190 p.
80. Wilson A.T. Mesopotamia, 1917–1920. A Clash of Loyalties: A Personal
and Historical Record. Oxford: Oxford University Press, 1931. 420 p.
81. Uloth G. Riding to War. N. p.: Monks, 1993. 184 p.
Неопубликованные:
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ):
210

82. Ф. 446 («Политическая канцелярия Особого Совещания при
Главнокомандующем Вооруженными силами на Юге России.
Екатеринодар. 1918–1920).
83. Ф. 4738 («Российская миссия в Персии. Тегеран. 1901 – 1921»).
84. Ф. 9431 («Коллекция документов по истории Гражданской войны.
1904–1922»).
Российский государственный военный архив (РГВА):
85. Ф. 125 («Управление Закаспийского фронта Туркестанской
республики»).
86. Ф.25859 («Штаб Туркестанских войск (бывший Главный штаб войск
Туркестанской республики)»).
87. Ф. 25898 («Туркестанский окружной военный комиссариат (бывший
Народный комиссариат по военным делам Туркестанской
республики)»).
Российский государственный
истории (РГАСПИ):

архив

социально–политической

88. Ф. 71. («Институт марксизма–ленинизма при ЦК КПСС (ИМЛ) (1931–
1991»).
National Archives of India (NAI):
89. Foreign Dptt (Foreign Department, The Viceroy of India)

II. Литература:
90. 50 лет Вооруженных сил СССР / Захаров М. В. [и др.]. М.: Военное
издательство Министерства обороны СССР, 1968. 584 с.
91. Абдуллаев К.Н. К вопросу о борьбе против идеологической
контрреволюции во время гражданской войны в Средней Азии /
Великий Октябрь – торжество идей марксизма–ленинизма. Материалы
конференции. М.: Наука, 1987. С. 151‒166.
92. Абдуллаев К.Н. От Синьцзяня до Хорасана. Из истории
среднеазиатской эмиграции XX века. Душанбе: Ирфон, 2009. 572 с.
211

93. Агапов П.В. Первые листки гражданской войны в Туркестане / Из
истории советского Узбекистана. Ташкент: Наука, 1965. С. 5‒16.
94. Алексеенков П. Кокандская автономия. Ташкент: Узгиз, 1931. 72 с.
95. Алексеенков П. Крестьянское восстание в Фергане. Ташкент:
Средазкнига, 1927. 107 с.
96. Алескеров Ю.Н. Интервенция и гражданская война в Средней Азии.
Ташкент: Госиздат УзССР, 1959. 234 с.
97. Аминов Х.А. Из истории борьбы большевиков Туркестана за
упрочение власти Советов в годы гражданской войны 1918‒1920 гг. /
Труды Самаркандского университета им. Алишера Навои. Вып. 182,
1970. С. 129–140.
98. Антисоветская интервенция и ее крах. 1917‒1922. М.: Политиздат,
1987. 208 с.
99. Арбеков И. Очаг зубатовщины: Кизил–арватское ремесленное
собрание / Туркменоведение. Ашхабад. 1930. №12. С. 24–29.
100. Бабаходжаев А.Х. Провал английской антисоветской политики в
Средней Азии и на Среднем Востоке в период признания Советского
государства де–факто и де–юре (1921–1924 гг.). Ташкент: Изд–во АН
УзССР, 1957. 216 с.
101. Басмачество / сост. Шумов С.А., Андреев А.Р. М.: Эксмо, Алгоритм,
2005. 480 с.
102. Божко Ф. Гражданская война в Средней Азии. Ташкент: Узгиз, 1930.
88 с.
103. Бочагов А.К. Алаш–Орда. Краткий политический очерк о
национально–буржуазном движении в Казахстане периода 1917–1919
гг. Кзыл–Орда: Казгосиздат, 1927. 57 с.
104. Василевский К.А. Фазы басмаческого движения в Средней Азии //
Новый Восток. 1930. № 29. С. 126–141.
105. Галин В.В. Интервенция и гражданская война. М.: Алгоритм, 2004.
608 с.
106. Гинзбург С. Басмачество в Фергане / Очерки революционного
движения в Средней Азии. М., 1926. С. 123–152.
107. Головкин А.В. Об источниках по истории гражданской войны в
Туркменистане / Труды научной конференции по вопросам архивного
дела в СССР. Т.2. М.: Главархив СССР, 1965. С. 37–45.
108. Дайнес В.О. Вооруженная борьба с басмачеством и его разгром /
Защита Великого Октября. М.: Наука, 1982. С. 286–295.
109. Дерябин А.И. Гражданская война в России 1917–1922. Войска
интервентов. М.: АСТ; Астрель, 2003. 48 с.
212

110. Жаров Л.И., Устинов В.М. Интернациональные части Красной Армии
в борьбе за власть Советов в годы иностранной военной интервенции и
гражданской войны в СССР. М.: Воениздат, 1960. 158 с.
111. Зарницкий С., Трофимова Л. Так начинался Наркоминдел. М.:
Политиздат, 1984. 240 с.
112. Зевелев А.И. Из истории гражданской войны в Узбекистане.
Ташкент: Госиздат УзССР, 1959. 607 с.
113. Зевелев А.И. Гражданская война в Туркестане в советской
исторической литературе // История СССР. 1963. № 3. С. 61–79.
114. Зевелев А. И. Историография гражданской войны в Туркестане. /
Ученые записки Ташкентского педагогического института им. Низами.
Т. 31. Вып. 3. Ташкент: Б.и., 1962 г. С. 57–131.
115. Зевелев А. И. Разгром контрреволюционного басмачества в
Туркестане в период иностранной военной интервенции и гражданской
войны / Ученые записки Ташкентского педагогического института им.
Низами. Вып. III. Ташкент: Б.и., 1956. С. 29–52.
116. Зенушкина И.С. Советская национальная политика и буржуазные
историки. Становление советского многонационального государства
(1917–1922 гг.) в современной историографии. М.: Мысль, 1971. 286 с.
117. Зуев Д. Борьба за Красный Туркестан // Красная казарма. 1923. № 6.
C. 34–44.
118. Иванов В. Эскалация конфликта. Из истории образования
Закаспийского фронта. Звезда Востока. 1992. №6. С. 184–200.
119. Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней
Азии и Казахстане. Т. 1. Алма–Ата, 1963. 391 с.
120. Иноятов Х.Ш. Краткая историография гражданской войны в Средней
Азии. Ташкент: Фан, 1974. 67 с.
121. Иноятов Х.Ш. Некоторые итоги изучения истории гражданской
войны в Средней Азии / Общественные науки в Узбекистане. №1. 1974.
С. 71–87.
122. Иноятов Х.Ш. Опровергается фактами. О попытках фальсификации
истории советских республик Средней Азии // Дружба народов. 1971.
№ 5. С. 141–151.
123. Иноятов Х.Ш. Опровергается фактами // Звезда Востока. 1972. №3. C.
159–168.
124. Иноятов Х.Ш. Ответ фальсификаторам истории Советской Средней
Азии и Казахстана. Ташкент: Госиздат УзССР, 1962. 198 с.
125. Иноятов Х.Ш. Против фальсификации истории победы Советской
власти в Средней Азии и Казахстане. Ташкент: Узбекистан, 1976. 376 с.
213

126. Искандаров Б.И. Бухара в 1918–1920 гг. / Труды Академии Наук
Таджикской ССР. Вып. XIX. Сталинабад: Издательство Академии Наук
Таджикской ССР, 1954. 123 с.
127. История внешней политики СССР / Под ред. А.А. Громыко, Б.Н.
Пономарева. Т. I. М.: Наука, 1980. 512 с.
128. История Гражданской войны в Узбекистане. Т. 1. Ташкент, 1964.
Ташкент: Наука, 1964. 438 с.
129. История Советского Туркменистана. Ч. 1 (1917–1937). Победа
Великой Октябрьской социалистической революции и построение
социализма / Под ред. А. Каррыева, А.А. Рослякова, А. Сапарова и др.
Ашхабад: Ылым, 1970. 470 с.
130. История рабочего класса советского Туркменистана (1917—1965 гг.).
Ашхабад: Ылым, 1969. 495 с.
131. Ишанов А.И. Создание Бухарской народной республики. Ташкент:
АН УзССР, 1955. 180 с.
132. Карпов Г.И. Гражданская война в Туркмении (1918—1920). Ашхабад:
Туркменпартиздат, 1940. 36 с.
133. Козлов Т.К. К 12–й годовщине ликвидации Закаспийского фронта //
За социалистическую Туркмению. 1932. № 12. С. 40–44.
134. Козлов Т.К. Июньское восстание эсеров в Ашхабаде в 1918 году // За
социалистическую Туркмению. 1932. № 5–7. С. 33–36.
135. Козлов Т.К. Гражданская война в Туркмении. Ч.1. Возникновение
Закаспийского фронта. Ашхабад–Чарджуй: Б.и., 1934. 76 с.
136. Комар П. В. Басмачество и эмиграционные процессы в Средней Азии
в годы Гражданской войны / Учителя, ученики... Материалы
региональной научно–теоретической конференции, посвященной 90–
летию В. И. Дулова. Иркутск : Изд–во ИГПУ, 2003. С. 50–54.
137. Коминтерн и Восток. Критика критики / Ульяновский Р.А. [и др.].
М.: Главная редакция восточной литературы, 1978. 373 с.
138. Кулиев К.М. Национальная политика Коммунистической партии в
Средней Азии в годы гражданской войны и иностранной интервенции
// Труды института истории, археологии и этнографии Академии Наук
Туркменской ССР, том I. Ашхабад: Издательство Академии Наук
Туркменской ССР, 1956. С. 7–40.
139. Кутлуков М. В.И. Ленин и интернациональная солидарность
трудящихся Востока в период иностранной интервенции и
гражданской войны в Средней Азии / Ленин и Китай. Материалы
Всесоюзной научной конференции, посвященной 100–летию со дня
214

рождения В.И. Ленина, 24–25 февраля 1970 г. М.: ИЭМСС РАН, 1970.
С. 60–62.
140. Лисовский П. На службе капитала. Эсеро–меньшевистская
контрреволюция. Л.: Прибой, 1928. 142 с.
141. Малышев К. Борьба за Советы в Киргизии и Туркестане (Из истории
разгрома интервенции и контрреволюции в 1917–1922 гг.). Фрунзе:
Киргизгосиздат, 1958. 138 с.
142. Манжара Д.И. Революционное движение в Средней Азии (1905–
1920), Ташкент: Средазпартиздат, 1934. 148 с.
143. Манжара Д.И. Борьба за власть Советов. Ташкент: Гос. издательство
УзССР, 1935. 21 с.
144. Матвеев А.М. Иностранные интернационалисты в Туркестане (конец
1917–середина 1918 г.) / Известия Академии наук Узбекской ССР.
Серия общественных наук, №5, 1960. С. 15–20.
145. Матвеев А.М. Иностранные интернационалисты на фронтах
гражданской войны в Средней Азии (1918–1920 гг.) // Новая и
новейшая история. 1961. № 4. C. 68–77.
146. Матвеев А.М. Иностранные коммунисты в Туркестане (1918–1920
гг.) // Вопросы истории КПСС. 1961. № 3. C. 114–126.
147. Мелькумов А.Я. Туркестанцы. М.: Воениздат, 1960. 270 с.
148. Минц И. Меньшевики в интервенции. М.–Л.: ГИЗ, 1931. 128 с.
149. Миркин З.И. Интервенция в Закаспии / К десятилетию интервенции.
Сб. статей. М.–Л.: Государственное издательство, 1929. С. 164–200.
150. Муравейский С. (Лопухов В.) Очерки по истории революционного
движения в Средней Азии. Ташкент: Б.и., 1926. 37 с.
151. Найда С.Ф., Наумов В.П. Советская историография гражданской
войны и военной интервенции в СССР. М.: Издательство Московского
университета, 1966. 172 с.
152. Ниалло Азиз. Очерки истории революции и гражданской войны в
Киргизии и Средней Азии. Фрунзе: Издательство Комитета наук при
СНК Киргизской ССР, 1941. 162 с.
153. Непесов Р. Великий Октябрь и народные революции в северном и
восточном Туркменистане. Ашхабад: Туркменгосиздат, 1958. 155 с.
154. Нуруллин Р.А. Советы Туркестанской АССР в период иностранной
военной интервенции и гражданской войны. Ташкент: Наука, 1965. 227
с.
155. Очак И.Д. Югославские интернационалисты в борьбе за победу
Советской власти в России (1917–1921 гг.). М.: Изд–во Московского
университета, 1966. 336 с.
215

156. Очерки истории Коммунистической партии Туркменистана, 2–е изд.
Ашхабад: Туркменистан, 1965. 816 с.
157. Персиц, М.А. Застенчивая интервенция. О советском вторжении в
Иран и Бухару. М.: Муравей–Гайд, 1999. 200 с.
158. Победа Советской власти в Средней Азии и Казахстане / Под ред.
И.И. Минца. Ташкент: Фан, 1967. 771 с.
159. Покровский С.Н. Разгром иностранных военных интервентов и
внутренней контрреволюции в Казахстане (1918–1920 гг.). Алма–Ата:
Изд–во «Наука» Казахской ССР, 1967. 368 с.
160. Ратгаузер Я.А. Революция и гражданская война в Баку. Ч. 1. Баку:
Б.и., 1927. 223 с.
161. Россия – Средняя Азия. Т. 2. Политика и ислам в XX – начале XXI вв.
/ Под ред. А.А. Кокошина. М.: ЛЕНАНД, 2011. 362 с.
162. Рыскулов, Т. Революция и коренное население Туркестана. Ч.I:
1917–1919. Ташкент: Узбекское государственное издательство, 1925.
218 с.
163. Сафаров Г. Колониальная революция (опыт Туркестана). М.:
Государственное издательство, 1921. 148 с.
164. Сейерс М., Кан А. Тайная война против Советской России. М.:
Государственное изд–во иностранной литературы, 1947. 456 c.
165. Скалов Г. Социальная природа басмачества в Туркестане // Жизнь
национальностей. 1923. № 3–4. C. 51–62.
166. Смирнов Н.Г. Ушедшие в бессмертие: очерк истории Бакинской
коммуны. М.: Юридическая литература, 1986. 208 с.
167. Соловейчик, Л. Очерк возникновения и развития современного
басмачества в Бухаре. М.: Красная Новь, 1923. 28 с.
168. Сологубов И.С. Иностранные коммунисты в Туркестане (1918–1921
гг.). Ташкент: Госиздат УзССР, 1961. 179 с.
169. Ташлиев Ш. Установление и упрочение Советской власти в
Туркестане. Ашхабад: Туркменгосиздат, 1957. 144 с.
170. Ташлиев Ш. Провал английской военной интервенции в Туркестане
// Коммунист Туркменистана. 1957. № 6. С. 17‒26.
171. Ташлиев, Ш. Гражданская война и английская военная интервенция
в Туркменистане. Т. 1. Ашхабад: Туркменистан, 1974. 278 с.
172. Тимошков С.П. Борьба с английской интервенцией в Туркестане. М.:
Воениздат НКО СССР, 1941. 126 с.
173. Тимошков С.П. Борьба с интервентами, белогвардейцами и
басмачеством в Средней Азии. М.: Издательство Военной академии им.
Фрунзе, 1941. 132 с.
216

174. Тимошков С.П. Разгром английских интервентов в Туркестане //
Военно–исторический журнал. 1939. № 5. C. 142–155.
175. Токтомушев К.А. Фальсификация истории Октябрьской революции
и гражданской войны в Средней Азии / Великий Октябрь и
образование СССР в современной идеологической борьбе. Фрунзе:
Илим, 1984. С. 248–254.
176. Туманов А.И. Установление и упрочение советской власти на местах
1917–1918 гг. М.: Госполитиздат, 1953. 598 с.
177. Уорт Р. Антанта и русская революция. 1917‒1918. М.:
Центрполиграф, 2006. 276 с.
178. Устинов В.М. Некоторые вопросы историографии гражданской
войны в Средней Азии / Историография гражданской войны и
империалистической интервенции (1918–1920 гг.). М.: Политиздат,
1983. С. 207–217.
179. Хидоятов Г.А. Правда против лжи. Ташкент: Узбекистан, 1964. 204 с.
180. Хидоятов Г.А. Современная английская и американская буржуазная
литература о Великой Октябрьской революции и гражданской войне в
Туркестане // История СССР. 1961. № 3. C. 198–219.
181. Шамагдиев Ш.А. Очерки истории гражданской войны в Ферганской
долине. Ташкент, 1961. 387 с.
182. Шек Л.К. Из истории советско–бухарских отношений / САГУ,
Труды, Кн. 11 «Исторические науки», Вып. LXXVIII. Ташкент:
Издательство САГУ, 1956. 144 с.
183. Шерман И.Л. Советская историография Гражданской войны в СССР
(1920‒1931). Харьков: Изд–во Харьковского университета, 1964. 340 с.
184. Эсенов Р.М. Большевистское подполье Закаспия. М.: Мысль, 1974.
216 с.
185. Языкова М.К. Борьба за установление и упрочение Советской власти
в Западном Туркменистане. Ашхабад: Изд–во Акад. наук Туркм. ССР,
1957. 125 с.
186. Языкова М.К. Борьба трудящихся Красноводска и Красноводского
уезда за власть Советов в годы иностранной военной интервенции и
гражданской войны // Труды института истории, археологии и
этнографии Академии Наук Туркменской ССР, том I. Ашхабад:
Издательство Академии Наук Туркменской ССР, 1956. С. 41–67.
187. Языкова М. К 40–летию окончания гражданской войны в
Туркменистане // Известия Академии наук Туркменской ССР. Серия
общественных наук. 1960. № 2. С. 93–95.
217

188. Allen C. Soldier Sahibs. The Men Who Made the North–West Frontier.
London: John Murray, 2000. 368 p.
189. Allworth E. The Search for Group Identity in Turkestan, March 1917–
September 1922 // Canadian–American Slavic Stuies. 1983. Vol. 17, № 4. P.
487–502.
190. Armed Intervention in Russia, 1918–1922 / Ed. Coates W.P., Coates Z.K.
London: Gollancz, 1935. 400 p.
191. Arslanian A.H. British Wartime Pledges, 1917‒1918: The Armenian Case
// Journal of Contemporary History. 1978. Vol. 13. № 3. Р. 517‒529.
192. Arslanian A.H. Britain and the Transcaspian Nationalities during the
Russian Civil War / in R.G. Suny (ed.) Transcaucasia: Nationalism and
Social Change. Essays in the History of Armenia, Azerbaijan and Georgia.
Ann Arbor, MI: University of Michigan Press, 1996, Р. 295‒306.
193. Arslanian, A.H. Dunsterville’s Adventures: A Reappraisal // International
Journal of Middle East Studies. 1980. Vol. 12. Р. 199‒216.
194. Arslanian A.H. The British Decision to Intervene in Transcaucasia during
World War I // Armenian Review. 1974. Vol. 27. Р. 146‒159.
195. Badsey S. Doctrine and Reform in the British Cavalry, 1880–1918.
Aldershot: Ashgate, 2008. 360 p.
196. Becker S. Russia’s Protectorates in Central Asia: Bukhara and Khiva,
1865‒1924. Abingdon: Routledge, 2004. 416 p.
197. Bennett G.H. British Foreign Policy during the Curzon Period, 1919‒24.
London: St. Martin’s Press, 1995. 243 p.
198. Bergne P. The Birth of Tajikistan. National Identity and the Origins of the
Republic. London: Tauris, 2007. 207 p.
199. Blank S. The Contested Terrain: Muslim Political Participation in Soviet
Turkestan, 1917–1919 // Central Asian Survey. 1987. Vol. 6, № 4. P. 47–73.
200. Bowling A.H. Indian Cavalry Regiments 1880–1914. London: Almark
Publishing, 1971. 72 p.
201. Bradley J.F.N. Allied Intervention in Russia, 1917–1920. London:
Weidenield & Nicolson, 1968. 251 p.
202. Braithwaite P. To Begin at the Beginning. The Objectives of the Allied
Subversion and War of Intervention in Soviet Russia, 1917‒1920. Great
Malvern: Pensioners for Peace, 1985. 84 p.
203. Brook–Shepherd G. The Iron Maze: The Western Secret Services and the
Bolsheviks. London: Macmillan, 1998. 402 p.
204. Broxup M.B. The Basmachi // Central Asian Survey. 1983. Vol. 2, № 1. P.
57–81.
218

205. Busch B.C. Mudros to Lausanne: Britain’s Frontier in West Asia,
1918‒1923. New York: State University of New York Press, 1976. 430 p.
206. Buttino M. Politics and Social Conflict during a Famine: Turkestan
Immediately after the Revolution / In a Collapsing Empire:
Underdevelopment, Ethnic Conflicts and Nationalisms in the Soviet Union.
Milan: Fondazione Giangiacomo Feltrinelli, 1993. P. 257–277.
207. Buttino M. Study of the Economic Crisis and Depopulation of Turkestan,
1917–1920 // Central Asian Survey. 1990. Vol. 9, № 4. P. 59–74.
208. Cain P.J., Hopkins A.G. British Imperialism, 1688–2000. Harlow: Pearson
Education, 2002. 739 p.
209. Callwell C.E. Field–Marshal Sir Henry Wilson: His Life and Diaries. 2
vols. London: Cassell, 1927. 390 p.
210. Caroe O.K. Soviet Empire: The Turks of Central Asia and Stalinism. New
York: Macmillan, 1953. 300 p.
211. Central Asia: A Century of Russian Rule. New York: Columbia University
Press, 1967. 552 p.
212. Central Asian History, 1917–1924 // Central Asian Review. 1958. Vol. 6,
№ 3. P. 272–280.
213. Chirol V. “The Downfall of the Khalifate” // Foreign Affairs 2 (15 June
1924). P. 577‒78.
214. Chokaev M. The Basmaji Movement in Turkestan // Asiatic Review. 1928.
Vol. 24, № 787. P. 273–288.
215. Chokayev M. Turkestan and the Soviet Regime // Journal of the Royal
Central Asian Society. 1931. Vol. 18, № 3. P. 403–420.
216. Churchill W.S. The World Crisis: The Aftermath. London: T.
Buttenworth, 1929. 474 p.
217. Coffman E.M. The Intervention in Russia, 1918–1921 // Military Review.
1988. Vol. 68. P. 60–71.
218. Collett N. The Butcher of Amritsar: General Reginald Dyer. New Delhi:
Rupa, 2005. 575 p.
219. Constantine S. The Making of British Colonial Development Policy,
1914‒1940. London: Frank Cass, 2005. 285 p.
220. Cronin S. Soldiers, Shahs and Subalterns in Iran. Opposition, Protest and
Revolt. N.p., Palgrave Macmillan, 2010. 332 p.
221. Darwin J. Unfinished Empire: The Global Expansion of Britain. London:
Allen Lane, 2012. 478 p.
222. De Lageard H.A. The Revolt of the Basmachi According to Red Army
Journals (1920–1922) // Central Asian Survey. 1987. Vol. 6, № 3. P. 1–35.
219

223. D’Encausse H.C. Islam and the Russian Empire. Reform and Revolution
in Central Asia. London: I.B. Tauris & Co, 2009. 235 p.
224. Dinerstein H.S. The Sovietization of Uzbekistan: The First Generation //
Harvard Slavic Studies. 1957. Vol. 4. P. 499–513.
225. Dobson C., Millar J. The Day We Almost Bombed Moscow: The Allied
War in Russia, 1918–20. London: Hodder and Stoughton, 1986. 288 p.
226. Doerr P.W. British Foreign Policy 1919‒1939. Manchester: Manchester
University Press, 1998. 291 p.
227. Donohoe M.H. With the Persian Expedition. London: Edward Arnold,
1919. 276 p.
228. Dzhunaid–khan, “King of the Karakum Desert” // Central Asian Survey.
1965. Vol. 13. P. 216–226.
229. Ellis C.H. The British ‘Intervention’ in Transcaspia (1918‒1919).
Berkeley: University of California Press, 1963. 176 p.
230. Ewalt D. The Fight for Oil // History Today. 1981. Vol. 31. Р. 11‒15.
231. Farwell B. Armies of the Raj. From the Great Indian Mutiny to
Independence: 1858‒1947. NY; London: W.W. Norton & Company, 1989.
399 p.
232. Fischer G. The End of Enver Pasha // Virginia Quarterly Review. 1930.
Vol. 6, № 2. P. 232–239.
233. Fisher J. Curzon and British Imperialism in the Middle East 1916‒19.
Abingdon, 1999. 342 p.
234. Fisher J. «On the Glacis of India»: Lord Curzon and British Policy in the
Caucasus, 1919 // Diplomacy and Statecraft. 1997. Vol. 8. № 2. Р. 50‒82.
235. Fisher J. Curzon and British Imperialism in the Middle East 1916–19.
London, Portland: Frank Cass, 1999. 342 p.
236. Fraser G. Alim Khan and the Fall of the Bokharan Emirate in 1920 //
Central Asian Survey. 1988. Vol. 7, № 4. P. 47–61.
237. Fraser G. Basmachi // Central Asian Survey. 1987. Vol. 6, № 1. P. 1–73.
№ 2. P. 7–42.
238. Fraser G. Enver Pasha’s Bid for Turkestan, 1920–1922 // Canadian Journal
of History. 1988. Vol. 22, № 2. P. 197–211.
239. Fraser G.A. Haji Sami and the Turkestan Federation, 1922–1923 // Asian
Affairs. 1987. Vol. 74, № 1. P. 11–21.
240. Fraser–Tytler W.K. Afghanistan: A Study of Political Developments in
Central and Southern Asia. London: Oxford University Press, 1950. 348 p.
241. Fry M.G. Britain, the Allies and the Problem of Russia, 1918–1919 //
Canadian Journal of History. 1967. Vol. 2, № 2. P. 62–84.
220

242. Gaylor J. Sons of John Company. The Indian and Pakistan Armies 1903–
1991. Tunbridge Wells: Spellmount Ltd., 1992. 379 p.
243. Goode W.T. Is Intervention in Russia a Myth. London: Williams &
Norgate Ltd., 1931. 126 p.
244. Goodlad G.D. British Foreign and Imperial Policy, 1865‒1919. Abingdon:
Routledge, 2000. 118 p.
245. Haigh R.H. Unhappy Landings: British–Soviet Relations, the Russian
Civil War and Intervention. Sheffield: Sheffield City Polytechnic, 1980. 81
p.
246. Haythornwaite P.J. The Colonial Wars Source Book. London: Arms and
Armour, 1995. 384 p.
247. Herbert E. Risings and Rebellions 1919 to 1939. Nottingham: Foundry
Books, 2007. 188 p.
248. Heretz L. The Psychology of the White Movement / The Bolsheviks in
Russian Society: The Revolution and the Civil Wars. New Haven: Yale
University Press, 1997. P. 105–121.
249. Holmes R. Sahib: The British Soldier in India. London: Harper Press,
2006. 572 p.
250. Hopkirk P. Setting the East Ablaze. Lenin’s Dream of an Empire in Asia.
London: John Murray, 1984. 252 p.
251. Hopkirk P. On Secret Service East of Constantinople. The Plot to Bring
Down the British Empire. London: John Murray, 1994. 431 p.
252. Inoiatov Kh.Sh., Landa L.M. Soviet Historiography of the October
Revolution in Central Asia // Soviet Studies in History. 1967–1968. Vol. 6.
№ 3. P. 3–26.
253. Jackson R. At War with the Bolsheviks: The Allied Intervention into
Russia, 1917–1920. London: Tom Stacey, 1972. 251 p.
254. James L. Raj: the Making and Unmaking of British India. London:
Abacus, 1998. 722 p.
255. Johnson R. Spying for Empire. The Great Game in Central and South
Asia, 1757‒1947. London: Greenhill Books, 2006. 320 p.
256. Kakar M.H. A Political and Diplomatic History of Afghanistan,
1863‒1901. Leiden, Boston: Brill, 2006. 259 p.
257. Kapur H. Soviet Russia and Asia, 1917‒27. A Study of Soviet Policy
towards Turkey, Iran and Afghanistan. Geneva: Michael Joseph Ltd, 1966.
266 p.
258. Kazemzadeh F. The Origin and Early Development of the Persian
Cossack Brigade // American Slavic and East Eurpean Review. 1956. Vol.
15. № 3. Р. 351‒363.
221

259. Keller S. Islam in Soviet Central Asia, 1917–1930: Soviet Policy and the
Struggle for Control // Central Asian Survey. 1992. Vol. 11. № 1. P. 25–50.
260. Kenez P. The Ideology of the White Movement // Soviet Studies. 1980.
Vol. 32. № 1. P. 58–83.
261. Kent M. Oil and Empire: British Policy and Mesopotamian Oil,
1900‒1920. New York: Barnes and Noble, 1976. 273 p.
262. Kettle M. Russia and the Allies: Vol. 1, The Allies and the Russian
Collapse, March 1917–March 1918. London: Andre Deutsch, 1981. 287 p.
263. Kettle M. Russia and the Allies: Vol. 2, The Road to Intervention, March–
November 1918. London: Routledge, 1988. 401 p.
264. Kettle M. Russia and the Allies: Vol. 3, Churchill and the Archangel
Fiasco, November 1918–July 1919. London: Routledge, 1992. 582 p.
265. Khalid A. Tashkent 1917: Muslim Politics in Revolutionary Russia //
Slavic Review. 1996. Vol. 55. № 2. P. 270–296.
266. Khalid A. The Politics of Muslim Cultural Reform: Jadidism in Central
Asia. Berkeley: University of California Press, 1998. 335 p.
267. Kinvig C. Churchill’s Crusade. The British Invasion of Russia
1918‒1920. London: Hambledon Continuum, 2006. 373 p.
268. Kreyer J.A., Uloth G. The 28th Light Cavalry in Persia and Russian
Turkestan, 1915‒1918. London: Picton Publishers, 1988. 203 p.
269. Kunitz J. Dawn over Samarkand: The Rebirth of Central Asia. New York:
International, 1935. 348 p.
270. Limitaris. Turkestan since the Revolution // Asiatic Review. 1923. Vol. 29.
P. 601–619.
271. Lorenz R. Economic Bases of the Basmachi Movement in the Farghana
Valley / Muslim Communities Reemerge: Historical Perspectives on
Nationality, Politics, and Opposition in the Former Soviet Union and
Yugoslavia. Durham: Duke University Press, 1994. P. 277–303.
272. Mason Ph. A Matter of Honour. An Account of the Indian Army, Its
Officers and Men. London: Papermac, 1974. 580 p.
273. Massell G.J. Law as an Instrument of Revolutionary Change in a
Traditional Milieu: The Case of Soviet Central Asia // Law and Society
Review. 1967–1968. Vol. 2. P. 179–228.
274. Mejcher H. British Middle Eastern Policy, 1917‒1921: The
Interdepartamental Levels // Journal of Contemporary History. 1973. Vol. 7.
Р. 81‒102.
275. Mejcher H. Oil and British Policy toward Mesopotamia, 1914‒1918 //
Middle Eastern Studies. 1972. Vol. 8. Р. 377‒391.
222

276. Menezes S.L. Fidelity and Honour: The Indian Army from the
Seventeenth to the Twenty–First Century. New Delhi: Oxford University
Press, 1999. 701 p.
277. Millman B. The Problem with Generals: Military Observers and the
Origins of the Intervention in Russia and Persia, 1917‒18 // Journal of
Contemporary History. 1998. Vol. 33. № 2. P. 291‒320.
278. Mitrokhin L.V. Failure of Three Missions: British Diplomacy and
Intelligence in the Efforts to Overthrow Soviet Government in Central Asia.
Moscow: Progress Publishers, 1987. 218 p.
279. Moberly F.J. History of the Great War: Operations in Persia, 1914‒1919.
London: HMSO, 1929. 490 p.
280. Morris J. Farewell the Trumpets. An Imperial Retreat. L.: Faber and Faber,
1973. 572 p.
281. Morris J. Heaven’s Command. An Imperial Progress. L.: Faber and Faber,
1973. 554 p.
282. Morris J. Pax Britannica. The Climax of an Empire. L.: Faber and Faber,
1968. 543 p.
283. Morris L.P. British Secret Missions in Turkestan, 1918‒1919 // Journal of
Contemporary History. 1977. Vol. 12. № 2. Р. 363‒379.
284. Murphy G. Where Did That Regiment Go? The Lineage of British
Infantry and Cavalry Regiments at a Glance. N.p., Spellmount, 2009. 208 p.
285. Nalson D. The Victorian Soldier. Oxford: Shire Publications, 2000. 32 p.
286. Nassibian A. British and the Armenian Question, 1915‒1923. London:
Croom Helm, 1984. 294 p.
287. Nevakivi J. Britain, France and the Arab Middle East, 1914–1920.
London: Athlone Press, 1969. 254 p.
288. Nicolson H. Curzon: The Last Phase, 1919‒1925. A Study in Post–War
Diplomacy. London: Faber and Faber, 2010. 416 p.
289. Olberg P. Russian Policy in Turkestan // Contemporary Review. 1922.
Vol. 122, № 681. P. 342–347.
290. Olcott M.B. The Basmachi of Freemen’s Revolt in Turkestan, 1918–1924
// Soviet Studies. 1981. Vol. 33. № 3. P. 352–369.
291. Omerkhan A. A History of the Establishment of Soviet Rule in Turkestan
// East Turkic Review. 1960. Vol. 3. P. 3–22.
292. Omissi D. The Sepoy and the Raj. The Indian Army, 1860–1940. London:
Macmillan, 1994. 313 p.
293. Oraltay H. The Alash Movement in Turkestan // Central Asian Survey.
1985. Vol. 4. № 2. P. 42–58.
223

294. Park A.G. Bolshevism in Turkestan. New York: Columbia University
Press, 1957. 428 p.
295. Pearce B. The 26 Commissars // Study Group of Russian Revolution:
Sbornik. 1981. № 6–7. Р. 54‒66.
296. Pearce B. Dunsterforce and the Defence of Baku, August–September
1918 // Revolutionary Russia. 1997. Vol. 10. № 1. Р. 55‒71.
297. Pearce B. How Haig Saved Lenin. New York: St. Martin Press, 1987. 138
p.
298. Pearce B. More about 26 Commissars // Study Group of the Russian
Revolution: Sbornik. 1983. № 9. Р. 83‒85.
299. Pearce B. A Falsifier of History // Revolutionary Russia. 1988. Vol. 1. №
1. Р. 20‒23.
300. Pearce B. A Passage to Krasnovodsk // Study Group of the Russian
Revolution: Sbornik. 1985. № 11. Р. 131‒134.
301. Pearce B. The Staroselsky Problem 1918‒20: An Episode in British–
Russian Relations in Persia. London: University of London, 1994. 107 p.
302. Pierce R.A. Russian Central Asia, 1867–1917: A Study in Colonial Rule.
Berkeley: University of California Press, 1960. 359 p.
303. Pierce R.A. Towards Soviet Power in Tashkent, February–October 1917 //
Canadian–American Slavonic Studies. 1975. Vol. 17. P. 261–269.
304. Plotke A.J. Imperial Spies Invade Russia: The British Intelligence
Interventions, 1918. London: Greenwood Press, 1993. 283 p.
305. Rawson A. Unhappy Bokhara // Asiatic Review. 1924. Vol. 20. P. 34–41.
306. Richards D.S. The Savage Frontier. The History of the Anglo–Afghan
Wars. London: Pan Books, 2003. 214 p.
307. Roe A.M. Waging War in Waziristan. The British Struggle in the Land of
Bin Laden, 1849‒1947. Lawrence: University Press of Kansas, 2010. 313 p.
308. Rorlich A.–A. Fellow Travelers: Enver Pasha and the Bolshevik
Government, 1918–1920 // Asian Affairs. 1982. Vol. 13/Old Series Vol. 69.
№ 3. P. 288–296.
309. Rose J.D. Batum as Domino, 1919‒1920: The Defence of India in
Transcaucasia // International History Review. 1980. Vol. 2. № 2. Р.
266‒287.
310. Rothwell V.H. Mesopotamia in British War Aims // Historical Journal.
1970. Vol. 13. № 2. Р. 273‒294.
311. Roy E. The Revolution in Central Asia: The Struggle for Power in Holy
Bukhara // Labour Monthly. 1924. Vol. 6. P. 403–410, 557–565.
312. Sabahi H. British Policy in Persia 1918‒1925. London: Frank Cass and
Company, 1990. 269 p.
224

313. Samra C.S. India and Anglo-Soviet Relations (1917‒1947). Bombay: Asia
Publishing House, 1959. 186 p.
314. Sareen T.R. British Intervention in Central Asia and Trans–Caucasia. New
Delhi: Anmol Publications, 1989. 226 p.
315. Sargent M. British Military Involvement in Transcaspia (1918‒1919).
N.p.: Conflict Studies Research Centre, 2004. 56 p.
316. Sayers M., Kahn A.E. The Great Conspiracy against Russia. New York:
Boni & Gaer, 1946. 486 p.
317. Schwarz B. Divided Attention: Britain’s Perception of a German Threat to
her Eastern Position in 1918 // Journal of Contemporary History. 1993. Vol.
28. № 1. Р. 103‒122.
318. Sellen R.W. The British Intervention in Russia, 1917–1920 // Dalhouse
Review. 1960. Vol. 40. P. 360–371, 520–521.
319. Shorish M.M. Islam and Nationalism in West Turkestan (Central Asia) on
the Eve of October Revolution // Nationalities Papers. 1984. Vol. 12. № 2.
P. 247–263.
320. Siegel J. British Intelligence on the Russian Revolution and Civil War – A
Breach at the Source // Intelligence and National Security. 1955. Vol. 10. №
3. P. 468–485.
321. Silverlight J. The Victor's Dilemma: Allied Intervention in the Russian
Civil War. London, Barrie & Jenkins Ltd, 1970. 392 p.
322. Skrine C.P., Nightingale P. Macartney at Kashgar. New Light on British,
Chinese and Russian Activities in Sinkiang 1890‒1918. – London: Methuen
& Co Ltd, 1973. 282 p.
323. Slonim I. Stillborn Crusade: The Tragic Failure of Western Intervention in
the Russian Civil War. London: Barrie and Jenkins, 1970. 392 p.
324. Smele J.D. The Russian Revolution and Civil War: 1917‒1921. An
Annotated Bibliography. London, New York: Continuum, 2003. 625 p.
325. Sonyel S.R. Enver Pasha and the Basmaji Movement in Central Asia //
Middle Eastern Studies. 1990. Vol. 26. P. 52–64.
326. Springer L.A. The Romantic Career of Enver Pasha: Leader of the Young
Turks and Ally of the Kaiser // Asia. 1917. Vol. 17. № 6. P. 457–461.
327. Stanwood F. War, Revolution and British Imperialism in Central Asia.
London: Ithaca Press, 1983. 261 p.
328. Stanwood F. Revolution and the «Old Reactionary Policy»: Britain in
Persia, 1917 // Journal of Imperial and Commonwealth History. 1978. Vol.
6. № 2. Р. 144‒165.
329. Stewart G. The White Armies of Russia: A Chronicle of Counter–
Revolution and Allied Intervention. New York: Macmillan, 1933. 469 p.
225

330. Strawson J. Gentlemen in Khaki and Camouflage. Pen&Sword Military,
2009. 324 p.
331. Swinson A. Beyond the Frontiers. The Biography of Colonel F.M. Bailey,
explorer and special agent. London: Hutchinson & Co, 1971. 246 p.
332. Taylor A.J.P. The Origins of the Second World War. N.p. Penguin Books,
1991. 357 p.
333. Ter Minassian T. Most Secret Agent of Empire. Reginald Teague–Jones
Master Spy of the Great Game. London: Hurst & Company, 2014. 283 p.
334. The Basmachis: The Central Asian Resistance Movement, 1918–1924 //
Central Asian Review. 1959. Vol. 7. № 3. P. 236–249.
335. The Red Army in Turkestan, 1917–1920 // Central Asian Review. 1965.
Vol. 13, № 1. P. 31–43.
336. The Twenty–Six Commissars // Journal of the Royal Central Asian
Society. 1933. Vol. 20. №. 3. Р. 418‒426.
337. Thompson J.M. Allied–American Intervention in Russia, 1918–1921 /
Rewriting Russian History: Soviet Interpretations of Russia’s Past. New
York: Praeger, 1957. P. 334–400.
338. Thompson J.M. Lenin’s Analysis of Intervention // American Slavic and
East European Review. 1958. Vol. 17. № 2. P. 151–160.
339. Townsend J. Proconsul to the Middle East. Sir Percy Cox and the End of
Empire. London, New York: I.B. Tauris, 2010. 232 p.
340. Townshend Ch. When God Made Hell. The British Invasion of
Mesopotamia and the Creation of Iraq, 1914‒1921. London: Faber and
Faber Ltd., 2010. 591 p.
341. Tschoksieff M.A. Fifteen Years of Bolshevik Rule in Turkestan // Journal
of the Royal Central Asian Society. 1933. Vol. 20. P. 351–359.
342. Ullman R.H. Britain and the Russian Civil War. November 1918 –
February 1920. Princeton: Princeton University Press, 1968. 395 p.
343. Ullman R.H. Intervention and the War. Princeton: Princeton University
Press, 1961. 360 p.
344. Ullman R.H. The Anglo–Soviet Accord. Princeton: Princeton University
Press, 1961. 509 p.
345. Ulrichsen K.C. The Logistics and Politics of the British Campaigns on the
Middle East, 1914‒22. N.p.: Palgrave Macmillan, 2011. 262 p.
346. Vaidyanath R. The Formation of the Soviet Central Asian Republics: A
Study in Soviet Nationalities Policy, 1917–1936. New Delhi: People’s
Publishing House, 1967. 297 p.
347. Wade S. Spies in the Empire: Victorian Military Intelligence. London:
Anthem Press, 2007. 276 p.
226

348. Wahab S., Youngerman B. A Brief History of Afghanistan. New York:
Infobase Publishing, 2007. 308 p.
349. Warth R.D. The Allies and the Russian Revolution: From the Fall of the
Monarchy to the Peace of Brest–Litovsk. Durham: Duke University Press,
1954. 294 p.
350. Winstone H.V.F. The Illicit Adventure: The Story of Political and Military
Intelligence in the Middle East from 1898 to 1926. London: Jonathan Cape,
1982. 528 p.
351. Woodward D.R. British Intervention in Russia During the First World War
// Military Affairs. 1977. Vol. 41. P. 171–175.
352. Yamauchi M. The Green Crescent under the Red Star: Enver Pasha in
Soviet Russia, 1919–1922. Tokyo: Institute for the Study of Languages and
Cultures of Asia and Africa, 1991. 396 p.
353. Yaroshevski D.B. The Central Government and Peripheral Opposition in
Khiva, 1910–1924 / The USSR and the Moslem World. London: George
Allen & Unwin, 1984. P. 16–39.
354. Zurrer, W. Die Britische Intervention in Transkaspien 1918/1919 //
Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1975. Vol. 23. P. 344–380.

227

Приложения
Протокол

соглашения

Великобританского

Правительства

Исполнительного Комитета Закаспийского Правительства от 19 августа
1918 года через посредство уполномоченного для заключения настоящего
договора от Великобританского Правительства – генерал–майор Малесон и
уполномоченного для переговоров с представителями Великобританского
Правительства по предмету сего договора от Исполнительного Комитета –
Комиссара по Иностранным Делам Владимира Дохова.
1. Английское правительство с одной стороны и Исполнительный
Комитет Закаспийского правительства с другой, – ввиду общей опасности от
большевизма и турко–немецкого наступления в пределы Закаспийской
Области и Туркестана, входят в соглашение для достижения следующих
целей:
a/ восстановления спокойствия и порядка в Закаспийском крае и
русском Туркестане и
b/ оказания сопротивления турко–немецким планам военных захватов и
политического господства в Закаспии и Туркестане.
2. Со своей стороны Исполнительный Комитет Закаспийского
Правительства ожидает от английского Правительства следующее:
a/ защиты г. Баку, который является дверью в русскую Центральную
Азию и от которого зависит в значительной степени экономическая жизнь и
военная мощь русского Туркестана и Закаспийской Области.
b/ Установления английского гарнизона в составе пехоты и артиллерии
в Красноводске в целях защиты его или от турко–немецких, или от
большевистских войск
с/ получения максимально–возможной помощи Исполнительному
Комитету Закаспийского Правительства Великобританскими войсками,

228

орудиями, пулеметами, аэропланами, винтовками, патронами и взрывчатыми
веществами.
d/ Получения финансовой поддержки Исполнительному Комитету
Закаспийского правительства для продолжения войны и производства
текущих расходов по административному управлению.
3.

Взаимен

указанной

военной

финансовой

поддержки

Исполнительный Комитет обязуется:
а/ Предоставить Великобританскому правительству возможность
пользования пароходами и судами, находящимися в Каспийском море.
b/

Предоставить

Великобританскому

правительству пользование

портом Красноводск и оказать содействие в приведении его в состояние
обороноспособности.
с/ В случае надобности, по соглашению с военным представителем
Великобританского Правительства при русском штабе, вывезти весь
подвижной состав, чтобы сделать железную дорогу бесполезной для
противника.
d/ уничтожить, в случае надобности, расположенные вдоль линии
Средне–Азиатской железной дороги все резервуары с нефтью и водой.
е/

случае

надобности

разобрать

отдельные

перегоны

железнодорожного пути, сломать мосты, переезды, разъезды и запасные пути
и

снять

телеграфную

проволоку в

целях

затруднить

продвижение

противника.
f/ Мобилизовать и обучать в Закаспийской области дополнительные
отряды для военной службы.
g/ Оказать англичанам всякое содействие в пользовании железной
дорогой, телеграфом в том числе и

беспроволочным, в доставке

продовольствия, а аткже допустить английских офицеров, командированных
на русский фронт для связи и, кроме того, приступить к ремонту шоссе
Асхабад–Мешед в части, расположенной на русской территории, для
установления автомобильного сообщения.
229

h/ Совсем запретить вывоз хлопка из пределов Закаспия до того
момента, когда власть Исполнительного Комитета распространится на весь
Туркестан и вывоз хлопка будет тогда разрешен по системе пропусков,
имеющей в виду воспрепятствовать переходу хлопка в руки неприятеля.
4. Со своей стороны Великобританское правительство обязуется:
а/ Защитить г. Баку всеми возможными способами до последнего
момента и вывезти насколько возможно мазут и нефть в Красноводск.
b/ Имея в виду преимущественное значение Баку, защищать
Красноводск пехотой и артиллерией против всех попыток врага с моря.
с/ Передать в распоряжение Закаспийского правительства пулеметы из
английского отряда, находящегося в Мамед–Абаде, для употребления на
Мервском фронте.
d/ Передать, кроме упомянутых, также пулеметы и патроны,
находящиеся в настоящее время по пути из Индии, и обучать в Мешеде не
более 12 избранных солдат Закаспийского правительства управлению
пулеметами.
е/ Предоставить одну тысячу винтовок с патронами, находящиеся в
настоящее время также на дороге из Индии.
f/ Предоставить солдат английской службы, говорящих по–русски,
Закаспийскому Правительству в качестве инструкторов
g/ Передать 680.000 патронов «Маузер».
h/ Передать взрывчатые вещества для взрыва мостов и т.п. и
предоставить временно специалистов–подрывников.
i/ Передать дополнительные отряды Великобританских войск для
службы в пунктах, определяемых общим соглашением Штабов, при первой
возможности подвоза их к русскому фронту, имея в виду, что вследствие
трудности и большого протяжения пути следования указанных войск –
больших отрядов ожидать нельзя.
j/ В случае, если удастся преодолеть физические препятствия горных
дорог, передать Закаспийскому правительству аэропланы.
230

5. Великобританское правительство в принципе выражает согласие на
оказание

Закаспийскому

правительству

финансовой

помощи

для

продолжения войны и достижения целей, указанных в пар. 1 этого протокола.
Сумма

способы

финансирования

должны

быть

определены

при

дальнейшем обсуждении и согласии обоих Правительств. При этом по
взаимному

соглашению

признается

необходимым

при

производстве

платежей Закаспийскому правительству в форме субсидий командирование
английского

представителя

при

Закаспийском

правительстве

для

совместного контроля над расходами сумм, полученных путем субсидий от
Великобританского правительства.
6. а/ Что касается управления войсками, переданными Закаспийскому
правительству, то признается необходимость, что в случае предоставления
Великобританских войск для определенной цели, например, защиты
Красноводска или фронта в Ташкентском направлении, то указанные войска
не будут отвлечены для другой цели без согласия Великобританского
Правительства. Но

за указанным исключением упомянутые

войска,

предоставленные для службы на фронте в Ташкентском направлении, будут
находиться под верховным командованием и будут исполнять приказы
Закаспийского Главнокомандующего фронтом, причем такие приказы
передаются через английского офицера, прикомандированного при русском
Штабе для связи.
После прибытия артиллерии в Красноводск известная часть ее, в
зависимости от общей ситуации дел на фронтах, может быть по соглашению
между английским и русским штабом отослана на восточный фронт.
b/ Что касается защиты Красноводска, то ввиду морского и
специально–технического значения этой защиты, Великобританские войска,
находящиеся для этого дела в Красноводске, остаются под исключительным
командованием

старшего

английского

офицера,

штабу

которого

прикомандировывается представитель Закаспийского правительства для
информации и связи.
231

7. Уполномоченным Великобританского правительства по всем
пунктам этого протокола является генерал–майор Малесон.
8. уполномоченный Великобританским правительством я, генерал–
майор Малесон, гарантирую продолжение военной и финансовой помощи,
пока Закаспийское правительство стоит у власти и ставит во главе своей
политической программы возобновление порядка и подавление всех
большевистских и турко–германских интриг и захватных намерений.
Подписали:

/по–английски/

Малесон,

генерал–майор

английск.

представитель. Августа 19, 1918 г. комиссар по иностранным делам В. Дохов
(ГАРФ, ф. 446, оп. 2, д. 54, Л. 53–54об.)
Телеграмма P., No. 14847, отправлена 23 октября 1918 года.
От – Вице–короля (армейский департамент), Симла
Кому – Государственному секретарю по делам Индии, Лондон.
Финансовый вопрос мы рассматриваем отдельно.
1. Ситуация в Закаспии, на наш взгляд, следующая:
(i) Основной целью миссии Маллесона являлось противодействие
возможному турко–германскому натиску в направлении Афганистана. Во
исполнение этой задачи Маллесон принял на себя более–менее серьезные
обязательства

по

отношению

относительно

нестабильной

группе

реньшевиков (так в документе – А.К.), именующей себя Туркестанским
союзом или Закаспийским правительством, и в результате оказался в прямом
конфликте с большевиками.
(ii) Изменение военной ситуации, насколько можно предугадать,
серьезно уменьшает угрозу Индии, которая могла бы возникнуть в результате
наступления турко–германских сил с Кавказа.
Остаются, однако, следующие соображения: –
(а) Необходимость пристального наблюдения за политическими
движениями в Закаспии и Туркестане, наиболее тщательно в отношении их
возможного влияния на Афганистан и пограничные племена,
232

(b) Важность для нас учреждения правительства, благожелательно
относящегося к нашим интересам, которому мы могли бы оказывать помощь.
(с) Из недавних распоряжений Военного кабинета мы делаем вывод,
что Правительство Его Величества все еще желает контролировать Каспий;
для этого удержание Красноводска необходимо, а поддержание линии
коммуникаций с Мешхедом желательно.
Для этих целей миссия Маллесона еще востребована, причем
нуждается в значительной военной поддержке, чтобы удержать на нашей
стороне те местные элементы, которые наилучшим образом подходят для
реализации этих целей.
В настоящий момент Закаспийское правительство, будучи абсолютно
ненадежным, тем не менее, представляет собой единственный орган, с
которым мы можем иметь дело.
3. Правительство Его Величества не указывало, что желает в целом
сотрудничества

Закаспийского

правительства

другими

союзными

движениями против большевиков. До того момента, как в этом возникнет
нужда, поддержка Маллесона, оказываемая Закапийскому правительству,
должна ограничиваться целями, представленными в параграфе 2.
4.

любом

случае

проблематичность

поддержания

линии

коммуникаций с Мешхедом и нехватка транспорта делают невозможной для
нас отправку каких–либо значительных сил из Индии на помочь.
5. В настоящий момент мы в общем и целом полагаем, что нам следует
продолжать поддержку Закаспийского правительства. Нам следует, однако,
разъяснить ему, что наша поддержка, которая необходима для того, чтобы
это правительство удержалось на своем месте, зависит от следующих
обстоятельств: –
Во–первых, от принятия закаспийцами мер, которые позволили бы
реорганизовать и контролировать их силы в той мере, в какой это
удовлетворило бы нашего представителя. Их лидерам следует избавиться от
впечатления, которое у них, похоже, имеется, что на нас можно взвалить всю
233

боевую работу, и что мы будем делать ее за них; подобное заблуждение
очевидно из поведения их войск, о котором сообщалось в серии телеграмм,
на которую ваше внимание было обращено моей телеграммой No. 14196,
датированной 20 октября 1918 года.
Во–вторых, от их готовности предпринять военные меры, которые
наши военные представители могут счесть необходимыми.
В–третьих, от отказа от варварских методов, которые они используют
при обращении со своими военно–политическими заключенными.
В–четвертых, справедливое и подобающее обращение с туркменами.
Их правительству мы также не можем совершенно отказать в
финансовой поддержке, но их чиновников необходимо заставить понять, что
мы не готовы тратить деньги на что–либо, за исключением проектов,
которые были одобрены и прошли через наших представителей, и результаты
которых затем представлены.
Нам также следует предоставить им военную помощь в той степени, в
какой это будет возможно в их положении, дабы предотвратить наступление
большевиков на запад от Каахки, удержать туркмен в состоянии порядка и
поддерживать

коммуникационную

линию

между

Мешхедом

Красноводском. Без ясных приказов, которые бы зависели от инструкций
правительства Его Величества, упомянутых в параграфе 3, мы бы
разъяснили, что ни в коем случае войска не должны участвовать в каких–
либо операциях к востоку от Каахки. Далее, нам бы следовало предпринять
все возможные шаги, чтобы удержать на своей стороне генерал–губернатора
ввиду важности поддержки со стороны местных персидских властей в
Хорасане.
Передано в связи с вашей телеграммой, датированной 17 октября 1918
года.
(NAI, Foreign Deptt, Sec–War, Nov. 1919. P. 104–105).
Телеграмма P., No. M. D.–00933, отправлена 6 ноября 1918 года.
234

От – генерала Маллесона, Мешхед,
Кому – Начальнику генерального штаба, Симла.
На ваши телеграммы 85721 от 23 октября, 8495 от 21 октября, 88702 от
4 ноября.
1. Тот факт, что правительство Его Величества еще не определилось со
своей политикой в Центральной Азии, можно понять из упомянутых выше
телеграмм. Поскольку я убежден, что возможно более раннее определение
позиции и объявление ее являются крайне необходимыми, я бы желал
представить следующие соображения. В британской декларации к народам
России упоминается лишь наше вмешательство в события для того, чтобы
сражаться против распространения германского влияния в России, и нет
какого–либо специального упоминания о действиях против большевиков. Но,
поскольку за изданием декларации немедленно последовали военные
операции против большевиков в Северной России, в Сибири и в Туркестане,
к каковым операциям примкнули все основные союзники, то, естественно,
все в Туркестане (и, по–видимому, русский посол в Тегеране) решили, что
союзники пообещали в первую очередь уничтожить большевиков, а затем
позволить русскому народу мирно установить форму правления.
2. Я полагаю, что если по этому пункту есть какие–либо сомнения, то
лучше их немедленно прояснить. Если мы интерпретируем или можем
когда–либо интерпретировать его в смысле, противоположном тому, в каком
он понимается здесь, я полагаю, что мы должны сообщить об этом
немедленно. Сейчас, когда положение большевиков в Туркестане тяжелое,
наши союзники могут предложить им условия определенного рода, которые
большевики могут рассмотреть (а могут и не рассмотреть). Но если они
продолжат сражаться с большевиками, рассчитывая на то, что они полагают
нашими обязательствами в соответствии с нашей декларацией, а мы в
будущем бросим их, то торжествующие большевики расправятся с ними без
пощады. Соответственно, если наши друзья действительно неверно поняли
нашу декларацию и живут в беспочвенном мире иллюзий, было бы честнее и
235

лучше разочаровать их возможно скорее. Я говорил со многими русскими и
ежедневно получаю сводки о том, что думают другие. Как выяснилось, все
они восприняли нашу декларацию в указанном выше смысле, и все полагают,
что она выпущена не только против влияния немцев в России, но и против
большевиков. Большевики воспринимают ее точно так же.
3. Большевизм не искоренен ни в Закаспии, ни даже в самом Комитете.
Он затаился и выжидает своего часа. У меня есть сведения, что его
приверженцы, которые (это необходимо учитывать) имеют множество
последователей среди масс, в последнее время все чаще проявляют себя. Они
открыто заявляют, то глупо полагаться на британские обещания, и ссылаются
на пример Баку. Они уверяют, что лучше было бы сейчас заключить
соглашение с большевиками, нежели впоследствии обнаружить себя
оставленными на их милость. Главным рычагом их влияния является
финансовая ситуация в Закаспии. Она почти отчаянная, и все мои
корреспонденты

информаторы

согласны,

что

если

Ашхабадское

правительство не сможет выполнить свои финансовые обязательства,
большевики, находящиеся на контролируемой им территории, воззовут к
толпе, побратаются с туркестанскими большевиками и вместе с последними
продолжат массовое истребление и насаждение анархии, и в то же время
туркмены воспользуются возможностью и будут убивать всех, не делая
исключения ни для одной из сторон.
4. Правительством Его Величества были в принципе признаны
некоторые финансовые обязательства. Я вполне понимаю распоряжения на
этот счет. Я желал бы отметить, что существует крайняя и неотложная нужда
в том, чтобы эта помощь обрела реальные очертания. Мое обсуждение
возможных мер никак не поможет Закаспийскому правительству оплатить
его неотложные задолженности. Непохоже, чтобы были предприняты какие–
либо действия для того, чтобы наши обещания превратились в реальные
деньги. Вопрос о том, предпочитает ли Закаспийское правительство краны
или казначейские билеты, никак ему не поможет, так как я знаю, что ни того,
236

ни другого в непосредственной досягаемости у нас нет. Если мы хотим
поддержать дружественное нам правительство в Закаспии, они нужны
максимально срочно.
5. Я хотел бы привлечь внимание к помощи, которую мы получили от
нынешнего Ашхабадского правительства. Если бы не оно, большевики бы
по–прежнему оставались у власти, и мы бы получили немцев по эту сторону
Каспия со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Мы
неоднократно спасали правительство от военного разгрома большевиками –
это правда, но посредством этого мы весьма ощутимо действовали в своих
интересах. Ашхабадское правительство во всех своих основных решениях
действовало в полном соответствии с нашими советами, и я полагаю, что мы
имеем перед ними значительные обязательства. Они помогли нам в июле,
когда мы крайне нуждались в помощи. Тогда наше дело было на грани
гибели, а сейчас оно торжествует повсюду, и хотя может казаться, что мы в
будущем легко обойдемся без помощи этого небольшого режима, я не
считаю, что мы можем с такой же легкостью отбросить наши моральные
обязательства. Возможно, мы и не питаем намерения бросить наших друзей
сейчас, когда мы перестали в них нуждаться, но я бы нарушил свой долг,
если бы не сообщил вам, что это прискорбное впечатление все шире
разрастается в Закаспии. В первую очередь это происходит благодаря
задержке в объявлении о какой–либо определенной политике и в
предоставлении финансовой помощи. Существуют серьезные сомнения,
усердно подпитываемые нашими врагами, не намерены ли мы в конце
концов бросить их в беде. Я вижу это своими глазами, и аналогичные
доклады почти ежедневно приходят мне из Ашхабада. Указывая на наши
военные операции в Сибири и наши приготовления здесь, я делаю все
возможное, чтобы рассеять подозрения, но по поводу основ нашей политики,
конечно, я ничего не могу сказать.
6. Я убежден, что ситуация серьезная, и что необходимо как можно
раньше выпустить декларацию, твердо и недвусмысленно разъясняющую
237

нашу политику, одновременно предприняв немедленные и практические
шаги по оказанию финансовой помощи. Предприняв эти шаги, мы тотчас же
усилим все здоровые и трезвомыслящие элементы как среди русских, так и
среди туркмен, позволим им постепенно искоренить из своих рядов
подстрекателей и нежелательные элементы, и восстановить общепризнанное
правительство, приверженное закону, порядку и развитию коммерции,
которое так желательно иметь на окраинах нашей империи. Но если мы не
преуспеем в этих шагах или предпримем их слишком поздно, существующее
ныне в Закаспии дружественное нам правительство не устоит. Его сменит
анархия, пределы и временной период распространения которой нельзя
предсказать. В этой связи наш престиж и репутация людей, честно
соблюдающих договоры и культивирующих верность, упадут до нуля. Я
убежден,

что

любой,

кто

изучил

эту

проблему

здесь

на

месте,

придерживается тех же взглядов.
(NAI, Foreign Deptt, Sec–War, Dec. 1919. P. 39–41).
Телеграмма P., No. M. D.–01005, отправлена 18 ноября 1918 года.
От – генерала Маллесона, Ашхабад,
Кому – начальнику Генерального штаба, Симла
Президент и Зиман (так в тексте – А.К.) попросили меня довести до
сведения моего правительства формальный меморандум, каковой следует
далее в точности.
Начало. C беспокойством и сожалением они узнали о нашем решении
не двигаться далее Мерва, это решение произведет повсюду смущение и
уныние. Указывают, что единственной оборонительной линией является
Оксус, который нельзя перейти вброд. Что касается наших политических
мотивов, вызвавших это решение, они говорят, что имеют разные данные на
этот счет. Они получили самые ободряющие послания и даже денежные
подарки от эмира Бухарского, который утверждает, что нашего прихода с
нетерпением ожидает все население. Прибытие британских и русских войск
238

будет с восторгом встречено всеми мусульманами. Тот факт, что русские
войска действуют под руководством главнокомандующего–мусульманина,
произвел самое благоприятное впечатление. Информация, полученная ими из
Герата, гласит, что все знают о пребывании британцев в Мерве, и это не
вызывает ни малейшего беспокойства. В меморандуме также содержится
обращенная ко мне мольба объяснить незамедлительно военную и
политическую необходимость наступления к Оксусу силами британских,
русских

туркменских

частей,

утверждения,

что

Закаспийское

правительство снимает с себя всякую ответственность за серьезные
последствия, которые могут произойти, если это не будет выполнено. Они
просят, чтобы это по возможности было передано в Лондон. Конец.
(NAI, Foreign Deptt, Sec–War, Dec. 1919. P. 57).
Телеграмма P., No. M.D.–00976, отправлена 13 ноября 1918 года.
От – генерала Маллесона, Мешхед,
Кому – Главе Генерального штаба, штаб–квартира армии, Симла.
II. Политика в Туркестане
Нижеследующие идеи, пришедшие мне на ум, я предоставляю на
рассмотрение правительства Его Величества.
Я бы лишь предложил реализовывать эти идеи, если они будут
одобрены, лишь после самого внимательного ознакомления с мнениями всех
партий и групп в Закаспии.
Основная задача – попытаться привести к соглашению противостоящие
партии в Туркестане и Закаспии и полностью прекратить военные действия в
ожидании результатов общего совещания всех племен и групп, населяющих
официальную территорию Туркестана.
II. Говоря о Закаспии, я бы предложил сделать одним из основных
пунктов

программы

союзников

свободное

самоопределение

национальностей, аналогично тому, как Германия и Австро–Венгрия, по–
видимому, использовали большевизм и его аналоги; очевидно, невозможно
239

ожидать, чтобы союзники вели военные действия против большевиков как
таковых, так что лучше было бы попытаться отыскать какую–либо формулу,
при помощи которой можно было бы примирить и успокоить весь Туркестан
вместо того, чтобы продолжать братоубийственную войну, которая уже
привела их к состоянию банкротства и вела к анархии с последующим
возможным уничтожением русских элементов туземцами. Таким образом,
мы были бы готовы предложить свои услуги, дабы помочь заключить такое
соглашение, и были бы рады услышать об их взглядах. Прежде, чем далее
вести переговоры с ташкентскими большевиками, нам следовало бы
обговорить полную амнистию для обеих сторон, дабы не допустить
политических убийств.
III. Я бы мог потом войти в контакт с ташкентским правительством
посредством беспроводной станции в Кушке. Предлогом для начала диалога
мог бы послужить вопрос о репатриации германских и австро–венгерских
граждан, и он бы стал крайне сильным рычагом давления, так как Колесор
(так в документе – А.К.) и его товарищи без них остались бы в крайне
критических условиях. Далее, я мог бы подобным же образом указать на
бессмысленность ведения дальнейших боевых действий, если бы условия
оказались благоприятны и удалось бы собрать своего рода конференцию за
круглым столом. Целью ее могло бы стать общее соглашение об условиях
референдума с участием всего населения Туркестана о форме управления в
будущем, обе стороны обязались бы признать его результат. Помимо
желания положить конец войне, которая предвещает общемусульманское
восстание, переговоры, насколько я могу судить и предполагать, позволили
бы нам ликвидировать все обязательства, которые мы могли бы дать в этом
регионе, без каких–либо дальнейших последствий морального плана для нас.
5. Вышесказанное – не более чем простой каркас, но, без сомнения,
если принципиально он будет одобрен, вы сможете разработать предложения
более тщательно.
(NAI, Foreign Deptt, Sec–War, Dec. 1919. P. 55).
240

Телеграмма P., No. 15733, отправлена 21 ноября 1918 года.
От

–

Его

Высокопревосходительства

Вице–Короля

(армейский

департамент)
Кому – Государственному секретарю Его Величества по делам Индии,
Лондон
(Часть 1) В своей телеграмме №00976 от 13 ноября генерал Маллесон
предполагает,

что

возможно

прекратить

конфликт

между

противоборствующими элементами в Закаспии и Туркестане при помощи
созыва конференции с всех партий и групп с прицелом на проведение
референдума с участием всего населения для определения будущей формы
правления. Он также считает, что это позволит нам в то же время
ликвидировать

все

обязательства,

которые

мы

дали

Ашхабадскому

правительству. Он полагает, что союзникам необходимо сделать ставку на
определение

формы

правления

путем

проведения

политики

самоопределения, которая вместе с тем не противоречит большевизму, и что
вместо раздора, ведущего к анархии, банкротству и уничтожению русских
туземцами лучше было бы попытаться и найти формулу, обеспечивающую
согласие и мир. Дабы способствовать достижению согласия, Маллесон мог
бы предложить свои услуги, и он предполагает, что нам бы следовало в
качестве первого шага обговорить с ташкентскими большевиками амнистию,
то есть отсутствие в будущем политических убийств. Маллесон также
предлагает войти в контакт с ташкентскими большевикам в первую очередь
при помощи беспроводного телеграфа в Кушке, используя в качестве
предлога

вопрос

репатриации

германских

австро–венгерских

военнопленных, и предполагает, что они прислушаются к его словам, так как
из–за подобной

репатриации

большевики

в Ташкенте останутся

критическом положении из–за того, что лишатся поддержки, которую им
оказывают эти военнопленные.
241

(Часть 2). Ответ Маллесона на вопрос о том, почему он считает, что эти
предложения окажутся успешными, вкратце сводится к следующему:
Начало (i) В Туркестане большевики находятся в отчаянном
положении, население их в целом ненавидит и им не хватает денег. Как
подтвердили Бабушкин и другие, целью большевиков является бегство с
некоторым количеством денег, и их лидеры лишь обрадуются, получив шанс
безопасно исчезнуть, а с исчезновением лидеров рухнет и все дело.
(ii)

Главное

достояние

большевиков

–

австро–венгерские

военнопленные, и все их движение рухнет, если их удастся удалить.
Захваченные

военнопленные

утверждают,

что

если

им

предложат

репатриацию, все военнопленные сложат оружие.
(iii) Маллесон поделился своим планом, описанным в части 1, с
Доррером

ходе

беседы,

описав

их

как

личные

взгляды,

не

санкционированные еще правительством (Доррер, по–видимому, является
влиятельной фигурой в Ашхабадском правительстве). В план были включены
безопасная транспортировка военнопленных на нейтральную территорию и,
если необходимо, сумма денег, дабы гарантировать мирный исход всего
плана.
(iv)

Дорер

Ашхабадским

признался,

правительством,

что
но

подобная
сказал,

схема
что

разрабатывалась
план

Маллесона

предпочтительнее, так как предоставляет дополнительные побудительные
мотивы для урегулирования в форме безопасной отправки в нейтральную
страну, репатриации военнопленных и предложения денег.
(v)

Маллесон

пообещал,

что

его

схема

будет

представлена

правительству Его Величества. Конец.
Пожалуйста, обратите внимание на нашу телеграмму 15004 от 7
ноября, касающуюся репатриации военнопленных. Генералу Маллесону
были отправлены приказы подготовиться к шагам по предложению
репатриации австро–венгерским военнопленным. Если это удастся сделать,
их

дезертирство

заставит

большевистских

лидеров

согласиться

на
242

предложения, сделанные Доррером. Очевидно, что Доррер предпочтет
включить побудительные мотивы, предложенные Маллесоном, в свой
собственный план, и в любом случае мы полагаем, что нужно послать
Маллесону инструкции информировать Ашхабадское правительство, что
задуманные ими переговоры следует начинать.
(NAI, Foreign Deptt, Sec–War, Dec. 1919. P. 59).

243